Кузнец успел смириться со всем заранее — и с возможностью оказаться нанизанным на шип аки бабочка на иголку, и со всеми остальными возможными неприятностями. Во время полета в темноту думать о всякой ерунде было попросту некогда. Методичные удары о стены мешали сосредоточиться. Впрочем, к синякам и ссадинам на боках Брэндону было не привыкать. Это — не самая страшная боль из всех возможных.
Сразу после приземления полуэладрин наскоро ощупал ребра и, не обнаружив переломов, принялся осматриваться и прислушиваться. Если с осуществлением первого пункта особо сильных проблем не было, то второй вскоре вызвал значительные затруднения.
Кузнец как раз принялся рассматривать стол и прикидывал, стоит ли подняться на нужную высоту, дабы исследовать содержимое ящиков, как сверху до него донеслись истошные вопли Фаброна. Те самые, что сам горе-бард почитал пением. Н-да. Нет ничего лучше для привлечения постороннего внимания. А в том, что искореженное строение таки обитаемо, Кузнец отчего-то был уверен. Наверное, все же не следовало брать этого берка с собой. Жалость жалостью, но своя рубашка ближе к телу. По идее. Должна быть. Как бы присутствие пьянчуги в группе не стало для них всех приговоров. Этот Фаброн как раз из тех, что опасны даже для самих себя. Впрочем, чему быть — того не миновать. Сжав зубы, полуэладрин возвратился к своей деятельности.

Магическая серенада Фаброна практически мгновенно возымела три следствия, - в том числе одно косвенное. Но сначала, само собой, воспоследовали следствия прямые. Во-первых, дыра, в которую провалился Кузнец, выдохнула облачко пыли, в составе коего наружу выплыла сигильская монета номиналом в пять медных пунктов. Во-вторых бард совершенно ясно осознал, что дрейфующем сооружении есть бухло, и что настоящий момент бухло находится у него прямо под ногами.

В-третьих же, - и это уже было косвенное следствие, - сам Фаброн, благодаря дружеской руке генази, толкнувшей его в спину, бесстрашно шагнул в пробитую Брэндоном брешь и полетел в направлении бухла.

Путь к бухлу оказался тернистым – полным стен, железных балок и прочих неприятных препятствий, но Фаброну и до этого приходилось падать в колодцы и лестничные пролёты, а также путать окна с дверями. Бард имел огромный опыт падений. Кроме того, его спряжённую со множеством рикошетов траекторию направлял не слепой случай, а мистическое предопределение – рука судьбы. Полёт барда завершился непонятно где, - ибо глубоко внутри летающего дома было темно, хоть глаз коли, - но совершенно предсказуемым образом: изрядно пострадавший Фаброн врезался в свободно парящий в невесомости объект, по звуку и на ощупь являющийся десятивёдерной бочкой, баррелем короче говоря. И не пустым баррелем. Внутри что-то заплескалось и забулькало.

Однако, бочка, приняв на себя импульс тела Фаброна, с достоинством уплыла куда-то за пределы слуха осязания. Сам же бард рухнул на твёрдую и плоскую поверхность, каковую в данных обстоятельствах – независимо от её действительного предназначения, - ему предстояло считать полом. В окружающей барда тьме густым облаком парили, мягко стукаясь друг о друга, легко узнаваемые по форме и запаху изогнутые доски, - вероятно, обломки других винных бочек, не переживших разрушивший летающий дворец удар.

***

Голос Фаброна Брэндон расслышал едва-едва – лишь благодаря царившей в здании звенящей тишине. Звуки падения барда доносились несколько явственнее, но тоже завершились где-то не близко и изрядно в стороне. В этом-то заключалась подлость субъективной гравитации, - кувыркаясь и врезаясь в препятствия, падающий терял ориентацию и непрерывно изменял направления полёта.

Тем не менее, воин смог сделать важный вывод: сидел он сейчас на потолке. Ибо вопли Фаброна доносились откуда-то снизу. Брэндон без труда обнаружил проём, сквозь который, надо думать, влетал. Но проём этот выглядел бездонной и тёмной, - инфравидение не позволяло различить дно или боковые ответвления, - квадратной дырой под ногами. И если некогда там и имелась лестница, то теперь от неё не осталось и следа.

Исследование же висящего в воздухе письменного стола не составило труда, - хоть ящик были заперты, замки легко поддавались взлому. Внутри, однако, обнаружились лишь пяток толстых тетрадей, три свитка и пара конвертов. Увы, о содержании найденных документов в настоящий момент ничего сказать было нельзя, - для темновидения страницы выглядели однотонно серыми. Предпочитающие обходиться без света драу изобрели содержащие большое количество металла чернила, позволяющие читать предварительно нагретый ладонью текст в полной темноте. Но авторы этих документов использовали обычные письменные принадлежности.

****

Ивейн тоже слышал Фаброна, - причём, неподалёку, за окном. Выглянув в стрельчатый проём (вылезти было невозможно, - узко и сохранилась железная рама, хоть стёкла и вылетели) рейнджер даже сумел – благодаря очкам инфравидения - разглядеть футах в семидесяти внизу Алима. Почему-то одного. Откуда доносились пьяные вопли барда, таким образом, осталось неизвестным.

Выбраться из помещения, в котором оказался следопыт, тем не менее, не составляло труда. Лестницы, ведущие на другие ярусы башни – хоть вверх, хоть вниз, - оказались целыми и вполне надёжными на вид.

Смог Ивейн и внести некоторую ясность в вопрос движения у себя над головой. Поглядывая на верхний люк, он сумел заметить мелькнувшую в проёме голову, - птичью, белую, с клювом похожим на таковой у чайки, но очень уж большую голову, - примерно как у крупной собаки. Птица покосилась на стрелка внимательным круглым глазом и тут же скрылась, вероятно, поняв, что замечена. Тут-то, Ивейн обратил внимание, что изрядную долю парящего вокруг него мусора составляют перья и пух.

Замки на ящиках все же оказались. Но Безрадостный решил просто так не сдаваться и приложил усилия для взлома. В профессионалах этого дела Кузнец никогда не ходил, но это был как раз тот случай, когда грубая сила помогает наверняка. То ли замки оказались такими хлипкими, то ли еще что, однако поддались они с такой легкостью, будто полуэладрин всю жизнь только этим и занимался.
Будь на месте Брэндона обычный вор, то рукописи так и остались бы тлеть в ящике дальше. Однако Кузнец решил, что такая ноша его всяко не затяжелит, поэтому все документы отправились в сумку. Можно почитать на досуге, когда света побольше будет. А если ничего сколько-нибудь интересного-полезного там не найдется, то выбросить в любой момент можно.
Интерес к выведенному чернилами слову у Брэндона имелся. Грамоту он освоил рано и в детстве с удовольствием зачитывался легендами и историями (что-что, а книги мать давала ему охотно). Потом, по мере взросления, времени становилось все меньше и меньше. Сначала полуэладрин выкраивал время на это увлечение между учебой и тренировками, но затем книги оказались вытеснены работой и женщинами, а потом — работой, женщинами и алкоголем...
Однако сейчас Брэндон ощущал пальцами немного шершавую поверхность кожаных обложек, и это ощущение каким-то странным образом придало ему уверенности в наличии некоего подобия смысла. Совсем бледного подобия, но все же этого оказалось достаточно для продолжения остальных манипуляций. Воспоминания о прошлом не доставляли ему на самом деле никакого (даже банального мазохистского) удовольствия, однако приносили вполне ощутимую практическую пользу. В некоторые моменты, по крайней мере.
Как бы то ни было, а отсюда надо выбираться. Ничего интересного, судя по всему, больше нет, а вот со спутниками воссоединиться необходимо. Хотя бы с частью из них. Приглушенный крик пьяницы-барда немало способствовал осознанию этой необходимости. Надо выбраться и выжить хотя бы для того, чтобы вспомнить, что есть чтение. Чем не достойная цель? Очень достойная. Очаровательная в своей бессмысленности.

"Странная птица, однако. А она не демон, случаем? Или какой-то местный вид?" - задумался Ивейн, перестав выглядывать в... ну, назовем это "окном". Функция, во всяком случае, та же.
А в комнате большую часть мусора составляли перья и пух. Одно такое перышко арбалетчик ловко поймал для осмотра. Может, что-то понять удастся. Например, что это существо может.
Впрочем, планар предполагал, что птичка вполне может доставить ему хлопот, если судить по размеру головы. Ну и причина у местного обитателя вполне имеется - он тут давно живет (судя по количеству пуха и перьев в воздухе), возможно, даже гнездо свил неподалеку, а тут какой-то двуногий с арбалетом... Выводы очевидны, ну и добавим наихудший вариант - он самый сбывающийся, и потому...
"Надеюсь, второй раз не провалюсь," - подумал О'Наву, спускаясь по лестнице вниз. Вначале следовало вернуться к Алиму и прочим. И, по возможности, делать это нужно было тихо. Вдруг рядом еще кто-нибудь живет и испытывает муки голода. Или просто очень не любит чужаков.

