Пистолет у виска,
Я не решаюсь вздохнуть.
И понимаю, что сам
Выбирал этот путь.

Я забываю моргать
И так боюсь умереть.
Твое дыханье у шеи
Бьет меня, словно плеть.

О-о-о-о, опасная романтика...

Твои обьятья сегодня
Горячее, чем воск.
Но я связан так сильно,
Что больно до слез.

Ты говорила - не слышал.
Сейчас без пяти.
Ты говорила, что будет,
Если захочу уйти.

О-о-о-о, опасная романтика...

Я прикован к рулю,
Но я знал, на что шел.
Говорил, что люблю,
Но слова будто шелк

Пролетали все мимо
Твоих ушей и глаз.
Передо мною обрыв,
А ты нажала на газ...

я устал от самого себя, путая свободу с одиночеством, упал на дно небытия.
пытался что-то в сердце сохранить, ибо всё умерает в душе,
что бы мог дальше жить не нуждаясь в наркоте.
когда душа мертва не жалко жизнь прожигать,
и цель одна...убиться вновь и летать.

и больше нечего желать...

мне просто нечего терять...

жизнь невозможно начать с чистого листа, если судьба, как тропа увела вникуда, как пустые слова,
и тогда истина кроется там, где правда колет глаза,
отныне бесполезно глядя в небеса искать ответы на вопросы, что мешают по ночам спать.


порою в поисках покоя я блуждаю провожая закат, наблюдая за солнцем не смыкая глаз,
и уже в который раз сводят с ума долгие ночи без сна, но с утра тишина
делает безлюдными дома, позволяя по тихой грусти пока не отпусти побыть одному.
Жить иначе не могу и полевать, что пятном в душе мрак, пока тлеет табак индивеет душа,
та, что мне не нужна, если чужды те чувства, что породила она, моя чаша печали испита до дна.

наступила ночь, выпал дождь, словно в мире теней, среди серых дней тревожат мысли о моей грешной жизни
а сердце колет так, словно бьёт тревогу и кажеться жить осталось немного,
но всё будет нармально, есть пятка в кармане и снова один отчаянно глатаю тусин
и летаю на плато, такова моя отрада.


психодэлики, диссоциаты, психотропы со мною будут по жизни в плотную до гроба
и ни кто из вас не вправе меня осуждать, за то чего самим не довелось познать.
только плеер спасает, когда дико ломает, когда от жизни без смысла и цели,
в рассписании висит суицыд на каждой неделе и год за годом мне не становиться легче,
значит время-сука нихера не лечит. Суррогат мысли, катализатор счастья
расширение сознания меломании пастырь, он рушит границы стереотипов даруя многогранную эйфорию

На словах – Любовь до гроба,
А в душе заточен нож.
Убеждаюсь вновь и снова
Одиноким быть готов.

Нет теперь и в сердце места
Для неё и у меня
Вновь готов и план для мести,
И огонь не для костра.

Пусть святые в ус не дуют,
Не нужны мне их слова.
Я не зол и не ревную.
Вновь один я навсегда.

20 августа 2011 г. Где-то десять минут с перерывом в полтора часа. ))))))))))

Туманы горькие на утренней заре,
Росой напитаны седеющие травы,
И паутины нити в сентябре,
И аромат грибов в лесу усталом.
Хочу туда, в спокойствия страну,
Когда вокруг костры рябин пылают.
По морю осени я к осени плыву,
И щедростью она меня встречает!
Мёд, яблоки, картошка из золы,
Грибы, орехи - всё на стол годится.
Всё - осени прекрасные дары!
Как можно в эту осень не влюбиться?

Заполнилась комната дымом табачным,
Инспектор которые сутки без сна.
И лампа горит в кабинете невзрачном,
И светит в немытые окна луна.

Кровавые жертвы, нескромные взгляды…
И хоть не осталось ни мыслей, ни сил,
Но снова инспектор читает доклады,
Стараясь понять, что же он упустил.

Сперва была «Полли», затем Энни Чэпмэн,
Элизабет Страйд, «Долговязую Лиз»,
Нашел в луже крови подвыпивший кэбмен.
И тут же убита Эддоус. Каприз?

