Ещё шаг. Последний шажочек, за которым ещё один, и вереница таких же.
Здесь камни раскрошились в песок под нещадным давлением солнца, и ноги каждый раз погружаются в зыбкое раскалённое месиво. А небо, такое же горячее, легло на плечи и давит, давит. Гнёт спину. И, кажется, что пальцы вот-вот коснутся равнодушного лика пустого мира.
Дойти бы куда-нибудь.
Но везде всё одно и, то же. Здесь слишком долго не было ветра, чтобы сморщить песок.
А ведь за горбами барханов ютилась бы тайна, жила бы надежда: "Может там, за дальней вершиной будет что-то?" А так, везде одна прямая и обнаженная, правда.
Себя не обманешь. Себя не обманешь? Но…
Горизонт ровный и чёрный граничит блестящими прослойками с белым небом.
Это вода? Вокруг вода. Она близко, везде, но только не здесь.
Так нужна, но до неё не дойти, как до такого очевидного...
Мираж.
Вот кто-то идёт по блестящему отражению неба – не по песку. Но так, же едва продвигаясь на длинных, то ли ногах, то ли лапах.
Он обернулся и наступил на тыльную сторону ладони. Гордо вскинув голову, опустился.
Вот он - царь отдыхает. Его оскал означал радость, рога – гордость, язык – славу, пламя – победу. Всё вместе – просто величие, но слабость перед неживым.
Крылья больше не поднимут в небо, а ведь ещё могли бы... В зеркальной чешуе ещё отражается покорёженный мир. Наконец-то кривой и такой правильный, дробящийся на тысячи выпуклых горизонтов. Но не в одном из них нет меня. Почему?
Слышен тихий шелест. Это колются песчинки, раскрывая страшную тайну: здесь только один...

Скала. Время здесь идет иначе, теряет смысл, перестает иметь какое-либо значение, впрочем, как и все остальное. Шаги за дверью звучат в такт ударам сердца, кровь глухо стучит в висках, а тело бьет слабая дрожь. Так бывает со всеми…первое время. Они говорят, что хотят спасти наши души, но что они знают о тьме, вокруг нас? Я видел истинное зло-холодную тьму космоса, исчезнувшие миры, тварей которым нет названия, и смех…смех, даже здесь он не затухает, все также отчетливо звучит в моей голове и похоже ему не будет конца.

Лишь потом многие из нас поняли истинный смысл происходящего, слишком поздно, что бы найти дорогу назад. Хаос. Он подобен болезни – раку, саркоме от которой нет панацеи, нет лекарства. Они думают что его можно уничтожить, выжечь как сорную траву, но они ошибаются. Мы все помечены ими, мы – пешки, пешки, в игре которой не будет конца. Некоторые из нас хотели раскаяться, вернутся назад, к мертвецу что сделал себя объектом поклонения. Но для нас всех все закончилось десять тысяч лет назад, там, на Калибане.

Мы были первыми из его сынов - Темные Ангелы, мы были лучшими, мы могли быть сильными, могли сокрушить любого врага…по крайней так было до гибели Воителя. Прошло десять тысяч лет, а галактика все также объята огнем, и нет конца этой игре…о да, это лишь игра, капеллан, игра и ничего более…Они вырвали мне язык, страшась правды, что я так жажду поведать им. Когда началась Ересь, мы как и наши братья - космодесантники жаждали сражаться за человечество, отомстить предателям! Чем мы были хуже остальных? Мы – прославленный первый легион космодесанта, первые среди равных! Но Лев уготовил нам иную судьбу – охранять его родной мир. Что это значило тогда? Сторожевые псы. Мы были созданы для битвы, а что же получили в замен? Лютер показал нам истинное лицо Льва – жадного до власти мерзавца…дикаря пришедшего со звезд и выбравшего себе единомышленников среди наших братьев. Узы братства, это было первое, что потеряло значение в те времена, как честь, как долг…как он кричал, как же он кричал! Его крик расколол наш мир, разорвал его на части…Лютер - архи еретик. Даже Боги слышали его вопль-плевок им в лицо….Но нет, только не тогда..зажав нас в угол, они думали что мы сдадимся, но Дрэгон смог, смогли и мы. Мои истинные братья. Мы проделали путь по их трупам от развалин арсенала, что служил могилой моим братьям из прославленной пятнадцатой роты, до бастиона, где кипело сражение Льва и Лютера. А затем был вопль, вопль, что сотряс мироздание, в клочья разорвал реальность, потряс имматериум и разбросал нас по галактике, подобно осколкам рухнувшего Калибана.

В подземельях Скалы нет света, нет надежды, лишь оскал уродливой маски Капеллана, что сверлит тебя холодным взглядом, забираясь в самые потаенные уголки твоей прогнившей души. Я пытался закрыть глаза, не видеть его лица, свое искалеченное тело, не слушать его, не слышать стук капающей воды в глубине пещер, вопли других узников, плач сломленных…они нашли способ, они заставили меня смотреть, теперь я никогда не смогу закрыть глаза, а мое искалеченное и истекающее мгновенно свертвыющейся кровью тело так прекрасно блестит в холодном свете безразличных звезд

Мое время подходит к концу, а они все так же рьяно хотят услышать раскаяние блудного сына. Все мы погибли на Калибане, мы – тени той эпохи. Они заперлись в высоких башнях кафедральных соборов, в мирах-крепостях, считая что это может защитить их? Все уже давно решено…как судьба Канзаха прайм. Мы прибыли туда в сумерках, когда на небе только загорались первые звезды, там, в разрушенном храме мы дали им последний бой, но не продержались и часа. Ангелы Смерти, в броне цвета отбеленной кости долгое время шли за нами по пятам, вцепившись в горло подобно диким псам, коими они и были…ничем не лучше нас. Первым погиб настоятель, а затем шквал болтерного огня обрушился на нас. Он сметал все на своем пути: разносил в щепки деревянные скамьи, выламывал куски из мраморных колонн, разбивал великолепные витражи, что сыпались на нас дождем из цветных осколков и крошил древние мозаики, а смальта волнами разлеталась по залу. Мой брат Райрон умер у меня на руках – болты буквально разорвали его тело на части, оросив статую Императора его кровью, и именно тогда я остался один. Мало кто знает, но не мы должны бояться их, а они нас. Пытаясь уничтожить своих бывших братьев, они только подтверждают нашу правоту – страх, их страх пред своим темным прошлым, иначе зачем скрывать правду? Зачем прятаться от своих демонов, когда можно раскрыть им свою душу и принять себя такими, какими мы есть на самом деле? Являясь величайшими воинами человечества, полубогами, мы все так же остаемся людьми. Слабыми внутри, жестокими, завистливыми, беспощадными друг к другу. Они могут скрывать правду сколько хотят, но день, когда она вырвется из этих мест, станет их последним днем. Их осудят, отлучат как возможных еретиков, и тут мы видим еще одну грань природы человека…страх, страх перед неизведанным. Он был с нами всегда, еще когда наши предки собиралась в пещерах и разжигали костры, дабы отогнать ночных хищников, так и сейчас они пытаются сразить тьму, и должен признаться, это делает им честь. Жаль что это лишено какого либо смысла.

Они стараются скрыть, запретить, утаить, не позволить даже крупицы знания достичь умов смертных. Но только так, только так мы сможем победить, взглянув в глаза тьме, показать Богам Хаоса что их власть - ничто, Лютер смог, даже этот полудохлый труп смог, он показал людям путь, дал надежду и силу бороться. Возможно не все еще потеряно.

Шаги звучат точно в такт ударам моих сердец, а мою камеру наполняет тусклый свет от факелов. Время пришло.
-Вставай, еретик. Капеллан уже тут.

Часть первая. Глава вторая. «Меч за спиной»

- Но если я отрублю себе ноги, мне ведь не нужно будет ходить в школу?
Если оставались карманные деньги, Майкол заглядывал в кафе «Забытые королевства». Компанию Джирими здесь можно не опасаться – основные посетители «Королевств» малявки-младшеклассники и игроки в настольные игры. Поэтому при первом же шуме хозяин грозил нажаловаться родителям за вечерней кружкой пива в баре «Текумсе», а этого одинаково боятся и Джирими и младшекласники.
Майколу кафе не то чтобы нравилось – раздражала малоароматная атмосфера, распространяющаяся от детишек, но с местом у него были связаны радостные воспоминания.
Здесь он познакомился с Квинни. Когда сам был младшеклассником.
Возможно это была случайность, но в тот день Майколу пришлось спрятать от отца школьный костюм, пострадавший когда Джирими понял, зачем господь создал лужи, и надеть выходную пару. Счастливая случайность.
Квинни, в свой первый день в новой школе, разумеется, никого не знала. Она даже понятия не имела как вернуться домой – отец утром притормозил хаммер у школы и наказал познакомиться с местной ребятнёй, чтоб после самой добраться до заречной части городка, где разместился полк. Поэтому мальчик в строгом костюме показался Квинни самым надёжным провожатым. Майколу на удачу.
Голубоглазая пухлая блондинка трещала весь день без умолку, смеялась бородатым анекдотам Майкола, и своей непосредственностью растопила лёд, которым он всегда сковывал отношения с людьми.
У Квинни такой проблемы не было. Она ничего не боялась, очертя голову спешила навстречу приключениям, умела найти общий язык с любым. Майкола она совершенно покорила необычным сочетанием ребячливости и аналитического взгляда на жизнь.
Даже поддаваясь другу в играх, Квинни открыто объясняла, что делает это специально – мужчинам свойственно расстраиваться, если их кто-то побеждает. А победить в том, что он считает своим коньком – почва для ссоры на всю жизнь. С Квинни можно было говорить о чём хочешь.
Так Майкол наслаждался жизнью, пока в один прекрасный день умники из правительства не высчитали, что если переместить вертолётный полк в соседний штат, это сэкономит налогоплательщикам два миллиона долларов.
Но кафе у Майкола по-прежнему было связано с подругой.
С Арнавалом тоже можно было говорить, о чем хочешь. Ведь он дракон, как и Майкол.
- Представь, я покалечусь, так что не смогу ходить, тогда ведь я смогу учиться дома?
- Если ты что-то такое с собой сделаешь, то окажешься в психиатрической лечебнице, а не дома.
- Нет, погоди. А если никто не узнает? Если подстроить несчастный случай.
- Нашей организации, мой принц, стоило больших усилий изготовить твоё нынешнее тело. Нам бы очень не хотелось, чтоб ты из-за глупых прихотей его испортил.
- По-моему, это я здесь решаю что главнее. Я хочу избавиться от школы.
- Мой принц, пойми, перенести на эту планету двух драконов было достаточно трудной задачей для нашей организации. Особенно если учесть её нынешнее не лучшее состояние. Многие откалываются и уходят служить плебеям, отдельные отщепенцы даже сдают тех посвящённых, с которыми контактировали. Тебя ищут. Тебя непрерывно ищут. Даже на этой захолустной планетке должен быть хотя бы один агент восставших. Я не воин, я не смогу тебя защитить от него. Поэтому нам стоит придерживаться прежней тактики – сохранять инкогнито. А для этого нужно вести себя как обычный человек.
- Бла-бла-бла. Ладно, поставим вопрос ребром – если я пострадаю или умру, вы можете меня спасти?
- Не знаю, мой принц. Трансморферы – редкие специалисты. Я не трансморфер. Нет никакого смысла держать рядом с тобой трансморфера, когда они так нужны в борьбе с плебеями.
- Арнавал, какой же ты надоедливый. Ещё немного и потребую, чтобы мне заменили наставника.
- Да, - Майкол ответил на телефонный звонок, - В кафе, в кафе, отец. Нет, нет у меня никаких планов. Про субботу я помню. Не знаю. Я потом решу. Всё, до вечера.
Майкол сунул руку в карман куртки и прервал разговор.
- Чего ему надо – не пойму.
Подошла официантка с меню. Майкол полистал книжечку.
- А ты что-нибудь будешь?
- Нет, мой принц, мне достаточно охотничьей добычи, пойманной в обличье дракона.
- Кстати, ты так и не научил меня, как превращаться.
- При первой же возможности, мой принц, при первой же возможности.
- Вот и отлично, сиди здесь, а я в туалет.
Спорящие за соседним столом сопливые игроки чуть не зацепили Майкола линейкой, когда он проходил мимо.
- А здесь у меня прячутся шесть секретных ассасинов, и у каждого меч за спиной!

Каждый человек в своей жизни стремится к вершине, которую сам себе выбирает. На этом пути люди встречаются и расходятся, их пути сливаются и разрываются. Пути бывают длинными и короткими, и многие заканчиваются еще задолго до заветной кручи. Но абсолютно любой человек в состоянии достигнуть вершины, сложность лишь в определении именно той вершины, которая необходима этому человеку. Как же сделать выбор, не поддавшись при этом искушению рвануться к недостижимому?



«Я слышу шум воды, мои глаза закрыты и нет никакого желания их открывать. Пытаюсь вспомнить свои сновидения, но вскоре понимаю, что мои усилия тщетны. Появился ветер, я чувствую его дуновение на своем лице. К журчанию воды добавился шум листвы. Все это умиротворяло и успокаивало. Мне очень хорошо и приятно. Мне ничего не хочется, особенно открывать глаза и возвращаться к реальности. Но сладкая дрема понемногу покидает меня, и мой разум начинает работать в полную силу. Я смиряюсь с мыслью о том, что надо просыпаться и начинаю думать о том, где я нахожусь. Но я не могу вспомнить где я, и что более важно, я не могу вообще ничего вспомнить. Меня кидает то в жар, то в холод. Я лихорадочно пытаюсь вспомнить что-либо, но осознаю, что не могу. Пробую вспомнить самое простое – свое имя. Но и здесь я терплю поражение. И тут я понимаю, что вместо моей памяти пустота.»

Так началась моя история. Хотя если быть точным, то здесь начался период подведения итогов моей жизни. Сейчас я думаю, что он наступил слишком поздно. Но, как гласит известная мудрость, лучше поздно, чем никогда.

После осознания того, что моя память пуста, и начинать надо с чистого листа, меня сковал страх. Какое-то время я пытался убедить себя в том, что это лишь сон, и скоро он кончится и я проснусь у себя… Где? Я даже этого не мог сказать наверняка.

Окончательно убедившись, что это не сон, я начал бороться со страхом. Немного совладав с собой, я вновь попытался что-нибудь вспомнить, но – безуспешно. Мне стоило открыть глаза и осмотреться. Да и встать бы тоже не мешало, так как вода разливалась и уже покрывала мою откинутую в сторону ладонь. Но я не мог даже пошевелиться. Мне было жутко осознавать то, что мои воспоминания полностью очищены.

Так я и лежал. Скованный страхом, я постепенно погружался в воду. Неизвестно сколько бы я так пролежал, но вода, к счастью, оказалась довольно холодной и отрезвила мой разум.

Я стал настраивать себя на позитивные мысли: «Что из того, что я все забыл? Мой разум не потерял способности мыслить, рассуждать. У меня сохранились понятия о природе вещей. Наконец, у меня остались все мои чувства! Значит не все так плохо».

Подбодрив себя, отогнав страх, я сделал над собой усилие и открыл глаза. В глаза мне ударили лучи яркого солнечного света, разбитые на части густой, но все-таки не сплошной листвой. Не выдержав столь яркого света, я вновь закрыл глаза, даже не успев понять, какие деревья росли вокруг. Не открывая глаз, я сел, чтобы сменить угол обзора. Меня обдало потоком прохладного воздуха, что было очень приятно. Я открыл глаза и осмотрелся. Вокруг меня раскинулись роскошные заросли лиственного леса. Рядом текла небольшая, но резвая речка. Всмотревшись в сторону истока, я надеялся увидеть там горы. Но речка делала крутой поворот и терялась среди деревьев.

Я не узнавал этого места, чему, впрочем, и не удивился. Ведь я даже не помнил своего имени. Но что-то дрогнуло в моей душе. Я чувствовал что-то знакомое в этом месте, что-то неуловимое, но родное. В каждом дереве, в каждой капле стремительной речки, в каждой травинке.

На краткий миг я вновь погрузился в состояние блаженства. Но это был лишь краткий миг спокойствия. Предо мной был ворох проблем, которым я пока не нашел решений. Я не знал что делать, куда идти и зачем. Но надо было уходить, хотя бы из простого инстинкта самосохранения. Ведь в лесу, один и безо всяких инструментов я долго не протянул бы. Мне нужны были люди.

Я поднялся на ноги, которые, как оказалось, совсем не затекли. Это радовало, ведь я думал, что пролежал на берегу довольно долго. Оказалось, что это было не так. Не придумав ничего лучшего, я побрел против течения реки. Я надеялся, что наткнусь либо на рыбаков, либо на людей, живущих у берега.

Я довольно долго брел вдоль реки. Первое время мне было чем занять свои мысли: я рассматривал рыб, которые плескались в прозрачной воде, прислушивался к пению птиц, рассматривал все вокруг и наслаждался красотой природы. Я пытался вспоминать названия птиц, рыб, деревьев, но, к сожалению, ничего не вспоминал. Устав от попыток что-либо вспомнить, я стал скучать. За все время моего движения вокруг не изменилось ровным счетом ничего. Казалось, что я хожу по замкнутому кругу. Я стал подумывать о смене направления движения, как вдруг стена деревьев начала быстро редеть. Через несколько минут я вышел из леса и моему взору открылась чудесная поляна, заросшая густой, но невысокой мягкой травой. В некоторых местах виднелись необычайно яркие полевые цветы. А посреди всего этого великолепия стоял небольшой сруб.

Обрадовавшись так неожиданно появившемуся признаку цивилизации, я, сломя голову, бросился к дому. Дверь была не заперта, и я вошел внутрь, даже забыв постучать. Мне сразу почувствовался необычайный уют, царивший внутри. Несмотря на то, что в доме было лишь две комнаты, я не чувствовал тесноты, скорее даже наоборот. К моему сожалению внутри никого не было. Я окликнул хозяина, в надежде что он выйдет из-за какого-нибудь закутка, но не получил никакого ответа. Судя по тому, что в доме было чисто и прибрано, я сделал вывод, что хозяин просто отлучился. Не желая оскорбить его, я решил выйти и подождать снаружи.

Я облюбовал место возле большого куста цветов. Оттуда был отлично виден вход в дверь, а также тихо бегущая мимо река. Удобно расположившись, я стал смотреть на воду, иногда поглядывая в сторону дома, дабы не пропустить возвращение хозяина.

Вода в этом месте так красиво переливалась на солнце, что казалась живым существом, непрестанно меняющим свою форму. Увлекшись созерцанием чудесных метаморфоз, я не заметил, как меня неспешно сморил сон.

Пробуждение оказалось не самым приятным. Меня лихо окатили целым ведром холодной воды. Вскочив на ноги с желанием примерно наказать столь опрометчивого шутника, я был охлажден самым прекрасным звуком, который я когда-либо слышал. Я был в этом абсолютно уверен, даже, несмотря на то, что я совсем не помнил всех звуков, которые я мог слышать ранее. Эта уверенность шла из глубины моего сознания, и, как и тогда, в лесу, я снова почувствовал нечто знакомое и родное. Этот звук был звонким женским смехом, и раздавался позади меня. Я обернулся и увидел ту, которой принадлежал столь мягкий и приятный голос. Это была молодая женщина, с переливающимися на закатном солнце волосами и большими, выразительными глазами. Ее нельзя было назвать писаной красавицей, но в ней было нечто притягательное, и несравненный голос усиливал эту притягательность еще на порядок.

Прервав смех, девушка заговорила: «Извини, конечно, но я давно хотела это сделать». И опять рассмеялась.

Ее слова показались мне странными, но тогда я не придал этому значения. Я посмеялся вместе с ней, а потом спросил ее имя. Она, сказав, что это не имеет значения, пригласила меня в дом погреться, ведь день клонился к ночи, а я был мокрым. Не сказав больше ни слова, она пошла к дому, а я по-прежнему немного шокированный побрел за ней.

Печь была уже растоплена и хозяйка, сняв с меня мокрую одежду и развесив ее сушиться, послала меня греться на печи. В ее прекрасном голосе я неожиданно для себя почувствовал командные нотки, и решил подчиниться. Сидя на печи, я наблюдал, как женщина ловко делала разную мелкую работу по дому. Когда она взяла коромысло с ведрами, собираясь идти за водой, я не выдержал и выразил желание помочь, за что получил подзатыльник и был вновь сослан на печь. Со смешанным чувством я вернулся на печь и решил больше не раскрывать рта, пока она сама не заговорит со мной.

Ждать пришлось довольно долго. Сходив за водой, хозяйка занялась приготовлением ужина. Находясь на печи, я был в эпицентре целого букета замечательных ароматов исходивших от бурлящего в кастрюле супа. Только теперь я понял, насколько же должен быть голоден, ведь я не ел целый день. Но чувство голода, как ни странно, отсутствовало. Может быть, я насыщался запахом?

Уже порядком устав ерзать на печи, я наконец дождался приглашения к столу. Получив свою одежду, уже почти высохшую, я накинул ее на себя и сел за стол. Без лишних разговоров я поглотил вкуснейший суп, и приготовился к долгому и, как я надеялся приятному разговору с хозяйкой. Но, увы, моим мечтам не суждено было сбыться. Женщина снабдила меня мягкой периной и отправила спать на печь. Наевшись до отвала, а также под воздействием стрессов, я стал быстро погружаться в сладкий сон, наблюдая, как хозяйка убирает со стола. Мне было интересно, куда ляжет спать сама женщина, ведь кроме лавки и собственно пола лечь было больше некуда. Я, конечно, корыстно надеялся, что она ляжет рядом на печи. Но я так и не узнал ответа на свой вопрос, потому что я просто-напросто заснул.

*

Когда я проснулся, было уже позднее утро. Окинув взглядом комнату, я никого не увидел. Невольно пришла мысль о том, что женщина мне просто приснилась. Я постарался отогнать эту мысль подальше и пошел к реке умыться. Вернувшись в дом, я застал хозяйку за довольно поспешными сборами. Она готовила какие-то нехитрые съестные припасы и бережно складывала их в корзину.

«Доброе утро, хозяюшка. Я уж было подумал, что ты мне приснилась» - начал я с порога. «Не бойся, я реальна ровно настолько, насколько реален ты сам» - ответила она туманной фразой, даже не обернувшись. Но я не хотел так просто отставать от нее. Я подошел ближе к столу, и какое-то время наблюдал за наполнением корзины. Постепенно я пришел к мысли о том, что я совсем успокоился и забыл о своих проблемах, еще вчера навалившихся на меня непосильным грузом. Я хотел рассказать женщине о том, что со мной произошло, но потом передумал. Ведь она могла подумать, что я сумасшедший, и тогда я бы лишился единственной на данный момент компании. Кроме того, хозяйка не задавала вопросов о моем прошлом, и вообще обо мне, что было мне только на руку. Поэтому я решил повести разговор в другое русло. «Куда ты столь основательно собираешься?» - решил узнать я. «Во-первых, не я, а мы. А во-вторых – узнаешь, когда придем» - столь же отстраненно, как и в первый раз, ответила женщина.

Такой ответ меня совсем не удовлетворил. Скорее даже озадачил. Мне не хотелось лишиться, возможно, единственного в округе человека, но в то же время я не мог просто слепо следовать ее приказам. У меня создалось впечатление, что она ждала меня и теперь осуществляет какой-то давно разработанный и выверенный до мелочей план. И только я открыл рот, чтобы возразить и выразить свои мысли на этот счет, как тут же был осажден: «Я знаю, что у тебя уйма вопросов, на которые ты не находишь ответов. Ты пришел сюда за помощью, так принимай ее и не возражай! Помолчи, пожалуйста, и не мешай мне собираться. В свое время ты все поймешь, доверься мне».

Я закрыл, так и не успевший издать ни звука, рот, и стал лихорадочно обдумывать происходящее. И чем больше я думал, тем более странным и таинственным казалось мне происходящее. Эта женщина явно знала очень много, но отнюдь не горела желанием что-либо рассказывать. Я не решился давить на нее, ведь она, вернее то, что она скрывала, было единственной ниточкой к разгадке того, что со мной происходило. И кроме того, я чувствовал что-то родное, любимое в этой женщине, и чувствовал, что ей можно доверять. У меня снова появилось желание рассказать ей о моем нынешнем положении. Но мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, что сейчас мне лучше помолчать.

Сидя у стола без дела, я решил опять испытать свою память. Напрягаясь, я попытался вспомнить, видел ли я эту женщину раньше. Естественно, это было глупой затеей, заставлять себя вспомнить что-то конкретное, притом, что я не помнил вообще ничего. Это было все равно, что искать иголку в стоге сена, заранее зная, что иголки там нет.

Вскоре приготовления были закончены. Хозяйка вручила мне наполненную корзину, которая оказалась весьма увесистой, и направилась к выходу. Я молча последовал за ней. Выйдя наружу и пройдя ближе к реке, женщина остановилась и указала мне куда-то вдаль, по направлению к истоку реки. Приглядевшись, я увидел там невысокие горы. «Туда мы и отправимся. И даже не спрашивай зачем. Ты поймешь все в свое время» - сказала хозяйка и в довольно быстром темпе зашагала к тропе, идущей через лес к горам.

Признаться, я был в некотором замешательстве. Меня почти насильно тянули неизвестно куда и неизвестно зачем. Все происходившее казалось мне довольно странным, но совсем не пугающим. Мне становилось все более интересно. Я подумал, что хуже все равно не станет, а так у меня будет хоть и не очень общительная, но компания. Все лучше, чем быть одному в незнакомом месте. Дорога предстояла длинная, поэтому женщина могла разговориться, и сообщить мне что-нибудь полезное относительно случившихся со мной неприятностей, ведь она определенно что-то знала. Но если говорить честно, то я просто не мог уйти от нее, и не только из-за объективных жизненно важных причин. Может быть, я влюбился?

*

Мы шли уже около двух или трех часов. Тропа была на удивление ровной и почти не петляла. Идти было бы сплошным удовольствием, если бы не полное молчание, а также корзина, которая становилась все тяжелее и тяжелее. Я решил завязать разговор, используя в качестве первоочередной темы усталость в виду тяжелого груза, а также желание съесть что-нибудь на завтрак, что в свою очередь облегчит мне дальнейшее путешествие.

Мое предложение о завтраке было принято. Вскоре мы уже сидели под раскидистыми ветвями большого дерева, и поглощали заботливо приготовленные и завернутые в тряпицы пирожки, запивая их вкусной водой, по-видимому, набранной в роднике. Опустошив на двоих примерно треть корзины, я почувствовал себя сытым и счастливым. Как всегда после еды хотелось вздремнуть, что я и попытался сделать. Но мою попытку грубо прервали, сообщив, что идти осталось не так долго, и спать надо ночью, а не днем. Я вынужден был подчиниться, и, подхватив заметно сбросившую в весе корзину, последовал за моей проводницей.

Я немного расстроился, что за завтраком так и не удалось завязать сколько-нибудь продолжительного разговора. Но вдруг у меня появился повод для радости – женщина сама начала разговор.

«У тебя я думаю есть ко мне вопросы» - равнодушным тоном сказала она. «Естественно!» - воскликнул я, и уже собрался засыпать женщину вопросами, но она меня резко ограничила – «Подумай хорошо и задай два самых важных для тебя вопроса. На них я отвечу».

Немного подумав, я спросил о самом насущном – кто я и где нахожусь. На что получил вполне очевидный ответ – «Ты человек. И мы в лесу, разве сам не видишь? Спросил бы лучше о чем-нибудь не столь очевидном». Женщина усмехнулась и пошла дальше, как ни в чем не бывало.

Мне стало очень обидно, что надо мной вот так вот издеваются. Но я ничего не мог поделать, в конце концов, она ответила на мои вопросы, пусть я и вкладывал в них не совсем буквальный смысл. Проглотив обиду, я продолжил путь.

Через несколько минут я почувствовал, что дорога стала постепенно подниматься вверх. Скоро начал редеть лес, и я наконец увидел вершины гор, к которым мы шли. Что-то екнуло у меня в сердце при виде этой красоты. Я остановился немного отдышаться. «Долго нам еще идти?» - спросил я женщину. «Не знаю, это от многого зависит. Но я все-таки надеюсь, что уже недолго осталось» - ответила она мне, присев на камень отдохнуть.

Во время отдыха я стянул из корзины парочку бутербродов, которые сам и съел, так как женщина отказалась. Минут через десять мы возобновили путь. Дорога стала сильно петлять между небольшими скоплениями деревьев и нагромождениями валунов, и все время шла вверх. Идти становилось все тяжелее и тяжелее. Да еще и корзина мешала, которая хоть и весила уже не так много, но все равно на фоне наваливавшейся усталости казалась тяжелой.

Немного погодя я сделал вывод, что мы движемся к средней по высоте горе. Путь к ней был довольно пологий. Я обрадовался тому, что не придется карабкаться по скалам на высокие кручи. Собрав остатки сил, я энергично двигался рядом с женщиной, которая, казалось, абсолютно не устала. Указав на определенную мной вершину, я спросил, к ней ли мы движемся. На что получил утвердительный ответ. Это меня еще больше подстегнуло, и я стал идти даже немного быстрее женщины, за что вскоре поплатился. Она ускорила свой темп, чтобы поравняться со мной. Но когда прилив моих сил закончился, и я начал сбавлять скорость, она ничуть не умерила свой выверенный шаг. Поэтому мне пришлось из кожи вон лезть, чтобы не отстать.

Дальнейшее слилось для меня в сплошное созерцание мерно шагающих ног моей проводницы. Я уже не обращал внимания ни на что другое. Единственное, о чем я думал, это о поддержании скорости своего движения. Но как я ни старался, усталость все-таки брала свое. И я понемногу стал отставать, периодически падая на камни, спотыкался. Я чувствовал, что еще немного, и я просто свалюсь и больше не встану. Не смотря вперед, я плелся, смотря только себе под ноги, дабы не упасть окончательно. И вдруг я уткнулся головой в мою спутницу. «Полегче» - возмутилась она. «Да ты, я вижу, совсем устал. Ляг отдохни. А я пока перекушу немного» - сказала она, взяла у меня корзину и стала кушать. Я, не в силах что-либо делать, и без всякого желания есть вместе со своей спутницей, улегся как можно удобнее на голые камни, и практически сразу задремал.

*

«Хватит спать. Идти пора» - услышал я звучащий надо мной голос. Просыпаться совершенно не хотелось, но перечить моей проводнице почему-то не хотелось. Пришлось с трудом разлеплять глаза и подниматься на ноги. Я уже мысленно приготовился к ломке в теле, которой чреват сон на голых камнях. Но мне пришлось в очередной раз удивиться. Никакой боли, и даже неприятных ощущений не было.

Я собрался понемногу раскачаться, умыться и продолжить путь. Но, заметив, что женщина уже продолжает движение, и даже успела отойти от места стоянки на хорошее расстояние, я бросился за ней. И естественно забыл прихватить корзину.

Поравнявшись с женщиной, я высказал свое негодование – «Ты даже умыться мне не дала!». На что женщина ответила высокомерным взглядом и полным молчанием.

Примерно через полчаса моя проводница как бы невзначай сказала мне, что я забыл корзину. Я испугался, и было рванулся назад, но женщина, успев схватить меня за руку, остановила меня. «Мы все равно скоро будем на месте. Наше путешествие долго не продлится. Я уверена» - сказала она и потянула меня дальше, вверх по склону.

Без корзины идти было легче. Отвлечься помогало размышление о том, что мы будем есть. Обдумывая столь насущный вопрос, я не заметил как мы наконец поднялись на гору.

«Вот мы и пришли. Здесь красиво, не правда ли? Открывается замечательнейший вид» - сказала женщина, со счастливой улыбкой смотрящая куда-то вдаль. «Да. Здесь действительно очень красиво» - согласился я.

С горы открывался вид на небольшую, но очень красивую долину, в которой расположилась густая роща. Через рощу протекала река, которая брала начало в водопаде, стекающем со скал на противоположной от нас стороне долины. В лучах закатного солнца этот пейзаж выглядел слишком красиво, каким то нереально совершенным. Я бы еще долго созерцал это великолепие, но моя спутница прервала меня сообщением о том, что надо спуститься в долину, и там мы заночуем. Я естественно согласился и, чувствуя новый прилив сил, в приподнятом настроении стал спускаться в долину.

Моя проводница нашла в роще очень хорошее место для ночевки. Мы уже очень устали, а потому сразу стали готовиться ко сну. О том, что мы ничего не ужинали, я даже и не вспомнил. Да и чувства голода у меня, как ни странно, не появлялось. Женщина расстелила на траве свой плащ, устроилась на нем удобнее и закрыла глаза. У меня появилось желание лечь рядом с ней, но я не позволил себе этого. Я выбрал себе место неподалеку, под деревом. Опершись спиной о дерево, я решил спать сидя. Мне казалось, что так должно быть теплее. Хотя сейчас я не чувствовал холода, ведь в роще было необыкновенно тепло, я все же думал что ночью похолодает.

Закрыв глаза, я уже начал понемногу погружаться в сон, как вдруг услышал тихий голос моей спутницы. Первый раз я ее не расслышал и переспросил, не особенно сильно надеясь, что она повторит сказанное. Но, тем не менее, она повторила, и сбила меня с толку своими словами. Она сказала, что ей холодно, и попросила лечь рядом и обнять ее.

Я был несказанно рад своему счастью. Во мне проснулись чувства, про которые я даже и не думал. В общем-то, в ее словах не было ничего особенного. Это просто способ согреться. Но мой разум отказывался от таких мыслей. Весь мир померк для меня, но посреди этого мрака сияла Она. Я влюбился.

На ватных ногах я пошел к моей проводнице, женщине которую я полюбил. Мне казалось, я чувствовал это всю свою жизнь, эта любовь была всегда, просто она отлучалась ненадолго. Я весь дрожал, но отнюдь не от холода.

Я лег рядом со своей любимой, и очень аккуратно обнял ее. Я не мог решиться сделать еще что-либо, и лежал весь в напряжении. Женщина же все плотнее прижималась ко мне, отчего поток моих чувств возрос неимоверно, я и уже с трудом себя сдерживал от активных действий. Но тут она повернулась ко мне лицом, взглянула мне в глаза. И эти глаза был уже не такие, какие я наблюдал весь этот день. Эти глаза были ласковыми и любящими. Я не мог больше сдерживаться и потянулся к губам моей любимой, опасаясь получить отказ, что было бы для меня равносильно смерти. Но к величайшей моей радости она не отвернулась, даже наоборот, двинулась мне на встречу. И через мгновение мы слились в страстном поцелуе.

*

Утром я проснулся счастливым человеком. Рядом со мной спала женщина, которую я любил всем сердцем. И я был уверен, что это чувство взаимно. Все проблемы отошли куда-то на второй план. Мне даже было уже неважно кто я, где и откуда. Я любил, и моя любимая была рядом со мной. Чего еще мне было желать?

Я лежал и смотрел на ее спокойный, безмятежный сон. Казалось, я могу смотреть на нее так целую вечность, и мне не надоест. Но вот она проснулась, улыбнулась мне, поцеловала и сладко потянулась. «Я люблю тебя» - прошептал я ей на ухо. Она весело рассмеялась – «Я знаю». И мы стали одеваться.

«Так зачем же мы сюда шли?» - поинтересовался я, когда мы уже полностью оделись. «А мы еще не пришли туда, куда надо. Теперь мы пересечем долину и направимся еще выше» - ответила моя спутница. «Но зачем тебе это? Ведь и так все отлично, любимая» - пытался отговорить ее я. Но она стояла на своем, мотивируя свое решение тем, что так будет лучше для нас обоих, и что это пойдет только на пользу. В конце концов, после недолгих препирательств, я согласился с ней, и мы продолжили путь.

Выйдя из рощи, мы направились к скалам, стоящим как огромная стена, пронизывающая свод небес. Вскоре мы подошли к ним вплотную, и моя спутница, моя любовь, сразу полезла вверх по этим отвесным кручам. Причем лезла она невероятно быстро и уверенно. Я полез за ней, но у меня получалось как-то неуклюже, и, не поднявшись даже на несколько метров, я сорвался вниз. Услышав шум, она обернулась убедиться, все ли со мной в порядке. Я ответил, что все в порядке и снова попытался лезть наверх. Но моя вторая попытка также не увенчалась успехом. Я снова упал. Но на этот раз моя спутница даже не обернулась, продолжая резво карабкаться по скале. У меня внутри что-то екнуло. Я стал звать мою проводницу, но она не слышала. Тогда я закричал – «Подожди, постой! У меня не получается лезть за тобой. Остановись». Она услышала мой голос, обернулась и, улыбнувшись, крикнула – «Что же ты еще внизу, милый? Поднимайся за мной, ты сможешь!». И вновь она полезла вверх, как будто забыв обо мне. Я испугался того, что могу потерять ее. И стал вновь и вновь пытаться покорить неподдающуюся твердь. Но раз за разом я срывался вниз. А моя любовь все отдалялась от меня все больше и больше. Потом я вообще потерял ее из виду, так как она поднялась уже очень высоко. Но я не оставлял попыток влезть. Целый день я бился о скалу, но так ничего и не смог с ней поделать. Я падал уже столько раз, что, казалось, должен был уже умереть. Но физической боли не было. Была только нарастающая тяжесть в груди, страх и печаль. Я не мог смириться с тем, что она ушла, а я не смог последовать за ней, что у меня просто не хватило сил и умения. Я сдался и побрел назад, к хижине на берегу реки.

Я шел, не останавливаясь нигде. Если бы я включил свой разум, то мне бы показалось странным, что я, ничего не съев, так и не чувствую голода. Но тогда я думал совершенно о другом, точнее вообще ни о чем. Я был раздавлен. Вновь навалилось чувство неведения. Только теперь к нему прибавилась еще и потерянная любовь.

