Сладких снов


Вечер. Она читает книгу и пьёт молоко с печеньем. Тихо, дома больше никого нет, только она и кошка. Кошка спит, удобно устроившись на её ногах. Тепло. Окна зашторены, ведь ей хочется полного уединения, и даже любопытная луна не смеет заглядывать в уютную маленькую комнату, где она предаётся чтению, отдаваясь потоку написанных юным романтиком строк. Круглые часы на стене медленно переставляют стрелки. Кажется, что сегодня время не спешит, а, наоборот, даёт ей подольше насладиться её маленькой идиллией. Но проходят долгие минуты, и кошка, вдруг что-то услышав или вспомнив, открывает глаза. Смотрит в одну точку ровно пять секунд и, потянувшись для приличия, спрыгивает с колен. Она вздрагивает, отвлекшись на кошку, но очень быстро вновь погружается в придуманный мир, полный загадок и приключений, которых так ей не хватает в реальной жизни. А белый комок шерсти с четырьмя мягкими лапами бесшумно прокрадывается на кухню, оставляя её теперь совсем одну. Впрочем, кошка, порыскав в поисках чего-нибудь вкусненького и не найдя ничего, что бы её заинтересовало, быстро возвращается обратно.
Она всё так же сидит, перелистывая страницы, даже не притрагиваясь к забытому печенью.
Внимательно оценив обстановку, маленькая хитрюга решает всё-таки привлечь к себе внимание хозяйки. Кошка с громким урчанием трётся о её ноги, но безуспешно.
Она, конечно, понимает, чего хочется кошке, но старательно делает вид, что не замечает её требовательных ласк. Её можно понять, ведь до конца главы осталась всего пара страниц, и они обещают быть невероятно захватывающими.
Тогда пушистая эгоистка прибегает к бесстыдному, но ни разу не подводившему приёму: призывно мяукая, точит когти об обивку кресла.
Понимая, что дочитать главу ей сейчас всё равно не дадут, она обречённо откладывает книгу в сторону и подхватывает мелкую пакостницу, уже по пути на кухню нежно почесывая её за ухом. Конечно же, кошка, получив наконец своё любимое лакомство, с довольным видом принимается его уплетать, сразу потеряв к хозяйке всякий интерес.
Но она не обижается, разве можно обижаться на кошек? Она улыбается, берёт из вазочки зефир и откусывает немного. В такой вечер можно и себя побаловать любимыми сладостями.
Затем она возвращается в комнату, к своей недочитанной книге, персонажи которой, наверное, с нетерпением ждут её возвращения – им ещё много всего хочется ей рассказать. И она уже готова дочитать их историю до конца, но взгляд падает на часы, стрелки которых, несмотря на их неторопливость, уже показывают полночь. Ничего не поделать, придётся роману подождать до завтра, а завтра она обязательно к нему вернётся.
Она переодевается, обдумывая планы на завтрашний день и вспоминая, какой же он смелый, герой её книги. Нарядившись в ночную рубашку, она подходит к окну, чтобы поправить одёрнутые шторы, и затем ложится в постель, укрывшись тёплым одеялом.
Внезапно она вскакивает, откинув одеяло в сторону и уставившись на занавески непонимающим взглядом. Ведь она точно помнит, что закрывала их ещё раньше, и непонятно, как они снова оказались сдвинуты в сторону. Она поднимается с постели и дрожащими пальцами поправляет на себе сорочку. Её воображение, успевшее разыграться при чтении романа, рисует мрачные картины, но всё-таки ей хватает смелости проверить, закрыто ли окно. Окно оказывается закрытым. Она издаёт вздох облегчения, списав свои страхи на невнимательность и непоседливую кошку. Практически успокоив себя, она снова ложится в кровать, натягивая одеяло до самых ушек. Так ей кажется, что она в безопасности.
Часы монотонно стучат в тишине, и она, уже совсем успокоившись, засыпает под их тиканье. В темноте дверного проёма показывается маленькая светлая мордочка, но кошка не спешит заходить в комнату, а внимательно принюхивается. Отчего-то запахи в помещении кажутся ей не такими, как раньше, как будто кто-то ещё смешал их своим неожиданным появлением. Сделав пару осторожных шажков, кошка вдруг передумывает входить и убегает прочь. Не то что бы она боится, просто из осторожности.
А она уже смотрит сон. Ей снится её герой: красивый и мужественный, совсем как в книге, - он обнимает её за талию, отодвигает нежными пальцами воротник платья и целует её в шейку обжигающе горячими губами. От такого жгучего прикосновения она даже просыпается. И понимает, что это был не совсем сон. Её действительно обнимает, приподняв на кровати, какой-то мужчина, его лица не видно, зато он приятно пахнет сладким ароматом розового цветка. И ещё, кажется, что он улыбается, глядя на неё. Не успевшее до конца проснуться сознание, переворошив все перечитанные когда-то книги, принимает его за прекрасного принца, пробравшегося в башню, чтобы спасти из заточения и одиночества возлюбленную принцессу. Но наваждение быстро проходит, когда её пронзает острая боль, и тогда она понимает, что приснился ей вовсе не поцелуй, и что вовсе даже не приснился. Ей становится страшно, и улыбка принца превращается в жуткий оскал белоснежных клыков. Только у неё не получается сопротивляться ему, как будто своим кровавым поцелуем он выпил её последние силы. Она даже не может крикнуть, позвать на помощь или попросить пощады, так и лежит в объятьях ночного гостя, глядя на него глазами, полными ужаса. А он только скалится (или улыбается?) и баюкает её на руках, как маленькую девочку, которой приснился кошмар. Но это её не успокаивает, напротив, да и шея болит ни капли не меньше. Она читала что-то подобное в своих книгах: если верить им, то теперь её ждёт бессмертная жизнь в ипостаси чудовища, пьющего людскую кровь. Или смерть.
Но она совсем не хочет умирать, и холод, охватывающий тело, пугает её. Незваный гость перестаёт качать её на руках, вдруг прячет клыки и запускает руку в её длинные локоны, прижимаясь к ним губами, вдыхая тонкий аромат её тела. Это так странно, что на секунду она забывает, где находится, всё снова кажется ей лишь сновидением, и это уже не вампир прижимает её, но герой непрочитанного романа. Он целует её в губы… и она правда засыпает, отдавая ему своё тепло в последнем лёгком выдохе.
Снова вальсируют стрелки на циферблате, ускоряя темп, как будто торопясь приблизить солнечное утро. Заглядывает луна в освободившееся от плотной ткани окно, проверяя, все ли тени на месте. Лежит на полу брошенная книга, раскрывшись на последней странице повествования.
В комнату просачиваются первые лучи восходящего светила, вместе с ними, вновь осторожно принюхиваясь, входит кошка. Не учуяв в воздухе запахов чьего-либо присутствия и увидев, что девушка ещё спит, она запрыгивает на кровать и сворачивается тёплым клубочком на холодных, как лёд, ногах хозяйки.
Тихо, в доме больше никого нет, только она и кошка. И они будут спать ещё очень долго.

ПРОЛОГ

В свои четырнадцать лет Игорь прочел такое количество книг, какое большинство его сверстников, вряд ли осилило бы и за всю свою жизнь.
Сейчас он сидел на полу своей комнаты и перечитывал первые главы «Философского камня». Обычно перечитывать какие-то книги (даже те, что очень нравились) было не в его духе. В литературном мире оставалось еще столько всего, что нужно прочесть и Игорь не хотел тратить свое время на истории, которые он уже знает. Но непрочитанных книг в доме больше не было, а «Гарри Поттер» Игорю всегда нравился.
За окном снова раздалось недовольное мычание.
На самом деле мычание не прекращалось уже давно, просто Игорь с головой ушел в книгу и почти не замечал его.
Теперь же этот жуткий стон, при звуке которого мурашки бежали по спине, был слишком уж громким, чтобы его игнорировать. Игорь положил открытую книгу на пол, обложкой вверх и подошел к окну.
Два мертвеца вгрызались в небольшое тельце, очевидно принадлежащее какой-то собачке, яростно отрывая от него куски.
Перемазанные кровью лица, на которых читалось уже мало человеческого, оглядывались по сторонам.
От этого зрелища завтрак Игоря запросился наружу, и он постарался взять себя в руки. Сейчас нельзя было позволить себе терять еду, в том числе и ту, что он уже проглотил.
Третий мертвец стоял неподалеку от двух своих приятелей и смотрел куда-то в сторону.
- Еще день, - подумал Игорь.
Еще день и ему придется выйти туда. Если полицейские или спасатели не появятся до завтрашнего утра – он покинет квартиру и отправится в город. Продукты кончаются, электричества нет, нет абсолютно никакой связи с внешним миром. Сколько это продлится? Еще пару дней? Неделю? Месяц?
Он видел достаточно фильмов об оживших мертвецах. Для героев чаще всего все кончается относительно быстро. Кого-то жрут, кого-то пристреливают другие выжившие, по ошибке или из-за последней банки тушенки. А кто-то в финале просто засовывает дуло себе в рот и нажимает на курок.
Игорю хотелось плакать, но слез все не было. Неужели он остался совсем один? Скорее всего, нет. Кто-то из его соседей, возможно, тоже прячется, как и он.
Ему нужно было все получше обдумать, прежде чем покинуть дом.
В подъезде восемь квартир. За стеной соседка, Елена Викторовна, но ее на момент начала всего этого дерьма дома не было. Командировка. У него есть ключ от ее квартиры, ведь она просила его поливать цветы. Что-ж, цветочкам, похоже, уже не выжить, но туда Игорь обязательно заглянет – там может быть что-то полезное.
Еще две квартиры на первом этаже. Обе принадлежат одной семье, которая уехала отсюда в день Z. Они, скорее всего, заперли двери. И кто знает, может Алексеевы еще вернуться. Туда он не пойдет.
Верхний этаж, четыре квартиры.
В одной из них, живет Анатолий Васильевич, мужчина лет сорока, работает адвокатом. Вернее работал. Его Оутлэндер сейчас стоит у подъезда, а сам сосед где-то бродит в поисках человечинки. Если получится, Игорь взломает дверь и заглянет к нему в гости.
Вторая квартира на втором этаже, престарелая соседка. Ее он не видел и не слышал уже очень давно. Если ей повезло – она сейчас тихонько сидит в своем кресле и что-нибудь вяжет. Если нет – Игорю придется разобраться с ней…
От этой мысли по его спине пробежались мурашки. Сможет ли он сделать это? Сможет убить ее, если она превратилась в зомби? Ему придется учиться быть хладнокровным, по-другому теперь никак. По-другому не выжить.
Черт, неужели он еще не сделал никаких выводов? Хлюпики, в подобных ситуациях – умирают первыми, если теряют самообладание и не учатся вовремя сносить головы…
Он научится. Он будет спокойным и рассудительным. И он выживет.
Еще две квартиры. Хозяева обеих зверски убиты, после чего обезглавлены – постарался отец Игоря. Их трупы лежат у входа в продуктовый магазин за домом. Двери, скорее всего, тоже заперты, поэтому снова придется ломать.
В самом подъезде, конечно же, тоже небезопасно. Электричества нет, так что выходить надо днем. Ему нужно было какое-нибудь оружие.
Еще так много, чего нужно сделать. Господи, помоги…

I Другие герои
Берешь в руки --- и идешь по улице. Это не улица Москвы, Питера или Челябинска, это вообще не улица какого-то города; она похожа на все улицы и не похожа ни на одну. На асфальте лежит журнал, солнечный луч читает его; слышен шум газонокосилки, но никто не стрижет траву у себя во дворе, и ты знаешь это. Так рано, но никакие бродячие собаки не выбегут тебе навстречу и не будут лаять на тебя, а ты не будешь орать и плакать от страха под чьим-то глухим забором. Заборы... Хм. Тут нет заборов, кстати.
Берешь в руки – и идешь, медленно идешь. Это утро, так светло. Но ты несешь --- и скоро света больше не будет.
Очень тяжело.
Так, ну теперь время рассказать. Если ты пойдешь по дороге и пройдешь ее всю жо конца, до тупика с мусорными баками и желтой песчаной ямы, и не выпустишь из рук ---, то... Что случится? Ну, ну? Не знаешь. Никто не знает, ха-ха. Да, такой безумный смешок появляется у всех, кто ходит этой дорогой.
Я уже несколько раз была здесь, а мне до сих пор страшно.
Солнце в глаза; все заплывает слезами.

