Мириады солнц ярко светили на небосводе. Черный дым, время от времени, вырывающийся с крыш полуразрушенных небоскребов, кое как спасал поселенцев от неминуемой гибели. Колония Новай — в руинах. На улицах брошенные машины; парочка БМВ и совсем новенький Бентли. Людей не видно, только одни невинные трупы, покрывают своими телами пространство между домами, напрочь лишая возможности передвигаться по улицам.

Максим Селютин прыгнул за каменную лавочку. Перекатился и замер ожидая очередного выстрела снайперской винтовки. Капля пота упала с его носа на рукав. Заметив это, Максим поморщился.
-Немедленно отходим к челноку, - сказал он верзиле Люцефу которые стоял рядом с ним, не обращая внимания на старания Максима укрыться от снайперского огня.
-И когда только появиться успел.- отметил про себя Селютин..

Эту невероятную способность можно было объяснить только одним: с виду Люцеф был похож на человека, но его быстро выдавали копыта на ногах, еще быстрее- длинные рога на голове, а сложенные крылья на спине, совсем мгновенно говорили о том, что Люцеф - не человек. Чёрный мундир испачканный грязью, не одет, а просто покрывает тело. Если кто не догадался, то это первая битва для не человека, ибо, смотря на Максима Селютина, своего командира, крыть ему было нечем. Он просто молчал.

Сам же Максим Селютин был «иной»: чёрные волосы, серые глаза, армейская твёрдость, которая выказывала в нём черты командира. Максим тяжело вздохнул. Посмотрел через правое плечо, через левое он обычно сплевывал, а поскольку был необычайно брезглив, то старался даже и не смотреть через это плечо.

Вдоль улицы слегка пригибаясь приближалась толпа из пятидесяти подвыпивших пехотинцев «Объединенных систем Сириуса». Тридцать девятый- заметно хромал, двадцать шестой- явно трусил, отметил про себя не человек Люцеф, проследив за взглядом Максима. Шестнадцать имели сияющие мечи форсэты, остальные вооружены плазменными автоматами системы «Кто не спрятался».
А еще , несмотря на расстояние, от них сильно разило перегаром. Если бы не Люцеф, то как бы мы это узнали?!

-Как думаешь, -спросил Максим у Люцефа,- сейчас рванем или еще поболтаем?
-Пого`ворим....Заде`ржу время`, давно` не` гово`рил по лю`дски. -неправильно расставляя ударения подтвердил Люцеф.
Максим поднял голову и с ног до головы осмотрел стоявшего рядом с ним офицера не человека.
Его передернуло. А масляный взгляд Люцефа очень не понравился.
Максим достал свою походную фляжку, сделал пару глотков чистейшего спирта и еще раз с сомнением глянул на задумавшегося Люцефа:
-Может все -таки побежим?
-Не`т, Вы ко`мандир и до`лжны спа`сти ме`ня.
-Я!?
-Да`, их много`, - головой мотнул Люцеф на застывшую толпу пехотинцев. - Вы не` справите`сь...
Фу...-, подумал про себя Максим, -Наберут в космофлот всяких чертей, потом попробуй, покомандуй ими. А вслух произнес:
- Решено, я бегу вторым, прикрывая тыл.
-Не`т! Та`к не може`т быть, вы старши`й , я младши`й, бе`гу один, Вы ле`жать тут и спа`сать мой зад. Потом спра`шу почему.

Время обрело привычный ритм, Люцеф взмахнул крыльями и каркнув напоследок - Эта` верная` смерть, они вас не по`щадят! -Улетел в сторону челнока.
-Козел,- прокомментировал его поступок Максим.

Тем временем, пьяная толпа пехотинцев ожила и с гиканьем побежала в его сторону. Но добежать до скамейки не успела; первые ряды встали как вкопанные, остальные по инерции надавили на передних, образовалась куча мала. А виной всему стал Максим Селютин, внезапно вскочивший на скамейку и размахивающий руками. Но не его вид так смутил пехотинцев и даже не то грозное оружие, что попытался он достать сразу двумя руками. Их смутил вопль:
-Я ХРАМОВНИК!!! Храмовники не сдаются!!! Ау...!!!
Из кучи малы вылез офицер в серой униформе, отлепил с головы приклеенную фуражку, и злобным взглядом посмотрел на Максима.
-Ты чего орешь? Не узнаешь?
-Генерал Эрни Эванс! – Произнёс Максим, по прежнему пытаясь вытащить меч двумя руками.. – Вот ты значит какой.
-Да я такой,- выпятил грудь генерал. - Рослый мужчина лет сорока, густые чёрные волосы, слегка ехидный взгляд. А что не нравлюсь?

Ответить Максим не успел. Один из пехотинцев сумел освободиться и выстрелить.
Всё тело Селютина покрылось разноцветными молниями, он попытался закричать, но потерял сознание, и, закрыв глаза, рухнул на землю. Эванс медленно подошел, посмотрел ему в лицо, нагнулся и с презрением чмокнул.
=)

Я проснулся. Вокруг темно, холодно и затхлый воздух. Значит, все как обычно. Потянувшись, я некоторое время ждал, пока откроют саркофаг, однако никто не торопился выполнять священную обязанность. Что ж, если они еще не знают, что я проснулся, то пора им напомнить. Я нащупал крышку саркофага, отвел руку и с силой вдарил по ней. Через секунду я прямо-таки выл, сжимая отбитую кисть. Саркофаг даже не шелохнулся. Рука болела невероятно, лишь спустя некоторое время удалось совладать с собой. Дуя на кисть, я недоумевал: Почему саркофаг остался цел? Раньше он рассыпался в пыль от одного моего щелчка пальцем, но теперь что-то произошло, что-то нехорошее.
Я тяжело дышал, и вдруг понял, что так дышу не только из-за покалеченной руки, но еще банально задыхаюсь. Меня это поразило еще сильнее, чем не подчинившийся саркофаг. Не могу же я задохнуться! В жерле вулкана я маневрировал среди потоков лавы, не боясь испарений, в болотах южных островах вырывавшийся газ скосил часть моих спутников, но не причиняя мне вреда. А сколько я пролежал здесь? В течение пяти тысяч лет ни разу не задохнулся. Чувствуя накатывающую слабость, я предпринял последнюю попытку выбраться - уперся руками и ногами в крышку и принялся пытаться ее столкнуть. Уже в самый последний момент, когда на меня чуть было не накатило отчаяние, крышка сползла в сторону, открыв узкую щель. Я приник носом к ней и жадно вдыхал свежий воздух. Теперь меня охватило чувство спокойствия, но не надолго, ведь еще предстоит выбраться. Частично восстановив силы, я просунул пальцы в щель. Теперь крышка саркофага поддавалась легче, так как не была закреплена. Она неожиданно рванулась из под пальцев, слегка содрав с них кожу, и перевернулась. Описав красивую дугу, с оглушительным грохотом разбилась. Я вскочил, стряхивая пыль с волос и победно обозревая всех собравшихся. И при этом недоуменно обомлевая - никаких всех собравшихся не было. Главный зал моего храма оказался совершенно пуст. Вокруг царил полумрак, немного света пробивалось сквозь крошечное отверстие в высоком потолке и из под двери. Мой храм был разрушен? Тогда придется мстить тем, кто это сделал! Я перешагнул через край и ступил на пол, тут же зашипев и отпрыгивая в сторону. Осколок впился мне в ногу. С трудом избавившись от него, я захромал к выходу. Открыв дверь, окинул взглядом зал и изумился - он был чересчур запущен, пыль не убиралась, по крайней мере, пару тысяч лет. Но следов разрушения храма не было.
В коридоре тускло светили факелы, неудачно пытаясь разогнать мрак. Хромая по коридору, я все никак не мог понять, почему мой храм в таком запустении. Ведь каждый раз, когда просыпался от своего сна, меня сразу же встречали со всеми почестями. Но в этот раз все иначе.
Неожиданно за одной дверью послышался мощный храп. Чуть приоткрыв её, я разглядел узкую келью со скромной обстановкой из шкафа и кровати, на которой спал монах. Под кроватью лежали в беспорядке винные бутылки, все пустые. Монах спал крепко, пробудить его не было никакой возможности. Мне, наконец, надоело его будить, набрав в легкие побольше воздуха, я выкрикнул:
-Вставай немедленно! Я Гарт Паэр!
-Да пошел ты,- невнятно пробурчал монах, не желая просыпаться.- Тебя только за смертью посылать. Оставь здесь и вали.
Монах продолжил храпеть, а я же остался стоять с разинутым ртом. Что же это происходит? Сначала я едва выполз из своего саркофага, едва не задохнувшись, потом застал храм в ужаснейшем состоянии, а сейчас тот, кто при одном моем имени должен предо мной падать на колени меня посылает? Этот кошмар не должен продолжаться. Но что делать? У меня нет привычной силы, а без нее мне не выстоять. Даже этого пьяницу мне не одолеть, судя всего. Недолго размышляя, я решил хоть как-то действовать, если меня лишил кто-то силы, всегда найдется способ вернуть ее обратно. Не может быть такого, чтобы я не нашел способа.
В мантии, валявшейся рядом с кроватью, нашлись несколько монет их чистого золота. Наверняка из кассы храма, но поскольку храм мой. То и деньги вполне мои. Я присвоил монеты, и надел рубаху и штаны, валявшиеся рядом же. Моя прежняя одежда состояла из истлевшего савана, мало подходящего для внешнего мира. Монах зашевелился, видимо, желая выпить. Он бы не оценил моего чувства юмора, поэтому я резво выскочил из кельи и выбежал к выходу.

Задрав голову, я смотрел на свой памятник. Это же насколько меня забросило, если мне уже памятники строят? Я подошел поближе и прочел надпись на пьедестале: «Странник Хаоса, Сеон Торн. Память о тебе вечна»
О, а я, похоже, стал бессметным, ведь человек умирает окончательно, когда умирает последний помнящий о нем. Вот только интересно, Сеон Торн этого времени жив или уже нет? И если мы встретимся, не будет ли какого-нибудь коллапса? Не хотелось бы испортить жизнь куче миров, но отсюда надо выбираться. Я коснулся хронокристалла, но осколок молчал, видимо, он отдал всю накопленную Силу, придется ждать, пока произойдет перезарядка.
Я отряхнулся и осмотрел площадь, на которую удалось попасть. Это же Сонтор! Только сильно изменившийся, ставший более чистым и спокойным, чем раньше. Мой памятник, как оказалось, стоял перед Академией. Если меня забросило не сильно далеко, то можно посмотреть на самого себя в должности Архимага, хоть краем глаза.
Но дверь Академии не поддалась мне, все здание прикрывалось мощным защитным полем. Я увидел табличку, гласящую о том, что Сонторская Академия Магии архитектурный памятник, сохраненный в память обо мне. Значит, все же я успел умереть в этом времени. Ну, хоть непросто так жил, раз меня помнят.
Я решил немного пройтись по городу, пока осколок не вернет Силу. Я избежал гибели от падения с высоты, испытал сильное потрясение, но теперь все в порядке, можно передохнуть. Даже поглядеть на результат своих действий в прошлом. Только почему так безлюдно? Ни кого не видно, ни одной души. Надеюсь, никаких эпидемий или войн не было, хотя во многих произведениях разных творцов в будущем всегда присутствует какая-то гадость, умело маскирующаяся подо что-нибудь. Хорошо бы тут не возникло ничего подобного, неприятно же когда все твои старания оборачиваются вот так.
В одном из домов хлопнула створка окон, и я увидел там немолодую женщину, удивленно всматривающуюся в меня. Ужаса в ее взгляде не было, значит, не все так плохо. Я подошел к ней и спросил, стараясь, что бы мой голос не был слишком встревоженным.
-Простите, а где все люди?
-Вы, наверное, сегодня приехали?- Вопросом на вопрос ответила она.- Ежегодный фестиваль начался позавчера, все там. Я уже старая слишком, не люблю ездить так далеко. Вот, готовлю своим пирожков, вернутся же голодными. Еды там полно, а вот не наедаются никак,- усмехнулась она.- Так отдыхают, что проголадываются.
-А как на этот фестиваль попасть можно?- Я надеялся, что мой вопрос не вызовет сильных подозрений.
-Сейчас уже сложнее, все конные платформы поуезжали туда. Если только с южного вокзала, там на всякий случай должны остаться несколько. Этот фестиваль же юбилейный, семисотый после Победы Странника.
Вот я и узнал, насколько меня занесло – семьсот лет после моей победы. Правда, в своем времени я победить еще не успел, но это не за горами. Значит, семьсот лет плюс максимум лет десять.
-Дорога долгой будет,- заявила вдруг женщина.- Успеете еще проголодаться, возьмите несколько.
Она протянула мне пакет с пирожками. Я принял его с удивлением – просто так дать незнакомому человеку подарок, даже ничего не требуя взамен.
-Спасибо, конечно, но…
-Берите, берите,- настойчиво ответила она.- Я много заготовила, а девать некуда. А сама есть - уже не могу просто.
-Ну, хорошо, спасибо.
Я попрощался с ней и медленно побрел к южному вокзалу. Довольно странно – прошло семьсот лет, а транспорт остался прежним – конные платформы. Видимо, установившийся в Эслоте мир не принуждал прогресс шагать семимильными шагами, да и зачем? Войн серьезных, судя по всему, уже не было, оружие развивать не к чему, и прочее тоже.
Не успел удалиться от площади на сотню метров, как вдруг перед глазами промелькнула тьма. И меня словно вынесло обратно к развилке перед двумя глобулами. И на этот раз затянуло в черную.
Я встал и отряхнулся. Падение было не самым приятным, хорошо, что пакет с пирожками не пострадал, и бутылки синей воды не разбились. Зато есть хорошая новость – вода вернула цвет, немного магии у меня теперь есть.
Осмотревшись вокруг, я совершенно не узнал город, по которому только что шел. Как успел светлый и дышащий спокойствием Сонтор превратиться в эти руины и развалины? Меня снова перенесло во времени? Но куда теперь?
Впереди послышался шум. Хлынувшая волна зла заставила меня укрыться за завалом, дрожа от страха. По разрушенному городу шли Рыцари Тьмы. Они уцелели? Ведь если я смогу победить, то их не должно остаться. Или это время до победы, и Сонтор пал? Вряд ли, ведь в будущем Сонтор был вполне цел. Или его отстроили заново?
Мои размышления резко прервались. Рыцари пошли в мою сторону, учуяв ауру. В этом мире не чувствовалась никакая магия, придется действовать на остатках. Я отвел руки назад, набирая заряд, и выбросил вперед, соединяя ладони в жесте Паука. Сорвавшаяся молния мгновенно уничтожила одного из них. Это сильно всполошило Рыцарей, по-видимому, они не ожидали серьезного сопротивления. Да и я, признаться, был впечатлен – прежде чтобы уничтожить хотя бы одного из них потребовалось бы много времени и сил, но теперь было проще. Война их ослабила?
-Пригнись!
Громкий выкрик заставил меня пригнуться быстрее, чем дошел смысл приказа. По Рыцарям ударили автоматные очереди, заставив тех чуть отступить назад. Я перекатился назад, неизвестно каким чудом ухитряясь оставить целым пакет. Мои спасители оказались вооруженными людьми, одетыми в защитные комбинезоны, вооруженные автоматами, или очень похожим на них оружием. Они стреляли в Рыцарей, но безрезультатно, пули рассыпались пеплом, едва касаясь брони. Они начали наступать, и солдаты стали отступать, безнадежно отстреливаясь. Я подскочил и осторожно подбежал к ним. Древнее проклятие Рыцарей не давало никакой возможности одолеть их обычным оружием, солдаты, судя по всему, знали это, но пытались сдержать врага.
Отступая, мы прошли узкий проход между двумя высокими полуразрушенными домами. Когда в проход вошли Рыцари, мне пришлось уже действительно на остатках магии обрушить дома, похоронив под завалом сразу всю группу Рыцарей. После чего я упал на колени, чувствуя подступающую тошноту и наваливающуюся слабость, перерасход Силы опасен.
-Кто это?- Спросил один солдат, наводя оружие на меня. Что ему ответили, я уже не расслышал.

Это комната. То есть можно с некоторой вероятностью предположить, что это определенно какое-то помещение, в связи с явным наличием потолка. Определить местоположение стен возможным не представляется, но вот в наличии пола сомневаться не приходится, так как статистически установлено, что кипы бумаг не могут просто так, сами по себе, парить в пространстве. А вот в этом углу комнаты, судя по изменению рельефа бумаги, вероятно, располагается стол. Или не стол. Собственно, эта деталь не несет никакой существенной исторической ценности.
- Сотрудник Поликарпова! Сотрудник Поликарпова! - неприятный высокий голос доносится откуда-то сверху. Кипы бумаги в районе стола приходят в слабое движение.
- Срочно явитесь к начальнику участка! - откуда-то из-за очередной стопки бумаги появляется голова с копной серо-русых волос.
- О, да что же оно от меня еще хочет то? - бормочет голова и начинает перемещаться, являя свету остальной организм. Организм одет в черную футболку навыпуск с длинными рукавами и изрядно потёртые синие джинсы. Завершают картину высокие полузашнурованные ботинки. Личность маневрирует в противоположный угол комнаты где, в процессе непродолжительных раскопок, сопровождаемых обрушением пары бумажных столбов, обнаруживается дверь.
Выйдя в коридор, Надежда невольно зажмурилась от яркого солнца, льющегося через распахнутые настежь окна. После полумрака кабинета свет неприятно резал глаза. Особенность здания состояла в том, что какое-то светило инженерной мысли умудрилось распланировать всё так, что редко в каком кабинете можно было наблюдать окно, зато по коридорам их было хоть отбавляй.
Кабинет начальника участка относился к тому малому проценту помещений, в которых окна были. Надежда постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, зашла:
- Вызывали?
- А, Надежда, заходи, - на фоне окна Бубнов выглядел тенью. - Присаживайся, - он указал на стул.
- Так что же такого срочного стряслось, Кондратий Елисеевич? - Надежда уселась, закинув ногу на ногу.
- Значит так... - Бубнов поправил очки и взял со стола лист. - Вот, полюбуйся! Очередная жалоба на тебя, Надя!
- Да? И кто же на этот раз? - спросила Надежда со скучающим видом. Собственно, вопрос этот был задан лишь для того, чтобы не вызывать лишних подозрений, так как она прекрасно знала и от кого эта жалоба и на что именно жалуются и, даже, какими словами, благо она лично её составляла, а потом ещё полдня уговаривала Андрея, чтобы тот переписал её почерком поприличней. Затем пришлось приложить немало усилий, чтобы эта кляуза всё-таки дошла до руководства, а не потерялась где-нибудь по пути. И чтобы дошла она в обозримом будущем.
- Да вот, некто Сидоров Иван Петрович, из недавних. Ты наверняка его ещё помнишь.
- Ну, - Надежда изобразила задумчивость, - вроде припоминаю что-то. И что же там с ним такое?
- Да вот, видишь ли, он заявляет, что по вине сотрудника Департамента Поликарповой Эн Ве, он, понимаешь ли, умер!
- Да что вы такое говорите, Кондратий Елисеевич! - Надежда вплеснула руками. - А то так он, надо полагать, собирался жить вечно?
- Ты мне тут не ёрничай! - Бубнов погрозил пальцем. - Никто здесь не собирается утверждать, что этот Иванов ушел не в срок, но погляди, ведь у тебя тут явные и довольно грубые нарушения процедуры!
- Да? - Надежда задумалась. - А я вот что-то не припомню ничего такого неординарного.
- О, какие мы забывчивые! - Бубнов сдвинул брови. - А кто ещё живого клиента пугал? Или скажешь, не было такого?

