Червона очнулась. Несколько секунд вертела головой, пытаясь понять хоть что-нибудь. Вокруг сияли стальным блеском её собственные апартаменты – огромный аквариум с зеркальными голубоватыми стенами. Экран видеоокна, который в последнее время модно стало называть «телевизором», спарринг-робот с отломанной рукой, коллекция холодного оружия на стене – всё было привычным, только в воздухе витал чужой запах.
- Проснулась, цыпа? – донёсся голос блондина-водилы.
Червона попыталась встать, но сразу же со стоном упала обратно на кровать. Таксист заглянул в комнату.
- Кто ты такой?
- Можешь называть меня «Ноль», если хочешь.
Девушка ощупала себя. Лазерный скальпель, запрятанный в перстне, серьги-гранаты, пояс с набором удавок – ничего не было. Мозгопедия не активировалась, база данных выдавала сообщение об ошибке, видеофон тарахтел вхолостую, в навигаторе ныло, так что даже сидеть было больно. Проклятые сонные железы, никогда Червона не думала, что они понадобятся.
- На кого ты работаешь? На «Глазастых убийц»? На «Обтягивающих»?
- Бац-бац – и мимо!
- Не беси меня, блондин.
- А то?
Червона отвернулась к стене.
- Нездоровится? – поддавил на мозоль таксист. – Привыкай, дорогуша.
- Сколько я здесь?
- Всего одну ночь.
- Ночь?!
Червона опять вскочила, и на этот раз шлёпнулась на пол. С ногой совсем плохо.
- У тебя перелом лодыжки, красавица, так что, лучше всего, не барахтайся, скоро поедем к доктору.
«Этот блондин – сумасшедший маньяк, - с уверенностью подумала девушка. – Он охотится на неудачливых киберубийц».
- Меня, по любому, ищут. Тебя вряд ли оставят в живых, когда явятся за мной. Я, например, никогда бы не оставила.
- О, я слышал. Только вряд ли они нас тут найдут.
- Гений конспирации... – простонала Червона, пытаясь вернуться на кровать. – Конечно, никому не придёт в голову искать меня в моих же апартаментах. Кстати, зачем ты меня увёз?
- Странный, по меньшей мере, вопрос. Девушка сломала ногу, разве мог её бросить?
- Я была похожа на девушку, которой требуется помощь?
- Мало того. Ты сейчас похожа на неё ещё сильнее. Сварить тебе кокофе?
- Я не пью.
- Кокофе?
- Вообще не пью. И не ем. Я не человек, понял ты? Я – киберубийца.
- Хм. А на ощупь – как живая. Ну, краснеешь же! Кстати, слышала, вышли поправки по межгалактическому слэнгу. Теперь «кокофе» можно говорить с ударением на третьем слоге...
Червона попыталась языком подтолкнуть выкидные клыки. Проклятье.
- Что ты со мной сделал?
- Я? Ну, наконец-то, ты спросила. Я вытащил тебя из дыры в асфальте, которая получилась после твоего падения...
- Я не падала.
- Да? Значит – показалось. Я увёз тебя из-под носа копов, а те тоже, наверное, думали, что ты не падала. Я помог тебе избавиться от слежки. Я заботливо уложил тебя на кровать и ждал, когда ты очухаешься. Сварил кокофе. Может, передумала?
- Иди ты на хер со своим кокофе! Хоть на втором, хоть на третьем слоге. Кто ты такой, я спрашиваю? И что произошло с моим организмом?
- С начинкой, ты хотела сказать? В этом я не разбираюсь. Я – гуманитарий.
- Помоги мне встать!
- Помочь? Может, сама дойдёшь ты туда, куда отправила меня и мой кокофе.
- Меня убьют, как ты не понимаешь? Вот-вот сюда явятся убийцы!
- Вот заладила. Ну на, вооружись, глядишь отобьёшься!
Блондин швырнул на кровать отломанную руку спарринг-робота. Червона заскрипела зубами.
- Сука, что тебе надо?
- Ненавижу, когда девушки ругаются. Ещё раз скажешь что-то подобное, помою тебе рот с мылом. Советую тебе перестать забываться. Я вешу девяносто кило, шесть лет занимался борьбой шестируких. Этого мало, чтобы отбиться от киберубийцы, но для дерзкой девчонки весом пятьдесят кило – вполне достаточно.
- Ладно, - пробормотала Червона. - Под кроватью прилеплен лазерган.
- Оружие в мусоротряске, - сказал Блондин. – Зачем тебе его столько? Удивительное дело, ты сама была совершенным оружием, но напичкала свой дом этой нержавеющей дрянью. Я давно заметил: чем неувереннее человек, тем больше ему надо оружия, денег, славы, выпендрёжа. У тебя мания достигла невероятных размеров. То же самое и с начинкой. Тебе хватило бы усиленного скелета, модифицированных мышц и парочки нанонаворотов, но ты не могла остановиться. Вот тебе и результат: без чипов ты чувствуешь себя сломанной игрушкой, хотя впервые в жизни стала настоящим человеком.
- Знаешь, я тебя убью, - задумчиво произнесла Червона. – Я сделаю это так, что рыдать будет даже криминалист из галактопола. Запомни: всё то время, пока ты будешь издеваться, философствовать и темнить, я буду продумывать метод. Дай мне побольше времени, сделай милость, тогда, при виде твоего трупа, Вселенная содрогнётся так, что с Млечного Пути осыпятся звёзды.
- О, секунду! – воскликнул блондин. – Такого я ещё не слышал!
Он выудил из кармана наладонник и зачирикал стилом.
- Записываю все угрозы. И веду статистику. Хм... Шестьдесят четыре смерти, сто семнадцать тяжких увечий, двести с лишним – средней тяжести. Да, ещё – восемь кастраций. Призвать, что ли всех к ответу? Ведь ни один не исполнил обещанное.
- Допиши ещё одну кастрацию, - сказала Червона и отвернулась.
Лодыжка болела, в голове образовалась неприятная пустота. Хотелось даже умереть.
В дверь деликатно постучали.
- Убийца? Нет? – спросил сам у себя блондин и пошёл открывать.

Тут советую глянуть Астрит Линдгрен. 1-в-1. Нангилима, блин.
и пророчество тоже.

Тут меня обдало Кастанедой. мне кажется, что курительные миксы едины для обоих миров :) К тому же имя у эльфа... то ли алкогольное, то ли аптечное... Энтанал. Тоже на определённые мысли наводит.
Дальше идут уже Ририхианско-Калугинские измышления к вопросу о магии, религии и цивилизации. Возникает впечатление, что герой попал в Тибет, выкурил там чудесную самокрутку и... пошло-поехало. А на самом деле эльфы были маленькие, смуглые, морщинистые и в оранжевых одеждах.
0___0 беру на заметку

разберитесь со временами глаголов.
А за такое, можно и от Андрея Белянина по щам получить
а это вообще - чистое выступление Лу Рида))

<…….Однажды утром,просто открыв глаза,я заметила что мир поменялл свои краски…..Я встала и подошла к зеркалу,но на меня смотрело чужое отражение.
-- Кто это?- пролетело в моей голове, - Кто смотрит на меня этими пустыми и безжизненными глазами?
Отражение молчало,только на его лице появилась кривая ухмылка. Меня охватил ледяной ужас,закрыв лицо руками я побежала на улицу. Широко распахнув входную дверь я вдохнула ядовитый шум города,чужого мне города. Люди в дикой суете,словно муравьи, носились из стороны в сторону. Все серые как один. Лица без эмоций и жизни.
- Господи, да что же произошло, где я?
Я побежала дальше по улице, сталкиваясь с серыми массами людей, но их не тривожило даже это. Они не смторели в глаза, не смотрели на меня, не друг на друга, да вообще никуда….Вернее сказать они смотрели в никуда и видели там ничто.
- Страшно, страшно, страшно!!!!Мде до смерти страшно!!!
И вот я врезалась в прохожего, мы упали…. Это был серый человек в сером. Он просто встал, не бросил не единого взгляда в мою сторону. Серый человек стал еще темнее и ушел. В голову пришла нелепая мысль :
- Неужели я тоже такая же? Неужели то отражение в зеркале было моим? Нет,нет, нет… Этого просто не может быть, я же не такая , по крайней мере не была такой.
Я встала и побрела в то место. Место которое всегда приносило мне покой, там нет городского шума и суеты, там нет серых цветов и нет страха. И там, в это м единственном месте, в моих гразах просыпаеться жизнь….>

Я отошел к высокой берёзе на краю поляны. Подтянувшись за нижнюю ветку, и забрался на три метра, по стволу дерева.
- Вот это да!
Сверху, всю поляну превосходно видно. Картина открывалась впечатляющая. Диаметр поляны около двадцати метров, холмики, составляющие узор, похожи на великую китайскую стену в миниатюре, начинались в центре, на том месте, где я думу думал, закручиваясь в спираль до края поляны. На первый взгляд, узор похож на спираль от комаров, только от очень больших комаров.
Моё внимание от узора отвлек хруст веток, на другой стороне поляны. Я начал внимательно всматриваться в промежутки между деревьями.
- Дэн, слезай скорей, пока он нас не заметил – пригнувшись к траве, в пол голоса говорил Арт.
- А ты откуда взялся?
- Тихо тихо, он услышит.
-Да кто?
- Снежный человек.
- Ты дебил, снежных людей не бывает.
Неожиданно из-за плотного строя деревьев появился незнакомец, ростом примерно метра три. От увиденного меня бросило в дрожь, я вцепился в ствол дерева, так что руки онемели.
-Снежных людей не бывает, Снежных людей не бывает – показывая рукой в сторону фигуры, повторял Арт.
- Это что.
Отойдя от шока, я стал рассматривать незнакомца. Он стоял неподвижно, будто прислушивался к шуму леса.
На первый взгляд он, черного цвета, весь покрыт шерстью.


Рассмотрев внимательней, я понял, что это не черная шерсть, а темный плащ с капюшоном, облегающий все тело. Незнакомец двинулся к центру поляны.
Надо валить с березы как можно быстрее – пульсировало в мозгу.
- Но как?
- Отвлеки его – прошептал я Арту.
- Но как
-Брось что-нибудь, подальше в сторону.
-Арт. схватил булыжник размером с хороший арбуз.
-Ты что обалдел, ты его убить хочешь – прошептал я
-А что, шарахнем его по башке и в зоопарк продадим.
-Ты его видел, он тебя шарахнет и сожрет.
-Возьми маленький камень, брось в лес подальше, он отвлечется, я слезу, тебе понятно….?
-Да
Арт. аккуратно положил булыжник и взял камень с куриное яйцо.
-Давай, кидай, он уже близко – с надрывом шептал я.
Камень пролетел метров тридцать, в сторону, где раньше стоял незнакомец, ударил о деревья, и наделала столько шума, что мне самому стало не по себе. Незнакомец обернулся и стал пристально всматриваться в лес, но признаков тревога не подавал. Пока он изучал шум, я быстро слез с березы и лег на землю рядом с Артам.
- Ну что там? – отдышавшись, спросил я.
- Вроде не заметил.
Незнакомец потерял интерес к шуму и продолжил путь к центру поляны.
-Смотри Арт., сейчас этот мутант наступит в мою мину.
-В какую мину? А-а, так ты в центре.
-Да ещё как – улыбнулся я.
Незнакомец подошел к центру поляны, и остановился. Постояв минуту без движения, он вдруг вскинул лапы вверх, сняв с головы капюшон.
-Так это человек! – прошептал Арт.
-Не совсем, ты видел, когда он лапы поднял, то есть руки, какие они здоровые, я в жизни такие не видел. А здоровых рук я поведал много, пока в спортзал ходил, качаться.
Арт. закачал головой.
- Верю, Верю. Ты голову его видел, нос, рот, уши, вроде как у нас, ну, у людей, но размер головы и глаза, ты видел его глаза? Размером с куриное яйцо, а цвет, глаза реально зеленые.
Незнакомец подозрительно прищурился и стал водить носом из стороны в сторону. Нагнувшись, увидел в центре, прямо у себя под ногами подарок от Дэна в виде вчерашних продуктов.
- Кентрапа – произнес незнакомец, посмотрев в нашу сторону.
Мы пригнулись.
-Вроде не заметил, сказал Арт.
Только мы приподняли голову, как в нас полетело что-то черное, и облепило лицо Арта.
- Дерьмо – прошептал Арт.
- Где?
- На лице - стирая с лица черную слизь, сказал Арт.
- Моё дерьмо – добавил я.
Незнакомец стоял в центре поляны, смотря в нашу сторону. Было ощущение, что он улыбается.
- Эта зеленоглазая морда издевается над нами – возмутился Арт.
- Успокойся, я сам виноват, надо было найти другое место.
Незнакомец вскинул голову вверх, плащ облегающий все тело растворился в воздухе.
Мы увидели его полностью, тело покрыто белой с голубоватым отливом кожей. Голова размером с баскетбольный мяч на толстой короткой шее, глубоко посажена в плечи. Волосы отсутствовали. Телосложением он напоминал античного атлета, только большего размера. На лодыжках, запястьях и шеи, виднелись украшение в виде колец.
- Ты видел это? Охренеть можно - с восхищение сказал Арт.
- Давай посмотрим поближе – уползая вперед, твердил он.
- Стой, куда попёрся, он нам башку свернет, не выдержал я.
Незнакомец поднял руки к шее, разорвал кольцо. Подняв половинки кольца к верху, посмотрел на небо и аккуратно опустил их себе под ноги.
-Арт. стой, прикрикнул я, забыв об опасности быть замеченным.
- Я только посмотрю и обратно – уползая все дальше, шептал он.
Вот придурок, но делать нечего, надо полсти вытаскивать этого идиота. Стараясь пригибаться ближе к земле, я полз по следу примятой травы оставленной Артам. Я его практически нагнал. Свет, много света, он окутала всё поляну, ощущение невероятное как в криокамере, я весь покрылся мурашками, чувство было таким сильным, что я перестал владеть телом. Так продолжалось около минуты. Свет окутал мое тело.
Глаза, что с моими глазами? Я ничего не вижу, только ощущения скорости уносящее меня, и свет, свет внутри меня, будто сияющий шар. Мне страшно. Сознание стало меркнуть, я отключился.
- Гер, это кто?
- А, это, захватил с собой.
- Зачем они здесь?
- Ты ещё не понял кто это?
- Кто?
- Это Аройцы.
- Кто тебе разрешил пользоваться порталом Аройцев!!!
Холодно, очень холодно. Тело зудело и чесалось, глаза так и не видят.
Разговор, где-то рядом, его шум привел меня в чувства. Судя по всему, их двое,
одного звали Гер, а вот второго я не понял. Судя по разговору Арт. тоже здесь. Что задумали эти двоя, и кто такие Аройцы? Лучше лежать молча.
- Я ослеп!!!!
- Я нечего не вижу!!!
- Уроды, я вас всех порву!!!
Это крик Арта, стало даже легче, когда его услышал. Но что они будут делать с нами, опыты или съедят?
- Гер, что предлагаешь с ними делать? Особенно с горлопаном.
Все моё тело напряглось от страха приговора.
- Будем обучать, а что, ты Кон займешься их обучением.
- Я никогда не учил такой тип Аройцев, это делали только предки, до создания темной вселенной.
- Ты посмотри на них, особенно на этого.
Они подошли ко мне, я напрягся ещё больше.
- Смотри, какой экземпляр, тело в хорошей форме, а самое главное количество сущностей удивляет, особенно красное, посмотри какая мощь.
- Тебе это ничего не напоминает Кон?
- Запрещенные типы тел?
- Точно.
- Но как он его получил.
- Кон, какая разница, у нас появился шанс все изменить. Креос наконец то вернулся и послал нам помощь. Этот Ароийц изменит все, даже не подозревая об этом.
- Гер даже не знаю, помнишь, к чему привело прошлое обучение. Я ни хочу, чтобы это повторилось.
- Кон прекрати, тот раз был ошибкой, Аройец был полукровкой.
- Этот Аройец подходит, поверь мне Кон, он чист и силен.
Этот разговор ставил меня в тупик, чем больше слушал, тем больше не понимал.
Ладно, Аройец это я, но от чего я чист и как я могу быть силен. А моё тело, я салом заплыл давно, а они, оно в отличной форме, нечего не понимаю.
- Хорошо, сказал Кон
- Но только одно условие.
- Какое?
- Обучение будет быстрым и бесконтактным.
- Но после него он ничего не вспомнит.
- Это нам на руку, все будет происходить постепенно, а не стихийно как в прошлый раз,
память Аройцев имеет свойство восстанавливаться, он вспомнит, через какое то время. Навыки владение телом у него в крови, мы их просто разбудил.

- Ладно, Кон я согласен, только осторожно с этим Аройцем, другого такого мы не найдем.

Мне конец, пронеслось у меня в голове. Что-то холодное прикоснулась ко лбу, разговор Гера и Кона стал удаляться, и я погрузился во тьму. Аройцы, учить, вселенная, энергия, свет, все перемешалось в сознание. Я летал как птица, падал как камень, все так реально, что я испытывал чувства, радость полета, боль от падения.
Световые энергии различного цвета, проникали сквозь меня, красные, синие, белые, всех светов радуги, от этого я испытывал огромный прилив сил. Белая энергия окутала тело, я полетел вверх, к звездам с огромной скоростью. Глаза не успевали видеть картины вселенной, проносящиеся мимо, все сливалось в единый световой шлейф, словно я лечу в тоннеле, освещенном ярким неоновым светом. Свет стал слабеть, глаза различать образы, скорость уменьшилась. Я увидел среди тьмы, и редко мерцающих звезд её. Огромная, белая с голубоватой дымкой в атмосфере, необычайно красивая планета. Океан планеты занимал всё территорию, вода белая с голубоватым оттенком, материков было невидно. Это грандиозно, планета океан, размером как две земли. Подлетая к поверхности океана, я видел своё отражение в воде. В нем я другой. Тело висело в воздухе, белая энергия окутывала меня. Золотые кольца на запястьях, лодыжках и шее, как у незнакомца с поляны. Я начал всматриваться в кольцо на шее, и увидел её. Она появилась внезапно, из глубины океана. Её прекрасное белокожее тело окутывала белая энергия, кольца меньшего размера, украшали её изящное тело. Длинные белые волосы, большие зеленые глаза. Она отличалась от земных женщин. Но в ней что-то, притягивало меня. Она приближалась, все ближе и ближе, поднимаясь из глубины. И вот она передо мной, во всей своей красе.
- А под водой ты кажешься выше – попытался сказать я
Вдруг в голове зазвучал голос, словно голос мамы поющей перед сном твою любимую песню.
Он звучал так ласково, что клонила в сон.
- Не пытайся говорить, просто думай и слушай.
Очнувшись, я понял, что это незнакомка.
- Как тебя зовут? – подумал я
- Лия
- А тебя?
- Дэн
- Что тут делаешь Дэн? ты не похож на Трифов.
- А кто это, Трифи?
- Это местные жители океана. Всё же, что тут делаешь?
- Не знаю, все словно во сне, нереально.
- Значит ты на обучении у Кона, странно, что он взял тебя.
- Ты заешь Кона?
- Он обучал меня – Лия гордо посмотрела, зелеными как Адриатика глазами.
- Но кто ты Дэн? Я раньше не видела такого боевого тела. Странно, сущностей слишком много для жителя этих мест.
Она внимательно посмотрела на меня.
- Красная сущность невероятно сильна, с такой можно планеты распылять.
- Так с какой ты планеты Дэн? Опиши её – на лице Лии появился интерес.
- Планета как Планета, чего её описывать, океаны как здесь, материки, атмосфера.
- Цвета, какие цвета у вашей планеты?
- А…, цвета…, атмосфера голубая, океаны, моря от зеленого до черного, материки…., я не могу передать все разнообразия цвета. Очень большое количества цветов и оттенков.
Лия отпрянула от меня, лицо её исказилось.
- Я знаю, ты с Аройи, ты Аройц с ненавистью на лице думала Лия.
- Да, Кон говорил, что-то про Аройцев. Лия, а в чем дело, что с тобой.
Лия еще больше отдалилась от меня, её бело-голубая кожа стала краснеть. Я понял, что- то не так, и отлетел на почтительное расстояние.
- Лия я тебя не понимаю, что я сделал не так, объясни?
- Я должна защищать это планету, ты угроза, я не дам разрушить её. Улетай Дэн.
Тело Лии краснело все больше, белая энергия вокруг тела приобретало красноватый оттенок.
- Дэн, улетай, или я буду драться. Без боя, планету я не отдам.

Знакомство прошло как-то не очень. Судя по её лицу пара отсюда валить. Но она конечно красавица, особенно когда злиться.
- Прощай Лия, я улетаююююю.
Сознание снова помутилось, меня закрутило, словно я попал в водоворот, я чувствовал тошноту от головокружения, пока не отключился полностью.
А она все-таки красавица!!!! звучало в голове.

- это раз. Ну, допустим - торопился. Хорошо.

Изначально - читаем правила раздела. Там иногда полезные вещи пишут, про спойлеры, например.

- Это как? Подтянулся и забрался - куда не шло, а подтянувшись и забрался - не знаю... не пробовал

- ни разу не видел идеально круглой поляны, но это моя оплошность! Буду искать!

- моск кипит

- а это что?

- начинается следующая фраза - вообще ниче не понятно, хоть ты тресни!

- вот бы на поляне найти такой булыжник, а еще - если парень кинет его на десять метров (приблизительное расстояние от края поляны до центра = радиусу поляны, правильно?)

- ооо, так я не правильно посчитал... Простите! Прос-ти-те!!!

- бырред!

- автор, ты в своем уме? Иди лечи голову!

- выйди, блин, на улицу и на тридцатиметровом расстоянии морду у кого-нибудь разгляди, не то что цвет глаз! Ты просто так это написал, поржать?

- оставленной кому?

- че за бред, непонятный??? Да и последнее - вопрос вроде.

Осень, шёл одиннадцатый год или восемьсот девяносто восьмой по эльфийскому календарю.
Герцог Паларис и Стивен на обратном пути остановились в столице Империи Эвенсвилле - в самом крупном городе в мире, который насчитывает более двух миллионов душ. Там у Герцога была намечена встреча с первым кандидатом на престол принцем Леваном ви Блумении, а отец должен был подключиться к ним чуть позже по вопросу об Эллис.
В столицу мы приехали впятером: отец, сэр Уильям, Деви, Эллис и естественно я, остановившись в старом королевском особняке, который находился посередине крупного города. Это здание ознаменовало собой предыдущие эпохи, когда ещё были междоусобицы между различными королевствами, а ныне принадлежал Герцогу Паларису, который нас не смог встретить, так как уже находился на приёме у принца. Отец, не успев, как следует отдохнуть от поездки, сразу направился в императорский дворец, оставив нас в компании со Стивеном и, на всякий случай, сэром Уильямом. Последний долго не хотел оставлять отца одного, но ему пришлось в итоге сдаться перед аргументами графа.
Сэр Уильям в тот же час направился проверять охрану, которую он сейчас перевернёт с ног на голову, а мы прошли в гостевой зал, отдохнуть от выматывающей поездки в карете, находившиеся на втором этаже. Прислуга нам сразу подала весьма вкусный чай, а от обеда мы вежливо отказались.
Сегодня Эллис была в удобном бежевом платье, без корсета, украшений и прочей шушеры, которую люди навешивают на платья ради красоты. Это одеяние, как и многие другие, отец специально заказал в королевстве Амос под сестрёнку и с учётом её вкусов. С одной стороны может показаться, что она одета слишком просто, но если взглянуть с другой стороны, то доля красоты в этом есть - красота простоты, которая подчёркивает грацию и великолепие тела эльфов. Это нашим девушкам нужно скрываться за неудобным обилием украшательств, корсетов и пышных одеяний, что бы скрыть недостатки, а Эллис это незачем. Мы в свою очередь были одеты как всегда - в брюки и сюртук.
Я заметил, что Стивен сидит как на иголках, постоянно ёрничает, волнуется и разговор никак не заводится, хотя мы так давно друг друга не видели. Обратил внимание на Эллис, которая начала незаметно щуриться и протирать себе глаза и опять щурилась, пытаясь, что-то углядеть позади Стивена, но чуть позже бросила эту затею, восприняв как наваждение. Что тут происходит? Похоже, и мой брат заметил такую странность.
- Что-то произошло? - Начал брат, косясь на Стиви.
Тот неуверенно посмотрел ему в глаза, думая, что ответить, и неуверенно сказал:
- Да нет, ничего. Всё хорошо.
Не успев он договорить, как послышался треск разбивающейся посуды - это Эллис обронила чашку застыв, смотря в ту же точку, куда она только что щурилась. Лицо у неё было одновременно и испуганное и удивлённое. Брат вскочил и подошёл к ней, но она как оцепеневшая смотрела в одну сторону.
- Что происходит? - Рявкнул на Стивена Деви.
- Не знаю… - только и ответил он.
- Что ты с ней сделал?
Стиви не успел ответить, как Эллис начала шептать "ангел?". Стивен несколько раз посмотрел на неё, потом в ту точку, куда она смотрела, глубоко выдохнул и сказал:
- Можешь появиться, Сильвия.
За ним почти моментально появилась двукрылая белокурая девушка, которая для нас всё это время была невидимым. Я прикинул, что у неё размах крыла составлял не менее трёх с половиной иль всех четырёх метров. Она была ростом чуть выше брата и одета немного вульгарно - в белые сапоги до колен почти вся в перьях, в богато украшенную сине-белую тунику, тоже с элементами из перьев, с короткими рукавами и с открытыми ножками выше колен. На ней был толстый бледно-синий пояс, украшенный неизвестными мне камнями и белые перчатки до локтей, но с открытыми пальцами и вновь с элементами из перьев. Она вся была в белых перьях - ну и мода у ангелов…
Мы с братом оторопели, не веря своим глазам, а Эллис чуть успокоилась, поняв, что она не сошла с ума.
- Ангел? - Сказал я, но мне сразу возразили.
- Раса Нааф. - Начала приятным и тихим голосом девушка, чуть приклонилась и сжала в правой руке кулак у носа, а левую задрала за пояс. - Сильвия реджус Фая. Рада знакомству с друзьями хозяина.
Теперь у нас глаза чуть из орбит не вылетели от удивления, а у меня, наверное, челюсть отвалилась, пробив пол, пытаясь продырявить фундамент… если я правильно понял - это девушка Нааф? И она назвала Стивена хозяином? Вот это да, вот эта слуга - мне бы такую же. В свою очередь "хозяин", пока мы пытались прийти в себя, представил нас своей новоиспечённому другу-слуге или как правильно её называть?
- Ты что-то вроде слуги Стивена? - Спросил я с ошарашенным лицом.
- Меня прислали выполнять абсолютно все его приказания, в пределах допустимых моих возможностей. - С тем же приятным голосом ответила.
Не знаю почему, но мне в голову начали лезть не совсем хорошие мысли…
- Сильвия реджус Фая? Это её имя? - Обратился к Стиви брат с не менее ошарашенным лицом, хотя вопрос у него был идиотским.
- Ну не совсем, - начал он. - Имя Сильвия я ей дал…
Он немного смутился, а мы вновь вытаращились.
- Моё настоящее имя Фая. - Продолжила мысль двукрылая девушка. - Слово "реджус" означает, что я привязана к какому-либо хозяину, который должен дать второе имя.
Мы лишь кивнули, переваривая услышанное только что.
- А… это, - чуть запнувшись, начала Эллис. - А каковы твои возможности? Ну, Вы о них упомянули.
- Магические: класс "Б", пятый ранг. Алхимические: класс "А", четвёртый ранг.
От этой информации мне хотелось провалиться сквозь землю - никогда не слышал, что бы магию или даже алхимию делили на различные ранги. Даже Агафон этого не делал и, похоже, тоже бы сильно удивился.
- Алхимия? - Удивлённо спросил Деви. - А ты можешь что-нибудь сделать?
Она повернула голову в сторону Стивена - в её глазах всё это время проглядывалась почему-то печаль, будто она заперта в клетке и заперта по своей же воле. Стивен лишь кивнул, наверное, одобряя или разрешая на какие-то действия связанные с её способностями. Похоже, сама она ничего и никогда не будет предпринимать - только с разрешением или по приказанию "хозяина". Сильвия вытянула правую руку и чуть выше ладони начало что-то образовываться. Повернув ладонь вверх, через пару секунд она взяла появившееся яблоко и кинула его Деви, который поймала подарок. Брат покосился на фрукт, неодобрительно взглянул на "ангелочка" и чуть надкусил. Его лицо выражало в этой время только восторг:
- Восхитительно! - Выкрикнул он. - Как? Как тебе это удалось из ничего сделать яблоко и такое вкусное?! Это такая магия?
- Нет, - возразила фокусница. - Это тот уровень алхимии, которым сейчас никто не владеет, даже ангелы. В воздухе всегда присутствует весь необходимый материал. Создать что-либо из ничего невозможно.
Фокусница, что и сказать…
Брат удостоверившись, что никто не хочет яблоко, принялся его жадно поглощать - оно, похоже, и вправду было очень вкусным.
- А накрыть стол? - С интересом я спросил первое попавшееся в голову.
- А вот этого я не знаю… - ответил, улыбнувшись Стиви. - Она ко мне с неба свалилась вчера вечером, в прямом смысле этого слова. - Он повернулся к Сильвии и спросил. - Сможешь?
- Будет исполнено, хозяин. - Ответила она, фирменно приклонившись перед Стивеном. Осмотревшись, похоже оценивая необходимые затраты в силе, подошла к окнам и распахнула их. Потом снова вытянула правую руку ладонью вперёд и началось - с улицы жадно поглощался воздух, поднимая не слабый ветер в зале, а на полу снизу вверх формировался стол. В ладони у неё светилась пиктограмма, похоже отрисованная на перчатке. Чуть позже стало заметно, как для девушки такие фокусы были весьма сложным занятием, ибо она уже еле-еле держалась на ногах, а лицо изрядно поморщилось. Закончив создание стола с богато накрытым обедом из разных блюд, она пошатнулась и чуть не упала, но Стивен успел её вовремя подхватить.
- Простите, хозяин. - Начала оправдываться. - Со временем мои силы и возможности будут расти, и такая задача не составит для меня проблем.
Стиви молча посадил её на кресло, давая понять, что ей не стоит оправдываться.
- Ухты, - только и воскликнул я.
- Это всё настоящее? - Удивлённо спросила Эллис.
Сильвия лишь кивнула.
Честно говоря, практически только что лично у меня никакого голода не было. Но взглянув на этот богато накрытый стол, слюнки сами текли, а живот просил испробовать всё. При этом было бы очень не тактично, после таких стараний со стороны Наафа, хотя бы не попробовать её блюд. Как попробовали, так и не устояли. Вот только оказалось, что двукрылые создания гораздо требовательнее к еде и мясо абсолютно не едят. Даже эльфы не отказывают себе в этом. Хотя может это именно у Сильвии такие гастрономические предпочтения? Спрашивать не решился. Тут я поймал себя на мысли, что как очень сильно удивится прислуга, увидев тут такое "безобразие". Впрочем, за это самое "безобразие" нашу фокусницу мы изрядно поблагодарили, но у меня сложилось такое впечатление, что все наши слова она в буквальном смысле слово пропускает мимо ушей, кроме, естественно, Стивена.
- Простите за моё любопытство, - сказала Эллис, смотря в сторону Фаи. - А Вы, по какой причине прилетели к Стивену?
Стиви отчего-то стал ерничать. Похоже, он сам этот вопрос пока не решался задавать, и ему было интересно услышать ответ. Слуга это тоже заметила и непременно ответила:
- У хозяина предопределённая судьба, при которой необходимо вмешательство с нашей стороны.
- На свершение великих деяний? - Вспоминая слова мастера Агафона, спросил эльф. - Стивен будет изменять историю?
- Не обязательно.
- А что тогда? - Вмешался брат.
- Мне доподлинно неизвестно.
Дэви поморщился, пытаясь понять, врёт она или нет, и задал ещё один вопрос:
- А если Стиви тебе прикажет?
- Я исполню любой приказ и желание хозяина в пределах допустимых моих возможностей. - Монотонно, будто вызубренная фраза, ответила фокусница.
- А если соврёшь? - Не унимался брат. - А если у тебя есть приказ свыше не говорить о чём-либо своего хозяину?
Мы уже немного покосились на Дэвида, который устроил допрос. Он ей, скорее всего, не доверял по каким-то, неизвестных мне, причинам.
- Исключено. - Парировала вопрос прикрытыми глазами. - Вся доступная мне информация, и не только информация, принадлежит хозяину.
Слово принадлежит, оставило во мне осадок. Она имеет ввиду абсолютно всё, что касается неё теперь принадлежит Стиви? Но следующий вопрос брата, по-моему, отправил в нокаут всех присутствующих, пожалуй, кроме Сильвии.
- А если он тебе прикажет раздеться догола? - С улыбкой спросил.
Эллис сначала смутившись, потом опомнившись, двинула локтём в Дэви, намекая, что это было неприемлемо. А Стивен вскочил с удивлёнными глазами и воскликнул:
- Дэвид!
- Ответ очевиден. - Всё с тем же приятным монотонным голосом ответила Сильвия.
В воздухе повисла пауза. Похоже пернатая девушка ради Стивена готова на абсолютно любые действия. И не было даже сомнения, что она готова убить кого угодно, даже нас, даже Императора, если на то будет причина. И почему такое счастье навалилось ему на голову со стороны судьбы? Это что? В отместку за Эллис? Думаю, не стоит иронизировать.
- Ты как? - Спросил у своей слуги Стиви. - Может тебе, что нить принести?
- Всё в порядке. - Ответила она с раскинутыми ладонями, в которых светились пиктограммы. - Я быстро восполняю свою энергию, хозяин.
Успокоившись от неожиданных вопросов, брат извинился за свой допрос, и наш разговор перешёл в более привычное русло, рассказывая друг другу о тех событиях, которые произошли с нами во время поездки Стивена на юг. Оказывается, герцог проверял форт на южных прибрежных границах, куда нападала армия до сих пор неизвестных людей - они приплывали из таких далей, куда ещё никто не заплывал, и цели нападения были не ясны. Считается, что это варвары, живущие на островах юго-восточнее от побережья Империи, но доплыть до них считается почти невозможным, ибо в гигантском Восточном Море легко затеряться и навигация по звёздам не помогает. Как сами эти варвары умудряются доплыть до нас - загадка та ещё… приглашали мудрецов из королевства Амос, но и они не могли ничего вразумительного ответить. Сами варвары наш язык не понимали, отвечать даже под пытками отказывались и предпочитали умереть. Само по себе считается, что у Восточного Моря лишь один конец - конец света, но доподлинно это неизвестно. К слову говоря, Стивен туда приехал вместе с отцом, что бы отдохнуть на берегу моря и, судя по нему, отдохнул он не плохо.
Нашу милую беседу прервала Сильвия, резко вскочив и начав прислушиваться. На наши вопросы она ничего не отвечала, пытаясь их даже не замечать, лишь когда Стиви её спросил она немного подумала и ответила:
- Что-то приближается. - Сказала она, преобразовывая в правой руке толи жезл, толи скипетр. - Что-то большое.
В этот момент, снеся всю стену, ворвалось и вправду что-то очень крупное, отрезав путь к выходу. Орден Вэрум? Опять они решили нас навестить и прямо в столице? Они что? Совсем из ума выжали - их же здесь всех переубивают как тараканов. Но, не успев расхрабриться как следует, что в итоге нам не так сильно и угрожает опасность, как это могло показаться с первого взгляда, как из поднятой пыли начало проявляться ну уж очень большое существо. Это был грифон. Никогда в жизни их не видел, но сомнения не было - это был грифон. Очень большой грифон - наполовину орёл, наполовину лев. С него слетели три до боли знакомые фигуры в тех же бордовых балахонах, а на нём оставался ещё один налётчик, и по женским формам было ясно - это ведьма Таира.
Сильвия, не дожидаясь приказов Стива, перекинув с право руки преобразованный жезл в левую, сделала им взмах и все трое налётчиков моментом повалились. Таира в свою очередь, прочитав некое заклинание и в ту же секунду я, Дэви и Эллис отлетели прямо к тем трём в балахонах. Я заметил, что среди них было два дроу и один уже знакомый нам светлый эльф. Все трое сразу накинулись на "фокусницу", а нас начало, что-то невидимое тянуть прямо к грифону, как мы не старались ухватиться за что-нибудь. Сильвия достойно сражалась сразу с тремя эльфами, не уступая им в прыткости и изящности движений, используя в бою даже свои крылья - выглядело это внушительно. Я на миг догадался, что правой рукой она использует алхимию, а левой - магию. Когда высвободилось время, фокусница махнула правой рукой, и Дэви вместе с полом отлетел назад к Стиву, который находился позади Наафа и от удара о стену потерял сознание. То же самое она хотела, похоже, проделать со мной и Эллис, но не успела, как те трое вновь на неё напрыгнули, отвлекая внимание. Когда нас уже подтащило к грифону, светлый эльф резко метнулся к нам, подхватив обоих на это крупное существо. Оно в свою очередь начало вылезать из здания. Сильвия в итоге легко раскидала оставшихся дроу - одного обездвижила магией, а второму врезала крылом так, что он вылетел из окна.
Мы вылетели из особняка на Грифоне, а нас держал светлый эльф. Ведьма начала читать какое-то заклинание и поднесла державший в руке амулет к лицу Эллис. Та долго сопротивлялась и в итоге, похоже, уснула. Аналогичное действие хотели провести надо мной, но из особняка вылетела Сильвия, на бешеной скорости быстро догнав грифона. Таира явно не ждала таких гостей и начала в сторону "ангела" швырять шаровые молнии произнося уже въевшееся с последней встречи "Шаба!". Но противник ведьмы ловко уклонялся в воздухе и в свою очередь отправлял в грифона дротики, что бы тот, ослабев, приземлился. Я сначала удивился, откуда она берёт столько дротиков, большую часть которые отражались защитной магией, потом заметил, что Сильвия их преобразовывает в правой руке и, наполняя магической силой в левой, пускает в атаку. Этот бой мог продолжаться очень долго, пока один из противников не ослабеет, но Фая начала преобразовывать что-то, очень отдалённо похожее на лук в два метра. Начав натягивать появляющуюся стрелу, она несколько раз сверкнула несколькими цветами, наполняя магией до отказа и тогда, когда наконечник уже светил всеми цветами радуги, пустила прямо в ведьму. Стрела летела настолько стремительно, что я даже без понятия, как успела Таира поставить барьер сразу двумя амулетами. Сцена была одновременно завораживающей, ужасной и прекрасно. Чёрный щит против разноцветной нереально быстро крутящейся стрелы, которая медленно-медленно рвётся сквозь барьер. Ведьма поняв, что стрела сильнее щита, в последний момент пригнулась и стрела прошла очень рядом с ней, подхватив с собой. Светлый эльф еле успел поймать дроу, прежде чем та слетела с грифона. Я обратил внимание на Сильвию, которая уже начала преобразовывать очередной "фокус", но по её лицу было ясно, что она на пределе своих сил. Таира это тоже заметила и незамедлительно соединила два амулета - перед ними появился магический круг сверкая в красно-жёлтых тонах. Эльф только и успел выкрикнуть:
- Ты что, с ума сошла чертовка? Прямо здесь?!
- Аперио суус спиритус, фар атер вигор. - Не обращая внимания на своего "партнёра".
Вокруг неё начал образовываться тёмный вихрь, а амулеты светиться ярко красным свечением. Похоже, и Таира и Сильвия решили нанести по решающему удару, и тут выиграет тот, кто успеет закончить с заклинанием первым. Я молился, что бы это оказалась "фокусница". Ангел против ведьмы. Добро против зла. Добро всегда побеждает зло. Так было, есть и будет. И сейчас Сильвия реджус Фая должна первым нанести окончательный удар.
Но опыт победил - ведьма первым окончила читать заклинание и, выдвинув амулеты в направлении Наафа, из них хлынул вихрь красно-чёрной энергии в метр в диаметре. Я заметил, как в последний момент Сильвия очень удивилась, погасив свечение перед собой и соединив свои пиктограммы на обеих ладонях, попутно закрывшись крыльями. В следующий миг вихрь настиг ее, снеся со своего пути, и обрушился на разлетающиеся в щепки дома. Я лежал, разинув рот от увиденного - когда решил, что эта ведьма может испепелить человека одним взглядом, я не особо то и заблуждался в этом. Сейчас она, не раздумывая, погубила одной магией десятки людей внизу. И не только людей, но и двукрылую слугу Стивена, которая отважно пыталась нас защитить.
Ухмыльнувшись, ведьма начала читать то же заклинание, что и Эллис. Поставив руку перед моим лицом, меня начало клонить в сон и в отличие от сестрёнки я не смог так долго сопротивляться и быстро провалился в беспамятство.

