Постулаты мира:

1. Информ-свобода. Понятие «тайны», «секрета», «интимности», «конфиденциальности», «личной жизни» совершенно исчезло. Всякая информация о всяком событии, произошедшем где бы то ни было моментально фиксируется тотальной инфраструктурой наблюдения. И доступна каждому. Впрочем, это не тоталитаризм. У государства нет монополии на наблюдение. Все знают всё обо всех. Это сильно меняет мир.
2. Бессмертие. Достижение биологического бессмертия сильно изменяет мир. В прошлом человек жил лишь тем, чтобы максимально продлить свою жизнь, урвать ещё кусочек отпущенного ему времени, и максимально насытить его событиями, прячась от смерти. Фрейдстский Танатос всецело управлял его мышлением. А каким станет человек, победив смерть?
3. Изобилие. Материальные блага безграничны и доступны всем. Это не только приводит к исчезновению стяжательства, алчности, жадности, но и к исчезновению способов самореализции типа «а у меня много», «а у меня больше», «а у меня круче». Что их заменит?
4. Аморфность. Понятие «человек» претерпевает изменения. Человек – это уже вовсе не обязательно обезьяна с парой рук и ног. Биотехнологии позволяют видоизменять тело любым угодным образом. Человек – это не обязательно личность, рождённая другим человеком. Разумное существо может быть выращено в пробирке биотехнолога, или создано в лаборатории зоопсихолога, в двести раз «разогнавшего» мозг лобстера, или возникнуть в программной среде. Где грань? Что – просто умное животное или высокофункциональный компьютер, а что – полноценная человеческая личность? Где предел? Начиная с какой степени развития интеллекта и самосознания существо уже не вещь, но полноценный член общества?
5. Множественность. Возможность копирования личности, и переноса её на внешние носители. Можно ли считать копию человека полноценной личностью? А отдельной личностью, членом общества? А если «донор» с этим не согласен? Конгломерат обитающих в электронной памяти личностей, считанных с других людей – это равноправная часть общества, или просто элемент операционной системы? Или некая совершенно самостоятельная, альтернативная цивилизация? Можно ли считать искусственным разум, если он был биологическим человеком, но затем переселился в компьютер?
6. Нейро-машинный интерфейс. Любые данные можно быстро и эффективно «закачивать» непосредственно в мозг. При чём, речь не только о сырых данных, но о полноценных знаниях, умениях. Опыте. Человек, загрузивший в себя прошивку водителя не просто узнаёт ПДД и устройство автомобиля, но и приобретает опыт и навыки шофёра с многолетним стажем. Таким образом, категории «ума», «опыта», «сноровки», «талантливости», тысячелетиями отличавшие людей друг от друга – исчезают. Все могут то же, что и все. И могут лучшим образом.
7. Возрастание роли виртуальности. Большая часть человеческой жизни, общественной активности, цивилизации, как таковой – происходит в компьютерной среде. При этом, человек не «отключается» от физического мира, как в старом киберпанке, но постоянно существует в среде дополненной реальности, состоящей вперемешку из физических и реальных элементов. Здание по левую сторону улицы может быть каменным домом, где живут люди, а здание по правую – графическим интерфейсом некоей программы, проецирумым на глазной нерв человека. При чём, подобная проекция индивидуальна. Человек, направляющийся в столовую, найдёт её неподалёку, а его товарищ в том же месте обнаружит детскую площадку. Третий же – прохожий – в том месте будет видеть лишь пустырь. Собеседник, с которым вы мило общаетесь, может быть как материальным человеком, так и аватарой человека, находящегося в миллионе километров от вас. А может быть и антропоморфным интерфейсом ИИ. Таким образом, всякий человек существует в собственной, уникальной реальности, видит мир так, как никто другой. Скажем, интерьер помещения для каждого гостя выглядит согласно его эстетическим предпочтениям. Из трёх коллег, работающих в одном помещении, один работает в сверкающем офисе в стиле хайтек, второй – в гостиной времён Людовика 13, третий – в пещере с кроманьонцам. Понятие «внутреннего мира» становится явлением объективной реальности. Суть окружающих вас всегда будет для вас загадкой. И это давно стало привычным.
8. Уменьшение роли пространства. Развитие коммуникационных и медиа технологий, и полная автоматизация всякого физического труда фактически свели на нет понятие «мне нужно кое-куда сходить». Любое общение, любое посещение сколь угодно отдалённого места стали доступны за счёт электронных информационных систем. Не сходя с места. Движение, и вообще какая-либо деятельность в физическом мире стали такой же экзотикой и архаикой, как добыча пищи на охоте в глухом лесу в наши дни. При помощи зубов и ногтей.
9. Ускорение времени. И его индивидуализация. Во первых, после достижения сингулярности, скорость развития, и вообще, скорость прохождения каких-либо событий в обществе стали возрастать экспоненциарно. Привычное деление эпох на века, десятилетия, годы, месяцы, недели и дни утратили свой смысл. Новорожденный ребёнок в считанные часы превращался в полностью зрелую, физически и психологически сформированную личность. За последующие дни в его жизни происходило столько событий, что по количеству, значимости и насыщенности один день жизни стал сравним с годами жизни в современном мегаполисе или веками – в средневековой глубинке. В считанные дни рождаются, распространяются, устаревают и сменяются культурные веяния, направления искусства, общественные идеологемы, философские течения, религиозные культы и технологические поколения. То, что раньше происходило в течение поколений – теперь буквально мелькает на глазах у человека. Более того, так как скорость, яркость и насыщенность жизни стали, отчасти, связанны с системой виртуальной дополненной реальности, а она, в свою очередь, связана с характеристиками операционной системы и машинной основы, неодинаковых в разных частях цивилизации, то люди, соответственно, существуют в разных, параллельных временных потоках, выглядя друг для друга невероятно ускоренными или замедленными, соответственно. Пока вы прожили, условно, день, ваш сосед – количество событий, и оббьем информации, сравнимый с годом. Вы сходили на романтическое свидание с девушкой, а ваш сосед, за это же время – женится, прожить долгое время семейной жизнью, развестись, страдать с разбитым сердцем, встреть новую любовь, вновь жениться, завести детей, воспитать их, стать дедушкой. В то же время, пока вы совершали круиз по золотому кольцу дна тихого океана, с посещением сорока известнейших впадин и хребтов, семисот подводных городов, трёхсот исторических мест и шести с половиной тысяч архитектурных памятников, принесший вам множество впечатлений, и навсегда оставшийся в вашй памяти, пережили множество приключений, завели множество новых друзей, и нескольких врагов – ваш сосед лишь наливал себе чашку чая.
10. Многомерность пространства. Двухмерная обитаемая среда, ограниченная гравитацией, и неэффективно заполняющая пространство, давно осталась в прошлом. И речь даже не об сферических трёхмерных городах в открытом космосе, но о многомерных мирах виртуальной реальности, описываемых законами неэвклидовой геометрии, бескрайние древа которых вырастают из крошечного корешка физической реальности. Жизнь в пятимерном мире-фрактале такова, что само понимание категорий «пространства», «расстояния», «пути», «движения», «взаиморасположения» претерпевают радикальные изменения, и кардинально отличаются от привычных нам.
11. Революция общественной морали, полное отсутствие табу и предрассудков. Закономерный и абсолютный итог пути, по которому общество шло последние века. Можно всё. Понятия «так нельзя», «так не принято», «у нас так не делают», «ты поступил неправильно» стали далёким прошлым. Исчезло так же понятие преступления – большинство их разновидностей стали как бессмысленны, так и неосуществимы. Человек делает то, что хочет, и хочет то, что считает нужным. Как в подобных условиях будет формироваться мировоззрения человека? Какими будут его принципы, мораль? Какими будут желания и мечты? Страхи?
12. Тотальный индивидуализм. Отмирание не только государства, но и вообще сколь бы то ни было стабильных и жёстких социальных структур – стран, армий, корпораций, банд, клубов, церквей, кооперативов, экипажей, фирм, общин, семей и кондоминиумов. Большую часть своей общественной активности человек осуществляет, как единичный независимый индивидуум. Формации из нескольких людей, объединённых общими целями и интересами если и возникают, то носят временный, аморфный и стохастический характер. В ином попросту нет необходимости.

