Глава 3
Бункер

Отец и сын стоят на поляне…
- Вот так надо держать пистолет… молодец…
Выстрел.
Мальчик смотрит на цель.
Человек истекает кровью.
Мальчик не видит лица, лишь общие черты тела.
И красное пятно на теле.
Поляну охватывает огонь. Трава выгорает за несколько мгновений, и пепел ее разносится ветром. Голая земля, но отнюдь не иссушенная пустыня. Гореть нечему, но очаги пожара вспыхивают один за другим. Один появляется, другой исчезает. Дьявольский танец пламени.
Мальчик оборачивается – отца нет.
Смотрит снова прямо – тот, в кого он стрелял, пропал.
Из-под земли вырастает здание. Невысокое, каменное, серое и покрытое трещинами. За ним еще одно. И еще.
Город в огне.
С неба вдруг что-то ярко заслепило. Мальчик крепко зажмурился и закрыл глаза руками…

Морф лежал, привалившись к стволу дерева. Крепко жмурясь и закрывая глаза руками, он медленно крутил головой, отходя от сна. Глаза слепили лучи солнца, пока что неловко пробираясь сквозь стволы деревьев с той стороны, где их было не много.
- Плохой сон? – спросил Мейс, укладывая вещи в рюкзаки. Точнее, заставляя вещи самим убираться по рюкзакам.
- Бывали и лучше, - хмуро отозвался Морф и стал подниматься, встряхнув головой. Блики сна все еще мерещились ему. Лишь через пару минут перед глазами перестали появляться силуэты, когда он моргал.
Наконец парень выпрямился, опираясь о дерево, и устало протирал сонное лицо ладонью.
Оглядевшись, он заметил, что проснулся последним: прочие уже вовсю готовились к продолжению пути. Парень резво отправился к остаткам ночного костра. Мейс встретил его с протянутой кружкой.
- Не знаю, как ты пьешь это… кофе, но раз ты не можешь без него жить, особенно по утрам, то держи.
- Благодарю, - коротко бросил Морф. Голос был настолько отрешенным, что было не ясно, серьезно это или всего лишь сарказм.

Путники проделали не близкий путь. Начался пятый день похода к таинственному месту. Старинному, принадлежащему другому миру. Хранящему секреты тех, кто жил в одном из Двух Миров.
Начало своего пути они преодолели на грузовичке, сидя в кузове и еще раз проверяя вещи и снаряжение. Так путешественники проехали несколько часов по неровной дороге, которая заканчивалась аккурат напротив их конечной цели. Стройные ряды деревьев бесконечно длинного леса, окружающего Нельс, словно в приветственном жесте раскинули ветви и предлагали гостям проходить.
Следующие несколько дней прошли в постоянной дороге с небольшими привалами раз в час-два. Группа исследователей взяла хороший темп, поэтому сумела преодолеть приличное расстояние миль в тридцать.
С провиантом проблем не было: собственных запасов каждому хватило бы на неделю, да и дичи в лесу полно. Треть всех запасов тащил Мейс с помощью магии. Питье тоже проблемой не являлось: по всему лесу бежали ручьи пресной воды, так что жажда не грозила путникам.
Первые трудности возникли лишь во второй половине четвертого дня пути. Рельеф местности резко стал меняться в худшую сторону. То и дело путники натыкались на небольшие овраги, преодолевали холмы и прочие препятствия. Длинные ямы-траншеи напоминали зарубцевавшиеся раны земли, давно затянувшиеся, но навсегда оставшиеся напоминанием о давней беде. Точнее, о давней катастрофе. Объединении.
Адлер с любопытством изучал, как различалась почва местами. Даже растения по разные стороны рва или оврага росли по-разному. С одной стороны были бурные заросли травы и мощные стволы деревьев, а с другой – зелень торчала лишь местами, и растения выглядели слабее. Как будто безумный садовник вырисовывал на земле мистический узор, доступный лишь его взору. Это была зона смешения.
Только сейчас, во второй половине пятого дня пути, путники добрались до того, что ожидал увидеть профессор – Разлом. Граница между объединенными землями. Некоторые были малозаметны, но опытный глаз всегда отличит, где кончается земля одного мира, и начинается территория другого. Они были словно швами, связывающими полотно нового Мира. Но в данном случае не нужно было быть зорким исследователем, ведь внезапный вертикальный подъем, распростершийся в обе стороны от путников и высотой в несколько метров, невозможно не заметить. На границе не росло никаких растений. Растрескавшаяся, безжизненная, пустынная полоса земли шириной в несколько метров. Она словно омертвела.
Недолго мешкаясь, Морф бросил на землю свой рюкзак и, ловко хватаясь за выступы на подъеме, взобрался наверх. Теперь его ноги стояли на земле, некогда принадлежащей другому миру.
- Веревку киньте, я привяжу к ближайшему дереву.
Как только Мейс выполнил просьбу, парень исчез из виду на пару минут, после чего раздался голос: «Забирайтесь!», и одновременно с обрыва слетела веревка.
Путники, один за другим, перебрались на другую сторону разлома. Последним был Мейс, перетащивший вещи с помощью магии. Они оказались на плато, наклоненном под небольшим углом вниз.
- Если наши сведения верны, а в этом я почти не сомневаюсь, то к ночи мы будем на месте, - заметил Мейс.
От этих слов профессор оживился.
- Так чего же мы ждем? – риторически воскликнул он. – Давайте двигаться дальше. Мне не терпится увидеть это своими глазами. Целое здание, сохранившееся до наших дней. Надеюсь, ваш господин под зданием имел ввиду не его основание, и то погребенное под землю.
- Хм. Можете быть уверены, в таком случае нас бы не побеспокоили, - хмыкнул Морф и с все тем же хмурым выражением лица, что и всегда, двинулся вперед к цели.

Под наклон идти было гораздо удобнее, не смотря на продолжающиеся уступы и выбоины в земле. По пути они натыкались на странные вещи: наполовину закопанный проржавевший остов причудливой машины, который они сперва приняли за опутанный растениями валун. Чуть поодаль, когда снова стали попадаться деревья, Малик треснулся ногой об упавший ствол, оказавшийся настолько же ржавым, как и машина, столбом.
Таких железяк, окутанных травами, по пути им встретилось не мало. И еще больше хранила в себе земля.
Мейс оказался прав. Путники добрались до места своего назначения даже раньше, чем он планировал - за пару минут до того, как солнце скрылось за деревьями, оставив лишь полосу света. Казалось, верхушки стволов полыхали красноватым пламенем. «Кровавый огонь», - фраза сама собой всплыла в сознании Морфа. Ему вспомнился недавний сон. Парень быстро помахал головой, прогоняя мрачный образ фигуры с кровавой раной.
Взору путников предстало то самое странное здание, о котором говорил таинственный автор письма. Целиком из металла, низкое и покрывшееся за долгие годы ржавчиной, практически полностью скрываемой опутавшими это древнее строение растениями. Хотя для своего возраста в, как минимум, две тысячи лет оно сохранилось на удивление хорошо.
- Это конечно интересно, но что-то не вызывает восторга, как описывал ваш… господин, - саркастически заметил Малик, но никто не обратил на это внимания.
- Давайте сперва быстро разобьем лагерь, а затем осмотрим находку.
По голосу профессора было очевидно, что ему не терпится скорее приступить ко второй части плана.
Они быстро сложили все вещи, устроили спальные места, а Мейс в это время позаботился о том, чтобы костер можно было развести, буквально, одним щелчком пальцев.
За время подготовки лагеря лучи солнца успели исчезнуть с верхушек деревьев, поэтому каждый взял по фонарю (Мейс проследил, чтобы магическая зарядка в каждом была полной), и группа отправилась к зданию.
Так же как и земля, на которой они оказались после перехода через Разлом, стояло здание под неестественным углом. В результате Объединения, подобные явления были не редкостью. В нескольких случаях земля и вовсе оказывалась вверх ногами. Многие места выглядели ужасно искореженными, даже изуродованными до того, как их кое-как приспособили к жизни. Любая катастрофа оставляет последствия. А для катаклизма подобных масштабов, и последствия были ужасающими. Два Мира мучительно сливались в один, абсолютно новый, неизведанный, непредсказуемый. Кусочек за кусочком, они складывались, образуя словно доску для игры в матшахи. Многие постройки обоих Миров испарились, по крайней мере, так было принято считать, некоторые очутились тут в своем первозданном состоянии, но большинство же было исковеркано и искорежено.
Так что найденному строению, можно сказать, повезло.

Профессор Адлер Стерлинг Старший, преподаватель истории и техники в университете Нельса, большую часть своей сознательной жизни увлекался наследием Двух Миров. И наибольший интерес вызывала в нем древняя техника. Автоматические механизмы, выполнявшие самые разные задачи, от мелких бытовых до глобальных, жизненно важных для человечества. Так, во всяком случае, предполагалось при изучении древних, чудом доживших до нынешних дней документальных отрывков и найденных реликвий, как называли предметы из Двух Миров. Или Старых Миров.
- Для начала предлагаю разделиться на две группы по три человека, и обойти нашу находку с двух сторон. В любом здании есть дверь, и это не должно быть исключением, - предложил профессор. – Я, Малик и Морф пойдем по левой стороне, а Мейс с Картом и Сантеном возьмут на себя правую.
Никто не стал возражать. Немного выждав, если вдруг кто окажется против, Стерлинг Старший бросил последнюю фразу.
- Встречаемся на той стороне. Наверно, внутрь не стоит лезть до утра, но мы можем хотя бы найти вход.
Мейс был рад такому распределению. Сантен казался ему типом подозрительным, и маг не хотел упускать парня из вида.
Он учился на последнем курсе у Адлера, на факультете истории Миров, и был на пару сезонов старше Малика. Парень узнал, что профессор собирается исследовать нечто из другого мира, и упрашивал взять его с собой. Конечно, любой студент, мечтающий стать историком, хотел бы поучаствовать в их походе, но есть несколько «но». Как он узнал о походе? Адлер не распространялся по этому поводу и студентам сказал, что уезжает по делам из города на пару недель. «Ну, знаете, слухи по миру летают», - ответил Сантен. Вполне вероятно, кто-то что-то кому-нибудь шепнул. Не исключено. Но еще одно странное совпадение: перевелся этот студент через пару дней после того, как Адлер получил первое письмо от их босса. И быстро стал, можно сказать, «любимчиком» профессора. Может быть простое совпадение. Может – нет.
Мейс не возразил, когда Стерлинг согласился взять парня в группу, но внимательно следил за ним. Вел себя Сантен вполне нормально. Не сильно разговорчивый, но при этом любил вставить пару комментариев к беседе. В общем, не был отстраненным, как Морф. Ничего подозрительного, но Мейс руководствовался поговоркой: «Доверяй, но проверяй».
Группы двинулись по своим сторонам, внимательно осматривая стены здания и прилегающие территории. Очевидно, что его за долгие века занесло землей. Вопрос был только – насколько сильно. Адлер надеялся, что дверь хотя бы будет заметно. Не хотелось перекапывать всю округу. И, если учесть, что стороны в длину были не менее сотни метров, без подмоги в таком случае никак не обойтись было.
В радиусе десятков метров от здания земля оказалась усыпанной старыми, окутанными зеленью и ржавчиной металлическими предметами самых разных размеров. Кое-где пробегали по земле трещины, разделявшие местность на этакие «высотные уровни». Похоже, что под ногами окрестность когда-то была выложена странного вида булыжником. Он был словно единым камнем огромной площади, но ныне от него остались лишь тонкие плиты, поросшие мхом.
Как и договаривались группы, они встретились на противоположной стороне тридцать минут спустя. Профессор Адлер был столь же взволнован, сколь и разочарован.
- Это место так и кишит останками техники. Уверен, что при свете дня мы обнаружим в десять раз больше механических деталей и прочих древностей. Но вот входа мы так и не нашли. А вы? – с надеждой спросил Стерлинг.
- Успокойтесь профессор, - улыбнулся Мейс. – Вход у здания явно есть. Мне кажется, я кое-что нашел, но у меня есть предложение. Давай отдохнем этой ночью. Слишком темно, чтобы куда-то лезть.
- То есть вы нашли вход?
- Да, нашел. Точнее мне так кажется. Только он ушел в землю минимум на три четверти. Давайте отложим земляные работы до завтрашнего дня. Сейчас нам нужно основательно отдохнуть и набраться сил. Завтра будет крайне насыщенный день.
Профессор понимал, что «плетущий чары» прав, и его нетерпение может стоить кому-нибудь если и не жизни, то здоровья как минимум. В темноте после долгого дня пути не стоит лезть в здание из другого мира, наполненное неизвестно какими тайными. Вероятно, опасными.
Отряд дружно вернулся в лагерь с той стороны, где группа Мейса обнаружила дверь, чтобы все увидели находку. В свете шести фонарей они различили очертания верхней части стальных створок ворот. Они, так же как и здание, заросли, и лишь пару минут назад маг во время осмотра снял местами траву. Путники обнаружили что строение, в отличие от окружавших его обломков, коррозии практически не подверглось. Адлер понятия не имел, какой металл или сплав может столь долго сохранять хорошее состояние, но намеревался обязательно это выяснить.

- Ну и как нам без лопат откопать эту дверь? – саркастически заметил Малик, щурясь от солнца.
- Есть у меня одна идейка, - ответил Мейс и, улыбнувшись своей фирменной улыбкой, добавил. – Рекомендую вам отойти подальше.
Группа загадочно поглядела на ухмыляющегося мага и отступила на пару шагов, все кроме Морфа, и так стоявшего поодаль и облокотившегося на проржавевший остов грузовика, скрестив руки и хмуро глядевшего на остальных. Грузовик, судя по всему, в своем первозданном виде был раза в два больше самой большой машины этого мира.
Мейс вытянул руки, и ладони засветились голубоватым светом. Практически одновременно с этим земля у здания задрожала. Сперва еле-еле, словно рядом проезжал паровоз. Камни подпрыгивали на несколько миллиметров, песок и крошки грязи и каменных плит дергались в хаотичном танце, лишенном всякого ритма. Земля покрылась трещинами и вздымалась вверх. Казалось, какое-то существо пытается вырваться из темницы и отчаянно выламывает потолок. Сантен было подумал, что сейчас и правда появится из-под почвы чья-то рука.
Трава и верхние слои земли стали расходиться одновременно с тем, как маг слегка развел руки. Холмы из смешавшейся грязи, растений, древнего хлама и камня разрастались по обеим сторонам от двери. Вход в здание уже наполовину открылся. Мейс продолжал выталкивать землю в стороны, создавая проход. Через несколько минут дело было сделано.
Маг, похоже, слегка устал, по лицу его пробежали несколько капелек пота.
- Ух, вот и все, - усталость не стерла его улыбки.
- Уау, - только и смог выдавить из себя Сантен.
Малику и вовсе не нашлось, что сказать. Он был поражен. Он, конечно, знал, что есть маги, способные и на гораздо большее, но в городе, где «плетущие чары» разве что держали лавки «зарядки техники», подобных Мейсу никогда не встречалось.
- Чудесно! – радостно откликнулся Адлер, и Карт выразил тоже самое чувство своей улыбкой.
Группа спустилась в образовавшуюся расщелину. Словно в гроб закапываться собрались, подумал Морф, присоединяясь к остальным, но не сильно разделяя их восторг.
Алдер подошел ближе, внимательно изучая открывшуюся часть здания. Он стряхнул остатки земли и грязи, мешающие разглядеть дверь, и с удивлением обнаружил, что ручки нет. Две створки плотно прилегали друг к другу. Настолько, что земля даже не могла забиться в щель между ними. Спустя несколько минут исследований, профессор стал говорить голосом преподавателя, словно очутился на лекции перед толпой студентов:
- Такое строение называется бункером, я много слышал о них, но никогда не видел. На поверхности только вход, основные помещения должны быть под землей, где-то под нами. Но как открыть эту дверь? Очевидно, что здесь какой-то хитрый механизм, который, скорее всего, уже не работает. В первозданном виде из того Мира не удалось ни один механизм запустить.
Он осмотрел стену рядом со створками и обнаружил небольшое табло с правой стороны. На нем были кнопки с древними цифрами. Такими в этом мире не пользовались. То были цифры из Мира техников, и встречались разве что в научных работах. Равно как и знаки счета магов.
Адлер постучал по двери. Ответом был глухой звон.
- Толщина, судя по всему не малая, выбить вряд ли получится.
- Нет такой двери, которую нельзя открыть, - заметил Морф и подался вперед. – Мейс, сможешь повторить фокус?
Маг подошел вперед и коснулся стальной двери. С минуту он стоял с закрытыми глазами и, наконец, заговорил. В кои-то веки без вечной ухмылки.
- Хм. Дверь массивная. Но беда не столько в весе, сколько в держащих механизмах. Я не знаю, насколько они сильны. Во всяком случае, попробовать стоит. Надеюсь, за пару тысяч лет они порядком испортились и ослабели. Жаль только состояние здания эту идею не поддерживает…
Мейс снова выставил руки вперед. Голубоватое мерцание осветило дно вырытой ямы. Двери легонько завибрировали, раздался скрежет. Металл с неохотой поддавался, и створки разошлись на пару миллиметров. Воздух струей со свистом стал проникать в образовавшуюся щель. Каждый сдвиг давался магу с большим трудом.
- Помогайте ему, - коротко бросил Морф, просунув руки в отверстие – ширины его как раз хватало для пальцев – и стал толкать одну из створок.
Остальные тут же последовали его примеру. Наконец, под аккомпанемент металлического скрежетания, створки окончательно сдались и послушно разошлись в стороны под напором пятерых человек и мощной магии. Тут же путникам ударил в нос резкий запах тухлого воздуха, полного пыли.
- Там внутри темно, без них не обойтись, - профессор Адлер достал шесть фонарей из своей сумки и раздал каждому по одному. Заряда со вчерашнего вечера осталось еще достаточно.
Магический фонарь – пример удачного взаимодействия магии и техники. В них свет давала обычная лампа накаливания. Но в качестве источника энергии использовалась магический аккумулятор. Хватало его надолго, и зарядить его мог любой, даже самый неумелый «плетущий чары».
- Идемте. Похоже, ваш господин был прав и тут действительно есть что-то крайне стоящее.
Все включили свои фонари и отправились вперед, в темноту, навстречу неизвестному.
Первым вошел Морф, за ним кучей шли Адлер с прочими путниками, и замыкал «делегацию» в другой Мир Мейс.
Группа двинулась вперед по мрачному коридору. В свете лучей виднелись висевшие на стенах бумаги с надписями, сделанными на одном из языков техников. Профессор не понимал, к чему было столько языков в других Мирах. Нынешний универсальный, или общий, слог гораздо удобнее. Куда бы ни отправился человек, его везде поймут. Даже если он сумеет попасть в другие государства.
Листы порядком износились и разобрать что-либо на них было невозможно. Казалось, стоит их лишь тронуть, и они рассыплются в прах.
Пол был покрыт толстым слоем грязи и пыли. Материал, которым были отделаны стены, местами слез, и они напоминали деревянный брусок с сотнями заусенцев. С потолка свисали, как понял профессор, продольные лампы, трубы и провода, по которым еще несколько тысяч лет назад бежало электричество. Но в новом Мире этого случиться не могло.
Шли путники медленно. Из-за наклона пола в левую сторону, приходилось порой опираться о стену. Наконец они добрались до небольшого круглого помещения. Не все были готовы к тому, что предстало их взгляду: в комнате лежало, по меньшей мере, с десяток скелетов. Кто лежал на остатках диванов, кто на полу, один распластался на овальном столе в центре. Одежда, как и сами трупы, давно уже разложилась и представляла собой обрывки тканей. Несколько скамей скатились в левую часть комнаты, и там же в углу лежал странный черный ящик со стеклянным разбитым экраном.
От шагов пыль, лежавшая толстым слоем буквально повсюду, взвилась в воздух и кружилась в свете фонарей.
Из угла комнаты раздался хруст, и все вздрогнули от неожиданности. Оказалось, Сантен наступил на чей-то череп.
- Аккуратней, - злобно бросил Морф.
- Двуликий, мы оказались в склепе… - занервничав, прошептал Малик.
- Да уж. И я думаю это не единственные жильцы в этом проклятом месте. Может души их все еще витают где-то рядом, - отозвался Сантен.
- Ты часом не священник во внеучебное время, а, Сантен?
- Нет… но когда хотел им стать, если честно.
- Хватит. Вас никто не тянул сюда. Если хотите, можете вернуться обратно.
Все промолчали. Любопытство в человеке в большинстве случаев сильнее страха.
Группа разбрелась по помещению, внимательно изучая в свете фонарей каждый сантиметр комнаты.
- Сюда, - позвал Карт остальных. – Думаю, нам сюда.
Дверь была похожа на ту, что они с трудом открыли минут десять назад. Одна половина была закрыта, но другая - задвинута в стену.
- Лифт, - отметил Алдер. – Куда больше и совершенней, чем те, которыми сейчас пользуемся мы.
Все протиснулись в просторную кабинку, которая оказалась на месте и легко вместила шестерых человек. Даже вдвое больше народу могли бы не тесниться в ней.
- И куда дальше, профессор? – поинтересовался Морф.
- Наверху должен быть люк. Через него выберемся в шахту и будем спускаться.
Все фонари устремись вверх. И, правда, там оказалась маленькая дверца. Без лишних вопросов Мейс подсадил Морфа, и тот с силой толкнул крышку. От удара она громко хлопнулась о крышу лифта, разнеся металлическое эхо.
Очутившись в шахте, он осмотрелся и увидел лестницу, наклоненную, как и все здание, градусов на пятнадцать. Внешне ее состояние было далеко не новым, но и рассыпаться в труху она не собиралась. Парень направил луч света в направлении убегающих в темноту ступеней, но дна шахты видно не было.
- Другого пути нет. Спускаемся по одному. Я пойду первым. Как только крикну, пойдет следующий, - он схватился за лестницу и немного подергал. - Вроде крепкая, должна выдержать.
Юноша начал спускаться. Аккуратно, проверяя на прочность каждую ступеньку перед тем, как поставить на нее ногу. В паре мест крепления отошли от стены, но это было не страшно. Он спускался долго. Безопасность дороже, тем более спешить некуда.
Наконец, он добрался до дна шахты лифта, глубина которой оказалась метров сто пятьдесят-двести, и огляделся вокруг. Дверь, оказавшаяся на полутораметровой высоте, была захлопнута.
- Следующий! – прокричал он.
На запыленном полу лежали несколько железок, далеко не таких ржавых, как в лесу. Одна из них была достаточно тонкая, чтобы пройти между половинами двери. Он попробовал согнуть ее руками, но не сумел. Кое-как просунув ее между створками (они, в отличие от входных, были не так плотно прижаты), он использовал ее как рычаг.
Через некоторое время рядом с парнем очутился сын профессора.
- Давай помогу, - брякнул он и ухватился за половину двери. Морф бросил железку и взялся за другую часть. Вместе они без труда смогли открыть проход и забраться внутрь.
Сантен уже преодолел половину пути до дна.
Вдруг раздался металлический звон. Кабинка предательски проскользила полметра и остановилась. На крыше ее оставались Мейс с профессором и его другом. Один из них выронил фонарь, который полетел рядом с лестницей, вырисовывая на стенах световой узор.
- Ааа! – раздался крик Сантена – фонарь угодил ему в голову и он соскользнул с лестницы. В последний момент парень сумел ухватиться за нее, но его развернуло и с силой ударило об стену, а ладонь пробило торчащей ржавой железкой.
- Ааа! Помогите!
- Держись!
Сантен оказался прямо над лифтом, который со скрежетом съехал еще на полметра.
- Все быстро на лестницу! – прокричал Морф.
- Она может не выдержать! – отозвался маг.
- Идиот, лифт точно не выдержит!
Словно в подтверждение этих слов кабинка снова пошатнулась. Один из держащих ее тросов лопнул, издав металлический хлопок.
- Я попробую удержать его!
Кабинку снова встряхнуло. Глухо лопнул второй трос.
- Тяжелый! Живо на лестницу!
Карт и Адлер не стали задерживаться и ухватились за ступени.
- Помогите Сантену! Если лифт поедет, он труп! – панически крикнул Малик.
Морф бросился по лестнице к стонущему студенту последнего курса факультета истории, чья первая «экспедиция» имела хорошие шансы стать последней.
По хрусту отламывающихся болтов телохранитель понял, что «предать» собирается не только кабинка лифта, но и лестница. Необходимо срочно всех спускать, - думал парень.
Мейс тем временем изо всех сил старался не дать лифту упасть, приморозив тормоза лифта к стенам шахты и стараясь вытолкнуть его магией вверх. Маг понимал, что это лишь отсрочит неизбежное.
Карт и Адлер уже успели спуститься к Сантену.
Профессор в ужасе посмотрел на его руку, которая через ладонь была «прибита» к стене.
- Боже, помогите ему! – кричал профессор. Он сам попытался дотянуться до окровавленного запястья, но ничего не вышло. – Прости. Не должен был я позволять тебе идти с нами. Не должен.
Сантен отошел от болевого шока и, наконец, мог оценить свое плачевное положение. Он попытался высвободить руку, но лишь вызвал новую волну боли, обжигающую пламенем каждый сантиметр от кончиков пальцев и почти до локтя. Попался, словно рыба на крючок. Повезло, что рефлекторно уцепился за лестницу. Но из-за ее наклона он никак не мог держаться одними ногами, чтобы не упасть. Ему требовался кто-то, кто поможет высвободить руку.
Лифт с противным лязгом опускался все ниже. Последние два троса были напряжены до предела и вряд ли долго протянут.
- Спускайтесь вниз и сразу в дверь, - рявкнул Морф на профессора и его друга. Те повиновались, понимая, что двое охранников – их единственная надежда выжить всем.
Они аккуратно «обползли» юношей и стали спускаться вниз.
- Прости меня…
- Держись парень…
Лифту оставалось метров двадцать до фатального исхода, если Морф срочно не втащит парня обратно на лестницу.
- Главное не шевелись, дыши спокойно. Лестница тоже держится с трудом.
В свете фонаря он взглянул на ладонь, пробитую почти посередине, с которой небольшой струей стекала кровь. Чуть ниже была проложена стальная шпала, покореженная, но на вид крепкая. Морф оперся на нее ногой и удостоверился, что не полетит вниз, если обопрется на нее.
Ступив на железку одной ногой, второй он остался на лестнице и освободил одну руку, ухватившись ей за окровавленный штырь. Им оказался старый длинный болт, вывернувшийся из своего места. Из-за шляпки вытащить руку не получалось. Оставалось только вытаскивать ржавый шуруп.
- Поторапливайтесь там! – крикнул маг. - Ему не долго осталось!
- Слушай внимательно. Будет больно, но ты ни в коем случае не должен отпускать лестницу. И как только вторая рука освободится, хватайся ею тоже. Как бы ни было больно. Твоя жизнь на кону.
Морф крепче взялся за железку и стал тянуть ее на себя. С неохотой она слегка поддалась.
Раздался новый хлопок. Лифт держался на последнем тросе.
Парень напрягся, резко дернул за штырь и тот вылетел из стены, раскрошив резьбу и сломавшись у основания.
- Аа! – крикнул Сантен, но удержался за край лестницы. Морф помог ему встать на ступень.
- Живо спускайся.
- Не могу больше держать ее! Надеюсь, ты успел вытащить парня…
С этими словами лопнул последний трос.
Морф поднял голову – кабинка с визгом высекала искры из своих дорожек, освещая тоннель лучше любого фонаря.
Как всегда в подобные напряженные моменты, время словно замедлило свой ход, и восприятие многократно возросло. Он мог разглядеть каждую искорку. Момент ее рождения, краткая, но ярчайшая жизнь и печальная одинокая гибель среди бездонного мрака.
- Прыгай!
Магу не надо было повторять дважды, он перестал пытаться сдерживать лифт от неотвратимого падения и прыгнул в сторону на лестницу.
Из-за скорости падения и старости ступени, за которую ухватился маг, она оторвалась. Мейс попытался ухватиться за следующую, но соскользнул вниз.
Морф в последний момент сумел ухватить друга за рукав. Только они подумали, что все позади, как крепления секции лестницы, на которой находились парень и маг, оторвались от стены одно за другим.
Начиная с верхнего края, кусок лестницы стал отходить. Болты отлетали словно пули.
Лестница накренилась градусов на сорок от стены. Зловеще затрещали оставшиеся крепления.
Стальной хруст огласил вердикт.

