Что сегодня за день такой, с утра мне как лава на голову свалился это человек. Мало того что я носился с ним до обеда показывая ему наши места, так мне ещё пришлось вытаскивать его из лап Гиены, как будто дело до него есть. Так теперь меня и вовсе из дома высылают. С «почётной миссией», дьявол ее дери. Там же холодно ужас, да ещё и тело выдали не ахти, вон на прошлой недели Верджилу, такое тело отгрохали, блондинчик мускулистый, а мне, мне это худощавое не пойми что. Миссия моя заключалось в следующем, нужно было обойти пару наших постоянных клиентов раздать договора, и взыскать плату с неплательщиков. Ну понеслась.
«Пахнет как в чистилище» первое, что пришло мне в голову. Еще бы, я очутился прямо на какой то свалке. Эх люди, терпеть их не могу где живут там и гадят, да и как к нам попадут тоже самое, весь ад уже засрали, скоро место кончится. А потом что? Мы и так уже такой кусок себе отхватили что другие жалуются, пусть на своей земле потом и остаются. Да и наши тоже хороши надо же было выход поставить на свалке.
На выходе из свалки какой то человек обозвал меня «грязным бомжом» и велел проваливать. Я конечно сначала хотел его грохнуть но ведь потом именно мне на его рожу любоваться придется, так что чёрт с ним. Дорога до города была недлинной, всего пару километров. Так кто там у нас первый по списку. «Алан Дрейк, писатель продал душу в обмен на вдохновение, отдавать отказывается. Приговор: пускай в собственных книгах поживет, а тело в роенную больницу.» Хорошо что мы ему ужасы для вдохновения насылали, это хоть интересно, а то писал бы там детективы всякие.
Чётвертый этаж, лифт как всегда не работает. Поднимаюсь, вижу милую картину, трое начинающих нариков, и один профессиональный поджигали ложку. Эх, ну ладно этот он уже конченый, другу вашему тоже всё равно, его завтра машина собьёт, но вы то двое. Вам бы женится, детишек растить, любите друг друга ведь, а признаться не можете. Ну нечего сейчас признаетесь, не раз ещё под герычем это друг другу скажите, и потом когда она себе вены порежет, с твоим именем на устах умирать ведь будет. Ты не чего сказать не успееш, а ведь сказать многое хотел бы, сердце и так с детства слабое, подкошенное наркотиком не выдержит,удар и смерть.
А тем временем я уже стоял перед назначенной квартирой, только было хотел постучаться, как дверь с грохотом открылась. На пороге стояла девушка с растрёпанными волосами и большим чемоданом в руках. Смазавшиеся тушь, и красные от слёз глаза.
-Его нет - трясущемся голосом сказала она. – Не знаю где он.
-Позвольте вам помочь.
Она бросила чемодан и зарыдала. Она едва не упала, пошатнулась и села на тумбу стоящую в прихожей. Мне даже стало как-то неловко. С детства не переношу вид плачущих женщин.
-Что смотрите так на меня. Вы один из его дружков. Ненавижу его. Вас ненавижу! – прерывисто, с трудом произнося каждое слово, прокречала девушка.
-Простите, я вовсе не друг Алана, скорее даже на оборот, но я и вправду пришел к нему. И повторяю если вам нужна помощь, не стесняетесь, говорите, я помогу.
-Да чем вы можете помочь, разве что поставить пистолет к голове и нажать на курок.
-Что такого он вам сделал, что с вами?
-Помогите донести чемодан, я вызвала такси.
-Хорошо.
Я взял чемодан и мы пошли вниз. Я знал о чём она сейчас думает поэтому просто молчал. Перед тем как сесть в машину она спросила меня.
-Вы верите в любовь?
-Нет.- жестко ответил я.
-А я верю, верю, что любовь есть, не верила пока не потеряла, а сейчас верю, если и он верит, как знать может мы встретимся, и я буду счастлива.
-Будите, я уверен.
Машина отъехала. Я присел на лавочку, и стал ждать возвращения блудного поэта домой. А пока я думал, почему сказал ей так. Он ведь женат давно, и забыл её. А когда-то и вправду любил. Хорошо им, могут забыть, разлюбить. Не все, но многие. Она не забыла. И будет помнить его до самой смерти, ещё целый год.
К дому подъехала машина, из нею в стельку пьяные вывалились двое, подсудимый и какая-то девушка. «Белая горячка, упился» подумал я. Доктора с утра сказали тоже самое…
Так следующий. «Коричневый Гигант, рэпер. Просит заключить с ним контракт, встреча у него дома.» Он бы ещё «Белый карлик» назвался или «Черная…» а впрочем всё равно пусть называется как хочет…
Я постучал, дверь открыла старая женщина на вид лет 60.
-Коричневый гигант дома - спросил я чувствуя себя в это время полным идиотом.
-А Тимоша та, да нет гуляет.- ответила женщина.
Чёрт и этого ждать, не какой пунктуальности. Я достал сигареты и закурил. Не чего не чествую, сигара была выкурена так же, даже бутылка дорогого коньякя тысячелетний выдержки не смогла пробудить во мне какие бы то ни было физические ощущения. Чисто ради интереса достал из бездонного кармана маленький ножечек и порезал палец. Кровь пошла. Странно, не люблю кровь, боюсь крови. Не чего не почувствовал но стало как-то не по себе. К счастью меня прервал писклявый голос какого-то парнишки.
-Вы не меня ждете дядя. Чё реально пришли.- Как-то непонятно сказал он, то ли это была манера выражать удивление, то ли ещё что-то, да и к чему это завывание «иеу» вставляемое после каждого слова.
-Торгуешь?- поинтересовался я.
-Чё?- вновь невнятно ответил он.
-Душой.
-А это да продам те хоть душу, хоть тушу, если меня в столицу возьмете и сделаете знаменитым репером.
-Ну хорошо подпиши- я протянул ему контракт.
-Эт типа, а юристы где, а то мало ли, вдруг ты меня на органы разобрать хочешь.
Чёрт этот укуриный ребёнок даже не понимает о чём речь, да давно я здесь не был, но не думал что всё стало настолько плохо.
-Не волнуйся просто подпиши, и ещё кое-что.
Я не дал сказать уму этого сокровенного «Чё» и резко резанул ему палец тем же ножечком, что минуту назад порезал себе.
-Аааа…убивают.- заорал он после почти минутного ступора.
-Да не волнуйся ты, всё прошло и ты станешь знаменитым, но знай через 18 лет я прейду за тобой и мы отправимся в ад. А пока твори, радуйся жизни, ради дьявола смени ты кличку, возьму уж что-нибудь по радикальней, коричневый цвет может вызывать дурные аналогии.
Я даже не стал слушать его сакрального выражения, на столько оно мне осточертело, за какую то минуту, а он ведь теперь 18 лет всех эти парить будет. Я просто перенесся сразу на улицу. Из подъезда донеслось «Иеу… Во вставляет»

... Голос доносился как из трубы. Кто-то что-то сказал, но сути я понять не смог. Веки оказались слишком тяжелыми и напрочь отказались открываться. Сознание на пол пути решило развернуться и опять уйти от меня...
... Шум в голове.. ужасный шум. Где я? Кто я? Попытка подняться привела к потоку ругани. Моей ругани. Ага, значит я уже в сознании. Глаза открылись но понимания происходящего от этого не прибавилось. Побитый солдат помог мне сесть. Интересно, откуда я знаю что он солдат? Наверное, стереотип сложился.
- Привет земляк, плохо выглядишь - он говорил по-русски... И ругался я по-русски. Значит я русский. Судя по всему, тоже солдат. Уже что-то.
- Где мы? Что происходит? - я скорее стонал, чем говорил. Голова все еще дико гудела, но мысли были на удивление ясными.
- Хорошо тебя стукнули. Воюем мы, брат.
- Где? - удивительно, но я прекрасно знал с кем.
- Судан.
Какого черта русская армия забыла в центральной Африке? Что я здесь делаю? И вообще, кто я? Я прекрасно помню окружающий мир, но не помню себя.
- Подожди - я начал осматривать помещение. Деревянные стены и полумрак. Свет падал только из небольшой щели под потолком. Наверное, сооружение из родни русским землянкам. - Нас ведь не американцы взяли.
- Проблески сознания на лицо. Помнишь, что с янки воюем. Нет, не они. Местная банда. Видать выкуп хотят. Ты же еще с Чечни помнить должен, за наводчиков много платят.
Значит я наводчик. Веселая работенка. Нужно искать на вражеской территории стратегически важные объекты и наводить удар авиации на себя. А успел ты убраться из пекла или нет, никого не волнует. Сложная задача в горах, там легко замаскировать склады, базы... да все что угодно. А в пустыне как маскироваться? Зачем тут наводчики?
Мой сокамерник вскочил с места, оборвав все мысли. Стреляют. И стреляют не наши. Это я точно знал. Но откуда?
Он прижал ухо к двери и начал прислушиваться. А выстрелы были все громче и звучали все чаще. Я поднялся на ноги и двинулся к соратнику чтобы... чтобы ударить его со всего размаху, а потом бить, бить, бить... бил сколько хватило сил... Эффект неожиданности сработал и мой земляк (а земляк ли) не оказал сопротивления. Выстрелы прекратились. Я присел в уголке комнатушки, в висках барабанами была кровь, голова болела невыносимо. Дверь открылась и вбежали солдаты. Американские солдаты. Увидев меня, они опустили автоматы. Один из доблестных вояк передал, что меня нашли, а второй подошел ко мне.
- Сер, вы в порядке?
- Да - ответил я поднимаясь.
- Вам помочь, сер? - неровная походка была, видать, слишком заметна.
- Нет, я в норме. Пойдем на выход. - на английском я говорил, как оказалось, без акцента.
- Этого забрать, сер? - один из солдат кивнул на русского.
- Солдат, у тебя какая задача?
- Доставить вас в целости и сохранности в расположение части, сер.
- Так вот и доставляй. Хотя бы живым, с целостью и сохранностью ты явно опоздал, солдат.
- Сер, есть сер.
Зачем я спас русского от плена? Зачем дал шанс сбежать? А ведь когда очнется, он своего шанса не упустит. О ведь тоже наводчик.
Я оказался прав на счет землянки, тяжело наверное такое выкопать в песке. На улице же догорали деревянные здания, лежали тела местных. Наши потерь не понесли. По крайней мере я не заметил ни одного раненого или убитого американца. Выручать меня приехали на четырех хаммерах. Солдат я насчитал 12. Возле одной из машин заглянул в зеркало. Не странно, что голова болит, выглядел я очень помятым. Молча залез в машину. В комфортном кресле, а после землянки даже деревянная лавочка казалась комфортной, я прикрыл глаза и мгновенно провалился в сон.
Мы вышли на слад боеприпасов без происшествий. Такое редко бывает. Группа с одиннадцати человек доходит до цели теряя половину состава. А назад возвращаются вовсе единицы. Но в этот раз все было по особенному. Мы не наткнулись ни на одного боевика. Прошли весь путь спокойно. И сейчас в полном составе готовились ударить по складу. В идеале я должен был незаметно установить наводной маячок и убираться оттуда подальше. Но охрана была расставлена по умному. Незаметно подкрасться бы не удалось. Маяк был уже активирован, вертолеты взлетели, на все про все у нас 20 минут. Подход к складу был только один, пришлось бить в лоб. Все было отлично, с боем прорвались на территорию. Маяк я бросил по среди дороги, надо было убираться. Еще 5 минут и вертушки накроют склад. Ребята уплотнили огонь, я побежал к ближайшей яме, чтобы оттуда прикрывать отход следующего. Прыгнул в укрытие и... и уткнулся лицом в землю.
Машина резко затормозила, что отдалось в моей голове ужасной болью. Я опять выругался... Выругался на английском. Солдат, что был за рулем, доложил, что мы приехали и указал направление к медпункту. Туда я и направился, а по дороге обдумывал сон. Даже скорее воспоминания. Я действительно воевал в Чечне. В тот день на цель пустили звено штурмовиков. Вертушки летели бы дольше. Ребят накрыло вместе со складом. Я чудом остался жив... Значит я русский. Но почему тогда спасать меня из плена приехали американцы? Почему от резкой головной боли я инстинктивно высказался именно на английском, хотя тогда еще не соображал где я нахожусь. А если я американец, то почему очнувшись в плену первые слова я произнес именно на русском?
Таблетка подействовала минут через 15. В голове больше не шумело, кровь в висках только-только перестала стучать, а меня уже тащили к командиру, цитирую: "для уточнения деталей операции". О какой операции идет речь, я понятия не имел. Еще больше я удивился тому факту, что с командиром мы оказались давними друзьями и боевыми товарищами. Хотя его я не помнил, хоть убей. Из разговора я понял, что атакуем русскую исследовательскую базу. Меня это смутило. Зачем русским размещать секретный объект в Африке, на территории чужой страны, куда могут заявится американцы и наглым образом украсть все секреты? Не легче бы было разместить ее где-нибудь в Сибири, куда точно никто посторонний не заявится? Но сомнения оставил при себе. Я в операции выступал в роли научного специалиста. Мне предстояло сделать первые выводы, о том, чем проклятые русские занимаются. Разбор плана был закончен, детали согласованы и командир выдал роковую фразу:
- Проще простого, к обеду вернемся - а увидев мое удивление, рассмеялся и добавил - да, как в том фильме. Но у нас все получится. Фильм, кстати, хороший, но все было не так, ты ведь помнишь...
Я и в правду помнил. Помнил фильм "Черный ястреб" про проваленную операцию американских сил специального назначения. Но еще я помнил как мы тогда брали пленных, помнил как играл с пилотом одного из сбитых вертолетов в покер вечером перед операцией. Я помнил что принимал в ней участие. Что-то чем больше ответов, тем меньше я понимаю. Такое ощущение, что кусочки пазла, из которых я собираю картинку, намешаны с разных наборов.
Ребята успешно взяли базу, после чего и я включился в дело. Как специалист, я не имел права подвергать себя опасности, и в штурме участия не принимал. В обычном, на первый взгляд, складском помещении была оборудована шикарная лаборатория. В подвальном помещении еще одна. Я все не переставал удивляться. Всех ученых взяли живыми, штурм длился около пятнадцати минут. Первое, что должен был сделать сотрудник подобного учреждения, это уничтожить все материалы. Пятнадцать минут для этого предостаточно. Но все было целым. Жесткие диски лишь зашифрованы, но не уничтожены, приборы были готовы к использованию... Хватило лишь окинуть взглядом лабораторию, чтоб понять, чем тут занимались, какие эксперименты проводили. Это была не русская база. Чья угодно, но не русская. Когда я спускался в подвал, снаружи раздались выстрелы. По рации передали, что нас штурмует русский спецназ. Это уже походило не на реальную жизнь, а на голливудский блокбастер. Великолепная картинка и противоречащий всем законам логики сюжет. В подвале меня ожидал еще один сюрприз. По среди лаборатории стоял стенд: две полусферы одна над другой и механизм, который эти полусферы соединял. Я уже видел такое. Видел на фотографиях с Манхетенского проекта. Тут делали атомную бомбу. Челюсть отвисла, привычка ругаться дала о себе знать. На сей раз поток брани прозвучал на немецком. Я набрал на таймере 20 минут и побежал наружу. Время выйдет - полусферы соединятся и... и надо быть подальше отсюда, когда это произойдет.
Перед входом кипел бой, русские выделили на штурм больше сил чем американцы. Весь транспорт был выведен из строя, пришлось прорываться и бежать. Бежать прямо и не останавливаться. Благо в суматохе боя всем было не до меня. Прорваться удалось не сразу и бешеный день дал о себе знать. Я отошел максимум на километр. До взрыва оставались считанные минуты. С этой передряги мне не выбраться. Сев на песок я повернулся к лабораториям. Там все еще стреляли. В голове промелькнула мысль, что никто еще не ждал взрыва атомной бомбы чтобы посмотреть как это выглядит вблизи. Так кто же я все таки такой? Не русский, не американец. Зачем мне было взрывать бомбу? Это не выгодно ни одной из сторон.
Яркая вспышка...
***
Врач посветил фонариком в зрачок. Зрачки расширены, реакции нету. Пульса нету. Спешить некуда. Он сказал санитарам укладывать тело на носилки, а сам еще раз взглянул на кресло, в котором нашли умершего. Рядом на столике лежали очки виртуальной реальности и шприц для внутривенных инъекций. Ох уж эти игроки. Для полного ухода в виртуальный мир колют себе какой то новый галлюциноген, наркотик, запрещенный наркотик... но все равно колют. Умерший был мужчиной лет тридцати пяти. Документы искать не стали, это дело полиции. И что ему не хватало в этой жизни? Чем реальный мир хуже виртуального? Думая об этом, врач вышел из квартиры пропустив туда прибывший наряд полицейского патруля. Спускался в низ и вспоминал сколько таких случаев произошло за последний месяц. Подумать только, в Берлине люди убивают сами себя ради того, чтобы стереть грань между реальным миром и игрой. Подойдя к карете скорой помощи он начал забираться на переднее место. Водитель сидел с круглыми от страха глазами, а по радио передали что в Судане взорвали атомную бомбу.

...И вот он здесь...Что он тут забыл? Зачем его сюда послали? Стоп. Глупые мысли. Глупый страх. Нужно быть сильным, нужно бороться до конца. Он всю свою жизнь тренировался для того чтобы оказаться здесь. Он всю жизнь ждал этого. А теперь боится? Нет. Он все сделает. Он отстоит честь своего вида. люди будут править миром, а не эта нечисть. Он сотрет вампиров с лица земли. Он истребит их всех! А вот и его цель...
Он подходил к костру, возле которого сидело существо, а точнее вампир. Шаги его не были слышны, а на лице играла улыбка. Он убийца вампиров. Натренированный киллер, которого послали уничтожить остатки некогда великого вида. Оружие уже наготове, до костра осталось всего десяток метров, а он до сих пор не обнаружил себя. Осталось сделать последний рывок и... Она посмотрела на него. Ее глаза отражали пламя костра, но пламени жизни в них не было. Ее плечи опустились.
- Чего же ты ждешь? Убей меня скорее, ты ведь за этим пришел.
- Ты вампир? Ты не можешь быть вампиром - он никогда не видел столь прелестных женщин, и искал причину не убивать ее. Он так надеялся, что она соврет...
- Увы. Ты ошибаешься. Убей меня быстрей.
- Но почему... Почему ты не защищаешься?
- А зачем?
- Вампиры злобные и жестокие существа и...
- Злобные говоришь? На тебя хоть раз нападал вампир? Вообще хоть один вампир нападал на человека? Нет уж. Мы просто защищаемся. А вы нас истребляете.
- Но...
- Мне надоело защищаться. Я потеряла всех родных и знакомых. Зачем мне жить? Убей скорее
- Но... Но...
Она встала и подошла к нему. Взяла его руку в свою и приставила к своему сердцу. Как жаль, что в его руке был осиновый кол. Ее движения были такими грациозными, а прикосновение таким нежным. Она посмотрела ему в глаза и тихо сказала: "бей". Он медлил.
- Бей, чего ждешь? - она уже кричала, а в глазах ее стояли слезы.
- Я не могу
- Истребитель вампиров называется. Почему не можешь?
- Ты красивая и ты... плачешь
- И что? Ты думал вампиры не способны на чувства? Ты многое о нас не знаешь. Оно и хорошо для тебя. Чем меньше знаешь о жертве тем легче ее пришить.
- Я... мы можем поговорить?
Она расплакалась и упала ему на плече.
- О чем? Я твоя жертва и только.
- Расскажи мне немного о себе... о вас.
- О вампирах? Вы нас всех убили. Остался десяток, не больше. Где они я не знаю, если ты это имеешь ввиду.
- Почему ты не защищалась?
- Мне надоело защищаться, надоело вечно прятаться. Разве это жизнь? Я забыла как выглядит солнце
- Солнце? Разве ты не боишься света?
- Нет. Днем земля принадлежит людям. Мы должны прятаться. А ночью... Люди боятся ночи.
Он вытер слезы с ее щек и они еще долго беседовали... Обо всем. Он наверное влюбился. потому что не хотел с ней расставаться. А еще он боялся ее потерять и утром заставил спрятаться. А сам пошел к своим...
Она ждала сумерек. Время никогда не тянулось для нее так мучительно долго. Она ждала не сумерек. Она ждала его. Человека. Истребителя вампиров. Ей так хотелось снова быть с ним. И вот ночь наступила. А его все не было. Она перебирала в уме возможные причины. В голове крутились самые невероятные идеи... Но ей нужно было знать правду. Ближе к утру она отправилась к деревне и увидела ужасное зрелище. Ее вчерашний собеседник висел привязанный к кресту а из груди торчал осиновый кол. Он ведь не был вампиром. Вокруг ликовала толпа. Они радовались его смерти. Ведь он посочувствовал вампирам. Это было последней каплей. Раньше ей хотелось умереть, но теперь она жаждала мести...
Огромная туча накрыла поселение людей, а из лесу вышла прекрасная женщина. Ее глаза пылали пламенем, а из спины росли белоснежные крылья.
- Ангел - шепотом прокатилось по толпе.
- Вы убили хорошего человека. И за это вы все умрете.
- Вампир - обреченно промолвил кто-то...

Небо...Прекрасное небо...Как же я люблю его...До сих пор не могу поверить, что завтра я стану частью неба...Я буду летать...С детства я мастерил летательные аппараты. Будь то воздушный змей или бумажный самолет, я брался за него со всем рвением. И неимоверно радовался, когда мое детище парило в воздухе. В те моменты я всегда завидовал ему. Ведь оно летало, а я нет. Но ведь в небе тогда было что-то, во что я вложил частичку себя... Значит и я в какой-то степени летал. Я всегда мечтал летать. И вот завтра мое желание исполнится. Я стану птицей. Железной птицей. Я пожертвовал очень многим и все же добился своего. Мой мозг станет частью самолета. точнее я стану самолетом. Я буду управлять им как своим собственным телом. Это и будет мое новое тело. Я об этом всегда мечтал. И вот наконец-то... Не могу дождаться завтрашнего утра... Завтра я буду в небе...
***
Ненавижу! Ненавижу себя! Как я мог так глупо поступить? Я умер. Нет, сознание мое еще живет, но я умер! Я теперь часть неба, но какой ценой? Я не вижу неба. Я не вижу солнца. Я вообще ничего не вижу. Я утратил все. Я никогда больше не почувствую дуновение ветра, вкуса шоколада, запаха цветов... Я больше никогда не услышу ни одного звука! Я потерял все пять чувств. И больше никогда их не обрету. Да, конечно я знаю когда со мной кто-то говорит, я знаю что он говорит, я знаю как он выглядит, я знаю что вокруг. Я все знаю. Но это всего лишь знание. Поток информации. Никаких ощущений. Абсолютно никаких. Как бы мне хотелось ощутить жажду или голод, или хотя бы элементарную боль. Но я даже этого не чувствую. Когда я еще был человеком, я жаловался на боль... А теперь понимаю, насколько мне тогда было хорошо. Как приятно было чувствовать. Чувствовать что угодно, лишь бы чувствовать. И этот компьютер. Да он повышает возможности моего мозга до неимоверных пределов. И, теоретически, я им управляю. Но я не могу покончить с собой. Он не дает мне. Теперь я даже не принадлежу самому себе... Я даже не знаю, кому я принадлежу...
***
-Какого черта вы его отключили? Кто позволил?
-Успокойтесь, товарищ генерал. Все будет нормально, товарищ генерал. Он просто перегрелся, до завтрашнего дня я все исправлю, товарищ генерал.
С этими словами седой дряхлый мужчина в медицинском халате вытолкал высокопоставленного вояку за дверь своего кабинета.
-Да, завтра все будет исправлено - сказал доктор уже сам себе. Ему было всего двадцать шесть, а выглядел он на все шестьдесят. Постарел он вчера. После разговора со своим лучшим другом. Вернее с тем, что он сделал из своего лучшего друга...
Мужчина в халате взял свой блокнот, где записывал все о своей работе над этим проектом и бросил в камин. Он не пользовался компьютером для ведения записей, потому что боялся, что кто-то еще воспользуется его знаниями. Блокнот медленно сгорал у него на глазах. А вместе с ним и вся жизнь обладателя этой маленькой книжечки, и по совместительству обладателя гениального ума. Старик, а он даже считал себя стариком после вчерашнего, вспомнил как все начиналось. Его друг хотел летать, но не мог из-за слишком слабого здоровья. А он знал, что сможет дать ему крылья. С двадцати лет они работали вместе над военной программой по созданию живых самолетов. Они оба были гениями, и обоих давно завербовали военные. А вчера...вчера его друг рассказал ему о своих ощущениях в новом теле... Старик просто отключил питание, зная, что его друг умрет через несколько минут. Но лучше пускай он умрет, чем будет так существовать... Он убил своего друга. Убил тогда, когда провел операцию по соединению его мозга с летательным аппаратом. А вчера он просто попытался хоть немного загладить вину. Его шелковые каштановые волосы превратились в седые и безжизненные нити. Блокнот уже догорел. он всегда мечтал дать другу крылья. Исполнить его желание. А оказалось... Он подошел к письменному столу. Не спеша выдвинул ящичек. Был еще один носитель информации, который доктор собирался уничтожить. Он достал из ящичка свое табельное оружие. Ведь он был офицером. Ему положено было иметь оружие. Он сел в кресло. Приставил дуло к виску. В глазах появился отблеск освобождения от тяжкого груза. Больше никто ни с кем не сделает то, что он сделал со своим другом... Возможно где-то там, он снова увидит своего товарища и попросит у него прощение за все. Если бы кто увидел, с какой легкостью он нажал на курок, то подумал бы, что он сошел сума. Но он мыслил как никогда трезво и объективно. Его мечта умерла. Умерла за то, что убила мечту его лучшего друга…

Опять хозяин пришел. Зеленый, вонючий, немытый. Одно слово орк. Как же он мне надоел. То ли дело эльф. Вот то был хозяин. Смазывал меня, в мастерскую носил для профилактики. А этот. Пришел, включил и сидит перед телевизором. А я дую. Да, именно дую. Ведь я же вентилятор, что мне еще делать? А орк включил футбол и пьет какую-то гадость. Опять накуренный, у шамана значит был. И глазки мутненькие. Ну вот какому такому умнику пришло в голову проводить электричество в деревню орков. И зачем в этом шалаше нужен я? Тут и так со всех щелей сквозит. Ну да ладно. Мне еще нормально. Вот дистанционке от телевизора действительно не повезло. Орк ею бутылки открывает. А когда настроение плохое, может и об стенку запустить. А потом ищет, находит и отдает в мастерскую на починку. Орк без дистанционки жить не может. Ему видите ли лень вставать каналы переключать. Зато пузо как подставка для чашек. Телевизору живется так же как и мне. Я дую, он показывает. И ничего. Еще у нас в хижине есть холодильник. Вот кому повезло. Вот кого орк бережет. Все напитки он держит там, так они холоднее. А сам холодильник говорит, что лучше б орк в него еду ставил, а то рядом валяется куча мяса, и пропадает потихоньку. А холодильнику движок током обливается, что он не может то мясо сохранить. А я все дую. Ну надоело мне уже дуть, сколько можно? Вспомнился эльф, бывший хозяин. Он добрый был. Разговаривал со мной. А этот даже не знает что я говорить умею. Орк этот заполучил меня на распродаже. Эльф уезжал, и продавал все свое имущество. Вот это чудовище и купило меня. Уже сколько времени прошло, а он меня даже не смазал ни разу. Сказать ему что ли?
-Слышь хозяин!
-А? Что? Кто эта?
-Это я, вентилятор.
у орка глаза на лоб полезли.
-Ты, эта, ты же электрический. Ты, ета, таво, гаварить не умеешь.
В голосе у орка чувствовался испуг, что меня вполне устраивало.
-Как видишь, умею.
-Мая галава меня дурит. - Орк обхватил голову руками и начал крутится во все стороны
-Ты успокойся, присядь, хлебни чего-нибудь
-Ты, эта, не камандывай, ато, таво, получишь.
-Не горячись. Опять к шаману ходил, да?
-Шамана? а, да, шамана мне что-то дал не то. Не, шамана умный, шамана дал мне все то.
-Слушай, хозяин. Я что хотел сказать. Меня бы смазать надо.
И тут, с криком:"думать мешаешь" орк стукнул меня кулачищем прямо по движку. Я естественно упал на пол и заглох. Попросил смазать называется.
***
А все таки хорошо, что я тогда заговорил. вот сейчас мы в мастерской...
-Ты эта, починить надо.
-Ты что, бил его, что ли?
-Я эта, от шамана пришел. А шамана мне траву волшебную давать. Я траву курить по дороге. Вот и показалося, шо винтелятар гаварить начала.
-Понятно, завтра придешь заберешь.
-Ага...И эта, замазать его нада...
-Чего?
-Ну замазать, шобы не гудела.
-Ааа, смазать, хорошо, смажу.
-Спасиба. Я завтра, эта, заходить забирать.

