Мне снилось, что я очнулся
Где-то на окраине мира.
В Бразилии или Австралии,
Там люди ходят кверх ногами
И думают о завтрашнем дне
Едва ли.
Не слышали о взрывах в метро,
Или вулкане
С непроизносимым названием
И не страдают гастритом
и разными маниями.
И мне бы сейчас взять самокат
Или крутить педали
Чтобы увидеть край света
Через который, как говорят, переливается
Мировой Океан в неведомой дали.

Устала расчесывать длинные косы,
Томиться в темнице, смотреть из окон.
Ко мне залетают лишь пчелы да осы,
Еду мне приносит трехглавый дракон.

Мой страж огнедышащий часто в молчанье
Зевает да фыркает, празднуя лень.
Недавно косился в окно моей спальни,
А после хихикал, мерзавец, весь день.

Я с зеркальцем старым играю в шарады.
Полцарства давно превратились в труху.
Кто хочет седую невесту в награду?
Нет, я из темницы, наверно, сбегу.

Принц:
«Моя принцесса так прекрасна,
Так дивен свет ее очей!
Ее улыбка так опасна,
Как войско в тысячу мечей.
Я покорю леса и горы,
Я проплыву чрез океан,
И я ее увижу скоро,
Священной дрожью обуян!»

Но принц наткнулся на болото,
Кругом трясина и гнильё,
И запах, мерзостный до рвоты.
Он тихо вскрикнул:

Принц:
«Ё-моё!
Принцесса ждет и не дождется,
А я погибну здесь, в глуши!
На крик никто не отзовется,
Кругом, как видно, не души».

И видит на траве лягушку.
Нет, даже жабу. Стыд и срам.
От страха скушаешь подушку,
Когда она приснится вам.

Принц:
«О боги! Мерзкое созданье!
Вся в бородавках. Вся в грязи.
Увы, не чудо мирозданья
Я вижу через чур вблизи».

Лягушка:
«Ква!»

Принц:
«Вопит, уродливая нечисть.
А вот как я ее стрелой!»

Лягушка принцу не перечит.

Принц:
«А впрочем, гадость, бог с тобой.
Я оказался здесь ошибкой»

Лягушка:
«Ква!»

Принц:
«Неси ужасный жребий свой,
Живи проклятой недотрогой.
Тебе трясина и покой,
А я пойду своей дорогой».

Эпилог
В болоте сгинул без оглядки,
Не испытав его чудес,
Не разглядев в лягушке гадкой
Прекраснейшую из принцесс.

Ночь отступает, сменяясь рассветом –
Он на востоке полоской из света.
Звезды погаснут под солнца лучами
И до темна будут будто не с нами.

В небе луна, до чего же уныла –
Ей только ночью быть ярким светилом,
Ей бы хозяйкой остаться подольше,
Но с каждым мигом все тоньше и тоньше…

Небо меняет ночные одежды
На голубой, столь любимый надеждой.
Ночь отступает, не властная дольше,
Яркого света все больше и больше!

На старой липе во дворе
Большое оживленье.
Повесил кто-то на заре
Такое объявление:
"Открыта школа для птенцов!
Занятия - с пяти часов."

Вы послушайте, ребята,
Я хочу вам рассказать:
Родились у нас котята -
Их по счету ровно пять.

Слёз не будет, лучше застрелите,
Не могу вот так перешагнуть…
Если вы нас любите, любите
Или ненавидьте… как-нибудь.

Только не останьтесь равнодушны,
Только не скатитесь до войны…
Воевать по-прежнему не нужно?
Разве равнодушные нужны?

Девушки – переплетенья чувства,
Вы…любите – ненавидьте нас.
А они по-прежнему смеются
И играют огоньками глаз.

Кто оставил свет в твоем окне,
Кто оставил на коленях чью-то душу?
И вдвоем, конечно, будет лучше.
Но это всё не обо мне.

Прощай.
За словом - нить
к тому, что было.
Решай.
Кому делить,
Что ты забыла.

Ночь развесит листья на полу,
Закрывая сердце сквозняком.
100 людей за день оставят чувства на потом,
Прикрываясь делом, не живут.

Прощай.
За словом - нить
к тому, что было.
Решай.
Кому делить,
Что ты забыла.

Забывают люди номера,
Что вчера казались так важны.
На губах дорожка до луны.
Мы об остальном поговорим с утра.

Ко мне который раз приходит тот сон.
Слова убежали, остался лишь крик, только стон.
Во мраке сумрачных башен, пустых площадей,
Во мраке двенадцати тысяч свечей

Ломаные тени
Забытых мостовых.
Бродят привидения
Умерших и живых.
ПР.
Город без имени,
Без точки на карте,
Город, что приходит ко мне
Во сне,
В пустоте.
Хватит! (можно 4 раза)

Проснулся во мраке, в тени – вокруг ни черта,
Схватился за воздух – вокруг пустота.
В бегстве от сумрачных башен, пустых площадей
В тени от этих свечей

Ломаные взгляды,
Крики по ночам.
С головой не ладно.
Виноват я сам!
ПР.