Глава 1
Маленькую комнату освещали лишь две свечи, стоящие на столе, да лунный свет, льющийся в окно. Свечи выхватывали из темноты только обитую зелёным сукном столешницу, всё остальное было погружено в синеватый полумрак. У правой стены угадывались очертания дивана, у левой – пары шкафов, да и сидевший за столом хозяин комнаты, а точнее – кабинета, казался просто тёмным силуэтом. Иногда степной ветер врывался через приоткрытое окно и заставлял язычки пламени на свечах трепетать, отчего по стенам плясали замысловатые тени. В такие моменты человек прерывался, чтобы размять пальцы или просто откинуться на стуле, распрямив спину, а когда танец теней заканчивался – вновь брался за перо и продолжал писать. Металлический наконечник скрипел по бумаге, выводя строчку за строчкой…
«А ещё рассказывают местные жители, что далеко в южных и юго-западных горах, каковые наше посольство успешно обогнуло с севера, живёт удивительный зверь, именуемый львиным грифом. И хоть зовётся он грифом, отношение его к птичьему роду до крайности сомнительно. Тело у него, как мне рассказывают, в точности походит на львиное, а вот голова – как у орла, но в размерах пропорциональная телу. Переднюю часть туловища покрывают жёсткие перья, а на передних лапах орлиные когти, также пропорциональные телу, то есть – огромные. А самое удивительное то, что за лопатками у львиного грифа – могучие крылья, благодаря которым он, якобы, умеет летать, да так хорошо, что с лёгкостью мчится по горным ущельям, над руслами рек и перевалами, ничуть не боясь столкновения со скалами».
Хозяин кабинета остановился, чтоб присыпать текст песком и взять новый лист, после чего продолжил:
«Люди говорят, что в повадках львиный гриф подобен обычной хищной птице. Охотится он на крупную дичь, такую как горный козёл или скальный баран, а при случае нападает и на стада местных пастухов. Человека гриф обычно не трогает, но всё же многие погибли от когтей его. И вот почему. Есть у львиного грифа такая птичья привычка – любит он тащить всё, что блестит ярко, в гнездо своё, да гнездо из этого обустраивать. В числе того оказываются и камни драгоценные, и самородки золотые, и целые изделия, у людей похищенные. Иные гнездовья грифов от того становятся на сказочную пещеру с сокровищами похожи.
Живёт в этих же горах племя хярахясов – горных пастухов. Как прознает хярахяс, что поблизости от него поселился гриф, так берёт верёвку, оружие, ишака или мула, да поднимается к гнезду, которое зверь обычно ладит на самой неприступной скале. Добравшись туда, хярахяс выжидает, покуда гриф не улетит, и тогда хватает гнездо. Тут уж ему нужно бежать что есть мочи, ведь коли львиный гриф вернётся и застанет своё гнездо разорённым, то тут же бросится искать расхитителя, и ежели догонит – несдобровать тому. Единственное спасения в том, чтобы укрыться под крышей, так как гриф разбойника ищет, паря в поднебесье.
Убить грифа очень трудно. От стрел он обычно увёртывается, даже если выпущены они почти в упор, и проще всего поразить его копьём в тот миг, когда он бросается на тебя, как на жертву. Однако старый и умный гриф сперва сломает копьё своими могучими лапами, и только потом набросится. Тем не менее, не смотря на всю опасность такой охоты, хярахясы часто собираются отрядами по 10-15 человек и идут на промысел, ведь о частях тела львиного грифа ходят удивительные поверья. Вот что говорят о целебных свойствах порошка из его когтей…»
Тихонько скрипнула дверь. Пишущий поднял голову и увидел заглядывающего в кабинет мужчину – лет тридцати, темноволосого, в потёртом гвардейском мундире без эполет и галунов.
- Чего тебе, Вить? – Тихо, почти шёпотом, поинтересовался хозяин.
- Уже середина ночи перевалила. – Ответил поздний гость. – Саша, ты же с обеда пишешь?
- С утра интересные сведения получил. – Кивнул Александр. – Вот и пишу, пока не забылось. Чего ты-то здесь делаешь? Сегодня же не твоя смена.
Хозяин кабинета отложил перо и вгляделся в лицо собеседника. Разобрать его выражение в полумраке было непросто, но Александру показалось, что гость чем-то обеспокоен. Лейтенант Виталий Хойер, второй заместитель начальника охраны посольства, как и большинство гвардейских офицеров его возраста, отличался храбростью, порой доходящей до глупости, и изрядным легкомыслием в повседневных делах. Так что заставить его о чём-то тревожиться было непросто. И уж тем более было непросто заставить его остаться в здании посольства допоздна – гвардеец всегда мог найти себе занятие на вечер куда как интереснее, чем торчать в караулке.
- Смена не моя. – Виталий, всё это время торчавший на пороге, вошёл в кабинет и прикрыл за собой дверь. – Я сам задержался. Видишь ли, командир принимает одного из своих шпиков.
- Ну и что? – Искренне удивился Александр. «Командиром» посольские сотрудники, имевшие хоть какое-то отношение к воинской службе, называли военного советника посольства, графа фон Шлессвига – он сам когда-то приучил их к такому обращению. Советник не только отвечал за обмен военным опытом с местными военными и разрешение различных спорных вопросов по профилю, но и руководил обширной шпионской сетью. Так что не было ничего странного в том, что графу потребовалось встретиться с одним из своих людей.
- Ты не понял. – Покачал головой Виталий. – Он его здесь принимает, в своём кабинете. Шпик пришёл три часа назад, не таясь, через главный вход. Я как раз уходить собирался, но решил задержаться, посмотреть, что будет.
- И? – Вопросительно приподнял брови его собеседник. Теперь он начал понимать, откуда тревожные нотки в голосе лейтенанта. Даже легкомысленный гвардеец сообразил, что если информатор притащился прямо в посольство, наплевав на конспирацию – дело более чем серьёзно. Что-то будет. Что-то такое, после чего шпиону будет бессмысленно скрывать, на кого он работает. И будет это очень скоро. Если только это не очередная интрига господина советника.
- И ничего. – Хойер подошёл к столу и упёрся в него ладонями, глядя на хозяина кабинета сверху вниз. – Вот как они три часа назад заперлись в кабинете графа, так и не выходили.
- А… Они вообще там ещё? – Неуверенно спросил Александр. – Может, ушли по тайному ходу? Мало ли, какая нужда…
- Да я стучался полчаса назад, надумал повод… Граф выглянул, попросил не беспокоить. Так что там они, никуда не делись. – Офицер опустил глаза и упёрся взглядом в столешницу.
Ненадолго в комнате воцарилась тишина. Скрипнула на ветру оконная створка, откуда-то издалека донеслось встревоженное лошадиное ржание.
- Табаку хочешь? – Прервал молчание Александр.
- А есть? – Встрепенулся Виталий.
- Утром взял. – Хозяин с улыбкой выдвинул ящик стола и достал оттуда кисет. – У тех же торговцев, у которых информацию выведывал. Они через перевалы южных гор шли, с юго-запада… Настоящий табак, родной, не местная травяная смесь.
Гвардеец выудил из-за пазухи трубку, набил её, раскурил от свечки и отошёл к окну, чтобы пускать дым на улицу. Александр поднялся из-за стола и встал рядом с ним. Несколько минут они молча стояли плечом к плечу, глядя на город. Кабинет Александра Штейра, ассистента военного советника, располагался всего-то на третьем этаже, однако ночной город был как на ладони. Бесконечные поля плоских крыш простирались до самых крепостных стен, и только многобашенный дворец кагана возвышался среди приземистых глинобитных домиков, словно рогатая скала посреди моря. Собственно, кроме трёхэтажного, выстроенного из привозного серого камня, имперского посольства, он был единственным здесь зданием выше двух этажей. Жители первого настоящего города в Великой Степи ложились рано и к полуночи столица Керимского каганата, славный Эршик, уже спала. Огни горели лишь на ограде имперской миссии, на сторожевых башенках дворца да на городских укреплениях. Зрелище было не то чтобы величественное, но удивительным образом умиротворяющее, успокаивающее и в чём-то даже поразительное, если знать, что каких-то пятнадцать лет назад, по словам старожилов, здесь и того не было, а было великое множество юрт, теснящихся внутри кольца крепостных стен… Штейр провёл в Эршике уже шесть лет. У него, бывшего офицера сапёрной роты и консультанта при формирующихся каганских инженерных войсках, в первые годы посольства вечно не хватало времени на свою страсть – ведение заметок о местных чудесах, и потому он часто задерживался в своём кабинете допоздна. Обычно панорама мирно дремлющего города и ночной холод, льющийся в окно, помогали ему собраться с мыслями и прогнать тревоги, но не в этот раз…

- Знаешь что… - Протянул, наконец, гвардеец, выбивая трубку о подоконник. Александр покосился на него, вопросительно приподняв бровь.
- Ты же в любом случае сегодня тут ночуешь? – Продолжал Хойер, не сводя взгляда с огоньков каганского дворца.
- Ну да. – Александр кивнул в сторону софы. – На диванчике.
- Вот и ночуй. Я тоже здесь останусь, в караулке спать лягу.
- Не хочешь пропустить что-то интересное? – Усмехнулся хозяин кабинета.
- И это тоже. – Согласился гость. Погасшая трубка ещё курилась дымком и синеватые струйки извивались в лунных лучах. Лейтенант повёл ей из стороны в сторону, словно пытаясь нарушить узор, образуемый дымом. – Но мой тебе совет – если завтра ничего не прояснится, следующую ночь тоже лучше проведи при посольстве. За самыми ценными вещами пошли кого-нибудь… Не нравится мне всё это.
- А мне-то как не нравится… - Александр поёжился – не то от холодного ветра, не тот от дурных мыслей. – Но не стоит гнать лошадей. Пока ещё ничего не ясно, а значит, бояться можно только одного – неизвестности. Мы слишком взрослые люди, чтобы бояться темноты, пустых комнат, соседских собак и неизвестности.
- Да нет, Саша. Боюсь, мы как раз достаточно взрослые, чтобы осознавать истинную опасность… неизвестности. – Виталий спрятал трубку и прикрыл окно. – Ладно, Саш. Я сейчас спать, чего и тебе советую…

Заперев за офицером дверь, Александр опустился на стул и сидел, подперев лоб ладонью, пока не догорела последняя свеча…

Лес. Обычные деревья. Но это только на опушке. Чем дальше и глубже – тем выше становились деревья, постепенно превращаясь в настоящих лесных исполинов. Если у опушки ещё встречались ели и немногочисленные лиственницы, то через несколько сотен шагов они остались позади. Дубы, клёны и что-то очень похожее на каштаны заняли их место. С опушки могло показаться, что этому лесу не больше сотни лет, но если забраться подальше, то от этого впечатления могло остаться лишь недоверчивое осознание того, что... что-то тут не так.
Никто долгое время не ходил в этот лес – злая слава ходила о нём. Поговаривали, что оттуда нельзя вернуться. Но раньше находились смельчаки или просто скептики, которые отважно ступали под кроны леса. И возвращались. Те, которые заходили дальше остальных, возвращались не такими, какими в него заходили.
Возвращались. И говорили о том, что ничего страшного там нет. И не стоит слушать глупые байки стариков. А дряхлые старушки неодобрительно косились в сторону гордо идущих обратно странников. А когда те проходили мимо, начинали злобно перемывать им косточки, рождая новые, еще более зловещие и ужасные слухи и сплетни... Но что старухи? Они старухами и останутся... до самой своей смерти.
Те, кто заходили дальше остальных, никогда более не обращали внимания на злобные перешептывания за своей спиной. Они просто шли дальше, загадочно улыбаясь и позже многого достигая в жизни. И шли дальше.
Но один, совсем недавно, зашел в этот лес. Его глаза уже горели. Он страстно мечтал прикоснуться к чему-то тайному, загадочному... Понять то, что скрыто от большинства глаз. А возможно, не откроется и ему.
Но он шел, широко шагал с горящими глазами.
Невзирая на то, что его куртка уже покрылась сетью царапин, а джинсы – грязью.
Он шел, а сердце пело от ощущения первозданности, неиспорченности этого пре-красного места. Шел, а на губах его играла лёгкая улыбка.
Ведь он почти всю жизнь – пятнадцать лет! – мечтал о том, что встретит настоящего эльфа… Когда в детстве, года в четыре или пять, мама читала ему волшебные сказки о Стране-за-Холмами, в нём проснулось что-то, что не покидало его до сих пор. Уверенность? Вера? Надежда, что это не просто «глупые детские сказочки», как их заклеймили одноклассники, но… нечто большее.
И вот, почти две недели назад, он услышал от друга, относившегося к его стремлению вполне спокойно, что из Леса вернулся ещё один. Но странник почти никому не рассказал о своей дороге. Лишь нездешний свет в его глазах мог подтвердить несказанное.
Друг рассказал, что последний странник сначала наткнулся на дерево, а потом…
Он больше ничего не смог сказать, так как сам слышал из вторых или третьих уст. А странник не спешил делиться своими приключениями.
Увидев дерево, искатель остановился. Дерево как дерево. Ничего особенного. Но если внимательно присмотреться, то могло показаться, что кора у него... не такая, как у обыкновенных деревьев. А присмотревшись ещё внимательнее, можно было заметить, что светлые и тёмные бороздки создают отчётливый узор. Словно предостерегающий – дальше хода нет! И не стоит пытаться пройти левее или правее, а потом опять вглубь. Хода всё равно не будет! При дальнейшем рассмотрении узор становился более отчётливым, но всё равно непонятным. Словно кто-то тончайшей кистью выводил тонкую вязь на коре дерева... Очень долго выводил.
Но странник, протянув руку, потрогал кору в том месте, где несколько линий вязи образовали будто бы круг из четырёх спиралей, стремящихся к центру. Его ладонь будто пронзило небольшим, но чувствительным ударом тока. Он потёр руку о другую. Ток теперь кинулся на уцелевшую ладонь. Искателю было неприятно, но он тряхнул головой – ухоженные волосы до плеч взметнулись вверх, а потом тёмным водопадом легли на куртку – и пошел дальше.
Через несколько шагов он почувствовал, что... что-то изменилось. Сам воздух стал другим. Словно в затхлой комнате пролили несколько капель лучших духов. Странник вдохнул полной грудью и продолжил свой путь.
– Стой! - раздалось у него за спиной.
Искатель остановился. Такой высокий, чистый голос не мог принадлежать какому-нибудь неостроумному шутнику. Тем более он знал всех местных остряков. На своей шкуре знал. Никто не мог идти за ним. Он проверял – слежки не было.
– Повернись! – повелительно сказал тот же голос.
И искатель повернулся.
А повернувшись – понял, что его надежды оправдались!
Перед ним стоял эльф. Самый настоящий эльф!
Он был в серебристом доспехе, который казался лёгким, как перо, и прочным, как сердца гор. На груди было рельефное изображение солнца и луны, практически слившихся в одно светило. Вокруг лунной половины изображения полукругом вилась надпись, похожая на те, что были на коре дерева. Понож не было. Вместо них были сапоги как будто сделанные из листьев, но похоже, это было не так. Просто на сапоги были искусно нашиты листья. Живые листья. Из листьев был и плащ эльфа. Только на плаще были иные, чем на сапогах, листья. Они походили на кленовые листья осенью, когда они становятся багрово-красными. В правой руке эльф держал меч с жемчужно мерцающим в полумраке клинком. На лезвии в нескольких местах были выбиты витиеватые руны, по которым перебегали небольшие молнии. Эфес был сделан из чьих-то рогов, маленьких, в ладонь размером, но прочных. Лицо эльфа не выражало почти никаких чувств, кроме, быть может, тысячелетней усталости. Глаза эльфа, ярко-зелёные, как первая листва тополя смотрели на искателя с сожалением. Уши стояли под небольшим углом от головы и назад и чуть в стороны. Длиной они не превышали ладони. Черные волосы доходили до пояса. В волосах и на доспехе мерцали крохотные голубоватые и зеленые искорки, то разгораясь, то снова почти потухая. А над левым плечом кружил то ли святлячёк, то ли просто болотный огонёк.
– Что ты тут делаешь, путник? – строго спросил эльф, как будто искатель совершил некий предосудительный поступок. – Многовато вас суда забредать стало.
Во взгляде путника возник неподдельный интерес, но он не посмел ничего сказать…
– Шестнадцать восходов назад один из вас примкнул к нам. Не медли, отвечай!
– Иду, – спокойно ответил странник. Добавил: – А теперь стою. По вашей просьбе.
– Приказу, путник, приказу, – устало поправил его эльф. И вновь, уже более жёстко спросил: – Что ты тут делаешь? Постарайся ответить точно. От этого… многое зависит.
– Я шел, чтобы узнать, есть ли вы... или это всё просто сказки.
– Молодец. Вот это – правда. Правду ты видишь перед собой. Но... никто из вас не смог бы пройти мимо Древа. Как же прошёл ты?
– Я прикоснулся к дереву.
– И оно тебя не убило? – скептически спросил эльф.
– Нет, только... как током ударило. Я пойду дальше? – спросил искатель, даже не надеясь на положительный ответ.
Похоже было, что эльф сомневался. Он хотел сделать что-то, что может не понравиться его собратьям. Наконец, он решился. И поднял меч, встав в боевую стойку.
– Никуда ты не пойдёшь! – крикнул эльф и сделал шаг навстречу страннику.

* * *

Если я и умру, то не от старости, а от руки несуществующего создания.
Эльфа. Одного из Народа Холмов. Одного из тех, кто стал мне дороже жизни.
Пусть будет так. Пусть я закончу свой путь здесь.
Зато надежда превратилась в Веру.
Теперь я знаю, что они есть. На самом деле есть.
Что-то возникло в груди, распространяясь по телу лёгкой дрожью…
Я закрыл глаза.
И улыбнулся...

Перенесла её из Москвы, где она случилась, в историю и изменила пол ребенка. А так же приплела монстра, чтобы хоть как-то восторжествовала справедливость. В реале мать просто забрала приемную дочку и ушла от этого ублюдка. А когда он попытался встретиться с ребенком в садике, подала заяву. А у этого выродка родич оказался в ментуре и его отмазали. Правда потом всё равно посадили, когда он обсадился и изнасиловал семилетнюю дочку своего друга, с которым бухал.

Лес. Обычные деревья. Но это только на опушке. Чем дальше и глубже – тем выше они становились. Постепенно превращались в настоящих исполинов, которых и трое мужчин не обхватят. Если у опушки ещё росли ели и немногочисленные лиственницы, то через несколько сотен шагов они остались позади. Дубы, клёны и что-то очень похожее на каштаны заняли их место. С опушки могло показаться, что этому лесу не больше сотни лет, но если забраться подальше, то от этого впечатления могло остаться лишь недоверчивое осознание того, что лес не так прост, как кажется на первый взгляд.
Долго уже в этот лес не ступала нога человека – злая слава служила ему защитой от браконьеров и лесорубов. Поговаривали, что оттуда нельзя вернуться. Но раньше находились смельчаки или просто скептики, которые отважно ступали под кроны леса. И возвращались. Те, кто прошёл дальше остальных, возвращались не такими, какими в него заходили. И говорили о том, что ничего страшного там нет. И не стоит слушать глупые байки стариков.
А дряхлые старушки неодобрительно косились в сторону гордо идущих обратно путников. А когда те проходили мимо, начинали злобно перемывать им косточки, рождая новые, еще более зловещие и ужасные сплетни...
Но что старухи? Они старухами и останутся... до самой своей смерти.
Те, кто заходили дальше остальных, никогда более не обращали внимания на злобные перешептывания за своей спиной. Они просто шли дальше, загадочно улыбаясь и позже многого достигая в жизни. И шли дальше.
Но один, совсем недавно, зашел в этот лес. Его глаза уже горели желанием узнать. Узнать, есть ли Они. Он страстно мечтал прикоснуться к этой тайне. Понять то, что скрыто от большинства глаз. А возможно, не откроется и ему.
Он пробирался сквозь подлесок, невзирая на то, что его куртка уже покрылась сетью царапин, а джинсы – грязью. Тропы? Их не было. Да и не нужны они были здесь. Ведь те, кого он мечтал увидеть… Они могли обойтись и без узких дорожек, на которых уже ничего не может расти и жить.
Он шел, а сердце пело от ощущения первозданности, неиспорченности этого прекрасного места. Шел, а на губах его играла лёгкая улыбка.
Он почти всю жизнь – пятнадцать лет! – мечтал о том, что встретит настоящего эльфа. Хотя его убеждали в том, что «их нет!», «это просто сказки!» и «ты перечитал фэнтази!», странник сердцем чувствовал, что это не так. Некая ложь была в этой уверенности. Ложь, которая скрывала за собой правду.
Когда в детстве, года в четыре или пять, мама читала ему волшебные сказки о Стране-за-Холмами, в нём проснулось что-то, что не покидало его до сих пор. Уверенность? Вера? Надежда, что это не просто «глупые детские сказочки», как их заклеймили одноклассники, но… нечто большее.
Странник лет в двенадцать услышал историю о том, как один из жителей городка около леса, ходил туда. И вернулся обратно. Вот только совсем не таким, как был. Его глаза сверкали нечеловеческим светом. И это только по слухам.
Потом тот путник ушёл из жизни. Очень глупо ушёл – попытался спасти кого-то из горевшего дома, да так там и остался. Но его тело не нашли. И останки того, кого он хотел вытащить, тоже…
И вот, почти две недели назад, он услышал от друга, относившегося к его стремлению вполне спокойно, что из Леса вернулся ещё один. Но путник почти никому не рассказал о своей дороге. Лишь нездешний свет в его глазах мог подтвердить то, что описывать словами было бы глупо и лживо.
Друг рассказал, что последний странник сначала наткнулся на дерево, а потом…
Он больше ничего не смог сказать, так как сам слышал из вторых или третьих уст. А путник не спешил делиться своими приключениями.
Странник всеми правдами и неправдами смог найти информацию о том, где живёт последний из тех, что ходили в лес. И однажды вечером он своими глазами увидел путника.
Совершенно обычный с первого взгляда человек. Только волосы почти до пояса, да лицо такое, что кажется – его ничем нельзя удивить. И улыбка. Добрая, светлая, но себе на уме, как говорится.
Путник остановился, будто заметил слежку. Он обернулся. И словно в голове странника взорвалась чужая мысль: «Ну привет, брат!» Он посмотрел прямо в душу странника… Глаза путника заискрились весенней зеленью, которая быстро превратилась в два чёрных омута, а потом в звёздное небо при полной луне. Путник зашёл в свой подъезд.
Через два дня в газетах напечатали небольшое объявление о пропавшем без вести. Ушёл купаться на реку и… А река текла из леса.
Он шёл почти два часа. Усталости почти не было. Голода тоже – в бэге лежали несколько бутербродов и бутылка минералки. странник взял с собой ещё кое-что, так, на крайний случай. Правда, он надеялся, что до этого не дойдёт.
Остановившись на небольшой полянке, странник огляделся. Деревья как деревья. Очень старые и могучие, но всё же… одно из них, громадный дуб, привлекало больше внимания, чем все остальные. И этот дуб стоял на пути к центру леса. Он подошёл к этому лесному старожилу и присмотрелся.
Дубовая кора была не такая, как у тех карликов, что росли вокруг школы. У такого дерева кора должна была быть гораздо крупнее и шире, а она была тонной и нежной, как у двадцатилетнего деревца. Путник, присмотревшись ещё внимательнее, заметил, что светлые и тёмные бороздки создают отчётливый узор. Словно предостерегающий – дальше хода нет! И не стоит пытаться пройти левее или правее, а потом опять вглубь. Хода всё равно не будет!
При дальнейшем рассмотрении узор становился более отчётливым, но всё равно непонятным. Кора была испещрена непонятными символами, а иногда образовывала круги и другие фигуры, незаметные издалека, но вблизи казавшиеся более реальными, чем та же школа. Кто-то изменил кору дерева, превратив обычный и бесхитростный узор в удивительный рисунок… который был не предназначен для человечьих глаз. А рук – тем более.
Но странник, протянув руку, провёл ей по коре в том месте, где несколько линий вязи образовали будто бы круг из четырёх спиралей, стремящихся к центру. Его ладонь точно пронзило небольшим, но чувствительным ударом тока. Он потёр руку о другую. Ток теперь кинулся на уцелевшую ладонь. Искателю было неприятно, но он тряхнул головой – ухоженные волосы ниже плеч метнулись сначала направо, потом налево и наконец опустились на лопатки и плечи коричневыми волнами.
Через несколько шагов он почувствовал, что... что-то изменилось. Сам воздух стал другим. Словно в затхлую комнату ворвался весенний ветер, принося с собой свежесть. Странник вдохнул полной грудью и продолжил свой путь.
– Стой! - раздалось у него за спиной.
Искатель остановился. Такой высокий, чистый голос не мог принадлежать какому-нибудь неостроумному шутнику. Тем более он знал всех местных остряков. На своей шкуре знал. Никто не мог идти за ним. Он проверял – слежки не было.
– Повернись! – повелительно сказал тот же голос.
И искатель повернулся.
А повернувшись – понял, что его надежды оправдались!
Перед ним стоял эльф. Потому что кто ещё мог бы здесь находиться?
Он был в серебристом доспехе, казавшимся лёгким, как перо. На груди было рельефное изображение солнца и луны, практически слившихся в одно светило. Вокруг лунной половины изображения полукругом вилась надпись на неизвестном языке. Там было несколько символов из тех, что были на коре дерева. Поножей не было. Вместо них были сапоги как будто сделанные из листьев, но это было не так. На сапоги были искусно нашиты живые листья. Из листьев был и плащ эльфа. Только на плаще они были иные, кленовые. Осенью, когда они становятся багрово-красными. В правой руке эльф держал меч с жемчужно мерцающим в полумраке клинком. На лезвии в нескольких местах были выбиты витиеватые руны, по которым перебегали небольшие молнии. Эфес был сделан из чьих-то маленьких, в ладонь размером, рогов. Лицо эльфа не выражало почти никаких чувств, кроме, быть может, тысячелетней усталости. Глаза эльфа, ярко-зелёные, как первая листва тополя, смотрели на искателя с сожалением. Уши стояли под небольшим углом от головы и назад, и чуть в стороны. Длиной они не превышали ладони. Черные волосы доходили до пояса. В волосах и на доспехе мерцали крохотные голубоватые и зеленые искорки, то разгораясь, то снова почти потухая. А над левым плечом кружил то ли святлячёк, то ли просто болотный огонёк.
– Что ты тут делаешь, странник? – строго спросил эльф, как будто искатель совершил некий предосудительный поступок. – Многовато вас сюда забредать стало.
Во взгляде путника возник неподдельный интерес, но он не посмел ничего сказать…
– Шестнадцать восходов назад один из вас примкнул к нам. Не медли, отвечай!
– Иду, – спокойно ответил странник. Добавил: – А теперь стою. По вашей просьбе.
– Приказу, странник, приказу, – устало поправил его эльф. И вновь, уже более жёстко спросил: – Что ты тут делаешь? Постарайся ответить точно. От этого… многое зависит.
– Я шел, чтобы узнать, есть ли вы... или это всё просто сказки.
– Молодец. Вот это – правда. Правду ты видишь перед собой. Но... никто из вас не смог бы пройти мимо Древа. Как же прошёл ты?
– Я прикоснулся к дереву.
– И оно тебя не убило, путник? – скептически спросил эльф.
– Нет, только... как током ударило. Я пойду дальше? – спросил искатель, даже не надеясь на положительный ответ.
Похоже было, что эльф сомневался. Он хотел сделать что-то, что может не понравиться его собратьям. Наконец, он решился. И поднял меч, встав в боевую стойку.
– Никуда ты не пойдёшь! – крикнул эльф и сделал шаг навстречу страннику.

* * *

Если я и умру, то не от старости, а от руки несуществующего создания.
Эльфа. Одного из Народа Холмов. Одного из тех, кто стал мне дороже жизни.
Пусть будет так. Пусть я закончу свой путь здесь.
Зато надежда превратилась в Веру.
Теперь я знаю, что они есть. На самом деле есть.
Что-то возникло в груди, распространяясь по телу лёгкой дрожью…
Я закрыл глаза.
И улыбнулся...

Нигвен, Васекс. Васекс, Нигвен.
Живые и мертвые и зомби.
1.
Девушка не могла отвести взгляд от прямоугольного серого ящика, размером с аптечку, — но только это была отнюдь не она. Нечто противоположное.
«Что есть наша жизнь? — подумала Анна, глядя на ящик. — Зачем мы существуем, если всё может рухнуть в один миг? Зачем люди работают, планируют будущее, если в итоге всё зря?»
Грозная мрачная коробка.
От неё отдавало холодом и злобой.
«Можно всё бросить. Раз — и ты больше не мученик. Можно уйти от судьбы, ведь есть простой выход, простое решение. Раз — и ты один, свободен и спокоен. И никаких проблем…»
Синеватый свет ламп поблёскивал на металлических креплениях ящика.
«Достаточно только пошевелить пальцем… — Она подняла руку. — И уйти от этого бреда…»
— Анна, — заговорили динамики внутренней связи. — Ты скоро? Все уже в сборе, тебя ждут.
— Иду.
Командир основного экипажа космического корабля «Праведник» Анна Борисова закрыла шкафчик, отрезав мысли о суициде. Перед зеркалом утёрла слёзы, привела себя в порядок и поплыла в кают-компанию. Там её дожидались остальные члены экипажа — порхая в невесомости, они облепили стены, как огромные пауки.
Анна покосилась на табло: до планеты оставалось чуть больше суток полёта. До ближайшего инопланетного корабля на пару часов меньше.
— Новости? — спросила она.
Космонавты переглянулись, кивнули друг другу. Первым начал доклад радист-координатор Рауль. В интернациональной команде приходилось говорить на стандартном международном языке, несмотря на то, что он приходился родным только для трёх из семи человек экипажа.
— База уже восемь часов не выходит на связь, — сказал китаец по-английски. — Я пытался расширить диапазон, около полудня удалось поймать любительские радиостанции, но наши сигналы никто не получает. Думаю, приблизившись к планете, мы сможем что-нибудь придумать.
— Я считаю, нам надо притормозить, — прокашлявшись, перебил коллегу Владимир, русский бортинженер. Он вызывающе уставился на Анну. — Дождёмся, пока ситуация начнёт улучшаться, будем ждать приказов с Земли.
«Если мы занимаемся с ним любовью и оба земляки, это не значит, что я буду поддерживать его во всех серьёзных вопросах. Размечтался. Когда он, наконец, поумнеет?»
— Ты веришь в то, что ситуация нормализуется?! — вспылил Боул. Англичанин многих раздражал, ведь от него на корабле не было толку и помощи. Он специализировался на геологии и прочих исследованиях поверхности Марса. Сделал своё дело на Красной планете и теперь отдыхал вот уже полтора месяца. — Мы получали сообщения, даже видео! Что мы там видели? Военные не справляются. Противник всё пребывает и пребывает. На Земле — сущий ад!
— Боул, — строго позвала Анна.
— Разве вы верите ещё в то, что мы кому-то интересны? Какие-то космонавты, которые возвращаются с Марса? Да у них там проблемы в сто раз важнее! Они борются за выживание, семьи свои спасают! Плевали они на нас.
— Боул! — гаркнула Анна.
— Мы в полной заднице, разве это непонятно? Подумайте, народ, разве вы надеетесь на спасение? Разве кому-то есть дело до нас? Они даже инопланетян победить не в состоянии, мы ведь слышали про «успехи» военных. Столько вражеской техники уничтожено — и хрен — они продолжают воровать людей из городов!
— И что ты предлагаешь, Боул? — обиделся Рауль. — Вернуться на Марс?
— По крайней мере, там остался большой сад, — вмешалась Оми. Темнокожая индианка была ответственной за системы жизнеобеспечения, также являлась штатным психологом и медиком. — Несколько теплиц с овощами. Возобновляемые запасы воды. Мы могли бы жить на той станции сколько угодно.
— Топлива до Марса хватит, но на обратный путь однозначно нет. — Владимир задумчиво пожал плечами. — Мы там застрянем.
— Будем ждать помощи.
— Она не придёт. Мы все это знаем.
— А если и придёт, то нескоро. Очень нескоро. Нас не будут искать, сочтут пропавшими без вести.
— Отсиживаться на Марсе — это не вариант, ребята, — буркнул Грег, сложив мускулистые руки на груди. — Почему бы не прорваться к Земле? Поможем нашим!
— Ты шутишь?
— С ума сошёл, — покачала головой Люси, второй пилот. Американка. Обычно они с Анной хорошо ладили, ведь они — пилоты. Люси была старшей в отряде и наиболее опытной. Она годилась в матери русскому командиру. Но в последнее время они начали друг от друга отдаляться. Люси стремилась на Землю. Но Анна колебалась. Выживание экипажа являлось первостепенной задачей.
— Думаю, самое время для голосования. Рауль, ты первый! — Она взглянула на него таким строгим взглядом, что он поёжился.
— Как ответственный за связь. — Рауль прокашлялся. — Думаю, нужно максимально близко подойти к планете и позвать кого-нибудь на помощь. В крайнем случае, переждём где-нибудь неподалёку, ресурсов пока хватает.
— Извиняюсь, — подняла руку Оми. — По моим расчётам, запасов пищи хватит до возвращения на Марс. И даже чуть больше. Но если мы тут проторчим какие-нибудь пару недель, Марс отпадает.
«Круг ежесекундно сужается. — Во рту Анны стало горько. — Эти люди под моей ответственностью. А ситуация практически безвыходная. Вот тебе и командир космического корабля».
— Так что ты предлагаешь?
— На Марсе есть всё необходимое для жизни, — вздохнула Оми, потупив взгляд. — Придётся вернуться, раз путь перекрыт. В любом случае, там сейчас безопаснее. Не хочется умирать на пороге дома. Даже никто не узнает об этом.
— Нам нужно на Землю, а не на Марс! — нервно выкрикнула Люси. — Даже несмотря на то, что там повсюду война. Вы все выжили из ума! Мы летели домой. К родным. Неизвестно, какая у них ситуация, нас не информируют. Теперь каждый сам за себя, а меня, мать двух дочерей такой расклад не устраивает! Я нужна моим девочкам там, а не на чёртовом Марсе!
— Мы тебя поняли. Боул, твоё мнение? — Анна повернулась к англичанину в тёмных очках.
— Марс! — улыбнулся геолог.
Все помнили, как «сумасшедший учёный» не хотел улетать с четвёртой планеты. Набрал себе камней-сувениров, сделал тысячи фотографий, намотав около ста часов под открытым небом.
— Грег, ты что скажешь?
— Не знаю, нужно подумать, — пожал плечами американец.
— Времени нет. Земля или Марс?
— Ни то, ни другое, мэм.
— Но ты же хотел…
— Да! Мы должны атаковать инопланетян! — оживился Грег, выплывая в центр отсека и жестикулируя мускулистыми руками. — Как вы не понимаете? Нам легче всех подобраться к тылу противника! И плевать, что я бортинженер, а вы пилоты, бортмеханики и геологи. Некоторые в армии служили, в военной авиации, мы можем что-то сделать! Правда, Вова? Мы проберёмся на их главный крейсер и подорвём какой-нибудь центр управления, чтобы уродам жизнь малиной не казалась!
Все разом заговорили, спорили и перебивали друг друга, Анна не находила сил заставить экипаж замолчать.
— Я поддерживаю Грега! — перекрикивал остальных Владимир, ударяя кулаком по ладони. — Если человечество и так редеет, противника не может никто остановить, то нам если и суждено умирать, то умирать надо с музыкой! Прихватим с собой побольше гадёнышей, продадим жизнь подороже.
«Этого я не ожидала, — нахмурилась Анна. — Бог с ним, с Вовой. Детство в жопе заиграло, мальчишка проснулся, решил в войнушку поиграть. Но голоса разделили команду не на два лагеря, а на три. Сложная ситуация и снова придётся решать всё мне. Опять нести ответственность, сдерживать укоризненные взгляды. Ещё бунта не хватало в такой нелёгкий час!»
Пока Анна думала о холодном манящем ящике, среди членов экипажа разразился громкий скандал. Желающие вернуться на Марс не хотели рисковать жизнью, а те, кто недавно голосовал за Землю, уже почти готовы были переметнуться на сторону «марсиан».
— Мы прорвёмся, найдём лазейку! Зайдём со стороны южного полюса, где врагов поменьше на орбите.
— Вражеские крейсеры почти равномерно окружают планету на высоте тысячи километров. Пытаться пройти через этот барьер — самоубийство.
— Хватит! — воскликнула Анна. — Грег, Вова, объясните, почему считаете, что мы сможем незаметно подобраться к материнскому крейсеру насекомых? Разве при их «технологиях», есть шанс на отсутствие радаров?
— Тут спорный вопрос. Рауль, объясни ситуацию.
Китаец поморщился, понимая, в какую сторону клонится чаша весов, но выдал:
— Мы заметили, что материнский крейсер окружён аномальным облаком. Наши радары его не могут прощупать, сигналы поглощаются безвозвратно. Как будто это чёрная дыра.
— Защитное поле? — спросила Анна.
— Скорее напоминает какой-то портал, этим можно отчасти объяснить бесконечный поток инопланетной техники захватчиков, с которым так мучаются наши военные. Мы не знаем, что будет, если мы попадём в это поле, но одно скажу точно — если мы их не «видим», то и они нас не должны.
Воцарилось задумчивое молчание. Боул, как обычно, хитро улыбался, поглядывая на всех через стёкла тёмных очков. Он любил космос, любил приключения, любил Марс, и даже вторжение иного разума воспринимал, как подарок судьбы. Незнакомое и загадочное его привлекало. Как впрочем, и всех, кто хотел стать или стал космонавтом.
— Решено, — хлопнула в ладоши Анна. — Рауль, задай курс на материнский крейсер или на что-он-там-похож. Всем вернуться к работе, проверить все системы. Ребята, какое у нас оружие?
— Никакого, мэм, — улыбнулся бортинженер. — Придётся по-мужски, врукопашку.
— Есть ручные стыковочные гарпуны, — задумался Вова, закатив глаза. — Столовые ножи, топорики. И мы ведь верхом на бомбе! — Бортмеханик усмехнулся. — Наш небольшой ядерный реактор может показать им кузькину мать.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, — сказала Оми.
— Есть ещё кое-что. — Анна оттолкнулась от стены и ловко прилетела к себе в каюту. Вынесла оттуда тот самый ящик. Откупорила его, взяла то, что лежало внутри. Все с раскрытыми ртами посмотрели на командира. Боул даже снял очки, не веря своим глазам. — Это именно то, о чём вы подумали. Не спрашивайте, пожалуйста, откуда он появился у нас на корабле. Только я не уверена, насколько это эффективно будет в открытом космосе.
В руке она держала девятимиллиметровую «беретту».