***

Было.
Вызов для Надежды был неурочный, посреди ночи, да ещё и не в её смену. И снова в этот кошмарный город. Техника сбоила, наградив её четырьмя километрами пути до точки рандеву. В этом городе никогда ничего не работало так, как должно было. Мысли стали привычно путаться.
Ненавижу этот город. Город вечно-серого неба. Ничего не может измениться, ничего не меняется. Приходишь домой из белёсой мути, совершенно без сил, а ночами преследуют кошмары, всё те же улицы, всё те же тени, всё та же серость. Этот город не оставляет в покое даже во сне. Утром просыпаешься в холодном поту и с ужасом ожидаешь нового захода в этот кошмар. Здесь даже гроз нормальных не случается. Дождь, туман - топь, одним словом. Дым на фоне дыма мешается в какой-то липкий кисель, медленно затягивает тебя в свой неспешный водоворот. Цепляет за ноги, за руки, заползает под одежду, пьёт... и не пускает. Вечно-серый город, город, где весь спектр цветов заменили оттенки серого. И как-то не хочется больше что-то предпринимать - опускаешь руки, сдаешься, и почти физически ощущаешь, как теряешь цвет, как превращаешься в серую тень, такую же серую, как и этот город. Тут даже нет нормального чёрного, только очень тёмный оттенок серого.
Надежда заправила за ухо непослушную прядь волос. Такую же серую, как и окружающая действительность. Цвета остывшего пепла. Да, проклятый город уже вовсю заявлял на неё свои права. Это всегда начиналось с волос. Следующими должны были стать глаза - Надежда уже заметила, что из них постепенно начинает уходить та пронзительная голубизна, которая была им свойственна на протяжении всей её жизни. Потом начнёт сереть кожа, но это еще не самое страшное - самое страшное наступит тогда, когда посереет душа. И тогда обратишься в одну из этих серых теней, что населяют город, в эту жестокую пародию на человека.
Клиента она обнаружила в одном из темных предпортовых тупиков. Он стоял, держась за стену и судорожно, захлёбываясь, кашлял. Надежда взглянула на часы - судя по ним, клиент уже должен был быть не менее получаса мёртв, но он всё еще стоял, цеплялся за жизнь, которую выкашливал из себя с остатками изъеденных чахоткой лёгких. Этот проклятый город осточертел ей - он не отпускал даже в смерть.
Надежда подняла воротник повыше и тихо подошла к клиенту:
- Уважаемый, закурить не найдется? - она с размаху положила руку на его плечо.
Клиент дернулся, инстинктивно глубоко и резко вздохнул. Этого хватило. Гримаса боли исказила его лицо, он со стоном согнулся пополам и зашелся новым приступом кашля, выплёвывая на мостовую кровавые комки. Кровь пошла у него горлом, и он повалился ничком, несколько раз судорожно дернувшись в агонии. Вокруг головы быстро натекла тёмно-серая лужа. Проклятый город - тут даже кровь ночью не выглядит чёрной. От тела отделилась тень. Ладно, пора приступать к процедуре.
- Вы - Сидоров Иван Петрович? - спросила Надежда.
Тень неуверенно кивнула. Надежда вытащила из сумки лист:
- Распишитесь.

***

- Ну так что, было такое или не было? - повторил свой вопрос Бубнов.
- Да, было, - Надежда утвердительно кивнула.
- И как же ты это собираешься объяснять? - поинтересовался Бубнов.
- А никак не собираюсь!
- То есть как это - никак!? - Бубнов опешил.
- А вот так вот! Когда я пришла, он уже полчаса как должен был быть мёртв!
- Ну и что? Это же не повод так грубо нарушать процедуру, - отпарировал Бубнов. - Прекрасно же знаешь, что активное вмешательство недопустимо! Так что могла бы и подождать.
- Да поимейте ж вы совесть! - взвилась Надежда. - Что же мне, клиентов часами ждать!? - она вскочила и хлопнула руками по столу, наклонившись к Бубнову. - Пусть окочуриваются согласно заявленному графику! Можете считать это актом милосердия, если вам так больше по нраву, - Надежда отошла от стола, перекрестив на груди руки.
- Послушай, Надя, - Бубнов устало посмотрел на неё. - Я многое могу понять, но это, всё же, уже далеко не первое твое нарушение: у меня жалобами на тебя уже целый ящик завален! - он вздохнул. - Я бы крайне не хотел прибегать к таким мерам, но я вынужден перевести тебя. Просто не вижу другого выхода - слишком уж ответственный у тебя участок.
- И куда же высокое руководство соблаговолит меня перевести? - язвительно осведомилась Надежда.
Бубнов задумался:
- Так, вот что мы сделаем - отправляйся-ка ты в семнадцатый сектор, тот, что нам с понедельника определили... - он вышел из задумчивого состояния. - И чтобы без этих твоих штучек, а то подпортишь нам репутацию с самого начала, так потом вовек не оправдаемся! - Бубнов снял трубку с телефона.
- Как вам будет угодно! - Надежда показательно поклонилась.
Бубнов накрутил на диске номер:
- Светочка, будь любезна, вызови-ка ко мне Комариге! - сказал он в трубку.
- Так я могу быть свободна, Кондратий Елисеевич? - спросила девушка.
- Да-да, иди, - Бубнов махнул рукой. - И прекрати ж ты, наконец, ходить в этом ужасе: клиенты жалуются! - вешая трубку, крикнул он ей вослед, в закрывающуюся дверь. Дверь захлопнулась. Надежда прислонилась к ней с другой стороны.
- А им, откровенно говоря, уже не всё ли равно? - спросила она в пустоту.

***

Что ж, можно было смело утверждать, что затея удалась - её всё же перевели из этого города, откуда большинство могло перевестись только ногами вперед. Надежда ещё раз прокрутила в голове весь диалог. Да, всё, вроде бы, прошло безупречно, она прекрасно справилась с задуманной ролью, хотя, может быть, и слегка переиграла под конец. Да, хотя ей и было немного жаль этого весёлого и жизнерадостного парнишку Эрнесто, - с такими город расправлялся с особым сладострастием и неимоверной жестокостью, - но выбирать не приходилось: еще пара сезонов, и от неё бы ничего не осталось - город иссушил бы её всю.
В кабинете не осталось уже и следа от бумажных загромождений: теперь все эти тонны бумаг были уже не её заботами, а Эрнесто. На столе одиноко лежал лист - первое задание на новом месте. Она привычно пробежалась глазами по форме: ФИО, дата рождения, место проживания. Ага, вот: причина смерти - "травмы, несовместимые с жизнью, вследствие падения с высоты", время смерти - "ровно половина седьмого утра по местному времени" и, ниже, приписка карандашом "деп. вр. -8ч. 17мин.". Надежда глянула на часы, показывающие двадцать минут третьего - времени оставалось мало.
Прихватив из под стола сумку, а с вешалки - плащ, она спустилась вниз, в транспортный отдел. Внизу было тихо и пустынно, лишь в углу, за столом, скучал над книгой оператор.
- Привет, Игорь! - поздоровалась Надежда. - Я так погляжу, что работой тебя не балуют!
- Здорово, Надь! - ответил он. - Да вот, действительно что-то денёк тихий выдался. А ты сюда по делу или просто поболтать?
- По делу, Игорь, по делу, - она положила перед ним лист направления. - Давай, отправь-ка меня вот сюда вот.
- Ага, минутку, - Игорь зарегистрировал направление, переписав его номер в толстую потрёпанную тетрадь. - А что это за место такое, а то что-то я не припомню, чтобы кого-нибудь из наших туда доставлял.
- Да Бубнов вот говорит, что оно только с начала этой недели к нам относиться стало. А до этого ничьё было, - Надежда вздохнула. - Так что, похоже, клиент там совсем дикий будет.
- А-а-а, поня-ятно, - протянул он и поднялся. - Ну тогда иди, занимай четвёртую кабину, а я пока пойду настроюсь.
Надежда зашла в кабину и прислонилась к задней стене. Металл приятно холодил:
- Слушай, Игорь, а правда ли, что в этом месяце обещали выдать премии? За перевыполнение плана? Вот ты же тут сидишь, фактически, на пересечении всех дорог, наверняка что-то слышал.
- Да так, судачат разное, - отмахнулся Игорь. - Я бы на твоём месте не шибко бы в это верил. Дождёшься от них...
- Ага, ну я так и подумала... - она вздохнула.
- Ну что, ты готова?
Надежда закрыла дверь:
- Давай, Игорёк, заводи свой механизм! - сказала она и закрыла глаза: её мучили дикие приступы головной боли, если она не закрывала их при перемещении.

***

Надежда открыла глаза. Вокруг была до боли знакомая серая хмарь.
- Проклятье, Игорь, в какую дыру ты меня закинул!? - пробормотала она, плотней закутываясь в плащ. - Неужто напутал?
Она глянула на целеуказатель: нет, всё было верно, прибор указывал, что это именно семнадцатый сектор, квадрант В-4. Покопавшись в сумке, она достала кипу бумаг - в строке "город назначения" значился "Арков". Что ж, вечно-серый город обрёл еще одно название. Кошмар продолжался. Похоже, что он будет преследовать её до самой смерти.
Однако надо было двигаться на место. Надежда остановилась у указателя и начала мучительно разбирать облупившуюся надпись. Откуда-то из-за закрытых ставень доносилось позвякивание посуды, а из одного вещал усталый голос: "... сегодня, в семьдесят шестой день осени, в Аркове погода солнечная, ожидаемая средняя температура воздуха - плюс десять градусов, осадков ожидать не следует...". На этой фразе Надежда, наконец, разобрала надписи на указателе и завернула за угол - судя по всему тело должно было обнаружиться меньше чем в квартале отсюда.
Тела, однако, уже не было. Осталось только плохо затёртое кровавое пятно и немного сбитый с толку, судя по поведению, нематериальный субъект.
- Колосков Бук Древенович?
- Да, он самый, - слегка ошалело ответил субъект.
- Тогда распишитесь вот здесь, - Надежда протянула ему бланк и указала на место, где клиент должен был оставить свой автограф.
- Простите, а под чем это я должен подписаться? - клиент с подозрением разглядывал бумагу. - И кто вы, вообще, такая?
- Ах да, совсем забыла! - лицо Надежды приняло официально-скучающее выражение. - Сотрудник Департамента по Делам Усопших, проводник первого класса Поликарпова Н.В.. Вы должны подписать бумагу о том, что до прибытия в Распределительное Бюро вы добровольно вверяете себя в распоряжение Департамента, представленного здесь моей персоной. Так вы будете подписывать?
- Э-э-эм... А я действительно должен? - спросил субъект.
- Нет, на самом деле это совсем не обязательно. Но в таком случае вы пишете официальные отказ по форме БФ.3-16.42/7 и сами отвечаете за то, чтобы добраться до Грани в установленные сроки. Обычно срок составляет... - Надежда задумалась. - ...Ну, по местному календарю он, кажется, составляет что-то около двух месяцев.
- А если не успею?
- Ничего такого фатального с вами не случится, конечно, - она развела руками. - Но в таком случае вам придется отстоять Очередь.
Клиент, кажется, почувствовал, что это не просто "очередь", а именно "Очередь", с заглавной "О":
- И-и-и... насколько это долго?
- Очень долго, - раздельно произнесла Надежда. - Вы пока себе даже и представить не можете такие временные интервалы.
Клиент мучительно задумался - это было видно по его лицу. Казалось, что он борется с каким-то суеверием, которое намного старше и сильнее его.
- Э-э-эм... - наконец решился он. - Скажите, а если я подпишу вот эту вашу бумагу, то во что он мне обойдется? Какова, так сказать, плата за эти ваши услуги?
- О, проклятье! - Надежда закатила глаза. - Ты еще, поди, подумал, что тебя тут подбивают душу продать! А ну живо признавайся!
Клиент зарделся, насколько может зардеться нематериальная субстанция, но в ответ начал горячо заверять её, что и в мыслях не было.
- Так вот, слушай меня внимательно! - Надежда выставила указательный палец, прерывая словесный поток клиента. - Наш Департамент относится к тому же ведомству, что и Распределительное Бюро, и, фактически, непосредственно ему же и подчиняется, да и организован по их же заявке. А то клиенты слишком часто терялись, - Она перевела дыхание: - Так что ничего тебе не будет, если ты подмахнёшь эту бумагу, зато избавишься от целого ряда дорожных проблем. И нам тебя потом мучиться искать не придется. Ну так что?
Клиент снова задумался. Надежду начинало это раздражать - она хотела как можно быстрей убраться из этой новой инкарнации вечно-серого города.
- Хорошо, давайте сюда эту вашу бумажку! - наконец решился клиент.
Надежда отдала ему бланк и ручку, и клиент расписался, приложив лист к стене дома. Одновременно с этим начал идти снег, судя по всему - первый в этом году.
- Так, на этом формальности окончены, - Надежда убрала контракт в сумку. - А теперь не задерживаемся, путь неблизкий.
- Позвольте, но почему же так поспешно! - запротестовал клиент. - Дайте мне попрощаться с городом! Ведь наверняка же еще есть время? - Последняя фраза была им произнесена в полутоне между утверждением и вопросом.
- А с чем тут прощаться то? - Надежда обвела взглядом окружающую действительность: всё та же деморализующая серость, что и до этого.
- Ну, как же... - замялся клиент. - Я всё-таки тут жил. И что-то мне подсказывает, что я вряд ли его снова увижу.
- Верно подсказывает. Если и увидишь, то всё равно не вспомнишь, - Надежда положила ему на плечо руку. - Значит, слушай меня внимательно... - Клиент поник. И тут она запнулась: на её рукаве таял снег. Настоящий. Белый снег. - Хорошо...
- Простите? - встрепенулся клиент.
- Ладно, говорю, можешь не спешить, парашютист! - Надежда улыбнулась. - Прощайся, наслаждайся свободой, пока можешь! Ибо кем бы ты ни был и во что бы ты ни верил, но в ближайшее время тебе придется пройти через приветливо распахнутые двери всех кругов бюрократического ада.
Что ж, хотя бы снег тут белый. Может, всё не так уж и плохо.

Куда меня тащили, я не смог понять, сознание словно волнами уходило и возвращалось обратно. Да и сложно было что-либо разглядеть в этой паутине тесных улочек, переходов и переулков. Тем более что разрушенный город хоть и был похож на Сонтор, но ориентироваться в нем мне не подвластно. Наконец меня втащили в какой-то бункер и усадили в кресло.
-Кого притащили?- Донесся из внешнего мира голос.
-Парень какой-то странный,- ответил другой голос.- Мы заметили его, когда за ним Черные гнались. Он не так прост, как кажется на первый взгляд.
-Не так прост? Вроде парень как парень, ничего особого.
-Но все же он смог убить всех Черных. Сначала одного, каким оружием, затем сразу всех, обрушив на них два дома, наверное, звуковым оружием. Потом упал без сознания.
-Он уничтожил Черных?! Это невозможно!
В нос мне ударил острый запах, наверное, местный аналог нашатыря. Сознание вернулось окончательно.
Я оказался в небольшом захламленном помещении, скорее всего в подвале. Вокруг царил полумрак, тусклая лампочка едва справлялась со своей задачей. Несмотря на маленькие размеры подвала, людей здесь собралось много, яблоку негде упасть. Меня подвели к столу, за которым сидел человек в черном комбинезоне. От его мрачного взгляда становилось не по себе.
-Кто ты?
Простой, казалось бы, вопрос, поставил меня в тупик. Говорить им, кто я? Но что может произойти? Тем более что я не уверен, в какой мир меня забросило, на Эслот не похоже.
-Я не помню, память отшибло,- сбивчиво произнес я, стараясь придать голосу волнение, соответствующее придуманной легенде.
-Чем же отшибло?
-Да не знаю я, очнулся утром в этих развалинах, бродил пока на Рыцарей Тьмы, то есть Черных, не нарвался.
-Что-то не верится,- заметил сидящий.- Но объясни-ка мне, как ты смог справиться с ними? Что у тебя за оружие?
Говорить им про магию или не стоит? Судя по всему, они полагаются на технику, оружие и прочее, и я во все это не вписываюсь.
-У меня было особый вид оружия, Излучатель Тесла, его хватило, чтобы уничтожить одного Черного, но потом оно развалилось на части, после того как я с его помощью разрушил улицу.
-Излучатель Тесла?- Поразился главный.- Что-то я никогда не слышал про такое. Кроме того, по видео записи происходящего заметно, что в твоих руках ничего не было, молния прошла прямо из рук. Как такое возможно?
В доказательство своих слов он поднял крышку стола и указал на монитор. На нем как раз проигрывался момент начала моей схватки с Рыцарями.
-Ты скрываешь что-то очень важное, если можешь в одиночку справиться с Черными, тогда как еще ни одному моему солдату не удалось хотя бы как-то навредить им, не то, что убить.
-А как же вы тогда сражаетесь против них?- Удивился я.
-А никак, мы лишь можем укрываться по норам. Иногда совершаем вылазки, чтобы украсть продовольствие, но все чаще эти вылазки неудачные. А вот у тебя, к примеру, нашли пакет, полный еды,- главный поставил крышку обратно на стол и высыпал пирожки из пакета.- Это натуральные продукты, их достать практически нереально. И достать их, если постараться, можно на юге. А как же ты с ними оказался здесь, на севере?
-Ладно, я расскажу вам, что знаю, только хочу узнать сначала, какой сейчас год?
-Семьсот первый с победы Предателя.
Семьсот первый? И в том мире тоже был семисотый год. Тут до меня дошло – все этот один и тот же мир, и я перемещаюсь между вариантами будущего, светлая глобула – светлое будущее, черная глобула – мрачное. В светлом победил я, в мрачном – какой-то предатель. Только кто он?
-Я прибыл сюда с восточных островов, там разработали секретное оружие – Излучатель Тесла. Сегодня я провел первое боевое испытание Излучателя.
-Но где теперь Излучатель? Нельзя допускать, чтобы такая разработка пропала! Или он у тебя был не один?
-Один, но он не разрушился, как я сказал. Он находился и находится у меня в руках, точнее в ладонях.
-В ладонях? Это интересно,- главный сделал незаметный, как ему показалось, кивок. В тот же момент меня схватили, не давая возможности пошевелиться.
-Что это значит?- Возмущенно прокричал я, пытаясь высвободиться.
-Лаборатории восточного архипелага давно работают над новым оружием для Предателя. А теперь оно само попало к нам! Столь мощную штуку нельзя подпускать к нему. Мы отрубим тебе руки и изучим все, что там находится.
Один из солдат уже принес огромный тесак. Меня пробила дрожь. Час от часу не легче. Сначала чуть не разбился, потом чуть не попался в лапы Рыцарей Тьмы, уцелевших после победы Предателя, скорее всего, на него работающих, а теперь еще и руки отрубают, словно средневековому английскому вору. Надо что-то менять в своей жизни.
Я попытался оттолкнуть их Силой, но магии во мне уже не осталось, к горлу подступила тошнота.
-Не дергайся, может и выживешь.
-Стойте, если мне отрубить руки, Излучатель взорвется!- Ну, хоть как-то попытаюсь спастись.
-Врядли такая вещь должна взорваться. Он в ладонях, а не во всей руке?
-Это еще не все, Излучателю необходим электролит для активации. Это синяя вода, у меня с собой есть небольшой запас.
-Достать!
Солдаты быстро обыскали меня и нашли бутылку.
-Как ее использовать?
-Освободите меня, и я покажу.
Меня отпустили. Я взял бутылку и крепко сжал в руке. Произошедшее дальше заняло несколько мгновений. Растворенная в когда-то омывавшей магический кристалл магия перешла ко мне. Все окружавшие отлетели от меня ударом Силы. Солдаты пытались стрелять из автоматов, но всё их оружие мгновенно приклеилось к потолку, оставив владельцев в недоумении. Возникшая суматоха позволила мне вырваться наружу.
На улице шел дождь. Крупные капли били по развалинам Сонтора, словно стараясь смыть рану с земли. Закрыв дверь, я дал себе немного передохнуть. Куда теперь? В этом варианте будущего нет магии, следовательно, мне долго не продержаться. Конечно, Гор тренировал меня бою на мечах, но здесь в ходу огнестрельное оружие, мечи не помогут, если только они не световые. Дверь начала содрогаться, этим воякам оказалось мало. Быстро выставив барьер, я решил поскорее убираться от них. Придется снова полетать, но теперь надежнее.
Я соединил ладони, затем – локти. Это очень сложно, но результат того стоит. Между руками прошла волна света, постепенно охватившая меня полностью. Узкий дворик перед бункером сопротивления вмиг стал для меня еще теснее, я высоко прыгнул и удержался в воздухе, расправляя огромные кожистые крылья. Форма красного дракона как никогда подошла сейчас – солдаты, разинув рты, смотрели на меня, стремительно удалявшегося прочь.
Полет на этот раз был менее экстремальным, крылья никуда не денутся, в отличие от магии.
И снова развилка, нырок в светлую глобулу.

