Глава 9.
Париж. Авеню Рей - набережная Турнель.

В столице Франции началась рабочая неделя. Автомобили и мотоциклы устремились в центр города, деля шоссе со встречным транспортом, следующим в кварталы на окраине. «Астон» плыл в железном и гудящем потоке, протискивался ужом по боковым улочкам, лавирую меж припаркованными машинами. Артем с удивлением отметил, что многие автомобили обезображены царапинами и вмятинами, и спросил об этом Вобера.
- Здесь не обращают внимания на такие мелочи, - сказал Клод, объезжая торчащий из арки грузовик. - Дороги узкие, а время дорого.
Если ночью Париж поразил Артема феерической игрой неоновых огней, то сейчас город потерял таинственность и большую часть шарма. Причудливая архитектура зданий воспринималась как устаревшая, разноцветные вывески поблекли. По замусоренным тротуарам спешили арабы и негры, изредка попадались люди с европейской внешностью, а также местные бомжи, называемые «клошарами». Прямо на улице продавали жареные каштаны - пока купе ехало с черепашьей скоростью по бульвару Сен-Мишель, Артем успел выскочить и купить пакетик еще горячих орехов.
Несмотря на осень, деревья стояли зелеными и день выдался теплым. Кондиционер с тихим шелестом подавал в салон охлажденный воздух, в менее упакованных автомобилях водители опустили стекла и картавым говорком ругали нерасторопных соседей. Купе медленно продвигалось вперед. Вобер с олимпийским спокойствием наблюдал за происходящим, а вот Артем совсем извелся.
- Здесь всегда такое движение?!
- Ночью поменьше, - хмыкнул Клод.
- Кошмар! Я думал в Питере машин много, но по сравнению с Парижем там просто раздолье.
- Потерпи, на Турнель будет свободнее.
Вобер ошибся. Достигнув набережной, «Астон» увяз в пробке как жук в паутине. Создавалось впечатление, что поток не двигается вовсе. Многие водители покинули свои авто и смотрели вперед с надеждой на светлое будущее. Одни нервно курили, другие не менее нервно разговаривали по телефону. Представительный «Астон» всё же пропускали, и Клоду удалось втиснуться между двумя «Ситроенами» на пятачок стоянки. Артем подхватил сумку и, стараясь не запачкать кожу сидений, вылез через водительскую дверь. Приехали. Вобер уже шагал по тротуару, наглядно демонстрируя преимущество ног перед колесами. Когда впереди показалась пятинефная базилика собора Парижской Богоматери, выяснилась и причина затора - на всех подъездах к острову Сите стояли пикеты жандармерии.
* * *
Париж. Бульвар Келлермана. Кладбище.

…Выбив дверь склепа, големы закатили внутрь байки и с удобством расположились на саркофаге. Соседство с умершими их нисколько не смущало. Рука Жака перестала кровоточить, он достал из мотоциклетного бокса нехитрую снедь: головку сыра, кусок черничного пирога и бутыль. Рене пощупал живот и сморщился - внутри всё горело, словно углей проглотил.
- Есть будешь? - спросил Жак.
Рене молча показал кулак.
- Ну нет, так нет…
Жак с видимым удовольствием зачавкал пирогом. Следом последовал сыр. Если требовалось, големы могли обходиться без еды достаточно долго, но никогда не упускали случая вкусно поесть, уподобляясь тут настоящим обжорам. Жак потянулся к вину, но Рене его опередил. Отхлебнув из бутыли, он прислушался к ощущениям - пожар в животе вроде бы поутих. Какое наслаждение! Вино вновь забулькало в горле. Рене полностью осушил бутылку и громко рыгнул. Огорченный Жак достал сигареты.
- Жадный ты...
- Я не жадный, я справедливый: ты ешь, я пью, - произнес Рене и умолк.
В желудке творилось что-то неладное. Вино только на время притупило саднящую боль, а теперь казалось, что кто-то наматывает кишки на раскаленную кочергу. С диким визгом Рене выскочил из склепа. Прислушавшись к утробным звукам с улицы, Жак пробормотал:
- А еще продукты переводит.
Големы решили дожидаться саламандру на кладбище. После выполнения приказа она обязана вернуться - руны на контейнере держат крепче любого каната. Жак взгромоздился на саркофаг и закурил, Рене сжался в комок, привалившись к стене. Боль в животе понемногу стихала, а если не двигаться, то и вовсе хорошо. Металлический стакан стоял на пороге склепа. Рене смотрел на него, пока не начали слипаться глаза. Во сне регенерация идет быстрее, голем отключился. Докурив сигарету, Жак последовал примеру товарища.
В тот самый момент, когда Густав в ресторане поливал саламандру из огнетушителя, руны на контейнере ярко вспыхнули и почернели. Связь с огненной ящерицей прервалась. Рене обнаружил это только утром и сразу достал сотовый телефон. Дрожа как осиновый лист, голем выслушал господина и толкнул приятеля, развалившегося на саркофаге, точно на пуховой перине.
- А? Что? - пробормотал Жак спросонья. - Саламандра вернулась?
- Вставай, тупица, - буркнул Рене. - Она уже не вернется.
Рядом с наземной веткой метро стояла автомастерская с небольшим магазинчиком. Чернявый араб быстро заварил бак и не задавал вопросы о характере повреждений - платили клиенты щедро. Тут же Рене прикупил мотоциклетные шлемы, чтобы хоть как-то изменить внешность, как велел господин. Простая уловка сработала - два байкера ничем не выделялись среди своих собратьев, снующих по улицам.
Големы не стали повторять ночной ошибки. Жак остался у мотоциклов, а Рене вскарабкался на железнодорожный мост, пересекающий парк Монсури и авеню Рей. Отсюда открывался прекрасный вид на особняк. Рене изготовил бинокль и устроился на теплом бетоне, разглядывая статуи девушек на крыше здания. Через полчаса из дома вышел укутанный шарфом толстячок с большой сумкой в руках. Доберманы проводили его до ворот и скрылись в саду. Голем поежился. Вскоре показался и хозяин дома со вчерашним мальчишкой. Как только они сели в автомобиль, Рене скатился по трубе.
- Быстрее, мы не должны их упустить!
Спортивный «Астон» выделялся в потоке машин так же, как стремительная акула в косяке сельди. Чтобы не вызывать подозрений, големы держались далеко позади. Солнце пригревало, выхлопные газы заставляли кашлять, из-под шлемов обильно струился пот. Когда купе свернуло на запруженную набережную, Рене на минуту потерял его из виду и запаниковал, но тут же с облегчением выдохнул - Вобер с мальчишкой шагали по тротуару, оставив роскошный автомобиль на стоянке. Вскоре они перешли дорогу, юноша достал мольберт и явно решил запечатлеть Нотр-Дам де Пари. Мастер иллюзий же облокотился на парапет с таким видом, будто собрался простоять здесь целую вечность. Рене позвонил господину и коротко обрисовал ситуацию.
- Оставьте глупцов и следуйте к намеченной цели, - пророкотало в трубке. - Начинаем в полночь.
* * *

* * *
Париж. Набережная Турнель.

- Это уже интересно, - сказал Клод. - Откуда карабинеры узнали о соборе, если я и сам точно не уверен?
- Что будем делать? - спросил Артем.
- Рисковать не обязательно. Давай расположимся вон там.
Проскользнув между машин, Артем разложил мольберт и приступил к наброску контуров величественного здания, тянувшегося к небу шпилями башен. Вобер оперся на гранитный парапет и, глядя в грязно-серые воды Сены, принялся то ли рассказывать, то ли вспоминать:
- На острове раньше стояли две церкви. Потом их снесли ради античного храма Юпитера, но и он канул в лету, уступив место собору Парижской Богоматери. Тот в свою очередь сильно пострадал во время революции, его даже хотели уничтожить, но вмешался Наполеон. В 1804 году его увенчали здесь императорской короной. Энергетика у этого места мощнейшая, да… Видишь дворик перед входом? Там находится точка, от которой во Франции отсчитывают все расстояния. А в левом портале, например, стоит фигура необычного святого.
- Чем же он необычен? - спросил Артем, измеряя карандашом пропорции собора.
- Прежде всего тем, что держит в руках свою голову.
- Ага, он бы её еще в сумку положил.
- Артем, не богохульствуй. Сен Дени был первым епископом Парижа, а в те времена город подвергался постоянным набегам римлян. Солдаты схватили епископа и пытали на том самом месте, где ныне стоит Нотр-Дам, а затем обезглавили несчастного на склонах Монмартра. После казни святой мученик несказанно удивил всех тем, что взял голову в руки и прошел в северном направлении почти четыре мили, пока не рухнул.
- Здорово! Клод, если тебе когда-нибудь надоест создавать иллюзии, то ты вполне сможешь работать гидом.
- Спасибо. Как рисунок?
- Да, честно говоря, не очень. Понимаешь, у меня бывает такое состояние, словно погружаюсь в некий транс, как тогда, на площади. А сейчас оно не приходит, просто рисую…
- Понятно. Способности дуала проявляются в тебе пока спонтанно, но если постараешься, то сможешь воспользоваться ими осознанно.
- Да я и так стараюсь, но ничего пока не получается. Рисунок точный, но без души. Тебе действительно важно, как я изображу собор?
- Я жду, чтобы ты дал подтверждение моей догадке.
- То есть ты всё-таки сомневаешься, что террористы его взорвут?
- Можно сказать и так. Видишь ли, мои видения не всегда бывают четкими. В случае с Казанским собором я почувствовал неладное за три дня и знал точно, что Балдур покусится именно на этот храм. Кроме того, я предвидел встречу с необычным человеком, им оказался ты. Всё сошлось. А сейчас в голове крутится только «Нотр-Дам» и связанное с этим названием предчувствие беды.
- Кто такой Балдур? - спросил Артем. - Главный террорист?
- Он грандмастер иллюзий. Был правителем в отражении Сандор, но жители САГ его свергли.
- А зачем ему взрывать наши храмы?
- Гм, сразу и не объяснишь…
- А я никуда и не тороплюсь.
- Хорошо, начну с начала. Для создания иллюзий требуется особая психическая энергия, именуемая жизненной силой или ци. Искусству концентрировать эту энергию меня научил один китайский монах. Процесс долгий, поэтому я расходую ци очень бережно и храню её здесь, - сказал Вобер, достав молочно-белый шарик на шнурке. - Для осуществления своих замыслов Балдуру требуется энергии неизмеримо больше, чем может дать человеческий организм. Ты слышал про чудодейственные иконы, излечивающие болезни и улучшающие жизнь?
- Конечно.
- Деревяшки сами по себе на такое не способны, но если длительное время перед ними молятся, то иконы впитывают и в определенные моменты делятся жизненной силой с людьми. Теперь представь, сколько энергии скапливается в храмах, где изо дня в день звучат страстные мольбы сотен верующих.
- На порядок больше.
- Ты прав, и Балдур давно это понял. Когда он хотел вернуть власть над Союзом Арабских Государств, то разрушил храм Христа Спасителя и накопил столько ци, что мог при желании сровнять с землей несколько городов. Я уже тогда пытался ему помешать и почти преуспел, но в игру вступили големы. Гранд тем и отличается от простого мастера иллюзий, что способен управлять мощными потоками ци и протаскивать в другие отражения не только предметы, но и живых существ.
- То есть этот Балдур взорвал Казанский собор и теперь нацелился на Нотр-Дам? Зачем ему столько энергии?
- Пока не знаю.
- А мы сможем ему помешать?
- Если только ты полностью овладеешь своими способностями.
- Это какими? Различать иллюзии и реальность я уже могу.
- Артем, дуалы рождаются редко, особое сочетание генов появляется примерно раз в пятьдесят лет, так природа помогает своим детям в развитии. Ученые, философы и художники с мировоззрением, отличным от общественного - многие из них были дуалами, но не использовали и десятой доли щедрого дара. Скажу откровенно: тебе повезло, что ты встретил меня… а я тебя.
- Еще бы! А почему?
- Балдур не взрывает храмы в прямом смысле, он их высушивает - накладывает на здание иллюзию и постепенно превращает её в реальность, а тебе вполне по силам обратить этот процесс вспять. Чтобы форсировать обучение, я старался чем-либо взбудоражить твой разум, и получилось как нельзя лучше - мне подыгрывали даже обстоятельства. В результате ты смог заглянуть в другие отражения, что я считаю несомненным успехом!
Артем отложил карандаш. Если он понял всё правильно, то наложенную иллюзию можно различить уже сейчас. В глазах защипало. По волнам Сены пополз туман, подбираясь к острову. Белесая дымка скрыла парапет на том берегу, фигурки полицейских и туристов расплылись, четким остался только собор, но и он претерпевал изменения. По массивным стенам забегали красные огоньки, заструились призрачные змейки, уходя куда-то в глубь земли. Контуры здания округлились, избавляясь от грубых линий. Качнулись и задвигались ожившие скульптуры на ярусах. Витражи осветил изнутри белый поток, образуя вокруг шпилей башен дрожащие ореолы-нимбы. Храм излучал такую мощную энергетику, что заболели глаза. Артем моргнул. Нотр-Дам де Пари обрел привычный облик.
- Я смог, - прошептал Артем.
- Что ты видел?! - немедленно спросил Вобер.
- Истинное величие бога…
- А если конкретнее?
- Какой ты черствый человек, Клод. Ничего похожего на разрушение я не заметил. Собор просто пышет здоровьем, если можно так выразиться.
- Значит, или не пришло время, или я ошибся. Но во Франции нет больше храмов, столь же напитанных жизненной силой! Que fair?*
- Полиция ведь не просто так тут стоит, - сказал Артем, впервые видя Вобера в такой растерянности.
- Какой-нибудь придурок сообщил о заложенной бомбе, вот они и отрабатывают. Ладно, давай отдохнем, а вечером вернемся и попробуем снова. Ты не против?
- Всю жизнь мечтал увидеть Париж и умереть!
- Со вторым я бы не спешил…
Клод с грустью посмотрел на запруженную улицу и повел Артема к метро. Спускались они не долго. Между двумя платформами лежали рельсы, проходящие электрички подхватывали фантики и другой мусор, взгляд скользил по безликому бетону стен, цепляясь лишь за рекламные плакаты - никакого сравнения со станциями Питера, где каждая сама по себе архитектурный шедевр. Артем мысленно согласился с Вобером, что умирать здесь совсем не стоит.
- Что бы ты хотел осмотреть в первую очередь? - спросил Клод.
- Конечно же, Лувр!
- Как скажешь. Мы выйдем на площади Согласия, а оттуда через сад Тюильри к музею.
Когда электричка прибыла на нужную станцию, Клод нажал кнопку и створки дверей распахнулись. Миновав огромную площадь с торчащей в центре Луксорской колонной, Артем с Вобером пошли по утопающим в цветах и зелени дорожкам сада. Кое-где стояли скамейки и даже стулья. Наполненный ароматами воздух казался чище и как-то вкуснее, чем в остальном городе. По пути попадались различные скульптуры, больше всего Артему понравилось установленное среди пруда нечто, напоминающее подводную лодку, из которой доносились звуки русских песен.
- Что это за чудо? - спросил он.
- Боюсь, сиё известно лишь избранным, - ответил Клод. - Здесь много необычных сооружений, это появилось совсем недавно.
Стены Лувра ладонями обнимали Тюильри с двух сторон. Вобер купил билеты, охранники на входе лишь проверили сумку - сдавать в гардероб одежду и багаж здесь не заставляли. Фотографировать внутри разрешалось беспрепятственно, Артем только порадовался за себя, что догадался захватить «цифровик».
Великолепие Лувра поразило молодого художника в самое сердце, он хотел осмотреть всё и немедленно! Оглядев холл, Артем обогнул перевернутую пирамиду и устремился в недра музея. Вобер еле поспевал следом, не забывая комментировать шедевры живописи, скульптуры и графики, собранные в бывшей резиденции французских королей. Несмотря на будний день, в музее бродили толпы туристов. Чтобы увидеть какую-нибудь известную картину, приходилось изрядно поработать локтями. Через несколько часов Артем чувствовал себя как игрок регби после «Турнира пяти наций»*.
- Проголодался? - с улыбкой спросил Клод.
- Я бы еще посмотрел немного…
- Если мы не явимся к обеду, Луи объявит мне недельный бойкот. Поедим, а потом продолжим знакомство с достопримечательностями. В Париже их еще много.
Устроившись на жестком сидении электрички, Артем разглядывал на экране фотоаппарата сделанные снимки и вновь переживал волнующие моменты приобщения к чему-то большему, чем просто искусство. Разве мог он мечтать, что после учебы посетит Париж, будет свободно разгуливать по Лувру, созерцая полотна знаменитых художников? Перед этим меркли даже способности дуала и другие отражения!
За обедом восторженный настрой только усилился. Луи решил перещеголять сам себя. Выставляя на стол новое блюдо, он с помпой произносил его французское название, но сразу переводил на русский. Артем полностью погрузился в мир вкусов и ароматов. Приготовленное особым способом мясо, гарниры из незнакомых и удивительных ингредиентов, зелень и кусочки фруктов в немыслимых сочетаниях… Если бы в раю требовался повар, Луи был бы первым претендентом на место, подумал Артем.
После плотного обеда Вобер, как и обещал, продолжил экскурсию по городу. Купив в оранжерее Люксембургского сада две баночки пахучего мёда, они прошлись по Елисейским полям, напомнившими Артему Невский проспект, но с большим количеством магазинов, автосалонов и ресторанов. С Триумфальной арки открывался великолепный вид на площадь Звезды с расходящимися лучами помпезных авеню. Фуникулер доставил туристов на самую высокую точку Монмартра - холм Мучеников. Вобер специально привел сюда Артема. Это место считалось символом французской культуры, пристанищем художников и музыкантов. Молодые таланты выставляли свои картины прямо на улице. Артем долго разглядывал полотна, подмечая интересные сюжеты, и даже купил небольшой холст с изображением выходящего из стены человека - памятника писателю Эме.
Ближе к вечеру они пили кофе в ресторанчике у Эйфелевой башни. Установленный на самом верху прожектор рассекал лучом мглу на многие километры. Внезапно на стенах вспыхнули и замигали лампочки - казалось, что к башне слетелись мириады светлячков.
- Красота… - выдохнул Артем.
- Понравился Париж? - спросил Вобер.
- Очень. Мне теперь впечатлений хватит на всю жизнь.
- Тогда за работу!
По Сене курсировали катера, их пассажиры махали людям на берегу. Артем вернулся к мольберту. Рисунок собора приобретал всё большее сходство с оригиналом, но и только - состояние транса не приходило. Клод заметно нервничал. Артем развел руками.
- Я не чувствую никакой угрозы.
- Хорошо. Продолжим утром. Возможно, завтра что-нибудь прояснится…
Заскучавший «Астон» взревел двигателем. Пробки на улицах рассосались, купе быстро летело по дороге. Луи уже приготовил ужин. Поев, Клод поднялся в свою комнату. Артем почему-то чувствовал себя виноватым.
Утром его разбудили громкие звуки из динамиков телевизора. Потирая глаза, Артем вышел на кухню. Луи застыл на стуле в углу, держа кофейник. Из носика капало на пол. Вобер сидел за столом, уткнувшись лицом в ладони. На экране телевизора дымились какие-то руины, диктор возбужденно говорил по-французски. Артема кольнуло плохое предчувствие.
- Что произошло? - спросил он.
Луи вздрогнул и вернул, наконец-то, кофейник на плиту.
- Они взорвали церковь Нотр-Дам. В Гавре.
* * *
Que fair? фр. - Что делать?
«Турнир пяти наций» - состязания по регби между сборными Англии, Шотландии, Ирландии, Уэльса и Франции.

