Стоял ясный летний день. В порту города Каздрюпинска кипела работа, вершились великие дела и трудовые подвиги. И только один человек сидел без дела. Сидел возле исполинской кучи мешков с мукой. Лицо сияло улыбкой, в голове кружился рой мыслей «Как же всё оказалось просто, взять и сказать :«Мне плохо» и эта горилла поверила. Впрочем, как и неделю назад, как и месяц назад, и сейчас он будет работать как обычное, то есть за нас двоих. И зарплат будет не только в его кармане…жизнь прекрасна!»-думал товарищ Сидоров.

А его друг-товарищ Иванов, придерживался другого мнения. Для своих размышлений он выбрал тихое и спокойное место - небольшое кафе, стоящее недалеко от порта. На его столике стояла нетронутая чашка кофе. А размышлял он о горькой доле болезненного, как он думал, товарища Сидорова. И как этот человек только выживает!? Каждую неделю к нему пристаёт новая зараза, но он всё же ходит на работу. «Надо хотя бы облегчить его страдания»-пронеслось в голове у Иванова, и его взгляд упал на кружку кофе. Он вспомнил о чудо – лекарстве, которое, по словам его покойной прабабушки(земля ей пухом) лечит все болезни. На его лице, впервые за весь день» появилась улыбка.

А на лице его болезненного товарища появилась маска боли и страдания: к нему приближался товарищ Иванов. «Нужно показать ему, что мне действительно плохо». Но потом ему стало действительно плохо, ведь он учуял чудо – лекарство, изобретённое прабабушкой Иванова…

Показание свидетеля №2
Я, значит, сижу у себя, там, в коморке… сторож я… Ну так вот, сижу, а дело мое, значит, пристань и товар приходящий сторожить, ну, который на погрузку дожидается. Сижу я вот и вдруг, слышу – каак стукнет чего-то! Я, значит, подскочил, а спросони-то не вид… в смысле, темно на улице, пока глаза привыкнут. Я и прилип к окну, всматриваюсь. Гляжу – мужик, здоровый такой, мешок тащит, а второй, поменьше, кругами бегает вокруг него, да руками машет, говорит, наверное что-то, тихо так, не слышно. Мешки-то эти только поутру должны на «Южный» погрузить. Вроде собиралось и начальство приехать, и эти, как их… э-эшпедиторы , а тут двое: Большой такой, таскал который, и маленький. Я-то гляжу, а таскают они не на Южного, а дальше куда-то… ну и думаю, нечисто дело, форточку открыл, прислушался – и точно! Мотор работает, катер рядом где-то. Я, значит, тогда и позвонил вам, в милицию, мол, грабят. А сам то я чего сделаю? Этот-то вон какой… Сиди и не высовывайся, жди пока наряд приедет. Я и ждал. Думаю – один толстяк таскает, молча, слушается мелкого, а этот даже руки не замарал – так-то они точно их все перетаскать не сумеют. Вот я и жду, наблюдаю все за ними. Время уже порядком прошло, а мешков много еще оставалось, думал – вот-вот мент… м-милиция приедет, повяжут бандитов. А потом-то, слышу – сирена где-то вдалеке завывает! Молодцы, говорю, на кражу и с мигалками летят, чудеса, так только наши мент..лиционеры могут…. Эти двое, как услыхали – так аж подскочили: большой сразу по два штуки таскать начал, а мелкий, который, схватился, а поднять-то не может, мешок с него ростом, так он матерится, падает, а мешок волоком тащит, не отпускает. Гляжу – не рассчитал силы, упал коротышка и мешок на него, барахтается, одни ручонки торчат. Здоровяк мешки поставил и к нему бегом, на подмогу. Выдернул его из под мешка, а тот еще громче материться стал, прыгает, все пнуть его старается, мол, иди, таскай давай, без тебя бы вылез. Так мельтешили они шустро, что пока милиция подъехала – их и след простыл…. Ну а потом и наряд подъехал, выскочили, по сторонам смотрят, а этих-то нет уже, только катер вдалеке виднеется…. Ну, больше я вам, сказать ниче не могу, не видал больше, так что, извольте откланяться…. Домой мне надо.

