- Давайте будем говорить о чем-нибудь приятном.
Теперь Федор приводил этих людей почти каждый день и они входили с мороза, бросали в прихожей пальто, и бодро шагали прямо в комнату, стряхивали снежинки на диван, фыркали на печку, заклеенную цветными картинками. И даже больше, чем мужчин, Оля не любила женщин, которые также приходили вместе с Федей; он важничал перед ними, но как-то странно, и когда он не пропускал их вперед, перебивал во время разговора, они разгорались от необъяснимого удовольствия. и сами тут же "драли нос".
Так бы сказал кто-то...
Но будем же говорить о приятном.
Федька отпускал бороду, и уже становился похож на их старого дворника, и добавлял к своим тридцати еще десяток лет; но сестра не смела сказать ему, да и кто теперь ее слушал? Он не мог догнать ее в возрасте, но все же она подчинялась, садилась в уголок. И следила за их приятными беседами.
Еленка, та опять прицепилась к печке. Она сидела рядом с ней, сложив руки на коленях, словно демонстрировала свои красные, шершавые лапы, и смотрела на голландскую плитку, как на символ буржуазного разврата. Но ведь грела же она на ней свои ручонки! И все же фыркала:
- Когда вы смените квартиру? Вам не надоело жить в этом старом... ммм...
И Оля всегда знала, что она скажет. Может быть, она только немного стеснялась ее, но все было ясно и так. Старая помойка. Погост. Вот ведь тоже, острячка.
Оля поставила чай, но никто, казалось, не обратил на него внимания. Федя утащил своих, Александра и Яшку, и они вели свои умные беседы в уголочке. Ради них и было все собрание; девушки сидели и были довольны уже причастность к чему-то большому. И они стали пить чай, и посматривать на Федора, и подхватывать отдельные слова. Андрей Михалыч, развалившись на стуле, презрительно уставился на лампу под зеленым плафоном, и Оля приготовилась выслушивать тонну обвинений своим вкусам. Он сидел, и прохватывал рюмки время от времени; он так злился, что его не пригласили в большой разговор, что даже отвернулся от них, и от мелко клокочущей ярости решил наброситься на кого-то.
Оля поправила платок на плечах; Федя снова говорил что-то про газету, что-то про статью, про этого паренька...
- Покушать ничего не хотите? - проронила Оля.
...Слезы застывали у нее на щеках, а ведь никто так ни слова ей и не сказал. И Федя не остановил ее, и не спросил, куда она пойдет.
Чертов мир, подумала Оля, но тут же перекрестилась. Она бежала по улице, мелко перебирая ногами, и какие-то ребята уже смеялись над ней. а она все бежала и бежала. К их старому дому.
Они жили у бабушки, и когда Федька еще был совсем маленьким... Ольга вошла в пустое здание; пол местами совсем просел, а в крышу просыпались снежинки, и сороки, клюющие с козырька рябину, от стука двери разлетелись вверх.
Оля прошла подальше; если здесь никто не жил, если никто не нашел... И теперь все эти люди...
И с тех пор, как они стали приходить, такие сильные, такие храбрые, Оля совсем замаялась. Она хранила бабушкины ценности; только ложки и вилки выходили на поверхность, и то нечасто, и то Федя запирал их подальше, чтобы никто из "его" не видел... И вот они стали приходить в дом, и критиковать их лампу, и печку, а у самих и того не было, сами голь перекатанная...
Оля влезала пальцами за плинтус, и боялась не найти там заветной коробочки.
Ходят, все время ходят... В комнату в сапогах, грубые такие...
Эй.
Оля вздрогнула и отшатнулась. Серая тень. Свет был неверен, и она потерла глаза, но никуда не исчезла эта хлебная тень, никуда не растворилась...
- Покушать не хотите? Деточка, ты не голодна? С тобой все в пордяке?
И ты остаешься девочкой до последнего. А после девочки сразу наступает старость.
Он говорил с ней. Оно говорило с ней. А Оля всегда хотела есть с тех пор, как ей пришлось поголодать с неделю. О да.
- Не хотите?..

