Так. Хорошо. Поздравляю тебя, Этель - такого эффекта ты еще не добивалась. Вместо нормального вменяемого человека перед тобой заговаривающееся существо с довольно-таки странной лексикой, явно начитавшееся в детстве Льюиса Кэрролла. Шляпник, кролик... А я, надо полагать, королева. Белая (судя по цвету волос). На Алису, уж извините, по возрасту не тяну...
И еще - меня злят внезапно сошедшие с ума люди. Я не слишком сильна физически, с Даниэлем не справлюсь. В лучшем случае убегу. Но как? Путь мне преграждает вышеуказанный псих. Если он псих. Тут я не уверена. Как знать - игры со временем могут не пройти даром.
Ладно, глубокий вдох. Кажется я все же не Белая королева. Судя по тому, что в глазах моих загорались огоньки пламени, которое я ощущала в своих жилах раскаленными нитями лавы, я Красная королева. Так что - голову с плеч? Нет, лучше вернем имеющуюся на плечи. Иначе прощай репутация. Один поцелуй - и парень слетел с катушек.
Да что за бред! Кажется, я зла...
Я с силой провела левой ладонью по воздуху, отвешивая Даниэлю пощечину теплым потоком воздуха. Действует не хуже и не оставляет следов. Правда чуть не подпалила ему волосы, но вовремя укротила рвущееся пламя. Даниэль был выше меня ростом, но я стояла выше по склону, так что разница нивелировалась, и я могла смотреть ему в глаза, не скрывая, что мои собственные глаза уже не столько карего, сколько алого цвета.
- А теперь, будь так добр, - тихо и вежливо сказала я, - расскажи мне еще раз, как блондинке. Что значит целый год?
Вокруг стало тихо-тихо. Может, собиралась гроза?

- сначала поцеловать, а потом ударить - Этель, ты со всеми парнями так? Или я могу считать себя счастливым исключением из правил? - говорил я, потирая щеку. Спасибо хоть не файерболом в меня кинулась.
- что значит целый год? Да то и значит. Думаешь, со мной все так просто? Я - врожденный тихоня, до смерти боящийся серьезных испытаний. Только внутри. Снаружи-то - Йуху! Эгегей! - жизнелюбие и энергетика через край. Я до смерти боюсь. Встречаться, сдавать экзамены, вести переговоры, что-то решать. Это безвозвратно. Да, я могу остановить время во всем мире, да могу заставить какой-то предмет вспомнить, каким он был хоть сотню лет назад. Но не могу отмотать время даже на секунду. На долю секунды не могу. И поэтому я взял в привычку останавливать время перед ответственными делами. Тщательно готовлюсь к устным экзаменам, переговорам, встречам, свиданиям. Знаешь, как спокойно, когда ты знаешь, что готовился к деловой встрече три дня. Лишних три дня. Знаешь, как спокойно списывать билет прямо с учебника, когда твой экзаменатор застыл, как восковая кукла? Да, кстати, поэтому я еще и великий обманщик.

Вот, наконец-то... Заговорил как нормальный человек. Без Шляпников и кроликов. Ну, почти нормальный.
Я нервно рассмеялась.
- Прости. Нет, не со всеми. Только с теми, кто останавливает время и считает меня настолько жуткой, что нужно дрожать ровно год перед встречей со мной. Больше чем перед экзаменатором, но меньше, чем перед Годзиллой. Хорошая шкала.
Я отвернулась от Даниэля и посмотрела на все еще красивый закат.
- Трусишка... Но ведь и я струсила - решила, что ты отнял у меня год жизни... Что ж получается, Даниэль? Мы не знаем друг друга - это пустяки. Но мы и не доверяем друг другу...
И мне стало так обидно на все, что происходит в мире, что пламя в моих глазах погасло.
Я не разозлилась. Нет. Я очень испугалась. И перепутала испуг с гневом.

- так кто из нас больший трус...

Я вновь обнял ее, крепко, словно боясь отпустить эту жар-птицу. Стоит мне разжать руки - и он улетит, словно бы так. Я снял ее шляпку и зарылся носом в белокурые мысли, безнадежно портя прическу. Странности людского поведения - полюса человеческих чувств то сходятся, то вновь разбегаются. Безумие. Глупость. Рассчет на хэппи энд. Надежда. Как же я ненавижу это слово. Я не хочу отсюда уходить. Момент, который не растянуть. Не остановить. И останется лишь память - величайший "талант", который есть у каждого человека. Возможность остановить время. И вернуться обратно, сколько бы времени не прошло. От ее волос пахло летом. Самым началом, когда прошли первые дожди, свежая трава пускается в рост, а ты каждой клеточкой тела чувствуешь - лето пришло. Все обновилось. Все заново.