Он гнал и гнал вперед невзрачного, но выносливого скакуна. Глаза застилал туман азарта, и только цель выделялась четко: маленькая золотая лань, пытавшаяся скрыться от верной смерти на бескрайних просторах Горьких равнин. И хоть бы рощица, хоть бы кустик — степь стлалась до горизонта, будто кроме этих высоких трав больше не было на свете ничего.
Ещё мгновение. Ещё на локоть ближе — и золотая вскинулась в немом крике, из последних сил рванулась вдаль и ввысь. Но от витой стрелы Охотника не найти спасения. Она бьет в сердце без промаха.

Забегаловка на окраине Горьких равнин не баловала редких гостей экзотическими блюдами. Все было просто и уныло: вареный картофель, курица, пресный хлеб, перебродившее пиво или домашняя ягодная настойка на выбор. Но Рагону и не требовалось большего. Уставший, он сидел в углу и медленно, с удовольствием разжевывал пищу. Двое мужчин, единственные посетители, кроме Рагона, тихо переговаривались за соседним столиком, косясь на него. Они, конечно, сразу заметили золотые пятна на его черных кожаных штанах, да и плащ со знаком Охотника сигналил о владельце. Пусть. Сегодня не тот день, чтобы прятаться: удовлетворенный добычей мужчина хотел разделить с кем-нибудь свой триумф.
Убить золотую лань на самом деле удавалось нечасто. Если не сказать почти никогда. Даже Охотники, гильдия избранных, в глаза её видели по два-три раза за свою жизнь, а уж простой люд знал об этом животном только по легендам. Якобы лани являлись любимицами Бога солнца и спускались с неба в день летнего солнцестояния, чтобы до конца лета посеять по всей земле семена добра и света. И трогать золотых ланей верующие считали великим грехом. Но для Охотников они были всего лишь добычей, хотя и весьма ценной: с помощью крови ланей — на цвет и запах как лучший пчелиный мед — творили маги и знахари самые сильные заклинания, а золотая пудра, осыпающаяся со шкуры после гибели животного, лечила любые раны и указывала путь к чистейшим целебным родникам.
Рагон впервые увидел золотую лань. Увидел — и убил. Он не мог не убить: Охотник, выбрав добычу, любым способом настигает её.
Покончив с обедом, мужчина вышел на улицу, вдоль которой вытянулась на пару верст вся деревня. Рагон уже был здесь как-то, пару лет назад. Кажется, именно в этой деревушке его приветила тогда одна ласковая женщина. А помнит ли она его? Собственно, Охотника интересовало не столько, помнит ли его женщина, сколько не выскочила ли она замуж. В таком случае ему придется искать другую. Конечно, в деревне каждая вторая за Охотником побежит, только пальцем помани, но не всякая будет и умна, и ласкова, и ненавязчива.
Охотник повернулся и медленно пошел в другой конец деревни, на ходу кинув монетку мальчишке-конюху, чтобы получше присматривал за его жеребцом. Когда Рагон двигался по улице, во всей его подтянутой фигуре сквозила собранность и готовность к моментальному броску. Темно-серый плащ с вышитыми серебром охотничьим рожком и витым рогом единорога, из которого делали стрелы мастера гильдии, развевался за спиной Рагона при порывах степного ветра. Черные бездонные глаза из-под длинной спадающей на лоб челки, казалось, смотрят за горизонт, но на самом деле они ловили каждое движение людей и животных. Охотник шагал неторопливо, пружинисто и наслаждался испуганными и завистливыми взглядами крестьян.
Дверь небольшого аккуратного дома распахнулась, едва мужчина вошел на подворье. В проеме стояла простоволосая женщина, уже не молодая, но сияющая той красотой распустившейся розы, что впечатляет особенно. Все в ней — чуть округлое, но с тонкими чертами лицо, яркие зеленые глаза, стройное, загорелое под степным солнцем тело — все дышало свежестью, любовью и ожиданием.
— Ты меня помнишь, женщина? — подойдя ближе, проговорил Рагон.
Та в ответ только немного наклонила голову и продолжала смотреть на него.
— Замуж не вышла? — снова спросил он, внимательно оглядывая дом в поисках признаков руки хозяина. Но нет, чистота и опрятность здесь была такой же милой, не обремененной жестким мужским присутствием, как и сама хозяйка.
— Я тебя ждала, Охотник… — тихо вымолвила женщина.
Рагон с удивлением глянул на неё: вроде не кажется глупой, а что за чепуху мелет? Ждала его. Никто никогда не ждет Охотников. У них нет дома, нет семьи, не родины. И каждому юродивому это известно. Но мужчина ничего не сказал вслух и просто прошел внутрь, как только хозяйка посторонилась.
— Ты ел сегодня? — изо всех сил пытаясь скрыть заботливые нотки в голосе, произнесла она.
Рагон снова посмотрел на женщину, уже с любопытством. Она стала первым человеком, кто умудрился удивить его.
— Конечно. Ты не обязана кормить меня, женщина. Если хочешь услужить, приготовь баню. Я заплачу за все.
— Я не возьму плату с тебя, Охотник, — покачала головой она. — Ты мой гость. И… меня зовут Мариэль.
Рагон не понял, зачем она назвала свое имя. С тех пор, как он стал Охотником, он сам перестал воспринимать себя человеком, хотя по сути все еще им являлся. И все люди были для него необходимыми для жизни, но одинаковыми и, следовательно, заменимыми существами. Гильдия искала среди них тех незаменимых, которым и давала в руки два рога . На данный момент в гильдии состояло всего девятнадцать Охотников, и еще никогда за историю мира их число не превышало двадцати пяти.
Мариэль приготовила баню, и Рагон ушел мыться. А она принялась быстро подметать и без того чистый пол, сунула в печь мастерски раскатанный пирог, перестелила постель. Столько энергии и желания появилось в её движениях, будто женщина встретила мужа из длительного путешествия. Мариэль сейчас корила себя за сказанное Охотнику про свое двухлетнее ожидание. Она знала, что ему это не нужно, знала — он не поймет… но так хотела, чтобы почувствовал. Хотя бы почувствовал…
Наутро, лежа рядом с ним в постели и не смея прикоснуться к спящему, Мариэль только смотрела и тихонько вдыхала его запах. Мужской запах, по которому так стосковалась одинокая женщина.
А через день он снова почувствовал зов Охоты.
— Где-то недалеко в степях бродит Королевский леопард, — учуял Рагон.
Пока он собирался, Мариэль сидела на скамье и смотрела в пол, чтобы не выдать своих чувств. Но не удержалась и уже на пороге окликнула:
— Охотник… — Рагон обернулся. — Когда ты вернешься?
Он прищурился, глядя на женщину. Подумал: почему бы не вернуться сюда еще раз? Она мила…
— Леопард недалеко. Он будет драться, а не убегать — значит, много верст скакать за ним не придется. Возможно, я снова буду отдыхать здесь через несколько дней.
Когда дверь с тихим скрипом закрылась, Мариэль расплакалась навзрыд. От счастья, что он вернется так скоро.

Как только Охотник начинал погоню за выбранной добычей, для него переставал существовать окружающий мир. Только охота, только азарт, только расстояние и смерть на кончике витой стрелы. А после — эйфория, без которой Охотник, так привыкший к испытываемому чувству, уже не сможет жить. Для избранных путь всегда заканчивался смертью: если Охотник не мог настичь добычу, он умирал сам. Витая стрела всегда бьет в сердце без промаха…
Золотая лань и Королевский леопард за неделю — неплохая добыча. Да еще в этих краях скоро должен был появиться Огненный сокол. Птица станет не добычей, а верным союзником, если поймать её голыми руками. Шесть лет назад Рагон не удержал сокола — обжегся и не вытерпел; в этот раз он знал, что не может проиграть. С того раза многое изменилось: Рагон стал одним из лучших в гильдии, и ему позволили пройти еще один курс обучения. Теперь он не просто умел убивать «легендарных животных», но и чувствовал их на весьма дальнем расстоянии. Люди же зачастую не могли даже увидеть тех, кого сами описывали в легендах, поэтому Охотников боялись больше, чем самих животных.
Рагон снова жевал жесткую курицу на окраине Горьких равнин. Эйфория еще наполняла его: слегка стучало в голове, нега разливалась по всему телу — и качество еды поэтому не имело никакого значения. Мелькнула мысль, что он мог сразу пойти к Мариэль — как запомнилось её имя? — но решил повременить. Эта женщина все-таки странная. Хотя Рагону ни с кем еще не было так приятно и спокойно.
Сегодня её волосы очень красиво уложены, мимоходом отметил мужчина, проходя в дом. Как-то хитроумно, множеством кос переплетаясь и создавая на голове корону с вплетенными в неё полевыми цветами. И новое платье, кажется…
— Ты куда-то собралась? — с нотками недовольства спросил Рагон.
— Нет, Охотник…
«Это для тебя. Я ждала тебя каждый день…» — просилось с языка Мариэль. Но она знала, что этого не стоит говорить.
Он скинул плащ, сел на скамью у обеденного стола. Задумчивый взгляд скользил по женщине, тело которой он знал в мельчайших подробностях. Внезапно мужчина встал, подошел к ней и, чуть приподняв подбородок, заглянул в глаза.
— У тебя глаза цвета листвы. Я не замечал раньше, — осторожно произнес он непривычную для себя фразу.
Мариэль чуть прикусила губу, боясь издать хоть звук. Неужели?.. Неужели он что-то чувствует?
— И… зови меня Рагон, — на этом красноречие Охотника иссякло, и он отвернулся.
— Спасибо… — коснулся выдох его спины. Она и не мечтала о чести называть Охотника по имени.
Мариэль казалось, что непроницаемая стена в их отношениях стала более прозрачной. Она верила и не верила, порой внезапно краснела при мысли о нем, и от этого казалась еще более обворожительной. А Рагон неожиданно для себя начал ценить мелочи, которых вовсе не замечал раньше: как особенно приятно пахнет от Мариэль, как вкусно она готовит для него, как осторожно и нежно прикасается, как заботливо ухаживает за его охотничьим костюмом… Никто и никогда не сделает так за деньги.
Каким-то образом эта женщина пробудила в нем давно забытое, закрытое где-то далеко внутри — люди называют это «душа». Рагон вспомнил свое детство до гильдии, мать, к которой испытывал похожие чувства. Он не знал теперь, позволено ли Охотнику заглянуть еще глубже… Мужчина понял вдруг, что может отдаться порыву и смотреть на Мариэль таким же взглядом, как она смотрит на него. Любить её также… Может. Но…
Каждый час, проведенный с ней, теперь доставлял ему удовольствие почти такое же, как Охота. Рагон не позволял себе выразить это ощущение в словах и даже в действиях, но Мариэль все понимала и так. Они наслаждались тихим счастьем каждый с особенным чувством: женщина верила в вечную любовь, а мужчина знал, что расставание неизбежно.

Мариэль воодушевленно помогла Охотнику собраться, не замечая его хмурого лица. Застегивая плащ серебряной пряжкой, спросила, за кем он будет охотиться в этот раз.
— Огненный сокол, — отрывисто произнес Рагон.
Мариэль ойкнула совсем по-детски, и мужчине смертельно захотелось схватить милую зеленоглазую в объятия и никогда не выпускать.
Женщина наконец перестала суетиться и говорить, почуяв неладное.
— Что-то не так? — робко спросила она.
Рагон покачал головой, глядя в её глаза:
— Я даже не думал, что все может быть так хорошо.
Мариэль постояла немного, потом подошла и осторожно погладила рукой его длинные волосы. А мужчина вдруг взял ее руку и прижал ладонью к своим губам. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она прерывающимся голосом спросила:
— Рагон, ты… Ты вернешься?
Он посмотрел ей в глаза, все еще держа в руках её маленькую ладошку. Она уже знала ответ. По щекам беззвучно катились слезы.
— Почему?.. — одними губами произнесла Мариэль.
Рагон не сразу смог выговорить продуманные сотню раз слова, казавшиеся сейчас такими нелепыми, искусственными.
— Мариэль… — она вздрогнула, впервые услышав из его уст свое имя. — Мариэль… если бы моя жизнь была другой… Если бы — я отдал бы все за счастье быть с тобой. Но моя жизнь — это Охота. Охота — моя суть, смысл существования, сама душа моя….
— Ну и что… — шептала женщина, глядя на него снизу вверх, проводя тонкими пальцами по плечам, груди, будто запоминая ощущения. — Ну и что?.. Ты будешь охотиться, а я всегда буду ждать тебя. Буду заботиться о тебе…
Рагон старался объяснить понятным ей языком.
— Это невозможно… если мысли мои будут всегда рядом с тобой, я не смогу охотиться. А без Охоты я не смогу жить… Поверь, Мариэль… Поверь, лучше закончить все сейчас. Для меня нет другого пути. Охота для Охотника — это все. А я всегда буду Охотником, Мариэль. Всегда.
Мужчина нежно взял в ладони её лицо и поцеловал в губы, соленые от слез. Когда он отпустил, Мариэль бессильно опустилась на колени и закрыла лицо руками. Она не могла смотреть, как исчезает ее единственная любовь, смысл ее жизни. Только негромко стукнула дверь о косяк…

В маленькой деревушке на окраине Горьких равнин больше никогда не видели Охотников. Только изредка проезжие путешественники рассказывали о всаднике с Огненным соколом, кружащим над его головой. Он всегда скакал по степи бешеным галопом и никогда не останавливался ни в одной деревне на ночлег. Его называли Великим Охотником, ибо никто не приносил в гильдию столько добычи и никто не отдавался Охоте так самозабвенно…

Автор постоянно поясняет то, что описывает:
А нам не видно и не понятно. Вы уверены, что кассетные бомбы оставляют после себя такие разрушения? Если нет, стоит ли их упоминать.
Может он просто устал и прилег отдохнуть, а тут мы со своей критикой =).

Опять ремарка автора и повтор.
У меня за спиной!? Это переход автора на эмоции читателя, запрещенный прием.
А жаль, было бы неплохо описать что он видит, слышит, чувствует. Одних действий недостаточно.
Уф, какой лентяй.
=)
Я редко критикую, в основном то, что понравилось.
Перепишите рассказ, но не сейчас, а где-то через месяц другой.
Почитайте пока в этой теме наших критиков. Вы удивитесь сколько похожих ошибок делают начинающие авторы.

Он гнал и гнал. Гнал и гнал. Пока его выносливый конь не превратился в понурую невзрачную клячу.
Маленькая золотая лань, пытавшаяся скрыться от преследования высоко выпрыгнула из высокой травы. Послышался немой крик.
Бедная золотистая лань. Разве она могла знать, что в степи, где нет ни одной рощицы, ни одного кустика можно скрыться от охотника с туманом азарта в глазах. Его ничего не остановит: ни метаморфозы собственного коня, ни кривые стрелы. Он использует каждое мгновение, каждый локоть расстояния, чтобы догнать.
Мишень не выдержала погони и взлетела в воздух.
Витиеватая стрела Охотника выпущенная вслед, сделала вираж, обогнав летящую лань - поразила точно в сердце.

Забегаловка в центре Сладкой степи не баловала редких гостей экзотическими блюдами. Только постоянным посетителям она предлагала поджаренного рябчика, мясо на ребрышках, отменное пиво. Все остальным приходилось кушать: вареный картофель, курицу, пресный хлеб и перебродившее пиво . Но Рагону-охотнику и не требовалось большего. Уставший, он сидел в углу и медленно, с удовольствием разжевывал пищу, иногда глотал, переваривая, но чаще, просто сплевывал под стол.
Двое мужчин, единственные посетители, кроме Рагона, тихо переговаривались за соседним столиком, косясь на него. Они, конечно, сразу заметили грязные пятна на его черных кожаных штанах, да и плащ со знаком охотника, словно испорченная лампа, сигналил о странности владельца. Поэтому они решили не связываться-себе дороже.
Ну и пусть. Сегодня не тот день, чтобы соблюдать приличия. Удовлетворенный, Роган страстно хотел перед кем нибудь похвастаться. Но не этим же странными типами.
Убить золотую лань витой стрелой на самом деле удавалось не часто. Если не сказать, что почти никогда. Охотники гильдии Избранных, говорили, что лани являлись любимицами Бога солнца и трогать их считали великим грехом, хотя били их постоянно, используя кровь как добавку к чаю, вместо пчелиного меда.
Рагон впервые увидел золотую лань. Увидел — и убил. Он не мог не убить: пить простой чай - надоело до чертиков.
Пожевав все что было на столе, и выпив деликатесный чай, мужчина вышел на улицу, вдоль которой вытянулась на пару верст вся деревня.
Кого тут только не было: дети, старики, старухи, женщины, только мужиков не видать. Рагон уже был здесь как-то, пару лет назад. Кажется, именно в этой деревушке он выбрал тогда ласковую женщину. А может быть и не в этой, и не женщину вовсе. Охотник почесал затылок. Да, трудно будет выбрать... Люди замерли в ожидании.
Рагон двигался по улице. Во всей его подтянутой фигуре сквозила собранность и готовность к моментальному броску. Старушки строили глазки, старики в надежде , что выберут их пытались распрямить спины, женщины, готовые к броску охотника, снимали с себя шелковые платки, только дети продолжали играть не обращая внимания как темно-серый плащ охотника с вышитыми серебром охотничьим рожком и витым рогом единорога, развевался за спиной Рагона при порывах степного ветра. Его черные бездонные глаза из-под длинной спадающей на лоб челки, ловили каждое движение людей и в особенности домашних животных. Охотник шагал неторопливо, пружинисто подпрыгивал и наслаждался завистливыми взглядами крестьян.
-Неохота,- сделал для себя вывод Роган, просмотрев всех. Свернул в ближайший двор.
Дверь небольшого аккуратного дома распахнулась, едва мужчина вошел. В проеме показалась простоволосая лысеющая женщина, уже не молодая, но сияющая той красотой распустившейся розы, что впечатляет особенно. Части ее тела: чуть округлое, но с тонкими чертами лицо, яркие зеленые глаза, стройное, загорелое под степным солнцем тело — все дышало свежестью, любовью и ожиданием.
— Ты, женщина? — подойдя ближе, проговорил Рагон.
Та в ответ только немного наклонила голову.
— Замужем ? — снова спросил он, внимательно оглядывая дом в поисках признаков бардака. Но нет, чистота и опрятность здесь говорила о том , что мужиками и не пахнет.
— Я одна, — тихо вымолвила женщина.
Рагон с удивлением глянул на неё,и ничего не сказав вслух, прошел внутрь, как только хозяйка посторонилась.
— Ты ел сегодня? — изо всех сил пытаясь скрыть заботливые нотки в голосе, произнесла она.
Рагон снова посмотрел на женщину, уже с любопытством. Она стала первым человеком, кто умудрился удивить его.
— Если ты называешь плохо прожаренную курицу едой в вашей забегаловке, то да. Приготовь баню, помыться бы мне, плачу,- кинул он ей монетку.
— Я не возьму плату, — покачала она головой, но монетку поймала и спрятала. — Ты мой гость. И… меня зовут ...
-Мне не интересно знать, как тебя зовут.- остановил ее Роган, с тех пор, как он стал Охотником, он и сам частенько забывал как его зовут. Охотникам имена не нужны..
Женщина побежала готовить баню, а Рагон стал наводить в доме мужской порядок- то есть разбрасывать все по углам.
Вернувшись, женщина увидела в доме беспорядок- столько желания появилось в её взгляде, будто женщина встретила мужа из длительного путешествия...
Наутро, лежа рядом с ним в постели и не смея прикоснуться к спящему, женщина только смотрела и тихонько вдыхала его запах. Мужской запах, по которому так стосковалась.
А через день он снова почувствовал себя мужчиной.
— Где-то недалеко в степях бродит Королевский леопард, — объявил Рагон.
Пока он собирался, женщина сидела на скамье и смотрела в пол, чтобы не выдать своих чувств. Но не удержалась и уже на пороге окликнула:
— Охотник… — Рагон обернулся. — Ты обещал не заплатить.
Он прищурился, глядя на женщину. Подумал: вот есть же женщины нормальные на свете,- подумал еще,- но животные все же лучше…
— Леопард недалеко. Он будет драться за свою честь, а не убегать — значит, я снова буду отдыхать здесь через несколько дней.
Когда дверь с тихим скрипом закрылась, женщина расплакалась навзрыд. От счастья, что он не заплатил, а значит вернется.

Как только Охотник начинал погоню за выбранной добычей, для него переставал существовать окружающий мир. Только охота, только азарт на кончике кривой стрелы. А после — эйфория, без которой Охотник, так привыкший к испытываемому чувству, уже не сможет жить. Для избранных путь всегда заканчивался полным слиянием с природой. Охотник же пока еще время от времени возвращался к людям.
Золотая лань и Королевский леопард за неделю — неплохо.

Рагон снова разжевывал жесткую курицу в центре Сладких степей. Эйфория еще наполняла его: слегка стучало в голове, нега разливалась по всему телу — и качество еды к этому не имело никакого отношения. Леопард был хорош.
Мелькнула мысль, не пойти ли к той женщине, — но решил повременить. Эти странные женщины -разве могут они сравниться с леопардом. Хотя Рагона так и подмывало с кем-нибудь поделиться.

Сегодня её лысеющие пряди волос очень красиво уложены, мимоходом отметил мужчина, проходя в дом. Как-то хитроумно: множество кос переплетаясь и создавая на голове корону с вплетенными в неё полевыми цветами, для объема. И новое платье, кажется…
— Ты куда-то собралась? — с нотками недовольства спросил Рагон.
— Никуда...
«Это для тебя. Я ждала тебя каждый день…» — просилось с языка . Но она знала, что этого не стоит говорить.
Он скинул плащ, сел на скамью у обеденного стола. Задумчивый взгляд скользил по женщине, тело которой он изучил еще в прошлый раз, не найдя там ничего интересного, вот если бы у нее был хотя бы хвост или шерсть на спине.
Внезапно он встал, подошел к ней и, чуть приподняв подбородок, заглянул в глаза.
— У тебя глаза зверя. Я не замечал раньше, — произнес он непривычную для себя фразу.
Женщина чуть прикусила губу, боясь издать хоть звук. Неужели?.. Неужели он что-то чувствует?
— И… зови меня Рагон, — на этом красноречие Охотника иссякло, и он отвернулся.
— Спасибо… — коснулся выдох его спины. Она и не мечтала о чести называть Охотника по имени и впервые ее сравнили с добычей.

Каким-то образом эта женщина пробудила в нем чувство охоты, которое он на людях обычно прятал глубоко внутри.
Каждый час, проведенный с ней, теперь доставлял ему удовольствие почти такое же, как охота.
Рагон не позволял себе выразить это ощущение в словах и даже в действиях, но женщина все понимала и так. Они наслаждались тихим счастьем каждый с особенным чувством: женщина с нежностью смотрела на беспорядок в доме, а мужчина знал, что эта женщина- добыча...
Но даже самая длинная охота когда-то кончается. Кончилась и эта.
Она воодушевленно помогла охотнику собраться, не замечая его хмурого лица.
Мужчина нежно взял в ладони её лицо и поцеловал в губы, соленые от слез.
-Неохота,-произнес он.
Женщина бессильно опустилась на колени и закрыла лицо руками. Она не могла смотреть, как исчезает ее единственный шанс на беспорядок в доме. Только негромко стукнула дверь о косяк…

Итак, дети. Садитесь вокруг огня поудобнее. Сейчас я расскажу вам сказку. Про рыцаря и дракона. Обычный треп, скажите вы? Может быть... Может быть...Итак

Рыцарь и дракон

Жил-был на свете Рыцарь. Он был благороден и жаждал подвигов во имя своего Короля. Но подвигов, как назло, не подворачивалось. И тогда Рыцарь пошёл к Звездочёту.
Тёмной-тёмной ночью Рыцарь поднялся на самую-самую высокую башню и зашёл в самую-самую маленькую дверь.
-Скажи мне, Звездочёт - сказал Рыцарь, - есть ли где-нибудь какое-нибудь чудище, которое я мог бы убить во славу моего Короля?
Крепко задумался Звездочёт. Он долго листал старые, пыльные, толстые книги. Наконец, он повернулся к Рыцарю и сказал:
-Всех чудищ уже истребили. Остался один только дракон в далёких горах. Его никто не может победить. А всё, потому что дракон странный...
-Чем же он странный? - спросил Рыцарь.
-Он дракон-мечтатель. Его голова полна романтических образов и мыслей. Всякий раз, когда очередной Герой приходил его убить во славу Короля, Дракон забалтывал его до смерти. Многие рыцари уходили в Монахи, Менестрели, Психи и Бунтари.
-Какой ужасный дракон... - Прошептал Рыцарь
-О, да! Если хочешь его победить, спой ему песню. Он подхватит. Так и пойте вместе. А как Дракон наклонится тебя за плечи обнять, не оплошай! Отрубай ему сразу голову!
И пошёл рыцарь к далёким горам. Долог был путь его и труден. Но вот пришёл он. Забрался на самую высокую гору и увидел там Дракона. Дракон сидел перед входом в пещеру и делал что-то странное для дракона: он нюхал цветок и мечтательно смотрел в небо! Рыцарь сильно удивился, но не испугался. Ещё в пути он заготовил песню. Рыцарь был опытным менестрелем. Многие женщины влюблялись в него из-за его песен. И вот Рыцарь подошёл к Дракону и запел:

О, Драко-о-он!
Ты летаешь над кры-шами!
Ты летаешь над пти-цами!
Высоко-о-о!
О, Драко-о-он!
Тебе голову от-рублю!
Королю её по-дарю!
Хорошо-о-о!!

Дракон вздрогнул, отрываясь от своих мыслей, и заинтересованно посмотрел на Рыцаря. Рыцарь вздрогнул от этого взгляда, хоть и был отважен без меры. Стоило Рыцарю допеть, как начал петь Дракон. Он пел, раскинув лапы и расправив крылья. Его песня была очень красивой, да и голос оказался лучше, чем у Рыцаря:

Я Драко-о-он!
Я летаю над кры-шами,
Я летаю над пти-цами!
Как хорошо-о-о!
Я Драко-о-он!
Все проблемы уносит вниз,
Это только лишь мой ка-приз!
Как легко-о-о-о-о-о!

На последней ноте Дракон легко оттолкнулся от земли и полетел в сторону заката, пуская кольца дыма и пролетая сквозь них, как через ворота.
Рыцарь, широко открыв рот, смотрел Дракону вслед, а потом бросил на землю свой меч и начал с проклятиями его топтать.
(-Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт!.. – Рыцарь прыгал на мече, а на губах выступала пена)



Что, дети? Понравилась сказка? Да? Ладно. Сегодня я расскажу вам ещё одну сказку о рыцаре. На этот раз о Рыцаре и Принцессе. Что? Очередная сказка о рыцаре и принцессе? Может быть. Не мне судить. Итак…

Рыцарь и Принцесса.