Алим всегда симпатизировал Совершенному Ордену, и, если бы в то давнее время, когда не он распоряжался своей судьбой, а Судьба определяла его путь, все сложилось иначе - он стал бы одним из бездумных. Но маг слишком ценил свой разум, никогда не мог заставить умолкнуть свой внутренний голос, хотя и признавал за методикой ищущих просветления эффективность. Они умудрялись решать сложнейшие задачи спонтанно.
В данном случае ни о какой спонтанности не шло и речи. Легкое движение руки, повлекшее за собой падение горе-барда в неведомые глубины недавно образовавшегося провала, контролировалось вполне осознающих ситуацию разумом. Во-первых, было неизвестно, что таят в себе эти руины, и бард, своим пением сигнализирующий всем, у кого не заткнуты уши, о присутствии в данном здании постороннего, послужит прекрасным отвлекающим фактором, позволяя другим, более ценным членам этого небольшого отряда выбраться наружу с несколько меньшим риском. Впрочем, ценность, например, планоходца пока что скорее подразумевалась, проявить он её толком не успел. И всё же в его сравнительной ценности относительно Фарбона генази не сомневался. Во-вторых, присутствие барда на крыше могло привлечь внимание обитателей замка именно к данной области, а это была зона пространства, в которой пребывал в данный момент сам Алим. Самосохранение. Свою персону он всегда ценил больше, чем что бы то ни было. И, в-третьих, то, что пьяница видимо считал за "пение", неимоверно раздражало слух Алима, который вырос среди странствующих артистов и даже там привык к куда как лучшему с эстетической точки зрения исполнению. А потому, даже если развалины эти, при всем их мрачном виде, были абсолютно пусты и вполне безопасны (исключая возможности падения) - мук совести маг не стал бы испытывать. Совесть вообще непродуктивна. Маленький предательский голосок внутри твоего эго, вызывающий чувство вины за то, что должно было быть сделано. Чушь.
Что ж, любитель выпивки отправился в свой полет. Возможно - к вожделенному бухлу. Интересно, будет ли у него шанс утолить свою жажду? Впрочем, не важно. Даже если он появится из развали побитый, убийственно трезвый и злой, намереваясь прикончить причину своего падения - молния утихомиривала и не таких. А пока следовало просто наблюдать за развитием событий. Осторожно распластавшись на крыше возле рваных краёв провала, генази стал слушать, смотреть и ждать.

Странно, но ситуация поменялась в одночасье. Верх стал низом, низ - верхом, а бард полетел по кроличьей норе по направлению - это он чувствовал нутром - к блаженному алкоголю. Где-то проскальзывая рыбкой, где-то сшибая балки, он летел к цели. Не то, чтобы сильно желанной, но в целом, вполне сносной.

Шмяк! Спиной приложившись к бочке с чем-то весьма неплохо булькающим, Фаброн завершил свой полет. Чувствовал он себя пока что не так уж и плохо, но пара синяков ощутимо так болели, а ногу бард во время полета нехило рассадил каким-то гвоздем. Заветная бочка уплыла.

Горестно вздохнув, бард спешно осмотрел сумку - не разбилось ли чего - вытащил меч из ножен и принялся оглядывать и ощупывать пространство, в котором очутился, взвешивая, что же лучше: найти бочку или же сопартийцев?

Предпринятая Ивейном попытка спуститься немедленно разрешила загадку, каким образом следопыт вообще очутился на верхних этажах башни. Особо сложная траектория, позволяющая падать вдоль лестничных пролётов, для этого не требовалась, - ибо этажом ниже лестница ещё была, пол же уже, практически, отсутствовал. Далее не имелось и лестниц, но цепляясь за остатки балок и щели между плитами без особого риска можно было спускаться по стене. И таким образом Ивейн достиг, предположительно, основания башни, оказавшись примерно на том же уровне, что и не подающий признаков жизни Алим. Но тут уж возникала проблема, - никакого выхода наружу видно не было, а вертикальная каменная труба стен тянулась и дальше, Ивейн, вероятно, попал где-то значительно ниже, через какой-то из смутно видимых входов.

Огромная птица, цокая когтями, спускалась следом. Теперь её было видно почти целиком, - хоть и не слишком хорошо, пернатое существо, слишком крупное, чтобы свободно пользоваться крыльями в помещении, уселось на последнем целом участке лестницы, и уже не скрываясь наблюдало за действиями следопыта.

Ничего в это время не предпринимавший Алим, соответственно, обогатился минимумом впечатлений. Но и совсем без них не обошлось. Генази минимум дважды отчётливо слышал хлопанье огромных крыльев где-то поблизости, но так ничего и не увидел. Фаброн, в свою очередь, убедился в целости склянок, и, расталкивая ароматные кружащиеся в невесомости деревянные обломки (это было странное ощущение), смог исследовать помещение в которое попал. Оно оказалось вытянутым – пять на пятьдесят шагов, - непонятной, но, похоже, очень большой высоты, и лишённым – это касалось, как пола, так и стен на уровне, до которого удавалось дотянутся, не только выходов, но и вообще каких-либо отверстий. Приятным сюрпризом оказалась сбежавшая полная бочка, после серии гулких столкновений со стенами где-то высоко над головой барда, растратившая кинетическую энергию, и снова обнаруженная мирно парящей в пределах досягаемости.

Брэндону же не повезло. Спускаясь назад по маршруту, через который предположительно влетел в комнату с летающим столом, он пару раз срывался, поднимая тучи пыли, но благополучно приземляясь «на все четыре», и в конце концов понял, что заблудился. Хотя, казалось бы, во время первого падения с крыши поворотов и ударов не могло быть много, но теперь вектор гравитации ненавязчиво переключался в очередной раз – или разы, и воин не имел ни малейшего представления где, собственно, «верх», или «низ», в общем, то направление с которого ранее доносился дурной голос Фаброна. Кузнец стоял в длинном коридоре, и правильно стоял – на полу, судя по ориентации дверей, - но не мог припомнить, падал ли он здесь раньше, и если да, то с какого из концов влетел в этот коридор. Воздух не хранил следов, а чувство направления, как выяснилось, крепко привязано к гравитации.

Тщетности своих попыток Брэндон нисколько не удивился. Мировоззрение родной фракции как нельзя лучше способствует хладнокровному отношению к неудачам. Упал так упал, заблудился так заблудился. Но это не значит, что нужно перестать предпринимать попытки.
Свое общее состояние полуэладрин оценивал как сносное, приближение приступа депрессии и отчаяния все-таки не чувствовал. Настроение дальше идти и прилагать усилия у него все-таки было. И даже имелся ответ на коварный, гадкий вопрос «зачем?» Чтобы воссоединиться со спутниками и сделать еще один шаг по направлению к Двери.
А поскольку желанная Дверь явно далековато, и ключа пока нет, то придется ограничиться рассматриванием тех дверей, что наличествуют. Пускай с маленькой буквы, но что-то лучше, чем ничего. Об осторожности Кузнец тоже не забывал. Ступая как можно тише и с готовностью в любую минуту выхватить меч, полуэладрин направился к ближайшей двери.

Не намереваясь долго чесать репу и думать о смысле жизни, кто виноват и что делать, Фаброн почесал нос и осторожно (!) пошел к ближайшей стене, плывя в обломочном море. Вино дразнило нос так, что желание выпить нарастало ежесекундно.

Подойдя к стене, бард поставил на нее ногу и сосредоточился, представляя, что пол, на котором он сейчас был, - совсем не пол, а стена, а стена - это не стена, а пол. Такое перемещение казалось барду идеальным.

Собственно и планов-то других не было, кроме как добраться до вожделенной бочки методом смены координат и, осмотрев пол, бывший прежде потолком, найти дыру в которую барду удалось свалиться.

Подозрительные хлопающие звуки оказались для мага неприятным сюрпризом, тем более что раздавались они в небе, а не внутри здания. С другой стороны, и решение было очевидным. Немного поигравшись с собственным сознанием и левитацией, можно было переместиться с внешней поверхности крыши на внутреннюю. И там, по возможности, использовать с детство натренированное умение прятаться. Задумано - сделано.

Оказалось, что самый очевидный путь не был самым коротким – никакого окна или иного выхода из башни не было видно. Впереди только длинный коридор, а попытать счастья наверху наверняка помешает спустившаяся следом «птичка». Вопрос в том, что она дальше делать будет – просто убедится, что Ивейн ушел или выжидает удобного момента для атаки?
И насколько она вообще разумна? Хотя некоторые сомнения (птица же?) в этом были, но от пары слов язык не отсохнет?
- Эй, птица! Там выход из башни есть? – спросил планар у местного пернатого обитателя.
А дальше надо немного подождать (может, ответит что) и пойти вглубь коридора, одев очки. Другого пути нет.
И забывать про птицу не следовало. Мало ли.

Выслушав реплику Ивейна, огромная птица разинула клюв и ответила серией каркающих воплей. Издаваемые ею звуки с равным успехом могли быть, как осмысленной фразой на неизвестном языке, так и просто набором междометий. Но судя по интонации можно было заключить, что пернатое существо чем-то недовольно. Одновременно, крик казался вызывающим и издевательским. Однако, враждебных действия птица не предпринимала и продолжала наблюдать за действиями путешественника сверху.

Дальнейшее исследование каменной трубы, каковой изнутри представлялась башня с рухнувшими перекрытиями, привели следопыта к поразительному открытию. Без особых затруднений достигнув дна шахты, - пол здесь заменяло немыслимое нагромождение ржавого железа, камня и рассохшегося дерева, - вероятно, силой инерции при ударе обломки переборок и лестниц были отброшены сюда, да так и застряли, сцепившись друг с другом, - Ивейн убедился, что физически не мог попасть туда, где очутился. Это был замкнутый объём, - сквозь мусорную пробку на дне башни, вероятно, могли бы пролезать крысы, но никак не мог бы упасть человек. А. «дверные проёмы», которые как казалось, ведут из башни, при ближайшем осмотре на подбор оказались неглубокими нишами неизвестного назначения, или же были заложены кирпичом.

Фаброн же, не встретив сопротивления обстоятельств, преуспел во всех начинаниях. Во-первых, он овладел полной бочкой, хотя уже и не был уверен, что той самой, походу, бочка здесь уцелела не одна. Во-вторых, обнаружил в бывшем потолке, а теперь в полу, проём, через который наверняка и влетел в винный погреб замка, - в проёме даже чудился, хоть и едва-едва, многократно отражённый от стен радужный свет плана. Далее, однако, возникли затруднения. Паря в невесомости, полный баррель, тем не менее, сохранял инерцию массы. А поскольку в этом плане бочка превосходила своего пленителя втрое, барду лишь с огромным трудом удавалось направлять её движение.