Вампир устало откинулся к стволу дерева. Ночной забег по полыхающему лесу основательно подорвал его запас сил. Первые лучи солнца уже начали искать встречи с ним, вампиру приходилось отползать в тень, ему было и так не сладко. В кустах около дерева во сне вздохнула девочка. Вампир взглянул на нее и в его взгляде на секунду появился хищный блеск. Но он мотнул головой, задев затылком ствол. Нельзя ее пить, что бы не случилось, этого делать нельзя! Но опустошенность сильна, зверь внутри может вырваться и превратить его в тех, кем пугают народ - опасного кровососа, что не может оставить в живых любого человека. Вампир еще раз старательно ударился затылком об дерево, затем, стараясь чтобы спящая девочка не проснулась, он укусил себя в руку и выпил немного крови. Это не даст насыщения, сил, это не даст ничего. Но поможет на время усмирить зверя, что с ним уже несколько сотен лет. Вампир встал, и солнце, наконец, встретилось с ним. Вампир пошатнулся, чуть было не упал, но сумел устоять. Он посмотрел туда, куда вел их путь. За пустынной каменистой равниной виднелась проторенная дорога, значит, большак может быть рядом, а там и какая-нибудь деревня или город. Все лучше, чем скрываться вдвоем по лесам да пещерам. За их спиной по прежнему горел лес, вампиру удалось выйти на самый край, где силы его покинули, а девочка смогла уснуть.
Она пошевелилась в кустах и слабым, чуть хрипловатым голосом произнесла:
-Воды, пить...
Вампир быстро отстегнул фляжку, откупорил и поднес к ее губам. Девочка жадно выпила все и закашлялась.
-Не пей так быстро, а то вкуса не почувствуешь,- проворчал он и вдруг ощутил, что где-то это слышал, но очень давно.
-Где мы?- Она встала, держась за руку вампира.
-Мне удалось тебя вынести, Рутала.
-А они?
Вампир помолчал, раздумывая, как сообщить Рутале всю правду. Но она сама поняла.
-Они погибли?- Рутала не плакала, стараясь держать себя в руках.
-Скорее всего. Пожар сильный, шансов выжить мало.
-Но мы же выжили!- Возразила она.- Олф, ты же смог вынести меня. А им не надо пить кровь. Ой, извини.
-Ничего,- улыбнулся Олф, правда, улыбка получилась слишком вымученной.- Им этого не нужно. Но все равно, шансов у них мало. Не будем зря мучить себя надеждой. Лучше подумаем, что делать дальше.
-Что делать? Мы их не попробуем спасти?- Тут Рутала позволила появиться слезам.
-Посмотри сама, как мы им можем помочь? Мы же разбежались в разных направлениях, сейчас искать их - как иголку в стогу сена. Кроме того, у нас возникает другая проблема. Я слишком опасен для тебя.
-Ты ни разу не причинил мне ничего плохого, как ты...
-Я раньше был более менее сыт, теперь же чувствую сильную пустоту внутри. Если не найду в течение нескольких дней крови, тебе лучше будет бежать от меня со всех ног.
-Укуси меня,- пробормотала Рутала.
-Что?! Ты что говоришь?!
-Я не хочу умирать и не хочу, чтобы ты страдал. Я себя слишком плохо чувствую...
Олф посмотрел на нее внимательно, и понял. Этот пожар, забег по лесу сказался на ней плохо, даже если и учесть, что она все время провела у него на спине. Он распознал симптомы. У нее начинается лихорадка, а потом она умрет. Но кусать ее - не выход.
-Я никогда этого не сделаю. Я давал клятву Мерте, что не притронусь к тебе.
-Она уже наверняка мертва!- Сердито выкрикнула Рутала.- Ты сам так говоришь!
-Я давал эту клятву не столько Мерте, сколько себе. И не важно, что я мертв. Ты что, не понимаешь, что ты никогда не вырастешь, если обратишься?
-Но ты будешь рядом со мной, ты меня защитишь всегда!
-Сейчас ты говоришь так, но что будет через десять лет, сто или триста? Ты будешь меня ненавидеть.
-Нет, никогда.
-Будешь,- устало сказал вампир.- Уж поверь моему трехсотлетнему с половиной опыту. Будешь. Так что не проси меня об этом. Ты больна, нужно выйти к людям, чтобы найти лекарства для тебя. Садись на спину, тебе лучше не идти самой.
-Но тебе нельзя выходить к людям, ты же вампир.
-Знаю,- грустно сказал он.- Но это в больших городах на нашего брата нападают сразу, в деревнях народ более пугливый, а если обратиться с мирными намерениями, то вполне сговорчивый.
Рутала залезла на спину к Олфу.
Девочка и вампир продолжили свой путь.

...В темноте ничего не было видно. Игорь не мог вспомнить, как оказался в постели, а также не помнил, где он все-таки заснул.
- Галине Семенна! - позвал он.
Никто не ответил. Игорь встал - в коридоре горел яркий свет. Наврное, Анна приехала. Интересно, чем она занимается? Бизнес? Криминал? Тусовка?
В гостиной Анна сидела вместе с неизвестными Игорю людьми. Хозяйка сразу заметила его, кивнула, чтобы Игорь подошел.
- Вот, знакомьтесь, - это Игорь, - усмехнулась Анна. У нее по лицу бродили красноватые пятна, и белки глаз порозовели - она волновалась, но скрывала это, и только лицо выдавало.
Девушка, сидевшая возле Анны, посмотрела на Игоря. Но долго не смогла задержать взгляда - и быстро уставилась куда-то в плинтус. Она была одета явно не в свою одежду - туфли маловаты, а рукава свитера, наоборот, длинны.
- Здравствуйте.
Пацан с бритой головой, тоже всматривался в Игоря. Только мужик с папироской смотрел в стенку и то и дело затягивался. Пепл слетал на подлокотник дивана.
- Здравсвтуйте.
- Так, - деловито сказала Анна. - Это Игорь, теперь вы будете все вместе. Игорь, Это Вика, это Лёша, это Петр Степаныч. Все, познакомились.
- Зачем вот только? - пожала плечами Вика.
- Затем. Что вы мне нужны. не, и еще многим, таким же, как вы, - сурово сказала Анна. - И вместе вам будет лучше.
- Лучше? - усомнился Лёша.
- Молчать, - рявкнул Петр - он докурил и его это явно не порадовало.

- Я хочу вам сказать... - Анна попрехнулась. - Сейчас для нас могут настпуить тяжелые времена. Ваши лица. - обратилась она к компании, - уже достаточно примелькались. Игорь нам пригодится.
Игорь сел на стул и сложил руки на коленях. Странные речи Анны не пугали его, вовсе нет.
- Вы не расскажете мне, о чем идет речь?
- Потом, потом... - отмахнулась Вика. - Ну и что? Что происходит? Почему у тебя...
- Потому.
Мне все сказали. Есть у меня один знакомый... На вас составили очень некачественные портреты, вас все равно будет трудно узнать. Но все равно! Если вы попадетесь... Понимаете, это будет не то что скандал... Все рухнет... Поэтому Игорь - это всего лишь удача.
Анна встала и прошлась по комнате. Теперь она не улыбалась, а гуды конвульсивно дергались, будто она беззвучно разговаривала.
- Ань, - загудел Петр. - Ну че нам теперь?..
- Ничего. Вот, с Игорем побеседуйте. - Анна поежилась и бустро пошла по коридору к себе.
Анна ушла, и ребята закрепили знакомство рукопожатиями.
- Ну вот, прекрасно, - желчно сказал Петр. - Что же нам тебе сказать? Ворье мы...
- Не ворье, - возмутилась Вика. - Не перевирайте.
В этом проклятом мире многое вовсе не стоит того, скольок мы платим. Если у нас нет кошельков, потому что в них не бывает денег, если мы не питаемся с серебрянной вилочки в ресторане, значит, нас уже можно считать собаками... Это ведь неправильно!
- Вот-вот, - поддержал Леха. - Я еше когда учился, пригласил девченку в кафе. Так она нажрала там столько... Я бы месяц мог питаться...
- Утихни, - гаркнул Петр. - Воры мы, все равно. Да... Все воруют - а мы-то, что, для себя стараемся?
- Нет, ну, знаете! - закричала Вика. - Мы не от того, что все воруют!.. Все!.. Ха! Вы перевираете идею.
...и блеск витрин, вкупе с мягкой музыкой. Ощущение тканей в пальцах, холодок заклепок и дорогой пластмассы... Картонки с долгими числовыми рядами...
- Все ясно. - Игорь потер руки. - Ладно... В этом даже что-то есть...

Всем привет! Вы наверное меня не узнали, хотя и неудивительно, вы ведь в суете своей короткой жизни, редко когда умеете меня заметить. А я всегда рядом, я дышу вам в затылок, наступаю на пятки, плетусь следом, или молча стою рядом. Я всегда с вами. Вы знаете, вы такие удивительные. Я люблю вас. С вами никогда не соскучишься, вы всегда придумываете что-нибудь новое, интересное, необычное. Да, вы на это мастера. У вас поразительное умение к созиданию, никто кроме вас так не может. Без вас мир бы стал скучным и унылым. Спасибо вам люди.
Вы знаете, я живу благодаря вам, я живу благодаря вашей любви. В суете времен я потерял свой лук и колчан со стрелами, теперь мне уже не нужны эти бесполезные игрушки, чтобы вы любили. Вы стали настолько самостоятельны, что вам уже не требуется никакая помощь. Знаете, наверное, я последний кто это понял, все остальные уже давно ушли, оставив вас самих себе, но я слишком восхищаюсь вами, чтобы вас покинуть.
Вы даже не представляете, как это интересно жить среди вас. С каждым разом вы находите все новые пути, чтобы изобрести что-то новое. Раньше я довольствовался только вашей любовью друг к другу. О, это были тяжелые времена не только для вас. Мне приходилось неустанно работать, посылая стрелы то в одного, то во второго, лишь бы не помереть с голоду. Но со временем вы и сами научились любить, да так страстно, что я оставил свой колчан в сторону. Вы знаете, вы не перестаете удивлять меня, еще бы, ведь чем больше вы растете, тем слаще моя жизнь. Сначала вы просто влюблялись друг в друга, и мне признаться, этого хватало, но вы не останавливались. Вы стали влюбляться в животных, в развлечения, в работу. У вас даже появилась одгополая любовь! Но по настоящему сытая жизнь у меня началась, когда вы начали влюбляться в себя, да так самозабвенно, что вам больше никто не стал нужен. И знаете что меня радует? Радует то, что с каждой минутой таких Нарциссов становится все больше. Пожалуйста, продолжайте в том-же духе и может быть однажды я наконец смогу достигнуть совершенства.

Мартин вновь доверился интуиции и шагнул в проход, от которого веяло морским бризом.
Через секунду он оказался в просторном зале, освещенном всего одним факелом. Ни боли, ни страха. Взамен им пришли воодушевление и легкость тела.
Юноша осмотрелся. В центре стоял длинный стол из цельного куска гранита, справа большой камин, в который поместилась бы целая кабанья куша, но не они заставили Мартина остолбенеть и позабыть о прежних волнениях. Во главе стола сидела девушка в легкой накидке, в одной руке держала нож, в другой двузубую вилку, а то, что парень сначала принял за пламя факела, оказалось копной коротко стриженных рыжих волос в обрамлении оранжевых языков пламени. Мартину приходилось видеть, как мастера демонстрировал технику огненных кулаков, но, ни разу не видел он техники огненной башки.
Девушка медленно поднялась, огонь на голове погас, и стало совсем темно. И только Мартин хотел спросить «Нельзя ли запалить свечку, лучину или лампаду?», как огненные струи сорвались с рук девушки и зажгли дюжину факелов, развешенных на стенах. Их свет помог юноше рассмотреть незнакомку. Бледная кожа, заостренные черты лица, узкий подбородок и внимательные хищные глаза, следившие за каждым движением Мартина. Воздух с трудом пробивался в его легкие, чтобы вырваться сиплым вопросом.
- Вы хто?
- Филиция, – медленно, как завороженная проговорила девушка. А то, что случилось дальше, повергло Мартина в шок. Новая знакомая, даже имени не спросив, сорвалась с места, подбежала к юноше и крепко обхватила его руками. Мартину почудился хруст.
«Крепкая хватка», – подумал он и попытался вырваться из вязких объятий.
- Как же я рада! Наконец-то ты пришел! – затараторила девушка.
- Вы… меня… ждали? – слова медленно просачивались меж натужных вздохов. Юноша уже не помышлял об освобождении, надеялся лишь, что не задохнется овеянный радостным порывом незнакомки.
- Ждали, еще как ждали! Очень долго ждали!
Наконец Филиция ослабила хватку и, отстранившись, начала пристально разглядывать Мартина, словно оценивая как какого-нибудь жеребца перед покупкой.
- А ты ничего. Будем знакомы: Филиция Санк – мастер ордена Нохосайл, – и она сковала руку парня в богатырском приветствии.
- Мартин Фаек, – сказал юноша и скривился от такого неожиданного проявления женской силы.
Когда Филиция отпустила руку, Мартин, растирая онемевшую кисть, спросил.
- Можно узнать, что это за место? Меня послали пройти испытание, но какое-то уж больно оно странное получается.
- Странное говоришь, – дружеский удар по плечу потряс Мартина и не будь тот готов к такому повороту, наверное, не устоял бы. – Не знаю, как ты относишься к заключению, но теперь ты, как и я – пленник владений Архарасамона.
- Арха…кого? – спросил Мартин, после того как немного пришел в себя.
- Архарасамона Иссилиандрийского!
- Извините, но я не силен в географии.
- Прекрасно, тогда я расскажу тебе удивительную историю, – радостный взгляд, задумчивая улыбка заставили Мартина насторожиться. Никаких хороших известий от человека с таким выражением лица он не ожидал.
Девушка расположилась на обитом красной материей кресле с высокой спинкой. Мартин присел на соседнее.
- Итак, с чего бы начать, – девушка чуть прищурилась, видимо собираясь с мыслями. Тонкая складка пролегла меж бровей, указывая на то, что не первый раз приходится девушке задаваться вопросами. – Много веков назад жил на свете великий маг, который познал истинную природу стихийной магии. Его сила не имела границ: огненным взором пронзал он как бумагу камень, мановением руки призывал свирепый ветер, ударом ноги потрясал горы, мыслью заставлял оборачиваться вспять реки. Маг не хотел, чтобы его знание вышло в мир и разрушило его. Долго он хранил в себе силу, не давая ее выхода.
И вот в один прекрасный день в его чудной голове родилась блажь – выстроить величайшее из сооружений, не подвластное осознанию разумом человеческим. Так явилась свету цитадель – неприступная крепость, оплот стихийной магии. Воздвиг маг на ее границах стену, а земли внутри ее насытил теплом и влагой, чтобы родили урожай они по три раза в год.
И жил этот маг долгие века, сидя до самой смерти в башне. Лишь иногда наведывался он во внешний мир, собирая диковинки, книги мудрые, знания ценные, чтобы не забылось имя, чтобы осталось в веках золотыми буквами на стене почетной выбитое.
И тут Филиция разразилась оглушительным смехом, таким яростным и безудержным, что волосы на ее голове снова вспыхнули, а Мартин при этом не посмел и слова вымолвить.
- Первый раз вижу, чтоб эту байку с таким внимание слушали, – немного успокоившись, сказала девушка.
- Так это все неправда? – спросил юноша. Досада зародилась в его душе.
- Где правда, а где ложь? – пожала плечами Филиция. – Попробуй найти ответ.
- Так значит испытание не причем?
В ответ девушка вновь рассмеялась и в очередной раз наградила Мартина увесистым тычком.
- Что смешного? – глухо спросил юноша. Ему уже надоело, что его колотит девчонка, которая к тому же напрочь лишена чувства такта.
«Еще и не толком и не познакомились, а она уже и тыкает и ведет себя вызывающе. Как будто лет десять знакомы», – невеселые мысли кружили в голове темным облаком накрывая разум.
- Чего дуешься?
- Я не дуюсь…. Не могу поверить, что магистр, по вашим словам, чуть ли не на верную смерть меня послал.
- Уж ты поверь, – ухмыльнулась девка.
«А кому верить-то? Мастеру? А кто сказал, что ты мастер? – от осознания это простой истины, внутри у Мартина похолодело. – Никакой ты не мастер! Самая настоящая лгунья! Задумала чего-то, а теперь голову дуришь!»
- Эй, ты чего? – Филиция толкнула Мартина в плечо. – Уснул?
- Хватит меня пихать! – вскрикнул юноша и вскочил.
- Чего завелся-то?
- Это я завелся? Да это ты меня глупыми байками кормишь, а потом еще и насмехаешься!
- Хочешь сказать я врунья?
- Еще какая!
- Советую взять тебе назад эти слова, – Филиция встала и кулаком оперлась о столешницу. – Настоятельно советую.
Сила вскипела в Мартине, ища выхода. Порывистость молодого мага не делала ему чести, но он не мог остановить себя, да и не хотел. Юноша медленно отступил, внимательно следя за девушкой, представлявшаяся ему непонятно кем: не то предательницей, не то соперницей, не то просто негодяйской, которая нуждается в уроке. Мартин знал одно – здесь нет места, им двоим. Мощь переполняла тело, готовая вырваться наружу ревущей волной, сметающей все на своем пути.
- Постой-ка! – встрепенулась девица. – Неужто…
Договорить Мартин не дал, не дал вновь оскорбить себя, ударил неожиданно и мощно. Никогда заклинание не плелось так легко. Водяное копье – тонкое плетение силы, спрятанное под стихийной вуалью, сорвалось с пальцев, чтобы разорвать врага.

-Ты убит! - закричала она торжествующе и страшно.
Алый плащ развевался за её плечами, будто тяжёлые крылья. Золотые кудри сверкали в лучах Солнца. Воздетая к небесам рука сжимала копьё.
Воин повалился на землю, и та приняла его мягко, как и всех побеждённых; она одна не ведала предрассудков и каждому давала приют. Воин смотрел на оружие в руках победителя и пытался представить, как сбегала бы кровь по острию. Но чужое копьё осталось чистым.
Он был убит в саванне под нестерпимо сияющим небом. И в то же время ему хотелось чихать от пыли, а жар нагретой земли уже проник сквозь одежду.
-Ой! - раздался детский голос. - Твоя мать смотрит.
-И идёт сюда, - встревожено добавила победительница, опуская руку, в которой не было никакого копья.
Погибший воин быстро сел.
-Нас будут ругать, - снова запищала младшая из двух белокурых девочек. Ей было всего три года, но она всюду ходила за старшей сестрой, а той уже два месяца как исполнилось семь.
-Вставай! Отряхнись, - суетилась недавняя противница. Она сбросила с плеч старый дырявый мешок.
Побеждённый со вздохом поднялся и стал неловко бить рукой по рубашке там, где пыли на ней вовсе не было. Воин, который должен был хоть в этот раз умереть, превратился в шестилетнего мальчишку: рыжего, взлохмаченного и нескладного.
-Хин! - его окликнул вечно недовольный и требовательный голос матери.
Он не стал оборачиваться. Старшая девочка несмело потеребила его за рукав:
-Хин, обернись. Госпожа разозлится.
-Пусть злится, - буркнул он. - Она всегда злится.
-Хин! - теперь голос мужчины, низкий, гнусавый.
Мальчишка зло улыбнулся: "Они думают, я глухой".
Обе девочки отступили на шаг и уставились в землю, Хин поднял куртку и перекинул её через правую руку. Как он и ожидал, мать схватила его за плечо и, больно рванув, вынудила обернуться к себе. Мальчишка опустил глаза, как и две летни.
-Смотри на меня, - велела женщина. - Что ты здесь из себя изображаешь? Почему играешь с ними?
Он не ответил и не пошевелился. Мать хлестнула его по щеке и, наткнувшись на взгляд исподлобья, требовательно повторила:
-Ты почему снова играешь с ними?
Испугавшись, что она накажет девочек за его строптивость, Хин пробормотал:
-Я... только...
-Только? - взвилась мать. - Сколько раз я тебе говорила! Нет, не "только". Ты поступаешь мне назло!
-Госпожа Одезри, - осторожно вмешался мужчина.
Надани немедленно обернулась к нему:
-Тадонг, разве это подходящая компания для будущего наследника?! Скажи мне, в чём я не права?!
Летень что-то забормотал, соглашаясь.
-Я не наследник, - перебил его мальчишка.
Щека горела, он чувствовал злость, но стоило матери вновь повернуться к нему, как случилось то же, что и всегда: он не смог закончить мысль - вместо этого начал мямлить.
Обе девочки были свидетелями его позора. Хин подумал, что хуже быть не может, и, сам не понимая, как это вышло, вдруг разрыдался от досады и стыда.
-Боги! - с раздражением выдохнула мать, обнимая его. - Во имя Налиа, успокойся. Да что ты, в самом деле...
Её усталые интонации не скрыли пренебрежения.