II Италия
Солнца слишком много; кто бы мог подумать, что будет так тепло и солнечно, что город будет так удивительно красив, как стареющая красотка при грамотном освещении, что песок будет блестеть, как алмазная пыльца, что будет золото, молоко и жемчуг небес.
Пффф, как много эмоций.
Кто бы мог подумать, что в Москве будет столько солнца.
Саша приехала сюда в первый раз, ей было плевать на стандартную экскурсионную программу, ей было плевать на памятники культуры, архитектуры, истории; она первый раз приехала в другой город одна, ее жизнь сделала поворот, от которого у нее кружилась голова, а теперь еще и недобрая столица была до самых крыш заполнена солнцем, жарой, мороженым и цветастыми платьями. И мама осталась плакать дома одна, а не мучала ее своими темными мыслями, которые все чаще навещали ее с тех пор, как она не поступила в институт.
Пфффф, какая разница.
Саша отвечала так на любой заданный ей вопрос. Особенно маме. А мама теперь думала, что МГУ сломал жизнь ее дочери.
Учиться во Владимире не было смысла, да и время уже было упущено. А мама не могла поверить, что ее дочь никогда не станет математиком. Она хотела этого больше чего-либо. Она обзвонила всех своих знакомых в Москве, чтобы найти хоть какой-то шанс, лазейку, но... Ничего.
Официантка, промоутер, продавец-консультант, сучечка в униформе, которая затащит тебя в социально-опросную мафию, которую все эти властные мужики с волосатыми руками время от времени шлепают по попе, - это была тупая работа, это был тупой город, это была тупая жизнь, которая не желала меняться ни в какую из сторон, и Саша была уверена, что... Она не хотела так жить. Она не хотела так больше жить. Не хотела работать, не хотела замуж, не хотела маму; она ведь даже в школе типа неплохо училась, она любила физику и математику, у нее все было хорошо. Достоевского она никогда не понимала, и Достоевский ее тоже бы не понял; она просто хотела быть математиком. Она могла - но не смогла.
У мамы была знакомая – так, мелочь, НИИ, инженерия, но у той тоже была знакомая, и еще одна, и... такой сложной цепью мама вышла на некую женщину, А.И. Она была богатой вдовой известного профессора, она не была сликшом старой или слишком молодой и искала себе личного секретаря – да, тетка, прекрасная во всех отношениях. Саша думала о том, каково это – быть богатой и одинокой, и ей нравилась эта мысль. Да, нравилась.
Прощай, мама.
Все закончилось. Земля уплывала у нее из-под ног. Так или иначе Саша не была теперь туристкой, командировочной, бедной родственницей из далекой провинции, даже студенткой не была, и ей было запредельно, фантастически хорошо, даже при 17 годах, брошенных под колеса электрички Орехово-Зуево-Москва. Она знала, что будет работать; она знала, что все будет с нуля, никаких друзей, никаких парней, мужей, детей, родителей... Пффф, отлично. И она была рада этому. А особенно тому, что была здесь и сейчас, что было южное тепло, сухая кожа, цветы и розовое масло.
Маленькие палатки с хот-догами. Девушки купаются в фонтанах. No women, no cry.
Эта Москва была уже не тем городом, куда она приезжала с мамой поступать в институт. Улицы так долго, невыносимо долго тянулись и были такими похожими одна на другую, улицы-близнецы, тройняшки и котята черной кошки от черного кота; солнца было так много, и оно перетекало с одного тротуара на другой.
На асфальте старуха разложила книжки, и они тоже превращались в бриллианты на солнце, даже розово-голубые обложки дешевых любовных романов.
Мамы не было рядом. Зрело желание выбросить свою старую сим-карту, чтобы не было тупых бесконечный звонков, не было кое-чьего несчастного обеспокоенного голоса; но все еще было так зыбко, и можно было усомниться в том, что у Саши таки есть работа, что она будет жить в Москве у этой тетки... Она, может, вовсе не примет ее и скажет: «Гуд-бай, детка!» Но уже теперь Саша знала – она никуда не вернется, у нее новая жизнь. Прощай, малая родина.
Карта вела ее все дальше. Хотелось забросить карту, идти, куда глаза глядят, прыгать и махать руками, и юбка так кинематографично вилась вокруг ног, не глупо, не задираясь, а красиво, красиво... Фонарики из цветного стекла глупо спорили с дневным светом, и все было чисто в тот день, словно в то время пока Сааша покупала билет, пока мама душно плакала ей в шею, Москву отчищали сотни маленьких эльфов.
У Саши было немного денег. Она к чертям упустила свой выпускной, свой последний звонок, свою эпоху школоты и не то чтобы жалела об этом; только теперь ей пришла в голову мысль купить вина – белого, красного? – и применить штопор с бесценного многофункционального брелка по назначению.
К черту карту. Только чемодан и прижимал ее к земле, больше – ничего, Машин не было, она шла по самому центру улицы, двигаясь к большой арке, встречные мужчины заглядывали ей в лицо и она тоже заглядывала, все старики внезапно исчезли с лица мира и все жители этого города были молоды, дивно молоды.
Это Италия, подумала Саша. Это Италия, в которой она никогда не была; это точно Италия.
***

Если повтор "это был" мне нравится, тут он к месту, то сооружение из "которых" смотрится не слишком удачно.
Приём с повтором очень хороший, не спорю. Но не стоит им так злоупотреблять, со временем начинает утомлять и резать глаз.
Как вариант: Она была богатой вдовой известного профессора, не слишком старой или молодой, и искала...
Зпт.
Я лишь выделяю те моменты из множества подобных, которые мне кажутся перебором.
Полагаю, тут должна была стоять точка.

Я просто шла по улице, я ничего такого не хотела. Было 30 июня – месяц без Олега. 6-7 утра, ни одного прохожего; подходящее время для того чтобы поплакать в одиночестве, сидя в парке на солнышке.
Я уже плакала, мне казалось, что солнце бьет в глаза; ну, девочки, вы же меня понимаете, невозможно плакать просто так, без легкой наигранности и драматизма, без прижимания пальцев к лицу, и вот я шла так, у меня тряслись плечи, словно они были вообще отдельно от меня, и тут
черное, черное, черное, черное.
Оно ущипнуло меня за икру. Оно больно ущипнуло меня за икру, и для него я не была живой, оно не могло даже подумать, как мне больно, какую боль оно мне причиняет, что мое тело – это не пластилин в его руках, что я живая, что каждая моя нервная клетка с криком стучится мне в мозг, потому что ей больно, больно, больно...
Все смотрели это фильм, ладно, все наверняка боялись засыпать после него – так вот, представьте себе это волосатое существо, его цепкие пальцы с гнилыми ногтями, и думайте, что это оно вцепится в вас, когда вы переступите границу его владений. Представьте себе Самару, я до сих пор так думаю, чтобы не боятся слишком сильно того, что не имеет образа.
Мне больно, больно, больно.
Солнца больше не было. Я кричала, я прыгала, но ничто не могло бы вырваться из ее когтей. Ее. Буду считать ее девкой. Только женщины способны на такую жестокость.
- Отдай, - короткие слова, брошенные коротким голосом в перерыве между моими криками. – Отдай мне.
Нет, нет, отпусти меня, пожалуйста, нет, нет, нет.
Трудно кричать долго и трудно плакать долго; я не думала, что во мне может быть столько слез, но пока я кричала, все мое лицо было мокрым.
- Отдай.
Отдай. Отдай, отдай.
Я лежала на асфальте и не видела, с какой Она стороны. Я боялась смотреть и боялась, что она снова станет калечить меня. Сумка лежала подо мной и острым углом железной пряжки резала позвоночник.
Отдай.
Она пинала меня ногами, она была не одна – кто-то еще набежал, кто-то еще крутился вокруг меня, и все они ненавидели меня, и все ---.
Отдай, отдай, отдай.
На карачках я пыталась убежать от них; все дурной сон, ноги еще шевелятся, руки едва выдерживают тяжесть собственного тела, но я ползу, и мне кажется, что серая ступенька подъезда приближается, что я спасусь. Все нормально, все сейчас будет хорошо; белая крыша машины, припаркованной на обочине, бросила в небо прозрачный луч отраженного дымного солнца. Поднявшись на ноги, сумку прижала к животу, открыла дверь – а там она. Она.
Ну да. Я плакала.

-Чтобы попасть в другой, фантастический мир, нужно всего лишь открыть дверцу, запомни!
- Кто здесь? – девочка проснулась и резко села, оглядываясь по сторонам. Но в комнате никого не было. Опять, наверное, приснилось.
Она встала и как была, в ночной рубашке, подошла к двери в ванную – умыться. Мама была на работе, папа тоже. Бабушка заболела и не придёт. Вдруг, подойдя к двери, она оробела. Там за дверью слышался шорох и шелест, вовсе не похожий на шум воды в ванной. Девочка вспомнила неизвестный голос и отворила дверь. За ней был цветущий сад. Летали феи, порхали огромные бабочки, цвели необыкновенной красоты цветы.
- Какой прекрасный сад, – сказала девочка, оглядываясь. Она ходила и трогала пальчиками прекрасные цветы. Разноцветные бабочки садились к ней на плечики. Феи летали и смеялись, теребя её за волосы. Никто не спрашивал, откуда она здесь взялась. Такое чувство, будто её здесь ждали.- Вот бы пригласить сюда папу и маму и бабушку и Мишу и Валю и… - Девочка загнула пальчики, перечисляя кого бы можно сюда ещё пригласить и не заметила, как вдруг тихо стало в волшебном саду. Замолчали птицы, закрыли головки цветы, феи спрятались под кустики.
-Прячься, прячься – зашептал словно ветерок кругом, но девочка не обратила внимания на этот шелест, увлечённая своими мыслями.
Потом вдруг поляну накрыла большая тень и послышался шлёпанье, как будто от крыльев большой птицы. Девочка обернулась. На поляну село большое, неповоротливое зелёное чудище. Больше всего оно было похоже на дракона с картинки из книжки, которую ей когда-то читал папа. Дракон потоптался на месте, словно устраиваясь поудобнее и вдруг замер, увидев девочку.
- Ты кто? – спросил он.
- Я – человек, - глубокомысленно ответила девочка и улыбнулась, словно в восторге от своей важности. – А ты кто?
- Я, это, дракон. Ты что не знаешь, кто я такой? – растерялся дракон.
- Дракоша!!!! Мне про тебя папа в книжках читал.
- Про меня в книжках пишут? – дракон приосанился, поправив на себе складки кожи.
- Ну да… А что такого? - девочка осмотрела дракона. – Хм, а ты не похож на тех драконов, которые изображены в книжке. Я точно помню – тут должны быть клыки, тут нос не очень красивый, а тут такие большие-большие крылья, а у тебя маленькие… - говорила она, теребя его нос и крылья. Слушай, а огнём ты умеешь дышать?
- Я, не умею?!! – дракон даже покраснел от злости. – Вот! – и он выпустил пар из ноздрей и сжёг целое семейство цветов.
- Ты что делаешь! - возмутилась девочка, - ты что цветы не любишь?!
- Я не знаю... Люблю дышать на них пламенем и сжигать их, так же, как и маленьких девочек, которые лезут куда не надо.
- Напугал, ой напугал! Ты меня не сможешь сжечь!
- Это почему это? – опешил дракон
- Потому что я маленькая и красивая. – Девочка надула губки и подобрала завявший от жара цветок.
- А я большой и страшный. РРРРР! – И дракон попытался издать пугающее рычание. Но получился только хрип.
Девочка рассмеялась:
- Всё ты врёшь! Ты смешной и милый. И ушки у тебя красивые, и ничего, что клыков нет, ты без них даже симпатичней. И подумаешь, что крылья у тебя маленькие, зато летаешь ты хорошо. И вообще ты только пытаешься казаться плохим, а на самом деле ты внутри добрый, просто сам не знаешь об этом...
- Ну, эээ... – дракону явно были приятны комплименты этой непонятной, но очень милой девочки. С людьми он никогда не общался – они боялись его и убегали, да и он сам старался держаться от них подальше. А феи были неинтересные – они только дразнили его, а потом прятались. – А откуда ты знаешь, что я добрый?
- Ну те, кто злые, они не трепятся, как ты, они сразу нападают и бьют. Как Ваня у нас во дворе.
- А я значит треплюсь! Ну спасибо! – дракон сделал вид, что обиделся.
- Ну не обижайся! Ведь добрым быть хорошо! На тебе цветы! – И девочка сорвала нетронутый пламенем цветок и протянула дракону.
- Зачем ты мне даёшь цветы? Я же их не ем! – удивился дракон.
- Дракоша, ну какой ты глупый! У нас, у людей, это признак расположения. Если мужчина или женщина дарят друг другу цветы, значит они хотят сделать друг другу приятно. Например мой папа любит маму и поэтому он ей по праздникам дарит цветы.
- Ааа... Понятно. Тогда сейчас, подожди. – Дракон попытался сорвать цветы, но не рассчитал силу и вырвал их с корнем. - Вот тебе цветы. Так у вас принято дарить?
- Не совсем так, но примерно. Спасибо, дракош. Ты уже становишься лучше. Пойдём, я буду тебя воспитывать.

