"Ну, русские - всё через ж..." (Пётр I из анекдота)

"Большинство всегда ошибается, потому что большая часть людей - идиоты". (Эдгар По)

"Ошибка остаётся ошибкой, даже если ошибается большинство". (Бернар Вербер)

С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.

Бродский об Украине.

Ужасно, когда твоя жизнь зависит от твоих собственных кривых рук. (с) "Марсианин" Энди Вейер

Заглядывание в бездну считаю идиотизмом. На свете есть множество вещей гораздо более достойных, чтобы их рассматривать.

Берегитесь разочарований, ибо впечатления бывают ошибочны. Вещи редко бывают такими, какими кажутся. А женщины — никогда. (с) «Сезон гроз» Анджей Сапкоский

Дж.Р.Р. Мартин, "Буря мечей":
:book:

Память так коварна. Сначала она преподносит вам букет удовольствий. Трогательные родные запахи детства, волшебное сияние юности — всю эту мишуру... А потом она ведет вас туда, куда вам совсем не хочется возвращаться... Туда, где холодно и темно, где в тумане бродят расплывчатые тени, которые, как вы надеялись уже никогда не вернутся.
Но можем ли мы жить без этого? В конце концов, память — основа разума. И следовательно мы отвергаем разум, если не можем смириться с собственным прошлым. С другой стороны, почему бы и нет? Никто, вроде бы, не связан долгосрочными обязательствами! Зачем же все время быть в здравом уме и трезвой памяти?
Так что, в случае неудачного поворота ваших мыслей, если вдруг вас на полном ходу занесет в тот уголок памяти, где царит непереносимый ужас, помните: безумие всегда рядом.
Безумие — это запасной выход. Вы можете просто шагнуть через порог, оставив позади весь этот кошмар, и запереть дверь. Отгородиться от него... навсегда. (с) "Убийственная шутка" Алан Мур

1.
- Азазель, ты опять явился...
- Гипа, сколько раз я тебе говорил: я не прихожу ниоткуда и не исчезаю в никуда. Это ты приходишь ко мне, когда пожелаешь. Я являюсь тебе из тебя самого, я с тобой и в тебе. Я воскресаю по твоей воле, чтобы исполнить твои же фантазии либо разворошить твои воспоминания. Я носильщик твоего бремени, химер и боли, я тот, кто необходим тебе, и не только тебе, я тот, который...

2.
Вначале я боялся, что мне придется услышать некую совершенно языческую лекцию, но быстро разобрался, что математика к языческой, равно как и к любой другой вере, отношения никакого не имеет.

3.
Убийство во имя веры не вызывается верой!

4.
Нет ничего более достойного, чем излечение от страданий человека, не умеющего объяснить, что у него болит! (имеются в виду дети - прим. Азазелло)

5.
- Это, монах - блажь еретиков и сказки звездочетов, математиков и колдунов. Знай это и держись от них подальше, дабы приблизиться к стезе господней и ко спасению! Тебе нужна история? Вот Тора и Книга Царств! Хочешь ораторствовать? Бери Книги пророков! Ищешь поэзию? Пользуйся Псалтирью! А если тебе захочется астрономии, права или этики, то нет ничего лучше славного Закона Божьего!

6.
Любовь с удивительной силой обрушилась на меня, и я оказался над ней не властен. Я не смог выдержать этого натиска... Да и какой человек вынесет, когда его душа мечется меж горящих долин ада и цветущих лугов рая?! Какое сердце не растает, овеянное сначала слабым ветерком благоуханного увлечения, а затем порывами пламенной страсти; напоенное ароматом цветов и дымом пожарищ, ночной бессонницей и дневной тревогой?!

7.
- Бог создал человека или наоборот?
- Что ты имеешь в виду?
- Гипа, во все времена человек творил Бога по своему усмотрению. Бог несомненно - это тот, с кем человек связывал свои устремления, чаяния, мечты.

8.
- Ты с ума сошел?! В смерти смысла нет. Весь смысл - в жизни. Я - вечно живой и умру только тогда, когда умрешь ты и все те, кто верит в меня, обнаруживая в себе мое присутствие...

9.
Пиши, Гипа, - тот, кто пишет, не умрет никогда.

Юсуф Зейдан - "Азазель".

Есть гипотеза, что в миг, когда кто-то постигнет истинное предназначение Вселенной и причины ее существования, она немедленно исчезнет, а на ее месте возникнет нечто еще более странное и необъяснимое.
Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.

Трин Трагула — так его звали — был мечтателем, мыслителем, философом, наблюдающим жизнь, или — как его называла жена — идиотом. (с) «Ресторан "У конца Вселенной"» Дуглас Адамс

Прошу вас, называйте меня просто Мильвио. Официальное обращение оставим для врагов и спесивых глупцов.

