Компьютер возвестил о том, что входная дверь открыта.
С первого этажа донёсся голос:
- Милый, ты дома?
Гео вскочил с кровати, словно ошпаренный.
- Что происходит? – спросила девушка, лежавшая в постели. Она сонно смотрела по сторонам.
- Поднимайся! – шепнул Гео. – Жена вернулась!
Если накануне они разбрасывали одежду, подобно торнадо, то сейчас Гео, будто ищейка во время спасательных работ, носился по комнате, доставая вещи из самых неожиданных мест. Юбка, топик, лифчик, несколько презервативов, сумочка – все находки он бросал под кровать, затем потащил туда любовницу.
- Ты что?! Я не собираюсь…
- Прячься и сиди тихо! – процедил Гео.
- Анекдот какой-то! – шикнула девушка, неохотно повинуясь.
- Милый! Ты дома? – Уже слышалось поскрипывание ступенек со стороны лестницы.
Гео последний раз оглядел комнату, и сердце его чуть не выпрыгнуло из груди, когда он приметил чёрные стринги между подушками. Мужчина бросился в постель. Секунду спустя в дверном проёме возник знакомый силуэт.
Гео прекратил сладко потягиваться и состроил удивлённую мину:
- Яша?!
- Ну здравствуй! – В голосе чувствовалось раздражение.
- Я не ожидал, что ты вернёшься… так быстро…
- Ты не рад?
- Ну что ты, пупсик! Конечно, рад! Любимая! Солнышко! – он поднялся с кровати, подошёл к жене, крепко обнял её, поцеловал. Сердце грохотало, словно строительная кувалда. – Зайка моя! Если б ты знала, как я волновался, что могу больше не увидеть тебя! Проклятые американцы, чтоб их!
- Не волнуйся. - Яша устало опустилась на кровать, Гео сел рядом. – Ты новости совсем не смотришь? Американцы, хоть и сволочи, но вчера поступили достойно. Они смиловались над нами. Возобновили работу аэропортов, отпуская иностранцев. Нас сажали в переполненные самолёты, возвращали на родину. Представляешь, сколько беженцев улетает из чёртовых штатов?
- Ужас, что творится! – кивал Гео, а сам думал: «Хоть бы не учуяла чужие духи! Боже, помоги мне!». – Бедненькая моя! А я уже заморился узнавать, когда наши военные предпримут меры. Все только и говорят, что скоро начнутся бомбёжки, хорошо, если не ядерными боеголовками!
- Не знаю, как там будет дальше, но главное, что мирных жителей отпускают на родину ещё до начала боевых действий. Они очень… забыла слово… хорошо… нет, по-джентельменски… блин, как же это звучит?
- Очень этично поступили, - подсказал Гео, ещё раз целуя Яшу.
- Да, точно. Молодцы они. По-современному этично.
- У тебя горячий лоб. Ты случаем не простудилась?
- Возможно. Что-то немного мутит. Может, отравилась чем…
- Я принесу воды.
Жена улеглась в измятую постель. Гео спустился на первый этаж. И замер в прихожей, возле кухни. Он уставился на небрежно брошенные сапожки Яши, рядом с которыми стояли ярко-жёлтые туфельки любовницы. Надо быть последней дурой, чтобы не заметить чужую женскую обувь у себя дома. Либо наверху уже началась кошачья война с царапаньем и выпущенными перьями из подушек, либо с его женой творится что-то непонятное.
Он взял стакан с водой и поспешил к лестнице, но навстречу уже спускалась любовница, бесшумно ступая босиком по паркету. Скомканной одеждой девушка прикрывала груди.
- Куда торопишься?! – зашипел Гео, схватив её за плечо. – Не сидится что ли! Она тебя заметила?
- У твоей жены… приступ…
Ни секунды не раздумывая, мужчина ринулся наверх.
Действительно, Яша тряслась на кровати, как будто её било током. Гео выронил стакан с водой, подскочил к ней, называл по имени, не знал, как помочь. Изо рта у неё брызгала рвота, глаза вылезали из орбит.
Гео дотронулся до своего уха и попытался вызвать скорую. Но все линии оказались заняты. Он начал перебирать городские каналы связи, чтобы «вручную» связаться с больницей, но и здесь царил хаос: люди перекрикивали друг друга, звали на помощь. Миллионы испуганных голосов сотрясали пространство над Москвой.
- Что происходит? - взволнованно бормотал Гео в общий эфир. – Кто-нибудь! Помогите! Господи!

Когда явились солдаты, он уже почти утратил связь с реальностью. Яша давно перестала дёргаться. Её левая рука, которая с обручальным кольцом, свисала с кровати. Гео не сводил с неё мутного взгляда. Теперь и он ощущал тупую боль в голове, тошноту, онемение конечностей. Но при виде трупа жены, его уже ничего не волновало.
- Это квартира Ковалёвых? – спросил один из солдат.
Гео вяло кивнул.
- Она мертва, - доложил другой, пытаясь нащупать пульс у женщины. – Он тоже заражён.
- Нужно срочно изолировать всех жильцов в здании! – кричал кто-то в коридоре. По дому разносился топот множества сапог.
- Эй, парень. - Солдат с противогазом склонился над Гео, пощёлкал перед лицом пальцами, оживляя его взгляд. – Вы с женой ни с кем не контактировали?
- Что?
- Вы ни с кем не общались после аэропорта? Вирус передаётся воздушно-капельным путём.
- Какой вирус?
- Американцы заразили беженцев новой неизлечимой болезнью. Разрушает иммунную систему, а вместе с ней и нейронные связи в мозге.
- Подлый удар, очень подлый, - проворчал другой солдат. – Прямо по мирному населению! Прямо в тыл! Крысы вонючие! Но мы им ещё покажем. Говорят, наши готовят им какой-то сюрприз на орбите…
- Вся Азия, вся Европа поражена! Врачи не могут ничего поделать с этой чумой! Ты должен ответить, с кем вы ещё контактировали! Говори!
Гео взглянул на бледную руку Яши. Казалось, обручальное кольцо тоже утратило свой блеск, помутнело.
- Ни с кем, - прошептал он, чувствуя, как веки снова наполняются слезами.
Солдат понимающе кивнул, а в следующий миг поднял оружие и застрелил хозяина квартиры.

- У меня плохие новости… - сказал генерал ВВС США, отпуская мочку уха. – Только что толпа разъярённых жителей Вашингтона штурмом взяла Белый Дом. Президент убит.
- Что?! – Джейк ошарашено выпучил глаза.
- Мой отец ещё при Обаме говорил, что от этих черножопых никакого проку! – хохотнул шеф Пентагона. Когда он смеялся, неповоротливая туша начинала медленно трястись, словно заводящийся трактор, чтобы потом разразиться поросячьим визгом, орошая всех стоящих напротив брызгами слюны. Тем не менее, Майкла Салливана очень уважали в руководстве страны. Раньше. – Джейк Бигелоу, в связи с военным временем, вы, как вице-президент, обязаны взять на себя управление страной. Я так считаю.
Джейк не находил слов. Только открывал и закрывал рот, прикидываясь рыбой. Они стояли на верхней площадке огромного зала. Вокруг суетились операторы, следящие по экранам за готовностью спутников. Туда-сюда сновали роботы с кофе и другими напитками.
- Мы должны остановить операцию «Огонь с небес»! – генерал брезгливо вытирал лицо от капелек, долетевших со стороны толстяка. – Даже мирное население против войны! Разве вам недостаточно было заразить беженцев вирусом H13N4, чтобы ослабить тылы противников? Теперь вы предлагаете уничтожить все столицы одним ударом!
- Это не уничтожение, а подчинение! – воскликнул Майкл, нахмурившись. –Через несколько минут все наши спутники будут готовы к запуску! Мы нанесём точечные удары по карте мира, по самым крупным городам Евразии! Установим контроль над всем восточным полушарием! Больше не будет войн на Земле, и всё благодаря Америке! Мы войдём в историю, друзья мои!
Джейк растерянно мотал головой, происходящее казалось ему страшным сном. Генерал задумчиво чесал репу.
- Сэр, - робот-секретарь бесшумно подъехал к шефу Пентагона. – Япония передаёт последнее предупреждение. Люди на востоке умирают, ещё большее количество заражено. Они требуют выдать противоядие. Иначе обещают, цитирую, «жестоко отомстить».
Майкл Салливан оттопырил среднюю сардельку на правой руке и показал её роботу.
- Вот наш ответ на их ультиматум!
- Фотография отправлена, - кивнул секретарь.
- А если эти угрозы не лишены смысла? – спросил Джейк.
- Разве узкоглазым есть, чем угрожать? – расхохотался Майкл, потрясая пузом и позвякивая медалями на пиджаке. – Ты недооцениваешь мощь Соединённых Штатов, мой мальчик! У нас в каждой стране свои люди! В каждом чёртовом городе! Ни одна тайна не укроется от наших глаз и ушей! На протяжении многих лет мы перенимали все разрабатываемые проекты! Мы обладаем всеми человеческими знаниями и открытиями! И ты говоришь про какое-то секретное оружие?! Ха, да Япония, Корея и Китай ещё десять лет назад отказались от всего вооружения, посвятив себя разработке роботов и прочей техники! У них абсолютно ничего нет, чем они могли бы угрожать нам! А вот наша могучая держава вполне может сровнять их с океаном. Эй, парни, как там поживает наведение лучей?
- Триста двенадцать из трёхсот пятидесяти четырёх, - доложил один из операторов.
– Из Японии пришло видео-сообщение.
Экран на груди робота-секретаря включился и показал роскошный зал. На переднем плане стояли все депутаты страны восходящего солнца, а также учёные в белых халатах. Люди махали руками в камеру, улыбались, кричали что-то. Субтитры внизу экрана гласили: «Good bye, USA! Good bye, good bye!».
Премьер-министр Японии поднял пульт, нажал красную кнопку и злорадно оскалился.
– Ну, допустим, у них завалялось пару ядерных боеголовок. – Шеф Пентагона хмыкнул. – И что? Наша система ПВО даже муху не…
Робот-секретарь встрепенулся. Его желтоватая подсветка лица стала ярко-красной.
Он прыгнул на Майкла. Никто даже не заметил молниеносного движения: раз – и робот уже верхом на человеке. Пухлый чиновник зашатался под его весом. Начал кричать, попытался скинуть секретаря, но робот крепко сковал его руки, а металлическими зубами вцепился в шею.
- Сэр! – изумлённо воскликнул Джейк, отступая.
Робот выдрал из горла толстяка массивный кусок мяса. Капли крови долетели до генерала, тот плюхнулся на задницу, в панике елозя ногами по скользкому полу.
Не дожидаясь, пока шеф Пентагона рухнет, робот перепрыгнул на ближайшего телохранителя, проламывая ему череп быстрыми ударами. Другой солдат достал пистолет. Дорогостоящее оружие недавнего выпуска. Почему-то пистолет тоже светился красным. Корпус мгновенно перестроился, направив ствол прямо в лицо телохранителя. И когда мужчина запоздало нажал на спусковой крючок, пуля врезалась ему в лоб.
- Не надо! Стойте! У меня трое детей! – визжал генерал, отползая от робота. Но «секретарь» добрался и до него, быстро сворачивая старику шею.
Остальные «жестянки» тоже вышли из-под контроля. Разносчики напитков побросали подносы и атаковали операторов. Били людей о мониторы, душили проводами.
- Тревога! Всем боевая готовность! Стреляйте в роботов! Запускайте «Огонь с небес»! – кричал один из солдат в рацию. Неожиданно она трансформировалась в причудливого по форме механического паука, забралась по руке на голову и вонзила два маленьких сверла в глаза бедняги.
Зал превратился в бойню. Техника убивала людей, разрывала на куски, душила и пронзала. Один из операторов поспешно активировал программу лазерного удара. Но на экране возникло окно с ошибкой. В динамиках чей-то далёкий голос вопил, что русская станция «Мир-18» запустила на орбите сильное магнитное поле, обесточивающее все искусственные спутники. В следующий момент голову озадаченного оператора пронзил металлический шест. Робот пригвоздил мужчину к монитору флагом США.
Джейк, залитый кровью с ног до головы, добрался до дверей, ведущих к выходу. Но в коридоре его ожидала новая напасть: массивный робот-повар резал охрану. У него было два десятка рук, в каждой он удерживал по мясному тесаку. Солдаты стреляли в повара, но взбесившаяся «железяка» неуклонно наступала, размахивая холодным оружием. Пули отскакивали от широких лезвий. Из встроенной в тело робота печи торчали чьи-то подрагивающие ноги.
- Господи… Боже… Мой… - выл Джейк, глядя на весь этот ужас.
Когда его накрыла широкая тень, он быстро обернулся, прикрывая лицо руками. Но это не сильно помогло ему: автомат с напитками ударил в президента струями кипятка и огня. Последнее, что увидел Джейк – гравировка на боку робота «Made in China».
Лужи крови смешались на полу в одно целое. Роботы пустили через подошвы электрический ток. Люди ещё долгое время мучительно корчились и извивались.

Корабль класса «Аист» направлялся с марсианской станции назад на Землю и внезапно остановился в пространстве. Все системы питания и даже искусственная гравитация на время отключились, выполнилась аварийная перезагрузка. Один из заглохших двигателей взорвался, сбрасывая скорость судна почти до нуля.
Экипаж оперативно собрался в отсеке управления, чтобы выяснить причины остановки.
- У нас большие проблемы, - доложила Катя, пилот-навигатор. – С Земли пустили какую-то блокирующую волну. Сначала она вырубила все спутники на орбите и теперь добралась до нас.
- Поясни, - потребовал Влад.
- Уничтожена система управления. Гидравлика сгорела. Центральный компьютер накрылся. Системы жизнеобеспечения теперь работают от запасных генераторов. У нас даже связи нет!
- Ага, понятно, - Влад стянул с головы фуражку и протёр платком вспотевшую лысину. – Да, похоже, мы конкретно вляпались. А всего-то один день полёта до Земли оставался!
- Но по нам спохватятся! – с надеждой воскликнул Ян. – Я ведь правильно говорю? Ребята! Нас же будут искать?
Члены экипажа задумчиво переглядывались. Катя вздохнула, снимая бесполезные наушники и отбрасывая их в сторону.
- Понимаешь, Ян… - Девушка упёрлась лицом в ладони, будто сильно устала. – Сейчас на Земле такой хаос творится… Кому какое дело до застрявших в пространстве космонавтов?
- Но… - глаза Яна округлились. – Но как же тогда…
- Сколько у нас запасов пищи и кислорода? – спросил Влад, чьё капитанское звание уже не играло особой роли.
- Кислород восстанавливается, вода используется повторно, - подрагивающим голосом сказала Люси, ответственная за системы жизнеобеспечения. – Но вот пища… Продукты с Земли закончатся через несколько дней. На тюбиках можно прожить пару месяцев. Останется гидропоника, но её слишком мало у нас на борту. Вряд ли мы протянем больше полугода.
- Неужели за это время нас никто не попытается спасти?! – изумился Ян.
- Неизвестно, чем закончится война… - вздохнул Павел, откупоривая бутыль с водкой. По отсеку расплылся острый запах спирта. Механик взглянул на банку с огурцами, взятую из холодильника, некоторое время задумчиво покусывал губы, потом убрал её. На столе кроме рюмок ничего не осталось. – Возможно, США завоюет мир. Возможно, планета погибнет под волной ядерных взрывов. Возможно, не найдётся рабочей техники, чтобы слетать за нами. Даже если конфликт будет устранён, в первую очередь будут оказывать помощь местному населению, а не снаряжать спасательные экспедиции в космос. При любом раскладе мы оказываемся в проигрыше. Кому нужна горстка русских космонавтов, застрявших между Землёй и Марсом? У нас даже связи нет!
Гарри тяжко вздохнул. Он был единственным иностранцем на борту. Американец молча покинул отсек, направившись в свою каюту. Там он включит музыку и будет лежать на койке, задумчиво глядя в потолок. В последнее время он так всегда делал.
Русские смотрели ему вслед. Конечно, никто не мог винить Гарри в том, что он принадлежал по национальности к стране, развязавшей военный конфликт. Но теперь между ним и остальными членами экипажа будто пролегла невидимая стена. Он стал отшельником. Кому-то было его жаль, а кого-то иностранец уже начинал раздражать.
- По крайней мере, я знаю, кого мы съедим первым! - усмехнулся Павел, залпом осушая рюмку.

"Сначала их, конечно, в серьёз не воспринимали, как всегда. Но дальше – больше." Кого больше? Я понял, это про магов и предсказателей.

У меня сложилось впечатление, что внедорожник был в подвале. Герой спустился в подвал. Следующее предложение про внедорожник.

"что не он один такой умный", почему бы не так - " он не один такой умный". Перед этим не мешало бы сказать слово про то, что он решил сматывать удочки. Иначе, воспринимается, как будто все умные спускаются в подвал и т.д...

" по всему основная шайка делит награбленное, а эти на шухере." чего-то не хватает.

Общие впечатления:
Не хватает орфографии. Некоторые фразы приходится додумывать.

Понравилась ирония: "Но дальше - больше", "Но можно и поменьше." Читается легко. Стиль... Что-то есть. Но для оценки мало.
Последнее.Мне было бы интересно прочитать целое произведение (возможно это только мой личный интерес к апокалиптической тематике).

… Даша лежала на спине на дне кузова старенького «ЗИЛа» и смотрела в небо. Кроме нее в кузове было еще восемь пленников.
Шел уже какой-то месяц войны. И уже мало кто помнил, почему она началась…
А началось все с прихода к власти в США президента-милитариста и одновременно с этим партии демократов — не более демократической, нежели националистической. На орбиту поднялись вооруженные спутники. Два зависли над Восточной Азией, четыре — над Европой.
Мир тут же раскололся. Почуяв, что запахло жареным, НАТО тут же встал на сторону Штатов, Евросоюз забил тревогу, а Российская Федерация помалкивала. Япония на всякий случай присоединилась к НАТО, Китай также хранил молчание.
Достаточно было искры, чтобы все это вспыхнуло. Этой искрой стал военный переворот в одной из стран Восточной Европы. США — а за ними и весь мир — отказались признать новую власть. Восставшие обратились с просьбой о защите к России… и защита была дана. Границу РФ перешагнули боевые экзоскелеты. В ответ на это США немедленно объявили Россию агрессором… И применили свои методы.
Калининградская область превратилась в выжженную пустошь. Дальнобойные НАТОвские ракетные системы обрушили огонь на основные города европейской части России. В пепел превратились Самара, Архангельск, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону и Волгоград. Под дулами спутников США присоединилась и Япония, проехавшись атомными ударами по Хабаровску, Магадану, Петропавловску-Камчатску и другим базам побережья. Спутники в несколько залпов обезглавили страны, принявшие сразу сторону России, кроме Китая. ООН коротко вякнул и затих под прицелом стратегических ракет дальнего действия. И тут Россия ответила на удар. Из Владивостока, Москвы и Мурманска поднялись недавние разработки русских военных инженеров — ракеты «Свеча» и «Фламинго». Два спутника рухнуло на Японию, а всё, что осталось, проутюжил Китай. Четыре — на Европу, как оказалось, удачно — под удар попал ряд стран, вставших на сторону НАТО. Страны Прибалтики исчезли с геополитических карт, накрыло и другие НАТОвские страны в Европе. Что осталось — уничтожили вставший, пусть до сих пор прикрывающий голову, Евросоюз.
Тогда в игру вступили тихоокеанские американские военные базы, аэродромы НАТО в Испании и Грузии. Под прикрытием где авиации, где ракетных крейсеров, где дальней артиллерии американские войска перешли границы… Героическая оборона Владивостока продолжалась целых четыре года, прежде чем крупный город превратился в барханы радиоактивной пыли… С тяжелыми боями войска НАТО шли по России, сметая армию за армией… Так казалось. На деле они теряли куда больше русских. Но эшелоны с военнопленными и трофеями исправно уходили к границам…
… Прогресс по сравнению со Второй мировой. Тогда пленных гнали пешком, а теперь — везли на любых подручных транспортных средствах. Вроде старых, как мир, «ЗИЛов», найденных в захваченной деревне.
Невдалеке загрохотало. Пленники с надеждой прислушивались: на этой территории давно шли бои. Русские заново укомплектованной армии не сдавали не пяди земли. Не обратила никакого внимания только одна женщина. Даша положила её на плечё руку, но та, вздрогнув, сбросила её и продолжала сидеть, обняв колени. Даша вздохнула. Лена давно уже ни во что не верила…
За грохотом они не услышали тяжелых шагов и вздрогнули, когда за краем кузова показалось несколько огромных экзоскелетов. Пилот одного из них спрыгнул на землю… Даша, рискнув, высунулась из кузова. Он о чем-то разговаривал с офицером конвоя. Нет, не может быть… Не он…
Они о чем-то рассмеялись. Офицер конвоя кивнул, улыбаясь, отвернулся и пошел дальше. Пилот, не убирая с лица доброжелательной улыбки… вытащил из-за пояса военный бластер и выстрелил ему в спину. Офицера на миг окутало голубоватым облаком и с силой швырнуло на землю.
Даша, прикрыв голову скатилась обратно на дно кузова — и снаружи воцарился хаос. Экзоскелеты пришли в движение, как один, и открыли огонь из всех калибров. Загрохотала, где-то что-то взорвалось. Холодно чпокали тяжелые орудия, заряжаясь новыми снарядами. По ту сторону грузовика негромко жужжали бластеры, раздавались крики. Огромный шагающий танк американцев в начале колонны развернулся и выпустил две ракеты, чудом сбитые в воздухе. Ответ пришел из перелеска справа от дороги — два голубоватых разряда электромагнитного импульсатора. Гулко ахнула, и танк превратился в огромное облако…
Потом все прекратилось. Дверь кузова открылась; пленники с облегчением вздохнули, выползли из «ЗИЛа» и едва не падали на шею экзопилотам, уже скинувшим фуражки, шлемы и содравшим погоны с белыми звездочками… Самый первый пилот устало прислонился к большому обломку танка и снял шлем. Спутанные волосы упали на глаза, в ухе блеснул комм-линк.
Даша тихо подошла к нему, да… только когда большая часть кадрового состава армии была уничтожена ракетным огнем, программист с многолетним стажем мог бы стать командиром сводного экзо-огневого звена. Услышав легкие шаги, он заранее кивнул, принимая благодарности. Даша положила руку ему на плече… и Сеня вздрогнул и резко поднял голову… Одинаково изумленные, столкнулись серые и зеленые глаза… Это был он — парень Даши и брат Лены. Там в прошлой жизни, несколько месяцев назад.
— Лена!... — позвала-вскрикнула Даша и, всхлипнув, кинулась ему на шею… подошла Лена, что-то вспыхнуло в карих газах… Улыбнулась, кивнула, словно виделись только вчера, обняла, и что-то, вздрогнув, забормотала. Даша различила лишь «есть еще чудеса»…
Вдруг в ухе Сени взвизгнуло, затрещало и наконец заговорило:
— Сигма-ноль? Это центр, ответьте.
Он вздрогнул:
— Сигма-ноль на связи.
— Что за выходки, генерал?! Кто дал вам директиву на уничтожение конвоев? Немедленно отступайте на восток! Вы попали в клещи. Звено «Тау» только что вырвалось из кольца, но там не осталось и сорока процентов исходного состава, они вам не помогут. Сможешь выйти — выходи, не сможешь — дерись до конца. «Лямбда» вот-вот подойдет с севера. «Каппа» и «Йота» подойдут часов через четыре-пять. Все ясно?
Сеня сосредоточенно прикусил губу:
— Так точно, Центр.
— Связь окончена.
Он поднял голову. Вокруг уже было собрано почти всё звено. Три-четыре десятка легких «МиГов», сотня экзоскелетов, два колесных импульсатора, несколько разномастных танков и рота пехоты. Всех не перебросить… Хорошо еще, что «Икона» с отрядом прикрытия дальше к востоку, вне опасности. Он щёлкнул комм-линком:
— Сигма-один! Пехоту распределить по технике десантом. Сигма-два, все экзоскелеты бросить маршем на восток. Сигма-три, импульсаторы увести, танки укрепить. Сигма-четыре, лучших пилотов перебросить на прикрытие, остальных на патрулирование маршрута. Конопатого ко мне!
— Товарищ Антонов!
Сеня усмехнулся Даше:
— Ты уж извини, решил взять твою фамилию… А, вот и ты.
Перед ним стоял рыжий парень лет двадцати. Лучший шпион и диверсант всех армий — своим экспромтом не раз вытаскивал «Сигму» из самых разных неприятностей.
— Отправляйся на юг. Сделай все что угодно, но постарайся задержать янкесов. В твоём распоряжении все звено, пользуйся, чем хочешь.
Рыжий отсалютовал и куда-то убежал. Одновременно с этим в нескольких самолетах что-то пророкотало, двигатели выстрелили белым пламенем и стартовали с места с огромной скоростью. Сейчас у них сгорела уйма топлива, но зато они уже приближались к порядкам НАТО.
— Не успеем… — горько сказал Сеня. — «МиГи» уйдут, импульсаторы — тоже. Танки отводить бессмысленно, с ними как всегда…
— Как это? — изумилась Даша. — Они на смерть же остаются!
Он махнул рукой:
— Танкист — это уже совсем другой народ. Впору взять всех танкистов из всех стран и выселить в отдельное государство. Танкистан, например. С танками так всегда — они нужны лишь на несколько минут, чтобы обрушить на противника шквальный огонь из всего на свете и взорваться по любой причине. Поэтому их делают или беспилотными, или с хорошей эвакуационной системой. У НАТОвцев вот все беспилотники, но те все за зиму переломались… Хуже всего, что экзы отступить, скорее всего, не успеют… — мрачно говорил он, когда они шли к «МИГу» . Даша обернулась на танкистов, запрыгивавших на танки, и невольно улыбнулась.
— Смотри, лезут, как в стремя на коня…
При слове «стремя» Лена вздрогнула и что-то быстро зашептала Сене в ухо. Тот моргнул, посмотрел её в глаза и крикнул в комм-линк:
— Сигма-четыре!..
… К Сене подошел высокий мужчина, снял шлем и пожал руку. Это был Лева –командир сводного звена «Лямбда». Вместе они смотрели на запад… Последняя четверть экзоскелетов «Сигмы» неслась к ним с огромной скоростью. Каждый из них был привязан наноуглеродным тросом к низко летящим « МИГам». Пилоты выкладывались на полную — ног бегущих роботов было почти не разобрать. Некоторые экзы еще успевали изредка стрелять назад. Там уже перестали полыхать синее вспышки — почти все «МИГи» вернулись, когда стало совсем сложно.
— Отстреливаются, — взволнованно сказал Сеня.
— Нет, — возразил более зоркий Лева. — Бьют холостыми. Не так уж много выигрывают… Гляди!
В небе появился ровный угол из желтых мерцающих точек.
— Включайте «Икону»! — объясняя Даше. — Мобильный противоракетный щит…
Махина размером с два-три дома зажиточного крестьянина развернула к противнику две огромные тарелки и замерла, выжидая. Но вот ракеты вошли в зону видимости. «Икона» ударила в небо из двух десятков пулеметов, сбивая «Гандеры» — высокоточные ракеты среднего радиуса, первый привет от НАТО — один за другим. А последовавшая затем электромагнитная волна сбила с толку инфракрасную систему наведения остальных ракет.
Сеня обернулся, но ракетчики уже суетились вокруг пульсаторов, нестройно напевая:
Скатертью вкруг Земли
Путь ракет стелется
И упирается
Прямо в Белый Дом!
Каждому, каждому
В лучшее верится
Падают, падают
Двести мегатонн!..
Ростов-на-Дону
28 февраля — 3 марта 2010

11 часов до н.э.

Этой ночью она так и не дождалась его. Ни в два, ни в три он так и не пришел. На работу звонить запретил еще месяц назад. Она легла, но заснуть не могла до пяти.
В восемь, когда она проснулась, он уже был дома. Пальцы так и летали над старой клавиатурой.
- Солнышко... - привычно поприветствовал он ее.
Она прыснула бы, услышав обычно ласковое слово, так смешно прозвучавшее сейчас из-за его такого хриплого голоса, если бы не его совершенно опустошенный вид, спутанные волосы и огромные круги под глазами. Она подалась к одну...
- Собирайся.
Она вздрогнула - он ли это сейчас сказал? Убедившись, что он, она начала быстро собирать самое необходимое.
- Рассказывай.
Он вздохнул и взъерошил волосы:
- Месяц назад меня перевели на оборонную промышленность. Американцы поверили, что я ненавижу Россию. Шурави, - привычно-презрительно бросил он. Полюбившееся им короткое афганское словечко. Три слога, обозначавших весь советский народ. Пусть они и родились уже после того, как СССР перестал существовать, словом этим пользовались постоянно.
Россия так ничего и не успела сделать к тому времени, как в стране кончилось топливо на продажу и ученые, которые могли бы преодолеть кризис. Теперь гигантская страна стремительно катилась в бездну.
- Пусть я ненавижу Россию, но ни один американец не перешагнет ее границ, - прошипел он.
- Но что ты можешь сделать?
Он жестом подозвал ее. На экране красовался огромный корабль. Вдоль борта шла исполинская надпись: "THEODORE ROOSEVELT - IV".
- Последний ракетный крейсер НАТО, - сказал он. - А вот моделирование его огневой мощи, программа, использующая данные о его текущей локации и огневой системе.
Она почти не удивилась, когда на экране возникла карта Российской Федерации, испещренная сотней мерцающих красных точек. Ее профессиональный взгляд мгновенно выловил малейший сбой:
- Мне кажется, или тут чего-то не хватает?
Он самодовольно кивнул:
- Как раз за этот участок я и отвечал.
Он снова вздохнул.
- Помнишь, я говорил тебе, что у меня такие связи, что я сам себя боюсь? Так вот. Я вышел на всех русских в оборонной системе США. Должен сказать, таких мало. Мы летим на Гавайские острова, где напрямую подключаемся к ретранслятору и пересылаем все это в Москву. Здесь все - последние разработки НАТО, промышленные карты государств, доктрины и даже вроде план вторжения. Это, - он указал на экран, - я перешлю в Пентагон. Надеюсь, они не скоро обнаружат ошибку в огневой системе и, - он нервно хихикнул, - мое приложение к файлам.

6 часов до н.э.

Когда они выходили из дома, он щелкнул кнопкой. Теперь жучки перестали сходить с ума от радиопомех. Но было уже поздно. Зверь негромко хлопнула.

5 часов до н.э.

Ночь. Три сверхзвуковых "стелса" неслись на запад. За рулем первого сидел Мэттью, в этом же самолете они и сидели; два других, с пилотами-близнецами Антоном и Андреем, летели чуть выше и позади.
Снизу вынырнули несколько F-19. Из динамика Антона донеслось: "Сколько вас?".
Кто, не спросили. Не принято было это спрашивать у сверхзвуковых "стелсов". Антон глянул на радар. Андрей плавно поднялся выше, уйдя из зоны прямой видимости американцев. Антон вздохнул, вспомнил слова того странного мужчины с кругами под глазами и ответил:
- Двое.
- Приносим извинения, но вам придется посадить самолеты. Распоряжение Пентагона. Распространяется на все самолеты, независимо от груза и пассажиров. Извините.
Антон восхищенно присвистнул. Ай да мужик! Он ведь говорил... Неужели это правда, и действительно рухнула система безопасности Пентагона?.. А значит... А значит, отключены зенитно-ракетные комплексы и стационарные локаторы...
Окно межпилотной связи звена отобразило злобный смайлик, отправленный Андреем. Антон усмехнулся и услышал слова песни, ставшей почти родной:

You're a drop in the rain
Just a number not a name
And you don't see it
You don't believe it...
At the end of the day
You're a needle in the hay
You signed and sealed it
And now you gotta deal with it...

И на слове "goodbye" он мягко повел в себя штурвал, одновременно нажимая на гашетку, заметив краем глаза хищную тень второго нырнувшего вниз истребителя...

3 часа до н.э.

Два часа полета длились вечность.
Когда они втроем шли к выходу с аэродрома, у Мэттью сработала спутниковая рация. Тот что-то односложно ответил, снял и выкинул рацию и бросил лишь одно слово:
- Быстрее...

1 час до н.э.

Еще одна пуля с омерзительным звоном отлетела от металлического ящика, за которым прятался Мэттью.
Его друзья ушли вперед, и кому-то надо было задержать ЦРУ. И Мэттью мог уже похвастаться двумя убитыми агентами, раной в плече навылет и выгодным положением - он контролировал единственный проход к ретранслятору по галерее. Хотя, судя по всему, ЦРУ пока устраивал такой расклад.
Он на момент высунул и тут же отдернул голову, успев заметить среди стрелков наводчика. Все ясно. Сейчас его унесет вместе с ящиком. Страх выдал себя предательской дрожью...
И вдруг все ушло. Из головы вымело все... Кроме ее рук и ее глаз. Осталась еще лишь одна песня, всегда повергавшая Мэттью в трепет, он готов был слушать ее часами:

Зегзицей незнаема рано кычеть полечу речет
Зегзицею по Дунае ви
Омочю бебрян рукав в Каяле реце утру им
Крвавые наши раны...
Всю нощь с вечера бо суви врани взграяху
У града у отня беша дебрь у леса
Другаго дни вельми рано чрвленые зори
Свет поведают черные тучи ав нами...

Он выпрыгнул из-за ящика за две секунды до того, как тот превратился в белую вспышку.
Первая пуля пробила грудь сразу же, точно посередине. Немного запоздав, вторая ожгла колено. Третья ударила в плечо. Еще семь секунд Мэттью не чувствовал боли, заклинанием выдыхая слова песни.

20 минут до н.э.

Она стояла у тихо жужжащего компьютера, вцепившись в подлокотник кресла. Он побежал наверх, сказав ей переключить ретранслятор на компьютер на верхнем этаже и бежать прочь. Но она не спешила бежать. Она еще в Сакраменто приготовилась к этой встрече.
Первые спецназовцы ворвались в помещение. Несколько человек приблизилось к ней, держа на прицеле. Но они не смотрели под ноги...
В наушниках начался припев:

Гори, но не сжигай
Иначе скучно жить
Гори, но не сжигай...

Страх исчез. Она вскрикнула - уже полупритворно - и шагнула назад.
Эти маленькие электронные мины. Они взрываются не тогда, когда на них наступили, а когда с них сошли.

