Неправду говорят, что жизнь проходит,
Неправду говорят, что смерти нет –
И вечность души вновь по кругу водит
Сквозь свет и тень, и снова – тень и свет.

Неправду говорят, что время лечит,
Неправда, что любовь не знает лжи.
И снова рок оттягивает плечи,
И камнем на душе моей лежит.

Пусть говорят, пусть думают, пусть верят,
Живут в оковах глупых, лишних слов.
Но знаю я: реальные потери
Ценнее ярких, каждодневных снов.

Между нами километры, океаны, города,
Между нами рокот ветра, и бездонная вода,
Между нами расстоянье не осилить поездам,
Между нами лишь признанья вдаль бегут по проводам...

Ты увидишь эти строки утром завтрашнего дня.
В этот час - судьба жестока - может, нет уже меня...
Ты об этом не узнаешь, ты в неведеньи ещё,
Потому что прочитаешь: "У меня всё хорошо!"

Как мне надоели тревоги, заботы…
Но где-то живешь ты, неведомый. Кто ты?

И имя любое, и адрес любой,
Но я буду счастлива только с тобой.

Ну где ты, вторая моя половина?
Мы встретимся, и я тебя не покину,

Мы будем любить, и умрем в один день,
Еще не знакомая мне моя тень!

И ты где-то ждешь нашей будущей встречи.
Я знаю – тебя непременно замечу!

И ты удивишься, мне тень дорогая,
Как жить умудрялись, друг друга не зная.

Закрыты все окна
И дверь я закрыл.
На ноги свои
Грустно взор опустил.

Родившись здоровым
Калекой я стал,
Всю боль от насмешек
Людских я познал.

Я был на войне -
За отчизну сражался.
Был дух мой силён,
Но потом я сломался.

Закрыты все окна
И дверь я закрыл,
И газ до отказа
На кухне включил.

Меня уже больше
Ничто не спасёт.
Иду в неизвестность
Боль скоро пройдёт...

На полной скорости,
По встречке,
В лобовую.
И не свернуть,
Не скрыться,
Не уйти.
И первый раз
Увидеть смерть...
Вживую!
И жизни тормоз
всё-тки отпустить.
Быть может,
Даль откроется столетий,
Быть может,
Лишний час кому-то подарю,
Быть может,
В краткий миг,
Единственный на свете,
Успею прошептать:
"Я так тебя люблю..."

мне и слезы - не слезы, а так, соляная вода,
так, обида, досада, тоска, проявление гнева.
больше я не смогу подражать покорителю мельниц -
принимаю позор всех своих поражений на веру.

мне приходится так -
выговаривать душу словами,
выжимая по буковке едкую жгучую горечь,
чтоб тем легче на сердце, чем мне тяжелее дышать.
ты не видишь - часы твои нынче безбожно спешат,
отмеряя мне меньше тепла. из банальных историй
с несчастливым финалом едва ли
выйдет больше. пустяк.

или выйдет война. я же не потерплю полумеры.
ничего - или все, до конца, до "владеть безраздельно".
пусть дорога крива, и не счесть поворотов налево.
мне не нужно чужого, но я своего не отдам.