- если ты исчезнешь в пламени, я тебя найду. Я остановлю время, потрачу столько лет, сколько надо будет, но найду внезапно появившуюся в Индии, ЮАР или Мексике леди от семнадцати до пятидесяти лет. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я буду рядом. Обиженный, контуженный долгим перелетом, чуточку постаревший, но я. Никуда не денешься, моя жар-птица.

Я не отсторонилась, но и не обняла его в ответ. Есть такое выражение, я встречала его в книгах: ее мысли пришли в смятение. Так вот - мои мысли пришли в смятение. Мне надо было подумать. Надо было сделать это раньше, но я не удосужилась, решив, что так наше приключение-прогулка станет интереснее, а вот теперь возможно уже поздно. Я действительно ощущала себя птицей, клюнувшей на приманку и угодившей в западню. Вот сейчас раздастся щелчок, и дверца закроется.
Беги, Этель, беги!
Но ног было не оторвать от земли. Я словно попала в зыбучие пески. Но если я с каждой минутой теряла почву под ногами, то Даниэль обретал ее. Сейчас он вырос так, что мог бы перешагнуть горы и переплыть океан. А я... я умею только сгорать. Сгорать и убегать.
Птица... Как в том стихотворении.*
А он говорит, что будет рядом и в глазах его убежденность, так что в это я поверю. Будет. Но зачем, черт побери? И зачем мне-то это надо если надо вообще! Я прихожу. Я ухожу. У меня нет долговременных привязанностей. У меня есть свобода. Была.
Зачем я села в этот поезд?..
- Кто ищет тот всегда найдет, Даниэль, - насмешливо сказала я. - Только зачем искать? Обычно то, в чем мы нуждаемся, всегда рядом, а все остальное глупость и блажь... Отпусти меня. Парк почти опустел. Давай пройдемся.
*

Почему всякие там умники придумывают ручки, пишущие под водой, разумные телефоны или новую модель пса-робота, но не могут придумать устройство, способное понять, что у человека на душе? И сколько бы людей были бы спасены от мучительных моментов неведения, мук выбора и пустоты незнания. Но, видимо, эта проблема, как и проблема лечения рака, - неразрешима. Я смотрел в глаза Этель и пытался понять, что она сейчас чувствует, о чем сейчас думает.

Такое ощущение, что словом "отпусти" она просила о чем-то большем, нежели просто разорванном кольце рук. И я опять испугался.испугался того, что никогда не смогу ее понять. Вообще никогда. Ни сегодня, ни завтра, ни через сто лет. Хотя я не очень-то уверен, что я доживу до этих самых ста лет. И мы то сближаемся, то разбегаемся, то плюс, то минус.

Я разорвал это кольцо. И сделал шаг назад. Все так странно.
- Скоро, кстати, станет довольно темно. Что ты планируешь делать дальше? Сегодня. Завтра. Через год? Хочешь ли что-то поменять, или мы просто разойдемся из этого парка в разные стороны?

Чего я хочу? Хороший вопрос. Чего же я хочу?.. Скорее я знала чего я не хочу. Вести серьезные разговоры. Никогда этого не умела. Выяснять отношения. Всегда этого избегала. И еще сейчас в эту минуту я не хотела стоять на месте.
В ту минуту? А что если Даниэль уже успел остановить время, прожить еще год жизни, выпить чашечку кофе и вернуться сюда где я стояла столбом, мучительно соображая над его вопросом?
Кажется, больше я никогда не смогу относиться ко времени так, как раньше. Бедняга Эйнштейн - ему такое и не снилось...
Я взяла Даниэля за руку и стала спускаться вниз, побуждая его следовать за мной. Так у меня было небольшое преимущество - я могла не смотреть в его глаза, не видеть, как он теребит волосы, сам того не замечая. Да к тому же я неплохо видела в сумерках и в темноте и оттого могла играть роль проводника...
И я поняла чего же я хочу.
- А чего хочешь ты, Даниэль? Чего ты хотел, приглашая в этот парк случайную попутчицу, которую совсем не знаешь? Что ты хочешь делать через год? Через обычный, нормальный, человеческий год? То ты говоришь, что я никуда от тебя не денусь, а то - что готов повернуться и уйти? Ты загадочный человек, Даниэль. Я бы поняла тебя, будь ты обычным человеком, но ты не такой и я не понимаю тебя.

