* * *
Джидда-Мекка.

После хмурой Москвы солнечный Джидда казался раем на земле. Смуглые арабы все как один улыбались, предлагали подвезти в любую точку мира или на худой конец купить какую-нибудь безделушку по цене яйца Фаберже. Смолин решительно отмахивался от надоедливых аборигенов и шагал по теплому асфальту в сторону дальней стоянки такси, где поменьше и расценки, и наглости у водителей.
- Такое ощущение, что попал в рассадник терроризма, - пробурчал Шрек, поглядывая на прохожих. – Подозрительные они все какие-то…
- Этот аэропорт имени короля Абд аль-Азиза достраивал папа террориста номер один, - заметил Смолин. – Может ты в чём-то и прав.
Ломов хмыкнул и достал из внутреннего кармана платок, заодно поправив наплечную кобуру - несмотря на жару, пиджак он не снял. Павел же еще при выходе из самолета остался в одной футболке и льняных брюках, потертый «Глок» устроился в сумке: вряд ли им будет сейчас угрожать опасность, а ходить в пропитанной потом одежде – то еще удовольствие. Впрочем, Шрек был другого мнения и всю дорогу проверял на месте ли пистолет, расслабившись только в Департаменте полиции.
Кондиционер добросовестно охлаждал воздух. Счастливый Ломов блаженствовал в кресле, сжимая запотевший стакан колы, а Павел беседовал с хозяином кабинета. Местный комиссар Омари слушал внимательно, но даже пышные усы араба презрительно топорщились, выражая недоверие словам русского коллеги.
- Как этот ваш преступник планирует взорвать Каабу? Полиция допускает паломников к святыне только после тщательного обыска. В Запретной мечети всегда полно верующих, тем более сейчас. Чужака сразу заметят, а если он попытается причинить вред – растерзают на куски! Неужели ваш террорист настолько глуп?
- Его действия говорят о том, что наоборот – очень умен. А также – могущественен. После взрыва Казанского собора не осталось никаких улик, никаких зацепок. Французской жандармерии тоже нечем похвастаться.
- Тогда откуда ваш мастер Вобер знает столько? Почему вы ему доверяете? Откуда он вообще взялся? Может, это именно он устроил взрывы?
- Нет, - покачал головой Смолин. - Вобер сталкивался с Балдуром, поэтому и осведомлен о возможностях этого человека. Советую и вам: не стоит недооценивать угрозу. Поверьте, мы просчитали все возможности, и я уверен, что следующей по списку будет Кааба. Если вы нам не поможете, произойдет непоправимое.
Омари затребовал по селекторной связи кофе и схватил пульт управления кондиционером. Тот заурчал громче, Шрек прямо-таки растекся в своем кресле, предоставляя старшему самому разбираться с этим подозрительным арабом. Стажер в тщательно выглаженной форме внес серебряный поднос. Отхлебнув горячего напитка, комиссар зажмурился от удовольствия, чашечка быстро опустела. Омари открыл глаза и уставился на Смолина так, точно тот уже должен был исчезнуть, но почему-то решил испытывать его терпение дальше.
- Так что, вы нам поможете? – спросил Павел.
- Хоть я и не верю в эту вашу историю, но да, помогу. Надеюсь, вы мусульмане? – словно невзначай спросил хозяин кабинета.
- Конечно! У нас даже и справка есть, - ответил Смолин с максимально серьезным видом.
Омари просмотрел выданный муфтием бланк, усы араба обвисли. Открыв ящик стола, комиссар достал бумагу и перьевую ручку. На удивление – у полицейского оказался красивый почерк, вязь языка текла по листу, точно виноградная лоза по белоснежной стене мечети. Смолину даже стало неловко за собственные каракули в служебных документах. Закончив каллиграфические подвиги, Омари с удовольствием просмотрел результат трудов и протянул бумагу Павлу.
- Вот, это покажете полиции в Мекке. На улице вас ждет джип, я забронировал номер на двоих в «Меркюри». Отель недорогой, как вы и просили.
- Спасибо.
- Я выполняю свой долг. Вы знаете обычаи нашей страны?
- Да, учился на востоковеда.
- Хорошо. Но если что, Мухаммад вам подскажет. Это ваш водитель. Вот моя визитка, звоните в любое время дня и ночи. Сегодня подготовитесь к путешествию, а завтра с утра вас отвезут в Мекку, здесь недалеко, всего час пути.
- Максим, вставай! Мы выдвигаемся, - сказал Смолин, пожав руку гостеприимному комиссару.
Шрек вздрогнул и с тоской посмотрел в окно. Солнце играло на стеклах небоскребов и слепило глаза, над раскаленным асфальтом дрожал воздух, превращая прохожих в размытых призраков. Если в России стояла осень, то тут продолжалось лето. Ломов со вздохом выбрался из кресла и также пожал руку комиссару.
- Спасибо за помощь!
Омари вежливо улыбнулся. Шрек вновь вздохнул, пробормотал что-то про нерусей и поплелся за Смолиным. На выходе по лицу координатора уже обильно струился пот, мокрый платок не справлялся. Павел хлопнул вынужденного напарника по плечу:
- Не переживай, в джипе есть кондиционер.
- А еще там есть водитель, - сказал Ломов, глядя на сидящего за рулем араба. – Зачем он нам? Вы не знаете куда ехать?
- Знаю. Видимо, комиссар не верит нашей истории и сомневается, что мы мусульмане. Постарайся не дать Мухаммаду повода подтвердить это.
- Хорошо, - сказал Шрек, забираясь рядом с майором на заднее сиденье автомобиля. – Только скажите этому чурке, чтобы заехал по пути в магазин, пить хочу.
- Желание гостя – закон, - сказал на чистейшем русском водитель и завел джип.
Напарники переглянулись. Теперь придуманная наспех легенда могла рассыпаться в любой момент от одного неосторожного слова.

- Знаю. Видимо, комиссар не верит нашей истории и сомневается, что мы мусульмане. Постарайся не дать Мухаммаду повода подтвердить это, наверняка он понимает русский.
- Хорошо, - сказал Шрек, забираясь рядом с майором на заднее сиденье автомобиля, и, подмигнув, добавил: – Только скажите водителю, чтобы заехал по пути в магазин, пить хочу.
- Уважаемый, - сказал Павел по-арабски, - давайте посетим ближайший магазин, мы проголодались.
- Что-что? – переспросил удивленный араб.
- Пить хотим!
- Ааа! Конечно!
Смолин уставился в окно, чтобы скрыть улыбку. Если бы также просто им удалось раскусить Балдура!

Глава 16.
Отражение Сандор. Египет. Каир.

Подземное убежище служило не только складом - за неприметной дверью скрывалась просторная комната с кондиционированным воздухом и электрическим освещением. В нише бубнил телевизор, стены украшали ковры, на столе исходил паром кофейник и румянились булочки, а огромный холодильник ломился от продуктов – Мирам не хуже Луки заботился о господине.
Артем возлежал с бутылкой минералки на усыпанном подушками диване и дулся на Клода. Откуда такая забота о подрастающем поколении? То таскает за собой повсюду - отбивались вон и от големов, и от саламандры, - а то не хочет брать на простенькое покушение. Артем хотел думать так, но внутренний голос нашептывал, что покушение на грандмастера иллюзий никак не может быть простеньким, и прав Вобер, что не берет с собой молодого компаньона. Но с другой стороны, кто-то ведь утверждал, что только с помощью знаменитого дуала Любимова сможет победить Балдура!
Сидя на табурете, Клод любовно протирал ветошью укороченный автомат. Мирам что-то готовил на газовой плитке в углу комнаты, вкусно пахло мясом и специями. Артем поднялся с дивана и подошел к Воберу.
- Похож на Калашникова.
- Смотрю, ты всё-таки разбираешься в оружии?
- Я хоть в армии и не служил, но в «Коунтер Страйк» играл.
- О, ну это почти одно и тоже! – подмигнул Клод. – Пожалуй, я пересмотрю свои слова насчет твоего участия в заварушке.
- Вот-вот! Кто-то говорил, что без меня с Балдуром не справится. Забыл уже?!
- Язык мой – враг мой, - пробормотал Вобер. – Артем, если я имею некоторый опыт таких стычек, а Мирам вообще раньше постоянно воевал, да у него это в природе заложено, то ты даже не представляешь, с чем столкнёшься. В Сандоре даже на тайную встречу Балдур не пойдет без охраны, слишком многие здесь желают его смерти. Нам придется сначала пробиваться через элитных телохранителей, а потом как-то совладать с самим грандмастером. Скажи, ты сможешь убить человека?
- Если мне будет угрожать опасность, скорее всего – да.
- Вот видишь, ты не уверен даже в этом.
- Да разве это важно? Я смогу помочь в другом. Ты же говорил, что дуалы способны разрушать иллюзии. Неужели грандмастер удовлетворится одной охраной и пренебрежет своими способностями?
Клод крякнул и повернулся к плите, где священнодействовал Мирам.
- Ты заметил напряженные контуры?
- Амар, на мне же были очки, а иначе я бы вообще его не увидел.
- Черт! Черт! Черт! - Клод повернулся к Артему. – Ты прав, Балдур не станет рисковать даже в сердце своей империи. Я об этом не подумал, мы просто раньше не сталкивались лицом к лицу. Наверняка его защищают не только телохранители, но и реальные иллюзии. Мирам не смог их различить, потому что очки истинного зрения действуют по аналогии ближе к биноклю, чем к микроскопу...
- Это как разнести апельсин топором, нежели аккуратно срезать кожуру?
- Суть ухватил верно. Книги писать не пробовал?
- В нашей стране труд писателя оплачивается из рук вон плохо, лучше уж рисовать. Я так понимаю, иллюзии еще и на виды подразделяются?
- Ты прав. Мнимые – это те же галлюцинации, только их нельзя воспринимать критически, если не владеешь специальными средствами или возможностями. Реальная или направленная иллюзия имеет в своей основе уже созданный мастером материальный объект, который воздействует на тебя независимо от того, видишь ты его, или нет.
- Но как я могу не заметить чего-то материального?
- А вот давай я в тебя выстрелю сейчас из этого АПК и посмотрим, успеешь ли ты заметить пулю, прежде чем она разнесет тебе голову?
- Клод, ты чего?!
- Да весь план летит к чертям! Я не смогу защитить нас от направленной иллюзии.
- Поэтому ты и должен взять меня с собой, - с нажимом произнес Артем.
- Думаешь, готов?
- Уверен.
- Хорошо, другого пути я всё равно не вижу. Проведем небольшое испытание, а уж там решим. Мирам, лифт работает?
- Да, господин.
Артему показалось, что слуга помешкал с ответом. Да и потом, когда они спускались по ступенькам, Мирам несколько раз оглядывался, и Любимов готов был поклясться, что вся фигура этого странного человека выражала сочувствие к гостю. По спине пробежал холодок, но Артем списал его на сквозняк в тоннеле. Интересно, что за испытание приготовил Клод?
* * *

