Любой, кто в два часа ночи вошёл бы в квартиру номер сорок единственной девятиэтажки по улице Пионерской, застал бы любопытную картину: девчонка в красном костюме Скорой помощи и пятеро сотрудников милиции в камуфляже валялись на полу, рыдая от хохота. Вряд ли кто-то из них смог бы внятно объяснить причину веселья.

За час до этого.
- Лена, улица Пионерская, дом двадцать, квартира сорок.- Голос диспетчера из рации прерывался помехами.- Странный вызов, кажется, пьяные. Ты там аккуратнее.
- Понято. Принято,- привычно отрапортовала Лена. Повернулась к своему водителю, пожилому, невообразимо толстому Семёнычу.- Всё, погнали.
Лена терпеть не могла день юмора. Все её знакомые любили, а она готова была забаррикадироваться дома и не выходить до тех пор, пока не минует опасность пасть жертвой розыгрыша. Зная эту особенность Лениного характера, знакомые из кожи вон лезли, чтоб доставить девушке максимум положительных эмоций – и повод в течение недели после первого апреля лечить расшатавшиеся нервы.
Но на это первое апреля Лена смотрела с оптимизмом. Роковые сутки совпали с дежурством, и спасли её от неминуемого срыва.
Жаль только, что народ, взбудораженный весельем, не знал одну прописную истину: со Скорой шутить нельзя. В итоге Лена трижды была на «сломанной ноге», дважды – на «больной голове», и один раз – на «ДТП»… Симуляция узурпировала город.
Попасть в квартиру номер сорок оказалось не так просто: в ней не было домофона. Пришлось пробираться через соседей, оставшихся весьма недовольными ночной побудкой.
Нужная дверь оказалась гостеприимно приоткрыта. Едва Лена перешагнула через порог, к ней подскочили два мужика, подхватили под руки – и не успела девушка ахнуть, как оказалась в заваленной хламом комнате. Под потолком едва светилась лампочка на голом проводке.
Посреди беспорядка, разметав конечности, храпело тело неопределённого пола. От алкогольных паров в любой момент мог произойти взрыв.
- Спасительница! Вот.- Один из мужиков указал на тело.- Болеет.
- Оно и видно,- тяжело вздохнула Лена.

В это самое время диспетчер Митина мучилась угрызениями совести. Послала Леночку, одну, в притон… А вдруг с ней что-то случиться? А вдруг на неё нападут?
Попробовала задобрить совесть шоколадкой, но та оказалась неподкупна. Ещё пару минут повздыхала и взялась за рацию:
- Третий, ответьте диспетчеру!

Семёныч мирно дремал, когда рация потребовала внимания. Приоткрыв один глаз, он нажал на кнопку приёма:
- Третий. Чего?
- Семёныч, Леночка на вызове?
- Ну.
- Сходи, посмотри, как она, а? Я что-то беспокоюсь. Сороковая квартира.
- Ага.
Выбираться из тёплой кабины страшно не хотелось, но Семёныч был настоящим мужиком. Он набрал нужные цифры, минуту послушал пустой писк. Дверь не открыли.
Тогда он не поленился пробежаться вокруг дома, утопая по колено в февральских сугробах: ни в одном окошке света не нашёл.
Вернулся в карету, доложил обо всём диспетчеру.

Лена смотрела на тело и думала: будить или не стоит? Дилемма…

Диспетчер Митина едва не подавилась второй шоколадкой, когда Семёныч закончил доклад.
- Делай что хочешь, но в дом проникни!- велела она.
А второй рукой уже набрала «02».
- Милиция? Это Скорая! У меня девочка пропала!

Семёныч, кряхтя, снова выбрался на ночной мороз, и принялся курсировать вокруг злосчастной девятиэтажки.

Милиция среагировала на удивление быстро, прискакала уже через пять минут. С автоматами наголо вломилась в диспетчерскую.
- Что у вас тут?- осведомилась, деловито озираясь по сторонам.