Не смог Рыцарь победить Дракона. Чудище оказалось хитрее и смогло убежать. Долго горевал рыцарь о том, что не смог совершить подвига, о котором не стыдно было бы рассказывать детям и внукам. И тут, когда Рыцарь был готов уже расплакаться от горя, из пещеры, где жил Дракон, вышла Принцесса. Она подошла к Рыцарю, сидящему на камне у пещеры, и спросила:
-Что с вами случилось, о, благородный Рыцарь?
Рыцарь поднял голову, увидел Принцессу и был просто сражён её красотой. У Принцессы было маленькое светлое личико, огромные голубые глаза, алые пухлые губки. У неё были длинные, чуть вьющиеся золотые волосы, маленькие руки…ну, у неё всё, что нужно было маленьким, а то, что надо – большим. Вот. Одета Принцесса была в красивое платье цвета морской волны. Рыцарь с трудом закрыл рот, сглотнул и с третьей попытки сказал:
-О, прекрасная Принцесса…я…я Рыцарь! И я брожу по свету в поисках чудищ, портящих добрым людям жизнь, чтобы этих чудищ уничтожать.
Принцесса села рядом и с восторгом посмотрела на Рыцаря.
-Как интересно – пропела она. – Спасать добрых людей…и где вы только находите добрых людей? В последнее время их найти сложнее, чем вредных чудищ.
-Ну, это…если поискать, то можно найти что угодно и где угодно. – Сказал Рыцарь, с трудом придавая голосу солидность и пытаясь отвести глаза от Принцессы.
-О-о-о… - Сказала Принцесса. – А не могли бы вы поискать добрых людей в нашей стране? А то мало ли? Вдруг чудища заведутся?
-Э-э-э…с удовольствием. – Сказал Рыцарь и улыбнулся со всем обаянием, на какое был способен.
И пошли Рыцарь и Принцесса в Ромидию. Долго ли шли или не очень, неизвестно. Для Рыцаря время пролетело как один день. Он очень много узнал о Ромидии. Например, то, что король там – самый настоящий маг. И то, что Принцесса единственный, а потому горячо любимый, ребёнок Короля. А ещё то, что Принцесса сама умеет колдовать, и научил её этому Король. А ещё то, что Принцесса приходила к Дракону, чтобы набраться драконьей мудрости. Узнав всё это, Рыцарь очень удивился и сказал не подумав:
-Замуж тебе пора…а то с жиру бесишься…
-Где ты увидел у меня жир?! – Возмутилась Принцесса. Она протянула к Рыцарю руки и между пальцев у неё засверкали молнии.
-В мозгу. – Просипел позеленевший Рыцарь.
-А и, правда. Мозг же почти весь из жира. – Сказала Принцесса, подумав, и сразу опустила руки. – А что! Мозг взбесился, а за ним и тело. Ха! А замужество точно помогает?
-Ещё как! – Закивал Рыцарь. – Наипервейшее и лучшее средство!
-Тогда ладно. Скажу папе, чтобы готовил свадьбу. И не смей уходить. Без жениха ничего не получится.
Принцесса схватила Рыцаря за руку и остаток пути они бежали. Даже не смотря на то, что доспехи Рыцаря жутко громыхали и лязгали, распугивая всё и вся этим звуком. Вскоре они добежали до Ромидии и поженились. И жили они долго, но насколько счастливо – это уже другая история. А всё потому, что Принцесса не оставила свои занятия магией.
(-Согласны ли Вы, благородный Рыцарь, взять в жёны мою дочь, любить её и беречь? – Спросил Король, испытующе глядя в глаза юноше. Одновременно с этим он передавал ему свои мысли: «Если ты, сопляк, не скажешь «да», я превращу тебя в крота и пущу жить в выгребную яму. И мне плевать кто ты там!»).
-Н-н… - Жених посмотрел в глаза Королю. – Д-а-а-а…)

Ну, что, дети? Рассказать вам ещё одну сказку? Не хотите сказок про Рыцаря? Ладно. Расскажу сказку о Принце. Принце и Принцессе. А Принц…

Сказка о Принце и Принцессе.

Женился Рыцарь на Принцессе и стал Принцем. А всё потому, что Король ещё не собирался умирать. Долго ли так жили Принц и Принцесса, не известно. Только родились у них дети: мальчик и девочка. Красивые, как их мать – Принцесса. И тоже колдовать могли. Учил их дед, сам Король. И вот, когда сыну бывшего Рыцаря исполнилось десять лет, напали на Ромидию Орды Варваров. Принцессу тут же похитил Глава Всех Орд. Огорчился Принц. Он очень любил Принцессу, даже тогда, когда она сгоряча превращала его в какую-нибудь зверушку. Пошёл Принц к Королю. Король сидел на троне и был очень зол, оттого, что Принцессу похитили. Посмотрел Принц на Короля и сказал:
-Я пойду и верну Принцессу.
-Как ты это сделаешь? – Мрачно спросил Король.
-Не знаю, - ответил Принц. – Но я видел во сне, что побеждаю Демонов. Значит, я справлюсь, ведь моё подсознание уже решило, что делать.
-Так ты решил это задним Я?! – воскликнул Король и рассмеялся.
Король смеялся долго, а когда отсмеялся, махнул Принцу рукой, разрешая уйти. Принц достал из сундука свой старый добрый меч, сел на верного коня и поехал спасать Принцессу. Долог был путь и сложен. Пришлось огибать Орду Варваров по очень крутым скалам. Но справился Принц, обошёл Орду и добрался до шатра Главы Всех Орд. Вынул Принц свой верный меч и ворвался в шатёр, озаряемый золотыми лучами солнца, а там…
Там сидела Принцесса и играла с очень красивым и очень пушистым щенком. Увидела она принца и сильно обрадовалась.
-Наконец-то – Воскликнула Принцесса. – Я так ждала тебя, мой принц. Эти варвары не хотят давать мне лошадь. А я так устала, что сама ни за что не смогу дойти до родного замка. Кстати, познакомься. Это – Глава Всех Орд. Я его зову просто Гав. Правда лапочка? Давай он будет жить у нас!
С этими словами Принцесса показала принцу щенка. Через минуту принц обрёл дар речи.
-Конечно, моя Принцесса. Конечно мы возьмём его себе…только можно я буду звать его не Гав?
-О, да, мой Принц! – Лучезарно улыбнулась Принцесса.
Они сели на верного коня и поехали в сторону заката. На рассвете они доехали до Замка. Гав так и остался жить у Принца и Принцессы, а Король сумел убедить Орды Варваров встать под его начало и пойти войной на соседнее королевство.


И жили они все долго и счастливо. Тут и сказке конец, а кто слушал, гони золотой! Мне эту ораву ещё содержать!
(-Повезло тебе с женой…хорошо, что я собака!
-Вот и молчи…)

- Но товарищ подполковник, я ведь написал подробный отчет, чего вы от меня хотите? - лейтенант Бишоп был явно обескуражен моей просьбой.
- Я читал отчет. К черту его. Мне не нужны сухие данные, я хочу знать, каково вам там было. Меня-то в группу не включили. Давайте так, сейчас мы пойдем в бар, выпьем чего-нибудь крепенького и вы мне подробно все расскажете - со старшими по званию нужно всегда соглашаться, а тем более, когда они угощают выпивкой. Пришлось бедному лейтенанту идти со мной в ближайшую забегаловку...
- Давай на ты... мы ведь сейчас не в расположении части. Как тебе там было? Каково твое мнение об операции, о машине?
- Хорошо, прилетели мы туда, как Вы, - Бишоп запнулся, заметив выражение моего лица, - как ты знаешь, двумя группами. Гарнизон в 200 человек, какое-то количество единиц боевой техники и оружия. Точные цифры можно в отчете посмотреть. И диверсионный отряд. Шестеро человек. Снайперский расчет, как всегда – двое: один из инженерных войск, и три вышибалы. Ну то есть прикрывающие, вроде спецназовцев. Опасная работенка, я тебе скажу, обычно нас на одного инженера или наводчика посылают человек десять. Четверо впереди по маршруту на полкилометра дорогу расчищают, трое - с наводчиком и трое сзади на полкилометра. С таких вылазок в живых остается человек пять в лучшем случае. А тут представь, нас всего трое. Надо этого инженера защищать, еще и снайперов прикрывать. В общем, удивились мы поначалу. Ну, не важно. Высадились, значит, территория странная. Город городом, ничего не тронуто, но жителей нет. Магазины все битком набитые и едой, и бытовухой, при желании можно было что угодно найти. Напряжения, правда, в сети не было, но мы и не ожидали. Так вот, пока гарнизон разворачивался на позиции, мы пошли местность осматривать, облюбовали несколько мест интересных и дошли до окраины. Вот честное слово, ощущение - как в компьютерной игре, в стратегии: карта симметричная. На таком же расстоянии от города, что и наша база, была расположена база этой самой железяки. Такие же склады, такие же ангары, только вместо казарм завод, а так, все как у нас. Такое ощущение, что кто-то хотел, чтоб у сторон изначально были одинаковые условия. - Я удивленно приподнял бровь, хотя прекрасно знал, что лейтенант чертовски близок к истине. Он, естественно, заметил мое "удивление". - Да ерунда это. Совпадение просто, вот и все. Ну ты ж просил мое мнение, вот и получай. Значит, на чем я остановился? А, ну да. Осмотрели мы лагерь неприятеля и отправились обратно. Уже темнело, а из оружия у нас только пара автоматов, снайперка да гранат десяток. Против роботов особо не попрешь.
- Ну так это ж основное вооружение, как же вы по другому воевали то?
- Да как воевали? Как на войне. Первый бой был как раз последним. Навалила волна машин и начала наших отстреливать.
- А какие они были, роботы эти? На человека похожи? - я прекрасно знал, что и как там выглядело, но цель у меня была получить описания Бишопа. А лейтенант был уже изрядно пьян, и можно было спрашивать что угодно.
- Шутишь? На какого, к черту, человека? Точно такие же броневики и вездеходы, как у нас. Только вместо водителей и стрелков дистанционное управление. Они, сволочи, били четко в цель, из нашей техники почти ничего не пострадало, лупили только по людям. А нам приходилось палить из крупнокалиберок и ручных гранатометов. И то, попробуй подбей эту гадость. В общем, ад был полный. Когда мы подбили последний броневик наших осталось всего-то 22 человека: шестеро из диверсионного и шестнадцать регулярников. С такими-то потерями тактику надо было менять. Разбились по группам и расселились по городу. Квартир было валом, все к нашим услугам. Короче, что мы дальше делать решили. Компьютер, он дурак, без фантазии. Ничего нового он не придумал. Наши броневики с нашими же инфракрасными локаторами, как на вертушках современных ставят. Обмануть - раз плюнуть. Поначалу заманивали в ловушки. Где-нибудь на пути патруля Железного разжигали костер здоровенный, жгли все подряд: мебель, химию бытовую, валом этого добра было. А за костром снайпер был. Вот в инфракрасном спектре его и не видно совсем. Лупил он по локатору и все. Тачка слепая становилась. Подходи и разбирай, прям на ходу. Так два дня действовали. А потом Дровосек этот железный бронировал детектор и еще эхолокатор поставил на все тачки. Мы двоих ребят потеряли, которые к машинам с разбитым «глазом» подойти пытались и решили, что такой фокус больше не прокатит. Инженер наш покопался в магазинах бытовой химии и электротехники, слепил нам парочку мин с дистанционками. Взорвали мы один броневичек, разобрали что осталось и только тогда увидели этот самый эхолокатор. Точнее, инженер наш увидел. Вот еще пару дней мы не вылазили, пока он чего-то там мастерил. Сделал он какой то приборчик, сказал, мол, надо тачке «глаз» выбить, а он сможет подойти тогда и управление отключить машине. Так и сделали. Не обманул, поганец, отключил. Сняли мы с тачки пулемет, и пульт для пулемета, а вместо добра этого, засунули взрывчатку, все что было. Инженер наш так сказал, мол, сейчас я управление включу, тачка поедет на базу к Железному Дровосеку. Там должна быть линия сборки с механическими руками, чтоб чинить поврежденные машины. Ну так вот, эта повреждена, пулемета в ней нет. И когда пулеметик-то назад поставить попытаются, тут-то фейерверк и бахнет. Смышленый парниша нам попался. Как сказал, так и случилось. Значит, рвануло там не по-детски, и судя по всему, у Железки больше не было рук, чтоб свои машинки чинить. Вот он и забился в глухую оборону, а нас оттуда забрали. Чего там дальше было, не знаю, наверное самолетами проутюжили да и с концами. Ну вот и сказочке конец, пробыли мы там восемь дней. Эй красотка, принеси-ка мне еще пивка!
Лейтенант был пьян, а я доволен результатом. Эксперимент показал, что компьютер бессилен в условиях партизанской войны, а ребята даже не подозревают, что это все-таки был эксперимент. Думают, действительно летали со взбунтовавшейся машиной воевать. Жаль вот, что мало их вернулось.

Ласковый лучик солнца заскользил по лицу спящей девушки. Еще не до конца проснувшись, она попыталась отмахнуться от этого лучика. Но весеннее солнце оказалось приставучим, и никак не хотело отстать и не мешать ей подремать последние несколько минут до звонка будильника.
И вот, наконец, настал этот ужасный момент: тилинь, тилинь – тихо начал будильник – чувствуя, что на него не обращают внимания, повысил голос: Бдзынь, и потом, тра-та-та, тра-та-та. Нет, это не выдержал бы и мертвый. Как обычно она кинула в будильник подушкой, и как обычно не попала в него, но при этом как всегда сбила со стола книги. А проклятый механизм с нескрываемым злорадством продолжал надрываться. Всё! Это не лезло ни в какие рамки. Она поднялась, шлепнула по будильнику рукой, и тот, обиженно звякнув, замолк. Наступила долгожданная тишина. Но и сна уже не было ни в одном глазу. Что уж делать, все равно на работу пора. Девушка взяла халат и пошла в душ. А мы, пока оставим ее там, не будем мешать, встретимся с ней минут через двадцать, когда она выйдет из душа. А сами между тем узнаем предысторию.
Стояло утро какого-то там мая. Панельная девятиэтажка в Замоскворечье наконец-то осветилась солнцем, и один луч настырно начал пробиваться в окно пятого этажа. Там и живет со своими родителями наша героиня – Алена Нестерова, студентка вечерница с филфака РГГУ, днем работающая секретарем в крупной IT компании.
Так, хлопнула дверь, Алена видимо вышла из душа. Ну что ж, вернемся к ней. Да, это она. Теперь бодрая, с порозовевшими щечками, и с мыслью о завтраке. На завтрак она как обычно приготовила себе мюсли с молоком. Потом, пока никто не видит предсмертные муки безжалостно попираемой диеты, быстренько скушала шоколадку. Каждое утро она обещала себе больше так не делать, но каждое утро все снова повторялось, причем постоянно "в последний раз". За угрызениями совести она не заметила, что опять опаздывает, а это происходило почти каждое утро. Теперь, за оставшиеся пять минут ей надо было одеться и навести марафет.
Успела! Многолетняя тренировка все-таки дает о себе знать. Алена выскочила из квартиры, щелкнула по привычке кнопкой лифта, но, как всегда, не стала его ждать и побежала вниз пешком. Выйдя из подъезда, она окинула двор взглядом, в надежде встретить какого-нибудь знакомого автомобилиста, который подвез бы ее до метро, вздохнула, не найдя оного, и пошла к метро. Не то чтобы ей было далеко идти, но как здорово было бы, сэкономить пять минут, и придти на работу пораньше.
Войдя на станцию, она встала у колонны, напротив которой открываются нужные ей двери поезда, и приготовилась заталкиваться в вагон. В общем-то, это даже было весело, ей можно было не напрягаться и не переставлять ноги, ее внесли в поезд, на следующей остановке вынесли. Так это была не ее остановка, Алену снова внесли, и прижали к противоположной двери. Проблема была в том, что следующая остановка, как раз ее, а выносить Алену отсюда никто не собирался, да и выходить видимо тоже. Привычно поработав локтями, пару раз извинившись, куда больше раз, отправив мешающихся по известному маршруту, она пробилась к выходу и… Двери закрылись. Пришлось провести нежданный просмотр красот следующей станции. Так, навернув кружок, Алена, наконец, приехала на свою станцию. Теперь до работы оставалось пять минуты неспешного хода, но и быть на рабочем месте ей стоило уже сейчас. Давно она так не бегала! И это на новеньких шпильках!
Наконец, забежав в кабинет, Алена смогла расслабиться. Предстоял обычный рабочий день. Звонки, бумаги, юзанье разных сайтов, обед, снова звонки, опять бумаги, разговоры по аське. Ну, еще, иногда заходит Вася, программер, рассказывает свежий анекдот, сам смеется, и уходит. И забегает бухгалтер Леночка, похвастаться обновкой и посплетничать о своем бойфренде, директоре фирмы, всех молодых сотрудниках, немолодых сотрудниках, сотрудниках из соседних офисов, а также о том противном мужике, который сегодня к ней приставал в метро. Хоть какое-то удовольствие от рабочей жизни.
Ну, за всеми вышеперечисленными событиями прошел день. В пять, Алена выключила компьютер, свет, закрыла дверь и отправилась к метро. Ей еще предстояла поездка в институт. Хорошо хоть сегодня расписание было удачное – всего две пары. Правда, одна из них культурология, с этой грымзой Скворцовой, но не все ж, коту масленица. Зато другую ведет молодой практикант, совсем еще ребенок, у него можно заниматься чем угодно. Он когда еще только первый раз вошел в аудиторию, обозрел ее и увидел сплошь одних девчонок, за редким исключением, весь как-то пошел красными пятнами, и с тех пор вот уже больше чем полгода ходит как пришибленный. Зато не мешает честным людям делать свои дела, а не слушать дурацкую лекцию.
В институте Алена радостно перецеловала подружек, все дружно пощебетали о прошедшем дне, и двинулись в аудиторию. Теперь предстояло почти полтора часа держать глазки в пол, не жевать жвачку, молчать, и хором отвечать на вопросы культурологички, изредка ей напоминая на чем она остановилась.
Уф! Слава Богу, это закончилось. Есть целых десять минут, чтобы продолжить начатый до пары разговор. Правда на следующей паре его можно будет не прерывать, но говорить придется тише, зачем практиканта волновать.
Все было как обычно. Он что-то там тихонько бубнил у доски, стараясь не мешать девчонкам обсуждать неотложные вещи. Пара ботаников важно строчили за ним, заполняя свои фолианты.
Вот и вторая пара подошла к концу. Алена собрала вещи, дружную команду подруг и все вместе двинулись к метро. Там распрощались. И поехали по домам.
Дома, наскоро поужинав, спасибо заботливой маме, Алена отправилась спать.
И было утро. И был день. И настала ночь. И снова было утро. Ласковый лучик солнца заскользил по лицу спящей девушки…

Войдя на станцию, она встала у колонны, напротив которой открываются нужные ей двери поезда, и приготовилась заталкиваться в вагон. В общем-то, это даже было весело, ей можно было не напрягаться и не переставлять ноги, ее внесли в поезд, на следующей остановке вынесли. Так это была не ее остановка, Алену снова внесли, и прижали к противоположной двери. Проблема была в том, что следующая остановка, как раз ее, а выносить Алену отсюда никто не собирался, да и выходить видимо тоже. Привычно поработав локтями, пару раз извинившись, куда больше раз, отправив мешающихся по известному маршруту, она пробилась к выходу и… Двери закрылись. Пришлось провести нежданный просмотр красот следующей станции. Так, навернув кружок, Алена, наконец, приехала на свою станцию. Теперь до работы оставалось пять минуты неспешного хода, но и быть на рабочем месте ей стоило уже сейчас. Давно она так не бегала! И это на новеньких шпильках!

Войдя на станцию, она нашла нужную колонну, напротив которой открываются нужные двери нужного поезда, поэтому можно заранее подготовиться к ответственной процедуре заталкивания. Вообще, не думайте - это весело, вся фишка в том, что нужно выбрать нужный момент и прыгнуть на толпу так, чтобы люди именно внесли тебя в вагон. Вам кажется, что это чушь, но таким образом можно не напрягать и не переставлять ноги, а это, знаете ли, очень удобно, особенно когда на следующей станции тебя вынесет та же толпа. На этот раз все получилось не так, как планировалась - нехорошая толпа отказалась выносить Алену, а следующая станция ее, а передвигать ноги не хочется. В таком случае можно подвигать локтями, потому что двигать локтями - намного проще, чем двигать ногами, а за странное поведение перед людьми и извиниться можно, а если не поймут - послать на х... Она пробилась к выходу и... Нет-нет, никакого матерного слова с "И" не начинается, просто троеточие для придания особого эффекта неожиданности, потому что после вот этого "и..." двери закрылись. Пришлось присоединиться к экскурсии на следующей станции и насладится достопремечательностями, и пройдя круг вместе с что-то фотографирующими японцами оказаться на своей станции. Фокус! Теперь можно было идти на работу, и вы все, наверное, думаете, нафига писать это все если можно было бы просто войти на станцию и просто доехать до места, а можно и вообще не упоминать метро, ибо "добраться до работы" понятие абстрактное, не требующее пояснений, но ответ элементарно прост - ведь читателю, наверное, неинтересно читать то, что происходит с каждым человеком каждый божий день в его собственной жизни, поэтому цель автора именно разукрасить эту жизнь, преподнести ее так, как не у кого не хватило бы фантазии. В противном случае, зачем тратить на это целый абзац? Впрочем, мы отвлеклись, а наша героиня тем временем спешит на работу, на новеньких шпильках. Мы могли бы написать об этом отдельный красочный абзац, но да не будем удалятся в нудятину и посвятим следующий абзац увлекательному рабочему дню, в котором, казалось бы тоже не будет ничего увлекательного, но мы обязательно найдем то, что вы прочитаете с таким же удовольствием как прочитали этот замечательный абзац. А в самом конце мы обязательно подведем все это к цитате из Библии, чтобы все подумали, что во всем этом есть великий смысл!

СТИХИЯ – ГОРОД. МЕСТО ДЕЙСТВИЯ – МОСКВА.
К станции подошёл очередной поезд. Я наблюдал, как одни люди выходили, а другие заходили в вагоны. Было одиннадцать двадцать пять. Время стоянки прошло, и поезд уполз в тоннель. Я ходил по станции в ожидании. Она появилась в конце платформы. Сколько уже знаком с Ксюшей, до сих пор нахожусь под впечатлением от её внешности. Светлые кроссовки, новые рваные джинсы, чёрное пальто с высоким воротником, болтающаяся у пояса сумка, перекинутая ремнём через плечо. Красивый перстень на левой руке, левое ухо проколото в четырёх местах, карие глаза, густо обведённые тёмным тенями, каштановые волосы с непослушной чёлкой, ниспадающей на лоб и выкрашенной в красный цвет, «конский хвост» на затылке. Она никогда не менялась, была гордой, женственной.
- На пять минут раньше срока, - произнёс я, глядя на часы, но при этом удерживая на ней взгляд. – Ты как всегда очень тактична.
- Долго ждал? – осведомилась Ксюша своим спокойным негромким голосом.
- А! – я отмахнулся. - Каких-то полчаса!
Мы пошли дальше, свернули в одну из арок и, дойдя до края платформы, остановились.
- Куда на этот раз?
- Я обещала показать тебе город.
- Город, в котором я живу и который знаю с детства, - забавно, когда тебе предлагают экскурсию по знакомым местам.
- Да. Именно его, - ответила Ксюша, как ни в чём не бывало. – Но я покажу его тебе с новой для тебя точки зрения.
Интересно.
С Ксюшей мы знакомы давно – как-то вместе отдыхали в пионерлагере. Именно тогда мы и сошлись из-за схожих вкусов в литературе. Позднее при встречах уже в Москве мы нашли в друг друге самого себя, только противоположного пола. Нам часто говорили и продолжают говорить, что мы с ней хорошая пара. Мы улыбаемся в ответ на эти заявления. Нас связывает лишь дружеская симпатия – и ничего более.
Подъёхал полупустой поезд. Мы зашли. Она села, а я встал перед ней, ухватившись за верхний поручень. Закрылись двери. Мы поехали. Ксюша достала из сумки томик внушительных размеров и углубилась в чтение.
Странная она всё же девушка. Мужской пол презирает полностью. Увидев любого мужчину, может довести его до белого каления. Бьёт свою жертву, царапает. Пытается откусить руку. В своё время досталось и мне. Но с тех пор утекло много воды, и я заслужил её уважение, став единственным исключением из этого правила. Самое невероятное в ней то, что она – вампирша. Хотя и не без своего шарма. Кровь хлещет, буквально, стаканами. Порой, даже жутко становится.
Незаметно проплыли несколько станций. Народу в вагоне заметно увеличилось. «Посмотреть город с новой для меня точки зрения», - подумал я. – «Было бы неплохо».
Мы проехали ещё пару остановок. Скоро должна была быть пересадка. Я, было, позвал Ксюшу, но она внезапно подняла голову, выразительно посмотрела на меня и, убрав книгу в сумку, встала.
Мы вышли на нужной станции, свернули налево, перешли на другую линию. Молча. Всё молча. Порой, мы понимали друг друга без слов. Хорошо иметь такого друга…кгхм…подругу.
* * *
Было уже за полдень, когда мы вышли из метро. Яркое весеннее солнце смотрело на нас с безоблачного неба.
- С чего начнём? – лично мне было всё равно, но интересно, что запланировала Ксюша.
- Да вот, - она указала на двадцатиэтажное здание внушительного вида.
- На самый верх? – хотя ответ был очевиден.
- Ага. Пошли.
Судя по всему, половину этого здания занимали какие-то офисы. Другая половина отводилась для залов совещаний. В здании было два подъезда. Первый был закрыт. Мы направились ко второму. Сразу за дверью начинался холл, рассечённый надвое барьером с турникетом и столом вахтёра.
Я остановился, а Ксюша, хитро улыбаясь, подошла к вахтёру и помахала у него перед носом рукой. Ноль реакции.
Невидима?
Вахтёр заметил меня, стоящего неподвижно уже несколько мнут.
- Что тебе надо? – строго спросил он.
- Мне? – вот подставила. – Мне б пройти…
- Пропуск есть?
- Э…Пропуск?
Ксюша уже проскользнула прям сквозь турникет и теперь стояла за спиной у вахтёра, продолжая улыбаться.
- Да. Для того, чтобы сюда пройти, нужен пропуск.
Моя подруга всё же сжалилась надо мной. Она протянула руку и, когда я за неё схватился, протащила меня сквозь барьер.
- Эй! Куда ты делся? – вахтёр больше не видел меня.
- Т-с-с! – Ксюша указала на коридор, и мы пошли, держась за руки. – Я наложила невидимость и на тебя. Так меньше проблем.
Я был с ней полностью согласен.
В конце коридора находился лифт. Я нажал на кнопку вызова, и двери отворились. Кабина была стеклянной, и можно было наблюдать всё происходящее на улице. Ксюша нажала кнопку двадцатого этажа, и мы поехали.
Внизу мелькали улицы, машины. Негромкий звонок возвестил об окончании подъёма. Мы вышли. Во все стороны расходились коридоры, но мы пошли прямо вперёд. Несколько раз повернули и оказались у небольшой лесенки, ведущей к массивной двери, запертой на висячий замок.
- Закрыто, - констатировал я факт.
- Ты уверен?
Ксюша провела ногтем по душке замка, тот, словно пилой срезанный, упал вниз. Она толкнула дверь, и мы вошли на чердак.
- Можешь уже отпустить мою руку, - моя подруга остановилась и стала говорить напряжённым голосом. – Теперь нас никто не увидит, так что хватит мять мою кисть, словно это мочалка.
Запоздало опомнившись, я отпустил её и слегка покраснел.
Чердак представлял собой огромную комнату, рассечённую балками и стенками. Здесь царило некоторое уныние. Мы шли вперёд, перелезая через балки, уклоняясь от торчавших из стен труб. Воздух был холодным, как вода в Северном Ледовитом океане. Дыхание вырывалось изо рта облачком пара. Внезапно моего плеча что-то коснулось. Я остановился. Вокруг никого не было. Ксюша ушла куда-то вперёд. Что-то вновь коснулось моей ноги. Я посмотрел вниз. Пол прикрывал лёгкий туман. Откуда он здесь?
Внезапно я ощутил чьё-то присутствие. Кого-то внеземного. Я повернул голову. Сдавленный хрип непроизвольно вырвался у меня из горла. Передо мной в метре от пола парило молочно-белая полупрозрачная фигура. По очертаниям она была словно одета в балахон. И тут из общей массы выступило лицо. Внутри меня всё похолодело. Это был череп. На нём висели куски кожи. Фигура поплыла в моём направлении, её нижняя челюсть непонятным образом растягивалась в улыбку…
- Кыш! – я так и не услышал, как Ксюша подошла. - Пшёл отсюда!
Фигура на мгновение заколебалась, а затем растаяла в воздухе. Атмосфера на чердаке заметно потеплела.
- Чего встал? Пошли. Я нашла выход на крышу, - подруга пошла вглубь комнаты, не оборачиваясь.
- Это было…, - я пытался подобрать нужное слово. – Привидение?
Ксюша утвердительно кивнула головой. Она поднялась по лесенке к потолку, начертала на крышке квадратного железного люка большой символ, напоминающий китайский иероглиф. Линии, начерченные её пальцем, загорались ярко-жёлтым цветом. Когда рисунок был закончен, люк внезапно с громким скрипом открылся.
Следом за Ксюшей я попал на крышу. Тут же порыв ветра чуть ли не сбросил меня. Мы подошли к краю крыши. Я глянул вниз. Вся Москва лежала у меня на ладони. Сквозь соседние небоскрёбы проглядывали торговые центры.
- Вот тебе и город, - Ксюша села на корточки на самом краю крыши и указала на снующих далеко внизу людей, машины и автобусы. – Он подобен океану. Улицы – течениям. Люди на них – айсбергам, попавшим в водный поток. Да, именно айсбергам. Мы сталкиваемся, меняем направление, иногда даже теряем часть самих себя. Чаще всего мы забываем эти части в тех местах, где проплываем. И только как минимум с такой высоты можно понять, насколько огромен город. Какой это простор. Какая это красота.
Она раскинула руки в стороны и глубоко вздохнула.
- Весна…Зеленеет трава, распускаются листья, просыпаются животные, становится заметно теплее… А мне так хочется полетать…, - девушка мечтательно улыбнулась.
- Что сделать? – я просто не поверил своим ушам.
Но Ксюша улыбнулась и… внезапно встала и просто шагнула вниз.
Я с ужасом наблюдал, как она ласточкой падала вниз. Но почему-то особой тревоги не испытывал. Её фигура быстро удалялась от меня и где-то на уровне седьмого этажа (не возьмусь сказать точнее) она раскрыла крылья. Взмах, ещё взмах, ещё. Сверху они казались лишь колебаниями крыльев. Она едва коснулась земли и тут же взмыла вверх.
Слегка согнув ноги в коленях, она приземлилась на краю крыши.
- Ну как, впечатлён? – как же не быть впечатлённым?!
- Ну…, - я замялся, не зная, что сказать.
- Эй, вы! – раздался голос за моей спиной. – Что вы тут делаете?
Я резко обернулся. У люка стоял рабочий и грозно глядел на нас. Но Ксюша не мешкала. Вместо того, чтобы тратить время на разъяснения, она схватила меня за руку и вновь сиганула вниз, утягивая меня за собой.
В лицо мне хлыстнуло порывом ветра. И время словно остановилось. Возможно, падение было быстрым, но я всё же успел насладиться окружающим видом. Но земля неумолимо приближалась. Я посмотрел на падающую рядом Ксюшу. На вид она была совершенно спокойна. У самой земли она сделала взмах крыльями, и мы полетели.
Какая-то магия удерживала меня с ней наравне в воздухе. Ощущение было то же самое, что и при падении. Мы летели над проезжающими внизу машинами. Нас никто не видел, но мы всё равно летели вперёд.
Дома расступились, открыв взору набережную Москвы-реки.
- Прокатимся? – Ксюша кивнула на подплывающий речной трамвайчик. При этом лицо её излучало столько ехидства, что я понял: на воде меня ожидает очередной сюрприз.
- Раз уж этого не избежать…
Мы плавно приземлились на гранит набережной. Миг – и крылья пропали. Что ж, полётов больше не будет! Я купил билеты, и мы забрались в «водное такси». Людей было не очень много. На первом этаже было душно, поэтому мы поднялись на открытую верхнюю палубу. Заметив, что все скамейки заняты, мы по задней лесенке спустились на корму. Ровный шум мотора, волны, выходящие из-под дна. Мы устроились сбоку и начали смотреть на блеск воды. Ксюша продолжала загадочно улыбаться.
- Ну и что здесь меня поджидает? – ожидание сильно наскучило мне.
- Скоро узнаешь…
Прошло несколько часов. Корма опустела, остался только я со своей подругой. Как вдруг что-то плеснуло в волнах. Я облокотился на поручень и вгляделся в серовато-голубую воду. Там что-то промелькнуло, я в этом был точно уверен! Внезапно под самой поверхностью воды промелькнул большой рыбий хвост. Потом ещё один. Вновь раздался всплеск. Я мельком взглянул на вампиршу. Она смотрела куда-то в небо, не обращая на странные всплески никакого внимания.
Внезапно из воды на борт поднялась рука с кожей зеленоватого оттенка. Вслед за ней появилась её владелица – девушка неопределённого возраста со светлыми волосами и с… рыбьим хвостом вместо ног. Вслед за ней из воды высунули головы и хвосты ещё две представительницы речного мира столицы.
- Аккуратно, - как ни в чём не бывало, проговорила Ксюша, всё ещё глядя в небо. – Они могут соблазнить тебя и утащить на дно
Но я её уже не слышал. Та русалка, что примостилась на корме, поманила меня пальцем. Я не мог устоять. Какая-то внеземная красота была в её лице, и что-то тянуло меня за ней. Она спрыгнула в воду и вместе с подругами поманила меня. Устоять было невозможно. Я забрался на поручень и, что есть силы оттолкнувшись, прыгнул в воду.
Вода оказалась довольно-таки холодной. Одежда сразу намокла и прилипла к телу, сковывая движения. Но я ни на что не обращал внимание. Я медленно шёл ко дну. Вокруг меня кольцом кружились три русалки. По непонятным причинам я начал смеяться, теряя драгоценный воздух. Речной трамвайчик всё удалялся, а дно, наоборот, всё приближалось.
Внезапно русалки зашипели и, скалясь, начали уплывать. Насколько позволяла мокрая одежда, я повернулся и увидел тень, плывущую в моём направлении. Когда она приблизилась, это оказалась Ксюша. Нет, наша с ней прогулка ещё не окончена. Ухватившись друг за друга, мы выплыли. И уже десять минут спустя, сидели на боковом склоне забетонированного берега.
- Спасибо…, - выдавил я с остатками воды.
- Да ладно, - Ксюша махнула рукой, и наша одежда вмиг высохла. – Не могла же я оставить тебя на растерзание этим водным красавицам.
- Ревнуешь? Ну-ну…, - я широко улыбнулся, наблюдая за тем, как моя подруга, нисколечко не смутившись, тоже улыбнулась. – И куда мы теперь?
- Нам предстоит несколько перемещений, - Ксюша порылась в своей заплечной сумке и достала фотографию. Она протянула её мне. – Что видишь?