Ко мне который раз приходит тот сон.
Слова разбежались, сквозь зубы медленный стон.
Во мраке пустых коридоров и белых палат.
Это не психушка, а настоящий ад.

Дверь железной клетки.
Крики в голове.
Белые таблетки.
Крупный дождь в окне.

ПР.

Просто стояли, просто обнявшись.
Она притворялась, что хочется спать.
Черной стрелою, кошкой сорвавшись,
Зачем убежала? Ведь нечем дышать...

Мимо чужих, минуя пролёты,
С места – в карьер, но не догнать...
Наверное, счастье – видеть кого-то,
За кем ты хочешь бежать...

Козни за воротами,
Поутру-темно.
Мордами козлобородыми
Пялятся в стекло.

Что-то они скажут мне,
Что-то они крикнут в стынь.
И потекут в огне
Лики скорбящих святынь.

Аминь…

Шаг без слова, стих без рифмы – невозможен.
Затрудняюсь я ответить на вопрос, который сложен.
Пусть звучит ужасно – послушайте! А зачем?
Миром правит телевизор – сизый тлен.
Там трава не растет, там камень Алатырь.
Пусть звучит, как алтарь, а на деле – Псалтырь.
Через ночь за двуглавым псом, что крадется, как вор.
И читать до утра то ли заговор, то ли заговор.

И снова в руках вес винтовки -
Бежать сквозь траншеи в могилу.
"Там точка! Залечь всем! Да стой ты!"
Навылет приятеля. Сгинул.

Дорога в объятия смерти -
В стрелковой мы все служим роте;
Записка в помятом конверте:
"Живи! Я надолго на фронте."

Чуть стихло - приходит бумага
Что были вчера артудары,
А люди в багровых халатах
Бессильны лечить твои раны.

Тишина

После бессонной ночи слабеет тело...
М. Цветаева

Под утро ищешь тишины,
Шуршащей шелком, шелестящей.
Расставишь сети в камыши,
И слышишь ветра шум скользящий.

Под утро ты не любишь шум
И неприятны разговоры.
Лишь мысль - cogito, ergo sum! -
С утра плетет свои узоры.

Под утро тишина скрипит,
Шуршит проехавшей машиной,
И тишина не монолит -
Стекло, замазанное глиной.

Под утро завтрак свой жуешь,
Хоть он еще и не сварился.
Так можно, так как ты живешь
Во сне, который не приснился.

Апрель 2010

Вместо поздравления.
А.А.

Это было как будто давно,
Это, в общем-то, было нелепо:
Это было как будто бы, но
Было словно во сне, как-то слепо.

По-другому, казалось, нельзя,
По-другому казалось фальшиво.
А пошире раскроешь глаза
И от света тебе вдруг паршиво.

Свет покажет тебе все черты,
Свет укажет на недостатки.
И увидишь - где я, а где ты,
И увидишь сорняк или грядку...

Свет-разлучник заглянет в окно,
И оценит, поможет расстаться.
Сам полюбит, сам сводит в кино,
Сам поздравит в твои девятнадцать.

7 апреля
З.Ы. Писал про себя, а все равно получился не я, а лирический герой. Но зато - искренне =)

Можно?

Можно пожелать тебе спокойной ночи?
Можно приобнять тебя за плечи?
Залеплю я рану в сердце скотчем -
Виски, то бишь. Виски, вроде, лечит.

Виски лечит, лечит также время.
Но и сердце ведь не кровоточит -
Сердце загорается, затем же
В пепел обращается. Клокочет,

Умирать не хочет, как живое.
Но и деться некуда из клетки -
Ребра-прутья не пускают из неволи,
Остается на стене корябать метки.

Посадила ты в неволю сердце,
А оно - как Аввакум в остроге:
Не пытается и слушать иноверцев,
Полыхает, верит лишь в тебя и Бога.

Иноверец-разум убеждает:
Брось, не бейся, не твоя же!
Но в остроге пламя все не утихает,
А сгорят все - ну и что? Не важно.

Нам нет дороги дальше туч и гроз
Ведь неба свод давно уже промёрз,
А мы остались, будто под стеклом -
Лишь звёзды сверху дразнят серебром.

Плетутся в мёртвых городах вьюнки,
А где-то снова в бой идут полки,
Давно уже как месяц август ждём
Чтоб пламя сбило ласковым дождём.

Падают листья и жухнет трава,
Ветер равняет с землей лепестки,
Но зеленеет еще мурава
Тихой порою у тихой реки.

Белые звезды сгорят в вышине,
Утром роса окропляет листы.
Всё словно сон, и я словно во сне:
Листья и травы, дурман и цветы.