Героем не становятся, рубя мечом ромашки на поле. Обычно за теми, кто превращается в легенду, горы трупов, реки крови и целый воз предательств, измен и насилия.

Только дурак, чтобы испугать лису, запускает в курятник леопарда.

С зубастыми охотниками все понятно — их главная цель убивать и бороться за водоем. Но пескари, головастики и плотвички гораздо опаснее. Они страшны в своем безразличии, глупости, предательстве и ненависти даже к самим себе. Такие не любят тебя без всякой причины. Просто потому, что ты есть, и всегда сделают тебе гадость, затащат в свое болото, ударят в спину, стоит лишь им довериться. И вот уже ты валяешься в иле, облепленный этими червяками, которые обгладывают твои старые щучьи кости. (с) «Летос» Алексей Пехов

«Суорбрек отправился в этот поход, чтобы воочию увидеть героизм, а вместо этого увидел зло. Изучал его, беседовал с ним, жил бок о бок. Зло не оказалось чем-то грандиозным. Не хохочущий император, лелеющий планы поработить весь мир. Не рычащие демоны, плетущие козни во мраке изнанки миров. Зло - это мелкие людишки с мелкими делами и мелкими побуждениями. Зло - это себялюбие, разгильдяйство и мотовство. Зло - это неудачи, трусость и глупость. Зло - это насилие без угрызений совести и мысли о последствиях. Возможно, зло - это высокие идеалы и низкие средства для их достижения». (с) "Красная страна" Джо Аберкромби

... Что, если всё это придумали люди, что если они создали нас - таких, какие мы есть, какими помним себя! Что если они СОТВОРИЛИ нас? (с) Генри Олди "Герой должен быть один".

...ответы – убийцы вопросов. Я молодец. Я их всех перебил. (с) Генри Олди "Одиссей, сын Лаэрта"

(с) "Прежде чем их повесят", Джо Аберкромби

О русском Иване: «Однажды, изрядно выпив в пабе городка Кью, Иван погрузил инструменты и ящик с динамитом в свою огромную тачку и решил отправиться в путь. Полицейские уговаривали его не ходить в нетрезвом виде, тем более с динамитом, но Иван стал спорить с ними. Примечательно, что в этом городке не было тюрьмы. Провинившихся приковывали цепью к громадному бревну на дороге и оставляли подумать и образумиться. Так поступили и с Иваном.
Вечером на месте заключения Ивана не оказалось, впрочем, как и бревна. Полицейские обнаружили его в близлежащем баре сидящим на этом самом бревне и весело распивающим с приятелями пиво. Завидев полицейских, он радостно пригласил их присоединиться. Цепь была снята, и пирушка продолжилась до ночи…»

Так, Джозеф Самуэль (1780–1805) был сослан не только за кражу постельного белья и двух серебряных ложек, но и за убийство полицейского. Он был приговорен к смертной казни, но — чудо! — когда его вешали, веревка на виселице рвалась три раза подряд, и исполнение приговора было отложено, что дало ему шанс сбежать, хотя и не совсем удачно. При побеге он утонул…

Взаимоотношения между аборигенами и государством запутанные. Два века назад на них охотились, как на зверей, и теперь у властей комплекс — не дай бог обвинят в ущемлении прав. (с) «Австралия - Terra Incognita. Когда звери еще были людьми» Сол Шульман

«...ответил трактирщик, которому я позволял звать себя по имени, - ведь когда-то мы вместе сражались под Шенгеном.
А все ветераны Шенгена равны, пусть даже разница в общественном положении разделяет некоторых из нас. Таков неписанный закон. Потому что немного нас тогда осталось». (с) «В глазах Господа» Яцек Пикара

Итак, вот мой очень простой рецепт.
Чего вам хочется больше всего на свете? Что вы любите, что ненавидите?
Придумайте персонажа, похожего на себя, который будет всем сердцем чего-то хотеть или же не хотеть. Прикажите ему: беги. Дайте отмашку на старт. А потом мчитесь следом за ним со всех ног. Персонаж, следуя своей великой любви или ненависти, сам приведет, примчит вас к финалу рассказа. Жар его страстей — а в ненависти жара не меньше, чем в любви — озарит ландшафт и раскалит вашу пишущую машинку.
Все это адресовано прежде всего писателям, которые уже выучились своему ремеслу; то есть овладели грамматикой и накопили достаточно литературных знаний, чтобы не спотыкаться на бегу. Однако этот совет пригодится и для начинающих, хотя их шаги могут сбиваться по чисто техническим причинам. Но зачастую и тут выручает страсть.
Значит, история каждого рассказа должна читаться почти как прогноз погоды: сегодня жарко, завтра прохладно. Сегодня сожги дом дотла. Завтра вылей холодную воду критики на тлеющие угольки. Завтра будет достаточно времени, чтобы подумать, внести исправления, переписать. Но сегодня воспламеняйся — взрывайся — разлетайся на части! Следующие шесть или семь черновиков будут настоящей пыткой. Так почему бы не получить удовольствие от первого наброска, в надежде, что твой жар разыщет кого-то еще в этом мире, кто, прочитав твой рассказ, тоже вспыхнет? (с) "Дзен в искусстве написания книг" Рей Брэдбери

