Елки пушистые здесь растут,
Большие сосны высятся,
А звери темными тропами идут,
Лишь бы добраться до Крыситца.
Ярмо тащит Крыситц целого царства,
Ворогов давит зверскою сталью,
Рабами служит ему крысиная паства,
Отряды сгниют тех, кто напали.
Тяжелою дланью окинул он лес,
Небось ему тяжко, императору нор,
А давит на спину монаршеский вес,
Вот его царство: норы и бор.
Атакой нещадный он жалит врагов,
Шаром отмщенья грозит супостатам,
И много осталось средь мертвых лугов,
Кобольдов, что когда-то вступили в солдаты.
Рядись ты в тогу вечности, Крыситц,
И пусть, дрожи на троне, как слепой
Таись, не ведая своих убийц,
Издалека пронзающих тебя стрелою.
Корону на себя напялил,
Алтарь себе воздвиг,
Но ты всего лишь крыс разъярен,
Смирись, ничтожнейший Крыситц.
Твоя шагает рядом смерть,
Ворота пали твоего дворца,
Армады не спасут тебя. Прощай, ты мертв.

Слезы утри! Печаль исторгни!
Да. Ушла. Навсегда. И что?
Воплем ее не поднять, хоть лопни.
Придут другие. Вопрос лишь – кто?

Пела она. Звенели песни!
Золотом голос ее звучал.
Время течения, ты хоть тресни,
Никто, к сожалению, не отменял.

Сколько в былое время пело?
Скольких голос будил народ?
Может сейчас уже неумело
Первую песню наследник поет!

Жалко певицу, в глазах аж слезы!
С песней ее и детство прошло!
С этой же песней первые грёзы
Первой любви. Но время ушло!

Время без жалости песни стирает
Неуловимою поступью дней.
Память одно сохранить желает,
То, что сердцу всего милей!

Пусть же российскою далью долго
Волны свои несет река,
Пусть течет бесконечно Волга
И песнею полнит свои берега!

Привыкши грязь шелушить истории,
Таскать наружу плесень фактиков,
Проверить хочу, а не повторим ли
Судьбы в себе погрязших фанатиков.

Факт остается всегда фактом.
Хотя толкуется вкривь и вкось!
Перевернешь, стандартом де-факто
Входит в истории плоть и кровь.

Жили царства, владыки правили.
Враг приходил, война велась.
И тут, по неким странным правилам,
Революции грозная поступь вплелась.

Не ждал никто. Пришла негаданно.
Смерчем прошлась по народов гряде,
Крови моря пролив невиданно,
Власть изменила по всей стране.

Скажешь читатель – на то революция,
Бунт же, стихия, оттуда кровь!
А история – резолюцию!
Была, мол, матерью, теперь свекровь!

По ссылкам и тюрьмам людей пихая,
Власть твердила – страна цветет!
Тут враг напал кровожадной стаей!
Правитель в ступоре – народ вперед!

Сотнями тысяч поля усеивая
Сражались, бились, судьбу теребя.
Когда победили врага рассеивая,
То все приписали воле вождя!

Народ, народ, когда ж приучишься
Думать своей, не чужой, головой?
Когда с чиновников сонмом намучившись
Глаза откроешь, не будешь немой?

Правители шли аппаратом меняемы.
Дела вершились, надежды даря.
И только народ неповторяемый
Верил усердно в добро Октября.

Потом оглушило нежданной гласностью.
Потом демократии скорый суд.
Страна развалилась чуть не полностью,
А там – опять царя несут.

Пусть не наследственный, а только выбранный,
И не навечно – на краткий срок.
А конституции снаряд подкалиберный
К власти народу придти не помог!

Теперь народ отдельно варится.
У власти котел совсем иной!
Именем народа отовариться
Сумели пройдохи за его спиной!

Вот так вершит судьбу история.
Коловоротом развернет вдрызг.
А ты сиди внизу и попискивая
Бросай кучу сожалеющих брызг.

Но колесо – оно же легкое
Его повернуть одним толчком!
Время придет – народ в легкую
Толкнет правителей своим плечом!

Не только народ, правители тоже
Теряют истории связную нить.
Они ж думают, глупцы, о боже,
Что прошедшее не повторить.

Привыкши грязь шелушить истории,
Таскать наружу плесень фактиков,
Поверил уже, повторить готовы мы
Судьбы в себе погрязших фанатиков!

Как странно жить, когда душа мертва,
Пусть словно Феникс, снова возродится,
В глазах горит огонь едва-едва,
Взлетит ли в небо огненная птица?

Наш странный век покоя не дает
Пророкам и блуждающим поэтам...
Голодные птенцы открыли рот,
Но птица-мать мотается по свету -

Где было море - грязная вода,
Где облако - растет густая туча..
Когда вернешься снова ты сюда,
Дела пойдут - не хуже, но не лучше..

