Только с Карабасом-Барабасом и Леной не все понятно. Лена -это девушка, ставшая куклой или жизнь Лены- это спектакль, поставленный Карабасом?!

Тишина.
Просперо посмотрел на Кима. Кореец сжался в углу, бережно, словно любимую, обнимая карабин и притоптывая ногами, в надежде согреться. Жалобно крякали под валенками рассохшиеся половицы, в печных трубах и простенках заливисто всвистывал январьский ветер да иногда, от уханья артиллерийских разрывов тоненько дребезжали немногие уцелевшие стекла. Крякнет, всвистнет, ухнет, задребезжит — и снова тишина. Наползет, облапит ледяной хваткой, дыхнет за шиворот шинели стужей, прихватит мелкими морозными зубами за кончики пальцев... А потом — крякнет, всвистнет, ухнет, задребезжит — и тишина отступит, оставляя лишь холод, чтобы через несколько секунд опять, с новыми силами, навалиться, опять облапить, куснуть, прихватить...
Где-то на юго-западе, в районе складов, возобновилась пальба. Защелкали редкие винтовочные выстрелы, потом длинно забрехал пулемет, глухо хряснуло противопехотной гранатой.
- Идут... - Ким разлепил синюшные, помертвелые от холода губы, выпуская наружу облачко пара. Просперо подумал, что не стоило Киму остававться, ехал бы ты сейчас, Ким, к себе в свой Сеул, обнимал бы сейчас свою Минь и четверых детишек, как их там — Чунь, Ло, Сяй...последнего не помню, а не сидел бы сейчас здесь с порэпаными губами и почерневшими от обморожения ушами.
Просперо кивнул Киму в ответ и тот, только лишь краешками рта, неунывающе улыбнулся. В раскосых глазах светились ум и понимание. Момент истины настал - подумал Просперо - момент истины.
Он отвернулся, склонился над пулеметом. «Паттерсон», уверенно раскорячившись тонкими ножками по облупленной белизне подоконника, упирался дырчатым грызлом ствола прямо в центр расхрыстанной и истерзанной воронками, от последнего авиаудара, площади. Пулемет весело сверкал вороненными боками и вкусно вонял смазкой. Пулемету было как бы наплевать на холод, на тишину, на Кима, на Просперо, да и на момент истины тоже; ему хотелось зайтись в грохоте огненных очередей, в горечи пороховых газов, в цинковой шелухе стрелянных гильз; как засидевшаяся без дела собака, казалось, он радовался предстоящему сражению, как все та же собака радуется долгожданной прогулке.
- Идут... - Снова прошелестел Ким и Просперо наконец увидел их. У коффейни на углу улицы Свободных еще минуту назад не было никого и тут, вдруг сразу же, брусчатка, вся в лишаях наледи, запестрела от сиреневых, каких-то по праздничному неуместных, бушлатов итальянцев. Много, не меньше роты, идут не скрываясь, по хозяйски. Смотрели в землю мушки самозарядных винтовок, сверкали белками выпученные глаза, слышался громкий развязный смех. Один из них даже попытался пропеть — что-то веселое и заудалое — но, не имея ни слуха ни голоса, из прокуренной, охрипшей глотки итальянца вырывался только какой-то невнятный ор. «Да они же все накокаиненные, сволочи!» - Озарило Просперо.Вспомнился пятнадцатый год, разкисшый зловонный окоп в Восточной Пруссии и налитые кровью, покрытые руслами лопнувших капилляров, глаза молодых еще солдатиков, их опухшие, живущие собственной жизнью, дрожащие от вожделенного желания очередной понюшки «марафета», носы.
Просперо оскалил плохие, шатающиеся в кровоточащих от авитоминоза деснах, зубы и припал к «Паттерсону». Поймал ближайшую сиреневую фигуру в прорезь прицела, сипло выдохнул и скукоженным пальцем мягко потянул на себя спусковую скобу.
Первым, он срезал короткой, патронов на пять, очередью того, что пел. Сиреневого переломило пополам, незамысловатый мотивчик сорвался в фальцет и захлебнулся. Остальные не сразу поняли, что произошло с их товарищем — только чуть сбились с шага, обескураженно закрутили головами. И это стоило жизни еще троим. И тогда, наконец, их проняло — задергались, засуетились, загорлопанили истошно что-то на своем , распластались по мостовой, в поисках укрытия. Захлопали винтовки — стреляли кто-куда и во что придется. А Просперо, люто щеря лицо, хлестал площадь батогами очередей, забирая их жизни одну-за-другой. И не было ни ярости, ни злобы, ни ликования — а только мысль, чтобы не дай боже не перекосило патрон и не заклинило ленту, ведь не кому подавать , потому что Ким занят - у него свои счеты и свои долги, которые надо выплачивать.
А Ким и выплачивал, маленький, сухощавый Ким отдавал им все сполна. Пока плюющийся огнем «Паттерсон» вжимал сиреневых в землю, не давая поднять головы, карабин корейца одиночными выдергивал итальянцев с мостовой прямо на тот свет. И вот уже клюнуло пулей одного, второго, третьего... А потом еще один упал, схватился за простреленный живот, заскреб ногами по промерзлому камню.
Из-за поворота выпрыгнул гусеничный бронеавтомобиль, тяжело плюхнулся, аж просел, на задние траки и захаркал из орудийной башенки ответным огнем. Просперо отбросило в сторону, словно куль, перед глазами закружилась круговерть-метель из известковой пыли и обломков шпалер. И наступила тишина - пронзительная, ясная, до боли ушах, до рези в глазах - пульсирующих, бьющихся в ставни век. А затем снова появился звук: перхающий чадными выхлопами мотор броневика, гортанные выкрики итальянцев, тоскливые стоны раненных.
Просперо перекатился на живот и на четвереньках, с гудящей, как поминальный колокол, головой пополз к Киму. Тот лежал навзничь, раскинув руки и из-под коротких, черных как смоль, волос, лицо заливало еще более черным, которое на самом деле и не черное вовсе. Просперо приподнял голову Кима, бережно отбросил прилипшую ко лбу щепку.
- Что же ты, родной?.. - зашептали губы. - Вставай, братка, вставай...
Нет ответа, молчит Ким, лишь только глаза его, раскосые и смешливые, смотрят куда-то вдаль, смотрят с умом и пониманием. Хотят увидеть жену и детей, да только куда там — не увидеть их ему больше никогда.
Просперо аккуратно, ладонью, закрыл глаза корейцу. Одеревеневшими, непослушными пальцами расстегнул кобуру, потянул Маузер. «Боло» казался пудовым, неподьемным.
А на лестнице уже грохотали шаги и раздавались голоса и Просперо понял, что момент истины достигал своего зенита, что оставалось уже совсем немного времени. Он привалился спиной к стене, положил на колени голову мертвого Кима и начал ждать.
В дверном проеме замаячили силуэты, мелькнуло сиреневым и Просперо выстрелил, не целясь, от бедра. Кто-то захрипел, потом закричали и он выстрелил еще, выплевывая все девять патронов. Рядом со щекой свистнуло, сыпануло в глаза дранкой, заставляя зажмуриться, а затем в живот вонзилось что-то горячее-горячее до невыносимости и мир закачался, поплыл куда-то в сторону и вниз. И снова навалилась тишина — и угасающими остатками сознания, Просперо подумал , что на этот раз надолго.