Они жили в старой крепости. От деревни к ней вела дорога, которую и пешком можно было пройти за двадцать минут, однако Надани каждый раз приказывала закладывать экипаж. По дороге обратно она вспомнила день, когда впервые увидела свой новый дом. Возраст сына подсказывал ей: это было шесть лет назад.
Крепость построили не летни. На сером камне стен в другой стране - Весне или Осени - мог бы расти мох, но стены остались голыми, горячими от Солнца. Вода во рву давно высохла, и он обратился в огромную яму, медленно наполнявшуюся песком.
Небо было пасмурным, воздух - душным, и молодая женщина долго стояла, точно завороженная неприветливой картиной. Здесь не на что было смотреть, и вместе с тем она не могла отвести глаз - разбивались её мечты.
Мост дрогнул и стал опускаться под натужный скрежет цепей, и что-то дрожало в груди Надани, откликаясь на звук. Последний резкий рывок; с моста осыпалась пыль, мелкие камни с шорохом упали в яму. Восходило Солнце и отчего-то - никогда больше женщина не слышала в крепости этого запаха - пахло цветами.
Размеренный стук каблуков возвестил о появлении помощника. Надани не была знакома с ним до тех пор и пыталась отказаться от его присутствия, но уванг Сирин был непоколебим. Помощник оказался немолодым весеном Гаэл: русоволосым, черноглазым, тихим и нетребовательным - словно присыпанным пеплом. И, к ужасу молодой женщины, ведуном.
-Я, конечно, благодарна, - запинаясь, выговорила она тогда, - но ... вам лучше вернуться в Обитель.
-Я ваш управляющий, - уныло произнёс ведун. - Я посвящён в договор. Вы не сможете меня заменить, сожалею.
Надани смирилась - ей нужен был рядом человек, который знал её историю. Тот, с кем она могла говорить, не опасаясь предательства, и чьи советы могла считать достойными внимания.
Поблагодарить уванга Надани не успела - тот уехал в неведомые края. Молодая женщина, узнав, вспомнила горы и недолгий разговор о том, что за ними. Воспоминания не причинили боли, но заставили пустоту на сердце беспокойно ворочаться. Рождение сына ничего не изменило - он стал казаться ей чужим ещё до того, как научился говорить. Слишком много было различий: ребёнок рос быстрее, чем, как казалось Надани, должен был. Обеспокоенная, она расспрашивала Танату - единственную летни в деревне, которая помнила старшего Хина и даже приходилась ему дальней родственницей: то ли дочерью троюродной тётки, то ли кем-то ещё. "Всё хорошо, дорогая, - убеждала та, - твой мальчик растёт, как и все наши дети. Славный будет воин".
Но воин из Хина не выходил, а то, что выходило, пугало Надани.
Вернувшись из деревни, она оставила сына на попечение Тадонга, а сама удалилась в кабинет, переоделась из летней одежды [1] в весеннее платье [2] и пригласила ведуна - поговорить об итогах недели, привести в порядок мысли, но сама не заметила, как сбилась и заговорила о том, о чём пыталась научиться молчать.
-Он снова играл с двумя сиротками Бобонака! - она нервно крутила в пальцах платок. - Сегодня за домом Танаты.
Её кабинет был заставлен безделушками: камнями для коллекции, которую она начала собирать и забросила; дорогими перьями; оберегами, которые местные делали из любых материалов, попадавшихся им под руку; кругами для гадания; свитками - их Надани лишь перекладывала с места на место, но не читала. Её взгляд упал на засохшие цветы в вазе. Она уверенно подошла к ним, взялась за хрупкие стебельки и замерла, словно в нерешительности. Цветы пахли так же, как и всё здесь - пылью.
-Боги... - женщина принялась ломать стебли снова и снова, мелко кроша их в вазу.
Ведун сидел в кресле, одном из десяти, привезённых из Весны. Жёлтый бархат обивки обрамляли затейливые изгибы чёрного металла, и Надани уже много раз жалела, что не попросила сделать кресла совсем другими - металл, металл, металл, раскалённый Солнцем, и пыль - это тоже было Лето. Всюду, даже в кабинете, напоминала о себе чужая страна. Уванг Сирин был прав, когда предупреждал её не приезжать сюда, но она хотела, чтобы сын жил там, где родился и вырос его отец.
-Сыновья Марбе-уана плохо к нему относятся, - после долгого молчания уныло произнёс ведун.
-Но они - его круг! - Надани резко встряхнула руками, оборачиваясь, и сухие стебли упали на мягкий ковёр. - А он играет с девчонками. И, Боги, Гебье, он снова изображал умирающего. Его убивают в играх! И кто! Что будет дальше?!
Ведун вздохнул и посмотрел в окно.
-Вы спрашивали его, почему он проигрывает?
-Я? - Надани откинула голову и горько рассмеялась. - Я не могу с ним говорить. Порою мне кажется, что он меня ненавидит.
Последние слова она произнесла совсем тихо. Ведун молчал.
-Гебье, он такой нервный! Мальчик не должен быть таким, он же будущий воин. Он и так другой, ты понимаешь: мои волосы, бледная кожа - он совсем не похож на отца, он как чужак. Я боюсь за него. Я не хочу, чтобы они смеялись над ним, не хочу, чтобы он был изгоем!
-Но он изгой, - заметил ведун и снова замолчал. Он мог помочь только делом, но Надани ещё до рождения сына взяла с него слово не говорить с Хином.
Женщина тоже посмотрела в окно, потом переставила несколько вещей на полке. Наконец, успокоившись, произнесла:
-А ты что хотел мне сказать? Что-то плохое ещё случилось?
-Возникла трудность, - ведун повернулся к ней. - Уванг Онни не признаёт ваши права на землю.
-Чудесно! - вырвалось у Надани.
-Прочесть вам письмо?
-Назови только причину.
-Вы не благородной крови, - тихо сказал Гебье, предвидя бурю.
-Ах! - Надани криво улыбнулась. - Изящная формулировка. А кто здесь благородной крови? Может быть, Каогре? Или Марбе? Или сам уванг Онни? Скажи мне: кто - из наших соседей? Назови хоть одного!
-Парва-уан, - уныло промолвил ведун.
Надани скомкала платок и убрала его за пояс.
-Ты же понимаешь, - мрачно выговорила она, - дело только в том, что я чужачка.
-Не переживайте так, - утешил Гебье. - Новость плохая, но Сирин-уванг это предвидел. Мне лишь нужно, чтобы вы разрешили отправить письмо.
-Кому?
-Благородному, который приедет сюда и заявит свои права на землю. Они вполне законны. Его задача ему также известна: позаботиться, чтобы вы и ваш сын могли жить на земле Лета, как и прежде. Только не могу обещать, что это будет легко.
-Кому именно? - нетерпеливо повторила Надани.
Ведун опустил голову:
-Не пугайтесь: я не знаю, кому именно. Право на владение землёй было куплено Сирин-увангом. Когда он решил уехать, то передал его народу Сил'ан. Они выберут представителя и пришлют сюда.
Надани опустила веки, на её лице появилось раздражённое выражение.
-Сил'ан? - медленно выговорила она. - Это что ещё за народ?
-Они правят Весной и пришли сюда из Великого Мира, - коротко ответил ведун. - Но должен предупредить: они живут в закрытых от людей поселениях.
-Почему?
-Мы недостаточно различны и недостаточно похожи.
-Что? - Надани открыла глаза и, хмурясь, присмотрелась к ведуну.
-Мне было приказано сказать вам только это, - вздохнул тот. - И вновь спросить разрешения отправить письмо.
-А если мой ответ: нет?
-Значит, нет.
Ведун поднялся, поклонился и направился к двери. Надани сделала глубокий вдох и окликнула его:
-Гебье!
-Да?
-Да. Что мне ещё остаётся.

Двор крепости был завален рухлядью. От моста до ворот его вымостили камнем, в других местах сухая земля мешалась с песком. Тадонг стоял у обломков старой телеги, скрестив руки на груди, и всё поглядывал на крепость. Он вырос в зоне Умэй, граничащей с Весной. Климат там был прохладнее и мягче, а одежда - куда приличней, по мнению Тадонга. "Именем небес, - думал он, - уж лучше бы даже набедренная повязка. Но это... это облегающее платье... Как можно в нём чувствовать себя мужчиной?"
Ему не терпелось переодеться, но прежде нужно было передать юного Одезри няне, а та всё не показывалась. Тадонг побарабанил пальцами по предплечью. Хин хмуро взглянул на него сквозь длинную чёлку.
-Хоть бы улыбнулся, - попенял ему мужчина. - Я бы хохотал от души, если бы в детстве увидел своего отца в таком наряде.
Хин уставился куда-то прямо перед собой. Тадонг коротко вздохнул:
-Вот ты опять стоишь, что статуя. Уже сколько? Минут пять. Переживаешь что ли?
Рыжий упрямец молчал. Мужчина помассировал переносицу, тоже помолчал какое-то время и заговорил вновь, пытаясь избавиться от чувства неловкости:
-Помнишь, госпожа Одезри велела тебе играть с близнецами. Пойдём, поищем их?
Хин закрыл уши ладонями. Тадонг выставил перед собой руки в примирительном жесте и вновь оглянулся на крепость. Няню он там не увидел.
Двор пересекли три стражника в набедренных повязках и скрылись под навесом у стены. Дозорный громко храпел в тени. Тадонг изнывал от скуки и палящего Солнца. Он вновь посмотрел на Хина: мальчишка сильно потел в тёплом костюме [3], но не уходил с солнцепёка. "У него точно не всё хорошо с головой", - мужчина взял юного Одезри за руку и отвёл в тень стены. Хин не сопротивлялся, но по-прежнему молчал и вновь застыл без движения, как только они остановились. Тадонгу стало не по себе, и тут, наконец, из крепости вышла молодая девушка в длинной белой рубашке служанки.
-Ну, Хин, - радостно провозгласил летень, торопясь уйти, - вот твоя няня. Она о тебе позаботится.

-Меми, - тихо пробормотал мальчишка, разглядывая себя в тусклое овальное зеркало, - почему я не могу одеться как остальные дети?
Служанка весело улыбнулась и затараторила:
-Как же можно, господин Одезри! Вы посмотрите на ваших гостей - двух наследников уана Марбе. Они - не то, что остальные, и одеваются поэтому иначе. Так же и вы.
Хин, хмурясь, повернулся боком. В одежде, которую так нахваливал Тадонг, не было ничего красивого. Из-за неё казалось, что живот большой и выпуклый, а ноги выше колен - раздуты. Чулки и подвязки мальчишка втайне ненавидел - ноги из-за этой пакости уставали, даже если он просто сидел, а коли надеть ещё туфли... Нет, это была не одежда, а орудия пыток.
-И совсем не так же, Меми, - грустно сказал он, насмотревшись на уродливый силуэт. - Они благородные, а я нет. Разве я не должен носить то же, что и люди в деревне? Они такие красивые: стройные, лёгкие. Я даже Вельрику не могу догнать.
Хин досадливо пнул туфли на каблуках, а служанка почему-то рассмеялась.
-Им хорошо так под небом бегать, - она подняла туфли и поставила их перед мальчишкой. - А вам зачем в бальной зале? Там нужна другая красота.
"Какая же это красота?" - молча спросил у зеркала Хин. Меми приняла его молчание за согласие и защебетала:
-Надевайте ваши туфельки, а я вам помогу с беретом.
-Нет! - вырвалось у мальчишки.
Служанка весело приподняла брови:
-Да будет вам, господин Одезри. Госпоже он очень нравится.
-Пусть сама его и носит, - пробурчал Хин. - Он смешной.
-Ну, так вы улыбайтесь, - посоветовала Меми и с удовольствием взяла в руки маленькую бархатную шапку.
-Пожалуйста! - взмолился мальчишка.
-Сожалею, - улыбаясь, няня пристроила берет на рыжих волосах и закрепила четырьмя шпильками. - Вы же хотите порадовать госпожу?
Хин опустил голову.
-А теперь я должен играть с этими благородными?
-Правильно, - улыбнулась Меми.
Мальчишка поплёлся к выходу из комнаты.

Близнецы, вооружившись обломками деревянного камня, увлечённо выковыривали булыжник из дорожки во дворе. Хин пошёл к ним, чувствуя спиной одобрительный и весёлый взгляд няни.
-Зачем вы это делаете? - спросил он, останавливаясь рядом.
Один из близнецов засмеялся.
-Смотри-ка, хозяин нашёлся, - сказал он второму.
Второй не ответил, полностью сосредоточенный на своём занятии.
-Чего тебе надо? - грубо спросил у Хина первый, и почему-то приветливо улыбнулся.
Одезри некоторое время молча разглядывал нахала - тот напоминал весёлого духа Солнца и даже в нелепом наряде не казался смешным.
-Вы портите дорожку, - наконец, хмуро заметил он. - Если вытащить такой большой камень, колесо застрянет.
"Дух" снова засмеялся.
-Ну, ты даёшь, - сказал он. - Тоже мне сэррин нашёлся. Оглядись, умник, у вас половины камней не хватает.
Хин не нашёлся с ответом и растерянно переступил на месте. "Дух" капризно надул губы и потянул за рукав второго близнеца.
-Лодак, скажи ему, пусть отстанет.
Хин ожидал, что второй огрызнётся: "Сам скажи", но тот поднял голову и совсем как взрослый - бесцеремонно и деловито - осмотрел Одезри с головы до ног.
-Да он и сам сейчас уйдёт, - заключил второй близнец.
Его слова разозлили Хина, и он потребовал:
-Оставьте камень!
-Ещё чего! - с милым видом возмутился "дух". - Лодак, скажи ему.
-Нас двое, а ты один, - как его и просили, сказал второй близнец. - Впрочем, может ты из тех, кто побежит звать отца?
-У него нет отца, - "дух" пихнул брата под бок.
-Откуда мне было знать, - отмахнулся Лодак. - Я учил родословные, но что-то не припомню там... - он поднял глаза на Хина. - Как там твоё имя рода?
-Одезри! - вмешался "дух". - Но это не имя рода. Он не благородный.
-Да? - живо спросил Лодак. - Какой конфуз. А разодет-то! Что за времена: всякий рядится уаном.
Близнецы захохотали. Хин угрюмо смотрел на камень, который они выкапывали.
-Ты ещё здесь? - весело улыбнулся "дух", отсмеявшись.
-Мать велела мне с вами играть, - мрачно ответил Хин. - Так что я не уйду.
Близнецы переглянулись.
-Какой послушный сын, - усмехнулся Лодак. - Тогда развлеки нас.
-Да, да, развлеки, злюка, - захлопал в ладоши "дух".
-Придумай игру, - предложил второй близнец.
Хин повёл их на стену - сторожевой даже не проснулся - остановился у зубцов, встал на носочки и указал рукой на горизонт.
-На самом деле, - сказал он, - я не здесь. Я - там, на свободе. И я не человек, я - птица. Я могу улететь, куда захочу. Я могу увидеть весь мир. Я чувствую ветер на своих перьях, я чувствую Солнце, и я вижу...
-Что ты дурак, - перебил его Лодак. - И руки раскинул. Давай, прыгай вниз, раз ты птица. А мы посмотрим, как ты полетишь.
"Дух" засмеялся.
-Да всё не так, - разозлился Хин.
-Дурак и есть, - утвердил второй близнец. - А теперь и от слов своих отпираешься.

Мальчишка больше всего не любил совместные трапезы: завтраки и обеды. В унылой столовой на первом этаже не было окон, голые каменные стены подавляли древностью и безразличием. Четыре лампы, в которых роились шарики света, освещали длинный прямоугольный стол и сидевших за ним людей, а вчетверо большая часть комнаты лежала в полумраке за их спинами. Хину всегда казалось, будто столовая что-то замышляет.
В ней жили странные существа, прекрасно изучившие повадки людей - поэтому-то их нельзя было застать врасплох, поймать и разглядеть. И всё же мальчишка часто замечал, как их тени пробегают по полу, стенам, а то и потолку. Всё время трапез он гадал, на что они похожи, и почему живут в столь мрачном месте.
Однажды он обратился к ним мысленно и предложил поселиться в других комнатах крепости, описал, как там хорошо: тепло, светит Солнце, в спальнях есть даже занавеси и ковры. Существа не ответили и даже не показались на глаза. "Почему они не хотят? - раздумывал Хин. - Конечно, ничего особенно заманчивого наверху нет, но как можно отказаться от Солнца?"
Время от времени взрослые прерывали его размышления. Мать как всегда одёргивала: сиди прямо, не клади локти на стол, отвечай, когда тебя спрашивают, не смотри в никуда. Тадонг пытался завязать разговор, но Хин упорно молчал, и даже Надани уже смирилась с таким поведением сына. Мальчишке не нравился покровительственный тон мужчины и его нелепый наряд, выпученные глаза, полные губы, рыжие волосы, короткие пухлые пальцы. У него вызывала отвращение тщательность, с которой Тадонг разделывал пищу, и то, с каким достоинством пережёвывал каждый кусок - будто перетирал меж двумя жерновами челюстей.
Хин пытался понять, разделяют ли обитатели столовой его отношение к мужчине, или же им все люди кажутся чужими и неприятными, но не мог истолковать значения теней. "Каково это: жить в мире без света? - едва его оставляли в покое, как он возобновлял раздумья. - Не нужно думать о смешной одежде, но с другой стороны жить во тьме - всё равно, что быть слепым. Только это не значит быть другим, потому что все люди вокруг тебя тоже слепы".
Мальчишка грустно отправил в рот кусок жёсткого мяса. Он, и не спрашивая, знал, что мать не позволит ему остаться одному в тёмной комнате, чтобы узнать, как чувствует народ столовой. "У них наверняка есть своё, особое зрение, вместо нашего. И они видят что-то более важное, чем то, что видим мы. Но если я не попробую жить как они, то я никогда не разгадаю их тайну".
Две служанки и Меми внесли перемену блюд. Хин закрыл глаза и прислушался, как шуршит одежда, стучат о стол тарелки, звенят бокалы и приборы для еды. Долго слушать ему не дали.
-Хин! - раздражённо воскликнула Надани. - Ты что, спишь за столом?
Он открыл глаза и увидел, что один из близнецов пытался скрыть злорадную улыбку, а второй сохранял невинный вид.
-Нет, госпожа Одезри, - ответствовал Хин, как его учили.
Мать коротко поморщилась и знаком велела ему заняться едой. Мальчишка помешал кашу, но так и не притронулся к ней. Вопреки обыкновению, Надани не сделала ему замечания, но обратилась к близнецам, озадаченно разглядывавшим содержимое своих тарелок:
-Ларан, Лодак, вы уедете домой раньше, чем мы договаривались прежде. Я уже написала уану Марбе.
-Как вам будет угодно, госпожа Одезри, - вежливо ответили оба близнеца, но не поклонились.
-Хин, - строго сказала женщина, - по окончанию обеда я желаю поговорить с тобой.
Мальчишка поджал губы. Он знал, что должен ответить, и не понимал, отчего не может сказать это своими словами. Двое взрослых и близнецы требовательно смотрели на него:
-Как вам будет угодно, - пробурчал Хин, сдаваясь.
Лодак - мальчишка был уверен, что это именно он - снова злорадно улыбнулся.