Очнулся я в каком-то сыром и тёмном помещении, без каких-либо окон. Я лежал, облокотившись о каменную и холодную стену, а мои руки и ноги были затачаны в кандалы. Я попытался двинуться, но не смог - кандалы были прибиты к стене цепью. Обернувшись влево, увидел Эллис в бессознании. Здесь было настолько темно, что дальше пару метров совершенно ничего не видно. Ощущение такое, что мы находимся под землёй. Нужно пытаться выбраться. Я тщетно несколько раз пытался себя вызволить, но вытащить руку из кандалов так и не удалось, даже хоть чуть-чуть. Похоже, наши дела хуже просто быть не может. Сначала мной овладел страх, и хотелось начать кричать, брыкаться, но слава Богам - я вовремя понял, что лучше сидеть тихо и мирно, иначе может стать ещё хуже, ведь Эллис, когда мы первый раз её увидели, была вся в ссадинах и избита. Повторить её же участи мне определённо не хотелось. Пришлось смириться с нынешним положением дел и погрузиться в свои мысли.
Итак, что там с братом произошло? Его Сильвия откинула назад, ударился головой о стену, в результате чего потерял сознание. Перед тем, как "фокусница" полетела за нами, она раскидала оставшихся налётчиков. Значит и с Деви и Стиви всё в порядке. А вот что случилось с самой Сильвией, я так и не заметил - этот вихрь её накрыл почти моментально и я не успел точно разглядеть, что с ней случилось… остаётся надеется на лучшее. Ещё один вопрос меня будоражил, так это то, как незаметно от дяди Уилли пролетел грифон? Не вопрос, а загадка настоящая…
Мои размышления прервали приближающиеся шаги, и я притворился, будто всё ещё в бессознании. К нам кто-то подошёл и раздался мощный шлепок, похожий на пощёчину. Реакций не последовала и, скорее всего, теперь моя очередь. Я приготовился изо всех сил, что бы попытаться не среагировать. Но к своему удивлению я получил далеко не пощёчину, а удар кулаком. Не сильный, не мужской, а женский удар, но от этого всё равно не менее приятный. Я так и хотел вскрикнуть, покорчиться, выразить… да хоть что угодно выразить, но выплеснуть эмоции и боль. В итоге, наверное, мне удалось проглотить удар и, похоже, проверяющий не заметил мою "игру". На миг я подумал, что это может быть сама ведьма Таира. Нет, точнее сказать - я желал, что бы это она и была, хотя и не знаю почему. Женщина в это время сделала пару шагов и что-то положила на пол. Сначала раздался непонятный звук, похожий на ветер, а потом сквозь закрытые глаза я увидел свет, из-за которого я чуть не стал жмуриться.
- Приветствую, ваша светлость. - Послышался женский голос, и сомнений не было - это голос Таиры. - Можете лично убедиться в успешном выполненном задании.
- Таира Левандейл, - начал неизвестный мужским голосом, с каким-то искривлением. - Восемьдесят три погубленных жизней, из которых две - подданные королевства Амос. Это успешное выполненное задание?
Восемьдесят три! Она не ведьма. Она чудовище!
- Но ваша светлость, - в голосе Таиры послышалась тревога. - Цель всегда оправдывает средства, и другого шанса достать в ближайшее время священный индекс не было.
- Из-за ваших действий, Таира Левандейл, у обоих покровителей ордена будут проблемы, с которыми не так легко разобраться.
- Да, ваша светлость. Я признаю свою ошибку, ваша светлость.
- Вы понесёте соответствующее наказание, как только покровители установят меру наказания.
- Я с гордостью понесу заслуженное наказание, вплоть до смерти, ваша светлость.
- Великолепно.
Ничего себе покорность со стороны дроу. Интересно, кто этот "ваша светлость"? Один из покровителей? Насколько он могущественен, что Таира так ведёт себя - весьма унизительно, для дроу.
- Таира Левандейл, - продолжал мужской голос. - Отныне ваша задача вернуть священный индекс в ближайшие пять дней. Отчёт пошёл.
- Да, ваша светлость. Будет исполнено.
Я на свой страх и риск чуть приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть мужчину, но ничего кроме свечения я не заметил. Чуть прищурившись, я начал замечать приклонившуюся Таиру перед фигурой в светлом балахоне, со снятым капюшоном. Это был старик с длинной бородой и обильными седыми волосами. И он не дроу. Он был светлый, подобно эльфам. Светлый эльф?! Рано делать выводы, возможно, это из-за свечения вокруг него. Он вполне мог быть человеком.
- За великое священное королевство! - Воскликнула Таира.
- За великое священное королевство. - Ответил ей мужчина в тотчас же растворяясь в воздухе.
- Заходите! - Крикнула ведьма, как только неизвестный окончательно испарился.
В помещение вошёл тот самый светлый эльф с двумя факелами, озарившие всё вокруг себя. Я опять притворился отключенным, но, похоже, он это заметил. Повесив факелы около нас, он ударил по мне ногой в грудь. Такое проглотить я не смог и выкрикнул, что есть из всех сил. Было просто чудовищно больно.
- Она? - Спросил эльф ведьму.
Та, в свою очередь поднесла амулет к лицу Эллис и выкрикнула "Канэ!". Через секунду сестрёнка проснулась с дикими воплями, и через некоторое время безымянный эльф ударил в неё головкой кинжала. Эллис сразу отрубилась, а по голове потекла кровь.
- Буди.
Таира ещё раз поднесла амулет и произнесла заклинание. Вновь бедная девочка закричала со всей силы, пуще прежнего. Дождавшись, пока она стихнет, ведьма её прямо спросила:
- Где священный индекс?
Сестрёнка лишь заплакала. Моя боль по сравнению с её… детские шалости...
Не дождавшись ответа, эти двое садиста провели процедуру заново несколько раз, нанося увечья в голову и в грудь. В итоге Эллис вся была в крови, и я не сдержался:
- Да что вы за уроды такие! Чудовища! За что? За что вы так поступаете!?
- Таир, у нас тут доброволец затесался. - С лёгкой иронией сказал эльф.
Ведьма подошла ко мне, навела перед моим лицом амулет - перед ним я увидел загорающийся магический круг, который начал вращаться против часовой стрелки с лёгким свистом.
- Тёмная магия оживления, самая простая. Используется исключительно на животных, когда те вот-вот умрут. - Начала спокойным голосом она. - Забавный эффект получается, когда его используют на здорового эльфа или человека. Это не смертельно, но крайне неприятно. Надеюсь, ты убедился на своей подруге, но учти - она светлый эльф и у неё врождённая защитная реакция на тёмную магию. А у человека… - она мрачно улыбнулась, - скажем, действует парадоксально. Чем сильнее боишься, тем сильнее эффект. Не убьёт, но покалечит.
Я не смог ответить. На языке вертелось просьба пощадить, но я не смог выговорить и вовсе не от гордости. Я онемел от ужаса. Пот хлынул по мне ручьём и задрожал как загнанный в угол заяц.
- Эллис, ведь тебя так прозвали эти людишки? - Продолжила ведьма со своей улыбкой. - Смотри на него. Смотри, как он будет мучиться, и знай - его мучения будут в десятки раз превосходить твои, и это будет только твоя вина.
Она ничего не отвечала и лишь всхлипывала от безысходности. Всё её лицо уже было в крови и вот-вот она вновь потеряет сознание, но старалась удержаться, что бы опять не получить заклинание "Канэ". К слову говоря, которое сейчас обрушится на меня, если она не ответит на вопрос.
- Людвиг, - обратилась Таира к эльфу. - Заставь её смотреть.
Тот грубо взял её за подбородок и повернул голову направо, придерживая правой рукой веки, что бы она всё видела. Она пыталась сопротивляться и кричала на весь голос, но всё бесполезно. Ведьма взглянула на Эллис и повторила свой вопрос:
- Где священный индекс? Тварь, куда ты его дела?
- Не знаю… - процедила она сквозь слёзы.
С ведьмы Таиры медленно сползла улыбка и ответила настолько серьёзно, насколько могла:
- Ответ не верный.
В следующий миг всё побелело вокруг. В ушах стоял нарастающий до бесконечности и безумия свист. Своё тело я не ощущал вовсе. И было больно. Всему было больно. Такое ощущение, что сейчас взорвусь. Описать последующее состояние просто невозможно. Свист заполнил все звуки и мне начало казаться, что я его могу понюхать, потрогать и увидеть. Но как я не старался - не выходило. Через мгновения до меня дошло почему - свист это боль. Так боль я слышу в прямом смысле слова и после этого я ощутил его запах. Запах крови.
Осязание - боль.
Слух - свист.
Обоняние - кровь.
Вкус - горькая кислота.
Зрение? Я могу увидеть, если захочу. И я попытался. Вокруг время было остановлено или двигалось настолько медленно, что его движения даже не замечал. И всё было в серых тонах - ни одного яркого цвета. Оглянувшись, я увидел ведьму Таиру, эльфа Людвига, Эллис пытавшаяся вырваться и себя застывшего в муках со стороны. Из меня, который висел над всеми остальными, что-то начало вытекать, словно из сжатой губки наполненной водой. Я хотел кричать, но не удавалось и вокруг стало всё темнеть, все чувства обострялись до тех пор, пока не перешли в абсолют и превратились в темноту.

Пробудил меня сильный грохот, который заглушал даже мои мысли. Вставая, обнаружил, что нахожусь где-то на открытом пространстве. Ветер… нет, скорее всего - ураган несся куда-то прочь от гигантского сгустка грибовидной пыли, внутри макушки которого что-то светилось. Вокруг лежали разрушенные постройки из камня и металла. В воздухе была гарь - всё горело. Повсюду летали обломки стекла и маленькие металлические предметы, которые норовили оцарапать меня. Я застыл на одном месте, глядя на нереально гигантский взрыв, который был вызван чудовищной магией. Магией Высших Архангелов. Только они на такое способны. Я в прошлом? Во время войны Атлантов с Богами? Или в будущем… вижу последствия действий ордена Вэрум… и под моими ногами сейчас столица Империи Эвенсвилль? Город, уничтоженный за ослушание Архангелами. Или это сила артефакта Сефирот? Неукротимой силы, с которой не смогли управиться его создатели. И я свидетель падение целой цивилизации? А может это всё-таки будущее?
- Да что ж это такое? - Прошептал сам себе.
Что-то сверкнуло слева от меня почти в упор. Я почувствовал чьё-то присутствие, но не решился взглянуть - чьё. Не обращая внимания на сильнейший ураган, от незнакомца веяло тёмным дымом, как ничего не бывало. Оно поднесло свои губы к моему уху и тихо, машинально, с двойным почти не заметным эхом вчитала фразу прямо в голову женским голосом:
- Это - истина.

Легионеры еще какое-то время бродили по усеянному телами полю. То и дело взмывали гладиусы, чтобы даровать очередную смерть. Корнелий прикончил очередного пикта и выпрямился. Краем глаза заметил шевеление сбоку, развернулся.
Шлем раненого врага свалился, густая волна роскошных, отливающих золотом волос расплескалась по плечам. И еще взгляд прозрачно-голубых глаз.
«Баба! За голову такой амазонки Цезарь обещал награду!» Рука с мечом привычно взлетела.
Она успела крикнуть в лицо центуриона, что они еще встретятся в ночь Третьего урожая! На лице вздернутой за волосы головы скалилась жуткая улыбка.
Она не стала дожидаться, а пришла к Корнелию в ту же ночь. Теперь не его клинок взлетал. Это уже его убивали. Каждую ночь! Раз за разом! На исходе третьей недели Корнелий не выдержал. Утром он проверил караулы и вышел за ворота. Висящее на ремне от меча тело обнаружил третий центурион, когда прочесывали рощу по приказу легата.
В тот день в соседней деревне жгли костры в честь Самхэйна. А ночью из рощи донеслась тихая девичья песня про обещание. Местные боязливо жались и что-то испуганно шептали про проделки фей.

Святой отец Эрильвед начал свою проповедь:
- Дети мои, сегодня я поведаю историю о двух рыцарях, которые являються хорошим примером для нашего деяния. Ибо оба были грешниками. Один слушал проповеди, но всё делал иначе , другой вовсе не вникал в слово Божье.
- «Quid faciemus?»* - произнес рыцарь с гербом, изображавший Змею.
-«Nemimen concuciatis neque callumpniam faciatis et contenti estote stipendiis vestris»**- изрек отец Эрильвед
Оба участника перекрестились и прошептали "Аминь".
На арене стояла непривычная тишина. Все смотрели на приговоренных к смерти.Сер Лоэбрин не прощает тех, кто вздумал ему перечить. Полукровки находили пристанище в грязных лужах с кинжалом в спине или в Северне с перерезанными глотками. Но сегодняшний случай потряс весь Шрутлен. Обидчик не назвал свое имя и его древний род был под знаком вопроса. Но "жертва" заплатила звонкой монетой, чтобы судьи дали право этому оборванцу заплатить кровную плату за свой дерзкий поступок.
Герольды подошли к участникам и попросили их разойтись.
По сторонам арены стояли жонглеры, которые старались развеселить публику, но на них никто не обращал внимания. Все взгляды были прикованы к рыцарям.
- Так как сегодня сложился весьма интересный случай, мы единомышленно проголосовали, чтобы в этом поединке не принимали участия ни chevalier d'honneur***, ни оруженосцы,- произнес один с судьев.
Послышались неодобрительные крики, но они враз стихли, как только заговорил другой судья.
-Так клянетесь ли вы, что не будите использовать уловки и бить своего врага не защищенного шлемом?
-Да!
-Да начнется бой!- крикнул барон Веген де Рейди
Затрубили сигнальные трубы и оба рыцаря одной рукой подняли копья, направив их один на другого, а другой отбросили щиты .
По арене волной пронесся шум, но барон поднял руку, призывая всех к тишине.
Лоэбрен опустил металлическое забрало и перешел на галоп. Его противник проделал то же. Они неслись друг другу навстречу, и когда, казалось, что оба столкнуться, Лоэбрен стиснул поводья левой рукой и увел своего коня чуть левее; тот же маневр повторил соперник. На очень короткое мгновение рыцари встретились и обменялись ударами. Властитель Шрутленда слетел с седла и упал на землю, принадлежавшая его предкам с давних времен.
Победитель остановился. Спрыгнул с лошади. Подошел к поверженному врагу и скинул свой шлем. Все онемели от удивления.
Рыцарь в черных доспехах оказался мужчиной лет тридцати . Черные, как смоль волосы, худое бледное лицо, орлиный нос и изумрудные глаза. В последних было столько ненависти, что казалось еще немного и они испепелят врага. На панцире проигравшего герцога была большая вмятина.
-Я обещал тебе, мразь, что отомщу за гибель моей семьи. Так прими же назад свою плату,- по губам потекла кровь
Полковник кирасиров разжал кулак и на землю, возле убитого упала серебряная монета. Сер Гебел развернулся и пошатнувшись упал на землю, которая осталась без хозяина. Наблюдавшие как будто проснулись ото сна. Начались крики, паника, неразбериха.
Победителем оказалась смерть.

Сноски:
-«Quid faciemus?»* А нам что делать?
-«Nemimen concuciatis neque callumpniam faciatis et contenti estote stipendiis vestris»**Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем.
-chevalier d'honneur***почетный судья

Старенький "Лендровер" с открытым верхом, подпрыгивая на ухабах, петлял по узкой грунтовке. Пылища поднималась столбом, сильный ветер срывал с макушек холмов новые гроздья пыли и бросал их в лица четырёх пассажиров - молодых парней в потёртых камуфляжках. Лица эти были мрачными, грязными, усталыми, тот, что сидел рядом с водителем, дюжий рыжий северянин, постоянно сверялся с картой. Наконец выкатили на круглую полянку, поросшую вереском и жёсткой травой.
-Вроде на месте... - неуверенно проговорил рыжий.
-Вроди или точна? - сплюнув песок, спросил смуглый пассажир. - Ты, Гельмут, лучши сразу скажи, что заблудылись...
-Откуда я знаю? - обиделся Гельмут, - Ты в курсе, какая разница во времени, между этой местностью и нашей картой?
-Канэшна в курсе... - бросил смуглый.
Третий участник, до этого момента копавшийся в мешке, выудил на свет автомат Калашникова и влез в разговор:
-Спокуха! Главное без паники! Мы с вами кто? Мы с вами, господа, сотрудники серьёзной конторы, гринписовцы. А значит, сейчас мы ищем кого-нибудь из туземцев, выясняем местонахождение популяции интересующего нас вида, отправляемся туда и если кто-нибудь попробует сунуться за трофеями...
Затвор автомата красночечиво лязгнул.
-Как у тебя всё просто... - тихо сказал смуглый.
-Угомонись, Мага! Все по местам, Вацек, заводи свою колымагу!
-На предохранитель поставь... - мрачно бросил Вацек, - Зачем я только согласился...
-Отставить скулёж! Нам ещё памятники поставят!
-Ага, дэрэвянные, с пэрэкладинкой... Ладно, поехалы.
"Лендровер" снова двинулся по разбитому просёлку. Мимо потянулись холмы, болотца, потом показались древние каменые столбы - остатки дольменов.
-Стой! Стой! - вдруг выкрикнул Гельмут, - Вижу местное быдло!
Вацек затормозил так, что Гельмут налетел на лобовое стекло, которое податливо сложилось вперёд и он распластался на горячем капоте. Из-за поворота действительно вышел какой-то оборванец. Увидел компанию и застыл приоткрыв рот.
-Вот дэбил... - процедил сквозь зубы Магомед, - Григори, пагавари с ним.
Григорий отдал ему автомат, выбрался на дорогу и рявкнул:
-Сюда! Бегом!
Оборванец вздрогнул, мелко засеменил к нему и упал в ноги. Григорий брезгливо поморщился и принялся допрашивать:
-У вас здесь ящерицы живут. Знаешь где? Большие такие, с лапками. Ну... Гады, короче. Не молчи, рыло! Говори, урод, а то кишки выпущу!
После долгого разговора, после угроз и уговоров, после подаренного оборванцу складного ножа Гельмута, удалось выяснить точное место популяции. Гринписовцы дождались, пока оборванец скроется за поворотом, а потом продолжили путь. Ехать пришлось довольно далеко, что было вполне понятно. Вскоре пришлось свернуть с дороги и продолжить путь по целине. Мотор завывал и ревел, окутывая окрестности чёрной копотью. В мокрой ложбине завязли. Пришлось тянуть трос до ближайшего дольмена и выдёргивать машину лебёдкой.
-Уже подъезжаем! - заревел Гельмут, пытаясь перекричать вой мотора. - Сбавь обороты!
Машина остановилась у самых скал и гринписовцы начали выгружаться. Поставили палатку, натянули тент, разложили какие-то ящики, приборы. Вскоре закипела вода в котелке и по окрестностям поплыл ни с чем не сравнимый запах свежей тушёнки.
-Курорт! - констатировал Григорий.
-Посмотрим... Как с местными сложится, да и представителей популяции я что-то не обнаруживаю...
-За что мне нравится Вацек, так это за оптимизм!
-Завтра осмотрим окрестности, сравним с описанием и будем искать популяцию. - сказал Гельмут и поднял вверх палец, - Если обнаружим, на рожон не лезть! Они всё-таки хищники, да и местные их могли разозлить основательно.
Утро выдалось холодным и мрачным, промозглый ветер тянул с моря солёный туман. После завтрака разбрелись по скалам и долго искали следы рептилий. Поиски были прерваны появлением одного из местных. Он подъехал верхом и долго стоял у самой опушки леса, рассматривал бродящих по скалам ребят. Затем подъехал ближе. Одет он был совершенно дико, пёстро. Такие же грязные, разноцветные лохмотья свиласли с его лошади. На груди он носил стальной нагрудник, голову прикрывала каска с широкими полями, такая архаичная, что хоть сейчас в музей.
-Ну и чучело... - тихо сказал Гельмут.
-Кто вы и что здесь делаете? - крикнул незванный гость.
Гринписовцы подняли стволы автоматов:
-Тэбэ тут нэчева дэлать! Правалывай!
-Как вы смеете так со мной разговаривать?! - крикнул местный и вытащил внушительный тесак. Не говоря ни слова, он помчался прямо на четверых вооружённых до зубов гринписовцев.
-С ножиком на огнестрел, это круто... - успел сказать Григорий.
Рядом затрещал автомат, гулко ударили в грудь местного пули. Он перевернулся, скатился с крупа лошади и мешком упал на землю. Лошадь взбрыкнула и галопом ускакала куда-то в туман. Вацек защёлкнул предохранитель и сплюнул на землю:
-Падаль...
-Нафига ты его? - спросил Григорий, - Мог бы просто пугнуть.
-Ты этих ублюдков не знаешь. Не понимают они, когда их пугают...
-И всё же, - раздался откуда-то сзади, из скал, хриплый голос, - кто вы такие?
Все четверо резко обернулись и какое-то время смотрели на говорившего. Потом загалдели радостно, весело, бестолково:
-А ты говорил "зря"!
-Мага, сфотай меня с ним!
-Зашибись!
-Григори, нэ размахивай автаматом!
-Нобелевская премия у нас в кармане!
Перед ними лежал здоровенный дракон и переводил взгляд с одного на другого.
Он первый раз в своей жизни ровным счётом ничего не понимал...

Точка 317, ответьте

- Ну что там, Яковенко?! - Миронов нетерпеливо барабанил по столешнице пальцами, выстукивая причудливую дробь.
- Да все тоже самое, товарищ майор! - Радист с красными от недосыпания глазами, снял наушники и протянул их Миронову. - Да вы сами послушайте, ерунда какая-то!
Майор с хмурым выражением лица резко взял, почти выхватил, из рук радиста наушники и одел их на свою массивную, увенчанную ежиком седых волос, голову. Уши заполонило шуршание и визжание мирового эфира, временами прорываемые треском статических разрядов. Вдруг помехи прекратились и кто-то чистым детским голосом зажурчал:
Оставшиеся слова песенки вдруг снова проглотила волна помех и ничего более разобрать было невозможно. Затем раздался резкий скрип-визг, как если бы кто-то провел шилом по пластинке и наступила тишина.
Миронов угрюмо пожевал губами, снял наушники, отдал их обратно радисту:
- Продолжай вызывать!
- Товарищ майор! - Жалобно попросил тот, молодой еще совсем парень. - Мне бы смениться, уже вторые сутки пошли...
- Отставить! - Гаркнул Миронов и радист испуганно притих, сьежившись, слившись с креслом. - Выполнять приказ, Яковенко! Через час, максимум через два, пойдешь отдыхать. Потом получишь неделю внеочередного отпуска. Все, давай.
- Есть. - Парень тяжело вздохнул, надел наушники и повернувшись к пульту, скороговоркой забормотал:
- Точка 317, прием, ответьте! Точка 317, прием, это Орел, почему не отвечаете?! Точка 317...
Миронов подошел к столу и поднял телефонную трубку:
- Алло, Котенко! Да, да, Леша, это я. Зайди на радиоточку.
Через 5 минут в комнате оказался лейтенант Котенко, молодой, подтянутый. 2 года, как из училища и 2 года, как проходит службу в этой Богом забытой части за 150 км от Шантарска, где единственным развлечением для неженатых офицеров, было употребление паленой водки да совращение немногочисленных молодых девчонок из немногочисленных же окрестных деревень. Многие из командированных сюда, за это время спивались и опускались, он же напротив — не оскотинился, всегда был весел, бодр, увлекался спортом, охотой, читал книги, за что и был любим майором, в чьем непосредственном подчинении находился . «Идеал коммуниста-ленинца!» - Иногда со смешком шутил Миронов про него.
- Товарищ майор, лейтенант Котенко по вашему...
- Отставить. - Миронов устало махнул рукой, отдающему честь Котенко. - Вольно, Леша, не до этого сейчас. Вот подойди, послушай.
Он жестом показал на бубневшего за пультом радиста. Лейтенант одел наушники. Минуту молчал, затем глаза его удивленно расширились, он неопределенно хмыкнул.
- Ну и что ты об этом всем думаешь?! - Поинтересовался майор у застывшего в задумчивости Алексея.
- Песня Крошки-Енота, Анатолий Геннадьевич.
- Не понял? - Переспросил Миронов.
- Ну есть мультфильм такой, там поют эту песню. Лялька, моя младшая сестра, без ума от него!
- Мультфильм, говоришь! Сейчас я тебе обьясню, что это за мультфильм у нас здесь приключился. Знаешь, что такое Точка 317?
- Ну, насколько я в курсе, это станция радиолокационного наблюдения, расположенная в тайге, километров за 250 от дислокации нашей части.
- Это хорошо, что ты в курсе, Леша, это хорошо. Так вот, 6 часов назад с точкой 317 была потеряна связь. На все радиозапросы, слышно только вот этот...мультфильм!
- Дурачье молодое, одичало там совсем и фигней мается! - Улыбнулся Котенко. - Отодрать за уши и на губу!...
- Да нет, Леша, не дурачье там, не идиоты призывники! - Раздраженно перебил лейтенанта Миронов. - Там рота сверхсрочников, да таких, я тебе скажу, что каждый из них пятерых наших чебурашек стоит!
- Не понимаю, Анатолий Геннадьевич! - Недоуменно воззрился на него Котенко. - зачем на обычной станции ВДВ, да еще и целая рота?!
- Сейчас поймешь. - Произнес майор и мельком посмотрев в сторону радиста, продолжил:
- Точка 317 радиолокаторная станция только по документам. В принципе, локаторы там есть и еще много чего есть, например четыре ракетные шахты с «Тополями».
- Ядерные ракеты?! Но... Но тогда это ЧП, Анатолий Геннадьевич! Возможная атака противника, надо уведомить вышестоящее, вызывать спецназ, авиацию, оцепить район.
- Да знаю я, Леша, знаю, не учи ученого! - Поморщился майор, как от зубной боли. - Я начальнику округа так все и доложил. И знаешь, что он мне ответил?! За 6 часов запуска ракет не обнаружено, космической и аэро разведкой никаких передвижений в прилегающем районе не замечено. А что, если все это провокация?! Если это все спецслужбы Запада глушат сигналы и крутят эту вот... песенку?!
- Да ну, Анатолий Геннадьевич, какие еще спецслужбы! - Неуверенно усмехнувшись, возразил лейтенант. - У нас же сейчас гласность, идет взаимное разоружение...
- Вот то то и оно, Лешенька, вот то то и оно, что взаимное, понимаешь, разоружение! А Точка 317 ни о каком таком разоружении и знать не знает, четыре шахты с ядреными ракетами ни в каких официальных документах,
рапортах и отчетах не запротоколированы! И если мы сейчас суетиться начнем, самолеты подымать, да войска туда-сюда гонять, то Америка такой хай поднимет, что мол опять СССР все просрали, все, так сказать, мирные намеренья, что от этого говна будет не отмыться. И головы полетят, ох как полетят!
Майор осознал, что кричит только когда краем глаза заметил, что молодой радист нет-нет да и косится в их сторону. Перевел дух, успокоился и уже нормальным голосом продолжил:
- Так что слушай, лейтенант Алексей Сергеевич Котенко, мой приказ. Берешь два отделения из тех, что постарше, поопытней, грузитесь в вертолет и вылетаете на Точку 317. На все про все тебе полчаса. Прибудете на место, держите радиосвязь с частью постоянно. Перед отбытием, зайдешь ко мне в кабинет и получишь пакет с документами: координаты места, коды и пароли, планы. В случае чего — уничтожить без замедления. Ну все, давай. бегом.
Лейтенант лихо козырнул и развернулся к выходу из радиоточки.
- Слушай Леша. - Остановил его майор. - У тебя сигаретки случайно не найдется?!
- Я же не курю, Анатолий Геннадьевич! - Виновато развел руками Котенко. - Да и вы ведь вроде бросили?
- Как же, бросишь тут с вами. - Пробурчал Миронов и махнул рукой, отпуская лейтенанта. И закричал, уже в сторону радиста:
- Ну что там, Яковенко?! Есть связь?!

