Остров.
Последний месяц я провёл на острове. Выцветший календарик беспристрастно отображал время. Время несбывшихся надежд, призраков прошлого и череды томительно - однообразных серых дней. Мне нечем гордиться. Конец августа. По ночам меня мучил холод. Засаленное одеяльце уже давно не спасало от речной сырости и озноба.
Я понимал, что, в конце концов, мне придётся перебраться назад в город. Он рядом. И мой остров всегда был его частью. Бесхозной. Заброшенной. Ведь даже в лучшие времена тут лазили только худые коровы и дряхлые рыбаки. Ничего ценного – десятка два рослых стволов, красная корка земли под ногами и разбросанный мусор. Во время паводков его уносило вниз по реке. Очистка диска.
Раньше я не любил город. И со временем мои чувства к нему не изменились. В каком-то смысле, и до перелома я уже жил, будто на острове, в добровольном заточении от остального мира. А вокруг меня колебалась неспокойная пучина. Пучина объектов. Только раньше были люди – другие познающие субъекты, пловцы в грязном море информации. От них я редко был в восторге. Мизантроп? Может быть. Теперь же нет никого. Во всём городе. И только я один.
Мне нравится своё жилище. Моё отражение. Шалаш из прогнивших досок. Постель – груда тряпья. Нехитрый очаг, россыпь разнокалиберных кастрюлек, картонные коробки и десяток книг с жёлтыми отсыревшими листами. По ночам за рекой выли осмелевшие шакалы. Они враждовали с городскими собаками, и звуки от их возни, перемежаемой лаем и обидчивым визгом, могли разбудить даже мёртвого. Пару раз, при свете затухающего костра я даже замечал их рыжие шкуры на берегу. Впалые животы, тощие бока и заострённые морды. Шакалы ждут моей смерти.
Время проходит незаметно. Обычно я, вооружившись черенком лопаты, бесцельно бродил вдоль кромки берега, периодически отдыхая в тени зарослей. Прохлада воды наводила сон, и, на свой страх и риск, я растягивался на упругой траве, и безмятежно дремал. Есть ли смысл в копании в земле, рытье рвов и запасании провизии на зиму? На обломках мира и так достаточно жратвы. Наверное, я шакал. Только в отличие от падальщиков, не цепляюсь за жизнь. Потому что рядом никого нет.
Я боюсь города, его мёртвых зданий, ярких вывесок, ещё помнящих тепло человеческих взглядов, синего стекла и заброшенных скверов. Бесполезной паутины проводов, бетона столбов, напоминающих исполинские виселицы, ржавых антенн. Мне страшна тишина улиц. Но нет ничего хуже разочарований, вызванных видениями. Видениями, что неизбежно порождает память, подкреплённая надеждой. Глаз заметит тени. Чуткое ухо услышит гул шагов. И только сердце радостно встрепенётся от долгожданной встречи, как ледяной разум начинает убеждать, что ничего нет и я просто болен. И мой крик о помощи затихает. Здесь я один. Сам себе господин, сам себе слуга.
Под вечер меня озарила идея. Тайком, минуя рассудок. Ведь нас давно уже двое. Только тело одно. Рассудок не поощряет моих мечтаний. Он требует опустить руки и покориться неизбежности. Поэтому я никогда не смотрю на себя в зеркало. Не хочу повстречаться с ним взглядом, увидеть его ухмыляющеюся тень в нездоровом блеске глаз. Он – мой первый враг. Чужеродный лазутчик в осаждённой крепости. Источник заражённой воды на моём крохотном островке. Он часто издевается надо мной, сухо подсчитывая факты, доказывающие его теорию вымирания человечества. Я не люблю оставаться с ним наедине. Во время моих вылазок он замолкает. Но только на время. Я даже боялся, как следует обдумать идею. И торопливо спрятал её в глубинах сознания, замаскировав необходимость покинуть остров ради поиска еды. Он поверил и, довольный ростом своего влияния на меня, уснул, свернувшись клубочком.
Не стоило задерживаться – в темноте псы становились особенно опасны. Шёл налегке. Босиком, мятый и небритый. Всё равно меня некому видеть. Через засохшую протоку, отделявшую остров от материка, я перебрался одним прыжком, почти не замочив ног. Даже не знаю, откуда у меня взялась такая уверенность в своей безопасности? Что мешает ночным хищникам подобраться ко мне поближе, пока я сплю? Неужели только костёр? Засохший ил под ногами образовал прочную корку, похожую на церемониальную ковровую дорожку. А может быть, сам материк приветствует меня на своей земле?
Город был рядом, прямо за пузатой дамбой, петляющей вдоль левого берега. К дамбе примыкали заброшенные огороды и сады, на которые время от времени я совершал налёты. Но, сегодня мне нужно было пройти несколько дальше, вниз по течению, следуя к самому центру города – призрака. Грунтовая дорога, пролегающая прямо по дамбе, ещё хранила на себе следы жизни, будь то глубокие колеи, росчерки протекторов или вмятины от подошв. Солнце близилось к линии горизонта, отбрасывая косые тени, и я вновь пожалел, что потратил день зазря. Теперь уже точно не успею заглянуть в охотничий магазин за карабином.
Постепенно над приземистыми домиками из самана, окружённые зелёными садами, стали возникать острые шпили магазинов и торговых центров. В последние годы перед переломом у нас, их много понастроили из стали и стекла. Ещё шутили, что ничего не производим, зато торгуем как от Бога. Теперь всё в прошлом, и язвительность, и смутные догадки про отмывание денег. Пойма не поощряла высоток, и город никогда не довлел над жителями. Его можно было ругать сколько угодно за провинциальность и общую скуку, но он никогда не нависал, не выпячивал своё я, ломая судьбы. Удел маленьких городков – быть равным с жителями. Ныне всё сгинуло прочь.
По правую сторону от меня тянулся городской пляж. Грязный песок, мутная вода и разломанные беседки не располагали к приятному отдыху. По левую руку расположился стадион. С дамбы мне было хорошо видно заросшее поле и пустынные ряды лавок. Ещё немного и, свернув по одному из рукавов насыпи, я оказался на набережной, закованной в асфальт и бетон. Изменение не прошло для неё даром. Внешний лоск смылся в мгновение ока. Теперь она только скалилась чёрными столбами и угрюмо зыркала по сторонам паучьими глазками - лампами, раскачивающимися на гонимых ветром гирляндах. Аллея платанов, растущих рядом, казалась зловещей. Я и тут не задержался. Мои шаги вспугнули тощую собачонку. На миг она застыла, отвлёкшись от рытья в рассыпанном мусоре. Что ж, и четвероногие надеются. Встретить своих.
Страх пересилил, и животное рванулась прочь. Вполне возможно за подмогой. Бродячие псы, сбившиеся в стаи, не боялись ни Бога, ни дьявола. Кстати, о Боге. Рассудок давно требует немедленного погружения в религию и экстаз от самобичевания. Я ещё нахожу в себе силы посмеяться над ним и поставить на место. Разве человеку нужны боги, слетающиеся на беды как чёрные вороны на мертвечину? Где они были в радости? Я смеюсь как псих, разбрызгивая слюну.
Цель близка. Два киоска стоят рядом, прислонившись, друг к другу. В одном продукты, в другом техника. Несмотря на спешку, сначала я всё таки заглянул в продуктовый. Йогурты, молоко, кремовые сладости – всё это, конечно, давно сгнило, испортилось или покрылось зелёной плесенью. Но макароны, газировка, алкоголь, разводимые супы – и через десятилетие были бы вполне пригодны. Я никогда не жадничаю, запасаясь едой. Вдруг здесь появится кто-нибудь ещё. Живой. Разумный. Доброжелательный. Человек. Две пачки сухого супа и пластиковая бутылка с пивом – неплохой выбор чтобы скрасить холодный вечер и остаться дееспособным.
Всё это не важно. Техника имела большее значение. На стене под стеклом так и остались лежать нетронутыми ряды броских телефонов, бесполезных за полным отсутствием связи. Плееры, шнуры, разъёмы, кожаные сумочки, диски. Груда пластика и металла.
Со времени перелома, во всяком случае, с того момента, как он начался для меня, прошло три месяца. Я до сих пор не знаю, что произошло. Всегда жил, словно на острове, отгородившись от мира стеной. К тому же, у меня был отпуск. А в город я выходил не чаще раза в неделю за продуктами и газетами. С соседями не общался. Что бы ни случилось, это произошло мгновенно. Первым явлением нового миропорядка была пропажа света, воды и газа. Телефон молчал. Нет связи. Когда села батарея – сдох. И никого нет. Иногда, я находил трупы, но их было слишком мало, чтобы объяснить исчезновение населения. Разве что была стихийная эвакуация? Мне не куда было идти, а водить, даже не смотря на многочисленные брошенные машины, я не умел. И только сейчас до меня дошло, как можно проверить, остался ли кто ещё в этом грустном подлунном мире. Радио.
Разбив стекло, я взял плеер, пару батареек и диск «Арии». Рок навсегда! Пальцы нещадно разрывали упаковку на части. Руки тряслись в надежде на чудо. Плеер заработал. Быстро щёлкнул на режим радио. Торопливо натянул наушники. Стал искать волну. И … ничего, только атмосферные шумы в эфире. Ничего. Скрежет, рёв, краткие периоды затишья. На коротких пусто.
Ещё один довод в защиту системы рассудка. Все умерли и мне тоже пора. Заливистый собачий лай вывел меня из оцепенения. Темнело. Больше не стоило задерживаться из одних только пустых переживаний. Я почти бежал. Назад. Домой. На остров. А призраки, наведённые больным сознанием, мчались за мной по пятам…
Позднее, когда большой костёр, взметнувшийся яркими искрами высоко-высоко к далёким звёздам, разогнал мои страхи, я успокоился. Тёплая пища, пиво и музыка несколько ослабили ледяные тиски, сдавившие сердце. Музыкант пел о свободе. Я засмеялся и скинул наушники прочь. Свобода? Я получил её даром. Захочу – буду голым гулять по центральным улицам. Или обчищу любой банк, магазин, дом. И никто не указ. Только такая свобода мне не нужна. Даже даром.
Я ложился спать. Рассудок опять начал противные рассуждения на тему одиночества. И когда отчаяние уже почти поглотило меня, на ухо словно шепнул спокойный неведомый голос: «Терпение, мой друг, терпение! Вспомни, плееры всегда плохо ловили радиоволны. Просто надо найти антенну побольше. Помнишь, в прошлой жизни у тебя был сосед радиолюбитель? Его установка – то, что надо!»
Я засыпал. Сонный рассудок, не желая уступать новому действующему лицу, устало размышлял об алгоритме действий – идти далеко, там опасно, сначала найди нож и оружие, охотничья лавка в двух километрах от острова, нужны батарейки или аккумулятор.
Вечер был холодным, и я сильнее закутался в одеяло. Последняя неделя августа. Остров становился непригодным для жилья. Но я всегда знал, что мой подлинный остров у меня не может отнять ни сезонные колебания погоды, ни наступивший конец света. Только очень тяжело было продолжать оставаться последним лоскутком суши в наступающем море одиночества.

За пятьдесят лет до описываемых событий…

Палец намертво примерз к спусковому крючку, но Кастуса это уже мало волновало. Копоть и гарь закупорили его дыхательные пути, голова кружилась, желудок от недостатка влаги словно прилип к позвоночнику и отзывался болью, когда Дрейк делал выдох…
Лазган выплюнул последнюю очередь и затих. Ударом приклада Кастус проломил череп подошедшего слишком близко Проклятого и, схватив за плечо, повалил его на землю. Остальные мертвяки не обращали на него внимания. Лазерные ожоги и пули были для этих монстров подобием комариных укусов. Однако, при малейшем повреждении мозга, они падали замертво. И это играло Дрейку на руку…
Кастус достал боевой нож, подсек очередного мертвеца и коротким ударом, исполненным хирургической точности, перерезал ему дыхательные пути. Проклятый бессмысленно глядел на Дрейка пустыми глазами. Из его глотки вырывался предсмертный хрип вкупе с бессвязным бормотанием. Кастус лишь усмехнулся и сделал еще одну засечку на прикладе своего лазгана…
… От Проклятых несло болотом и тиной. Вокруг них постоянно ошивались орды мошкары, а по коже ползали мелкие паразиты. Кастус по ее цвету уже научился определять, как давно они умерли. Серый – неделя-две, с оттенком зелени – около месяца назад. Висящие клочки того, что некогда было плотью, просто таки кричали, что эти мертвяки были «мертвы» уже очень долго…
Кастус аккуратно пересек поле, заполненное ходячими трупами, и запрыгнул в прибрежные кусты. От них пахло свежестью, и Кастус с наслаждением собрал с листьев остатки утренней росы, чтобы умыть лицо.
Бусинка вокса в ухе протрещала:
- Пятый отряд! Если вы слышите меня, то ответьте! Говорит комиссар Алкер фон Питсбург, прием!
- Говорит Кастус Дрейк, пятый отряд, - прошептал Кастус, вытерев лицо от росы рукавом своей шинели. – Мы отступали к точке эвакуации и напоролись на засаду, устроенную жмурами. Весь отряд погиб, исключая меня. Готов перейти под ваше командование.
- Я и мои люди в данный момент находимся внутри укрепленного аванпоста в джунглях. Сможете до нас добраться на своих двоих?
- У меня просто нет другого выбора, комиссар… - после некоторого молчания, Кастус добавил. – И еще – спасибо, что вычислили меня.
- У нас здесь просто… критическая ситуация. Я собираю всех людей, оказавшихся в данном округе. И ваша помощь не будет лишней, Кастус. Спецвойска, да?
Дрейк в ответ лишь хмыкнул.
- Ну и славно… - пробормотал комиссар. – Конец связи.