Романтика покрылась рябью лжи,
Стихи улыбки женщин вызывают -
"Ты пишешь песни? Ну-ка, покажи!"
И в этот миг все чувства пропадают.

Поэт сегодня беден и смешон.
Его уста закрыты в днях грядущих
Насмешками девчонок окружен -
А ведь считал их лучшими из лучших!

Вся магия поэтов умерла -
Осталась лишь пылающая горстка
Тех молодых, сгорающих до тла,
Мечтающих, отверженных подростков.

Мы верили, что будем побеждать!
Что мир охватит магия искусства..
Что надо лишь немного подождать
И люди, помирившись, разойдутся...

Как друг, способен враг давать совет,
Как враг, способен друг ударить сзади...
Так сложно разобрать, где тьма, где свет...
А серость чешет царственные пряди

Сочинился лёгкий бред
Про "The Russian Soviet Land"

GLAVA PERVAIA ин вич, зэ мэджик "The Russian Soviet Land" оживает...

Там в гробу, в горе забвений
Спит великий маг "The Glenin"
Будет спать он до мгновенья,
Как случится нападенье.
Нападенье на страну...
В 41-ю весну.

Дело так вот начиналось:
Королевство распадалось,
Маг "The Glenin" спас его,
Взяв мальчишку одного.
Обучал того мальчонку,
Точно злую собачонку,
Тёмной магии азам:
"Крибле-Бумс - Алаказам".

Пили "magic Russian Vodka",
Заедали "Chernoplodka",
Нюхали "Moment The Kley" -
Прошибало до бровей.
При развале королевства,
"Glenin"'а лишили детства -
И засунули во гроб,
не мешал он больше чтоб.

Ученик пошёл скитаться-
В королевстах разбираться.
Чтоб 15 королевств
В миг собрали первый съезд.
Между первым и десятым
Долго спорили ребята.
Как теперь "The Land" назвать
И как съезды собирать.
Чтоб воров ловить на поле,
Чтоб зерно не крали, чтоли.
И кого как наградить
МиловаАть или казнить.

Ученик, что съезд созвал:
На реке мог вызвать шквал.
Горы двигал - ложки гнул...
И начавши съезд загнул:
"Я the pupil of the Glenin,
Был о нём высоких мнений
Он открыл секретный "Брэнд"
Как хранить "The Soviet Land"

- За усами и бородкой,
не понять, что пью я водку,
Но эльфийская душа
Горяча и хороша.
- Как зовут тебя, борец?
- Песня я для всех сердец.
"Сулико" и "Ой ,мороз",
А зовусь я - "Steel in DOS"

Я безбрачие снимаю,
Днём свет солнца затмеваю.
А коль гаркну я в лесу
Полпролеска я снесу.
Кто со мной тут не согласен,
Помните - я безопасен.
Те, кто встали и ушли -
Glenina в гробу нашли ;)

Населял страну народ,
Что икру ночами (грубая форма слова ест))))
Днём же водку выпивает -
Утром блинчики съедает.
И медведей хоровод
за цыганами идёт.

Шишки там на всех газонах,
"Ilich's lampochki" в плафонах.
С балалайками в руках
Люди ходят там в лаптях.
Поголовно все в ушанках,
В валенках на полустанках
Водку с "samogonka" пьють...
Спать медведям не дають.

Поутру идут с покоса...
С лютым сеном папиросы.
И читают у костра
Мысли Glenina с утра.
Тех мыслей уж набралось
То'мов сотни три, небось.
Залинания владыки
Тёмны, холодны и дики.

И в гробу хрустальном том,
Glenin, спящий под стеклом.
О своём печась народе...
Словно леший в огороде.
Он бессметрен, чтоб убить,
Надо главушку срубить: (с) Хай, Лэндо!
И тогда б вся мощь и сила
Отрубящего скосила.

* * *
О чем сегодня в песнях нам поют,
Софитами бездарность прикрывая?
И если денег куры не клюют,
За это продается жизнь простая?

О чем сегодня пишется в стихах?
И что мы назовем сегодня рифмой?..
Припев построен на пяти словах,
Полны куплеты связью паразитной.

Как нынче признаемся мы в любви?
Чего хотим добиться от подруги?
Мы жизнь свою стремимся отравить,
И скрыть любую тайну от супруги.

Как раньше мы просили их руки?
Как их сердца отважно покоряли?
А что сегодня можем?... Слабаки...
Нас наши предки тут же б засмеяли.

Имеем ли права писать о тех,
Кого еще мы толком не узнали
И верить в феерический успех,
Хотя и слова толком не сказали?..

Ветер, скажи мне, зачем же поют о боли.
Боли от ран и любовной тоски,
Боли от ро'дов и боли от вдовьей доли,
Что невозможно сжимает виски.

Жалко, что ветер безгласый,
Тайну надёжно хранит...
И передать её властен,
Только в холодный гранит.

Камень, скажи мне, зачем о слезах мы пишем,
Грустные песни поём в темноте.
Думая, что никогда не услышим
Из других уст о сокрытой мечте.

