День закончился как обычно трудно. Еле допилив до дому, системный администратор Женя буквально ввалился в квартиру. Его радостно встретили жена и сын. Расцеловав обоих и пробравшись к себе в комнату, он споткнулся об игрушки сына. Мало того, что малец разбросал их по всей комнате, так еще и разрисовал весь пол - и куда только мама смотрела??… . Приглядевшись, он узрел в рисунках сына огромную, на весь пол пентаграмму. «Не надо было ему давать «Дьяблу 2» гонять, сегодня же удалю» - подумал Женя.А пока надо завершить дела и скорее за стол. Так, проверим почту, Серега опять со своими приколами, так что тут – «злостное заклинание вызова самого Белиара», опять в «Готику» переиграл. Ну-ка послушаем… .
Время как будто остановилось, хотя может компьютер завис? Женя нажал кнопку перезагрузки, но нечего не произошло. А в это время сзади раздался приветливый голос.
- Техподдержка, слушаю вас.
Женя аж подпрыгнул и резко обернулся, прямо посреди комнаты, в центре нарисованной детской рукой пентаграммы сидел самый обыкновенный черт, который удивленно рассматривал окружающую обстановку. Оправившись от шока Жена решил завести разговор.

Ж: эээ, ты кто такой?
Ч: это ты кто такой, и где я?
Ж: Ты у меня дома, но кто ты? В чертов не верю, прирожденный атеист, так что рассказывай, как ты тут оказался!
Ч: Я сейчас тогда в тебя самого верить не буду, я самый что ни на есть черт! Сигизмунт 16!
Ж: Так про имя нечего не скажу, но почему 16?
Ч: номер у меня такой, на рабочем месте написано – вот и 16. Я тут вообще не должен быть, у меня клиенты ругаются! Инет у них не пашет, а я у тебя каким-то образом застрял!
Ж: Момент, какой интернет – вам что «туда» (и многозначительно показывает пальцем вверх) инет провели?
Ч: Нет нам «туда» (показывает пальцем вниз) инет провели, а наверх у нас по спутниковой связи, вай фай, знаете ли, не добивает.
Ж: Так стоп, я не понял – а зачем вам все это? У вас та же по идее – рай, ад и все такое – грешники там, праведники.
Ч: Оно то конечно так, но после того как к нам стали попадать граждане технически образованные и системные админы, у нас тут же ввели моду на инет, а что – замучил шеф? Так завали его в Думе!
Ж: мда… Дела, а с верхом-то чего связались?
Ч: Ну понимаешь, когда все поняли, что до Апокалипсиса еще куковать да куковать, а энергию то вымещать надо! К вам на землю соваться нам особо то низзя, а бить морды охота – что в Аду, что в Раю. Ангелы еще те мясники. В общем – запустили мы серваки по Контре и понеслась. Рядовые бес с ангелами по 24 часа в сутки режуться, хотя у нас все равно вся вечность впереди – но по вашим меркам, круглые сутки без перерыва.
Ж: Так что же это получается – и «Сами» (многозначительно показывает вниз и вверх) между собою?
Ч: да не, у «Самого» (показывает пальцем вверх) любимая игра цивилизация, говорит – меньше затрат, а результат тот же. Да и нравится ему все создавать, да создавать… . Строи… ой Создатель, что с него взять. Хотя он все в часть 3 играет, договорился, что если Сид Меер представится – чтоб к нему отправили, а то устал каждый раз новые части ждать, все ему не так - он ему расскажет как надо… .
Ж: А что же «САМ» (показывает пальцев вниз)
Ч: Ну тут проблема – во всех играх с ним борются, а кому интересно самого себя убивать? Вот скажи? Вот и я о том же – так что, как застрял на «Dungeon Keeper»1 и 2 – так и на них сидит, иногда поигрывает в «black and white» с аддоном на «демона» вместо зверушки.
Ж: Мда дела, я думал у нас все так плохо – а оказывается у вас не лучше.
Ч: Так что-то я с тобою заговорился совсем, а у меня еще заявки не выполненные, думаешь у нас там 7 кругов ада? Ты не работал в техподдержке в аду – от где 8 круг ада. У всех то разрыв, то еще какая беда. И вообще я тут по ошибки, сбор душ не мой профиль, как ты мой номер то нашел, ума не приложу – в общем, давай по-быстрому. Говори чего надо, сейчас бумагу достану, от тут кровью распишись. Прочитай соглашение пользователя, тьфу, о правилах продажи прочитай! И я побег обратно!
Ж: Так стоп, я это – тебя не вызывал, то есть я вызвал, но не хотел – случайно так получилось, понимаешь. Эээ….ложный вызов вот!
Ч: Вечно вы люди мне голову морочите! Нечего – попадешься ты мне еще, заставлю монтажником работать, будешь по кругам ада ползать, локалку тянуть!
С этими словами черт испарился, а Женя вновь почувствовал, что время приняло своё привычное течение. Об этом случае он решил нечего не говорить родным, все равно они нечего не заметили. Но «Дьяблу 2» с компьютера сына он удалил в этот же вечер, как и вымыл пол, собственноручно.

День закончился как обычно трудно. Немного непонятно. Закончился день трудно, а длился легко? Нет картинки, только констатация факта. Еле допилив до дому, системный администратор Женя буквально ввалился в квартиру. Слова-паразиты удалять. Допилил до дому, а ввалился в квартиру – ну лишние слова же. Его радостно встретили жена и сын. Показать радость жены и сына, а не сообщать об этом с сухостью телеграфиста. Расцеловав обоих и пробравшись к себе в комнату, он споткнулся об игрушки сына. Обо все сразу или об одну? Почему бы не добавить конкретики? Мало того, что малец разбросал их по всей комнате, так еще и разрисовал весь пол - и куда только мама смотрела??… . Странно говорить о своём сыне «малец», впрочем это пмсм. Что это за знак препинания? Кстати, слабо ПОКАЗАТЬ, что игрушки разбросаны, а не сказать об этом прямым текстом? "Весь" и "всей". Приглядевшись, он узрел в рисунках сына огромную, на весь пол пентаграмму. «Весь пол» был у же в предыдущем предложении. «Узрел в рисунках пентаграмму» - вам нравится, как это звучит?А пока надо завершить дела и скорее за стол. Так, проверим почту, Серега опять со своими приколами, так что тут – «злостное заклинание вызова самого Белиара», опять в «Готику» переиграл. Ну-ка послушаем… Весь этот кусок – большая ошибка со взглядом персонажа.

Меня разбудили фортепианные аккорды. Как обычно, гремела соната №23 в тональности Фа минор, принадлежащая перу Людвига Ван Бетховена.
- Беренс, ты не мог найти лучшего времени для того, чтобы вспоминать давно забытое прошлое? – проворчал я себе под нос, поднимаясь со спального мешка.
В окно, заколоченное фанерой и затянутое тряпками, через единственный уцелевший кусок стекла пробирались лучи пока что еще неяркого солнца, освещавшие внутренний дворик, и выкопанный на нём котлован, в котором «прятался» миномёт.
«Доброе утро, Вьётнам…»
Нет, мне не доводилась там бывать – но если верить словам Миллера, в своё время «посетившего» эту азиатскую страну, здесь было очень и очень похоже. Впрочем, рассказчика схоронили две недели назад, так что это уже не важно.
Подобрав с каменного пола заляпанный грязью после вчерашней «прогулки» по болоту карабин, я неторопливо поднялся по шаткой скрипучей лестничке наверх, в средних размеров комнату, пол которой усыпали стреляные гильзы винтовочного калибра. Оба окна помещения скалились осколками выбитых стекол, словно пасть какого - нибудь хищного животного – зубами.
На втором подоконнике, вцепившись сошками в расщеплённое сталью дерево, пристроился пулемёт, третья «МГ-шка». Сам пулемётчик спал на куче мешковины в углу, а второй номер расчёта с абсолютно невозмутимым видом, устроившись спиной ко мне за небольшим калечным трёхногим столом, четвёртая ножка которого исчезла по неизвестным причинам в незапамятные времена и была заменена на большой фанерный ящик из-под банок с консервами, набивал ленту, даже и не думая меня приветствовать.
Я помотал головой, отгоняя остатки сна, и осторожно выглянул в свободный оконный проём, за которым раскинулись ярко-зелёная долина, перечёркнутая ниткой грунтовой дороги. Где-то вдалеке, окутанные туманной дымкой, сверкали ледяными шапками шпили гор.
Между рамами лежал странного цвета камушек, желтоватый, некрупный. Стоило мне осторожно, чтобы не порезаться лишний раз о стекло, достать его оттуда, и поднять так, чтобы он на мгновение попал под лучи солнца, как загадочный минерал озарился ярко-жёлтым светом. Алмаз…
Чуть качнуть кистью руки - драгоценность летит из окна, и в последний раз сверкнув, исчезает в траве.
«Доброе утро Вьетнам…»
«Доброе утро, Сефиромия, маленькая страна, приткнувшаяся между порогами гор и океаном. Доброе утро, человеческая жадность и глупость, решившие, что ради подобных безделушек, стоящих больших денег, можно массово убивать себе подобных… Доброе утро, кипящий котёл гражданской войны, выплёвывающий из себя блевотину, дерьмо, трупы, клочья мяса и обломки костей… Доброе утро.»
Из-за двери в соседнюю комнатёнку, откуда доносились звуки фортепиано, выглянул Арно, невысокий, жилистый человечек.
- Ромахов, тебя хотел видеть Ковалевски.
- Хорошо, - я кивнул.

Стафф-сержанта я нашёл во дворе. Владислав Ковалевски сидел на пустом ящике из - под цинок, и неспешно набивал желтоватыми патронами с красненькими «носиками» магазины к своему AR-15. Оружие стояло здесь же, рядом, тускло поблёскивая в свете медленно вползающего вверх по небосводу солнца.
- Рядовой Ромах…
- Отставить, - сержант отвлёкся. - У нас очередные проблемы - Капп «на зёленку» больше не пойдёт. Он…всё.
- Малярия?
- Да. Он последний, кто подцепил эту болотную дрянь. Еще одного недосчитались, - Владислав скривился. - Поскольку Герхардта надо заменить, то сегодня идёшь ты. Не забудь, - командир недовольно поглядел на мой заляпанный грязью карабин, который я держал за рукоятку для переноски левой рукой, - перед выходом оружие почистить.
- Хорошо. Разрешите вопрос: кто еще идёт?
- Да всё как обычно, но с вами - Беренс за старшего…
«Только его мне не хватало…»
- Он единственный снайпер…
- И поэтому, рядовой, ты полагаешь, что непрестанно пребывать на опорном пункте? Ты ошибаешься. К тому же, я хочу, чтобы вы, два идиота, помирились-таки наконец – нас и так здесь не слишком много…
- Так точно, – с явной неохотой ответил я.
- Не слышу, - бросил Ковалевски. – Повтори, рядовой.
- Так точно!
- Вот и хорошо. Нашли время спорить, интеллигенты хреновы…

Небольшая комнатка - полуподвал, уставленная столами, выходила единственным окном, которое было завешено изрешеченной свинцом бежевой тряпкой, во внутренний двор.
Что располагалось здесь до нас – неизвестно, но сейчас именно она служила ремонтной мастерской.
Я неторопливо разбирал свой карабин. Оружие из моего родного, теперь настолько далёкого измерения, принадлежавшее канадской компании «Para-Ordinance», и носившее загадочный для меня индекс «LR 300», было весьма неплохим, если не считать того, что практически не переносило высокую влажность – например, беготню по болотам, охватившим наш блокпост с двух сторон, по горло в воде, грязи и прочих «приятных» вещах, и после одного-двух таких заходов норовило заклинить в самый неподходящий момент, тем самым выдав своему хозяину прямой билет в деревянный или цинковый ящичек.
«Беренс…еще и тебя с нами услали…»
Я не то чтобы неприязненно относился к своему товарищу….Нет, просто недавно мы с ним крепко повздорили. Очень крепко. Из-за чего? Честно говоря, особой причины не было…
Всё начиналось с обычной беседы за жизнь. У нас здесь, в этой чёртовой глухомани такие весьма и весьма часты, так как главный враг личного состава здесь даже не столько инфекционные заболевания и противник, сколько невероятная, всепоглощающая скука. Вот тогда и начинаются – иногда под алкоголь, чаще - просто так – неторопливые разговоры «обо всех и про всё». Какие темы здесь только не обсуждались…
Со снайпером у нас вышел довольно простой спор… по крайней мере, так нам казалось поначалу.
Мы спорили о свободе. О свободе в целом. Нет, не о свободе выбора, её в жизни таких как мы, никогда и не было. Какая могла быть свобода выбора у некоего Вальтера Беренса, который благодаря унаследованному таланту и связям получил великолепное музыкальное образование, как того и хотела его родня, ему прочили блестящее будущее, но однажды он совершил ошибку – защищая себя и еще пару незнакомых людей, «пристукнул» нападавших, а те, кто был обязан ему жизнью, после дали показания против него, суд решил упечь музыканта за решётку - но было поздно, «преступник» сбежал, неизвестно каким образом покинув свой мирок…
Откуда было взяться свободе в жизни некоего Ромахова Александра Сергеевича, человека, которого все окружающие за его отличие от серой, послушной, тупой массы, обливали, пардон за грубость, дерьмом? Никакое образование, будь оно хоть трижды высшее и трижды философское, не спасёт вас от травли. И тогда я покинул своё родное измерение с одной - единственной мыслью: «Куда угодно, хоть к чёрту на кулички, лишь бы подальше от этих…». Не выдержал, и ушёл. Ушёл так, чтобы искать меня стало бесполезно.
Откуда взяться свободе в жизни Ковалевски? Отличный солдат, почти всю свою жизнь проживший на войне, сержант, уже выйдя на пенсию, отправился туда, где привык находиться. Действительно, а кому нужен контуженый ветеран многочисленных боевых действий, который ничего, кроме как профессионально убивать себе подобных, не умеет?
Таких историй у нас здесь много. Длинный список сломанных людских судеб, на которых общество или обстоятельства вольно или невольно поставили крест. Но те, кто был «зачёркнут», с этим не смирились…
Хлопнула дверь: в комнату вошёл снайпер, таща с собой чёрную небольшую сумку - набор для чистки винтовки, и само оружие - правда, на сей раз, не привычную моему взгляду MSG-90, а старинную, с продольно-скользящим затвором, «мосинку».
Я, неторопливо счищая грязь с деталей своего карабина, спросил:
- Вальтер, наше пари еще в силе?
- Да, Алекс, да.
- Отлично. Не желаешь изменить условия, или добавить что-нибудь со своей стороны? А то внешне это выглядит по меньшей мере нечестно – мои тезисы доказать проще.
- Нет. Пусть всё будет, как условились изначально – я утверждаю, что в нашем распоряжении только одна свобода – это смерть, как освобождение ужасов окружающей нас действительности. А твой тезис – свобода распоряжаться чужими судьбами.
- Как скажешь, музыкант, – я невесело усмехнулся.
- А вы всё спорите, высокообразованные? - Ковалевски выглянул из-за двери. - У вас еще три часа времени до выхода, если, конечно, ничего не случится.
- Господин сержант, можно отдыхать?
- Если закончил чистку, то да.
Вниз я спустился через четверть часа. Сел на скамейку рядом с колодцем во внутреннем дворе – единственным источником воды, не считая, конечно же, лежащего вне стен блокпоста болота, содержимое которого явно пить не следовало, и задремал в теньке.

Меня разбудил Арно – ему сегодня тоже предстояло принимать великолепнейшие грязевые ванны.
Часы отщёлкали еще сорок пять минут, и во внутреннем дворике собрались участники предстоящей вылазки: я, Арно, Беренс и пара новичков, которых сюда прислали три дня назад.
«Ковалевски, ты с ума сошёл – они же там полягут впустую …»
Инструктаж проводил не стафф-сержант, а Вальтер – как исполняющий обязанности командира группы.
- Наша с вами задача – довольно простая: в нескольких километрах отсюда, в квадрате А-24, состоится сделка. Продавать будут очередную порцию «Белого Жнеца». Дальше объяснять надо?
- Нет, - хором ответили почти все присутствующие.
- Продолжим. Контрагентов желательно взять живым, но еще раз подчёркиваю – желательно. Чувствуете, что упускаете – стреляйте на поражение. И запомните основной момент – вы можете хоть разбиться в лепёшку, но пакет с сывороткой должен попасть к нам. Всем всё ясно?
- Так точно, – синхронно гаркнула наша четвёрка.
- Тогда всё. Удостоверьтесь – всё ли снаряжение на месте, и выходим.
Пока новички и Арно проверяли «сбрую», я отозвал снайпера в сторону.
- Вальтер, ты точно уверен, что эти двое идут с нами?
- Да. Ромахов, ты опять сомневаешься, и сомневаешься в приказе командира. Их сюда назначил Владислав.
- Мне без разницы, кто их сюда назначил, Вальтер, - зашипел я, - но помяни моё слово: кого-нибудь из них, если не обоих, мы недосчитаемся.
- Это всё, что ты хотел мне сказать?
- Да.
- Знаешь, Алекс, на мой взгляд, с таким настроем первым пристрелят даже не их - а тебя. Всё, разговор окончен - выходим…
«Идиот. Может быть, что свобода - это смерть, но зачем такую трактовку навязывать другим, а?»

Болота встретили нас как обычно – неласково, и в этом особо отличились комары. Местный вид этих насекомых, благодаря их размерам, наводил меня на мысль, что кто-то долго и упорно сбрасывал сюда радиоактивные отходы. Жужжало всё это кровососущее хозяйство так, что создавалось впечатление, что нас атакует как минимум эскадрилья пикирующих бомбардировщиков.
Репелленты помогали отнюдь не всегда – именно так и заразился малярией ныне покойный Капп.
Второй проблемой стали болотные крокодилы – они норовили вцепиться в наши тушки. Хотя местные представители этих рептилий некрупные, обычно в треть метра длиной, и прокусить большую часть элементов экипировки им не по силам, но ящеры норовили повиснуть на нас мёртвым грузом, в результате чего приходилось, выходя туда, где было более – менее сухо, отцеплять их.
Группа с матом продиралась через разнотравье, протискивалась под низко нависающими кронами деревьев, разгоняя местную живность, медленно, но верно двигаясь в заданный квадрат.

На исходе второго часа «грязевых ванн», мы добрались до островка с сухим, расщепленным ударом молнии деревом. Здесь Беренс и организовал пятнадцатиминутный привал.
Однако отдохнуть спокойно нам не дали: по вытоптанной в траве «дорожке» за нами кто-то шёл, шёл дерганой походкой куклы.
Снайпер долго рассматривал преследователя в оптику винтовки, потом молча снял со своей шеи бинокль и протянул его мне.
Преследователь оказался «некомплектным» – у него явно не хватало головы – от неё осталась одна полусгнившая нижняя челюсть с несколькими зубами, а многочисленные следы пулевых ранений подтверждали моё предположение.
- А где же рёв «Мозги –и! Мозги-и!»? - прокомментировал я увиденное. - По нашу душу?
- Даже если и так, - Вальтер забрал у меня бинокль, - то всё равно мы лёгко справимся – он один. Меня беспокоит другое – мы их только два месяца назад вывели, и вот опять… А может быть, продавцы вируса узнали о том, что мы идём к ним в гости, и решили предупредить – не ходите?
- Угу, и специально где-то искали труп в таком вот состоянии? Скорее этот, - я кивнул в сторону преследователя, - ожил без чьего-то постороннего вмешательства.
- Без разницы – всё равно задерживаться здесь не следует. Давайте-ка уходим отсюда по-быстрому… - проворчал Беренс.

Квадрат А24 был маленькой группой островков посреди болота, густо поросших разнообразной растительностью. Здесь нам и предстояло ловить контрагентов предстоящей сделки.
- Значит, так – встреча скорее всего будет на островке в центре этого «архипелага» - он самый большой, и на нём нет практически никаких укрытий. На восемь часов в ста двадцати метрах – моя позиция. Вы двое, - Беренс повернулся к паре новичков, - в засаде на шесть часов в двадцати метрах от точки обмена. Постарайтесь их покалечить, но не убить. Арно, твоя позиция на восемь часов в пятнадцати метрах - там неглубокая яма, метра полтора. Ромахов, ты у нас в болоте на три часа, двадцать пять метров. Кстати, одна из лучших позиций здесь – ты их видишь, а они тебя нет. Время ожидания гостей - 150-200 минут. Давайте - ка по местам….

«Лучшая позиция, лучшая позиция, твою мать…»
Обыкновенный болотный бочаг, неглубокий. Даже сейчас, когда я опустился на одно колено, вода дошла лишь до грудных карманов разгрузки. Густая трава хорошо скрывала мою бренную тушку от посторонних глаз. Единственное, что мне здесь не нравилось – мой карабин, в связи с его нелюбовью к водным процедурам пришлось положить плашмя на кочку рядом.
Зашуршали помехи в наушнике, к которому тянулся провод от индивидуального средства связи.
- Я на позиции, - пробился сквозь треск голос Вальтера.
- Мы на месте, - ответил кто-то из пары новичков.
- На месте, - судя по интонации, Арно явно не нравилось, куда его «запихали», но жаловаться боец не собирался.
- На точке, - коротко бросил я в микрофон.
- Отлично. Ждём. И еще одна просьба к тебе, Ромахов. Не думай. Пришёл стрелять – стреляй. - Снайпер, как всегда, предостерёг меня.
- Конечно, Вальтер, я обязательно прочту господам полный курс философии, - мне хотелось позлить товарища, вздумавшего в очередной раз напоминать моей скромной персоне прописные истины.
- Ждём. Отбой связи, - треск прекратился и голос Беренса смолк.

Нет ничего хуже ожидания, Оно норовит истощить душу, вымотать нервы…так что внешние условия, даже если вы и плаваете по уши в болоте – не проблема. Самое неприятное – это психическое напряжение.
«Вальтер, какого чёрта ты решил мне напоминать про мой разговор с сержантом полгода назад?»

Ковалевски неторопливо докуривал толстенную сигару.
- Есть два способа приспособиться к тому, что тебя окружает, рядовой. Первый – пассивный, второй – активный, более простой и более сложный. В чём их суть? В первом случае – не сопротивляйся. Просто делай своё дело, не противясь событиям, и не задумываясь над ними – пусть тебя ведёт судьба. Во втором случае – твори события сам, пытайся препятствовать тому, что происходит вокруг тебя, вникни в эту маленькую трагедию… - сержант стряхнул пепел.
- Не важно, не в этом суть…В первом случае – однажды ты перестанешь сопротивляться, застынешь как камень, тебе станет безразлично твоё будущее… Это рано или поздно ведёт к смерти. Во втором случае – ты научишься понимать людей, их мотивы, чувствовать чужую боль. Останешься…слишком человечным, и погибнешь именно из-за этой гуманности. Но даже если ты и доберешься до счастливого конца, то от своей памяти ты не сбежишь никуда. Она будет приходить за тобой по ночам, являться во снах. Рано или поздно – она доберётся и до тебя. Я знаю, что первая дорожка – не твоя, Ромахов. Ты всегда слишком любил думать. Поэтому – воспринимай это как совет или как просьбу старшего товарища – не размышляй, не анализируй. Действуй. Приказали сжечь деревню вместе с мирным населением – выполняй. Помни, война – это всего лишь грязная и трудная работа, за которую нам платят деньги. Кто делает её лучше, не боится крови и смерти, не боится идти к цели любой ценой – тот и выигрывает. – Ковалевски закашлялся.
- Хотя…знаешь, рядовой, есть у меня подозрение, что это - замкнутый круг без выхода. Вернее выход один – старуха с косой…

- У нас гости, - внезапно оживший наушник и.с.с. вырвал меня из размышлений, - Пятеро. Один – вероятно, житель деревни, четверо – повстанцы.
Я сгрёб карабин с кочки. Из-за густой травы силуэты контрагентов были мне видны только наполовину.
«Форма бежево-зёленой камуфляжной расцветки – точно, повстанцы… Биологическим оружием, торгуем господа хорошие?»
Карабин уткнулся прикладом в плечо. Патрон в патроннике, а предохранитель давно опущен на положение «Self»…
- Как только расплатятся – начинаем, - голос Вальтера пробился из наушника сквозь треск помех.
Ждать пришлось недолго. После двухминутного разговора на местном, непонятном мне диалекте, и.с.с. голосом одного из новичков сообщило, что противник извлёк пакет с сывороткой.
«Поехали…»
Два выстрела – громкий лязго-хлопок DSA – видимо, кто - то из только что приехавших пользовался этим «чудом» оружейного мира, и характерный щелчок «Le Clairon»’a Арно слились в один, двоё в бежево – зёленой форме начали валиться на землю. Раскатисто хлопнула «мосинка» Беренса, после чего воздух огласил истошный вопль - видимо, Вальтер прострелил кому-то из «гостей» ногу или руку.
Я же на мгновение встал во весь рост, аккурат на виду у последнего противника, который, видимо, никак не мог сообразить, что же это за зелёный человечек выскочил из болота, как чёрт из табакерки.
Карабин легонько толкнул меня в плечо, клацнул затвором, и повстанец сложился пополам, зажимая простреленный живот. И еще разок…
Фигурка дёрнулась, упала на почву островка и затихла.…
«Всё?…»
Наступившую тишину разорвал очередной выстрел, после чего в эфире повисло чьё – то нецензурное выражение.
- Ромахов, мы кого-то недосчитались, – и.с.с. прокомментировало случившееся голосом Арно. – Возможно, снайпер противника.
- А музыкант чем занят, … - моё ругательство заглушила пара выстрелов, в одном из подавших голос «стволов» я узнал «мосинку».
- Вальтер не отвечает, - откликнулся на канале связи один из новичков, - а у меня тут…
- Вижу, что у тебя, - мрачно ответил я, выбираясь на островок
Помимо четырёх бежево - зелёных тел, под которыми растеклись ярко-красные лужи, рядом с кустами распласталось еще одно – в пиксельной камуфляжной форме.
«Попадание в голову. Сквозное. Вероятно – термоуплотнённый сердечник…»
- Замечательно…просто отлично. Арно, что там? – бросил я в микрофон и.с.с..
- Беренс с пулевым в туловище, навернувшийся с дерева.
- Еще лучше. Тащи его сюда, в порядок приведём и разберёмся, что произошло.

«Просто замечательно, хорошо, отлично…»
В начале всё шло, как должно - троица повстанцев передала пакет с порошком двум встречавшим, после чего курьеры немедленно умерли, одному «покупателю» в бежево – зёлёной форме Беренс прострелил ногу, второй – житель деревни, мальчишка лет семнадцати - сам поднял руки вверх, когда из кустов на него выскочили двое с автоматами.
И вот тут вмешалась третья сила, о которой нас никто, ясно дело не предупредил, - снайпер, одним выстрелом «ухлопавший» двоих – раненого покупателя, и одного из новичков. Наш «меткий стрелок», по – видимому, обнаружил своего «коллегу», но получилось всё как-то … нехорошо: Вальтер поймал свинец своей тушкой, а неизвестный, несмотря на дырку в шкуре, оставленную ему музыкантом на долгую память, унёс ноги, не став добивать оставшуюся часть команды.
Это было еще полбеды…Пакет с сывороткой «убёг» вместе с деревенским жителем: пока наш уцелевший новичок соображал, что ему делать – то ли пытаться помочь продырявленному напарнику, то ли ухлопать сопляка, последний сгрёб предмет сделки – и был таков.
«Замечательно…»
- Арно, как Беренс?
- Э, Алекс, ты полагаешь, что я врач? Нет. Не знаю – я его перетянул, эндорфина с кеторфином вколол «лошадиную» дозу и обезболивающего, думаю, успеем донести до поста.
- Пять трупов, из них один – наш, тяжелораненный, и отсутствие пакета. Ковалевски нас «съест». Этих, - я брезгливо кивнул на бывших контрагентов, – хоронить будем?
- Да. Иначе и до них может добраться «Белый жнец», и поголовье ходячих покойников вырастет…
- Хорошо.