В очередной раз «опрокинув гравитацию» и переместившись на внутреннюю поверхность ненадёжной крыши, Алим обнаружил себя в обширном помещении неправильной и бестолковой формы. Недостаток света и избыток пыли позволяли разобрать немногое, но хорошо виднелась каменная, покрытая тёмными пятнами отверстий, сходящаяся высоко над головой кладка двух ближайших башен, а также ситсема толстых железных балок, образующих «скелет» конструкции. Некоторые из этих балок, впрочем, свободно плавали в воздухе. Осмотр был прерван чувствительным толчком снизу, - на внешнюю поверхность крыши, судя по хлопанью крыльев и скрежету когтей по металлу, опустилась тяжёлая птица. Но через проломленные телами Брэндона и Ивейна отверстия генази по-прежнему видел только радужное сияние.

Наконец, Брэндон, открыв ближайшую дверь, - пришлось ломать, но труда это не составило, разбрасывая щепки, створка распахнулась от первого толчка, - обнаружил за ней поднятое резким движением воздуха облако пыли. А уже за облаком, очертания комнаты, слишком длинной, чтобы темновидение позволяло определить её протяженность… Но уже через мгновение Кузнец понял, что впечатление было ложным, - просто комната не имела противоположной стены, вероятно, разрушенной во время катастрофы.

Несмотря на это, комната, что любопытно, была обитаемой. Во-первых, Брэндон заметил окружённое золотисным сиянием змеевидное существо шести футов длиной. Плавающий в воздухе монстр с рогатой головой и одной не положенной змеям короткой рукой на загривке, казалось, тоже был удивлён встречей. Вторым же обитателем помещения оказалось внушительных размеров и веса резное, богато украшенное кресло. То есть, это помимо прочей мебели, рассмотреть которую толком не было времени. Не было же его потому, что кресло, каким-то образом обретя вес, с грохотом опустилось на пол, и перебирая кривыми, но мощными ножками, свирепо ринулось на Кузнеца.

Ничего приятного и сколько-нибудь Кузнец не рассчитывал там обнаружить изначально. Активные же действия по выламыванию двери предпринимал лишь из-за осознания того, что сейчас не та ситуация, в который можно спокойно сесть, предаться тягостным или не очень размышлениям и ждать, пока мимо пролетит по воздуху труп врага. Змееподобное существо — это еще полбеды. К чему-то такому Брэндон морально готовился. Другое дело, что агрессивную мебель ему ранее лицезреть не доводилось нигде, кроме как в состоянии измененного веществами сознания. Да и там мебель была не агрессивной, а просто движущейся. Впрочем, видел не видел — какая разница? Сиганул со шпиля — учись летать. Деваться некуда.

Собственно, предприятие возымело успех. Вот только бочка оказалась слегка ... неподъемной, да еще и имела свое понятие о том, куда она хочет двигаться. Тяжеловата, паскуда. В душе барда началась эпическая битва между жабой и разумом. Потому что сливать вино, явно старое и дорогое душила жаба, а переть тяжеленную бочку было попросту глупо.

В итоге, разум малость сдался. Выудив из сумки пустую бутыль, которую Фаброн прикончил еще в полете, и допив остатки из той, что постоянно находилась в доступе, бард откупорил бочку. Вот только вино никуда выливаться не спешило.

Дурья башка! Фаброн вспомнил, где он находится. И каким образом ведет себя жидкость на этом плане. Кое-как повертев бочку, бард добился того, чтобы жидкость выходила из емкости небольшими шариками, ловил их ртом и "переливал" в свободные бутылки, попутно "дегустируя" целебный нектар, а часть попросту отпуская "полетать". Проделывал он это нехитрое действо до тех пор, пока не счел, что бочка достаточно пригодна для транспортировки.

Теперь можно и валить отсюда.

Приближение невидимой неведомой большой птицы (или не птицы - но чего-то крылатого и этими крыльями не стесняющегося пользоваться) стало несомненно, когда достаточно массивное тело приземлилось на металлическую крышу. Через проломы в ней Алиму не удалось разглядеть подробностей, что было не особенно хорошо, однако внушало и некоторый оптимизм - значит, и его никто разглядеть пока не сумел. И магу хотелось бы, чтобы это оставалось верным как можно дольше. Для этого ему следовало забраться в переплетение балок и затаиться в тени одной из них таким образом, чтобы его невозможно было разглядеть с крыши. Прятаться, к своему счастью, Алим умел и без магии. Осторожно оторвавшись от внутренней поверхности крыши и стараясь не издавать никаких звуков, генази левитировал вглубь здания.

- Странно… - сказал вслух планоходец. «Одно из двух – или это какой-то портал, или что-то тут не настоящее. Или… хотя нет,» - задумавшись, Ивейн подошел к одной из заложенных кирпичом ниш и, закрыв глаза, постучал по ней металлическим кулаком. Просто так. Или не очень. Иллюзии примерно так определяются, верно? Только планар стучал по одной нише.
Впрочем… Может, разобрать эту нишу или что там заложено кирпичом? Может, выход найдется… куда-нибудь.

Кладка в проёме, действительно оказалась иллюзорной. Встретившись с рукой Ивейна, мираж рассеялся, и следопыту открылось огромное бестолковое помещение. Невысоко над головой сияли две дыры, через одну из которых он провалился внутрь здания. Напротив виднелось основание второй башни, внизу же, вот тьме угадывалось сплетение железных балок. В направлении которых медленно и вдумчиво – вниз головой – пролетал Алим. Птица, недовольно каркнув, отступила, скрывшись за поворотом лестницы.

В это же время Кузнецу двумя ударами удалось решить проблему взбесившегося кресла, - змеевидное существо, однако, пропало из виду. Фаброн же сумел облегчить бочку настолько, чтобы её стало возможно управлять.

Вино оказалось невероятнейше старым и безнадежно нетронутым, как девственность матери-настоятельницы Бенектийского монастыря близ северных ворот Невервинтера. Мягкий, слегка цветочный аромат, легкий, дразнящий нёбо вкус лесных ягод и приятнейшее послевкусие. Вино было таким, что грех было не вкусить столь сладостный плод. Даже две выпитые (только на этом Плане!) бутылки неведомого хрючилова не смогли испортить божественного вкуса сего напитка.

К слову, бард подумав, осознал, что по качеству вина можно сузить представление о том, чем была эта крепость ранее. Вариантов два: монастырь или фамильный замок.

Прийдя к подобным нехитрым умозаключениям, бард закупорил бочку и аккуратно опустился в проделанную им дыру. Опустив бочку вперед, конечно же. Вино-вином, а жизнь дороже.

- Ага! Я всегда знал, что логика стоит в основе всего! И если мыслить логически, то любая проблема решится, - с такими словами Ивейн отправился в неизученное помещение под разочарованный крик птицы. Кстати, непростая птичка-то была. Иллюзии, наверно, ее лап дело. Или крыльев... чем она колдовала-то7 Неважно.
А вот нахождение мага-генази - вот это важно. Планоходец свистнул, привлекая внимание Алима, и помахал ему своей родной рукой.
- В честь чего на потолок переселился? И остальных не видел? - спросил О'Наву сопартийца. Впрочем, несмотря на радость от встречи с кем-то хорошо знакомым, планоходец не забыл осмотреть все помещение на предмет чего-то подозрительного. Да и о раздосадованной птичке не надо было забывать...

«Ну вот, только зелье перевел, - недовольно подумал Брэндон после того, как роскошное и агрессивное кресло рассыпалось после второго удара, а монстр исчез из поля зрения. - А может и не перевел. Если учесть, что змеевидная одноручка все еще может дать о себе знать».
Все же Безрадостный не значит «идиот», поэтому об осторожности не забываем, расслабляться рано. А действие зелья будет здесь весьма кстати. И на случай атаки змееподобной твари, если таковая все же вздумывает высунуться, и для быстрого осмотра помещения. Этого и всех оставшихся. А там видно будет.

Внезапно прямо из стены появился планоходец, и, помахав рукой и посвистев, осведомился у Алима, не видел ли он остальных. "Я не видел более слепых у глупых разведчиков." - подумал маг, и жестом (приставленной к губам ладонью) заставил арбалетчика утихнуть. Указав в направлении крыши, генази изобразил взмахи крыльями. "Там большая неведомая крылатая тварь." Оставалось только надеяться, что пташка на крыше не услышала реплики Ивейна и не станет лезть внутрь. Ну, или, всё же заглянув в здание, увидит только его. И (или) не будет атаковать. Слишком много предположений...

Место, в котором очутились Алим и Ивейн описать было трудно. Прежде всего потому, что путешественники не видели предмет описания. Радиус действия тепловых очков следопыта был недостаточен, чтобы охватить всё помещение. Генази же отчётливо видел лишь две дыры в крыше сияющих, как два радужных глаза.

Вероятно, это был железный скелет здания, - хитрая конструкция из железных балок, к которой крепились основания невесомых башен. Вероятно, также, что этот скелет был скрыт, одновременно являясь перекрытием – крышей внутреннего ядра здания. Или полом для каких-то технических помещений. Но катастрофа смешала карты в буквальном смысле. Теперь глубже пересечений железных балок рассмотреть можно было лишь беспорядочную мешанину рухнувших переборок и конструкций, сместившихся и сцепившихся между собой, образовав что-то новое, едва ли предусмотренное архитектором.

И вот оттуда верхом на десятивёдерной бочке выплыл Фаброн. Барда малость подвело отсутствие темновидения. «Диван» - точнее ход, в который он начал спускаться, - кончился больно уж внезапно, и пивец (именно через «и») сорвался, оседлав пропущенную вперёд бочку. Но баррель, ускоренный лишь весом Фаброна, разгонялся медленно, что позволило барду отключить гравитацию вовсе, избежав сильных ударов. И уже после пары гулких столкновений Фаброн вместе с уже почти потерявшей скорость бочкой выплыл в обширное, пересечённое железными таврами пространство, - то самое, где своими особыми путями оказались Алим и Ивейн.

И в этом пространстве присутствовал ещё кто-то почти невидимый ввиду недостатка света. Откуда-то из мешанины рухнувших конструкций, выпляло чёрное, неопределённых очертаний тело – с двадцатифутовыми тентаклями и двумя огромными пламенеющими глазами. Приближалось существо без использования гравитации – перехватами, - цепляясь за балки и подтягиваясь.