Гори, чтобы светить...

4 минуты до н.э.

Внизу что-то оглушительно грохнуло. Освещение вырубило моментально. Но ретранслятор и большая часть компьютеров продолжала работать, поскольку работали от удаленных генераторов. Он улыбнулся. Он не знал, что она там устроила, но надеялся, что она была уже далеко.
Ретранслятор заблокировал все входящие сигналы и теперь передавал указанное главным компьютером. Нажатие нескольких кнопок - и на всех принимавших его сигнал ретрансляторах "Лебединым озером" зазвучала одна из его любимых песен:

One spark among the embers
One voice against surrender
One dream that's worth defending
One love that's neverending...

Кроме одного, чей IP ему дал Мэттью.
Двери распахнулись. Автоматная очередь легла поперек комнаты. Последнее слово, которое он успел увидеть перед тем, как все потонуло во вспышке пламени - "Delivered".

(Были использованы песни:
Scorpions - Humanity
Возвращение - Ночь Оборотня
Lumen - Гореть
Assemblage 23 - Spark)

Жуткая судорога страшными жерновами молола и рвала внутренности Исуоши, волны боли отразились капельками пота на её вдруг побледневшем лице. Зажмурив глаза и согнувшись, упав на колени, она обеими руками держалась за живот, с трудом подавляя порывы рвоты.
Серый заиндевелый камень поплыл перед глазами, чувство равновесия вдруг покинуло меня – стараясь не рухнуть, я грузно опустился на одно колено, беспомощно уронив отяжелевшую голову. К горлу подкатила липкая тошнота, глубоко вздохнув и приложив усилие, я сглотнул быстро накапливающуюся слюну. Внутри мгновенно отозвалась острая боль, полосонула лезвиями в груди и затерялась эхом где-то ниже. По спине пронеслись ледяные мурашки, болезненно вонзая сотни жал в твердеющие пучки мышц, дыхание стало учащаться – новая волна головокружения тут же нахлынула неподъемным грузом. Ослабев, я таки упал на неровный лёд, не ощущая ни его холода, ни твердости. В голове плясал беспорядочный хоровод из отрывков нечетких мыслей, попытка окликнуть спутницу увенчался лишь невнятным стоном, сорвавшемся с губ в полумрак пещеры. Течение времени потеряло свое русло, бешеный стук чуждого сердца и этот стон смешались, слились воедино, и застыли где-то в глубине кричащей тишины.
Мир исчез. Вместе с ним исчез и я, растворившись в черной бездне забытья.
Щелчок...
Где-то в невообразимой дали послышались глухие, ритмичные удары. Они становились всё ближе и ближе, с каждым новым ударом возникало и тут же исчезало тёмно-красное пятно. Оно становилось больше, серая мгла отступала от него, так же как вуаль ночи вынуждена отпрянуть от наступающей силы Авроры, только вместо тепла и света мой рассвет нёс возрождающуюся боль. Удары стали оглушительно громкими, перед глазами сплошь зарябило бордовым. Моё собственное сердцебиение, в какой-то момент ставшее непереносимым, отзывалось в обмякшем теле – в каждой частичке его – уколами раскалённых игл.
Но внезапно всё прошло. Словно один чётко направленный удар клинка отрубил ядовитую голову омерзительной змее. В глаза брызнуло размыто-белым, и я ощутил гладкий лёд под собой. Окаменевшие мышцы гудели, отказывались слушаться, но боль уже начала покидать их, стекаясь, словно к магниту, к тяжёлой голове. На ее место прокрадывалась слабость. Наконец я сделал усилие, приготовившись к следующей волне, и попробовал приподняться. Но боли не последовало.
– Как ты?.. – услышав громкий кашель, просипел я, борясь с нечеткостью окружающего.
Сяонна молча сидела в том же положении, упёршись рукой в пол, и сплёвывала перед собой алую кровь. Руки волшебницы еле заметно била дрожь. Неведомая сила обрушилась на нас внезапно, будто бы ударом молота в мгновение ока сбила нас с ног, и я не знал, что это было. Невольно возникли мысли о Волке, но он был не при чём. Так или иначе, мы пережили что-то из ряда вон выходящее. Подобными ощущениями мне запоминалась только ночь Восхождения Второй луны.
Исуоши пострадала многим больше, чем я – ее невидящий взор бесцельно скользил по окровавленным камням, кожа на руках и лице побледнела, контуры губ вспухли и приобрели цвет спелой сливы. К тому моменту, когда я смог подняться, резкий кашель уже стих, теперь девушка глубоко и часто дышала, ее грудь, облаченная в укрытую рыжей шубой кирасу, высоко вздымалась, сопровождаемая слабым хрипом.
– Цела? – приблизившись, только и нашел я, что спросить.
Вокруг не было опасности. Моя страшная ладонь, увенчанная громадными наростами когтей и поросшая густой, седой шерстью, бережно коснулась колена Исуоши. Она растерянно подняла глаза, но снова ничего не ответила. Под пышностью полуопущенных ресниц притаились узкие вертикальные зрачки; они поблёскивали, излучая непонятную, почти осязаемую энергию.
Губы сяонны вдруг вздрогнули, и по краю вздернутого носика устремилась одинокая слеза. Ей было больно. И даже сейчас она хотела скрыть свою слабость – поспешно отвернула в сторону украшенное превосходным и непонятным узором татуировки лицо.
Я поднялся, почувствовав как беспокойно и мощно заметался в стенах своей тюрьмы Волк. В последнее время он слишком часто стал напоминать о себе – иногда приступами головной боли, иногда просто шорохом своих шагов, что раздражало меня не меньше. Протяжно прорычав, чудовище вновь отступило во тьму, но уже не успело исчезнуть в ласкающей его черноте.
Силой воли я выдернул монстра обратно, воззвав к его способностям. Ноздри сильно расширились, обильно втягивая холодный воздух освещенной небольшим костерком пещеры. Он, казавшийся безжизненным, тут же распался на десятки различных запахов, каждый из которых предстал предо мной по отдельности.
Через мгновение я вернул своё нормальное обоняние – рядом с нами не было ничего по-дозрительного. Но на этом я решил не останавливаться.
Две большие капли воды, сорвавшись с подтаявшего потолка, звоном храмовных колоколов разбились об пол. Я слышал дыхание и понемногу утихающий стук сердца своей спутницы на фоне гула и громкого треска пляшущих лоскутов пламени. Даже шорох и хруст падающих за стенами пещеры снежинок... Но не более. Обостренные чувства, рожденные Волком, не дали абсолютно ничего.
За спиной вдруг встала Исуоши. Качнувшись, оперлась на заостренные камни обледенелой стены. Я поспешил взять ее под локоть и усадил рядом с огнем, сев при этом напротив. Она выглядела чуточку лучше: дышала ровней, лицо приобрело более-менее сносный оттенок. В уголках рта алела кровь.
– Ничего не чувствую, – произнес я, будучи уверенным в том, что ей это уже известно. Но спросить о чем-либо ее не осмелился. Не было никакого сомнения лишь в том, что произошедшее как-то связано с магией, поэтому я старался не думать о внутреннем состоянии волшебницы. Добрая доля от всей силы удара пришлась именно на нее...
Внезапно мое внимание привлек костер. Сосредоточив взгляд, я наклонился вперед. Превратившись в бесполезные сполохи ярко-рыжего цвета, которые, спустя несколько се-кунд и вовсе потеряли привычный облик, он отчего-то перестал источать тепло. Это было нечто вроде огня в огне – вместе с язычками в сердцевине каждого из них дрожали легко угадывающиеся более тёмные стержни. В глубине холодного пламени, плавно разраста-ясь, плясала пустота.
Первой возникшей мыслью я было уже списал увиденное на последствия необъяс-нимой силы, которую мы испытали, как вдруг Исуоши протянула свою ладонь к костерку. Она тоже видела это. Тонкие пальчики девушки коснулись сначала краёв огня, а потом погрузились в его основание, почти к самым углям. Он был волшебством – из добытой мной искры Исуоши сотворила полноценный, дающий тепло костёр. Пляска ярко-рыжих лоскутов не обжигала бархатной кожи, нахмурив тонкие линии бровей, стекающие на лицо чёрными изгибами узоров, она поводила ладонью из стороны в сторону, затем отняла кисть. В полузмеиных глазах мелькнула растерянность.
Небольшая пещера, уже не раз служившая мне пристанищем и заранее выбранная мной для ночлега, стала остывать. Естественный холод мне был нипочём – густая седина, покрывавшая практически всё тело, служила отличной защитой. Но тем не менее я ощущал понижение температуры. Беспокоиться стоило не за себя. Снаружи стояла зимняя норнийская ночь, и ложиться на отдых без обогрева было бы, по меньшей мере, глупо. Тем более что Исуоши не сможет повторить волшебства, даже такого простейшего, как сотворение из искры огня. Силы её были на исходе и виной тому послужил невесть откуда рухнувший на нас удар.
У самого входа в пещеру стояли два больших камня, приготовленные мной ещё с первых визитов сюда. Ведь именно эта дорога, неизвестная, наверное, более никому, была кратчайшей и самой безопасной на пути в Триград через Северную Черту.
Один из вмерзших в пол булыжников дрогнул, удивлённо простонав в тисках толстых когтей. Не поднимая, я протащил его по скользкой наледи и завалил часть входа. Следом сдвинулся второй, перевалив его, я удобней схватился за гладкие бока. Его вес в мгновение ока заставил налиться мышцы стальной твёрдостью.
«Ослабел», – подумал я и шагнул вперёд.
Благоговейная ночная тишина, заключённая в крепкие объятия мороза, лопнула словно мыльный пузырь – внезапно в лицо мне хлестанул злой ветер, от которого я успел защититься, лишь сощурившись.
Я остановился, удерживаемый яростным напором вьюжного потока; словно сорвавшийся с цепи пёс, он затрепал мой плащ и седину распущенных волос, играючи швырнув вглубь пещеры широкополую шляпу. Первый порыв заставил меня отступить назад. Балансируя с огромным камнем, я отвернулся от больно бьющих, острых снежинок, впивающихся в лицо.
Где-то за толщей промёрзших стен пещеры ревело нечто, что никак нельзя было назвать вьюгой или метелью, с каждым мигом ветер становился сильнее, будто осознанно отталкивая противящегося ему.
Сквозь весь этот рёв вдруг послышался сдавленный стон Исуоши, оказавшейся совершенно беспомощной перед призрачной белой змеёй из острых льдинок, ворвавшихся внутрь. Стиснув зубы, всей оставшейся силой я заставил ветер озлобленно взвыть, сделав первый шаг навстречу.
Ещё шаг… Другой…
Рухнувший в проём камень, наконец, задавил вьюжный поток, по пещере пронёсся мимолётный, пронзительный свист. Вход теперь был наглухо запечатан, яростный ветер исчез, оставив после себя множество кружащих по всей пещере снежинок.
Я обернулся, стряхивая с волос налипший снег. Как ни странно, негреющий костёр по-прежнему горел, неведомо как выстояв под натиском взбесившегося ветра, от которого Исуоши, мелко дрожа, укрылась моей шубой, на протяжении всего пути служившей ей подстилом.
– Похоже, что мы тут надолго, – выдохнул я, но мои слова поглотил нескончаемый рёв, доносящийся снаружи.
В такую погоду, если вообще происходящее сейчас можно было так назвать, покидать укрытия никак нельзя, ведь до ближайшего надёжного привала было чуть больше дня пешего пути. При ином раскладе я бы ещё осмелился выйти, но в компании с девушкой-сяонной, пусть даже волшебницей, окунуться в этот рёв было равносильно убийству. Она ни разу не видела норнийской стужи, хоть уже и пересекла со мной горы Северной Черты. Там, где она родилась, снег зимой-то выпадает крайне редко, а если и выпадает, то только на пару часов. Что уж тут говорить о сугробах в два человеческих роста и непрекращающихся метелях, способных за одну только ночь замести целое селение, оставив светилам лишь печные трубы.
– Продолжим идти как только всё стихнет, – я подошёл к огню, чтобы Исуоши услышала меня.
Костёр теперь снова дарил тепло, ещё робкое, только нарастающее. Татуированное лицо сяонны застыло в напряжении; с того момента, когда мы вошли в пещеру, и до сих пор она не проронила ни слова. Раскосые глаза, в зелёной глубине которых таились нечелове-ческие зрачки, были устремлены на усыпанную толстым слоем инея стену за моей спиной. Словно бы сяонна ждала чего-то.
Я молча сел напротив, но не успел и рта раскрыть, как Исуоши вдруг громко произнесла:
– Твердь… я… я чувствую движение тверди…
Она одним движеньем скинула с высоких наплечников массивную медвежью шубу и коснулась наледи под нами.
– Что ты делаешь? – почти выкрикнул я.
Вместо ответа она отдёрнула пальцы и вдруг резко вскочила, прижавшись к стене спиной.
– Держись!
Уже в следующую секунду пещеру наполнил оглушительный стон пришедшей в движение земли.
Пол выскользнул из-под меня, от неожиданности я взмахнул руками, падая назад, и с силой вонзил в миг увеличившиеся когти в оживший пол. Громкий треск крошащегося льда, смешавшись с протяжным рыданием веками покоившегося камня, заполнил небольшое пространство пещеры, поглощая собой казавшийся всесильным рёв разбушевавшейся вьюги. Прочерки глубоких трещин молниями раскололи неровные стены, в разные стороны от них полетела снежная пыль, неся с собой нацеленные в незащищённые места камешки. Я беспомощно зажмурился и ещё сильнее вдавил растущие когти в податливую поверхность, скачущую подо мной, точно дикий жеребец.
Так же внезапно всё прекратилось.
Силой последнего толчка от потока откололся большой кусок снега и угодил прямиком на многострадальный костёр. Плод волшебства яростно зашипел, сопротивляясь губящей воде, дерзко взметнул свои языки в надежде выжить и в этот раз, но всё же погас, клубами белого пара испустив дух.
Я рывком поднялся на ноги. Исуоши, даже не двинувшись, так и стояла у стены.
Не долетев до потолка, пар неожиданно обернулся в воду и сплошным потоком из множества сверкающих в полумраке капель устремился вниз. Лишь только коснувшись промёрзшего пола, жидкость с пронзительным щёлканьем и треском вновь превратилась в холодные кристаллики льда, швыряя в разные стороны обжигающие нестерпимым морозом брызги. Несколько таких игл впились мне в руку, от всех остальных я закрылся толстой кожей плаща, успев локтем зацепить его край и поднять перед собой и Исуоши. Большая часть застывших брызг, налетев на преграду, зазвенела по полу.
Чадо Тьмы показалось из тени моего сознания, тяжело, гортанно зарычав сквозь ого-лённые ряды уродливо огромных клыков. Волк почуял опасность. Но он не видел её источника, ровно, как и я. Уже инстинктивно я присел, изготовив лезвия когтей, от ударившего в нос запаха собственной крови зубы стали произвольно изменяться, оттесняя нижнюю челюсть. Но противника нигде не было, я не понимал что происходит, и это будило волны злости.
В голове проносилась разъятая на части тишина, пришедшая на смену буре – Волк с готовностью делился своими чувствами. Но всё было по-прежнему знакомо и не вызывало у меня ничего, кроме всё той же злости. Шорох получивших покой снежинок, удары наших сердец, бьющихся почти вместе, дыхания… Я чувствовал, что нам грозит опасность. Но никак не мог различить хотя бы направление, откуда стоит её ждать.
Исуоши вдруг плавно осела на пол, сомкнув глаза и запрокинув голову; чёрные короткие волосы разметались по расколотому льду. Мне стало ясно, что нашими жизнями мы обязаны именно ей – землетрясение раздавило бы пещеру внутри пологого холма, словно тиски кузнеца стеклянный шар, если бы она не вмешалась остатками своей силы. Борьба со стихией отняла у неё последние крохи, остававшиеся после исчерпывающего удара.
Я окинул пещеру быстрым взглядом, раздвигая глазами Волка воцарившийся полумрак: между завалившими вход камнями образовалась щель, через которую внутрь попадал свежий воздух, но полопавшиеся, точно яичная скорлупа, стены не создавали сквозняка. Только гладкий холмик посреди пещеры источал нереальный холод, в остальном укрытие оставалось пригодным для ночлега, если снова развести огонь.
Немалых усилий потребовалось мне чтобы подавить, загнать Волка обратно в темноту его тюрьмы, и вернуть в нормальное состояние наросты когтей и клыков. Монстр гортанно рыкнул, сверкнув светящейся белизной пустых глазниц, и его скрыла густая мгла неизведанных уголков моего сознания. Боль привычно сопроводила быстро уменьшившиеся зубы.
Я спешно наклонился к лежащей неподвижно девушке. Она была жива, но жизнь эта чуть теплилась в обессиленном теле. Из раскрытых губ прерывисто веяло теплотой, на лету растапливающей до сих пор кружащие снежные пылинки. Я подхватил её на руки, разметал сапогом заиндевелую медвежью шубу и аккуратно опустил на неё девушку, сложив рукава под голову.
Она замерзала. Мех огоньковой лисицы не согревал. Я не мог этого объяснить, но волшебница замерзала изнутри. Быстро сорвав с плеч тяжёлый плащ, я расстелил перед собой его внутреннюю сторону, на которой были вышиты десятки кармашков со всевозможным инвентарём воина Шодт-Аэд. Уже в следующее мгновение, с первых секунд жизни поглощая холодный воздух, появился стерженёк огня, возникший в дорожном приспособлении, собранном небывало быстро. Он скоро окреп, жадно обнимая последние щепы – живой, настоящий огонь сейчас очень нужен.
Развязав скрепляющие тесёмки, я открыл один из тряпичных клапанов, и, бережно достав кожаный мешочек, поднес его к огню. Блафардские символы блестящим серебром нитей гласили название. То, что нужно. Маленькая деревянная крышечка с характерным звуком слетела с твёрдого горлышка, указательным пальцем я провёл по губам сяонны, стирая крупицы инея. Мешочек наклонился, и, на какое-то мгновение повиснув, словно не желая покидать уютного вместилища, на губы Исуоши упала большая, тягучая капля синевато-серого цвета. Губы дрогнули и разжались, впуская нектар кристаллического гриба Тыир.
Я не знал, поможет ли эликсир Вирольта моей странной спутнице. Нектар этого гриба обладал великолепными лечебными свойствами, но действовал лишь на телесные раны, внешние и внутренние.
Так или иначе, оставалось просто ждать, больше я ничем не мог помочь сяонне. Внутри меня что-то шумело, когда я смотрел на медленно умирающую девушку, где-то в струнах моей зачерствелой души дрожала непонятная, давно позабытая тревога. По большому счёту, я практически не знал её. Без сожаления переступать через кого-то, чтобы идти дальше к заданной цели, мне приходилось не раз.
Но сейчас всё было по-другому. Чуждое мне сердце сжалось в груди, замерло, когда Исуоши слабо, но глубоко вдохнула. Ещё ни разу в жизни я не чувствовал ничего подобного к женщине. Ни разу в этой жизни…
Девушка вдруг зажмурилась и закашляла, не приходя в себя.

Тени… как я их ненавижу. Они преследуют меня всю мою сознательную жизнь. В детстве, когда я лежал в кровати, они постоянно пытались наброситься на меня, бесшумно перемещаясь по стенам спальни. В такие моменты я начинал истошно орать, и на эти звуки приходила моя мать. Тогда тени отступали и я успокаивался. Разумеется, матери всё это не нравилось. Две работы и так истощили её до предела, и недосыпание могло оказаться для неё смертельным. Увы, именно это произошло. Она умерла, когда мне было всего четыре года. Отец же был пьяницей, но мать любил. И конечно, он обвинил в её смерти меня. Он мог бы вырастить сына, храня счастливые воспоминания о прошлом. Прошлом, в котором он познал истинную любовь. Но он этого делать не стал. И вот так, в четырёхлетнем возрасте, я оказался в детдоме. Страшный сон. Даже в самом страшном сне вам бы не предвиделось то, что пришлось испытать мне в то время. Ко мне уже не относились снисходительно. Меня ненавидели. Ненавидели все, даже другие дети, с которыми я жил. Но я не мог ничего изменить, потому что тени никогда не оставляли меня в покое. Я всё так же орал, а когда орать уже не было сил, пытался спрятаться под одеялом. Там они не могли меня достать, но я слышал. Слышал их голоса, их угрозы. Демонический шёпот. Да, пожалуй, даже так. Уже тогда я полюбил сон. Сон спасал меня от кошмаров этого мира. Как я боялся проснуться, как я хотел уснуть навечно… Увы, это не было мне дано.

Тяжёлый пси таран со всего размаху врезался в трититановую дверь, которая в ту же секунду брызнула во все стороны металлическими осколками. Два десятка людей, с ног до головы закованных в тяжёлую чёрную броню ринулись в открывшийся проход. Над их головами пролетел светящийся огненный шар, завис посреди комнаты и вспыхнул, опаляя кожу, ослепляя глаза даже через закрытые веки.
В комнате стояло несколько столов, за которыми работали люди в белых халатах. От резкой вспышки они попадали на пол, громко визжа и ругаясь. Люди в чёрном не обращали на них внимание, плавно растекаясь по помещению.
В этой лаборатории было всего три двери – одна бронированная, теперь валялась осколками на полу; ещё одна, судя по всему, вела в чулан; третья, простая деревянная дверь, на которую кто-то небрежно наклеил листок, на котором корявым подчерком было написано: «КБР, вход строго по пропускам».
Шар вспыхнул и потух, осыпавшись на пол, едва заметным пеплом. В ту же секунду, в комнате появился человек в лёгкой накидке, чем-то напоминающей тунику. Он, болезненно хмурился, прижимая два пальца левой руки к левому же виску. Двигался он плавно и быстро, едва заметно перебирая ногами. Обходя всё ещё лежавших на полу учёных, он легонько касался их голов свободной рукой.
-Пусто. – едва слышно произносил он каждый раз, когда отходил от очередного тела в белом халате. – Это кабинетные крысы… Их не допускают туда… - Он ссутулился, вглядываясь в деревянную дверь с приклеенной бумажкой, слегка прищурился, и удивлённо нахмурил лом. – Эрций? Очень интересно. Ломайте, ребятки, и приготовьте ПА.
Солдаты в чёрном закинули винтовки за спину. Только один, стоявший ближе всех к двери, наоборот, перехватил винтовку покрепче и прислонил к двери. Раздался отвратительный звук рвущегося металла.
«Может Комон был прав? Да ладно, в любом случае – очень странная организация, вам не кажется? Столько средств вбухано в этот бункер. Я ещё понимаю, тонкая прослойка эрция в стенах и потолке… Ну да, я не могу подглядеть, что там происходит. Но, согласитесь, эрций – материал не из дешёвых, а у них в одной только двери его килограмм на десять будет. Словно они знал, что придёт именно Миссионер, а не простая бригада… или они готовились к чему-то более серьёзному? В любом случае, откуда финансирование?»
«Дорогой мой Жук, я, конечно, прекрасно понимаю ваши чувства. Не каждый день вам приходится сталкиваться с ситуациями, когда ваши силы ограничены. Но поверьте мне, вопрос финансирования – не вашего великолепного ума дело! Перед вами стоит вполне понятная односложная задача. А вопросы коррупции и расследование по этому делу оставьте нам и госдепу.»
«А может быть у них подпольная база по синтезированию эрция, вам не кажется? Или в последние несколько лет были крупные кражи с государственных складов? Но там же Миссионеры… Не понимаю.»
«Оставь свои размышления, Жук! У тебя сейчас более важные дела есть. Поставки экрция тебя тоже не касаются. Но, если хочешь, после операции и расследования, я могу выдать тебе все данные.»
«Это будет великолепно, спасибо.»
Дверь поддалась, слегка накренившись. Расплавленный эрций капал на пол, немедленно собираясь в желобки и скатываясь в канализацию. Жук печально посмотрел на то как миллионы долларов, буквально стекают в унитаз. Но отвлекаться было, действительно, некогда.
Едва дверь открылась, воздух в лаборатории стал густым, тяжёлым, небезопасным. Два десятка глоток в едином порыве затянули ПА – психологическую атаку, выдержать которую мог лишь Миссионер, или человек в защитном шлеме, которые, кстати, были надеты на солдатах и являлись обязательно частью экипировки.
Психологическая атака работала именно так, как должна была. Ужасные звуки во всех диапазонах восприятия заставляли людей видеть и слышать такие ужасы, которые не приснились бы им в самых ужасных ночных кошмарах. Учёные и лаборанты в дикой панике метались по тесным коридорам, задевая друг друга, пинаясь и дико вереща от страха.
Они не могли сопротивляться, не могли взять себя в руки… да что там, у них работали только инстинкты – бежать, кричать, спасать свою жизнь. Но это длилось обычно не долго. Мозг – великий стратег и, спасая жизнь человека, он, чаще всего, отключает сознание, секунд через пятнадцать после начала ПА. У некоторых более выносливых, сознание отключается через минуту.
Во и сейчас, прошло всего тридцать секунд и всё население лаборатории КБР лежало без сознания. Солдаты в чёрном замолкли едва Жук поднял руку – он почувствовал, как последнее сознание померкло, и теперь двигаться можно было безо всяких опасений.
Серые стены с пупырышками, лампы дневного освещения… всё как в лабораториях сто лет назад – обычно и функционально. Только запах этого места сильно не понравился Жуку – здесь чувствовался запах смерти… и, пожалуй, страха – самый отвратительный запах в мире.
Жук поманил солдат за собой и засеменил по коридорам – туда, где велась незаконная деятельность, которую необходимо было любыми способами пресечь! Они шли очень долго, неоправданно долго, постоянно натыкаясь на учёных без сознания.
«Не пойму, откуда же у них такой штат? Неужели столько людей активно протестует против наших норм и порядков?»
«Это мысли вслух, или вопрос ко мне?»
«Немного того, немного того»
«Тогда вот что я тебе скажу… Эти люди… здесь не по своей воле. Я пытался оттянуть это сообщение, как можно дальше, но, похоже, у них свой Миссионер-перебежчик.»
«И ты говоришь мне об этом только сейчас!? Как же так! Миссионер!? Тогда я прямо сейчас сворачиваю операцию и направляю сюда отделение Б-3.»
«Погоди, зачем тебе Б-3? Ты сильный человек, Жук, и какой бы тебе противник не противостоял, ты окажешься сильнее его. Подумай сам, он живёт в этом бункере не первый день, постоянно окружённый Эрцием. Плюс, у тебя же отряд чёрных пехотинцев в защитных шлемах!»
«… Я очень расстроен.»
На секунду Жук остановился, словно хотел что-то сказать, но тут же передумал и понёсся дальше. Коридор казался бесконечным, по стенам почти не было дверей, в тех немногих, что попадались по пути, оказывались только лишённые сознания учёные.
Вот теперь он отчётливо слышал Миссионера. Он был едва ощутим, но в полной ментальной тишине, его звук – как настойчивое комариное жужжание, способен был свести с ума…
Коридор уходил всё глубже под землю, становилось всё сырее – обои на стенах отклеились, пожелтели, кое-где и вовсе открывая бетонные стены старого бомбоубежища. Запах ужаса стал буквально подавляющим – его невозможно было терпеть, но делать было нечего.
Впереди из темноты вынырнула дверь, не тяжёлая, не массивная, даже без эрция – просто дверь, и все беды этого здания крылись именно за ней.
Жук не стал останавливаться, он на полной скорости врезался в дверь грудью, переводя своё тело в модальность духа. Мир подпрыгнул, обнажая перед ним свою изнанку. И вот он уже был в комнате, невидимой точкой зависнув над входом. Чёрные пехотинцы замерли перед входом, едва успев затормозить, теперь они лишь ждали приказа.
Чувства Миссионера подсказали, где искать ловушку – банальную растяжку с пороховой гранатой. Верёвка легко лопнула, даже не издав звука. Жук огляделся – по стенам странного помещения стояли гигантские сосуды, до верху наполненные каким-то зеленоватым бальзамом. В сосудах лежали, стояли, висели… разнообразные создания, некоторые неуклюжие, некоторые симпатичные, но что-то было в них до боли знакомое, в каждом из них.
Жук чувствовал, что все они были мертвы, но перед смертью они испытали такой ужас, который не каждое создание способно испытать при жизни. Здесь проводились какие-то дикие генетические эксперименты, или что-то подобное.
«Здравствуй, странник.»
«Где ты? Не уж то решил спрятаться?»
«Нет, почему же? Я просто задумался… честно, вы молодцы, всё сделали быстро, а эти в центре, тоже ничего, совсем загубили в тебе запах Миссионера.»
«Странник, скажи, что случилось? Почему ты переступил закон? Ты же был рождён в лоне порядка и того положения вещей, которое было и есть залогом процветания цивилизации Землян…»
«Я? Закон? Порядок? Брось, странник, всё что я переступил – это мораль. И знаешь почему? Мне было интересно. Да. Просто интересно. Ты знаешь, над какой загадкой бьются учёные всех лаборатория Мира, от Земли до Эпсилон Лиры?»
«Что есть жизнь?»
«Бери выше – что есть человек! Мы знаем практически всё о теле и разуме человека, хотя это тоже вопрос спорный. Но главный вопрос – откуда мы произошли? Какие были условия, что случилось такого, что наше тело приняло именно такой облик, что наш разум стал размышлять именно такими паттернами? От какого создания, в конце концов, мы произошли?»
«Ответ на этот вопрос был дан сотни лет назад Дарвином!»
«Этот ответ был ошибочным. Доказательство ты можешь лицезреть в этой комнате. Как ты думаешь, что лежит в этих чанах?»
«Дикие генетические эксперименты безумного учёного.»
«Отнюдь! Гениального учёного! Гениальные эксперименты! Да, они действительно отстоят от морали, но в остальном, они гениальны. Видишь тот чан, что первый от стены. В нём и до восьмого по счёту – результаты генетической эволюции человекообразных обезьян, в тех же природных условиях, что взрастал человек. Они даже близко не похожи на наших братьев-людей. А в следующих пяти колбах – результат эволюции птиц, а дальше – крупные млекопитающий, а дальше – насекомые. Все образцы, что ты видишь перед собой, эволюционировали до стадии свободного мышления, но никто не стал похожим на человека! Даже близко!»
«Это не твоего ума дело, Жук! Не слушай этого предателя!»
Повинуясь неслышному уху приказу, в лабораторию ворвался отряд чёрных пехотинцев. Они, слушая своего прямого начальника, взяли в руки автоматы и стали поливать чаны раскалённым свинцом, навсегда уничтожая результаты странных экспериментов.
Миссионер взвыл, вырываясь в модальность тела. Он был зол. Он был разгорячён. Он не был человеком. Прежде чем пехотинцы успели отреагировать, трое обратились в пыль, а у двоих автоматы оплавились и прилипли к рукам. Люди пытались сопротивляться – несколько свинцовых капель пробило его кожу, но тут же выпало обратно, громко стукнувшись о пол.
Жук молча наблюдал над бешенством миссионера. Надо было помочь пехотинцам, но ему почему-то, не хотелось этого делать. В его словах было что-то интересное… что-то правильное, но в то же время, нехорошее.
«Жук, прости что отвлекаю тебя от твоих мыслей, но у нас там отряд чёрных пехотинцев обращают в пыль. Ты не мог бы помочь?»
«Прости.»
Он впрыгнул в тело, подлетев к Миссионеру. Сначала он хотел его просто обезоружить, или оглушить. Но почему-то просто положил правую руку ему на плечо. Огненный вихрь прекратился, ослабевший Миссионер обернулся и ударил по Жуку ледяной яростью, но тот остался стоять, не отводя взгляд от свирепых глаз своего брата и не снимая руку с его горячего плеча. Так продолжалось несколько секунд, одежда на Жуке расплавилась и стекла на пол, а на теле не появилось ни одного нового повреждения. Выжившие чёрные пехотинцы окружили их кольцом, наставив автоматы на перебежчика. Конечно, это было бесполезно, если Миссионер захочет, от этих солдат и следа не останется.
«Подожди. Тебе же это не нужно. Тебе же просто было любопытно, а это не возбраняется.»
«Скажи это своему внутреннему голосу! Ты, отребье, предатель! Жук, как ты можешь играть под дудку этого человека, лица которого ты никогда не видел?»
«Я его могу увидеть в любой момент. В любой момент, когда мы с ним на связи, я могу превратить его мозг в желе из серого и белого вещества. Только зачем? Он мне не делает ничего страшного и я ему не делаю. Но я прошу тебя, успокойся, пойдём со мной, сдайся властям, тебя пощадят.»
«Сначала сотрут память, потом перепрограммируют и лишь потом пощадят. И там будет не один Миссионер – не ты. Там будет пять, а то и все десять, причём настроенные самым неправильным образом. А я буду ослаблен эрцием, ещё, небось, накачан какой-нибудь гадостью! Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам!»
За всё время операции не раздалось ни слова, лишь шум автоматов, да клёкот пламени. Вот и сейчас Миссионер-перебежчик, не произнося ни слова, растаял в воздухе. Ещё секунду его фантом повисел рядом с Жуком, а потом развеялся, словно дым.