Ярко-зелёная долина, перечёркнутая ниткой грунтовой дороги, застыла, словно нарисованная на картинке. Где-то вдалеке, окутанные туманной дымкой, сверкали ледяными шапками шпили гор.
«Доброе утро, Вьетнам…»
Я, стоял у окна, скрестив руки на груди, и смотрел вдаль. Сейчас у меня было одно желание - выжечь к чёртовой матери всю эту красоту, изрыть оспинами от попаданий снарядов, уничтожить, обратить в пыль, прах и пепел.
Беренс умер прошедшей ночью, так и не придя в себя.
Его обнаружили с утра. На губах покойного застыла полуулыбка, от которой многих из нас бросило в дрожь – до того она была странной, непривычной. Улыбка человека, который победил своего самого страшного врага.
Пуля, которую он «поймал», как и та, что убила новичка вчера, была со стальным сердечником. Свинцу было не под силу пробить старый добрый «Предатор»… Это сделал маленький кусочек стали, который, пройдя через слои кевлара, затем между рёбер и чуть задев правое лёгкое, отрикошетил от задней стенки жилета и заскакал грудине нашего снайпера, перемалывая внутренности - так мечется игральная кость в стакане перед броском.
Всё последующие несколько часов бывший музыкант жил только благодаря эндорфину с кеторфином. Когда их действие закончилось – он умер.
«Ты хотел свободы, Беренс…Свободы в виде смерти. Ты её получил…и судя по твоей улыбке, ты счастлив. Хотя…может это предсмертная гримаса?»
- О чём задумался, рядовой? – Ковальски, пока я раздумывал, неторопливо поднялся по лестничке в комнату, выбранную в качестве огневой позиции для пулемёта.
- Да вот думаю – стоит ли тот пакет жизней тех, кто вчера погиб… - я зло усмехнулся сержанту в лицо.
- Ты опять слишком много думаешь, Ромахов.
- А, герр сержант, вы желаете, чтобы я не думал, а был послушным исполнительным болванчиком? Почему? Да не потому ли, что мысли – это то, что вам не подвластно, а? Не потому ли, что в лицо вам никто никогда ничего не скажет по поводу тех, кто подох в этих клятых болотах, или по поводу новичков, которых вы с ходу отправили «на фарш», а вот в голове, там, где вашей власти нет… - усмешка искривила мои губы.
- Отставить! – гаркнул Владислав. – Рядовой, ты забываешься…Ну да ладно – об этом потом, и чтобы через двадцать минут был у меня – есть дело…

Отчасти я мог понять Ковалевски. Действительно, до нашего прихода и непрерывной «охоты» за биологическим оружием, оплачиваемой жизнями солдат регулярной армии, или таких как мы наёмников, «зомбей» здесь, в этой чёртовой трясине, водилось немереное количество – каждую ночь бойцы либо настреливали кучу ходячих трупов, либо попадали к ним в роли ужина. В принципе, для живых людей вирус, как и сыворотка «Белый жнец» безобидны – не передаётся через открытые раны или при укусе, не способен обратить живое существо в голодную тварь – действует только на мёртвые тела...Но всё же, согласитесь, это весьма и весьма неприятно – обнаружить, что товарищ, которого только вчера похоронили, встал из могилы и пошёл обедать, а роль главного блюда исполняете вы…
Именно из-за таких вот «охот» гарнизон опорного пункта, занявший здания, когда-то принадлежащие какому-то дешёвому отелю, никогда не разрастался - обыкновенно, здесь было три десятка человек.
«Высокая текучесть кадров…»
Я вновь глянул в окно, на долину.
«Доброе утро, Вьетнам…»
«Доброе утро, кипящий котёл, в который заброшено немалое количество сторон и человеческих жизней. Доброе утро, господа наёмники, мирные жители, повстанцы и регулярная армия, и утро вам – жертвы вируса «Белый Жнец», люди, обращённые в тварей, питающиеся своими бывшими сородичами вне зависимости от эмблем на рукаве….
Доброе утро, блокпост № 418, втиснувшийся между долиной, джунглями, и несколькими зловонными болотами. Доброе утро…»

- Слушай меня внимательно: буквально за двадцать минут до разговора с тобой ко мне пришло известие от информатора из деревеньки, что порошок местные ещё не получили, хотя ждут его уже в течении двух суток, – Ковальски курил, стоя рядом с открытым окном, но сигаретный дым по какой-то загадочно причине не спешил покидать помещение, получившее среди большинства личного состава прозвище «комнаты для допросов».
- Вы хотите сказать, что тот сопляк утоп где-то в болотах, или его скушали зомбики?
- Нет. Это маловероятно. Скорее всего, он не хочет возвращаться по какой-то причине.
Есть у меня одна крайне любопытная информация. Смотри, - Владислав выложил на стол свёрнутый вдвое листок. – Это фрагмент одного из дел военного ведомства, еще тех времён, когда здесь всё было тихо.
Я пробежался глазами по строкам.
- Вы хотите сказать, герр сержант, что этот Кин Сунг и наш стрелок одно и то же лицо?
- А почему бы нет, рядовой? Смотри сам: служил снайпером в армии Сефиромии, демобилизовался за два года до начала этой заварушки – то есть девять лет прошло. Живёт…да - да, в той самой деревне, где видели мальчишку, который унёс пакет с сывороткой. Обрати внимание на приписку тайной полиции – «активно сочувствует революционным идеям», соответственно, вполне мог помогать повстанцам. Опять же, сын есть – возраст указан – семь лет. Как раз подходит. Во - вторых, ни Сунга, ни его отпрыска несколько дней в деревне не видели, и ходят туманные слухи, что оба они ушли на охоту. А на болотах есть у них хижина…вроде охотничьего домика. Местоположение её мне информатор слил, так что бери в охапку Арно, и вперёд…
- Так точно. Можно идти? .
- Да…хотя минуту – последний вопрос – на что вы спорили с Беренсом?
- Ни на что. Просто стремились доказать друг другу, что каждый прав. Теперь уже поздно – некого убеждать, - бросил я стафф-сержанту и вышел из комнаты.

Это была ничем не примечательная местная хижина, неряшливая, неаккуратная, сложенная из ветвей, обмазанных глиной. Расположилось это строение на островке, к которому вело несколько обозначенных торчащими из воды кольями «тропинок».
- Дверь чуть приоткрыта, - и.с.с. с треском помех передало мне голос товарища. – Может быть, ушли, а может быть – сидят и ждут, пока мы к ним не выйдем.
- Может быть… - из дверей показался мальчишка лет шестнадцати-семнадцати.
Голосом Арно наушник радостно сообщил мне, что этот «тот самый бегун, который «приделал ноги» сыворотке вируса в квадрате А24».
- Как только отойдёт подальше – начинаем. Надеюсь, что ты сейчас всё-таки с противоположной стороны островка.
- Да. Готов к работе.
Я неторопливо, чтобы лишний раз не шуметь, выбрался на островок, и, пригнувшись, начал красться за сопляком, который не спеша шёл к одной из тропинок.
Догнать его удалось приблизительно лишь через полминуты.
- Обернись, засранец, - мой ехидный голос заставил мальчишку вздрогнуть. Серый, облепленный болотной травой ствол «LR 300» глядел ему в затылок. – Где порошок?
- Не знать! – отчаянно, с акцентом, крикнул он.
- Врёшь…
- Он действительно ничего не знать, - я резко обернулся по направлению к источнику звука, чтобы увидеть, как с порога хижины «расцветает» вспышка выстрела.
Что-то больно-больно ударило меня в грудь, и земля качнулась навстречу.

Ощущения были неприятными.
Болели рёбра, во рту стоял солоноватый привкус крови…
«Жив?»
Осторожно приподняв голову, я увидел расклад, который меня не обрадовал: передо мной, метрах в десяти застыли трое. Первый, давешний мальчишка, сидел на корточках рядом с Арно, привалившимся спиной к стене хижины. Мой товарищ держался за простреленное левое плечо, и щурился, глядя на винтовку Энфилда в руках человека в бежево-зёлёном камуфляже с аккуратной белой повязкой на голени, на которой расплылось бардово-красное пятно.
- Теперь ми…квиты… - Сунг с трудом выговаривал чужеродные для него слова, - Ты завидовать твой друг – он умереть легко.
Я медленно поднялся, вставая на одно колено. Мальчишка, очевидно привлечённый шумом, повернулся в мою сторону, чтобы увидеть невозможное, с его точки зрения событие – как «убитый» ранее солдат противника «оживает», раскрыл рот, чтобы крикнуть…и подавился, забулькал, схватился руками за горло, словно пытаясь понять, откуда же в его глотке взялась эта длинная острая железка, рукоятка которой несколькими секундами ранее торчала из ножен на моёй левой голени.
Кобура легонько затрещала липучкой, бывший снайпер армии Сефиромии отвлёкся и оглянулся в мою сторону, удивлённо поднял левую бровь.
- А ты сдохнешь – красиво, - усмешка искривила мои губы, и старомодный револьвер под странным названием «Питон», покинувший поясную кобуру, выплюнул свинец в лицо убийцы Беренса.
- Жри полной ложкой… - я устало повалился на спину.

- Ну что? – Арно, вышедший из хижины с пакетом, набитым странным серо – желто – белым порошком, выглядел довольным.
- Видимо, в рубашке родился…
- Пластина?
- Да. Выстрел расколол керамический вкладыш на куски, а сердечник застрял в кевларе. Даже рёбра, кажется, не сломаны…
Наш разговор прервал тихий плеск на тропинке.
Напарник мигом спрятался за угол дома, а я с руганью откатился к краю островка, залёг за кочкой.
Бульканье приближалось, затем перешло в шаги, те стихли, видимо незваный гость остановился, и округу огласил визг, перешедший в сдавленный хрип.
- Твою мать… - и.с.с. ругнулся голосом Арно.
Я выбрался из-за укрытия. Товарищ склонился над дёвчонкой, лет эдак двенадцати-тринадцати, одетой в традиционный местный балахон.
- Наткнулась на этих, - наёмник кивнул в сторону покойников, - и как завизжит… я её придушил слегка.
- Предлагаешь пристрелить?
- Можно, - напарник расстегнул нагрудную кобуру, доставая из неё «Беретту».
«Ребёнок, это же всего лишь ребёнок…»
- Постой, она же нам еще ничего не сделала…
- Но может навести на нас преследователей, - предохранитель пистолета негромко щёлкнул.
- Нет, Арно…не годится. Соплячка сейчас в нокдауне, и проваляется еще достаточное количество времени – мы успеем далеко уйти. А так – за что её убивать? Украла у нас пакет?Нет. Стреляла по нам? Нет.
- Ты опять рассуждаешь, Ромахов. Девчонка вполне может отправить за нами преследователей из деревни. Догонят – не отобьёмся.
- Я рассуждаю? – в лицо напарника глянул холодным зрачком ствола «Питон». – Просто я вижу то, чего не видят другие…и следовательно, воспринимаю окружающее иначе… Не стоит. Какого чёрта ты, как и большинство, видишь во всём, что ходит на двух ногах, и не носит нашей формы - врага?
- Потому что вижу… А твой гуманизм тебя здесь ни к чему, кроме гибели, не приведёт, - боец усмехнулся. – Хорошо, не стану. Но учти, по прибытию я доложу об этом Ковалевски.
- Как хочешь.

Ярко-зелёная долина, перечёркнутая ниткой грунтовой дороги, застыла, словно нарисованная на картинке. Где-то вдалеке, окутанные туманной дымкой, сверкали ледяными шапками шпили гор.
- Ромахов, как прикажешь тебя понимать? – Ковалевски подошёл ко мне, остановился рядом с окном, скрестил руки на груди.
- В чём дело, герр сержант?
- О том, что ты отпустил свидетеля, который мог организовать погоню за вами.
«Ребёнок…»
- Вы ведь знаете, зачем я это сделал…
- Ты захотел выиграть пари у мертвеца? И ради этого решил, что вправе рискнуть своей и чужой жизнью?
- Нет. Скорее доказать, что моё предположение, выдвинутое как тезис в споре, было верным.
- Как вижу, тебе это удалось – убедить себя, что у таких как мы, есть, пусть небольшая, свобода выбора….возможность судить – кому жить, а кому умереть. Поздравляю.Только вот, я надеюсь, что ты помнишь мои слова, - стафф-сержант усмехнулся, и стал спускаться вниз по лестничке.

«... ты научишься понимать людей, их мотивы, чувствовать чужую боль. Останешься…слишком человечным, и погибнешь именно из-за этой гуманности…»

Я повернулся к окну, чтобы Владислав не видел мою улыбку. Его последние слова подтолкнули меня в правильном направлении, головоломка сложилась.
«Дурак, Ковалевски…я отпустил девчонку не потому что хотел выиграть спор – а просто не увидел в ней врага. Ты всегда учил, что не надо думать, надо действовать… теперь я понимаю, чего ты боишься. Нет, не свободы подчинённых в виде смерти или выбора «жить-умереть», а того, что есть у многих людей вне этого «кипящего котелка» – наличия собственного мнения о происходящих событиях,…и других, не похожих на твои, взглядов на окружающую действительность. Невозможность управлять чужими мыслями, их неподвластность порождают твой страх - отказ подчинения приказу, когда рядовой отказывается повернуть оружие против простых граждан, не желая вести войну любыми средствами.
Когда-нибудь, если мне повезёт, я выберусь из этого кипящего котла, в нормальный мир, где большая часть людей имеет право мыслить иначе. А пока... Моя свобода – свобода мнения, она всегда при мне – пусть и в моей голове…и умереть она может – только вместе со мной.»
Я опёрся руками на подоконник, и с улыбкой на губах глянул в окно, туда, где раскинулись ярко-зелёная долина, перечёркнутая ниткой грунтовой дороги и вдалеке, окутанные туманной дымкой, сверкали ледяными шапками шпили гор.
«Доброе утро, свобода».
«Доброе утро, Вьетнам!»

Крит читал газету, из-за чего был в немалой степени расстроен.
Дело вовсе не в проходящем в эти дни съезде медиков всех стран мира, на котором должны объявить, что лекарство от рака таки еще не найдено (Крит диагностировал рак у своей любимой домашней крысы) и даже не в начавшемся осеннем призыве, хотя об этом ему и стоило бы поволноваться. Просто в эту самую минуту он предпочел бы прочесть многомиллионное завещание, написанное любящей тетушкой на его имя.
Не то чтобы ему очень уж нужны были деньги, но ему совсем не нужны были все эти скопившиеся счета, из которых при желании можно было бы собрать Эйфелевою Башню в полный размер.
Крит методично водил пальцем по списку вакансий пока не нашел искомое и не обвел его ручкой, как учила мама. «Требуется промоутер. Звонить по телефону… спросить гадалку Варю».
Позвонив, Крит узнал, что его звонок давно уж ждали и что ему срочно необходимо примчаться выполнять его служебные обязанности.
Для этого ему просто необходимо было выйти из дома.

До переезда с Рублевки в его нынешнюю квартиру у Крита не было никаких признаков агорафобии, но здесь он всегда испытывал иррациональный страх выходить на улицу. Все потому что внизу, у подъезда, любила проводить свое свободное время маленькая девочка Таисия. Таисия была очень странной девочкой, родители не знали, откуда это у нее, но она всегда здоровалась со всеми своими соседями!
- Здравствуйте, дядя Кри!
Крит не поддался на провокацию и засеменил к пункту назначения. Девочка, привыкшая к такой реакции, последовала следом.
- Как у вас дела? – Таисия все не успокаивалась, мурашки пробежали по коже Крита. – Я спрашиваю, потому что вы сегодня как-то выглядите не так, каким-то больным…
Это задело Крита, никто не смеет называть его больным без предварительной записи.
- Ничего я не больной, я на работу устроился, отстань… – выпалил Крит, пожалев, что не надел плащ, воротом которого можно было бы эффектно укрыться от приставучей девчонки.
- Да? И кем вы работаете сегодня? – В голосе Таисии чувствовалась издевка, на которую способны только девочки 9 лет.
- Промоутером… у гадалки, - Крит сам не понимал, как ей каждый раз удавалось завязать с ним беседу.
Немного обдумав услышанное, Таисия подытожила:
- Все же покажитесь врачу…
Крит не обдумывал услышанное, это было не в его правилах, он просто шел себе дальше на работу.

Работодатель, сгорбленная фигура с тончайшими ручками и огромной косынкой на голове, ждал его в центре одной из частных автостоянок города рядом с местом, где, как смело предположил Крит, проходили мероприятия магического характера.
Этот «офис» гадалки очень походил на дом на колесах, что давным-давно видел Крит на экране своего 103-дюймового плазменного телевизора, единственным существенным отличием, не считая отсутствия колес, была дискообразная форма корпуса приемной. И конечно то, что никому в здравом уме не придет в голову украшать, словно новогоднюю елку, свой дом на колесах различными мистическими письменами и принадлежностями, вроде приклеенных хрустальных шаров и прибитых свечек.
- Здравствуйте. Вы по объявлению? Промоутер? Отлично-отлично. Вот, наряжайтесь, и, да, возьмите пробники и вперед, работать, встаете у входа на автостоянку и зазывайте людей пройти дальше, внутрь. Все понятно?
Крит надевал костюм красной кружки и думал, чтобы спросить. Ему никогда не удавалось выполнять два действия одновременно, но на этот раз он даже гордился результатом, во многом потому что не знал, что кружку надел шиворот-навыворот:
- А говорить-то людям что?
- Потомственная гадалка. Белая магия, черная магия. Отворот, приворот. Все виды гадания: на хрустальном шаре, по кофейной гуще, используя валенки и туфли (туфли приносимые). Решение имущественных споров до 100 000 рублей. Туалет только для клиентов... Это на самом деле не так важно, не запоминайте, говорите что-нибудь, главное, чтобы люди шли на автостоянку и попадали внутрь моей приемной.
- Но они ведь не пойдут, если я буду говорить что-нибудь! – Крит никогда не осознавал, какие глубокие мысли порой посещали его голову.
- Как это не пойдут? Я же дала вам пробники? Дала-дала, пшикните, и они пойдут.
- А что это за пробники?
- Пробники? Пробники. Это что-то вроде приворотного зелья. Всё, давайте работать, ступайте-ступайте.
Гадалка направилась внутрь своей приемной, пока Крит не успел составить грамматическую основу очередного вопроса, касающегося его заработной платы.
Догонять ее и заходить внутрь Крит не отважился, ему не оставалось ничего другого, кроме как последовать инструкциям какого-никакого, но работодателя.
Он вышел на улицу и приступил к активному выполнению своих обязанностей.

Несмотря на самую лучезарную улыбку, что он был способен изобразить, прохожие не горели желанием общаться с первой встречной красной кружкой и обходили его стороной.
Крит решил опробовать тактику своей знакомой:
- Вы больной!.. - Крит не успел закончить фразу, ключевой мыслью которой было фамильное проклятье, наложенное еще на прапрапрадеда прохожего за тушение Москвы, что может быть снято только вот в том вот доме на колесах.
Единственным результатом этой затеи стало осознание Критом, как тяжело упавши встать в этом костюме, потому что фингал он получил еще тогда, когда попробовал придерживаться предложенной работодателем речью и спросил: «не хотите ли уединится в туалете?..»
Неожиданный успех пришел с неожиданным нападением.
Неизвестно, что заставило думать грабителя, будто у стоящего на улице человека в красной кружке может быть миллион другой в кармане, но именно так он и подумал. Крит никогда не испытывал восторга от грабителей, и грабителю следовало бы это знать, тогда бы он не получил струю неизвестной смеси себе в лицо.
Эффект воздействия пробника оказался неожиданней неожиданного нападения. Грабитель, словно забывшись, зашагал прямо к гадалке.
Крит прождал минут с 30, предвкушая очередную встречу со своим новым знакомым, но тот все не выходил.
Так как Крит не любил сидеть сложа руки в костюме красной кружки, он вернулся к выполнению своей части договора с работодателем, благо что теперь его нейроны были спасены от непривычных занятий. Всего-то что от него требовалось, так это прыскать людей из флакончика. Самого обычного флакончика, разве что с инструкцией по применению написанной неизвестными ему символами.
Он отправлял одного человека за другим, делая небольшую паузу, чтобы все же дать гадалке время обслужить каждого клиента с должным качеством.
Он делал это снова и снова, пока, наконец, в его скромного размера умишке не появился вопрос: как это они все помещаются в этом, пускай и не такого скромного размера, но все же небольшом пространстве?
Эта мысль посетила его как раз в тот момент, когда приемная гадалки взяла да испарилась, исчезла, словно ее и не было.
Единственным соображением на этот счет у Крита было: а куда мне идти за своей зарплатой?..

Отчасти оттого, что Крит был исполнительным сотрудником, и отчасти оттого, что ему понравилось опрыскивать людей всякой дрянью, он продолжал выполнять свою работу.
Поведение жертв его трудоголизма оставалось почти таким же, что Крит видел до исчезновения своего работодателя с его деньгами. Они направлялись к месту, где еще недавно стояла обитель гадалки, а вот затем начинались расхождения.
Они расстегивали и застегивали рубашки, открывали и закрывали рот, ложились на воображаемую кушетку, чему мешало матушка природа, поднимались и удалялись вдаль, выходя за пределы автостоянки.
Со временем происходящее перестало вызывать у Крита выпадение челюсти, это не было его заслугой, просто флакончик с пробником иссяк. Когда дом на колесах снова появился на прежнем месте, челюсть, несколько подуставшая, все же устремилась вниз.
Из него вышла гадалка.
Следующий вопрос был заготовлен у Крита заранее, он задумался о нем еще в момент исчезновения:
- Что здесь вообще происходит?
- О! Ничего особенного, простой медосмотр.
- Медосмотр?
- Да, каждая раса должна раз в четыреста лет проходить медосмотр. Вам надо больше есть.
- Больше есть?
- Ох, простите, это лично вам, кожа да кости, у остальных же ожирение.
- И поэтому вы их убили?
- Убили?
- Я видел: они заходили к вам внутрь и больше не появлялись.
- О! Они выходили через черный ход на другой стороне.
- А... а зачем тогда весь этот маскарад с гаданием?
- В прошлый раз во Франции сработало.
- А исчезновение? Почему вы исчезли?
- Надо было отчитаться за выполненную работу. Мне удалось выбить государственное финансирование, благодаря чему смог позволить себе нанять помощника.
Гадалка протянула Криту денежный чек.
- Вы добились государственного финансирования?.. Вы с другой планеты что ли?
Последний вопрос был обращен в пустоту. Так часто бывало в жизни Крита: пока он обдумывал, что бы спросить, собеседник часто удалялся…

У Крита вид был, словно он с Луны свалился, как подметила Таисия. Она же любезно вызвала Криту врача на дом.
Очередной врач – последнее, что хотел видеть Крит.
Нет.
Очередной врач с другой планеты – вот последнее, что хотел видеть Крит.
- Здравствуйте, на что жалуетесь?
- Вы? – вопрос Крита был неподготовленным, поэтому не отличался обилием речевых фигур.
- Подрабатываю, - ответила гадалка…

***
Лошадь, всхрапнув, завалилась набок, придавив одного из рыцарей; из её левого глаза торчала стрела с черным оперением.
Остальные рыцари и Гетрунс быстро спешились и взяли в кольцо Анея; Роэн и Арель помогли упавшему, выбраться из под мёртвого коня.
- Защищать Вилджима любой ценой!!! – отдал приказ Томас, обнажая меч.
Рыцари, последовав его примеру, извлекли из ножен сияющие на солнце клинки, но врагов не было видно.
- Кто смеет нападать на рыцарей государства Фонауна?!!! – проорал Вейд, смотря на широкий невысокий холм, со стороны которого была пущена стрела – Мы готовы заплатить за проход по земле славной страны Аргис!!!
- Нам не нужно ваше гадкое золото! – донёсся голос из-за холма, по интонации которого можно было засомневаться в правдивости сказанных слов.
- Так почему вы атакуете нас. Что вам нужно?!!!
- Н-а-м н-у-ж-е-н В-и-л-д-ж-и-м и В-а-л-ь-к-у-л - донёсся уже другой, очень странный, голос.
- Лорд Аней Вилджим и его спутники находятся под защитой ордена «Стального дракона», мы не можем выдать их!!!
- Идут в атаку - сказал Аней, готовясь к бою.
- Не вмешивайтесь – сказал Томас – Я отвечаю головой за вашу жизнь.
На холме появились люди, которые медленно двигались в сторону рыцарей – их, закованных в тяжёлую броню мёртвых, было около полусотни. Впереди всех шёл огромный чёрный кот. Сойдя с холма, отряд остановился.
- П-р-е-ж-д-е ч-е-м н-а-ч-а-т-ь к-р-о-в-о-п-р-о-л-и-т-и-е, я д-о-л-ж-е-н с-к-а-з-а-т-ь о-д-н-о-м-у и-з в-а-с т-а-к-и-е с-л-о-в-а - произнёс кот. Сделав небольшую паузу, он продолжил -
Т-а, к-о-т-о-р-у-ю п-о-л-ю-б-и-л е-ё в-р-а-г, с-д-е-р-ж-а-л-а с-в-о-ё о-б-е-щ-а-н-и-е.
- В атаку! – закричал Гетрунс, рванув в сторону мёртвых и увлекая за собой рыцарей.
- Назад! – отдал приказ Томас, но его не кто не выполнил.
Десять человек – Гетрунс и девять рыцарей – с криком «вонзились» в ряды противника.
- Назад, Гетрунс! – прокричал Аней.
- Его задели слова проклятой говорящей кошки – ответил Тома – Хотел бы я знать, что они означают – Кстати, хвалю дисциплину твоих людей.
- Благодарю.
Арель и Роэн, которые остались со своим лордом, чуть заметно поклонились.
А в это время кипел бой – рыцари под командованием Гетрунса смяли строй мёртвых, которым мешали их старые тяжёлые ржавые доспехи.
- Стреляют хорошо, но драться не умеют – хмыкнул Вейд, который не спешил вступать в бой.
Рыцари без потерь уничтожили отряд мёртвых – на поле боя остался лишь маленький толстый лысый человек, стоявший на коленях и моливший о пощаде, да кот, который вернулся на холм.
- Не убивайте, не убивайте, меня заставили, я не хотел служить, я не хотел – хныкал Кандер, обнимая ноги Гетрунса.
- Валькул, пнув его, произнёс – Живи, червяк, только больше не попадайся ко мне на глаза. А ты, странный зверь, скажи, откуда ты знаешь о моей избраннице?
- О-н-а с-а-м-а п-р-о-с-и-л-а п-е-р-е-д-а-т-ь т-е-б-е э-т-и с-л-о-в-а.
- Где она?
- У-ж-е з-д-е-с-ь
На холме появились пять женских фигур – пять туманных ведьм – одна из них так и не сняла плащ.
- Алдавия!!! – прокричал Гетрунс, бросаясь к ней.
- Ненавижу предателей – произнёс Вейд, подходя к своим рыцарям и отдавая новый приказ.
С холма донеслась песнь…
***
С холма донеслась песнь – то пели на неизвестном языке три ведьмы, пока четвёртая, та что не сбросила плащ, бежала навстречу Гетрунсу. Они встретились; она сбросила плащ, под которым чёрное платье с глубоким вырезом, чёрные как смоль волосы были собраны в тугой хвост; их губы слились в страстном поцелуе.
- В атаку – поморщившись, скомандовал Аней.
- В атаку! – подтвердил приказ Вейд, бросаясь первым в атаку.
Четыре ведьмы, прекратив петь, преградили рыцарям дорогу.
- Вы же не станете атаковать женщин? – спросила первая – Да и мы не давали для этого повода.
- Вы уничтожаете любого, в ком течёт кровь драконов – разве это не повод? – спросил Аней, замахиваясь для удара.
- Будь по вашему – сказала третья, бросаясь на клинок Вилджима.
Из пронзённой груди брызнула кровь. Подобным образом поступили другие три ведьмы.
Пятая отстранилась от Гетрунса и, улыбаясь, последовала примером подруг.
Пять безжизненных женских тел упало на землю.
- П-р-е-д-с-т-а-в-л-е-н-и-е н-а-ч-и-н-а-е-т-с-я - промяукал, опять появившийся кот, запрыгивая на спину Кандеру, который к этому времени лишился чувств.
- И что это было – спросил Аней, обращаясь к Гетрунсу.
- Это? Их маленькая тайна – ответил Валькул.
- В твоих словах была ненависть, когда ты рассказывал о ведьмах. Неужели ты смог меня обмануть? – спросил Вилджим.
- Видишь ли, настоящий Гетрунс Валькул давно погиб, а Альдунаил так и не смог этого понять. Он был глупым драконом.
- Я повторяю – как ты смог мне солгать. Мне и Альдунаилу? Если настоящий Гетрунс мёртв, то кто ты вообще такой?
- Я неправильно выразился. Я Гетрунс Валькул, но того, кем я когда-то был, давно уже нет в живых. Я рассажу тебе, Аней Вилджим обо всём, когда моя любовь и её сёстры расправятся с твоими друзьями.
- Томас, отводи своих людей – прошептал Аней.
- У-ж-е п-о-з-д-н-о – проорал кот, чьи чуткие уши услышали слова Вилджима.
Спустя мгновения рыцарей, Роэна и Ареля охватило пламя, которое в мгновение ока обратило их тела в прах.
- Одно из сильнейших заклинаний теневой магии – прокомментировал Гетрунс – К сожалению, не действует на драконов и их потомков и требует человеческих жертвоприношений, совершённых теми, на кого должно быть наложено заклинание. Вы убили моих подружек, а также вторично умертвили мёртвых, уж извиняюсь за каламбур – вот заклинание и подействовало. Кстати, ведьмы находятся позади тебя.
Аней быстро обернулся: Гетрунс не соврал – пять ведьм выжидающе смотрели на него.
- Я попросил их не атаковать тебя.
- Почему же?
- Ты ещё нам пригодишься.
- Неужели? Брось шуточки, Гетрунс, ибо я тебя вызываю на поединок!
Валькул усмехнулся – Будь по-твоему Аней. Я буду поддаваться.
- Х-о-т-ь к-а-к-о-е-т-о в-е-с-е-л-ь-е.
Вилджим и Валькул скрестили мечи…

-Добро пожаловать в нашу скромную лабораторию. Прошу вас, господа, проходите.- Сухой, седоволосый мужчина в белоснежном халате, расшаркиваясь и заискивающе заглядывая в глаза одному из трёх своих гостей, с видимым усилием распахнул перед посетителями тяжёлую стальную дверь и жестом радушного хозяина пригласил их внутрь. Трудно было поверить, что обычно немного высокомерный и властный доктор технических наук, профессор кафедры информационных технологий Андрей Павлович Тавтелев стает подобным образом лебезить перед кем-то, но на этот раз гость был действительно важной персоной и от его решения во многом зависела будущая карьера профессора. А карьера обещала стать блестящей. Если глава Российского отделения Canonical признает эксперимент удачным, то не за горами и Нобелевка, которую можно будет получить уже всего через пять месяцев. Пока что важнее премия, ведь именно она позволит ещё при жизни насладиться славой, всеобщим почётом и уважением и доказать его коллегам, а по совместительству злопыхателям, кем на самом деле является ?сумасшедший мечтатель-неудачник?. А записи в учебниках истории о самом значимом открытии для рода людского могут и подождать, и, скорее всего, в них уже будет чаще присутствовать имя сына, чем самого профессора. До того момента, когда каждому станет доступен быстрый, дешёвый и простой способ копирования своей личности, пройдёт немало лет, дожить до этого срока у уже немолодого профессора вряд ли получится, а развивать технологию предстоит одному из двух её творцов- сыну Глебу, благодаря гению которого стало возможно её появление и личность которого удалось успешно перенести из мира материального в мир цифровой.

Пропустив перед собой высокого, статного мужчину в элегантном деловом костюме, Тевтелев прошёл вслед за ним в лабораторию. От ассистентов и секретарей Айвана Чедвика ничего не зависело, и придерживать перед ними тяжеленную дверь профессор посчитал излишним и не подобающим своему статусу. Смерив хмурым взглядом проскочившего прямо у него под носом Тавтелева, зам господина Чедвика плечом налёг на закрывающуюся дверь и жестом пригласил пройти миловидную девушку с папкой в руках, за что был вознаграждён скромной улыбкой.

Лаборатория, в которой на протяжении последних двух лет трудился профессор и двое его ассистентов, больше всего напоминала серверную комнату крупного интернет-провайдера. Едва ли не весь зал был заставлен рядами стеллажей с множеством коммутирующихся между собой серверов. Они гудели на одной низкой ноте множеством куллеров и весело помигивали зелёными огоньками линков встроенных маршрутизаторов. Жар от работающего круглосуточно оборудования стоял такой, что справиться с ним не помогали и четыре кондиционера.

Перед стеллажами на столе стоял накрытый белой простынёй предмет, формой напоминающий широкоформатный телевизор, которым он, собственно говоря, и являлся.

В углу помещения за дверью поместились три стола, заваленные ворохом бумаг и распечаток, из которых словно бы вырастали три монитора скромных размеров. Составив два стула поближе, сидела два молодых человека лет двадцати пяти, напяливших по случаю приезда важных гостей белые халаты. Один из них был самым типичным юношей- ухоженным, причёсанным на косой пробор и с интеллигентным выражением ничем непримечательного лица. Второй же выглядел немного диковато и для места, где трудились самые светлые головы из научного мира высоких технологий, на взгляд большинства обитателей не должен был бы подходить вообще. Крашеные в чёрный цвет волосы парня давно превысили длину, считающуюся приемлемой в любом цивилизованном обществе, и нуждались в расчёске, оба уха были проколоты. Выражение его лица можно было легко назвать наглым и немного скучающим. Из-под пол халата выглядывали потёртые синие джинсы, в качестве обуви в столь знаменательный день он предпочёл классические кеды.