Я шел, влекомый той чудесной силой, что поэты женщиной зовут. Она вела меня, как ведут слепого. Нежно, аккуратно, но уверенно, словно знала, куда идти в этом парке, что мы видели впервые. Я не мог увидеть ее глаз - глубоких, полных какой-то горькой правды о сути всего сущего. Впрочем, какая разница, мне довольно того, что мы идем куда-то. А куда мы идем, сколько времени это будет продолжаться - какая разница?!

- Я скажу тебе так: я хочу прожить этот нормальный, человеческий год, как ты говоришь. Без паузы, нон-стопом. Вот только один я такую жизнь не потяну, как ни крути. И когда я сел на свое проклятое место в этом забытом богами вагоне, то понял: я вижу ту, с которой мог бы жить вечно. Да, это все проклятый моторчик, безумное сердце, которое заставляет людей совершать сумасшедшие поступки. Если тебе будет от этого проще - я влюбился. Как будто мне снова двенадцать. С головой. До потери рассудка. Только в отличие от того неразумного возраста, желание быть с тобой - осознанное и непреклонное. И через обычный человеческий год я хочу быть с тобой, даже если ты будешь милой кокетливой бабушкой. Я тебя люблю, Этель.

Я не выдержала и рассмеялась. В тишине парка смех прозвучал непростительно, кощунственно громко.
Как всё просто. Мужчина. Женщина. И парк. И "таланты" порой могут мешать пониманию. Да, всё было бы гораздо проще, если бы Даниэль сразу не проявил свои способности, словно заявив: я не такой как все. Или это его стандартный способ знакомства? Не похоже.
Как всё просто. Потому что я услышала слова, которые в общем-то ждала услышать. О, нет, я не испытываю удовольствия когда мне говорят о любви. Это только школьницы радуются: ага, он влюблен в меня, а я в него нет, я позволяю себя любить! Рост до статуса Снежной королевы. Куда приятнее произносить такие слова и слышать в ответ такое же признание. Но это большая редкость. Влюбляться нужно как можно чаще. С любовью всё не так...
Однако всё просто, когда ты знаешь чего хочешь, не так ли? Черт, я осторожна, как змея в норе!
Ну да эти рассуждения мне ни к чему. Как несложно понять, я не раз слышала такие слова, но правдой они оказывались не так и часто.
Но это возможно прояснить.
- Я не люблю тебя Даниэль. Но ты мне нравишься. И я могу провести с тобой этот год или, - тут я улыбнулась, - то время, которое мне потребно.

это было невероятно больно. Такое ощущение, будто тебя ударили под дых. Не сказать, чтобы я был таким обидчивым, и меня, вообще-то сложно зацепить. Но это ее поведение зацепило. В груди у меня появилось такое неприятное жжение, будто я проглотил горькую пилюлю. Я не думал, что она ответит взаимностью, но я надеялся. А этот вульгарный смех. И резкий ответ. Наверное, я избаловал себя легкими победами. На секунду, лицо у меня, наверное, изменилось. Но наше дело - сохранять хорошую мину при плохой игре. Тем более, что наша, похоже, проиграна...
- ну значит, нам нужно потихоньку выбираться отсюда, чтобы успеть оказаться вне парка до завтра. А завтра снова встретиться, чтобы перекусить где-нибудь. Или можно прямо сейчас пойти в один кинотеатр, что показывает ночью ретроспективы. Что скажешь?
И улыбка, конечно же широкая улыбка. Не показываей ей, что она смогла сделать тебе больно.

Мгновение. Если бы я не смотрела так внимательно на Даниэля, пользуясь темнотой как вуалью, то не заметила бы что лицо его на мгновение исказила гримаса боли. Впрочем, он быстро овладел собой. Но я успела увидеть и этого было достаточно, чтобы мое сердце забилось чаще, чем мне бы того хотелось.
Нет, он не станет довольствоваться крохами. Значит, значит... Нет. Это может значить, что он сказал правду.
Впрочем, я-то с каких пор стала максималисткой?
Что он сказал? Ах да.
- Зачем, раз так? Я равнодушна к кино, а перекусывать предпочитаю в одиночестве... А вот выбираться нам действительно надо. Я неплохо вижу в полутьме, но тени деревьев сбивают меня с толку, - я опять взяла его под руку, - так что нам придется идти потихоньку, как двум старичкам. Так, словно мы прожили всю жизнь вместе и собираемся умереть в один день... Но не сегодня. На сегодня достаточно глупостей, не так ли, Даниэль?
Глупостей и трусости, - подумала про себя. - Иногда так долго ждешь чего-то настоящего, что когда кажется вот оно, то бежишь прочь, потому что бежать легко. Да и привык ты бегать. Так что не бейся так громко, глупое сердце...

