1. В карете прошлого никуда не уедешь.
2. Чело-век! Это - великолепно! Это звучит... гордо! Че-ло-век! Надо уважать человека.
3. (с гордостью) Мой организм отравлен алкоголем...
4. Надоели мне, брат, все человеческие слова...все наши слова - надоели! Каждое из них слышал я...наверное, тысячу раз...
5. Выходит - снаружи как себя ни раскрашивай, все сотрется... все сотрется, да!
6. Образование - чепуха, главное - талант.
7. А талант - это вера в себя, в свою силу...
8. Разве доброту сердца с деньгами можно равнять? Доброта - она превыше всех благ. А долг твой мне - это так и есть долг! Значит, должен ты его мне возместить... Доброта твоя мне, старцу, безвозмездно должна быть оказана...
9. Нет на свете людей лучше воров!
10. Сделай так, чтоб работа была мне приятна - я, может быть, буду работать...да! Может быть! Когда труд - удовольствие, жизнь - хороша! Когда труд - обязанность, жизнь - рабство!
11. А куда они - честь, совесть? На ноги, вместо сапогов, не наденешь ни чести, ни совести...Честь-совесть тем нужна, у кого власть да сила есть...
12. На что совесть? Я не богатый...
13. Какие они люди? Рвань, золотая рота...
14. А кто пьян да умен - два угодья в нем...
15. ...всякий человек хочет, чтобы сосед его совесть имел, да никому, видишь, не выгодно иметь-то ее...
16. Я и жуликов уважаю, по-моему, ни одна блоха - не плоха: все - черненькие, все - прыгают...так-то.
17. ...где тепло, там и родина...
18. Мало знать, ты - понимай.
19. Как ни притворяйся, как ни вихляйся, а человеком родился, человеком и помрешь...И все, гляжу я, умнее люди становятся, все занятнее...и хоть живут - хуже, а хотят - все лучше...упрямые!
20. Все мы на земле странники...
21 Он [человек] - каков ни есть - а всегда своей цены стоит...
22. Пропил я душу, старик...я, брат, погиб...А почему - погиб? Веры у меня не было...
23. Человек - все может...лишь бы захотел...
24. Смерть - она все успокаивает...она для нас ласковая...
25. ...если кто кому хорошего не сделал, тот и худо поступил...
26. И...чего тебе правда больно нужна...подумай-ка! она, правда-то, может, обух для тебя...
27. Пепел: ...бог есть? Лука: Коли веришь - есть; не веришь - нет...Во что веришь, то и есть...
28. Гляди - какой я? Лысый...А отчего? От этих вот самых разных баб...
29. Всяко живет человек...как сердце налажено, так и живет...сегодня - добрый, завтра - злой...
30. Любить - живых надо...живых...
31. Человек - это звучит гордо!
32. Я всегда презирал людей, которые слишком заботятся о том, чтобы быть сытыми.