Глава 10.
Санкт-Петербург. Невский проспект. Департамент полиции.

- Я же вам говорила! - воскликнула Лана.
- Это ничего не доказывает, - парировал Леонид. - Мы предупредили французов, карабинеры выставили оцепление и это спугнуло взрывников. Они выбрали другую цель, вот и всё.
- Считаешь, такая организация испугается полиции? Никогда не поверю!
- Какая «такая»? Нам про неё ничего не известно!
- Это уже говорит о многом!
- Брейк! - сказал Смолин. - На одних домыслах мы далеко не уедем. Возможны оба варианта, но я склоняюсь к тому, что наши террористы изначально планировали взорвать церковь Нотр-Дам, а не собор Парижской богоматери. Хочу извиниться перед Ланой, что сначала не придал значения её словам.
Девушка состроила Кузьмину рожицу, тот поморщился и уткнулся в стаканчик с кофе. Глеб улыбнулся.
- Но я до сих пор не вижу логики, - продолжил майор. - После Казанского собора - и маленькая церквушка? Чего они добиваются? Взрыв Нотр-Дам де Пари вызвал бы гораздо больший резонанс.
- Возможно, они преследуют какую-то другую цель? - предположила Лана.
- Хм, пока не вернется Любимов с Вобером, вряд ли мы это узнаем.
- Вобер может остаться во Франции, - заметил Кузьмин.
- Не исключено, но что-то мне подсказывает, что они прибудут вдвоём. У кого какие мысли по ночным событиям?
Сигмовцы дружно посмотрели на Шаврина. Глеб слегка покраснел и сказал:
- Я видел ядро и пушку, точно вам говорю. Куда они подевались, не знаю, но такой тоннель способен проделать только большой и прочный шар.
- Я излазил весь двор, опросил всех свидетелей, - подал голос Беридзе. - Никто не заметил ничего подозрительного, но дыра в доме порядочная. Глядишь, и строители быстрее работать начнут.
- Традиционная наука не может объяснить подобные явления, - начал Леонид. - Но если поразмыслить, то выстраивается четкая цепочка. Все объекты материальны, что доказывает их воздействие на окружающий мир, то есть это не галлюцинации. Дальше. Чудовище в заливе, лес в метро, поезд на улице - все они существовали недолго. Возможно, это какие-то пространственные аномалии, кратковременный перенос объектов из одной точки Земли в другую. Тогда чудище превращается в обыкновенного кита, с остальным и так ясно.
Лана фыркнула. Не обращая внимания на девушку, Кузьмин продолжил:
- В доказательство хочу напомнить про Бермудский треугольник, где бесследно исчезают люди и техника, и другие необъяснимые феномены - НЛО, круги на полях, да хотя бы невесть откуда взявшийся немецкий танк на вершине Эвереста!
- Всё это конечно интересно, но попахивает откровенной фантастикой, - сказал Смолин. - Ладно, с дырой в доме мы что-нибудь придумаем, а с остальной чертовщиной пускай другие выкручиваются - там ничего похожего на наш профиль нет. Любимов должен прилететь завтра в десять утра, и я уверен, что не один. Со мной в аэропорт поедут Кузьмин и Беридзе. Джордж, позаботься о заявке на сопровождение, две машины будет достаточно.
- Есть!
В кабинете Смолина зазвонил телефон. Выслушав Красильникова, майор крикнул:
- Джорджик, закажи три! - и, выйдя в зал, добавил: - Федералы рвутся поговорить с Вобером.
* * *
Париж. Авеню Рей. Дом Вобера.

Луи выключил телевизор и налил кофе. Его руки почти не дрожали. Артем завтракал круасанами с джемом и украдкой поглядывал на Вобера.
- Переиграл меня Балдур, - вымолвил, наконец, Клод. - Но почему он высушил не собор, а церковь? Не понимаю…
- Может быть, там всё-таки скопилось больше жизненной силы? - предположил Артем.
- Исключено. Церковь построена на четыре века позже Нотр-Дам де Пари, молебны в ней проводят редко, внутри хранятся лишь несколько реликвий со слабой энергетикой.
- Месье, что случилось, уже не вернешь, - сказал Луи. - Не казните себя. Злодей насытился и покинул наше отражение, в следующий раз вы подготовитесь к его встрече лучше.
- А вот это большой вопрос, ушел он или нет. На моей памяти Балдур три раза наведывался на Землю, но всегда ограничивался иссушением одной святыни. В этот раз он изменил своим пристрастиям.
- Ты предчувствуешь, что он будет рушить храмы дальше? - спросил Артем.
- Точно сказать не могу. Так, бродит на окраине сознания какая-то мысль. Мы посетим Гавр, возможно, что-нибудь и выясним. У меня есть специальная аппаратура, которая отслеживает потоки ци.
- Вот теперь я узнаю прежнего месье Вобера! - воскликнул Луи. - Опасности лучше идти навстречу, чем ожидать на месте!
- Налей еще кофе, Суворов, - усмехнувшись, попросил Клод.
- А это разве не Наполеон сказал? Ну да ладно, Суворов тоже молодец.
Покинув Париж через ворота Майо, купе обогнуло деловой квартал Дефанс и устремилось по загородной трассе. Вобер уже оправился от психологического нокдауна и, по обыкновению, восполнял пробелы Артема в знании Франции:
- Гавр буквально означает гавань. Это аванпорт Парижа в устье Сены, знаменитый не только торговлей, но и множеством музеев. Мне больше всего нравится археологический, в нем представлены около ста макетов жилищ, начиная с доисторических времен.
- Кстати, Гавр - побратим Санкт-Петербурга, - блеснул Артем.
- Серьезно? Я этого не знал, - сказал Клод и задумался.
Ближе к городу начали попадаться патрульные автомобили, один раз проехала карета «скорой помощи». Оставив «Астон» на обочине, Вобер достал из багажника большой чемодан и направился к разрушенной церкви. Артем уверенно зашагал следом. У ограждения их остановили карабинеры.
- Извините, месье, сюда нельзя.
- Отдел по борьбе с терроризмом, - с этими словами Клод достал удостоверение.
Пока офицер рассматривал документ, Артем постарался принять самый серьезный вид. Вобер предупредил, что иллюзию накинет только на себя, чтобы не расходовать зря драгоценную энергию. Теперь юноша старался выглядеть подобающе спецагенту - длинное пальто и темные очки этому только способствовали.
- Но ведь следователи уже приезжали, - вымолвил, наконец, карабинер.
- Сержант, мне некогда с вами пререкаться, - заявил Клод. - Взорван религиозный памятник шестнадцатого века, в этом замешана международная террористическая организация. Нам нужно осмотреть место преступления. Вы собираетесь в этом препятствовать?!
- Конечно, нет! Еще раз извините, месье.
Карабинер отодвинул с прохода рамку заграждения, пропуская гостей. Мужчины зашагали по мощеной дорожке. Глядя им вслед, сержант достал из бумажника купюру в десять евро и передал напарнику.
- Говорил я тебе, что это теракт! - сказал тот. - Церкви просто так не взрываются.
- Ты случайно угадал, предлагаю новое пари. Спорим, что эти важные агенты ничего не накопают?
- Замётано! Сумма та же.
Тем временем Вобер с Артёмом осматривали руины. В сторонке упаковывали сумки два взрывотехника, рабочие растаскивали камни, складывая их в кучи.
- Кто-то погиб? - спросил Клод у бригадира.
- Нет, месье! Рвануло после полуночи, в церкви никого не было.
- Слава богу, - сказал Вобер и, повернувшись к Артему, добавил: - Вот и разгадка.
- Разгадка чего?
- Балдур запланировал разрушение без жертв, поэтому я и не чувствовал так остро его намерения, как в случае с Казанским собором. Хитер грандмастер, ничего не скажешь, но и мы не промах, верно? Сейчас посмотрим, что он тут натворил.
Клод поднялся на пригорок и раскрыл чемодан. Артем помог установить на треногу похожее на небольшую пушку устройство. В его задней части помещался экран, ниже шли колесики верньеров. Обойдя руины по кругу, Вобер воткнул в землю десять конусов. Когда он включил аппарат, на экране побежали, складываясь в причудливый узор, зеленые линии. Артем с интересом наблюдал за процессом.
- И как это работает?
- Маячки создают особый купол, тот локализует все произведенные извне воздействия, - ответил Клод, щелкая переключателями. - Балдур уже выкачал жизненную силу из церкви, но по остаточному излучению можно определить направление потока и еще ряд параметров. Видишь эту окружность? Она показывает место истечения ци, Балдур стоял вон в той рощице. А вот и следы двух подручных - темные пятнышки на куполе. Ага, любопытно…
Вобер подкрутил верньеры. Из клубка линий выделилась тонкая ниточка, убегающая за границы экрана. Клод увеличил масштаб, плоскость превратилась в шар со знакомыми очертаниями континентов.
- Это же Земля! - воскликнул Артем.
- Тебе не откажешь в наблюдательности. Как думаешь, где кончается эта прямая?
- Я бы сказал, что в районе Питера.
- Точно. Казанский собор связан с церковью Нотр-Дам, вот только каким образом? Хм, мы сегодня же вылетаем в Санкт-Петербург. На этот раз я возьму аппаратуру с собой.
- Но ведь билеты на завтра?
- Артем, я вижу, что ты хотел бы продолжить знакомство с Парижем, но медлить нельзя - Балдур и так впереди на целый корпус. Уверен, он задумал какую-то грандиозную пакость. Если мы не поспешим, то последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
- Да я понимаю. Вот только Луи расстроится…
Вобер собрал конусы и быстро упаковал чемодан. Они спустились с пригорка, карабинеры предупредительно отступили с дорожки.
- Как ваши успехи, месье? - спросил сержант.
- Лучше не бывает! Мы вычислили террористов и теперь обязательно их найдем. Улик предостаточно! - ответил Вобер.
По выражению лица карабинера нельзя было сказать, что его обрадовало это известие.
* * *

* * *
Санкт-Петербург. Невский проспект. Департамент полиции.

В просторный подвал снизошло спокойствие. Темные мониторы подмигивали зелеными огоньками, молчали телефоны, лишь в глубине здания изредка гудел лифт, да в кабинете слышалось хмыканье. Беридзе, Кузьмин и Зотов ушли на очередной семинар повышать квалификацию, Глеб вернулся к прерванному отдыху, а Лана воспользовалась затишьем и отпросилась в салон красоты, мотивируя это тем, что «всё-таки она женщина».
Хмыкал майор. На столе перед ним стояла пепельница и лежал составленный Георгием отчет, призванный объяснить необычное происшествие на Мытнинской. В одной руке Смолин держал сигарету, в другой - ручку, безжалостно правя занимательный опус молодого сотрудника. Отредактированная версия выглядела так:
«В ходе оперативно-розыскных мероприятий установлено, что дыра в стене дома по адресу: Мытнинская, четыре, возникла в результате прицельного попадания некрупного метеорита с последующим его разрушением. Пострадавших нет. Ущербом можно пренебречь, так как дом предназначен к сносу. На основании вышеизложенного в возбуждении уголовного дела отказать».
Майор еще раз перечитал текст, вычеркнул слово «прицельного» и заменил прилагательное «некрупного» на «малого». И чего только не придумаешь, объясняя вот такие феномены, подумал Смолин. Чушь, конечно, полная, но Красильников не слезет, пока не получит аргументированного ответа. К отчету майор приложил справку из планетария, где говорилось, что в ночь происшествия на Землю обрушился метеорный дождь - теперь ни одна проверка не подкопается. Приятные размышления прервал телефонный звонок.
- Паша, привет! Это Дима.
- А, здорово, начальник. Какими судьбами?
- Ты же просил позвонить, если появится новая информация!
- Так-так…
- Мне только что сообщили - Любимов поменял билеты на сегодняшнее число.
- Да ты что?! А нельзя разузнать, он один летит, или нет?
- Так и думал, что ты об этом спросишь. Я навёл справки, одновременно с ним билет купил некто Лемар. Их места рядом.
- Замечательно! Когда прибывает самолет?
- В пятнадцать тридцать.
- Спасибо, Дим, с меня коньяк! Скоро приеду.
Смолин посмотрел на часы - время еще есть. Значит, они возвращаются! Что ж, этого стоило ожидать - взрыв произошел, больше в Париже им делать нечего. Артем, понятно, спешит домой, но вот всё же почему Вобер летит с ним? Как не предчувствовал майор подобное, но внутри до этого момента ворочался червячок сомнения - а вдруг Любимов вернётся один? Смолин закурил. Нет, но как хорошо всё складывается! Федералы прибудут только завтра, а мы уже встретим Вобера и успеем с ним поговорить.
Только надо придумать, как задержать этого экстрасенса.
* * *
Санкт-Петербург. Аэропорт Пулково.