я пропускал ее слова мимо ушей. Говорить не хотелось, смеяться-радоваться, делать вид, что все хорошо - тоже. В голову лезла настойчиво мысль, что пора уходить, но такое омерзительное понятие, как совесть, не позволяло бросить девушку в одиночестве вечером. И поэтому я покорно плелся за ней. Бывает, знаете ли такая апатия. Никуда не денешься. Да, уж, братец, ты либо идиот, либо перфекционист. Никто и не говорил о "вечно и счастливо". Будь скептиком, уже! Двадцать пять, а так ничему и не научился.

Я приостановился, изобразив, что у меня развязался шнурок. На самом же деле, поза, которая ранее меня окрыляла, теперь сковывала по рукам и ногам. Если я чувствую себя не в своей тарелке, то какого черта я вообще нахожусь в тарелке?! Когда изображаемая проблема была решена, то я засунул руки в карманы, оставив расстояние между локтями и телом таким маленьким, что девушка даже с самой маленькой ручкой не смогла бы туда ввернуться. Ради вежливости я продолжал этот ненужный уже разговор.
- может быть романтическая поездка по пригороду? С пикником. Лес, трава, муравьи, пытающиеся претендовать на твой бутерброд?

А вот это уже было слишком. Мало того что Даниэль отстранился от меня под совершенно дурацким предлогом (я прекрасно видела, что шнурок у него не развязался), а затем начал плестись с видом настолько независимым, словно он делает одолжение земле, по которой ступает, так еще и продолжал что-то там бурчать о пикниках и муравьях...
И это человек, который еще несколько минут говорил, что любит меня! Который целый год что-то там себе выдумывал о попутчице в поезде, а теперь растерялся перед реальностью. Очевидно, живой человек, у которого могут быть свои мысли и чувства не совпал с лекалом. Он что, действительно ожидал, что я кинусь ему на шею и признаюсь в любви? Это же не мыльная опера, не сказка, у меня была своя жизнь до этой встречи, у меня был любимый, в конце-то концов, с которым я рассталась только вчера, а не год назад! Сама судьба пытается сохранить меня от этого человека, так что завязывай-ка, Этель, с сердцебиениями, это все красота парка и кратковременное помрачение рассудка, не более того.
Я обернулась к Даниэлю.
- Ты уверен, что из парка только один выход? Если их два, то нам нет необходимости идти одной дорогой.

Некоторым людям очень везет. Так мне очень повезло при крайней обидчивости заиметь практически моментальную способность эти самые обиды прощать. Меня легко обидеть, но я тут же отойду. За редким, крайне редким исключением. И Этель этим исключением, к счастью, не была. На беду, мою успокаивающуюся натуру отвлек звонок. Заиграла "Kimi no Shiranai Monogatari". Я моментально достал трубку и заговорил:
- Доброе утро, Каширо, как твои дела?
- Неужели?! И как же зовут эту чародейку?
- Не слишком ли скоропалительное решение? Ты все взвесил?
- Обязательно приеду, обязательно. До скорого!

- Это звонил мой японский друг. Он позвонил для того, чтобы сообщить мне приятную новость: он женится на Тошико - его давней подруге и сокурснице. Правда прекрасно? Приглашал на свадьбу, непоседа. А насчет разных выходов...

Я подбежал к Этель, которая уже успела уйти немного вперед, не дожидаясь меня. Я подхватил ее на руки легко, словно она ничего не весила и закружил.

- Я собираюсь тебя украсть и унести отсюда. Куда-нибудь в ночной город. Куда-нибудь на тесные улочки, а потом найти небольшой ресторанчик, на этих самых улочках затерянный. А потом унести к себе домой, даже если ты заблаговременно забронировала номер в гостиннице. И целовать всю дорогу, до тех пор, пока мы не опьянеем сильнее, чем от вина, которого мы сегодня тоже обязательно выпьем. Как тебе такой расклад?

Нападение было ошеломительным и вероломным. Оторванная от земли в прямом и переносном смысле я была даже не удивлена... Ошарашена. Я не успевала за быстрой сменой настроения человека которому, я уверена, буквально минуту назад было неприятно мое общество. И вот он кружит меня на руках, словно я сделала что-то необычайно хорошее, а все сказанное им не более чем шутка.
Я невольно схватила Даниэля за плечи: вдруг новый перепад настроения подскажет ему хорошую идею бросить меня на землю? Но, кажется, у него и в мыслях такого не было.
Я откинула голову назад, чтобы пряди волос не мешали смотреть Даниэлю в глаза. Насколько это можно было сделать в непрестанном кружении. И откуда у этого довольно хрупкого юноши столько силы? Я все-таки не пушинка.
- А как же пикник или идея разбежаться в разные стороны? Ты только что был настолько обижен на меня, что был готов расстаться и мы уже почти расстались... - я почему-то сбилась на шепот и закрыла глаза, признаваясь: - У меня кружится голова...