Даже если и нет никакого предателя, люди его все равно отыщут.
* * *
Вода - дар божий. А бобы приносит папаша Док.
* * *
А вдруг одним взмахом ноги ты можешь низвергнуть миллиарды и миллиарды миров в темноту, и они образуют цепь, которая никогда не прервется.
Размер, стрелок. Размер.
* * *
Если действительно Бог печется обо всем и совершает божественное правосудие, станет ли Он выделять один комариный рой среди многих тысяч других? Различает ли глаз Его воробья, если воробушек этот меньше атома водорода, который одиноко блуждает в глубинах космоса? А если Он абсолютно все видит, тогда что же это должен быть за Бог?! Какова Его божественная природа? Где он обитает? Как вообще можно жить за пределами бесконечности?
* * *
Для рыбы Вселенная - это озеро, в котором она живет. Что думает рыба, когда ее выдернут, подцепив за рот, сквозь серебристую границу существования в другую, новую Вселенную, где воздух для нее - убийца, а свет - голубое безумие? Где какие-то двуногие великаны без жабр суют ее в душную коробку и, покрыв мокрой травой, оставляют там умирать?
* * *
Как живой разум не может постичь суть разума неживого - хотя он и полагает, что может, - так и разум конечный не может постичь бесконечность.
* * *
Раз так, иди. Есть и другие миры, кроме этого...
* * *
Никто не платит за это серебром - подумал он. - Цена любого зла - необходимого или случайного - всегда чья-то плоть.
* * *
Только враги говорят друг другу правду. Друзья и возлюбленные, запутавшись в паутине взаимного долга, врут бесконечно...
* * *
Я стреляю не рукой, кто стреляет рукой, тот забыл лицо своего отца. Я стреляю разумом.
* * *
Сокол - стрелок Господа.
* * *
Так оно и кончается, подумал он. Всякий раз вот так. И странствия с походами, и дороги, бесконечно уводящие вдаль - все обрывается на одном и том же месте: лобном.
Кроме, может быть, дороги к Башне.
* * *
То, что ты мужчина, требовалось доказать в бою.
* * *
Обломки кораблекрушений, - подумал стрелок. – Всего лишь бессмысленные обломки в песке, который когда-то был морем...
* * *
Мне всегда было интересно, как люди становятся взрослыми. А спросишь у взрослых, так они обязательно соврут.
* * *
Вся моя жизнь – это любовь и смерть...
* * *
Говорят, что нельзя подружиться с соколом, если только ты сам не сокол, одинокий временный обитатель земли, без друзей и без надобности в друзьях. Сокол не знает, что такое нравственность и добродетель...
* * *
Пусть молва и легенда опережают тебя. Здесь есть, кому позаботиться об этом. Быть может, они все глупцы. Но пусть молва опережает тебя.
* * *
Чем больше психологи узнавали о способностях мозга, тем напряженнее и отчаяннее становились поиски души, существование которой рассматривалось как факт сомнительный, но все-таки вероятный.
* * *
Я – последний фаворит Темной башни. И в руках у меня вся Земля.
* * *
Мы с тобой вместе – великая магия. Ты и я. И когда ты пытаешься пристрелить меня, ты стреляешь в себя, вот почему ты никогда меня не убьешь...
* * *
Тот прозаический факт, что Вселенная существует, уже сам по себе разбивает всякие доводы и циников, и закоренелых прагматиков.
* * *
Прощай, стрелок. Я свое дело сделал. Цепь по-прежнему у тебя в руках. Смотри только, чтобы она не обмоталась вокруг твоей собственной шеи.
Стрелок терпеливо смотрел в сторону юга, туда, где высились горы, не надеясь и не рассчитывая увидеть тоненькую струйку дыма другого костра. Он смотрел, потому что таковы были его правила ...
* * *
Вам надо научиться одним только взглядом видеть больше, чем иной человек видит за всю свою жизнь. А то, что вы не увидите с первого взгляда, можно увидеть потом - глазами памяти, если доживете до того, чтобы вспомнить. Потому что разница между тем, видишь ты или не видишь, может стать разницей между жизнью и смертью ...
* * *
Гордость – это незримая кость, не дающая шее согнуться.
* * *
Но, в конце-концов, кого-то всегда приходится вешать, такова природа. Люди не могут без этого. Раньше или позже, если нет предателя, люди его придумывают.
* * *
Ветер стонал. Капризные его порывы то и дело подхватывали дурманящий дым и, кружась, овевали стрелка. И временами клубы дыма прикасались к нему. Они творили сны подобно тому, как едва уловимое раздражение творит жемчужину в раковине устрицы. Иной раз стрелок стонал вместе с ветром. Но звезды оставались, безучастны к стонам стрелка, как безучастны они были к войнам, распятию, воскресению из мертвых.
* * *
- А ты веришь в загробную жизнь? – спросил стрелок, пока Браун клал ему на тарелку три дымящихся кукурузных початка.
Браун кивнул.
- Сдается мне, это она и есть.
* * *
- Ты идешь путем зла, стрелок. Ты вечно стоишь в тени, как вечером стоял ты в тени, под сенью священного места. Ты думал, что я не увижу тебя?
- Почему он исцелил этого травоеда?
- Он – ангел Господень. Он так сказал.
- Надеюсь, он хоть улыбался, когда говорил это.
* * *
Он тупо глядел на свои ноги, как они поднимаются и печатают шаги. Слушал рифмованную чепуху, звенящую у него в голове сбивчиво и путано, и все думал, когда же он все-таки упадет. В первый раз. Он совсем не хотел падать, пусть даже здесь некому стать свидетелем его позора. Все дело в собственной гордости. Каждый стрелок знает, что такое гордость – это незримая кость, не дающая шее согнуться.
* * *
Стрелок уронил патрон в ладонь и до боли сжал руку в кулак. В мире существует и такое: насилие. Насилие и убийство. И чудовищные деяния. И все это – во имя добра, обагренного кровью добра, во имя мифа, во имя Грааля, во имя башни. Да. Где-то она стоит, Башня, вспарывая небеса своей черной громадой…
* * *
Он рассмеялся, сам себе поражаясь. «Я последний из того мира зелени и теплых красок». Его вдруг охватила тоска по былому. Но он не испытывал при этом жалости к себе. Мир беспощадно сдвинулся с места, но его ноги сильны по прежнему и человек в черном уже близко.
* * *
Роланд внимательно присмотрелся к толпе, и то, что он там увидел, его встревожило. Что это – сострадание? Может быть восхищение? Надо будет спросить у отца. Если предателей называют героями (или героев - предателями, мрачно подумал Роланд), значит, на земле наступили темные времена.
* * *
Величайшая тайна Вселенной не Жизнь, а Размер. Размером определяется жизнь, он устанавливает ее границы, а его, в свою очередь, устанавливает Башня. Ребенок, который открыт навстречу всему чудесному, говорит: «Папа, а что там – за небом?» И отец отвечает: «Космическое пространство и мрак». Ребенок: «А что за ними?». Отец: «Галактика». – «А за галактикой?» - «Другая галактика». – «А за всеми другими галактиками?» И отец отвечает: «Этого никто не знает».
* * *
- Ждешь рассвета? Так рано?
- Я ведь создан для света.
- А, ну да! Я и забыл. Нехорошо с моей стороны. Просто невежливо.
* * *
Но давай предположим еще, что все миры, все Вселенные сходятся в некой точке, складываются в некую стержневую основу. В Башню. В лестницу, может быть к самому Богу. Ты бы решился подняться по ней, стрелок? А вдруг где-то над всей бесконечной реальностью существует такая комната…
Но ты не осмелишься.
Не осмелишься.
* * *
Настоящая красота - лишь порядок, любовь и свет.

