Эдуард Веркин «Остров Сахалин»
Странное, неожиданное чтиво, к которому необходимо подготовиться. По количеству грязи, вони и запущенности, царящей на протяжении почти двадцати авторских листов, впечатления можно сравнить с мизансценой германовской культовой постановки «Трудно быть богом». Парадоксально, что к такому сеттингу быстро привыкаешь, и не испытываешь брезгливости.

«Остров Сахалин» невероятно сложен… и очень прост; в нем мало красок и еще меньше эмоций на фоне кричащего реализма, умирающей от стыда и ярости цивилизации. Это роман-репортаж, как редкий, маловостребованный жанр – между памфлетом и антиутопией. Его стиль, провокационный в плане «равнодушного» присутствия автора, в моем понимании сравним с моделью описания путешествий Гулливера на остров Лапуту и страну гуигнгнмов. Только здесь главгером выступает скромная девица, вооруженная не хуже Лары Крофт и проявляющая абсолютное хладнокровие при виде трупов, расчлененки, агонии, судорог умирающих от болезней и насилия. Она может бояться или иронизировать, но не испытывают омерзения от ужаса окружающей вакханалии, ее не смущают разлагающиеся трупы. Миссия Сирени(ГГ) – изучать, анализировать, сопоставлять. Это дикая бессердечная кукла, прошедшая спецподготовку убийца или свихнувшаяся фанатка футурологии? Такими вопросами, возможно, озадачен читатель в моем лице.

Я вновь пытаюсь проникнуться идеями автора, сформировавшего настолько абсурдный социальный конфликт международного масштаба, что невольно веришь во все происходящее, как веришь в две первые мировые войны и кошмарные результаты исторических катаклизмов. Этот мир сошел с ума после катастрофы (техногенной, мутагенной, гонок на выживание… неважно), и лохмотья, обрывки людской массы сосредоточились в условном дальневосточном регионе.

Необычный постап, непривычный в плане отсутствия сверхмонстров, кошмарных чудовищ и постоянного противостояния изуродованной природы и остатков человечества с лихвой унифицирован грязью, болезнями, убогим прозябанием, голодом, возведенным в ранг конфессии. Уродливые проявления отчаяния погибающего разума воспринимаются, как должное, как безусловный итог радикализма всепланетных шалостей.

Шокирован? Скептически усмехаюсь? Подавляю зевок равнодушного читателя?

Или унижен, обескуражен, возмущен?
Нет… все вместе, все чувства одновременно сплетаются и шипят.
Эдуард Веркин долго и старательно специализировался в детских ужастиках, совершенствовал профессионализм на приближающейся к трэшу самобытности пограничного беспокойства. И вот результат: книга, которая никого не оставит равнодушным. Потому что в ней максимально честный прогноз субъективного футуролога.