Дракону пришлось согнуться в три погибели, чтобы пролезть через дверь. Пройдя вслед за девочкой он остановился от изумления. Ну в самом деле! Как можно жить в этой каменной коробке, где и развернуться то толком нельзя?!
- Дракош, ты кушать хочешь? А то пойдём на кухню, там мамин суп стоит, а ещё я пельмени сварила вчера.
- А что такое пельмени?
- Ну это такая вкусная штука. Такое мясо в тесте.
- Мясо! Я люблю мясо! – у дракона потекли слюньки, ибо он был прилично голоден. И он пошёл за девочкой на кухню, стараясь как можно меньше топать. Потому что он уже понял, что в этих каменных пещерах девочка живёт не одна. Он был умный – этот славный дракоша.
Но каково же было удивление дракона, когда обещанные пельмени оказались такими маленькими, что он кинул в рот сразу целую тарелку и даже не почувствовал вкуса.
- Мда. – сказала девочка, озадаченно глядя на дракона. - Чем же тебя накормить?
Мяса больше не было, а рядом с домом оно не продавалось. Девочка обыскала холодильник, и всё, что находила в нём, давала дракону. Скоро в его пасти исчез батон колбасы, кастрюля супа, батон хлеба, огромный кусок сыра, несколько банок с домашними соленьями, пара банок тушёнки и наконец запил это всё дракон сваренным мамой киселём, пакетом молока и ведром воды.
- Чё-то я всё равно не наелся, - сказал он озадаченно, - несытная у вас еда.
- Ты просто ешь слишком много. Тебе худеть надо, вон животик какой отрастил! – дракон озадаченно уставился на свой живот.
В это время девочка убежала куда-то в комнату и вернулась с книжкой в руке.
- Вот! Моя любимая книжка. Ты читать конечно не умеешь? – дракон помотал головой. – Значит я буду тебя учить читать. - И девочка в восторге затанцевала по кухне с книжкой.
Ей очень понравилась эта мысль – научить дракона читать. Но, увы, у ней ничего не получалось. Книжка была слишком маленькой для дракона, и чтобы что-то увидеть ему приходилось либо сильно-сильно нагибать голову, отчего очень болела шея, либо, наоборот, поднимать книжку к глазам. Процесс обучения превращался в процесс мучения.
- Придётся для тебя найти очень большую книжку, - сказала девочка.- А пока пойдём посмотрим телевизор.
- А что такое телевизор?
- Ну это такая коробка с проводами. В неё с большой башни передаётся сигнал и поэтому мы видим то, что происходит в мире.
- Ух ты! Интересно! – И дракоша уселся на пол возле телевизора. Когда на экране появилось изображение, он чуть не умер со страху. Там кто-то ходил и разговаривал и казалось что этот кто-то вот-вот выйдет из этой коробки на волю. А потом прямо на него побежал какой-то мужчина, страшно крича, а большая штука у него в руках громко трещала. Дракону показалось, что этот мужчина бежит к нему и вот-вот добежит и убьёт его. И он со страху попытался спрятаться в шкаф.
- Что ты, дракоша? Боишься? Чудак, они же не настоящие. Ну давай я выключу. – И девочка нажала на кнопку. В комнате снова воцарились мир и тишина. А перепуганный дракон со страхом смотрел на живую коробку.
- Зачем вам это нужно? Смотреть всяких страшных людей с большим оружием?
- Не знаю, - ответила девочка.
Они помолчали. Потом дракоша сказал:
- Пошли, я лучше покажу тебе свой мир. А то ты кроме поляны с феями ничего у меня больше не видела. Забудь про этих страшных людей из коробки.

За дверью в ванной оказалась та же поляна. Феи радостными возгласами встретили девочку. Они осмелели и совсем перестали бояться дракона. Они летали вокруг, смеялись, шептались, садились ему на крылья, на плечи, на нос, теребили его уши. Смущённый дракон неловко отмахивался от фей, боясь повредить маленькие крылышки. Он не привык к такому вниманию. Потом он расправил крылья, бережно подсадил на спину девочку и они полетели по волшебной стране.
- Смотри какие поля – здесь живут добрые земледельцы. Они никогда не стреляли в меня, а я никогда не ел их животных.
- Ой, дракоша, а что там?
- Там большой замок. В нём живут лорды и рыцари. Они любят охотиться на драконов. Я их боюсь.
- Ой, а там какая красота! – девочка показывала рукой на искрящийся водопад, впадающий в бурную речку. Волшебная страна была очень красива. И они бы облетели её всю - такая она маленькая, но уже начало темнеть.
- Дракоша, скоро уже мама с папой с работы придут. Полетели обратно!
Когда они вернулись на знакомую поляну, было уже совсем темно.
- Я пойду, дракош. Ты будешь меня ждать?
- Конечно, моя маленькая принцесса. – И дракон бережно прижал к себе девочку. А она махнула дракоше рукой и скрылась за дверью.

- Аня, Аня! Ты где?
- Я здесь, мамочка, – отозвалась девочка, закрывая за собой дверь в ванную.
- Почему на кухне так грязно? И куда делся весь сыр и колбаса, которую мы с папой покупали к празднику? – Спросила мама, заглядывая в холодильник. – Отвечай!
- Мама, тут, представляешь, тут был дракон. И я его накормила колбасой, супом и сыром. Он такой хорошенький и я его пыталсь научить читать! – выпалила девочка.
- Аня, здесь не место фантазиям. Куда делась колбаса?
- Мам, ну я же уже всё сказала.
- Понятно, наверное отдала какому-нибудь коту с соседнего двора. Ну ни на минуту нельзя оставить одну. Аня, понимаешь, мы ни так много зарабатываем, чтобы кормить котов такой дорогой колбасой.
- Мамочка, ну почему ты не веришь в драконов? – Девочка обиженно смотрела на маму, готовая вот-вот расплакаться. Она думала, что вот сейчас она расскажет своей дорогой и любимой маме о драконе и та тут же поверит. И может быть даже она подружится с дракошей.
- Какие драконы? Папа забил тебе голову всяким волшебством. Я скажу ему, чтобы он не читал тебе этот вздор.
- Папа, папа! – кинулась девочка к отцу, который только-только открывал дверь в квартиру. – А мама не верит в драконов!
- В каких ещё драконов?
- Ну, там, на волшебной поляне. Пойдёмте я покажу! - И девочка потащила папу за руку к двери в ванной. Она открыла дверь, но там была всего лишь ванная и капала вода из крана.
- Как же так? А где мой милый дракоша? – заплакала девочка и убежала в свою комнату.
А на кухне разговаривали родители:
- Нина, оставь её. Поплачет и успокоится. Выдумала себе волшебную страну, а потом разочаровалась, что её не оказалось там где она хотела. Девочке одиноко. Ничего, в отпуск поедем в деревню. Там много сверстников. Перестанет выдумывать себе всякую глупость.

А на следующий день, только мама с папой ушли на работу, девочка пробралась к двери в ванную и прислушалась. За ней щебетали птицы и что-то шуршало и шелестело. Она резко распахнула дверь. За ней была волшебная поляна.
- Ура! Это не выдумка! Это мне не приснилось! – И девочке закружилась по поляне. Феи выпархивали из кустов, радуясь её появлению. А потом большая тень накрыла цветы и появилась знакомая фигура дракона.
- Дракоша! – девочка бросилась к нему. – Милый! А мама с папой в тебя не верят! А я же знала, что я тебя не выдумала! Пойдём ко мне, я вспомнила про большую книжку, которую мне дарили. По ней я смогу научить тебя читать!

Сегодня маму отпустили с работы пораньше. Она зашла в магазин, купила Ане её любимые конфеты – надо же побаловать дочку. Да и как-то они жестоко вчера обошлись с ребенком. Надо было сделать вид, что они поверили её выдумкам про дракона. Рассуждая так, мама Нина открыла дверь в прихожую и замерла. Дверь в ванную была открыта настежь. За ней сияло солнце и светились зеленью деревья. А в дверь, болтая с её дочуркой, пыталось пролезть какой-то чудовище, очень похожее на дракона из древних сказок.

Алое солнце зашло за скалы. Небо рыжее потемнело, превратившись в агатовый темный полог без звезд и луны. Ночная прохлада заставила девушку, сидящую на каменной скамье, подобраться и обхватить плечи руками в попытке отогреть их. Однако она продолжала сидеть, видимо, ожидая кого-то. Свет небольшого золотисто-рыжего фонарика, висевшего прямо на ветке дерева над скамьей, обливал её лицо мягким теплым сиянием. Ветка спускалась почти к самой скамье и в круге света было видно, что она из прозрачно-золотистого цельного камня. Лиза помнила, как впервые оказалась здесь. Спустя три дня после того, как отец принёс ей в подарок прелестный кулон – оправленный в серебро сердоликовый кабошон удивительной красоты. Кулон был так прекрасен, что Лиза влюбилась в него с первого взгляда. Она даже спала, не снимая его. Он словно успокаивал её. Впервые за долгое время она спала спокойно, без тревог и страхов, и не плакала целыми днями. Первые две ночи непробудное забытье накатывало на неё, давая успокоение и отдых. Третья ночь принесла странные видения. Она была в мире, расцвеченном всеми оттенками красного, рыжего и желтого. Она была по-прежнему неподвижна, но силой мысли могла переноситься куда ей желалось. А самым удивительным событием была встреча с Сардой. Тогда она ещё не знала, кто он. Просто очень удивилась и испугалась, увидев мчащегося ей навстречу свирепого человека в огненных одеждах. Он летел на неё, раскинув руки, и огненный плащ трепетал за его спиной подобно огромным крыльям. Уже совсем рядом он застыл, резко остановившись так близко, что она подалась назад, чтобы иметь возможность видеть его лицо. Она смотрела в его рыжие глаза, удивляясь тому, что лицо незнакомца было полу-прозрачным и сияло изнутри.
– Привет, – робко поздоровалась она, – я Лиза. Я не хотела нарушать ваш покой...
– Ты и не нарушила, дитя, – он разглядывал её с тем же любопытством, что и она его. – Меня зовут Сарда. Хочешь чаю?
Они сидели и пили прохладный чай из крошечных чашечек, вырезанных из белого халцедона. Впервые Лиза чувствовала себя так спокойно и тепло. Они беседовали обо всем на свете. Её новый друг знал много всего интересного. Но больше про минералы и камни.
– Откуда у тебя столько знаний? – изумлялась она, слушая истории о войнах нефритовых и ониксовых духов. – Или ты тоже дух?
– В точку, дитя! – улыбнулся он. – Ты ещё не догадалась?
Он наклонился через столик, коснувшись пальцами кулона, висевшего на её груди.
– Я – дух камня, который ты носишь. Именно потому ты смогла прийти сюда, в мой мир.
...Она помнила, что почти не удивилась этому. Было всё равно, кто он такой. Ей просто было спокойно впервые за долгое время. Спокойно с ним, кто бы он ни был. А потом она рассказала ему о себе. Как-то так получилось. Он спросил, почему она была так печальна. И она рассказала... О человеке, который сбил её на машине и уехал, оставив умирать. О людях, спасших ей жизнь, привезших в больницу. И о том, что очнувшись через несколько дней, она узнала, что никогда больше не сможет ходить...
Они встречались почти каждую ночь, беседовали, играли в камешки, смеялись и пили чай. Он рассказывал ей истории о камнях и духах. Лиза впервые за время, прошедшее с момента катастрофы, чувствовала себя по-настоящему живой. Она лишь с нетерпением ждала ночи, чтобы снова встретиться с другом, так странно и неожиданно вошедшим в её жизнь.