Надани смотрела в окно кабинета. Обращённое на север[4], оно скрывало красоту заката от глаз женщины. Узкая полоса цвета песка над горизонтом постепенно выцветала, небеса темнели пугающе быстро, и всё-таки Надани не поворачивалась к окну спиной. "Как истолковал бы этот знак Хин, - думала она. - Что бы он сказал мне, если бы сейчас стоял рядом? Уж конечно предупредил бы не бороться с грядущим, но подготовиться к нему. Мне кажется, я так и не научилась принимать перемены. Совсем наоборот. Потому ли, что смерть - тоже перемена, всего лишь одна из их числа? И мне страшно представить другие".
Кто-то постучал в дверь. Надани отошла к зеркалу и убедилась, что макияж надёжно скрывает следы слёз, потом села в кресло и лишь тогда разрешила войти. В серую комнату проникла жёлтая полоса света, она обратилась в неровные лоскуты, шириной с дверной проём, - остатки от выкройки человеческой фигуры. Женщина, щурясь, улыбнулась Тадонгу:
-Уже так стемнело. Я даже и не заметила.
Она поднялась было, чтобы снять чехол с лампы на столе, но летень ответил предупредительным жестом и притворил дверь.
-Сидите, - мягко сказал он.
Лампа осветила комнату неярким багровым светом - так что казалось, будто где-то за столом прячется маленький камин.
-Хочешь спросить у меня, почему я отсылаю близнецов так скоро? - поинтересовалась женщина.
-Я доверяю вашему решению и без объяснений, - откликнулся Тадонг.
-К нам приедет гость, - произнесла Надани и запнулась. На её губах появилась усмешка: - Только он не гость, а хозяин этой земли. Так выходит.
-Уан? - медленно выговорил летень и, не веря, уставился на неё.
-Да, - Надани нахмурилась. В присутствии Гебье всё было понятно, а сейчас, когда пришёл её черёд объяснять, мысли запутались в клубок. - Но ты не знаешь его. Он... из Весны.
-Из Весны? - глупо повторил Тадонг. - Но что будет с вами?
-Ничего не будет, - отмахнулась женщина. - Всё по-прежнему. Только... ещё появится этот благородный. Я надеюсь, он не примется устанавливать здесь свои порядки.
Летень долго молчал. Наконец, осторожно спросил:
-Но где же он будет жить?
-Вся заброшенная половина крепости к его услугам, - хмуро откликнулась Надани.
-Вы не слишком-то ему рады, - сделал наблюдение Тадонг.
-Я объясню в присутствии Хина. Прошу тебя, сделай вид, что всё в порядке. Не удивляйся ничему.
Летень что-то обдумал, затем торжественно сделал жест согласия.
-Постараюсь, - сказал он. - И вот насчёт вашего сына, раз уж мы заговорили... Я не смею советовать, конечно, но полагаю, стоило бы учить его - помимо чтения и письма - ещё обращению с дубиной, ножом и копьём. А с изящными искусствами я бы... повременил.
Надани странно улыбнулась.
-Я понимаю, Тадонг, к чему ты говоришь это. Он должен расти мужчиной, а я не позволяю ему притронуться к оружию. Только не в том причина его странностей, а, напротив, его странности - причина моих запретов. Ты уже забыл его игры? А что если он захочет сыграть всерьёз, как три года назад, когда мы едва успели снять его со стены? И ты предлагаешь, чтобы мы сами вложили ему в руки нож?
-А как он будет защищать себя, когда вырастет?
-Пока что ему шесть лет, - отрезала женщина, - и мы можем только надеяться, что с ним ничего не случится. Я не собираюсь подливать масла в огонь.
Летень склонил голову, Надани о чём-то задумалась, и оба вздрогнули, когда раздался стук.
-Входи, Хин, - ласковым голосом позвала женщина.
Дверь отворилась, и мальчишка с виноватым видом переступил через порог.
-Я не обижал наследников уана Марбе, - быстро сказал он.
-Речь не о них, - спокойно заметила Надани. - Я отсылаю их потому, что так пожелал хозяин нашей земли. Он приезжает к нам.
Хин даже поднял голову, но смотрел, хмурясь, куда-то мимо людей.
-Но это не мой отец, - наконец, сказал он. Помрачнел. - Это ещё один благородный.
-Твой отец покинул мир под небесами, - вмешался Тадонг с одобрительного кивка Надани. - И, право, Хин, мне показалось, что ты пренебрежительно отозвался о высшем сословии. Тебе, конечно, это и не пришло бы в голову, но всё же я отмечу, что делать этого не стоит никогда.
Мальчишка едва ли услышал его и неприязненно уставился на мать.
-Ты не говорила до сих пор ни о каком хозяине!
-"Вы", - поправил его Тадонг.
-Хин, у всякой земли есть хозяин, - более жёстко, чем ей того хотелось, выговорила Надани. - И этот хозяин всегда благородный. Ты и сам мог бы понять.
-Ты убеждала меня, что наследник - я!
Женщина ударила ладонью по подлокотнику.
-А ты всегда огрызался, и теперь ведёшь себя как избалованный ребёнок, - она поднялась. - Уан приедет, хочешь ты того или нет. Так же Солнце не спрашивает у тебя разрешения, чтобы взойти поутру. Ты наказан и останешься у себя в комнате до тех пор, пока не будешь готов встретить... уана с подобающим уважением.
-Ты даже не знаешь его имени, - зло буркнул Хин.
Надани досчитала до восьми и спокойно велела Тадонгу:
-Отведи его в спальню и сообщи Меми моё указание.
Когда женщина вновь осталась одна, она устало вздохнула и помассировала виски, прошлась по ковру от двери до окна, обратно, и снова к окну.
Саванна куталась в непроглядную тьму, и Надани различала деревню лишь благодаря ярким огням, похожим на упавшие звёзды. Она знала, что там происходит: местные танцуют вокруг костров, поют песни на странном языке и пьют вонючую жидкость. Надани покачала головой и, накрыв лампу чехлом, вышла из кабинета. Засыпая, она вспомнила, что так и не сказала ни Тадонгу, ни сыну о том, что уан не был человеком.

Глава 1
Воздушная битва

Солнце было в зените. В долину спустились двое всадников. Перед ними простирался обрыв. Они остановились у края и посмотрели вниз. Там сотней метров ниже бушевал поток, а, напротив, на берегу загорало стадо купаров. Младший из мужчин слез с хайфа и лег на землю. Он медленно снял с плеча винтовку.
- Дин, целься не в голову, а в сердце, - прошептал старик, ложась рядом, - череп очень крепкий. Пуля его не пробьет. - Дин целился в вожака. Он четко мог разглядеть его длинный рог на лбу и рисунок на чешуе. Вожак поднялся на задние лапы и осмотрелся по сторонам. Мужчины приникли к земле. Главное не спугнуть стадо. Вожак повернул голову в сторону леса. Охотники посмотрели туда же. Что он там увидел или услышал? Одна за другой начали подниматься головы остальных купаров. Все смотрели в сторону леса.
Тут Дин тоже услышал: где-то на юге тихое гудение, и оно быстро приближалось. Стадо сорвалось с места и начало нырять в воду. Дин вскинул оружие, и выстрелили пару раз, но купары уже ушли на глубину.
- Вот дерьмо! – выругался Дин. Рядом встал Олди. – Ты не виноват, - сказал он.
- Да я знаю…
Они подняли голову. Над лесом в их сторону летел боевой катер, а за ним тянулся столб дыма.

* * *

Капитан Крис Нокс летел над лесом на максимальной скорости. На экране радара он видел преследователей – два истребителя. Он резко повернул влево и спикировал в ущелье. Преследователи без особого труда повторили вираж. Да… на десантном катере от истребителей не убежишь. Что же делать? ВОЧЕРТ!!!!!!!!!!
За очередным поворотом ущелье было на половину засыпано камнями. Крис включил всю тягу вверх и с трудом успел облететь обломки. Истребители за спиной тоже не ожидали сюрприза. Они резко начали подъем, но один из них зацепился. Крыло снесло, истребитель развернуло, и он врезался в стену. Второй выровнялся и продолжал погоню. Ну, уже на один меньше… Истребитель открыл огонь. Пули пролетели недалеко от фюзеляжа кабины. Крис развернул машину влево, снова снижаясь пониже к лесу. Истребитель шел следом. Вторая очередь зацепила правое крыло, но не пробила обшивку.
Крис снова посмотрел на радар. Расстояние до преследователя четыре сотни метров и сокращалось. Похоже, пилот истребителя, разозленный гибелью товарища и раззадоренный затянувшейся погоней, забыл про осторожность. Ох, надеюсь, что это так. Крис начал потихоньку сбрасывать скорость. Ему нужно было сократить расстояние до двухсот метров… и не дать сбить себя раньше.
Истребитель приближался. Очередь продырявила левое крыло, с него повалил столб дыма. «Повреждение топливной системы» - высветилось на главном дисплее. Теперь катер на самом деле терял скорость. Крис снова глянул на радар – двести пятьдесят метров. Еще чуть-чуть…
Дисплей заморгал - «Захват цели тепловой ракетой! Внимание!». Истребитель готовил тяжелое вооружение.
На радаре двести тридцать метров…
…вот сейчас меня собьют…
двести двадцать…
…а умирать то не хочется…
двести десять…
…я даже толком не пожил…
двести!
Крис выпустил противоракетную шрапнель. Преследователь пытался уйти в сторону, но было поздно. Он влетел в тучу снарядов. Они разбивали ему кабину, пробивали крылья. Через пару секунд загорелась обшивка, а потом взорвались ракеты. После первого взрыва снесло все правое крыло и часть корпуса, после второго - истребитель превратился в кучу обломков.
Но отдыхать было рано. Катер продолжал терять скорость. Было рискованно включать режим зависания – крыло не выдержит, и Крис начал подыскивать место для аварийной посадки. Во все стороны простирался лес. Справа он увидел долину. Хоть бы дотянуть. Катер начал вибрировать. Еще пару минут и подбитое крыло точно отвалиться. Он летел над самым лесом, несколько раз зацепив верхушки деревьев. За ним тянулся столб дыма. Левый двигатель отказал. Катер наклонился влево и начал падать. Через секунду он врезался в деревья. Крылья снесло сразу же. Кабина помялась от удара. Крис потерял сознание.


Глава 2
Тот самый Мэдисон

Крис слышал голоса, но они звучали где-то далеко. Ему показалось, что он поднимается. Он попытался открыть глаза, но в голове гудело. Он снова отключился. Когда он пришел в себя, вокруг было темно. Он поднялся на локтях.
- Проснулся, наконец. – Крис лежал возле костра. Рядом с ним сидел старик в куртке цвета хаки и жарил на костре куски мяса, - Тебе повезло. Твой катер взорвался через пару минут после того, как мы тебя вытянули.
Крис только теперь вспомнил, что с ним произошло. Он посмотрел внимательнее на старика. На вид ему лет шестьдесят, но фигура спортивная, видно, что не сидит дома перед телевизором. Лицо старика совсем не подходило к его одежде и телосложению – классический интеллигент, или профессор истории. Возле старика лежала винтовка, она еще больше удивила Криса. Охотники в этих местах дело не удивительное, хотя обычно они так далеко не заходят, но охотник с армейской снайперской винтовкой Прио-М, или ласково «Прима» – это уже куда интереснее.
В темноте сзади послышались шаги. Крис резко обернулся, и голова снова разболелась. Он дотронулся до лба – голова была тщательно забинтована. Из кустов вышел парень (Крис подумал, что они, вероятно, с ним однолетки). Тоже в одежде хаки, светловолосый, в руках охапка дров, а на спине тоже армейская снайперка А-5, или «Ашка». Интересные охотники.
- Я долго был в отключке? – спросил Крис.
- Уже часов девять.
- Кто вы?
Старик удивленно поднял брови. - А ты как думаешь? В этих местах ходят только охотники.
- Я тоже так сначала подумал, но охотники не ходят с армейскими винтовками.
- С чего ты взял? – улыбнулся светловолосый паренек. Он подбросил дров костер и сел напротив Криса.
- Меня зовут Олди Мэдисон, - начал говорить старик, - а это мой внук Дин. Мы приехали сюда неделю назад поохотиться. Оружие у нас такое, потому что это лучше всего подходит для охоты из тех, которые у меня есть. У меня и разрешение на него есть.
- На это оружие разрешение не выдается, - попробовал поспорить Крис.
- Мне выдали за особые заслуги, - ответил Олди, переворачивая мясо.
- За какие же заслуги?
- За то, что я его придумал, - старик взял обе винтовки и положил перед собой, - это прототипы, собранные мной. - Крис посмотрел на винтовки. Прототипы? На винтовках не было никаких надписей и серийного номера. Если это правда, и это действительно прототипы, то перед ним…
- Так вы тот самый Мэдисон! Изобретатель оружия, - вспомнил Крис, и сам не заметил, как в его голосе появилось уважение. Перед ним сидел человек-легенда. Может не половина, но треть пехотного вооружения Армии Крии была его изобретениями. - Что вы делаете в такой глуши?
- Я ведь уже сказал. Я с Дином охочусь здесь. Местность просто чудесная: почти тропический климат, людей нет, в лесах водятся кронки и весняры, а севернее, - Олди махнул куда-то в сторону - есть прекрасные пляжи, где загорают купары. Там мы тебя и нашли.
- А ты у нас кто? – спросил Дин. Крис решил, что это сказать вполне можно.
- Крис Нокс, капитан ВВС Крии округа Нивальд.
- Ну и почему ты решил упасть здесь, капитан? Как занесло в дикие леса?
- Мы надеялись, что дикие земли не контролируются. Но меня все же засекли. Я смог избавиться от преследователей, но машину подбили.
- Преследователи?
- Ну, да. Два истребителя Тара. – Олди и Дин взволновано переглянулись.
- Тар. Откуда здесь взяться таринцам? – спросил Дин, и Крис услышал в его голосе недоверие.
- Как это откуда! Бомбят они нас, вот откуда!
- Как бомбят!!! – Дин вскочил с места, а Олди сжал винтовку. Неожиданно Крис понял, почему они были так спокойны…
- Вы когда последний раз контактировали с внешним миром?
- Шесть дней назад. После мы больше не могли выйти в эфир, – Дин все еще стоял. Мясо на вертеле уже подгорало, но Олди не замечал этого. - Что мы пропустили?
- Пять дней назад к нашей планете подлетел флот тарианцев. По всей планете ввели чрезвычайное положение. Но было уже поздно. Без объявления войны они разбомбили наши орбитальные станции и начали высадку десанта на юге Материке. На сегодня уже уничтожено больше двадцати двух больших городов. В столице дела вообще плохи. Парламент Крии уничтожен ториальным снарядом еще в первый день.
- И что наша армия ничего не может сделать? – возмутился Олди.
- Почему же. Наши орбитальные станции успели сбить семь космических кораблей Тара. В соседнем округе наши истребители уничтожили два фрегата и их прикрытие. Мы смогли бы, наверное, отбить нападение, но нам не удается скоординировать сопротивление. Тарианци глушат все средства связи. Мы не можем связаться даже с ближайшими базами. И поэтому появились такие как я – посыльные.
- Посыльные! Почтальоны что ли?
- Можно и так. Мы доставляем сообщения с базы на базу. Я везу сообщение в округ Хэмирик. Вы можете довести меня до ближайшего городка? Мне нужно раздобыть транспорт.
- Мы поможем тебе. У нас есть корабль, но он далековато, - ответил Олди. Он с опозданием снял мясо с огня.
- Тогда нужно ехать сейчас!
- Нет, капитан. Через два часа взойдет солнце, и тогда отправитесь. А пока нужно поесть, и можно еще чуток поспать. Для путешествия понадобиться много сил.

У старика было такое странное свойство: случайно его можно было в любой момент встретить, но специально – сколько не ищи, не найдешь.
Первый раз я его на биостанции встретил, когда насекомых ловил. Мы с Гришкой занимались кошением посреди пшеничного поля (кошение это когда идешь просто и сачком машешь – что попадется то и попадется), а старик там стоял с удочкой.

Выглядел он занятно: Борода и волосы не поседевшие, светлые еще, чуть рыжие, хотя видно, что лет ему порядочно. Сам ростом не большой, вечно ходит в сапогах и женском плаще, за спиной всегда рюкзак со складной удочкой.

И вот значит идем мы и тут он стоит «рыбачит».

Это было забавно, конечно, и мы, когда его увидели, здорово поржали: километрах в пяти от ближайшего водоема, посреди поля, стоит чудик с расправленной удочкой. Удочка длиной добрых метров пять. Пшеница почти до пояса. Леска удочки идет вниз, как отвес и скрывается где-то в пшенице, можно и впрямь подумать будто что-то ловит. В общем, та еще сценка.

Дед с нами поздоровался, когда мы подошли, приветливо так. Ну, мы подкалываем его, чего, мол, тут ловишь, а он на нас шикнул:

-Тишь! Распугаете мне все!

А нас так и пробирает на смех.

-А что ловишь то? Полевок что ли? - и сам подхожу к леске поближе посмотреть, что там такое.

-Да сам ты, дурик, полевка. Огоньки я ловлю, - весело отвечает, взгляд теплый мягкий.

-Че за огоньки, дед? – говорю, а сам думаю «вроде он не пьяный»

-Ну, днем-то их не очень видно, а ночью – красота. Они вроде пламени оторвавшегося от спички. Летают так по полю, - шутит или серьезно – не поймешь.

И тут я вижу, что под удочкой на земле нарисована спираль и в центре спирали, стоит баночка вся исцарапанная какими-то надписями.

-Светлячки что ли? – буркнул Гришка.

-Да сам ты светлячок! – и тут он нас обругал, на чем свет стоит. Мы не удержались и заржали.

Старик он вообще какой-то ненормальный был. Вроде добрый, вежливый, а потом как начнет матом крыть, хотя ругался он так, не со зла. (Он частенько матом нас крыл, но я уж это вырежу, чтоб поприличней было) Или сидит, сидит и давай сам с собой хохотать. Еще бывало плюнет на указательный палец, указывает им в небо, и тут вокруг пальца начинают мухи летать. А еще… Да, короче, много еще чего странного делал, с удочкой это еще было так, ерунда. Зато одно можно было точно сказать – если его встретил, то скучать уже не будешь.

Один раз было. Нам надо было кой-каких бабочек поймать. Не как при кошении, а строго определенных. И тут нам дед попался. Закурить просит. Сам я не курю, а у Гришки было.

-Одна осталась, дед, - Гришка пожал плечами.

Старик вроде обиделся и буркнул что-то в духе «Ниче не поймаете»
Мы махнули на него и пошли. Пол дня проходили. Все, что только бывает, попадается, но не только не то, что надо. Ох, и ругались мы тогда.
На следующий день снова его встретили. Он улыбается:

-Что сегодня найдется закурить? – ехидно так.

Гришка достал целую пачку.

-На держи, только пусть попадется что надо.

Дед победоносно улыбнулся, и сунул пачку в карман. Я вообще ни разу не видел, что бы он курил. Не знаю за чем ему эти сигареты.

Правда, один черт, что ничего тогда не поймали. И Гришка потом сокрушался, что целую пачку ему отдал.

Как его звали? Я спросил его сначала, он сказал Алексей. Потом как-то зову его:

-Алексей, иди сюда, - мы все его на ты называли. Так по моему лучше, по проще как-то.

Он не откликнулся. Я повторил, потом еще раз. А дед, как ни в чем не бывало:

-Ты мне что ли?

-Тебе.

-Так меня Митя зовут.

Я плюнул и с тех пор стал его просто дедом звать.

Как-то мы шли с группой из леса на станцию, а идти было прилично, часа два наверно. И тут по дороге встретили это чудо природы.

-Здравствуете ребятки, - ни с того ни с сего счастливый.

А сам – ни дать, ни взять леший. Стоит волосы засаленные, зубы желтые и взгляд – как у доброй собаки.

-Куда идете? – спрашивает.

На станцию, говорим.

-Так я вас короче проведу. Пойдем, Колька, со мной, - и зазывает меня рукой, - А может, и девицы с нами пойдут? – он посмотрел на девчонок, но они только отшатнулись. Дед вообще частенько их поддразнивал, мол, комаров грязи боитесь, так что в лес пошли? А они его как-то побаивались.

Я пошел. Карта, компас есть – не заблужусь. Знал, конечно, что нигде не срезать (мы обычно по прямой ходили) но все таки пошел.
Ну и он повел меня какой-то тропкой, как ни старался потом не мог ее найти.