Резким движением руки Алкер переключил ручку вокс-кастера на позицию «выключено». Его внимание привлекло безразличное ко всему лицо связиста, отчаянно пытавшегося налить себе чаю в пластиковый стаканчик.
- Если Дрейк снова свяжется с нами - позовешь меня, - окликнув связиста, приказал комиссар. – И еще – постарайся быть с ним повежливее…
- Есть, сэр, - машинально ответил связист и снова принялся за свое нелегкое дело.
«Интересно, он вообще понял хоть часть из того, что я ему приказал сделать? На прошлой неделе у него были не чищены сапоги… - подумал Алкер.» В его голове промелькнуло воспоминание о том, как он своими руками вытаскивал этого солдата из кратера, оставленного после себя артиллерийским снарядом. «Проклятая контузия… Такого хорошего солдата вывести из строя… это просто преступление…»
Остальное комиссар уже додумывал, спускаясь вниз по лестнице. Пятна ржавчины на ней напоминали засохшую кровь, а винты, которыми лестница была прикручена к стене, вот-вот казалось, рассыплются в прах.
В казармах было тихо. Четвертый день подряд Алкер заставал в них одну и ту же картину – около тридцати гвардейцев угрюмо занимались своими делами. Кто попивал холодный чай из термоса, кто штопал одежду, кто просто уставился в потолок. И все молчали.
Алкер и его мундир с вечно сияющими позолотой пуговицами были в этом мире гостями, с которыми приходилось мириться. Несколько гвардейцев хмуро уставились на комиссара. Питсбург чувствовал, что единое сказанное им неверно слово будет стоить ему жизни…
- Хотел бы вас обрадовать… - сказал комиссар, пытаясь по реакции своих слушателей определить, хорошо ли начало, или нет. Молчание. Видимо, все же понравилось… - К нашей команде присоединяется еще один выживший. Его зовут Кастус Дрейк. Восемнадцатый Полк, спецвойска, пятый отряд... – последние слова Алкер практически выпалил скороговоркой.
Солдаты заметно оживились. Еще бы – спецвойска это все-таки не шутки. Впрочем, это не исключает того факта, что мало кто из этих парней пережил встречу с Проклятыми…
- Ммм, сэр? – один из гвардейцев нерешительно подошел к Алкеру. – Могу ли я задать вам вопрос?
- Задавай, рядовой.
- Это не тот ли Кастус Дрейк, чей отряд на прошлой неделе уничтожил метеорологическую станцию в болотах?
- Он самый, рядовой, он самый… - Алкер усмехнулся, увидев, как лицо солдата загорелось радостью. Салага…
… Этот парень присоединился к Выжившим всего два дня назад. Побитый, измученный, с сотнями порезов на спине, он все-таки дополз до аванпоста. Медик сразу же отправил его на госпитализацию. Не прошло и восемнадцати часов, как парнишка полностью восстановил свои силы…
- Император благоволит засранцам… - заметил Алкер вслух, закурив. Последний раз оглядев казармы, он вышел на свежий воздух.
Туман обволакивал аванпост со всех сторон, придав ему еще больше загадочности, чем обычно. Было чему удивляться – этот аванпост считался самым секретным и потаенным из всех, что находились на исчерченной войной земле Кафиссии, при всем при этом, постоянно оставаясь одной из самых известных перевалочных баз Имперских сил на планете. В ангаре, тесно прижавшись друг к другу, стояли «Химеры», пылились давно никому не нужные грузовики, и сверкали только что начищенные бока обоих «Леман Рассов». В этом месте всегда было тихо – но на самом деле, это тишина была обманчивой. Только натренированный слух настоящего техножреца мог услышать легкие стоны, которые издавали истомившиеся по действию Духи Машин, и эти стоны были для механиков подобны скрипу мела по грифелю.
«Хорошо, что еще здесь остались техножрецы… - внезапно подумал Алкер, выбросив окурок за бортик стены. – Иначе, без технического обеспечения нам бы всем настал быстрый и довольно болезненный конец…»
… Комиссар уже сам не помнил, когда он поступил на службу. Лет этак двадцать-тридцать назад. Тогда он еще наивно надеялся на то, что будет участвовать в настоящих сражениях, и, если повезет, даже будет награжден Героем Империума посмертно… Его надежды быстро рассеялись, стоило ему только увидеть аванпост, на который его забросили…

***
За тридцать лет до описываемых событий…
- Погодите-ка, Лорд-Коммандер, вы не можете просто взять, и оставить меня в этой дыре! Это немыслимо! – брызжа слюной и вращая глазами, восклицал Алкер. – Это… это действия против Комиссариата, а значит, и против воли Его Императорского Величества! Вы хоть знаете, что вам грозит?! Да вы хоть знаете…
- Заткнитесь, Алкер, и послушайте сюда, - ответствовал Лорд-Командер Отто фон Кайрус, - это – самая активная горячая точка на всей планете. Я слышал, вы в Схоле только и делали, что рассказывали, как будете пускать своих людей под вражеские пули во имя Императора. Так радуйтесь же!
- Погодите-ка, - внезапно, комиссар все понял. – Вы хотите сказать…
- Именно, мой друг, именно! – довольно хохотнул Отто. – Распахните глаза! Это Кафиссия! Какие тут к черту войны?! Это же курорт всего сектора!..

Неделю назад…
- Во славу Императорского Величества, в атаку!!! – орал Алкер, размахивая цепным мечом. Его гвардейцам не нужно было повторять дважды – примкнув штыки к лазганам, они мгновенно построились в «клин» и бросились в атаку. Сам Алкер выхватил из-за пояса внушительных размеров болт-пистолет и ринулся за своими людьми…
… Он слышал, как где-то далеко ухали «Василиски», стрекотали болтеры, установленные на «Леман Рассах», и «Церберы» испускали всепоглощающее пламя.
«Наверное, я попал в Ад… – промелькнуло в голове Алкера, когда его цепной меч вгрызался в солнечное сплетение очередного Проклятого. – Хотя, если и так – все равно мне это нравится!!!»
На поле боя уже не было слышно ни воплей задавливаемых и разрываемых на части гвардейцев, ни странного бормотания Проклятых, ни выстрелов лазганов… лишь один непрерывный хруст, который словно собирался тянуться бесконечно…
- Где, черт побери, наше подкрепление?! – орал Алкер, схватив связиста за грудки. – Где оно?! Что говорит командование?!
- Оно приказывает нам отступать, сэр! Потери слишком большие! Мы не можем больше продолжать…
- НЕ МОЖЕМ?! Мать твою, ты с ума сошел?! Имперская гвардия никогда не отступает – заруби себе это на носу! Мы продолжаем сражаться!!!
- Но сэр…
- Бери винтовку, солдат, и убей как можно больше этих козлов! И клянусь тебе, если я умру и встречу твою душу в преисподней, то лично надеру задницу!!!

***

Когда взошло солнце, утро застало Алкера сидящим на пустом ящике из-под патронов для тяжелого болтера. Видок у комиссара был интригующий – разорванный на груди мундир, покрытые копотью пуговицы и сапоги с разорванными в клочья подошвами.
… Выживших было немного. Только он, связист, да дюжина гвардейцев. Основные силы уже давно отступили. Вокс-кастер разбился. Помощи было неоткуда ждать…
Покряхтев, комиссар стянул с ноги сапог. Половины большого пальца как будто бы никогда и не бывало…
- Проклятые жмуры… - с ненавистью прошипел комиссар, снова надев осточертевший сапог на ногу.
- Сэр, что мы теперь будем делать? - кашлянув, спросил связист.
- Ждать, - решительно ответил Алкер. – Ждать помощи. Они не могли не заметить, как пропал целый отряд…

***
Шесть дней назад…
«Как же, не могли! – саркастично подумал Алкер, наблюдая за тем, как связист неуклюже взбирается на холм и проверяет местность на наличие противника. Никого. Надо же… Основная перевалочная база Имперских сил на Кафиссии – и никого. - Да это просто оскорбление! Оставить отряд на произвол судьбы! Нам самим было легче дойти до аванпоста…»
- Никого, - доложил связист, поправив съехавшую на бок каску. – Мы входим?
- А что нам, по-твоему, еще делать? – съязвил комиссар. – Конечно входим!!!
… Аванпост был во мраке. Люди в зеленых шинелях приходили и уходили, оставив после себя лишь дым сигарет и разбитые бутылки из-под амасека. Комиссар, брезгливо прищурившись, осторожно ступал меж лужами машинного масла и постоянно подгонял отстававшего от группы связиста. Тот в ответ лишь отмахивался и все сильнее надвигал каску на лицо.
- Подай-ка мне свой фонарь, - приказал Алкер одному из гвардейцев. Тот, поморщившись, потянулся к ранцу, вынул оттуда искомую вещь и подал ее Алкеру. Комиссар посветил в дальний угол и воскликнул:
- Есть! Я, кажется, нашел рубильник…
Перепрыгивая лужи, комиссар, словно ребенок, увидевший конфету, побежал к переключателю. Схватившись за него, он, подражая бродячим актерам, возопил:
- Да будет свет!!! – и дернул рубильник вниз.
Зажглись сотни лампочек, уходившие нестройными рядами далеко на запад, зажужжали приборы, снимающие показатели окружающей среды, захрипели заспанные Духи Машин систем безопасности. Аванпост начал оживать.
- Системы безопасности включены и работают, сэр. Мы наверняка теперь можем закрыть входную дверь… - боязливо поежившись, доложил связист. Комиссар пожевал губу, медленно обернулся к гвардейцу и вкрадчиво заметил:
- Парень, за тридцать лет своей службы на этом сраном аванпосту я повидал многое, но заноз на заднице хуже, чем ты, еще не было. Если ты не перестанешь в голос комментировать очевидное, то, клянусь Золотым Троном, я не поленюсь обнажить свой лазпистолет и пристрелить тебя, как собаку. Ход моих мыслей тебе понятен?
Связист сглотнул комок в горле и тихо прошептал:
- Понятен… сэр…
- Ну и славно, - ухмыльнулся Алкер. Он повернулся к другим гвардейцам и, скрестив руки на груди, начал говорить:
– Как вы наверное уже заметили, друзья мои, основные силы в спешке отступили, щедро оставив этот аванпост на наше попечение. Я вижу, что в этой группе есть люди не только из моего отряда… что же, вы быстро вольетесь в наш коллектив. Сержант… - комиссар сиротливо поводил глазами по строю и, вспомнив о том, что сержанта разорвали на части жмуры, тут же оборвал самого себя. – Кто-нибудь другой познакомит вас с устройством нашей базы… Итак, раз мы уж здесь оказались совсем одни, то и действовать будем как партизанский отряд. Запасов здесь хватит, чтобы обеспечить пару полков продовольствием на год, а нас здесь, напомню, всего двенадцать человек… оружия и оборудования здесь тоже в достатке, так что мы ни в чем не будем испытывать недостатка. Ты! – комиссар ткнул пальцем в первого попавшегося гвардейца. – Выйди из строя!
Гвардеец задрожал, но все же встал по стойке «смирно» и осторожно сделал два шага вперед.
- Сегодня ты назначаешься поваром. Твори, виртуоз… Всем разойтись!

***
Девять дней назад…

- Сэр, я не уверен…
- Питсбург, прекрати сомневаться. Это очень рассчитанная операция. Ты и так знаешь, что эта… «война с мертвяками» уже затянулась. Мы нанесем один решительный удар по всему периметру джунглей и раз и навсегда покончим с этой заразой!
- Послушайте, Лорд-Коммандер! Вы хоть видели этих мертвяков? Поймите меня, я готов убивать этих монстров, пусть они когда-то и были моими людьми, но я уверен, что ничем хорошим это не обернется!
- Прекратить панику, Питсбург. За те два месяца, которые мы пытались выкурить жмуров из джунглей, я сбросил пять килограмм. Ты хоть это понимаешь?! Эти мертвяки уже повсюду – по гиперволновому телевидению, в новостях, в газетах! Бог-Император! Мы уже по колено завязли в этом болоте, так что нам нужно действовать быстрее, иначе уйдем в него с головой!
- Мы уйдем в него с головой, если будем делать слишком резкие движения, сэр! Нам нужно аккуратно изучить поведение этих жмуров! Может быть, тогда мы найдем слабое место в их тактике!
- Питсбург, это уже выходит за всякие рамки! У мертвяков нет тактики! Они лишь прут напролом, принимая на свою грудь все пули и лучи, даже не пытаясь как-то увернуться! Это просто безмозглые твари!
- Безмозглые твари с зачатками примитивного интеллекта, сэр! Как видите, я в Схоле тоже учил биологию. Чем больше мы с ними пытаемся воевать, тем быстрее они этому учатся! В конце концов, мы дойдем до того, что и Астартес будут не в силах их победить!
- Именно поэтому мы срубаем отросток до того, как из него появится дерево, комиссар. Собирайте своих людей. Завтра, мы выступаем. Ах да, и не забудьте загрузить в «Химеры» побольше амасека! Ведь завтра вечером мы будем уже дома, праздновать победу! Не унывайте, Алкер, все еще впереди!

Плюнув на все, Морхонн решил спускаться по реке вниз. В конце концов, что-нибудь вроде переправы он должен достигнуть.
На ночь пришлось остановиться. День перехода вымотал его настолько, что сон пришел мгновенно, вытеснив воспоминания и прочие мысли.
Проснулся Морхонн, как и всегда, до рассвета. Есть не стал, да и запасы уже почти подошли к концу.
И снова путешествие вдоль берегов Амальгамы.
По пути попалось одно небольшое селеньице.
- Ну, чтож... может здесь есть переправа. Или во всяком случае, здесь есть люди... Интересно, что сейчас творится в Речном Королевстве...