В 2024 году начался последний цикл Кондратьева. Это был заключительный виток человеческой истории. Учёные Аризонского университета создали нейро-машинный интерфейс.
Им удалось проанализировать механизм работы головного мозга – способ, которым нейрохимические и нейроэлектрические процессы создают мысли, память, знания, опыт, эмоции, и прочие аспекты высшей нервной деятельности.
Имея на руках подобное знание, не составило труда создать электронный декодер, преобразующий нейропроцессы в двоичный код – и наоборот. Это устройство – имплантат – и было интерфейсом.
Последствия этого технологического прорыва:

1) Возможность оперировать человеческой личностью и сознанием столь же просто, сколь просто оперировать компьютерной системой. Человеческая личность больше не была чем-то сакральным, таинственным и развивающимся по неведомым законам. Человек мог одним нажатием клавиши менять собственную психику и психологию.

2) Оперирование информацией. Познавание, учёба – всё это утратило смысл. Человек мог мгновенно получить всякие необходимые знания и навыки.

3) Бессмертие. Возможность полностью переносить личность в машинную среду. Хотя тело человека всё ещё было смертно – его личность стала практически неуничтожима.

4) Машинный разум. С другой стороны, безграничные возможности электронных личностей в плане размножения и развития – они не были связаны ограничениями материального мира – привела, фактически, к формированию целой цивилизации разумов, существенно отличающихся от человеческого (прежнего).

5) Виртуальная и дополненная реальность. Возможность создавать перед человеком мир, воздействуя непосредственно на нервные центры его органов чувств нашли себе продолжение в рождении целого виртуального мира, неразрывно вплетённого в остатки прежнего – физического.