Приезд правительственной комиссии породил на селе форменный переполох. Пока добрые люди наводили марафет, портовая шваль спешно собирала манатки и от греха подальше проваливала прочь. Жёлтая поверхность речушки густо покрылась грязно-белыми парусами. От заиленной пристани непрерывно отваливали перегруженные лодки.
Варга и Истад – разбойники со степного шляха – судорожно искали убежище, пока судьба не привела их в кабак. Сложно было найти более странную парочку. Массивный Варга с оголённым татуированным торсом и изящный Истад, не снимающий капюшон в духоте залы, изрядно выделялись на фоне мелкого жулья. Неприятности слетались к ним как вороньё на падаль. Уже позже очевидцы утверждали, что драку начал тот, что поменьше. Как бы то ни было, потасовка, с подключением в неё Варги, переросла в настоящее побоище.
Наутро изрядно помятые, но довольные собой товарищи нанялись матросами на лодку к подозрительному малому, набирающему команду из отъявленных проходимцев. Только задание хозяина по погрузке двадцати пяти мешков с мукой на ладью, отделяло разбойников от плахи. Однако радовались они напрасно, ибо руки пригодные к ратному труду отнюдь не благоволили к тягостям честного пути.
Склизкий настил оказался весьма неустойчив, и Варга дважды падал в реку, под злорадный хохот товарища. Истад некоторое время один пытался выправить положение. Тем более что времени до отплытия оставалось не так уж и много. Однако на первом же мешке герой стал судорожно задыхаться и ничком рухнул наземь.
Сердце громилы защемилось от жалости. Грузчик опрометью кинулся к товарищу. Варга приподнял друга и даже удивился, насколько лёгким тот оказался. О, ужас! Что это? Весь правый бок плаща вымок от крови. Торопливо разбойник стянул плащ с больного, и обнаружил длинный порез на белом боку. Только обработав рану, Варга понял, что Истад оказался переодетой женщиной.
- Что? – завопил красный как рак Варга, стыдливо прикрывая девушку пологом плаща.
Вдалеке показался силуэт хозяина. Отпущенное на работу время подходило к концу, а ничего сделано не было. Варга как пушинку схватил Истад и бережно отнёс её на ладью, пристроив между мешков. Когда человек спит, внутренний ребёнок проклёвывается наружу. Спящей девушка казалась совсем не злой и какой-то наивно детской.
- Эх, ... мать! – завопил здоровяк. Грузчик скинул обувь и босиком ринулся по скользким сходням вниз. Мешки как влитые разместились на плечах. На миг он ощутил себя непобедимым колоссом. Варга носился как угорелый, не чувствуя боли и усталости. Последний мешок буквально взлетел на ладью перед самым прибытием хозяина. На этом ноги подкосились, и Варга беспомощно рухнул рядом с подругой.
- Добро! – лицезрев действо, заключил капитан.
Все мысли хозяина лодки занимали планы будущих налётов и захватов судов.

«Чёртов недоносок, опять волынит!». – Гром проскрипел зубами, глядя на разлегшегося на мешках товарища по несчастью. Ночью боцман застукал Звара под лестницей, за игрой в кости: и это-то во время вахты. Как назло Гром оказался не только в одной смене с разгильдяем и пронырой, но и всего в трёх шагах от него. Называется «мимо проходил». А ведь по молодости учил его старик Джек: «Проходишь мимо, проходи быстро». Мудрый был. Не зря всю жизнь в простых матросах просидел.
Звар продолжал беззаботно греться на полуденном солнышке, покручивая во рту тростинкой. Словно и не наказывали ему с подельником за провинность перетаскать в трюм за час двадцать пять мешков отборного кофе.
«Лысый чёрт! Чтоб вовек тебе зарасти плешью, мелкий крысёныш!», – в очередной раз выругался матрос, хватая тяжеленный мешок.
- Эй, куда потащил-то? – окрикнул Звар приятеля, приподнявшись на локотках.
«Да такому точно не доверишь мешки ворочать. Вмиг переломиться», – подумал Гром, обернувшись на зов, но останавливаться и не думал.
- Тебе говорю, чучело мохнатое! Куда поскакал? – продолжил крысёныш.
«Достал!». – Гром одной рукой снял с плеча мешок и аккуратно положил рядом с трапом. – «Не работает, вечно кости гоняет, теперь пасть разевать начал, обрубок недоструганный». – Матрос не спешил, шел размеренным шагом, давая гневу нарасти, оформиться и принять подходящего для разговора форму в виде сокрушающего удара мясистого кулака.
- Эй, эй! Чего удумал, чудак-человек? – прикрикнул Звар, быстро перебравшийся с мешков на булыжную мостовую. Он предпочел иметь между собой и приятелем путь небольшую, но преграду. – Я ж о тебе пекусь. Или тебя для понятливости обухом по макушке съездить надобно?
Гром остановился, прищурился, но продолжил растирать костяшки на правой руке.
- Ты что ж в одиночку собрался все мешки перетаскать? Или может меня в это дело впрячь? Глянь-ка, – Звар задрал тельняшку, оголив выступы ребер и тщедушное тельце. – Тут с умом требуется подойти. – Крысеныш подпёр костлявой ручонкой подбородок и, слегка покачивая головой, начал мычать что-то себе под нос.
Звонкий щелчок пальцами вывел Грома из оцепенения.
- Придумал! – Звар подбежал к мешку у трапа, схватил за края и, поднатужившись, поволок его по пирсу в сторону складов. – Ты… главное не… волнуйся… и ничего… не трогай. Я скоро!
И скрылся за поворотом.