- Тогда мне придется тебя опустить. Или просто перестать крутить, правда? - на этих словах я остановился и просто смотрел на ту, удивленную, на моих руках. - укачало? Или причина в чем-то другом?

Я начинал уставать, но усиленно не показывал виду - улыбался и щурил глаза, как будто солнце еще не село. Не так давно, после трещины на позвоночнике, доктор посоветовал мне не носить тяжестей. Но вот только я с успехом плевал на все советы врачей.

Я плавно опустил Этель на землю и поцеловал в нос. Хитро улыбнувшись, я доставал сигаретку.
- а я вот такой - семь пятниц на неделе. Настроение все время меняется, хотя в большинстве своем остается веселым. Мысли разные глупые в голову лезут. А ты можешь зажечь сигарету? Я забыл свою зажигалку... Да и интересно увидеть ювелирную работу в твоем исполнении.

Я бы с удовольствием поискала себе опору в виде дерева или чьего-нибудь плеча, потому что голова у меня и впрямь шла кругом. Но дурной характер не позволил проявить слабость. Я не боюсь высоты и не боюсь, когда меня кружат над землей. Напротив, мне это нравится. Просто для меня оказалось слишком много впечатлений. Ведь еще вчера утром я была в другом городе и рядом со мной был другой человек, от которого я сбежала с одной сумкой в руке и полной сумятицей в голове, потом Даниэль с своими "талантами", поезд, самолет и опять Даниэль и эта проклятая и прекрасная прогулка, которая вымотала меня безумно... Мне признались в любви, меня бросили, меня опять нашли, а я то врала, то говорила правду, причем в первом случае выглядела человеком разумным, а во втором - дурой и стервой... От меня требовались какие-то действия и решения. Я устала.
Но покурить - это хорошая идея. Не знаю, чего ожидал Даниэль, может того, что я жестом фокусника зажгу огонь из пальца, но его сигарета просто начала тлеть и всё.
- Пожалуйста, - улыбнулась я.
Поискала в сумке сигариллы, чтобы присоединиться к Даниэлю, но земля начала уходить из-под ног, и я все-таки села на траву, делая вид, что так мне удобнее рыться в сумке. Да, теперь моя очередь делать вид!
Сигариллы и впрямь быстро нашлись, и я с удовольствием закурила, соображая что будет если я попытаюсь встать. Кажется, смогу. Ох, какая же ты стала впечатлительная, Этель!

- черт возьми, а где мои заслуженные спецэффекты?! - тоном обиженного ребенка, затягивающегося сигаретой, вопрошал я. Этель сидела на траве и курила, но вид у нее был немного измотанный. Я рискнул приземлиться рядом и приобнять ее за плечи.
- тебе нехорошо?
Человек, вообще-то, крайне хрупкое создание малейшая мелочь может его разрушить. Пустяшный стресс может заставить его потерять все волосы на теле. Банальная простуда может ослабить организм до крайности, а случайный секс - убить. Такая хрупкость... И такое могущество. Сила разума человеческого превосходит все мыслимые критерии. Интересно, сколько процентов сверх меры работоспособности головного мозга задействуется моим организмом? Никто мне не ответит.
- может заказать такси к выходу?

Я рассмеялась второй раз за вечер и опять искренне. От рук Даниэля исходило тепло, словно бы он делился со мной своими силами, а от близость огня всегда придавала мне силы, а не отбирала их. Может, поэтому я так много курю?
- Нет, мне не нужно такси. А тебе еще нужны спецэффекты? Смотри! И не бойся - пожара не будет.
Я вытянула вперед руку, и на моей ладони затанцевал огонек пламени. Через пару секунд он превратился в бутон тюльпана. Бутон раскрылся, взмахнул крыльями и с ладони слетела бабочка. Еще несколько секунд - и вот уже десять огненных бабочек кружатся по поляне. Одна из них, расшалившись, сделала вид, что хочет приземлиться на сигарету в руке Даниэля, но в последний момент включилась в общий танец. Хоровод закрутился огненным колесом, и обернулся жар-птицей. Широко взмахивая крыльями она задержалась над нами, поглядывая чуть косо, как это свойственно всем птицам, уронила мне в руки перо и взмыла в небо... Я повертела перо в руках, оно обернулось тем самым, первым лепестком пламени, а затем исчезло.
- А теперь замаскируем всё это под зарницу.
Я чувствовала себя так легко, словно сама полечу за созданной мною птицей. Ах, как же я это любила! Восторг перед силой огня и радость, что мне дана сила им повелевать. Это стоило всех моих мучений. И, не удержавшись от театрального жеста, я резко подняла вверх левую руку и небо озарили несколько тонких, раскаленных добела нитей огня. Если приглядываться, то на зарницу не очень похоже, но обычно никто не приглядывается.
И вот все исчезло. Осталась только улыбка на моем лице.
- Ну как? Эффектно?