Кузнец, между тем, учинив жестокую расправу над уцелевшими дверями и ничего интересного не обнаружив, - мебель в комнатах или была неживая, или же притворялась, но в любом случае выглядела требующей ремонта, - дошёл до конца коридора, и обнаружил себя на краю пропасти, глубину которой дальнобойность темновидения оценить не позволяла. Коридор открывался в обширное беспорядочно пересечённое балками помещение, в глубине которого – прямо по курсу мерцали две радужные точки, - одна из которых, вероятно, являлась дырой, в которую Брэндон провалился.

Брэндон видел, или даже скорее чувствовал в сотне футов перед собой, крупное существо, время от времени закрывающее свет из проломов в крыше, но не имел понятия о расположении остальных членов группы.

Змееподобное существо все-таки не показалось. Стоит ли говорить, что Кузнец не особенно расстроился из-за этого? В точно такой же мере его огорчило отсутствие чего-либо примечательного за остальными дверями. Одним бессмысленным усилием больше, одним меньше. Подумаешь. Все-таки прежнюю натуру не вытравишь окончательно, посему полуэладрин не глядя и не раздумывая предпочитал лишенные смысла действия столь же бесплодному бездействию. Почему? Да просто потому, что в первом случае не так тоскливо.
Впрочем дальнейшие действия таки привели к какому-никакому, а результату. Зрелище пропасти в конце коридора заставило Брэндона негромко присвистнуть. Это почти что свет в конце тоннеля... В самый раз для Безрадостного. Символизирует, не иначе. В другое время можно было бы сесть на край и поразмышлять более основательно. Но не сейчас.
Расположенные прямо по курсу балки и радужные точки позволили Кузнецу понять, что находится он весьма близко от вожделенной крыши. Уверенность подпитывало также не пойми откуда взявшееся «чувство компаньона» (или как там оно называется? Кажется, его подружка-циркачка, рассказывая о рабочей стороне некоторых особо эффектных акробатических номеров, говорили что-то про «чувство партнера»).
Посему вперед, раздумывать некогда. Поиграем в птицу.
«Я живу на Заставе, я сплю на полу... Я блаженный, я мусор, я гадость, я дрянь... Зато я умею летать. Зато я умею летать! Зато я умею летать».
По крайней мере, на Плане Пара.

Кажется, Алима преследовала какая-то птица. Выслеживала, точнее. Ну, если это та большая «чайка», то она навряд ли сунется, если только у нее нет других фокусов в запасе. На одинокого арбалетчика она не покусилась… из-за арбалета, что ли? Если она разумна, то лучше держать ее подальше от мага, а то додумается напасть на не слишком вооруженного генази…. С виду не очень вооруженного.
Впрочем, когда О’Наву оглядел помещение, то он заметил угрозу посущественнее той птички. Что это за огромная… щупоножка, он не знал, но знакомиться поближе не желал. А она…оно как раз наоборот, подтягивалось поближе, зыркая горящими глазами.
- Ты про это? – спросил планоходец генази, указывая механической рукой на приближающееся существо. Может, маг сможет его как-то подсветить, если сам не замечает, да и стрелку не помешало бы это. Впрочем, можно и так управиться: хорошенько прицелившись, арбалетчик отправил один болт промеж глаз твари, после чего сменил позицию на немного более дальнюю от этой не вызывающей доверия твари. Возможно, даже при помощи смены гравитации с пола на стену. Впрочем, не все ли на этом плане едино?

"Прекрасно. Все в сборе. Почти." Да и непонятное чудовище со щупальцами было откровенно лишним. Плюс, к сожалению, птичка на крыше вполне могла услышать возню в башне и вмешаться в происходящее. Но начинать следовало с более актуальных проблем. Направление перемещения твари немного беспокоило мага. С этим нужно было что-то делать. Равно как и со своим падением прямо в переплетение щупалец. Поэтому, сперва - остановить собственное движение врожденной способностью к левитации. Затем - применив заклинание, плетущее клейкие нити из воздуха, опутать тварь и защитить себя от её атаки. А после этого - позаботиться, наконец, и о пассивной обороне - Алиму было почти стыдно, что он до сих пор не наложил защитных чар. Следующим шагом станет падение куда-нибудь в сторону, но - всё по порядку, не так ли?

Увидев сопартийцев, бард радостно заулыбался, помахал им рукой, но смутное чувство напряженности в их фигурах заставило его обернуться. Зря.

Обильный поток мата, вырвавшийся из уст Фаброна, потом он же сам воспроизвести не смог бы. В том числе, в произнесенном монологе встречалось слово "тентакли", которое в лексиконе барда ранее не имелось.

Первое, что сделал "пивец", уверенный, что на его заднице прибавилось седых волос - поудобнее перехватил ситару и принялся отчаянно грести на своей импровизированной лодке, понимая, что хотел бы, чтобы "пол" оказался подальше от "зашурканного востьминога с трахотентаклями".

Пришедшая затем мысль не имела к эмоциям барда никакого отношения, но он свято поверил, что вдохновляющая песнь поможет группе в сражении. Правда переход с матного на песенный поначалу давался плохо.

Представив, что низ смещается в направлении проломов в кровле, сидящий верхом на бочке Фаброн… опрокинулся. Ибо теперь он обладал весом, бочка же только инерцией. Сжимая баррель коленями, пытаясь одновременно петь и грести воздух ситарой, бард начал падать, сначала медленно, ибо бочка разгонялась неохотно, а потом всё быстрее.

Ивейн же, сманеврировав гравитацией, перебежал на внешнюю стену башни, и выпускал стрелу за стрелой по силуэту монстра. Следопыт попадал, но без видимого эффекта. Не обращая внимание на вонзающиеся болты, чудовище рывками перебасывало тело по балкам, пока на его пути не вспух, цепляясь краями за желеные тавры, ком магической паутины.

Паутина хороша для удержания мелких и среднего размера существ. Но огромный монстр обладал достаточной силой, чтобы освободиться. Другое дело, что в нормальной ситуации полотнища прочно приклеиваются к опоре. В данном же случае, с каракатецией соприкасалась больше клейких нитей, чем с балками. И монстр увлёк паутину за собой.

Увлёк, когда, резко сократив упругие щупальца, «выстрелил» своё тело к ближайшей жертве. И таковой оказался зависший в воздухе маг. Покрытое обрывками паутины щупальце обвило поясницу Алима. И тут произошло нечто не предвиденное ни магом, ни чудовищем. Отброшенный инерцией генази – а каракатица, вылетев со стороны внутренних помещений дворца, теперь кувыркаясь дигалась к кровле, вслед за Фаброном, - удаился о тугой, но бескостный, бок чудовища… И прилип. К тем же самым обрыкам паутины. По каковой причине и не был незамедлительно переправлен в район клюва. Щупальце, впрочем, продолжало удерживать добычу.

Брэндон благополучно опустился на перекладины, всё ещё украшенные обрывками липких полотнищ, опоздав совсем немного. Теперь он видел всё. И падающего вместе с бочкой Фаброна, и кувыркающегося монстра с прилипшим Алимом, и бегающего, словно муха, по стене Ивейна.

Неповоротливый с виду спрут оказался способен на решительный рывок, и сеть, сплетенная магией Алима, не выдержала его импульса. Черное щупальце быстро оплело тело, но не сумело справиться с силой инерции - и "паук" запутался в собственной паутине вместе со своей "добычей", в разы превосходящей самого "охотника". Удар был достаточно силен даже с учетом беспозвоночности твари, и генази от давления на грудную клетку на несколько секунд потерял бы способность дышать... если бы ему нужно было дышать. К счастью, такой необходимости он не испытывал. Что, впрочем, не означало, будто его радовала перспектива сломанных ребер или раздробленной трахеи, а именно этого следовало ожидать от плотных объятий так и не отцепившегося тентакля. К счастью, между телом твари и телом мага была не очень толстая, но всё-таки не электропроводная прослойка шелкового одеяния, поэтому открывалась хорошая возможность применить одно из лучше всего дающихся потомкам воздушных элементалей заклинаний. Необходимо было только умудриться схватить щупальце как можно дальше от своего туловища и понадеяться, что в рацион такого рода каракатиц не входят местные аналоги электрических угрей.

Маг что-то наколдовал, но это не сильно помогло: спрут (по щупальцам был назван) схватил его и с самыми очевидными намерениями потащил к себе. Конечно, Стяжатели - те еще люди и нелюди, но скармливать единственного партийного мага и, в общем-то, не самого вредного генази (ну... встречалась пара генази по-злобнее. Хотя те огненные были) первому попавшемуся монстру в планы не входило.
Плнанар присел на одно колено и начал было целиться. но тут... нет, горе-бард был жив, и это радовало, однако его голос и пение... Сменил бы он профессию, а? Хотя бы после этой схватки.
- Фаброн, ради всего Порядка в Мультивселенной, помолчи! И так невесело... - крикнул Ивейн пивцу с пропитым голосом. Нет, целиться он не перестал. Главное - не одарить болтом мага по случайности. И был искус выстрелить на голос. Кто это нашептывает... А если представить вместо глаза спрута того барда и то, что болт тупой - то немного легче целиться.... наверно...
Только бы не задеть своих...