2.
— Лежим тихо!
Сергей сильнее прижал сына. От мальчика пахло жареным луком и картошкой.
Отчего-то мужчина почувствовал себя вором и ждал, когда же «осьминоги» заметят их и поднимут вой. Но роботы по-прежнему кружили вокруг их автомобиля.
Темнота жутко преобразила «осьминогов» — в этот мертвый час, при свете луны, инопланетные машины напоминали части скелета доисторического животного. Сергей гадал о том, насколько сильно испугали роботы Алекса, и не побежит ли сын к матери.
Мужчина облизал губы и попытался найти жену, но из-за кромешной тьмы ничего не получилось. «Если не вижу я, то не увидят и «осьминоги», — подумал он и решил, что не верит ни единому собственному слову.
Ольга побежала в противоположную сторону от Сергея с Алексом, когда роботы появились на дороге. И женщине, возможно, удалось добежать до леса.
Луна светила не мягко, а резко, белым светом вместо пепельно-жемчужного. И казалось, что маленький луг был похож на тюремный двор, залитый сиянием гигантских ламп, уничтоживших каждый спасительный угол темноты. Сергей боялся пошевелиться и просил бога, чтобы сын не выкинул какую-нибудь глупость.
Алекс не двигался.
Пока не двигался.
«Осьминоги» продолжали кружить вокруг машины. Мужчина с трудом оторвал взгляд от роботов и посмотрел назад. Лес. Каких-то десять шагов отделяло их от спасения.
Можно попробовать добежать…
Сергей сглотнул. Втянул холодный осенний воздух — глубоко, до предела. Потом очень медленно выдохнул, стараясь хоть немного успокоиться.
Нет. Он не может убежать. Во-первых, это рискованно. Их с сыном могут поймать. Во-вторых, нельзя бросать Ольгу.
— Папа… — попытался было заговорить Алекс, но мужчина закрыл ему рот рукой.
Узоры на «осьминогах» ярко светились в лунном свете. Перед глазами Сергея поплыло, словно спирали вращались как живые.
— Папа, — повторил мальчик.
Сирены завыли громко и неожиданно. Резкий звук обрушился, точно мощная морская волна.
Сергей вскочил, схватил сына и побежал в сторону леса.
На миг возникла совершенно железная уверенность, что им удастся убежать, до него оставалось совсем ничего. Мальчишка выбрался из его рук и побежал параллельно полосе деревьев.
— Беги в лес, дурак! — закричал Сергей.
Его сердце молотило в грудь, в уши, в глаза, заставляя вздрагивать весь мир вокруг. Мужчина пробирался сквозь кусты на опушке, когда под ногу ему что-то попало. Он рухнул, попытался вскочить, но подняться на ноги не получалось — страх поглотил Сергея.
«Надо заманить этих уродцев, пока они не поймали сына», — решил он.
Вой сирены усилился. И сквозь него мужчине удалось услышать женский крик.
Крик Ольги.
Сергей поднялся на четвереньки. Так и он и понесся дальше — на коленях и ладонях.
Бред! Бред! Мужчина помотал головой, поднялся и огляделся.
«Осьминоги» мчались на его сына, подпрыгивали как кузнечики. Мальчишка не послушался отца и бежал к машине, наверное, надеясь спрятаться в ней. Сергей закричал, но инопланетные роботы не обратили на него никакого внимания.
Расстояние между Алексом и «осьминогами» все больше сокращалось. Сергей видел происходящее словно в замедленной съемке: один из роботов увеличил скорость, лишь каких-то два шага отделяли его от своей жертвы, потом узоры на нем засветились ярким красным светом.
— Эй! Я здесь! — кричал Сергей.
Никакой реакции на мужчину.
Мальчик добежал до автомобиля, взялся за ручку водительской дверцы… «Осьминог» ловко запрыгнул ему на голову, раздался скрежет, огни ярко вспыхнули. Вот и нету у Сергея сына. Алекс стоял, продолжая держаться за ручку дверцы. Но через несколько секунд зашевелился.
Сергей почувствовал, как пауки страха и боли пробежали вверх по хребту и угнездились в сердце, пожирая его. Он стоял среди деревьев, наблюдая за тем, как его сын садится в машину. В этот момент с другой стороны леса появилась Ольга. Она спокойно поднималась по насыпи. Подошла к форду, открыла заднюю дверцу и села в автомобиль. У сына и его матери на головах сидели роботы.
Ольга. Она тоже стала проклятым зомби. У него больше нет семьи.
— Стойте! Не надо!
Двигатель завёлся, сын развернул форд и куда-то поехал.
— Пожалуйста! Прошу! — Сергей бежал вслед за машиной, оставшиеся «осьминоги» следовали за ним по траве, но догнать уже не могли.
Вскоре он уже обессилено плёлся по просёлочной дороге. Спотыкался, падал, но продолжал идти.
Под ногами хрустели ветки, его, наверное, было слышно издалека, но Сергею было наплевать. Он двигался, чтобы двигаться. Никакие инопланетяне его больше не волновали. Для него война закончилась. Нет смысла противостоять. В груди мужчины защемило. Запруда в глазах не выдержала напора, слезы хлынули двумя ручьями.
Сергей представил, что больше никогда не сможет прижать жену к себе, и от этой мысли стало еще больнее на душе. «И ты трус, — сказал внутренний голос. — Жалкий маленький трус». Мужчина зацепился за ветку, упал. Раздражение стало сильнее. Повеяло усталостью. Обрушились обрывки образов: знакомство с Ольгой, рождение сына, еженедельные воскресные походы в кино всей семьей, катание на велосипедах, прогулки в парке.
Он не спас семью.
Не уберег.
В лесу было совсем темно. Лишь иногда прорывался яркий месячный луч. И тишина. Она давила на мозги. Сергей попытался услышать «осьминогов», но, похоже, что он ушел так далеко, что вой сирены не доходил до него. Мужчина молил бога, чтобы сейчас перед ним появилась инопланетная машина и разорвала его на части. Сначала бы проткнула щупальцами глаза, потом попыталась бы попасть в мозг. И главное, чтобы было больно — он заслужил много страданий.
Самая зверская смерть его.
Мужчина поднялся и поплелся дальше. В надежде умереть.
Прочь! Прочь!
Из этого проклятого леса, из этого безлюдья, из этой тишины. Прочь из мертвого и холодного царства этих чертовых летающих уродин.
…Сергей не помнил, как он вышел на дорогу. Окружающая его реальность напоминала бредовый сон. За каждым деревом казалось прятались «осьминоги». Мужчина прыгал в их сторону, чтобы роботы могли быстрее добраться до него. Но никто не выскакивал и не завывал сиренами.
Сергей шел. Шаг, еще шаг. И вот он на дороге. В темноте. Совершенно один.
Вдалеке на дороге брызнул яркий луч.
Это был свет фар. И черный силуэт машины на темном небе. Не грузовик — легковая. «А может, это «осьминоги?» — подумал мужчина, но сразу же отбросил эту мысль. Он замахал руками, закричал.
Автомобиль остановился в четырех шагах от Сергея. Черный мерседес. Слишком комфортабельная машина для нынешнего военного времени. Сергей слышал от случайного незнакомца (он встретился им недавно в разрушенной деревни), что у инопланетной твари есть специальные роботы, похожие на «осьминогов» только чуть больше, которые умеют водить машины. Они специально ездят по дорогам в надежде выискать как можно больше людей.
Но из автомобиля вышел человек в осеннем пальто. Неизвестному явно за сорок. Лицо его было крупным, с правильными чертами, какое бывает у немцев.
— Ты один? — спросил незнакомец.
Сергей кивнул. Что-то его беспокоило в поведении этого человека. Возможно то, что кто остановиться глубокой ночью, чтобы помочь? А вдруг Сергей мародер?
— Оружие, документы есть? — продолжал спрашивать незнакомец.
— Нет.
— Почему?
— Напали «осьминоги». Жену и сына убили.

— Ты «крабов» имеешь в виду?
Сергей пожал плечами.
— Ладно, проехали, — сказал незнакомец. — Как-то ты совсем неважнецки выглядишь. Кажется, не врешь.
Сергей посмотрел в глаза незнакомцу.
Глаза.
Черные, как маслины, они уставились на мужчину. На миг Сергею показалось, что он проваливается в них, как в бездонные колодцы, наполненные кровью и болью. Они обжигали ненавистью. В них таилось зло. От «немца» у Сергея стыла кровь в жилах. Но еще хуже было ощутимое безумие.
— Где на тебя напали?
Сергей попытался что-то сказать, но, не придумав с ответом, просто показал рукой в сторону леса.
— Ты выглядишь спокойным, — заметил незнакомец.
Сергей вновь пожал плечами. Ему хотелось попросить помощи или хотя бы узнать, где находится ближайший поселок. Но что-то сдерживало его. Мужчина физически ощущал недобрые вибрации от незнакомца.
— Ладно, давай сюда свои ботинки и ступай.
— Что?
— Ботинки, — с равнодушием сказал «немец». Он держал руки в карманах пальто, немного испачканного побелкой. Скорее всего, он был вооружен, но не показывал вида. — Ботинки снимай.
Сергей посмотрел на туфли незнакомца, они утопали в размякшей почве.
— Моя жена и сын… — выдохнул Сергей.
— Мои тоже, — кивнул «немец», играя желваками. — Я сказал — снимай ботинки.
Мужчина печально всхлипнул, опустился, развязал шнурки, стянул кроссовки и бросил «немцу» под ноги. Тот подобрал их, молча сел в мерседес, тронулся с места.
У него оказались белорусские номера.
Наверное, он спешил на помощь к своим родственникам.

3.
Американцам вечно не везло. То у них небоскрёбы рушились от терактов, то Пентагон уничтожило землетрясением, то инопланетяне начали захват человечества с их материков.
Грег помнил собственное шоковое состояние, когда с базы приходили видеозаписи новостей, на которых инопланетный разум пытался установить контакт с американскими военными, правительством и президентом. Захватчики не знали человеческих языков, не знали людей вообще, но определёнными знаками и картинками поспешно рисовали ситуацию, как их крейсеры вскоре уничтожат Землю, и времени людям отведено мало.
Инопланетяне протягивали руку помощи, предлагали уйти в космос с ними, оставив Дом. Всё это выглядело, как глупая шутка, дурацкий развод. И пока главы государств во всём мире размышляли над ситуацией с Незваными (так их прозвали в первое время), многочисленные протестанты начали всячески вредить инопланетянам — сбивать мирно дрейфующие тарелки, устраивать засады на группы иноземных переговорщиков….
Незваные заявили, что их терпение истощилось, им надоело возиться с людьми. Началась масштабная «чистка»: миллионы тарелок спускались с небес на города и деревни, одни хватали людей щупальцами, другие засасывали их будто с помощью огромных пылесосов, а ещё они разбрасывали «осьминогов» — роботов, которые подчиняли себе разум людей и направляли их к пунктам сбора.
Военные не справлялись с бессметными количествами вражеских тарелок. Человечество редело с сумасшедшей скоростью (поговаривали, что захваченных отправляют на орбиту в крейсеры для дальнейших опытов и экспериментов, а возможно для межзвёздного рабства или «зоопарка»). Пока что американцам досталось больше всего.
Вот и Грег долго ругался с командой, чтобы ему выдали пистолет Анны, но он всё же достался Раулю. Китаец наотрез отказывался идти наружу без настоящего оружия. И хотя ему говорили, что «беретта» вряд ли будет стрелять в открытом космосе, он никого не слушал.
Даже проявил изобретательность. Срезал скобу, окружавшую спусковой крючок, и взял пистолет в механическую руку, которая являлась продолжением руки космонавта в скафандре. Палец из нержавеющей стали неподвижно замер на спусковом крючке. Кроме того Рауль подвёл дополнительный шланг от своего баллона с воздухом, чтобы брызгать на оружие кислородом. По мнению Владимира, для разжигания пороха кислорода в капсюле могло не хватить, ведь капсюль не был идеально герметичным.
— Дурацкая затея, — цокал бортмеханик, с опаской поглядывая на пистолет Рауля, когда они выбирались из «Праведника» в нескольких десятках метров от аномального поля. — Только своих не подстрели.
Сам Владимир вооружился мощной электропилой для резки прочных сплавов. Хитин чужеземцев такая игрушка должна распилить так же легко, как сливочное масло.
Грег тащил с собой увесистый одноразовый гарпун. С такой кислой миной, будто ему стала известна дата собственной смерти.
Боул, радостно матерящийся по мере приближения к полю, взял в руки молоток и крупный нож, который использовали для разрезания арбузов и фруктов, выращенных в кислородном саду.
Замыкала процессию перепуганная индианка Оми, с садовыми ножницами. Пилоты — Люси и Анна — остались на корабле.
— Не торопитесь, ребята. Входите в поле по одному, мало ли что там!
— Какая разница! Оно всё равно непрозрачное, и сигналы не пробиваются.
— Надеюсь, нас перенесёт через эту дыру в пространстве куда-нибудь на край Вселенной! — восклицал Боул. — Вы только представьте — другие звёзды! Другие звёзды! Это же будет… Невероятно красиво!
Космонавты подплыли к переливающейся сфере, уже можно было потрогать её рукой. Они уставились на свои расплывчатые отражения.
— Навстречу неизвестному! — Боул замедленным кувырком запрыгнул в аномалию и скрылся из виду. Связь с ним сразу же пропала.
Остальные неуверенно последовали его примеру. Оми напоследок обернулась, Люси и Анна видели её лицо на экране крупным планом. У командира заскребло в сердце, глаза повлажнели: «Во что же я их втянула!»
Оми погрузилась в неизвестное поле.
— Вот и всё, — прошептала Люси дрогнувшим голосом.
— Не смей так говорить!
— Что будем делать, если они не вернутся?
Анна с трудом удержала банальное «Они вернутся!» и попыталась всерьёз задуматься над вопросом. Надолго её не хватило.
— Боюсь даже представить.
— Кислорода и пищи на двоих предостаточно… — продолжала размышлять Люси, скрючившись в кресле и охватив ноги руками. — Можно, конечно, тянуть время. Но нам всё равно придётся рано или поздно лететь на Землю… Тогда почему бы…
— Я не хочу об этом говорить.
— Как скажете, босс! — Люси пренебрежительно отсалютовала рукой.
Минуты текли со скоростью черепахи. Тишина и необъятность космоса навалились на женщин всей своей масштабностью. Люси иногда плакала, иногда чему-то нервно усмехалась, начинала пессимистичные бессвязные монологи. Анна даже с одним человеком из экипажа пыталась сохранить лицо командира группы — холодное и устремлённое. Порой она ловила себя на мысли, что это никому не нужно, всем плевать на отчёты и её поведение — да пускай она хоть на голове прыгает! — сейчас уже никого ничего не удивит. Только это нужно было самой Анне. Так она чувствовала себя человеком.
И боялась подумать, когда же пелена спадёт, и она увидит, что превратилась в ничтожную пылинку на лице вселенной.
Тихо шипящие динамики взорвались воплями, разбудив задремавших пилотов:
— Скажите Ли, что я люблю её! Скажите Ли, что я люблю её! Вы скажете? Вова! Ты скажешь?
— Не отпускай дыру! — кричал Владимир, то и дело разбавляя речь русскими матами. — Держи пробоину, не отпускай!
Три скафандра приближались от сферы к «Праведнику». Двое держали одного под руки.
— Скажите Ли! Скажите ей… господи, я ничего не могу придумать… Скажите ей, что я люблю её очень сильно! У меня её фотографии! Я всё о нас помню! Скажите ей! Боже, Вова, придумай что-нибудь. Я ведь о ней хорошо отзывался, ты помнишь? Наши разговоры о бабах! Вова! На тебя надеюсь!
— Заткнись! Не паникуй, Рауль! Ты расходуешь кислород!
— Мы не успеем, — сказала Оми. — Слишком быстрая разгерметизация.
— Аня, открывай люк!
— Уже сделано!
— Божечки… — Люси держалась за рот. Анна проследила за её взглядом. Бортовой компьютер считывал сведения с кислородных баллонов космонавтов. У Владимира и Оми оставалось ещё семьдесят процентов. У Рауля всего четыре.
— Это конечная остановка! — прохрипел Рауль.
— Мы уже близко!
— Мы ведь почти дома! — Космонавт, который находился посередине, чуть повернулся боком. Из-за гигантской сферы Землю невозможно было отсюда увидеть. — Почти долетели.
Три.
— Увидишь ты ещё свою Ли Лу!
— Почти дома.
— Включаю торможение! — доложила Оми, выпуская перед собой струи пара.
— Не нужно!
— Иначе кости переломаем на такой скорости!
Два.
— Что же это творится! — прошептала Люси.
— Быстро в стыковочный отсек, встречай их. Захвати кислород из медблока.
— Что же это… мамочки…
— Быстро встала и пошла, Люси! — Анна врезала ей пощёчину. Второй пилот подскочила, как ошпаренная, и устремилась в коридор, даже не думая обижаться.
Один.
— Ли, я люблю тебя, — нежно прошептал Рауль, улыбаясь. Они влетали в стыковочный отсек, и в последний момент китаец увидел тонкую голубую дугу, едва проглядывающуюся позади аномального поля.
— Выдохни!
Ноль.
Он задыхался. Он улыбался. Веки то расходились из-за спазмов, то блаженно сужались. Губы то растягивались в улыбке, то расширялись, чтобы схватить последние крупицы воздуха.
— Выдохни, Рауль! — заорал Вова, и со всей силы ударил по груди китайца. Но прочные слои скафандра не позволили донести живительный толчок до бедняги.
— Закрывай! — кричала Оми.
— Закрываю, закрываю, быстрее не получится, — докладывала Анна.
Не дожидаясь, пока закроется люк, космонавты уже стягивали скафандр с Рауля. Эфир сотрясался от мольбы, плача и криков. Только ответственный за связь не произносил ни звука — его канал утопал в вакууме.
Владимир разрезал скафандр Рауля электропилой, Оми стянула с него шлем. Китаец ещё цеплялся за жизнь — тело судорожно тряслось, выгибалось дугой. Сосуды взрывались один за другим, лицо невозможно было рассмотреть — по отсеку расплывались багровые остекленевшие пузыри. Едва включился обогрев и начали стабилизироваться давление и кислород, внутреннюю связь сотряс оглушительный и протяжный вопль. Рауль умирал быстро, но чертовски мучительно.
Оми рыдала — кровь окружала её, словно она зарылась с головой в пышный букет роз. Влетевшая в отсек Люси тоже плакала; она держала в руках маску, прикреплённую к баллону с кислородом. За ней спешила Анна, тоже не могла сдержать слёз.
— Я же говорил выдохнуть. — Вова отступил к закрывшемуся люку. — Я же говорил ему.
— Что случилось с ним? — сорванным голосом хрипела Анна, держась подальше от разрастающегося облака крови.
Оми молча толкнула к ней шлем Рауля. Командир поймала его и с удивлением обнаружила в стёклышке кусок «беретты» — мушкой наружу.
— Взорвался при выстреле, — пояснил Владимир, отстранённо уставившись на подрагивающие ноги погибшего товарища. Люси продолжала с рыданиями прикладывать к лицу трупа маску, будто это ещё могло помочь. — Мы позабыли про давление газов.
«Я виновен в его смерти! — подумал Владимир, вспомнив, что предложил брызгать на пистолет кислородом. — Если бы не это, ничего, возможно, и не произошло бы».
«Я виновна в его смерти, — подумала Анна. — Это был мой ствол».
— Да сделайте вы что-нибудь! — плакала Люси.
— Ему уже не помочь! — крикнула на неё Анна, возвращаясь в образ командира «Праведника». — Что с остальными?
— Бездушная стерва! — прорычала Люси.
— В этом поле находится огромная хреновина, — начал рассказывать Вова, снимая шлем. — То ли чёртов крейсер, то ли целая планета. Скорее напоминает гигантский улей, или муравейник; в общем, весь испещрен тоннелями-лабиринтами. Там мы и повстречали этих тварей. Грег попал в одну из гарпуна. Она похожа была на гигантского паука. Он не отпускал оружие с тросом, поэтому мразь утащила его куда-то в глубину пещер. А Рауль тогда пытался стрелять, ну вот мы его и потащили назад к кораблю, когда он начал терять кислород.
— А что с Боулом?
Оми и Владимир переглянулись.
— Он куда-то исчез.
— Пошёл своей дорогой. — Оми скривилась.
— Вова, что у тебя с лицом? — воскликнула Анна. Все устремили на него взгляды.
Владимир и сам растеряно трогал себя за неопрятную пышную бороду.
— Когда это она успела вырасти?
— Чёрт побери, будто я знаю.
— Оми, и у тебя… у тебя морщины… откуда столько?
Индианка повернула в руках свой шлем и уставилась в светоотражающее стекло. Безусловно, она постарела лет на десять. Как и Владимир.
— Вы с ума посходили? — зашипела Люси, отплывая от Рауля — вся измазанная кровью. — У нас тут гибель товарища, а вы морщинки считаете!
Вова дёргал себя за растительность на лице, пытаясь понять, насколько она реальна. Оми даже перестала плакать, растерянно моргая и глядя в отражение. Анна пребывала в ещё большей растерянности.
— Так Грег и Боул погибли?
— Да, — вздохнула Оми.
— Неизвестно, — сказал Владимир. — Когда мы отступали, вопли Грега всё ещё слышались. Но кричал он не от боли. Просто тварь тащила его всё дальше и дальше.
— Мы летим за ними. — Анна решительно направилась в кабину пилотов.
— Не смей даже думать! — завизжала Оми, плюясь слюной.
— Аня, не делай глупостей! — подхватила Люси.
— Молчать! Это приказ! Один труп есть, мне не нужно ещё два!
— Ты подвергаешь всех опасности! — Люси пыталась схватить командира за одежду, но старшая по званию яростно отбивалась.
— Мы состаримся там и сдохнем! Подумай, что ты делаешь, дура!
Анна влетела в кабину пилотов и затворила за собой люк. Люси и Оми заколотили по нему кулачками, их речь превратилась в неразборчивый визг.
«Праведник» включил турбины и ворвался в аномальное поле…

4.
Сергей сидел на обочине и думал, что делать дальше. Мужчина не понимал, почему он убежал в лес вместо того, чтобы бежать спасать сына и Ольгу. Он поступил мерзко. И ничего было поделать нельзя. Семьи нет. Мысли Сергея сталкивались с силой и грохотом разбивающихся танков. Воздух свинцовым колпаком давил на голову.
Рассветало. Солнце багряной каплей поднималось из земли. Начинался новый день.
Мужчина с трудом поднялся. В солнечном свете мир не казался таким мрачным и опасным. Листья деревьев слабо шевелились на ветру. По асфальту катилась взад и вперед бутылка из-под пепси, неизвестно как здесь оказавшаяся.
Все было нормально. Никаких «осьминогов».
Впервые Сергей понял, что одиночество давит. Одиночество присутствует ощутимо.
Мужчина сразу заметил людей, бредущих по дороге. Их было… много. Казалось, они выходили из леса.
Покрывшись холодным потом, Сергей сделал шаг в сторону людей. Разглядеть мужчине их не удавалось, но что если это — инопланетяне? На юге их, конечно, не было. Войскам удалось отодвинуть их на север… Однако «осьминоги» напали именно на южной трассе.
Люди приближались. Только сейчас Сергей рассмотрел огромные штуковины на их головах. Мужчина вздохнул и побежал к толпе. Звук каждого его шага несколько раз отлетал от высоких деревьев, не желая умирать.
Толпа не обращала на него никакого внимания. Их взгляд был устремлен куда-то вдаль, туда, где их, видимо, ждали.
— Эй! Что с вами? — закричал Сергей.
Но зомби продолжали молча идти, теперь уже по дороге в сторону Краснодара. На широкой магистрали они слились с ещё большим потоком зомбированных людей — все с «осьминогами» на головах. Или «крабами», как называл их подлый белорус.
Здесь были люди всех возрастов — от маленьких детей до еле плетущихся стариков. Вот мальчишка в школьной форме с большим квадратным портфелем, разрисованном цветастыми трансформерами. Вот полностью обнажённая девица с исцарапанной грудью и поломанной ступнёй, которая при каждом шаге ненормально подминалась. Вот один из солдат, который оказался недостаточно проворным («осьминог» сидел на нём довольно криво), солдат стучал сапогами, как на военном марше. Вот зомби на велосипеде — мужчина среднего возраста; он даже иногда позвякивал в звоночек, чтобы другие зомби посторонились.
«Это глупый сон, — думал Сергей, глядя на хитиновые штуковины со светящимися красными узорами. — Этого просто не может быть».
Один из зомби посмотрел на мужчину. Его взгляд оказался полон тумана и боли. Зомби протянул к Сергею руку.
До мужчины начало доходить, что лучшим вариантом было убежать от толпы, пока та его не заметила, а не бежать прямо к ней в руки. Но было уже поздно. Если бы зомби кинулись на Сергея, то он бы умер быстро. Из оружия у него только кулаки да зубы.
Мужчина уже собрался крикнуть, но передумал. Решил, что его вопль никак не отразится на сложившейся ситуации.
Мимо промчался зомби-мотоциклист. Из спины у него торчал мясной тесак.
И тут Сергей решился на безрассудный поступок: он протянул руку к металлической штуковине на голове одного из зомби. Красный свет усилился.
Зомби остановились.
Сергей услышал механический писк, который, нарастая, переходил в мерное гудение. Мужчина огляделся. К толпе медленно подъезжали военный «Урал».
Ольга и Алекс…
Имена родных вспыхнули в мозгу мужчины. Он попытался собраться с мыслями, но в голове заворочалась тупая кричащая боль.
Ольга и Алекс.
Грузовик военных остановился. В открытом кузове сидели люди с автоматами.
«Сейчас они откроют огонь по толпе, — подумал Сергей и невольно встал за спиной зомби. — Может быть, оно и к лучшему. Убьют. Надеюсь, что пуля попадет прямо в голову, и я не буду долго мучиться. И тогда, возможно, увижу жену и сына».
Мужчина вспомнил лицо Ольги: курносый нос, пухлые губы, яркие зеленые глаза, черные ниспадающие до плеч волосы.
Ольга и Алекс. «Осьминоги». Можно ли их ещё спасти?
К толпе «Урала» вылез полный мужчина. Фигура его напоминала грушу. Лицо было неприятным из-за густых бровей, тонких губ и красного цвета кожи. Не человек, а ходячая матрешка.
«Груша» приблизилась к толпе.
— Кто-нибудь понимает меня? — крикнул полный мужчина.
Ответом ему была тишина.
Сергей углубился в толпу. Чутье подсказывало ему, что лучше не давать о себе знать.
— Я повторяю: кто-нибудь понимает меня? — «Груша» замахал руками солдатам.
Сергей пригнулся. Как по команде инопланетные штуковины на головах зомби ярко засветились зеленым, а потом включились сирены. Звук оказался настолько сильным и неожиданным, что Сергей упал на землю, зажимая уши.
Толпа зашевелилась. Мужчина попытался подняться, но вой сирен вгрызался в мозг и обездвиживал.
«Груша» отбежал к грузовику.
Сергей пытался справиться с болью. По его животу и голове словно били молотками. Мужчину вырвало. Он взглянул на небо в надежде, что ему станет полегче.
Откуда-то слева донеслась вспышка стрельбы, часто захлопали приглушенные разрывы гранат. Вой сирен усилился.
В глазах у Сергея потемнело. Это была настоящая атональная музыка ада. Кости ломило, сердце бухало с огромной скоростью.
Зомби начали падать.
Казалось, солнце на мгновение погасло. Сергей понял, что теряет сознание, когда вой резко прекратился.
Как будто издалека доносилась стрельба. А потом и она смолкла. Сергей посмотрел на стоящего над ним зомби. Попадание одной из автоматных пуль разнесло всю его голову, от самых зубов. Разлетелся на куски и инопланетный «обруч». Самое страшное было то, что этот зомби в отличие от других по-прежнему стоял.
— Аккуратнее! — закричал кто-то. — Это же люди, твою мать!
Сергей присел. Возможно, он должен что-то крикнуть воякам, чтобы не схлопотать пулю в голову. Хотя, мужчине было все равно. Последние два дня напоминали ему один бредовый сон.
Щелкнул негромкий выстрел. Еще один зомби осел на асфальт. Туманные глаза поблекли, погасли.
— Прекратить! — продолжал кричать неизвестный. — Я щас тебе яйца оторву и съесть заставлю, идиот.
Подул прохладный ветер. Сергей поднялся, замахал руками.
— Я нормальный! — сказал он. Горло нещадно жгло и вместо крика вырвался сдавленный хрип.
Кричащим оказался тощий мужик с густой бородой и хитрыми глазами. Сергею он напомнил Кузьмича из фильма «Особенности национальной охоты»: то же телосложение, та же форма лица, даже голос был похож.
«Кузьмич» подходил к толпе. В руках у него не оказалось оружия. Складывалось ощущение, будто бы мужик не боялся зомби и знал наверняка, что те не нападут.
Сергей на дрожащих ногах вышел к нему навстречу.
— Я нормальный, — сказал он.