Камень холодный не скажет,
Тайное слово, опять...
Только на дно, если, ляжет
Речке его сможет дать.

Ты горемыке открой это слово, речка,
Жажду познания останови...
Слово, которому внемлет сердечко,
Слово о честной и полной любви.

Речка и камень, да ветер...
Тайны надёжно хранят.
День будет лёгок и светел,
Светел, как девичьий взгляд

Ревность

Кровью испачканы руки,
Гнев утихать не стремится.
Мы с тобой были подруги.
Да дружба сумела разбиться.

Ревностью душу сковало.
Взмахом руки без контроля
Я в твоё сердце загнала
Нож. Судит пусть Божья воля.

Капли по пальцам стекают,
Красным рисуя на теле.
Больше никто не узнает,
Чего твои мысли хотели.

Больше тебе не увидеть
Этой прекрасной улыбки.
Да, я люблю ненавидеть,
Когда моё счастье так зыбко.

Я сохраню твою тайну,
Мы ведь с тобою подруги.
Эта любовь не случайно
Мне кровью испачкала руки

Вот буря утихла, и слышно как падают капли,
Срываясь в свой первый и свой же последний полет.
Но это затишье теперь ты оценишь едва ли.
Ты выжил. Один. Но к родным путь уже не ведет.

Себя, как копье – лишь к броску одному ты готовил.
Последний из рода. И мести печать над тобой.
Судьбы роковой справедливость – расплаты час пробил.
И ты отомстил, но был снова обманут Судьбой.

Песнь Смерти ты спел, и уже ей не будет повтора.
Ты жив. И две жизни друзей в своих вынес руках,
Спасая от пыток, от мук, от клетей, от позора.
Ты жив. Но как жить ты забыл – вот твой собственный страх.

Баллада о Павших Королях.
Болотный свет, могильный холод
Он не живой и не мертвец,
Ты знаешь кто он? Нет, не знаешь,
Он призрак прошлых наших дней…

Из рода знатных королей,
Наместником, которых я являюсь,
Он жил в богатстве и тепле
Но воином жаждал стать он яро.
И вопреки отцовской воле,
Огонь в душе ведь не унять,
Ушел воитель в край далекий
До подвигов и славы был горазд.
И шли года и сохли реки,
А наш герой, скитаясь по земле
Нажил себе друзей, вернее смерти,
Нажил врагов, опаснее огня.
И он не знал в сраженьях пораженья,
Не знал и смерти, только нес ее,
Карал мечом своим владык бесчестных
Щитом своим он слабых прикрывал…
Отец тем временем его сошел с ума,
Тираном стал жестоким, бессердечным,
Пошел войной бездумно на края
В которых войн наш с войском находился…

И так уж вышло, что не говори,
Судьба такая, тут не перепишешь,
Отец и сын в своей последней встрече
Скрестят мечи свои, и озарится кровью мир.
Конец печален был, увы,
Ушли в забвенья короли,
Войска разбиты, смерть близка,
Мечта о мире далека.
Но будем помнить мы тот день,
День скорби, слез и вечной грусти,
Поднимем кружки же друзья,
За тех, кто канул в те года…

Болотный свет, могильный холод
Он не живой и не мертвец,
Ты знаешь кто он. Точно знаешь,
Он призрак павших королей…

Дождь роняет слёзы на стекло,
Хочется мне плакать вместе с ним.
Времени немало утекло
С нежных пор надежды и любви.
Что нас поджидает впереди?
Это не узнаем никогда.
Будущее скроется вдали,
За стеной печального дождя.
Память подуставшая хранит
Все обломки сбывшейся мечты.
Жаль, что не смотря на твой магнит,
Половинкой стал моей не ты.

НОЧЬ

Одинокая пуля машины
Режет проспект фарами,
Жжет его шинами.
Огоньки в ночи ездят парами.

Ночью странно смотреть в окно.
В темноте город – панно,
Украшающее черную стену.
Свет фонарей – как вены,
Улицы и магистрали
В венах и капиллярах.

Светофоры мигают желтым –
Им что-то снится.
Небо кажется расколотым
Надвое телебашенной спицей.

В окне напротив горит огонек.
Люди имеют привычку
Любить друг друга. Паренек
Под окном кричит какую-то Ниночку.

Только машины ночью одиноки
Да человек, задушенный нарами.
Улыбается город волоокий.
Огоньки в ночи ездят парами.

6 июля 2009 г.

Нависшее небо дрожащего утра,
Холодные руки по клавишам стёртым.
Ну может быть всё же ты нужен кому-то?
Дышать невозможно воздухом спёртым.
Хотел бы забраться на крышу.

Зелёные бездны слезами омыты,
Но слёзы не мне, да и бездны закрыты.
В щелчке добежавшей по строкам каретки,
В безрадостном вкусе последней таблетки -
Прощального слова не слышу.