Редкий случай для российской авиакомпании - аэробус прибыл точно по расписанию. Подали трап. На выходе улыбчивые стюардессы желали пассажирам всяческих благ и приглашали вновь воспользоваться услугами «Пулковских авиалиний», будто это как-то могло повлиять на решение людей летать чаще. Вобер посмотрел в иллюминатор.
- Это уже становится традицией.
- Что такое? - спросил Артем.
- Думаю, те господа встречают именно нас.
Перед трапом сгрудилось около двадцати полицейских. У каждого пассажира проверяли паспорт и билет, кроме того, документы фотографировали. Артем заметил Смолина, пристально вглядывающегося в каждого выходящего человека. Рядом стояли трое оперативников. Прильнув к видоискателям, они направляли камеры на экран, где появлялись снимки.
- Толково придумал твой майор, - сказал Клод. - Я мог бы сделать так, чтобы все эти полицейские увидели нужное мне, но растрачу слишком много энергии, пускать иллюзии по проводам не так просто. Нет, но какие перестраховщики! Притащили сразу три камеры! Начинаю уважать этого Смолина, зря я тогда в аэропорту забавлялся.
- Ты о чем?
- Когда мы улетали в Париж, то проходили рамку металлоискателя. Я на секунду убрал иллюзию и взглянул прямо в объектив камеры слежения.
- Зачем?!
- Хм, можешь назвать это ребячеством, но ты не представляешь, как скучно поступать всегда правильно, когда живёшь так долго. К тому же я хотел проверить питерскую полицию - заметят или нет?
- Вот и проверил…
- А ты представь, как у них лица вытянулись, когда девушка превратилась в мужчину! Я бы хотел послушать, чем они объясняли мой невинный фокус, - сказал Вобер с мечтательной улыбкой.
- У тебя появилась редкая возможность скоро это узнать.
- Артем, не язви. Ничего страшного - пообщаемся с майором, раз он этого так хочет. Думаю, разговор получится интересным и занимательным.
- А если нас сначала посадят на всякий случай за решетку, а уж потом будут допрашивать?
- Не бойся. Я в свое время выбирался даже из застенков НКВД, а уж там, поверь, стерегли на порядок лучше, чем в нынешних тюрьмах.
- Клод, ты меня постоянно удивляешь, но не всегда лучшим образом.
- Удивил - победил. Ну что, пойдём сдаваться?
Чтобы не шокировать лишнюю публику, они подождали, пока салон не покинут все пассажиры. Клод сбросил личину лысеющего толстяка и обрёл привычный облик. Стюардессы ахнули. Артем первым вышел на трап и замахал рукой.
- Павел Аркадьевич, здравствуйте!
Смолин посмотрел на Любимова, перевел взгляд на Вобера и с натугой вымолвил:
- Здрасьте.
- Хочу представить вам своего друга, - спустившись, продолжил Артем. - Я про него рассказывал.
- Бонжур, господин майор. Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить? - спросил Клод.
- Точно, - сказал ещё не совсем пришедший в себя Смолин.
- Я бы и так обязательно встретился с вами, зачем такая торжественная встреча?
- Вот именно для этого. Могу я увидеть ваши документы?
Под внимательными взглядами полицейских Вобер достал паспорт и билет. Смолин просмотрел бумаги и сказал:
- Здесь написано Франсуа Лемар, фотография тоже не ваша.
- О, прошу прощения! Люблю представляться по-разному, - улыбнулся Клод и достал другой паспорт.
- Это меня и беспокоит, - пробормотал майор, раскрывая синюю книжицу. - Ага, более похоже на правду. Ммм… гражданин Франции, адрес, Вобер Клод… знаете, а у департамента полиции Санкт-Петербурга накопилось к вам много вопросов.
- Готов ответить на все! Но прежде, нам бы отдохнуть с дороги?
- Извините, но я настаиваю на немедленном разговоре. Хотите позвонить консулу? Адвокату?
- Давайте так: я не буду никому звонить, но для беседы мы выберем место поудобнее.
- Хорошо, садитесь в машину.
- Нет, нет, спасибо. Я на своей. Посадите сзади двух своих сотрудников, - добавил Клод, заметив, как напрягся Смолин.
- Мы вас проводим.
Вобер с Артемом получили багаж и направились к стоянке аэропорта. За ними неотступно следовали оперативники во главе с майором. Увидев «Астон Мартин», он пробормотал: «Ах, вот даже так!», сел на заднее сиденье и больше не проронил за всю дорогу ни слова. В окружении патрульных автомобилей купе проследовало к Департаменту полиции.
- Проходите, - сказал майор, открыв дверь в кабинет. - Кофе?
- Если можно.
Гости удобно устроились в креслах, потягивая горячий напиток. Смолин достал диктофон.
- Павел Аркадьевич, я бы попросил вас не делать никаких записей, - сказал Клод. - Правда бывает настолько необычной, что лучше её знать ограниченному кругу лиц. Обещаю, что буду предельно откровенен.
- Хорошо, но только учитывая ваше добровольное сотрудничество. Вопрос первый. Что вы знаете о взрыве Казанского собора?
- Хм, так не пойдёт.
- Что?!
- Давайте я сначала расскажу вам всё, что относится к делу, а уж потом вы будете задавать вопросы. Если они появятся…
- Вы заставляете меня идти на сплошные уступки. Надеюсь, ваш рассказ стоит того?
- Несомненно.
Артем с удовольствием выслушал речь Вобера, где он поведал о мастерах иллюзий, других отражениях, непонятных планах Балдура и своих попытках борьбы с ними. Реакция Смолина была предсказуема:
- Невероятно!
- Тем не менее, это правда, - сказал Клод. - Кстати, Артем может подтвердить мои слова, он видел доказательства.
Майор жадно затянулся сигаретой. Чистая ещё час назад пепельница ощетинилась окурками. Система вентиляции работала на износ, очищая кабинет от сизого дыма и горького запаха табака. Такого же горького, как правда Вобера.
- Допустим, я вам поверю, - сказал Смолин после паузы. - Вы поможете нам поймать этого преступника?
- Над этим я сейчас и работаю.
- Хорошо. В руинах собора мы нашли блокнот, который обронили сообщники Балдура. Думаю, вам будет любопытно на него взглянуть.
Смолин выложил на стол фотографию рисунка. Клод небрежно взял снимок и тут же чуть его не выронил.
- Всё ясно, это пентаграмма защиты! - воскликнул он. - Я же тебе говорил, Артем, что разговор получится занимательным!
- А что произойдет, если Балдур разрушит все храмы? - сориентировался майор.
Вобер помолчал и тихо произнес:
- Земля исчезнет…

Странно было читать про полицейских, департаменты и прочее, к чему эти переименования на западный манер не очень понял, в Париже, да на машинах пишут "police", а вместо отделов департаменты, но в Питере - милицейские машины, и паспорта выдаёт ОВД. Свыкнуться можно, но в некоторых местах выглядит искусственно:
10 ноября - День Милиции
Представляешь сколько раз за 20 лет работы в уголовном розыске, ему приходилось сталкиваться с термином "милиция", а в речевых оборотах "police".
Реплики Артёма - аналогичная история.
Понимаю что ты имел ввиду различные структуры, но "отдел милиции" – "департамент полиции", а здесь начальники отделов – полицейские… звучит... не звучит.
………….

Глава 11.

Гавр. Окрестности церкви Нотр-Дам.

…Дракон был не очень большой. Зеленая чешуя и голубое брюхо указывали на его юный возраст; не более трех веков – решил про себя Рене, вглядываясь в сумерки. У взрослых ящеров чешуя темнее, почти черная, а брюхо уже не напоминает безоблачное летнее небо, походя более на грозовую тучу, готовую обрушиться на тебя молниями. Да и слишком медлит змей, играет с добычей, как кошка с мышкой; будь я на его месте, подумал Рене, давно бы загнал Жака вон в тот овражек, где и поджарил бы неторопливо и качественно. Но хоть молодой, огнем стрелял дракон по-взрослому.
Очередной плевок опалил деревья на окраине леса. Жак взвизгнул и побежал еще быстрее, хотя казалось, что он и так выкладывается по максимуму. Когда возникала необходимость, обычно медлительные големы развивали немыслимую скорость, а тут приключился как раз такой случай – если тебя изжарит дракон, не поможет уже никакая регенерация. Рене поежился и взглянул на господина. Тот стоял, прикрыв глаза, и методично высушивал церковь. Горло с острым кадыком вибрировало, тихие звуки мантр звучали в ночной тишине заупокойным пением. Подрагивали вытянутые к строению руки, воздух туманился теплым маревом защиты, окружающей грандмастера и его подручного.
Рене вновь включил бинокль. По краям пустынной дороги синий пеленой вставал лес, чернела гибнущая церковь и не видно ни одного красного пятнышка, свидетельствующего о непрошенном госте. Удовлетворенный осмотром голем вновь повернулся к полю.
Дракон настигал Жака. От страха тот не догадался спрятаться в лесу и теперь бежал прямо по заливному лугу, огибая закрученное в массивные цилиндры сено. Огненные шары рвались со всех сторон, Жак прыгал от них как заяц, путающий следы. Рене в очередной раз порадовался, что стоит сейчас рядом с господином, под защитой, а не носится по полю от прорвавшегося в это отражение ящера. Тем временем Жак увернулся от очередного залпа и скатился таки в овраг. Хлопая крыльями, дракон завис над ним. Рене мысленно попрощался с напарником и приготовился смотреть финальную сцену драмы.
Горло ящера осветилось клокочущим пламенем. Чудовище открыло пасть, огненный поток устремился к лежащему голему, замершему перед лицом неминуемой гибели. В этот момент мир наконец-то осознал, что в него прорвалось нечто чужеродное, и взялся за нарушителя всерьез, выдергивая его из ткани отражения, как занозу из пальца.
Дракона окутала туманная дымка. Он быстро замахал крыльями, сопротивляясь неведомой силе, но его мощь не шла ни в какое сравнение с могуществом природы. С глухим хлопком ящер исчез. Исторгнутое им пламя прокатилось по земле и погасло. Из оврага выбрался донельзя изумленный Жак – весь в саже, но живой. О визите огромного змея напоминало лишь тлеющее сено, да обгоревшие кроны деревьев. Горловое пение стихло. Грандмастер взмахнул рукой, раздался грохот, и церковь рухнула, лишившись духовной опоры. Как и всегда после иссушения, серая кожа господина порозовела, морщины разгладились, а в глазах вместо льдистых лезвий появились крохотные искорки тепла. Подошел смущенный Жак. Грандмастер коротко произнес мантру – ожоги у голема затянулись розовой пленкой.
- В следующий раз веди себя умнее, иначе помощи не дождешься!
- Да, господин, - понурил голову тот.
- Пробоев с каждым разом будет больше, смотрите в оба.
- Слушаемся! – отчеканил Рене.
Грандмастер взглянул на него. Искорка превратилась в раскаленный стержень, который вонзился в переносицу и жидким огнем ухнул в желудок. Боль, терзающая Рене вторые сутки, стихла. Исцеленные слуги вытянулись перед хозяином.
- Я дал вам возможности и задание. Вы с ним не справились.
Жак вздрогнул и упал на колени. Если бы на Рене не напал внезапный столбняк, он поступил бы точно так же – голос грандмастера стегал плетью. Он с одобрением посмотрел на стоящего голема.
- Я не хочу больше ничего слышать про Вобера. Это ясно?
- Да, господин!
- Возьми.
Рене подхватил протянутый мешочек, оказавшийся неожиданно тяжелым. Повинуясь жесту хозяина, ослабил шнурок и заглянул внутрь.
- Знаешь, как этим пользоваться?
- Да, господин, - с дрожью в голосе ответил голем.
- Хорошо. Помните, где находится Черный камень? Когда я вернусь из Сандора, никакие глупцы не должны помешать мне высушить его.
- Слушаемся!
Грандмастер в последний раз оглядел слуг и легкой походкой направился к лесу. Повинуясь его воле, а вернее – обманываясь создаваемыми иллюзиями, природа позволила человеку пересечь невидимые границы меж мирами. С каждым шагом фигура Балдура истончалась, делалась прозрачной, пока не слилась с ночным туманом. На лугу разгоралось пламя. Рене взглянул на далекие отблески и отвесил Жаку затрещину.
- Ты чего?!
- Какого дьявола ты бегал там от этой ящерицы?! Что о нас теперь подумает господин?
- Легко тебе говорить! Ты под защитой стоял, а я испугался. Видел, какой дракон здоровый? Я таких не встречал еще. Из отражения Хорна, наверно. Чуть не поджарил меня!
- Еще раз автомат в багажнике оставишь, я тебя сам поджарю.
Переругиваясь, они дошли до оставленных в роще мотоциклов. Заурчали моторы, свет фар выхватил из темноты утоптанную тропинку. Големы доехали по ней до трассы и направились в сторону Гавра, разминувшись на полпути с тремя патрульными машинами. В одной из них полицейский что-то вспомнил и просмотрел парижскую ориентировку на двух байкеров с авеню Рей. Заголосила сирена, автомобиль развернулся и погнался за подозреваемыми. Чертыхнувшись, Жак потянулся к автомату.
* * *

Санкт-Петербург. Невский проспект. Департамент полиции.