Брегалад с сияющими глазами пристроился к колонне возле Древня. Тот пересадил хоббитов к себе на плечи, они торжествующе оглядывали шагавшую вслед за ними онтскую дружину и прислушивались к суровому, монотонному напеву. Они хоть и надеялись, что в конце концов что-нибудь да случится, но такой разительной перемены вовсе не ожидали - точно потоком прорвало плотину.
- А ведь быстро рассудили онты, правда же? - радостно задыхаясь от собственной смелости, спросил Пин, когда онты перестали петь и слышались лишь тяжкая поступь да гулкое прихлопывание.
- Быстро, говоришь? - отозвался Древень. - Хм! Да, пожалуй что, и быстро. Быстрее, чем я думал. Уж и не припомню, когда мы в последний раз так сердились: много-много веков назад. Мы, онты, сердиться-то не любим и очень редко сердимся, только если почуем, что нашим деревьям и нам самим чуть ли не гибель грозит. Такого в нашем краю не бывало со времен войны Саурона и Заморских Витязей. А все эти орки, древорубы треклятые - рарум! - ишь, размахались топорами, ладно бы уж на дрова рубили, мерзавцы, еще куда бы ни шло, на дрова много не надо, - так ведь нет, для одного изуверства. Тут от соседа впору помощи ждать, а он, смотрите, пожалуйста, заодно с ними. Нет, уж коли ты маг, с тебя и спрос особый; и то сказать, другие маги все ж таки не ему чета. Ни на эльфийском, ни на онтском, ни на людских языках и проклятья-то ему подходящего никак не сыщу. Долой Сарумана, да и только!
- А вы что, взаправду собрались сокрушить изенгардские стены? - осторожно поинтересовался Мерри.
- Ха, хм-м, да как тебе сказать, а почему бы и нет! Вам ведь небось и невдомек, какие мы сильные? Про троллей когда-нибудь слышали? Они очень сильные, тролли. Но они, тролли, не сами собой на свет появились, их вывел Предвечный Враг под покровом Великой Тьмы: вывел в насмешку над онтами, вроде как орков - над эльфами. Так вот мы гораздо сильнее троллей. Мы - кость от кости самой земли. Как древесные корни впиваются в камень, знаете? Только они впиваются веками, а мы - сразу, ну, если, конечно, рассердимся. Изрубить-то нас, сильно постаравшись, можно, сжечь или чародейством каким одолеть - тоже не очень, но все-таки можно, а мы зато, коли захотим, и Изенгард вдребезги разнесем, и от стен его одно крошево оставим, понятно?
- Но Саруман-то не будет смотреть на вас, сложа руки.
- Кгм, да, нет, он не будет, это верно, и я об этом не забыл. По правде сказать, я как раз об этом все время и думаю. Но я из нас самый старый, многие онты куда помоложе, на сотни древесных веков. Сейчас они осерчали, и у них одно на уме - сокрушить Изенгард. А потом немного поодумаются, поостынут, выпьют водички на ночь - и начнут успокаиваться. Ох, изрядно водички мы выпьем на ужин! Ну а пока пусть их топают и поют! Идти нам еще далеко, поразмыслить времени хватит. Лиха беда начало.
И Древень подхватил общий напев, раздававшийся с прежней силой. Однако мало-помалу голос его притих и смолк, а нахмуренный лоб глубоко взбороздили морщины. Потом он поднял глаза, и Пин заметил в них скорбь - но не уныние. Казалось, зеленый огонь разгорелся еще сильнее, но светил он как бы ' издали, из темной глубины его мыслей.
- Оно конечно, друзья мои, может статься иначе, - медленно промолвил он. - Может статься и так, что судьба против нас, что нас постигнет рок, что это последний поход онтов. Но если бы мы остались дома в блаженном бездействии, мы бы своей судьбы не миновали, раньше ли, позже ли, не все ли равно? Мы об этом давно размышляем, потому и в поход двинулись. Нет, спешки тут не было: просто решение созрело. Зато, глядишь, и песни сложат когда-нибудь о нашем последнем походе. Да, - вздохнул он, - сами, может, и сгинем, но хоть другим поможем. Жаль только, если вопреки старым песням мы никогда больше не встретимся с онтицами. Очень бы мне хотелось еще разок повидать Фимбретиль. Однако ж, друзья мои, песни - они ведь как деревья: плодоносят по-своему и в свою пору, а случается, что и безвременно засыхают.
Онты шагали ровно и размашисто. Вначале путь их лежал на юг длинной логовиной; потом приняли вправо и двинулись наискосок, все выше и выше, к вздымавшимся за верхушками деревьев западным кряжам Метхедраса. Лес отступал, рассыпался купами окраинный березняк, а там лишь кое-где на голом склоне торчали одинокие сосны. Солнце кануло за темный гребень. Стелились сумерки.
Пин оглянулся. То ли онтов прибавилось, то ли... что за наваждение? За ними оставался пустой и тусклый откос, а теперь он был покрыт деревьями. И деревья не росли, не стояли - они двигались! Неужели Фангорн очнулся от вековечной дремы и выслал на горный хребет древесное воинство? Он протер глаза: может, он сам задремал или ему померещилось в сумерках? Но нет, серые громады шествовали вверх по склону, разнося глухой шум, гудение ветра в бесчисленных ветвях. Онты всходили на гребень и давно уже не пели. Воцарились темень и тишь, только земля трепетала от поступи древопасов и пробегал шелест, зловещий многотысячелистный шепот. С вершины стала видна далеко внизу черная пропасть, огромное ущелье между последними отрогами Мглистых гор - Нан-Курунир, Долина Сарумана.
- Изенгард окутала ночь, - вымолвил Древень.

