Ее слуга вел себя странно. Он совершенно не испытывал к ней почтительности, и уж тем более вовсе не был смирным и покорным. Лусия, обрабатывая Баюну раны, которые, к счастью, оказались всего лишь царапинами, размышляла о том, не отказаться ли ей от его услуг. Девушка вспоминала, как он вел себя на палубе во время потасовки, и исподтишка рассматривала его спокойное уверенное лицо, сильные руки. Нет, от такого человека надо держаться подальше. Он, конечно, сможет защитить ее от неприятностей, но, похоже, и сам может доставить неприятностей не меньше.

Когда Василий вышел за дверь, сообщив, что подождет, пока она приведет себя в порядок, девушка на мгновение растерялась. Ей вовсе не хотелось сейчас быть на людях. Хотя она и не показывала своего волнения, но произошедшее на палубе действительно испугало и расстроило ее. Отказаться? Сослаться на усталость и остаться в каюте? Ну, уж нет. Да, возможно, она слабая и изнеженная. Да что уж, возможно, так и есть! Но она не позволит, чтобы так о ней думали!
Лусия раскрыла один из баулов и принялась подбирать себе наряд, приличествующий случаю.

В кают-компании собралось совсем немного пассажиров. За столом между Лусией и Баюном оказался тот самы молодой человек, который представился...хм...оказывается, она забыла его имя. Впрочем, это не страшно. Кто-то из присутствующих обязательно обратится к нему по имени. На самом деле, девушка была даже рада, что не сидит рядом со своим новоявленным слугой. Ей надо еще подумать над тем, как выстроить взаимоотношения с этим опасным человеком.

Паучья сеть, растянутая в кают компании, была единственным развлечением для señora Litta Arese. Отсутствие вуали сказывалось на настроении Ульдериги прекрасно. Оправив кружевные манжеты, выкрашенные в нежно зеленый цвет, на два тона светлее, чем цвет платья, Ульдерига устроилась рядом с профессором, представившимся как Альфред Гейн. Фанатичная преданность своему делу последнего заставила Ulderiga спрятать усмешку за кусок льняной ткани, которым она вытерла руки после омовения. Причтный запах шафрана и цитрусовых окутал молодую женщину. Непривычное отсутствие тяжести стянутых в узел волос заставляло Ульригу чувствовать напряжение наплывами. Ощущение схоже с тем, которое появляется при ношении нового украшения на руке. Украшение радует и доставляет дискомфорт. Приятное чувство.
Оглядев стол, Ульдерига решила начать с аперитива. Не ожидая галантности от любителя археологии, señora Litta Arese глазами указала прислуге на разбавленное вино. Затем последовало мясо цыпленка с сырыми овощами. Чувствуя, как желудок тяжелеет, Ульдирига согласно кивнула куску говядины, который услужливо укладывали на ее тарелку. Твердый сыр и вино со специями завершили трапезу señora Litta Arese. Чувство сытого опьянения успокаивающе подействовало на молодую женщину. Слегка расслабив вечно разведенные плечи, Ульдерига окинула взглядом тарелку: она была щедра, не поскупилась оставить кусочек мякоти вкуснейшей говядины и сыра, да и в бокале осталось вина на пару приличных глотков. Ульрига прямо таки ощущала волны благодарности от прислуживающей ей. Бросил взгляд на тарелку археолога, señora Litta Arese подняла глаза к потолку. Скрадывалось ощущение, что Альфред Гейн вылизал тарелку. Лицо обслуживающего его слуги было кислее уксуса.

В каюту постучались. Открыв дверь, Волькер увидел одного из матросов корабля. Рыжий и бородатый (впрочем,борода была слишком мала, но не настолько, чтобы ее игнорировать) сказал, что капитан приглашает всех в кают-компанию.
- Кстати, не скажешь,что за птица такая ваш неуловимый капитан? А то он отчего-то никому на глаза не показывался... - спросил рыжего Дорк, после чего кое-что вспомнил. - Или он так сильно занемог, что встать не может? Боцман вроде-бы что-то такое говорил...
Уроженец Фишлера заметил, как матрос незаметно (как он думал) усмехнулся, услышав про Боцмана. "Непростой человек однако этот Боцман." - подумал айзенец.

В кают-компании капитана не было. Был только боцман, говоривший о чем-то с одной девицей. Так же там был уссуриец, Роджер и Высокомернейший с профессором. Последний был археологом и с жаром рассказывал о найденых вещах. Волькер решил прислушаться к этому разговору. Умных людей послушать полезно. Во всяком случае, что-то эдакое он от кого-то слышал. Ну и пообедать еще не помешает, все равно поговорить пока не с кем. Уссуриец был слишком занят собеседницей старшего матроса.
Перестав оглядываться, айзенец принялся за еду.

Подошедший матрос отвлёк меня от созерцания сине-зелёной дали, хрипловатым голосом сообщив, что капитан приглашает пассажиров на обед в кают-компанию, и, получив ответ в духе «скоро буду», удалился.
Поразмышляв над своим внешним видом – стоит ли надеть камзол, или чёрная рубашка с вышитыми серой и серебряной нитью узорами будет достаточно торжественна, и, придя к выводу, что обойдусь без первого, поскольку, несмотря на бриз, солнце немилосердно грело все предметы на палубе, не делая исключения для пассажиров, которые, на свою беду, предпочитают тёмные цвета, я спустился в каюту, и, оставив там дагу, поспешил в кают-компанию, расположенную здесь против правил, не в корпусе за гандеком*, а в баковой надстройке.
Уже в коридоре последней, я подозвал к себе проходившего мимо пассажира из беднейших, которых, по всей вероятности, здесь использовали вместо слуг и высказал ему довольно простую просьбу, которая, впрочем, привела его в изумление.
Тем не менее, через пять минут тот принёс требуемое и долго с удивлением наблюдал, как я тщательно мою руки над тазом с водой при помощи мыла.
«Твоё счастье, что ты не видел, как мучаются от болей в желудке и загадочных болезней те моряки, которые этого не делают во время дальних плаваний…»
Завершив сию простую процедуру, и вытерев руки насухо при помощи куска холста, я вошёл в кают-компанию, где уже, по-видимому, собрались всё прочие приглашённые пассажиры.
Не знаю, кто их рассаживал, или они выбирали места сами, но распределение получилось крайне неудачным – остались свободными четыре стула, ближе к углам стола.
Два места, ближайшие ко входу, я отмёл моментально - соседом в первом случае для меня оказалась бы та молодая особа, что беседовала с боцманом на баке - хорошо сложенная, чуть курносая, с красивым лицом девушка. С учётом общего представления о Водачче, займи я место рядом с этой синьорой – и скорее всего обед завершился бы звоном клинков. Даже если предположить, что я сумею заколоть капитана, как свинью – это всё равно будет не самый умный поступок, особенно с учётом того, что шхуна принадлежит означенному капитану и до берега весьма далеко. Во втором случае – уссуриец. Нет, конечно, если сесть рядом с ним, то трапеза не превратится в один момент в потасовку с применением клинков и огнестрельного оружия, как это случилось года два назад в одном монтеньском городке со мной и вендельским купцом, но всё же не стоит раздражать парня лишний раз – наши народы недолюбливают друг друга.
Третий вариант пришлось отбросить парой секунд спустя – характерные повадки за столом выдали в женщине водаччанку, причём знатную, и я моментально отвёл взгляд.
«Это хуже двух первых вариантов… Теперь придётся делать вид, что её тут нет».
Лишь одно место порадовало отсутствием каких-либо последствий, и моим соседом оказался айзенец, которого я видел среди защитников корабля от всякой швали в порту.
Стол буквально ломился от еды, но я, по старой привычке, не торопился, начав с рыбы – одного из самых привычных для моряков любого сословия блюда. На мою тарелку неторопливо «перекочевала» запечённая форель с маслинами, каперсами и лимоном, а вот с выбором вина пришлось повозиться – столь любимых мной «Чёрных слёз» двухсотлетней выдержки на борту не оказалось, пришлось довольствоваться «Медвежьей кровью». Впрочем, восемьдесят лет – тоже немалый срок для благородного напитка…
Я осторожно принялся за еду, прислушиваясь к разговорам пассажиров, и стараясь не смотреть на соотечественницу, которая сидела на противоположной стороне стола напротив моего соседа.
_____________
* - орудийная палуба

- Заходи, паренек, заходи.

Боцман сидел за небольшим столом. Каюта выглядела довольно странно для боцмана торгового судна, на стене висели пистолеты и сабли, на столе были разложены карты и бортовой журнал. Эсси, конечно, не особенно знала порядки на корабле, но ей казалось, что карты это по части капитана, ну или хотя старшего помощника.

- Я смотрю ты неплохо дерешься, да и ребятам ты понравился, - усмехнулся Боцман, внимательно разглядывая юнгу, - но мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов. Не против?

Не дожидаясь ответа на риторический вопрос, он продолжил.
- Во-первых, почему ты решил наняться на корабль? Проблемы с законом? Или просто ищешь приключений? - Боцман внимательно посмотрел Эсси в глаза, ища ответ, - можешь говорить честно, у нас в команде полно тех кого на родине ждут с пенковой веревкой.

***

- А вот и наш искусный лучник, - рассмеялась хозяйка, - я как раз рассказываю нашим гостям как вы великолепно сражались. Впрочем, вы господин Дорк, тоже были замечательны.

Девушка показала, что имена пассажиров ей известны. Она смотрела прямо в глаза Баюну и улыбалась. Почему-то у того возникло чувство что девушка играет с ним... вот только в какую игру?

- Господа, расскажите где вы так научились сражаться? - улыбнулась она, - люблю слушать истории о подвигах и сражениях.

- Прекрасная сеньорита, - улыбнулся Роджер, вставая для приветствия Лусии, - рад вас видеть в добром здравии, вы как всегда обворожительны. Надеюсь это досадное происшествие не доставило вам неудобств? Я вас уверяю, что больше никто на корабле не посмеет оскорбить или обидеть вас.

- О синьор! Я вижу, вы добрый человек, отец своим матросам! Я расскажу вам всю правду, как на духу. Вanríon* Элейн строит корабли. На кораблях нужны люди. Она назначает добровольцев, синьор. Каждая прибрежная деревушка должна дать earcaigh**. Морю всегда мало, синьор. Меня забрали королевские вербовщики, damn iad***! А потом, одной туманной ночкой чертова посудина налетела на банку и сломалась пополам. Нас, кто выжил, подобрал монтенец. А я-то думал, на королевском судне сущий ад! Да та лоханка была пропитана вином и кровью парней с бака! Хвостатая кошка ходила по спинам каждый день! Благие были добры, я сбежал в том самом порту, где ваш старпом решал дела.

Эсси умолкла после непривычно долгой тирады и отступила в уголок, стараясь не приглядываться к каютному убранству совсем уж откровенно. На прежних судах боцманы проводили почти все время с матросами, а их дудки не умолкали, отдавая приказания. Карт они, скорей всего, и в глаза не видели. "Виланд-кователь, куда я попала?"


*Королева (гаэльск)
** рекрутов (гаэльск)
*** проклятье на их головы! (гаэльск)

- Хвостатая кошка, говоришь? Тогда тебе понравиться у нас, у нас матросов не бьют, вешают иногда, это да, а бить не бьют, - сказал Боцман таким тоном что было не понятно шутит он или нет.

- Ладно, малый ты смышленый, я тебе дам два особых задания, - сказал он, - первое, кто-то из наших пассажиров везет секретные документы, я хочу знать кто. Присмотрись кто из пассажиров ведет себя странно. Второе, проследи за этой ведьмой, с кем общается, не настороженна ли она.

Потом Боцман задумался.
- Сроку тебе на оба задания - завтра до полудня. Я скажу чтобы тебя работой не напрягали пока.

Эсси задумчиво почесала левую ступню правой и утерла нос рукавом с самым придурковатым видом, на который была способна. Боцман не спрашивал согласия, он отдал приказ. И ясно дал понять, что награды за такие сомнительные делишки можно не ждать. Если не считать наградой отсутствие пенькового галстука. Значит, морскому змею нужен лазутчик. Девушка смутно припомнила обрывки слухов, ходивших о знатных дамах-водачче, но сочла это задание меньшим из зол.
"Интересно, как я должна отличить подозрительного благородного господина от обычного? Или кто после ужина не пойдет кормить рыб на леерах, значит, тот самый, жутко важный и есть? Gur thóg sé a ifreann, muisiriún aois!* Или он затем и собрал всех подозрительных в одной каюте под присмотром своей chailín pupaí**..." На подходе к логову боцмана Эсси видела, что пассажиры из "чистых" стягиваются к одной из баковых кают, а в дверях маячит та самая девица, что наблюдала за погрузкой рядом с ним. "Интересно, кто она? С таким-то боцманом..."

Вслух же она спросила с самым покорным видом:
- Синьор, а где каюта той знатной синьоры?



*Чтоб его черти задрали, старого гриба! (гаэльск.)
**подружки-куколки (гаэльск.)

Когда Баюн перестал таращиться на незнакомку и прислушался к словам, то обнаружил, что она обращается к нему:
- А вот и наш искусный лучник, - рассмеялась хозяйка, - я как раз рассказываю нашим гостям, как вы великолепно сражались. Впрочем, вы господин Дорк, тоже были замечательны.

Девушка показала, что имена пассажиров ей известны. Она смотрела прямо в глаза Баюну и улыбалась. Почему-то у того возникло чувство, что девушка играет с ним... вот только в какую игру?

– Ну а что прикажете еще делать, когда оскорбляют моего патрона, тем более даму? Радоваться, что ли? – Он раздраженно отбросил с лица еще влажные от недавнего мытья волосы. Василия забеспокоило, как он сейчас выглядит? Охотник попытался приосаниться и придать лицу выражение мрачной мужественности. Правда, получилось что-то среднее между «Я съел лимон» и «У меня внезапный паралич лицевых мышц».
– Не могу же я ничего не делать, если какие-то грубияны применят силу к женщине! Это же будет в первую очередь мое собственное поражение.
Девушка хмыкнула:
– Победа, поражение… Нашли из за чего играть в войнушку. Вообще, дамы и сами могут за себя постоять. Так нет же, прямо сражение не на жизнь, а насмерть. Дурак!
Девушка чуть наклонила голову и игриво теребила прядь волос:
– Не сердитесь. Пожалуйста.
Он вздохнул:
– Ох, Мать богиня. Ну хорошо-хорошо, я не сержусь. Сейчас займусь самогипнозом с целью убедить себя, что мне нравится, когда всякое г… в смысле gopniki, – ввернул Баюн неизвестное гостям слово, – сваливаются мне на голову.
– Вы такой добрый и хороший. – Она захлопала ресницами.
Баюн поперхнулся и издал сдавленный булькающий звук:
– Миледи, вы ничего не напутали? Добрый и хороший?
– Добрый и хороший, – смеясь повторила она. – Хотя и глупенький.
Баюн вспыхнул.
– Ну вот. Уже дошли до оскорблений. Спасибо вам большое. А я уж подумывал посчитать вас не просто милой, а очаровательной.
Он усмехнулся, откидываясь к спинке стула и глядя прямо в глаза девушке. Та не отвернулась и не отвела взгляд. Двое словно обменялись мыслями:
«Здесь же люди!»
«Плевать…»

Выдержав взгляды друг друга, оба поспешили завести разговор на отвлеченную тему. Первой начала женщина:
– Господа, расскажите где вы так научились сражаться? – улыбнулась она, – люблю слушать истории о подвигах и сражениях.
– Да нечего особо рассказывать, – напустил на себя скромный вид уссурец. – Я обычный охотник.
Баюн натянуто улыбнулся. Рассказывать о себе правду не входило в его планы. Глаза у него резко стали холодными, а голос стальным.
– У нас в Уссуре каждый с детства учится обращаться с топором. Этот инструмент необходим в хозяйстве и в лесу. Почему бы не использовать его же в случае необходимости применить силу? Давайте лучше послушаем господина Дорка. Я ведь так и не успел выразить ему признательность за помощь.