Полет вышел недолгим, однако в мозгу Кузнеца успел возникнуть очередной образ из прошлого. Темный провал напомнил ему о пари, которое полуэладрин заключил еще в дофракционной жизни, на одном из дружеских кутежей. Брэндон поспорил, что осушит бутылку бааторского виски, сидя на покатом выступе за открытым окном и не держась ни за что свободной рукой. И осушил. Не сорвался. Не разбился. Выиграл двадцать золотых монет и перстень-печатку, позволяющий своему владельцу купить за полцены обслуживание в самом дорогом сигильском борделе. Правда, последовавшая за этим подвигом отключка была как никогда продолжительной и крепкой, а похмелье — как никогда мучительным. Настолько, что наконец проспавшийся и протрезвевший Кузнец даже задумался на секунду-другую, а стоил ли того выигрыш. Но сомнение было недолгим и сейчас почти полностью изгладилось из памяти. А вот тот момент, когда он сидел, свесив ноги в черноту и балансируя свободной от бутылки рукой для поддержания равновесия и на тысячную долю мгновения ощутил, как из-под задницы медленно уходит опора, Брэндон, пожалуй, не забудет вплоть до покидания духом бренной оболочки. Воистину, безумцам иногда везет.
- Были бы мозги — нае... бы как миленький и вышиб, - пробормотал со странной смесью неприязненной зависти и невольного уважения один из приятелей, здоровяк-тифлинг. — Разбросал бы по мостовой за здорово живешь. А так... пустой череп вниз не тянет.
Кузнец не обиделся, а только отшутился. Молодой тогда еще был... И печальные примеры как таковые еще пока отсутствовали...

Теперь же данное воспоминание пришлось быстренько отогнать как весьма вредоносное. Слишком уж оно привязано к понятию «низ». Эта своевременное одергивание себя самого и позволило Кузнецу благополучно достичь перекладин и весьма вовремя узреть творящуюся суматоху. Воссоединение со спутниками не могло не радовать, а вот летающее многоногое не-пойми-что быстро перебило сей зачаток и без того редкого для Безрадостного оптимизма. Впрочем, и не такое видали. Не привыкать. Пускай при виде участи Алима не особенно хотелось сразу кидаться на тварь с мечом, однако сейчас Кузнец не мог позволить себе такой роскоши, как колебания. Воин настолько сосредоточился на каракатице, что даже вопли Фаброна враз перестали достигать его слуха. Только цель. Только вперед.

Первое, что пришлось сделать Фаброну - представить, что пол теперь в другой стороне. Потому что вылетать и оставлять приютившую его компанию как-то некрасиво. Коротко оглядев ситуацию он понял, что помощь еще как нужна, а геройствовать-то особо и не хотелось. Перелопатив все возможные выходы из положения, он выбрал наименее опасный для "воздушника" и отлепился от бочки.

Собственно, поменяв "центр тяжести", бард, выбрав целью одно из щупалец "кальмарчика", достал меч и приложил все усилия, чтобы от этого щупальца чудище избавить.

Упругая шкура монстра сморщилась от выпущенного Алимом электричекого разряда, и по телу чудовища прошла краткая судорога. Но летающая каракатица пережила это испытание, не предпринимая более попыток отодрать прилипшего к боку мага, зато, начав удавливать его петлёй щупальца. Одного из шести. Остальные пять хищной звездой раскрылись навстречу падающему со стороны перекладин Брэндону.

Бард, падая со стороны кровли, таким образом, заходил с тылу. Но медленно, ибо ему пришлось менять направление падения на противоположное. Какие-то мгновения Фаброн по инерции следовал за бочкой, постепенно отставая, потом завис на месте и, наокнец, начав падать навстречу каракатице, малость опоздал. Брэндон сблизился с противником первым.

Но тут, видимо, сказалось отсутствие практики боя в полёте. Хлестнувшее будто кнут щупальце, перехватило руку с мечом, прижало её к туловищу воина, второе же впороло кольчугу на спине. «Присвоив», таким образом, импульс безрадостного, каракатица завращалась быстрее и ускорила своё движение к кровле, проворно подтягивая Брэндона к щёлкающему клюву..

И в этот момент прилетели болты Ивейна. Внезапное изменение характера движение чудовища и отсутствие падения снарядов в условиях плана не позволили стрелку правильно рассчитать упреждение. Вслествие чего рейнджер попал во всех. В том числе, два раза в каракатицу (но не в глаз), один раз в бедро Фаброна – бард перевенулся в воздухе и, промахнувшись мимо монстра, улетел в сторону перекладин, - и один раз в Алима. В Алима особенно удачно, - пригвоздив пробитое предплечье мага к боку чудовища.

В этот момент стало светлее – бочка достигла кровли, и, выломав изрядный кусок, вышла за пределы здания. Каракатица с Алимом и Брэндоном быстро приближалась к дыре.

Захват произошел так быстро, что Кузнец не успел ни испугаться, ни матюкнуться. На самом деле он был готов к чему-то этакому, еще когда минутой ранее узрел залипшего генази. Разделив участь Алима, полуэладрин испытал ощущения, мягко говоря, не их приятных — головокружение, верчение и недвусмысленные спазмы в желудке. Если бы с последнего завтрака прошло не так много времени, то Брэндон не смог бы за себя поручиться. Раньше его желудок отличался поразительной крепостью и не переваривал разве что гвозди; теперь же, после бурных и невеселых событий почти четырехлетней давности и постоянных неврозов в настоящем общее состояние здоровья было весьма далеким от идеала. Однако что есть объективные препятствия для истинного безумия? Да и рука с щитом все еще свободна.

- Карусель, карусель, это радость для нас! - проорал Кузнец первую строчку глупой ярмарочной песенки и со всей дури впечатал каракатице удар щитом, метя прямо в клюв вражины.

С кончиков пальцев генази сорвалось сразу несколько ярких вспышек молнии, и как будто электрическая дуга пронзила в нескольких местах щупальце, обхватившее тело мага. Судорога прошла по плоти спрута... и всё. Алим, закончивший колдовать, выругался на неизвестном никому из спутников языке - и вскрикнул от боли. Синий шелк одеяния окрасился красным в том месте, где рука оказалась прибита к боку чудовищной каракатицы арбалетным болтом. Изрядно помятый генази оказался еще немного ближе к смерти.

Пришла пора подумать об отступлении... но как работает чары перемещения в таких условиях? Гелугон их знает! Впрочем, скорее уж арканолот.
И маг решил не экспериментировать. Тем более что хватка щупальца усиливалась, всё сильнее сдавливая грудь и подбираясь к горлу. Рывком освободив раненую руку от болта, он снова начал читать заклинание "шокирующей хватки".

Оценить последствия своей стрельбы полностью Ивейну помешало стремительно увеличивающееся расстояние между ним и каракатицей. Впрочем, с бардом что-то приключилось, планар это заметил. "Ну хотя бы петь не будет..."

Однако бросать мага на съедение в план не входило, и О'Наву попытался сократить расстояние длинным диагональным прыжком. Поближе к монстру и на другой стене. Возможно, стоит повторить, но сейчас однорукий стрелок полностью сосредоточился на контроле гравитации, чтобы не проломить собой ничего, как в первый раз. Вес - тоже понятие относительное и зависящее от гравитации, так? Так отчего бы на последней четверти прыжка не попробовать его уменьшить? Вместе со скоростью, скорей всего, но иначе не может быть.
А дальше - оценить расстояние и дать залп неважно куда - лишь бы только болты попали в монстра и не по союзникам. Только стоит четко представить траекторию болтов - тот великан что-то такое провернул у себя. может, и у Ивейна получится...

- Моя задница! - громко прокричал бард, понимая, что ускорение, которое ему придал болт Ивейна, уносит бренное тело барда еще дальше от предполагаемой цели. На какую-то секунду в воображении Фаброна промелькнула толстозадая девица в странном доспехе, которая улетала куда-то в темноту и кричала:

- Хьюстон! Хьюстон! - закричал менестрель.

И вот снова:первым делом пришлось выравниваться по осям координат. В процессе обретения душевного и физического равновесия Фаброн перебирал все мыслимые и немыслимые способы хоть как-то вмазать монстру. Ничего такого, чтобы не зацепило своих в голову не приходило. Кое как сфокусировавшись, певун заметил, что одна из стрел "автоматчика" влетела в плечо генази. С такой раной долго не проживешь.

"Лечи его" - мелькнула мысль в голове барда. И вторым действием бард принялся претворять ее в реальность. Что бы для этого не потребовалось.

В управляемом падении Ивейну удалось ненамного обогнать чудовище и мягко приземлиться на внутреннюю сторону кровли – головой к центру здания. Он даже успел выпустить две стрелы практически в упор. Но это уже мало что меняло, - каракатица была добита электрическим ударом Алима. На положении Брэндона и генази это событие, впрочем, сказалось слабо. Щупальца не разжимались, да к тому же, оба путешественника были приклеены к каракатице паутиной

Мертвое тело монстра, тем не менее, сохраняло инерцию и, ударвишись в кровлю, проломило её, заодно выбив опору из-под ног и у рейнджера. Ивейн провалился второй раз – теперь наружу, и стал падать удаляясь от летающего дворца.

Последним Летающий Дом через огромный теперь пролом покинул Фаброн. Он потратил много времени разворачиваясь, то есть, используя гравитацию, чтобы сначала погасить, а потом пробрести импульс противоположенного направления. Но теперь, с целебным заклинанием на руке быстро настигал Алима.

И ещё. Когда труп воздушного спрута проломил крышу, явственно послышался недовольный клёкот и хлопанье крыльев. Был ли их источником синий ящер с перепончатыми крыльями, пронёсшийся над башнями, оставалось непонятным. Но теперь блестящая рептилия, заложила вираж, и снова приближалась, прицеливаясь в центр удаляющейся от Дворца колонны – в район Каракатицы.

Каракатица пролетела так близко, что Ивейн мог бы при желании дотронуться до нее любой своей рукой. Впрочем, вместо этого он просто выстрелил. И попал, разумеется.
Только радости от этого он испытать не успел: чудовище, как-то обмякнув, проломило собой стену. И в пролом следом за тушей рухнул сам стрелок...
- Оо-у! - не удержался планоходец, падая вниз... ну, в этот низ.
В полете планар, как только успокоился и сориентировался, смог увидеть... дракона. Что ему тут надо - стрелок не знал. Но решил сначала освободить прилипших товарищей. Арбалет был убран за спину, а Ивейн достал нож. Для паутины сойдет, а теперь надо время от времени поглядывать за ящером. И самое главное: долететь до туши, уровнять скорости и не поранить своих же. И так сегодня в ударе был...