* * *
Где-то гулко капала вода, блики от фонаря расцвечивали влажный камень. Казалось, что глыбы подрагивают, а скала дышит. Здесь было прохладно, жаркое солнце не могло проникнуть в нутро горы. На стенах виднелись следы от ударов многих кирок, свет выхватил из темноты красное пятнышко.
- Это что, кровь? – спросил Артем.
- Мирам?
- Не заметил, - развел руками слуга. – Сейчас уберу.
- Пугаете, да?
- Испытание действительно опасно, - без тени улыбки ответил Клод. - Ты всё еще хочешь пройти его?
Артем посмотрел на Мирама, который скреб ножом камень, сделал несколько шагов по тоннелю и остановился. В конце коридора угадывалась дверь, над которой тускло светилась лампочка. Или не лампочка? Откуда тут вообще электричество? Артем повернулся к Воберу. Тот с закрытыми глазами крутил в пальцах напит.
- Клод?
- Да? – открыл глаза мастер.
- Что это там светится?
- Без понятия.
- Как это?
- Я вижу перед собой только темноту.
- Шутишь?
- Нет. Ведь я не дуал и не имею истинного зрения.
- А что это за место?
- Подземелье Риу-Хар, здесь в далекой древности сдавали экзамен на жреца египетские священнослужители.
- И как это происходило?
- В точности не знаю, но если судить по иероглифам на входной плите, им просто нужно было пройти по тоннелю и выйти с другой стороны. Ты видишь тоннель?
- Я вижу только дверь с лампочкой над ней.
- Хм, может хоть этот раз окажется удачным, - пробормотал Клод.
- Что ты сказал? – спросил Артем.
- Ты должен войти в эту дверь, - произнес Вобер. – Это и будет признанием твоего таланта дуала.
- А что там, в этой темноте?
- Не знаю, Артем. Честно. Но мне кажется, что ты сможешь достичь двери, темнота не причинит тебе вреда.
- Если это произойдет, ты возьмешь меня с собой?
- Да.
- Хорошо, - сказал Любимов и двинулся вперед, но тут почувствовал, как кто-то дотронулся до плеча.
- Артьём, возьмите это, - сказал Мирам, протягивая остроконечную звездочку.
- Спасибо…
Артем подставил ладонь, кожи коснулся холодный металл. «Странно, ведь Мирам держал сюрикен в руке, почему он не нагрелся?» – удивился Любимов. Вобер подал фонарь.
- Будь осторожен и помни: видимое не всегда реально. Смотри истинным зрением и ты сможешь различить иллюзию.
- Я понял.
Любимов медленно пошел вперед.
* * *

* * *
Фонарь Вобера работал исправно, но почему-то его свет совсем не разгонял мглу. Она была вязкой точно смола, окутывала клубами черного дыма, и лишь освещенная дверь вдали служила единственным ориентиром. Артем попробовал смотреть истинным зрением, но и оно пасовало перед изначальной тьмой. Прошел шагов пятьдесят, когда окружающий мрак посерел, внутри почудилось движение. Юный дуал остановился. Что-то было там, в этих тенях, и это что-то внимательно наблюдало за ним.
На лбу выступила испарина. Откуда-то пришло знание: нельзя бояться, нельзя! Артем украдкой вытер лоб и шагнул вперед. Лампочка всё так же светила призывным маяком над такой далекой теперь дверью. Шаг. Еще один. В серой пелене заворочалось что-то, свисающая с потолка паутина всколыхнулась. Артем замер. Черный жгут стеганул по глазам! Любимов непроизвольно отмахнулся, как тут же тысячи щупалец схватили, окутали его, стало трудно дышать и ведь не крикнешь! Что-то липкое коснулось уха, мазнуло по шее. Юноша замычал, задергался, и тут в глаза хлынул свет.
…Пустая автострада, солнечный день, нога сама притапливает педаль газа. Мимо проносятся деревья, после серого полотна дороги глаз отдыхает на зелени крон. Через открытую форточку в салон «шестерки» врываются запахи леса, грибов и нагретого асфальта. На пассажирском сиденье улыбается Наташка, сзади хихикают Дима с Венерой. Из багажника доносится звяканье бутылок с вином и кастрюли с шашлыками. Уже через несколько минут покажется озеро, на берегу которого стоит дача Нестерова.
Случайная тучка заслоняет солнце. Артем тянется снять надоевшие очки, впереди показывается крутой поворот. Огромный, словно динозавр, на дорогу выползает «Камаз» с прицепом. Видимо, его водитель уснул – грузовик сходит со своей полосы и выезжает на встречную. Ржавый бампер нависает над «шестеркой». Время останавливается.
Артем поворачивает голову. В глазах Наташки застыл ужас, рот раскрыт в безмолвном крике. В сиденье сзади вцепилась Венера - ногти так впились в обшивку, что под ними выступила кровь. Ухо разрывает Димкин крик: «Стой!». А как тут остановишься? И вообще, поможет ли это?
Артем смотрит на дорогу. До «Камаза» остаются считанные метры. Влево уже не успеть, а справа высятся металлические отбойники. Столкновенья не избежать. Времени хватит только на один поворот руля. Что же делать?
Если всё-таки крутануть на «встречку», то выводишь себя из-под удара, но тогда грузовик сомнет Наташку. Если развернуться к отбойникам, то спасаешь друзей, но сам вряд ли останешься в живых. Рука дрожит на руле. Слышится визг тормозов, воняет жженой резиной. Куда свернуть?..
…Струйки дождя сбегают по стеклу, дробя свет ночного светила на множество серых пятнышек, которые лунными зайчиками безвольно лежат на полу комнаты - они не в силах разогнать тьму. Их хватает только на то, чтобы защищать границы очерченного рамой квадрата, да иногда делать робкие вылазки к столу и полке, где пылятся залежи фантастических книг вперемешку с художественными альбомами. В спальне царит полумрак.
Шорох падающих капель такой мирный, такой знакомый, но стоит закрыть глаза и кажется, что это тьма нашептывает тебе, рассказывает про другие миры и своих созданий. Одно из них – Артем знает точно! – живет под кроватью. Веселый клоун, подаренный дядей на недавнее пятилетие, с самого начала проявлял характер: прятался в диванных подушках, когда его искали, и лез под ноги, стоило только окружающим забыть про его существование. Окончательно игрушечный паяц испортился после того, как Артем случайно уронил его с четвертого этажа в лужу. Мальчик честно пытался отчистить недавнего любимца от грязи, но выходило только хуже: улыбка на разрисованном лице поблекла, один глаз облупился и стал похож на бельмо, а блестящий костюмчик превратился в лохмотья. Раздосадованный Артем закинул уродца с глаз долой под кровать. Клоун обиделся и теперь только и ждал подходящего момента, чтобы схватить мальчика за ноги и утащить в своё пыльное царство.
Сквозняк липкими пальцами холодит кожу. Стоя на пороге, Артем ежится и до боли в глазах вглядывается в темноту. Спасительная кнопка вот она, рядом, но если включить свет и лечь в постель, то кто потом его выключит? Родителей просить не хочется – засмеют. Нужно полагаться только на себя. Показалось, или свисающий край одеяла чуть шевельнулся? Эх, была, не была! Артем делает глубокий вздох и бросается к далекой кровати с таким вожделением, будто не спал неделю. Голые пятки дробно стучат по темному полу, вибрация катится волной вперед и вот уже что-то ворочается в темном подкроватьи, звенят бубенчики на шутовском колпаке, тянутся к ногам мальчика испачканные гримом пальцы… последний рывок – и он в безопасности! Укутывается с головой в одеяло, прислушивается к шорохам снаружи, но уже не боится – он успел, он перехитрил злого клоуна!..
Артем содрогнулся. Воспоминание из детства пришло так неожиданно и было так ярко, что он вновь пережил тот леденящий сердце страх и дикий восторг – не поймал, не поймал! А еще он понял, что иллюзия бывает порой реальнее любого материального объекта, но при этом остается лишь плодом воображения и не способна причинить сама по себе никакого вреда. Это просто проверка его личных качеств, также в древности отсеивали слабых духом, неспособных на жертвы, недостойных занять место слуги Анубиса.
…«Камаз» надвигается. Артем уже не боится столкновения, а оценивает грузовик просто как досадную помеху на пути к победе. Руки не дрожат, юноша уверенно поворачивают руль вправо. Время возобновляет свой бег. «Шестерку» заносит и тут следует страшный удар! Скрежет металла, сыпятся стекла. Бампер «Камаза» раздирает бок легковушки, тащит её за собой как хищник добычу. Истошно кричит Наташка. Артем хочет её успокоить, но голос не слушается – прямо из груди торчит кусок разорванной двери. Во рту солоно от крови. Водитель грузовика наконец-то просыпается и тормозит, «Шестерка» врезается в отбойник и останавливается…
Артем глубоко вздохнул и открыл глаза. Вокруг всё тот же мрак, но дверь стала намного ближе. Неужели он прошел испытание?

Оказалось, они собратья по несчастью, тот тоже стал жертвой дороги. Поехал с семьей на дачу и вдруг встречный грузовик вышел в лоб его «шестерке». Деться некуда - справа бетонное ограждение, если только выворачивать влево, но тогда ставишь под удар жену и детей, сидящих сзади.

До «Камаза» остаются считанные метры. Влево уже не успеть, а справа высятся металлические отбойники. Столкновенья не избежать. Времени хватит только на один поворот руля. Что же делать?
Если всё-таки крутануть на «встречку», то выводишь себя из-под удара, но тогда грузовик сомнет Наташку. Если развернуться к отбойникам, то спасаешь друзей, но сам вряд ли останешься в живых.