-Это было более чем опрометчиво, - заявил Кэриэн, выпивая четвёртый стакан воды. – Как вы могли его отпустить? Как вы вообще могли с ним говорить?
-Я и не говорил. И не отпускал. Он сам ушёл. А как вы предлагаете мне его останавливать? – Жук говорил тихо и спокойно, как всегда. – Вам же известно, что Миссионера способен задержать только эрций. А у меня в теле его нету.
-Ну да. Мы хотели задержать Миссионера и прекратить подпольную деятельность… Мы упустили Миссионера и, прервав деятельность этой организации, получили только огромное количество вопросов. Не уж то эти несчастные сознания, действительно были развиты до состояния интеллекта, а потом безжалостно казнены?
-Да, так и есть, - подтвердил доктор Элис. Этот странный человек с вытянутым лицом осматривал КБР изнутри, пытаясь понять принцип её работы. – Судя по всему, здесь создавались условия для успешного развития организма… мгновенное изменение генетического когда. Феноменально! Только истинный гений способен сотворить такую машину!
-А зачем нужно создавать такие причудливые формы разумной жизни? Нами и так было доказано, что всякая биологическая жизнь стремиться к приобретению разума, а не только физическому развитию, - Кэриэн снова налил себе воды в стакан.
-Он пытался мне объяснить, - Жук ковырнул пальцем наклейку на столе, - Это попытка познать, откуда взялся человек. Как он утверждает, ни из одного живого существа на Планете Земля, человек не развился, да и не мог развиться. Мне не очень понятно, из чего он сделал такой вывод, однако, судя по образцам, которые были уничтожены пехотинцами, это правда.
Элис пытался что-то сказать, но у него перехватило дыхание – в комнату вошёл длинный и худой, как жердь, инопланетянин. О его прибытии сегодня горланило всё радио и телевидение. Впервые, посол цивилизации Инбу решил лично посетить Землю!
Следом за инопланетянином медленно вошёл сопровождающий.
-Вы не возражаете? – Спросил он. – У нас экскурсия по департаменту, мы пытаемся показать, господину послу, что человечество не представляет угрозы разумным существам Космоса, и не разрабатывает секретные оружия у себя в госдепе.
-Нет, конечно, - вскочил со стула Кэриэн и принялся лихорадочно трясти ветхую руку посла. Тот терпеливо улыбался в ответ. – Мы тут, как раз занимаемся разбором полётов… - недавно раскрыт заговор против морали…
-Можно посмотреть? – странным жужжащим голосом проговорил посол. Жук только сейчас понял, что где-то уже видел эту КБР. Точнее, то была не КБР… Кажется, когда он был на Каэли, он видел нечто подобное… Мысли крутились в голове, кто-то словно блокировал нужные данные.
-Это очень интересно, - проговорил посол забираясь внутрь КБР, - вы открыли технологию нуль-транспортировки! Надо будет соединить её с нашей нуль-сетью.
Ну конечно! Мысли толчками ворвались в голову! Точно такая же панель управления, внутри КБР, точно такой же отсек для тела, где и создавался переход! КБР в точности копировала камеры нуль-транспортировки Инбу! Но зачем?
Едва посол полностью залез внутрь камеры, с сопровождающего спала кожа, обнажая истинное лико человека. Нет, не человека. Миссионера. Через долю секунды он оказался около камеры и нажал на кнопку пуска, замаскированную под панель. Матовое стекло задвинулось, пленяя посла Инбу. Его тощие руки отчаянно забарабанили по перегородке, но через какое-то время всё стихло.
Жук попытался встать, но обнаружил незримые скрепы вокруг рук и ног. Кэриэн и Элис так же сидели, правда, на полу. Они пытались двигаться, но их держала сила Миссионера.
-Я рад тебя видеть, Жук, - он первый завёл беседу. – Не пытайся сопротивляться. Я не простой Миссионер. Видишь ли… когда мы поняли, что человек не произошёл от земных существ, мы решили посмотреть, что же ждёт человека дальше. Венец ли он творения? И ты знаешь что? Оказалось, что нет. Венец творения – Миссионер! Но не простой. Я могу за секунду оказаться на другом конце вселенной, я могу черпать знания о будущем из прошлого!
-Ты заранее знал, что посол будет в этом месте? – внезапно спросил Кэриэн.
-Разумеется! Более того, я заранее знал, что он будет пытаться соединить свою нуль-сеть с нашей.
-И всё ради идеи – интереса? – спросил Жук, как обычно, спокойным голосом.
-Разумеется! Что такое человек? Откуда он взялся?
В этот момент Камера Быстрого Развития с щелчком открылась. На полу, скорчившись калачиком, лежал человек. Белый, жалкий… но человек. Он чуть слышно стонал, разглядывая полными ужаса глазами свои длинные белые пальцы.
-Что же вы сделали, - выдавил из себя бывший посол Инбу.


Яркая вспышка озарила небо. Раздвигая огненным следом редкие облака, в атмосферу врезался корабль. Попав в атмосферу, двигатель немедленно вспыхнул. Внутренние камеры спасательного челнока наполнились огнём. Целыми остались только крио-камеры, где спали первые поселенцы.
Корабль продолжая набирать скорость, отчаянно теряя обшивку. Разрезая воду, словно масло, он погрузился в океан, превратив тысячи кубометров воды в пар. Ударившись о дно, он медленно всплыл. Крио-камеры открылись, едва кислород коснулся люка корабля. Центральный процессор, умирая, постарался вложить в головы детям своей расы все нужные знания и умения, но его хватило только на базовые инстинкты. И чтобы выжить, им пришлось эволюционировать…

Дело «Сбежавшие мертвецы».
…Полковник Сергей Петрович Вальцман сидел навытяжку перед начальственным столом и стеклянными глазами смотрел сквозь неторопливо вещающего шефа. Он только что вернулся с задания и его внутренние часы, привыкшие к ночному образу жизни, не успели перестроиться. Две недели ночных бдений бесследно не проходят. Сергея неудержимо клонило в сон, и он постоянно клевал носом, пытаясь маскировать это под одобрительные кивки. Да и слова шефа особого интереса не вызывали. Дело, которое он поручал команде Вальцмана, было совершенно рутинным. Полковник вообще не понимал, какое отношение к нему может иметь Патруль.
- Так, Игнат Борисович, давайте ещё раз. – Вздохнул Сергей, чувствуя, что если не скажет сейчас что-нибудь в слух, то точно заснёт. – Место – мир переходного типа. Магия существует, но почти не применяется. Эпоха – конец 19-го века. Локальная точка – Британия, городок Бигвилль. Абстрактная такая Англия, скорее, её отражение… Проблема – на городском кладбище кто-то разрывает свежие могилы и похищает трупы. Полиция в лице констебля и двух помощников до сих пор ничего не добилась. Жалоба мэра в окружной центр перехвачена на почтовой станции и перенаправлена к нам. Так?
Шеф, Игнат Борисович, кивнул:
- Так.
- А при чём здесь мы? Насколько я помню, Патруль занимается оборотнями, магами, Тёмными Властелинами и прочими сверхъестественными делами. Ито лишь тогда, когда она начинает представлять серьёзную угрозу для общества. Какое отношение к этому имеют кладбищенские вандалы? Даже если там завелась банда гулей-падальщиков, на их устранение можно послать стажёров и спецназ… - От собственной речи у полковника прояснилось в голове и он смог сфокусировать взгляд на Игнате Борисовиче.
- Ты меня не слушал, да? – На лице шефа появилось страдальческое выражение.
Полковник замялся, но потом вспомнил, что врать шефу бесполезно и снова вздохнул, как можно жалобнее.
- Спать охота – сил нет… Голова как после контузии… - Признался он.
Игнат Борисович молча подошёл к своему столу, выдвинул ящик, достал оттуда плоскую металлическую коробочку и протянул её Сергею:
- Проглоти две штуки. Не запивая.
В коробочке оказались льдисто-синие прозрачные таблетки, похожие на кристаллы. Сама коробочка была серебристая, без каких-либо надписей и пометок. Сергей послушно взял пару таблеток и проглотил их. Эффект последовал незамедлительно. По телу пронёсся арктический буран, а в голове взорвалось несколько ледяных заклинаний. Потом заработали гигантские пылесосы и высосали всю ледяную крошку… Остались только бодрость, запас свежих сил и желание вот сейчас, сию же секунду прыгнуть на коня и совершить что-нибудь… Вот такое… Эдакое… Героическое. Дракону пасть разорвать голыми руками, например. Игнат Борисович с ухмылкой наблюдал за тем, как меняется в лице подчинённый.
- Что, на подвиги потянуло?
- Боже, шеф… - Выдохнул полковник. – Вы что, накачали меня боевым стимулятором?!
- Это всего лишь энергетик. – Улыбнулся шеф, забирая коробочку. – Правда, не рассчитанный на человеческий метаболизм. Силушку молодецкую почуял?
Сергей кивнул, опасливо прислушиваясь к внутренним ощущениям.
- Ничего, через часик отпустит. Если спиртного не употребишь в течение двух суток. Смотри, а то так накроет… Второй тоннель под Ла-Маншем сапёрной лопаткой выкопаешь… И даже не спрашивай название таблеточек – ещё пристрастишься.
Игнат Борисович убрал коробочку назад в стол и опустился в своё кресло.
- А теперь слушай. – Сказал шеф. – Ты спрашивал, почему Патруль так заинтересовало это дело? Я тебе скажу честно. Не знаю.
- Как это? – Опешил Сергей. – Вы сами не знаете, зачем посылаете меня на задание?
- В том-то и дело. – Хмыкнул шеф. – Посылаю тебя не я. Пришла разнарядка от самого Большого Босса с указанием удовлетворить данный запрос «наилучшим образом». Лично я тоже не вижу в этом деле ничего интересного, но сам знаешь – с Большим Боссом не спорят.
Полковник обречённо кивнул. Да уж, поспоришь с ним… Большой Босс – это Фигура с заглавной буквы. Именно он когда-то создал Патруль Миров, разработал структуру этой межмировой конторы, заложил её основные принципы, идеологическую и теоретическую базу. Он спонсировал её в течение веков, назначал директоров-шефов, раздавал указы о наказании или награждении сотрудников и иногда выдавал особые поручения, которые следовало выполнять вне очереди. Если Игнат Борисович был директором, то Большой Босс – владельцем всего предприятия. О природе большого Босса ходили бесчисленные слухи и легенды. Никто и никогда не видел его в лицо. Никто и никогда не слышал его голоса. Более того – никто и никогда не видел его почерка – последние двести лет все указания Босса приходили по электронной почте, а до того – отпечатанные типографским способом. Некоторые сотрудники были уверены что Босс – это даже не один человек, а некая тайная организация, желающая оставаться в тени и действующая чужими руками. Однако наиболее популярной была версия, что Большой Босс – это САМ (при этих словах обычно закатывали глаза к небу и украдкой изображали крестное знамение, чтоб уже точно не было сомнений – кто именно САМ). Полковник Вальцман предпочитал вообще не задумываться над этой проблемой, принимая существование Босса за факт, не требующий объяснений. Как бы то ни было, если Босс обратил особое внимание на какое-то, даже самое заурядное, дело – значит, им нужно заняться всёрьёз и без промедления. Боссу виднее.
- Какие-нибудь рекомендации будут? – грустно спросил полковник. Бодрость, подаренная таблетками, не выправила внутренние часы, и организм всё равно удивлённо вопрошал, почему хозяин не спит.
- Оперативников лучше с собой не бери. – Посоветовал шеф. – Не похоже, что в этом деле придётся воевать. А опера мне здесь пригодятся. Сейчас же самое злачное время – сплошь шабаши, только успевай накрывать.
Сергей кивнул, соглашаясь. В эти дни во многих мирах, пропитанных магией, наступало «весеннее обострение» и поведение нечисти начинало напоминать тараканье – суетливая активность, исчезающая без следа при лучах света. Более-менее организованные тёмные силы устраивали всевозможные шабаши и слёты, призывы демонов и ежегодные совещания. Большую их часть Патруль игнорировал (так как вреда особого от подобных «сходок» не было), пресекая лишь те случаи, когда шабаш собирался с целью организации чего-нибудь совсем уж непотребного. Впрочем, некоторые собрания нечистой силы разгонялись просто так, в рамках «годового плана мероприятий».
- Возьми пару экспертов. – Продолжал шеф. – Лучше из людей, чтоб меньше проблем с маскировкой было. И оборудования стандартный набор. Этого хватит, чтобы разобраться на месте. Если обнаружится что-то серьёзное – помощь получишь незамедлительно.
- Тогда, пожалуй, возьму с собой Клариссу Фабье и Казыма ыб Ары. – Решил Сергей, мысленно перебрав свою следственную группу из восьми человек. Собственно, только эти двое во всей группе и были людьми, но полковник знал, что при нужде мог бы попросить специалистов из других подразделений. И ему бы не отказали. Задания, порученные Большим Боссом, обеспечиваются по первому классу. Однако сейчас Вальцман не видел нужды отрывать кого-то от дела. Своих ресурсов вполне хватало. – Клара у нас аналитик и немного гадает, Казым – специалист по магии людей. Основы криминалистики оба знают. Электроника и магия фэйри не ожидаются. Так что должно хватить.
Полковник вновь почувствовал небольшой упадок сил, и фразы его сделались короткими, рублеными. Чудо-энергетик работал очень необычно – волнами. Бодрость то накатывала, то отступала.
- Я тебя больше не задерживаю. – Сказал шеф, раскрывая одну из множества папок, лежащих на его столе.
- Так точно. – Вяло отрапортовал полковник, вставая. Игнат Борисович, видимо, остался недоволен его состоянием. Потому что внезапно расщедрился.
- Вернёшься с этого задания – получишь двухнедельный отпуск. – Буркнул он. – Домой слетаешь, к родителям… Порыбачишь.
- Спасибо, шеф. – Несколько воспрянул Сергей.
- Иди уже. – Отмахнулся шеф, а полковник, выходя, успел заметить на лице начальника такое же выражение, какое было на его собственном в начале беседы. Шеф любил рыбалку, это знали все. Вот только никто не знал, когда он последний раз рыбачил на самом деле. Выписать двухнедельный отпуск для директора было просто некому…


* * *



Группа материализовалась на небольшом холме. Крошечный городок лежали в низине у подножья холма, и был виден как на тактической карте – чётко, ясно и до мельчайших деталей. Лучи восходящего солнца тянулись к нему с востока, озаряя багрянцем и даря каждому предмету длинные тени, кутая в них переулки. Единственная широкая улица, обставленная двух-трёх этажными домами с черепичными крышами, плавно перетекала в круглую площадь, над которой возвышалась пара четырёхэтажных муниципальных зданий. Остальная часть города больше напоминала деревню, состоящую из множества опрятных одноэтажных домиков с огородами. Домики жались к центральной улице, так что уловить переход собственно города в пригород было затруднительно. К югу от города расстилались поля, ещё не сжатые и горящие красным золотом. К северу воздымались лесистые холмы, перемежающиеся заросшими дубом долинами. Кладбище находилось на западе, довольно далеко от города. Полковник поправил шляпу, словно фуражку и решительно зашагал вниз…

* * *

…Минут десять констебль Билл Лонгган старательно игнорировал настойчивый стук в дверь. Солнце ещё только пробивалось сквозь занавески, и констебль, привыкший спать в своё удовольствие, не испытывал ни малейшего интереса, какое дело могло кого-то привести к нему в такую рань. Тем не менее, ранние гости в упрямстве не уступали служителю порядка, и на десятой минуте принялись стучать уже в стекло рядом с дверью… Чем-то твёрдым и тяжёлым. Мистер Лонгган откинул одеяло, выругался сквозь зубы и, душераздирающе зевая, пошёл открывать, с твёрдым намереньем послать гостей, кем бы они ни были, таким маршрутом, каким и Марко Поло не ходил. Распахнув дверь, он несколько секунд молча разглядывал пришедших, пока, наконец, не убедился, что отвести душу в этот раз не удастся. Так как по ту сторону порога оказалась вовсе не соседка с третьей улицы, у которой ночью украли бельё с верёвок, и не пастух Фред, не досчитавшийся коровы, а весьма солидного вида компания.
Прямо перед Биллом стоял мужчина лет тридцати пяти-сорока, с коротким ежиком седых на концах волос и эдакой благородной небритостью, в виде аккуратной щетины на щеках и подбородке. Серые глаза мужчины были чуть прищурены, словно тот про себя усмехался чему-то. Одет он был по-дорожному, в клетчатую рубашку, сапоги для конной езды, брюки грубой ткани и короткую куртку. Когда дверь открылась, он положил руки на пояс, отведя полы куртки назад, и стали видны висящие на ремне кобура с револьвером и начищенная полицейская бляха.
По правую руку от мужчины улыбалась довольно высокая женщина примерно одного с ним возраста, с круглым, кошачьим лицом, очень подходящим для того, чтобы часто и широко улыбаться, зелёными яркими глазами и прямыми каштановыми волосами, собранными на затылке в пучок. Одета она была также, с поправкой на различия в мужском и женском фасонах. Женщина держала в руках небольшой плоский чемоданчик.
Последним был молодой, не старше тридцати лет, парень, своим обликом напоминающий не то о корсиканских пиратах, не то о русских разбойниках-казаках, не то о восточноевропейских цыганах. Был он черняв, кудряв, с чёрными, как смоль, глазами, вместо куртки на нём был кафтан с вышитыми узорами, а довершала картину золотая серьга в ухе.
На фоне этой троицы пожилой толстый полицейский в ночной рубашке, халате и не менее ночном колпаке выглядел просто глупо. Кроме того, он так и не понял, что они здесь делают. Может, это из столицы по его душу пожаловали? Билл торопливо перебрал в голове все те мелкие грешки и злоупотребления, которыми богата биография любого провинциального законника, но не нашёл ни одного, за который его могли удостоить такой «делегации». Всё это время (около минуты) трое пришельцев, как один, прищурившись, с интересом разглядывали самого Лонггана. Ситуация становилась чем дальше, тем глупее, хотя ни одного слова так и не было произнесено. Пытаясь хоть как-то избавиться от нарастающего ощущения неловкости, Билл решил для начала всё-таки на гостей слегка прикрикнуть. Так, чтобы, в случае чего, можно было быстро извиниться.
- Я надеюсь, уважаемые, что вы имеете достаточно оснований и полномочий, чтобы будить меня в такую рань?! – Констебль попробовал наехать пузом на мужчину со значком. Тот не шевельнулся, остановив напор констеблевского брюха своим плоским, но непоколебимым прессом. Мужчина чуть улыбнулся, снял широкополую шляпу и вежливо поинтересовался:
- Вы – констебль Лонгган?
- Ну я, а что? – Насторожился Билл, сдавая позиции.
- Мы прибыли сюда по вашему вызову.
- Моему?! – Вот теперь констебль был окончательно ошарашен.
- А разве не вы писали в Скотланд-Ярд, что у вас возникли проблемы с разграблением могил?
- Э-э… Я, но я не думал, что… - Констебль хотел сказать, что и не надеялся, что на его запрос обратят внимание, но вовремя прикусил язык. – А давайте в дом зайдём?
- Давайте зайдём. – Согласился мужчина.
Оказавшись внутри, гости не стали даже садиться, а сразу взяли быка за рога.
- Меня зовут Сэм Вайс, я следователь Скотланд-Ярда по особо важным делам. Это – доктор Клэр Фабье, медик и эксперт во многих областях. А это – Казик Арисев, наш коллега из Польши, оперативный сотрудник. Надеемся на сотрудничество.
- А-ам… Извините, уважаемые, но я не рассчитывал привлечь столько внимания к нашим событиям. – Решился наконец на признание мистер Лонгган. – Почему Скотланд-Ярд прислал следователя по особо важным делам?
- Видите ли, Билл, не всё так просто. Ваш случай – не первый в череде странных преступлений. – Соврал Сергей-Сэм, которому и самому было бы интересно знать ответ. – Мы считаем, что здесь замешана некая оккультная тайная организация. Мы не знаем их цели и методы, но известно, что они проводят дикие ритуалы с применением человеческих останков. Разумеется, полиция не могла оставить такое без внимания. Но мы столкнулись с чем-то большим, чем преступная секта. До сих пор они уходят от руки закона. Теперь вы понимаете, насколько серьёзно всё, здесь происходящее?
- П-понимаю… - выдавил из себя бледный констебль. От полученной информации ему сделалось дурно. Такое маленькое, спокойное местечко, где отродясь не происходило ничего страшнее кражи, и вдруг – секты, маньяки, оккультные ритуалы. Мистер Лонгган сглотнул ком в горле и поинтересовался:
- А… А чем я могу помочь?
- Вы местный представитель власти, с вас и спрос. Вам доверяют горожане, вы первым обратили внимание на произошедшее… - «Сэм» наклонился к самому лицу констебля и, глядя ему в глаза, строго, с ноткой пафоса, сказал: - Только вместе с вами мы сможем раскрыть это дело.
Несчастный толстяк, и без того придавленный страшными картинами, повыползавшими из глубин разыгравшегося воображения, едва не хлопнулся в обморок при мысли о том, что ему придётся ещё и разбираться во всех этих ужасах. Однако спустя миг он всё-таки взял себя в руки и, одёрнув халат, выпрямил спину.
- Какая именно помощь вам нужна?
Сергей удовлетворённо кивнул:
- Опросите людей. Тех, кто последние дни мог находиться возле кладбища в безлюдные часы – ночью, например. Опросите тех, кто оказался на улице в ночи, когда исчезали мертвецы. В общем, обычные полицейские меры с одним «но». Пусть они вспомнят вообще всё. Даже если им что-то померещилось, если они увидели что-то абсурдное… Тень там луну закрыла, мелькнуло что-то… Всё!
- Понял. – Кивнул констебль, стоя едва ли не по стойке «смирно».- Ещё что-нибудь?
- Какие меры принимались вами для расследования своими силами?
- Я по очереди посылал своих помощников на кладбище. Оба они отдежурили по одной ночи и ничего не видели. Но наутро могилы оказывались вскрыты.
- Может, они просто всё проспали? И стыдятся признать?
- Нет, и Джим, и Оуэн – ответственные парни, я тщательно подбирал помощников. К тому же, у Джима бессонница, он вообще не спит.
- Думаю, нам следует поговорить с ними. Вы можете сказать, где они живут?...
…Закончив все согласования, троица покинула дом констебля и направилась по первому адресу. Помощник констебля, Джим Скрум, жил один, снимая комнату в многоквартирном доме, на втором этаже. Идти было минут пять, народ на улице почти не встречался и полковник Вальцман, игравший роль старшего следователя, заметил вслух:
- Хорошо, что старик не сломался, когда я нагнал на него морозу и намекнул на ответственность. Видимо, не совсем ещё жиром заплыл. Какая-то польза от него будет.
- Именно, что какая-то. – Покачал головой штатный маг группы Казым, представленный «польским коллегой». – Всё равно, раскручивать дело нам. Максимум, что он может – собрать немного побочной информации.
- Но хотя бы палки в колёса ставить не будет. – Пожала плечами Кларисса-Клэр. – Уже неплохо. Кстати, господа офицеры и джентльмены, никто не хочет взять у дамы чемодан?
- Ага, потом там какая-нибудь колба треснет, и ты нам головы поотрываешь. – Буркнул Казым, но чемоданчик с полевой экспертной лабораторией из рук женщины взял.
Выйдя на «главную авеню», троица остановилась.
- Так. – Решил полковник. – Клара, давай в гостиницу, номера забронированы. Ключи даст хозяин, он ждёт. Разворачивай лабораторию, устанавливай связь, короче, обоснуйся. Как закончишь – сходи в местную прозекторскую, или «холодную», или как она там называется. Наведи справки по покойникам, чьи могилы были вскрыты. Казым – работаешь по второму свидетелю, Оуэну. Он вроде в частном доме живёт?
- Да, с семьёй.
- Хорошо. А я к первому. Разошлись…
…В отличие от констебля, его помощник на стук в дверь ответил сразу.
- Кого там черти носят? – Поинтересовался из-за створки мрачный голос. Дверь при этом осталась закрытой.
- Откройте, мистер Скрум. Я от констебля Лонггана. – Сказал Сергей, ориентируясь на самую большую щель в досках. Дверь чуть приоткрылась, в проёме появилось бледное лицо:
- По какому делу?
- Меня прислали из столицы, чтобы помочь с расследованием дела о вскрытии могил. Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
- Нет.
- Тогда… Э-э, что?! – Такой реакции полковник не ожидал.
Дверь захлопнулась, грохнул засов, и с той стороны раздалось:
- Только с письменного разрешения мистера Лонггана.
- Какого ещё разрешения? Я следователь Скотланд-Ярда! – Возмущённо воскликнул Вальцман. Створка молчала. Полковник постучал ещё несколько раз, но результата не добился. Убедившись, что разговаривать с ним не намерены, Сергей оценивающе присмотрелся к двери. Судя по её виду, двух пинков вполне хватило бы, чтобы проломить створку насквозь. Полковник с трудом подавил в себе нехорошие побуждения и, буркнув: «Будет вам разрешение», потопал вниз. У выхода его встретила стайка уличных ребятишек в возрастном диапазоне от семи до двенадцати лет. Все они, задрав головы, смотрели на него, словно на диковинного зверя.
- Привет, малые! – Улыбнулся полковник, подозревая, что сейчас у него, как у любого приезжего, начнут клянчить мелочь. – По какому поводу собрались?
- Дядька-а… - Отозвался семилетний карапуз в драных коротких штанах с подтяжками. – А это вас прислали из Лондона трупоедов ловить?
- К-кого?! – Поперхнулся агент.
- Трупеодов! – Восторженно взвизгнул другой мальчуган. – Которые могилы разрывают и мертвяков едят!
- А вас прислали их поймать! – Поддержала его стайка. – Правда?
- А с чего вы взяли? Я вроде ни перед кем не отчитывался… - Постарался как можно спокойней и дружелюбнее спросить Сергей.
- Да весь город уже знает! – Радостно проинформировали его. – Все говорят – из Лондона приехали великие сыщики, ловить тех, кто по ночам могилы раскапывает.
- Гхм… Ну, допустим. – Решил не отрицать полковник. – Допустим, я такой сыщик. А вот скажите, почему вы решили, что могилы раскапывают именно чтобы съесть покойников?
Это вопрос он задал просто, чтобы как-то отвязаться от детей – пусть почувствуют себя сопричастными расследованию, глядишь, удастся услать их куда-нибудь, чтоб не мешались. Результат, правда, оказался несколько большим…
- Ежели бы им кости были нужны или черепушки, они бы вскрывали старые могилы, где уже скелеты! А раскапывают только свежих, кого за день-два похоронили! Ясно – чтоб мясо не пропало!
- Чёрт, а ведь точно! – Подавив рвотный рефлекс, пробормотал Сергей. – Мы ведь ищем закономерность во вскрытии могил, но на их возраст никак внимания не обращали! Парни, - Обратился он к детям, - Объявляю вам благодарность за содействие следствию и выписываю денежную премию в размере одного медяка на брата. Получите у констебля!...

* * *

…В гостиницу полковник попал уже после полудня. Он немного пошлялся по городу, присматриваясь к переплетению улочек, заглянул домой ко второму свидетелю, не застал его там, но узнал от жены «объекта», что Казым уже приходил и отправился на поиски. Гостиничный номер встретил его тишиной. На двери стояла переносная сигнализация, на столе была расстелена вечная газета «Известия» за декабрь 1967 года, которую Кларисса таскала с собой повсюду вместо скатерти, на газете – аккуратно расставленные колбочки, баночки с реагентами и приборы. На диване валялся смятый кафтан Казыма – значит, забегал. Но самих помощников внутри не было. Полковник упал на диван, закинул ноги на спинку и попытался прочистить мозги. Подсознание уже пыталось выработать первые версии и предлагало варианты событий, но на самом деле информации было ещё недостаточно. Так что попытки создания логических построений лишь загружали голову. Пытаться строить логические цепи на неполной информации – всё равно, что впустую перегревать мотор. Чтобы отвлечься, он принялся чистить оружие. Стандартным личным оружием агента патруля был АПС – автоматический пистолет Стечкина, мощный двадцатизарядный пистолет, способный стрелять очередями и вести прицельный огонь на двести метров. Снабжённый спецпатронами или просто серебряными пулями, он представлял собой отличный аргумент против нечисти. Да и обычных живых противников тоже. Пистолеты эти давно не производились ни в одном из миров, и высоко ценились Патрулём. На рутинные задания их выдавали редко. В этот раз полковнику пришлось довольствоваться «реквизитным» револьвером «Уэбли и Скотт», и укрытым в тайной плечевой кобуре ПСМ – модификацией «Макарова», предназначенной для скрытного ношения. Им-то Сергей и занялся.
Пистолет уже блестел как зеркало и снаружи, и изнутри, когда с интервалом в пять минут вернулись помощники.
- В этот раз облом. – Сказал Казым, садясь на диван и пытаясь вытащить из-под полковника свой кафтан. – Свидетеля не было дома. Жена сказал, что он пошёл на базар. На базаре сказали, что тот ушёл неизвестно куда, скорее всего по служебным делам патрулировать улицы… Короче, я оббегал весь город и везде с ним разминулся. Постараюсь поймать его вечером или завтра.
- Я была в местной похоронной конторе. – Начала свой доклад Кларисса. Она распустила пучок на затылке, призванный скрыть слишком короткие для этой эпохи волосы, и теперь старательно их расчесывала перед зеркальцем над умывальником. – Тьма и ужас. Никакой документации у них не ведётся. Умер – закопали. Разве что в церковной книге выписку делают. Но главный гробовщик заметил, что за последние две недели умерло пять человек подряд. Имён он уже не помнит. Но все – крупные, крепкие и совершенно здоровые мужчины. Причину смерти никто особо не устанавливал. Списали на апоплексический удар. Пять раз подряд, ага.
- У меня не лучше. – Признался полковник. – Товарищ Скрум разговаривать со мной отказался категорически. Потребовал письменное разрешение констебля. Думаю, что-то он знает или ему кажется, что он знает. И почему-то боится.
- Надо бы его кольнуть покрепче. – Заметил маг-эксперт. – Возможно, с применением особых мер.
- Ага, а потом окажется, что он просто не выспался. Или что скрывает какую-нибудь постыдную мелочь. Или просто боится шагу ступить без разрешения констебля. – Агент Вальцман дёрнул краем губы. – Завтра возьму у Лонггана бумажку и навещу его ещё раз. А там посмотрим.
- Завтра? – Обернулась к нему Кларисса. – Почему не сегодня?
- Этой ночью мы пойдём на кладбище. – Пояснил полковник. – Клара останется здесь, на связи, а Казым и я попробуем организовать засаду.
- В первую же ночь? – Скептически выгнула бровь лейтенант Фабье. – Очень самонадеянно, знаешь ли… Думаешь, кто-то явится?
- Если и явится – то именно в эту. – Кивнул полковник. – Большая часть города уже знает, что приехали люди, охотящиеся за похитителем тел. Завтра будет знать весь город. К следующему вечеру – и ближайшие окрестности… Пробовать надо сейчас, пока есть шанс, что преступник или преступники не в курсе. Идём этой ночью. А сейчас – всем спать…

* * *
…- Полночь уже прошла. – Прошептал Казым, глядя на светящийся циферблат своего брегета.
- И что? – Полковник покосился в его сторону но, конечно, ничего не увидел. Оба они лежали на склоне небольшого холмика, с которого отлично просматривалась вся «засеянная» область кладбища, укрывшись маскировочными плащами и подстелив под себя обычные. Неопытный в оперативных делах Казым предлагал сделать засаду у входа и тропинки, ведущей на кладбище из города, но полковник резонно заметил, что преступнику совершенно не обязательно пользоваться дверью, чтобы куда-то войти. Тем более что заборчик, огораживающий кладбище, был по колено взрослому человеку. Под наблюдательный пункт был выбран внутренний скат того самого холмика.
- Да сам не знаю. – Фыркнул маг. – Просто полночь… Самое время чему-то случиться…
- Это ты мне как эксперт-маг говоришь, или просто так?
- Просто так. – Вздохнул Казым. – Сколько мы тут ещё торчать будем?
- Сколько надо. – Огрызнулся полковник. Помолчал минуту и, вздохнув, ответил уже спокойнее. – До рассвета. Вот тогда уже точно ловить будет нечего.
Снова наступила тишина. Тишина на кладбище – это вообще явление особое. А уж тишина ночью… Луна то ныряла за тучи, то выскальзывала из-за них, бросая серебряную пыль на старые могильные камни и просевшие холмики. Деревья по периметру таинственно шумели кронами на ночном ветру. Шумели они и днём, но сейчас это звучало как-то по-особенному… Сергей поёжился под плащом, потянулся было к термосу, но внезапно приник к прибору ночного виденья, лежавшему перед ним.
- Ух-ты! – Едва ли не восторженно выдохнул командир. – Накаркал, надо же!
Сквозь окуляры ПНВ весь мир окутывал зеленоватый туман, но ночная тьма отступала, и полковник отлично видел невысокие тени, крадущиеся между крестами и надгробиями со стороны забора.
- Раз… Два… Три… Четыре… - Шевелил губами агент Вальцман. – Четверо. Деталей с такого расстояния не вижу… Но движутся.
- Будем брать? – С опаской поинтересовался маг. Идея участвовать в силовом задержании его не слишком прельщала.
- Подойдём поближе. – После секундного раздумья решил Сергей. – Попробуем идентифицировать цели.
Отложив ПНВ и сбросив плащ, он беззвучно скользнул в кусты у подножья холма. Казым скользнул следом, шумно сломав несколько веточек. Агенты быстро обошли вереницу теней с флангов и взяли в клещи. Полковник извлёк из кобуры ПСМ, раздвинул ветки стволом пистолета. Несколько секунд он всматривался в низкорослые фигуры, крадущиеся мимо него, потом выматерился одними губами и… вышел на открытые место.
- А теперь, джентльмены, извольте объяснить, что вы здесь делаете в столь неурочный час? – Ровным голосом поинтересовался агент, глядя в спины четырём мальчишкам. Одному из них было лет восемь, трём другим – по десять-одиннадцать. Всех четверых он видел днём в той самой стайке. Реакция на голос из-за спины, ночью, на кладбище, оказалась вполне ожидаемой – с дружным воплем дети сыпанули в стороны. Полковник поймал двоих за уши, ещё двоих перехватил выскочивший из тени Казым.
- Тэк-с. – Протянул полковник, выворачивая мальчишкам уши так, чтоб они смотрели ему в лицо. – Ну? Я жду ответа.
- Г-господин с-сы-ыщик! – Залепетал тот, что постарше. Все четверо сорванцов были бледнее мела, губы их мелко тряслись, но основной шок уже прошёл. – М-мы хотели посмотреть, как вы будете трупоедов ловить!
- То есть? – Полковник отпустил уши малолетних искателей приключений. – Откуда вы вообще знали, что мы здесь будем?
- Да весь город знает…
Сергей и Казым переглянулись.
- Так, блин. – Полковник скрипнул зубами. – Меня это уже раздражает. У них тут что, вместо обычной фабрики слухов профессиональная разведывательная сеть налажена?
- Городок крошечный. – Пожал плечами маг-теоретик, который всё ещё держал свою пару мальчуганов за уши. – Все друг друга знают, все друг с другом общаются… Это ты вырос в городе с населением в два миллиона. А я – в деревне с сотней жителей. Там любая информация ещё быстрее разносилась. А уж когда приезжали какие-то важные гости – каждый их шаг из уст в уста передавали. Развлечений-то никаких.
Полковник что-то раздражённо промычал, глядя в землю, и глубоко вздохнул, проведя ладонью по лицу:
- Ладно. Почему-то мне кажется, что сегодня мы уже никого не дождёмся. Собираем вещи, Казым. Дети, пойдёте с нами. Проводим вас по домам…