По пути я наткнулся на корзину, которую в спешке забыл взять с собой после отдыха. Сначала я не захотел брать ее с собой, но потом подумал, что эта вещь будет напоминать мне о моей проводнице, у которой я даже не успел узнать имени, зато успел полюбить всем сердцем. Подобрав корзину, я двинулся дальше. Идти вниз по склону было не очень удобно, и я иногда слишком разгоняясь, спотыкался. В очередной раз споткнувшись, я упал и покатился по склону, выронив корзину. Она отлетела куда-то в сторону и неожиданно пропала из виду. Поднявшись и отряхнувшись, я направился за корзиной, и чуть было не упал в широкую расщелину, зиявшую в земле. Именно туда и свалилась корзина. Я упал на колени возле этой трещины, и чуть было не заплакал. Я потерял последнюю вещь, которая бы напомнила мне о Ней. Я с трудом перебарывал желание прыгнуть вслед за корзиной, чтобы прервать свои мучения. Но разумом я понимал, что это не выход. Спустя какое-то время я успокоился и пошел по старому курсу, направляясь к дому на берегу реки.

Дойдя до дома, я остановился перед входом. Я смутно надеялся, что, войдя внутрь, я увижу Ее. Наконец, собравшись, я вошел. И, конечно же, никого внутри не было. Настроение мое упало ниже некуда. Я залез на печь и просто-напросто отключился.

*

Я не знаю, долго ли я спал, но когда я проснулся, было уже довольно светло. По-видимому, было что-то около полудня. Я открыл глаза и уставился в потолок. В голове была только одна мысль – «Она ушла. Ее больше нет». Не было совершенно никакого желания вставать и начинать какие-либо активные действия. Я попытался снова уснуть, но хорошо выспавшийся организм жаждал действия и не желал погружаться в сон.

«Опять ты спишь, лежебока» - сказал вдруг кто-то. Мне показалось, что это был ее голос. Но это было невозможно. Я решил, что мне почудилось.

«Ты что, не слышишь меня что ли?» - возмутился голос. Я не поверил своим ушам. Это был Ее голос. «Неужели она снова здесь, со мной» – подумал я и тут же кубарем скатился с печи.

Она стояла около двери и улыбалась. Я кинулся к ней и крепко обнял ее. «Я думал ты ушла. Я бы умер без тебя!» - прерывисто от переполняющих меня эмоций говорил я. Она же продолжала улыбаться и гладила меня по голове.

«Глупый, ты не можешь умереть. Ты уже мертв» - вдруг произнесла она и взглянула мне в глаза. Меня как водой окатило от таких слов. «Что ты такое говоришь, что за бред? Как я могу быть мертв, если я здесь, с тобой» - стал препираться я. «Правильно. Ведь я тоже мертва. Причем я умерла намного раньше тебя. И с тех пор ждала тебя здесь, по ту сторону жизни» - на полном серьезе продолжала женщина, не отводя взгляд.

Мое тело охватила дрожь. Я отстранился от женщины. «Ты сошла с ума! Этого не может быть! Я тебе не верю» - кричал я. Но что-то мне подсказывало, что это было все-таки чистейшей правдой, а я только не хотел в этом себе признаваться. Но это и логично. Ведь никто не захочет просто так смириться с тем, что он мертв, принять этот факт как должное и продолжить… что? жизнь по ту сторону жизни?

«Я понимаю твое смятение» - ласково говорила женщина. «У меня была примерно та же реакция. Давай я сначала докажу тебе, что мы оба уже мертвы» - сказала она и протянула мне руку.

Я медленно подошел к ней и взял ее руку. Мне было страшно. Но желание узнать истину было сильнее страха. Женщина попросила меня закрыть глаза, что я и сделал. Через мгновение я почувствовал на себе дуновение ветра. Я открыл глаза и потерял дар речи. Мы находились уже не в доме, а на склоне той горы, на которую мы взбирались. Рядом с нами была как раз та расщелина, в которую я уронил корзину.

Не сказав ни слова, женщина сильно толкнула меня, и я, споткнувшись, полетел в расщелину. Я был настолько потрясен происходящим со мной, что даже не закричал. Страху уже просто не осталось места. Все заполнилось удивлением и любопытством. Но тем не менее я падал в расщелину, и по всем законам должен был разбиться. После нескольких секунд падения я почувствовал под собой твердую основу и мой полет тотчас же прекратился. Я долетел до самого дна. Рядом со мной лежала вчерашняя корзина. Упав на самое дно, я не почувствовал никакой боли, я вообще не чувствовал себя упавшим. Я наконец признался себе, что я действительно мертв.

Поднявшись на ноги, я стул думать о том, как мне выбираться наверх. Ведь мгновенно перемещаться в любую желаемую точку я не умел. Но вдруг кто-то положил мне на плечо руку. Я обернулся и увидел свою любовь. И мне вновь стало хорошо и спокойно. «Пусть мы мертвы. Но жизнь после смерти ничуть не хуже настоящей жизни» - подумал я.

Женщина опять переместила нас в пространстве. Мы снова оказались наверху, возле расщелины, но все же немного в другом месте. Моя спутница обратила мое внимание на каменную плиту, торчащую из земли. Я подошел ближе и увидел, что этот камень поставлен здесь в честь какой-то женщины, упавшей в расщелину и погибшей. И тут моя память ожила. Она ясно показала мне это место, только в совершенно иное время. Я вспомнил, что сам устанавливал этот камень, вспомнил, что погибшая женщина была мне очень дорога. Я попытался вспомнить еще что-либо, но из этого ничего не вышло.

«Это ведь ты здесь погибла?» - спросил я свою спутницу. Она утвердительно кивнула головой. «Тогда кто ты? Кем ты была? И кто я такой? Ведь ты все это знаешь!» - стал допытываться я. «Рассказ будет не из коротких, так что пойдем, спустимся в долину, к роще» - задумчиво сказала женщина, и, взявшись за руки, мы пошли в сторону долины.

Некоторое время мы шли молча. Но, собравшись с мыслями, женщина начала рассказывать:

«Слушай, и не перебивай меня. Я думаю, ты догадываешься, кем я была для тебя. Я была твоей женой, первой и последней. Мы встретились, когда еще были молоды. Ты был перспективным человеком, преуспевающим деятелем. Мы сразу полюбили друг друга. Мы поженились, и у нас родился ребенок, мальчик. Заработав достаточно денег, ты выстроил дом на берегу реки, среди красивого леса. Мы мечтали прожить там всю жизнь, в счастье и мире, воспитывая своих детей, а потом внуков и внучек. И наша мечта начала сбываться. Все шло лучше некуда. У нас родился второй ребенок, девочка. Мы были абсолютно счастливы. Но вот у тебя появилась возможность невероятного карьерного роста. Мотивируя тем, что так будет лучше для нашей семьи, ты стал все больше и больше времени уделять работе. Это привело к тому, что дети росли практически без отца. Я пыталась уговорить тебя отказаться от работы. Но ты меня все время убеждал, что так надо, что так будет лучше. А я любила тебя, и доверяла тебе безоговорочно. Я растила детей, и мне не было скучно. Я заполняла заботами твое отсутствие. Но вот дети выросли, и отправились учиться в элитные школы. А я осталась в доме одна. Мне было ужасно скучно, я умирала от тоски. Я попыталась уйти в работу, но это мне абсолютно не помогало, ведь я ничего толком не умела делать, так как привыкла заниматься только хлопотами по дому. И я начал пить. Ты не замечал этого. Ты хвалился успехами в карьере, ты достиг больших высот и влияния. Иногда ты настолько увлекался, что забывал даже поинтересоваться о своих детях, их успехах в учебе. У меня появилась дурная привычка – гулять по горам с бутылкой вина. И вот однажды, гуляя на пьяную голову, я споткнулась и упала как раз в ту расщелину и погибла. Моя смерть отрезвила твой разум. Ты вспомнил о семье, о детях. Ты понял, что для тебя важнее. Ты сильно скорбел по мне, потому что очень сильно любил. Ты вручную вытесал тот камень и положил его возле расщелины. Завершив карьеру, ты решил все свое время посвятить нашим детям. Но, увы, они отвернулись от тебя. Неудивительно, ведь они почти не знали тебя. Они, конечно, были благодарны за то, что ты им обеспечил безбедное существование, но они бы с радостью променяли все состояние на то, чтобы ты был с ними, когда они росли, делали первые шаги, шли в первый класс, покоряли свои первые вершины. Все это очень сильно подкосило твое здоровье. У тебя начались проблемы с сердцем, ты быстро поседел. Но к счастью, отношения с детьми понемногу налаживались. Все вроде бы приходило в норму. Дети подросли, понемногу вступили во взрослую жизнь, и у тебя появилось много свободного времени. Ты купил себе небольшой самолет и стал часто летать надо горами. И вот однажды, когда ты в очередной раз вылетел, внезапно наступила сильная облачность. Возвращаясь домой, из-за низких облаков ты не увидел горной вершины, и врезался в скалу. После чего оказался здесь, на берегу реки и совершенно без памяти».

Пока она рассказывала, в моей памяти всплывал один образ за другим. Я все вспоминал. От начала и до конца. Я как будто снова переживал все, что со мной случилось. Только теперь я ясно видел все свои ошибки и недочеты.

Так, слушая рассказ о своей жизни, я не заметил, как мы оказались под сенью деревьев, как раз на том месте, где уже однажды ночевали. Мы остановились. «А теперь нам стоит начать новую жизнь. Быть может мы встретимся, быть может нет. Но я надеюсь, что урок, который преподала нам наша жизнь, пойдет впрок. И наша следующая жизнь сложится лучше. Закрой глаза, и ты окажешься на вершине. И потом тебе останется только один шаг для того, чтобы начать все с начала» - сказала моя жена, крепко поцеловала меня и закрыла мне глаза.

*

Такова моя история. Я стою сейчас на вершине какой-то очень высокой скалы. Вокруг меня только густые облака, через которые не видно земли. Лишь шаг отделяет меня от новой жизни. Что ждет меня там? Не знаю. Но я уверен, что это жизнь я проживу лучше, чем предыдущую. И пусть я забуду все, что со мной было, но где-то в глубине, в подсознании, отложиться бесценный жизненный опыт. И кто знает, быть может, он мне пригодится.



Каждый человек в своей жизни стремится к вершине, которую сам себе выбирает. На этом пути люди встречаются и расходятся, их пути сливаются и разрываются. Пути бывают длинными и короткими, и многие заканчиваются еще задолго до заветной кручи. Но абсолютно любой человек в состоянии достигнуть вершины, сложность лишь в определении именно той вершины, которая необходима этому человеку. И вот тут надо решить для себя, стоит ли тянуть за собой кого-то на выбранную тобой вершину, заведомо зная, что они либо не смогут последовать за тобой, либо погибнут на этом пути. Быть может не стоит рваться к заоблачным вершинам, рискуя остаться в полном одиночестве на самом верху, а стоит остаться с теми, кого ты любишь, и кто любит тебя, на вершине, которая будет оптимальна для всех?

<Пролог

Когда-то очень давно из межзвездного газа, пыли и прочего космического мусора родилась Звезда. Вокруг нее крутились вихри, скручиваясь в жгуты и приобретая постепенно округлые формы. И вот уже маленькие комочки водили хоровод вокруг Звезды, а вернее Звездочки - было ей не больше миллиарда, да и была она всего лишь карликом среди других звезд. Комочки эти ей поначалу очень нравились, но вскоре и они наскучили, и Звездочка не знала чем себя занять. Она пригорюнилась и вздохнула жарко. И, странное дело, с одним из комочков (голубым, кажется) стало что-то происходить. Появились на нем какие-то крошечные суетливые существа. Со временем они становились все больше и больше, все суетливее и суетливее, и Звездочка задержала дыхание, словно боясь их спугнуть. И почти все они исчезли. Тогда Звездочка поняла, что надо греть тот комочек, и существа снова появятся. Так и вышло: они вновь засуетились, да еще и стали многочисленнее и разнообразнее. А одни из них ее очень насмешили: она смотрела на них, в то время как они смотрели на нее. А потом эти существа стали влезать в маленькие скорлупки и пытаться оторваться от голубого комочка. И у них получилось! Но им было этого мало, и они попытались дотянуться до соседней звезды. Звездочка обиделась, да и плюнула на них сгоряча. А когда спохватилась было поздно: комочек почернел, и никто на нем больше не суетился. И Звездочка снова затосковала, не зная чем себя занять.


Часть первая: Воля Тиоса.


-Глава 1-

Добро пожаловать на ферму Луазо. Занимает она всего один остров сто три на двести двадцать пять метров. Расстояние тщательно выверено за времена межсезонья, когда делать абсолютно нечего и любое маломальское событие становится предметом для обсуждения на весь день. Этот парящий остров мал, но семейству Ра хватает. Обитателей всего трое: Рич, жена его Тио да их сын Сой. Весной они ловили птиц, летящих на север, осенью - летящих на юг. Для этого Рич не без помощи Соя приспособил старенький, еще паровой, клодбот со специальной мелкоячеистой сетью. Рич иногда предавался мечтам о реактивном виндвинге, однажды увиденным им на ярмарке в соседнем архипелаге и навечно утвердившимся в самых смелых его мечтах. Почти ни у кого из фермеров такого не было, а потому виндвинг считался в их краях роскошью. На нем можно было долететь даже до Сторга, столицы княжества, а тот кто летал в Сторг априори получал уйму новых возможностей: извоз, новые покупатели, новые знакомства, посредничество. Да хотя бы сама возможность вырваться из глухого провинциального болота на просторы столицы чего стоила!

Работы для Сойя было немного - по большей части возня с клодботом да работа по дому.

Детство его проходило в изучении устройства клодбота и виндвинга да чтении тех немногих книг, что удалось вывезти из летающего города Торри перед его крушением. Семейство Ра содержало там маленький авиапарк, но все что удалось спасти - это старенький клодбот, что-то из вещей да несколько книг по авиамашинам и пилотированию. Книги были весьма интересны, но их было немного. Сой вызубрил их от корки до корки и наверное смог бы теперь самостоятельно построить клодбот - был бы только камень воздуха. Из книг Сой узнал, что камни воздуха - основа для любого летательного аппарата. Они придают легкость и невесомость всей конструкции, однако подбираются так, чтобы вес аппарата немного "перевешивал" камень. Иначе было бы невозможно менять высоту полета. Сой так и не понял откуда берутся эти камни. Спросил отца - тот тоже не знал. Зато он поведал многое об устройстве мира.

Их остров находился в княжестве с незамысловатым названием Фермер, на самой границе с западным княжеством Горф. На востоке простиралось княжество Уки, на юго-востоке - Пиас, на юге - Ариа, за ним, южнее, - Тиос, а на севере - ничего. Все княжества представляли собой архипелаги с большими островами в центре. Только в Тиосе не было центрального острова. Рич рассказывал что он был взорван в одну из войн. Раньше наши княжества были одной страной, но гражданская война расколола ее.

Помимо княжеств в мире существовали и другие государства. Далеко на севере расположилась Республика Ревес. С начала гражданской войны связь с ней была оборвана и никто не знал что там происходит, впрочем как и там не знали что на просторах княжеств воцарился мир. Но если Ревес была чем-то вполне осязаемым, то Небо и Твердь являлись воистину таинственными местами. О них не было известно ничего, кроме того, что в Небо люди ушли снизу, с Тверди. Почему же предки Соя задержались здесь, в облаках, почему одни обжили острова, а другие ушли дальше оставалось загадкой.

Отсюда, с тихой, забытой всеми ветрами фермы, все что касалось внешнего мира представлялось удивительным и жутко интересным.



***



Этот день был особенным. День шестнадцатилетия. Солнечное утро настраивало на не менее солнечное настроение, а ветер словно нашептывал: "Сейчас тако-о-ое будет!" Сой сбросил одеяло, вскочил с кровати и выглянул в окно: далеко внизу плыли облака, слева сверху едва слышно гогоча летел косяк птиц. С кухни доносился весьма соблазнительный запах сырного пирога. Губы Соя тронула улыбка и он, одевшись, спустился вниз, в гостиную.

- Смотрите кто пришел! Соня ты моя, - улыбнувшись воскликнула мама и поцеловала Соя в лоб.

Отец отложив книгу распахнул объятья:

- Ну-ка иди сюда!

Он крепко обнял сына, затем отстранил его и, держа за плечи, воскликнул:

- Настоящим мужиком стал! Пора бы тебе кое что показать...

Сой недоуменно поднял брови и спросил:

- Ты о чем, пап?

Проведя одиннадцать лет на Луазо он был в праве считать что знает каждую песчинку на острове.

Отец, заговорщицки прищурившись, улыбнулся и проговорил:

- Сторг.

Глаза Соя округлились:

- Како-о... Сторг? СТОРГ?! Пап! Мам! Спасибище! Когда-когда-когда-когда?

- Тише, тише, ха-ха. Сейчас позавтракаем, прогреем клодбот да полетим.

- Скорей бы!

- Сперва поешь! - отрезала Тио, - Что за путешествие на голодный желудок?

Сой с удовольствием принялся уминать пирог, запивая его сладким пфиисовым отваром.

- Не спеши, тщательно жуй.

- Ну мам!



***



Закончив трапезу Сой поблагодарил маму и выскочил на улицу, едва не опробовав лбом дверной косяк на прочность. Ангар (гордое название для сараюшки пять на шесть метров) располагался впритык к дому. Описав полукруг от двери до ворот Сой порывом ветра влетел в пристанище клодбота и подбежал к аппарату.

- Попридержи лошадей, Сой. Я уже его раскочегарил.

- Ну пап! Почему меня не подождал?

- Я же не улетел,- улыбнулся Рич.

Сой принял невероятно напыщенный вид и махнул рукой:

- Прощаю!

Рич шутливо поклонился:

- Благодарю, милорд. Ваша доброта воистину спасет мир от излишней скромности.

Они рассмеялись и принялись укладывать в багажное отделение сумки с инструментами, бутербродами, заботливо приготовленными Тио, и топливом - темными шариками размером с яйцо, именуемыми бойками. Дело в том что при ударе бойки выделяли тепло достаточное для испарения воды, потому они и использовались в паровых машинах. Двигатель представлял собой цилиндр в котором помимо поршня располагался водомет, клапан для подачи бойков и барабанный механизм открывающий этот клапан и бьющий по бойкам через равные промежутки времени для поддержания необходимой температуры.

- Сой, тащи воду!

Для завершения подготовки машины к полету требовалось заправить баки водой. Сой направился в дальний угол ангара и прикатил оттуда бочку. После заправки именинник вернул бочку на место. Рич засыпал в специальное отделение целое ведро бойков и махнул сыну рукой - пора вывозить клодбот наружу. Они уперлись руками в крылья и навалились на них. Тяжелая машина нехотя сдвинулась с места и, покачиваясь на колесах, неспешно поползла на свет. Когда клодбот встал на короткую взлетно-посадочную полосу отец и сын пошли в дом.

Пройдя в гостиную они разложили на столе карту с отмеченными на ней островами, архипелагами, траекториями дрейфующих островов, мастерскими и маяками западного Фермера.

До самого Сторга на клодботе было не долететь - между фермерским районом и центром пролегала Тильдова пустошь шире дальности полета "паровоза". Зато грузовые и пассажирские виндвинги сновали через нее табунами. На краю пустоши на небольшом архипелаге распологался региональный порт "Птичий путь". Именно до него и требовалось проложить маршрут. В порту имелись ангары, в которых за определенную плату можно было оставить клодбот до возвращения из столицы.

- Значит так. Летим до двадцать четвертого маяка, затем на девять градусов южнее до вот этой вот мастерской, - Рич водил пальцем по карте давая сыну понять как они полетят. - Затем через Блуждающие камни в Хоа. Оттуда до сто второго маяка, еще двенадцать градусов южнее и через тридцать миль - "Птичий путь".

- А что там, в Хоа?

- Это небольшой поселок, знаменитый своей фабрикой по производству двигателей для клодботов. Там мы и переночуем. К исходу второго дня будем в порту.

Рич сложил карту и вся семья вышла наружу.

Тио поцеловала Рича и чмокнула Соя в лоб.

- Будьте осторожны. И ради всего святого - не лихачте!

- Да на эдакой колымаге особо не разойдешься.

Тио улыбнулась, но когда все двинулись к машине негромко, чтобы Сой не услышал, сказала Ричу:

- Тревожно мне.

- Не беспокойся. В Сторг летают сотни людей, клодбот в прекрасном состоянии и заправлен. Все будет хорошо.

Он обнял Тио и, посмотрев ей в глаза, повторил:

- Все будет хорошо.



***



… В полуденном небе медленно исчезал силуэт клодбота. Вскоре о нем напоминал только дымно-паровой след.>

<Ода рассматривала себя в зеркале во весь ее рост. У нее было миловидное лицо. Красивые, слегка полные губы. Большие широко посаженные глаза ярко голубого цвета, обрамленные густыми ресницами. В углу правого глаза была родинка. Волосы подстрижены под каре, темного цвета с редкими осветленными прядями. Она надела свою любимую одежду: тунику небесно-голубого цвета с орнаментом, темно-коричневые классические бриджи и полосатые гольфы. Ода повертелась еще немного и, подойдя к маленькой тумбочке стоящей возле кровати, открыла ящичек и достала косметику вместе с украшениями. Еще несколько минут и вот она уже накрасилась. Надела большие круглые золотые сережки, три круглых браслета разного цвета на левую руку: коричневый, серебряный и зеленый и серебряное кольцо с тремя красными камнями на средний палец левой руки. Повертевшись немного, она кивнула самой себе, что выглядит на все сто, и вышла в коридор, бросив косметику на кровать. Ода подняла черную замшевую сумочку, валявшуюся у входной двери, надела красно-белые туфли на плоской подошве и вышла на улицу. Ода никогда при покупке одежды не руководствовалась методом «хорошо сидит», а всегда покупала что нравиться, потому ее стиль был слегка безумным, как и она сама.
Она шла на отработку в колледж. Девушка шла не спеша, смотря по сторонам, и мурлыкала себе под нос какую-то навязчивую мелодию. Погода стояла солнечная, деревья блестели зеленой листвой, свежий ветер касался кожи, ну вообще погода не располагала на какой либо физический труд.
Как бы то ни было, она решила срезать путь по переулкам и, зайдя за продуктовый магазин «Иванушка» Ода непроизвольно ускорила шаг. За магазином шел небольшой переулок между зданиями, пройдя который выходишь сразу на улицу Бестава, не приятный район города сам по себе. Казалось, что здесь солнце становилось блеклее, зелень темнее, ветер холоднее, здания намного старше, чем были на самом деле. Район вызывал тревогу в дневное время, а ночью уж здесь и подавно было нечего делать, если не хочешь, что бы тебя избили, ограбили или самое худшее убили.
Девушка шла, уже тревожно оглядываясь по сторонам. Дорога это короче, но не безопасная. Здания все потертые, изрисованные рисунками местных художников… Она уже было прошла половину пути, как мороз пробежал по ее коже, и даже вскрикнув больше от удивления, чем от страха, она остановилась. Ода потерла свои плечи, отгоняя неприятное чувство, и повернув голову, увидела необычное здание.
Оно было одноэтажным и очень старым, об этом говорила его постройка из дерева серого цвета, крыша, черепица которой в некоторых местах отсутствовала. Окон не было. Единственное, что было нового в этом здании это дверь, узоры и вывеска. Дверь была из массива с красивыми резными узорами в виде невиданных цветов и бабочек. Стены здания, были изрисованными какими-то рисунками безумца, который решил выплеснуть свою фантазию на стену. Вывеска была тоже немного несуразная: на вывеске сиреневого цвета обрамленной черной рамой было написано:

Магазин

"Все для Вас"

Ода, прейдя в себя, пришла в восторг от этого «нормального» магазина, каким она его посчитала и вошла внутрь.
Потолок, стены и пол цвета серого дерева. По правую и левую сторону стены стояло по два прилавка с четырьмя металлическими полками. В конце комнаты стоял рабочий прилавок, с лева от него было четыре навесных полки, с право была дверь, сама дверь покрашена в черный цвет, а дверная коробка в белый. Потолочный светильник, как и вся мебель, были новыми в старом здании, что придавало помещению вид обновленной старины.
Ода пришла в восторг. Ей так понравился этот пустой магазин без единой души... Стоп. Магазин был пустой. Настолько пустым насколько позволяла пустота, если оставить помещение, двери и прилавки с полками.
- Как это интересно. Что тут интересного? Как что? Какой магазинчик прикольный, видимо только открылся... Я спрашиваю, ЧТО ТУТ ИНТЕРЕСНОГО?!

Примеч.: Ода слегка безумна не только в выборе и сочетании одежды, но и в поведении. У нее есть привычка с раннего детства: разговаривать с самой собой. При разговоре она иногда еще и очень интенсивно жестикулирует, и встает разные позы, словно беседа ведется между двумя абсолютно разными людьми.

Поговорив с собой немного, Ода подошла к рабочему прилавку. Прилавок как прилавок, как и вся здесь мебель.
- Интересно, чей этот магазин... И название вызывающее "Все для Вас"... значит... значит, когда расставят товар, я смогу купить себе все что захочу! Ура ура!!

Примеч.: Ода очень восторженная, то есть ее приводит в восторг даже обычные житейские мелочи...

Осмотревшись немного, Ода все же решила уйти. Это конечно хорошо, что столь замечательный магазин скоро откроется здесь, но нужно соблюдать правила приличия. Девушка уже направилась к двери, как увидела на одной из металлических полок рамочку для фотографий. Странно, подумала девушка, раньше ее здесь не было. Подойдя поближе, девушка удивилась видом этой рамки: это была рамка без сомнений вот только вместо стекла и вставленной картинки рамка была, самой что ни на есть дверью. Белой дверью в белой дверной коробке с черной плоской ручкой.
Видимо, фото должно быть на внешней стороне. Надо опустить эту ручку-держатель вниз и вставить фото.
Девушка, взяв в руки рамку-дверь, хотела проверить свою мысль, как услышала шум за черной дверью. Она перепугалась и вместо того чтобы поставить рамку на место, вместе с ней выбежала из магазина…
Ода жила в девятиэтажном доме, трехкомнатной квартире: две спальни и гостиная. Жила она с матерью работающей медсестрой в городской больнице. Когда девушка вернулась домой, матери еще не было дома. Обставлена квартира была просто и со вкусом. Квартира осталась от отца, с которым Марианна, мать Оды, развелась полтора года назад.
Девушка зашла в свою комнату, поставила на полку «взятую на время» рамку-дверь и ушла в душ.
Ода не знала, что ей делать. С одной стороны нужно было вернуть вещь в магазин, с другой если она туда пойдет, то она признает себя воровкой, что ей абсолютно не хотелось.
И что же мне делать? Даже не знаю…
Девушка вышла из душа, переоделась в пижаму, высушила волосы. Пошла на кухню, сделала себе бутерброды, ягодный чай и, вернувшись в свою комнату, стала наслаждаться едой за своим письменный столом.
Как бы то ни было, надо хоть посмотреть, как будет смотреться фото в этой необычной рамке.
Поев немного, она достала из ящика письменного стола фотографию, где была ее подруга Света и друг детства Стас. Полюбовавшись немного, она встала и, взяв в руки рамку-дверь, села на кровать.
- Хм. Все-таки странная штука, она мне нравиться, однако если я ее оставлю, то не смогу больше зайти в магазин. Почему ты так решила? Товара еще не было даже на полках и чека не было, так что это не кража. Ты так думаешь? Конечно. Если фото будет смотреться, можешь без всякой угрызении совести оставить ее себе.
Отлично, подумала девушка, улыбнувшись.
Ода положила фото и взялась за ручку-держатель. Она начала опускать ее вниз. Это было странное ощущение: словно ты опускаешь настоящую старую дверную ручку, которой долго не пользовались, так она еще и скрипит.
Ручка опустилась с громким щелчком, что Ода даже вздрогнула. Она улыбнулась и засмеялась, так все необычно было. Девушка хотела уже взять фото и вставить его, как случайно нажала на «дверь» и она открылась…
Ода хлопала глазами. Ничего не понимаю, подумала девушка, ошарашено глядя по сторонам, это не моя комната.
Казалось, ей снился сон. Когда «дверь» открылась, яркий свет ослепил ее и с громким хлопком «дверь» закрылась, а она оказалась здесь…
Вот только где это, здесь…
Девушка сидела на белом мраморном выступе, привалившись спиной к белой двери, точно такой же какой была и рамка, вот только дверь была нормального размера, как и должно быть.
От белого выступа уходили вниз белые ступени без перил, они парили в воздухе без какой либо поддержки. Ода огляделась.
Она была в абсолютно темном бесконечном пространстве, где в воздухе были белые двери с черными ручками, у каждой из дверей был выступ и ступени, уходящие в черноту. Было что-то на подобия неба фиолетово-лилово-оранжевого цвета, мелькали звезды, если это были они. А так: тьма, куда не посмотри.
Девушка боялась подойти к краю выступа и увидеть что внизу, хотя ступени и шли вниз.
А вдруг так пропасть? Такая же тьма кроме «неба»… А если нет?
Ода, немного оправившись от удивления, на четвереньках подползла к выступу и глянула вниз. Ступени и правда обрывались во тьму. Однако это было не так. Девушка увидела маленькие островки, которые словно высовывались на поверхность из воды. На них росла трава слепящего голубого цвета и белые, ослепляющие цветы. А насчет островков, Ода была права. Поверхность, где заканчивалась чернотой не была абсолютно черной и бездонной. Она видела сверху блестки и еле уловимое волны, а значит - это была вода, с каким-то бриллиантовым песком
Ода, рассмотрев место, куда она попала, уже полностью пришла в себя. Она встала и, скрывая волнение с восторгом от представленного зрелища, стала спускаться вниз. Спуск был недолгим, дверь находилась над уровнем воды не так высоко. Девушка остановилась на последней ступеньке. Она не знала, что будет, если встанет на эту черно-бриллиантовую воду.
Как интересно! Чувствую себя как первопроходец, шагнувшего в неизведанное, думала Ода. Надо сделать шаг.
Девушка опустила босую ногу на воду…и не потонула. Ода удивленно вскрикнула и поднялась на несколько ступенек. Ее ногу обдало холодом, и чувство было неприятное. Она наступила на воду, это да, ведь она почувствовала влагу и в тоже время вода ее не поглотила. Вода заставляла держаться ступню на поверхности. Многие мечтали наверно научиться ходить по воде и эта вода, мечту могла помочь осуществить.
- Как… как… здорово! – воскликнула девушка, и уже не опасаясь ничего, бегом побежала по водной глади. Она прыгала, бегала и радовалась этому сну. Ведь это сон. Сон и ничего больше. Дверь не могла открыться внутрь и засосать ее в иной мир. Несмотря на ее бурную фантазию, она отказывалась верить в реальность происходящего…
Как вдруг, Ода уловила какое-то движение. Она замерла. Это были бабочки. Сверху девушка их не увидела, такое чувство, что они появились из ниоткуда. Их было так много и были они так красивы, что завораживали своей красотой. Солнечные бабочки, состоящие только из солнечного цвета.
Самые прекрасные бабочки на свете, которые мне доводилось видеть, подумала девушка, заворожено смотря за их полетом.
Бабочки летали повсюду, садились на цветы. Ода призадумалась:
- Они садятся на цветы. Что думаешь? Ничего. Больно уж нереально происходящее. Думаю, ничего не будет, если ты встанешь на остров. Зачем-то же острова здесь имеются. Да, я тоже об этом подумала. Я хочу понюхать цветок…
Девушка осторожно стала подходить к острову, и чем ближе она подходила, тем больше нарастала тревога. Казалось, что внутренний голос кричит ей бежать от островка, не вставать на его землю, а другая сторона шептала, чтобы девушка коснулась травы, понюхала цветы, ведь сияние островков так манило, как мотылька на огонь…
- Лучше не делай этого.
Ода испугалась. Она резко повернулась на голос. Позади нее на водной глади стояла девушка, на вид старше ее. Она была одета в кофточку оголяющую плечи с рисунком в виде красно-черных квадратов, коротенькие коричневые шорты, ноги полностью скрывали бело-черные гольфы с ромбообразным рисунком. На ногах были темно-красные сапоги с золотыми кольцами. Ее внешний вид Оде понравился своей не стандартностью. У девушки были очень длинные русые волосы, которые закрывали большую часть лица. Тонкие губы, еле заметные веснушки, острый носик и глаза. Глаза были особыми: они были почти белыми, но с красным отблеском, словно в душе был лед и ненависть одновременно.
- Почему мне не стоит этого делать? – спросила девушка ровным голосом, взяв над собой контроль.
- Очень просто. Эти островки, для неведующих, на самом деле приманка. Встанешь на него, и тебя сожрут, - ответила незнакомка. При последней фразе она неприятно ухмыльнулась.
Вроде не выглядит сумасшедшей, а говорит такие вещи, подумала Ода, не зная как ответить на ее слова. Вместо этого она решилась спросить:
- Понятно… Вы не могли бы сказать, где это я нахожусь? И как вас зовут?
Как-то странно протекает сон. Людям, конечно, снится всякое, но я начинаю терять уверенность в нереальности происходящего…
Незнакомка прыснула. Было видно, что ей не нравиться Ода и она ответила с неохотой:
- Меня зовут Джаго. Кто я и откуда не имеет значения. А вот насчет тебя у меня вопрос возник: как ты здесь оказалась?
Джаго разговаривала грубо, с нескрываемой неприязнью, будто говорила с маленьким ребенком, который ее жутко раздражал. Однако Оде ничего не оставалось, как довериться «воображаемому персонажу» сна. Девушка вздохнула, подошла к нижней ступени лестницы, с которой она спустилась и сев на край, рассказала свою историю.
Джаго слушала, не перебивая, и с каждой минутой ее лицо становилось все более недовольным. Пейзаж и порхающие бабочки уже настолько стали реальными для Оды, как и ее слушатель, что она сама того не понимая, стала привязываться к этому месту. Она уже пришла к выводу, что это не сон.
- Вот так все было, - закончила девушка. – А меня зовут Ода… А вы то, как здесь оказались…эээ…
- Джаго, тупица. Не заставляй повторяться. Твоя история мне не нравиться. Тот магазин, про который ты рассказали, держит одна очень неприятная особа, а бы даже сказала мерзкая тварь. Кажется, это про этот самый магазин прошел слух: говорили, что скоро состоится банкет по поводу его открытия и расширения так сказать деятельности Баронов.
Девушка напряглась. Новая знакомая знала о магазине, а она взяла и выложила ей то, что украла рамку-дверь. Однако было видно, с какой неприязнью она говорит о магазине и его хозяевах, а значит, девушке нечего было опасаться, что ее выдадут по поводу кражи. Однако это была удача. Самая что ни на есть удача, ведь человек стоящий перед ней мог ответить на мучающие ее вопросы. Она не говорила где Ода именно находиться, но девушка получала восторг от всего происходящего и от беседы, потому напряжение спало, и она стала с возбуждением засыпать Джаго вопросами:
- А чей это магазин? Кто такие Бароны? Что там еще будут продавать? Магические артефакты? Куда ведут все эти двери? Почему здесь так темно? Почему такое странное небо? Откуда здесь такие бабочки? Почему они такие? Почему я могу ходить по воде и что это за бриллиантовый песок? Почему нельзя вставать на острова?...
Ода засыпала Джаго вопросами, Джаго даже попятился от напора девчонки. Она, конечно, мог бы рассказать ей все, но какой в этом смысл? Ей наоборот надо сделать так, чтобы девчонка побыстрее все забыла. Однако дело усложняется. Девчонка украла рамку-дверь.
Это очень старая вещь и к тому же создана экспериментально Скифом и ИсполнителемЖеланий.
Не думаю, что им понравиться, когда они узнают, что их вещица пропала. К тому же девчонка слишком любопытная, надо от нее избавиться и пройти через дверь, чтобы забрать рамку себе, думал Джаго, пока девушка все задавала вопросы. Наконец она дождалась, когда Ода замолчит и, улыбнувшись, решила зайти с другой стороны:
- Какая ты любопытная. Не все так просто. Это место не так безопасно и сказочно, как ты думаешь.
Ода молчала. Джаго пыталась ее убедить в опасности этого места, но Ода так не считала. Это было красивое место, полное загадок и тайн. Она готова была поспорить на что угодно, но здесь наверняка жили самые немыслимые создания, превосходящие человеческое воображение и ей очень хотелось на них посмотреть. К тому же это место – настоящий сундук сокровищ, хранящий в себе море легенд и историй, которые ей хотелось послушать.
- Я с вами не согласна, - ответила девушка, скрестив руки на груди. – Помоему вы просто хотите, чтобы я отсюда ушла.
Джаго скривилась. Будет бессмысленно дальше давить на девчонку. Попробую иначе. Она, не переставая улыбаться, решила обыграть ситуацию по-другому:
- С чего ты взяла? Конечно нет. Просто это так необычно встретить здесь кого-нибудь. Я не могу полностью удовлетворить твое любопытство, но все-таки отвечу только на один вопросы.
Ода не знала, что ей делать. Она чувствовала что ситуация изменилась, изменилась сама атмосфера. Если в начале Джаго была раздражительной, то теперь от нее веяло давящей угрозой. Пора завязывать этот диалог. Однако про остров я у нее все же спрошу. Девушка вздохнула, успокоила, как могла сердце, забившееся сильнее в тревоге, и задала вопрос:
- Хорошо. В самом начале вы сказали, что встав на остров, меня сожрут…- девушка сглотнула.- Кто именно?
Этого Джаго и ждала. Ждала именно этот вопрос. Она улыбнулась шире и чем шире становилась улыбка, тем больше Ода чувствовала в ней хищника, а себя ощущала добычей.
- Тебя съедят Адьюкосы Солдаты.
Молчание.
- Кто?
- Твари что живут в самой тьме. Крайне мерзкие создания…
У Оды пробежали мурашки по спине. Она встала и не переставая смотреть на Джаго, начала подниматься по лестнице. Ода начала всерьез ее бояться. Джаго же, не переставая улыбаться и смотреть на Оду, поднималась за ней:
- На дне океана есть такая рыба, у которой на голове есть «удочка», на которой находиться светящееся приманка, ведь на глубине неимоверная тьма. И маленькие рыбки, плывя на этот свет, попадаю в пасть большой рыбе, так она и ест. Адьюкосы Солдаты действуют так же: они ждут, когда кто-нибудь встанет на этот остров, привлеченный его сиянием и цветами, а потом набрасываются на него и съедают так, что ничего не остается. Я же говорила: это не такое сказочное место как тебе кажется, девочка, - Джаго говорила с таким мягким, вкрадчивым голосом, что кровь стала застывать у Оды в жилах, она еле-еле поднималась по лестнице к двери, но именно страх ее вообще заставлял двигаться, - Рамка-дверь собственность Первого и Третьего Барона, они сделали ее вместе и думаю, они очень расстроятся, когда узнают что ты ее украла…
- А ты хочешь ее вернуть?
- Нет конечно. Дура что ли? Не каждый может сделать проход в Элдэ (1), но знаешь: попасть легко, а выбраться трудно. Это именно про Элдэ. А теперь…
Ода моргнула, и Джаго не стало. Девушка замерла.
- Значит эта дверь.
Ода вскрикнула, услышав голос Джаго за спиной. Она стояла, облокотившись на дверь. Твою мать, неужто в пространстве переместилась? – подумала Ода, непроизвольно спустившись вниз на три ступеньки.
Джаго опять надвигалась на Оду, теперь уже с верху, вынуждая девушку спускаться вниз.
- Ты слишком любопытная, пора от тебя избавиться. Как думаешь? – неприятная улыбка Джаго вызвала у Оды отвращение. Доверилась, блин! Девушка уже стояла на черно-бриллиантовой воде, Джаго не стала за ней спускаться, осталась на лестнице.
Они смотрели друг на друга, и понемногу страх стал отпускать Оду. Ей нужно было придумать, как подобраться к двери, что бы выбраться из этого кошмара.
Надо отвлечь Джаго. Например…
Когда человек оказывается в критической ситуации, его посещает идея. Простая как день и ясная как солнце. А идея посетила Оду именно такая: сыграть на желании Джаго забрать себе вещь ненавистного магазина. Рискованно, но нужно же как-то выбраться отсюда. Как только вернусь, заклею рамку скотчем, подумала Ода мимоходом.
Ода как можно равнодушным и пренебрежительным тоном сказала:
- Хм. Это дверь не столь ценное сокровище, которое мне довелось забрать, просто я решила о нем не говорить. Мало ли… И я оказалась права…
Джаго напряглась. Девчонка явно ее провоцировала. Надеялась проскочить и выбраться отсюда, но…
Джаго могла пройти через эту дверь, но не надолго. День. Максимум на день. На большее Элдэ ее не отпускало. Где бы она не оказывалась, позади нее появлялась дверь и открывалась, множество черных рук забирали ее обратно, подавляя любое сопротивление. Это было ее проклятие, с тех пор как она попросила исполнить свое желание Исполнителя…
Именно поэтому она так хотела хотя бы на день выбраться отсюда, перед этим убрав девчонку. Но у Джаго была еще одна черта, которая ее сейчас душила и не позволяла пропустить слова Оды мимо ушей. Жадность. Если девчонка не врала, то она могла заполучить и редкую вещицу, которую сможет продать на Кикай шоге (2)
- И что же это за вещь? – как можно равнодушнее спросила Джаго.
Клюнула. Отлично. Ода опустила глаза в пол, потом опять посмотрела на Джаго и, скрестив руки на груди, от нее отвернулась.
Джаго даже опешила от такой наглости и хотела уже окликнуть девчонку как:
- Почему это я должна тебе об этом говорить? Ты так груба! Фи!
У Джаго рот приоткрылся. Ну ничего себе! – подумала она.
Ода моргнула и вот Джаго стоит перед ней, тоже скрестив руки на груди, и раздраженно на нее смотрит. Девушка глубоко вздохнула и, не обращая внимание на возмущенную Джаго, пошла к островку. Медленным и уверенным шагом. Джаго пошла за ней.
Ода теперь стояла лицом к Джаго и спиной к маленькому островку. Еще чуть-чуть…
- Эта вещь тоже связанна с дверью... Такая странная вещь… - говорила Ода, - На кубик похожа…
- Откуда мне знать, что ты не брешиш? – злобно шипя, спросила Джаго.
- Очень просто! Вытяни руку с открытой ладонью, и я дам ее тебе, - ответила Ода с ослепительно-дружелюбной улыбкой.
Джаго удивленно на нее посмотрела. Однако все же протянула руку, ведь она была так в себе уверенна. Часто именно самоуверенность губит людей. Ну что ей может сделать эта девка? Джаго чувствовала над ней свое превосходство. Она жила здесь очень долго и никто не сможет ее перехитрить.
Ода схватила ее за запястье, и резко развернув, пихнул на островок, и бегом по лестнице направилась к двери. Джаго же оказавшись на острове, ухмыльнулась, и хотела было последовать за Одой, как услышала гонг.
Ода, добравшись до двери и схватившись за ручку, замерла, Джаго не могла пошевелиться. Гонг бил. Звук его давил все твое существо, мозг давила звуковая волна такой силы, что если бы был выбор от чего умирать, ты выбрал бы самый мучительный способ, чтобы не слышать этот звук, чтобы физически его не ощущать.
Ода сквозь слезы, пересиливая все свое существо, нажала на ручку и, открывая дверь, шла в проход. Так медленно, так медленно, что казалось летят часы, годы, столетия... дверь захлопнулась, и она не видела и не знала, что стало с Джаго оставшейся на острове, как не эгоистично это было с ее стороны, но ей было не до того… надо было спасать свою жизнь…