Артем глубоко вздохнул и открыл глаза. Вокруг всё тот же мрак, но дверь стала намного ближе. Неужели он прошел испытание? Быстрее вперед! Но что это? Из мрака впереди материализовались двое.
Один держит оливково-зеленый «Глок», второй крутит нож-бабочку. Очки-консервы равнодушно поблескивают, позы големов расслаблены, но сомнений нет – эти стражи никого не пропустят. Пистолет медленно поднимается, черная точка дула превращается для Артема в длинный тоннель, на конце которого дремлет свинцовая смерть. Всё ясно, голем решил взять реванш и теперь ему никто не помешает, ведь Вобер остался позади. Артем пятится, но мрак не пускает, обволакивает мягкой пеленой, подталкивает к неизбежному, оставляя лишь один путь – вперед, под пули.
Големы не спешат прикончить жертву. Как тогда, в Париже, один направляется к Артему, поигрывая ножом; второй прикрывает товарища. Для полного дежавю не хватает только язвительных реплик бандитов. Артем пытается припомнить хоть какие-то приемы самообороны, но в голове крутится единственное: нужно бить в уязвимые места: глаза или пах. А как тут ударишь, если глаза защищены огромными очками, а в паху у этих биороботов может и не оказаться нужного для битья органа?
Голем всё ближе. Несмотря на отсутствие света, лезвие ножа блестит. Ему словно нравится демонстрировать себя, играть с жертвой - оно с тихим звяканьем прячется в рукоять и тут же вновь появляется, рассекая воздух. Артем заворожено наблюдает за смертельно опасным танцем стального жала. Отступать уже не пробует – некуда, да и ноги с руками точно парализовало. Голем приближается. Еще несколько шагов, и кровь юноши обагрит камни, а Мирам потом просто вытрет их, дабы не пугать следующих кандидатов на посвящение в сан жреца. Или дуала? Мирам?
Острие царапает кожу. Точно по волшебству, в ладони появляется метательная звездочка. Артем не помнит: то ли всё это время так и держал её в руке, или же машинально достал сюрикен для защиты. Раздумывать некогда. Юный дуал замахивается и кидает звездочку в наступающего голема, с запозданием вспоминая, что убить того не так-то просто. Стальная пластинка вонзается в живот бандиту и тут случается странное: сюрикен пронзает его насквозь и улетает куда-то во мрак. Звон металла по камню. Голем внимательно осматривает себя, хмыкает и поднимает с пола выпавший нож. Произошло нечто важное, понимает Артем, но как это использовать? «Помни: видимое не всегда реально. Смотри истинным зрением и ты сможешь различить иллюзию», - всплывает в памяти напутствие Вобера. Любимов до рези в глазах вглядывается в противника, пелена спадает с глаз, и голем превращается в обычный сгусток мрака, сбитый кем-то в нужную форму. От злости Артем кусает губы до крови. Как он мог забыть, что это испытание именно для дуала?! Зачем вновь поверил в реальность иллюзий? Ну, погодите, египтяне-умники! Клин клином вышибают.
Артем представляет, как рвёт, разрушает иллюзорный облик противника, и тут же в его руке вырастает призрачный меч. Один выпад – и удивленный голем распадается на черные клочки, истаивающие в холодном воздухе. Грохот выстрела! Артем лениво отмахивается от пули и устремляется к противнику. Тот кидает в него пистолет, пытается бежать, но сверкающий клинок пластает мрак вместе с призраком, как раскаленная струна масло. Артем идет к двери. Темнота еще тянет к нему щупальца, в тумане возникает то пылающая саламандра, то прыгающие доберманы; но хватает нескольких взмахов удивительного меча, как подземные видения рассыпаются в прах. Юный дуал не останавливаясь идет к своей цели – и вот он у заветной двери. Бронзовая ручка ласкает теплом ладонь. Вспыхивает ярче неуместная здесь лампа. Артем глубоко вздыхает и распахивает тяжелую створу. Прямо перед ним огромный зал, посреди которого сидит великан с волчьей головой. Глаза божества вспыхивают, грозный рык сотрясает стены. Артем с удивлением понимает, что это уже никакая не иллюзия. Силы покидают его. Юный дуал опускается на колени и произносит дрожащим голосом:
- Приветствую тебя, о Анубис!

Глава 17.
Джидда-Мекка.

Мухаммад притормозил у вполне современного супермаркета, где Ломов купил целый кейс охлажденной «колы», а Смолин потратил часть выданного довольствия на блок настоящего «кэмела». Джип миновал деловой квартал и вскарабкался по заросшей финиковыми пальмами аллее к отелю «Меркюри». Первое, что увидели полицейские, войдя в номер, – две белоснежные простыни, лежащие на кроватях.
- Я смотрю, сервис у них тут ненавязчивый, - хмыкнул Ломов. – Даже постели надо самим застилать.
- Это называется «ихрам», - сказал Смолин. – Одежда для хаджа. Просто обмотайся тканью, и ты готов предстать перед Аллахом.
- Вот как? Здорово!
Довольный Шрек скинул пропахшие потом вещи прямо на пол и заперся в душе. Слушая его немелодичное мычание, майор приготовил кофе с тостами, закурил сигарету и устроился под дребезжащим кондиционером. Как и предполагал Павел, надеяться на деятельную помощь местной полиции не приходилось – здесь просто не верили, что кто-то решится разрушить Каабу. Всё равно, что к Смолину пришел бы человек и сказал: «Я хочу взорвать Луну!» – майор бы тоже не поверил такому, но на всякий случай приставил бы к подозрительному субъекту слежку. Так что арабов винить не за что, но от этого не легче. Как вдвоем противостоять террористу, имеющему невиданные возможности? Смолин, будь его воля, вытурил бы всех паломников, да загнал бы на территорию Запретной мечети несколько взводов спецназа, но кто ему это позволит? Тем более во время хаджа...
Тягостные мысли прервал фыркающий, словно довольный бегемот, Шрек. Он облачился в простыни и важно зашагал по комнате.
- Похож я на римского патриция в сенате?
- Скорее уж на русского депутата в бане.
- Ну, и это неплохо, - согласился Ломов, примеряя под простыню кобуру.
- Кстати, Абдулла, раз уж ты облачился в белое, запомни: теперь тебе запрещается заниматься торговлей и сексом, проливать чужую кровь, брить бороду, пользоваться одеколоном, а также мыться.
- Ни хрена себе! И как Аллах аргументирует подобные запреты?
- А никак. Нельзя, и всё тут.
- Ну, он бог, ему видней. А как же тогда задерживать нашего террориста? Без кровопролития всяко не обойдется, - пробормотал Ломов, проверяя, легко ли достается пистолет из-под непривычного одеяния.
- Давай сначала придумаем, как обнаружить его среди миллионов паломников.
- Раз он такой крутой, то сам обнаружится.
- Вот этого я и боюсь. Как бы потом поздно не было.
- У меня ведь есть это, - сказал координатор, достав из футляра очки с единственным стеклом.
- Хоть что-то, - кивнул Смолин. - Ладно, разберемся на месте, а пока спать. Мухаммад заедет за нами в девять.
* * *
Презрительно игнорируя жалюзи, утреннее солнце заливало комнату ослепительно-белым светом, но даже оно не могло разбудить Ломова. Павел выпил кофе, съел омлет, любезно доставленный в номер официантом, и принялся будить гору сала, навязанную ему начальством в качестве напарника. Гора бурчала что-то невразумительное, натягивала на голову простыню, но холодная вода из графина убедила Шрека, что вставать всё-таки придется.
Водитель приехал вовремя, с чисто военной точностью, и теперь потрепанный джип медленно продвигался в сторону Мекки. До неё было всего двадцать пять километров, но дорогу запрудили паломники, и автомобилю приходилось считаться с уходящим за горизонт морем людей в белых одеждах. Не помогали ни гудки, ни надпись «Полиция» по бокам джипа. Верующие брели по пыльной равнине, молились и плевать хотели на истеричные крики Мухаммада. Видимо, уже прочли в Коране, что перед Аллахом все равны – усмехнулся про себя Павел.
- Всего час пути! – вновь всплеснул руками Ломов. – Этот Омари издевается над нами? Такими темпами мы приедем хорошо, если к вечеру! А если Каабу уже взорвут? И я провалю такое ответственное задание? Павел Аркадьевич, что же это такое творится?!
- Наш комиссар совершал хадж давно, - подал голос водитель. – Тогда паломников было не в пример меньше. Вот, скушайте сэндвичи, в термосе сзади есть кофе.
- А ведь вы прокололись, уважаемый, - заметил Смолин. – Мой напарник говорил по-русски, как же вы его поняли?
- Я вчера догадался, что вы меня раскусили. Чего же прятаться? – произнес Мухаммад на языке Достоевского и Пушкина. – Видно ваше рвение, а я не такой подозреваемый, ммм, подозрительный, как мой начальник. Когда учился в Москве, полюбил вашу страну, узнал ваш народ.
- Я сейчас заплачу, - фыркнул Ломов.
- Вы действительно знаете, что кто-то хочет расколоть Черный камень? - спросил водитель, не обратив внимания на выпад Шрека или просто его не поняв.
- Да, Кааба в опасности, это очень серьезно, - ответил Смолин и ткнул напарника локтем в бок. – Если мы не остановим террориста, он взорвет вашу святыню.
- А вы никакие не мусульмане, - улыбнулся Мухаммад. – Как вы говорите? Прокололись? Но это не важно. Я вам верю и помогу, мой брат работает в религиозный полиции Мекке. Милостивый всё видит и простит нам. Аллах Акбар!
- Ну, теперь дело пойдет! – воскликнул Ломов, несмотря на тычки Смолина. – Черт! Павел Аркадьевич, смотрите!