Читал я Егоров О. А. "Очерк истории русской псовой охоты (XV-XVIII вв.)" и в части посвящённой веку XVI нашёл следующую цитату:
"Ганзейские же и ливонские города твёрдо усвоили манеру не пропускать через московскую границу ни людей, которые могли бы «цивилизовать» Москву, ни товары, которые могли бы усилить боевую мощь московского государя. "

Роберт Хайнлайн, "Имею скафандр - готов путешествовать".

— Как так выходит, что наши планы всегда столь... долбанутые?
— Инновационные. Слово, которое ты пытаешься подобрать — инновационные. (с) Дэдпул: Без умолку наемник

Произнося такую фразу («А я не хуже тебя!»), никто не верит ей. Если бы кто верил, он бы так не сказал. Сенбернар не скажет этого болонке, ученый — невежде, красавица — дурнушке. Если выйти за пределы политики, на равенство ссылаются только те, кто чувствуют, что они хуже. Фраза эта именно и означает, что человек мучительно, нестерпимо ощущает свою неполноценность, но ее не признает.

Люди вынести не могут, что кто-то честнее, культурнее, умнее или образованнее их. Приятно смотреть, как демократия (заклинание) выполняет для нас ровно ту же работу, которую выполняли древнейшие диктатуры, и теми же самыми методами.
Один греческий диктатор послал гонца к другому за советом — как править людьми? Второй диктатор повел гонца в поле и сбил тростью все колосья, которые были выше прочих. Мораль ясна: не разрешай никому выделяться. Не оставляй в живых того, кто умнее, смелее, лучше, даже красивее остальных. Уравняй всех, пусть будут рабами, нулями, ничтожествами. Тогда приходилось отрубать голову, теперь все идет своим ходом. Колосья пониже сами откусят голову у высоких. Что там, высокие откусят себе голову, только бы не выделяться! (с) «Письма Баламута» Клайв Стейплз Льюис.

Я решил сделать вот что: притвориться глухонемым. Тогда не надо будет ни с кем заводить всякие ненужные глупые разговоры. Если кто-нибудь захочет со мной поговорить, ему придется писать на бумажке и показывать мне. Им это так в конце концов осточертеет, что я на всю жизнь избавлюсь от разговоров. Все будут считать, что я несчастный глухонемой дурачок, и оставят меня в покое. Я буду заправлять их дурацкие машины, получать за это жалованье и потом построю себе на скопленные деньги хижину и буду там жить до конца жизни.
Хижина будет стоять на опушке леса - только не в самой чаще, я люблю, чтобы солнце светило на меня во все лопатки.
Готовить еду я буду сам, а позже, когда мне захочется жениться, я, может быть, встречу какую-нибудь красивую глухонемую девушку, и мы поженимся. Она будет жить со мной в хижине, а если захочет что-нибудь сказать - пусть тоже пишет на бумажке. (с) "Над пропастью во ржи" Джером Сэлинджер

- Ингвар, ты из какого байк-клуба? Ты не назвал его, когда представлялся.
Латыш сумрачно посмотрел на фляжку, сделал глоток.
- У меня нет байк-клуба.
Я чуть не подскочил.
- Как - нет?

***

- Ганнибал, - получилось хрипло. Я сплюнул тягучую слюну и все-таки спросил:
- Почему вы раньше не выразили свое мнение?
- Змей, свободу можно только взять. Вы взяли ее сами. Я не барин, чтобы отпускать крепостных на волю.

***

- Капсихор, готовность один.
В наушнике раздались короткие команды вроде "чек, чек".
Долетел звук автоматной очереди. Началось.
В темноте сложно что-либо разобрать. Смутные фигуры, перебегающие от одного дома к другому. Крики. Между двумя ударами сердца помещается несколько выстрелов и пара взрывов. Один из ближних домов загорелся, пламя вырвалось из окна и уверенно охватило крышу. Короткие неразборчивые команды шумели в эфире. Я совершенно не представлял, как можно ориентироваться в дымной мешанине и не подстрелить вместо врагов своих. Хорошо, что спецназ выполнял эту операцию, а не байкеры.
Мы бы тут все остались.

***

В полукилометре от сибуса взблескивали спины морских обитателей. Стайка устроила веселую чехарду на волнах, люди ахали и хлопали, как будто дельфины могли их услышать. У Ингвара разгладились морщины на лбу, Юстиниан подпрыгивал, забыв о ране, Дейзи искрилась восторгом, а мягкое сентябрьское солнце укутывало всех нас теплом, свежий ветер уносил тревоги и я подумал...
Подумал, что все будет хорошо.
Ведь все уже хорошо.