-Обычно девушки тушат сигареты изысканнее, - сказал я. - Ты - как лесоруб. Не нужно так вдавливать. Обычно начинают гасить с боков, тогда бычок почти не мочалится. На этот раз у тебя вышло черезчур. К тому же, ни за чтоне пускают дым через нос. И не рассказывают парню во время еды о том, как по три месяца ходят в одном лифчике... обычные-то девчонки..
- Я и есть лесоруб, - сказала Мидори, почесывая кончик носа. - Не могу быть слабой. Пробовала в шутку - бесполезно…
***
Очень это паршиво - не сознавая того, оскорбить чувства человека, тем паче, дорогого.
***
Какой бы ни была истина, невозможно восполнить потерю любимого человека. Никакая истина, никакая искренность, никакая сила, никакая доброта не могут восполнить её. Нам остаётся лишь пережить это горе и чему-нибудь научиться. Но эта наука никак не пригодится, когда настанет черёд следующего горя.
***
В конечном счете, кто знает, как бы оно было лучше? Поэтому не обращай ни на кого внимания и если думаешь, что можешь стать счастливым, не упускай этого шанса и будь счастлив. В жизни таких шансов бывает раз, два - и обчёлся, а упустив их, жалеешь потом всю жизнь.
***
Все мы – несовершенные люди, живущие в несовершенном мире. Наша жизнь не может быть измерена в глубину линейкой и по углам транспортиром и быть полна приятных вещей, как счет в банке.
***
Самое лучшее – это запастись терпением и ждать. Не терять надежды и распутывать запутавшиеся нити одну за другой. Как бы безнадежна ни была ситуация, конец у нити всегда где-то есть. Ничего не остается, как ждать, подобно тому, как, попав в темноту, ждешь, пока глаза к ней привыкнут.
***
Не сочувствуй самому себе. Самим себе сочувствуют только примитивные люди.
***
Стоит человеку начать врать в чем-то одном, и он, чтобы не попасться, продолжает врать до бесконечности.
***
Смерть существует не как противоположность жизни, а как её часть.
***
Думай, что жизнь – это коробка с печеньем. В коробке с печеньем есть печенюшки любимые, и не очень. Съешь первым делом самые вкусные – останутся лишь те, что особо не любишь. Когда мне горько, я всегда думаю об этой коробке. Потерпишь сейчас – проще будет потом. Вот и выходит, что жизнь – коробка с печеньем.
***
И в этой комнате я спал глубоким сном, как бы выжимая из всех своих клеток усталость до последней капли. И видел сон: в сумерках порхала бабочка.
***
Идеалы и по жизни-то не нужны. Ведь требуются не идеалы, а норма действий.
***
У меня избыток времени, даже частички тебе хватит выспаться.
***
Человек поймёт другого, когда придёт соответствующее время, а не потому, что этот другой захочет, чтобы его поняли.
***
-Как сильно ты меня любишь?
-Как если бы расплавились и стали маслом все тигры джунглей в мире.

Окружающий мир слишком часто подтверждает странное правило: чем давать вещам объективную оценку, лучше воспринимать их как тебе удобно — и приблизишься к истинному пониманию этих вещей.
***
Ну в самом деле: сколько раз на своем веку обычный человек жизненно зависит от того, что он знает слово «экватор»?
***
Моя философия в том, что на белом свете существует огромное — а точнее, бесконечное — число возможностей. И выбор этих возможностей в значительной степени предоставлен людям, населяющим этот мир.
***
Никаких размытых формулировок. Я убеждён: чаще всего люди конфликтуют именно потому, что нечётко формулируют абстрактные понятия. Тот, кто предпочитает размытые формулировки, неосознанно, в глубине души, сам ищет конфликта.
***
Главное — не впускать в себя усталость… Усталость может овладеть твоим телом, но не самим тобой.
***
Чего ж удивляться, если в странном месте случаются странные вещи?
***
Как говорится, не рассчитывай на многое — не будешь разочарован.
***
Что бы тебе ни рассказывали другие, оно так и останется чужими рассказами. Лишь то, чему ты выучишься сам, станет частью тебя. И поможет выжить. Открой глаза и уши, включи голову — и ты увидишь…
***
Кто придумал эти правила жизни? Кто решает, что мне делать и почему? Хочу всё это понять. А что дальше — не знаю…
***
От часов и минут в марафоне до длины туалетной бумаги, отматываемой за раз, — этот мир просто битком набит нормальными среднестатистическими показателями.
***
Если какой-то шанс хоть на один процент выше других — пробуй его. Как в шахматах. Тебе ставят шах — ты убегаешь. А пока убегаешь — противник, возможно, допустит ошибку. Ведь от ошибок не застрахован никто, даже самые сильные игроки…
***
Воистину, когда все начнут думать исключительно о луке, редьке и школьной успеваемости своих детей — вот тогда и наступит мир во всём мире.
***
Все-таки человек не развивается с возрастом, хоть тресни. Характер формируется годам к двадцати пяти, и потом уже, как ни бейся, себя не переделаешь. Дальше остаётся только наблюдать, насколько окружающий мир соответствует твоему характеру.
***
Когда все жизненные установки человека сформировались в пятнадцать лет, он представляет довольно жалкое зрелище для окружающих. Словно сам себя упрятал в камеру-одиночку. И в своём тесном мирке за крепкой стеной лишь разрушает себя день за днём…
***
Страшно устать… — это когда разные уголки твоих чувств становятся непонятными тебе самому. И ты начинаешь жалеть себя и злиться на окружающих. А уже из-за этого — злиться на себя и жалеть окружающих… Ну, примерно так.
***
Бывает, сделаю всё как нужно, а почему сделал именно так — понимаю гораздо позже. А иногда понимаю, как нужно, лишь когда уже ничего не исправить.
***
Лучше уж ходить с пустой головой, чем барахтаться в каше из недодуманных мыслей.
***
Настоящий гений — человек, живущий в том мире, который он сам придумал и построил.
***
… Тело — лишь одна из гипотез о том, что такое «я».
***
Когда люди хотят чего-то достичь, они, как правило, ставят перед собой три вопроса: 1) Сколько я прошёл до сих пор? 2) Где я сейчас? 3) Сколько ещё осталось? Отними у человека возможность отвечать на эти вопросы — и в нём не остается ничего, кроме страха, неуверенности в себе и бесконечной усталости.
***
В этом мире не получается остаться совсем одному. Здесь всегда что-то связывает человека с другими.
***
Тишина — это ноль. Великое «му», которое не окружает нас ничем, кроме отсутствия чего бы то ни было.
***
Если тебя тащат на поводке, не вздумай бежать медленнее, чем положено.
***
Верь: всё пройдет. Даже если очень плохо — это когда-нибудь кончится. Ничто на свете не вечно.
***
От себя ты не уйдешь никуда. Ты — это ты. Нужно только верить в себя. Иначе тебя унесет во внешний, чужой мир, и ты не найдешь дорогу обратно до конца жизни.
***
Человек живёт, приобретая опыт каждую минуту и каждую секунду. Прекратить этот процесс — значит умереть…
***
Умру — никто не заплачет. Исчезну — никто не заметит. Это я понимаю. Но, как это ни покажется странным, я не могу сказать, что живу на этом свете без удовольствия. Почему — не знаю, но это так.
***
Если нет споров, обид и страстей — значит, нет и обратного. Радости, блаженства, любви. Ведь именно потому, что существуют отчаяние, разочарование и печаль, на свет рождается Радость. Куда ни пойди — ты нигде не встретишь восторга без отчаяния. Вот это и есть Настоящее… А ещё есть Любовь.
***
Человек, который забыл, кто он на самом деле, — не человек, а ходячий мираж. Какой смысл приручать такого человека?
***
Тому, кто помнит себя, терять больше нечего.
***
Как бы ни закрутилось теперь — результат будет тот же. Нельзя обскакать кого-то на карусели.
***
Я не смогу убить своё «я»…Каким бы тяжёлым, каким бы мрачным это «я» порою ни казалось, — впереди ещё будут дни, когда оно подставит свои крылья ветру и, танцуя в небесах, точно птица, увидит Вечность.
***
Я, конечно, не думаю, что людей можно классифицировать, но условно я разделил бы их на два типа. Люди с универсальным видением мира — и люди с ограниченным взглядом. Я свой взгляд на мир ограничиваю. И дело тут не в том, правильные у меня границы или неправильные. Всё равно где-то протянется граница: что моё, а что — нет. Для кого-то очевидно, а кто-то вообще так вопрос не ставит.
***
Кто хочет, в эту жизнь заходит, кто хочет, из неё выходит… В этом — главный плюс ограниченного взгляда на жизнь. Заходя, вытирайте ноги. Уходя, закрывайте дверь. Общие правила для гостей.
***
Есть на свете такая тоска — от неспособности плакать.
***
Наверное, даже ограниченным жизням Провидение дарит пускай и ограниченное, но счастье.
***
Ведь потерять — ещё не значит пропасть…
***
Что ни говори, а справедливость применима только в страшно ограниченном мире. Но зато — ко всей жизни сразу. От улитки и скобяной лавки — до супружества. И даже если моя справедливость никому не нужна, ничего другого я предложить всё равно не могу. В этом смысле она сродни любви. Но то, что хочешь отдать, далеко не всегда совпадает с тем, что от тебя ожидают.