Циклопический вулкан разворотил центр города. Накренившийся небоскрёб нависал прямо над жерлом, медленно осыпаясь в клокочущую бездну. Шахты семи его лифтов превратились в наклонные тоннели, ведущие, сквозь пылающий ад, к свободе.
- У каждого из вас будет бензопила и гранаты!
В день Большой Игры между всеми бандами устанавливалось перемирие. Крыши домов были облеплены людскими фигурками всех и всяческий мастей. Их, однако, уравнивали хмурые рожи противогазов.
- Семь претендентов на жизнь и свободу! Напоминаю уважаемым зрителям что, традиционно, один из игроков является добровольцем. В случае победы, он не только выживет, но и получит специальный приз от корпорации «Сайбердрайв» - спонсора наших соревнований!
Ревут движки бульдозеров. Это единственный подходящий для такой гонки транспорт. Можно, конечно, попытаться порваться через десять километров руин и завалов пешком, но только ведь уже через три часа сработают имплантаты, и незадачливые игроки свалятся ниц, ослепшие и парализованные.
- Напоминаю игрокам, что все проигравшие, которым удастся выжить, будут переданы служителям Церкви Кровавого Искупления для принесения их в жертву мутантам. Покажите класс, парни, вам нечего терять!
Боря Токарев и был тем самым добровольцем. Всё дело в том, что ему страсть как не хотелось умирать. А диагноз его был отсроченным приговором. И Боря, что характерно, не верил в могущество знахарей и шептунов, пользующих народонаселение Слободки. Когда отстраняешься от суеверий, получаешь удивительно чёткую картину бытия – три пути: общественный лепрозорий кот корпорации, принудительная эвтаназия, мясокомбинат. Разрыв контракта, социальная дегенерация, трущобы, панки, банда каннибалов, от которой он однажды не сумеет отбиться. Или Игра и победа.
- Десятикилометровый заезд сквозь разбомбленные руины прежней жизни! Опасные отморозки, кровожадные упыри, смертельные киборги! Докажите, что вы настоящие мужчины! На старт…
Приз от корпорации – ледяные Палаты Нейромантии, острые электоды, перенос личности на внешний носителель, и слияние с машинным разумом. Бессмертие вне жизни. Игра стоит свеч.
- Внимание!
Какие-то панки, слишком бухие для зрительских трибун, высыпали на площадь перед небоскрёбом. Курт Иванов, на красном бульдозере «Славянка», опаснейший конкурент, герой последней войны, мародёр, наёмник – он уже приготовил гранату. Панки не задержат его, не встанут на пути между ним и жизнью. Как и ничто иное.
Боря твёрдо решил, что этот Курт не должен стать на пути Бори к его собственной жизни.
Граната. Бензопила.
- Марш!

С виду это обычное место пикника. Примятая трава, след от небольшого костерка, на земле расстелена простыня, на которой кое-какая снедь, небольшой магнитофон, консервная банка с окурками. Две Хонды, двери в обоих открыты настежь.
Вот эти открытые двери и привлекли вначале моё внимание. Я приехал на берег Змеёвки ранним утром, хотел сделать пару снимков для журнала, ну и для личной коллекции тоже. Две машины на берегу я заметил сразу, но поначалу не обратил внимания. Щёлкнув пару раз, я просмотрел кадры и понял, что пришёл рановато, света явно недостаточно. Делать нечего, я сел в свой жигуль, включил негромко музыку, наслаждаясь утром на природе.
Наслаждаться мне пришлось не долго. Минут через двадцать до меня потихоньку дошло, что две машины впереди стоят с открытыми дверями, но, насколько мне отсюда видно, никого в них нет. И вокруг никого нет. Место открытое, до небольшой рощицы метров двести, и людей я бы точно видел, если бы там кто был.
Странно. Очень странно. Хозяева ушли, бросив свои колёса без присмотра? Или сидят где-то так, что я их не вижу? Да нет, я точно уверен, что заметил бы людей.
Поколебавшись несколько минут, я вылез из машины и направился к Хондам. Ну попрошу закурить, в случае чего. Впрочем, даже не доходя, я понял, что никого там нет.
-- Есть кто живой? – всё равно крикнул я. В ответ тишина. Куда они все делись? Ключ вон торчит в зажигании. Кнопка магнитофона отжата на ВКЛ, но он молчит, видимо села батарейка. Что-то случилось? Но никаких следов борьбы не видно. Впрочем, если честно, я весьма смутно представляю, как должны выглядеть эти следы.
-- Есть здесь кто-нибудь? – ещё раз крикнул я. Никто не ответил.