***

Прекрасное чувство: дорога течет сквозь тебя, оставляя лишь ориентир - туда, к горизонту! Ветер создает неповторимое ощущение крыльев за спиной, и послушный твоей руке мотор заставляет их взмахивать каждый раз, когда ты прибавляешь скорость. Настоящий свободный полет по горизонтали.

***

Казалось бы, надо просто проехать мимо. Мало ли что случается на дороге? Но так нельзя поступить. Помочь выжившим, убрать погибших.
Быть может, это покажется странным - останавливаться, когда нужно спешить. Но мы - байкеры, а значит, своих не бросаем. Ни в жизни, ни в смерти.
Возможно, когда-то так остановятся возле нас.

***

Мысли, вопросы... ненавижу.

***

Черт, вот тупо-то. Только здесь чувствуешь себя провинциалом. Заявившись в любой другой город на байке, ты понимаешь - чужой, но вместе с тем - король дороги, житель целого мира, не обремененный границами человек. И только тут, в московских недрах, ты - мелкая сошка из глубинки.

---------

Голос бы глубокий, тихий... Этот голос произносил слово «жить», как торговец на чёрном рынке шепчет «масло», как проститутка шепчет «любовь». Вкрадчиво, настойчиво, маняще и лживо... Как будто можно купить жизнь.

Мы оправдываем необходимостью всё, что мы сами делаем. Когда мы бомбим города — это стратегическая необходимость, а когда бомбят наши города — это гнусное преступление.

Церковь — это единственная диктатура, которая выстояла века.

Он знал много видов страха: страх мучительный и темный; страх, от которого останавливается дыхание и цепенеет тело, и последний, великий страх — страх живого существа перед смертью; но этот был иной — ползучий, хватающий за горло, неопределенный и
угрожающий, липкий страх, который словно пачкает тебя и разлагает, неуловимый и непреодолимый, — страх бессилия и тлетворных сомнений: это был развращающий страх за другого, за невинного заложника, за жертву беззакония, страх перед произволом, перед властью и автоматической бесчеловечностью, черный страх нашего времени.

— Вот ваша книга о Швейцарии. Ее немножко подмочило дождем. Чуть было не потерял, а потом нашел и спас.
— Могли и не спасать. Мечты спасать не нужно.
— Нет, нужно. А что же еще?
— Веру. Мечты придут опять. (с) «Время жить и время умирать» Эрих Мария Ремарк.

Вдруг горестный леденящий крик пронесся над полем, ударил мне в сердце. И стон, и плач, и мольба - никогда не слышал я такого крика. Весь вытянувшись, я ждал. Долго ждал. Но крик не повторился, но в душе моей остался навсегда. Значит, здесь, на поле боя, кто-то с последним вздохом оставил миру свой прощальный крик.
<...> И в это смертное, в это свежее утро боя они сошлись в моей душе - крик первый и крик прощальный.

***

Он ушел. То была последняя наша встреча, последнее расставание. Потому что вскоре я услышал страшную весть: на каком-то полустанке он бросился защищать юную девушку от пьяных бандитов - и его ударили в сердце ножом. В тот день, говорят, он и не на службе был. Весть до меня поздно дошла, я даже на похороны к Хамитьяну не попал.
Он тогда хотел мне одно легкое, половину жизни своей отдать. Немного времени прошло - и чьей-то жизни ради свою отдал: всю и разом.

***

- Сорока, сорока, на тебе, воровка!
- А если попадешь? - вскочил Асхат.
- Стерпят. Сорока ведь, не соловей. Она яйца ворует.
- И сороке свое дитя - единственное. И в ней душа бьется. У всего душа есть: у деревьев, у камня, у каждой травинки; видишь, как она вверх тянется, даже самая маленькая. Порежешь палец - красная кровь течет, а сломай ветку - тоже кровь выступит, только светлая. Железом о железо ударишь - звенит, правда? Это железо так плачет.
И чего только не знает этот Асхат? Может, он и не человек вовсе?

***

Внизу под горой расстилается чуть заметная глазу синева.
- Вон та синева, - говорит Асхат, - она с неба сыплется. За целый день свод небесный раскаляется, вот и сыплется под вечер с лазури синяя пыль.
Чистая правда. Иначе откуда взяться этой синеве? Если бы она шла с земли - это был бы просто туман. Вечер высок, тих. На алеющем небе ни облачка, на земле ни ветерка. И долгая горестная песня человека, пересекающего луг, разрезала тишину. Должно быть, верхом едет: пеший не смог бы петь так горестно и так безотрадно. Я сам, только верхом сажусь - или веселюсь как сумасшедший, или совсем сникаю.