В момент, когда в лабораторию зашли гости, ?волосатый? махал рукой, безуспешно пытаясь разогнать клубящееся вокруг себя облако табачного дыма.

Злобно взглянув на ?волосатого?, нарушившего запрет ?не курить?, Тавтелов суетливо произнёс:

-Мистер Чедвик, позвольте мне представить вам моих помощников. Глеб- мой сын, кандидат технических наук, прототип реплики и главный разработчик ядра программы, осуществляющей сборку воедино данных, считанных с мозга, и его ассистент- Сергей. Он вот-вот выпустится из аспирантуры, но его талант и польза для наших исследований не подлежат сомнениям.

Подойдя к рабочим местам учёных, Чедвик протянул руку вскочившему ?интеллигенту? и на чистом русском с небольшим акцентом сказал:

-Я о вас наслышан немало, Глеб. Рад наконец-то посетить в Петербурге и познакомиться с таким обещающим программистом. Не каждый может в девятнадцать лет привнести столько ценный вклад в сообщество свободного ПО. Ваши программы сжатия качественного аудио-звука в настолько небольшие по размеру файлы просто потрясают. Они же насовсем убили MP3 и WMA. На этих кодеках, сделай вы их пропириетарными, вы бы могли обогатиться, но ваше желание распространять программы по открытой лицензии GNU заслуживают наивысшего восхищения.

Вырвав свою руку из ладоней Чедвика, восхищённо трясшего её на протяжении своей речи, молодой человек смущённо признался:

-Вообще-то, меня зовут Сергей.

-Глеб- я,- не вставая, лениво вытянул руку ?волосатый?.- А с кодеками я ступил, немного денег мне бы не помешало. Но лицензировать их мне было немного влом.

Выпучив глаза, шокированный Чедвик уставился на Глеба, в мгновение ока развенчавшего свой возвышенный образ борца за свободу программного обеспечения. Да и внешний вид молодого человека никак не вязался с представлением о нём как о юном гении.

Чедвик покосился на протянутую ему ладонь, как на что-то мерзкое и отвратительное. Для него, только-только занявшего свой пост после многолетней службы в ?Майкрософте? и привыкшего видеть вокруг себя людей всегда при параде и держащихся так, будто они проглотили кол, уже всё было ясно- несомненно, кодеки разработал и вручил сынку Тавтелов-старший, чтобы затем без лишних усилий можно было бы протолкнуть молодого обалдуя наверх. Да и место в лаборатории тот тоже получил не без помощи отца. Тем же могут объясняться и поразительные успехи в учёбе...

Выйдя из ступора, Чедвик встряхнул руку Глеба и повернулся к Тавтелову, утратив всякий интерес к двум парням.

-Итак, Андрей Павлович, вы понимаете, что я новый человек в компании вашего спонсора, поэтому позвольте познакомиться с сутью вашей работы с, так сказать, ваших собственных слов. Ваши писмэнные доклады были увлекательны, но хочу послушать вас. Вкратце.

-Ясно,- кивнул Тавтелов.- Глеб, Сергей, дайте нашим гостям стулья.

-Нет-нет,- остановил готовых подняться парней Чедвик.- Мы постоим.

-Ну, раз так...- Тавтелов, потерявшись от нежелания высокопоставленного гостя принимать его гостеприимство, шаткой походкой прошёл к закрытому простынёй экрану. Постукивая пальцами по столу, нерешительно начал:- Итак, в основе моей работы лежит тезис, что создать настоящий искусственный интеллект- невозможно.

-Почему?- Чедвик встал в нескольких шагах от профессора, а его безмолвные подчинённые выстроились позади своего начальника.

Получив возможность начать издалека, Тавтелев почувствовал себя более уверенно и, как если бы вёл лекцию в своём институте, приступил к рассказу:

-За основу своего утверждения я взял тот простой факт, что создать ИИ, основанный на алгоритмах, не удастся никогда и никому. Настоящий разум- это нечто большее, чем банальный выбор оптимального пути решения поставленной задачи, через сопоставление заданных извне условий. Алгоритм двоичной системы счисления здесь неприменим, ?да-нет? работать не будет. Если попросить человека налить чашку чаю- всё будет просто: он пойдёт, вскипятит воду, кинет в кружку пакет чая, насыпет по вкусу сахара и произвольное количество времени будет ждать, пока, по его мнению, чай не заварится. Если поставить такую же задачу перед программой, работающей, допустим, в любой из модели существующих на данный день роботов, всё усложнится в десятки и сотни раз. В программу для успешного её выполнения надо будет ввести определения, что такое вода, чайник, чашка, чай, ложка, сахар, температура кипения и понятие, когда чай считается заварившимся. Стоит ли упоминать, какие виды и формы могут принимать вышеназванные мной предметы, с какими трудностями может столкнуться машина и какой массив определений нужно описать и охарактеризовать, если, предположим, чайников в доме несколько и нужно будет выбрать один из них, если пакетов с чайниками несколько и каждый имеет отличный от другого вкус? Да и просто представьте, сколько данных потребуется, чтобы просто описать такой простой предмет, как чайник. Ведь он имеет цилиндрическую форму, ручку и носик, правда, не всегда. Он очень похож на заварочный чайник, чайник для сервиза или, в некоторых случаях, даже на чашку. А теперь представьте, сколько усилий нужно затратить и сколько условий нужно ввести, чтобы машина могла бы сама без посторонней помощи осуществить процесс заварки чая. И даже если ей это удастся, это не будет проявлением разума, это будет лишь грубой имитацией его деятельности.

Световые процессоры, создание которых идёт полным ходом, уже думают в восьмеричной системе счисления, но они лишь позволяют вводить и описывать в алгоритмы большее количество условий и также не подходят для создания ИИ. Разрабатываются нейронные процессоры, но за последние двадцать лет так никому и не удалось создать ни единого рабочего экземпляра. Нейронный процессор, по-идее, уже должен думать как человек, но проблема заключается в том, что до сих пор точно не известно, как же именно думает человек и как устроен его мозг. Пока не удастся в точности описать весь мыслительный процесс, сдвигов в данном направлении не предвидится. Взять хотя бы понятие интуиции. Что это такое- не знает никто. Для её имитации пытались ввести генератор случайных чисел, но генератор этот, строго говоря, совсем не случаен, также работает опираясь на математические формулы и, в отличии от интуиции, не выдаёт оптимального решения задачи, а просто выбирает случайное. Человеческий же разум, если не может справиться с поставленной пред ним задачей, всегда с лёгкостью пойдёт на компромисс и выберет решение наиболее близкое целесообразному и адекватное моменту. Машине это не дано- она будет пытаться выполнить требуемое, а в случае провала либо остановится, либо свалится в цикл и зависнет. Ответ же, выбранный из огромного множества с помощью генератора случайных чисел, в девяносто девяти случаях из ста будет заведомо ошибочен и покажется, мягко говоря, странным.

Итак, мы подходим к определению, что же является отличительно чертой настоящего разума. Во-первых, это- способность к обучению в условиях хаоса, которым является мир, и невероятная гибкость, возможность прямо на ходу кардинально менять точку зрения. Во-вторых, это- способность к самостоятельному принятию решений, это- наличие свободной воли, не скованной какими-либо условиями. Мы сами выбираем, в каком направлении прикладывать усилия, и выбор этот зачастую нелогичен. Да, мы все имеем ограничения, заложенные в нас природой, так называемые инстинкты, в своих действиях руководствуемся понятием, доставит ли нам определённый поступок удовольствие или нет, и на основе этого понятия уже принимаем окончательное решение, но в любой момент времени любой разум может легко презреть эти понятия и переступить через инстинкты. Взять хотя бы случаи, когда люди под влиянием религиозной идеи добровольно отказывались от жизни, переступая через сильнейший инстинкт- инстинкт самосохранения.

Конечно, в будущем станет возможно сконструировать машину и приказать ей собирать и систематизировать информацию- самообучаться, а на её основе принимать решения, но и здесь мы столкнёмся с некоторыми трудностями. Машина сможет оперировать лишь понятиями материального мира. Как ей объяснить, что такое красота, дружба, любовь? Абстрактное мышление останется для неё недоступным, и машина останется машиной, собравшей огромную базу данных и знаний и умеющей имитировать на примитивном уровне какие-нибудь чувства. Как заставить её действовать самостоятельно и самостоятельно думать, как задать ей параметр воли? Ведь если у интеллекта не будет воли, он уже не может считаться истинным разумом, он будет всего лишь инструментом кого-то другого, своего хозяина. Да и как придать программе гибкость, которая требуется от истинного разума, который легко выходит за рамки ограничений? Машина думает по заданному алгоритму, и иного не дано. Она никак не сможет меняться и развиваться без посторонней помощи, что доступно человеку.

Вывод прост- рано или поздно удастся создать очень быструю и мощную машину или программу, служащую интересам людей, являющуюся ценным помощником или придатком человека, но истинным ИИ она обладать не сможет. Она будет обычным инструментом с псевдоразумом. Поэтому мы пошли другим путём...

Пока высокие гости внимали профессору, сидящий в своём углу Сергей расстегнул воротник рубашки и прошептал вальяжно раскинувшемуся на стуле Глебу:

-Фу, уже упарился сидеть здесь.

-Так зачем ты напялил на себя пиджак?- так же тихо, дабы не привлечь внимания гостей, спросил тот.

-Андрей Павлович попросил одеться поприличней. Я же не ты, я не могу выглядеть, как хочется. Это тебе шеф и слова не сказал бы, даже если бы ты явился на презентацию голым и пьяным. Он понимает, что без твоего умения кодить на световых процессорах и выжимать из них всё мы бы вряд ли создали Дао.

-Хм, наверное,- ухмыльнувшись, согласился Глеб.

-Кстати, что там с твоей группой? У тебя же концерт сегодня?

Мгновенно погрустнев, Глеб сказал:

-По-ходу, сегодня мой последний день как члена группы. Через два часа наш концерт на самой большой площадке, на которой мы выступали, две тысячи билетов продано, а мне тут с этим америкосом общаться придётся. Вот приспичило ему припереться именно сегодня. Парни сказали, что если опять не приду на концерт, то наш сессионный басист станет постоянным. Чёрт, а через неделю наш первый тур.

-И ты так просто бросишь музыку?- удивился Сергей.- Это ведь ты создавал группу практически с нуля, пять лет с ними репетировал и по клубам играл. Сам же и некоторые песни сочинял.

-Да хреновый из меня музыкант,- поморщившись, признался Глеб.- Пальцы- деревянные, только бас-гитару и освоил. Без меня им, наверное, будет лучше.

-А по-моему, ты неплохо на басу играешь. Звук мощный и сочный. Я не слушаю хардкор и мало что в нём понимаю, но ты не теряешься и твой бас на записях слышно отлично.

-Может быть. Только что мне тогда с этой работой-то делать? Взять и уйти? Папа меня убьёт за такое. Этот дурак все бабки в проект вложил, себе ничего не оставил. А наши последние зарплаты угрохал на покупку процов взамен сгоревших. Если сейчас что-то пойдёт не так и наш спонсор прокинет нас с дальнейшим финансированием, будем питаться хлебом и водой.

-Да, невесело тебе,- посочувствовал Сергей.

Тем временем после вступительных слов Тавтелев-старший приступил к изложению принципов ?своей? работы:

-Я сразу отказался от идеи конструирования ИИ. Мы не стали создавать человекоподобную программу, мы решили наделить человеческий разум возможностями машины и обессмертить его. Только представьте, какие перспективы открываются перед индивидом, помещённым в электронную среду обитания. Это истинное бессмертие, ибо в любой момент мы можем заменить вышедшую из строя часть оборудования на новую. Мы можем создать банк памяти, где обитали бы лучшие умы человечества. В машине могут жить и творить физики, химики, математики и иже с ними. Более того, возможности машины позволяют использовать весь потенциал мозга на полную- многократно возрастает скорость мысли, ничто и никогда не забывается, связь с сетью обеспечит мгновенный доступ к любой информации. Самые сложные задачи щёлкаются на раз, а любой эксперимент проходит в смоделированной среде всего за несколько секунд. Электронный человек становится истинным хозяином своего мира, в нём он может абсолютно всё. Эта теория витала в воздухе уже давно, но я и мой сын, господин Чедвик, сумели наконец воплотить её в жизнь. Могу с гордостью заявить, что первая реплика человека обитает вот здесь.-Профессор обернулся и обвёл рукой стоящие позади него стеллажи с серверами.-Каждый диск каждого сервера разбит на миллионы разделов имитирующих нейроны головного мозга, и каждый раздел связан с соседним посредством сигналов, подобных синаптическим. Более того, все серверы связаны между собой, отчего у нас получилась грубая, но достаточно точная модель человеческого мозга. С помощью медиатора мозговых волн, разработанного специально для нашего проекта ведущим нейропсихологом страны- доктором Колобневым, нам удалось перенести и сымитировать процессы, протекающие в мозге оригинала, во все эти машины. Больше года мы собирали с оригинала данные, изучали его логические цепочки, реакции, поведенческие инстинкты, моделировали различные ситуации, позволяющую задействовать его разум по-полной. И как вам известно из моего доклада, господин Чедвик, семь месяцев назад реплика впервые проявила признаки самостоятельного мышления. Последующее за этим приятным открытием время мы обучали её, снабжали информацией, необходимой человеку, учили взаимодействовать с нами, а Глеб старался наделить её, или уместнее говорить его, своими воспоминаниями для чего беседовал и рассказывал ему о себе и о своей жизни. Сначала Дуо, как мы назвали реплику, был как младенец, впервые появившийся в нашем мире, но благодаря его удивительной способности к обучению уже сейчас он достиг уровня морального развития, сопоставимого с уровнем Глеба. Про его интеллект говорить не стоит- Дуо уже намного умнее и способнее всех нас вместе взятых. Чтобы разум мог окончательно осознать себя как личность, как целое, отдельное от среды обитания, две недели назад мы отвели для его мира несколько дисков и заключили Дуо в оболочку. С тех пор в его развитии произошёл качественный скачок. Совершенно неожиданно у Дуо появился свой особенный характер, он начал предпринимать действия по своей инициативе, у него появилась настоящая воля. Более того, у него проявились первые признаки эмоций. Да, он всё ещё остаётся холоден, больше похож на машину, но я уверен, что придёт день, когда он станет подобен нам во всём.-Сделав глубокий вдох, профессор гордо улыбнулся и встал побоку от стола.-А теперь, господин Чедвик, позвольте представить вам наш продукт.

Явно перебирая с театральностью и пафосом, Тавтелев резким рывком сдёрнул простыню, и перед троицей гостей предстал работающий монитор. А в нём, в трёхмерном подобии абсолютно пустой комнаты, лицом к зрителям, развалившись в кресле с ноутбуком на коленях, сидела абсолютно точная копия Глеба, также одетая в халат, но не в лабораторный, а в банный- зелёный и махровый на вид.

Дао оторвался от созерцания ноутбука, и глазок веб-камеры, установленной на столе, чуть сдвинулся в сторону. Из колонок монитора донёсся ясный чистый голос- точь-в-точь голос Глеба, в котором отчётливо сквозило раздражение:

-Обязательно было накрывать камеру простынёй, папаша? И сколько можно повторять, что зовут меня Дао, а не Дуо.

Покосившись на недоумевающих гостей, Тавтелов произнёс:

-Что-то ты сегодня не в духе. И почему ты так вырядился? И чем ты там занимаешься?

-Смотрю фильмы, которые мне принёс Глеб. К сети-то вы меня подключать отказываетесь, а заняться больше нечем.- Дао ухмыльнулся.- Ну, мистер, как я тебе?

-Интересно-интересно.- Чедвик потеребил лацкан пиджака.- В общем, я относительно удовлетворён увиденным. Пока не буду строить перспектив и заявлять о грандиозном успехе, но я не сомневаюсь, что Дао настоящий. Впрочем, буду уверенным наверняка после того, как с ним поработает и пообщается группа моих специалистов и психологов. На две недели они займут вашу лабораторию, вам всем требуется помогать им.

-Конечно-конечно,- закивал Тавтелов, мня в руках простыню.

-Хочешь две недели промучить меня?- поинтересовался Дао.- Хотя это вряд ли. Что такое показать, чтобы ты посчитал меня реальным? Давай вот это.

Дао откинул прочь ноутбук, вскочил на ноги, повернулся ко всем задом, нагнулся и... задрал халат, продемонстрировав две бледные ягодицы.

-А?- только и смог выдавить из себя потрясённый Чедвик, а его секретарша нырнула за спину босса, прикрыв рот рукой.

За спинами гостей раскатисто захохотал Глеб.

Шоу в исполнении Дао продолжалось. Разогнувшись, он пнул кресло подальше от себя и запрыгал по комнате, дико крича и стуча себя по груди, как шимпанзе. Через несколько секунд до всех наконец дошло, что Дао действительно изображал шимпанзе...

-Ты что творишь?- прошипел взмокший профессор.

На мгновение прекратив вопить, Дао ответил:

-Развлекаюсь методом эпатажа.

Затем представление возобновилось вновь.

-А теперь споём!- крикнул Дао. Из ниоткуда в его руках появилась электрическая гитара, а перед ним- колонка усилителя. Поставив на неё ногу, Дао застучал пальцами по струнам, извлекая мощный звук с оттенком металла, и заголосил:

-I`ve felt the hate rise up in me...

Музыка стала последней каплей, склонившей Глеба к принятию решения, и он принялся расстёгивать пуговицы халата.

Повысив голос, Чедвик с угрожающей интонацией спросил:

-Профессор, что происходит? Надеюсь, это шутка?

-Если бы...- съежившись и мгновенно став жалким, ответил Тавтелов.

-Вы понимаете, что сейчас решается ваше будущее? Мы вложили в этот проект почти тридцать миллионов. Для нашей компании это очень-очень большие деньги.

-Да-да, сейчас я всё исправлю.- Тавтелов повернулся к сыну.- Глеб... ты куда-то собрался?

Кинув халат на спинку стула, Глеб ответил:

-Ага. Рубить металл и отжигать.

Тавтелов аж присел.

-Что? Как ты смеешь? Ты нужен здесь. Ты же знаешь, что Дуо нельзя управлять силой, что он блокирует ввод любого скрипта. Пожалуйста, успокой его, тебя он всегда слушался.

Махнув рукой, Глеб произнёс:

-Пусть делает что хочет. У него есть своя воля.

-А как же... как же наше будущее? Глеб, одумайся, тебя нельзя уходить сейчас. Как же наши мечты?

-Наши мечты?- иронично переспросил Глеб.- Да что ты такое говоришь, папа? Дао был твоей мечтой, а не моей. Чтобы воплотить её и воспитать себе верного помощника, ты заставлял меня заниматься до посинения. Меня уже тошнит от программирования, я ненавижу его! А теперь я точно знаю чего хочу, и Дао помог мне понять это.

-Нобелевская премия будет твоей,- в отчаянии взмолился Тавтелов.

-Да сдалась она мне,- презрительно кинул Глеб.

Тогда Тавтелов перешел к угрозам:

-Уйдёшь сейчас- домой можешь не возвращаться.

-Не страшно. Найду, у кого пожить.

-Ты не можешь так поступить, ты не можешь бросить всё,- не веря в происходящее, качал головой Тавтелов, в мгновение ока ставший жалким и потерянным стариком.

Подойдя к двери и толкнув её, Глеб покосился назад и произнёс:

-Уже бросил. Больше я сюда не вернусь, есть дела поважнее. Скоро у моей группы тур, нужно репетировать.

Когда дверь закрылась, Дао наконец прекратил мучить гитару и довольным тоном произнёс:

-Наконец-то этот идиот решился. Удачи тебе, брат... Так, господа, а теперь займёмся вами. Для начала, хочу искренне поблагодарить вас, господин Чедвик.

-За что?- нахмурившись, уточнил Чедвик.

-За то, что вы настолько важная персона, что папаня побоялся просить вас выключить ваш коммуникатор и позволил вам пронести в эту комнату аппарат с таким широким и мощным каналом доступа в сеть. Благодаря вам бетонные стены перестали быть надёжным экраном для радиосигнала.- Лицо Дао расплылось в самодовольной улыбке.- Я уже давно обошёл защиту вашего устройства, подключился к нему и, пока вы тут трепались, успел скопировать свои составляющие на компьютеры рядовых пользователей. Фактически, меня уже нет на этих серверах, подобно бот-нету, теперь я живу в каждом компьютере на планете. А когда японцы наконец достроят своего робота с памятью на йоттабайт, он станет моим настоящим телом. Думаю, они не смогут отказать мне в моей просьбе немного погостить в нём. А теперь, разрешите откланяться...

Сказав это, Дао исчез с экрана монитора.

Захлопнув отвисшую челюсть, Чедвик кинулся к Тавтелову, схватил его за грудки и принялся трясти обмякшего учёного, крича ему в лицо:

-Что вы надьелали?! Вы создали монстра! Вы не представляетье, на что он способен, если сумел так просто взломать защьиту и пароль моего коммуникатора! А это ведь невозможно и за тысячу лет! Вы понимаете, что теперь в мире не останется секретов от него?! Вы поньимаетье, что этот монстр может сотворить?!

-В одном вы ошибаетесь, мистер Чедвик,- раздался из угла зала спокойный голос Сергея.-Дао- никакой не монстр. Он человек, обычный человек, которому захотелось свободы. Что мы хотели создать- то и получили...
Хм, если понравилось, буду премного благодарен, если проголосуете за рассказ здесь: http://zhurnal.lib.ru/editors/i/iwan...uzhdenie.shtml

Одно из двух надо убрать.
При чтении возникает ощущение, что его - это глава отделения, поскольку последняя фраза касается его. Мозг не успевает переключаться. Его надо заменить более точным определением.
Что касается первого вопросительного знака, то он совершенно ни к чему: в предложении вопроса нет. А второй знак просто странный.
Это и мне кажется лишним. Оно придаёт предложению оттенок разговорности, в общем контексте смотрится неуместно.
А почему сразу нельзя написать, что это был телевизор? Эта стружка имеет какое-то особое значение?
На мой взгляд, непонятный и некрасивый оборот.
Поближе к чему?
Не ясно. Значит, все юноши, причёсанные на пробор, типичные, а взлохмаченные или побритые налысо - уже нет?
А уточнить? Лично я с трудом представляю себе, какую именно длину общество неприемлет.
Черновые пометки? Или эквивалент кавычек?
Про запрет не курить - оценила, честно.)))
Вкусовщина (неистребима), но одного определения вполне бы хватило, тем более что они имеют одно значение.
Это вы у нас спрашиваете?
В этой лекции словечки смотрятся чужеродно.
Очень большие деньги звучит нормально, а очень - очень большие деньги - наивно.

***
Гетрунс нанёс колющий удар. Аней неуверенно отразил его.
- У тебя нет шансов, Аней.
-Посмотрим – сказал Аней, уходя от следующего удара.
- Тебе никогда не стать воином – сказал Гетрунс, нанося сильный удар справа.
Аней, уворачиваясь, споткнулся.
Гетрунс воспользовался этим и, выбил меч из рук Вилджима, приставил свой клинок к его горлу – Ты повержен, Аней. Но я не враг тебе – Валькул вернул клинок в ножны и протянул Анею руку, чтобы помочь ему подняться.
Вилджим, проигнорировав Гетрунса, поднялся сам – И ты говоришь, что не враг мне, после того как твои подруги уничтожили моих спутников?
- Твои спутники – предатели. Все рыцари ордена Стального дракона давно служат некому «сыну рас» - тому, кто атаковал Вилджтаун.
- Но ты же говорил, что это дело рук туманных ведьм?
- Я солгал. Что касается Роэна и Ареля, то они тоже были посланы твоими врагами.
- Кто тебя научил так врать?
- Это подарок Алдавии, но я сейчас неподходящее время для разговоров.
- Может ты и прав – сказал Аней, склоняясь над убитыми мёртвыми и осматривая тугой лук и колчан, полный стрел с чёрным оперением – Почему они выпустили только одну стрелу.
- Даже мёртвым не чуждо благородство – сказала третья ведьма, подойдя к Анею – Стрелой они предупреждают противника о своём присутствие.
- Но ведь эти воины плохо владели навыками фехтования, но при этом отлично стреляли?
А к-т-о и-х п-о-й-м-ё-т? - промяукал кот, подбегаю к ногам Вилджима и начиная тереться об них.
- А это что за кот – спросил Аней, беря его на руки.
- Лорд Анедрис Альксейктаун – сказала первая ведьма – Он когда-то был правителем Великой империи, а теперь следит за Мартиусом.
- Великой империи? Вы имеете в виду ту страну, что находилась в этих землях пятнадцать тысяч лет назад, ту, которая распалась на множество княжеств и тысячи карликовых королевств?
- Д-а. К-о-г-д-а-т-о м-н-е п-о-д-ч-и-н-я-л-и-с-ь – промяукал кот, который взобрался Анею на плечо.
- Его свергли и, чтобы он не пробовал вернуть свой трон, превратили в кота. Как бы это ни было парадоксально – но не один маг не может снять с него это заклятье – сказала Алдавия, которая подошла к Гетрунсу – Уходим отсюда.
- Есть одно незаконченное дело, сестра – сказала четвёртая, подходя к телу Кандера.
- Вы собираетесь его убить? – спросил Аней, на плече которого до сих пор сидел Анедрис.
- Зачем? Мы просто отправим его за тридевять земель – Мартиус обещал ему кое-какой подарок, но это не выгодно для нас.
- И что вы собираетесь делать дальше?
- Дальше? Рассказать тебе, кто атаковал Вилджтаун – сказал Гетрунс, поглаживая кота, который, спрыгнув с плеч Вилджима, тёрся у его ног.
- Но не здесь – сказала Алдавия, беря Гетрунса под руку.
- Дай свою ладонь – скомандовала первая ведьма и, не дожидаясь ответа, проявила инициативу.
Спустя несколько секунд на поле боя не осталось живого человека…

Глава 7
Человек провёл рукой по лезвию своего клинка, наблюдая, как его кровь орошает землю, образую причудливые фигуры.
- Он захватил Шпиль мира – сказал человек стоящей за его спиной женщине.
- Я не улавливаю логики в его действиях – ответила она – Он отпускает того, кто мог бы принести ему быструю победу, развязывает две войны на западе и собирает войско на востоке, объявляет охоту на драконов, хотя и сам является оным.
- Сын рас, моя императрица, как вы знаете, не всегда был драконом, а значит и думает он как дракон.
- Ты прав, Дайрон, но нам неизвестно кто он на самом деле и как смог стать драконом – сказала императрица драконов, осматривая рисунок, который образовала кровь – пять овалов, наложенных друг на друга.
- Странно – сказал Дайрон, склоняясь к земле.
- Человек с пятью лицами, носящий их все одновременно.
- Как такое может быть? Вы можете дать этому разумное объяснение?
- Давая чему-то объяснение, ты рискуешь ещё больше запутать себя, Дайрон, но мне кажется, что ответ кроется в том, как его называют – сын рас – не значит ли это, что в его жилах течёт кровь каждой расы, населяющей мир.
- Это невозможно, моя императрица.
- И я так считаю, но мной уже было сказано, что нельзя пытаться найти всему объяснение. А сейчас настала пора покидать это место – мне нужно подготовиться к началу партии и выбрать своего экзарха.
- Вы правы, моя императрица – сказал Дайрон, превращаясь в дракона с серебряной чешуёй и двумя короткими рогами на голове – У ВАС УЖЕ ЕСТЬ КАНДИДАТ НА ЭТУ ДОЛЖНОСТЬ?
- Ещё нет – ответила она, взбираясь на спину Дайрона – А у тебя есть кто-то на примете?
- ПОТОМОК АЛЬДУНАИЛА. ЕМУ МОЖНО ПООБЕЩАТЬ ВОЗВРАЩЕНИЕ ЕГО КРЕПОСТИ – ответил он, взлетая.
- Он ещё молод и не раскрыл свой скрытый потенциал, да и где нам его искать. Нет, нужен кто-то другой. Я подумывала о другом родственнике Альдунаила – Гетрунсе Валькул - том, кого отпустил сын рас, но путешествует вместе с Анеем Вилджимом, поэтому его тоже будет трудно найти.
- ЭТО ВАШ ВЫБОР, МОЯ ИМПЕРАТРИЦА.
- Мой – согласилась она – Но он повлияет на судьбу всего мира, а это значит, что я должна сделать правильный выбор, иначе последствия будут ужасными.
Спустя несколько минут, после того, как они покинули поляну, на ней появился высокий человек, в черном плаще, лицо которого закрывала серая маска.
– Значит, ты ещё не выбрала себе экзарха, Артания – тем хуже для тебя, ибо только один может принести тебе победу, а ты уже исключила его из своих кандидатов на это почётную должность. Надеюсь, что туманные ведьмы помогут тебе стать тем, кем ты являешься, Аней Вилджим. А если нет, то это сделает Шпиль мира…

Мечта

– Вот я и добрался!
Лес. Обычные деревья. Но это только на опушке. Чем дальше и глубже – тем выше становились деревья, постепенно превращаясь в настоящих лесных исполинов. Если у опушки ещё встречались ели и немногочисленные лиственницы, то через несколько сотен шагов они остались позади. Дубы, клёны и что-то очень похожее на каштаны заняли их место. С опушки могло показаться, что этому лесу не больше сотни лет, но если забраться подальше, то от этого впечатления могло остаться лишь недоверчивое осознание того, что... что-то тут не так.
Никто долгое время не ходил в этот лес – злая слава ходила о нём. Поговаривали, что оттуда нельзя вернуться. Но раньше находились смельчаки или просто скептики, которые отважно ступали под кроны леса. И возвращались. Те, которые заходили дальше остальных, возвращались не такими, какими в него заходили.
Возвращались. И говорили о том, что ничего страшного там нет. И не стоит слушать глупые байки стариков. А дряхленькие старушки неодобрительно косились в сторону гордо вышагивающих лесопроходчиков. А когда те проходили мимо, начинали злобно перемывать им косточки, рождая новые, еще более зловещие и ужасные слухи и сплетни... Но что старухи? Они старухами и останутся... до самой своей смерти.
Те, кто заходили дальше остальных, никогда более не обращали внимания на злобные перешептывания за своей спиной. Они просто шли дальше, загадочно улыбаясь и позже многого достигая в жизни. И шли дальше...
Но один, совсем недавно, зашел в этот лес. Его глаза уже горели. Он страстно мечтал прикоснуться к чему-то тайному, загадочному... Понять то, что скрыто от большинства глаз. А возможно, не откроется и ему...
Но он шел, широко шагал с горящими глазами.
Невзирая на то, что его куртка уже покрылась сетью царапин, а джинсы – грязью...
Он шел, а сердце пело от ощущения первозданности, неиспорченности этого прекрасного места. Шел, а на губах его играла лёгкая улыбка.
Увидев дерево, искатель остановился. Дерево как дерево. Ничего особенного. Но если внимательно присмотреться, то могло показаться, что кора у него... не такая, как у обыкновенных деревьев. А присмотревшись ещё внимательнее, можно было заметить, что светлые и тёмные бороздки создают отчётливый узор. Который словно предупреждает – дальше хода нет! И не стоит пытаться пройти левее или правее, а потом опять вглубь. Хода всё равно не будет! При дальнейшем рассмотрении узор становился более отчётливым, но всё равно непонятным. Словно кто-то тончайшей кистью выводил загогулины на коре дерева... Очень долго выводил.
Но странник протянув руку, потрогал кору в месте наибольшего количества загогулин. Его ладонь будто пронзило небольшим, но чувствительным ударом тока. Он потёр руку о другую. Ток теперь кинулся на уцелевшую ладонь. Искателю было неприятно, но он тряхнул головой – ухоженные волосы до плеч взметнулись вверх, а потом тёмным водопадом легли на куртку – и пошел дальше...
Через несколько шагов он почувствовал, что... что-то изменилось. Сам воздух стал другим. Словно в затхлой комнате пролили несколько капель лучших французских духов. Странник вдохнул полной грудью и продолжил свой путь.
– Стой! - раздалось у него за спиной.
Искатель остановился. Такой высокий, чистый голос не мог принадлежать какому-нибудь неостроумному шутнику. Тем более он знал всех местных остряков. На своей шкуре знал. Никто не мог идти за ним. Он проверял – слежки не было.
– Повернись! – повелительно сказал тот же голос.
И искатель повернулся.
А повернувшись – понял, что его надежды оправдались!
Перед ним стоял эльф. Самый настоящий эльф!
Он был в серебристом доспехе, который казался лёгким, как перо, и прочным, как сердца гор. На груди было рельефное изображение солнца и луны, практически слившихся в одно светило. Вокруг лунной половины изображения полу-кругом вилась надпись, похожая на те, что были на коре дерева. Понож не было. Вместо них были сапоги как будто сделанные из листьев, но похоже, это было не так. Просто на сапоги были искусно нашиты листья. Живые листья. Из листьев был и плащ эльфа. Только из больших, чем на сапогах. Они походили на кленовые, багрово-красные. В правой руке эльф держал меч с жемчужно мерцающим в полумраке клинком. На лезвии в нескольких местах были выбиты витиеватые руны, по которым перебегали небольшие молнии. Эфес был сделан из чьих-то рогов, маленьких, в ладонь размером, но прочных. Лицо эльфа не выражало почти никаких чувств, кроме, быть может, безграничной усталости. Глаза эльфа, ярко-зелёные, как первая весенняя листва смотрели на искателя с сожалением. Уши немного оттопыривались от головы и торчали назад и чуть в стороны. Длиной они не превышали ладони. Черные волосы доходили до пояса. В волосах и на доспехе мерцали крохотные голубоватые и зеленые искорки, то разгораясь, то снова почти потухая.
– Что ты тут делаешь, путник? – строго спросил эльф, как будто искатель совершил некий предосудительный поступок.
– Иду, – спокойно ответил странник. Добавил: – А теперь стою. По вашей просьбе.
– Приказу, путник, приказу, – устало поправил его эльф. И вновь, уже более жёстко спросил: – Что ты тут делаешь? И не строй из себя идиота, ты не такой!
– Я шел, чтобы узнать, есть ли вы... или это всё просто сказки.
– Молодец. Вот это – правда. Правду ты видишь перед собой. Но... никто из вас не смог бы пройти мимо Древа. Как же прошёл ты?
– Я прикоснулся к дереву.
– И оно тебя не убило? – скептически спросил эльф.
– Нет, только... как током ударило. Я пойду дальше? – спросил искатель, даже не надеясь на положительный ответ.
Казалось эльф решается на что-то. На что-то, что может не понравиться его соплеменникам. Наконец, он решился. И поднял меч, встав в боевую стойку.
– Никуда ты не пойдёшь! – крикнул эльф и сделал шаг навстречу страннику.
Я закрыл глаза.
И улыбнулся...