Чуть вдали от дороги, распугивая паломников гудками и ревом, петляли два мотоцикла. Несмотря на жару и палящее солнце, одеты байкеры были в черные кожаные куртки, такие же штаны, тупоносые «гриндерсы», а на головах гонщиков красовались каски и очки с большими круглыми стеклами. Зрелище было настолько удивительное, что Смолин прилип к тонированному стеклу. Точно в отару ворвались два чернущих волка и теперь бегут себе вперед, распугивая белоснежных ягнят.
- Ставлю свою премию, это подручные Балдура! – Шрек пытался достать пистолет из кобуры, но тот запутался в простыне.
- Да, похожи на тех парней, про которых рассказывал Вобер. Приметы совпадают, - проговорил Смолин. – Но это еще ничего не значит.
– Надо их задержать и проверить!
– Макс, уймись, не то подстрелишь кого-нибудь.
Ломов выпростал наконец оружие из тканевого плена и теперь дергал за ручку, пытаясь открыть дверь. Та не поддавалась. С переднего сиденья подал голос Мухаммед:
- Давайте не будем торопиться. Впереди пропускной пункт, этих людей обязательно остановят. Посмотрите, как они одеты!
Байкеры походили на паломников так же, как Дэннис Родман на Папу Римского. Они искусно лавировали меж бредущими людьми, мотоциклы отплевывались черной копотью, из-под колес летел песок. Вслед гонщикам неслись проклятия, но гром и молнии не спешили поразить дерзких. Перед Аллахом все равны, но некоторые, оказывается, ровнее. Павел хмыкнул и перебрался на переднее сидение, не отрывая взгляда от удаляющихся мотоциклов. Таких совпадений не бывает, но если это пресловутые големы, на что они надеются?
Вскоре показался первый пропускной пункт. К этому времени юркие гонщики давно затерялись в белоснежном океане, и теперь Смолин жадно разглядывал скопившуюся у шлагбаума толпу. Паломники полноводной рекой огибали стоящие на дороге автомобили, несколько полицейских осматривали багажники, мотоциклов нигде не было видно. Павел выскочил из джипа и подбежал к будке, где проверял документы бородатый араб.
- Двое мужчин в черных куртках, на мотоциклах, видели?!
- Э, разве всех упомнишь? Вон людей сколько!
- Этих вы должны были запомнить! Они проезжали максимум полчаса назад, все в черном, ну?! – Смолин достал удостоверение и помахал перед носом бородача. – Я полицейский, из России. Мы преследуем их.
- Да, вроде бы припоминаю, - сдался араб. – Документы у них были в порядке, я их и пропустил.
- А вас не смутили их куртки, штаны? Разве так выглядят паломники? Это меньше всего походит на ихрам!
- Видимо, не успели еще переодеться, - пожал плечами полицейский.
- Или хорошо заплатили, - сказал подошедший Ломов, выслушав перевод майора.
- Нам срочно нужно проехать! – заявил Смолин, отодвигая насупившегося координатора.
- Вы же видите, сколько машин. Соблюдайте очередь! – араб демонстративно отвернулся и взял документы у следующего водителя.
- Важный, как хрен бумажный! – не выдержал Шрек.
- Иншалла! Русские? – из кузова «Камаза» выгружалась большая семья. – А мы из Ингушетии! Уже три недели в кузове трясемся, ночуем где придется.
Смолин кивнул почти землякам. По большому счету, за границей все выходцы из СССР и республик Федерации – русские, иностранцы по крайней мере абсолютно в этом уверены, будь ты хоть грузин, хоть якут. Пока у него проверяли документы, глава семейства рассказывал, как они ехали через Казахстан, Турцию и Иран, а Павел непроизвольно морщил нос. За три недели белые некогда одежды ингушей превратились в серые саваны, и разило от них немилосердно. Еле удалось избавиться от словоохотливых паломников.
- Чувствуется, что действительно правоверные, - буркнул Ломов. – Как и предписано Кораном, не моются и парфюмерию презирают.
- Я посмотрю на тебя после окончания хаджа, - сказал Смолин. – Что же делать? Мы прождем минимум час, за это время наши байкеры уедут уже ох как далеко.
Помог Мухаммед. Он подошел к старшему поста, о чём-то с ним переговорил, и вот уже джип обогнул очередь, миновал поднятый шлагбаум и выбрался на дорогу. Паломников тут было поменьше - многие останавливались передохнуть после поста и выпить в придорожных кафе кофе. Мухаммад воспрял духом, автомобиль развил приличную по меркам хаджа скорость шестьдесят километров в час.
- Как тебе удалось уговорить этого Цербера? – спросил Смолин.
- Пса? А, понял, страж-полицейский, - заулыбался Мухаммад. – Аллах милостив и награждает за добрые дела, человек вспомнил это и внял моим словам.
Ломов фыркнул, Павел внимательно посмотрел на водителя.
- Тем более, выяснилось, что мой брат является его начальником, - продолжил тот.
Шрек откровенно заржал и подавился колой.
- Вот это уже больше похоже на правду!
- До Мекки еще пять постов, и я не уверен, что везде служат подчиненные Алифа. Лучше бы нам догнать беглецов поскорее, - подмигнул Мухаммад Смолину и прибавил газу.
Казалось, Аллах в тот день действительно на стороне полицейских. Паломники наконец-то прониклись моментом и более не чинили препятствий патрульному джипу. В немалой степени этому способствовали вопли Мухаммада, который решил более не надрывать глотку и кричал прямо в матюгальник, выкрутив ручку громкости до отказа. Завывала сирена, над равниной неслись напевные арабские ругательства, Ломов откровенно наслаждался этой какофонией, а Павел думал, что такого веселого хаджа земля аравийская еще не видывала. Через полчаса вдалеке показалась черная точка – будто муха упала в молоко. Еще через пять минут уже можно было различить, что мух две и они активно стараются починить один мотоцикл.
- Стой, вырубай иллюминацию! – крикнул Смолин и вытащил табельный «Глок». – Макс, не лезь на рожон, отрезай их со стороны дороги, а я справа зайду, чтобы в степь не бежали.
- Я поеду потихоньку вперед, прикрою, если что, - сказал Мухаммад и достал из бардачка пистолет. – Иншалла!

* * *
Париж-Джидда-Мекка.

…Расправившись с полицейскими, големы сразу направились в аэропорт Шарля де Голля. По дороге в Париж встречались патрульные экипажи и кареты скорой помощи, вот только помогать в Гавре было уже некому. Рене порадовался, что они не оставили свидетелей, в кои то веки господин просто обязан похвалить своих подручных! Голем осклабился и тут же вскрикнул от неожиданности - какое-то насекомое совершило самоубийство, размазавшись по его очкам. Чертов жук! А какой жирный! Рене протер перчаткой стекло и прибавил газу. Лучше не расслабляться, это непредсказуемое отражение в любой момент способно подкинуть проблем. Вдруг их всё-таки срисовал случайный прохожий и карабинеры уже перекрыли вокзалы и аэропорты, выискивая в толпе двух байкеров? А, всё равно! Рене нащупал под курткой теплый мешочек. У него есть, чем удивить ажанов! Гы, до смерти. Голем вновь улыбнулся, но уже осторожно, не разжимая губ – вдруг еще что в рот прилетит.
До аэропорта добрались без приключений – точно мир ужаснулся жестокости чужаков и более им не препятствовал. Оставив байки на стоянке, големы направились к справочному бюро. И снова удача – огромный аэробус Air France как раз выруливал на взлетную площадку, а в кассе еще оставались билеты на рейс до Джидды.
После взлета Рене решил перекусить. Господин исцелил слугу, и тот теперь с удовольствием поглощал отбивную с горошком, жареный картофель и салат из морепродуктов, запивая всё красным вином. Оценив аппетит пассажира, стюардесса принесла ему целую батарею бутылочек «Шато Болиньяз». Жак не отставал от приятеля - лучше всего от нервных потрясений ему помогал плотный ужин, сдобренный хорошей порцией красного. Големы ели, пили и порыгивали, не обращая никакого внимания на замечания летевших совершить хадж мусульман, а уж про устроенную в порту бойню они и думать забыли. Людей в отражении шесть миллиардов, стоит ли горевать из-за сотни?
В Джидду самолет прибыл по расписанию.
Одуряющая жара заставила пассажиров разоблачиться чуть ли не до нижнего белья, но Рене первым делом направился в магазин верхней одежды и купил себе кожаную куртку с большими карманами. Немного погоревал, что они не обработаны несгораемым составом, и переложил из джинсов полезные мелочи, которыми снабдил его господин после высушивания церкви Нотр-Дам. На прокатной стоянке големы выбрали две кроссовых «Ямахи» – самое то для путешествий по степи, как уверил их араб с хитрющими глазами. По карте до Мекки было всего ничего, тем более господин назначил операцию через пять дней, и Рене решил немного расслабиться. За последнюю неделю произошло столько волнующих событий, что даже железные нервы биоробота вибрировали как струны гитары. Сколько можно?! Да и у Жака вон уже глаз дергается.
Напарник идею одобрил, но для начала нужно было помыться, а то на них и так уже косились. Через полчаса бандиты остановились у величественного «Шеритана» - в деньгах у них недостатка не было никогда. В номере големы приняли душ, вытерлись лежащими на постелях простынями и отдали пропахшие гарью вещи в чистку. Рене набрал номер ресторана.
Официант нисколько не удивился количеству съестного и спиртного, заказанного полуголыми байкерами. Скорее он бы забеспокоился, если бы татуированные громилы довольствовались стандартным ужином. Рене повесил на двери табличку «Не беспокоить!» и захлопнул дверь.
- Ну что, приступим?!
…Метаболизм големов существенно отличался от человеческого. Жак как-то прочел в британской энциклопедии, что смертельная доза алкоголя для человека составляет тысяча двести миллиграмм. Тут же стояла звездочка-сноска: «Кроме русских». Голем, помнится, тогда презрительно хмыкнул – он мог выпить в три раза больше, а оставаться трезвым как стеклышко. С другой стороны, особого веселья такая способность не доставляла, приходилось поглощать спиртное гекалитрами, чтобы хоть как-то расслабиться после трудовых будней. Выход нашел Рене.
Когда господин вёл какие-то дела с картелем Алано, големы сблизились с боевиками-колумбийцами, а особенно с Торчком Фредди. Этот худющий негр даже спать ложился в трехцветной вязаной шапочке и постоянно курил самодельные сигареты, называемые им не иначе как «гребаные мои косячки». Когда големы попробовали таких самокруток после нескольких стаканов виски, их метаболизм взбрыкнул, точно необъезженный мустанг, и счастливые, но ничего не соображающие жертвы марихуаны выпали из реальности на целые сутки. Хорошо, что господин был тогда сильно занят и не интересовался времяпровождением своих подручных! Конечно, когда големы покидали гостеприимно-веселую Колумбию, они основательно запаслись зеленым табачком, который Торчок Фредди называл не иначе как «гребаный мой каннабис». Наученные горьким опытом, биороботы курили «траву» теперь только в краткие моменты отдыха, когда господин был далеко, а в повседневной жизни довольствовались крепкими сигаретами…
Загул продолжался трое суток. Спиртное лилось рекой, косячки забивались ежечасно, горничная посылалась куда подальше три раза в день, а официант исправно возил в номер тележки с едой, которую байкеры поглощали с ужасающей скоростью. Либеральная политика «Шеритана» дозволяла подобный отдых даже во время хаджа, лишь бы клиенты никуда не выходили, а также исправно платили. Оба условия выполнялись неукоснительно.
На утро четвертого дня проснувшийся Рене обвёл мутным взглядом разгромленный номер. Пепельницы топорщились башнями бычков, везде валялись обескровленными трупами пустые бутылки, на стене скалился зубастый смайл, нарисованный затушенными окурками, а в дверях стояла прорвавшаяся таки в номер горничная. На лице женщины боролось восхищение с ужасом – подобный разгром она видела только после русских туристов, да и то лет пять назад, когда те назывались еще «новыми русскими». Из вороха одеял и занавесок на полу выбрался Жак и громко рыгнул. Жалобно задребезжал холодильник. Горничная-мексиканка наконец-то вышла из ступора и произнесла с чувством:
- Ну вы и засранцы!
Рене решил, что уезжать нужно сейчас, пока они не наворотили чего-либо такого, что не поддается денежному выражению. Големы собрались быстро.
Выехав за город, старший похвалил себя за предусмотрительность – впереди, насколько хватало глаз, белели одежды паломников.
- У них тут что, карнавал? – удивился Жак.
- Типа того, - фыркнул Рене, прикладываясь к бутылке с минералкой. – Только костюмы у всех одинаковые.
- Так может и нам так одеться? Чтобы не выделяться из толпы?
- Думаешь, я натяну эти тряпки?! Ни за что! – Рене застегнул молнию куртки до горла. – И куда ты засунешь пистолет? В задницу?!
По дороге нескончаемым потоком плелись люди и автомобили. Промучившись с полчаса, Рене свернул на глинистую обочину. Здесь тоже брели паломники, но уже не таким плотным потоком, и мотоциклам удавалось находить фарватер в белом океане. Где-то далеко позади завыла сирена. Рене поежился, вспомнив недавнюю погоню во Франции. Впереди показался пропускной пункт.
Бородатый полицейский хмуро осведомился, почему паломники не в белых одеждах. Жак красноречиво посмотрел на Рене, а тот лишь отмахнулся от араба. Отмахнулся долларами. Бородач скривился, но всё-таки документы вернул и шлагбаум поднял. На этом запас удачи големов иссяк.
В голове шумело, вода кончилась, страшно хотелось пить. От жары поддержанные мотоциклы начали работать с перебоями. Вспомнив хитрющее лицо прокатчика араба, Рене поморщился. Будь его воля, расстреливал бы всех нечистоплотных людишек. В детстве. Из пулемета.
«Ямаха» Жака плевалась черным дымом, а через несколько миль чихнула в последний раз и зарылась передним колесом в песок. На кроссовом мотоцикле вдвоем далеко не уедешь – големы скинули куртки и принялись разбирать карбюратор. Их обтекали равнодушные паломники, хотя некоторые злорадно улыбались исподтишка – Рене спиной чувствовал эти ухмылочки. Где-то вдалеке вновь взвыла сирена, но тут же заглохла. Голем встал и приложил руку козырьком к очкам – чутье подсказывало бандиту, что если где-то рядом крутится полиция, то в двух случаях из трех крутится она по их душу. И точно, острое, усиленное очками зрение биоробота выхватило из толпы джип и две фигурки, отделившиеся от него.
- Жак, бросай эту рухлядь! Нас снова выследили.
- Но я почти закончил!
- Вставай, идиот! Мы пойдем пешком!
Рене полез за пазуху. Рука наткнулась на мешок драконьей кожи, но голем нащупывал не его, римского огня осталось и так мало. Из внутреннего кармана Рене достал круг с заключенными внутри лопастями. Жак уже оделся и подошел ближе.
- Что на этот раз?
- Шепот Арха, - ответил Рене и, глядя в отверстие круга, нежно подул на лопасти.