* * *
Луна уже начала приобретать нездорово-бледный оттенок, предвещая рассвет, когда командир группы и эксперт отвели, наконец, всех детей по домам, выслушали благодарности, а кое-где и ругань родителей юных приключенцев и смогли взять курс на гостиницу. Собственно, это был обычный частный дом с чуть перестроенным верхним этажом, где из четырёх комнат сделали два двухкомнатных номера. На первом была организована обеденная зала с общим столом. На время операции группа, нагло пользуясь липовыми документами, полностью реквизировала всё здание, чтобы хозяева и возможные жильцы не путались под ногами. Поэтому полковник был несколько удивлён, когда, не доходя до «базы» метров сорок, заметил у её дверей тёмный комок. Больше всего похожий на скрюченного человека в плаще. Упёршегося лицом в дверь и не замечающего ничего вокруг. Полковник вскинул ладонь, приказывая напарнику быть на стороже, и двинулся дальше крадущимся шагом. Казым молча достал револьвер и скользнул вбок, под прикрытие глубокого дверного проёма ближайшего дома. Приближаясь к незнакомцу, сгорбившемуся у двери, полковник откинул полу куртки и взялся за рукоять пистолета. Шершавая пластиковая рукоять, тёплая от контакта с телом, приятно грела замёрзшие пальцы. Конечно, это мог быть пьяный, запутавшийся в домах и теперь пытающийся открыть чужую дверь своим ключом. Или очередной любопытный, пришедший подглядеть за столичными гостями… Но почему-то Сергею в это не верилось ни на миг. Искусственно развитое чувство угрозы кололо виски: «Опасность!». «Пусть это будет пьяный. – Мысленно попросил Сергей неизвестно у кого. Возможно, у Большого Босса. – Чёрт, пусть это будет обычный вор, решивший обнести приезжих!».
До двери оставалось шагов двадцать, когда полковник, наконец, смог различить детали. Незнакомец всё ещё выглядел сплошным комком чёрного тряпья, но теперь было видно, что он вовсе не упирается лбом в дверь. Просто «плащеносец» припал к короткой трубочке, воткнутой в щель между дверными досками. Большего Сергею и не требовалось. Он мог бы навскидку перечислить дюжину вещей, для которых требуется воткнуть трубочку в дверь чужого дома, и все они плохо совмещались со здоровьем и благополучием тех, кто в этом доме находится.
- Уважаемый! – ПСМ выскользнул из кобуры. Полковник напружинил мышцы, готовясь прыжком уйти в сторону в случае неадекватной реакции на оклик. – Можно с вами поговорить?
Человек в плаще рывком выпрямился и уставился на агента, демонстрируя непроглядную тьму на месте лица. Тот ничуть не смутился и продолжил сокращать расстояние скользящими шагами, держа пистолет в согнутой руке. Добиться эффекта «лица назгула» можно было как простейшим, на уровне балаганных фокусов, заклинанием, так и просто вуалью, натянутой под капюшоном. Так что это ещё ни о чём не говорило.
- И узнать, что вы…
«Чёрный» внезапно кувыркнулся через голову и одним прыжком увеличил дистанцию между собой и Вальцманом на шесть-семь метров. После чего развернулся к нему спиной и припустил вдоль по улице со скоростью преследуемого пчёлами гепарда… Полковник моментально упал на одно колено, вскидывая ПСМ, но тут же вспомнил, что за оружие у него в руках и опустил его, громко выругавшись. «Плащеносца» от него отделяло уже метров двадцать – почти предельная дальность стрельбы для маломощного ПСМ, а при таком освещении её можно смело уменьшить вдвое. Шансов попасть по сливающемуся со стенами чёрному клубку почти не было, а вот переполошить весь город – предостаточно…
- Давай внутрь! Я за этим! – Крикнул он Казыму, срываясь с места. Тёмная клякса мелькала далеко впереди. Незнакомец уже выбежал на площадь и мчался поперёк неё, ловко уклоняясь от столкновений с пустыми торговыми лотками. Сергей бегал ничуть не хуже преследуемого, и хотя перепрыгивать лотки у него получалось не столь резво, расстояние между ними сокращалось. Однако «чёрный» уже достиг противоположного конца площади и нырнул в тёмный переулок между двумя трёхэтажными домами. Полковник резко остановился у переулка и вошёл в него с большой осторожностью. В такой ситуации сам бог велел притормозить, пропустить мимо себя преследователи, а потом огреть его по затылку… Сергей своей головой дорожил, поэтому спешить не стал. В этот раз, впрочем, осторожность не оправдалась. Никакой засады в переулке не обнаружилось, а вот «чёрного» и след простыл. На всякий случай агент быстро осмотрел переулок, ничего не нашёл, и направился назад.
Светало. Вовсю пели петухи, зажигались окна. Где-то хлопали ставни. Солнце ещё не встало, но восточное небо уже окрасилось в цвета коммунизма. Входная дверь реквизированной гостиницы была распахнута настежь. Сергей нахмурился. Дверь оставил распахнутой, конечно, Казым, когда ворвался внутрь. Но почему он не вернулся её закрыть? Полковник зашёл в дом, закрыл за собой дверь и замер, прислушиваясь. Сверху доносился какой-то невразумительный шум. Поднявшись по лестнице, он обнаружил следующую картину – Кларисса, явно без сознания, лежит на диване в неловкой позе, а Казым, рыча и матерясь сквозь зубы, ищет что-то в чемоданчике переносной лаборатории.
- Казым, что? – Быстро спросил командир, склоняясь над женщиной. Коснулся пальцами живчика. Никаких ранений или признаков отравления видно не было, но дышала Клэр хрипло, с видимым трудом, а пульс бился неравномерно. – Магия?
- Угу. Потеря жизненной энергии. – Не оборачиваясь, бросил маг-эксперт. Он, наконец, нашёл нужные склянки и теперь смешивал что-то чайном блюдце, превращая несколько жидкостей и порошков в вязкую желтоватую субстанцию. – Следы пока не разбирал, но и так понятно, что постарался тот парень у двери. Ушёл?
- Ушёл. – Оскалился старший агент. – Теряю форму на командирской должности… Слушай, а защита?
- Да вон. – Эксперт мотнул бородой в сторону полочки над умывальником. – Сняла кулон-оберег и забыла...
- Эксперты, мать вашу… - Полковник запустил пальцы в шевелюру и с силой дёрнул себя за волосы. – Элементарных правил не знаете, крысы кабинетные…
Потеря жизненных сил (по другому – «жизненной энергии», которую многие смешивали с душой или кармой) была едва ли не самой распространённой магической травмой у сотрудников конторы. Её можно было получить тысячью и одним способом, даже просто от длительного общения с существами демонического порядка, состоящими не из материи, а из энергии. Демоны и маги могли высасывать энергию с самыми разными целями, но симптомы у жертвы всегда были одни и те же, разнясь лишь по тяжести случая. Однако до тяжёлых случаев обычно и не доходило – хранил комплекс защиты. И что делать в таких случаях, агенты знали чисто теоретически.
- Повезло, что кроме амулетов ещё встроенная защита есть. - Бубнил Казым, продолжая возиться с химией. Сергей в это время сидел на краешке дивана, и держал в руках холодную ладонь Клариссы – от него сейчас ничего не зависело. – Ломал он её долго, потому и провозился до самого нашего прихода. Иначе справился бы за минуту. И перекачивалась энергия с трудом… Готово! - Маг взял в руки два блюдечка. – Это влей ей в рот, а с этим я сам…
- Справишься? – Поинтересовался командир, поднося блюдечко с чёрной жидкостью к губам подчинённой.
- Справлюсь. – Уверенно кивнул Казым. Он был человеком спокойным и мирным, в чём-то даже мягким, однако в кризисных ситуациях никогда не терялся, действуя исключительно хладнокровно и профессионально. – Но с твоей помощью. Будем делать «цепь».
- Из двух человек? – Сергей поднял на него глаза и нахмурился.
- Хватит. Хотя потом будет хреново, учти…
Маг, обмакнув палец в желтоватую смесь, быстро начертил на лбу женщины знак в форме раскрытой ладони, положил на него правую руку, в левую взял ладонь полковника и забормотал скороговорку заклинания. Из-под пальцев Казыма заструилось золотистое свечение. Полковник, уже участвовавший в таких целительских сеансах, ощутил знакомое головокружение. Сейчас часть его сил, транзитом через тело мага, перекачивалась в пострадавшую. Казым равномерно отнимал силы у самого себя и командира, стремясь отдать ровно столько, чтобы поднять воображаемый индикатор энергии Клары выше критической отметки. Проверенный метод действовал. Дыхание эксперта-аналитика стало ровнее. Ещё через минуту она открыла глаза…

* * *
Солнце уже выглядывало из-за коньков крыш. Вся троица сидела в обеденной и отпаивалась сладким чаем. Одинаковый упадок сил чувствовал каждый. Придя в себя, Клэр, к её чести, сразу же занялась делом. Держась за голову и шатаясь, она доковыляла до стола, извлекла из чемоданчика упаковку шприцов и аптечку, после чего вколола сначала себе, а потом и мужчинам целый коктейль из стимуляторов, энергетиков и восстанавливающих средств. Это было чревато для здоровья, но сейчас команде необходимо сохранить работоспособность.
- Сегодня на повестке дня один вопрос. – Произнёс злой, как чёрт, полковник Вальцман, отставляя чашку. В этот момент его бесило всё на свете – подчинённые, преступник, собственные ошибки. Плюс, один из введённых ему Клариссой препаратов, кажется, содержал толику спирта, которая вступила в реакцию с остатками «синей таблетки» шефа и теперь вызвала у офицера нездоровое возбуждение. – И что это было?!
- А что тут непонятного? – Пожал плечами Казым, выскребающий из усов крошки сдобы. – Попытка нападения на сотрудника органов правопорядка, находящегося при исполнении должностных обязанностей…
Сергей поперхнулся:
- Это ты у меня выучил, да? Не в своей же деревне…
- Полегче, командир. – Насупился маг.
- Ладно, извини… - Полковник поморщился и опёрся лбом о ладонь. – К тебе лично претензий нет. Хорошо поработал. Претензии к нам вообще, как к группе. Мы всё делаем правильно… Но слишком медленно. Нас опережают.
- Будем действовать быстрее.- Пожала плечами Кларисса. - Как только вы нароете ещё хоть немного информации, я возьму её в оборот и предоставлю первые выводы.
- А что у нас есть сейчас? – Полковник откинулся на спинку стула. – Факт первый – трупы действительно пропадают. Трупы здоровых мужчин, умерших в последнее время непонятно от чего… Предположение первое – смерти и похищения связаны. Скорее всего, тот, кто крадёт трупы, сам же их и организовывает. Не ожидая милостей от природы, так сказать…
- Факт второй – попытка применения опасной магии против прибывших следователей. – Подхватила Клэр. – Некто пытается устранить одного из «полицейских» с помощью очень мощной магии, не оставляющей следов… По крайней мере, заметных невооружённым глазом. Предположение второе – факт второй связан с первым.
- Два основных предположения. – Кивнул Казым. – Вокруг них вертится ещё с полдюжины домыслов…
- Значит так… - Агент Вальцман решительно хлопнул по столу ладонью. - Сегодня к вечеру должны быть сделаны предварительные выводы. Я чувствую – ещё самую малость данных, и мы нападём на след. Для этого я намерен опросить свидетелей, а вы с Казымом должны выжать максимум пользы из ночного происшествия. Не бывает магии, не оставляющей следов. Хотя бы косвенных. Мы знаем, что неизвестный пытался использовать высасывание жизни, но какого рода? Бокоры, некроманты, демонологи делают это совершенно по-разному… Сегодня…
В дверь постучали. Агенты переглянулись.
- Не заперто! – Крикнул полковник.
Вошедший мальчишка замер на пороге, круглыми глазами уставившись на три револьверных ствола, направленных в его сторону.
- Чего тебе? – Смущённо спросил Сергей, пряча оружие.
- Меня мистер Лонгган прислал, констебль. – Ответил мальчик, сглотнув. – Там его помощник… Джимми Скрум… Руки наложил!
- На кого?! – Вальцман вскочил, опрокидывая локтем чашки.
- На себя! – Уточнил ребёнок, сияя глазами от восторга. – Говорят, горло себе распорол. Кровищ-щ-щи - жуть!
- Меня пугают местные дети. – Сдавленным голосом произнёс полковник, обернувшись к напарникам. – А вообще… Кажется, нас опять опередили…
- Есть ещё второй свидетель. – Заметила Клэр.
- Второй мог не видеть того, что видел первый. – Вздохнул полковник. – Потому и жив. Хотя… Возможно и видел, чёрт возьми! Действуем быстро. – Он повернулся к Клариссе. – Клэр, берёшь на себя суицидника. Полная экспертиза трупа и места происшествия, если надо – можешь запросить помощь с базы, связь я тебе оставляю. Казым – мы с тобой ко второму, Оуэну. Он сегодня дома?
- Должен быть… Сказали, только к утру будет.
- Летим к нему. Лишь бы опять не опоздать!

* * *
…Помощник констебля жил в опрятном белёном домике с большим огородом. Было видно, что именно уходу за грядками служитель закона уделяет большую часть своего времени. Агенты прошли по тропинке между кабачковыми грядками и постучались в двери домика. Наверное, первый раз в этом городе им открыли сразу и без задержки. На пороге стоял светловолосый молодой человек лет двадцати пяти. Вид у него был довольно несвежий, словно он не спал этой ночью.
- Мистер Оуэн? – спросил Сергей, выдвигаясь вперёд. – Помощник констебля?
- Да, а с кем имею честь?
- Сэм Вайс, Скотланд-Ярд. – Представился полковник, демонстрируя значок. – Я бы хотел поговорить с вами по поводу вашего дежурства на кладбище.
- Э-э… Да, конечно. – Следователю показалось, что молодой человек несколько смутился. – Заходите, поговорим за столом…
Оуэн провёл Казыма и Вальцмана в обеденную комнату. Там обнаружился большой стол, на котором исходили паром несколько тарелок и молодая женщина, которая эти тарелки расставляла.
- Это моя жена, Лаура. – Представил её помощник констебля. – Лаура, это те господа из Лондона, у которых ко мне дело.
Агенты поздоровались с женщиной (Казыма она уже знала), отказались от участия в завтраке и приступили к допросу.
- Итак, мистер Оуэн, для начала скажите, где вы были вчера? – Начал полковник, оперевшись о стол локтями и сложив ладони домиком.
- Вчера меня не было в городе. – Ответил молодой человек. – Я вернулся буквально пару часов назад, затемно.
- Вас не было весь день и всю ночь? – Полковник переглянулся с магом. В его душе моментально зашевелились пока ещё слабо оформленные подозрения. – А где вы были?
- Это целая история. Моя сестра живёт с мужем в Холи Кросс, деревне возле старого аббатства. Это недалеко отсюда. У неё скоро должен был родиться ребёнок. И вот, вчера мне прислали весть, что… Э-э-э… В общем, что скоро начнутся роды. Я не стал даже отпрашиваться у констебля и немедленно отправился туда.
- А зачем? Вы могли как-то помочь принять роды? – Приподнял брови Сергей.
- Нет. Я просто хотел быть рядом. Всё-таки это моя сестра…
- Кхм, действительно… - Теперь уже полковник был смущён.
- Я пробыл в Холи Кросс, пока всё не завершилось благополучно. Это случилось уже поздним вечером, но я тут же двинулся домой. Меня ждала жена, и нужно было отчитаться перед констеблем…
- Кстати, а кто у вас?...
- Мальчик. Племянник.
- Поздравляю. Значит, всю ночь вас не было, и вернулись вы только что?
- Именно.
- Ясно. – Покивал агент, мысленно поставив галочку – попросить констебля отправить нарочного в Холи Кросс и проверить информацию. – Тогда дальше. Я хочу, чтобы вы ещё раз вспомнили, как прошла та ночь на кладбище.
- Да в том-то и дело, что рассказывать нечего! – Всплеснул руками парень. – Сначала сидел в кустах, потом ходил по кладбищу… И ничего не было! Вообще ничего не случилось. А наутро нашлась вскрытая могила. Я мимо этого холмика за ночь раз десять проходил – всё с ним было нормально. Не могли его раскопать на такую глубину с тех пор, как я его последний раз видел целым…
- Мы слышали это от вашего начальника. – Кивнул Казым. – Но этого мало. Мы хотим, чтобы вы постарались вспомнить мелкие детали той ночи. Что-то, что обратило на себя внимание. Не замечали ли вы каких-нибудь животных, странно себя ведущих или нехарактерных для этих мест? Каких-нибудь явлений… Странного свечения, например, или непонятных звуков? Не испытывали ли странных ощущений?
Оуэн наморщил лоб и крепко задумался. Несколько минут он тёр лоб и виски, шевелили губами. Наконец, неуверенно протянул:
- Н-ну… Вот теперь кажется, что что-то такое было. Когда я отчитывался перед мистером Лонгганом, я был уверен, что ничего особенного не заметил. Но теперь, когда постарался вспомнить…
В дверь постучали. Помощник констебля запнулся и умолк.
- Я посмотрю, кто там. – Отозвалась жена из другой комнаты.
- Так что? – Спросил полковник, наклоняясь вперёд. Он напрягся, словно гончая, почувствовавшая, что вот-вот выйдет на след дичи.
- Я не могу сказать, что испытывал странные ощущения во время дежурства… - Молодой человек покусал губу. – Я испытываю его сейчас, когда пытаюсь вспомнить, что же тогда было.
- Можете описать подробнее?
- Даже и не знаю… В общем, как будто… Та ночь была короче, чем должна бы быть, что ли…
- Короче?
- Да… Она прошла слишком быстро, вот что. М-м… Постойте… - Оуэн схватился за виски и зажмурился. – Кажется, я сейчас что-то вспомню…
В комнату заглянула его жена.
- Соседка молоко приносила, мы вчера договаривались. – Сказала она. – Мистер Вайс, господин Арисев хотите парного молока? Такого в Лондоне не найдёшь, пока его привезут….
Но Сергей не слушал хозяйку. Он напряжённо вглядывался в лицо своего собеседника. С помощником констебля творилось что-то неладное. Черты лица внезапно расслабились, взгляд соскользнул с лица сидящего напротив агента, потерял фокусировку и устремился в неведомые дали. Рот чуть приоткрылся. Такое состояние длилось чуть больше двух секунд. Затем Оуэн захлопнул рот и, игнорируя прерванную беседу, принялся вполне целеустремлённо оглядываться.
- Мистер Оуэн? – Полковник напрягся и привстал со стула. Краем глаза он заметил, как Казым торопливо чертит пальцем на столешнице один из знаков магического зрения. – Что случилось?
Молодой человек пропустил слова Сергея мимо ушей. Его взгляд наконец-то остановился на оловянной вилке – единственном остром предмете на столе. Глаза парня вспыхнули, и он резко протянул руку к вилке. В этом жесте не было ничего угрожающего, но в голове агента Вальцмана стремительно пронеслась вереница фактов, которую венчал образ трупа с распоротым горлом… Не дожидаясь, когда Оуэн схватит вилку, полковник стремительно рванулся вперёд, со звоном снося посуду животом, перемахнул стол и всем весом обрушился на парня, опрокидывая его назад вместе со стулом. Испуганно взвизгнула Лаура. Сергей упал на Оуэна сверху и попытался придавить к полу, прижать к доскам руки, обездвижить. Помощник констебля сопротивлялся молча и с невиданной силой. Почти сразу после падения он ухитрился высвободить правую руку. При этом он сломал себе мизинец, но не издал не звука, чем окончательно убедил агента в том, что никакой ошибки нет – всё серьёзно. Когда рука Оуэна выскользнула из захвата Вальцмана, тот чуть отпрянул, ожидая удара, но ошибся. Вместо того, чтобы продолжать попытки высвободиться, парень выдернул револьвер из кобуры на поясе полковника и попытался направить ствол на себя. Агент ударом локтя вышиб оружие из раненой руки и треснул противника лбом в лоб. Голова Оуэна мотнулась, он приложился затылком о доски пола и на миг затих. Пользуясь передышкой, Сергей крикнул:
- Казым – помогай держать! Лаура, позовите на помощь!
Маг немедленно навалился на взбесившегося служителя закона с другой стороны, а вот хозяйка дома совершенно растерялась и лишь молча разевала рот, держась за сердце. Оуэн тем временем вновь начал отрывать свои руки от пола вместе с висящими на них мужчинами.
- Казым, это транс! – Рявкнул полковник. – «Рассеяние»!
Маг ослабил хватку, вытаскивая из нагрудного кармана хрустальный орешек, наполненный светящейся субстанцией, и с размаху впечатал его в пол, давя ладонью. Меж пальцев агента ослепительным белым светом ударила вспышка чистой Силы, сметая все наложенные заклинания в радиусе десяти метров, кроме тех, что имели силовую маркировку Патруля. «Орешек» был зачарован кем-то на несколько порядков сильнее Казыма, и заключённое в нём заклинание не могло не сработать. Однако ж не сработало. А скорее – сработало, но эффекта не возымело. Удерживаемый патрульными свидетель принялся биться затылком об пол, пытаясь раскроить череп.
- Не работает – значит, его не заколдовали! – Прорычал Казым. – Транс гипнотический!
- Да что ж ты стоишь, дура! Помощь позови, не видишь – припадок у мужа! – Рявкнул полковник на застывшую Лауру диким голосом. Женщина вскрикнула и пулей вылетела из комнаты.
- И что будем делать, если это не магия? – Спросил Казым. – Перебивать гипноз меня не учили. Здесь бы медика…
- Меня когда-то учили, ещё до Патруля. – Ответил Сергей под аккомпанемент мерных ударов затылка о доски. – Правда, только для себя… Но были же лекции по выводу из транса, даже у оперативников были! И именно в полевых условиях!... Если б мне хоть раз раньше доводилось… Слушай, долго он ещё продержится?
- Смотря по толщине черепа. Минут пять, наверное…
В этот момент в комнату с грохотом влетела небольшая орава из двух здоровых мужиков и полудюжины любопытствующих соседей в сопровождении хозяйки дома. Полковник не знал, что им сказала супруга Оуэна, вполне возможно – что её мужа тут убивают. Потому, дабы сразу расставить всё на свои места, прикрикнул на вошедших фирменным командирским тоном:
- У человека припадок! Надо подержать, пока не пройдёт! Держите голову и ноги!
Мужики секунду помялись, но указания выполнили. С их помощью невезучего суицидника удалось надёжно зафиксировать в трёх измерениях, и у агентов Патруля появилась возможность подумать. Оуэн, тем не менее, продолжал биться в их руках, закатывать глаза и начал даже потихоньку пускать пену изо рта.
- Ты смотри-ка… - Выдохнул Казым. – Не отпускает. По идее, при провале команды он мог впасть в кому или просто заснуть…
- Мог, но не обязан. – Мотнул головой Вальцман. – Только если указ был прямой и простой. Очевидно, это не просто установка на смерть. Тут поработали комплексно, задали полноценную программу с учётом возможных нестыковок… Мастер работал…
- От же ж… - Прохрипел мужчина, державший помощника констебля за ноги. – Долго нам его держать-то ещё?
- Потерпи, голубчик, потерпи… Скоро уже. – Полковник обвёл помещение отсутствующим взглядом. Несмотря на то, что мозг офицера работал в авральном режиме, он не смог не отметить абсурдность картины – посреди опрятной, но слегка разгромленной комнаты – пыхтящая куча мала из пяти взрослых мужчин, окаймлённая густеющей толпой зевак. Зеваки, впрочем, никак не мешали, и на том спасибо. – Так, у меня есть идея… Казым, ты с теорией лучше знаком, напомни, как проходит введение программы в подсознание.
- Ну, как… - Маг неуверенно поелозил, поудобнее перехватывая руку Оуэена. – По этапам… Захватываешь внимание объекта, вводишь в транс, задаёшь программу, выводишь из транса.
- Как запускается программа?
- Срабатывает «спусковой крючок» - звучат нужные слова или объект попадает в обговорённую в программе ситуацию. Объект самопроизвольно впадает в транс и начинает выполнение программы. По завершении программы выходит из транса. Если жив остаётся… Не тяни, командир, говори что придумал!
- Погоди, погоди… - Пробормотал Сергей. – Не гоните… Так-так… - Всё услышанное не было для него ново, но полковник сильно сомневался в своей теории и нуждался в подтверждении. – Команда выполняется в состоянии транса, значит, чтобы прервать её выполнение нужно прервать транс – это понятно… А как мы можем прервать транс? Физические воздействие?
- Бесполезно. – Мотнул головой маг. – Он же должен был покончить с собой. Значит, болью гипноз не снимешь…
- Тогда одно из двух. – Быстро проговорил агент Вальцман, чувствуя, как слабеют мышцы. Вчётвером они ещё удерживали бедолагу Оуэна, однако агенты и их помощники потихоньку выдыхались, а вот одержимый – ничуть. – Либо мы должны симулировать выполнение команды, чтобы у него даже подсознание поверило, либо… Попробовать программерский ход – взлом защиты через эмуляцию…
- Ч-чего?... – Поразились все трое его помощников, и даже некоторые зеваки «с трибун», внимавшие с большим интересом.
- Его ввели в транс, задали программу и вывели из транса. Выведение из транса производится посредством звуковой команды, вроде: «Я щёлкну пальцами и ты проснёшься», помнишь? – Скороговоркой выпалил офицер. – Выполняя команду, он тоже находится в трансе. Скорее всего, команда на выход из транса всё ещё хранится в его подсознание и её воспроизведение приведёт… к выходу из транса! Команды такие не оригинальны, нужную возможно найти простым перебором…
- Первый раз о таком слышу… - Мотнул бородой Казым.- если бы метод работал, о нём бы рассказывали…
- Может и рассказывали. Много ты помнишь с тех лекций? Хоть один метод вообще помнишь? Другой?
- Н-нет…
- Тогда будем пробовать!
Полковник с кряхтением переместился, усаживаясь на грудь «пациенту». «Свою» руку Оуэна он при этом продолжал удерживать руками и коленом.
- Смотри на меня! – Твёрдым, уверенным голосом произнёс Сергей. – Смтори мне в глаза!
Помощник констебля замотал головой, разбрызгивая пену с губ, и издал утробный рычащий звук.
- Так не пойдёт. Надо завладеть его вниманием, заставить сконцетри… Ага! Казым, пистолет!
Штатный маг извернулся и подставил бок с кобурой – руки у него были заняты. Полковник высвободил правую ладонь, вытащил револьвер и, перехватив его за ствол, показал Оуэну. Покачал, словно гипнотизёр – маятник. Одержимый поймал глазами блеск стали, вперился в револьвер взглядом, потянулся к оружию всем телом…
- Ага. – Удовлетворённо кивнул Сергей. – Слушай мой голос, Оуэн…

* * *
Зеваки понемногу расходились. Всё интересное, в общем-то, уже закончилось. Остались лишь две женщины, утешавшие всхлипывающую в углу Лауру. На полу возился Казым, оказывавший бессознательному Оуэенну посильную медицинскую помощь. Полковник Вальцман сидел на пороге комнаты и задумчиво вертел в руках сигарету. Он не курил уже лет десять, да и до того не особо злоупотреблял. Однако сейчас пагубное желание одолевало как никогда. Правую щёку патрульного, от мочки уха до краешка губ украшали пять длинных, глубоких царапин – вздувшихся, сочащихся сукровицей. Иногда полковник касался их и морщился – ему доводилось получать раны куда как серьёзнее, однако эти не столько болели, сколько зудели, не давали покоя. Словно солью посыпанные.
- Я должен извиниться. – Произнёс, наконец, полковник, косясь на плачущую в компании товарок хозяйку дома. Слова давались с трудом. Страшное всё-таки это оружие – женские ногти. – Мне следовало вас предупредить, но я просто не мог. Иначе всё могло сорваться. Вы поступили совершенно правильно…
А как она ещё могла поступить, когда столичный следователь с возгласом: «А пропади оно всё пропадом!», принялся душить её мужа и бить его головой об пол? Наверное – завизжать и упасть в обморок. Но Лаура оказалась женщиной решительной и вместо этого молча бросилась на обидчика мужа с кулаками. Полковник, занятый «тактическим удушением» свидетеля, не мог даже сопротивляться. К счастью, помогавшие им мужчины не присоединились к хозяйке, а помогли её оттащить, в результате чего старший агент отделался лишь одной расцарапанной щекой…
- Мы отправим вашего мужа в лучшую больницу. И оплатим лечение. – Продолжал Сергей, про себя размышляя что, вероятно, проще будет вызвать команду вечно занятых экспертов по стиранию памяти, нежели объяснить местным, что же здесь происходило.
- За-ме-ча-тель-но. – Раздельно произнесли у него за спиной. Полковник не стал оборачиваться, а лишь посторонился, пропуская Клэр в комнату. Её шаги он узнал ещё когда помощница шла по тропинке. Женщина поставила на стол чемоданчик, опустилась на стул и обвела комнату взглядом.
- Когда по улице пробежал пацан, орущий, что заезжий сыщик с боем арестовывает помощника констебля, который и есть глава банды трупоедов и страшный чёрный маг, я сразу свернула лабораторию и направилась сюда. В городе всего три заезжих сыщика и, с недавних пор, один помощник констебля.
- Нашла что-нибудь?
- Почти ничего. Но отсутствие результата – тоже результат. Следов магии нет, но на трупе есть слабенький фон, даже тень фона – как будто рядом с погибшим некоторое время назад находился магический предмет или творилось колдовство. Хотя возможна и ошибка – уровень фона в рамках погрешности аппаратуры, тут нужно стационарное оборудование. Однако погибшего никто не заколдовывал – просто взял, да и разрезал себе горло бритвой, от уха до уха… Следов борьбы, взлома, вообще каких-либо намёков на убийство с попыткой инсценировки суицида нет. Учитывая его нервное состояние в последние дни и бессонницу, действительно можно было бы списать на самоубийство… На нервной почве. Если бы я не видела его глаза…
- А что у него с глазами? – Полковник снова поморщился. – Слушай, у тебя нет спирта или календулы, а то вот… - Он коснулся щеки возле царапин.
- Да, конечно. – Женщина полезла в свой чемоданчик, ничуть не удивившись «боевым ранам» командира. – Что у него с глазами… Пустые они у него были. И вообще, выражение лица – спокойное. Как будто перед смертью он не испытывал никаких ощущений, эмоций. Ни боли, ни страха, ни удивления, и уж тем более – никакого эмоционального стресса, который мог бы привести к самоубийству. Ну не мог он не испытывать боли, распарывая себе горло! Только вот глаза к делу не пришьёшь…
- Ну почему же… - Сергей скривился, когда Кларисса коснулась царапин ваткой, пропитанной чем-то едким. – У нас тут не прокуратура… А твои слова работают на мою версию. Видела бедолагу? – Он кивнул на распростёртого на полу Оуэна. – Гипнотический блок памяти. При попытке проломить – команда на самоликвидацию.
- Очевидно, с первым помощником сработало, и сработало раньше. – Кивнула лейтенант. – Видимо, это как-то связано с его хронической бессонницей… Или наоборот – бессонница связана с этим.
- Высокая сопротивляемость внушению. – Отозвался Казым. – Защититься от внушения он не смог, но в последствии блок сломал быстро… Мучился ощущением провалов в памяти, какой-то неправильности всего происходящего… Оттуда и нервозность. А бессонница у него всегда была. И когда он таки докопался – тут-то и сработала мина-ловушка…
- А Оуэн чуть было не пробил блок, когда мы толкнули его в верном направлении. – Рассуждал полковник. – Он даже смог вспомнить, что ночь дежурства показалась ему очень короткой.
- Возможно, это было его субъективно ощущение?
- Вряд ли. Обычно скучные дежурства субъективно тянутся дольше. Наверняка он не смог бы сам сломать блокировку, но подобрался опасно близко… И сработала ловушка в мозгу.
- А что с ним сейчас? – Поинтересовалась Кларисса.
Казым, стоявший на корточках над пострадавшим, вдруг опустился на зад и расплылся в улыбке:
- Командир придумал новый способ экспресс-выведения из-под гипноза. К сожалению, с побочными эффектами…
- Казым! – Сергей почувствовал, что краснеет. Обратился к Клариссе, почему-то извиняющимся тоном. – Я тут идею выдвинул, как можно прервать гипнотический транс… Только она очень долго не срабатывала. А держать Оуэна сил уже не было, почувствовал, что он вот-вот вырвется… Ну и придушил его слегка…
Эксперт-аналитик закусила губу. Полковник понял, что она боится рассмеяться в лицо начальству, и поспешил добавить:
- Но ведь я ж не просто так! Это тоже метод! Ему была дана установка на смерть, значит, надо было заставить организм поверить, что он умер. При удушении человек в определённый момент теряет сознание от кислородного голодания, но это происходит раньше, чем наступает смерть – если тут же оказать помощь, удастся откачать. А программа посчитает свою задачу выполненной и отключится.
- И как? – Заинтересованно спросила помощница. – Сработало?
- Не знаю. – Мрачно буркнул полковник, отводя взгляд. – Он просто вырубился.
- И будить мы его не рискнули. – Добавил маг, так и сидя на полу. – Восстановили дыхание и оставили без сознания. А то вдруг не сработало? Пусть пока полежит. Заберём в гостиницу, потом вызовем специалистов…
- Но допросить его сегодня точно не получится. – Покачала головой Клэр.
- Боюсь, не только сегодня. – Вздохнул старший агент. – Надо возвращаться. Закончим с экспертизой стеклянного крошева, что оставил после себя наш ночной гость. Осмотрим парня и сделаем первые выводы. Клара, поговори, пожалуйста, с супругой пострадавшего. Нам с Казымом… - Он снова потрогал щёку. – Мнда…
* * *
- Итак, что мы имеем сегодня к полудню? – Полковник сидел в обеденной, закинув ноги на стол и сложив руки на груди. Ходики под потолком действительно показывали полдень, однако солнце на улице не жарило. За окном то и дело мелькали тени пешеходов, спешащих куда-то по делам. – Вкратце подобьём итоги.
- Экспертиза стеклянного крошева, найденного на пороге, показала, что это не стеклянное крошево. – Штатный маг усмехнулся. – Тонкий хрусталь. Из него, скорее всего, был сделан некий сосуд.
- Логично. – Кивнул Сергей. – Хрусталь как нельзя лучше подходит для хранения магических субстанций… Особенно нематериальных.
- Остатки сосуда несли на себе следы жизненной энергии. – Продолжал Казым.
- Моей энергии. – Добавила Кларисса. – Я даже смогла немного собрать обратно, спасибо Казыму.
- Метод, в общем-то, знакомый. Чужую энергию нельзя сразу поглотить, а если высвободить – она вернётся к хозяину. Так что высасываешь – и помещаешь в сосуд.
- Кстати! – Полковник щёлкнул пальцами. – Чужую энергию в последствии можно использовать… Для оживления тела. Если высосать всё досуха, а потом, после смерти носителя, вдохнуть в труп, сопровождая ритуалами…
- Получится зомби. – Подхватила Кларисса. – А что, рабочая версия… Вполне.
- Озвучь.
- Здесь работает маг-реаниматор, практикующий похищение жизненной энергии. Всё складывается – и смерти здоровых мужчин без заметной причины, и разрытые могилы… Маг собирает зомби. Зачем, правда, непонятно, но это уже отдельный вопрос.
- При таком подходе мертвецов лучше всего оживлять как можно скорее. – Согласился маг. – Пока энергия ещё «помнит» владельца. Это объясняет и нападение на помощников констебля. Они дежурили в ночи сразу после похорон. Злоумышленник не мог ждать. Ему пришлось обезвредить бедолаг, сделать своё дело, а потом с помощью гипноза заставить их забыть об этом. Мог, конечно, и грохнуть…
- Но это лишний шум. – Логически завершил полковник. Сейчас команда находилась в процессе построения рабочей версии преступления и действовала как один механизм. – Горожане всполошились бы, могла какая инспекция нагрянуть… А так – отдежурили, ничего не увидели, могилы всё равно вскрыты. Мистика! Страшно, но не повод вызывать войска из столицы… А на случай, если свидетели всё же что-то вспомнят – в подсознании была поставлена ловушка. – Вальцман посмотрел вверх. Там, в одной из спальных комнат, обколотый успокоительным Оуэн дожидался медиков Патруля. Все нужные специалисты были заняты на массовых операциях, и ждать их раньше конца отведённого на расследование срока не стоило.
- Это подтверждает магический фон на теле погибшего и его напарника. Если рядом проводился ритуал поднятия усопшего…
- А можно установить, что фон – именно от такого ритуала? – Уточнил Сергей.
- Конечно. – Маг посмотрел на Клэр. - Но не с нашим оборудованием. Если Оуэна заберут на базу для лечения… Вот там можно будет обследовать.
- Понятно. – Вздохнул полковник. – Но даже без этого версия жизнеспособна. Маг живёт в глуши, владеет техникой похищения жизненной энергии, использует её для укрепления своего тела, откуда и эта его невероятная прыгучесть, для каких-то своих целей поднимает мёртвых. Когда прибывают следователи из столицы, то есть мы – предпринимает попытку незаметно их убрать с помощью любимого метода… Или убрать часть из них, а на остальных нагнать жути и заставить бежать в столицу ни с чем. Кстати, какого рода маги пользуются похищенной энергией для оживления?
- Ну, некроманты… Умелые некроманты, я хочу сказать, обходятся без всяких баночек и заблаговременного собирания энергии. – Сказал Казым, теребя бородку. – Либо начинающий некромант, ещё не научившийся обходиться без вспомогательного снаряжения, либо шаман, либо бокор – колдун Вуду, стало быть.
- Шатко это всё. – С сомнением сказала Кларисса. – Голая теория, так сказать. Базируемся на косвенных уликах и собственных домыслах.
- Писать отчёт о ходе расследования в таком ключе и я не решился бы. – Не стал спорить командир группы. – Но вот принять за рабочую версию… За направление, в котором надо рыть… А маг-реаниматор – это очень хорошее направление, чёткое…
- Но если мы ошиблись с версией, второй попытки может и не быть. – Напомнил Казым. – Время будет упущено, мы завязнем как в болоте…
- Не вижу вариантов. – Пожал плечами Сергей. – Будем надеяться, что альтернативная версия выработается в процессе раскручивания первичной. – Он спустил ноги со стола и сел ровно. – Что нам для этого потребуется?
- Как ты думаешь, - Улыбнулся маг, - можно ли научиться искусству бокора, шамана или некроманта в захолустном городке британской глубинки?
- Ну, если в местной библиотеке завалялись какие-нибудь старинные книги… - Протянула Клэр. – Знаешь ведь, что порой можно найти в провинциальных библиотеках…
- Колдуны Вуду и шаманы трактатов обычно не пишут. – Мотнул головой маг. – В силу своей неграмотности обычно. Вот некроманты – любят… Но такие труды наперечёт, и даже принадлежащие перу настоящих колдунов зачастую оказываются пустышками для отвлечения внимания.
- А ещё наш таинственный друг владеет гипнозом. – Добавил Сергей. – Которому вряд ли можно научиться по «Некрономикону». И я сомневаюсь, что в местной библиотеке могли разом очутиться самоучитель по гипнозу и трактат по некромантии.
- Плюс – уровень мастерства. Он ведь сломал встроенную защиту Клариссы. Стандартный «кокон» Патруля не всякому по зубам. – Напомнил маг. – Нет, это не самоучка.
- И всё же библиотеку нужно проверить. Казым, сходишь сегодня, порасспрашиваешь читающую братию. Просмотришь списки…
- И всё же больше похоже, что это человек, ранее много путешествовавший. – Скривился маг. – Много путешествовавший и… многому научившийся. В дальних странах.
- Я тоже так думаю. – Полковник упёрся подбородком в сплетённые пальцы. Ему вдруг стало нехорошо – таблетка шефа продолжала странно влиять на организм, вызывая то приступы жажды деятельности, то болезненные «откаты». – Потому затребуем у констебля Лонггана информацию о людях, прибывших в город в течение последних… скажем, лет тридцати. И всё ещё живущих здесь.
- Зачем такой большой отрезок? – Удивилась Клэр. – Безобразия со вскрытыми могилами начались недавно, значит и злоумышленник, если принимать версию колдуна-реаниматора, прибыл в город незадолго до того.
- Не-ет. В таких маленьких поселениях с большой настороженностью относятся к чужакам. Если бы кто-то прибыл незадолго до таинственных событий, его приезд сразу проассоциировался бы у местных с началом чертовщины… Это кто-то давно здесь живущий и не вызывающий подозрений.
Эксперт-аналитик закусила губу:
- Ну да. Жил тихо, меру знал… Тут ведь и раньше люди умирали… Зуб даю – и могилы вскрывали, по одной, тихонько, никто и не интересовался… Но появилось какое-то обстоятельство, вынудившее его активизироваться.
- Вот. Потому нам и потребуется досье на людей, прибывавших в город за последнее поколение. – Заключил старший агент. – Действуем. Казым – в библиотеку. Я – к констеблю. Клара – остаёшься на хозяйстве, приглядишь за нашим болезным свидетелем… И ради Бога – смотри за защитой!...
* * *