5.
Словно в каком-то ужастике лоб медленно-медленно серел и проседал. Из-за густых бровей глаза уже почти не было видно; по бокам от них расползались морщинки, будто они щурятся. Под глазами надувались мешки, щеки впадали внутрь, облепляя скулы и очерчивая человеческий череп. Губы становились более грубыми и чёрствыми; он облизнул их, и увидел, что зубы по цвету сровнялись с желтком из куриного яйца, а теперь ещё покрываются чёрной гнилью.
— А ты чего сидел? — Люси гневно смотрела то на Владимира, то в зеркальце. — Ты же механик! Мог какие-нибудь кабеля обрубить, систему управления разрушить! Мы же погибнем здесь!
Люси тоже стремительно менялась. Женщина прилипла спиной к потолку. У неё менялась осанка, рос горб, рыжая краска сошла с растущих грязных волос на самые кончики. Она походила на ведьму.
Оми обзавелась заметными тёмными усами. Владимир вспомнил, как они спорили с Грегом — бреет ли она себе усы или ещё что-нибудь. В отсутствии Боула она даже сейчас была самой молодой на борту.
Они парили в кают-компании, поглядывали в зеркала и горевали. Анна, наконец, вернула внутреннюю связь и объявила по динамикам, что поймала сигнал Грега. Попросила подготовить стыковочный отсек для него. Оми и Люси разразились матами, продолжая бунтовать. Но Вова послушался командира и свою девушку. Он перетащил тело китайца в медблок, прибрал за ним, потом задраил внутренний люк, и тогда Анна открыла внешний.
Грег полностью облысел и постарел лет на двадцать пять. Лицо ещё больше погрубело, нижняя челюсть с бородой немного выступила вперёд.
Первое, что он спросил: «Что случилось с Раулем?» Получив быстрый пересказ от Вовы, кивнул, и моментально забыл о Рауле, принявшись рассказывать:
— Во-первых, я убил эту тварь! Она сама себя загнала в тупик, остановилась, я подлетел к ней, достал альпинистскую кирку и начал бить её. Столько зелёной дряни из неё вывалилось, а я всё бил и бил! Во-вторых, ребята, вы не поверите, что я нашёл! Там где-то ближе к центру этой хреновины есть колоссальная полость, в которой закреплён на стебельках какой-то белый шар. Похоже, на миниатюрную звезду. Ну, знаете, такая последняя стадия, когда дальше становится либо чёрной дырой, либо сверхновой — выглядит именно так.
— Как ты смог добраться до центра? — удивилась Анна. — Тут же размеры сравнимые с Луной!
— А я и не летал туда. Я видел по одному из экранов инопланетян — у них там много экранов в этих пещерах. Так вот, это не совсем звезда. Это больше напоминает какой-то волшебный камень. Очевидно, это он отвечает за ускорение времени!
— С чего ты взял?
Пожилой Грег просиял белоснежной улыбкой: его искусственные зубы не гнили.
— На экране, где была изображен этот обелиск, бежали знаки. Чем-то отдалённо напоминающие римские цифры — палочки там всякие…. По всей видимости, это числительные Незваных. Интересно, что рядом была изображена наша планета, там сменялись кадры — показывались различные столицы мира, и те же циферки текли во много раз медленнее.
— И зачем инопланетянам ускорение времени? — удивилась Анна. — Чтобы люди у них на борту старели? Защита такая?
— Однако, не совсем! — радостно потирал жилистые руки Грег. — Видите ли, я откопал ещё кое-что. Эти экраны рассказали многое! На инопланетян ускорение времени действует, ещё как действует! Тот паук, с которым я дрался, видимо, живёт столько же, сколько мы, если не больше. А вот всякие мелкие твари, которые тарелками управляют, или сами полуорганические тарелки — все они живут намного меньше, возможно, от силы пару наших лет жизни. Дохнут, как хомячки. Но появляясь на свет из своих коконов и, быстро вырастая, уродцы садятся в созданные вместе с ними тарелки и устремляются к Земле! Поэтому их такие бесчисленные полчища! Они не жалеют свои количества, потому что они бесконечно возобновляемые! Мы тратим впустую оружие — они всё равно будут прибывать и забирать людей!

— То есть ты хочешь сказать, что воевать с ними нет смысла? Их короткие жизненные циклы позволяют быстро воспроизводиться и пополнять ряды армии?
— Я видел по экранам не только их инкубаторы и взлётные полосы, я видел наших! Всех, кого перенесли на орбиту! Тысячи и тысячи людей находятся на крейсерах, окружающих Землю. Их держат на огромных огороженных полях! Там целые сады, ребята! Инопланетяне предоставляют им пищу и кислород! Не знаю, что они задумали, но люди ещё живы, все, кого похитили инопланетяне! Это немыслимо!
— Их наверняка держат просто как скот, — сказал Вова. — Вполне возможно, насекомые питаются человечиной. Вот и будут теперь разводить, фермы построят. Женщин вдобавок будут доить. Из кожи делать сумочки и ботинки. Из волос ковры и шарфы плести. А глаза в виде сувениров продавать.
— Не было сообщений, что инопланетяне жрут людей. Они вообще никого не убивали, даже военных! Хотя своей мощью могли бы затоптать любое сопротивление. Вместо этого просто воруют людей с Земли…
Владимир почесал затылок. Вырвал клок поседевших волос, усмехнулся.
— В общем, что делать будем? — спросила по динамикам Анна, подслушивающая разговор.
— Убираться прочь! — взревела состарившаяся Люси.
— Бросим всё! Летим домой! — поддержала американку Оми.
— Мы диверсанты! — стукнул кулаком себя в грудь Владимир. — Мы узнали, что похищенные с планеты люди ещё живы и здоровы! Так как мы не можем их освободить с тех крейсеров, мы должны каким-то образом ослабить противника, чтобы уже наши военные занялись спасением заложников!
— И у нас на это не так много времени, — вздохнул Грег, держась за сердце. По виду ему уже можно было дать лет пятьдесят пять.
— Какие вы тупые! Нет сил терпеть. Нужно уничтожить обелиск, управляющий временем! — сказала Люси. — Раз не хотите сваливать из этого дурацкого поля, то хотя бы отключите его! Мне недолго осталось.
— Однако это не только остановит наше старение! — улыбнулся Вова. — Без ускорения времени твари перестанут появляться так быстро! Военные смогут дать отпор и нанести ответный удар!
— Хорошая идея, но как вы собираетесь её реализовать? — спросила Оми.
— Мы уже подлетаем к «ядру» материнского крейсера, — доложила Анна. — Если Грег ничего не перепутал, обелиск должен быть уже совсем рядом. Я уничтожу его, а вам лучше всего покинуть корабль.
— Какого чёрта ты делаешь? — ужаснулся Владимир.
— Я даю вам пять минут на сборы, — строго произнесла Анна. — Потом открываю все люки, кроме своего. Вас выбросит в космос.
— Я тебе не позволю, дура! — заорал Владимир. Он подхватил топор и двинулся в техноблок. — Я сломаю электронику, клянусь! Не смей так со мной поступать!
Грег догнал Владимира и заломил ему руки. Два пожилых мужчины ревели от натуги, бортмеханик разбил затылком нос американцу, но тот продолжал его удерживать.
— Четыре минуты, — сказала Анна. — Прости, Вовка. Нам было хорошо вместе.
— Дура! Дура! — кричал Владимир. Грег, Люси и Оми натягивали на него скафандр. — Тупая дура! Тупая безмозглая дура! Ненавижу тебя!
— А взрыва ядерного реактора будет достаточно? — спрашивала Оми.
— Мне сложно представить масштаб обелиска, — пожал плечами Грег. — Но настроение это инопланетянам точно подпортит. Мы имеем, что имеем.
— Аня! — кричал уже по рации в шлеме Владимир. — Аннушка, одумайся! Прошу тебя, милая! Зайка! Что ты делаешь?
— Прости, Вов.
— Я люблю тебя, Аня! Не поступай со мной так!
— Прости.
Люки открылись раньше. Космос высосал все незакреплённые объекты. Четверо космонавтов держались за руки и медленно двигались в пространстве. «Праведник» быстро скрылся в глубине пещер.
— Анечка, что же ты делаешь?
— То, что должен был сделать на моём месте каждый из нас. Я вижу обелиск. Всем удачи! Надеюсь, она вам поможет.
— Аня… Давай я заменю тебя! Анечка!
— И вам удачи, мэм. Вы были хорошим командиром.
— Не надо лести.
— Аня, мы любим тебя! — восклицала Оми. — Ты прекрасный командир!
— Хорошо.
Рация затрещала и замолчала. Линия «Праведника» оборвалась. Где-то в глубине материнского крейсера инопланетян что— то тяжело ухнуло — пространство дрогнуло.
— Всё?
— Похоже на то.
6.
Ботинки для Сергея отобрали у одного зомби-гота. Высокие громоздкие «стилы».
Люди в грузовике представились. Только двое из них были военными по профессии — спецназовцы Дмитрий и Алиса. Оба в бронежилетах, с ног до головы обвешанные оружием, пулемётными лентами и гранатами. «Кузьмич» своё имя не назвал, но его и так все звали Кузьмичом — уж больно похож был на известного персонажа. Только тот спокойный был, а этот — гиперактивный, всё об инопланетянах говорил. То и дело стрелял из чего-нибудь по зомби.
Грузовик ехал по магистрали. Зомби расходились в стороны, как море перед Моисеем.
— Мы уничтожаем их точки сбора, — объяснял Кузьмич. — Подлецы выпускают по всей территории своих роботов, те ищут людей и впиваются в мозг. Получившийся зомби идёт на зов к ближайшей огромной станции инопланетян. Оттуда зомбированных переправляют с другими людьми на орбиту планеты.
— Ольга и Алекс тоже стали зомби, — сказал Сергей. — Их уже не вернуть?
— Боюсь, что нет, дружище, — Кузьмич взял Сергея за плечо и крепко понимающе сжал его. — Все мы кого-то потеряли.
— А если снять «осьминогов»?
— Человек умирает, — покачал головой «Груша», которого звали Артуром. У него был гранатомёт. — Поговаривали, что иногда «осьминоги» сами отлипали, но это всё сказки. Если это дерьмо уже на голове и светится красным, человека больше нет. Его, как и других похищенных, будут изучать инопланетяне. Проводить свои чёртовы опыты.
— И запомни, парень, — Кузьмич придвинулся к новичку и всмотрелся в глаза. — Стрелять надо в голову! Иначе могут не умереть, и навредить тебе, когда отвернёшься!
— В голову, — тупо повторил Сергей.
— Ну, ты ведь смотрел фильмы про зомби?
— Смотрел.
— Ну вот.
— Я семью хочу спасти, — вздохнул Сергей. — Они уехали на нашей машине к точке сбора. Мне нужно спасти их.
— Ты поможешь им только пулей, — нахмурился Кузьмич. — А если не сумеешь, то поможем мы.
Возле салона водителя сидели ещё две фигуры — одна крупная, с ярковыраженными мускулами, а рядом щуплый паренёк. Первый чистил огромный увесистый пулемёт, у второго руки сжимали АКМ.
— Деревенские, — пояснила Алиса, поморщившись. — Те ещё сволочи. Крупного зовут Паша, мелкого — Славик.
Примерно через час все расслабились и разговорились.
Артур рассказал, что он из Питера. Возвращался домой на поезде, когда всё началось. «Тарелки-пылесосы» высасывали людей из вагонов. Толстяку пришлось прыгать с поезда на ходу, как и многим другим пассажирам. Он показал гематому и ссадины на левом боку.
Спецназовцы описали то, как были на учениях в лесу, а когда возвращались в город, видели тысячи беженцев. Люди просто обезумели, друг у друга отбирали оружие, машины, сбивали один одного. Царили паника и хаос. Со стороны Москвы доносился непрекращающийся грохот, в небе ревели истребители, воюющие с бесчисленными тарелками захватчиков. Не придумав ничего лучшего отряд молодых спецназовцев, присоединился к общему бегству. Но вскоре «осьминоги» атаковали деревушку, в которой они засели, пытаясь связаться с командованием. В пылу битвы выжили только Дима и Алиса. Это они вывели из пекла грузовик с боеприпасами.
Кузьмич ничего не говорил, только продолжал палить из винтовки по зомби, мимо которых они проносились. Сергей тоже умолчал свою историю, хотя ему было что рассказать о начале вторжения. Каким чудом им удалось вырваться тогда из Москвы? Уму непостижимо.
Молчали и остальные — Павлик и Славик. Только хмуро смотрели на окружающих.
— У вас столько оружия… — сказал Сергей. — Да вас, наверное, не победить!
— Ошибаешься, нас было вдвое больше. Теперь бы ещё одну точку сбора уничтожить, и тогда можно с военными объединиться. Говорили по радио, что они тоже туда продвигаются.
— А как вы собираетесь точки сбора уничтожать?
Кузьмич похлопал по одному из ящиков с боеприпасами.
— Есть тут у нас для гадов подарочек небольшой.
Это были тротиловые кубики с фитилями.
Недолго повстанцы наслаждались покоем.
— Тревога! – Кузьмич подорвался, поднимая винтовку.
Тарелки атаковали с двух боков, когда грузовик проезжал через лес. Вражеские объекты выплыли из-за макушек деревьев, резко спикировали на дорогу, выпуская длинные блестящие щупальца, покрытые слизью.
— Подкрались, крысы! — взревел Артур, вскидывая гранатомёт.
Ракета вырвалась с оглушительным хлопком, но промазала, улетела вдаль. Толстяк принялся перезаряжать оружие, но щупальца дотянулись до него, впились в ключицы и в голову. Он завизжал, не от боли, а от страха, когда тарелка подняла его и начала снижать скорость.
— Посторонись! — Кузьмич припал на колено, целясь через оптический прицел охотничьей винтовки. Пулей попал Артуру прямо в сердце. — Я надеюсь, так сделает каждый, будь я на его месте.
«Это дурацкий кошмар, — Сергей моргал, пытаясь поверить в ситуацию. — Это просто дурацкий сон!»
Грузовик набирал скорость, некоторые зомби не успевали уйти с пути, их отбрасывало ударом.
— Сзади! — запоздало возопил Славик, вздымая «калашников». Пули при выстреле улетели в «молоко», так как щупальца всё же дотянулись до него. — Ай! Ай! Ай! — Он извивался, как червяк, и вдруг вырвался из цепкой хватки, успел улыбнуться и крикнуть: — Есть! — до того, как упасть и разбить голову об асфальт.
— Славик! — взревел Павел, переводя пулемётный огонь на новую цель. — Ах ты мерзость! Получай! Жри, сука! Жри!
— Один слева, другой справа, третий сзади! — кричала Алиса. — Разделяем мишени, беру правого!
Павел поливал огнём заднюю тарелку, остальные занялись левой. Она подобралась к грузовику слева и пустила щупальца в салон грузовика. Вырвала сначала дверь, которой начала заслоняться от пуль. Скользкие щупальца в это время проникли внутрь. Дед в грязной кепке поднял двустволку и отстрелил одно из них. Но остальные вытянули его из грузовика. Кузьмич, Сергей и Дмитрий так обильно угощали инопланетную технику пулями, что кто-то из них случайно задел деда, кепку ему сорвало вместе с башкой. Щупальца отбросили ненужное тело и потянулись к водителю, продолжая заслоняться дверью, изрешечённой пулями. Хватательные «лапки» лязгали возле лица водителя и разрывали кожу правой руки, которой он пытался отмахиваться. Мужик повёл машину по встречной полосе, тарелка поднялась на дорогу из кювета, и тогда водитель снова крутанул руль, ударяя боком грузовика по вражескому объекту. Тот сразу же отстал, вращаясь в воздухе как юла.
Всё происходило на бешеной скорости — грузовик мчался, срубая ряды зомби, потрескавшееся лобовое стекло снова и снова орошалось кровью и мозгами. Водитель догадался включить дворники и через первый же просвет увидел новую тень, надвигающуюся на грузовик спереди.
— Прямо по курсу! Эй! — попытался он предупредить своих, но из-за шума стрельбы его никто не слышал.
Тарелка поравнялась с грузовиком, зависнув над ним. Щупалец не было.
Кузьмич поднял голову, озадаченно уставившись на широкий тёмный диск.
Нижняя плоскость тарелки, нависшей над грузовиком в десятке метров, заискрилась красными электрическими всполохами. И в следующий миг всё полетело вверх. Автомат вырвался из рук Сергея, также как и остальное оружие у солдат. Магнит притягивал всё металлическое. Взмывали в воздух ящики с боеприпасами, затем ломались при столкновении с тарелкой, отчего на отряд сыпались доски.
— Проклятье! Что за херня?! — кричала Алиса. Они вместе с Димой поднялись вслед за оружием, будто их поднимали невидимые клешни. Врезались в днище тарелки, закричали от боли: они ударились спинами — конечности не притягивались.
— Снимайте бронежилеты! Скорей! — кричал Кузьмич.
Но спецназовцы не слышали. Дима запаниковал, охватил голову руками, крича что есть мочи. Алиса же пыталась подобрать соседствующий с ней дробовик, но оторвать от мощного магнита не могла.
Задние колёса грузовика то и дело поднимались над асфальтом — мощности притяжения почти хватало, чтобы подобрать такую махину.
Сергею пришлось выудить ремень из брюк — железная бляха с символикой «Metallica» не желала оставаться в грузовике. Как и крестик Кузьмича, сорвавшийся с его шеи вместе с цепочкой. Он не заметил этого, выкрикивая команды.
— Я не могу удержать их! — донеслось сзади. Павел изо всех сил тянул на себя чехол с закреплёнными на нём боевыми гранатами. Его руки дрожали, вены пожирали мускулы. — Отпускаю! Берегись!
— Стой! Я держу! — Кузьмич подскочил к нему. — Теперь отпускай!
Чехол взлетел и ударился о магнитную плоскость между Димой и Алисой.
В руке у Кузьмича остались кольца от гранат.
— Славная вечеринка! — улыбнулся старик.
— Ну ты пида… — проговорила Алиса, выпучив глаза.
Взрыв пронзил тарелку насквозь. Горящие осколки оружия и кусочки спецназовцев прошлись градом по кузову грузовика. Тарелка, охваченная огромными клубами красного огня и чёрного дыма, медленно обрушилась на вереницу зомби у обочины, подминая их под себя. Взорвалась снова, и снова, и снова… Волна жара накрыла остатки отряда.
— Кузьмич! Ты убил их! — ужаснулся Павел. — Сучий потрох, ты убил их!
Он набросился на старика, потянулся ручищами к его лицу, намереваясь выдавить глаза. Тому не хватало сил сопротивляться гиганту.
Сергей не обращал на них внимания, пытаясь сбросить с ноги чьи-то кишки, рыдал, валялся по кузову, собирая на одежду ещё больше крови и дымящихся ошмётков. Голоса своего и творящегося вокруг хаоса не слышал — в ушах стоял пронзительный свист после взрывов.
— О господи! Нет! Дай закончить! Дай убить этого мудозвона! — Клешни ещё одной тарелки вцепились Павлу в спину и подняли в воздух. Грузовик вильнул, и силачу удалось вцепиться руками в деревянный борт кузова. — Кузьмич! Кузьмич! Сука! Спаси меня! Кузьмич!
Кузьмич, спотыкаясь и поскальзываясь на крови, побрёл к единственному уцелевшему ящику.
Сергей набрался мужества и подбежал к Павлу, протягивая руку. Мускулистый гигант схватился за неё и Сергей уже подумал о том, что идея была очень неудачной, теперь им обоим грозил плен.
— Саня! — радостно воскликнул Павел, морщась от боли. — Санёк! — говорил он Сергею, в то время как щупальца тянули его вверх. — Дружище! Не бросай меня! Не дай помереть!
— Поберегись! — крикнул Кузьмич.
Сергей обернулся, пыжась от натуги — он упирался ногами в борт, а кости в руке уже начинали хрустеть. Посреди кузова Кузьмич замахнулся и что-то бросил в тарелку. «Тротил!» — вспомнил вдруг Сергей. Он проследил за траекторией и увидел сползающий по округлой поверхности тарелки кубик, от которого тянулся едва заметный дымок.
Бабах! Тарелка разлетелась в щепки, Павел завыл пуще прежнего. Сергей всё ещё держался за него, но не мог из-за вспышки открыть глаза, долго-долго моргал, лёжа на спине. Потом увидел, что держит в руках оторванные по плечи руки Павла. А кричит не Павел, а он сам.
— Да заткнись ты уже! — вопил Кузьмич, продолжая поджигать и швырять в последнюю тарелку взрывчаткой. Но тарелка оказалась умнее собратьев, виляла из стороны в сторону, «кубики» пролетали мимо и взрывались далеко позади на дороге, разбрасывая людей с «осьминогами».
Сергей брезгливо отбросил от себя руки Павла и попятился на четвереньках от них подальше.
— Осторожно! У нас тут старушка-зомби прямо по курсу! — крикнул водила.
Удар. Скрежещущий звук и потухающий женский вопль. Первый толчок (под передним колесом), второй толчок (под задним). Руки Павла из-за этого поползли на Сергея, и тот в панике заелозил ногами, пытаясь от них отбиться.
Кузьмич склонился за новым кубиком тротила, но последняя уцелевшая тарелка в этот раз нанесла опережающий удар.
— А! Долбанные тянучки! Я так просто не дамся! — Кузьмич извивался в клешнях, одежда рвалась вместе с кожей, но выскользнуть не получалось — хватка оказалась сильна. — Псы позорные! Страшилища поганые! Ублюдки недоделанные! Убью всех, мрази паршивые!
Грузовик продолжал гнать, тарелка с Кузьмичом отстала. Щупальца перехватили его поудобней и лихо забросили матерящегося старикашку в открывшийся люк: в глубокой гладкой впадине со скользкими покрытыми слизью стенками теснились несколько пленников. Кузьмич рухнул им на головы, разрушив очередную попытку построить «живую лестницу», чтобы кто-нибудь выбрался на крышу тарелки. До того как закроется люк. Снова не вышло.
— Не дамся живым, ничтожные гадёныши, ой не дамся! — ошалело хрипел Кузьмич, трясущимися руками зажигая фитиль на взрывчатке, которую всё ещё сжимал в кулаке. Партизан обвёл взглядом других пленников — измученные грязные люди. Два мужика, четыре женщины разных возрастов, пацан лет шести с огромным фингалом под глазом, и годовалый ребёнок неизвестного пола. Пленники с ужасом уставились на горящий фитиль. — Я оказываю вам услугу! — торжественно объявил Кузьмич. — Мы не только не позволим тварям пытать нас! Мы вдобавок уничтожим ещё одну вражескую посудину!
— Ты сдурел! — загремели пленники. Десяток рук потянулось к нему, старик подался назад, оберегая огонёк.
— Мы умрём героями! — восклицал он, а на лице застыло помешательство.
— Не надо! Нет! Пожалуйста! — кричала мать годовалого ребёнка.
— Ну-ка отдай сюда цацку… — грузный мужик, навалившийся на Кузьмича, уже дотянулся до взрывчатки и попытался затушить огонь пальцами. Но он опоздал: заскрёб ногтями о крошащуюся поверхность тротила; фитиль уже догорал изнутри.
Осколками взрыва накрыло сосновый бор, который в скором времени разгорелся, и огонь этот не угас, пока не выжег его целиком.
— Гони, гони! — кричал Сергей, отчаянно хлопая ладонью по крыше салона грузовика. — Пока не прибыли новые тарелки! Скорее!
— Может, ещё успеем в МакДрайв заскочить? — хохотал исцарапанный клешнями водитель.
Кузов был заляпан кровью, зелёной слизью и горелыми пятнами. Руки Павла катались из стороны в сторону. Ноги не удерживали Сергея, он рухнул на пятую точку, в глазах помутнело. Ещё совсем недавно кузов заполняли ящики с оружием и отряд сопротивления. Теперь остался только он — обессиленный и опустошённый, как последний бомж. Грузовик подфутболил очередного зазевавшегося зомби, Сергея тряхнуло, и он, выйдя из оцепенения, яростно воткнул себе указательные пальцы в виски и завыл от гнева и нервов.
— Небо уронит!.. ночь на ладони! — ревел водила.
Сергей выглянул из кузова и увидел, что зомби стало ещё больше. Неподалёку от них в паре сотнях метров от дороги на холме расположилась огромная инопланетная тарелка, которая вполне могла сойти за здание, построенное людьми. Какой-нибудь буржуйский стадион. Здесь было ещё больше зомби — они стекались к пункту сбора со всех направлений.
— Нас не догонят! Нас не догонят!
Грузовик затрясся, заскакал по колдобинам. Водила рулил теперь по травянистому лугу, прямо к парадным воротам тарелки. Зомби с «осьминогами» останавливались и поворачивались, шли в сторону людей. Скорость сильно уменьшилась — сбивать зомби уже не получалось, они столпились на пути грузовика и позади него…
— Я сошла с ума! Я сошла с ума! — водила уже сорвал голос, слышно было, как он захлёбывается слюной.
Сергей бросил в толпу кубик тротила и после взрыва выпрыгнул из кузова и побежал, маневрируя между ходячих мертвецов.
— Мне нужна она! Мне нужна она! — водила выбрался из грузовика с револьвером. Пристрелил одного зомби, второго, третьего, четвёртого. Ещё раз четвёртого. И ещё раз, теперь уже наверняка. Перехватил оружие и начал рукояткой бить зомби по одному. Они медленно обступали его со всех сторон, а он продолжал хохотать и петь, сквозь смех и слёзы. Руки тянулись к нему…
Сергей не оборачивался. Продолжал бег, свою последнюю дистанцию. Выходил на финишную прямую.
Возможно, он тоже уже обезумел. Но ему начинало видеться, что зомби не останавливают его, наоборот — расходятся в стороны, уступают дорогу. Некоторые даже манили рукой.
Идём с нами. Идём.
И он продолжал бежать.
Семейный «форд» стоял бок о бок с другими машинами прямо у входа в инопланетную тарелку. Сергей даже не заглянул в автомобиль, он знал, что там никого нет.
Промчался сквозь расступившуюся толпу людей с «осьминогами», бежал в полутьме, вглядываясь в лица.
— Алекс! — кричал он. — Алекс! Оля! Отзовитесь! Алекс!
Зомби расступаются. Он видит их двоих вдалеке. Они идут ему навстречу, тянут к нему руки. Будто и нет войны, будто и нет «осьминогов» на головах.
— Алекс! Ольга! — плачет Сергей.
И сотни окружающих его лиц накрывает непроглядная тьма.
Врата закрываются. Снаружи докатывается грохот пальбы, сотрясание почвы и рокот приближающихся вертолётов.
Танки валят молодые берёзки, прорываясь через подлесок с тыла. Снаряды бьют точно в цель, но особого вреда инопланетному титану не наносит. Оборонительные башни на крыше тарелки выпускают широкие огненные струи, моментально выжигая глубокие рвы на пути танков. Но и эту преграду преодолевают могучие «Владимиры». Только сделать уже ничего не могут, тарелка взмывает в небо всё выше и выше.
Оставшиеся зомби печально смотрят ввысь, потом синхронно поворачиваются и все вместе бредут к новой точке сбора. Теперь уже где-то далеко на севере.
Танки давят зомби, едут напролом, в поисках новых вражеских единиц техники.
— Я жив! — вскакивает водитель грузовика, щупая себя за грудь и живот, хохочет. —Я, мать вашу, жив!
Он бежит к ближайшему танку, размахивая руками. Стрелок на его «башне» поворачивает пулемёт и расстреливает мужчину. Считает в уме: «плюс один».
Вертолёты «Черные акулы» принимаются за обстрел гигантской тарелки, но это не приносит успеха.