Темные воды покроет туман.
Листья плывут по широкой волне.
Всё это чудо пригрезилось нам
Вьюжной зимой. Ныне грезится мне.

Майской порою в ночной темноте
Лежа без сна сочиняю стихи
О нам привидевшийся красоте.
…Тихой порою у тихой реки…

"…Тихой порою у тихой реки… "

Ночью, покудо недвижим туман,
Сети я ставлю на тихой реке.
Это не бизнес, не грубый обман,
Я так живу, браконьер на Оке.

Здесь я использую свой динамит,
Рыбку глушить...это в нашей крови
Главное, если инспектор спешит,
"Шлангом прикинусь", а так "все свои"!

Перевожу свой улов на "Оке",
Рыбу, что честно "украл" у Оки.
Я браконьер! Я следил на песке
Тихой порою у тихой реки.

Так хочется напиться иногда.
Напиться до бесчувствия, до комы.
Кто знает боль – желание знакомо,
Стирающее чувства без следа.

Так сложно примириться с пустотой,
Разлитой там, где раньше сердце билось,
И бездна вновь навстречу мне раскрылась,
Маня своей бездушной простотой.

Так страшно оставаться одному
В глуши безумной, обречённой ночи,
Где каждый звук судьбу готов пророчить,
Где путь один, и он лежит сквозь тьму.

Так холодно кричать, когда вокруг
Совсем-совсем никто меня не слышит.
Лишь только время маятник колышет
Указывая мне, кто враг, кто – друг.

Так хочется напиться иногда.
Напиться и забыть про всё на свете,
Забыть, что я один за всё в ответе,
Сегодня, завтра, раньше и всегда…

Прийти и сразу лечь спать
И проснуться в пять утра.
Ты оставайся, а мне надо бежать
Туда, где песни поют ветра.

Где слово «нет» - это слово «да»,
Но только читается наоборот.
Всем кораблям – курс в никуда,
Туда, где меня никто не найдет.

Пройти по крыше, вытянув хвост,
От удовольствия зажмурив глаза.
Улечься и греться среди стальных звёзд.
Так ты нашел меня?.. Я только за...

Сегодня мы немного поругались...
Вчера лил дождь, сегодня - ни черта.
Над парком неба плачет завись,
И мной подведена последняя черта.

Сегодня мы с тобой немного поругались...
Вчера был день, сегодня - темнота.
Опять глядят на нас. И снова зависть,
Глядит из тишины с оконного листа.

Сегодня мы с тобой немного поругались...
Ты плакала весь день, а я ругал кота.
Мы каждый день с тобой встречались,
Чтобы сегодня вместе прыгнуть в никуда...

Два шага до рассвета,
Два шага на закат,
Призывая к ответу,
Не отступишь назад.
Задавая вопросы,
Закрываешь глаза.
Тонкий дым папиросы
И занозой слеза.
Снова бег за мгновеньем,
Словно шаг в пустоту,
Две секунды забвенья
Разложить на лету.
Две секунды покоя,
Чтоб не сбиться с пути:
Обезличенным строем
Предстоит нам идти.
Маршируем по жизни
За отрядом отряд,
Два шага до рассвета,
Два шага на закат.

<Прозрачность витрин
В света жаждущем городе,
И их господин -
Искру ищет в холоде.
И ты вся надежда
Его обновления.
Всё жаждешь его -
Дух приключения.
Давно позабыла
О всей неподвластности,
В уме - лишь несчастные
Кнопки контрастности.
А в сердце - лишь льдина,
Но есть сострадание
К всем серым домам
И людишкам - желание.
Подобно милиции,
Скорой на помощи
Сорваться спасать,
Но поздно - оторваши.
И с криком души,
Разорвавшей пустотности,
Проснёшься от ужаса
Чьей-то жестокости.>

кучу осколков - в целое, и по кругу:
склеить, разбить, еще раз измазать в клее,
биться об лед попытками быть теплее.
очередной восторг переходит в ругань.
снова бросать монетки в гнилую воду
в глупой надежде на возвращенье - ну же!
не объясняет мой ураганный ужас
строгая сушь подстрочного перевода.
время неумолимо, и - nota bene -
хода его никто не сумел нарушить.
не перестанет жечь шебутную душу
каждое из несказанных откровений.

было бы, верно, хуже, не отступи я.
"миловать невозможно дождаться казни."
слабость моя - не знать ничего прекрасней
власти жестоко-благостной энтропии.

Погасли свечи в моей каморке.
Уже расстелен худой матрас.
Ещё осталось чуток махорки,
С растяжкой хватит на пять-шесть раз.

Бинты снимаю, бросаю в угол.
Где были пальцы, теперь - глаза.
Нет, я не спятил и не придумал,
Мне не мерещатся голоса,

Но все считают меня безумным,
Обходят старого стороной.
И я один, и немного трудно,
Когда твой друг лишь морской прибой.