Каракатица пролетела так близко, что Ивейн мог бы при желании дотронуться до нее любой своей рукой. Впрочем, вместо этого он просто выстрелил. И попал, разумеется.
Только радости от этого он испытать не успел: чудовище, как-то обмякнув, проломило собой стену. И в пролом следом за тушей рухнул сам стрелок...
- Оо-у! - не удержался планоходец, падая вниз... ну, в этот низ.
В полете планар, как только успокоился и сориентировался, смог увидеть... дракона. Что ему тут надо - стрелок не знал. Но решил сначала освободить прилипших товарищей. Арбалет был убран за спину, а Ивейн достал нож. Для паутины сойдет, а теперь надо время от времени поглядывать за ящером. И самое главное: долететь до туши, уровнять скорости и не поранить своих же. И так сегодня в ударе был...

Посох он потерял где-то в круговерти со спрутом. Рана в предплечье болела как посыпанная солью и перцем. Чуть не переломавшее ему все ребра щупальце всё еще обвивало туловище. "У нас тут та еще ситуация, юный маг, не так ли?" - своим мерзким дребезжащим голосом любил произносить старый учитель отрицания, поставив Алима в тупик очередной практической задачкой по развеянию чар. Но те "ситуации" ни разу не грозили жизни генази, в отличии от данной. Частью которой являлся предположительно агрессивный крылатый ящер. Впрочем, решение существовало. Было ли оно оптимальным - это уже другой вопрос. Иногда теоретических выкладок не хватало приходилось ставить практический эксперимент чтобы понять, будет ли работать данная комбинация. В этом случае ставки были слишком высоки, но у мага не было ни времени думать, ни достойного выбора.
Сперва он представил себе, что туша спрута, к которой он приклеен нитями колдовской паутины - это "низ". Массивное твёрдое тело, источник гравитационной силы. Потом - легким движением мысли развеял чары, поддерживавшие существование этих нитей. А затем... плоть спрута чуть-чуть вздулась, приподнялась, поглощая прижатую к ней фигуру генази - и тот исчез. Во всяком случае, так показалось бы стороннему наблюдателю. Только странно врастающее в туловище каракатицы щупальце могло вызвать подозрение у внимательного наблюдателя - каким, конечно же, крылатый ящер вряд ли мог быть. Тем более когда у него есть масса других целей для нападения.

Удар достиг цели. Каракатица померла. Однако ни от первого, ни от второго легче не стало. Брэндон успел понять, что монстр оказался мертв за какую-то долю мгновения до того, как щит впечатался в мерзкую морду. Жаль, что на крепости хватки щупалец и липкости паутины этот факт сказался мало. Вернее, не сказался никак. Однако фракционера Безрадостных, как водится, тщета всех усилий не удивила нисколько. Все предельно предсказуемо, ожидаемо... Кроме, пожалуй, того симпатичного кожистого летающего зверька чудесно-синего цвета. Не будь его, то можно было бы продолжать петь. А так... привлекать постороннее внимание, горланя глупую песенку, как-то не того. Вот если бы без пункта раз, тогда да, можно было бы. Но не сейчас. Увы и ах.
Проклятая образина, поразмышлять не дает. Не одна, так другая. Ну да ладно. Хотите активных действий - получайте. Начнем с малого. С попытки избавиться от щупалец. А там видно будет.

Падение Брэндона по направлению к Летающему Дому размотало щупальце, но не освободился воин не сразу, а позже – когда испарились нити призрачной паутины. Как следствие безрадостный набрать скорость не успел, и теперь, постепенно разгоняясь удалялся от каракатицы по направлению к строению.

Ивейн же, грамотно сманеврировав, благополучно взял каракатицу на абордаж, вонзив в бок чудовища нож, и удерживаясь таким образом. Но Алиму помочь не смог (маг как сквозь землю провалился, и ведь где ещё её тут нашёл – землю-то!?).

К общему веселью не пожелал присоединиться только Фаброн. В очередной раз сменив направление гравитации на противоположное, бард затормозил, постепенно отставая от каракатцы и снова начал падать по направлению к парящему Дворцу. И тут-то гулко, с размаху столкнулся с бочкой вина, также покинувшей сооружение. Пивец отлетел и закувыркался, перестав понимать, где находится Дом, и где, соответственно, «низ».

С одной стороны, это казалось понятным – между Фаброном и выпивкой всегда ощущалась мощная сила притяжения. Но напряжение внимания позволило барду с полной уверенностью осознать: почему-то бочка оказалась совсем не там, где бы ей полагалось быть по законам физики. Мистика здесь была не при чём. Фаброн ощущал, как копчиком, так и более естественными способами – по близкому движению воздуха, - присутствие каких-то существ. Невидимых, но крылатых и крупных.

Были и видимые монстры. Синяя, блестящая, стройная рептилия, мощно взмахнув перепонками теперь стремительно шла на Фаброна. Бард увидел что падает не к Дому, а навстречу монстру, и тот уже совсем близко.

Нет, конечно, сначала была ощутимая радость от того, что бочка испытывала к барду такие же теплые чувства и мечтала о воссоединении. Но потом в голову прокралась веселая мысль о неразумности бочек, если это, конечно, не маскирующийся мордон. Мда. В последнее время в голову к барду лезут слова, явно там не обитавшие. Чувствуя явный хруст собственных ребер, бард приложил к груди руку с еще теплящимся заклинанием.

Мотыльки? Помимо какого-то невероятного дракона, на которого захотелось почему-то закричать, вокруг чувствовались дуновения невидимых крыльев. Версию с мотыльками прийдется отбросить. И с невидимым противником сражаться барда никто не учил. Осознав, что вновь удаляется от партии, Фаброн быстренько закинул за спину музыкальный инструмент, поудобнее перехватил меч, сориентировался в пространстве...

И, придав дополнительное ускорение шумными ветрами, рванул в сторону Брендона. Разумно, конечно, чтобы не врезаться ни в него, ни в бочку. Задней мыслью Фаброну пришла идея о том, что "мотыльков" кроме него никто не видел. Да, это конечно, было опасно, но пустоту прорезал вопль барда:

- Здесь есть какие-то невидимые летучие твари! ОСТОРОЖНЕЙ!

К удивлению Ивейна, генази куда-то пропал. В то, что каракатица таки его сожрала почему-то не верилось. Ну и паутина тоже исчезла за компанию. стяжатель позаботился о себе сам.
Спрашивать в полете "Ты где?" не представлялось возможным, ветер просто снесет слова, поэтому планар решил занять позицию получше - наверху. Нет, манипулировать притяжением он не стал, ограничившись простым подъемом вверх по тушке. Механическая рука быстро превратилась во что-то вроде кирки, только короче и острее. Так подниматься будет легче.
Ну а после подъема неплохо бы достать и перезарядить арбалет. Мало кто тушкой заинтересуется... Да и своих нужно найти...

Долго радоваться освобождению Кузнецу не пришлось. Да и не мог при всем желании, слишком велика скорость и слишком быстро надо было соображать. С одной стороны, полуэладрину страшно не хотелось отрываться от сопартийцев, рискуя тем самым потерять их из виду; в пользу этого также имелся дополнительный довод - мчащиеся по направлению к нему идиот-бард и его траханая бочка. С другой же стороны, синее чешуйчатое существо внушало определенное беспокойство. Надо бы отвлечь его внимание от раненых. Хотя бы на время. Тем более, расстояние между существом и Фаброном стремительно сокращается.
Эх, сроду бы не подумал, что придется делать доброе дело этому надоедливому берку, подставляясь вместо него. Велик соблазн отправить стрелу не в симпатичного дракошу, а непосредственно в барда, чтобы сам не мучился и других своим присутствием не истязал. Что греха таить, велик. Однако среди бесспорных преимуществ, дарованных фракцией Безрадостных, оказался один, но существенный недостаток. Именно после вступления в ее ряды полуэладрин почувствовал в себе очень своеобразную, но все-таки живую и весьма больную совесть. Прежний Брэндон, возможно, воспользовался бы моментом, ибо что еще ожидать от прожженного пьяницы, дебошира и завсегдатая притонов по отношению к такой же мрази? Чести и благородства? Ха-ха три раза. Но то прежний. А нынешний - нет. Поэтому баатезу с тобой, Фаброн. Ты, как-никак, союзник. А там посмотрим.
Решение созрело быстро.

Прижавшись к неприятному наощупь боку чуть не переломавшей ему все кости каракатицы и спрятавшись за примитивной иллюзией, Алим нервно шарил по своей поясной сумке, пытаясь достать оттуда пару пузырьков с лечебным зельем. Выходило совсем не так, как это задумовалось - быстро, чуть ли не на ощупь, легко выхватить, зубами вырвать пробку и одним глотком осушить. Удобно, эффективно, незаменимо в экстренных ситуациях. "Легионы Баатора, почему у меня так дрожат руки?" Пустой пузырек выпадает из ладони и отправляется в свой не контроллируемый ничем полет. Рука снова путается в бумагах и ремешках, пытаясь извлечь вторую. Спокойствие медленно возвращается к Стяжателю вместе с жизненными силами. "Мозг работает так же четко, как и всегда. Это плоть, проклятое тело..."
Алим всегда считал, что обладает идеальной координацией, стопроцентной четкостью, филигранной точностью движений - почти такой же, какая была у его отца. "И который тратил её на акробатические трюки и жонглирование". Он и сам мог спокойно удерживать в воздухе четыре ножа, запустить руку в чужой кошелек, не сводя глаз с собеседника, или справиться с замком при помощи пары металических штырей. Впрочем, генази еще ни разу не приходилось проделывать это, когда ему угрожает смерть. Это был новый опыт. Новый - и изрядно ударяющий по самомнению.
Но не время для рефлексии. Бард что-то орал про "невидимых тварей"... "Что ж, спасибо за предупреждение! Ты можешь принести некоторую пользу. Стой смирно, дай им напасть на тебя. В моём арсенале как раз есть заклинание, которое малость "подсветит" их для нашего... снайпера."