7.
— Как там дела с течением времени?
Владимир ничего не слышал. Он безучастно парил рядом с командой, словно тонул. По щекам текли слёзы, а на душе было горько-горько.
— Моя борода вроде уже не растёт, — заметил Грег. — Люси, что скажешь?
Люси молчала. Оми и Грег подлетели к ней, проверяя жизненные показатели. Отодвинули светоотражающее стекло. В скафандр была облачена мёртвая посиневшая старуха, отдалённо напоминавшая Люси.
— Чуть-чуть не дотянула, — заплакала индианка.
— Это не важно, — сказал американец. — Наша судьба тоже под большим вопросом. В общем, если взрыва было достаточно для остановки потока времени, нам нужно найти какой-нибудь экран и убедиться в этом.
Оми и Грег поплыли в ближайший тоннель. Владимир медленно плёлся за ними. Труп второго пилота остался висеть в пространстве. С него сняли кислородные баллоны.
Спустя час, когда кислорода израсходовалось около половины, Грега сразил сердечный приступ. Оми не могла помочь ему через скафандр, только кричала «Успокойся! Дыши!», будто он не умирал, а рожал. Он мучительно стонал, и, ничего не сказав, умер с неприятным гортанным хрипом. Владимир молча снял с него кислородные баллоны.
Они с Оми достигли огромного экрана, перед которым плавал инопланетянин — такой же осьминог, как все — только облачённый в какое-то подобие скафандра. Он не атаковал людей. Наоборот, жестом пригласил их к экрану.
— Человечество. Отличается. Сообразительностью, — раздалось по внутренней связи на английском языке. Голоса были человеческие, но разные. Будто каждое слово было вырезкой из чьей-то речи по радио или телевидению. — Сарказм. Поздравляю, вы сделали. Отличный. Поступок. Сарказм. Теперь. Ваша планета. Умрёт. Погибнет. Будет уничтожена. Мы пытались помочь вам! А вы. Дураки. Сопротивляетесь. Уничтожаете нас. Уничтожили. Камень. Времени.
— Вы же похищаете людей! — кричала Оми. — Сколько семей вы разрушили!
— Это. Спасательная операция. Без нас вы. В будущем. Мертвецы.
— О чём вы говорите? — вскипел Владимир, чувствуя, что вот-вот набросится на Незваного.
Инопланетянин пробежался щупальцами по клавишам сбоку экрана и перед космонавтами возникли незнакомые крейсеры, идущие к Земле со стороны Солнца. Экран изменился, показал масштабы: финский самый крупный нефтяной супертанкер в мире казался крошкой рядом с такими гигантами. Экран показал схематичное расстояние до вражеских объектов. Оставались одни сутки.
— Вы не враги? — непонимающе захлопала ресницами индианка.
— Нет. Вот наши с вами противники. Они сильны.
— Почему тогда вы занимаетесь спасением нас? — удивился Владимир. — Почему не атакуете их?
— У нас своя политика. Мы за справедливость. За равенство. За свободу. За мир.
— Сарказм?
— Нет.
— Вы идиоты! — Владимир истерически захохотал. — Вы идиоты! Вы похищали обитателей Земли, чтобы спасти побольше людей с планеты и снова отступать? И давно вы столько по галактикам гоняетесь?
— Несколько. Триллионов. Поколений.
«Ну, не так много, с учётом Камня Времени», — подумал бортмеханик.
— А слабо было объяснить это людям?
— Мы пытались. Вы не хотели слушать. Проявление агрессии.
— И ваша антивоенная политика не позволяет дать отпор ублюдкам?
— Человечество. Отличается. Сообразительностью. Не сарказм.
— Почему бы тогда не изменить вашу политику?
— Ни к чему хорошему это не приведёт.
— На время! Всего на один раз!
— Нет. Потом захочется так делать снова и снова.
— Так мы теперь союзники?
— Если вы готовы к этой тяжёлой ноше.
— Тогда вы можете предоставить своим союзникам ваши технологии?
— Можем.
— Вы можете восстановить тот камень?
— Создадим новый. Это недолго.
— У наступающего противника есть похожие ускорители времени?
— Нет. У них сравнительно примитивные технологии.
— Вы поможете нам в войне?
— Мы не будем воевать. Какого рода помощь вам требуется?
— Тогда похищайте вражеских инопланетян!
— Мы подумаем.
— Восстановите ускорение времени и тесните их своими тарелками. Берите огонь на себя, если вам так не жалко свои ресурсы.
— Мы понимаем, к чему вы клоните. Это интересная мысль.
— Дайте мне возможность связаться с военными! — потребовал Владимир.
— С какими?
— С русскими, мать вашу!
— Говорите.
— Прямо сейчас?
— Да. Мы связались с. Главным штабом. Сопротивления. Мы давно прослушиваем их переговоры. Знаем. Где их. Базы. Не сарказм.
— Так теперь можно говорить?
— Вас слушает вся Россия. Все радиоприёмники. Не сарказм.
— Внимание! — крикнул Владимир, прокашлявшись. — Внимание! Народ! Внимание, земляне! Слушайте! С вами говорит бортмеханик космического корабля «Праведник» — Свастеев Владимир! Мы летели с Марса и совершили диверсию на материнский крейсер инопланетян, остановив бесконечный поток их тарелок! Но это было ошибкой! Оказывается, они пытались помочь! Со стороны солнца подходит новый противник — хренова куча крейсеров! Они пребудут в считанные часы. Поберегите боеприпасы. «Осьминоги» предоставят нам свои технологии.
— Слышим вас, Владимир! — сквозь помехи прорвался чей-то бас. — Это полковник Иванов. Пожалуйста, повторите всё поподробней! Возможно, мы что-то не так расслышали!
— Тарелки и все эти «осьминоги» — не враги нам! Они союзники! Они бегут от других инопланетян, я видел их огромные крейсеры! Враги уже на подходе! Тарелки похищали людей, переносили их в кислородные сады на орбите! Все живы и здоровы! Нас пытались вынести с планеты, которой грозит уничтожение! Но теперь мы можем объединиться и дать отпор врагам!
— Вас поняли, Владимир. Скажите, как мы можем вам доверять?
— Мы летели с Марса! Остальной экипаж погиб в схватке с инопланетянами, остались только я, бортмеханик, и Оми Марьос из Индии, ответственная за системы жизнеобеспечения. «Праведник» тоже уничтожен.
— Как мы можем вам доверять?
— Человечество. Отличается. Сообразительностью. — Инопланетянин не сказал, сарказм это или нет.
— Отзовите тарелки, — скомандовал Владимир. — Отключите роботов. Отпустите пойманных людей.
— Ваше слово — закон.
Спустя некоторое время полковник Иванов снова заговорил:
— Мне докладывают, что тарелки отступают. Хорошая работа, Владимир. Что дальше?
— Не знаю. Это уже вам решать.
— Внимание! — воскликнул инопланетянин, повторив голос Владимира и зашлёпав по экрану щупальцами. Появилась новая картинка — от крейсеров новых противников отделились огромные ракеты и устремились к планете. — Боеголовки противника. Вашей техникой. Сбить. Практически нереально. Они упадут. На планету. Через час. И. Сорок три минуты.
— Мы мобилизуем войска, — сказал полковник по рации. — Попробуем ударить истребителями, самыми стойкими к охлаждению, но только в пределах орбиты. С земли прикроют мощные ПВО. Этого, надеюсь, хватит?
— Россыпь. Ракет. Вполне может. Уничтожить. Третью планету от Солнца.
— Вы можете сбить эти ракеты? — спросил Владимир инопланетян.
— Мы уже пытались. Спасая. Свои. Планеты. Это трудно. Но потребуется время на создание. Ускорителя. Времени. Скорее всего, мы. Не успеем. Успеем только к прибытию. Крейсеров. С ракетами. Придётся. Бороться. Текущими. Силами. Их у нас недостаточно. Только с вашей поддержкой. Можно создать. Нормальную. Оборону.
— Вова, у нас кончается кислород! — воскликнула Оми.
— Пройдёмте со мной. Я отведу вас в. Кислородный сад. Мы немного. Позаимствовали. Вашей природы. Она красивая. Она успокаивает.

8.
Тьму разорвали красные всполохи. Тишина взорвалась невыносимым лязгом. И опять Сергея окружала чернота… Но появились новые звуки: зашептали, застонали, закричали люди, когда-то бывшие зомби.
— Всё хорошо! — врал Сергей, крепче обнимая жену и ребёнка. — Всё хорошо.
— Что происходит? — спросила Ольга.
Вздрогнул Алекс, крепче сжал руку отца.
— Где мы? — спросила женщина.
— Папа? — спросила темнота голосом Алекса.
— Милые мои! — прошептал Сергей, тронул их за влажные волосы, покрытые слизью. Никаких «осьминогов». Отвалились уроды.
— Папа, это ты?
— Серёжка! — воскликнула жена, вцепившись ноготками ему в щёки.
— Алекс! Любимый! — отец опустился на колени, не стыдясь слёз.
В темноте ничего не было видно, поэтому он на ощупь опознавал лицо сына.
Люди оживали, приходили в себя и начинали паниковать. Плакали, ревели…. Где-то началась драка, завизжали женщины и дети. Несколько сотен человек теснились в темноте.
— Внимание! — заорал Сергей, зажигая над головой огонёк зажигалки. — Успокойтесь! Я буду говорить! Всем успокоиться!
— Тихо, тихо, шшш! — передавали друг другу люди в темноте. — Он будет говорить!
Полной тишины добиться было нереально, поэтому Сергей закричал как можно громче:
— Чувствуете, пол вибрирует? Мы взлетаем, покидаем Землю! Вы были обманом притянуты на инопланетный корабль! Теперь вы снова соображаете! И нам нужно любыми способами найти отсюда выход! Иначе нас унесут на орбиту!
Люди снова запаниковали. Оратор из Сергея получался ужасный.
— У меня есть взрывчатка! — заорал он ещё громче, подняв один единственный прихваченный с собой кубик тротиловой смеси. — Но она не сильно мощная! Если я не ошибаюсь, окна пилотов были в той стороне! — Он двинулся через огромную толпу людей, держа над головой зажигалку. — Мы попытаемся пробить стену и захватить управление над тарелкой!
Ольга и Алекс не отставали от него ни на шаг, цепляясь за одежду. Люди на пути расступались, но не сильно, потому что остальная толпа наоборот навалилась на них, все тянулись к огоньку. Слышались взволнованные вздохи, кто-то панически вскрикивал, но никто не мешал объявившемуся спасителю.
— Посторонитесь! — закричал Сергей, отталкивая Ольгу и Алекса. — Все назад! Сейчас я взорву эту стену!
Он склонился, поджег фитиль взрывчатки, погладил стену, испещренную неизвестными знаками, и побежал прочь. Толпа подалась в стороны, женщины повизгивали, мужчины кричали — ложись!
Громыхнуло. Эхо усилили полукруглые стены, будто в соборе. И красные закатные лучи солнца осветили людей. Даже сквозь дым.
— Ура! — взорвалась радостными криками толпа. И рванула в образовавшуюся расщелину.
— За Россию! — кричал кто-то.
В проёме появился бесформенный силуэт инопланетного пилота. Его естественные щупальца извивались, он выставил их перед собой, раскрыл вертикальную пасть и зашлёпал губами, пытаясь что-то сказать. Народ накатил на него волной, повалил. Мужчины били его кулаками, топтали ногами, отрывали щупальца. Брызгала зелёная слизь. Чудовище издало печальный утробный звук и замолчало.
— Господи, ну и высота!
Все прильнули к окнам: поля и леса казались далёкими кляксами, дороги и ручьи — трещинами на лице Земли.
— Здесь рычаги! — кричала одна женщина. — Кто умеет управлять этой штуковиной?

— Давайте я попробую! — какой-то мужчина надавил на рычаг и все попадали на колени.
Нос космического корабля опустился, целясь в землю.
— Не так сильно! — кричал Сергей, помогая настроить нормальную траекторию.
Космический корабль оказался не такой сложной игрушкой.
Сели в поле пшеницы, довольно грубо, буравя почву носом. Но сели.
Люди выбирались из тарелки с радостными криками, выносили на руках Сергея и его семью, как героев.
Сергей улыбался Ольге, улыбался Алексу, и ощущал себя в раю.
Пока на горизонте не полыхнуло: невероятно гигантский купол огня разрастался где-то на севере… Первая взрывная волна раскидала кричащих людей, повырывала с корнями деревья в ближайшем лесу.
И дрогнула русская земля.

9.
В четыре часа дня по московскому времени тысячи истребителей и бомбардировщиков России и близлежащих стран устремились в верхние слои атмосферы, чтобы отбить космический удар. Инопланетные тарелки состояли из последних нескольких партий выращенных особей Незваных, а также остатков тех тарелок, которые на момент установления мира между бывшими захватчиками и людьми, работали на поверхности Земли. Вся эта чудовищная масса устремилась навстречу приближающимся ракетам.
Тарелки всячески пытались помешать им, лезли под удар, но ракеты были так огромны, что тарелки взрывались, но вреда не причиняли. Они начали цепляться щупальцами и менять траектории некоторых ракет. Пару штук даже удалось разобрать и взорвать, прихватив соседние. Но этого всё ещё было недостаточно. Люди наблюдали за процессом по возобновлённой работе телевидения — картинка передавалась с уцелевших автоматизированных спутников на орбите.
В пол шестого ракеты начали входить в земную атмосферу, которая тоже сыграла на руку человечеству. Некоторые, более мелкие ракеты не выдержали таких температур и тряски. Видимо, с другими планетами бороться захватчикам было проще.
Разгорелась нешуточная потасовка в верхних слоях атмосферы. Самолёты класса «Ту-22М3» бомбили ракеты, истребители «Су-27» обстреливали их боеголовками и из пулемётов. Ракеты взрывались, сотрясая небо, с Земли можно было наблюдать фантастически необычные фейерверки.
Лишь пару инопланетных ракет добрались до планеты из общего количества. Прорвав две линии обороны и все слои атмосферы, они врезались на территории Беларуси и под Москвой, охватив вместе областью поражения несколько тысяч километров.
Тем не менее, удар считался отбитым. И пришло время для контратаки.

Два русских космонавта сидели в прекрасном зелёном парке, слушали щебетание птиц, наслаждались теплом искусственного солнца. Здесь настроили гравитацию, как на их планете. Позже выяснилось, что такие «живые уголки» использовались инопланетянами как тренировочные полигоны. Так они познавали наши условия жизни.
Инопланетянин, возникший из зарослей, заговорил:
— Наши инженеры. Докладывают. Что. Ускорители. Времени. Готовы к работе.
— Сколько их?
— Пока что. Две штуки.
— Вы отлично потрудились, — искренне заявил Владимир. — Но зачем так много?
— Мы делимся. Технологиями. Забыли?
— Интересненько, а как мы, люди, можем использовать такую фантастическую штуку?
— Это вам решать.
— Сколько живут те, другие инопланетяне? — спросила Оми.
— Относительно вашего. Отсчёта. Времени. Приблизительно. Около двух-трёх лет.
— И они тоже появляются из коконов или типа того? — оживился Владимир, на лице впервые за долгое время появилась улыбка.
— Не совсем так. Они. Рождаются и растут. На своих. Планетах. И только некоторые из них. Идут. В космос. Воевать. Захватывать миры. И уничтожать всё живое у себя на пути. Путём. Сворачивания материи. Они быстро перемещаются. Между. Системами.
— А вы можете на время отключать, а потом включать Ускоритель Времени?
— Это. Реально. Устроить. Мы как раз ищем. Нашего главного. Архитектора. Только он умеет. Регулировать. Выключать. Ускорители. Без. Архитектора. Выключить на время. Камни. Не получится. Только он. Подозрительно. Долго. Не выходит на связь. Но мы найдём его.
— Отлично. Снарядите мне тарелку, под моё управление! — просиял Владимир. — И дайте Ускоритель! И объясните, как им управлять! И готовьте другие тарелки! Мы атакуем врага на подходе, вылетим навстречу!
— Человечество. Отличается. Сообразительностью. Не сарказм.

10.
Зелёная слизь растянулась паутиной от стены к стене. Тоннель, в котором не так давно велось побоище, походил на сюрреалистичную картину — ужастик какого-нибудь безумного художника. Повсюду — кусочки щупалец и «капуста» из внутренностей инопланетян. Среди трупов осьминогообразных — большая овальная, покрытая длинными шипами, тварь, вся изрезанная и избитая — это инопланетный Архитектор, создатель первого Ускорителя Времени. Посреди этого хаоса болтаются три инородных предмета. Нож. Молоток. И неподвижный космонавт в скафандре. На его плече — красуется флаг Великобритании.

1

Шикарная звездная яхта прошла последний контрольный пункт, гиперсветовой генератор начал вращаться, световая индикация включилась и оповестила мертвое пространство космоса, что очередной звездный корабль собирается совершить переход между звездными системами. Яхта остановилась перед воротами генератора и начала прогрев двигателей для межсветового прыжка. Из лобового иллюминатора на элиминацию генератора сосредоточенно смотрел пилот яхты – Драйвер. Он только что связался с пограничным контролером Солнечной системы и после формальной проверки личности, контролер разрешил межзвездный переход к генератору субсветового выхода в районе спутника Юпитера. Это было далековато до Земли, но выбора не было. У пилота все утро было нездоровое предчувствие чего-то страшного и неизбежного. Надо было как можно быстрее убираться с этого района космоса. Так далеко, они с Сильвией не улетали еще никогда - до Земли было почти 200 световых лет.
Драйвер чувствовал безмерную глубину космоса, пропитанную абсолютным холодом мрака, и сильно нервничал: а что, если генератор откажет, что если они никогда не смогут вернуться домой; он все утро отгонял от себя эти нехорошие мысли. Сильвия, его подруга, сегодня закапризничала и отказывалась подниматься с кровати. Драйверу пришлось принести кофе и завтрак ей в постель, и теперь он сидел на месте пилота и в тишине вез их двоих обратно домой. Огоньки на генераторе сменяли друг друга, показывая пилоту, что все идет по плану, генератор стартует. И вдруг, произошло то, чего так боялся Драйвер, на одной из операций загорелся красный огонек, на секунду вся элиминация генератора остановилась, и через мгновение загорелся сигнал межзвездной связи всеобщего оповещения. Неживой, женский голос робота сообщил:
- Уважаемые дамы и господа! Корпорация «Галактика» начинает профилактику звездных генераторов в системах ZX16 и ZX19. Генераторы отключены до выяснения причин неполадок.
Пилот ошалело смотрел на передатчик межзвездной связи и не мог выговорить ни слова. Через секунду тот же голос робота продолжил:
- Дамы и Господа. В связи с возникшими ошибками в работе субсветовых генераторов звездных систем ZX16 и ZX19, все корабли, не покинувшие звездные районы, просим проследовать для стоянки в порты земной колонии «Новый Марс», и дождаться окончания ремонтных работ. Драйвер не верил своим ушам. За вторым сообщением следовало третье, и уже мужской мертвый голос сообщил:
- Уважаемые Дамы и Господа! Правительство колонии «Новый Марс» объявляет о чрезвычайной ситуации и вводит карантин на поверхности планеты. Все суда прибывшие в порты колонии будут тщательно досмотрены, а владельцы и пассажиры судов изолированы.
Такой ругани Сильвия не слышала никогда - Драйвер орал как бешенный и стучал по всему, куда мог ударить.
- Что случилось, дорогой? – воскликнула Сильвия, вбегая на мостик и на ходу запахивая прозрачный шёлковый халатик.
- Эти гады из Корпорации отключили генератор, нам не выбраться из этой задницы еще как минимум неделю.
Она широко раскрыла глаза и поднесла руку ко рту, инстинктивно пытаясь заглушить немой крик.
- Какой ужас, но мои папа и мама, они будут встречать меня завтра утром. Что они подумают? – она бросилась к нему. - Где мы будем ждать всю эту неделю, Драй?
- Успокойся, любовь моя, - Драйвер обнял Сильвию. – Мы сейчас отправимся на Новый Марс, там обязательно должны быть пункты межзвездной связи, позвоним на Землю и все объясним.
Сильвия успокоилась, они прошли в кают-компанию и сели в кресла напротив друг друга.
- Новый Марс, прекрасное место, – улыбнулась Сильвия. – Там великолепные курорты. Мы с мамой два года назад отлично отдохнули на этой планете: море, жара, пальмы. Это большая колония; я припоминаю, что там живет около тридцати миллионов колонистов, все города и порты на этой планете расположены на экваторе, там самый мягкий климат. У них есть даже своя армия, – закончила она, не переставая улыбаться.
- Туда примерно световой день пути, - Драйвер не улыбался, так как чувство тревоги не покидало его. Он начинал смутно представлять себе, что начавшиеся проблемы очень серьезны, – Есть только одна загвоздка, дорогая. На этой планете правительство колонии объявило карантин.
- Почему? – недоуменно произнесла Сильвия, широко открыв глаза.
- Не знаю.
Они вернулись в рубку и сели в кресла пилотов. Яхта развернулась, и стала быстро удалятся от субсветового генератора; его красный огонек потух, он перестал вращаться, силовые поля обесточились, и машина превратилась в безжизненную груду металла, консервация межзвездного перехода была завершена. К этому моменту, на сотни тысяч километров вокруг, не было ни одной живой души, а недавно стоявшая рядом яхта мчалась к земной колонии «Новый Марс», расположенной на далекой планете за миллионы километров от этого места.
Через несколько часов полета в мягком кресле пилота Сильвия уснула. Драйвер вел корабль один, в полной тишине. До самой колонии любовники не разговаривали - Сильвия спала, а Драйвер размышлял об их общей нелегкой судьбе. Он открыл бортовую консоль и попытался выйти в межзвездный Интернет, однако сервер яхты не мог соединиться с сетью, и в конце концов пилот оставил это безнадежное дело.
- Сотовые станции на астероидах тоже, похоже, отключены, - размышлял Драйвер. – Странно, они не находятся на балансе Корпорации, это собственность Правительства колонии и отключить их можно только с поверхности планеты. Что там происходит?
Драйвера прошибал холодный пот, когда он думал о том, что единственное место на десятки световых лет в округе, где им могут помочь, окажется западней. Он открыл звездные карты и просмотрел краткую историю колонии, действительно, как и говорила Сильвия, в колонии жило около 30 миллионов человек. На поверхности планеты множество курортов, пляжей, планета славится своими ресторанами и великолепной кухней. И тут он увидел то, что его сильно насторожило - в столице колонии расположен центр исследований корпорации «Галактика», и именно Корпорация является одним из основных источников поступления имперских денег в казну правительства колонии. С одной стороны, им двоим надо радоваться: они могут обратиться в Корпорацию в связи с проблемами со звездными генераторами, но с другой стороны, что за карантин на поверхности? С чем он связан? Двое влюбленных летели в неизвестность.
В лобовом иллюминаторе появился диск красной планеты: по мере приближения, на поверхности стали видны моря, океаны и материки, полюса были укрыты слоем льда. Загорелся сигнал межзвездной связи, неживой голос робота сообщил:
- Внимание! Яхта «Сильвия», Вы приближаетесь к контрольному пограничному посту Правительства земной колонии «Новый Марс». Убедительно просим Вас снизить скорость и приготовится к стыковке с пограничным постом.
Пограничный пост представлял собой небольшую автономную платформу на орбите планеты, где происходила идентификация личности прибывших и досмотр их багажа и груза. Когда процедура стыковки яхты с платформой была окончена, Драйвер, стараясь не будить спящую Сильвию, взял их личные документы, выписку из базы данных о багаже, техпаспорт на яхту и открыл шлюз. Какого же было его удивление, когда кроме робота-носильщика на платформе никого не оказалось. Платформа была девственно чиста, с полок магазинов дьюти-фри убран весь товар, в мусорных корзинах не было ни одной бумажки, роботы-уборщики вылизали платформу до блеска. На пограничный пункт не ступала нога человека уже как минимум неделю. Драйвер стоял возле шлюза яхты и ошалело осматривал представшую перед ним картину. Потом вернулся обратно на мостик и разбудил Сильвию.
- Дорогая, на этой планете творится черт знает что, - сразу выпалил он, как только она открыла глаза.
- На какой планете, дорогой, где мы? - тихо пролепетала заспанная, с растрепанными волосами, Сильвия, не сразу поняв о чем речь.
- Мы на пограничном пункте «Нового Марса». И он представь себе, девственно чист.
Сильвия пыталась выкинуть из головы остатки сна и начать наконец-то думать.
- Как это «девственно чист»? Дорогой, не пугай меня. Мне страшно, – опять пролепетала Сильвия.
- Тут ни одной живой души, одни роботы-уборщики, нам надо спускаться в порт без сопровождения, - ответил Драйвер.
- Без сопровождения? А так можно? – Сильвия посмотрела в иллюминатор, чтобы увидеть поверхность планеты.
- У нас нет выбора, мне нужна будет твоя помощь. Сейчас будем входить в атмосферу, и яхту начнет сильно трясти, так что садись тоже за второй штурвал и начнем спускаться в порт, - твердо заявил Драйвер.
- Но дорогой, а вдруг активируется их система ПРО, и нас собьют, - тихо сказала Сильвия, испуганно глядя на своего любовника.
- Придется рискнуть. Когда отец покупал яхту, он потребовал дорогую опцию «Свой - Чужой». Эта система как раз и рассчитана на такие ситуации как наша, когда аварийно придется садиться на поверхность имперских колоний. Система ПРО планеты должна опознать нас как своих, – Драйвер попытался успокоить Сильвию, и по ее глазам стало понятно, что это ему удалось, Сильвия села за второй штурвал.
Яхта отошла от орбитальной платформы и начала снижение к поверхности планеты. После часовой тряски корабль, с сильным ревом мощных суперсовременных двигателей, приземлился в столичном порту колонии «Новый Марс» - «Дальний Восток». Как только двигатели яхты заглохли, открылась дверь шлюза, в которой появились Драйвер с Сильвией. Чуть поодаль напротив них стояли четыре вооруженных человека. Судя по форме, это были служащие колониальной правительственной армии.
- Эй, Вы, подойдите! – сказал лейтенант, как только любовники вышли из корабля, - Немедленно.
Драйвер и Сильвия подошли к вооруженным людям.
- Где Ваши документы? – строго спросил военный, разглядывая прилетевших.
- Вот они, господин лейтенант, - Драйвер передал военному все документы, Сильвия молча стояла рядом, мельком посматривая то на Драйвера то на офицера.
- Господин Драйвер, Госпожа Сильвия, - обратился военный, - Правительство земной колонии «Новый Марс» объявило на поверхности планеты карантин. Мы вынуждены задержать Вас и изолировать от окружающих, пока не выполним ряд обязательных процедур в рамках процесса стерилизации прибывающих.
У военных были очень мрачные лица, поэтому пассажиры яхты решили не задавать лишних вопросов и сразу согласились проследовать в нужном направлении.
В здании порта было пустынно, у выхода в город стояло несколько военных, в зале ожидания сидела группа правительственных служащих. Когда военные проводили задержанных мимо них, Драйвер заметил, что служащие очень сильно нервничали и живо переговаривались, обсуждая тревожные события. Пройдя эскалатор и поднявшись на лифте, группа наконец-то подошла к офису полиции, где сидел начальник отделения и кричал на человека в белом халате.
- Вы хоть представляете, что происходит в городе, никто не может навести порядок! Корпорация закрыта, ни один телефон не отвечает! Где ваши боссы? Почему вы до сих пор не развернули ни один вакцинный центр?
- Но, господин офицер, я как раз для этого и приехал, - мямлил человек в халате.
- А вот вам, - полицейский показал доктору здоровенную, толстую дулю, - теперь я здесь босс. Пока я не разберусь, в чем проблема, будешь сидеть в каталажке. Сержант, сопроводите этого задержанного в камеру, - обратился полицейский к одному из вошедших военных.
После того как забрали доктора, начальник полиции обратил внимание на прибывших граждан.
- Кого вы еще привели, лейтенант? – обратился полицейский к военному офицеру.
- Это путешественники, господин капитан, после объявления карантина Корпорация закрыла межзвездные переходы, и эти двое не смогли покинуть нашу звездную систему.
Начальник полицейского отделения повернулся к задержанным и изрек.
- Уважаемые граждане, мы временно задерживаем Вас, до выяснения ваших личностей.
- Но, господин капитан, - начал возмущаться Драйвер – у вас же наши документы.
И тут пискнул коммуникатор внутренней связи, полицейский поднял трубку, и по мере того как человек по ту сторону трубки сообщал ему новости, у офицера все больше и больше бледнело лицо.
- Какой ультразвук? Какой плазмомет? Вы совсем выжили из ума?! - орал в трубку капитан, – Немедленно разворачивайте пункты вакцинации, - он с силой бросил трубку, – Этих заприте вместе с профессором. Все к выходу из порта, там собираются горожане.
Военный грубо втолкнул парочку в тюремный бокс и закрыл дверь на электронный замок. На разложенной кровати сидел человек в белом халате. Слабый электронный свет не давал хорошо разглядеть его лицо. Драйвер и Сильвия, держась за руки, сели на кровать напротив него.