Как щедра к нам природа июльской порой,
Как прекрасен повсюду ковер луговой!
Васильки и ромашки - простые цветы
Нам подарят частицу своей красоты.

Колокольчик задумчиво песню поет,
Он среди этих трав очень мило цветет.
Незабудка застенчивым скромным цветком
Поприветствует нас голубым лепестком.

И у каждой березки, под каждой сосной
Лес приветит спокойной своей тишиной.
А внизу, среди пахнущей хвоей травы,
Земляника попросит: "Скорее сорви !"

Всюду липы цветущей такой аромат,
Этим запахом воздух душистый богат.
Как люблю я гулять этой яркой порой,
Любоваться повсюду самой красотой!

О, сколько я читал прекрасных,
Поэм, сонетов и баллад...
В них славят героинь всевластных
На разный лад.

Стихи полны благоуханьем,
В них ладан - розы - шоколад...
И в диссонанс своим звучаньем
Звенит булат.

Среди детей богини Дану,
Средь чародеек-ворожей,
Среди святых, что по карманам
Не жмут ножей.

А также среди дев восточных,
И тех, которых я б назвал
Да только не уполномочен -
О них читал:

О том как реки переплыли,
Своим возлюбленным вослед
О том, как пламенно любили...
В расцвете лет...

О том как обращались в травы,
Или во сне, любви полны,
Придворные оставив нравы
Оживлены.

И как поэты - муз любимцы
С холмами сравнивали грудь...
А голос с пеньем райской птицы-
Не как-нибудь.

О взгляде говорили просто
"Острей ножа девичий взгляд"
А волосы - так без вопросов:
Как водопад.

В стихах и сказках без намёков,
Открыто истина гласит.
Во лбу - исток для всех истоков-
Звезда горит.

Что в перьях белых - лебединых,
Или в шелках и соболях:
Все славят героинь любимых
Во всех краях.

Да и ещё бы - как кне славить,
Без них (мы знаем наперёд)
Людской (нельзя меня поправить)
Пресёкся б род.

Наивысшая точка свободы -
Как ближайшая точка отсчёта.
Утонуть в голубом небосводе
И воскреснуть на крыльях полёта.
Балахон дурака-звездочёта
И колпак с ярко тлеющей искрой -
Признак труса, не повод почёту!
Признак страха пред небом чистым!

Наивысшая точка закона -
Не ближайшая нота морали.
Слиты тело, любовь и икона
Воедино, но их замарали,
Передумали думы умами,
Пересмыслили смысл наизнанку!
Заменили деянья словами,
Предпочли самородку обманку.

Наилучшая жизнь человека -
Для животного скорбная доля.
Раб печали, сомнений калека,
Прокажённый заученной роли.
Не испить наслажденья полёта
В правдой залитом злом небосводе,
Не забыться в щелчках отсчёта,
Утопая в мечтах о свободе.

Это небо свинцово-серое
Словно жизнь моя беспросветная.
Кто-то счастье деньгами меряет,
Я храню что осталось светлого.

Нервы, как провода гудящие,
Вместо благости лишь отчаянье,
Есть лишь серое настоящее
С бесприютностью и печалями.

Телевидение учит гадостям
Эгоизму, цинизму, подлости.
И все меньше на свете радости,
Все страшней вечерами новости.

Благодатью церквей заброшенных
Разливается в жилах знание,
Души алчностью припорошены
И ни страха, ни наказания.

Ни закона, ни справедливости,
Лишь суды на расправу скорые,
Продающие свои милости,
К неимущим всегда суровые.

Когда это уже не мучает,
Когда прячутся все за стенами,
За незримой чертой полуночи
Просыпаются наши демоны...

Уставшее тело на кухне. Светало.
Горячим лбом - на оконный лёд.
Одна лишь звезда в тусклом небе осталась.
Одна звезда... И та - самолёт.

- Вроде не страх, но зудит в потрохах!
- Вроде и фрак, но взгляни - дурак.
- Вроде душа... А за ней ни гроша!
- Вроде как верный, но вид больно скверный!

- Вроде и люди...
Но злости-то, злости!
- Люди? Да будет вам!
Бросьте!

Над Россией ночь сгустилась,
На асфальт летят окурки,
Гопота засуетилась,
Черный кот один, без мурки.

Где-то сломалась чья-то судьба,
Кто-то бухает день ото дня.
Готы на кладбище снова гуляют,
Кто-то кого-то опять избивает.

А я с ней просто по скверу иду,
Приятные вещи опять говорю.
Ее рыжие волосы ветер все треплет,
А мы обнимаемся крепче и крепче!

Небо
Небо осенью – синее.
Лазурью охватывается небо летом.
Голубо небо зимнее,
Сине весеннее небо.

Звезды красавятся ночью на небе,
Желтеет луна – лик святого.
Облако белое днем – лебедь,
Солнце под небом-покровом.