Избранный ли Фаброном метод ускорения отпугнул хищника, или же у рептилии имелись особые соображения, но нападения не последовало. Синий птеродактиль наверняка успел бы схватить барда, пока тот выполнял разворот, однако, вместо этого ушёл в какой-то непонятный вираж. Попадание же магической стрелы Брэндона лишь высекло из шкуры чудовища сноп лиловых искр, а навредило ли как-то – осталось непонятным.

Косвенный эффект выстрел Кузнеца, всё-таки, возымел, спровоцировав птеродактиля на ответный залп. Чрезвычайно мощный, но нацеленный не на безрадостного, а почему-то на каракатицу. Вылетевший с раскатом грома ослепительный фиолетовый разряд не задел ни Ивейна, ни Алима, но таинственным образом воспламенил тушу. Огромное головоногое словно бы разгоралось из сердцевины. Сквозь прорехи в шкуре вырвались языки зелёного пламени. Генази и рейнджера опалил, сильный, хоть ещё и не наносящий повреждений жар.

Невидимые крылатые существа никак не прояляли себя.

Только Ивейн встал на более-устойчивую позицию, как вдруг пятки ощутимо нагрелись вместе с ботинками. Ну и ляжки с коленками тоже. Короткий взгляд вниз показал, что откуда-то из каракатицы бьют язычки зеленого огня. Тварь самоликвидируется или та синяя тварь наколдовала? Почему-то кажется, что это колдовство...
Запахло рыбой...очень тухлой рыбой... ну не знал планар, как жареные кальмары пахнут, а если б знал, то сказал бы, что каракатица пахла куда хуже.
- Твою... - и смена гравитации, из-за чего О'Наву полетел вверх и вперед. Ну, можно и вниз, но все равно вперед. Потом немного притормозить и вывести новый вид ежей-ящериц - именно таков был план однорукого стрелка. Только бы не попасть, как в прошлый раз, по всем сразу...

Развитие событий стабильно не радовало мага. Только он нашел себе безопасное укрытие - как оно стало не таким уж безопасным и его настало время покидать. Иногда он жалел, что его далекие предки происходили с Плана Воздуха, а не с Плана Огня. В основном когда возникала опасность быть поджаренным заживо... не так уж часто, если честно. Но это был именно тот случай.

Между тем огнеплюющаяся ящерица заходила на очередную атаку - вот только, если серьёзно, кого она собиралась атаковать? В голове мага чуть заметно теплилась надежда, что её целью снова станет каракатица. Может быть, тварь просто голода и пожелала отведать жареного головоногого? Ну, или же она всё-таки заметила Алима, или посчитала Ивейна наиболее опасным, и вообще обладает интеллектом, способным немного приподняться над "хочу жрать" и, возможно, преследующим какие-то другие цели прямо сейчас. Убить неведомых пришельцев, например. Всё возможно. Проблема же была в том, что установить это точно можно было только практическим путем - подождать, что крылатая скотина (или же не скотина, а вполне разумная тварь) станет делать. И в данном ракурсе намерение планоходца сразу начать стрелять было несколько поспешным. Но...

В такие моменты Алим - изредка, даже реже, чем с Планом Огня - желал бы вести свой род от элементалей Земли. Каменное спокойствие и минимум сомнений в критических ситуациях. Но мы имеем то, что имеем, и заслуживаем только того, чего можем достичь, используя это. Поэтому пусть стрелок поступает согласно своих соображений - и сам разбирается с последствиями. А генази, на всякий случай постаравшись если не ослепить, то хотя бы отвлечь ящера яркой вспышкой света, прямо сквозь собственную иллюзию упадет с пламенеющей туши и по максимально короткой траектории начнет быстрый полет к замку и другим своим соратникам.

Нам не дано предугадать, как стрелка наша отзовется. Уж воистину. Да и ни для кого не секрет, что благие намерения приводят прямиком на Нижние Планы. В большинстве своем. Не стал исключением, увы, и теперешний порыв Кузнеца. Вместо того, чтобы облегчить участь сотоварищей, переключив внимание чешуйчатой симпатяги на себя, он только усугубил нерадостную тенденцию. Воистину, чтобы привести к желанному результату, акт самопожертвования должен быть масштабным в своей дурости. Или дурным в своей масштабности. А ты, Брэндон Кузнец, все же не голубоглазая скромняшка, вышедшая на панель добывать пропитание впавшей в маразм бабушке, братцу-сифилитику, отцу-алкоголику, маме-истеричке и слабоумной залетевшей сестре. Повезло бы только при таком раскладе. И только на страницах сопливой книжонки с гнилым, натянутым сюжетцем, но никак не в действительности. В действительности даже подобные россказни имеют конкретную цель - выманить у клиента лишнюю пару монет. И чем гаже ведет себя девица, тем жалостливее ее история. Это закономерность. Поэтому Брэндон никогда не любил проституток, эксплуатирующих имидж скромниц и всячески старающихся убедить, что они-де "не какие-нибудь там", а гордые дворянки, которых "жизнь заставила, среда заела, общество обделило". Хах. Стоит ли говорить, что эти "дворянки" и "ангелы, замаранные землей" не знали ни единого правила этикета, пили как извозчики, с товарками дрались как марилиты, выдирая волосы и серьги из ушей буквально с мясом, ругались самой грязной бранью, а напившись, с явным и видимым удовольствием скидывали с себя нарочито-непритязательные, наглухо закрытые платья и так выплясывали голяком на столе, как не снилось большинству их подруг, пошедших "работать" по доброй воле и не скрывающих этого... Полуэладрин находил одинаковую прелесть и в развращенности, и в скромности, но с одним условием - и одно, и другое должно было быть неподдельным. Кузнец всегда предпочитал искренность...

Безрадостный поджал губы и сместился в сторону, подстраховываясь. Фаброн в непосредственной близости - это немного не то, что может обнадежить. Поэтому чем баатезу не шутит, надо быть осторожным. И тщательно следить за синей вражиной. Пока от нее пострадала, главным образом, тушка каракатицы. Странный выбор. Уж не поджарить для еды синенькая ее собралась? Поэтому пока лучше не спешить, а вместо этого подготовить нужный свиток.

Удалось кое-как выровняться. Что-то вся сложившаяся ситуация как-то даже заставила барда загрустить, ощутив свою бесполезность. Но все фортели судьбы как-то не особо расстраивали, ведь Фаброн никогда не был воином, да и отгребал от противников своей же комплекции в уличных драках 50 на 50. Потому бард всего лишь изготовился к защите, уверенно держа меч в руке и на всякий пожарный задумался, как у него удалось заклинание лечения, и не получится ли его приготовить еще разок. На всякий случай.

Подбитая каракатица продолжала уплывать в радужное сияние, исходя языками зелёного бездымного пламени, но почему-то не сгорая. Ивейн же, спрыгнув с туши и падая в сторону голубой рептилии начал стрельбу. Но расстояние было великовато, а тварь крутилась, - неожиданно вёртким для своего размера оказалось это существо, - и один промах следовал за другим.

Вспышка, которой Алим пытался прикрыть свой отход, также не произвела желаемого действия. И возможно даже имела обратный эффект. Ибо из всех объектов синий ящер выбрал его. Продолжая лениво уклоняться от болтов Ивейна, чудовище устремилось в погоню. И вот тут генази пришлось пережить ещё один шок. Проклятая бочка, плывшая за каракатицей, оказалась тут как тут, - маг едва избежал столновения с необъяснимо рыскнувшим наперехват предметом. Дракон же, выйдя на прямую, соединяющую пролом с каракатицей и отрезав генази от товарищей, догонял. Его не остановила даже брошенная Кузнецом нерузрушимая сфера. Вместо того, чтобы оказаться заточённым внутри упгугого прозрачного пузыря, дракон просто проскочил сквозь него.

Алим падал быстро, рептилия, сложив крылья, пикировала за ним, и ясно было, что попытавшись затормозить или свернуть, маг окажется в её когтях.

С тылу же голубую ящерицу прикрывала винная бочка. Да и бочка ли? Из дощатого корпуса выдвигались членистые ноги и прозрачные плоские крылья. Дубовые бока проростали чёрным волосом… нет, пожалуй, это была муха размером с бочку.

Что-то надо менять. Расстояние между собой и мишенью, например. руководствуясь этим немудреным тезисом, Ивейн перезарядил арбалет и полетел к ящерице поближе. Даже если та развернется, то болты в упор ей придутся не по вкусу. Только...
"Метаморф?!" - вихрем пронеслось в голове у планоходца, когда он заметил изменяющуюся бочку, которая, кажется, была в сговоре с синей тварью и прикрывала ее.
Взгляд в сторону - ага, Брэндон. И Фаброн, но барда в рукопашную лучше не бросать. Помахав рукой многокровке. Ивейн указал рукой на бочку, которая превратилась в большую муху. Следовало ею заняться кому-то, сам стрелок собирался подстрелить ящерицу. а для этого нужно подлететь поближе. А "муха" это не даст сделать... Ну, если ею кто-то не займется.
Займется - болты в ящерицу. Нет - один синей ящерице, остальные - "мухе". Должно получиться. Что-то.

Кузнец заметил сигнал, поданный Ивейном. И этот сигнал перечеркнул его первоначальное намерение - долететь до якобы-дракона и попытаться достать его мечом. Но внезапная метаморфоза бочки (которую Брэндон сначала расценил как простое появление гигантской мухи в стиле "откуда ни возьмись", так как главный кульминационный момент все же если и видел, то лишь боковым зрением) действительно заслуживала внимания. Хотя бочконасекомое покамест проявляло мало интереса к полуэладрину и его сотоварищам, однако поворачиваться к ней спиной желания не возникало. Да, правильнее будет отвлекать ее внимание на себя, заодно не перекрывая обзор стрелку. А то роль случайной мишени - отнюдь не самая благодарная роль в безумном спектакле под названием "пойди туда не знаю куда и найди то не знаю что".
Надо действовать. Хотя бы ради того, чтобы еще на один шаг приблизиться к разгадке и... стать ровно на шаг ближе к Сигилу и родной Заставе.
Ау, слуга Вельзевула! Прояви, будь добра, свои намерения. Тем более, что все мы так или иначе достойны твоего внимания. Все люди, нелюди и полукровки делятся не только на две полярно противоположные субстанции - варенье и дерьмо. Подавляющее большинство являет собой как раз таки немыслимый коктейль из грязи, шоколада и дерьма. Вопрос и принципиальная разница лишь в индивидуальных пропорциях.