Полковник вернулся в гостиницу уже затемно, в полвторого ночи. Он аккуратно запер дверь на все замки и удовлетворённо кивнул, заметив начертанную на внутренней стороне створки защитную пентаграмму. Штатный маг отряда наконец-то позаботился о безопасности жилища. Секунду спустя Казым и сам появился на лестнице, с револьвером наизготовку. Из дверей кухни выглянула эксперт-аналитик, держа в одной руке оружие, а в другой – крышку от чайника.
- Экие вы нервные стали. – Устало усмехнулся полковник, вынимая из-под мышки холщёвую сумку с бумагами. – Вот. Достал, спасибо мистеру Лонггану. Толковый он мужик всё же, разленился тут… Давайте-ка к столу.
- Сейчас. – Ответила Клэр, скрываясь в кухне. Казым молча убрал оружие и спустился вниз.
- Сегодня делаем финальный мозговой штурм. – Сергей бухнул сумку на стол. Часть бумаг рассыпалась по столешнице. – Даст Бог, утром будем иметь подозреваемого. – Он уселся на стул, вытащил бумаги, собрал разлетевшиеся и развернул пачку как карточную «руку». – Казым, как вышло с библиотекой?
- Я же говорил – пустышка. – Лицо мага осунулось, глаза покрылись кровавой сеткой капилляров. За последние сутки, особенно после оказания Клариссе «энергетической помощи», груз усталости навалился на агентов особенно сильно. Не настолько, чтобы мешать работе, но на эмоции, шутки и пространные речи сил уже не оставалось – речь стала механической… - Последние два библиотекаря отличались редкостной въедливостью. Тщательно записывали, кто какую книгу брал и не вернул. За сорок лет набралось не так уж и много, и среди «заигранной» литературы ничего особенного нет. Нет и среди ныне хранящейся в библиотеке, я всё просмотрел. Там этих книг-то, и два шкафа не наберётся…
Кларисса выскользнула из кухни, держа в каждой руке по запотевшей от кипячения пробирке, и поднялась наверх. Когда женщина вернулась и заняла место за столом, Вальцман разочаровано всплеснул руками:
- А я-то думал, ты там ужин готовишь.
- И это тоже. Суп из консервированной фасоли и вяленого мяса, ещё тёплый.
- Командир, не ешь! – Воскликнул маг. – Там не суп, а слизь какая-то, на фасолево-мясной основе…
- Переварила маленько. – Пожала плечами лейтенант Фабье. – И вообще, я кухаркой не нанималась… Я и медэкспертом не нанималась.
- Чёрт, а ты свои пробирки не в той же воде кипятила?!
- Так, хватит. – Негромко сказал полковник. – Нервная разгрузка – это конечно, хорошо, но давайте к делу.
Он постучал пальцем по стопке. Листы были исписаны одинаковым мелким почерком, плохо читавшимся даже в свете подвешенной к потолку электролампы, маскирующейся под керосинку.
- Конечно, никаких досье на приезжих тут не водится. И никакого централизованного банка данных о горожанах – тем более. – Начал Сергей. – Пришлось собирать с нуля. Мы с констеблем запрягли мэра, всю местную бюрократию, и до темноты совместными усилиями выскребали из россыпи документов в архивах и памяти старожилов крупицы информации. Потом скомпилировали, и вышло весьма сносно. Если мы никого не пропустили, то выходит, что за последнее поколение сюда прибыло на ПМЖ тридцать четыре человека. Довольно много для такого захолустья. Двадцать из них мы отмели сразу – к настоящему моменту они либо умерли, либо навсегда покинули город. Остаётся четырнадцать. Из них восемь, по имеющейся информации, никогда не покидали пределов Англии. У троих это подтверждено документально, их ставим в третью очередь подозреваемых. У пятерых – со слов знакомых и их самих. Оставим во второй очереди на подозрение. Основных подозреваемых остаётся шесть. Много путешествовали за рубежом, в том числе и в экзотических странах. Рассмотрим их по отдельности.
Старший агент вытащил из стопки нужные листы:
- Номер первый. Эдвард Мазлоу. Вообще-то, местный, отпрыск уважаемого семейства. По молодости сбежал с целью повидать мир. Изрядно помотался по континентальной Европе, большую часть времени провёл в каталажках за бродяжничество. В конце концов, смог вернуться домой. Копии протоколов задержания родители потом выписывали, они хранятся в архиве. По ним выходит, что кроме сидения в каталажках Эдди больше ничем не занимался. Садился, потом освобождался или сбегал, перебирался в другой регион и там снова садился.
- В высшей степени сомнительная кандидатура. – Покачала головой Кларисса. – В Европе он мог связаться с какой-нибудь сектой, с некромантом и мастером гипноза… Такие там почти перевелись, а кто остался – ведут подпольную деятельность. Но когда и где?
- Вот именно. – Согласился командир. – Даже в тюрьмах он подолгу не задерживался. Если и повстречал там кого-то, владеющего тайными знаниями, то перенять их просто не успел бы… В общем, Мазлоу выбывает. Двое других – торговцы, переехали сюда семь и десять лет назад соответственно. Один имеет торговые дела с Россией, другой – с несколькими германскими княжествами. Страну покидают часто и регулярно, однако маршруты их путешествий и круг знакомств чётко очерчены и почти не меняются. Исключительно деловые контакты. Надо будет пробить их знакомых и коллег, тут понадобится помощь от центра, самим не справиться. Но вообще, я думаю, возможность успеха с ними крайне низка. Исключать не будем, однако сдвинем во вторую очередь.
Сергей отделил три листа и разложил их перед собой. Подтолкнул по одному товарищам, третий взял сам.
- А вот дальше уже интереснее. Учёный и двое военных. Все трое в возрасте, по миру поколесили изрядно, подолгу жили в экзотических, так сказать, странах. Индия, Китай, острова Тихого и Атлантического океанов. Считаю, что подозреваемого нужно выбирать из них. Начнём с учёного.
- Профессор Джон Яун, шестьдесят девять лет. – Прочёл Казым, которому достался нужный листок. – Последние десять лет проживает здесь, занимается научной деятельностью на дому. До того почти пятнадцать лет провёл в путешествиях по дальним странам. Особенно интересовался высокогорными регионами. Посещал Индию, Тибет, бывал в обеих Америках. Гималаи, Кордильеры – ну, понятно. И был бы он идеальной кандидатурой, если б не специализация. Не этнограф наш профессор и не вообще не гуманитарий.
- Яун – астроном. – Кивнул Сергей. – Причём увлечённый. Кроме звёзд ничем не интересуется. В горах он изучал влияние толщины и свойств атмосферы на… хм, на видимость небесных тел, короче. Местные утверждают, что любой разговор способен перевести на астрономию.
- Да, не похоже, что профессор заинтересовался бы оккультными знаниями, даже если б ему их предлагали. – Поддержала Кларисса. – Не его тема, что называется. Поднятие мертвецов и гипноз крайне слабо связаны с законами небесной механики. А Яун, как я поняла, из тех учёных, которые знания, выходящие за пределы любимой дисциплины просто игнорируют.
- По крайней мере, о нём так говорят. – Полковник развёл руками, не отнимая локтей от стола, и снова сплёл пальцы. – Возможно, он лишь преподносит себя таким образом… Пока оставим, перейдём к следующему. Клэр?
Женщина тряхнула своим листком:
- Виктор Хайренс, капитан линейной пехоты в отставке. Участвовал в трёх кампаниях против США на островах и в Индии.
- В этом мире США и Британия до сих пор регулярно пикируются, в основном через налёты на островные владения и побережья колоний. – Уточнил командир.
- Защищал британские владения в Океании и Индии от нападения американских каперов, поддерживаемых регулярными силами. – Продолжала Клэр, щурясь на мелкий почерк. - Участвовал в ответном ударе по американским островным владениям. После этой кампании вышел на пенсию, пару лет жил в колониях, позже пытался пристроиться в столице, но в итоге осел здесь. По заверениям соседей – старик бодрый и активный. Интересуется жизнью, выписывает журналы разных научных обществ, свежие газеты – хоть это и дорого. Частенько пропадает из города, иногда надолго – ездит в Лондон, к знакомым и сослуживцам в других городах и деревнях… Опять-таки, по его собственным заверениям. Но свежую корреспонденцию и сувениры из столицы привозит.
- Вариант. – Хмыкнул Казым. – Если интересуется…
- Вариант. – Согласился Сергей. – Но информации о его интересе конкретно к оккультным знаниям нет. Мы уточнили на почте список заказываемой корреспонденции. Скорее капитана интересуют новости о происходящем в мире, о политике, о последних открытиях и так далее. В общем, не повезло старику, что ещё не изобрели радио.
- А последний?
- Последний… - Старший агент положил свой листок на стол – его содержимое он помнил и так. – Полковник Королевской Секретной Службы Тони Смаглер. Достоверных данных по его прошлому нет вообще. Очевидно, работал в разведке, проводил какие-то диверсии против врагов короны. Из его собственных рассказов, можно установить, что действовал он всё больше в Африке, в частности в Марокко. Также бывал в континентальных США и Канаде, в Северной Америке. Надо полагать, проводил акции в Штатах и отсиживался в Канаде, это пока ещё британская колония, хоть и больше номинально. Возможно, бывал и где-то ещё, но не рассказывает. Живёт в городе лет семь, тихо и скромно. Журналы и газеты, кстати, тоже выписывает, но исключительно ориентированные на политику. Наукой интересуется постольку-поскольку. Не очень общителен, но отношения с соседями поддерживает хорошие. Детей любит, частенько потчует их историями о своих похождениях. Надо полагать, сплошь выдумками, но иногда рассказывает и вполне реальные истории, косвенно подтверждаемые. При этом, что характерно, имён и дат не называет.
- А вот и фигурант. – Произнёс маг. – Самая интересная фигура…
- Интересная-то, это да… - Покачал головой Сергей. – Мне он и сам больше всего нравится как подозреваемый. Но если смотреть объективно – причин подозревать его не больше, чем остальных. Прошлое у него туманное, однако у профессора и капитана тоже – ведь мы не в силах проверить истинность информации о том, чем и где они занимались до прибытия сюда. Всё известно с их слов… Так что наш тайный агент ничем не лучше прочих. Если он и правда работал в Марокко и Северной Америке, вероятность даже ниже. Особых школ магии смерти там никогда не было, в этом мире тоже. Разве что английская разведка сама балуется колдовством и учит своих агентов…
- Да-а… - Протянул маг-теоретик. – Ситуация… Кто же из них?
- Возможно, никто. – Закусила губу Клэр. Она тоже поняла, насколько остро встаёт перед следователями проблема выбора.
- Возможно. А возможно, тут вообще нет никаких зомби, и трупы прут, чтобы набивать из них экзотические чучела. Но мы вынуждены воспользоваться принципом Оккама – «Не плоди сущностей сверх необходимого». Будем считать, что виноват кто-то из этого списка. – Полковник снова собрал бумаги в одну стопку. – И нужен способ точно установить – кто.
- Обыск? – Неуверенно предложил Казым. – Осмотрим их дома, участки… Постараемся уловить ауру магии…
- Нет. – Скривил губы старший агент. – Уверен, что все подозрительные предметы наш преступник сможет быстро спрятать… И мертвецов он вряд ли хранит у себя в подвале… Что же до магического фона – наше оборудование уловит только достаточно сильный всплеск, фоновые ауры почти сливаются с естественным излучением. А что у мага-реаниматора может излучать в магическом диапазоне? Мощные артефакты ему не обязательны, ритуалы он проводит на кладбище… Потому на помощниках констебля и остались заметные следы.
- Если наведаться внезапно – есть шанс, что спрятать улики он просто не успеет.
- Промахнёмся с первым обыском, и два других уже точно ничего не дадут – преступник старательно заметёт все следы. Разделяться тоже не лучшая идея – мы ведь специалисты в разных областях, кто-то проглядит что-то, что увидел бы другой. Я, например, слаб в магии… К тому же, по одному нас могут попробовать убрать, если что-то вдруг отыщем. Благо, уже пробовали. Нет, обыск – это вариант на крайний случай. Если других способов не останется… - Сергей устало потёр виски. – Ещё модно взять дело в глубокую разработку – связаться с базой Патруля, попросить пробить все связи подозреваемых, прислать подкрепления из экспертов… Это месяцы. И возможно - чьи-то жизни. Ищем вариант быстрого и эффективного решения.
В обеденной зале повисла тишина. Кларисса вытянула из стопки листок и принялась чертить на обратной стороне какие-то схемки химическим карандашом. Полковник упёрся взглядом в часы и следил глазами за маятником – влево-вправо, вправо-влево… Казым просто сидел, уперев подбородок в ладонь и крутил ус. От раздумий патрульных отвлёк тяжёлый удар в дверь.
- А?... – Встрепенулся полковник, словно выходя из лёгкого транса. – Кто там ещё…
Второй удар выбил все замки. Дверь распахнулась внутрь и повисла, сорвавшись с верхней петли. На пороге стоял…
- Хм… версию с зомби можно считать доказанной. – Заметил Сергей, выскальзывая из-за стола и хватаясь за оружие. – В стороны!
Агенты рассыпались по комнате и открыли огонь по вошедшему – сравнительно свежему зомби. Ходячий мертвец замер у входа, пытаясь сообразить, что делать дальше. Очевидно, что его довели до обиталища патрульных и отдали приказ о нападении. Покойник, обладающий сообразительностью простейшего робота, приказ добросовестно выполнил – напал. А вот с дальнейшими действиями возникла заминка. Целей оказалось три, и зомби никак не мог решить, какую из них атаковать первой. Наконец, решив, что полковник Вальцман ближе, чем Казым, взбежавший на лестницу, и отступившая к дверям кухни Кларисса, мертвец удовлетворённо взвыл и попёр на него, как покусанный пчёлами медведь.
- Хорош, субчик… - Выдохнул между выстрелами маг.
Полковник кивнул, соглашаясь. Зомби был просто образцовым, хоть отправляй на ежегодную выставку некромагического хозяйства экспонатом. Сергей отметил отсутствие дурного запаха и следов разложения – следствие тщательной обработки и даже частичной мумификации тела, уверенные (для неупокоенного) движения, искусственно увлажнённые глаза (высыхание глаз – вечная проблема зомби) и чистую новую одежду, явный самошив.
- Мастерски сработан, такого просто так не завалишь. – Прорычал старший агент, выпуская последнюю пулю. На то, чтобы опустошить барабаны револьверов ушло чуть больше десяти секунд. Град пуль оттеснил зомби обратно к порогу, однако не заметно было, чтобы тот серьёзно пострадал. Даже пять попаданий в голову и потеря половины черепа покойника не смутили – единственным уцелевшим глазом он уставился на полковника и двинулся прежним курсом.
- Казым, жахни его чем-нибудь! – Полковник потянул из подмышечной кобуры ПСМ – пистолет хоть и уступал револьверу в калибре и мощности патрона, зато был заряжен спебоеприпасом. Каждый патрон в магазине стоил в разы больше самого пистолета – серебряные разрывные пули, освящённые в десятке храмов и зачарованные дюжиной заклинаний. К сожалению, даже они были не в силах вторично упокоить ходячий труп – он не был жив даже условно, как, например, вампир, и магии в нём почти не было. Лишь одно заклинание из дюжины наложенных на спецпатроны оказывало хоть какой-то эффект. Слабенький заряд антимагии частично рассеивал управляющие заклинания и дезориентировал покойника. Сергей выстрелил дважды, экономя боеприпасы, и попятился к лестнице. Со стороны кухни его поддержала огнём Клэр. Стреляла она плохо, однако с такой дистанции промахнуться можно было только намеренно. После каждого попадания мертвец замирал на секунду, пошатывался и тряс головой. Уперевшись лопатками в основание лестницы, Сергей бросил быстрый взгляд вверх. Казым торопливо чертил в воздухе невидимые линии, но никак не мог сложить их в Знак Огня. Боевой чародей мог бы швырнуть файербол простым взмахом руки, однако магу-эксперту для боевого заклинания требовались вспомогательные средства.
- В Бога душу… - Полковник упал на одно колено и прицельно выстрелил мертвецу в ногу. Потом ещё раз. Зомби не упал, но едва не потерял равновесие и команда выиграла ещё пару секунд. А потом сверху в покойника ударила ревущая багровая лента, обвила, словно змея – от ног до макушки. Зомби тут же вспыхнул трескучим пламенем, сделал ещё шаг и тут же осел горсткой пепла. Без всяких промежуточных стадий горения – сразу в пепел… Доски пола под ним при этом лишь обуглились, на них заплясали мелкие язычки пламени.
Сергей вновь вскинул голову и увидел, как маг сползает по перилам.
- Клара, залей огонь. – Распорядился он, пряча пистолет. – Я сейчас.
Старший агент перемахнул перила и одним прыжком очутился возле Казыма. Тот с закрытыми глазами сидел на ступеньках, держась обеими руками за стойки перил. Сергей потряс его за плечё:
-Эй, ты как? Сколько ты сил в это заклинание вложил?
- Нормально. – Прошептал маг, едва шевеля губами. – Просто их итак мало было. Щас глюкозки, бутерброд – и поспать… Часиков двенадцать.
- Оставил нас без вещдока, между прочим… - Усмехнулся командир, садясь рядом. – Хоть бы кости оставил, для идентификации.
- Не было времени… рассчитывать точно. – Казым попробовал изобразить улыбку. Тем временем из кухни выскочила Клэр и попыталась залить обугленный круг пола фасолево-мясным желе, тем самым, которое выдавала за суп. Желе выпало из кастрюли единым куском и так и осталось лежать…
С улицы донёсся неясный шум. Полковник привстал, вновь берясь за рукоять ПСМ. Кларисса выглянула на улицу и замерла, вслушиваясь.
- Кажется, народ собрался посмотреть, что здесь стряслось. – Сказала она несколько секунд спустя. – Сначала было страшно, а теперь собрались толпой и осмелели.
- Уверен, что ведёт их наш знакомый констебль. – Сергей потёр подбородок. – Кажется, у меня оформляется мыслишка… Так-так… - Он зажмурился и резко тряхнул головой, словно проверяя пришедшую мысль на ударопрочность – не рассыплется ли? – Да, вариант весьма подходящий, и теперь легко реализуемый…
Полковник свесился через перила:
- Клара, плошку томатного соуса и бинты, живо! Или кильку в томате открой! – Потом склонился магу. – Казым, ложись на ступеньки и изображай контуженного, у тебя это сейчас здорово получится… Нужен небольшой спектакль…
* * *
- То есть, как это – уезжаете? – В отчаянии воскликнул констебль Лонгган. Разгром гостиницы произвёл на него сильное впечатление. Про зомби ему, разумеется, никто не сказал, и более того – агенты вообще не объяснили старому полицейскому, что же с ними произошло, старательно нагоняя тумана и жути.
- То есть – немедленно. – Мрачно ответил Сергей. - Нашему человеку нужна медицинская помощь. Да и ваш помощник, Оуэн, больше не может ждать, его состояние ухудшается. Мы должны немедленно отбыть в Лондон. И кроме того… - «инспектор Скотланд-Ярда» приобнял старика за плечи и отвёл в сторону. Удалившись от группы добровольных помощников, столпившихся у входа, он зашептал, тревожно оглядываясь:
- Я должен вам сообщить… Вы должны знать… Мы были правы. Боже, как мы были правы! Мы столкнулись с чем-то, выходящим за рамки человеческого разума. Я не в силах объяснить это словами. Мы вынуждены немедленно покинуть ваш город!
- А мы?! – Констебль схватился за сердце.
- Не думаю, чтобы вам что-то угрожало. То, что здесь происходит – скоро закончится. Но мы… мы слишком много узнали и теперь наши жизни под угрозой. Мы должны связаться со своим начальством и… В общем, дальнейшее вас не касается. Смею вас заверить, что очень скоро вскрывать могилы перестанут – действие сей мистической пьесы перенесётся в другое место. У нас всё ещё впереди, а вот для вас всё закончится…
- Помоги нам Господь… - Тяжко вздохнул констебль. – Пусть ваши слова окажутся правдой. Чем я могу помочь сейчас?
- Нам понадобиться телега для раненых. Лошадей мы оставили на ферме за городом, но они не смогут ехать верхом. Вещи мы соберём сами… А, и ещё.
- Да?
- Вашего помощника, Джимми Скрума, уже похоронили?
- Нет, доктор Фабье распорядилась держать его в холодной до завершения расследования.
- Хорошо. Похороните его сегодня, до заката, без лишних церемоний. И ради Бога, пусть следующие несколько ночей никто не ходит на кладбище. Особенно ночью. Даже дети! Вы поняли? Никто!
- Понял. – Сглотнув застрявший в горле комок, констебль кивнул. – Я позабочусь, чтобы ближайшую неделю в ночное время никто даже не покидал своих домов.
- Это было бы отлично…
* * *
Час спустя телега с четырьмя пассажирами покинула город, провожаемая встревоженными и любопытными взглядами. Полковник сидел на передке и погонял сонную пегую лошадку. Кларисса расположилась сзади, приглядывая за пострадавшими. И если Оуэн действительно был без сознания, то Казым, обмотанный «окровавленными» бинтами (а точнее – измазанными подливкой от кильки в томате), нагло спал, посвистывая носом и всхрапывая каждый раз, когда гужевой транспорт наезжал на колдобину. Отъехав на пару километров, полковник свернул с дороги и загнал телегу в небольшую рощицу. Выпряг из неё лошадь – ещё не хватало, чтобы она вернулась в город, породив ненужные слухи и беспокойство. Кларисса разбудила мага и втроём они закинули Оуэна на лошадь, словно мешок. После этого старший агент достал из-за пазухи маленькую серебристую книжицу, нажал на ней единственную кнопку – и четыре человека вместе с лошадью растаяли в воздухе. В рощице осталась лишь брошенная телега…
* * *
…Ночь на кладбище – время особенное. А уж если это – старое кладбище на отшибе, вне городской черты, редкое посещаемое людьми – тем более. В свете звёзд и растущей луны надгробия, склепы, могучие дубы вдоль ограды превращаются в таинственные тени – чёрные и серебристые. Похожие не то на древние руины рухнувших в незапамятные времена стен, не то на торчащие из земли кости мёртвого великана. Они статичны, словно скульптурная композиция, и лишь ветер слегка шевелит кроны деревьев, да мелькают в небе тени птиц и нетопырей. Любое движение на этой ночной панораме кажется неуместным. Потому вереница из десятка неторопливо передвигающихся силуэтов была хорошо заметна несмотря на темноту. Они появились со стороны города. Первая фигура двигалась уверенным пружинистым шагом. Человек шёл налегке, широко отмахивая левой рукой и неся в правой небольшой мешок. А вот его спутники двигались тяжело и медленно, пошатываясь. Каждый из них нёс на плече лопату или кирку. Возле свежего холмика, украшенного простецким деревянным крестом, процессия остановилась. Ведущий указал на холмик и отошёл в сторону. Остальные принялись раскапывать могилу. Человек с мешочком стоял позади и смотрел на звёзды, изредка бросая взгляд вокруг. Внезапно он насторожился. Пристально вглядываясь в ближайшие кусты, человек принялся развязывать свой мешок. Сунул в него руку, потащил что-то наружу… И в этот миг старое кладбище озарилось белесой вспышкой – словно от магния. Потом ещё одной, синеватой. Фигуры с лопатами и кирками повалились, словно марионетки с обрезанными ниточками, а человек выронил мешочек и со стоном боли схватился за голову. Вторая вспышка ещё не угасла, когда из кустов, которые так не понравились человеку с мешком, к нему метнулись двое в мешковатых чёрных комбинезонах. Пока человек ещё не пришёл в себя, они налетели на него, закрутили руки за спину и повалили на землю. Один из нападавших выхватил из подсумка серебристый «портсигар», вдавил кнопку – и люди в комбинезонах пропали, словно выключенная голограмма, вместе со своей добычей. Но спокойствие на кладбище восстановилось не сразу – из разных укрытий появилось ещё человек двадцать в таких же одинаковых комбинезонах. Одни принялись упаковывать тела, валяющиеся вокруг недораскопанной могилы, в пластиковые мешки, другие – ползать по земле с фонариками, что-то выискивая, а двое просто стояли неподалёку и делали руками странные пассы. На кончиках их пальцев иногда загорались разноцветные искры. Экспертная команда Патруля работала на месте преступления до самого рассвета…
* * *
Полковник Сергей Петрович Вальцман лежал на склоне высокого холма, грыз травинку, и любовался открывающимся видом. Этот холм был лишь одним из десяти, образовывающих эдакий природный котлован, горную чашу. На дне чаши расположилась небольшая купа деревьев, в основном дубов и вязов. Там-то и должно было с минуты на минуту начаться самое интересное. А пока меж стволов мирно мигали огоньки костров, а плывущая в небе полная луна ярко освещала землю, делая прибор ночного виденья излишним. Что называется – ни что не предвещает беды…
Слева и справа от командира расположились Казым и Кларисса. Формально все трое участвовали операции по задержанию крупной группы организованной нечисти, однако участие это было чисто номинальным – спецназу помощь следственной группы не требовалась. Полковник просто напросился посмотреть на итог своей работы.
- Дикий шабаш. – Покачал головой Сергей. – Мы думали, что наша задача – поймать преступника, похищающего тела, а он оказался лишь ниточкой.
- Можно было бы и догадаться, что задание, порученное лично Большим Боссом, не может ограничиться простой ловлей мага-ренегата. – Хмыкнул Казым. – Дикий шабаш – это более чем серьёзно.
Полковник криво усмехнулся. Да уж, «более чем серьёзно» – это мягко сказано. Несколько раз в год, когда наступало Время Силы, пик магической активности в природе, нечисть во всех мирах устраивала шабаши. Основная масса тёмных сил понимала, что слишком шумное и частое празднование может привести к негативным последствиям, потому шабаши в большей части случаев напоминали съезд клуба по интересам. Колдуны, маги и ведьмы обменивались опытом, общались, демонстрировали друг другу заклинания собственного изобретения, вызывали мелких демонов – особого вреда от этого, в общем-то, не было. Но далеко не все были согласны ограничивать себя на пике силы. На их сборищах лилась кровь, приносились человеческие жертвы (девственницы и младенцы в ассортименте), испытывались заклинания «массового поражения» и призывались в мир такие сущности, имена которых не стоит называть даже светлым днём. Подобные шабаши беспощадно разгонялись и Патрулём, и местными силами, буде таковые имелись, а потому места их проведения постоянно менялись и тщательно засекречивались. Раскрыть место проведения дикого шабаша загодя было большой удачей. Как правило, Патруль выходил на эти «мероприятия» лишь постфактум, когда они уже начались или завершались. В девяти из десяти случаев засечь дикий шабаш заранее помогали наводки Большого Босса. Вот и сейчас…
- Виктор Хайренс, капитан линейной пехоты. – Произнёс Сергей. – Всё-таки мы почти попали. Активный старикан, интересующийся науками и вообще всем, до чего мог дотянуться. Трепещущий перед возможностью заглянуть за грань человеческого знания. Не слишком любящий людей и вполне готовый рассматривать их как сырьё для экспериментов… Мог бы стать отличным учёным какой-нибудь секретной военной лаборатории, но тут до таких ещё не доросли. Он действительно был знаком с мастерами тёмных искусств – и даже не один раз. Во время кампании на островах, принадлежащих США, среди местных жителей он встретил старого бокора – колдуна Вуду, сильного и опытного. Живо интересуясь наукой, он напросился колдуну в ученики, надеясь раскрыть тайны тех чудес, что тот ему показывал. И раскрыл. Он узнал о существовании магии. Ему стало чертовски интересно. Он почуял запах Тайны, секрета с большой буквы… Знания, выходящего за рамки человеческого понимания. Бокор научил его основам своего мастерства. Покинув острова, Виктор принялся искать такого же тайного знания везде, где побывал, при этом тщательно скрывая свой интерес. И кое-что отыскал.
- Список имён и литературы, составленный после его допроса, занял несколько листов. – Кивнул маг-эксперт. – Кое-какие книжечки из тех, что он находил, я бы и сам не прочь полистать. Он, кстати, до сих пор не раскололся, где хранит копии.
- Да и имена представляют интерес. Как минимум два рецидивиста, скрывающихся от патруля по разным мирам, оказывается, здесь осели… - Полковник улыбнулся. – Вполне вероятно, что они сейчас на шабаше. Короче, - Продолжил он, - нахватавшись вершков магических знаний, а также попавшего «под горячую руку» гипноза, капитан Хайренс осел здесь, на родине, и занялся, так сказать, теоретической научной деятельностью. Проводил весьма любопытные эксперименты по скрещиванию различных методик, и добился немалых успехов. Не только в магии – например, разработал весьма недурственный состав, замедляющий разложение зомби. Жил он тихо, пускал на эксперименты не более одного человека в год до тех пор, пока к нему не обратились некие потусторонние силы, с предложением помочь с подбором места для шабаша и поучаствовать в нём. Скорее всего, кто-то из демонов высшего порядка, «администрирующих» данный шабаш. Виктор, до того и не подозревавший о существовании других миров, был потрясён и счастлив возможности пообщаться с коллегами и похвастаться своими достижениями, возможно даже пустить их в межмировой оборот. Он подобрал отличное место, вот это самое, - Сергей указал подбородком на дно «котлована», - и стал готовиться к грядущему важному событию в своей жизни. Как он сам признался – решил, что могучему колдуну нужна солидная свита. Чёртова дюжина собственноручно оживлённых и обработанных по своей методике зомби – свита отличная, достойная высшего некроманта. Старик оживил пару законсервированных с давних времён покойничков, высосал жизнь из первой жертвы и с их помощью добыл тело после похорон. Работники из мертвяков не ахти, особенно из несвежих, потому до рассвета раскопать могилу он не успел, а скрыть следы и зарыть обратно – нет, отсюда и следы… Ну и пошло дело – труп за трупом. Как и ожидалось, никто не связывал смерти здоровых мужчин не только с таинственном вскрытием могил, но и даже друг с другом. Да и похищение тел начало беспокоить жителей лишь когда нужное число было почти достигнуто. Если бы не наше прибытие – всё прошло бы успешно. О исчезновении покойников постепенно забыли бы, приехавшая уже после того, как всё закончилось, комиссия из столицы, если б такую всё же прислали, развела бы руками…
- Парни, начинается! – Кларисса пихнула полковника локтем. Тот умолк – на разгром шабаша действительно стоило посмотреть. Из вершин холмов в небо ударили столбы света. Никакой магии – обычные авиационные прожектора, из тех, что ловили в свои световые паутины самолёты до появления радаров. Лучи опустились, скрещиваясь на рощице внизу и маскируя своим светом тонкие серебристые линии, стремительно выстраивающие решётчатый купол над холмами… В тот же миг вокруг купы деревьев загорелись сотни маленьких огоньков – оружейных наствольных фонарей и автомобильных фар, охватывающих рощу двумя кольцами. Быстро сужающимися кольцами.
- По плану… - Удовлетворённо заметил полковник, глянув на часы. – Ладно, дайте закончить…
- Мы знаем, что ты умный. – Усмехнулась Клэр. – Не надо нам это доказывать после каждого дела. Мы, чай, их вместе раскрываем.
- Мне просто нравится делать завершённые логические построения. – Отмахнулся Сергей. – При расследовании у меня не было полных фактов, не было времени, получались одним предположения. Теперь я хочу просто получить завершённую картину преступления.
- Ладно, ладно… Внимаем.
- Так вот… Наше прибытие не особо взволновало Виктора. Чего-то такого он ожидал, хотя и надеялся, что обойдётся. Он был уверен, что образованные и верящие в науку столичные полицейские никогда не начнут рыть в нужном направлении. Однако когда мы попёрлись в засаду на кладбище… Он понял – если мы там несколько дней поторчим, то сорвём ему план заготовки мертвичины. Нас было двое и с оружием, потому поймать нас и загипнотизировать, как бедных помощников констебля, было нелегко. Тогда он решил нагнать на нас жути. Например, таинственной смертью товарища… Чтобы нас продрали мурашки и мы убрались в столицу, отрапортовав начальству, что ничего не нашли… Не сработало. Когда мы продолжили вести расследование, да ещё в опасном направлении, преступник решил использовать более грубые методы. Натравил на нас зомби. С одним мы бы и без магии справились, в конце концов, убежали бы… После такой выходки мы должны были бежать, сверкая пятками. Правда, тогда оставалась вероятность, что мы вернёмся с войсками… Но это если нам кто-то поверит. А поверят вряд ли. На всякий случай он приготовился покинуть город сразу после шабаша и переселиться куда подальше. Но мы успели раньше.
Полковник вдруг перевернулся на живот и прислушался.
- О! Летят.
В неясный вой, грохот и трескотню, сопровождающие разгон шабаша, вплёлся басовитый гул. Из-за гребня холма выскочили три вертолёта – «Хьюи» и два Ми-24. «Хьюи» бросился в погоню за стайкой ведьм на помелах и мелких крылатых тварей, пытающихся пробить блокирующий купол над холмами, а тяжёлые Ми закружили над шабашем.
- Тю… - Разочарованно протянул Сергей. – Ржавчина… Я-то надеялся на «Орку» или «Веном» посмотреть…
- Так что там насчёт завершённой картины преступления? – С улыбкой поинтересовалась Клэр.
- Ах, да. – Вздохнул полковник. Недавно он добавил к своей коллекции моделей техники (эта коллекции была его личным бзиком) пару новых машин, и всё надеялся увидеть их «вживую» на какой-нибудь операции. - Ну и решил я ему подыграть. Точнее, я ещё не знал – кому, но уже догадывался, чего от нас хотят. Испуг мы сыграли на отлично, Казым блестяще изобразил раненого красноармейца… Мы позорно бежали… И вернулись с засадой. Если я был прав, преступник должен был вернуться за очередным телом в одну из ближайших ночей. Либо попытаться сбежать из города, но на этот случай мы поставили наблюдение за выезжающими. Благо, Игнат Борисович проникся важностью плана и выделил достаточно людей. Если же я ошибся, мы могли бы в любой момент вернуться с новыми силами и продолжить расследование…
- Но план сработал. – Казым встал, отряхивая штаны. Вакханалия вспышек выстрелов и заклинаний внизу сошла на нет, из шумов остались лишь гул вертолетных роторов, да треск пулемётов «Хьюи», который ещё гонял над холмами свою дичь. Дичь вяло отстреливалась молниями и файерболами, которые разбивались о магический щит вертолёта. – Следующей же ночью этот гад отправился на кладбище. Раскапывать бедолагу Скрума – тот умер не «чистым» способом, однако выбирать было не из чего, время поджимало. Там-то его и взяли, что называется, с поличным.
- А знаете, что самое обидное? – Буркнул полковник, также вставая. – Самое обидное то, что я так до конца и не знал, кто преступник. Я ведь, по сути, не сумел его вычислить… Сузил круг до минимума, но последнего шага сделать не смог… И поймали мы его лишь благодаря засаде. А если откровенно – благодаря везению.
- Да так уж и везению. – Осклабился маг.
- Чтобы засада дала результат, её надо сперва чётко рассчитать. – Поддакнула Кларисса. – Иначе зверь пройдёт мимо ловушки.
- Это вы меня сейчас уговариваете не отказываться от премии и внеочередного отпуска команде? – Изогнул бровь командир.
- А ты что, собирался?!
- Конечно. Разве мы заслужили? Эй-эй, руки прочь! Я пошутил! Давайте уже вниз. Там уже, похоже, всякое сопротивление закончилось. Дел нас ждёт невпроворот… Но не раньше конца отпуска. Нам всем нужно будет очень постараться уговорить шефа навесить на нас дела, что заведут после этой операции, после отдыха, а не до…