В стальном брюхе вертушки было тесно и неудобно, у Артема даже разболелась голова от внезапно нахлынувшей клаустрофобии. Вспомнилась сказка про Пиноккио, когда тот оказаля в животе у кита. В какой-то момент, поддаваясь непонятному порыву, он решил поделиться этим сравнением с сослуживцами, но вовремя отказался от этой идеи. Сидевшие рядом солдаты были ребятами простыми, как сжимаемые ими автоматы Калашникова, ни о каких Пиноккио не читали и не слыхали, максимум смотрели «Буратино» и поэтому не могли разделить с Артемом всю иронию данной ассоциации.
Смотря на скучные и постные выражения их лиц, или по простому на «рожи кирпичом», он в очередной раз задумался, зачем он все-таки пошел служить в армию. Маленький, тощий, некрасивый еврейский мальчик, гуманитарий, 5 лет на скрипке — сама судьба предопределяла его поступление не меньше, чем на филфак или в консерваторию. Но Артем сделал по своему, Артем решил совершить мужской поступок и отдать долг родине, стать могучим и красивым, как Тарзан Бэрроуза, эффектно, с автоматом наперевес, врываться во вражеские доты и блиндажы, смеяться в лицо опасности. А после, увешанным наградами, украшенным шрамами и увенчанным боевой славой, в отутюженном парадном кителе, вышагивать по улицам родного городка, ловя восхищенные взгляды местных девчонок. Мама, маленькая Зоя Аркадьевна, рыдала, умоляла, заламывала руки, хваталась за сердце и пила столовыми ложками валакардин. Несмотря на все это, маленький еврейский мальчик Артем Гогенович Фрейдман, в своем решении, был нерушим, как скала — он твердо решил стать героем.
Но, к своему удивлению, кое-как пройдя медкомиссию, вместо десантного корпуса, он оказался в Воинской Части, где дислоцировался третий мотопехотный полк, четвертой стрелковой дивизии, его новый дом в последующие 2 года. И вместо боевых подвигов, боевых трофеев, медалей, песен под гитару у костра, были выматывающие тело и душу маршброски в полной выкладке, вязнущие в жирной, липкой, глинистой каше стоптанные кирзачи, бесконечные наряды, как в очереди, так и вне ее, гнусный мат, остервеневшего от спирта и безнадежно-беспросветного быта, начальства. Были грибки на ногах, чирьи на спине и на других, более интимных частях тела, был вечный голод, сосущий изнутри, да так, что просыпаешься по ночам. И были насмешки, были оскорбления и унижения, были чистки «очка» зубной щеткой, были «темные» в душевой, когда для того, чтобы не оставлять синяков, били не руками и ногами, а завернутыми в вафельные полотенца кусками хозяйственного мыла. Дедовщина в их части, особо не лютовала, но Артема Фрейдмана это не касалось. По злой иронии судьбы, для всех проходящих с ним службу ребят, он оказался собирательным образом «пархатого» еврея. Евреев в части, кроме Артема не было, поэтому их здесь не любили, уверенно полагая, что пока остальные зубрят устав и выполняют нормативы, «жидовские рожи» гуляют их девчонок в кафе, кинотеатр «Октябрь» или «Ударник», жрут мороженное, «лапают за ляжки», а после «жарят и в хвост и в гриву» на заднем сидении папиных «Жигулей».
И за все это Артема чмырили, чмырили, по всеобщему глубокому убеждению, вполне заслуженно. Но тот терпел, он не скулил и не просил пощады, не унижался. Лишь по ночам, кусая руку, чтобы не завыть, тихонько плакал в подушку. Артем срывал ногти на пальцах и сбивал в мясо ноги, задыхался от непосильной, для его щуплого сложения, ноши обмундирования, но шел со всеми на равных. На руках появились багровые рубцы и мозоли, плечо было одним сплошным, не заживающим кровоподтеком, но он упорно учился стрелять и вскоре уверенно выбивал 9 из 10. Получил поощрение от начальства, значок за разряд по стрельбе, хоть и не набрав особо в весе, стал жилистым, пропала былая сутулость.
Но на мнение однополчан, произошедшие изменения никак не повлияли. Его все так же унижали и все так же били, а он все так же молча терпел, мысленно считая дни и молясь, чтобы дембель наступил раньше, чем тот наряд в караул, когда ему в голову придет такая простая и логичная мысль, зайти в свою казарму с примкнутым штыком и тремя полными рожками.
Артем посмотрел на людей, находящихся вместе с ним в брюхе вертушки. Рассеянный, прикрытой плексигласовым колпаком лампы, полумрак грузового отсека топил лица четырнадцати человек в глубоких тенях, но тех, что были поблизости от него, можно было рассмотреть в деталях.
Напротив сидел старший прапорщик Тарасюк, мужчина могучего сложения, обладатель мощной квадратной челюсти и устрашающего вида шрамов, белеющих в проплешинах, так и не отросших на голове, волос и полученных, судя по слухам, в процессе нахождения внутри горящего БМП где-то под Кандагаром. Из-за этих шрамов, он и был комиссован из Афгана, но настоял на продолжении службы в доблестных рядах Советской Армии уже здесь. Человеком он был суровым, но справедливым и если проводил время от времени «проверку фанеры» то исключительно в воспитательно-показательных целях, вне зависимости от личного отношения к обьекту наказания и уж ни в коей мере не отталкиваясь от его национальной принадлежности. Сейчас, прапорщик с аппетитным хрумканьем вгрызался в галету и периодически с похрустывнием суставов, слышимое даже несмотря на мерный рокот винтов, сжимал и разжимал пальцы здоровенной своей ручищи, на костяшках которой, синим было выколото «ГЕНА».
Около Артема сидел рядовой Василий Федюкин, парень говорливый и веселый, вечно сыплющий шуточками и пошлыми анекдотами. В силу данных качеств, был он незлоблив и добродушен и возможно, познакомься они с с Фрейдманом при других обстоятельствах, быть бы им друзьями. Но к сожалению, Федюкин был слабохарактерным, из толпы старался не выделяться, «не отсвечивать» и точно так же, как и остальные, «за компанию» издевался над Артемом, хотя по правде говоря, делал это без должного энтузиазма. Однажды, он даже вяло попытался успокоить остальных одновзодчан, говоря, что «может ну его, этого Фрейдмана, пускай живет», за что тут же был обложен матерными словами, отхватил поджопник, а затем подзатыльник, на чем его протест против мнения коллектива, был убит в зародыше.
Через Федюкина, вальяжно развалился на узкой жесткой лавке Кононов Егор, главный инициатор всех избиений и унижений Артема, альма-матер всех его бед. Возможно, не будь его, со временем надругательства из процесса интенсивного перешли бы в процесс вялотекущий, а потом и вовсе сошли бы на нет. Но Кононов находил все новые и новые поводы для издевательств, нещадно бил Артема при любой возможности.
- Эй, Вавилин! - Крикнул Егор в темноту салона. - Ты вроде летать боишься?
- Ну есть немного! - Прозвучало в ответ. - А что?
- Да я вот чувствую, чего-то в салоне говном завоняло, так это не ты случайно переволновался?!
- Да пошел ты! - Роздасованно пробурчал Вавилин. В салоне дружно загоготали.
- Хавальники захлопнули, воины! - Сказал Прапорщик Тарасюк. Сказал негромко, но так, что услышали все и смех, как по мановению волшебной палочки, прекратился.
Наконец, Артем взглянул на последнего, попадающего в освещенную зону, человека. Лейтенант Котенко сидел около иллюминатора окна и просматривал какие-то бумаги. Вид у него был задумчивый, Артему показалось, что даже встревоженный.
«И чего он там такого навычитывал?» - Заинтересованно подумал он. - «Из-за чего нас вообще сорвали с места и везут неизвестно куда?»
Артему очень хотелось узнать ответы на эти вопросы у лейтенанта, но со свойственной его национальности рассудительностью, он пришел к выводу, что скоро и сам все это узнает. На чем и успокоился.

Точка 317 представляла собой каменистый островок, площадью чуть меньше гектара и находилась в болотистой и непроходимой местности в 250 километрах к северо-западу от их части. Места были дикие, глухие, необитаемые, вокруг на километры простирались смертельно опасные трясины и топи — сама природа сделала из Точки 317, неприступную крепость. Люди же, усилили эту естественную неприступность маленького островка, густо заминировав прилегающие болота и установив вокруг средства теленаблюдения и сигнализации. Четыре зенитных противоздушных комплекса, расположенных по берегам, обеспечивали защиту с воздуха и предотвращяли высадку вражеского десанта. При приближении любого неопознанного летающего аппарата, караульная вахта открывала сразу огонь на поражение. Для опознавательного пароля служил шифр, посылаемых, в определенной последовательности, коротковолновых сигналов. Без него, любой самолет или вертолет, приближавшийся ближе, чем на 2 километра, нещадно уничтожался.
Котенко все это не нравилось, абсолютно не нравилось. Если связь с Точкой 317 глушится, то пройдут ли короткие волны, спрашивал лейтенант себя. В мозгу возникла четкая картинка: Разворот турели, гул работающих сервомеханизмов, подымающих лафеты с самонаводящимися ракетами. Рев пламени и стальной цилиндр мгновенно устремляется ввысь, мчится по направлению к зависшему над тайгой вертолету, оставляя позади пушистую ленту инверсионного следа. Пилот резко заваливает машину вниз и вбок, отчаянно пытается уйти от встречи со смертью. Но куда ему, смерть быстрее, она на полном ходу врезается в бок, заполняя отсек пламенем, сжигая, вплавляя людей в металл со всей яростью и злобой своего тротилового эквивалента. А затем резко, наотмашь, пылающим болидом кладет вертолет на землю, истыканную редким, из-за близости с болотом, частоколом деревьев, в чудовищной мясорубке, превращая и машину и людей в один безформенный, обуглившийся и почерневший ком, где уже не разберешь, где начинается металл и заканчивается плоть.
Картина рисовалась насколько безрадостная и настолько реальная, что лейтенанту стало не по себе, хотя с нервами, он всегда дружил и выдержкой его, Бог тоже не обидел.
Котенко выглянул в иллюминатор. Внизу медленно проплывала, серая, в предвечерних сумерках, колышущаяся масса леса. Он тянулся до самого горизонта, тысячи и тысячи квадратных километров дикой, первозданной природы, нетронутой человеком и даже не подозревающей о его существовании. А где-то впереди, находится Точка 317 — маленький, затерянный в этом первобытном океане жизни, островок с населением в 120 душ. О чем думают эти души, отрезанные от всего человеческого мира, единственной связующей нитью с которым служит хлипкий перешеек вертолетного транспорта и радио сигналы? Насколько остро ощущают они собственное одиночество? На острове они все равно, как на подводной лодке — месяцы в изоляции текут томительно долго...
Лейтенант встрепенулся: «Что-то я отвлекся» - И вновь склонив голову над документами, вернулся к чтению, щуря глаза в неверном свете.
На поверхности острова находились лишь посадочная площадка, уже названные зенитки и небольшой административно-бытовой корпус. Все остальные помещения Точки 317 уходили вглубь под почву, благо зыбкий наносной грунт, кое-как скрепленный корнями растений, служил прикрытием базальтовому основанию, в котором и находился центр управления,хранилища припасов, арсеналы, мастерские, жилплощади, шахты с ядерными боеголовками и много еще чего. Секретная военная база, важный стратегический обьект, один из многих звеньев цепи ядерной обороны страны.
Котенко сложил бумаги в планшетку и протискиваясь мимо тесно сидящих солдат, пробрался в кабину управления.
- Сколько до точки высадки?! - Перекрикивая шум винтов, спросил лейтенант у пилота.
- Минут через 10 будем на месте! - Пилот показал рукой вперед. - Уже начинаются болота.
По мере полета, лес редел, расступался, вековые деревья-великаны сменялись чахлой-низкорослой порослью, в последних лучах заходящего солнца блеснула вода. Котенко вспомнил пронзающую вертолет воображаемую и ракету и по спине его прошел легкий озноб.
- Начинайте передавать сигнал! - Крикнул он второму пилоту. - При любом намеке на опасность, немедленно уходим к базе! Радиоконтакт поддерживаете?!
- Связь стабильная! Миронов интересовался, как там настроение — боевое?!
- Аж дым из ушей! - Улыбнулся лейтенант. - Не забудь про сигнал!
Вернувшись в грузовой отсек, Котенко попросил у всех тишины и внимания:
- Через 10 минут мы прибудем на место! - Громким, хорошо поставленным, голосом начал он. - По необьяснимым причинам, связь со станцией радиолокационного обнаружения Точка 317 была прервана. Если с находящимися на обьекте людьми все в порядке и проблема только в потере связи, то через час-два, мы все возращаемся обратно! Если же произошло что-то непредвиденное, то попрошу всех бойцов быть бдительными! Магазины примкнуть, но без моей или старшего прапорщика Тарасюка команды, оружие с предохранителей не снимать и огонь ни в коем случае не открывать! В случае же непосредственной угрозы для жизни, если такая возникнет, действовать по собственному усмотрению, в зависимости от обстоятельств! Вопросы есть?
- Это что же, стрелять придется? - Растерянным полушепотом переспросил Федюкин
- Ты что, тупой, не слышал что лейтенант говорил?! - Поддел его Кононов. - У них рация сломалась, через пару часов уже будем обратно в части, перловку с тушенкой жрать! Даже Фрейдман пархатый, уж какой дебил и то не переспрашивает.
- Кононов, Федюкин. Вам что-то не понятно? - Котенко пытливо смотрел на двоих солдат, в ожидании вопросов.
- Да нет, товарищ лейтенант, все понятно. - С ленцой растягивая голос, ответил Кононов. - Это Федюкин тут интересуется, по личному!
- В смысле, по личному? - Не понял лейтенант.
- Ну типа, если у них там в красном уголке телевизор работает, то он хотел бы остаться «Спокойной ночи, малыши» посмотреть!
Несколько солдат сдавленно захихикали, но под каменным взглядом старшего прапорщика тут же умолкли. Котенко натянуто улыбнулся.
- Ясно. Значит вопросов больше нет! Тогда всем по местам и приготовиться к высадке.
Все занялись снаряжением, поправляя подсумки, подтягивая ослабившиеся лямки и проверяя хорошо ли пригнан магазин к автомату. Грубо расталкивая солдат к Кононову и Федюкину, подошел Тарасюк.
- Как вернемся в часть, снаряжение сдали и бегом ко мне, оба! Будем воспитательную беседу проводить!
- Товарищ старший прапорщик!... - Жалобно начал было Федюкин, но под взглядом Тарасюка тут же сник.
- Была команда блеять, я не понял?! Ничего, говно, я еще сделаю из вас людей, я вам устрою и «Спокойной ночи, малыши» и «На добранич диты»!
Отвернувшись от испуганных молчащих ребят, Тарасюк зычным голосом обьявил:
- Время заканчивается, а я что-то не вижу, чтобы приказ товарища лейтенанта о полной боевой готовности выполнялся! Через минуту те, кто не справится с поставленной задачей получат от товарища лейтенанта строгий выговор, а от меня смачного «лося» в копчик! Время пошло!..

Остров был чуть вытянутой формы и напоминал фасолину, плавающую в серо-зеленом супе болота. На поверхности не было видно никакого движения: молчаливо стояли, затянутые маскировочной сеткой, зенитные комплексы, от низкого, похожего на барак или коровник, здания АБК, никто не бежал, не суетился по причине появления вертолета, зависшего над Точкой 317, словно в раздумье — садиться или послать все к чертовой матери и улететь.
- Опускаемся! - Лейтенант отвернулся от пилотов и подхватил свой АК. Посмотрел на замерших в ожидании солдат:
«Господи, да они же еще совсем пацаны!» - Ошеломленно подумал Котенко. - «Чем же Миронов думал, посылая нас сюда?! А если это и правда нападение?!»
- Первым выхожу я, затем прапорщик Тарасюк! - Скомандовал лейтенант. - Все остальные за нами! Не зевать и смотреть в оба!
- Так точно! - Нестройным хором, ответили ребята.
Колеса коснулись земли, вертолет чуть присел на амортизаторах, слегка качнулся под порывом, откуда не возмись, налетевшего ветра, но устоял. Натужный визг лопастей, сменился мерным гулом пониженных оборотов.
Котенко схватился за ручку и потянул дверь в бок. Мягко приземлился на землю и пригибаясь, отбежал от вертолета на безопасное расстояние, замер, настороженно водя стволом автомата по сторонам. Тарасюк также ловко соскочив с подножки, присел с оружием на изготовку чуть в сторонке. Затем вниз посыпались остальные 13 человек, рассыпаясь по территории вокруг посадочной площадки, образовывая оборонительный периметр, выполняя описываемые действия на вполне сносном уровне — сказывалась бесконечная и неумолимая муштра прапорщика. Вертолетные лопасти перестали резать воздух и стало тихо.
Вокруг все также не было ни души. Угрюмо чернели силуэты зениток, сильный ветер накатывал резкими толчками, заставляя всех ежиться от холода. Да и только ли от холода, пробегал у молодых солдатиков по спине озноб? Было что-то зловещее в этой безмолвной тишине, царившей над Точкой 317, душащей словно пыльное покрывало. Не было слышно, такого привычного, для обычного болота, кваканья и плеска его обитателей, лишь только где-то вдалеке - у самой кромки воды и леса, тоскливо закричала выпь.
- Во бля, попали! - Боязливо сказал Вавилин, судорожно стиснув свой ПКМ. - Тут же нет никого! И еще зенитки. Нахера здесь зенитки, по лягушкам гасить?!
- А я почем знаю?! - Буркнул Павленко, прыщавый, курносый, длинный и нескладный. - Тихо как, аж страшно! Они чего, все заболели?!
- Ага, ветрянкой! - Насмешливо протянул Кононов и с чувством превосходства, посмотрел на сослуживцев. Но было видно, что ему тоже не по себе и бравада его натянутая, фальшивая.
Фрейдман тоже ощущал тревогу. Почему-то вспомнился рассказ про корабль-призрак «Марию Целесту», когда прочитанный в одном из выпусков «Вокруг Света». Их вертолет наверняка должны были заметить, однако никто не вышел навстречу. Странно. И даже немного страшновато.
- Всем держать позиции. - Лейтенант развернулся и трусцой подбежал обратно к вертолету.
- Связь с Частью держится?! - Задал он мучивший его вопрос, пилоту.
- Периодически пропадает, но в принципе связаться можно. - Ответил тот, склонившись над приборной доской.
- Соединяй с Мироновым!
- Леша... ну... там...вас?! - Слышимость была слабая, временами слова было сложно разобрать из-за шквала помех.
- Я на месте, товарищ майор! - Закричал в микрофон Котенко. - У площадки никого, возможно они все под поверхностью, как слышно, прием?!
- Понял... Ни в коем... спускаться...Держать...Назад... возвр...
Радио зашипело, затрещало, взвизгнуло и умолкло. Лейтенант растерянно положил наушники.
«Ну и что прикажете теперь со всем делать?!» - Раздраженно подумал он. - «Вниз не спускаться, а вокруг никого! А если там у них беда? Если им нужна помощь?»
Подошел Тарасюк.
- Какие будут приказания, лейтенант?
- Рассеяться цепью и прочесать остров. - Усталым голосом ответил Котенко.

Ветер крепчал, бросая шквальными порывами в лицо мелкий мусор. Солнце почти село , сгущались сумерки.
Ребята угрюмо брели по острову, шаря по земле фонарями и время от времени коротко перекликаясь:
- Ну чего там у тебя, Андрюха, нашел чего?
- Да нет тут никого, надо в здании искать!
- Лейтенант приказал внутрь не входить.
- Понятно.
Артему в пару достался Федюкин, они как раз осматривали одну из зениток. Василий был испуган и тыкал стволом куда ни попадя, один раз даже нечаянно задев Фрейдмана по голове — благо, что он был в каске, не то шишка бы была ого-го.
- Как ты думаешь, куда все подевались? - Дрожащим голосом спросил Федюкин.
- Не знаю. - После короткого молчания ответил Артем. - Может НЛО прилетело и всех забрало.
- Зачем?
- Ну, для опытов всяких разных, экспериментов. Или здесь у них чего-то такого произошло, что все поумирали.
- Чего это им вдруг умирать?!
- Ну мало ли. - Улыбнулся Артем. - Что-то не похоже это все на обыкновенную станцию связи.
Он похлопал по металлическому корпусу ракетного комплекса, на что тот отозвался глухим звуком:
- Вот ты сам подумай, зачем здесь эти вот штуки стоят. Это же современнейшая техника, передовая технология.
И вдруг на какой-то, забытой Богом, радиолокационной станции?! Больше подходит для секретного правительственного обьекта. Потому нас лейтенант внутрь и не пускает. Чтобы мы ненароком каких военных тайн не увидели...
Артем поднял взгляд и посмотрел на Федюкина. Выражение лица у того было испуганное, а глаза по размерам соперничали с блюдцами.
- Ты чего? - Недоуменно тронул он Василия за рукав.
- Мертвяк... - Сдавленным шепотом выдавил тот.
Артем. Повернул голову и всмотрелся в темноту, позади зенитки. А затем закричал:
- Товарищ прапорщик! Товарищ лейтенант! Идите сюда, мы кажется кого-то нашли.
В высохших зарослях камышей, наполовину в прибрежной грязи и тине, неловко подвернув под себя одну руку, лежал человек

«Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни».
Фридрих Ницше.

Пролог



1

Попытавшись встать, Саэро получил размашистый пинок в бок, оставивший после себя память в виде новой отметины. Стиснув зубы, он рухнул на землю. Боль гулкими вспышками взывала о пощаде, проходя по всей его сущности. Дыхание становилось все более утяжеленным, а пронзающий озноб брал под контроль конечности, управляя ими словно марионеткой. Огромная луна скрылась за серыми тучами, став последней, кто отвернулся от него сегодня. Тяжелые капли, словно розги, хлестали обнаженное тело, не зная пощады, заставляя Саэро лихорадочно ерзать. Вокруг ни души. Лишь двое шакалов, чей разум помутился звонкой монетой. Оба нестройной комплекции, широкоплечие и дурно пахнущие.
На мгновение на испещренное грязью лицо нахлынула тень улыбки. Если не знаешь кто твой враг, вспомни о друзьях. Сидящий в кресле-качалке старик, тихо покашливая, неторопливо прислонял к губам бамбуковую трубку. Рядом на столике опрокинутая фляга с капающими на пол остатками алкоголя. Эти слова принадлежали ему. Старик произнес их между томными затяжками, глядя на ребенка, играющего в кресле на другом конце террасы. Высказывание рассмешило мальчика. Одно противоречило другому. Так не бывает. А вы дяденька сходите, проспитесь.
- Эй, - в неприметной близости раздался глухой крик, после чего послышалось характерное шлепанье.
Саэро судорожно поднял голову. Отзвуки скользящих по грязи сапог становились все ближе, и вскоре пробираясь сквозь кусты показался некто низкорослый. Держа над головой нечто похожее на мешковину, он, ковыляя, подошел ближе. Тип, что постоянно стоял в стороне, словно не при делах, заприметив коротышку, жестом указал ему в обратном направлении.
- Чего приперся? – Бросил второй, убирая со лба мокрые пряди. – Возвращайся к телеге и жди, - скинув с плеч походный рюкзак, он опустился на корточки.
Коротышка морщась, оглядел Саэро, после чего нервно переступил на месте.
- Одежду могли не стаскивать, - пробормотал он, указывая на разбросанные вокруг вещи. – Как думаете, чем этот доходяга насолил тому типу?
- Тебя это не касается, - ответил здоровяк, распутывая веревку, стягивающую горловину рюкзака. – На твоем месте я бы впредь держал язык за зубами. Ты получил свою долю, не приложив никаких усилий.
- Я бы так не сказал, - возразил коротышка, вздернув крючковатый нос.
- Твоя кобыла сыграла в этом деле большую роль, тягая его сюда, нежели ты.
Парень в стороне сопроводил слова товарища неприятным жестом по отношению к коротышке, что не ускользнуло от его внимания.
- Похоже, твой немой друг заделался шестеркой, - пролепетал он, одернув на четверть заправленные в сапоги шаровары.
Рюкзак выскользнул из рук здоровяка, сменившись ножом с продолговатым острием. Схватив коротышку за отворот плаща, он повалил его наземь. Последовал сильный удар в лицо.
- Ты считаешь себя крутым, получеловек? – С презрением спросил здоровяк, и принялся водить ножом перед глазами испуганного коротышки. – Мой брат лишился языка из-за недоросля вроде тебя. Как думаешь, почему? – Он прислонил палец к губам, наигранно задумавшись. – Тот сбежал. Сбежал, когда прочувствовал что парень, вступившийся за него, возьмет все на себя.
Саэро лежал, раскинув руки в стороны, ожидая вердикта. Сжимая в руках куски сырой глины, он тихо прошептал:
- Дуук Т’Сарит.
Перед глазами этот столь знакомый образ. Продолговатое лицо. Тонкие брови. Точеный нос. Сизые глаза. Редкий цвет. Как-то про него сказали: Идеальные черты лица, дьявол тебя подери! Тогда Саэро ничего не оставалось, кроме как молча завидовать «совершенству». Его имя Далио. Такое же редкое, как и цвет его глаз. Проходя мимо с очередной девкой, или кучкуясь в странной компашке он искоса поглядывал на Саэро, и тот все понимал.
Внезапно образ исчез, унеся за собой все земные ощущения. Словно кто-то хлопком ладоней остановил театральное действо. Ощутив головокружение, сопровождаемое чувством прострации и неустойчивости, Саэро поспешил открыть глаза.
Он стоял в нескольких ярдах от изрядно покосившегося сооружения, ставшего приютом для стаи ворон, засевших на скате затхлой крыши. Рослая луговая трава, окаймляющая хибару, была скошена лишь на ее подступах и простиралась на мили вокруг.
Что все это значит?
Неужели та самая стадия N, о которой неустанно твердят городские проповедники, навязывая людям своего «героя»? В отличие от большинства жителей Шейлера Саэро не имел религиозных убеждений. Понятие «вера» всегда ассоциировалось у него с рабством, а быть чьим-то рабом он не желал. Однако стоило признать, что за последний год пропагандисты-фанатики пожали неплохие плоды, отстроив в центре города храм в честь объекта своих воспеваний. Каждый шестой день недели двери его были открыты для всех проникшихся, где их ожидала очередная проповедь. Большую ее часть тамошние служители уделяли россказням о некой стадии N, которую по их словам должен пройти каждый, чья душа оставила земную оболочку. По слухам, завершившим ее, было уготовлено место при самом Таале. Очень скоро эта болтовня приобрела широкую огласку среди «местных», уже стремящихся обеспечить себе призрачную жизнь после смерти.
Саэро осторожно ступил на порог, отчего тот натянуто скрипнул. Подойдя к заколоченному окну и попытавшись заглянуть внутрь, он получил настойчивый отказ от двойного слоя досок, не пропускавших и частицы света. Обнаружив, что и дверь заперта, он направился на задний двор. Там оказалось немногим интереснее. Сложенные под навесом дрова да всякий хлам, разбросанный по земле наподобие колеса от велосипеда и сломанных стульев.
Саэро неловко отскочил, заметив крысу, выскочившую из-под навеса. Шустро прочесав возле него, она скрылась в отверстии в створках, ведущих в подвал, откуда вскоре донеслось невнятное звучание. Саэро склонился над проржавевшими створками, приложив ухо к отверстию. Ничего.
- Там есть кто-нибудь? – Прокричал он в подвал.
В ответ раздался вопль, после чего Саэро отчетливо различил «Помогите».
Теперь заложника сложно было угомонить. Продолжительные крики сменялись всхлипываниями, когда Саэро отчаянно пытался вскрыть двери. Схватившись за погнутые рукояти, скованные на вид хилым замком он, упершись ногами в землю, беспорядочно дергал их на себя. Стая ворон, взмывшая в воздух напуганная шумом, кружила над крышей, издавая истошное карканье. Вкрадчиво впиваясь в уши, оно резало слух, отчего Саэро хотелось кричать. Стиснув зубы, он ощутил, как первые капли пота выступили на лбу.
Наскоро осмотревшись, он остановил взгляд на топоре, лежащем в нескольких шагах с другим мусором. Схватив его, он принялся с силой колотить по замку, который в ответ лишь скудно трезвонил. Вопль. Крик. Карканье. Вопль. Карканье. Саэро резко отпрянул, когда неожиданно вместе с замком с топорища соскочило затупленное лезвие, пролетев в нескольких сантиметров от его лица.
Распахнув створки подвала, Саэро испытал рвотный позыв, вызванный запахом тухлятины с примесью сырости. Заслонив нос рукой, он, щурясь, принялся осторожно сходить по лестнице. Потолок, круто ныряющий вниз, оказался весьма не высоким, вынудив гостя порядком согнуться. Отовсюду, из не озаренных дневным светом уголков доносился противный писк грызунов, заставляющий думать, что их здесь не несколько.
Мольба о помощи не смолкала ни на секунду. Минуя последнюю ступень, Саэро схватившись за поясницу, вытянулся в полный рост, после чего замер на месте. В десяти шагах от него, прикованный цепями к стене, томился ребенок. Завидев посетителя, мальчик испуганно прильнул к стене. Испуганные глаза смотрели исподлобья. Это был взгляд, лишенный всякого смысла. Взгляд, завидев который, сразу понимаешь, что этот человек никогда не будет смотреть на мир, так как прежде.
Мальчик выглядел более чем жалко. Казалось, что в свои шесть-семь лет он испытал то, чего достойны не все преступники. Следы насилия в виде запекшейся крови и многочисленных синяков изуродовали его до неузнаваемости.
Масляная лампа, простаивающая на близстоящей бочке была единственным, что напоминало мальчику о свете. Впрочем, Саэро был уверен, что она здесь лишь затем, чтобы не упускать жертву их виду.
Судя по окружающим мальчика опорожнениям, это место служило ему не только домом, но и отхожим местом. Невдалеке от него в образовавшейся из-за сырости луже простаивала невзрачная кастрюля, по каемкам которой сновали насекомые. Должно быть, это было его кормежкой. Судя по всему, не совсем свежей.
- Они там? Они придут? – Голос мальчика изрядно подрагивал.
Саэро оглянулся.
- Кто?
- Сегодня они еще не приходили, - протиснув несколько пальцев под железные наручи, он почесал зудящее запястье. – Они злые. Тебе они не понравятся. Я хочу уйти. Ты поможешь мне? Только нас не должны поймать. Иначе тебя убьют в первую очередь.
- О ком ты говоришь?
За спиной раздался прерывистый смех, заставивший Саэро мигом развернуться. Перед ним предстал тот, кто оставался для него загадкой до последнего дня.
- Далио! Что все это значит, сукин сын? – На скулах заиграли желваки.
- Забудь это имя братец, - улыбка исчезла с его лица, сменившись строгим выражением.
- Что происходит, Далио! Мы все верили тебе, до этого чертова дня! Кем ты себя возомнил? Или это уже не ты? Отвечай мать твою!
- Похожи, не правда ли? – Спокойным тоном сказал Далио, указав на склонившего голову мальчика.
Саэро осекся, переведя взгляд с брата на мальчика и обратно.
- Что ты несешь? – Недоумение граничило с безумием. – Надо срочно выбираться отсюда. Пацан долго не выдержит.
На момент Саэро показалось, что брат улыбнулся.
- Выдержит. Впрочем, я не удивлен такими предположениями. Когда-то я считал точно так же. Особенно в те моменты, когда толстый урод, скатываясь с матери, спускался в это крысиное пристанище. Каждый раз он приходил не с пустыми руками. Хлысты, прутья, все что угодно, - Далио выглядел невозмутимым. – А эта еда. Помои, на которые садятся не все насекомые. Он говорил, что мать готовила это с особой любовью. После чего начинал довольно смеяться. Ты все еще считаешь, что мне повезло?
- Это… как…. Ведь этот дом не наш. Наши родители никогда не пошли бы на такое. И ты сам прекрасно знаешь почему.
- Я полностью с тобой согласен. Твои родители никогда бы не допустили подобного, - Далио почти не моргал.
- Почему ты сказал «твои»? У нас одни родители.
Далио промолчал. Глаза ответили за него. Этого просто не могло быть. Всю свою жизнь он провел в доме под одной крышей со своим братом. Братом! Не каким-то там незнакомцем.
- Как ты попал к нам?
- В день, когда жирному уроду захотелось большего. И он был вынужден освободить меня от цепей. Я бежал долго. Слишком долго чтобы понять куда. Надеюсь, ты догадываешься, чей дом оказался первым на моем пути. В то время твоя мать уже вынашивала тебя. Признаться, я сразу понял, что они не простые. А спустя несколько лет мои подозрения подтвердились.
- И это твоя благодарность им сукин ты сын, - Саэро покачал головой. – Ты понятия не имеешь что с ним делать. Я советую похоронить его, как было велено.
Далио скривил губы.
- Наша жизнь полна тайн и сюрпризов. Ты думаешь, что знаешь о человеке все, на самом же деле он знаком тебе не более чем постоялый пьянчуга, которого ты встретил в забегаловке.
- Далио…
- Заткнись, - оборвал он. – Мое имя Аймон Ливиз’Тал. Изволь обращаться правильно. Кстати, перед тем как распрощаться, ответь на вопрос. Пожалуй, это единственное, чего я не знаю о тебе наверняка. У тебя уже была женщина?
Пелена ненависти, окутавшая разум Саэро всеми силами пыталась оттеснить боль, и он как мог, помогал себе в этом.
- Знаешь, твои прищуренные глазенки начинают меня доставать, - здоровяк стиснул зубы. – Мне кажется, без них ты будешь смотреться куда красивее.
Коротышка заметался под натиском внушительных размеров.
- Ты что, шуток не понимаешь, – выпалил он, отворачиваясь от ножа. – Мне ровным счетом поплевать на вас. Давайте закончим дело, и мы никогда друг друга не видели.
Здоровяк посмотрел на немого, потом снова на коротышку. Поднялся.
- Хорошо, давай закончим. Раз ты настаиваешь. Тебе и карты в руки.
Коротышка опешил, увидев протянутый рукояткой к нему острый предмет.
Саэро вскричал, чувствуя, как зазубренное острие полоснуло по лбу.