Мясо они раздобыли свежее, от хорошей скотины – хозяевам даже жалко было его отдавать. Коннели усмехнулся, вспомнив их лица. Старик лет семидесяти и целый выводок голодных детей смотрели на гвардейцев, как на своих кровных врагов. Забавно, если учесть, что отряд отправлялся в самоубийственную миссию, которая могла решить исход всей войны…
- Овцы, - пробормотал солдат. – А мы существуем для того, чтобы их стричь…
Что-то прошуршало в кустах, и гвардеец насторожился. Вынув штык-нож, Коннели на карачках подкрался к густым зарослям и ткнул их острием клинка.
Он даже не успел понять, что произошло. На рядового рухнула вонючая, разлагающаяся масса, некогда бывшая живым человеком. От одуряющего запаха Коннели чуть не потерял сознание. Вонь всегда предшествовала появлению жмуров, но здесь, в джунглях, она стояла везде. Мертвяк разинул пасть, намереваюсь укусить солдата, и рядовой отчетливо разглядел свалявшийся черный язык и ряд сточенных гнилых зубов. Изо рта твари несло хуже, чем из городской помойки.
- Выродок! – прошипел солдат и ударом рукоятки ножа раздробил жмуру лоб. На лицо гвардейца полилась гнилая жидкость, лишь отдаленно напоминающая кровь, и тот завопил от отвращения. Пинком отбросив тело противника в сторону, Коннели начал отплевываться и стирать с физиономии черные ошметки. Жмур радостно агукал и тянул к солдату руки, но никак не мог подняться – удар переломил мертвяку ноги. Брезгливо сощурившись, гвардеец сапогом раздавил голову твари. Под ступней громко чавкнуло, визг и стоны прекратились.
Кусты снова зашуршали и явили взору Коннели капитана Дрейка. Он неумолимо приближался к рядовому, крепко сжимая рукоятку тесака.
- Что, черт возьми, произошло? – неслышно процедил капитан. Вокс-передатчик в его маске лишал голос каких-либо эмоций, но одновременно придавал ему грозности. Кастус Дрейк никогда не снимал дыхательного комплекта. Неосторожное обращение одного из новобранцев с зажигательной гранатой стоило капитану лица. На следующий день после операции, взглянув в зеркало, Дрейк только и промолвил: «Да, плакала моя женственная красота…» С тех пор капитана никто не видел без ярко-желтых очков и респиратора.
Коннели подозревал, что дело не ограничивалось одним лишь ожогом. Маска придавала Кастусу таинственности, а таинственность вызывала если не страх, то определенное благоговение среди солдат. Новобранцы видели в капитане прожженного одинокого волка, вышибавшего жмурам мозги щелчком пальца в лоб. Они уважали его и боялись одновременно. И никто из них не хотел идти под командование столь крутого парня. Однако капитан на заявления о том, что он не более чем символ борьбы с мертвяками, отвечал, что не нуждается в помощи слабаков-новобранцев, а ведет в бой отряды закаленных ветеранов, которые знают свое дело и не боятся жмуров. В этих словах, как и в любых публичных выступлениях военщины, присутствовала доля лукавости: ветераны все же побаивались жмуров, но готовы были сражаться с ними до последней капли крови. А что еще оставалось делать? Империум, несмотря на постоянные запросы, не высылал подкреплений, а Арбитры вообще не хотели иметь никаких дел со Старым Городом. Расхлебывать эту мертвяцкую кашу приходилось солдатам Сил Планетарной Обороны, которые при всем желании уже не могли пожаловаться на отсутствие опыта борьбы со жмурами…
- Ходун, сэр, - доложил Коннели об очевидном происшествии. – Неожиданно напал из кустов.
- Я вижу, - глубокомысленно пробормотал Дрейк. – А ты помнишь, о чем я инструктировал вас перед выходом?
- Честно сказать, сэр, я пропустил ваши слова мимо ушей, - нахально улыбаясь, ответил рядовой.
Хоть лицо капитана и скрывалось за маской, по частым выдохам можно было догадаться, что он в холодном бешенстве. Быстрым и даже несколько экономичным движением отделив остатки головы жмура от еще подрагивающего тела, офицер быстро заговорил:
- Мы не должны привлекать внимания ходунов, а если это случится, постараться расправиться с противником как можно быстрее и тише. А ты устроил здесь целую ярмарку, с шутихами и фейерверками…
Из кустов снова послышалось угрожающее шевеление.
- Поздравляю тебя, Коннели, ты только что заработал экстра-приз в виде трех жмуров, - саркастично бросил Дрейк и взял тесак на изготовку. Но навстречу им вылез не мертвяк, а вполне себе живой Лекс Риппер, заместитель капитана. Разминая пальцы на протезе правой руки, он бросил короткий взгляд на Коннели и произнес:
- Ты что здесь делал?
- Убивал ходуна, сэр, - сказал Коннели. – И кстати, капитан только что задал мне такой же вопрос.
- Нужно уходить отсюда. Быстро, - бросил Лекс. Повернувшись к Дрейку он заметил: - Кастус. Думаю, ты захочешь на это взглянуть.
Вернув оружие в ножны, капитан скрылся за своим заместителем в зарослях. Коннели тяжело вздохнул и тоже отправился вслед за Риппером.
Они передвигались сквозь джунгли короткими перебежками, изредка останавливаясь, чтобы оценить обстановку. Стояла гробовая тишина, лишь издалека подавала голос некая певчая птичка. Её голос казался столь же неуместен, как в своё время Коннели на призывном пункте. Рядовой с легкой тоской вспомнил то время. Когда он был молод и дерзок, грабил банки и жил на широкую ногу… до тех пор, пока не нарвался на собственность Синдиката. Сбегая от головорезов, Коннели убил пять человек, и трое из них являлись особами, приближенными к принцу Карлу. Бывшие приближенные самой королевской семьи.
Единственным выходом из сложившейся ситуация стала имперская служба. Спрятав награбленное, незадачливый бандит отправился в призывной пункт и записался в Силы Планетарной Обороны. Это дало ему нужную протекцию от посягательств синдикатовцев на его жизнь. Коннели уже начал составлять план по растрате украденных денег, как вдруг война ворвалась в его жизнь вихрем из упорных тренировок и ежедневных вылазок в джунгли.
Они называли его «Гниющей смертью». Иногда – «гибель, пришедшая с болот». Оба названия подходили. По сути своей нестрашный вирус, попавший в слишком уж благоприятные условия для распространения. Если верить официальной версии, биологи, основавшие свою исследовательскую станцию на болотах (так сказать, ближе к природе), решили с его помощью воссоздать некоторые утраченные виды растений. А в результате – гибель миллионов ученых, работавших в джунглях, случайное заражение одного из городских водопроводов, тысячи гражданских жертв, паника и хаос… Все это могло бы показаться частью некого зловещего плана, если бы хоть кому-нибудь происходящее было выгодно. Все мгновенно стали заложниками ситуации. Самое страшное выяснилось тогда, когда СПО более-менее навели порядок в городе и утихомирили крикунов, возвещавших о приближении конца света. Вирус убивал лишь тогда, когда жертва была относительно здорова. Раненых и больных он заставлял гнить заживо и терять рассудок. Это и произошло с несчастными биологами, чьи лазареты оказались переполнены пострадавшими от несчастных случаев.
Мертвяки, жмуры, ходуны… Этих тварей можно было называть как угодно, суть от этого не менялась. Когда на исследовательской станции не осталось никого в живых, армия мертвецов двинулась в сторону Города. Иронично, как покусанные жмурами сами становились частью их неупокоенного воинства. Люди поняли это слишком поздно. К тому времени четверть СПОшников уже присоединились к числу «обратившихся». И пока мертвецы с болот приближались к Городу, внутри него все еще продолжалась борьба с зараженными. Лишь ценой нечеловеческих усилий удалось полностью выжечь на корню эту дрянь. И все это благодаря капитану Кастусу Дрейку, сумевшему объединить и собрать вокруг себя самых выносливых и коварных убийц Старого Города. Губернатор не скупился на обещания: если СПОшники также сумеют уничтожить тварей, идущих к Городу, то все бойцы будут до конца жизни обеспечены деньгами и шлюхами.
Бои продолжались восемь месяцев. Солдаты образовали обширную линию фронта, об которую и разбивались волны мертвецов. Со временем, эта линия продвигалась от Города все дальше и дальше, уходя вглубь джунглей. Атаки ходунов стали слабее, большая часть армии мертвецов разбрелась кто куда. Этого-то Дрейк и боялся.
Армия разбилась на небольшие отряды следопытов, чьей задачей стояло отслеживание и уничтожение оставшихся жмуров. Капитан сам возглавил один из таких отрядов, в который по какой-то странной случайности попал Коннели. До этого момента экс-грабитель старался отсиживаться за спинами своих сослуживцев, изобретая все более изощренные отмазки и стараясь не участвовать в особо жарких боях с мертвяками. По всей видимости, Дрейк посчитал, что талант рядового пропадает втуне и сам взял его под контроль. Нельзя сказать, что Коннели сильно этому обрадовался.
Они гоняли жмуров по джунглям еще четыре месяца, пока капитану все это не надоело. «Нам нужно собрать их в одном месте и одновременно прихлопнуть их тощие задницы!» - втолковывал он своим друзьям из Третьего Военно-Космического Флота Сектора Зеро. Никто не знал, как имперцы попали на Кафиссию, если до этого момента вообще не отвечали ни на какие просьбы о помощи. По словам Кастуса, корабли Флота оказались в системе по счастливой случайности. И капитан собирался воспользоваться этим преимуществом…

2

Человек в халате сидел с отрешенным лицом, и казалось, не замечал сидящую перед ним парочку; он сосредоточенно и внимательно думал о произошедших событиях. Любовники даже не подозревали, что перед ними сидит один из великих умов Корпорации «Галактика» профессор Джон Крунч. Он возглавлял департамент по разработкам биологического оружия и прибыл на Новый Марс, чтобы проконтролировать очень важный эксперимент, однако все пошло крайне плохо. Сначала он вылил на себя кофе, потом этот новенький лаборант чуть не уронил колбу с наночастицами вируса, и в конце концов во время опыта - экспериментальные наночастицы, которые Джон привез с Плутона, аннигилировали, разрушив перекрытия лаборатории и вирус мгновенно распространился по зданию фирмы, заражая на своем пути служащих. Крунч чудом остался жив сначала после оглушительного взрыва, а потом убегая от ошалелых полулюдей полузомби. Ученый еще и еще раз прокручивал у себя в голове спрограммированные цепи экспериментального нановируса и пытался понять где ошибка, в программе наноцепей или в логических схемах ДНК человека, откуда появилась энергия, этот вопрос ставил Джона в тупик.
- Какой он бледный, - прошептала Сильвия, прильнув к Драйверу.
- Здесь просто слабый, свет дорогая, - возразил Драйвер.
- Драй, может стоит спросить его, что же все-таки здесь происходит, - продолжала шептать Сильвия. – Он должен знать.
- Давай попробуем, - согласился Драйвер. – Э-э, господин, простите, - начал он, - Вы, наверное знаете за что нас заперли в камере. Моя девушка, она очень нервничает и напугана. Почему на планете объявили карантин? Мы не смогли покинуть вашу звездную систему. Почему-то отключились генераторы межзвездного перехода ZX16 и нам пришлось приземлится в этом «гостеприимном» городе.
Наконец человек в халате ожил и обратил свой взор на Драйвера, он внимательно оглядел парочку и ответил.
- Извините, я прибывал в собственных размышлениях. Вы говорите, звездные переходы отключились, это очень хорошо, - сказал удовлетворенно Джон. Это означало, что по крайней мере автоматика Корпорации не отказала, и центральный суперкомпьютер быстро вычислил в составе атмосферы планеты молекулы биологического оружия.
- Что вы несете? – удивился Драйвер. – Что хорошего?
В подтверждение слов Драйвера с улицы послышались странные звуки. Сильвия воскликнула и насторожилась.
- Господа, тише, что это за звуки?
Сначала с улицы послышались крики военных, которые нельзя было разобрать. Орал толстый полицейский отдавая приказы, затем началось какое-то завывание, которое постепенно разрасталось и превратилось в рев. Сильвия схватила руку Драйвера и сильно ее сжала. Его рука была вся мокрая от пота. Потом прозвучали первые выстрелы, завизжал чей-то бластер, потом другой, затем загудел мощный плазмомет и раздался сильнейший взрыв. Вся камера затряслась, с потолка посыпалась штукатурка, электронная лампа сорвалась с креплений и со звоном разлетелась, ударившись об пол. Свет в камере потух и разворачивающиеся снаружи события сразу приобрели для заключенных в ней людей еще более мрачные контуры.
- Похоже плазма попала в ядерный реактор автомобиля, - сквозь нарастающий рев, предположил доктор.
Наступившая темнота и ужасный шум подавляюще подействовали на Сильвию, она вся сжалась в комок и захныкала. Драйвер решил подбодрить любовницу, хотя сам был сильно напуган.
- Силя, любовь моя, - пока мы в камере нам ничего не угрожает. Она посмотрела на него и от страха не смогла выговорить ни слова.
Вместе с нарастающим ревом появились новые звуки - это были ужасающие крики живых людей, которых живых разрывали на части. Сильвия закрыла уши и глаза, отказавшись воспринимать действительность, а сознание Драйвера, в полной темноте, рисовало пир свиней, дерущихся между собой за место у корыта, визжащих и хрипящих друг на друга за лакомый кусок помоев.
- Кошмар, - пролепетал человек в халате. Он вспомнил злобную морду лаборанта, когда тот бросился на него сразу же, когда Джон очнулся после взрыва. Профессору пришлось вогнать скальпель через глаз, прямо в мозг бывшего подчиненного, чтобы заставить хоть немного ослабить его мертвую хватку.
Было слышно, как в полицейский офис, шаркающей походкой зашло несколько существ; они хрипло дышали, а вместо слов издавали грубые нечленораздельные звуки, потолкавшись и перевернув несколько столов в офисе, существа подошли к тюремному боксу. Узники сидели тише воды, ниже травы и не дышали, кто-то дернул входную дверь бокса. Не выдержав, Сильвия вскрикнула, Драйвер сильнее сжал руку любовницы. На мгновение, за дверью воцарилась тишина, затем с ревом, который узники уже слышали на улице, существа начали колотить в дверь. Заключенные со страхом всматривались в темноту, повернув головы в направлении выхода из камеры. К счастью дверь тюремного бокса была создана для таких нагрузок и без проблем выдержала натиск монстров. После тщетных попыток, существа еще немного потолкались у двери, постоянно что-то бубня, и затем, не чуя больше добычи, ушли из полицейского офиса. Постепенно шум на улице тоже начал стихать, криков и стонов людей уже не было слышно, рев также прекратился, и наконец наступила полная тишина.
- Какой ужас, Драй, что это было? – плаксиво произнесла Сильвия.
Он не ответил и повернул лицо на доктора, белый халат которого был хорошо виден в темноте.
- Похоже они ушли из здания порта,- произнес Джон.
- Кто это был, черт вас подери. Вы когда-нибудь нам объясните, что здесь происходит? – срываясь на крик, ответил Драйвер.
- Это такие же люди как и Вы, - спокойно ответил доктор, - только они заражены нановирусом. Нановирус был создан группой разработки биологического оружия Корпорации «Галактика», все образцы оружия хранились на складах Плутона в Солнечной системе. Как ящики с образцами попали в нашу лабораторию на «Новом Марсе», я ума не приложу. – Здесь ученый намеренно солгал и продолжал. - Нановирус превращает человека в биологического робота-убийцу, проще говоря - в зомби. Сам вирус в атмосфере нестабилен и распадается через несколько дней. После его самоуничтожения он остается только в зомби; они могут объединятся в социумы по типу людей и животных благодаря наноцепям, созданным нановирусом в составе ДНК человека. Нановирус поражает только сильных, выносливых людей, обладающих агрессией и злобой, к сожалению, в нашем современном мире таких большинство, всех, кого зомби не могут включить в свой социум, они пожирают.
Драйвер и Сильвия, открыв рты, слушали доктора.
- Я так понимаю, - тихо произнес Драйвер, - от вируса есть какое-то противоядие?
- Да, есть, - это код, который блокирует наноцепи вируса, и социум зомби распадается, после этого их легко уничтожить, но зараженный уже никогда не сможет вернуться к нормальной человеческой жизни. В лучшем случае, - продолжал доктор, - человек проживет остаток жизни в психушке, а в худшем, он немедленно умрет, так как его органы будут сильно повреждены и не смогут опять нормально функционировать без наноцепей вируса.
- А где взять этот код? - поинтересовался Драйвер.
- Его генерирует башня Корпорации или звездный крейсер. Но на Новом Марсе нет башни, – потупившись, ответил доктор.
- Господин доктор, а как Ваше имя? – спросил Драйвер, - Я плохо разбираюсь в том, что вы мне сейчас наплели, но нам с моей девушкой обязательно надо как-то выбраться с этой планеты. Если вы можете нам помочь, мы отблагодарим вас, я и мои родители очень богаты, мы заплатим вам хорошие деньги. В порту стоит моя звездная яхта, единственная загвоздка - в отключенных межзвездных генераторах, до ближайшего работающего - 20 лет пути, мы не можем себе позволить такой роскоши.
- Меня зовут Джон, - все также спокойно отвечал доктор, - в нашей ситуации, лучше потратить 20 лет на дорогу до генератора, чем превратится в зомби и жить в оковах наноцепей.
- Есть еще загвоздка, - также продолжал разговор Драйвер, - яхта не рассчитана на такой долгий путь, она может быть в космосе не больше двух недель.
Все это время Сильвия безучастно наблюдала за диалогом двух мужчин. Она пыталась поймать в разговоре собеседников ободряющие слова, которые бы указывали, что их положение улучшается, что появляется лучик надежды на разрешение ситуации. Она все надеялась, что Драйвер или Джон найдут решения хоть одной из возникших за последние сутки проблем, но ситуация только усложнялась, все это начинало казаться Сильвии бесконечным путем в ад.
- Нам всем надо бежать с этой планеты, - сказал Джон. - По зданию Корпорации толпами бродят зомби бывших служащих, даже если мы будем по уши вооружены, нам не удастся пройти дальше холла, наши кишки будут развешаны как гирлянды по всему этажу, поэтому вариант с включением генераторов отпадает, но есть другое предложение, не хуже. У Корпорации есть космический лайнер для боссов, которому не нужны межзвездные генераторы. Он настолько большой, что его двигатели могут искривлять пространство и генерировать субсветовой прыжок. Я точно знаю, что он еще на планете.
- А где может базироваться такой большой корабль? - спросил Драйвер.
- К сожалению, он на другом конце города в порту Лаведа, на западной окраине Ломар.
И тут электронный замок тюремной камеры щелкнул, дверь сама, больше ничем не удерживаемая, приоткрылась. Джон подошел к двери и открыл ее, свет электронных ламп тюремного бокса осветил камеру и выхватил из темноты испуганные лица любовников, которые ошалело уставились в дверной проем, смотря в новый, полный опасностей и ужасов мир.

Может, из любви к зомби, может, по каким-то иным причинам, но последний отрывок прочитала быстро и с удовольствием, в отличие, скажем, от предыдущего. Написано хорошо, хотя я нашла пару косяков помимо тех, о которых упоминал ты сам. На них я заострять внимание не стала.
Причём, на мой вкус, удалась подача предшествующих событий.
Далее:
Я знаю, что бывают экономные движения, то есть сжатые в предельно коротком промежутке времени. Какое движение "экономичное" ( от слова "экономика", не иначе) - представить не могу. Если подразумевался тот вариант, который я назвала первым, получается перечисление двух слов с одним значением, и одно нужно удалить, дабы не топтаться на месте. Если второй вариант, то я его просто не понимаю.
А зачем на протезе что-то разминать? Протез - это искусственная часть тела, она либо работает, либо нет. Она же не живая мышца, которая не станет хорошо работать, пока не восстановится полноценное кровообращение.
Сам понимаешь.)

Мне так хотелось бы вас похвалить! Так хотелось бы, что даже обидно: я снова буду вас ругать. Поскольку написано... ммм, как бы помягче - не очень хорошо. Криво и лохмато - если вы понимаете, о чём я.
Он сидел, они сидели... Подбираем синонимы!
А почему они вообще должны что-то подозревать? Первое предложение подаётся от лица учёного, продолжать надо в то же духе. Выберете героя, от лица которого вы будете говорить, и тогда перестанете прыгать с одного на другого, путая читателей.
Я не буду цепляться к выражению "крайне плохо", хотя оно мне крайне не нравится. Но далее всё просто крайне плохо - пролитое кофе, чуть не выроненная колба. Впору бежать прочь с паническими воплями.) Если писать про катастрофу, то сразу, не размениваясь на смешное кофейное пятно.
Выделенного нет, ибо вся фраза для меня лишена смысла. Частицы анигилировали, в процессе разрушив перекрытия? Лаборатория - это (обычно) комплекс помещений. Опыт с опасными частицами проводился прямо посреди комнаты? Для этого минимум нужны какие-то изоляторы, тем более что при подразумеваемом уровне науки большая часть эксперимента должна совершаться автоматами.
Чего???
Запятая явно не на своём месте.
Диалог настолько картонный, что любой картон обзавидуется. Я даже не пойму, толи так живые люди не говорят, толи они говорят именно так, но для литературы это не приемлемо. Если выделять, что именно не нравится, то под нож пойдёт всё, кроме редких местоимений.
Пребывал.
Лучше не употреблять такие слова как "странные", "непонятные", "чудные" - такие, которые невозможно себе представить. Пусть звуки будут какими-то конкретными: пронзительными, скребущими, глухими, какими-то иными. Подбираем правильные определения!
Чем крики военных отличаются от криков обычных граждан? Их можно отличить на слух?
Обязательно так часто повторять, что она любовница? Нас уже посвятили в тонкость их отношений. Лучше заменить, на "девушку" или "любимую", или "свою спутницу", или на иное определение.
Всё, я больше не могу.
Нет, ошиблась, я не могу только теперь!

Дочитала до конца. Ужас и мрак! (это не комплимент)

3

Вся троица вышла из тюремного бокса. В полицейском офисе все было перевернуто вверх дном, по полу раскидана канцелярия, бумага, разлиты электронные чернила, от выхода в полицейский участок тянулся кровавый след босой ноги, который постепенно исчезал по мере того, как существо оставившее его, подходило к двери в тюремный бокс.
Нам надо забрать документы, - сказал Драйвер, отпустив Сильвию. Она с неохотой выпустила его руку и осталась стоять как вкопанная, рассматривая кровавый след ноги. Драйвер осмотрел перевернутый стол начальника полиции, затем он увидел сейф и дернул за ручку.
- Дьявол, - воскликнул Драйвер и ударил ладонью по сейфу, - жирдяй забрал ключ, надо его найти, я видел как он складывал наши документы в этот сейф.
В этот момент Джон так же осматривал остальную мебель в офисе, но ничего полезного не нашел.
- Нам надо раздобыть какое-нибудь оружие, - сказал доктор, - без него -мы трупы.
Сильвия подошла к своему любовнику и опять взяла его за руку. Люди вышли из полицейского офиса. Как только дверь участка открылась, они увидели труп человека; он лежал недалеко от двери лифта в большой луже собственной крови, живот человека был разорван и кишки раскиданы по всему коридору, голова у трупа отсутствовала. От лужи крови в сторону полицейского участка тянулся кровавый след босой человеческой ноги. Сильвия согнулась, и ее вырвало. Драйвер поморщился, у него появился рвотный позыв, но он сдержался. Джон перенес представшую перед ним картину стойко и только с интересом рассматривал труп.
Люди гуськом, молча двинулись к лифту: Сильвия старалась не смотреть на труп, и все время отворачивалась к стене, Джон аккуратно обогнул лужу крови, подошел к двери лифта, нажав на кнопку вызова. Двери сразу открылись. На полу лифта лежало то, что осталось от головы трупа в коридоре: ее верхняя часть отсутствовала, мозг человека полностью был удален из черепа, глаза вытекли, а рот открыт в ужасающем предсмертном крике. Сильвия вывалила наружу остатки содержимого желудка и закашлялась, Драйвер подхватил ее и помог удержаться на ногах. После того, как рвотные позывы у Сильвии прекратились, люди вошли в кабинку и спустились вниз.
Когда дверь лифта открылась на нижнем этаже, девушка крепко закрыла глаза. Мужчины вышли из лифта и огляделись. Драйвер боковым зрением заметил, что Сильвия стоит и не двигается.
- Силя, что с тобой? – испуганно спросил он.
- Драй, - не открывая глаза, тихо произнесла она, - здесь лежат трупы?
- Нет, любовь моя, не стой на одном месте, нам нельзя долго нигде задерживаться.
Люди продолжили свой путь. Они прошли через большой, пустынный зал, и Драйвер направился к автомату с газированной водой. Только сейчас Сильвия заметила, что ее мучает жажда.
- Как хочется пить, - выговорила девушка, поднося баночку с прохладной жидкостью ко рту.
- Скорее всего, люди в здании порта - убиты, - выговорил доктор, тоже беря баночку с газировкой.
- А где зомби? – спросил Драйвер и сделал глоток.
- Попрятались, такое поведение есть в программе наноцепей монстров. Они либо ищут, либо нападают, либо ждут, - с отсутствующим взглядом профессор допил воду, а затем посмотрел на Драйвера, – Скажите, а зачем вам документы на яхту, дружище.
- Я боюсь, что за то время, пока мы будем добираться до Земли, с помощью этих документов мою яхту переоформят на другое имя и продадут на нелегальном рынке. «Сильвия» - уникальный, суперсовременный звездный катер, его многие хотели бы приобрести со скидкой.
Троица спустилась по эскалатору и подошла к балкону. Перед ними открывался вид на зал ожидания космического порта - то, что они увидели, повергло в шок всех троих, даже невозмутимый Джон скривил гримасу, а мозг Сильвии отказывался верить в происходящее.
Пол в зале ожидания был весь выкрашен в красный цвет, со стульев свисали человеческие внутренности, по всему залу в беспорядке валялись ошметки одежды смешанные с останками человеческих тел, а там, где пол не был выкрашен кровью, виднелись следы множества ног. Складывалось такое ощущение, что стадо бизонов растоптало и разорвало всмятку всех пассажиров в зале ожидания. Сильвия тихо застонала.
- Нам нужно спуститься и попытаться найти тело толстого полицейского, - тихо начал Драйвер, - может нам повезет, и мы найдем ключ-карту от сейфа.
- Ищите оружие, - напомнил Джон, - здесь должны лежать трупы военных.
Они спустились вниз. Сильвия пребывала в шоке от увиденных картин смерти и, не понимая что делает, сразу же направилась к выходу из здания порта, подальше от зала ожидания. Джон, наоборот, повернул в сторону зала и начал внимательно осматривать все пространство возле человеческих останков. Драйвер хотел было направиться к билетным кассам, но его окликнула Сильвия, и он подошел к ней.
Сильвия стояла возле тяжелого плазмомета; его дуло было направлено в развороченные городские двери и еще теплилось, рядом лежал разорванный труп военного. Драйвер подошел к Сильвии, по пути подняв бластер и засунув его за пазуху, обойма бластера была полностью заряжена. Девушка смотрела из окна на улицу, в направлении приветственной вывески на выходе в город, вывеска была расположена на массивном стальном столбе и поднималась над землей метров на пять. Весь низ большого баннера был усыпан красными пятнами. Драйверу, такой дизайн показался очень странным и жутковатым, на баннере было написано: «Добро пожаловать в Ломар! Город тепла и света». И когда Драйвер прочитал надпись, он наконец-то увидел, что под баннером лежит труп толстого полицейского.
- Постой здесь, Сильвия. Я заберу ключ у капитана и вернусь.
Драйвер обнял и поцеловал девушку, а потом осторожно прошел через развороченные двери порта, вышел на улицу и двинулся к телу полицейского.
Когда он был на полпути к Сильвии подошел Джон. Он уже держал в руках бластер.
- Зачем он вышел на улицу? – спросил профессор. - Если его увидят зомби, он не успеет вернутся назад.
Драйвер подошел к приветственному баннеру; теперь он видел, что снизу тот весь в крупных пятнах крови. Он посмотрел на офицера и удивился - жирдяй был почти без повреждений, но лежал в неестественной позе, закрыв глаза. Мужчина присел на корточки и начал шарить по карманам трупа, наконец, он нашел карточку, достал ее и стал медленно вставать. Но тут… Жирдяй схватил его за руку. От неожиданности Драйвер даже не вскрикнул. Глаза полисмена утратили взор живого человека, искорка разума в них полностью отсутствовала. На Драйвера смотрел не человек, а нечто: в выражении лица полицейского и в его взгляде прочно укоренилась злоба и агрессия. Толстяк пошевелился и с рычанием потянул Драйвера к себе. Тот попытался вырвать руку, но хватка толстяка была мертвой. Тогда, недолго думая, Драйвер вытащил из-за пазухи бластер и стал палить в зомби. Сделав несколько выстрелов в грудь монстра, мужчина понял, что так его не убить. Хватка зомби не ослабевала, Драйвер стал стрелять в его голову, которая постепенно превращалась в подгоревший фарш, а монстр все держал и держал человека. Тогда он от страха с яростью заорал.
- Умри, умри собака-а…
- Что он делает, черт возьми, - от безысходности застонал Джон, - сейчас здесь будут зомби со всей округи.
Такого ужаса Сильвия даже не могла себе представить: из-за автомобилей стали подниматься, а из-за углов ближайших зданий - выходить зомби, и их были сотни, они появлялись буквально из ниоткуда, будто просто телепортировались в это место. Джон медленно подошел к плазмомету и взялся за гашетку. Сильвия закричала любовнику.
- Драй, беги!!! Быстрее сюда!
Постепенно стал подниматься жуткий вой и уже знакомый рев. Передние ряды зомби начали ускорятся и перешли на бег. Драйвер, наконец убил зомби разворотив ему грудь, и отстрелив голову, превратив ее в жаркое; он схватил карточку, встал и побежал обратно в здание порта.
- Драйвер, быстрее, - теперь уже кричал Джон, - я не могу прицелится.
Джон поднял бластер, и, продолжая держать вторую руку на гашетке плазмомета, стал стрелять по ближайшим зомби, которые бежали все быстрее и быстрее. Когда Драйвер добежал до людей, Джон тут же начал стрелять из плазмомета. Плазма, попадая в зомби, делала в них дырку размером с кулак, сжигая бедняг до тла, а рядом бегущих превращая в движущиеся факелы. Но атакующих было так много, что из-за спин сгоревших собратьев, не переставая, выбегали все новые неповрежденные зомби, тогда Джон бросил это безнадежное занятие и закричал.
- Бежим! Быстрее на крышу. За мной. – Все трое рванули обратно, к лифту, откуда пришли.
Когда люди вбежали на лестницу, первые зомби ворвались в здание, некоторые из них, не сбавляя темпа, наступив в лужу крови солдата, поскользнулись и повалились на пол. Другие зомби, не обращая внимания, на преграды перед собой, влетели в большие фронтальные стекла здания, которые со звоном разбились. Впереди бежал самый шустрый крупный монстр, по его движениям и одежде было заметно, что бывший человек пребывал в роли монстра уже как минимум неделю, в его груди зияла большая дырка.
Люди миновали лестницу и цепочкой бежали к эскалатору, который к счастью еще крутился. Замыкала цепочку людей Сильвия; она стала выдыхаться и бежала медленнее, Драйвер тоже не привык бегать на длинные дистанции, и начинал тяжело дышать. Люди вбежали на эскалатор, поднимаясь, перепрыгивали через одну ступеньку. Тут Драйвер, как во сне, услышал взади себя крик Сильвии.
- Драй!
Драйвер обернулся и увидел, что первый зомби с дыркой в груди настиг его подругу, схватив за ногу. Не долго думая он разрядил бластер прямо в лицо зомби, голова зомби разлетелась на кусочки и его тело кубарем покатилось вниз увлекая за собой других зомби, которые уже поднимались по эскалатору. К сожалению Сильвия осталась без одного ботинка, но это пока не мешало ей бежать, хотя она все больше и больше уставала.
Люди выскочили из эскалатора и помчались к лифту. До спасения оставалось считанные метры. К счастью двери лифта остались открыты, и первым в кабинку лифта влетел Джон, он быстро развернулся, посмотрев на своих друзей по несчастью, и стал не переставая палить из бластера по зараженным. Драйвер уже подбегал, когда второй зомби опять схватил Сильвию.
- Дра-ай! – заверещала, Сильвия, - Помоги-и!
Драйвер развернулся к подруге. Монстр уже тянулся к её шее, когда Драйвер засунул бластер ему прямо в рот и нажал на курок. Зомби отлетел в сторону с громадной дыркой в голове. Молодые люди вбежали в кабинку лифта, Джон тут же нажал на кнопку верхнего этажа, двери медленно стали закрываться. Теперь уже и Драйвер и Джон палили по зомби, но их это не останавливало, а только немного задерживало: после каждого попадания они делали шаг назад, но опять продолжали бежать к лифту.
Наконец дверь лифта закрылась и лифт поехал наверх. Драйвер тут же загнулся, тяжело дыша. Сильвия в изнеможении села на пол, только сейчас она заметила, что обмочилась, но ей было все равно, главное было то, что они пока живы. Джон тоже очень тяжело с хрипом дышал. Внизу было слышно, как зомби корежат дверь лифта и гнут метал, и наконец через несколько секунд, выломав двери, они толпой вывалились в шахту лифта.
- Быстрее, сюда, - выкрикнул Джон, когда кабинка лифта остановилась на верхнем этаже. Профессор выбежал, направляясь к чердачному помещению.
Драйвер поддерживая Сильвию проследовал за ним. Они открыли дверь на крышу и вышли.
- Надо забарикодировать дверь, - выкрикнул Джон, - Быстрее!
Драйвер и Джон похватали все что валялось в округе и как можно плотнее заложили дверь чердака. Получилось очень не дурно. По идее, такую дверь, зомби навряд-ли могли взломать. Все люди вышли на крышу и впервые за долгое время Драйвер и Сильвия взглянули на пурпурное небо Нового Марса. Начинался закат.

