А я вот осмелюсь вякнуть, что одна из самых бесполезных и отвратительных книг – этот ваш Улисс.
Более того, она необычайно вредна, и недаром была запрещена в Ирландии, на родине автора.
Если есть нечто похожее в искусстве, то это черный квадрат Малевича – все с ним носятся и видят в нем нечто уникальное и концептуальное, тогда как это просто черный, мать его, квадрат.
Коль ты прочитал до конца этого самого Улисса и на тебя снизошло божественное откровение, пока ты медитировал на черный квадрат, то ты можешь считать себя воистину просвещенным и просветленным, а всех остальных – унылым необразованным быдлом.
Но если квадрат – это новое платье короля, воплощение простейшего способа развести чрезмерно мнящих себя интеллектуалами и эстетами лохов, то товарищ Джойс, наоборот, навертел от души. Так навертел, что скоро появятся полноценные научно-исследовательские институты, денно и нощно занимающиеся вопросом «чо же хотел сказать аффтар?».
Не знаю, может быть, он действительно поставил перед собой задачу объять необъятное и запихнуть в свой роман все, что есть вообще в литературе, но имхо перестарался. Этого не стоит делать, как не стоит пытаться запихнуть в свой желудок сразу все, что есть в холодильнике, в один заход. Получается странная, малоаппетитная и еще менее удобоваримая каша – каша из мозгов несчастного читателя, который, однако, побоится жалобно сказать, что ниасилил потому что амбициозная херня. Нельзя обижать гениев. Семь лет - это вам не шуточки. Такому дарованию простителен и пространный комментарий, заглядывать в который приходится чаще, чем собственно в текст, и странные вещи, которые в случаях с гениями называются «загадкой писателя». Вот чего бы эта непонятная хрень в этом месте значила? – это не хрень, это аллюзия на восемь книг одновременно и таинственная недосказанность, над которой исследователи продолжают работать, додумывая за писателя, чего бы сие могло означать.
Больше, больше непонятного! – восторженно писают кипятком в потолок литературные гурманы, которые уже пресытились нормальной литературой и жаждут чего-нить эдакого. Неведомого. Неудобочитаемого, но чтобы непременно казалось, что там есть что-то знакомое от классиков, которые просто писали романы, сосредотачиваясь на сюжете, атмосфере и характерах. Хотя бы отдаленные упоминания. Чтобы можно было бравировать тем, кто сколько упоминаний насчитал. Вам не кажется, что это похоже на поиск зашифрованных символов в узоре на обоях?
Нельзя было просто написать историю про трех чуваков с их проблемами и взаимоотношениями. Надо было выпендриться, иначе не оценят любители постмодернизьмы. Стивены –интеллектуалы. Автор явно ставил перед собой первоочередную задачу польстить их алчному эго. Для этого и вывел отчетливую градацию, явственно разделив героев по умственным способностям, чтобы каждый, кто отважится взять книгу в руки, сразу соображал, с кем надо себя ассоциировать. И трактовать, трактовать, трактовать – как стишки Нострадамуса. (С ними, правда, немного проще: пусть будущее по ним предсказывать сложновато, а вот подогнать под описание события прошлого – всегда пожалуйста!) Чудесная вещь – поток сознания: красиво, таинственно и нифига непонятно, но непременно в комплекте со скрытым смыслом, а то и двумя - тремя. Сколько диссертаций можно защитить, рассуждая об актуализиации способов художественного воплощения и типологической принадлежности к модернистскому дискурсу оного. Проще говоря, разводя словоблудие вокруг словоблудия.
Я вот что скажу, товарищи – в топку такую литературу, читая которую ты совершаешь умственное усилие, аналогичное многокилометровому походу по девственной амазонской сельве. Потому что ради чего мы продираемся через все эти потоки сознания? Ради чего такие жертвы? Ради смутной фигуры автора в коричневом макинтоше, мелькнувшей между страниц? Чтобы узнать, что Лео – рогоносец и простил? Увидеть литературное отражение Дублина? Насладиться внутренней жизнью героев, в том числе – физиологической? Полюбовать.ся как автор. Умеет расставлять? Знаки препинания
И даже несмотря на то, что Набоков, к которому я отношусь более чем уважительно, Улисса котировал, это не изменит моего мнения: все гениальное - просто. Это аксиома, а Улисс и прочий постмодернизм – это выпендреж ради выпендрежа, нередко даже не вполне литературный.