Ода моргала не переставая, слезы катились по щекам. Она плакала навзрыд. Девушка лежала на полу в своей комнате. Тело ломило так, будто по костям молотком били. От малейшего движения хотелась кричать во все горло. Головная боль была не лучше. Ей повезло, что дома не было ее матери, потому она лежала и пыталась успокоиться насколько позволяла боль и душащие ее слезы. Пролежав так некоторое время, она смогла перевернуться на живот, и медленно опираясь на локти, заставляла свое тело подняться.
Ода смогла встать. Девушка облокотилась на стол, переводила дыхание. На кровати лежала рамка-дверь и не вставленное фото. Не помня себя, девушка, наплевав на боль, схватила лежавший на столе скотч и, подбежав к кровати, схватила рамку. Она обматывала ее скотчем, как себе и обещала. Обмотав очень толстым слоем рамку, чтобы злополучная дверь больше не открылась, она со злостью и страхом за такой поворот событий швырнула ее в нижний ящик стола. Уставшая, подавленная и измученная Ода со слезами легла на кровать лицом в подушку и заснула мертвым сном. Ей не снилось ничего, кроме бездонной тьмы, солнечных бабочек и звука гонга, заставляющего ее стонать во сне...

Что стало с Джаго? Ничего. Адьюкосы Солдаты не напали на нее, хотя она и стояла на одном из островков. Звук гонга парализовал не только ее, но и тьму тоже. Крик Богеждзо (3). Очень далеко один из них вынырнул из черно-бриллиантовой воды подобно киту, издав свой крик. Придя в себя, Джаго просто выругалась, потеряв свой шанс выбраться из Элдэ хотя бы на день, а потом просто ушла во мрак…

Что до магазина, в котором находилась рамка-дверь, пропажу не заметили. Открытие состоится 6 июня 20.. г, так, по крайней мере, гласит вывеска на двери вывешенная ИсполнителемЖеланий…

Рамка не вернулась в магазин, Джаго не получила желаемое, а Ода волей судьбы, сама того не понимая, связала себя с ЭлдэЛуме, упомянутые Бароны кем и являются Исполнитель, Ранга и вскользь упомянутый Скиф не проявили себя. Локоны АурЭписко (4) связали между собой Оду, Баронов и Джаго. История не последняя…

1 - Иной Мир – мир, где живут сверхъестественные и легендарные создания. В данном случае Джаго говорит сокращенно, то есть она сказала Иномирье.
2 - Грязный рынок – аналог черного рынка. Можно достать/продать все что угодно, если у тебя есть чем платить или есть на что поменять.
3 - Часть Мира – полупрозрачные создания невиданных форм и размеров состоящие из бриллиантового песка, собственно этот песок и есть они. Они, подобно китам, могут вынырнуть из воды, приняв один из возможных обликов и плюхнуться обратно. Услышанный гонг, их крик.
4 - Золотой Владыка – Создатель ДемэниЛуме (Мир Людей) и ЭлдэЛуме (Иной Мир). В ЭлдэЛумэ поговаривают, живет воплощение Владыки: дева с длинными роскошными волосами, обмотанная в длинную ткань, так что она развивается сама по себе. Полностью воплощена дева из Солнечный Бабочек (состоят только из света солнца, потому про них говорят «самые прекрасные бабочки на свете»)
>

<Человек сидел на краю крыши небоскрёба, устремив куда-то вперёд свой взгляд. Тучи, которые собирались с утра, грозили сильным дождём. Дух мегаполиса молвил устами машин, людей, которых не поубавилось после прошедшего дня, а наоборот ставало всё больше и больше. Возле незнакомца сел голубь. Мужчина протянул руку, и она прошла сквозь птицу, на миг, превратившись в легкую дымку. Ссади, послышался шаги. Дверь, ведущая на крышу, открылась . Влюбленная пара неспешно направилась к противоположному краю крыши, держась нежно за руки. Они тоже не обратили не какого внимания на сидевшего незнакомца. Молодой мужчина протянул руку в карман и вынул маленький футляр. В глазах женщины читалось изумление и страх.
- Открой, пожалуйста,- ласково произнес он.
Женщина открыла футляр и увидела то, чего боялась, что нагонял легкий страх и слабость в ногах.
-Ты выйдешь за меня?- неуверенно спросил мужчина.
Она посмотрела в глаза влюбленного и с ужасом на лице отступила назад. Его лицо напоминало маску. Глаза лихорадочно метались по сторонам. На губах была легкая ухмылка. Но самое страшное, что в другой руке, которою он держал за спиной, сейчас был нож. Шаг за шагом, он приближался.
-Билли, что с тобой?- испугано, спросила женщина.
Но тот лишь молчал и продолжал приближаться, сократив расстояние до двух шагов .
Незнакомец, который до этого не обращал никакого внимания, повернулся. Лицо было бледное, но в глазах горел огонь. Прошептав, он направил ладонь на убийцу. Бывший влюбленный только успел закинуть нож для удара, когда его что-то ударило в грудь. Задыхаясь, он упал на колени и мужчину снова настиг удар, но теперь в голову. Бездыханное тело упало на землю, превратившись в пыль. Незнакомец посмотрел на женщину, но та лишь громко засмеялась.
-Вот ты и выдал себя!- неестественным голосом произнесла она.
-Отпусти ее. Или ты думаешь, обладая женским телом победить меня, – беспристрастно проговорил он
Женщина подняла руку, и поднялся стремительный ветер, который обрушился на незнакомца.
Тот растворился в воздухе и вмиг оказался за спиной женщины. Тремя пальцами, незнакомец дотронулся до ее затылка. На этот раз пальцы не прошли сквозь тело и женщина начала заваливаться на спину. Подхватив ее, он медленно уложил на землю. Послышался не человеческий крик, который набирал силу, словно сирена. Подошел к ножу, который остался от неудачливого убийцы, он поднял и резко резанул по ладони. Тряхнув порезанной рукой, мужчина начел, что-то нашептывать. Крик стих. Небу, которому надоело смотреть, обрушило первую каплю дождя. А потом последовала следующая и следующая. Начало лить, как и с ведра. Загремело, и небосвод разрезала тонкая синяя молния. Разбежавшись, незнакомец спрыгнул вниз и исчез.>

<
Спасибо за затраченное вами время, но...

"В трех частях с предисловием, послесловием, авторским пояснением, запиской редактора и комментарием переводчика.
Были, знаем."

И что вас смутило? Да, я такой пафосный мегатруписатель, пишу книгу, разделил ее на три части. Первая готова, вторая пока только на 60 тыс. знаков, но пишется. Что не так в разделении на части?


"Старые холодильники и картонные пакеты из-под молока постепенно соединились в один большой ком. Постепенно внутри старой охладительной системы зарождалась Новая Из Старых Холодильников И Картонных Пакетов Из-Под Молока Пришедшая Разумная Жизнь."

Позабавило ) К вашему сведению понятие "космический мусор" появилось до того как человек загадил орбиту голубой планеты старыми спутниками и отработанными ступенями ракет (если вы их имели ввиду). Угадайте, что же входило в это понятие? ;)


"И выжимаясь. Досуха."

От тута вот я, недалекий, и понял, что вы не критикуете, а стебете ) Забавно, с чувством, но без смысла. Вам надо пародии писать, ибо таким образом можно исковеркать абсолютно любой текст ;)


"Небось, до последней песчинки мерили?
Кстати, на будущее, если что, это невозможно. Площади фрактальных фигур не вычисляются в принципе."

Покажите мне где в тексте указана "площадь фрактальных фигур", и я съем свой галстук ) Указана длина и ширина. >

<
Спасибо за отзыв. Про объем согласен, маловато. Первую часть еще буду переписывать, во второй главы раза в три больше. По поводу начала и языка повествования - не согласен (ИМХО!!!). Это дело вкуса, я, например, не люблю когда с самого начала на читателя вываливают прямо-таки роковое событие, происшествие или что-то в таком роде. Я люблю почувствовать мир произведения прежде чем окунаться в его события.

Диалоги - да, проблема. Стараюсь, правлю, перечитываю и снова слащавость убираю. Правда дальше они несколько изменяются (все-таки начало повествования - ДР не особо то и взрослого ГГ, естественно с ним в меру сюсюкаются).

Экономика абсолютно реальна. Как по-вашему существует всамделишное сельское хозяйство? Всего один сезон на посев, сбор и продажу. Так ведь живут же! А тут у них целых два сезона )

Спасибо за вашу критику и замечания, все они приняты к сведению!>

<благодарю за поддержку ) Парень в 16 лет впервые выезжающий в большой город врядли будет общаться и вести себя как "устаканившаяся личность" :)>

- Сосредоточься, Керроул. Я знаю, у тебя получиться, - едва слышно прошептал наставник.
- Но сэр... я не могу...
- Можешь, мальчик мой, можешь. В тебе есть потенциал.
Не смея перечить, Керроул вытянул правую руку перед собой, закрыл глаза и принялся мысленно вызывать огонек из руки. Очень просто в теории, на деле же очень сложно. Юный адепт попытался сконцентрироваться, представить, как из его ладони взметаеться легкое пламя... На лбу паренька выступили капельки пота, его виски начинали ныть, как от долгих часов тренировки, но Керроул не оставлял попытки сделать это сегодня. Представив, как он похвастаеться Лемиру, что умеет управлять стихией огня, мальчик приложил еще больше усилий к работе. Минута, две...Образ огня начинал постепенно выскальзывать с головы, меняясь в воображении то на воду, то на какую-ту чепуху вроде струи вина, бьющую ручьем из его взмокшей от напряжении ладони. Концентрация - вот слабая сторона Керроула, и он сам об этом прекрасно знал. Но ничего с собой поделать не мог.
- Мало просто представить огонь, - наставник нарушил тишину, - нужно почувствовать... Почувствовать его жар, его коварность, его всепоглощаемость, но и вместе с тем и его расположение к человеку. Ты, понимаешь, о чем я, юный ученик?
Керроул не ответил. Он знал все это как свои пять пальцов, но при этом у него ничего не получалось - всякий раз от него ускользала сама суть. Огонь может быть губящим, но и одновременно спасительным, думал Керроул. Это понятно. Но как это - "почувствовать его коварность"? Эту часть мальчик не очень-то понимал. Какую цепь образов нужно создать, чтобы показать это? Жар - представить, что находишся очень близко от костра, всепоглощаемость - как горят леса, и огонь перекидываеться с ветки на ветку, расположение к человеку, наиболее просто, задуматься о том, как огонь помогает человечеству - дает тепло, свет.
Самое главное, что Керроул понимал, что должен сам достигнуть этой сути, поскольку если ты не можешь замечать простейшие вещи в жизни, то какой из тебя будет маг? Так, весьма посредственный чародей, и то, если повезет.
Так, снова и снова пробовать. Керроул по очереди начал строить мысленную цепь, специально оставляя в конце образ "коварность", так как попросту не знал, какой образ соответствует этому значению. Представил то же, что и при всепоглащаемости. Ничего не произошло, и Керроул едва слышно выругался. Биремей все так же стоял у окна, даже не думая дать хоть какую-то подсказку. Хоть юный маг и знал, что так надо, но все равно злость на седовласого учителя на миг охватила его. Неведомым образом не слабенькое пламя, а большой столб огня вырвался из ладони оторопевшого Керроула, опалив потолок, выложенного из серого камня, противостоящего любой магии.
Биремей даже не пошевелился. Лишь спустя некоторе время он немного обернулся и поднял серые глаза на покрывшийся легкой копотью потолок.
Керроул ждал...Ждал наказания. Он не смог контролировать свои эмоции, и вот что вышло. Более того, Керроул не должен был чувствовать жара огня, взметнувшегося с ладони, но покрывшееся сажей лицо говорило само за себя.
- Нет, мальчик мой. Я не буду тебя наказывать, - не сводя глаз с копоти, медленно произнес старик. - Но...впрочем, ты сам, думаю, уже понял. Урок окончен. Прийдешь завтра в это же время. Помни, без меня никаких тренировок.
- Да, сэр, - немного пискляво ответил еще не пришедший в себя Керроул. Он все еще не сводил испуганных глаз со своей руки.
Керроул вышел из абсолютно пустой, выложенной только камнем, комнаты, и, закрывая дверь, взглянул на своего учителя - тот все так же задумчиво стоял у окна, смотря невидящими глазами на серо-коричневые скалы, которые окружали весь храм Белладрим.

Человек рождается с верой в чудеса. И эти чудеса происходят, иногда совсем для нас незаметно. Главное сохранять в них веру и не оставлять надежду.

***

Девочка Лена жила во вполне обычной семье, каких очень и очень много. Ей было всего только 12 лет, но она, как все дети, уже считала себя вполне взрослым и самостоятельным человеком.

Лена обладала очень хорошим музыкальным слухом и хотела играть на скрипке. Родители даже водили ее на прослушивание в музыкальную школу, где с радостью согласились бы взять Лену на обучение, если бы у нее был собственный инструмент. Но семья у девочки была не богатой, поэтому на то, чтобы купить скрипку просто не было денег. Родители, конечно желая всего лучшего для своей дочери, договорились на частные недорогие уроки, а сами понемногу копили деньги на скрипку. И девочка играла только на уроках, мечтая о собственном инструменте.

***

На календаре был декабрь, тридцать первое число. Мир готовился встречать Новый год. Лена проснулась рано утром, еще не было даже девяти часов. Подрагивая от легкого озноба, девочка встала из постели, натянула любимую толстую кофту, подаренную когда-то бабушкой, сунула ноги в тапки и пошла в зал. В зале вместо люстры она включила гирлянды на елке. Они, весело сияя, осветили комнату всеми цветами радуги. После того, как несколько дней назад нарядили елку, Лену не покидало чувство, что чего-то не хватает. Она стала внимательно осматривать дерево, пытаясь найти изъян. Потратив около получаса, так ничего и не обнаружив, Лена, утомившись, присела прямо возле елки. И тут ее осенило: под деревом не было фигурок Деда Мороза и Снегурочки, которых обычно девочка благодарила за подарок, с нетерпением открываю его каждое первое января.

Обрадовавшись, девочка побежала в спальню к родителям, разбудила их и рассказала о своей находке. Не давая даже возможности позавтракать, Лена с огромным энтузиазмом подгоняла родителей с поисками фигурок. Только к обеду фигурки, наконец, обнаружились на антресолях, в одной из старых коробок. Девочка заботливо протерла их от пыли и поставила на законное место, под елку. Весь остаток дня был посвящен приготовлению праздничных блюд, пополам с отдыхом.

В одиннадцать часов вечера, как полагается, вся семья собралась за праздничным столом. Елка радостно сияла, озаряя комнату светом гирлянд. По телевизору показывали праздничный концерт. В полночь, выслушав традиционное поздравление президента, с радостными криками был встречен Новый год!

Еще несколько часов шло спокойное домашнее веселье. Лена, с целью показать себя взрослой и серьезной девушкой, сообщила, что устала и пойдет спать. Тем более что родители тоже склонялись к такой мысли. Но, конечно же, Лена, лежа в постели, даже и не думала засыпать. Наоборот, она старалась не уснуть, чтобы дождаться того, кто принесет под елку ее подарок. Еще пару часов ее детский организм стойко боролся со сном, но все же усталость взяла свое и девочка крепко заснула.

***

Проснулась Лена довольно поздно, так как было уже очень светло. Не одев даже тапки, девочка в одной пижаме побежала к елке за долгожданным подарком. Добежав до места, Лена встала как вкопанная, с широко раскрытыми от удивления и разочарования глазами. Под елкой было пусто, подарка не было. Только одиноко стояли две фигурки.

Лена очень расстроилась и едва не заплакала. Ей стало холодно, и она вернулась к себе в постель и некоторое время просто лежала под одеялом. Но ей стало одной тоскливо, и она, одевшись, пошла в спальню к родителям. Лена думала, что они еще спят. Вместо этого девочка встретила заправленную кровать. В комнате никого не было. Лене стало немного страшно, но потом она вспомнила, что ее родители собирались идти в гости, и девочка решила, что они просто ушли и не стали ее будить.

Заняться было нечем, да и пришло уже время обеда. Поэтому Лена пошла на кухню. Несмотря на свой, в общем-то, невеликий возраст, она уже умела неплохо готовить. Подумав, Лена решила отварить себе макароны и стушить к ним какой-нибудь незамысловатый овощной соус.

Через час девочка удобно устроилась за столом. Перед ней стояла тарелка, наполненная макаронами с соусом, которые источали чудесный аромат. Лена включила телевизор, но ни один канал не работал. Удивленно хмыкнув, девочка выключила его и с удовольствием принялась за еду.

Сытно пообедав, она помыла посуду и отправилась к себе в комнату, играть с любимыми куклами. Но ее никак не желало покидать чувство беспокойства и одиночества. День уже понемногу клонился к вечеру, а родителей до сих пор не было дома. Мало того, они даже не звонили. Лена знала, что ее отец всегда носит с собой служебный телефон, номер которого был записан от руки в телефонном справочнике – на всякий экстренный случай. Девочка не хотела казаться маленькой для родителей, поэтому она долго ждала от них какой-нибудь весточки. Но ее детского терпения хватило лишь на полчаса. Нервничая, она набрала на телефоне номер отца. После нескольких сигналов вызова ей ответил автоответчик стандартной фразой: «Телефон вне зоны доступа». Лена решила, что она неправильно набрала номер. Теперь уже более внимательно и сосредоточенно она снова позвонила отцу. Но ответ был абсолютно такой же. И тут нервы девочки не выдержали. Она судорожно положила трубку на место и, сев на пол, тихо заплакала от страха и одиночества. У нее в голове заметались совершенно разные мысли, одна страшнее другой, и она никак не могла успокоиться.

Неожиданно Лена услышала стук в окно. Это был первый посторонний шум за весь день. Девочка решила, что это просто птица, которой стало холодно. Стук продолжался, и Лена вдруг отчетливо уловила в нем ритм. Птица так стучать не могла. С опаской девочка подошла к окну и одернула штору. Со стороны улицы в форточку стучалось нечто размером с крупного голубя, как показалось сначала Лене. Но стоило ей получше приглядеться, как она просто остолбенела от удивления. В форточку стучала самая настоящая девушка, только очень маленькая и с большими крылышками, как у бабочки. У Лены заметалась мысль: «Фея!». Именно так их представляли в некоторых сказках, которые она читала. Между тем, крылатая девушка продолжала деловито стучать в форточку, явно напрашиваясь в гости. С Лены сошел первый наплыв удивления и страха, и свое взяли немалое детское любопытство и интерес ко всему сказочному. С трудом отодрав ткань, которой окно заклеили на зиму, Лена открыла форточку, в которую девушка тут же впорхнула. С улицы повяло холодом, и девочка поспешила вновь затворить окно.

Крылатая девушка присела на спинку дивана. На ней были одеты лишь длинный толстый свитер, а также меховые сапожки. Естественно, она замерзла и теперь стала растирать ладони и дышать на них, чтобы отогреться. Лена присела на диван и, недолго думая, сказала:

- Здравствуйте! Хотите горячего чаю с медом? А то вы совсем замерзли, на улице ведь холодно.

Девушка на мгновение замерла, не ожидав такого предложения, и посмотрела на Лену.

- Пожалуй, не откажусь. Только вот найдется ли для меня подходящая посуда? – продолжив растирания, ответила девушка.

- Я что-нибудь придумаю – с задором сказала Лена и побежала на кухню. Ей почему-то вдруг стало радостно и хорошо. Наверное, потому, что ее одиночество скрасило столь сказочное и чудесное существо.

Разогрев чай и наложив мед, Лена сбегала за игрушечно ложечкой. Она как раз была по размеру. А для чая она достала тоненькие соломинки. Поставив все это на поднос, она пошла с ним к девушке.

Пока пили чай, Лена как бы между делом спросила:

- Вы ведь фея?

На что девушка, делая очередной глоток чая, туманно и задумчиво ответила:

- Ну, можно и так сказать.

Удивительно быстро выпив предложенный чай с медом, фея приняла серьезный вид, который явно не шел к ее милому, симпатичному лицу с длинными золотыми волосами.

- Лена, я ведь оказалась здесь не просто так. У меня к тебе вполне серьезное предложение, – начала фея, но девочка тут же захотела что-то сказать, поспешно глотая очередную ложку меда. – Ты жуй, жуй, не перебивай, Сначала выслушай, а потом говорить будешь. Итак, ты ведь насколько я понимаю не нашла сегодня подарка под елкой. Могу тебе сказать, что пока еще подарка не получил никто.

Лена вдруг ясно представила себе детей, которые встают утром первого января, бегут к елке и не находят там подарки.

- Это ведь просто ужасно! – вскрикнула Лена.

- Согласна с тобой. Радости мало. А хочешь узнать, почему так получается? – с небольшой издевкой спросила фея.

- Ну конечно хочу! – с недоумением и даже некоторым укором ответила девочка.

- Хорошо. Тогда ты должна пройти три испытания. И потом, если все будет хорошо, а я уверена что все так и будет, ты получишь ответ на свой вопрос.

- А можно как-нибудь без испытаний? – огорчилась Лена.

- Ну вот как всегда – всплеснув руками возмутилась фея. – Опять боимся, лень, все бы быстро да на халяву. Ну прям как маленькая!

Последнее высказывание задело в Лене больную ноту.

- Я уже не маленькая! – по-детски, без злобы, огрызнулась девочка. – Давай свои испытания. Пройду я их.

- Вот это уже другой разговор! – удовлетворенно подытожила девушка. – Раз ты согласна, тогда будем собираться в путь. Иди переоденься, не в домашней же одежде идти. Я видела у тебя замечательное красное вязаное платье последней модели осень-зима. Думаю, оно подойдет.

Лена абсолютно не помнила у себя такого платья, но спорить не стала и пошла собираться, надеясь все же это платье найти.

- Кстати, - крикнула вслед Лене девушка – Мое имя Эльма.

***

Пока Лена переодевалась, Эльма чинно уплетала мед.

Вдруг в центре комнаты как из под земли появился низкорослый, коренастый дедушка с короткой седой бородой, в меховой шапке, дубленке и валенках.

- Эльма, - сказал он своим хрипловатым голосом, да так, что фея чуть не проглотила мед вместе с ложкой. – Опять всю еду у людей уплетаешь! И как это ты только худой такой остаешься?

- Спортом занимаюсь! И вообще, незачем так пугать! – обиделась Эльма.

- Ладно, не серчай, - мягко ответил дед. – Где девочка то? Я опоздал маленько.

- Переодевается для испытаний – ответила Эльма как ни в чем не бывало.

- Здравствуйте дедушка. Вот и я. А вы с нами идете? – наивно спросила вошедшая Лена. Она уже поняла, что начались чудеса, и даже не стала спрашивать, как этот дедушка оказался в комнате Наверное Эльма привела.

Дедушка явно сдержался, чтобы не начать ругаться. Потом, совладав с собой ответил – Здравствуй Лена. Да уж, с вами. Куда ж вы без меня то. – но потом все таки выдержка у него закончилась и он сурово и громко произнес, - Эльма, что это за наряд? Ты ее что, на подиум поведешь испытания проходить?! На улице ведь лютый мороз!

- Но ведь красиво же! – возразила Эльма. – Да и коллекция соответствует – осень-зима.

- Это ты у нас морозоустойчивая. А девочка то замерзнет. – сказал дедушка и начал взмахивая руками бубнить себе под нос. – Так, на голову шапку шерстяную двухслойную, еще шубу потолще, штаны с начесом, да и валенки не помешают.

Все эти изменения происходили прямо на Лене. Ей было настолько интересно, что она даже ничего не говорила. Просто стояла и улыбалась.

- Ну вот, - огорченно, со скучающей миной на лице сказала Эльма – одел девочку как на базар зимой торговать. Не бойся Лена, сейчас я все поправлю.

И Эльма начала делать все то же самое, что и до этого делал дедушка. Лена уже не могла сдержать смех при виде этих двух спорщиков, поэтому она радостно смеялась. Между тем фея с видом серьезного модельера одевала девочку.

- Шапку поэлегантнее, шубку поприличней, колготки шерстяные, ну и сапожки меховые, прям как у меня, – приговаривала Эльма.

Наконец переодевания были закончены.

- Пора в путь, – сказал дедушка. И тут же добавил, опомнившись, - Ах, совсем забыл. Вот тебе Лена варежки. Теплее их нигде не сыщешь.

- Спасибо дедушка – взяв варежки, поблагодарила Лена.

- Звучит, конечно, приятно, – сказал дед, - но вообще, зови меня Хор.

- Хорошо Хор, - сказала девочка и засмеялась похожести слов. – Хороший Хор хоровод повел. Весело получается! Хорошее у тебя имя дедушка!

- Спасибо, - совсем залившись краской, поблагодарил Хор. – Ну да хватит уже сантиментов. Время идет.

Хор взял Лену за руку и они, вместе с Эльмой исчезли.

***

Наступила ночь. Над лесом ярко светила луна и мириады звезд. Белым пятном среди бескрайних просторов хвойных гигантов выделялась поляна.

На ней оказались Лена, Хор и Эльма. Лена сразу провалилась в снег до середины голени, но сапожки были высокие и теплые, а потому девочка чувствовала себя комфортно. Разве что лицо немного мерзло.

- Где это мы? – спросила она, осмотревшись.

- Это Большой лес. Здесь ты и пройдешь испытания, - ответила Эльма.

- И каким же будет первое? – с нетерпением поинтересовалась девочка.

- Вообще-то, первое испытание ты уже прошла, – с гордостью произнес Хор. – Когда согласилась идти с нами. Это было испытанием твоего доверия.

- Ура! Я уже прошла первое испытание, - обрадовалась Лена и захлопала в ладоши. – Когда будет второе?

- Скоро уже. Следуй за нами. Только смотри, не отставай. Лес ведь не зря Большой, можно и потеряться легко, - сказала Эльма.

И они пошли по тропинке на север, вернее шли только Лена и Хор, а Эльма даже лететь не подумала. Она удобно устроилась у Хора на плече и стала расчесывать свои длинные волосы.

Несколько минут они шли в молчании. Вокруг было тихо, но где-то в стороне Лена услышала, как кто-то плачет.

- Подождите, Хор, Эльма, - сказала она. – В лесу кто-то плачет.

- Тебе показалось, - не отрываясь от своих волос, ответила Эльма. – Нам некогда, пойдем.

Но Лена вновь услышала плачь.

- Подождите меня. Я быстро, - крикнула она и свернула с тропы в сторону, где слышался плачь.

Ориентируясь по звуку, девочка вскоре вышла к месту, где плачь слышался сильнее всего. Но, оглядевшись, она сразу никого не заметила. Побродив вокруг да около, она увидела маленького зайчонку, который почти сливался со снегом благодаря белой шубке. Лена присела на корточки рядом с ним.

- Какой ты красивый. Почему же ты плачешь? – погладив зайчонку, спросила она.

- Как же мне не плакать? Ведь все плохо, мороз с каждым днем крепчает, по лесу волки безнаказанно бродят. Я вот совсем один остался, - всхлипывал заяц.

- Я тоже одна осталась. Но я ведь не плачу!

- Ты большая, поэтому не плачешь.

- Нет, я маленькая, как и ты, - Лене тяжело было это говорить, ведь она всегда хотела быть большой. Но пришлось переступить через гордость, ведь Лена очень сильно хотела подбодрить зайчонку.

- Правда? И ты не боишься? Здесь же полно волков!

- Нет, не боюсь. От них ведь можно убежать, или спрятаться. Тем более с такой шубкой как у тебя. Я вон как долго тебя искала.

- Верно, - согласился зайчонка и понемногу успокоился. – Спасибо девочка. Я дальше побегу. Мне еще родителей найти надо. До встречи.

- Пока, - помахала Лена вслед зайчонке, и вышла назад на тропу. Но там уже никого не было.

Девочка, приободренная тем, что помогла зайчонке, быстро побежала в ту сторону, куда она шла с Хором и Эльмой.

Тропа то и дело виляла из стороны в сторону. И за очередным поворотом Лена увидела волка. Он медленно шел и принюхивался. Девочка не растерялась и сразу прыгнула от тропы в лес, спрятавшись за деревьями. И волк уже почти прошел мимо, но тут все-таки учуял запах девочки. Он схватил ее за шубку своими огромными зубами и вытащил на тропу.

- Не ешь меня! – закричала Лена.

- А с чего ты взяла что я буду тебя есть? – неожиданно спросил волк, плюхнувшись от удивления на задние лапы.

- Ну как же, волки ведь злые, едят зайцев, людей, я сама читала, - сказала девочка.

- Про зайцев спорить не буду, а вот людей мы не едим. Невкусные вы, - улыбнулся волк. – Да и вообще это когда уж сильно проголодаемся. А вообще мы по большей части другое едим. Нас даже санитарами леса называют, - гордо оправдывался волк.

Лена не знала кто такие санитары, но ей не очень хотелось расспрашивать об этом волка. Ей уже было не так страшно, но общаться с волком все равно не хотелось, да и времени не было.

- Можно я дальше пойду? Я и так сильно задержалась, - осторожно спросила девочка.

- Иди, только скажи где ты зайчонку маленького видела?

Лена не хотела врать, но она опасалась за зайчонку. Мало ли чего волк на самом деле хочет. Поэтому она указала волку совершенно другое направление.

- Спасибо девочка. Можешь идти, - сказал волк и побежал в неправильную сторону.

Девочка перевела дух и поспешила дальше по тропе, надеясь догнать своих спутников. Ведь ей еще предстояло выполни два задания. Пройдя по тропе еще несколько поворотов, Лена остановилась перед развилкой. Никаких указателей здесь не было, и даже следов Хора на снегу не было видно. Наверное их уже занесло снегом.

Девочка не знала что делать дальше. Она осталась одна посреди огромного леса, потерялась. А дома наверное ее уже ищут родители. Лена расстроилась, села на развилке и стала выбирать, куда же ей идти. Вдруг она услышала голос:

- Девочка, а девочка, что же это ты сидишь на морозе? – говорил зайчонка, деловито выбираясь из леса. – Так ведь и окоченеть не долго. Чего это ты расстроилась, чуть не плачешь?

- Я потерялась. Пока тебе помогала, мои спутники ушли далеко. А тут развилка, и я не знаю какую дорогу выбрать.

- Иди направо! Я уверен что твои друзья пошли направо. Справа правильный путь. Не горюй, догонишь друзей, - уверял зайчонка.

- Спасибо зайчик, - Лена погладила его по голове, поднялась и побежала по правой дороге.

За первым же поворотом ее ждала Эльма, сидящая на ветке большой сосны.

- Наконец-то ты появилась, - возмутилась она. – Сколько же тебя можно ждать?

- Извини, я помогала зайчику, а потом еще волк был.

- Ладно, не извиняйся. Пойдем, осталось последнее испытание.

- Как последнее? – удивилась Лена. – А когда же я прошла второе?

- Ну вообще-то история с зайцем как раз и была вторым испытанием. Проверялось твое сострадание. Кстати, ты говорила про какого-то волка?

- Ну да. Он зайчонку искал.

- Хм. Волк в испытание не входил, - спокойно сказала Эльма. – Тогда ты вдвойне молодец.

Эльма села девочке на плечо и они двинулись дальше по тропе.

- Эльма, расскажи мне о последнем испытании. А то вдруг я опять пойду его, так ни о чем и не узнав.

- Нет, нельзя.

- Ну пожалуйста, - не сдавалась Лена.

- Ладно. Мы придем к красивой избушке. В ней живет страшное, злое чудовище. Ты должна его победить.

- Но как же я с ним справлюсь?

- Это уже ты должна будешь сама решать.

Остаток пути Лена шла в задумчивости. Возле избушки их ждал Хор.

- Поздравляю Лена. Осталось совсем немного, - сказал Хор.

Открыв дверь избушки, он буквально втолкал туда девочку. Эльма предусмотрительно слетела с ее плеча. Как только девочка оказалась внутри, Хор закрыл дверь.