Тревога, недовольство, душевные раны — вот из чего вылеплен герой.
***
Счастливые люди ничего не выигрывают от перемены своей судьбы. Только чувство несправедливой обиды или недооценка заставляет прыгать выше собственно головы, чтобы изменить обстоятельства. Итак, герой страдает от полученной раны. Ваше дело сыграть на этом.
***
Мы думаем, что любим другого человека, а любим на самом деле его отношение к нам. Мы узнаем себя в другом, как в зеркале. Мы любим самих себя, собственное отражение в партнере.
***
Познай самого себя, и ты познаешь Вселенную и богов.
***
Но я внезапно понимаю, что для меня дружба значит больше, чем любовь. В дружбе нет и намека на обладание другим. Это просто способ взаимоотношений, взаимное уважение. Возможность стоять плечом к плечу.
***
Зло нужно, для того чтобы узнать добро. Лишь противоречие позволяет узнать истинную сущность вещей.
***
Все, что случается с тобой, идет тебе на пользу. Плыви по течению и не тревожься. Как это не странно, все, что с тобой происходит, даже самые тяжкие испытания, идет тебе на пользу. Если где-то и существует готовый сценарий, я уверен, сценарист хочет, чтобы мы победили.
***
Победа считается победой, только если доведена до конца.
***
Вы можете получить что-либо, только перестав желать этого. Это правило Отречения.
***
Чтобы понять другого, нужно встать на его место. Это правило Сопереживания.
***
Когда вы совершаете что-либо, думайте, как это отзовется во времени и пространстве. Не бывает действия без последствий. Когда вы плохо говорите о ком-то, вы меняете его в худшую сторону. Когда вы боитесь или лжете, вы создаете страх и превращаете ложь в реальность. Это правило Причинности.
***
Каждый из вас должен выполнить свое дело на земле, и у вас есть талант, необходимый для того, чтобы сделать это как можно лучше. Найдите свое дело, откройте в себе талант, и ваша жизнь обретет смысл. Не бывает людей, лишенных таланта. Жизнь, в которой талант не был востребован, потрачена напрасно.
***
Не у каждого получится, но каждый должен попытаться. Не нужно сердиться на себя за неудачу, нужно досадовать на себя лишь за то, что не попытался.
***
Нужно праздновать риск, а не победу. Потому что рискнуть или нет – зависит от вас, а победа – от множества обстоятельств, которые невозможно предугадать.
***
Уязвимость любой монархии в том, что вся власть сконцентрирована в одних руках. Гибель одного человека влекла за собой гибель всей системы.
***
Любая цивилизация может погибнуть. Мало того, разрушить ее может самый обычный человек, обладающий достаточной решимостью. Как говорил Эдмонд Уэллс, одной капли достаточно, чтобы переполнить океан.
***
Быть может, именно в этом Боги больше всего завидуют людям. Возможность умереть, дождаться конца фильма. Ведь если ты бессмертен, кино длится вечно. Именно поэтому среди богов нет героев. Героизм рождается заключительной сценой.
***
Толпы можно держать в подчинении насилием и страхом, но легче их покорить обещанием свободы.
***
Самый страшный враг человечества — оно само.
***
Развитие общества всегда приводит к разделу территорий, а раздел территорий — к войне.
***
Знаешь, муж и жена — это как два магнита, которые притягивают и в то же время отталкивают друг друга.