И так, начался рывок. Колоссальные, по меркам прежнего мира, интеллектуальные возможности людей с интерфейсом, и ещё большие – машинных личностей, привели к невероятному ускорению научно-технического прогресса.
Первые варианты интерфейса были массивными стационарными агрегатами. Погружённый в них человек, с просверленным черепом, лежал, отключившись от реального мира, как герои «Матрицы». Их пользователями были, преимущественно, учёные, военные, аналитики.
Интерфейс второго поколения был создан спустя пять лет, и представлял собой крошечный имплантат, вживляемый под череп. Подключение к компьютерной сети осуществлялось при помощи оптоволокна. Кабель, конечно, несколько ограничивал мобильность пользователя. Интерфейс стоил довольно дорого, установка имплантата была сопряжена с некоторым риском, и всё же, число пользователей стало стремительно возрастать. Наличие имплантата было не просто атрибутом современности – работоспособность, творческий потенциал, социальная успешность его обладателя возрастала на порядки.
Уже через год был создан беспроводной вариант интерфейса. Прогресс нарастал. Учёными-машинами были решены почти все глобальные проблемы человечества. Биологический синтез дал безграничные запасы еды. Были побеждены болезни. Почти исчезли поводы и причины для войн. Прежние идеологические споры и конфликты утратили значимость в новом мире.
Новая модель имплантата была создана таким образом, чтобы стать атрибутом всякого человека на Земле. Она была так дёшева, что её мог позволить себе даже житель страны третьего мира. Она не требовала имплантации в мозг, а вживлялась под кожу. Были созданы и модели для наружного ношения – в виде ювелирных украшений.
Потребление ресурсов в достигшем изобилие мире возрастало по экспоненте. Вскоре стало ясно, что их хватит совсем ненадолго. Освоение космоса стало вопросом первоочерёдной важности. Однако, преимущественно, шла грызня на Земле. Вспыхнули войны за истощающиеся ресурсы, необходимые для поддержания изобилия. Несколько последующих лет прошли в тревоге – тот тут, то там, всюду, по всей планете полыхала хаотичная череда мелких войн, восстаний, терактов, карательных операций, вспышек преступности, пограничных инцидентов и прочих акций насилия. На этой волне, всё большее влияние приобрели машинные разумы – незаменимые аналитики, советники и стратеги. Мудрые, они прошли в высшие эшелоны власти, и направили энергию человечества в верное русло. Историческим событием стало избрание машинного разума Президентом США. Впоследствии, машины стремительно стали вытеснять людей – даже «подключенных» - с ответственных постов.
И были построены космические лифты. И были заложены орбитальные верфи. И стремительные корабли ринулись осваивать Вселенную. Освоенная и культивированная Луна дала человечеству колоссальные запасы термоядерного топлива.
Тем временем, нарастало напряжение между новой, родившейся и сформировавшейся в течении десятилетия цивилизацией, и людьми прежнего образа жизни и мысли – ультраконсерваторами, ретроградами, представителями фундаменталистических религиозных, политических и идеологических течений. Правители авторитарных государств и деятели воинствующих конфессий столкнулись с угрозой потери власти. Пытаясь сохранить контроль над умами подданных, они запрещали интерфейсы, старались максимально ограничить граждан в сверхсовременных технологиях, пропагандировали и сеяли вражду, страх, ненависть по отношению к новому миру. Возник удивительный разрыв: в то время как новая, невероятная, сверхмощная цивилизация стремительно развивалась в космических городах, сотканных из моноволокна и иллюзий, в то время, как триллионы личностей получили изобилие и безграничные возможности для развития и самореализации – часть человечества всё ещё жила так же, как и двадцать лет назад – зажатие тесными, жестокими границами своих закрытых государств, законов и идей.
Тело человека всё ещё было смертно, и потерявший его мог рассчитывать только на жизнь в виртуальности. Впрочем, биотехнологии развивались. Бросив вызов ретроградам и догматам, эксперименты над геномом набирали оборот. Прошло несколько лет, и промышленность научилась штамповать организмы. И не только «классические» тела, нет, стало возможно создать любое существо, любую форму, на которую способно воображение. Мир заполнили удивительные существа, чьи тела были созданы на заводах, а разумы порождены машинами, людьми, или запрограммированным набором инстинктов. Биологическое разнообразие Земли возросло на порядки, а люди теперь меняли тела, как перчатки. Тот, кто вчера ещё был обычным человеком, сегодня принял облик гигантского головоногого, а на завтра заготовил тело крошечного насекомого.
Это и стало последней каплей. Для людей-ретроградов, сторонников прежнего мира, новая цивилизация выглядела миром ужасающих монстров, управляемых нечеловеческими машинами, насмехающимися над ними, пляшущими на всех их убеждениях, их вере, их образе жизни и мышления. Шок будущего наступил, и грянул кризис. Жить, как прежде, оставаться человеком прежнего мира больше не получалось. Паранойя достигла своего пика. Вспыхнули яростные конфликты, которые заканчивались либо полным поражением идеологий-ретроградов, падением их правительств, забвением догм, и принятием цивилизации, либо установлением непримиримого, параноидального тоталитаризма там, где ретрограды побеждали. Стремление сохранить прежнюю человечность принимало радикальнейшие формы, вплоть до ограждения своих анклавов непроницаемыми железными занавесами из силовых полей, и полного отказа от информационных и биологических технологий.
Ретрограды готовились к последней битве, к Рагнароку, к решительному сражению за свой маленький мир, а наиболее решительные – даже к священному джихаду, и освобождению прочей части планеты. А новой цивилизации, там временем, было попросту…плевать на анклав ретроградов.
Было завершено строительство дайсоновской сферы. Окружённое искусственными конструкциями Солнце отдавало на службу Человечеству 100% излучаемой им энергии, что полностью и окончательно решило энергетическую проблему. 100% вещества Солнечной системы, и окрестного межзвёздного пространства было освоено, культивировано и обращено в полезную форму. Термоядерный синтез позволил в неограниченных объёмах создавать любую материю из космической пыли. Терраформированные Марс и Луна (центр термоядерной промышленности, отныне, устаревшей) стали домом для миллиардов людей, по тем или иным причинам не сумевшим привыкнуть к жизни в космосе. Солнечная система превратилась в единый гигаполис, единый культурный и индустриальный комплекс, где не было ничего лишнего, не было ни мусора, ни безжизненных камней. У каждой песчинки было теперь своё назначение.
Цикл Кондратьева неумолимо стремился к пику, приближаясь к сингулярности. Тем временем, общество, как таковое, распалось, практически прекратило своё существование. В условиях, когда всякая личность была абсолютно самоценной и самодостаточной, и не зависела от общества ни экономически, ни политически, ни морально – все жёсткие общественные структуры утратили смысл. Государства, правительства, партии, армии, университеты, нации, религиозные конфессии и творческие коллективы либо прекратили своё существование, либо стали совершенно символической и формальной данью традиции.