Лене ничего не оставалось как идти дальше. Она вышла из сеней в комнату и осмотрелась. Внутри было светло и чисто. Была натоплена печь, вкусно пахло пирогами. И тут Лена увидела чудовище: оно сидело на стуле и его силуэт напоминал человека. Только состояло оно из грязного, шершавого льда. Лена поначалу испугалась, но потом подошла поближе, все равно чудовище даже не двигалось. Девочка осмотрела его с разных сторон и у нее никак не увязывалась связь между таким прекрасным домом и таким ужасным чудовищем. Лена всмотрелась туда, где у чудовища могли быть глаза, и она увидела их через толщу этого грязного льда. И эти глаза не могли принадлежать плохому существу. В них чувствовалось только добро.

Девочке сало жалко это существо, но она не могла растопить лед, так как он был какой-то совсем необычный. Выбившись из сил, она обняла эту ледышку и заплакала. И через время вместо холодного и неприятного льда, девочка почувствовала под руками теплую, мягкую одежду. А в лицо стали тереться мягкие волосы.

Девочка отпрянула назад и увидела перед собой уже не кусок льда, а самого настоящего, красивого седого дедушку, который ей кого-то очень сильно напоминал.

- Спасибо девочка! Ты спасла меня. – сказал радостно дедушка.

Он встал, потянулся как после долгого сна, и пошел в другую комнату. Когда он вышел оттуда, Лена сразу поняла, кого она спасла.

- Дедушка Мороз! – крикнула она и кинулась ему на шею.

- Да, это я!

Тут в комнату вошли Хор и Эльма.

- Поздравляем тебя Елена! Ты прошла проверку на доброту. Можешь требовать законную награду, - хором сказали они.

Лена немного замялась и стояла молча.

- Что случилось? – спросил Дед Мороз, - Ты же хотела узнать ответ на какой-то вопрос.

- Да, хотела, только я теперь и так знаю на него ответ. Утром ни у кого не было подарков, потому что ты дедушка замерз.

- Сообразительная ты. Что ж, спрашивай тогда другой вопрос, - сказал Дед Мороз.

- А где мои родители? Их целый день не было. Наверное они сейчас маются, меня ищут.

- Хороший вопрос девочка. Понимаешь, тут все намного сложнее. Присядь за стол, - сказал Дед Мороз, а сам стал каким-то чудом доставать из пустой печи вкусные, горячие пирожки. – Угощайся Леночка. А я пока буду рассказывать. И вы друзья присаживайтесь.

Дед Мороз отодвинул свой большой стул и сел.

- Целый год люди живут сами по себе. Они делают добро, но делают и зло. Радуют т обижают. И все плохое что делают люди оседает на мне тем грязным льдом, который ты видела. Но есть день, который находится между старым и новым годом. В этот день может попасть только избранный человек, тот, который должен избавить меня от всего человеческого зла. Оно стекает и остается здесь. А в новый год все мы вновь вступаем чистыми и добрыми, с любовью, верой и надеждой в сердце, как будто рождаемся заново. Поэтому твои родители, да и все человечество все еще спят, и только ты находишься в этом дне между годами.

- Как все страшно интересно, - произнесла Лена, дожевывая пирожок.

- Спасибо тебе Леночка еще раз. Мне пора отправляться в путь, развозить подарки. Ну а тебе надо уж домой, спать. Ты верно устала за целый день.

- Да, - зевнула девочка. – Действительно спать хочется.

Дед Мороз взял у стены свой посох, взмахнул им и девочку закружило приятным теплым вихрем. Она расслышала как с ней попрощались Хор и Эльма. Оказавшись в своей постели, Лена почти сразу уснула.

***

Проснулась Лена снова поздно. Первым делом, встав с постели она посмотрела на календарь. Там было первое января.

- Ура! Новый год наступил! – радостно закричала девочка и побежала к елке. Под елкой обнаружилась большая подарочная упаковка. Аккуратно распаковав ее, девочка ахнула от восторга. В коробке была скрипка. Лена сказала фигуркам под елкой традиционное «Спасибо».

В дверях стояли родители и улыбались. Утром, пока Лена еще спала, к ним пришел почтальон. Он принес скрипку и сообщил что это выигрыш какой-то новогодней лотерее, в которую однажды играл кто-то из семьи. Родители были несказанно рады, ведь сами то они еще долго бы не смогли позволить себе такую покупку. Хотя они так и не вспомнили, в какой же лотерее играли.

Между тем Лена продолжала рассматривать скрипку. Она уже заметила также, что фигурки под елкой улыбаются шире и добрее обычного. А на обратной стороне скрипки были выгравированы силуэты девушки с крыльями как у бабочки и старого дедушки в валенках. Она то знала, кто это выбирал ей подарок. И мысленно поблагодарила еще и их.

***

Человек рождается с верой в чудеса. И эти чудеса происходят, иногда совсем для нас незаметно. Главное сохранять в них веру и не оставлять надежду. Но если все же случается что то плохое, то нужно оставить все это, встретить Новый год и идти дальше. Ведь именно для этого люди отмечают этот великий день!

< Пролог
“…И восстанет всё сущее Бытие против Небытия, а всё Небытие захочет уничтожить Бытие сущее: сойдутся в бою Смерть и Жизнь, Болезнь и Исцеление, Голод и Насыщение, Война и Мир, Разлука и Счастье, Ненависть и Любовь, Отчаяние и Духовность. Ибо не сможет больше Время лечить Сердце, а Сердце откажется воспринимать Время - отравит их Пресвятой Ключ. И будет девушка – простая смертная, чья мать светлее Света, чей отец темнее Тьмы, и будет у девушки семь шансов изменить мир. И когда соберёт девушка вместе Рождённого из Огня, Потерявшего Себя, Великий Свет, Великую Тьму, Не знающего Облика, Понявшего Жизнь и смерть, и назовутся они шестью ключами к Финалу:
Справедливостью, Силой Воли, Надеждой, Смелостью, Непоколебимостью, Объединением, и сама станет седьмым ключом – Независимостью; когда она узнает, что есть потеря, что есть слёзы, дружба и любовь; когда она сама возродится из огня, потеряет себя, соединит Свет и Тьму, забудет облик свой и узнает, что Жизнь, а что Смерть, тогда она станет сильнейшей из всех Живущих, и имя ей будет – Мессия. И откроет Мессия Пресвятым Ключом дверь к финалу: Свет или Тьма. И не будет права на ошибку…”
Диспэйр, молодая женщина с длинными чёрными локонами, закрыла пухлый том вечно трясущейся рукой и с постоянной болью в глазах посмотрела на Дэса.
- Ну и как ты думаешь, может, это имеет отношение к Войне?
- Прошу, не надо. Несмотря на моё имя, я не слишком люблю вспоминать Войну.
Дэс ещё ниже опустил голову в чёрном капюшоне плаща, и в тени капюшона блеснули красные угольки его глаз:
- Ладно, чёрт с тобой. Но почему ты вдруг вспомнила о Войне?
- Дело в том, что…- глаза Диспэйр смешали одновременно боль и серьёзность, даруя совершенно невыносимый для всего живого взгляд: - Сегодня в кабинете я нашла вот это. – Диспэйр достала из кармана своего плаща (следует сказать, что все заседатели Рагнарока имели чёрные плащи) скомканную бумажку.
- Читай, - властно сказал Дэс.
- Ладно, ладно, как хочешь… - и Диспэйр начала читать: - “…будет война, и люди опомнятся, встанут со дна, всплывут на поверхность и мокрые крылья раскинут над морем из слёз и обид, взлетят, чуть живые, и толстый слой пыли развеют над теми, кто дважды убит. И будут менять, начиная с себя, в слезах ненавидя, с сарказмом любя, сплотятся, все вместе, про всё позабыв, в последний единый победный порыв; все станут как братья друг другу опять, начнут этот мир безвозвратно менять…”- Диспэйр остановилась и посмотрела на Дэса.
Старейшина Рагнарока по имени Смерть взглянул на неё исподлобья. Никто никогда не видел его лица, постоянно скрывавшегося под капюшоном. Интересно, что могло бы рассказать это лицо? Ни по его глазам, ни по голосу нельзя было определить ровным счётом ничего, и тот глупец, кто додумается спросить его о возрасте, ибо ответ будет – Вечность. Он, как и все заседатели Рагнарока и Верховного Вече появился, когда создательница всего сущего и небытия – Душа – сотворила этот мир. И дала она избранным часть себя, и стали избранные зваться живыми. И создала Душа две противоположности живущих – Свет и Тьму, дабы поддерживали они баланс мировоздания. И появилась магия – светлая и тёмная, и накопилось с тех пор целое собрание заклинаний – светлые – это пророчества, защитные приёмы, исцеление, изгнание и воскрешение, и тёмные – это проклятья, призыв более могущественных демонов, боевые приёмы, подчинение разума и изгнание души.
Последнее – это и было лучшим описанием Рагнарока, в кабинете № 666 которого за огромным столом заседал Старейшина Дэс, предпочитавший находиться в полумраке кабинета один. Он никогда не открывал окна, да окон там, как таковых и не было. Если в первый раз войти в кабинет, то даже могло показаться, что там пахнет трупом.
Дэс вскочил со своего кресла, подошёл к окну и, отдёрнув чёрную занавеску, стал мрачно похаживать по кабинету.
- Это может значить только одно…- чуть слышно заключил он, - Диспэйр, быстро зови всех, будет сбор!
…Уже спустя 10 минут вокруг огромного лакированного стола с выдавленной на нём пентаграммой сидели все семь заседателей Рагнарока: Дэс, Чума Язвовна, Скелендрия, Воякыч, Одиночкин, Ненавидичус и Диспэйр. Во мгле кабинета (Дэс заблаговременно зашторил окно) поблескивали семь пар огненно-красных глаз – отличительный признак Рагнарока - и когда кто-нибудь начинал говорить, сверкали белоснежные клыки – ими обладала любая “нежить”.
Дэс нервно постукивал карандашом по столу. И, наконец, окинув всех жутким взглядом, начал:
- Сегодня… мы получили известие о серьёзной опасности…- сказал он и снова опустил голову, - Диспэйр, прочти послание!
Пока Диспэйр читала угрозу, взгляд Дэса вдруг заблестел диковатым огнём. И вдруг подняв голову, он сказал, со стороны даже казалось, будто самому себе:
- Нет… Война Изгнания тут не при чём.… Это касается только нас… Тьмы и Света! Диспэйр, пошли к Верховному Вече сообщение!
Как всегда отчаянно-едкая Диспэйр съязвила:
- В смысле, мысль, или может им голубя послать? Или гонца? Или бандероль?
- Идиотка! Я не шучу! Похоже, на этот раз тут замешана Индэпэнд!
Вмиг глаза Диспэйр наполнились слезами. Она полностью заслуживала своё имя – “отчаяние”.
Тем временем все находившиеся в кабинете начали увлечённо раздувать эту тему, и со всех сторон слышалось:
- Индэпэнд? Та самая Алисса Индэпэнд? Та, что терроризирует всё сущее и небытие на протяжении шестнадцати лет? Легендарный полу-ангел полу-демон?
- Да, - отвечал Дэс каждому. – Послания, типа того, что получили мы сегодня, адресованы нам самой создательницей. Вспомните послание накануне Огненного Восстания Валькирий! А теперь вдумайтесь в текст. Он ясно говорит нам о приближающемся конце света. Пришла пора пробудить Пресвятой Ключ. Выбрать финал. Весь этот год мы ошибались – Война Изгнания Нежити не закончена. Поставить точку может лишь она…
- Алисса Индэпэнд? Если это и вправду она, то мы можем идти на пенсию: мирозданию конец! Она же всё на своём пути обращает в небытие! Мы ей даже в подмётки не годимся! Она же… Она же притча во языцех! Её знают все на свете! Её именем пугают маленьких детей, смертных грешников и … да кого угодно можно ею напугать! Люди боятся её больше, чем тебя, Дэс! Так, неужели она на самом деле?..
Дэс как всегда сохранял ледяное спокойствие.
- Я точно не уверен, но если не она, то кто? Мы сражались с ней плечом к плечу на Войне Изгнания Нежити, там она освободила свою душу на борьбу с врагом: на деле этого никто и никогда не применял. Она уже тогда была сильна до безумия, а ведь в ней нет ни капли врождённых магических сил! Так что если она и вправду должна пробудить Пресвятой Ключ, нам стоит крепко задуматься: а много ли у нас шансов, как у представителей небытия, не быть уничтоженными? Хотя, опять же, ей нет резона спасать и Верховное Вече. Хотя…уничтожать нас она не станет – уж я-то её знаю. Особенно после… - Дэс вздохнул. - Её отец предлагал оптимальный вариант. Жаль, не успел. А хватит ли сил у неё? Но одно я знаю точно – если она не справится, не сможет никто. Наша цель – изо всех сил помогать ей. Надо же… Дожили! Небытие просит помощи у бытия! Но, как бы то ни было, предсказание Древней книги не должно сбыться!
- Верно, милок!- заверила его Чума Язвовна, богиня болезни, полностью оправдывающая своё имя – зубов, волос и ногтей у старухи не было и в помине, покрытая струпьями и язвами кожа висела лохмотьями, а её голос то и дело прерывал приступ удушливой астмы. – Верно! Не нужон нам пока конец-то света! Не так-то внученька и проста - хоть и обычная смертная, но с чистейшей душой…Недаром эдакая нощка была, когда она родилась-от!

Империя Майнд, федерация Ариайнд, Дисэйм, домик с жёлтым забором, 02-03.11.3982.
…В деревне Дисэйм империи Майнд была бы кромешная тьма, но в избе, стоявшей в центре, слабо светила зажжёная лучина: там ждали рождения ребёнка. Жители очень любили семью, проживавшую в том доме, хотя и ходили слухи, будто они и есть те самые ангел и демон, нарушившие запрет и связавшие себя узами брака. Но как бы то ни было, жители заранее полюбили и их третьего ребёнка.
Вся деревня Дисэйм добилась известности благодаря Мелиссе и Артуру Индэпэндам: их изгнали к озеру Начал, как только они нарушили запрет, но добрые жители приютили усталую пару с двумя детьми на руках и третьим, не рождённым ещё, оказавшуюся вдобавок ко всему отчаянными трудоголиками; в скором времени все привыкли к ангелу и демону по соседству, а те, в свою очередь, привыкли к крестьянской жизни, кристальному озеру, невысоким старым горам и тайге под боком.
Было очевидно, Мелисса и Артур ждали ребёнка. Вообще-то, у Мелиссы уже была дочь по имени Дженни, а у Артура сын – Лео, младший Дженни на год. Но им хотелось общего ребёнка. И вот настал срок.
Весь тот день, второго числа одиннадцатой селены 3982 года была ужаснейшая пурга. Мелисса надеялась, что хоть к ночи погода утихомирится, но видимо, в тот день стихии не были к ней благосклонны – ночью гром унялся, но зато появился страшнейший буран, снежная буря. Ветер зверски завывал в печной трубе, бил в окна, свистел в щелях неплотно запечатанных стен и то и дело врывался в дом через не до конца закрытые двери: Мелисса ждала Артура, ушедшего в Рагнарок выяснять, как лучше назвать ребёнка.
Конечно, после нарушения запрета их с Мелиссой отстранили от должностей, но ведь даже самые посредственные маги порой обращаются к Рагнароку и Верховному Вече!
Во всех соседних избах во избежание пожара давно уже погасили свет.
Ещё днём у Мелиссы начались схватки – у неё раскалывалась голова и ныла каждая клеточка тела, ровными промежутками призывая нечеловеческую боль, не смотря на то, что повивальные бабки вовсю хлопотали вокруг женщины.
Кроме того, ей то и дело мерещились чьи-то шаги: вот отворилась калитка, заскрипел снег… Вот кто-то подошёл к окну!.. Протянул щупальца!.. С полубезумным взглядом Мелисса схватилась за золотой амулет – перевёрнутый полумесяц – на шее и, материализовав за спиной огромные белые крылья, стала быстро-быстро читать заклинание.
С гневом в голубых глазах повернулась она к окну, и онемела бы от ужаса, если бы не знала, что её там ждёт. Слуга Рагнарока, Монстр Душ, в принципе, довольно слаб, но его главная сила – гипноз. Сейчас самое важное было – не дать ему взять себя под контроль, и Мелисса знала это. Встав на колени, она стала читать заклинание задом наперёд, с каждым разом всё быстрее. К последнему, седьмому разу вокруг Мелиссы разлилось золотое сияние, а медальон в её руках приобрёл грозное свечение. Глаза Монстра округлились от осознания неизбежности.
-Умри в страшных муках, Слуга Рагнарока, не сможешь увидеть ты душу Мессии!
Разумеется, Монстр не упал на землю, корчась от боли – светлая магия этого просто не предполагала. Он просто исчез – без шумов, взрывов и крови. За сегодняшний день это был уже девятнадцатый Монстр, вчера их было десять, а как перевалит за полночь, они окружат дом кольцом, будут лезть в окна, трубу, щели… Они все пришли за не рождённым ещё младенцем. Все читали Древнюю Книгу и видели предание о войне Света и Тьмы и о девушке, провозглашённой Мессией.
За всю историю мира ни один ангел и ни один демон не рискнули нарушить запрет. А Мелисса и Артур вдобавок ко всему ждали ребёнка. Девочка? Мальчик? Ангел? Демон? Или может… Мессия – между Светом и Тьмой, не Добро и не Зло… Поэтому её душу хочет заполучить и Рагнарок и Верховное Вече… Скоро полночь… Тёмные силы хлынут сюда толпой, равно как и светлые, вот почему Мелисса ждала Артура. В обычном состоянии она бы и бровью не повела, но сейчас в её расположении было лишь заклинание Изгнания, хорошо работающее против Монстров Душ, но бесполезное против хлынувших наружу охотников за чистой душой младенца. Её кидало то в жар, то в холод, ломило поясницу, всё тело как будто разрывалось, но Мелисса терпела – не в первый же раз! Небесные повивальные бабки уже кружили свои хороводы. Она, конечно, могла бы и сама применить заклинание Исцеления, но все эти девять месяцев она могла только изгонять охотников.
Наконец, за окном раздался знакомый шум кожистых крыльев, и Артур вломился в дом, накрепко закрыв за собой дверь. Мелисса взглянула на него:
- Ну, что они сказали?
- У нас девочка. Её будущее предрешено. Что-то… Между Светом и Тьмой… Между тобой и мной…
- Ты хочешь назвать её Мелиссой?
- Нет, Рагнарок сохрани – вторую тебя! – добавил он, шутя.
- Ну не Артуром же? Артур… и Мелисса… Алисса!
И в тот же миг Мелисса с криком вцепилась в руку одной из бабок – время пришло! Артур кинулся к жене, но остальные тут же отогнали нахала. В его мыслях царил полнейший разброд: «Чёрт! Как же так? Я даже понятья не имею, как выглядят младенцы! Что с ним надо будет делать? А если что-то пойдёт не так? А Мелисса… И моя доченька… Я не переживу их слёз!!! Моя маленькая Алиссочка!!! Тем более на Совете сказали, что она будет простой смертной – без магии! А если ещё с характером Мелиссы! Может, не надо было нарушать запрет? Меня ведь предупреждали!!!»
Всё это и не только крутилось в голове у Артура, пока он носился по дому, шарахался от небесных бабок, убивал Монстра за Монстром, Демона за Демоном, Ангела за Ангелом.
И вот ровно в полночь со второго на третье число одиннадцатой селены раздался оглушительный детский крик, и Мелисса вторично взяла на руки новорожденного ребёнка. Своего третьего ребёнка.
Плачущие от счастья бабки отдали ребёнка хлюпающему носом папаше. Усталая мамаша только и могла повторять: «Артур… Это ребёнок… наш… и вправду девочка… Алисса… Мессия…» Артур на это ничего не отмечал и лишь с любовью смотрел на жену и дочь. Никто не знал, какая судьба им уготовлена.
И дождавшись, когда мать и дитя уснули, он подошёл к двери и посмотрел на улицу. За его спиной вновь распахнулись огромные крылья, имевшиеся у каждого уважающего себя Сатаны Первого ранга, пусть и отставного. Они были чем-то похожи на драконьи, но выглядели более устрашающими. Зажав в руке крохотный золотой шарик на цепочке – свой амулет – Солнце – вторую часть от амулета Мелиссы – он вышел навстречу сбивающему с ног ветру.
«Пора разобраться с нежитью» - сказал он сам себе. Пока он жив, никто и пальцем не смеет тронуть его жену. И маленькую дочку, наверное, Мессию.
Пока он жив…

В это время в здании Верховного Вече происходило почти то же самое. Будни Рагнарока и Верховного Вече не очень-то и различались между собой, если не учитывать их обязанности.
Огромный том Древней Книги уже лежал на столе. В залитом светом кабинете сейчас были двое – Спиритэлл в белом плаще и накинутом на голову капюшоне (у всех заседателей Верховного Вече были голубые глаза и белые плащи, но только Старейшина Лайф никогда не надевал капюшона) и Лайф – мужчина совершенно непонятной внешности – не толстый и не худой, не красавец, но и не дурен собой, не молод и не стар.
Да и как ещё точнее можно описать Жизнь? Добродушное лицо его было отягощено серьёзной думой. Послание об угрозе получили не только Рагнарок, но и Верховное Вече. Его собеседницей была девушка среднего роста, с длинными прямыми волосами и совершенно спокойным умиротворённым лицом, на котором не было ни тени волнения – Духовность. И вот наконец кабинет наполнился семью белоснежными плащами – семью заседателями Верховного Вече. Это были Лайф, Аптека Таблетковна, Урожаюшка, Мирыч, Улыбайкин, Любимус и Спиритэлл. В их небесно-голубых глазах играли солнечные лучи, но их лица отнюдь не светились радостью.
Глубоко вздохнув, Лайф потеребил галстук-бабочку у себя на шее и завёл разговор:
- Я собрал вас здесь, потому что мы получили послание об опасности, и надо решать, что же делать дальше. Спиритэлл, прочитай!
Спиритэлл развернула лист бумаги, зажатый в руках, и начала читать:
- Разрушит вокруг всё анархия-мама, и станет вдруг небо чёрным, как смерть, и красная ярость сожжёт нравов храмы, понятия, принципы – не перечесть!; свобода, как воздух, зелёный и свежий, наполнит все клетки глаз, душ и сердец, во тьме правда белая вспыхнет, как прежде, печальная синь скажет – это конец!
Спиритэлл окинула всех спокойным взглядом.
- И…и что это значит? – в недоумении спросила Аптека Таблетковна, предстающая в облике старой знахарки, вечно забивавшей карманы своего плаща пилюлями, мазями, снадобьями, градусниками и целебными травами.
- Вот я, честно, ни-че-го не понял! - ответил Улыбайкин, парень с вечной улыбкой на лице.
Вдруг прямо в центре огромного белого стола появился золотой шар. Он крутился вокруг своей оси и излучал прямо-таки волшебный свет. Старейшина Лайф медленно протянул к шару руки, и тот поплыл в них. Коснувшись золотого сияния, Лайф закрыл глаза и тут же заговорил голосом богини Диспэйр:
- "Верховному Вече от Рагнарока. Сегодня мы получили известие об угрозе, и, раскинув мозжечком, пришли к выводу, что виной всему – Мессия. Во избежание лишних ух не будем разглашать наши дальнейшие предположения. С отвращением, от Старейшины Дэса."
- Ну? – с нетерпением спросил Мирыч.
- Что «ну»? – удивился Лайф. - Неужели не ясно? И мы, и Рагнарок сегодня получили известие об угрозе. И если в нашем говорится о падении людей, то, могу предположить, что Рагнарок получил известие о том, что люди прорвались, что Тьма пала… Намёк ясен?
- Ты имеешь в виду Войну? – спросила Урожаюшка, тряхнув кудрями с яблоневым венком.
- Да, – заверил Лайф. – Войну Изгнания Нежити. Думаю, обе эти угрозы предупреждают нас об одном – Война может повториться. А без кого Война не имела бы смысла? Кто пробудил Пресвятой Ключ? Алисса Индэпэнд. Если угроза действительна и неоконченная Война вправду возобновится, то Алиссе, насколько я понимаю, придётся выполнить возложенные на неё обязанности Мессии…
- Что-о?! Индэпэнд, говоришь?! Ну, во-первых, это…это невозможно! Во-вторых, нет…не она Мессия! А в третьих… Это кошмар!!! Катастрофа!!! Лайф, как ты можешь быть так спокоен?!! Это же конец света! Конец Света!!! Она истинное дитя Тьмы! Мы не можем провозгласить её Мессией!!!
- Мессию провозглашаем не мы. Это давно выбрано Древней Книгой. По преданию, Мессией будет та, чья мать светлее света, чей отец темнее тьмы. Мы были слишком беспечны. Мы не думали о последствиях войны.
- И ты говоришь это так равнодушно? Если это и вправду она, то всё! Миру конец!
- Миру и так конец, но лишь она может выбрать каким он будет. Мы лишь можем убедить её не делать поспешных выводов…Думаю, в этот раз Рагнарок будет на нашей стороне.
- Катастрофа! Минуточку…Как… Как Индэпэнд может быть Мессией?! Ха-ха! Это невозможно! Недалече чем сегодня ночью люди собственными руками сожгли её на костре! Конец Света отменяется! Всё будет по-старому!

Мэйрис, Золотой Рудник, площадь Инквизиции, 01.08.3999.
… -Сжечь ведьму! Сжечь ведьму!
Огромная толпа вытянулась вдоль главной дороги городка Золотой Рудник. Сегодня сам надзиратель города будет сжигать на костре главное зло этого мира – остатки Нежити. Если удастся уничтожить их предводительницу, вся нежить сдастся сама собой, и на свете из живущих останутся только люди и маги! Что? Какая разница, что она живая! Кто там ещё не скандирует? Давай-ка с нами!
- Сжечь ведьму! Сжечь ведьму! Сжечь ведьму!
По дороге на телеге везут огромную медную клетку, а в ней – девушку шестнадцати лет. Её густые чёрные волосы спутаны клочьями, на теле и лице синяки и ссадины, но она прямо светится Независимостью. От такой глупо было бы ждать лёгкого поражения: она будет держаться до конца и даже дольше! Двое людей в капюшонах открывают клетку и с силой дёргают за верёвку, которой девушка связана по рукам. Её не спеша ведут к огромному дубовому столбу – там погибли не одни, такие как Алисса.
Она медленно оглядывает толпу, чьё лицо перекошено от ярости. Они хотя бы понимают, за что хотят убить её? Навряд ли. Типичный гипноз. Дело рук типичного Дьявола первого ранга. Однако, как ты беспечен! Она ещё поквитается с тобой, на том-то уж свете точно, будь уверен! Так использовать людей…
Алисса ещё раз обводит их грустным взглядом ярко-зелёных глаз. И даже не достучаться до их сердец, сколько не кричи им, что их обманули. Слишком сильный гипноз, она уже проверила. И всё из-за неё, из-за Алиссы! Как будто она виновата в том, что её душа получилась такой чистой! Да забирайте, не жалко, только оставьте, наконец, мир в покое!
Бывают ли ситуации, из которых, как ни крути, нет выхода?
Оказалось, бывают.
Бесславный конец бесславной дочери великих родителей.
Внезапно её сознания достигает голос демона, контролирующего людей:
- Ну что, Индэпэнд, ещё не передумала?
- Тьфу на тебя! – таков её ответ.
- Мне следует делать выводы, что это значит «нет»? – оскорблёно интересуется мерзкий голос.
- Вы что же, вправду думаете, что я предам всё, за что мы сражались? Моя семья… Учитель… Подруга? Я не забуду Войну, никогда, слышишь?!
- Глупое дитя, Война идёт до сих пор…
- Значит, я положу ей конец!
- Без нас – нет! – заверяет её демон.
- Тьфу на тебя.
- Но послушай! Что ты теряешь? Наоборот, ты приобретаешь! Бессмертие! Невероятную силу, которой не смогут сопротивляться даже Старейшины! И, наконец, тебе не придётся больше нести эту ношу – быть Мессией! Ведь миру в любом случае конец, не сегодня – завтра настанет Армагеддон, а ты лишь можешь выбрать маску для него – добрую или злую! Ты также бессильна, как и все!
- Неправда! – восклицает девушка. – Я что-нибудь придумаю! Мир будет жить…
- Что ж… Жаль, конечно, тебя расстраивать, но ты больше никогда ничего не придумаешь… Прощай, ангельский чертёнок! – гадко гнусавит голос.
Поднеся к уже заложенной под ногами девушки огромной основе для костра горящий факел, демон восклицает:
- Смотрите все! Вот он, миг, которого вы ждали! Сейчас нежить уйдёт навсегда!
Вся улица наполняется оглушительным рёвом и топотом, дружно скандировавшие люди превратились в обезумевшую вопящую толпу.
Костёр вмиг занялся. Он мощно пылает, наполняя площадь жаром, чёрным дымом и криком. Из глаз брызнули слёзы. Медленная, тупая, ни с чем не сравнимая боль, затмевающая всё на свете. Алисса до крови закусила губу. Терпи, тряпка! Это же просто огонь! На войне хуже было! Врёшь, не было! Ладно, не было, но… Проклятье!!! Оглушительный крик. Дым и чад разнеслись по всему городу. Алисса не сдерживает уже ни слёз, ни крика. Она уже ничего не видит и не понимает и думает лишь: поскорей бы конец. За что же? Почему она?
Внезапно огонь начинает отступать от неё. Как-то слишком неестественно для огня.
Впрочем… Алиссе уже явно не до этого… И не до своей боли… Не до слёз… Не до людей… Не до мира… Не до жизни…
На границе сознания Алисса чувствует, что куда-то падает… Всё…
Чьи-то руки подхватывают её и прижимают к себе… Какой-то слабый свет… Сильные руки… Но эта сила – страшная. Смертельная… Смерть… Как хорошо…
И вдруг – БАХ! – яркий свет и острая боль в каждой клеточке её тела.
- Дэс, ты чего, совсем охренел?! – рявкает где-то рядом знакомый голос.
- Да ладно тебе, Лайф, подумаешь, увлёкся! – глухо отзывается другой.
- Да ты понимаешь, что мало того, что ты её чуть не угробил, так ещё пытался склонить на сторону своего мерзкого Рагнарока! – не унимался первый голос.
- Ах, какой я нехороший Старейшина! – усмехается второй. – Убавь лучше свой идиотский свет, а то я сейчас улыбаться начну! А ты, Индэпэнд, хватит притворяться, а лучше вставай и поблагодари меня! Ну…в смысле нас!
Свет чуть сбавляет мощность, и девушке приходится открыть глаза. Она улыбается. Не так-то просто обхитрить Старейшин Верховного Вече и Рагнарока, Жизнь и Смерть!
Алисса оглядывается. Темно. Холодно. Сыро. Пещера.
Только она открывает рот, чтобы хоть что-нибудь сказать, как:
- Тссс! Индэпэнд! – шикает Лайф. – Сантименты потом.
- Мы здесь не одни, - мрачно добавляет Дэс.
Свет всё слабеет и, наконец, гаснет совсем.
В наступившей темноте отчётливо слышны шаги двух человек.
Два не-человека щёлкают пальцами, и вместо старого платья на Алиссе оказывается её собственная одежда, боль исчезает, синяки и царапины пропадают, волосы вновь шёлковой волной, стянутой в пышный хвост, накрывают спину.
Во тьме горят две пары огоньков – голубой и красный. Но с дуновеньем ветра исчезают и они.
- Спасибо… - едва успевает прошептать Алисса.
- С днём рождения… - доносится до неё в ответ.

Заседатели Верховного Вече стали понемногу успокаиваться: если Алисса сожжена, то её миссию Мессии выполнить просто некому! Общую мысль выразил Улыбайкин:
- Ух, Лайф, я уже думал – всё, хана нам! Никогда больше так не пугай! Индэпэнд не возродится, она же сгорела на костре, это невозможно!
- Возможно, - в глазах Лайфа блеснули холодноватые огоньки, – кое-кто помог ей в Пещерах Золотых Руд, у подножия которых стоит Золотой Рудник. Возможно…кое-кто всё ещё верит в неё!
>

Я по-привычке выныриваю из сна. Ещё пара секунд и... Воет сигнал, светильник на потолке загорается красным и я вскакиваю. Рядом быстро, абсолютно одинаково двигаясь, одеваются остальные десантники. Четыре минуты и всё отделение облачено в броню из матово-серого сплава. Десять секунд на построение и пятьдесят на дорогу до арсенала. В арсенале открыты все окна выдачи оружия. Немудрено - за три минуты оружие должны получить двести человек личного состава. Четыре окошка - двести человек. Менее четырёх секунд на человека. Лучемёт, два магазина к нему, две гранаты, штамп на завещании, маленький однозарядный бластер и стандартизованная нежная улыбка девушки из обслуживающего персонала.
Ещё полторы минуты на общее построение. Шипмастер, командир всего нашего корабля, ещё раз кратко объясняет задачу. Высадиться, направиться на северо-восток, войти в ближайший населённый пункт, уничтожить противника. Задача ясна и тридцать секунд мы бежим по коридорам корабля в десантный модуль. Десять минут прошло и шлюз, громко шипя, закрывается. Лёгкое изменение гравитации - я понимаю, что модуль отделился от корабля и летит в сторону планеты. Сначала посадочный двигатель направлен в противоположную от планеты сторону. По прохождении определённой высоты двигатель отключается, перемещается в переднюю часть модуля и ещё через некоторое время включается снова, работая как тормоз. Внутри десантного модуля очень темно. Нет окон, нет светильников и лишь бликуют забрала шлемов, отражая мигание диодов на оружии. И ещё здесь очень тихо. Слышен гул снаружи и собственное дыхание, но не более того. Костюм десантника устроен таким образом, что человек не испытывает усталости, находясь без движения. У него не затекают ноги и ничего не чешется. Практически неподвижная металлическая скульптура.
Наконец нас мягко встряхивает: двигатель выполнил свою работу и мы приземлились
-Боевая готовность номер четыре, - звучит из передатчика голос Вормастера, командира нашей роты во время операции.
-Два, один, ноль!
Слышно, как тонко шипит выходящий на свободу газ. Кусок корпуса мягко выходит из пазов. Давление газа усиливается и многотонная стальная пластина, четырёх метров в высоту и пятнадцати в ширину, грузно оседает на землю планеты. Я снимаю лучемёт с предохранителя и мы бежим вперёд, дробно стуча подошвами по металлу. Вормастер задаёт направление и мы следуем за ним. Во все стороны простирается светло-бежевая равнина, кое-где вдалеке видны поселения местных жителей - к ним тоже уже спешат чёрными точками вдали наши отряды. Под ногами - плотная корка сухого песка, корявые чёрные растения и множество мелких синих камней, какой-либо живности не видно совсем. Мы продолжаем бежать вперёд. До посёлка около километра. Я бросаю взгляд на небо и вижу перламутровую муть с кляксами яркой зелени и проблесками жёлтого солнца. Перламутр - наши корабли, зелень - небо. Я вспоминаю, как вчера перед сном смотрел в иллюминатор. Планеты выглядели подобно жемчужинам, да и большая часть окружающего нас вакуума белела от военных и не очень кораблей. Десант, корабли "космос-земля", истребители, фрегаты и линкоры. Корабли поддержки, ремонтники и санитары. Лайнеры с женщинами, лайнеры с обслугой, составные части для космических баз и многие другие. Тысячи, сотни тысяч разномастных космических кораблей. Наша армия вошла в систему последней, через тридцать часов после первой атаки на самую крупную планету. Аналитики считали, что та планета есть центр всей цивилизации этой звезды. Они оказались правы. На планету были отправлены армии адмиралов Ларса и Мятникова. Бои там продолжаются до сих пор, но победа будет за нами. Это не надежда, это факт. Сухой и правдивый.
Слышны далёкие взрывы, рёв каких-то местных животных и выстрелы. Сначала стреляют только вдали, но теперь начинают стрелять местные. Впереди грубая, явно сделанная наспех стена из камней, железа и чего-то вроде бетона. Из дыр в этой загороди плюются огнём стационарные большие бластеры. Мы, согласно командам Вормастера, расстредотачиваемся. Два взвода по пятьдесят бойцов бросаются в стороны и обходят поселение по бокам. Ещё один взвод прикладывают правую руку к сердцу и бросается вперёд, на штурм. То, что они сделали перед броском — самоубийство. Разумное, одобренное Советом Великих Мастеров самоубийство. Бронекостюм получается приказ, активизируются тоненькие маленькие иглы, расположенные изнутри по всей броне и десантниками вкалывается сильнейший наркотик. С этого момента и до тех пор, пока зелье поступает в кровь, они не чувствуют боли и усталости. У них ускоренные рефлексы, повышенное КПД мышц и мозга и почти моментальная свёртываемость крови. До тех пор, пока наркотик в крови. Затем — десятисекундная ломка, в течении которой солдат почувствует себя половинкой лимона, которую выжимают над кружкой чая. Его будет крутить и ломать, он стянет с себя костюм, выколет глаза, будет выть и грызть свои запястья, пока из организма не выйдет вся кровь. Кровь с отходами синтетического допинга, которые будет жечь изнутри его тело. А потом он умрёт и мы побежим по его телу, уничтожая ошеломлённых врагов.
Штурмовой взвод уже у самой стены. Они стреляют из лучемётов прямо в стену, превращая пространство вокруг и раскалённое горнило. Им чертовски везёт, что из-за наркотика они не чувствуют жара. Наш взвод лежит на животах чуть поодаль. Моя задача сейчас — прикрывать штурмовиков, отстреливая высовывающихся из бойниц туземцев. Я смотрю в оптический прицел и скольжу взглядом по стене. В одном из проёмов мелькает коричневый шлем защитника города, я нажимаю на кнопку спуска и шлем врага вместе с находившейся внутри головой стекает ему на плечи. Налево ещё один. Выстрел — минус один. Справа. Выстрел — минус второй. Метр ниже — промах. Я кривлюсь и очередью стреляю в большой камень около бойницы. Камень не выдерживает высочайшей температуры и взрывается, а следующий выстрел убивает спрятавшегося солдата.
Осколки камня и ещё один булыжник летят вниз, но нашим штурмовикам уже наплевать. Большая часть из них уже страшно выгибается и они срывают с себя шлемы. Мы вскакиваем и бежим вперёд, на ходу пытаясь стрелять. Получается слабо, но это всё-таки отпугивает врагов от бойниц и сделанной первым взводом дыры в стене. Я замечаю, как один из штурмовиков пытается выстрелить в себя из однозарядного бластера, но его пальцы так сводит, что он выпускает заряд в небо. Он бьётся, корчится. Я вижу сквозь стекло его шлема, что он жуёт свои щёки и губы, отчего шлем медленно наполняется кровью. Я отстаю от отряда, выбиваю прикладом забрало в шлеме корчашемуся десантнику и стреляю ему в лицо. На меня накатывает ощущение, что когда я навёл на него лучемёт — он смотрел на меня с благодарностью. Я бросаюсь вслед за отрядом и ловлю на себе укоризненный взгляд командира взвода. Да, конечно, всё происходящее сейчас фиксируется а родственники десантника, погибшего от рук своих же сослуживцев, получают лишь три четверти компенсации.
Мы рассредотачиваеся по сторонам отверстия в стене, я и сержант бросаем по гранате в проём. Раздаётся взрыв, с той стороны что-то рушится и всё заволакивает пылью. Мы бросаемся внутрь и натыкаемся на два больших орудия в пятидесяти метрах от нас. Проклиная всё на свете, я падаю за обломок здания, некогда стоявшего прямо у стены и с радостью понимаю, что это всего-лишь пули. Ели не подставлять застеклённое забрало шлема, то проблем почти никаких. Похоже, это поняли десантники и наши враги. Я бросаю вторую и последнюю гранату, высовываю за прикрытие лучемёт и даю пару очередей наугад. Зашипела плавящаяся сталь и выстрелы сначала поредели, а через пару секунд угасли совсем. Я поднимаюсь, но меня тут же сбивает с ног выстрел из чего-то довольно мощного. В правом плече у меня уродливая выбоина. Я пытаюсь встать, но следующий выстрел снова опрокидывает меня на землю. Я стараюсь сжаться в комок за обломком стены. Взвод ушёл вперёд, а я слушаю выстрелы и взрывы. Также похоже, что третий и четвёртый взводы сумели приникнуть в поселение с флангов - это слышно по звукам боя, которые звучать с трёх сторон. Я беру в руки синий камешек и подкидываю его. Выстрел. Тот парень промахивается, я сразу же кидаю следующий камень. Тишина. Следующий. Снова выстрел. Ага, после каждого выстрела он, скорее всего, перезаряжается. Судя по следу от пули в корке песка — враг где-то справа. Я машу рукой, едва не ловлю пулю пальцами и высовываюсь, пытаясь как можно быстрее обежать глазами следующий по улице дом и второй за ним. Первый дом, второе окно справа. Парень в коричневой броне без шлема. Лицо почти человеческое — только сине-зелёная кожа, длинные волосы, похожие на водоросли и очень широкий рот. Я ныряю обратно и пуля скользит по верхней кромке моего убежища. Я перезаряжаю лучемёт и бросаю вверх и влево почти пустой магазин. Враг, похоже почти рефлекторно, стреляет и магазин ярко взрывается. Туземец отдёргивает лицо от прицела и пытается проморгаться, но я уже выпускаю очередь из лучемёта в его сторону.
Убедившись, что он больше мне не помеха, я бегу дальше по улице, ориентируясь по голосу командира в передатчике и всё реже раздающимся выстрелам где-то впереди. Я добегаю до центра города. Здесь площадь, в центре которой чья-то статуя. Я сбавляю шаг и останавливаюсь. На другом конце плащади десантники сгоняют в пару домов сдавшихся врагов и гражданских. Я слышу сильный гул и смотрю в небо. Сверху опускается небольшой модуль «Вивисектор» и зависает над домами, которые под завязку набиты жителями этого посёлка. Десантники со всех ног убегают от строений, а сверху медленно опускается маленькая яркая звёздочка, размером не больше четырёх кулаков. Я поднимаю руку и заслоняюсь от вспышки чистейшего света. Пара секунд живого солнца и в зданиях остаётся только пыль.
Воздух наполняется шумом и на площадь садится шаттл, отвезущий нас на oсновной корабль. Поодаль, прямо на дома опускаются ещё шаттлы и модули. В основном, конечно, научные и инженерные. Но следом пойдёт и первая партия поселенцев. Я ставлю лучемёт на предохранитель и закидываю его за спину. Операция оказалась в разы легче, чем ожидалось. Можно было даже не убивать наркотиком целый взвод. Я иду к парням из своего взвода, попутно сняв шлем. Лёгкий ветер приятно гладит лицо.
-Парни, кто завтра работает?
-Я!
-И я! И ещё Лёша, кажется. А ты?
-И я, завтра третьи сутки будут. Что завтра по плану?
-Система АББ-620, это через две звезды.
Я хмыкаю. Надо же. Значит завтра в нашем секторе минимум — три звезды будут очищены, а послезавтра приведены в годный для проживания вид. Уже обжитые планеты, системы и галактики слишком тесны для нашей цивилизации, недаром есть такой оборот - «размножаются, как люди».