Расчет или прихоть? В одну ночь два трупа,
Потом затаиться на месяц. Зачем?
В догадках терялись беспочвенно, глупо,
А пресса добавила новых проблем:

«Безумец, маньяк этот Джек Потрошитель,
Он новую жертву недавно настиг!
Хватайте газеты, спешите, стешите,
Узнайте подробности раньше других!

Хоть двери закрыты, не слышно шум улиц,
И пусть Уайтчепел, как джунгли, далек,
Но где-то по городу бродит безумец,
Он может и к вам заглянуть на часок!»

И множество писем, открыток: «Из ада»,
От «Дерзкого Джонни» идут каждый день.
Весь мир словно спятил, и каждому надо
Оставить в истории след или тень.

Надеялись мы – больше жертвы не будет,
Но вот Мэри Келли убита вчера,
И Лондон в смятенье, и шепчутся люди:
«Настала для падших расплаты пора!»

Проклятая пресса сенсации жаждет,
Снуют репортеры, как рыбы в воде…
Но знаю, тебя я поймаю однажды,
Но кто же ты, что же ты, где же ты, где?

В дождливый день – ненастный день,
Когда стихи – обуза,
Гулять претит, а думать лень,
Ко мне явилась Муза.

И позволенья не спросив,
Всё закружила в танце.
Все тайны мыслей воплотив
В соблазне может статься.

Полуобняв, шептала мне,
На мысли наводила,
«Люблю», «мечтаю», «жду», «в огне»,
В словах большая сила,

И видя полный результат
С улыбкой целовала:
«Пиши «любовь заводит в ад»,
Но мне всё было мало.

Увы, отвлёкся лишь на миг,
Но Муза испарилась.
Что делать – изойти на крик?
Чтоб чудо повторилось.

Но нет, былого не вернуть,
И снова дни – обуза.
Я жду, ведь может как-нибудь
Ко мне заглянет Муза.

Я так давно не видел света,
Мне на всех вас наплевать.
Вы не кричите мне "приветы".
Я не стану отвечать.

На мемуарах чертят мое имя,
Чтобы каждый проходящий знал.
Но мне плевать. Я не для вас пропал.
Все показуха и гордыня.

Меня никто не помнит все равно,
Кого-бы я когда-то раньше знал.
И чей то пес насрет на нас дерьмо,
А мне плевать, я не страдал.

Я давным давно уже пропал,
И никому не нужен лишний бред.
Меня ведь все равно никто не знал,
Я умер уж как с сотню лет.

Волком вьется вьюга снега:
Вся земля покрылась мелом,
Завывая, завертелась,
Путь закрыла снегом белым.
Путь закрыла и прикрыла,
След заметан пред тобой;
Где-то в дебрях смерть завыла,
Всё зовет тебя с собой.
Всё зовет тебя в пустыню,
Где нет снега, где тепло.
Солнце светит там в пустыне,
Там нет снега, там светло.
...
Таки, есть продолжение, но там уже начинается совершеннейшая ахинея, которую мне стыдно выкладывать.

Он просил оказать ему честь – стать женой
Но в ответ лишь одно – мне уютней одной
Он дарил ей букеты прекраснейших роз
А Она со всей скукой «Спасибо» вскользь

Он выслушивал все, что ему говорила Она,
А потом уходил, и Она оставалась одна.
Вынимала из вазы букет, подходила к окну
Лепестки отрывала и вниз, в тишину

Они падали в море, их качала волна
Там однажды русалка скучала, одна.
«Почему же не мне Он приносит цветы,
Почему же не мне свои дарит мечты?»

Как же ей захотелось увидеть Его
Обмануть, оплести и на самое дно…
«Но, увы, не придет Он уже никогда» -
Ей беспечно прошепчет морская вода.

«Он устал. Ну не все же на выброс мечты?
И на клумбе уж пусть остаются цветы…»
И слеза за слезой по зеленым щекам,
Неужели одно - снова плыть по волнам?

«Это все из-за той, что скучает всегда!
Ах, ну вот, появилась в окошке Она…»
И нырнула русалка с тоскою на дно
И упрямо шептала со страстью одно:

«Говорят, что по берегу любишь бродить
И песочные замки с любовью лепить…
Но отныне не верь даже малой волне
И ей силы достанет отдать тебя мне!»