Бедный прекрасный утёнок!
***
До сих пор не понимаю, что она думала, когда я читал ей Бодлера?
***
Ох, до какой степени мне плевать! Лечь бы на дно, как подводная лодка, чтобы не могли запеленговать.
***
Я привык один. Я люблю один. Я не хочу по-другому… Вот как это выглядит, если честно. Отвратительно выглядит, как и всякая правда цинично выглядит, себялюбиво, гнусненько. Честно.
***
Вы гнили в окопах, вы взрывались под танками, а кому от этого стало лучше?
***
Толпа осталась неподвижной, может быть, она пыталась думать.
***
А вдруг через пятнадцать лет окажется, что и нынешний я так же сер и несвободен, как и в детстве, и даже хуже, потому что теперь я считаю себя взрослым, достаточно много знающим и достаточно пережившим, чтобы иметь основания для самодовольства и для права судить.
***
Такие юные, такие серые, такие одинаковые… И глупые. И этой глупости сейчас не радуешься, не радуешься, что стал умнее, а только обжигающий стыд за себя тогдашнего, серого деловитого птенца, воображающего себя ярким, незаменимым, отборным.
***
Скромность и только скромность, до самоунижения… И только правда, никогда не ври, по крайней мере — самому себе; но это ужасно: самоуничтожение, когда вокруг столько идиотов, развратников, корыстных лжецов, даже лучшие испещрены пятнами, как прокажённые…
***
Все люди — медузы, и ничего в них такого не намешано. Попадаются изредка настоящие, у которых есть что-нибудь свое — доброта, талант, злость… отними у них это, и ничего не останется, станут медузами, как все. … Скользкие глупые медузы. Копошатся, ползают, стреляют, сами не знают, чего хотят, ничего не умеют, ничего по-настоящему не любят… как черви в сортире…
***
Сегодня уже все знают, что есть человек. Что с человеком делать — вот вопрос.
***
Детей бить нельзя, утверждал Тэдди. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней.
***
Э, все дело в том, чтобы научиться утираться. Плюнут тебе в морду, а ты и утрись. Сначала со стыдом утерся, потом с недоумением, а там, глядишь, начнешь утираться с достоинством и даже получать от этого процесса удовольствие…
***
Потому что волчица говорит своим волчатам: «Кусайте как я» и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: «Удирайте как я», и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: «Думай, как я», а это уже преступление…
***
Вы думаете, что если человек цитирует Зурзмансора или Гегеля, то это — о! А такой человек смотрит на Вас и видит кучу дерьма, ему Вас не жалко, потому что Вы и по Гегелю дерьмо, и по Зурзмансору тоже дерьмо. Дерьмо по определению.
***
— Голем, — сказал Виктор, — вы знаете, что я — железный человек?
— Я догадываюсь.
— А что из этого следует?
— Что вы боитесь заржаветь.
***
— Какой смысл говорить о будущем? — Возразил Павор. — О будущем не говорят, будущее делают. Вот рюмка коньяка. Она полная. Я сделаю ее пустой. Вот так. Один умный человек сказал, что будущее нельзя предвидеть, но можно изобрести.