Она появилась на прилавках как раз под рождество, и мягкие хлопья снега нежно укрывали совсем не улицы притихшего было города, а головы и плечи людей, стоящих в километровых очередях. Пристроившись в хвост одной из таких очередей, петляющей и извивающейся, будто червяк в луже после дождя, вы бы сразу влились в весёлую компанию, искупавшись в этой праздничной атмосфере ожидания, редких, но метких снежков, звенящих на лёгком морозце шуток и смеха.
Но чем ближе к началу очереди походили люди, тем серьёзнее они становились, улыбки сползали с их лиц, будто тушь с ресниц под дождём. Нервные жесты, шепоток, покашливания теперь становились аккомпанементом к напряжению, басовой струной колебавшему воздух. Или это был всего лишь шорох снега?
Мальчик очень замёрз. Он честно простоял всю очередь, не делая себе поблажек и считая слабость ниже своего детского, но такого серьёзного достоинства. Было в этом ночном посте что-то волшебно-радостное и одновременно торжественно-величественное. Когда именно атмосфера в хвосте очереди изменилась, мальчик не почувствовал. Он всё с таким же серьёзным лицом стоял, ощупывая взглядом витрины, в которых высились медленно тающие горы такой желанной книги. Книги-мечты. Книги-судьбы. Ведь он так хотел быть писателем. Нет, Великим Писателем. Странно, но никто из выходящих под медленные белые хлопья людей не отвечал на вопросы ещё ждущих, что внутри. Это было пугающе и интригующе, но мальчик даже и не думал спрашивать. Просто наблюдал за происходящим.

И вот он вышел из магазина, пряча под пуховиком, там, у сердца, увесистый том. Медленно, будто во сне, он добрался до дома, хотя на самом деле он шёл довольно быстро. Не знаю, была ли в этом виновата атмосфера праздничного вечера, неторопливо падающий снег или такие быстрые мысли, уже спешащие куда-то по воображаемым страницам. Не раздеваясь, он вошёл в свою комнату, только крикнув в коридоре родителям, что он пришёл. Аккуратно расстегнул куртку и так же аккуратно положил книгу на заранее очищенный от всякого хлама стол.
Только через минуту он осмелился открыть красивую кожаную обложку, вкусно хрустнувшую свежим переплётом.


Так было написано на титульной странице. Эти строки вызвали дрожь в коленях! Но он взял себя в руки и перевернул шершавый, плотный лист.

Пишите. Прямо сейчас!

Так было написано на этой странице, и мальчик проникся мудростью этих слов. Он перевернул ещё одну страницу.
Она была пуста.
Ещё раз.
Пусто.
Ещё раз!
Пусто!
Ещё, ещё, ещё!!!
Пусто, пусто, пусто!!!

Утром у магазинов стояли огромные толпы. Пристроившись в хвост одной из таких очередей, петляющей и извивающейся, будто червяк в луже после дождя, вы бы сразу почувствовали это напряжение, звучащее во влажной атмосфере утра расстроенной басовой струной под аккомпанемент нервных жестов, шепотка, покашливания. Или это был всего лишь шорох снега?
Но чем ближе к концу очереди подходили люди, тем спокойнее они становились, звучали шутки, нервный смех избавлялся от дрожи, расправлялся, как цветы под дождём.
Ну что, в конце концов, изменилось? Ну величайший провал Великого Писателя, ну вернут деньги, ну пусть даже немного разочарованы…

А мальчик мирно спал в своей комнате, уткнувшись щекой в подогреваемый низко опущенной лампой стол, и его дыхание не растапливало белесым облачком величаво парящие на улице снежинки, а теребило страницы свежей книги, наполовину исписанной за ночь неровным детским почерком.

Вчерашний вторник не заладился.
Началось с того, что юрист ответчика – крупнейшего банка, ходатайствовал о проведении закрытого заседания. Интересно было видеть в тот момент лицо судьи. Не каждый нынешний актёр изобразит. Нет, понятно, кому нужна лишняя волокита. Тем, более, судья признался, что закрытых он ещё не вёл. Ясно, что сказал это он, чтоб юрист ответчика отозвал заявление. Только тот не отозвал. Юрист был главный юрисконсульт и дело своё знал туго. А дело его – не проигрывать дел.
Нет, мне то всё равно по большому счёту, как эксперт попаду и на закрытое и на полуприкрытое. Факт в том, что на этом моменте слушание пришлось отложить. Так как юрисконсульт заявил, что те доказательства того что банк действительно заботился о безопасности расчетов, которые он собирался предъявить - это коммерческая тайна клиентов. Эх, знали бы налогоплательщики...
Одним словом, появился лишний час времени. Само по себе это конечно хорошо. Да, злополучный юрист оказался живым человеком, а не машиной-генератором сутяжничества. Он забыл визитку. Помощница судьи это заметила, а судья попросил вернуть несчастного. Сумочку я, конечно. трогать не стал, - на черта мне подставляться – а догнал растеряшу. Догнал только на улице – мы заседали на седьмом этаже, а на лестнице черт бы ногу сломил в кирпичах и цементе – строились новые судейские комнатки. Эх, знали бы налогоплательщики...
Юрист развернулся карабкаться наверх, а я решил перекусить.
Столовая расположилась на пешеходной улице – местном аналоге Арбата Самый интересный вариант на мой взгляд.. Обстановка демократичная. А публика самая разная. Прямо передо мной по очереди выводок девок заказал четыре бутылки водки и два салата.
- А восемнадцать-то вам есть? – поинтересовалась барменша.
- Конечно, есть! Просто у нас сегодня праздник! Мы как бы закончили учёбу.
Говорившая девушка и впрямь не была похожа на малолетку. Скорее – на заморыша. Кожаное пальто-плащ прямиком из девяностых. Толстенная блондинистая коса. Коса! Не иначе, подруги по техникуму расстаются сегодня навсегда и разъезжаются по дальним уголкам края. Романтика. Простые человеческие чувства.
Свободных мест не было, и я попросил разрешения подсесть к паре в годах. По дороге меня чуть не сбил с ног беспокойный парень, как всё же заведение приманивает странных личностей. Пришлось увернуться от пятидесяти грамм борща пируэтом, которого не устыдился бы и Геральт. Пара разговаривала о новой работе мужчины, есть ли там служебный телефон, удаётся ли им пользоваться, и так далее. Но с моим появлением разговаривать стали меньше. Может у меня что не то с лицом?
Когда я перешёл к кофе – настоящий кофе, право слово – их сменил широкоплечий мужик.
- То же командировочный?
Я неопределённо буркнул.
Собеседники вновь прибывшему были не нужны, и минут через пятнадцать я узнал о человеке почти всё. И откуда он приехал, и зачем, и как его всё достало. И что бросил бы всё, если б не деньги. А без денег никак – растёт сынишка. Сынишке, кстати, он искал книжку – в гостинец, да так и не нашёл. Потому что всё книги, которые здесь продают – говно. Одни выпученные глаза. А нормальных книг – нет.
Я поставил пустую чашку и обратил внимание – попутчик молчит. И обернулся, вместе со стулом к соседнему столику. Туда недавно сели обедать два молодых человека. Я прислушался.
- Знаешь, если завернули, потому что история примитивная, это не конец света ещё. Примитивная, она может, для гиков каких-нибудь, примитивная, а детям в самый раз пойдёт. Переправь её в сказку. Я всегда так делаю. Добавь, знаешь, Рождество, «Люсечка подала нищему копеечку» и тому подобное. Больше эмоций, сюсюканья больше. Тогда возьмут, гарантирую это.
Сердце моё заколотилось, когда мой собеседник взял тарелку говорившего и выплеснул на рубашку. Прозаики вскочили. Мужик ударом с правой обрушил сказочника под стол. Молодой человек с завёрнутым произведением ловко перемахнул диван, и находясь на безопасном расстоянии завопил:
- Милиция!
Пальцы сказочника, затем лицо явились из-под стола. Мои глаза расширились, съеденное попросилось обратно – нос писателя неестественным образом был свёрнут набок и располагался на щеке.
- Ублюдок, серый ублюдок! Жрущая, бессмысленная протоплазма! - взвизгнул товарищ побитого.
Ещё один рвотный позыв. Я вытер губы, вытер вспотевший лоб, и вышел прочь.
- Не морозь меня-а, мо-о-его коня, - пела на аллее блондинка с косой, обнимая подругу.

Марк как и многие мальчишки с детства мечтал о войне. Желательно с пришельцами, ну или на худой конец с другой человеческой державой. Ему мерещились серебристые астролеты, во вспышках пламени, десантирование на какую-нибудь из пограничных планет, кровавые перестрелки и орбитальные бомбардировки. Он представлял себя капитаном астролета, простым пехотинцем или пилотом истребителя. Мальчику была по душе любая роль, еще бы ведь война это так интересно! То же что и в вирте, только по-настоящему! Настоящий азарт, настоящая слава и настоящие девушки, хоть и не совсем ясно, зачем они нужны, но нужны непременно! Став постарше Марк поумнел и таки разобрался в назначении девушек, но не настолько что бы понять – война это страшно. Нет, конечно, он видел репортажи из зоны спецоперации на Краппе, окончившейся, к слову сказать, не удачно для повстанцев, видел ожесточенные бои, разрушенные города, искалеченных беженцев, бомбардировку столицы, миниатюрные аэрокамеры показывали все в мельчайших деталях, каждый взрыв, каждую смерть.… Но все это было как бы понарошку, не отличалось от фильма или видео игры... Мальчик воображал себя лидером повстанцев, парой гениальных ходов разбивающего силы Созвездия Большой и Малой Медведицы. Человеком, который спасет множество жизней, станет героем и сделает счастливым свой народ. Он искренне сочувствовал беженцам с Краппы, прибывшим на Тукайю, родную планету Марка два года назад. И хотя Созвездие было основным торговым партнером Федерации, медведийцы рассматривались мальчиком как самые вероятные и интересные противники.
В шестнадцать лет, проигнорировав советы отца, Марк записался в военное училище имени Хото Кразеу, основателя Тукайской колонии, зеленой планеты с мягким климатом. Два года обучения не прошли даром, Марк был одним из лучших курсантов, прекрасно стрелял из рельсотрона, автомата стреляющего металлическим стержнями, разогнанными электромагнитным полем, умел управлять семью видами наземной техники и мог победить любого со своего курса в рукопашном бою. И хотя конфликты между человеческими державами случались редко, а случай на Краппе был скорее исключением из правил, парень продолжал надеяться. Его мечтам было суждено сбыться в один из летних деньков, за неделю до отпуска.
Марк Фрезо имел смуглую кожу, как и все жители родной планеты. Развитая мускулатура, рост выше среднего, карие глаза и правильные черты лица нравились многим девушкам, а в особенности туристкам, с которыми парень постоянно знакомился во время коротких увольнительных. Благо училище Марка располагалось недалеко от курортного городка.
Авлис был небольшим городом с населением около двухсот тысяч человек. Теплый океан посылал волну за волной на захват пляжей, ласковые солнца Апо и Зану, словно двое влюбленных кружились вокруг друг друга, и разогревавая воздух в широтах Авлиса до комфортных двадцати пяти градусов по Цельсию. В городе всегда было полно туристов, желающих понежится на красном песке здешних пляжей и окунуться в Пурпурный океан, именно такой оттенок имела вода в акватории Авлиса, занимавшего живописную бухту. Дома были выстроены из кирпича всевозможных оттенков в средиземноморском стиле, некогда популярном на Земле. Вообще кирпич был основным материалом в Тукайской республике, конечно в десяти крупнейших мегаполисах преобладал криобетон и нанопластик, но множество небольших городов, в которых проживало более половины населения планеты, продолжало строить из кирпича. Колония находилась долгое время в изоляции и остро нуждалась в стройматериалах. Тогда и было принято решение использовать керамические кирпичи для возведения жилья. Однородный минеральный состав глины и оригинальная технология позволили быстро и без особых затрат наладить производство. Сейчас тукайские кирпичи считались дорогостоящим и экологически чистым материалом и экспортировались в соседние системы. Многие земляне охотно приобретали здесь недвижимость и проводили отпуска. Этому способствовало и схожесть планет: сила притяжения на Тукайе была практически равна земной, а сутки, составляли двадцать шесть стандартных часов.
Все началось перед обедом. Со стороны города послышался взрыв. За ним еще и еще. Была объявлена тревога и курсанты, одетые в шлемы и легкие бронекостюмы из нескольких слоев нанопленки, защищавшие только корпус, бедра и предплечья, и вооруженные все тем, что они недавно изучали, выдвинулись в направлении города под прикрытием нескольких танкеток на воздушной подушке. Майор сообщил лишь, что Авлис подвергся обстрелу, а солдаты противника замечены на улицах города. Голос всегда спокойного Еширо Киотова был взволнован. На всей планете с ее двух миллиардным населением было не больше тысячи человек принимавших участие в боевых действиях, Еширо был не из их числа. «Выход вражеского крейсера на орбиту, как и появление десантных капсул в атмосфере было по просто невозможно: во-первых, Тукайя уже лет как двести перестал считаться пограничной колонией, во-вторых, космическая оборона планеты была одной из лучших в секторе, перед тем как враги смогли бы добраться до орбиты, прошло бы солидное количество времени и наземные силы были бы оповещены и наконец, в-третьих, воевать попросту было не с кем, ну не с Созвездиями же за прием беженцев с Краппы, да и нападение Альянса Веги, из-за повышения цен на водород казалось смешным. Вероятность теракта также была крайне мала». – Размышлял Фрезо.
Марк выдвинулся в числе первых, он был командиром разведотделения. От города поднимались клубы черного дыма. Автоматический рельсотрон – ашигару, приятной тяжестью лежал в руках. Второй ствол оружия стрелял двадцати миллиметровыми снарядами с плазменной начинкой для поражения техники и скоплений пехоты. Так же в его амуницию входили гранаты, нанопластиковый нож и пистолет. Отделение Марка из двадцати пяти бойцов двигалось по дороге в пешем строю рассеянным строем. На флангах скользили две танкетки – «геккон» на воздушной подушке. Защитное поле, тяжелое вооружение и другие системы питались от миниатюрного ядерного реактора. Как и практически любой транспорт танкетки управлялись одним человеком с помощью интуитивного нейроинтерфейса, преобразовывающего импульсы головного мозга в конкретные команды. Круглый корпус венчала плоская башенка, стреляющая сгустками плазмы, спереди был расположен тяжелый огнемет, а на корме небольшой миномет, машина была прекрасно приспособлена для городского боя. По огневой мощи танкетки слегка уступали танкам, но за счет меньших размеров, обладали большей живучестью и были гораздо дешевле. Единственной опасностью для этого вида техники были солдаты в механизированных бронекостюмах, но они представляли опасность для всех, от танков до легких флаеров. Над отрядом парило около десяти едва различимых беспилотника, просматривая местность вокруг и предупреждая обо всем солдат снизу, выводя картину на дисплеи шлемов. Местность вокруг города была чиста, происходящее в городе оставалось загадкой, обнаружить что-либо издалека не позволяло сильное задымление, а связи с городом не было, РЛС противника глушила все частоты.
До Авлиса было около десяти километров, преодолев которые отделение вышло на холмы, заняв высоту, господствующую над городом. Из города доносилась стрельба и редкие взрывы. Шлем давал сорокакратное увеличение, но и это не проясняло картины. Дымовая завеса и пожары мешали обзору. Сквозь дым удавалось разглядеть жителей в панике убегающих от неведомого противника. На улицах и выездах из города было множество трупов. Доложив о занятии высоты, Марк стал ждать подкрепления, что бы под прикрытие двинуться дальше. Вдруг из Авлиса показалась колонна ховеркаров, пять машин, под завязку набитых гражданскими, женщины, старики, дети. Пройдя треть расстояния отделявшего их от высоты, четыре машины вспыхнули одна за другой, сожженные сгустками плазмы. Люди, в пятой сообразив, в чем дело кинулись из ее в рассыпную, всего девять человек. Сначала упал старик, сраженный четким выстрелом в спину. Затем другие пассажиры с интервалом в семь секунд стали падать от таких же точных попаданий, последней погибла женщина с грудным ребенком на руках, снайпер убил двоих одним выстрелом. Марк видел все в мельчайших подробностях: глаза убитых, ужас, написанный на лицах, их кровь, много крови. Он понимал, что снайпер видит его, но почему-то не стреляет. С запозданием оправившись от шока, командир отделения отдал приказ танкеткам и гренадерам открыть огонь по позициям плазменного орудия, обнаруженного тепловизором, то, что обстрел результатов не даст, было ясно, противник давно сменил позицию. «Сейчас любое действие лучше бездействия», - подумал Марк. Внутри него бушевал ураган ненависти, ненависти к тем, кто атаковал полюбившийся ему город и столь безжалостно убил ни в чем не повинных людей.
Ухнули ракетные минометы четверых гренадеров, им вторили танкетки. Реактивные мины взлетели над городом и рухнули точно в указанную область, скрываясь в клубах дыма. Вдогонку им каждый солдат отправил еще минимум по два снаряда.
- Есть! Противник уничтожен, - не веря своим словам, сказал Марк. Послышались неуверенные возгласы. Солдаты разделяли сомнения командира.
Когда подошли основные силы с Марком связался Еширо.
- Сержант Марк Фрезо, продвигайтесь к городу, приказываю провести разведку. Фрезо, постарайтесь быть максимально осторожными, мы не чего ни знаем о враге. Не уходите из зоны действия связи. Будьте внимательны, в Авлис движется еще несколько отрядов разведчиков.
- Сэр, разрешите?
- Разрешаю.
- Мне кажется, нас там ждут.
- Отставить! Ваша задача проникнуть незамеченными и собрать как можно больше информации, основные силы уже в пути.
- Вас понял, - коротко ответил Марк.
Склон холма, по которому двигалось отделение Марка, покрывали густые заросли кустарника. Зеленка исключала визуальное обнаружение, не смотря на солнечный денек, а бронекостюмы снижали заметность, в инфракрасном диапазоне рассеивая тепло. Отряд продвигался растянутым строем, соблюдая максимальную осторожность. Среди кустарников встречались дикие усигу, гибриды апельсинов и местных плодовых деревьев. Упавшие фиолетовые фрукты размером с кулак покрытые плотной кожурой, источали приятный аромат. В нескольких местах заросли подступали к городу вплотную, в одном из таких мест было решено осуществить проникновение. Когда до первого дома оставалось не более километра стали появляется первые трупы. Аккуратные дырки в телах свидетельствовали об использовании противником рельсотронов или какого-то подобного оружия. От тел шел сильный радиационный фон. Некоторые из мертвых были словно высушены в микроволновке, кожа покрыта ожогами, на месте глаз дымящиеся пустоты, а одежда цела. Вскоре попался первый выживший. Раненый лежал на животе, у него была прострелена поясница, от чего он мог лишь ползти, загребая пальцами черную землю. Двое медиков Роб и Уран перевернули его на спину, ввели обезболивающее и наносыворутку, ускоряющую процесс заживления. Когда страшная боль прошла, мужчина лет сорока заговорил.
- Ублюдки, они всех, всех убивают, смерть, кругом сме…! – Мужчина захрипел, весь сжался, из горла хлынула кровь. Он умер в течение минуты.
- Радиация, лучевая болезнь, - констатировал Роб. Обследовав тело счетчиком Гейгера встроенным в палец перчаток, медик установил, что облучение шло от раны. – Такое ощущение, что в него стреляли урановыми стержнями.
- Видимо так и есть, - сказал Хото, младший сержант, заместитель Марка.
- Варварство….. – Фрезо сжал кулаки. Сейчас он думал лишь о том, как будет убивать сделавших это.
Сержант связался с командование и доложил обстановку, впрочем, руководство все и так прекрасно видело, информация из шлемов поступала прямиком в центр управления. Получив приказ продвигаться дальше, отряд Марка вошел в город.
Кирпичные домики полыхали словно свечки. Многие из них представляли груды оплавленных обломков, другие за исключением окон казались не тронутыми. Продвигаться дальше без фильтров было невозможно и Марк, как и его бойцы, опустил забрало, защищавшее голову от любых вредных воздействий от яркого света, до ядовитых газов. На улицах не было не одной живой души, только безмолвные тела погибших. Дороги были завалены обломками ховеркаров. Отделение двигалось вдоль стен домов, тройками, прикрывая друг друга. Один из снайперов занял позицию на третьем этаже дома на окраине, а второй расположился на пригорке, с которого прекрасно просматривалась улица, по которой продвигался отряд. Марк прикрывал тройку переходившую перекресток, спрятавшись за остовом ховеркара прижатого к развалина особняка, вдруг из дома напротив, выбежал паренек лет пятнадцати с радостными криками.
- Наши, наши! – И побежал к окраине города. Всего на улицу высыпало около двадцати человек. Чумазые лица были полны отчаянья, одежда превращена в лохмотья, а руки содраны в кровь. Толпа бросилась вслед за парнем. В этот момент на улицу, пересекающую ту по которой двигался отряд, вышла боевая машина врага похожая на скорпиона. Машина не была похожа на ни один из образцов современной техники человеческих держав, все в ней казалось чужим. Сплющенный корпус покоился на множестве насекомоподобных ножек. Спереди было два коротких выступа подозрительно похожих на оружие. «Клешни» - подумал Марк. Задняя часть оканчивалась округлой башенкой с излучателем на небольшом возвышении относительно всего корпуса. Следующей его мыслью было - «жало». Пока сержант сравнивал строение земного насекомого, и машины противника тройка переходившая перекресток была буквально поджарена «жалом» танка на членистоногом шасси. Воздух между излучателем и целью наполнился маревом, как во время жары, делая мутными объекты за собой, через секунду все стало как прежде, все кроме людей на перекрестке. Бронекостюмы не пострадали, в отличие от тел, от которых шел запах горелой плоти и поднимался тонкой струйкой дымок. Тройка Марка открыла огонь двадцати миллиметровыми из-за укрытия. «Скорпиона» окутали электрические разряды, вырывающиеся из корпуса навстречу снарядам. Детонация происходила на небольшом расстоянии от машины врага. Одна из «клешней» повернулась в сторону укрытия и дала очередь. Солдат, стрелявший с колена, справа от Марка упал. Сержант и медик прекратили стрельбу и залегли. Остальная часть отряда, находившаяся сзади, также открыла стрельбу, заняв позиции в развалинах домов. Стрелять мешали беженцы в страхе разбегавшиеся кто куда, а то и падающие на шею солдатам ища защиты. Враг ответил из глубины города, несколько прицельных выстрелов сразило двоих солдат из отделения Резо. В тот момент, когда излучатель, погубивший первую тройку, повернулся в сторону укрытия Марка, на перекресток вылетела танкетка и мгновенно развернулась в сторону противника. Излучение, предназначавшееся Марку, столкнулось с защитным полем танкетки, не причинив ей вреда. Главное орудие «геккона» отправило сгусток плазмы в насекомоподобный танк. Электрический разряд лишь частично смог дестабилизировать плазменный сгусток, и основная его часть попала в цель, расплавив переднюю часть танка. Следующий выстрел уничтожил беспорядочно вращающуюся хвостовую башню. Марк хотел связаться с базой, но обнаружил, что коммуникатор молчит. Так же не было связи и с другими бойцами и техникой. Вдруг сержанта обдало жаром. Сзади все полыхало. Отделение было практически уничтожено шквальным огнем. Сгустки тяжелой плазмы обрушивались на людей как капли в дождь. Улица позади Марка превратилась в расплавленную однородную массу. Остатки отряда бросились бежать, их добивали одиночные выстрелы снайперов. Сверху посыпалась кирпичная крошка, крупные кусочки глухо ударялись о шлем. В этот миг прямо под ухом сержанта раздался оглушительный взрыв, на месте «геккона» образовалась воронка в два метра диаметром, а его взрывной волной забросило в подвал дома находившегося за его спиной. Меньше чем за минуту отделение Марка было уничтожено.
Очнувшись, сержант захрипел, звуку не дала вырваться наружу чья-то рука.
- Тихо, нас могут услышать. – Сказал тонкий голосок.
- Воды, пить. – Шепотом сказал Марк. К его губам прикоснулось горлышко бутылки, и он стал жадно потреблять теплую жидкость. Не успел сержант сделать и трех глотков как бутылку отняли ото рта.
- Хватит, воды очень мало. – Марк поднял глаза, в душном полумраке он различил тоненькую девушку, с русыми волосами до плеч, на вид ей было лет двадцати, хотя могло быть и все сорок пять. Она сидела на коленях рядом с ним. Грустные опухшие от слез глаза смотрели на него с надеждой. Ее нельзя было назвать красавицей, но Марк готов был биться о заклад, у нее не было недостатка в парнях. Даже сейчас ее усталое изможденное лицо с потрескавшимися губами было привлекательно. От нее приятно пахло вином, видимо она успела приложиться к бутылке.
- Где я? – Спросил Марк в полголоса, привстав на подушке. У него жутко болела голова. Все тело нестерпимо ныло, многочисленные ссадины щипали от попадания в них соленого пота. Шлем лежащий неподалеку не подавал признаков жизни, он был сильно помят сзади, если бы не он Марк размозжил бы голову. Из оружия остался только нож. Пистолет лежал на журнальном столике, рядом с открытой бутылкой черного вина, каким-то журналом и рамкой с бумажной фотографией на подобие тех, что были распространены встарь.
- В подвале. Тебя сюда забросило, когда снаружи громыхнуло. - Сержант поднял голову, дверной проем в другом конце комнаты был наполовину перегорожен остовом того самого ховеркара за которым они прятались. Через верхнюю его часть пробивалась широкая полоса тусклого света, похоже на улице был вечер.
- Где Роб?
- Кто это? Ты был один.
- Мой друг, он медик.
- Когда тебя забросило в подвал, - девушка утерла пот со лба, было невыносимо душно, - ты был один. Я очень испугалась, думала ты из этих, - девушка опустила взгляд вниз и после небольшой паузы продолжила, - но присмотревшись, поняла наш! – Девушка улыбнулась и посмотрела с надеждой на Марка. – Нас спасут?!
Марк пожал плечами. Еще не успев отойти от шока, он сказал:
- Ч..черт, его знает…..
Лицо девушки стала чернее тучи, и она опустила глаза. По щеке скатилась слеза, но девушка сдержала плач и отвернулась. Сержант попытался исправить положение.
- В смысле я не знаю, но думаю что скоро….
Девушка отстраненно молчала. Марку тоже сказать было нечего, и он решил осмотреться. Сержант лежал на теплом полу, под головой была подушка. Просторная комната была сплошь уставлена стеллажами с книгами и журнала, стоившими наверно целое состояние, печатать перестали уже как лет сто назад. Начиная от входа стеллажи, были повалены один на другой, последний опирался на стену, возле которой лежал сержант, отгораживая его от входа, книги, были разбросаны по полу в беспорядке. Рядом с Марком стояло два кресла между ними журнальный столик и минибар. Пол был отделан теплоизолирующий пластиком под паркет, а стены обложены дорогим отделочным кирпичом. Пахло потом, гарью, человеческими фекалиями и старыми книгами.
- Пить, можно еще? – В горле у Фрезо опять пересохло. Девушка приложилась к фляге и передала ее Марку.
- Допивай, больше нет, осталось только вино.
- Ясно.
- Я Нона. Нона Эмерих, с Земли. - Сержант не без труда сел облокотившись на стену, и протянул руку девушке сидевшей подле него на шерстяном пледе.
- А я Марк. Марк Фрезо, отсюда. – Рукопожатие заставило девушку улыбнуться впервые за время их знакомства. Белозубая улыбка Ноны была прекрасна. Не отпуская сильную руку Марка, землянка рухнула в его объятья и беззвучно зарыдала. Сержанту только и оставалось, что обнимать ее и гладить по голове. Рыдания закончились так же внезапно, как и начались. Девушка оторвалась от груди бойца и стала торопливо утирать слезы, бросая извиняющие взгляды на Марка.
- Извини, извини, я не хотела, папу и маму убили, убили у меня на глазах, я не хотела, прости, - девушка зарыдала вновь, ее хрупкое тело вздрагивало в руках парня. Рыдания постепенно стихли, и Нона подняла глаза на Марка, их взгляды, как и губы, встретились. Робкий поцелуй постепенно стал наполняться страстью. Сердце Марка учащенно забилось и в нем проснулось желание. Они отдавались друг другу целиком и полностью, не думая ни о чем. Это было нечто среднее между всепоглощающей страстью любовников и спариванием двух животных, для продолжения рода.
Была глубокая ночь, когда их разбудила канонада. В подвал проникали всполохи взрывов, стены слегка подрагивали. Нона крепко обняла Марка, прижавшись к нему все телом. Девушку била мелкая дрожь. Приложив немало сил, что бы освободиться из цепких объятий Марк подошел к лестнице, ведущей наверх, прихватив с собой пистолет. Дом был угловым, и из-за ховеркара открывался прекрасный вид на перекресток, если оставаться в тени можно было не опасаться обнаружения. Первое на что обратил внимание сержант это рука, торчавшая из-под машины, принадлежавшая Робу, перстень на мизинце без сомнения был его. Пульса, как и следовало ожидать, не было. «Роб погиб, погиб друг» - только сейчас Марк осознал, весь ужас происходящего, он был достаточно близок с медиком, он частенько напивались с ним в одном из многочисленных кафе на берегу моря, знакомились с девушками….. Марк помогал Робу со стрельбой, объясняя все тонкости этого как ему казалось не хитрого дела, а Роб травил анекдоты и всегда поднимал настроение. Он любил дешевое синтетическое пиво, хотя мог позволить себе и натуральное и у него был роман с местной девушкой по имени Хатори. Погиб, Хото, Уран, Андрей, Марс – пилот танкетки спасшей Марка, все отделение сложило головы на окраине Авлиса, города уничтоженного врагом, города который он любил.
Минут десять улицу озаряли лишь вспышки взрывов, да редкие очереди крошили кирпич. Затем все стихло. Одиночные выстрелы были слышны до утра. Выйти на улицу Марк так и не решился. Возвращаясь назад, он справил нужду в углу, который показала ему Нона, туалет был на первом этаже здания, лестница наверх была завалена обломками. Спать уже не хотел ни Марк, ни Нона. Усевшись в кресла, напротив друг друга они начали разговор. Предварительно перекусив пайком Марка, орехами и вяленым мясом одомашненных рептилий чичу, добытых из глубин минибара.
- Расскажу первый, - начал Марк. – Вчера в обед нам сообщили, что на Авлис напали. Нас отправили на разведку. В города у нас пропала связь, и все полетело к чертям. Мое отделение уничтожили меньше чем за минуту, я чудом уцелел и попал к тебе в подвал. Вот и вся история.
- Хреново. – Девушка опустила глаза.
- Не говори. Ты что-нибудь знаешь, может, заметила отличительные знаки нападавших? Или…
- Сначала жахнуло, несколько раз...
- Как жахнуло?
- Жахнуло и все. Откуда мне знать.
- Как при ударе тяжелого предмета о землю, глухо так, или как гром во время грозы?
Девушка задумалась.
- Не помню, кажется, первое, хотя может быть и второе, я не знаю. Тебе зачем?
- Хочу понять были десантные капсулы, или это что-то другое, посадку капсулы трудно спутать с чем-то другим.
- Я была в библиотеке, здесь в подвале, изучала старые книги, мой отец был известным, - Нона опустила глаза вниз, казалось, она делает усилие, что бы ни заплакать, девушке нужно было выговориться, Марк терпеливо слушал, - известным ученым на Земле. Он занимался очень перспективным проектом и получал достаточно много денег. Пять лет назад купил это особняк на Тукайе, за бешеные деньги, библиотека подняла его стоимость в пять раз. Я прилетела сюда впервые. Приехала в отпуск с родителями. – Девушка говорила быстро, но каждое слово с большим трудом срывалось с языка. Нона подняла со стола бутылку вина и сделала большой глоток, затем жестом предложила его Марку. Тот не отказался. Вино стало наполнять приятной теплотой желудок, а затем и все тело.
- Прошу меня извинить, что без бокалов. – Девушка виновато улыбнулась.
- Ничего. Черное Крионское ничем не испортишь.
Нона улыбнулась одними уголками губ и продолжила.
- Весь прошлый месяц я жила как в сказке, купалась в море, посещала достопримечательности, танцевала до утра. Через месяц устав от этих развлечений я спустилась в подвал. История всегда привлекала меня, а тут такое сокровище! Настоящие книги, многие привезены еще с Земли. Здесь есть все, от учебников по английскому до фантастических романов, ты знаешь так забавно читать фантазии предков! Причем иногда этим темным, жившим на заре космической эры людям, удавалось удивительно точно описывать некоторые современные изобретения. Если вдуматься аж, дух захватывает! Но я отвлеклась, - девушка погрустнела и сделала большой глоток вина, Марк взял бутылку из ее рук и тоже приложился, алкоголь успокаивал. – Вчера я весь день провела в библиотеке. Когда стихли первые взрывы, я пошла, посмотреть что случилось. В это момент еще один взрыв сотряс дом, со стеллажей посыпались книги, лестницу наверх завалило обломками. Резко поднялась температура. К счастью у библиотеки был еще и прямой выход на улицу. Я поднялась. Кругом огонь и дым, люди в панике мечутся по улице, не зная где укрыться, кричат, а по ним стреляют. Оглянувшись назад, я поняла, моих родителей больше нет в живых, три верхних этажа превратились оплавленные руины, если бы дом был из пластика, меня бы расплавило в подвале. С окраины города двигались какие-то силуэты.
- Какие силуэты? Ты что-нибудь запомнила? – Марк заметно оживился.
- Какие-то огромные насекомые и низкорослые люди. Я не уверена, может быть это был кто-то из наших.
- Как они выглядели? - улицы послышался глухой взрыв и короткая очередь, Нона посмотрела в сторону входа и продолжила.
- Как будто на парня лет тринадцати, четырнадцати нацепили броню и дали оружие.
- Интересно. Ты уверена? – Глаза Марка горели.
- Я же уже сказала, что нет! Может мне показалось, расстояние было большим, постоянно стреляли.
- Продолжай.
- Я испугалась и спустилась в подвал, затворив за собой двери. Потом взрывом разнесло двери. Я испугалась, думала за мной пришли… - После недолгой паузы Нона продолжила – Ну а потом появился ты! Я долго не решалась подойти, но присмотревшись, увидела на тебе эмблему Земной Федерации и оттащила в дальний угол. Дальше ты знаешь. – Девушка смущенно опустила глаза. Подняв голову и посмотрев на Марка испытующе, заговорила вновь. – Надеюсь, ты не станешь считать меня девушкой легкого поведения, отдающейся первому встречному, - Землянка осеклась, она подбирала слова, - п..просто все навалилось, весь этот ужас. – Марк взял ладонь девушки в свою. Марк не знал что сказать. Вместо этого он заключил в свои объятья землянку и повалил ее на шерстяной плед. Сейчас это не походило на звериное следование инстинктам, они занимались любовью, даря нежность друг другу. Под утро любовники провалились в беспокойное забытье. Усталость и вино сделали свое дело.
Первым пришел в себя Марк, Нона лишь приоткрыла глаза и опять задремала. Только сейчас сержант мог, как следует ее разглядеть. Русые волосы разметались по подушке, пухлые губы чуть приоткрыты. Овал лица, загорелые щечки, слегка курносый нос, все в ней казалось Марку прекрасным. Сержант мечтал лишь об одном, выбраться из этого подвала вместе с Ноной. Любовь притупила боль утраты и все ужасы войны, в один день хрупкая землянка стала для него всем. Мечты о славе и наградах, казались ему мелкими, и даже преступными, он, не раздумывая, поменял бы карьеру военного, о которой мечтал всю жизнь, на жизнь с Ноной. «Только бы выйти отсюда живыми, только бы выйти…» - Думал он.
В подвале царил полумрак, и было очень душно. Неприятные запахи только усилились. Многочисленные трупы, лежащие на улице стали разлагаться на жаре. Сержанта мучил нестерпимый голод, и он честно разделив остатки суточного пайка на две части смел половину, обильно запивая это черным вином. Выглянув на улицу и поняв, что ситуация не изменилась он вернулся в глубь подвала. И сел в кресло.
Марка мучил вопрос, что за безжалостный враг напал на Авлис. Кому принадлежал скорпион владеющий таким ужасным, бесчеловечным оружием. А чего стоили радиоактивные стержни? Убийство мирных граждан? Даже на Криппе насколько он знал, не доходило до такого, хотя гражданские войны и мятежи всегда отличались особой жестокостью. Технологии агрессоров казались похожими и в тоже время совершенно чуждыми. Подростки в броне просто почудились Ноне. Вряд ли за этим стоит одна из человеческих держав, скорее всего это пришельцы. Марк считал эту версию наиболее вероятной. Люди в его понимании просто не были способны на такое.
На журнальном столике стояла рамка с семейной фотографией. На ней были изображены Нона и, по всей видимости, ее родители, сзади была пирамида Хеопса. Женщина, безумно похожая на Нону и старше ее максимум на десять лет, обнимала черноволосого смуглого мужчину, между ними стояла Нона. Лица людей на фото просто лучились счастьем и радостью. Рядом с фотографией лежал журнал «Вокруг Земли» за две тысячи шестьдесят первый год. Пластиковые листы прекрасно сохранились, не утратив яркости и блеска. Марк открыл журнал на середине и сразу же наткнулся на интересную статью, посвященную очень известной картине Пабло Пикассо «Стыдливый римлянин».
На картине Пабло Пикассо «Стыдливый римлянин», изображен гражданин Древнего Рима, с юной азиатской наложницей. Прекрасная наложница лежит на боку, слегка подогнув одну ногу, в результате чего видны все ее прелести. Ее глаза доверчиво прикрыты. Римлянин лет тридцати, легионер на это указывают, шит и меч на заднем фоне, проснулся, повернул корпус на бок и облокотил голову на согнутую в локте руку. Его ястребиные глаза, нежно смотрят на девушку. Мускулистое изрезанное шрамами тело, едва прикрыто в области паха и бедер, узкой простыней, которая проходит под телом наложницы. Мужчина и женщина лежат лицами друг к другу, символизируя слабость бездуховной мощи запада перед вековой мудростью востока. Взгляд мужчины выражает искреннее восхищение, одновременно с желанием подчинить себе. Женщина спит ее не волнуют сиюминутные порывы, она не стесняется наготы она выше этого и знает что, так или иначе, добьется своего. Это самая знаменитая картина мастера, квинтэссенция его творчества и в тоже время очень известный символ. Сам Пикассо и представить не мог, что его картина окажет такое серьезное влияние на историю.
После первой мировой войны началась холодная война европейских стран во главе с США, с азиатскими, вскоре переросшая в горячую фазу и закончившейся оккупацией технологически отсталой Азии. Картина стала символом борьбы азиатов за свободу, закончившейся через сто пятьдесят лет полной доминацией азиатов во всех ключевых отраслях Великой Атлантической Империи и победе азиатских жизненных ценностей и приоритетов над диктатурой атлантизма. Одним из главных завоеваний того периода является признание демократических прав и свобод. Великий Испанский художник стал символом использования востоком запада для борьбы с ним же самим.
От чтения Марка оторвала Нона.
- С добрым утром, - сказал он ей шепотом. Девушка поднялась и, не стесняясь своей наготы, поцеловала парня в щеку. Марк был вновь поражен красотой ее стройного тела.
- Где хиигу? – Осведомилась Нона.
Марк протянул ей маленькую жевательную пластинку, входящую в комплект сухого пайка. Хиигу был известной торговой маркой, пластинки очищали полость рта от остатков пищи, восстанавливали эмаль зубов и убирали неприятный запах изо рта. Производитель утверждал, что в них нет нанороботов, другие подробности состава держались в тайне. В пачке осталось еще две пластинки. Так или иначе, Марк решил для себя, что когда запас хиигу подойдет к концу, они выберутся из этого подвала или погибнут. Не целоваться с этой прекрасной девушкой он не мог, а целовать ее с запахом изо рта было просто преступлением.
Разжевав пластинку, девушка подарила Марку долгий поцелуй. Затем присела в кресло, прикрывшись пледом, и набросилась на остатки сухого пайка. Вино в бутылке закончилось и Марку пришлось открыть вторую. Из еды у них остался только вяленый окорок. Этого должно было хватить до вечера. Зато выпивки было хоть отбавляй.
- Ну и как тебе журнальчик? – Девушка указала на «Вокруг Земли».
- Звездный! Читал про Пикассо.
- Да! Занимательный период! «Тихая борьба» и все такое. - Девушка заметно оживилась.
- И не говори. Изучал в школе, звездное было времечко. Теракты заговоры корпоративные поглощения. – Сказал Марк.
- Особенно Махатма Танди и его красные тигры. Жестокий был человек.
- Время тогда было такое….
С улицы послышался шум шагов. От хорошего настроения не осталось и следа, Марк и Нона замерли в креслах боясь, пошевелится. Где-то рядом произошел глухой взрыв, затем еще один. Спустя какое-то время с улицы стали доноситься истошные вопли, их оборвал сухой щелчок выстрела. В библиотеку что-то влетело, звонко шлепнувшись на пол. Марк среагировал мгновенно. Поднялся с кресла, схватил девушку, зажав ее рот рукой, не дав вырваться крику, и опустился на шерстяной плед, закрыв ее своим телом, при этом он практически не издал не единого звука. На все потребовалось не больше трех секунд. На четвертую последовал глухой хлопок и подвал стал заволакивать ядовитый газ. Он обволакивал все пространство от пола до потолка, словно был специально создан для выкуривания выживших. Сержант протянул руку к шлему. Проверил работу дыхательного фильтра, он был в порядке.
- Будем дышать по очереди, сначала ты, потом я, что бы опустить забрало постарайся улыбнуться как можно шире и все. – Сказал шепотом Марк.
Девушка лишь кивнула.
Сержант надел шлем на голову девушке. На ее лицо, растянутое в неестественно широкой улыбке от уха до уха опустилось забрало. Марк задержал дыхание, зажал нос рукой и закрыл глаза, ожидание казалось ему вечным. Когда ему стало невмоготу, он легонько постучал по шлему и потянул его на себя. Шлем плотно облегал голову девушки не давая снять ее без согласия Ноны. Марк стал стучать еще и еще, его охватил страх, самый древний, известный всем живым существам – страх смерти. К этому сковывающему душу чувству стала примешиваться досада и разочарование, неужели Нона даст ему умереть? Марк мог попытаться применить силу, но, во-первых, проще оторвать голову девушке чем снять зафиксированный шлем, а во-вторых он не мог причинить боль Ноне, пускай дышит, если ей на него наплевать, значит и ему уже волноваться не о чем. Когда он уже приготовился вдохнуть зараженный воздух, Марку на голову был одет шлем, широко и очень искренне улыбнувшись, он вдохнул. Сквозь бронестекло он видел Нону, лежащую точно так же как и он, несколько секунд назад, глаза и рот закрыты, нос зажат рукой. Один из немногих уцелевших датчиков свидетельствовал о наличии в воздухе ядовитого газа неизвестного происхождения. Подышав около тридцати секунд, парень снял шлем и одел его на девушку. Шлем переходил от одного к другому в течении час, от улыбки до улыбки, от вздоха к вздоху. Пока, наконец, датчик на дисплее шлема не стал показывать, что воздух приемлем для дыхания. Газ рассеялся, будто его и не было.
Воздух неприятно пах и оставлял металлический привкус во рту, но все же был пригоден для дыхания. Лица Марка и Ноны были покрыты сплошной сетью лопнувших капилляров, а глаза налиты кровью. Но все же лучше дышать грязным воздухом, чем с перерывом в полминуты. У обоих нестерпимо болели головы, а затекшие тела не слушались. Вино слегка приглушало этот привкус, утоляло жажду и расслабило уставшее тело. Слегка отдышавшись, Марк направился к выходу, что бы осмотреться, в течение часа, пока они лежали, дыша через один шлем, с улицы доносились выстрелы и крики, но сейчас стаяла мертвая тишина. Еще раз, прислушавшись у выхода на поверхность, Марк осторожно выглянул наружу. Из подвалов соседних домов и просто развалин тоненькими струйками едва заметной дымкой поднимался ядовитый газ. Улица была усыпана трупами гражданских, их травили словно насекомых, а тех, кто спасался на улице, добивали выстрелами в упор, среди погибших были мужчины, старики, женщины и дети. Вокруг трупов роились стаи мерзких мух. В направлении центра удалялись людские силуэты, но разобрать какие-либо детали из-за расстояния Марк не мог.
Весь оставшийся день и вечер пара провела в тревожном ожидании, глуша вино и перешептываясь. Смерь, была слишком близко и плотно держала их в своих цепких пальцах. Происходящее ужасало, Марк отказывался верить в происходящее, вид мертвой улицы стоял у него перед глазами. Нона сидела в кресле, прижавшись к Марку, по опухшему лицу стекали редкие слезы. Она порывалась посмотреть на улицу собственными глазами, но Марк запретил ей, он был бы рад, если бы и ему кто-нибудь запретил туда смотреть.
Вечером в подвал стали доноситься звуки боя, происходившего где-то в другой части города, канонада только усиливалась. Иногда, видимо, когда взрыв был достаточно мощен или происходил где-то в небе, подвал озарялся тусклым красноватым светом.
- Когда все это кончится? – Голос Ноны дрожал.
- Не знаю, - Марк гладил девушку по волосам. Он задавал себе тот же вопрос.
- Но не могут же нас бросить здесь?
- Нас не бросят, - Марку очень хотелось, что бы его слова были правдой, - вот увидишь, не бросят, этих извергов можно победить …- Сержант замолчал, вспомнив улицу.… Вдруг с улицы послышался высокий и протяжный гул выстрела из плазмомета «Дракон», Марк бы не спутал его с чем-либо другим, им пользовались тяжелые пехотинцы, без сервоусиления такую бандуру и поднять то трудно. «Дракон» ухнул еще два раза и затих, послышался удар чего-то тяжелого о землю и противное шипение.
Для осмысления информации понадобилось целых четыре секунды, оцепенение и страх прошедшего дня давали о себе знать. Марк встал с кресла и направился к выходу, Нона пыталась его удержать, но тщетно. Зажав пистолет в правой руке, сержант осторожно выглянул на улицу, погруженную во мрак. Секунд двадцать нечего ни происходило, если не считать происшествием вспышки взрывов, периодически озарявшие ночь своим, предвещавшим беду, светом. В этом свете сержант различил механизированного пехотинца, лежавшего навзничь, напротив выхода из подвала через дорогу. Крепчайшая броня была будто бы вывернута наизнанку в том месте, где у него должно была быть грудь, «дракон» лежал неподалеку.
Сквозь канонаду, Марк стал различать гулкий звук, приближавшийся из центра города. Вскоре из темноты показался тяжелый пехотинец, он сотрясал землю ударами своих крепких ног. Механизированная броня покрывала его тело с головы до пят. Боец был похож на средневекового рыцаря до космической эры Земли. Нанопластиковые пластины почернели во многих местах, а из груди торчали два обломка стержней, наподобие тех которыми стреляла ашигару Марка. Фрезо без труда распознал изделия заводов Центавра, планеты входившей в состав Земной Федерации, членом которой являлся и Окелон. МБК – Разрушитель был новейшей разработкой, собравшей все возможные награды на межпланетной оружейной выставке на Марсе, аналогов разрушителя не было ни у одной из человеческих держав. В нем впервые для сверхтяжелого МБК был реализован принцип вторая кожа, позволяющий управлять костюмом любому человеку без каких-либо специальных навыков, нейросинхронизация была полной. В тоже время он практически не снижал подвижность и благодаря уменьшенным габаритам мог использоваться для боев в узких коридорах астролетов и зданий. По огневой мощи и живучести разрушитель не уступал среднему танку. На правом плече тяжелый пехотинец нес какую-то ношу, отдаленно напоминавшую человека. Когда очередная вспышка осветила улицу, Марк понял, что за ноша болталась у него на плече – боец спецназа. Он был облачен в экзоскелет - хамелеон, позволявший ему сливаться с окружающей средой, даже сейчас костюм был черен как сама ночь, а части прилегавшие к разрушителю, приобретали защитный черно-серый окрас городского камуфляжа.
Когда боец пробегал мимо воронки оставленной на месте гибели танкетки ему в левое плечо вонзился стержень, отчего пехотинца слегка покачнуло, но с ног не сбило, он лишь поправил ношу. Марк думал, что на этом все и закончится: один из слоев нанопленки примет на себя кинетическую энергию стержня уплотнится под давлением и стержень, не выдержав сил поверхностного натяжения, сломается посередине, но не тут-то было. Механизированный пехотинец сделал еще несколько шагов и упал на одно колено, раненый слетел на землю, издав короткий стон. Тем временем из плеча бойца пошел дым, а броню вокруг стержня стало, будто бы выворачивать наизнанку. Нанопластиковая рука пыталась вытащить источник нестерпимой боли, рывками шаря по бронированной спине, тело сотрясали судороги. Во время одной из них солдат упал в воронку и стал конвульсивно дергаться в предсмертной агонии.
Раненый спецназовец выпустил ослепительно яркую сигнальную ракету, на миг Марку показалось, что взошло солнце, и пополз, волоча за собой прострелянную ногу в сторону укрытия Фрезо. Сержант что было сил, вглядывался в черноту летней ночи, ища взглядом невидимого врага и после секунды колебаний, наконец, решился. Одним махом перемахнул через сожженный ховеркар, схватил под руку спецназовца и втащил его в свое убежище. К счастью тот не сопротивлялся, ему хватило одного беглого взгляда, что бы признать в Марке своего.
Спецназовец схватил Марка за шиворот и стал быстро говорить:
- Помощь будет с минуты на минуту, я подал сигнал, - Раненый снял шлем и передал его Марку, - вот, здесь все, координаты порталов, расположение штаба, дислокация войск, они не отсюда, чужие, чуждые, - боец издал хрип, - продержись, всего несколько минут, несколько минут… - из носа и ушей раненого пошла кровь, бледная кожа дополняла клиническую картину лучевой болезни. Трясущимися пальцами он снял с бедра компактный пистолет-пулемет, приставил ствол к подбородку и нажал на спуск. Оружие не издав ни звука, проделало небольшое отверстие в подбородке, на потолок брызнула кровь. Тело разведчика мягко осело на кирпичный пол. Марк смотрел то на покатившийся шлем, то на бледное лицо бойца, то на лужицу крови, образовавшуюся у широкого выходного отверстия стержня.
- Марк, Марк! – Нона кричала. Фрезо опомнился, с улицы слышался топот. Не отводя дуло пистолета от входа, он схватил шлем и стал отступать вглубь подвала. На пистолет-пулемет времени не было.
- Лови! – Марк бросил Ноне шлем, девушка без труда поймала каску, напичканную ценными сведениями, и встретилась с сержантом глазами. Они смотрели друг на друга в полумраке подвала, озаряемом всполохами взрывов, меньше секунды, но за этот миг сказали друг другу больше, чем многие говорят за всю жизнь. Нона спряталась за стеллажами, а Марк машинально нажал на спуск, заметив боковым зрение движение у входа, пистолет тихо щелкнул и низкорослый противник рухнул на пол как подкошенный, на груди полностью закрытого бронекостюма, зияла аккуратная дырочка. Марк едва успел прыгнуть в сторону, из-за угла показалось дуло, и очередь прорезала темноту подвала, кроша старинные фолианты и пластиковые полки. Марк сделал несколько выстрелов в стену, за которой сидел стрелявший, стержни легко преодолели преграду и по ступеням скатился раненый противник. Фигура конвульсивно дергалась, но самостоятельно подняться видимо не могла. Без тени сомнения сержант добил раненого и сделал пару выстрелов в сторону входа. «Все сейчас полетят гранаты» - подумал Марк. Но вместо этого в проходе показалось еще одна низкорослая фигура, два выстрела оба мимо, пришелец открыл ответный огонь, Резо упал на холодный пол. У входа послышались шаги, врагов становилось все больше и больше. «Все, нам конец», - подумал Марк, его сердце бешено стучало, он сжал пистолет, надеясь убить еще как минимум одного захватчика. Вдруг с улицы послышался глухой удар – десантная капсула, приземлилась рядом с бывшим домом Ноны. Подвал затрясло, широкая трещина зазмеилась по потолку, а в воздух поднялось туча пыли. Судя по звукам, на улице завязался бой, где-то рядом приземлились еще три капсулы, заставляя вибрировать каждый кирпичик старого подвала. Мимо Марка промелькнула тень и устремилась в дальний угол, туда, где была Нона. Два стержня пущенные в спину с нескольких метров сразили гостя. Спустя несколько секунд в подвал ворвались десантники федерации, к счастью Марка с Ноной не перепутали с врагами. Сержант передал шлем с разведданными и коротко изложи все, что ему сказал умирающий спецназовец командиру десантников.
Войска федерации заняли круговую оборону, а Марк с Ноной стали дожидаться десантного флаера в капсуле, превратившейся в бункер. Сержанту было поручено лично передать информацию высшему командованию, противник каким-то образом блокировал связь в городе. Бункер несколько раз сильно сотрясало мощными взрывами, турель на крыше огрызалась, протяжно ухая при каждом выстреле. Десантники в тяжелых доспехах хорошо знали свое дело, и умело сдерживали противника.
Когда, три минуты назад Марк и Нона заходили в бункер, на улице было относительно спокойно, если не считать начинавшуюся грозу поводом для беспокойства. То, что они увидели сейчас, было похоже на адский фейерверк, день превратился в ночь, огненные цветки взрывов распускались в небе и на земле, тьму ночи рассекали яркие искры, кирпичная крошка летела со всех направлений, руины окружающих домов испускали темно-красное свечение в местах попадания снарядов, пар от них шел столбом. Дождь лил, как из ведра, воронки мигом наполнялись водой. Кругом были трупы, вся мостовая было усыпана телами гражданских, рядом с входом было много мертвых пришельцев и всего несколько десантников, бойца несшего разведчика, похоронил под собой бункер. Десантный флаер был уже рядом, Марк взглянул на Нону и отвернулся лишь на секунду, в этот момент рядом грянул взрыв, когда он повернулся, Нона до этого крепко державшая его руку повисла безвольной куклой. Осколок кирпича размозжил ей голову.
Марк Резо навсегда запомнил ее чумазое лицо освещенное пламенем взрывов, широко открытые глаза, золотистые волосы, развевающиеся на ветру, капельки пота, на лбу. Его рука еще хранила на себе теплоту ладони Ноны, он дернулся к ней, отказываясь верить что это конец, но огромная рука бойца в механизированной броне остановила его и втолкнула в приземлившийся флаер. Шустрая машина взмыла по крутой траектории, унося Марка из этого ада.
Через пять минут сержант был доставлен в штаб и там он словно во сне рассказал все что слышал и видел, вскоре был составлен план, основанный на информации полученной разведчиком. В течение ночи город был освобожден от захватчиков, к сожалению, не удалось захватить ни одного портала или пленного, но вот образцов оружия и техники было предостаточно. Технологии, используемые пришельцами, не встречались ни у одной из человеческих держав, хотя было множество похожих разработок. Под глухой броней скрывались такие же люди, как и Марк, если отбросить несколько незначительных генетических отличий, как между двумя разными расами в пределах человеческого рода. И еще все они были действительно подростками, средний возраст солдат противника составлял пятнадцать лет. Спустя два дня Марка, наградили Золотым Солнцем высшей наградой Земной Федерации, разведчика Эрнеста Шахта, тоже наградили, посмертно.
Марк держал в руках орден размером с девичью ладонь, золотой круг с множеством закругленных в одну сторону лучиков, напоминавший древний языческий символ солнцеворот. Надпись на нем, сделанная красивыми голубыми буквами гласила: «Солнце светит для всех». Несколько дней назад эта золотая безделушка была пределом мечтаний Марка, сейчас орден для него был не ценнее кирпича. Он бы отдал все, включая свою жизнь, лишь бы Нона тогда осталась жива, не говоря уже об этом кусочке презренного металла. Марк на всю жизнь усвоил урок – война это страшно и ничего больше.