Смолин пристально смотрел на Вобера и раскуривал новую сигарету, но Клод не спешил продолжить загадочную фразу. Его лицо словно припорошило инеем, нос заострился как у покойника. Мастер смотрел в одну точку, меланхолично оглаживая пальцами напит. Оглушенный новостью, Артем замер в кресле. Земля погибнет? Невозможно! Неужели всё это исчезнет, канет в небытие? Юноша тронул старшего друга за рукав.
- Клод, это правда? Или ты опять пугаешь?
Вобер вздрогнул, словно очнулся ото сна и посмотрел своими синими брызгами на Артема. Теперь в его глазах не было той теплоты, которая подкупила Любимова перед поездкой в Париж. Зрачки превратились в наконечники ледяных стрел, готовых разить врага. Артем даже подался назад, но тут Клод тряхнул копной волос и наваждение исчезло. Голос мастера иллюзий прозвучал глухо:
- Месье Смолин, нам нужно немедленно осмотреть руины Казанского собора.
Майор кашлянул и глубоко затянулся, застрекотал кондиционер.
- То, что вы мне тут рассказали, не лезет ни в какие ворота, но почему-то я склонен вам верить. Интуиция пока меня не подводила. Так что…
За стеной прогудел лифт. Послышались голоса и дверь в кабинет распахнулась.
- Ага! – воскликнул координатор ФОС Максим Ломов. – Вот они! Все вместе! Я же говорил!
Артем вздрогнул, Вобер поморщился, а Смолин начал медленно багроветь.
- Кто дал вам право врываться в мой кабинет?
Угроза в голосе майора могла бы охладить пыл кого угодно, но только не Шрека. Довольный координатор не обратил никакого внимания на гневный возглас и, подойдя к Воберу, посмотрел на него через очки с одним стеклом. В дверной проем заглядывали встревоженные сигмовцы. Майор встал из кресла и рявкнул:
- Какого черта вы делаете?!
- Удостоверяю личность преступника, - огрызнулся Ломов. – Почему вы не сообщили нам, что подозреваемый прибывает сегодня? Не у одного у вас есть информаторы в авиакомпаниях!
- Полегче, Максим, - сказал вошедший следом. – Мы ни в чем не подозреваем господина Вобера, а просто хотим поговорить. Разрешите представиться, полковник ФОС Мурзин, Геннадий Петрович. Наслышан о вас, Павел Аркадьевич, но случая познакомиться не выпадало. Извините моего коллегу за излишнее рвение.
- У вас так принято, врываться в кабинеты без предупреждения? – поинтересовался Смолин, возвращаясь в кресло.
- Полноте, майор. Вы же не сочли нужным предупредить нас о возвращении господина Вобера, хотя прекрасно знали о нашей заинтересованности. Мы квиты. Максим, закрой дверь.
Ломов исполнил приказание и сложил руки на груди, застыв перед выходом с таким видом, какой бывает у вышибалы переполненного клуба. Мурзин прошел к свободному креслу.
- Уф, пробки у вас длиннее, чем в Москве. Но мы всё-таки успели. Если хозяин кабинета не возражает, я бы хотел, Клод, задать вам несколько вопросов о взрыве Казанского собора.
Вобер непонимающе уставился на полковника.
- Я уже изложил всё Павлу Аркадьевичу и не собираюсь повторяться.
- Боюсь, вам придётся это сделать, иначе наш координатор вас просто не выпустит.
Клод взглянул на Ломова, оценил его неприступный вид и пожал плечами.
- Меня он не остановит, но я не люблю ссориться с властями. Суть вкратце такова: я знаю человека, взорвавшего собор у вас и церковь во Франции. Он как-то вычислил защитную пентаграмму этого отражения и собирается её сломать. Если это произойдет, Земле грозит гибель.
- Даже так? А что это – пентаграмма?
- Пять центров силы. Разрушь их – и это отражение сольется с другими, потеряет свою индивидуальность, попросту исчезнет.
- Бред какой-то! – подал голос Ломов.
- Хм, даже в вашей религии есть попытки проникнуть в тайную сущность пентаграммы. Пять ран Христа, световое постижение двух великих мистерий веры: Троицы и двойственной природы Иисуса - Человек и Бог. В людях пентада проявляется в виде пяти чувств восприятия и пяти элементов, составляющих тело. Две ноги есть символ земли и воды, две руки - воздуха и огня, а голова или мозг - это объединяющая все члены сила эфира. Если вас, молодой человек, лишить рук, ног и тем паче головы, что произойдет с телом?
- Довольно мистики, - сказал Мурзин. – Зачем кому-то рушить святыни? Чего этот преступник добивается, а? Или он - маньяк, который уничтожает всё ради удовольствия?
- Нет, Балдур рационален в своих поступках, но зачем всё это затеял, я пока не знаю, - признался Клод. - Однако собираюсь помешать ему.
- Почему вы думаете, что вам это удастся? На чем основана ваша уверенность? – вмешался Смолин. – Уже два храма лежат в руинах, а вы никак не смогли защитить их.
- Вот наша надежда, - сказал Вобер и указал на Любимова. – Мой юный друг родился дуалом, он обладает способностями, который помогут нам остановить Балдура. С каждым днем Артем становится всё искуснее и сильнее. Под моим руководством, конечно.
Юноша зарделся от удовольствия и тут же потупился под внимательным взглядом Мурзина. Тот вновь обратился к Воберу:
- Предположим. Еще один вопрос: вы что-то знаете о разрушении храма Христа Спасителя в 1931 году?
- Гм, а я всё гадаю, у какого бедного голема вы отобрали эти очки с линзами истинного зрения. Теперь понятно. Да, я был там и пытался помешать Балдуру, который собирался высушить святыню. Тогда он действовал не в пример осторожнее. Если бы не его подручные, мне бы удалось отстоять храм – первый взрыв я нейтрализовал.
- Ага. Эти подручные, кто они такие?
- Биороботы. Живут долго, убить сложно, но можно. Впрочем, красногвардейцам тогда этого не удалось. Послушайте, господа, я рассказал многое и вы должны мне верить. Окажите содействие или хотя бы не мешайте.
- Что вы предлагаете? – спросил Мурзин.
- Я привез специальную аппаратуру для измерения потоков ци и хочу проверить нашу гипотезу. Мне разрешат осмотреть руины Казанского собора?
Пальцы Вобера продолжали оглаживать напит – Артем заметил, что шарик заметно посветлел. У двери засопел Ломов.
- И чего там осматривать? Всё и так ясно. Хотя…
Мурзин молча смотрел на Вобера. Со своего места Артем видел, как пульсирует у того жилочка на виске. Смолин затушил окурок в переполненную пепельницу и произнес:
- Господин полковник, времени остается всё меньше.
- Мы будем сопровождать вас, - решил Мурзин.
* * *

* * *
Санкт-Петербург. Невский проспект.

На улице Вобер сразу пошел к автомобилю, но его опередил Ломов.
- Ух, ты! Неужели «Астон Мартин»? Настоящий?
Координатор обошел купе по кругу, восхищенно цокая. Восторженную оценку получили литые диски, специальные молдинги и блестящие выхлопные трубы. Шрек даже присел, разглядывая тюнинговый бампер.
- Классная тачка! Вот бы мне такую, - продолжил Ломов, проведя рукой по мускулистому боку купе. - Сколько стоит такая?
- Боюсь, слишком дорого для вас, - ответил Клод.
- Что ж, возможно.
Шрек оглядел автомобиль на прощание, разве что не облизываясь, и поспешил к служебной «Волге». На этот раз Смолин не стал втискиваться на узкие задние сидения «Астона», а также загрузился с двумя сигмовцами в просторный салон «Центуриона». Артем с наслаждением расположился в мягком кресле. Заурчал двигатель, кавалькада из трех автомобилей двинулась по Невскому, сопровождаемая двумя патрульными экипажами.
Несмотря на то, что со времени взрыва прошло уже несколько дней, толпа зевак у Казанского не редела. Туристы щелкали фотоаппаратами, журналисты пытались проникнуть за рассекатели, хмурые полицейские беззлобно поругивали самых настойчивых. Хотя по официальной информации жертв не было, тут и там краснели гвоздики. Завалы почти разобрали. Спасатели грузили обломки в кузова пыхтящих «Татр», на свободном месте уже суетились строители – мэр Санкт-Петербурга заявил, что собор будет восстановлен в кратчайшие сроки и в прежнем виде, чему поспособствуют ведущие историки и архитекторы.
«Форд-Центурион» рявкнул голосом Смолина, зеваки мгновенно освободили дорогу. Клод припарковал «Астон» подальше от работающего крана и, захватив чемодан, пошел к руинам. Им не препятствовали. Охранители и сигмовцы бродили рядом, делая вид, что осматривают место трагедии, а на самом деле исподтишка следили за манипуляциями Артема.
Тот привычно расставил конусы по периметру. Чтобы не мешать серьезному юноше, спасатели устроили перекур. Клод щелкнул тумблерами. На экране засветились зеленые линии, забегали циферки, отмечая пороговые значения ци. Вобер внимательно наблюдал за вроде бы хаотичным мельтешением и подкручивал верньеры. Первым не выдержал Смолин.
- Ну, что там?
- Не мешайте, майор. Сейчас я закончу и всё вам расскажу. Артем, переставь третий истекатель на шаг левее. Вот так. Да не стой там, ты создаешь помехи. Иди сюда!
Любимов поспешил к наставнику. Закусив губу, тот всё настраивал прибор, водя раструбом из стороны в сторону. И чего он злится? Артем подошел вплотную и тихо спросил:
- Что-то не так?
- Не могу понять, чертовщина какая-то, - пробурчал Клод. – Видишь эти пики? Они показывают, что жизненная сила понемногу возвращается в храм. Но откуда?
- Возможно, виноваты строители, - предположил Артем. – Они уже приступили к работе, вот собор и начал восстанавливаться в астрале.
- Не уверен. Попробуй посмотреть на развалины зрением дуала.
- Хорошо.
Артем изгнал из головы все мысли и сосредоточился на образе разрушенного собора. Вновь картинка по краям задрожала, из ниоткуда потек по мостовой туман и юноша разглядел малейшие трещинки в лежащих перед ним камнях. Руины исчезли. Вместо них возникли полупрозрачные каркасные линии, робкими ростками тянущиеся к еще невидимому куполу. Стены поблескивали искорками, яркими у земли и блеклыми уже на метр от поверхности. Создавалось впечатление, что в благодатную почву упало невиданное зернышко, способное прорасти цветком-собором. Вот только кто его поливает?
- Ты прав, - сказал Артем. – Здание восстает из пепла. Пока только духовной проекцией, но если дело пойдет такими темпами, то строителям даже не придется особо стараться – собор встанет краше прежнего.
- Ничего не понимаю, - признался Клод. – Балдур ведь вычерпал его до донышка. Как говаривал один мой знакомый: «Становится всё страньше и страньше».
- Что в этом плохого? Давай лучше подумаем, как нам остановить Балдура. Собор – чепуха, скоро весь мир будет лежать в руинах. Ведь так? Дело не только в Земле? А, Клод?
- Да, ты тонко чувствуешь интонации. Разрушение пентаграммы действительно может повлечь за собой гибель всех отражений. Видишь ли, многие мудрецы сходятся во мнении, что именно Земля является прародиной человечества, истинным миром.
- А если бы опасность угрожала только моему отражению, стал бы ты так рьяно его защищать?
- Артем, ну что за вопрос? Конечно, да!
- Мне просто показалось… нет, ничего. Ты проверил, следующая цель - Кааба?
- Да.
- Что будем делать?
- Я не знаю, действительно не знаю! – Клод зло нахлобучил шляпу. – Нам нужно понять, чего добивается грандмастер и уже на основании этого строить защиту. Здесь нам больше делать нечего.
- Где это «здесь»?
- В этом отражении. Вот что, Артем. Собирай маячки и ступай к машине, а я пока закончу тут.
- Клод, мы что, перенесемся в другой мир? Ты и я? А как же иная система измерений?
- Думаю, ты справишься с этим.
- Обалдеть!
Артем бросился собирать конусы и чуть не налетел на Мурзина.
- Как ваши успехи? Вы закончили? – спросил полковник.
- Ааа, да.
- Артем, поторопись! – донесся окрик Вобера. – Геннадий Петрович, можно вас на минутку?
Юноша быстро собрал истекатели и сложил их в чемодан, куда Клод уже убрал градуатор. Видимо, мастер решил провести небольшую пресс-конференцию: Смолин и Мурзин внимали ему, а Ломов что-то даже записывал в блокнот. Чуть поодаль прислушивались к разговору двое сигмовцев и трое охранителей. Артем разобрал что-то про поле Земли, магнитные возмущения, потоки космической радиации. Покачав головой, юноша заторопился к автомобилю. Через минуту подошел Клод. Артем оглянулся – полицейские всё также стояли на пригорке и с заинтересованными лицами слушали невидимого оратора.
- Садись быстрее, - попросил Вобер. – Напит скоро иссякнет.
«Астон» вырулил со стоянки и влился в поток машин. На первом же перекрестке Клод свернул, мелькнули разрисованные граффити стены, и автомобиль оказался в одном из питерских «колодцев». Артем всегда поражался такой перемене: только что ты был на красивейшем проспекте с рекламными щитами, отмытыми фасадами и одетой в гранит мостовой, а ступи чуть в сторону, сверни в неприметный дворик, и тут же перенесёшься лет на сто в прошлое Петербурга с его подслеповатыми окнами, облупившимися стенами и непонятной помесью брусчатки с асфальтом. Никакой машины времени не нужно!
Вобер нажал кнопку на приборной панели. Из щели выехал экран, программа запросила пароль. Клод пробежал пальцами по клавиатуре, на темном квадрате засветился синий контур автомобиля с двумя красными точками.
- Как дети, честное слово, - пробормотал мастер и покинул уютный салон.
Заинтригованный Артем выбрался следом. Вобер стоял на четвереньках и, ругаясь по-французски, шарил под выхлопной трубой.
- Мне это Ломов сразу не понравился, - сообщил Клод, вставая, и показал темную пуговку. – Передатчик. Так, а где второй? Ага! Наши доблестные полицейские случайно не давали тебе чего-нибудь?
- Мм, да. Смолин подарил мне этот телефон за помощь в твоей поимке.
- Дай-ка сюда это чудо техники.
Подмигнув, Клод забросил серебристую трубку и пуговку маячка в кузов припаркованной у стены «Газели». Робко пискнула сигнализация грузовичка.
- А теперь, мой коварный друг, приглашаю тебя на прогулку в отражение Сандор. И не надо так глупо улыбаться, садись в машину. Это только грандмастер может переходить в другое отражение где угодно, а мы, простые творцы иллюзий, только в определенных местах.

Глава 12.
Санкт-Петербург. Невский проспект.

Вобер вещал про какие-то излучения, а майор слушал с умным видом, но понимал хорошо, если треть. Да и как принять на веру фантастический рассказ этого «мастера иллюзий», если говорит он про совершенно неслыханные вещи, и тем более говорит с убежденностью шизофреника? Но – гляди-ка! – поймал себя на мысли Павел: веришь ему и не испытываешь никаких сомнений, даже сам начинаешь подмечать некоторые моменты из жизни, кирпичиками встающие в здание теории множественности миров. Куда подевалось присущее следователю критическое мышление? Будто отключил кто.
Вобер замолк на полуслове и растворился в воздухе. Смолин растерянно огляделся. Рядом с таким же недоумевающем видом осматривались фосовцы.
- Куда он исчез? – спросил Ломов. – Только что тут был…
- Машина! – крикнул майор Зотову и указал на стоянку.
Тот кивнул, с другой стороны уже спешил Беридзе. Они скрылись за краном, но Джорджик тут же выбежал обратно и виновато развел руками.
- Профукали, - констатировал Мурзин.
- Но как же так? – вновь спросил Ломов. – Я же ясно его видел, вдруг – бац! – и нету.
- Не переживай, Макс, я тоже не ожидал этого, хотя и должен был.
- Моя вина, - признался Смолин. – Я ведь знал о способностях Вобера. Но ничего, у Артема с собой маячок, сейчас увидим, куда они направились.
- Да и мы не лыком шиты, - начал Шрек, но осекся под взглядом начальства.
Через минуту полицейские машины уже мчались по Невскому, завывая сиренами. Красный маркер на экране указывал, что Вобер с Любимовым не успели уйти далеко – точка свернула на Литейный проспект. Мурзин передал по рации, что они попытаются перехватить «Астон» на мосту, «Волга» охранителей ушла вправо. Через несколько минут впереди показалась грузовая «Газель». Смолин сверился с радаром и кивнул Зотову. «Центурион» обогнал грузовичок, его испуганный водитель прижался к обочине и остановился.
Первым делом Павел дотронулся до грязного бока автомобиля – настоящий. Но почему сигнал идет от него? Чертыхаясь, майор полез в кузов. Между коробок с растительным маслом блеснул серебристый корпус сотового. На улице охранители уже допрашивали растерянного водителя; спрыгнув на землю, Смолин протянул Мурзину пуговку передатчика: «Ваше?». Полковник коротко кивнул. Ладно, хоть не одни мы сели в лужу, единственно порадовался Павел. Больше поводов для веселья не было.
* * *
Санкт-Петербург. Невский проспект. Департамент полиции.