Моржеванием я увлёкся в 1984 году. В то время возникла мода на экстрасенсов, вялые статьи на тему "акулов не бывает", лишь подогревали интерес, и ходили упорные слухи, что целительница Джуна Давиташвили вывела Брежнева из состояния клинической смерти. Тогда-то я и попал на лекцию заезжей экстрасенсорши, призывавшей "получать энергию из холода". Тринадцатилетний подросток готов поверить всем, кроме родителей и учителей, ну а найти клуб моржей в Норильске оказалось делом нетрудным. Их тут у нас дофига. Не бросил я моржевание ни когда рекламами экстрасенсов, одна другой дебильнее, запестрела желтая пресса, ни когда парапсихологиню положили в дом скорби с диагнозом delirium tremens (в полном соответствии с шуткой тех времён "а сейчас с сеансом парапсихологии перед вами выступит пара психов").

В 1989 году я поступил в институт (норильский индустриальный), где на почве общего увлечения сошёлся с парнем со странной фамилией Карпентер. Прозвище у него было Плотник, не знаю почему. Никаким плотником он никогда не был, обе руки у него были левые и росли из задницы. Ещё его могло иногда переклинить и он, скажем, на пляже всерьёз начинал рассуждать, сколько человеко-недель понадобится, чтобы вымести весь песок или, прожив в Норильске четыре года, удивлялся, почему в два часа ночи светит солнце.

…Берег начинался с пляжа. Узкая, метров пятьдесят, полоса песка. За ней начинался высокий, но не крутой берег, поросший камышом, кустами и травой. И вот по кромке этого берега шли укрепления. Сплошь, без единого зазора. Валы, частоколы, корзины с землёй, а в центре видимого участка – что-то вроде крошечного каменного форта с развивающимся над ним флагом. И где там прячется их береговая артиллерия – фиг поймёшь. А пляж нам предстоит преодолеть бегом, под огнём с этих самых укреплений… Но и до пляжа надо ещё добраться. Пляж не так прост, как кажется – волны бурлят вокруг установленных на мелководье деревянных, каменных и даже металлических заграждений – ежи, колья, ограды. Между ними с трудом сможет проскользнуть шлюпка, не то что десантный бот…
Наша флотилия выстроилась в линию вдоль участка высадки. Примерно в полутора километрах от берега – фрегаты и линкоры с забранными парусами и опущенными якорями. К ним жмутся шлюпки первой волны. Затем тяжёлые транспорты второй волны, а совсем далеко в море – транспорты третьей волны и патрулирующие тыл корветы.
Артподготовка началась минут сорок назад. То один, то другой корабль то и дело словно взрываются изнутри – их борта изрыгают столбы огня и белого дыма. Над вражескими позициями вздымаются фонтаны земли и щепок, но в ответ – ни единого выстрела. Я оценил разумные действия командира обороняющихся. Скорее всего, на этом участке нет тяжёлой артиллерии, только обычная полевая. Если они откроют огонь по флоту, то лишь демаскируют свои позиции. Нет, враг бережёт порох для десанта…
Наконец над линкорами взмывают определённые флаги, звучит горн… Поехали.