Во время одной из встреч он спросил, не желает ли она наведаться к некоторым из его друзей-духов камней. Лиза с радостью изъявила такое желание и Сарда, взяв девушку на руки, взлетел в воздух. Они летели над землей, над скалами, пока впереди не показался прекрасный грот, в который вела резная дверца из зеленого минерала. Они опустились перед самой дверцей и Сарда трижды постучал в неё, отступив затем на шаг. Лиза крепче прижалась к нему, обхватив обеими руками за шею. Она вздрогнула, когда дверца стала открываться, медленно и беззвучно скользя внутрь, словно пропуская гостей.
-Не бойся, - шепнул Сарда, входя в сумрачный грот и оказываясь на площадке прямо возле ведущих вниз ступеней из зеленого камня. –Жадо обитает в глубоких подземельях, он не выносит солнечного света, но он мой добрый друг и старинный приятель. Я бы хотел познакомить тебя с ним. Не бойся его внешнего вида, все мы таковы, какими являемся. Жадо похож на каменья, забрызганные кровью, но его благородство уступает лишь его стойкости и мужеству.
-Жадо- это его имя?- тихонько спросила девушка.
-Да…хотя у него много имен, но это он предпочитает остальным.
Они спускались довольно долго, пока не очутились в обширной пещере, сумрачной, но показавшейся Лизе удивительно красивой. Здесь были все оттенки зеленого, голубого и желтого цветов.
Она не сразу заметила в углу грубо обтесанные каменья в потеках почерневшей крови. Лиза в страхе вцепилась в плащ Сарды. Но тот неожиданно склонился и коснулся кончиками пальцев камня.
-Приветствую тебя, брат!
Камень отозвался низким тяжелым гулом, в котором явственно различились слова.:
-Привет и тебе, Сарда. А кто эта быстрокровная с тобой?
-Моя хозяйка и мой друг, - Сарда крепко прижал к себе напуганную девушку.
-Среди быстрокровных у Жадо нет друзей! Быстрокровные режут братьев Жадо на куски и заставляют работать на себя, пока смерть не принесет им освобождение!- голос грохотал и был гневным. От страха у Лизы задрожали руки, она цеплялась за Сарду как обезьянка, пряча лицо в складках его одежды. Сарда погладил её по волосам, успокаивая.
-Эта быстрокровная не такая, как остальные. Она сумела прорвать Завесу Матери, отделяющую наш мир от Быстротекущего.
-Что ж, пусть будет гостьей. Ради дружбы с тобой я приму её.
-Благодарю, брат.

Лиза очнулась от воспоминаний, услышав шорох и шаги. На мощенной агатовыми плитами аллее показалась высокая фигура. Сарда! Девушка улыбнулась, глядя, как он выходит из тени. Темно-рыжие, подернутые черными и белыми прядями волосы, золотистые глаза, одежда огненных расцветок, бело-черно-рыжий плащ. – Приветствую, Лиза, – голос, низкий и мощный, как далекий гром. Она с радостью обхватила его протянутую руку своими ладошками.
– Ты всё-таки вернулся! Я так рада тебя видеть!
Присев рядом, он осторожно укутал плечи девушки своим плащом, и Лиза благодарно прижалась щекой к его плечу.
– Я так давно тебя не видела! Третью ночь прихожу сюда, а тебя всё нет. Где ты был, Сарда?
– Я отлучался. Сейчас в твоем мире творится много чего. Великая Мать призывает нас всех, таких, как я. Грядет битва.
– Я боюсь за тебя.
– Не стоит. Я не...
– Да, знаю, ты не человек. Но что с того? Ты – мой друг.
– Да... – мужчина ласково провел ладонью по волосам девушки. – И тем легче мне будет выполнить то, что я должен.
– О чем ты, Сарда?
– Так, ни о чем...просто очень рад тебя видеть, дитя.
– И я тебя рада видеть! – она доверчиво прижалась к его боку, кутаясь в плащ. –Сарда...
– Что, детка?
– А я бы могла однажды остаться тут, с тобой? Насовсем...
– Увы, это невозможно. Наш и ваш миры слишком разнятся. Ты бы не протянула долго здесь.
– Жаль...хотя я предпочла бы остаться здесь настолько, сколько будет дано... С тобой, в этом прекрасном саду. Мы бы пили чай и играли в камешки...и ты бы мне рассказывал о таких как ты. Мне очень понравился рассказ про Хризу...и сама она понравилась!

Хриза была хрупкой нежной девушкой со стрекозиными крылышками и просвечивающей зеленой кожей, смешливой и игривой. Сарда познакомил их неделю назад, после того, как рассказал ей историю Хризы. Это была история любви двух духов, Хризоколлы и Аметиста. Странная, непостижимая история любви двух существ. Красота Хризы очаровала Амедео, красавца в фиолетовых одеждах. Но будучи связан с глубинными духами первородных камней и почв, Амедео боялся навредить своей нежной возлюбленной. И всё же им удалось соединиться, правда происходило это в определенные фазы небесного светила, называемого Спутником Матери. И всё же они были вместе.
Хриза была очень рада новой подружке. Сарда присел в сторонке, в ожидании, пока вскипит чайничек с чаем из шунгита и опала. Они веселились и играли, Хриза принесла откуда-то пару крылышек, приладив их на спину Лизе и они носились друг за дружкой под смех Сарды и писклявое хихиканье Нимри, крохотной спутницы Хризы…
… Очнувшись от мыслей о зеленокожей Хризе, Лиза обняла своего друга, Сарда взъерошил её волосы и рассмеялся.
–Я передам ей...дитя...
– Что?
– Что бы ты сказала, если бы снова смогла пробежаться под дождем, быть как все?
– Ты же знаешь, что это невозможно! – грустно улыбнулась девушка, коснувшись своих ног. – Они никогда не пойдут больше... это тяжело... но теперь здесь у меня есть ты. И мне легче переносить одиночество ТАМ.
– И всё же, ответь мне, детка, ты хотела бы?
– Конечно! Кто бы этого не хотел?!
Она с улыбкой посмотрела в прекрасное лицо своего собеседника.
– Но это невозможно, Сарда! И я приняла это. Ты ведь обещал, что расскажешь мне про Великую Мать! Ты обещал!
-Так мы зовем породившую нас. Земля- наша Великая Мать. Время близится к концу и она призывает нас на битву. Тысячи тысяч моих братьев и сестер-камней гибнут, дабы стать игрушкой на день и сгинуть в небытии. Раньше не было такого варварского истребления. Теперь же всё глубже в тело Матери нашей вгрызаются твои собратья-быстрокровные. Лиза, дитя…ты – одна из тех, кому небезразлично теперь…наш мир, наша жизнь.
-Конечно, Сарда!- девушка обняла его, прижавшись щекой к прохладной каменной щеке. –Ты ведь не бросишь меня? Никогда-никогда?
Сарда вздрогнул, словно цепочка искорок прошла по его лицу, засиявшему изнутри мягким золотистым светом. Он снова погладил Лизу по голове. А потом неожиданно прижал её к себе и поднялся, так, что её ножки свисали к земле.
– Сарда, что ты делаешь?
– Просто доверься мне, Лиза.
– Но...
– Я всегда буду с тобой! Ты мне веришь?
– Да...я верю тебе, Сарда!
Он обхватил её одной рукой за талию, глядя поверх её головы. На мгновение ей показалось, что в его рыжих глазах сверкнули слёзы. Он взмахнул свободной рукой, и неожиданно отовсюду полилась прекрасная музыка. Лиза хотела было спросить, что происходит, но он уже кружился, держа её, в странном танце, напоминающем вальс. В страхе, что он может выронить её, девушка вцепилась в его одежду. А он всё кружился, притопывая в такт дивной мелодии. Музыка струилась, проникая в сознание, наполняя жаждой движения. Страх куда-то ушел, уступив место странному возбуждению, желанию танца. Чуть отстранившись, Лиза положила одну руку на плечо партнеру, вторую вложила в его пальцы. Он кружился, держа её навесу, но понемногу опуская. Лиза даже не заметила, в какой момент её босые ступни коснулись песчаной утоптанной площадки. Она была поглощена музыкой, двигалась в такт ей. Она видела сияющее, светящееся изнутри лицо Сарды, его мальчишескую улыбку. Они танцевали, смеясь и подпевая чудесной мелодии, и Лиза не заметила, в какой момент её ноги вдруг стали двигаться. Она была полна музыки, движения, смеха, света и счастья. Она танцевала, свободная от страха и боли, от неизбывного отчаяния и одиночества. Она танцевала и танцевала, пока не поняла, что танцует уже одна. А её друг лежит у её ног, бледный и безмолвный.Опустившись на песок, она приподняла его голову, положив себе на колено. Сарда смотрел на неё с улыбкой, лицо его было каким-то прозрачно-бледным, покрытым мелкими трещинами. Он накрыл её ладонь своей, холодной и твердой.
– Прощай, Лиза, – голос, донесшийся из-за чуть разжатых губ, был так тих, что девушка едва расслышала его. – Я всегда буду с тобой...помни…
Она содрогнулась, поняв, что больше никогда не услышит его голоса. Голова на её колене покрывалась трещинами и осыпалась мелкими осколками камня. Не помня себя от горя и отчаяния, она склонилась и коснулась окаменелых губ своими, живыми, прежде, чем они осыпались. Налетевший ветер отнёс крошечные обломки камня по аллее. Лиза сидела на песке, оцепенев от горя...
– Лиза, доченька! Проснись!
Она открыла глаза и увидела испуганное бледное лицо матери.
– Ты плакала во сне...так сильно!
– Н-ничего... – девушка закрыла глаза, зарывшись в подушку. – Всё хорошо, мам. Со мной всё в порядке.
– Точно?
– Абсолютно!
Она вышла. Лиза перевернулась набок и подтянула колени к груди, свернувшись клубочком. И лишь спустя какое-то время поняла, ЧТО только что сделала. Она села на постели так стремительно, что голова пошла кругом. Она наклонилась, глядя на собственные ноги, всё ещё не веря. Осторожно попробовала опереться. Ноги были слабы, но она смогла встать. Она чувствовала прохладу пола, крошечную соринку, попавшую под ступню. Подняв ногу, она пошевелила пальцами, стряхивая мусор. Сделала ещё шаг. Бросила короткий взгляд на стоявшую в углу инвалидную коляску и тут же снова перевела на ноги. Шаг. Другой. Голова слегка кружилась с непривычки. Пять метров до подоконника она преодолела сама. Уже стоя у окна, поняла, что не спит. Её так затрясло от шока, что она едва не упала. Пришлось опереться о прикроватный столик, наклонившись вперед. Подбородка коснулась тонкая цепочка, на которой висел кулон. Лишь теперь она вспомнила. Дрожащими пальцами коснулась его. Выпрямилась. Кулон лёг, чуть холодя кожу на груди, и она взяла его в ладонь. Крупный сердолик в серебряной оправе. Она задрожала, чувствуя, как снова подкатывают слёзы. Через весь камень пролегала широкая змеящаяся трещина.
– Сарда...ох, Сарда! – едва слышно прошептала она и разрыдалась.
Грохот подноса с завтраком, выпавшего из материных рук, заставил её обернуться. На грохот в комнату влетел отец. Окаменев от потрясения, оба смотрели на парализованную дочь, которая стояла у окна на своих ногах.
Лиза молча смотрела в окно, за которым лил дождь. Тоска по Сарде грызла её изнутри, подтачивая и без того невеликие силы. Она смотрела в косые струи, поглощенная своим горем. Чуть дальше сидели на кушетке отец и мать. Врач тоже молчал, но его временная немота имела основой потрясение. Все снимки девочки, прошлые и нынешние, висели перед ним. В молчаливом шоке он созерцал совершенно невозможную картину– полностью восстановившиеся участки позвоночника.
– Ну что, доктор? – робко подала голос мать. – Сейчас должны прибыть результаты пункции, – неуверенно произнёс травматолог.
– Судя по всему вот здесь и здесь образовались новые участки кости...
– Не кости...– произнёс хриплый, дрожащий голос от двери. Все обернулись. Молодой сотрудник недоверчиво потряс головой, протягивая шефу заключение.
– Должно быть – это какая-то ошибка! – голос врача, когда он пробежал взглядом описание, был каким-то беспомощным, потерянным. – Этого просто не может быть!
– Да что там такое?– вскинулась мать. Доктор снял очки и потер переносицу, затем протер очки фланелькой и снова надел. Пальцы его заметно дрожали.
– Исследование кусочка ткани, взятого у вашей дочери, показали, что это не кость! – врач нервно рассмеялся. От окна донесся горький плач.
– Это минерал...точнее, камень. Судя по тому, что написано в заключении – это сердолик!
В кабинете повисло недоверчивое молчание, нарушаемое лишь отчаянным, безутешным плачем Лизы.