Не знаю, как и за что наказан,
Чем я Всевышнего прогневил.
Но смотрит дьявол безумным глазом
На том обрубке, что пальцем был.

Уже двоих погубить успели
Ужасной силой пять жёлтых пар.
А как зловеще они блестели,
Когда готовили свой удар!

Опять уходит уставший разум
Во власть чужих золотых зрачков.
Но я дождусь! Ты уснёшь, зараза,
А у меня пистолет готов.

Не путать "молнию" и "гром",
Всегда вжимать в плечо приклад,
Разрезав стропы штык-ножом
Искать свою дорогу в Ад.

Смерть ждёт тебя, парашютист -
Почти тринадцать грамм свинца;
Машинка выстучит на лист
Что "Он сражался до конца".

И если сильно повезёт -
То белый крест в родных краях.
Но дни и ночи напролёт
Мать ждёт вестей о сыновьях.

Им, боевой Присяге верным,
Великой Родины солдатам,
Стоявшим насмерть в сорок первом,
Мир подарившим в сорок пятом


Воспетая в твореньях классиков,
Страна рабочих баррикад,
Зловеще ощетинясь свастикой,
Нацистский празднует парад.

Беснуется людское море,
Ловя кумира злобный крик,
Не ведая, какое горе
Им принесёт его "блицкриг".

В Приказах "Плана Барбаросса"
Давным-давно поставлен срок:
По тишине, по терпким росам
Пойдут солдаты на Восток.

Рекой - трофеи и награды!
Они идут, как на парад,
Ещё не зная Ленинграда,
Ещё не помня Сталинград.

В огне пылают Минск и Гродно,
Ползут полки стальной стеной...
Дорога на Москву свободна!
И вдруг: "Я - Крепость! Веду бой!"

Тревожные с Востока вести
Не тронут "нации отца",
Но станет та "задержка в Бресте"
Началом страшного конца!

А впереди - четыре года!
Россию заслонив собой,
Всё шлёт в эфир открытым кодом:
"Я - Брест! Я - Крепость! Веду бой!"

Говорить бы кому о любви - да некому, слышишь?
Иль поплакать в жилетку, да уж возраст не тот.
Кот - и тот повзрослел, не нужны ему глупые мыши.
Кот мурлычет и трется о ногу. Люблю тебя, кот.

Ты понятно мурлычешь и также понятно мяучишь.
Ты горазд понимать человека, и беды, и мысли его.
Научи и меня быть простым и понятным. Научишь?
Не подумай, мой кот, я совсем не того!

Я решил, что ты мудр и умен и гораздо умнее,
Чем все эти люди - хоть вместе, хоть по одному.
Я бы рад объяснить тебе лучше, но увы - не умею.
Извини, больше я рассказать не могу никому.

Жаль, ты водку не пьешь... А впрочем, так даже лучше,
С этой глупою жизнью сопьешься и сдохнешь вконец.
Ты не слушаешь, кот, ты отводишь свои котофеевы уши
И следишь за тем бликом, мерцающем на стене.

Расскажу я, пожалуй, коту в этот день все проблемы,
И услышу, как он промурлычет спокойно в ответ.
Он лежит, молчаливый, - ему хорошо на коленях.
Я сижу с ним. Проблемы как будто бы сходят на нет.

<Прекратить я хотел войну.
Только всех убедить очень сложно.
Я кричал, боль тянула ко дну.
Волей чувств я пошел следом ложным.

Люди слали меня далеко,
Но я знал вопреки воплям многих:
Умереть - это слишком легко.
Потерял голос свой я в дороге.

И охрип безвозвратно, навеки.
А хотел сделать мир лучше прежнего.
Солнце, дрогнув, захлопнуло веки.
Я пал жертвой сознанья мятежного.

Если б кто-то послушал, проникся,
Передал бы другим поколениям...
Получил бы Мир шанс не склониться
Пред машиной войны на колени.

Голос сорван отчаянным криком,
Но идея сердца не пронзила.
И тогда завладев этим мигом
Лик планеты война исказила.

Я упал на дороге забвения...
Люди мимо неслись без оглядки.
Тучи небо закрыли смятением.
Хаос больше не будет порядком.

И нельзя попросить прощенья.
Не получится выглядеть смелым.
Жизнь отныне подобна смиренью...
На дороге, где солнце сгорело. >

Солнце... Дрогнув, захлопнул я веки
И пал жертвой сознанья мятежного

Только мысль сердца не пронзила.

Я знаю, дождь несправедлив,
Годами плачет о тебе он.
О тебе опять поет прилив.
Дождя перекрывая стон.
А я тебя не отпускаю...