Уссурец цеременно отвесил кивок в сторону айзенца. Ему хотелось бы подать мужчине руку и поговорить по душам, но он предпочел отложить откровенный разговор до лучших времен.
– Расскажите нам, пожалуйста, откуда вы? Вы чертовски хорошо деретесь, и я бы с куда большим удовольствием считал вас другом, чем врагом. А вот эти доспехи на вас – это и есть знаменитый на всю Тейю дракенайзен?

Мысленно Баюн уже пересчитывал застежки корсета на незнакомке и готов был поддерживать разговор о чем угодно, лишь бы убить время.

- Прекрасная сеньорита, - улыбнулся Роджер, вставая для приветствия Лусии, - рад вас видеть в добром здравии, вы как всегда обворожительны. Надеюсь это досадное происшествие не доставило вам неудобств? Я вас уверяю, что больше никто на корабле не посмеет оскорбить или обидеть вас.

Лусия благосклонно взглянула на молодого человека и улыбнулась:
- Со мной все в порядке, благодарю вас.
Она позволила Роджеру налить себе вино и наполнить тарелку, опять поблагодарила его легким кивком и принялась за еду. Ее сосед продолжал отвешивать комплименты и рассказывал забавные истории, заставляя ее поминутно улыбаться.Вскоре она почувтвовала себя необычайно легко. Люди, сидящие за столом, были вполне приятные. Блюда, которые ей довелось отведать, выше всяких похвал. Вино, которое старательно подливал ей в бокал разговорчивый сосед, приятно кружило голову.

Обычная и незамысловатая señora Felegrini, тяжко вздохнув, продолжила приводить в порядок скарб своей новоявленной госпожи и думать.
Тщательно упаковав тючок с вуалями-паутинками, сеньора Тереза замкнула шкатулку с драгоценностями. Деловито почесав нос, добропорядочная матрона решила спрятать шкатулку в коконе одного из нераспокованных платьев, и вот оно опять свершилось. В коконе оказался мужской костюм.
- Святые покровители, - квакнула Тереза Фелегрини, довершив образ лягухи с выпученными глазами, - Ничего не видела, ничего не знаю.
Шкатулка оказалась втиснута в кокон с неожиданным костюмом.
Смахнув пыль, поднятую тяганием дорожного сундука, служанка тяжело опустилась на стул, размышляя, чем бы ей заняться.
Муж ее околачивался на палубе, неторопливо поглощая заботливо собранную Терезой перекуску, сама Тереза недавно утолила голод, потому пребывала в состоянии расслабленном и добродушном, в каюте señora Litta Arese было много уютнее, чем в их каморке на корабле.
- Ведьма она или нет, но дождусь-ка я ее, мало ли, - успокоила себя Тереза и, незаметно для себя, задремала, по-птичьи склонив голову на грудь, тонкая струйка слюны паутинкой стекала на лиф платья, громогласных храп казалось усиливался с каждым выдохом.

- Каюта? - переспросил Боцман, задумчиво потерев подбородок, - Восьмая. Но ты, малой, не спеши, главное чтобы никто не встревожился раньше времени. Да, и ведьма вряд ли везет документы, главное чтобы она ничего не поняла пока...

Тут Боцман замолчал не став договаривать пока что...

- Иди, - махнул он рукой, - полазить у ведьмы в багаже ты ещё успеешь... Позже.

- Наш, уважаемый лучник, подайте мне пожалуйста салфетку, - улыбаясь произнесла сеньорита. Когда их рук соприкоснулись, Баюн почувствовал что в его руку, легла записка.

"Шестая каюта в полночь" - прочитал он, бросив мимолетный незаметный взгляд на записку.

Идиллию нарушила, опадавшая пассажирка, сухая дама преклонных лет, одетая в дорогое, но безвкусное платье. Она начала ворчать ещё в дверях, умудряясь ругать все подряд и при этом рассказывать обо всех своих родственниках. В результате большинство пассажиров постарались побыстрее закончить обед. У многих из них возникла мысль, что представители команды отсутствуют специально, чтобы не встречаться с этой пожилой "леди".

Эсси выйдя из каюты Боцмана несколько иначе посмотрела на команду, вроде бы все были при деле, но с дисциплиной было совсем не так жестко как на других судах. Никто не кричал на матросов, не было заметно у них и страха наказания, Эсси даже заметила как один из матросов сделал пару глотков из фляжки, где явно была не просто вода. Явно с командой судна было что-то не так.

Волькер, услышав это, вежливо улыбнулся. Плечо вроде как стало беспокоить меньше в этот момент. Хотя надо отдать должное и местному старичку-костоправу - тот не зря в команде был.
Тут начал о себе рассказывать уссуриец. Дорк же внимательно слушал, параллельно стараясь не замечать воддачанку напротив: за время службы у одного дворянина он насмотрелся на знатных и их манеры. А учитывая, что знатные женщины часто обладают магическим даром...айзенцу не хотелось лишний раз встречаться с Ведьмой Судьбы и тем самым дергать драхена за хвост. Впрочем, последнее чаще всего было куда более безопасным. И вовсе не из-за того, что их давным-давно не видели...

- Не стоит. Есть бойцы куда лучше меня, хотя это ведь означает, что мне есть, куда стремиться и над чем работать...Ну, обо мне: я из Фишлера. Это такое княжество на берегах озера Зюдлахе. Вы знаете же, что моя страна... - Дорк помрачнел на этих словах и решил не останавливаться на этой теме. - Ну да ладно. Озеро это довольно знаминитое, за счет него многие живут, да и легенд про него немало. Больше только про Черный Лес, но, если позволите, я расскажу их как-нибудь в другой раз.
- Я состоял в одном отряде наемников. Он назывался "Железная Рука". - продолжил Волькер после небольшой паузы. - Быть может, не самый известный, но самый сплоченный.
- А что про панцерхэнд...он, конечно, довольно крепок, в чем кое-кто убедился, но он не из дракензайна. Подобными вещами владеют лишь дворяне, а я, к сожалению, не из их числа. - со смешком ответил уроженец Фишлера на вопрос о своей боевой перчатке.
Тут пришла одна престарелая дама, после чего большинство пассажиров постарались как можно скорее уйти. Их можно было понять: ее постоянное ворчание стерпеть было довольно тяжело.
Волькер ушел не раньше своих собеседников. Тем более, что уссурец...хотя, может так статься, что он сейчас не найдет времени для разговора. Впрочем, особенно на этой теме бывший член отряда "Железной Руки" не задерживался. Негоже это.

Едва Лусия отставила бокал и промокнула губы салфеткой, Роджер, послав ей очередную улыбку, предложил прогуляться по палубе, подышать морским воздухом и полюбоваться на закат. Девушка согласно кивнула, чувствуя, как кружится голова. Свежий воздух, конечно, поможет. К тому же Весельчак оказался приятным собеседником, а ей так не хватало легкого общения в последнее время.
Она поблагодарила за обед, пожелала всем приятного аппетита, поднялась и вслед за Роджером покинула кают-компанию.

На палубе было довольно свежо. Лусия положила руки на поручень и с удовольствием глотнула свежего воздуха. Роджер тоже положил ладони на перила и как бы невзначай коснулся руки девушки. Лусия отодвинула пальцы и вспомнила, каким странным взглядом проводил ее Баюн. Она передернула плечами.
- Сеньорита, вы не замерзли? – Роджер улыбнулся и снова коснулся руки Лусии. – У вас руки совсем холодные. И вы так и не назвали свое имя.
- Лусия Агилар дель Тьорес, - девушка снова отодвинула руку и посмотрела в лицо Роджера. – Простите, мне очень неловко, но я забыла ваше…
Она мило покраснела и отвела взгляд.
- О, ничего страшного. В этой суматохе можно и свое забыть. Разрешите представиться еще раз, - он слегка поклонился, - Роджер Блант, друзья зовут меня Весельчак.
Он протянул руку, Лусия подала свою, и тот коснулся губами тонких пальчиков.

- Наш, уважаемый лучник, подайте мне пожалуйста салфетку, - улыбаясь произнесла сеньорита. Когда их руки соприкоснулись, Баюн почувствовал что в ладонь легла записка.

Уссурец непроизвольно сглотнул и уставился в сторону – ничего не вижу-ничего не знаю-вообще ничего не произошло.
"Шестая каюта в полночь" - прочитал он, бросив украдкой взгляд на записку.
Не так часто женщины назначали свидания Василию в первый же день знакомства. Когда взгляды двоих снова встретились, у Баюна появилось чувство, что девушка на несколько лет старше его.
Женщина изучила охотника глазами, словно жертву, ощупала и взвесила. Ничего подобного Василий не испытывал раньше и отреагировал на оценивающий взгляд так, как отреагировал бы любой мужчина.
Глаза девушки казались зелеными омутами обещания. Какие черти водятся в этих омутах?
Баюну казалось, что всем заметно, как он покраснел и напрягся. Он с трудом сдерживался, чтобы не выбежать вон. На самом деле никто не обращал внимания на мучения уссурца. Пассажиры ели, смеялись и вели шутливые споры. Один за другим они наедались, слегка и не очень слегка напивались и покидали кают-компанию.
Синьориту Агилар дель Торес под шумок увел Роджер, и охотник наградил парочку ревнивым взглядом.
«Вот так типчик. Ишь, чего творит!»
В общем-то у Василия не было причин для ревности. Но об этом парень как-то не думал. Сейчас его мысли были заняты другим. Другой.

С появлением в трапезной сварливой седой дамы, разговоры как-то быстро поутихли. Лишь старая перечница все трещала и трещала о том, что молодежь совсем опустилась, не чтит традиции, в правительстве идиоты и преступники и что скоро конец и полный ахтунг. Остальные пассажиры, уткнув носы в тарелки, быстрее заработали челюстями и поспешили закончить свои трапезы. Баюн последовал их примеру.

Времени до полуночи было еще валом. Уссурец использовал его на то, чтобы привести в порядок каюту сеньориты Дель Торес. Он взял у матроса швабру, вымел и выскоблил доски пола, аккуратно сложил уже распакованные вещи синьориты и оставил нетронутыми остальные. Затем, руководствуясь загадочными мотивами, оборотень выломал щеколду на окне. Убедившись в том, что теперь раму нельзя закрыть изнутри, уссурец прикрыл окно и ушел в кубрик.

До отбоя действующей вахты он протравил сальные анекдоты с матросами и выкурил две трубки. Затем, не раздеваясь, лег. Незадолго до полуночи, сделав вид, что ему нужно выйти по неотложным надобностям, уссурец покинул матросский кубрик и ровно в двенадцать стоял у дверей каюты номер шесть.

Боцман точно знает больше, чем считает нужным сказать. Запашок от дельца уже переплюнул кубричный гальюн, каковой доселе был непревзойденным рекордсменом по данной части. А что остается делать? Еще повесит за какой-нибудь надуманный проступок, и никто не вступится... Эсси кивнула и вышла из каюты, затворив дверь. Значит, надо идти и следить за "чистой" публикой, которая вот-вот пойдет с ужина.
Девушка воровато осмотрелась по сторонам у шустро вскарабкалась на фока-рей, где и устроилась, растянувшись на нагретом дереве, опираясь на тугую парусину. С этого места открывался отличный обзор на входящих и выходящих из дверей "едальни". Что происходило внутри было никак не разглядеть, да и не велика потеря. Хотя палуба между фок-мачтой и бушпритом была закрыта парусами, если бы кто-то из пассажиров ушел туда, можно было бы свесить голову вниз. В желудке урчало все сильнее. Тон боцмана не оставлял возможности сбегать в камбуз и разжиться хоть миской похлебки. Вздохнув, девушка пробурчала несколько отборных горских проклятий (смысла которых не знала сама) для обжор внизу, вынула из поясного мешочка пару припрятанных анчоусов.

"Боцман сказал, что не знает ничего про документы. Боцман собрал конкретных карго на ужине. Боцман знает, что синьора точно не его цель. Так кто же? Надутый индюк в цацках, который на пристань в карете подрулил? Этот может, вон важный какой! Но будь я королем, или еще каким шишкой, я б ни за какие коврижки такому не доверила. Его ж за версту видно! А, кто их знаете, королей этих! Может у них, кто самый блестючий и спесивый, тот и самый надежный считается... Тьфу!"

Эсси плюнула хвостик за борт, не попала, вздохнула с досадой и отхлебнула разбавленного до неразличимости асквибо из фляжки.

"Или тот парень, что стрелял из пистоля на пристани. Этот может. Исполнитель что надо. Усе сделает в лучшем виде. На рожон не полезет, но и не спасует... Поглядим. Тот, что стрелял через мою голову - навряд ли... Навряд ли. Этому свою бы башку уберечь, а не бумаги важные. Увлечется да и позабудет все к чертям собачьим. Ищи ветра в поле! Дылда с кулачным щитом? Да ну, он солдафон как старый Берни МакГи. Один устав караульной службы на уме. Таким вечно приказы подавай! А без приказа, небось, и в сортир не пойдет!" - девушка хихикнула, представив бравого айзенца, мужественно ждущего соответствующий приказ с красными от усилий глазами, но взяла себя в руки. "А может, тот смазливый зубоскал, который за девицу вступился? Ох, что-то с ним нечисто, разрази меня гром! Крученый он какой-то, mac soith*. Юлит, юлит, что твой угорь в верше, а сам себе на уме... Самая паскудная порода! Надо бы приглядеть.
Или девица? Да ну, она ж добрая как теля, небось, первый раз от мамкиной юбки отлучили. Как такой что важное доверить? Свое б не потеряла, и славненько...
Или тот старый гриб? Такой, блаженненький, ничего дальше своего носа не видит... Даже на драку не повернулся поглядеть... На такого никто не подумает, экий телепень... Тоже приглядеть надо. Чем Неблагие не шутят!"

Увлекшись рассуждениями, Эссильт едва не пропустила момент, когда на палубе появились первые цели. Сердобольная девица, а за ней, как вьюн, тот скользкий тип. "Почуял легкую добычу, стервец." Девушка поморщилась. Все это до крайности напоминало одну историю на соседней ферме. Там тоже заезжий виршеплет вскружил голову хозяйской дочке, да и бросил, получив свое. Два раза беднягу из петли вытаскивали, а вот из Аска выловить не успели. Но, как говорил папаша, "всех жалеть - сердце лопнет". Чтоб ему, старому, на том свете пива в пабе не подали.
Лучник выскользнул почти незаметно и смешался с матросней. Он мелькал то тут, то там. "Не мой человек, и то хлеб." Старикашку и индюка не было видно.
Никакого смысла сидеть дальше. Девушка слезла с насиженного места и побрела в камбуз. Ланниган как раз только начал раздавать еду и кивнул, как старому знакомому. Эсси шустро заглотала неаппетитное месиво и убрела на верхнюю палубу - делать вид, что драит. Имитация бурной деятельности - первое, чему она научилась за время службы. Всем плевать, чистая палуба, или нет, но команда все время должна быть чем-то занята. Иначе у парней с бака появляется время задуматься - а почему это офицеры едят нормальную пищу, а они тухлую солонину пополам с червями. А оттуда и бунта недалеко...

Место было выбрано удачно - старый "профессор" несколько раз походил мимо и даже добродушно посоветовал не падать за борт, но подозрительным не казался. Хотя, это тоже было подозрительно. Перед самым ужином она попыталась было аккуратно поспрошать Ланнигана насчет "чистой" публики - все же, он подольше ходит, и повидал этой братии уж куда как. Однако, ничего вразумительного тот не сказал. То ли не захотел, то ли и впрямь не знал. Как всегда в деле спасения шкуры Эсси могла рассчитывать только на себя.



*сукин сын (гаэльск.)