<Было теплое весеннее утро. Солнце, поднявшись из за горизонта осветило остатки вчерашней бойни. Ганс проснулся, сжимая в руках автомат. Осмотревшись по сторонам, он увидел вдали несколько фигур, неторопливо подбирающихся к нему...
- Немцы, или русские? - спросил Ганс себя, - а какая разница... теперь никто из них не оставит меня в живых!
Схватив автомат и банку тушенки, бывший немецкий солдат в два прыжка оказался за разбитой стеной. Спрятавшись, он направил автомат на приближающиеся фигуры. Это было сделано чисто символически, так как осталось всего 2 патрона, а приближающихся было не меньше восьми. Прошло несколько минут, и Ганс уже отчетливо мог различить приблизившихся. Это были не немцы, но и не русские...какая-то интеллигенция... Одеты они были в серые плащи, а лица были замотаны черными повязками, поэтому лица различить не удавалось, но зато Ганс заметил, что у каждого на поясе кобура с револьвером.
- Так, вряд ли они дружелюбны...кто это...
Теперь они были так близко, что скрывающийся уже слышал их голоса. Язык подошедших не был похож ни на один из тех, что знал Ганс.
- Может немецкий оккультный орден?-подумал Ганс,- вряд ли...немецкий язык я бы сразу узнал...о чем они говорят?...
Тут один из подошедших указал на труп Фридриха фон Хундера того, кто еще несколько дней назад был командиром Ганса, который сам его и убил. На трупе был серый немецкий мундир с кучей железных крестов, на рукаве была нашивка с надписью «Ahnenerbe», а в руках он сжимал небольшой ящик со странными символами. Подошедший схватил этот ящик и радостно что-то сказал остальным. Затем «главный» взял странный ящик и спрятал где-то под полами плаща. Ганс сию минуту вспомнил, как его бывший командир дорожил этим ящиком, а ему, Гансу было приказано хранить этот ящик в случае гибели командира. Но Ганс, убив его, забыл сразу все приказания и думал о том, как вернуться в Германию незамеченным силами Вермахта, а потом, где спрятать себя и семью от нацистов и вообще, от войны.
Тем временем «главный» что-то объяснял своим спутникам, затем он отдал приказ, видимо осмотреть все вокруг, так как двое тут же достали револьверы и стали все обхаживать, пристально вглядываясь во все детали.
- Да, ребята, воевать вы не умеете! - шутливо подумал Ганс, - это надо было сделать раньше всего... я идиот, меня же сейчас обнаружат!
Скрывающийся начал медленно отползать дальше в развалины, пока не достиг колодца. Он был настолько широким, что перепрыгнуть бы наверное не удалось, а обойти — значит обнаружиться. И тут Ганс заметил, как один из «осматривающих» зашел за стену и уже стоит за три метра от него. Последнее, что Гансу можно было сделать, это притвориться мертвым, что он и сделал.
Через несколько секунд бывший немецкий солдат, почувствовал, что тот, от кого он скрывался подошел к нему.
- Главное не дышать... и случайно не дернуться... - думал Ганс.
Слегка приоткрыв глаза, он увидел на плече у подошедшего нашивку со странным знаком: «трехголовый пес, находящийся в огне и странные иероглифы вокруг».
Тут подошедший, что-то сказав на непонятном языке, столкнул «труп» в колодец. Ганс чудом ухватился за край...несколько секунд...слышно, как ударился об дно колодца автомат с двумя патронами. К счастью, подошедший толкнув «труп», сразу же развернулся и зашагал проч, обернувшись, он бы увидел Ганса, пытающегося вылезти из колодца. Еще небольшое усилие, и Ганс вылез на землю. Подойдя к краю стены, он выглянул и обнаружил, как непонятная компания удалялась проч, взяв с собой ящик.
- Интересно, кто это были? - подумал Ганс, - Нет! Мне это не нужно, первым делом надо отыскать хоть какое-нибудь оружие...и еды...