Зачем и почему? Не знаю.
Едва ли я могу сказать,
Меня ли полюбила ты.
Люби других - зачем страдать?
Я снова падал с высоты
Наверх, ведь всё наоборот
И ветер - званный гость
Кого-то освежит. Восход.
И слезы, словно ягод гроздь.

Мне света белого не надо,
И шоколада, всё равно.
С утра мне жить мешают гады,
Орущие в моё окно.

Живу на первом этаже я,
Но с горя слово не скажу.
Имею хобби - "ворожея",
Я их к себе приворожу.

Пусть не кривая, не косая,
Без бородавок и усов.
Сижу перед окном, рыдая,
Смотря на всех этих козлов.

И нет в театр пригласил бы,
И нет, заметил бы меня.
Я с горем утоплю обиды
В настое горьком ячменя.

Из закусона только вобла,
Смотрю в оконное стекло:
Меня достала эта шкодла,
Мне зад от шкоды разДнесло.

Была красавицей отменной,
Как балериночка худа,
Забылось горе в кружке пенной,
О, Боже, как я молода!

А я держу в себе три слова:
"Иди ко мне"...но не идут!
А мне кричат: "Молчи, корова"
Вся ворожьба - напрасный труд.

С детства петь я любил как Садко,
И на гуслях я бацал исправно,
Посылали меня далеко,
Называя "павлином" коварно.

В музыкалку я не поступил,
Мне полбалла, пардон, не хватило.
И тогда я со злости завыл,
В моём голосе лютая сила.

И на улице так голосил,
Что во всех близлежащих районах
Своим голосом стёкла побил...
и в метро проезжавших вагонах!

Да и в армии мне не легко,
ТОлько чищу картошку устало...
Посылают меня далеко,
Настроение даже упало.

Я ведь ТЕНОР - я Басков...почти,
Но прокуренным голосом, всё же
Заминировал славы пути,
Разминировал дядя Серёжа.

Я звездун, я звездюсь от шансона,
Под гитару лабаю как Chiort.
И в такси, и в несветлых вагонах
Моим голосом кто-то поёт!

Да будет свет!

Да будет свет! – сказал электрик.
Горит отчаянно фонарь.
От огражденья в полуметре
В глаза бросается свет фар...

Горит свеча и, отражаясь
От полуночного стекла,
Кому-то вторит, надрываясь,
Пока не догорит дотла...

В вечернем парке льет прожектор
Холодный яркий странный свет,
А рядом электронный вектор
Покажет то, чего здесь нет...

Горят гирлянды «с новым годом».
Горят оконные холсты.
Огонь горит. В лучах катодов
Горят рекламные щиты...

Горит в несчетном километре
Далеким отблеском звезда.
Да будет свет! – сказал электрик
И перерезал провода…

(с) АВК, 2010 г.

<Как-то странно всё в мире померкло,
Потускнели все яркие краски,
Гамма мыслей нещадно поблекла,
Надевая на жителей маски.

Жизнь с любовью сменились на гибель,
Подгорели остатки свободы,
Я такого, признаться, не видел,
Чтобы высохли радости воды.

Но ведь нету греха без прощенья,
Как и нет без греха человека,
И когда мы покинем забвенье,
Мы покончим с ужасным тем веком,

Когда бились в агонии мысли,
Когда страх останавливал сердце,
Когда души жестоко нас грызли,
Посыпая потом жгучим перцем,

Мы спасём, что нам дорого было,
В руки взяв красок ведра, покрасим
Мир по-своему, а не уныло,
Мы поймем, что наш труд не напрасен.

И тогда свет вновь станет белым,
Озарившись при грома раскате,
А я просто зелёненьким мелом
Нарисую траву на асфальте>

Сколько вы не думайте, сколь не старайтеся,
Толь лучше, путники, мне не попадайтеся.

Хоть крадетесь по лесу, хоть бредете по полю –
Недалече, милые, от меня утопали.

Я – болотце топкое, я – тропа неверная,
Лихо одноглазое, окаянно-скверное.

Ненадежный камешек, в голове затмение,
Я – чума, пожарище, ложное знамение.

Я вас чую, милые, я вас жду, болезные,
Пьяные, продажные, глупые, да честные.

От меня не спрячешься. Встречу, где намерелось.
Я ж не одноглазое. Просто я прицелилось.

Покойся с миром добрый школьный друг!
Пусть станет пухом для тебя земля.
За что неизлечимый твой недуг
На шее затянулся как петля?!

И кто теперь утешит мать с отцом?
Зачем ты брата у сестры забрал?
Он до конца держался молодцом -
Терпел, боролся и не унывал.

Он был так юн, ему бы жить и жить.
Но что сказать разлучнице-судьбе?
Внезапно оборвалась жизни нить,
Оставив только память о тебе.

Теперь объятый беспробудным сном
С небес ты смотришь на друзей своих.
И боли нет, нет грусти о былом,
Нет глупой суеты, нет дел мирских.