Небо закатное – вечно
С своими крыльями рыжими.
Ночное небо и Млечный –
Больше ничего нам не надо, чтобы выжили.

Счастье для всякой твари –
Увидеть рассвет алый.
Небесный повар любовь нам сварит.
Небо любит великий и малый.

Слезы растеклись по щекам.
Иссушило глаза ветром.
Хватит думать о прекрасном, далеком.
Хватит мечтать о неспетом.

Ты влюбись не в красивого человека.
Полюби обыкновенное лето.
И не будешь страдать без смысла полвека,
А всего лишь улыбаться свету.

Ну зачем тебе сладкие губы?
И к чему изящные руки?
Лучше встань с зеленеющим дубом
Рядом, и не чувствуй любовные муки.

Ну к чему метаться на постели,
Изнывая от ревности к Николаю
Копернику. Послушай! Птицы засвиристели,
И собаки радостно лают.

Конечно, лучше умереть без любви
Одиноким морщинистым старцем,
Улыбаясь, сказать миру: «Живи»
А сердце засунуть в холодный карцер.

Верещали машин свирели,
Подоконников хруст, треск.
Ледяные крошки горели
На земле, не растаяв, век.
Лампа в страхе мигает, гаснет,
Гром ревёт - на охоте зверь.
На столе в тишине фломастер
Пал и умер. Моя дверь
Пропускает несмело звуки -
Лёгкий топот, негромкий смех.
Тишина матрасом упругим
Отделяет меня ото всех.
По асфальту - реки и стуки,
И по крышам града шаги.
Вот конфорка, погрею-ка руки,
Вскипячу-ка ещё тоски.

Коньяк, сигареты и острый взгляд.
Играй же со мной, я буду лишь рад!
Пусть даже простой оловянный солдат
подстольных сражений - принцессе виват!

Забавно: характеры, судьбы... салат,
Заправленный кровью-вином. Староват
для такого? Нет, бред! Нет, не ад!
Но как-то смешно оглянуться назад.

А помню ведь страха жестокий разряд,
Лишь стоило глянуть вперёд. Говорят,
цинизм - наносное у этих ребят!
Пусть говорят, что хотят. Зол до пят.

Иметь бы в кармане хоть пару гранат!
Трясёт мостовую жизни парад.
Яд, снова яд и ещё один яд -
коньяк, сигареты и острый взгляд.

Нимфа этой Долины всегда танцевала босой. Зимой ли, летом, умывшись искристым снегом или ночной росой, она вновь и вновь продолжала свой почти бесконечный танец.
И птицы смолкали, а под ногами цвели цветы. И звери сходились, и столбенели от эдакой красоты: движения рук и тела щемили сердце, а всей-то опоры - как просто! - босые пальцы.
И голос - чарующе-зыбкий - как дымка по-над рекой. Изгибы тела легко очертив рукой, она то искрой взмывала ввысь, а то опадала листвой осенней. И солнце теплом своим целовало ее колени.

Однажды явился ветер с высоких гор. Он был упрямым, был страстен его напор. И нимфа сдалась, и с ним танцевала всю зиму волшебный танец. А вместо цветов под ногами - топазово-льдистый глянец.
Прекрасен Хозяин древнего ледника: глаза его - небо, а волосы - облака. Её полюбил он, но в горы вернуться пришлось весною. Она ж из Долины уйти не смогла, когда он позвал с собою.
И снова одна танцевала, а всюду цвели цветы. И ветер шальной - лишь изредка, с высоты - шёпотом подпевал да плечи её овевал прохладой. Не плата за танец ей, а больше ему награда.
А позже явился Хозяин лесной воды, и нимфа, не видя в этом большой беды, в его заглянула глаза и с ним всю весну танцевала. А летом - также как с ветром весной - уйти не смогла и ему отказала.

Ласкает волосы ветер, поёт река. Глазами зеленого злата из родника ей улыбается дух лесной, ничуть ее не ревнуя. Да и - кто бы смог ее ревновать, такую?
Бездонно сердце, открыта ее душа. Она танцует задумчиво, не спеша. И снова чарует лес, волшебного танца плетя узоры. А Ветер с Водой от неё почти не отводят взора.

А третьим явился неистовый дух огня, Хозяин лесных пожаров, к себе маня безудержной пляской безумной и яростно-жаркой силы. И нимфа, пленившись танцем, к себе его подпустила.
Он к ней прикоснуться успел лишь раз, и пламя оранжево-алых глаз до тла опалило, а пепел её же волос окутал плечи. Но... было ль ей больно от этой - последней - встречи?
Вода и Ветер примчались почти тот час. Но Её не стало, а из его зажмуренных глаз сочилось пламя по капле, текло как простые слезы. Огонь заплакал, кляня порыв свой, но было поздно.

Ей больше не петь и не танцевать босой. А тело распалось на три кристалла: зеленый как мох, янтарный и инеисто-голубой. И в них - по кусочку её души да что-то от танца с Ними. И духи забрали камни, добавив им по чуть-чуть себя, а позже - еще и имя.