Обед шёл своим чередом. За столом велись типичные для подобных путешествий разговоры – кто откуда и куда, кто и чем занимается, завязывались знакомства, кой-где мелькало нечто, что с некоторой натяжкой можно было бы назвать flirtare*.
Я не вступал в них, но прислушивался, неторопливо поглощая обед, пытаясь понять, что за люди меня окружают. А компания подобралась весьма разномастная…
Любитель помахать топором, как выяснилось, охотник, вел беседу c девушкой, которая, если верить матросским pettegolezzi**, любовница капитана.
Черноволосый кареглазый айзенец по левую руку от меня – бывший наёмник.
Кое-кто в представлении явно не нуждался – надменный господин в роскошном платье, и суховатый старичок с обветренным лицом. Первый явно принадлежал к высшему обществу, и вполне возможно, был хорошим актёром – вся его важность и напыщенность казались мне несколько противоестественными, а второй явно относился к научным кругам. Впрочем, слушать профессора было довольно интересно.
В стороне от общей беседы осталось не так много обедающих – светловолосый молодой человек в простой одежде, которого я видел во время драки в порту, ухаживал за темноволосой девушкой, судя по повадкам, из благородных, и я со своей соотечественницей. За время трапезы мы не бросили друг на друга ни одного взгляда, что, впрочем, неудивительно – будучи детьми своей страны, мы привыкли к тому, что любой, даже малейший неверный жест может привести к смертельному исходу.
И всё же… несмотря на общую, в целом неплохую картину что-то было не так. Это «не так» чувствовалось, неуловимо витало в воздухе, словно предрассветный туман, и вело себя соответственно – вроде бы ты знаешь, что за ним должно что-то быть, а не видишь.
«Любовница капитана? Может быть. Матросы говорят, что он приболел, но то, как она себя ведёт… Либо ей позволено всё, либо никакого капитана тут нет, и это наводит на определённый вопрос – куда он делся? Светловолосый в простой одежде? Возможно. Одёжка простая, а вот украшения… Да, может быть стекляшки, но Легион меня побери, если в его повадках нет нескольких нюансов, присущих морякам с каперских судов…»
Пришедшая пожилая дама нарушила идиллию, что впрочем, не помешало мне покончить с форелью, хорошо прожаренным куском говядины, четвёркой яблок, парой горстей маленьких кислых желто-оранжевых ягодок, на которые никто почему-то не обратил внимания («Неужели все настолько не любят Olivello spinoso***?»), и бокалом вина.
Покинув кают-компанию, я не стал торопиться в каюту, а вновь занял своё излюбленное место у борта – поближе к юту. Повертев головой, заметил давешнюю парочку – предполагаемого капера и девушку, отвернулся, гоня прочь дурные мысли, но ощущение подвоха не желало проходить.
«Ты даже перед абордированием вензельских купцов себя так не чувствовал…»
______
* - флирт
** - пересуды, слухи, сплетни
*** - облепиха

Когда стемнело, Ренцо Де Анжелис заметил, что звезды указывают какой-то совсем неправильный курс корабля, он почему-то плыл скорее в противоположенную сторону к империи Полумесяца, чем к цели назначения. Возможно это не значило ровным счетом ничего, может быть Ренцо просто ошибался или корабль огибал опасные места или из-за болезни капитана курс проложили неправильно. Возможно....


Вольдер тоже заметил, что с дисциплиной на корабле не все гладко, он встретил несколько работающих матросов с характерным запахом выпивки, что удивительно даже для команды его речного судна, не говоря уже о морском судне, ведь река может "простить" ошибку, а море никогда. Также удивительно, что сколько Вольдер не прислушивался к разговорам матросов, он ни разу не услышал про болезнь капитана, хотя матросы не раз упоминали команды им отданные. Что-то тут было не так.

Прогуливаясь по палубе Вольдер заметил того мужчину, что помог им на пристани... как его Ренцо? Тот внимательно рассматривал звезды, как будто что-то его в небе беспокоило. Приглядевшись к нему Вольдер понял, что тот определяет курс корабля и что-то ему в этом курсе явно не нравится. Увы, познание Вольдера в морской навигации были не очень велики, чтобы понять что.

Рядом с мужчинами оказался паренек... юнга, который был занят какой-то работой. Вольдеру даже на мгновение показалось, что он оказался тут специально, следя за ними, но он отмел эту мысль как бессмысленную. Зачем следить члену команды за пассажирами?

Роджер и Лусия проводили время в довольно увлекательной беседе. Как оказалось её собеседник много лет ходил по морю и постоянно рассказывал морские истории, легенды и даже небылицы.
- Леди, не хочет заглянуть ко мне в гости, у меня замечательная коллекция вещей, собранных из разных стран? C каждой вещью, связанна своя занимательная история. Я коллекционирую вещи с историей.

Баюн осторожно постучал в каюту, но никто не открыл дверь. Можно было, конечно, стучать сильнее, но тогда его могли услышать и в соседних каютах. Почему девушка не открывает? Не слышит, уснула, а может быть она сейчас у капитана или даже капитан у неё? Конечно у оборотня было немало способов получить ответ, начиная с более сильного стука, заканчивая магией, но может благоразумнее бросить эту затею?

Баюн подождал у дверей каюты какое-то время. Прошелся по палубе рядом, но окно каюты, как назло, выходило за борт. Разглядеть, кто внутри, не представлялось возможным. Решив, что дама уснула или занята, уссурец рассудил, что торчать наверху больше нет смысла. Он огляделся по сторонам, проверяя, не видит ли кто-нибудь из вахтенных неугомонного пассажира, и спрятался в темном углу.
Переливающийся голубоватыми искорками слабый туман окутал фигуру оборотня. Загадочная магическая энергия заставляла тело человека исходить паром. Ноги и руки Баюна стали укорачиваться и утоньшаться, тело сжалось в покрытый шерстью комочек, появился хвост. Одежда постепенно сливалась с телом и превращалась в полосатый мех. По сероватому туману вокруг тела оборотня шла непрерывная пульсирующая волна, сопровождавшаяся метаморфозами под ней. Прошло несколько секунд – туман рассеялся. Вместо человека, одетого и с топором, на досках палубы оказался серый в черную полоску котяра, немногим больше обычного. Зеленые глаза отсвечивали в ночном сумраке.

Кот зевнул, почесал задней лапой за ухом, затем зевнул еще раз, давая заплутавшим корабельным крысам возможность полюбоваться идеально белыми зубами. После чего медленно встал на четыре лапы и попытался принюхаться.

Чувства Баюна полностью изменились. Зрение стало объемным, с углом обзора больше 180 градусов. Цвета смазались, но стали различимы малейшие оттенки серого. Каждый из запахов, которые до этого сливались в неразличимый коктейль, теперь стал отдельным, отчетливым ароматом, который ни с чем невозможно спутать. Сосны мачт пахнут целой композицией ароматов, мореное дерево имеет свой, особенный букет. Доски палубы пропитаны солью, паруса воняют просаленной мешковиной, запахи людей так же стали уникальными и различимыми композициями из разных компонент. Следы каждого человека, прошедшего по палубе, держались в воздухе какое-то время. Сейчас Баюн мог достаточно точно сказать, сколько членов команды и пассажиров на судне, и кто из матросни не имеет привычки мыться чаще раза в год. Откуда-то с верхней палубы ночной бриз доносил пряный флер трав, которые охотник дал юнге. «А малыш-то на вахте».

Убедившись, что рядом никого нет, кот скользнул к стене каюты незнакомки и бесшумно приблизился по уступу на ней как можно ближе к окну. По сравнению с кошачьими, человеческие органы восприятия все равно, что у инвалида. Фантастическое ощущение, не заглядывая в каюту точно знать, что внутри две женщины, множество различных тканей и кожи, заряженный пистолет, ковры из овчины и бумаги, бумаги, бумаги. Забираться через окно и убеждаться в том, спят ли незнакомки, Баюн счел бессмысленным и поспешил к каюте синьориты Дель Торес. Бесшумной тенью кот скользнул к заранее открытой раме, подтянулся, едва заметно оцарапав когтями стену, и, прижав уши, просунул голову внутрь окна.

Девушка уже легла, но еще не уснула, мучимая впечатлением от событий дня, качкой и новой обстановкой.
Кот нагло запрыгнул на кровать, заставив Лусию вздрогнуть от неожиданности, просительно, жалобно мяукнул и начал тереться головой о ножку юной кастилийки.

Айзенец решил прогуляться по кораблю, а и заодно послушать, о чем матросы толкуют.Из таких разговоров он надеялся узнать о неуловимом капитане (сценок с Боцманом он не видел, а разговор зазнобы капитана с ним был вполне невинным). Отсутствие о нем хоть каких-то сведений вызывало у бывшего речника смутное беспокойство.
Которое усилилось, когда Волькер замечал от нескольких моряков сильный запах алкоголя. "Нет, на барже иногда тоже немножко выпивали, но не столько же! Река прощает ошибку лишь однажды...а море - никогда. Неладно тут что-то...к тому же, не особо скрываются! Трехвостки не боятся, что ли?" - негодовал про себя Дорк. Да, плавать по реке было немного безопаснее, чем по морю, отчего моряки на речников смотрели свысока, благо повод был. Но на судах обычно соблюдался сухой закон. "Кроме пиратских. Правда, и там ограничения были...но не на всех судах." - вспомнил уроженец Фишлера и помрачнел.
Возможно, это означало, что капитан тут был плохой, но это тоже не лучшая новость...О капитане: про его болезнь матросы не говорили ни слова, хотя его приказы упоминались часто. И выполнялись заодно, видно.
"Нечисто тут что-то, нечисто..." - чутье уроженца Фишлера кричало об опасности, так что бывший наемник одел панцерхэнд, снятый на обеде. Шпага и так с собой была: привычка с прошлых времен, что поделать...

Волькер поднялся наверх прогуляться по палубе. Прохладный ветер помогал остудить горячую голову, после чего размышлялось обычно легче. Неподалеку прогуливался...как его...Ренцо. Он стрелял из пистолета по швали, которая пыталась пробиться на борт. Дворянин определял курс корабля и сему явно что-то в нем не нравилось. Краем глаза уроженец Фишлера заметил юнгу, возившегося неподалеку. "А не следит ли?" - мелькнула мысль, которую мужчина отогнал. Впрочем, команда в любом случае не должна была знать о подозрениях пассажира.

Бывший речник решительно подошел к водачченскому дворянину.
- Что-т вид у вас какой-то невеселый...вспомнили что? - простодушно начал он, после чего тихим шепотом добавил:
- Что с курсом корабля не так? Тут команда какая-то...и с капитаном...
С шепота Волькер перешел на нормальный голос:
- Молчите? Понимаю, эти воспоминания не для всех...у самого такие есть...отойдем может и...вы не знаете о Джузеппе Лукани? Он не о вас ли говорил, что... - под прикрытием этого потока слов айзенец шепотом предложил отойти, дабы не подслушали ненароком.
- Про болезнь капитана никто ни словом не обмолвился, в отличие от его приказов! Да и пьют столько...река ошибку одну простить может, а море ничего не прощает! Нечисто тут что-то...припереть бы матроса какого, да расспросить хорошенько... - шептал тем временем Дорк.

Появление кота заставило Лусию вздрогнуть. Она ахнула и села, прижав руки к груди. Однако кот так успокоительно урчал, что девушка быстро успокоилась и заулыбалась.
- Ой, котик, откуда ты взялся? - Лусия погладила мягкую спинку, твердый лобик и теплое ушко. - Заблудился?
Она сделала движение, чтобы встать и открыть дверь, но кот сильнее прижался к ее ноге, а когда девушка откинула одеяло, тут же устроился у нее под боком, продолжая урчать.
- Хорошо, спи здесь, а уйти сможешь так же, как вернулся.

Лусия снова откинулась на подушку и закрыла глаза. Сегодняшний день был полон волнений. Но больше всего ее привел в смущение разговор с Роджером.
После того, как они снова представились друг другу, ей было с ним очень интересно и весело. Истории, пересыпанные шутками, заставляли ее восхищаться и смеяться. Лусия уже решила, что более приятного знакомства у нее в жизни не было, как вдруг он спросил:
- Леди, не хочет заглянуть ко мне в гости, у меня замечательная коллекция вещей, собранных из разных стран? C каждой вещью, связанна своя занимательная история. Я коллекционирую вещи с историей.
Первым порывом Лусии было, конечно же, согласиться. Любопытство тут же вспыхнуло в ней ярким пламенем и закружило голову не хуже розового вина. Но тут налетевший порыв довольно свежего ветра заставил ее вздрогнуть, и наваждение прошло.
Она вежливо поблагодарила Роджера за приглашение, сказала, что неприменно взглянет на вещицы, но в другой раз, а сегодня она устала и хотела бы прилечь.
Тот тоже рассыпался в извинениях и комплиментах, проводил до дверей каюты и пожелал сладких снов.

И вот теперь Лусия корила себя за то, что чуть не согласилась на двусмысленное приглашение. Она рассеянно поглаживала мягкую спинку кота и чувствовала, что, наконец-то проваливается в сон.

Мерзкое, отвратительное чувство некоей неправильности происходящего, чуть отступившее после обеда, вернулось вечером, с выходом на вечернее небо звёзд.
Первая же попытка определить курс корабля окончилась… не сказать, чтобы неудачей, но неожиданными результатами, и означены результаты требовали признать что-то одно из двух: либо потерю за несколько лет научной деятельности почти всех навыком управления кораблём, либо отсутствие на «Альбатросе» штурмана (или его наличие в дохлом или спящем виде, или, по меньшей мере в нетрезвом состоянии).
Вторая попытка подтвердила результаты первой с той небольшой разницей, что мне примерно удалось установить направление движении – корабль сильно отклонялся от курса на Монтень, смещаясь куда-то в сторону империи Полумесяца.
Третью попытку завершить мне не удалось – ко мне подошёл наёмник-айзенец, сидевший на трапезах за столом по левую руку от меня.
«Не одному тебе кажется, что здесь есть подвох, и это…как ни странно, радует. Значит, просто списать это чувство на очередной приступ паранойи, связанный с Великой Игрой, не удастся…»
- Добрый вечер, синьор… Дорк? Я надеюсь, что правильно запомнил вашу фамилию. Прощу прощения, что не ответил сразу – пребывал в мыслях весьма далеко от палубы нашей шхуны, - я неторопливо зашагал к юту, и стал спускаться по лесенке в коридор, ведущий в каюту. - Что же касается Джузеппе Лукани, я могу припомнить нескольких господ…
Лишь внизу, после этой фразы я перешёл на шёпот.
- Не думаю, что они ответят на наши вопросы. Вполне возможно, что среди них ходят лишь слухи да сплетни. А с «Альбатросом» слишком много странностей, - я продолжал идти по коридору, ведущему к каютам вслед за наёмником, поглядывая через плечо на лестницу, - возможно, конечно, что штурман или навигационный офицер этой посудины ошибся курсом; возможно, что в торговом флоте или на судах, принадлежащим частным владельцам, матросу позволяется всё, вплоть до некоторой доли распущенности; возможно, что капитан настолько благоволит своей любовнице, что позволяет ей себя вести в мужском обществе несколько…вызывающе, при этом сам capitano* действительно чем-то болен, но может быть, - я усмехнулся, - что он давным-давно отравлен,зарезан, или заколот и покоится на дне морском, на судне всем заправляет кто-то из офицеров или его…содержанка, при этом моряки их не особо и любят, судя по позволенным им вольностям, и к этому всему нужно добавить то, что шхуна идёт в империю Полумесяца, а не в Монтень. Делайте выводы сами, любезнейший, но не расставайтесь с оружием, принимайте пищу и питьё осторожно, и обращайте внимание на окружающих – кто знает, в какой момент экипаж решит, что uccello è stata troppo a lungo in natura**.
Не сказать, чтобы я уж очень сильно доверял собеседнику, но айзенец – единственный, кто не воспринял меня в штыки сразу.
- Полагаю, что нам лучше разойтись по каютам. Будьте осторожны, но если поднимется шум – полюбопытствуйте, мало ли – пришли за кем-то из пассажиров, - я остановился у своей двери.
____
* - думаю, что перевод не требуется :smile:
** - птичка слишком долго жила в природе

Эсси спросила бакового о том нет ли чего необычного в пассажирах, тот посмотрел на неё с недоумением и сказал, откуда ему знать про этих богатеньких. Это лишь добавило подозрения Эсси в странности команды пассажирского судна мало что знающего о своих пассажирах. Эсси начинала понимать, что эти матросы мало общего имеют с матросами торговых или пассажирских судов.


Эсси услышала все что говорил Айзенец громко, услышала и то что он что-то шептал. Что, увы, разобрать что тот шептал ей не удалось, но сам факт перешептывания уже настораживал. Эсси задумалась есть ли ей смысл попытаться подобраться поближе или риск быть обнаруженной того не стоит?