Пролог


Я нервничал. В такой ситуации все будут нервничать. Последние три месяца для нас выдались невыносимыми. Ещё изгнание сестрёнки из родных земель её вывело из ума окончательно и бросило на необдуманные поступки. Ещё удивительно, как я держусь? Да и что же делать теперь? Мне хотелось заглянуть в комнату, где она сейчас лежала без сознания, а местный лекарь борется за её жизнь. Заглянуть точно так же, как я это делал с братиком ещё четыре года назад… всего четыре года назад. Как много изменилось за это время.
Дверь открылась, и оттуда вышел врач сестрёнки, очень напряжённый, но почему то от него веяло долей оптимизма.
– Как она? – Не удержавшись, спросил я.
– Плохо. Стабильно, но плохо. Но есть надежда, что выкарабкается. – Он присел за стол ко мне, налив чаю нам обоим и продолжил. – Будет видно часов через одиннадцать, а то и больше, милорд.
– Сегодня ночью, после полуночи?
– Скорее всего.
Я вздохнул, то ли от безнадежности, что-либо сделать, то ли от маленькой надежды, которая поселилась во мне.
– Она очень ослабла. – Отхлебнув напиток начал лекарь. – Как физически, так и морально, но борется…
– А нам остаётся лишь ждать…
– Может, тогда расскажете, милорд, что с вами случилось? Времени у нас много, никуда барышня не убежит.
Почему бы и нет? У нас весь день, вечер и в придачу немного ночи впереди… с чего бы только начать? С Магнусовской трагедии? Нет, лучше с самого начала и по порядку.
– Ты и вправду хочешь услышать нашу историю? Она очень долгая, да и не интересная, скорее всего. Хотя… с учётом того, что наша принцесса будет глубоко спать весь день и вечер – устраивайся поудобней. Так вот, первая наша встреча была весьма смешная, как сейчас мне уже кажется.

***

В середине весны, примерно четыре года назад произошла наша первая встреча. Снега уже не было, уступив место зелёной траве, которая нежилась на долгожданном солнышке. Дни стояли очень ясные, без единого облачка и было такое ощущение, что весна отыгрывается перед зимой. Непривычная жара для этого времени года нас нисколько не смущала, но «нагревала» весьма серьёзно. Даже зверьё пыталось держаться в теньке в густом лесу. А возможно они просто меня с братом пугались, когда мы вновь начинали свои игры. Мне тогда было одиннадцать лет – совсем маленький и ничего путного в жизни не понимал. Хотя братик был и постарше на три года, но не думаю, что тогда он ушёл дальше меня в житейском опыте. Мы очень любили носиться, играть и шалить по красиво залитому светом лесу, хотя особо и не часто. Днём он был как маленький, безобидный котёнок, которого так и хотелось погладить, подразнить и потискать и никакие опасности нас не подстерегали. Но ночью менялся антураж, и менялись правила. Буд-то уставшее животное от дневных игрищ, ложилось спать и наказывало всех, кто побеспокоит его вечером, и не дай Боги, ночью. Это не гласное правило мы никогда не нарушали, при этом и надобности особой в этом не было, ибо наш особняк был недалеко от безмолвного друга, да и целого дня нам было абсолютно достаточно. К вечеру мы уже сами ползли к нашему любимому дому, где нас поджидали все те, от которых мы и убегали.
Но в тот день мы решили себе устроить настоящие приключения, зайдя глубоко в лес. В одном из разговоров Стивен обронил фразу мол, где-то на берегу реки, которая проходила в этом лесу, у старого и могучего дуба, потерял очень дорогой ему предмет, хотя и не уточнил какой именно. Сначала мы посчитали, что он лишь подшутил над нами, но лицо у него было в тот момент очень грустное, а так как он наш самый близкий друг, да и наши семьи были в очень хороших отношениях, мы решили, что это взаправду.
На следующий день я с братом пошёл искать этот таинственный предмет. Настоящее приключение, что и скажешь, с учётом того, что река была не очень близка от нашего особняка. Поиски потерянной вещи полностью переплетались с нашими играми, из-за которых в итоге мы и не заметили, как начал приближаться вечер. Но останавливаться не решались и, отбросив все игры, занялись поисками. Чего? Сами даже не знали. Наверняка что-то такое, которое будет весьма сильно выделяться и контрастировать на фоне леса. В голову лез, например, кулон или шкатулка или другая маленькая безделушка. А поиски непонятно чего продолжались, но опять в голову начали лезть мысли, что над нами очень жестоко пошутили. А мы, поверив, побежали сломя голову искать, даже не зная что… нет, верить в такое уже просто не хотелось. Зря, что ли мы тут возимся весь день? Ох Стивен, ох ты маленький стеснительный паренёк. Как тебя тогда хотелось хорошенько отдубасить.
Придя к этому выводу, прочно закрепив обоюдное желание о пытках бедного друга, мы решили возвращаться. Ни с чем. И одно мы поняли очень хорошо – к такому выводы надо было приходить раньше, ибо уже наступил поздний вечер. Лес днём то добренький и пушистенький. Но вот вечером. Пугал не сам вечер, а то, что вернёмся то мы уже к ночи, если не позже. Если вообще вернёмся. Вот тут на меня набросился страх. Самый настоящий страх. Легенд и мифов о ночном лесе наслушались вдоволь и прекрасно понимали, что нас могло ждать впереди. Ничего хорошего. Хотя братик держался молодцом, но было заметно не вооружённым глазом, как и его постепенно овладевает страх. И тут мне стало особенно не по себе, ибо ладно я – трусишка, честно говоря, ещё тот. Который выбирался в этот лес только под натиском брата. Но Дэвид, мой братишка… который хотел стать рыцарем, или что-то в этом духе, когда вырастет и тренировался постоянно для этого. Вот это пугало ещё больше, чем одолевающий меня страх тёмного леса.
Темнеет. В лесу темнеет быстрее и сильнее, чем в поле и это не совсем хорошо для нас. Вот уж что мы не рассчитали, так это очень быстро потемневший лес, хотя ещё и не так поздно, вроде. Стало тише и такое ощущение – по команде почти все зверьки уложились спать, хотя и не все. Ведь есть зверьки... нет, звери… если уж быть совсем правильным – хищники. При одной только мысли становиться плохо, что ты один в тёмном лесу, а там, из-за кустов смотрит кто-то, жадными глазами, выжидая подходящий момент для атаки. Вот уж точно чего не хочется, так это стать ужином. Но здесь и сейчас свои правила и законы. И здесь нам не место – мы это прекрасно знали. Но, к сожалению, мы уже нарушили этот не писанный никем закон, и теперь придётся выбираться как можно быстрее. А тем временем всё темнело и темнело. Ещё чуть-чуть и станет совсем ничего не видно, хоть глаза выколи. Даже лунный свет сюда проливается еле-еле. Это было неожиданно для нас, прежде не бывавших в лесу вечером, тем-более ночью. Кричать и звать на помощь, скорее всего, бесполезно – мы ещё довольно далеко от особняка, который тихо и мирно стоит возле нашего друга. А друг ли он нам сейчас? Вот уж на этот вопрос дать ответ уже сложнее, хотя из окон нашего дома даже глубокой ночью, даже когда нет лунного света, выглядит весьма и весьма безобидным. Но так только снаружи, а вот внутри, как мы с каждым моментом убеждаемся, вовсе не так. Мрак окутывал всё переда нами, и деревья начали походить на более живых, чем это кажется на первый взгляд, а их ветки, такое ощущение, так и тянутся к нам и хотят схватить. Кусты теперь походят больше на бесконечные острые заросли, к которым если притронешься, то уколешься или расцарапаешь кожу. Сейчас всё придаётся в другом значении – те же запахи и звуки воспринимаются более остро, особенно шорохи. В особенности они.
Шорох раз. Шорох два. Три. Нет, это уже не случайность – кто-то идёт. Мы встали столбом, а брат то и успел, что схватил под ногами лежащую палку и занял, обхватив двумя руками… стойку? Вот уж что неожиданно, ещё днём такая сцена вызвала скорее подготовку к некой игре, ибо занять боевую стойку держа в обеих руках палку как меч, и задрав его вверх перед собой, это не внушало доверия, как минимум. Но здесь и сейчас это, похоже, прошло, хотя бы для нас и нашей самоуверенности и казалось весьма серьёзным. А шорохи где-то там, за деревьями, отчётливо всё усиливались и приближались. Уже было слышно тяжёлое дыхание и мурашки по коже пронеслись, а волосы встали дыбом. Мы ещё увидеть зверя, хищника, а может даже какого-нибудь монстра, пока не могли, но отчётливо слышали и возможно чувствовали. Его тяжёлое дыхание, его не очень-то тихие шаги. Постоянно обо что-то спотыкаясь, оно приближалось. Я вцепился в спину Дэвида, а он в свою очередь в свою палку – единственное оружие, которое могло помочь хоть как-то. Бежать было поздно – оно слишком близко. Оно, вероятнее всего, лучше нас видит в темноте, и оно, естественно, быстрее. Оставалось только принять бой. Некоторое время мы выжидали. Я, братик и оно. Мы чувствовали, хотя и увидеть друг друга не могли. Это было противостояние – кто даст слабину первым, тот и проиграл. На кону, скорее всего, наши жизни.
Лично я ожидал всего, что угодно: и то, как зверь или монстр выпрыгнет с самого неожиданного места и то, как он сначала взвоет перед атакой, и прочую ерунду. Всё это представилось в голове в один миг, но одного я не ожидал. Как что-то за деревьями, которое нас выследило, всем своим весом плюхнется на землю. Именно тяжёло завалилось на землю – такое не перепутаешь. Может это уловка, чтоб два наивных мальчика подошли поближе? Не знаю, но проверить, как минимум, необходимо, иначе, когда мы отвернемся, оно может сразу напасть на нас из-за спины, в самый не подходящий момент. Дэвид скосился на меня и шёпотом произнёс:
– Оставайся здесь, я проверю.
Я лишь замотал головой – оставаться здесь? Одному? Нет, лучше я с ним прямо в пасть зверя, но зато не один хотя бы. К моему счастью брат особо и не сопротивлялся. Так мы и выдвинулись. Я, вцепившись в спину, а он в палку. Наверное, со стороны, выглядело комично. Но шутки шутками, а нам было явно не смешно – сердце стучало как бешеное, такое было впервые. Никогда такого страха, нет, скорее ужаса я не испытывал. Руки дрожали, а зубы я еле-еле удерживал, чтобы они не постукивали. Что мы там увидим? Бездыханное тело животного, которое хотело лишь помощи? Или притворившийся мёртвым монстр? Я не хотел этого видеть и просто зажмурил глаза и пошёл вслед Деви, цепляясь за него. Кое-как пробравшись через густые заросли кустов, мой ведущий остановился и я уткнулся прямо в него. Он что-то увидел. Как пить дать, он что-то увидел. Воображение играло просто с нереальным накалом и мне становилось всё более и более любопытно – что же там?! Но открывать глаза и посмотреть духу у меня не хватало.
– Ч-что же там, Дэви? – только и смог через себя хрипло и неуверенно произнести.
– Ээ…
Это всё, что я от него услышал. Он просто мычал. У него просто не было слов. Нет, не от страха, а от удивления. И моё любопытство поднялось на не досягаемый ранее уровень – я сгорал от нетерпения узнать, от чего брат встал в ступор и расслабился. Ничего не произнося, я медленно выглянул из-за его спины и приоткрыл правый глаз. Я тоже встал в ступор. В беспамятство. Это… это… это было просто удивительно. Никогда бы не подумал, то, что увидел. Моё воображение меня полностью подвело.
На земле, облокотившись о дерево, лежала девчонка, примерно нашего возраста. Очень красивая. Волосы её были не естественно, для людей, светлые до белизны. Ростом, если прикинуть, чуть ниже моего брата, который на голову выше меня. Одета почти вся в белом, но очень в рваном и грязном, лёгком платье. Когда мы немного подошли, что бы разглядеть, то почувствовали что-то невидимое. Ощущение, будто от неё веет светом и добротой. Такое бывает только от эльфов, которых я видел всего один раз в жизни. Это был очень красивый юноша с великолепными манерами, встретили которого, когда заезжали в столицу. Позже мне сказали, что ему на самом деле больше тридцати лет, и я даже очень сильно удивился тогда. Но определённо от него, как и от этой девчонки, точно так же веяло, хотя и не настолько сильно и заметно. Неужели? Быть того не может. Эльф? Точнее, эльфийчка? Такая маленькая и здесь? В рваном платье и без сознания? Что с ней случилось? Вопросы просто нахлынули. Как мне рассказывали, дети эльфов до семнадцати лет ничем почти не отличаются от нас – людей, но они никогда не покидали своё родное королевство Амос, которое находится на севере, пока не подрастут до двадцати лет. И оно отсюда очень далеко. Неделю езды, как минимум на хороших лошадях, если не больше. И что же с ней случилось в таком случае? Я сгорал от любопытства и даже позабыл, что находимся в лесу почти ночью. Но мы на это практически не обращали внимания. Что-то нас успокаивало и это что-то наверняка её аура. Брат медленно подошёл к ней, а я вместе с ним позади. Нужно было её разбудить, а то лежит бедная тут одна, ведь никто не поможет, кроме нас. Дэви наклонился перед ней и начал кличать, но никакой реакции. Может… мертва? Я протиснулся через него и наклонил своё ухо перед её носом. Дышит – значит жива. Заодно краем глазом осмотрел. Это и вправду был эльф – характерные острые ушки, которые скрывались за длинными волосами, ни с чем не спутаешь. Но она, не естественно даже для эльфов, была очень худая. Вся в ссадинах и царапинах, которые были везде: на ногах, руках, шее и даже на лице. На некоторых пальцах рук были характерные для переломов в прошлом отметины. Такое ощущение, что над ней издевались. Долго издевались. А одежда её была уже старая, износившаяся и разодрана до голого тела. А на ногах вообще ничего не было, и похоже босиком так и прибежала. Скорее всего, она упала в обморок, и так уже выбившаяся из сил, услышав наши шаги. Испугалась, и испугалась пуще нашего… нас – оболтусов! Вот это неожиданно. Будить её было практически бесполезно, а если и очнётся, то, думаю, не на долго. Нужно её нести и как можно скорее.
– Скоро в лесу совсем станет плохо. – Глядя на бедняжку, произнёс Дэви. – Придёться тащить.
– А ты против? – с ехидством спросил.
– Да нет… – немного засмущавшись, ответил. – Просто никогда не носил на руках девочек. Тем более эльфов.
Меня это даже позабавила. Брат впервые чего-то засмущался. Вот очередной неожиданный поворот и ничего умного не нашёл, как ответить:
– А ты представь, что меня несёшь. Будет легче.
Наглая улыбка определённо меня выдавала. Но он лишь фыркнул, делая вид, что ему плевать на происходящее. Заодно подбирал нашу гостью, если это так можно ещё назвать.
– А она легче, чем я думал.
– Тоже мне нашёлся, рыцарь круглого стола. Нашёл свою даму?
– З-заткнись! А то сейчас сам понесёшь…
– Ладно-ладно… пойдём уже, а то совсем худо станет и заплутаем.
Идти нам было приблизительно ещё около часа-двух. Уже совсем стемнело, и дальше нескольких метров ничего не было видно. Самое главное не потерять чувство ориентации и не выйти обратно к реке. Не знаю почему, но тревога и страх о каких-то хищниках и монстрах практически сразу улетучилась, и на душе было весьма спокойно. Возможно на меня, да и на брата, действовала аура этой девочки, причём гораздо сильнее, чем ранее. Как-никак – эльф. Эльфы ведь любят и уважают природу, проводя с ней много времени. Мне рассказывали, что родной их город, Амос, настолько красив и сливается с пейзажем, что хочется им любоваться бесконечно. Не подготовленный человек может застыть на многие часы… дни! Я к этому относился скептически, убеждая себя, что пока не увижу – не поверю, но вот сейчас начинал немного верить. Аура. Вот эта аура, наверное, и отгоняет от нас всякую нечисть, защищая нас. Природная сила эльфов – любовь к природе и самое главное – взаимная! Не удивительно, ведь дети этой великолепной расы, почитаемая почти всеми людьми, которых я знал, с самого рождения обладали светлой магией, скрытой в каждом из них глубоко-глубоко внутри. Так, что лишить её почти невозможно, как бы ни старались и какие чары и заклинания не ставили. И сейчас, у этой девочки, истерзанной, измученной и ещё Боги знают, что с ней делали, в полном бессознании, оставалась её сила – аура. Даже сейчас защищала нас. Нас, тащивших её в безопасное место. В этом определённо что-то есть. Цепочка взаимосвязи. Отдать что-то, чтобы получить что-то. Ну, прямо забытая алхимия, какая-та. И всё-таки интересовал вопрос – кто мог такое сделать с ней? Эльфы за своих могут целые королевства уничтожить, ведь их не так уж и много, в отличие от людей. И они очень сильны, мудры. Даже наша Империя считается с их маленьким королевством на севере. Как могло такое произойти? У меня в голове не укладывалось.
– Слушай, братишка, как думаешь. Что с ней случилось?
– Честно говоря, – выдыхая он начал. – Даже не знаю. Но обязательно её спросим, когда придёт в чувство.
– Знаешь, я тут подумал. Ведь эльфы своих не бросают? Как она могла здесь оказаться и в таком состоянии? Может за ней кто-то охотился? Зверь, монстр… – начал я перечислять, но брат меня перебил.
– Никакие не звери и не монстры. Они на эльфов не нападают, да и в её возрасте наверняка знают какое-нибудь усыпляющее заклинание. Скорее всего, что это был кто-то более разумный. И более сильный.
– Люди?! Но ведь…
– Вряд ли. Никто бы не осмелился. – Опять перебив. – Если только тёмные…
– Тёмные? Эльфы? Дроу, что ли?
– Возможно… только далековато будет от их территории. Не верится, что они смогли сюда пробраться. Они ведь на юго-западе от Империи.
– Бессмыслица получается. Это ведь война, я правильно понимаю?
– Правильно. Война. Но ведь кто сказал, что именно дроу? Лучше не будем гадать. Очнётся – узнаем. Не вечно ведь ей спать.
Я неприметно кивнул головой. Оставалось только согласиться, ведь он и разбирался лучше во всех этих интригах, да и незачем себя накручивать. Идём спокойно, вроде не заблудились, невидимая аура нас защищает от всяких неожиданностей. Скоро уже выйдем к особняку, в котором нас уже ищут, скорее всего. И скорее всего – в лесу.
Моё предположение было правильным – довольно скоро до нас начали доноситься крики людей. Это уже нас обыскались. И мы ускорили темп. Представляю, как отец нам устроит лекцию на долгие часы, и больше из дома точно не выйдем несколько месяцев. А может оно и к лучшему? Сегодняшнего дня лично мне хватило с избытком. Только вот не знаю – обрадуется отец находке или нет. Надеюсь, будет не против.