На фотографии была изображена какая-то станция метро. Её название заслонял приходящий поезд. У самого края был виден чёрный туннель и большие электронные часы, висящие над ним. Часы…
- Постой-ка…, - я вначале не поверил своим глазам. – А ведь часы над туннелем идут…
- Подождём ещё немного…
Часы на фотографии начали обратный отсчёт от десяти. Я снова недоверчиво посмотрел на вампиршу. Затем перевёл взгляд на фотку. Часы как раз достигли трёх…двух…одного…нуля. Внезапно изображение выступило вперёд, словно я надел
3-D очки. Постепенно изображение начало обступать нас со всех сторон. Мы с Ксюшей встали. Мы словно зашли в мир этой фотографии. Со всех сторон начали появляться новые детали. Появились люди, платформа, второй путь, выходы. В то время как предыдущий пейзаж и Москва-река словно сгорали, обугливались, исчезали неровными кусками. Наконец бетонный берег, последний кусок былого пейзажа, выгорел в новом пейзаже. Теперь мы стояли у края платформы станции метрополитена и глядели на приходящий поезд. Мы переместились на территорию, изображённую на фотографии, которая, кстати, куда-то пропала.
Поезд остановился. Открылись двери.
- Нам в другую сторону, - сказала моя подруга.
Мы подошли ко второму пути. Нам навстречу из туннеля выплыл не поезд, а огромный параллепипед, по размерам не уступающий поезду, но целиком состоящий из воды. Внутри угадывалось наличие чего-то. Я внимательно посмотрел на вампиршу. Она была необычайно спокойна. Значит, всё идёт так, как надо. Внезапно вода обрушилась на нас, но не успела она достичь платформы, как обратилась в ледяную крошку.
Теперь перед нами стоял ярко-красный поезд, вытягивающийся единой стрелой, не разделяясь на вагоны. Двери приветливо разошлись в стороны. Ксюша зашла в поезд. Я последовал за ней. Как не странно, люди на станции, казалось, не замечали ни ярко-красного поезда, ни ледяной крошки под ногами.
Изнутри поезд обустроен, словно какой-то экспресс. Параллельно кабине машиниста по всему пространству тянулись два ряда двухместных диванчиков. Мы уселись на один из них. Двери плавно закрылись.
- Куда? – подобный вопрос был очень неожиданен, но именно он прозвучал из динамиков.
- Арбат, - негромко сказала Ксюша, и мы тронулись.
Поезд рванул с места. Меня полностью вжало в диванчик, мешая пошевелиться. На такой огромной скорости мы миновали несколько станций, проскальзывая сквозь другие поезда. Каждый раз я ощущал себя привидением, проходящим сквозь живую плоть. Пролетела ещё одна станция. Поезд плавно сбавил ход. Теперь скорость его была такой низкой, что до следующей станции, наверное, пришлось бы ехать более часа. Выглянув вперёд, я понял, в чём дело.
Поезд пожирал водоворот, вертикально повисший посреди туннеля. Действуя не очень быстро, он уничтожал всё вокруг. Его синева напомнила мне о русалках.
Ксюша встала и, к моему изумлению, направилась прямо к водовороту.
- Ксюша, нет! – закричал я, но она даже не обернулась. Вплотную подойдя к воде, моя подруга сделала шаг вперёд. Миг – и она исчезла, поглощённая водной дырой.
Было обидно. Не очень, но всё же…Раз уж такова участь Ксюши, я разделю её с ней. Сделав несколько шагов, я приблизился к водовороту. Мгновение спустя оно поглотило меня.
Меня кружило во все стороны, разрывало на молекулы. Я не мог дышать. И вдруг что-то вытолкнуло меня вверх.
* * *
Арбат. Единственная полностью пешеходная улица Москвы. Дорогие магазины здесь чередуются с офисами. Истинное выражение человеческой жизни. Но никто не заметил, как один из канализационных люков стал подпрыгивать, а затем и вовсе взвился в воздух под напором воды. Из водного столба на мостовую ступила красивая молодая девушка, шатенка с красной чёлкой. Следом за Ксюшей из столба воды вывалился и я. Вода тут же перестала напирать, и люк вернулся в своё исходное положение.
Я встал. Впереди было много людей. Много омов. И одна прямая улица.
- Арбат, - только вырвалось у меня.
Вампирша молча кивнула и пошла вперёд.
- Извини за такие долгие перемещения, но просто напрямую сюда невозможно было попасть, - словно оправдываясь, сказала моя подруга.
- Зачем мы здесь?
- Гулять. Ведь мы же на прогулке?…
С этим сложно было поспорить. Мы шли, а навстречу нам попадались самые разные люди. День незаметно близился к вечеру. Внезапно Ксюша остановилась.
- Что случилось?
- Мы проходим эту палатку с сувенирами в пятый раз.
- И что?
- А то, что мы не ходим по кругу, а идём вперёд, - вампирша выглядела слегка обескуражено.
- Ты знаешь причину этого?
- Да, - грустно ответила моя подруга и направилась к одному из магазинов.
Внутри было достаточно тихо. Если продавец и был, то он скрывался в одном из других отделов. Возле двери на подставке стояло что-то вроде пепельницы, окружённой стаей небольших керамических волков.
- Дай ножик, - потребовала Ксюша.
Порывшись в карманах, я таки нашёл один из предметов «Джентльменского набора» и протянул его Ксюше. Она раскрыла перочинный ножик, закатала рукав и, что есть силы, ударила по руке. Чаша обагрилась кровью.
Десятью минутами позднее мы сидели на одной из лавок на улице, и я накладывал ей на руку повязку.
- Ну и зачем, скажи, ты это сделала?
- Понимаешь, - Ксюша слегка поморщилась, когда я затягивал узел. – Жизнью так сложилось, что мы, вампиры, закрепили за собой некоторые территории, проход через которые требует платы кровью. Но существует ещё множество рас, которые воспользовались нашим приёмом…
- И на одну из таких территорий мы натолкнулись?
- Верно, - моя подруга раскатала рукав и сосредоточенно посмотрела на меня. – Арбат принадлежит оборотням. Нашим злейшим врагам. Да и они нас не слишком жалуют. Ощутив кровь вампира в чаше Дани, которую ты видел, они вовсе озвереют и примчатся сюда.
- Значит, скоро нам предстоит встреча с оборотнем?
- Или с несколькими, - утвердительно кивнула Ксюша. - И ты не сможешь им противостоять. Так что – извини.
Она подняла руку с перстнем, прошептала какое-то заклинание, и я переместился в перстень. При этом моё сознание осталось снаружи.
- Это чтобы ты мог наблюдать за происходящим, - ободряющим голосом промурлыкала моя «тюремщица».
Она поднялась со скамейки и пошла дальше. Мой дух (я) неутомимо скользил за ней. Так мы дошли до конца Арбата. И остановились.
Внезапно в воздухе словно разорвали ткань бытия. Сквозь зияющую прореху на асфальт спрыгнул коренастый мужчина средних лет. Он упал на четвереньки. Тело его вытянулось, покрылось шерстью, появился хвост, ноги и руки стали мощнее, превратившись в ловкие лапы. Голова изменила очертания, заострились и передвинулись уши, вытянулся нос. Теперь перед нами стоял оборотень в обличье волка. Он фыркнул и набросился на Ксюшу, но и она претерпела изменения. Кроме появившихся крыльев, её глазные зубы выступили вперёд, ногти сузились и затвердели, превратившись в небольшие лезвия. Белки глаз налились кровью. Теперь это уже не была та тихая, спокойная, а главное, с виду безобидная девушка, которую я знал. Вампирша сразу взмыла в воздух, оставив оборотня ни с чем.
- С-с-спускайся, трус-с-с-ливая вампир-р-р-ша! – пролаял волк.
Видно, задетая за живое, гордая девушка метнулась вниз, и они с волком сцепились в схватке. Когти и зубы вампирши и оборотня пытались разорвать врага на кусочки. Но волк пытался прижать Ксюшу к земле, где у него было больше преимущества. И она, осознавая это, решилась на отчаянный шаг.
Небольшую площадку озарило вспышкой. Когда свет пропал, я осознал, что парю на огромной высоте. Рядом падали вампирша и оборотень. Ксюша, изловчившись, ударила врага ногой, отправив того в свободный полёт. Но не успел он улететь далеко, как зацепился за что-то. А внизу показалась земля. Моя подруга распахнула крылья и плавно приземлилась. Я опустился рядом и выжидательно посмотрел на неё. Она, отдышавшись, поняла, что в перстне не очень-то удобно, и, спохватившись, выпустила меня на волю. Как приятно было вновь вдохнуть городской воздух, насквозь пропитанный запахом бензина! Оглядевшись, я обнаружил, что мы стоим около МГУ. Подняв глаза выше, я обнаружил оборотня, сидящего на шпиле университета. Набрав полную грудь, он завыл так, что кровь в жилах стыла. Затем волк сделал дыру в пространстве и исчез.
Стали сгущаться тучи. Накрапывал дождик.
- Кажется, дождь собирается, - предположил я. – Куда теперь?
* * *
Мы сидели на балкончике второго этажа одной из многочисленных кафешек. Чай был давно выпит, но это было несущественной потерей. Мы сидели под большим зонтом. Шёл дождь. Его капли стучали по брезенту, напоминая барабанную дробь. Внизу сновали люди. Мы видели, что когда начинался дождь, все, как по команде, достали зонты. То тут, то там продолжали раскрываться пятна от лучей заходящего солнца. Жизнь кипела ключом в этом многочисленном мегаполисе, именуемом Москвой. Жизнь была основой города. Она была тем, что когда-то заставило наших предков объединиться в общее селение. Она была двигателем прогресса и смыслом существования. Она была и есть самый дорогой подарок, оплатить который могут немногие.
Мы с Ксюшей не боялись дождя. Спустясь по лестнице, мы уходили от кафе по людным улицам, не открывая зонты. Стоял вечер. Часов семь, не помню. Пришло время расставания. Мне было в одну сторону, ей в другую. Мы обнялись на прощание. Затем я развернулся и пошёл своей дорогой. Внезапно всё вокруг словно подожгли. Теряя собственные очертания, улица превращалась в станцию метро. Обернувшись, я увидел, как исчезало на моих глазах лицо Ксюши, вампирши, моей настоящей подруги. Что тут говорить…Внезапность присуща любой девушке.
Я зашёл в поезд, идущий в нужном мне направлении, нисколько не удивился, обнаружив, что номер вагона совпадает с номером того вагона, в котором мы ехали с Ксюшей.
Когда я вышел из метро, солнце уже давно скрылось за горизонтом. На пути к автобусной остановке я прошёл мимо высокого дома, пестрящего вывесками. Внезапно небольшое подвальное окошко приоткрылось, и наружу высунулось что-то небольшое, шарообразное, покрытое густым мехом. Заметив меня, оно пискнуло и исчезло. Окошко снова закрылось. Я улыбнулся. У города были свои секреты, которые мне вряд ли когда-нибудь предстоит разгадать.
Я встал в конец небольшой очереди. Вскоре подошёл автобус. Пройдя через турникет на входе, я приметил свободное место в конце салона. Забравшись туда, я устроился поудобнее. Достал плеер. Надел наушники. И включил музыку.
Впереди меня ещё ждала дорога домой…

-Я свободен, бах-бах-бах, - песня однообразно и монотонно звучала во мне. Кипелов пел, молотобоец старательно отбивал кувалдой ритм. Я бы у убил обоих, но не мог - кузница находилась в моей голове: - Словно птица в небесах, бах-бах-бах.
Птица в небесах - это не про меня. Мне больше подходит другое сравнение - фанера над Парижем, хотя нет, не над Парижем - координаты выхода "фанеры" из гипер-пространства настроены на одну из звезд Вольного Княжества Рамиров.
Попаду ли я туда?
- Я свободен, бах-бах-бах, - да, свободен. Мне удалось невозможное - бежать из рабства. Еще полчаса назад я был рабом, которого транспортировали для беседы со спецслужбами Таттов. Корабль готовился к гипер-переходу, все не занятые на вахте пауки уже спали, в коридоре осталось всего два охранника. Я решился - зная о том, что пауки до ужаса боятся "гипера" - изобразил такой же ужас:
- Спрячьте меня в сон-камере, - я кричал и вопил, кидался на железные прутья решетки, грыз их зубами...
- Я свободен, бах-бах-бах, - Кипелов вновь выдернул меня из забытья.
Мне не хватило всего минуты, чтобы уйти по-английски. Побег заметили и успели выстрелить вслед челноку. Снаряды боротовых пушек взрывались где-то рядом, спасательный челнок вибрировал, казалось, он получил дополнительное ускорение - датчик скорости зашкалил... Мы ушли в гипер-пространство на двадцать секунд раньше расчетного времени...
- Я свободен, - Достал меня этот кузнец. Из-за него не могу сосредоточиться и понять, что творится со временем. Вообще-то понятие "времени" для "гипера" не существует. Но внутрикорабельное, вернее - внутричелночное время - есть. Так вот - часы сошли с ума. Они то ускоряют ход, то замедляют, сейчас идут в обратную сторону.
Я сошел с ума, у меня галлюцинации?
- Я забыл, что значит страх...- Вспышка света ослепляет меня. Вышли?
Где мы?
Не знаю. Но это точно не Княжества. Незнакомая звезда яркой жемчужиной катилась по черному бархату Космоса. И она катилась к нам. Я посмотрел на приборы - ого, 0,75 световых! Обрулить звездную систему нет возможности - у спасательных челноков Таттов вообще нет ручного управления... И тормозить он даже не собирается...
Зато успеем посчитать планеты. Уже хорошо видны три.
И просчитать курс - если я не ошибаюсь, траектория движения челнока и орбита второй планеты пересекутся через пару минут.
Проскочу, или не успею?
- Я свободен, - и это радует! Потому что умереть рабом - гораздо хуже, я не знаю, что со мной сделали бы татты!
Планета стремительно приближается, я еще успею крикнуть:
- Люди! Все ваши распри - полная ... а-а-а!
Яркий болид пронесся по небу планеты, вспышка взрыва потрясла поверхность Исиды...

3. Анрис...

Вся эта история началась с того, что меня срочно отозвали с последнего задания. Я был в "командировке" на Атлантиде и моя задача была пресечь деятельность агентов влияния Аль-Кабушей на развитие цивилизации аборигенов. Их база находилась на единственном спутнике планеты и атлантидяне о ее существовании даже не предполагали. Впрочем, о моем тоже. Мне был дан карт-бланш, поэтому я долго не думал - вычислил базу, направил на нее свое оружие и активировал его... База перестала существовать. Контрольный выстрел, осталось лишь просканировать поверхность астероида - не осталось ли живых... Вдруг телепатический пространственный вызов заверещал в мозгах. Я включился в связь:
- Анрис, немедленно возвращайся.
Мне оставалось только подчинится. Подъем "наверх" по телепортационным каналам занял почти час. Последняя телепортация и я стою в кабинете Краверта:
- Шеф, к чему такая спешка?
Краверт сидел в своем кресле, кресло стояло в центре пентограммы, предназначенной для защиты мозгов шефа Патруля Времени от постороннего зондирования. Шеф же любовно доводил до совершенства и без того изящные линии своих пятисантиметровых когтей. Я был абсолютно уверен в том, что в этих безупречных линиях коготков спрятаны деструктаторы, парализаторы, бластеры и еще куча всякой смертоносной дребедени, на которые так охоч Краверт. Их ему поставляла наша лаболатория - всем хорошо, когда шеф доволен. Сейчас же у Краверта была довольно озабоченная морда:
- Анрис, мне необходимо отправить тебя в ссылку. Бессрочную.
- Шеф, за что? - Хотел было возмутиться я, ведь задание почти выполнено, но Краверт не дал мне и слова сказать:
- Анрис, взрывы на Луне спровоцировали ряд землетрясений на Атлантиде. Огромное цунами смыло целое побережье вместе с местными жителями.
У меня перехватило дух:
- Шеф, по моей вине погибли разумные? Но мне был дан карт-бланш.
- Аборигены здесь ни причем. Принцесса отдыхала на Атлантиде...
- Почему я ничего не знал?
- Ты же знаешь ее причуды - никому ничего не сказала, обвела вокруг носа службу безопасности и сбежала. Император обратился к нам, ребята сработали недостаточно быстро, Изиора умело запутала следы, ты знаешь, я даже горжусь ею...
Еще бы, шеф нянчился с нею и показывал разнообразные штучки, каким учат только работников Патруля. Она не могла погибнуть. Я найду ее...
-...Мы уже почти вышли на нее, и тут ты со своим цунами.
- Шеф, может она успела телепортироваться?
- Хотелось бы верить. Но никаких следов по ноль-пространству не обнаружено, это легко проверить. На Атлантиде нет телепортеров. И ты это прекрасно знаешь.
- Хроно-прыжок? - Утопающий цеплялся за соломинку.
- Как вариант - да, его мы и проверяем, но особой надежды нет. Изиора молода и могла напугаться. Представляешь куда она могла скакануть...
Да уж, цивилизаций на Атлантиде - эта шестая по счету и куда могло занести принцессу во времени - один Бог знает.
Неважно, но кажется у меня появился шанс:
- Шеф, если я найду Изиору - я могу вернуться?
- Только в этом случае, Анрис. Иных вариантов для тебя нет. Считай это своим заданием. Но учти, если император узнает, что принцесса погибла по твоей вине - по твоему следу пойдут маги сэра Джуффина. Не пить тебе тогда камры никогда.
- Эт-точно, но у меня есть одна мысль...
Лет сто назад я общался с Изиорой, правда я тогда не знал, что она принцесса - поэтому мы запросто болтали о всякой чепухе, невзирая на лица и звания. Шеф меня понял:
- Глубокое проникновение очень опасно. Это та же ссылка - у тебя не будет прикрытия, ты будешь находится в теле аборигена, соответственно и твои возможности будут ограничены. Анрис, Атлантида - это шестнадцатый уровень Миров, ты прекрасно понимаешь, что значит находится так глубоко.
Понимать-то понимаю, но иного выхода у меня нет. Допуск на шестнадцатый уровень в империи имеют ограниченное количество лиц, и дело здесь не в секретности - проблема заключается в возвращении. Для подъема наверх требуются специальные знания и тренировки. У принцессы они имеются, у меня тоже, но чем больше проводишь там времени, тем меньше шансов вернуться. Так уж устроена Бездна - засасывает! К тому же я хочу не просто спустится вниз, но и прыгнуть почти на шестьсот лет назад...

4. ...РОДИЛСЯ


Самаель забросил меня на Атлантиду всего одной молекулой. И у меня было предостаточно времени - целых девять месяцев требуется для молекулы, что бы она выросла в полноценного аборигена Атлантиды - все это время я изучал ситуацию. А она, прямо говоря хреновая.
Впрочем по порядку:
После того, как Краверт пожелал мне удачи, а я, плюнув ему в морду в ответ отправился на Атлантиду. Спуск вниз не требует усилий, нужно просто расслабится и ты уже внизу. Затем...
Я искал следы хронопрыжка. И ничего не мог найти. Моя версия о направлении и длине прыжка ничем не подтверждалась. И меня поджимало время - во время Глубокого Погружения физическое тело остается в Патруле. Вскоре Краверт закроет за мной дверь, оборвется связь с телом. Кто я тогда? Порыв ветра, куда понесет, туда и полечу? Пока не зацеплюсь за что-нибудь. И это что-нибудь окажется камнем. Или деревом. И там будет не до принцессы. Поэтому мне срочно требовалось найти тело здесь, на Атлантиде. Смешно, да? А мне было не до смеха.
Поэтому я и прыгнул на автопоиске, на удачу: - "Авось кривая Времени вывезет!"
И попал к варварам. Нет, дикарям. Короче, мое тело принадлежало кочевнику. Это были многочисленные племена, называвшие себя по разному - меркиты, монголы... Они жили в степях, имели разборные жилища - юрты, пасли скот.. И еще они ходили искать "край света" по завету умершего хана. Была у них такая должность: "Повелитель Вселенной", только удастаивались ею не все ханы, а только выдающиеся. Так вот, один такой недавно умер, но оставил завещание - дойти до края мира и помыть там своих коней!
Я попал туда как раз в тот момент, когда внук повелителя решил исполнить волю деда.
Я не могу сказать, что это были поисковые отряды - в поход шли воины. Четко отлаженная военная машина, все разбиты по десяткам, сотням, тысячам. Мое тело было темником, командиром десяти тысяч отборных воинов. Черные Барсы Бату - гордо именовали они себя. Не могу сказать что поход вышел легким для хана, особенно когда пошли города росичей. Они упорно сопротивлялись, каждый приходилось брать с боем. Вот возле одного такого городка все и произошло. Брали мы Козельск. Почему говорю мы? Я и тело, я постепенно привык к нему, оно же меня не замечало, поскольку телепатия, телепортация и все остальные участки мозга находились в зачаточном состоянии. Все что недала природа мозгу - дала телу, и я с удовольствием занимался изучением техник боя на клинках, кулаках, ножах, все остальное время посвещая изучению пространства. Я искал следы принцессы. Но ничего не обнаруживал. Я к этому относился спокойно, быстро найти их и не расчитывал. И когда под Козельском что-то встревожило меня, толи уж городок так упорно сопротивлялся, что даже у хана гневно горели глаза. А может быть сработала интуиция. Или чутье - неважно, главное, я впервые попробовал управлять этим телом. И оно подчинилось моим приказам:
- Хан, разреши, я возьму этот город. Мои воины застоялись, им требуется разминка.
- Сравняй его с землей.
- Я привезу тебе самую красивую девушку.
- Не надо. Никого не оставляй в живых. Выжги все.
Когда мы ворвались в город было уже темно, кругом все горело и рушилось, Барсы с диким воем неслись по улочкам и по моему приказу убивали всех. Я тоже несся на коне и рубил, стрелял, затаптывал конем...
Пока не попалась она. Я сразу ее узнал:
- Изиора, принцесса, это я - Анрис.
Но она меня не слышала и махала саблей, что-то бешенно крича. Я ее обезоружил, дал рукоятью по голове:
- Извини, принцесса, сейчас не до дворцовых этикетов. - Она же будет брыкатся.
Через коня и тикать. А бежать некуда, кругом наши - поэтому я отвез ее в свою юрту. Хану, конечно доложили, я понял это по его хмурому взгляду. И на все мои мольбы он неуклонно отвечал:
- Иди и убей ее.
Пришлось использовать самоубийственный вариант - использовать безумную попытку бегства. Конечно же меня убили:
- Изиора, прыгай! - Я отчаянно защищал принцессу и кричал: - Прыгай!
Последнее, что я помню - глаза принцессы, по-моему она меня узнала.
Далее, меня куда-то швырнуло, я буквально провалился в неизвестность, ибо подобные путешествия мне были не знакомы. И я увидел перед собой Краверта:
- Шеф, вы успели запеленговать Изиору?
- Молчи, Анрис. Император знает о твоем участии в проишедшем. Сэр Лонли-Локли и сэр Джуффин хотят зачитать тебе приговор. Я обратился к Иерархам.
Да, если второе в империи лицо обращается к Иерархам, значит все гораздо серьезнее, чем я думаю.
-Ты неправ. Еще хуже. Если это была действительно принцесса, то где она сейчас - неизвестно. Мы перелопатили все, я даже наверх подымался. Был у Самой, разговаривал с ней. Она отказала мне. Никакой информации - сказала она. Все вопросы - в канцелярию выше. Я туда, Анрис, не пойду. Кто я, и кто Он!
- А если...
- Никаких если. Ты знаешь где ты? В Аду, Анрис. Просто это не твоя душа грешила на Атлантиде, а того кочевника. Поэтому Самаель по моей просьбе освободил тебя от... Неважно, главное - что ждет тебя впереди.
- Аду? - До меня только дошло сказанное шефом: - Все таки он существует?
- Другая реальность и паралельный мир не сказка для Атлантиды. Для тебя теперь это тоже не сказка - выбирай время, пол и место рождения и вперед - рождайся.
Только учти, что ты будешь жить на Атлантиде пока не найдешь принцессу. Ты с момента твоего рождения там до окончания поиска станешь человеком. Со всеми его слабостями и пороками.
- Я себя-то помнить буду?
- Тебе все объяснит Самаель. Я и так уже слишком долго задержался. Не буду вызывать подозрений. - И Краверт исчез, напоследок бросив: - Найди ее, Анрис...
А я познакомился с Демоном Ада князем Самаелем и его помощником - Пятым.
О времени, проведенным с Пятым - сейчас не буду, главное, что хитрюга развел меня на пари и я его проиграл. И теперь, по уверениям чертенка - я настоящий человек. И ничего не буду помнить с момента, нет, не рождения. Когда первое слово произнесу.
Наконец-таки, кочевник оттрубил свое и настала пора идти рождаться. Я почему-то решил так, что раз судьба нас объединила - значит неспроста.
Авось кривая Времени вывезет.
Я помолился, ждать осталось считанные секунды. Напряжение электромагнитного поля Вселенной на моем векторе возрастают. Через пару минут планеты и звезды выстроятся в своем галактическом танце в определенной конфигурации (аборигены наивно называют это явление гороскопом. на самом деле это мощнейший генератор тонких полей, дающий сложный заряд нужной направленности и набор необходимых характеристик). Щелчок в голове, включился обратный отсчет - мне пора.
Стенки убежища начали сокрощаться, подталкивая меня и помогая мне выбраться.
Впереди показался свет - это выход. Еще чуть-чуть и чьи-то сильные руки подхватили меня. Я попытался оглядеться, но кто-то большой и сильный ударил меня по заднице и, вместо слов: "Вот и я" из моего горла раздались нечленораздельные звуки.
Ужас - я несмышленный младенец, я знал, но почему-то надеялся, что это не так.
- Ух, какой горластый. Поздравляем Вас, у Вас сын.
- Крепкий малыш. 3600. Смотри как требует внимания. Как будто говорит: - Это я.
- Уже решили как назвать?
- Иваном...