Я спрошу ветра севера и юга,
Как разрушить скорбь - я не знаю правил.
Не бывало в мире вернее друга,
Так зачем теперь ты меня оставил?

Я искал ворота в иное царство,
Я швырял проклятья в глухое небо.
И какой же бог нам судил расстаться -
Я не знаю был ты, а может не был.


(Канцлер Ги)

http://static.diary.ru/userdir/2/5/7...2/72223692.jpg

-Фамилия! Имя! Отчество!

-Чьё?

-Твоё, рожа зелёная! Своё я и сам знаю!

-Пришелец я! Флюк!

-Фамилия!

-Нету у меня фамилии! Флюк и всё!

-Отчество!

-Отчество - Марсович!

-Итак, Флюк Марсович вы знаете, за что вас арестовали?

-Не имею понятия! Сидел себе спокойненько, никого не трогал - повязали, менты поганые!

-Я бы попросил бы! Не менты, а господа полицейские!

-Ах да! Точно! Забыл! "Повязали, чёртовы фараоны!!!" Так лучше?

-Так, вы тут не умничайте, Флюк Марсович! А то мы мигом вас в "обезьяннике" закроем! А ну отвечайте, быстро, вы знаете, за что вас арестовали или нет?!!

-Я то откуда знаю? Я вообще не могу понять - чё я такого сделал? Никого не трогал, примус починял...

-Так, вы мне тут дурачка не стройте, Флюк Марсович! Вы думаете я в это поверю? Во-первых Булгакова не один вы читали, а во-вторых какой примус в 2011 году! Вы думаете я идиот?!! В протоколе ясно написано: "Подавал сигналы на пустыре..." Кому это вы их подавали? Следствию очень интересно знать!

-Ой, да чего там рассказывать? Бабушке я своей сигналы подавал!

-Зачем?

-Чтоб она сериал свой любимый не пропустила!

-Ага, конечно! Так я вам и поверил! Союзникам ты своим сигналы подавал! Для инопланетного вторжения на Землю!

-Кто вам это сказал?

-Это секретная информация! Я не имею права её разглашать!

-Значит из своих кто-то на меня инфу слил?! Ну-ну! Найду - урою!

-Так, гражданин Флюк вы это прекратите! Вы не забыли, где находитесь? Я вам могу за это дополнительный срок впаять! А ну быстро признавайтесь, кому вы сигналы подавали на пустыре?!!

-Не скажу! Меня убьют!

-Кто вас убьёт, гражданин Флюк?

-Бабушка! За то что я ей редьки не купил!

-ТАК, А НУ ОТВЕЧАЙ, СКОТИНА ЗЕЛЁНАЯ КТО ТЕБЯ МОЖЕТ УБИТЬ?!! ИНАЧЕ Я ПЕРВЫЙ ТЕБЯ УБЬЮ!!! ВМЕСТЕ С РОЖКАМИ!!!

-А вот это ты видел, мент... в смысле коп позорный?!! (Показывает кукиш.)

-Я ещё не такое видел, так что вы меня этим особо не запугаете, гражданин Флюк! В вашем деле ясно написано: "Методом телепатии пытался вызвать сотню летающих тарелок..."

-Это всё враньё! Это всё клевета! Откуда у бедных марсиан сто летающих тарелок?!! Мы же там все бедные, денег нет...

-Так, а ну хватит надо мной издеваться, осужденный! (Включает лампу, направляет в глаза пришельцу.) Говори, сволочь, а то так и буду в глаза светить!!!

-А мне эта ваша лампочка до прожектора, товарищ начальник! У меня всё продумано, усёк? (Надевает солнцезащитные очки.)

-Хитрим, значит, да? Ну - ну! (Выключает лампу, резко подскакивает.) ДА Я ТЕБЯ УПЕКУ, РОЖА ЗЕЛЁНАЯ!!!

-За что?!! Я не сделал ничего плохого!!! Я - простой рядовой марсианен, зла никому не причинял, налоги платил исправно, картоху бабусе чистить помогал, не пил, не курил, матом не ругался, синагогу посещал...

-Чё ты мелешь, зелёный? Какую синагогу? Ты что еврей?

-Да!!! Я еврей!!! Только марсианский!!!

-А НУ СОЗНАВАЙСЯ, УРОД ПУЧЕГЛАЗЫЙ!!!

-А оно мене надо?

-Значит так, захватчик марсианский! Ты мне уже надоел! Ты очень низко осел в моей многострадальной печени! Ты нарываешся на большие неприятности! Можно сказать, на крупномасштабные! Ярость моя будет воистину ужасна, знай это!

-Ой, ой, ой, как страшно! Я вас так боюсь, так боюсь! У меня даже пар из ушей идёт от ужаса! И ноздри потеют! А уши сами собой в трубочку сворачиваются! Вы такой монстр, товарищ страшный лейтенант! От одного вашего вида у коров прокисает молоко! Московская полиция настолько сурова, что мясо откусывает прямо от живой свиньи!

--НУ, ВСЁ, ГАД МОЛИСЬ О ПОЩАДЕ!!! СЕЙЧАС Я БУДУ ЗВЕРСТВОВАТЬ!!!

-Ой, боюсь, боюсь! У меня аж пятки вспотели!

-СЕЙЧАС У ТЕБЯ ВСЁ ВСПОТЕЕТ, СВОЛОЧЬ МАРСИАНСКАЯ!!! ТЫ У МЕНЯ "РАСКОЛЕШСЯ"!!! ДА Я ТЕБЯ ЗАПЫТАЮ!!!

-Чем же вы меня запытаете, товарищ страшный лейтенант? Неужто паяльную лампу включите?

-Нет, Флюк Марсович всё гораздо хуже!

-Насколько хуже?

-А вот настолько!!! Молись о пощаде, рожа марсианская!!! (Включает диск на магнитофоне. Там играет наша русская попсятина):

Неистовый зверь

Мой повелитель...


-Ух, ты, круто!!! Песня про меня!!!

-Это ещё почему?

-ПОТОМУ - ЧТО МОЛИТЕСЬ, ЧЕРВИ!!! Я ЗАХВАЧУ ВАШУ ПОГАНУЮ ПЛАНЕТКУ!!! НАСТАНЕТ НОВАЯ ЭПОХА!!! ЭПОХА БЕЗЖАЛОСТНОЙ ТИРАНИИ!!! ТРЕПЕЩИТЕ, ЖАЛКИЕ ЛЮДИШКИ!!! Я ВЫЗОВУ ИЗ КОСМОСА СТО ЛЕТАЮЩИХ ТАРЕЛОК И ТОГДА ВАМ ПРИДЁТ КОНЕЦ!!! НАСТУПИТ НОВАЯ ЭРА...
-Ага! Вот вы и сознались, гражданин Флюк! Теперь все сведения подтвердились!

-В к-каком с-смысле?

-А в таком, что теперь я точно знаю, что никакой бабушки у вас нет, гражданин Флюк! И что по вам тюрьма плачет! И психушка! А лучше, два в одном!

-А к-как же н-новая эра?

-А вот хрен вам, а не новая эра, гражданин Флюк! (Показывает кукиш.) Накося - выкуси!!!

-НЕНАВИЖУ ПОПСУ!!!

Когда Диня пришёл домой,было почти одиннадцать.
Когда он крался мимо гостинной,его увидела мама,и по её выражению лица,было видно явное недовольство.
-Денис!Ты почему так поздно?
-Да мы там работали,я совсем забыл про время.
-Где же вы были?
Этот вопрос очень взволновал Диню:
-Мм...там,мам неважно.
-Почему я должна не спать,и переживать за тебя?
-Мам прости,больше такого не повториться.
-Верю в последний раз.
-Спасибо!
-Ты есть хочешь?
-Нет,спасибо,я сразу спать,устал не могу.
-Ладно,спокойной ночи.
-Спокойной ночи.
Спрятав книгу за спину,он быстро юркнул к себе в комнату и крепко закрыл дверь.
-Наконец то,-радостно прошептал Диня,вытаскивая книгу.
Подержав книгу в руках,недолго думая он кинул её на стол и начал её разглядывать.
-Интересно,что же здесь написано?-пробормотал Диня,глядя на страницы.
Обложившись словарями разных языков,он тщательно искал в них расшифровку надписей из книги,но ни одно слово и даже ни одна буква не были указаны в словарях.
Так ничего и не добившись,Диня решил пойти по другому: он взял взял увеличительное стекло,и внимательно стал рассматривать каждую буковку,мелким шрифтом написанную от руки,в надежде разглядеть там какие-то символы,но просидев с полчаса,он понял что всё тщетно.
-Что же это за книга?-психонул Диня.-И что вообще в ней написано?
В гневе он бросил книгу на стол и лёг на кровать.И незаметно для себя сразу заснул.

Проснувшись и осознав,свой сон,Диня встал,поморгал глазами и огляделся вокруг:на часах было уже за полночь,книга по-прежнему лежала на столе,в комнату светила луна.
-Ну вот,даже ничего не расшифровал,-грустно подумал он.-А завтра нужно её отдать.
В комнате стало очень душно,поэтому Диня решил открыть окно.Однако,ему так и не удалось это сделать.
Лунный свет очень ярко светил на небе,и из-за этого на улице было светло.
Вдруг Диня учуял запах дыма и гнили.Будто горело что-то гнилое.
Решив проверить,он подошёл к окну и начал вглядываться в ночной пейзаж,пытаясь увидеть огонь.
Но огня не было.Снаружи всё было тихо и спокойно.Но почему-то запах становился сильнее,и резал в носу.
-Что за...
Раздался неприятный,душераздирающий скрежет,будто кто-то ломился внутрь.
-Кто здесь?-растеренно выговорил Диня,оглядываясь по сторонам.
За окном отчётливо слышалась движение,но ничего не было видно.
Немедля ни минуты,Диня бросился к выключателю,и тотчас загорелся свет:
-Кто здесь?-с большей уверенностью повторил он.
Шум стих.Стало очень тихо,только стрелка без устали отчитывала секунды.
Изумленным взглядом посмотрев вокруг и прислушавшись,Диня выключил свет и лег на кровать.
Вновь начались раздоваться непонятные звуки.
-Как это всё....
Его внимание привлёк странный силуэт,черты которого виднелись в лунном свете.
Он привстал и внимательно пригляделся,и от увидимого,пришёл в такой неописуемый ужас,что волосы стали дыбом,а лицо стало белее простыни.
Напротив него,навалившись на подоконник,за оконным стеклом,стояла уродливая женщина,её лицо скрывал капюшон.Протянув из под длинных рукавов,свои мёртвенно-синие,обожжённые,покрытые рубцами руки в направлении дома,и что-то шептала.Затем она начала водить руками вдоль окна.Когда она дотрагивалась до стекла,раздавался дикий,мерзкий скрежет.
Сердце в груди у Дини билось настолько сильно,что ему казалось сейчас выпрыгнет наружи.Он буквально побелел от страха,трясясь прижался к стене и не мог вымолвить ни слова.Его руки бешено щипали себя,в надежде проснуться.
Страшная женщина продолжала ломиться внутрь.
Немного совладав с собой,Диня кинулся к двери,и мощным рывком попробовал открыть её,чтобы выйти из комнаты.Но дверь не поддалась,она словно окаменела,выключатель тоже не включался,он просто внезапно перестал работать.
-Открывайся!-взревел Диня,бешенно ударяя в дверь,и дёргая ручку.
Поняв свою безвыходность и боясь смотреть назад,он закрыл глаза и начал проговаривать:
-Этого не может быть,это моё воображение,это всего лишь моё воображение.
Не видя всего происходящего,он всё отчётливо слышал и чувствовал.В комнате явно что-то происходило.Чтобы не слышать свой страх,он заткнул уши руками и продолжал спокойно проговаривать:
-Только воображение,это только моё воображение.
Сидев на полу,он чувствовал чудовищный жар,словно вокруг него был огонь,который покрывал всю комнату и его самого,и леденящий ветер,дующий ему в спину.
Внезапно всё затихло.Воцарилась мёртвенная тишина.
Почувствовав изменения,Диня,в недоумении разжал уши,а затем открыл глаза.
Комната была совершенно пуста,и казалось что в ней не было не только пламени,а вообще ничего не происходило.Всё было абсолютно прежним.
-Неужели я сплю?-подумал Диня.
Вновь ущепнув себя,он едва удержался чтобы не вскрикнуть от боли,и мысль о сне мгновенно улетучилась:
-Если это не сон,может тогда голлюцинации?
Подойдя к окну,и ещё раз убедившись что за ним никого нет,Диня облегчённо вздохнул:
-Правда говорят,нужно больше отдыхать,и меньше смотреть всякую чушь.
Вспомнив о двери и выключателе,Диня решил попробовать открыть дверь и включить свет.
Дверь со скрипом распахнулась,выключатель мгновенно зажёг свет.
-Всё в порядке,значит мне точно мерещилось.-думал Диня.
Подойдя к столу,он взял книгу,и ещё раз пролистнул её,но тотчас закрыл и положил обратно.
-Да ну тебя,толку всё равно нет.
Чтобы точно оградить себя от своих видений,Диня решил завесить окно зановесками.
Глаза сами закрывались,и ему очень хотелось спать,всё вокруг буквально расплывалось.
Зевая,Диня завесил окно зановесками и выключил свет:
-Надеюсь больше мне не придёться бегать по темноте.
Лёжа на кровати,ещё немного ему не довала покоя мысль о том,что было причиной его голлюцинаций.
Немного погодя,он заснул.