А с бренным миром связь только одна -
Лишь крест твой посреди могильных плит
И на надгробном камне письмена
От тех, кто помнит, любит и скорбит.

Мне не писать «Сатирикон»,
С Петронием не обсуждать
Мне быт и нравы жизни римской,
Не говорить о геммах и вине,
И в знаменитых термах не бывать,
При факелах рабы не понесут
Меня на Форум, залитый толпой,
И не укажет arbiter elegantiarum
На камне надпись – «Dius ignotis» -
Я рада и довольна тем, что есть,
А это хорошо лишь в книге,
Прочитанной в прохладной тишине,
Забытой и напомненной внезапно
Одним лишь словом «Рим»,
Но так ли вечен он?

Улететь со стаей птиц на юг,
Чтоб весной обратно возвратиться,
Чтобы к жизни снова возродиться
И замкнуть незавершённый круг.

Чувствовать просторы под крылом,
В синеве небес парить, ликуя,
Вместе с ветром ласковым танцуя,
Обрести давно забытый дом.

Верить всей душою в чудеса,
Пить свободу жадными глотками,
Поутру росистыми ногами
Протоптать дорожку в небеса.

Жить в пути, под солнечным дождём,
Позабыть все страхи и сомненья,
И влюбляясь в каждое мгновенье,
Вновь сгореть немеркнущим огнём.

Два вздоха в ночи, полчаса до утра,
И ветер мне дует в лицо.
Хоть ты и не рядом, но знаю: всю ночь не спала.
Луна со Стрельцом...

Мне хочется спать, только я не усну.
Пусть тихо играют Би-2.
Пусть окна открыты, и тянет луну
По чьим-то следам.

Дайте мне билет на аэроплан,
Я хочу покинуть проклятый Вьетнам...
Здесь война была,
Где моя молодость прошла,
Но вот пришла пора вернуться по домам.

Я не жалею о годах, что потратил здесь,
Благодарен я судьбе, за то, что они есть…
Но пришло ко мне письмо,
Домой зовёт меня оно,
От той, что терпеливо ждёт благую весть…

Что я всё-таки жив, и всё-таки вернусь,
Пусть и совсем другой…
Слушай, мистер, не шути, я своего добьюсь,
И встречусь с ней любой ценой…
Любой ценой!

Дайте мне билет на аэроплан,
Я хочу покинуть проклятый Вьетнам!
Здесь война была,
Где моя молодость прошла,
И наконец, пришла пора вернуться по домам...

А, знаешь, я завидую ветру,
Он может целовать твою кожу,
Делить с тобой пути километры,
Пусть ты не замечаешь, но все же.

И солнцу я завидую тоже,
Оно твою макушку целует,
Оно легко согреть тебя может
И к ветру никогда не ревнует.

Как жаль, что я не солнце, не ветер,
Что рядом не пройтись мне незримо,
А я всего сильнее на свете
Хочу с тобой быть рядом, любимый.

Рождение нового Героя [/B]

Темной весенней порою,
Когда ночь пришла во владенья,
С небес, яркой звездою,
Боги спустились на землю.

Лес встречал их с весельем,
Все живое шло им на встречу.
Бор наполнился рычаньем и пеньем,
Мелькали глаза, словно яркие свечи.

Серый привел свою дружную стаю,
Сохатый пришел в одиночку.
Вынырнул окунь, бронею блистая,
Показалась лисица с маленькой дочкой.

Слетелись старейшие птицы с округи:
Ястребы с гор, глухари из тайги.
Сейчас они - друзья и подруги,
Лишь с утра они снова враги.

Наконец появился и Бурый.
Тут же Леший внезапно возник.
Водяной, от холода хмурый,
И волхв, древний и мудрый старик.

Поклонилась смиренно вся братия,
Богам отдала почтенье свое,
И, минуя медведя объятия,
Медленно скрылась за зеленой хвоей.

В круг собрались Жители Неба,
Здесь были Род, Сварог, ВелЕс (ударение на последнем слоге, Вы уж извините))
Перун, хозяин бесстрашья и гнева,
И Лада, покровитель любви и невест.

Сила и мудрость исходила от них -
Великое счастье, тому, кто их видел.
Буря желаний, благоговения вихрь -
Тем, кто песнь их услышал.

Полились слова на языке мирозданья -
Звучала древняя песня Богов.
Чудом она проникала в сознанье,
Разрывая оковы долгих веков.

И сложились из песни Его очертанья,
Всемерно ужасного для кровных врагов -
Надежда народа, его сердца метанья -
Оружие грозное, Славянских Богов!

Перун одарил Его Бесстрашьем и Волей,
Лада вложила к народу любовь,
Сварог огнем его удостоил,
А Велес свою влил в Него кровь...