***

Многих огненный вихрь унес в страну, откуда возврата нет. Пропал без вести и Асхат. Но я не могу поверить. Он не из тех, кто пропадает без вести. Видимо, синева его глаз где-то слилась с синевой неба. Не думаю, что умер он в судорогах, корчась на земле. Быть может, ехал верхом - и рухнул с коня. А может, в пылающем самолете сгорел высоко в небе. (...) Он был поэтом. Смерть поэта не может быть безобразной.
Прошли годы, я уже думал, что Асхат совсем ушел в омут времени. И вдруг - глазу, как ветер, невидимая, уху, как луч, неслышная - весть о нем пронеслась над нашей землей. Будто бы видели: одноухий синеглазый юноша перепрыгивает с планеты на планету и лучиной зажигает потухшие звезды. А тем, что слабо горят, добавляет яркости. Этому вполне можно верить. Он был поэтом. Значит, поэт взялся за свое главное дело.

=========

Лев Вершинин, "Время царей".

Мы — собственные могильщики; мы живём между надгробий тех, кем мы когда то были. Будучи в добром здравии мы каждый день празднуем День Мертвых, в процессе которого благодарим за прожитые жизни. А будучи в депрессии, мы мучаемся и скорбим, и хотим превратить прошлое в настоящее.

Печаль была гораздо честнее, чем искусственная жизнерадостность, которая была нынче в моде: фальшивый каркас пустоголового оптимизма, которым заслонялось отчаяние, гнездящееся в каждом сердце. (с) «Книги крови» Клайв Баркер

Один идет по темному лабиринту ощупью - может быть, на что-нибудь полезное наткнется, а может быть, лоб разобьет. Другой возьмет хоть маленький фонарик и светит себе в темноте. И по мере того, как он идет, его фонарь разгорается все ярче, наконец, превращается в электрическое солнце, которое ему все кругом освещает, все разъясняет. Так я вас спрашиваю, где ваш фонарь?!

Это, наверно, очень плохой командующий. <...> Потому что ему нужны храбрые солдаты, вот почему. Если у него хватает ума на хороший план разгрома врага, то зачем ему непременно храбрые солдаты? Обошёлся бы и обыкновенными. Вообще, когда в ход идут высокие добродетели — значит, дело дрянь.

Бертольд Брехт. Мамаша Кураж и её дети

Мариам Петросян. Дом, в котором...

(с) «Пересмешник» Алексей Пехов

Клайв Стэйплз Льюис. Хроники Нарнии

Сон – это то, в чем мы нуждаемся постоянно. Без еды человек может прожить месяц, без воды неделю, если полностью лишить его сна, он сходит с ума на пятые сутки и умирает.
В мире сновидений не действуют законы морали, человеческого общества и государства. Сон не ограничен в пространстве и времени, минута здесь с легкостью растягивается на год, а месяц сжимается до секунды. Он беспределен и вечен, захватывает целые материки, вселенные и тысячелетия. Способен рассыпаться от прикосновения крыла бабочки, и его не в силах разрушить самый громкий крик.
Во сне мы беспомощны и всесильны. В нем таятся чудовища и прекраснейшие существа. Это время отдыха, гениальных открытий, исполнения мечты, невообразимых кошмаров, наслаждения, иллюзий, исцеления, покоя, смерти.
Его власти не в силах сопротивляться ни люди, ни животные, ни боги… (с) "Мастер снов" Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова

"Кайся, Паяц! - сказал Тиктак".
Оно же и название. :)
Х. Дж. Э., конечно же.

Героем не становятся, рубя мечом ромашки на поле. Обычно за теми, кто превращается в легенду, горы трупов, реки крови и целый воз предательств, измен и насилия.

С зубастыми охотниками все понятно — их главная цель убивать и бороться за водоем. Но пескари, головастики и плотвички гораздо опаснее. Они страшны в своем безразличии, глупости, предательстве и ненависти даже к самим себе. Такие не любят тебя без всякой причины. Просто потому, что ты есть, и всегда сделают тебе гадость, затащат в свое болото, ударят в спину, стоит лишь им довериться. И вот уже ты валяешься в иле, облепленный этими червяками, которые обгладывают твои старые щучьи кости. (c) "Летос" Алексей Пехов

Целых лет двадцать человек занимается каким-нибудь делом, например читает римское право, а на двадцать первом — вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам. Происходит это, надо полагать, от несовершенства нашего социального строя, при котором сплошь и рядом люди попадают на своё место только к концу жизни.

© Михаил Булгаков, "Белая гвардия".

... жена, которая при решении любой проблемы говорит: Дорогой, как ты скажешь, так и будет... Женщины, учтите, такой жене не приходится бояться, что её последний вздох выйдет через перерезанное горло…

Ужасные секреты – тяжёлая ноша. И желание поделиться ими – самое естественное желание, которое только может быть в этом мире.