Ульдерига готовилась ко сну. Тереза, зевая, несмотря на то, что большую часть дня она проспала, расчесывала волосы госпожи:
- Сеньора, - чинно вопрошала служанка, - Вы действительно не будете нуждаться в моих услугах ночью?
- Никоим образом, - Ульдерига расслабленно прикрыла глаза и боролась со стойким желанием ссутулить плечи, - сеньора Тереза, отдыхайте спокойно, дверь я запру, редкий глупец решиться побеспокоить меня, день был долгий.
Облачив госпожу в ночную рубаху до пят и чепец, сеньора Фелегрини вышла из каюты и проследила за тем, чтобы дверь за ней заперли.

Оставшись одна, Ульдерига тут же легла в кровать, плечи и затылок привычно уперлись в тонкий матрац, подушка лежала на полу, недалеко от ночного горшка, señora Litta Arese не любила холодных полов.

Ощущение тревоги так и не покинуло молодую женщину, дурнота, вызванная качкой усиливалась плавно, но также никуда не исчезала.

Последней мыслью Ульдериги было следующее:"Интересно, события которой из красных линий станет свершавшимся фактом быстрее?".

Тихое посапывание почти не нарушало тишины.

Айзенский солдафон перешептывался со стрелком-водачче. Если это не подозрительно, то Эсси готова прямо не сходя со своего места сжевать солдафоновы старые портянки, буде удастся их раздобыть. Как же... как же... Девушка подхватила лоханку, с которой "драила" палубу и медленно, нога за ногу, пробрела (почти вплотную к парочке) к борту. Подслушать удалось только обрывок фразы на водачче "...что с курсом корабля не так? Тут команда какая-то...и с капитаном.... Потом девушка очень натурально запнулась о выступающую доску и окатила палубу и борт почти прозрачной водой. Подскочив, как кошка на горячей крыше, она побежала за шваброй.

...конечно, они подозрительные. Только подозревают то же самое, что и она. Нечисто с этой шхуной, ох и нечисто...

Когда стемнело, Эсси устроилась на уже облюбованной груде парусов. Оттуда открывался сносный обзор на двери пассажирских кают для "чистых". Дождавшись, когда из восьмой выйдет старая клуша, девушка не стала торопиться. Она свернулась на парусах калачиком и крепко заснула. В кубрик Эсси не пошла бы, даже если бы не было плана. Непременно там окажется хор храпунов на все лады, один или два повелителя ветров и неописуемой крепкости аромат вовек не мытых тел. В качестве изюминки среди спящих может обнаружиться еще и любитель поболтать во сне, а то и походить. Нет уж, нет уж. Когда склянки пробили четыре, разом проснулась. Девушка подбежала к борту, ежась от предрассветной прохлады, быстренько набрала лоханку морской воды, стянула робу, окатилась и, отфыркиваясь, оделась. С природной брезгливостью она ничего не могла поделать, а вшей не переносила на дух.

На цыпочках подобравшись к двери Эссильт обиженно фыркнула - каюта была заперта, но не на замок, а на засов. Сдаваться девушка не собиралась. Единственный шанс на спасение виделся ей в успехе дьявольски рискованного замысла. Порывшись в парусах, она встревожилась, но буквально в следующее мгновение обнаружила, что искала. Еще днем девушка нашла в трюме (куда забрела посмотреть на груз и помпы) старый абордажный крюк. Вернее, чуть не распорола босую ступню о его хищный коготок, незаметный под слоем мутной воды. Лишь Неблагие знают, когда и как он там оказался, почему закатился между килем и доской обшивки, почему помповые матросы зря едят свои пайки, и какого лешего боцман не проверяет за этими оглоедами.

Как бы там ни было, крюк весь день пролежал в парусине, привязанный к длинному и крепкому линьку с толстыми узлами. Теперь Эссильт собиралась влезть в окно каюты зловещей синьоры. Внутренне она была ни жива, ни мертва, но не из-за репутации ведьм Судьбы (как она по юности подозревала, весьма дутой, по сравнению с туата а дананн), а из за жадной пучины, над которой предстояло лезть. Дочка кузнеца очень плохо плавала. Сорванцы с соседних ферм дразнили ее "Наковальней" - за характерное поведение в воде. Они, конечно преувеличивали. Но не сильно. На дно девочка не шла, но до красивых и отточенных движений этих самых сорванцов ей было ох как далеко. Впрочем, ледяные воды горных рек совсем не то, что "могила моряка"...
Эсси прошла вдоль фальшборта над окнами кают. Она прикинула расстояние между дверями и примерно представила себе, где нужное окно. Окно шестой было призывно приоткрыто. Окно восьмой, как и надеялась девушка, было распахнуто настежь - цвет лица синьоры весь вечер не уступал ее же нежно-зеленому платью. Дальше медлить было опасно. До смены вахты оставалось не так уж и много времени. Крюк был тщательно закреплен в фальшборте, веревка закачалась над бездной. Крепкий ветер швырял ее, постукивая узлами по дереву. "Bhuel, raced! *" Девушка осторожно и почти бесшумно скрылась за фальшбортом, ловко перебирая руками и ногами по узлам. Порыв ветра, особенно резкий, качнул легонькое тело и сильно ударил о доски обшивки. От неожиданности Эсси зажмурилась и выпустила веревку...

Пришла в себя она чуть ниже нужного окна, вся разом взмокшая, с добела стиснутыми на узлах кулаками и коленями. Вопреки опасениям, окна не были украшены заспанными рожами пассажиров. Облегченно вздохнув, девушка вскарабкалась повыше и перевалилась в каюту. Внутри было темно. В лунном свете мягко мерцала парча лежащего на сундуке платья. " Вот так работа! Conas is féidir leo a stráice an sreang chomh tanaí?** Надо бы взглянуть поближе..." Девушка сделала шаг к платью и наступила на чью-то руку. Она вскрикнула от неожиданности, но, приглядевшись, поняла, что это та самая синьора и есть. Не то упала с кровати, не то... не то стервец боцман решил перестраховаться... Вынув на всякий случай кинжал, Эсси опустилась на колени и приложила палец к шее женщины. Сердце билось. Тогда она зажала спящей рот и горячо зашептала на водачче "Signora, io non ti fare nulla di male fino...*** Выслушайте меня, синьора! На корабле что-то нечисто, а боцман приказал мне проследить за вами. И доложить ему, если вы что-то подозреваете... Проснитесь же, синьора! ... Le do thoil!**** Если уж боцман побаивается эту женщину, значит, Эсси это только на руку. Если же она ошиблась... что ж, никакой разницы, от чего пропадать.


* Понеслась! (гаэльск.)
** Как же они протягивают проволоку так тонко? (гаэльск.)
***Синьора, я вас не обижу! ( ит.)
****Ну пожалуйста! (гаэльск.)

Во сне Ульдериге снились их корабль, огонь и огненные пауки, бросающиеся на беззащитных пассажиров. Со стороны на это смотрел самый главный паук с лицом Боцмана. Небольшой паучек, отбежал от остальных, подбегая все ближе к Ульдериге и запричитал.

- Проснитесь же, синьора! ... Проснитесь!

Когда синьора открыла глаза она обнаружила перед собой того мальчишку-юнгу, который так отважно орудовал ножом в прошлой драке.

Вольдер заметил юнгу, неожиданно оказавшимся очень близко от разговаривающих и уронившим ведро с водой. Возможно, тот и услышал обрывки фраз, но слишком естественно все это выглядело, чтобы Вольдер смог реально в чем-то подозревать этого мальчишку.

"Салага, только попал на корабль," - понял он и усмехнулся, - " вон как поспешно полы с перепугу надраивает, аж ведро уронил. Все салаги сначала пытаются работать за троих, только чаще всего впустую, " - вспомнил Вольдер и свои первые дни на корабле.


Баюн проснулся ещё до рассвета и чтобы не волновать Лусию, превращением котенка в слугу, вернулся в свою каюту. Только он успел упасть на кровать и задремать, как в закрытой двери провернулся замок и из сна его вырвал приятный женский голос, с нотками сарказма.

- Сеньор, видимо предпочитает, чтобы леди приходила к нему домой сама?

Открыв глаза, он заметил ту, к которой так и не сумел попасть этой ночью... Леди легко рванула шнуровку платья и оно упало к её ногам.

– Синьора, сегодня на редкость доброе утро, – обалдел уссурец.
– Тогда доброе утро, котик, – сказала она тихо, сверкнув в утреннем свете улыбкой. – Скучаешь один?
Баюн приподнялся, оперевшись на локти и глядя на нее. Кожа водаччианки имела оттенок кофе, сильно разбавленного молоком. Лицо обрамляли черные волосы. У Василия напрочь вылетели из головы мысли, которых итак водилось немного. Напряжение последних дней, накопившееся в теле, полностью перекочевало вниз живота.
– Еще как, – ответил он хрипло. – Тебе нравится заводить мужчин ожиданием?
Она окинула его испытующим взглядом зеленых глаз.
– Ты слишком много говоришь, – сказала она. – А размахивать в состоянии только топором?
Водаччианка грациозно прыгнула на кровать, усевшись верхом на мужчину. Баюн притянул ее к себе и заткнул водаччианке рот. Шум деревянной кровати утонул в с крипе мачт и рокоте волн за окном. Две пары рук лихорадочно снимали одежду.

В прошлом Баюну не раз приходилось увиваться за какой-нибудь селянкой или даже заглядывать в гости к портовым Дженни. Он давно усвоил для себя простую истину: чем ниже социальный статус любовницы, тем меньше шансов попасть в хроники сплетен. И, что еще более важно, тем меньше уровень притязаний девушки. Обычно им хватало самого факта внимания благородного господина, чтобы почувствовать себя принцессой на час. Некоторые безучастно лежали, глядя в потолок, большинство хихикали, некоторые плакали, когда он уходил, но никогда не смели притязать на длительный роман и тем более на узаконивание отношений. С ними все было просто. Кто они? И кто он?
Роман с дамой из благородной семьи, тем более, когда она не свободна – это всегда неприятности. Большие неприятности. Но это всегда что-то особенное.

Когда первый акт постельной сцены закончился, и Баюн скатился с водаччианки, она не вскочила с кровати и не начала поспешно, стыдливо одеваться, а, лежа, нагая, рядом с ним, потянулась за деревянной трубкой с серебряным мундштуком, раскурила и дала Василию.
– Определенно, тебе это было нужно, котик, – сказала она, поглаживая его грудь.
Раз ГМ решил, что это действительно было ему нужно, то так и есть :smile: Баюн испытывал блаженный покой и облегчение. Он втягивал дым в легкие и выпускал через ноздри, любуясь ее миниатюрной, точеной фигуркой.
– Ты просто прелесть, – сказал он. – Может быть раскроешь великую тайну, как называть такое чудо? Есть ли у этого ангелочка имя?
– Луиза. – Она села прямо, спустила стройные ножки с кровати, отвернулась и надула губки. – Луиза Кораддини, мог бы и запомнить, котик.
Баюн обхватил ее рукой за талию и притянул к себе. Она успокоилась и опять опустилась в постель. Недокуренная трубка покатилась по полу. До тех пор, пока о трубке не вспомнили в следующий раз, больше в каюте не раздалось ни слова. Только звуки.

– Скажи честно, ты влипла в какую-то историю? Что не так с этим кораблем?
Девушка вздрогнула, приподнялась на локте и уставилась на Баюна с выражением любопытства.
– Ты же не думаешь, что я тебя использую, котик?
– Нет, лапочка, я просто хочу помочь. – Он наклонился к красивой женской головке и ласково укусил мочку уха. – Так что? Могу я что-нибудь для тебя сделать, Луиза?

Ulderiga, señora Litta Arese, судорожно вздохнула и непроизвольно пнула мальчишку в живот:
- El hampa diabólica! Как ты здесь оказался?
Голова гудела нещадно, борясь с тошнотой, Ульдерига согнулась в три погибели там же на полу и стянула чепец, для под страховки, волосы распались и пряди тут же прилипли к потной шее и щекам.
Неловко повернувшись, тем самым так некстати всколыхнув содержимое желудка, señora Litta Arese сглотнула и сфокусировала взгляд на двери. Засов был на месте. Мальчонка скрючился от удара и, скорее симулировал, чем испытывал ту боль, которая отражалась на его лице.
- Ты понимаешь меня, El loco joven?
И тут Ульригу осенило!
Не выпуская из рук чепец, непроизвольно сдув липкую прядь волос, пытавшуюся упасть на глаза, Ульрига широко распахнула прозрачно-голубые глаза и придвинулась к юноше:
- Успокойся, payaso! Ты не побоялся влезть ко мне в окно, а до этого я видела, как ты убил человека.
Мальчик прекратил паясничать и сгруппировался на полу, уперев руки перед собой:
- На корабле что-то нечисто, а боцман приказал мне проследить за вами. И доложить ему, если вы что-то подозреваете...
- Боцман? El bastardo sucio, - Ульдерига решила, что неплохо бы было и встать с пола, но ограничилась лишь тем, что села и расправила чепец на коленях, прицепилась на глаз, в случае казуса мальчика не должно было задеть, - Черноволосая воддачанка, pindonga боцмана, участвовала в этом?, - не дожидаясь ответа, сеньора Литта Аресе продолжила шептать, - Боцман говорил что-либо обо мне?
Юноша скуксился и посмотрел на сеньору жалостливо и покаянно.
Ульдерига собралась с силами и оторвала одну руку от чепца, схватила мальчишку за руку и притянула к себе, сипло дыша ему в лицо:
- Рассказывай все! И не забудь правдиво объяснить, почему ты пришел ко мне, нарушив приказ патрона?

Воспоминания о горящих пауках из сна могли найти подтверждение в реальности. Ульдерига чувствовала злобу, давшую первый росток в ее страдающей от боли голове.

- Я хочу помочь не себе,а тебе, - девушка устало откинулась на подушку, - беги! Я не хочу видеть тебя в цепях, котик.

Она посмотрела за окно, где едва начало светать.
- Матросы ещё спят. У тебя ещё есть возможность похитить лодку и сбежать... в каком направлении земля я покажу.

На удивленный взгляд Баюна, Луиза посмотрела на него грустными глазами.
- Пассажиров в полдень закуют в кандалы. Корабль повезет их на рабские рынки Империи Полумесяца. Капитану... вы его знаете как Боцман, заплатили чтобы он перехватил какие-то секретные документы, поэтому он захватил это судно и устроил этот карнавал. Капитан решил, что никто с его лицом никогда не поверит, что он капитан торгового судна, поэтому он назвался вам Боцманом. А все матросы тут - настоящие пираты. И их в три раза больше чем пассажиров-мужчин. У вас нет шансов. Совсем. Совсем-совсем.


Она горько усмехнулась.
- Я бы убежала с тобой, милый, но он броситься за нами в погоню, нам вдвоем не убежать. Он никогда не отпустит меня. Я должна остаться.


Она смотрела застывшим взглядом в какую-то точку на стене.
- Если бы он умер все могло бы измениться, пираты стали делить власть, а мы могли бы сбежать или встать во главе пиратов... вместе с тобой котик. У меня есть свою люди среди матросов, но пока ОН жив, они не скажут и слово против. Увы, никто не решается бросить ему вызов, те кто решался он просто порезал на куски. Лучше беги, а я останусь.

Синьора оказалась сильнее, чем можно было подумать. По крайней мере, пихалась она быстро и неожиданно. Чтобы сделать даме приятно, Эсси, насколько могла, изобразила адские страдания. То ли недостаточно убедительно, то ли синьора оказалась пронцательней, чем хотелось, но артистку, фигурально выражаясь, освистали. К счастью, благородная дама не заметила кинжала, который девушка благополучно прикрыла ногой - чтобы не отсвечивал.
- Ух, я уж решил, что боцман, mac an striapaigh* послал кого-то вас... того... порешить... - Пробормотала Эссильт. - Первая хорошая новость за день.
- Простите, синьора, в каюте боцман был один. Давайте я обскажу все по порядку. Я не первый раз на корабле, синьора. Это пятое судно, на котором я иду. Был военный корабль королевы, был корабль контрабандистов, был монтеньский почтовик, был вендельский купец. Но нигде боцман не жил в отдельной каюте. Нигде боцман не умел читать карты. Боцманы, они все время с нами - кубричной косточкой. Команды отдают, за порядком следят, за провинности дерут, не без того. Я неладное почуял еще когда этот slyboots** на погрузке в драку не вмешался. И приказа матросам не отдал. Не бывает так, синьора.