- Ну ладно, спи! Все равно я в монастырь не уйду. При моем невезении я обязательно попаду не к тем монахам. Наверно, там будут одни кретины. Или просто подонки.
* * *
Вообще, конечно, такие типы, как этот Морроу, которые бьют людей мокрым полотенцем, да еще и норовят ударить побольнее, такие не только в детстве сволочи, они всю жизнь сволочи.
* * *
Иногда на нее и смотреть не хочется, видишь, что она дура дурой, но стоит ей сделать что-нибудь милое, я уже влюбляюсь. Ох эти девчонки, черт бы их подрал! С ума могут свести.
* * *
Не знаю, какую вещь он играл, когда я вошел, но он изгадил всю музыку. Пускал эти дурацкие показные трели на высоких нотах, вообще кривлялся так, что у меня живот заболел. Но вы бы слышали, что вытворяла толпа, когда он кончил. Вас бы, наверно, стошнило. С ума посходили. Совершенно как те идиоты в кино, которые гогочут, как гиены, в самых несмешных местах. Клянусь богом, если б я играл на рояле или на сцене и нравился этим болванам, я бы считал это личным оскорблением. На черта мне их аплодисменты? Они всегда не тому хлопают, чему надо. Если бы я был пианистом, я бы заперся в кладовке и там играл. А когда Эрни кончил и все стали хлопать как одержимые, он повернулся на табурете и поклонился этаким деланным, смиренным поклоном. Притворился, что он, мол, не только замечательный пианист, но еще и скромный до чертиков. Все это была сплошная липа - он такой сноб, каких свет не видал. Но мне все-таки было его немножко жаль. По-моему, он сам уже не разбирается, хорошо он играет или нет. Но он тут ни при чем. Виноваты эти болваны, которые ему хлопают, - они кого угодно испортят, им только дай волю.
* * *
Некрасивым девушкам очень плохо приходится. Мне их иногда очень жалко, что я даже смотреть на них не могу, особенно когда они сидят с каким-нибудь шизиком, который рассказывает им про свой идиотский футбол.
* * *
- Не хочу внушать тебе, что только люди ученые, образованные могут внести ценный вклад в жизнь, - продолжал он. - Это не так. Но я утверждаю, что образованные и ученые люди при условии, что они вместе с тем люди талантливые, творческие - что, к сожалению, встречается редко, - эти люди оставляют после себя гораздо более ценное наследие, чем люди п р о с т о талантливые и творческие. Они стремятся выразить свою мысль как можно яснее, они упорно и настойчиво доводят свой замысел до конца. И что самое важное, в девяти случаях из десяти люди науки гораздо скромнее, чем люди неученые, хотя и мыслящие. Ты понимаешь, о чем я говорю?
* * *
Я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.
* * *
Я не глядя понял, что это Роберт Экли — он жил в соседней комнате. В нашем крыле на каждые две комнаты была общая душевая, и этот Экли врывался ко мне раз восемьдесят на дню. Кроме того он один из всего общежития не пошел на футбол. Он вообще никуда не ходил. Странный был тип. Он был старшеклассник и проучился в Пэнси уже четыре года, но все его называли только по фамилии — Экли. Даже его сосед по комнате, Херб Гейл, никогда не называл его «Боб» или хоть бы «Эк». Наверное, и жена будет звать его «Экли», если только он когда-нибудь женится.
* * *
Я сел в кресло, а он стал стричь свои паршивые ногти.
— Может, ты их будешь стричь над столом? — говорю. — Стриги над столом, я не желаю ходить босиком по твоим гнусным ногтям.
Но он все равно бросал их прямо на пол. Отвратительная привычка. Честное слово, противно.
* * *
— А с кем у Стрэдлейтера свидание? — спросил он. Он всегда выспрашивает с кем Стрэдлейтер водится, хотя он его ненавидит.
— Не знаю. А тебе что?
— Просто так. Не терплю эту сволочь. Вот уж не терплю!
— А он тебя обожает! Сказал. что ты настоящий принц! — говорю. Я часто говорю кому-нибудь, что он — настоящий принц. Вообще я часто валяю дурака, мне тогда не так скучно.
* * *
Я… машин не люблю. Понимаешь, мне неинтересно. Лучше бы я себе завёл лошадь, чёрт побери. В лошадях хоть есть что-то человеческое. С лошадью хоть поговорить можно…
* * *
Всё дело в том, что трудно жить в одной комнате с человеком, если твои чемоданы настолько лучше, чем его, если у тебя по-настоящему отличные чемоданы, а у него нет.
* * *
Глупо внушать новые мысли человеку, когда ему скоро стукнет сто лет.
* * *
Пропасть, в которую ты летишь, — ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти.
* * *
Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застекленную витрину и не трогать.
* * *
Мы были знакомы сто лет, и я по глупости думал, что она довольно умная. А думал я так потому, что она ужасно много знала про театры, про пьесы, вообще про всякую литературу. Когда человек начинен такими знаниями, так не скоро сообразишь, глуп он или нет. Я в этой Салли Хэйс годами не мог разобраться. Наверно, я бы раньше сообразил, что она дура, если бы мы столько не целовались. Плохо то, что, если я целуюсь с девчонкой, я всегда думаю, что она умная. Никакого отношения одно к другому не имеет, а я все равно думаю.

Раз в стране бродят какие-то денежные знаки, то должны же быть люди, у которых их много. - (Остап Бендер)

В нашей обширной стране обыкновенный автомобиль, предназначенный, по мысли пешеходов, для мирной перевозки людей и грузов, принял грозные очертания братоубийственного снаряда.

Не делайте из еды культа. - (Остап Бендер)

Если пешеходу иной раз удается выпорхнуть из-под серебряного носа машины - его штрафует милиция за нарушение правил уличного катехизиса.

Интересный вы человек! Все у вас в порядке. Удивительно, с таким счастьем - и на свободе. - (Остап Бендер)

Таковы суровые законы жизни. Или, короче выражаясь, жизнь диктует нам свои суровые законы. - (Остап Бендер)

Автомобиль - не роскошь, а средство передвижения. - (Безбородый мужчина)

Не говоря уже о том, что воровать грешно, - мама, наверно, познакомила вас в детстве с такой доктриной, - это к тому же бесцельная трата сил и энергии. - (Остап Бендер)

Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться! - ("строгий гражданин")

Реальность — это тоже галлюцинация.
* * *
— Главное в Super Mario — это жизнеподобие.
— Продолжай, — говорит Элисон, рассматривая ногти. — Боже мой, ну чего я тебя слушаю?
— Или ты убиваешь, или тебя.
— А, вот оно что.
— Времени в обрез.
— Кто бы сомневался.
— И в самом конце, зайка, ты… остаешься… совсем один.
* * *
— Чем лучше выглядишь, тем больше видишь.
* * *
Все парни так похожи друг на друга, что становится все сложнее и сложнее различить, кто есть кто.
* * *
— Мелочное уродство нашего существования кажется столь ничтожным перед лицом всех этих красот природы, — сказал я.