2

Не у всех нас хватает смелости совершить то, к чему ты толкаешь других. Иногда, это может обернуться против тебя. Эти слова всплыли в голове сразу, после того как, корчась в муках, он услыхал «Держи его!». Получеловек сбежал. Покинул поле боя не в силах противостоять самому себе. Вполне возможно, что ему удалось удрать. В противном случае тело его будет сброшено в овраг, где им полакомятся дикие псы.
А потом была пустота. Слабость, проходящая по телу, лишила его всех человеческих возможностей. Открыть глаза. Говорить. Передвигаться. Он чувствовал лишь одно. Кто-то или что-то пытается не дать ему умереть.

Шел дождь.

Уродливое пустотелое дерево, скорчив недовольную гримасу, провожало взглядом уходящих. Жизнь в нем давно угасла, не оставив и листа на безобразно торчащих во все стороны толстых ветвях.

Очнулся я на каменном полу в помещении, которое было полностью погружено во мрак. Всё тело болело, скрючивая меня в клубок. Я немного запаниковал – было чувство, что я ослеп. На ощупь попытался найти выход. Наткнувшись на каменную стену начал идти ползком вдоль неё вытянув вперёд руки, и через пару шагов обнаружил плотную металлическую дверь. Голова раскалывается, в горле сухо, хочется подышать свежим воздухом – здесь было очень душно. Я несколько раз ударил кулаком в дверь. Та лишь звонко прозвучала в ответ, а за ней не слышались никакие ни голоса, ни шаги.
Проползав всю комнатку, я насчитал, что она три-четыре шага в длину и около двух с половиной в ширину. Коморка. Здесь абсолютная темнота и даже не ясно – ослеп я или по-настоящему тут так темно. Облокотившись о стену параллельно двери, принялся обдумывать своё положение. Да уж… накаркал я, шикарно подумав, что легко отделаемся. А теперь у меня такое ощущение, будто не в своём теле. Если то видение было явью, а не плотом моего воображения, то получается, что я вылетел из своего тела? Ощущение явно не из приятных и повторять больше не хочется. На секунду мне показалось, что так и умирают. Но буду надеяться, что это мне лишь приснилось. Но, а если нет? Тело ещё сильнее заныло. И что могло значить те слова «это – истина»? И кто это был вообще. Конечно, можно легко всё скинуть на мою собственную фантазию, но больно всё реально было.
Дверь открылась, повалился свет, от которого я стал жмуриться. Вошедший человек или эльф меня схватил за шкирку и куда-то потащил. Глазам было больно, хоть в подземелье, в котором меня тащили, было не очень освещено. Приволокли меня в тоже помещение, где я был ранее. Эллис всё там же лежала закованная в кандалы, окровавленная, избитая и измученная. Рядом с ней стояла Таира, покручивая в правой руке некий красно-чёрный амулет.
– Заковать его рядом с ней. – Приказала ведьма моему «сопровождающему». Тот сразу исполнил наказ и в ту же минуту удалился. – А вот и ты наш голубчик. – С ехидством она сказала. – Ну как тебе процедура?
Жаловаться абсолютно не хотелось. И зная ради чего меня сюда притащили, пусть уж сразу начинает – всё равно я ничего не знаю и хуже того точно не будет. Только если убьёт, но мне кажется – это ей незачем.
– Занимательно. – Процедил я и, попытавшись улыбнуться для пущего эффекта, продолжил. – А посерьёзнее ничего не было?
Она лишь рассмеялась.
– А ты у нас мазохист – для тебя же лучше. – Сквозь смех она сказала и подошла ко мне. – Знаешь, твоя подружка наотрез отказывается говорить, где одна маленькая штучка, которую она украла. Воровать это плохо, да? – Она посмотрела на меня, будто ожидая от меня какого-то ответа, и продолжила. – Так вот Раймонд Магнус. Не удивляйся – о тебе мы всё знаем. Твоя подружка должна просто, кое-что сказать, и тогда мы тебя отпустим – ты нам не нужен.
– А Эллис?
– Элиза… – она осеклась. – Эллис. Не имеет к вам никакого отношения и у неё своя определённая судьба. – Подумав немного, добавила. – Но, почему бы и нет? Пусть катится на все четыре стороны вместе с тобой… до определённого времени.
– Пока не придёт время стать жертвой? Я ничего вам не скажу – пытайте, сколько влезет.
– А кто сказал, что ты должен что-то сказать? – Она удивлённо посмотрела на меня. – Пытать то тебя будем, не волнуйся мазохист ты наш маленький. Говорить вот только будешь не ты.
Я сглотнул в ожидании новой пытки. Что она на этот раз придумает? Уму разуму не могу придумать, что может хуже того, что она уже использовала. А ещё раз то же заклинание я как-нибудь переживу.
В зал зашёл Людвиг и сразу направился ко мне. Сейчас начнётся.
– Девочка, – обратилась ведьма к Эллис. – Говорить будем?
Ответ молчание. Людвиг взмахнул кинжалом прямо мне в глаз. Раздался девчачий крик со стороны, а я сам чуть не умер от страха. Именно от страха, так как остриё кинжала было почти в упор с моим глазом и я его, похоже, даже почувствовал. Я, так и оцепенев застыл, не решаясь даже моргнуть.
– Не пойми нас не правильно, Раймонд. – Обратилась ведьма ко мне, а Людвиг уже убирал свой кинжал. – Нам всего лишь надо знать, где священный индекс. Не больше, не меньше. А ваше обоюдное молчание лишь усложняет ситуацию для вас. И да, это было последнее предупреждение. Так что, Эллис? Будем говорить?
– Я не помню… не могу помнить. – Всхлипывая, ответила та.
– Опять, ответ не верный. – Покачав головой, сказала Таира.
В следующий миг я ощутил, как что-то пронзается мне в плечо, прожигая все внутренности. Это Людвиг постарался и на этот раз бил по-настоящему. Накрывшая боль была просто невыносимая, и я еле сдерживался, чтобы не начать орать как девчонка. Сбоку слышался рёв Эллис.
– Это кислота. Она и жжёт. – Проинформировала меня ведьма. Спасибо, что уж сказать. Людвиг в свою очередь начал вытаскивать своё оружие как можно больнее. – Будем и дальше играть в молчанку?
– Я не помню! – Начала кричать Эллис сквозь слёзы, порой захлёбываясь в крови во рту. – Не помню, я не могу помнить! Я была без сознания в то время!!
– Во, уже прогресс. – Явно удовлетворённо кивнула Таира. – Чего же раньше молчала?
– Я не помню… – про себя повторила сестрёнка.
– Сейчас ведь мигом вспомнишь. – Подмигнула она Людвигу, который взял мою правую руку и сковырнул кинжалом ноготь на указательном пальце. Вот на этот раз я не удержался и заорал, что есть изо всех сил. Вытерпеть такое я не смог, а эльф на этом не остановился – продолжая «снимать» ногти на каждом пальце! Боги – как же больно! Я думал, хуже быть не может и вновь накаркал! – А теперь припоминаешь?
– Я была без сознания… – сдавалась Эллис плача. – Без сознания… не делайте ему больно больше, прошу…
Таира обратила внимание на свой амулет – я заметил, что он теперь не красно-чёрный, а жёлто-синий. Она призадумалась и посмотрела на меня сверлящим взглядом. Я знал, какой она вопрос хочет задать мне:
– Я не знаю где ваш этот индекс! – Рявкнул я.
Но амулет вновь предательски перешёл в красно-чёрное состояние. Хотя чего там предавать? Он свою работу делает чисто.
– Райманд Магнус, – Расщедрившись в улыбке начала ведьма. – Ведь ты её с братом нашёл в том лесу верно?
– Я уже сказал – пытайте, сколько влезет, но ничего вам не скажу!
– Да неужели? Людвиг – устроим парню ужин? – Тот, ухмыльнувшись, вышел из помещения. – Знаешь Раймонд, в твоих же интересах не пытаться с нами играть. Ты нас не знаешь и вероятно всего считаешь плохими и злыми…
– А это разве не так?! – Выкрикнул, взглянув на Эллис.
– Ты многого не знаешь, малец. Подрастешь – поймёшь. – Она наклонилась ко мне и продолжила. – Не бывает плохих и хороших – бывает разное мнение.
– И разные поступки!
– Ха! Наивный какой…
В этот момент вернулся Людвиг и в руках держал маленького мышонка – не больше пяти сантиметров в длину. Передав его Таире, которая его магией свернула уж в очень маленький клубочек, подошёл ко мне и насильно разинул рот во всю ширь, аж мышцы заболели. Как я не старался сопротивляться – у меня ничего не выходило, и в меня запихали останки бедного маленького мышонка. Немудреным заклинанием заставили его проглотить окончательно. Глотать бездыханный комочек шерсти, как я понял на себе, очень не приятное занятие. Хоть я и откашливался так, что аж грудь начала болеть, но это не тянет на пытку. Тогда что это за ритуал такой был?
– Раймонд, – обратилась ко мне ведьма. – Не стесняйся – ты же, наверное, был голоден, а мы тебе услугу сделали. Так вот – может, ты нам что-нибудь скажешь об индексе? Может вы его с братом подобрали?
– Я уже всё сказал. – Сказал я, всё ещё откашливаясь.
– Как знаешь. – Ни разу не разочаровавшись, ответила она. – А ты помнишь ту магию воскрешения животных?
Я вздрогнул.
– Да… это то, о чём ты сейчас думаешь. Людвиг…
Эльф крепко меня держал так, что я не мог даже нормально пошевелиться. Таира достав свой тогдашний амулет, перед которым вновь появился красный магический круг, но на этот раз она не дожидалась моего ответа – наставив его перед моим животом вскрикнула да боли знакомое «Канэ». Но к моему удивлению я ощутил лишь резкое вздрагивание и ничего более. Людвиг и Таира отошли от меня – сейчас что-то произойдёт? Я не прогадал – в моём животе что-то начало дёргаться!
– Мыши – это грызуны, если не знал. – Сквозь хихиканье сказала ведьма. – Если им тесновато, то они начинает прогрызать себе путь на свободу.
Они что издеваются?! Эта мышь меня же сейчас прогрызёт насквозь! Я обратил внимание, что Людвиг еле сдерживается от улыбки, а Таира отвернувшись и прикрыв рукой лицо, хихикает себе вдоволь – чуть не смеётся во весь голос. Это меня пугало до чёртиков и как они надо мной смеются. А я всё ощущал грызуна, который барахтается у меня в животе. И как представил, что он сейчас грызёт меня вкупе как надо мной смеются, так совсем тошно стало.
– Вытащите её из меня! – Отчаянно выкрикнул я.
Таира что-то захотела сказать, но так и не смогла – она уже смеялась во всю глотку. Только Людвиг ответил мне улыбаясь:
– Так вспоминай где индекс.
Где? Где этот чёртов индекс был? Он, наверное, должен был лежать около Эллис и ни я, ни брат его не брали. Это наверняка маленький предмет, который смогла даже сестрёнка умыкнуть с собой, но обронила, когда потеряла сознание. Тогда было темно, и мы могли его не заметить. Скорее всего, так и было. Да, так оно и было!
– Да не видели мы никакой индекс! – Выкрикнул я. – Он, наверное, там так и лежит!
Таира посмотрела на свой предыдущий амулет – тот начал светиться жёлто-чёрными тонами. Она немного помедлила и сказала сквозь смех:
– А ты, поди… мышонок оказался куда продуктивнее.
– Вытащите его из меня!
– Да успокойся ты. – Сказала, всё хихикая. – Ничего он не перегрызёт – сдохнет через несколько секунд и всё. Может несварение будет у тебя, а так ничего серьёзного.
Я удивлённо посмотрел на неё, потом на свой живот и обнаружил, что мышонок уже почти не дёргается. Они что? Издеваются? Я ещё раз посмотрел на неё, а она засмеялась пуще прежнего. После того, как немного успокоилась, добавила хихикая:
– Чёрный юмор. Не больше и не меньше. – Сказала она, уходя вместе с Людвигом из помещения – Не обессудь, но ты нам здорово помог, так что спасибо и на том.
Я взглянул на Эллис, которая потеряла сознание от страха ещё в тот момент, когда в меня засовывали грызуна. Теперь меня переполняла злоба – меня надули. Меня просто обвели вокруг пальца. Мне хотелось эту подлую ведьму наказать за всё, что бы она позлилась и кусала себе локти. Но как? В таком положении? И я ляпнул на свою дурную голову:
– Зато, я видел истину.
Она остановилась. Толкнув своего партнёра, двинулась ко мне, взяла за шею правой рукой и прижала к стенке:
– Что ты сказал, малец?
– Я… видел… истину. – Процедил я хрипя.
Она обратила внимание на свой амулет, державшая в левой руке, который засветился ярким оранжевым цветом. Ведьма посмотрела мне в глаза – они горели пламенем и говорили, что сейчас она меня бы размазала по стенке, если это можно было.
– Ты щенок, если бы ты не… я бы тебя… – очень зло сказала она. – Что ты видел? Отвечай щенок!
Улыбнувшись, с лёгкой иронией я ей ответил:
– Ничего тебе не скажу – пытай, сколько тебе влезет.
– Таир – амулет показывает лишь то, во что верит говорящий. – Мотая головой, сказал Людвиг.
– Кого учишь, светлоухий?
Похоже, я её задел и мне даже стало чуть приятнее на душе. Пусть делает всё что хочет, но я ей ничего не скажу. Как я уже понял – убивать меня она не имеет право, а значит, переживу всё что угодно. Просто остаётся дождаться сэра Уильяма с маленькой армией, а потом наслаждаться зрелищем, как ей вышибают мозги. Так и поступлю и ни разу не пожалею. Чудовище незачем жалеть.
– Значит, решил поиграть, сопляк? Поиграем… – кивнув, достала очередной чёрный амулет с красным сердечников.
– Можешь не пытаться развести жалость во мне, если начнёшь пытать Эллис. Её ты тоже не можешь убить. А значит, переживём как-нибудь.
– Умён не по годам всё-таки. Но посмотрим, как ты это выдержишь. – Она навела на меня свой амулет и прочитала заклинание. – Кульпо стиполур пэр омнэ нэфас!
Я ощутил лёгкое прикосновение к своему сознанию, но ничего особенного. Интересно знать, что она на меня навела на этот раз… Она достала какую-то маленькую капсулу и засунула мне в рот и разбила её. Всё содержимое, очень противное и вязкое, я сразу выплюнул, но во рту остался не приятный гнилой привкус. После этого она вновь достала некий амулет, да боли знакомый, и прочитала уже знакомое заклинание усыпления. Я не смог сопротивляться и меня моментально потянуло в сон. Напоследок я успел услышать её фразу:
– Теперь посмотрим, насколько ты крут.

Очнулся я опять в темноте. К моему удивлению тело уже не настолько сильно ныло. Только голова немного гудит. Сколько я здесь пролежал? Немного проползав по комнатке, я обнаружил, что это та самая коморка. Ну что ж, не первый раз уже здесь сидеть приходиться и будем дожидаться. Вот только чего – я пока не мог себе представить, но можно предположить, что или пока опять не поведут на пытки или чудесного спасения. Последнее, естественно, предпочтительнее. Но моральное удовлетворение я получил за все обиды – позлил ведьму, а она так и ничего не смогла сделать. Кстати, а чего это она так вышла из себя? Нет, это конечно хорошо, но просто интересно. Может она сама пыталась увидеть истину и у неё так ничего не вышло? Да и что там смотреть – если я правильно понял, то это падение цивилизации. Только вот какой именно – не совсем ясно. Лично я склоняюсь, что это – атланты, ибо уж не очень то были похожи дома на наши. Да и кто там был ещё, помимо меня? Но на этот вопрос я похоже не скоро получу ответ, если вообще получу когда-нибудь.
На другом углу коморки послышалось чьё-то шуршание – я не один?
– Кто там? – Морщась, спросил я, пытаясь что-то углядеть, но всё тщетно.
– Это я… – послышался голосок из темноты – без сомнения сестрёнки.
– Тебя тоже сюда посадили?
– Тоже? – Она очень сильно удивилась. – Я здесь взаперти уже не знаю сколько. Наверное, пару дней… это тебя ко мне привели недавно.
Я сглотнул. И чуть не проглотил язык. Могу поклясться, что меня только что пытали и увели раньше, чем Эллис.
– Что с тобой сделали? – Поинтересовался мой собеседник.
– Это… – запнулся я. – Эллис?
– Да, Райям, это я. Ты не узнал? – Она очень удивилась.
Райямом очень редко называла меня только Эллис и больше никто. Сомнения не было – это сестрёнка.
– Да нет… просто такое чувство, что нас только что пытали.
– Нас? Я не помню, чтобы нас вместе… – она запнулась не договорив.
Вот тут по мне пробежала дрожь. Это что получается? Как такое может быть?!
– Я могу поклясться, что ты там была. – Настойчиво я сказал.
– Я не помню… что бы и ты там был.
– Но!
– Может тебе внушили? Она может, она способна на это. Ну, ты понял, про кого я.
– Возможно. – Подтвердил я, совсем ошарашенный. Нет, я точно могу поклясться, что там была и Эллис.
Наступила тишина. Я решил подсесть поближе к ней и на её голос сориентировался – всё-таки тут такая кромешная тьма, что даже в упор я не смог её увидеть. Да что там её… свои руки не вижу.
– Как думаешь, а Дэви придёт? – Спросила она.
– Ха! – Усмехнулся я. – Да он, наверное, в первых рядах примчится, аки рыцарь на белом коне. – Заметив, что Эллис притихла, не найдя что сказать, я продолжил. – Во первых он не плохо фехтует и сможет кому угодно надавать. Ну, наверное, кроме Людвига.
– Кто такой Людвиг? – Перебила меня.
– Ну, это тот светлый эльф, не помнишь? – У меня было такое ощущение, что она сейчас смотрит в мою сторону с удивлёнными глазами, и я поправился. – А ну да… ты не знаешь. Эллис – а мы всё это время всегда были порознь?
Она чуть подумала и ответила:
– Да, всегда. После того, как меня усыпили на грифоне, я тебя больше не видела.
– Странно получается… – Я опять призадумался. – Ты не помнишь даже заклинание ведьмы, которое оживляет мёртвых животных?
– Это что такое?
– Из-за которого у людей и эльфов происходит приступ…
– Я… – помедлила она и продолжила. – Честно, не знаю, что это такое. Похоже, она тебе основательно попудрила голову…
– Получается, что так. – Согласился я с ней и притих.
– А что во вторых? – Через некоторое время она спросила меня.
– А? – Не понял я вопроса.
– Ну ты сказал, что во первых Дэви хорошо фехтует, а что во вторых?
– Ну… – сделал я нарочно паузу. – Понимаешь, Эллис. Для меня ты как сестрёнка. И люблю тебя, как старшую сестру. А вот для брата… он тебя тоже любит, но не как сестру. Не как я. Для него – ты нечто большее. Может, я ошибаюсь, но мне так кажется…
Эллис, похоже, не смогла ничего ответить и тихо сидела, стесняясь что-нибудь ещё сказать. Возможно, я перегнул палку. И я решил отвести тему в другое русло:
– Слушай Эллис, как думаешь? Через сколько нас вызволят?
В ответ тишина. Похоже, я и вправду перегнул палку. Очень сильно перегнул. Подождав ещё немного, я её мягко окликнул:
– Эллис?
В ответ тишина. Это начинает меня пугать – с ней что-то случилось? Может заснула или потеряла сознание?
– Эллис?! – Уже испуганно выкрикнул я.
В ответ снова тишина. Я попытался нащупать её там, где предположительно она сидела. Но ничего не нашёл. Отползла? Я начал ползать по всей каморке, пытаясь её найти, но всё бесполезно – нет её здесь. Нет! И всё тут!
– Что за?! – Выкрикнул я ещё сильнее испуганным голосом.
Хотелось выругаться, но пока я себя сдерживал. Как такое могло произойти? Что это вообще было? Я точно могу сказать, что здесь и сейчас разговаривал с Эллис и это точно. Куда она пропала и что с ней сделали?
– Стоп! – Вскочив, себе под нос сказал я. – Здесь. Никого. Не было.
Я ещё раз сглотнул. Сердце начало биться очень быстро.
Нужно понять, что это было? Мираж? Может ведьма его специально нагнала? Что-то узнать? Тогда почему он исчез? Может потому, что я решил его «потрогать»? Возможно, и исключать нельзя, это может был лишь звуковой мираж, воссоздавший голос Эллис. При этом очень странное само по себе, так как оно не помнило наших пыток. Но ведьма так бы не прокололась! Как бы я её не ненавидел, но нужно отдать должное, что Таира не глупа, и научена опытом, что бы вот так прокалываться на ровном месте.
– Да что же это было? – Ещё раз выкрикнул я в пустоту.
– Ты хочешь узнать? – Послышался ехидный голос позади меня, очень похожий на Эллис, но я его таким никогда ещё не слышал. Задрожав, волосы встали дыбом. Я медленно обернулся и увидел окровавленную Эллис в порванном платье, а на её лице была улыбка. Эта улыбка меня пугала до кончиков пальцев! – Райям, ты ведь не хочешь сказать, что вот в этом, – она руками обвела себя. – Ты не виноват?
Мои глаза от удивления чуть не выпали из орбит. Что это такое?! Как понять, что я виноват? Что я сделал? Найдя в себе долю смелости, я ей ответил с дрожащим голосом:
– В чём виноват?
– Какой плохой мальчик… из-за твоего плохого поведения мне сделали больно, не видишь что ли? – Она подошла ко мне и тихо сказала на ухо. – Зачем нужно было болтать лишнее?
– Про истину? – С тем же дрожащим голосом ответил я ей.
– Правильный ответ. – Приобняв меня, сказала она тихим и соблазнительным голосом. Я лишь сделал шаг назад, но она не отставая, ещё крепче меня обняла всем своим телом. – Чего ты боишься? Только не говори, что тебе не нравиться?
– Но… – попытался ей возразить, но она перебила меня.
– Сестра? Райям, какой ты наивный. Перекидывая свои чувства на своего братца, и пытаясь их отрицать для самого себя – ты делаешь не правильный ход. Но я-то знаю, как ты ко мне относишься по-настоящему. – Она положила свою голову мне на плечо и продолжила. – Поэтому я тебя прощаю.
Я почувствовал, как её губы касаются моей шеи и почему-то мне стало противно. Я её оттолкнул, и она ударилась об невидимую стену, точнее – из-за темноты её не было видно, тогда как саму Эллис или то, что похоже на неё – прекрасно и это было крайне нереально.
– Ты не она. – Себе под нос шёпотом я произнёс. – Не она!
– Я разве не достойна тебя? – Сказала она, вновь подходя ко мне и снимая с себя разодранное платье. – Не достаточна красива?
Я сначала потерял дар речи, и меня полностью парализовало, смотря на неё. Не буду врать – красива настолько, что глаз не оторвать. Но это не правильно! Не правильно! Оно не настоящее! Вобрав в себе силы, не дожидаясь того, когда оно меня вновь обнимет или даже попытается поцеловать, я со всей силы толкнул её. На этот раз, ударившись о туже стену, она упала и потеряла сознание. По крайней мере, так мне показалось.
– Тебя разве не учили, что так с девушками не поступают? – Вновь раздался сзади да боли знакомый голос. – А братец?
Я медленно обернулся и не мог поверить своим глазам. Передо мною в пару шагов стоял Дэвид! Живой и здоровый!
– Что здесь происходит? – Только и смог я выговорить.
– Раймонд, ну что ты как маленький? Поздоровался что ли бы. Совсем разучился хорошим манерам? – Покачал он головой. – И девушек отвергаешь… не хорошо это.
Я почувствовал, как кто-то дотронулся до моих плеч. Я резко обернулся и никого не заметил. Не было даже Эллис! Я опять развернулся и от брата след простыл.
– Раймонд, так ты поздороваешься со своим братцем? – Послышался сзади голос, и я обернулся. – А?
Он стоял с вытянутой правой рукой, но я не решился её пожимать. Я начал отходить назад там, где должна быть металлическая дверь, но вместо неё я в кого-то упёрся. Этот кто-то обнял меня, вновь положив голову на плечи.
– Райям, почему ты всё время убегаешь от меня? – Спросила меня «Эллис». – Из-за тебя ведь мне сделали больно. Теперь ты должен мне сделать приятно.
– Да Раймонд – всё из-за тебя. – Согласился с ней «Дэвид». – Абсолютно всё из-за тебя и ты после всего, ещё не раскаиваешься?
Мысли перемешались, я не понимал, о чём они говорят. Кто они такие вообще? Что они хотят от меня? Что со мной происходит? В голове помутнела, и я не смог нормально соображать.
– Ну же Райям, раскайся. – Сладостно пропела «Эллис» мне на ухо. – И ты получишь всё, что хочешь.
– Уйдите от меня демоны! – Оттолкнув девушку и отойдя от них обоих, выкрикнул я. – Отстаньте от меня!
– Что это с ним? – Удивлённо спросила «Эллис».
– Ты его смутила… – оглядывая полуголую девушку, произнёс «Дэвид». – Резко ты, резко…
– Да что вы такое вообще?! – Не унимался я. – Что вам от меня нужно?
Они переглянулись.
– Раймонд ты что? – Начал «Дэвид». – Я же твой братец. А это Эллис. Ты что, нас не узнаёшь?
– Вы не они! – Рявкнул я.
– Райям? Что с тобой? Может тебе чем-нибудь помочь? – Заботливо отозвалась «Эллис».
– Братец, да ты весь горишь. – Подходя ко мне, сказал мой фальшивый брат. – Тебе нужна помощь…
Я не дождался когда он ко мне подойдёт и, собрав всю силу в кулаке, ударил ему в лицо. Его отшатнуло назад, но он только и сказал улыбаясь:
– Да и вправду, тебе нездоровиться.
Я набросился на своего «брата», удары неслись один за другим и все ему в лицо. Он не отвечая, лишь смеялся. Смеялся сильнее с каждым ударом. Мои кулаки уже покрылись ссадинами и кровью – его и моей, но я не переставал и бил до тех пор, пока он уже не подавал признаки жизни. Я перестал бить. Руки болели. Я ничего не хотел, но здесь, помимо меня, оставалось ещё одно существо. Я не успел среагировать, как оно набросилось на меня, прижав к стенке. После сладостно мне на ухо проговорила:
– Зачем сопротивляться, Райям? – Гладя меня по голове.
Отчего-то мне было и приятно и противно одновременно. Хотелось, и пустить всё на самотёк и одновременно прибить эту «Эллис» так же, как и «Дэвида». Но у меня рука не поднималась, и не мог ударить девушку, даже осознавая, что это может быть какой-нибудь демон или бес. Уж очень она красивая и уж очень у неё сладостные поступки, которые манили меня и заставляли подчиняться. «Нельзя!» подумал я про себя. Нельзя ей подчиняться и идти на её сладостную, похабную уловку. Решившись, я её завалил на пол и принялся душить, даже не смотря на её мольбы о пощаде. Она брыкалась, пытаясь вырваться, хрипела от недостатка воздуха, а я всё душил, убивал. Что убивал? Это не эльф, не человек. Это что-то другое. Оно не Эллис. Нельзя давать слабину.
Ослабил я хватку лишь тогда, когда она минуту или две не подавала признаков жизни. Я только что убил двоих. Своего брата и сестрёнку. Не настоящих. Я отполз обратно к холодной стене и, облокотившись об неё, присел. Сердце стучало, будто сейчас выпрыгнет, дышал я глубоко и жадно душным воздухом, а окровавленные руки тряслись. Я не как не мог отвести взгляд от двух трупов – было такое ощущение, что вопреки всей логике они сейчас встанут. В коморке стало оглушительно тихо, и только моё дыхание прерывало тишину. Я даже слышал, как бьётся моё сердце. Или это моё воображение уже играет? Я прикрыл глаза, что бы собраться с мыслями.
– Раймонд Магнус, тебе не стыдно за то, что ты только что сотворил?
Я открыл глаза и увидел собственного отца, а он продолжил причитать:
– Братоубийство! Это позор!
– Но отец, они не настоящие! – Выкрикнул я, но зачем?
– Этому нет оправдания, сын мой. Ты должен раскаяться. Раскайся, пока не поздно!
– Они не настоящие! Это не Дэвид и Эллис и мне не за что раскаиваться. Я даже не знаю кто ты такой!
– Позор, какой позор на нашу семью! – Продолжил он с расстроенным голосом. – Раймонд, я был лучшего мнения о тебе.
– Ты не он… – закрыв уши, процедил я. – Ты не можешь быть им, ты не настоящий!
– Раймонд, взгляни правде в глаза. Не бегай от неё – это бесполезно. Ты же совершил убийство!
– Уйди, отстань от меня. Я не хочу ничего слышать! И никого я не убивал. Всё это лишь плод моего воображения и ничего более! И ты тоже!
– Будь, по-твоему, Раймонд. Я хотел тебе помочь, но ты отверг меня – собственного отца.
Он в ту же секунду исчез, будто его и не было здесь никогда. А трупы стали шевелиться и оживать, вставая грозно смотря на меня.
– Раймонд, – Начал мой ненастоящий брат. – Я тебя заставлю покаяться.
– И я тоже. – В такт сказала «Эллис» своим манящим голоском.
«Дэви» двинулся ко мне, а я в это время вскочил и, не дожидаясь его действий, решил ещё раз его побить, только на этот раз – окончательно. Но к моему удивлению от моего удара он увернулся и нанёс мне удар ногой в живот. Меня скрючило и «брат» нанёс удар коленом мне в лицо. В итоге я упал, а он набросился на меня и с довольной улыбкой начал наносить мне в голову удар за ударом, припевая:
– Ну? Что? Будешь, теперь ра-ска-и-ва-ться?
В мыслях всё перемешалось, и я не заметил, как умудрился его скинуть с себя несколько раз, попутно, ударив его в грудь. «Эллис» в это время стояла в углу, лаская себя:
– Кто победит, тот получит меня. – Посылая мне воздушный поцелуй, сказала она.
– Иди к чёрту! – Выкрикнул я. – Идите вы оба к чёрту!
– Вот оно как… девушку решил обидеть? – Доставая из ниоткуда шпагу, с которой он всегда тренировался с сэром Уильямом. – Значит, мне придётся тебя наказать.
А вот это уже не шутки. Бил он меня всерьёз и так, что до сих всё на лице болит и, похоже, нос мне сломал. Шпагой меня он может убить ко всем чертям!
– Ну что? – Начал «Дэвид». – Повеселимся?
Не успел он закончить своё «предложение», как набросился на меня. Благо в этой комнатушке мало пространства и ему негде развернутся. Я уклонялся, как мог, хотя заметил, что будь здесь настоящий Дэвид, он меня за пару секунд в капусту порубил. Зайдя ему за спину, собрался его ударить или свалить на пол, но на меня набросилась «Эллис» и сковала мои движения. «Брат» резко развернулся и сделал выпад – в животе сразу почувствовалась резкая колющая боль.
– Ну как теперь? – Ехидствовал «Дэви», положа шпагу на плечо. – Теперь будешь раскаиваться за всё?
Я не обращая внимания, оттолкнул девчонку и поковылял туда, где должна была быть по моим расчётам металлическая дверь. Не успев дойти, как почувствовал ещё один укол в спину, из-за которого я повалился но, не сдаваясь, дополз до двери.
– Ты что собрался делать? – Спросила «Эллис».
Я начал стучать по двери всеми оставшимися силами, а позади слышался смех обоих демонов.
– Не выйдет, братец. – Нанося удар за ударом, всё продолжал ехидствовать «Дэви». – Никуда ты не уйдёшь, пока не раскаешься. Всё из-за тебя! И ты понесёшь наказания!
Пытаясь не обращать внимания на боль, которая уже перешла, все допустимые пределы я стучался в дверь и кричал:
– Выпустите! Выпустите меня! Я всё сделаю, всё расскажу, но выпустите меня отсюда!