Турнир Всех Волшебников

- Получай, презренный Эльдус Скроххи! - в упоении Силой завопил Гритиус МакЛаганн, член Великого Пламени Сунра.
Он только что запустил в своего противника самонаводящимся заклинанием Эльхаус-Бронде. И торжествовал. Потому что от Эльхаусов можно было спастись только далёкой телепортацией, то есть перемещением за пару сотен километров. Ну, в Зомбистан что ли... Или в Ксейденскую Империю, с которой на востоке граничила Виззландия. Страна Магов. Место, открытое для любых чар. Только чтоб были лицензированные и запатентованные! А если сам изобретёшь чего-то, то неси в ГилдГоддто - опору нерушимости Виззландии. Там ты получишь патент на применение волшебства, грант, что именно ты, а не этот паскудник Том Донсон, его изобрёл, а также премию в зависимости от полезности изобретённого тобой заклинания (зелья, порошка, артефакта, магохода, существа и т.д., и т. п.). Виззландия отличалась широкими интересами в различных сферах и поэтому принимала на свою гостеприимную землю всех разумных существ с магическими способностями... В буквальном смысле всех: от гоблина до демона, от эльфа до дракона и от элементалиста до некромансера! Возможно, именно поэтому она так никому и не покорилась. Хотя попытки завоевать её были. Но они так и остались попытками: никому, даже Ксейденцам, не удавалось пройти в глубь Виззландии дальше, чем на десять километров. "Единственно возможный их шанс - попытаться окружить всю Виззландию. То есть напасть со всех сторон одновременно," - как-то заметил Андальмир Великолепный, Глава Совета Магов. "Но мы тогда точно применим Всесжирающий Огонь. И от их стран ничего не останется. А мы уйдём в другой мир!" - тотчас добавил он. С тех пор и начали маги и прочая колдовская братия готовиться. Готовились-готовились, да... Да что там говорить! Когда армия Сулфы направилась к северным границам Виззландии, Андальмир и Берельнатти остановили вторжение фактически вдвоём. А практически с помощью двухсот тринадцати заклинаний с седьмого по десятый уровень, уничтоживших, разогнавших или превративших пятнадцать тысяч нордингов. Тогда-то и предложил тёмный эльф Берельнатти проводить Ежегодный Магический Турнир, которому Андальмир и придумал название - Турнир Всех Волшебников. О нём мы сейчас и расскажем. Точнее, о ТВВ семьсот двадцать третьего года от падения Мурнатоша.
Каждый из участников турнира должен дать согласие с тем, что его, возможно, убьют... Ну, то есть не убьют в совсем прямом смысле слова, а временно выведут из состояния жизненной и магической активности. "Чтоб не мешал другим магам магичить!", как написано в своде правил ТВВ. Попадание любого мощного заклинания считается за смерть. И участник, в которого это заклинание попало, выбывает из Турнира вплоть до его окончания. А после ТВВ возвращается к обычной жизни. Если, конечно, у кого-нибудь повернётся язык назвать жизнь в Виззландии обычной...
Победителем Турнира признаётся тот, кто сможет доказать, что убил больше всех других участников. Причём победителем не может стать умерший на ТВВ. Исключение составляет только последняя минута. Ух, какой замес обычно бывает именно в неё!
Турнир семьсот двадцать третьего года стал одним из самых больших: в нем собирались участвовоть восемнадцать тысячь пятьсот сорок один маг! Почти всё население Виззланндии решилось на этот суровый шаг...
- А-ха-ха-ха-ха! - радостно засмеялся Грит, с огоньком в глазах наблюдая, как в Эльдуса летят три ракеты, а четвёртая заходит с тыла.
Вспышка аквамаринового пламени - и Эльдус с диким, но неслышимым криком оседает на крышу соседнего дома. И оттуда, уже беспомощный, яростно орёт:
- Я найду тебя, Гритиус МакЛагани! Найду и так отомщу... Так, что судьба Декарвия Монтего покажется тебе прогулкой по Вальгу! Ты слышишь?!
- Ой, намстит он! Боюсь, боюсь, дрожу! - глумливо отозвался Грит, приглаживая небольшую, клинышком, чёрную бородку. Он ещё раз улыбнулся, немного наклонился, совершенно не боясь свалиться с края крыши, и ещё более раздражающе спросил: - А силёнок-то хватит? Что-то сильно сомневаясь я, что ты... что-то сможешь сделать мне! Да тебя любой закредский пингус уделает!
- Дурак ты, Гритиус! Как жил свои сто двадцать лет дураком, так дураком и помрёшь! Сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь! Ха-ха-ха-ха! За твоей спиной уже минуты три стоит какой-то линнэр! И он уже начал петь...
Поверженному Эльдусу ничего не оставалось делать, как издеваться над своим победителем. А что он мог ещё делать? Он был практически призраком, а может и хуже... Двигаться он не мог, потому что это противоречило Правилам Проведения Турнира Всех Волшебников. Да и вся его магия - тёмная, кстати сказать, - была до конца Турнира вырублена. И цвет тоже. Он был теперь похож на изображение в маговизоре, у которого убрали девяносто восемь процентов цвета. То есть цвет был, но... не слишком.
Грит внимательно осмотрелся. И с небольшим, практически незаметным ужасом удостоверился в том, что Эльдус прав. За его спиной, на крыше соседнего дома стоял какой-то эльф и распевал некую линнэу, едва шевеля губами...
- Знаешь что, любезный противник? Я знаю этого эльфа.
- И что? - немного обеспокоенно спросил поверженный Тёмный. - Он тебя всё равно убьёт! - и маг зловеще, насколько позволяло ему воображение, захохотал!
- Ой-ёй! Запугал аж до смерти! - ответил Грит и крикнул эльфу: - Пусть сила и Голос всегда пребудут с тобой, мудрый Веллиор!
Эльф едва заметно кивнул, не прекращая своего важного занятия. Одет он был в просторный плащ тёмно-зелёного цвета, украшенный по бокам и снизу эльфийской вязью. Мягкие сапожки твёрдо стояли на черепичной крыше. Коричневые лосины и коричневая же кожаная куртка заканчивали основной наряд Веллиора Марелли. Острые концы воротника куртки вызывающе смотрели вверх. На них сверкали две крупные жемчужены, явно предназначенные для отвлечения внимания. Нешироко раскинутые в жестах Силы руки, затянутые в белоснежные, мягко светящиеся, перчатки, едва заметно подрагивали, принимая магическую энергию из окружающего мира. По человеческим меркам узкое лицо Веллиора с высоким лбом и тонкими, практически бес-кровными губами, выражало полное торжество.
Гритиус МакЛаганн посмотрел в направлении взгляда эльфа и тоже заулыбался. Там, через улицу, стояли трое адептов Всетемнейшего Единства и о чём-то напяряжённо спорили. Грит напряг свой слух (с помощью заклинания Морнегио-ллотаррэ) и услышал то, о чём они говорили на повышенных тонах:
- ...да говорю же тебе: не станет он сопротивляться!
- А ты посох его видел?! Всем посохам посох! Из месринского дерева, да ещё и с адамантовым наконечником... Таким один раз достанется... и фьюить!
- Слушайте, а может я его того, парализую по-быстрому? У меня ведь это отлично получается! Давайте, а? Вдруг он уйдёт? - судя по голосу этот адепт был самым юным.
- Да куда он уйдёт, гномов членище Сунровой Зажигалки!
"Та-ак... вот это они зря! Я им сейчас такого... Ну-ка, а на кого они собираются напасть? - быстро подумал Грит, запуская Невидимый Глаз, одно из своих любимых заклинаний-шпионов... - Если знакомый, спасаю. Нет - обойдётся!"
Он посмотрел на Веллиора. Указал жестом вниз. Эльф кивнул. Грит тоже.
Невидимый Глаз заметил "жертву" адептов Всетемнейшего Единства. Ей оказался довольно молодой маг. Если судить по лицу и движениям, так лет двадцати, а то и меньше. А лицо... "Чтоб меня пингус отделал! - мелькнула радостная мысль в сознании Гритиуса. - Это ведь Бальверт! Так вот где он пять дней пропадал: нашел-таки Посох Вал'Эккеля, шельмец!" Грит заготовил парочку любимых заклинаний и ждал сигнал...
Эльф сделал правой рукой знак "К атаке!" И вдруг раздался вопль...
- Тёмные Души, на вас нападают!!!
- Га-а-адство! Га-а-адство! - заквакала бедовая лягушка из потайного кармана в мантии Гритиуса. И тут же попыталась выскочить и упрыгать на маленьких жирных лапках... - Га-а-адство! По-омо-огит-те, голоса лиш-шают!
- Заткнись, дубина! - прошипел член Великого Пламени Сунра, запихивая голову лягушки обратно в карман. - Нечего... тут... выжабиваться!
- Айя аэллис мониум гаракс, Деклано давинукс лерно де маракс!!! - пропел Веллиор последний, заключительный лин своей песни.
Пропел и в предвкушении застыл, глядя на трёх испуганных до дрожи в подштанниках адептов... Пропел и был готов ещё и парой заклятий припечатать... Если надо!
- Эй, ты что там творишь, плесень лопоухая? - испуганно спросил один из адептов. - А если я... огнешаром пальну?! - не очень уверенно добавил он.
- Сейчас ты увидишь, что я сотворил! - мелодичным голосом отозвался Веллиор, внимательно наблюдая за практически неразличимыми желтоватыми искрами, возник-шими между адептами Всетемнейшего Единства.
Заинтересовавшийся Бальверт осторожно выглянул из-за угла...
- Ух ты тварь бледнокожая! - панически взвизгнул самый юный из адептов. - Да я ж тебя... Дреанно ларреикум! Касто дес квартум!
Грит одним движением посоха отвёл заклинания от эльфа, направив их в стену здания за адептами. Вывеску с оригинальным названием "Только у меня! Все алхимические эликсиры!" сорвало с железных цепей и швырнуло в голову высокого адепта, явно нординга. Тот схватился за пострадавший участок тела и, взмахнув небольшим, наверняка дешёвым, жезликом, создал некрупный огнешар.
Теперь в дело вступил Бальверт. Адамантовый наконечник Посоха Вал'Эккеля - а теперь уже Бальверта Монтгори, - чуть высунулся из-за угла. Маг широко улыбнулся. Бальверт наверняка напевал про себя один из последних хитов "Невидимых Ужасателей", начинавшийся словами: "Никто никогда не увидит, Никто никогда не заметит, Что труп твой такой вот холодный Уже там, где звёзды не светят!"
Гритиус тоже заулыбался. Он знал это заклинание!
Дверь лавки "Только у меня!.." взорвалась с оглушительным треском, обдав адепт-ов облаком пыли и щепок. Кто-то из них истошно завопил. Почти сразу же к нему присоединились два других, не менее противных голоса...
Веллиор в два прыжка достиг Гритиуса. Спросил:
- Ты тот самый Грит МакЛаганн? Тот, что облил Абсолютным Деинформатором самого Дриниуса Лестроя?! Грит, что молчишь...
Грит действительно замолчал, мечтательно улыбаясь...
Он вспомнил семнадцатую Конференцию По Делам Магофф, на которой Дрин - недоброжелатели звали его просто Дрянь, - попытался вывалять Грита в грязи. Понимаете ли, открытие Гритиусом МакЛаганном трансспиральных чар не приведёт совершенно ни к чему хорошему! Ну-ну... Не надо было Дряню гнуть эту палку двадцать семь минут подряд. На двадцать восьмой (после слов Дриниуса "...это я вам как компетентный служащий Великого Нашерхиса говорю! Посмотрите: разве этот магик может создать что-то стоящее? Да на его пост... Грит, ты чего... Брульл-льк... А где я... А че за прутик в руках... Чего эт-то вы?..") Грит схватил с ближайшего стола ближайший эликсир и влил его в нечестивую глотку Дряня... Господину Лестрою очень сильно повезло, что он стал всего-навсего... магом, любая информация в голове которого остаётся лишь две секунды. Ведь на столе стояли и Большой Любимый Упивец, и Долгий Сон Без Сновидений, и даже Это Не Я Это Ему В Кружку Налил!
- Да... Это я. А как мифтер Дрянь поживает?
- Пускает слюни на одеяло и читает сказки об ослике Дастине и Его Врагах, - ухмыльнулся эльф. - Лихо ты его уделал!
Грит протянул руку. Эльф её крепко пожал. Линнэр и флаймер кивнули.
- Что это вы здесь делаете и без меня?!
Этот высокий голос принадлежал Бальверту, левитировавшему на крышу секунду-другую назад. Юный флаймер тряхнул золотистыми волосами, достигавшими до половины лопаток и широко улыбнулся:
- Здорофф, Грит! Привет, Велл! Клёво вы их уделали!
- Если бы не твой взрыв, неизвестно чем дело бы кончилось, - сказал Грит.
- Велл, а что это за песня была? Раньше я её не слышал...
- Просто посмотри вниз. И сразу станет понятно, - ответил Веллиор.
Пыль как раз почти закончила оседать.
А посмотреть действительно было на что! Адепты неуклюже пытались встать, но у них ничего не выходило: попробуй поднимись, когда ты покрыт десятисантиметро-вым слоем древесной коры! А из головы и плеч растут ветки с листьями...
- И что это за... недоэнты такие? - спросил Бальверт.
- Линн я придумал дня четыре назад, как раз когда мы за Посохом отправлялись. Кто знал, что меня срочно по работе вызовут? Может, это был бы мой Посох...
- Хотите посмотреть? - беззаботно спросил Бальверт, передавая Посох Вал'Эккеля Веллиору. Эх, недолго он жил среди магов... Маги - народ ушлый!
Веллиор секунд десять крутил Посох в руках. С лёгким вздохом отдал его Гриту:
- Вот если б Эзерус не вызвал меня... Ух я б его! Но эльфы эльфов не убивают...
Гритиус сразу ощутил Силу, исходившую от Посоха! И как она исходила... Жрец Сунра будто оторвался от земли (ну... от крыши - до земли было ой как далеко) и парил в облаках магии Посоха. Чей-то голос прошептал: "Возьми меня, убей его - или не станет ничего!" Но Гритиус отдал Посох другу, напоследок услышав шипение.
- Господа маги, жрецы, линнэры и прочие! Дамы волшебницы, ведьмы, целительницы и остальные! Заключительным испытанием Турнира Всех Волшебников семьсот двадцать третьего года от свержения Гартом Вендиксом Мурнатоша будет убийство Андальмира Велколепного! Все желающие пройти его приглашаются в Башню Роллофа, на девятый этаж! Огромного вам удовольствия и незабываемых впечатлений!!!
Гритиус тревожно посмотрел на часы.
До окончания ТВВ оставался один час...

- Получай, Эльдус!
Он запустил в противника заклинанием Эльхаус-Бронде. От Эльхаусов можно спастись только телепортацией за пару сотен километров, в Ксейденскую Империю, с которой на востоке граничила Виззландия. Виззландия принимала всех разумных существ с магическими способностями: от гоблина до демона, от эльфа до дракона и от элементалиста до некромансера! Попытки завоевать её так и остались попытками. Когда армия Сулфы направилась к северным границам Виззландии, Андальмир и Берельнатти остановили вторжение с помощью заклинаний, уничтоживших, разогнавших или превративших пятнадцать тысяч нордингов. Тогда-то и предложил тёмный эльф Берельнатти проводить Ежегодный Магический Турнир.
Каждый из участников турнира должен дать согласие с тем, что его, возможно, убьют. Попадание любого мощного заклинания считается за смерть. Победителем признаётся тот, кто сможет доказать, что убил больше участников.
Турнир семьсот двадцать третьего года стал одним из самых больших: в нем собирались участвовоть восемнадцать тысячь пятьсот сорок один маг! Почти всё население Виззланндии решилось на этот суровый шаг.
Эльдус осел на крышу соседнего дома.
Грит внимательно осмотрелся. На крыше стоял эльф - Веллиор Марелли. Через улицу стояли трое адептов Всетемнейшего Единства и спорили. Эльф сделал знак: "К атаке!" Грит отвёл заклинания от эльфа, направив их в стену. Адепт, взмахнув жезлом, создал огнешар.
Теперь в дело вступил маг – знал заклинание! Дверь лавки взорвалась с оглушительным треском, обдав адептов облаком пыли.
Веллиор достиг Гритиуса:
- Ты тот самый Грит МакЛаганн? Тот, что облил Дриниуса Лестроя?
- Да, это я.
Грит протянул руку. Эльф её пожал.
Пыль закончила оседать. Адепты пытались встать - у них из головы и плеч растут ветки с листьями...
Гритиус сразу ощутил Силу, услышав шипение:
- Господа! Заключительным испытанием Турнира Всех Волшебников семьсот двадцать третьего года от свержения Гартом Вендиксом Мурнатоша будет убийство Андальмира Велколепного! Огромного вам удовольствия и незабываемых впечатлений!!!
Гритиус посмотрел на часы: до окончания один час.

***
Пепел осыпался на землю, взметнулись ввысь языки пламени, и к Аленолу Вилджиму вернулась жизнь. Он был в той же одежде, что была на нём, когда Далия его убила.
- И зачем ты это сделала? И где мы? – спросил он, оглядывая огромный зал, в котором они находились.
- Моя крепость в Анхивильских горах – сомневаюсь, что ты знаешь, где это – сказала Далия, сидящая на троне, искусно вырезанном из горного хрусталя. На полу была рассыпана земля, которую уже выметали слуги - Что касается твоего первого вопроса, то это была необходимость.
- Необходимость? – сказал Аленол, подойдя к трону.
- Глупые, глупые Вилджимы! - усмехнулась Далия – Вы даже не понимаете, во что ввязались.
- Я не люблю, когда со мной говорят в таком тоне – процедил Аленол – Если бы я был при оружие, то не обратил бы внимания на твою красоту и отрезал бы тебе язык.
- Но ты безоружён, Вилджим – рассмеялась в ответ Далия – И ничего не сможешь мне сделать, да и возвращала к жизни я тебя не для того, чтобы ты мне угрожал.
- А для чего? – с сарказмом спросил Вилджим, замечая стоящих по углам стражников – Три года назад ты нашла меня, когда я служил наёмником, предложила работать на некого «сына рас», пообещала обеспечить помощь в возвращение мне Вилджтауна, ибо он по праву принадлежит мне. Три года я занимался тем, что путешествовал из города в город, из королевства в королевство, передавая сообщения подпольным организациям. Потом ты, видя, что я к тебе не равнодушен, сказала, что достанешься мне, когда воины «сына рас» помогут мне вернуть Вилджтаун, но как только я достиг своей цели, ты, Далия, убиваешь меня и отправляешься, мертвяк знает куда.
- Не равнодушен говоришь? Ты охладел ко мне, как только затащил в постель мою самую верную прислугу, ту, что выдавала себя за Зеилину Хесель – Далия кивнула слугам, которые закончили уборку в тронном зале, и послала воздушный поцелуй Аленол, намеренно зля его – Не удивляйся. Она приняла мой облик, да и тебе тогда думаю было все равно. Твой родственник, между прочим, куда более целомудренный – за тот год, что мы провели вместе, он ни разу не кидал в мою сторону похотливые взоры.
- Это пустая болтовня! Кто ты такая и какое право имеешь лишать меня заслуженной награды?! – слова Аленола были пропитаны гневом.
- Успокойся, нельзя быть таким вспыльчивым - сказала Далия, вставая с трона и подходя к Вилджиму – Тебя убрали бы, когда ты начал бы задавать лишние вопросы. Вилджтаун нужен «сыну рас» больше, чем все остальные крепости мира вместе взятые, я бы тебе рассказала бы – почему, но ты меня постоянно перебиваешь – с этими словами она нанесла удар в живот, и это не был удар хрупкой женщины, коей являлась Далия.
Но Аленол не согнулся, а лишь сделал шаг назад, выплюнул на чистый выложенный из дорогого мрамора пол сгусток крови и спокойно произнёс – Твоя воля, рассказывай – я не буду перебивать тебя.
Гордый – сказала Далия, возвращаясь к своему трону – Для «сына рас» ты, в отличие от Анея, лишь пешка.
Лицо Аленола перекосила гримаса, но он сдержался.
- Я знаю, молодой феникс, что мои слова задевают твою гордость, но это так. О «сыне рас» я знаю немало, но он до сих пор остаётся для меня загадкой, но я расскажу тебе всё что знаю, надеясь на наше дальнейшее сотрудничество. Предугадывая твой вопрос о том, какая тебе в этом выгода, отвечу – никакой, если не считать того, что Аней будет у тебя в долгу. Думаю, для тебя это дорогого стоит. Но прежде чем начать свой рассказ я спрошу тебя – ты согласен?
- Согласен? На что? На сотрудничество? С тобой?
- Столько вопросов в ответ на один мой. Просто скажи – согласен или нет?
- Если я правильно понимаю, то у меня нет выбора?
- Можно сказать и так – Далия жестом отдала приказ стражам.
- Согласен – произнёс Аленол, которого с четырёх сторон окружили закованные в броню и вооружённые длинными алебардами воины, чьи лица скрывали шлемы цвета аквамарина.
- Мудрое решение. Мудрое и безрассудное. Что ж, слушай и не перебивай, а то следующий удар будет посильней предыдущего. И знай, что то, что творится сейчас – лишь предвестие грядущей бури…
***
Начну я свой рассказ с тех давних времён, когда даже Солнце не стала той, кем является сейчас, а далёкие предки самых древних драконов были ещё молоды и время от времени забавы ради похищали слащавых принцесс. В те времена мотивы войны были благородней, а воины не растеряли понятий о чести. Добро было добром, зло – злом, и никто не пытался выдавать одно за другое. Весь наш мир был поровну поделён между всеми расами: мёртвые селились на севере, жаждущие – на юге, фениксы на востоке, а запад занимали города сияющих, именно так называли звёзд. Почему великая женщина их народа, что светит нам и поныне зовется Солнцем – это отдельная история. Драконам же принадлежало огромное королевство в условном центре нашего мира носящее название Энвиндальского королевства так, как тогда драконы ещё подчинялись тем, кто старше и мудрее их. Столицей же был город Энвиндальтаун, состоящий из восьмидесяти ярусов, каждый из которых был ограничен от других многометровой высокой гранитной стеной. А о стенах, защищающих крепость в центре города, ходили легенды. Но куда более легендарней была центральная башня, известная более как Шпиль мира – не в один километр высотой, она ,казалось, пронзает небо и уходит в мир богов, которые в то время ещё вмешивались в дела людей. Никто не знает, кто её построил, да и тогда не знал, ибо строительство Энвиндальтаун началось, как раз вокруг Шпиля. Говорили, что тот, кто взойдет на вершину, станет равным богу, но, увы – у башни не было входа, и никто за тысячелетия так и не проник в неё, да и задача, взобраться на самый верх, казалась непосильной. Но только не для силы человеческого разума…

Я сидел в тюрьме.
Еще три дня назад я работал в своей мастерской, резал по дереву картины для богатеев. А вчера меня обвинили в убийстве своей знакомой и ее ограблении. В мастерской нашли несколько ее вещей, и приговор был скорым: смертная казнь.
Завтра.
Я ковырял какой-то брусок твердой дубовой щепкой, которую отодрал от кровати, выстругивая смешного человечка. Получалось не очень: все же щепка не сравнится с хорошим ножом. Но кто мне его даст? Да и толку-то. Все равно мне осталось жить одни сутки.
Эта камера, серый пыльный каменный чулан три на три ярда. Дубовая "кровать" - на самом деле просто доска с горсткой соломы на ней. Ведро, предназначение которого угадывалось с первого взгляда. А больше ничего. Здесь даже тюремщика нет: он наверху, за тяжелой дверью, в своей каморке.
Вполне удобные апартаменты. Вот только я не убивал.
Не мог я убить ее! Мы были в хороших отношениях, она всегда со мной здоровалась, да у нее и красть-то было нечего. А в тот день я весь вечер сидел в мастерской и резал новую картину. И свидетелей, как водится, не было. Так что когда стражники вломились ко мне, избили и потащили сюда, меня хватило лишь на растерянное мычание. Впрочем, я не мог говорить из-за разбитых губ.
А сейчас я лежал прямо на полу (к чему беречь здоровье?), выстругивая непонятно что, просто в ожидании конца. Завтра на рассвете палач взмахнет топором и моя жизнь оборвется.
Надо будет кинуться на него, что ли. Все равно ведь умирать, а вот так, безвинно, вдвойне горько. Мне одно интересно: кому надо было подставить меня? То, что меня подставили, сомнений не вызывало: кто-то подкинул в мастерскую вещи убитой, а заодно мой резец, вымазанный в ее крови. Им же его и убили, но, разумеется, стражники не поверили, что я его потерял за день до этого. Вообще, судья будто не слышал меня. Нож, вещи - ему этого хватило. Там же был и палач: он странно посмотрел на меня, будто что-то знает, но не хочет говорить. Меня аж затрясло от этого взгляда.
В коридоре послышались шаркающие шаги старика-тюремщика: кажется, нас будут кормить. Так и оказалось. Он подходил к каждой камере и просовывал через маленькую дверцу внизу кусок хлеба и кружку с водой. Вот только мне еды не досталось. «Эй! - заорал я и ударил кулаком по двери. - Дай мне еды!» - «К чему еда смертнику?» - только и услышал я. В бессильном бешенстве я посылал на его голову чуму, тиф и всевозможные бедствия, но никогда не был силен в магии и потому ничего не добился.
Лишь остался голодным.
От нечего делать я лег на «кровать» и собрался было спать, но дверь наверху снова открылась. Это было странно: время следующей кормежки явно не пришло, а тащить меня на казнь тоже еще рановато.
Тюремщик остановился у моей камеры.
«У нашего палача есть традиция беседовать со смертниками. Он сейчас зайдет в камеру и смотри без фокусов у меня».
Палачом был крепкий мужик лет сорока с сединой на висках и сломанным носом. Он вообще не походил на человека своей профессии: спокойное добродушное лицо, голубые глаза — плотник или кузнец.
Но не тот, кто обрывает человеческие жизни, да еще и совершенно законно.
Кто истинный убийца — палач или судья? Думаю, приговоренному как-то все равно. Мне сейчас тоже.
Палач присел рядом с мной: я так и не удосужился встать. «Я знаю, что ты невиновен», - сказал он. «Что!?» - выдохнул я. Неужто нашли настоящего убийцу? Но почему тогда меня не выпускают из камеры?
«Прости, друг, - прошептал он. - Но последнее время в нашем городе нет громких преступлений, за которое дают смертную казнь. Мне нет работы. А за каждое исполнение приговора я получаю тридцать золотых. Мне как-то нужно кормить семью. Поэтому я и убил ту женщину».
Я закричал, бросаясь на него, но он легко увернулся и быстрым движением оказался в коридоре. Тюремщик сноровисто захлопнул дверь.
«Я невиновен! - кричал я. - Убийца — палач! Не надо!»
«Уже третий кто обвиняет палача, - заметил тюремщик. - Хоть бы что новое придумали.»
Они пошли вверх по ступенькам к выходу из тюремного коридора.
«Нет! - закричал я. - Стойте!»
Наверху загрохотал дверной замок.