<Далеко, в старинном замке, где золотистый рассвет каждое утро освещал башенки с красными флажками, и янтарные витражи сверкали маленькими осколочками солнца, жил старый и мудрый золотой дракон. Каждый день он просыпался, перелетал в поле возле замка, где вся земля была покрыта густым травянистым ковром с вкраплениями пряно и свежо пахнущих цветов, и мечтал, вспоминал и размышлял обо всём и ни о чём...обо всём на свете...
Однажды, именно в такой момент мечтания, земля задрожала, заходила ходуном и пошла трещинами. Из разломов повалил густой дым и перед драконом появился огромный, красный, с медным отливом, демон. У него были большие кожистые крылья и гигантские жёлтые с искорками глаза.
- Ну ты уже совсем офигел, Даниэл! - дракон перевернулся на брюхо и уставился на вновь прибывшего.
- А чего ты ожидал, Искристый? Срок истёк! Пятьсот лет пролетели быстро! - демон пожал плечами и присел рядом.
- Я ждал этого... - дракон легко поднялся, расправил крылья, потянулся и неспешно направился к замку...
Деревья вокруг тихо шелестели зелёной листвой, кое-где уже вовсю цвели персик и вишня - белые цветы, легко носимые ветром падали словно снег, застилая землю густым ароматным ковром...
- Искристый, а когда ворота откроются, что мы будем делать? - задавая этот вопрос, демон немного напрягся, ведь он инстинктивно уже знал ответ на него... - Ты ведь не... ну... не оставишь...
- Нет, Даниэл... - тихо ответил дракон. Он шёл легко и его шагов даже не было слышно в тихом шелесте листьев и травы, но когда он произнёс эти слова, вокруг словно всё замерло и они прозвучали в окружающей тишине, словно грохот обвала или гром грозы.
Словно на одну минуту неведомая сила нажала на огромном пульте жизни "паузу" и всё вокруг замерло...
Но вот дракон вновь продолжил свой путь к замку...
Демон опомнился, подобрал отвисшую челюсть, когда Искристый уже прошёл далеко вперёд...
- Эй! - крикнул Даниэл вслед золотому дракону. - Подожди! Постой!
Он нагнал дракона уже почти у ворот...
- Ты шагнёшь туда?
- У нас нет другого выбора...
Они зашли в замок дракона, прошли по коридорам, где сверкали солнечные зайчики, игриво прячась на гобеленах, но в этот день, никто не любовался этой красотой...
Дракон и демон поднялись в башню, где Искристый сдёрнул когтем занавесь и их взорам открылось огромное зеркало, в серебряной с чернением раме... То и дело по его поверхности пробегали разводы, словно в озере, в которое кинули камушек...
- Уже скоро!.. - оценивающе взглянув на зеркальную поверхность, пробурчал Даниэл... - Это старое пророчество у меня уже в печёнках! Ну подумаешь, где-то есть похожий на нас мир! Подумаешь, люди там перестали верить в волшебство и чудеса! Видите ли все волшебные существа дали дёру оттуда в ещё один мир! Почему это именно из нашего мира должно возродиться волшебство?!
- Да ну тебя!.. - махнул лапой Искристый, - равно мы тут нудно проводим время... Я валяюсь тут в поле каждый день и думаю ни о чём... Ты шныряешь туда-сюда из подземного мира в верхний, как "мальчик на побегушках"... Давай развеемся... всё равно всё было решено почти пятьсот лет назад...
В этот миг, красивый оконный витраж разлетелся на множество мелких сверкающих кусочков и прямо в комнату влетели, точнее сказать ввалились двое замурзанных существ: эльф и гном... Они были такие разные, но оба так лучились лукавостью и счастьем...
- Всем лежать, бояться! - громко и задорно прокричал эльф.
- Мы успели? - спросил гном, рукавом вытирая вытянутый из-за спины топор. _ Пятьсот лет как раз прошли...
- Элионир! Горриус! Что вы здесь забыли?! - у дракона от удивления округлились глаза.
- Ну вы же не забудете про своих хороших друзей... Мы же больше тысячи лет знаем друг друга... Неужели вы думали, что сможете шагнуть без нас??! - эльф гордо надулся, всем своим видом показывая оскорблённую невинность.
- Да ладно, Элионир, успокойся! - гном похлопал друга по спине, - всё равно они никуда не денутся...
Их разговор прервался жужжанием-рычанием со стороны зеркала... все четверо разом повернули головы и увидели преобразовавшуюся гладь, в которой теперь отражался совершенно другой мир... Высокие дома, длинные гладкие дороги и странные звери на колёсах...
- уже нет времени спорить...- сказал демон.
Они переглянулись и... шагнули. Шагнули в новый мир. Шагнули в неизвестность, уготованную им пророчеством...