Лес монотонно запел свою песнь боевую,
Онты идут , их размеренно движутся спины,
Что подняло эту мощную силу живую?
Точно потоком прорвало терпения плотину…

Быстро и медленно, ( Древам куда торопиться?)
Древень и хоббиты движутся в край Сарумана,
Может быть лес очень долго не хочет сердиться…
Только для орков не будет понятия «рано»!

-Нет древогубам, рарум! Не махать топорами!
Спросим с соседа ответа, за все злодеяния!
Пусть изувер получает по полной программе!
Стены твердыни разрушим мы до основания!

Онт–кость от кости земли! Неизведанна сила,
Камень для жестких корней, не предел, не преграда….
Только бы гнева надолго…, на дело хватило!
Только бы рок не постигнул древесные стада…

Может последним походом наш долг обернется?
Может быть онтиц не видеть уже в новом мире?
-Плавно спускалось за гребень печальное солнце…
Ночь наступала в ущелье на Нан-Курунире…

Онты выходят из древнего леса,
Хоббитов взяли десантом на плечи,
Движут зеленые против прогресса!
И Сарумана хотят покалечить!

Смерть замышляют рабочему классу,
Чтобы металл нам не плавили печи!
«Древни - великая, сильная раса!
Встанем стеной Изенгарду на встречу!»

Два подстрекателя низкого роста,
С дальнего запада, прибыли тайно,
Лес разбудить оказалось не просто,
Но все случилось, как-будто случайно!

Добрый старик облечен был злодеем,
Мир скоро должен на части взорваться!
Древень - начальник , как автор идеи,
Мерри и Пин на плечах веселятся!

Нет, чтобы тихо пасти свое стадо,
Онтиц искать для семейного счастья!
Были отравлены разумы ядом!
Что Саруман жаждет только всевластия!

Солнце садилось над Нан-Куруниром,
Город смирился с печальной судьбою,
Нету надежды решить дело миром,
Онты пришли в Изенгард вместе с тьмою!

Любовь-непогода,
Терзаний полгода,
Себя позабыл.
Вы мне улыбались,
Как сердца касались,
Свалили без сил.
От Вас я не скрою,
Что был не героем,
Хотя бы и мог.
В душе я копался,
В любви разбирался,
Но вышел мой срок.
Вот, кончилось лето,
Деревья раздеты,
А Вы - далеки.
Метелью - невзгоды,
Опять непогода,
В сугробах пути...

Как скоро
Начнутся укоры?
Мы станем предлоги искать, не найдем, так придумаем. Пусть.
А дальше,
Почти что без фальши,
Слова перечислим, поступки и вспомним не радость, а грусть.

Забавно,
Всего лишь недавно
Мы верили сплетням дурацких легенд про любовь до конца.
Не тлели,
А быстро сгорели
Казалось надежные путы, связавшие наши сердца.

Не надо,
Скрывая досаду,
Друг друга обманывать будущим счастьем. Оно не для нас.
Всё поздно.
Придется серьезно
Признаться себе: мы чужие. И лучше расстаться сейчас.

Я нисхожу в грохочущий ад подземки
Заспанной Эвридикой. Смешная, да.
Мелочные, земные мои проблемки
Давят на рельсах стиксовых поезда.
Буду любить (ты занят другим, не можешь)
Весь этот мир, настроенный против нас.
Нет, не сержусь, Орфеюшка, ты художник.
Так что штурмуй-ка очередной Парнас
многоквартирный - и обо мне не думай,
музы - народ капризный, держи ее.
В этом своеобразный садистский юмор -
Вечно в чужих постелях искать свое.
Но все равно не плачу, не режу вены,
Не захламляю память трухой обид.
Ты ведь, забив на грешное вдохновенье,
Только б за мной одною пошел в Аид.