Красильников выхаживал по кабинету. Если верить ФОС, то сигмовцы действительно допустили преступную халатность и упустили подозреваемого. Но зря полковник принимает вид оскорбленного достоинства – облажались охранители не меньше нас. Тут надо еще посмотреть, кто больше осведомлен о способностях Вобера: у Смолина имелись только догадки, а у Мурзина на руках были и странные очки для определения истинного вида экстрасенса, и рапорт о прошлых похождениях этого иллюзиониста. Генерал вернулся за стол.
- Лукавите, Геннадий Петрович. Как только мой подчиненный получил известие о прибытии Вобера, он сразу начал думать, как задержать подозреваемого. Вполне простительно, что майор Смолин забыл про ваш интерес в данном деле, а вот будь у него сведения об этих удивительных очках, вы гарантированно участвовали бы в допросе. Не кажется ли вам, что не только мы должны делиться информацией? И что это за халатная доверчивость? Именно вы разрешили подозреваемому бесконтрольно передвигаться по развалинам и измерять неизвестно что.
- Он был чертовски убедителен, - пробормотал Мурзин. – Сейчас я думаю, что не обошлось без внушения.
- Вот видите! И кто в этом виноват? Неужели отдел «Сигма»? Не надо перекладывать свои ошибки на чужие плечи.
- Хорошо, хорошо, вы правы. Лебедеву я доложу всё без утайки. Но что намерены делать теперь вы?
Красильников молча взглянул на Смолина. С самого начала совещания тот сидел с понурым видом, но генерал слишком хорошо знал своего подчиненного, чтобы понять – всё это видимость, игра на зрителя, а виноватым на самом деле Павел себя не считает. И точно – стоило майору почувствовать тяжелый начальственный взгляд, как он встрепенулся и произнес:
- Даже если Вобер внушил нам желаемые действия, сделал он это из благих побуждений, не надо представлять его преступником. Пока вы, господин полковник, не появились, мы достаточно мило беседовали, и Клод сообщил мне много интересного про эти взрывы.
Смолин рассказал про уничтожение опорных точек пентаграммы защиты и прямой угрозе благополучию Земли. Ломов недоверчиво кривился, Мурзин напротив слушал очень внимательно и даже задавал вопросы – со стороны казалось, что беседуют два сослуживца, а никак не сотрудники конкурирующих служб, один из которых только что обвинял другого в некомпетентности. Как бы дико не звучало объяснение Смолина, но Красильников также признался себе, что выглядит оно правдоподобным. Если не вдаваться в тонкости, всё верно: раз преступник взрывает храмы по определенной схеме, то и план у него вполне определенный, а уж грозит ли это планете глобальной катастрофой или религиозной войной - не суть важно. Прерви цепочку – и замысел неведомого Балдура полетит в тартарары, на счет «Сигмы» можно будет записать еще одну победу в борьбе с терроризмом, ну, и себя похвалить за спасение мира, но только вполголоса - вдруг кто услышит? Смолин пришел к тому же выводу:
- Нужно налаживать сотрудничество с арабами. Насколько я знаю, Кааба – целый храмовый комплекс, там всегда много народу и так просто внутрь не проберешься. Чтобы контролировать ситуацию, я настаиваю на командировке в Саудовскую Аравию. Хочу напомнить, Валерий Борисович, что в институте я изучал как раз арабский.
- Макс, а ты какой изучал? – поинтересовался Мурзин.
- Английский, Геннадий Петрович.
- Что ж, мне кажется, тебе будет полезно расширить свой кругозор.
- Означает ли это, что вы согласны с предложением Павла Аркадьевича? – спросил Красильников.
- Других альтернатив я не вижу, господин генерал. Врага лучше бить на чужом поле, а не у себя дома. К тому же Вобер обязательно будет там, а с майором у него контакт уже налажен.
- Хорошо, я сейчас же отдам приказ в бухгалтерию. Ну, чего сидишь, Паш? Собирайся, у тебя есть редкий шанс попрактиковаться в знании языка.
* * *

* * *
* * *
Санкт-Петербург. Центр.

Защищенный иллюзией «Астон» вынырнул из переулка у Синего моста, впереди заблистали купола Исакия, загарцевал на коне Николай Первый. Артем поначалу дергался от воя сирен и всё оборачивался, но уловка Вобера сработала как надо – погони не было, а патрульные экипажи пролетали мимо, спеша задержать другой автомобиль, ненароком попавший под прицел двух спецслужб.
- Я бы никогда не догадался, что они нам что-то подсунули, - признался Артем.
- Поживешь с моё – привыкнешь к штучкам всевозможных контор. Их хлебом не корми, только дай на честного человека жучков понавесить, - хмыкнул Клод. – Пришлось в свое время оборудовать каждую машину поисковой системой. Однажды я гостил у американцев, так потом обнаружил на одежде аж семь микрофонов, представляешь? Вот откуда у людей такая тяга к подслушиванию?
- Безобразие, - поддакнул Артем. – Только телефон мой ты всё равно зря выкинул. Удалили бы маячок, да и разговаривал дальше.
- По номеру могли запеленговать. Да и зачем тебе эта громадина? Вот, держи, - с этими словами Клод достал из неприметного отделения шершавую бусинку.
- Что это?
- Псионик. Работает как трехмерный коммуникатор, причем можно вживить сразу в мозг, но тогда возможны побочные эффекты. Не бойся, это упрощенная модель, вставляется в ухо. Удобно? Теперь проговори имя абонента и наслаждайся общением.
Артем с опаской принял подарок Клода. Кто его знает, эти технологии из других отражений? Засунешь, а потом и не достать будет, придется операцию делать. Чтобы не передумать, он быстро протолкнул псионик в ухо. Зря беспокоился – шарик совершенно не мешал, а когда Артем прошептал имя друга, знакомый голос зазвучал будто сразу в голове:
- Прокат танков!
- Заверни мне парочку, - хмыкнул Любимов.
- Артем, ты куда пропал? Я уже волноваться начал, - затараторил Дима Нестеров. – Какой-то туман в голове, наверно пиво не пошло, не помню даже, как ты тогда ушел. Всё нормально?
- Да, подвернулась тут одна работенка, нарисовать кое-что надо одному богатею, не волнуйся.
- Богатею? Тогда ладно, а то в фирме уже спрашивали про тебя. Когда появишься?
- Ой, не знаю. Нужно еще сделать много набросков. Через неделю, не раньше.
- Хорош секретничать! С Наташкой небось загулял?
- Ну, можно и так сказать, - ответил Артем, глядя на Клода и сдерживая смех.
Знал бы его друг, сколько всего произошло с того дня, как они зашли в паб выпить пива! До сих пор в голове не укладывается. Словно ты пришел простым зрителем в кинотеатр, посмотрел фильм, а тут тебя сам Питер Джексон за локоток ловит, уводит за кулисы, и ты походя знакомишься с Гэндальфом, примеряешь кольцо Всевластия и морщишься от запаха пробегающего мимо урук-хая. Режиссер предлагает тебе исполнить роль спасителя Средиземья в следующем блокбастере, происходящее напоминает сон, но ты не ждешь подвоха, потому что знаешь: всё так и есть, именно ты способен на подвиг и никто иной.
Автомобиль остановился у неприметной арки. Оглядевшись по сторонам, Клод распахнул ажурные ворота, и «Астон» нырнул в объятия двора-колодца. Вездесущие надписи на стенах появились здесь давно и с тех пор обновлялись редко: «Леннон жив», «Зенит – чемпион СССР!» и «Ария – Герой асфальта». В углу мирно доживал свой век их ровесник – горбатый «Запорожец», вросший в асфальт спущенными колесами. Мутные стекла окон не нуждались в занавесях, жильцы квартир явно во всех тонкостях изучили собственный двор и теперь предпочитали смотреть наружу, туда, где теплилась еще хоть какая-то жизнь. Посредине серого пятачка возвышалась двухметровая пирамида из булыжников.
Артем подошел к сооружению. Камни поросли мхом, заплесневели и даже среди старинного дворика выглядели неуместно. Точно так же смотрелся бы Стоунхендж, вздумай кто перенести мегалиты на Красную площадь. Юноша провел рукой по бугристой кладке.
- Откуда здесь это?
- Je ne sais pas*, - пожал плечами Клод. – Или кто-то обозначил пересечение силовых линий, или из другого отражения выпало, да так и осталось. Здесь мы и перейдем в Сандор. Советую зажмуриться и думать о чем-нибудь хорошем, очень многое зависит от твоего настроения. Не бойся, в первый раз я тебе помогу. Готов? Тогда поехали.
* * *

* * *
Отражение Сандор. Окрестности Каира.

Повинуясь старшему другу, Артем закрыл глаза и решил думать о первой любви. Мысли плавно перешли на новую знакомую, юноша припомнил утро на Лиговке и смущенно хмыкнул. Кожу защипало. Что это? Точно острые льдинки прошлись по лицу, град кончился так же внезапно, как начался. Клод крепко держал за руку, они шли по хрустящему насту, нос начало пощипывать от мороза. Артем рискнул приоткрыть глаза.
До горизонта простиралась снежная равнина с крючковатыми деревьями и зачатками гор. Низкие облака подсвечивало багрянцем, ветвистые молнии чертили горизонт. Откуда-то шел непрерывный гул, словно в глубине стылой земли работал гигантский трансформатор. Злой ветер трепал одежду, силясь раздеть путников и добраться до теплой плоти. Артем поднял воротник. Клод вышагивал рядом, нахлобучив до ушей шляпу.
- Ты справился, - отрывисто бросил он, заметив взгляд юноши. – Мы благополучно покинули твое отражение, дальше будет проще.
- Это уже Сандор?
- Нет, Северные пустоши. Только грандмастер может перескочить сразу в нужное отражение, а нам придется идти через промежуточный уровень. Это как пересадочная станция. Если направиться туда, вон к тем деревьям, можно попасть в отражение Хорна и полюбоваться на драконов. А если держаться того ущелья, попадешь в мир, где доминирующей формой жизни являются обезьяны.
- Почему они не превратились в человека?
- C'est bidon!* Неужели ты думаешь, что это возможно?
Клод улыбнулся, но тут же нахмурился и полез за пазуху. Напит висел на шнурке безжизненным мраморным шариком. Ветер бросил в лицо пригоршню ледяной крупы, Вобер тихо выругался.
- Бежим! Мы должны успеть!
Клод указал на недалекую возвышенность. Ноги проваливались в наст, град усилился и норовил хлестнуть по глазам. Почти ничего не видя, Артем упорно выдергивал сапоги из снежного плена, стараясь поспеть за Вобером. Они взбежали на холм.
Пирамида предстала цельным голубым кристаллом – гладким и даже на вид холодным. На гранях отражались далекие разряды молний, багряно-черные тучи и два бегущих человека.
- Закрой глаза! – крикнул Клод.
Артем зажмурился, уже предчувствуя, как сейчас врежется в твердь льда. Шаг, еще один. Вобер тащит за собой буксиром. Вот сейчас! Артем прыгнул, но вместо удара провалился в какую-то бездонную яму. Сильным рывком с него сдернули всю одежду, цепочка с крестиком врезалась в кожу. Ветер вышибал из глаз слезы, рвал губы, забивая крик обратно в глотку. Артем похолодел от ужаса. Он падал, падал с огромной высоты в грязно-серые волны.
На берегу виднелись прямоугольники зданий, дороги. Юношу отвернул голову от ревущего потока и заметил Вобера. Тот расставил руки, пытаясь замедлить падение, из одежды на нем остался только шнурок с напитом. Клод что-то прокричал, но слова унес ветер. Вобер ткнул себя в грудь и показал на Артема. От страха мысли путались, но юноша понял: делай, как я!
Если упасть с такой высоты в реку, вода приобретает крепость камня. Мастер принял единственное верное решение: он выгнулся, сложив руки; его развернуло, и ноги нацелились вниз двумя вытянутыми копьями. Артем повторил маневр, но закувыркался в воздухе. Волны приближались. В последний момент всё-таки смог выпрямиться и в фонтане брызг рухнул в реку.
Удар оглушил. Артем барахтался, его подхватило течение, но странно – ничего не болело, хотя вошел в воду под углом и должен был отбить себе всю спину. Пузырьки воздуха поднимались куда-то далеко вверх, к свету. Юноша взбрыкнул ногами, начал яростно грести, чувствуя, как начинают гореть легкие. Бесполезно, он погрузился слишком глубоко, не успеет, не успеет… Артем дернулся раз, другой и вздохнул. Грязная вода хлынула в горло. Паника овладела им, он закричал-забулькал, как тут его грубо схватили за волосы и дернули к верху. На глаза опустилась мутная пелена.
* * *

* * *
Казалось, кто-то ввел в горло шланг и теперь накачивал легкие воздухом. Артем понимал, что его хотят спасти, но зачем делать это так грубо? Только всё устаканилось, организм смирился с обилием воды снаружи и внутри, а теперь его словно превратили в шейкер, взбивающий витаминный коктейль. В желудке булькнуло. Закашлявшись, Артем перевернулся, на песок изверглась вода и зеленоватые водоросли. Рядом сидел голый Вобер и приговаривал:
- Вот так, отлично. Напугал ты меня, но теперь всё будет хорошо.
Артем утер губы. Дрожь еще сотрясала тело, навалилась слабость. Он подтянул к подбородку колени и застыл в позе эмбриона. Так бы и пролежал вечность в горячем песке. Вскоре захрустело. Клод принес мягкое одеяло, Артем с радостью закутался в него. Сам Вобер щеголял теперь в застиранном балахоне, напоминающем рясу священника.
- А где наша одежда? – спросил Артем.
- Испарилась. Заряд напита полностью иссяк, поэтому мы и вывалились черт знает где. Моих сил хватило только на то, чтобы защитить нас иллюзией и смягчить падение. Как ты?
- Бывало и лучше. Где ты взял эти тряпки?
Клод молча указал за спину. От берега верх карабкались двух и трехэтажные домишки с плоскими крышами, на веревках сушилось многочисленное белье. Артему сразу вспомнилось Черное море, где он отдыхал когда-то, и небольшой поселок точно с такими же хибарками, облепившими склоны как опята трухлявый пень. По реке скользили немногочисленные лодки с дочерна загоревшими рыбаками, у дальних пирсов швартовались несколько катеров.
- Где это мы?
- Я рассчитывал появиться в самом городе, но нас выбросило на окраине Каира. Перед тобой великий Нил.
- Да уж, великий, - пробурчал Артем. – Нева и то чище.
- Пойдем, - предложил Клод и помог встать. – Пока местные не хватились пропажи.
Они поднялись по ступенькам. Кругом воняло рыбой и нечистотами; куда-то спешили смуглые арабы, но на двух потрепанных европейцев никто не обращал внимания.
- Здесь рядом порт, к иностранцам привыкли, - пояснил Клод, когда они выбрались из зловонной клоаки на продуваемый ветрами холм. – Тем более. Почти все они – мусульмане. Так, мы сейчас на восточном берегу Нила, здесь находится старая часть города. Через пару кварталов живет мой друг, там переоденемся и поедим.
По узкой улочке сновали автомобили. Если в Париже их часто украшали царапины, то тут многие были обезображены вмятинами и трещинами, точно после многочисленных аварий. На ближайшем перекрестке Артем убедился, что это действительно так. Водители непрерывно гудели, первым проезжал тот, кто наглее. Как пояснил Клод, с движением тут всегда так: на весь Каир хорошо, если наберется с десяток светофоров, причем на их сигналы никто не обращает внимания; все ездят, как хотят.
Артем всё пытался определить, чем же отражение Сандор отличается от его собственного, но вокруг ничего не производило впечатления другого мира. Обычное солнце, обычные облака, арабы напоминают тех же азербайджанцев, а легендарный Нил до того загрязнен, что больше похож на какую-нибудь Москва-реку. Вот только жарко очень, но ведь на то он и Египет – страна фараонов и пирамид.
Клод поманил в неприметную дверь, они оказались в небольшом кафе. Хозяин всплеснул руками и о чем-то по-арабски заговорил с Вобером, Артем устало опустился на скамью. Вскоре им принесли кофейник, рис с курицей и лепешки. Накрыв стол, мальчишка-официант схватил большую сумку и скрылся в людской толчее.
- Сколько тут народу, - заметил Артем, наливая крепчайший кофе в миниатюрную чашечку.
- Что ты хотел – столица, - сказал Клод, разрывая цыпленка. – В Масре, так египтяне зовут Каир, живет около девяти миллионов, в окрестностях в два раза больше.
- А чего тут все дома такие, как после бомбежки?
- Многие разваливаются, а новые не строят до конца, чтобы не платить налоги. Ничего, перейдем на западный берег, там полюбуешься на архитектуру. Та часть города застраивалась Исмаил-Пашой по образцу Парижа. Кушай курицу, не кухня Анри, конечно, но вполне, вполне… Кстати, пока ешь, хочешь узнать, как основали Каир? – вновь проснулся в Клоде историк-гид. - Когда разметили участок, по углам его установили столбы, между ними натянули канаты, и вдоль них расставили сотни рабочих, готовых по особому сигналу начать копать землю. Сигналом должен был послужить звон крошечных колокольчиков, развешанных на канатах, но для этого требовалось определенное благоприятное сочетание планет и звёзд, за которыми следили астрологи. В момент, когда все в напряжении ожидали приказа, колокольчики вдруг зазвонили сами: оказалось, на канат уселся ворон. И рабочие бросились лопатами копать землю! Так фундамент был заложен до наступления благодатного момента, что привело астрологов в ужас. И не зря – город много раз переходил из рук в руки, здесь по очереди верховодили мамлюки, турки и даже англичане, а в последствии Балдур избрал его местом своей резиденции.
- Всё это, конечно, интересно, но я не могу понять главного: чем Сандор отличается от Земли? – спросил Артем, подбирая лепешкой соус.
- Как это чем? – удивился Клод. – Твой крестик очень мало здесь значит. Больше котируется полумесяц.
- Неужели?..
- Да, этим миром правит ислам.
* * *
Je ne sais pas фр. – не знаю.
C'est bidon! фр. – Ерунда!