И куда он меня только завел! Я шел и чертыхался. Сначала шли через болото, я вяз по колено и боялся, как бы не утонуть. Потом взбирались на небольшую каменистую горку. Склон был градусов сорок пять, и это напоминало скалолазание. Продирались через малинник, ободрав все руки. И раз – снова болото. Вот и дерево подсохшее, россыпь мухоморов, два пня – все это я уже видел. Стало ясно, что мы сделали круг.
Я вздохнул. Да, говорю, хорошо ты довел, уже темнеет, а мы черти где, не хорошие однако шутки. А дед:

-Так щас, мы уж почти пришли.

Хотел уже было бросить его к чертям и один идти, а только мы с болота ушли – знакомая тропка, там еще чуть дальше и вот наш лагерь.
У меня аж дыхание перехватило, вроде, что хочешь ставить готов, что кругами ходили, а нет вышли к станции. А на часы глянул: почти час выгадали, и раньше всех пришли.

Потом все долго удивлялись и по карте смотрели, где можно срезать. Так и так думали, а Мокрухин даже какие-то расчеты проводил, мерил по карте курвиметром и в итоге выдал, что, хоть как крути, нельзя было выгадать больше десяти минут. Хотя ерунда это конечно: чего он там насчитает.

В общем, говорю же, странный он был этот дед.

А потом вот какая история случилась. Андрей, который с Первоуральска, нас звал к себе, когда практика закончится. Но в тот же день, когда мы собирались уезжать, нужно было сдать зачет по практике прямо на биостанции, и принимал его ни кто иной, как легендарный Ситцев.
Зачет был зверский. Спустя пять часов сдали меньше половины. Потом Ситцев устроил обед. Сам Андрей был в числе первых сдавших, и оставшиеся занервничали: успеем ли на электричку? А препод между тем обедал не спеша целый час. Время шло и шло. Под конец на осталось пятеро самых не везучих, а электричка через пол часа уходит. Но Ситцев тоже выдохся, и значит минут за двадцать до отправления он решил закончить.

-Ладно проставлю вам зачеты, хотя… - он скривил лицо недовольной гримасой, - надо было б вас еще погонять.

Мокрухин почти подлетел к нему с зачеткой. Радостный по самые уши.
Ситцев уже взял у него зачетку, начал расписываться. И тут… Гришка, дурак, говорит:

-Вот хорошо-то успеваем мы, Колька.

Препод поднял левую бровь и спрашивает «Куда это вы спешите?»
Эх, Мокрухин, Мокрухин, рубаха-парень возьми да и расскажи все.
Ситцев отложил ручку, улыбнулся.

-Поспрашиваю я вас еще, - он посмотрел на часы, - с пол часа.

Короче гад он, Ситцев. Не успели мы на электричку.

Ну и сидим значит тоскливые, что придется тут еще день просидеть, уставшие после зачета, а тут вдруг дед появился.

-Чего грустите? – говорит, - молодые здоровые еще, чему огорчаться-то?
Я рассказал что, мол, на поезд опоздали.

-Самое досадное, - сказал Мишка, - что поезд-то вот меньше десяти минут назад ушел. И сиди теперь в этой дыре до завтра.

На этой ноте все помолчали, с тоской думая о том, как сдавшие товарищи сейчас отмечают у Андрея.

-Ну, насчет дыра – это ты не справедливо, - шутливо сказал дед, - у нас тут отличные воздушные места. А про поезд – так я вас быстрей поезда доведу.

-Старик у тебя тут, что ракета припрятана? – крикнул кто-то, все засмеялись и принялись шутить на тему того, как дед хочет обогнать поезд.

Но дед объяснил сам:

-Поезд – он по длинному пути ходит, как вы тогда на станцию ходили, а я коротким проведу, которым вы ходить не умеете.

От биостанции до Первоуральска было не далеко – может с час на поезде. Но пешком это добрых километров шестьдесят и даже если путь в три раза сократить – электричку не обгонишь. Однако до биостанции он тогда и, правда, вывел меня быстрее.

Завязался спор. Все, естественно, говорили, что старик брешет. Мне жалко старика было, и я стал его защищать. А тот все стоял на своем и, в итоге, так распалился, что обругал всех матом, и сказал, что спорит на пять бутылок водки, что обгонит поезд.

-Охотно, охотно поспорим, - кричали все хором.

-Пошли со мной Коля, раз они гады не верят.

Вспоминаю я сейчас про это… и тогда все надо мной смеялись из-за этого и до сих пор смеются. И сейчас рассказываю и дураком себя чувствую… Короче сам не знаю, какой черт меня дернул, но только в такую темень, что на метр вперед ничего не видно было, я поперся зачем-то в лес с этим стариком, будто и вправду можно поезд обогнать.
А условились так (это ж надо как всерьез такую глупость обдумали) раз мы должны поезд обогнать, то я должен этого поезда в Первоуральске дождаться и с Витькиного мобильника позвонить к ним на биостанцию.
В общем, пошли мы со стариком. Темень была жуткая, так что я достал фонарик из рюкзака.

-Выключай к ... свой фонарь, - заорал дед, а потом снова по-доброму так прибавил, - Надо сначала тропку найти, в те места, через которые по короткому можно ходить. Вы то так ходить не умеете – что б тропку найти надо ее признаки знать.

Я спросил его, не легче ли тропку то с фонарем найти будет?

-Нет,- говорит дед, - твой фонарик все признаки распугает.

Ну с дедом спорить все равно что с пьяным – ему логика не помеха. Так что фонарь я выключил, и темнота стала такая, что я боялся, как бы где в яму не упасть, потому что ног и то не видел.

Шли мы через поле, дед впереди, а я кое-как видя его силуэт, за ним. И тут старик остановился.

-Шшш, - он приложил палец к своим губам, - не спугни. Видишь?

Правду сказать ни чего я сначала не увидел, но, всматриваясь, стал замечать, как что-то мелькает в высокой траве. Тусклый огонек, как пятиватная лампочка.

-Во, - старик сказал это с самодовольством, - блуждающий огонек. Днем-то фиг их увидишь, а ночью – красота.

По мне так это был обычный светлячок, но хотя какой-то уж слишком яркий.

Дед почти на цыпочках пошел за светлячком.

Когда мы подобрались поближе, и я увидел, что огонек размером по более светлячка, он вдруг нас «заметил» и резко полетел от нас в сторону рощи.

-Боится, - пояснил дед и пошел за ним.

Преследуемый, однако, быстро ушел от нас. Юркнув между ветвей деревьев, через которые мы не могли пройти он тут же скрылся в чаще. Но дед, кажется, и не собирался его дальше преследовать.

-Теперь можно зажечь фонарик, - с какой-то хитрецой сказал он.

Я хотел включить свой фонарь, но он меня остановил.

-Хех, - улыбнулся дед, - у меня фонарик помощнее будет.

И достает из своего рюкзака огромный старый керосиновый фонарь.

-Ого, - удивляюсь я, - дед, да у тебя ж это антиквариат.

-А я тама его нашел. Кто-то давненько, лет сто поди назад обронил, а в тех местах редко кто ходит.

И зажег фонарь. Фонарь засиял ярко как при зарнице, и вокруг стало светло, будто костер разожгли.

Тут то я увидел что стоим мы не среди березок и тополей, а среди огромных, в три обхвата, узловатых деревьев с толстыми вьющимися корнями, через которые было трудно переступать, и с кронами почти совсем закрывавшими небо. Ни одну из трав, ни один из многочисленных тут грибов я распознать не мог, хотя уже три курса как занимался ботаникой.

Я обернулся назад, но поля, с которого мы пришли, позади не было, а был такой же лес. Вот тогда то я первый раз испугался.
А дед только хихикнул:

-Вот и вышли на короткую дорогу.

Я глянул на компас: Север он показывал вполне уверенно. Меня это несколько успокоило, но какое-то гнетущее чувство осталось.

-Ты, Коля, главное от меня не отставай, - старичок тихонько двинулся вперед, - а то без меня ты отсюда не выйдешь. Мы в тот раз не глубоко зашли, а теперь уж придется прилично.

Этого можно было и не говорить, я и так теперь больше всего боялся заблудиться.

-Огоньки, - объяснял на ходу дед, - они всегда так делают, как увидят людей, так и прячутся от них сюда. Поэтому кто умеет, могут за ними сюда зайти, а кто не умеет, тому за ними ходить опасно.

Но я не слушал деда. Вокруг фонаря стали виться стаи насекомых, от простых крошечных мошек, до странных тонких и, кажется совсем невесомых, но длинных как летающие сороконожки. Они висели в воздухе стаей словно паутинка, и другие насекомые запутывались в них, становясь их жертвами. Натыкаться на такие летающие паутины было так же неприятно, как и на обычные. Обычных криков ночных животных тут не было. Слышны были какие-то кличи, но я даже не мог понять птицы это или звери. На земле были различимы странные следы. Раз или два я снова увидел вдалеке за деревьями огонек.

Старик тем временем продолжал рассказывать какую-то ерунду, про короткую дорогу, которой не ходят обычные люди.

-Ааа!!! – я вскрикнул, когда что-то ударилось о мою щеку.

Дед выругался на меня, а вокруг него и фонаря запорхала тень.

-Пошла чертовка прочь, пошла прочь, - отмахивался он рукой.

Тут я увидел, что вокруг него летает небольшая птичка, которую как мотылька привлекает по чему-то свет.

Дед сунул руку в карман и брызнул в воздух аэрозолью. Птичка тут же улетела.

-Средство от насекомых, - пояснил дед.

Я, было, хотел напомнить ему, как он презирает подобные вещи, но он тут же сам оправдался:

-Она на насекомых охотится, которые на свет летят, нет насекомых – и ее не будет. А мешает она, сволочь, чертовски.

Насекомых действительно не стало, я вроде был и рад, что они больше не мешаются, но все же наблюдать за ними было интересно.

Дед продолжил рассказывать о чем-то, но я был весь как на иголках и почти не слушал.

Больше всего меня беспокоило то, что метрах в пятидесяти от нас (я отчетливо слышал это) какие-то довольно крупные, но вялые и не поворотливые животные ломали ветки.

Дед вдруг резко повернулся на меня.

-Че боишься этих что ли? – спросил он с ухмылкой, заметив видимо, как я боязливо смотрю в сторону шума.

Я не ответил, но по моему виду было понятно, что да.

-Давай подойдем, посмотрим на них поближе.

-Не не дедушка не стоит, - испугано затараторил я, но он уже повернулся спиной и быстрым шагом пошел в сторону шума.

Идти к этим тварям было страшно, но отстать от деда я боялся еще сильней.

-Дед, а дед, это ж поди медведи, - попытался я его остановить.
Старик остановился и повернулся ко мне.

-Неее, - с дурацкой улыбкой он покачал указательным пальцем, - медведи они ваши зверюги, они как и вы боятся сюда ходить…

Дед продолжал и дальше говорить, но я увидел в свете его фонаря, как что-то огромное стоящее на задних лапах шевельнулось у него за спиной всего в нескольких метрах.

-Сзади, - выдавил я из себя, чувствуя как дрожат коленки.

-А? – дед прервал свою лекцию и глянул назад.

Существо сделало шаг в нашу сторону, тогда дед схватил с земли приличную корягу и швырнул в него.

Послышался испуганный звериный крик и быстро удаляющийся хруст веток. Оно убежало.

Ну, пошли дальше значит. Идти стало немного поспокойнее, мы зашагали быстрым шагом, и я как-то даже расслабился. Стал примечать, дорожку, глянул на компас и тут, ба… пока я делаю пять шагов, стрелка компаса совершает полный оборот. «Стало быть железняк», - думаю.
И тут дед остановился, и говорит:

-О, видишь, Колька, вон тама костер горит, - и прищурив один глаз показывает пальцем.

Глянь, а да, и, правда, костер. Ну и что, говорю, с того?

-А это мои друзья, пойдем брат их проведаем.

-Пойдем, - говорю и усмехнулся, - только не опоздать бы, дедушка.

Он сматерился на меня, мол, не знаешь, не говори, и мы двинулись к костру.

Свернули с тропки в какие-то совсем кусты, идем, и тут мне такое почудилось, что думаю за чертовщина.

-Дед, а дед, - говорю я, - слушай, мне показалось, что костер чуть в сторону двинулся.

Старик остановился, наклонил голову набок и пригляделся. Таким образом он стоял довольно долго, а потом говорит:

-Коля, у тебя глаза еще хорошие, ты мне скажи, дружок, костер он красноватый или с таким синим отливом, как звезды?

Я пригляделся.

-С синим, - сказал, а сам думаю: и, правда, что за черт?

И тут на тебе, костер и правда двинулся, сначала чуть вправо, а потом стал приближаться к нам.

-Бежим!!! – заорал дед что есть мочи. Он тут же на ходу затушил фонарь и ломанулся бежать, перемахивая через коряги.

Я рванул за ним. И откуда в нем такая прыть взялась, что я молодой парень старика не мог догнать!

-Эх, я старый дурак, сразу не заметил, что это удильщик! Ох, дурак! Ох, дурак! - причитал на ходу дед.

Огонь, тем временем все больше приближался, и я услышал, как старые ветки хрустят под массивными ногами. Стало жутко.

Старик сделал несколько зигзагов, резко остановился и шепотом сказал:
-Давай фонарик, живо!

Я тут же сунул ему свой фонарь.

Дед включил фонарик, заорал во все горло и принялся им размахивать.
Свет от костра пошел в нашу сторону.

-Ты что с ума сошел, - я попытался выхватить фонарик, но он ловко увернулся.

«Костер» все приближался, и шум от его топота слышался все лучше, а дед все орал и орал, размахивая включенным фонарем, как идиот.

«Бросить его или не бросить», - пульсировало у меня в голове.
Треск веток стал уже близко. Тут дед замолчал и швырнул мой включенный фонарик подальше в кусты. Он схватил меня за руку, и мы рванули бежать.

-Бежим к реке, - сказал дед.

Я услышал как вдалеке что-то огромное пыхтя и топая многочисленными ногами кружит вокруг моего фонаря. Несколько раз был звук удара чего то массивного об землю и свет от фонарик делал выкрутас. После очередного удара фонарь погас.

«Костер» вдалеке сделал несколько кругов, а затем зигзагами, останавливаясь, пошел в нашу сторону.

-Запах чует, собака, - недовольно проворчал дед оборачиваясь, - побежали к реке!

Тут мы и правда вышли к берегу речки, старик тут достал из рюкзака топор и принялся рубить ветки.

-Черт, что ты делаешь, - в отчаянии дергая его за рукав, спрашивал я.
Дед в ответ только матерился.

Наконец, связав между собой несколько срубленных веток, он поставил на них свой керосиновый фонарь, примотал для надежности веревкой, зажег и опустил на воду.

-Быстрей надо перейти реку.

Пока мы перебирались на другой берег, фонарь стало относить течением. На другом берегу, мы тут же спрятались в кусты и затихли.
То огромное нечто, валя не большие деревья пронеслось через чащу, постояло чуть на берегу, и, плюхнувшись ногами в воду, побежало за фонарем. Я еще долго видел свет этой твари и слышал плеск воды под его ногами.

-Надо возвращаться в ваши места, Колька, он щас будет нас искать.
Быстрым шагом мы стали удаляться от речки. Вскоре деревья стали классического размера, я, к своему облегчению, стал узнавать в них осины и березки.

Мы вышли на железную дорогу, дед выругался и сказал, что Первоуральск – там.

-Вот, Коля, таких вот тварей можно там встретить, - сказал дед, - эта привлекает людей светом, будто она костер, а потом поминай, как звали. И…

В этот момент мимо нас чередой желтых светящихся окон с грохотом и визгом гудка проехал поезд.

Что еще рассказывать? В Первоуральске мы, конечно, были только утром, измотанные и не выспавшиеся. С деда естественно водку не стрясешь, так что трясли с меня, и пришлось мне покупать пять бутылок на свои, на кровные.

Потом мы пили эту самую водку с парнями, Мокрухин рассказал про этот наш спор и все хохатали. А Витька и говорит:

-А помнишь мы в лесу из поезда видели двух чудиков, поди, они и были, - Витька сказал это и за хохотал. И все захохотали. Только мне было не смешно, но спорить я не стал – один ведь черт что ничего не докажешь.

ОЛИМПИЕЦ.

Комментарий редактора.
Уважаемые читатели, я уверен, что эта прелюбопытная (в чём у вас ещё будет возможность убедиться) заметка, почти наверняка покажется вам несвоевременной и устаревшей. Что ж, это действительно так - рукопись эту я случайно обнаружил в своём столе, разбирая завалы бумаг, доставшиеся мне от моего предшественника. Вначале я, совершенно не задумываясь, собрался её выбросить (и немудрено, ведь заметка то датирована 19ХХ годом), но затем меня разобрал интерес, что же об Олимпийских играх в те давние годы думали и писали мои соотечественники и я, из чистого любопытства, решил её прочитать. И, уважаемые читатели, каково же было моё удивление, когда дочитал её до конца! Эти несколько помятых и пожелтевших листков содержали поистине интереснейшие факты, да ещё и записанные со слов очевидца! Поэтому, я посчитал, что вам, уважаемые читатели, они тоже могут показаться небезынтересными.