"Охота"

Замерзшие окна, за ними – светёлка,
И стужа всё бьётся и бьётся в окно.
Лес полон печали и только вой волка
Напомнит о том, что давно решено.

Как жить, во что верить – порою не важно.
А если ты выжил – уже молодец.
И вот даже встал, и стоишь так вальяжно…
Но щёлкнет затвор – понимаешь… Конец.

А может, нет того, что мы зовем «любовью»?
Придуманы слова так глупо, ни о чем?
И что тут говорить, опомнись, Бог с тобою!
Жизнь – это просто дверь. Открой ее ключом,

Отсчитывай часы, секунды и минуты,
Всегда иди вперед, зачем удачу ждать?
Меняя города, отели и каюты,
Владея всем, чего захочешь пожелать.

Не упускай того, что дарит наслажденье,
И не смотри назад, былого больше нет.
Раскрой глаза души, запомни ощущенья.
Пусть будет жизнь как сон. А всё иное – бред.

Что зло и что добро – ты сам узнаешь это.
Нет ничего потом. Лишь только то, что здесь.
Прошу лишь об одном – прислушайся к совету:
Ты всё решаешь сам. Ты сам творец чудес.

нынче в моей вселенной - дождливый день.
вот бы весь день окукливаться в кровати,
чтоб не влезать в чулочные двадцать ден,
не подбирать под мелочный траур платье;
весь этот день капризничать и страдать...
ты от меня потребовал - "не юродствуй".
ладно, встаю. и буду жить дальше. да,
я никогда, наверно, не стану взрослой.

Сквозь стекло - капли дождя.
Сама природа плачет.
Что можно сегодня, а что мне нельзя?
Улыбка ничего не значит.

Прижат лоб к холодному стеклу.
Сегодня - последний день мира,
Для тех, кто не любит войну.
Для воронья - день великого пира.

Все снова не так, как быть должно.
Но только не со мной, а со всеми.
На белую ткань пролито вино
По старой известнейшей схеме.

Я плохо различаю контуры домов.
В глазах - такая же тьма, что везде.
Жизни оскал, стечений остов.
Последний день... Не пора ли плакать о душе?

Вынь мои нервы, вырежи печень,
Сердце и почки в холод конечно.
Кровь на лоток, лимфу в буфет,
Яблоки глаз вместо конфет.

Выгреби ила осадок с души,
Чувства забвеньем запороши.
Стыд притупи, слух успокой,
Сладость желания ярче открой.

Всё что на стол разложил ты прилежно,
Кинешь потом в оболочку небрежно.
Нитки сошьют кожи слои,
То чего не было там положи.

В радость клади детские сказки,
В мозг - сновиденья, смех без подсказки.
В волосы - счастье, в руки - монет.
Миску похлёбки зашей на обед.

* Море клади и сушу,
Только не вкладывай душу.
Может тогда без подмены
Я сохраню себе вены.

Вынь мои нервы, вырежи печень,
Сердце и почки в холод конечно.
Кровь на лоток, лимфу в буфет,
Яблоки глаз вместо конфет.

Сессия

Выдержат нервы, выдержит печень,
Мне по ин.язу зачёт обеспечен.
Нет, я не донор, я альфа-ботан,
Сдам я и физику, сдам и мат.ан.

Выгреб я мелочь, подал от души,
Ну-ка хромой, летку-енку спляши.
Сессия скоро окончится справно,
Смотрит декан на студентов коварно.

-Тот кто не учится, тот и не ест,
Раз вы студенты – то знайте свой крест,
Дырки в зачётках, проклятая моль
Сдал на трояк – отправляйся домой.

С радостью преподу строю я глазки,
А на колготках соседки – подсказки.
После зачёта отметим немножко,
Водки бочонок, пивасик и ложка.

*В соевый соус – суши,
Голоден если – кушай,
Может тогда без опаски
Смогу я нарезать колбаски.