Так вот, вызвал он меня - а обычно боцманам до громитов и юнг дела не больше, чем вам до корабельных крыс - и давай вокруг да около ходить. Дескать, команда у нас хорошая, ты нам подойдешь, а бить у нас не в заводе - вот на рее вздернуть, это да, это можем... А потом вдруг сразу круто к делу приступил - мол, птичка на хвостике принесла, что едет с нами очень важный человек, очень важные тайные бумаги везет. Вызнать велел, кто, да что, а сроку положил до полудня сего дня. А потом велел про "ведьму-водачче", простите, синьора, но вы сами велели... Про ведьму разузнать. Не заподозрила ли неладного, сказал. Ну, я и решил, что коль он вас побаивается, лучше вам все и рассказать. Вдруг вы чем помешать ему сможете.

Потому как, синьора, это не мне заблажилось, не надейтесь. Я слышал, как айзенец, который с панцерхедом на ту шваль пошел, с синьором из Водачче, ну, который на пристани стрелял, говорил. А знаете, про что? Про то, что не на Монтень судно идет. И с командой неладно. И капитана не видно. А девица капитанова, пока боцман со мной беседы вел, всех господ, у которых те бумаги могут быть, в одной каюте на обед собрала.

Все как есть вам рассказал, хотите верьте, хотите нет. Я сюда нанялся-то от безденежья - очень в Монтень надо было, чтоб оттуда домой, на Éire***. Мне терять нечего, Боцману скажу, что вы ни сном ни духом, синьора. Что мутит вас, простите, с корабельных харчей, так, что жизнь не мила. Тут не до заговоров, мол. А чтоб не мутило, попробуйте перец, такой, чтоб сильно злой был, пожевать. Средство злое, но верное. - Мысли Эсси начали путаться. Сказывалось напряжение всего дня и последнего часа. - Простите, если что не так, синьора. Позвольте мне уйти.

Девушка махнула на дверь, одновременно сунув кинжал в ножны.


*курвин сын (гаэльск.)
** прохвост (гаэльск.)
***самоназвание Инисмора, местного аналога Ирландии (гаэльск.)

Уссурец побелел как мел, голос его оставался спокойным, но всякому, кто заглянул бы в душу охотника стало бы известно, что затишье перед бурей не так страшно, как это мрачное спокойствие. Нервы Баюна натянулись сильнее тетивы.
- Я всегда успею сбежать. Меня уже пытались однажды заковать в цепи, - саркастично произнес он. - Но сейчас я не один. Я не могу так просто уйти.
- Нет.
Уссурец взял лицо девушки в ладнони, поцеловал и поднялся с кровати.
- Спасибо, Луиза. Я твой должник. - Охотник лихорадочно одевался. - Но нет, я не могу уйти.
Баюн перекинул топор за спину и проверил, правильно ли легли ремни.
- В полдень. Говоришь, у нас есть время до полудня?
- Да. Но я же сказала - у вас ни единого шанса.
- Ты просто недостаточно хорошо меня знаешь. Что бы не случилось - не бойся.
Уссурец еще раз поцеловал девушку и спокойным шагом, словно на прогулке, вышел из каюты. Ему нужно было найти Ведьму и Фехтовальщика, пока пираты не начали действовать. Выбирая между враждой с Ватицинской церковью и жизнью Лусии, Баюн не раздумывал.
"Все, что нужно - это убить водаччианского подлеца."
Через минуту уссурец уже стучал в дверь каюты синьоры Литта Арессе.
- Синьора, во имя вашего Пророка, нам нужно срочно поговорить!

- Слишком много этого всего... - тихо сказал Волькер. - чтобы все так было хорошо. Печенкой чую, что что-то будет.
По пути он заметил того же юнгу: тот разлил ведро с водой совсем рядом. Вспомнив себя в первые дни на барже, айзенец чуть усмехнулся. "Салага..."
О том, что паренек мог что-то подслушать, не возникло ни единого подозрения, тем более, что тот быстро умчался за шваброй. "Тоже приходилось бегать так..."

Волькер и не заметил, как оказался у своей каюты. К тому же надо такому оказаться, что их с водачченцем каюты находились совсем рядом.
- И это дело. Доброй ночи. - а что еще оставалось делать?Ну не будить же остальных пассажиров среди ночи, не так ли? "Завтра предупрежу уссурийца. Может, и выйдет что. И еще бы поговорить с этой...ведьмой. Она наверняка о чем-то знает, думаю" - подумал Дорк, заперев дверь.
Вначале он проверил шкатулку. Она была на месте и навряд ли кто ее трогал. Потом уроженец Фишлера взглянул на окно. Была какая-то такая мысль, но он ее позабыл. "Значит, не важно." - отмел мимолетное сожаление в сторону наемник и положил заряженный пистолет под подушку. Перчатку и рапиру далеко не убирал, чтобы в случае чего они были под рукой Сняв сапоги, бывший речник лег на кровать не раздеваясь и мысленно прочитал молитву Теусу.
"Нет, уж, Волькера Дорка вам так просто взять не удастся..." - подумал айзенец, проваливаясь в беспокойный и чуткий сон...

Вольдер и Ренцо приняли все меры, на случай если кто решит вломиться к ним в каюту. Различие было только в деталях - Ренцо подпер дверь своим тяжелым сундуком, а Вольдер - комодом. Ренцо положил рядом пистолеты и шпагу, а Вольдер ещё и панцерхэнд.

Но их никто так и не побеспокоил, до самого рассвета. Проснувшись они задумались стоит ли делиться тревогами с остальными членами экипажа и идти ли на завтрак.

****

Только Луссия прекрасно провела ночь и лишь проснувшись немного расстроилась, что котик куда-то пропал. Или может быть он ей вообще приснился? Но все равно у неё было прекрасное настроение, ведь казалось бы скучнейшее пути шествие, оказалось вовсе не таким скучным, как ей казалось сначала.

- Доброй ночи, поскольку, полагаю, утро может быть отнюдь не добрым, - я кивнул айзенцу, и перешагнул порог своей каюты.
Подготовка ко сну никогда не занимала много времени, но сейчас требовалось сделать довольно многое, чтобы спать спокойно.
Первым делом - дверь - на ключ и на засов. К ней - добротный дубовый табурет, а него - сундучок. Последний не особо тяжел, зато если в дверь начнут ломиться, вся эта "фортификация" упадёт с грохотом, способным мертвого разбудить. За вещи внутри можно было не опасаться - всё, что хрупко, хранится в прочных футлярах, а остальное - перетерпит.
Пистолет устроился на кровати рядом. Взводить пружину я не стал, но и само по себе оружие весьма увесистое, грамотным ударом рукоятью по голове вполне можно проломить череп.
Клинки - сюда же.
Оконце - закрыть. Можно, конечно, при помощи пистоля и куска верёвки соорудить хитрую конструкцию, которая напугает или убьёт незваного гостя, вломившегося через окно, но обдумав все обстоятельства, от этой затеи пришлось отказался - мало ли кого ко мне занесёт?
Лишь после всего этого, проверив повязку и убедившись, что она чиста, я лёг спать.

"... палуба, доски которой приобрели желтовато-коричневый цвет от длительного пребывания на солнце, была почти пуста. Людей немного - вахта да несколько матросов с палубного гандека, проверяющие чехлы на орудиях, остальные отдыхают или заняты своими делами - ранее утро есть раннее утро.
Паруса на мачтах в основном, убраны - фок, грот, и контр-бизань свёрнуты, остались только те, что отвечают за маневр нашей многострадальной тушки, и несмотря на это - скорость высока, она чувствуется во всем - в кильватерном следе, в солёных брызгах, в трепетании вымпелов.
Чёрная туча неторопливо надвигается, наползает на летящий фрегат с северо-запада. Кажется, что на волнах, там, вдали уже можно различить белые "барашки" гребней.
- Пройдём, синьор лейтенант? - интересуется у меня стоящий за штурвалом матрос.
- Не думаю. Пора поднимать всех - до "пляски" не более двух часов.
Желтовато-коричневые доски мокры от брызг, как и серые робы канониров, в очередной раз проверяющих, надёжно ли укрыты и привязаны их чугунные питомцы. Интересно, что сейчас чувствуют труженики картуза и банника, если холод норовит цапнуть меня даже сквозь рубашку, камзол и плащ?
В голове почему-то крутится мысль, что палубу по возвращении домой надо будет покрасить в красный цвет , чтобы не устраивать команде пытку под названием "очистка и надраивание палубы до блеска" после боя..."

Вода в кувшине была совсем холодная, но Лусия все равно с удовольствием умылась. Несмотря на то, что качка стала ощутимее, чувствовала она себя прекрасно. Ей снились легкие сны, в которых она была счастлива, и пробуждение тоже было легким и радостным. Девушка все еще ощущала под рукой теплую спинку кота, мурчание которого и навеяло такие прекрасные сны. Интересно, чей это кот? И почему он пришел именно в ее каюту? Может быть, в ней когда-то жил человек, который его привечал. Впрочем, возможно, этот ласковый зверек снова придет к ней.
Лусия устроилась перед зеркалом и долго расчесывала волосы. Щетка скользила по блестящим прядям, и девушка поймала себя на том, что беспричинно улыбается. Вчерашние тревоги растаяли, как утренний туман. И даже приглашение Роджера уже не казалось ей неприличным и двусмысленным. Человек от чистого сердца хотел развлечь ее, а она подумала о нем плохо. Так не годится. Надо будет извиниться перед ним, если такой случай предоставится.
Лусия открыла баул, достала еще одно платье. К сожалению, их у нее не так уж и много, чтобы каждый день появляться в новом наряде или менять их несколько раз в день. Но сегодня она сможет принарядиться. Темно-синее платье прекрасно сидело на ее фигуре. Девушка собрала волосы в высокую прическу и вздохнула. Не так уж ловко у нее получается управляться с волосами. Но позволить горничную она себе не может. Хорошо еще, что нанялу слугу. Лусия снова улыбнулась и надела на шею ожерелье из мелкого жемчуга. Вечером, вернувшись в каюту, она обратила внимание на идеальный порядок. И тогда впервые подумала о Баюне с теплотой. Он, скорей всего, вовсе не плохой человек.
Девушка поправила непокорную прядку, так и норовящую выбиться из прически, накинула кружевную мантилью и вышла из каюты.

Ульдерига тяжело вздохнула, мальчишка говорил долго, пытаясь втолковать об опасности.
Красные линии любовной связи между любовницей капитана и боцманом, и более ничего, не считая возможной связи с уссурийским медведем.
Профессор, спесивый барон, получивший какие-то бумаги на пирсе, соотечественник (сеньора Литта Аресе внутренне поморщилась), айзинец, девица с уссурийцем.
Ульдерига внутрее похолодела, задержки в пути мало входила в ее планы.
- Бедный chiquitín!, - Ульдерига краем глаза следила за передвижением кинжала, - Ты правильно сделал, что пришел ко мне. Я заплачу тебе, но, Encanto por todos los santos, выполни мою просьбу. Команда вероятнее всего спит, потому тебя не заметят, если же попадешься, байка о моей болезни найдет подтверждение. Мне нужна моя служанка, переодеться и подготовиться, - глаза мальчишки удивленно округлились, - а еще мне нужен перец, о котором ты говорил, мне дурно, это может сыграть дурную шутку. Приведи сеньору Терезу Фелегрини, она в каюте для бедноты, скажи, что мне очень плохо, ты услышал стоны из моей каюты и решил помочь. Не подведи меня, мальчик, - с угрозой закончила свой монолог молодая женщина.
Мальчишка попятился и уперся попой в дверь:
- Сеньора, но как я смогу?
- Боцмана ты подвел, - с нажимом ответила señora Litta Arese, - выполнишь просьбу, получишь кошель с деньгами. Черноволосая воддачанка, с руками как лопаты, путешествует с мужем, номер каюты 17, надеюсь, ты знаешь цифры.

Оставшись одна, Ульдерига поднялась с пола и шаткой походкой добралась до стола с кувшином воды. Питье из горла посуды не соответствовало положению молодой женщины, но нужда заставила отбросить неуместные условности. Струйки воды стекали по подбородку на грудь, ночная рубашка промокла, остатки воды Ульдерига вылила себе на голову. Стало легче, и комок тошноты отступил от горла.
Бормоча проклятья, Ульдерига рывком раскрыла сундук и безошибочно вынула тюк с мужским костюмом, швырнула его на кровать. Волосы как водоросли путались под руками.
Со дна сундука был вытянут тючок с кинжалами и спицами.
Как выяснилось, señora Litta Arese затратила прилично времени на все эти действия.
Мальчишка привел сонную сеньору Терезу, его побегу Ульдерига тут же помешала, о перце все благополучно забыли.
- Сеньора, мальчик сказал, что Вы умираете!, - запричитала добрейшая сеньора Фелегрини
- Умираю! И ты должна одеть меня, чтобы на том свете мне не было стыдно предстать перед Всевышним! А ты, мелкий поганец, будешь помогать собирать мой багаж!
Мальчишка застыл от творившейся несправедливости. Ульдерига демонстративно выставила кошель на стол и отвернулась, начав стягивать рубашку.
- А ну складывай!, -Тереза прикрикнула на мальчишку и продолжила, - Сеньора Ульдерига, это же мужской костюм!
- Последнее желание умирающей, сеньора Тереза, это последнее желание!
Ошеломленный мальчуган молча принялся паковать платья señora Litta Arese. Особого страха он не выказывал, лишь заинтересовано следил за тем, что делали сеньоры.
Корсет, рубашка, мужские брюки, высокие сапоги, кружевное жабо, запонки, часы на цепочке, шляпу в помещении Ульдерига натягивать не стала. Волосы молодой женщины были вновь стянуты в узел.
Мальчуган и сеньора Тереза закончили паковать багаж ровно тогда, когда Ульдерига спрятала все свои кинжалы и воткнула шпильку в пучок на голове.
- Сеньора, могу я идти?, - законючил мальчишка, косясь на кошель.
- Сейчас уйдет сеньора Фелегрини, за ней выйдешь ты, осмотришься, если за каютой будут следить, то просто уйдешь, если нет, то стукнешь в дверь.
Мальчишка вздохнул и казалось проклял тот час, когда решил помочь ведьме.
- Тереза, запрись в каюте, никому ничего не говори, спросят обо мне, скажешь, что я больна и сплю, - Ульдерига пристально смотрела в глаза служанке, - А теперь иди!
Сеньора Фелегрини пулей вылетела из каюты, мальчишка обреченно присел на корточки у двери.
- Юный сеньор заслужил мое доверие, - произнела Ульдерига, глядя на склоненную голову юнги, кошель твой, шаги Терещы стихли, забирай свою плату и иди.
Стук в дверь застал обоих в расплох.
- Уссуриец!, - прошептал мальчонка.
- Лезь под кровать!, - прошипела Ульдерига, - Сеньор выбрал не очень удачное время для визита, - громко оповестила она, следя за тем как мальчик нырнул под кровать.
Оправив одеяло так, чтобы оно свисало с кровати, Ульдерига открыла дверь.