Монотонно гудели двигатели машин, проносящихся по шоссе... Где-то завывала сигнализация, после громко проехавшего мотоцикла... Дома горели тысячами разноцветных окошек... Люди спешили по своим делам, большинство просто спешили на работу. Было ещё рано, около шести-семи часов утра...
Где-то там, высоко в небе, промелькнул силуэт золотого дракона, с тремя всадниками на спине: статным и длинноволосым, невысоким и бородатым, и крылатым существом, похожим на летучую мышь...
А над городом всходило осеннее солнце, освещая мир, в который вернулось Волшебство.>

Ночь… Эта ночь особенно прекрасна. Давно не было слышно такого громкого предсмертного крика. Слишком давно. А эта ночь ждала. Она была уверена, что дикий предсмертный крик прозвучит. И она не ошиблась. Он прозвучал. Он разорвал тишину. Но резко оборвался и стих. Кто кричал? Кто умер? Какая разница… Главное, что ночь дождалась своего часа. И теперь она довольна. Только ночь будет ждать новых жертв. Кто следующий?..

Я берусь за перо, и с тихим мелодичным звоном на потолок рушится моя глухая Тоска. Она не слышит правосудия. Она лишь горько плачет, но молча и без всхлипов, постоянно озираясь. А вдруг кто-нибудь увидит. И ее колкие слезы ломают потолок, и с него осыпается крошка. Иногда пыль попадает на грязные заляпанные жиром и кровью листы и оставляет блестящий свет.
Этот призрачный огонек ловит Безумие и со звонким хрустом сжимает в кулаке. Безумие отрывисто хихикает и выглядывает из-за стен моего сознания. Она открывает свои и без того огромные глаза еще шире, пытаясь услышать биение Голода.
А он тихо висит в углу под потолком и распугивает молчаливых тараканов. Когда по Голоду ползут черви, он забавно дрыгается и валится на стену. Разбивается, и части его тела возвращаются на мои листы.
Меня пугают эти ошметки. Из моего рта вырывается крик. Он открывает все замки. Распахиваются окна, и ко мне просачивается БезРассудство. Меня пугает его потрепанный вид. Но я задыхаюсь. Мой крик застрял в горле. И теперь я издаю сдавленный стон. БезРассудство шагнуло ко мне. Скрип половицы впился в мой мозг, и я отступила. Но нога заскользила, и я упала, извернувшись как кошка. И тогда я увидела, что падаю в широко раскрытые объятия БезПамятства.

Да я и сам, если честно, не совсем понимаю. Это, вообще, не я писал, это кто-то другой, наверное...

Не-а — а что это такое?

Слушай, ну чего ты так переживаешь, там ведь всего один авторский лист текста и то с натяжкой. Это просто отрывок-зарисовка, почему же все так усердно требуют пролога и списка действующих лиц...

Нет, все дело в матрице.

Черт, и почему никто до сих пор не спросил, какого хрена там делают сиреневые бушлаты и что это за чудо-юдо такое — пулемет системы «Паттерсон»?!

Ну, кокаин обычно не колят, его желательно нюхать. А по поводу «зачем», это вы у Стивенсона спросите. Того, который «пиастры-пиастры».

М-м-м, пафос! Ням-ням!..

А че, я играл. Хорошая игра, правда в последнем миссия в аэропорту не понравилась. Но я по мирным гражданам не стрелял, ни-ни — уважаю братство славянских народов. А ты, а ну-ка признавайся — стрелял или нет, по ситизенсам РФ?!

Ребенок плакал где-то неподалеку. Прищурившись, стараясь разглядеть хоть что-то в клубах дыма, Глем Рас брел по разрушенной улице. Плач становился всё слабее и безнадежнее.
-Эй, парень!- окликнул его какой-то мужчина, сидевший у стены. Глем приблизился, глядя на него с опаской. Лишь подойдя поближе, он заметил, что незнакомец буквально приколот к асфальту тяжелым металлическим штырем, пронзившим его левую ногу.
-Вытащи из меня эту штуку- попросил мужчина. –Или, если не можешь, хотя бы прикончи меня.
Глем с содроганием кивнул и поудобнее ухватился за штырь, приложив все усилия, чтобы вытащить его. Штырь понемногу поддавался и чтобы ускорить извлечение, Рас подвигал его взад-вперед. Мужчина не издал ни звука, только по его лицу, странно схожему с лицом самого Глема, потекли крупные капли пота.
-Есть!
Выдернув штырь, Глем Рас отшвырнул его и протянул руку мужчине, помогая ему встать. Тот поднялся, морщась от боли и неожиданно с такой силой ударил Глема по лицу, что тот отлетел спиной на покореженный остов автомобиля. Последнее, что помнил Глем, было склоненное над ним бледное, его собственное сильно постаревшее лицо. Двойник медленно стащил с себя плащ и набросил на полу-нагое тело своего спасителя.
-Прости…так надо…- ворвался голос двойника в угасающее сознание Раса.