Деревенька была и впрямь не очень большая. Домики разбросаны возле речного берега, не образовывая улиц, в отличие от селений эльфов. Жили здесь, наверняка, одни крестьяне. Однако, несмотря на это, селение было обнесено частоколом в 2 роста человека.
Морхонн подошел к вратам. Они были открыты, никого здесь, конечно, не было. А за воротами текла крестьянская жизнь...
Он поглядел по сторонам, будто вор, скрывающийся от погони, и ступил за ограду.
Пройдя мимо пары домов, он заметил на себе участившиеся взгляды жителей. Они не подходили к нему, не заговаривали, но явно не собирались оставлять без своего присмотра.
Морхонн остановился. Куда дальше? Наверное, к старосте, если здесь такой имеется.
- Люди добрые, - проговорил он, прокашлявшись. Получилось... не очень. В общем-то, как и всегда. Он привык. А вот крестьяне явно не ожидали - кто-то даже поморщился.
- Где здесь можно поговорить со старостой?
Ответом было молчание. Двое мужиков, тащивших сети и остановившихся поглазеть на пришельца, занялись своей работой снова, остальные тоже не очень-то обращали внимания на него. А его волнение усиливалось. Он очень давно не был среди общества. Он забыл, как в нем вести себя. А может быть, никогда и не знал. Ведь Хранители были тоже обособленными... вне общества.
- Ну, чего стоишь? - подошла женщина средних лет, полноватая с большой русой косой. - Откуда ты такой только выискался? Чего надо от нас?
Морхонн немного отстранился, рука его сильнее сжала палку.
- Мне... я бы... Мне нужно пропитание и переправиться на ту сторону реки.
- Хе... пропитание? Просто так мы не подаем. Да и было бы кому. Люд честной не станет шляться в разодранной мантии. Да и что хорошего можно ждать от путников с обожженной рожей.
Он стерпел. Он привык. Много уже гадостей пришлось перенести, чтобы теперь огрызаться и на эту.
- И все же... я могу помочь. Не смотрите, что вид мой говорит о дряхлости, я был когда-то... Я, в общем, могу помочь.
- Помочь, говоришь? - она посмотрела, будто оценивала, где может пригодиться его помощь.
- Ладно... шут с тобой. Вот та хижина, - она показала рукой на двухэтажное деревянное строение почти в центре селения. - Это дом старосты.
А дом и правда был выделяющийся среди остальных. Под окнами, чистыми и блестевшими на солнце, росли цветы, маленькие, но яркие. Изящная оградка защищала их от прохожих. Фасад здания был сработан аккуратно, не как остальные дома. Здесь чувствовалась бережная и искусная рука.
Морхонн пару раз стукнул в дверь рукой. Отворил ее мужчина средних лет.
"Поразительно. В этой деревне не так уж много стариков."
- Чего надобно, путник?
- Я пришел издалека... а надобно мне переправиться через реку.
Подумав, путник решил, что пропитание, в принципе, может достать и сам.
- Так в чем же проблема? Здесь река не такая быстрая. Можно и вплавь.
- Хм... можно, не спорю... да только вот не очень мне это дело... надобно. А я в общем-то могу и заплатить.
Староста, а это был, скорее всего, он, улыбнулся.
- И сколько же золота ты предложишь?
- Нет... золота я не предложу, но могу предложить свои услуги.
- Да что ты? Что ты сможешь? Старый, убогий... да еще и нечеловеческого рода... - и шаг за шагом староста делал из дома, говоря каждое слово. Морхонн - отступал.
- И вообще, из каких же земель ты прибыл?
- Издалека, как я уже сказал...
- А... издалека, значит? Так знаешь ли ты, что у нас людей "издалека" не очень-то жалуют...
Он чувствовал, что народ постепенно собирается поближе.


…Удар пришелся по лицу. По больной части. Удар был такой силы, что его опрокинуло на землю. Послышался хохот.
- Ну что, предатель? Каково тебе теперь, а?
- Я никого не предавал, - попытался он подняться, но чья-то нога в окованном железом сапоге пришлась ему под ребра. Он охнул и перекатился на спину. Теперь перед собой он видел лицо, низко-низко склонившееся. И нож, сверкнувший у шеи.
- Приятно, да? Приятно, когда чувствуешь, что вот сейчас, в эту самую секунду, наступит долгожданная месть.
- Давай кончай его и все дела, - послышался другой голос сзади.
- Погоди, Рэллад. Все в свое время. Он никуда от нас теперь не денется. Ведь не денешься, правда? Не денешься. Даже судьба на нашей стороне. Ваш Орден слишком долго был позорным пятном. И вот, наконец, это пятно исчезло. И где же теперь твой Орден? Что ты можешь? Во что ты теперь сам превратился?
Но договорить он не успел. Ботинок Морхонна сбил его с ног и повалил рядом. Бывший Хранитель попытался встать, но, поскользнувшись, снова упал. И это спасло его от еще одного удара ноги. Кто-то стоял впереди.
Не разглядывая, он дернул ногу на себя, и тело упало рядом. Послышалась брань. В этот момент сверху навалилось двое.
Удары наносили хаотично, поэтому не всегда по цели. Но все-таки пару кулаков по ребрам заставили содрогнуться все тело.
Тогда он решил прибегнуть к последним мерам. Собрав ладони рук вместе, он скрестил пальцы. Меж ладонями затрепетал слабый дымный комок. Мысленная команда, и комок летит прямо в центр кучи. Летит, пролетает насквозь и растворяется. А воздух полнится криками, воплями и... запахом горелой ткани и плоти...

Рука ткнула его в грудь. Не сильно, но увесисто. Он сделал еще шаг назад.
- Нет здесь тебе места, как и не будет помощи. Убирайся.
И только Морхонн повернулся, как в лицо ему полетел один из камней, запущенных кем-то из поселенцев. Он увернулся. Но это, похоже, только позабавило остальных. Он заметил, как уже трое подняли камни. Пустили. Он снова увернулся. Остальные же пролетели и вовсе мимо.
Морхонн прекрасно понимал, что надо скорее уходить отсюда. очень был не благодушно настроен скрестивший руки староста, усмехавшийся, когда очередной камень летел в сторону пришлого.
Шаг за шагом - ворота все ближе. Но камни уже летели тучей. Часть из них прошли мимо, а вот два - все-таки попали. Еще один - рассадил костяшку пальца до крови.
- Шаг не ускорять, - проскрежетал сам себе под нос Морхонн.
- Иди-иди, - прокричал кто-то. И камни начали лететь большим потоком.
- Черт бы вас побрал... вот что, что, что... Что я вам сделал?! - развернулся он, крикнув. Но тут же получил в нос камнем. В толпе захохотали.
камни не прекращали попадать по нему. "Только не при людях... только не здесь" - старался он думать. Но было уже поздно. Руки сами выловили из торбы корешок нужного растения.
- Прекратите! - крикнул он еще раз. Но куда там...
И тогда он растер траву в пальцах. Уже знакомый холодок пробежался по рукам, а в ладонях появилось свечение. В голове возник поток мыслеобразов. И почему-то вспомнился Хранитель Тайных знаний...
А потом, увеличивавшееся дымное облако начало приобретать вид жужжащего роя пчел. Они были ярко-зеленого цвета. Вскоре, этот рой, жужжа, взвился вокруг него. Это было больно и одновременно приятно - вспоминать старые приемы, старые заклятия.
- Нет... дар не ушел... - повторил он еще раз, и рой устремился на поселян. В миг деревенька потонула в крике и суматошной беготне. Кто-то отмахивался руками, кто-то прикрывался соломой, кто-то успел добежать до дома.
А Морхонн вышел за ворота, достал трубку. Оглянулся еще раз на поселение. И с дальнего конца уловил взгляд старосты, устремленный из окна на него.
- Что же я вам сделал не так... - вздохнул Морхонн, и, набив трубку табаком, пошел прочь от деревни. Морок исчезнет к ночи...

Акт 1
Ветер перемен



Алиса, Торчок, Хомяк, Ворона и ветер перемен.


- А помнишь, было время, когда нам не приходилось прогибаться в этой грязи? – спросил Хомяк, убирая зажигалку в карман. Какая это уже сигарета за последний час? Десятая? Может, двадцатая?
Слова прозвучали с таким хрустом, будто кто-то резко смял фольгу в тихом замкнутом помещении. Торчок вышел из оцепенения, оторвав задумчивый взгляд от бардачка.
- Помню-помню, а как же… - произнёс он. – Жили беззаботно, смотрели только в настоящее, никаких проблем! Были времена, когда деньги рекой лились. Уже и планы строили. Ты, Хомяк, говорил, что в Америку махнёшь, а мы над тобой смеялись, помнишь? Ха, а Малая мечтала о Париже. Вот дура! Главное ей на безделушки всё просадить, жить спокойно при деньгах не может!
- Кто бы мог подумать, что всё так быстро закончится… - тихо сказал Хомяк, провожая взглядом девушку, прошедшую мимо автомобиля. – А всё из-за этих волосатых, мать их за ногу…. Была бы у меня при себе пушка тогда…
- Да что вы сопли распустили! – раздался хрип сзади и Хомяк получил звучный подзатыльник. Ворона был у них за главного, потому что за словом в карман не лез, а за пинком тем более. Он единственный занимался сейчас делом: разложил на заднем сиденье четыре разнокалиберных пистолета, проверял их, перезаряжая и пробуя, как сидят в руке. Вороной его прозвали за любовь ко всему блестящему. И ещё за жутко хрипатый голос, отдалённо напоминающий карканье, но об этом он уже не знал. – Потом поболтаете, когда дело закончим. А пока проверьте всё, чтобы в ответственный момент проблем не возникло! Раненых оставлять не буду! И тащить их на своей спине – тоже! Так что делайте выводы.
«Да уж, ты точно никого спасать не будешь - лишь бы задницу свою унести!» - подумал Торчок, приоткрыл дверцу и сплюнул от омерзения.
Хомяк вздохнул, оглядел приборную панель (пустая формальность!), для вида подёргал ремень безопасности, который еле-еле охватывал его громадное брюхо. Торчок усмехнулся, глядя на него, и спросил:
- Ты уверен, что твоя кляча увезёт нас отсюда? Или развалится за следующим поворотом?- он открыл бардачок, достал свой небольшой пистолетик, к которому боялся даже прикасаться. Хомяк молчал.
«Такой холодный! Ужасная вещь! И зачем только люди создали её! Боже, что мы делаем? Что я тут делаю? Неужели я снова пойду на это? Нужны ли мне эти проблемы? Выпутаемся в этот раз? А кто позаботится об Алисе, если что-то пойдёт не так? Господи…»
- Девочки, не нервничайте, ещё десять минут можно отдохнуть, - Ворона уже рассовывал по штанам своё оружие. – Не переживайте, расслабьтесь. Нам это не впервой. С букмекерской получилось, вот и с банком получится. Вы же не упали духом, ребятишки? А? Заработаем деньжат. Ты, Торчок, спасёшь Малую. Ты, Хомяк, в свою Америку смотаешься, фашист хренов. Ну а я буду прожигать здоровье до конца дней где-нибудь далеко отсюда, под тёплым солнышком, с красотками в одной руке и чем-нибудь горючим в другой…

***

Хомяк проснулся первым. Тысячи молотков били по его голове, но он, отмахиваясь, пробирался на кухню. Наконец он достиг назначенной точки - крана, наклонился и приглушил жуткое похмелье ледяной водой. Потом, немного оклемавшись, стал искать сигареты. Столы во всём доме были завалены грязной посудой, пустыми бутылками, смятыми пачками презервативов…. Хомяк сбросил храпящую проститутку со стула, сел на него, обхватив голову руками. Накануне в стельку пьяные они смотрели фильм ужасов «Чужой». Теперь толстяку казалось, что в мозгах у него тоже зарождается инопланетная тварь. Монстр был ещё крошечным, лишь робко толкался когтистыми конечностями в стенки черепа, пробуя их на прочность.
«Если я скажу им о чужом, они меня убьют, - думал Хомяк. – Нет, лучше промолчу. А вдруг эта тварь рассосётся и не причинит никому зла…»
Потом он пошёл в туалет. Но возле двери остановился, задумчиво глядя на Малую, спящую посреди коридора. Сначала ему показалось, что её вырвало на паркет. Но потом он озадаченно взглянул на открытые глаза девушки. Зрачки намертво застряли посреди белков. А из губ Малой вытекала жёлтая пена.
Мысли о чужом рассеялись, уступив место более реальным вещам. Моментально протрезвевший взгляд начал улавливать детали: скрученный пакетик белого порошка в кулаке девушки, смятая трубочкой бумажка ценностью в пятьсот белорусских рублей, окровавленные колено и лоб – признаки удара о паркет…
Хомяк осторожно переступил Малую и двинулся к первой попавшейся комнате. Воронин храп гулким эхом разносился по коридору. На огромной спальной кровати развалился голый мужчина с тремя девушками в обнимку. Его лучше не будить – сразу пулю в голову пустит. Только после этого протрёт глаза и будет разбираться в ситуации.
Хомяк заглянул в зал. В воздухе перекатывались прозрачные волны. Спёртый запах марихуаны будто кулаком ударял в нос любому вошедшему. Хомяк переступил несколько тел, добрался до Торчка, мирно дремлющего одной половиной тела на кресле, другой – под ковром, потряс его за ногу.
- Торчок…
- М?
- Торчок, очнись…
- М! – товарищ злобно отмахнулся, натянул ковёр на голову и перевернулся на другой бок.
- Вставай быстрее, у нас проблемы!
- М?
- Я серьёзно! Поднимайся! У нас большие проблемы!
- Что ты хочешь, пля?
- Малая… Она…
- Дай мне поспать… Отвали…
- Малая… У неё передозировка, чувак…
- М?
- У Малой передозировка! В коридоре валяется!
- Что?! – Торчок приподнялся на локтях. Его глаза напоминали два красных шара для боулинга.
- Говорили же ей не злоупотреблять…
- Что?! – Торчок уже вставал.
- Возле туалета свалилась на пол, дура…
- Когда?
- Не знаю. Может, час назад. Может, ещё вчера вечером. Кто ж помнит?
- Что?! – уже более робко спросил Торчок, окончательно убеждаясь в бессмысленности этого слова.

***

- Ну же! Ну где вы? Где же вы? – безостановочно шептал Хомяк. – Сколько можно уже? Что вы там делаете?
Он до боли в глазах вглядывался в двери городского банка. Сколько прошло минут? Десять, пятнадцать или, чёрт возьми, двадцать? Хомяк не знал и знать не хотел. За время ожидания он весь пропотел, будто после долгого бега. Его пальцы выбивали барабанную дробь на руле.
- Ну, блин! Ребята, господи…. – толстяк оглядывался по сторонам. Он с замиранием сердца вслушивался в городской шум, меньше всего желая услышать милицейские сирены. – Дайте знак хотя бы! Чёрт! Почему я тут должен переживать, чёрт…
Его коленки тряслись.
Ворона и Торчок не возвращались. Горожане спокойно проходили мимо, торопясь по своим делам. Облака шевелились в такт движениям невиданного колоссального чудовища, принимающего ванну с пеной. Их тени снова и снова обволакивали одинокую машину, через секунду отпуская. Эта игра могла бы продолжаться бесконечно, если не…


***

Солнце выползало из-за огромной тучи, разгоняя ночной мрак, окутавший замёрзшие улицы. Оно удивлённо застыло над больницей №8, понимая, что сегодня не каждого разбудят его волшебные лучи.
- Как она? – спросил Ворона, подъехав к парадным дверям на своём пикапе. Его даже не стали будить, когда скорая помощь увезла Алису.
Двое парней сидели на ступеньках возле входа в больницу. Хомяк задумчиво курил, Торчок прятал лицо в ладонях.
- Как Малая? Что случилось? – повторил Ворона.
- Не выходит из комы, - ответил Хомяк. – Передозировка. Врач сказал, что дело дрянь.
- Сука, - очень спокойно произнёс Ворона, будто говорил который час. Несколько секунд барабанил пальцами руль, потом отогнал машину на стоянку. Вернувшись, спросил. – Что делать будем?
- Деньги нужны, - сказал Торчок.
- На лечение, - подтвердил Хомяк. - И то, шансов мало.
- Сколько? – Ворона полез за кошельком.
- Много.
- Очень?
- Очень много.
- Плохо дело.
- Ну.