Клаустрофобия – основная проблема в дальнем патруле. Думаете, вы ею не страдаете? Как бы не так! Эта штука имеет накопительный эффект! В первые сутки вы переносите два кубометра жизненного пространства совершенно прилично, да вторые – непосредственная близость стен начинает угнетать, на третьи – хочется покусать задраенный люк острыми зубами.
Потапыч держался на поливитамине и сканвордах. Последних он предусмотрительно взял целую стопку. Первые? Семьсот шестьдесят восемь разноцветных пилюль, в невесомости, обраует затейливый калейдоскоп. Центробежные силы закручивают их во что-то вроде галактики. В роли галактического ядра выступала банка с рыбкой по имени Мурка (раньше у Потапыча была устрица по имени Шарик). Рыбка, кажется, немного офонарела от фармацевтического фейерверка вокруг. Время от времени, Потапыч легонько запускал в галактику разводным ключом, и всё это великолепие испуганно разлеталось по ОПК, чтобы спустя пару часов вновь собраться в хоровод.
Оперативно-патрульный корабль – это такая штука, одиноко летающая в кубопарсеках пустоты на дальних рубежах и трудолюбиво оберегающая покой мирных граждан. Кто-то же должен этим заниматься? Вот, Потапычу остался всего месяц, уже, наверное, и документы были подписаны, а поди ж ты – вызвал таки Иван Савич, каперанга, взмолился, можно сказать – «Потапыч, родненький, я тебя очень прошу, ну некем больше дырку заткнуть! Ну пожалуйста!» - нет, не так это всё, конечно, на самом деле выглядело – «…даны следующие распоряжения: одиночное патрулирование внешнего периметра, согласно маршруту…» - и понесла, понесла нелёгкая к сканвордам и витаминкам.
Мониторы надлежало проверять ежечасно. Маленькая формальность, конечно, но через три дня после последнего сканворда к таким формальностям начинаешь относиться неожиданно ответственно.
Потапыч скользнул в люк рубки, уцепился за ремни, забираясь в кресло. Пинком захлопнул дурацкий люк. Удивительно, что они вообще здесь имеются. Однако же, согласно инструкции, в случае разгерметизации одного из отсеков, пилоту надлежало покинуть его, и запереть герметический люк. После чего, конечно же, следовало сидеть в тёмной гробообразной ячейке, пожирать продукты из НЗ, и ждать поспевающих через месяц спасателей. Якобы, пилот сумеет сохранить к их визиту хоть малость рассудка!
Потапыч щёлкнул щелбаном по клавиатуре. Включил сканирование пространства. Посмотрел показатели полёта. Обычные унылые показатели. Разве что, крошечное искажение траектории полёта. Не иначе, какой-то местный нейтронный Гелиос своею колесницей подрезал.
Потапыч нежно тронул кулису рыскания, твёрдо решив выровнять курс без траты энергии. Без чрезмерной. Однако, стоило ему сдвинуть рычаг с места, как лампочки истерично замигали красным. Свистнуло что-то за спиной, стрелка ускорения низверглась на ноль.
- Етить твою! – возопил Потапыч.
Компьютер решил развернуть его мысль шире: «Перегрев инжектора энергоносителя. Аварийная блокировка включена.»
Потапыч сбросил ремни, отпихнул люк, и спланировал в эксплуатационный.
Представьте себе тесный танк советской компоновки. Представили? Так вот, крошечная конура с теликом, микроволновкой и отхожим местом формой и расположением будет напоминать место механика-водителя. Через узкую щель, наглухо запираемую люком, можно будет протиснутся в рубку, расположенную в выпуклости корпуса. Она будет довольно похожа на место командира. Через другую щель, оттуда можно будет протиснутся в совершенно крошечную каморку, набитую разноцветными датчиками. Это будет машинное отделение. Оно прижато непосредственно к панели реакторного картера, представляющего собой большую часть корабля. Фактически, все три отсека – не более чем жалкий угловатый нарост на безупречно-округлом корпусе машинно- энергетического блока. Между отсеками, на рыскающих турелях подвешены два орудия. Какой-то шут-инженер умудрился их туда втиснуть. Конвейер последовательно запихивает снаряды то в одно, то во второе. Если развернуть пешки на сто восемьдесят градусов, вашему взгляду откроется цоколь турелей. В нём можно отыскать крошечный люк. Он ведёт в шлюзовую камеру – аккурат, в центре корабля. Наконец, в ней - ещё два люка. Один – в машинное отделение, второй – в открытый космос. Добро пожаловать. Говорят, шлюз нарочно сделан таким труднодоступным, чтобы на третьей неделе патрулирования пилоту не пришла в голову идея прогуляться на улице.
Итак, Потапыч забрал в эксплуатационном свой разводной ключ, после чего отправлся в машинное. Скрутил гайки и шурупы с крышки прямого доступа, сунул руку в корпус реактора. Довольно зажмурившись, нашарил инжектор, и извлёк блестящую штуковину. «Какой баран фильтры проверял?!»
- Остывай! – велел, подвесив её посреди отсека.
А из рубки пищала сирена. Звала.
Потапыч вернулся в кресло.
- Чего ещё?
На экране сканера вертелись два корабля. Можно было даже прочитать названия на корпусах – «Череп» и «Пустельга».
- Кто такие? – буркнул Потапыч.
Ответа не последовало. Кораблей в этом секторе никогда не бывало, больно дурной славой он пользовался. А вот, поди ж ты!
Пискнул сканер, вываливая на экран новые показания. «Череп» долбил «Пустельгу» кумулятивными, «Пустельга» отплёвывалась АВ-снарядами.
- Таки пираты! – разьяснил для себя ситуацию довольный Потапыч.
Нужно было спешить на помощь. Причём, без инжектора.
Потапыч нажал кнопочку ускорителя, вырубая систему. Щёлкнул тумблером, перебрасывая энергию на маневровые дюзы. Протянул, было, руку к выключателю защитного экрана, да раздумал.
- Тихонечко подкрадёмся. По пластунски.
«Череп» приближался. Конвейр дослал в оридия по управляемой ракете.
«Сокол один, ракета один» - констатировал компьютер. Пилот положил палец на спуск.
«ОПК, говорит курьерский корабль «Череп»! Мы были атакованы пиратом, нам срочно требуется помощь! Повторяю: Срочно требуется помощь!» - возопила рация. Вдруг.
- Вот блин, так это вы, «Череп» - атакованы?! А «Пустельга» - пираты?! Вашу мать, предупреждать же ж надо, навыдумывали названий, фиг разберёшь с ходу! – взорвался Потапыч. Рванул рычали, в последний момент выворачивая корабль к «Пустельге».
- Не, теперь по пластунски не выйдет. Довели Терёху, довели!
- «Эй, ублюдки проклятые!» - возмущённо взывала рация – «Ничего, мы вас и с патрулём прихлопнем!»
Локаторы «Пустельги» захватили ОПК. Заговорили лучевые пушки.
- Вот же ж на тебе! – пробурчал Потапыч, пытаясь уклониться. Хлопнул по выключателю защитного экрана. Вовремя.
«Угроза резонанса!» - предупредил компьютер.
Попадание! Ещё попадание. Ещё. Ещё! Лучемёты «Пустельги» постепенно синхронизировали свою частоту с частотой экрана. Когда они станут когерентны, щит сгорит. А у «Пустельги» две орудийные башни, выплёвывающие снаряды из антивещества.
Поздно! ОПК вышел на боевую дистанцию. Первая ракета пошла!
Вывернулась башня, артиллерист пальнул. Рано! Очень уж хотел сбить ракету.
Вторая ракета пошла!
Пират выстрелил. Мимо! Ещё раз. Попал!
Как ни странно, он сбил именно вторую ракету. Первая же настигла свою цель.
В клочья разлетелся маршевый двигатель «Пустельги». Пиратский корабль завертелся вокруг своей оси.
«Резонанс потока. Поле дестабилизировано.»
Мстительный пират умудрился, в последний момент, сжечь Потапычу экран. Развернулись пушки. Секунда – боевые компьютеры сделали поправку на момент вращения…
- Пошла жара! Я вам покажу, кто такой Тер-рёха! Все у меня будете… – Потапыч ушёл в крутой вираж, уклоняясь от АВ-снарядов. Он нёсся прямо на «Пустельгу». Войти, успеть бы войти в мёртвую зону!
«Сокол один, подкалиберный бронебойный»
Зарядил пушку болванкой, шибанул по одной из башен. Есть!
Незадачливый пират-канонир теперь будет путешествовать самостоятельно.
Уклониться от огня второй пушки, и…
Есть, вот она, мёртвая зона! ОПК прижался почти к самому корпусу вертящейся «Пустельги».
«Не уйдёшь, зольд!» - разродилась рация злодейским голосом - «Мы тебя достанем, только высунься…»
- «Череп», слышите?
- Так точно, командир! – ответил бодрый голос.
- Снаряды у тебя есть ещё? – спросил Потапыч.
- И порох в пороховницах!
- Южный мост сможешь им перешибить?
- Хм…сделаем. Попробуем.
Конечно же, попробуют. Долго будут думать устаревшие на поколение компьютеры, долго будет целится непривычный канонир, но…
Кумулятивный снаряд пробил броню «Пустельги». Цепи силовой трансмиссии, сокрытые в картере южного моста, прекратили своё существование. Потапыч рассмотрел, как выплёскивается в космос из пробоины, замерзает ледяными облаками электролит.
- Ха! – ликовал он – Сдавайтесь теперь, гнусные пираты!
Вывернув рычаги, круто увеличил просвет между кораблями.
Пушка – простое механическое устройство – ещё жила, бестолково вертела носом. А вот сенсорные системы «Пустельги» сдохли.
Потапыч пролетел над боевым модулем, всадил в него несколько снарядов. Из продырявленных отсеков вырвались облака воздуха.
- Ну всё, хватит. Сбрасывайте энергоносители, сдавайтесь. А то поубиваю.
- Да, пираты, сдавайтесь! – поддакнул «Череп». И хихикнул.
Потапыч расстегнул ремни, перебрался в эксплуатационный, и принялся ловить себе витаминку. Нужно подкрепиться после боя.
- А вот те хрен! – передала, вдруг, «Пустельга».
- Чего-чего?
Потапыч мигов вернулся в кресло. Из бомболюка пиратов выпорхнула какая-то пузатая гадость.
- Электромагнитная мина! Падлы! – успел ещё возопить пилот, а потом, свет померк.

Стало темно и холодно. Тихонько лишь клокотали энергоносители.
- Камикадзе хреновы! – буркнул Потапыч в пустоту.
Конечно, магнитка спалила реакторы и пиратам тоже. Очевидно, очень уж им не хотелось на каторгу…
Сидеть, куковать в корабле с нерабочей системой жизнеобеспечения – не дело. Холодно и скучно. Так что, Потапыч мигом вспомнил, что отсоединил реактор аккурат перед сражением.
- Хм, надеюсь, инжектор уже остыл…
Пилот снова расстегнул ремни, высвобождаясь из кресла. Воспарил. И сразу же стукнулся головой.
- А, черти б вас побрали!
В кромешной тьме и тесноте, клаустрофобия ощущалась как никогда. Потапыч поборол приступ паники, аккуратно сместился…упёрся животом в рычаги управления. Оттолкнулся, проехался рёбрами по астрогационноиу монитору, и шмякнулся таки об люк. Схватился за что-то продолговатое, чтобы не улететь. Аккуратно отпер люк.
В машинном всё ещё летал тот инжектор. Потапыч буквально носом ощутил его. Холодный и твёрдый. Железяка, казалось, требовала поскорей вернуть её на место.
Покончив с физической работой, пилот запустил реакцию. Клокот энергоносителя постепенно стих. Ещё секунда, и по кораблю замерцали зловещие красные лампочки аварийного освещения.
«Критически низкий уровень энергообеспечения» - пискнул проснувшийся компьютер.
- Знаю. Сейчас будет над этим работать – пообещал Потапыч, закатывая рукава.
«Череп» - большой грузовой корабль. Не так тесно, как в ОПК, зато без терморегуляции долго не продержится. Ну никак. Пираты – те, наверное, перед атакой надели боевые скафандры, а вот успели ли это сделать несчастные космонавты с «Черепа»?
Следовало поторопиться.
Кнопка включения инжектора.
«Инициализация энергетического ядра»
- Пошла, пошла реакция!
Потапыч выжал педаль, разомкнув обратную связь. Двигатели, щиты, вооружение остались без энергии – вся она теперь шла на самоподдержание реакции.
Стрелка индикатора энергозапаса дёрнулась, поползла вверх.
Рука легла на оголовье рычага режима реактора. На мгновение, Потапычу захотелось перебросить накопленное на рельсотроны пушек, и разнести «Пустельгу» к чертям. Но нельзя. Тогда, придётся ещё час копить энергию для помощи «Черепу». И не факт, что инжектор опять не остынет.
Он перевёл рычаг на маневровые двигатели. Стрелка энергозапаса рухнула.
- Эй! – Потапыч быстро оборвал контакт – Легонечко…
Он нежно тронул корабль. С мизерной скоростью, тот подлетел к «Пустельге», аккуратно синхронизировал вращательный момент.
- Вот так! – подитожил Потапыч, вырубая двигатели – А теперь, поработаем.
Под сиденьем, его ждал скафандр. А в ящике НЗ, возле чёрного (который оранжевый) ящика – атомный бластер.
Потапыч ласково погладил оружие, сунул его в карман скафандра, было, но тут вспомнил.
- Ах, верно, патроны! – в ящике лежало две обоймы: атомные, и резиновые, нелетальные – Нет, ну какой кретин сунул мне травматические? Зачем они нужны на боевом корабле, вообще? Я что, по ихнему, щадить кого-то буду?
Зарядив бластер атомными, пилот полез в шлюзовую. Его ожидала прогулка.

Через пробоину, в боевой модуль «Пустельги» проникнуть легко. Большая часть её внутренностей уже стала частью космоса.
Потапыч пролетел по отсеку, распихивая смёрзшиеся трупы. Радиорубку можно было бы герметезировать, но собравшаяся на входе толкучка помешала радисту запереть люк. В результате, умерли все.
А вот люк, ведущий на капитанский мостик, был заперт. Потапыч быстро убедился, что это единственный герметизированный отсек на покоцаном корабле.
Он уже собирался нажать на клавишу «откр./закр.», как тут ему пришла в голову весёлая идея. Подключив штекер скафандра к интеркому на пульте радиста, он вызвал капитанский мостик.
- Кто там?! – раздался немедленно шокированный голос – Ребята?! Вы живы?!
- Гнусные пираты, приветик! – проворковал Потапыч.
- Что? Кто это? Как это может быть…
- Пора отвечать за свои поступки.
- Что?! Нет, нет…
Потапыч открыл люк.
Взрывная декомпрессия заляпала гермошлем кровавым месивом.
Быстро протереть стёклышко! Багряный туман рассеивается…вот оно! Трое – в скафандрах!
Одного Потапыч снял сразу. Второй выхватил бластер, но Потапыч был быстр, как молния. Метким выстрелом, он разорвал бластер прямо в руках у незадачливого пирата. Следующим выстрелом – в голову!
Третий пират успел достать свой бластер, принялся палить по Потапычу. Тот нурнул под ближайший пульт. Отдышался, высунулся, дал очередь. Один из выстрелов задел кнопку системы самоуничтожения. Начался обратный отсчёт.
Пират умудрился расстрелять пульт перед Потапычем.
- Я убью тебя! – произнёс он зловещим голосом.
- Обломись! Ты ещё не знаешь Терёху! Ты ещё узнаешь Терёху с худшй стороны! – рявкнул Потапыч, стреляя в один из разорванных трупов. Имульс швырнул тело в пирата, заставив его потерять ориентацию. Потапыч прицелился соколиным глазом, и расплавил его бластер.
В этот момент, из скафандра пирата высунулись огромные железные паучьи лапы, и упёрлись в стены.
- Чёрт, ты же киборг!
- Ха-ха-ха! А ты думал? – пират нёсся на Потапыча, ловко перебирая лапами. Потапыч вскинул бластер спустил курок, и…пустая обойма!
- Ой-ей! – он выскочил из отсека, захлопнул за собой люк. Замок заперт – зелёная лампочка над люком сменилась красной.
- Есть!
- Нет! Нет!
Люк содрогнулся. Металл явно подавался! Потапыч не стал ждать, он резво понёсся назад, к пробоине. Дорогу ему путали искры и пар, вырывающиеся из стен: работала система самоуничтожения.
Наконец, пробоина – Потапыч углядел звёздное небо.
- А вот и выход.
Но кто-то похлопал его по плечу. Обернулся – бледный, обескровленный пират щёлкает зубами.
- Что за фигня? Зомби-пират?
Труп кивнул.
- Ну ладно! Тебе что, преподать хороший урок боя в невесомости?
Зомби бросился на пилота. Потапыч завертелся волчком, неимоверным пинком вышвырнул трупа в открытый космос. Тот и полетел, бестолково шевеля лапами.
Однако, ещё несколько зомби уже спешили к нему, путаясь в огненных всполохах.
- Ну, нет, ребята, так дело не пойдёт!
Потапыч быстро выпорхнул через пробоину.
Далеко позади, вылетел люк капитанского мостика.
Потапыч втиснулся в шлюзовую камеру ОПК, нажал кнопку: «Затворить железны двери». Люк медленно начал опускаться. Страшный киборг уже нёсся к нему через космос.
В последний момент, он успел просунуть одну из лап в узкую щель.
Потапыч отшатнулся. Когтистая лапа вот-вот настигнет его! Быстрый взгляд по сторонам, бросок. Вот он, разводной ключ!
Шмяк! Шмяк! Шмяк, шмяк, шмяк!
Люк закрылся.
- Терёха таких как ты на завтрак ест, понял!

Потапыч перебрался в рубку. На мониторах внешних камер – киборг. Он неимоверно зол. Вцепился в корпус, из глазниц высунулись свёрла – сейчас будет сверлить ОПК!
- Ну, нетушки! Ты ещё не знаешь Терёху! Терёха и не таких ещё голыми зубами драл!
Потапыч рванул рычаги, перебрасывая всю мощность на маршевый двигатель. Киборг вцепился в корпус, чтоб не быть сметённым ускорением.
- А мы в бочку!
ОПК завертелся в лихой бочке.
Киборг сорвался, но успел уцепиться за лопасть ускорителя гибким стальным щупальцем. Теперь, он вертелся вокруг вращающегося ОПК, понемногу подтягитваясь к рубку. Свёрла в глазницах жутко вертелись.
- Вот же ж падло! – возопил Потапыч, резко ускоряясь. Он нёсся прямо на «Пустельгу».
- Нееет! – заревел киборг, понимая, что сейчас случиться.
- А тепереча – тормоз! – Потапыч круто остановил ОПК. Киборг по инерции влетел в «Пустельгу», как камень из пращи.
ОПК быстро дал задний ход, а в следующий момент, самоуничтожение разнесло «Пустельгу» на куски.
- Всё, ты узнал Терёху! – довольно произнёс Потапыч, направляя корабль к «Черепу».
Орудийная башня «Черепа» повела ему вслед стволом.
- Но-но! – пригрозил ей пальцем пилот, готовясь состыковаться с кораблём.

На «Черепе» ребята совершенно замёрзли и окоченели. Инжектор из ОПК отлично подошёл, однако, к их реактору, и атмосфера быстро потеплела.
- Ну, Терентий Потапович, не знаю, что б мы без вас делали! – Акакий Спиридонович, старший на корабле, крепко пожал герою руку – Параша, принеси-ка рому! Раз уж пираты…
Блондинистая девушка мигом вернулась с бутылкой.
- «Баккарди»! – похвасталась.
- Ух ты! – вытаращил глаза Потапыч – этой марке семьсот лет!
- Кое что всегда остаётся классикой! – сказал Веня.
Разлили и выпили.
- Ну, хоть чего-то приятное в этом чёртовом последнем патруле! – довольно обтёр усы Потапыч.
- А вы что, в отставку собираетесь?
- Да, уже.
- А знаете, Терентий, - улыбнулся Акакий Спиридонович – У меня, кажется, есть для вас работа…
Но в этот момент ОПК неожиданно заскрипел, и из маневровой дюзы вывалился оплавленный киборг.
- Что за чёрт? Как он выжил? – взвизгнул Веня.
- Ты таки решил узнать Терёху с худшей стороны? – подбоченился Потапыч.
Киборг встал в полный рост.
- Всех убью, один останусь!
Потапыч метнулся к нему, выпростав пальцы:
- Моргалы выколю! Я тебе покажу, кто такой Терёха, понял! – он рванул ворот тельняшки, обнажая грудь. Через могучие мышцы шла грозная надпись ВКС, а ниже – русалки и скафандры, якоря и бластеры.
- Наивный глупец! Тёмный Лорд обучил меня казацкому искусству! – киборг вдруг пошёл вприсядку. Потапыч узнал хищные движения боевого гопака.
- Потапыч – бластер! – Акакий Спиридонович бросил ему бластер. Потапыч прегнул, ловя его в полёте. Медленно.
Не успеть! Киборг схватил Парашу, прикрылся её нежным телом.
- Попробуй только выстрелить! Ты убьёшь и её! Атомные патроны – не шутка!
Потапыч молча прицелился, и выстрелил. Глухой удар. Параша скорчилась, задёргалась в конвульсиях.
- Я умираю. Меня убили…
Киборг отпустил её агонизирующее тело.
- Как ты мог?
- А у меня травматические! – веско ответил Потапыч, стреляя в свисающее с бубки щупальце. Инерция выстрела заставила его сбить киборга с ног и плотно обмотаться вокруг его туловища. Параша удивлённо встала, перестав умирать.
Пират заверещал, напряг множество своих конечностей, пытаясь высвободиться из ловушки, но чересчур прочен был металл.
Потапыч спокойно перезарядил обойму атомными. Неторопливо подошёл к пирату и приставил ствол к его башке.
Пират взвыл, корчась от бессильной злобы.
- Передавай привет! – сказал Потапыч, и спустил курок.
Позитронные мозги смачно размазались по стенам.

Лирк открыл дверцу холодильника и привычно взял с полки консервную банку. Затем привычно посмотрел на то, как банка вновь появилась на полке, точьвточь, как он только что забрал. Захлопнув дверцу, он сел за стол и надавил пальцем на крышку банки. И та весьма неожиданно проломилась под нажимом.
Разочарованно хмыкнув, Лирк выбросил крышку в окно и съел пару ложек содержимого консервы. Как и ожидалось, вкус оказался на редкость противным и неприятным. Даже более того, от этого вполне могло бы вырвать, если бы не привычка завтракать каждый день подобным.
Давясь от отвращения, юноша съел еще пару ложек и уже было подумывал выбросить банку в форточку, все равно свалка пустых консервных банок как раз за окном, но тут дверь в его квартиру с грохотом упала.
Это, конечно же, пришел Урстен. Громила, каких поискать. И как ему удается сохранять форму, в таких то условиях? Не иначе нашел где-нибудь не иссякающий запас стероидов или же сам застрял, как консервы.
Выбитая дверь вернулась на место, но ее снова потревожили, на этот раз менее разрушительно – пришла Эллис.
-Ну, как "новый день"?- Ехидно спросила она, усаживаясь на край стола.
-Как обычно,- неприветливо буркнул Лирк и демонстративно съел еще ложку. Затем достал новую из ящика стола и съел немного консервов.- С каждым днем эти "новые дни" все хуже и хуже. Металл ни к черту, эту банку пальцем открыл, представляешь?!
Урстен сел на крохотную табуретку, печально и жалостливо затрещавшую в предчувствии беды.
-И чо такого?- Он взял со стола кружку и сильно ее сжал. Осколки упали вниз, а на столе стояла та же самая кружка. Только узор на ней был чуть потрескавшимся.- Я так могу, каждый день причем.
-Ты то можешь,- проворчал Лирк, глядя на осколки.- Мусорить только зачем?
Он кивком указал на разбитое стекло, кучей сваленное под столом. Затем посмотрел на целое окно.
-Вчера только Арахт по новой с ума сходил. Кидался чем попало куда попало. Снайпер чертов. Тьфу, что сказал...
Он затрясся от смеха, Эллис тоже прыснула. Урстен же вздохнул и решил спросить:
-Пожрать есть че?
В глубине души, конечно, грубый и неотесанный Урстен был философом и чутким, деликатным человеком. Но это в глубине. Наружу он предпочитал выпячивать хама, без чувства юмора и каких либо манер.
-Только консервы. Не пойми какого срока годности и хранения. И не пойми из чего они сделаны. И вообще, они кончаются.
Лирк демонстративно зачерпнул еще ложку консервов, но стоило только ему попытаться съесть это, как он простонал, схватившись за щеку.
-Да что ещё это такое?!
Лирк выплюнул только что чуть ли не проглоченное на стол и осекся. Среди неаппетитной серой кашицы краснел осколок.
Троица тупо уставилась на это. Урстен морщил лоб, делая вид пытающегося мыслить имбецила, хотя и так ясно - он уже понял, что нашел его друг.
-Ни хрена себе,- выдавила Эллис, мгновенно нарушая образ интеллигентной девушки.
Лирк же выдернул два сломанных об осколок зуба и бросил их в сторону, не глядя. Затем проверил челюсть. Зубы снова были на месте. Как и полгода назад(или вперед), после одной грандиозной драки.
-Ничего не понимаю,- честно признался он.- Этого раньше не было!
Юноша подскочил к холодильнику и, чуть не отломав дверцу, кинул новую консервную банку Урстену. Тот, не долго думая, отломил крышку и сожрал содержимое. Никаких осколков более не было. Ту же участь постигли еще шесть консервных банок, качество каждой последующей хуже предыдущей, но безрезультатно. Лишь Урстен, довольно рыгнув, произнес:
-Хватит. Нету там больше рубинов. Повезло тебе.

1. Я бывал во многих местах и видел много красивых женщин. Но даже мне не доводилось видеть такой невозможной, изумительной красоты, как у девушки, брошенной в камеру следом за мной. Я стоял у стены, скрестив руки на груди, когда заскрежетал ключ в замке и дверь отворилась. Первым, что я увидел, была копна золотого шелка, обрамлявшая полу-детское личико с огромными глазами. Над копной злорадно ухмылялся тюремщик, тот самый ублюдок, что пересчитал мне ребра прежде, чем сунуть в этот вонючий каменный мешок.
-Не тяни к ней лапы, Лисёнок, если не хочешь остаться без них!- мерзко захихикал он и сильно толкнул даму в спину. Бедняжка пролетала три ступеньки, ведущие в моё узилище и я едва успел перехватить её. Она ушиблась о кандалы и вскрикнула от боли. Впрочем, урон был меньше, чем если бы она со всего маху треснулась о каменный пол.
-Отдыхайте, крысьи отродья!- напутствовал тюремщик и железная дверь с грохотом захлопнулась. Девушка оттолкнула меня, гордо откинув за спину свою буйную золотую гриву. Выражение её лица больше подошло бы королевской особе, а не узнице Кийонги- самой мрачной тюряги Тетрамикона.
-Спокойно, фрейя (госпожа)- я поднял руки, демонстрируя самые что ни на есть мирные намерения.- Если и есть человек, которого вам не следует бояться, так это Глем Рас- «Серебряный Лис».
-Да, я слышала, как он вас назвал- она кивнула своей прелестной головкой, на секунду задумалась, потом царственным жестом протянула мне руку.- Амантари, дочь Ариеса, Дома Камини. Я коснулся губами кончиков пальцев и отвесил изящный поклон.
-Я слышала о вас, но не думала, что столь искустный «де ланси» может попасть в Кийонги- сказала девушка. Я слегка смутился. «Де ланси» или «имеющий много лиц», так назывались создания вроде меня. Если уж честно, то я не совсем человек. Вернее, совсем не человек. В моих жилах течет кровь «йе рас»- лис- оборотней, унаследованная от матери. Отец же был «йе нагха»- змей. Я унаследовал оба Обличия. Хотя и отдаю предпочтение материнскому. Чистокровки вроде госпожи Амантари зовут нас «де ланси». Что ж, я был не против. Из её уст я бы и не то выслушал. Эта девушка умела завоевать сердце мужчины, не применяя никаких женских чар. Ей вполне хватало неземной красоты.
-Как вы думаете отсюда выбираться?- полюбопытствовала она, прохаживаясь по камере, от чего у меня всякий раз перехватывало дыхание. Уж больно роскошная у неё была фигурка.
-Вопрос на засыпку- я поднял скованные руки.- Как видите, даже переметнуться не могу.
Она выругалась. Да так остренько, что я разинул рот.
-Ладно, есть один способ…-девушка остановилась, вперив в меня взгляд своих огромных глазищ-, но мне понадобится ваша помощь.
-Всё, что угодно- я пожал плечами-, но что?
-Вы оживите меня- сказала она, начиная пританцовывать в странном ритме-, сейчас я перестану дышать и сердце моё не будет биться. Откроется Переход. Вы возьмете моё тело и войдете в Переход. Затем, когда окажетесь с другой стороны, сделаете всё, что необходимо в таких случаях. Искусственное дыхание, массаж сердца…Попытайтесь вернуть меня любой ценой.
Я смотрел на неё, почти не осознавая того, что она говорила. Вернее, осознавая лишь жуткую истину, скрытую за этими словами. Я знал, о чем она говорила. И я знал теперь, кем она являлась. Но даже это не заставило меня дрогнуть, когда её маленькие руки обняли моё лицо и нежные губки прижались на секунду к моим. Потом она продолжила танец, притопывая и напевая странную ритмичную мелодию, повторяющуюся в такт её пляске. И в тот момент, когда воздух в камере засеребрился, скручиваясь в воронку Перехода, в замке повернулся ключ. Не помня себя я ринулся вперед и подпер дверь плечом, удерживая что было сил. Амантари танцевала в ускоряющемся ритме, задыхаясь, её бледное личико было запрокинуто, из горла вырывались звуки, в которых не было уже ничего человеческого. В дверь ломились с такой силой, что мне стоило немалых трудов удержать её. От очередного толчка я отлетел в центр камеры и спустя секунду мне на руки упало бездыханное тельце.
-Держите их!- отчаянно заорал тюремщик.-Стреляйте! Что-то толкнуло меня в бок и под лопатку. Я сгреб девушку в охапку и почти рухнул в сияющий портал.

2. Горячая земля содрогалась под ногами. Я рухнул, чувствуя ужасную слабость и дикую боль в спине и боку. Но первое, что я сделал, это уложил девушку на землю и принялся массировать её сердце. Раз, два, три…большим пальцем оттянул её точеный подбородок и, зажав носик, вдохнул воздух в легкие. Раз, два, три…снова рот в рот. И снова. И снова… Спустя минут пять я с отчаянием понял, что все мои усилия тщетны. Амантари лежала неподвижно, сердце её не билось. И тогда я прибег к последнему средству- зная природу этой милашки, я был уверен, что оно сработает. Обмакнув пальцы в сочащийся кровью бок, я смазал её хорошенькие губки, ещё несколько минут назад прижимавшиеся к моим.
-Давай же, детка, открой глазки!- пробормотал я, смачивая в крови носовой платок и выжимая несколько капель в ротик девушки. Она пошевелилась и вздохнула. Огромные глаза, открывшиеся секундой позже, были серебряно-алыми. Как и у всех представителей её расы в момент кормления. Я в последний раз обмакнул платок в кровь и протянул ей. Она с благодарностью взглянула на меня, взяла платок. Я отвернулся. Разорвав на полоски рукав рубашки, я как мог перетянул рану в боку и попытался остановить кровь, струящуюся из дыры под лопаткой.
-Давайте, я помогу- слабо произнесла Амантари-, не бойтесь, я уже достаточно сыта. Давайте!
Для начала она промокнула платком струящуюся из отверстия кровь, потом положила сложенную в несколько слоев ткань на спину и умело перевязала. Всякий раз, когда её ручки касались моего тела меня передергивало. Она это заметила и пожала плечами.
-Мы все такие, какими родились на свет- её глаза, снова ставшие человеческими, смотрели грустно и нежно- , вы- «де ланси», я- «ллоран». Я помог ей встать, хотя сам шатался от слабости.
-Кто я такой, чтобы судить даму, тем более спасшую мою жалкую шкурку?
Она улыбнулась. «Ллоран», создания Сумерек, древние, смертоносные, к счастью, встречались настолько редко, что считались едва ли не вымершими. Они могли появиться в семье родителей- людей, в чьих жилах текла разбавленная многими поколениями Сумеречная кровь. Амантари была одной из таких созданий. Её отец и мать были обычными людьми, но пра-прадед отца был наполовину «ллоран» и его отравленные гены спустя четыре поколения передались Амантари. Впрочем, если бы не природа девушки, мы бы уже корчились на столах в комнате пыток и молились о смерти. Лишь Сумеречникам свойственна способность управлять пространственно-временными тоннелями. Правда, чаще всего это отнимало львиную долю сил. К счастью, малая толика крови способна вернуть им силу.
-Ну, и куда мы теперь?- поинтересовалась Амантари, шагая рядом со мной по дрожащей горячей земле странного мира, в который нас закинул тоннель. Черное небо, багрово-алые тучи, гряда черных базальтовых скал вдали. Я никогда здесь не был, но узнал бы это место из тысячи. Нас занесло в один из худших миров Внешнего Предела. Здесь могли выжить лишь создания с Темной кровью, да и то, сильнейшие.
-Интро!- Амантари усмехнулась.- Что ж, следовало догадаться…да, я здесь впервые, но хорошо знаю это место.
-Ну да, темное создание- я издал неразборчивое хмыканье- , фрейя, ты можешь как-то нас отсюда извлечь?
Она покачала своей прелестной головкой.
-Если бы! Увы, здесь есть лишь один портал и прорваться сквозь него почти невозможно. До сих пор лишь одному человеку удалось это сделать.
Она внезапно замолкла, а я ощутил веяние благоуханного ветерка.
-Белая Стража…-её голос упал-…Глем, я…мне нельзя с ними встречаться!
Она прижалась ко мне в страхе, а я озирался вокруг, ища источник аромата. Я увидел его в десятке шагов. Точнее, их. Стоявший впереди группы был очень высокого роста, выше своих собратьев, самый мелкий из которых был ростом в семь футов. Огромные светлые глаза смотрели спокойно и в то же время грозно с прекрасного лица. Я крепко прижал к себе перепуганную Амантари. Если они собираются её забрать, им придется постараться. Лидер сделал движение рукой, призывая отпустить девушку. Я покачал головой. Амантари вся дрожала, прильнув золотоволосой головкой к моей груди и обхватив обеими руками за пояс.
-Не отдавай меня им-задыхаясь , причитала бедняжка-, не отдавай…
Я погладил её по голове. Лидер медленно приблизился. От него исходило нестерпимое сияние. Я с трудом заставил себя отвести взгляд от его лица, настолько прекрасного, насколько вообще может быть прекрасно лицо живого существа.
-Мы сюда попали случайно- сказал я, отступая на шаг-, и были бы благодарны, если бы вы вернули нас обратно в наш мир.
-Не всё так просто, «де ланси», твоя женщина принадлежит Темной Крови. Тебя мы можем вернуть, но она остнется здесь.
-Нет! -Глем, не отдавай меня!- Амантари крепко прильнула ко мне, вцепившись обеими руками в мой торс и спрятав личико в складках рубашки.
-В таком случае вам обоим придется пройти весь путь. Сумеете выбраться через портал на Окраине- быть посему. Не сумеете- останетесь здесь навечно.
-Мы бы с радостью, если бы нам указали путь- я крепче прижал к себе дрожащую Амантари-, и место, где я мог бы немного прийти в себя.
-Ну что ж, - лидер улыбнулся чарующей улыбкой ангела, коим, в сущности, и являлся- пусть это будет награда за храбрость. Он положил руку мне на плечо и я ощутил, как на мгновение жутко зачесались раны. А потом…потом был прилив силы и энергии. Я уставился на него, потрясенный до глубины души.
-Вы можете излечивать раны? Здорово! Вот бы мне так! Лидер с улыбкой смотрел на меня. В его взгляде не было осуждения, злости или чего-либо другого. Ничего кроме чистоты и любви. Сам не зная почему, я тоже улыбнулся в ответ и спросил:
-Как тебя зовут, повелитель?
-Повелевает лишь Всевластный- лидер поднял глаза к черно-багровому небу-, а я его ставленник и слуга. Моё имя Эйлиен. Ты сможешь вызвать меня только три раза, если возникнут трудности. Запомни, Глем Рас- только три раза! Справляться с проблемами будешь сам. Да, кстати, внутри Дворца Безумия нога твоей спутницы не должна касаться пола, иначе она останется здесь навечно. В следующее мгновение его и его группы не было. Я ошеломленно хлопал глазами. Амантари по-прежнему прижималась ко мне, трясясь всем телом от ужаса. Отняв её лицо от своей груди я увидел на её белоснежных щечках две кровавые дорожки. Прочерченные слезами. Всё верно…Темные плачут кровью. Я помог ей утереть слёзы и только потом обнаружил, что цепи, сковывавшие мне руки, лежат на земле. Я мысленно послал благодарность Эйлиену и посмотрел по сторонам, пытаясь определить, куда идти. Вдали, справа от гряды черных базальтовых скал мерцал и переливался город. Во всяком случае, какое-то крупное поселение.
-Ну что, идем?- тихо спросил я, положив руку на плечо Амантари. Она кивнула и мы потопали в сторону города.