Диспетчер Митина к этому моменту уже успела вообразить труп Леночки, распластанный на лестничной клетке, и была на грани истерического припадка.
- Что вы тут делаете?!- завопила она, выталкивая милицию за дверь.- Спасайте девочку! Спасайте девочку!
Пять секунд на выяснение адреса – и сотрудники отбыли по указанному маршруту.

Лена сунула под нос телу пузырь с нашатырем. Тело пробурчало что-то невнятное и перевернулось на другой бок. И можно было уходить, но в дверях застыли два мужика, требующие от «спасительницы» активных действий.
Из груди Лены вырвался ещё один тяжёлый вздох.

Семёныч за время своего патруля порядком продрог, но пост не покидал: беспокоился.

Диспетчер Митина прикончила пятую шоколадку и потянулась за корвалолом.

Милицейский УАЗик, оглашая окрестные дворы воем сирен, лихо притормозил у нужного подъезда. На мороз высыпали пылающие охотничьим азартом сотрудники. Снесли железную дверь вместе с домофоном и дружной толпой ринулись на седьмой этаж.

Семёныч поглядел на ретивых милиционеров и спокойно направился к лифту.

Лена пыталась повернуть к себе храпящее тело, дабы измерить оному давление. Тело категорически не поддавалось.

Диспетчер Митина откупорила второй флакон корвалола.

- Всем лежать! Никому не с места! Руки за голову!
Появление милиции было эффектным. Хлипкая дверь разлетелась в щепки, в комнату потёк ручеёк сотрудников: по причине малой ширины прихожей протиснуться они могли только по одному. При этом лица у них были счастливые – счастливые, довольные – довольные…
Оба мужика у двери рухнули, как подстреленные, и прикинулись дохлыми.
Лена тоже рухнула – прямо на тело, чтоб было мягче. Сердце нырнуло в живот и прикинулось аппендиксом. Пальцы дрожали, изображая локальный приступ эпилепсии.
Чьи-то руки подняли Лену и поставили вертикально. Отряхнули с костюма пылинки.
Только после этого Лена решилась открыть глаза, и увидела болтающийся прямо перед лицом автомат. Выдержки хватило только на то, чтоб не хлопнуться в обморок.
- Кажется, вам нужна помощь?- вежливо поинтересовался «автомат».
Лена подняла глаза, несколько секунд молчала, а затем истерически расхохоталась. Поскользнулась на шкурке от мандарина, снова упала на тело.
В дверях появился Семёныч, обозрел картину: хохочущая Лена, замершие в недоумении сотрудники, трупы – симулянты, храпящее тело… Почесал пузо и резюмировал:
- Ну, блин, заложница!