Вот думал, с каких слов начать этот отзыв, чтобы не проехаться жестко, как будто гусеницей танка. Фантазия-то у автора есть.
По поводу исполнения, коротенько, примерами, так как есть претензии почти к каждому абзацу:
Посоветовал бы поменьше пользоваться фразами-клише.
«Шел уже какой-то месяц войны... Мир тут же раскололся…» Они делают текст сухим. Да и не всегда к месту.

Посоветовал бы повытаскивать лишние слова.
«Даша лежала на спине …. смотрела в небо.» «На спине.»
«Мир тут же раскололся.» «Тут же» не вяжется.

Есть претензии к терминологии:
«Дальнобойные НАТОвские ракетные системы»
«дулами спутников»
«Спутники в несколько залпов обезглавили страны»
«сорока процентов исходного состава»
«Сейчас у них сгорела уйма топлива»

Убрать повторения.
Улыбаясь –улыбки.
Загрохотало – за грохотом.

Перебор в уменьшительно-ласкательных в отношении имен мужиков.

В общем: не реалистично. Роль спутников не уяснил. Какое-то помпезное и бестолковое боестолкновение. Техника различных видов и родов вперемешку. Также уже в нашу эпоху мобильности все происходит быстро. Очень быстро. Нет времени на объяснения с девушками и любования ходом боя. Не Наполеон на пригорке. Произошла диверсия, отбили военнопленных – драпать нужно, а не расцеловываться. Использование пехоты после применения ядерных ударов считаю абсурдным. Должно быть что-то одно.
Мое ИМХО: Можно переработать. Только перерабатывать нужно все. А можно оставить. Начать писать новое.

В принципе, понял, о чем речь. Идея-то есть, и она неплохая. Только почему же началась новая эра, и почему она новая?
Советую критически перечитать каждое предложение. Как говорится, за свои слова нужно отвечать. За каждое слово. Станьте читателем на полчаса. Критикуйте каждую фразу. Улыбнитесь своей логике: «…кончилось топливо на продажу и ученые…», «…жучки перестали сходить с ума от радиопомех…». «Первая пуля пробила грудь сразу же, точно посередине». Отголоскам разговорного стиля. «Последний ракетный крейсер» , «повел в себя штурвал» Очистите от ляпов типа: «за рулем» самолета, «спутниковая рация», «выход с аэродрома», «автоматная очередь легла». Добавьте объяснений произошедшим событиям. Читатель не любит перечитывать, додумывать.
Мой общий вывод. Слабо. Набор зарисовок слабосвязанных между собой логикой повествования. Уровень не высокий. Извините, если что не так.

ЧАСТЬ 1
Предисловие
«…Таким образом, лишь два колониальных флота, покинувших Землю до Войны-Апокалипсиса (т.е. до 2415 года), успешно достигли цели. Это был Первый Интернациональный флот, основавший в 2363 колонию в системе Центавра, и флот Атлантического Содружества, заложивший поселение у звезды, ныне известной как Нерой. Точная дата основания последней колонии не установлена. Остальные флотилии либо погибли полностью, либо до сих пор блуждают по бесконечному пространству между звёзд, либо рассеялись и дали начало множеству мелких государств и Тёмных Миров, о которых мы поговорим позднее. Конечно, связь с колониями не поддерживалась – ни сверхсветовых волн Джарриса, ни прыжковых двигателей тогда ещё не было. И колонии никогда не смогли бы догнать и метрополию в развитии, если бы не Война-Апокалипсис, отбросившая Землю на века назад. К тому времени, когда завершилась эпоха Объединения, и Земля, ставшая единым государством, смогла восстановить свои прежние достижения, разрыв с колониями в плане технологий и численности населения оказался практически стёрт. Землянам удалось обогнать переселенцев лишь в одном – межзвёздных путешествиях. Именно земные учёные открыли джамп-пространство, и научились его использовать. Молодые Миры, колонии на трёх планетах Центавры, оценили преимущество, которое получила метрополия, и согласились добровольно войти в состав свежеобразованного Союза Планет, возглавляемого правительством Земли. Так был заложен фундамент будущей Земной Федерации.
Примерно на сто пятьдесят лет позже землян джамп открыли и исследователи Неройской Империи, в которую превратилась колония Североатлантического Содружества после относительно бескровной революции. Поскольку развитие империи шло размерено и беспроблемно, а ресурсами планета была куда как более богата, нежели исчерпавшая свои ресурсы старая Земля, в темпах межзвёздной экспансии Неройская Империя от неё практически не отстала. На данный момент это третье по размерам государство галактики – после Земной Федерации и Роя Сиргхов. Но поскольку сиргхи относятся к негуманоидным цивилизациям, мы поговорим о них в соответствующем разделе…»
Учебник «Новейшая история. 8 класс»
Терра-пресс, 3307 год.

* * *
«Сегодня, 22 сентября 3477 года, границы Земной Федерации были атакованы войсками Неройской Империи. Это война, как она есть! Война была объявлена по всем правилам, но извещение об это правительство Федерации получило за считанные минуты до того, как имперские флоты атаковали наши пограничные станции. На данный момент идут ожесточённые бои в приграничных секторах. Неизвестно, сколько продлится война, и каких жертв потребует, но в стране уже объявлено военное положение, и, скорее всего, скоро будет начата всеобщая мобилизация. Причины агрессии на данный момент точно не известны, но в официальном послании говорится что-то о злостном нарушении границ, провокационных обстрелах, нарушении торговых договоров… Сколько в этом правды – покажет время. На данный момент это вся имеющаяся у нас информация. Наши корреспонденты продолжают следить за событиями».
Коллекция газетных вырезок времён Пятой
Межзвёздной войны (3477-3495гг.), архив
письменных памятников старины, Центральный
Музей Истории Содружества Млечного Пути.

* * *

«…До сих пор нельзя с уверенностью сказать, что послужило причиной конфликта между двумя крупнейшими человеческими государствами прошлого – Неройской Империей (наследником которой является современная Империя Феникса) и Земной Федерацией (так раньше называлась Солнечная Федерация). Официальным поводом для войны послужил «Таарлакский инцидент», когда патрульная эскадра Земной Федерации, преследуя пиратов, пересекла границу Империи и довольно сильно углубилась в имперский космос. Это вполне обыденное происшествие было раздуто имперскими дипломатами чуть ли не в диверсионный акт, посыпались обвинения в попытках подрыва экономики и внутренней стабильности Неройской Империи… Ноты протеста ещё шли по инстанциям, а император Эдуард V уже подписал приказ об объявлении войны Федерации. Интересно, что, судя по датам на документах, Имперский Сенат заверил этот приказ уже после начал боевых действий. Эдуард V был самостоятельным правителем, а при сильном монархе всяческие совещательные органы вроде сената, уетеногемота, сословного собрания и прочих, превращаются в чистой воды фикцию.
Силы флота Империи перешли в полномасштабное наступление спустя несколько часов после поступления приказа. Опять же, понятно, что нельзя мобилизовать такое количество войск в столь краткий срок. По сохранившимся свидетельствам очевидцев, приказ о приведении армии и флота в полную боеготовность поступил в войска за ДВА ДНЯ до начала войны, то есть, ещё ДО «Таарлакского инцидента». Из этого можно сделать вывод, что Империя готовилась к войне давно, и вопрос этот был уже решённый. Ну а «Таарлакский инцидент» послужил лишь удачно подвернувшимся поводом, которого давно ждали. Не будь его – случилось бы что-нибудь ещё. В любом случае, 22 сентября 3477 года Пятая Межзвёздная Война началась.
Архивы Неройской Империи по понятным причинам плохо сохранились, но несколько чудом уцелевших документов говорят о том, что изначально в планы генерального штаба императорских войск входила лишь разовая акция – стремительный удар, захват приграничных систем Федерации, нарушение её экономики и понижение статуса Земли на политической арене с последующим заключением мира на выгодных короне условиях. Однако неожиданно слабое сопротивление со стороны федератов, надо полагать, вскружило властолюбивому императору голову. Мы не знаем, о чём он думал. Скорее всего, Эдуард V представлял себе Галактику, которой правит Нерой, и где нет никого, кто может бросить Империи вызов. Для реализации таких планов требовалось сначала уничтожить единственного равного по силе конкурента среди человеческих государств – Земную Федерацию. Не слушая советов опытных военных и чиновников, император приказал продолжить наступление после достижения первоначальных целей. Теперь задачей было полное уничтожение Земной Федерации. «Моя новая резиденция будет возведена в тени пирамиды Хеопса» - так сказал Эдуард V на выступлении перед Сенатом.
Но всё оказалось не так легко. Гигантские просторы Федерации просто не позволили провести блицкриг. Земля без боя отдала окраинные районы, чтобы выиграть время для перегруппировки войск во втором эшелоне. И вскоре неройские войска, продвигающиеся вглубь федерального космоса, были встречены сокрушительными контрударами. Неройская Империя, в отличие от нынешней Империи Феникса, была индустриальным милитаризированным государством, что позволило ей сравнительно быстро оправиться и вновь атаковать. Война прибрела затяжной характер. Ей было суждено продлиться ещё много лет…
За время Пятой Межзвёздной войны погибло и пропало без вести
ЗЕМЛЯН (ВКЛЮЧАЯ НЕРОЙЦЕВ):
95 миллиардов 22 миллиона 700 тысяч человек.
СТЭЛОНЦЕВ:
21 миллиард 4 миллиона 230 тысяч.
ДЖИАЛИЛЬЦЕВ И ДРУГИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ АМФИБИЙНЫХ НАЦИЙ…»
Выдержка из книги академика М.Ю. Штольца
«Пятая Межзвёздная – предостережение истории»
«Научная литература», выпуск 3876 года

«Ах, мой милый Августин, Августин, Августин! Ах, мой милый Августин, всё – всё прошло!.. Ах, мой милый Августин!..»
Одно движение руки – и музыка смолкла. Шкатулка захлопнулась, придавив крышкой крошечную фарфоровую балерину в розовой пачке. И сразу стало тихо и бесцветно: стоп-кадр из чёрно-белого кино.
Ещё одно движение – и балерина снова выпорхнула из шкатулки, улыбаясь мёртвыми губами под механическую мелодию.
«Ах, мой милый Августин, Августин, Августин! Ах, мой милый Августин, всё – всё прошло!..»
- Что, думаешь, победил?- София ткнула в сторону фигурки кончиком зажженной сигареты.- Думаешь, я не смогу выкинуть тебя из головы. Мой дорогой, как ты ошибаешься! Хочешь свободы? Так лети! Я не двинусь с места, чтоб задержать тебя. Лети, ну! Что ты застыл на пороге? Если рвать отношения, то совсем, так, чтоб больше не осталось ни единой нити, связывающей нас в единое целое. Забирай свои вещи, свои фотографии. Я хочу забыть, что ты вообще появлялся в моей жизни. Не думай, что ты её сломал, не льсти себе. Я не умею ломаться!
София затянулась, выдохнула облако дыма, встала и прошлась туда – сюда по крохотной комнатке. Кто придумал делать их такими миниатюрными? В платье не развернуться. Остановилась у стены, сплошь завешанной её снимками. Ах, как хороша! Пылающий взгляд, королевская осанка, посадка головы, едкий прищур, поза, жест… Этому нельзя научиться. Либо есть – либо нет.
- Ты никогда меня не понимал. Не понимал – и прятался в моей тени, жалкий тип, боящийся света. Я была больше чем любовницей. Я была единственной ширмой, отгораживающей твоё нежное тело от реальности. Что, нравится теперь, без меня, драться один на один с этим миром? Нравится? Не рассчитывай на победу, забудь. Такие, как ты, обречены на вечное поражение.
Что ты молчишь? Нечего сказать? Впрочем, я так и думала: молчание – это твой единственный козырь. Без него ты вообще превратишься в тряпичную куклу.
София затушила окурок о дно хрустальной пепельницы. Посмотрелась в зеркало, поправила локон, чуть выбившийся из причёски. Взяла помаду, и хотела было подкраситься, но в последний момент передумала. Обвела контуры губ у своего отражения.
- Тебе кажется, это ты меня бросил?- спросила, чуть повернув голову в сторону.- Ошибаешься, мой дорогой. Чтоб бросить, надо владеть, а я никогда не была твоей. Делала вид – это да. Но… Ты создан для того, чтоб быть в чужом пользовании, лишённый собственных мыслей, бесхребетный червяк. Ты родился для того, чтоб подчиняться! И не смей со мной спорить, не смей открывать рот! Ты не можешь понять степени моей правоты, как никогда не сможешь постичь уровня собственной ничтожности.
Ещё две пробежки из угла в угол, нервно заломленные пальцы. Только бы не повредить маникюр.
- Ты лжёшь. Ты всегда лжёшь. Смотри мне в глаза! Отвечай, что ты видишь? Страх, боль, тоску? Нет! Ты видишь смех. Я смеюсь, гляди! Я хохочу!
И София громко расхохоталась. Смеясь, упала в кресло, вольготно откинулась на расшитые подушки. Представила, как выглядит со стороны: узкая, стиснутая корсетом талия, пышные складки атласа по подолу платья, высокая причёска, сверкание диадемы… Настоящие бриллианты, София не носила подделок.
Истинная королева. Таких не бросают.
- А вот я не лгу, никогда. Просто не говорю правду. Не надо смотреть на меня так обличительно, это не одно и то же. Ложь… А молчание – это надежда. Ты ведь не видишь разницы, верно? Тебе плевать на эти мелочи, на тонкие различия чувств. Как был простаком, так им и остался. Деревенщиной. Я правильно сделала, что ушла от тебя. Ты никогда не мог отличить алмаз от куска стекла.
«Ах, мой милый Августин, Августин, Августин! Ах, мой милый Августин, всё – всё прошло!..»
Розовая балерина продолжала кружиться в монотонном танце. Розовая балерина, его подарок. Он, наивный, думал, что Софии придётся по вкусу этот рыночный ширпотреб с претензией на искусство.
Глупец, глупец!..
Его робкая улыбка, как всегда, живущая только в уголках губ. И тени, поселившиеся в широко распахнутых серых глазах. Когда-то София полюбила его именно за эти волшебные тени, и за улыбку, и за «есенинский» голос, и за невероятную способность одним своим появлением поднимать ей настроение. А теперь…
- Хватит играть со мной! Довольно! Ты не нужен мне! Никогда не был нужен! Я говорила, что люблю тебя? И ты верил? Ха – ха – ха! Королевы не влюбляются в нищих!
«Ах, мой милый Августин, всё – всё прошло!..»
Откуда слёзы?
Вскочила с кресла и бросилась к зеркалу, осторожно, краешком бумажного платка, промокнула намокшие ресницы. Нет, так нельзя, так не пойдёт. Он не достоин даже мысли о её слезе! Где он сейчас, чем занимается? Плевать!
А прежде не пропустил ни одного её…
«Ах, мой милый Августин, всё – всё прошло!..»
- Хватит!
Схватила шкатулку и запустила в стену. Осколки разлетелись в стороны, к её ногам откатилась однорукая балерина всё с той же улыбкой на неподвижном личике. София с удовольствием наступила на голову фигурки и услышала, как та хрустнула под каблуком. В этой комнате не может быть чужих улыбок.
- Прислушайся! Это не гром, а грохот оваций. Ты так и не научился их различать… Разве это так сложно? Просто забыть. Просто развернуться и уйти?..
В дверь кто-то робко поскрёбся. София немедленно выпрямилась, стёрла с лица все эмоции, мельком глянула на своё отражение: всё ли в порядке? «В полном!»- ответило восхищённое зеркало.
- Да?
- София Андреевна, через пять минут ваш выход,- проговорил голос за дверью.
- Уже иду, ждите.
Пора.
София окинула взглядом тесную, пустую гримёрную и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Её ждала большая сцена.

«Когда проходишь мимо»

=)Сегодня наткнулся на фотографию в альбоме, который от матери остался – на ней я совсем ребенок.
=)Я помню, в детстве, когда мы с друзьями от зари и до темноты бродили по округе в поисках приключений, у меня был пес, мы любили с ним играть и, иногда, казалось, что наши игры нравились ему даже больше, чем нам самим. Мы радовались штукам, которые он выделывал, забегая куда-нибудь, куда мы даже в те безумные годы залезть боялись, и возвращался, измазанный, но довольный, приносил в зубах «сокровище». Тогда это могла быть любая мелочь, оставленный журнал, ботинок, деталь с кирпичного завода или ткацкой фабрики – это те места, куда мы постоянно уходили, вдали от города и считавшиеся заброшенными, никто не мог запретить мылышне шататься там. И, знаешь, у Дика, так мы прозвали пса, всегда получалось достать что-то интересное, он будто помнил предыдущие находки и раскапывал что-то новое. Веселый был пес.
=)Помню, когда возвращались в район, сразу шли к Сашке на поселок, чтобы отмыть Дика, ведь отец меня постоянно ругал, если узнавал, что я ходил на заброшенные заводы, а псу ведь не скажешь держаться подальше, он веселый, всегда вьется вокруг, а измазанная шерсть сразу в глаза бросается. Папа мне твердил, избавиться от Дика, порол, а я терпел, собака пропадет же, а я ответ чувствовал, поэтому приходилось упрашивать, чтобы родители разрешили пускать его ночевать на балкон. Мать у меня добрая была, помогала, если отец не в духе.
=)Только, кажется, вот, что ответственность, это чуть больше, чем долг. Я вот, к чему вдруг это вспомнил-то, про детство, про Дика, ведь сейчас это осталось где-то в другом измерении…
=)Через несколько лет - я уже работал тогда - имел привычку возвращаться поселковыми дорогами, а время темное, собаки лают, жутковато, до дрожи пробирает. Мимо одного из домов прохожу, и слышу, орет собака, скребется, как будто рвется на волю, и скулит жалобно. Я остановился, на дом тот посмотрел, подумал, кто ж так живое существо мучает, но что мог сделать – пошел дальше. Только визг зверя с той поры в голове поселился – все воет, воет, скребется там что-то, живое еще. Я даже решил сменить дорогу, но ноги как-то сами всегда на привычный путь направляют, вот так и меня тогда опять мимо дома того понесло, и опять тот же шум. Я сердце в кулак сжал, да и пошел домой, но на душе визг собачий остался.
=)Недели через три мы с Катей шли ко мне, по привычке я повел ее все той же дорогой. В то время частенько влюблялся, по клубам ходил, вот и казалось, что есть на свете важные вещи, а голова ерундой забита – счастливые годы. С Катькой легко было, даже когда разговаривали, обо всем забывал, а в тот день что-то переклинило, остановился посреди дороги, как вкопанный. И, главное, смотрю влево, и Катя тоже смотрит – не понимает, переглядывается, то туда, то на меня. Я ей говорю: «обожди секундочку», а сам к воротам направляюсь, старым, облезшим. Заходить раздумал, на камне у забора приподнялся, смотрю на участок, и глазам не верю, ведь, сколько помню, ходил здесь, и как же не замечал-то. Поговаривают, привычное настолько приедается, что ты его по памяти знаешь, если и что случиться – не видишь, будто картинка из воспоминаний загораживает. «Ты что?», спрашивает Катька. А я пальцем сломанную дверь обвожу, покосившуюся крышу, обгоревшие рамы, мол, давно ли… это?
=)Оказалось, два года уже. Я в лагере тогда отдыхал – дом сгорел, вроде как пьянка или еще что, да земля уже сорняками поросла, и дела-то никому нет, сгорели жильцы, да и царство им небесное. Спрашиваю: «А собака у них была?». «Да, вроде была». «Тоже сгорела, значит». «Да, убежала, небось, кто ж собаку-то удержит», предположила Катька. Только я-то понимал, что собака сгорела с хозяевами, скреблась, звала на помощь. Ведь собаки они такие, хозяев не бросят, просто возможности не было у нее. Катька так и не узнала, с чего меня собака заинтересовала, да оно и я сообразил, что, дурак, лезу, не пойми куда – взял девушку под руку и продолжил прерванный путь.
=)Дорогу я ту впоследствии обходить пытался, но нет-нет, да и пройдусь, услышу, как горящий пес скребется, и дурно становится – потом неделю обходные маршруты выбираю. Может, оно и потому, что душу мне рвала близость с этим приведением: я стал стремиться уехать из города. А потом и другая работа подвернулась, и город новый, и жилье.
=)Я только спустя тринадцать лет вернулся – отца хоронить. Постоял на кладбище, горстку земли кинул, да и побрел, прогуляться, подальше от похоронного смрада, от цветов, крестов и плачей. Меня друзья тогда благо, не оставили, со мной пошли, хотя куда на кладбище уйти от холмиков и оградок. Лишь бы от отцовских подальше, а чужие безразличны. Походили мы час-другой, друзья о всех переменах рассказали, о покойных. Вот, говорят, тут соседка по лестничной клетке бывшая лежит, тут - учитель старенький, тут - этот, тут - тот. Сколько людей близких уходит, а тебе ведь, по сути все равно, жалко, да что ж поделать-то?
=)«Семен Андреевич», прочитал я надпись под знакомым портретиком – веселый дедок был, все на рыбалку мимо нашего подъезда ходил, и пес у него еще был беспородный, но под стать хозяину – любил его, вертелся вокруг, как пчела над медом. А дата гляжу, так вообще уж старая, «Это ж когда он умер-то», спрашиваю. «Семеныч-то? Да ты ж еще тут был, кажется… Не помнишь что-ли? Дом у него сгорел, летом, после пьянки».
=)Тогда-то я и понял, отчего запал мне в голову вой той собаки, ведь песика мы этого до ужаса любили, смешной был, приветливый, хвостом то и дело вилял. Мы его подкармливали… А знаешь, что самое в этой истории странное? Я же вспомнил, до мелочей, и старика, и пса, и удочки: он всегда три носил, одна длиннющая, другая покороче, а третья изолентой перемотанная, совсем старая. Когда старик присаживался, пес иногда ложился рядом и начинал грызть ту, которая самая старая, а старик его так осторожно отпихивал. Я это вспомнил! По-своему и грустно, и радостно стало, что кошмар, мучивший меня разрешился, хотя жалко их, но ведь теперь дело ясно, как божий день.
=)Но только до вечера.
=)Мы с друзьями собрались в баре, заказали выпивки, сидели, болтали о старом. И увязал же меня черт вспомнить старика и его собаку, говорю, какая, мол, славная собачка у старика была. А Ромик на меня косится, не понимает, о какой собачке я твержу. Ну, я ему и объясняю, что та, которая у Семеныча была, которая вокруг него постоянно бегала, которую мы иногда кормили… А Ромик смотрит на меня тем же взглядом, потом, вдруг до него что-то доходит и он выдает: «Семеныч? Старик из сгоревшего дома что ли?». Я ему: «Ну, да!». Лицо у Ромы сморщилось, как грецкий орех: «Да не было у него никакой собаки. Он их на дух не переносил. У него три кошки в доме, рыбу им таскал».
И что ж за наваждение, чтобы я не делал в этом городе, всегда у меня в ушах этот вой стоит, скребется и скребется кто-то, воет, словно плачет. Как не старайся мимо себя это пропускать, покоя не дает чертов пес. Я уж со зла тогда сел в машину, поехал на поселок, подъезжаю к воротам к тем, и ведь слышу – воет. Там все еще эта тварь, скребыхается, за двадцать лет не успокоилась. Я из машины выхожу, бью ногой по воротам и ору: «Да что ж ты тварь такая, не угомонишься?!», «Что ж я сделал тебе, сука?!». Себя не помнил от злости, да и алкоголь в голову шибанул.
На крики мужик из дома напротив выбежал, с ружьем. «А ну-ка», говорит: «Иди-ка ты отсюда! Пока я тебе под зад не зарядил! Ишь, разорался он тут посреди ночи, с бабой своей в другом месте отношения выясняй - тут людям спать охота!» А потом он пригляделся, видит, у меня по лицу слезы ручьями текут, я на него умоляюще смотрю, и через всхлипы говорю: «Ну, почему, почему, она не умолкает?». «Да, кто ж не умолкает?», спросил мужик, а сам, как на умалишенного смотрит. Ну, я ему: «Собака! Воет тут каждую ночь! Она вам спать не мешает?». Мужик косится на меня, а сам, видимо думает, скорую или милицию звать. «Никто тут не воет, только ты орешь, спать мешаешь! Проваливай, кому говорят!»
=)Я за руль, кое-как до квартиры доехал, а на утро из города рванул, ни с кем не попрощавшись, только мать обнял на дорожку, обещал навещать, но знал, что ноги моей в этом проклятом городе не будет. И прав был, вот только…
=)Смотрю я на эту фотографию…
=)Помню, мы тогда в пятый класс перешли – школа, уроки, начало учебного года. Дик тосковал тогда, хотел поиграть. Однажды, когда мы шли с другом в школу, Дик вился вокруг нас, он увидел мышь и погнался за ней, мы наблюдали, смеялись, подбадривали пса. Но мышь шустрая оказалась, скользнула в люк, где теплотрассу ремонтировали – Дик за ней. Мы смотрели сверху. Звали его. Он тихо скулил. Друг сказал, что Дик и не из таких передряг вылезал, он же ловчее любой кошки: «Вот увидишь, придем, он уже вылезет». Но он не вылез. Когда мы шли обратно, он завыл, потому что издалека слышал мой голос, скреб лапами по трубам и будто бы плакал. Мне еще так плохо никогда не было. Мы говорили с рабочими, ходили в ЖЭК, но там сказали, что работы не ведутся, а дел у них и так по горло, с людьми, чтобы еще и с собакой возиться. Мне было стыдно. Вечером, отец сам спросил, где же Дик, но я ответил, что убежал куда-то. Утром, когда мы шли в школу, он снова завыл, но я собрав силу в кулак, прошел мимо. Так же я возвращался домой.
=)А потом была суббота, и выходные я просидел в комнате.
=)В понедельник была хорошая погода, мы шутили, ветер трепал волосы и мне казалось, что на нашей улице еще никогда не было так тихо и спокойно.