Дверь каюты синьоры Литта Аресс открылась, и на уссурца уставилась пара глаз, выражение которых ясно давало понять, кто здесь лишний.
– Вы так гостеприимны, синьора, это что то. Я в восторге. – Баюн изобразил видимость улыбки. Он без спроса проскользнул в каюту и захлопнул дверь.
Ульдерига Аурелия поморщилась. Уссурец, вел себя вызывающе, как пьяный, но от него не разило перегаром. Выходило, что варвар вроде как трезвый – с поправкой на его обычную дикую манеру поведения. Значит ему что-то было сильно нужно, если он смел вламываться к ней.
Бровь Ульдериги зажила собственной жизнью и решила встретиться с волосами надо лбом.
– Что Вам угодно? - спросила она ледяным тоном.
– Лично для себя – ничего. Но, знаете, на этом корабле завелись гниды, и мне бы не хотелось дать им попробовать кровь.
Уссурец сбивчиво и активно жестикулируя пересказал синьоре Литта Аресс все, что узнал от Луизы Кораддини о курсе судна, о планах капитана и о нависшей над пассажирами опасности.
– В полдень всех пассажиров закуют в кандалы и транспортируют в таком виде на невольничний рынок Империи Полумесяца. Даже самые обширные связи не помогут отыскать в стране крещентов жену, дочь или сына.
В нескольких словах он обрисовал, почему не выйдет сбежать. Даже если перебить вахтенных, пираты нагонят шлюпку.
– Перебить всю команду – не вариант. Пиратов слишком много, но если я убью капитана, есть шанс, что начнутся беспорядки, у пиратов, знаете ли своеобразная система наследования власти, - Баюн зловеще хохотнул, - и матросне станет не до пассажиров. В интригах Капитана разбиралась только синьора Кораддини. Даже если она займет его место… э-э-э… ее лояльность на порядок выше.
Рот señora Litta Arese насмешливо изогнулся, а в глазах появился нехороший блеск.
- Вы хотите рассказать мне, сеньор, что пришли ко мне, дабы передать слова pindonga боцмана? – Ульдерига Аурелиа спокойно поправила шпильку в прическе.
– Нет, я еще и собирался поболтать с прекрасной дамой. Лучше, конечно, после того, как вы дадите мне Благословление Чаш.
Уссурец продемонстрировал неожиданные познания в искусстве Плетения нитей. Он запнулся и сделал паузу, перед тем как перейти к главному.
– Я ведь оборотень.
Из-под одеяла синьориты Литта-Аресс отчетливо тянуло знакомым травяным душком.
- И разрешите уже юнге вылезть из-под кровати. Я не кусаюсь.

Проснулся айзенец довольно рано, как привык вставать с самого детства. Быстрый взгляд на импровизированную баррикаду показал, что к Волькеру никто не ломился.
Быстро обувшись, он перекусил куском сыра, взятого с собой, и запил из фляжки (своя вода в плаваньи может пригодится). На завтрак подозрительный речник не собирался, а сыр все одно следовало съесть поскорее, пока он не испортился.
После небольшого завтрака уроженец Фишлера одел панцерхэнд, взял шпагу с пистолетом (паранойя и привычка не расставаться с оружием и в отхожем месте - вещи обычные для наемников), после чего стал разбирать баррикаду. Вначале снял и поставил на место табурет, потом пододвинул обратно комод.
- Надеюсь, матросы не решили наведаться ко мне в последнюю очередь...хотя, Ренцо тоже должен был... - тихо пробормотал на родном языке айзенец перед тем, как покинуть каюту.
"Ну и к кому постучаться?" - подумал Волькер, выйдя в коридор. Ренцо он пока не заметил. То ли спал, пользуясь моментом, то ли недавно встал и не успел выйти из своей каюты.

Бровь Ульдериги зажила собственной жизнью и решила встретиться с волосами надо лбом.
– Что Вам угодно?, - спросила она ледяным тоном.
Ульдерига держалась из-зо всех сил, дабы не сморщиться. Она чувствовала досаду, что специально не отпускала юнгу от себя всю ночь. Ей начинало казаться, что оба ее визитера в сговоре и ведут одну им понятную игру.
Рот señora Litta Arese насмешливо изогнулся, а в глазах появился нехороший блеск.
– Вы хотите рассказать мне, сеньор, что пришли ко мне, дабы передать слова pindonga боцмана?, – Ульдерига Аурелиа спокойно поправила шпильку в прическе.
Ульрига замерла и осторожно отошла к противоположной стене, прикрыв тыл, большой палец правой руки любовно погладил острие кинжала в рукаве.
Губы señora Litta Arese превратились в тонкую линию, брови сошлись у переносицы, глаза потемнели, две складки легли от крыльев носа к губам.
- Несомненно, Ваш юный друг может присоединиться к Вам, приношу свои извинения, что лишила Вас его общества этой ночью, - Ульдерига тщательно подбирала слова. - Касательно Вашей неожиданной просьбы, прошу Вас дать мне немного времени. Я бы хотела обсудить бунт на корабле, который Вы планируете начать с подстрекательства некой особы, чьим словам я верю меньше, чем Вашим и этого юного мальчика.
Ульдерига позволила себе вздохнуть и светски улыбнуться собеседникам.
- Не буду скрывать от вас, сеньоры, но меня страшит остаться без капитана в открытом море. К тому же, юнга рассказал мне о подслушанном разговоре сеньора Волькера и сеньора Ренцо, - произнеся последнее имя, Ульрига закусила губу., - Как я запомнила, срок нашего пленения - обед. Нам стоит обсудить наши действия сообща ка можно скорее.
Ульдерига отвернулась, затем, не глядя в глаза уссурийцу, продолжила:
- Я видела Вас в деле, отважные убийцы отребья, и не буду скрывать, меня страшит исход поединка с боцманом. Судьба не терпит пустого дерганья за нити.

По лицу Баюна мелькнула слабая тень улыбки:
– Синьора, не отправить ли нам юнгу за свечкой?
– Ч-чего? – Ульдерига моргнула. Ей показалось, что она ослышалась.
– Поставим за упокой. Не думаю, что пираты будут столь любезны, чтобы заботиться о спасении наших душ. – Баюн начинал выходить из себя, но старался сдерживать эмоции. – У нас очень мало времени. Скоро побудка и смена вахты. Сейчас, пока матросы спят, есть шанс застать их начальника врасплох.
Синьора, казалось, не доверяла уссурцу, и Баюн уже подумал, что зря тратит время.
– Не время сомневаться. Еще чуть-чуть – и будет поздно.
Мужчина сжал кулаки. Он почти рычал, обращаясь к юнге:
– Мелкий, дуй к айзенцу и тащи и его, и свою тощую задницы сюда. У тебя пять минут времени или не видать тебе берегов Инисмор, как женской верности.
Охотник развернулся на каблуках и выскочил за дверь.
– Я приведу Фехтовальщика.

***

Баюн аккуратно прикрыл дверь, стараясь не делать резких движений. Наверняка, вахтенный обратит внимание на утренние перемещения пассажиров. Охотник бы сильно удивился, если бы один-два из них не были поставлены приглядывать за каютами. Насвистывая «Веселую Дженни», он постучался в окно Фехтовальщика и громко произнес:
– Эй, синьор ди Анжелис! Как насчет малость промочить горло?
И уже совсем негромко добавил:
– Фехтовальщик, немедленно одевайся и не забудь шпагу. Судно пиратское и идет в Крещент Мун.

– Эй, синьор ди Анжелис! Как насчет малость промочить горло?
Оклик выдернул меня из сна, где вовсю разыгрывался пережитый когда-то у берегов Айзена шторм.
Приблизительно полминуты потребовалось на то, чтобы сообразить, кому из пассажиров мог принадлежать голос.
«Уссуриец? Ну надо же… Что ему от меня нужно?»
– Фехтовальщик, немедленно одевайся и не забудь шпагу. Судно пиратское и идет в Крещент Мун.
Ага. А вот и причина. Весомая, надо сказать, причина.
- Буду через несколько минут в коридоре, - негромко откликнулся я.
«Будет рубка? Да наверняка…»
Перед глазами опять всплыли чертовы простыни, заставив меня поморщиться.
Первым делом - проверить повязку. Чистая? Хорошо, но лучше всё-таки заменить её.
Покопавшись в сундучке, мне удалось извлечь искомое – плотную рубашку бардового цвета, покрытую бурыми потёками, которые давно уже не отстирывались с неё при всём усердии и старании. Вот эту одёжку – под обычную. Ткань, из которой изготовлено сие одеяние - редкая и дорогая, купленная по случаю у одного торговца в Айзене. Названия я не запомнил, зато знаю, что она неплохо останавливает кровотечение, и по слухам - обеззараживает, хотя чёрт её знает. Далее – всё как обычно – верхняя рубашка, брюки, сапоги, камзол, перчатки. Да, будет жарко, но мне не привыкать…
Рапиру к правому бедру, кинжал к левому, сумку – кобуру с пистолетом - на плечо, предварительно проверив, на месте ли порох и пули. Последний штрих – извлечённая из сундучка увесистая, довольно большая фляга, в которой при перемещении что-то довольно громко булькнуло.
Сундучок – на ключ, и под кровать. Тубус с картами – туда же.
Отворив дверь каюты, и убедившись, что меня не ждёт толпа до зубов вооруженных матросов, а лишь один пассажир - охотник, торопливо выскользнул в коридор, и запер за собой дверь.
- Доброе утро, хотя, пожалуй, таковым его нельзя назвать. Вы умеете приносить «хорошие» новости, любезный. Куда нам? – негромко поинтересовался я у уссурийца.

- Доброе утро, хотя, пожалуй, таковым его нельзя назвать. Вы умеете приносить «хорошие» новости, любезный. Куда нам? – негромко поинтересовался Ренцо у уссурийца.
Баюн усмехнулся:
– У меня вообще складывается такое впечатление, что мы выбираемся из одной неприятности только для того, чтобы влипнуть в следующую. И да... Нам к синьоре Литта Аресс.
Ренцо уставился в глаза охотнику. Видимо, он решил, что высказывать дурацкие идеи входит в число хобби уссурца.
– Не смотри на меня, как легавая на кота, – лицо уссурца скривилось. – Ценой чего угодно, но уговори свою благородную соотечественницу использовать ее способности. Она, похоже, все еще считает, что мы на морской прогулке.
Баюн никогда раньше не видел, на что способны пираты, но достаточно много слышал. Водаччианец создавал у него впечатление хладнокровного интригана и убийцы – но убийцы обычного. Уссурец никогда не наблюдал, чтобы водаччианский Фехтовальщик истязал людей живьем или грабил, или продавал в рабство. Быть может, если бы они познакомились раньше, до того, как Большая игра коснулась Уссуры, до того, как Ватицинская церковь протянула свои лапы в родные земли, он бы даже согласился назвать остроумного и бесстрашного водаччианца другом. Сейчас это было невозможно, но было одно «но».
Охотник на ходу пересказал водаччианцу события утра, опустив только подробности сцены в собственной каюте. Он закончил пересказ как раз тогда, когда мужчины пришли к временным апартаментам Ведьмы Судьбы.
– Крутись как хочешь, Фехтовальщик, но если слухи о силе Капитана верны, то нам понадобится и твоя, и ее помощь? Ты поговоришь с ней?
Охотник положил руку на плечо Ренцо.
– А сейчас мне нужно позаботиться о синьорите дель Торес. Я скоро вернусь.
Судя по выражению лица уссурца, как минимум у одного из двоих людей на этом судне было мало шансов встретить рассвет живым.

– У меня вообще складывается такое впечатление, что мы выбираемся из одной неприятности только для того, чтобы влипнуть в следующую. И да... Нам к синьоре Литта Аресс.
"Действительно. Что-что? К ведьме?!"
– Не смотри на меня, как легавая на кота. Ценой чего угодно, но уговори свою благородную соотечественницу использовать ее способности. Она, похоже, все еще считает, что мы на морской прогулке.
Я двинулся вслед за охотником, на ходу пытаясь сообразить, каким образом можно уговорить высокородную соотечественницу применить её дар, при этом - желательно - не получить какую-нибудь пакость в ответ.
Рассказ уссурийца я воспринял относительно спокойно - странности, происходившие на судне, теперь перестали казаться отзвуками собственной паранойи, навеянными непрестанно ведущейся в родной земле Великой Игрой.
– Крутись как хочешь, Фехтовальщик, но если слухи о силе Капитана верны, то нам понадобится и твоя, и ее помощь? Ты поговоришь с ней?
- Попробую. Хотя, полагаю, что получится это отнюдь не сразу, но думаю, справлюсь за четверть часа или его половину, - я кивнул собеседнику, остановившись у двери искомой каюты.
– А сейчас мне нужно позаботиться о синьорите дель Торес. Я скоро вернусь.
"Синьорита дель Торес? Синьорита дель Торес..." Я на мгновение зажмурился, попытавшись сообразить, которая из благородных дам, присутствовавших на обеде - означенная. Из памяти всплыл образ темноволосой девушки и ухаживающего за ней светловолосого молодого человека в простой одежде.
- Ты имеешь в виду невысокую темноволосую и темноглазую кастилийку? Тогда заодно хочу тебя предупредить - её светловолосый ухажёр, по всей вероятности - капер. За свою жизнь я достаточно их навидался, и могу это утверждать с уверенностью. Так что попроси её быть осторожной - вполне возможно, что сей господин - подставное лицо от местного капитана. И да... хорошо бы было как-нибудь известить остальных пассажиров. Человеческий разум порой действует иррационально, и мне бы не хотелось, чтобы заслышав шум боя, дамы и господа повылезали из своих кают ради вящего любопытства - это значительно увеличивает их шанс подвернуться под шальную пулю и прочие неприятные вещи. Удачи! - я махнул рукой вслед удаляющемуся охотнику.
" Ведьма. Ведьма. Ведьма. Это плохо. Дело даже не в магии, дело в Игре. Игра ходит за вами по пятам, как паук-мышелов за своей жертвой. Столько лет пытался сбежать от неё... безрезультатно".
Прислонившись к стене рядом с дверью, и убедившись, что по коридору не идёт какой-нибудь случайно забредший сюда член экипажа, я осторожно постучал по толстым доскам, и негромко, но чётко заговорил на водачче, сделав свой акцент - терамо явным, чтобы Сорте Стрега убедилась, что за дверью действительно один её соотечественник, а не дюжина матросов, набранных неизвестно где и еле-еле освоивших язык водачче.
- Синьора! Я приношу свои нижайшие извинения по поводу столь раннего вторжения, но мне думается, что многим на этом корабле нужна ваша помощь, а посему - будьте столь любезны - уделите несколько минут вашего драгоценного внимания. Abbiamo un sacco di guai*.
_______
* - у нас большие неприятности (у нас есть много проблем)

Утро было довольно прохладное. Лусия поднялась на палубу и поежилась. Вокруг корабля клубился белый туман, от которого палуба, поручни, и все, до чего дотрагивалась девушка, было влажным. Она подошла к поручню и попыталась разглядеть море, но ей этого не удалось.
- Скорее бы выглянуло солнце, - пробормотала она и решила вернуться в каюту.

Ее шаги гулко звучали в тишине, и она, спускаясь по лестнице, старалась ступать как можно медленнее и тише. Скрип открывающейся двери заставил ее замереть на месте. Не в силах сдержать любопытство, Лусия присела на ступеньку и увидела, как из своей каюты вышел Баюн, быстро пошел по коридору и постучал в одну из дверей. Он что-то говорил, но девушка услышала только "сеньора". Дверь открылась, и ее слуга вошел внутрь.
В этот момент снова раздался скрип, и из каюты, которую недавно покинул Василий, выскользнула женщина, принимающая пассажиров во время обеда от имени капитана. Она быстро огляделась и почти пробежала мимо Лусии. Легкий запах духов не успел еще растаять в воздухе, как скрипнула еще одна дверь и появился айзенец. Он медленно прошелся по коридору и остановился довольно далеко от затаившейся девушки.
Лусия, увидев, что он стоит к ней спиной, уже собралась было прошмыгнуть в свою каюту, как в коридоре снова появился Баюн. Он стремительно подошел к одной из дверей, постучал и снова что-то проговорил. Девушка опять уловила только одно слово «фехтовальщик». Через несколько минут этот самый фехтовальщик действительно вышел в коридор, и у них с Василием состоялся разговор. Но сколько Лусия ни прислушивалась, ни слова не смогла разобрать. А мужчины между тем, как видно, о чем-то договорились, и Баюн пошел по коридору прямо к Лусии. Она выпрямилась, повернулась к нему спиной и сделала вид, что поднимается на палубу.