До чего хорошо за окном! Нежное весеннее небо, на сирени отчаянно набухают почки (опоздать боятся, что ли?). Слышно как проезжают мимо машины и, по высохшему асфальту, идут прохожие. Прохожих, конечно, не слышно, но мы точно знаем – идут, счастливые заразы! Стучат каблуками женщины (почти забытый за зиму звук), неслышно, (как и положено хищникам, выслеживающим жертву), проходят мужчины. Ну хорошо, пусть шаркают! Пусть даже косолапят, в такой день все простительно.
А мы – за окном. В классе. У нас физика. Нам душно, а форточки открывать нельзя. Мегавольт сквозняков не любит. Опасается, что кварки выдует, что ли? Или еще чего. Много их, частиц.
Звонок уже прозвенел, и мы ждем прихода учителя. Опаздывает, конечно, но, как всегда, врывается неряшливым ураганом, будто хочет успеть захватить последний спасательный жилет на «Титанике»: дверь почти вылетает от щедрого пинка. И вот он – краса и гордость электромагнитных (и прочих) явлений – Мегавольт. Весь в мелу, волосы всклокочены. Ходят, ходят легенды, что каждое утро он подзаряжается от большого аккумулятора в лаборантской, а меж уроков – от обычных розеток посредством двух пальцев. Мы им очень гордимся.
Мегавольт обычно так спешит загнать нам в головы знания, что слова у него наползают одно на другое, и речь становится совершенно непонятной. К тому же заикается. Не далее как вчера вызвал Славку к доске и говорит:
- Расскажи-ка мне об и-и-и…
И все. Заклинило человека. Славка, добрая душа, пытается угадать:
- Индукции?
Тот головой мотает, нет, мол. И опять:
- И-и-и…
- Интерференции?
Разозлился Мегавольт, топнул ногой:
- Садись, два.
Но, конечно, не поставил.
Очень увлеченный человек.
Итак, забегает учитель в класс, мы встаем, как положено. Мегавольт берет журнал, проверяет присутствующих и начинает кружить по классу, выбирая жертву. Мы замираем, он держит паузу, и…
- Петрова.
Всё. Слава Богу. Отмучались. Это на весь урок. Наташка Петрова отличается патологической неспособностью к физике, но Мегавольт отказывается это принять и каждый раз пытается выудить из ее черноволосой головы хотя бы крупицу знаний.
- Садись, - указывает Мегавольт на стул перед собой. – Думаю, мы опять надолго.
Журнал ложится между ними, как бруствер. Мегавольт неторопливо заполняет тему урока, ставит точку напротив фамилии «Петрова» и вопрошает:
- Что ты можешь сказать об электрическом сопротивлении проводников?
Да кто ж его знает? Может есть оно, а может и нет его вовсе, этого сопротивления. Разве кто его видел?
Наташка сосредоточенно хмурится и выдает несколько междометий:
- Э.. а…ох…
Мегавольт возводит глаза к потолку, машет на Наташку рукой, словно прогоняет морок, и мучительно-медленно произносит:
- Ничего-то ты не знаешь. Два.
И выводит двойку на точке.
Мы обалдеваем. Жаль Петрову, жаль себя (кто-то следующий!). И чтоб вот так, без объявления войны?
Несчастная Наташка, сделав судорожный вдох-выдох, срывается со стула, и, нависнув над Мегавольтом, начинает кричать на него, причем неясно, что именно, но, кажется, иногда переходя на личности, при этом пытается иногда схватить его за лацканы. Учитель с видимым удовольствием пережидает эту бурю и бурчит уже привычной скороговоркой:
- Как же ты мне надоела. Да на, забирай.
И отдает ей лист из классного журнала. Со списком учеников и двойкой. Лист, который он умудрился вложить, кружа по классу. Наташка стоит с открытым ртом, в руке лист журнала. Мы обалдеваем вторично, а Мегавольт начинает не просто смеяться, он начинает ржать над нами, по-мальчишески, взахлеб. И мы присоединяемся к нему через несколько секунд.
Так первого апреля иногда проходят уроки физики.

Калейдоскоп

Солнечным октябрьским днём Терентий Иванович ходил перед зданием Администрации города Саморышенска и размахивал транспарантиком. Редкие съёженые прохожие останавливались, читали надпись и, не оборачиваясь, боязливо удалялись. "ВЕРНИТЕ МНЕ МОЮ ЖИЗНЬ!" – гласил красными буквами транспарантик.
На улице перед Администрацией было тихо, лишь вдали позвякивали трамваи, так что редкое полуосипшее скандирование душераздирающего лозунга должно было быть услышанным. Или хотя бы увиденным из центрального окна второго этажа, расположенным аккурат над парадным входом с колоннадой. Ведь не может вот так всё закончится. Это несправедливо. А ведь ещё неделю назад...