Пришел черед Рода - Отца всех Отцов,
Внести в Его тело лепту свою.
И сильную душу, как у всех молодцов,
Вдохнул в Него Бог, чтоб не страшился
в бою...

И вот он воспрянул, Великий Воин-Славянин,
Воин могучий, не терпЯщий оков.
Тот, от кого сдох гнусный хазарин.
Поистине внук Великих Богов!

Перста Его сжали из стали клинок,
Сердце наполнилось праведным гневом,
А в горле застрял от горя комок,
Когда он увидел, что творится под небом...

ИБО внуки, сами не понимая,
Бесстыдно предали заветы отцов...
В их душах погасло то древнее пламя,
Что зарождало теплоту и любовь.

Они забыли про честь и про кровь,
Забыли, кто их Великие Предки.
Они продали свою душу и плоть,
За грязные, зеленые деньги...

В погоне за чужим идеалом,
Они стали рабами безликих господ:
Инородцев, что ими с радостью правят,
Разврата, вина и прочих свобод.

И сказал тогда Славный Воин Народный:
"Сокрушу я врагов, что устроили гнет!
И ни ложь, ни оружье, ни демон голодный,
Ни что вас,безликих, уже не спасет!

Разожгу я заново пламя в народе,
Научу, что есть Правда и Честь.
Не видать неослепшим бывшего горя,
Ибо врагов ждет моя месть!"
* * * * * * *
И вот Он мчится, верхом на коне,
Враг убегает от сурового нрава,
Несет на плечах он счастье стране,
Проснется народ, воспрянет Держава!!!

* * * * * * *

Подожди, пожалуйста, любимый,
Я вернусь, я знаю, что вернусь.
Птичьей стаей, трелью соловьиной,
Солнечным лучом я обернусь.

Опущусь прозрачным лунным светом,
Серебром туманных вечеров,
Долгим нежно – розовым рассветом
В обрамленье лёгких облаков.

Дождиком прольюсь тебе на плечи,
Зимней вьюгой в окна постучусь,
И расскажут трепетные свечи,
Что к тебе на крыльях ветра мчусь.

Я вернусь, уже почти вернулась,
Полпути осталось позади.
Для тебя я ото сна очнулась.
Подожди, любимый, подожди.

Мост через реку-путь
Сложенный как-нибудь
И по тому мосту,
Чувства ведут версту.

Мост - встреч нежданных мир,
Мост-переправ эмир.
Мост этот на руках
Сложенных кое-как.

Мост - это поле битв
В сторону чуть - убит,
В сторону чуть - живой
Прямо идёшь домой.

Мост - это место встреч,
Если есть что беречь!
Ну и подавно тем,
Кто прыгнет от проблем.

И чувств различных пуд,
If there are not good,
Может прервать пролёт
Ждущий не первый год.

Этим мостом в плаще
И без иных вещей,
Сам Казанова шёл,
Очередной укол...

Очередной каприз,
Нож в боку - тело вниз.
Всплеск - приняла река
Лоном нестарика.

Парочкам молодым,
Служит мостом и дым,
Очи горе - звезда,
Светит влюблённым та...

Мне ни к чему играть словами.
Я не таилась, не лгала,
Что не желала встречи с Вами,
О Рыцарь Круглого Стола!

Накидка чёрная крылата,
С мечом тяжёлым в серебре,
В раззолочённых солнцем латах
Вы появились на заре.

Склонив колено предо мною,
Прижали пыльный шлем к груди...
Вас опалило пламя боя,
Остановив на полпути.

В честь Вас играют трубадуры,
Оповещая ратный мир:
Придворный короля Артура
Кровавый выиграл турнир!

И не было веков меж нами:
Ведь Вы носили на руке
Цвета своей Прекрасной Дамы -
Мой шарф, забытый на песке.

Лишь только Галахад безгрешный
Из рыцарей достоин был,
За то, что этот мир и смежный
Он одинаково любил.

Единственный, кому подвластен
Венок и кубок, меч и трон!
Он молод, он силён! Прекрасен...
Галантен, "дьявольски умён".

Ни Ланселот, ни Борс отважный,
Ни даже славный Пелеас;
Не в силах (это очень важно)
Примером послужить для нас.

На каждом рыцаре дружины,
Что Артур сторого выбирал
нам виден грех (свои причины:
Любовь ли, падкость на металл).

Покуда Мерлин под горою
Томится от своей беды,
А Галахад (вот честь герою),
Уж не вернётся с высоты,

То только чести ИДЕАЛЫ,
Мы можем в сердце сохранить:
О том, как праведно и мало
Нам надо - искренне любить!

...Ты ждешь кого-то... каждый день и час...
И помнишь каждый миг... любое слово...
Ушли заботы... лишь бы пару фраз
Увидеть в сообщении... и снова

Тебе твердят, что мир вокруг иной...
И что его мы изменить не сможем...
Что ты один не дружишь с головой...
И что головоломку вновь не сложим,

Коль будешь ты опять стремиться вдаль,
Не видя у себя под носом грабли...
Забыли мы, как закалялась Сталь...
Как духом за столетие ослабли...