В ту ночь я узнал нечто такое, что для большинства людей остаётся неведомым: убийство – это грех, убийство – это осуждение души на вечные муки, но убийство ещё и работа.

Мне хочется крикнуть ему через пропасть прошедших лет... но время могут преодолевать только голоса мёртвых.

У моей девочки булочка в духовке, и, полагаю, ты знаешь, кто этот чёртов пекарь. (с) «1922» Стивен Кинг

- Да, последняя деталь, чтобы закрыть ваше досье. Вы - серб, хорват или мусульманин? Сербо-мусульманин или сербо-хорват? Мусульмано-хорват или...
- Достаточно на сегодня, лейтенант Коббеа. Вы же выдите, что он спит.
- Вы же видите, я сплю. (с) "Спящий зверь" Энки Билал

«- Там были звезды, - сказал он. - Они обожгли мне глаза.»
«- Я идиот.
- Нет, Папа. Просто ты человек.»
«Снежок в лицо - бесспорно идеальное начало верной дружбы.»
Маркус Зусак "Книжный вор"

В тот день на Ипподроме находились люди, для которых гонки были важнее самых великих войн, смены власти и святой веры. Так бывает всегда. Подмастерье, десятки лет спустя, может вспомнить, что войну объявили в тот день, когда горничная наконец-то согласилась забраться с ним на сеновал. Рождение долгожданного здорового младенца родителям запоминается лучше, чем сообщение о вторжении вражеской армии или об освящении храма. Необходимость закончить жатву до морозов подавляет любую реакцию на смерть правителей. Расстройство желудка заставляет забыть о самых весомых декларациях патриархов церкви. Великие события эпохи представляются живущим в это время всего лишь декорациями для гораздо более важных событий их собственной жизни. Да и как может быть иначе? (с) "Сарантийская мозаика" Гай Гэвриел Кей

Человек должен хоть раз в жизни оказаться в кромешной глуши, чтобы физически испытать одиночество, пусть даже задыхаясь при этом от скуки, почувствовать, как это — зависеть исключительно от себя самого, и в конце концов познать свою суть и обрести силу, ранее неведомую.

У меня дурацкая память. Я помню преимущественно ночи. Дни, свет - это быстро забывается, а вот ночи я помню прекрасно. Поэтому жизнь кажется мне полной огней. Ночь всегда празднична. Ночью люди говорят то, что никогда не скажут днем. Вы заметили, что ночью голоса у людей, особенно у женщин, меняются? Утром, после ночных разговоров люди стыдятся смотреть друг другу в глаза. Люди вообще стыдятся хороших вещей, например, человечности, любви, своих слез, тоски, всего, что не носит серого цвета.

Однажды я напишу свои мемуары.
На своем веку я повидал много удивительных вещей, так что те, кто эти страницы прочтут, будут думать, что всё, изложенное на них — сплошная выдумка. Ведь не может же быть, чтобы такое количество зла было в этом мире.
Я даже не удивлюсь, если мои воспоминания в конце концов будут опубликованы в виде детективного романа…
Они непременно будут хорошо продаваться. Народу нравятся ужасные истории…
Как иронично. Я умру богатым и непонятым.

О нас кошках есть много клише. Одни говорят, что у нас девять жизней. На самом деле я никогда не хотел бы проверить это. Другие-что мы имеем что-то против крыс. В общем, это правда. Особенно если они совершают ошибку и проскальзывают в твой дом с пушкой. (c) Хуан Диаc Каналес «Блэксэд»

Дикая горечь. Боль.
- Сержант?
Так, попробую встать. А, черт! Почти ведь получилось...
Я вытер губы рукавом и посмотрел на да Корсо снизу вверх.
- Что, капрал, первый раз видишь, как человек выблевывает свою совесть?
Молчание.
- Значит?
- Значит, я обманул нашего доброго майора. Понятно, капрал? Обвел вокруг пальца. Кинул. Облапошил.
- Сержант, вы же дали слово?
- Верно, капрал. И тем самым подставил ребят из шестой мотопехотной. Это хорошие парни... мне жаль. Но мне в сто раз дороже один зануда Джиро из второго взвода, чем вся их шестая мотопехотная.
Понимаешь, да Корсо? Есть свои и есть чужие. Нельзя любить все человечество - можно любить конкретных людей. И все. Весь мать вашу гуманизм.

Шимун Врочек, "Сержанту никто не звонит".

"Любой школьник на уроках физики может поставить опыт, чтобы убедиться в правильности той или иной научной гипотезы. Но человек, проживающий одну-единственную жизнь, лишен возможности проверить гипотезу опытным путем, и ему не дано узнать, должен был он или не должен был подчиниться своему чувству."(с)

"Невыносимая легкость бытия", Милан Кундера.