4

Высокий мужчина средних лет стоял у окна своего пентхауза, разглядывал мегаполис и пил великолепный кофе с далеких теплых звездных колоний. Хотя на улице было утро, город не просыпался, потому что он никогда не спал, горожане не обращали внимания на текущее время суток. Совсем недавно для автомобилей открыли новый полетный уровень, хотя в городе их было миллионы - они как муравьи бесконечно сновали по воздушным дорожкам мимо громадных небоскребов. Новый автомобильный уровень чуть-чуть не доставал до окон пентхауза.
«Если дело так пойдет, - думал мужчина, допивая кофе, - то эти машины скоро загородят мне весь вид из окна и придется переезжать. Ох, как мне надоели эти вечные переезды.»
В окно пентхауза смотрел отец Драйвера - Улаф.
В последние годы столица империи Москва разрасталась бешенными темпами, сильнейшая централизация земной цивилизации привлекала в город все новых жителей: бизнесмены, имперские служащие, искатели приключений и заработков ехали в мегаполис и наполняли его улицы. Улаф любил смотреть на открывающийся вид из гостиной пентхауза. Скоро Солнце немного поднимется, тени от небоскребов делового центра отодвинутся, открыв территорию Кремля, и буквально на несколько минут златоглавые купола соборов начнут блестеть в лучах полуденной звезды, затем остаток дня стены Кремля и его храмы опять уйдут в тени и будут в них до самой ночи.
Настроение мужчины было приподнятое, он слушал классическую музыку и задумчиво улыбался. Сегодня прилетает из далекого путешествия его сын Драйвер со своей невестой Сильвией, и они как всегда, все вместе, по традиции, поедут на фабрику детских игрушек в Сколково, будут пить виски и обсуждать психологию детей, строить планы и создавать новые проекты. Улаф пребывал в великолепном настроении, их семейный бизнес, фирма «Детский мир», процветал.
Радостный отец приехал в звездный порт «Шереметьево Стар», где его уже ждали родители Сильвии - Саманта и Грэг. Они с радостью поприветствовали Улафа. До посадки яхты оставалось десять минут, счастливые родственники стояли в зале ожидания перед выходом с посадочного поля, они обсуждали погоду и последние городские вести. В этот момент к ним подошел невысокий плотный мужчина в длинном плаще и спросил:
- Граждане, вы ожидаете яхту «Сильвия»?
Улаф повернулся к незнакомцу и кивнул. Мужчина медленно достал солидный кожаный портмоне, развернул его и показал встречающим голографический значек.
- Космическая полиция. Детектив Фред Гордон. К сожалению яхты «Сильвия» нет в порту.
- Как нет? - удивленно и с агрессией спросил Улаф.
- Не может этого быть, - отказываясь верить детективу, запротестовала Саманта.
- Вынужден сказать, что нет, - ответил детектив, - Граждане, давайте пройдем в полицейский офис, нам надо поговорить. Я задам вам несколько вопросов и расскажу детали произошедших недавно событий, которые касаются непосредственно вас.
Родители и детектив зашли в комнату переговоров. Фред закрыл за вошедшими дверь и сел за стол следственных мероприятий напротив уважаемых гостей.
- Вчера, в девять вечера мы получили сообщение от пограничного контролера Солнечной системы, пункта субсветового выхода у спутника Юпитера – Каллисто, - начал детектив, - О том, что один из звездных катеров, яхта «Сильвия», не покинула звездный район ZX16. Через пункт межзвездной связи пилот яхты Драйвер сообщил о подготовке к прыжку через субсветовые генераторы, предъявил свои документы и документы гражданки Сильвии, а также техпаспорт на звездную яхту. После чего, через несколько минут, прыжок был остановлен, и межзвездная связь с районом ZX16 прервалась. Позднее, через несколько часов, мы узнали, что звездные генераторы в районе ZX19 также были отключены в это же самое время. По нашим данным, оба генератора находятся недалеко, по космическим меркам, от земной колонии «Новый Марс». В момент отключения межзвездной связи на планете был объявлен карантин, о причине которого совершенно ничего не известно. Сейчас канцелярия Империи пребывает в полной неизвестности о судьбе колонии и инициирует следствие по поводу произошедшего. У полиции есть подозрения, что все эти события как-то взаимосвязаны между собой, в связи с этим я бы хотел задать вам всем несколько вопросов.
Детектив закончил монолог и стал ждать, когда родители успокоятся. Пока он невозмутимо пересказывал события прошедшей ночи, Саманта, от переживаний, потеряла сознание, и ее муж бегал за стаканом воды, Улаф в этот момент отрешенно уставился в стену, не обращая внимания на суету Грэга.
- Я в первую очередь обращаюсь к Вам, господин Улаф, ведь яхта оформлена на ваше имя. Скажите, собирался ли ваш сын останавливаться в колонии земной империи «Новый Марс»? - спросил полицейский.
- Мой сын часто путешествует со своей невестой, он увлекается астрономией, на борту яхты есть мощный телескоп. Обычно они просто катаются по межзвездному пространству и иногда, очень редко, садятся на безжизненные астероиды и гуляют по ним. В таких путешествиях наши дети отдыхают от людских забот и столичного лоска, поэтому предпочитают держаться подальше от земных колоний. Я уверен, что в колонию он не собирался, только очень серьезные причины заставили бы его это сделать.
- А теперь вы Саманта, скажите, - детектив повернул свой взор в сторону заплаканной женщины. – Вы с дочерью были в колонии «Новый Марс» два года назад. Что вы там делали?
- Мы, мы отдыхали, - заикаясь начала Саманта. – Мы просто гуляли, купались, кушали в их прекрасных ресторанах.
Дама высморкалась.
- В каком городе колонии вы отдыхали?
- Ломар.
- Вы заметили что-нибудь необычное в жителях колонии? Может быть, с вами произошли какие-нибудь странные события во время отдыха?
- Да-а, - протянула дама, - было такое событие. В один из вечеров мы шли по набережной с дочерью, уже был вечер, впереди нас шел высокий мужчина в длинном плаще. Вот как у вас господин детектив.
Фред поерзал на стуле в предвкушении неожиданностей и подумал:
«Скорее всего, дама пребывает еще в шоковом состоянии, и не успела переварить свалившиеся на нее плохие новости, поэтому наверняка сейчас будет нести полную чушь.»
- И вдруг, - Саманта продолжала, - он повернулся к нам передом и распахнул свой плащ, а под ним ничего не было, и мы увидели его, его… - дама опять заплакала.
- Вы закричали? - невозмутимо спросил детектив.
В этот момент Улаф повернулся в сторону Саманты и внимательно посмотрел на нее, затем опять отвернулся и продолжил невозмутимо разглядывать полицейского.
- Да, господин следователь, - успокоившись, продолжила Саманта. – Мы стали громко кричать, и он убежал.
- Это конечно же очень серьезное правонарушение. Спасибо, что вы мне это рассказали, – продолжил детектив, – Граждане, вы можете написать заявление о пропаже ваших детей, космическая полиция Земной Империи приступит к их поискам. Не смею Вас больше задерживать.
Саманта и Грэг вышли, а Улаф направился к детективу.
- Господин Гордон, вот моя визитка, рассчитывайте на помощь в поиске сына, я очень богат и если вам что-то понадобится, обязательно сообщите.
- Я конечно воспользуюсь Вашей добротой, но хочу заверить, что Империя обладает громадной э-э материальной базой, думаю, мы справимся своими силами.
Фред улыбнулся Улафу. Улаф не ответил и вышел.

Кто, если не мы…

На экранах телевизоров появилось изображение репортера Лины Таннин, за ее спиной стояло множество полицейских машин.
– Я сейчас нахожусь возле детского сада номер четыре на улице Троянской. Внутри здания террористы с заложниками. Только что прибыла полиция, и они готовятся выйти на связь с террористами. По предварительным данным в здании около тридцати детей и не менее десяти сотрудников, взятых в плен. Точное число заложников до сих пор не известно.

«Понедельник – день тяжелый, причем в любом возрасте. Рано встать и снова в садик, весь день без родителей, снова в школу, университет, а если еще и уроки не сделал – то вообще идти никуда не хочется. Потом так же с работой. Зато у нее нет домашних заданий. По крайней мере не у всякой работы.»
Эти слова написал в своем дневнике в Интернете молодой Неведов перед уходом на работу. В этот тяжелый понедельник он решил наконец-то начать записывать свои наблюдения за детьми. Он и раньше этот делал, но только по учебной программе в университете, а теперь, когда диплом защищен, можно проводить и собственные исследования, игры и все прочее, не запрещенное законом, чтобы потом можно было сделать из этого хорошую работу или написать книгу.
Садик для трудоустройства он выбрал не случайно. Солнечный двор, так он называется, работает уже много десятилетий и пользуется хорошей репутацией. Герка тоже, когда он был маленьким, водили в этот садик. Тут же он первый раз поцеловался с девочкой, первый раз подрался за лопатку, но то уже совсем другие истории.
– Герк! Герк! – радостно закричали дети, увидев любимого инструктора.
Парень весело помахал им.
– Дети, не отвлекайтесь, – спокойно сказала молодая воспитательница. – Продолжаем упражнение.
Дети послушно начали повторять за девушкой движения. Утренняя гимнастика.
– Доброе утро, – поздоровался Герк, проходя мимо упражняющихся ребят.
– Доброе, – ответили хором и дети, и воспитательница, Мария. На ее лице заиграл румянец.

На всех новостных порталах города обновилась информация:
«По последним данным, полиция все еще не добилась никаких результатов в попытке начать диалог с террористами. Так же, неизвестны их требования. Родители обеспокоены. Список детей, находящихся внутри, все еще пополняется.
Главный информационный канал передает, что внутри слышали одиночный выстрел. Есть ли раненные или убитые – не известно. Информация обновляется по мере поступления.»

Пожилая медсестра поливала цветы. Это не входило в ее обязанности, просто старушке нравилось ухаживать за комнатными растениями. Они напоминали ей о тех временах, когда ее дети и внуки жили с ней, и у них был под окнами свой маленький сад. А потом сменилось время, общество, за садом перестали ухаживать, все заросло бурьяном. Когда уже внуки подросли и стали реже навещать бабушку, она устроилась работать в садик с детками. Вот уже пятый год пошел…
На заднем дворе возле детской площадки остановился черный фургон. Выходить из него никто не спешил.
– Ну что за люди, – проворчала женщина.
Она сорвала с цветка пожелтевший лист, подошла к другому подоконнику.
– Никакого уважения… никакой санитарной зоны…
– Что-то не так? – обеспокоенно спросила диетсестра.
В руках она держала сегодняшние меню на вечер. Она шла в столовую, отдать его поварам, но остановилась по пути, услышав ворчание старшей медсестры.
– Да вон, полюбуйся. Встали, понимаешь, прямо перед площадкой. Газят, газят они!
– Газуют…
– Какая разница. Детям же тем воздухом дышать!
Девушка покачала головой.
За ними наблюдали в бинокль.
– Ну что? Ушли?
– Минутку… – пауза. – Все.
– Пошли!
Из машины выскочили люди в черных костюмах, их лица были скрыты. В руках они держали оружие.

Фильм прервали новостями по главному каналу. Ведущий сразу заговорил:
– Это срочный выпуск новостей. Прямая трансляция ведется с вертолета в столице. Здание детского сада номер четыре окружено полицейскими, так же приехали машины скорой помощи и пожарные. По предварительным данным, в здании находятся около тридцати детей и десятеро взрослых заложников. Эту информацию мы получили только что. Как выяснилось, группе воспитателей с детьми во время нападения удалось сбежать. Родителям, чьи дети все еще в здании, врачи оказывают помощь: дают им успокоительное и приводят в чувство тех, кто успел потерять сознание, это касается приехавших пожилых людей. Те же, кто смог забрать своего ребенка, уже покинули территорию. Число нападающих до сих пор не известно.

Тихий час закончился, не успев начаться, пронзительным криком детей и возгласами воспитательниц. Мужские голоса их заглушили, приказали:
– Вниз! Все вниз! Живо, кому сказал! Шевелитесь! И чтоб тихо мне было!
Под дулами пистолетов и автоматов женщины послушно вели сонных, ничего не понимающих и плачущих детей вниз, куда приказано, а оттуда – в столовую, самое большое помещение не считая бассейна. Другим повезло больше. Кто-то, спускаясь по лестнице или выглядывая из кабинета, увидел мужчин с оружием и убежал в испуге. Кто-то сказал возвращающейся с прогулки воспитательнице, что напали террористы, что надо бежать и уводить детей.
Пока одни сгоняли всех вниз, другие нападающие ворвались в столовую.
– В угол, поторапливайтесь! – кричали они, переворачивая столы.
– Вы что творите, негодяи, немедленно перестаньте!
Выбежала полная женщина в белом фартуке и с половником в руках. Она размахивала прибором так, словно прогоняла назойливую муху.
– Заткнись! – направил на женщину дуло пистолета террорист.
Повариха широко раскрыла глаза и замерла в шоке. Тем временем детей и взрослых разогнали по разным углам, столами закрыли окна. Привели и остальных, так же разогнав по углам. Дети плакали, хныкали, просились к маме и жались друг к другу. Воспитатели, не менее напуганные, тихо сидели и с опаской смотрели на вооруженных людей.

Последние заголовки на новостных порталах: «Военные силы готовятся к штурму. Район эвакуирован. ФОТО».
На снимках, сделанных фотографом с вертолета, видно заграждение, за которым столпились журналисты, операторы, родители. Несколько снимков, где видно, как боевики окружают здание. Удалось даже снять снайпера на крыше дома напротив.
– …был один выстрел, о пострадавших не сообщается, – передает радиостанция. – Террористы ответили, что у них нет никаких требований, и что скоро мы все узнаем.

Одни террористы беззаботно сидели и курили, другие же ходили от двери к окну и обратно, посматривая то на детей, то взрослых. Их лица скрывали маски с вырезами для глаз и рта – в лучших традициях любых нападающих, грабителей, убийц. Единственным знаком, указывающим на возможную их принадлежность к какой-либо организации, была красная повязка на правой руке, но Герк совершенно не разбирался в террористических группировках. Он как загипнотизированный следил за расхаживающими людьми с автоматами. Это отвлекало его от мыслей о лежащем на полу теле поварихи.
Женщина умерла сразу и безболезненно – ей пустили пулю в лоб в качестве наглядного примера, что лучше всем сидеть молча и не дергаться. Даже дети при виде такого ужаса затихли и старались не реветь.
– Надо что-то делать, – задумчиво прошептал Герк.
В тишине, нарушаемой периодическим причмокиванием и шагами, голос, казалось, прозвучал слишком громко.
Вошел связной, закрыл и заблокировал за собой дверь.
– Ну? – пробасил их главарь, мужик невысокого роста. Именно он стрелял в женщину.
– Готово.
– Все передал, что требовалось?
– Да.
– Хорошо. Теперь просто ждем.
Связной тоже закурил. В отличие от остальных он сильно нервничал. Сделав пару затяжек, террорист не спеша пошел вдоль окон, кому-то помахал рукой. Потушил сигарету о выкрашенную в голубой цвет с цветочками стену.
– Включите радио, что ли, – сказал он, потрепав по голове белокурую девочку, – а то тихо, как в склепе.
Шутку не оценили, но зато включили радио.
– …все узнаем. Мэр отказался давать какие-либо комментарии…

В зоне видимости снайпера появился мужчина в черном. Он кому-то отдал автомат, достал что-то из кармана.
– Второй, вижу цель, – сообщил снайпер, беря захватчика на прицел.
– Не стрелять. Повторяю, не стрелять.
– Вас понял.
Мужчина в здании, по-видимому, с кем-то спорил, размахивая руками. А потом он достал гранату из кармана и метнул.
– Они кинули гранату! – раздалось в наушнике сообщение другого снайпера.
– Приступайте.

Сначала, когда Герк услышал, как террористы обсуждали план дальнейших действий, он оцепенел. От мысли, что эти хладнокровные люди кинут гранату в группу детей, становилось страшно и бросало в дрожь. Он смотрел на них, пытаясь увидеть глаза и понять, как человек на такое способен. Смотрел на детей, пытался представить себя на месте террористов, но не мог. Сердце кровью обливалось.
Потом уже, выйдя из состояния оцепенения, Герк придвинулся ближе к Марии. Девушка теребила вязаный платок; за час с лишним, что заложники просидели, платок превратился в растрепанные узелки и нитки.
– Слушай… – обратился к ней парень. – Мне нужна твоя помощь.
– Что?
Мария посмотрела на него невидящими глазами.
– Я хочу… – он обернулся. Террористы продолжали расхаживать туда-сюда. – Я хочу спасти их. Ты мне поможешь?
Взгляд девушки приобрел осмысленное выражение.
– Чем?
Парень зашептал ей на ухо:
– Когда они кинут гранату… я им помешаю. А ты выведешь детей. Поняла?
Девушка сначала кивнула, потом, поняв услышанное, мотнула головой.
– Герк, ты ума лишился? Они всех убьют и так, как я…
– Ты не слушаешь, Мари.
– А ну тихо там! – террорист навел на переговаривающихся дуло автомата. Подождал, пока те, как балующиеся на уроке дети, отстранятся друг от друга и будут смотреть в пол, и продолжил ходить от двери к окну и назад.
Мария дернула Герка за рукав, шепнула:
– И что ты сделаешь?
– Еще не знаю. Но я не позволю им просто так убить детей.
– Герк… ты инструктор по плаванью, а не военный. Ты даже в армии не был!
Он посмотрел на окно, задумчиво почесал щеку.
– А кто тогда, если не мы, защитит детей? Штурм в любом случае будет уже после взрыва. Ты же слышала, что по радио сказали.
Рация в руке главаря затрещала, прозвучало что-то короткое, как приказ. Террорист отдал оружие рядом стоящему и начал громко произносить речь, активно жестикулируя. Герк не поняли ни слова, язык ему был неизвестен. Как, впрочем, и всем остальным заложникам. Закончив речь, главарь достал гранату, сорвал чеку и метнул ее.
– Герк, нет! – крикнула Мари в спину парню…

Лина Таннин работала журналистом не за красивые глаза. Она обладала неповторимым талантом оказаться в нужном месте в нужное время и протолкнуться в самый центр всех событий. Так Лина смогла выхватить из взволнованной толпы людей заплаканную девушку. Она явно не находила себе места среди родителей и их детей, медиков, каждого по очереди осматривающих, полицейских и боевиков и еще множества непонятных личностей.
– Девушка, девушка! Вы не могли бы уделить пару минут для интервью? – спросила Лина.
– Да… да, конечно.
– Отойдем? Чтобы нам не мешали.
И, не дожидаясь ответа, Лина схватила за руку свою жертву и отвела ее в сторону, к ограде.
– Представьтесь, пожалуйста, как вас зовут?
Оператор включил камеру.
– Мария А..
– Вы работали в садике?
– Да.
– Вы видели, что произошло внутри?
Губы девушки дрогнули.
– Да.
– Расскажите. Пожалуйста…
– Там были… террористы, наверно.
– Сколько их было?
– Не знаю…
Лина сдержала ухмылку. Заметив кровь на одежде девушки, она указала на нее.
– Кто-то пострадал?
Девушка рукавом вытерла слезы.
– Да. Герк. Он… – она сглотнула. Журналистка не перебивала. Мария глубоко вздохнула. – Они кинули в детей гранату. А Герк… он… он прикрыл ее собой и… и никто из детей…
Журналистка облизала губы. О таком за всю свою практику лично она слышала впервые.
– Он что-нибудь сказал? Зачем он это сделал?
Мария холодно посмотрела на Лину.
– Сказал. Сказал, что мы должны защитить их. Что, кто, если не мы? Извините, я пойду.
Она оттолкнула оператора и слилась с толпой.

Вечерний выпуск новостей. Ведущий после краткого обзора программы начал с главного:
– Сегодня ровно в три часа дня в пяти городах страны произошел теракт в детских садах. Сообщается о более чем ста погибших и столько же пострадавших. Почти все госпитализированы и находятся в тяжелом состояние. Кто организовал этот теракт, пока не известно, служба безопасности ведет расследование.
Смена камеры. За спиной ведущего появилось видео, снятое в столице.
– В столице так же был совершен теракт в Солнечном дворе, – детском саду номер четыре, – двое убитых, ни одного пострадавшего среди заложников нет. Один террорист был взят арестован, остальные погибли во время штурма. Подробнее в репортаже Олеха Сомова.
На экранах – смуглое лицо репортера.
– Детский сад после штурма и взрыва – выбитые стекла, дыры от пуль в стенах и пара трупов. Всего несколько часов назад именно здесь, в этой столовой, держали в заложниках тридцать одного ребенка и девять сотрудников персонала. Не ушли отсюда только двое. Почему террористам не удалось осуществить план и убить заложников, рассказывает начальник полиции.
Камера отдалилась, в кадре появился крупного телосложения мужчина лет сорока пяти в форме.
– Молодой парень, опознанный как Неведов Герк, инструктор по плаванью в этом учреждении, – начальник говорил четко, как если бы диктовал доклад, и рукой отбивал такт по воздуху, – пожертвовал собой. Ради спасения этих людей. По словам очевидцев, когда террорист кинул гранату, Герк из этого угла, где мы сейчас стоим, успел добежать до того угла, – камера повернулась, показывая место, где остались следы крови, – и прыгнул на взрывное устройство. Прикрыл собой. В результате взрыва никто, кроме Неведова, не пострадал.
– Спасибо, Олех, – сказал ведущий новостей, когда он снова появился на экранах. – А теперь новости в округе столицы…

На кладбище было немного людей – раннее утро, многие еще даже не проснулись. Дворник скреб асфальт старыми прутьями веника.
Женщина не спеша шла по дорожке. Она знала, где нужная ей могила, но никогда не спешила к ней. По пути она всегда читала имена других людей, захороненных здесь, и последние посвященные им слова. А у многих и слов не было, только дата, как будто все существование человека – это только два числа и останки под землей…
Она всегда приносила с собой две гвоздики. Каждый год по два цветка, символизирующих для нее больше, чем для других. Женщина опустилась на колени, смахнула листья и пыль с надгробия, положила на него цветы.
– Столько лет прошло… ты всегда был один. И даже сейчас… Дети выросли. Они стали… хорошими людьми. Обзавелись семьями. Теперь мы воспитываем их детей, представляешь? Спасибо тебе.
Женщина платком вытерла слезу. Хотела что-то еще сказать, но слов не нашла. Еще раз провела пальцами по холодному камню надгробия и шепотом прочитала выбитые слова:

© Alice Amerte
16.03.2011

Прежде чем ловить ракокарпа, следует собрать грибы. Помните, гриб-людоед любит свежее мясо, поэтому советую забить кого-нибудь из охотников(не используйте огнестрельное оружие,они не любят запах пороха). Положите мясо на окраине леса-грибницы и где-то через 20 минут на запах гарантированно сбегутся 5-6 грибов.Вам нужен обладающий самой широкой шляпкой - это пси-лидер и его смерть заставит другие грибы сбежать. Облейте гриб спиртом для обеззараживания, и начинайте рубку от основания к шляпке.Присоски и верхнюю часть шляпки можно использовать в качестве приманки.Ракокарп не столь радиоактивен как другие рыбы, но советую запастись спецсредствами.Перед закидыванием крючка скажите товарищам в случае поклевки прицельно стрелять в радиусе 30см от крючка, так как эта рыба обладает достаточно твердой годовой и скверным характером. В случае удачи вам останется только отрубить клешни(в них основное количество яда), порубить рыбу на куски и бросить их в котелок на 30 минут, потом забросить грибы, крови по вкусу, накрыть крышкой и варить на среднем огне 20 минут. После снимите с огня, разлейте по мискам и попрощайтесь друг с другом(смертность 7%). Если после первой ложки вы не упали в судорогах, значит все в порядке. Приятного аппетита!

Выворотень-чудесный зверь. Он не только достаточно большой, чтобы прокормить целую ораву, но и достаточно глупый чтобы повестись на ваши уловки.У него есть одна интересная особенность - выворотни ненавидят собак. И это может помочь. Вы оставляете собаку возле ямы с кольями и командуете собаке подать голос. Через несколько минут он уже будет нестись на всех парах на нее. Разогнавшийся выворотень уже не успеет затормозить и рухнет в яму.Не забудьте, в яме должны быть подготовленные угли для запекания. После этого завалите яму хворостом и накройте листьями и камнями. Налейте солярки в щель и подожгите. Запекайте не менее часа. Выворотень обладает толстой чешуей которая слезает только при высокой температуре. Снимите камни и листья и дайте блюду подостыть. После этого разрежьте мясо и полейте соком из шкуры. Не употребляйте алкоголь вместе с мясом иначе белковые соединения мяса превратятся в сильнодействующий нейропаралитик и вы не сможете дышать. Приятного аппетита

На старой мятой фотографии запечатлена счастливая семья. Молодой отец, красавица жена и их ребёнок – мальчик пяти лет. Отцовские непослушные вихры, мамины веснушки и глаза редкого янтарного цвета…
- Спартак… - прошептал Фрасо. - Мой Спартак…
- Следователь Фрасо! – констебль окрикнул задумавшегося следователя. – Следователь Фрасо! Вас ждёт шериф Кербер!
- Да-да, сейчас, - раздражённо ответил тот.
Рано поседевший следователь Фрасо убрал фотографию обратно во внутренний карман своего плаща, поднял ворот повыше и пошёл вслед за констеблем, засунув руки в карманы плаща и поёживаясь от пронизывающего дождя. Констебль зашёл в обветшалое, насквозь пропахшее плесенью и фекалиями здание, огороженное полицейской лентой.
- А, Фрасо! Добрый вечер, – поприветствовал следователя шериф.
- Вечер, - коротко поприветствовал шерифа следователь, опустив столь привычную всем приставку «добрый».
Они стояли в небольшом, освещаемом светом электрических фонарей помещении. На полу лежали тщательно подписанные и пронумерованные гильзы и спёкшиеся лужи крови.
- Как вы и просили, мы ничего здесь не трогали.
- Только истоптали все улики, - сквозь зубы выцедил Фрасо. – Попросите всех ваших людей выйти, и чем скорее, тем лучше.
Шериф Кербер указал констеблям на дверь, и те, стуча каблуками, вышли из помещения.
- Здесь мы и накрыли радикалов, - начал шериф, смотря сквозь разбитое окно на тучи цвета калёной стали. – Они здесь собирались и вынашивали планы свержения власти.
- Сколько их было? – спросил Фрасо, поддев ногой копившийся и компостировавшийся столетиями слой мусора, при этом разбросав в стороны пару десятков гильз.
- Трое.
- Трое? – переспросил следователь, ещё раз посмотрев на огромные лужи крови и десятки стреляных гильз.
- Двое мужчин и девушка. Парней расстреляли на месте, а девку арестовали.
Фрасо поднял с пола покрытый кровавыми разводами, почти не отличимый от остального мусора плакат. «Мы не рабы! Свобода или смерть!», - гласил он.
- Тут больше ничего нет, - сказал Фрасо, доставая из кармана насквозь просаленную сигарету.
Шериф достал из кармана зажигалку и предложил её следователю, на что тот сделал вид, что не заметил, и достал свою.
- Её сейчас обрабатывают мои дознаватели, - сказал шериф. – Поговорить с нею вы сможете завтра, как и оговаривалось.
А следователь Фрасо, не дожидаясь конца фразы, уже вышел из загажника.

Над городом висела периодически пропадавшая в свинцовых тучах луна. Фрасо стоял перед открытым окном и смотрел на ночной город. Отхлебнул ещё водки из горла и заместо закуски глубоко затянулся сигаретой. В свои сорок с небольшим он успел полностью разочароваться в жизни. А ведь у него было всё! Любящая жена, умница сын и вера в то, что его мечта сбылась. Фрасо снова хлебнул водки, но закуривать не стал. А всё из-за этой сраной работы! Работа следователя всегда была одной из самых грязных, поэтому следователи предпочитали одежду с высоким воротом и шляпы с полями, а дома врали, что работают, к примеру, в какой-нибудь компании. И когда Милана узнала, кем работает её любимый, то забрала сына и ушла из дома.
- Спартак… - снова позвал сына по имена Фрасо, и из глаз поневоле хлынули слёзы.
Фрасо закрыл окно, разливая на ходу водку, добрался до дивана и прямо в верхней одежде предался спасительному забытью.