Когда Глем очнулся, рядом никого не было. Он лежал на земле, укрытый подбитым мехом плащом и с отчаянно гудящей головой. Дул довольно сильный промозглый ветер. Клубы дыма рассеялись, лишь кое-где порывы ветра сносили рваные клочки его. Глем вслушался в тишину, молясь о том, чтобы услышать младенческий плач. Но даже его чуткий слух был не в состоянии уловить ни единого звука кроме слабого потрескивания пламени и шелеста ветра. Словно ледяная рука стиснула его сердце. Пошатываясь, Глем поднялся на ноги. Голова тут же дала о себе знать пульсирующей болью. Глем решил, что всё-таки есть легкое сотрясение и немного постоял, медленно и глубоко дыша. Стало чуть легче. Держась за стену, он побрёл в направлении полуразрушенного здания, расположенного в конце улицы. Именно там он слышал плач ребенка до встречи с неблагодарным двойником. При мысли о ребенке у Глема болезненно заныло в паху.
-Глем! Глем, где ты? Отзовись!
Он вздрогнул, услышав недалекий крик, и подал голос, хотя стоило большого труда пошевелить разбитой челюстью. Спустя минуту из-за угла выскочил гибкий как тростинка парень в кожаном комбинезоне. Его прямые светлые волосы развевались на ветру. Увидев Раса, парень издал вопль облегчения.
-О Небо, Глем! Ты в порядке? Что с твоим лицом?!
_Да так- Глем с трудом двигал поврежденной челюстью- напоролся на свой собственный кулак. Ты как здесь?
-Тебя искал- блондин взял его руку и бесцеремонно закинул себе на шею, обхватив за талию и почти перенося через обломки, коими было усыпано всё вокруг. –Маяк сработал, а я как раз мимо пролетал. Вижу, тут такое творится… ты как вообще тут оказался?
Глем неопределенно простонал. Блондин дотащил его до неестественно чистого участка идеально круглой формы и вошел в центр круга.
-Хэллек, я готов!
Спустя мгновение они оказались в транспортировочном узле. Глем кое-как передвигал ноги, благословляя судьбу за наличие в природе такого феномена как дружба. Даннис фенн Керстин являлся, несомненно, лучшим представителем вымирающего вида верных друзей. Когда-то Глем спас его сестру из лап работорговцев, за что Данн поклялся ему в вечной дружбе и даже вживил в тело Глема крошечный маячок.
Темный коридор пах пластиком и ультрафиолетом. Должно быть, недавно дезинфицировался. Данн кое-как доволок шатающегося и теряющего ориентацию в пространстве Глема до регенерационного бассейна, и посадил на край.
-Да ты совсем плохой!- сочувственно протянул он, помогая Расу освободиться от плаща и остатков одежды. –Ладно, отдыхай, приходи в себя. Одежда свежая здесь, в нише.
Глем тупо кивнул, опускаясь в чуть тепловатый регенерирующий раствор. Почти сразу блаженное чувство полного покоя окутало его. Боль ушла. Уже засыпая, Рас вспомнил ещё кое-что. На руке своего старого двойника он заметил узкий черный браслет. Совершенно такой, как получил в подарок от Амантари Рейн, девушки, которую ему довелось вытащить из Преисподней. Ошибиться было невозможно, такой браслет существовал в единственном экземпляре. И эта мысль была последней прежде, чем Глем провалился в забытье.

Сартана-Анктара. 4 планета системы Дельты Лебедя.