Лекс Картер (18 июля 2010)

Воздух был наполнен сладким запахом пожаров. Припекало солнце, где-то в соседнем парке лениво перекрикивались птицы, их мерзкие голоса эхом разносились по старому переулку. На раскалённой крыше универсального магазина расположились двое: мужчина сидел на парапете, свесив ноги наружу, и утирал льющийся ручьями пот, а женщина сидела, прячась от жары за вентиляционной будкой. Они уже давно должны были поменяться местами, соблюдая очерёдность импровизированной постовой службы, но мужчина жалел напарницу, задремавшую в прохладной тени. Ещё раз окинув взглядом хаос улицы, мужчина спрыгнул со своего насеста и подошёл к лежащей в тени бутылке с водой, когда откуда-то снизу один за другим раздались два гулких выстрела. Женщина вскочила, мужчина резко выпрямился.
- Магнум. Это Берт, главный вход!
- Лида, останься! - кинул мужчина и рванул к лестнице, ведущей в тёмное нутро магазина.
На втором пролёте к нему присоединились ещё двое – грузная, но проворная женщина и седой старик в одежде военного образца. Свечи, закреплённые на перилах, бросали суматошно мечущиеся тени, топот ног возвращался из пустых коридоров раздробленным эхом. Первый этаж. За поворотом, у центральных дверей, кто-то искусно матерился.
- Туды их в пень шестнадцать раз, да ещё двадцать три в ухо! Откуда их принесло-то, ч-чёрт?
Мускулистый, широкоплечий, верзила стоял к бегущим на помощь спиной, закрывая вид на улицу. Ладонью он зажимал раненое предплечье, с рваных краёв рубахи падали густые капли крови. На полу была ещё целая лужа, но если бы вся она принадлежала раненому, он бы уже давно не мог стоять. Люди столпились позади и напряжённо молчали, когда он обернулся.
- Это не... это не то, что вы подумали! Это не мертвяки, это я идиот! - верзила скривил лицо от боли и досады, - Зацепился вот... А закрыть успел!
Он показал взглядом на торчащий из стены крепёж светильника. Когда он сместился, стало видно, что на пороге лежат два еще дёргающихся тела.
- Ж-живучие, зар-разы…
- Берт, ну вот какого хрена тебя понесло на улицу? Что ты там забыл? – только подошедший долговязый мужчина первым преодолел осторожность и подошёл к здоровяку. Тот молча боднул головой в сторону выхода, и люди разглядели бутылку настойки, выкатившуюся из порванной сумки и блестевшую на солнце стеклянным боком.
- Нет, Берт, у тебя мозгов точно не хватает. Ты, блин, где? В магазине! В винном отделе этой настойки – целая полка, да в погребе небось ещё не один ящик!
- Кай, п-прости. На улице было чисто и я подумал, что... когда из-за угла выскочили эти вот. Они гн-нались за этим вот. – И он покосился куда-то в сторону поста охраны. Люди разом обернулись. Под столом, хлопая огромными голубыми глазами, сидел чумазый мальчишка.
- Лекарь, займись Бертом. И перезаряди ему Магнум, а то может у него и на это мозгов не хватит. – Мужчина с крыши на миг прикрыл усталые глаза, а потом обернулся к незваному гостю.
- Ну а ты? Не зомби случаем? - мальчик испуганно замотал головой.
- Нет? Ну и отлично. Берт у нас хоть и туповат, но добрый, он бы тебя всё равно пустил, даже не из-за бутылки! – Берт промычал что-то обиженным тоном, но говоривший не обратил на это никакого внимания. – Меня зовут Кей, а тебя как?
Мальчик молчал, надув щёки, и казалось, что метафора «как в рот воды набрал» - вовсе не метафора.
- Есть хочешь? – мальчик шумно сглотнул и вытер губы рукавом: оказалось, что он действительно держал во рту жидкость.
- Да.
- А что во рту было?
- Сок. Яблочный. Тут, через пару домов, гостиница, у них в холле ящик с напитками.
- Дай угадаю, ты его разбил, а мертвяки услышали и погнались за тобой?
- Да. Я не думал, что они рядом, а тихо открыть не получалось.
- Ну ладно, иди вот с Норой, она тебя накормит. Не бойся, она не кусается. – Кей помог мальчику подняться и подвёл к женщине. Та приветливо улыбнулась.
- Меня зовут Ронни Сато-Ри.
- Приятно познакомиться, Ри. – Кей удивлённо поклонился.
- Ну что там?
- Да просто царапина, хоть и глубокая. И правда не укус. – Лекарь оставил Берта нянчиться с повязкой и развалился на стуле, принесённом из мебельного отдела. Он курил трубку, пыхая ароматным дымом в сторону вентиляционной решётки.
- Может попросить Нору подать электричество на решётку, пока этот лоботряс отдохнёт?
- Кей, не суетись, всё нормально. Через час кровь остановится окончательно. Лучше пойдем ко мне, я тебе кое-что покажу.
- Сейчас, только забегу к Лиде, скажу, что всё в порядке.
- Жду. – Они расстались на лестнице, Кей вышел на крышу. Солнце ударило горячим молотом сначала в голову, потом в грудь, сбивая дыхание. Справившись с замешательством, он подошёл к вопросительно смотрящей на него девушке.
- Ничего страшного. Берт, идиот, на улицу вылез и чуть не нарвался. И, знаешь, у нас в гостях Ри.
- Вот как? Неплохо! Даже замечательно!
- Да нет, ничего замечательного. Он совсем ещё мелкий. Лет десять.
- И какой же он тогда Ри? Так, …
Она не успела договорить. На улице раздался переливчатый звон бьющегося стекла, падение тяжёлого предмета, какая-то возня, а потом они увидели, что через завалы хлама перебирается немёртвый. За ним ещё один, потом ещё. И ещё и ещё.
- Учуяли кровь, уроды. – Кей поморщился. – Пойду скажу, чтоб всё-таки электричество на решётку дали. Ты следи, что тут и как. Если совсем обнаглеют – стреляй.
Они шли по брусчатке, спотыкаясь и подволакивая надломленные конечности, ползли, цепляясь за неровности и скребя стёртыми пальцами по камням. Некоторые ещё что-то подвывали, остальные уже могли только клокотать, горячий ветер принёс первые обрывки смрада. Кей поспешил вниз.
- Кей, я уже зарядила решётку. – Нора сидела в холле, рядом с ней, за небольшим столиком, сидел Ри и уплетал бутерброды, запивая их сладкой водой. Кей взял со столика пару конфет, одну кинул Берту, вторую разжевал сам.
- Я к Лекарю. Смотрите, никаких глупостей. Трупов всё больше и больше, старайтесь не маячить у них перед глазами. Или перед тем, что от их глаз осталось.

- Кей, ты? Подходи, смотри сюда. – Лекарь вынул перепачканные слизью руки из развороченной груди мертвяка, накрепко привязанного ремнями и верёвками к широкому обеденному столу. – Ничего странного не замечаешь?
- Вроде бы нет. А что я должен увидеть?
- Не знаю. Я тоже ничего странного не вижу. Вирус практически ничего не меняет в организме жертвы, во всяком случае, на этом уровне.
- Он явно гнездится где-то в головном мозге, раз они такие живучие. Дохнут только если снести башку. – Кей брезгливо поморщился и отстранился от препарируемого, Лекарь вытирал только что вымытые руки полотенцем. Труп вяло подёргивался, его челюсти щёлкали, но широкий поясной ремень на шее не давал ему поднять голову.
- Итак, вскрытие ничего не показало. Ничего полезного для нас. Я надеялся, что найду что-нибудь, что поможет с ними бороться, но, как видишь, нет. Мне нужны другие инструменты, не этот хлам. – Он показал на пару декоративных подносов, где покоилась груда разномастных кухонных ножей и разделочных топориков.
- Добраться бы до больницы, там не только инструменты, нам лекарствами и перевязкой надо разжиться. Но страшно.
- Пока особой надобности не было, но ты прав. Да, страшно.
- Ладно, кончай с этим, пойдём наверх. Немёртвые пришли.

За широкими витринами шаркали десятки ног. Десятки глоток издавали бульканье и стоны, десятки рук дотрагивались до решётки и резко отдёргивались от неё. В холле сидел один Берт.
- Где Нора и наш гость?
- В мебельном. Я их отправил, чтоб тут не светились. – Берт сидел, скрючившись за стойкой продавца, и баюкал свой Магнум.
- Смотри себе чего-нибудь не прострели. Мы пойдем, побеседуем с новоприбывшим, если что – кричи. – Они поднялись по лестнице, прошли по длинной галерее мимо разорённых отделов одежды и обуви. Коридор закончился большим залом, заставленным широкими кроватями, диванами, столами и шкафами. На одном из диванов сидел Ри, листая какую-то фантастическую книжку и увлечённо ковыряясь в носу. Нора отошла от окна.
- Ребята, я тут кое-что поймала. Какой-то любитель в городе вещает. Передаёт общую ситуацию у себя в районе, я так поняла это где-то на юге. Предлагает всем выжившим выдвигаться в центр, к госпиталю.
- Умный какой! Вот пусть сам и выдвигается, раз такой смелый и вооружённый.
- Он прав. Сидеть на месте, даже так комфортно, как мы – не выход. В конце концов, трупы завалят собой решётку и проберутся сюда.
- Сплюнь, Лекарь. Хотя да, решать, что делать, надо.
Все трое синхронно посмотрели на мальчишку, задумчиво вытирающего палец об обивку дорогого дивана. Его глаза скакали от страницы к странице, и было совсем не ясно, читает он или просто делает вид, что умеет.
- Ри?
- Можно просто Рон. – Мальчик отвлёкся от книги и серьёзными глазами посмотрел на взрослых.
- Рон, можно задать тебе вопрос? Только ты, если не хочешь, не отвечай. – Нора подсела к нему и сложила руки на коленях. – Где твои родители? Они…
- Умерли. Нет, не из-за этих... авария. Ещё до всего этого. А вот учителя сожрали. – Кей даже поморщился, так цинично это прозвучало.
- Нам очень жаль, Рон.
- Он был старым пердуном. Его не очень жалко. Вот горничную – да, жалко. Она добрая была.
- Ри, а тебе не кажется, что сейчас не самое лучшее время так отзываться о людях?
- Нет, не кажется. И я же сказал, меня можно звать Роном.
Мальчишка оказался наглым и невоспитанным. Ещё час назад в его глазах было столько страха, что хватило бы на всех выживших, а сейчас он был надменен и груб. Черты фамилии Ри узнавались сразу.
- Чёрт возьми, я бы его прямо сейчас придушил! Тем более что он ещё мелкий и будет только обузой. – Кей с Лекарем отошли в сторону и общались полушёпотом. – Нет, Лекарь, я, конечно, зол, но успокойся, это я просто завёлся.
- Кей, он же Ри. Они все такие. Были. Всё долбаное семейство. Сильны, но уроды – каких поискать. Успокойся, пока от него нет проблем. Не наглеет, не ноет.
- Как пить дать, он нам ещё устроит неприятности в самый нужный момент!

Трупы, оголодав, бросались на жгущую их решётку и, наконец, когда гора их достигла нужной высоты, начали переваливаться в помещение, разбивая окна, шипя и извиваясь. Живые, не ожидая столь скорого прорыва, успели собрать совсем немного пищи и воды. Последние запасы пришлось проносить на лестницу уже в непосредственной близости жадных гниющих рук, и широкий клинок Берта рубил их одну за другой.
Диван упал, перекрыв лестничный пролёт и придавив сразу двоих, но за их спинами маячила целая толпа. Лида помогала Норе и Ри подняться на крышу, Берт и Кей прикрывали. Огненные стрелы сносили головы неживых, Лекарь заряжал. Люди отступали. Когда все выбрались на крышу, Лида уронила тяжёлый железный люк и устало опустилась на ещё тёплую крышу. Ночь только началась.
- Они ещё нескоро сюда выберутся. Но что толку, если мы тут подохнем от голода? – Кей ходил вперёд-назад, схватившись за голову. – Нет, ну надо же, какими мы наивными были! Надеяться на ограду! Надо было стразу! Сразу делать!
- Делать что? Кей! Что делать? Заваливать витрины? Блокироваться на втором этаже? – Лида кричала, всхлипывая.
- Да! Переносить с первого еду наверх! Хотя бы это! А потом заваливать лестницу к чертям!
- Ага. И сдохнуть на втором. На пару дней позже, чем сейчас.
- Лекарь, не дави!
Все разом замолчали. Им показалось, что в люк уже скребутся неживые пальцы, что клёкот полуразложившихся глоток звучит уже за тонким листом железа.
- Берт, сколько у тебя зарядов?
- Всего три.
- А у тебя, Лекарь?
- С десяток найдётся.
- Лида?
- Я пуста.
- А у меня пять, – плечи Кея опустились, он весь сник. – Что будем делать?
- Надо прорываться и бежать! Они медленные, они нас не догонят! Распределить заряды, и вперёд! Тут у нас нет шансов, тянуть…
- Я могу стрелять Магнумом, - голос ребёнка сначала никто не услышал, и он повторил, - Я тоже могу стрелять Магнумом!
- Да? Может и Абрамсом постреляешь? – Кей истерично засмеялся. – А может ещё и Вирус знаешь?
- Знаю. И Абрамс, и Вирус. Учитель, зануда, всегда твердил, что чем мощнее заклинание, тем проще им пользоваться. Главное – энергетический ресурс. Вон Нора управляет разрядами, а знает всего пару комбинаций, - с этими словами мальчик шепнул заклинание, выставил в воздух указательный палец правой руки и чиркнул ладонью левой по оттопыренному большому. Раздался выстрел, и небо прошила огненная стрела. – А Вирус – ещё проще. Только вы не сможете, силёнок не хватит.
Все застыли в изумлении.
- Какая всё-таки интересная книжка, – в мёртвой тишине голос Ри показался чужеродным, нелепым. Ребёнок не расстался с книжкой даже во время спешного побега и теперь снова листал её, бурно радуясь фантазии автора, - здесь про другой мир! У них повозки без лошадей, железные, а ещё тут летающие машины и дороги, тоже из железа! И магии нет! Вот это было бы интересно! А то надоели эти дохлики. – С этими словами он щёлкнул пальцами, и за люком наступила тишина.

Future Simple


ГЛАВА ПЕРВАЯ БРЕД ПЕРВЫЙ

"В этом мире есть только две бесконечные вещи это вселенная и глупость и на счёт первой я не уверен"
Эйнштейн

"Сияние смерти"

Он стоял на боту космического корабля "Souls Columbia" ,его могучий,обделённый интеллектом взгляд был устремлён в зловещую черноту галактики "Тёмного Кунилингуса" , он ещё не знал что скоро его жизнь измениться навсегда.
капитан хасбенд - Стажёр что показывает квадроемульцыоннодизантронный датчик
????- чё (censored) ?????
капитан хасбенд- быстрее стажёр !
????- ну он .... эээээ как бы это сказать , я уверен что он определённо что то показывает
капитан хасбенд-Святой кунилингус тэнтаклеподобный это же задротианский крейсер ,прямо на нас !!!!
????- (censored)!!!
капитан хасбенд - Немедленно включить фатонноемульсицыонгравитронфазэрные двигатели
????- ВАШУ МАТЬ КТО ЭТО НАПИСАЛ !!!!!!!!!!!!!!!
капитан хасбенд - БЫСТРЕЕ !!!!
в рубке раздался шелчёк и из динамиков раздался спокойный женский голос
ии- капитан зафиксирована непонятная электромагнитная активность на крейсере
На компьютерном табло зажглась кнопочка "Возможна опасность"
???? шёпотом - почему это должно было случиться именно сегодня ?
капитан хасбенд- сержант Чаула примите управление
ии - с вражеского крейсера зафиксирован запуск протонной торпеды
на панели зажглась кнопочка "вероятно опасность"
????шёпотом- почему всегда я ?
капитан хасбенд- немедленно перевести энергию на шиты
диспетчер кларк- капитан мы не успеем успеем укл.... !!!
на борту корабля раздался резкий взрыв
капитан хасбенд- чёрт !!! оценка повреждений
ии- 75,5 процентов корпуса повреждено , энергия щитов отсутствует, в двигательном отсеке зафиксирован пожар....
капитан хасбенд- вашу мать !!!!!
на панели загорелась лампочка "а я вас предупреждал"
капитан хасбенд- нам надо немедленно восстановить щиты или мы покой.....!!!
????-ээээ капитан как бы это сказать ...
капитан хасбенд- что с анализаторным отсеком нужно немед....!!!!
????- кажеца это ...
капитан хасбенд- мы не имеем право по....!!!!!
????- КАПИТАН !!!!!!!!!!!!!
капитан хасбенд- ЧТО?!?!
ии - зафиксирован запуск двух протонных торпед в нашу сторону
капитан хасбенд- О господи
????-капитан я думаю пора сваливать
капитан хасбенд- НЕМЕДЛЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ !!!
диспетчер кларк- бесполезно, мы не сможем уйти от них у нас работает только один двигатель и многочисленные повреждения по всему корпусу
ии- время столкновения 75 секунд
капитан хасбенд- чаула есть системы поблизости
сержант чаула- нет сэр, мы находимся в пограничном кольце кунилингуса
диспетчер кларк- капитан вы же не хотите....
капитан хасбенд- у нас нет другого выбора
ии-время столкновения 45 секунд
капитан хасбенд- кларк выходите из потока
диспетчер кларк- д... да сер
ии-протокол аварийного выхода из потока инициирован
капитан хасбенд- давайте кларк
ии- выход из потока вне врат чрезвычайно опа....
диспетчер кларк-надеюсь вы знаете что делаете капитан
капитан хасбед-довертесь мне
сержант чаула-мы всегда будем с ва....
????-МОЖЕТ УЖЕ НАЖМЁТЕ ЭТУ (CENSORED) КНОПКУ !!!!
ии- аварийное сжимание потока инициировано
непрерывный поток звезд за иллюминатором в доли секунды прекратился ,открыв взору панораму неизвестной (пока еще) солнечной системы.
капитан хасбед- где мы ?
ии - к сожалению ,в базе данных нет карт этого участка космоса
диспетчер кларк-торпед и крейсера не обнаружено
капитан хасбед-отлично , они не рискнут выйти из потока
????-ОТЛИЧНО ??!! да конечно просто «ОТЛИЧНО» , корабль превратился в решето ,пол команды плющит в космосе ,плюс мы находимся в какой то жопе без намёков на спасение ,может быть ещё лучше ???
ии -капитан, замечена электромагнитная активность
????-оказываться может
диспетчер кларк-это крейсер !!!!
капитан хасбед- упрямые (censored) !
сержант чаула-они приближается к нам на большой скорости ,возможно хотят взять нас на абордаж !
????- да неужели !!!
диспетчер кларк-сэр мы не сможем уйти от них , что нам делать капитан !!!
????- да кеп ,нам бы не помешала ещё одна гениальная идея
капитан хасбед-чаула есть планеты поблизости
????-иногда мне лучше молчать
сержант чаула- совсем недалеко есть пла...
капитан хасбед-хорошо, кларк возьмите курс на планету,переведите всю оставшуюся энергию на двигатель, всем приготовиться к экстренной посадке
диспетчер кларк- это самоубийство !!
капитан хасбед-у вас есть другие идей кларк .... нет , в таком случае заткнитесь и выполняйте приказ
диспетчер кларк-Ттт ...так точно , взят курс на планету
ии-курс принят , выход на орбиту через 5 минут
????-капитан может объясните нам , перед смертью, откуда такой интерес к нашим персонам
капитан хасбед- это вражеская территория стажёр , мы знали на что шли
????- звучит неубедительно
капитан хасбед- вы боитесь смерти стажер ?
????-не боятся только мёртвые
капитан хасбед- поверте стажер вы ещё слишком молоды чтобы умирать, по крайней мере вы не умрёте раньше меня
????-окей кэп ,вы меня успокоили
ии - выход на орбиту планеты через 30 секунд
капитан хасбенд- всем приготовиться
ии- корабль вошел в ионосферу планетоида
сержант чаула- температура за бортом повышается
ии-корабль вошел в термосферу планетоида температура за бортом 7000 градусов
????-"сгорел на работе" определенно героическая смерть
диспетчер кларк-капитан ,обшивка начинает плавиться
ии -корабль вошел в стратосферу планетоида температура за бортом 10 000 градусов
сержант чаула- корабль разваливается мы не сможем долететь до земли
капитан хаксбэд- ничего эту малышку дрючили и посильнее ,она выдержит
????-одно радует капитан, в аду будет не так жарко
ии-корабль вошел в стратосферу планетоида температура за бортом 15 000 градусов
капитан хаксбэд- включить стартовые двигатели
сержант чаула - так точно
диспетчер кларк - капитан температура упала до двух тысяч
капитан хаксбед- у нас слишком большая скорость, нас размажет по поверхности !!!
ии-10 километров
капитан хаксбед - включить тормозные двигатели , немедленно !!!!
ии-8
сержант чаула- двигатели не работают , нет сигнала !!!!!
ии-6
капитан хаксбед- пробуйте ещё !!!
сержант чаула- нет ответа !!!
хаксбед-ещё раз !!!
ии -4
кларк -МЫ ВСЕ УМРЁМ !!!!!!!!
????-заткнись !!!
ии- 2
чаула -Е..ЕСТЬ ,ПОЛНАЯ МОЩНОСТЬ !!!!
ии -столкновение неизбежно
хаксбед -слишком поздно, ДЕРЖИТЕСЬ ВСЕ !!!!
????-ВАШУ МАТЬ !!!
столкновение неизбежно,неизбежно ,неизбе........................................... .......

торпеда-мат-торпеда-мат-торпеда-мат-падаем-мат-падаем-мат

В местечко под странным названием «Тишь» я попала совершенно случайно, на рассвете. Ехала, едва высматривая дорогу сквозь пелену злых слёз, цедила сквозь зубы проклятия и клялась себе, что больше никогда, никогда, никогда…
В момент последнего «никогда» отцовский «Седан» фыркнул и заглох, замер посреди дороги, как раз возле синего знака с надписью «Тишь. 500м.»
- Чёртова колымага!- взъярилась я, выскочила и с чувством пнула переднее колесо.- Да чтоб тебя!..
Колымага не разделяла моего негодования и на грубость не ответила.
Ровно ничего не понимая в устройстве автомобиля и способная разве что залить в бак бензин, я несколько минут металась туда – сюда по дороге, высматривая людей, способных помочь либо даме, либо «Седану», которому не повезло попасть этой даме в пользование. Таковых не нашлось: в четыре утра эти места не отличались многолюдностью.
Затем, утомившись и слегка успокоившись, я в глубокой задумчивости стояла перед открытым капотом и ждала озарения. Однако оно не торопилось снисходить на меня, увлечённое чем-то более интересным.
А знак так и манил к себе взгляд.
«Тишь. 500м.»
Полкилометра – совсем недалеко. А уж там наверняка найдётся хотя бы одна автомастерская.
Я заперла «Седан» поставила на сигнализацию и свернула с трассы на узкое ответвление, куда указывала стрелка на знаке.
Проклятый Сашка! Только благодаря его стараниям я попала в такую идиотскую ситуацию! Вечно с ним так!..

- Кать, ты же сама всё понимаешь,- говорил Сашка, разводя в стороны руки, словно пытался наглядно показать размер должного понимания.- К этому всё шло. Давай не будем устраивать истерик.
Меня трясло, голова разламывалась от боли. А он просто стоял, такой спокойный, вечно уверенный в своей правоте. Как же в этот миг я его ненавидела!
- Что я понимаю? Что ты решил меня бросить? Что нашёл себе какую-то шлю…
- Катя, прекрати. Не ты ли пару дней назад говорила, что отношения зашли в тупик? Вот я и нашёл из него выход. Что тебя не устраивает?
- Что не устраивает?- задохнулась от обиды.- Думаешь, перечеркнуть семь лет – это так просто? Оревуар, Кати, всё было ошибкой? Так?!
- Ты драматизируешь.
- А ты… Ты просто… Да пошёл ты, урод!
Схватила сумку, ключи от машины и выскочила из квартиры. В три часа ночи.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу… Один шаг – одно слово, вбиваемое каблуком в высохшую, потрескавшуюся грунтовку. Ненавижу, ненавижу, ненавижу… Ненавижу за предательство, за то, что не хочу прощать, за то, что не могу перетерпеть боль, за то, что люблю, за слёзы, за семь лет бесконечного поиска очевидных ответов. Ненавижу!..
«Катя, возьми телефон, это он, это он звонит»…- запел в сумке мобильный.
- Ага, щщщас,- прошипела я сквозь зубы, сжимая в кулаке аппаратик, на экранчике которого светилась надпись «Любимый».- Мечтаю услышать твой голос.
И ведь мечтаю, как последняя дура! Как будто мало меня бросили, надо ещё унизить вдогонку!
Размахнулась, чтоб зашвырнуть телефон куда-нибудь подальше, но в последний момент передумала. Сашек в мире много, а сотовый у меня один.
Сбросила звонок, отключила аппарат и сунула в сумку.
Когда я в последний раз встречала рассвет за городом? Риторический вопрос. Ответ на него я хорошо знала: год назад, под Питером. Вместе с Сашкой. Мы стояли, прижавшись друг к другу, на прохладном ветру, и наблюдали, как просыпается солнце. И вот теперь снова. Первые лучи заливают верхушки деревьев розовым, девичьем румянцем, и окаймляют облачка золотым сиянием. Седая от росы трава гнётся к земле. В посадках поёт страдающая бессонницей птаха… И я – одна…
Показалось, что я трижды прошла указанные пятьсот метров, прежде чем за деревьями показались строения. А через пару минут вышла на широкую улицу, по обе стороны застроенную ухоженными деревенскими домиками. Что странно: ни один из домов не был окружён забором. Зато вокруг росли усыпанные плодами яблони, на клумбах горели цветы, ветерок играл травой, и хором голосили сразу три петуха. Сельская идиллия, хоть садись и картину пиши.
Я немного полюбовалась, вспомнила про оставленный автомобиль, и забарабанила в дверь первого же дома. На быстрый ответ не рассчитывала, учитывая ранний час, однако дверь распахнулась уже через минуту. На пороге появился высокий мужчина средних лет, на вид вполне современный дачник: майка с надписью NIKE, потёртые джинсы, длинные волосы собраны в хвост. Почему мне казалось, что должен явиться мужик – лапотник?
- Доброе утро!- широко улыбаясь, выкрикнула я. Откашлялась и добавила тише:- У меня тут машина сломалась. Не знаете, где найти механика?
Он смотрел на меня и молчал. Я решила, что выразилась недостаточно ясно и повторила:
- Сломалась машина. Нужен механик. У вас такой имеется?
Мужчина снова ничего не ответил, зато вытащил из маленького мешочка на поясе, в каких обычно носят сотовые, крохотный блокнотик, карандаш, и начал что-то быстро писать. Затем протянул вырванный лист мне.

«Четвёртый дом справа, спросите Виталия. Он не механик, но в машинах разбирается хорошо. Он поможет».

- Спасибо,- пробормотала я смущённо, сообразив, что передо мной немой.
Мужчина пожал плечами, словно сказал: «Без проблем, обращайтесь». И закрыл дверь.
Я отправилась дальше, но до указанного дома не дошла, поскольку заметила, что на улице стало заметно оживлённее. Меня то и дело обгоняли группы людей, нарядно одетых и спешащих к неизвестной мне цели. Каждый нёс в руках зажженную свечу.
И все молчали.
Разумеется, я отправилась следом, и через несколько минут вышла на площадь перед небольшой, аккуратной церковью с тремя серебристыми куполами. Площадь была запружена людьми со свечами, все стояли в полной тишине и чего-то ждали.
Церковь была окружена кольцом из горящих свечей, крохотные огоньки трепетали на ветру.
Меня разобрало любопытство.
- А что случилось?- поинтересовалась у женщины, стоящей рядом.
Она окинула меня удивлённым взглядом, отдала свечу товарке, достала блокнот с карандашом и написала:

«Вы гостья у нас, верно?»

- Да,- кивнула я.
Она махнула рукой, велев идти следом, и двинулась с площади. Я пошла за ней.
Остановились в тени под раскидистыми яблонями, женщина снова достала блокнот и принялась писать мелким, неразборчивым подчерком.

«В этих местах в годы Отечественной войны шли крупные бои, защищали подходы к Волге. Если капнуть землю, то сразу наткнёшься на кости. Тут везде могилы павших. Мы хотели перезахоронить их, поставить памятники, но потом передумали. Зачем? Пусть хоть после смерти останутся нетронутыми.
Вы знаете, сколько наших, советских ребят погибло в те годы? Больше двадцати семи миллионов. Двадцать семь миллионов человек не вернулись домой, не увидели своих родных. Всё для победы, все жизни на плаху.
Посчитали, что если каждого бойца помянуть минутой молчания, наша страна должна молчать сорок три года. Конечно, страна себе такого позволить не может. А мы – можем. Уже больше сорока лет можем. И молчим, каждой минутой отдавая долг солдатам, что когда-то погибли, чтоб защитить всех нас. Ходим по этой земле, топчем их кости, но продолжаем помнить.
А на рассвете собираемся здесь, зажигаем свечи по количеству прошедших дней тишины, слушаем звон нашего колокола. Это тоже – память».
Я прочитала записку и посмотрела на спокойно улыбающуюся женщину совсем другими глазами.
- А как вы живёте? Еда, одежда?..

«Большое хозяйство, справляемся».

Кать, ты же всё понимаешь. Отношения зашли в тупик. Перспектив нет… Мне сложно с тобой… Давай не будем устраивать истерик?..

Семь лет прошло. А кто вспомнит?..

В этот момент зазвонил колокол, глубоко и звонко, он наполнил воздух неповторимыми звуками.
Я забрала у замершей женщины блокнот и написала:

«Привет. Меня зовут Катя».

<Шум и галдёж прекратились, когда с лёгким шорохом сомкнулись дверные створки – в аудиторию вошёл лектор. Все несколько сотен мальчишек поднялись согласно правилам дисциплины.
Лектором оказался довольно крупный, немного помятый мужчина средних лет, уже почти весь седой, с большими залысинами, одетый в весьма старомодный свитер, чёрные брюки со стрелками и ботинки, какие, вероятно, носили ещё до Пыльной Войны.
Кто-то хихикнул. Кто-то зашушукался.
Найт с интересом разглядывал нового учителя. Историк, господин Миккейн. Тэо рассказывал, что он вроде бы пристаёт к молодым мальчишкам. Но Найт не хотел в это верить. Господин Миккейн напоминал доброго сенбернара, но никак не коварного соблазнителя и сластолюбца.
- Доброе утро, господа киборги, - сказал господин Миккейн, встав за кафедру в центре амфитеатра и настроив микрофон. – Присаживайтесь.
Пошумев с минуту, все мальчики опустились на длинные лавки. Найт сразу же активировал свою панель и, взяв в руки стилус, замер в ожидании бесценной информации. Соседи справа и слева криво усмехнулись.
- Прекрасный денёк, не правда ли? – господин Миккейн поглядел в высокое узкое окно, и Найт заметил, как, отразив солнечный свет, крошечными прямоугольниками полыхнули стёкла очков историка. С такого расстояния альбинос не рассмотрел тонкую серебристую оправу, и это почему-то смутило его. Щёки чуть потеплели от непроизвольно вспыхнувшего румянца.
Слева опять кто-то прыснул со смеху. Найт украдкой глянул в ту сторону, и трое или четверо мальчишек сразу же отвернулись. Они так и будут на него пялиться всю лекцию, что ли?!
- Наверное, вы думаете, что теряете здесь своё свободное время? – мягко и вполне дружелюбно улыбнулся господин Миккейн. – Что ж, мы с вами в одной упряжке. Я тоже не отказался бы в такой прекрасный денёк погулять в парке вместо того, чтобы дышать пылью в душной аудитории…
Господину Миккейну отлично было видно, как завертели головами мальчишки, недоумённо переглядываясь, переспрашивая что-то друг у друга. Поднялся тихий, ровный гул.
- Вас смутило слово «упряжка»? Или всё-таки «парк»?
На четвёртом ряду робко приподнялась очень бледная и рука.
- Это что-то наподобие садов в Оазисах?
Аудитория почти мгновенно взорвалась дружным хохотом.
Найт, рискнувший высказать своё мнение, сжался и опустил голову. Он готов был провалиться сквозь землю от стыда.
- Кому как не нашей девочке знать про сады в Оазисах! – довольно громко заявил кто-то из пятого блока, и остальные поддержал его дружным гоготом. Делейт, впрочем, сумел перекричать их:
- Откуда генму знать про Оазисы? Небось, его в подворотне родила какая-нибудь забракованная самка!
Найт кусал губы, изо всех сил стараясь не заплакать от горькой обиды.
Господин Миккейн скрестил руки на груди и с лукавым прищуром следил за форменным бардаком, грозящим выйти из-под контроля. Потом он кивнул:
- Генму, говорите? Ну-ка, молодой человек, подойдите сюда.
- Я? – Делейт сразу же встал, и лицо его как всегда выражало нагловатое агрессивное веселье.
- Нет, не вы. С вашей генетикой, как я погляжу, всё в порядке, - невозмутимо улыбаясь, ответил историк, - и вы, бесспорно, имеете полное право этим гордиться. Я имел в виду того, кого вы назвали генму.
Найт медленно поднялся, глядя в пол.
- Ну, смелее. Не бойтесь. Идите сюда.
Постепенно гомон утих. Все взгляды были прикованы к молчаливой светлой фигурке, спускающейся к кафедре по ступеням между рядами длинных общих парт.
Когда Найт встал рядом с господином Миккейном, тот обошёл его кругом и очень внимательно оглядел. Словно тот был диковинным насекомым.
- Что же мы здесь имеем, - громко и звучно сказал историк, не пользуясь микрофоном, и благодаря прекрасной акустике его голос пронёсся до самых дальних рядов, усиливаясь гулким эхо. – Вряд ли на последнем курсе обучения найдётся хотя бы один из этой аудитории, кто не будет смотреть на данного молодого человека снизу вверх. Он уже сейчас ростом почти со взрослого мужчину. Конечно, очевидно общее скверное состояние здоровья, но это поправимо. Зато лучше заметно строение скелета. Итак. Шея скорее короткая, чем нормальная, крепко сидит на почти горизонтальных широких плечах, бедра тоже широкие. Руки и ноги, их суставы - широкие и тяжелые. Теперь череп.
Внезапно тёплые, чуть шершавые пальцы историка легли на подбородок Найта и чуть повернули его лицо, стали деловито скользить по лбу, переносице, скулам, словно по учебному макету. Мальчик замер, вытянулся в струнку, не смея сопротивляться.
Господин Миккейн продолжал:
- Высокий и крутой лоб, хорошо выраженный переход к крышке черепа, имеются лобные бугры. Характерно уплотнение лобной кости над глазницами. Надбровных дуг нет, утолщение проходит над обеими глазницами и переносицей. Нос короткий, прямой, с тупым концом, переносица углублена. Скулы широкие, лицо сравнительно низкое. Рот крупный, губы тонкие.
Указательный палец учителя чуть скользнул по нижней губе Найта, и мальчик вздрогнул, захлопав ресницами. Что-то заставило его сердце подпрыгнуть и тяжело стукнуться в рёбра пару раз.
- Нижняя челюсть широкая и массивная, подбородок волевой, грубый.
Палец коснулся бровей, словно указка – школьной доски.
- Брови густые, почти прямые. Глаза сидят глубоко и кажутся маленькими. Расстояние между внутренними углами глаз большое.
Найт чувствовал себя экспонатом в анатомическом музее. Ужасное, тяжкое унижение душило его. Но тон учителя был странным – вовсе не ехидным или уничижительным. Господин Миккейн отошёл от мальчика и обратился к аудитории, чуть разведя руки в стороны:
- К сожалению, не представляется возможным оценить пигментацию данного субъекта, так как она отсутствует. Но я готов биться об заклад, что даже если бы уровень меланина у нашего, как вы его называете, «генму» был в относительной норме, всё равно он был бы очень светлокожим, светловолосым с тенденцией к чуть заметной рыжине, и светлоглазым. Перед вами, господа, удивительное явление, игра природы, когда определённый генный набор каким-то образом, так сказать, «всплывает» из моря накопившейся генетической шелухи, очищается, разворачивается во всей своей красе. Вы имеете уникальную возможность наблюдать практически чистейшего представителя так называемой фальской, или дальской расы, настоящий реликт. Именно такими на заре цивилизации, скорее всего, были наши предки-кроманьонцы, которые стёрли с лица земли неандертальцев с их историей, прошу заметить, в сотни тысяч лет, и от которых в дальнейшем произошли все ветви единственной сохранившейся к данному моменту расы – европеоидной. Именно к этому идеалу неосознанно стремится наше правительство с его генетическими комиссиями и контролем репродукции населения. Этот юноша есть возвращение к понятию «Человек». И, вероятно, представителя именно его расы изображал великий Леонардо да Винчи в своём знаменитом круге золотого соотношения пропорций, как образец Человека Разумного.
В аудитории стало совсем тихо. В центре амфитеатра в солнечных лучах неподвижно стоял болезненного вида альбинос, и казалось, что он сияет собственным светом, белым, как снег.
Господин Миккейн сунул руки в карманы брюк и усмехнулся:
- По сравнению с ним все мы генму. Даже Император.
В полной тишине он подошёл к Найту, похлопал его по плечу и сказал:
- Кстати, юноша, вы были правы. «Парк» – это что-то наподобие садов в Оазисах. Присаживайтесь на ваше место.
Найт встрепенулся и почти бегом вернулся на четвёртый ряд. Его провожали растерянные и изумлённые взгляды. Уши мальчика всё ещё горели от смущения. Но теперь грудь распирало от никогда прежде не испытанной гордости. Он не понял почти ничего из того, что сказал о нём историк, но он стоял там, под взглядами сотен глаз, не как диковинный уродец, а как нечто уникальное и прекрасное в своей уникальности.
- Смотри не возгордись особо, кроманьонец! – усмехнулся Делейт с пятого ряда и, чуть наклонившись вперёд и перегнувшись через парту, похлопал Найта по плечу.
- Господин Миккейн! – поднял руку кто-то из середины зала.
- Я вас слушаю, юноша.
- А я похож на Образец Человека?
Аудитория неравномерно прыснула со смеху.
- Ну, что-то человеческое в вас, определённо, есть, - историк улыбнулся, снял очки и принялся протирать их фланелевым платочком.
Мальчишки начали вскакивать один за другим, тянуть руки, кричать наперебой:
- А я похож? А я? А я? А я?
Во всеобщем гвалте Найт поднял руку уже довольно решительно. Постепенно гомон стих. Все взгляды обратились к альбиносу.
- Слушаю, - кивнул господин Миккейн.
- Я хотел спросить. А кто такой Леонардо да Винчи?
>

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ.
ДЕВУШКА, КОТОРАЯ МЕЧТАЛА О ЛЮБВИ.