***

На самом деле Ворона был не таким плохим, как о нём думали его кореша. Да, за ним числились несколько преступлений. Одно крупное ограбление, четыре угона автомобилей. Да, он даже когда-то убил человека. В драке. Только сам об этом не знал. Да, Ворона сидел в тюрьме, но всего месяц. Его выкупили товарищи, которых через год самих взяли с поличным.
- Лежать! Никому не двигаться! – ревел он, бегая от заложника к заложнику и толкая их армейскими ботинками. – Если хоть какой-нибудь урод отважится на героический поступок, я ему его смелые яйца в глотку запихну!
Ворона не хотел никому причинять зла. Ему только нужно было хорошенько всех запугать. Ты наводишь на человека пистолет, и бедняга превращается в послушного телёнка. Ворона верил, что это правило позволит им выбраться отсюда живыми и при деньгах.
- Шевелись быстрее! – крикнул Торчок и постучал пистолетом о стекло. Банкирша отчаянно закивала, продолжая наполнять сумку зелёными купюрами.
Охранник уже приходил в себя. Ворона врезал ему снова. Некоторые женщины опять завизжали.
Дверь, ведущая на главную лестницу резко распахнулась. Торчок окаменел, но Ворона спас их, открыв огонь. Страшное эхо, словно от бомбардировки, прокатилось по зданию. Охранник, держась за окровавленную грудь, сполз на пол. Его напарник со сломанным носом вновь оклемался и завыл от бессилия.
Ворона знал, что выстрелы всегда идут на пользу. Люди пугаются, не совершают глупых поступков, только молят господа, чтобы всё закончилось. Но грабитель не учёл одну вещь. Стрельба ошарашила не только заложников, но и его единственного союзника. Торчок сидел на полу и трясся от ужаса, обхватив голову руками.
- Мы убили его! Мы убили его!
- Нет, это я его убил, брат! Успокойся! – кричал Ворона, раздавая товарищу звонкие шлепки. – Очнись и забирай сумку.
Неожиданно возле трупа появился ещё один служащий. На нём не было охранной формы – простой банковский рабочий в пиджаке и при галстуке.
Он подобрал пистолет и…

***

Хомяк отстегнул ремень безопасности. Самое время идти выяснять, что случилось. Естественно, толстяку было страшно, но бросить Ворону в ответственный момент.... Нет, он не самоубийца.
Едва толстяк ступил ногой на асфальт, двери банка разъехались в стороны.
- Дело дрянь, - сразу понял Хомяк, быстро заводя двигатель.
- Солнышко, девочки, море… - бурчал Ворона.
Торчок почти не передвигал ногами. Посреди его торса на майке растекалось большое кровавое пятно. Ворона торопливо вёл товарища к автомобилю.
- И травку свою будешь ещё курить, и на Малой женишься, только держись… - шептал он, открывая заднюю дверцу и заталкивая раненого в машину. – Нарожаете детей, будешь сыну про Ворону рассказывать, какой человек добрый был, что ты ему жизнью обязан…
- Сука! Нет! Ворона! ОСТОРОЖНО!!! – в панике заорал Хомяк, начав прыгать на сиденье. – Ааааа!
Окровавленный охранник, пьяно покачиваясь, выходил из дверей банка, вскидывая дробовик. Старушка, оказавшаяся рядом с ним, выронила сумку и истошно завопила.
Хомяк всё ещё не верил, что произойдёт выстрел. Обстановка казалась нереальной, каким-то розыгрышем. Сейчас из оружия вырвется конфетти, выбегут люди с воздушными шариками, Валдис Пельш пожмёт всем руки и улыбнётся в камеру: «На этом всё! Надеюсь, что вам понравилось! Дорогие телезрители, увидимся через неделю в это же время на Первом!»
От выстрела Хомяку заложило уши. Он продолжал кричать.
Ворона скривил лицо, изогнувшись дугой. Страшно подумать, какую боль он испытывал в спине. Выронил сумку с деньгами. Свалился, раздробил левый локоть о бордюр. Торчок с тихим стоном сполз в проход между сиденьями.
Охранник перезаряжался. Его силуэт разорвал дымовое облако, приближаясь к автомобилю.
Он выстрелил второй раз. Лобовое и боковое стекло разлетелись вдребезги. Мимо лица водителя пронеслось что-то разъярённое.
Хомяк схватился за голову и сжался, как только мог. В его ушах поселился Соловей Разбойник.
- Да сдохни ты, падла! – прохрипел, будто прокаркал, Ворона.
Первая. Вторая. Третья. Четвёртая пуля врезалась в охранника.
- Ох ты, мать! – простонал Хомяк. А потом, в течение долгой минуты, пока он боролся с дверью, обходил автомобиль, затаскивал Ворону внутрь и поправлял Торчка, его рот повторял эту фразу снова и снова, будто заклинание, способное всё изменить.
Автомобиль резко тронулся, протяжно засвистели шины. Сирены уже приближались.
- Теплая водичка, песочек, яхта… - шептал Ворона, обнимая сумку окровавленными руками.
- Алиса... – Торчок закрыл глаза.

***

Торчок и Алиса лежали в своей измятой постели. Их потные обессиленные тела наслаждались покоем. Помещение было тёмным: любопытные лучи робко выглядывали через дырки в шторах.
- Блин, как же так получилось…
- Ты о чём, Малая?
- Деньги. Наши деньги.
- Ах, ну да… Забрали всё, сволочи.
- Козлы! Уроды недоделанные! Никогда Ворону таким злым не видела.
- Ничего, придумаем что-нибудь…
Пронзительный ветер распахнул окно. Шторы плавно поднялись к потолку и разбежались в разные стороны. Спальня наполнилась слепящим светом. Пачки от сигарет, какие-то бумажки, обёртки - всё взметнулось в воздух. Пепельница звонко упала со стола, но не разбилась.
- Всё изменится, - прошептала Алиса, а её волосы танцевали в воздухе. Она поцеловала Торчка. – Это ветер перемен!

- Алиса… - это было последнее, что произнёс Торчок в этой жизни.

***

Семён с детства хотел стать режиссёром. Стать богатым и знаменитым – кто откажется от такого? Но мечты мечтами, а реальность предпочла видеть его в правоохранительных органах. Началось всё с армии. Молодой, но достаточно крепкий спецназовец хорошо зарекомендовал себя. В милиции сначала было тяжело: мрачные коридоры РОВД, полные подозрительных личностей, грязные обои и плачущие матери, жёны – всё это отпечаталось в мозгу так чётко, что Семён уже не представлял этого тёмного истеричного места без личной формы и собственного нервного почерка на пожелтевших бланках. Иногда было интересней – срочные выезды, пьяные драки, аварии на дорогах, небольшие ограбления. В этот раз всё выглядело намного серьёзней. И веселей. Когда Семён заряжал автомат и нахлобучивал защитный шлем, догоняя блики на форме своего напарника, спешащего на задний двор здания по плохо освещённому коридору, он думал, что эта профессия ещё, возможно, начнёт ему нравиться.
Под вой сирен на огромной скорости они ехали по городу, пытаясь перерезать дорогу преступникам, совершившим налёт на банк. По пути милицейский «форд» миновал перевернувшегося напарника с простреленным передним колесом. Рация описывала ситуацию: убиты три служащих банка, преступники вооружены, ликвидировано два автомобиля органов. Начальство в бешенстве, задействованы все городские силы. Цель: проводить подонков за городскую черту, а дальше начать любой из известных манёвров захвата в зависимости от ситуации.
Семён хотел пострелять. Его товарищи тоже. Слишком хаотична их жизнь, слишком серьёзна ситуация, чтобы не позволить себе размяться. Три мужчины в бронежилетах и шлемах, с автоматами в руках, жадно вглядывались вперёд, желая увидеть заветный автомобиль оливкового цвета, уходящий от погони.
- Видим ТС-1368, наши номера, - доложил один из бойцов по рации.
Дождь становился всё сильнее. Две машины неслись по широкой пустынной дороге, разрезая тишину, словно масло ножом. Мимо пролетела табличка с перечёркнутым названием города.
- ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ! ЭТО МИЛИЦИЯ, ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ! – захрипел громкоговоритель. – ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ, ЭТО ПРИКАЗ!
Семён напрягся. Они уже почти поравнялись. Заднее стекло оливкового «опеля» было разбито, скорее всего, от автоматной очереди.
«Наши постарались, - пронеслось в голове. – Суки, как они сумели две наши машины остановить?!»
Брызнули крошки стекла. Семён заерзал на переднем сиденье, глядя на блестящие кусочки у себя на бронежилете:
- Они стреляют по нам! Твою мать!
Мелькнули ещё три вспышки в машине грабителей. Бойцы пригнулись. На лобовом стекле образовались вмятины.
- Семён, давай!
- Щас я им! – прорычал Семён, открывая боковое стекло. Ледяные капли ворвались в салон автомобиля, больно ударяя по лицам мужчин.
Машины поравнялись.
- Тормози, сволочь! – заорал Семён, вытаскивая автомат под дождь.
Хомяк сидел на расстоянии вытянутой руки. Толстяк спохватился, отпустил руль, затряс руками:
- Хорошо! Хорошо! Я сдаюсь! Торможу! Стойте! Не надо!
- Да плевать, - сказал Семён и нажал на спусковой крючок.

Автомат задрожал, стрельба заглушила рёв моторов. Хомяку оторвало пол головы, тело повалилось на коробку передач. Машина вильнула вправо, выровнялась, опять начала ехать в бок, соскочила в кювет. За секунду до этого Семён приметил движение в салоне "опеля": кто-то пытался дотянуться с заднего сиденья до руля...
- Там ещё один! Скорее! – заорал он на водителя.
«Форд» развернулся и выехал на бездорожье. «Опель» разгонялся, толстяк не отпускал педаль газа. Поднимая столб грязи и клочьев травы, автомобиль вырвался из придорожной ямы и, танцуя на кочках, двинулся через поле в сторону леса.
- По инерции едет! Должен остановиться вот-вот!
Бойцов трясло и бросало из стороны в сторону. Семён дважды дотронулся шлемом до потолка «форда». Кто-то охнул от боли, но двадцатипятилетний милиционер чувствовал себя лучше некуда. Он остановил преступников, он расквасил голову громиле, он…
- Ты смотри, ёпрст! – воскликнул водила. Он отчаянно жал педали, но «форд» печально буксовал. – Всё, конечная!
Бравые парни выскочили из машины, быстро образовали цепочку и помчались за медленно останавливающимся «опелем». Хлоп, хлоп – будто кто-то лопал пузырчатый пакет возле уха Семёна.
- Стреляют! Пригнулись!
Напарник ответил очередью. До замершего «опеля» оставалось метров пятьдесят. Хлопнула дальняя дверца.
- Уходит! Уходит! Стреляй!
Теперь заговорили все четыре автомата. Семён первый поднялся с мокрой земли, бросившись в погоню. Чёрная куртка Вороны мелькала вдалеке между деревьев.
- Стой, сволочь, стрелять буду! – крикнул Семён, пробегая мимо автомобиля оливкового цвета. Бросил короткий взгляд внутрь: всё в крови, два трупа – толстый и тонкий. – Стой, мразь!
Ветки деревьев больно хлестали по лицу. Силуэт беглеца изо всех сил ковылял вдалеке, несмотря на ранение в спине.
- Щас я тебе дам, урод, - шептал Семён. – Бегаю я быстро, поверь… Такая мелкая шпана, как ты...
Выстрелы раздались так неожиданно, как и исчез из поля зрения беглец. Когда представитель закона растянулся на влажном мхе, его бравый мозг смог совместить эти два поворота событий: преступник резко свернул с пути, притаился за деревом и открыл стрельбу, когда преследователь пробежал мимо.
Семён лежал на земле и выпученными от боли глазами рассматривал грабителя. Ворона обливался потом. Чёрные пряди некрасиво облепили бледное лицо. Его губы дрожали. Он не видел, что боец ещё жив. Лишь настороженно ждал следующего противника. Пистолет Ворона прижимал к груди, второй рукой держался за спину. Хорошо спрятался: дерево старое и изогнутое, устроился в углублении ствола – никто не заметит.
- Пацаны! Семёна подстрелили! В шею и спину! – раздался крик совсем близко.
Один из милиционеров подбежал к раненому, второй застыл возле дерева, за которым прятался Ворона. Тот медленно приставил пистолет к шлему бойца…
При звуке выстрела напарник убитого развернулся, понял, как неудачно всё вышло, вскинул автомат, но преступник опередил милиционера на долю секунды.
Магазин опустел после четырёх выстрелов. У Вороны закончились пистолеты. Он кинулся к ближайшему трупу, подобрал автомат. Последний боец продирался к побоищу через высокие заросли.
- Вы убили его? Эй! - Его ждала печальная картина: три напарника лежали, не шевелясь, а напротив него сидел Ворона с автоматом в руках. – Вот блин, - милиционер опустил оружие. – Подожди… Не убивай… У меня…
Эхо подхватило новые выстрелы и унесло их вглубь леса. Семён в последний раз выдохнул, закрывая глаза. Наступила долгожданная тишина.