Зеленый поднял Хозяин лесной воды. Унёс в озёрные, что в глубине, сады, и там, на пригорке, устроил рядом с собой, где песок и солнце. Оно согревало кристалл, всегда находя среди водной травы оконца.
Прозрачный, как лёд - с Хозяином ледника. Тот часто в него глядит, и его тоска стекает холодным седым туманом с горы в Долину. И в эти моменты живые глаза Ветра будто стынут.
Янтарный остался с тем, кто творит огонь: Хозяин лесных пожаров подставил ему ладонь - и он перетёк к нему сам, как живое пламя. И каплей округлой застыл, словно был он его слезами.

И каждый из них лелеял ставший родным кристалл, беседовал с ним тихонько и силой своей питал. А век спустя все трое собрались там, где Её не стало. И если покажется будто сто лет это много - не верьте! Мало!
А Ветер, Огонь и Вода расселись вокруг костра смешением их стихий зажжёного, ибо - пришла пора вслух произнести когда-то данное кристаллу-потомку имя. И пламя в ответ окрасилось в зелень, янтарь и иней.
У Ветра с Водой - наследники. Сыновья. А девочка, как ни странно - у Огня. И пламя её - пушистое и живое -редко кого обжигало. Но, все же - большей частью души они дети той, что когда-то босой танцевала.

Сейчас уже мало кто помнит, но раньше - покуда еще жила, для леса пела, из звонких ручьёв пила, и умывалась искристым снегом или ночной росой - её называли Ти-Кунн-а-Элле... Та, что танцует босой.

Обмануть, мозги запудрить,
Отрастить отнюдь не кудри,
А прекрасную лапшу,
И сказать: «Поверь, прошу!».

Правду горькую поведать...
Он завоет: «Горе! Беды!».
Погоди... я не тужу,
Правду сладкую скажу!

Я зеваю равнодушно,
Ничего теперь не нужно,
Мой единственный ответ —
Что меня у мира нет.

Много я хочу увидеть:
Египтянскую Исиду,
Нимф лесных и светлых муз,
С кем-то точно подружусь!

* * *

По дорожке — цок-цок копытами,
Красив конь и бел,
Как небо, облаками покрытое —
Такого ль хотел?
Подходишь, по гриве гладишь,
По морде, спине,
Ты радуйся, бога ради,
Раз конь присмирел,
Ты радуйся, друг мой,
Пред нашей разлукой.

Небыли - не были.
Были - были.
Плыли - не выплыли.
В море пыли.
Не смог от смога.
Смог, да слёг.
Пыль - дорога,
Да дальше песок.
Стены - с теми.
Тени - на смены.
С теми мы - племя.
С этими - гены.
Цены - на сцены.
Сцены - ценны.
Разницы-небыли.
Сходства-были.

Царица Галина,
Платье кармина,
Волос-ворона,
Воля-корона.
Голосом - сталью,
Глазами - далью.
Крепостью - водкой.
Не лаской, так плёткой.
Мы - ниц!

Скрипки певучей талия,
Молодого бутона цвет!
Ты - Франция, не Италия!
Париж ты, не Рим, нет!
Стальное перо лёгкое,
Чёрной туши росчерком, и
Замечанием метким, тонким
Размахнись, уколи, срази!

Не плачь, малыш, не ной!
Влюблённый, не робей!
Не пей, отец, не пей!
Старуха, дверь закрой!
Могила, глубже будь!
Дорога, будь наверх!
И пусть, один на всех,
Будь непрерывным, путь!

Почему неудача настигла меня?
Ведь вложила я в дело так много труда!
Все петельки вязала одну за одной,
Любовалась рисунком, гордилась собой.

Мне казалось чуть-чуть и мой труд завершен,
Но закралась ошибка и он обречен...
И пришлось снова нитки в клубочки смотать.
Но над этим не стану уныло вздыхать!

Неудаче противной язык покажу,
Еще тщательней петлю к петле привяжу.
Ты несносная зря караулишь меня -
Ведь теперь точно знаю как делать нельзя!

ГРОЗА

Туча сходилась в ссоре с тучей,
Жаром полуденным в гнев введенная.
Громом гремела с небес кручи,
Электричества буйством снабженная.

Гроза шла облака хмуря,
Полчища молний вонзая копьями
В землю, а та озерами щуря,
На удар отвечала раската воплями.

Но туча сражалась с себе подобной,
Истекала струями дождя в кровь,
Землю пуча влагою доброй,
Била противницу в глаз и в бровь.

Разошлась дракой, полнеба отъяв,
Темнотой луга и леса покрыв.
Но солнце пробилось радугой в явь,
И грозу прогнал этот света взрыв.

Туча ушла скачком жабьим,
Все дальше неся небес злость,
Уползла боком, совсем по-крабьи,
Круша и ломая молний кость.