-Курс на Рюбецаль!
Хэллек покосился на возбужденного, шагающего взад-вперед по мостику командира, но промолчал. Его тонкие пальцы забегали по сенсорной панели, изменяя курс. Даннис подошел к экрану, на котором возникла серебристо-зеленая планета с двумя обитаемыми спутниками. Корабль медленно приближался к большему из них, Рюбецалю.
-Как ваш друг, капитан?- спросил Хэллек, повернув к Данну свое бесстрастное, исчерченное родовыми татуировками лицо. –Уже пришел в себя?
-Вполне!- заявил Глем, появляясь на пороге в одном из комбинезонов Данниса. Вид у него был вполне здоровый и бодрый, только в прозрачно-зеленых глазах притаилась горечь.
-Хорошо, что ты в норме- ухмыльнулся Данн, глядя, как Рас пересекает мостик легкой танцующей походкой. –На Рюбецале мне понадобится твоя компания.
-Что, опять?- Глем покачал головой, закатив глаза. –Ты неисправим!
-Да ладно тебе! Всего-то пару сотен по доброте душевной прихватил!
-И сколько стоит твоя душевная доброта?
-Глем, ты зануда! Ты самый занудный сукин сын в Вечности!
-Сколько? Откуда, догадываюсь- с Гефестиона. Одинаковая сила тяжести и состав воздуха с Рюбецалем. Так что СКОЛЬКО?
-Да ладно тебе…- Даннис улыбнулся своей обычной безбашенной улыбкой. –Всего-то по кристаллу с носа! За обычный билет эти бедолаги выложили бы по тысяче. Так что я для них просто благодетель!
-Так вот, благодетель, я слышал стоны в твоих «закромах». Что-то там не так! Так что лучше иди и проверь!
Улыбка погасла на лице Данниса.
-Хэл, займи моё место!- рявкнул он, вылетая из помещения. Глем последовал за ним. В пустынных коридорах корабля было достаточно просторно, чтобы их шаги отдавались эхом по всем закоулкам.
«Закрома», как назвал их Глем, представляли собой потайные отсеки, созданные с помощью технологии одного из миров, расширяющей пространство за счет других измерений. Обычно такие отсеки звуконепроницаемы и их практически невозможно найти.
-Помогите!- простонал чей-то искаженный, почти нечеловеческий голос.
-Об этом я и говорю- Глем прислонился к переборке-, я только выбрался из РБ, как услышал эти стоны.
-О небеса!- сдавленно вскрикнул Даннис. –Нет, не смотри, Глем! Не надо! О Боже Всемогущий! Этого не может быть!
Но Рас уже приблизился и стоял теперь за плечом друга, с содроганием глядя на извивающиеся конечности, торчащие из неузнаваемо перекореженного тела. Видимо, когда-то это было человеческое существо. Но сейчас оно выглядело так, словно какой-то сумасшедший демиург вылепил его спьяну, понатыкав руки, ноги, внутренние органы как попало. Венчала этот кошмар голова юноши. Бедняга торчал, словно кошмарная скульптура, слившись частично с переборкой. Глем почувствовал, как от леденящего душу ужаса сжимается сердце. Почти не раздумывая, он выхватил из ниши в переборке тяжелый плазмовый пистолет и сдвинул регулятор на полную мощность. Даннис едва успел отпрыгнуть. Струя раскаленного вещества буквально слизнула останки несчастного парня, оставив черный язык копоти на серебристом металле переборки.
-О Небо! Небо!- бормотал Даннис, дрожа всем телом и пытаясь попасть магнитной иглой в едва заметное отверстие замка. Наконец ему это удалось. Панель отошла в сторону и жуткие звуки наполнили помещение. Глем зажмурился, хорошо понимая, что теперь видение кошмара в «закромах» навеки отпечатается в его памяти. Подняв пистолет, он направил струю плазмы в помещение, выжигая искаженные до неузнаваемости, но всё ещё живые тела. Даннис помогал ему, взяв второй плазмомёт. В его белом как мел лице не было ни кровинки.

Пройди со мной по песку босыми ногами. Иди со мной, держи меня за руку. Держи крепко.
Будь со мной и не бойся ничего.
Море, море шумит рядом с нашими ногами. Слышиш,как шелестят волны?
Кричат чайки. Редко и печально. Ты слышиш?
Идём со мной по песку, держась за руки. Идём и забудь про всё, идём же.
Идём, я отведу тебя туда, где не будет никого, только мы с тобой.
Мы сядем с тобой на песок, солнце нагрело его за день. Сядем в тень старой коряги.
Как красиво море опрокинуло её, высушило солью и солнцем. Она лежит опрокинутая на песок, раскинув в сторону свои корни, а внутри - полая. Море выело её сердцевину.
И мы спрячемся туда.
Расстелим внутри одеяла и уляжемся на них спать. Или будем до утра говорить.
Или молчать.
Разожжём костёр из тросника, что выкинули волны, наберём коряжек маленьких.
Костёр будет гореть рядом, греть нас, хотя итак тепло. Будет тихо шуметь море. И мы, укутавшись в пледы, будем смотреть, как заходит алое солнце в морскую гладь. Как медленно оно перестанет жечь глаза, окрашивая волны золотом и киноварью.
И мы вслед за солнцем станем укладываться спать.
Обнимемся и пока глаза не станут слипаться от сна, будем смотреть друг на друга.
И завтра у нас будет день. И мы пойдём туда, когда будут глядеть глаза. Вместе, держась за руки.
И впереди - тысячи дней.
И мы будем вместе.
Всегда. Чтобы не случилось...