Алиса, Максим, Монгол и сушёная голова


- Я самоубийца, - прошептал Максим, стоя на пороге отделения милиции.
Сегодня он оделся как можно проще: шубу сменил на куртку, снял большую часть цепочек, оставил дома револьвер и нож. С утра немного перекусил (повезло, что вовремя выгнал Светку, едва она прикоснулась к остаткам вчерашнего ужина), ещё раз пересчитал деньги, сложил их в сумку и поехал в милицию.
Сегодня предстояло пережить большую нервотрёпку.
Максим недолго плутал по коридорам здания. Нашёл заветную табличку «Начальник отделения», постучался. Ворчание. Парень вздохнул и открыл дверь.
- Ах, это вы… - пузатый откинулся на спинку стула, вытянув руку и защёлкав пальцами, словно что-то подзабыл.
- Максим Вячеславович, - представился вошедший. – Я по поводу Монгола.
- Ах, да-да, Монгольчика… - пузатый выставил указательный палец и потряс им. – Да-да, припоминаю, припоминаю… Присаживайтесь.
Максим сел. Стул, как и полагается в начальственном кабинете, был холодный и жутко неудобный.
- Ну-с, чем порадуете? – пузатый скрестил руки на груди.
Максим нервно сглотнул, поднял сумку, расстегнул её и показал содержимое милиционеру.
- Батюшки, - всплеснул руками пузатый. – Кажись, выкупать собрались!
- Так точно, - произнёс Максим.
- Вай-вай, спрячьте! Спрячьте, уважаемый. Убирайте с глаз долой. Авось, кто заглянёт в кабинет…
Сумку пришлось закрыть. Пузатый некоторое время молчал, попивая кофе.
- Позвольте поинтересоваться, а кем вы приходитесь уважаемому Монголу?
- Брат я его.
- Брат, значит, - пузатый допил содержимое кружки и зашёлся кашлем.
Максим терпеливо ждал.
- Уф, мерзость, а не кофе, - начальник встал из-за стола, подошёл к окну, став спиной к гостю. – Значит, сделаем вот как. Выпускаем Монгольчика под вашу расписку, а дельце не закрываем. Идёт расследование, убийца ещё не найден, зараза. Если ваш родственник засветится ещё раз – получите оба по самое «не могу». И без всяких разбирательств. Устроит?
- А как же, - выдавил Максим.
- Да, ладно, - усмехнулся пузатый. – Не скромничайте, ещё как устроит!
- Спасибо огромное.
- Удачи вам и не болейте, сумочку только оставьте.
- Ах да, да…

***


Замок затрещал. Дверь распахнулась, наполнив камеру светом и прохладой.
- На выход. Быстро.
Охранники выжидающе застыли в дверном проёме. Обычно они заходили внутрь, заставляли заключённого стать лицом к стене, чтобы проверить койку, ощупать его карманы. Но с недавних пор камеру №24 стали обходить стороной.
«С тех пор как здесь появился этот больной!» - додумал мысль один из охранников. Он переживал за своего напарника, который влился в коллектив недавно и ещё не был знаком с Монголом. А паренёк был довольно вспыльчивый: вот и сейчас, широко расставив ноги и позвякивая ключами, словно говоря «ну чё ты уставился, крутой, думаешь?», он стоял посреди коридора, глядя на заключённого.
- А зачем выходить? – раздался спокойный голос. - Мне и здесь хорошо.
- ЖИВО ВЫХОДИ, мать твою, - крикнул паренёк, доставая дубинку. Второй охранник придержал его. – Поднялся с койки, быстро! Слышишь меня?
- Мальчик, советую обращаться к старшим на «вы», - донеслось из камеры. Монгол перевернулся на другой бок.
- Да я его… - парень резко подался вперёд.
- Успокойся, Димон… - удержал его охранник. – Монгол, выходи из камеры. Тебя освобождают.
- Дошутишься, Мусорный Бак.
Охранник застыл, скривил губы. Кличку он приобрёл после того, как Монгол запихал в его рот обёртку от шоколада.
- Ну и сиди здесь, долбанный придурок, если свобода не нужна! – парень начал закрывать камеру.
Монгол мгновенно оказался возле двери, придержав её ногой. Койка даже не успела скрипнуть.
- Поосторожней с выражениями, лапочка, - он попытался провести костяшками пальцев по щеке «новичка». Тот отшатнулся, занося дубинку для удара.
- Успокойся, Димон…
- Мусорный Бак, не мешай девочке выплеснуть свои эмоции, - Монгол с улыбкой смотрел на охранника с дубинкой.
В воздухе зависла дрожащая тишина.
- Дима, не нужно…
На лбу парня выступил пот, он отвёл взгляд и опустил дубинку.
- Вот и славно, - ещё шире улыбнулся Монгол, подходя вплотную к дрожащему охраннику. Он поднял руку и дотронулся до воротника «новичка». – Правильное решение. А это оставь себе на память, - парень глянул вниз, ойкнул и вытащил из нагрудного кармана небольшую заточку. – Мусорный Бак, веди меня на волю! Я готов!
И они двинулись по коридору в сторону пропускного пункта.
....
.....
.....
......
(не закончено)

Отмечу, что пока раскрыты только 3% главных персонажей, а основной сюжетной линией даже и не пахнет.

Илья Муромец.Путь в будущее.
Часть 1.
(серия "Абсолютное оружие")

Илья Муромец ехал через широкое поле, и радовался свежему ветерку, принесшему не только свежесть, но и некоторое спокойствие в душу и сознание. Но, несмотря на это, он держал наготове лук и стрелы, будучи в любой момент готовым вступить в бой. И вот однажды заметил Бурушка белеющий невдалеке булыжник и головой стал показывать богатырю подъехать к этому камню.

И вот уже через некоторое время, подъехав к камню, читал Илья известную надпись о трех дорогах и о последствиях выбора одной из них. Раздумывал он над тем, по какому пути ему ехать. И решил он ехать по пути, где быть ему женатым.

Сказал ему тем временем Бурушка человечьим голосом:"Не езжай туда - горе узнаешь." Не послушал Илья совета мудрого..
Долго ли коротко ли ехал, и видит пред собой город, богатый, величавый, колокола в Православных храмах обедню провозглашали.

Заехал он в тот город, а там к его удивлению, давно сведали, что Илья будет и приготовились к его встрече. Вышли к богатырю девушки, и пригласили его во дворец к своей повелительнице - княжне Ксении, дочери великого князя Велемира, огнем и мечом боровшегося против врагов земли Русской.

Княжна славилась своей неземной красотой, и широка молва шла про нее по всей Земле Русской, и ездили к ней женихи свататься не только с Земли Русской, а из дальних царств да Королевств. Но стряслась беда с княжной - хочет ее заполучить в жены Кощей Бессмертный, и сроку он дал 30 дней раздумий, а иначе соберет он войско великое да разорит Землю Святорусскую, а княжну заберет к себе в жены да навечно!

Вот что рассказал Велимир Илье и добавил: "Кощей хорошо подготовился к завоеванию. Дабы никто не сумел найти иглу, где смерть его закопана, он отправил ларец с ней в далекое будущее, и никто не знает туда дороги. Видимо, гибель стоит на пороге Царства Святорусского" - c горечью молвил Князь...

Наше время

Небольшная компания студентов-историков весело гуляла после университетских пар по Москве, обсуждая какие-то свои проблемы из своей жизни. Оля предложила ребятам на каникулах не сидеть дома, а поехать куда-нибудь отдохнуть, например в Подмосковье или в Белоруссию, посмотреть старинные замки князей Радзивиллов или пройтись улочками Минска.

Леха и Аля поддержали эту идею, но предложили для начала дождаться лета, а там уже думать, где можно провести свое время. За неспешными беседами ребята не заметили, как загулялись, и потихоньку стали разбегаться по домам.

Оля также пришла домой, родителей еще не было... Девушка быстро поела и засела за компьютер, где ее дожидался интернет-блог в Живом журнале. Заходя к себе на страничку, она увидела баннер с новостью: "Ларец эпохи Древней Руси был обнаружен на днях при археологических поисках в Подмосковном регионе. О содержимом пока говорить рано, но есть надежда, что то, что в нем будет - станет настоящим прорывом в истории и археологии в России".

"Как интересно!"-, подумала девушка про себя и спокойно сидела на своей страничке в ЖЖ. Вот на часах пробило 8, а в это время Оля и ее родители обычно всегда смотрели новости. С самого начала девушку не отпускало предчувствие, что в этот день случится что-то необычное. И так и вышло: диктор в новостях начал не с обычного обзора рабочих встреч Президента России с министрами, а с того, что ученые в Подмосковье, нашедшие ларец исчезли...

Эффект монетки

Глава 1

Бобби давно хотел проверить выпадет ли решка ровно пять тысяч раз из полного десятка или друг как обычно попросту дурил голову, когда-то рассказав о непреложном принципе статистики – «бутерброд смазывает пол маслом только в половине случаев».
Серебристой юлой монетка взметнулась под потолок, разметала по пути воздух и пыль и в бесчисленный раз вернулась в ладонь.
- Девять тысяч пятьсот! – торжественный крик наполнил небольшую комнату. Бобби на несколько секунд остановил эксперимент: пушистым полотенцем вытер нарождавшиеся капельки пота и в очередной раз карандашом черканул в блокнотике несколько цифр.
- Ха-ха! Орлы снова впереди! – сообщил он и гордо откинулся на спинку стула.
Джимми – пухлощекий шустроглазый парнишка, возлежавший в тени, на кровати и пяливший глаза в телевизор, отвлекся и недоверчиво покосился на друга, словно на одержимого бесами. А потом в третий раз за последний час спросил:
- Может, в soccer пойдем погоняем? - Молитвенные нотки проскользнули в голосе юркой змейкой. – Лето все-таки, каникулы. А мы как два ******** заперлись дома и следим, как ты фигней страдаешь! Неужто тебе самому еще не надоело?
- Не сцы, братишка. – Бобби подмигнул другу и возобновил броски. – Всего пол штукаря осталось. Можно сказать мы упинали всех конкурентов и вышли на финишную прямую в одиночку.
Бобби как завороженный продолжил наблюдать за солнечными бликами, игравшими в гранях четвертака, а Джимми снова принялся терроризировать пульт от телевизора, переключая каналы быстрее, чем друг успевал плодить попытки.

Прошло меньше получаса, когда нарастающий гул голосовых связок смог отвлечь Джимми от просмотра недурственной передачи из цикла «Хроник и происшествия Чикаго».
- Девять тысяч девятьсот девяносто пять… шесть… сем… – С каждым счетом монетка взлетала все выше и выше. – Восемь… девять… – Четвертак заскребся к соседям сверху, прогрызая острыми краями дорогу сквозь штукатурку и бетон.
- Деся-а-а-а!.. – возглас сменился хрипом, когда измотанный многочасовым бросанием и морально истощенный палец направил монетку не к потолку, а прямиков в оконный проем.
Все, что оставалось Бобби – это бесконечную секунду наблюдать как мириады минут его жизни, потраченные на эксперимент, вылетают в окно.
«Что же так и буду жить, не зная, орел или решка? Прав оказался Джимми или как всегда ошибся!».
Четыре с полтиной секунд потребовалось, чтобы окаменевшее тело налилось жизнью и метнулось к окну, а душераздирающий крик оглушил округу:
- НЕ-Е-Е-Е-Е-Т!

Бобби высунул голову в окно, на знойную улицу, попытался было вылезти целиком, но что-то его удержало: Джимми не зря два года ходил в школьный клуб по борьбе – хватку заимел что надо. Прохожие несколько секунду следили за борьбой двух стихий – азартного безрассудства и умиротворенного покоя, а потом вновь занялись своими делами.
Чикаго – большой город. Удивить зеваку хоть самоубийством, хоть просто убийством – это сильно постараться нужно. Бобби старался не ради толпы, а потому толпа ответила тем же. Плюнула и отвернулась.

- Ни черта не вижу! – Несколько секунд Бобби рыскал по мостовой глазами, но с четвертого этажа с трудом различал детали.
- Да уймись уже! – прикрикнул на него Джимми. – Завязывай и пошли в парк. Может еще успеет мяч погонять, пока жара всех не разогнала.
- Нет уж дудки! – Друг был непримирим. – Либо я выясню, либо… – Бобби потряс в воздухе кулаком и, не закончив, схватил кеды и бросился к двери.
- Жди тут, я скоро! – бросил он через плечо, вприпрыжку обуваясь.
«Ага, ну, как же!», – подумалось Джимми, который, не намереваясь отсиживаться в жаркой квартире, лениво побрел вслед уносящемуся урагану.

Проложение следует...

ЛЮК-ЛЮЧОК


Прикрытое до пояса простыней тело неподвижно лежит на каталке. Бритая голова облеплена датчиками. На теле их тоже хватает.
- Мы его и потерять можем так. Третьи сутки в коме после препарата. Зачем было практиканта привлекать?


Ненавижу. Себя, светильники эти дурацкие, бесконечный тоннель. Но главное - люки. Как они меня достали.