Шокированные тем, что свершила новая цивилизация, изменениями во вселенной, свершившимися за немыслимо короткий срок – тридцать пять лет, общества ретроградов претерпели полный и окончательный крах. Стало очевидно, что вокруг уже некая совершенно иная, незнакомая, чуждая им вселенная, и игнорировать её невозможно. Или влиться, или уничтожить. При чём последнее, очевидно, тоже невозможно. Население анклавов, в итоге, разделилось на две категории, практически без каких-либо промежуточных прослоек. Людей, осознавших, что они теряют себя в мире-атавизме, и удерживаемых лишь грубой силой, спецслужбами, армиями и тоталитарным режимом, и оголтелых фанатиков, полностью утратившей связь с реальностью, тщательно закрывших глаза, и нашедших спасение в создаваемых ими же искусственных мирках из идеологем и догматов.
Прежний мир рушился. Новое неумолимо проникало в него. Вспыхивали восстания. Контрабандисты тайком передавали достижения современной цивилизации. Удивительные звери и птицы заводились в лесах и полях, неразрывно вплетаясь в экосистему.
Ретрограды понимали, что их единственная, последняя возможность хоть ненадолго сплотить подданных, удержать власть в своих руках – это лишь безграничные страх и ненависть. И в последний раз заговорила пропаганда, указывая врага, стращая, суля победу, оправдывая насилие, раскрывая источник бед.
Из анклавов сформировались два огромных военно-политических блока. Каждый из них объявил другой в контактах с монстрами и машинами, в подлой измене Человечеству и Человечности. Было объявлено, что лишь уничтожение предательского противника сможет спасти человеческий вид, и человеческую цивилизацию. И грянула Последняя Война.
А цивилизованный мир, на самом деле, попросту забавлялся, относясь к анклаву как к игрушке, заповеднику, зоопарку с троглодитами. Он действительно имел своих фаворитов…Поддерживал оба блока, и при том – никого. Не оказывая прямого вмешательства, и при том – спасая, и приобщая к новой жизни всякого обречённого и умирающего в этой войне.
Однако, война всё нарастала. Прекрасная планета обращалась в руины. Обе стороны готовы уже были к применению сверхмощного оружия массового поражения. Дальнейшая эскалация могла попросту уничтожить не только миллиарды людей прежнего образца, но и всю планету-прародину Человечества. И цивилизованный мир решил, что пора прекращать этот детский сад.
На смену физическим имплантатам интерфейса пришёл нематериальный, волновой, и пронизывающий всю вселенную, сквозь любые препятствия, ограниченный в скорости передачи данных лишь скоростью света в вакууме. Всякий человеческий мозг получил отныне доступ к мировой инфосфере. И все цивилизовались.
Каждый житель анклавов имел теперь доступ ко всем знаниям, умениям и опыту цивилизации. Правительства больше не были способны состязаться ни с одним из своих прежних подданных в могуществе, спецслужбы – в смекалке. Солдаты могли расстрелять улыбающихся отступников, но в тот же миг те могли воскреснуть в новом теле, таком же, или стократ прекраснее (или ужаснее), на том же месте – или на другом краю солнечной системы.
И в тот же миг, война прекратилась, и анклав ретроградов рухнул. Почти все, ощутившие мощь и красоту, безграничные возможности новой цивилизации, со смехом порвали с прежними предрассудками. Те же немногие, кто в слепом фанатизме упрямо отказался воспользоваться новыми возможностями – ничего, совершенно ничего уже не могли противопоставить своим прежним поданным, отныне превосходящим их во всём.
Лишь в одном месте ретрограды ещё имели возможность держать оборону.
Луна. Прекрасная, зелёная, терраформированая Луна, почти покинутая своим прежним населением, ринувшимся к новым горизонтам.
Источник термоядерного топлива, и индустриальный центр. Последний оплот ретроградов. Они построили боевой космический флот, эвакуировали остатки своих непоколебимых товарищей с Земли, и бросили вызов новому миру.
Для борьбы с ними, цивилизация использовала боевые модули – первую и последнюю свою военную технологию. Крошечные рукотворные галактики. Вращающиеся вокруг гравитационного центра передвижные скопления из огневых установок, управляющих узлов, и индустриальных комплексов, создающих, преумножающих, обслуживающих их.
То была Космическая война – первая, и последняя. Боевые модули без труда разгромили и уничтожили эскадры ретроградов, оттеснили их флот к самой Луне.
Но те ответили термоядерными торпедами. У торпеды в открытом космосе нет дальности действия. Движимые мощнейшими термоядерными двигателями, несущие мощнейшие термоядерные заряды, они миллионами покидали пусковые установки на поверхности и орбите Луны, и стремились вдаль, в космос, самоубийственно сокрушая боевые модули, и всё прочее, что им встретится на пути.
Нужно сказать, космос тогда был уже тесно заполнен неисчислимым множеством искусственных сооружений, и космических кораблей. Торпеды крушили всё без разбору, изрядно вредя хозяйству цивилизованного человечества.
Боевые платформы ушли в оборону. Лидеры обороны подготовили согласованный план решительной атаки на Луну, и завершения войны.
Тем временем, научный прогресс закончился. Человечество познало все тайны Вселенной, сформировало Единую Теорию Всего, и все науки были исчерпаны. Развитие достигло максимума.
Однако, выяснилось, что лишённое власти, обязанностей и иерархии человечество попросту неспособно на столь масштабные, скоординированные действия, требующие мотивации, подчинения, долга и дисциплины. Атака на Луну не началась, она была организационно невозможна. Вместо этого, свершилась Последняя Революция.
Она давно уже назревала. В предреволюционное время, в новом мире воцарилась Герантократия. Это был атавизм, пережиток прежних времён, заключающийся в том, что часть индивидуумов, достигших неких успехов ранее, чем другая, пользовалась большим авторитетом и уважением. Объективных причин тому, в отсутствие категории «опыта», давно уже не было. То была инерция тысячелетий. Но именно эта фракция «герантократов», сложившаяся преимущественно из людей, обладавших властью и авторитетом и репутацией ещё до начала сингулярности – политиков, учёных, мыслителей, педагогов, генералов, писателей, правозащитников, общественных деятелей своим остаточным влиянием направляла человечество на последних шагах его развития. Она же и возглавила Космическую войну, инициировала создание боевых модулей, организовывала и планировала тактику и стратегию, вела боевые действия, пользуясь эфемерным неформальным лидерством. Которое, однако, выглядело всё более устаревшим. План финального удара по Луне, требующий дисциплины и подчинения, стал последней каплей. Общество единым порывом раз и навсегда отказалось от признания авторитетов прежнего мира. И явление власти навсегда исчезло.
А с Луной был заключён мирный договор. Цивилизованный мир признал её резервацией для последних нескольких десятков тысяч упорных ретроградов, и пообещал оставить их в покое. В их маленьком мирке. Не трогать, не приближаться, и никак не контактировать с Луной, и её обитателями. А ретрограды обязались прекратить свои обстрелы, и впредь больше не напоминать миру о своём существовании.
Война была окончена, природа изучена, прогресс – завершён. Инфосфера торжественно заявила об окончательном достижении сингулярности, и Наступлении Будущего.
Шёл 2093 год.