5.01.2010г

Лунный свет пролился на поляну, высеребряя окружающие деревья.Они не спеша сбрасывали свой старой наряд.Один из листков отделился от свои "собратьев" и плавно опустился на лицо неподвижного тела. Острые когти на руках, окончание ног напоминало драконьи лапы, большие крылья,клыки.Демон!Он поднял голову и покачал ей.
- Черт! Моя башка! Что со мной случилось?- он поднялся на колени.- Что же случилось? Где я черт возьми?. Надо же так навернуться.Все пора завязывать с алкоголем! Хотя вчера выпил-то всего лишь две бочки вина и одну бочку пива.
Демон встал на ноги. Его пошатнуло.Ноги сказали ему "не, куда пошел?", и он опять упал.Вторая попытка была успешнее.Он встал на ноги, его пошатнуло из стороны в сторону.
- М-да! Тяжело вставать с бодуна.-сказал он, и оглянулся. Под самым большим из деревьев сидела остроухая девушка. Это была эльфийка,её волосы легко и непринуждённо развивались на ветру, её лицо выражало дружелюбие и доброту, казалось это сторож леса, её красота могла заставить выполнять все правила даже демона.
- О! Остроухая. - подумал он.Демон ещё раз встряхнул головой.Посмотрев на нее трезвым взглядом,он вошёл в ступор.После нескольких минут молчания, он произнес.- Эй ты! Да, я тебе это говорю! Меня зовут Даркер! Хотя тебе это не обязательно знать. Ты должна провести меня до Алеинара
- Следи за языком! С чего это я должна тебе помогать?! Я демонам не помогаю! За твою любезность, я тоже выражу тебе свою . Аллинда.- произнесла незнакомка и встала на ноги.
- Я тебе щедро заплачу! – с удивление заявил Даркер.Его рука потянулась к валявшемуся не далеко рюкзаку.
- И зачем мне твои деньги?- произнесла она. Её лицо выразило не довольство.
- Ты сможешь приобрести дом, дракона и все мужчины Алеинара будут твои.- начал закипать демон.
- Дом есть, дракон есть, а мужика я и так найду. Если тебе куда-то надо , то раскрой свои крылышки и пархай отседова.- смеясь произнесла эльфийка.
-Видели те! Мои крылья , после похмелья недели две не пашут.- заявил Даркер.
- А кого на сегоднешний день это ....?То есть волнует?- резко поправила себя Аллинда.
- Р-р-р-р. Что же тебе надо?!Мне надо срочно попасть в город! - вскипел Даркер.
- Умерь свой дьявольский пыл.А то себе кишки спалишь. - произнесла она с улыкой. Ей, похоже нравилось доводить его. Она поднялась, и медленно подошла к Даркеру. Как странно, что ни один листок с того дерева ещё не упал. Хотя чему удивляться??Это же эльфы.- Ладно, пошли.А то ты мне так долго будешь мозги конопатить.
Их короткий путь был проведен в тишине. Вдруг эльфийка что-то сделала рукой, и у неё появился лук с кочаном стрел.
-Что такое?- удивился демон.
- Аринимары. Это большие тигроподобные существа.Их мощные лапы разрывают простое дерево в щепки. Хотя внешне не отличаются от обычных тигров, ну только большими клыками и мускулатурой. Такая тварь даже тебе сгрызёт глотку.
Даркер тоже телепортировал своё оружие. Внезапно кусты зашевелились. И воздух поразил грозный рык.
- Молись! Тебе это пригодится!- сказала Аллинда.
- Да я его на куски порву.- рыкнул Даркер и ринулся вперед.
- Идиот! Тебя же убьет! Ох! Какие всё таки демоны вспыльчивые.- сказала эльфийка, и побежала за демоном. Либо Даркер нашел монстра, либо монстр нашел его. Т.к. послышался лязг меча и громкий рык, потрясший весь лес. Лес казался огромным.Деревья высокими, а ямы глубокими.Все это играло на руку Даркеру. Он оказался не из простых, и ловко уварачивался от выпадов Аринимара. Демон отражал удар за ударом, но следующий удар он пропустил. Даркера откинуло в сторону. Монстр прошёлся немного, размяв ноги, и прыгнул на Даркера. Стрела была быстрее аринимара.Тело пролетело в сторону несколько метров, и вяло упало на землю.
- Спасибо!- сказал Даркер.
- Во! Значит ты и хорошие слова знаешь.- она повернулась к демону лицом и улыбнулась. Её улыбка казалась белоснежной.- Ладно, хватит валяться. Ты тут не в бане.
Даркер встал на ноги. Оглянулся. Их окружили сотни Аринимаров.
Продолжение следует…..