Сквозь стекло - капли дождя.
Сама природа плачет.
Что можно сегодня, а что мне нельзя?
Улыбка ничего не значит.

Чем можно обедать – а чем нельзя,
Моя селезёнка плачет.
Я врач-диетолог и эта стезя
Не даст мне прожить иначе.

Улыбка моя не сползает с лица,
Когда я варение вижу.
Но статус врача, наглеца, подлеца
Я сердцем своим ненавижу.

Халву и жаркое душою люблю
И на ночь всегда наедаюсь.
Из вереска мёд непрестанно варю
И пью его, в счастье купаясь.

Мой вес невелик, 150 килограмм,
Зато косметолог – с прыщами,
Себя я в обиду, поверьте, не дам,
Один на один с овощами.

Не помню, что сказать решил:
Мол человек - венец творенья.
Но, может быть он поспешил?..
По крайней мере есть сомненья,

Когда примеры этикета,
Риторики проходят мимо.
Да, впрочем, и зачем им это?
Их логика неоспорима.

Что ж, видно такова натура,
И нет надежней аргументов:
Скажи, не дрогнув: "Баба - дура",
И жди наград и комплиментов.

Мир тебе, о друг мой беспросветный
Жаждущий ты мира красоты,
Журчанье вод в морских глубинах захлебнешься ты,
Не забудь про краски мира и
Ветра лесов полей прекрасных словно лепесток,
Не будь ты пессимистичен, все пройдет и
Солнце жизни свет в твой мир внесет

Не могу понять смысл. Она гордится не единой оправой чего? "Оправа" очень конкретный образ навязывает.

И не покидает ощущение, что где-то я концовку уже слышал...

Погребен\рожден. Глагольная рифма в больших количествах после Александра Сергеевича уже не актуальна. Рядом дважды близко "Он". Скалой\весной не лучшая рифма.

Живет гнев, но сердце не болит и каменное? Имхо бредовое четверостишие. Живет\жжет плохая рифма. И далее опять глагольная рифма.
Рифмы ужасны. Особенно угнетает ее повторение гнев\лев\гнев. Ритм пляшет. Про смысл вообще молчу! Вы сами себе противоречите.

Первые две строчки более-менее. Стиль уехал. Раньше было по четыре строчки. Теперь пошло по пять. С рифмами туго...

Дальнейшие проблемы аналогичны. И главное нет логических связей и внятного завершения. Ради чего вы его писали? В чем идея? Раз нет идеи, значит это рифмоплетство, как сказал бы один мой товарищ. ОЧЕНЬ сыро. Я бы на вашем месте еще раз такое выкладывать постыдился. Итог: работать, работать и работать...

Я так скучаю по твоим губам,
По радостному любящему взгляду,
По золотистым длинным волосам,
По вечно позитивному заряду,

По дивным серо-голубым глазам
И по твоей улыбке безупречной,
По самым милым, дорогим чертам,
По красоте душевной и сердечной,

По голосу, что стал мне всех родней,
По нежности касаний рукавами,
По ласке и по доброте твоей,
И по всему, что не сказать словами.

Генрих в четырёх возрастах. Юноша, молодой король, король в возрасте и старик.
Смерть – одна и та же личность в балахоне.

Совсем юный Генрих VIII сидит у смертного одра своей матери. День.
Генрих:
Одни проблемы в медицине,
Устаревает технопарк,
Вот мать моя болеет ныне,
Леченье: мёртвому-припарк.

Порежешь палец – рубят руку,
Гангрена, видите ли, ждёт.
У лекарей – судья порука…
Но, чу, я слышу: Смерть идёт.
Смерть:
И у меня житьё – не сахар,
По тыще вызовов за час,
Один пред смертью горько плакал,
Другой – пытался врезать в глаз.

Кто подкупить меня желает,
А кто-то хнычет - «ты пришла»,
Иные же не понимают
Кто я такая – во дела!
Генрих:
О, нет, ужели ты за мною?
Но я ещё совсем не жил.
Смерть:
Не бойся, с царственной каймою
Гроб королевы – очень мил.