С треском замерцала галогеновая лампа.
- Она крепкой оказалась. Молчит, словно немая. Лучшие дознаватели так и не смогли выбить ни слова, - слова шерифа эхом отражались от стен бетонного коридора.
Фрасо отстранённо молчал, спрятав трясущиеся руки в карманы своего неизменного, вечно мятого плаща. Через минуту они дошли до комнаты наблюдения. За камерами сидел оператор, а через односторонне зеркальное стекло была видна привязанная к стулу молодая девушка со следами недавнего дознания на лице.
- Вот она. Зовут Лерия. Училась на историческом факультете, где и пропиталась революционными идеями.
Фрасо подошёл к стеклу и, уперевшись в него ладонью для устойчивости, разглядывал девушку. Дурочка… Какая всё-таки дурочка… Прошла тест на лояльность, поступила на престижный исторический факультет, и что? Загубила свою жизнь, поверив в то, что системе можно противостоять. Начиталась, наверное, про всяких там Че Гевар. А ведь она не первая и не последняя. Систему не сломить, это она ломает людей.
- Открывай, - сказал Фрасо.
Шериф отпер дверь и пропустил внутрь следователя. Посередине дознавательной стоял стол, по разные стороны от которого стояли стулья, к одному из которых была прикована Лерия, а с потолка свисала слишком мощная для такого тесного помещения лампа. Услышав шаги, девушка проснулась и со злобой посмотрела Фрасо в глаза. Фрасо же на девушку вообще не смотрел. Прошёлся до свободного стула и сел. Достал сигарету, закурил. И молчал. Времени было много, а за годы работы следователем он не провалил ни одного дознания. И визит в «пыточную» он считал лишней парой минут осознания собственного ничтожества.
Час шёл за часом, количество окурков в пепельнице увеличивалось в геометрической прогрессии. Наконец, Фрасо на коммуникатор пришло сообщение, что осталось десять минут. Он потянулся, разминая затёкшие мышцы, и достал из кармана свой шестизарядный револьвер. Направил его на Лерию и разбудил её щелчком взводимого курка.
- Что? – встрепенулась та. – Вы не имеете права убивать арестованных!
- Максимум через неделю тебя ждёт расстрел. Тебе не всё равно?
Лерия закусила губу. Её всю трясло, но она и в самом деле держалась молодцом. Многие на её месте рыдали, пускали сопли и молили о пощаде.
- Хотя да, - Фрасо вернул курок в безопасное положение, - Нам запрещено убивать дознаваемых.
Он откинул барабан револьвера в сторону и вытащил из него один толстый и длинный патрон. Подошёл к Лерии и встал у неё за спиной. Она нервно задёргалась, но ремни не давали повернутся.
- Прости, так надо, - сказал следователь Фрасо и ударил Лерию по щеке.
Он не был женоненавистником или садистом, и, честно говоря, это ему не нравилось. Но это был самый быстрый способ заставить дознаваемого открыть рот. Лерия вскрикнула, и Фрасо, поймав момент, засунул ей между зубов патрон капсюлем внутрь, и крепко сжал челюсти одной рукой. Другой он достал зажигалку.
- Патрон состоит из гильзы, порохового заряда, капсюля и, собственно, пули, - пугающе спокойным голосом объяснял он брыкающейся девушке. – При детонации порохового заряда пуля вырывается из гильзы. Пороховой заряд же активируется подрывом капсюля.
Фрасо зажёг зажигалку и поднёс пламя к торчащей пуле.
- Капсюль детонирует при сильном сотрясении или нагревании. Температура горения пламени моей зажигалки - почти полторы тысячи градусов. Когда прогремит выстрел, ты останешься жива. Но пуля выбьет тебе зубы, а взрыв лишит возможности устно выражать свои мысли.
Лерия была не просто напугана. Она была на грани паники.
- Я не знаю, сколько ещё продержится капсюль, – скучающим тоном продолжал Фрасо. – Так ты соглашаешься сотрудничать со следствием?
Лерия активно закивала головой, подгоняемая жаром от раскаляющейся гильзы.
- Вот и молодец, - Фрасо отпустил её. – Может быть, скостят до пожизненного.
Следователь отошёл от всё ещё приходящей в себя недо-революционерки и вернулся обратно в комнату наблюдения.
- Ты просто молодец, Фрасо! – воскликнул шериф Кербер. – Не знаю, что ты там на этот раз наболтал, но трюк с пустым патроном прошёл просто великолепно!
- Угу, - согласился Фрасо, чувствуя себя ещё паршивее прежнего.

Вернувшись домой, он заткнул пробкой раковину на кухне и дёрнул рычаг с синей наклейкой. Глотнул водки, потом закрыл кран и окунул своё мятое, небритое лицо в ледяную воду. Он делал это не из соображений гигиены и не для того, чтобы взбодриться. Просто немеющее от холода лицо отвлекало от мыслей.
Милана не подпускала Фрасо к сыну. Когда он подходил к их новому дому, то она задёргивала шторы и запирала двери. Когда Фрасо подстерёг Спартака у школы, она подала на него в суд. Наконец, поняв, что он никогда не отречётся от сына, Милана продала дом и снова переехала. Как бы он ни старался, какие бы связи не поднимал, он так и не смог найти их нового адреса. Одиннадцать лет назад Фрасо сообщили, что случилось несчастье. Автомобиль Миланы, вёзшей Спартака домой из школы, попал в аварию. Пьяный водитель тяжеловоза просто столкнул их с высотной автострады. Выживших не было.
Фрасо почувствовал, что задыхается. Он вынырнул и глубоко вдохнул насквозь пропахший перегаром и табаком воздух. Позади оказался ещё один пустой день, ровно на один день укоротивший срок до столь ожидаемого бессрочного отдыха.

- Следователь! – шериф Кербер вызвал Фрасо по коммуникатору. Его голос был ещё радостнее обычного, что настораживало. – Данные дознания оказались верны! Мы их накрыли!
- Накрыли? – спросонья переспросил Фрасо.
- Да! Всё их проклятое гнездо, всю их проклятую банду!
- Поздравляю, - сухо сказал Фрасо, уже собираясь сбросить разговор.
- Мы повязали их главаря. Нам снова нужен твой фокус с пулей.
- Хорошо. Скоро буду, - ответил Фрасо и сбросил вызов. – Сукин сын…

Раздался до тошноты знакомый треск галогеновой лампы.
- Болтает без умолку, но всё не по теме, - жаловался шериф по пути к дознавательной. – Вдруг он что-нибудь знает. Выясни.
Фрасо, как всегда, промолчал. Через минуту они зашли в контрольную комнату. Оператор молчаливо кивнул в знак приветствия и вернулся к своим прямым обязанностям. Фрасо посмотрел через одностороннее зеркальное стекло и увидел там сильно избитого молодого человека с опущенной головой и свисающими грязными патлами.
- О нём мы так и не смогли ничего нарыть. Оборванец без образования, каких много. Но харизматичный, словно сам дьявол! Зовут его… Чёрт, забыл! У него такое сложное имя. Да, в общем, оно тебе и не понадобится. Ну, приступай!
Шериф отпер дверь и пустил внутрь следователя. Фрасо прошёлся до своего стула, уселся на него, и ещё раз окинул взглядом дознаваемого. Парень едва дышал, дознаватели отбили ему рёбра, а на столе под ним натекала лужица крови из разбитого носа. Всё как всегда. Фрасо потянулся к пачке сигарет, и случайно выронил семейную фотографию. Старая мятая фотография описала в воздухе дугу и упала под ноги дознаваемому. Тот мгновенно очнулся и развернул её к себе мыском ботинка.
- Ваша семья, следователь? – издевательски спросил он, резко дёрнув ногой и порвав фотографию.
Фрасо не воспылал к нему ненавистью, не расстроился и даже не удивился. Какое дело до жизни человеку, твёрдо решившему, что он уже давно умер? Он, ни капельки не возмутившись, закурил и ушёл в свои мысли.
- Вам нет дела до своей семьи? – спросил парень, отбросив ногой фотографию в сторону. – Конечно. Вы же у нас следователь Фрасо – самый лучший цепной пёс режима.
Сигареты сгорали одна за другой, а Фрасо, умудрённый годами дознаний, не обращал на его слова ни капли внимания.
- А вы хотя бы знаете, что государство делает с нами? С теми, кому не повезло не вписаться в систему? Нас травят полицейские, мы не можем получить образование и работу! Нас и за людей-то не считают! Что нам остаётся делать? Ответьте мне! Ну же!
Фрасо с тоской посмотрел на валяющуюся в углу фотографию. Всё-таки немного жаль. А парень всё трещал и трещал про несправедливость мира и революцию. Честно говоря, сложись в жизни всё иначе, он бы даже проникся сочувствием к обделённым. Но не сложилось. Фрасо было глубоко наплевать и на политику, и на действующий режим, и на старающегося выглядеть другом шерифа, и на самого себя. В пустой душе осталось место лишь безразличию и презрению к окружающему миру.
Вскоре на коммуникатор пришло сообщение, что осталось десять минут. Фрасо достал свой шестизарядный револьвер и щёлкнул взводимым курком.
- Ты убьёшь меня, но ты не сможешь погасить пламя тясяч сердец!
- Я не собираюсь тебя убивать, - бесцветным голосом ответил Фрасо. - Для этого есть расстрельная команда.
Он откинул барабан револьвера в сторону и вытащил из него один толстый и длинный патрон. Подошёл к дознаваемому и встал позади него. Тот не пытался повернуться, посмотреть, даже головы не поднимал. Фрасо схватил его за волосы на затылке и дёрнул вверх…
Глаза, веснушки. Его глаза были редкого янтарного цвета, а на землистого цвета лице горели веснушки. Фрасо в страхе отпрянул назад, и парень мотнул головой. Патлы размотались и закучерявились.
- Ну, чего ждёшь? – вызывающе спросил он. – Вам, псы, недолго осталось. Клянусь именем…
- Спартак… - прошептал Фрасо, пятясь назад, сигарета выпала изо рта, но он этого даже не заметил. – Спартак…
- Чего? – недоумевающе спросил парень, а через секунду и у него перехватило дыхание.
Они так и смотрели друг другу в глаза, не в силах сказать ни слова.
- Фрасо! – закричал шериф из коммуникатора. – Время вышло! Что ты там?
Фрасо закрыл глаза, перевёл дыхание, открыл их, посмотрел на всё ещё пребывающего в состоянии полнейшего ступора парня, прошептал: «Я скоро вернусь», и вернулся в контрольную комнату.
- Фрасо! – взволнованно зачирикал шериф Кербер. – Я видел, что он тебе что-то сказал, а потом ты словно отключился. Что там стряслось?
- Знаешь, - умиротворённым голосом сказал Фрасо, заряжая патрон обратно в револьвер. – Насчёт моего фокуса с пустым патроном. Есть одна маленькая, но страшная правда. Они никогда не были пустыми.

…Раздалось три выстрела…

Фрасо вернулся обратно в дознавательную, из ствола револьвера вился дымок.
- Что всё это значит? – удивлённо-испуганно спросил парень.
- Держись, - сказал Фрасо, развязывая ремни.
Молодой человек встал на ноги и начал разминать затёкшие суставы.
- Следователь? Что, всё-таки...
- Постой, дай мне на тебя посмотреть.
Фрасо посмотрел на него. Высокий, статный парень, с отцовскими непослушными волосами, мамиными яркими веснушками и горящими глазами янтарного цвета. Именно так и должен был выглядеть его сын.
- Спартак, - Фрасо снял с себя плащ, шляпу и передал их сыну. – Одень это, и спрячь лицо. У тебя будет всего несколько минут, но в этом ты легко выйдёшь из здания.
Тот растерянно исполнил приказание, но выглядел так, словно был готов расплакаться.
- И вот ещё, - Фрасо протянул ему свой револьвер. – Там осталось всего четыре патрона, всё же лучше, чем ничего.
Он вывел сына из контрольной комнаты в коридор. Тот был настолько обескуражен, что не смог выдавить из себя ни слова.
- Ну, прощай, Спартак - Фрасо обнял сына, на глазах выступили слёзы. Впервые за много лет он почувствовал столь острое желание жить. – Не смей там облажаться!
- Следователь Фрассо? – наконец, смог спросить он. – Так вы – мой…
Конец фразы прервал хлопок закрывшейся двери. Фрассо прислонился лбом к холодному металлу.
- Спартак! Мой Спартак!
Из глубокой раны в груди струёй била кровь. Фрассо почувствовал, что совсем скоро потеряет сознание. Он, пошатываясь, вернулся обратно в дознавательную, где и рухнул на пол. Сил едва хватило на то, чтобы открыть глаза. Перед ним лежала фотография. Та самая - старая, мятая фотография, на которой была запечатлена счастливая семья. Молодой отец, красавица жена и их ребёнок – мальчик пяти лет. Отцовские непослушные вихры, мамины веснушки и глаза редкого янтарного цвета…

Волны белыми барашками бились об борта когга, пока несколько опоясанных мечами мужчин привязывали его тросами к пристани. В воздухе стояла тяжелая предгрозовая духота, смешанная с резким запахом рыбы, влажного подгнившего дерева и свежего пота. Человеку, не знающему постоянной качки под ногами и шепота парусины над головой, было тяжело привыкнуть к особому духу Оркнейских островов, главной обители и отправного пункта норманнов вдоль всех берегов Англии, Шотландии и Ирландии.
Аслейв стоял, облокотившись на бортик судна, лениво глядя на своих спутников, перетаскивающих тяжелые мешки из грубого сукна на пристань. Один мало улыбался им в этом путешествии, паруса из-за встречного ветра пришлось снять уже на четвертый день, и остаток пути команда провела за старательно обтесанными веслами, глотая солёную воду северного моря. Только когда на горизонте уже показались крутые скальные обрывы Оркнейского архипелага, беспокойные воды поубавили свою спесь, и путешественники смогли более-менее спокойно прикрепить парадные щиты к кораблю.

- Эй, Аслейв!

Молодой викинг заставил себя оторваться от своих дум и покосился в сторону кричавшего, но тут же встрепенулся и, кряхтя, поднялся на нывших от постоянной гребли руках. К нему направлялся сам Регнвальд, ярл Оркнейских островов. Аслейв был его соправителем, сыном норвежского конунга Торстейна Рыжего. Много лет назад на одном из пиров, устраиваемых его отцом, молодой наследник большей части южных земель Норвегии сумел под всеобщий смех взобраться на колени ярлу, занятым вином, которому, в итоге, согласно древнему обычаю, и пришлось взять его на воспитание.
- Ты еще не заслужил своего отдыха, заканчивай уже мечтать и, ради Мьельнира, помоги наконец Торвальду! А то, похоже, он проигрывает в схватке с ящиком.
Бас оркнейского ярла разнесся над коггом ударом молота об наковальню, послышались смешки. Регнвальд был статным мужчиной и большим щеголем, причем самомнение редко мешало ему одеваться вызывающе даже для повидавших виды морских волков.
Аслейв повиновался без лишних эмоций, удачей для него было уже то, что он попал в команду корабля. Будучи нескладным юношей, молодой и неопытный человек стал скорее обузой в свите ярла, Регнвальд имел достаточно родственников ему на замену, о чем все чаще и чаще вспоминали на судне. Только железная дисциплина заставляла умудрённых опытом бойцов исполнять любой приказ Аслейва, что, впрочем, не спасало того от недоверчивых взглядов. Но Аслейв нечасто что-то делал сам, Регнвальд правил, а он был его учеником, одним из самых приближенных людей при дворе, но не более.
Торвальд тем временем действительно никак не мог совладать с окованным медными болтами ящиком, он был слишком гомоздким для одного человека. Но с подоспевшим на помощь Аслейвом они сумели перенести груз на пристань.
- Клянусь золотыми локонами Сив, в этот раз Сигурд расщедрился на дары. Хе, если такое повторится еще раз, то мы просто не выйдем из доков.
- Лучше помолись чтобы мы смогли туда еще раз войти. Судя по выражению лица ярла, на следующий день после тинга, лучше бы мы никуда не плавали. Вон он Аслейва с собой брал, пусть скажет в чем дело!
- Ярл Регнвальд, да хранит его мудрый Браги, был настолько пьян, что бедному мальчику пришлось тащить его на себе от самого кургана, Этцель, ты сам в тот день даже щит бы не поднял от мёда, удивительно, что ты смог что-то запомнить.
Проходящий мимо Этцель скривился. Торвальд был человеком не очень высокого роста, с темно-русой бородой и достаточно тяжелым взглядом, достаточным для того, чтобы нечасто заводить себе друзей. Но ни это, ни более скромные физические данные, по сравнению с любым другим норманнским мореплавателем, что сам Торвальд порой проклинал, не мешало ему пользоваться известным уважением среди Регнвальдских конунгов, ходивших с ярлом в поход. И в отличии от них он помнил больше богов, чем кто-бы то ни было на корабле. Торвальд обладал спокойным характером и в течении своей долгой жизни старался как можно реже попадать в ситуации, требовавших опасных для его здоровья мер. Что никак нельзя было сказать об Этцеле. Имея в своем распоряжении немного трусливый взгляд на вещи, Этцелю, в конце концов, просто надоело бояться за свою жизнь. Это, конечно, не делало из него бесстрашного воина, но свою славу в набегах позволило заслужить сполна.
- Да не секрет это. — Аслейв махнул рукой так, словно отбивался от мухи — Мы на тинге встретили Эйндриди, и он только-только вернулся с варяжской службы в Византии, от их конунга.
- Помню такого. — кивнул Торвальд — Он ходил под одним парусом с Тори у него в команде, пока тот не сгинул однажды в набеге на южную Англию. Интересно, что Эйндриди после этого плавал на его корабле, и во главе его-же людей, да сжалится Тюр над бедным Тори. — Старый воин обменялся многозначительными взглядами с ухмыляющимся Этцелем.
Но подошедший Регнвальд заставил всю тройку замолчать, смерив присутствующих усталым взглядом.
- Опять болтаете вместо дела... Торвальд, возьми своего приятеля и продолжайте работу, нужно перенести все на берег. Наша красавица нуждается в ремонте, и лишний груз ей ни к чему, а о мотивах моих поступков мы поговорим потом. Аслейв за мной.
Небо на горизонте озарила светлая вспышка молнии. Через мгновения послышался тяжелый громовой раскат, спугнув стаю чаек с драккарских рей. По водной глади пробежала легкая дрожь. Немолодой ярл с юным соправителем шли вдоль причалов и ветхих землянок к природной лестнице на вершины прибрежных скал, где располагалось основное поселение. Прошло четыре месяца, прежде чем Аслейв смог снова ступить на свою ставшую родной землю. Летний сезон почти закончился и большая часть кораблей уже вернулась в родные верфи. Одни еще пока разгружали, другие пытались вытянуть тросами на берег, чтобы приступить ко второй по важности вещи после рейдов — ремонту и подготовке кораблей для следующего сезона.
Они поднялись по каменной, обтесанной в пологой скале, лестнице и прошли мимо нескольких родовых хижин, направляясь в центр деревни, к самой крупной из всех. Здесь располагалась пиршественная зала, по совместительству дом ярла, место, где за рогом с хмельным медом праздновали вернувшиеся из дальних походов самые грозные воители по эту сторону мидгарда, земель людей. Впрочем пиры устраивались и в честь гостей, и в честь богов, сама атмосфера украшенного аккуратной резьбой здания, шкуры вепрей и медведей на скамьях, изображения щитов на потолке, дыхание зажженного огня, внушали уважение перед богами, пускай даже бог теперь должен быть один. Но в этот раз все было не так, ни один факел не горел и только свет угасающего дня проникал сквозь приоткрытую дверь.

(с) Калинов мост

…когда-то очень давно, где-то очень далеко между двух царств-государств, или, быть может, то были королевства или целые империи, разразилась война…

Солнце нещадно палило все живое, как будто кроме него не существовало других пыток. Оно отсвечивало на латах, в неподходящий момент ослепляя. Превращало кровавую бойню в муки ада.
И все это под аккомпанемент лязга металла, треска дерева, криков людей и ржания коней. Кровавые брызги на латы конников, проткнутые стрелами тела пеших, рычания разъяренных воинов. Соленый вкус на губах, тяжесть меча в руке.
Все проносилось перед глазами как в страшном сне, шумело, давило и било. А потом, после вспышки боли, утихло и угасло в кромешной тьме.

…не знали воины, за что сражались: то ли за женщин своих и земли свои, то ли за золото царей своих…

Сначала был звук – шаги по земле. Лежащего лицом в землю воина мутило, и кружилась голова. Где он находится, он понял лишь спустя время.
– Смотри, какой меч! – произнес кто-то совсем рядом.
– Оставь.
«Оставь!» – мысленно повторил воин. Ему вспомнились похороны великих воинов, когда тех укладывали с мечом в скрещенных на груди руках.
– Да ты посмотри, совсем новенький!
Воин почувствовал, как что-то вытащили у него из руки.
«Да чтоб тебя…» Ему стало страшно от возникшей пустоты в ладони. Но еще страшней стало, когда он не смог сжать ее.
– Здесь полно добра. Все мы все равно не унесем.
– Эх…
Удаляющиеся шаги. Справа на землю упал меч. Воин наконец-то открыл глаза, перед ним – чье-то искаженное в предсмертной боли лицо, все в крови. Он попытался встать, но плечо вывернуто, а сам он лежит на другой руке. И ног не чувствует.

…сражались люди, где царям угодно было, за воду, за хлеб, убивали любого, кто отличен был от народа, и не знали жалости друг к другу…

Мысли воина вертелись вокруг последних событий. Он не был молодым и не мечтал о славе. Все, ради чего он пошел на войну, осталось дома – любящая жена, двое детей, небольшой яблоневый сад. Своя кузница с хорошим подмастерьем. Пришел, чтобы защищать. А получилось ли? Мародеры только и остались. Им-то какое дело, их работа легче и не стоит так высоко.
Мародеры…
Гнев обуял сердце воина. Кто они такие, чтобы наживаться с павших в битвах? Неужели у людей не осталось ни капли совести? Или сочувствия? Как можно идти по телам тех, кто свои жизни за них отдал?
Боль в плече. В злости пытался сжать кулаки.

…время шло, а люди молились, чтобы все прекратилось, молились Богам, ждали любых вестей, ждали, когда снова наступит мир…

Послышался шепот. Воин даже удивился, что не расслышал шагов. Совсем рядом он разобрал слова: «Мерт… мертв… мертв…»
Он хотел что-то сказать, но вместо этого что-то провыл и начал кашлять. Кто-то рядом произнес «живой» и аккуратно перевернул воина. Отлежанную руку начало колоть.
В щель шлема он видел что-то светлое. Когда же шлем сняли, воин увидел перед собой белокурую девушку, прекрасную, как ангел.
– Спасибо, – пробормотал воин.
Она грустно смотрела ему в глаза. В руках у нее не было ничего, что принадлежало бы павшим.
– Не за что. Но это все, что я могу для тебя сделать. Пусть Боги будут к тебе добры.
Воину стало спокойно. Он не знал, зачем она это делает, знал только то, что ей было важно сейчас быть рядом с ним. До конца.
Он криво улыбнулся, посмотрел вверх, в вечернее небо. Закат.
«Небо… почему оно фиолетовое? Может быть, оно оплакивает это место битвы? Или павших героев? Хотя… уже не важно… я ухожу с миром.»

…долго длилась война, пока не поняли правители, что силы их равны и не за чем сражаться больше, и заключили они перемирие…

Ожидание. Оно тянется невыносимо, оно оплетает сознание липкой паутиной страха. Что там, впереди? Было бы время что-то сделать, но времени-то и нет, нет и не будет никогда. Не будет...
Мысли с шуршанием ворочаются в затхлом чулане черепа.
Зачем? Зачем всё это? Для чего? Почему я здесь? Опять и опять, по замкнутому кругу, почти вечность. Бред! Я брежу? Я... А кто это - я?
Вопросы. Сотни, тысячи, миллионы мелких, никчёмных вопросов и вопросиков вскипают в голове. Тут же зловонными пузырьками пара всплывают и лопаются ответы. Гнилая окрошка. Заплесневелый паштет. Протухшие мысли — это вопросы, фаршированные ответами.
Краешком остатков сознания ловится движение совсем-совсем рядом.
Женщина. Лица под мешаниной грязно-путаных волос не разглядеть, а фигура... Её просто нет. Есть морщинистая выпуклость огромных полушарий. Это не груди, это обыденные вторичные половые признаки, почему-то не могу назвать по-другому. Это я-то не могу?!
Взгляд зацепился за разверстый шрам над ключицей. Что-то знакомое. Где же я его видел? И её, её я точно знаю, но откуда?
- Ты?
- Я!
- Зачем?
- Да так.
- А знаешь...
- Не желаю!
О, у неё есть желания! С каких пор? Опять вопрос, только ответ на этот раз не всплывает сам собой из ниоткуда. Спросить у неё? Не стоит. Захочет — скажет сама. Она всегда любила вывалить все свои проблемы окружающим, мол, расхлёбывайте за меня!
На этот раз молчит. Молчу и я.
Свист. Тонкий-тонкий, на самой границе восприятия.
Серо-зелёная хмарь вокруг колышется. Сквозь неё начинают проступать предметы. Внизу показываются изшарканные тысячами ног неопрятные доски. Прямо перед глазами — корзина. Прутики ещё свежие, почти светятся девственной белизной.
То ли туман, то ли дым отползает дальше. Главное — тишина. Ни звука. Даже дыхания женщины рядом не слышно.
Может, её уже и нет? Быстрый взгляд исподтишка. Стоит. Вокруг взвесью — грязное облако капель, разом просверкнувших рубиновой краснотой. Кровь?
Да, кровь! Та, что брызгала тогда из её шеи.
Исчезнувший кошмар вновь оживает в пробуждающейся памяти.

- Отстань!
- Почему ты идёшь, почему бросаешь меня одну? Я не хочу так, - шепчет она, а руки молитвенно прижаты к груди, и голова опущена. Боится! Она просто боится смотреть на меня. Я почти улыбаюсь.
- Уймись, женщина! - давно не называл её иначе. Всегда — просто «женщина». Она не протестует. Имя у неё есть, и когда-то я даже знал его. Знал и забыл. Теперь это просто женщина, безымянный символ утраченного счастья. Украденного счастья.
Её семейка подловила меня семь лет назад. Подпоили и подложили под бок к этой... М-м-мерзкие твари. И она, и её вечно больной отец. А ведь он ещё и не пьёт, ненавижу!
Ну вот, за рукав уцепилась.
Бью наотмашь по лицу. Падает на грязный пол и скулящим комком катится в угол.
С-с-сволочь! Так тебе и надо! Бранюсь.
Матерщина летит из горла гнойными комками. Это — как вызревший фурункул, главное — чтобы прорвался, а там сразу становится легче.
Почти спокойно одеваюсь и ухожу. Она всё так же таится в углу маленьким обиженным зверьком. Убить бы — до чего ненавижу!
Я спал с ней однн-единственный раз. Это когда меня подложили к ней. Было ли что-то между нами? Не знаю, не помню.
Никто и никогда в городке не обращал на неё внимание. А она — заглядывалась на меня. Я гулял с Мадлен, с первой красавицей предместья, нас называли славной парой. Главное, мы любили друг друга. И вот, злополучная ночь. Мне пришлось жениться, пришлось поневоле, иначе не поняла бы матушка. Слишком патриархальные у неё были взгляды на жизнь.
Мадлен уехала в Париж, где через полгода её нашли придушенной в каком-то притоне. Я остался жить, если жизнь с ненавистной женщиной можно назвать жизнью. Для меня это было адом. А жена, наверное, по-своему она меня любила. Правда отца любила всегда больше: «Папа то, папа сё!» На втором году супружества я запил.
Пью и посейчас. Это единственное, что осталось у меня после кончины матушки.

Возвращаюсь уже заполночь, вдоволь покуролесив с приятелями и общупав всех официанток в пивной. Аппетитные у них, чёрт возьми, чресла. Жаль, ни одна не согласилась на заднюю комнату. Я, пока что, мужчина в самом соку. Мне всего двадцать семь, и так хочется, пусть и редко, женской ласки. Не у своей же «жёнушки» получать удовлетворение?
И всё-таки, очень уж они, эти милашки, пухленькие, округлые. Не то, что у моей стервы! И сразу вскипает злость. Когда-нибудь я её убью. Обязательно.
Настроение портится. Так бывает всегда, когда подхожу к двери, за которой притаилась она. За это я её тоже ненавижу.
У самого входа — котёнок. Совсем маленький. Грязный хнычащий комок, почти как она. Даже не понимаю, как щуплое тельце очутилось в кулаке. Хочется сжать пальцы, услышать хруст костей и... Не могу. Никогда не мог. И её бью-то всегда так, чтобы не поранить ненароком. Хотя и бью.
Дьявол!
А котёнок уже пригрелся в руке, уткнулся мокрым носом в запястье. Куда его теперь?
Осторожно опустил на пол.
Долго вожусь с ключом. Всё-таки - я изрядно набрался. В квартире, доставшейся в наследство от матушки, темно. Пусть нельзя бросить от двери шляпу на крюк, как привык, зато темнота обволакивает теплой волной, и тогда можно представить, что кроме меня здесь никого нет, а может даже и матушка ждёт. Это хорошо. Свет так и не включаю, просто стягиваю пальто и ботинки наощупь. В комнате валюсь на диван и проваливаюсь в сон, и это — почти божественно.
Что происходит дальше — толком не помню. Всего два мгновенья отдельными снимками — засиженный мухами потолок над вспышкой абажура, потом сразу - нож в руке, и кровь бьёт из её шеи толчками. Всё тише, тише, тише. Фоном — замирающий хрип дыхания. А напротив — расширенные глаза её отца. Страшные, совершенно чёрные, одни зрачки, будто и белков вовсе нет.
Так я помню. Остальное — только по рассказам, пусть этих рассказов и было много. Только это позднее, уже на суде. Чёртовы соседи сбежались на шум. По крайней мере, так говорили они. Они, вообще, говорили много, слишком много.

Теперь жена, женщина — рядом. В этом кроваво-капельном облаке, голова опущена, ни глаз, ни лица не видно. Только грива волос. Они мокрые, эти волосы, в корке полусвернувшейся крови, совсем как тогда на полу в комнате. И рана над ключицей, а вокруг — вспухший синяк плесневелой кожи. Она за мной?
Эта память... Там, в гнойной мгле забытья я не знал причины страха. Теперь всё ясно. И помост, и корзина. Эта корзина не просто так стоит, в ней окажется голова. Моя голова. Да...
Тюремный дворик маленький, совсем крошечный. Эшафот занимает почти половину и оттого, наверное, кажется больше, чем есть на самом деле. А может — действительно только кажется.
Господи, а людей-то на балконе! Пришли смотреть. Для них — это театр. В главной роли — я. Единственное представление! Больше не будет. На бис повторить не удастся.
Почему такие мысли лезут в голову? Мне остаётся всего-ничего, а я о каком-то представлении!
Двое надзирателей хватают за локти и сажают на стул. Сажусь покорно. Да и толку? Деться некуда. И сделать ничего не могу - руки в наручниках вывернуты назад. Какой-то тип, с зализанными волосами в брильянтине и тонкой полоской усиков, совсем как на вывеске парикмахерской, щёлкает ножницами и парой движений отстригает воротник с рубашки. Шея теперь голая, и прохладный утренний ветерок сразу усыпает её мурашками.
Надзиратель суёт в мой пересохший рот зажённую сигарету. Делаю глубокую затяжку. Дым попадает в глаза, те сразу наполняются слезами, и больше я ничего толком не вижу. Разве что священника отличаю от остальных столпившихся кругом. Торопливое «Pater noster”, крестное знамение, рука ткнутая мне для поцелуя почему-то в щеку.
Всё.
Земные дела закончены. Страх ушёл, осталась тупая апатия. Двое надзирателей, те же? хватают меня под локти и волокут на эшафот. Длинная узкая скамья. Лежать неудобно, но со мной не церемонятся. На шею опускается колодка.
Глаза вниз. Кроме корзинки и не видно ничего, но тут появляется котёнок. Откуда он взялся? Для чего? Маленький, жалкий, совсем как тот, что встретился у дома. Почему-то вспомнилась сразу страховка жены. Сумма — кругленькая! Получатель, конечно, тесть. Не на меня же...
Тесть! Это он! Это его страшные глаза той ночью! Хочу крикнуть и не успеваю.
Гильотина едет вниз...

Голова почему-то не скатилась в корзинку, а прыгнула прямо в руки к женщине в кроваво-капельном облаке. И она склонилась ко мне настолько низко, что за спутанным колтуном я различил желтизну полугнилого черепа.
- Папа теперь вылечится, а ты... Ты клялся над алтарём быть со мной вечно. Будешь!
И новый круг ада...