Я протер рукавом глаза, пытаясь прорваться сквозь пелену пурпурно-черного тумана, в котором изредка мелькали какие-то бордовые тени. Амантари исступленно завизжала и с такой силой обхватила коленями мою шею, что я едва не задохнулся. Выпустив рукоятку алебарды, я попытался разжать очаровательные, но смертоносные тиски.
-Фрейя…пустите… вы меня задушите!
-Они здесь!- выдохнула она, чуть ослабив хватку и я почувствовал, как она дрожит.
- Глем, они здесь…они здесь…
Я присел, нашаривая на полу рукоятку алебарды и по счастью наткнулся на неё почти сразу. Схватив чудовищное орудие обеими руками, я поднялся и взмахнул им над головой. Точнее, попытался взмахнуть. Чертова алебарда была кошмарно тяжелой. Меня занесло назад, потом швырнуло вперед следом за орудием, весящим, казалось, целый хеллен ( три тысячи килограмм. прим. Автора). Острие алебарды гулко вонзилось в пол и я услышал истошный визг. Амантари на моих плечах подпрыгнула и завопила так, что я оглох на левое ухо.
-Так его, Глем! Молодчина! Ты отрубил ему хвост!!!
Я похолодел, судорожно стиснув немеющими пальцами скользкое от пота древко.
-Справа, Глем!- завизжала Амантари. Я послушно поднял алебарду и обрушил её в указанном направлении.
-Слева! Ах ты плевок вонючий! Пенёк помеченный! Справа, Глем! Получай, зараза! Слева! Уйй, гад! Берегись, Глем! Вот тебе! Вот! Вот!
Не обращая внимания на звуковое сопровождение, я пытался целить в багровые тени, то и дело возникавшие в почти полной колышущейся тьме.
-Да сколько же их тут?!!!- в отчаянии возопил я, чувствуя, как судорога схватывает уставшие мышцы и рукоять скользит в мокрых от пота пальцах.
-До фига!- радостно проинформировала сверху Амантари. –Ай! Глем, у него меч! Я ударил резко вперед, как копьем или штыком. Алебарда снова увлекла меня за собой и я пронесся вперед, оскверняя воздух теми презанятными выражениями, коим выучился за время моих долгих странствий. Острие навершия воткнулось во что-то живое и помещение огласил пронзительный хрюкающий визг. Я крутанулся, очерчивая вокруг себя линию и зацепил, кажется, ещё парочку врагов.
-Эйлиен!- истошно завопил я, чувствуя, как тело немеет от усталости и из сведенных судорогой рук выскальзывает единственное оружие.- Эйлиен!
Сильные тонкие руки, благоухающие чистотой и цветами обняли моё лицо и губы прижались поочередно к правому, затем к левому глазу и напоследок коснулись рта, вдохнув в меня волну силы и радости. На миг я зажмурился и вскрикнул, когда в открывшиеся глаза хлынул поток света. Ага! Ну, теперь пойдет веселее! Бодрость и сила переполняли меня. Я развернулся, крутанув алебардой, которая внезапно стала легче пушинки.
-Спасибо, Эйлиен!- с радостным смехом я помчался вперед, на напирающую волну врагов, и у самого носа противника так взмахнул алебардой, что рогатые отскочили. Кто не успел, тот опоздал! Я пронесся сквозь строй, вопя так, словно плясал босой на раскаленной сковородке.
Амантари подбадривала меня, вцепившись обеими руками в волосы и используя их на манер руля, отчего у меня глаза выскакивали на лоб при каждом повороте. Потом непонятно как мы оказались в огромной и на редкость зловонной кухне. Местный народ шарахался в стороны. Я летел вперед, игнорируя все правила движения и на бегу сбивая с ног нерасторопных обитателей. У одного из них, одетого только в заляпанный кровью кожаный фартук мне удалось позаимствовать большой мясницкий тесак. Собственно, это была идея Амантари. Она огрела рогатого промеж растительности на башке чем-то железным (звук не вызывал сомнения), а я вынул нож из ослабевшей руки. Неплохая прибавка к алебарде. Тем более, что для ближнего боя она не годилась.

Троллейбус сжимал двери, ведь ему нельзя было объяснить, что больше нет возможности ждать. Верка визжала и шипела что-то водителю, потому что именно ее ноги, повисшие в невесомости дикой тесноты, зажимали двери, но этот идиот-садист нарочно притворялся глухим, и его блаженная физиономия бесила девочку еще больше.
- Ты только дай мне отсюда вырваться!!! Гад!
Вадик свалился с нижней ступеньки, некий добрый человек с размаху отшвырнул его на тротуар. Двери, скрепящие и хлюпающие от напряжения, наконец открылись, и люди повалились внутрь, минуя турникет в ходе экстренной сиутации.
Вера проскочила внутрь и застучала в окошко водителя. Она звала Вадика.
Но лежа на асфальте, когда мысли медленно проплывают перед тобой, трудно слышать что-либо.
Ненавижу хамство, - сказал бы он Вере. – Бесит оно меня…
И времени уже абсолютно не хватало.
В таком идиотском мире так трудно жить… Скоро должен был наступить вечер, а их только выпустили из школы, словно они должны были провести там всю свою жизнь; в троллейбус ломились все, так, словно держали последний бой за свою бесценную жизнь.
И еще люди, которые считают всех вокруг наркоманами.
И родители, которые заставляют отбрасывать волосы с глаз и пристально всматриваются, а потом еще вслух спрашивают - а все ли нормально?
И учителя, которым мерещатся их «любимые» ученики среди гаражей с банками пива.
С тех пор, как Игорь попал в больницу, его младший брат попал в ад.
Голова кружится от удара; как в тупом сне, тебе надо торопиться, а ты не можешь подняться, и смотришь медленный ролик того, как удаляется тяжелый троллейбус.
Вадим вскочил на ноги и бегом помчался за троллейбусом. Ремни тяжелого рюкзака распускались все ниже, и он уже бил его по ногам. Вадик подхватил его в руки; он бежал, и вдруг ему показалось, что его ноги сейчас отвалятся.
- Черт! Долбаный урод!.. Скажи спасибо, кретин, что мне влом нестись за твоей гребаной банкой!..
Вадик остановился, и со всей дури бросил сумку на землю.
Икры покалывало, а от злости парню хотелось подпрыгивать на месте. Он подхватил мсумку и рванул с места быстрым шагом.
Быстрые автомобили спешили промелькнуть в последних секундах зеленого. Вадик уже не смотрел на светофоры, и на пустом повороте рванул бегом.
Этот парень не успел притормозить. Ему повезло, и он зацепил Вадика только чуть, так что он лег ему на капот; водила выскочил из машины и за шкирку втащил Вадима внутрь.
Они уже двинулись с места, прежде чем Вадим успел придти в себя.
Наверняк будет сотрясение мозга, подумал он. То уже второе падение за один идиотский день.
- Эй, ты, ты в порядке? – спросил водитель, на нервах скоро гнавший с того места.
- Да, блин, я в полном порядке… У меня все отлично!
Вадим ощупывал свою сумку; она распахнулась, и оттуда уже наверняка успело что-то вылететь…
- Вот черт, - себе под нос пробормотал Вадик.
- Ну так, - заговорил мужик, - если хочешь, я тебя подвезу, куда скажешь. Надеюсь, не будешь такой падлой и не попрешься в милицию потом… типа я скрылся с места?
Вадим настрожился… Он вроде бы был цел; а номера он и так не успел разобрать.
- Подвезете?
- Ну да… - он подозрительно посмотрел на мальчика. – Ты как?
- Да ладно, нормуль… Мне надо на… вот эту улицу…
Он с облегчеием нашупал в кармане бумажку и протянул ее водителю; тот посмотрел, и на его морде отразилось крайнее изумление.
- Эх… навигатор бы…
Вадим пожал плечами и откинулся на спинку. У него чуть кружилась голова.
Они ехали уже довольно долго, и на еще светлых улицах начинали зажигаться первые фонари. Наконец, они выехали за черту окраин района; там начинались индустриальные казематы, а за ними – первобытная московская глушь. Улица стала совсем узкой, а деревья напирали со всех сторон; одна липа так накренилась, что ветки ее скребли по крыше.
- Ну как? Далеко еще? – спросил водитель.
Вадим засыпал; он вспоминал освещенный вечерний класс, ему казалось, что он опять сидит на парте и Верка визгливым голосом объясняет классной, что им будет лучше обсудить все это позже, что теперь они не готовы… не готовы… не…
- Эй, парень!
- Да, да…
- Далеко?
- Это вы меня спрашиваете? Я понятия не имею…
- Ну так где…
- Да блин! Везёте – и везите!
- Слышь, ты, - вскипел водила. Она резко притормозил, так что Вадик, который так и не допилил пристегнуться, влетел в панель. – Пошел вон.
Каким-то ловким пинком он выпихнул его в раскртыую дверцу, и когда пыль из-зпод колес метнулась ему в лицо, Вадик снова валялся на земле.
- Козлина! Урод, блин… - прокричал Вадик.
Его побитое тело казалось куском, провернутым в фарш.
Над ним были только деревья; никакого просвета, только глухой лес. В такие дебри города он никогда не забирался, и не подозревал о том, что в мегаполисе может быть такое…
Дорога была пуста; на обочине не оказалось ни одного человека, и не у кого было даже спросить о наркологической больнице, которая должна была быть именно здесь…
Вадик мотался туда и сюда, делал два шага и круто поворачивал обратно. Его раздражала улица, раздражала неизвестность.
И он так и не знал, куда ему теперь переть по этой глухой промышленной окраине.
Целую неделю он угрохал на то, чтобы договориться с врачами больницы. Он звонил каждый день по нескольку раз, а они так и не смогли объяснить ему, почему бы он не мог увидеться с братом, хотя он готов на обыск, чтобы доказать, что он не достал для него дозу или не пронесет сигарет. Они давали ему другие телфоны; если он звонил вечером, то советовали дозвониться доктору домой, и скорее бросали трубку – мол, сиди и думай, где бы тебе телефон-то достать… Они не верили ему ни на гроши, или просто кому-то былов лом рзговаривать по телефону, вместо того, чтобы после обхода не пойти и не попить кофе.
Если эти уроды дали ему не тот адрес, то он готов был прямо тут лечь и помереть.
Он вез Игорю продукты; и тот бутерброд, который предназначался брату, теперь размазался по всему карману рюкзака .
Здесь не было фонарей, но и сумерки были прозрачны и свежи. Машины гудели где-то вдали, и мальчик пошел на этот шум. Когда же он дошел до тупика, обозначенного маленьким каменным домиком, ему стало страшно.
Как чертовы углы в лесах… все кружит и кружит…
Куст, тесно прижавшийся к стенке домика, скрывал от дороги металлическую решетку при лестнице. Вадим присмотрелся, и заметил, как кто-то корчится там. Он малец струхнул, но решился подойти ближе и не из братской заботы о ближнем… он не мог понять, что там происходит…
Ветки затрещали, и на дорогу вывалился замызганный мужик; он уже давным-давно не сменял одежды и не мылся, и запахи вокруг него были вполне понятными. Вадим не успел отскочить от него, как тот уже повис на парне всем телом.
Он не говорил, не кричал, а бормотал что-то, не разжимая губ. Своими цепкими пальцами он так вцепился в ветровку мальчика, что от него было никак не оторваться.
- Ах ты, чтоб тебя … - заорал мужик, валясь на землю. – Чтоб тебя в больничку да к кроватке привинтить, и …
Он повалился на пол, прижимая руки к глазам; расслышав про больничку, Вадим замер.
- В какую?
- Да в ту самую… Иди, блин, … - он снова послал Вадима.
- Мне в больницу надо… Я найти не могу… Эй, ты…
Вадик помг ему подняться на ноги, но без его поддержки бомж не простоял бы долго.
- Ну так что? Где она?
Он опять забурчал что-то непонятное, и Вадика, уставшего держать его, начинала бесить идиотская ситуация.
И еще нет денег, подумал с ужасом он.
- Я заплачу, - пролепетал парень, словно бы в ответ своим мыслям; но мужик уже зацепился за его слова, и стал заглядывать ему в лицо. Сразу же он научился говорить:
- Да, да, хорошо… А ты че, собрался через вход тащиться? Ха, там уж сто лет никто не ходит. А скафандры так и не знают, думают, мол, в изоляции держат «подопечных». Ага. Щаз. Хрен им, а не изоляция…
Скафандры – это типа врачи, подумал Вадик. А что, хорошая кликуха.
- Короч, пошли…
В темноте зеленых ветвей, через некотрое время они все-таки выбрались в более свободное место. Деревья там были выше, и кусты не цепляли за джинсы. Слабый свет не проникал туда, и в густом мраке Вадим слабо мог разглядеть своего.
Блин, что потом бууудет… Жестец мне…
- Ну, куда дальше?
- Да идем, идем…
Когда пару часов назад он сидел на парте в люминесцентно-светлом классе, он е=не мог представить, в какое дерьмо вляпается позже.
- Вон там забор… - указал он, - видишь, черный такой?
В темноте, в черной вязи колдовского леса, нельзя было разглядеть решетки, покрашеной битумом… Вокруг нее, как-будто у осадной стены, была неглубокая канава, которая пряталась в траве… Вадик узнал о ней, только когда с болью упал на колени и подвернул ногу.
- Мне тут кое-кто подарочек должен был оставить… Ты подожди… я поищу…
Он свалился на четвереньки и стал искать что-то в траве. Вадим выбирался из канавы, из грязи и мокроты на дне. Его джинсы было уже не спасти; ноги скользили по траве, и его все время вело назад - наверное, это от того, что его сегодня сбила машина. Наверное, это от того, что его тело как отбивная.
Обалдеть. Как же мне везет…
Мужик все еще ползал, и чем дольше, тем громче становился его мат.
Там, с другой стороны забора глушь не кончалась. Запутанные кусты, и стволы тонких деревьев создавали пышное серое облако…
Эти деревья… какие странные.
Пока Вадим ждал, ему становилось хуже. Все качалось перед ним; он словно вдруг проснулся на утро после вечеринки, когда он ел на спор сосиски с вареньем… кола… кокс…
Он обнял дерево, кора которого показлась ему чистой… но по его щеке уже полз муравей.
Эти ветки росли как-то вниз, и свешивались черными плетями. Все черное…
- Щас, щас, я найду… Я найду…
На тонких нитях ветвей сидели черные пушистые мухи… черные почки, которые не были и теперь раскрыты… мертвые мухи.
- Черт бы подрал этот гребаный лес… - промычал Вадим.
- Э… Эй, ты! Ты как, бл…, ничё?
Вадим сел на землю. Он снова сползает в канаву.
Этот мужик долго смотрел на него. Он снова припал к земле, как голодная собака, которой кинули кость, и сразу подхватил сверток. На коленях, сложив руки на груди, он словно молился, и разворачивал бумагу… Два пакетика упали в траву, и бомж дрожащими руками лихорадочно поднял их, его затрясло, так он боялся потерять…
Он высыпал один пакетик прямо себе в рот, и вдыхал остатки с грязных пальцев.
- Слышь, ты как? Ты живой?
Вадим не стал отвечать. Впадлу…
Ему казалось, что это его брат.
Когда-то, когда он был совсем мелким, а в его школе им проедали мозг акциями против наркотиков, он полагал, что не знает ни одного наркомана… или просто чела, который пробовал хоть раз.
Он думал, что знает все, что находится за пределами его мира.
Ха-ха, он знал всех его друзей.
В доме один компьютер, и Вадик заходил в почту его брата так же часто, как в свою.
«Слышь, не пиши на стенку, плиз… Если кто спалится, мне ппц, понял?»
«Ну да… ладно. Тебе на сколько хватает? Я просто могу и тебе…»
«Да ладно… Мне немного нужно. Один пакет на три недели… Нормуль=)»
«И это тебя называют нариком… о да… XDD»
«Ладно. Кстати, нашу переписку все видят…»
«Вот то-то и оно… все, хрен, я пошел…»
Вадик читал все это, и не мог поверить, не мог понять. как же так… Какая-то ерунда творится. Так что и себе уже трудно верить.
Все, что творилось за пределами этого его мира, оказалось не таким, каким он считал… Как ему казалось все…
- Поц, ты в порядке? Щас, я еще полечусь… ох, дерьмо…
Он свалился и просыпал один пакет…
- Черные… Почему они черные?
Вадика все сильнее тошнило; но он уже давно не ел.
- Да, дерьмо… Вот так вот. Знаешь, какие хорошие штучки – вот эти, черненькие? Их варить можно… А если так есть, кайфа не будет… А сваришь, еще какую-то … добавишь, и тогда совсем бомба получится…
Нарик вдохнул еще с ладони; его встряхнуло и он упал, обсыпав белым траву.
Вадим отходил. Он все еще обнимал дерево.
Наркологическая клиника обсажена наркотой… круто…
Какие черные мухи… Такие вот мысли, даже когда твое дерьмовое тело болит.
Такие черные…

Они пришли сверху – безликие, сотканные из теней и ужаса.
Встрепенулись воины, что шествовали по бесконечной лестнице. Засверкали клинки.
И начался бой.
Лестница…о, насколько подобна она нашей жизни! Насколько подобна она судьбе Империи, пути славы и величия её сыновей.
Мрак густится в бездонной пропасти. Далеко в вышине – тлеет сорванными печатями вход. А внизу, в вековечной бездне – выход. И никто из ныне живущих не скажет, куда ведёт затянутый паутиной портал.
Лестница тянется сквозь провал – тонкая серебристая нить на алмазных опорах, прихотливо, бессмысленно извивается в пустоте. Века и тысячелетия не знала она людской ноги, но сегодня – вновь, как в былые времена тысячи воинов шествуют по ней.
Айрагендейл Быстрый Меч, избранный воин, хорошо он запомнил приказ Императора…
«…Пробил час. Пророчество сбывается. У нас боле нет иного выхода. Я повелеваю тебе ступить на путь, однажды нами отвергнутый. Сломи же печати, ибо лишь смута древнего проклятия, лишь неодолимая магия тьмы могут помочь нам…»
Демоны – чёрные чудовища, пожирают войска Империи. Хищные крылатые тени низвергаются из пустоты. Доспех не может сдержать их натиск. Меч не в силах дать им отпор.
Передний край войска не устоял. Что-то надломилось в людях. Роняя оружие, крича и рыдая, бросились они назад, вверх, к свету. Возник затор.
- Рубите тварей! Тварей и…и людей! Валите в бездну оступившихся! Прорвёмся – с ними, или без! – вскричал Айрагендейл. И войско двинулось вперёд.
Скрежещет сталь, сверкают клинки. И вновь, и вновь, возопив, низвергается в бездну кто-то из утративших дух. Но вытянувшись в неодолимую стальную цепь, неумолимо маршируют вперёд (и только вперёд!) гордые преторианцы, отборная гвардия, хребет и железо Империи.
Демон мягко опустился на головы бойцов. Шлем Айрагендейла, звякнув о ступени, полетел в пропасть.
- Руби, руби чудовище! За Императора и Честь!
Кровь. Удар. Ещё удар.
Тела летят вниз. Всё меньше вокруг старых, надёжных товарищей.
- Стоять на смерть!
О, каких усилий стоит удержать равновесие!
Тяжёлый труп демона загромождает ступени. Тяжело скользит по ним, сметая людей.
- Вперёд! Вперёд, к вечной славе. У нас нет иного пути!
Колонна продвигается. О как скользки ступени! Шаг влево, шаг вправо смерть.
«…Подними легионы Запада. Всели в их сердца отвагу, ибо вам предстоит великая служба. Семь полных лун будете идти вы через Великую Пустыню, неся мои дары. Идти, покуда не достигнете Печати. Сразись там с Вековечной Стражей…уже десять тысяч лет хранят они покой спящего Зла. Но нынче, ты его нарушишь…»
Туша монстра извивается, поднятая множеством копий. Вес тянет её в бездну, и многих воинов забирает она с собою.
Всё тише за спиной Айрагендейла. Всё меньше ног попирает ступени.
Не оглядываться!
Тридцать легионов повёл он за собой в пустыню. Двадцать из них достигли запечатанных врат, скрывающих вход в Чертоги Тьмы. И многие, многие из них пали в битве с бесстрашными паладинами Вечной Стражи, поклявшимися сохранить мир от запертого зла.
Айрагендейл прорвался через врата с лишь с тремя легионами. Иные из них и сейчас ещё бьются – там, наверху, сдерживая паладинов. А прочие, что спустились – сколькие из них устояли перед демонами мрака?
Цель близка! Циклопический портал впереди!
Но что это? Отчего дрогнул авангард? Отчего бьются, стремятся назад воины, переступившие порог?
- Назад! Назад! Там смерть!
- Нет! – твёрд Айранегдейл – У нас один лишь путь. Там наша цель. И там наша судьба.
- Бежим!
- Я вас остановлю!
- Один? – и обомлел герой. Пред ним – Разейнагор, Хранитель Даров, лучший друг, преданный товарищ.
Он всё же, оглянулся. Нет больше воинов за спиной. Последний из преторианцев летит в бездну. Ступени, ступени скользкие от крови.
- Один.
Разейнагор достал свой меч.
- Ты падёшь!
- Падёте вы. Ведь вас ведёт лишь страх, за мною же – мой долг, судьба Империи, и воля государя.
Клинки скрестились, высекая искры. Сгустился воздух, полон криков боли. Гремят удары, рассекая плоть. И вновь, и вновь, удар, отскок, прыжок.
И за спиною труса воин опустился на ступени. Как змей, он извернувшись, ужалил сталью в сердце.
Низверглось тело слабого в бездонную пучину.
В последнее мгновенье, роняя славный меч свой, герой повис на лестнице, ловя рукой дары.
Клинок летит во мрак, сверкая в тишине. Ни звука…
- Я был Быстрым Клинком, теперь Хранитель Дара. Во всякой ипостаси служу я государю! – изрёк, в портал ступая, израненный герой.
Чертоги Тьмы…сочились в мир безумие и хаос. Отсюда. Некогда стоял мир на краю конца. От тёмной магии, жрецы которой говорили, что пробил час для сильных душ могущества искать. И, власти алча, колдовать, всё всуе сокрушать.
Теперь, тех культов тёмных нет. Адепты их разбиты. Мать Тьмы, владычицы надежд, спит в сокровенном склепе. И ожидает храбреца – даров и новых жертв.
Айрагендейл вошёл в чертог. Колонны, сизый сумрак, влага.
И ни души…
Или?
- Есть кто-нибудь здесь?
О, как жаль, что нет меча! Смущают тени, звуки, смутное движенье вдалеке.
И вот…
- Ты пробудил меня…
Кровь запеклась на устах, как, право, трудно говорить!
- Владычица?
Во мраке – смутный силуэт.
- Зачем пришёл ты, человек?
- Империя страдает! Изнемогает государь, и я…
- Зачем пришёл ТЫ?
Айрагендейл слов не нашёл.
- Я подданный, солдат…мне приказали – я пришёл. Принёс дары… - открыл ларец - …Кровь и Золото Империи. Наша судьба в твоих руках.
Искриться, играет отголосками смех.
- Немного же это.
- Пожалуйста! – полузабытое слово срывается с губ бойца. Ноги подломились, и сырой камень принял на себя его колени.
- Зачем ты пришёл?
- Я…я не мог остаться. Не мог бросится в пропасть! Не мог сгинуть в веках, как прочие! Я служу Империи, и мой удел – спасти её, изменить её судьбу! Я хочу этого! Я хочу быть чем-то большим, нежели просто Айрагендейлом!
Тонкая фигура приближается к нему из теней. Герой уже может разглядеть её черты, прекрасные и ужасные.
- Император взывает о помощи! Дам ему древнюю магию! Дай ему силу изменить мир к лучшему!
- И он обратился к Тьме… - очень, очень острые зубы!
- Цель оправдывает средства. Враги разрывают Империю на части.
Мать Тьмы остановилась перед коленопреклонённым Айрагендейлом.
- Есть иные пути. Ты мог бы одолеть их, не утрать свой меч. Союзы, интриги, наёмники – всегда есть путь.
- Нет! – жарко воскликнул герой – Нет! Может быть, мы и смогли бы устоять в этой войне. Может быть. Но будет другая. И ещё одна. И следующая! И из каждой из них Империя выходит всё более слабой, разбитой. Мы были растлены. Наш народ болен, Кровь и Золото выскальзывают из холодеющих пальцев. Прими же их ты, покуда мы не стали историей.
- Кровь и Золото… - проворковала Мать Тьмы, заглядывая в ларец – это немного, действительно. Однако, важны не они, но то, что ты их мне принёс. Сам.
«Горе оступившимся! Лязг…крики в темноте…»
Падение…Бесконечное падение…
Шаг в сторону – смерть. Оступившиеся срываются.
Древняя магия, способная изменить мир…
- Ты получишь её.
- Мой император…
- Не твой император. Ты.

Охотник

Часть первая: Жертва.

Пролог

ПО ПРИКАЗУ ЕГО НАИСВЯТЕЙШЕСТВА
БОГА-ИМПЕРАТОРА ТЕРРЫ
ЗАКРЫТОЕ ДОСЬЕ ИНКВИЗИЦИИ
ДОСТУП ТОЛЬКО ДЛЯ АВТОРИЗОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ

Поиск в базе данных: Кастус Дрейк

> Осуществляется поиск…
> Найдено документов, соответствующих вашему запросу: 10513. Уточнить параметры?

Ключевые слова для поиска: Одиннадцатый Полк Кафиссии, капитан.

> Осуществляется поиск…
> Документов найдено: 1.
> Документ открывается…

ДЕЛО: AX-18002-BTN.
ДАТА: 117.М39.
ПОДСЛЕДСТВЕННЫЙ СУБЪЕКТ:
Имя: Кастус Дрейк.
Возраст: 52 года.
Ранг: Капитан Имперской Гвардии, Одиннадцатый Полк Кафиссии V, личный номер – 667/19.
Причина задержания: Двойное убийство с особой жестокостью.

Запись допроса:

Ну и что вы на меня вылупились, как новобранец на орка? Мы не в стаз-музее, в конце концов.
Какого варпа я вообще здесь делаю? По какому обвинению вы посмели меня схватить и бросить в камеру для особо опасных преступников?..
… Заткнуться? О, заткнуться я еще успею! Не делайте отсутствующее лицо, я-то уже знаю, что мне светит смертный приговор!.. Но за что?..
… Убил? За что я их убил?.. Вы спятили? Я никого не убивал. Я законопослушный гражданин Империума, к тому же, уже тридцать второй год на военной службе. Я ветеран Войны в Болотах, вы об этом знаете, а?!
Ну конечно, не знаете. Вам, безликим ублюдкам, абсолютно наплевать, кто сидит в камере – будь то даже сам Его Святейшество Экклезиарх, папаша Бенедикт IV… Слышал, Lex Imperialis дурно на рассудок влияет. Могу посоветовать хорошего психиатра. Ах, у вас есть штатный? Тогда прошу прощения…
... И все же, я не понимаю… за что?..
Рассказать, как я попал в гвардию? Поройтесь в архивах, там все есть. Бумагомаратели все фиксируют, варп их подери… Хотите получить информацию, так сказать, из первых рук? Хех, никогда не думал, что придется выворачивать душу перед арбитрским Судьей…
Родился я в… Император, дай мне памяти… в шестьдесят седьмом году, точно!..
… Нет, вы слушайте! Я рассказываю так, как мне удобно, если вас интересует эта история, вам придется выслушать мою версию. И ничего вы со мной не сделаете. Мне-то наплевать, останусь я жить или нет. Вам тоже было бы все равно на моем месте.
… И даже не пытайтесь спорить! Или я расскажу все по-своему, или заткнусь, и тогда можете делать что угодно. Уяснили?..
То-то же.
Папаша мне еще в шесть лет сказал: сынок, мое дело – тебя выучить, зарабатывать на жизнь будешь сам. Все время трахал мне мозг этой фразой. Он был чернорабочим на фабрике, и своего обещания выполнить не смог – погиб в пьяной драке. Клинок раскладного ножа того токаря пришелся ему прямо в сонную артерию – шансов на выживание у моего отца просто не было. Кровь хлынула фонтаном, все стены, говорят, заляпала. Не подумайте, что я не люблю своего отца. Я, в некотором роде, его даже боготворю. Если бы он тогда не сдох, ни хрена из того, что я увидел за всю свою жизнь, я бы не увидел – такой вот печальный каламбур.
Тогда моя мамаша нашла единственный выход из сложившегося положения – пошла на поклон к парням Синдиката, чтобы они взяли меня под свою опеку, в обмен, эти бандюги потребовали, чтобы ее дети и дети ее детей впредь были верны делу работников ножа и топора. Нехило, а?..
С тех пор, жил я припеваючи. Шесть дней в неделе шлялся по Городу с самыми опасными головорезами жилого сектора (напомню, мне тогда было всего шесть лет), а на седьмой, по сложившемуся в преступном мире обычаю, наведывался со своими новыми друзьями в самые лучшие бордели с целью немного расслабиться и отдохнуть от «трудовых будней». Вы не подумайте чего – я тогда просто сидел и смотрел на проходящих мимо девочек. Ну а как подрос…
В общем, в эти дни ни один бандит не смел браться за нож. Кодекс, он и на нижних уровнях Кодекс!
Когда мне, наконец, исполнилось шестнадцать, они потребовали, чтобы я начал потихоньку возмещать те деньги, которые они в меня вложили. Выбора-то у меня особого не было, так что… ну да, рэкетом занимался, вымогательством, но до убийств не доходило, можете не беспокоиться.
Так прошло четыре года. Такая жизнь мне порядком поднадоела, и я начал рыскать в поисках новых удовольствий и возможностей как-то проявить себя.
И тут как раз в Город прибыли Имперские рекрутеры – стали набирать парней в Гвардию (как выяснилось позже, только в СПО). Все их обещания славы и прочей пафосной дребедени подкреплялись и более приземленными предложениями: тем, кто вступит в ряды славной Имперской армии, обещано гражданство и жилье рядом с губернаторским дворцом по окончанию срока службы. И я подумал – почему бы и нет? Терять, мне собственно, было нечего – не считать же потерей возможность избить непонравившегося тебе урода, а затем еще и с него денег за избиение спросить. Моя матушка ведь скончалась, как только получила благословление Синдиката – я этого не сказал? И сейчас, после стольких лет, я только начинаю понимать, что ей возможно «помогли»…
Короче говоря, я решился – поставил свою подпись в предложенных мне документах, сел в грузовик и отправился с пятью сотнями таких же раздолбаев, как я, в тренировочный лагерь.
Знаете, на что богата жизнь гвардейца? На промывки мозгов. Это такая стандартная процедура, когда толпу «мяса» строят на огромном заплеванном плацу, чтобы в очередной раз научить ее уму-разуму. На импровизированную сцену выкатывается жирный комиссар, смахивает со своего мерзкого лица капельки пота и начинает толкать речь о нашем незаменимом вкладе в дело защиты Человечества. Бог-Император, как же я ненавижу эту тыловую крысу… Большинство, знаете ли, спят на таких вот пафосных речевках, однако, несчастных новичков этому фокусу никто не обучал, так что…
После речи нас повели на склад, где каждому выдали по панцирному бронежилету и каске. На каждой каске красовалась широкая полоса белого цвета – как я выяснил позже, это был отличительный знак. Если ты носишь такую каску, значит, ты курсант. Или, как еще говорили, кадет.
Впереди меня в очереди стоял невысокий паренек с идиотскими усами. Подметил его потрепанную одежду, придурковатое выражение лица и, знаете, такой легкий налет засранства – обычно эти признаки выдают потомка бывшего аристократа. Ха-ха-ха, удивлены? Ну, господин Судья, не разочаровывайте меня! Рыбак рыбака видит издалека. Вы что, не читали моего дела?!
Ну, вы ведь помните, как все тогда было – беспорядки, погромы, полный бардак - гражданская война весь мир вверх дном перевернула. Благородных тогда резали, как свиней. Все выжившие аристократы тогда сразу к вам, Арбитрам, и бежали. Верили, что вы, блюстители Закона, вернете нашего зарвавшегося губернаторишку на место… Ан нет. Не судьба. Пальцы у этого подонка во всех пирогах – да вот только отпечатков нигде нет… Ребят, как же вы так умудрились оплошать? Вроде бы, и крепость была великолепно укреплена, и астропат живой – могли ведь перед обороной послать сигнал о помощи! Послали, значит? И никто не откликнулся? Собственно, а на что вы надеялись? Наш мир – это зияющая дыра на теле Империума. Отсюда не возвращаются. Свет Императора уже давным-давно покинул Кафиссию… Впрочем, к черту лирику.
Обнесли себя стенами, укрепились кое-как в своей Башне, понаставили везде автоматических пушек – думаете, что обезопасили себя и своих друзей? Черта с два. Губернатор и его подельники в Синдикате просто так не сдадутся – да что я вам говорю, вот уже шестьдесят два с лишком года у вас «перемирие»! А Изгнанники все еще боятся возвращаться на улицы Старого Города…
Вернемся же к теме нашего разговора. Мой папаша уйти не захотел. Принципиальный был. Решил остаться в Старом Городе – сказал, что его дом здесь и ни одна сволочь не посмеет его отсюда выгнать. Синдикатовцы, узрев подобную храбрость, решили оставить его в покое. Только отобрали все – титул, привилегии, имение, деньги… Все отняли – кроме чести.
А через десять лет родился я. Тогда мой отец уже работал на заводе. Спустя еще шесть лет его не станет.
Как вам эта сказочка, а, Судья?..
… Да мне плевать, что это не для записи! Вы не посмеете меня заткнуть! Ни меня, ни…
*продолжение допроса через тридцать минут*
… Да, я спокоен… Извиняюсь, я немного напряжен…
Воды можно? Спасибо.
На чем я остановился?.. Ах, Лекс Риппер… припоминаю…
Его семья в свое время была на территории Оцепления. То есть, под вашей, арбитровской, защитой. Внезапная провокация со стороны Синдиката, десятки убитых с обоих сторон… вы помните… Они тоже погибли… Поэтому Лекс и подался в Гвардию… Чтобы защитить других…
… Нет, ничего, я спокоен. Позвольте мне продолжить…
Он был достаточно странным парнем. Все время ходил с дурацкой лыбой на лице, словно весь мир вокруг него сделан из сахара и сладкой ваты. Может быть, его так приучила жить его мать – не знаю, но он, пожалуй, был самым жизнерадостным человеком, из всех, которых я когда-либо встречал.
Судьба любит играть нашими жизнями словно игрушками. Вы не находите это забавным, а, Судья? Мы ничего не можем сделать наперекор ей, ведь даже если мы думаем, что сделали СВОЙ выбор, то в следующую секунду оказывается, что так и было задумано…
Я стал гвардейцем, и жизнь внезапно потеряла привычную размеренность – словно все, что произошло со мной до этого, было лишь прелюдией, вступлением к чему-то большему. Я до сих пор с трепетом вспоминаю, какие это были лихие дни! Утром – подъем, зарядка, десять кругов вокруг футбольного поля, завтрак, снова зарядка, строевая ходьба, стрельбище…
Судья, скажите, чего вы надеетесь от меня добиться? Признания? Ладно, вот оно вам. Я убил. Что от этого изменилось? ДА, СКАЖИТЕ МНЕ, ЧТО ОТ ЭТОГО ИЗМЕНИЛОСЬ?..
Кафиссия – это Ад. Нет, не тот игрушечный ад, который проповедники постоянно упоминают в своих напыщенных речах. Он был придуман, чтобы заставить людей считать, что их судьба не так уж и плоха, в сравнении с судьбой замученных насмерть в застенках Инквизиции грешников…
Наш, людской Ад – это нечто другое. Это даже не капкан – это могила. Я питаю к Кафиссии очень мало теплых чувств. Была бы моя воля, я бы высадился здесь с двумя-тремя полками и разнес все это место к варповой матери! Однако, Империуму так глубоко на нас плевать, что он даже не удостаивает нас такого внимания…
Не верите? Зря. Я ведь гвардеец. Я знаю, о чем говорю. Последний раз Имперский флот над орбитой Кафиссии видели тридцать лет назад – как раз во время Войны в Болотах. И то, тогда это случилось только потому, что экспедиционный флот сбился с курса и был вынужден выйти из варпа нашей системе. Увидев огни войны, они решили вмешаться. Когда все закончилось – они снова улетели... И я был вместе с ними.
Судья, вы не были тогда там, вместе со мной, в этой изматывающей жаре, где царствуют смерть и москиты. Вам не понять. Представьте, когда ваш боевой товарищ, с которым вы записались в гвардию, с которым вы воевали плечом к плечу, внезапно погиб? И не просто погиб – был сожран проклятыми жмурами, мать их… А потом, когда на базу наплывала следующая волна, то, что от него осталось, воевало на ИХ стороне! Представьте эти искаженные гримасой ненависти лица живых мертвецов, которые шли один за другим, сотнями, тысячами, десятками тысяч! И нас, Одиннадцатый полк Сил Планетарной Обороны Кафиссии V, да экспедиционный корпус Третьего Военно-Космического Флота Сектора Зеро… Нас в полку было около пяти тысяч. Всего пять тысяч, Судья. Против почти двух миллионов жмуров.
Если бы не Флот, я бы с вами тут не разговаривал…
Да что говорить… Вы уже добились от меня признания... Какие причины побудили меня убить двух педагогов Схолы Прогениум Кафиссии V? Что же… Судья, у вас есть дети? Уверен, есть. Наша планетка уже давным-давно отошла от Имперских традиций, так что удивляться тут нечему. Ну да, формально-то власть еще в руках губернатора, да только сам губернатор – сволочь, заправляет он сволочным городом, и на службе у него одни сволочи… Пожалуй, это даже хорошо, что Империум не питает к нам интереса. Мы живем историей, которую создаем сами. Вы, Арбитры, и Синдикат – два вечно противоборствующих лагеря. Вы рвете друг другу глотки ради клочка земли, но обывателям никогда не увидеть этой борьбы, ведь формально, мир уже был давно подписан. Вы верите, что представляете Закон, Имперский Закон, но разве имеет смысл, какой закон вы представляете сейчас, в данных условиях? Вы лишь стая дворняг, которые никак не могут поделить кость, в то время как ваши хозяева с отрешенностью наблюдают за вами издалека…
Так я еще раз повторю свой вопрос – есть ли у вас дети? Мальчик и девочка? Я вам завидую, Судья. Что же… поймите меня правильно… те двое не были конкретно в чем-то виновны, но…
… Как только закончилась война, флот начал сворачиваться и перед нами встал выбор – остаться ли нам обычными СПОшниками или же переименовать полк в Одиннадцатый Кафиссийский и, в конце концов, стать настоящими Гвардейцами? Живыми легендами, стоящими на страже границ Его Величества Императора… Мечта. За мечты нужно бороться, Судья. Единогласным решением, из Одиннадцатого Полка Сил Планетарной Обороны мы превратились в Одиннадцатый Полк Кафиссии V. С этого момента, мы потеряли дом.
В жизни Гвардейца нет такого понятия как «постоянное место жительства». Он постоянно путешествует, где-то постоянно нужно военное вмешательство… Если бы нам повезло, мы бы завоевали во имя Императора какую-нибудь захолустную планетку и сделали бы ее своим новым домом. Однако…
Двадцать восемь лет наш полк мотался по всему сектору, усмиряя мелкие бунты, то там, то здесь! Мы, ветераны Войны в Болотах, были вынуждены утихомиривать толпы тупых панков, да разгонять разбушевавшихся подростков водометами! Для нас… это было не просто унижением, казалось, что людей ничтожнее нас не существовало…
Собственно, как капитан, я отчитываться только перед Лордом-Командиром Сектора, ну а он… да плевать, перед кем он отчитывался. По сути, у нас должна была быть нормальная военная иерархия, как у остальных полков – рядовые, сержанты, младшие офицеры, старшие офицеры и высшие офицеры… Но мы были ветеранами. Мы побывали в Аду – и сумели вернуться живыми. И если бы к нам приставили слащавого лейтенантика, месяц как закончившего учебу, чтобы следить за нами… вы сами понимаете, какие могли быть последствия. Именно поэтому я был единственным высшим чином в нашем полку. Солдаты мне доверяли – как-никак, я был тогда вместе с ними. Многим я спас жизнь…
Итак, наше унижение могло бы продолжаться еще очень и очень долго… пока, наконец, на пост Лорда-Командира не заступил Александр Рамирез. Опытный вояка, был двенадцать раз тяжело ранен – понимаете, Судья?! Двенадцать раз! И он до сих пор жив!
… Вы, наверное, слыхали о кампании на полярном круге Северуса? Он тогда командовал небольшим отрядом разведчиков, заброшенных в тыл, чтобы саботировать артиллерию еретиков. Когда задача была наконец выполнена, он и его люди начали тактическое отступление. В этот момент, по тревоге была поднята вся база противника, и вслед за его отрядом бросилось несколько тысяч самых свирепых подонков в этой галактике.
Потери со стороны противника – три тысячи человек, плюс минус еще сотня солдат. Потери со стороны отряда Рамиреза – ни одного бойца. Александр был гением тактики и планирования. Когда он вел своих людей в бой, в воздухе чувствовалась некая эйфория, солдаты, увидев его, сражались в два раза свирепее, а враги в панике покидали поле боя. Несомненно, Рамирез был самым лучшим кандидатом на пост Лорда-Командира.
Услышав о том, что теперь мною будет командовать самый успешный боевой генерал за последние двести лет, я даже на некоторое время потерял дар речи. Это был наш шанс – прославить свое имя на века или умереть в смертельном бою, с оружием в руках, как и положено гвардейцу.
Рамирез прекрасно знал потенциал войск, которыми он командовал. Нас заменили бестолочами, которые только и умели орать в матюгальники, да в воздух из винтовок постреливать. А мы были отправлены на войну. Войну, которую мы так долго ждали. И местом войны была Кафиссия V…

ПОСЛЕДНЯЯ РАДОСТЬ

Когда Степаныч слез с высокой кровати, заря еще только занималась. Он поправил одеяло на жене, неторопко оделся и вышел во двор. Утреннюю тишину вспорола пулеметная очередь ядрёного мата. Первой мыслью разбуженной криком бабки было: «Обокрали!». Она выскочила из избы в одной рубахе, уже набрала было воздуха в грудь, чтобы всполошить соседей, но остановилась.
Муж ее стоял посреди двора с полуоткрытым ртом и смотрел на горизонт.
- Дед, чё случилось?
- Так ведь, чтоб его ТРАХ-ТА-РА-РАХ, смотри, красотища какая!
- Тьфу на тебя, матерщинник! Почто орать-то так?!– бабка зевнула, перекрестила рот и скрылась в сенцах.
Дед остался во дворе. Он с восхищением взирал на девственную прозрачность тонких розовых облаков, что причудливо слоились над готовым выползти из-за горизонта солнышком. Только когда край светила приподнялся чуть над черной полоской дальнего леса, дед пошел в избу.
В сенцах разминулся с бабкой. Та спешила к корове. А дед выставил на стол захваченную в сенцах крынку с простоквашей, отпахал несколько ломтей от вчерашнего каравая, достал из-под рушника с поставца блюдко с молодым душистым медом.
Ел он не спеша, щедро поливая хлеб медом и громко прихлебывая простоквашу из кружки. Когда уже заканчивал завтракать, широкой ладонью собирая со стола крошки, чтобы отправить их в рот, явилась старуха. Кухня сразу стала тесной. Дед вздохнул и отправился за дровами, а бабка загремела чугунками на шестке.
Где-то через полчаса дед сидел на лавке у покосившегося палисадника. Скрюченные от тяжкого труда пальцы с потрескавшимися ногтями свертывали самокрутку уже не так ловко, как в молодые годы. Но привычка – первое дело. Никогда он табак в магазине не покупал. «Вот еще, покупать я буду! Я с огорода лучше махры… Она ядренее. А эти цигарки – баловство одно. Перевод деньгам»
Самокрутки дед любил большие. «Я вам чё? Половинкин сын? Мне не на два пыха. Уж ежели курить, то как следоват!» Старший сын, что жил на другом конце деревни, всегда говаривал: «Ты, отец, что печка! Когда вы на пару, полдеревни – в дыму.» Степаныч с удовольствием сделал первую затяжку.
- Эк продирает! – с восторгом заключил он между судорожными приступами кашля. – Злая махра в энтом году!
Когда покурил и прокашлялся, то начал таскать в баню воду. Суббота же! Самый банный день. Журавль от бани далеконько. Добрых три сотни шагов в одну сторону. В котел и бочки с холодной водой надо чуть не сотню ведер приволочь. И дед таскал. Коромысло на плече пляшет, ведра качаются, а вода в них – не колышется почти. Оно – привычка!
Бабка успела и в магазин сбегать, и к сыну старшему заглянуть, и обед в печь зарядить, а дед все еще таскал воду.
- Вот, чего ты, старый, не хочешь к сыну-то? Там и банька белая, и насос, а ты все с коромыслом! – завела жена старую песню.
- Я с этим супостатом не знаюсь. Не сын он мне! – в сотый раз отвечал старик.
Причина ссоры давно забылась, но сдвинуть Степаныча к миру никто не мог. Уперся старик. «Не сын он мне!» И все! Никакие уговоры и увещевания не помогали.
Дымок над баней поплыл только к обеду. Взмыленный Степаныч устроился с цигаркой на лавке у палисадника. Бабка звала его есть, но дед только рукой махал.
- Некогда мне! Я гостёв жду!
- Каки-таки гости? Пошли обедать. Щи стынут. Я уж наложила. И лафитник твой поставила.
- Не, бабка, - отнекивался дед. – Я супризу жду.
- Каку супризу? Ты уже одну супризу под крыльцом третий год хранишь!
- Ага, жди! Сказал я те. Так никакой супризы не станет. Иди, без мене обедай. Я – опосля.
Первым сюрпризом был памятник. Уж больно понравилась деду полированная мраморная плита с золотыми цифирями. Он и заказал. На всякий случай заказал. Дату смерти, правда, не проставили. Ну, он же с понятием! Тогда с сыном и рассорился. Из-за этого самого сюрприза. Да и жена не сильно одобряла приобретение. Но Степаныч хотел покоится в земле со всеми удобствами. Уцепился за памятник, как утопающий за соломинку. В конце-концов все отступились. Деду к восьмидесяти. Пусть сходит с ума, как хочет!
Вот и сейчас, жена только рукой махнула на дедовы чудачества, пообедала, даже вздремнуть успела после обеда, а дед все торчал на лавке, пыхая несчетной самокруткой.
- Ладно, старый, я к сыну в баню пошла. Щи с кашей в печи. Бельё я тебе в сенцах на комоде оставила. Увидишь.
Дед не ответил, только глаза прищурил. Иди, мол, без тебя разберусь.
- Ну, как знаешь. Сын-то из городу беленькую привез. Какую-то на березовых почках. Говорил, тебя ждет.
- Обождется! Не сын он мне, паршивец этакой! Я его… А он… - старик взбеленился не на шутку. Только матерок стлался вслед за удалявшейся бабкиной спиной. Характер!
Машина прибыла ближе к шести. Старик чуть не извелся. Почти весь немаленький кисет вычадил в ожидании.
Длинный тяжелый сверток в суровой бумаге грузчики затащили в сенцы.
- Вы не царапайте! – вился Степаныч под ногами.
- Не боись, дед. Не в первый раз, чай. Тебе куда ставить-то? – спросил могучий в плечах мужик лет тридцати. Похоже, что старшой у грузчиков.
- Так это, прямо здеся в сенцах и ставьте. Вот сюды, к стеночке, - дед суетливо отодвинул лавку. – Прямо туточки и ставьте!
Мужики опустили сверток. Старшой потянулся было к узлу бечевки.
- Не! Не развязывайте! Я бабке супризу сделаю, - остановил его старик.
- Дед, это что же, у тебя никто не…
- Ты что, сынок, господь с тобой! – замахал Степаныч руками. – Это я для себя! Про запас. А то у нас тут все еловые делают. Из сырой доски. А я в сухом лежать хочу. Как батюшка мой, чтобы дубом пахло.
- Ладно, дед. Поехали мы.
- Так, а… - дед попытался сунуть в руки старшому деньги.
Тот ошарил глазами некрашеные сенцы, скользнул взглядом по обшарпанному хомуту на стене.
- Не надо, дед. Все услуги в стоимость входят. Ты бы лучше бабке своей купил чего.
Дед даже растерялся. Не ждал он такого поворота, даже засмущался. Машина уже и за околицей скрылась, а он все молча щурился вслед. Набежавшая старческая слеза замутила взгляд по-детски чистых глаз. Дед смахнул непрошенную жидкость ладонью, громко высморкался.
- Зря! Зря говорят. Что все деньгами сейчас… Вон, остались же люди.
Он еще одобрительно бормотал что-то себе под нос, разбираясь с бельем на комоде.
Парился и мылся он долго. Голышом выбегал к озерцу за огородом, окунался и снова сигал в раскаленное нутро бани. После бани долго отпыхивался в предбаннике, роняя с носа капли пота. Подстеленное на лавку полотенце насквозь промокло. Только полностью остыв Степаныч оделся и не торопясь, в потемках уже, пошел к избе.
В сенцах он включил свет, посидел на лавке с любовью притрагиваясь к шершавой упаковочной бумаге, будто гладил.
- Эй, бабка, на стол собирай! – прикрикнул, как только вошел в избу.
- С легким паром, что ль? – бабка уже лежала. – Ты бы сам там. Неможется мне чегой-то. Видать в бане перегрелась чуток.
- Вот и не хрен было ходить! В нашей баньке-то, оно сегодня ладно было! Хорошо помылся, - разрумянившийся Степаныч накрыл на стол. – Ты сама-то, как, сумерничать будешь?
- Нет, Вася. Говорю же, худо чегой-то. Ты уж один.
- Ну, мотряй! Я проголодамшись сегодня. Так что…
- Ты, старый, чего там в сенцы припер?
- А это суприз! Завтрева увидишь! Ты бутыль-то куды дела?
- В сенцы, в кладовку отнесла. Тамот-ка прохладней.
Степаныч сходил за бутылкой, нацедил в рюмку мутноватую жикость, выпил. Самогонка прокатилась по горлу горячим комком и осела в забурчавшем желудке. Дед крякнул и потянулся за ложкой. Хлебал он медленно, не торопился, подставлял под капли щей с ложки кусок хлеба. Наелся. Встал, перекрестился в красный угол на лампадку.
- Ну, бабка, будем телевизерь смотреть?
- Ты сам уж, - ответила жена сонным голосом. – Да, пока не забыла. Я там болтушку приготовила Буренке. Ты уж отнеси.
- Ладно, старая, лежи. Отнесу!
Степаныч помыл блюдко и ложку, отнес корове болтушку. А потом еще долго таращился в экран подаренного младшей дочкой телевизора.

Утром старик поднялся, как всегда, с зарей. Привычно начал поправлять одеяло на жене. Когда коснулся ледяной руки, замер.
- Вон оно как… - выдавили враз побелевшие губы. – Я-то думал первым…
Степаныч сходил в баню за тазом, во второй раз принес два ведра теплой с вечера воды. Аккуратно обмыл жену. Достал из комода чистое белье. Обрядил и уложил на лавке. Только потом сходил к соседям сообщить новость.
Когда прибежал сын, старик затаскивал в избу сверток.
- Отец…
- Там она, на лавке. Ты помоги затащить.
- Это что?
- Сейчас откроем – увидишь.
Тяжеленный сверток лег на пол вдоль лавки с покойницей. Старик молча содрал бумагу. Сверкнула полировка. На полу стоял роскошный дубовый гроб. Степаныч снял крышку и обнажил белое шелковое нутро.
- За ноги берись, - процедил он сыну.
Жена легла в гроб.
- Великоват чуток, - покачал Степаныч головой. – Я ж на себя…
Потом они вдвоем поставили тяжеленный гроб на лавку. Присели в углу.
- Вот так. Никогда я за ней не успевал. Всегда она первая была, мать-то твоя. В военкомат первая пошла в войну. Тебя вот, до свадьбы еще. И здесь опередила. Всегда она торопилась, - вздохнул старик.
Потом пришли соседи. Завертелось все в круговерти хлопот.
Когда схоронили, то старик напился. Впервые за многие годы напился. Он расхаживал по опустевшей избе и ругался.
- Ты, мать твою ТРАХ-ТА-ТА-ТАХ! Всегда все у меня! Даже гроб и тот! Сноровила! – неслись из открытых окон пьяные выкрики.
Затих старик только под утро. Два дня его никто не видел. Сын приходил, но дальше порога старик его не пустил. Повторилась старая песня про «Не сын ты мне, раз так с отцом поступил!»
Потом старик стал появляться в огороде. Корпел над грядками, таскал воду на полив. Корову-то он отдал еще в день смерти жены. Так что, дел, кроме огородных, у него, почитай, и не было.
Ближе к осени Степаныч слег. Сначала за ним соседка ухаживала. С сыном старик так и не помирился толком. Велел соседке на порог того не пускать. Но уговорили как-то деда. Разрешил. Когда сын пришел, то старик был совсем уже плох, хоть и пробовал еще ерепениться.
Степаныч начал разговор первым.
- Ты, это, я там заказал себе еще. Ты меня в нем хорони. Я в сухом хочу.
- Пап, ты о чем?
- Гроб, сынок. Я же и первый для себя… А оно вона, как вышло. Отобрала у меня Полинушка последнюю радость. Она же всегда первой…
К утру Степаныча не стало. Хоронили его в гробу из сырой елки. На могилу поставили мраморную плиту из-под крыльца. Пригодилась. Как поставили, сын еще погладил полированный камень. «Эх, отец, отец! Надо бы мастера пригласить из городу. Чтобы дату проставил.» Так и сделал. Правда, уже следующим летом.
А заказ дедов прибыл после девятого дня. Сияющий свежей полировкой тяжеленный гроб сын Степаныча с соседом вдвоем долго волокли по огороду в баню. От души матерились. По весне у ребятишек появилось новое развлечение. Как они эту тяжелую громадину из баньки вытащили - никто не знал. Только по разлившейся речке поплыло новое судно, со старательной надписью белой краской на борту - "Дед". Ребятишек, конечно, родители пороли за самоуправство и хулиганство. Да толку-то. Пацаны - они и есть пацаны. Их пороть – и ремень растреплешь, и крапивы не напасешься.

Очень радуют эпиграфы. Красивые и очень, как-бы это... А, интеллектуальные! Это означает, что автор старается, хочет настроить зрителя, на то, что текст вумный и небанальный. Трем в предвкушении ручонки и садимся читать.

Идет загрузка базы данных, присутствует лаконичный пафос. Пафос я люблю, его можно на хлеб намазать и вприкуску с чаем. Тем более это Вархэм, пафос тут должон присутствовать, брызгать со всех щелей.

Ну и что вы на меня вылупились, как новобранец на орка?

Чего?...Кого...Какого?.. Орка? Не, понятно, Вархэм и все такое обязывает, но читателя неподготовленного это сразу убивает наповал. Кэпитен, у тебя же здесь не просто фанфик замурзанный для горстки друзей, ты же ж нетленнище выставляешь напоказ, неопубликованные стихотворения Феликса Ривареса в эпиграф суешь и сразу такой шлак! Незачотно, очень незачотно.

Так, едем дальше. Базары, базары, сплошные базары.... По хамски ГГ общается с гражданином следователем, очень по хамски. У нас в мусарне этот Кастус Дрейк за такое давно бы по зубам схлопотал. И все как-то непоследовательно, с перескоками с одного на другое, опосля возращаясь к пройденному, с ненужными для гражданина следователя- арбитра и граждан читателей подробностями. Ну вот например:

Клинок раскладного ножа того токаря пришелся ему прямо в сонную артерию

Гм, а на «клинке раскладного ножа» были зазубрины? А рукоятка какая была — пластиковая или костяная? А у «того» токаря были усы? И вообще, откуда ГГ все это известно — он ведь тогда маленьким был, дома в денди-40000бит резался? ИМХО не надо все это здесь, мусор, сам от него страдаю. Я понимаю, тебе хочется побольше деталей, показать читателю картину. Но от этих подробностей текст начинает буксовать и вязнуть, читатель устает и идет играть в Контру или приходовать пивчанское с корешами.

Итак, завелись, поехали дальше. ГГ все звездит и звездит, упорно интересуется семейным статусом гражданина следователя, начинает заговариваться:

сказал, что его дом здесь и ни одна сволочь не посмеет его отсюда выгнать

Его-го-го. Нехорошо, Феликс Риварес беспокойно ворочается в гробу и все такое, народ возмущенно кричит «шо за ворп и нафиг он тут нужон». К сожалению или к счастью, но нужон, без ворпа в Вархэме 40000 никак. А вот без всего остального вполне можно и обойтись.

что у м-ра Дрейка погиб единственный сын. И часть вины лежит на нем самом.
Проще говоря, ситуация такая - на планету падает корабль Орков, полк Дрейка послали защищать родную планету, попутно взвалив на их плечи эвакуацию мирного населения из зоны военных действий. Жители близлежайших деревень успевают эвакуироваться, однако Схола получает сигнал об эвакуации последней. Естественно, там начинается паника, в которой несколько человек отбиваются от общей волны. Когда эвакуация почти заканчивается, Орки наконец достигают ворот, и Дрейк отдает артиллеристам приказ распахать все к чертовой матери. Когда ритуал давания Священной Имперской Звиздюлины (с) заканчивается, к капитану подходят два преподавателя из Схолы и скорбно извещают, что они не успели эвакуировать из здания всех, и, возможно, отставшие отправились в мир иной. Кастус окидывает взглядом толпу и не видит своего сына. В приступе ярости он жестоко убивает обоих педагогов... blah-blah-blah...

3. У ворот стояла группка весьма симпатичных созданий женского пола. Собственно, определить их пол было несложно благодаря тому, что гибкие, поросшие золотисто-коричневым пушком тела были роскошных форм. Я засмотрелся на них и Амантари подергала меня за рукав.
-Они не люди- шепнула она- , Темная кровь.
Я положил руку на её пышную гриву.
-Идём, надо торопиться. Здесь нельзя ничего есть и пить, если мы не хотим попасть в зависимость и остаться в этом мире.
-Я знаю-кивнула она-, прадедушка рассказывал. Но что мы будем делать, когда доберемся до Дворца Безумия?
-Сначала нужно до него добраться…
Она прижалась щекой к моему плечу…на короткое мгновение…но это было невыразимо приятно.
Одна из пушистых красоток приблизилась, покачивая бедрами.
-Новенькие! Добро пожаловать в Сияющий Город!
-ЭЭЭ…спасибо- кивнул я, старательно огибая милое создание. –Не подскажете, как дойти до Дворца Безумия?
-Информация стоит платы!- пушистенькая нежно коснулась моей щеки мягкой ладошкой. Я аккуратно убрал голову от её ладони и взял Амантари за руку.
-Пошли, сами отыщем!
-Не так быстро, человечек!- девица мигом утратила дружелюбие и развернулась к нам. Длинный змеиный язычок заплясал меж острых зубов.
-Тут ты в корне не права!- отозвался я, перекидываясь в Обличие отца. Трансформация заняла секунд пять, не больше и вот уже каждой клеточкой я ощущал горячую каменистую землю Интро. Стремительный бросок и Темное Создание корчилось в моих кольцах. Я сдавил её хрупкое тельце почти нежно и она закричала от страха, вертя головой. Её товарок словно ветром сдуло. Я приблизил голову к её лицу и немного покачался, заставляя её рассудок открыться и впустить мой.
«Ты пойдешь с нами и укажешь нам путь!»
-Да, господин!- всхлипывая, кивнула она.-Я сделаю, господин!
«Ты будешь предупреждать нас об опасности, о ЛЮБОЙ опасности!»
Она снова кивнула. Я чувствовал как дрожит её тело и гулкий, тяжелый стук её сердца. От неё исходил запах страха. Запах отчаяния, отравляющего разум. Я с удивлением понял, что это существо панически боится смерти.
«Подчинись и останешься в живых!»
Она кивнула снова с животной покорностью. Я медленно ослабил кольца и отполз в сторону. Но мой разум всё ещё оставался влитым в её больной от страха рассудок. Чтобы как-то успокоить её, я снова «заговорил».
«Как тебя зовут?»
-Лларк, господин.
«На языке Интро это значит «ящерка»!»
-Да, господин.
Я убрался из её головы и в пять секунд переметнулся обратно в обличие гуманоида. Лларк упала на землю и склонила голову.
-Встань и веди нас- велел я, с трудом избавляясь от ощущения её страха и душевной боли.-Не бойся, мы не тронем тебя. Пустынная улица, которой мы шли, была освещена лишь зеленоватым светом полусфер, парящих в воздухе. От них исходил легкий запах фосфора. Амантари вцепилась в мою руку. Думаю, моя трансформация не оставила её равнодушной. Ну, тут уж мы квиты! -Сюда, господин- тихо сказала Лларк, поворачивая в душный проулок, освещенный рядами маленьких зеленоватых шариков.

Дверь возникла словно из ниоткуда. Обычная дверь прямо посреди улицы. Лларк медленно отступила, подняв лапку.
-Сюда, господин- снова прошелестел её голос, а в следующий миг её уже не было.
-Глем, я не хочу туда идти!- в голосе Амантари звучала паника. Я подошел к двери и подергал ручку. Дверь медленно открылась и я увидел самую обыкновенную комнату. Обычную, с потрепанной мебелью и облезлой обивкой из зеленого бархата на стенах. Амантари судорожно вцепилась в мою руку.
-Она не соврала! Это вход во Дворец Безумия! Если я войду туда, то останусь в Интро навечно!
Я положил руку ей на плечо и почувствовал как дрожит её маленькое тело.
-Ты не пойдешь- с обреченным вздохом я наклонился, легко подхватил её за талию и водрузил себе на загорбок. Она даже пискнуть не успела. Я слегка повел плечами и она заерзала, устраиваясь поудобнее.
-Ну, пошли, девочка!- я наклонился и втиснулся в дверь, стараясь не задеть притолоку моей прекрасной наездницей.
В комнате было тихо, пахло как обычно пахнет в домах, где подолгу никто не живет. Я огляделся и заметил, что дверь, через которую мы вошли, исчезла. Круглый стол, покрытый некогда белой, а теперь желтоватой от времени скатертью, стоял в углу. Рядом стул с резной спинкой. Под ногами тихо потрескивал ветхий паркет. Было странное ощущение одиночества, покоя и какой-то запредельной усталости, казалось, сочащееся из обитых зеленым бархатом стен комнаты. Я подошел к стене и коснулся кончиками пальцев облысевшей от времени ткани. Глубокая нежность охватила меня. Нежность к этой комнате, к каждому предмету обстановки, к потрескавшимся паркетинам. Я гладил бархатную обивку и мысленно упрашивал комнату пропустить нас. Амантари не шевелилась, слышалось только её шелестящее дыхание.
Дверь возникла неожиданно. Я положил руку на её мерцающую поверхность и на миг мне почудилось, что комнате было жаль отпускать меня. Я ещё раз с нежностью провел ладонью по бархатной обшивке, прощаясь и вышел. Амантари слегка пошевелилась у меня на плечах.
-Ты понравился этому месту- тихо сказала она.

4. Я шел по длинному широкому коридору, в который нас вывела комната. Я представления не имел, сколько нужно идти, в какой стороне выход и вообще, ни о каких особенностях и законах этого места. В той, другой жизни в Центральных мирах мне доводилось слышать лишь обрывочные легенды об Интро и его особенностях. В частности, о Дворце Безумия, прошедший через который никогда уже не будет прежним.
-Глем, слышишь?- тихо окликнула меня Амантари.- Ребенок плачет вроде, или мне это кажется? Я прислушался, остановившись. Да, где-то вдали плакал ребенок. Амантари положила ладошки мне на макушку.
-Глем, какие здесь могут быть дети? Откуда взяться ребенку во Дворце Безумия? Я покачал головой.
-Не знаю…Здесь никому и ничему нельзя верить.
Я снова двинулся по коридору и внезапно уперся в стену. Только что её не было. Я едва не налетел на неё, так неожиданно она возникла перед нами. Амантари негромко вскрикнула. Я осторожно потрогал стену и убедился, что она настоящая. На всякий случай потыкал кулаком. Результат тот же.
Визг сверху заставил меня развернуться на 180 градусов. Я уткнулся в рельефную мускулатуру и медленно поднял голову. На меня с интересом уставились два дружелюбных желто- красных глаза. От неожиданности я попятился.
-Привет, «де ланси»!- голос существа тоже был вполне дружелюбным. Могучего вида алебарда подрагивала в его огромных ручищах, почти касаясь моей груди. Я с интересом рассматривал создание. Огромное, выше меня головы на две, с телом, словно вырезанным из темного мрамора, с угрожающе- красивыми чертами лица и маленькими изящными рожками на чисто выбритом черепе. Из одежды на красавце был только маленький фартучек из толстой кожи и изящные золотые браслеты на запястьях и щиколотках.
-Мне нравится эта девчонка- ухмыльнулся интроанец.
-Ты удивишься, но мне и самому она нравится!- нагло ответил я, делая попытку обогнуть верзилу. Дорогу мне преградила алебарда.
-Отдай девку и можешь идти куда захочешь!
-А может, тебе ещё стриптиз изобразить?- злобно огрызнулся я и вложил в сцепленные кулаки всю силу, которая у меня оставалась. От удара в челюсть интроанец покачнулся и издал звук, больше всего напоминавший удовлетворенное кваканье.
-А ты небезнадежен!- заявил он глядя, как я дую на ушибленные костяшки пальцев. –Что ж, пожалуй, я пропущу тебя, но с одним условием…
-Каким ещё условием?- пробормотал я, всецело занятый травмированными костяшками.
-Когда выведешь девчонку из Дворца...если выведешь, то вернешься сюда!
-Зачем?- тупо спросил я.
-Недогадливый ты!- грустно заметил интроанец.- Я хочу посмотреть, сколько ты сможешь продержаться против меня в открытом бою. Можешь принимать оба своих обличия если захочешь. Ну, так как?
Я не стал даже спрашивать, что будет в случае, если я не дам согласия. Его алебарда была весьма красноречива.
-Согласен! Даю слово!
-Этого достаточно- кивнул верзила и неожиданно протянул мне своё чудовищное оружие.- Держи, «де ланси», думаю, тебе оно пригодится.
Я вцепился в древко алебарды, упертое нижним концом в пол и кивнул.
-Да, и вот ещё что…- рогатый ухмыльнулся и неожиданно плюнул.
От дикой боли, полоснувшей по глазам, я завопил и завертелся на месте, пытаясь стереть с лица ядовитую слюну. Но слишком поздно. В глазах потемнело и скоро лишь пурпурно-черная мгла колыхалась вокруг. Амантари плакала, пытаясь как могла обтереть остатки зловонной мерзости с моей физиономии. Я почти ничего не осознавал от ярости, боли и отчаяния.
-Глем,-тихо позвала девушка- что теперь будет? Из моего горла вырвался стон, больше похожий на рычание.
-Теперь ты будешь моими глазами!
Она снова заплакала. Я протянул руку и коснулся стены, другой рукой крепко держа древко алебарды. Какое- никакое, а оружие. Всхлипыванья сверху становились всё глуше. Наконец она успокоилась и я услышал прерывающийся от слёз голос.
-Глем, ты не туда идешь…поверни влево, ещё немного…
В общем-то она оказалась вполне приличным поводырем. Мы двигались с хорошей скоростью, хотя чертова алебарда оказалась тяжеленной и мне пришлось тащить её волоком экономя силы. Амантари командовала куда идти и я подчинялся. Мы шли уже несколько часов, когда вдруг голос Амантари сорвался и в нём зазвучал испуг.
-Глем…Глем, они здесь…что нам делать? Что нам делать?!!!