Тысячи солнц сверкают в лужицах,
Звездами капель усеян луг,
Небесной дорогой радуга кружится,
Побольше бы радужных этих дуг!

В ПОХОД!

Эй, барабанщик, готовь барабан.
Горнист, начисти трубу.
К походу, воины! Враг – там!
Пусть горько будет ему.
Щиты крепки и мечи остры.
В руках усталости нет.
Смелость в сердцах жжет костры
Яростью наших побед.

Смелость в сердцах жжет костры
Яростью наших побед.

Труби горнист, сзывай в поход.
В колонну бойцы, в путь.
Вперед, вперед, победа ждет.
Удальцы расправляют грудь.
Идут колонны, чеканят шаг.
Копья на солнце горят.
В бой стремимся. Где враг?
Разгромим врага отряд.

В бой стремимся. Где враг?
Разгромим врага отряд.

Копье к копью, плечо к плечу.
Смело вперед идем.
Жизнь врага отдадим мечу.
Только команды ждем.
Наш командир всегда впереди.
Орлиная гордость в нем.
В сраженье бросайся, в бой иди,
Пусть ярость пылает огнем.

В сраженье бросайся, в бой иди,
Пусть ярость пылает огнем.

Вернемся с победой на родину мы.
Вперед же, вперед на бой.
Мы грудью встали за славу страны.
Гордимся мы честью такой!
И если в схватке придет конец,
Настигнет нас смерть в бою,
Память лучший падшим венец,
Храбрецам место есть в раю.

Память лучший падшим венец,
Храбрецам место есть в раю.

Лишь одинокая звезда
Сияет утром в вышине,
И мудрым мыслям нет конца,
Опять теснящимся во мне.

Любовь и Бог, и Тьма, и Свет
Полнят надежды и мечты,
И жаль лишь только одного -
Что не со мною рядом Ты.

И эта ночь, вся ночь без сна
Прошла, как с лунных яблонь дым.
Ты мог бы быть рядом со мной,
Мог бы быть близким и родным.

Лежу одна, лежу без сна,
И, видно, долго быть одной,
Пока завеса-пелена
Не упадет в морской прибой.

Чего хочу - не знаю я,
А знаю только лишь одно:
Пока здесь длится жизнь моя
С Тобою быть мне суждено.

Лишь одинокая звезда
Сияет утром в вышине,
И мудрым мыслям нет конца,
Всю ночь теснившимся во мне.

Любовь и Бог, и Тьма, и Свет
Полнят надежды и мечты,
И жаль лишь только одного -
Что не со мною рядом Ты.

И эта ночь, вся ночь без сна
Прошла, как лунных яблонь дым.
Ты мог бы рядом быть со мной,
Мог близким быть и быть родным.

Лежу одна, лежу без сна,
Бог знает, сколько быть одной,
Пока завеса злого сна
Не упадет в ночной прибой.

Мечты, мечты. Но знаю я!
Да, знаю точно я одно:
Пока здесь длится жизнь моя
С Тобою быть мне суждено.

Над старым городом в ночи
Сияли три луны,
Но не смотря на этот свет -
тьмой улицы полны.

Он шел к таверне в этот час,
Вполне гордясь собой.
Полна заплечная сума.
Сегодня он – герой.

Всего лишь пару дней назад
В пещеру он попал.
Но даже наш, бывалый вор
Такого не видал.

Там, среди пыли и камней
Лежал, лаская взгляд,
Размером больше головы
Огромный бриллиант.

Немного странным камень был –
На ощупь теплый он.
И словно аурой живой
Сияньем окружен.

Он поместил его в суму.
Купить его сумей!
Ведь этот камень - истинно
Достоин королей!

Шел предвкушая аромат
Отборного вина,
Он вздрогнул и из-за угла
Явилась вдруг она.

Манящий взгляд роскошных глаз,
Эльфийских черт уклон.
И голос, словно дикий мед…
Но что же слышит он!

-Я знаю, что в твоей суме.
Там сущей Злобы ком!
И чтобы не стряслось чего –
Отдай его добром.

-Эльфийка, ты ль в своем уме?
С чего решила ты,
Что этот камень я отдам
За милые черты?

-Ты не упрямься, милый друг,
Да ты и знаешь сам,
Что очень много зла вокруг
И счета нет врагам.

И будто словом опьянен –
Суму снимает с плеч.
Чтоб с рук на руки передать
И со стрелою слечь.

-Зачем же ты его убил? –
спросила в тьму она.
-Недоглядели мы. Он – вор.
Вот вся его вина.

Молчанье было ей в ответ.
–Так делал бы все сам!
И тени две пустились в путь
Дорогою к горам.

И вот закончен их поход.
Пещера впереди.
Сжимает душу липкий страх.
Он ей: -Быстрей иди.

Безумным блеском злобных глаз
И скрежетом когтей,
Вернувшись раньше своего
Дракон встречал гостей.