Поспать бы. Устал. Руки еще вот – дрожать стали.
Ладно, приступим. Так, правый рычаг вверх. Уг-гу, есть. На кой они их такими тугими сделали-то? Так, левый - вниз. Этот двигается легче.
А, чтоб… Все, свет скончался.
Сил уже никаких. Матерюсь, выпускаю очередную порцию пара. И что толку? Присесть что-ли? Так, в этом уголке вроде посуше. Здесь и примощусь. Затылок к прохладному бетону. Хоть что-то приятное осталось.
Нет, ну кто тянул меня за язык? Тоже – вызвался. Экзотики захотелось. Испытаниев. Тьфу!
Может пожрать? Осталось вроде чего-то. Не-е-е, не хочу. Лучше попью.
Глоток теплой воды. Гадость! Не люблю воду. Тем более затхлую. Сейчас бы пивка. Холодненького. Чтоб пены шапка и слеза. Да, слеза чтобы по кружечке запотелой... Кадык дергается вверх-вниз, как представил. У-у-у, взвыть бы!
Когда пригласили, я, что, отказаться не мог? Нет, потащился! Сам. Идиот последний, испытатель гребаный. Геро-о-ой! Кто ж так меня назвал-то? Не помню.
Опять писк коммуникатора. Очередная четверть часа прошла.
Когда же об этой штуковине заговорили в первый раз? Вспомнил. Точно! Тогда еще Милорд, препод наш, на лекции не явился, заболел. Ух, и гульнули тем вечером! С Ленкой моей познакомился. Провожал ее потом. Пьяный был, но проводил. Честь по чести. Да, есть, что вспомнить. Водочки хлебанули порядком.
Тогда что ль или потом уже, Сибирячка, супружница его, Милордова, царствие ей небесное, выразилась? Как уж? А-а-а! Лабиринт. Крысиный.
Лабиринта-то, на самом деле, нет. Тоннель - прямой, как стрела. Только с кучей люков между секциями. Знаю, потому как сам участие принимал в строительстве. Подрабатывал тогда.
И длина-то - всего три кэ-мэ. полчаса приличной ходьбы. Сколько раз ходил, знаю.
Так нет, третьи сутки здесь мотаюсь. Давно бы выбраться пора, а я все мотаю и мотаю километры. Сколько их уже? Люков-то, точно, за сотню перевалило.
Не-не, это как же получается? Сотня люков – это же добрых полсотни кэ-мэ, что ли? Быть не может.
Ага, свет врубился. Надо же, чуть не задремал. Опять на карачки. Коленки болят. Чего б с ними… А, ладно, обойдусь. Так, что там у нас с люком? Штурвал два оборота влево. Уф-ф-ф. Так, три - вправо. Перевести дыхание.
Они что, Гераклов каких запускать сюда собирались? Еле справился.
Ну, теперь на себя. Еще разок! Открыл. Ну и ладненько. Ползем дальше.
Это что? Стоп! Развилка...
Откуда в кишке этой развилка? Нет, что-то у меня не в порядке с головой. Развилок же не должно быть! Спокойно, без паники!
Оглядываюсь назад. Бесконечная череда светильников прерывается закрытым люком в паре десятков метров сзади. Почему закрыт? Кто его закрыл? Я что ли? Не помню. Как-то все это…
Надо присесть - поразмыслить. Если смогу, конечно.
Я же точно помню - развилок здесь нет. Но она вот - передо мной. Откуда? М-да.
Да и тоннель, тот тоже, вроде сначала в рост был. Я шел тогда. Или только кажется это мне? Нет, точно. Макушкой потолок не ширкал. Шел нормально. Или нет? Что ж с памятью-то?
Ладно. Черт с ней. Теперь - на карачках вот.
Не думается. Эх, Ленку бы сюда. С ней бы, вместе. Низ-з-зя. Эксперимент, значит. В одиночку чтоб. А Ленка, наверное, с дочуркой вместе пироги сейчас стря… Нет, о жене лучше не думать. И о дочери.
Так. Осмотримся. Если вперед - до люка метров пятьдесят. Почему мало так? Вправо - метров тридцать. И того хуже. Влево - ...
Тут люка не видно. Вообще не видно. Да что ж такое творится то? Бесконечная череда ламп под нависающим потолком. Только в конце что-то яркое-яркое. Опять чего-то намудрили эти ученые. Ух, задать бы им. Пусть бы сами – на карачках по бетону. Вон на штанах-то дыры какие. И коленки расцарапал. В мешке было вроде одеяло. Счас достану.
Разодрать. Во! Так-то удобней, с обмотанными-то коленками.
Ну, куда двинем? Люки надоели. Потому - влево, пожалуй. С одеялом-то, это я хорошо! Удобно.
Пару метров и прополз всего. Головой врезал во что-то. Эх, шишка будет! Стекло здесь, что ли?
Ну-ка, ощупаем. Так, перчатку долой. Н-да. Стена. Бетонная такая стеночка на ощупь. Капитальней некуда. А это что? Ну-ка, ну-ка! Так, откуда здесь этот огрызок?
А ведь свежий. И характерный такой. Сам так яблоки объедаю. Черт, неужели мой? Когда я последнее-то яблоко сгрыз? Вчера. Сидел еще, на лампу смотрел. У нее плафон был, со сколом таким. Точно, вот и плафон! Но я же все вперед, вроде. Или проходил уже здесь? Но как?
Приплыли. Глюки начались что ли? С чего бы? Ага, мне не хватает только этого. Вкололи может мне что-то? Вроде не было такого. Да, память подводит. Скоро, как звать – забуду! А как, на самом деле? Черт, не могу вспомнить. Дожил.
Господи, как глаза слипаются! Поспать бы, да не дадут. Шокером ведь сволочи ученые шибанут. Было уже, проходили. Раза два. Может и больше. Туман в голове какой-то. Сознание плывет.

Экспериментаторы, блин! Коммуникатор еще, гад такой, пиликает. Чего это он...

Непрерывный писк. Кардиограф выписывает прямую.
- Быстрей! Разряд!

Обнаженное тело подбрасывает.
- Еще разряд!
- Профессор, вам не кажется, что испытуемый…
- Не суйтесь под руку, уважаемый. Ну, в коме он. И что? Впервые в нашей практике, что ли? Уйдите от греха. Разряд!
Десяток человек суетится у каталки который час. На многочисленных экранах и экранчиках - мельтешат кривые и цифры. Море цифр.
Борются за этого, на каталке. Сначала пытались привести в сознание. Теперь за жизнь бьются вот.
- Разряд!
Ага, есть! Сердце делает первый удар. На кардиографе пошли пики. Откачали!

Из клинической вытащили. Теперь бы из комы! Когда только?

А? Что? Мотаю головой. Все-таки заснул. Опять этот тоннель. Ползу. Люк-лючок...