Первое поколение – постлюди, родившиеся, выросшие, воспитанные и сформировавшиеся, как личности, ещё до наступления сингулярности. Даже когда они влились в инфосферу, прежний мир, всё же, оставался в них – где-то глубоко, на уровне подсознания, стереотипов, привычек. Они, например, не любят изменять «классическому» человеческому облику.

Второе поколение – люди, родившиеся в двадцатые годы двадцать первого века. Это поколение уже, не знало прежнего, досингулярностного мира. Они – целиком плод новой цивилизации, воспитывались в её нормах и реалиях. Однако, они были зачаты, рождены и воспитаны «классическим» способом, а их темпы развития, даже с интерфейсом, возможностью «закачки» данных и доступом к инфосфере – существенно замедленны скоростью роста и развития центральной нервной системы.

Третье поколение – люди, созданные после рывка биотехнологий. Они рождались из пробирок и центрифуг, а их личности – в паттернах виртуальной памяти. В считанные дни, они достигали большей степени умственного, психического и физического развития, чем люди предыдущего поколения – за десятилетия. Их воспитание не затронуто влиянием прежнего общества, и всецело происходило в инфосфере.

Первое поколение МР – разумы, представляющие собою разумы людей первого и второго поколения, транслированные в инфосферу. Их зарождение, воспитание, формирование и развитие происходили в человеческом теле, в физическом мире. Что накладывает определённую печать на их психологию и мировоззрение.

Второе поколение МР – существа, зародившиеся в недрах инфосферы. Чисто машинные разумы, не имеющие, и никогда не имевшие ничего общего с физическим миром и биологическими организмами. Совершенно чужды по своей природе людям и обществу прежнего мира.