боже мой, я попал в лучшее шоу на земле!
- это было... Прекрасно.
Я улыбался так широко, что мои щеки просто трещали. Это прекрасно - почувствовать себя снова ребенком. Снова счастлив, снова тепло любимого человека рядом.
- ну, мне ничего не остается, как ответить тебе взаимностью.
Я положил ладонь на увядающую траву, и время для этого местечка вновь понеслось вспять. Листья с земли взлетали ввысь на ветви деревьев, трава зеленела, а цветы вновь окрасили все в яркие краски. Время шло вспять. Посреди осени снова правила весна. В воздухе закружились бабаочки. Не огненные, а настоящие. Зажжужали насекомые. Пара пичуг, приободрившись, залилась звонкой трелью.

Я сильнее обнял Этель.

- Сколько живу, ни разу такого не видела, - честно сказала я потом неуверенно протянула вперед руку чтобы коснуться травы. Нет, это была не иллюзия. Весенняя трава и пахнет по-другому, жизнью. Осенью эта запах увядания и тленности. Не менее, впрочем, притягательный. Для меня так и более.
Я серьезно посмотрела на Даниэля.
- Знаешь, если ты вдруг лишишься работы, а я прожгу все свои деньги, то любой цирк оторвет нас с руками. И надолго ты можешь отвернуть время назад, как стрелки у часов?
Даниэль обнимал меня за плечи, стесняя движения, но это было... уютно. И одновременно хотелось встать и уйти и сидеть так вечно.

- да уж, в цирке нас оторвут голыми руками. Просто нарасхват мы будем... - я смеялся, откинув назад длинные волосы. Разжав объятья, я упал на траву и закинул руки за голову. - Чем больше объект, тем на меньшее время я его могу отвести назад. Логично, не правда ли? Но это насчет неодушевленного, а на живых существах я эксперименты не ставил.

Я лежал на земле, прямо на траве, и было все равно, что мои вещи будут испорчены. Что же будет с нами, двумя такими непохожими и даже не совсем людьми? Не знаю. Даже не знаю, что делать дальше.

- это все очень чудесно, Этель. Давай пойдем? Безумное приключение по окраинам Гамбурга. Ты согласишься? Доверишься такому ненадежному спутнику? Только трое: я, ты и ночь. Идет? Начнем импровизировать, а дальше как получится.

Упав на траву, Даниэль выпал из поля моего зрения и я вызвала небольшой огонек, чтобы видеть его лицо.
Улыбнулась.
- Предложение заманчивое, но не сегодня. Видишь ли, я воспользовалась самолетом моего друг, чтобы прилететь сюда, а за эту роскошь пообещала сопровождать его завтра на приеме. Поэтому должна быть свежа и хороша собой и ночной кутеж, который неизвестно где может закончиться, сейчас не ко времени.
О том, что друг женщинам предпочитает мужчин я сказать не могла. Человек был известный, и свои пристрастия скрывал от родителей. Собственно, поэтому я и должна была изображать роль его девушки. И о том, что дальше меня может закружить, как осенним переменчивым ветром и я не вернусь, тоже.

- это сильно осложняет дело...
Я слегка приподнялся и нежно привлек девушку к себе. Аромат весны смешивался с запахом ее кожи. У меня просто безумно кружилась голова. Безумно. Глаза закрывались, а мысли были легкие-легкие.
- по-моему, я попал в зависимость от нового и неизведанного наркотика Этель. Мне срочно нажна новая доза в виде поцелуя, иначе я сойду с ума. И у меня есть только один поставщик - ты.

Я снова улыбался. Скоро, наверное, обзаведусь морщинами с такой жизнью. Даже и представить не мог, что она доставит мне столько радостных моментов...

- а может на этой вечеринке появиться таинственный незнакомец, который отобьет такую прекрасную спутницу у молодого человека? - загадочно подмигнув, спросил я.