Ангел был высокий, с атлетической фигурой и прозрачно-зелеными глазами. Его светлые волосы были растрепаны как старая матросская швабра. Он молча таращился на меня, зябко поджимая грязно-белые крылья, одно из которых торчало под неестественным углом. Я невольно протянула руку и коснулась поврежденного крыла. Ангел передернулся, но орать не стал. Вообще несмотря на могучий вид, он выглядел как-то болезненно… словно… словно грипповал что ли? Присмотревшись повнимательнее, я заметила кое-где на крыльях залысины и торчащие пучки перьев. Из одежды на нём был очень грязный и очень драный, когда-то, видимо, белый балахон. И бедняга был бос, это в декабре-то месяце!
Ангел покачнулся и я шагнула вперёд, поддержав его. От него пахло бензином, какой-то дрянью, кошачьей мочой (должно быть, в бурьяне подсобрал). Я чувствовала, как он мелко дрожит от холода.
-Пойдемте, я здесь недалеко живу- сказала я, беря его за руку-, надо крыло обработать и всё такое…
Он двинулся следом за мной покорно, как теленок. В молчании мы вышли из проходного двора и пошли по улице. Иногда я оборачивалась, чтобы посмотреть, идет ли он следом. Он шел. Хорошо, что рано! Шесть утра, людей нет. Только я. Жирное угробище, решившее начать длительный и тяжкий процесс похудания каждоутренней пробежкой. А поскольку в восемь на работу, то шесть часов- самое время.
Мы добрались до дома через десять минут, не встретив на улице ни единой живой души. Я пропустила странного гостя в квартиру и вошла сама, заперев дверь на все замки. Ангел с интересом следил за моими действиями.
-Сначала помоешься- сказала я, переходя на «ты»-, а я пока приготовлю чем обработать крыло. Полотенце чистое возьми в корзинке в углу.
Ангел кивнул и вошел в ванную, прикрыв дверь. Преодолев терзавшее меня любопытство (всё-таки интересно, как выглядит его порода без одежды!), я быстренько поставила чайник и извлекла из шкафа медикаменты и бинты. Потом вспомнила, что гостю не во что переодеться.
Из ванной доносился звук льющейся воды, и я взялась за телефон. Но набирая раз за разом, убедилась, что на линии полная тишина. Я слегка истерически захихикала, но тут же оборвала себя. Не хватало ещё съехать с катушек!
Ангел вышел из ванной и я поперхнулась, застыв с выпученными глазами. А потом судорожно сорвала со стола скатерть и набросила на это диво, соорудив нечто вроде саронга. Ангел не делал попыток сопротивляться и даже не отреагировал, когда я, ухватив его за кончик здорового крыла, потащила на кухню.
Кухонька у меня маленькая, тут и одна-то я с трудом разворачиваюсь. Что уж говорить про двухметрового мужика с крыльями! Усадив гостя на табурет, надсадно скрипнувший под его тяжестью, я взялась за поврежденное крыло. Это оказался просто вывих к счастью! Уж в этом я разбиралась. Вправив крыло, я зафиксировала его бинтом и с гордостью посмотрела на дело своих рук.
-Ты умеешь говорить?- спросила я, разливая по чашкам ароматный ягодный чай. Ангел чуть наклонил голову.
-Я что, похож на троглодита?
Подпрыгнув, я пролила кипяток, едва не попав на ноги, и поспешно поставила чайник на плиту. Меня слегка трясло.
-Н-нет, конечно…просто ты всё время молчал…
Ангел взял чашку с чаем и отхлебнул немного, зажмурившись от удовольствия.
-Вкусный!- заметил он, кладя несколько ложек сахара и помешивая. Чай благополучно выплеснулся в блюдце. Я во все глаза смотрела, как ангел пьет чай на моей кухне и неожиданно поймала себя на том, что глупо хихикаю.
-Ещё бы! Слушай, а зачем ты здесь, а?
Он пожал плечами, слегка поморщившись, но ничего не ответил.
Я села с ногами на второй табурет и взяла свою чашку.
- В смысле, я могу тебе чем-то помочь?
Он поставил чашку на стол и встал, чтобы налить добавки. Его ещё влажное после купания крыло почти коснулось моего лица, и я прижалась к нему щекой, ощущая шелковистые перья, источавшие еле заметный, невыразимо приятный аромат. Ангел налил себе чаю и вернулся на табурет. Я с трудом подавила желание выдернуть перо из его крыла…так, на память…
-На, держи- сказал он, выдергивая самое большое перо и кладя его передо мной на стол. Я почувствовала, что заливаюсь краской стыда.
-Ты что, мысли читаешь?
-Есть немного…
-Аааа…эээээ….- я представила, что он мог прочитать в тот момент, когда вышел из ванной и едва не застонала.
-Это не то, чего тебе следует стыдиться- пожал плечами ангел.
-Эээ…а тебя как зовут?- спросила я, отводя глаза.
-Нишиэль.
Он пошарил в сахарнице, выудив оттуда последние две с половиной ложки сахара, на всякий случай перевернул сахарницу вверх дном над чашкой и потряс. Я достала из шкафа пакет с сахаром и высыпала то, что оставалось, в сахарницу. Нишиэль улыбнулся и от этой жалобной улыбки мне захотелось криком кричать.
-Похоже, на небесах трудновато со сладким!- брякнула я. –Это уже восьмая!
Ангел прильнул к чашке, со смаком прихлебывая чай.
-И всё-таки, зачем ты здесь?- рискнула я повторить попытку. –Только не пытайся меня убедить, что просто мимо пролетал и пацаны из рогатки подбили!
Нишиэль покосился на меня из-за чашки, но прерываться не стал. Со вкусом добулькал чай, всосав остатки не растворившегося сахара (мне едва не стало дурно) и слегка шевельнул крыльями. По кухне разлился нежнейший аромат.
-Я послан, чтобы стереть с лица Земли человечество- сказал он так просто, будто говорил «пойду, отолью на дорожку!».
Я сидела молча, переваривая услышанное. Изнутри разливался ледяной холод. Я не испытывала страха или чего-то такого. Просто неожиданно ощутила кошмарное одиночество. Холодное, словно дыхание арктического ветра, жуткое, как будто я уже была мертва и лежала в своей пустой квартире. Одиночество, какого не испытывал, наверное, ни один человек! С громадным трудом я вынырнула из его пучины, стряхивая с сознания остатки безумия. Ангел смотрел на меня с глубокой жалостью.
-И как скоро ты должен представить отчет о сделанной работе?
Он чуть наклонил голову.
-Налей ещё чаю!
Я послушно встала. Налила пол- чашки, остальное он заполнил сахаром и снова вылизал до дна. Меня пронзила кошмарная идея, но почему бы нет? В конце концов, что нам известно о физиологии ангелов?
-Ты что, пытаешься напиться?!
Он поднял на меня свои огромные глаза и кивнул.
-А ты бы не пыталась?
-Не знаю, мне ещё никогда не приказывали уничтожить человечество. А как ты обычно это делаешь?
-Что?
-Уничтожаешь человечество!
-Нальешь ещё чаю?
Я встала, выполнила его просьбу и поставила оба чайника возле него.
-Ты, похоже, сам не рад этой миссии…
-А кто был бы рад ТАКОМУ? Разве что извращенец какой-нибудь!- ангел горько покачал головой и поджал поврежденное крыло. –Но ЕГО приказы не обсуждаются!
-А как насчет отказаться от предложенной чести?
-Это вы, люди, имеете свободу воли. Для нас всё иначе. Если мы откажемся исполнять ЕГО веления, то добром это не кончится. Таков Закон!
-Но это же рабство!- не выдержала я. -Самое обычное рабство!
Ангел покачал головой.
-Такова уж наша природа. Не рабство, это скорее можно назвать зависимостью. Даже не так… Были те, кто пытался…когда-то, очень давно. ЧЕМ обернулась свобода для них? Вечным отчаянием и болью, злобой и ненавистью ко всему живому! А сейчас их обожествляют, восхваляют, тогда как имя Создателя произносится всуе и подвергается насмешкам. Нет, уж лучше так, как Михаил…
Он перевел взгляд за окно, на голубей, мирно пасущихся на подоконнике. Я просунула руку под сетку, насыпав им полную горсть семечек подсолнуха. Пернатый скот ринулся клевать, толкаясь и воркуя.
-А если ты не исполнишь приказ?
Ангел покачал головой.
-Это невозможно…-приподнявшись, он налил себе остывшего чаю и высыпал в него половину сахарницы.
--И ты думаешь, что надраться- это выход? Дааа! Хорошая участь ждет людей, быть уничтоженными пьяным ангелом!
-У меня срок- до вечера- тихо сказал Нишиэль- и я исполню Повеление Господа.
Я почувствовала. Как благоговейный ужас заполняет мой разум и тело дрожит мелкой дрожью от осознания того, что вот-вот должно произойти. Но даже теперь моё любопытство оказалось сильнее, чем страх.
-Возьми меня с собой!- попросила я. –Всё равно я разделю участь людей, так почему бы мне не посмотреть перед смертью, как ты уничтожишь их?
Он кивнул.
-Я возьму тебя с собой. Думаю, Михаил не будет против. Ведь он и сам когда-то…
-Что?
-Нет, ничего…-он тряхнул белокурой головой. – Неужели тебе совсем не жаль твоих соплеменников?
Я мрачно усмехнулась.
-Представь себе, Ниш!
-Но меня ты пожалела!
Я пожала плечами.
-Стало быть, я не совсем безнадежна!