Антибиотик, терапия,
КТ, но МРТ сперва!
Известны ли слова такие?
Наверно нет, (Генрих качает головой) да, я права.

Ты поживёшь ещё немного,
Но гарантирую – не раз
Пересечётся путь дорога
У Смерти с королём: У НАС.

Генрих. Король «со стажем», уже развёлся с Екатериной Арагонской. Ночь перед казнью Анны Болейн.
Генрих:
Что за безумие творится,
Не могут жёны сына дать,
Я не могу на них не злиться,
Имею право их менять.

Но что я вижу? Смерть, откуда,
Эй слуги! Помогите! Пить!
Смерть:
Ах, Генрике, ведь я ж не «чудо»,
Да и вообще – хорош вопить!

Уже сегодня, на рассвете,
Заделаешься холостым.
А скольких жён «забавы» эти
Уже развеяли, как дым?

Пока что Катерина с Анной,
А дальше?
Генрих:
Сеймур, Сеймур J,
Смерть:
Её, небось, утопишь в ванной,
Коль дочь родится?
Генрих:
Эй, не смей!

Она родит, конечно, сына!
Ведь добродетельна она,
Смерть:
Но ведь судьба неумолима,
А как без короля страна?

Генрих уже солидный мужчина, у него две дочери, сын. Нынешняя жена – Анна Клевская. Утро, замок.
Смерть: (заходя в палаты Генриха)
Не бойся, я за мелкой пташкой,
Да просто так, поговорить.
А….ты заделался папашкой?
Уже решил, как дальше жить?
Генрих:
Мне Клевская совсем «не в жилу»,
Грудь некрасива, нос большой,
А стонет….Анна стонет хило!
Женюсь разочек я ещё.
Смерть:
А чем же Клевская хужее?
Генрих:
Не нравятся мне немки, вот,
Тем более, что с ней «на шее»
Я не избавлюсь от забот.

Влеченья нет к моей супруге,
Без этого нет и детей!
Смерть:
А может подвели недуги,
Раз силы нету на постель?!
Генрих:
Да нет, есть силы, с Катериной,
Пусть ей всего 17 лет…
Смерть:
А ты уж столб, такой детина…
Генрих:
Но всё же я в душе поэт!

Генрих стал стар. Его хромота только усложняет жизнь, к тому же лишний вес, одышка, проблемы связанные с эректильной дисфункцией. Что говорить – ему не XX лет. Вечер.
Генрих:
Эх, надоели казнокрады,
Мошенники, чинуши. АД!
А мне кричат: «Казнить не надо,
Ты в этом сам и виноват».

С коррупцией в стране бороться
Как ветер решетом ловить.
Смерть: (Заходя в комнату)
Привет! Ну что…заходит солнце
И всё… ты смог своё отжить.
Генрих:
Но столько дел ещё осталось,
Смерть:
Каких?
Генрих:
Ну, женщины, вино.
Смерть:
И ты ещё имеешь наглость
Мне говорить….Всё – решено!

Давай-ка¸ собирай манатки,
Простись с детями, и идём.
Генрих:
Ну что ж, раз отправляюсь спатки,
То спать уж буду вечным сном.

Тест на сообразительность для аттестации ОМОНовцев: выдаются болванки с отверстиями круглой, квадратной и треугольной формы и к ним соответствующие фигуры. Требуется поместить фигуры в соответствующие им отверстия.

По результатам теста ОМОНовцы делятся на очень умных и очень сильных .

У мертвых нет закона,
У мертвых нет души,
А ты дыши, дыши, дыши
Как можно дольше проживи

И едь по черной дороге,
В компании сотни друзей,
Пройди с ними невзгоды,
Пройди сотни путей

И мертвые встанут в сторонке,
Будут горько вздыхать,
Как хорошо быть на воле
Как хорошо же дышать!

Словно sou судьба проста:
Дворянин по роду,
Я надел колпак шута,
Полюбив свободу.

У меня врагов не счесть:
Герцоги, бароны.
Сохранить стараясь честь,
Встал поближе к трону.

Ум, угрозы, дерзость, смех –
Всё пускаю в дело.
Королевский гнев и грех
Принимаю смело.