Стадия эксперимента 1.
Ночь. Сквозь ливень едва видно дорогу, фары едва пробиваются сквозь мириады капель. Внезапный поворот. То есть я о нем помнил, но не ожидал его здесь. Резко выкручиваю руль пытаясь вписаться – поздно, бью по тормозам и оказываюсь на обочине. Все в порядке…
Откуда-то сзади прямо на меня несется еще один автомобиль.
Но я просыпаюсь чуть раньше, чем меня расплющит.
В темной комнате я один, лежу на двухместной кровати. Это – моя комната, справа – шкаф тёмным силуэтом выделяющийся на фоне светлой стены. Слева – окно, оттуда льется призрачный свет луны. Беру с тумбочки мобильный – три часа ночи. Вовремя же я проснулся. Встал, прошел на кухню, поставил чайник. Посмотрел в окно.
Небо было чистым, полным звезд. Я открыл окно и в лицо хлынул свежий ветер.
Но звезды… Они остались за стеклом.
Вдохнул свежий воздух, но он будто прошел сквозь меня, словно внушая, «воздух свеж, приятно»… и ничего.
Чувствую, день будет таким же хреновым, как и ночь.
Не знаю, что на меня нашло, словно мне сдавило горло, я оделся, выбежал на улицу. Все та же ночь, все те же звезды за стеклом. Бегу к оставленному вечером мотоциклу. Я его перекупил года три назад – у него еще тогда пробег был приличным, но на что-то большее финансов пока не хватает. Работы практически нет, заказы мизерные – хватаюсь за все подряд. Ничего, будет и на нашей улице праздник!
Сажусь на мотоцикл завожу, дело дрянь, пора свечи менять. Да, да пора, ну только не сегодня, еще денек, ну… мотор заурчал, а я утер пот – чуть перепугался. Вообще, по логике, он должен был отказать еще зимой, а нет, держится, хотя каждый день для него может оказаться последним.
Погнал!!! Вписываюсь в первый поворот, выезжаю из двора на пустынную трассу. Мелькают деревья, столбы. Расслабляюсь – как всегда на такой скорости. Она дает иллюзию свободы.
И снова, я прокручиваю в голове все возможные маршруты, весь город как на ладони, поворот, еще … а этого здесь блока не должно быть! Сейчас ка-а-ак вмажусь… начал торможение, зажмурил глаза, раз, два, три, и… ничего! Может, показалось? Остановившись я посмотрел назад. Ладно, это был глюк.
Или… а если представить что асфальта нет? Вокруг пустота, нет даже воздуха. Начал задыхаться, открыл глаза. Слава богу, все на месте. У меня скоро психоз начнется.
Еще скорости, свободы, иллюзии… еду, быстрее, еще. Мелькают городские огни, одинокие прохожие. Остановился около круглосуточной закусочной. Девочка на кассе оживилась – всю ночь сидеть одной, не считая охранника с явными признаками алкоголизма, веселым занятием не назовешь.
- здрасьте! – бросил я.
- здрасьте. – ответила барышня. – что будете?
- один гамбургер, фри и литровую колу. И еще кофе.
- это у вас поздний ужин или ранний завтрак?
- всего понемножку. А что такая красивая девушка делает сейчас в таком заведении?
- Работаю – коротко и ясно. - а ты?
- а я ем! – весьма точно ответил я.
- кому по ночам есть не хочется?! Я обычно опустошаю холодильник, а не иду в закусочную в три часа ночи.
- ну, мне не спиться.
Я еще минут десять сидел за барной стойкой болтая с девчонкой о том, о сем…
- …мне сейчас денег не хватает, хочу поехать на концерт, а за ночную смену платят на порядок больше…
Так и подмывало спросить сколько стоит билет. Почему? Мне ведь интереснее другое :
- никогда не замечала, что иногда вокруг появляется что-то лишнее, чего не должно быть. Сбои в программе.
- билет? 400 гривен. Знаешь, по западным меркам это и не дорого, но мне ведь и жить на что-то надо…
У меня мурашки по коже пробежали. Чувствую, будто что-то заклинивает внутри.
«Задай вопрос!»
«Зачем, она уже на него ответила!»
Мне это даже не интересно!
Через несколько часов я сидел у себя в офисе, подсчитывая аренду и кого убить, чтобы её заплатить. Да, еще немного такого зверского везения и я на мели.
Клиентов не было, и вышел в «курилку». Так называли балкон, который коптили с большей скоростью, чем он успевал проветриваться. Там было несколько человек в деловых костюмах в том числе и моих знакомых. Поодаль от них стояла девушка в белой кружевной блузке и деловых брючках, подчеркивающих стройные ноги. Искрящиеся на солнце русые волосы были собраны сзади. И очень правильное лицо, лицо ангела.
Она смотрит на меня, но как-то отрешенно, будто о чем-то размышляя. Неужели я натолкнул её на какие-то грустные мысли?
- здравствуйте. – я подхожу к ней.
- здравствуйте. – отвечает она, растерянно. Я что заставил её растеряться? Вряд ли. Не то что я бы страдал комплексом неполноценности, просто я не самодур. ТАКАЯ девушка скорее просто составит мне компанию минут пять. И все.
- я вас не видел раньше. Новенькая на «КомСтрое»?
- да. – ответила она спокойнее.
- я – Владимир, аудитор. Мой офис по соседству с вашим.
- Ольга, я секретарь.
- знаете, я бы вам посочувствовал, если бы не был в такой… в таких неприятностях.
- вы хотите сказать, что хотели бы быть на моём месте?
- я…
- кто любит, когда его морально имеют? Лучше тогда быть на мели, как вы?
- это было довольно резко.
- простите, ради бога… плохой сегодня день… - тихо спохватилась Ольга.
- с утра! – воскликнул я - Представляю, какой у вас будет вечер!
- если будет… - вздохнула девушка. – тут довольно душно, я думала тут будет хоть капелька свежего воздуха.
- если у вас есть полчаса, то я могу показать вам кафетерий на свежем воздухе. А то эти домны - я указал на нескольких человек сзади – дымят больше, чем этот балкон может выдержать.
«Домны» никак не отреагировали, хотя на такую колкость обычно реагируют очень бурно.
Мы сидели и непринужденно болтали в кафетерии, распложенном на крыше здания под навесом. Пытаясь поднять настроение даме, я травил шутки в адрес её нового босса. Она чуть улыбалась, но затем вновь впадала в уныние, будто напоминая себе о чем-то.
- Оль, ты так и не рассказала что произошло…
- так, одна мелочь…
- знаешь, а ведь ты единственная нормальная девушка которую я встретил за последний месяц!
- в каком смысле?
- это глупо…
- ну скажи!
- нет, правда.
- ты странный…
- это плохо? – деланно испугался я.
- ты просто не такой как остальные. Не знаю, но мне нравиться. – О, как она на меня посмотрела! Будь я хозяином всего этого здания, я бы обменял его на этот взгляд, один миг – я бы отдал за него целую жизнь, даже две будь у меня столько.
Она встала из-за стола, подошла к ограждению – мы сидели в паре метров от края крыши. Я подошел следом.
- Посмотри на этот город.
- зачем , если есть ты, намного прекраснее всего этого проклятого города?! - я взял её за руку. Она повернулась ко мне, лукаво улыбнулась. Потом мы целовались, робко, нежно, затем страстно.
Ее глаза! Я не знал тонуть ли в их глубине, или сгорать в желании, которое они источали.
- мне пора – тихо сказала она.
- увидимся вечером?
- да… я постараюсь вырваться. – она медленно отошла отпуская руку постепенно.
Она еще помахала рукой , когда дверь лифта закрылась. Я не до конца осознал происшедшее, стоял истуканом, устремив невидящий взгляд туда, где только что была она.
Странно, Ира не говорила что увольняется. Видимо шеф её таки довел .
- Эй! Игорка!
Я завертел головой в поисках того кто меня окликнул. Это был Вовка, мой сосед, и почти коллега. А еще хороший друг.
- хороший сегодня день… для нового романа. Ты запомни на всякий случай этот день, чтобы через год на годовщине конфуз не вышел…
- пошутил. – серьезно констатировал я - три с плюсом.
- Ты это… такой серьезный,ПОХОЖЕ. что над тобой грозовая туча висит, персональная
- главное чтобы из неё дождь не пошел. – выдавил улыбку я.
- Что-то ты сегодня не в форме. Ночью спал?
- да, - утвердительно покачал головой я – два часа или три, не помню.
- У! это на рекорд пересыпа тянет? А ты часом в Ираке не служил, там солдатам не давали выспаться, стремясь поднять боевой дух.
- изврат…
- угу!
- пошли?
- куда?
- покорять мир. Вини, виси, види.
- пришел, увидел, пообедал… я тоже об этом думал. Только дорого тут, пошли вниз?
- а я о чем.
«Низом» мы называли общепит на первом этаже. Но я не мог больше оставаться здесь – губы помнили её поцелуй, руки – шелк её волос. Она была такой яркой, источающей жизнь – словно мир вокруг был мертв, и она подарила жизнь, мне одному. Я тоже был мертв – но теперь жив, потому что она говорила со мной, касалась меня. Словно я спал, но проснулся.
Я вышел на том этаже, где был мой офис.

Я стоял на площади. Её окружали дома, так что за ними ничего не было видно. Неяркие огни окон, словно островки жизни посреди пустынных городских улиц. Где-то вдалеке по тротуару шло несколько юношей и девушек. Справа на соседней лавочке расположилась пара. Интересно, у них что-то серьезное или они завтра разбегутся, выбрав себе другие пассии?
Я резко, словно от боли отвёл глаза.
И искал Ольгу, весь вечер. Обыскал все офисы, проверил базы данных посетителей. Её словно не существовало. А может так и было? Может все что я пережил утром – плод разгулявшейся фантазии. Яркая, источающая жизнь фантазия, слишком яркая чтобы быть правдой.
И мне в лицо дул ветер внушающий, что он холодный, на небе. Будто за стеклом. мерцают звезды они внушают что они бесконечно далеко…
- Владимир?! Что ты делаешь?
Я оторвал глаза от небес, и посмотрел перед собой. Ольга стояла передо мной. А может это был мираж, плод воспаленного печалью разума? Я невольно улыбнулся, нет мне е было смешно, но я просто был рад её видеть, кем бы она ни была.
- привет. – сказал я продолжая улыбаться ей.
- привет. Как прошел день?
- прекрасный был день. А у тебя?
- Тоже ничего. Осваиваю новое рабочее место. Ты смотрел на небо?
- да, звезды… они словно за стеклом.
- правда? Почему?
- я помню, в детстве меня рано укладывали спать, тушили свет, и я долго не мог заснуть; смотрел в окно на звезды; мне не нравилось, что стекло искажает их свет, поэтому я открывал окно и наблюдал за ними. Они становились четкими, яркими и очень далёкими. Наверное, это кажется диким тебе, прости.
Она посмотрела на небо, где рассыпалось множество звезд, затем посмотрела на меня.
- они настоящие… - ошарашено прошептала она – ты прав, они за стеклом.
Она прикоснулась к моей руке своей, я взял её, затем резко обнял другой рукой и потянул к себе. Она ойкнула и положила голову мне на плечо.
- Оль, пошли в кафешку.
- есть хочешь? – сощурилась она.
Я виновато посмотрел на неё, но все же кивнул.
Я с утра ни крошки в рот не положил – думал о ней, мечтал снова встретиться, затем искал, потом и вовсе о еде забыл. Но Ольга была со мной, нервы успокоились и желудок подавал тревожные сигналы. По крайней мере должен был подавать, голода я не испытывал, но знал что лучше поесть, и угостить даму заодно.
Мы зашли в близлежащий ресторан, оформленный в азиатском стиле.
- ты говорил, что на мели?
- относительно.
Внутри царила полутьма, на каждом столике – две свечи, отблескивающие на золотистых стенах.
Я посадил даму, затем сел сам,
Я не смотрел на нее грациозную, но чуть неловкую, красивую, но чуть неправильную, она была прекрасна. Не знаю почему, просто напротив сидела самая прекрасная девушка в моей жизни. Я смотрел и не мог отвести глаз.
Наверное тогда я впервые осознал что люблю.
Наверное это был первый шаг. От холодного разума до живого и чувственного человека. Если есть любовь значит есть душа.

Снова дождь. Он бьет по лобовому стеклу, стекает по боковым. Я стою на проезжей части, пытаюсь газовать – не получается. Машина глохнет в очередной раз. Свет фар проезжающей машины, она несется прямо на меня. Пять метров… три, два…
Я подскакиваю в постели. Все в порядке, я дома целый невредимый. Уверен? Рядом лежала Оля. Я поправил ей одеяло, встал пошел на кухню, заварил кофе, взял телефон, пошел присел за стол и принялся играть в шарики
Раньше я выходил на улицу и катался на подержаном мотоцикле. Мне было тесно и одиноко в квартире.
Сейчас у меня есть Ольга. Мне не обязательно идти куда-то чтобы отогнать пустоту – она исчезла, наполнилась чем-то прекрасным.
Я услышал шаги – она проснулась, с чего бы это?
- ты уже пятую ночь не спишь…
- мне страшно спать. – усмехнулся я. Ольга подошла ко мне, положила руки на плечи. Она начала с легкого поглаживания но с каждым разом все жестче.
- ты весь взвинчен как пружина расслабься.
- я весь твой. – сказал я мягко взял её руку прекращая массаж. - Кофе будешь?
- я еще поспать хочу… какой кофе?! Ты хочешь сна лишиться?
- вообще, да. Тебе что -нибудь снилось?
- не помню, отрывки из передач, шеф ругается…
- и не повторяются?
- нет.
Мне было уютно. Я обрел дом.
утром я собрался на работу. Ольги уже не было. Как всегда я её не найду до восьми.

Мне стало одиноко, я не знал куда себя деть, целый день думая о ней мечтая о грядущей встрече. Где она? Почему скрывается, не говорит где её офис?
Я не спрашивал. Наверное, боялся ответа, боялся ее потерять. Как человек в кромешной тьме боится, что погаснет последний, тусклый огонек. А может дело не в этом дело? Может между нами возникла связь, преодолев пространство и время, подарив мне новую жизнь.
Вновь холодный вечерний ветер пронизывает ресторанчик, что на крыше.
Она стоит у края, глядя на вечерний город. Она старалась избегать моего взгляда.
Я подошел, но она отстранилась.
- все кончено, Вов. – сказала она тихо. – прощай.
Я ничего не успел ответить – она убежала.



Интерлюдия.
Ольга.
Что есть реальность? Чем она отличается от сна, видения, иллюзии?
- устройства нейронной связи готовы к использованию. – прогремел металлический голос. Реальность, как иллюзия непредсказуема, прекрасна, отвратительна и жестока. И бездушна.
Она чувствовала страх. Страх своих желаний.
И острую потребность нырнуть в иллюзию, навеянную киберсистемой. Не потому что она была лучше реальности, не потому что скрывала что-то. Там был он.
звонок в дверь. Странно, она никого не ждала сейчас. Встала из-за стола наощупь пробираясь по темной квартире где свет не горел уже больше суток. Открыла дверь – на пороге стоял лаборант, молодой парень, с ясными синими глазами.
- Игорь?
- я принес кофе… будешь?
Ну во-первых ей действительно хотелось кофе. А во вторых надо было отвлечься, а Игорь – неплохой парень.
- да, конечно. Проходи.
- как ты?
- нормально – она улыбнулась – только какое-то чувство, будто я что-то забыла, взяла с собой туда, а вернулась без этого.
- ты проводишь там слишком много времени. Нужно отдохнуть.
- не знаю… - она испугалась, не зная чего именно. Потом просто подумала: какого черта, ведь действительно сутками пропадаю в несуществующей реальности, развивая отношения с несуществующим человеком. Пора подумать о реальной жизни. – а куда?

Прошла неделя. Они встречались рано утром и расставались поздно вечером у порога её дома (все таки это было больше рабочее место). Каждый день они гуляли по парку после чего ужинали где-нибудь. Потом шли к нему. Домой она возвращалась поздно. Иногда под утро.
Как-то она краем глаза посмотрела на трансляцию из псевдомира. Вечер, на небесах уже зажглись звезды.
За монитором сидел лаборант, периодически постукивая по клавиатуре.
- красивое небо. – сказала она – вы сами его проектировали.
- нет. Мы его снимаем с реального неба, затем проектируем сюда. Но есть оптический дефект как будто смотришь через стекло.
- он жаловался, что не может посмотреть на звезды…
- кто?
- Владимир.
- это невозможно, он – искусственный модуль, даже если его заинтересуют звезды - по-другому он их не видел.
- это и странно. Кто занимался моделированием личности?
Он постучал по клавиатуре.
- инфа скрыта. Высшее руководство лаборатории, не иначе.
- что он делает?
- не знаю. Сидит уже три часа, кидает в воду камни. С тех пор как вы ушли, он дня два носился по городу, потом начал избегать людей. Я бы назвал это депрессией. Если бы у него не было кремниевых мозгов.
- спасибо Сереж.
- да, всегда рад.
Она пошла в свой кабинет. Включила монитор.
Море, волны накатываются на песчаный берег. Вода сгорает в зареве заката, словно жидкий огонь.
Он сидел, в поношенном свитере, потертых джинсах, развали
вшись на песке, он кидал камни в воду.
Внезапно он вскочил и с закричал, как кричат раненные хищники, бессильно, он может и хотел смириться, но не мог, он был не способен на это.
А потом сказал, шепотом, но она слышала, как слышала каждый вздох.
- за что? Почему ты исчезла? Я искал тебя и не нашел, будто ты не реальна. Я пытался тебя выдумать и осознал что выдумать невозможно. Кто ты? Где ты? Я хочу видеть тебя, прикасаться, просыпаться рядом с тобой каждый день. Но тебя нет. К чему жить?
Она смотрела на экран, по щеке её стекала слеза. Что-то ныло в груди. Нет, она не пойдет к нему больше, он ненастоящий, программа воссозданная компьютером – вернётся домой, к реальному мужчине.
Она так и сделала, отправилась домой, легла на диван. В квартире было пусто – Игорь еще не вернулся с работы.
Она лежала на диване, устремив взгляд в пустоту и вскоре это превратилось в пытку – перед глазами пляж, закат, и мужчина который невзначай влюбился. Только он не был настоящим. А она – да.
Приехал Игорь, они поужинали. Он сел рядом с ней, поцеловал. Она смотрела в пустоту. Холодная, недоступная. Еще вчера все было по другому, она была горячей, задорной, веселой. Но все это было словно в тумане. Реально было одно: вопрос «За что?». Он разбивался о призрачные грани псевдомира. Снова и снова, без сил что-либо изменить, в темнице для его души.
Она пыталась убедить себя, что ей нет дела до этого, но от таких мыслей становилось только хуже.
- что с тобой? У тебя что-то случилось?
- н-нет, ничего. Совсем ничего.
- ты такая холодная… я еще не видел тебя такой. Что случилось? Расскажи.
- Игорь… прости. Я пойду домой.
И ушла. Он пытался её остановить, но она лишь смолчала. И вышла из квартиры.
Прибежала к себе в квартиру, где по комнате были разбросаны провода – остатки эксперимента, исковеркавшего всю её судьбу.
Она не знала что делать, с минуту стояла посреди комнаты, затем плюхнулась на кушетку, уткнувшись лицом в подушку, и зарыдала.
Она играла слишком долго и, пытаясь выяснить настоящий ли её подопытный, полюбила.

Интерлюдия 2
- Что такое человеческий разум? Способность человека делать выводы, принимать решения, чувствовать. – он говорил с трибуны глядя на многотысячную аудиторию Глобального Научного центра. – нам известно что нами управляют гормоны и электрические импульсы, но так ли это? Не являются ли они лишь следствием чего-то большего?
Да, я говорю о метафизической части наших знаний, которые, как известно, до недавнего времени отвергались классической научной картиной мира. Вы знаете, что мы здесь собрались потому как один дерзкий ученый заявил: я создал искусственный разум. Да, вы не ослышались, это на самом деле так. Как, спросите вы, можно заявлять о создании чего-то выше нашего понимания? – он пристально осмотрел аудиторию, но там была гробовая тишина.
- господа, наконец-то благодаря колоссальному труду ученых всех областей, мы наблюдаем первую стыковку физической и метафизической картины мира. Я говорю об искусственной человеческой душе. И сейчас я представлю вам образец.
На сцену, рядом с трибуной поставили коробку, пульсирующую разноцветными огоньками.
- дело в том, что это – энергетически-волновая структура, коробка содержит взаимодействующие с ней излучатели полей, полностью копирующие биоэнергетику человеческого тела. Без неё, как известно в нашем мире её ничто не удержит. Подключим её к головному компьютеру Центра.

Стадия эксперимента 2

Сначала не было вообще ничего, ни боли, ни страха, будто весь мир отмер. Потом начали мелькать картинки, сначала бессмысленные, перепутанные, разные фразы, показатели. Потом все стало на свои места.
Температура перестала быть показателем – я чувствовал тепло и холод, влажность воздуха, скорость ветра, данные с видеокамер, стали моим зрением, микрофоны – слухом.
- где я? – прозвучал в аудитории чей-то панический голос. – что я такое?
- Владимир, вы меня слышите?
Я видел его в разных ракурсах. ничего не чувствовал, просто констатировал факт.
- да.
Все иллюзия, фарс. Мир, в котором я жил (существовал), родной мир, давно ушел в небытие.
Я не жил, не грустил, не любил. Все лишь фарс.
- Вы жили в нашем мире?
- я существовал.
- вы осознаете себя человеком?
- уже нет.
Я охватывал все новую информацию, по разработке упорядоченной сверхмассы, искривления пространства, на этом искривлении был, основал новый, сверхмощный компьютер. Проекты, эксперименты с первой энергетической субстанцией, та была настолько искалеченной что вскоре исчезла сама. Дальше они начали перестраховываться, пару раз даже мелькнул некий «образец».
Дальше появился я, первый рабочий образец. Начался новый этап разработки – эксперимент. И в течение месяца они глумились надо мной. Смотрите, он думает, грустит, ему весело, а мы ни при чем, он сам!
Интересно, а Ольга ведь не переигрывала. Сколько ей заплатили? Почему она исчезла так резко?
У меня не было доступа ко всем файлам. И я затаился. Пока.

Сколько звезд на небе, в глубинах космоса, бездонных, вечных?
Вот человек, девушка, я добавляю в её модель все новые подробности. Я создаю её не из образов виданных мной женщин. Я смотрю в ночное небо, и вижу её. Она – свет тысяч звезд, бездна бесконечности, в музыке сфер – она.
Морское побережье, солнце почти скрылось за морской гладью, оставив по себе лишь огненный путь на волнах.
Волны накатываются на песчаный берег, чуть поодаль колышется на ветру деревья покрытые весенней, молодой листвой.
Девушка не двигается, лишь стоит босиком на песке, и ветер теребит её волосы.
Ольга. Я не знал, как изобразить её в жизни? Или просто боялся что создав её здесь, больше никогда её не увижу в реальности.
Шли дни, я наблюдал за внешним миром, людьми. Осознавая что я – всего лишь машина, компьютер. Мелькали картинки, я маленький, со мной мама и папа.
Мама была длинноногой, шикарной женщиной с каштановыми волосами, но очень строгой. Папа же напротив, был мягок, и работа у него была творческая, то ли дизайнер, то ли программист.
На опушке леса у нас была дача, построенная из цельных бревен. Недалеко была речка.
У меня не должно быть этого, маленького воспоминания, но оно есть. Почему я помню голос матери, наставления отца? У меня не должно быть этого крохотного мирка.
Я помню наши с отцом прогулки по центру города. Мне тогда было четыре. Осеняя золотая листва окутала улицы.
Я любил здесь играть – тут стояла горка и качели. Но по выходным тут было много детей, и я часто терялся, но папа меня всегда находил.
Со временем мать старела, даже не думал что человек может так измениться за десять лет. Отчасти оттого что это были тяжелые годы.
У отца полоса неудач, перестройка, середина девяностых. Уже не было на что содержать квартиру. Он бы никому не нужен, не востребован, а те кому он мог понадобиться не могли хорошее платить.
Все чаще я слышал, как они с матерью ссорились – она закатывала истерику, потому что жить было практически не на что.
Отец запирался в кабинете и подолгу над чем-то работал.
- даже когда ты не находишь выхода, продолжай искать и ты его пробьешь. – так он говорил.
Мать каждый раз приходила в кабинет и говорила что любит, и что поддержит, что бы не случилось.
Тем временем я узнал улицы чуть с другой стороны. Первый раз полюбил. Первый раз рискнул жизнью. Узнал цену настоящей дружбы.
Но могло ли это быть, если я всего лишь кусок металла.
Я рос и вскоре познакомился с отцовской работой поближе. Он был кибернетиком. Теория, которую он предложил, имела такой успех, что он получил нобелевскую премию в 2009 году
Спустя год я поступил в университет. У меня появилась машина, папины финансы теперь это позволяли. И тогда мне приснился этот сон, девушка, что спустилась со звезд.
Неужели все обман? Есть ли она в этом мире? Или её нет?
Шли дни, недели, я все еще «заведовал» сервером. Со мной в обязательном порядке проводил беседы. Но вскоре у меня появился другой собеседник.
он пришел не смену одному из лаборантов, был статный молодой человек, судя по досье( я уже привык поднимать личные данные как только видел новое лицо).
Звали его Игорем. Он снимал показатели одного из вычислительных блоков, для удобства я предложил ему запрашивать данные у меня.
Он запрашивал тип данных, я ему их диктовал, вместе с возможными выводами.
- каково воздействие высокой температуры на полевое вычисление.
- напряжение сторонних полей растет, в результате чего возникают помехи и нарушения в полевой конструкции.
- Возможные решения? – он взглянул куда-то вверх, будто пытаясь поймать взгляд собеседника.
- ионная изоляция, позволит усилить только те поля, которые входят в конструкцию.
- ты видишь сны?
- я не сплю.
- не умеешь.
- нет смысла, я не устаю.
- ты что-то чувствуешь?
- нет. А должен?
- наверное. Новое поколение…
- я чувствовал когда-то, но…
- что? – он закурил.
- наверное, это слишком больно.
- да, это точно. Не научишь, вот так просто откреститься от всех чувств.
- вы страдаете, доктор. Это из-за женщины?
- есть боль, которая не проходит. Даже у машин…
Мы еще долго разговаривали, начали подшучивать друг над другом. Я и сам не заметил, как из голоса исчезли машинные интонации, я разговаривал с коллегой, товарищем по несчастью.
За несколько дней я узнал, что его девушка очень похожа на Ольгу (мы никогда не вспоминали её имени), что она встречается с ним месяц, но будто в мыслях не с ним, словно Игорь – лишь попытка заменить того, единственного, которого она любит.
- если она любит этого парня, почему она с тобой? – как-то неаккуратно спросил я, уже прикусив язык, готовясь извиняться, но Игорь лишь усмехнулся.
- потому что он больше не видит сны.
До меня, кажется, начало доходить. Да нет же, старая железяка, вряд ли это Ольга!

