/mu/зач, сегодня ночью мне опять являлся Андрей. Он сел ко мне на кровать, обнял по-отечески, и сказал, что видит в моих глазах немой вопрос. И это действительно было так. Я хотел узнать у самого Бога, какую музыку мне слушать и Бог кивнул головой, дав понять, что может ответить на этот вопрос. Я спросил, должен ли я слушать индастриал? И Андрей ответил, что и сам раньше им увлекался, но после 14 лет слушать эту наивную, не очень плотно слепленную музыку, состоящую из случайным образом следующих друг за другом звуков, карикатуру на краут-рок, просто смешно. Тогда я спросил, может мне следует слушать арт-рок? Андрей сказал, что мне не следует слушать пресловутые концептуальные альбомы арт-рока, а на деле вдохновлённые мюзиклами дурацкие пародии на оперы Рихарда Вагнера, только для того, чтобы потешить свое самолюбие. "Может нью-эйдж?" - спросил я, "Нет, ты же не алкоголоик или табакокурильщик, которого отучают от вредных пристрастий" - ответил мне Он. — Хип-хоп? — Поимев дело с одним героинистом, с остальными тысячами иметь дело не хочешь, их закидоны заранее понятны. А в хип-хопе как раз приходится иметь. Это же бездна дисков, и все одинаковые, с одинаковыми дефектами и примочками, которые авторы и потребители смакуют так, будто это истина в последней инстанции. — Брейккор? Дабстеп? — Не обманывай себя, если бы всё это дело называлось так, как оно того заслуживает - неоджангл, - то истинные ценители бы тихо сдулись и любили себе под нос свой регги. — Может быть фрик-фолк? — Нет, пресловутая weirdness стала восприниматься как замаскированность под креативное выделывание. То есть как отсутствие подлинной творческой позиции. — Диско? - спросил я, но по глазам Андрея понял, что спросил глупость. Наш разговор длился еще несколько минут. Я перепробовал все жанры, которые знал, полдюжины даже сам выдумал, но на все получал длинную, ухающую пасту в ответ. Даже классика была не по нраву Андрею. И тогда я задал свой последний вопрос: "Господь, но что же мне тогда слушать?". Андрей улыбнулся, повернулся к окну и задумчивым голосом ответил: "Ничего...". А потом медленно повернулся ко мне, недобро сверкнув глазами. Его лицо начало меняться, рот растянулся в сардонической усмешке, и он начал произносить-напевать будто на всех частотах сразу: ЗЗЗЗДДДДДРРРРААААВВВВСССТТТТВВВВУУУУЙЙЙЙТТТТЕЕЕЕ ДДДДРРРУУУЗЗЗЗЬЬЬЯЯЯЯЯЯ. Я было попытался спрыгнуть с кровати, но упал на пол. Тогда я просто попытался зажать уши, свернувшись калачиком и закрыв глаза. Казалось, я пролежал так несколько дней или недель, а может и полминуты. Когда поток звуковых волн, ощутимых даже кожей, исчез, я открыл глаза и оглянулся. Я сидел один посреди комнаты. Глянув в окно, я увидел, что уже светало. Окно было всё в трещинах из-за звукового напора. На моих глазах оно рассыпалось вдребезги. И тут я понял, что не слышал звуков бьющегося стекла. Я толкнул кушетку - и не услышал, как она упала. Я подошёл к окну и заорал что есть мочи. Крика я не услышал. Из окна этажом ниже высунулась недовольная рожа и что-от начала говорить, но её слов я тоже не услышал. И это чистая правда, анон, можешь мне не верить, но теперь я знаю, какой путь выбрал Андрей для меня./././.

By the new capital, the younger,
Old Moscow’s eclipsed at once -
Such is eclipsed a queen-dowager
By a new queen when her time comes.
I love you, Peter’s great creation,
I love your view of stern and grace,
The Neva wave’s regal procession,
The grayish granite – her bank’s dress,
The airy iron-casting fences,
The gentle transparent twilight,
The moonless gleam of your nights restless,
When I so easy read and write
Without a lamp in my room lone,
And seen is each huge buildings’ stone
Of the left streets, and is so bright
The Admiralty spire’s flight,
And when, not letting the night’s darkness
To reach the golden heaven’s height,
The dawn after the sunset hastens –
And a half-hour’s for the night