— Ой, зайка, посмотри! У тебя за спиной куст в виде Элтона Джона! — откликнулась Хлое.
* * *
Мы будем скользить по поверхности вещей…
* * *
Наш корабль окружен бескрайней серо-синей равниной, смотреть практически не на что, только пару раз в день далеко на горизонте появляется тонкая белая полоска, но до нее так страшно далеко, что сразу и не поймешь, земля это или продолжение неба. С трудом верится, что под этим плоским, свинцово серым куполом или в глубинах обширного и безразличного ко всему океана может существовать жизнь, что в этом аду кромешном может теплиться чье то дыхание — ведь любое движение в пучине вод столь ничтожно, столь пренебрежимо мало, столь случайно в сравнении с величием океана; в небе же — ни малейших признаков солнца, и воздух кажется полупрозрачным и одноразовым, словно бумажный носовой платок, хотя он все же, в определенном смысле, наполнен светом, и ветер, дующий навстречу нам, летящим в невесомости, все не стихает и не стихает, и за кораблем остается след, голубой, как вода в джакузи, но не проходит и нескольких минут, как след этот вновь растворяется в унылых серых водных просторах. Однажды на небе появляется вполне обычно выглядящая радуга, но ты даже не замечаешь ее, поглощенный размышлениями об огромной сумме денег, которые заработали Kiss этим летом во время своего объединительного турне, или вдруг кит проплывает с правого борта, взмахнув при этом хвастливо хвостом. Когда все вокруг на тебя смотрят, а ты занят мыслями о чем-нибудь постороннем, легче верить в то, что тебе ничего не грозит. Но со всех сторон тебя окружает унылая безбрежность, и не попасть под ее влияние за долгих пять дней почти невозможно.
* * *
— Ты что, не читал сценарий до конца? — спрашивает он. — Не знаешь, что с тобой должно случиться?
* * *
Но тут Pulp сменяется какой-то зловеще звучащей композицией Oasis, и я внезапно замечаю, что все люди вокруг почему-то обуты в кроссовки Nike, и двигаются они так, словно кто-то запрограммировал их, словно роботов, и теперь координирует их движения, а в руках у них открытые зонтики, потому что небо над Ноттинг Хиллом — промозгло-серое небо от Dior — готово разразиться дождем (по крайней мере, так им сказали).
* * *
…но тут происходит взрыв.
Вспышка света, громкий звук, и «БМВ» разносит на клочки.
Размах причиненных разрушений сперва не очень понятен, да он и не имеет особого значения. Суть в самой бомбе, в том, где она была заложена и приведена в действие. Суть вовсе не в Бригид, превратившейся в кровавый фарш, и не в ударной волне, подбросившей в воздух тридцать студентов, оказавшихся вблизи от машины на десять метров в воздух и не в пяти студентах, погибших на месте — причем двоим пронзило грудь осколками, пролетевшими через весь двор, и не в задней половине машины, которая в полете отрывает случайному прохожему руку, и не в трех студентах, которым выбило глаза. Суть не в оторванных ногах, и не в пробитых черепах, и не в людях, которые умрут от кровопотери в течение ближайших нескольких минут. Вывороченный асфальт, почерневшие деревья, скамейки, забрызганные слегка подгорелой кровью, — все это не так уж и важно. Суть — в наличии воли осуществить разрушение, а не в последствиях, ибо последствия — это всего лишь декорации.
* * *
Зайка, Джордж Вашингтон тоже был террористом.
* * *
Для того чтобы научить мир чему-то, ты должен преподать ему урок…
* * *
Зайка, мы всего лишь отражение нашего времени.
* * *
Я читаю: «Семтекс производится в Чехословакии». Я читаю: «Семтекс — пластическая взрывчатка без цвета и запаха». Я читаю: «В распоряжении Ливии имеются тонны семтекса». Я читаю: «Для того чтобы взорвать пассажирский самолет, требуется шесть унций». Я читаю заметку о новой пластической взрывчатке под названием «ремформ», которая производится и распространяется в США только «подпольно» и на настоящий момент недоступна в Европе. Я читаю список, в котором приводятся все плюсы и минусы ремформа. Я читаю вопрос, который Бобби накорябал на полях страницы: «Лучше, чем семтекс?», — а затем три слова, на которые я пялюсь до тех пор, пока они не заставляют меня пройти на кухню с целью налить себе чего-нибудь выпить: «…необходимо провести испытания…»
* * *
— Правительство действительно враг народа. — Бобби поворачивается ко мне. — Боже мой, Виктор, тебе ли уж этого не знать.
— Но Бобби, я не занимаюсь… политикой, — невнятно бубню я.
— Все ей занимаются, Виктор, — говорит Бобби, вновь отворачиваясь от меня. — И с этим ничего не поделаешь.
На это заявление мне нечего ответить, так что я молча допиваю остатки «космополитена».
— Тебе следует серьезно заняться своим мировоззрением. Твое мировоззрение вызвано недостаточной информированностью.
— Мы убиваем безоружных людей, — шепчу я.
— В прошлом году в нашей стране совершено двадцать пять тысяч убийств, Виктор.
— Но… но я то не совершил ни одного из них.
Бобби терпеливо улыбается, вновь возвращаясь к тому месту, где сижу я. Я смотрю на него с надеждой.
— Лучше держаться от всего этого в стороне, Виктор?
— Да, — шепчу я, — наверное, лучше.
— Но это невозможно, — шепчет он в ответ. — Вот что ты должен понять.
— Но, чувак, я же… я же… я же…
— Виктор.
— …чувак, мне было так трудно в последнее время, это меня в какой то степени оправдывает…
Я смотрю на него взглядом, полным мольбы.
— Тебе не за что оправдываться, чувак.
— Бобби, но я же… я же американец, правда?
— Ну и что, Виктор? — говорит Бобби, глядя на меня сверху вниз. — Я тоже.
— Но почему именно я, Бобби? — спрашиваю я. — Почему ты мне доверяешь?