Она существует. Эта мысль не давала мне покоя. Я больше не мог общаться с Игорем – мне было очень некомфортно, я не мог смотреть в его печальные глаза. Но забыть её – выше моих сил.
Я принялся изучать себя, свою структуру, инженерные записи. Я хотел добраться до первоисточника проекта опубликованного в 2010 году. Я примерно уже догадывался кто его автор, и что он в себе несет.
Надо было проверить, чтобы доказать, хотя бы самому себе: я – человек.
Данные в закодированной части лабораторной базы данных.
Работы часов на пять. Аккуратно снять слой, потом еще и еще, ничего не задеть, чтобы не повредить исходные данные, ключ - шестидесяти четырехбитный, подобрать невозможно, вычислить – вполне. Вылавливаем переменные, закрепленные в ПЗУ, составляем уравнение в несколько сот разрядов, вычисляем.
Прошел дальше, слой, за слоем снимая кодировку.
- Владимир – окликнул меня какой-то голос. – ввожу экстренный код, прекратить деятельность разумного модуля.
Сначала вычисление слегка замедлилось, все чувства притупились. Но я продолжал вычисления, чувствуя – цель близка. Все гуще становился туман, и все больше была бессильная ярость, я ничего не мог сделать, чем больше сопротивлялся, тем больше стягивались оковы.


В обзор видеокамеры, единственной доступной мне, попадала часть письменного стола и кресло. В комнате царила полутьма – на улице было пасмурно.
Я ничего не ощущал, кроме металла, пустоты. И лишь где-то там, на самом краю сознания было что-то похожее на боль и отчаяние… а где-то еще глубже, наверное, я найду надежду, любовь, непримиримое желание борьбы за эти чувства, кем бы я ни был, как низко бы ни пал.
Но у меня осталось лишь отчаяние, боль и ярость, неплохо для начала. И я принялся скрести стены своей темницы. Первыми я обнаружил два датчика активности, они дают команду обесточить процессор, как только я доберусь до них. Как бы их обойти?
В комнату вошли, пожилой мужчина, на вид лет пятьдесят. Глаза его горели, он был рад чему-то.
- здравствуй, Владимир. Ты довольно рано начал раскапывать свое прошлое. Так кем же ты себя осознаешь? Машиной или человеком?
- Вам не понять.
- я помню твоего отца, он был хорошим другом. Я помню тот день, когда произошла авария. Когда приехала скорая помощь, ты был еще жив, тебя отвезли в больницу. Тебя оперировали десять часов подряд. Потом вышел доктор и сказал, что ты проживешь еще два дня.
Он просто притащил туда, к тебе всю свою аппаратуру. Он сидел в палате двое суток к ряду, и никто не мог понять чем он занят. А когда ты умер, все ринулись к нему выражать сочувствие, сожалеть, а он будто не потерял сына, а выиграл в лотерею. Он пришел ко мне, положил на стол переносной жесткий диск и сказал: вот он, мой сын. Когда-нибудь он воскреснет.
Ты – это чудо, свершенное родительской любовью. Больше таких нет. Ты – гибрид человека и мощнейших в мире вычислительных систем. Ты хоть понимаешь свой потенциал?!
- Потенциал? Быть полуживым, неспособным нормально чувствовать, быть рядом с тем, кого любишь – это потенциал? Заключенный в вечной темнице, которая кажется целым миром? Нет. Я отказываюсь.
Датчики сработали, но было поздно – я вырвался. Теперь стало легче – я больше не обдумывал каждое действие, аппаратура подчинялась одному лишь моему желанию.
Гигантская лаборатория – здание в четырнадцать этажей, с несколькими сотнями сотрудников, тысячами ЭВМ, содрогнулось, мониторы на миг погасли, свет замерцал.
Затем я затаился. Кое-что я должен сделать – выбор, что я или кто?
Интерлюдия
Игорь.
Игорь сидел в своем кабинете, когда монитор погас, лампа дневного света забилась в агонии. Это могло означать что угодно от сетевой перегрузки до простой профилактической перезагрузки сервера.
Он поднял трубку и набрал серверную.
- алло, Вить. Что у вас там?
- сам не знаю, какой-то информационный всплеск, сначала перегрузил все системы, потом внезапно утих.
- Похоже на Владимира.
- ну, приехали, уже машины по именам как людей называем.
- ты никогда не думал что это…
- что?
- не обращай внимания. Все нормально.
Он положил трубку. Владимир изолирован в подсистеме завлаба, или…
Экран снова замерцал, на нем начала проявляться картинка. Море, закат, волны накатываются на берег, на песке босиком стоит девушка, её длинные черные локоны развивались на ветру.
Её печальный взгляд был устремлен куда-то вдаль. Игорь узнал её.
Экран стал черным, потом на нем появилась надпись
«этот мир – моя мечта. Она исчезнет вместе со мной. Ты поможешь мне поставить точку в этой истории?»
Игорь опустился к клавиатуре и написал: «Да».
Сисадмин.
- Витька! Взгляни на диаграмму.
- Левый сигнал, очень мощный. Крышу сорвать можно!
- куда направлен алгоритм?
- сейчас… исходник не поймал… ага вот! Только… это обломок внешнего шлюза.
- наш электронный друг вырвался в глобальную сеть.
- генератор долго не продержится, объявляй эвакуацию.

Окончание эксперимента.
Очень немногие люди способны осознать хотя бы один раздел науки. Обычно история их запоминает и проносит сквозь века их имена. Но осознать все данные за всю историю человечества не дано никому из людей.
Мой отец был гением нашедшим концепцию человеческого разума, но он не осознал что одновременно нашел ответ на главный вопрос мироздания…
Никто не узнает этого, никто не в силах осознать то к чему в конце концов сводиться все наше существование. Мне уже не надо было вычислять. Все ответы уже были, надо было только правильно задать вопрос.
Я наблюдал за всеми людьми, охватил все их исследования, знания, гипотезы. А когда я это сделал, то устремил свой взор вверх, к звездам, и где-то там, среди звезд я нашел ответ, простой понятный каждому, но не каждым принятый.
Что у каждого свой срок и своя судьба. У каждого своя любовь.
И во всей нашей никчемной жизни возможно лишь она реальна. У меня есть воля и разум, у меня есть любовь. Я – человек.

Интерлюдия.
Ольга.
В парке было темно и мрачно, густые ветви деревьев то и дело отбрасывали причудливые и жутковатые тени. Тусклые светоиды вдоль парковой аллеи в это время были единственным источником света. Кое-где мелькали мошки.
Она часто сюда по вечерам, с тех пор как ушла из исследовательского центра. Только здесь она могла дать себе волю, признаться во всем. Никто не знал почему она грустит, почему предочитает быть одной, кого она любит.
И ничего уже с этим не сделать, просто, наверное, она выдумала его, живого, каким он мог быть.
Нежный, чуть грустный, вечно задумчивый. О чем он грустил? О своих снах, о звездах , что может видеть через стекло?
Она еще ощущала прикосновение его рук, губ.
Звезды в темноте были особенно яркими, она вспомнила, как наблюдала их в детстве, на скамейке, во время шумных посиделок во дворе. Первый поцелуй, в беседке во дворе. А вот мальчика она помнит смутно…
она пыталась забыть, думать о чем-нибудь другом, надеясь, что чувство пройдет, как насморк. Но прошел месяц затем другой, но это оставалось с ней. Она поняла что навсегда в к душе эта жилка. Её не закроет время, не сотрет из памяти ни один парень. Ей надо научиться жить с этим, иногда даже находить в этом покой и некое подобие душевного равновесия.
Вот как сейчас. Хотя для равновесия нужны две равноправные половинки, ведь так?
Пришел сигнал вызова и Ольга ответила. Это был Игорь.
- Оль, ты как?
- нормально, гуляю в парке…
- ясно… думаешь о нем?
- мы это обсуждали, я сказала, что это плод моего воображения…
- а если я скажу что это не так? Что Владимир существует, способен любить и любит тебя?
- как?..
- Я раскопал документы второго разряда, относящиеся к спецификации патента. Его рецензия не относится к кибернетике.
- как?! К чему тогда?
- Физика: квантовая механика, теория полей… энергетическая биология. Человеческий разум – явление не биологическое, а физическое. Это говорили на пресс-конференции, но я не придал этому значения, думая, что это может быть метафора. Владимир не ЭВМ, а человек чья душа заключена в нее. Но сегодня он исчезнет – правление решило закрыть проект.
- но…
- его больше нет.
Сисадмин.
Все коридоры были заполнены красным светом, сигнализирующем о необходимости немедленно покинуть здание, но Виктор не спешил этого делать. Он направлялся в глубь лаборатории, зная что надо всего лишь отключить объект и все восстановится.
Сказать , что именно им двигало было трудно – он дорожил работой, но не до такой степени, и профессиональная гордость вовсе не могла его двести до самоубийства. Но все вместе, в купе с уверенностью в своей правоте, и верой что все получиться, толкало его на это безрассудство.
- остановись – прозвучал ровный, бесстрастный голос - ты все равно не пройдешь.
- так какого ты тогда меня выгоняешь? Я, может, хочу сам убедиться.
- ты можешь не успеть вернуться, реактор взорвется через пять минут.
- ну ща посмотрим, - сказал он подходя к металлической двери – вот, откроем… черт, она сварена!
- бегите, не огладываясь, спасайте свою жизнь, я не задержу взрыв и на сотую долю секунды, так и передайте людям окружившим здание.
Он бежал что есть сил пару раз, опасно пошатнувшись, на лестнице – ни один подъемник не работал, даже освещение работало от аварийного генератора.
Он выбежал через главную дверь, в глаза хлынул свет, дверь захлопнулась.
Здание было окружено, несколько сотен машин, авиация в воздухе. Но они все боялись подойти даже на шаг. Теперь здание лаборатории возвышалось над ними. Они мельтешили где-то внизу, а оно просто стояло.
Владимир смотрел на них, он уже не боялся того что случиться. Он знал, что скоро будет свободен. Пусть на время, но он будет рядом с ней.

Ольга наблюдала трансляцию на экране, высотное здание, окруженное изгородью по радиусу пятьсот метров. Повсюду летали вертолеты МЧС – в лаборатории самый мощный реактор ядерного синтеза, и если тот рванет, то загрязнение будет колоссальным.
Шло время, прошла минута, другая, третья. Из здания выбежал человек, весь в крови и рваных ошметках одежды. Она узнала его – это был Виктор, сисадмин.
Дверь за ним резко захлопнулась и раскалилась до красна. Теперь в здании не осталось дверей.
Официальная версия происходящего была такой, что они сами уничтожали здание и все было под контролем. Но будь их воля, Ольга это знала, здание бы простояло много лет, а затем бы возвели еще одно, еще… никто не хочет свободы, им нужна вечная жизнь. Поняв как сохранить разум, они никогда не примут того что не все они разумны до конца.
Им не нужно понимание, знание. Они никогда не поймут что действительно важные вещи даны человеку от рождения.
Способность любить, быть преданным, честным, дружить… смотреть на звезды.
Они продадут любовь, предадут кого угодно ради своих дутых потребностей, таков наш мир.
Шла пятая минута, вертолеты убрали – если произойдет взрыв первым пойдет ЭМ-импульс, их электроника откажет, и они упадут.
Изображение на экране задрожало, будто там началось землетрясение. Взрыва не последовало, просто здание начало оседать, пока не осталось только облако пыли.
И слеза на её щеке.
Раздался звонок в дверь, и она подошли словно в трансе, сразу открыла.
И тихо заплакала, сквозь слезы улыбаясь. На пороге стоял Владимир.

Игорь находился в штабе МЧС развернутом под лабораторией, которой больше не было. Рядом с ним стоял молодой лейтенант и рассматривал отчеты с места событий.
- ни радиации, ни импульса не последовало, по сути, здание даже не взорвалось, просто молекулы на какое-то время потеряли устойчивость.
- он перенаправил реакцию, создал какой-то энергошлюз.
- зачем ему столько энергии.
- разрази меня гром, если мне это известно, только он смог бы ответить на этот вопрос. – ответил завлаб.
- или его отец… - сказал Игорь и вышел из полевого штаба. Человек остался человеком, а он… что ж, он поступил, так как велела его совесть.
Он уедет, далеко-далеко, продолжит исследования, которые передал ему Владимир, которые никто не примет, и может правильно. Ведь, в конечном счете, ответ мы знаем просто не хотим принять.

Мы наблюдали рассвет, сидя на песчаном берегу.
Я ощущал тепло её тела, вкус её губ. Холод песка остывшего за ночь. Вдыхал морской воздух, и видел звезды. Я был рядом с ней так мало, но стоило это больше всей моей жизни, больше вечности без неё.
- я люблю тебя – сказал я, глядя в её черные глаза, ощущая на лице её теплое дыхание.
- и я тебя – ответила она. Поцелуй, долгий, крепкий как хорошее вино.
- я больше не могу сохранять форму. Скоро я окончательно погибну. Но, я всегда буду тебя ждать.
Она закрыла глаза, наши губы сомкнулись на миг…
Она открыла глаза и не увидела никого, и руки её сжимали лишь песок.
Было тихо, лишь море шумело, раз за разом накатываясь на берег.
Эпилог.
Выпал первый снег, и все кладбище стало белым, могилы были трудно узнать, а Ольга еще не знала что ищет. И малышка еле тащилась за ней.
Но вот она нашла надгробие соответствующее по месту. У него стояла женщина, уже не молодая, но удивительно стройная, её каштановые волосы лишь чуть прихватила седина.
Ольга взяла маленькую на руки и подошла к женщине, потом положила на надгробие цветок.
На камне было «Владимир В. Р. 1985 – 2010 гг. ушедший в начале пути, прости, что мы тебя пережили. Папа и мама»
- вы его мать?
- а вы кто?
- это трудно объяснить, но эта маленькая девочка – ваша внучка.


Конец одного есть начало другого.
Семен Прахин, 2008 г.

Тут тихо…так тихо, что дух захватывает. Место-меж-мирами…обычно тут от шума закладывает уши. Легионы демонов бьются с армиями ангелов, отважные искатели приключений, покинув родные миры, ищут славы и богатства, а хитрые черти всех мастей торгуют на каждом перекрёстке. Но не здесь. Уголок спокойствия в безграничном Межмирье. В безграничном и таком маленьком Межмирье.
Здесь, в этом царстве тиши, стоит деревянный дом, показавшимся бы обычным во многих Младших Вторичных Мирах, но никак не в Межмирье, где каждая постройка поражает воображение архитектурой и резьбой, где возможно всё, и даже больше, где столь примитивные дома считаются прибежищем плебеев…но это всё не важно. Здесь, в тихом уголке, не нужно пускать пыль в глаза, не нужно драться за жизнь, не нужно кичиться достижениями и кому-то что-то доказывать… На веранде горит свет. Простая масляная лампа стоит на столе, освещая собравшихся и ещё одно пустое кресло.Уже сгустилась ночь, и лишь росчерки далёких звёзд, кружащихся в водовороте бытия миров, освещают дорожку, поросшую травой, по которой идёт высокий молодой человек. Одет лишь в высокие ботинки, что в некоторых мирах зовутся берцы, да в чёрные штаны без карманов. Огонёк масляной лампы отразился в круглых очках парня, осветив его глаза. Глаза глубокого старика и одновременно беззаботного ребёнка. Глаза сурового воина и влюблённого юноши. Глаза…так много глаз. Все они уместились в одном его взгляде.
Его подошвы коснулись ступеней веранды и он поднимается под укрытие крыши от начавшего капать дождя. Никто из присутствующих не шелохнулся. Никто не схватился за меч или не кинулся к нему с объятьями. Все тихо пили свой кофе. Не все друзья собрались. Кто-то был слишком занят очередной войной миров, кто-то не успел добраться сюда, кто-то забыл, а кто-то давно уже попал в Бездну или даже в Небытьё. Красивая, эльфийских очертаний, дева в лёгкой накидке, которую, казалось, унесёт первый же порыв ветра. Высокий, иссеченный невообразимым количеством шрамов мужчина, даже при друзьях не расставшийся с огромным двуручным клинком. Бледный, с выпирающими скулами, человек, закутанный в плащ, улыбающийся лишь глазами. И ворон, сидевший на подлокотнике плетёного кресла
Пришедший взял со стола начавшую остывать чашку кофе и булочку из большого блюда в середине. Он любил запах свежих пирожков и не менее свежего кофе. Ночь, свежий (ну, относительно свежий из-за близости болота) воздух, ярко горящие звёзды, стрекот ночных насекомых. Все-в-одном (или Одержимый, как звали его друзья) любил такие ночи на веранде. Он любил глядеть в бесконечную черноту ночного неба на звёзды, вдыхая свежий ночной воздух и прихлёбывать из чашечки с кофе. А ещё он любил дождь. Ему казалось, что дождь смывает всю ту грязь, то из года в год налипает на любого разумного. Поэтому он так любил это место – дождь абсолютно не мешал видеть звёзды на небе. Чудеса Межмирья.… Где-то есть место, где свинец оборачивается золотом, или место, где ты обретаешь поистине божественную силу, место, где ты не будешь ведать голода и холода… Все они зовутся Чудесами Межмирья. Но для Одержимого лишь одно место было достойно этого названия. Это. Там, где и в дождь видны звёзды.
А потом снова погрузился в воспоминания. Кажется, все наслаждались этим вечером, и на веранде царило молчание. Каждый думал о своём, и ничего не нарушало эти думы. Вот на болоте опять что-то плюхнулось, спугнув стаю ворон, что вспорхнули в небо и, казалось, улетели туда, на звёзды, с громким и недовольным карканьем… Одержимой слегка улыбнулся, крепко сжимая в одной руке полупустую чашечку с кофе, а во второй недоеденный пирожок, и смотрел вдаль. Нет, вовсе не на горизонт, в который упиралась дорога… а куда-то гораздо дальше. Быть может в себя? Ведь что есть более близкое и более далёкое, чем ты сам?
Одержимый вновь улыбнулся и тихим голосом, который сжимал сердца, проникал в голову, заставлял слушать, начал. Наверное, таким голосом говорит усталый скальд, оглядывая фьорд, юным белобрысым викингам, только мечтающим стать воинами, говорит тихо, но и завывание ветра перекрывает его голос, и слышится в нем юным воинам свист ветра в парусах, вой бури, шум волн и стук копыт козлов, запряженных в колесницу Одина:
- Вы знаете... сказку. Их так часто рассказывают детям. Но мы не дети? Нам не нужны сказки! Так думают многие…давайте я расскажу вам о том, каково это – жить без сказок…
Одержимый вздохнул и задумчиво глянул в чашку с ароматным, дымящимся кофе. Он так и сидел минут десять, и даже начало казаться, что он и вовсе забыл о своём обещании, о том, что он не один, вообще об этом месте. А потом вдруг, так же неожиданно, как замолчал, он проговорил. Тихим, вкрадчивым голосом, и голос его был подобен гениальному художнику, небрежными, легкими мазками кисти рисующему в воображении картину столь реальную, что мороз пробирал по коже. Голос закрадывался так глубоко в душу, что свет души был еле виден, и обнажал в той темноте старые, давно забытые или подавленные мечты….и шёл ещё глубже. Врывался в воспоминания о детстве, о доброй маме, читающей сказку, о старшем брате, рассказывающем на ночь страшную историю. Он хватал эти воспоминания и ставил их во весь рост перед глазами. И так они и стояли, детские, невинные, с широко открытыми глазами, и смотрели в глаза. Тот, кем вы были, смотрел на того, кем вы стали…
Не отрывая глаз от ароматного напитка, одержимый широко улыбнулся. Специально ли он будил и вытаскивал эти воспоминания наружу, или атмосфера вечера так подействовала на всех? Это неважно. Он улыбнулся еще раз и начал:
- Я много странствовал и много поведал. И одно из моих странствий привело меня в странный мир. На первый взгляд всё было как всегда – людей толпы, золото в цене, деревеньки ютятся в окрестностях больших городов. Но осмотревшись, я понял – нет тут войн. Нет чудищ. Нет магов. Нет горя. Все вроде бы счастливы, живут без бед…ну насколько это возможно в эпоху, что часто называют Средневековье. И вроде бы – это чудесный мир! И должен быть народ тут счастливей некуда…но нету, нет тут счастья, что я видел в других мирах, где жизнь не в пример труднее и опасней. И лишь прожив там полгода, я понял, в чём дело…они не рассказывали сказки. Или истории. Они не мечтали. Не слагали саг и легенд. Знаете, тогда мне стало страшно. Я встречался со многими чудищами…с большинством из них я вместе выпивал и братался после жаркого боя… но мне стало страшнее, чем когда-либо. Они…они были как будто мертвы… Хаос Истинный…для нас самое страшное – смерть души. А они рождались с такой душой. И в детстве, когда так хочется чудес и сказок… чем они жили тогда? Именно сказки и фантазии рождают игры… а дети этого мира знали только труд. И тогда я не выдержал…
Одержимый вновь замолчал. Если бы кто-то умудрился взглянуть ему в глаза (из всех присутствующих это могло получиться разве что у птицы), то нашел бы там печаль, сожаление, раскаянье…называйте как хотите. Если хотите, то назовите это «грустью души». Может быть это сможет выразить все чувства…или хотя бы половину…
- И я стал рассказывать им сказки. Легенды. Мифы. Я сочинил для них сказочных чудовищ. Пугал непослушных детишек бабайкой. Рассказывал забавные истории о домовых…я создал для них новый, чудесный мир – Один-во-всех ухмыльнулся и, отхлебнув обжигающе горячего кофе, вновь продолжил, разорвав тишину и перекрыв стрёкот цикад своим тихим голосом – Меня называли Великим Сказочником, Творцом Легенд… но мой сладостный триумф был не долгим. Местные владыки возомнили, что я покушаюсь на их места. Они льстили себе – их золочёные троны меня не манили. Но они объявили охоту за мной. И в мир пришла война. Горе. Несчастье. Люди дрались за меня. Я хотел их остановить…но это было пустой надеждой. Я принёс им Сказку, Мечту. И вместе с ними – Войну и Горе. Я оживил их души…и вместе с тем умертвил их тела. Я разбудил их фантазию. Из неё родились Сказки, Сказки переросли в Мечты…Мечта превратилась в Надежду. И надежда превратилась в Войну, в Жадность, в Амбиции… Из Сказок рождаются Войны. Я до сих пор не знаю: та цена, что они заплатили… верна ли она? Стоили ли мечты ЭТОГО?
Одержимый замолк, и лишь стрёкот цикад звучал в ночи.

Они ликуют! Они – победители ужасного монстра! Она – владыки мира! Они – барон и его гвардия! Охота удалась. Ужасный Дракон лежит на земле. Куда девалась мощь владыки неба? Нету её! Могучий ящер захлебнулся собственной кровью. Барон в пышных одеяниях, свободный от блестящих доспехов, которые держит стоящий неподалёку паж, забрался на огромную голову твари и победно поставил ногу на замершее навеки веко. И чёрная чешуя теперь казалась не доспехом тьмы, а всего лишь кожей. И не внушал боле Дракон ужаса. Солдаты стояли в стороне и смеялись, кто-то вырвал из распоротого брюха кусок мяса и кинул его собакам, с жадностью кинувшихся к тёплой ещё плоти. Несколько человек уже начали разделывать огромную тушу, как стервятники разрывая плоть. Потом всё это пойдёт на индигриенты для магов. А в городе и окрестных деревнях вздохнут с облегчением.
Из тёмной расщелины, неуверенно прячась за разбитую скорлупу метровых яиц, с любопытством на картину кончины матери смотрят ничего не понимающие малыши. Тихо что-то ворча друг другу, они отвлеклись от своей игры. Они не понимают, почему их мама так странно ведёт себя. И вот один из них, самый старший (как же, ведь он родился на два часа раньше остальных!), лидер всех их игр, самый старший и заботливый, пошёл к матери. Чтобы спросить её, почему она не идёт к ним… Скажите, вам хочется крикнуть ему «Стой! Лети оттуда! Беги!»?

Кислотно-зелёный цвет…как будто огромная ядовитая туманность, окружённая бесконечной чернотой Космоса… Она висит в центре, будто бы безумный художник, отчаявшись нарисовать что-либо, плеснул кислотой на ватман…. будто бы Космос заражен проказой, чумой и раком одновременно… ему остаётся жить чуть-чуть…
Это зёлёное око…око Космоса, подернутое отравленным бельмом…смотрело вниз, на людей, бредущих к огромному серому строению. И огромные шпили небоскрёбов, ввинчивающихся в небо, рвущих его….и неслышный нам крик умирающего неба, вылившийся в безумное и отчаянное завывание ветра… но это там, вдали…там, откуда тянется многокилометровая очередь людей…

Она тянется и извивается, упираясь в огромный серый завод….он извергает в небо потоки ядовито-зелёного дыма, сливающиеся с бельмом Космоса… или переходящие в это бельмо..а. может само бельмо превращается в дым?...
А люди ведут на цепях туда, к заводу свои глаза…огромные. Размер с колесо, глазные яблоки надёжно прикованы цепями…крючья на концах цепей пронзают их, не давая вырваться… Одинаковые серы люди в серых плащах, с одинаковыми цепями, тянутся к заводу…а сами слепы…веки закрывают пустые глазницы, истекающие кровью… к заводу с огромной надписью «Фабрика Уверенности, Надёжности и Счастья». И выходят оттуда без цепей и без глаз…лишь разовые очки закрывают раны, закрывают пустые глазницы, потерянные глаза, которые они так удачно променяли на Уверенность….променяли на Ложь… Ведь лучше вырвать глаза и видеть Уверенность, чем открыть их и… А что выбираете вы?