Глава 18.
Отражение Сандор. Египет. Каир.

Гигант расправил плечи и поднялся с трона, массивная фигура словно заполнила весь зал. Артем уткнулся в пол, не смея поднять глаз. От грозного рыка в теле до сих пор дрожала каждая жилочка - шутка ли, встретиться с живым божеством?!
…Его крестили еще в детстве; пока жил в Ростове, ходил с родителями на Пасху в церковь и, в общем-то, в Бога верил. Но там было другое – ты просто надеялся на некого всесильного, живущего в невообразимых далях старца, что он поможет тебе в трудную минуту, а если хорошенько помолиться, то и просто так. Надеялся, но не знал точно - ни у одного священника нет телефона для прямой связи с Богом. Тут же перед тобой высилась невиданная сущность, и ты всеми фибрами души чувствовал божественную природу этого нечто.
«Но откуда я знаю его имя?» - вопросил сам себя Артем и тут вспомнил обжигающие прикосновения черных щупалец. Они каким-то образом влезали в его мозг и моделировали опасные ситуации, а неведомый кукловод следил за реакцией испытуемого. Видимо, такое было невозможно без частичного единения обоих – Артем чувствовал, как в голове пульсирует болью отпечаток вторжения чужого разума. Вместе с тем, теперь дуал знал многое про это подземелье и его хозяина. Так вот что такое божественное откровение!
Артем тряхнул головой. Он ведь прошел дорогой мертвых! Но значит ли это, что теперь он умер? Вроде бы нет, мертвые не потеют. Любимов хмыкнул и поднял голову.
- Ты не похож на тех, кто прежде приходил ко мне, - проговорил Анубис, чуть клацая зубастой пастью. – В моих владениях живущий – редкий гость.
- Моё испытание, - только и смог вымолвить Артем.
- Испытание? Ах да. Я помню незаурядных смертных, тревожащих мой сон. Они хотели послужить мне там, под жарким солнцем, не понимая важности покоя. С такой же целью ты пришел ко мне сейчас?
- Я не хотел тревожить вас, - ответил Артем, неосознанно попав в такт речи божества. – Мой учитель сказал, что у меня есть способности, которые помогут предотвратить гибель моего мира, и чтобы их развить, я должен пройти дорогой мертвых.
- Мудр твой учитель, - рыкнул Анубис, разглядывая Любимова. – И вижу я в тебе задатки скульптора материй. Но стоит ли спасать твой бренный мир? Не лучше ли ему упокоится?
- Всему своё время, - набравшись смелости, ответил Артем.
- Достойный ученик, - кивнул великан и вновь устроился на троне. - Ты прав, не нужно суеты. В конце концов, всё сущее придет ко мне, кто рано, а кто поздно. Но ты уже пришел загодя срока, стараясь мудрость древнюю найти. Чему-то научился, но и только, как возвернуться думаешь теперь?
Артем встал с колен и развел руками. Волчий нос сморщился, из пасти выдвинулись клыки, и послышалось громкое хмыканье – дуал понял, что бог мертвых смеется.
- Вот так всегда, странна природа человека. Чтоб истину постичь, готовы к смерти прикоснуться, а что потом, как применить священный дар? Кому он будет нужен средь могил? Но всё равно, меня ты позабавил. Я, Открывающий пути, могу дорогу к солнцу показать. Или уже не хочешь ты некрополь мой покинуть? Века мы проведем в беседах о былом? - волчья морда вновь задергалась от смеха.
- Спасибо, о, Анубис, за подаренную мудрость, - как можно вежливее сказал Артем. – Ты прав, мои знания здесь бесполезны, мне нужно вернуться в свой мир. Что прикажешь сделать для этого?
Черный великан прекратил смеяться и замер на троне. Прошла долгая минута, прежде чем волчья пасть вновь отворилась, сверкнув клыками размером с руку человека.
- Деяния Балдура обещают мне пополнение паствы и без того немалой. Предвижу, что дела твои когда-то мне тоже пользу принесут. Я отпущу тебя, прошедший испытанье, но попрошу лишь об услуге об одной. Когда прибудет к тебе вестник мой, уважь его-меня и выполни желанье.
- Сделаю всё, что в моих силах, - пообещал Артем.
- Не бойся, хватит их, я принимаю клятву от тебя, - Анубис встал и указал в открывшийся проход. – Иди, мой новый жрец, мне дорог мой покой.
Артем поклонился и направился к темной арке, где мерцал слабый огонек. На этот раз из темноты не выскакивали черные щупальца, никто не жаждал подвергнуть дуала новым испытаниям, досаждала лишь паутина – этим тоннелем давно никто не пользовался в отличие от предыдущего. Поднявшись по выщербленным камням пола, Артем нисколько не удивился электрической лампочке над массивной дверью. Повернул ручку и зажмурился – после полумрака подземелий солнечный свет выжигал глаза. Проморгавшись, юноша осмотрелся. Он стоял наверху пирамиды, окруженной оазисом, а до самого горизонта простиралась пустыня.
* * *

* * *
Отражение Сандор. Окрестности Каира.

Саид Хальми туристов не любил. Да, у них водились деньги и по своей глупости некоторые из этого сброда готовы были платить за простой кирпич по тридцать долларов - только скажи, что этот камень вынут из пирамиды Хеопса. Им было невдомек, что кусок песчаника состарил зубилом дядя Саида, а будь всё взаправду, в Египте давно не осталось бы ни одной пирамиды. Однако таких наивных становилось с каждым годом всё меньше.
Другие, считавшие себя самыми умными, норовили улизнуть от гида и собственноручно отколоть от всенародного достояния кусочек на память. За несколько лет такие вандалы умудрились сделать то, что не удалось стихиям за века – от некогда величественных сооружений остались лишь обглоданные остовы. Только тогда правительство САГ наконец-то спохватилось и выставило вокруг пирамид караул. Саиду не повезло, невинная затея с дядей и камнями вскоре стала известна начальству – будь проклят тот подозрительный япошка! – и немолодого уже полицейского отправили охранять одну из отдаленных гробниц.
Тут даже не было ненавистных туристов! Два-три заблудившихся дикаря не в счёт – вылезут из джипа, сфотографируются на фоне пирамиды и поминай, как звали. Хорошо если подкинут охране пару долларов, чтобы не маячили в кадре, но разве это доходы? Скука смертная. Только и остаётся, что дни напролет резаться с напарником в кости и молить Аллаха хоть о каком-нибудь развлечении, способном перечеркнуть череду унылых, похожих друг на друга как песчинки дней…
Этого парня Саид сначала принял за кого-то из местных, одет тот был по-простому – платок, галабея. Вот только что аборигену делать на пирамиде? До Каира почти сто километров, не на экскурсию же он приехал! Местных тошнит уже от всех этих достопримечательностей.
- Эй, парень! – крикнул Саид и пошел к пирамиде. – Ты чего туда залез?
Тот повернулся, и Хальми понял, что парень никакой не местный – на араба он походил также, как бабушка Саида на верблюда.
- Вы что, говорите по-русски?
Саида вопрос поставил в тупик. Конечно, как всякий уважающий себя араб, тем более занимавшийся торговлей, Хальми знал несколько фраз на русском, но чтобы свободно разговорить?
- С чего ты взял? Мне хватает и арабского! Слезай оттуда, я охраняю эту пирамиду и не позволю бродить по ней всяким туристам!
«По крайней мере, бесплатно», - добавил про себя Саид. Парень наверху осмотрелся, пожал плечами и начал спускаться по выщербленным камням. Подошел напарник Хальми. Уже вдвоем они наблюдали за спуском русского – в этом не было никаких сомнений – туриста и гадали: упадет или нет? Турист не упал.
Позже Саид не раз спрашивал себя: что же с ними произошло? Почему два бывалых полицейских застыли безвольными мумиями, стоило только парню спуститься? Ведь не было в нём ничего страшного, кроме разве что клочьев паутины, свисавших с одежды. Что-то опасное вроде бы сквозило в глазах юноши, но он их постоянно щурил и разглядеть точно Хальми ничего не мог. Лишь год спустя, когда Саид участвовал в подавлении беспорядков, устроенных фанатиками Христианского пути, он понял причину давнего страха – от парня так ощутимо веяло смертью, что гибелью грозила даже мысль встать на пути этого существа. Неминуемая расплата за непослушание читалась в движении рук, в том, как этот человек ставил ноги и даже выдыхал воздух.
Саид решил для себя: перед ним стоит восставший из праха фараон, обретшее плоть божество, способное одним взмахом ресниц вызвать песчаную бурю. Сердце стукнуло в последний раз и остановилось. В этот момент парень спрыгнул с уступа пирамиды и спросил:
- Господа, не подбросите ли до города?
* * *

* * *

* * *
Отражение Сандор. Египет. Каир.