Зима уже вовсю заявляла о своих правах, люто ярилась и мела злой позёмкой, когда мне, наконец, довелось встретиться с бессменным сторожем спортивного комплекса "Болотца", героем труда Епифанием Пахомовичем Стародубнинским или, как его ласково называли спортсмены, дедом Пахомычем.
Он встретил меня у калитки, крепко пожал руку и провёл в свою избу, вкусно пропахшую травами и, немного, табаком.
- Скажите, Епифаний Пахомович, - начал было я, но сторож положим мне руку на плечо и покачал головой.
- Да ты сидай, сидай, голубчик, - сказал он мне, подходя к столу и включая кипятильник, - вот сейчас чайковского разгоним, тогда и поговорим. И давай без всяких этих городских манеров! Зови меня просто, дедом Пахомычем, тоись, мне так и попривычней, значить, будет.
Чуть позже, когда высокие гранёные стаканы с горячим крепким чаем были уже наполовину пусты, я вновь обратился к деду Пахомычу с просьбой рассказать о своей работе.
Сторож посмотрел на меня по-отечески, облокотился на стол и начал свой рассказ:
- Давно это было, до исторического материализьма ишшо, - говорил мне дед Пахомыч, раскуривая свой легендарный бычок "Беломора", заставший, по рассказам очевидцев, даже самого товарища Сталина, и геройски переживший несчётное количество проклятых империалистических президентов. - Да, вот как наяву, значить, вижу, как всё это было.
Взгляд деда Пахомыча, этого заслуженного труженика сторожевого цеха, затуманился, и мне почудилось, будто вижу я, как перед его внутренним взором проносятся картины далёкого прошлого, картины юности Олимпийских игр.
- Вот, как сейчас помню: решили, эта, древние, значить, греки, что пора им что-то с героями своими делать, хотя какие там у них, у проклятущих, герои-то? Так, мелочь, шантрапа одна! Вот у нас в деревне, значить, тракторист такой есть, Михеичим кличуть, так вот он - настоящий герой, силач! Рессору для трактора вмиг голыми руками могёт раскрутить и обратно закрутить, да так, что трактор потом даже ездить лучше начинал! Вот это герой, а не то, что у всяких там греков, да тем более ещё и древних. Ну, да народец-то там тоже, конечно, куда более хлипкий был, так что герои эти ихние, когда делать им стало нечего, ну, со скуки, сталбыть, начали дебоширить, то головы разным редким животным, наверняка в Красную книгу занесенным, рубить, браконьерством, тоись, заниматься, то на целинных землях рать свою басурманскую выращивать, тосиь, портить земли плодородные, да ещё и дрались промеж собой. А как-то, из-за одной бабы, цельный город испохабили. Ну, а что ж ещё ждать от капиталистов проклятушшых? Понаразводили фулюганов себе, да ещё и поощряли это нарушение общественного спокойствия, или, по-нашенски, безобразие, тоись.
Епифаний Пахомович отхлебнул чая и продолжил свой рассказ:
- И тут, значится, сообразил там кто-то из ихних главных, что фулюганы их эти, герои, тоись, когда зверьё диковинное повыведут, браконьеры проклятыя, да друг с дружкой им драться наскучит, так они ж могут и за них, за шишек, тосиь, взяться. Вот, покумекали они тогда, значить, и решили учредить игры эти Олимпийския, чтобы герои енти, фулюганы, тоись, упорядоченно промеж собой дрались. Помнится, было тех играх, что в Древней Греции ишшо, такое любимое, стаблыть, соревнование у фулюганов этих, толкание ядра называлось. Вот собирались енти самые древние греки, герои, тоись, в кружок, совещались и отправляли
своего полномочного, сталбыть, представителя толкнуть кому-нибудь ядро. Вот и подходит такой древний, сталбыть, грек, фулюган, тоись, к кому-нибудь из судей, бицепсом поигрывает да говорит: "Купи ядро!". Вот так-то. Ну, покупали, конечно, что ж им еще оставалось то, проклятущим?
- Епифаний Пахомович, - решился я прервать его, - вы, несомненно, рассказываете очень интересные вещи, но не могли бы вы поведать нашим читателям что-нибудь современное? Неужели наши советские спортсмены совсем не заслуживают упоминания?
- Да, правильно ты, сынок, говоришь! - согласился со мной дед Пахомыч. - Что это я всё об этих фулюганах-то рассказываю? То дело прошедшее, да время тёмное. Давай я тогда тебе об Олимпияде, сталбыть, расскажу, что у нас в городе недалече была недавно. Я, конечно, всё-то не упомню, но что вспомню, расскажу, а это, сталбыть, уже немало.
- Вот помнишь, наши-то спортсмены в прыжках, сталбыть, в высоту золото взяли? - спросил меня сторож. - А почему, знаешь? Не знаешь, то-то и оно. А всё потому что у деда Пахомыча у калитки бочка с мазутом стояла. Как-то нехорошо у меня на сердце в тот день было, переживал, тоись. Смотрю на рожи эти буржуинские, когда они по комплексу нашему спортивному расхаживали, и понимаю, нажрались они там своих доппингов, сейчас в нечестном бою наших срамить начнут. Не, думаю, вражья морда, не пройдёшь! Попросил я Лексеича, почтальона нашенского, заплюевского, он тогда у меня в каморке сидел, за наших тоже болеть собирался, скататься быстренько до деревни, мазут мой привезти. А у Лексеича велосипед, сталбыть, ему ж до деревни и обратно - это мигом!
Скатался вот Лексеич, привёз мазут, разлили мы его на дорожке, перед планкой, тоись, и сидим, смотрим. Империалистики-то все поскальзываются, падают, поминают там в сердцах кого-то. А наши что? А наши-то ребята и ничего, разбегаются да прыгают. Они ж у нас, в деревне, сталбыть, на дороге, что по полю идёт, тренируются, а там слякотно обычно, тракторами-то раскатано. Да не, немного, по колено всего, не больше! Ну да, было дело, утопла как-то раз там Волга, сталбыть, председательская, но так мы ж её на третий день всё же нашли! Так что нашим ребяткам что есть этот мазут, что его нету - всё едино.
- Или вот прыжки, сталбыть, в длину. Наши-то на высоте были. А буржуины никто даже до песочка не допрыгнули. А всё почему? А всё потому, что у Пахомыча в подполе семь ящиков кнопок, сталбыть, канцелярских, свистулькинского завода. Ну, ты знаешь, их ещё в стены, сталбыть, железобятонные можно втыкать. А что, удобно, понимаешь ли. У них же ж остриё как раз для стены, сантиметров пять где-то, тоись, не длиннее семи.
А нашим ребятам что? А ничего! Им, понимаешь ли, стельки для кед с Копанинского сталелитейного завода завозят, там у них там безотходное, сталбыть, производство налажено. А что, незаменимая, сталбыть, в хозяйстве вещь! Можно и в валенок положить, а можно и гвоздь забить.
- А вот ещё штангисты наши отличились, силачи, тоись. А почему отличились, знаешь? А всё потому, что у Пахомыча в сенях, в деревне, стал быть, иридия тонн двадцать было. Ну, попросил я Антоныча, кузнеца нашенского, заплюевского, сковал он мне с десяток блинов для штанг этих, да донести до стадиона помог, а то я что-то в тот день спиной расхворался. Принесли мы их, сталбыть, подменили, да сидим, курим, на соревнования поглядываем.
Империалистики-то тужились, тужились, да так никто даже с одним то блином эту штангу, сталбыть, поднять и не смог. А наши ребята что? А наши ничего - на руки поплевали, да подняли по очереди эту, сталбыть, штангу, да со всеми блинами. А что? У нас, у Заплюевки, на дороге, яма большая такая есть, и вот каждую весну, как распутица, сталбыть, самая, постоянно в ней машины с карьера застревают, ну, большие такие, Белазами зовутся, знаешь, может? Вот, застрянет такой как, так водитель его сразу к нам на поклон, подсобите, мол, ребятки! Ну и ребятки-то наши, спортсмены, их на руках и выносят, а там через два километра ещё одна такая яма, ну так они, чтобы два раза не бегать, сталбыть, сразу его и проносят за ту, вторую, тоись, яму.
- Или вот, плаванье у нас там было. Ну, наши-то и тут на высоте были, а вот почему, задумывался кто? А всё потому, что у Пахомыча, дома, в Заплюевке, тоись, у компостной, сталбыть, ямы, цистерна стоит с марганцовкой. Не упомню уже, откуда она у меня там.
Ну, развёл я её в бассейне, аж вся вода лиловой стала. Ну, думаю, держитесь, морды буржуинские! А нашим то ребятам что? У нас, бывало, Вероника Серафимовна, уборщица наша, геройская женщина, скажу я тебе, бывало так воду хлоркой надизинфицирует, что в бассейн без противогаза даже мне заходить страшновато. А Кузмич, дядька-то мой, как-то приехал ко мне из соседней деревни, из Колупаевки, тоись, погостить, племянника, ну, меня тоись, навестить, ну так я его и сводил в город, показать, как мы работаем, да какой у нас комплекс спортивный красивый да знатный. Ну а что? Мне до города то недалече, да и люди мы привычныя. Так вот, привёл я его в комплекс ентот, показываю бассейн, а дядька Кузьмич как нюхнул этого амбре, так сразу как завопит: "Немцы, немцы!", ну, Первую мировую, сталбыть, вспомнил, он тогда под химическую атаку угодил. Вот вопит он, рукой на поясе шашку ищет, хорошо, что мы её у меня дома оставили, чтобы идтить налегке, еле успокоил я его тогда, портянку под нос сунул, ну он и сомлел. Вот, видишь, как оно. А наши ребята плавают, ничего, и не жалуются совсем. Меня и то, поначалу, даже оторопь брала, когда они в ентот бассейн да в одних-то плавках только, а таперича ничего, привык ужо.
Так вот, налил я в бассейн марганцовки-то этой, наши ничего, плывут, как ни в чём не бывало, а империалистики-то клятые один за другим, кто ко дну, кто к бортику. Так все и вышли, на пьедестал, на вторые-третьи места, сталбыть, их плашмя клали.
- Или вот в футбол наши всех победили. А всё почему? Почему, спрашивается, победили? Не знаешь? То-то и оно, что не знаешь! А вот дед Пахомыч знает! А всё потому, потому наши-то победили, что Пахомыч за свою страну всем сердцем! Нету мне жизни без моей страны, без спорта ейного! Вот, думаю, Пахомыч, давай, выручай ребят. Ну, подумал я, и придумал. У меня, сталбыть, в деревне, пол сарая капканами, у браконьеров-то отобранных, завалено.
Разложил я енти капканы по полю, травкой прикрыл, чтобы, сталбыть, в глаза не бросались, да сел ждать, за империалистами проклятыми смотреть. Ну, думаю, буржуины, держитесь! А если это вас не проймёт, то у деда Пахомыча на такой случай ещё с десяток мин за сараем припрятано, с войны, сталбыть, остались.
Ну вот, побежали буржуины-то в атаку, и тут как раз! И давай падать, за ноги хвататься, возмущаться? А нарушение что, есть? Ан нету, сталбыть, нарушения! А комментатор знай из своей верхотуры долдонит: "Захлёбывается, захлёбывается атака команды противника на наши ворота!".
А нашим-то ребятам что? А ничего! У нас, понимаешь ли, в деревне, пёс живёт, Трезорка, так он футбол страсть как любит! Как ребята тренироваться начинают, так он сразу тут как тут! Бегает, лает, радуется, да всё норовит мячик-то сам цапнуть. Ну, увлекается, малёк, бывает, и ребят слегка покусывает, ну так это он не со зла, это он в запале, молодой ышо, дурной! Всего-то пока килограммов восемьдесят, не более. А то, что он легко рельсу перекусывает, так это, сталбыть, брешут всё, не видал я такого. Вот оглоблю - видал, шпалу - видал, а рельсу - нет, не видал этого никто, так что пусть железнодорожники на него понапрасну не ругаются, а то он и обидеться, сталбыть, может. А он когда обижается, то злится ж жутко! Вот, недавно случай был, наступил на него Гаврюша, бычок, сталбыть, наш, так ведь он не специально, он же по дурости! А что ты хочешь, он же совсем ещё телёнок, в нём даже и тонны то нету, необирает покамест малость, так Трезорка обиделся, да так осерчал, что Гаврюшу к Антипычу на сарай загнал. Всей деревней снимали.
- Или вот, стрельба у них там была. Мне даже как-то, сталбыть, неловко. Мы ж люди-то мирные, а тут в стрельбе первое место. А знаешь почему? А всё потому, что я тоже, сталбыть, так подумал, что, тоись, ребята-то у нас мирные, а тут вдруг стрелять. Ну, покумекал я и решил. У меня ж в деревне, за печкой, винтовка, сталбыть, снайперская стоит, с войны осталась. Кликнул я наших, деревенских, сталбыть, они тоже кто на что горазд взяли, и пошли мы на стадион. Пришли, комментатора на его, сталбыть, верхотуре потеснили, ну и помогли нашим ребяткам. А то, что будто мы ещё с десяток буржуинов подстрелили, так это всё брехя! Не было такого! Ну, разве что срикошетило. Да и говорил я Михеечу - не бери ты это своё ружье, оно ж у тебя, сталбыть, дробью стреляет, ты ж, дубина, когда в тетерева с ней, сталбыть, палишь, так ведь полдерева заодно срезаешь! Но Михеич у нас такой, если решил что, то его только рессорой от трактора, сталбыть, "Беларусь" переубедишь, а трактор, как на зло, именно в егойном распоряжении и есть.
- А ещё марафон у них там был. Ну, наши, конечно, на верхней ступеньке! А кому надо спасибо сказать, знаешь? Не знаешь! А спасибо надо деду Пахомычу говорить, я ж за родной, сталбыть, спорт всех в бараний рог! А вечером, накануне марафона, сердце опять - раз! Болит, говорит мне, мол, опять буржуины проклятущие доппинги свои жрут. Ну, думаю, врёшь - не возьмёшь! Сбегал я до деревни родной, до Заплюевки, сталбыть. А что? А тут недалече, километров пятьдесят всего, не больше. Правда, эт если по прямой, через лес и болото. Но мне то что? Мне ничего, я ж в лесах тутошних с малых лет, сбегал за ночку туда да обратно, запыхался, правда, чуток.
А зачем? А затем, что у меня, там, на сеновале, пулемет, сталбыть, стоит, Максимка, с Гражданской ещё, тоись. Ну, залёг я на верхотуре, сталбыть, комментаторской. А что, он мужик хороший, нашенский, всё-всё понимает! Вот, значить, лежу я там, смотрю на дорожку и вижу - стоят империалисты, зенки то повыпучили, доппинги так и плещутся. Ну думаю, сейчас я вам покажу, как простых советских людей обманывать! И только судья стартовый, сталбыть, выстрел дал, так я тут же, следом, пару очередей из Максимки, поверх, сталбыть, голов. Ну а кто ж виноват, что там как раз стайка голубей пролетала? Да не, никого не задело, но ведь голубь-то - птица, сталбыть, нежная, ну так вот они, значить, и испугались малёк, нагадили, тоись. Вот тут империалистики-то все палочки пороняли, попадали, лапками позакрывались, что-то про оружье какое-то бахтериулогическое кричать начали. Забоялись, наверное, гнева народного. А нашим что? А нашим-то и ничего! Подумаешь, птичка капнула! А то, что птичек этих на нашенском, сталбыть, химическом, значить, комбинате кормят, так это ты не слушай - мы ж не изверги какие, животину бессловестную так мучать! Они на свалке кормятся, на той, значить, что за околицей. Ты, сынок, в окошко-то выгляни, погляди. Смотри, во-он она, сталбыть, светиться. А удобно-то, значить, как! Ночь, сталбыть, на дворе, а светло как днём! Ну а пулемёта наши ребятки-то и вовсе не заметили. У нас, на поле, где они тренируются, бывало, Михеич, тракторист наш, ну, я тебе про него уже говорил, как трактор свой прогревать начнет, так такой шум-гам стоит, что пулемёт по сравнению с этим так, писк комариный. Когда Михеич трактор прогревает, у них там на всяких их антисоветских радиостанциях дикторы глохнут! И самолёты ихние шпиёны, сталбыть, на землю падают, такой шум стоит. Вот так вот оно.
Дед Пахомыч откинулся на спинку стула, выпустил колечко табачного дыма и произнёс, улыбаясь:
- А для всех тех проклятых империалистов, что побоялись к деду Пахомычу в гости приехать, у меня на огороде три ФАУ-2 закопаны, трофейные, сталбыть, с войны. Вот я всё думаю, послать сейчас или пусть до следующего раза лежат?
Мы сердечно распрощались с Епифанием Пахомовичем и на прощание, уже у самой калитки, дед Пахомыч, крепко пожав мне руку, сказал в напутствие:
- Ты, сынок, когда по дороге пойдёшь, держись поближе к заборам, а то я Михеичу вчерась пару противотанковых мин одолжил, он колодец копать, сталбыть, собрался, так он, дурная башка, по пути одну и уронил, потерял где-то, тоись, так что смотри, сынок, под ноги внимательней...

Послесловие редактора.
После прочтения этой статьи наша редакционная коллегия решила попробовать найти Епифания Пахомовича, посмотреть, как идёт у него дела в нашей новой действительности, или, хотя бы, почтить память этого великого человека. Деревня Заплюевка, упомянутая автором, действительно существует до сих пор и мы, не откладывая дело в долгий ящик, на следующий же день собрались в путь.
К сожалению, планам нашим так и не удалось сбыться. Еще на подъезде к деревне на обочинах нами были замечены остовы нескольких джипов, что нас насторожило, но от своей затеи мы не отказались. Но когда, вывернув на опушку, мы увидали перед собой танк Т-34, неспешно поворачивавшего к нам башню, а за ним, вдалеке, на дороге, силуэты еще двух, то решили, что наша задача выполнена и, выбросив белый флаг, отступили. Вот так и поныне живёт и процветает в российской глубинке славное дело деда Пахомыча!

Тёмная Грань.

1. Перевёрнутая Nauthiz.
Стеснение. Необходимость. Боль.

Толкование руны. Это знак движения, новых мест обитания, новых подходов или новой жизни. Он также обозначает движение в смысле исправления или улучшения любой ситуации. Для этой руны характерен медленный рост через бесчисленные сдвиги и перемены. Это может относиться и к делам, и к развитию идей. Взаимоотношения также должны подвергнуться изменениям, чтобы существовать и развиваться.

Я напился.
Уже невозможно удержать взгляд на ровном пламени факела, он сползает то в одну, то в другую сторону. Вдобавок что-то изнутри сдавило голову, и мне тут же захотелось что-нибудь сделать.
Я со стуком поставил чашу на стол. Молодые солдаты-демоны, сидящие напротив, оскалились в боязливых улыбках. Как же я их ненавижу. Но сегодня ненависть словно греет изнутри.
- Эй, ты! - сказал я, взмахнув рукой. Солдаты съёжились. – Иди сюда!
Один из демонов встал из-за стола и подошёл.
- Мразь, - сказал я, и понял, что голос мне не подчиняется. – Ну-ка, скажи, кто я? Не забудь ни одного звания, ни одного титула, а если забудешь…
Я рывком обнажил меч. Солдат опустил голову, глаза его забегали. У него было обычное лицо рядового-демона, со сморщенной кожей, выпученными глазами почти без ресниц и кривыми торчащими зубами.
- Начинай.
- Вы капитан Тордел, барон Итвейла, владетель замка Гралл…
Я закрыл глаза. Этот выродок, раболепно вытянувшийся передо мной, добросовестно перечислит мои немногочисленные земли, три медали за не слишком кровопролитные битвы у границ Атвора, но он никогда не скажет главного. Ни слова не проронит о том, как сволочи, подобные ему, сожгли мой дом, изнасиловали жену на моих глазах, а потом подвесили на большом мясницком крюке. Ничего не скажет о том, как меня продали в рабство и гробили три года, как у меня красными клочьями слезала кожа со спины, как я засыпал на острых камнях, подложив под голову сухую траву.
- …Награждённый Медалью Воли за сражение в Ущелье Звёзд…
Смогу я убить его с закрытыми глазами? Наверное, будь я трезв, такая мысль никогда не пришла бы мне в голову. А сейчас я чуть привстал, повернул ухо к бубнящему солдату, подобрался и кинулся на него.
Меч что-то задел, и демон жалобно взвыл. Я открыл глаза. Стальной клинок наполовину застрял в боку, легко пробив и кольчугу, и кожаную куртку. Солдат в ужасе смотрел на меня, в растерянности разведя руки в стороны, словно хотел меня обнять.
Тремя неторопливыми движениями я повернул меч. Уже без ненависти я услышал, как (удалено в соответствии с правилами форума - E.D.)
Не зная, зачем, я с силой рубанул уже мёртвого демона. Мне хотелось, чтобы всё вокруг было в крови, чтобы она закапала с потолка, потушила факелы, проступила из пола, хлынула из стен. Солдаты за столом молчали, боясь даже двинуться.
Кто-то схватил меня за руку.
- Тордел, нам надо домой. Пойдём! Да пойдём же!
Это была Тиэра. Если бы не уродливые шишковатые рожки, которые она обычно прикрывала чёрными локонами, и не вертикальные зрачки, её можно было бы принять за человека. Но меня не обманешь. Она из того же народа, что и убитый сейчас мною демон.
- Тордел, пошли…
Она тянула меня за руку, но не могла сдвинуть с места.
- Ты пьян, - жалобно сказала она. – Тордел… Ну пошли!
Я вложил меч в ножны и уступил ей. Тиэра повела меня, спотыкающегося и норовящего упасть, к выходу из главной залы.
- Вот, съешь, пьяница, - прошипела она, когда мы вышли на улицу.
- Что за дрянь?! – рявкнул я, разжевав коричневый лист.
- Сейчас поймёшь.
Он отвернулась от меня и пошла прочь. Меня замутило, я упал на колени. В канаве перед моим лицом текла грязная вонючая вода. Меня вырвало прямо в канаву, потом ещё и ещё. Наконец разум прояснился. Я сощурился, глядя на жёлтую блевотину, текущую в мутной воде, и подумал, что я теперь внутри, наверное, совершено такой же, ничего во мне не осталось, кроме этой вязкой гадости.
- Стало легче?
Тонкая рука легла на моё плечо. Я сжал её.
- А мог ли я остаться прежним здесь, Тиэра?
- Не мог, Тордел. Не мог. Не задумывайся над этим. Пойдём.
Я смотрел в мутную воду. Забыть, всё забыть, чтобы не наделать глупостей. Заморозить душу, превратить в ледяной острый клинок. Иначе мне здесь не выжить. Иначе мне не убить Падающую Звезду.
- Тиэра, - сказал я, вставая. – Если бы не ты, что бы со мной было?
Она улыбнулась.
- Но ты такая же, как они.
- Не совсем. И это тебя спасает, верно?
Я осторожно погладил её волосы.
- Пойдём.