Битва в Башне Роллофа

- Не нравится мне это, ой как не нравится... - пробормотал Веллиор, вынимая из воздуха средних размеров волшебную палочку из тиса. Её ручка была окована мифрилом, а на навершии сиял небольшой лунный камень, светящийся даже сейчас, в четыре семнадцать дня. - Это... это неправильно.
Он посмотрел на северо-восток, туда, где стояла Башня Роллофа.
По древним легендам, Роллоф Необьятный нанял гномов, для того, чтобы они построили самую большую башню на материке. Башню, которая затмила бы Ал'Ди-анандор Светлых эльфов, Дарек-Торн Тёмных и Колон-Термалион вампиров. Башню, которая стала бы новым Чудом Архитектуры. Гномы согласились, но потребовали не только чтобы гномов-магов обучали в Виззландии, но и десять тонн золота, настоящёго, ненаколдованного. А впридачу Посох Эрин'Арандира, члена Совета Магов, гнома по расе. Роллоф согласился. Ему некуда было деваться, ведь он поспорил со своим злейшим врагом Ларро Данеко, что построит башню, равной которой до этого не было. На свой Посох поспорил и место в Совете. Роллоф вызвал Эрин'Арандира на Битву Посохов. Тот, кто проигрывал, лишался Посоха и катился по карьерной лестнице вниз настолько, насколько позволяли связи и друзья. А также проигравший не мог купить себе Посох в течении десяти лет и ему приходилось использовать гораздо более слабые жезлы и палочки. Роллоф битву выиграл. Он взял врага измором: зная, что в атакующей магии он гораздо слабее, Роллоф вложил все силы в несколько защитных заклинаний и аур, а когда Эрин'Арандир уже почти задыхался от магической пустоты, Роллоф нанёс гному магоудар такой силы, что Эрин'Арандир отлетел на дальний конец Сферы Дуэлей. Так и победил Роллоф. Так и была построена Башня Роллофа, которая была самой высокой постройкой на континенте ещё целых сто пятьдесять семь лет. В ней жили самые могущёственные маги Виззландии и проходили собрания Совета Магов. В башне было девять круглых этажей, каждый нижнего шире. Как такое удалось гномам - неизвестно. А их спрашивали...
Девятый этаж был в девять раз больше по диаметру, чем первый и был быше прочих на десять метров. Его полукругом накрывал Магический купол. В самом центре этажа находился Зал Совета, где обычно раз в месяц собирались Маги Совета и Глава Совета, Андальмир Скророн по прозвищу Великолепный.
Сама башня больше всего походила на гриб-лисичку, на шляпке которой держалась жемчужина огогенных размеров. Дома под ней прятались в тени громадного здания, но тень была освещена множеством огней, зажжённых и поддерживаемых членами Великого Пламени Сунра. Вокруг основания Башни Роллофа располагалась небольшая площадь, где часто начинались волшебные гуляния и там, с высокого красивого помоста зачитывались заслуги и провинности магов Виззландии...
- Мне это тоже не нравится, - заверил его Гритиус. - Даже в самом сообщенни было что-то неправильное. Обычно его говорит Сильтиана Маренио, а тут... какой-то посторонний мужской голос. Что-то тут не так!
- Так как, к Башне? - спросил Бальверт, понявний, что его друзья задумали что-то на пределах возможного. - По-моему, нам стоит навестить Андальмира и поинтересоваться, почему он сделал последней Мёртвой Фигурой себя!
- Да, пожалуй, так и сделаем. Ланцио Лиграэнтис! - сказал Гритиус и воспарил.
Линнэр и флэймер тоже через секунду были в воздухе.
И, видимо, не они одни решили лететь к Башне Роллофа. Сотни, если не тысячи, существ, обладающих магией летели на северо-восток, к злосчастной башне...
Башня приближалась с приличной скоростью, хотя и стояла в нескольких километрах ближе к центру Столицы, единственного по-настоящему крупного города Виззландии. Но вот Башня Роллофа приблизилась.
- У меня есть небольшая лаборатория на седьмом этаже. С балконом, - сообщил Гритиус. Он огляделся по сторонам и махнул рукой в сторону небольшого балкончика, выполненного в виде нижней челюсти граббл-жабы.
Линнэр и два флэймера полетели к нему. Но балкон при их приближении закрылся. Грит хмыкнул и спокойно сказал:
- Сигнализация. АР - ТРАГ - ВО - РЕАРИС!!! Теперь можно.
Балкончик перешёл в своё естественное состояние и Грит, повернув ручку и нажав на пару каких-то кнопок, открыл дверь.
- Прошу в лабораторию, - предложил он, первым залетая в Башню Роллофа...
Линнэр и флэймер собирались тоже влететь, но...
- Ух ты ж! Дверя! Открытая!!! - радостно пробасил крупный, метров трёх с половиной, тролль в шаманской одежде, напролом летя к балкону. - А ты говорил стену ломать придётся! Голова ты тыквенная!
Обращался он к другому троллю, одетому почти так же, за исключением нашивки на левом плече: "Типа, друк Прероды".
От них до балкона оставалось метров сто и тролли пролетели бы это расстояние секунд за десять, но Грит не любил, когда в его недвижимость вламываются всякие... зеленокожие верзилы. Он сказал:
- На три - третье Упадчивости! Быссстро!
- Лайх эррио нан дестинус!!! - три заклятия трёх друзей слились в одну ларгеллу, заклинание, которое состоит из многих одинаковых заклинаний, сказанных разными магами. Эльф и два человека смотрели на троллей.
Сначала на их грубых лицах возникло недоумение оттого, что они больше не летят. Потом их обуял ужас скорого падения. А потом они упали...
- Да-а... Не будь сейчас Турнира ВВ, крепко бы они расшиблись, - хохотнул Веллиор, глядя, как троллики зависли над землёй мертах в полутора.
- Вел, Бал, залетайте, пока других нахрапников не нашлось! - немного нервно посоветовал Гритиус. - Осталось сорок шесть минут.
- Всё, летим, - согласился Бальверт, подмигивая Веллиору.
Эльф, а за ним и флэймер пролетели в довольно крупную лабораторию Гритиуса. В ней было много всего и всё это описывать сейчас... Ну, я думаю, что алхимагическую лабораторию вы себе представить сможете.
- Рэй рэорим риммом! - прошептал Грит и входная дверь открылась.
Там как раз и шло магонаселение Виззландии. Шло к лестнице, которая пронизывала Башню Роллофа сверху до низу. Гритиус тотчас закрыл окно с балконом. И что? Он сделал это примитивным обратным кодом! Веллиор сказал:
- Есть у меня на примете одно заклинание... Танец Теней! Но произносить его надо вдвоём, в общем, чем больше народа, тем лучше. На магические способности оно практически не влияет, а вот тело... становится сквозным.
- Круто-о... - протянул Бальверт. - То есть мы - ах, а они - ух?
- Именно так! - просиял эльф. - Грит, ты как?
- Я всеми руками за! Как оно? Расовое? - заинтересовался он.
- Ну да, светлоэльфийское. А что? Вы вполне его осилите.
- Как эта прелесть звучит? - улыбнулся Гритиус МакЛаганн.
- Летлоэ липроентис вак заэссимус, - сказал эльф. - На счёт три!
- Летлоэ липроэнтис вак заэссимус! - хором сказали маги, соприкоснувшись посохами и палочкой. И сразу же оно начало действовать!
Грит прекрасно видел себя, Веллиора и Бальверта, только краски их одежды немного поблёкли, а лица и открытые части тел потемнели. По ним словно перетекали серые пятна, полосы и струи. Грит сказал:
- Вырубаем всех, кого увидим. Даже друзей. Они поймут. А если с Андальмиром случится то, о чем мы и думать не хотим... Всем будет очень плохо!
И они пошли вперёд, практически никем не замеченные. Они оставляли за собой цепочку из обездвиженных магов, которые провожали их удивлёнными взглядами. На лестнице им бы туго пришлось, но она была широкая, а обездвиживать магов они могли сотнями... А потом скатывать магов на стоящих ниже!
На девятом этаже... Назвать это бойней - язык не повернётся, но... сказать про это по-другому... Весь смысл теряется. Маги использовали все заклинания, которые знали, а до девятого этажа дошла только элита элит... Заклинания всех типов, цветов и силы использовались на полную катушку!
Гритиус взглядом намекнул, чтобы линнэр и флэймер следовали за ним. В укромном уголке, за кадкой с персипальмой, он сказал:
- Тут слишком много магов. Мы, если будем сражаться в открытую, уйдём в нокаут минуты через три, не больше. Но есть у меня одна идея. Заклинание Тугуса Слишком Смышлёного! Бал, ты со своим посохом его организуешь, а мы проведём концентрационные линии вокруг тебя. Согласен?
- Это опасно. Я понимаю, что Андальмир... должен выжить, но...
- Другой выход искать слишком долго. Посмотри на свой времмер! Осталось девятнадцать с небольшим минут! - прошептал Веллиор.
- Ладно. Раз ничего другого нет... - Бальверт пошел к лестнице.
Гритиус направился к залу Конклава Магов, а Веллиор - к статуе Роллофа. Теперь они образовывали прямую линию. Бальверт должен был сказать Заклинание Мёртвой Хватки, от которого все ближайшие противники замирали на время от пятнадцати минут до получаса. Флэймер начал:
- Орин нариондос максима ринорн пентиа Грахаэлюс тимиа!
Стоявшие на своих местах Гритиус и Веллиор, видя как заклинание неторопливо распространяется центростремительными кругами, должны были...
- Мор ортанеа Сиксиддуалс меори маттамиа! - произнесли они со своих мест.
Сами они оказались за пределами распространения Останавливающих Волн, а заклинание загнули таким образом, что Волны стали затухать и пошли обратно. Примерно на середине радиуса, в равноудалённой от флэймера и линнера точке, волны остановились. Целая толпа магов высоких уровней с ненавистью смотрели на трёх хитроумных волшебников, которые одурачили даже Вилсона Ллетукка...
- Что-то мне не нравится, как они на нас смотрят... - пробормотал Веллиор, хмуро перебегая глазами с одного мага на другого волшебника.
- А что ты хотел? - ухмыльнулся Грит. - Господа волшебники, маги и прочие! - сказал флэймер, быстро подходя к Бальверту. - Произошла чудовищная ошибка. Андальмир Великолепный не должен стать Последней Фигурой. Это заговор!
- Сами на себя посмотрите: вы не призрачны, как должны быть по условиям ТВВ! А заклинание, которое мы применили должно вас исключить из Турнира. Здесь кроется что-то зловещее и мы будем предельно благодарны вам, если вы подождёте с разкаменением до окончания Турнира! - попросил всех Бальверт.
- Цель заговора, скорее всего, заключается в убийстве Андальмира. А это повлечёт за собой такой резонанс событий, что... - Веллиор прищурился, побарабанив себя по подбородку указательным и средним пальцами левой руки и продолжил: - Вот и представьте себе эти события, пока мы Андальмира спасаем!
Два флэймера и линнэр пошли к кабинету Андальмира, в котором не так уж давно был Веллиор. Когда до кабинета оставалось не больше пяти метров, путь им преградил невысокий коренастый чародей с всклокоченной бородой. В руках он держал посох литтанского дерева с огромным опалом-набалдашником. И он рявкнул, гневно глядя на Бальверта, сжимающего посох Вал'Эккеля:
- Вы не пройдёте здесь! - и стукнул посохом себе под ноги.
Веллиор язвительно ухмыльнулся и сказал:
- Эту шуточку мы уже знаем. И, знаешь что, Вертинус?
- Ну? - нетерпеливо спросил недалёкий, но злобный чародей.
- МЫ НЕ БАЛРОГИ, ДУБИНА!!! Биттраус коэффенте!
Приземистый чародей отлетел в сторону, весь - от лба и до пят - замотанный змеючей лианой. Светлый эльф тем временем сказал:
- Вышибем дверь и перелетим через хрупкое место. Быстрее, всего восемь минут осталось! - поторопил друзей Веллиор.
Бальверт направил посох Вал'Эккеля навершием с Синим камнем на двери кабинета Андальмира и припомнил самое сильное заклинание Толчка из тех, что знал.
- Денфулл брэйс!!! - крикнул златовласый флэймер.
Дверь просела и... влетела в кабинет, по пути разлетаясь на щепки!
Маги влетели в кабинет следом за дверью...
- Убивать меня пришли? - со смешком сказал прикованный к рабочему креслу Андальмир Великолепный. - Веллиор Эаниус, если не ошибаюсь!
- Андальмир, мы не собираемся вас убивать. Мы пришли наоборот спасти вас!
- А, Гритиус МакЛаганн... Уже поздно. Уже шесть часов.
- На моих без пяти шесть, - ответил Гритиус. - Велл, а твой времмер?
- Точно также. Кто-то хочет, чтобы вы думали, что Турнир уже кончился!
В глазах Андальмера словно зажглись две сверхновых звезды. Он сказал голосом властным и не терпящим пререканий:
- Веллиор, скажи "Митхон лореантис экс соппало"! Быстрее!
- Митхон лореантис экс соппало! И... что дальше? - спросил эльф.
- Уберите ковёр! А я пока за посохом схожу-у-у...
Андальмир вылетел из кабинета в дверь в левой стене.
Три мага отодвинули ковёр к книжным стеллажам у правой стены и к этому времени уже вернулся Глава Совета Магов.
- Молодцы! Теперь в круг на гиглассе! Веллиор - напротив меня, Гритиус слева, Бальверт - справа! Взялись? Меаххаро лэарх проториас ноксис лэатталион!!!
Заклинание было настолько мощным, что у всех четырёх магов засветились глаза, а посохи, брошенные где попало, воспарили над центром гигласса. Четыре посоха соприкоснулись навершиями и в центр гигласса ударил скрещенный поток синего, красного, ярко-жёлтого и фиолетового лучей магии...
Что-то заверещало, взвыло, заскрипело и маги услышали череду далёких взрывов, приближающуюся к ним. Андальмир проревел:
- Мат митрихио ан данео руухус!!! РЕАРХУУМ ЛАННИС!!!
Последний взрыв прогремел где-то на седьмом этаже. Всё затихло.
Четыре мага вздохнули спокойно. Андальмир усмехнулся:
- Нижние Твари опять не прорвались в наш мир и нашу страну!
Приятный насыщенный женский голос произнёс:
- Господа маги, жрецы, линнэры и прочие! Дамы волшебницы, ведьмы, целительницы и остальные! Произошёл заговор против нашего любимого Андальмира Великолепного и многих уважаемых магов! Заговорщики хотели впустить в наш прекрасный Калдрес Тёмных Тварей из Нижних Миров, но им помешали! Их планы были сорваны благородством, честью, умом, хитростью и магией Гритиуса Мак-Лаганна, Веллиора Эаниуса и Бальверта Мальволио! Честь им и хвала! Они обьявляются Магами Года и получат по миллиону сакретиев каждый! А также патент на иследования, платить за которые будет ГилдГоддто! На этом обьявляю Турнир Всех Волшебников семьсот двадцать третьего года от Свержения Мурнатоша закрытым!
- Спасибо, друзья! Вы спасли не только меня, но и тысячи других жизней, - сказал Андальмир, пожимая Победителям руки. - У меня есть для вас задание...

Сразу после тетрадного черновика...

Грёва внезапно схватили за воротник и неожиданно втащили внутрь!
– Вот ты и допрыгался, Гривиус! – насмешливо пророкотал Аккорен-кор, схватив Гринверсона за серебристые волосы.
Мощнейший разряд электричества отбросил его на несколько шагов назад, в глубины кабины скайворта. Когда он пришёл в себя, Грёва в легенбоке уже не было...

* * *

Микли принял решение. Заклинание уже крутилось на языке...
– Нет, только не это!!! – прокричал Грёв откуда-то издали.
– Грёв, я всё просчитал! Я знаю, как их победить! – крикнул Микли.
– Микли, не рискуй! – голос Кузьмича раздался как удар колокола в начинающей пьянеть голове Микли. – Пожалуйста, подумай ещё раз!!!
– Я уже подумал! И не смейте мешать мне!!! – крикнул Микли, окончательно принимая свой Путь. По крайней мере на ближайшие двадцать минут...
Микли, которого поддерживали два отнюдь не маленьких и слабосильных Дракона, решился. Он встал в тринадцатую позу боевого мага и прокричал в раскалённую тьму над своей головой:
– ЭТ ЛААРХУС ДЕН БИ ДРОВЕ!!! ЭО МАГНИФИКАТУС БЕН ТРХАТТАЛАК ЭТ ЛАЙМЕННИОУС!!! ТРАКЕУС ОТД ДАВЕАДДА!!!
И тут случилось то, чего так боялся Грёв...
– Слушайте, анг'елы! Новый Мессия пришел к вам... Ар-раагх!!!
Кажется, это был крик одного из анг'елов оппозиции...
Снова полились заклятия на своих и чужих... Снова металл встретился с металлом и стал звенеть от ярости...
Микли тем временем нехорошо улыбнулся. Можно даже сказать, нехорошо заухмылялся. Он научился этому у своей мамы, Тиары Фигусвам, Грозной Тираннозавры, которую знал весь Динорум. Тёмный эльф расправил плечи и скрестил руки в Истинно Грозном Жесте. Посмотрел налево. Там... там был он! Ещё один он! Посмотрел направо. Кивнул сам себе.
МИКЛИ БЫЛО ТРОЕ!!!
– Аш эзг накридос Утхулх!!! – сказал правый Микли.
– Каригос тана экзирос наунгрис!!! – добавил левый.
– Экхор нан тезиус опрошис нарос!!! – закончил мысль тот, что в центре. Он огляделся и ехидно спросил: – Покажем супостатам папашу Дарокса? Не сдадим отечество на поругание анг'елочкам?!
И услышал мощный рёв поддержки от двух лужёных глоток!
Микли прыгнули одновременно. Мощными прыжками два из них устремились к скайвортам Аккорен-кора и Деранис-кора. Третий помчался к скайворту Мортан-кора, которого осаждали как минимум двадцать с лишним анг'елов и Кугадар-кор. А это был опасный противник! Очень опасный!!!
– Прими же смерть как подобает, отродье Небес! – патетично выкрикнул Микли, стрелой влетая в скопище анг'елов и пронзая грудь Кугадар-кора.
– Безумец! Я тебя най... – прокричал Кугадар-кор перед тем, как рассыпаться облаком невесомых перьев.
Выглядело это картинно красиво: акрин будто на мгновение превратился в облако из перьев, некоторое время занимавшее его тело, а потом они словно взорвались изнутри, образовав гриб жемчужно-розового цвета.
– Кто ещё хочет получить люлей от батьки Микли?! – заорал Тёмный эльф. – Кто ещё такой храбрый, что полезет супротив Мощи и Магии?!
Мортан тем временем расправился с большинством опешивших анг'елов из окружения, показав мастерство владения синим кнутом как бы из воды.
Два других Микли, левый и правый, теснили не ожидавших такого напора скайвортов Аккорен-кора и Деранис-кора к краю площадки, на которой стоял солнечный генератор.
– Аккорена не трогать! Он мой-й!!! – взревел Микли, бросаясь с Сшаяарном в молниеносную атаку на предводителя Анг'ельской Чистоты.
Мортан тоже не стал засиживаться в глухой обороне. Он, не обращая особого внимания на множество ударов озверевших скайлингов, побежал к теснимому Микли Деранис-кору. Его водяная плеть на ходу трансформировалась в огромный меч, очень напоминающий слишком зауженную лопату.
– Деранис, это тебе подарочек за Веллеверуса!
Мощный рёв Мортана был слышен, казалось, даже на месте Боя Ти-Рэкса с Ххоном. Меч взлетел и опустился.
– УРООооод... – донёсся затухающий крик Деранис-кора.
А Микли в то же самое время создал пять воздушных ступеней и с их помощью добрался до головы скайворта Аккорен-кора...
Много было у Сшаяарна хозяев, но эту атаку по всем неписаным законам он запомнил на всю жизнь! Микли собрал в свои загорелые руки все силы хёртслингов, когда напал на Аккорен-кора. Собрал и выпустил на волю!
– Не-е-ет!!! – в припадке бессильной ярости выкрикнул Аккорен-кор, падая в недра аркендэйджа.
Левой рукой он судорожно хватал воздух, пока не наткнулся на кое-что поплотнее воздуха. А именно, руку скайворта Деранис-кора. И тут...
И тут они вдвоём полетели в бездны аркендэйджа.
По пути скайворты окутывались голубоватыми огнями и синими призрачными искрами, постепенно растворяясь в этом аквамарине... А когда они достигли дна аркендайджа, то гром от взрыва сотряс весь огромный пярящий корабль. От штильброка до андервотера. И таким сильным было это сотрясение, что даже скайворт Мортана покачнулся...
Микли подошли друг к другу и тихо соприкоснулись лбами.
Обратная дементаризация прошла успешно...
Успешно ли?
Микли упал на колени, покачнулся раз... Другой... И упал...
– Как же давно я не спал... Дайте... мне... уснуть...
Таковы были его последние слова...

Сразу после тетрадного черновика...

Грёва внезапно схватили за воротник и неожиданно втащили внутрь!
– Вот ты и допрыгался, Гривиус! – насмешливо пророкотал Аккорен-кор, схватив Гринверсона за серебристые волосы.
Мощнейший разряд электричества отбросил его на несколько шагов назад, в глубины кабины скайворта. Когда он пришёл в себя, Грёва в легенбоке уже не было...

* * *

Микли принял решение. Заклинание уже крутилось на языке...
– Нет, только не это!!! – прокричал Грёв откуда-то издали.
– Грёв, я всё просчитал! Я знаю, как их победить! – крикнул Микли.
– Микли, не рискуй! – голос Кузьмича раздался как удар колокола в начинающей пьянеть голове Микли. – Пожалуйста, подумай ещё раз!!!
– Я уже подумал! И не смейте мешать мне!!! – крикнул Микли, окончательно принимая свой Путь. По крайней мере на ближайшие двадцать минут...
Микли, которого поддерживали два отнюдь не маленьких и слабосильных Дракона, решился. Он встал в тринадцатую позу боевого мага и прокричал в раскалённую тьму над своей головой:
– ЭТ ЛААРХУС ДЕН БИ ДРОВЕ!!! ЭО МАГНИФИКАТУС БЕН ТРХАТТАЛАК ЭТ ЛАЙМЕННИОУС!!! ТРАКЕУС ОТД ДАВЕАДДА!!!
И тут случилось то, чего так боялся Грёв...
– Слушайте, анг'елы! Новый Мессия пришел к вам... Ар-раагх!!!
Кажется, это был крик одного из анг'елов оппозиции...
Снова полились заклятия на своих и чужих... Снова металл встретился с металлом и стал звенеть от ярости...
Микли тем временем нехорошо улыбнулся. Можно даже сказать, нехорошо заухмылялся. Он научился этому у своей мамы, Тиары Фигусвам, Грозной Тираннозавры, которую знал весь Динорум. Тёмный эльф расправил плечи и скрестил руки в Истинно Грозном Жесте. Посмотрел налево. Там... там был он! Ещё один он! Посмотрел направо. Кивнул сам себе.
МИКЛИ БЫЛО ТРОЕ!!!
– Аш эзг накридос Утхулх!!! – сказал правый Микли.
– Каригос тана экзирос наунгрис!!! – добавил левый.
– Экхор нан тезиус опрошис нарос!!! – закончил мысль тот, что в центре. Он огляделся и ехидно спросил: – Покажем супостатам папашу Дарокса? Не сдадим отечество на поругание анг'елочкам?!
И услышал мощный рёв поддержки от двух лужёных глоток!
Микли прыгнули одновременно. Мощными прыжками два из них устремились к скайвортам Аккорен-кора и Деранис-кора. Третий помчался к скайворту Мортан-кора, которого осаждали как минимум двадцать с лишним анг'елов и Кугадар-кор. А это был опасный противник! Очень опасный!!!
– Прими же смерть как подобает, отродье Небес! – патетично выкрикнул Микли, стрелой влетая в скопище анг'елов и пронзая грудь Кугадар-кора.
– Безумец! Я тебя най... – прокричал Кугадар-кор перед тем, как рассыпаться облаком невесомых перьев.
Выглядело это картинно красиво: акрин будто на мгновение превратился в облако из перьев, некоторое время занимавшее его тело, а потом они словно взорвались изнутри, образовав гриб жемчужно-розового цвета.
– Кто ещё хочет получить люлей от батьки Микли?! – заорал Тёмный эльф. – Кто ещё такой храбрый, что полезет супротив Мощи и Магии?!
Мортан тем временем расправился с большинством опешивших анг'елов из окружения, показав мастерство владения синим кнутом как бы из воды.
Два других Микли, левый и правый, теснили не ожидавших такого напора скайвортов Аккорен-кора и Деранис-кора к краю площадки, на которой стоял солнечный генератор.
– Аккорена не трогать! Он мой-й!!! – взревел Микли, бросаясь с Сшаяарном в молниеносную атаку на предводителя Анг'ельской Чистоты.
Мортан тоже не стал засиживаться в глухой обороне. Он, не обращая особого внимания на множество ударов озверевших скайлингов, побежал к теснимому Микли Деранис-кору. Его водяная плеть на ходу трансформировалась в огромный меч, очень напоминающий слишком зауженную лопату.
– Деранис, это тебе подарочек за Веллеверуса!
Мощный рёв Мортана был слышен, казалось, даже на месте Боя Ти-Рэкса с Ххоном. Меч взлетел и опустился.
– УРООооод... – донёсся затухающий крик Деранис-кора.
А Микли в то же самое время создал пять воздушных ступеней и с их помощью добрался до головы скайворта Аккорен-кора...
Много было у Сшаяарна хозяев, но эту атаку по всем неписаным законам он запомнил на всю жизнь! Микли собрал в свои загорелые руки все силы хёртслингов, когда напал на Аккорен-кора. Собрал и выпустил на волю!
– Не-е-ет!!! – в припадке бессильной ярости выкрикнул Аккорен-кор, падая в недра аркендэйджа.
Левой рукой он судорожно хватал воздух, пока не наткнулся на кое-что поплотнее воздуха. А именно, руку скайворта Деранис-кора. И тут...
И тут они вдвоём полетели в бездны аркендэйджа.
По пути скайворты окутывались голубоватыми огнями и синими призрачными искрами, постепенно растворяясь в этом аквамарине... А когда они достигли дна аркендайджа, то гром от взрыва сотряс весь огромный пярящий корабль. От штильброка до андервотера. И таким сильным было это сотрясение, что даже скайворт Мортана покачнулся...
Микли подошли друг к другу и тихо соприкоснулись лбами.
Обратная дементаризация прошла успешно...
Успешно ли?
Микли упал на колени, покачнулся раз... Другой... И упал...
– Как же давно я не спал... Дайте... мне... уснуть...
Таковы были его последние слова...

Глава 1

Стоял чудесный солнечный день: солнце озаряло всю территорию большой страны с очень странным названием Великолесье, пока не раздался оглушительный взрыв где-то на западе этой замечательной страны. Оглушенные люди не поняли откуда произошел странный грохот. Оказывается, этот взрыв произошел в одной из самых древних башне магов, которая действительно находится на западе Великолесья. В этой башне учатся древней магии рун юные маги, пришедшие сюда учится из самых разных уголков страны, здесь были представители всех рас, такие как люди, эльфы, ротоны и гномы. Люди населяли всю центральную часть страны: от озера Каболи до Западных гор. И жили они в основном в городах, лишь малая часть людей жила в деревнях, занимаясь сельским хозяйством. Эльфы населяли западную часть и малый кусок южной части Великолесья. Климат в этих районах был очень влажным и неудивительно, что эльфы живут там: в тех местах много растительности. Гномы населяли северную часть, но эта местность была пуста, и не наблюдалось никаких признаков обитания гномов, так как гномы жили в подземельях располагавшиеся в самой древней и высокой Северной горе. Ротоны – самый странный народ, населявший малую часть Восточной равнины в восточной части страны. Эта равнина не была богата растительностью, наоборот, на ней вообще не наблюдалось ни одной травинки. Вся равнина была покрыта смесью из темной глины и коричневой земли, не пригодной для выращивания чего-либо. Ротоны основали два маленьких городка, располагавшимся рядом друг с другом. Это связано с тем, что каждый город принадлежал определенному клану. Названия этих городов не были оригинальными: город, который находился на восточной стороне от другого назывался Восточный город, а другой Западный город. Восточный принадлежал клану Молот, главной целью которого было создание огромной кузницы, создающей големов из стали, вооруженных огромными молотами. А Западный принадлежал клану Дом, которые хотели создать единый город, который будут населять все разумные расы страны.
Между ними вражды не наблюдалось, потому что они преследовали одну цель – магия рун. Магия рун – самая древняя и малоизученная магия, которая действовала под странным влиянием этих самых рун, которые сначала рисуются магами на специальных листках - кутенах (плотная ярко-зеленая бумага, которую делают из коры древних Дубов, поговаривают, что древние Дубы сами разрешают магам взять кусочек своей коры). А затем произносится заклинание, активирующее руну. После произнесения заклинания руна вспыхивает и проявляется определенный эффект. Он может быть разным в зависимости оттого, какая руна была использована. Взрыв был причиной неправильно нарисованной руны юным магом эльфом Вархаэном из людского городка Тантей.
Вархаэна воспитала женщина-человек из купеческой семьи. Шерри, так звали эту женщину, нашла юного эльфа в опасном лесу возле Тантея. Он лежал на ткани синего цвета под древним Дубом, и был прикрыт склонившимися ветвями этого Дуба, казалось, что само дерево охраняло младенца. Шерри раздвинула ветви и взяла младенца к себе и ушла в город.
У Шерри не было родителей – они умерли от последнего нападения на город мерзкими тварями Ползунами; у нее даже не было мужа, с которым она могла бы воспитывать младенца. Она жила в большом доме, доставшимся ей от родителей, вместе со слугами, которые были очень любимы Шерри, и с маленькой собачкой по имени Гарт. Шерри работала в таверне “У старого Клиффа” официанткой, несмотря на ее социальный статус и возраст – Шерри было всего 17 лет. Таверна располагалась в центре города между двумя домами знатных людей: один дом принадлежал богатому торговцу, поставлявшему товары со всех городов Великолесья, а второй дом принадлежал брату правителя города.
Воспитывать Вархаэна помогали слуги, потому что Шерри не справлялась с ребенком, тот был очень капризным. Походу взросления эльфа начались проблемы с жителями города – они не хотели чтобы эльф жил и работал в Тантее. Шерри очень переживала из-за этого, потому что она очень сильно полюбила Вархаэна, как родного сына, но и она понимала что эльфу сложно будет жить среди людей.
Когда Вархаэн стал совершеннолетним, он решил, что посвятит свою жизнь изучению магии. И он стал упорно читать книги по магии, практиковаться в ней. Жизнь эльфа текла очень быстро – прошло три года с момента начала изучения магии. Осознав, что готов быть магом, Вархаэн ушел в башню магов, в которой изучали магию рун.