Красная Шапочка очень боялась волков. С самого раннего детства, когда её отец пропал в лесу, находившемся недалеко от деревни. Она боялась даже рассказов о них. И боялась леса. Ни под каким предлогом её не удавалось туда загнать, до этого дня. Мать испекла пирожков для бабушки, которая жила довольно глубоко в лесу, и попросила дочку их отнести. Она очень долго просила дочку, и всё же уговорила, после чего отправилась в огород, кормить мелкую живность, так что и не заметила, как дочка взяла из дома нож, чтобы хоть как-то уберечься от волков.
Ещё на подходе к лесу Красную шапочку начало трясти, но она ухватилась за нож покрепче и вошла под сень деревьев. Некоторое время она шла спокойно, пока ей не начало казаться, что за ней кто-то крадётся. То ветка куста шелохнётся, то веточка хрустнет... Вскоре, ужас настолько захватил Красную Шапочку, что она побежала вперёд, бросив корзину с пирожками. Она бежала, не разбирая дороги, пока не споткнулась и не упала, ударившись головой об дерево.

Когда она очнулась, уже начало темнеть. Очень сильно болела голова, но девочка всё же решила идти к бабушке, благо девочка не свернула с дороги в чащу. Оглянувшись, девочка увидела, что к ней бежит серое пятно. Да нет же, не серое пятно, а волк! Девочка опять побежала, слыша за спиной топот уже не четырёх, но гораздо больше лап. Волки! Они были повсюду, скалились из под кустов, выпрыгивали перед ней на дорогу, а один даже высунулся из дупла огромного дерева и завыл. Волки были повсюду. Не помня себя от ужаса, она бежала и бежала, пока не увидела впереди полянку, на которой стоял домик. За спиной тут же стало тихо, но девочка продолжила бежать, только у крыльца она притормозила, но всё же вошла в дом без стука.
- Бабушка! - срывающимся голосом крикнула она. - Там вол....
На её плечо опустилась короткопалая ладошка бабушки.
- Волк? Ты про мою шкуру? - ласково сказала она, указывая на лежащую на полу шкуру волка, пробитую в одном месте, это было хорошо видно, дробью.
Бабушка продолжала что-то говорить, но девочка ничего не слышала.
"Её шкура? Значит она тоже... О нет! Но я так просто не сдамся!" - подумала Красная Шапочка, сжимая в кулаке рукоятку ножа.

***

Когда пришли лесорубы, услышавшие крики, посреди залитой кровью избушки сидела Красная Шапочка, и плакала, а в углу лежало истерзанное тело бабушки. Девочка повторяла: "Это был волк! Волк!"
Девочку взяли под руки и вывели из дома. Проходя мимо зеркала, Красная Шапочка взглянула в него и увидела, что из под красного капюшона выглядывает волчья морда. Девочка слегка улыбнулась. Она не соврала лесорубам. Бабушку убил волк. Раз она была волком, то и её дочь была волком и сама Красная Шапочка тоже волк.

Дом, родной дом. Порой ничего лучше этого ощущения не бывает. Нас, кстати, довольно таки быстро нашли, к моему удивлению. Прислуга, нашедшая нас, отвела к особняку, где ждал дворецкий Роберт, который быстро сообразил в чём дело и нашу гостью отправили в одну из гостевых спален, послав к ней и придворного лекаря. Нас же начал по пути к спальне отчитывать мол, детям семьи Магнус таково поведение не пристойно и когда приедет отец, которого, кстати говоря, отвлекли от неких важных дел из-за нашей «пропажи», нам останется только завидовать. Такое развитие событий я и предполагал, в принципе. Оставалось только дожидаться приезда отца. Или когда наша эльфиечка соизволит очнуться. Если вообще очнётся. Через некоторое время, после того, как её уложили, прибежал придворный лекарь и всех выгнал.
Спокойно сидеть, естественно, в коридоре мы никак не могли и постоянно лезли в дверь посмотреть как она там, когда Роберт ушёл по своим делам. Лекарь нас же устойчиво прогонял, объясняя тем, что мы ему очень сильно мешаем. Чуть позже, когда он окончил осмотр, его самого выгнали вбежавшие две служанки с женской одеждой, наверняка от дворецкого. Кстати у нашего лекаря было диковинное имя – Агафон. Он вообще был не многословен и довольно закрытым человеком. Ходят слухи, что он пришёл с другого конца земли и обладал воистину мощной магией! Хотя он про свои родные края никогда не рассказывал, как впрочем, и про остальные вещи, включая профессиональные, доверяя только графу, то есть нашему отцу. Так и сейчас на все вопросы он молчал и делал вид, что нас не замечает. Иногда он бывает не только странным, но и противным, вызывая только раздражение. Отец его, скорее всего, держал при дворе исключительно из-за его способностей лечить людей. Но манеры у него оставляли желать лучшего…
Просидев в тишине, через некоторое время вылетела из комнаты одна из служанок:
– Госпожа очнулась. – С чувством она нам сообщила. Такое ощущение было, что говорили про принцессу. А вдруг и вправду она принцесса? Эльфов? Вот неожиданный поворот будет. Очередной. За один вечер всего!
В спальню влетели все: служанка, Агафон и я с братом. На довольно просторной кровати лежала она – наша гостья, вся перепуганная и не понимавшая, что с ней происходит. Лекарь сразу подбежал и начал её проверять, включая некоторыми своими магическими способностями, что-то спрашивал своё, чисто профессиональное. На вопросы она не отвечала, а лишь кивала или мотала головой. Посмотрев на неё с облегчением, он решил спросить, но его прервал стук у двери. Обернувшись, увидели дворецкого и стоявшего рядом с ним – отца.
– Всё в порядке? – начал он. – Дэвид, Раймонд?
Мы лишь закивали головами. С нами-то всё прекрасно, а вот… Отец подошёл к кровати, приклонился и представился:
– Граф Мартин Магнус, сын Константина Магнуса. В данный момент вы находитесь в поместье и под защитой семьи Магнусов. Вам нечего бояться, здесь вы вольны в своих поступках и действиях. Надеюсь, вам оказали всю необходимую первую помощь?
Она была одновременно испугана и удивлена. Хотелось бы знать чему именно. От того, что с ней случилось или от того, что сейчас с ней происходит? Тем не менее, она лишь кивнула, так и не проронив ни одного слова.
– Замечательно. – Продолжил отец. – Позвольте узнать ваше имя госпожа, дабы было проще разобраться в произошедшем?
Эльфийка начала ерничать некоторое время, но в итоге согласилась на предложение:
– Эл… Эли… Элис-зз… – почти шёпотом отвечала.
Так и не договорившись, она резко прикрыла ладонями лицо и замотала головой. Ауру я уже не чувствовал, к слову говоря, и она уже куда-то незаметно исчезла. Наверное, ещё до того, как мы вошли в дом.
– Вы не можете назвать своё имя, по ряду причин?
Ответ только мотание головой в разные стороны.
– Значит, вы не помните своё имя?
Кивнула.
– Что-ж. Госпожа, вы не будете против, если вас будут называть просто Эллис? Пока память не вернётся к вам? – Дождавшись, пока она согласится, продолжил. – Замечательно. У придворного лекаря есть замечания к здоровью госпожи Эллис?
– К счастью, почти никаких нареканий. – Ответил Агафон. – Я её подлатал, настолько, насколько это было возможно и она теперь даже может сама ходить, и ей постельный режим не обязателен. Но следует поесть, что бы организм набрался сил. Эльфиеское здоровье это хорошо, но оно тоже имеет свои ограничения.
– В силу вышесказанного, прошу приготовить ужин, который пойдёт на пользу госпоже Эллис. – Посмотрел на дворецкого, который мигом исчез. – Прислуге прошу привести госпожу в надлежащий для эльфийки вид, что бы наша гостья не смущалась и не чувствовала себя неуютно. И ещё. Госпожа Эллис я наслышан, что это именно мои мальчики нашли вас в лесу, когда вы лежали без сознания. Вы не будете против, если они тоже будут присутствовать на ужине?
Она взглянула на нас удивлённо и согласилась. Похоже, такого поворота событий не ожидала. Для меня за этот вечер уже не в новость всякие повороты, причём резкие и разные, а она пусть привыкает. На этом все вышли, кроме прислуги. Теперь наша очередь разговаривать с отцом, и можно было не надеяться, что оно будет таким же вежливым, как с… госпожой Эллис? Ещё один поворот? Ох моё, сколько их ещё будет за сегодня?

В своём богато отделанном кабинете отец долго на нас смотрел, сидя в кресле, а мы, напротив него, на диванчике. Наверняка думал, что же с нами делать.
– И что вы прикажите с вами делать?
Попал в точку.
– С одной стороны, дети мои. Сколько раз вам говорили, что б в лесу до вечера не оставались? Да и что вы там вообще забыли? Не могли взять кого-нибудь из взрослых? – Фыркнув, закрыв глаза на несколько секунд. – Сколько ещё вы будете ребятничать? Через сколько времени вы наиграетесь и станете немного серьёзнее? Ладно, Раймонд, ему пока одиннадцать лет, а ты Дэвид? Чем думаешь? В твои четырнадцать лет, твой отец уму разуму учился, а не в лесу носился, как маленькое дитё…
– Но отец… – начал брат, но ему не дали закончить.
– Прошу, не перебивай старшего. Своими действиями ты только подверг опасности своего младшего брата. Это не достойно нашей семьи. И ты это прекрасно знаешь. Что люди скажут?
– Отец! – тут уже я вступился. – Никакой опасности Дэви меня не подвергал, да и в лес мы не так часто ходим…
– Но ведь ходите? А на сегодня мне закрыть глаза? Дети мои, вы никакие-то там отпрыски простолюдин, вы дети семьи Магнус. А ты Дэвид виконт. Не забывай об этом. – Пригрозил пальцем. – И тебе стоит начать себя вести соответствующе. И сколько раз мне придётся с вами разговаривать об одном и том же и на одну и ту же тему? Сколько раз, прежде чем вы поймёте?
Отец выдохнул и упёрся головой о пальцы. Видно было, что он не в настроении. И тут полностью наша вина.
– Даю вам последний шанс. Если не поймёте, то с вами будет заниматься сэр Уильям.
Сэр Уильям. Давний и лучший друг отца, по совместительству личный рыцарь. Один из лучших воинов во всей Империи. Его даже приглашали в орден Круглого Стола при Императоре, но он отказался, сославшись, что он верен только одному другу и хозяину. Это был очень строгий человек. Во много раз строже, чем отец. Хотя мы его и называли просто дядя Уилли, но весьма побаивались.
– Не надо! – вместе мы выкрикнули. Перспектива нас не радовала.
– Вот и замечательно. – Довольно ответил граф. – Перейдём ко второму. Оно плавно вытекает из первого. И это второе – главная причина, почему я вам дал ещё один шанс. – Мы внимательно вслушались, а он продолжил. – Это наша гостья, госпожа Эллис, по совместительству эльфийка. Спасти эльфа от опасности – это очень большая честь. Как для вас, так для неё, так и для всей нашей семьи. Ослушавшись своего родителя, вы сделали очень добрый поступок. Весьма иронично. За это я на вас не сержусь вообще. Это достойный поступок для члена нашей семьи. Вы сделали всё правильно и этим, честно говоря, я вами очень горжусь, дети мои.
– Отец… – начал я, принижая тон. – Папа… а Мама тоже гордилась бы нами?
Он посмотрел мне в глаза, сделал паузу, задумавшись, скорее всего о нашей матери, и ответил мягко, насколько мог:
– Мама всегда будет вами гордиться. Даже не сомневайтесь.
После этих слов, как гора с плеч. Хотя чего там героического? По дурости, кстати, Стивена и нашей, пошли искать неизвестно что, а наткнулись чисто случайно на… вот такой сюрприз. Поворот событий. И последние слова отца были из того числа. Они сегодня закончатся, или как? Чует моё сердце, что ещё нет.
– Что-ж. – Вновь начал отец своим постоянным тоном. – С этим мы разобрались. Советую вам привести себя в порядок и прибыть вовремя на ужин. Знаю, время позднее – пол-одиннадцатого, – проинформировал нас, посмотрев на часы, которые стояли около нас, то есть напротив него. – Но вы обязаны прийти, так как мы уже договорились. Ведь так? Замечательно.
Мы вышли из его кабинета, оставив наедине со своими мыслями, и пошли «приводить себя в порядок».

Примерно через полчаса мы собрались в гостевом зале за столом, накрытым уже поздним ужином. За ним сидели я, братик, отец и наша гостья Эллис, если быть точнее – госпожа Эллис. Лишь сэр Уильям стоял в стороне у дверей, одетый в свою повседневную богато отделанную стеганку, которая практически ничем не отличалась от обычной повседневной одежды, лишь внешне увеличивая и так не малые размеры рыцаря. И естественно его верный меч «Амадеус», как всегда, был при нём. Сэр Уильям почти всегда внушал доверие и затмевал других людей, но сегодня популярностью во взглядах наших глаз пользовалась лишь одна особа. Госпожу Эллис одели, похоже, из тех запасов одежды, которые всегда делала наша мама, на разные случаи жизни. Алое платье, весьма пышное, немного на ней висело и, похоже, это её немного смущало – размера явно подходящего не нашлось, а если нашлось, то только в тёмных тонах. Эльфы, как я знал, хоть мог и ошибаться, не любили всю эту пышность и сложные одеяния, отдавая предпочтение более простой, удобной и светлой одежде. Наверное, по любви к природе у них так и повелось. А глаза, кстати, у неё оказались карими. Весьма редкость у эльфов, так как у них распространены именно голубого, синего и серого оттенков. Мне даже стало интересно отчего, но если прикинуть, то и у людей бывают голубые глаза, хотя достаточно очень редко. Если на неё посмотреть с другого угла, то получится обычный человек и ни разу не эльф. Так же не уверенно держит вилку с ножом, вся дрожит, после произошедшего и очень сильно мнётся, когда кладёт очередной кусок еды в…
– Госпожа Эллис, – начал отец, перебив все мои мысли. – В этой комнате находятся люди, которым вы можете полностью доверять, и все ваши поступки и слова за стены не проникнут, если вы этого пожелаете. Так что если вы очень голодны, то можете, не стесняясь отбросить этикет. Здесь вам никто и слова не скажет, и вы своего лица не потеряете, в силу обстоятельств, в которые вы попали. Даю обещание графа и клятву своими сыновьями, что никто за этими стенами ничего не узнает.
Самая лучшая фраза, которое опишет её состояние в этот момент – «хлопала глазами». И вправду это был весьма удивительный ход со стороны отца, который свято соблюдает, и всех остальных заставляет, традиции и этикет. Но, похоже, она решила воспользоваться предложением и, сначала не уверено, а потом более быстро, отбрасывала этикет, но конечно не окончательно.
– Замечательно. – Явно довольный маленькой победой начал отец. – Госпожа Эллис, у меня, как и у других здесь присутствующих, есть несколько вопросов лично к вам. Я надеюсь, что вы сможете на них ответить, а мы в свою очередь, вам помочь. Вас не затруднит, если вы нас проинформируете, откуда вы прибыли?
– Эспануа… – ответила она тихо.
– Эспануа? Милый торговый городок. Один раз мне довелось там побывать, жаль, что только по делам. В трёх часах езды от границы с Империей, если я правильно понимаю?
– Да, вроде… ой… – запнулась и неуверенно продолжила. – А может и не Эспануа. В голове всё перемешалось, простите…
– Не извиняйтесь, в вашем положении у всех возникли бы проблемы с памятью. Кстати, вы в Империю приехали с родителями или с кем-то ещё?
– С дядей…
– В Стэрлинв?
– Э? – Удивлённо посмотрела на отца. – А как вы догадались?
– Догадаться не сложно, во первых Стэрлнив, как и Эспануа, является торговым городом, а во вторых – оно относительно не далеко отсюда. Примерно в четырёх часах езды на лошадях отсюда на Юго-Запад. Можно сделать предположение, что ваша семья приехала по делам.
– Да, для контроля соблюдения качества изготовления луков…
– Ваш дядя мастер по изготовлению луков?
– Ну, можно и так сказать… скорее он их придумывал…
– Гарфорские луки? Слышал о них: в них много механических элементов и очень сложные в изготовлении. Сэр Уильям, вы не хотите себе приобрести парочку за счёт графства? – Обернувшись к нему спросил отец.
– Я подумаю над этим предложением, милорд.
– Советую подумать побыстрее, пока в силе предложение. – Расщедрился на улыбку… – они ведь очень дорогие, я правильно понимаю?
Эллис лишь кивнула в ответ.
– Простите, но… – неуверенно начала она. – Видите ли, кое-что произошло…
– Вы сбежали из дому? – Прервал отец, ну откуда у него такая плохая манера сейчас взялась? – Ничего страшного, мои дети то же сбегают раз в одну-две недели из поместья. Я даже не знаю, как это им удаётся, так как я охрану постоянно ругаю за это. Недавно усилил контроль, а они всё равно убежали в лес. – Наигранно покачал головой, так как ответ прекрасно знает, и продолжил. – Тут уж несколько вариантов: или у них шапка невидимка, что исключается, или прорыли подземный ход, что тоже исключается, или им кто- то помогает из охраны… – в этот момент он перевёл свой взгляд на дядю Уилли, а тот лишь чуть поморщился. Наша маленькая тайна раскрыта. – Так вот, волю случаю или же судьбою, мои дети сегодня опять сбежали и сделали очень доброе дело. Теперь я даже не знаю – хвалить их или ругать. Госпожа Эллис, может, вы мне поможете решить дилемму?
– Я премного благодарна за помощь и радушный приём. – Слегка смущённа улыбнулась. – И ругать, думаю, не стоит.
– Так и поступим. Слово женщины – закон для дворянина, ведь так, мальчики?
Мы закивали в знак согласия и благодарности девочки, так как она нас спасла от будущих наказаний и долгих лекций.
– Нравятся им прогулки по лесу, что поделаешь. Кстати, госпожа Эллис, а вы по какой причине оказались там? То же решили прогуляться и заблудились?
Её улыбка показывала, что она очень хотела именно такое развитие событий, но у неё, похоже, другая история:
– Не совсем…
– Интересно. Что маленькая девочка делала в лесу одна? Госпожа Эллис, вы сбежали из дому в Стэрлниве по каким-то причинам? Может, поругались? Знаете, бывает случий...
Отец не договорил, как эльфиека его прервала:
– Нет, я не сбегала из дому… если было так просто, граф…
– Если вы не хотите говорить на эту тему, я не буду вас заставлять. Если вы стесняетесь нынешнего круга общения, и хотите высказаться наедине то, пожалуйста, можете позже, поговорить или со мной или с сэром Уильямом – ему вы можете доверять ничуть не меньше, чем мне.
Эллис медленно приостановилась в своей аппетитной трапезе:
– Но… вы вправе знать… что может подстерегать в будущем. И знать сейчас.
– И какая опасность может подстерегать в будущем? – С интересом спросил.
– Я… мне сложно, слова, они… не собираются в мозайку… – довольно странно высказалась Эллис.
– Что-ж. Если вам сложно говорить, то я буду задавать вопросы. Уж простите, но вы не против?
Она кивнула.
– Вы от кого-то сбежали?
Кивнула.
– От дяди?
– Нет, что вы…
– Где сейчас ваш дядя, вы вкурсе?
Помотала головой.
– Значит, вы сбежали не от дяди. Вы сбежали от незнакомцев?
Кивнула и добавила:
– Я их никогда не видела и не знала…
– От вас что-то хотели?
«да»
– Вас пытали?
«да»
- Вас… – запнулся. – Простите меня…
Она удивлённо посмотрела и резко помотала головой, значит «нет». Что за вопрос был, я не совсем понял. Тогда не понял…
– От вас хотели добиться какой-либо информации?
«нет»
– От вас хотели добиться какого-либо действия?
«да»
– Что конкретно от вас хотели? Чего в итоге добивались те, кто вас похитили и держали взаперти? На этот вопрос вам придётся ответить словами.
Она посмотрела в глаза всем присутствующим, а потом их прикрыла, наклоняя голову. И начала из себя вытягивать слова, буквы, так что бы они звучали и были услышаны нами. Но в итоге она просто пробормотала под себя и никто ничего не понял.
– Простите, госпожа Эллис, мы не расслышали. Пожалуйста, скажите ещё раз, но чуть громче. За стены этой комнаты, напоминаю, ничего не уйдёт.
– Они… – очень тихо, еле слышно она начала. – Хотели… на ритуале… принести меня… в… жертву.
Последнее слово она выговорила корчась, достаточно быстро и громко. Я заметил, как лицо отца начало изменятся от обычного к… наверное оно начинала передавать бурю эмоций: неверия, удивления, отвращения, злобу. Было прекрасно видно мне, как он не старался их прикрыть. А нож предательски от удивления выскользнул из рук. Хотя он и осёкся и извинился, было видно, что он взволнован.
– Простите, я правильно всё понял? Вас хотели принести в жертву по какому-то определённому ритуалу? И вы сбежали? – Стараясь без каких-либо эмоций, сухо спросить.
«да»
– Боги, кто мог такое задумать – принести в жертву эльфийское дитя. Чего они добивались, что бы понадобились такие силы? Кто они такие? Может, вспомните, как называется их сообщество? Или другие опознавательные знаки, по которым можно будет понять?
– Я… Я честно… не помню. Такое ощущение… всё произошедши ранее сегодняшнего дня – покрыто в тумане. Расплывчато… как-то так… не могу точнее описать…
– Что-ж… раз так, то завтра, после того как вы отдохнёте, придворный лекарь займётся лечением вашей памяти. Скорее всего, вам её заблокировали, причём весьма небрежно, раз абстрактные остатки воспоминаний остались. Это лечится, скорее всего. Вам не о чем беспокоится…
– Э… – прервала отца. – Тут ещё кое-что. Я точно помню, прежде чем сбежала, что они говорили на каком-то не понятном языке, хотя он немного был схож с нашим.
– Вы можете вспомнить что-нибудь? Желательно слово или фразу, на котором они делали особенный акцент?
– Вроде… что-то такое было… они его произносили вроде так: «дэлакуэта». Могу очень сильно ошибаться, простите… – выговорила она, опустив голову.
– Ничего, не извиняйтесь... «Дэ ла куэтта» значит? – Отец задумался на некоторое время, и его лицо стало становиться испуганным. – Сэр Уильям!
Рыцарь быстро подошёл к отцу и:
– Да милорд.
– Поднять стражу, отправить гонца в город, детей в безопасное место и приставить к ним лучших мечников.
– Сию минуту милорд!
Дядя Уилли вылетел из зала, чуть не вышибив двери, начав раздавать команды. Из-за дверей доносилась суета, стало шумнее в особняке почти сразу.
– Это всё из-за меня, да? Из-за меня угрожает жизнь людям? – отчаянным голосом на повышенных тонах начала Эллис. – Если это так, то я покину поместье тотчас же…
– «Дэ ла куэтта» означает, дорогая, – перебив начал отец. – Если вкратце и не вдаваясь в подробности, единственная ночь для жертвоприношения в течение нескольких лет для подчинения своей воли определённого бессмертного существа. Эта ночь, похоже, сегодня. И в таком случае, госпожа Эллис, я обязан вас защитить, так как никто и никогда не выдаст разрешения на проведения такого ритуала. И оно должно пресекаться всеми возможными методами. Так что вы идёте в безопасное место с моими детьми. Без разговоров.
В зал вошёл дворецкий и пару мечников вместе с ним – определённо за нами.
– Отец, а какого существа? – Скорее ради любопытства спросил брат.
Он посмотрел на нас, наверное, думая стоит сейчас говорить или нет, есть на это время или нет.
– Окончание «та» означает, что они хотели подчинить ангела. Но ангела нельзя подчинить своей воли, при условии, если он не является божественным существом. Но они все – божественного начала, то есть сообщество, кем бы они ни были, действует очень опрометчиво, принося госпожу Эллис в бессмысленную жертву. Но это не отменяет факта, что гостью необходимо защитить.
На этой ноте нас выпроводили из зала в коридор, направив в погреб от которого шли, на разные случаи, подземные ходы. Куда именно – я был не осведомлён, да и не должен был. Где-то позади, послышалось от отца: «Меч мой мне». Он редко прибегал к своей шпаге, даже на празднованиях и банкетах, но сейчас ситуация похоже была гораздо серьёзнее, чем могло показаться на первый взгляд. «Дэ ла Куэтта» – похоже, священная ночь раз в несколько лет. И если эта ночь сегодня, значит, стоит ожидать нападения на поместье со стороны похитителей Эллис? На графство Магнус? В голове так и крутится вопрос: посмеют ли? Если прикинуть, то они хотели принести в жертву эльфа, что бы кого-то там подчинить и это, по выражению лица отца, очень и очень серьёзно, а те, кто решил такое сотворить – определённо опасные типы. И всё-таки нападения стоит ожидать? Нет, не верю. Сейчас в графстве не только отец, но и его рыцарь – он кого угодно об стенку раскатает. Да и поговаривают, что наш лекарь не так прост, как кажется сначала. Не знаю… не знаю даже. Но я лучше доверюсь отцу – он никогда не ошибается и сейчас не ошибся. Ведь не просто так он устроил допрос на ужине, хотя с его стороны это было весьма бестактно. А то сейчас сидели и ни о чём не подозревали, так как гостья не в состоянии, о чём либо, сама рассказать по своей воле. Кстати, насчёт Эллис. В этом одеянии, мало сказать, что не уютного, а совершенно неудобного для неё, она шла, поджимаясь и задирая платье выше, чем это обычно делают. А лицо у неё заливалось слёзами, хоть и старалась их не показывать.
Раньше мы тут точно никогда не были. Через сеть тайных ходов мы вышли в помещение. Назвать это погребом язык не поворачивался. Это больше походило на подземную укрепленную гостевую комнату с несколькими выходами. Здесь и удобная мебель, маленькая библиотека, стол, много свечей. Только окон не было. Такое ощущение, что эта комната для длительных пребываний и похоже нынешняя ситуация подходила под оною. Роберт, удостоверившись в чём-то, проходив по комнате, обратился к нашим стражникам:
– Доверяю детей вам. Берегите их, как зеницу ока. – Помедлив, добавил. – Нет, лучше как своих женщин.
Откланялся и ушел, доверив нас двум мечникам, которые переглянулись, и на них угадывалась еле заметная улыбка. Знал что сказать, дворецкий – жизненным опытом научен наверняка. Но своих телохранителей, честно говоря, мы не знали, да и, опять-таки, не положено, думаю. Они встали друг против друга около двух дверей, из одной которой мы сюда пришли, а вторая, скорее всего, была запасным путём в особняк. Сам я уселся на диванчик, а брат подошёл к Эллис и молча, усадил на кресло, которое было слева от меня. Дождавшись, пока госпожа усядется, плюхнувшись, составил мне компанию. Демонстративно плюхнулся. Я, кстати, не сразу понял, почему именно туда он её посадил, но через время заметил – с такого ракурса её слёз не видно. Однако. И вновь мне ничего умного не нашлось, как прокомментировать:
– Рыцарь Круглого Стола… – сухо, тихо, почти под себя, что бы услышал только брат.
Похоже, он решил проигнорировать мой едкий комментарий. Дэвид… похоже ты к ней не ровно дышишь, влюбился? Какой это уже на счету поворот событий? Сбился уже. Кстати их добавилось как минимум два. Насчёт «Дэ Ла куэтта» и вот… любовь ли? Не думаю, брат у меня не влюбчивый, весьма грубый и к девочкам относится скептически – «никогда им не доверяй». Его слова, между прочим.
А гнетущая тишина продолжалась – никто не решался начать разговор. Стражники понятно почему – им не до разговоров. Эллис – слишком напугана, и отец её весьма хитроумно разговорил. Никогда он не перестанет меня удивлять, а мы на такое явно не способны. Брат – не знаю, о чём он думает, но постоянно бросает на девочку мимолётный взгляд, и начать разговор явно стесняется и не решается. Бывает, с кем не случается… что до меня, то лучше сидеть и молчать в тряпочку, так как порой могу такое неосознанно ляпнуть, что потом хоть стой, хоть падай. На фоне нашего «молчаливого общения» было не плохо слышно, что там наверху творится. Суета была поначалу весьма серьёзная, сейчас же чуть стихла. Скорее всего, кого надо было, отправили в безопасное место, как нас, и сейчас охранники, усиленные как количеством, так и качеством, «правят балом». Становилось скучно и я решил посмотреть в библиотеку, есть ли там хоть что-то интересное, но она оказалась весьма скудной: немного романов, детективов и чуть поболее справочной и научной (в основном исторические книги) литературы. «Скукота» про себя произнёс и сел обратно на весьма удобный диванчик.
Спустя некоторое время наверху опять засуетились пуще прежнего, но на этот раз начали доноситься крики, битая посуда и другие отголоски… боя? И всё-таки они решились, подлецы, а раз бой уже в доме, значит наши гости очень сильны. Эллис встревожившись, подтянула к себе ноги и в буквальном смысле слова, чуть в клубочек не завернулась, прямо как котёнок. Смотрела наверх куда-то вдаль, в стену, и её лицо говорила одно – она сейчас проваливается в истерику. Я угадал.
– Не хочу! Не хочу! – истерично начала кричать, закрыв голову руками. Теперь она точно была как котёнок. Испуганный маленький котёнок, у которого вновь развернулась та самая лесная аура и чует моё сердце, что не зря.
Брат встал и попытался её успокоить, но она вскочила и побежала к выходу с криками, которые оглушали не на шутку. Но охранник не спасовал и поймал её, стараясь как можно мягче и ласковее скрутить и посадить на диван, с которого мы уже слезли, стараясь помочь мечнику. Она только и кричала, что бы мы её отпустили и довольно сильно брыкалась. Ей оставалась начать кусаться, и я поймал себя на мысли, что теперь понял, как она сбежала. Второй, стоявший с другого выхода, уже вознамерился нам помочь, но услышав быстрые шаги, он оголил свой меч. Все замерли в ожидании, и только первый мечник медленно переложил правую руку на рукоять меча и начал тихо подходить к двери, от которой слышались шаги. В следующий миг дверь просто вылетела, сбив с ног второго, и за ней влетели три человека в бордовых балахонах с накинутыми капюшонами так, что лиц не было видно. Первый только и успел, как выкрикнуть:
– БЕГИТЕ!! – выдернув меч из ножен и набросившись на не прошеных гостей. Он почти сразу получил пару ножевых ранений от кинжалов врагов, но этого было достаточно, что бы второй успел ввязаться в бой, а мы сбежали в другой выход, из которого мы и пришли.
Позади развернулся не равный бой, а мы бежали сломя голову по коридорам, надеясь в них не заблудиться. Первым бежал брат, прихватив за руку Эллис, а я замыкал наш маленький отряд. Мне хотелось кричать только: «папа!» и «дядя Уилли!», но как-то не решался, наверное, понимая, что сейчас они нас не услышат. Опять быстрые шаги, опять они – враги. Обернувшись, я заметил чью-то тень и понял, что оборона мечников захлебнулась, и один успел прорваться.
– Бегите без оглядки! – Выкрикнул я, сам бешенными глазами смотря назад и выслеживая неуловимую тень.
Но тут наткнулся на преграду… это были брат и Эллис, которые остановились осмотреться, ибо уже вышли в особняк, а я не заметив, и уткнулся в них. В итоге гурьбой упали – Эллис на брата, а я на неё.
– Зараз-за! – Процедил Деви.
Вышло не очень хорошо, но разбираться не решились и быстро встав, побежали, куда глаза глядят.
Как повезло… быстро мы нашли дядю Уилли, который уже нёсся к нашей осаждённой тайной комнате. Мы, не скрывая радости, как маленькие щеночки, прилипли к его ногам, но ненадолго – нас настиг преследовавший враг, который моментом бросился на рыцаря. И сделал это очень зря – дядя, почти не заметно для глаза, уклонился от удара и нанёс смертельный контрудар в грудь. Мастер класс, бесплатно.
Говорят, что смерть любого человека это очень сильное психологическое испытание, особенно для ребёнка. Правда или нет, но я тогда ничего не почувствовал. Может от того, что он нас хотел убить, а может быть потому, что я был в таком состоянии, что ничего уже не чувствовал. Тот страх, который мы испытали в лесу, который показался просто ужаснейшим, сейчас – детская забава. Вот сейчас настоящий страх. Страх, который заставляет бесконечно бежать без оглядки. Ужас, который поглощает сознание и трепет, который щекочет спину. Весь коктейль эмоций обрушился на меня одномоментное и только из-за этого я одновременно боялся и ничего не чувствовал. Парадокс. Я бежал со всеми, не обращая внимания куда, только по сторонам оглядывался и замечал бесконечный бой стражи с неизвестными в бордовых балахонах.
Пробегая очередной зал, нам пришлось резко сделать остановку – стена разлетелась в клочья, образовав не маленькую пробоину забив всё помещение пылью. Из ниоткуда вылетел, почти не заметно и с нереальной скоростью, очередной враг. Сэр Уильям, к счастью, успел парировать его удар. Завязался нешуточный бой, и было ясно, что на этот раз враг очень сильный. Сил ему хватало на почти равный бой с самим дядей! Скорость его ударов двух кинжалов и его техничных движений просто превосходили человеческое зрение. От этого врага вход шло всё – ноги, руки, собственно его диковинные кинжалы. Такой техники боя, с прыжками, кувырками, невиданными мною мощными и очень красивыми ударам рук и ног, я не то, что не видел – даже не слышал! Жаль не разглядеть его лица за капюшоном – очень интересно, кто это. Он хоть враг, но вызывал уважения и этой точки зрения держался не только я, похоже, но я дядя, на котором проявлялись зачатки улыбки. Это значило лишь то, что он, наконец, нашёл себе противника равного по силе и это меня пугало, но его, похоже, радовало. Но долго здесь оставаться нельзя, иначе дядя нам впустую выигрывает время. Собравшись бежать дальше, вдруг Эллис успокоилась, остановилась, глаза наполнились пустотой, и взмыла в воздух. Именно взмыла в воздух на чуть больше метра в высоту. Я, с братом, просто замерев, вытаращились от удивления, а я чуть не проглотил язык. Сэр Уильям старался не поддаваться эмоциям и продолжал бой с неугомонным и ненасытным противником, но понимал, что так долго продолжать нельзя, нанёся сокрушительный, для любого другого, удар. Его «Амадеус» лишь скользнул по капюшону, а противник успел грамотно отпрыгнуть. И тут мир перевернулся с ног наголову - противником сэра Уильяма оказался Эльф. Светлый. Сказать, что мы удивились это почти ничего не сказать. Это, наверное, ещё сильнее ударило, чем левитация Эллис. А эльф, светлый эльф лишь ухмыльнулся и вновь бросился в атаку. Интересно, что сейчас дядя чувствует – он раньше догадался и ему уже всё равно или пытается подавить удивление? Не знаю, и мне почему-то знать не хочется. А про Эллис мы вообще забыли и, опомнившись, бросились к ней, но она начала улетать к дыре в стене, и из рассеивающейся пыли показался ещё один человек в балахоне, или эльф… хотя этот противник имел женские формы. Она шла с вытянутой левой рукой навстречу летящей к ней девочки и словно её подхватила, уложив на спину, будто на одну руку, а правую задёрнула вверх, в которой был маленький кинжалик, скорее магического назначения, и начала женским голосом, весьма приятным на удивление, читать заклинание на неизвестном языке.
– Эго, ви лукус гаудэрэ. Эго аллокуар даэмониакус табулаэ, куджус густио ритус де ла Куэтта! Вокарэ Виктус-казус Анжелус! Эго экзонэрарэ сигиллум кум вигор ак аликьюэм империум!
Вокруг Эллис начал образовываться свет, а под ними обоими магический круг, кинжал стал переливаться то от красно-багрового, то к жёлто-белому. Дядя Уилли всеми силами пытался подойти ближе, но его оппонент не давал сделать и шагу.
В один момент всё стало ясно. Обряд по подчинению некоего ангела в действии. Прямо здесь, прямо у нас, прямо сейчас. У нас на глазах. Деви бросился вперёд, пытаясь помочь, но я его держал, держал из-за всех сил, так как было ясно, ясно как день, что эта колдунья испепелит моего брата одним взглядом, не затратив никаких усилий. Она была сильна, крайне сильна и это чувствовалось от мозга до костей. Отец, где ты? Отец, взываю тебя – ты никогда не ошибаешься и не должен был ошибиться на этот раз. Ты должен был предугадать такой вариант событий и сделать всё, что бы ему помешать! Но уже поздно – я это понял, когда перед колдуньей и Эллис начало что-то материализоваться, будто из воздуха жадно его поглощая. Через мгновения оно начало принимать человеческий, женский, образ! Колдунья, проговорив последнюю фразу заклинания, сделала взмах.
Всё – это финиш.