Во городе Одессе старый жил еврей,
Был тих и скромен в отправленьях быта,
Любил "по-маленькой", ещё любил людей.
Не кушать, нет! Не сравнивать с бандитом!

Пришла квитанция за воду, свет и газ.
На сумму посмотрел, глаза аж закатились!
Он долго речь толкал про них, про нас, про вас,
Но выдохся, а мненья - утвердились.

Что ж, вышел на балкон, чтоб остудить мозги,
Увидел радуги мерцающую арку.
"На это деньги есть у них, поди!
Пора бы богатеев всех на свалку!"

Историйка проста как дважды два.
Квитанция, удар, больница и могила.
Еврея нет. Квартира та - пуста.
Никто не платит.
Серо и уныло...

Всё совершенство - в простоте!
Но как же трудно до неё добраться!
За каждый шаг к вершине - только драться
С самим собой
В стремленьи к красоте...

Спокойствие не думает о том,
Что будет завтра, послезавтра, в среду.
И чуть журча, течёт спокойная беседа,
И пенятся слова о всём и ни о чём.

Спокойствие не будет создавать,
Не будет голову ломать над тем и этим.
"Зачем?" - лишь так тебе ответит,
Когда к ответу станешь призывать.

Спокойствию не нужно ничего.
Оно не любит и оно не греет,
В нём чувств костёр еле заметно тлеет.
В спокойствии - спокойствие одно.

Не дам я жизни, как песку, сквозь пальцы течь!
Взорвусь от радуги страданий и желаний
И сладостно прильну к истоку боли знаний.
Мне ни к чему спокойствие беречь!

Вода.
Потоки времен, человечества.
Вбирая в себя чудеса,
Разносит по миру пророчества.

Вода.
Ключ от давно затерянных душ.
Она так чиста и проста.
Облегчает вес тяжких нош.

Вода.
Пророк, волшебник, оракул.
Счастьем небесным полна.
В ней красок искрится спектр.

Вода.
Для путника кров и приют.
Покрытая тайной она
Путей неизведанных, троп.

Вода.
Бесконечна. Вечна. Вода.
Лед-ли, туман-ли, гроза...
Повсюду вода. Мы тоже, вода...

Не забыть бы, что мы тоже, вода...

2010 год

Мы все в палате номер шесть.
Таблетки, клизьмы, санитары.
Сносится с волей? Незадаром.
Свершилась чья-то злая месть.

Мы все в палате номер шесть.
Нам доктора покой пропишут.
Кто слушал нас - уж не услышит.
Нас, пациентов, здесь не счесть.

Мы все в палате номер шесть.
Дом, город, целая страна...
Всех держат за решёткой окон.
Мы - сумасшедшие. Жестоко.
Мы здесь за мысли, не дела,
Нас правда за руку ввела...

В лесах Ярославских, за старыми фермами
Растёт борщевик с головою Малахова.
Питается он лишь детишками скверными.
Рецептики пишет и, вроде, не ахает.

Чумные врачи у него в подчинении,
Как вороны каркают, гадят - как голуби.
Занятье любимое их - расчленение,
Игра в городки и купание в проруби.

Им негры-барыги и утром, и вечером
Несут героин в своих чистеньких задницах,
Заткнув огурцом, как советовал Сеченов.
И мак тоже носят, но только по пятницам.

Вы скажете:"Это чудно и неслыханно!"
Вы скажете:"Что же нам делать теперича?"
Отвечу я вам: положенье безвыходно,
У них дирижабль.
Они победят.

В июньский дождь, в июльский зной
Моя душа полна весной,
А ночью снится осени прохлада.
Дождь, зной, цветение весны,
Прохлада осени и сны –
Всё это август, вестник листопада.

Орехи, яблоки и мёд -
Всему настанет свой черед,
Прощанье с летом радостно и ярко.
И золотистые поля,
И полная теплом земля…
О, август, август, лучше нет подарка!

Зимою звезды так горят,
Но август дарит звездопад,
Желанья исполняя до рассвета.
В лесу сосновом воздух чист,
На рыжике краснеет лист…
Прощай, мой август, лучший месяц лета.