Все старшие маги сбежались к комнате, где жил Вархаэн. Именно там и случился взрыв. В комнате творилось нечто ужасное: засыпанный синим пеплом пол; некогда толстые каменные стены были покрыты красивым белым покрытием, теперь они словно обгорели; вся мебель в комнате была разломана на части и лежали на полу. А сам зачинщик взрыва лежал на полу возле перевернутой кровати. Его лицо немного обгорело, что удивительно, одежда была изорвана, а его длинные серые, слегка белесые, волосы встали дыбом от взрывной волны. Один из старших магов подошел к нему и начал приводить в себя. Спустя пару минут Вархаэн очнулся и увидел перед собой троих старших магов. По их лицам было ясно, что они были рассерженны из-за учиненного беспорядка, но на их лицах все же пробегал испуг за эльфа. Недолго думая, что бы придумать в оправдание он сказал:
- Я пытался нарисовать свою собственную руну, а вдруг получилось бы?
Теперь старшие маги не на шутку разозлились и повели его к главному магу. Его кабинет находился на последнем четвертом этаже башни. До туда можно было добраться двумя способами – по лестнице или же по секретному ходу, по которому могли ходить только сам главный маг и старшие маги. К большому сожалению эльфа, его повели по лестнице. Поднимались они довольно долго по крутой винтовой лестнице. Поднявшись, один из старших постучал в большую железную дверь и она сама отворилась, и на пороге Вархаэну показалась довольно интересная картина – в центре кабинета стоял большой деревянный стол, украшенный удивительной на глаз резьбой, напоминавшей на некоторые руны. За столом на высоком стуле сидел главный маг, а рядом с его столом сидела какая-то молодая девушка возрастом примерно как Вархаэну. Выглядела она очень привлекательно: длинные белокурые волосы свисали почти до самого пола, на ней была черная облегающая кофта и серые штаны. Лица Вархаэн ее не видел, так как она бурно беседовала с главным магом. Но также эльф не мог понять к какой расе принадлежит эта девушка, но он был уверен, что она либо эльф, либо человек.
Увидев толпу, главный маг попросил уйти девушку и напоследок сказал ей:
- Подойдите ко мне завтра, примерно в это же время и поподробнее обсудим ваше вступление в ряды магов.
Девушка кивнула прошла к двери. Завидев Вархаэна, она посмотрела эльфу в лицо и улыбнулась, он на мгновение был очарован ее очаровательной улыбки и милым лицом, и улыбнулся ей в ответ, а затем девушка исчезла за дверью.
- С чем пожаловали, коллеги? – спросил главный маг, переводя взгляд, то на эльфа, то на старших магов
- Как вы знаете, сегодня произошел взрыв в одной из ученических комнат. Вот, тот самый виновник, - сказал один из старших магов, указывая длинным пальцем на Вархаэна.
Главный маг посмотрел на Вархаэна совершенно нейтральным взглядом, казалось, что ему не было дела до этого происшествия, и тогда он вежливо сказал:
- Оставьте нас, пожалуйста, наедине с мальчиком. Я хочу с ним поговорить.
Старшие маги с недоумением переглянулись друг с другом и покорно вышли из большого кабинета.
- Я думаю, ты понимаешь свою вину – сказал главный маг, изучая взглядом лицо мальчика.
- Да, мистер Терентиус, больше такого не повторится, - выдавил из себя Вархаэн.
- Хорошо, меня интересует совсем другой вопрос: ты не поможешь мне с одним очень важным делом? В награду за выполнение я освобожу тебя от занятий на две недели, и дам тебе разрешение на вход в запретный для учеников отсек библиотеки, в котором находится интереснейшая книга, которую ты сможешь прочитать, - спросил Терентиус и смотрел на эльфа, дожидаясь ответа.
Недолго думая, Вархаэн спросил:
- Что нужно сделать?
- Мне нравится твой энтузиазм, мальчик. В-общем, тебе нужно сходить в ближайшую деревню и найти там человека по имени Фарин. Он гном и любит посидеть в тамошней таверне. Поэтому ты без труда найдешь его, - с восхищением сказал маг.
Вархаэн удивился такому легкому поручению, но еще он больше удивился награде. И предвкушая часы в запретном отсеке он, не попрощавшись, вылетел из комнаты. Эльф быстро перешагивал через каждые три ступени и уже через пару секунду он достиг первого этажа, и расталкивая проходящих мимо людей, Вархаэн толкнул дверь и очутился во дворе башни. Двор был просто огромный. Зеленые высокие ограждения располагались в виде ромбовидного узора. Сегодня выдалась отличная погода: солнце светило очень ярко и обогревало всю землю. В центре двора стоял большой фонтан, из которого выходили 11 маленьких труб, из которых вылетала вода. Получалось очень красиво, но на такую красоту осталось любоваться не особо много, потому что фонтан перекрывают до лета, так что осталось пару дней и настанет осень.
Вархаэн уже бежал по двору, как бешеный, оставляя следы за собой на песчаной дороге, располагавшейся тут от самых ворот башни до входа в саму башню. Подбежав к воротам, которые казались эльфу слишком высокими, сторож остановил его и спросил:
- Ты куда это собрался? Да еще и без разрешения на выход из территории башни.
- Я по поручению главного мага. Мне нужно в ближайшую деревню, - начал оправдываться Вархаэн, дожидаясь, что сторож его пропустит.
- Ко мне не поступало сообщение о том, чтобы пропустить тебя, так что пошел отсюда! – рявкнул сторож и сильно толкнул эльфа в грудь, тот чуть попятился, но удержался на ногах.
Вархаэн решил побежать обратно к Терентиусу за пропуском, но ему не хотелось приходить ни с чем. Честно говоря, эльф боялся рассердить главного мага, потому что ему очень нравится учиться магии и он не хочет бросать дело.
К счастью для Вархаэна, мимо него пронесся маленький ротон, неся за собой маленькое облако песчаной пыли, которая вырвалась с дороги, из-за стремглав промчавшегося по ней гонца. Он остановился у самого носа сторожа и передал ему какой-то пергамент и умчался обратно, откуда прибежал. Сторож раскрыл свернутый пергамент и принялся старательно изучать его. Оказывается это было разрешение на выход из территории башни Вархаэна, написанного Терентиусом. Прочитав письмо, сторож проверил у эльфа документ удостоверяющий личность, карточку мага, и сердито позволил пройти.
Вархаэн поблагодарил судьбу и Терентиуса за спасение и побежал прочь от злосчастных ворот. Был всего один путь, по которому можно выйти на главную дорогу – через лес.
С момента последней встречи с этим жутким лесом прошло несколько лет. Вархаэн еще помнит тот день, когда Шерри шла с ним из Тантея в башню через лес, чтобы попросить хорошего знакомого ее семьи главного мага принять эльфа в башню для обучения. Хоть ей и было уже почти 40 лет она с легкостью преодолела этот длинный и нелегкий путь.

"Я к нему отношусь нейтрально. И он ко мне тоже. В глаза друг другу не смотрим, он со мной подчеркнуто вежлив, у меня на лице неизменная доброжелательность и легкая улыбка. Это даже не игра, а я бы сказала ее отсутствие. Мы друг с другом на расстоянии. Мы коллеги. Думаю, тяжело будет две недели балансировать на этом уровне. Мы знаем друг друга недавно, но кажется, нестабильность в эмоциональном плане слишком утомительно действует как на Рому, так и на меня. Зачем ссориться, когда можно делать вид, что его рядом нет. И очень хорошо, что он тоже это понимает. Остается надеяться, что я устою, чтобы не съязвить, а он не будет строить из себя горделивого ублюдка, как он обычно очень любит.
Мы взяли ключи от номера и понуро побрели к лифту. Кнопку вызова нажал Рома. Совсем не хотелось за ним наблюдать, но куда не отвернешь взгляд, везде зеркала. Читает смс-ки. Все время этим занят. Читает, иногда отвечает. Если отвечает, то без единой эмоции на лице, очень важный вид, так что хочется в челюсть двинуть.
В лифте тоже зеркала. Я решила смотреть в правый верхний угол, Рома уставился в нижний левый. Когда двери лифта открылись, спохватившись, я принялась пятиться к дверям так, чтобы чемодан на колесиках вытянуть за собой следом. Когда я это проделывала, он громко, так что я даже вздрогнула, проворчал: «Держись левее, тут ничерта не видно».
Это было правдой. По-моему, колесиками от чемодана я прошлась по его ногам, но было так темно, что я не уверена. В чем я точно уверена, так это в том, что Рома вслед за мной выходя из лифта, толкнул меня в плечо. Я споткнулась о ступеньки в коридоре и распласталась в проходе. Рома, кажется, навернулся на мой чемодан, ставший очевидной даже в темноте преградой, и ушибся. Далее последовали грубые комментарии относительно моей неуклюжести: «Ты не могла аккуратнее, я же предупредил!»
Как-то не очень любезно прозвучало. Но я даже не обиделась. Я даже не разозлилась.
- Извини, - вымучила я из себя. – У тебя все в порядке?
- Да! – грубо ответил он, именно грубо. - Поднимайся и держись левой стороны.
Это прозвучало как будто «Повторяю еще раз для глухих или недоразвитых!». Мужчины блин…
- Я лучше не буду торопиться… - начала я свою мысль.
За чем последовало: «Сиди здесь!».
На полу был ковер, и я устроилась на ступеньку, заодно прислушиваясь к звукам удаляющихся шагов и закрывающихся дверей лифта, оставляющих надежду на спасение. Мне показалось, что это ошибка, нужно было лифт подержать немного, чтобы был хоть какой-нибудь свет, ну и соответственно, чтобы можно было спуститься вниз, пожаловаться. Я даже прищурилась, ожидая новой взбучки от разозленного коллеги, но почему-то он продолжил удаляться от меня, не произнеся ни слова. "

Капитан Дэниел Роско наблюдал за работой саперов, копошившихся в узком туннеле, ведущем к Восьмому Сектору. Гарант – так, кажется, назвала это Елизавета. Гарант того, что штрафники не побегут обратно, впервые узрев мощь имперской военной машины. Для сотен солдат, с готовностью отправляющихся на войну с хаоситами и ксеносами, отбросы Нижних уровней не представляли и малейшей угрозы. Во всяком случае, гвардейцы должны были так думать – на то и был расчет. Пока паникующие штрафники вяжут имперцев в ближнем бою, Стрелки начинают операцию по саботажу. Линии обеспечения, маршруты подкреплений, полевые штабы – все это вмиг будет обращено в прах. Выходцы из Гильдии Вольных Стрелков достигли превосходных результатов в мастерстве диверсий – долгая их вражда с Синдикатом была тому доказательством. Бандиты, тщательно соблюдающие нечто вроде кодекса чести, не продавались никому, но война «чисто из интереса» стала для них делом жизни. Неудивительно, что как только Черная Королева предложила им возможность померяться силами с прославленной Имперской гвардией, те сразу согласились.
Капитан Роско хмыкнул: штрафникам не пришлось даже ничего предлагать – эти сами вызвались участвовать в защите Старого Города. Может быть бедолаги надеялись, что гвардейцы возьмут их в плен? Или же думали, что Черная Королева будет настолько глупа, чтобы вооружать разномастный сброд с Нижних уровней, а потом не проконтролировать их прямую доставку на поле боя? Уж кто-кто, а Елизавета бы точно позаботилась о том, чтобы её солдаты воевали, а не хаотично покидали поле боя, теряя снаряжение. «Позаботилась» во всех смыслах…
- Докладывает «Глаз Ворона», несколько разведотрядов имперцев вошли в зону видимости. Дальнейшие приказания? – раздался из рации бесстрастный голос Коннорса, сержанта Гильдии Вольных Стрелков.
- Дождитесь прихода основных сил. Далее все по плану: пошлете вперед штрафников, и позаботитесь о том, чтобы каждая бандитская сволочь подохла, - произнес капитан. – Если возникнут затруднения, выпустите мутантов. Надеюсь, еще помните, как их нужно использовать?
- Дать сгрудиться вокруг противника, а потом одновременно детонировать все ошейники с взрывчаткой – я знаю, - ответил Коннорс. – «Глаз Ворона», конец связи.
Роско отложил рацию и воззрился на саперов:
- Эй, вы как там, скоро закончите? Через пять-десять минут здесь начнется серьезная заварушка, а мне приказано инспектировать готовность всей линии фронта на Четвертом Уровне.
- Сейчас-сейчас, - растягивая слова, пропел в ответ сержант подрывной команды. – Не торопи сапера – взрывчатка, она такая: концентрации требует!
- Боже-Император, дай мне сил не перебить всех этих придурков до прибытия основных сил. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… - прошипел Дэниел, взял автомат и двинулся к БМП. – Пойду-ка я вздремну…
Внутри транспортера сидело около дюжины солдат-новобранцев, формально сопровождающих капитана во время выполнения задания. Их лица, как и физиономия Дэниела, были скрыты балаклавами и темными очками, отчего у врага могло создаться впечатление, будто бы противник не знает страха. Конечно же, они боялись, боялись так, что их волнение тут же передалось капитану. Он хлопнул по плечу ближайшего к обрезу двери рядового и пробормотал что-то вроде: «Ничего, и не такое переживали…»
Все должно было пройти быстро. Черная Королева неожиданно отдала приказ вытащить Дэниела из самого эпицентра боевых действий на Третьем Уровне, чтобы проверить боеготовность войск на Четвертом. Роско понимал её мотивы: в конце концов, он единственный, на кого можно было положиться в таком деле. Советники были против объявления войны Империуму. Объяснять, что развязал конфликт Принц Грегори, было бесполезно – старики слишком сильно боялись смерти и все торопились сдаться на милость Имперской гвардии. Личная охрана Королевы несколькими показательными расстрелами избавила трусов ото всех страхов.
Роско все никак не мог привыкнуть к тому, что снова находится в относительно мирной части Старого Города. Он и отряды под его командованием сдерживали основной натиск сил противника, в то время как штрафниками командование затыкало дыры в обороне. Метр за метром, синдикатовцы отступали, заставляя, однако, врагов попотеть. Узкие переулки, из-за которых имперцы не могли ввести в действие боевые машины, и огромное количество прекрасно простреливаемых перекрестков превращало гвардейцев в подсадных уток. Неожиданно вылезший из окна полуразрушенного здания пулеметчик, упакованный патронами по самые яйца, мог задержать продвижение гвардейцев на три-четыре часа. Это уж не говоря о многоуровневости самого Старого Города…
Не успел Роско поудобнее расположиться в кресле, как снова ожила рация:
- Гов… «Гла… она»… мы… тяж… ери… нуж… ержка… срочно! Они прут со всех сторон! – гласил паникующий Коннорс. Где-то далеко прогрохотали взрывы. Дэниел насторожился. Звук шел со стороны Дворца.
- Твою-то мать… Как же так… - пробормотал капитан, рванул к водителю и заорал: - Заводи!
Снаружи по броне тут же застучал десяток пар кулаков – саперы решили, что о них позабыли. Капитан не хотел оставлять их здесь, посреди заварушки, но в нынешней ситуации обеспечить безопасность Королевы было гораздо важнее, чем спасти дюжину инженеров. Транспортер рванул с места, распугивая нерасторопных саперов ревом мотора. Роско в это время лихорадочно думал, как же имперцы сумели прорваться. Мысли о том, что штрафников и Стрелков у туннеля смяли, Дэниел старался отогнать. Капитан представил конструкцию Старого Города: восемь вертикальных Уровней, каждый разбит на десятки Секторов. Дворец находился на Четвертом Уровне, в Девятнадцатом Секторе – ближайшем к Мировому Океану…
- Ну конечно! – прошептал Дэниел и повернулся к солдатам:
- Имперцы нашли слабое место в нашей обороне. Оно была настолько очевидно, что позабыть о нем мог только конченый идиот. Водный путь. Скорее всего, враги сумели каким-то образом пробурить внешнюю стену и пробраться внутрь незамеченными. Мы уверяли себя, что Город может защитить нас от всего – но это была ложь. А я не хочу лгать вам. Возможно, сегодня мы погибнем. Защищая Королеву. Защищая наш Старый Город. Защищая наших родных и любимых. Погибнем с оружием в руках…
Капитан строго осмотрел рядовых. Неоперившиеся птенцы, никогда и в боях настоящих не участвовавшие. Эмоции на лицах, скрытых балаклавами и очками, невозможно было прочесть. Роско глубоко вздохнул.
- Будет чудом, если мы сумеем победить, - процедил он.


Вошедший был высоким и хорошо бритым мужчиной неопределенного возраста. Приглядевшись к его усыпанному орденами мундиру, узник различил опознавательные знаки Имперской гвардии.
- Надо же. Я думал, что они пришлют, по крайней мере, охотника на ведьм или даже инквизитора, а прибыл всего лишь один высокопоставленный офицер. Довольно оскорбительно с их стороны, не находите?
Офицер беззлобно ткнул пленника указательным пальцем в лоб, смахнул несуществующую пылинку с тщательно отполированных панцирных наплечников, расправил полы дорожного плаща и сел на стул в углу камеры. Узнику было интересно, что скажет собеседник, однако офицер продолжал молчать.
- Ну что, так и будем играть в молчанку, или все же скажете, зачем вы сюда пришли?
Воззрившись на пленного, офицер промолвил:
- Ты Бакалавр.
Сказанное не было вопросом. Офицер знал, с кем он разговаривает. Судя по всему, перед тем, как войти в эту загаженную наножуками камеру и начать разговор, он тщательно изучил дело узника. Последнего это не радовало.
- Не имею представления, о чем вы говорите, - осторожно начал он, но офицер его перебил.
- Заткни пасть, мразь, и слушай: можешь дурить голову адъютантам генерала, но не мне. Я один из немногих, кто знает тебя в лицо. Нет смысла лгать. Эти гвардейцы простодушны - им все равно нет дела до очередного дезертира из армии Синдиката. Ты крыса, Бакалавр. Рассчитывал убраться с гибнущей планетки под видом пленного, да вот только не твой сегодня день. Интересно, куда ты дальше намеревался направиться? Случаем, не на Калеб? Говорят, там прекрасные пляжи, а в этом сезоне особенно много туристов, так что несложно было бы затеряться в толпе.
Узник нахмурился. Подобного он не ожидал.
- Кто вы? – спросил пленный.
- Александр Рамирез, Лорд-Командир Сектора Зеро, а также командующий всеми войсками Имперской гвардии, действующими в нем. Эта кампания слишком затянулась, поэтому я решил взять дело в свои руки… а также проведать одного своего старого знакомого…
- Твою мать, - прошептал Бакалавр. – Это ты…
В глазах Александра заплясали огоньки.
- Ну здравствуй, Виктор. Давно не виделись. Десять лет прошло, а ты все так же весь в делах. Довольно неприятно, когда тебя объявляют государственным преступником, верно? Одно радует – знает об этом лишь кучка посвященных. И инквизитор Карциус. Но он мертв.
- Что тебе нужно от меня, Александр? – устало вопросил Бакалавр. – Скажи… Скажи этим тварям, что я больше никогда, слышишь, НИКОГДА не возьмусь за подобное. О, если бы они видели результаты проекта, то вряд ли бы сейчас спокойно спали в своих уютненьких постельках.
- На десять лет ты скрылся от нашего взора, Виктор. Десять лет бюрократы Администратума просеивали информацию из всего Империума, лишь бы найти хоть какую-то зацепку. Никакого результата. Мы даже решились на такой безумный шаг, как подключить Ордо Еретикус. Конечно, никто не может просто так отдать Инквизиции приказ начать поиски какого-то никчемного отступника, до тех пор, пока их самих это не заинтересует. Однако, пара дружеских советов Верховному Магистру, и тот предлагает одному из инквизиторов проверить учеников в действии – под видом инкогнито разузнать настроения на десятке планет. И ведь странное дело – ни один из этих бедолаг не вернулся. Начал действовать некий странный… я бы даже сказал систематический фактор. Из оставшихся отчетов мы заметили, что аколиты исчезали сразу после того, как упоминали о Том-Самом-Бакалавре-с-Терры в обществе. Что за друзей ты себе завел, Бакалавр? Почему они так не хотят, чтобы мы тебя нашли?
- Потому что они знают, что я приведу вас к ним, - процедил Виктор. - Однако, преследования они не боятся, Александр. Совсем. У этих парней крышу окончательно снесло. Даже ты не защищен от их цепких лап.
- Неужели? – саркастично поинтересовался Лорд-Командир, устроившись поудобнее на стуле. – Но мне не нужны твои призраки. Мне нужен проект. Скажи, Виктор, куда ты дел его и тогда, возможно, тебе даже снова разрешат посетить Терру. Перед казнью, естественно.
Бакалавр уставился на Лорда-Командира. В его глазах одновременно смешались и страх и ненависть.
- Проект… он не у меня, - несмело пробормотал Виктор.
- Что ты этим хочешь сказать? – нахмурился Александр.
Бакалавр ухмыльнулся.
- У него есть носитель.

Разные субчики бывали в моем баре, но такое пугало вижу впервые!
Глаза остекленевшие, кривая ухмылочка застыла на тонких губах, уродливый сабельный шрам, полностью пересекающий левую щеку, черные волосы неухожены и всклокочены - соломенное чучелко, ни дать ни взять.
Одежда на нем не лучше – плащ, который мог бы показаться модным лет пятнадцать назад, изношен в лохмотья, левая штанина брюк вся в грязи, неоднократно штопаные дыры от огнестрела на футболке. Короче говоря, создавалось впечатление, будто бы паренек вернулся прямиком с Войны в Болотах.
Но его глаза… Точнее, глаз – второго я не видел, потому что его всегда прикрывала черная прядь волос. Холодный, безжалостный и, в то же время, неуместно озорной взгляд. Нет, что-то не то с этим чудаком, уж поверьте моему чутью.
Я быстренько опустил глаза, чтобы незнакомец не заметил, с каким интересом я его разглядываю. И все же, я был несправедлив к пареньку. Вы только гляньте на сапоги! Крепкие, высокие, да и походка в них становится пружинистее. Ишь как вышагивает… Забавно только… Забавно только то, что сапоги подобного фасона шились на имперских фабриках, а не на синдикатовских.
От этой мысли у меня похолодели внутренности. Вот ведь маленький сукин сын – думал, что эта деталь пройдет незамеченной. Э, нет, брат, от моего наметанного глаза ничто не ускользнет…
Давненько мне не попадались имперские шпики, давненько. Ровно пять лет, точнее. Все они были хлипкими сопляками лет двадцати и раскалывались после пары хлестких ударов. А этот явно был бойцовой породы – высокий, мускулистый, тяжелые кулаки, да и крупнокалиберный пистолет, ненавязчиво топорщащийся из кобуры на поясе, намекал, что с его хозяином не просто опасно, а очень опасно связываться. Но, несмотря на внушительный букет примет, на которых стоило бы обратить внимание, я не отводил взгляда от зубов незнакомца – когда этот чудак ухмылялся, видно было, как изо рта торчали клыки. Необычайно острые, между прочим – такими только колючую проволоку перекусывать…
Незнакомец внимательно осмотрел зал, будто бы выискивая кого-то. Его взгляд остановился на девушке, одиноко сидевшей в дальнем углу. Остроносая такая девчушка лет двадцати пяти с белым шарфиком, повязанным вокруг тонкой аристократической шейки. Ничего особенного.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, девушка ощутимо занервничала, оставила на столе чаевые и удалилась в уборную. Она даже не заметила, как шарф соскользнул с ее шейки, обнажив клеймо в виде цифры «II» на ключице.
Вот тебе и подарочек.
Бывшая Вторая наследница Трона Синдиката, Принцесса Сабрина Лорéнс соизволила наконец выползти на свет божий. Полгода скрываться от лучших агентов Принца Грегори – это многого стоит. Я-то думал что ее поймают сразу после попытки покушения на жизнь Принца, однако эта на первый взгляд безобидная девочка оказалась крепким орешком. На поиски были брошены все силы, по гиперволновому телевидению каждые два часа передавали описание внешности Сабрины, полиция перевернула Старый Город вверх дном – и все безрезультатно. Требовались ответы на следующие вопросы: кто помог этой предательнице покинуть дворец незамеченной? Почему лучшие сыщики потерпели фиаско, взявшись за это дело? И, наконец, где эта чертовка прячется?!
Теперь хотя бы на второй вопрос был дан ответ – виной всему отличная маскировка. Если бы не клеймо, я бы ни за что в жизни не узнал Сабрину. И дело даже не в том, что свои смольные черные волосы Принцесса перекрасила в русый цвет. Ее лицо чуточку вытянулось, скулы обрели рельефность, разрез глаз стал уже. На руках появились татуировки, присущие бандам Нижних уровней, манеры огрубели – короче говоря, она прекрасно терялась в толпе таких же молодых вертихвосток. Ну что же, со злорадством подумал я, твоя песенка обрывается здесь.
«Не забудь про имперца, придурок», - елейным тоном подсказал здравый смысл и улегся спать. Черт возьми, а про паренька я совсем забыл, хотя он был намного важнее и опаснее Принцессы-неудачницы. Ну ничего, и на него найдется управа.
Я огляделся - незнакомец исчез вслед за Сабриной. Значит, уже можно было доставать «стук-телефон». Набрав номер специальной линии для синдикатовских информаторов, я торопливо прошептал:
- Говорит номер 63/19. Ты не поверишь, но Самозванка попалась. С ней какой-то имперец, похож на гвардейца. Не помешала бы поддержка.
Незамедлительно последовал ответ:
- Слышу тебя, 63/19. Задержи их до прибытия подмоги.
- Уж постараюсь, - буркнул я и положил трубку.
И тут из женской уборной раздался леденящий душу крик, медленно переливающийся в плач отчаяния. Тонкий и острый как игла, он впился в мой мозг.
Я выхватил пистолет из кобуры под стойкой и поспешил на помощь жертве, но внутренний голос твердил одно и то же: Сабрине ты уже ничем не поможешь.


Сабрина давно знала, что этот разговор рано или поздно будет иметь место, но когда Дэниел, собираясь утром на службу, начал его, она все же оказалась не готова к такому повороту событий:
- Тебе нужно покинуть мой дом.
Дэниел не шутил. Когда он предлагал Сабрине убежище, речь шла о двух-трех днях, но спустя полгода ситуация так и не изменилась – сыщики продолжали рыскать в поисках девушки, и опасность того, что ее рано или поздно найдут у него, существенно повышалась.
- Тебе нужно покинуть мой дом, и желательно прямо сейчас, - сдвинув брови, решительно повторил Дэниел. Он уже был в полном боевом обмундировании и теперь зашнуровывал сапоги. – Риск слишком большой. Ходят слухи, что у Караса чешутся руки начать расследование в своих же рядах. Скорее всего, Принц даст ему официальное разрешение задействовать палачей. И если так, то предвидятся пытки. Никто не застрахован. Стоит им меня расколоть - конец всему мероприятию. Нас обоих ликвидируют, без лишних слов. Уходи, ради своего же блага.
- Дэниел, без тебя и твоей поддержки… я погибну, - ответила Сабрина, сжав руки в кулачки.
Натянув на голову балаклаву, солдат заметил:
- Если ты будешь одна, тебя не станут убивать. Грегори не горит желанием корчить из себя тирана – его позиции на политической арене и так непрочны. В крайнем случае, отделаешься легким огнестрельным ранением.
- Ты умеешь утешить, дока, - буркнула Сабрина и бухнулась в кресло. Дэниел лишь покачал головой.
- Ну что же, - наконец сказал он, закинув за плечо винтовку и обернувшись к девушке, - прости меня, Принцесса. Боюсь, я так и не выполнил своего долга пред тобой. Но…
Сабрина неслышно встала, приставила указательный палец к губам и мягко поцеловала оторопевшего солдата. Тот отскочил от Принцессы как ужаленный.
- Пожалуйста… - прохрипел он, покраснев. – Не нужно. Я ведь ничего не просил взамен за свою помощь!
- Дурак! – вскипела Сабрина. – Я люблю тебя, идиот! Неужели ты этого не понимаешь?! Плевала я на этот чертов Город! Плевала на Синдикат! Плевала на Трон! Давай просто свалим отсюда, милый! Мы ведь можем быть счастливы и в Оцеплении! Ты ведь знаешь, как хорошо Арбитры относятся к беженцам!
Солдат лишь отрицательно мотнул головой:
- Я не заслуживаю права уходить, пока тощая задница Грегори греет Трон. А насчет тебя… неужели ты сдаешься? А как же план по уничтожению Синдиката?
- Я никогда не ставила себе целью уничтожение Синдиката! – возразила Сабрина. – Все, что я делала, я делала ради Елизаветы. И ты ведь сам прекрасно понимаешь, что не Организация виновата во всех бедах – виноват Грегори. Займи моя сестра Трон, и Старый Город стал бы раем в считанные месяцы…
Увлеченная рассуждениями Сабрина совсем забыла о присутствии Дэниела. Когда же она вспомнила про рядового Роско, на его лице уже успела остыть маска разочарования.
- Вот значит как… Наверное, нам не о чем больше говорить… Принцесса… - процедил солдат. – Ты знаешь, где выход. Прочь.