Я протер рукавом глаза, пытаясь прорваться сквозь пелену пурпурно-черного тумана, в котором изредка мелькали какие-то бордовые тени. Амантари исступленно завизжала и с такой силой обхватила коленями мою шею, что я едва не задохнулся. Выпустив рукоятку алебарды, я попытался разжать очаровательные, но смертоносные тиски.
-Тари…пусти… ты меня задушишь!
-Они здесь!- выдохнула она, чуть ослабив хватку и я почувствовал, как она дрожит.- Глем, они здесь…они здесь…
Я присел, нашаривая на полу рукоятку алебарды и по счастью наткнулся на неё почти сразу. Схватив чудовищное орудие обеими руками, я поднялся и взмахнул им над головой. Точнее, попытался взмахнуть. Чертова алебарда была кошмарно тяжелой. Меня занесло назад, потом швырнуло вперед следом за орудием, весящим, казалось, целый хеллен ( три тысячи килограмм. прим. Автора). Острие алебарды гулко вонзилось в пол и я услышал истошный визг. Амантари на моих плечах подпрыгнула и завопила так, что я оглох на левое ухо.
-Так его, Глем! Молодчина! Ты отрубил ему хвост!!!
Я похолодел, судорожно стиснув немеющими пальцами скользкое от пота древко. Я вообще мирный и делать кому-то больно, а тем более рубить хвосты не доставляет мне удовольствия. Но в данном случае у меня просто не было выхода. -Справа, Глем!- завизжала Амантари.
Я послушно поднял алебарду, перехватив её поближе к металлу и обрушил её в указанном направлении.
-Слева! Ах ты плевок вонючий! Пенёк помеченный! Справа, Глем! Получай, зараза! Слева! Уйй, гад! Берегись, Глем! Вот тебе! Вот! Вот!
Не обращая внимания на звуковое сопровождение, я пытался целить в багровые тени, то и дело возникавшие в почти полной колышущейся тьме. Сколько длилось сражение, не могу сказать. Мне показалось, что прошла вечность.
-Да сколько же их тут?!!!- в отчаянии возопил я, чувствуя, как судорога схватывает уставшие мышцы и рукоять скользит в мокрых от пота пальцах.
-Кажется, здесь весь Интро собрался!- проинформировала сверху Амантари. –Ай! Глем, у него меч!
Я ударил резко вперед, как копьем или штыком. Алебарда снова увлекла меня за собой и я пронесся вперед, оскверняя воздух теми презанятными выражениями, коим выучился за время моих долгих странствий. Острие навершия воткнулось во что-то живое и помещение огласил пронзительный хрюкающий визг. Я крутанулся, очерчивая вокруг себя линию и зацепил, кажется, ещё парочку врагов.
-Эйлиен!- истошно завопил я, чувствуя, как тело немеет от усталости и из сведенных судорогой рук выскальзывает единственное оружие.- Эйлиен! Помоги!
Сильные тонкие руки, благоухающие чистотой и цветами обняли моё лицо и губы прижались поочередно к правому, затем к левому глазу и напоследок коснулись рта, вдохнув в меня волну силы и радости. На миг я зажмурился и вскрикнул, когда в открывшиеся глаза хлынул поток света. Ага! Ну, теперь пойдет веселее! Бодрость и сила переполняли меня. Я развернулся, крутанув алебардой, которая внезапно стала легче пушинки.
-Спасибо, Эйлиен!- с радостным смехом я помчался вперед, на напирающую волну врагов, и у самого носа противника так взмахнул алебардой, что рогатые отскочили. Кто не успел, тот опоздал! Я пронесся сквозь строй, вопя так, словно плясал босой на раскаленной сковородке.
Амантари подбадривала меня, вцепившись обеими руками в волосы и используя их на манер руля, отчего у меня глаза выскакивали на лоб при каждом повороте. Потом непонятно как мы оказались в огромной и на редкость зловонной кухне. Местный народ шарахался в стороны. Я летел вперед, игнорируя все правила движения и на бегу сбивая с ног нерасторопных обитателей. У одного из них, одетого только в заляпанный кровью кожаный фартук мне удалось позаимствовать большой мясницкий тесак. Собственно, это была идея Амантари. Она огрела рогатого промеж растительности на башке чем-то железным (звук не вызывал сомнения), а я вынул нож из ослабевшей руки. Неплохая прибавка к алебарде. Тем более, что для ближнего боя она не годилась.
-Ну, куда теперь?- поинтересовалась моя подопечная, подпрыгивая на моем горбу. –Внутреннее чутье подсказывает мне, что выход где-то побли…
Она не договорила и снова раздался металлический звон. Я развернулся. Один из милых обитателей сего места медленно сползал на пол. Я покосился наверх.
-Чем ты его, девочка? Перед моим носом свесилась большая чугунная сковорода на длинной ручке. Я одобрительно кивнул.
-Хорошая вещь!

Отыскав выход из кухни, мы оказались в гигантском колонном зале, словно созданном сумасшедшим дизайнером. Роскошь и безвкусица уживались здесь вполне гармонично. Слишком яркие, кричащие цвета мозаичных панелей, украшавших одну из стен казались мне ужасающими…до тех пор, пока я не взглянул на противоположную стену. Содрогнувшись, тут же отвел взгляд. Вторая стена представляла собой цветные барельефы с изображением пыток, убийств и различных извращений. Меня едва не вырвало прямо на роскошный ярко- алый ковер и понадобилось минут пять чтобы прийти в себя. По тому как судорожно Амантари вцепилась в мои волосы я понял, что ей сие зрелище тоже по нраву не пришлось.
-Чего-то тихо здесь- сказал я.- Слишком уж тихо.
-Я боюсь- зашмыгала носиком Амантари.
Я шагнул вперед и ноги почти по щиколотку погрузились в алый ворс ковра. Следующий шаг…не состоялся. Толстый ворс словно обвился вокруг ступней , а тело двинулось по инерции вперед, Словно в кошмарном сне я падал бесконечно долго, крича от отчаяния и горя и слыша ответный вопль Амантари. Мы покатились по ковру, а в следующее мгновение её уже не было.


5.

Ошеломленный потерей, я сидел прислонившись к одной из монументальных колонн и держа в руках тесак. Внутри было пусто и ледяной ветер задувал прямо в душу. Я потерял её…Потерял девушку, спасшую мне жизнь, просившую моей защиты. Я должен был что-то сделать, что угодно…ВСЁ, что возможно…но не сделал. И теперь я сидел, погружаясь всё глубже в пучины отчаяния, в самую глубину моего личного Ада, пока тоненький голосок из глубины моей измученной души не прошептал «Второе желание». Я вздрогнул. А ведь правда, у меня осталось ещё два желания.
-Эйлиен! Помоги мне!- позвал я, и сам изумился тому, как жалко и мучительно- слабо прозвучал мой голос.
Он появился. Просто вышел из-за роскошной портьеры, висевшей у входа в зал. При виде него я почувствовал, как отчаяние, затопившее было душу, отступает. Эйлиен подошел и положил руку мне на плечо, помогая встать.
-Я могу отправить тебя домой прямо сейчас- тихо сказал он.
Я покачал головой. Его присутствие сделало меня достаточно спокойным и я уже сформулировал свою просьбу.
-Если я попрошу вернуть её, ты скажешь, что это невозможно.
Он кивнул, глядя на меня с глубокой жалостью и нежностью.
-Тогда отправь меня туда, где она сейчас находится.
-В самые глубины Интро, туда, откуда нет возврата- его голос был исполнен глубочайшего сострадания. –Ты готов пойти за ней Сердце Тьмы? В Город Потерянных Душ?
-Готов- ответил я.
-На что ты надеешься, Глем Рас?
Я пожал плечами.
-По крайней мере, ей не придется оставаться одной. Если я не сумею вытащить её, то останусь с ней там. Одиночество- самое страшное что есть на свете.
-Ты прав,- кивнул Хранитель-и для Темной Крови это личный кошмар. Ибо их души принадлежат Тьме. Одиночество во Тьме…
Я содрогнулся от ужаса. Я не хотел даже представлять себе этот кошмар.
-Возможно, она не узнает тебя. Возможно, не захочет ничего менять.
Я пожал плечами.
-Да…возможно…
-Ты уверен, Глем Рас?
Я кивнул. Эйлиен положил руку мне на плечо и мигом позже мы стояли на продуваемом всеми ветрами пустынном плато. Гнетущая отмосфера этого места проникала в самые недра души. И я понял, почему Интро называли Кошмаром Вечности. И почему сюда ссылали самых отъявленных, самых неисправимым преступников, потерявших право называться разумными существами. При мысли, что где-то тут Амантари, совсем одна, во Тьме, наедине со своей болью, мне стало жутко.
-Я должен оставить тебя, Глем- сказал Эйлиен и мне стало ещё горше и холоднее, но я постарался взять себя в руки.
-Ничего, выберусь…жаль только, нечем огонь разжечь.
-В этом мире другие физические законы- голос Хранителя был полон грусти- и огонь здесь гореть не будет. Лишь черное пламя и черные воды, несущие горечь, можно найти в этом месте. И снова я спрашиваю тебя, готов ли ты блуждать в поисках женщины, принадлежащей Тьме?
Я не ответил, просто повернулся и обнял его. Он положил руку мне на голову и невероятное ощущение покоя, радости и любви нахлынуло волной, унося страх и горечь.
-Что ж, не смею больше тебя отговаривать- Эйлиен улыбнулся и сунул руку в складки своего белоснежного одеяния.
–Возьми эти три кристалла,- он протянул мне кристалы Киассари, драгоценные "кормящие камни" из одного окраинного мира- они помогут тебе и ей продержаться некоторое время без воды и еды. Просто положи в рот на некоторое время, а когда насытишься и напьешься, сохрани до следующего раза. И вот это.
Мне в ладонь легло нечто невесомо- легкое. Теплое сияние окутывало тончайший плат, словно сотканный из паутины. Я задержал взгляд на нем, а когда поднял голову, Хранителя уже не было. Лишь едва слышный шепот коснулся казалось, самого сердца:
-Сумеешь пробудить в ней любовь- спасешь её душу.

Я стоял, озираясь вокруг и пытаясь определить, в каком направлении идти. Но в голове не было ничего кроме тягостного чувства беспомощности и безнадежности.
Поразмыслив немного, я решил принять Обличие отца, как наиболее приемлемое в этом мире. Не столько по причине эмоциональной холодности, сколько из-за желания быть настороже. Поплотнее пристроив на шее плат, в который были завязаны одежда и драгоценные кристаллы, я переметнулся и с холодным удовлетворением ощутил под кожей каменистую землю. Небольшим неудобством было то, что земля была очень холодная, но это казалось совершенно неважным. Всматриваясь в мерцающее темным светом пространство впереди, я пополз к скалистой гряде, на одном из участков которой свечение было более интенсивным. Теплое сияние, исходящее от плата окутывало меня облаком и я не слишком удивился, почувствовав, как подрагивает земля от крадущихся шагов. Я чуть замедлил ход, давая неведомому преследователю приблизиться. От него исходило тепло живого тела, настолько слабое, что будь я в человеческом облике, не почувствовал бы его. Кто бы это ни был, он был живой. И я ощущал что-то вроде равнодушного интереса к этому существу. Вдобавок местный обитатель мог стать источником информации. Чувствуя присутствие уже достаточно близко, я развернулся и сделал молниеносный рывок, обвив кольцами живое теплое тело.
К моему вящему удивлению противник оказался достоин моих колец. Я ощутил мощное сопротивление, едва не заставившее меня разомкнуть объятия, но тут же стиснул их ещё крепче. Глухой стон был ответом, но я не спешил выпускать добычу. Медленно, прощупывая, я вторгся в сознание чужака и вновь изумление едва не заставило меня разжать объятия.
-Во имя всего святого, Глем?!- голос, прозвучавший в темноте, был хриплым и сдавленным.
Осторожно убрав нити, проникающие в разум обитателя этого места, я столь же медленно и осторожно разжал тиски и отполз в сторону.
-Спасибо, малыш- прозвучало из темноты.
Я переметнулся в течение мгновений и, поправив на бедрах сползшую повязку, отвесил изящный поклон.
-Ну, твоё величество, не ожидал!.
Она вышла в теплое сияние плата и улыбнулась. Высокая, ослепительная, как и прежде. Императрица Кольца Миров Афродита Вангелис. Я улыбнулся в ответ и сделал шаг ей навстречу. Спустя секунду сильные мускулистые руки обвились вокруг моей шеи и мягкие губы прильнули к моим в долгом поцелуе.
-Так значит, это всё-таки была правда! Что тебя отправили в Интро!- вырвалось у меня, когда моя императрица всё- таки соизволила прервать поцелуй.
-А ты-то как сюда попал, Лисёнок?- отозвалась она вопросом на вопрос.
-Хотя здесь не слишком хорошее место для беседы. Идём, малыш.
По дороге я вкратце поведал историю моего попадания в Интро и потери Амантари. Как всегда, Дита оказалась изумительной слушательницей. Я не заметил, как мы подошли к небольшому каменному дому, расположенному на широком плато, с одной стороны обрывающемся в пропасть.
-Здесь я живу, малыш- императрица посторонилась, пропуская меня в дом- и ты представить себе не можешь, как я рада тебя видеть!
-Ну, я всё ещё твой верный шут, не так ли?- я ухмыльнулся, просачиваясь в дверной проем.- А место шута рядом с его госпожой.

Здесь, наверное, следует сделать маленькое отступление. Сказать, что мне повезло- значит ничего не сказать. Встретить Афродиту Вангелис в самом сердце Тьмы было так же нереально, как если бы здесь вдруг запылало яркое солнце.
Когда-то я был её шутом. В те дни, когда она захватила Кольцо Миров и утвердилась на троне как императрица, я был при ней. Как и те, кто потом отреклись от неё. Впрочем, таких было немного. Афродита умела снискать уважение даже своих врагов, что уж говорить о друзьях. Увы, идя дорогой мести, она пошла по гибельному пути.
Некогда она спасла Кольцо Миров от вторжения Извне, объединив разрозненные орды Внешнего Предела и бросив их в решающую битву с пришельцами как союзников Центральных Миров. Вскоре после окончания войны она удалилась в мир, который его жители называли Землей , и где она отыскала своего возлюбленного. Вместе с ним она поселилась в долине, в маленьком доме. У неё и её любимого родилось девять детей.
Однако отплатили ей чернейшей неблагодарностью. Правители нескольких Центральных Миров, успевшие вступить в сговор с захватчиками, отправили по следам Диты убийц. Её выследили на Земле, где она жила вместе с мужем и детьми. Её муж и восемь из девяти детей были убиты сразу, одного из малышей старший сын успел спрятать прежде, чем пал под ножами убийц. Но и ей удалось уничтожить двоих и захватить одного из убийц, под пыткой выдавшего её имена нанимателей. Вот тогда, обезумев от гнева и горя, она решилась на месть. Объединив боготворящие её дикие орды Внешних Пределов, она вторглась в Центральные миры и уничтожила троих из пяти предателей. А потом она внезапно исчезла. Её искали, но не нашли. Ходили слухи, что Совет Вечности приговорил её к ссылке в Интро, но говорили об этом очень тихо, ибо ссориться с Советом было себе дороже. Трон императора занял её наложник Хаген, который не сумел удержать в подчинении дикарей предела. Империя распалась. Но я уже был тогда далеко, в одном из закрытых Внешних миров. Я ушел, когда понял, что Дита не вернется.

-Ты голоден?- спросила императрица, накрывая на стол.
Я с изумлением смотрел на тушеное мясо и фрукты.
-Откуда?

-Ты голоден?- спросила Дита, накрывая на стол. Я с изумлением смотрел на тушеное мясо и фрукты.
-Откуда?
-Ты забываешь, что ученица Дау из Отранто способна на кое- какие трюки с материей- улыбнулась Афродита.- Так что кушай на здоровье. Искать твою ллоранскую девчонку на пустой желудок- верх безрассудства!
- Она не моя,- я пожал плечами, налегая на мясо- уж кому как не тебе это должно быть известно!
-Да…я и забыла,- она чуть наклонила голову вбок, глядя на меня огромными сиреневыми глазами- но ведь тебе нравится эта малышка! Так почему бы нет?
-Потому что не хочу! Пусть она даже будет самой красивой девчонкой Вечности. Но она спасла меня от пыток и смерти в Кийонги и я обещал вытащить её отсюда, а я всегда держу обещания.
-Это правда…-императрица усмехнулась- правда Глема Раса, императорского шута. Но ведь никто не требует от тебя соблюдения верности! Ты имеешь полное право на…
-Оставим это!- я прервал её довольно грубо, но желания не было спорить. –Если можешь помочь мне найти Амантари, помоги. Если знаешь, как её отсюда вытащить, буду благодарен тебе по гроб. Но умоляю, прекрати сватать мне каждую красивую девчонку Кольца!
Афродита молча кивнула в ответ.

Лёжа в чистой постели, я отвернулся к стене. Против воли из глаз потекли слёзы. Я попытался было представить себе личико Амантари, но возникло другое лицо. Пусть менее красивое, но бесконечно родное, любимое. Засыпая, я чувствовал, как намокла от слёз подушка.
Афродита меняла мужчин как перчатки. Лишь одному она могла быть верна, своему ненаглядному Эрику Рейну. Тому самому, что погиб на далекой Земле. Поговаривали, что в ней текла капля крови «йе окта», перевертышей- кошек. Так или иначе, она никогда не была одна, но и никогда не была ни в чьей тени. Такая уж у неё была натура.
Её дочь Аллорет была другой…настолько другой, что полюбив её однажды, разлюбить я уже не мог. Аллорет была «нге нтауи», полукровка- нтауи по отцу. Дочь Дау из Отранто, мудреца, миротворца и ученого, чья слава гремела в Кольце Миров и за его пределами. Увидев её однажды я понял, что никогда уже не буду прежним. Уж так она действовала на мужчин. На всех, не только на меня. Я не приносил ей клятв верности и не признавался в любви под окнами её спальни. Просто как-то так само собой получилось, что она оказала мне честь, избрав в наложники. Почти три года я был счастливейшим из смертных. А потом нам пришлось расстаться. Я отправился с её матерью по пути мести. Аллорет же не признавала мести и ненависти. Как и все нтауи, она была бесконечно добра и милосердна.
После падения Императрицы я ушел во Внешние Пределы. Здесь в одном из военных столкновений получив травму головы, я лишился возможности управлять Переходом. Меня бросало из мира в мир и я не мог вернуться в тихий окраинный мирок, где обитала моя любимая. И предать её я тоже не мог. Ни на секунду я не забывал Аллорет. Я знал, что вряд ли смогу когда- нибудь вернуться к ней, но забыть её…это было невозможно. Мне кажется, Дита знала это, потому что никогда не претендовала на меня как на наложника.

-Глем, поднимайся! Пора вставать, малыш!
Я сел, помотав головой, чтобы прогнать остатки сна. Афродита стояла передо мной, одетая в свои обычные доспехи. Но выглядела при этом так, что я на время забыл, как дышать. Её стройная и в то же время мускулистая фигура выделялась на фоне мерцающего света голубоватых газовых шариков, парящих под потолком. На плечах и руках мерцала золотая вязь татуировок.
-Одевайся, на столе есть остатки вчерашнего ужина. Я скоро вернусь.
Дита придирчиво осмотрела меня.
-А ты здорово похудел, малыш! Кожа да кости!
Я уже почти заканчивал завтрак, когда она вошла в гостиную, ведя за собой худощавого беловолосого парня в щегольской куртке и двумя пистолетами странной конструкции, висящими на кожаном поясе, охватывающем костлявые бедра.
-Познакомься, Глем, это Марсиус, один из лучших здешних проводников. Он отведет нас в Город.

Придавив левую руку массой остального тела, Нотиус оторвал с нее пласт псевдокожи и кусок мышц. Как он и ожидал, пуля разбила поршень гидравлической системы, нарушив всю отлаженную работу. Участившиеся подрагивания ладони пришлось усмирить тяжелым ящиком, набитым всякой рухлядью.
"Сам я рухлядь древняя,- подумал Нотиус, вырезая пулю скальпелем, изготовленным из куска ржавого железа.- Нечего и говорить"
Устранить кусок свинца было легко, а вот исправить повреждения – куда сложнее. Часть поршней пришлось выдернуть и передать их нагрузку на другие. Теперь левая рука стала слабее правой. Но найти новые детали в этом мире невозможно. Хотя бы потому, что мир этот и не существует как будто.
Починка заняла всего полчаса, хотя время здесь и не имело значения. Оно здесь не имело ничего.
Старый кибер с трудом поднялся и быстро проверил состояние организма. Его положение становилось с каждым "днем" все хуже и хуже. Никаких запчастей, никакой возможности полноценного ремонта. Если бы еще и погиб мозг в таких условиях, Нотиусу никто бы не смог помочь. Да никто и не собирался ему помогать.
-Все-таки Лорд не все предусмотрел, когда создавал меня. Надо бы ему…
Тут кибер осекся и посмотрел вниз. Старая привычка, оставшаяся от человека. Уже два года он не вспоминал о Лорде. Сначала он восемь лет пытался найти его, затем смирился с невозможностью найти хозяина и укрылся в этом старом бункере. Лишь иногда он рыскал по окрестностям, в поисках подходящей пищи. То, что осталось в нем от человека, умершего две с половиной тысячи лет назад, требовало своей энергии, в отличие от остальной кибернетической половины. Но такие поиски оказались опасны – всего одна встреча с неизвестными людьми и пришлось ему чинить руку.
-Все-таки надо мне его найти. Он не мог просто так исчезнуть. Не мог. Не такой человек. Просто так не сдастся. Тршк...
Изо рта Нотиуса послышалось потрескивание и шипение.
На ремонт некстати отказавшей звуковой системы пришлось убить пару часов. В результате долгих манипуляций с частотой и силой, голос его стал рычащим.

Тяжелая крышка бункера приподнялась и резко откинулась в сторону. Кибер выбрался наружу и посмотрел на тяжелое багровое небо, низко нависшее над землей. Десять лет назад оно не было так низко. Но таким же кровавым было. Кровавым, словно рубин.
Нотиус почувствовал страх. Это ощущение, что не свойственно бездушному механизму, все еще оставалось в человеческой его части. Десять лет прошло с того момента, как вселенная застряла в одном мгновении времени. И небо все ниже и ниже.
-Стоп. Не десять лет. А девять лет, двенадцать месяцев, тридцать один день и двадцать три часа пятьдесят девять минут. Еще чуть-чуть осталось.
Он услышал какой то шум вдалеке и насторожился. Еще одна встреча с аборигенами для него могла бы быть последней. Кибер посмотрел на крышку бункера и собрался было запрыгнуть обратно, но все поплыло перед глазами.
-Неужели еще и глаза отказывают? Я не крот, чтобы...
Он не успел додумать мысли, как уже лежал на земле.
Одна из дремлющих программ, дожидающихся своего часа, включилась и блокировала все системы.
Нотиус стоял на огромном свежевспаханном поле под чистым голубым небом. Солнце ярко заливало все вокруг. Тепло и спокойно. Но только на первый взгляд.
Нотиус был не один на поле. Обернувшись, он увидел двоих.
Огромный, черный трехметровый демон нападал на высокого человека в плаще. В нем старый кибер узнал хозяина.
Последний отбивался от атак мечом и резкими отскоками в стороны. Но становилось ясно, что долго он так не продержится. Демон был гораздо выносливей его, и каждый раз удары жутких лап все ближе и ближе проходили мимо врага.
Нотиус услышал голоса, что звучали в голове хозяина.
-Прими же тьму в себя! Ты проиграешь! Подумай, что будет дальше, после твоего поражения…
-Никогда! Никогда я так не поступлю!
-Твое право заблуждаться. И ты им пользуешься.
Демон выбил, наконец, меч. Хозяин упал на землю. Нотиус не знал, пронеслась ли вся его пяти с половиной тысячная жизнь перед глазами. И перед самым ударом демона в голове кибера пронесся пронзительный крик:
-Я согласен! Тьма, приди в меня!
Небо не разверзлось в тот же миг, не прозвучал оглушающий гром. Лишь темные облачка мгновенно окружили тело, защищая его от удара. А затем неведомо откуда взявшиеся у хозяина длинные кожистые крылья отбросили демона назад. Взревев, тот вновь бросился в атаку, но был встречен восемью лучами, бившими прямо в его грудь. Теперь хозяин был одного роста с ним, все восемь рук били разноцветными лучами в демона.
-Неужели он стал таким сильным?!- Недоумевающее думал Нотиус, наблюдая за схваткой. На него не обращали внимания, словно и не было рядом с ними.- Это воспоминание. Но оно не мое! Кем оно было загружено?
Несмотря на то, что теперь враг стал сильнее, демон не сдавался. Рыча от дикой боли, причиняемой лучами, он шел вперед. Хозяин же отступал, все равно проигрывая этот бой.
-Только это и было вам нужно? Чтобы я умер, подчиненным тьме?- В его мысленном голосе чувствовался сарказм.
-Нам не нужен ты свободный. Зато ты, полностью порабощенный – лучшее из того, что можно желать.
-Никому нельзя доверять. Лгут все. Даже я на это способен.
-Остановись!- Голос неизвестного, или неизвестных, сбивавших хозяина с пути, взвыл от бессильности. Он явно что-то понял.
Но было уже поздно. Лучи перестали бить в демона, и в тот же момент он бросился в последнюю атаку.
Длинные когти вышли изза спины хозяина, кровь окрасила землю темным цветом.
Раздался ужасный скрежещущий звук, словно в часовой механизм вселенной попала крохотная песчинка, сломавшая всю систему. Небо побагровело, начиная снижаться. Но тут же прекратило, как только тела хозяина и демона исчезли, вместо них в воздухе завис крупный рубин. Однако и он исчез, разбившись на несколько осколков.

-Вот этого мы вчера подстрелили. Корявый неплохо в него маслину шмальнул. Только он от нас сдрапал, тут где-то пропал.
Нотиус открыл глаза. Действие программы-воспоминания прекратилось. Он увидел над собой пятерых людей, двоих он узнал – это они недавно напали на него.
-Что ты несешь? Крови не видно, только на руке царапина какая-то. Истратили патроны зря. И еще он жив.
Бандиты уставились на кибера. На их лицах появилось немалое удивление – только что Нотиус лежал абсолютно неподвижно, труп трупом, и тут ожил.
-Придется исправить,- задумчиво произнес один и выстрелил в голову кибера почти в упор.

Быть может, потому что я редко бывала дома, видела его вечно спокойным с горделиво-прищуренными глазами. Мне было некогда с ним общаться, сами понимаете, учёба, проблеты и т.п. Но я знала, что что-то не так, но питала иллюзии… Он перестал играть в игрушки. «Вырос» - наивно полагала я. Поссорился с подружкой – бывает, просто пусть не общаются с ней.

В тот день я решила прогулять физкультуру, сидела дома в интернете искала книги…

По сердцу полоснул жалобный то ли вой, то ли писк.

Я тут же вскочила и увидела, как Он беспомощно барахтался на спине, свесив язык. Его тело резко и быстро вздрагивало, а глаза… его голова крутилась по сумасшедшему резко, но всё же чёрные пуговки постоянно находил моё лицо. Если в его широко открытых глазах не бликовала бы лампа, можно было счесть, что глазницы пусты.

Странно, но он смотрит на меня как на бога, будто я спасу его как тогда, когда он угодил в ведро с водой. Ещё вспоминается тот случай, когда он застрял между стеной и шкафом… или как он запутался в ткани… в общем у нас с ним было много приключений.

Я – не я, скованная совершенно не понятным ощущением, словно кожа отделилась от мышц, но мне не больно, просто как-то противно, холодно, сухо, тянет…

Надо было бить тревогу, когда, он на ходу закрывал глаза, ударяясь о стены и предметы, когда перестал играть, ночами шибуршился и пищал, мешая спать. «Чекист», - ворчала я, перенося на кухню клетку накрытую тканью. Я не видела, что с ним происходит там, в темноте. Он как-то при мне упал в обморок, но после же вскочил как ни в чём не бывало.



А сейчас дрожащими руками приподнимаю его тельце над полом. «Чаки, Чаки!», - еле шевелю онемевшими губами. Он щёлкнул крохотными челюстями, прикусив язык. В тот миг захотелось положить его, бризгливо встряхнуть рукой, побежать в ванную и смыть эту кровавую узенькую змейку, которая сползла до середины ладони. Но собираю волю в кулак и поправляю язычок, нежно глажу мордочку, спину, лапки. Всё тело твёрдое, как окоченевшее, как чучело… расслабилось.

Успокоился. Умер? Фух, уснул, крепко сжав мой мизинец в когтях. Надо бы готовиться к семинару… К чёрту учёбу. Мамка просила пропылесосить… к черту! Всё к чёрту! Никто из них не поймёт мою трагедию.

Аккуратно перекладываю Чаки на ткань.



Он попал ко мне случайно. Я не знаю, в каких условиях он был. Но знаю точно, что но погибал. Местами ещё голенький и совершенно не складный, он смотрел на весь мир доверчивыми огромными глазами. Я вскармливала его, учила всяким штучкам… Привязывала к цепочке крохотный кулончик в виде клыка и тащил по полу, а он так горделиво за ним бегал. А как, задрав голову, нёс свой трофей! Маленькое существо с огромным чувством достоинства смешно так огрызалось на кошку. Она же крупнее и сильнее его. Это мы с его подружкой научили его рычать на кошек. Он часто что-то бормотал бывало и громко, но никогда не кричал, в отличие от соседских…

Мою руки с мылом уже второй раз, а упрямая, ржаво-коричневая полоска все не смывается. Она слабо тянет кожу.

Ну вот уже всё смыла, но кажется, что руки грязные… всё равно грязные.



Надо срочно отвезти Чаки к ветеринару.

А у специалиста как назло выходной именно во вторник, в другом месте врач птицами не занимается. И лишь знакомый орнитолог сказал, что у мальца что-то с головным мозгом. Что возможно опухоль, быть может он ушибся или наследственность такая, может быть вообще он появился на свет из-за инцеста.

Чаки, вообще, немного альбинос, а в целом, по масти - арлекин. Я ещё любуюсь его нежно-салатовым оперением и чёрно-изумрудными маховыми перьями с белыми пятнами у основания.

У таких как он, как и у альбиносов много всяких патологий… Но что бы так всё было страшно… Вот и вспоминаются те самые руки с полоской запекшейся крови. Этот след – знак тысячелетнего геноцида. Именно геноцида без всяких преувеличений. Как могут осуждать фашизм, те кто говорим о чистоте крови животных, о выведении и сохранении пород (сравним с рассами)?…

Ведь в дикой природе такие как Чаки умирают не только из-за странного цвета, но и из-за глухоты, слепоты, лейкемии, артрита или эпилепсии... Слишком много болезней и что бы один альбинос радовал глаза зевак, быть может, десятки, умирают в младенчестве. Десятки из выживших страдают от множества болезней, связанных исключительно с мутацией из-за беспорядочных связей с родственниками… и единицы доживают до преклонного возраста.

В прочесе выведения породы, например, собак, порой из одного помёта берутся щенки с подходящими качествами. И только когда порода устанавливается, люди следят за тем, чтобы не случалось инцеста. Но тот грех откликается эхом на многих поколениях, и только один из сотен участвует на выставках, второсортный материал уходит в рабство к людям с бюджетом поскромнее, а недопёски, которых не возможно продать из-за экстерьера или болезней, уходят из жизни быстро и страшно… или на улицы.

А фраза: «Мы в ответе за тех, кого приручили» угодным животным-рабам, и то до тех пор, пока живы хозяева или живые игрушки угодны хозяевам…



Надо идти на драмкружок, одеваюсь. Ну не умею я без погрома.

Его опять ломает!

Ну и пусть. У меня много дел более важных, чем какой-то волнистый попугайчик. Мне ещё на ёлке надо будет играть Деда Мороза!

Что я говорю!

К чёрту Деда! Если скажут, то откажусь от роли.

«Лапочка моя. Хороший мальчик! Всё будет хорошо. Всё будет»… Не будет ничего. Но по совету мамы толчу «Феналипсин». Это лекарство должно помочь. Видел бы кто-то как я разбавляю порошок в ложечке.

Темнеет. Он сидит на свое жёрдочке как обычно, спокойно и надменно. Как обычно переговаривается со своей подружкой, а она ворчит на него из соседней клетки.

Совсем недавно они забавно так катали попрыгунчик, отбирали друг у друга спичку. Да, да, эта жалкая щепочка была для них целой палкой подходящей для игры в апорт. Правда, быстро рассыпалась в прах.

Я не знала, что он так страдает! Хочу, что бы он жил и радовался жизнью, но при каждом припадке искренне хочется накормить снотворным, что бы он уснул вечным сном.

Мечусь из угла в угол в комнатке 3Х4, смотрю то на дверь, исколотую дарцем, то на квадратики света по ту сторону проспекта, задавая себе один и тот же вопрос: «Как же мне быть?». Ведь если смерть – наказание, то этот мутантик ни в чём не виноват, виноваты люди… Если смерть – отпущение, освобождение, награда… то это лучшее, что я могу для него сделать. Но я не хочу быть убийцей, и ем исключительно растительную пищу, чтобы не убивали для меня.

Убийство – слабость! Самоубийца – слабак! Царь приказывает казнить политических преступников - слабак! Родственники тяжело больного человека, настающего на эвтаназии – то же слабы, как и сам больной. Хищник слаб, ибо может, есть только мясо. А человек всеяден, ему дан выбор: убивать или нет. Но увы человек не выбирает: воскресить или нет. Я лишь продлеваю его страдания, потому что не одобряю любую форму убийства. Это всё – моя гордыня.

Родная дикая стая давно бы избавилась от Чаки, но поскольку его стая – Я и его подружка, решить мне: «Так как же быть?».