Паяца жизнь - всегда под маской,
Пусть плачу я - смеются краски!
Мой смех - слезою по щеке.
Веселье вам, коль я в тоске...
***
То, что иному маскарад,
Другому - похорон преддверье.
Я ошибиться был бы рад,
Но я предсказанному верю.
Я верю, что стоит в тени
С рукою на косе и смотрит.
Не скрыться от её ланит,
От поцелуя губ бесплотных.
В пустых глазницах, посмотри,
Огонь бестрепетный пылает.
Бесстрастным облеском любви
Я тот огонь в себя впускаю.
Где бесконечности конец?
Ведь, бесконечность - слишком много.
Перед биением сердец
Открыта вечности дорога!
Вступаю в ту же колею,
В которую вступал Ромео,
И вижу ту же я зарю,
Перед которой млела Ева.
Частицы праха бывших тел
Мне сладостно омоют ноги.
В том - высший смысл.
И мой удел -
Идти по избранной дороге.
Не мы, но нас ведёт судьба,
Наперстница эпох и странствий,
На краткий миг и на века,
Трубою марша и романсом...

Конец августа. Алое зарево.
И погода - адово варево.

Ветер хлещет, как будто напущенный.
Все становится, кажется, сплющенным.

За окошком вороны ругаются,
И старухи в ворон превращаются...

В шесть утра не такое привидится.
Новый день приближается, близится.

В магнитоле шумы символичные,
И ботинки не слишком приличные,

Поворот переулка короткого
И дыхание августа кроткое...

И деревья под ветром качаются,
Словно змеи, шуршат, извиваются...

Словно кто им играет на дудочке
В этой серенькой, узенькой улочке...

Конец августа. Сыро и холодно.
Конец августа правит бал в городе...

Ты всего лишь слабый человек,
Ты болеешь, забываешь, слабеешь.
Твой срок ограничен в недолгий век.
Забыв о конце ты быстро стареешь.

Ты всего лишь слабый человек,
И ты знаешь о том что умрешь.
Твой срок ограничен в краткий век,
Не думай что идешь, конец ждешь.

Да, да, ты всего лишь человек.
Ты не видишь в слабости срок,
А вдруг твой срок уже истек?
Ведь ты всего лишь слабый человек,
Но ты забыл о этом...

2010 год

Пирамидальные тополя
Окружают эти края.
Пирамидальные тополя -
Природы сторожа.
Эти края уже людьми загублены,
От мира всего они отрублены.

Эти края Зону образуют.
Отчуждения Зону, так ее именуют.
Здесь жизнь была когда-то иной,
А нынче царит странный покой.
Пасутся тут кони, птицы поют,
В реках рыбы плывут...

Но что-то не так, что-то стряслось,
Глянь-ка налево, направо, вперед.
Что видишь, турист беззаботный?
Камень надгробный...
Здесь много погибло в миг един,
И гибли еще и после беды, и люди познали ужас ранних седин,

Когда уходили из их жизни родные
Ни в чем не повинные...
Природа цела, а человека постигла беда.
Залит в бетоне энергоблок четвертый,
А в памяти этих людей - ужас временем нестертый.
Правда одна - нельзя поддаваться гордыне.

Слишком много тогда о себе все возомнили.
И ныне стоят обелиски тушившим
Страшный пожар, за не свои ошибки погибшим,
Но за жизни чужие отдавших свои.
И стрекот... слышишь. турист?
Это значит, что мы здесь чужие...

Стихосложение такое милое дело,
Только начать непросто, сперва неумело
Ложится строка за строкой:
Без ритма, без рифмы, такой я сякой!

Спокойно, спокойно. Научишься, друг,
Раз дело это любишь, поборешь испуг
Начнешь писать, явятся вдохновенье,
Азарт и пыл - родят внезапно озаренье.

Кривая строка превратится в узора виток,
Под неё устроишь остальное, ещё чуток
Украсишь. Впервые заточешь свое перо,
Тяжело написать лишь впервой.

Когда по-настоящему полюбишь,
То и музу обретешь истинную - одну.
В ладах с ней всегда красиво изложишь
Мысли свои, чтобы не тянули ко дну.