Ниноб находился на острове, посреди реки Токлучэ, поделившейся своим именем с областью в империи. Благодаря величине острова, город разросся и превратился в ближайший к столице региональный центр. Жители Ниноба весьма ревностно следили за столицей и старались во всём с ней конкурировать. Так, именно в этом городе появилась вторая после Высшей Академии школа магов. Город находился в центре острова, окружённый полями, а на самом закате за высоким забором виднелись здания школы. Её там разместили во избежание чрезвычайных происшествий – светские власти всегда с подозрением относились к волшебникам и не могли позволить им построиться в черте Ниноба, мало ли что они там наколдуют. Маги и не возражали. В стороне от шумной суеты было намного спокойнее, легче было сосредоточиться, а в отсутствии посторонних глаз можно было проводить не всегда поощряемые эксперименты. Да и вообще, маги сами по себе весьма заносчивы и высокомерны. Учителя и руководство видели в своём отчуждении символ обособленности, а многие молодые ученики утверждались в мыслях, что простые люди их боятся, что опять же положительным образом влияло на их самооценку. Стоит отметить, что происшествия в Нинобе, в которых были бы замешаны маги, являлись весьма редкими и никакой конфронтации или тем более вражды между жителями города и учениками школы не было. Если же что-то и происходило, то виновников примерно наказывали, чтобы иным не повадно было.
В школе было несколько кафедр. Четыре стихийных, магия жизни, магия природы, святая магия и кафедра алхимии. Последние не считались среди волшебников своими, но их изыскания были сродни магическим, а результаты весьма впечатляющи. Так, именно алхимики изобрели взрывчатое вещество и энергетический эликсир. Их приспособления существенно упрощали жизнь обычных людей и чём-то заменяли магию. Потенциально алхимики могли занять место магов, ведь если люди научатся обходиться без магии, то и сами маги будут не нужны. Такие перспективы руководство школы не вдохновляли, и когда решался вопрос о том, что делать с алхимией выбор стоял между уничтожением и постановкой на контроль. Волшебникам казалось, что они решили проблему, ведь теперь вся алхимия была под их пристальным наблюдением, но и среди учёных были свои вольнодумцы, которые ставили опыты в подвалах школы или в городских помещениях.
Барбак Лан бежал по улице Ниноба. За пазухой у мальчишки прятался бронзовый аист. Когда до назначенного места оставалось всего несколько кварталов, он посмотрел на солнце.
-Успеваю, - выдохнул Барбак и перешёл на шаг, стараясь унять бешеное сердцебиение.
Это была далеко не первая их встреча, но именно сейчас он рассчитывал на нечто большее, чем прогулки под луной и посиделки в парке. Кмар была почти в два раза его старше, но её поведение было совершенно таким же, как и у сверстниц Лана. Барбак не задавался вопросом, почему она тратит на него своё время. Ему было достаточно того, что она с ним. Обидно, что нельзя было никого об этом рассказать. Во-первых, никто бы не поверил, а во-вторых, это было опасно. Действительно, кто он и кто она! Простой ученик кафедры алхимиков и дочь мэра города, жена начальника внутренней охраны. Но статус для двух сердец - это не главное.
А вот и давно знакомый дом, где они встречались уже на протяжении полутора декад. Скорее войти! Барбак открыл входную дверь и оказался внутри. После улицы здесь было темно и холодно, но глаза быстро привыкли, а разгорячённое тело начало остывать. Мальчик поднялся на второй этаж и сел на продавленный диван. Прошло двадцать минут, прежде чем его слух уловил скрип двери. Сразу в душе взорвался тёплый шар – пришла! Обычно она уже была здесь к его приходу, но сегодня задержалась и Барбак даже начал нервничать придёт ли она вообще.
-Прости, я опоздала.
-Не страшно, - он улыбнулся, - главное ты со мной.
Она подошла к окну и повернулась к нему спиной. Барбак откровенно любовался ею. Длинные волосы уложены так, что открывают изящную шею, корсет сжимает тонкую хрупкую фигуру, а юбка прикрывает её ноги. Иногда, когда она сидела, положив одну ногу на другую, Барбаку удавалось увидеть её ноги, поэтому он знал, что они стройны и прекрасны. Юноша знал, что ей известно о том, что он сейчас на неё смотрит. Более того, ему казалось, что Кмар это льстит, по меньшей мере, она ему этого никогда не запрещала.
-Ты говорил, что принесёшь мне что-то сегодня.
Она обернулась и, сделав несколько шагов, села рядом с ним.
-Да, смотри, - Лан достал аиста.
-Что это?
-Аист.
-Мило, - протянула Кмар.
-Тебе не нравится? – всполошился Барбак.
-Ну почему, хорошая работа, но ты говорил, что учишься в школе магов, и я думала ты принесёшь мне что-нибудь чудесное.
-Я не маг, - проворчал юноша, - я – алхимик. А эту птицу сделал своими руками для тебя.
-Вот как? – Барбаку показалось, что в её глазам вспыхнули огоньки. – А может, покажешь мне что-нибудь из арсенала алхимиков?
-Нам запрещено демонстрировать свои навыки без сертификатов в неподготовленных местах.
-А мы подготовим или ты думаешь, я тебя не защищу в случае чего?
-Да нет…
-Вот и отлично! Давай так, ты придумаешь, как произвести на меня впечатление с использованием этой птички, - она указала на фигурку аиста, - и через четверо суток покажешь мне своё умение. А я, если мне понравится, - Кмар приблизила свои губы к его уху, - продемонстрирую тебе свои умения. Уверена, тебе тоже понравится.
Она прикоснулась к его щеке ладонью, взглянула в глаза и поцеловала в губы.
Барбак не помнил, как вернулся в школу. Поцелуй. Её горячие губы. И вот он уже в своей комнате. Это было не то, чего он ожидал, но перспектива получить нечто большее его окрыляла.
-Она хочет, чтобы я произвёл на неё впечатление? – пробормотал Лан, падая на кровать. – Ну что ж, я его произведу.
За окном уже стемнело, по помещениям школы прошёл сигнал покоя – теперь нельзя было шуметь и выходить наружу, полагалось спать. Барбак рассматривал мглу на потолке. Сон не шёл, нервы были перевозбуждены. Поняв, что выспаться ему вряд ли удастся, парень сел за стол и взял в руки аиста.
-Что бы с тобой сотворить? – глядя в провалы птичьих глаз, спросил Барбак. – Было бы неплохо научить тебя летать.
Он внимательно осмотрел фигурку. А затем, с сожалением, отложил в сторону.
-Вот где Намеот пропадает, когда его помощь так нужна? – его взгляд скользнул по пустой постели соседа.
На кафедре алхимиков занимались не только смешиванием разных веществ, но и конструированием механизмов. В отличие от отношения магов с алхимиками, сами алхимики были весьма дружны с механиками, они весьма искусно дополняли друг друга. Давно пошла традиция – селить в одной комнате учеников двух разных направлений. Полученный симбиоз весьма часто давал исключительно полезный результат. К примеру, те же Барбак с Намеотом занимались конструированием летающих предметов. Ясное дело, что в той же области работали и многие другие пары, но именно Лан с напарником чаще всего побеждали на различных соревнованиях на дальность полёта, его высоту и многое другое. Некоторые их разработки уже хранились в музее кафедры.
Но сейчас Барбак был один, а его приятель, видимо, остался в гостях у очередной подружки. Лану было любопытно, чем его сосед привлекает противоположный пол. Ясное дело, что высокий крепкий и умный молодой человек уже интересен девушкам, но в школе были парни и получше. Тем не менее, именно Намеот считался главным завоевателем женского внимания, более того, на сокурсниц он времени никогда не тратил, предпочитая волшебниц, и именно этого Лан и не мог понять – что магички находят в простом человеке? Они пару раз затрагивали эту тему, но Намеот в основном отшучивался.
-Это всё магия! – заявлял он, делая круглые глаза и широко разводя руками.
Ну и пусть! Зато его – Барбака – подруга настоящая красавица и светская львица, не то, что намеотовские соплячки, только и способные на иллюзии внешности и приворотные чары. В глубине души Лан знал, что завидует другу, его популярности, но отказывался это признать.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы помочь соседу этот герой-любовник навещает очередную даму своего многовместимого сердца.
-Ладно, чего уж тут, - буркнул Барбак, - завтра встретимся и поговорим.
Как Барбак и ожидал, Намеота он встретил только утром на занятиях.
-У меня к тебе дело есть, - сразу же сказал Лан.
-Где я был прошлой ночью? – усмехнулся Намеот.
-Догадываюсь, - хмыкнул алхимик. – Нет, я с другим.
-Жаль, - вздохнул механик, - а то мне не терпится кому-нибудь рассказать о своих похождениях.
-Потом.
-Хорошо. Что за дело?
-Одна девушка мне намекнула, что было бы неплохо продемонстрировать ей свои способности.
-Ух, ты! – у Намеота зажглись глаза. – Я её знаю?
-Нет, она не из наших.
-Даже так? – механик иронично взглянул на друга.
-И не из ваших, - быстро добавил Барбак.
-Тогда ладно, а то смотри, я не потерплю конкуренции.
-Да нужны мне твои волшебницы, - фыркнул Лан. – И чего ты в них находишь?
-Ишь ты, - присвистнул Намеот. – Теперь тебя это интересует? Значит действительно растёшь.
-В смысле?
-Ну, раньше тебя больше волновало, что они во мне находят.
-Мне это и сейчас интересно, - махнул рукой Лан, - просто я уже заранее знаю, что ты мне ответишь…
-Это всё магия! – привычно сопроводив слова мимикой, рассмеялся механик.
-Вот именно. Так ты мне поможешь?
-О чём вопрос? Разумеется! Только давай после занятий?
-Без проблем.
Барбак боялся, что уроки будут тянуться бесконечно, но погружённый в свои размышления о выполнении пожелания Кмары и последующей за этим награды, парень даже не заметил окончания занятий. В чувство его привёл далёкий от ласкового тычок в плечо.
-Проснись! – едва ли не заорал на него механик. – Пора идти готовить зелье.
-Какое зелье? – не понял Барбак.
-Ну, или не зелье, чего ты там придумал, чтобы захомутать несчастную девушку до такой степени, что она сама бы почти добровольно отдалась бы в твои далеко не хорошие грязные руки.
-Да пошёл ты!
-Как скажешь, мой повелитель! – Намеот отвесил поклон и пошёл к дверям.
-Шут проклятый, - бурчал себе под нос Барбак, топай вслед за приятелем.
Когда они оказались в комнате наедине, Намеот опустился на свою кровать и поинтересовался:
-И что же ты придумал?
-Я?
-Ну а кто же, - лениво протянул механик. – Я же вижу, у тебя есть готовая идея.
Намеоту не удалось обмануть Лана, тот уже давно изучил своего соседа и видел, что тому не терпится взяться за дело. Намеот обожал собирать, конструировать и изготовлять. Даже, скорее всего, больше, чем оставаться наедине с девушками. И чем тяжелее было задание, тем интереснее оно было для механика. А то, что задумал Барбак, было не то что тяжело, а почти не выполнимо, по меньшей мере, в их условиях и режиме секретности.
-Смотри сюда, - Барбак достал аиста. – Я хочу заставить его летать.
-Дай сюда, - потребовал Намеот.
Некоторое время он вертел фигурку перед собой, особое внимание, уделяя лапам, крыльям и брюшку.
-Время?
-Осталось двое суток.
-В принципе, реально, - протянул механик. – Говори, чего задумал, тебе же надо завоевать сердце девушки, а не победить в играх. Значит, будет что-то многоуровневое.
-Да, - Лан ждал и боялся этого момента. – Когда аист поднимется в воздух, он должен совершить круг, а потом расколоться и развеять лепестки роз.
-Хм, - Намеот задумался. - И как ты себе это представляешь? Во-первых, это бронза – сама идея поднять её в воздух мне кажется святотатством. Во-вторых, судя по весу, она цельная – отсюда вопрос, куда ты лепестки сунешь. Ну, и, в-третьих, как ты собираешься управлять этой штукой в воздухе?
-Первое, мы с тобой поднимали материалы и тяжелее. Второе, за полтора дня я её немного переделаю, и она станет полой. И третье, - он запнулся, что-то прикидывая, - это уже мои трудности.
-Ну, раз ты такой умелый, то зачем я-то тебе нужен?
-Без тебя я не смогу произвести необходимые расчёты, а это уже твой конёк.
-Что, правда, то, правда. Ладно, давай посмотрим.
Они с головой погрузились в обсуждение.
-Смотри, отверстия для смеси я проделаю здесь, здесь, здесь и, пожалуй, вот здесь…
-И как ты думаешь её поворачивать?
-Если с этой стороны смеси будет больше, и она будет концентрированней, то…
-При взрыве, если уж бронза разлетится, то от лепестков вообще ничего не останется.
-Они будут в отдельном футляре, который…
-Надо будет сделать несколько фитилей разной длины…
-Вот здесь сделай отсек для лепестков, а тут для взрывной смеси…
Сигнал давно уже прозвучал, а друзья только закончили предварительные приготовления.
-Ну, в общем, давай так, - сказал Намеот. – Ты завтра создавай форму, а как всё сделаешь, я займусь ёмкостями.
-Хорошо.
Следующие два дня прошли в приготовлениях. И если с самой фигуркой проблем не возникло, то вот с поиском смесь произошла накладка.
-Они её в складе заперли, - пожаловался Барбак.
-И что теперь делать?
-Не знаю, придётся, видимо, самому изготавливать.
-С ума сошёл? Там ведь чуть ошибёшься, и от всей школы ничего не останется.
-Так уж и от всей школы.
-Ну, от нас с тобой точно.
-Послушай, Намеот, ты механик и я к тебе не лезу со своим видением того, куда что прикрутить, где чего прорезать. Вот и ты меня не учи смеси делать.
-Как скажешь, - пожал плечами механик. – Но когда начнёшь свои изыскания не забудь меня предупредить, чтобы я успел вовремя убраться подальше.
-Ты с аистом закончил?
-Да.
-Значит предупреждаю. Сейчас пойду за составными веществами, а потом начну экспериментировать.
-Кто тебе их даст-то? – усомнился Намеот.
-У меня свои способы добычи.
-Тогда удачи.
Как и ожидал Барбак, получить ингредиенты было намного проще, чем готовую смесь. Достаточно было дождаться момента, когда преподаватель отлучился на минуту в уборную. Смешать в нужных пропорциях тоже получилось относительно успешно – Лан только сомневался в мощности, поэтому добавил немного серы сверх меры. Засыпав смесь в ячейки и прикрутив фитили, алхимик осторожно завернул аиста в тряпицу и положил под подушку.
-Завтра будет отличный вечер, - улыбнулся он засыпая.
Встав пораньше, он поспешил в дом, где была назначена встреча. По дороге его встретил Намеот.
-Значит сумел?
-Сумел.
-Тогда удачи и до вечера.
-А может до утра?
-Какие у тебя крупномасштабные планы! – рассмеялся механик.
Солнце было в зените, когда парень подошёл к дому. Пройдя внутрь, он поднялся наверх, развернул аиста и начал готовить представление. Это не заняло у него много времени. Закончив с приготовлением, он встал у окна и стал смотреть на улицу. Вот она! Высокая, с каштановыми волосами… Нет, ошибся. Вот, точно! Хрупкая и грациозная! Снова обознался. Как ему не терпится увидеть её! Заслужить её расположение! В каждой проходящей мимо окна девушке ему видится только одна Кмара. Замечтавшись, Барбак едва не пропустил тот момент, когда настоящая Кмар, посмотрев по сторонам, юркнула в дверь. Услышав скрип двери, Лан поджёг один из фитилей. Дальше всё должно было идти само собой – от одного к другому, а начаться почти сразу, как только женщина войдёт в комнату.
-Барбак, нам надо перенести встречу, - с порога сказала Кмар.
Юноша не ожидал подобных слов.
-Почему?
-Мой муж начал меня подозревать в неверности и на какое-то время нам следует затаиться.
-А как же представление?
-Отмени.
-Но…
-Никаких но.
Барбак посмотрел в тот угол, где лежал аист и различил огонёк фитиля, почти добравшегося до бронзы.
-Поздно.
Фигурка птицы начала медленно подниматься в воздух, из неё струился чёрный дым – всё-таки с серой он, наверно переборщил. Аист величаво проплыл над их головами и, стукнувшись о потолок, изменил направление. Снаружи послышались голоса. Кмар бросилась к окну и замерла. Лан видел, как она побледнела.
-Он уже здесь, - прошептала женщина.
В этот момент фигурка аиста взорвалась, и один из осколков угодил Кмар в затылок. Она вскрикнула, покачнулась и, не удержав равновесия, вывалилась на улицу, разбив окно.
-Нет! – запоздало крикнул Барбак.
Он бросился, было за ней, но, выглянув на улицу, наткнулся на взгляд светло-зелёных глаз Ноема Олепо, мужа Кмары. Он стоял на коленях, рядом с телом жены. Даже с высоты второго этажа, Лан видел кусок бронзы, торчащий из головы женщины.
-Взять его! – рявкнул Ноем. – Он мне нужен живым, я лично сдеру с него кожу!
В дом бросилось с полдюжины гвардейцев. Барбак отскочил от окна и ринулся в смежную комнату. Шанс были минимальным, но он был, да и перспектива разбиться обнадёживала его больше радости встречи со скорбящим вдовцом. Закрыв за собой дверь, Лан открыл окно и осторожно выбрался на карниз. К счастью, здесь был внутренний двор, в данный момент совершенно пустой и Барбак, набрав в лёгкие побольше воздуха прыгнул вниз. Мостовая сильно ударила по ногам, но страх дал возможность перебороть боль и погнал прочь от места гибели Кмары. Барбак бежал вперёд, не разбирая дороги. Иногда ему казалось, что его вот-вот схватят, но когда грудь нестерпимо зажгло и ему пришлось остановиться, он понял, что его никто не преследует. Отстали? Не стали догонять? Готовят засаду?
-Надо выбираться! – эта мысль пульсировала глубоко в голове и парень, сам того не замечая, раз за разом произносил её.
Завернув за угол, Барбак прижался спиной к стене. Осмотревшись по сторонам, он попытался понять, куда его занесло. По всему выходило, что и здесь ему сопутствовало везение – подсознание привело его почти точно к рассветным воротам, а значит, есть все шансы уже через несколько часов оказаться в родной школе. Восстановив дыхание, Лан направился в сторону выхода из города. На пути к воротам лежал рынок, и парню удалось влиться в толпу. Пару раз рядом с ним оказывались стражники, и Барбаку стоило немалых усилий сохранять спокойствие.
«Спокойнее!», - рассуждал парень. – «Меня видел только Олепо и то мельком. Вряд ли они будут останавливать всякого, и тащить в участок».
Может и так, а может просто информация о гибели жены высокопоставленного стражника, но воины вели себя настолько же бдительно, как и прежде, то есть на минимальном уровне.
Единственное чего действительно боялся Барбак, так это то, что город закроют до его поимки или Ноем поймёт, каким образом была убита…
«Это был несчастный случай!» - закричал про себя Лан.
…его жена, а тогда и потенциальный убийца тоже будет известен. Школу ждут непростые времена и повинен в этом именно Барбак. Даже если всё образуется с происшествием, ему всё равно светит исключение, как нарушившему сразу несколько статей школьного устава. Уж ректоры сразу определят, чья была игрушка. Опять же маги могут подсуетиться, а магический допрос из простых людей ещё никто не обманывал. Значит, задача максимум не попасться Ноему, а там видно будет. Может его как признанного таланта, и пожалеют, отправят куда-нибудь в Кихим практиковаться. Больше похоже на наказание, но работать можно, а со временем наверняка появиться возможность реабилитироваться, ну или хотя бы найти место получше.
-Значит всё не настолько плохо, - выдохнул Лан. – Необходимо только продержаться до окончания расследования.
Парень подходил к воротам. Ещё издали он увидел толпу перед ними.
«Неужели закрыли?» - накатила паника.
Вклинившись в людскую массу, Барбак по обрывкам соседских разговоров попытался понять, по его ли душу это столпотворение возникло.
-Ищут чтоль кого? – спросила немолодая женщина у стоящего рядом мужчины.
-А я почём знаю? Не видать ни зги.
-Лошадь сдохла, - отозвался один из тех, что стоял ближе к воротам.
-Какая лошадь? – не поняла женщина.
-Самая простая. Купец какой-то въехать пытался, а в самом проходе у него лошадь пала и повозка всю дорогу перегородила. Сейчас её уберут, запрягут другую и можно будет проходить.
Ждать пришлось едва ли не час. Пока убрали труп, пока подвели вторую лошадь, пока сквозь образовавшийся затор протащили телегу. Народ ругался, а затем с воодушевлённым рёвом бросился на штурм открытых ворот. Охрана едва успевала контролировать этот нескончаемый поток. Проходя, а вернее проносясь мимо них, Барбак услышал такие слова:
-Вот что за люди? За то время что они здесь простояли, можно было давно выйти на день.
-Это какой крюк.
-Зато сейчас уже разбрелись бы по своим халупам, а не создавали давку. Вот увидишь, десяток затопченных и удавленных точно будет.
-Не говоря уже о ворах.
-Да воры-то ладно, кого тут обирать, а погибших всё одно на нас с тобой спишут, мол, плохо следили за ситуацией . Так что настраивайся на то, что премии не будет.
-А как за ней уследишь? – возмутился стражник. – Тут самого бы не затоптали.
-Думаешь, им есть до этого дело, - напарник ткнул пальцем в небо и горько усмехнулся. – Они же рады будут, можно сэкономить или к себе в карман положить.
-Эх, надо было в наёмники податься, - вздохнул первый. – Там платят лучше и чаще.
-И живёшь меньше и хуже, - возразил второй. – Нет, уж лучше здесь.
Его приятель собирался что-то сказать, но Барбака уже вынесло на открытое место. Однако толпа не рассосалась. Плотно сбив ряды, люди потопали по дороге, благо она одна была. Уже позже небольшие ручейки будут убегать в разные стороны по едва заметным тропинкам, а пока широкая людская река затопила собой всю площадь дороги. Хорошо было уже то, что никто не давил на рёбра и дышать позволялось полной грудью. Примерно на середине пути к школе их нагнали всадники. Поредевшей по пути толпе пришлось уступить дорогу, отодвинувшись на обочину и привычно поворчав на «ишь разъездившихся». Внутри Барбака похолодело, когда он разглядел среди проехавших самого Ноема. Значит, он уже догадался среди кого необходимо искать и не стал отвлекаться на такие лишние в данной ситуации вещи, как засады и облавы. Впрочем, засада впереди вполне могла быть. Лану деваться некуда, нужно идти вперёд, а отсюда следует, что достаточно разместить пост во главе с Олепо на входе и игра окончена, хорошо, если его сразу не убьют.
«Успокойся!» - приказал себе Барбак. – «Сначала им надо получить разрешение директората, а это потребует времени и определённых усилий. Школьным руководителям не слишком нравится, когда светские власти лезут к ним. Так что время есть, главное поторопиться».
Парень максимально ускорил шаг. Быстро обогнал своих нечаянных спутников и в одиночку заспешил к школе.
-Ишь припустил, - заметила женщина.
-Может опаздывает куда, - пожала плечами её товарка. – Ясно видно, что из учеников, вот и спешит. У них порядки строгие.
-Тебе-то откуда знать? – усомнилась подруга.
-Так моя доченька служила у этих, как их… в общем, рассказывала, что дисциплина почище, чем среди стражников.
-Так уж и почище?
-Ну, как она сказала, так я и говорю.
Тем временем, Ноем достиг стен нинобской школы магии. Спешившись и бросив поводья одному из своих людей, он направился в кабинет главы школы.
-Ноем? Приветствую тебя.
-Здравствуй, Езак.
Езак считался одним из сильнейших огненных магов империи, но, в силу преклонного возраста, ему уже не поручали активную деятельность, направив, на нынешнюю должность. Впрочем, сам Езак не возражал против этого. Наоборот, ему хотелось поделиться опытом с молодёжью, да и времени на исследования появилось больше. Несколько раз он даже экспериментировал с боевой магией, так появились солнечная анаконда – огромная огненная сфера, захватывающая жертву и резко смыкающая свои полушария, от подопытных мышей оставался только пепел – и огненный кнут, со стороны казалось, что огонь течёт прямо из руки волшебника и повинуется каждому его движению, заклятие скорее эффектное, чем эффективное.
-Какими судьбами в наших стенах?
-У меня горе.
-Что случилось?
-Сегодня убили мою жену.
-Не может быть! Ты уже нашёл мерзавца?
-За этим я сюда и приехал.
-Отлично, - кивнул Езак. – Я дам тебе наших лучших воздушных, они по эфиру быстро найдут негодяя, запах убийцы имеет чёткий след на незримых материях.
-Боюсь я не затем.
-А что же тогда?
-У меня есть подозрения, что убийца один из учеников этой школы.
Наступила пауза, прерванная гневным криком Езака:
-Что?! - он вскочил с места, между волосами отчётливо стали видны искры. – У тебя есть доказательства или это очередной поклёп?!
-Смотри сам, - спокойно ответил Ноем.
Он выложил на стол несколько кусочков бронзы.
-Что это? – спросил Езак.
-Это нашли на месте убийства. Точно такой же вонзился в голову моей Кмар.
-И с чего ты решил, что это дело рук нашего ученика?
-Смотри, - Ноем принялся складывать кусочки вместе. Получился аист, только без ног и одного крыла. – Второе крыло сейчас как раз в голове моей покойной супруги.
-Дай сюда, - потребовал маг.
Он провёл рукой над фигуркой и места разломов спаялись. Повертев аиста, Езак поднял глаза на Ноема:
-Так почему ты решил, что в смерти твоей жены виноват наш ученик?
-У тебя есть другие объяснения?
-Пожалуйста. Фигурка упала. При падении разбилась она, и один из осколков ненароком попал в твою жену.
-Езак, это бронза, она не может просто взять и разбиться.
-Всё равно я не вижу причин подозревать кого-то из магов.
-А я вижу.
-Просвети.
-У меня силы не хватит так швырнуть любой из этих кусков, чтобы он не просто убил, а ещё и вонзился при этом в человеческий череп. Так или иначе, но здесь замешана магия.
-Сейчас проверим, - усмехнулся Езак. Он закрыл глаза и что-то прошептал. После этого маг снова обратился к Ноему, - сейчас Магза придёт, она чувствует магию лучше меня, вот и рассудит.
Спустя несколько минут в дверь постучали.
-Входи, - позвал Езак.
На пороге появилась молоденькая девушка.
-Вызывали?
-Да, Магза, проходи, - Езак вновь провёл рукой над аистом, и он распался на части. – Нужно узнать, не применялась здесь магия. Моя не в счёт, - он повернулся к Ноему, - меня же, я надеюсь, ты не подозреваешь?
-Нисколько, - кивнул командир стражи.
Девушка склонилась над осколками и поочерёдно подержала в руке каждый из них.
-Нет, - решила она, - никакой магии здесь не было.
-Вот видишь, - улыбнулся директор.
Девушка поднесла один кусок бронзы к носу.
-Серой сильно пахнет, - пояснила она.
-Неужели? – Езак схватил другой осколок и принюхался. Его лицо заметно помрачнело.
-В чём дело? – спросил Ноем.
-Маги не при чём, - вздохнул директор. Его взгляд потяжелел. – Но это явно работа алхимика.
-Значит я прав.
-Не обязательно. Алхимией может каждый заниматься и не обязательно официально.
-Я видел убийцу. Совсем молодой щенок. Такие только у вас и водятся.
-Которые у нас людей не убивают, - ответил Езак.
-Просто позволь мне взглянуть на твоих учеников и если там не окажется того, кого я видел, то я лично принесу тебе свои извинения.
-Хорошо, - кивнул Езак. – Магза, ты ничего не слышала. Пока ситуация не проясниться никому ни слова.
Девушка поклонилась.
Добравшись до здания школы, Барбак сразу направился к своей комнате, где наткнулся на Намеота.
-Сейчас не утро, да и до вечера не близко, - удивился механик.
-Так получилось, - вздохнул Лан.
-Не впечатлилась?
-Наоборот, более чем, - хмыкнул Барбак.
-Так в чём дело?
-Боюсь, скоро сам узнаешь.
По школе прошёл зов, отозвавшийся в головах колокольчиком.
-Интересно, - хмыкнул механик, - что это в такое время решили собрание устроить?
У Барбака внутри всё оборвалось.
«Всё просто, сейчас Ноем пройдёт среди учеников и найдёт того, кого видел в окне».
-Чего встал? – окликнул Лана Намеот. – Идём.
-Ступай, я догоню.
-Как знаешь, - пожал плечами механик.
Когда сосед вышел, Барбак бросился к столу. Он знал, где и как Намеот оборудовал себе тайник, но никогда этим не пользовался, считал это подлостью. Однако сейчас юный алхимик думал только о своём спасении, а для этого надо было бежать как можно дальше и как можно быстрее. С деньгами же это сделать значительно проще.
-Прости, приятель. Отдам, как смогу, - прошептал Барбак, собирая монеты.
На выходе он замешкался, вернулся и написал несколько слов на подвернувшемся по руку листке бумаги.
Всех алхимиков собрали в общем зале. Ученики перешёптывались, спрашивая друг друга о возможных причинах. Никто ничего не понимал. На сцену поднялись Езак, Ноем и Зание, глава кафедры алхимиков.
-Они ваши, господин Олепо, - сказал Езак.
Ноем спустился вниз и пошёл между рядами, тщательно вглядываясь в студентов. Возле некоторых он останавливался, но затем проходил дальше. Вернувшись на сцену, он покачал головой:
-Его здесь нет.
-Как я и говорил, - кивнул Езак.
-Можно ещё об одном одолжении? – спросил Ноем.
-Разумеется.
-Можете вновь восстановить фигурку?
-А, хотите найти свидетелей?
-Да, вдруг кто-то что-то знает.
Езак на миг сконцентрировался, и целая, насколько возможно, фигурка аиста упала в руки Ноема. Тот поднял её над головой.
-Кто-нибудь когда-нибудь видел это?
Ответом была тишина.
-Учтите, - сказал Езак, - если в дальнейшем выяснится, что кто-то скрыл информацию, то его ждёт как минимум отчисление.
После некоторой паузы раздался голос:
-Я видел.
-Встань! – велел Езак.
Намеот неохотно поднялся.
-Где ты это видел?
-Барбак просил помочь, сконструировать так, чтобы она летала по определённой траектории.
-А где он сам?
-Не знаю, сказал, что скоро придёт.
-Где он живёт? – быстро спросил Ноем.
-Идём, - мрачно произнёс Езак.
Когда они вошли в комнату Барбака и Намеота, там никого не было.
-Ушёл, - клацнул зубами Ноем.
Пройдя внутрь, он осмотрелся. Его внимание привлёк лист бумаги. Стражник поднял его. На мятом листе неровным почерком было написано:
«Я не убивал, это был несчастный случай».