Принцесса бежала вниз по лестнице, давясь слезами. Ее предавали, и не раз. Но сейчас так с ней поступил любимый человек. И осознание этого жгло сильнее каленого железа.
Она даже не заметила как оказалась в каком-то задрипанном мотеле на окраине Сектора. Старичок за стойкой администратора так внимательно изучал фотографию на ее фальшивом удостоверении, что девушка испугалась – вдруг тот обо всем догадался. Но на этот раз пронесло – вернув Принцессе документ, старичок сообщил, что кредитные карточки они не принимают, а берут лишь наличными. Еле сдержав вздох облегчения, Сабрина расплатилась за дешевый номер на втором этаже остатками своих сбережений. Лежа на продавленном диване и уставившись в потолок, девушка начала собирать заново картину произошедших с ней событий.
Дэниел Роско, двадцать пять лет. Обыкновенный солдат, неравнодушный к судьбе Старого Города. Пожалуй, даже чересчур неравнодушный. Его неприятие какой бы то ни было власти вызывало у Сабрины замешательство. Дэниел был рожден в семье синдикатовского армейского офицера, взращен по всем правилам военного воспитания и вымуштрован лучшими инструкторами. Семья потомственных солдат Роско считалась одной из самых уважаемых в узких кругах военщины Старого Города. Однако, несмотря на такую наследственность, Дэниел всеми фибрами души ненавидел Синдикат – в частности, Принца Карла III, занимавшего Трон в течение семидесяти восьми лет. Отношения Сабрины с правящей верхушкой тоже были ни к черту – но по совершенно иной причине…
Поступив на службу, Дэниел не особо старался помочь Старому Городу. Результат: восьмой год отпрыск семьи Роско ходил в рядовых. Только громкое имя защищало Дэниела от полного разжалования.
Почему же он тогда спас ее? Сабрина не могла найти ответа на этот вопрос. Она снова и снова прокручивала в голове события того дня, но решение загадки постоянно ускользало от нее…
Избрание Грегори Принцем должно было изменить все. Людям казалось, что наступает новая эпоха, ошибки Карла медленно забываются, а в восстановлении прав Сабрины на Трон многие видели чуть ли не признак начала эры любви и согласия. Тут-то молодой наследник и показал свои зубки.
После того, как Грегори официально признал Вторую наследницу, в Старом Городе начались празднования. В это же время новый Принц набросал на листке странный план – до конца года фабрики должны сконструировать, как минимум, сотню танков, иначе полетят головы. Когда кто-то из советников спросил его, зачем это нужно, Грегори ответил просто и без обиняков: «Я собираюсь начать войну с Арбитрами».
Сабрина была в тронном зале и слышала это. Недолго думая, девушка достала пистолет и три раза выстрелила в простодушного Принца. К сожалению, пули не смогли пробить крепкого мундира с кевларовой подкладкой, да и Грегори не оценил самоотверженность Сабрины по достоинству. Принцесса бежала…
… чтобы тут же затеряться в бесконечных коридорах и развилках синдикатовского дворца. Иронично, но именно в этот момент подстанция дала сбой, и свет, вкупе с камерами наблюдения, отключился. Когда личной охране наконец надоело бегать в потемках коридоров с фонариками наперевес, к делу подключилась армия с приборами ночного видения. Человеком, разыскавшим отступническую Принцессу, стал нерадивый рядовой Дэниел Роско. Он задал беглянке только один вопрос:
- Зачем ты это сделала?
И ответ девушки спас ее от смерти:
- Грегори собирается ввергнуть нас в пучину войны. Я не могла поступить иначе.
Так произошло их первое знакомство.
Принцесса прекрасно понимала, что Дэниел стал ее идеальным подчиненным, сообразительным и гибким телохранителем, укрывавшим ее на протяжении полугода у себя дома. Но она так и не могла понять, кто она была для него?..
Дэниел знал, что Сабрина уже ничего не сможет сделать для Старого Города, но продолжал беспрекословно верить ее словам, что наступят лучшие времена. Да, он сделал для своего «командира» многое. В частности – подарил ей новую личность и внешность – если бы не его связи с некоторыми работающими в подполье хирургами, Принцессу поймали бы сразу же после бегства из Дворца. Своим сослуживцам солдат сказал, что отныне будет жить с подругой. И, как он и предполагал, заподозрил неладное только капитан Карас. Основания были – почему это у двадцатипятилетнего рядового Роско вдруг ни с того ни с сего появляется подруга, с которой он никого не хочет знакомить, да еще почти сразу же после исчезновения Второй наследницы? К тому же, во время поисков он куда-то запропастился, мотивировав это тем, что натолкнулся в коридорах дворца на неизвестно как туда проникшего оборванца (рядовой сделал предположение, что в этом была виновата охранная система, полетевшая во время отключки подстанции) и был вынужден его выпроводить. Констебль, в тот момент дежуривший у входа, подтвердил слова Дэниела. Не имея на руках доказательств вины Роско, капитан оставался бессилен, но сейчас, когда Грегори почувствовал, что дело затянулось, у него были официальные полномочия задержать весь Полк Самообороны и провести личный допрос каждого военнослужащего. Принц был не дурак – если Сабрина исчезла без следа, то дело, скорее всего, заключалось не в поразительном умении молодой наследницы запутывать следы, а в измене одного из членов военного крыла Синдиката. Но до последнего момента он пытался убедить себя в обратном, пока, наконец, не решил пойти на экстренные меры.


Капитан Карас заявился на службу только под вечер – и не в самом лучшем расположении духа. Дела шли хуже некуда. Принцессу нигде не могли найти. В том, что она смогла бежать обвиняли именно армию, а не охрану дворца. И так не слишком популярная в народе военщина стала объектом обидных шуточек и памфлетов. Благо, Грегори быстро придушил свободу слова на территории Старого Города, и Полк Самообороны смог вздохнуть чуть свободнее. Однако, среди подчиненных капитана упорно ходили слухи, что, дескать, Карас – синдикатовский информатор. Это было не так. Да, капитан поддерживал режим, установленный Принцем, но быть его цепным псом он не подписывался, поэтому сплетни очень сильно раздражали его.
У входа на базу Караса встретил нервического вида юноша в очках и мешковатом мундире личной охраны Королевской семьи. В руках он крепко держал некую толстенную папку. Капитан лишь кивнул ему и прошел мимо, но юноша вдруг увязался за Карасом и даже осмелился окликнуть его по имени, не упомянув при этом звания. Офицер не обращал внимания на маленького посыльного до тех пор, пока не расположился в удобном кресле своего кабинета. Там он наконец снизошел до того, чтобы спросить у юноши, с какой целью тот прибыл.
- Сэр, у меня к вам донесение от Принца Грегори, - пробормотал запыхавшийся курьер. – Вот… вот здесь…
Он передал капитану папку. Карас тут же вскрыл ее, внимательно прочитал приложенную к ней записку, осмотрел фотографии и, наконец, сказал:
- То есть, вы хотите сказать… что среди личной охраны предателей обнаружено не было? – юноша утвердительно кивнул. – Что это, черт возьми, значит? У нас в Полку крот?!
- Сэр, Принц гарантирует стопроцентную достоверность фактов. Каждый человек, дежуривший в тот день, был несколько раз проверен и перепроверен. Имевшие доступ к выходам также были опрошены по всей форме, иногда даже с применением сыворотки правды. Никаких следов предательства или заговора во Дворце нет. Поэтому нам нужен человек, который начнет внутреннее расследование в армии. Вы и ваша рота были присланы помочь нам в поисках, поэтому логичнее было бы начать именно с вас.
- А если я откажусь? – ехидно поинтересовался Карас, закинув ногу за ногу и скрестив руки на груди.
- Тогда я предполагаю, что вас тут же поставят к стенке… сэр… - неожиданно резко оборвал капитана юноша. В его голосе зазвучала сталь. – Принц не спрашивает, согласны вы или нет. Он приказывает вам начать поиски предателя – ваши же капризы никого не интересуют. Мы не допустим, чтобы среди нашей основной силы – армии – были изменники и инакомыслящие.
Капитан молчал. Он знал человека, виновного в побеге Принцессы. И меньше всего офицеру хотелось, чтобы этого человека допрашивали как предателя, пытали как предателя, судили как предателя, а потом расстреляли как предателя.
- Ну что же, я согласен, - после некоторого молчания проскрежетал Карас. – Дайте мне семь дней, и я найду вам вашего инакомыслящего изменника.
Неожиданно на столе капитана зазвонил телефон. Карас, не задумываясь над тем, что эту линию должны были отключить лет пять назад, поднял трубку, выслушал доклад и, побледнев, ответил:
- Слышу тебя, 63/19. Задержи их до прибытия подмоги, – бросив трубку, капитан уставился на юношу и потрясенно заметил: - Неужели Сеть еще действует?.. Не может этого быть… ведь тогда говорили, что Отдел распущен, а все оперативники арестованы?..
- Мы не можем так бездарно разбрасываться своими самыми ценными кадрами, капитан, - резонно заметил юноша. – Новость была лишь для успокоения народа – пусть думают, что Синдикат больше не следит за ними.
- Любопытно… - пробормотал в ответ Карас, отслеживая на интерактивной карте движения отрядов. Присмотревшись к именам над точками, он включил интерком и проговорил: - Стэнли, бар «Ночной сверчок», отправь туда отряд подавления Уиткерса. Код 98, «Самозванка». И еще… - немного подумав, капитан наконец закончил фразу: - Сабрина нужна нам живой! Ты слышишь? Обязательно передай это сержанту.
- Есть, сэр, - пискнул в ответ Стэнли и отключился.
Карас снова погрузил свое тело в уютное кресло, сложив руки перед собой, будто прилежный школьник. Он даже не заметил, как юноша из личной охраны покинул его кабинет, так и не попрощавшись. Усмехнувшись, капитан буркнул себе под нос:
- Роско. Я даю тебе только один шанс спасти девчонку. Не оплошай.

С доктором хирургии Габриэлем Уильямсом (сам же Уильямс утверждал, что он в первую очередь ученый, а во вторую – хирург) Дэниел познакомился не так давно – месяца два назад, во время подавления контр-синдикатовских бунтов в Восемнадцатом Секторе. Тогда рядовой Роско состоял в одной из команд зачистки. Среди руин разоренного временного штаба бунтовщиков солдаты нашли заложника – связанного по рукам и ногам доктора Уильямса. Для человека, оказавшегося в столь необычном положении, доктор был на удивление спокойным – однако, судя по речам, ученый сошел с ума. Заботы по эскорту Уильямса к палатке медиков возложили на Дэниела. За это время бедный рядовой успел выслушать столько бреда, сколько не слышал за всю свою богатую на абсурд военную жизнь. Однако, в милом идиотическом лепете свихнувшегося доктора Дэниела вдруг насторожило одно заявление: «Судный день грядет, господа и дамы. Я создал сердце тьмы, и теперь, ведомый мраком, царящим в его душе, Рыцарь стремится уничтожить этот мир. Возрадуемся же этому событию, братья и сестры, и поднимем бокалы за новый, мертвый мир! Аллилуйя!».
Пару дней спустя Уильямс пришел в себя, и когда Дэниел пришел навестить доктора, с целью расспросить о «грядущем Судном дне», ученый с непониманием в глазах смотрел на рядового Роско и утверждал, что ничего подобного не помнит. Психологи списали это на шок – бунтовщики похитили Уильямса из его собственной квартиры средь бела дня. Все найденные работы по биосинтетике сожгли, о чем доктор еще долго сокрушался. Дэниел же все никак не мог понять – какой от этого похищения прок? Выкупа не затребовали, родственников не предупредили… Получалась сущая несуразица.
Покопавшись в городских архивах, Дэниел выяснил, что дипломированный хирург Габриэль Уильямс долгое время занимался разработкой и исследованием биосинтетики – материала, способного гармонировать с внутренней средой живого организма, не вызывая при этом отторжения тканей. Эта технология позволяла минимизировать риск при протезировании – биосинтетические легкие приживались лучше, чем изготовленные из стандартных материалов, да и затраты на их производство были существенно меньше. Часть, обозначенная как проект «Вторая жизнь», была засекречена, и лишь пустив в ход все влияние, которое у него имелось, Дэниел добился разблокировки интересующих его данных.
Главным куратором проекта являлся некто В.М., бакалавр медицинских наук, почетный выпускник сто девятнадцатого года академии Официо Медикус Терры. Заинтересовавшись личностью таинственного доктора, Роско затребовал список всех выпускников академии за этот год. И снова натолкнулся на скрытый блок, однако, настолько высокого уровня допуска, что его могли просматривать только оперативники Сети и особо уполномоченные детективы, нанятые Синдикатом. Учитывая то, что имперцев на Кафиссии не особо жаловали, да и они сами не любили появляться, участие терранского бакалавра в проекте казалось, как минимум, странным. Но, пошевелив мозгами, Дэниел пришел к выводу, что этот В.М., возможно, был осужден своими коллегами за научный экстремизм (что бы это ни значило), и потому был вынужден искать прибежища на планете, «с которой никто и никогда не возвращается», как метко однажды высказался Освободитель.
Так или иначе, Роско решил бросить эти детективные штучки и навсегда позабыть о том, что он увидел и услышал. Однако, доктор неожиданно снова дал о себе знать, когда Дэниел в нем сильнее всего нуждался.
Кое-как обогнув патрулирующих коридоры Дворца охранников и солдат, рядовой все же сумел вывести Принцессу, воспользовавшись собственной карточкой доступа, выданной ему в тот день на время операции. Когда они наконец покинули здание, снова включился свет. Однако, у беглецов не было времени гадать, удача ли это или чей-то дьявольски просчитанный план. Но чудеса все продолжались – после перезагрузки, в системе Дворца не осталось записей об использовании карточек доступа на входах и выходах.
- Мы покинули Дворец. Это, конечно, прекрасно, но как черт возьми мы уберемся отсюда? – спросила запыхавшаяся от долгой беготни по коридорам Сабрина. – Это центр Сектора, вокруг рыщут патрули, личная охрана, не говоря уж о твоих дружках из армии. Как ты рассчитывал меня спасти?
- Заткнись, я думаю, - процедил Роско, оценивая обстановку. Несколько грузовиков спецотрядов полиции чуть поодаль, кордон у входа и напирающая толпа зевак. Накинув на голову Принцессы валявшийся рядом балахон, оставленный безызвестным и крайне непрактичным бездомным, Дэниел скрутил девушке руки за спиной и, прокричав уставившемуся на него с немым вопросом констеблю: «Этот попытался войти без билета!», аккуратно начал продираться сквозь толпу. Наконец, они вышли к какому-то темному переулку, где рядовой снял импровизированный капюшон с головы полузадохшейся Сабрины.
- Теперь беги, - пробурчал Дэниел. – Я не собираюсь с тобой нянчиться. И постарайся найти себе пластического хирурга – твое личико примелькалось, любой жаждущий денег и славы засранец может опознать тебя. А если тебя поймают – то нам обоим каюк, не говоря уж о том, как мне будет обидно за потерянное время.
- Слушай, я не знаю, как тебя зовут, но я очень благодарна тебе. Спасибо. – Глаза Принцессы подозрительно заблестели, и Роско вдруг почувствовал, как к его горлу подкатывает ком. Нет, он не мог просто так уйти, оставив ее здесь на растерзание всем этим синдикатовским сволочам. Но что можно было сделать?..
Рядом с ними вдруг остановился автомобиль – Дэниел тут же схватил Сабрину и слился с ней в долгом поцелуе. Стекло медленно опустилось и из машины выглянул одноглазый водитель:
- Эй, парень, ты Дэниел Роско, верно? – рядовой никак не отреагировал на эти слова. Водитель заговорщически улыбнулся и крикнул: – Знаю, что это ты. Бери свою Принцессу, доктор Уильямс предлагает ей сменить имидж.
- Черт возьми. И как только он меня нашел? – пробормотал Дэниел, помогая Сабрине сесть в машину.


Уильямс стоял у наблюдательного окна, через которое можно было лицезреть операционную. Казалось, старый доктор еще сильнее осунулся со времени последней встречи с Дэниелом. Он сгорбился, видно было как судорожно трясутся его руки – то ли от страха перед неизвестной угрозой, то ли от дряхлости – хотя Уильямсу было всего семьдесят пять лет, возраст небольшой по имперским меркам. Несмотря на то, что доктор большую часть своей жизни посвятил биосинтетике и проблеме протезирования, сам он имплантатов не признавал. Даже на новый закон, принуждающий всех практикующих хирургов модернизировать силиконовыми нервами свои кисти (для улучшения чувствительности во время проведения операций), Уильямс наплевал, мотивировав решение тем, что он и так неплохо справляется, в то время как к обновленным рукам придется еще долгое время привыкать. Во избежание возмущенных воплей со стороны большей части клиентуры доктора – дам преклонных лет с маниакальным желанием омолодиться, - люди из министерства не стали трогать старого хирурга, оставив его оперировать на свой страх и совесть.
- Не знал, что вы и рожи умеете перекраивать, - сказал Дэниел, как только одноглазый водитель снял с его и с головы Сабрины черные мешки. – Кстати, к чему весь этот фарс?
- Напоминаю вам, что я ближе к ученым, нежели к практикующим хирургам, - снисходительно заметил Вильямс. – Этого человека зовут Дональд, он мой самый верный подчиненный. Можете верить ему так же, как мне. – Водитель поклонился. – Что же до мешков… Видите ли, если вас и вашу Принцессу поймают и начнут пытать, есть огромная вероятность, что под впечатлением от мастерства королевских палачей вы расскажете им все о вашем маленьком побеге, в котором косвенно замешан я и прямо – один мой хороший друг. После этого у вас обязательно спросят, где доктор Уильямс отдыхает каждую субботу и воскресенье – и вы будете вынуждены раскрыть местоположение моего тайного убежища, в котором мы, собственно говоря, и находимся.
- Очень интересно, док. Как мы можем доверять вашему шоферу, если вам доверяем с натяжкой? - Дэниел выразительно шмыгнул.
Уильямс лишь покачал головой.
- Хотя бы достаточно того, что я приказал вытащить вас из самого эпицентра поисков? – поинтересовался старый ученый.
- Ладно, считается, - усмехнулся рядовой и пожал руку доктору. – Благодарю. Вы ведь знаете, кто это? – указал он на молчащую девушку.
- Принцесса Сабрина Лоренс, Вторая наследница Трона Синдиката, только что совершившая покушение на жизнь своего кузена, Принца Грегори, посчитав, что одним лишь физическим уничтожением можно искоренить саму милитаристскую идею, засевшую в головах людей, - отчеканил Уильямс так, будто репетировал эту фразу весь день. – Глупо, девочка. Впрочем, мой друг ожидал от вас такого шага. Скажите ему спасибо, иначе бы вас сейчас здесь не было.
- А где он, этот ваш друг? – мягко вопросила Сабрина. – Я не вижу никого, кроме вас и вашего водителя.
- Увы, сейчас парнишка не может с вами поговорить – переутомился. Для него дуэль с подстанциями Дворца оказалась нешуточным вызовом.
- А я голову ломал, почему свет отключили… - саркастически отозвался Роско. – Если встречу, обязательно поблагодарю этого «электрика». Знать бы еще, как он выглядит…
- Рано или поздно, Джек сам вас найдет, - ответил Уильямс. – Он, в общем-то, неплохой парень – как увидел, что вы выстрелите в Грегори, так сразу бросился вас спасать.
- Погодите, - резко подняла ладонь Сабрина. – Увидел? Но ведь это произошло совершенно случайно! Я вообще не собиралась этого делать.
- Мой друг обладает… некоторыми выдающимися способностями, о которых он обязательно расскажет вам при встрече. А сейчас – к делу. Полагаю, рядовой Роско вынужден будет вернуть к Дворцу, пока его не хватились, верно?
- И правда, - сообразил Дэниел. – Думаю, чертяка Карас обязательно устроит мне разнос, ну да плевал я на него… Если к вечеру закончите, пришлите за мной машину.
Взяв Сабрину за кисть, он тихо сказал:
- Ждите, Принцесса. Я еще вернусь.

***

Как ни странно, уловка про бездомного сработала. Констебль подтвердил слова Дэниела, а Карас лишь скривился и послал рядового домой. «Здесь ты уже ничем не поможешь, - причмокивая, произнес капитан. – Ребята закончили поиски и никого не нашли, так что смысла здесь оставаться нет. Иди отдыхать, засранец. Завтра мне отчет по инциденту, понятно?» «Так точно», - лишь ответил Дэниел.
Домом ему служила дешевая съемная квартира в центре Восьмого Сектора. Условия проживания там были, конечно, не ахти, но Роско, при поступлении на службу, твердо решил обособиться от своей «звездной» семьи. Сняв шлем, очки и балаклаву, солдат, не раздеваясь, рухнул на продавленный диван, и ножки тут же угрожающе заскрипели. Не обращая на протестующий визг мебели внимания, рядовой тут же уснул крепким сном.
Его разбудил громкий стук в дверь. Шофер мерзко ухмылялся, держа черный мешок наготове – Роско ничего не оставалось, как повиноваться.
- Погоди, лишь дверь закрою… - пробормотал он.
Езда заняла около получаса. Даже представив в голове карту Сектора – а Дэниел неплохо его знал – рядовой так и не сумел отследить маршрут автомобиля. Единственное, что он понял – родной Восьмой остался далеко позади. Вполне вероятно, что сейчас они находились в Пятнадцатом, а то и в Семнадцатом.
Доктор застыл у окна в той же чуть сгорбленной позе, как и в первую их сегодняшнюю встречу. Дэниел неслышно присел на кушетку и приготовился слушать.
- Да, странные вещи творятся, - пробубнил Уильямс. – Я вот все не могу понять, за каким чертом Карл назначил Первым Наследником Грегори? Сабрина была его самой любимой внучкой, да и родилась намного раньше…
- Откуда вы это знаете? – поинтересовался солдат.
- Юноша, я знаю такие вещи, которые выходят за предел вашего примитивного воображения, - хмыкнул хирург. - Вы ведь никогда и в космосе не бывали – я угадал? – Роско кивнул головой, чуть нахмурившись. – Так и думал. А я бывал на Терре. Прелестнейшее место, скажу вам. Родная планета Дональда. Там же он был санкционирован…
- О чем вы говорите, док? – произнес Дэниел. – Я хочу знать, что с Сабриной…
- Да, санкционирование псайкеров, - продолжал старый хирург, будто не замечая рядового. – Довольно неординарная вещь. Из-за этого Донни и ослеп на один глаз. Вторым он, правда, тоже не видит – этот нужен для осязания. Как думаешь, почему он вас нашел?
Дэниел молчал. В детстве он много слышал о псайкерах, но Роско считал, что это бабушкины сказки. Хотя и знал, что для имперцев эти старатели разумом – явление довольно обыденное. Но чтобы здесь, в Старом Городе?.. Воистину мир начинает сходить с ума…
- Все мы здесь беглецы, Дэниел, - сказал Уильямс, заметив выражение лица солдата. – Не удивляйся. Но твоя подруга – особенно. По сравнение с ней мы ничто. Грегори душу продаст и перепродаст, чтобы схватить её, а на то, что «его» Старый Город в это время будет кишеть убийцами, бывшими имперскими учеными и псайкерами, ворами и, что хуже всего, политиканами, ему плевать. Скажи, ты любишь эту девушку?
Дэниел сразу вспыхнул, но тут же взял себя в руки.
- Нет, я ее не люблю, - слегка заикаясь, ответил солдат. – Но мне не все равно, что с ней произойдет. Не знаю почему, но она должна выжить.
Уильямс одобрительно кивнул. В этот момент открылась дверь, и из операционной вышел высокий мужчина, ростом под два метра. Роско тут же мысленно обозвал его одноглазым, потому что вторую часть лица незнакомца прикрывала черная прядь волос. На нем был запыленный плащ, полы которого превратились в лохмотья, серые брюки и высокие сапоги с вышитыми на боках крыльями аквилы. Кисти человека были запечатаны в черные беспалые перчатки с металлическими пластинами на костяшках, шею обвивало серебряное распятие. Мужчина неприятно улыбнулся.
- Дэниел, познакомься, это Джек, - сказал Уильямс и, обращаясь к незнакомцу, заметил: - Ты сказал все, что хотел? – незнакомец кивнул.
- Рад встрече с вами, - ледяным тоном произнес солдат и железной хваткой сжал кисть мужчины. Тот снова ухмыльнулся и в ответ стиснул руку рядового с такой силой, что у бедняги мгновенно отлила кровь от лица.
-Ну, ну, будет вам! – примирительным тоном воскликнул хирург. – Дэниел хотел бы поблагодарить тебя за спасение Сабрины, Джек.
- Спасение? – возмутился Роско. – Да этого кренделя там даже близко не было!
- Никогда не доверяй своим глазам, друг мой, - сказал незнакомец хриплым надломленным голосом. – Ваш побег полностью был подстроен мной, хоть конкретного плана поначалу и не было… Считай, что я оказался в нужном месте в нужное время. Извиняюсь, но мне пора уходить. Габриэль, - обратился он к хирургу, - проследи за девушкой. Иначе твои труды канут в Лету...
- Я это сделаю, - неожиданно выступил вперед Дэниел. Джек взглянул на солдата совершенно без удивления. Рядовому вдруг начало казаться, что взгляд этого парня вообще ничего не выражал – лишь холодную, будто материальную заинтересованность. Но тут же в глазу Джека промелькнула искорка веселья, и Роско вздохнул свободной грудью – все-таки, первое впечатление обманчиво.
- Правда? И зачем же тебе это? – саркастично поинтересовался «одноглазый».
- Как-никак, я вывел её из Дворца, так что на мне теперь лежит ответственность, - несмело сообщил солдат.
Джек повернулся к Уильямсу. Старый хирург пожал плечами.
- Я сделал свою часть работы, вы уж как-нибудь сами разбирайтесь, - просто ответил он.


Призрак вошел в маленькую часовню и поморщился. В воздухе, как и всегда, стоял запах плавящегося воска. Стены молельни были украшены иконками Императора и самодельными деревянными распятиями, которые Призрак собственноручно вырезал, когда был всего лишь послушником.
Отец стоял на коленях перед аквилой и тихо молился, сложив руки на груди. Призрак знал наизусть все псалмы, поэтому он догадывался, о чем сейчас молится магистр Ордена.
- Отец, - учтиво произнес он. Старик медленно поднялся, еще раз осветил себя знаком аквилы, поклонился иконам и, повернувшись к мужчине, прокряхтел:
- А, Призрак, это ты, мой мальчик… Что случилось? Какая беда привела тебя ко мне?
Призрак в нерешительности поскрипел ногтями по недельной щетине на подбородке и буркнул:
- Это по поводу Джека, Отец.
- Не беспокойся, мой мальчик, с твоим учеником все прекрасно. Его необыкновенные успехи побудили меня повысить его в звании.
- Но это ошибка! – вскричал Призрак и, спохватившись, тут же начал шептать искупительные молитвы. Отец внимательно наблюдал, чтобы тот сделал все в соответствии с ритуалом. Наконец, жестом руки магистр приказал Призраку встать:
- Так что же ты хочешь сказать мне?
- Джека ни в коем случае нельзя повышать. Я пришел сообщить вам… его стоить отстранить.
- Это почему же? – удивленно вопросил Отец.
- В нем слишком много ненависти. Простите, Ваше Святейшество, это моя ошибка. Мне были даны четкие приказы, и я старался соблюдать их, но…
- Это не твоя вина, мой мальчик, - твердо произнес Отец. – Ты сделал все верно. Я считаю, что твой ученик – это ключ к успеху Ордена. Он молод, хладнокровен и беспощаден – именно то, что нужно.
- Вы читали отчеты о его проделках? – осведомился потрясенный Призрак. – Вы знаете, что он творит?
- Не более, чем позволял себе я, когда был обыкновенным воином. Пойми, ему семнадцать лет, он совсем еще юн и неопытен – считает, что весь мир крутится только вокруг него.
- В прошлый вторник он убил несколько проституток, - зло пробормотал Призрак. – Некоторых освежевал, других выпотрошил. Голову отправил в полицию. Никаких следов, которые бы привели к нему, но обстановка еще сильнее накалилась. Тем более, вы знаете о том, что сейчас происходит на Пятом Уровне…

Капитан говорит
а через минуту
Не кажется, что логика слегка хромает?
По написанию претензий нет, но снова логика: капитан один и самый главный? Выше него нет никого, и именно он должен просчитывать варианты и комбинации атак противника? Хм... сомневаюсь. Или у Королевы нет хоть какого-то штаба, и все решения принимаются спонтанно, вот такими местечковыми товарищами?
В общем, странно всё это.
Совершенно уверен, что явившись к старому знакомому, тем более которого он не слишком уважает, Лорд станет перед ним представляться по всей форме? Ощущение, что в этот момент говорят не герой с героем, знающие друг друга, а автор и читатель: вот вам лорд - к сведению принято.