Глава 13.
Отражение Земля. Франция. Гавр.

…Сирена кромсала ночной воздух, её пронзительные трели вкручивались в уши даже сквозь шлем: «Ви-жу, ви-жу!». Сердце металось по грудной клетке, силясь пробить прочный костяк ребер и зарыться в землю, лишь бы не слышать этих ужасных звуков, лишь бы спастись от расплаты! Казалось, это не полицейская машина преследует тебя, а неведомое чудище – голодное и злое. «Со-жру, со-жру!».
Рене прошел поворот и до отказа выкрутил ручку газа. Мотоцикл с ревом прыгнул вперед. Жак оставался невозмутим: как ни странно, голему повезло, что незадолго до этого он бегал от дракона – организм выработал почти весь адреналин, теперь разум не дурманило паникой и он спокойно выполнял программу-минимум по спасению родного тела. Рене подивился перемене в обычно трусоватом напарнике, но раздумывать над этим было некогда - впереди показались огни города, и перед старшим встала более насущная проблема: как скрыться от преследователей на освещенных улицах?
После моста через Сену карабинеры отстали, но Рене не обольщался на этот счет, зная, как работает жандармерия. Без сомнений, со всех концов Гавра в этот район уже спешат патрульные, а на извилистых улочках города особо не погоняешь. Как только мотоциклы вылетели на пустынную набережную, старший махнул напарнику – сворачиваем. Еще один знак – и фары потухли. Теперь нужно найти убежище, где можно переждать облаву.
Огромные краны дремали, раскинув над портом руки-клешни. Слева проносились закрытые ворота складов, справа маслянисто поблескивала вода. Големы лавировали меж контейнеров, даруемое очками истинное зрение позволяло различать контуры предметов даже в полной темноте. Промелькнула батарея пластиковых бочек, разлетелись с хрустом составленные в кучу коробки. Из-под вороха картона стреканул куда-то в темень застигнутый врасплох клошара. Его тележка перевернулась, на асфальт посыпались смятые алюминиевые банки. Напитанный рыбой воздух сотрясли проклятия бродяги – по-французски сочные и по-русски замысловатые. Им вторили далекие сирены.
Рене лихорадочно выискивал подходящее убежище, но в запертых контейнерах не спрячешься, а склады стоят впритык друг к другу. Может, выбрать местечко потемнее, закидать мотоциклы мусором, да схорониться? И опять Жак удивил его. Пока старший искал спасение на суше, напарник глядел в море.
- Смотри!
Мотоциклы остановились напротив причала, где застыла длинной громадиной старая баржа. Единственный фонарь на баке, казалось, не разгонял, а напротив, подчеркивал мглу. В ржавые борта плёскала Сена, корма судна терялась в темноте, иллюминаторы капитанской рубки чернели безжизненными провалами корабельного черепа. Баржа-призрак, баржа-смерть. Лучшего убежища и не придумаешь.
- Спрячемся тут, - решил Рене. – Фары не добьют до кормы, а сунуться на эту посудину ажаны не решатся.
- Я уже сам не решусь, - прошептал Жак. – Какая страшная баржа…
- Что ты там бормочешь? Пошли!
Жак медленно покатил мотоцикл по влажному причалу. Невозмутимость покинула голема, его била крупная дрожь. Рене позаимствовал у соседнего катера трап, подгнившие доски заскрипели под колесами байков.
- Быстрее! Слышишь сирены?
- А вдруг она потонет?
- Дурило! Эта баржа тут века простояла, и ничего.
- Всё равно, я боюсь.
- Дьявол! Вот достался напарничек! И зачем только господин сделал тебя таким трусом? Вот Мирам был храбрецом!
- Пока его русские не расстреляли.
- Тогда просто Вобер влез. Всё, хватит болтать, они уже близко!
Препираясь, големы забрались на судно. Рене втащил трап и спрятал его за бортик. На воде звуки разносятся далеко – полицейские будто уже окружили весь порт. Не чинясь, голем рванул дверь рубки, раздался громкий скрежет, и Жак чуть не вывалился за борт.
- Сдурел?!
- Не ори, а закатывайся внутрь. Эти придурки из-за своих сирен ничего не услышат.
- Да плевать мне на них, я-то услышал! Предупреждать надо! Чуть сердце в пятки не ушло…
Рене замычал и пинком поторопил разговорчивого напарника. Мотоциклы едва уместились в тесной каюте, большую часть которой занимал выпотрошенный пульт с погнутым штурвалом. Жак налетел таки в темноте на торчащий рубильник и заголосил, но оплеуха Рене сократила громкие вопли до приемлемого шипения.
- Показалось, что меня схватил кто, - оправдался Жак.
- Заткнись и достань автомат. Они вычислили, куда мы свернули.
Рене протер рукавом мутный иллюминатор. Около первых причалов жадно шарили поисковые прожекторы автомобилей, свет фар выхватывал из темноты монбланы контейнеров. Карабинеры методично прочесывали территорию порта, Рене только порадовался, что не стал прятаться среди стальных коробок. Огни приближались.
Там, где пройдет мотоцикл, машина протиснется не всегда. Проходы среди контейнеров сузились, карабинеры спешились, только мимо причалов еще двигались два патрульных автомобиля. Видимо, полицейским тоже надоело завывание – сирены стихли, а присутствие стражей порядка обозначали лишь вспышки проблесковых маячков. Луч фонаря мазнул по барже. Рене тут же отпрянул от иллюминатора, хоть и понимал, что разглядеть его здесь невозможно. Свет ворвался в рубку, выхватив из темноты побелевшее лицо Жака.
- До кормы фары не добьют, – передразнил он.
Рене молча показал напарнику кулак. Задрожав, луч скользнул дальше, рубка вновь погрузилась во тьму. Старший голем рассчитал верно – никто из карабинеров не решился лезть на ржавую посудину, полицейские ограничились лишь поверхностным осмотром. Пронесло…
- Отстань, легавый!
Рене прилип к иллюминатору. Кричал недавний клошара, которого они чуть не переехали. Два карабинера держали его, а третий задавал вопросы. Впрочем, бродяга вовсе не горел желанием на них отвечать и всё норовил вывернуться из цепких рук блюстителей закона.
- Не видел никого! Отстань! Я знаю свои права! Да-да! И пахну я нормально! Да-да!
Рене уже хотел покинуть наблюдательный пост, когда характер криков сменился. Если сначала он был возмущенный, то теперь стал и вовсе негодующий:
- Что?! Так бы сразу и сказали, чего сопли жевать?! Конечно, видел! Эти мудаки мой дом разрушили! Из коробок, умник, из коробок! Да-да! Обещаешь? Хорошо… но если обманешь!.. Вон туда, на ту баржу! Да-да!
Луч прожектора нашел рубку и более с неё не сходил.

- Дерьмо! – выругался Рене и достал из мотоциклетного бокса «узи».
- Бежим? – с надеждой спросил Жак.
- Куда?! В реку?
- А я ведь говорил? Говорил!
- Заткнись! Эту баржу ты нашел!
Рене осторожно выглянул в иллюминатор. Свет прожектора слепил, но голем разглядел, как четверо волокут к барже надежный трап, а остальные карабинеры уже стекаются на причал. Ловушка захлопнулась! А ведь мы всё делали правильно, подумал голем. Вот как объяснить господину случайности, постоянно происходящее в этом долбаном отражении? Как хорошо было в Каире – спокойная жизнь надсмотрщика, куча вкусной жрачки и даже женщины! Ну зачем Верховному правителю САГ, отмеченному милостью самого Аллаха, понадобились эти храмы?
Испугавшись таких мыслей, Рене даже помотал головой и с подозрением уставился на Жака – не учуял ли крамолу? Но напарник был занят тем, что баррикадировал двери в рубку всяческим хламом. Рене вытер со лба пот и тихо выдохнул: лучше не ставить под сомнение действия господина, да и вообще думать поменьше – проживешь подольше. Хотя, и в этом Рене был уже не уверен. «Проклятый бродяга, я до тебя доберусь!» - решил голем и начал откручивать барашки иллюминатора.
Как бы не был труслив Жак, но он обладал замечательной способностью: боялся ровно до того момента, когда наступала пора действовать. После перехода определенной грани страх не угнетал голема, а наоборот, поддерживал, заставляя того совершать решительные поступки. Вот и сейчас, закончив возводить баррикаду из проржавевших ящиков, Жак последовал примеру Рене, но не стал тратить время на откручивание болтов, а незамысловато двинул по иллюминатору обрезком трубы. Посыпались стекла. Взобравшиеся на баржу карабинеры повернулись на звук, но их рефлексы не шли ни в какое сравнение с отточенными действиями спецподразделений: первая же очередь Жака скосила троих полицейских, и только после этого остальные бросились искать укрытие.
- Идиот! – крикнул Рене.
- Почему?! – возмутился напарник, не забывая посылать короткие очереди в иллюминатор.
- Теперь они знают, где мы и в два счета выбьют нас из этой конуры.
С берега дробно застучали автоматы. Пули щелкали по металлу и рвали ржавое железо. Големы попадали на пол. Свет прожекторов узкими клинками врывался в отверстия, пронзая пыльное пространство рубки и выискивая живую плоть. Дождем сыпались чешуйки старой краски.
- Сейчас гранатами закидают, - прорычал Рене, когда очереди зазвучали реже, и приподнял голову.
Опыт многих стычек с ненавистными полицейскими разных стран не подвел голема. В прореху было видно, как ползут по палубе двое смельчаков, приближаясь на расстояние броска. Рене лег поудобнее, «узи» коротко выплюнул две порции стальной смерти. Знакомый оружейник как-то утверждал, что этими машинками деревья рубить можно. Случая проверить не выдавалось, но Рене доверял мнению профессионала и уважал израильский автомат именно за скорострельность, уравнивающую шансы на попадание между зеленым новичком и матерым снайпером. По крайней мере, на короткой дистанции – пули с легкостью нашли героев, которые теперь судорожно корчились на мокрой от крови палубе.
Рубку вновь накрыли очереди, големы сжались за покореженным пультом, изредка отстреливаясь. Карабинеры урок усвоили и больше на приступ не шли, но вечно такая дуэль продолжаться не могла. Через четверть часа Рене заметил то, чего опасался с самого начала: ажаны подвезли тяжелую артиллерию, а точнее – гранатометы. Огонь стих. Големы заметались по рубке, но как спрятаться в стальной коробке от осколочной ракеты? Рикошеты достанут где угодно. Рене уже чувствовал, как тянется дымный след к иллюминатору, когда Жак вновь оказался на высоте: в самом углу рубки, за истлевшей от времени панелью, он обнаружил неприметный люк, ведущий в небольшой трюм - прежний капитан явно не чурался контрабанды. Лишь только големы залезли в тайник и задраили за собой стальной лист, как глухо ухнуло, баржа вздрогнула, а металл выгнулся горячими прожилками.
- Сволочи! – ругнулся Рене и тут же взвыл, нечаянно коснувшись горячей стали. – Ах, вот вы как? Ну, держитесь!
Фыркая, как рассерженный кот, голем спустил рукав и открыл люк. Запахло горелой кожей, испорченная куртка полетела на пол. Жак осторожно выбрался следом за приятелем и осмотрелся.
В рубке стало значительно просторней - ракета вычистила её лучше всякой метлы. Все иллюминаторы лишились стекол, передняя стена выгнулась наружу стальными лепестками. Чадно дымила резина, огонь лизал искореженные останки мотоциклов, пузырилась краска. Выбитая дверь повисла на одной петле.
Жак закашлялся от дыма. Через жаркое марево он различил, как полицейские прыгают на палубу - одни вооружились автоматами, другие огнетушителями. Разлитое топливо горело даже на воде, освещая ближние пирсы. Захрипел громкоговоритель, ажаны заметили покинувших рубку беглецов и теперь брали их в полукольцо, перебегая по дымящейся палубе.
- Чего?! – проорал Рене. – Сдаться?! А вот это вы видели?!
Он стукнул ребром ладони правой руки по сгибу левой, изобразив интернациональный жест несогласия. Громкоговоритель на берегу захлебнулся от возмущения. Жак затравленно огляделся. Впереди – злые ажаны с автоматами, позади – горящая акватория порта. Голем опустил оружие. Воевать имеет смысл, когда есть надежда на победу, а глупое геройство в программе биоробота не значилось. Жак горестно вздохнул и тут же получил подзатыльник от старшего.
- Что это ты надумал? Решил сдаться лягушатникам?!
- А у тебя что, завалялась в кармане ракетная установка?!
- Не сомневайся, завалялась, - прошипел Рене и медленно вытянул из-за пазухи мешочек. – Только кое-что получше.

Голем поддел ногтем сложный узел и растянул горловину. Когда на лугу Рене уже проделывал подобное, Жак почувствовал, как пыхнуло жаром, но отнес это на счет горящих стогов. Сейчас вокруг них также бушевал огонь, но голем уже не сомневался: то обжигающее лицо прикосновение, точно кто-то пытается влить в тебя через поры жидкое пламя, исходит именно из мешочка, который дал старшему господин.
Громкоговоритель вновь выплюнул в сторону баржи несколько приказов, подкрепленных на этот раз слитным движением полицейского оцепления. Позади взвыла сирена, со стороны Гавра приближался патрульный катер. Жак с надеждой посмотрел на Рене. Глаза того лихорадочно блестели, по коже расползались красные пятна. Он зло ощерился и взмахнул мешочком.
- Нате, жрите!
На палубу упала россыпь маслянистых капель. Они начали увеличиваться, иссиня-черные лужицы заскользили по ржавому металлу. От каждой отпочковывались всё новые и новые шарики, похожие на разлитую ртуть, и вскоре в сторону полицейских катился сплошной ковер из булькающей массы. В её блестящей поверхности отражались горящие борта баржи и казалось, что уже вся палуба полыхает, объятая пламенем. Полицейские замерли, наблюдая за движением необычной жидкости. Вот её край коснулся ботинок одного из них и человек тут же вспыхнул факелом! Жак еще никогда не слышал, чтобы живое существо кричало так страшно.
Ажаны обратились в бегство! Кто-то прыгал в воду, но вскоре над ним смыкалась маслянистая пленка, и на море вырастал диковинный цветок с пламенными лепестками. Другие сбегали по трапу, толкая и топча друг друга, но и этих настигала огненная кара. Хватало одной капли черной жидкости, чтобы человек превратился в огненный столб. Вскоре вся баржа и пирс стали похожи на огромный костер, в котором люди служили поленьями.
Стальной нос патрульного катера рассек нефтяное пятно. Блестящие нити опутали борта точно щупальца огромного спрута, и через мгновение корабль напоминал старинный канделябр с множеством свечей. Вот только свечи эти извивались и кричали, посылая проклятия неведомому врагу.
С раскрытым от изумления ртом Жак озирался по сторонам. Он словно попал надзирателем в людской ад, где балом правит огонь. Хотя, господин говорил, что такого места не существует, есть похожее отражение, но и там пламя не горит вечно, а лишь каждую четвертую неделю, когда в подземных полостях скапливается достаточная порция газа.
Рене же не интересовали подобные аллюзии. Убедившись, что страшное оружие работает как надо, он уже не обращал внимания на крики несчастных, а крепко затянул шнурком горловину мешка и пихнул Жака в бок.
- Рот закрой, пока не прилетело чего! Давай смываться, скоро пожарники нагрянут.
Жак поплелся за приятелем, стараясь держаться подальше от черных лужиц. На его счастье они не проявляли к големам никакого интереса, а катились себе в поисках настоящих людей. Жак заметил, что сплошной ковер маслянистой жидкости давно распался на множество клякс, да и те исчезают в порожденном ими же пламени. Крики стихали. Повсюду лежали горки пепла, повторяя очертания сожженных тел. Поднявшийся ветерок стирал с фигур индивидуальные черты, лица становились черепами, на темном ковре белели кости. Жак поежился. Как, оказывается, быстро люди могут превратиться в ничто! Только что был человек, даже целился в тебя из автомата, и тут исчез без следа, словно кто стер его ластиком из картины бытия.
Рене вскинул «узи», грянула очередь. Зажимая живот и хрипя, из вороха коробок вывалился недавний клошара. К нему тут же направились три кляксы. Бомж с ужасом уставился на них, забыв даже про боль. Черные комочки докатились до подошвы ободранного сапога, а через мгновение бродяга уже кричал, выпустив изо рта язык пламени. Рене убрал автомат.
- Будешь знать, как болтать, сволочь. Весело тебе, да-да?
- Что же это такое?! – вопросил Жак, с ужасом наблюдая за корчами горящего тела.
- Впечатлен? То-то же, - сказал Рене, вскрывая дверцу припаркованного у склада автомобиля. – Садись давай, нужно убираться отсюда.
Жак протиснулся на пассажирское сидение. Рене вогнал в замок зажигания специальную отмычку, взревел двигатель. Джип двинулся вперед. Колеса разметали горку пепла, оставшуюся от бродяги, за автомобилем протянулись истаивающие серые дорожки. Рене вырулил с набережной на объездную дорогу и продолжил:
- Наш господин рассказывал мне, что раньше много путешествовал и в одном отражении наткнулся на древнюю империю - она погибла в этом мире, но в том завоевала всю землю. Круто, правда? Самым страшным оружием у неё как раз и был этот огонь, а называли его «римский».
- Я слышал только про греческий.
- Ха, сравнил тоже!
- А что? Его нельзя было затушить даже водой, я в журнале читал!
- Всё-таки ты тупица, - почти ласково сказал Рене, сворачивая на парижскую трассу. – Смысл не в том, чем нельзя огонь затушить, а в том, чем затушить его можно.