Хлебных дел мастер.

Глава средняя.

Я знаю сотню рецептов, а сам все время в муке. С малых лет я у печи – пеку хлеб, как мой отец, как дед и прадед. Свежий ароматный хлеб - моя работа, моя радость, моя жизнь.
И всё бы хорошо, да только заглянули как-то в мою пекарню одни злыдни.
Дело было на рассвете. Я, как всегда в это время, месил тесто, бормоча под нос песенку.
Они ворвались: вышибли мою дверь, опрокинули пару столов.
- Отдай нам свои булочки! – прорычали дружно.
Я, конечно, опешил от такой наглости, но рож их поганых, брызжущих слюной и ядом не испугался. Промолчал, сдержался, продолжил месить тесто.
- Мы возьмём твои румяные булочки, хочешь ты того или нет, - сказал самый огромный из вломившихся и, высморкавшись на пол, добавил: - Не смей дерзить!
А остальные, те, что помельче - ну ясно, прихвостни - начали шарить по всем закуткам пекарни.
- Хватит! – не сдержался я. – Пошли вон!
- Ну всё, пекарь, тебе хана! – оскалил зубы главарь. – Убейте его!
И, достав свои кривые тесаки, перепачканные запёкшейся кровью, орки со всех сторон бросились ко мне.
Дальше уже шутить было нельзя, и я как был в халате и с перемазанным в муке лицом отпрыгнул к стене и сорвал висевшую там без дела много лет реликвию.
Орки, яростно крича, атаковали. Возможно, они просто были тупы. А может не ждали от простого пекаря отпора. О том уже никогда не узнать - лихо крутя мечём, я изрубил их, как на кануне рубил капусту в салат.
- Раздери мою печень медведь! – взревел оставшийся один главарь. - Ты владеешь стилем «Ветряной мельницы»?! Как?! Кто тебя обучил?!
- Ты сейчас умрёшь! – только и ответил ему.
- Глупец! Твой стиль слабее моего! Я обучен технике «Несущегося Росинанта»! Сдохни, пекарь!
И, достав из ножен световой меч, орк побежал на меня. Он был уверен в своей победе.
А я - в своей.
Наши клинки сошлись, и искры посыпались во все стороны. Но верный квазититановый протомеч гномьей работы с карбоновой вязью ельфийских рун меня не подвел. Я и не заметил, как перерубил клинок врага. В абсолютной тишине зазвенело, ударившись об пол, вражье лезвие. Подпрыгивая, оно улетело в тёмный угол и зашипело в луже ядовитой орочьей крови. А в следующее мгновение я уже вспорол орочье брюхо.
Издыхающая тварь рухнула мне под ноги.
- Мы устали, истребляя твой народ! – прохрипел смертельно раненый орк. – Мы проголодались и всего лишь хотели перекусить… а ты… ты всех нас убил!
Смутные сомнения закрались в мою душу. Я поспешил к двери и, предчувствуя беду, вышел во двор.
Я стоял посреди пепелища. Мерзкие орки убили всех жителей, а поселок сожгли. Чудом уцелел один только мой дом.
Я вернулся к ещё дышащему главарю орков и спросил:
- Зачем? Зачем вы сотворили это?!
- Глупый, глупый пекарь! Ты разве не знаешь… идёт война… вам, глупым букашкам, не выжить… скоро над всеми землями будет править мой господин… Великий и могучий Сай-рай Кин!
Всю свою ярость, всю злость я вложил в пинок.
- Мы просто хотели отведать твоих булочек… - прохрипел орк и захлебнулся ядовитой зелёно кровью.

Дом свой, а с ним и тела мерзких тварей сжег.
Нет больше моего посёлка, нет друзей, нет пекарни. Я всё потерял.
- И пусть я всего лишь простой пекарь, - неистово закричал я, грозя хмурым небесам своим волшебным мечём. – Но я не успокоюсь, пока не отомщу! Слышишь, Сай-рай Кин, я прейду за тобой!
Рядом в землю ударила молния. Пошел дождь. Холодная капли били в лицо. Дождевая вода смыла с халата остатки муки и ядовитую кровь орков.
Я вскочил в седло своего верного гнедого скакуна и отправился мстить.

Вы когда-нибудь видели, как собака бежит за автомобилем? Думаю, это зрелище знакомо каждому.
Несчастное животное бежит захлёбываясь яростным лаем, задыхается от перенапряжения и, когда цель погони скрывается вдали, разочарованно идёт к обочине. Разочарование длится недолго. Через несколько минут глупое животное гордо задрав нос встанет, и с осознанием того, что она сделала всё, что могла и что в следующий раз обязательно догонит злую железку, пойдёт на исходную позицию для нового рывка.
Нелепо. Собака гонится за автомобилем, хотя и в глубине души знает, что не догонит его никогда. Нелепая несбыточная мечта.
Порой и мы, люди, гонимся за мечтой. Кто-то за богатством, кто-то за славой, кто-то за любовью. У каждого своя мечта, у каждого свой путь. Кто-то обретает сразу, кто-то чуть позже… Ну а для кого-то его мечта становится тем самым автомобилем, за которым не может угнаться несчастная псина.
Этот кто-то стремится к своей цели. Да, порой он забывает о ней, да, порой хочет опустить руки – но всё равно он встаёт и снова бежит подобно той собаке. Жизнь этих людей страшна и неспокойна. Выбранный путь прерывает всё, что становится помехой, сдвигает всех, кто встаёт на пути – и бегущий за мечтой остаётся один. Но вернёмся к нашей собаке.
Вы хоть раз видели, как собака догоняет этот автомобиль? Скорее всего нет.
То, за чем несчастная тварь бегала всю свою жизнь, перед ней. И что ей делать? Что ей делать с машиной? Что ей делать со своей несбыточной мечтой?..
Собака потрясена – смогла. Собака испугана – а вдруг обман? Собака растерянна – а что дальше? Куда идти, за кем ещё бежать? Кого ещё облаять?
То же самое и у нас, людей. Мы, как и несчастная шавка, порой догоняем свою несбыточную мечту. А что дальше?
А дальше - ничего хорошего. Кто-то сходит с ума. Кто-то спивается или «садится на иглу». Кто-то просто уходит, ничего не взяв – зачем? Главное, что смог…
И только тот, кто не является жалкой безумной шавкой сможет свою сбывшуюся несбыточную мечту принять, удержать и стать счастливым.

Живите, бегите, догоняйте. И будьте людьми, а не собаками.