Шляпу мы должны носить,
Дабы дамам почтение выразить.
Шляпу снимаем, склоняемся
Пред ней, полями земли касаемся
И на нее взгляд поднимаем.
Взор благосклонный встречаем

И вновь шляпа надета, и прямо
Пред ней мы стоим. Странно,
Я уже не встречаю такого.
Это ведь мило и галантно,
И не верю, что неприятно
Будет даме сегодня внимание такое

Эксперимент

Решила сварить я однажды варенье,
Из солнечных зайчиков, вешних цветов.
Из страшных рассказов сварганить соленье,
Ну, чтоб приманить всех пропавших котов.


Добавила в варево ложечку хмеля,
Сомнений немного, немного любви,
Щепотку корицы, вина для веселья,
(вино то стоит тут с про-прошлой весны).


Чихнув от волненья, влила и смущенье,
Отвар мухоморов, здоровия для,
Но, вот, что за дело, взорвалось "заделье",
Бабахнуло гулко в преддверии дня.


И вот, шмыгнув носом, откинувши косы,
Сижу на развалинах бывшей избы.
В раздумьях гляжу на весенние росы -
Наверное, лишними были грибы...

Наверное, я Вас люблю.
Ведь с Вами я не знаю скуки,
Раз я от встречи до разлуки
Все Ваши глупости терплю.

Наверное, я Вас люблю.
Все недостатки так забавны.
Вы чудный, милый, дивно-странный,
Так не меняйтесь же молю,

Чтоб мы смогли, прогнав зарю,
Продлить безумие ночное.
Покой и разум – что такое?
Наверное, я Вас люблю.

Дверь заперта.
Ещё совсем недавно
Была распахнута,
Как и моя душа.
За этой дверью
Скрыта наша тайна.
Я ухожу.
Неслышно, неспеша.
А ты...
Тебе остаться надо,
Чтобы навеки
Тайну сохранить.
Последние слова
Напутственной прохладой:
"Жалеть не стоит,
Лучше - позабыть."
И я забуду.
Поздно или рано,
Но вырву
Кровоточащий комок,
На сердце оставляя
Злую рану.
Не смог.
Прости меня!
Не смог!

Боль – шаками
«По кривой дорожке».
Сапогами
Натирает ножки.

Не в сарае,
А на камне спать,
Вспоминая
Как качала мать.

Переправами…
Остерегись;
Травы-травы,
Полем разлеглись.

Переправы
Реки на запоре!
Травы-травы
«Перекати-поле»

Есть глубины,
Значит, есть и мель;
Средь малины
Робко шёл Эстель.

В тёртых ножнах
Меч-не-перекован,
Ненадёжно,
Но до слёз знакомо.

А колечко
Символ из двух змей,
Горы, речка,
Да морозы злей.

Встретил деву
Да от грусти сник…
Что ж – не дело
Он ведь не жених.

Ночью снится,
Как он счастлив днём,
И случится -
Станет королём.

Нелепые стихи что мною позабыты
Разлуки наших встреч что минули давно
Все здесь, все в дневнике, что мною не написан
Все в голове моей... больной который год

Я жил тобой, любовью согреваясь
Колол лучины, зажигал огонь...
Зима прошла, теплее мне не стало
Потух камин, потрескалось стекло

Я все прощал тебе и ты мне все прощала
Но было мало... мало мне всегда
И ты ушла и словно не бывало
Той встречи роковой где прошептал люблю...

Мы как парад,
Разбитые верхушки,
Мы как начало,
Ищем что пальнуть.
Мы создаем,
Не вечные катушки.
Не зная, что
Нельзя нам тут уснуть.

Однажды нам попался волк,
Стоит и смотрит в пустоту,
Как дохлый кот, не рознь коту.
Мы создаем свои слова,
Вокруг сплясавших дней, начал,
Однажды даже заскучав -
Но этот волк,
Не смог.

Мы разбрелись,
Как будто расставаясь,
Стоя вокруг,
Мелькавших всюду дней.
Мы не встаем,
И утро сонно каясь,
Не перепьем,
Исполненных вещей.

Однажды нам попался волк,
Стоит и дышит как больной,
А взгляд тупой, как столб тупой.
Он восполнял, свой перебой.
Мы создавая солнцу взгляд,
Забыли что, уж есть луна.
Она одна, для вас одна.
Для нас она,
Слаба.