>

Блажкович сидел на толчке, с упоением читая трофейную газету. Победоносное шествие войск Вермахта по землям Европы, его интересовало мало - он больше рассматривал фотографию главы Аненербе, чья плешивая и бельмастая физиономия, побитая временем и оспой, украшала разворот. "Чего-то он, видать, опять замышляет - как бы не было худа." - Обеспокоенно подумал Блажкович, с натужным кряхтеньем напрягая могучие мышцы сфинктера. Затем он тщательно скомкал газетный лист, тем самым выполняя сразу два полезных действия: в дальнейшем использовать бумагу в нуждах личной гигиены и одновременно выказывая свое презрительное отношение к вражеской пропаганде. Оправившись, Блажкович одним стремительным рывком поднял свой атлетчески сложенный торс и, толкнув дверь, вышел из сортира.
На улице было хорошо. Ярко сияло солнце, пели птицы, а прямо посреди поляны, Штирлиц увлеченно бил своими нацистскими сапогами Бормана.
"Ванья, Ванья, чтьо ты, Ванья!" - Скулил Борман, пухлыми ручонками прикрывая лысину от тяжелых пендалей истинного арийца. А Штирлиц все бил и бил, бил и бил, бил и бил - сразу видно, что наболело - бил и бил, бил и бил...
- Мистер союзник, хватит бить-то! - Окрикнул Блажкович Штирлица. - А то ведь так и забить недолго: Вся отчетность коту под хвост!
Советский разведчик распрямился, вытер со лба пот и, напоследок, с хрустом заехав ногою Борману в копчик, повернул свое честное и открытое пролетарское лицо к американскому шпиону.
- Ну чего там, у фашистов, пишут?
Блажкович прокашлялся и высокопарно начал говорить:
- Тучи зла сгущаются над всем демократическим миром! Новая смертельная угроза...
- Слышь, не гони пургу, буржуй! - Скривился Штирлиц. - Внятно скажи!
- В общем, наши нации снова нуждаются в нас! Начинаем операцию по предотвращению нацистской агрессии! Кодовое название "Мазафака"!
- А почему не Масаракш?! - Нахмурился Штирлиц.
- Потому что "Масаракш" было в прошлый раз! - Строго отрезал Блажкович. -Теперь моя очередь...

Перечитывал недавно старые задания из этой темы и нашёл вот что
Из реестра замечательных опечаток

Хотите, я расскажу вам сказку о двух людях? Они соперничали между собою всю жизнь, даже не встречаясь. Об одном известно почти все, о другом – почти ничего. Один всю жизнь был зрелым мужчиной, другой – юношей, почти ребенком. Оба родились золотоволосыми и голубоглазыми, но один растерял золото волос и голубизну глаз, другой сохранил. Один жил полной жизнью, другой лишь существовал. Оба были красивыми и сильными, умными и удачливыми и несчастными одновременно. Оба стремились к встрече и не хотели встречаться, оба высоко держали голову и были на голову выше остальных. Оба удивляли людей и не стремились быть понятыми. Обоих любили женщины, но один с радостью принимал их любовь, другой оставался равнодушным. Один мог почти все, не прилагая к этому усилий, другой упорно трудился и тоже мог почти все. Оба всегда были первыми, но один стремился к этому, другой отталкивал первенство двумя руками. Один всегда был в толпе, другой стремился к одиночеству. Один жил в прошлом, для другого существовало лишь настоящее. Оба любили Землю, но один прожил на ней всю жизнь, лишь изредка покидая, другой бороздил Космос, лишь изредка навещая ее. Оба тщательно скрывали свою жизнь от остальных, и оба – по необходимости. Один помнил всех, с кем общался, другой забывал тех, с кем виделся вчера. Один всегда оставался в тени, другой – на свету. Один был как Солнце, другой – как Луна. Оба были неразрывно связаны друг с другом задолго до своего рождения. У обоих были цель, и оба не могли изменить ей. Оба обязательно должны были встретиться. Не самые приятные в мире люди. Один пройдет через все страницы этой книги, второй появится лишь в последней части. Хотите, я расскажу вам о них в меру мо-их сил, и все рассказанное будет лишь сказкой?

- Беги!- лебедь вскинул шею, словно этот жест мог помочь ему удержаться в воздухе, потом крылья вывернулись, и он с почти человеческим стоном упал на землю.
Я знала, что едва ли, упав с такой небольшой высоты, птица могла разбиться насмерть, но лебедь не шевелился, и в меня заползла жуткая догадка. Заставив пассивное тело слушаться, я подошла к лебедю и наклонилась.
- Тебе больно?- Глупый вопрос.
Лебедь приподнял голову и посмотрел на меня умными чёрными глазами.
- Беги...
Клюв странно изгибался, произнося звуки, но для меня это было так обычно, словно я только и делала всю жизнь, что беседовала с пернатыми представителями фауны.
- Зачем мне бежать?
Птица не ответила, уронив голову на камешки. Её длинные белые перья начали уменьшаться, съёживаться, словно истаивать, тело ослело и потихоньку рассыпалось по камешкам. Не успела я понять, что происходит, как на месте лебедя осталась кучка серого, как старый пепел, праха. И этот прах, полежав на месте несколько долгих секунд, всосался в мостовую без остатка.
Город навёл порядок - его улицы снова были чистыми.