Ты выбрался из грязи в князи,
Но быстро князем становясь,
Не позабудь, чтобы не сглазить,
Не вечны князи — вечна грязь...

Омар Хайям

История, — усмехнулся ведьмак, — это реляция, в основном лживая, о событиях, в целом несущественных, оставленная нам историками, в основном идиотами. (с) "Сезон гроз" Анджей Сапковский

Он вернулся в Ливан ровно через месяц, вместе с тремя сотнями российских саперов, которые приехали в страну восстанавливать разрушенные израильтянами мосты. Те лежали, перегораживая автострады, речки, точно скелеты пришедших на водопой животных, которым перебили позвоночники, да так и оставили умирать. На объездных дорогах скапливались многокилометровые пробки, но машины с российскими саперами пропускали в первую очередь, точно на их крышах были мигалки. Вот только стоявшие в этих пробках провожали саперов взглядами, совсем не похожими на те, которыми смотрят на машины чиновников в Москве. Слово «тепло» не совсем подходило, чтобы выразить чувства ливанцев. Саперов встречали как спасителей, хотя конечно почти сотню разбитых мостов они восстановить не могли.

Александр Марков, "По обе линии фронта".

Во все времена были люди, одержимые гневом. Иногда это гнев пророка Илии — огонь Господень. Такие люди становятся или святыми, или великими реформаторами. Их гнев способен сдвинуть горы, чтобы облегчить участь человечество. Иногда гнев бывает разрушительным, и тогда появляются великие злодеи, которые уничтожают целые народы. Но так или иначе, великий гнев всегда устремлён вовне. (с) "Ярость" Генри Каттнер

(c) Т. Дювер. "Рецидив".

- Не бойся смерти! Лучше в любой момент умереть человеком, чем всю жизнь жить скотом. Экклезиаст был неправ: мёртвый лев лучше живой собаки.

х/ф "Сердца трёх"

Она поднялась.
— Нам с Олегом пора домой. Спасибо тебе, Эли! Спасибо! Ты всегда был верным другом Андре, я даже ревновала его к тебе иногда. Но сейчас, после его гибели…
— Исчезновения, — сказал я с тихой яростью. — Исчезновения, Жанна!
Она минуту глядела на меня с испугом.
— Я не узнаю тебя, Эли. Я подумала было, что это результат ранений, но ты стал другим. Временами я тебя боюсь.
Я через силу улыбнулся:
— Тебе-то, во всяком случае, нечего меня бояться.

***

В действительности все они, эти десять крейсеров, как спущенные с цепи псы, яростно пожирали простор — мы четко локировали их волнами пространства. И я не мог не удивиться мужеству наших врагов. Нет, я не перестал их ненавидеть! В зловредах сконцентрировано общественное зло, открытое нами в космосе. К злу нельзя относиться по-доброму, с ним нельзя примириться, его немыслимо уважать. Презрение, ненависть, истребление — вот единственное, чего оно заслуживает.
Но зловреды были храбры, это надо признать. Они могли бы разлететься от обреченной планеты. На спасение собственных жизней тем, кто сидел в крейсерах, хватило бы и времени и скорости. Вместо этого они бросились на верную собственную гибель, чтоб попытаться уберечь от уничтожения остававшихся на планете. И, вспоминая все, что тогда произошло, я не перестаю удивляться, почему их отчаянно смелый план не удался. Во всяком случае они были близки к его осуществлению, так угрожающе близки, что, может, лишь тысячных долей секунды им не хватило для успеха.

***

Их все изумляло, этих славных парней, четыреста двадцать лет назад стартовавших в космос и вскоре затерявшихся в его просторах. Они восхищались всем, что видели и о чем слышали. О корабле они сказали: «Летающий остров, вот что это такое!». Их поражало, что внутри звездолета имеются не только машины, но и городок с парком и бассейнами. И они чуть ли не со страхом глядели на нас: наш рост поражал их, пожалуй, больше, чем размеры корабля. А когда они узнали, что мы движемся в сверхсветовой области и превращаем пространство в вещество, в материальные тела, как говорили в их времена, и столь же легко создаем гигантские пустоты из уничтожаемых материальных тел, то решили, что мы шутим. Физика двадцатого века старой эры с ее непониманием вещественности пространства, с преклонением перед необъяснимо предельной для всех тел скоростью света, засела у них в мозгах как гвоздь, мы не могли ее оттуда выдернуть. Громан пробовал даже спорить. Круглолицый, черноволосый, быстрый в словах и движениях, он сильно отличается от медлительного, длинноголового, белокурого Камагина, а оба они еще больше отличаются от любого из нас.

***

- <...>Мы только выползли за околицу нашего земного домика, а вокруг нас огромный, неизвестный, таящий неожиданности мир!