Нам не забыть, прекрасные чары,
Кошачий глаз, висит что в пустоте.
Галактик форм и звездные начала.
Own togs
Мы лишь даем судьбе плести всю нить...

«Тысячи тысяч хвостов у вас
И ни одной головы»
братья Стругацкие

Там, за горами высокими,
Там, за оврагами темными,
Там, за озерами ясными,
За перекатами рек
Те, что скрываются в сумерках,
В жухлой траве зарываются,
Павшим листом притворяются –
Ждут не дождутся тебя.

Черви их точат бесстыдные,
Жрут из улитки безмозглые,
Сушит их солнышко яркое,
Только всем бедам назло
Из-под земли они лезут вверх,
Слизью противной покрытые…
(Тут я, конечно, привру чуток,
Слизью покрыты не все).

Ножки у них разной стройности,
Разной длины, разной крепости.
Тех, что красуются в юбочках,
Лучше не брать – пусть растут.
Но, если встретятся белые,
Режь их, пока они сонные.
Тысячи тысяч есть шляп у них
И ни одной головы!..

Господи, расскажи, что тебе снится?
Неужели ты, как и я, иногда во снах
Теряешься, боишься, перелистываешь страницы
Книг; снится, что никак не придет весна?

Или может снятся тебе облака,
Которые грустны и начинают рыдать,
А твоя большая морщинистая рука
Успокаивает, начинает им слезы вытирать?

А может снится, что напали псы
На лучшего из людей, а ты ничем не можешь
Помочь, и он гибнет, как твой сын,
И молит о защите: «Спаси, о, Боже, Боже!»

Неужели тебя донимают кошмары,
И ты средь темной ночи вскакиваешь в поту,
И вдруг чувствуешь, Господи, какой ты старый,
Одинокий и по эту сторону, и по ту.

Словно в колоде карты Осень листву тасует,
Рыжие кудри прячут омут янтарных глаз,
Снова бродяга Ветер даму к Дождю ревнует.
Он ее не отпустит. Только не в этот раз.

Дождь отбивает ловко ритмы по тротуарам,
Ветер выводит песни средь водосточных труб,
Там, где листва пылает словно огни пожара,
К двум своим кавалерам Осень выходит в круг.

Кружится словно пламя, дикое, не ручное,
Щелкают кастаньеты. Шаг, алых юбок взмах.
Танго дождей и листьев в парке танцуют трое.
Танец последней страсти в солнца косых лучах.

Осень... Золотою рыбкой
Проплывает меж домов.
Осень - горькая улыбка
В старом, камерном кино.

Посеревшие заборы,
Покосившийся барак.
Мутный город, грязный город
Копошится, как хомяк.

Где-то сверху - серость неба,
Под ногами - иней – соль.
Облака несвежей пеной
Пауком ползут за мной.

Осень – здесь, над головами.
На деревьях – пустота.
Попирается ногами
Золотая красота.

В лужах солнце чуть мигает:
Быть, как прежде, не дано.
И природа тает, тает…
В семь ноль-ноль – уже темно.

Осень – легкая усмешка.
След помады на губах.
Люди, листья вперемешку
На асфальтах, площадях…

Исповедь пустынных скверов.
Капли падают на лоб.
Небо льёт. И льёт без меры.
Может быть, опять потоп?

Осень, ты бываешь разной.
Чистой, светлой, золотой…
Хмурой, грязно-безобразной.
И промозглой. И такой.

Ты капризная девица:
То ли ветер, то ли дождь…
Горделиво, как царица
Нынче в города войдешь.

Прошуршишь по листьям мимо…
Ты одна, и я одна.
Я глаза твои увижу
Из автобуса окна.

Я умею ошибаться.
Ты умеешь отдавать.
Научи меня смеяться!
Научи меня летать…

В моем городе холодном
В августе – уже под зонт.
Здесь никто не любит осень.
С ней на встречу – как на фронт.

Ну а я… Бегу куда-то.
Там, подальше ото всех
Черпаю руками злато
И подкидываю вверх.

Улетайте в небо, листья!
То, что было, не вернуть.
Улетайте в небо, листья!
В свой последний яркий путь…

Снова все смешались краски.
Смысл где-то между строк.
Нацепил смешную маску
Озорной осенний бог…

Четыре властных короля
По-братски делят трон.
Их королевство – вся земля,
Со всех её сторон.