Автор -два подряд предложения начинаете одинаково со слова *Когда*! -Это не годится в данном случае.
После этого , автор, вы тупо описываете возню Дини с книгой, а надо бы в двух словах описать его комнату (ведь не висит он посреди белого листа бумаги)

Не надо второе предложение начинать с *И* Это некрасиво.
первая *и* - лишняя

-Автор -я не понял этого предложения -поймет ли это читатель???

Автор -ну куда ему дальше белеть -ведь он недавно был *белее простыни* может быть ему почернеть уже?))

Автор -ваш рассказ это песец! (полярная лиса)... Это полная полярная лиса!!! Не знаю даже с чего Вам начать. Читайте больше классиков-фАнтастов. Может быть три года стоит посвятить этому, а потом опять браться за перо...Не знаю...

Это красиво, спасибо

тут такой нюанс -два раза употребили слово *глупо*...может второй раз вместо *глупо* написать *наивно*?


-В слове *САша -лишнее *а*
Тут я перехожу к чтению второго Вашего отрывка

Шесть-семь утра -прописью -однозначно.

-тут , возможно стоит поменять местами слова *сумку* и *прижала*, но это нюанс (объясняю его -первым идет глагол прижала, затем в следующей части предложения первым идет глагол открыла, затем остальные части предложения -все красиво и логично, ну мне так кажется))). Ко второму отрывку придирок в принципе нет... Будет время-посмотрю продолжение. С уважением к автору...

Телепаты в троллейбусе.

В те годы я был молод и глуп: радовался первому, всячески скрывал второе и плыл по течению жизни. Летнее воскресенье в большом городе. Моя девушка уехала к родителям в село. Впервые за полгода наших встреч с Инной я лишился чуткого руководства, с некоторым страхом вдохнул сладкий голос свободы и стал планировать выходной день.
Люди, уважаемый читатель, делятся на две группы - паровозы и вагоны. Первые инициативны, видят дальние и ближние перспективы и намечают цели. Вторые – это вагоны, это прицепы…вторые идут в лучшем случае в фарватере за ледоколом; в худшем - на буксире за впереди идущим тягачом; а в самом худшем случае – мой вариант - в жесткой сцепке с паровозом. Будучи не в силах придумать дельный план, представил себя…паровозом. Сначала, не освободившийся полностью от магии своей девушки, я писал что-то наивное:
первое – позвонить родителям, второе – помочь моему МЧ (молодому человеку) сдать *хвост* по начерталке, третье- постирать кое-какие вещи… Здесь я-таки опомнился, вытер холодный пот со лба и порвал бумагу с этими странными строчками.
По-прежнему ощущая себя паровозом, быстро накатал три новых, гениальных строки:
первое – пляж, второе – пиво, третье – ночные гулянья. Чувство паровоза испарилось, но я был уже не тот безвольный червяк, которого можно тащить за руку в местный театр на *Лебединое озеро* или, что ненамного хуже – в ЗАГС. Передо мной лежал план!
Отряхнув от пыли блокнот, я нашел там телефоны и имена подзабытых друзей. Звонки, звонки… Только Андрей согласился ехать со мной на пляж, чтобы полдня лежать под солнцем, дабы потрафить моде на бронзовых парней.
Двухместная клетка подвесной канатной дороги медленно плыла над землей на высоте третьего-четвертого этажа. Мы с Андреем посмотрели на проносящиеся внизу машины, на крыши домов частного сектора, друг на друга и начали раскачивать люльку. В двух словах, пока размах колебаний набирает амплитуду, расскажу об Андрюхе. Он – мой одногодок, тоже имеет *хвост* в институте, бицепсы, кубики пресса и девственно-чистый мозг, свободный от творений классиков и научных формул.
Канатная дорога остановилась, трос гудел, мы качались в десяти метрах над водой. В соседней люльке парень и девушка побелели и цепко держались руками за ограждение. Обрадованные, мы вращали головами в надежде, что механизм сломался и остановка будет длительной. Всегда интересно посмотреть, как соседи по клетке будут выбираться из неожиданной ситуации. К сожалению, дорога опять заработала, и мы без приключений доехали до Молодежного острова – лучшего городского пляжа.
Июньское солнце ласково прокаливало тело. Пляж был многолюдным – глаз останавливался то на одной, то на другой фигурке. Не прошло и часа, как мы с Андреем выбрали несколько мисс пляжа , но предстоящие решительные действия были прерваны в самом начале девушкой Андрея. Таня появилась на пляже неожиданно. Было что-то нереальное в её появлении. Как в миллионном городе без договоренности один человек может найти другого? Оставлю этот мистический вопрос без ответа. Татьяна поцеловала Андрея, перехватила мой взгляд на близлежащую незнакомую фею неземной красоты, укоризненно покачала головой и осуждающе посмотрела на мои гормонально-оттопыренные плавки. Но я ничего не мог с собой поделать – моей девушки не было рядом уже четырнадцать часов. Постояв пять минут в холодной проточной воде, принял решение переходить ко второй части плана. Собрал пляжный коврик, пожелал Тане и Андрею приятного отдыха и побрел по песку на выход. Вот и троллейбусная остановка. От студенческой пивной с пророческим названием *Яма* меня отделяла пара километров…
Я зашел в немноголюдный троллейбус. Закомпостировал талон. Троллейбус медленно проехал мимо любимого студенческого кинотеатра *Сачок*. Что-то привлекло мое внимание к обстановке внутри троллейбуса. Метрах в двух от меня стояли два человека. Их запомнил смутно, и описать не смогу. Чудится мне, что они переговариваются между собой телепатически – то есть мыслями без слов. Я, похоже, влез в их разговор…
Воздух стал какой-то кристальный: стою на месте в троллейбусе, и в то же время мы стоим втроем, будто в большом кристальном аквариуме, где возможен обмен мыслями…
Они почуяли, что я способен их слышать. Смотрят на меня. Я смотрю на них, и в этой телепатической кристальной глубине понимаю, что они более развиты, чем большинство людей, хотя мы живем на одной планете.
- Можно мне к вам? – немного щенячьи, вопросил я мысленно.
Они просто смотрели на меня в ответ…
Хочу отметить скорость коммуникации. Если в словесном диалоге нужно время, чтобы одна фраза сменяла другую, то там, в этом кристаллическом состоянии, было мгновенно передано и принято все: мысли, чувства, эмоции. Насчет эмоций – они, эти существа, скорее доброжелательны, но по минимуму. Общались они на обычную земную тему, сложно сказать – на какую. Хотя, вряд ли мог понять их полностью. Я ощутил, что пропасть между нами огромна и вышел из троллейбуса…
Эта встреча так подействовала на меня, что я забыл про пиво, дискотеку, прочие нехитрые развлечения и очнулся в общественной библиотеке с томиком Конфуция в руках. До сих пор гадаю, были ли это инопланетяне, или на нашей планете живут более развитые сопланетники. У них левел выше, поэтому они и незаметны…
Вот такая занимательная быль случилась со мной.

IV Олег
Не хочу помнить о том, что было, и что бывает со мной теперь так часто.
Надо бы рассказать вам, кто я, но это, на самом деле, совсршенно не суть... Не все ли равно? Я есть я, просто я. Просто я прохожу эту улицу до конца, от первого столба до последнего. И каждый раз они все, эьти существа, издеваются надо мной, никакого секса или насилия – они просто издеваются надо мной, они бьют меня, даже если на теле не остается синяков – бьют, бьют, и Она – всех злее.
Кто такие эти существа? Я не могу описать. Они не страшные, просто они не животные и не люди, они – из других миров. Таких вы не видели в ужастиках, о таких вам не расскажет ни школьный учитель, ни экзорцист, просто я сверхъестественно их боюсь.
Но опять хожу. Я бы никогда не возвращалась оттуда, и это не потому, что мне нравится то, что они творят надо мой.
Лежа на холодном бетоне ступенек пятиэтажки, я думала, что уже умерла. Жмурилась так отчаянно, хотела проснуться.
А потом открыла глаза и оказалось, что я уже не лежу, а...
Олег. Тот день был месяцем без него – а теперь это было уже 30 апреля, лучший день моей жизни, когда я еще ничего не знала.
Я любила Олега, а он не любил меня. Ну, как всегда. Он любил мою подругу – может, тоже не слишком, но... Плен «отношений». Я готова была съесть белые пуговицы с его белой рубашки. Я любила его так, что у меня замирало сердце, что его голос был лучшим из всех голосов, каждое его слово было золотом. Видите, я же плачу, это не было просто так.
30 апреля я не могла себе представить, что после школы он уедет в свой родной город Хабаровск, что он бросит меня в одиночестве; мы с ним никогда не разговаривали толком, это только я говорила с ним и мне не требовались его ответы.
30 апреля мы проходили диспансеризацию, а в конце стояли в очереди в гардероб, чтобы забрать свои пальто. Хотя они были уже и не нужны – стало уже тепло, я помню...
30 апреля – это снова сегодня. Я стояла рядом с Олегом, пропустив вперед себя человек пять, просто я хотела быть ему поближе, я даже могла потрогать его ( но он же уехал, этого не может быть, не может...) и Сережка, сирый и бесцветный рядом с моим божеством, стоял и от души ржал над шуткой Олега. У него смешные шутки – хоть я и позабыла многие.
Я ослеплена.
Я взяла пальто со стойки (нет, нет, нет), одна рука двинулась по извилистому пути рукава, другая...
Мое сознание билось внутри моего резинового-упругого тела, не подчиняющегося моим командам, отдаваемым из другого времени. Я хотела притронуться к его щеке и идеально-рыжим волосам, но не делала этого. «Ну же, почему нет, почему ты не сделаешь этого, почему, разве...»
Пальто было мне тесно. Я помню, все дико смеялись – я случайно, в ослеплении олеговой карамельной рыжестью, схватила чужое пальто не глядя... Смешно, да... Я буду плакать до скончания веков.
Мне нужно было так мало. Я же видела его.
Мы шли домой все вместе, солнце било в глаза; нас окатила поливальная машина, мы визжали и смеялись, я рассказывала о фильме «***», а Олег спросил меня:
- Что значит «амбивалентный»?
Мы так много смеемся и щеки все время болят.
Почему я не могу дотронуться до него? Почему?

Час черные существа убивали меня, а я получала взамен один день возвращения в прошлое. Что я делаю? Зачем? Я такая глупая.