Я рассмеялась.
- Ну, поставщиком меня еще никто не называл!
Потом взяла лицо Даниэля в ладони и поцеловала его. У меня было ощущение, что мне лет шестнадцать и это мое первое свидание. То самое, на котором веришь всему, что говорит тебе симпатичный тебе юноша. Когда тебя еще не обманывали и не бросали и ты еще никого не бросала и не научилась обманывать. Восхитительное в своей неправдоподобности ощущение.
Слегка отодвинулась и, удерживая лицо Даниэля в ладонях, сказала уже серьезно:
- Даже если бы ты туда попал, что маловероятно, потому что вход только по приглашениям, я ни за что не позволила бы тебе это сделать. Потому что это бросило бы тень на репутацию моего друга... А ты слышал, что бывают и оптовые поставки?
И легко поцеловала Даниэля еще раз, слегка коснувшись губами губ.
Потом спросила:
- Ты больше ничего не хочешь мне сказать? У меня такое чувство, что ты что-то не договариваешь мне, бывший попутчик.

- ты хочешь, чтобы я рассказал страшную-страшную тайну? А давай, и правда расскажу. Мои родители умерли в мой день рождения, 26 мая, в автокатастрофе. Был отличный солнечный день, ярко светило солнышко, и ничто не предвещало, что малолетний балбес поругается с отцом, сидящим за рулем. Казалось бы какая глупость - отказался заехать в магазин. И это кроме того, что из-за каких-то ненужных родственников оставил меня без свидания. А я взял и остановил время для него. Пятнадцати секунд оказалось достаточно, чтобы машина потеряла управление и попала под грузовик. И зачем я жив остался - ума не приложу.

Я замолчал, закрыв глаза и судорожно дыша. По моим щекам текли слезы.

Многих мужчин доводят до предынфарктного состоянии женские слезы. Потому что - ну что делать с этим рыдающим существом? Я понимаю таких мужчин. Потому что понятия не имею, что делать с плачущими и мужчинами и женщинами. Мои слезы давно выжег огонь, а если и плакала я в детстве, то уже не помню этого. Поэтому всегда стараюсь избегать таких ситуаций.
Даниэль плакал, и я впала на пару секунд в замешательство. Не умею я утешать. Ну не по головке же его гладить?
- Дети просто не знают, что такое смерть, Даниэль. Поэтому тебя не а что себя корить, - я постаралась смягчить хрипотцу в голосе, всегда заметную, когда я говорю тихо. - А для чего и зачем мы живем... Всё равно. Ради себя. Ради каждого прожитого мига. Ради этого парка. Не было бы в нем смыла, если бы мы не смогли его увидеть. Возможно, все мы придаем смысл существованию друг друга... Впрочем, я сама в это не верю.
Кто знает, что я еще бы наговорила, если не телефонный звонок. Выхватив аппарат из сумочки как кинжал и, потрепав Даниэля по плечу, я в несколько шагов взбежала на пригорок и только тогда посмотрела кто мой предполагаемый абонент.
Япппонские жучки и богомолы!
Впрочем, чем быстрее, тем лучше.
- Я слушаю тебя.
"А знаешь, Этель, ведь ты не вернешься. Я понял".
- Да.
Я была неспособна врать ему на прямые вопросы.
"Ты полюбила другого?"
- Нет.
"Но тогда..."
- Нет.
Задушить надежду в этом голосе, не дать ей разрастаться.
В трубке была тишина. Потом:
"Куда мне выслать твои вещи?"
- Сожги их.
Опять пауза.
"Если тебе когда нибудь понадобится моя помощь..."
- Ты прости меня, - быстро сказала я. - И пообещай только одну вещь.
"Да".
-Постарайся быть счастливым.
Я нажала на "отбой", подумала и вовсе выключила телефон.
Постояла мгновение, откинув голову назад. Можно ли назвать меня бессердечной? Отчасти да. Мне не было жаль Даниэля, переживающего жуткую историю из своего детства. Потому что время не всегда лечит и есть вещи, воспоминания о которых всегда заставят сердце сжиматься в ком. И никто тебе не поможет. Твоя ноша тебе и нести. Слезы лишь выражение внутренней боли, дающие облегчение. Чего же тут жалеть? И не было жаль того человека, который еще недавно слушал гудки "отбоя" в своем телефоне. Пройдет какое-то количество времени, и он удалит мой номер и непременно будет счастлив. Я причинила ему боль не со зла. Но когда вопрос встал: его спокойствие или моё, я выбрала себя. И всегда выбирала.
И вот Даниэль, от которого мне не нужно убегать, потому что он точно знает что я из себя представляю. У нас может получиться взаимовыгодное существование. Я не люблю его, так это не беда. Он вроде бы любит, но и это не страшно. Завтра разлюбит он, послезавтра полюблю я... Нам может быть удобно друг с другом. Вот только ему всегда будет нужна поддержка. А мне всегда будет нужна надежность. И мы вряд ли способны дать это друг другу.
Сделка?
Ах ты ж, зараза!
Я размахнулась и бросила телефон так далеко, как только могла. Сгорел он еще в полете.
Глупое ребячество. Я никого не хотела утешать. Но я хотела чтобы кто-нибудь обнял меня.