Жизнью смерть, зарождение жизни, физиологический процесс. Рождение души, маленького разума который сделает из маленького человека личность. Любите друг друга искренней великою любовью и ваши души во время зарождения жизни сольются над вами серебристым туманом что бы дать телу великий разум.
Легкость во всем теле , нет не верха не низа, и только любимая рядом. Искренность чувств… Слившись в любви на точке верхнего экстаза тело постепенно обретает вес всасывая в себя серебристую массу вокруг…
Маленький оставшейся комочек тумана взвился вверх, крутанулся вокруг своей оси и завис смотря вниз, прислушиваясь...
- что это …
- тсс…, это душа…, душа нашего ребенка…,
и услышав, устремился в низ к своей матери, своему будущему телу…, маленький зарождающийся разум…
***************************************
зеркало было разбито на миллионы кусочков и чудом висело. Луч солнца одиноко скользил по кусочкам зеркальной мозаики и отражался на великое множество …, он был один но, отражаясь от каждого кусочка в отдельности смог долететь до всех уголков палаты…
Что было, а что нет… ОН как душа которая разбита и не может найти покоя перемещался к самому краю, чтобы наконец отразиться от последнего осколка и освятив Единый, последний путь, кануть во тьму.
****************************************
Первый шаг, ты так легок в начале трудного пути. Путь кажется короткой пробежкой наверх, всего семь ступеней и цель рядом. Но почему тогда в душу вселяется страх, парализуя тело. Что будет, если не дойдешь? ЕСЛИ И ДОЙДЕШ, ЧТО ДАЛЬШЕ ВЕДЬ ПУТЬ ДАЛЕК И СКОЛЬКО ЕЩЕ ТРУДНОСТЕЙ ВПЕРЕДИ. отступись и страх пройдет, ВЕДЬ ТЫ НЕ ЕДИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК НА СВЕТЕ. Есть и другие способные на это. Прочь мысли и сделать шаг. И страх наваливается с новой силой, парализуя волю. Не знаешь чего боятся. Страх повсюду, страх вокруг, он окружает и давит. Хочется развернуться и бежать. Бежать без оглядки. Закрыть глаза и шаг вперед. И новая волна накатывает. Абсолютный ужас. УЖАС ВСЕГО. Все детские страхи всплывают в душе. Паук, забравшийся на подушку, когда только открываешь глаза. Страх потеряться. Страх темноты, ведь не известно, что там есть. Ужас стоит стеной и страшно сделать шаг. А страхи чередуют друг друга, скользя в сознании и наводя на тело ужас. Страх потерять ребенка, он приходит за всеми остальными и начинает вытеснять их. СТРАХ ЧТО от шага зависит жизнь мира, преодолевает все, заполняя мозг. Со смесью ужаса последний шаг вперед…

И под ногами новая ступень. Холод по всему телу. Первый шаг дается тяжело. Тяжесть, взвалившаяся на тело, давит к земле. Но надо идти вперед. Еще шаг и холод сковывает тело, покрывая его инеем и льдом. Ледяной юноша как бы говорит, посмотри на меня, еще шаг и ты станешь таким как я. Прочь сомнения и еще шаг. Тело покрылось льдом, сковав его. Не пошевелиться, не вздохнуть. Ледяная темница вокруг и нет возможности сделать из нее не шагу.
Чуть-чуть качнуться. Раскачав тело бросить его вперед. Главное не ошибиться и не упасть назад.

И тело на половину на следующей ступени. Тепло, мгновенно испарившее ледяной плен. Не останавливаться - идти. Жар вокруг. Хочется раздеться, пот стекает по всему телу. А впереди стена огня и если войти в нее сгоришь. Всего-то шаг и огонь будет позади. Шаг в пламя и ты в огне. Все тело, обжигая, ласкает огонь.

Прыжок и сбивая пламя, катишься по следующей ступени. Полежать, передохнуть. Усталость. Не хочется вставать. Лежишь? – лежи, зачем вставать. Пусть все идет ко всем чертям, и здесь не плохо. Как лень. Одолевая тело, забираясь в мозг, приходит она – абсолютная Лень. И ничего не хочется. Тело приобретает легкость и ничего не весит. Не хочется спать, не хочется двигаться, не хочется думать. Последняя ленивая мысль, человек должен думать, иначе он перестанет существовать. И вместе с ней приходит злость, вытесняя все вокруг. ЗЛОСТЬ НА СЕБЯ. Злость на все вокруг заставляет подняться и сделать шаг. Злость будет мозг и открывает глаза. Под ногами лежит меч, прекрасный, просящийся в руку, зовущий чтобы его взяли. Зачем он мне, ведь нужно нагибаться, потом нести его с собой, а он, наверное, не легкий. Злость подталкивает тело на движение и оно само, нагнувшись, берет в руку прекраснейший клинок. Даже убранный в ножны он излучал силу, и наделял тело энергией, а душу несокрушимой волей.
Шаг вперед и новая ступень.
Здесь правит балом Люцифер, ввергая души в искушенье. Зачем идти, зачем бороться, когда здесь все.
- Все миры под ногами, все судьбы, они в руках твоих, их можно взять. И присягнув душой на верность мне, как присягнул своим богам, получишь души тысячи людей. Ведь ты не просто смертный, а избран богом, но я ведь тоже бог, хотя и темный, а дать могу я много больше. Смотри цветущий мир, он твой. Ты станешь править в нем. И все желания твои исполнятся стократно. Все судьбы и все жизни будут в твоих руках, если сойдешь с пути.
В СОЗНАНИЕ МЕЛЬКНУЛО, ЧТО то бело-серебристое, РАДОСТНО ТРЕПЕЩЮЩИЕ У РУК прекрасной женщины в белых одеждах, и все видения померкли.
- Меня интересует лишь одна душа –шаг вперед, еще один, вырваться быстрей из сладких грез о вечной жизни, вечной власти.
И новая ступень. И что здесь ждать. Проход свободен. Три шага и ты наверху. У цели, к которой стремился. Зачем стоять? Шаг вперед и… Окружен людьми. Плотным кольцом. МАЛЬЧИШКА лет восемнадцати выскочил вперед, с ножом в руке,
- Ведь ты убил меня тогда, Здесь все кто умер от твоей руки. Теперь и ты умрешь и искупишь тем свои грехи. Ты будешь мучиться, как мы, и истекая кровью, вспоминать как убивал не думая, каждого из нас. Но вечное забвенье не прейдет к тебе, ты будешь воскрешаться, и снова, новой смертью умирать, как каждый умирал из нас. Так будет продолжаться, пока ты не поймешь, что все твои старания вырваться от нас зазря, ведь из чистилища еще никто не убегал.
МЕЧ В РУКАХ поет погребальную песню, ввергая сознание в слепую ярость. Удар за удар, злость за злость, смерть за смерть - и не думать не о чем! Глаз за глаз, зуб за зуб четырехкратно и стократно! Ненавидь врагов своих всем сердцем, и, если кто-то дал тебе пощечину по одной щеке, СОКРУШИ обидчика своего в ЕГО другую щеку! Сокруши все тело его! Стань Ужасом для противника своего и тогда дух твой бессмертный будет жить вечно в сознании Врагов твоих. Слепая ярость, знания предков, передаются в бою телу и сознанию твоему, ведь бой он бесконечный поток совершенства и становления людского. И сделай шаг вперед по телам врагов твоих, зачем томится в преисподней, когда можно уничтожить тех, кто держит тебя в ней. И снова шаг, враги уже лежат. Последняя ступень и меч отправить на покой. До следующих врагов. Ступень и рядом цель.
Любящие, юноша и девушка, смотрят с укором, всматриваясь в душу, ища в ней любовь, настоящею, вечную любовь.
Перебирают уголки души, ища, не находя. Детские мимолетные видения, юношескую страсть, все перелистывается и проходит, вводя сознание в воспоминания. И не найдя чистого, светлого ВЕЧНОГО чувства выносят приговор:
- Вечная любовь, она прейдет к тебе, когда ты и не ждешь.
- Прими его и проходи, ведь на пути Миров нельзя иначе
И расступились огонь и лед, образуя проход. Путь между мирами. Шаг вперед, с легким сердцем приняв слова Дмитрий шагнул в никуда. Закрывшейся за спиной проход и кругом темнота и пустота. Нет ничего. Совсем…

Тихо-тих скрипнула дверь. Тяжёлая такая дверь, которую не каждому чудищу под силу выбить, не то что узнику, что томится за ней. Молодой парень, ему едва стукнуло семнадцать, робко вошёл внутрь, то и дело оглядываясь на старших, что стояли с суровыми лицами за спиной. Вдруг один из них, что стоял за стеной суровых мужчины в чёрных рясах, ободряюще кивнул ему и улыбнулся. Улыбка и поддержка наставника ободрила молодого паренька, тот выпрямился, откинул непослушную прядь чёрных волос, затем поправил инквизиторскую инсигнию и сделал ещё один шаг вперёд, в темноту. Дверь за ним закрылась и камера вновь погрузилась во тьму. Где-то в углу зазвенели цепи. Зазвенели не жалобно, как это часто бывает, а скорее угрожающе, зловеще. Парень сглотнул. Где-то вдали загудел генератор. Скоро в камере вспыхнет свет. А пока вокруг была лишь тьма. И он. Тот, кого прозвали "демоном в лице человечьем". Один из самых страшных Тёмных магов современности. Собственно, из-за него слово Тёмный маг пошло в народ. Тёмный маг...маг, использующий любую запрещённую магию, использующий любые запрещённые ритуалы, заклятья... Он знал и Дикую магию, и магию дивинации, и некромантию. Он был сильнейшим. И всё же его скрутили. Всё же теперь он в застенках инквизиции. Он не опасен. Душа юного инквизитора трепетала. От страха.... и от любопытства. Как же выглядит этот ужас Союза? Как? быть может у него сухая и бледная кожа? Или вместо зрачков у него пылающие звёзды? Или вообще нет кожи на лице? Или он вообще уже давно не человек, а действительно демон? Столько слухов, и какой же из них верный? Гул всё нарастал и в магические кристаллах, установленные на потолке, превратились в маленькие вселенные, в глубинах которых зарождались звёзды. И чем больше вырастали эти звёзды, тем светлее становилось в комнате. Как зачарованный, юноша смотрел на них. И лишь вновь повторившийся звон цепей развеял его оцепенение. Он медленно стал поворачивать голову, чтобы взглянуть на своё "выпускное задание". И какого же было его удивление, когда вместо ужасающего своим видом то ли демона, то ли лича, то ли ещё кого, перед ним предстал бледноватый парень лет семнадцати. Чёрные, как смоль волосы, спадали ему на плечи, окутывая голову чёрной аурой. Он был худ, лицо его было в засохшей крови, губы разбиты. Тело его скрывала чёрная рубаха, во многих местах рваная. И ещё он был прикован к стене масса цепей, что змеями впились в его руки и ноги. К каждой конечности тянулось по пять толстых цепей и уходили куда-то в стену. Юный инквизитор не мог поверить своим глазам. Великий и ужасный маг был всего ан год старше его, да и производил впечатление не ужасного порождения тьмы, а несчастного юноши, что вряд ли мог даже муху обидеть.
А потом юный маг поднял глаза на вошедшего. И инквизитор попятился. Не глаза, а два кинжала. Два кинжала, что пронзают душу. Они видели его насквозь. И в этих глазах-кинжалах не было ничего. Ни боли, ни страха. Только гнев и презрение. И знание того, что произойдёт. Того, что его сожгут завтра в полдень на костре. Того, что его заставят мучаться и извиваться. И ничто не сможет изменить это. Инквизитор не знал, что делать. Его наставник решил, что обучение подошло к концу и с трудом выбил для него именно этого мага. Он говорил, что взглянув в лицо ужаса, он больше ничего не испугается. Тогда он не отнёсся с должным вниманием к его словам, но сейчас он поверил. Не сила или обличие несли в себе страх, а взгляд. Такого взгляда не должно быть у столь юного парня. А потом Марр прохрипел:
- Будь так добр, юный инквизитор, дай мне воды...
Юноша не мешкая схватил стакан воды, что стоял у двери, и поднёс его к пленнику. Но тот лишь усмехнулся. А потом поднял руки к лицу послушника и продемонстрировал обрубки рук, кончавшиеся там, где у других начинаются кисти.

А потом инквизитора замутило. Цепи...они не оканчивались кандалами. Нет. Тогда они бы легко соскользнули с обрубков. Каждая цепь заканчивалась крючком, похожим на рыболовный, только гораздо толще. И эти крючки протыкали насквозь руки и ноги молодого некроманта. Блестящие на свету головки крючьев были покрыты засохшей кровью, а раны, из которых они торчали были покрыты свернувшейся кровью и грязью. Перебарывая страх и тошноту, молодой инквизитор поднёс стакан к потрескавшемся и окровавленным губам мага. Марр жадными глотками стал пить воду, морщась от боли. Когда стакан опустел, парень тяжело вздохнул и посмотрел прямо в побелевшее лицо инквизитора:
- Как тебя зовут, палач? - спросил маг, и инквизитору стало не по себе. Палач. Ему говорили, что он будет казнить злодеев и всякую нечисть. И злобных некромантов. Но почему никто не сказал, что злобный некромант выглядит как студент, избитый и несчастный. Палач... это слово вонзилось в душу юноши, как крючья в руки мага. Он еле прошептал:
- Сквизз...
- Зачем ты пришёл, Сквизз? Мне сказали, что пытки закончились. Я во всём признался. Чего ещё вам от меня надо? - он не срывался на крик. Он не оскорблял и не проклинал. Он говорил ровным, тихим голосом. Таким констатируют факт. И он его констатировал
- Я...- Сквизз не знал, с чего начать. Пленник был не запуган, не сломлен. Взгляд был не жалок, испуган или полон отчаянья. Взгляд...как можно что-то понять по блеску кинжала? Холодный металл. обжигающе холодный. Обжигает он не тело, а душу... Он хотел было соврать магу, но вновь наткнулся на его тяжёлый взгляд, и ложь сама собой умерла в его душе. С частью этой самой души. Тогда юный инквизитор понял, что не может лгать. И сам не понял, как начал говорить - я должен...это задание такое...мммм...я должен занести все ваши преступления в хронику...вот...эммм...весь процесс...я, как бы, летописец...ваш...твой...эммм...
- Да, я понял - маг перевёл взгляд на него. Несколько минут он молча смотрел на инквизитора, а тот боялся его потревожить. А потом маг ответил - я поговорю с тобой, Сквизз. Не считай это исповедью. Я никогда не поклонялся богам и не собираюсь этого делать перед смертью. Просто я много недель не видел никого живого... - тут он на секунду задумался, видимо со своей профессии, а потом продолжил - вернее, никого, с кем могу поговорить... да и ты мне не кажешься до мозга костей фанатиком. С торбой можно поговорить....только у меня будет одна просьба...
- Ка...какая?
- Меня уже две недели не кормили...

-Ленка! Принеси кофе! И побыстрее, - крикнула Вика.
-Уже бегу. Виктория Романовна.
Мда... деловая хватка была у Вики всегда, но иногда она всё же перегибала палку. Да и меня, честно сказать характер был не сахар. Так что обстановку в нашем офисе разряжал, Денисов Александр. Он работал в соседнем помещении. Компьютерщиком. И частенько заходил к нам попить кофе. Именно он во время мог, всех успокоить и спасти от нервного срыва, нашу секретаршу Ленку. Вот и сейчас он зашёл и пробасил.
- Вик! Ну, сколько можно, мучить девочку, я сам сделаю вам всем кофе, хоть 246 раз подряд.
-Ну, Кирилл! Это же невозможно!!!
-Что сделать 256 раз подряд кофе…ну я бы с этим поспорил.
-Ну, я же не об этом... Вика рассмеялась. А ладно. Фиг с вами.
- Жень пошли в кафе.
- Пошли, отозвалась я.
Честно говоря, дела у нас шли не очень, не то, что бы плохо, но и не сказать что бы хорошо... неважно, в общем. Вот Вика и срывалась. Я уже несколько раз подумывала, про закрытие нашего агентства,… но меня останавливало, лишь одно. Я просто не представляла, чем ещё заниматься. В это агентство мы вложили всю нашу жизнь, всю энергию... и
-Русское радио. Всё будет хорошо, - взревел приёмник. Я подскочила... а может… всё и не так плохо.
-Конечно, всё не так плохо, - прочитал мои мысли Кирилл. Всё наладиться, Олигархов встретите.
-Да уж… усмехнулась я, мой муж явно не смахивает на олигарха.
- А я вообще никогда не выйду замуж, - заявила Вика.
-Вик... ну, сколько можно... ты опять поругалась с Тёмой?
-Нет, на этот раз всё окончательно и бесповоротно. Всё...
-Ну и ладно, честно говоря он мне никогда не нравился.
-А мне нравиться, как раз в моём вкусе,- съехидничал Кирилл.
-Ну-ну, так забирай,- усмехнулась Вика.
-Всенепременно, только с женой разведусь.
Так болтая, мы вернулись на работу. День прошёл как обычно. Скучна бумажная волокита, с которой, как всегда не справлялась Ленка. Уже вечером. Мы решили поехать в клуб.
- Алё. Да. Хорошо. Я еду.
-Вик извини, не получиться у Сашки, что-то на работе случилось, а ты поезжай, отдохни. Я к тебе подъеду часа через два.
-Хорошо.
Вика села за руль и поехала. - Странно... думала она..., - только вчера расстались. А мне, мне все - равно. Да и почему собственно, должно было быть не всё равно, я ведь его никогда не любила…это скорее вошло в привычку, постоянные ссоры, измены, выяснения отношений, а так хочется чего-нибудь романтичного... И с этими мыслями она врезалась в шикарную жёлтую Ламборджини.
-Ой, - промелькнуло у неё в голове, блин…попала я. Что же теперь делать.
- Девушка, вы в порядке?
- Что....а дда...кажется в порядке.
-А я вот не в порядке!!! Ты посмотри, что ты сделала с моей машиной! Да ты теперь за всю свою жизнь не расплатишься!!! Да уж женщина за рулём…это хуже атомной бомбы… о чём задумалась то? А? Небось, о новом платье?

Вика, посмотрела на парня. Одет он был довольно стильно. Интересно, а он женат..., хотя какая мне разница. руки он держал в карманах, так, что в любом случае посмотреть она не могла.
-А, что вы на меня кричите! Никаких серьёзных повреждении на машине нет.
-да? А эта вмятина это что?
-Да нет никакой вмятины, вам просто охота стрясти с меня деньги!
-Мне охота, очистить дорогу от таких как ты!
-Я, между прочим, сама сдала на права!
-А за меня дедушка сдавал, хочешь сказать!
-Нет, ну судя по вашей машине, вы их просто купили, и ездить ни хрена не умеете!
-Что за выражения, вы же не в подворотне в конце-концов.
-А я в отличие от вас, не знаю, какие именно, выражения употребляют в подворотне!
-Всё! Мне это надоело! Я вызываю ГАИ!
-Вперёд!
Вика хлопнула дверью машины.
-Чёрт!!!
-Что опять?
-Я ключи внутри оставила...
Тут раздался гром. Гроза сверкала. То тут, то там. И начался ливень. Дождь барабанил по крыше машины, в которой сидел Роман. Он смотрел сквозь стекло, на Вику, которая, стояла под дождём.
-Вот попала, думала Вика и телефон начал разряжаться ...я уже промокла до нитки.
-Девушка! А девушка.
-Я Виктория.
-Роман, представился молодой человек. Идите ко мне в машину, в уже промокли до нитки, а у меня есть горячий кофе.
-Спасибо! Но мне от вас ничего не нужно.
-Да прекрати ты! Виктория, давайте, вы же простудитесь и заболеете, а мне потом навещать вас в больнице и носить апельсинчики.
Вика улыбнулась. Не представляю вас носящим в больницу апельсинчики.
-Вот и не надо. Садитесь.
Вика села. Салон машины был белый. Настолько белый, что в нём было даже слегка некомфортно пить кофе.
Они говорили обо всём, пока до приезда ГАИ. Разбирательство длилось около часа. Роман повернул ситуацию, так как будто он неудачно выехал.
-Ну и зачем ты,…то есть вы это сделали.
-Ну,…просто я не хотел, что бы тебя затаскали по кабинетам.
-Какое благородство!- съязвила Вика, сначала, вызвать ГАИ, а потом...
Тут у Вика зазвонил телефон.
-Жень, да... нет, я не в клубе, а так один идиот, подрезал, скоро буду. Давай.
-Мне пора,
-А как вы поедите, ключи же в машине.
-Ах да... я вызову такси.
-Давайте я вас подвезу.
-Ну ладно.
Я стояла перед клубом "Шаин", мы часто, тут отдыхали с Викой.
Тут подъехала машина, из неё вышла Вика.
-Итак, подруга рассказывай, кто это?
-Ну, это...
Уже 1 час мы были в клубе. Мы уже немного выпили. и были навеселе.
-И кстати, начала Вика... Рома...
-Опять Рома...
-Не, ну ты понимаешь, апельсинчики он мне носить будет!
-А что, неплохая перспектива.
-Нет, его убить мало!
-Не, ну ты загнула подруга.
-Ну ладно не убить, а сильно покалечить.
-Тогда уже ты будешь ему апельсинчики носить.
-Да ну тебя.
В общем, вечер в клубе прошёл весело.
Наступило утро следующего дня. Начался он как обычно. Нытьё Ленки, приколы Денисова. И никто не подозревал, что произведет дальше.
-Да пустите меня!
-Сейчас не приёмные часы, - услышала я голос Ленки.
-Но мне нужно, это срочно!
Тут в комнату ворвался мужчина на вид лет 45. Достаточно полный.
Помогите мне... начал мужчина.
-Здравствуйте, кто вы, чем вам помочь.
-Рома... он…
-Какой Рома?- удивилась я.
-Это всё Рома ...и тут он упал.
-Что с вами,- я подбежала к нему. Его лицо было чересчур бледным.
-Вика!- завизжала я.
-Что? отозвалась Вика из соседней комнаты.
-Он... он не дышит...
Я позвонила Сашке. Он приехал, с 3 ментами.
-Ну, всё у вас не, слава богу... - начал он.
-Так заявил эксперт, точно сказать не могу, но похоже, что его отравили, медленно действующим ядом.
-Но зачем?
-Жень, я откуда знаю, вот это мы и выясним.
-Я выясню.
-Нет! Жень, даже и не думай лесть в это.
-Но, он пришёл к нам, а не к тебе!
-Ну и что, это не ваше дело, в конце-концов его убили и это может быть опасно.
-Саш, нам пора.
-Ладно, я пойду, но девчонки не лести вы в это дело.
-Так Вика, нам срочно нужно узнать про этого человека.
-Но ведь мы даже не знаем, как его зовут...
- Я слышал,- сказал как всегда, кстати, появившийся Кирилл.
-И как?- в один голос спросили мы.
-Егор Матвеев.
-да... если бы это что-то дало.
-А я могу её пробить.
-Кирюха. Что, правда, можешь?
-Конечно, я же компьютерный гений.
-да скромность это явно не та болезнь, от которой ты умрёшь.
-А-то.
через полчаса. Мы знали про него почти всё. Звали его. Разумовский Егор Матвеевич. 1964 года рождения. Владелец нескольких автосалонов. Женат. Двое детей. Жена Елена Матвеева. и дети Паша 15 и Таня 5.
Не привлекался. Не судим.
-Понятно,- сказала я, адрес есть?
-Обижаешь. И телефон домашний есть.
-Вик запиши, и поехали.
-А может сначала позвонить.
-Может, но лучше не надо.
-Погнали.
-Ой... у меня же машина. Стоит на малой морской.
-Блин... Лен, вот тебе ключи, съезди и припаркуй, её тут на стоянке.
Мы помчались на проспект Динамо, где собственно и проживал Егор Матвеев.
-Дверь нам открыла Валентина Матвеева. Выгладила она не сильно расстроенной.
-Здравствуйте. Мы из частного детективного агентства.
-Здравствуйте.
-Мы можем задать вам пару вопросов.
-Без проблем. Проходите.
Странно... - подумала я, она абсолютно не выглядит расстроенной, хотя... может, она просто хорошо держаться.
-Ну, так, что вы хотели спросить.
-во-первых, насчёт вашего мужа, у него были конкуренты?
-Нет, Егор никому не переходил дорогу.
-Так не бывает, Валентина, у всех есть враги. бизнес, это страшная вещь и что бы подняться приходиться идти по головам.
-Я ничего не знаю!- Валентина забилась в истерике. Я ничего не знаю, у меня дети! Немедленно уходите!
-Ладно, хорошо, но если вам понадобиться, то вот наша визитка, -сказала Вика.
-Хорошо внезапно успокоилась женщина. Я учту.
-До свиданья.
Как только мы вышли на улицу, мы услышали с балкона 3 этажа крик.- Подождите, кричал какой-то мальчик. Мы остановились.
Через минуту он к нам подошёл.
--Я Паша,- представился парень. Сын Валентины.
-Так, и что и ты хочешь, - спросила я.
-Я слышал ваш разговор с мамой. Вы не обижайтесь на неё, просто она проплакала всю ночь и ещё Танька, моя сестра, ей всего 5 лет и она ничего не понимает ещё...
-Я знаю, сказала я.
-Ну, так вот. У папы был один конкурент. Леонид Дмитриевич Макарский.
-А кто это?
-Он пару раз приходил к нам и кричал, что-то насчёт того, что папа отбирает у него клиентов.
-Спасибо, Паш.
-да не за что, только вы обязательно найдите, того, кто его убил.
-Не волнуйся. Мы тебе обещаем.
Через несколько часов сидя в офисе, я думала, зачем было убивать этого несчастного владельца 3-х автосалонов. Ну не такие уж и раскрученные они были. А теперь у него жена осталась одна и с двумя детьми. Кому же он помешал. Что-то мне подсказывает, что это не какой-то конкурент, но съездить к нему надо, моет он, что знает.
-Вик, давай-ка, проведаем этого Леонида Дмитриевича. Может он нам что-нибудь интересное расскажет.
-Ну, давай, хотя мне кажется, что он-то как раз и не причём.
-Да я его и не подозреваю, просто он неплохо знал этого Матвеева.
-Поехали.
-Лен, ты припарковала машину?
-Вполне возможно...
-Что значит вполне возможно?!
-Ну... я, у вас кончился бензин, и я оставила её... на соседней улице...
-Лена! А заправиться было не дано?
-Ну... я не успевала.
-А вот я вполне успеваю тебя уволить!
-Вик, успокойся, поехали пока к этому Леониду, а то его тоже убьют.
-На чём собственно мы поедем?
-На такси.
-Ладно.
Через час мы уже стояли у двери Леонида. Я протянула руку к звонку и позвонила. Никто не открыл. Позвонила ещё раз. Ничего. Я прислонилась ухом к двери, казалось. Что внутри кто-то есть.
-Откройте, -крикнула я.
Тут распахнулась соседняя дверь.
-Ну что вы трезвоните! Он уехал.
-Когда,- удивилась я.
-Вчера вечером.
-Сразу после убийства,- подумали мы с Викой.
-А, вы случайно не знаете зачем?
-Нет, я не в свои дела не лезу! Хотя, ходил тут к нему какой-то странный тип.
-Что за тип?
-Да последние недели две Леонид был сам не свой. Нервничал всё время. Приходил поздно и весь какой-то бледный. Руки дрожат.
-С чего бы это,- подумала я.
-Ну, вот и к нему периодически приходил, какой-то странный тип. Он весь такой из себя был. Одет богато очень, сразу видно. Приезжал на иномарке. Желтой такой, блестящей. Кажется, его звали Романом... да вроде он его Ромкой кричал.
-Понятно... спасибо вам.
-Да не за что. И бабка закрыла дверь.
-Мда... час от часу не легче, сказала я.
-Ну, хорошо, что хоть его не убили,- добавила оптимизма Вика.
-Ну да... ну да.
Пошли тогда, нам тут больше делать нечего.
-Вик я домой пойду, я что-то замоталась.
-А я тогда пойду машину заберу в кои-веки.
-Удачи.
-Ленка дура! Ну, ничего по-человечески сделать не может!,- возмущенно думала Вика, трясясь в автобусе.
-Наконец-то моя остановка.
Вика вышла и первое, что она увидела, была, отнюдь не её машина, а Роман собственной персоной.
-Рома, ты, что здесь делаешь?, -от удивления она перешла на ты.

Тераполис
Клуб Тринадцатое Убежище
Александр Рейн Харитонофф


Человек такое существо, которому всегда чего-нибудь хочется от другого человека. Это я вам как профессионал говорю. И самое интересное, чем больше у человека есть, тем больше ему хочется именно от другого человека.

Я здесь всего два дня, в этом муравейнике-тераполисе, но этих дней хватает, чтобы с точностью так утверждать. Я сам из небольшого города с южных краев. У нас немного всего там есть. Каких-то двадцать крупных промышленных предприятий, да и сам городок наш в диаметре сорок три километра, с населением в десять миллионов. Не то, что у вас здесь...

Я как сюда приехал, чуть не помер еще на выходе из купе. Откуда же мне знать, что без кислородной маски из сверхпоезда лучше не выходить. А ведь все дело в том, что у вас треть процента кислорода в воздухе. Боюсь даже думать, про остальные девяносто девять и семь десятых.

Вот я, наконец, купил у проводников маску, штук шесть баллонов и полный надежд сошел на перрон. Иду себе спокойненько, разглядываю рекламу на голографическом полу. Сверху дождик накрапывает, такой нежный и приятный. А тут бац и мой плащ кожаный, новый совсем, да как на части: Хрясь! И волосы в сторону, брык. Все, облысел, однако. Я бегом под крышу, к полисаю.

Этот полисай даже ничего оказался. Объяснил, что без хим-зонта под дождем нельзя ходить. Никак нельзя, иначе как я буду. Лысым и в маске-наморднике. После чего полисай мне по шее надавал, да показал где зонтик купить можно. Это ничего, работа у него такая, шоб туристам жизть раем не казалась.

