А нам, убогим, закон не писан, когда приспичило пострадать. -
и я упрямо рвусь за кулисы по понедельникам и средам,
и я не знаю паролей-явок, но сунусь в клетку к голодным львам
с корзинкой красно-зеленых яблок. Ну да. Бедовая голова.
Зато всегда оставалась доброй. Но вот - та черная полоса
где он, тот самый. Печальный образ. И кто-то должен - его спасать
от реформаторов, прохиндеев и всех, кто смотрит нехорошо.
Он так прекрасен с одной идеей и книжкой Бродского за душой.
Заняться б чем-то не слишком дельным да жить по-тихому, не греша.
Но не построят в округе мельниц - и что несчастному совершать?
Лишь покрывать недобитых принцев и их прокуренных королев.
А мне не лезть бы, как говорится, - так здравомыслие на нуле, -
и получаю копьем под ребра. Из-за намерений. Да, благих.
Я знаю, знаю.
"Ты тоже добрый".
Но мы зачем-то слегка враги.

Рифма интересна, а вот сравнение никуда не годится. Винт тоже прямой, также, как и стрела, да его края закручиваются, но сам он все-таки прямой. Здесь нужна спираль и Вы имели ввиду именно ее образ - время движется по спирали, но рифму не доработали...

Иногда она правда,увлекается..

На свете многое, друг Гораций, не светит психам и мудрецам.
Из тысяч мыслимых декораций ты выбрал панику без конца,
ты выбрал стрельбы по безоружным, еще немного - и быть беде,
где я останусь такой ненужной. Где многоточие - не предел,
где я без пары минут лихая, - и, на приличия наплевав,
еще хочу говорить стихами, не успевая ловить слова:
уходят в штопор, срываясь камнем, я снова - снова! - ищу не те...
А эта дрянь выбирает самый воздушно-капельный из путей
и станет первой (что толку прятать?) из самых глупых моих приблуд.
Но я стараюсь - ругаться матом. Тогда не вырвется, что люблю.

Мой город - тот же, что все другие (хоть чуть заметней убог и сер).
Мы столько метров в нем оттрубили по разделительной полосе.
Мой город собран из тонн бетона, из пары рек и семи ветров.
Он грузит сотнями незнакомых с утра в троллейбусное нутро.
Мы так похожи, но жребий брошен, уже не нужно молиться вслух.
Мой город - город бродячих кошек, немытых лестниц, больных старух,
безмозглых кукол, ночных вокзалов, детей супругов с приставкой "экс",
всего, что я тебе не сказала - по телефону и в СМС.
Теперь же ревность гоняет нервных от края к краю и допоздна.
Давно ли в этой большой деревне мы перестали друг друга знать?

:facepalm:
Кто бедным помогает –
Теряет время зря.
А в личке им мешает
Двуспальная скамья.

Пусть холодно и сыро,
И от того нет сна.
Бульвар – моя квартира,
Скамья – моя страна!

Свободен я как пташка,
Проворен как змея…
Хоть нравится мне Машка,
Ей безразличен я.

Мария-Мирабелла,
Я не спец’яльно – нет
Дарил ей «рафаэлло»
В теченье многих лет.

Она брала конфеты,
Вино, букеты роз…
Не говоря при этом
Про свой недуг - склероз!

Вот жить б в средневековье,
Разбойником бы быть.
А не бомжом в Ростовье
Судьбу свою сносить.

На лавочке живу я…
Рискую я простыть…
Ах… сладость поцелуя…
Не в силах я забыть.

В фонтане за монетки
Я плаваю как морж.
Бутылки из беседки
Я собираю тож.

Уже не вспоминаю
И как меня зовут.
На той же лавке с краю
Ночует Робин Гуд!

Его так окрестила
Соседская шпана,
Из дома отпустила
Неверная жена.

Не дружба – нет! ИНОЕ!
В сырой осенний день.
Прижмусь к нему спиною
К груди прижму колень.

Весною за копейку
Вспахаем весь пустырь…
Двуспальная скамейка…
Полупустой пузырь…

Пусть сделал человека
Из обезьяны труд.
«Нам это не помеха» -
Считает Робин Гуд.

Почему все течет сквозь пальцы?
Безнадежно и равнодушно.
Не люблю амплуа страдальца,
Только, видимо, это нужно

Тем, кто пишет мои минуты
В канцелярии сил небесных
Может, скучно там жить кому-то,
Среди будней стерильно-пресных.

Вот и крутят сильнее гайки,
Добавляя душевной муки.
Сердце рвется безумной чайкой,
Видно, ангел сдурел от скуки.

Проверяет меня на прочность,
Словно мало мне испытаний.
Демонстрируя свою склочность,
Сыплет щедрой рукой страданий.

В персонажи историй грустных
Против воли своей попала.
И в руках палачей искусных
Слишком долго я умирала.

А в душе так темно и пусто,
Только боль и тоска съедают.
Почему еще живы чувства,
Если я умерла? Не знаю.

Тишина. Темнота и память,
Что страшней палача любого.
Мне не страшно шагнуть и падать –
Страшно выжить. И помнить снова.