Что поделать? Такова
У шута отвага.
Из оружия – слова,
И, конечно, шпага.

Коль найдутся смельчаки,
Принимаю вызов.
Фанфароны-дураки
Не полны сюрпризов.

Заговорщиков громлю
Я не без лукавства.
Сохраняю королю
Преданность…и царство.

Шут? Ну что же, я привык.
Чем плоха работа?
Как клинок остёр язык.
Пусть врагам нет счета,

Пока вертится земля,
И блестит корона, –
Быть шутом согласен я
У ступеней трона.

Кто безумен, кто умен?
В жизни всё не гладко.
Прослывешь и дураком,
Коль ума в достатке.

Хоть порою тяжело,
Но борюсь с судьбою:
В стойку! Шпагу наголо!
Приглашаю к бою!

P.S.
Мне интриги нипочем,
Истина проста:
Коли стал ты королем –
Заведи шута.

http://www.easyfoto.ru/20110406205451397.jpg

Я позабыл свою страну,
Гоняясь за мечтой.
Я был в бою, я был в плену
И думал - я герой!

Но лишь вернувшись, осознал,
Что здесь меня не ждут
Я слишком долго воевал...
Пляши, проклятый шут!

Мой кровный брат меня продаст,
Как кровного врага...
Жена в разлуке много раз
Наставила рога...

Мне сыновей не родила,
Со мной теперь умрут
Мои великие дела...
Спой о любви мне, шут...

Я помню радость прежних дней,
И замок у реки,
И юной госпожи моей
Касание руки...

Но зала тёмная пуста...
Ужель всё было тут?
Верни мне прежние лета,
Развей мне горе, шут!

Господь призвал меня служить,
В груди зажёг пожар.
Он дал мне повод, чтобы жить -
То был великий дар!

Я провинился перед ним,
Напрасен был мой труд...
О, где ты, Иерусалим?
Поплачь со мною, шут...

Проклятье Англии! Долой
Унылый Альбион!
Я рвался столько лет домой
Не ради похорон!

Сегодня Ричард пьет опять,
Пускай ещё нальют!
Король вернулся! Ликовать!
Пляши, проклятый шут!

Лучами ослепительных рассветов
Юдоль без тёмных, сумрачных дорог
Блистательно купается. А где-то
Лишь дождь по стеклам буднично течет.
Юлит под крышей ласточка - томится...

Так хочется на улицу скорей...
Вон, как в тепле купается синица...
О, вот с весной поет и соловей -
И новый день встречает он желанно

Горяч его порыв, неудержим...
Любовь на сердце - бьется непрестанно...
Ах, как его порыв неколебим...
За миг с подругой счастлив он неделю...
А если час подарит им весна,

И сердце бьется чаще и сильнее...

Ведь рядом с ним щебечет и она...
С ней счастлив повстречаться на минуту -
Покуда жизнь секунду им дает...
О, как легко в душе развеять смуту,
Моментом, что спросонья ждешь... и ждешь...
И мир светлеет, солнце светит ярче...
Нет в мире одиночества, тоски...
А на душе становится всё жарче...
Юла, кружась, вот-вот слетит с доски...

И чувствами прекрасными захватит
Хитиновые будни серых снов,

Как соловью - одной минуты хватит
Ах, сколько милой спеть успеет строк?...
Желание в груди подобно взрыву...
Дыхания не хватит никогда...
Отдаться бы душевному порыву,
Едва узнав, быть может, навсегда...

Умерить ли свой пыл... Абсурд и бегство...
Терпеть лишь Вам - как банный лист прилип...
Растет цветок прекрасный по соседству...
О, как легко задеть ладонью шип.

Кто сказал, что рыжие - все ведьмы?!
Ты костров не жгла, не колдовала.
Ты меня стихом очаровала,
Что по цвету ближе к красной меди.

Ты смешила, и смеялась звонко.
Всем дарила клок своей души.
Как котенок, пойманный в глуши,
Заурчала через день так громко.

Я похожим быть пытаюсь в меру сил,
Заставляю сам себя смеяться.
Но вопрос меня тревожит, братцы:
Кто кого сегодня приручил?