В дни молодости мира, когда всё было только кучей ничего не значащих вещей, событий и фактов, нашлась сущность, которая объявила себя Богом. Бог стал творить, создал наш мир и тысячи других, навязал свободному Хаосу понятия Добра и Зла и обуздал всё Порядком. По крайней мере, так написано в книгах – я любил читать подобную дурь до того, как всё произошло.
Когда я задумывался над всем этим, то понимал, что Бога-то я и ненавижу больше всего. В конечном итоге все мои страдания были из-за него. Не будь его – не было бы этого проклятого мира, и никто не стал бы объявлять себя врагом Бога и добра, исходящего от него. Никто не стал бы объявлять себя равным Творцу и пытаться создать мыслящих существ вместо людей. А значит, Падающей Звезды бы не было.
Меня бы тоже не было. Не было бы ненависти и страданий. Как хорошо, не правда ли? Но теперь я даже Бога не виню ни в чём – понял, что в этом нет никакого смысла. У меня есть цель – пустить кровь Падающей Звезде, - существуют те, кто может помочь мне, и те, кто может помешать. Ничего больше.
- Иди ко мне.
Голос Тиэры нарушил мои мысли. Мы лежали на неудобной кровати, совершенно обнажённые.
(несколько абзацев удалены в соответствии с правилами форума - E.D.)
В этот миг в нашу комнату зашёл демон – судя по форме, личный посланник Падающей Звезды. Я ожёг его яростным взглядом. Посланник неспешно подошёл к столу, положил на него пергаментный свиток, поклонился и вышел.

Когда всё закончилось, и Тиэра, тяжело дыша, застыла с раскинутыми руками, я торопливо открыл письмо.
«Харед Серебряное Солнце подходит к ущелью Риэлле с пятнадцатью тысячами воинов Храма Правды. Падающая Звезда просит тебя, капитан, встретиться с ним и предложить поединок по праву Защитника Атвора».
Я улыбнулся. «Просит» означало только то, что в случае отказа меня запытают до смерти в подземельях дворца Падающей Звезды. Что ж... За семь лет я многое узнал, и убежать до этого, если я захочу, мне не составит труда.
Какого чёрта?! Пятнадцать тысяч – это же такая мелочь! На что надеется этот Харед? Чёртовы святоши! Бог оборонит и поможет? Только бы самим не думать, как сделать хорошо и правильно, а препоручить себя кому-нибудь повыше, на кого потом всё можно свалить в случае неудачи.
Будь я королём, я непременно собрал бы всех мужчин и закрыл известные выходы из Атвора, а потом перебил там всех. Но только король не я, а дряхлая развалина на золочёном троне, в сиденье которого давно уже пробили дыру, чтобы властителю не слезать лишний раз.
- Что там, Тордел?
- Тиэра… Завтра мне нужно будет уехать.
- Тордел…
- Харед, один из героев битвы у Гаера, собирается напасть на Атвор. Падающая Звезда выбрал меня защитником.
Тиэра подошла ко мне. Её лицо скривилось, как от боли.
- Тордел, - её тёплая рука легла на моё запястье. – Я ведь знаю, зачем ты вступил в армию Атвора. Знаю, за что ты хочешь отомстить. Может, лучше будет предоставить убийство Падающей Звезды этому герою? Говорят, он силён.
- Возможно, - буркнул я. – Но только я не могу ему доверять так, как себе. Что, если он попытается убить Падающую Звезду, но не сможет? Тогда и мне до него не добраться. Он начнёт видеть врагов повсюду.
- Значит, тебе придётся ехать, - Тиэра опустила голову. – Сражаться с этим Харедом.
- Да. С героем, которому я в другой жизни поклонился бы как лучшему из людей. Который не боялся ходить по моровым городам и лечить больных. Который всегда позволяет врагу встать и никогда не бьёт в спину. Который… Хватит. Здесь не та жизнь.
- Я тебя буду ждать, - прошептала Тиэра.
- Спасибо, милая, - я обнял её и подумал, что держал бы так целую вечность, и никуда бы не отпустил, и никогда не позволил бы ничему злому коснуться её.
Если бы не моя боль.
Если бы не моя ненависть.
Если бы не было Падающей Звезды.

Малдез, близ Танде-Мора, сто сорок два года до новой эры.

Зачем же всё-таки ему понадобились этот свиток, это конечно не моё дело, но за это путешествие он мне отвалил всего лишь сто золотых и дом в Смунте. И сказал, что это ещё малость того, что он может мне дать.

Чёрт! Ну и дороги здесь. Я ни разу не видел таких… гладких дорог. На карте показано, что древняя библиотека должна быть в камне, то есть вход в камне. Тупые гранды, спрятали свитки в какой-то библиотеке, но эта библиотека где-то… чёрт ничего не видно. Куда свет пропал?

Я огляделся и понял: я зашёл в пещеру. Решил поспешно выйти из неё. На свету я все-таки понял, что камень, о котором идёт речь вот тут рядом. Я прошёл «в него». И оказался в кромешной темноте. Там не было даже факела. Ну за что мне эти муки? Лучше бы остался дома и тогда смог бы видеть Киру.

Я шел по пещере в полной темноте. Шел и ждал когда же здесь появится свет. Тут я почувствовал, что меня вдруг потянуло вниз. Я понял – падаю в пропасть. «Прощай жизнь» - подумал я, летя в неизвестность…

Шмяк… Приземление прошло быстро и не очень больно. Я упал на что-то мягкое. И… чёрт! Я сломал себе нос! И это в восемнадцать лет! Я поспешно встал, чуть не споткнулся, огляделся. Здесь намного светлее, ведь здесь уже есть факелы. Видимо здесь кто-то есть. Наверное, гранд, или что похуже.

Тут я посмотрел на пол, и увидел, что я стоял на огромных свитках. Я еле смог открыть один из них и попытался прочесть. Там было написано об источнике.

Дело сделано, но мне надо как-то унести его. Я думал… думал и заметил тени на противоположной стене; решил подготовиться к атаке. Ко мне подошли, как я и боялся, гранды, и к моему удивлению заговорили по древне-изирийски:

- Ты – Санвил, правильно? – сказал небольшой гранд низким голосом.

- Да. Вы подадите меня на завтрак, обед или ужин?

- Нет, нет. Мы хотим мира и помощи от тебя, - ответил всё тот же гранд.

- Откуда вы знаете меня? – спросил я.

- Мы потом тебе всё расскажем. Всё, что ты хочешь знать, но только выслушай нашу просьбу, пожалуйста, - сказали сразу трое причем одновременно.

- Я король грандов, мой браз Гизи очень сильно заболел, и я хочу чтобы ты убил его, так как по нашим традициям мы не можем себе этого позволить, - сказал мне самый высокий из них.

Я стоял и думал. Если я откажусь, то возможно будет что-нибудь плохое. Если же приму, то мне будут открыты тайны всего того что я пожелаю.

- Хорошо. И это всё? – ответил я.

- Да.

- Тогда у меня будет просьба…

- Если ты убъёшь его, то всё что угодно для тебя, - перебил меня король.

Над ними можно только смеяться. Это глупость а не просьба. Хоть мне давали задания и посложнее, но я никак не мог понять зачем королю грандов убивать своего брата, хотя… возможно он хотел того, чтобы его брат не мучился. Меня отвели в большую пещеру.

- Как вы построили целый город в одной пещере? – с несдержимым удивлением спросил я.

- Нет, нет. Под этой землёй несколько небольших пещер, а в каждой несколько городков, - ответил король.

Ничего себе небольших, да они больше Танде Мора раза в два каждая...

- Вот мы и на месте, тебе можно зайти к нему, - прервали мои мысли гранды.

- Хорошо, - сказал я.

- Подожди-ка! – крикнул, бежавший ко мне король. – Держи, - сказал он, протянув меч.

- Зачем? У меня есть свой.

- На всякий случай. А теперь можешь идти, - с некоторой тревогой сказал он и отдал мне меч.

Держав его в руках, зашёл в дом: было светло, но очень холодно. Мне стало не по себе и честно признаться страшно.

- К-к-кто з-з-здесь? – сказал кто-то. Наверное это и был Гизи. Я направился на голос, крепко сжимая меч:

- Гизи, это ты?

Внезапно передо мной появилось лицо, да такое, что я чуть от страха не умер. Но быстро опомнившись, я взмахнул мечом, лишь для того чтобы отпугнуть его, но…

Чёрт! Его голова отлетела. Взяв её в руки я прошёл по всему дому в поисках хоть одной живой души. Не найдя ни единого существа, я вышел из дома и показал голову ужасного существа, которое было намного ужаснее всех грандов вместе взятых.

- Спасибо что помог ему упокоиться. Он найдёт себя в Роре. Надеюсь он не страдал, - закончил король.

- Теперь, я прошу вас, король грандов, выполните мою просьбу.

- Всё что угодно. Но ты обещай, что никому не расскажешь про нас и про это место. Сообщи своим заказчикам, что эти свитки лежали глубоко в пещере. Тебе мы позволяем посещать наши скромные жилища, да постарайся не приводить сюда никого, даже Киру, твою сводную сестру.

- Обещаю. А теперь я бы хотел попросить вас, короля грандов, дать мне свитки про Дендрант, но не те большие, на которые я упал, а маленькие. Ведь мне их надо с собой взять.

- Да будет исполнена воля твоя. Дани, принеси Санвилу свитки из дворцовой библиотеки. Ты наверняка понял, что ему нужны маленькие свитки.

Самый маленький из всех побежал в эту самую библиотеку и через несколько минут он пришёл тяжело пыхтя. Ещё бы! Ведь он тащил за собой свитков штук пятьдесят!

- В руках я это не донесу, - вслух я выразил свои мысли.

- Не беспокойся, я прикажу, чтобы возле входы в наши скромные пещеры стояла лошадь с небольшой тележкой. Это маленькая благодарность за выполненную тобой работу.

- Тогда – до свиданья. Благодарю вас. Чуть не забыл: а где тут у вас выход?

- Не волнуйся, мы тебя проводим и поможем донести эти свитки.

Король распорядился, чтобы пятеро грандов взяли с собой свитки и мы направились к выходу. Когда я вновь увидел солнечный свет, моему взору предстала как ни странно лошадь с телегой. «Быстро же они работают!» - подумал я. Они сложили все свитки в тележку и попрощались со мной. Я со спокойной душой отправился в Смунте.



***

- Здравствуйте. Я нашёл те свитки, которые вы у меня просили, - сказал я, облегчая свои груз ответственности.

Я затащил в его дом все свитки и он стал их внимательно изучать.

- Да это… очень интересно… какая неожиданность…

Я ждал пока он покончит со свитками и переберётся к самому главному: моей оплате. Не зря ведь я пыжился, чтобы достать эти свитки. Слава богу, что он хоть сообщил где мне их искать.

- Что же я вам обещал мистер…

- Без имён ладно? Вы сообщили мне, что можете дать в моё пользование один из ваших домов в Смунте, а также около ста золотых на то, чтобы я смог покрыть свой долг перед вами.

- Так значит долг твой прощён. Проблема лишь возникает с тем, какой дом я могу отдать. Лично мне кажется, что двухэтажного дома с четырьмя комнатами будет в полнее достаточно.

- Вы такой любезный. Надеюсь от меня вам больше ничего не надо?

- Нет спасибо. Сейчас подожди здесь некоторое время, я схожу за документами и ключом от твоего нового дома.

- Хорошо. Мне подождать здесь?

- Да, пожалуйста.

И вот я вижу, как он направился к выходу. Закрыл за собой дверь, и лишь слышны были его шаги по дому.

Облегченно вздохнув, я принялся рассматривать комнату. Красиво украшенная комната. Множество картин великих художников Изирии, ковер, сшитый из лучших тканей страны, стол, вырезанный из дерева мос. И почему же ему понадобились мои услуги? Мог бы спокойно нанять кучу верзил и достать всё, что ему нужно.

Дверь открылась, и показалось лицо моего заказчика.

- Не устал ждать?

- Нет, благодарю.

Усевшись за свой столик он вновь обратил свой взор на меня:

- Так вот мистер, я бы хотел передать ключи от дома, а также документы на него, - он протянул мне ключи и бумагу. – Ваш дом находится на переулке между улицей Речной и Аллеей Трудящихся. Дом на Аллее Трудящихся номер сорок три. Правда должен вас предупредить, что есть одна загвоздка. Вам придется ехать в Танде-Мор, чтобы документы на дом были действительны.

- В Танде-Мор? А здесь нельзя их передать другому человеку?

- Я очень сожалею, но нет. Наш высокоуважаемый правитель, с некоторых лет издал указ о том, что всё имущество, которое имеет человек, должно быть оформлено в том городе, где проживает данный человек. И поэтому я очень сожалею, но вам придётся направиться туда.

Ну ладно. Раз надо, так надо. Я взял бумаги и ключ, протянутые мне и попрощался. До Танде-Мора добрался спустя два дня. И сразу же направился в городскую ратушу. Внутри было тихо. Я начал подумывать о том, где проходит оформление документов на собственность и наткнулся на табличку. На ней был изображен чертёж здания сверху. Почти каждая комната была оформлена цифрой. Я начал изучать надписи под чертежом: «1 – приём жалоб от граждан города. 2 – покупка купеческих бумаг. 3 - организация помощи населения. 4 – оформление документов…».

«Вот это именно то, что мне надо!» - прокрутилось у меня в голове. Осмотрел ещё раз чертёж и направился в зал номер четыре. Открыв дверь, я осмотрелся. В зале было четыре стола и за каждым из них сидели девушки, которые видимо и занимались документами.

- Здравствуйте, - сказал я подойдя к одной из них. – Я бы хотел оформить документы на имущество в городе Смунте.

- Тогда почему вы этого не сделаете в Смунте? – мягко спросила она.

- Причиной того, является то, что живу я в этом городе.

- Тогда дайте пожалуйста бумаги, заверяющие, что данный дом принадлежит вам.

Я протянул ей бумаги. Она проверила каждые вверенные ей бумаги.

- Всё вроде правильно.

Она взяла небольшой пергамент и начала что-то на нём быстро строчить. После, она поставила печать империи на ней и протянула мне.

- Вот официальный документ, подтверждающий владение имуществом. Остальные будут храниться в личном архиве города. Приятного дня.

- До свидания.

2. Перевёрнутая Cano.
Раскрытие. Огонь. Факел.

Толкование руны. Ждите омрачения в какой-нибудь ситуации или отношениях. Может быть, гибнет дружба, партнёрство или какая-то часть вашей личности, уже утратившая силу и полезность. Этот знак требует, чтобы вы без сожаления отбросили прошлое и были готовы какое-то время жить с пустотой внутри: он требует не продолжать старое во время ожидания нового.

Я разглядывал Хареда.
Он стоял на коленях в двадцати шагах от меня, и молился. На нём были доспехи из кости морского змея, лёгкие, прочные, с зелёным отливом. Их будет трудно пробить. Спокойное лицо с аккуратной седой бородкой, кажется, не выражает никаких чувств. Рядом лежат ножны с красочными орнаментами, которые подарили герою лучшие из художников. На шее – большой, с кулак, серебряный амулет в виде солнца.
Небо и скалы словно соревновались в серости и унылости. Здесь, у границ Атвора, нельзя было найти ничего, что могло порадовать взгляд. Небо, которое поэты воспевали как прекрасное синее полотно, здесь становилось грязной серой тряпкой, которую кто-то продырявил солнцем.
Харед всё молился. Я переступил с ноги на ногу. Сегодня мне присни-лась жена, Фатэ. Она говорила о том, какой прекрасный человек Харед, как он помогает нищим и сиротам. Я отвечал, что она куда лучше какого-то героя, а сам думал: что-то не так. И понял – Харед-то остался жив, а Фатэ умерла. В эту ночь я проснулся в слезах, хотя давно уже думал, что забыл слово «плакать».
Мне показалось, что Харед выставляет свою набожность напоказ. Слиш-ком уж он приторно опустил глаза, слишком нарочито сложил руки на груди. Будто говорит всем: вот он я, герой, и я с Богом на короткой ноге. Ну что ж, посмотрим, поможет ли тебе боженька победить.
Может, помолиться моей Фатэ? Склонить колени, благочестиво опустить голову… Нет. Никогда. Это будет только издевательством над её памя-тью.
Опомнившись, я увидел, что Харед уже встал и изготовился к бою. Его меч угрожающе покачивался в руке. Испросил благословения? Тогда начнём.
Я направил меч перед собой. Харед побежал на меня, я навстречу. Мечи скрестились, разошлись, сошлись снова. Я отчаянно пытался найти в Хареде что-то, ради чего его можно было ненавидеть, но не мог. В глазах его не бы-ло ярости или жалости, которые могли дать мне право на ненависть. Мне так не победить. Сражаться холодно я не умею.
Выпад Хареда я встретил тремя секущими взмахами с шагом вперёд. Он без труда уклонился и попытался достать меня коротким ударом снизу вверх. Мы разошлись.
Я пытался представить, что сражаюсь с Падающей Звездой, а не с Харе-дом. Я видел того несколько раз на турнирах: синяя с чёрным мантия, вечно недоумённое выражение на лице, глаз, пересечённый вздувшейся полосой шрама… Нет. Всё наоборот, я сражаюсь сейчас за Падающую Звезду.
Мечи снова скрестились. Рывком переместившись влево, я попытался свалить противника подножкой, но запнулся о камень и упал сам.
Ободрав предплечье, я вскочил, приготовившись защищаться. Харед стоял с опущенным мечом. Верно, ты же не сражаешься с лежачими. Если бы я только мог ненавидеть за благородство…
Выпад, взмах, выпад. Длинным прыжком уйдя влево, я смог достать плечо Хареда, но меч только бессильно скользнул по костяному доспеху, не сумев даже поцарапать его. Шаг вперёд, влево, назад. Взмах, выпад. Разворот.
Клинок Хареда достал мою руку. К счастью, левую, иначе я не смог бы продолжать сражаться. Нет времени посмотреть, сильный ли разрез. Как бы не истечь кровью до конца поединка…
Харед отступил на шаг.
- Перевяжи рану, - бросил он.
Я не сводил с него глаз. Что это за белёсое, почти невидимое облачко вокруг головы? Да это же заклятье защиты! Чёртов герой! Прикрыл себя сни-зу бронёй, сверху магией! Я кинулся на Хареда, легко отбил подставленный меч и с разворота рубанул по горлу противника.
Заклятье смягчило удар. Меч словно встретился с камнем или сталью; но полностью защитить героя магия не смогла. Хрипя, он упал на колени.
Развернувшись, я снова ударил по шее, потом ещё и ещё. Появился ма-ленький разрез, потом оттуда выступила кровь, и наконец хлынула. Харед упал, лицом вниз, на камни. Я бил снова и снова, не в силах справиться с остервенением. Когда меч перебил позвоночник, герой был уже мёртв.
- К Престолу Господню! – закричал я.
- Хватит!
Из-за скалы вышел тысячник в позолоченных доспехах и с красным плюмажем на шлеме.
- Мы уважаем традиции, - сказал он. – Армия уйдёт от границ Атвора. Прекрати издеваться над мёртвым. Отдай нам тело Хареда Серебряное Солнце… Победитель.
- Я заберу амулет.
Тысячник кивнул. Он был готов убить меня, но не мог. Наверняка Харед был его другом. А может, идеалом. Или символом того, что идеал достижим.
Я убил его идеал.
С амулета капала кровь. Я прикончил Хареда, великого героя, почти святого. Уступи я, и он пошёл бы прямо на Атвор, а потом сразился с Па-дающей Звездой…
- Ваши пятнадцать тысяч разбили бы почти сразу, - хрипло сказал я.
- С нами Бог, - ответил тысячник.
- Где он? Где твой Бог? Он поглядел на кровавый спектакль, - я кивнул на тело Хареда, - и, верно, уже нашёл себе что-то поинтереснее.
- Заткнись! – рявкнул тысячник. – Заткнись!
Что я от него хочу? В конце концов, он всего лишь человек. Мне ни к чему его ненавидеть. Сегодня я победил. Я убил врага, хотя это был не тот, чьей смерти я желал.
- Иди, иди, тварь, иди к Падающей Звезде, - проговорил тысячник, опус-тив глаза.
- Да, пожалуй, - ответил я. – Это, похоже, подходящий случай, чтобы прикончить его.
Я подумал, что сейчас Харед мёртв точно так же, как мертва моя Фатэ. Есть в этом справедливость? Нет, не может быть. В смерти нет справедливости. Но и в жизни нет. Может, хоть немного справедливым будет убить Падающую Звезду и посмеяться над его агонией… А может, и нет.
Я привык полагаться на ненависть, но всё же боялся, куда она может меня привести.
Мир показался мне несказанно отвратительным. Я пожалел, что не могу умереть прямо сейчас. Я стал ненавидеть Падающую Звезду ещё сильней.
Потому что увидел, во что превратился по вине этого чудовища.