Мы вышли в рассвет. Я только набросила поверх спортивного костюма куртку и собрала волосы в пучок на затылке, сколов древней заколкой, с которой облезли все стразы. Квартиру я запирать не стала. На фиг, если всё равно пипец всем! Держась за руки, мы с ангелом вышли из дома и остановились возле детской площадки.
На скамеечке у песочницы свернулся калачиком ребенок. Я вытащила мобильник и машинально отметила время: 06: 48. Ангел приблизился к скамье. Малыш сел, испуганно глядя на нас. Но стоило ему увидеть крылья ангела, видневшиеся из-под плаща (я отдала Нишу древний плащ дедушки, пылившийся на антресолях), и глазёнки его засияли. Робко протянув ладошку, он погладил белоснежные перья.
Ниш присел на корточки перед скамейкой. Ребенок с улыбкой смотрел на него. Они ни слова не говорили. Потом малыш протянул ручки и обнял ангела, спрятав личико на его плече. Нишиэль взглянул на меня и я увидела, как две алых слезы стекают по его щекам. Он мягко погладил ребенка по затылку и спинке и бережно уложил обмякшее тельце на скамью. На мертвом личике малыша застыла радостная и спокойная улыбка.
Мы шли по городу и там, где проходил Нишиэль, мир застывал. Несколько встречных прохожих и пара бездомных псов просто опустились на тротуар, словно прилегли отдохнуть. Я шла рядом с Нишем, чувствуя, как обжигающие слёзы катятся по лицу и понимая, что оплакиваю всех их, животных и людей. Серые дома и многоэтажки, похожие на громадные ульи. Дышать было больно и я на мгновение приостановилась, захлебываясь рыданиями. Сильная рука Ниша стиснула мою ладонь.
Теперь мы летели и каждый взмах крыльев словно рассеивал Смерть над спящими городами. Нишиэль поднял руку и я увидела струю огня, бьющую из его ладони. И капли жидкого пламени упали на землю, из них поднялись гигантские огненные смерчи и покатились, сметая, опаляя всё на своем пути. Я рыдала в голос, почти не осознавая, что мы пролетаем над меняющими очертания материками, над горящими водами Мирового Океана.
Наконец ангел опустился на крошечный островок, возвышавшийся над поверхностью горящего моря на пару сотен метров. Воздух колебался от жара, но я не ощущала боли от ожогов. Ниш качал головой и лицо его было алым от пролитых слёз. Он в изнеможении рухнул на землю и зарыдал так, словно сердце у него разрывалось. Мелодичные звуки чужого языка слетали с его губ. Я опустилась рядом, кутаясь в свою жалкую куртку, чтобы хоть как-то защититься от нестерпимого жара.
-………….!- плакал Нишиэль. Я легла рядом и обняла его. Я не поняла и не смогла бы воспроизвести ни единого слова из тех, что вырывались из его горла. Просто сердце разрывалось от горя при виде его страданий. Это было странно, я сострадала не человечеству, сметенному с лица Земли, а его уничтожителю.
Наконец он поднял голову. Его лицо было так прекрасно, что у меня перехватило дыхание. Он осторожно коснулся моей обожженной щеки и грустно улыбнулся.
-И ты…- его голос дрогнул.
Я поцеловала его, плача и смеясь одновременно, а потом…

-Мы не…не на Земле?
-Нет, это пересадка…как сказали бы твои соплеменники.
-Как тут…странно!
-Тебе не придется долго ждать…правда! Михаил обещал замолвить за нас словечко.
-За нас?
-Ну да…я не говорил…у меня отобрали крылья…
-За что??!!!
-За экскурсию для одной симпатичной девушки. Но я не жалею! Быть человеком прекрасно! Правда многому придется учиться...но ведь ты мне поможешь?
-А…конечно помогу...Ниш…
-Да?
-Можно я тебя поцелую?