По прочтении этого рассказа хочется сделать два заявления:
1. Это хороший рассказ.
2. Мне этот рассказ не понравился.

Немного парадоксально.
Хорошим я считаю этот рассказ потому, что он натолкнул меня на множество мыслей, даже внутренние, вызвал сильные и довольно противоречивые эмоции. На мой взгляд, сакраментальная роль литературы именно в этом, а потому надо признать, что автор сию задачу выполнил прекрасно. Не понравился рассказ потому, что все эти размышления мало связаны одно с другим, не проистекают одно из другого, усиливая и дополняя, а, напротив, вступают друг с другом в противоречие и, как волны в противофазе, гасят друг друга.
Но обо всём по порядку.

Для меня этот рассказ по стилистике и тональности распался на три части. Причём, я даже читала его в три захода (не потому, что тяжело прочитать сразу, вовсе нет, просто так сошлись звёзды).

Часть первая. Знакомство с семейством.
Вообще первые два абзаца я думала, что речь таки идёт действительно об игре и все эти «переносит светило на край земли», «докатил солнце до горизонта и опустил на гладь реки» есть лишь красивые метафоры. Но и выяснив буквальность описываемых действий, я не расстроилась – обожаю истории чудаковатых семейств с неординарными качествами. Должна признаться, что меня сразу пленил слог: образный, но чёткий, и, что особенно приятно, интеллектуальный. Двоюродный дедушка, муштрующий ветра, привёл меня в восторг, но больше всех понравился, почему-то, дядя-месяц.
Во всём этом была такая весёлая бесшабашность, задор и волшебство, как в «Весеннем колдовстве» Брэдбери. А после вот этих строк: «Мы творим мечты и романтику, вдохновляем поэтов и художников, зажигаем сердца любовью... и при этом совершенно не нужны. Существовал же мир без нас?
Тем не менее мы есть. И с этим ничего не поделаешь.
Не позволим.»
я получила заряд бодрости и оптимизма и в приподнятом настроении ускакала по своим делам. В процессе мне на ум приходило много приятного: о том, что сколь бы малозначительной и незаметной не казалась роль отдельно взятого индивида по сравнению с мировой революцией, на самом деле из мелочей как раз и слагается целое. И, скажем, дворник, с мечтательным видом убирающий парковую дорожку, привнёс сегодня в мир больше добра, чем хмурый мэр, занятый своими «важными» делами; о том, что лучшее враг хорошего; о важности эстетики… под конец мне и вовсе вспомнился любимый «Санта-Хрякус» Пратчетта с его: «Если дети перестанут верить в Страшдество, наутро не взойдёт солнце. А мир будет освещать простой шар горящего газа».

Часть вторая. История прародителя.
Сразу ввергла меня в пучину отчаяния. И не потому, что мне было жаль несчастного мелкого прародителя. Как раз напротив. Я не поверила ни единому слову из этого куска, корнями уходящего в «Молот ведьм», но на деле имеющего с ним мало общего. Это слепок, собирательный образ фэнтези. И я в него не верю.
Толпа бывает безумна и жестока. Но страх, невежество и непонимание – это только катализаторы. На самом деле, всегда есть кто-то, кому это надо, кто гонит обезумевшее стадо вдоль нужного ущелья: читает проповеди, пишет статьи или выступает по зомбоящику.
Я не верю в изначально тупых жестоких людей. Не верю в родителей, равнодушных к собственному ребёнку без всякой причины. Нет, бывает и такое, конечно, но нигде в тексте это не обосновывается, скажем, тем, что ребёнок был пятнадцатый нежеланный, зачатый в пьяном угаре, и прочее в том же духе.
Проще говоря, я не верю в этот конфликт. Потому что творец, несущий красоту, не вызывает отторжения. По крайней мере, у всех поголовно. Возьмём того же Леонардо да Винчи, который, по признанию святых отцов, «предпочитал быть учёным, нежели христианином».
Также к этой части отнесём размышления о необходимости зрителя для художника. Акт творения сам по себе является источником блаженства, но мне искренне жаль творца вынужденного созидать для тех, чьего общества он избегает, для тех, кто ему не интересен. На мой взгляд, с исчезновением субъекта искусства теряется и его смысл.

Часть третья. Про циркачей.
Самая противоречивая. Наибольшее беспокойство она доставляет мне тем, что я так и не поняла позицию автора относительно заявленных в названии вопросов чудес и шарлатанства.
Собственно, что такое работа фокусника? Это виртуозный обман зрителя. В общем-то, все знают, что имеет место «ловкость рук и никакого машенства», но это не мешает наслаждаться представлением. По идее. Вот героине не мешает. И клоун, который описан, как слишком морщинистый для белил, в процессе игры становится «смешным и не пошлым».
Не мудрено вынуть из пустой шляпы кролика, если вы действительно маг. В этом нет ничего особенного. А вот если вы НЕ маг, я буду аплодировать стоя. Потому что сотворить чудо своими руками из подручных материалов – это выше, чем магия, ценнее, чем любые сверхспособности. Ведь если подумать, то Грей из «Алых Парусов» - последний шарлатан. Мало того, что фактически не является принцем, так ещё и об этих самых парусах выведал банальным опросом соседей приглянувшейся девушки.
А ещё… настоящий художник или настоящий учёный (а нередко это одно и то же) всегда немного сумасшедший. А иногда и не немного… что вполне может привести к сложностям в личной жизни. Кто ж такое выдержит? Разве что кто-то… кто сам болен тем же самым. Отнесём сюда супругов Кюри и пару циркачей. Поэтому меня не устраивает такой финал. Он незаслуженный, обидный, он… неправильный. Так не должно быть.
Я верю, что «гений и злодейство – есть вещи несовместные». А потому, я так и не поняла, чем вызвано высокомерие лирической героини. Защитная реакция? Лицемерная попытка отогнать чувство вины? Или?..