С венком из первых, юных трав
Приходит первый лорд
Он юн, имеет добрый нрав
И молодостью горд.

Набухнут почки, снег сойдёт,
Зазеленеет луг,
И плеск свободных вешних вод
Ласкает тонкий слух.

В плаще из полевых цветов
Приходит к нам второй.
Он вровень весел и суров,
В расцвете сил герой.

Колышет ветер в поле рожь,
И зелено вокруг.
А стройный лес – как ряд вельмож
Скрывает ведьмин круг.

За ним, героем-королём,
Является другой:
Венок с пшеницей, ячменём;
Весёлый и хмельной.

Добавлен в пиво горьких хмель,
Из яблок сок отжат.
Сгорели листья и теперь
Другой лесов наряд.

Идёт в короне ледяной
И в шубе из снегов.
Король четвёртый, весь седой,
Под тяжкий звук шагов.

Укрыта снегом вся земля,
Повсюду тишина.
Вот вам четыре короля
Земля – вся их страна.

В переплетенье нежных слов,
Как в клетку из цветов и фальши,
Ты был поймать меня готов.
Поймал. Но что же будет дальше?

Что ж. И тебе, и мне смешно.
Но разыграем, как по нотам,
Так, словно нам не все равно,
Скрываю скуку и зевоту,

Щенячье выраженье глаз,
Неловкость пауз в разговорах.
Цирк для двоих актеров – нас.
Поставим «галочку» на ссорах,

На всех этапах нежных чувств,
Как для отчета: надо, надо…
Ложь – воплощенье всех искусств.
Правдоподобность – вот награда.

Поверить в собственный обман
Нам невозможно. Стать, как раньше?
Такой нам дар, увы, не дан.
Но вдруг поверим? Что же дальше?

Алиса

Я начиталась Кэрролла...
Не ставьте мне в вину.
И я искать отправилась
Волшебную страну.

Пускай судачат, что и так
Вокруг полно чудес
Но я, вослед за кроликом
Пойду в волшебный лес.

За зеркалами в зеркала
И за мечтой - вперед!
Во снах не заблудиться бы
И продолжать полет.

Фигуры все расставлены.
Но меч дрожит в руке
Непросто нынче пешкой быть
На шахматной доске.

Передо мной колода карт.
Я замерла на миг...
Но вот беда, тяну опять
Всего лишь тройку пик.

Реальностей чужих игра.
И рыцарь на коне
В безумстве мира я, увы
Безумна не вполне.

Не достучаться до небес
Небес здесь вовсе нет.
Горит огнем волшебный лес.
Где мой остался след...

Раскрою широко глаза,
Поймав беспечность дня.
Нет, я не верю в чудеса!
А чудеса - в меня...

Без стихов

Он писал стихи, и в стихах был свет,
Ясный свет... и он стал знаменит.
Современный, любимый, богатый поэт –
Целый мир под ногами лежит.

Он по улице шел, и летели цветы...
Он мечтой был для тысяч сердец.
И фанаты поэзии и красоты
Возносили его до небес.

Просто он так умел, ведь никто не учил,
Заключать в свои строки прямые лучи.

Он умел как никто все защиты пробить,
Так задеть, что не можешь его не любить...

Сколько девушек плакали только о нем!
Каждый стих... как большой бриллиант.
Как катана при воине, был вечно при нем
Ослепительно яркий талант.

Да, такие стихи покоряют сердца,
И меняют людей, и творят чудеса!

Только той, что любил и о ком видел сны,
Он не мог рассказать все в стихах:
Она родом была из заморской страны
И не знала его языка.

И когда напевал он какой-нибудь стих,
Что разбил бы сердечко другой,
То она улыбалась и, чувствуя ритм,
Покачивала головой...

Он учил ее сложный певучий язык,
Но стихи получались смешно.
У стены ее сердца – Великой Стены –
Он стоял, окружен Тишиной.

Для нее, для Нее был великий поэт
Милым парнем, таким же, как все.
Все могущество дара сошло на нет,
Словно он бесполезен совсем...

Тяжело опускаться с великих вершин,
Вознесенный гордыней наверх,
И стоять у Стены чьей-то гордой души,
Как стоял бы простой человек...
17.03.03