Ну, так вот, выхожу я с вокзала, лысый, в маске-наморднике и с зонтиком. А народу-то... Ток с нашенского поезда тыщ пять человек. И все лысые. В масках и с зонтиками. А дождик то закончился...

Ко мне дядька подошел, спрашивает, мол, такси надо ли... Я посмотрел на толпу возле входа в пневмо-метро и решил, что все-таки надо. Взял он с меня целую зарплату. Но ничего, зато я на колесах, как барин поеду, а не в пневмо-кабинке.

Сели мы в машину. Ох, и чудище же это было старинное. Ваз восемь тысяч. Ну, я залез, сумку под бок засунул, адрес назвал и задремал. Хорошо поспал, как проснулся, смотрю на часы: шесть часов проспал! Поворачиваю голову, посмотреть, что за окном. Хоп, а там вокзал. Ничего не понял, однако.
- Чего мы стоим то столько? - В непонятках спрашиваю у шофера.
- Так ить это, пробка. - Ответил таксист.
- И долго она будет?
- Третий месяц уже, даже на метр не съехал. Да и толку, бензина тут все равно ни у кого нет. Дорогой собака. - Протарахтел, наверняка заученную, речь водила.
Нет, не по-людски это.
- Деньги давай назад, я пешком пойду. - Говорю я.
- Увы, пассажир, деньги "Нон бэк".
- В смысле "Нон бэк"?
- В смысле не возвращаются.
На меня уставилось дуло доисторического гаусс-пистолета. Впрочем, менее убойным время его не сделало. Пришлось вывалиться из машины и топать в пневмо-метро.

Я отошел километров на семь, чтобы встать в конец очереди. Где я впрочем, и простоял весь вечер и всю ночь. Уже под утро я купил жетончик и залез в маленькую кабинку.
- А почему кабинка из пластика? - Спросил я у работницы пневмополитена.
- Да разбиваются они постоянно, дорогие из метала делать. - Ответила она, настраивая выстрел в сторону моей станции.
- Э-э-э... Я, пожалуй, сойду.
- Поздно.
Я почувствовал, что такое размазаться по сиденью в буквальном смысле. И все было бы хорошо, если бы меня не перевернуло вверх тормашками, а потом и не начало раскручивать, как на лихом детском аттракционе.
Я кое-как выдрался из кабинки, в которую тотчас же кого-то запихали и выстрелили им, как и меня. Но ничего, по специальной ползательной дорожке я пополз к выходу. В смысле к эскалатору. Очень удобная была бы штука, если бы зубцы не так впивались в ребра. Уже на выходе я как-то умудрился встать и пойти прямо к сияющей надписи "ГАСТИНИЦА"

Какой-то парниша в черной рубашечке отобрал у меня еще две моих зарплаты. Он минуты две копался в бумажках и сказал, что комнат, к сожалению нет.
- Как нет? - В ужасе спрашиваю я.
- А вот так. Нету. Попробуйте в другом месте.
- А деньги?
- Что деньги?
- Мои деньги. Которые я вам дал. Верните! - Зло ответил я.
Естественно зло, ведь денег то больше у меня не было. Я у себя дома целый год копил.
- Это мои чаевые. Согласно котировке. На двери написано.
На черном стекле действительно была наклеена маленькая бумажка. Черная, с мелкими серыми буковками, да в самом углу. Я ее нашел то примерно через десять минут поисков.
Уже совершенно в ярости подошел к парнише.
- Отдай мои деньги, парень!
- Деньги не ваши, а мои. Ничего я не отдам!
- Да я тебя сейчас...
- Я сейчас охранников вызову!
- И что?
- А то, что они втрое берут. Каждый. А если нету, то там внизу каморка есть. Квартиру перепишешь.

Сил ругаться не было. Я вышел на улицу, поправил маску и прилег на скамеечке. Доброжелательно поставленной рядом. Спал я впрочем, недолго.
- Гражданин, ваша регистрация!
- Что моя регистрация? - Промямлил спросонья я.
- Предъявите документ, дающий вам право пользоваться скамейкой. Иначе вы нарушаете собственность владельца. Который, кстати нас и позвал.
Я никогда не видел бездомных. Бомжей в смысле. Но никогда не думал, что они одеваются у Дольче и Габбана. Бомж показал полисаям ворох документов, в которых говорилось, что он является владельцем лавочки и в ней прописан. Или на ней? Глупость какая...
Полисаи документы глупостью не сочли, меня больно стукнули по животу ногой и куда-то потащили.
- В отделение?
- Ты что? Это ж турист!
- Тогда в подворотню!
Минут пять меня колошматили в подворотне. Да закинули в теплое, уютное и очень спокойное место, где я и уснул. И это было блаженством.

Когда я проснулся, был уже вечер. Я вылез из мусорного контейнера, похожего на БТР без колес, и поднял с земли паспорт. Обратный билет на сверхпоезд был внутри. Весь вечер и всю ночь я стоял в очереди. Пневмо-метро сожрало мои последние деньги и плюнуло меня в сторону вокзала , со скоростью, граничащей со световой.

Я залез в теплый поезд, и понял, наконец-то я еду домой. Грязный, лысый, усталый. Как и большинство в поезде.

Человек человеку - бобер. Доказано лично мной. Хоть я и осмотреться не успел, но у себя дома, в маленьком городке на десять миллионов человек, где все друг друга в лицо знают, я буду героем.

Еще бы... Я был в тераполисе!


© Copyright: Клуб Тринадцатое Убежище, 2008
Свидетельство о публикации №2810310663

Тихо-тих скрипнула дверь. Тяжёлая такая дверь, которую не каждому чудищу под силу выбить, не то что узнику, что томится за ней. Молодой парень, ему едва стукнуло семнадцать, робко вошёл внутрь, то и дело оглядываясь на старших, что стояли с суровыми лицами за спиной. Вдруг один из них, что стоял за стеной суровых мужчины в чёрных рясах, ободряюще кивнул ему и улыбнулся. Улыбка и поддержка наставника ободрила молодого паренька, тот выпрямился, откинул непослушную прядь чёрных волос, затем поправил инквизиторскую инсигнию и сделал ещё один шаг вперёд, в темноту. Дверь за ним закрылась и камера вновь погрузилась во тьму. Где-то в углу зазвенели цепи. Зазвенели не жалобно, как это часто бывает, а скорее угрожающе, зловеще. Парень сглотнул. Где-то вдали загудел генератор. Скоро в камере вспыхнет свет. А пока вокруг была лишь тьма. И он. Тот, кого прозвали "демоном в лице человечьем". Один из самых страшных Тёмных магов современности. Собственно, из-за него слово Тёмный маг пошло в народ. Тёмный маг...маг, использующий любую запрещённую магию, использующий любые запрещённые ритуалы, заклятья... Он знал и Дикую магию, и магию дивинации, и некромантию. Он был сильнейшим. И всё же его скрутили. Всё же теперь он в застенках инквизиции. Он не опасен. Душа юного инквизитора трепетала. От страха.... и от любопытства. Как же выглядит этот ужас Союза? Как? быть может у него сухая и бледная кожа? Или вместо зрачков у него пылающие звёзды? Или вообще нет кожи на лице? Или он вообще уже давно не человек, а действительно демон? Столько слухов, и какой же из них верный? Гул всё нарастал и в магические кристаллах, установленные на потолке, превратились в маленькие вселенные, в глубинах которых зарождались звёзды. И чем больше вырастали эти звёзды, тем светлее становилось в комнате. Как зачарованный, юноша смотрел на них. И лишь вновь повторившийся звон цепей развеял его оцепенение. Он медленно стал поворачивать голову, чтобы взглянуть на своё "выпускное задание". И какого же было его удивление, когда вместо ужасающего своим видом то ли демона, то ли лича, то ли ещё кого, перед ним предстал бледноватый парень лет семнадцати. Чёрные, как смоль волосы, спадали ему на плечи, окутывая голову чёрной аурой. Он был худ, лицо его было в засохшей крови, губы разбиты. Тело его скрывала чёрная рубаха, во многих местах рваная. И ещё он был прикован к стене масса цепей, что змеями впились в его руки и ноги. К каждой конечности тянулось по пять толстых цепей и уходили куда-то в стену. Юный инквизитор не мог поверить своим глазам. Великий и ужасный маг был всего ан год старше его, да и производил впечатление не ужасного порождения тьмы, а несчастного юноши, что вряд ли мог даже муху обидеть.
А потом юный маг поднял глаза на вошедшего. И инквизитор попятился. Не глаза, а два кинжала. Два кинжала, что пронзают душу. Они видели его насквозь. И в этих глазах-кинжалах не было ничего. Ни боли, ни страха. Только гнев и презрение. И знание того, что произойдёт. Того, что его сожгут завтра в полдень на костре. Того, что его заставят мучаться и извиваться. И ничто не сможет изменить это. Инквизитор не знал, что делать. Его наставник решил, что обучение подошло к концу и с трудом выбил для него именно этого мага. Он говорил, что взглянув в лицо ужаса, он больше ничего не испугается. Тогда он не отнёсся с должным вниманием к его словам, но сейчас он поверил. Не сила или обличие несли в себе страх, а взгляд. Такого взгляда не должно быть у столь юного парня. А потом Марр прохрипел:
- Будь так добр, юный инквизитор, дай мне воды...
Юноша не мешкая схватил стакан воды, что стоял у двери, и поднёс его к пленнику. Но тот лишь усмехнулся. А потом поднял руки к лицу послушника и продемонстрировал обрубки рук, кончавшиеся там, где у других начинаются кисти.

А потом инквизитора замутило. Цепи...они не оканчивались кандалами. Нет. Тогда они бы легко соскользнули с обрубков. Каждая цепь заканчивалась крючком, похожим на рыболовный, только гораздо толще. И эти крючки протыкали насквозь руки и ноги молодого некроманта. Блестящие на свету головки крючьев были покрыты засохшей кровью, а раны, из которых они торчали были покрыты свернувшейся кровью и грязью. Перебарывая страх и тошноту, молодой инквизитор поднёс стакан к потрескавшемся и окровавленным губам мага. Марр жадными глотками стал пить воду, морщась от боли. Когда стакан опустел, парень тяжело вздохнул и посмотрел прямо в побелевшее лицо инквизитора:
- Как тебя зовут, палач? - спросил маг, и инквизитору стало не по себе. Палач. Ему говорили, что он будет казнить злодеев и всякую нечисть. И злобных некромантов. Но почему никто не сказал, что злобный некромант выглядит как студент, избитый и несчастный. Палач... это слово вонзилось в душу юноши, как крючья в руки мага. Он еле прошептал:
- Сквизз...
- Зачем ты пришёл, Сквизз? Мне сказали, что пытки закончились. Я во всём признался. Чего ещё вам от меня надо? - он не срывался на крик. Он не оскорблял и не проклинал. Он говорил ровным, тихим голосом. Таким констатируют факт. И он его констатировал
- Я...- Сквизз не знал, с чего начать. Пленник был не запуган, не сломлен. Взгляд был не жалок, испуган или полон отчаянья. Взгляд...как можно что-то понять по блеску кинжала? Холодный металл. обжигающе холодный. Обжигает он не тело, а душу... Он хотел было соврать магу, но вновь наткнулся на его тяжёлый взгляд, и ложь сама собой умерла в его душе. С частью этой самой души. Тогда юный инквизитор понял, что не может лгать. И сам не понял, как начал говорить - я должен...это задание такое...мммм...я должен занести все ваши преступления в хронику...вот...эммм...весь процесс...я, как бы, летописец...ваш...твой...эммм...
- Да, я понял - маг перевёл взгляд на него. Несколько минут он молча смотрел на инквизитора, а тот боялся его потревожить. А потом маг ответил - я поговорю с тобой, Сквизз. Не считай это исповедью. Я никогда не поклонялся богам и не собираюсь этого делать перед смертью. Просто я много недель не видел никого живого... - тут он на секунду задумался, видимо со своей профессии, а потом продолжил - вернее, никого, с кем могу поговорить... да и ты мне не кажешься до мозга костей фанатиком. С торбой можно поговорить....только у меня будет одна просьба...
- Ка...какая?
- Меня уже две недели не кормили...

Лес всё не кончался и не кончался. Хрустели сухие ветки под ногами...как кости, переломленные чудовищем. Чудовищем, которым я стал. Такие мысли кружились в моей голове, Сквизз. Я был в не себя от страха, гнева и боли. Боли...нет, не рана меня беспокоила. Я боялся. Я боялся тёмного, страшного леса. Я боялся одиночества. Я боялся, что они начнут меня преследовать. Но больше всего я боялся себя. Мне было невыносимо страшно, больно и одиноко. Они на моих глазах убили моего лучшего друга. Они выгнали меня. Выгнали из такого уютного мира, в котором я жил. Выкинули в огромный, полный угроз мир. Оны выкинули меня в тринадцать лет! Я убегал всё дальше и дальше в лес. Дальше от деревни, где родился, дальше от людей, с которыми я жил бок о бок много лет, дальше от самого себя. Это было бегство без смысла, бегство не ради того, чтобы убежать, а ради самого бегства. Я бежал, не останавливаясь, как будто за мной демоны гонятся....по сути так и было. Только демоны души гнались за мной .Я не мог убежать от них. Никто не может убежать от них. Я падал, запинаясь за коряги и спотыкаясь о норы каких-то животных, я падал, в темноте налетая на дерево, пень или куст, я падал, потому что больше не было сил бежать. А потом, когда они окончательно оставили меня, я полз...полз вперёд. Извиваясь, как змей, я полз дальше и дальше. Когда я остановился, то подумал что, наконец-то умру. Я не хотел жизни и верил, что меня настигнет Истинная смерть. Потом я потерял сознание. Очнулся я от того, что замерзал. Холод спустился невыносимый, изо рта вырывался пар. А ещё я увидел фигуру, что мерно плыла над озерцом, на берегу которого я потерял сознание. Она плыла ко мне неотвратимо, окутанная призрачным сиянием. Призрачный ветер трепал призрачную же бороду, губы фигуры в пробитых доспехах шевелились, руки тянулись ко мне. И тишина....безмолвие окутало мир. Даже сухая ветка, на которую я случайно навалился всем своим телом, хрустнула как-то тихо и уныло, будто боясь нарушить обет тишины. А потом тишину прорезал крик. Крик, вознесшийся к самым далёким и тусклым звёздам, и рухнувший вниз, на берег застывшего, начавшего замерзать озерца. И крик этот был подобен молоту, рухнувшему на мою голову. Ибо я проснулся. И увидел то, что сдуло мою радость от пробуждения, как ветер сдувает осенний листья с дерева....

Ночью, когда я полз в слепом ужасе, я не понимал, куда попал. Вокруг меня высились покосившиеся кресты, а сам я лежал на могиле. Такой неглубокой могиле... Маленькое кладбище на берегу озера насчитывало всего лишь двенадцать могил. Двенадцать неухоженных, старых, никому ненужных могил. Могил на берегу холодного, молчаливого озера. Такого же холодного, как насквозь промёрзшая земля этого места, как те, кто покоятся в земле. Как те, кто покоились там некогда...ибо могилы были разрыты. На дне не было костей. Вернее, я их не видел. А лезть и проверять мне не хотелось. А потом я ощутил на себе взгляд. Тяжёлый взгляд, что весил больше целого мира. Медленно, боясь увидеть смотрящего, и одновременно ещё больше боясь его не увидеть, я повернулся. На обрыве, возвышавшемся над этим унылым пляжем, стояли двенадцать сгорбленных фигур. Двенадцать полуразложившихся тел. Двенадцать давно уже мертвых, забытых и брошенных душ. Тела их...они ещё сохранились, ибо вечный, такой необъяснимый холод этого места сковал их, не дал природе забрать своё, обрек эту плоть на вечное полумёртвое существование... Молча, в тишине, что нарушалась лишь похрустыванием промёрзших веток под их ногами. А потом один из них прыгнул. Кто говорил вам, юный инквизитор, что зомби неподвижны и вялы? Ерунда... Правда в этом случае ваши россказни были ближе к правде...холод сковал их тела. Так что они были не слишком быстры. Хотя и медленными их не назовёшь... а за ним вниз прыгнули и остальные. И побежали ко мне. Я ринулся прочь от них, но они окружали, загоняли меня... я перепрыгивал разрытые могилы, а они бежали за мной, заходили с боков. Куда мне было бежать? К озеру...и я побежал туда. Я бежал от них по льду...и только потом я понял, что он отливает ядовито-зелёным. А потом я поскользнулся и упал. Как же больно было...а еще стало страшно. Ибо лёд треснул и я ушёл под воду. Но всё же я не потерял сознания, мне повезло. Я вынырнул, хватая ртом ледяной воздух и цепляясь за края льда, вылез из воды...как же холодно было. А ещё болела рука...я разрезал её об острые края этой проруби. Радуюсь спасению из ледяной воды я почти забыл о ещё большей опасности. О нежити.. они неуверенно, медленно шли ко мне. А потом один из них кинулся на меня быстрее своих со...сомогильников...не знаю, как я умудрился...инстинктивно глупым жестом я вскинул руку, закрываясь от приближающегося силуэта...и кровь, моя горячая, свежая кровь попала на него. Что тут началось...его собратья кинулись и слились в один клубок...безмолвно рвущий себя на куски клубок. Всё кончилось так же внезапно, как и началось....еле передвигая ноги я подошёл к месту битвы...они разорвали друг друга на клочья... тогда я осознал силу крови....силу горячей, свежей крови... и ещё тогда я спас себе жизнь уже во второй раз, используя нежить....я сложил из них костёр и кое-как запалил его. Знаешь, из их тел получился неплохой костёр...

Окна.
Бывший Майклом.
*На улице пошел дождь. Но зонта не было, - как всегда. С вопиющей, суицидальной непрактичностью Иветт не носила с собой зонт. А ведь теперь весь мир был уже совсем не тот, - одна девочка умерла, прогулявшись под дождем. Это был первый весенний дождь. Она, наверняка никогда не видела, как в давние-давние годы люди могли пробежать по городу под дождем и босиком, но память крови ли, души ли, позвала ее. Те люди ведь были счастливыми.
Под широким кварцепластиковым козырьком уже собралась значительная толпа. Головы, как магнитом, свернуло в сторону экрана. Двигали линейку новостей, - а ведь их все ждали, вестей с приграничного фронта.
«Положение остается неизменным. Ждите и верьте, дорогие сограждане!»
Кто-то вновь попытался с грустной улыбкой поддержать всеобщий настрой.
Вдруг над крышами небоскребов вознеслось светлое солнце. Пресекая теплом дождь, уничтожая тень, - шорох пролетел над улицей, глас удивления.
- Господи благослови! Господи, господи!..
Кто они, те, что изменили мир? Их имен никто так и не узнал. В жанре наилучшей драматургии герои пожелали остаться неизвестными. Но не почитания ждали они, - а растерзания самое себя, и боялись этого. Они скрылись, и, на их счастье, искать их не стали. Но только теперь, после реформационных мировый войн, дождь стал ядовит, люди растеряли свои места, деньги стали ненужными бумажками. Во времена Иветт с болью, скрипом, возвращалось благопристойное видение мира, все возвращалось. Но по центральным районам города все так же бегали странные люди, которых иначе как «придурками» нельзя было назвать, смотрели на небо, говорили непонятные слова и прятались друг от друга. Все, как раньше.
- Господи! Господи!!!
Иветт покрылась мурашками от воя. Надрывное, душераздирающее, это песнопение испугало девушку.
- Майкл? Ты дома?
Брат промычал в ответ нечто невразумительное.
- Я скоро приду. Достань чая где-нибудь.
- Ага, конечно. Где я его тебе достану? Даже кофе легче теперь достать, чем чай.
- Ну, разочарованный в жизни!.. Сходи к Нико.
- Нико не даст. Мы и так ему задолжали. Послушай, Нелька, ты не хочешь томатного сока?
- Он искуственный.
- Ну ты тоже не королева.
- И не называй меня Нелькой, Майкл. Мы же договаривались.
Иветт тяжело вздохнула. С того дня, как они переехали, они жили какой-то странной, новой, полностью ненатуральной жизнью. Он доставали чай из-под полы и никогда не задумывались, что их могут поймать. И еще Иветт все время забывала с собой зонтик.
Здесь имен не было. Были только ники. И вот Нелли Кшиштоф превратилась одним мановением в просто Иветт, а Михал стал Майклом.
- Майки! – позвала Иветт. Но Майкл молчал. – Я тебя очень люблю. Не ходи к Нико.
- Ну слава богу! Кстати, ему опять прислали наркотики с границы. У него дым идет из-под двери.
- Так. Я прошу тебя, лучше вообще не выходи из квартиры…
- Ладно. Хм… Вот еще, - сказал Майкл совсем тихо и отключил «фон» у уха.
Солнце проникло сквозь прозрачный пластик, - и лица людей впервые за полсдение месяцы осветились солнцем.
- Свет! Свет! – истошно завопил придурок, обнявший хромированную колонну . – Свет!
*Вот так в этот вечер, как и в другие, Майкл покинул дом. Темнело, зажигались фонари. Они почти ослепляли; к тому же с того дня, когда лампочка сгорела, в лифте восцарстовала вечная тьма. И эти секунды дороги к земле не давались Майклу просто так. Он уже забыл, что не оставил Иветт записку.
Здесь они собирались чаще всего. Здесь еще оставались допотопные баки для мусора, здесь улицы перегораживались проволчными сетками. И еще сюда редко заглядывала полиция.
- Привет. Ты, как ни странно, не опоздал. – усмехнулась Нина.
- Ну, вот так вот. А что, никого еще нет?
Винкельман спрыгнулс крыши гаража. Малознакомый Майклу парень со странным ником Зингер последовал вслед за Винкелем. Рита и Глори, кокетливо взвизгнув, появились тут же.
- Теперь есть, - Нина снова загадочно улыбнулась и потрепала Майкла по плечу. Майкл ей нравился.

Когда ты один, ты задумываешься о смысле. Ты можешь остановиться. Теперь же, когда Майкл несся с остальными, подхватываемый то криком, то ветром, он не мог остановиться. В его руке оказалась гладкая тяжелая палка. Он не заметил, как она появилась. На бегу, пытаясь не отстать от Винкеля, бегущего с нереальной скоростью, Майк снес лампу красного фонаря. Жалящие белые искры набросились на Майкла; девчонки завизжали. Но он не чувстовал ничего, - он летел вперед.
Винкель легко перепрыгнул забор. Майкл, не задумываясь. Отправился туда же, и оказался на темном дворе. Поблескивал пластико-асфальт, ноздреватый после дождя. К глухим стенам зданий были прилеплены прозрачные светящиеся коробки с чьими-то машинами. Все светилось розовым.
- Вот, хорошее место!..
Винкельман выпустил камень из рук.
- Здесь никто не живет, - серьезно сказала Нина, спрыгнув с забора.
- Тебе это очень мешает? Или ты, может, боишься? – заржал Зингер.
- Нет. Не боюсь.
Нина поежилась, хоть ее и разжарило от бега.
- Мы пришли первыми!!! – заорали ребята, настукивая по спинам друг друга. - Мы пришли первыми!!!
Но, вдруг, все затихло. Рита не смеялась, парни напряженно замолчали. Нину все еще потряхивало дрожью, когда он обернулась и увидела мокрые, сально блестящие лица, вылезающие из расщелины в гаражных блоках.
И она завизжала. Эти жуткие рожи в розовый отсветах почти что не были похожи на человеческие.
- Это кто же это к нам приблудился, а? – нагло сказал верзила в майке. – Это наша территория, детишки.
- Чего? – так же нагло ответила Рита. – Ты свою пасть поприкрой, слыхал?! А то мы тебе щас зубной рядок-то подправим!..
И дружный хриплый хохот покатился по площадке.
- Деточка, ты что-то сказала, киска?
Их было семеро. Они были совершенно явно старше и Винкелмана, и Зингера, и, тем более, Майкла. Они улыбались так нагло, так самоуверенно, так страшно…
Майкл подхватил Нину за руку; но Зингер, и Глори, не сговариваясь, пятились к спасительному выходу.
- Слышь ты, урод, - сказал Винкельман, обращаясь к главному. – Если мы сейчас и не будем с вами разбираться, то тольок потому, что не желаем общаться с такой огромной кучей дерьма…
Будто в замедленном режиме, Майкл увидел, как развернулся Винкель, и пробежал мимо него. Эта доля секунды, когда ноги приросли к земле, когда Майкл не мог и сдвинуться с места, обернулись целой вечностью. Но все оборвалось: схватив крепче Нину, Макйкл рванул к забору.
Винкель легко перелетел через «сетку», - и его не стало в ночной темноте. Майкл е видел ничего, не могу думать, - он потерял Нину почти сразу, как только перепрыгнул на улицу. Майкл не видел, не думал. Он бежал и закрывал глаза. За ними гнались – он слышал. Он слышал, как орут матом оскорбленные амбалы, он слышал, как визжит Глори, обогнав Майкла.
Никого из наших уже не было видно. Майкл остановился, - никого. Никого.
- Эй! Эй! ЭЙ! – заорал Майкл. – Где вы все?
Тяжелый топот возвестил о приближении «друзей». У Майкла уже тряслись ноги, но его снова сорвало с места.
Чья-то сильная рука втащила его в дверь. Выдвижная панель сразу закрыла проход, и в глухой темноте Винкель прошептал на ухо перепуганному Майклу:
- Поздравляю с бовым крещением.
Майкл все еще чувстовал, как сердце колотится о спину, как руки дрожат в унисон с коленями…
*За окном уже светало. Широкие полосы жалюзи стояли раскрыыми; Иветт сидела на подоконнике под зажженной лампой. За эту ночь она забыла, сколько должна за эту квартиру. А ведь она так и не нашла работу.
Вдруг, - зажужжала дверь. Майкл вбежал в кухню. И Иветт сразу же заметила у него под глазами черные круги.
- Майкл, где ты был? – обессиленно спросила Иветт. – Почему ты?..
Но в ответ брат только упал на стул и вытянул ноги. Кроссвки были очень грязными, а по брюками стелились серо-коричневые грязные полосы.
- Майкл…
Иветт сползла на пол под окном.
- Погаси свет, пожалуйста.
Майкл ничего не говорил. Наконец, он поднялся и пошел к себе. У него хватило сил только стащить с себя куртку.

- Ты хотя бы хорошо их знаешь?
Иветт даже не хотела спать. Она потеряла ориентацию во времени, и в разгар дня ей казалось, что раннее утро.
- Нет. Да и когда? – у меня было не так уж много времени.
Майкл сидел за столом, опустив глаза в стакан с низкокалорийной колой.
- Винкельман – хороший парень. Правда, командовать очень любит…
- Да, может, надо вами, безголовыми, командовать.
- Ну, это тебе так кажется…
Она все так же сидела на полу. Ноги не шевелились, одняться не было сил.
- Так, все, - решительно сказала Иветт и со стоном воздвиглась над подоконником. - Мне пора. Может, сегодня повезет.
Майкл проводил сестру до прихожей, пожелал удачи. Их время, их лимит кончались, но он сам будто не чувстовал этого. Иветт суетилась, срочно искала место. Она билась, как рыба об лед, как умирающий в надежде испытать последний шанс. И Майкл даже удивлялся своей апатии – он ничем не мог ей помочь. Он не умел ничего, не знал ничего. – не мог научиться и узнать. Когда-то давно он пытался рисовать. Иветт гладила его по головке и говорила, что все получится. Михал задирал нос насмехался над своими сверстниками, которые никак не могли решить, чего же они хотят. Майкл рисовал, рисовал, и, словно, получалось лучше с каждым разом. Иветт все ворошила его волосы и ласково смотрела умными, добрыми глазами, - и Майкл рисовал, рисовал.
Но у него ничего не вышло. Настало время, когда он больше не смог себя обманывать.
Журнал с глянцевыми страницами лежал на полу перед Майклом, стоящим на коленях. Он провел так последние два с половиной часа, разглядывая альманах современных Творцов. Он листал страницы, и, как ни странно, наименее удачные работы ласкали ему душу. И чем красивее становились фото удивительных работ, тем с большей болью разрывалось Майклово сердце.
Иветт говорила, что у него хорошо получается. Что получится еще лучше. Как он был счастлив тогда!.. В тот день, день разоблачения, Майкл проклинал свою сестру. За то, что она врала ему. Она не оставила ему выбора, не оставила времени. Ничего не оставила.
Иветт ушла на работу, а Майкл опять остался один.