Полицейские молчали всю дорогу, но Артем чувствовал на себе их осторожные взгляды. Да и препроводили его в патрульный джип с таким почтением, словно из пирамиды вылез не русский художник, а Тутмос Третий собственной персоной. Неужели общение с Анубисом так преображает человека, что остальные люди готовы беспрекословно исполнять его требования? Было бы здорово! Но Артем не очень-то обольщался на этот счет. Он выучил арабский, в этом нет никаких сомнений, но более никаких изменений в себе не чувствовал, лишь немного щипало глаза. Возможно, после встречи с Повелителем мертвых его окружает какая-то властная аура, воспринимаемая остальными, но вряд ли это навсегда. Точнее может сказать только Клод. В конце концов именно он послал его сюда!
А ведь риск был нешуточный, теперь Артем понимал это. И пятна крови в тоннеле никакая ни бутафория для запугивания новичков. И Мирам не зря дал ему сюрикен. Хм, Мирам, так ведь он… «Как я раньше этого не понял? – спросил себя Артем. – Ведь все признаки на лицо! Неужели можно быть таким слепым?».
После преодоления дороги мертвых с глаз точно спала пелена. Артем различал далекие еще дома пригорода Каира, но не это было главное в подарке Анубиса. Внутренний взгляд – вот истинная ценность! Он стал острее, юноша теперь понимал мотивы и поступки людей, недоступные для него ранее; видел ложь, принимаемую раньше за правду, и мог при желании заглянуть в самую суть вещей, окружающих его.
Вот, например, водитель. Если верить бейджу, зовут Саид Хальми. Пожилой полицейский, который носит дорогие часы, но охраняет заброшенную пирамиду – следовательно, не гнушается мелкого мошенничества. Косится на него так, точно он не впервые встреченный иностранец, а как минимум президент Египта, однако, во взгляде проскальзывает и еще что-то, какое-то затаенное презрение, направленное, скорее всего, на всех приезжих.
- Послушайте, ведь ваша страна живет за счет туристов, почему же они так вам не нравятся? – спросил Артем, желая проверить догадку.
Полицейский едва не подпрыгнул и тут же начал заверять, что любит всех иностранцев чуть ли не как родных братьев, но юный дуал видел, что оказался прав, а оправдывается Хальми только из-за страха перед ним – вышедшим из пирамиды непонятным человеком, над которым еще витает легкий аромат могильного тлена. Прозрел Артем и в другом. Похоже, Клод посылал его на верную смерть, он надеялся, но не верил в успех младшего компаньона! Почему же тогда настоял на испытании?
- Вон там, видите колонны? – спросил Артем, заметив памятный ориентир. – Как не видите? Ну, не важно. Нам туда.
Водитель послушно направил джип в указанную сторону, благо широкие колеса шли по барханам, точно по асфальту. Вскоре показалась статуя человека-волка, по пояс занесенная песком. Хальми вновь уважительно покосился на Артема.
- Я выйду здесь, - сказал Любимов. – Спасибо вам.
- Рад служить, амир, - пробормотал Саид, предупредительно распахнув дверь.
Да за кого они его принимают? Как бы там не было, сейчас они удивятся еще больше, подумал Артем и пошел к домам. Обшарпанные стены тянулись сплошным забором, но вот и разрыв, а в нём тупик, служащий местным свалкой. Юноша оглянулся – полицейских скрыл угол здания. Нужный камень нашелся быстро, в стене отворился тёмный лаз, откуда пахнуло ароматом кофе. Артём улыбнулся и вступил в проход. Дверь за ним тут же закрылась. Фараон вышел из камня и в камень же вернулся.
Зрение обострилось настолько, что темнота уже не служила помехой. Бойница пустовала, как и коридор, ведущий в комнату. Совсем от рук отбились, хмыкнул Артем. Он миновал склад и заглянул в неприметную дверь. Мирам возился у плитки, больше в комнате никого не было. Артем затаил дыхание и переступил порог. Слуга повернулся так стремительно, что даже для зрения дуала движение выглядело смазанным из-за его быстроты. В руке Мирам держал взведенный «глок».
- Артьём! Живой!
- Да что со мной сделается?
Слуга так стиснул в объятиях, что юноша только укрепился в своей догадке. Мирам крутанул его и осторожно поставил на пол.
- Извини.
- Я тоже рад тебя видеть. Может сейчас и неподходящий момент, но ответь, пожалуйста: ты голем?
Мирам кивнул.
- Был им. Господин Вобер освободил меня.
- Ага! Кстати, где он сам?
- Всё ждёт твоего возвращения в подземелье. Я как раз собирался отнести ему кофе.
- Так пойдём, обрадуем его. Простудится еще.
В лифте Мирам смотрел на Артема такими счастливыми глазами, что ему стало неловко.
- Спасибо за сюрикен.
- Пригодился?
- Еще как!
Слуга вновь расплылся в улыбке. Лифт остановился. Артем прижал палец к губам и тихо спустился по ступенькам. Закутавшись в плед, Вобер сидел перед самым входом в тоннель и всматривался в темноту, которую безуспешно старались разогнать висевшие на стене керосиновые лампы. Стараясь не дышать, юноша подкрался к другу и, картинно уставившись на далекую дверь, спросил:
- Ну как? Еще никто не выходил?
* * *

* * *
Уникальный по возрасту коньяк приятно пощипывал язык и был таким ароматным, что Артем с негодованием отверг посыпанный сахаром лимон, предложенный Мирамом в качестве закуски. Клод вновь наполнил пузатые бокалы из глиняной амфоры, которую ранее бережно достал из ящика со стружкой.
- Такое значительное событие необходимо отметить, дела подождут! – заявил мастер после того, как убедился, что материализовавшийся в подземелье Любимов - человек из плоти и крови, а не призрак сгинувшего в тоннеле художника.
Вобер сейчас словно светился изнутри, и Артем на время забыл про неприятные вопросы, которые срывались с языка. За столом он рассказал о своих приключениях, умолчав лишь про условие Бога мертвых, зато в красках расписал комичное почтение полицейских.
- На тебе печать Анубиса, - сказал Клод и подал круглое зеркало. – Представь на секунду, что ты увидел злейшего врага.
Артем пожал плечами и уставился на своё отражение. Ну и что должно произойти? Да и врагов у него вроде нет, хотя… Юноша вспомнил, как шли, ухмыляясь, на него големы. Они ведь могли и убить его в том тоннеле, даром что призраки! Артем вновь почувствовал растерянность, злость на самого себя и тут же вскрикнул, чуть не выронив зеркало. Глаза полыхнули огнём, а зрачки… Они превратились в два могильных креста! Господь всемогущий… Так вот что увидели полицейские!
- Анубис делится со своими жрецами частичкой силы, - пояснил Клод. – При желании ты можешь одним лишь взглядом испугать противника до смерти. Не каждый день смотришь в глаза вечности.
- Дела… но послушайте, я ведь должен был дать что-то взамен?! – озарило юношу. – Не будет же бог мертвых заниматься благотворительностью.
- Ты и дал. Частичку своей души. Пойми, Артём, нельзя вернуться из царства Анубиса и остаться прежним. Ты что-то приобрел, но одновременно и потерял.
- Что, например? Я ничего не чувствую.
- Вот-вот. После некрополя ты понял одну простую вещь, просто еще не осознаешь этого.
- Так просвети меня.
Клод допил коньяк и взглянул на Мирама. Тот пожал плечами.
- Артьём, в этом мы с тобой похожи. Мой создатель когда-то вложил в меня аксиому воина, звучит она просто: убивать не страшно. Чтобы было понятнее: теперь у тебя нет никаких моральных ограничений для убийства себе подобных.
Громко звякнула духовка, возвестив, что курица готова.
- А еще я разговариваю на арабском, - пробормотал Любимов и потёр глаза.

Интерлюдия.
Отражение Сандор. Медина. Пустыня Руб-эль-Хали.