-Его вернули мы… -МОЛЧАТЬ!
ВАС КТО-НИБУДЬ СПРОСИЛ?
-Но мы… -МОЛЧАТЬ! ВАС ВСЕХ ТЕРПЕТЬ
УЖ БОЛЬШЕ НЕТУ СИЛ!

-ОДИН ЛИШЬ БЫЛ ПРИКАЗ У ВАС!
ХРАНИТЬ И ЗАЩИЩАТЬ,
КОЛЬ НА ОХОТУ ИЗ ГНЕЗДА
ПРИДЕТСЯ УЛЕТАТЬ!

ВЫ, ДРОУ – ПАКОСТНЫЙ НАРОД!
ВАМ ВЕРЫ НЕТ ВОВНЕ!
КОЛЬ ЖИЗНь НЕ СМОЖЕШЬ ОПРАВДАТЬ –
ГОРЕТЬ ВСЕМ ВАМ В ОГНЕ!

-Хозяйка, ты нас пощади!
Их целый был отряд!
Но каждого нашла стрела!
Им нет пути назад!

-Мы бились день и бились ночь,
Твое яйцо храня,
Но убежал один из них –
Крепка была броня.

-Мы шли по следу подлеца,
Укравшего яйцо.
Догнали. И он получил
Стрелу мою в лицо!

-Страдали мы, чтобы вернуть
Наследника тебе!
-И все что слышим мы в ответ:
«Горите вы в огне»?

-НУ ЧТОЖ, ПРОСТИТЕ! СГОРЯЧА!
ЗАЧЕМ ЖЕ СРАЗУ ТАК!
ВЫ ПРОЩЕНЫ! СЮДА ЯЙЦО!
ДРАКОН Я, ИЛИ КАК!

Как царь на троне,
С огромной мощью.
Я Бог сейчас на этом свете.
Весь мир в ладони.
Чего же проще,
Чем сжать кулак, покончить с этим?
Слепые люди.
Смешные люди.
Так много мните, но - букашки.
Кому вы судьи?
С вас не убудет
Построить до неба замашки.
Глухие стены
Для вас спасенье.
Свобода губит ваши души.
Они бесценны.
В уединенье
Откройте мне глаза и уши.
И наставленья
Мои примите.
Не бойтесь броситься в колени.
Спасёт моленье.
Всё зло – отриньте.
Оставьте светлые стремленья.
Любите честно,
Живите ярко,
Не забывайте слушать сердце.
Мне всё известно:
В какой огранке
Живёт измученное тельце.
Ладонь разжата.
Надолго ль это?
Забота ваша, мне – решенье.
Так брат за брата,
Дорогой света,
Или как плыли, вниз, с теченьем?

Когда впервые запахнет летом
совсем особенно и волнующе,
простых цветов полевым букетом,
дождём, в степи босиком танцующим,
украсят небо браслеты радуг,
двойных, как в детстве,
и краски те же все...
Намокших листьев вдохни прохладу,
почувствуй кожей касанье свежести.
Июньский полдень заманит в сети -
медовым светом, мерцаньем бабочек,
и сложит крылья попутный ветер
над ароматом лугов дурманящим.
У кромки леса трезвоном птичьим
тебя еловые встретят пагоды,
и стайку розовых земляничин
предъявит солнцу пригорок ягодный...
К озёрной глади спуститься мне бы,
где волн серебряное скольжение,
раскинуть руки - и падать в небо,
в его безмолвное отражение...


© Copyright: Эльвира Юрасова, 2009
Свидетельство о публикации №1906106759

Отчитывала мать в полночный час
Ребенка своего - за двойку в школе.
За что так Бог наказывает нас -
В её словах зияла ранка боли.

Учитель рассказал, что вместо тем
Стихи ты пишешь на полях тетрадки.
Наш мир трещит под тяжестью проблем,
Пока ты рифмы сводишь на закладке.

Пойми, мой сын, наш мир не изменить -
И пусть в твоей душе бушуют грозы -
Стихами можно жизнь свою сгубить.
...И незаметно покатились слёзы...

- Но, мама, я хочу писать стихи...
- Мой милый, это - глупая затея.
Ведь слушатели попросту глухи -
Понятия об этом не имея,
Готов подросток сердце им раскрыть,
Поведать сокровенные секреты...
Им не понять, что должен пережить
Писавший эти песни и сонеты...

- Прекрасное не ценят в этом мире?..
- Вот видишь? Ты всё понял наконец.
А творчество - былой служенье лире -
Всего лишь твой билет в один конец...

27.07.2009 г.

Или выдать в небеса план работ на чудеса
В этом веке надо три, распишись и получи
И еще один потоп, а то паства не поймет
Божью кару по субботам, вам не пыльная работа
И, конечно, конец света, не с утра, но до обеда
А то, мы как перекусим, все спасение пропустим
Так что вы там не зевайте, чудеса нам вниз спускайте
Ну, а мы, как говорится, будем верить и молиться