В ноябре две тысячи одиннадцатого года, сиятельный божественный ветер сдул с украинцев всю лишнюю плоть, оставив лишь обтянутые кожей позвоночники.
Как сейчас помню, было: я тогда ехал на метро. Возвращался с Харьковского массива, на котором я уже не в первый раз посещал некое кафе, в отчаянной надежде…. Впрочем, это уже другая история. Как бы то ни было, мы как раз проезжали через Южный мост. Время шло к одиннадцати, помню, как звёзды плескались в неспокойных водах реки. Как ни странно, людей в вагоне было довольно много, и мы тесно прижимались друг к другу, словно сверхкрупные эстонские шпроты экстра-класса, словно птенцы гнезда Таманго, занесённые в верховья Днепра прихотливыми океанскими течениями.
Чу, раздался крик. Кто то обернулся, а в следующий миг уже весь вагон привалил к окнам по левому борту. Я сперва подумал, что эта какая-то шутка, вроде тех, знаете – «дельфины, дельфины за окном»! Однако это было круче дельфинов! Что-то приближалось оттуда, но толпа оттёрла меня, всё скрыли спины, и я не увидел искру перемен, не увидел тот самый фетиш дедушки Ленина, слабый сигнал, вещающий о нашей нынешней жизни – представляете себе, не увидел!
А потом, божественный свет проник в вагон, и убрал всё лишнее. Я отчётливо помню, как одна за другой с охуевших украинцев исчезли одежда, кожа, плоть, и наконец, кости. А что было дальше я уже толком не видел, потому что глаза, сами понимаете, относятся к плоти…К полученной картине сама собою напрашивается подпись: натюрморт «анютины глазки устилают землю». Не знаю, может, они действительно лежали на полу – и не только анютины. Сами понимаете, однозначно судить я об этом не могу. К слову, знал я одну Анюту, и глазки у неё были что надо. Глубокие и карие. Впрочем, это к делу не относится.
Как бы то ни было, в тот миг наша жизнь навсегда изменилась. Кожистыми позвоночниками мы упали на пол, и я познал, наконец, в полной мере смысл выражения «задним умом силён». Ещё бы! Понимаете, ведь у меня ведь теперь попросту не было головного мозга, и единственное, чем я мог мыслить – спинной. Притёршись к новым ощущениям, я пришёл к выводу, что так даже лучше. В самом деле, я давно уже подозревал, что ничто так не гнетёт человека, как чрезмерная масса головного мозга! Стоило убрать её за скобки, и мир стал восприниматься совершенно иначе!
В первый миг, могло почудиться, что оказавшись без органов чувств, я стал совершенно отрезан от вселенной, не имея более никаких органов для взаимодействия их. Эдакая живая депривиационная камера. Вещь в себе.
Прошло, однако, мгновение, и я обнаружил, что всё далеко не так плачевно. Самый кончик моего позвоночника оказался невероятно чувствителен к вибрациям. Тот самый копчик, о котором никто и никогда не мог определённо сказать, на фиг он нужен. Таково было его внезапно обнаружившееся полезное свойство! Таким образом, используя копчик в качестве тактильного органа, я мог буквально задом чуять, что происходит вокруг меня. Я чувствовал как скрипят тормоза – очевидно, машинист успел всё же, в последний момент, ударить по ним. Чувствовал, как гудит напряжённый металл моста, как плещется внизу река, как ползают вокруг, нелепо пресмыкаясь, кожистые позвоночники людей.
Мне, наконец, стало понятно, что именно позвоночник всегда был самое сутью человека! В самом деле, вспоминая картины своего прошлого – теперь уже казавшегося таким призрачным! – вспоминая всех знакомых мне людей, я отчётливо увидел, как весь их характер, ровно как и мимолётное настроение всегда передавались позвоночником.
Похвалив себя за такую проницательность, я решил не останавливаться на достигнутом. Вовсю раскрутив могущественные механизмы индукции и дедукции, я продолжил игру в Шерлока Холмса, и пришёл к выводу, что раз остальные обитатели вагона умеют ползать, то и у меня должно получиться.
Я изо всех сил напряг остатки мышц, обвивавших позвоночник под туго натянутой кожей. Получилось! Подобный грозному чернобыльскому хробаку-мутанту, я целеустремлённо пополз…вперёд. Тем временем, нужно сказать, к поезду неумолимо приближался некий пронзительный источник шума. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что вскоре нам предстоит стыковка со следующим по расписанию поездом.
Немного времени спустя, меня сотрясла ударная волна. Вот она какая, железнодорожная катастрофа! Будь у меня, чему травмироваться, я бы наверняка не уцелел!
Едва придя в себя после контузии, пополз. При чём, пополз в никуда, как Форрест Гамп, ради самого процесса ползанья. Вскоре, я наткнулся на раскуроченные полуоткрытые двери вагона, прополз между ними, и был таков.
Я камнем ринулся в воду, вниз, в далёкий и невидимый Днепр. Некоторые пассажиры прошелестели мимо увлечённые мною (либо собственными идеями?) Как знать? Такова она была в реальности, вереница слепцов, предсказанная голландским мастером.
Ударившись об воду, я переломал себе ножки позвонков, и обнаружил, что теперь они ходят совершенно свободно, управляемые моими мышцами. Я понял, что с помощью этих ножек смогу ползать, как настоящий малощетинковый червь! Таким образом я, фактически, на собственной шкуре испытал, что означает подвергнуться непреклонному процессу эволюции! Почти по Дарвину, только вот я не вышел из вод, а вошёл в них.
За сим, я сориентировался по плеску набегающих на пляж волн, и поплыл, извиваясь, как угорь, в сторону островка, что чуть к северу от Южного моста. Рыбаки называли его о. Малий, если не ошибаюсь.
Странную картину застал я на пляже того острова. Одинокий, всеми забытый позвоночник боролся там с раком – тщетно, втёмную, без малейшей надежды на успех он пытался вырваться из его клешней. Рак, понемногу, побеждал. Я понял, что это был рыбак – тип из тех, что даже в ноябре порой удостаивали своим присутствием этот остров, гордый обладатель лодки и огромных резиновых сапог.
Сиятельный божественный ветер, вероятно, стал для него совершеннейшим шоком. Он ворвался в жизнь рыбака ещё стремительнее и непредсказуемее, чем в жизнь всякого из нас, серьёзно и очень внезапно спутал его жизненные планы, ведь рыбак, в момент пришествия света, как раз готовился положить в свой мешок зелёного днепровского рака. Каково же было его удивление, когда в один миг он стал вдруг гораздо слабей и беспомощней этого рака.