Я в эти секунды был слаб. Не сдержался и открыл кое-что на сердце, что еще не зажило. И снова проиграл сам себе. Я был неправ, не стоило показывать Этель такого себя: это просто-напросто неуважение к ней. Я поднялся и увидел, что она уже стоит и болтает по телефону. Ну... Скорее ругается или расстается с кем-то. Скорее всего, с тем, с кем недорассталась в том купе поезда. А я просто смотрю на то, как отрывисто она чеканит фразы, на то, как напряжена ее прекрасная спина, на то, как летит ее мобильный, пожожий на маленький метеор.

Я встал, подошел к ней и просто обнял. Этель развернулась ко мне лицом и уткнулась в мою грудь, как кошка, ищущая тепла. А так, наверное и было. Она могла разжечь сколько угодно огромное пламя, но оно ее не грело... И тут случилось нечто, чего я немного не ожидал. Я почувствовал, что мне становится жарко. Жар исходил от Этель, и с каждой минутой он становился все нестерпимее. Она уже пылала, словно ярчайшая звезда в ночи. И я чувствовал, что горю вместе с ней, но я не разжимал рук. Яркий огонь слизал мои ресницы, волосы, яркими бабочками сжег одежду. А затем было больно, потому что огонь начал целовать мою кожу, плавить плоть и сжигать тело. И последней искрой ускользающего сознания я направил поток времени вспять.

Мы снова стояли, обнявшись, посреди пятачка внезапно наступившей весны. Я поцеловал ее в макушку и тихо скказал:
- пойдем со мной. Неужели ты думаешь, что у тебя не хватит времени с человеком, который управляет временем?! Пойдем...

Я взял Этель за руку и повел ее к выходу из парка.

На мгновение мне показалось, что я сошла с ума и мои мысли обратились реальностью. Но нет. По крайней мере эта галлюцинация выглядела как Даниэль и пахла табаком и полынью, как Даниэль... Может, он все-таки телепат?
Но сколько можно думать, размышлять, предполагать? Неужели нельзя быть просто счастливой или хотя бы рискнуть быть счастливой? Самое плохое, что мне грозит - я сгорю. А сейчас мне был нужен Даниэль. Очень-очень. Я обняла его и спрятала лицо у него на груди и замерла так. Опять почувствовала тепло, исходящее от его рук и улыбнулась, зная, что в темноте моя улыбка не видна. Я была уверена, что выглядела в тот момент довольно-таки глупо.
...удар сердца. Еще удар. Моё, его - уже не важно. Время остановилось и пусть бы так было всегда. Я согласна. Я устала жить и умирать. И, если не могу нормально жить, то лучше умереть, но раз и навсегда. И пропади всё пропадом! Удар сердца. Дыхание. Тепло рук...
Я попыталась отпрянуть, уйти в сторону от Даниэля, но было уже слишком поздно, я пропустила мгновение между двумя ударами сердца, между двумя вздохами и теперь горела, распадалась на лепестки пламени, ветер уносил меня по воздуху пеплом, и горел Даниэль, которого я уже не видела за белой полосой огня, но чувствовала что он здесь...
Нет! Только не он!
Я кричала, последним усилием воли стараясь удержать ускользающее в небытие сознание, но мой голос уже был рёвом пламени, и всё становилось и поздно и неважно, а я взметнулась к звездам который уже раз в своём существовании, чтобы раствориться в пространстве и снова возродиться с новым чувством вины и потери.
Умерла.

Но рядом со мной опять стоял Даниэль. Он обнимал меня и от него пахло табаком и полынью.
-Мы живы? - спросила и сама не услышала своего голоса. - Я не понимаю...
Я доверчиво вложила свою руку в ладонь Даниэля и пошла за ним. Как ребенок, которого ведут домой.
И точно я знала в тот момент только то, что я жива и нужна ему не меньше, чем он нужен мне.