И сколько раз, поднявшись над собой,
Собрав в кулак исчезнувшие силы,
Мы сможем разорвать привычный строй,
Былые вспомнив братские могилы..?

Но с каждым разом злоба всё слабей...
Всё от того, что детство отступило...
Тогда гоняли дружно голубей
И верили, что есть Иная сила...

Сейчас же не поймешь, где был просчет...
Нам не подходят старые пароли.
Лишь наше время медленно течет
Неведомой рекой из слез и боли.

17.05.2010

Я запру за собой все двери,
За улыбками спрячу слёзы,
В наше чувство больше не веря,
И стихи превращая в прозу.

Расскажу, что однажды будет,
Или то, что когда-то было,
Я тебя наконец, забуду,
Или, может, уже забыла.

Уходя, не заставлю встретить,
Не спрошу твоего совета,
Я смогу за себя ответить,
Если кто-то спросит ответа.

Убегаю в дальние земли
От тебя, от безумной страсти,
Прорезая собою время,
Разрывая себя на части.

Оставляя шальные путы,
Разбиваю мосты шагами,
Ухожу навсегда, как – будто
Всё, что было – было не с нами.

Как умирают бабочки?
Не на прекрасном цветке
Молча на тонкой булавочке,
В тихой предсмертной тоске.
В сердце воткнули иголочку,
Но ведь она, же жива.
Позже положат на полочку,
Будет под гладью стекла.
Все эти жертвы напрасные
За красоту крыльев двух.
Капают, капают красные
Капли на умерший дух.
Кончились дни беззаботные.
Больше не нужен цветок.
Крылья теперь не свободные
И онемел хоботок.
Молча на тонкой булавочке
Крылья в распятье открыв,
Так умирают бабочки,
Медленно больно застыв.

Капельки капают разные,
Сколько - поди посчитай,
Капают, вроде не красные,
Пункт назначенья - не рай.

Капают, капают бедные,
Но не на пленный дух,
Только на плоть, на тленную,
Мучают бедный слух.

Капают капельки крупные,
Капают...но с потолка:
Годы настали трудные,
Долюшка нелегка.

Значит труба где-то лопнула,
Жидкая фаза течёт!
Вот и ещё одна хлопнула,
Прямо ко мне на лоб.

Что ж это, право, товарищи,
Капелькам никуда?
Если дождём - на кладбище,
Или из крана вода!

Капельки, капельки, милые,
Вы постарайтесь уж
Слиться в просторы нехилые
Нашенских русских луж!

Шел снег. На белом фоне
Уже погиб мой черный силуэт.
И пусто, одиноко стало в доме.
Так длится уже слишком много лет.
И свет потух. И стало очень тихо.
Мороз окутал мир своей тоской.
И вьюга пляшет в своем танце лихо…
Но нет прощенья сущности людской.
Зло не умрет. И кто-то это знает.
И бродит он в толпе печальных лиц.
Слеза стекает по щеке и тает,
Но на прощанье заставляет падать ниц.
Идем вперед. Не зная, что там будет.
Мы умираем, словно это так и есть…
И кто-то вскоре нас уже забудет…
И мы погибнем, как погибнет наша лесть.
Я только тень. Мои живые слезы,
Стекают, прожигая вашу ложь.
Пусть моя жизнь, всего лишь только грезы,
Пусть моя смерть всего лишь только нож…
Смотрю в окно. А за окном кружится
Чернеющий тоской, мой белый снег.
Он опускается, не тает, а ложится
В моей душе, наверно, целый век…
Ищу тебя.… Но ты уже потерян
Среди моей печальной пустоты.
Погибнешь ты. И в этом ты уверен
В который раз, отрекшись от мечты.
Мечта умрет. Как умерла когда-то
Моя кричащая, забытая душа.
И мир умрет. А значит так и надо,
Мы будем жить, наверно, не дыша.
Тогда шел снег. На этом белом фоне
Тогда погиб мой черный силуэт…
И пусто, одиноко было в доме.
Так длится уже слишком много лет…

"Мечта умрет. Как умерла когда-то
Моя кричащая, забытая душа."

Стоять МНЕ одиноко было в парке,
В кампании с вожатым и ослом...
А ваши взгляды - мёртвому припарки,
"Кто ты", спросите! - "ЖЕнщина с веслом".

Меня лепили из полтонны гипса,
До полу'ночи скульптор проводил!
Не баба я, но я в душе - актриса,
Хоть "мир-театр" мне уже не мил!

А я стою, и не смотрю на даты
Смотрю на птиц, влюблённых, на ежа.
Мечта умрет. Как умерла когда-то
Моя кричащая, забытая душа.