Глава 14.
Отражение Сандор. Египет. Каир.

От испытанных треволнений и сытной пищи Артема начало клонить в сон. Он вновь наполнил чашечку крепчайшим кофе, поглядывая на Вобера, который беседовал с хозяином. Было заметно, что тот очень уважает Клода – говорит почтительно, раз за разом молитвенно складывает на груди руки и чуть ли не кланяется, словно и не араб вовсе, а какой-нибудь японец.
От кофе сводило скулы, но бодрил он изрядно. Опустошив чашку, Артем почувствовал, как кровь быстрее заструилась по венам, голова очистилась от дремоты, а сердце начало пробовать на прочность грудную клетку. Чуть раньше Клод с обычной поучительностью в голосе рассказал, что алкоголь в исламском мире под запретом, поэтому ушлые арабы придумали варить такой кофе, который по ударному воздействию на организм превышает даже русский чифирь – людям находиться в своем обычном состоянии всегда скучно.
- Доходит до того, что глупцы добровольно тащат в рот всякую гадость, - разглагольствовал Клод, доедая курицу. – Например, сигареты. Тот же наркотик, только легализованный, все знают о вреде никотина, но продолжают курить. Куда уж мне, скромному мастеру иллюзий, тягаться в силе с рекламой табака, которая создала для миллионов крепчайшую и постоянную уверенность в том, что сигарета хоть в чем-то может им помочь. Ну там скоротать время, снять стресс, расслабиться. Брр, чушь какая! Но ведь верят и курят.
- А я в академии поганки пробовал, - признался Артем. – После этого у меня и открылся дар предугадывать катастрофы.
- Вряд ли лизергиновая кислота, содержащаяся в алкалоидах спорыньи, могла так на тебя повлиять, - фыркнул Вобер. – Будь по-твоему, каждый наркоман становился бы гением. Так не бывает, а вот наоборот - частенько.
- Грибы прут всегда, - заявил Артем из чувства противоречия.
- Но не до такой же степени! - парировал Клод.
Иногда Любимову казалось, что, несмотря на прожитые годы и немалый опыт, Вобер в глубине души остается ребенком. Впрочем, как и многие взрослые мужчины. Будет ли мудрец спорить с глупцом? А зачем? Но Клод никогда не отказывался от словесной пикировки, которую сам частенько и зачинал.
С другой стороны, если ты преисполнился важности от собственных знаний, если считаешь себя солидным и значительным мужем, то вряд ли кинешься с жадностью неофита изучать что-то новое, даже, скорее всего, отвергнешь, и это будет означать конец твоего развития. Лучше парить в небесах орлом, чем ползти по земле черепахой; Артему нравилось, что Вобер открыт миру и не устает постигать и удивляться его чудесам и красотам. Любимов и верил мастеру потому, что видел в его глазах искренний интерес к себе и желание помочь. Видимо, что-то такое чувствовали и окружающие - хозяин кафе по окончании разговора поклонился таки Клоду и незаметно вручил пачку банкнот, а потом еще долго поглядывал на их столик, ожидая малейших распоряжений.
Вобер опустился на стул и налил себе кофе. Артем хотел последовать примеру друга, но, подумав, решил не рисковать – сердце и так было готово выскочить из груди от такого количества стимулятора. Клод медленно опорожнил чашку и причмокнул от удовольствия.
- О чем ты говорил с ним? – спросил Артем.
- С Али? О, я давно тут не был, мы обсудили весенний разлив Нила, урожай хлопчатника, политику САГ…
- Видимо, твои консультации в этих вопросах исключительно хорошо оплачиваются, раз он дал тебе столько денег.
- Заметил, да? Хотя, о чем я говорю? Ты же художник, тем более дуал, ничто не скроется от твоего зоркого взгляда.
- Клод, хватит уже издеваться надо мной. Мы же друзья? Почему бы просто не сказать правду?
- Это слишком скучно… ладно, тут нет никакой тайны, Али всего лишь отдал мне долг. Как ты мог заметить, мы сейчас несколько стеснены в средствах.
- С таким видом долги не отдают.
- Ох, уж мне эти дуалы! Et c'est là qu'on a découvert le pot aux roses*. Видимо, пришло время просветить тебя и в этой области. Как ты считаешь, мой проницательный друг, чем зарабатывают себе на хлеб мастера иллюзий?
- Я как-то не задумывался над этим. Да и зачем тебе работать? С твоими способностями можно брать, что захочешь, разве не так?
- Не так, мой вороватый друг. Оставим в стороне этическую сторону вопроса, а сравним затраты на иллюзию и ценность вот этой булочки с изюмом. Они не сопо-ста-вимы! Даже буханка хлеба не даст тебе достаточно сил для простенького изменения облика.
- Серьезно? Когда я увидел тебя в первый раз, люди вообще не замечали твоей странной одежды, хотя ты выделялся из толпы, словно баскетболист на параде карликов. Чем ты объяснишь их слепоту, как не сотворенной иллюзией?
- Артем, каждый человек обладает жизненной энергией, но есть еще личная сила, которая накапливается в зависимости от устремлений, принципов, да хотя бы хорошего настроения. Поверь, я смогу убедить почти любого в своей правоте, даже не особо вспотев. Люди инстинктивно чувствуют превосходство другого в личной силе и подчиняются, если слабее. Это неприятно, поэтому, когда носитель силы не обращается к ним напрямую, окружающие подсознательно предпочитают и вовсе не замечать его, пусть он будет хоть голый.
- Именно так ты убедил полицейских в Департаменте?
- Точно.
- А у тебя вообще есть предел или ты можешь повелевать целыми народами?
- Хм, Балдур этим и занимается. Вынужден признать, он гораздо сильнее, но только из-за фанатичной веры, а это не для меня. Я знаю о вселенской гармонии и мне больше нравится путешествовать по отражениям и постигать мир, чем влезать в управление людьми, которые по природе своей никогда не будут благодарны никакой власти.

- Ты опять увлекся небесными материями, что там про низменный заработок?
- Гм, да. Ты поразишься, как всё просто. Я не умею превращать свинец в золото, не могу наколдовать тарелку супа и не пятнаю совесть разбоем или воровством. Я обычный торговец, Артем.
- Что?! И чем же ты торгуешь?
- Разным. Иногда информацией, чаще - определенными предметами. Я был во многих отражениях, видел уйму интересного; я как волшебник, могу достать почти любую вещь, а за свою мечту люди готовы платить любые деньги. Кому-то нужен меч дамасской стали, кому-то алмаз с кулак размером, кому-то оберег от опасности.
- А что, есть и такие?
- Конечно. И они даже работают! Самые ходовые – амулеты на удачу из отражения Мерлина.
- Интересно, но что-то не сходится… ага! Ты же говорил, что природа отражений разнится и вещи из одного не могут существовать в другом?
- Как же тяжело с тобой, всё подмечаешь.
- У меня хороший учитель.
- Да уж… ты прав, мы сидим в этом кафе только потому, что нас защищают сотворенные мной иллюзии. Для этого мира мы свои и это будет продолжаться до тех пор, пока не иссякнет энергия в охранном контуре каждого из нас. Также и вещи – они существуют, пока не улетучились наложенные мастером печати, а при умелом нанесении меток этот процесс может растянуться на века.
- Ничего себе! А я думал истории про всякие мечи-кладенцы, служащие многим поколениям, - сказки.
- Хм, про мечи ты удачно подметил. Хочешь историю? Давным-давно один заказчик-англ как-то отказался платить, решил просто меня ограбить, но он не знал, что до этого я обучался в китайском монастыре фехтованию. К тому же, был тогда еще молод и несдержан. В общем, после того, как от моего клинка пала вся дружина неблагодарного рыцаря, да и он сам в придачу, я со злости вогнал меч в придорожный камень и был таков. Как же я удивился, когда гораздо позже узнал, что люди целую легенду придумали, по очереди пытались вытащить клинок, но тот засел крепко, да и сталь была хорошая. С течением времени валун потихоньку трескался, и одному англу повезло таки выдернуть меч. Счастливчик даже потом королем вроде бы стал - благодаря вечному клинку, конечно. Тут ведь вот какая штука: предмет вроде бы в этом мире существует, но законам его не подчиняется. Нельзя его ни повредить, ни разрушить, понимаешь?
- Офигеть!
- То-то и оно, очень верное выражение. Только и остается это делать, когда в тончайшую кольчугу тыкают всяким колюще-режущим, а тебе глубоко наплевать, знай – головы врагам сносишь. Эх, хорошие времена были…
Клод замолчал и уставился в одну точку, а Любимов по-новому взглянул на друга. Несмотря на затрапезный внешний вид, тот сейчас предстал перед ним доблестным рыцарем, могучим воином, вынырнувшим из глубины веков. Вот только бороду с усами отрастить, да заменить этот дурацкий балахон доспехами – и вылитый сэр Ричард Львиное Сердце, хоть сейчас на штурм святого Иерусалима. Различив грусть в последних словах Вобера, Артем понял и еще одну простую вещь: мастеру иллюзий действительно скучно жить здесь и сейчас, променяв меч полководца на баул негоцианта; вот и старается он придать жизни смысл, ввязываясь во всевозможные авантюры.
- Так значит, - продолжил Артем, желая вывести друга из задумчивости, - ты бродишь по отражениям, присматриваешь предметы и затем ищешь на них покупателей?
- Зачем такие сложности? – откликнулся Клод. – Торговля живет слухами. Клиенты приходят, например, к Анри, кушают и оставляют заказы, а я по мере сил их выполняю. Не всегда получается, конечно. Бывает, нахожу искомое через месяцы, а то и через годы. Есть еще места, где я в своё время посоветовал хорошим людям открыть магазины или рестораны, хозяева мне благодарны и не болтают лишнего. До Али в этом кафе работал его отец, дед, прадед. Так что я сказал тебе почти правду: он отдал мне долг, но не свой - деньги за прошлый заказ.
- А его не удивляет, что ты приходил еще к его дедушке?
- Удивляет, конечно! Он считает меня кем-то вроде доброго джинна, - мечтательно улыбнулся Клод. - О, смотри, такого ты больше нигде не увидишь! Это заклинатели огня.
Артем повернулся в ту сторону, куда указывал Вобер. Через огромное окно было видно, как на площади толпа освободила круг, в центре которого сейчас выступали два смуглых юноши. Подобные представления Любимов раньше частенько видел в цирке – двое перебрасывают друг другу разные предметы, причем сами при этом бегают, прыгают и даже делают сальто. Ничего сверхъестественного, просто годы тренировок, но тут всё обстояло иначе – юноши жонглировали сгустками пламени. Не какими-то угольками, а именно горящими шарами: при ударе из них сыпались искры, а над площадью потихоньку собиралось дымное облако. Присмотревшись, Артем зрением дуала выхватил из мельтешения огненных росчерков эффектный стоп-кадр: пропитанный горючей смесью тканевый шар касается руки смельчака, языки пламени лижут голую ладонь, но юноша лишь улыбается, посылая маленькое солнышко обратно напарнику.
- Как они не обжигаются? – спросил Артем. – Клод?
Вобер не слышал. Его лицо блестело от пота, скрюченные пальцы царапали стол, глаза не мигая смотрели на жонглеров. Тело мастера сотрясла дрожь, из уголка рта потянулась ниточка слюны. Артем застыл, не зная, что делать, а Клод прошипел:
- Огонь, море огня. Смерть собирает урожай у Черного камня, я вижу. Вижу, что ты задумал, гранд паршивый. Зачем? Чем они провинились перед тобой, лживый пророк? Они тоже верят! Кто их спасет, а?! Ты их убил! Не поможет уже никой Аллах! Слышишь меня, сволочь?!
Вобер затрясся, не отпуская стол.