Арх уходил, приходил, то с пустым мешком, а то с полным. Балдур извелся от любопытства, но проследить за своим спасителем никак не мог – купец всегда оставлял на страже пса. Бунчук оказался неподкупен, предлагаемое чужаком мясо игнорировал и рычал каждый раз, когда юноша собирался идти в сторону храма или проверить оставленные без присмотра баулы. На прямые вопросы же торговец отвечал загадками или отшучивался.
Прошло пять дней. Балдур поправился и больше не напоминал мумию, но не знал, радоваться этому или нет. Он достиг храма, но не достиг цели – ведь Аллах так и не ответил на горячечные молитвы. Балдур знал, что просит с чистыми помыслами и открытой душой, так почему же Милостивый на явит свою милость? А может, дядя Азар уже пошел на поправку? Почему же Всемогущий не подаст тогда знак, что молитва услышана? Черные мысли одолевали юношу.
Всё изменилось в один вечер.
По обыкновению, как только солнце налилось красным и склонилось над горизонтом, Арх исчез в руинах с очередным мешком. Вернулся на удивление быстро, Балдур даже не успел вновь испытать Бунчука на прочность припасенной с ужина косточкой. Купец подволакивал ногу, лицо белело даже на фоне седых волос. Юноша бросился к спасителю, но тот лишь отмахнулся, пробормотав что-то про снежных волков. Штанина напиталась кровью, пончо из верблюжьей шерсти было порвано в нескольких местах. Яростно загавкал Бунчук.
Арх плюхнулся у костра и попросил Балдура разыскать в руинах оброненный мешок. Юноша бросился исполнять приказание, а в голове стучало: какие в пустыне могут быть волки, тем более снежные? В этих бесплодных песках можно встретить одинокого шакала, но и тот убежит, стоит только замахнуться в его сторону.
Мешок нашелся в центре разрушенного храма. Балдур присел, разглядывая капли крови и следы, которые обрывались у одной стороны алтаря и непостижимым образом появлялись с другой – точно старик перепрыгнул святыню, да еще и развернулся в воздухе. Горловина баула была туго стянута кожаным шнурком, юноша еле развязал его зубами. «Наконец-то я узнаю, что покупает Арх!» – возликовал Балдур и в ожидании чуда заглянул в мешок. Его ждало разочарование: внутри, аккуратно завернутые в ткань, лежали белоснежные листы бумаги – вещь дорогая, но на чудо никак не претендующая.
Когда юноша вернулся, купец уже отрезал штанину и, ругаясь сквозь зубы, зашивал изогнутой иглой рану. Рядом стояла початая бутыль с очень крепким и почти прозрачным вином – несколько дней назад Арх предложил Балдуру попробовать остро пахнущую жидкость, и тот потом долго заливал водой пожар в горле.
Покончив с раной, купец сбрызнул кривой шов из бутылки и замычал от боли. Балдура замутило, он в первый раз видел, чтобы человек так издевался над собой. Заметив его недоумевающий взгляд, Арх пояснил:
- Надо обеззаразить рану. Слюна этих тварей ядовита, а у меня противоядие кончилось. Надеюсь, водка поможет.
Балдур понял из этого объяснения хорошо, если треть, но на всякий случай кивнул. Арх сделал из бутылки добрый глоток и затих у костра. Юноша накрыл торговца кошмой. Бунчук сел рядышком, лизнув хозяина в щеку.
Ночью Арх метался во сне. Балдур обтирал ему лицо мокрым платком и молил Аллаха об исцелении. Видимо, его постоянные просьбы наскучили Всемогущему – под утро купец пылал, будто печка, и всё просил пить.
- Как мне помочь вам? – спросил Балдур, придерживая кувшин.
- Достань из баула… пирамидку, - пробормотал Арх между глотками. – Я встретил тебя… это не случайно… теперь вижу…
Балдур начал потрошить мешки. Удивительно, но Бунчук не мешал ему, словно понял, что от этого зависит жизнь хозяина. Юноша торопился, обламывал ногти, распутывая непослушные узлы, но, как это обычно и бывает, нужная вещица оказалась в последнем бауле. Когда Арх взял в руки пирамидку темного металла, глаза его прояснились. Он погладил грани в определенных местах, засветились зеленым странные письмена. Балдур заворожено наблюдал за действиями торговца.
- Видишь? – спросил тот.
- Да. Буквы светятся.
- Смотри выше, над пирамидой.
Юноша добросовестно уставился на дрожащий в мареве огня конус. Блики костра играли на острие, казалось, что пирамидка испускает вверх лучики, но это просто обман зрения, ничего больше, решил Балдур.
- Сверху, видишь карту? – спросил Арх.
Балдур посмотрел на торговца. Он что, бредит? Когда у человека такой жар, ему может померещиться всё, что угодно. Юноша хотел сказать об этом, но тут разглядел глаза Арха. Зрачки двигались, сужались и расширялись, он действительно видел что-то, недоступное другим! Балдур вновь взглянул на пирамидку, сосредоточился на этом маленьком конусе, стараясь отрешиться от всего остального. Постепенно окружающие звуки стихли, костер перестал потрескивать, пламя потемнело, превратившись в приглушенное бардовое свечение. Юноша словно проник внутрь предмета, разглядел малейшие шероховатости граней, почувствовал выпуклые буквы незнакомого языка, ощутил затягивающую силу темного металла. И когда уже Балдур испугался и решил вынырнуть в окружающий мир, он вновь увидел тонкие лучики, испускаемые острием пирамиды. Только сейчас они росли, разветвлялись, рисовали причудливые картины, и вот уже взгляду изумленного юноши предстала местность, составленная из зеленых нитей.
Это была окруженная горами равнина. Слева её покрывал лес, а справа блестела закованная в лед река. На холме стоял замок. Балдур вроде бы даже разглядел ров и перекинутый через него мостик, но точно ручаться не мог – детали были слишком мелкими.
- Чей это замок? – спросил юноша.

- Ну надо же! – воскликнул Арх и закашлялся. – Ты увидел! Чудны дела твои, Господи.
- Что ты сказал про Аллаха? – нахмурился Балдур.
- Ничего плохого. Таким был текст первой телеграммы, - усмехнулся старик и выпил воды. – Фуф, мне вроде бы даже полегчало… а этот замок принадлежит лорду Кларусу. Я заглянул к нему напоследок, но совсем забыл про таблетки. Лорд самый ученый человек в Саккареме, знает про многие болезни и умеет их лечить. У него есть противоядие для меня и лекарство для твоего дяди.
Балдур не верил своим ушам. Так значит, Всемогущий услышал его молитвы! Дядя Азар не умрет!
- Где находится этот замок? Я сейчас же отправлюсь туда!
- Вай-мэй! Не так быстро, дорогой. Ты увидел лазерные лучи, но это не значит, что увидишь остальное.
- Вы о чём?
- Понимаешь, этот атлас из другого мира, я наложил печать, поэтому ты ощущаешь предмет. Но проецируемые им карты не могут существовать тут, это иллюзии, их могут различить только одаренные люди.
- Ничего не понял.
- Гм. Мальчик мой, ты не представляешь, сколько вокруг иллюзорных объектов, а проще говоря – призраков, которые для нас неощутимы, но в своем мире более чем материальны. Я могу ходить по этим отражениям и приносить оттуда предметы, понимаешь?
- Вы колдун? – спросил Балдур и сделал отвращающий жест, которому его научил дядя.
- Ха! Многие думают так, но это неправда, - проговорил Арх и вновь закашлялся. – Разве может колдун лежать и загибаться от укуса какого-то паршивого волка?
Балдур молча наблюдал, как торговец отнял ото рта руку и обтер её об рубаху. На ткани остался красный след. Юноша поднёс старику воды.
- Так что, ты готов попробовать найти дорогу к замку? – спросил тот, отпив из кувшина.
- Да!
* * *
Балдур стоял перед алтарем. По словам Арха выходило, что в этот монолитный камень можно запросто войти и тогда ты окажешься совсем в другом мире. Ну не бред ли? Не бред – сам себе ответил юноша. За это говорили и цепочки следов, и частые отлучки торговца в никуда, и диковинные вещи в баулах. Одну из таких Балдур сейчас держал в левой, основной руке – изогнутая трубка с удобной ручкой скрывала внутри рой железных пчел и, как уверял Арх, способна была убить снежного волка, если тот встретится на пути.
Юноша глубоко вздохнул. Легко поверить во что-либо, но ты пойди, осуществи это в реальной жизни! Камень на вид такой твердый, что страшно даже пытаться войти в него. Купец сказал, что Балдур должен увидеть на месте алтаря дверь; возможно, если закрыть глаза и представить её себе, дело пойдет на лад?
Юноша зажмурился и, чтобы не передумать, прыгнул вперед. Бэнг! Лязгнула челюсть, во рту появился солоноватый привкус, в глазах потемнело. Такое ощущение, что его конь лягнул.
Балдур сел и потрогал шишку на лбу. Хорошо, что Арх посоветовал одеться теплее – если бы не войлочный колпак, голову бы точно раскровил!
Он же увидел карту над той пирамидкой, почему же не может различить в алтаре дверь? Внутри клокотала злость. Господь Всемогущий, где же ты? Я должен пройти и найти! Обрати на миг свой взор вниз, на верного слугу своего!
Балдур саданул кулаком в основание алтаря.
ВСТАНЬ И ИДИ!
Юноша вздрогнул, от трубного гласа загудело в ушах. Балдур поднялся с песка. С глазами происходило что-то странное: он видел то алтарь, то обрамленную сосульками арку, в глубине которой кружила метель. Ага! Так-то лучше. Стоило только хорошенько разозлиться, и Милостивый услышал его. Испытывая мрачное удовлетворение, юноша шагнул в проем.
В лицо ударил холодный ветер. Балдур огляделся. Перед ним простиралась равнина, справа блестела закованная в ледяной панцирь река, а слева высились в пушистых белых шапках высокие деревья. Далеко впереди угадывался холм. Так это же местность из пирамидки!
Балдур оглянулся. Сзади остался темный зев пещеры, из которой он вышел. На камнях алели капли крови – именно здесь возвращался Арх. Запомнив приметное дерево с раздвоенной верхушкой, юноша заторопился к едва различимому за снежной пеленой холму.
После знойной пустыни ветер приятно холодил кожу, но если бы Балдур не оделся теплее, сразу бы замерз. Он вышел на укатанную дорогу, идти стало легче. Балдур напряженно ловил любой звук, будь то скрип снега под ногами или стрекотание незнакомой птицы в лесу. Больше всего юноша боялся услышать волчий вой. Когда впереди показался замок с перекинутым через ров мостом, страхи отступили. Оказалось, что ненадолго.
- Эй, ты, оборванец! - окликнули из надворотной башни. – Что ты забыл во владениях славного лорда Кларуса?
- Я… мне нужно лекарство.
- Что ты там мямлишь? Говори громче, иначе клянусь Аллахом, я тебя взгрею!
- Как ты смеешь трепать имя Господа?! – неожиданно для самого себя рявкнул Балдур.
- Ого! Так ты что ли из этих, как его? Паломников?
- Я благочестивый мусульманин и не позволю насмехаться ни над собой, ни над своей верой! – отрезал юноша, чувствуя, как закипает в груди необъяснимый гнев.
- Точно паломник, - заключил стражник и поскучнел. – Проходи, босота, тебя встретят.
Скрипнула воротная калитка. Балдур прошел во внутренний дворик, где его уже поджидал хмурый монах в потрепанной шерстяной рясе.
- Пойдем со мной, тебя разместят в кельях. Восхождение начнется на закате.
- Мне нужно встретится с лордом Кларусом, - сказал юноша. – От этого зависит жизнь близких мне людей.
- Послушай, паломник, наш лорд согласился принять вас и организовать восхождение, но требовать от него личной встречи? Не много ли ты хочешь?
- Я надеялся купить у него лекарство и у меня есть деньги, - сказал Балдур, вынимая кошель, которым снабдил его Арх.
При виде шестиугольных монет лицо монаха вытянулось. Он попробовал одну на зуб и с неохотой вернул обратно.
- Хорошо, я передам нашему лорду твою просьбу. Ожидай решения здесь.
Они остановились у развилки, монах скрылся в левом коридоре. Балдур присел на вытертую лавку. Сквозь узкие бойницы залетали снежинки, откуда-то потянуло съестным. Юноша сглотнул слюну. В правом коридоре послышалось шарканье.
- Ага, новенький, - раздался скрипучий голос. – Из какой провинции?
- Я не паломник, - сказал Балдур. – Мне нужно встретиться с лордом Кларусом.
- А вот нужно ли это ему? – старик присел на краешек скамьи. – С нами тут не особо церемонятся, хотя есть прямой указ короля Саккарема. Видел тех стражников на воротах? Отъявленные головорезы, наёмники без роду и племени. С пренебрежением относятся к чужим богам и склонны к пустым клятвам.
- Я это уже заметил, - сказал Балдур, чувствуя, как расслабляется скрученный злобой комок мышц в животе.
- А если заметил, так почему ничего не делаешь?! - неожиданно взвился старик и, сплюнув на пол, заковылял обратно в тёмный коридор. – Расселся тут, будто за тебя всё Аллах сделает…
Не успел юноша отойти от упрека паломника, как вернулся хмурый монах.
- Тебе повезло, наш лорд согласился принять тебя. Постарайся быть краток.
Они прошли по темному коридору, лишь в конце освещенном двумя факелами на стенах. Монах открыл и захлопнул дверь за вошедшим юношей. Кларус сидел на резном стуле, откинувшись на спинку, и смотрел в пылающий камин. В комнате было тепло, даже жарко. Окна закрывали разноцветные витражи. Балдур снял колпак и вытер лоб.
- Уважаемый Кларус, меня послал к вам купец Арх. Ему нужно противоядие от укуса снежного волка.
- Что?! – лорд развернулся к юноше всем телом. – Да как смеет этот мошенник еще просить у меня что-то?
- Не просто так, - поспешил заверить Балдур и потряс кошелем. – Я заплачу.
- Да этот прохвост всучил мне неработающий куб! А я заплатил полновесным золотом! Эй, парни, а ну-ка заберите у него мои деньги!
Балдур даже не заметил, откуда появились наемники. Один коротко ударил его в живот, а второй отобрал кошель и передал Кларусу. Тот высыпал на поднос монеты, заискрилось в свете факелов блестящее золото.
- Да, узнаю свои дарханы, - кивнул лорд.
- Что делать с этим? – спросил наемник, держащий Балдура за локоть.
- Выставите вон, он мне больше не нужен.
Униженный и оскорбленный Балдур чуть не взвыл от злости. Что это за мир, где с ним обращаются как с каким-то преступником? Ни от одного человека здесь он не услышал доброго слова. Наоборот, его только оскорбляли, а под конец и ограбили! Добрейший Арх теперь сдохнет в далекой пустыне, гадая, почему же спасенный им юноша не спешит вернуть долг, а дядя Азар умрет с мыслью, что его племянник – вор. Волна тёмной ненависти захлестнула Балдура. Впоследствии такой всепожирающий гнев не раз посещал его в трудных ситуациях и давал возможность действовать хоть и безрассудно, но правильно, а сейчас юноша выхватил изогнутую трубку, называемую пистолем, и нажал на крючок, направляя ствол в сторону врага, как учил купец.
Грохнуло столь оглушительно, что Балдур присел от испуга, а лорд Кларус кувыркнулся со стула и распластался на полу. Бедолагу-наемника отбросило к стене, где он и затих, зажимая развороченный выстрелом бок. Второй телохранитель не растерялся, выхватил из ножен меч и бросился на Балдура. Тот не стал медлить. Вновь громыхнуло, из ствола вырвалось пламя, и голова наемника расцвела кровавыми бутонами. Тело сделало по инерции несколько шагов, юноша посторонился, и уже мертвый воин рухнул в очаг. Запахло горелой плотью. Балдур с уважением посмотрел на чудо-трубку и нацелил её на дрожащего Кларуса.
- Так что, вы дадите мне лекарство?
* * *