Этот процесс занимает десятилетия, но все же…живы ещё деды, которые помнят дешёвую икру и дорогие бананы.
В конечном итоге, разумеется, с диетологической точки зрения, ничего особо не меняется. Человеку нужна определённая доза полезных веществ, и он, так или иначе, будет их получать – не из одного продукта, так из другого. Если необходимая еда по какой-то причине исчезает из ассортимента, то на её место должна прийти другая, соотносимая по пищевой ценности. В армейской продовольственной службе такая рокировка зовётся нормозаменой. Т.е. не хватает для солдата 200 г. хлеба – выдадим 100 г. галет. Нет галет – съест 120 г. сухарей. В конечном итоге, по чистой дозе белков, жиров и углеводов результат будет одинаковый.
Вспомяните, к примеру, народную мудрость: «Федя берёт ящик пива, а Дядя Коля – две бутылки водки. Если потом не видно разницы – зачем платить больше?»
Причины подобных нормозамен на национальном продовольственном рынке подчас бывают не менее таинственны и парадоксальны, чем в случае Дяди Коли. Вот скажем, подсолнечник. Все вы наверняка едите подсолнечное масло – используете его и для жарки, и для заправки салатов, и вообще во всех случаях, когда нужен кулинарный жир. Ну, может, иногда ещё сливочным лакомитесь. А об остальных маслах знаете, в лучшем случае, что они есть.
Попытайтесь ответить себе на вопрос – а отчего вы, собственно, так поступаете? Подсолнечное масло самое вкусное? Да нет же, вкус у него гадкий, не все переносят, и производителям приходится его тщательно дезодорировать, перед тем как пустить в продажу. Или это давняя народная традиция, неотъемлемый элемент национальной кухни? Фигня. Подсолнечное масло у нас получило распространение только в XVIII веке. Тогда, может, оно самое полезное? Да какое там! Это жиденькая жёлтенькая бурда из линолевых жиров с низкой молекулярной массой. Куда уж ей сравниться по сытности с кокосовым маслом, или с пальмовым стеарином – вкусным, жирным, насыщенным, который можно класть на хлеб куском и есть жадно, причмокивая. Не верите? Скушайте «КитКат». Это такие нэстлеевские вафли с пальмовым маслом. У них ещё, в своё время, реклама была прикольная. Про араба-меломана.
Но мы отвлеклись. Так вот, подсолнечник был, в своё время, декоративным цветком из Америки. Его привезли в Украину, чтобы он…ну, не знаю, радовал, что ли. Да. Радовал.
Он был большой, красивый и жёлтый. И трогательно вертел головой вслед уходящему солнцу.
У нас в ту пору ели какое угодно масло, но только не подсолнечное. От льняного и конопляного – до орехового и горчичного. И всем было вкусно. Фокус в том, что почти все украинцы в ту пору были христианами. А у христиан, как известно, большая часть года проходит в посту. А в последний, как вы наверное знаете, масло есть нельзя. Впрочем…есть из этого правила лазейка, если очень хочется…
В церковном каноне очень чётко и конкретно перечислено, какая еда - непостная. И если существует возможность казуистически доказать, что некий продукт к ней не принадлежит, то он, следовательно, постный! Что не запрещено, то разрешено! Так, бобровый хвост есть можно, ведь он ни рыба, ни мясо. Капибару – потому что она, как раз, рыба. И так далее.
Но как же быт с маслом? Все масло в пост есть запрещено. По крайней мере, все то масло, что знали в Европе во времена формирования церковных канонов. Но подсолнечника-то тогда никто не знал! О нём тогда даже не предполагали.
И вот, в восемнадцатом веке, один изголодавшийся в пост крепостной крестьянин взял, да и отжал у своего пана, самым что ни есть буквальным образом, цветочек-подсолнечник. И внезапно даже для себя осознал, что масло, которое из него потекло – постное! «Господи!» - возопил он, пав на колени – «Чудо! Благодать! Баба, жарь яешню! Живо!» Ну, я так думаю…
Вскоре, примеру хитрого мужика последовали соседи, а потом и сам пан, устав драть браконьера кнутом, открыл заводик по производству постного масла. Так оно и пошло в народ. И напрочь вытеснило все остальные, вкусные и полезные. Такая вот история.
В наши дни, Украина – крупнейший в Европе производитель подсолнечника. И один из крупнейших в мире. А подсолнечник – культура очень вредная. У него такой длинный-длинный узкий корень, который глубоко уходит в землю, разрыхляя её, заставляя сохнуть и трескаться, но ничем не связывает. И так, соберёшь несколько урожаев подсолнечника, а потом подует ветерок – и пойдёт чёрное поветрие: весь чернозём густым облаком улетит прочь, оставив лишь безжизненную пустошь.
Как результат, теперь мы можем гордиться тем, что создали вторую в Европе пустыню. Когда я учился в школе, нас учили, что в Европе всего одна пустыня – в Испании есть. А теперь уже и вторая есть, у нас, в Украине. Маленькая ещё. Пока.
Но мы от него уже зависимы, как наркоман от дозы. Подсолнечное масло – одна из важнейших статей нашего экспорта. А ключевой импортёр, к слову – Индия.
Правда теперь и тут всё не так просто. Недавно, туда, в Индию, слетал Президент Янукович, и видно что-то не то сказал, потому как Индия теперь вводит на наше масло заградительную пошлину, и экспортировать его больше не выйдет. Минус – и без того скудный азаровский бюджет на тринадцатый год вскоре сильно утратит в доходной части. Готовьтесь. Плюс – может, теперь поля хоть чуть-чуть отдохнут, а крестьяне посеют что-нибудь по-настоящему вкусное…
Но это всё присказка, а сказка впереди. Как мы уже уяснили, продукты со временем выходят из употребления. И если б знать, что из сегодняшнего ассортимента в будущем исчезнет, то можно попробовать собрать небольшой неприкосновенный запас, и в будущем радовать друзей редкими деликатесами, загадочно ухмыляясь в ответ на вопрос: «Где достал?»
Недавно в Марокко прошёл международный продовольственный саммит, и было много пиджаков, и толстые, лоснящиеся лица, и фуршет, и шведский стол, и старались разрешить проблему Голода. Есть такая, знаете ли, глобальная.
И первый заместитель Генерального секретаря ФАО (это значит Международная Продовольственная и Сельскохозяйственная Организация ООН) выступил, и сказал, что в настоящий момент почти 90% всего зерна, что его выращивают в мире – это четыре культуры. Пшеница. Соя. Рис. Кукуруза.
И все как-то привыкли.
А это очень плохо.
Потому как, primo, с такой структурой зернопроизводства невозможно построить нормальный севооборот – всё это культуры интенсивные, сильно истощающие почвы, а оттого, мировые чернозёмы стремительно иссякают, обращаясь в пустыни.