Из новостей по Хорошему Саморышенскому Телевидению:
Голос корреспондента ХСТ: "Мэр города Терентий Падончиков посетил сегодня детский дом "Безысходность". Детей срочно накормили, некоторых даже причесали. Улыбки дежурно тлели в присутствии всенародно любимого мэра. Дети сообщили, что живётся им хорошо и пожить тут ещё от безысходности придётся. Мэр пожурил ребят за чрезмерные амбиции и обещал заехать через год, посмотреть, кто из воспитанников ещё не разбежался. А вот и он сам."
Крупным планом возник белозубый Терентий Падончиков.
- Я рад, что забота о детях в нашем городе цветёт буйным цветом. Советую всем приводить детей в наш детдом.

Из блаженных грёз Терентий Иванович вернулся в реальность. Да, забота о детях - это святое, и он с этим справлялся, а вот кто позаботится сейчас о нём?
Терентий Иванович поднял глаза и увидел шагающую стальной походкой в плаще и неизменном сером платье чуть ниже колена, яркую представительницу оппозиции. Терентий Иванович бросился ей под ноги.
- Ефимия Агрызкина! Ефимия Агрызкина! Вы то мне и нужны! Вы должны мне помочь!
- С чего бы это? - поинтересовалась та холодно.
- Ну как же, вы же оппозиция! Должны доносить Администации о всех недовольствах населения!
- Население всем довольно.
- А я?
- А вы - неизвестно кто. Администрация вами уже заинтересовалась?
- Не знаю, я тут только пятнадцать минут хожу.
- Вполне достаточно. Представители телевиденья есть? - Ефимия Агрызкина огляделась, не найдя телекамер подытожила. - PR-а не будет. Здесь оставаться не выгодно. Приятного препровождения в обезьяннике.
- Да вы даже не знаете моё имя!
- Если у вас нет личного кабинета в Администрации, оно мне не интересно, - не оглянувшись, махнула она рукой.
Терентий Иванович показал ей в спину фигу. Вот придёшь ещё ко мне на совещание, когда я опять стану мэром, ни копейки больше не накину на создание видимости оппозиционной деятельности. Вот только верну своё мэрское кресло.
Но до кресла Терентий Иванович в тот день так и не добрался. Очень скоро налетел МАВОН и разогнал его.
- МАть Вашу, ОН! - только и успел крикнуть единственный митингующий, перед тем как его ударами дубинок затукали в пазик советского образца.

Из новостей по ХСТ:
Голос корреспондента ХСТ: "Сегодня, доблестные сотрудники ВАМОНа ценой невероятных усилий предотвратили несанкционированный митинг возле здания Администрации города Саморышенска. Митингующие требовали отставки действующего мэра. В случае не подчинения требованию, публично угрожали расправой. По отдельным выкрикам из толпы, мы заключили, что нашему любимому мэру грозила нешуточная опасность. Самый буйный из митингующих задержан. Сейчас он в камере предварительного заключения, его личность наполовину установлена."
Крупным планом показали строгую Ефимию Агрызкиныну.
- Произвол сотрудников милиции продолжается. Наш человек удерживается уже больше суток. Нам до сих пор не известно его имя.
Голос корреспондента ХСТ: "Мэр города Дементий Хищеев комментариев не даёт, ссылаясь на занятость при вхождении в должность. Предыдущего мэра давно уже не видели, и никто не знает где он."

Терентий Иванович одиноко съёжился в обезьяннике. Затхлая сырость заражала покорностью. Эх, и зачем он тогда с директором "Безысходности" поспорил? Сидел бы себе сейчас с девочками да чёрной икрой коньячок заедал. И кто дёрнул меня на Хищеевскую провокацию? И я, говорит, смогу в мэрском кресле сидеть при такой системе. Зачем я сам его туда посадил и полномочиями наградил? Проверить решил, дурак. А он взял и не отдал полномочия обратно. Быстро смекнул, за какие ниточки дёргать. А я, получается, сам над собой розыгрыш совершил. Да, с пьяных глаз ещё и не такой калейдоскоп учинишь.