Гром прождал его добрых десять минут. От постоянных постукиваний носком ботинка о кладку причала, матрос практически пробил в ней дыру.
«Где тебя носит, чёрт лохматый! Да и чего я тут расселся? Время идет, а мешки лежат».
Матрос уже почти решился начать в одиночку, но тут со стороны складов услышал знакомый голосок.
- Не пропустите, единственная возможность проверить молодецкую удаль, единственный шанс «сразиться» с одним из сильнейшим матросов, бороздящих три имперских моря. – Впереди разношёрстной толпы вышагивал коротышка-Звар и, размахивая перед носами последователей тугим кошельком, зазывно выкрикивал несусветную ересь. – Когда еще выпадет подобный шанс: победитель заберет пятнадцать серебряных монет! – «Да-а-а! – подхватила толпа». – Сколько кружек отменного эля, сколько прекрасных красавиц ждут вас с этими деньгами в любой таверне Симайского побережья. Сколько придется горбатиться на хозяина, что бы получить столько монет? А сейчас всего-то и надо, что показать, кто сильнейший в славном городе Фейрам. – «Порвать наглеца, бросившего вызов, порвать! – заверещал упитанный мужик в добротном халате и приличествующей лысиной». – Заблудший в своих грёзах выскочка-Гром или Фейрамские силачи? Кто, кто же победит?!
Звар горланил, непомерно разевал глотку и привлекал к себе все больше и больше внимания. Толпа росла, пока не упёрлась в мешки с кофе.
- Мне нужно трое смельчаков! – проорал крысёныш.
В толпе присвистнули, увидев с кем придется мериться силушкой. В плечах Гром имел не только косую сажень, а и ещё немного в довесок. Рост же позволял смотреть на окружающий мир поверх любой толпы. Зеваки и зазывалы притихли. Фейрамские силачи приуныли, но сбегать после громких слов, под всеобщий свист никто не решался: дополнительные трапы уже подтащили, а Гром демонстративно разминал руки.
Вперёд вытолкали троих мужичков богатырского, по местным меркам, сложения. Особого желания биться ни за совесть, ни за деньги на их хмурых заросших щетиной лицах не наблюдалось.
- Пятнадцать монет тому, кто быстрее перетащит шесть мешков в трюм! Пятнадцать монет!
- Йо-ха-а-а! – взревела толпа.
Удальцы схватили по первому мешку.

- Складно вышло, – подытожил Звар, похлопывая по спине взмыленного напарника, когда толпа разбрелась восвояси. – Ещё и полчаса в запасе осталось.
Гром только и успел что замахнуться, как между матросами выросла пропасть в целых пять шагов.
- Смотри-ка, а вот и боцман ползёт! – Звар кивнул в сторону складов.
Подойдя к матросам, помощник капитана хмыкнул, покачал головой и даже слегка улыбнулся. Было видно, не ожидал он от парочки подобной прыти.
- Знаешь, Лиан, тут такое дело вышло, – крысёнышь ухватился за локоть боцмана и отошел с ним на пару шагов. – Крепыш наш не таким уж силачом оказался. То ли на солнышке перегрелся, то ли не выспался, но один мешочек из рук у него выскользнул. Да прямо в речку.
Гром раскрыл рот.
- Парень он у нас скромный, но совестливый, – продолжал Звар. – Просил передать пятнадцать монет.
Крысёныш вложил в боцманскую руку кошелёк.
- Ладно уж. На первый раз, – сказал Лиан, поднимаясь на борт и на ходу пересчитывая монеты.
Гром щелкнул зубами и медленно повернулся к Звару.
- Тс-с-с! – Крысёныш приложил палец к губам, а потом прошептал. – Помнишь, как учил Джек: «Если есть работа, должны находиться и те, кто её работает».