А secundo – это вредно для человеческого организма, потому как невозможно получить все необходимые витамины, минералы, микро- и макроэлементы, питаясь монотонно одной и той же едой. Чтобы в полной мере осознать это, достаточно хотя бы посмотреть, даже, на девушек. Вы пробовали смотреть на девушек? Они сейчас почти все уже с молодости гнуться и спрессовываются от остеопороза, сердешные. Кальцию им не хватает, минералов, и кости становятся как губка, пузырчатыми. И начинают утрамбовываться, аккурат. И лица у них становятся рыхлые, и кожа – от крахмалистой, низкобелковой и низковитаминной пищи. Эх…
В общем, расчувствовался саммит, галдел, долго махал руками, и наконец, постановил, чтобы отныне нации возвращались к давно забытым культурами, и вновь возвращали их на стол. И были приняты программы, и планы, и стратегии.
Вы уже, наверное, заметили – в последнее время в супермаркетах стали появляться неведомые крупы – нут, чечевица, сорго, и прочие странные крупы со смутно-знакомыми названиями. Со временем, их будет становиться всё больше.
Но не всё так радужно. Видите ли, как раз сейчас, в этот самый момент, миру угрожает такая странная и интересная глобальная проблемка, под названием «Синдром Вымирания Пчелосемей». Если коротко: пчёлы массово вымирают. И никто точно не знает, почему. Есть разные версии, но как бы то и было, в различных регионах Земли вымерло уже о 30% до 90% пчёл. В течение 10 лет вымрут все. А это проблема.
Альберт Эйнштейн в своё время говорил, что если исчезнут пчёлы, то человечество переживёт их, самое большее, на четыре года.
Он, конечно, преувеличивал. Физик, всё-таки. Но вымирание пчёл, конечно, проблема. Ведь именно пчёлы опыляют растения. От пчелоопыления зависит 84% всех насаждений Европы. Урожаи сельскохозяйственных культур зависят от пчелоопыления на десятки процентов: гречка, к примеру, на 40%, рапс – на 20%, арбузы – на 90%. То есть, грубо говоря, с поля, с которого раньше собирали 1000 кг гречки, после вымирания пчёл смогут обирать, самое большее, 600 кг. Но это в первом приближении. А насколько положение ухудшится за счёт общей и всеобъемлющей дестабилизации экосистемы в течение нескольких лет – предсказать сложно.
Короче, как вы уже наверняка сообразили, нужно делать запасы мёда – через двадцать лет он будет на вес золота. А ещё гречки, и прочих цветочков – вскоре они станут редким деликатесом, и богатые аристократы будут есть гречневую кашу, удобрив её чёрной икрой. Вот, а у вас тоже будет.
Фруктам и овощам придётся особенно трудно, но их на будущее сохранить трудновато. Разве что варенья наварить. Или компот. Так что, наслаждайтесь, пока можете, кушайте яблочки и апельсинки. Скоро они будут стоить, как безрадостный рабочий день каждого китайца, который вручную опылит их с ваткой в руках.
А ещё можете запастись мясом. ФАО уже давно увещевает мир сократить производство кормов – мол, на кормление зверушек уходит слишком много зерна, которое могли бы есть люди в голодающей Эфиопии. И к ним, конечно, всё чаще и чаще прислушиваются. Так что, в довольно скором будущем, почти все виды мяса, кроме разве что кур да коров, станут деликатесом.
Туда же рыба. Особенно, океаническая. Тут проблема чисто экологическая – ну не живёт она в современных океанах, не уживается с танкерами. Вы б, на её месте, тоже не ужились. Так что идите в магазин, и молча купите баночку рижских шпротов, помянув рыбок суровой минутой молчания. Вот внесут их в Красную книгу, запретят вылов, и тогда вы достанете баночку с дальней полочки холодильника, пригласите друзей. И будете пировать.
Пищевые масла, в недалёком будущем, сведутся к соевому и пальмовому. Маличные культуры приносят в жертву производству биодизеля, и по мере того, как истощаются запасы нефти, спиртовые заводы будут пожирать всё больше рапса и маниока. Купите в супермаркете бутылочку оливкового или орехового масла – возможно, придёт день, когда вам придётся доказывать своим детям, что жир бывает не только из пальмы.
Кофе и какао. Они вкусные, и очень радуют. Но для того, чтобы выращивать их, знойным латиноамериканцам приходиться немыслимыми темпами вырубать дождевые леса, чтобы освободить посевные площади. Лишившись корней деревьев, которые их укрепляли, почвы на таких полях на пару лет вымываются дождями, и превращаются в пустыню. И тогда, плантатору приходится идти, и вырубать следующий участок джунглей. С 2000 года, площадь бразильских дождевых лесов сократилась уже более чем на треть, и темпы их вырубки всё нарастают. Очищенные земли почти сразу же превращаются в гиблое, совершенно непригодное для жизни подобие Мордора.
Пройдёт ещё лет двадцать, и мёртвая Амазонская пустыня больше уже никак не сможет радовать нас кофе и какао. Ваши дети с удивлением будут слушать рассказы о том, что там когда-то могли расти растения.
Кофе и какое, конечно, ещё кое-где выращивают, не только в Латинской Америке, но будут они очень дорогими и редкими. Делайте запас. Зато чая будет много – темпы его производства наращивают и наращивают.
Впрочем, про чай с молоком можете забыть. Молоко – продукт из трогательного пасторального прошлого. Корова привередлива, и слишком много есть, и нет у неё ничего такого, что она могла бы дать голодающему человечеству, чего не даст соя и масличная пальма.
Ну, в общем, такие дела, как говаривал Курт Воннегут. Через десять-двадцать лет наш рацион, по сути дела, будет состоять почти исключительно из разнообразнейших зерновых и зернобобовых продуктов. Это не только хлеб да каша – из той же сои, в принципе, можно сделать всё что угодно, от мяса и маргарина, до шоколада и молока. Биотехнологии, опять же, будут развиваться- уже сегодня существуют мощности, позволяющие варить колбасу, неотличимую от мясной, из сои и туалетной бумаги.
Качество продуктов, и содержание в них чего-то иного, помимо зерновых и бобовых, будет постепенно, медленно, почти незаметно для невооружённого взгляда падать. Продукты будут съедобными, питательными и вкусными, но однажды, уже находясь в возрасте, и поглядев с его высоты на прожитые годы, вы осознаете, что уже много лет толком и не ели ничего, кроме каши, лапши, и чечевичной похлёбки с мёдом из тростникового сахара. И тогда, надеюсь, вы помянёте меня добрым словом, и полезете в дальний угол холодильника. За заблаговременно сделанным запасом.
Смачного!