Вобер затрясся, не отпуская стол. Упал на пол кофейник, по ковру расплылось темное пятно, парующее, словно лужа застывшей крови. Артем вскочил, но хозяин оказался быстрее – со всего размаха плеснул в разгоряченное лицо Клода холодной воды. Тот обмяк и сполз со стула. Артем растерянно склонился над другом, мучительно вспоминая основы первой помощи. Хлопнул Вобера по щекам, несколько раз сильно надавил на грудь. Тот лежал как мертвый, но вот глубоко вздохнул, открыл глаза – Али немедленно распластался на полу и что-то затараторил, а Клод произнес, глядя мутными глазами на Артема:
- Хорошо, что в Ниле тонул не я. Вряд ли бы ты спас меня такими действиями.
- Что?! Но как видишь, я привел тебя в чувство.
- Ага, и чуть не сломал мне все ребра. Встать помоги.
Артем усадил друга на стул, Али продолжал бубнить что-то в пол.
- Чего это он?
- Извиняется, что облил всемогущего джинна водой, - хмыкнул Клод. – Думал, в меня шайтан вселился… Ммм, это тот же черт, но исламский.
- Я в курсе. Честно говоря, мне тоже показалось, что ты немного не в себе. Шипел что-то, Балдура вспоминал, ругался.
- Мне было видение. Еще страшнее предыдущего. Теперь я знаю, что задумал этот фанатик.
Артем молча ждал продолжения. Клод залпом опорожнил принесенный Али стакан воды и заговорил, разминая побелевшие пальцы:
- Вокруг Каабы всегда полно верующих, тем более сейчас хадж, незаметно Черный камень не высушишь. А еще, люди – прекрасный источник жизненной энергии, поэтому раньше и были так распространены жертвоприношения. Почему бы не разрушить одну из точек пентаграммы, да еще и сверх того силы не поправить? Жадничает Балдур, зарывается. Как бы не подавился. Когда одновременно гибнет столько людей, последствия для отражения могут быть непредсказуемыми. Хотя, какое грандмастеру уже дело до этой Земли?
- Насколько я знаю, паломничество в Мекку совершают сотни тысяч мусульман, как Балдур собирается уничтожить столько людей сразу? Создаст какую-нибудь страшную иллюзию и все сдохнут от ужаса?
- Грандмастер не любит тратить энергию зазря и предпочитает проворачивать грязные дела руками слуг. А тут тем более убийство людей единой с ним веры, Аллах не простит, - хмыкнул Клод и потер глаза. – Если исходить из того, что я видел, Балдур решил использовать римский огонь.
- Это еще что такое?
- Изобретение Священной империи отражения Кесаря, - сказал Вобер и, оценив недоумевающий вид Артема, кивнул: - Если вкратце... Магиэнергетические дожди идут там куда чаще, чем здесь, потому и население гораздо разнообразнее: массивные андроганы, бессмертные ильнары, утонченные лирии, да всех и не перечислишь. Глубоко под землей прячутся колонии простейших элементалов – та же нефть, только без магических примесей. Тамошние алхимики научились ловить этих существ в мешки из драконьей кожи, больше их ничто не удержит. Так вот, если выпустить элементалов на поверхности, они начинают активно размножаться. Когда внутренние резервы заканчиваются, масса начинает искать пищу для дальнейшего роста, причем остро реагирует на теплокровных - видимо, помня об охотниках-людях. Существа с различной природой уживаются плохо: как только элементалы проникают через поры в организм того же человека, кровь служит катализатором реакции, которая сопровождается большим выбросом энергии. Огонь пожирает всех.
- Как мотыльки на пламя, - проговорил Артем.
- Да, умом элементалы не блещут. Но оружие получилось эффективное – легионеры забрасывают катапультой мешок с надорванной горловиной в стан врага, а через мгновение там возникает локальный ад.
- Что же нам с этим делать?
- Перехватить големов, а прежде попробовать обезвредить Балдура.
- Ты же говорил, что не тебе тягаться с ним?
- Но ведь ты мне поможешь?
- Конечно!
Вернулся мальчишка-официант с распухшим мешком. Али пригласил гостей в отдельную комнату. Артем надел «галабею» - длинную рубаху, затем расшитую жилетку и мягкие мокасины; Клод помог ему закрепить на голове платок. Два человека, вышедших из кафе, уже ничем не напоминали жертв кораблекрушения и тут же растворились в людском потоке.
Артем ожидал, что они пройдут по мосту и окажутся в благоустроенной западной части Каира, но Вобер напротив повел хитросплетениями улочек, всё дальше удаляясь от реки. По пути часто попадались мечети и закусочные, ближе к окраине города дома ветшали, начали попадаться бродячие собаки. Наконец, путь преградила стена из глиняных кирпичей, по виду – ровесница фараонов. В тупике валялся мусор, пахло мочой, не удивительно, что сюда не заглядывал даже свет. Клод подождал несколько минут и сдвинул один из камней. В стене открылся лаз. Вобер подтолкнул Любимова, шагнул вперед, и тут же каменная дверь встала на место, оставив их в полной темноте.
- Где это мы? – шепотом спросил Артем.
- Подожди немного, сейчас нас признают и пойдем дальше.
Артем напряг зрение, пользоваться возможностями дуала становилось всё легче. Из мрака проступила бугристая кладка стен, уходящие вниз ступеньки и бойница в наклонном потолке. Артем вздрогнул – в узком окошке мелькнули стекла очков и дуло автомата. Впереди зажегся огонек.
- Вот и всё. Идем.
Любимов поспешил за Вобером. Они спустились по извилистому коридору и прошли в просторную комнату, заставленную ящиками. Провожатый поставил на стол керосиновую лампу и развернулся. Артем с удивлением признал точно такие же дымчатые очки, что были на големах в подземном паркинге.
- Ассалам алейкум, амар*!
- Мерхаба*, Мирам! Познакомься, это Артем Любимов, мой друг из России и самый настоящий дуал.
- Здравствуйте, Артьём. Я рад знакомству. Как ваши дела?
- Добрый день, Мирам. Уже хорошо. Вы очень чисто говорите по-русски, бывали у нас?
- Приходилось, - ответил тот, взглянув на Вобера.
- Мы еще успеем обсудить это, - сказал Клод. – Ты узнал, куда ходит Балдур?
- К женщине, амар.
- Что?! Вот уж наш ревнитель веры! А я тебе говорил?!
- Вы были правы, мой господин. Я рад, что помогаю вам.
- Мы сможем подобраться к нему?
- Очень большая вероятность.
- Замечательно! Артем, ты умеешь пользоваться оружием?
- Ну, в армии я еще не служил.
- Понятно, тогда останешься здесь.
- С какой стати?! А ты куда?
Клод подошел к одному из ящиков и откинул крышку. Неверный свет керосинки осветил блестящий от смазки автомат. Вобер передернул затвор и подмигнул Мираму.
- А мы пойдем убивать Балдура.
* * *
Et c'est là qu'on a découvert le pot aux roses фр. – Тут-то всё и открылось.
Ассалам алейкум, амар араб. – Здравствуйте, повелитель.
Мерхаба араб. – Привет.

Глава 15.
Санкт-Петербург. Невский проспект. Департамент полиции.

В бухгалтерии Смолину выдали три тысячи долларов – ровно столько, чтобы хватило на дорогу и пропитание. Жилье принимающая сторона обещала предоставить. Павел связался с комиссаром Джидды и с удовольствием обнаружил, что не растерял еще навыков разговорного арабского. Майор беседовал с коллегой минут двадцать, всё это время Ломов переминался рядом, вслушиваясь в непривычные звуки чужого языка. Смолин сразу подумал, что убедить комиссара будет трудно, и не ошибся: узнав, что кто-то хочет разрушить Каабу, тот долго смеялся, но когда услышал про взрывы Казанского собора и церкви Нотр-Дам, посерьезнел и с большим вниманием отнесся к словам русского майора.
- Ну, что арабы? – спросил Ломов, как только Павел положил трубку.
- Что арабы? Не поверили, сказали, что я сумасшедший. Хм, я бы на их месте тоже не поверил. Но лучше уж я буду сумасшедшим, чем этот Балдур взорвет Каабу.
- Я думаю, мы должны немедленно лететь в Москву!
- Сначала мы посетим одного муфтия.
- Это еще зачем?! У нас мало времени, собирайте, что вам нужно и – на самолет.
Смолин медленно достал пачку «Фронтира», тщательно размял сигарету и прикурил, не спуская взгляд с закипающего Ломова. Колечко дыма проплыло по воздуху и прицельно нанизалось на толстый нос Шрека. Тот чуть не подпрыгнул.
- Что вы себе позволяете?! Вы вообще работать собираетесь?! Пока вы тут упражняетесь в дымовых эффектах, террористы уже закладывают бомбу! Немедленно собирайтесь или я иду к вашему генералу!
- Послушай, Максим, - очень спокойно начал Смолин. – Мне глубоко наплевать, кто там у тебя папа. Мне чихать, какое у тебя положение в ФОС. И мне насрать, что ты там думаешь. Я нашел Вобера, я узнал правду про взрывы и я буду решать, что нам делать. Если тебя что-то не устраивает, иди хоть к президенту, но не мешай мне работать. Понятно тебе это, координатор хренов?!
Майор раздавил окурок в пепельнице и уставился на Ломова. Тот порывался что-то сказать, надулся индюком, но, взглянув в серые глаза Смолина, внезапно обмяк и спросил почти ровным голосом:
- Зачем нам сдался этот муфтий?
- А ты был когда-нибудь в Мекке? Там при въезде висит интересная табличка. «Въезд не мусульманину строго запрещён! Карается смертной казнью!».
- Не может быть!
- Еще как может. Ты знаешь хоть одну суру? Вообще, открывал когда-нибудь Коран? Ах да, наверно, тебе сделали обрезание?
При последних словах Ломов вздрогнул и непроизвольно принял позу футболиста, стоящего в «стенке». Павел хмыкнул:
- Сдается мне, ты - не мусульманин. Впрочем, как и я. Поэтому давай не будем пороть горячку, а заглянем к моему знакомому и узнаем, как нам Каабу посетить и при этом в живых остаться. Возражения есть?
- Возражений нет. Но всё равно, лучше нам поторопиться, Павел Аркадьевич.
- Дык, кто ж спорит, Максим Леонидович?
Смолин набрал знакомый номер и коротко проговорил распоряжение. Уже на выходе они столкнулись с адъютантом Красильникова. Лейтенант пренебрег всеми правилами конспирации: нес просто в руках упаковку арабики, бутылку французского коньяка и сеточку апельсинов. «У Борисыча намечается совещание с Мурзиным, - подумал Павел и улыбнулся: - А вот адъютанту влетит за нарушение режима секретности». Мысли перескочили на отдел, но Смолин понимал, что волноваться нечего – все необходимые распоряжения он отдал, а сигмовцы уже не маленькие, чтобы постоянно контролировать их действия. Если не дай бог что-то случится – справятся и без него.
«Центурион» вырулил на проспект. Чувствуя свою ущербность, остальные автомобили уступали дорогу брутальному переростку, лишь на перекрестке с Литейным вперед рискнул сунуться черный «Хаммер», но и он испарился, стоило только Зотову рыкнуть сиреной. Роман всё косился на Ломова, а тот вольготно устроился в просторном кресле и наслаждался видами Питера. Смолин улыбнулся – мальчик получил порку, но уже пришел в себя и спешит показать всем свою важность и независимость. Если бы еще эти качества дополнялись профессионализмом и трезвым мышлением... но разве можно требовать чуда от молодого координатора? Конечно нет, поэтому и пускай скучает в машине под наблюдением Зотова. Джип величественно вплыл на стоянку.
Перед тем, как открыть дверь, Равиль Ниязов явно читал Коран. Смолин сразу вспомнил, как они, тогда еще студенты-востоковеды, встречались с муфтием несколько раз в месяц для обстоятельных бесед по истории и законам ислама, и всегда перед сухопарым мужчиной лежал на столе именно этот потрепанный томик священного писания. Помнится, Павел частенько спорил с учителем и задавал каверзные вопросы, на которые тот неизменно вежливо и терпеливо отвечал. Тогда Ниязов еще возглавлял совет муфтиев России, сейчас же проводил какие-то собственные изыскания и даже выпускал научные труды. Так неужели духовное лицо, соответствующее по образованию магистру права и богословия, не сможет помочь в щекотливом, но нужном деле?
- Исен ме сез*, Равиль.
- Ох, неужели я вижу Павла Смолина? Здравствуйте, мой друг, проходите. Рад вас видеть. Как ваша карьера полицейского?
- Спасибо, потихоньку. Я вас так и не поблагодарил за помощь в поимке Шамиля Мирзоева.
- Пустое. Всё в руках Аллаха, мы лишь можем взывать к нему и надеяться на снисхождение. С чем пожаловали на этот раз? Еще один гордец решил устроить персональный джихад?
- Вы правы. Но на этот раз всё гораздо серьезнее.

Смолин рассказал про Вобера, истинную причину уничтожения храмов и планах Балдура. Сохранять тайну следствия майор и не думал – муфтий уже несколько раз помогал ему в трудных делах и часто разбирался в них лучше полиции, но на этот раз Павлу удалось заинтриговать бывшего учителя.
- Велик Аллах и не дано простому смертному постичь деяния его, - проговорил Равиль, покачивая головой. – Удивительная история, сразу трудно и поверить, но я думаю, этот Клод рассказал вам правду. Мир гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Милостивый подает нам знаки, а уж мы должны помешать случиться непотребству. Что вы намерены делать?
- Я с коллегой еду в Каабу, - ответил Павел. – Хочу разобраться на месте и предотвратить следующий взрыв.
- Если религиозная полиция обнаруживает в Мекке неверных, их штрафуют или даже высылают из страны, - произнес Ниязов.
- Я знаю, поэтому и пришел к вам. Сможете выписать какую-нибудь бумагу, чтобы нас пропустили? Поймите, Равиль, если мы не остановим Балдура, Кааба может исчезнуть с лица земли, как уже исчезли церковь Нотр-Дам и Казанский собор.
- Почему вы думаете, что сможете остановить его? Этому человеку явно помогает иблис.
- А нам поможет мастер Вобер и, надеюсь, вы.
Ниязов молчал, сложив на столе руки. Молчал и Павел. «Разрешает ли Аллах ложь во спасение? – спрашивал себя он. - А если под угрозой находятся главная святыня мусульманского мира и тысячи, даже миллионы жизней? Это ли не повод для решительных действий?». Муфтий погладил кожаную обложку Корана и раскрыл его.
- Единый прощает вас за некоторые клятвы. Он не наказывает за пустословие в ваших клятвах, данных без злого умысла в ваших сердцах, - прочел Равиль и отложил книгу. – Что ж, Павел, иншалла. Я помогу вам.
* * *
Санкт-Петербург-Москва.

Зотов выжал из массивного джипа всю его немалую мощь, но, когда Смолин с Ломовым вбежали в здание аэровокзала, регистрация на рейс из одной столицы в другую уже заканчивалась. Последние пассажиры следовали по коридору к выходу на поле, провожающие потянулись в обратную сторону. Майор протолкался сквозь толпу, стараясь не оторвать ручки у почти новой дорожной сумки; сзади пыхтел паровозом Шрек.
- Задержите самолет! – проревел Ломов и кинулся к стойке.
- Пропустите меня! – рявкнул Смолин, завидев надпись «Касса». – Девушка, я звонил вам, бронировал два билета!
- Но, регистрация уже закончилась…
- Поверьте, для нас её продлят, - сказал Смолин и раскрыл удостоверение.
Аргумент с гербовой печатью подействовал. Такое же впечатление, если не большее, произвел на таможенников жетон Ломова с тремя золотыми буквами «ФОС». Трап послушно дождался опоздавших, полицейские заняли свои места в салоне аэробуса и дружно выдохнули: успели!
За окном потянулись облака, курильщики стыдливо потянулись к туалетам, а стюардессы принялись разносить неизменные напитки. Выбрав диетическую колу, Ломов повернулся к Смолину:
- Так что ваш приятель?
- Временно посвятил нас в ислам, - ответил Павел и достал официальный бланк с арабской вязью. – Здесь написано: «Всем! Всем! Всем! Я, муфтий Равиль Ниязов, удостоверяю, что предъявители этого документа являются правоверными мусульманами, несмотря на свою европейскую внешность».
- Ничего себе!
- Да. Запомни легенду: уже в зрелом возрасте на тебя пролился свет истинной веры и ты перешел в ислам. На ближайшие две недели ты - Абдулла. Если тебя что-нибудь спросят, говори: «Иншалла», собравшись что-то делать - «Бисмилляхи Рахмани Рахим»…
- А прежде чем сходить в сортир, я должен десять раз помолиться?
- Конечно! И потом прикрывать ладонью свой необрезанный стручок.
Ломов закатил глаза и всплеснул руками.
* * *
Сколько раз Смолин не прилетал в столицу России, она всегда встречала его хмурым небом, а то и дождем, независимо от времени года. Здесь и зимой мог идти ливень, ну а осенью сам бог велел. Не любила Москва приезжих, ох не любила, но пойди, выгони всю лимиту, и кто останется? Хорошо, если десятая часть жителей. И скатится тогда столица к уровню провинциальных городов, еле набирающих полтора-два миллиона, и кончится наконец это извечное: «Понаехали тут!».
От статистических размышлений Павла отвлек бодрый женский голос. Пока пассажиры расчехляли зонты, неизменно улыбчивая стюардесса сообщала о десяти положительных градусов за бортом и облачности переменной, но мокрый иллюминатор убеждал, что облачность самая что ни на есть постоянная. Москва обычаям не изменяла.
Шрек первым протолкался к трапу, Смолин следовал в кильватере мощного напарника, словно ушлый водитель за патрульным автомобилем с включенными маячками. Два таких как раз стояли на взлетном поле Шереметьево. Между ними оперативников ждал темный «Блейзер» с целой «люстрой» на крыше.
Чтобы не говорили за глаза про фосовцев, но действовали те обычно быстро и профессионально. Расположившись на заднем сидении джипа, Павел с кислой миной наблюдал, как куратор по Саудовской Аравии передал Ломову пять тысяч долларов наличными на расходы предвиденные и десять в карточке на непредвиденные, три паспорта, алюминиевый дипломат с вещами и блестящий «Глок», невидимый детекторам. У Смолина под мышкой был такой же, но уже достаточно потертый и побывавший во многих переделках. «Эти пистолеты, как мы с Ломовым: один опытный и битый жизнью, а второй – молодой, зеленый, но полный сил, - подумал майор, наблюдая, как Максим проверяет обойму. – И чего меня на сравнения потянуло? Наверно, старею, или чувствую что-то нехорошее». Сопровождаемый патрульными джип покинул поле и, промчавшись по короткому проспекту, остановился у железнодорожной станции. Через полтора часа поезд монорельсовой дороги доставил оперативников в Домодедово, где уже началась регистрация на рейс до Саудовской Аравии.
* * *