Забегала в столичный книжный недели две назад, не самый большой и разукрашенный. Так, забегалочка. Так видела там твою книжечку в продаже. Ей явно не хватало пары, а может тройки подружек, чтоб обрести вес и продуктивней притягивать внимание)))

Интерлюдия.
Отражение Сандор. Медина. Пустыня Руб-эль-Хали.

Арх уходил, приходил, то с пустым мешком, а то с полным. Балдур извелся от любопытства, но проследить за своим спасителем никак не мог – купец всегда оставлял на страже пса. Бунчук оказался неподкупен, предлагаемое чужаком мясо игнорировал и рычал каждый раз, когда юноша собирался идти в сторону храма или проверить оставленные без присмотра баулы. На прямые вопросы же торговец отвечал загадками.
Прошло пять дней. Балдур поправился и больше не напоминал мумию, но не знал, радоваться этому или нет. Он достиг храма, но не достиг цели – ведь Аллах так и не ответил на горячечные молитвы. Балдур знал, что просит с чистыми помыслами и открытой душой, так почему же Милостивый на явит свою милость? А может, дядя Азар уже пошел на поправку? Тогда почему Всемогущий не подаст знак, что молитва услышана? Черные мысли одолевали юношу.
Всё изменилось в один вечер.
По обыкновению, как только солнце налилось красным и склонилось над горизонтом, Арх исчез в руинах с очередным мешком. Вернулся на удивление быстро, Балдур даже не успел вновь испытать Бунчука на прочность припасенной с ужина косточкой. Купец подволакивал ногу, лицо белело даже на фоне седых волос. Юноша бросился к спасителю, но тот лишь отмахнулся, пробормотав что-то про снежных волков. Штанина напиталась кровью, пончо из верблюжьей шерсти было порвано в нескольких местах. Зло зарычал Бунчук.
Арх плюхнулся у костра и попросил Балдура разыскать в руинах оброненный мешок. Юноша бросился исполнять приказание, а в голове стучало: какие в пустыне могут быть волки, тем более снежные? В этих бесплодных песках можно встретить одинокого шакала, но и тот убежит, стоит только замахнуться в его сторону.
Мешок нашелся в центре разрушенного храма. Балдур присел, разглядывая капли крови и следы, которые обрывались у одной стороны алтаря и непостижимым образом появлялись с другой – точно старик перепрыгнул святыню, да еще и развернулся в воздухе. Горловина баула была туго стянута кожаным шнурком, юноша еле развязал его зубами. «Наконец-то я узнаю, что покупает Арх!» – возликовал Балдур и в ожидании чуда заглянул в мешок. Его ждало разочарование: внутри, аккуратно завернутые в ткань, лежали белоснежные листы бумаги – вещь дорогая, но на чудо никак не претендующая.
Когда юноша вернулся, купец уже отрезал штанину и, ругаясь сквозь зубы, зашивал изогнутой иглой рану. Рядом стояла початая бутыль с очень крепким и почти прозрачным вином – несколько дней назад Арх предложил Балдуру попробовать остро пахнущую жидкость, и тот потом долго заливал водой опаленное горло.
Покончив с раной, купец сбрызнул кривой шов из бутылки и замычал от боли. Балдура замутило, он в первый раз видел, чтобы человек так издевался над собой. Заметив его недоумевающий взгляд, Арх пояснил:
- Надо обеззаразить рану. Слюна этих тварей ядовита, а у меня противоядие кончилось. Надеюсь, водка поможет.
Балдур понял из этого объяснения хорошо, если треть, но на всякий случай кивнул. Арх сделал из бутылки добрый глоток и вскоре затих у костра. Юноша накрыл торговца кошмой. Бунчук сел рядышком, лизнув хозяина в щеку.
Ночью Арх метался во сне. Балдур обтирал ему лицо мокрым платком и молил Аллаха об исцелении. Видимо, его постоянные просьбы наскучили Всемогущему – под утро купец пылал, будто печка, и всё просил пить.
- Как мне помочь вам? – спросил Балдур, придерживая кувшин.
- Достань из баула… пирамидку, - пробормотал Арх между глотками. – Я встретил тебя… это не случайно… теперь вижу…
Балдур начал потрошить мешки. Удивительно, но Бунчук не мешал ему, словно понял, что от этого зависит жизнь хозяина. Юноша торопился, обламывал ногти, распутывая непослушные узлы, но, как это обычно и бывает, нужная вещица оказалась в последнем бауле. Когда Арх взял в руки пирамидку темного металла, глаза его прояснились. Он погладил грани в определенных местах, засветились зеленым странные письмена. Балдур заворожено наблюдал за действиями торговца.
- Видишь? – спросил тот.
- Да. Буквы светятся.
- Смотри выше, над пирамидой.
Юноша добросовестно уставился на дрожащий в мареве огня конус. Блики костра играли на острие, казалось, что пирамидка испускает вверх лучики, но это просто обман зрения, ничего больше, решил Балдур.
- Видишь карту? – спросил Арх.
Балдур посмотрел на торговца. Он что, бредит? Когда у человека такой жар, ему может померещиться всё, что угодно. Юноша хотел сказать об этом, но тут в неверном свете костра разглядел глаза Арха. Зрачки двигались, сужались и расширялись, он действительно видел что-то, недоступное другим! Балдур вновь взглянул на пирамидку, сосредоточился на этом маленьком конусе, стараясь отрешиться от всего остального. Постепенно окружающие звуки стихли, костер перестал потрескивать, пламя потемнело, превратившись в приглушенное бардовое свечение. Юноша словно проник внутрь предмета, разглядел малейшие шероховатости граней, почувствовал выпуклые буквы незнакомого языка, ощутил затягивающую силу темного металла. И когда уже испугался и решил вынырнуть в свой мир, вновь увидел тонкие лучики, испускаемые острием пирамиды. Только сейчас они росли, разветвлялись, рисовали причудливые картины, и вот уже взгляду изумленного юноши предстала местность, составленная из зеленых нитей.
Это была окруженная горами равнина. Слева её покрывал лес, а справа блестела закованная в лед река. На холме стоял замок. Балдур вроде бы даже разглядел ров и перекинутый через него мостик, но точно ручаться не мог – детали были слишком мелкими.
- Чья эта крепость? – спросил юноша.
- Ну надо же! – воскликнул Арх и закашлялся. – Ты увидел! Чудны дела твои, Господи.
- Что ты сказал про Аллаха? – нахмурился Балдур.
- Ничего плохого. Таким был текст первой телеграммы, - усмехнулся старик и выпил воды. – Фуф, мне вроде бы даже полегчало… а этот замок принадлежит лорду Кларусу. Я заглянул к нему напоследок, но совсем забыл про таблетки. Лорд самый ученый человек в Саккареме, знает про многие болезни и умеет их лечить. У него есть противоядие для меня и лекарство для твоего дяди.
Балдур не верил своим ушам. Так значит, Всемогущий услышал его молитвы! Дядя Азар не умрет!
- Где находится этот замок? Я сейчас же отправлюсь туда!
- Вай-мэй! Не так быстро, дорогой. Ты увидел лазерные лучи, но это не значит, что увидишь остальное.
- Вы о чём?
- Понимаешь, этот атлас из другого мира, я наложил печать, поэтому ты ощущаешь предмет. Но проецируемые им карты не могут существовать тут, это иллюзии, их могут различить только одаренные люди.
- Ничего не понял.
- Гм. Мальчик мой, ты не представляешь, сколько вокруг иллюзорных объектов, а проще говоря – призраков, которые для нас неощутимы, но в своем мире более чем материальны. Я могу ходить по этим отражениям и приносить оттуда предметы, понимаешь?
- Вы колдун? – спросил Балдур и сделал отвращающий жест, которому его научил дядя.
- Ха! Многие думают так, но это неправда, - проговорил Арх и вновь закашлялся. – Разве может колдун лежать и загибаться от укуса какого-то паршивого волка?
Балдур молча наблюдал, как торговец отнял ото рта руку и обтер её об рубаху. На ткани остался красный след. Юноша поднёс старику воды.
- Так что, ты готов посетить Северные пустоши? – спросил тот, отпив из кувшина.
* * *