Не могу сказать, что его зловещая речь не произвела на нас действия. Имел значение также и страстный тон его пророчеств. Впрочем, все пророки страстны, особенно пророки гибели — уравновешенных пророков никто бы не стал слушать. Они воздействуют скорее на чувство, чем на разум.

***

Ромеро посмеялся над общим восторгом:
— Грубая, вдохновенная, великолепная — какие странные слова! Жить здесь нельзя, проработать два-три года — допускаю. Нашли в океане космоса каменистый островок, приспособили его под перевалочную базу и восхищаются — как ладно получилось. А пока все это дурная копия ничтожной части того, что имеется на Земле и чем, я согласен, можно восхититься.
Говоря это, он уписывал пирожки с синтетическим мясом и запивал фруктовыми соками, — не думаю, чтоб еда на Плутоне казалась ему дурной копией земных яств.

***

Сперва преобразился Орион, от него оторвалось блестящее его окружение — Капелла, Сириус, Поллукс, затем и само созвездие сжалось и переместилось. Большая Медведица значительных перемен не претерпела, но появились блуждающие звезды, быстро, словно планеты, передвигающиеся по небосводу. Вдруг сорвался с места Сириус, вначале он бурно летел влево от нас, потом повернул назад и стал уменьшаться. Через месяц путешествия мы удивлялись: неужели вон та скромная звездочка — красивая, конечно, красоты у ней и сейчас не отнять, — неужели это и есть прекраснейшее из светил земного неба? А за Сириусом пришла в движение торжественно-холодная Вега, она покинула созвездие Лиры и устремилась к Змееносцу и Скорпиону. Потом все стало бурно мешаться: одни звезды стушевывались, другие выплывали, на небе разгоралась исполинская Капелла, явственней очерчивались Гиады, жарче пылал Альдебаран, — мы мчались в их сторону. Лишь Плеяды, маленькое туманное пятно, клубок сияющей шерсти, не увеличивались, они были так далеко, что наше движение не сказывалось на них.
И вовсе не менялся Млечный Путь, исполинская звездная река Вселенной, поток миров, выхлестывающий на берега. Мы можем годами мчаться с этой нашей многократно сверхсветовой скоростью, — грандиозный и недоступный, он будет оставаться тем же.

***

С. А. Снегов, "Галактическая разведка".

Перед уходом Эверард отдал Джантину-хаму небольшой слиток металла — теперь его семья сможет позволить себе кое-какие новые вещи. Древний мир, несомненно, имел ряд преимуществ перед двадцатым веком: по крайней мере здесь не было подоходного налога и налога на подарки. (с) "Патруль времени" Пол Андерсон

Слушать вас - всё равно что соблазнять замужнюю даму или курить гашиш: и вредно, и приятно...

... Одни только гяуры могут шуметь так! А правоверный - нет: прощаясь с обидчиком, он бы вежливо поблагодарил его за мудрую беседу, а придя домой, как следует наточил бы свою саблю.

- Проститутки, господа, и те умеют жертвовать для отечества!
- Ну, нашли, что сравнивать: ведь это же русские проститутки, а не русские чиновники... (с) Пикуль В.С. «Баязет»

Уродливы только шрамы на чести.

Анджей Сапковский. Владычица озера

— Вы вчера говорили про моего призрака. Я понял причину его самостоятельности, но это не объясняет его жестокость.
— ... Мальчик говорит, что женщина напротив него — толстуха. Но это не значит, что он плохой ребенок. Скорее всего, его мать любит посплетничать, а он просто повторяет за ней. Как и в случае с тем фермером, поведение призрака тесно связано с характером хозяина. Предположим, ты ненавидишь людей. Это и может быть причиной жестокости твоего призрака. Хочешь изменить поведение твоего призрака?.. Тогда сначала измени своё.
— Люди не меняются.
— Ну да. (c) "Ajin" Сакурай Гамон

- Иди уж, чудо!
- Куда?
- В задницу, разумеется. По дороге можешь заглянуть домой, но учти: я свяжусь с задницей, и если выяснится, что тебя там не было...

Макс Фрай «Власть несбывшегося»

- Одна жизнь, одна смерть?
- Да.
- Если бы только эти вещи были равноценны.
- А разве нет? Ты живешь, потом умираешь. Вот и всё.
- Нет, Кэнди, не всё. По пути к последней смерти каждый из нас умирает тысячами маленьких смертей. Мы умираем от стыда и унижения. Мы угасаем от отчаяния. И конечно, мы умираем от... - Он посмотрел на усыпанную мусором землю, не в силах произнести последнее слово.
Кэнди произнесла это слово за него.
- От любви.
Он кивнул, все еще глядя вниз.
- Ничто не ранит так глубоко и так непоправимо. Ничто так не лишает нас надежды, как нелюбовь того, кого мы любим. (с) Клайв Баркер «Абарат. Абсолютная полночь»