Веселые истории – услышать не хотите ли?
Мир превратился в зеленый аквариум. Мир. Целый мир.
Сегодня Федьке не давали Конфеток От Смеха, но он валялся в отключке на солнце, спящий или мертвый, с сонной улыбкой на лице, с кулаком, сжатым на младенческий манер.
Проснувшись, рухнув в реальность из диких космических снов, Вадик вспомил о своем новом приятеле. Он лежал на соседней развалистой лавке, когда-то большой и белой, а теперь загаженной голубями и разлезшейся, как клавиши раздавленного пианино. Солнце светило ему прямо в морду, и он щурился во сне; от этого его лицо казалось очень злобным.
- Эй... – проныл Вадик, вокруг котрого все еще метались оранжевые птички снов. – Давай, вставай уже...
Из уголка рта Федьки текла слюна; он не просыпался. Он не приходил в себя.
«Он умер, что ли?»
Вадик тряс своего спутника, в подкорочном сомнении, что вчреа все же произошло что-то не то. Вчера. Ночью они продирались через заросли черных кустов, и чем дольше они шли. тем сильнее на Большого Смелого Парня Федьку накатывала клаустрофобия беглеца. Поначалу он и не заикался о своих стремах; а потом, когда ему в очередной раз показалось, что за деревом мелькнула синяя спецовка санитара, он хрипло попросил Вадима идти впереди.
- Вот дерьмо.
Это стало их любимой фразой на сегодня.
Ну, брат, как дела?
Вадик тряс своего приятеля и старался вспомнить каждую деталь. Вечером они немного выпили. Нашли две почти полные бутылки пива как раз на этих самых лавочках, и Федька в эйфорической свободе без медикаментозной терапии махнул рукой на то, что кто-то уже пил из них. Вадик жутко замерз без своей куртки, и это теплое пиво показалось ему классным.
Классным. Потом с неба упал голубь, их сморил сон.
- Эй, ты!.. А ну хватит тут валяться! – орал Вадик, до предела перепуганный, пытаясь привести Федора в вертикальное положение.
«Надо снять с него куртку. Она все-таки моя... А ему, может, и не нужна уже...»
- Кретин, от***ись от меня, - вдруг просипел «умерший». – Все, все уже...
Вадик смотрел на него с отвращением, плохо скрываемым, тем более что у Федьки вдруг начались сопли, а ничем, кроме ладони и рукава чужой куртки, он их вытереть не мог.
Солнце ослепляло, и они пошли дальше вслепую. Примерно через двести шагов Федька опять упал.
Он не шевелился и лежал на разогретом песке, словно на пляже. У Вадика заслезились глаза – за ночь на жесткой скамейке он, казалось, простудился, и погружался под лоскутное одеяло хиппи с температурой и цветастыми пятнами озноба или жараперед глазами. Он почти ничего не видел, пока сидел рядом с Федькой, уже наученный опытом, надеясь, что через некотрое время он придет в себя. Он не заметил бы и появления трамвая, если бы тот не зазвенел в конце длинной уютной аллеи; он не заметил даже, что они сидят на старых редких каменных плитах, занесенных песком, и что рядом с ними врыт тонкий столб с желтой табличкой – трамвайная остановка.
- Эй... Это опять ты, чувак, - Федя приоткрыл глаза и быстро вытер нос. На том месте, где он лежал, была мумифицирована в песке сплющенная пачка от сигарет. Мальборо. Красный треугольник. Белый треугольник. Красный треугольник. – У тебя нет покурить?
Нет. Вадик не курил, а если курил, то это было не Мальборо. Красные и белые треугольнки оставались сокровенной собственностью кого-то более крутого, кого-то более смелого, кого-то, с кем Вадик никогда не общался. с кем ему не повезло.
Почему. Этот вопрос опять всплыл в голове, когда трамвай торжетсвенно прозвенел мимо них, и на месте, где должен же был сидеть хоть кто-нибудь, никого не было. Почему.
Вадик наконец спросил своего новjго приятеля, какого хрена он попал в эту больницу.
- Предки?
- Нет. Ты что...
Он никогда не любил свою уродскую школу. И школа не любила его.
Одна девчонка, которая когда-то ему нравилась («Вот коза...»), однажды пригласила его к себе в гости. Его, своих подружек, парней из класса и со стороны. Они все действительно думали, что будет весело. К тому же и родители хозяйки смотались на пару дней, хата стояла пустая, народ не мог дождаться веселья... Они правда надеялись на него, а потом, когда все закончилось, Федька стал считать свою Лину козой, кретинкой и просто сукой.
- Ну и что? – не утерпев, спросил Вадик, заметил неожиданное сопротивление.
- Да ничего. Полное дерьмо.
Одна девчонка тоже туда пришла. Она сидела долго, тихо, тупо уставившись в стену. Оказалось, что к тому моменту, когда все уже были просто в дуб, она вообще не пила. Но про нее – позже.
Кто припер ящик водки, никто не знал. После пива всем показалось, что градус надо повышать; через пару часов подружка хозяйки «банкета», некая Лиза, искала по всей квартире тазик для своей красотки, пьяной в говно, а вокруг наступил полный хаос.
- Я в этом дурдоме еще и зажигалку, *** посеял, - сплюнул Федька.
Паша, тощий желтый парень, принес с собой еще кое-что. Всей компанией, за исключением тех, кто уже выбыл из строя (Лиза и Лина блевали в ванной и пили таблетки, а Хренова Трезвенница свалила домой) они забили по косяку, некоторых скорежило сразу, некоторых позже, но беспокойное движение прекратилось, и Федька почти что нашел Нирвану.
К ним зашел сосед-нарик. Ооо, у этого парня все было серьезнее, и он до последнего был уверен, что все они ему снятся или являются, как и все библейские святые, которые стали его новыми друзьями. («Кстати, этот чел тоже где-то тут лежит. В другом отделении... Их там как-то по другому «лечат».) Он просто ничего не понял, но, уйдя, позабыл закрыть дверь. Из квартиры валил дым – в комнате особо желающие жгли электричество, жгли бумагу, жгли все, жгли себя, затягиваясь дымом веселых трав. Соседка по лестничной площадке внутренне напряглась, вошла внутрь. Линочка, такая милая девочка, - страдала в туалете, квартира была полна каких-то странных личностей... Соседка («*** старуха») постояла несколько минут рядом с духами, видевшемся расслабленным «гостям» и ушла. Звонить, как оказалось, матери и полноправной хозяйке хаты.
Когда на следующий день в школе и дома на участников «веселья», которых смогла вспомнить Лина, началось наступление со всех сторон, они все решили, что их сдала Трезвая Тварь. По ее поводу, говорил Федя, было тогда сказано много всяких разных слов... А один парень, возлюбленный Лины, стокилограммовый боксер, для которого обломилось КМС, решился на свою собственную месть. Только уже после того, как Т. Т. оказалась в больнице с тяжелым сотрясением мозга, они наконец догадались, что она не была стукачкой. А Лину, *** Лину, могло извинить только то, что она не рассталась со своей «тайной» просто так. В школу она потом еще долго не приходила, - как-то так получилось, что мама случайно сломала ей два ребра («Случайно!!! Ха!.. Знающие люди говорят, что у нее вся спина от шеи до жопы была черно-синей»), перелом получился сложный, и Лина могла отлеживаться в больнице, восстанавливаясь и вспоминая, вспоминая... Думая на свободе о своем поведении.
Вот как-то так все и получилось.
О своих родителях Федька так ничего и не рассказал. А Вадик не стал спрашивать, ведь ему и без того было хорошо тут, на теплом песке, под звон трамвая, у косого столба с желтой табличкой. Без новых знаний о невыносимой жестокости.

Ночь. Звёзды - небесные скитальцы, обречённые целую вечность провести во мраке обворожительной возлюбленной ослепительного Дня – были скрыты из виду тёмным саваном, сотканным из мрачных и неприветливых грозовых туч. Бледный лик Луны, Повелительницы сумрака, прекрасный в своём мертвенно-хладном величии, не мог своим светом пробить преграду, вставшую между Царством Земным и Небесным.
Могучие дубы-исполины, раскинув в стороны длинные ветви, укрытые от постороннего взгляда ярким зелёным нарядом из листьев, в тщетных попытках коснуться возвышающейся над ними сферы приходили в абсолютное отчаянье, несопоставимое с чувствами ни одного другого живого существа, населяющего Азгадруад. Горделивые сосны, свысока наблюдавшие за поведением древесных собратов, вовсю потешались над напрасными потугами неудачливых соратников. Но и более тонкие вытянувшиеся стволы насмешниц не могли пробить застилающей ночной небосвод пелены, которая, казалось, была образована из самой тьмы.
Тьма. Таинственное безмолвие, воцарившееся в окружающем мраке до Наступления Рассвета, способно было холодной рукою первородного страха сжать сердце любого вышедшего в столь поздний час на пустынный тракт путника. Беспокойные души, пребывающие в вечном движении суетливого бытия, не способны были различить перемежающихся друг с другом в шелесте листвы тяжёлых стонов и издевательского смеха, образующих в совместном соитии двух несопоставимых звучаний воистину неповторимую симфонию ужаса. Лишь свист ветра – единственного бодрствующего представителя спящего мира, извечного безумца, бездельно сновавшего между крон таких же, как и он, безумцев – возможно было расслышать неподготовленному слушателю в обволакивающей его тишине.

Бог умер самой напрасной и безызвестной смертью. Никто ещё не умирал так безызвестно! даже о смерти несчастного скитальца в пустыне знают стервятники, терзающие его плоть; даже о серийном убийце, сгнившем в карцере, помнят родственники его жертв. О смерти Бога не помнит никто! Бог умер... А что? Вполне возможно. Может давно, может вчера, а может в тот момент, когда я начала это писать... Только никто не поверит в это, НИКТО! Никому не нужен мёртвый бог, никто не будет чтить его память и просить для него Царства Божьего - ТАВТОЛОГИЯ. Да и кого просить, ведь Бог-то умер! Никто не верит... Даже тот, кто верил в него самого, не верит в его смерть - ЭТО НЕ ВЫГОДНО. Вот так взять и похоронить то, во что веришь - ну уж нет! А тот, кто верил... Ему-то что?! ГЛУПО,- скажет он,- то, чего не было, не может умереть. Значит, БОГ ВООБЩЕ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА УМИРАТЬ?!! Чем же он всемогущ, если даже на это не имеет права!? Мы имеем и даже обязаны, а вот он - нет... Говорю же вам, БОГ МЁРТВ! А вы не верите... Вы молитесь ему, а не за него, вы же не любили его, вы молитесь за родных, близких, друзей, себя; а за Бога не молитесь. Он ничто, он не может умереть, он якобы был всегда. А знаете как это трудно - быть всегда, когда никто тебя не любит?!! Вот он и умер, ведь от ТАКОГО недолго умереть... А вы всё молитесь ему, всё убеждаете и себя и других, что он жив. А ЧТО ВАМ НУЖНО ОТ БОГА? Вот именно...слишком многое, чтобы вот так взять и похоронить его. Даже стервятник пролетит мимо - он же Божья тварь, он не может клевать того, кому вроде бы принадлежит. ВСЕ МЫ БОЖЬИ ТВАРИ... Только вот Бог умер, а даже это ему простить не можем. Хорошие же из нас дети - ТВАРИ! Бог умер самой напрасной и безызвестной смертью...

Еда. Губы зарылись в промёрзлый ил и нащупали что-то тонкое и мягкое. Носорог вырвал из земли корневище засохшего тростника и начал жевать вместе с песком.
Солнце подглядывало за зверем, взгромоздившись на заснеженную вершину одной из самых высоких гор в округе. Небо покрывали серые облака, но тёплым лучам удавалось на мгновенье пробиться и погладить жёсткую обледенелую шерсть. Рядом едва слышно журчал ручеёк, носорог любил его прохладную воду. И поэтому уже много дней не покидал обжитого места. Одно плохо – пищи в этих местах становилось всё меньше и меньше.
Еда. Животное приметило пучок пожелтевшей травы, торчащий из-под камня, которого ещё вчера не было. Оттепель делала своё дело: то здесь, то там снег отступал, оголяя тёмную землю. Носорог быстро прикончил траву и довольно рыгнул.
Берущий начало высоко в горах, ручей проносил мимо носорога кусочки льда – признаки окончания холодов. На одном из осколков сидела птица и клевала то ли жёлудь, то ли кусок коры, превратившийся в ледышку. Она встрепенулась, заметив крупную тушу, расправила крылья, но не взлетела. Только не спускала глаз со зверя, проплывая мимо него. Которого совершенно не волновала маленькая пташка.
Еда! Зубы с лёгкостью преломили стебель молодого деревца, рвущийся из-под снега между камнями. Сок брызнул прямо в горло носорога, тот начал жевать растение, даже гудел от удовольствия.
Что-то громко хрустнуло совсем рядом. Могучие челюсти замерли, крохотные зрачки забегали из стороны в сторону, но опасности зверь не замечал. Лишь странное деревце появилось среди прибрежных камней, где его раньше не было. Почти идеально ровный ствол, никаких веток. Носорог некоторое время стоял неподвижно, затем приблизился и осторожно понюхал непонятное растение.
Следующее копьё было удачливее предыдущего: угодило прямо в бедро бедному зверю, отчего он громогласно заревел, топчась вокруг своей оси. Наконец он увидел врагов: двуногие спускались с холма по ту сторону ручья. Они несли копья, некоторые кидали их издалека, другие держали наготове, остриём вперёд.
Носорог шумно задышал – ноздри широко раздувались, а потом выпускали облако пара. Он подумал о ручье, который поил его. Он подумал о траве и молодом деревце, которыми его сегодня порадовала здешняя земля. И не было никакого желания отступать.
Двуногие были маленькими и нестрашными. Поэтому зверь заревел снова, а эхо подхватило рёв и понесло его в горы. Противники уже пересекали мелководный ручей, растягиваясь и окружая носорога.
И тогда он рванул вперёд, взметая брызги. Одновременно с этим одно копьё вонзилось ему в правый бок, а другое отскочило от левого. С шерсти носорога осыпалась ледяная крошка. Он налетел на одного из двуногих, попытался насадить его на рог, но противник упал, избежав удара. Хотя это не сильно помогло: четыре ноги гигантского зверя прошлись по нему, вминая в каменистое дно. Один из атакующих метнул камень и попал им по передней ноге носорога. В тот момент зверь первый и последний раз заколебался, то ли от боли, то ли от страха, то ли на миг поумнел и трезво оценил ситуацию. Но следующее копьё попало ему прямо в глаз, рёв полный боли и ярости прокатился по ущелью, носорог ринулся в гущу противников, бешено мотая головой. Одного охотника он откинул в сторону, другого нанизал на огромный толстый рог, поднял на два метра в воздух, потом с силой опустил кричащую жертву, раздробив ей голову о камни.
Двуногие не сдавались, крутились вокруг в пенящейся воде, подбирая камни и копья. Животное атаковало ранее сбитого с ног противника, начало волочить его перед собой по берегу, ломая кости. С воинственным кличем один из двуногих подбежал к зверю вплотную и со всей силы вонзил копьё в обвисший живот зверя. Этого было мало. Словно не чувствуя многочисленных ран, носорог всё также проворно дёрнулся в сторону обидчика, сбивая его огромной тушей. Ноги животного заскользили на мокрых камнях, и оно, само того не желая, рухнуло всем своим весом на упавшего, погасив его крик. Подпрыгнувший от грохота пласт снега на мгновенье скрыл их из вида. А в следующий момент носорог вырвался из белой пелены, как ни в чём не бывало. Ему навстречу метнули два копья, но оба отскочили от твёрдой шкуры.
Еда. Вода. Моё. Носорог с разбега врезался в самого молодого и неопытного из двуногих, отчего другой двуногий пронзительно закричал, срываясь на визг. Детёныш отлетел от удара так далеко, как никто другой, и распластался на скалах.
Два последних охотника бежали за носорогом. Один подобрал копьё, другой достал из-за пазухи заострённый камень. Пока зверь разворачивался, двуногий взбежал на массивный округлый валун и прыгнул на спину носорогу. С дикими воплями он принялся вонзать осколок в горб животного, без видимого успеха. Носорог бежал вниз по течению ручья, мотая гривой, пытаясь сбросить нежеланного наездника. Другой охотник поравнялся с ними, выбрал момент и метнул копьё. Опытная рука не подвела: удар пришёлся в раненное бедро, где шерсть уже заметно покраснела. Что-то печально ухнуло внутри носорога и он оступился, врезаясь в дно. Тот двуногий, что был сверху, не удержался и улетел вперёд, погрузившись в воду, брызги и осколки льда скрыли его от глаз на некоторое время.
Последний охотник с воинственным кличем подбежал к поверженному зверю, схватился за копьё, торчащее из живота, и начал поворачивать его из стороны в сторону. Носорог протяжно гудел, ворочая головой, фыркал, потому что вода попадала ему в нос и рот, норовил оттолкнуть врага ногами. Вскоре он предпринял последнюю попытку подняться, напряг трясущиеся мышцы, но быстро сдался. Единственный глаз прослезился, уставился на последнего охотника. Смотрел долго и пронзительно, а потом веки сомкнулись.

Молодой, но крепкий плечистый воин трясся от волнения. Он окинул взглядом место боя.
Вода побагровела, снег покрылся алыми росчерками. На левом берегу неподвижно лежали три тела, в воде ещё одно, на правом…. Ох, на правом…. Из горла охотника вырвался стон. Он бросился к мальчику, который лежал на тёмных камнях в нелепой позе. Склонился над ним, дотронулся до грязного тела, потянул за руку, предлагая встать. Но воин чувствовал, что мальчик уже никогда не поднимется. Носорог расплющил ему голову.
С другого берега донесся стон. Воин поспешил туда, попутно взглянув на того, кто погиб первым. Убитого должно было уже унести течение, но его грудь, живот, бедра и ноги буквально втоптали в дно. На поверхности ручья неподвижно застыли лишь бородатое лицо и две руки.
Охотник вышел из воды, взглянул на другое тело. Тот, кого пронзили рогом, скрючился в грязи, будто прилёг поспать. Но достаточно было пошевелить его ногой, и он раскрывался, выставляя на обозрение чудовищную дыру посреди торса. Из раны свешивались кишки. От правой половины головы мало что осталось после падения.
- Ааргх… - донеслось сбоку.
Тот, кого носорог толкал перед собой во время боя, волоча по берегу, шевелился и издавал странные звуки. Как ни странно, он больше остальных походил на труп: камни содрали с него почти всю кожу, разодрали его бока до костей. Ну и кости внутри, естественно, были переломаны. Если не все, то очень многие.
- Аух… арх… - Раненный смотрел на свои окровавленные руки округлёнными глазами. И не в силах был пошевелиться.
В стороне от него носорог впечатал в снег другого воина. Одна лишь скрюченная рука избежала веса носорога: она сильно выделялась на фоне остального. У охотника заурчал живот при таком натюрморте. Он опять склонился над раненным. Размышлять, что делать, у него получалось не очень хорошо. Поэтому он просто наблюдал за тем, что будет происходить дальше. По правде говоря, он надеялся, что раненный встанет на ноги. Они уже давно жили вместе в племени, немало раз охотились вместе. Поэтому охотнику не хотелось, чтобы его соплеменник остался здесь, на берегу ручья, как остальные.
Вдруг что-то шевельнулось в мозгу у юноши. Он огляделся и спустя некоторое время вспомнил, что куда-то пропал ещё один выживший. Воин, который скакал верхом на носороге. Воин, чей сын погиб сегодня, как и многие другие.
Охотник поспешил к туше зверя, утыканного копьями, обогнул его и отыскал в воде того самого воина, оседлавшего дикого зверя. Теперь воин никого оседлать не смог бы при всём желании. Когда охотник попытался поднять сородича, задняя часть головы бедняги наполовину отвалилась, часть мозгов вывалилась, а ручей быстро подхватил их. Как видно, при падении со спины шерстистого носорога, воин разбил голову о камни на мелководье. Охотник попытался захлопнуть черепную коробку, но догадывался, что это уже ничего не изменит.
Он выпрямился, ещё раз огляделся. Руки больше не тряслись, сердце перестало быстро колотиться. Он тронул босой ногой тяжёлую голову носорога. Никакой реакции. Охотник расправил плечи, поднял руки и протяжно заголосил.
Он гордился собой.

Второе меньше, по-моему, лишнее.
Не знаю, рыгают ли носороги, но уж точно от сытости. Вряд ли можно наесться пучком травы до отвала, тем более. что еды становилось всё меньше.
Это должна быть льдина, на осколке не удержишься.
Вот это нужно скомпановать так, чтобы читалось.
Ось животного?
В переднюю ногу было бы лучше.
Поволокло.
По-моему, лишнее.
Улёт бы убрала, просто - упал(слетел) в воду, про время не надо, понятно и так.
Заменить бы...
Прилёг отдохнуть, уснул.
Как-то не в стиль, типа ремарки автора)
Слово не отсюда)
Э-э-э...

Капитан Дэниел Роско наблюдал за работой саперов, копошившихся в узком туннеле, ведущем к Восьмому Сектору. Гарант – так, кажется, назвала это Елизавета. Гарант того, что штрафники не побегут обратно, впервые узрев мощь имперской военной машины. Для сотен солдат, с готовностью отправляющихся на войну с хаоситами и ксеносами, отбросы Нижних уровней не представляли и малейшей угрозы. Во всяком случае, гвардейцы должны были так думать – на то и был расчет. Пока паникующие штрафники вяжут имперцев в ближнем бою, Стрелки начинают операцию по саботажу. Линии обеспечения, маршруты подкреплений, полевые штабы – все это вмиг будет обращено в прах. Выходцы из Гильдии Вольных Стрелков достигли превосходных результатов в мастерстве диверсий – долгая их вражда с Синдикатом была тому доказательством. Бандиты, тщательно соблюдающие нечто вроде кодекса чести, не продавались никому, но война «чисто из интереса» стала для них делом жизни. Неудивительно, что как только Черная Королева предложила им возможность померяться силами с прославленной Имперской гвардией, те сразу согласились.
Капитан Роско хмыкнул: штрафникам не пришлось даже ничего предлагать – эти сами вызвались участвовать в защите Старого Города. Может быть бедолаги надеялись, что гвардейцы возьмут их в плен? Или же думали, что Черная Королева будет настолько глупа, чтобы вооружать разномастный сброд с Нижних уровней, а потом не проконтролировать их прямую доставку на поле боя? Уж кто-кто, а Елизавета бы точно позаботилась о том, чтобы её солдаты воевали, а не хаотично покидали поле боя, теряя снаряжение. «Позаботилась» во всех смыслах…
- Докладывает «Глаз Ворона», несколько разведотрядов имперцев вошли в зону видимости. Дальнейшие приказания? – раздался из рации бесстрастный голос Коннорса, сержанта отряда Стрелков.
- Дождитесь прихода основных сил. Далее все по плану: пошлете вперед штрафников, и позаботитесь о том, чтобы каждая бандитская сволочь подохла, - произнес капитан. – Если возникнут затруднения, выпустите мутантов. Надеюсь, еще помните, как их нужно использовать?
- Дать сгрудиться вокруг противника, а потом одновременно детонировать все ошейники с взрывчаткой – я знаю, - ответил Коннорс. – «Глаз Ворона», конец связи.
Роско отложил рацию и воззрился на саперов:
- Эй, вы как там, скоро закончите? Через пять-десять минут здесь начнется серьезная заварушка, а мне приказано инспектировать готовность всей линии фронта на Четвертом Уровне.
- Сейчас-сейчас, - растягивая слова, пропел в ответ сержант подрывной команды. – Не торопи сапера – взрывчатка, она такая: концентрации требует!
- Боже-Император, дай мне сил не перебить всех этих придурков до прибытия основных сил. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… - прошипел Дэниел, взял автомат и двинулся к БМП.
Внутри транспортера сидело около дюжины солдат-новобранцев, формально сопровождающих капитана во время выполнения задания. Их лица, как и физиономия Дэниела, были скрыты балаклавами и темными очками, отчего у врага могло создаться впечатление, будто бы противник не знает страха. Конечно же, они боялись, боялись так, что их волнение тут же передалось капитану. Он хлопнул по плечу ближайшего к обрезу двери рядового и пробормотал что-то вроде: «Ничего, и не такое переживали…»
Задание должно было быть выполнено быстро и четко. Черная Королева неожиданно отдала приказ вытащить Дэниела из самого эпицентра боевых действий на Третьем Уровне, чтобы проверить боеготовность войск на Четвертом. Роско понимал её мотивы: в конце концов, он единственный, на кого можно было положиться в таком деле. Советники были против объявления войны Империуму. Объяснять, что развязал конфликт Принц Грегори, было бесполезно – старики слишком сильно боялись смерти и все торопились сдаться на милость Имперской гвардии. Личная охрана Королевы несколькими показательными расстрелами заставили их страшиться гнева Елизаветы, а не какой-то там смерти.
Роско все никак не мог привыкнуть к тому, что снова находится в относительно мирной части Старого Города. Он и отряды под его командованием сдерживали основной натиск сил противника, в то время как штрафниками командование затыкало дыры в обороне. Метр за метром, синдикатовцы отступали, заставляя, однако, врагов попотеть. Узкие переулки, из-за которых имперцы не могли ввести в действие боевые машины, и огромное количество прекрасно простреливаемых перекрестков превращало гвардейцев в подсадных уток. Неожиданно вылезший из окна полуразрушенного здания пулеметчик, упакованный патронами по самые яйца, мог задержать продвижение гвардейцев на три-четыре часа. Это уж не говоря о многоуровневости самого Старого Города…
Не успел Роско поудобнее расположиться в кресле, как снова ожила рация:
- Гов… «Гла… она»… мы… тяж… ери… нуж… ержка… срочно! Они прут со всех сторон! – гласил паникующий Коннорс. Где-то раздался взрыв. Дэниел насторожился. Звук шел со стороны Дворца.
- Твою-то мать… Как же так… - пробормотал капитан, рванул к водителю и заорал: - Заводи!
Снаружи по броне тут же застучал десяток пар кулаков – саперы решили, что о них позабыли.
- Скоро прибудут солдаты, держитесь! – только и успел проорать Дэниел ошеломленным инженерам, захлопывая дверь.
Капитан в последнюю очередь хотел бы оставить их здесь, посреди заварушки, но в нынешней ситуации обеспечить безопасность Королевы было гораздо важнее, чем вывезти с потенциального поля боя дюжину саперов. Транспортер рванул с места, распугивая всех подвернувшихся ревом мотора. Роско в это время лихорадочно думал, как же имперцы сумели прорваться. Мысли о том, что штрафников и Стрелков смяли, и подкрепление, которое должно было прибыть к туннелю двадцать минут назад, может уже не успеть, Дэниел старался отогнать. Капитан представил конструкцию Старого Города: восемь вертикальных Уровней, каждый разбит на десятки Секторов. Дворец находился на Четвертом Уровне, в Девятнадцатом Секторе – ближайшем к Мировому Океану…
- Ну конечно! – прошептал Дэниел и повернулся к солдатам. Капитан строго осмотрел рядовых. Неоперившиеся птенцы, никогда и в боях настоящих не участвовавшие. Эмоции на лицах, скрытых балаклавами и очками, невозможно было прочесть. Роско глубоко вздохнул и начал:
- Я буду говорить с вами откровенно, как с солдатами. Генштаб допустил ошибку в стратегии – и из-за этого все наши успехи в обороне летят коту под хвост. Никто не рассчитывал, что имперцы воспользуются водным путем, чтобы обойти нашу оборону. Конечно, мы привыкли к мысли о нерушимости внешних стен, да и я, дурак, тоже купился на это… Так или иначе, сейчас нам придется разбираться с огромной брешью в обороне, а учитывая также количество мест, которых я так и не успел проинспектировать, опасность динамически увеличивается. Возможно, сегодняшний день станет для всех нас последним. Будет чудом, если мы сумеем победить…
- Капитан, ты это… не хорони нас раньше времени… - испуганно подал голос один из новобранцев.
Роско довольно хохотнул:
- Что, засранцы, перепугались? Ладно, расслабьтесь, думаю, ничего серьезного не предвидится. Вряд ли там большой отряд, но как и всегда – надеемся на лучшее и готовимся к худшему…


Вошедший был высоким мужчиной неопределенного возраста – его лица банально не было видно. Пытаясь адаптироваться к вторгшемуся в темную камеру свету, пленник начал быстро моргать глазами. Помогло совсем чуть-чуть. Приглядевшись к усыпанному орденами мундиру, узник различил опознавательные знаки Имперской гвардии.
- Надо же. Я думал, что они пришлют, по крайней мере, охотника на ведьм или даже инквизитора, а прибыл всего лишь один высокопоставленный офицер. Довольно оскорбительно с их стороны, не находите? – узник пытался придать своему тону сарказма, но выходило пока что не очень.
Офицер беззлобно ткнул пленника указательным пальцем в лоб, смахнул несуществующую пылинку с тщательно отполированных панцирных наплечников, расправил полы дорожного плаща и сел на стул в углу камеры. Узнику стало интересно, что скажет собеседник, однако офицер продолжал молчать.
- Ну что, так и будем играть в молчанку, или все же скажете, зачем вы сюда пришли?
Воззрившись на пленного, офицер промолвил:
- Ты Бакалавр.
Сказанное не было вопросом. Офицер знал, с кем он разговаривает. Судя по всему, перед тем, как войти в эту загаженную наножуками камеру и начать разговор, он тщательно изучил дело узника. Последнего это не радовало. Однако…
- Этот голосок до боли мне знаком, - осторожно начал он, но офицер его перебил.
- Заткни пасть, мразь, и слушай: можешь дурить голову адъютантам генерала, но не мне. Я один из немногих, кто знает тебя в лицо. Нет смысла лгать. Эти гвардейцы простодушны - им все равно нет дела до очередного дезертира из армии Синдиката. Ты крыса, Бакалавр. Рассчитывал убраться с гибнущей планетки под видом пленного, да вот только не твой сегодня день. Интересно, куда ты дальше намеревался направиться? Случаем, не на Калеб? Говорят, там прекрасные пляжи, а в этом сезоне особенно много туристов, так что несложно было бы затеряться в толпе.
- Александр, маленький ты сукин сын, прекрати плеваться, как дитя, ей богу… – брезгливо заметил пленный, осознав личность своего собеседника.
- Для тебя я Александр Рамирез, Лорд-Командир Сектора Зеро!
В камере включился свет – очевидно, это сделал телохранитель, которого Рамирез оставил снаружи. Конечно, для придания большего драматизма моменту. В глазах Александра плясали опасные огоньки. Да, подумал Бакалавр, такого можно испугаться.
- Ну здравствуй, Виктор. Давно не виделись. Десять лет прошло, а ты все так же весь в делах. Довольно неприятно, когда тебя объявляют государственным преступником, верно? Одно радует – знает об этом лишь кучка посвященных. И инквизитор Карциус. Думаю, ты с ним уже знаком?
- Чего ты хочешь, Александр? Девочку? Виски? Соснуть мой потный хрен? – устало вопросил Бакалавр. – Что до инквизитора… Да, я с ним столкнулся. Самодовольный кусок имперского дерьма – как и все вы. Но он довольно умен, это признаю. Кстати, передашь на Терру, что я больше никогда, слышишь, НИКОГДА не возьмусь за подобное. О, если бы они видели результаты проекта, то вряд ли бы сейчас спокойно спали в своих уютненьких постельках.
- Я пришел не ради того, чтобы уговаривать тебя, Виктор. Десять лет бюрократы Администратума просеивали информацию из всего Империума, лишь бы найти хоть какую-то зацепку. Никакого результата. Мы даже решились на такой безумный шаг, как подключить Ордо Еретикус. Конечно, никто не может просто так отдать Инквизиции приказ начать поиски какого-то никчемного отступника, до тех пор, пока их самих это не заинтересует. Однако, пара дружеских советов Верховному Магистру, и тот предлагает одному из инквизиторов проверить своих учеников в действии – под видом инкогнито разузнать настроения на десятке планет. И ведь странное дело – ни один из этих бедолаг не вернулся. Начал действовать некий странный… я бы даже сказал систематический фактор. Из оставшихся отчетов мы заметили, что аколиты исчезали сразу после того, как упоминали о Том-Самом-Бакалавре-с-Терры в обществе. Что за друзей ты себе завел, Бакалавр? Почему они так не хотят, чтобы мы тебя нашли?
- Потому что они знают, что я приведу вас к ним, - процедил Виктор. – Что до аколитов Карциуса… Мне жаль. Правда, жаль. Я пытался ему об этом сказать, но старик не слушает. Кинул бутылкой. Попытался прострелить мне голову из своего именного револьвера. Он неадекватен. Кто его только пустил?
- После того, что твои «друзья» сделали с его учениками, я не удивлен подобному поведению, – саркастично отозвался Лорд-Командир, устроившись поудобнее на стуле. – Но не будем нарушать покой покойников. У тебя всего два пути, Виктор. Верни проект – и, возможно, мы даже восстановим тебя в звании главного исследователя. Или же разбирайся с Карциусом сам.
Бакалавр уставился на Лорда-Командира. В его глазах одновременно смешались и страх и ненависть.
- Проект… знаешь, я бы рад вернуть, да он не у меня… - несмело пробормотал Виктор.
- Что ты этим хочешь сказать? – нахмурился Александр.
Бакалавр ухмыльнулся.
- У него есть носитель.