— Потому что ты думаешь, что Сектор Газа — это название ночного клуба, а Ясир Арафат — имя черного рэппера, — говорит мне Бобби.
* * *
Действие объединяет. Слова разъединяют.
* * *
Иди-ка ты домой, ложись спать, ни во что не вмешивайся, смотри на все безучастно, пей виски, вставай в предписанные позы и принимай все, как оно есть.
* * *
Но Бобби слышит меня не больше, чем если бы в этот момент нырнул в бассейн. Или если бы мы вели беседу по соседству с водопадом. Возможно, его попросту нет в этой комнате. Это всего лишь голос, лишенный тела. Возможно, я просто беседую по телефону с кем-нибудь. Возможно, я смотрю на весь этот мир в телескоп. Возможно, он мне просто снится. Вдруг меня осеняет: может, именно в этом все дело?
* * *
Твоя реакция бессмысленна. Она бесполезна и непонятна никому из присутствующих. Мы же договаривались, что всем на все наплевать.
* * *
…я никак не могу определить, то ли этим людям на все на свете наплевать, то ли они просто ужасно скучают.
* * *
Самое важное — это то, о чем ты даже не догадываешься.
* * *
Смятение и безысходность совсем необязательно подталкивают людей к действиям.
* * *
— Так что, ты хочешь сказать мне, что мы не можем больше верить собственным глазам? Что все, что мы видим, — это подделка? Что кругом одна лишь ложь? И что все в нее верят?
— Но это факт, — говорит Палакон.
— Где же тогда правда? — кричу я.
— Ее не существует, Виктор, — говорит Палакон. — Вернее, их сразу несколько.
— Тогда как же нам жить дальше?
— Меняться, — пожимает он плечами. — Готовиться.
— К чему? К лучшему? К худшему?
— Возможно, в настоящее время эти понятия уже бессмысленны.
— Но почему? — взвываю я. — Почему?
— Потому что теперь никто не заботится о таких мелочах, — говорит Палакон, — Ситуация изменилась.
* * *
— Разве не смешны все эти люди? — спрашиваю я, делая жест в сторону зала.
— Ну, не знаю, — говорит она. — Примитивность всегда утешает. Чувствуешь себя снова студенткой.
— Почему это?
— Потому что понимаешь, что, общаясь с тупицами, начинаешь сам себе казаться очень умным, — объясняет она. — По-моему, в этом заключается весь смысл высшего образования.
* * *
Без нас этот мир — лишь куча мусора.
* * *
В первое мгновение я был смущен тем, как в этом мире относились к любви: любимых бросали, просто потому что они оказывались слишком старыми, или слишком толстыми, или слишком бедными, слишком волосатыми или недостаточно волосатыми, недостаточно гладкими или недостаточно мускулистыми, безвкусными или не очень стильными и, наконец, потому что они были недостаточно продвинуты или недостаточно знамениты. Выбирая любимых, следовало принимать во внимание все эти моменты. И выбирая друзей — тоже. И если я хотел чего-то добиться в этом обществе, я должен был принимать правила игры. Когда я посмотрел на Хлое, она пожала плечами. Я не отвел взгляда и тогда она сказала мне одними губами: «Не… упускай… шанс». Со слезами на глазах — потому что мир, в котором я родился, приучил меня считать неоспоримым фактом то, что физическая красота — это признак душевного совершенства — я отвернулся и пообещал сам себе, что стану жестоким, безразличным и бесконечно крутым. Будущее начинало вырисовываться у меня перед глазами, и я сосредоточился на мыслях о нем. И тут мне показалось, словно меня больше нет возле этого бассейна во дворе виллы на Оушен-драйв, словно я взлетел выше верхушек пальм и растворялся в безбрежном голубом небе, пока не исчез совсем, и тут испытал облегчение такой силы, что я непроизвольно громко вздохнул. Затем я внезапно заметил, что один из подростков явно готов в любое мгновение наброситься на меня, а другой, который барахтается в бассейне, возможно тонет, но никто этого не замечает. Я решил не думать об этом, а лучше заняться изучением узора на плавках Марки Марка. «Я бы мог легко взять и забыть об этом дне, — думал я. — Какая то часть меня могла бы взбунтоваться и стереть воспоминание». Трезвый внутренний голос умолял меня, чтобы я именно так и поступил. Но меня уже познакомили со слишком многими крутыми людьми, я стремительно приобретал известность, и в тот момент я еще не понимал со всей ясностью, что если я немедленно не выкину из памяти этот день, не выйду за дверь, предоставив Хлое Бирнс ее собственной судьбе, то события этого дня еще долго будут являться мне по ночам в кошмарах. Именно это и пытался мне объяснить трезвый внутренний голос. Именно об этом он меня предупреждал. Кто-то начал читать молитву над полузадавленной летучей мышью, но этот жест казался нелепым и неуместным в этой обстановке. Люди начали водить хоровод вокруг читавшего молитву мальчика.
— Хочешь знать, чем все это кончится? — не открывая глаз, спросила меня Хлое.
Я кивнул.
— Купи права на сценарий, — прошептала она.

* Глаза значительная вещь. Вроде барометра. Все видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится.

* Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет - не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И - боже вас сохрани - не читайте до обеда советских газет. Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать "правду", - теряли в весе.

* Почему электричество, которое, дай бог памяти, тухло в течение 20-ти лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц? Статистика - ужасная вещь.

* Разруха. Это - мираж, дым, фикция. Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует. Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.

* Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.