Колеса мерно выстукивали колыбельную, вагон покачивался. Поезд старался, как мог. Люди оценили старание состава. Разворачивали матрасы, стелили чуть влажные простыни и заканчивали беседы.
Только в четвертом купе восьмого вагона молодые люди никак не хотели подчиниться. Да, постели разобрали, но все никак не могли закончить разговор.
- А я говорю, что не может один человек испытать все это на себе! Слишком много всего!
- Приключений много не бывает! Я бы вот хотел, как он – парень потряс книгой. – Только такая жизнь – настоящая!
- Вы уверены?
Купе с молодыми людьми делила немолодая женщина. Соседи её и не замечали – сидела у окна, плела что-то из разноцветных ниток.
- Да!
- Ну, как скажете. – женщина вздохнула, и потеряла к разговору интерес.
А утром, когда уже собирались выходить, задержала ненадолго:
- Вот. Возьмите. – цветастая фенечка обвила запястье. – Вы сами этого хотели.
- Э… Спасибо.
Снимать подарок сразу показалось неудобным, к тому же поезд почти остановился. И парень с необычным браслетом на руке шагнул на перрон.

<
«АПОСТОЛЫ».
Здесь не было ничего. Просто большой пустырь заросший полынью, крапивой и другими сорными травами. Кое-где виднелись островки цветущего клевера, привлекающие к себе внимание диких пчёл. На окраинах зеленели небольшие кустарники. И ни одного следа пребывания людей. Хорошее место!
Хорошее место для новой базы КЛУОЧ. «Кибернетической Лаборатории по Улучшению Организма Человека».
Высокий худой юноша открыл дверь старенькой «Нивы» и сел за руль. Мотор на удивление тихо и приятно заурчал. Автомобиль тронулся с места. Объехав поляну по кругу, молодой человек остановился в тени раскидистой берёзы.
- Чёрт, куда он опять подевался?! - Телефон обнаружился в бардачке. – Алло, Орёл? Я нашел нам место для «пикника». Можете грузить фуру. Что? Да. Далеко от города. Очень далеко. А главное, вокруг не души. Принимай координаты и пулей сюда. Я пока машину спрячу и для вашей место подготовлю. Ладно, пока. Жду.
Если кто-то мог сейчас наблюдать за этим странным незнакомцем, он бы, наверное, сильно удивился. И испугался. Молодой человек был не только худ, но и явно слабо физически сложен. Футболка с длинным рукавом на несколько размеров больше чем надо и широкие джинсы ещё сильнее подчёркивали этот факт. Однако то, что он сделал дальше, не поддавалось никакому разумному объяснению.
Выбрав не слишком большую сосну, юноша коротко размахнулся рукой и кулаком ударил в центр ствола. Дерево, у которого не должна была от такого удара отвалиться даже чешуйка коры, с громким, словно выстрел хлопком, переломилось надвое. Та же самая участь постигла ещё несколько сосен. Тяжелые стволы временами падали прямо на незнакомца, но не причиняли никакого вреда. Тот, как ни в чём не бывало, отталкивал деревья в сторону и шел дальше.
Спустя двадцать минут, треск ломаемых сосен затих. Незнакомец легко перетаскал стволы к машине и соорудил над ней нечто вроде громадного шалаша.
Юноша в очередной раз огляделся, закатал рукав, повернул руку запястьем вверх и внимательно его осмотрел. Датчик зарядки экзомышц, вмонтированный прямо в кожу, показывал девяносто четыре процента. Устройство функционировало стабильно и во время работы не превысило своей мощности даже на десятую часть от возможного.
Незнакомца звали Петя. Он был одним из «апостолов нового мира», организации, чьей задачей являлось привести нашу грешную землю к новому перерождению. Привести не словами – глупыми протестами и митингами, но силой…
… До конца света оставалось ещё целых шесть месяцев…
>