Она была готова к тому, что слуга увидит ее, но все же вздрогнула, когда услышала его голос :
- И куда это вы, сеньорита, направляетесь в такую рань?
Лусия оглянулась и собралась поприветствовать Баюна, но он, нахмурив брови, взял ее под локоток и потянул обратно, в коридор.
- Немедленно вернитесь в каюту. Не хватало вам простудиться.
- Что вы себе позволяете? – девушка попыталась освободить руку и сердито глянула на уссурца. – Немедленно отпустите меня. Я вправе находиться там, где пожелаю, и не вам мне указывать.
Лицо Баюна потемнело. Он вспомнил последние слова фехтовальщика и буквально выплюнул ей в лицо:
- Что, отправились на свидание со вчерашним ухажером? Не терпится?
Кровь бросилась Лусии в лицо, на глазах выступили злые слезы. Она слепо глянула в лицо Василию, и звук пощечины прокатился по коридору.
Уссурец усмехнулся, потер щеку и сказал замершей Лусии:
- Вот что, сеньорита, некогда мне тут с вами лясы точить. Сейчас я вас провожу в вашу каюту, вы крепко-накрепко закроете дверь и будете сидеть тихо, как мышка. На корабле пираты, которые готовы нас всех отправить на невольничий рынок. Так что уж, будьте добры, дверь открыть только мне. А на случай, если к вам будут ломиться, хорошо бы зарядить пистолет. У вас же есть?

Баюн довел Лусию до дверей ее каюты, мельком глянул в ее побледневшее лицо и дождался, пока в дверях повернется ключ.

Эсси успела проклясть все на свете. Мало того, что эта smug* дала понять, что не верит ни единому слову (что не укладывалось в ее упрямой гэльской голове - зачем, иначе, человек рисковал собственной шкурой, вися над пучиной и рискуя перебудить всех подряд, - что ему делать нечего?), так еще и перепутала ее со своими холопами...
Впрочем, вид внушающего уважение кошеля помог здравому смыслу придушить гонор подушкой. На время. Надо взглянуть на вещи с другой стороны - балованная sissy** не в состоянии даже позаботиться о себе сама. Девушку подмывало сказать, что по себе людей не судят, но она сочла за лучшее промолчать. Синьора производила впечатление особы злопамятной и мелочной. Эссильт воспользовалась случаем и сбегала за крюком. Отнести его в ухоронку не было времени, поэтому она обмотала веревку вокруг талии и зацепила крюк за пояс. Пригодится.
Сонная клуша поначалу не хотела идти, пришлось подкрепить слова легким пинком. В итоге на поиски перца времени не осталось.
***
Сидя под кроватью, Эсси слушала беседу уссурца с синьорой, в который раз удивляясь про себя ее подозрительности. Вот прям весь белый свет сговорился, чтоб этой умнице-красавице-золотому сердечку навредить, фу-ты, ну-ты...
Последняя фраза уссурца заставила ее подпрыгнуть в своем пыльном убежище:
Go raibh tú bás!*** Неужто плохо спряталась? Может, пятка торчит? Хотя, ребята в Марках про уссурцев всякое болтали, но она всегда считала - брешут.
С каждым мгновением Эссильт все лучше понимала соотечественников, которые на дух не переносили водачче. Сами людишки отравленные и все вокруг отравляют. Теперь вот будут языками чесать. А время уходит. И чем дольше она торчит в этой каюте, тем меньше у нее шансов выйти живой из передряги. Впрочем, один шанс точно есть. Лже-боцман пока ни в чем не поозревает своего придурковатого громита. Значит, этот громит может прийти в его каюту беспрепятственно. А дальше... Дальше и узнаем, зря или не зря набивались кулаки и точился нож.
Повелительный голос уссурца прервал мысли девушки. Еще один ceannasaí**** на ее голову, да им просто конца нет! Она молча вышла из каюты и отправилась на поиски айзенца. Как с ним говорить, интересно знать? Хотя, водачче он вроде разумеет...
Солдафон обнаружился в коридоре, свеженький, как огурчик. Эсси подкралась к нему и дурашливо пропищала, на случай, если за каютами пассажиров следят:
- Синьор, какое счастье, что вы уже встали! Синьора из восьмой каюты упала с кровати и ее засыпало дорожными сундуками. Синьор, скорей помогите ей, а то она задохнется в своих пожитках!
Она зашла между айзенцем и стеной, чтобы спрятаться от возможных соглядатаев за его массивной фигурой, и подергала его за рукав, предлагая наклониться.
- На судне измена, синьор. Корабль идет на Империю Полумесяца, а экипаж - пираты. Синьора и другие ждут вас в восьмой каюте. Ради всего святого для вас, не шумите и не подавайте вида, что что-то не так!
"Доведу его до места, послушаю, а если так и будут трепаться, пойду одна. Diabhal é*****!"


* много о себе воображающий человек (гаэльск.)
** неженка (гаэльск.)
***Чтоб тебе сдохнуть! (гаэльск.)
****начальник (гаэльск.)
*****Будь оно все проклято! (гаэльск.)

Айзенец решил было постучаться в ближайшую каюту, но тут он заметил юнгу. Паренек. что примечательно бежал к нему и стал нести что-то про восьмую каюту, где завалило некую даму.
- Да-да, иду. - Волькер в это не слишком-то верил, но тут он услышал шепот:

Чуть кивнув, Дорк поспешил к восьмой каюте. Как и ожидалось, хозяйка каюты (дворянинка из Воддаче) оказалась в полном здравии. Айзенец машинально отвел взгляд.
Помимо дворянки, в каюте находился синьор Ренцо.
- Приветствую вас, сеньора...? - вежливый, но короткий поклон.
Пройдя в каюту, бывший речник спросил:
- Думаю, уже все знаете про этот...корабль. - хотелось сказать "про этот треклятый корабль" или еще что покрепче, но айзенец сдержался. - Что нибудь придумали?
Не то, чтобы уроженец Фишлера не думал по этому поводу, но...кажется, они все уже осведомлены и что-то спланировали, нет?
- И где уссуриец? Надо бы и ему сказать, если он еще не знает...

Собрание в каюте señora Litta Arese можно было считать открытым.
"В левом углу ринга" находилась сама Ульдерига, нахохливавшаяся, угрюмая от недосыпа, в мужском костюме, готовая к активным действиям.
"В правом углу ринга" находились Баюн и юный предатель Боцмана.
"Судьями" предлагалось выступить приглашенным сеньорам Де Анджелис и Дорк.

- Сеньоры, - певуче начала речь señora Litta Arese, - прошу простить мне нахальство за мой вид и неожиданное приглашение на утренний визит. С прискорбием сообщаю, что угостить мне вас нечем.
Закончив с ритуалом приветствия, Ульдерига, не вставая со стула, покачала ногой и потерла косточкой указательного пальца переносицу:
- Юный безымянный сеньор навестил меня этой ночью и принес неутешительные известия. Боцман, руководивший посадкой на корабль и позволивший учиниться отвратительнейшей бойне, оказывается ведет себя как капитан судна. Вкупе с увиденными мной линиями судьбы, связывающими этого боцмана и его женщину, а также основываясь на словах-предупреждениях в адрес присутствующего здесь сеньора Баюна, я склонна доверять словам юнги.
Ульдерига вздохнула и продолжила:
- Лже-боцман дал указание юнге найти некие бумаги, которые везет один из благородных пассажиров, - быстрый взгляд в лицо каждого, - Также юному сеньору получили следить за мной и моим контактами с пассажирами. Я все верно изложила, наш юный неожиданный друг?
Юноша угрюмо кивнул головой, не поднимая глаз на господ в каюте. Ульдерига нетерпеливо поджала губы.
- На этом сюрпризы этой ночи не закончились, под утро меня навестил сеньор Баюн, - Ульдерига многозначительно посмотрела на каждого, - Любовница Лже-Боцмана проинформировала его о том, что в полдень пассажиров, как свидетелей, закуют в кандалы и сдадут в рабство.
В каюте установилась тишина.
- Сеньор Баюн попросил, в довольно фривольной и неучтивой манере, у меня Благославения Чаш. Он всего лишь хочет убить капитана этого судна.
Чувствую возбуждение, señora Litta Arese вскочила на ноги:
- Мои ощущения говорят мне о правдивости рассказа в части намерений Боцмана. Но меня пугает способ, которым предлагается разрешить сложившуюся ситуацию. Убийство капитана корабля - это бунт! Сеньоры, прошу вас, помогите принять верное решение. Я дам требуемое благословение, если на то будет крайняя мера. Но меня не оставляет мысль, что топорное убийство не вызволит нас из грядущей беды, но ввергнет еще в большие беды.
Закончив, Ульдерига быстро облизала пересохшие от волнения губы и прикрыла глаза рукой. Свет начинал резать глаза, борьба с тошнотой отнимала силы.
- У меня точно нет никаких бумаг, которые заинтересуют Лже-Боцмана, - последние слова Ульдериги.

К моему удивлению, ведьма впустила меня к себе в каюту довольно быстро и без лишних вопросов. Коротко поприветствовав даму, я занял место слева от двери, прислонившись спиной к стене.
Вскоре подтянулись и остальные – уссуриец, наёмник-айзенец и неожиданный для меня гость – мальчишка - юнга.
Говорила моя соотечественница певуче, но упор на согласные, как и сама речь в целом, явно выдавал в ней уроженку северо-западных территорий, впрочем, старательно посвящавшую часть времени занятиям по ораторскому искусству. Большую часть изложенных сведений я знал, поэтому спокойно слушал синьору, глядя на некую точку над её левым плечом - так, чтобы не создавалось впечатление, что я невнимателен, и так, чтобы не смотреть Ульдериге в лицо. Некоторое любопытство возникло только к информации о документах.
При этой фразе ведьмы по моим губам скользнула едва заметная усмешка.
« Я хорошо знаю правила игры, и сам бы отвечал так же… впрочем, неважно».
- Синьора и синьоры, позвольте мне высказать некоторые соображения, касательно сложившейся на борту ситуации, dal piccolo al grande*. Во-первых, - я скрестил руки на груди, продолжая смотреть всё в ту же мистическую точку над левым плечом хозяйки каюты, - мы не знаем, что именно подразумевается под словом «бумаги». Вы, синьора, - последовал кивок даме, - я, синьор Дорк, да и многие из пассажиров наверняка везут с собой огромное количество документов – писем, дорожных свидетельств, договоров. Немалая часть из них для нас с вами не представляет интереса , но это не значит, что она не интересна для пиратов. При подобном определении - carte segrete e documenti segreti**, мы можем гадать о его смысле до очередного явления кого-либо из Пророков. Во-вторых, в случае смерти …эм…Боцмана, никакой катастрофы, в принципе, не случится – думаю, что смогу управиться с этой скорлупкой, благо, что почти треть своей жизни я посвятил навигации. Всё вышеупомянутое – это, как вы понимаете, piccolo, - я перевёл взгляд на уссурийца. – Но теперь – самое важное. Полагаю, что взгляд синьоры на всё происходящее наиболее рационален, и поэтому считаю, что капитана надо брать живым. Почему? Во-первых, у нас есть к нему вопросы, на которые хотелось бы получить ответы. Во-вторых, он вполне может стать нашим козырем, если gioco andare a pezzi***, и его любовница вас, любезный, - я кивнул охотнику, - обманула, и решила свести с ним счёты нашими руками. Мне абсолютно не хочется сидеть рядом с означенным лже-Боцманом в корабельном prigione****, и уж совсем не хочется болтаться на рее. Для пущего успеха действа идеально было бы вывести сию даму из игры – неважно, каким образом: запрёте ли вы её в каюте или оглушите чем-либо тяжелым.
И, наконец, положение, представляющее для нас particolare interesse***** - вполне допускаю, что предупреждение сией госпожи – ловушка, поставленная капитаном на особо ретивых и деятельных пассажиров, которые попытаются избежать своей несчастной судьбы. В этом случае, думаю, что нас уже ждут. Впрочем, будем надеяться на лучшее, и да – ещё раз повторю – я против убийства боцмана, оставим это средство на крайний случай.
______________________
* - от малого к большому
** - секретные бумаги, секретные документы
*** - игра пойдёт прахом (разлетится на куски)
**** - тюрьма, карцер
***** - особенный интерес

Баюн стоял в углу каюты, принадлежавшей водаччианской ведьме, и задумчиво потирал левую щеку. Щека горела от хлесткой пощечины - характер кастилийки оказался чуть более горячим, чем на первый взгляд. Зря, конечно, Баюн повысил на нее голос. А может она и правда втюхалась в этого, как его, в капера? Ревнивые мысли охотника прерывались рассуждениями ведьмы:
– Сеньор Баюн попросил, в довольно фривольной и неучтивой манере, у меня Благословения Чаш. Он всего лишь хочет убить капитана этого судна.
Слушая водаччианку, Баюн длинно и витиевато выругался сквозь зубы.
«Да чтоб тебя, краля выискалась, я должен был пятки еще полизать? И далась мне жизнь вашего чудо-Боцмана? Иди еще пылинки с него сдувай, о Великая Матушка». Чем дольше Ведьма судьбы говорила, тем больше Баюн жалел, что вообще посвятил женщин в ситуацию.
«Разрази меня Свет, и эти люди называют себя мастерами Великой игры? Да их же пятилетний ребенок зарежет, пока они будут строить свои коварные планы и взвешивать "за" и "против". Бумаги!.. Тьфу!»
Баюн сделал несколько глубоких вдохов, стараясь немного успокоиться.
«Можно подумать, найдя бумаги, ты остановишь боцмана и его шайку. Ага, условия ему диктовать станешь. О, Боги…»
К удивлению уссурца, фехтовальщик не только поддержал Ульдеригу, но и предложил "нейтрализовать" Луизу.
- Для пущего успеха действа идеально было бы вывести сию даму из игры – неважно, каким образом: запрёте ли вы её в каюте или оглушите чем-либо тяжелым.
Глаза уссурца полезли на лоб.
«Это уже ни в какие ворота. Чертовы водаччианские подкаблучники! Ладно ведьма не в себе, у ей профессиональное, но ты то чего параноишь?»
Баюн отвел взгляд от водаччианцев и внимательно посмотрел на юнгу. Сформулировать мысли кратко не очень получалось. Но с чего-то надо было начать. Баюн шепнул Эсси:

– Отвлеки боцмана, разузнай, что сможешь. Я освобожу палубу от крыс и буду рядом. Если позовешь - присоединюсь к вашей, кха, "беседе".
Оборотень тихонько шагнул назад к стене, в угол... Серый туман вновь окутал его фигуру.
– А пока… – Баюн поперхнулся, зубы его стали вытягиваться, а лицо покрываться шерстью. – Какое-то время я не смогу разговаривать. Не бойся, малой.

Когда превращение завершилось, худой пятнистый гепард с оранжевыми глазами повел ухом и чихнул. Запах духов, минуту назад приятно будораживший обоняние мужчины, животному показался дикой вонью.
Гепард ткнулся мордой в ладонь настороженно замершего юнги и удивленно принюхался.
«Однако! Какой интересный у нас юнга». Он лизнул ладонь и отвернулся, приготовившись к прыжку. За стеной слышался какой-то шум.

Пятнистая тень метнулась к двери, откинула засов лапой - и растворилась в утреннем сумраке. Челюсти гепарда сомкнулись на горле матроса, пытавшегося подслушать разговор. Тот приставил ухо к задней стене каюты и увлекся прокачкой умения "шпион". Лучше бы наблюдательность качал - соглядатай, не ожидавший нападения, даже не успел вскрикнуть.

С рассветом на палубе будут найдены еще несколько трупов с разорванным горлом.

Как девушка и предчувствовала, одна болтовня. Много болтовни. Много блуждания вокруг да около. "Боцмана, дескать, не надо убивать, как бы чего не вышло... Привыкли там у себя на людей как на фигурки шахматные смотреть, так и живут, rascals*, везде так... Нет чтоб как все нормальные люди - сплеча, да потом от души порадоваться избавлению... А парни с бака - что они? Посадить своего человека в крюйт-камеру, и плыви, куда душе угодно, хоть в Монтень, хоть Чайную страну. Прибыли, расстались, да и поминай, как звали. Нет, надо непременно покуражиться... Тьфу!" Впрочем, одна мыслишка из синьориной тирады показалась Эсси здравой. "Ежели fraochÚn** боцманова так уж связана с ним, то на кой ей сдался уссурский орел, да чтоб еще и leannán ее порешили непременно? Ох, крученая стерва, видать, каких мало. Фигу за спиной держит со скалу Даннах, не меньше. Вот кого прижать-то по уму надо..."