Света мечтала о любви. Хотела, чтобы ее любили. Мечтала о человеке, который отдаст ей всего себя. А взамен получит ее. Всю без остатка. Она была романтична. Может быть даже чрезмерно. Она мечтала о долгих ночных прогулках, беседах при луне, ее ладонь в его руке. Нежный шепот в ночи. Купидон со стрелами и все такое.
В свои восемнадцать лет Света мечтала о принце на белом коне. И была твердо уверена, что, в конце концов, она его встретит. Она представляла себе эту встречу много раз, вот она идет в белом, красивом платье, золотые волосы распущены или собраны в замысловатую прическу, или тяжелой косой свисают до пояса. Она идет по дороге, улыбаясь полуденному солнцу, полевым цветам, маленьким птичкам, купающимся в пыли. И вот впереди, на дороге вдруг появляется Он. Он высок и красив и молод. И не важно идет ли он пешком, или едет на коне, совсем не важно. Только одно имеет значение. Он любит ее.
В свои восемнадцать лет Света была безнадежно романтична. Она была твердо уверена, что любовь, как ее показывают в кино, бывает не только в кино. И старалась не замечать той грязи и мерзости, что окружали ее каждый день. Она знала, что если очень сильно верить, то желание исполнится. Обязательно. Ведь так всегда бывает, разве нет?
В свои восемнадцать лет Света не знала, что ей не суждено дожить до девятнадцати.

Света пользовалась бешеной популярностью среди мужского контингента института. Половина ребят из нашей группы были влюблены в нее по уши, остальные были на подходе, девчонки тихо восхищались и ненавидели. Таким образом, идиллия была полная. Света была действительно красива. Не той искусственной красотой, которой пестрят глянцевые обложки, и фильмы, а настоящей, которая встречается раз на миллион, а то и на два. Само собой, что от недостатка внимания она не страдала.

Вот только с принцами в институте была напряженка.

За ней волочились все кому не лень, да и те, кому лень тоже не отставали. И здесь нет никакого преувеличения. Что – то было в ней такое, от чего замирало сердце, и тряслись руки. Впрочем, попытки эти не увенчались успехом. Света принимала знаки внимания с рассеянным участием, вежливо отказывалась от предложений пойти в кино, в кафе, в ресторан, и другие пункты проведения досуга, культурного и не очень. Кто – то злился, кто-то удивлялся, девчонки только фыркали, считая ее недотрогой. Ника Иванова высказала предположение, что, « возможно сексуальные предпочтения Светы не распространяются на мужскую половину нашего Города, ну, вы понимаете о чем я…» , но после пятиминутной беседы со Светой в комнате для девочек, вышла смущенная и с выражением сосредоточенности на лице. Потом покачала головой и сказала, что неплохо было бы пойти в кафе и выпить что - нибудь. Я не возражал.

В конце концов, Света встретила своего принца. Ведь если очень сильно верить, то желание исполняется. Обязательно. Так всегда бывает, разве нет?

Макс Бронски перевелся к нам в середине ноября из Аграрного. Хотя, говорят, что там программа легче и некоторые из наших задумывались о том чтобы сменить Технологический на Аграрный. Макс был родом из Рино, города фермеров и сибериумных шахт, но фермерское будущее его не прельщало. Впрочем как и карьера старателя. Рослый, улыбающийся, с чувством юмора, этакий рубаха парень, он сразу вписался в нашу компанию. Половина наших девчонок влюбились сразу и по уши, остальная половина была на подходе. Света не стала исключением.

Она шла по длинному коридору второго корпуса, в темно синем костюме, что подарила ей мама на День Совершенолетия, сжимая в руках тетради с лекциями, слегка улыбаясь своим мыслям. И вот впереди вдруг появился Он. Он высок, красив и молод. Она почувствовала как время стало замедляться и звуки постепенно исчезли, оставив только гулкие удары сердца. Вот тот, кто отдаст ей всего себя. А взамен получит ее. Всю без остатка.

Макс прошел мимо, равнодушно скользнув взглядом, и спустя миг исчез в дверях аудитории.

Мир вокруг Светы начал сжиматься, словно лист плотной бумаги, брошенный в костер.
Постепенно он съежился до размеров коридора, затем остался пятачок, на котором едва мог уместиться один человек, а когда и он исчез, Света рухнула вниз, и пепел сгоревшего мира поглотил ее.
В свои восемнадцать лет Света была весьма впечатлительной натурой.

Любовь, как и судьба не лишена иронии.

Выбравшись из мрака, она начала действовать. Она была романтична, может быть даже чрезмерно, впечатлительна, может быть даже излишне, но вот дурой она не была. Если желание не сбывается надо брать ситуацию в свои руки. Она старалась чаще попадаться ему на глаза, посетила очередное наше мероприятие, сопровождающееся возлияниями, танцами и признаниями в любви все и вся. Общественность была потрясена. Макс позвал ее танцевать и она согласилась. Общественность была шокирована. Ника Иванова предложила мне выпить на брудершафт и потом лезла целоваться каждые пять минут.

Утром наступило похмелье.

Суббота началась с головной боли и безуспешных поисков аспирина. Или пива. Ни того, ни другого не нашлось. Вода из-под крана, щедро сдобренная формальдегидом, неприкаянно бултыхалась в пустом желудке, причиняя страдание. Магическое безумство ночи, и суровая реальность дня. Вспоминать и то было тяжело. Я открыл жалюзи и долго смотрел на Город, на том берегу реки. Верхушки небоскребов Корпорации резали на части серое одеяло смога, наплывающее с севера. Улицы были пусты. Где то далеко выли полицейские сирены. Я вдруг вспомнил тот день, когда мы решили отпраздновать переезд Ники. Тогда тоже были сирены. Только вместо полицейских были медики. Ника шевельнулась, потревоженная светом, я закрыл жалюзи и вернулся в постель.

В понедельник институт встретил нас хмурыми лицами, серыми стенами и плохими новостями.

В субботу вечером, Света пришла домой, сказала родителям, что плохо себя чувствует, поэтому ужинать не будет. Примерно в половине десятого вечера, она вышла из своей комнаты и сказала матери, что пойдет, примет ванну перед сном. На вопрос о своем самочувствии, ответила, что ничего страшного и до утра все пройдет. Затем она зашла в ванную комнату и, заперев дверь, пустила горячую воду. Две минуты спустя она разделась, легла в ванну и взяв лезвие, разрезала себе вену на левой руке в трех местах. Стараясь сдержать крик, прокусила себе нижнюю губу в двух местах. Кровь была везде - на кафельной стене, на раковине, на полу, на золотых волосах слегка намокших от воды. Резиновый утенок, с которым она так любила играть в детстве, превратился в жуткого красно- желтого монстра. С маленького клюва утенка стекала еще не успевшая свернуться кровь и исчезала в сливе. Из последних сил она опустила руку под струю воды и прикрыла глаза. В свои восемнадцать лет она была излишне романтична, чрезмерно впечатлительна, безумно красива и безвозвратно мертва.

…Света не помнила, как ей удалось выбраться из квартиры Макса. Свинцовое небо нависло над закопченными зданиями и грязными улицами, удушливый дым вырывался из выхлопных труб автомобилей, двигавшихся по Проспекту в обе стороны. Над ним, по эстакаде с мерзким скрежетом прошёл монопоезд. Света шла по тротуару, покрытому отвратительной кашей из воды и грязного снега, натыкаясь на прохожих, почти ничего не замечая вокруг. Ей нужно было домой, но она не могла вспомнить дорогу. Ее золотистые волосы, обычно аккуратно причесанные, спутанными космами падали на лицо. Временами, когда память возвращалась к ней, она слышала голос Макса и его тяжелое дыхание. Голос шептал, становясь иногда громче, иногда тише. Она чувствовала запах гари и почему-то кислой капусты. Чувствовала стягивающие запястья и лодыжки ремни. И слышала голос. Но теперь свой собственный…
«Что… ты делаешь, Макс, что …?»
Она не могла открыть глаза, веки не слушались.
…и голос Макса, что-то нашептывающий ей на ухо.
«…знаешь, как долго я искал такую, как ты, такую чистую, наивную. Твое имя очень тебе подходит, знаешь ли. Ты даже не представляешь, как трудно стало мне находить себе пищу… как мало стало людей, способных испытывать настоящие, светлые чувства…любовь, например. Я вижу лишь серые души вокруг, суррогатные чувства, поддельные эмоции…. но ты…ты не такая… Раньше мне было достаточно лишь крошечной частички, понемногу от каждого…но это было давно…очень давно… Обещаю, что оставлю тебе немного. А теперь спи…»

Света мечтала о любви. Хотела, чтобы ее любили. Она мечтала о человеке, которому отдаст всю себя без остатка. И была твердо уверена, что когда-нибудь его встретит. Она знала, что если очень сильно верить, то желание исполнится. Обязательно. Ведь так всегда бывает, разве нет?

ТАКСИСТ.
Девушка стояла под мостом, у самого края тротуара ,и когда она подняла руку, он принял вправо и остановился. Она открыла дверцу и села, впустив волну сырого воздуха, пропитанного запахом реки.
-Куда едем? – спросил он.
- Улица Вишер, пожалуйста, - тихо ответила она.
Он кивнул и нажал на газ. Дорога была свободной, но он не спешил. Девушка, видимо, тоже. С некоторых пор он ездил так медленно, как это было возможно.
Пять лет назад ,такой же ночью, он возвращался с вечеринки, совсем почти трезвый, выпил то пару стаканов. Он хорошо разогнался на пустой дороге и когда на повороте в свете фар возникли две человеческие фигуры, замершие, словно манекены, он просто не успел вовремя среагировать. Он ударил по тормозам, но машину занесло, и она сбила обоих.
А потом он уехал. Бросил их умирать на мокром асфальте. Он испугался. Испугался, что если вызовет полицию, то они непременно проверят его на наличие алкоголя, и конечно обнаружат его, и тогда…тогда, само собой, он загремит по полной, лет на десять минимум, а этого никак нельзя было допустить. Особенно сейчас, когда он получил повышение и соответственно прибавку к зарплате. И все прочили ему прекрасное будущее в Корпорации. Ему никак нельзя было потерять всё это.
Он даже не посмотрел в их сторону, не вышел из машины, чтобы проверить, вдруг они ещё живы. Он даже не вызвал «скорую».
Через два квартала он бросил машину, и пешком вернулся на вечеринку. Все набрались до такой степени, что его отсутствия никто не заметил. Утром он заявил об угоне.
Потом были вопросы, но он был готов, да, он всю ночь был на вечеринке, да, отсутствие машины он заметил только утром, да, его друзья могут это подтвердить, конечно, он потрясён случившимся, и надеется, что полицейские рано или поздно найдут этого мерзавца, угонщика и убийцу. Он мог быть убедительным, когда нужно.
Он вышел сухим из воды, его никто не подозревал, он взял недельный отпуск на работе и все эти семь дней не расставался с бутылкой. Пил до тех пор, пока не отключался, потому, что если он засыпал трезвым, то снова возвращался в ту ночь, и снова и снова слышал глухой удар и короткий вскрик.
Он вернулся к работе с утроенной силой, надеясь, что это поможет ему забыть происшедшее, но забыть помогала только бутылка. Через три месяца его уволили. Несколько месяцев он провёл в пьяном угаре, а когда закончились накопления, продал дом и поселился в грязной однокомнатной квартирке в Восточной Дуге.Те немногие друзья, что у него были, перестали с ним общаться, а знакомые отвернулись ещё раньше. Он отправился в агентство, нанимающее людей на низкоквалифицированную подённую работу, и стал одним из тех, мимо которых он раньше проходил с презрительной усмешкой.
Ему всё-таки удалось не скатиться на самое дно. Один из новых знакомых предложил ему работу в паре, у него была лицензия на право пассажирских и грузовых перевозок и свободная строчка в ней. Правда, работать нужно было ночью, но его это вполне устраивало. Ночью ему снились кошмары. Поначалу он думал, что никогда не сможет больше сесть за руль, но это оказалось проще, чем он думал….
Странно, почему вдруг он вспомнил ту ночь.
Он повернул с залитого огнями Проспекта направо и сказал:
-Улица Вишер.
- Езжайте до конца, - сказала девушка.
Улица, застроенная старыми двухэтажными домами, заканчивалась тупиком. Слева за домами едва угадывались заводские корпуса. Вокруг всё словно вымерло, даже фонари вдоль улицы светили как то болезненно тускло. Здесь, в низине, туман был гуще.
Он остановил машину на парковочной площадке в конце улицы, и повернулся к пассажирке. Слова застряли у него в горле, и он в ужасе замер, не в силах пошевелиться.
Девушка была не одна. Рядом с ней, сидела женщина, неизвестно как оказавшаяся в салоне. Но не это испугало его. Женщина вроде бы просвечивалась, и он мог видеть обивку сиденья сквозь неё. Но вместе с тем она была реальна. Он знал это. И вроде бы она слегка мерцала. Вдруг стало очень холодно. Женщина – призрак, молча, смотрела на него, потом протянула к нему руку. Когда серые пальцы коснулись его лба, он почувствовал резкую боль в висках, и сразу потемнело в глазах.. Ещё через секунду он был мёртв.
Перед тем как наступила темнота, он успел заметить, что его пассажирка улыбается.

Санитары загрузили тело в труповозку и отбыли.
Двое полицейских проводили фургон взглядом. Один достал сигареты и закурил, облокотившись о полицейскую машину.
- Я помню этого парня, - сказал он, - лет шесть назад у него угнали машину, а потом сбили на ней двоих. Мать с дочкой. Мать умерла почти сразу, а девочка выжила. Тут, кстати, недалеко это произошло. Машину потом нашли, а угонщика нет. Так то.
Напарник хмыкнул и полез в машину.
Начинался новый день.

ВИКТОРИНА.

Бар назывался «У дороги». Длинное узкое помещение, обшарпанная стойка и угрюмый бармен. Все как обычно. Дверь скрипнула, когда я вошел внутрь, несколько голов повернулись на звук, все местные, судя по выражению лиц и тупому взгляду. К северу от Города люди не особо обременены интеллектом. Хотя и не страдают от этого. Человек пять у стойки, остальные в дальнем углу за столиками, занятые выпивкой и едой. Женщин среди них не было.
Сквозь пыльные окна, забранные деревянными планками, пробивались солнечные лучи. В помещении было сумрачно и накурено. Пахло пивом и жареным мясом. В углу негромко дребезжал музыкальный автомат.
Бармен с неизменным полотенцем в волосатых лапах посмотрел на меня и на секунду замер, что-то обдумывая. Пытаясь вспомнить. Еще через мгновение он пожал плечами и отвернулся.. Все как обычно.
Я подошел к стойке и уселся на разболтанный вертящийся табурет. Бармен снова посмотрел на меня. Дружелюбия в его взгляде было не больше, чем у печной заслонки.
- Пива. Из холодильника. Открывать не надо.
Бармен поморщился, потом полез в древний холодильник с залапанной стеклянной дверцей и покопавшись там извлек запотевшую бутылку «Стилхорна».
Из стоящего на холодильнике радио звучала заставка Викторины. Музыкальный автомат задребезжал сильнее обычного и затих. Сидящий рядом мужик в синем комбинезоне и маленьких круглых очках на толстой физиономии, двинул по аппарату кулаком, тот скрипнул и задребезжал снова. На этот раз мелодия была другой. Я усмехнулся, откупорил бутылку и стал ждать.
Он появился через пятнадцать минут. Если быть точным, через четырнадцать минут сорок пять секунд. Среднего роста, в помятом сером костюме, с бледным лицом и всклокоченными волосами. Он затравленно оглядел помещение и метнулся к телефону, висящему на стене слева от входа, на ходу пошарил в кармане брюк, достал мелочь, уронив несколько монет на пол. Человек в костюме торопился.
Он снял трубку, сунул несколько монет в щель монетоприемника и стал набирать номер. Его руки тряслись. Он был напуган.
Я аккуратно положил сигарету в выемку пепельницы, и не спеша слез с табурета. Человек в костюме стоял спиной ко мне, ссутулившись, прижимая левым плечом трубку к уху. Не люблю стрелять в спину. Я подошел почти вплотную. Он все еще ждал ответа. Я расстегнул кобуру и вытащил револьвер. Вдруг в трубке щелкнуло, и человек в костюме дернулся, словно от выстрела. А потом быстро заговорил:
- Алло, это Томсон, я в баре «У дороги» на сорок пятом шоссе…
Потом умолк и стал слушать. В баре стало тихо. Даже автомат перестал дребезжать. Был слышен только голос ведущего Викторины:
- Итак, наш финалист готов отвечать. Напоминаю, что в случае неправильного ответа он лишается возможности выиграть супер приз, и право ответа переходит к следующему участнику. Итак…
Человек в костюме что-то тихо проговорил в трубку.
Пауза затянулась.
Потом биппер у меня на запястье пискнул и засветился красным.
Томсон начал поворачиваться. Я взвел курок и поднял револьвер. Томсон увидел направленное на него оружие, его глаза округлились от ужаса, но все-таки он не встал столбом, как некоторые. Я нажал на спуск. Он все еще пытался уклониться, когда пуля вошла ему в правый глаз. Кожа на затылке вспучилась, потом раскрылась как бутон розы и комковатая красно - серая жижа выплеснулась из нее, залив стену и висевший на ней телефон. Тело Томсона постояло еще секунду, потом рухнуло на пол, рука все еще сжимала телефонную трубку. Я убрал револьвер в кобуру, и вернулся к стойке.
Сигарета истлела почти до фильтра, я затушил ее и достал новую. Бармен старательно избегал встречаться со мной взглядом. Ведущий игры, тем временем, надрывался:
- Итак, к сожалению, господин Томсон дал неправильный ответ, и он выбывает из игры. Конечно, мы не можем оставить нашего финалиста без гарантированного приза…
Я достал из кармана пачку сотенных отсчитал десять купюр и положил на стойку. Вот ваш приз, господин Томсон. Вот только воспользоваться вы им уже не сможете. Но правила есть правила. Я развернулся и пошел к выходу. В баре было по-прежнему тихо. Ведущий заливался соловьем:
- …следующий наш финалист, господин Андреев из Рино получает возможность участия в супер игре и выиграть супер приз. Слушайте нас в шесть часов ровно на волне сто и три. А теперь немного о спонсорах…
Я вышел из бара на залитую светом стоянку, сел в машину, припаркованную между двух «нэшевских» джипов с брезентовым верхом, и запустил двигатель. Потом посмотрел на часы. До шести еще полтора часа. Успею. Я взял папку с пассажирского сиденья и стал искать анкету Андреева. Вот и он. Интеллигентное лицо, осмысленный взгляд. Возможно, ему и повезет. Я бросил папку обратно и выехал на шоссе, направляясь на север в сторону Джано. Реклама закончилась и Леонард Коэн запел о будущем. Я прибавил звук.
Слушайте нас в восемнадцать часов ровно, на волне сто и три.

<Однако такие как вы, господин Анрис, увидят в романе только гАмАсятину ;-) и лишат себя удовольствия насладиться хорошим произведением. *и это символизирует... Гомофобия мешает жить самим гомофобам больше, чем геям и сочувствующим*

пи эс. Кстати, за весь роман Найт и историк так и не переспали. Я же говорю, они ДРУЖИЛИ, блин! :) >

ИРА.

Когда поезд замер прямо на мосту через Сэнд, Ира чертыхнулась, и посмотрела на часы. Конечно, она опоздала. Ника сказала, что ждёт всех к девяти, а сейчас уже… Сначала мать со своими наставлениями. Потом она перепутала станции, по привычке спустилась в подземку, и только в поезде сообразила, что Ника живёт теперь в Южной Дуге, а значит подходит только наземная линия. Пересадка отняла ещё несколько минут. Теперь вот поезд этот.
Она снова выругалась. Днем она потратила уйму времени, чтобы выглядеть на все сто, потому что Ника пообещала ей присутствие на вечеринке «интересных молодых людей», а теперь теряла время в застрявшем поезде.
Она открыла сумочку, достала зеркальце и стала исследовать свое отражение. Созерцание своей внешности успокаивало её. Посмотреть было на что. Голубые глаза, каштановые волосы, правильные черты лица, и отличная фигура, всё это ещё в школе привлекало парней, но сверстники её не интересовали, она предпочитала партнеров постарше и побогаче. Невинности она лишилась в пятнадцать лет, решив, что глупо не пользоваться тем, чем одарила её природа. Она любила шумные, многолюдные вечеринки, секс, мартини и внимание мужчин.
Вдоволь налюбовавшись на себя, она спрятала зеркало и снова глянула на часы. Прошло всего пять минут. Она подняла голову, посмотрела сквозь исцарапанное окно на сверкающий огнями город, на той стороне реки. Комплекс зданий Корпорации сверкал ярче всех, отражаясь в тёмной воде реки. Слева, там, где была цель её путешествия, огней было меньше. Гораздо меньше. Словно она перемещалась из царства света в обитель тьмы. Ира поежилась, удивившись невесть откуда взявшемуся ощущению тревоги, потом тряхнула головой, отгоняя его, как назойливую муху.
Поезд вдруг дернулся, и медленно пошел, набирая ход. Наконец – то.
Вагон, за исключением ее самой и какого-то парня в кожаной куртке, сидевшего в самом углу, был пуст. Когда только они успели все выйти, подумала Ира, имея в виду пассажиров. Ей стало немного страшно. А вдруг он маньяк, и сейчас он наброситься на нее и… что будет дальше она знала по фильмам и газетным статьям. Либо он ее изнасилует, либо убьет. Или все вместе. Или сначала убьет, а потом изнасилует. Или…На этом фантазия заканчивалась, но, видимо, он не собирался ее насиловать или убивать. Он сидел, опустив голову и закрыв глаза, может даже дремал.
« Луговая!» - прохрипел неопределенного пола голос в динамиках. Ира вышла на платформу, помедлила секунду, потом повернула направо, вспомнив указания Ники. Этот сектор Города, как и участок линии монорельса, построили недавно. Несмотря на « прекрасную экологию и развитую инфраструктуру», как говорилось в рекламном буклете, желающих переезжать на этот берег реки было немного, поэтому Ира нисколько не удивилась мизерному количеству пассажиров вышедших из поезда.
Впереди шагал тот самый парень в кожаной куртке. Он шел не спеша, спрятав руки в карманах и слегка сутулясь. Она снова подумала о маньяках и о том, что он наверняка специально пошел в ту же сторону, однако, парень толкнул стеклянную дверь и сразу повернул налево, даже не посмотрев в ее сторону.
Автобусная остановка была пуста, холодный ветер гонял по асфальту окурки, пластиковые стаканчики и обрывки газет, даже маленькие магазинчики, спутники любой станции моно, обычно работающие допоздна, были закрыты.
Ира оглядела возвышавшиеся вокруг здания, в большинстве своём пустые, напоминавшие призрачных великанов, которые обступили перекресток с лениво мигавшим желтым глазом светофора, и словно наблюдали за ней тёмными глазницами окон. Ей было неуютно. В короткой, едва прикрывавшей ягодицы юбке, топике и накинутой сверху джинсовке, она могла покрыться инеем, к тому времени как подойдет автобус, что (если верить расписанию) будет не скоро. Но пешком идти не хотелось, хотя до Южной было рукой подать. Мало ли кто бродит по ночам. Вот ведь засада…
Она чуть не подпрыгнула когда услышала шаги за спиной. Развернувшись на каблуках, Ира увидела своего прежнего попутчика. Точно маньяк, иначе и быть не могло. Он теребил пачку сигарет, сдирая с нее защитную пленку. Увидев ее взгляд, он улыбнулся:
- Извини, я не хотел тебя напугать.
Вот так запросто, без всякого официоза. Ей это понравилось, она моментально забыла свои страхи и улыбнулась в ответ:
- Ничего, это я от неожиданности. Тут все так…
- Пустынно…
- Ну, вроде того.
Она внимательно посмотрела на него, оценивая. Одет хорошо, симпатичный. Он, наконец, справился с оберткой, открыл пачку и предложил ей. Будто знал, что она курит. Она не отказалась. Протянул ей огонек зажигалки, потом прикурил сам. В его глазах она не заметила того похотливого влажного блеска, что обычно встречала у мужчин, но увидела интерес. Это ей тоже понравилось. Она слегка повернулась, чтобы он смог по достоинству смог оценить все прелести ее фигуры.
Он нарушил молчание первым:
- Ты из Города?
- Да, как ты догадался?
- Я тебя раньше здесь не видел. Значит ты не местная.
- А ты помнишь всех, кто здесь живет?
- Конечно нет, но такую красоту я бы не забыл точно. К тому же здесь не многолюдно.
Банально, но приятно. Ей нравилось, когда мужчины говорят комплименты. Она уже не думала (почти) о том, что опаздывает на сорок минут, что автобуса нет и нет, что сейчас уже поздно для прогулок в незнакомых районах, где даже магазины у станции закрыты, и почему-то нет ни одного такси. Ей понравился этот парень, пусть даже он и маньяк, но чертовски симпатичный.
Он посмотрел на расписание, потом на часы.
- Слушай, автобусы тут через раз ходят, предлагаю пойти пешком. Мне как раз по пути.
Потом, вспоминая этот вечер, она вспомнит и эту фразу. Она ведь не говорила ему, куда именно ей нужно, он и так это знал. Потом холодная рука тронет ее сердце и мурашками пробежит по спине. Потом, но не сейчас. Сейчас она думала совсем о другом.
Они пересекли улицу (тот факт, что после того, как она спустилась с надземки, через перекресток не проехало ни одной машины, нисколько ее не взволновал) и пошли вдоль оранжево-серых высоток. Он сказал, что его зовут Ирек, что он живет здесь неподалёку, работает в Городе, часто засиживается на работе, но сегодня, кажется, ему повезло, ведь он встретил ее. Обычный, ни к чему не обязывающий разговор.
- Ты учишься? – спросил он.
- Нет, бросила.
- А что так?
- Надоело, они там все идиоты, пичкают нас всякой ерундой, которая нам нафиг не нужна, вот я и ушла. Времени полно, в следующем году могу пойти в Аграрный, говорят там программа легче…
- Время очень быстро летит, не заметишь, как жизнь пройдет.
- Ты так говоришь, будто тебе лет сто. Говорят же, гуляй пока молодой.
- Да, пока молодой…
Странный какой то, решила Ира. И хотя он больше ничего не спрашивал, она рассказала ему о себе, о родителях (они старые и глупые и ничего не понимают), о подругах (завистливые уродины), о своих планах (погуляю пока, а там посмотрим, я еще молода, чтобы серьезно думать о жизни). Она не заметила, как они дошли. Остановились под моргающим фонарем, и он снова достал сигареты. Она не очень хотела курить, но сигарету взяла. Фонарь моргнул еще раз и погас. Ну вот, начинается, подумала она. Сейчас его глаза вспыхнут огнем, отрастут клыки и он вопьется ей в шею, чтобы выпить кровь и тогда, она превратится в вампира, и будет расхаживать по ночам в длинном белоснежном платье с горящими красными глазами и пугать население. Она решила, что поначалу напугает кого-нибудь из подруг.
Она даже наклонила голову, чтобы ему не пришлось тянуться. И глаза его действительно вспыхнули, отражая огонек зажигалки, когда он, спрятав его в ладонях от ветра, протянул ей. Она коснулась его руки, ощутив ее тепло, и глубоко затянулась. Потом он убрал руки и огонек погас. Странно, подумала Ира, почему-то раньше он казался ей старше. А ему, наверное, лет девятнадцать, а может и меньше. Ее ровесник.
- Тебя уже ждут, - сказал он вдруг – иди, не теряй времени зря.
- Да, конечно.
Фонарь снова замигал. Она отступила на пару шагов и внезапно почувствовала ветер, который усилился и стал заметно холоднее. Ей вдруг захотелось оказаться где-нибудь в теплом и светлом помещении, где нет мигающих фонарей и завывающего между домами ветра. Она запахнула куртку и быстро пошла в сторону Никиного дома. Ей вдруг стало страшно. Чувство нереальности происходящего усилилось, как усилился ветер, и она чувствовала подступающую панику. Если бы она обернулась, то увидела бы, что под фонарем уже никого нет. В конце концов, не удержавшись, она побежала, и успокоилась только тогда, когда тяжелая металлическая дверь со скрипом захлопнулась за ее спиной. Она вдавила кнопку вызова лифта, и, прислонившись к стене, стала ждать, пытаясь отдышаться. Надо бросать курить. Вот и лифт.
Ника открыла дверь после серии звонков, и она услышала грохот музыки и голоса. В прихожей было темно.
- Ну, наконец-то! – прокричала Ника и закрыла дверь, отсекая крики и музыку, - я думала ты уже не придешь. Где тебя носило – то?
Ира почувствовала накатившую на нее усталость.
- Да так, транспорт у вас…она не договорила и, нащупав выключатель, надавила на него. Свет резанул по глазам.
Ника кивнула и заулыбалась:
- Да, автобусы здесь…она вдруг умолкла, и Ира увидела в ее широко раскрытых глазах ужас.
Она медленно повернулась к зеркалу, и тут ноги перестали ее держать, она опустилась прямо на пол, на чьи то туфли разбросанные тут и там и закричала. Она продолжала кричать, когда приехала скорая, и два здоровых санитара вынесли ее на руках и загрузили в машину. И только когда доктор что-то набрал в шприц, и всадил ей его в вену, морщась от крика иногда переходящего в визг, только тогда она замолчала и лишь подергивалась, словно от удара током, глядя широко раскрытыми глазами в потолок.
До самой больницы.
…Когда Ира взглянула в зеркало, оттуда на нее глянуло страшное, сморщенное, старушечье лицо. И совсем не к месту на нем смотрелась яркая косметика, которую она нанесла сама, несколько часов назад. Ира в недоумении смотрела на жуткое, невообразимо древнее лицо, ставшее теперь ее собственным, а потом вдруг понимание нахлынуло на нее как морская волна, серая пелена затопила разум, и крика своего она уже не услышала.