***
Институт – Саша думала о нем, делала какие-то планы, но даже самой ей не верилось в то, что есть шанс на их исполнение. Она поступит – да никогда, никогда она не поступит, куда, зачем, ничего не будет, пффф...
Сумка на плече была как-то странно тяжела. Песок.
И вдруг, откуда ни возьмись, появился папа.
Они развелись с матерью еще очень давно, когда Саша вообще не особенно волновалась на этот счет, и ее только успокоили прекратившиеся ссоры каждый вечер. Они совсем не общались, Саша выросла и стала совсем другим человеком, и даже не знала, в каком городе отец живет.
- Привет, Сашка.
Они шли и песок забивался им в обувь.
- Ну что, как планы на будущее?
Саша не удивлялась и сама не могла понять, почему ее ничто не удивляет. В голове – мед и золото. Отец не постарел ни капли, он был таким же, каким она помнила во времена, когда ей было шесть или семь.
- Не знаю, пап. Все ок.
Солнце заливает все на свете, слепит и делает тебя беспомощным в этом солнечном аквариуме.
- Ты несешь что-то тяжелое? Дай я понесу...
Его руки, совершенно чужие, незнакомые, - не более родные чем руки какого-нибудь вонючего мужика, которые виснет у тебя над головой в метро, - они тянулись к ее плечу, и тут...
Саша побежала. Солнце погасло, хоть и не совсем. Песок выворачивался у нее из-под ног, но не с пляжной веселостью, а с вязкостью и зыбкостью ночного кошмара. Он гнался за ней; к плечу, перекошенному и перетянутому сумкой, вмиг отяжелевшей в несколько раз, тянулось все это тепло и холод, тепло разложения, лед земли.
Это больше не была солнечная летняя Москва. Саша бежала и уже знала, что не убежит далеко, она никогда не бегала хорошо, только вдруг

«… Мы так и не придумали, как остановить эту эпидемию. Почти каждый день погибают дети, еще не познавшие все прелести жизни. Хотя, какие черт побери, радости да прелести?» - Я глазами пробежал по еще работающей веб-странице, ища хоть что-то полезное. А мысли текли дальнейшим потоком.

«А все из-за нашей эволюции. Мы открыли свои новые способности. Мы стали магами, как в сказке. Только теперь сказка стала реальностью. А Майя же предсказали это. Они были правы, что в декабре прошлого года произойдет конец света, но они не знали о том, что мы выживем. Совсем недавно «закончился» конец света. Нас и так осталось всего пара миллионов, но мы все равно продолжаем вымирать! Из-за этой треклятой эпидемии. У взрослых и детей от 12 лет иммунитет, а маленькие дети умирают от нее. При вспышке энергии ребенка происходит реакция, материализующая его тело в чистую энергию в твердой субстанции. В итоге родные видят «ребенка» около часа, а потом маленькое бездыханное тело рассыпается в пыль, а мы ничего не можем сделать. Это должно прекратиться! Нам хватило девятибалльных землетрясений, гигантских цунами, и многочисленных извержений вулканов. Мы должны…» - к тому моменту мой взгляд был сосредоточен на кипе книг, аккуратно сложенных на столе. Поток мыслей прервала племяшка, тихо подошедшая ко мне. Я взглянул на нее. Маленькая пятилетняя красавица. Я так люблю эту юную волшебницу. И так боюсь ее потерять.

- Дядя, а о чем ты думаешь? - пролепетала она.
- Ну-у-у. О том, какую бы книгу тебе почитать. Может, почитаем "Красную шапочку"? - протянул я, медленно поворачиваясь к ней, а руки уже тянулись за книжкой.

Не-е-е...Дядь, а покажи еще разок тот шарик. Такой красивый – красивый. – произнесла Дана. Ее лицо засверкало от улыбки, а карие глаза требовали чуда. Умоляюще посмотрев на меня пару секунд, маленькая темноволосая принцесса заскакала вокруг меня с одной лишь фразой «Сделай!».

- Ну ладно, ладно, хорошо! Смотри внимательно! – я встал со стула, отодвинул его в сторону, и принял стандартную тренировочную позу, расположив руки в районе солнечного сплетения. Ладони «держали сферу». Расслабив свое тело, я сосредоточился на руках и представил маленький синий шарик , медленно растущий до размера бейсбольного мяча. И легкий поток энергии материализовал его за считанные секунды. Сгусток энергии послушно «висел в моих руках».

Результат полностью удовлетворил Дану, и в ответ она упрямо протянула руки в мою сторону.

- Дай! – потребовала она. Ее глаза требовательно смотрели в мои, как бы повторяя «просьбу». Я не смог отказать своей любимой племяшке.

- Хорошо, только ты внимательно смотри на него и сделай руками также как я. Успокойся и затаи дыхание. – Я направил астральную часть шара в ее сторону, стараясь не отпускать его из своих энергетических сетей. Шарик медленно поплыл в сторону племяшки. Дана сделала то, что я ей сказал, и ее мягкая юная энергия приняла шар в свои объятья. Она освоилась с шаром, и начала играть им. Я чувствовал ее энергию. Она была сильна.

«Ничего себе?! В таком юном возрасте! Этот шар сильная «игрушка», в некоторых ситуациях и при определённых возможностях может убить. Но она! Даже такие как я, сильные маги, учатся контролю над ними месяцами, она всего за пару секунд поняла, как им управлять. Она будет великим магом. ..» - я опять задумался, но меня прервал детский крик.

- Дядя! Что с моими руками? Мои руки стали синими. Они сильно делают больно. Дядя мне больно. Помоги!... – закричала племянница. Ее руки синели и начали покрываться коркой, напоминающей по цвету первый осенний снег. Корка постепенно покрывало все тело. Ее сознание померкло, тело обмякло, и ноги предательски «уронили» тело на пол. А шар медленно растворился в пространстве.

«Нет! Только не это, боже, только не это! Этого просто не может! Пожалуйста, только не сейчас, только не с нами. Все-таки она и нас настигла. Но что я смогу сделать? Да ничего! Я не смогу ничего с этим сделать! Рома! Ты нужен здесь!» - по щеке побежала слеза.

Воздух слегка сжался, и после появление брата, в пространстве повис звук, слегка напоминающий раскат грома.

- Брат, чего ты хотел? Я помогал людям разгребать завалы, после недавнего землетрясения в южной части материка. Так что ты хотел? – с некоторым раздражением произнес брат, внимательно смотря в мои глаза, но увидев Дану в обмороке, подбежал к ней и, встав на колени, взял ее на руки.

- Ты можешь что-нибудь сделать?! Ответь! – его голос дрожал. Он встал и подошел ко мне, держа на руках свою дочь. – Ты можешь, что-нибудь сделать?

Я отрицательно покачал головой. Мои руки дрожали, а за первой слезой вдогонку текла вторая.

- Не ври мне! Ты помогал другим, так помоги теперь ей! Ты работал над этим! – закричал он.

- Я ничего не могу сделать. Тем людям требовалось обычное излечение ран и старых болезней. Но эту эпидемию я не могу остановить. Я не бог! Я ничего не смог найти на данный момент. Это бы произошло в любом случае. Главное, что мы сейчас с ней рядом! Тут!... Извини! Извини меня! Я хочу ей помочь, но не могу. Извини! – мой голос постепенно переходил на шёпот, дрожал. Глаза уперлись в пол, покрывшись жидкой пеленой. Я боялся смотреть ему в глаза. Я чувствовал себя виновным в случившемся.

- Да в гробу я видел твои извинения! Мне она нужна!- удерживая дочь в левой руке, он врезал мне хуком справой. Я почувствовал, что мой нос сломался, и из носа потекла кровь.

В воздухе повисла тишина. Кровь не спеша хлестала из носа. Я медленно поднял свои глаза. Брат, тяжело дыша, пристально смотрел мне в мои. По его щеке текла слеза. Мне тяжело было смотреть на него, да и у самого на душе похолодело.

« Моя единственная племянница почти мертва. И я не могу вернуть ее. Я! Один из лучших лекарей из оставшихся людей. И я ничего не могу сделать!»

Я понимал его. Я понимал, как ему тяжело. Мы смотрели друг на друга в течение нескольких минут. Решив прервать тишину, Рома всхлипнул и произнес едва слышным голосом:

- Сколько ей осталось?
- Не больше часа! Я могу вернуть ее в сознание на пару минут. – промычал я, дрожащими руками вытирая нос от крови. Переносица, едва хрустя, приняло свое исходное положение. Не дожидаясь ответа, я протянул свою руку к голове племяннице, и заговорить на латыни. Через пару секунд Дана пришла в сознание.

- Папа…- произнесла она. Ее голос слабел. Рома улыбнулся, обнял ее, и что-то тихо зашептал.
Потом я их не слушал, и опять ушел в себя.

« Я так и не смог найти лекарства, и также пострадал от этой эпидемии. Я стал такой же жертвой, таким же несчастным родственником погибшей, как и каждый 5-ый из выжившей части людей. Заболевают только дети. Некоторые справляются с ней, а остальные, как Дана, гибнут. И что бы найти вакцину, мы должны совместно начать его поиски. Я и пару моих коллег – это мало для поиска, и что, что только мы разбираемся в генетике и тому подобное. Но все бояться сделать что-то не так, поэтому просто смиряются с участью. Но надо действовать!» - я смотрел на брата. Он что-то шептал Дане, и постоянно целовал ее. Я его так понимаю.

«Совсем не давно, человечество нашло лекарство от рака. Мы добились этого! И все это мы делали ради больных детей. Но взамен мы получили «конец света», да эту треклятую эпидемию. А для решения этой задачи всучили еще мало изученную магию, совсем еще юную «науку». Это вполне ценный дар, который, надеюсь, поможет нам в борьбе с это чертовщиной. Но в первую очередь мы должны действовать, а не сидеть сложа руки. Ради детей!... »

- Давай найдем вакцину вместе. Я больше не хочу, чтобы умирали наши дети. Пусть сами разбираются со своими мелочами. Мы должны вместе бороться с этой «заразой» – сквозь слезы произнес мой брат. Я посмотрел на него. Его лицо было все в слезах. А Дана, лежащая на руках у отца, обмякла, напоминая мертвое тело. Я не чувствовал ее энергии. Медленно сел на стул, по щеке снова потекли слезы, а в голове промелькнуло «Все кончилось».

совершенно
эти
Предложение начинается с одного, а завершается совсем иным, что относится в куда большей степени к предыдущему предложению. Писать через запятую в данном случае - перемешивать мысли. А они и без того перемешаны на славу.
Не вижу логики в этом предложении. Героиня говорит, что никогда бы не возвращалась в место со страшными существами, но не потому, что оно ей нравится.
Вроде бы отрывок более или менее буквален, но я опять не понимаю. Это такое сравнение?
А буквами? Тридцатое? Тридцатого? Тридцатому?
А если начать сразу с очереди и без трехразового "в". Диспансеризация - это архиважно? Или написать нечто вроде "Тридцатого апреля после диспансеризации стояли в очереди, чтоб забрать свои пальто."
Почему мне кажется, что текст не вычитывался совсем?
Быть ему поближе или быть к нему поближе? Судя по смыслу предложения, всё же второе.
Надо, на мой взгляд, выбрать что-то одно: либо резинового, либо упругого. По сути же, смыслы близки.
Но предложение я выделила не из-за запятой. Пропущенная запятая - фигня.
А вот постоянные скачки времени без видимых на то причин - уже не фигня. И это - яркий пример. Почему тут настоящее, если до этого:
а???
***
Я одна вижу тут безумный набор слов вместо предложения?
Без комментариев. Тут не специальный повтор, а небрежность. А если специальный, то смысла в нём не вижу ни на секунду.
И снова - почему настоящее время? Только в этом предложении, ни до, ни после. А строкой ниже:
Тянулись из прошлого. Даже не потянулись, не дотянулись - они просто тянулись... да, было дело...
Та ли эта Диана, которая умеет подбирать единственно точные определения? Что за "погасло, но не совсем"? Потускнело, подёрнулось пеленой, пропало, свет померк, растворился, исчез...
Песок гнался?
Тянулись все эти? Мы же говорим о тепле и холоде одновременно, а это множественное число. Хотя так криво, лучше разбить на две части или вообще убрать "всё" и "это".
Конец на редкость скомкан.

1. текли потоком - это почти тавтология
2. дальнейшим потоком - это как?
Майя - это женское имя. И майя - народ. Кому приписаны слова пророчества?
Какая милая смесь прошлого и будущего сквозь призму настоящего!
пара миллионов
А цифрами? Двенадцать.
А если обобщить? Скажем "У всех, кто старше двенадцати лет..."
Нет, топорно. Не знаю, как сделать это предложение удобочитаемый.
Даже не знаю, с какой стороны подходить к этой конструкции.
А почему слово в кавычках? Насколько я поняла, никаких фатальных внешних изменений не происходит, тело так и остаётся телом - по поры.
Да, я придираюсь.
Одного на все землетрясения?
Не нужна запятая.
К какому - к тому? То есть мы (читатели) продолжает штудировать статью, а герой в это время уже озирается по сторонам?
Вот прямо чувствую, как фальшь скрипит на зубах.
Герой - резиновый человек? Поворачивается в одну сторону, тянется в другую... Это уметь надо.)
Далее прочитала по диагонали, потому что это же нереально выделять каждое второе предложение и объяснять, почему! Резюмирую - кто бы не вычитывал этот текст, он явно схалтурил. Или специально напакостил автору, одно из двух.
Над рассказом работать, работать и работать, а потом ещё работать, и снова... Я не знаю, как долго. Но пока - плохо.