Задумавшись, Эссильт чуть не пропустила момент, когда терпение лопнуло и у уссурца.
Не врали мальчишки. Уссурцы и впрямь умеют перекидываться. Этот обернулся здоровенным - размером с полугодовалого теленка - рыжим котярой, поджарым и длиннолапым. Эсси и не думала, что такие бывают. Страха совсем не было - она была уверена, более жуткого зрелища, чем покойный родитель, представить, а тем более увидеть воочию положительно невозможно. "Хорошо, что нам с ним нечего делить..." Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание отвлечено, она по стеночке просочилась к двери и выскользнула в коридор. Пусто.
Палубу скрывал густой туман.
"Все на руку..."
Эсси глубоко вдохнула. Очень может быть, что небо и темную воду она видит в последний раз. Девушка стиснула в ладони железный амулет, так, чтобы его неровности прокололи кожу и потекла кровь. "Gabha de na déithe Veiland, a chur ar mo chuid fola! Lig sé a bheith a thabhairt duit agus cineál na méine iarainn. Если я умру, возьми меня к своему горну!" Доски палубы были влажными и холодными, в другое время это показалось бы противным, а сейчас лишний раз показывало, что граница между миром живых и мертвых еще не пересечена. Дверь в каюту лже-боцмана, где он принимал Эсси днем, была плотно прикрыта. Девушка опустилась на колени, чтобы посмотреть в замочную скважину, но ничего не смогла разглядеть. Тогда она смотала веревку в кольцо и подсунула одним концом под пояс так, чтобы ни за что не зацепилась, если вдруг придется этот самый крюк выхватить и швырнуть. "Ладно, зайду и буду говорить погромче. Может этот кот и слышит как все коты. Все будет польза..." Эссильт робко постучалась, как и положено до полусмерти перепуганному юнге, и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь и вошла.



*стервецы (гаэльск.)
**баба в значении "спутница жизни" (гаэльск.)
***любовник (гаэльск.)
****"Виланд, кузнец богов, прими мою кровь! Пусть она станет тебе рудой и добрым железом.

Лусия дрожащими пальцами повернула ключ и прижалась к двери, переводя дыхание. Утренняя прогулка закончилась весьма неожиданно. Если то, что сказал Баюн, правда, то...а что то? Неужели она позволит себя заковать в цепи и продать в рабство?
Девушка подошла к кровати, подняла на нее один из баулов и вынула два свертка: короткий и длинный. Быстро развернув несколько слоев ткани, она извлекла на свет небольшой тяжелый ящичек и шпагу. Потом из того же баула появился костюм для верховой езды. Лусия всегда и во всем подражала брату. Когда их учили верховой езде, она наотрез отказалась от амазонки и дамского седла. Что ж, вот и пригодится.
Девушка быстро переоделась, заплела волосы в тугую косу, раскрыла ящичек и зарядила пистолет. Она умела стрелять, в тире даже несколько раз обставляла брата. Правда, сумеет ли она воспользоваться пистолетом, когда придется стрелять в человека, Лусия не знала. Прицепив на пояс шпагу и пистолет, девушка осторожна подошла к двери и прислушалась.

Ульдерига и Лусия почти бежали по палубе корабля. За ними, на ходу застегивая куртку и держа в руках шпагу, бежал Весельчак.

Трансформация и внезапный уход двоих почти состоявшихся заговорщиков одинаково восприняли оставшиеся в каюте señora Litta Arese. Сеньоры Дорк и Де Анджелис вкупе с сеньорой Литта Аресе казались зеркальным отражением друг друга: возведенные долу глаза и рука, прижатая ко лбу.

- Дамы, вы уверены, что нападение на беспомощную женщину поможет нам всем избежать кандалы?, - Весельчак, несмотря на все действия, совершаемые разом, старался внести легкость в сложившуюся ситуацию, - Я, безусловно, готов хоть на край света по зову синьорины Агилар дель Тьорес
- Раз готовы, так делайте то, что Вас просят, - почти грубо оборвала его Ульдерига, - Мы почти пришли, приготовьтесь.

Сеньоры Дорк и Де Анджелис вкупе с сеньорой Литта Аресе быстро пришли к консенсусу: Ульдериге предстояло заручиться поддержкой госпожи Баюна и нанести визит пассии Лже-Боцмана. Ренцо и Волькер должны были последовать за юнгой и новоявленным котом, дабы уберечь последних от поспешных действий и получить, наконец, так необходимую информацию.

Луисия и Роджер заняли свои позиции по бокам от двери каюты пассии Капитана. Ульдерига, ссутулив плечи и натянув шляпу как можно ниже, отрывисто постучала. Все замерли, прислушиваясь к звукам из каюты. Весельчак был похож на сжатую пружину, готовый по первому сигналу выломать дверь.

Весельчака, в качестве компаньона, предложила взять с собой Луисия. Ульдерига не стала препятствовать этому, поминая о линиях судьбы, связывающих этих двоих. Сеньорина Агилар дель Тьорес оказалась на диво понятливой и храброй. Ульриги не пришлось даже вдаваться в подробности предстоящего дела. Баюн успел запугать ее предстоящим пленением, потому señora Litta Arese оставалось лишь рассказать о последних событиях и предложить Луисии принять участие в предстоящей авантюре. Недоверие к Ульдериге или сомнения в собственных силах, но Луисия предложила пригласить в их компанию Весельчака. Последнего пришлось разбудить и, пользуясь его расположением к сеньорине, почти не вводя в курс дела, убедить следовать за ними.

- Сеньора, откройте!, - Весельчак громко прошептал, глядя прямо в глаза Луисии.
Ульдерига постучала вновь.

Баюн, в виде гепарда, легко справился с двумя матросами на носу, а вот с группой из трех матросов в центральной части корабля возникли сложности, один из матросов оказался слишком далеко и успел набрать воздуха, чтобы крикнуть, будя весь корабль, но ... оборотень все-таки успел первым сомкнуть зубы на горле несчастного матроса. С двумя у штурвала корабле Баюн уже справился без всяких проблем, они даже не смотрели в его сторону, ведя корабль.

Правда тут возникла другая проблема - падая рулевой повернул штурвал, корабль начал поворачивать и Баюн понял, что корабль сейчас начнет бесконечно кружиться по кругу, что несомненно вызовет вопросы и у капитана и у команды. Проблема была в том что у гепардов нет рук, чтобы повернуть штурвал, которым управляли сразу двое сильных мужчин, ни голоса, чтобы позвать остальных и объяснить им в чем дело.

На стук никто не вышел, более того не было в каюте ни шума, ни света. Роджер, подняв бровь, посмотрел на Ульдерига и Лусию, мол "что будем делать дальше? Ломать дверь?"

Оказавшись в каюте, Эсси обнаружила Боцмана, склонившегося над какими-то бумагами. Он резко поднял голову.

- Почему так рано? Узнал что-то срочное? - удивленно спросил он. Судя по его лицу и опыту общения с начальством, Эсси поняла, что очень может быть она сейчас получит разнос по полной программе, если окажется, что её дело вовсе и не такое уж срочное.

События развивались так стремительно и логично, что когда на стук Ульдериги никто не отозвался, Лусия почувствовала острое разочарование. Она посмотрела на приподнявшего брови Роджера и напряженную спину señora Litta Arese, осторожно дотронулась до плеча последней и прошептала:
- Вы можете узнать, находится ли нужная нам особа внутри? Если ее там нет, врываться в каюту глупо. Но если она просто не хочет нам открывать, тогда, пожалуй, стоит рискнуть. Когда я видела ее в последний раз выходящей из каюты Баюна, леди была в добром здравии, только несколько небрежно одета. Мне кажется маловероятным, что за столь короткое время она могла настолько заболеть, что лежит там сейчас без движения и не в силах подняться. Если только...
- Если только ее не обездвижили насильно, - твердо закончил Роджер, отодвинул плечом сеньору Литту Арес и с силой ударил по двери ногой в области замка.

В каюте царил полумрак - на столе тоскливо коптил кривой огарок свечи, а сквозь полуоткрытые ставни почти не проникал бледный предрассветный свет. Боцман сидел за столом над картой, при виде девушки он раздраженно поднял голову. Похоже, морской волк так и не ложился толком. Или в принципе мается бессонницей. В любом случае, ненавидит весь белый свет во главе с глупым юнгой с его редким чувством времени.
Эсси сглотнула. Она надеялась, что боцман напьется и будет спать. Надежда - глупое чувство, но какое же сладкое! Девушка задумала чертовски рискованную игру, и не собиралась отступать. Она прекрасно сознавала, что матроса, поднявшего руку на старшего по званию ожидает более чем незавидная судьба, но даже это не могло ее остановить. В конце концов, говорила она себе, нанималась-то к вполне приличному человеку на пассажирский корабль, а не к джентльменам удачи вербовалась! А значит, сделка с их стороны сразу была нечестной.
- Простите, синьор! - Эсси дернулась вперед, как от большого рвения, но резко остановилась, словно испугавшись. - Не хотел мешать вашей работе, синьор! У вас очень важная работа, синьор, простите дурака! - Тот же маневр, но теперь до стола на фут ближе.
- Вы же сами велели, синьор, все хорошенько разузнать, синьор, не то повесить обещали! Я не хочу чаек кормить, я весь день за господами подсматривал, синьор! - И еще разок, еще один выигранный фут... Эсси то мямлила, теребя в руке край робы, то срывалась почти на крик. - Вот что разузнал. Один подозрительный тип вокруг кастильской девицы увивается, ну ни на шаг не отходит, синьор, чтоб, значит, никто не мог на нее напасть. Как есть сообщники! Потом важный господин, что в карете приехал, ну вы видели его сами - он подозрительно весь вечер флакончик неприметный нюхал, чихал дюже зловеще и со значением, и вроде как заклинания какие-то читал. И все на небо глядел, подлюка, небось дурную погоду накликать пытался, чтоб в Монтень скорей доехать, да бумаги важные с рук сбыть! Потом старикашка этот... Знаете что? Он, как солнце село, под мачтой устроился и тайные знаки рисовать принялся! Не станет же на ерунду пергамент дорогущий переводить! - Видя, что боцман теряет терпение, Эсси вся подобралась. Она уже добралась до места, которое определила для себя как стартовую позицию - справа от стола, потому как с левой стороны подступы были завалены свитками и массивным табуретом. - А главное, синьор, главное... Я нашел в кубрике тайный лаз в грузовой отсек! Я даже проверил, куда он ведет - а ну, как там ухоронка с бумагами устроена? Ан нет, злодей проложил дорожку к бочонку с ромом! Смотрите, смотрите, что я там нашел!

Девушка рванула вперед, держа крюк в правой руке. Не добежав каких-то двух футов до боцмана, она "запнулась" о ножку стола, левой рукой оперлась на мгновение о столешницу, перераспределяя усилие, и отчаянно-неловко всплеснула правой с зажатым крюком. Если все получится, удар подправит боцману нос и на несколько дней закроет один глаз. В удар Эсси вложила силу, каковую обычно использовала для первой проковки особо твердых заготовок...

Мгновение спустя, девушка уже перекатилась под столом обратно к двери с воплями "Айе! Синьор! Синьор! Простите великодушно телепня эдакого! Я не задел вас? О небеса! Ради всех Пророков, синьор, я не хотел!!!" . Удалось или не удалось, еще понять надо, а плетку достать дело быстрое. Пусть хоть стол разделяет пока...
Отступив к самой двери, чтобы выскочить наружу, если припрет, Эсси подпустила в голос дрожи и скороговоркой выпалила:
- А синьора из Водачче, за которой вы проследить велели, салатом из труфлей отравилась и теперь животом мается, как бы не померла вообще! Простите, синьор!
С этими словами Эссильт осторожно подняла взгляд на боцмана.

Дверь поддалась легко, но внутри никого не оказалось. Каюта оказалось довольно небольшой, все что в неё помещалось это комод, стул, кровать и шкаф, но судя по одежде, лежащей на стуле, тут действительно "проживала" молодая и красивая девушка. Увы, её самой тут не было ни в каком виде.

****
Удар достиг цели, нанеся ряд небольших, но неприятных ран. Боцман стал красным от ярости, хотя и поверил, что это было случайно, но вовсе не собирался этого так оставлять.

- Ах, ты kurva, - выругался он, размазывая кровь по лицу, не слушая, что пыталась говорить ему Эсси. К счастью, этого времени ей хватило что восстановить равновесия после удара. Тут Боцман её неприятно поразил... одним резким движением, достав из-под стола плеть-семихвостку, он ударил ею юнгу прямо по лицу. "Кошка" взвизгнула, но не задела Эсси, которая ожидала чего-то подобного и все-таки успела отскочить.

"Меня по лицу!" - взвилась её гордость, требуя порвать горло Боцману тем крюком, что она держала в руке.

Время вынужденного ожидания, необходимого для того, чтобы Эссильт провела разъяснительную беседу с местным авторитетом, казалось уссурцу невероятно долгим. Мышцы его разгорячились от короткой резни, устроенной вахтенным. Он прилег в засаде у боцманской каюты и, высунув язык, часто-часто дышал, давая телу отдых перед новым броском. Эссильт разговаривала нарочито громко, а Боцман, похоже никогда не стеснялся орать, чтобы слышно было на берегу, так что Баюн без труда ловил каждое слово, произнесенное в каюте.
Гепард подскочил к двери каюты и начал скрести дерево когтями.
"Ну же, давай, авалонка! Открой дверь".

"Tá míle diabhal síos do scornach!* Как, как ты могла промазать, craiceáilte?! Второго шанса не будет..." Ругая себя последними словами, Эсси отступала все дальше от стола, уже не думая, что говорит. Похоже, боцман все равно не слышал. Уязвленная гордость требовала немедленно затолкать этому mála leo tríd an cac*** его плетку туда, где светло не бывает, а на худой конец хотя бы придушить до полусмерти все тем же куском линька с узлами, но каким-то невероятным усилием воли девушка смогла побороть этот простой и естественный порыв. Ведь пока, похоже, негодяй не понял, что все было подстроено. А потом точно не будет другого пути, кроме как бой на смерть. Смерть в планы девушки не укладывалась, хотя и не страшила.
" Ну где же черти носят этого котяру?" Эсси почти уперлась в дверь, когда услышала тихий, но настойчивый скрежет когтей по древесине. Она с размаху ударила спиной в преграду и выпала в коридор, сжавшись в комочек и прикрыв руками голову, чтобы не мешать возможному прыжку.


*Тысячу чертей тебе в глотку! (гаэльск.)
**недотепа (гаэльск.)
***мешок с дерьмом (гаэльск.)

Внезапно дверь открылась, перед глазами оборотня пронеслось искаженное от страха и злости лицо авалонки. Зрачки у нее заполнили всю радужку, руки сжимали хвост линька с ржавым крюком на другом конце. Девушка растянулась на досках и попыталась отползти в сторону.

Баюн медленно, картинно, ступил в дверной проем, уставился на Боцмана и оскалил пасть. С клыков падала пена, из глотки раздался предупреждающий рык, хвост с силой бил из стороны в сторону.

Боцман побледнел.
- Какого демона? - он запустил руку в карман и ... неожиданно для оборотня грянул выстрел. Хитрый и старый морской волк носил в кармане пистолет, из которого он выстрелил прямо через свой карман. С счастью, не сумел толком прицелиться из-за этого и пуля лишь сбила шерсть у гепарда.

- Дуболомы! - во весь голос крикнул Боцман нечто странное, выругался и вытащил из-за стола абордажную саблю.

Дверь соседней каюты распахнулось и оттуда вывались три огромным фигуры с большими дубинками и минимум одежды. Этого оборотень не увидел, зато увидел Эсси, Фехтавальщик и Айзенец. Судя по заспанным лицам телохранители Боцмана выскочили прямо из постели. Видимо это и были те самые Дуболомы, о которых Луиза почему-то забыла упомянуть или ... не захотела?

Корабль без управления начал двигаться по кругу, если матросы не услышали выстрелы и крики, то такое кружение не могло не насторожить бывалых моряков.