Как никогда быстро, генази падал. Мимо пронеслись мухобочка и менее ловкие союзники. Стараясь уследить за ними, Алим поднял вверх взгляд - и заметил пикирующего ящера. Гнусная тварь умнее, чем изначально казалась. Знает на кого нападать. И снова смерть близка как никогда, одно неловкое движение, одно неверное решение... "Успею ли я скрыться в здании? Да. Но что потом? Не очень похоже, что от спутников в этом деле будет какая-то польза. Дракона надо остановить, а уже потом - лупить по нему артиллерией. Не забывая и о путях к отступлению. Что ж, весит он явно меньше, чем каракатица, да и в полете использует подвижные крылья, которые можно запутать - надеюсь, в этот раз Паутина сработает лучше. Ну а затем настанет время его оглушить, и, возможно, угостить молнией."

Нет, рисковать и бросаться на амбразуру Фаброн не стал. Но его очень и очень сильно затошнило, когда он представил, что не пил вино, а отсасывал кровь у мухи-переростка (о других, менее аппетитных вариантах, даже думать не хотелось). Все-таки, не сдержав позыв, бард освободил часть желудка от алкоголя и здраво подумал, что бочку от мухи отличить довольно просто. Потешив себя тем, что где-то недалеко внутри здания есть еще бочка с вином, бард хохотнул и, обернувшись к дракону, исполнил от радости некую короткую песенку без аккомпанемента, что аж сам от себя не ожидал.

Смотрю, дракон, в твое мурло...
Да чтоб тебя разорвало!
Чтоб ты оглох, драконью мать
И разучился чтоб летать
Забудь как слышать звуки дня,
Забудь, как мог летать, паря
Над тяжестью чугунных крыш.
Оглохни, падай, сдохни! Слыш?!

Выпустив болт в птеродактиля – и снова промахувшись, - тварь плавно сместилась, уступая дорогу снаряду, Ивейн без каких либо проблем и без промаха всадил три оставшиеся стрелы в муху.Один за другим они со стуком вонзились в толстое волосатое тело, выбив из него струи красной жидкости, сразу же превращающиеся в цепочки крупных капель… Каковые, в свою очередь обратились в выходящие из боков мухи бледно-розовые извивающиеся червеобразные придатки, завершающиеся ртами-присосками.

После этого настала очередь Брэндона. Начиная падать на муху, - летящую медленно, прямо и равномерно, как на заказ, - воин немедленно опркинулся головой к врагу, так как его широкие и одоспешенные плечи были заметно тяжелее нижней половины тела. А опрокинувшись понял, что затормозить и развенуться, одновременно концентрируясь на своём мече и противнике, он уже не сумеет. Волей или не волей Кузнец шёл на таран, выставив перед собой клинок. Удар, как и следовало ожидать, вышел чудовищным. Панцирь монстра загудел и распался под острым железом, но в следующее же мгновение, Брэндон со страшной силой врезался в бок мухи, успев лишь кое-как прикрыть голову предплечьями.

А муха оказалась твёрдой! И внезапно тяжёлой она оказалась, зараза. И… кажется, треща, она сминалась и разваливалась под тяжестью тела Кузнеца, заливая воина волной красной жидкости… Волной вина?! Полуоглушённый ударом Брэндон, увлекая за собой шлейф рубиновых капель пролетел дальше. И тут уж снова опрокинулся, - теперь-то точка притяжения – муха то есть - оказалась позади, и верх с низом в очередной раз поменялись местами. Перекувырнувшись, воин снова в плывущие в невесомости сгустки жидкости и – почему-то – ещё и в обломки каких-то невнятных досок…

Муха же, как отчётливо видели Фаброн и Ивейн, нисколько не пострадала в столкновении. Похоже, стрелы и меч только разозлили её. Злобно жужжа крыльями и размахивая тремя новообртёнными щупальцертами, чудище ринулось на барда. Но не подошло на длину меча, а зависло рядом, отрезая Фаброна от товарищей и совершая типично мушиные, резкие и непредсказуемые манёвны в трёх измерениях.

Алим же, между тем, вёл собственную войну. Влетев в пролом и захлопнув его паутиной перед самым носом синего ящера, маг… не смог наблюдать результат воплощения своего замысла. Генази успел лишь заметить стремительно удаляющееся полотно паутины, распахнутую пасть монстра сквозь него, после чего радужное пятно пролома, просто, погасло, единственный источник света пропал, и магу пришлось переключаться на темновидение. Алим пытался затормозить падение левитацией, но от удивления ли, или по какой-то иной причине, не успел выполнить задуманное полностью, основательно приложившись о балку… Или обо что-то другое.

В любом случае, к моменту, когда стремительный полёт с препятствиями сменился свободным парением на левитационной тяге, в пределах досягаемости рук иног генази не оказалось уже ничего, кроме воздуха. Алим завис между балками и кровлей, на которой, теперь, вместо ожидаемый паутины и дракончика в ней, мог различить лишь смутно видимые благодаря разнице температур края пролома. Радужный план снаружи словно бы исчез.

Дракончик тоже куда-то пропал, - вместе с радужным сиянием. Но замена ему нашлась достойная. На балках, поблёскивая восемью красными глазами сидел паук, - футов двенадцать в размахе ног. Паук шипел и шевелил ногами, - возможно, угрожающе шевелил, хотя кто их, пауков, поймёт.

Когда вспышка слепящей боли осталась таки позади (хотя вспышка - это верно только для тех, кто со стороны; виновнику же торжества каждая доля мгновения показалась чуть ли не годом) и в голове наконец просветлело, Кузнец не стал тратить время на оценивание собственного ущерба. Вместо этого он прикинул, сколько же надо мухе получить такой же силы таранных ударов, чтобы превратиться хотя бы в полуживую. М-да, картина вырисовывается неутешительная. Да и муха ли это? Может, это такая же муха, как он, Брэндон - чистый целестиал... Или даже еще меньше. Мухобочка со способностью воздействовать на разум?.. Бочкомуха, потому и прозванная так, что в нужный момент способна отращивать крылья?.. Разницы, на самом деле, нет никакой. В любом случае им не повезло нарваться на очень крепкого, верткого и настырного противника. И отлечь его не вышло. Можно, конечно, предпринять попытку отступить, но нужно ли? Идем до последнего. В конце концов, подтвердить либо опровергнуть свои гипотезы реально только опытным путем. Если это действительно мощный псионик, то заклинание, воздействующее на разум, вряд ли ее впечатлит... Но настоящие безумцы никогда не боятся угодить дважды на одни и те же грабли. А дальше уже виднее будет. Надеемся на то...

Странно... но как так? Или это не просто муха, а что-то на нее очень похожее и злое? Ну и болты... непонятно. Однако с насекомым следовало как можно быстрее покончить и лететь на поиски Алима. Тем более, что и "дракон" куда-то запропастился... Вдруг решит вернуться и прихватить на перекус еще кого-нибудь?
Решено.
Ивейн произвел одиночный выстрел (то есть, выпустил один болт) из арбалета по мухе, целясь ей в голову, после чего отлетел к летающему замку. кажется именно в том направлении скрылся дракон с генази. следовало бы их найти. А насекомое останется на попечении воина. Ну и Фаброн тоже может что-то сообразить, или продержаться хотя бы...

На уверения в мирных намерениях и просьбы не предпринимать агрессивных действий паук отреагировал телепортацией, с голубоватой вспышкой материализовавшись позади Алима. Прямо в пустоте. Понимать это можно было как угодно, в следствие чего маг предпочёл уйти в невидимость и на левитационной тяге спланировать к балкам, чтобы найти среди них укрытие. Паук вроде бы не преследовал, - рывками и беспорядочно, как принято у этих членистоногих, без ясной цели, перебирая лапами словно под ними имелась твёрдая опора он двигался по воздуху... И всё было бы хорошо, если бы не неприятное ощущение охватившее генази, как только он достиг балок. Шорох - не шорох, стук - не стук, но что-то такое он слышал. Что-то подсказывающее, что среди покрытых ржавчиной скрещивающихся железных двутавров он скрывается не один.

Выпущенный же Ивейном в муху болт достиг цели - обогатив чудище дополнительным, четвёртым уже тентеклем. "Вопли Пандемониума" выданный Кузнецом действие имел ещё меньшее. То есть, вообще никакого. Муха продолжала виться вокруг упорно обороняющегося барда, оставаясь вне досягаемости ситары, но и сам Фаброн подвергся только единственной опасности, - непонятно откуда взявшись, мимо его уха свистнул арбалетный болт.

Так и не обнаружив никаких признаков синего ящера (провал, в который нырнул Алим выглядел очень тёмным, но в тепловом спектре было заметно, что дыра затянута целой паутиной), Ивейн развернулся и приладился падать назад - от Дворца, выискивая взглядом муху... Но следопыт не нашёл её, - в какой-том момент Фаброн и Брэндон тоже перестали её видеть.

Зато, виден стал синий птеродактиль. И совсем не там, где его ожидали. Каким-то непостижимым образом, - расстояние уже не позволяло разглядеть подробности, рептилия выскочила из каракатицы и с неестественной скоростью ринувшись в сторону группы выдала такую же цветную молнию, которой до этого поразила труп воздушного головоногого.

Молния угодила в Брэндона. Кузнец окутался клубами зелёного пламени, - бездымного, но сопровождаемого вонью горящей плоти. Но, в общем, с учётом всех обстоятельств, чувствовал себя совсем не плохо. Пламя чувствительно припекало, - как полуденное солнце на жарких праймовых мирах, и даже сильнее, - но ничего общего с ощущениями заживо горящего человека безрадостный не испытывал.