Вы никогда не слушали, как дышит Город?..
Сверху он кажется одним огромным непоколебимым куском металла, словно Титан, вышедший из имперских легенд. Ощетинившись трубами заводов и фабрик, будто ёж, Город выдыхает миазмы в облака, и без того серое небо становится еще темнее. Набегают тучи. Через полчаса пойдет дождь.
С высоты птичьего полета кажется, что Город мертв. Но стоит лишь присмотреться, как жизнь сразу предстает перед глазами.
Вон чиновник в поношенном сером плаще опаздывает на работу. Он вставал каждое утро в семь часов, умывался, завтракал, одевался и отправлялся на работу. Сегодня он проснулся на двадцать минут позже, и теперь весь режим дня у бедолаги сбит.
Улыбающаяся девочка предлагает свое тело на перекрестке Четвертой и Седьмой. Ей около двадцати лет, но выглядит она на все сорок. Впавшие глаза, многоопытный рот, припухлые потрескавшиеся губы… Потенциальные клиенты осторожно обходят её стороной – они не хотят иметь дела со столь затасканным товаром.
Мелкий наркодилер, затолкав свое хилое тело в расщелину между зданиями, тихо ноет. Ему холодно. Здесь, на Первом уровне, дожди идут чуть ли не каждый день. Имперская часть Города раскинулась прямо под открытым небом. Пронизывающий холод пробирает до костей, а укрыться парню нечем. Да и не хочется уже…
Несколько толстых крыс сбегают из подвала крупной общественной столовой. Они на славу сегодня пообедали и, дергая хвостами, грызуны возвращаются во влажные покои родной канализации.
Больной Город.
Я медленно спускаюсь вниз, словно призрак просачиваюсь сквозь землю, пропуская Второй и Третий уровни. Они мне неинтересны. Здесь творится почти все то же самое, что и на Первом, только местные никогда не видели неба. Они не знают, что такое дождь. Или снег. Или град.
Я лечу ниже… Четвертый уровень. Мой мир. Мир, перенасыщенный жадностью, ненавистью и похотью. Мир, в котором балом правят сила и хитрость. Верности и любви здесь места уже не осталось…
Синдикат напоминает огромного злобного зверя, уснувшего у входа к своей норе. Он знает, что на Нижних уровнях ему делать нечего, а выше Второго все равно не подняться. Он свирепствует. Он не смеет вернуться к себе в логово без добычи, но отходить от дома, пойти на оправданный риск, не решается. Здесь, на Четвертом уровне, жизнь застряла на одном месте, словно в четко отлаженный механизм кто-то засунул арматуру. Полусонные люди бродят по полутемным улицам, полуработают, полуотдыхают. Даже любят здесь только наполовину. Нарушителями спокойствия являются лишь грабители, днями и ночами дежурящие в переулках, да сыщики, рыскающие в поисках пропавшей принцессы-отступницы.
Больной Город.
Пятый уровень. Шестой. Здесь жизнь уже впала в стагнацию. В плане того, что с окончания войны мало что изменилось. Дома все так же смотрят на редких прохожих черными зевами опустевших окон. Районы, уничтоженные еще во времена, когда прославленный засранец по имени Кастус Дрейк спасал мирных граждан от мертвяцкой заразы, так и не были перестроены. Но самая бедная часть Города умудряется выглядеть самой живой его частью. По переулкам, горланя похабные песни, разгуливают пьяницы. Проститутки мило улыбаются прохожим мужчинам, на блошином рынке толпа окружает распродажу фруктов, привезенных с Каркации. Имперские священники призывают людей познать Кредо – в синдикатовской части Города их бы просто арестовали. На западе банды очередной перестрелкой решают, кто будет править. Свистят пули, несколько гангстеров падают. Сопляки. Им нет даже шестнадцати. Я чувствую, куда тянется ниточка, кто контролирует юнцов, кто бросает их в пекло самой низменной из всех войн – войны за территорию. Мне ничего не стоит найти этих людей, а уж убить тем более. Но мне… мне не хочется. Пусть с беспорядком разбираются те, кто стремится все контролировать.
Синдикат, например.
Не проходит и дня, чтобы армия не послала дюжину диверсионных групп на Пятый и Шестой уровни. Спецы своего дела, закаленные в перестрелках ветераны. Но любому действию всегда находится противодействие.
Из окон и переулков, из-за столов вечно открытых баров и из припаркованных автомобилей за прохожими следят Стрелки. Довольно сложно придумать название кучке людей, обиженных на королевскую семью и при этом способных держать в руках оружие. Они союзники свободы и враги контроля. Их тошнит от Синдиката, который стремится подчинить себе все, даже то, что десятками лет вело независимый стиль жизни. После Кафиссийского Раскола Пятый уровень не покорялся никому. «И впредь будет так» - сказал Джеймс Говард, основав Гильдию Стрелков. К ней мог присоединиться любой желающий при одном условии – он должен был рассказать причины своей ненависти к Синдикату. Если рекрутеры считали их приемлемыми, то через пару дней новичок уже испытывал на себе все тягости солдатской жизни. По окончанию тренировок человек становился истинным бойцом – внимательным, хладнокровным, подозрительным и беспощадным. «Убей синдикатовца, потому что он тебя точно не пожалеет». Тем не менее, жители Пятого почитали Стрелков как хранителей порядка... или беспорядка, смотря как взглянуть. Когда-то Гильдия даже имела право собирать все банды на уровне против Синдиката, если того требовала ситуация. Все изменилось после восстания СПО десять лет назад. Стрелки решили присоединиться к имперским мятежникам, позвав с собой гангстеров. Последние были только рады возможности устроить безнаказанный грабеж. И все же в открытом бою против СПО, Стрелков и мафии Синдикат победил. Победил ценой жизней десяти тысяч солдат. С тех пор жители Пятого начали более предупредительно относится к авантюрам Говарда.
Но тайная война продолжалась.
Я вижу, как в здании разграбленного магазина затаилась команда солдат Синдиката. Невидимые в темноте в своих черных комбинезонах и бронежилетах, они ждут, приготовив оружие. Где-то рядом должна произойти встреча глав местных банд, мешающих Синдикату. Стрелки тоже знают об этом. Резня будет славная.
Буквально на секунду я расслабляюсь, и мой дух снова взмывает вверх, к исходной точке. Простирающийся пейзаж можно рассматривать бесконечно. Крутой склон и расположившийся на скате Город. Иногда возникает ощущение, что стоит ветру дунуть, как все эти сложные постройки треснут и обрушатся в ревущее море. Труд имперских архитекторов, для которых постройка всего этого комплекса стало делом жизни, трудно переоценить. Равнина, расположенная за склоном, утопает в зелени, плавно переходящей в непролазные джунгли.
Наконец начинается дождь. Влажность воздуха становится настолько высокой, что я почти чувствую воду своим призрачным телом. Горизонт тут же утопает под серым саваном, однако даже туману не скрыть уродливой черной тени, нависшей над Городом.
Башня правосудия. Последний оплот арбитров на грешной земле Кафисии V. Место, куда ушли все блюстители имперского закона после Раскола, забрав с собой выживших аристократов и верных им слуг. Честно сказать, я удивлен, как все они умудрились выжить – после стольких-то лет. Наверняка под Башней был оборудован некий автономный подземный комплекс, позволивший арбитрам наладить базовую промышленность, а уж потом при имеющихся ресурсах они начали строить все нужное для жизнеобеспечения двух миллионов нахлебников. Еще одно очко в пользу гения имперских архитекторов.
Для апологетов Lex Imperialis арбитры Кафиссии слишком тихо себя ведут. Но на это есть понятные причины – во время Раскола интересы Империума и интересы законников неожиданно разошлись. Настолько радикально, что это чуть не стало причиной еще одной войны, на этот раз – между солдатами СПО и арбитрами. В конечном итоге, последних просто изгнали и заменили обычной полицией, поклявшейся служить Империуму. Такое решение решило множество возникавших до этого проблем с интерпретацией законности некоторых действий губернатора. Арбитрам оставалось только смириться с положением дел – их репутация как служителей Императора была сильно подмочена. Они построили стену вокруг Башни, ставшей центром нового города. Название отлично передавало его суть – Оцепление.
Я снова возвращаюсь обратно, к небу, когда весь Город виден как на ладони. Он прямо передо мной. Законченное произведение неизвестного художника, достигшее пика своего развития. Единственный путь к дальнейшему прогрессу – полное разрушение устоявшегося порядка. Не более и не менее.
Меня с детства учили ненавидеть Город. Последовательно, шаг за шагом, меня убеждали, что худшего места на свете и придумать нельзя. Говорили, что если бы Город был живым существом, то в его жилах текли бы коррупция и похоть, а сердцем служила алчность. А еще мне говорили, что я не человек, а всего лишь орудие свершения великих планов. Великолепное, элегантное и лучшее в своем роде – но всего лишь орудие. Меня пытались убедить, что этот мир прогнил и заслуживает уничтожения. Зря старались – ведь я возненавидел Кафиссию еще до этого. До того, как изнурительными тренировками и постоянными избиениями во мне начали пестовать злобу. До того, как мой клинок впервые испробовал человеческой крови. И до того, как я стал изгоем даже среди собственных братьев и был отправлен в десятилетний искупительный поход.
Все, кого я любил, предали меня. Бросили родители, отвернулись названные братья, даже Призрак, духовный наставник и почти отец, – и тот решил не вспоминать о своем ученике. Но все они позабыли об одном – со мной нельзя не считаться. В конце концов, я ведь великолепное, элегантное и лучшее в своем роде оружие. Убийца убийц. Охотник.
На первый взгляд кажется, что Город мертв. Но стоит лишь присмотреться, как жизнь сразу предстает перед глазами.
Десятки миллионов разумов, беспокойных и озабоченных различными проблемами. Все они разные. И все они одинаковые.
Вот солдат Синдиката. Он мой ровесник, но, в отличие от меня, кровь в его жилах просто бурлит от страсти. Он порвал с девушкой, которую сильно любил и которой служил. Но по-другому поступить не мог. Тихо, почти шепотом, возникает его имя: «Дэниел». Парня снедает стыд. Он хочет вернуть любимую, но понимает, что это невозможно. Ведь его избранница - принцесса-отступница, за которой гоняются все шпики Синдиката. И если её найдут с ним, то конец обоим.
А вот и она. От неё исходит аромат полевых цветов. Определенно не кафиссийских. Запахи смешиваются и составляют имя: «Сабрина». Она находится в дешевом номере неказистого отеля на окраине Четвертого уровня.
Жребий брошен. Данный мне полгода назад срок на её убийство истекает сегодня, через три часа. И девушка поступает именно так, как я и ожидал: неуверенно достает из кармана обрывок бумаги с номером телефона, тянется к трубке, еще не полностью уверенная в собственном решении, берет её и нажимает пальцем первую цифру номера…
Я открываю глаза. Сажусь на кровати. Осматриваюсь.
Обстановка за время аутосеанса так и не поменялась. Дешевый номер дешевого отеля для одиночек. Грязные обои слезают со стен, обнажая серый камень. По телевидению крутят какую-то передачу эротического характера. Постель в беспорядочном состоянии, на нестиранных простынях багровеют капли крови. Моей крови. Она неторопливо, по капельке, течет из моего носа. Чушь, скоро перестанет.
Все вещи на своих местах. Но в комнате заметно похолодало. Я оборачиваюсь и смотрю на стену позади. Псионическая изморозь покрывает её, от пола и до потолка. Я хочу попробовать её на вкус, но тут звонит телефон. Как и ожидалось.
Я не торопясь поднимаю трубку, прикладываю её к уху.
- Алло. Это ты? – раздается мелодичный голос Сабрины. Она явно взволнована. Как и ожидалось. – Нам надо поговорить…
- Знаю. Успокойся, - отвечаю я и, неожиданно для себя самого, улыбаюсь. – Ведь договор остается в силе?
- Да, - коротко отвечает принцесса.
- Ну тогда… приготовься, дорогая. Сегодня мы будем вершить судьбу всего Города.