<Генерал

Книга первая

Пролог

Или то, что должно было введением стать, но в действительности им не является

Я расскажу вам историю про одного молодого человека, имя которого история, к сожалению, не сохранила, а известен он был как Генерал. Много лет я не решался рассказывать ее, ведь величие, масштаб и важность событий казались слишком ослепительными, чтобы простой солдат мог их достойно изложить. Но их образы, не смотря на давность, неизменно оставались все такими же яркими. Старость легла на меня непосильным грузом, но возвращала воспоминаниями в короткие три года, продлившиеся, казалось, вечность. Они словно стали жизнью, прожитую уже не мной, а кем-то другим.
Не раз, тревожными вечерами и бессонными ночами, судорожно вглядываясь в холодную тьму, дрожал я от массы сомнений, непосильных, давящих и разъедающих изнутри, как будто не мои-то воспоминания, но призрака давно ушедшего героя, взывающего из глубины веков с безмолвной мольбой. И теперь. Не имея больше сил, ни возможности таить это в себе, я расскажу. О том, как сходились в битве великие армии, как вели их в бой великие люди, и как один человек в адском пламени все же нашел свое счастье. Тонкое и нежное, словно первый лед горного озера, словно объятия любимой перед вечной разлукой, как слово честь на устах последнего Воина, когда вокруг уже никто не носит мечей, а знамена гордых легионов давно забыты. История эта может напомнить вам сотни других, ведь речь в ней будет идти о таких простых и вечных вещах как любовь, мужество, доблесть, слава и смерть. Она - про добро и зло, ненависть, жестокость и благородство. Но уж коли говорить о вещах величественных, то разве могут они быть иными, нежели эти простые, и такие знакомые истины?
Живи так, как подсказывает тебе твое сердце, делай, что должен, не сомневайся в своих чувствах и будь решительным, а главное: никогда не сдавайся. Эти слова будто произнесены не мной, но моим вечным другом, хотя я все не могу вспомнить, говорил ли он мне их, или кому-то еще. Или же это – всего лишь плод болезненного воображения старого человека, воспоминания которого слишком тяжки как для одного, и не выносимы, как для целой эпохи, в которой ему довелось жить.
Чтобы быть до конца честным, буду говорить мало, а дам слово другим. Тем, писавшим дневники и отчеты, статьи и мемуары, но так и не решившимся их опубликовать. Многих уже давно нет, посему могу без зазрений совести позволить им высказать все то, что осталось молчанием при жизни.
И да простит Аллах меня, посмевшего на столь дерзкий поступок. Да простят меня те, чьи записи я буду использовать, говоря о них же, как если бы это было их последней волей. Вот и отдаю вам на суд все, что несу за душой, все, что пылилось у меня в архиве, все, что некогда было эпохой славы и бессмертия, а ныне лишь пыль, да легенды. О последней войне на земле. О закате и рассвете. О ночи в Пламени. О Генерале.


Предисловие

В силу того, что первичная версия истории о Императоре, его становлении и событиях, с этим связанных была лишь нечитабельной компиляцией цитат, выдержек и целых документов, которых Маршал Рашид столь тщательно разместил в своей монографии, силами Имперского университета Антропологии был созван совет редакторов призванных превратить столь тяжелый текст в написанное литературным языком, наиболее объективное освещение вышеуказанных событий. Это решение связанно прежде всего с целью популяризации исторического прошлого, придание ему не только мифологического, но и поучительного характера, как бы гротескно это не звучало. И, прежде всего, осветлению важнейшего события второго тысячелетия – становлению Империи.
Закат традиционных демократий обозначил ценностную категорию прошлого и его роль в умах человека. Его роль опасно как недооценивать, так и переоценивать, ведь человек, живущий лишь историей так же неполноценен, как и не помнящий былого вообще. Во избежание уже случившегося социокультурного кризиса такой знаменательный, и как следствие – противоречивый факт, как третья мировая война и утверждение впоследствии, имперского правительства не может более оставаться за пределами научных взысканий. Тем более что истечение достаточного количества времени (трех поколений) с той поры дает нам необходимую уверенность в достаточности собственной объективности и непредвзятости в деле изложения событий. Хотя, нельзя не отметить, что форма данного изложения все же накладывает определенную идеологическую позицию, но лишь в согласии с существующим и общеобязательным мировым этическим законодательством. И да простят нам павшие за возможную недомолвку, или неточность, если наших общих усилий и многолетней работы, если даже наших совместных усилий будет недостаточно для того чтобы сделать самое сложное – сказать правду.

Над текстом работали специалисты Пражского университета Психологического Моделирования, Краковского и Кельнского университетов социально – исторических исследований, Нью-Йоркской и Петербургской кафедры антропологии при Имперском Университете, Одесского поликультурного литературного объединения и Киевского Особого отдела Историко-Культурных исследований.


Исполнительный директор Имперской службы Памяти
Александр Эдуардович Лемберг
Гонконг 2151 года от классического летоисчисления (н.э.), 1531 г. хиджры.



Генерал

Глава первая

Длинной полосой огней над вечной рекой жил огромный город. Ветви его улиц укрывала густая растительность, пологие холмы заняли ветвистые деревья, меж которых кутались в листве жилые дома, а небольшие аллейки многочисленных садов заливал таинственный фонарный свет. Воды реки в предрассветной мгле могли сойти за черный гранит, отражая в полированном потоке молодую луну и постепенно меркнущие звезды. На востоке уже алело. Ряды высоких домов словно обелиски древних святилищ рассеялись по другую сторону реки, будто противостоя зелени и уюту правого берега.
Восходящее солнце все увереннее дарило земле свой мягкий бархатистый свет, пробежало по ровным как стол крышам, коснулось искорок параболических антенн, и, заиграв в окнах верхних этажей, расправило крылья. Город раздался, окунувшись в дневное пламя, встрепенулся гудками множества автомобилей, гомоном полусонной толпы и лаем выгуливаемых собак декоративных пород. Ночное дыхание исчезло, а на его смену пришел назойливый сквозняк, что вторгся в мое одиночество слишком неожиданно. Мысли спутались, в голову заполнили беспорядочные ассоциации, а столь лелеемая логическая линия предстоящего доклада звякнула и взорвалась, разлетевшись тысячью осколков.
Я мотнул головой. Бессонная ночь еще никогда не доводила до добра, но как всегда - ничего не смог поделать со своими привычками. Предстоял жестокий академический бой, как замечал Сергей – интеллектуальное «вонзалово», и поэтому приходилось не спать. Конечно – гораздо логичней было бы проработать все еще вчера днем, но жажда настоящего сражения на грани возможностей была сильнее любой логики, и как всегда продискутировав с другом о «светлости» будущего до самого вечера, нещадно поглощая пиво, замешанное на дешевом табаке, вновь не спал. Ни минуты.
Белый, с желтизной, потолок навис над запрокинутой головой, привыкшие к сумраку монитора глаза резало количеством освещенных углов и форм. Стол, стулья, такие знакомые и безумно надоевшие мелочи бытовухи стали чем-то новым и неслыханно резким.
Как все-таки меняется человек, думал я, протирая глаза от всего этого разнообразия вещей и красок. Насколько мы непостоянны и как зависим от окружающих нас условий. Ночь, день, жара холод – все влияет на нас, изменяет нас, делает мысли разнообразными, а эмоции – яркими.
Ну вот, вновь взялся за свое. А ведь уже обещал себе – не выражаться заумно. Ненавижу академическое мышление….
Резко встал, задвинул стул на место, и резким шагом двинулся в сторону кухни, будто от сего решительного действия зависит судьба всего грядущего дня.
Крепчайший, до боли в зубах, кофе, и дрожащая листва ивы за окном второго этажа моей кухни несколько остановили наступление сонливости на мою волю. День был действительно очень важный – конференция по социологии, ненавистный профессор и, черт возьми – еще более ненавистная система современного мировоззрения….

- Я вот толь только одного не пойму, Сергей, - парень провел по лбу указательным пальцем, словно пытаясь разгладить складки меж хмурых бровей, - чего же все-таки им история не угодила? Чего не психология, или культурология например? А история, эта альфа и омега человеческого развития, священнейшая из наук возрождения, светоч классицизма и…, много чего светоч.
Собеседник развел руками.
Вокруг скамейки тихо прогуливались прохожие, день был в меру пасмурный и в меру обыденный, хотя по выражению на лице Сергея о таких приземленных вещах он не думал.
Поправив ворот строгого плаща, высокий и статный, принялся неспешно отчеканивать тренированным в академических кругах, тоном:
- Во имя всего, сколько еще тебе нужно доводов, чтобы наконец смириться с исчезновением этой науки? Пойми, она не достаточно точна, чтобы соответствовать запросам современного мира, ее приемы устарели, а необходимости в разработке новых нет. Это все равно, что отказаться от доспехов в эпоху пуль и мушкетов….
- О-ой! Да перестань ты! – скривился парень, - прям, доктор наук тут. Ты хоть сам веришь в то, что говоришь?!
Сергей невразумительно качнул головой, скосившись на проплывающие мимо юбки.
- Чтобы что-нибудь доказать, не обязательно в это верить. Вера – не лучший путь к истине. Я же предпочитаю более…, ммм, конструктивные решения….
- Ага – сексуальные – вот, что ты хотел сказать. Дружище – не знай я тебя – думал бы что ты один из этих испорченных академистов с закостенелыми мозгами и гипертрофированной усидчивостью. Но твоя способность оставаться негодяем и лицемером даже под личиной истинного подвижника современной науки просто потрясает.
Лицо друга немного посветлело. Он наконец отвернулся от изящных ножек студенток и вяло улыбнулся.
- Слабому полу нравятся умники. Они успешны, уверенны в себе, занимаются спортом – идеал, еллинский курос просто! – его тон изменился со скрипучего на лукавый, голубые глаза хищно сверкнули, - А ты говоришь – история. Да никуда она не делась – объединили с социологией, и делов тут! Не парься, купи лучше мне пива….
Весенний воздух пробирал до костей.

Парень невольно поежился и вновь глянул в окно. Чашка с кофе опустела слишком быстро, а вчерашний хмель все никак не покидал сознание, уверенно цепляясь за жестокую сонливость.
Переборщили вчера с пивом. Будто горе заливали.
Переборщил и с неспанием, слабость разбирает. А все равно, неплохо посидели. Даже сказать – решающе!
Глаза на миг закрылись, каскадом посыпались образы, фразы. Сон потянул в свои теплые объятья…

- Да причем здесь история и ее старость! Ты взгляни на доктрину современного мировоззрения: прошлого нет – оно ненужно, нерационально. Чтобы стать Настоящим Демократом необходимо стать заложником доктрины: забыть прошлое ради будущего. Жить ради живых, а мертвых оставить земле. Но, черт возьми, тебе это ничего не напоминает?!
Сергей собрал губы в трубочку и гротескно поднял бровь.
- Ты пьян?
- Да нет же, болван, не во хмелю дело. Мы живем, чтобы работала система, сечешь?! Коммунизм, третий рейх, диктатура! Ди-ктат!
Тот закинул руки за спинку скамейки, скорчил отрешенную гримасу.
Парень казалось, запыхался. Невзирая на сырую прохладу ранней весны, по виску стекла струйка пота, бросая вызов холоду, вторя горячности девушек в их коротких юбках и тонких колготах. А небо хмурилось серыми тучами, плевалось мелкой моросью дождя.
Сам собою родился вопрос.
- Ты свободен?
Молчание продлилось не долго. Гримаса Сергея понемногу сошла. Он пожал плечами.
- Вполне. Делаю что хочу, думаю что хочу. Работаю, учусь, бухаю. Девушки пока еще не под табу как в средневековье…. Слушай, а чего по-твоему еще надо?
На гладь грязной лужи опустился сухой лист. Подхваченный ветром, он пронесся по ней от края до края, пока случайная нога пешехода не подмяла его под себя.
- Духа. Одухотворенности. Все вокруг словно мертво. Мы как бабочки – однодневки. Крутимся якобы во имя прогресса, а толку – разве что удобрение после смерти. Продолжаем великое действо прогресса, хотя завтра все обо всем забудут.
Парень тряхнул головой, выпуская горячую струйку пара.
- Прекрати! – попытался сыронизировать друг, прекрасно понимая полную неуместность, - Ладно. Вот сигарета, покури, а я попробую сказать.
Звонко щелкнула старомодная зажигалка, вдоль улицы поплыли рваные кольца дыма, словно спеша в след прохожим, поднимались выше, вдоль стволов старых елей, уносясь куда то под затянутое тучами небо. Вокруг чернело, таял снег, по асфальту бежали нестройные ручейки серой жижи, а над всем этим заключительным аккордом возвышался фасад университета. На мельхиоре зажигалки блеснуло «Хью, 1968. Мы будем помнить». Парень хмыкнул.
- Так вот, - собрался с мыслями собеседник, - современное общество слишком сложно чтобы его нужно было еще более усложнять. В начальной школе и без того слишком много предметов чтобы растрачивать их попусту, а современный человек использует в быту лишь двадцать процентов тех знаний, что получил в школе….
- Юное сознание нуждается в формировании. Ты же не исключишь из дневного рациона своего брата конфеты, если он и так кушает очень разнообразно? Есть вещи попросту необходимые – мы их забудем, но на личность, на сознание они повлияют. Как витамины.
- И ты хочешь сказать….
- ДА! – взорвался парень, замахнувшись сигаретой, -Да! Я утверждаю – история необходима молодому сознанию в качестве наставника. В качестве сказки в конце то концов!
- Ты кури. Сказка, конечно, хорошо. Но эту роль может выполнять и литература….
- Ха! И кто из нас идиот – тот, кто утверждает о важности знать свое прошлое для каждого, или те, кто заменяет народную память на фантазию какого-то выскочки?! И вообще – не проще ли тогда ввести уроки мультиковедения?! Дети смотрят телевизор гораздо чаще, чем читают, и еще чаще они играют в виртуальной реальности…
- Стоп! Стоп, погоди. – замахал руками собеседник, словно пытаясь остановить не речь а надвигающийся поезд, - Не производи подмену понятий, и кури, кури. Я хочу досказать. Допустим – школа плохой пример – но академическое образование от истории и не отказывалось, оно лишь объединило ее с наукой о социуме…
- И превратило в теоретизированый придаток, говорящий о прошлом как о забавном анекдоте с ценной моралью! Да черт возьми….

Я встрепенулся, опрокинув пустую чашку. Тонкая струйка неприятно капнула на штаны. За домом напротив уже взошло солнце, и теперь вовсю било в глаза, а грудь разрывало от жуткого негодования – будто бы не приверзся этот разговор в дремоте, а произошел только что. Вроде вчера все было – и вроде как сегодня…. Не спать отвратительно!
Второй кофе заварился слишком вяло, вещи собирались слишком неспешно, а выбор гардероба занял чуть не больше времени, чем вся ночная подготовка к предстоящему диспуту.
Чего стоит нам пущенная фраза? Напряжения голосовых связок, импульса мысли, волевого напряжения…. А результат иногда выходит настолько непредвиденный, что уж часто задаешься вопросом – а стоит ли вообще что-то говорить? Но если бы мы могли просчитать все свои шаги наперед, был ли бы тогда возможен прогресс….

-Завтра.
В расслабленном тоне парня уже не было и доли намека на недавнюю импульсивность. Сергей даже поднял бровь, хотя удивление было для него чуждой эмоцией.
- Завтра я заявлю о своих сомнениях.
- Зачем?
Парень выпустил тонкую струйку дыма, поглядывая на опустевшую бутылку с-под пива.
- Хочу.
- Глупо.
- Лицемер же ты, Сережа. Ведь прекрасно же знаю – ты просто горишь ожиданием зрелища моего спора с самим Казимиром Леофановичем, а играешь безразличье. Позволь спросить – зачем тебе это?
Тот с достоинством кивнул. Несколько прохожих остановилось у ближайшего фонаря и неспешно закурили. На крыши домов медленно опускалась вечерняя мгла, заливая алый фасад университета свежей порцией крови.
- Люди врут, это нормально. Это говорит о наличии у них сознания. Вот ты – тоже врешь. Не мне, так себе – это точно. И не отнекивайся – человек не может быть с собою честен на все сто, иначе придется пожертвовать личностью. Собой, тоесть. Мы сначала создаем для себя мнение о себе, а потом живем этим мнением. Оно не объективно – значит – во многих случаях ложно. Мы зависим от этой лжи. Так какая разница – будет ее больше, или меньше. Главное – чтобы было не скучно.
- Теперь я понял, почему ты дружишь со мной. Я тебя развлекаю, ведь так выходит?
- Так. Теперь осталось понять, с чего бы это ты со мной дружил.
Подобные беседы были занятны, хотя и весьма странны для окружающих. Какое-то время парень сам не мог привыкнуть к нигилизму нового приятеля, но со временем это стало частью его самого. Может именно благодаря этому качеству Сергея он научился сомневаться в окружающем его мире.
И теперь, глубоко втянув носом сырой воздух, словно пытаясь отфильтровать сигаретный дым из легких, он вновь изрек.
- Завтра. Иначе вся твоя ложь, и построенная на ней личность по имени Я останеться бессмысленным паразитом.
- Ну, смотри. Как по мне – паразитировать не так уж плохо.
Друзья засмеялись.

Маршрутка неслась по широкому шоссе моста. За окном проносились фигуры чугунного парапета, рвался вихрями утренний туман, а вечная река искрилась уже не черной, как гранит гладью, но прозрачно-стеклянными волнами.
Впереди широкого лобового стекла надвигался массив Правого Берега, растекаясь множеством силуэтов еще не зазеленевших деревьев, играл фигурами высоких холмов, за силуэтами которых скрывались тысячи домов и сотни улиц современного мегаполиса. Город уже давно проснулся.
Дорога в университет редко приносила мне столько удовольствия. Но увидеть ясное утро после стольких пасмурных дней – уже счастье. А может это так действует адреналин, предвосхищая решительный бой всем этим домам, и людям их населяющим, и всему обществу их создающему? Скорее все-таки последнее.
Протест настолько сладок, настолько упоителен, что зачастую не замечаешь элементарных вещей творящихся у тебя под боком. А тем временем дисплей за водительским креслом разрывался каскадом «сенсационных репортажей с места событий», за силуэтом памятника родины взвился черный дым далекого пожара а люди тревожно перешептывались. Но что нам до того как живут смертные – события творящиеся у нас в голове куда интереснее!
Этот день явно учил замечать, учил настолько хорошо, что в последующем такие ошибки мною более не совершались, но сегодня им суждено было навсегда изменить мне судьбу….

Веселый ветерок трепал прошлогоднюю траву. Над водой широкой реки нависла одинокая ива, а противоположный берег отсвечивал огнями множества частных домов, укромно засевших между уютных садиков. Вверх по течению шли почти девственные леса, а почти нетронутая человеком земляная дорога вселяла мистическую, и почти реальную жажду путешествий.
Он любил это место. Не потому ли его можно было видеть под ивой так часто, не по тому ли с такой тоской и страстью всматривался он каждый раз в скрывающийся за поворотом дороги путь, словно пытаясь прочесть: что же там, дальше.
Но ни разу еще он не решался заглянуть за тот холмик, скрывающий продолжение дороги. Ведь знай – какова природа молнии – чарующий бог войны тут же исчезнет, а взамен придет что-то вроде унылой теории атмосферных явлений.
Вот так бережно, хранил парень мистику этого места. Даже отсвет его любимой курительной трубки ароматом табака немецкого сорта не тревожил блеска звезд в водной глади и свежести прибрежного ветерка.
Ему нравились сумерки, мягко ложащиеся на небольшой провинциальный городок, в котором он родился, в котором прошло его детство и который все так же нес в себе множество сказок, не смотря на суровый прагматизм «правил успешности», так щедро даруемый социальной рекламой.
Этот вечер был особенный. Объяснение «почему» так и не пришло ему в голову, не смотря на тщетные попытки тренированного академического разума прийти к какому либо выводу. Скорее всего – объяснения просто не было.
Была лишь весна, вечер, легкий туман над изгибом реки и несколько огоньков на том берегу. По небу разлился лунный свет. А душу как всегда в этот миг наполнили сотни ассоциаций.
Века. Дух сотен веков прошедших по сей земле поколений вновь рождал перед глазами целые хороводы образов. Величественные, смелые и вечные, они неслись сквозь грудь неудержимым потоком, зовя душу устремиться вслед, разлиться над этим благословенным краем тысячью маленьких капелек, унестись вслед ветру, чтобы пронестись над землей подобно легендарному ястребу….
Встретить их теперь можно разве что в зоопарках. Мир в котором доводилось жить был словно не создан для него. Этими чудесными эмоциями нельзя было ни с кем поделиться, как, собственно, и любовью к истории. К прошлому. К духу веков и порослью событий. К величию и бессмертию, к героям, витязям. Бесконечно честным, отважным, бесстрашным и уверенным. Что словно из далекого и незримого края взывают к нынешним поколениям с призывом опомниться.
Мир катился в трамтарары. Верх человечности, - память о предках объявили персоной нон грата в современном мировоззрении. Книг по истории становилось все меньше, достать их было все труднее а интернет ресурсы на темы событий минувших становились лишь архивными напоминаниями международного саммита по этике, когда пять сотен ведущих социологов, этиков и психологов единогласно признали всемогущую Клио непотребной, а значит – и мертвой.
Но не могли они отменить воспоминаний, не могли снестивсе что говорит гласом тысячелетий – развалины дворцов, стены городов и крепостей, останки государств и целых цивилизаций. Слишком много этих «костей» разбросаны по миру, и быть того не может чтобы не было тех, кому интересен их молчаливый, но такой богатый язык векового безмолвия.
Именно он.
Рука медленно расстегнула молнию куртки, извлекла из внутреннего кармана трубку и пачку табака. Этот вечер останется с ним навсегда и никто не всилах разрушить в его сердце воспоминаний о сказке сокрытой в этом месте. И к чертям все условности и ритуалы девственности. К чертям, если в сердце его живут духи этих мест.
Огонек разгорающейся трубки осветил лицо. На лице парня играла счастливая улыбка. Так улыбаются разве что дети, заслышав о счастливом конце бабушкиной сказки.
Теперь ничто не собьет его с намеченной тропы. Общество может его и не достойно, но достоин ли он того, чтобы в нем жить? Того чтобы в нем бороться, чтобы умереть за собственные убеждения?
Лишь сильным это под силу. Лишь сильные могут изменить мир. Именно об этом шепчут молчаливые камни, поют сквозняки древних крепостей, стонут вековые деревья. Этому учит история.
Парень улыбнулся еще шире.
А теперь – пусть только попробуют!


Праздная ностальгия – не слишком хорошее чувство перед решительным действием. Не соответствует атмосфере, недостаточно дешевого пафоса и прочих штучек, чем в основном напиханы прелюдии к многочасовым сценам драк и сражений современных боевиков. И вообще – это не интересно. Так нельзя. Ты меня понял?
Сергей привычно поднял бровь. Наиграно – апатичный тон как всегда не соответствовал содержанию «морального втыка», но это было тоже привычно. Не привычным было сидеть перед дверями с неприметной цифрой «39» и более приметными листами с жирными буквами «Секция: социология», прилепленными наспех скотчем, и чувствовать себя маленьким человечком. Вновь вернулось противное, но такое уютное чувство «винтика из системы» и вместе с ним – жгучее желание этой системе поддаться.
Ну уж нет. Или да… НЕТ!
- Ты чего вскочил. Готов заходить?
- Сережа, благодарю тебя за помощь, и вообще – за все. Но давай я как-то уж сам решу.
-Ну, как знаешь, - пожал плечами, - Только если что….
- Прекрати! И без тебя тошно.
- Ты готов. Успокойся.
- Да, - я схватился за лоб, словно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли, - Нет. Не готов. Я все выучил, тема мне хорошо известна. Я много лет изучал ее с разных сторон….
- И потому не стал аспирантом, - он улыбнулся искренне, лукаво, как всегда.
- Не важно. Я филигранно разобрался в сути проблемы, могу апеллировать с помощью логики сколь угодно. Проблема только с фактами. Все из истории, ничего по дню насущному.
Сергей покачал головой, корча из себя доктора у постели обреченного пациента.
- Ну что ж поделаешь..., - развел руками он, - приводи из истории. Это же не запрещено. Пока.
- Вот в том то и дело! – прилив эмоций сказался благотворно, ко мне возвращалась утраченная уверенность и нахальство, - Именно потому я здесь. Именно потому они услышат от меня лишь воспоминания о временах величественных, о славных, великих людях. Не в пример серой и унылой современности!
- Ты параноик.
- Да Сергей, спасибо. - бросил я, заканчивая с оттяжкой, - Зна-Ю!
- Вот и хорошо,
МЫ оба кивнули удовлетворенные беседой. Сергей, казалось, всегда был таким. Внешний снобизм, отсутствие уважения к окружающим и флегматичность в действительности являлось лишь искусной маской тонкого психолога и очень глубокого человека с, как ни странно, глубоким чувственным миром. Все больше убеждаюсь – такой образ романтика является самым жизнеспособным. Давление общества оставляет нам все меньше места для эмоций, переживаний и духовной стороны жизни. Маховик современной жизни слишком мощен и затягивает любого, кто хоть чуть-чуть потдасться его губительному ветру, и только полностью от него оградившись можно сохранить хоть немного себя, для себя же. Не знаю даже – хорошо это или плохо, но в нашем мире осталось лишь две дороги у перекрестка с развилкой «для себя» и «для людей». Третьего не дано. К сожалению.
- О чем думаешь? – в монолитной, будто высеченной из цельного куска гранита, фразе, послышались нотки тревоги.
Я качнул головой, чувство противоречия разогрелось до белого пламени. Грудь не выдерживала наплыва волнения.
- Не знаю. Все очень запутано. Сомнений много, а задач все больше.
- Если подменить сомнение ответом, может выйти отличный каламбур. Есть старая поговорка: подай свои слабости как сильные стороны, и тебя никогда не победят.
- Это намек?
Оттеняющие косой тенью стену, латунные часы с маятником пробили одиннадцать. Поток времени был неумолим.
- Почему же. Нет – просто дружеский совет, - он улыбнулся, блеснув взглядом шкодливого мартовского кота, - подумай.
- Ну-ну. Храни свои тайны.
Иногда нас бесят простые вещи. Урчание реакторов автомобилей, рекламные дисплеи, интерактивные витрины что отсвечивают не совсем пристойными барышнями с умными глазами, предлагающими вам что-то совершенно ненужное или же просто – свистящий кран. Но чаще всего нас раздражают люди с их может и тонкими, но такими въедливыми привычками все усложнять. И уж тогда – лучше бы все витрины, дисплеи и реакторы, чем люди!
- А по простому нельзя? Скажи просто – что мне делать? Как лучше вести. У тебя побольше опыта в выступлениях и диспутах….
Он поднял очи горе, развел руками.
- Нет. Твой случай уникален. Ты, пожалуй, единственный человек в этом здании, которому не нравиться решительно ВСЕ.
Я вздохнул. Часы стены упорно тикали, размашисто качая свои маятником.
- Ну что ж. Обреченным терять все равно нечего.
Дверь дернулась, объявление на ней слетело и повисло на одном угле. Ангелом смерти выглянула милая девушка с лицом полным невинности и детского восторга, дрожь в груди сменилась могильным холодом, а присутствие Сергея все сильнее вселяло обреченную веселость.
- Первый курс, - шепнул друг.
- Покажем как умирает гвардия? - Кивнул я.
Он легко хлопнул меня по плечу.
- Девушка с важным видом прочистила горло.
- Вы по теме «Социология в контексте прошлого и современности»?
Интересно, она долго запоминала название моей темы?
Я медленно встал, резким движением пальцев расправил полы плаща, - в нем конечно жарко, но на бой нужно идти в лучших доспехах и выглядеть как можно эффектней, а он, черный, с длинными полами и широким запахом превращал меня в героя рыцарских романов. Ну-у, по крайней мере, мне так казалось.
Плывя к выходу, медленно, словно в замедленном ролике ступая, в голове роились лишь сомненья и страхи. Руки заметно тряслись, и пришлось схватиться за край кармана, дабы хоть как то скрыть волнение. Но они этого видеть не должны.

Доктор социальных наук, Казимир Леофанович Алдевский был в приподнятом расположении духа:
Второй день конференции проходил гладко. Я даже не ожидал от своих студентов, а особенно – аспирантов, такой завидной стабильности. Все выступления соответствовали методологическим требованиям европейского научного сообщества. Недоработки конечно встречались, но они были чисто техническими, и касались лишь неопытности, но не ошибки наставников. Моя кафедра работала более чем достойно!
Теперь оставалось лишь пожинать лавры, ловя завистливые взгляды иностранных гостей. А среди них были такие значительные фигуры как глава кафедры истории социологии Карлова Университета Праги, Нью-Йоркского университета социологических и антропологических исследований, а что особенно радовало – Московского Института Глобальных Исследований. Эти холенные лица, эти хищно бегающие глазки что жадно пытаются достать твоего подопечного иногда банальным, а иногда просто садистским вопросом и сколь гордо чувствовал я: подопечные в основной своей массе могли достойно парировать, а иногда даже ответить. Напряжение, всегда царящие над головой главы комиссии анализа, в роли которого выступал ваш скромный слуга, постепенно рассеялось. Я уж позволял себе едкие шуточки и иронии в стиле «Европа начинается у нас, а не в Нью-Йорке», хотя, право признаться, это было весьма опрометчиво, как в аудиторию вошел очередной докладчик.
Сперва долго не мог его вспомнить. Парень выше среднего ростом, худощавый, со щегольским, но весьма опрятным плащом произвел на меня весьма сумбурное впечатление. Волосы его были взъерошены, а пальцы руки властно заправлены под запах, словно был то не кто иной, как Наполеон в молодости.
Ну конечно! – вспомнил я, каких многих хлопот доставило мне принимать у него экзамен с социологии. А точнее – скольких перездачь и усилий, как с его, так и с моей стороны. Он относился к тому виду людей, которые уяснив себе что либо по какому-нибудь вопросу, совершенно непробиваемы для всего, что идет в противоречие с их суждением. Консерваторы, что свои убеждения ставят выше любых логических или академических авторитетов. Такие люди очень нежелательны в кругах светского общества, а тем более, общества академического.
А он был тем человеком, которого я бы менее всего хотел видеть в науке. Его удел – писать статьи для мелкого журнала, хотя и там его зловредность была бы слишком велика.
«Ну что ж», буркнул я себе под нос, пока данный субъект устраивался за потертой трибуной (а столько раз говорил Елене Викторовне о необходимости обновлении мебели, или хотя бы представительской ее части; перед гостями стыдно!). Зал затих, Настенька объявила имя докладчика и тему выступления.
Что мне сразу не понравилось – так это его фамилия. Совершенно неброская, незапоминающаяся она все же была не похожа на множество других, с какими доводилось мне сталкиваться за долгие годы педагогической практики. Как только она прозвучала, все сразу же стало ясно. Образ прошлогоднего экзамена всплыл в моей памяти так ярко, словно был он событием дня вчерашнего.
В результате очень бестактного и совершенно ненаучного спора я рекомендовал этого молодца на исключение, но протекция Лидии Валентиновны, нашей уважаемой зав кафедры истории философии заставило меня изменить решение и выдать этому деятелю диплом. И вот теперь, стоя на трибуне в едва заметном волнении, он слегка вздернув голову обводил дерзким взглядом амфитеатр аудитории, будто на скамьях собрались его подданные, а не коллеги и учителя.
Тягостная минута молчания, видимо, долго планированная им для пущего пафоса и эффекта, наконец, закончилась. Раздался резкий, но весьма приятный голос, в глубине нот которого все же закралась дрожь волнения. Аудитория оживилась.
Был бы уполномочен, не пускал бы таких….
- Добрый день уважаемые господа, - он сверкнул темными глазами в сторону комиссии, - уважаемые гости, доктора. Я хочу предоставить вашему вниманию плод весьма длительных наработок и размышлений, к которому меня побудило состояние современного общества. Не смотря на то, что тема моего доклада касается социологии, я хочу обратиться к ее истокам. А именно науке, что сделала ее такой, какой она есть сейчас. Этой альфе и омеге современной научной мысли. Началу всей методологии, основе для философии. О истории.
Внутри меня что то оборвалось. Я чувствовал, я ощущал - будет плохо. И знал – так и будет. Но где-то в глубине души надеялся…, а он эту надежду убил одной фразой. Ну что ж, придется сегодня уничтожить своего. Лучше меньшее зло во избежание большего, лучше пожертвовать им.
Рука доктора социологии по привычке потянулась в карман. Наверное – за таблетками.

Казимир Леофанович встал, оттянул галстук и распахнул рубаху на одну пуговицу. Было ясно – настроен он агрессивно. В какой-то момент казалось, парень дрогнул, но мелькнувшая на лице легкая улыбка и сразу же окрепшая интонация рассеяли любые сомнение. Будет бой.
Аудитория это явно заметила. Зашевелилась даже галерка, а торцовая дверь скрипнула, впуская крадущуюся фигуру тревожного Сергея. Воздух начал сгущаться.
- Решением мирового конгресса мы отказались от истории как от науки. До этого международный педагогический конгресс принял решение убрать историю из списка общеобязательных дисциплин школы. Теперь же вижу необходимым обратить наши взоры на то, чего же мировое интеллектуальное сообщество этим добилось. Около года назад Лондонский Независимый Институт социологических исследований пришел к таким неутешительным фактам.
Он прочистил горло и взглянул на разложенные бумаги.
- Спустя три года новой школьной практики заметна потеря интеллектуального потенциала у тех школьников, кто уже не застал историю в перечне своих предметов, на лицо – деградация подрастающего поколения, явное снижение креативности, оригинальности и прочих проявлений индивидуальности у подрастающего поколения. Вывод института – через несколько лет мы будем иметь отличное стадо баранов, но не личностей!

Волнение наконец прошло, оставив место все нарастающей эйфорие. Наконец я поступал так, как считал нужным.
Зал взволновался. От передних рядов и до галерки пошли перешептывания. Когда портативные переводчики зарубежных гостей, наконец, справились со своей работой, на лицах многих статных господ возникло выражение недоумения. «Как можно?», - читалось в их глазах. Я просто торжествовал. Страхи и сомнения тут же ушли, оставив место лишь безудержному веселью. Настал момент, когда терять уже нечего, мосты сожжены и остается лишь идти вперед. Без компромиссов, уступок и слабостей, до самого конца!
Я ехидно улыбнулся, отложил ставший уже ненужным конспект выступления и продолжил, гордо выпрямившись над трибуной.

Доктор волновался с каждым мигом все больше:
Он буравил взглядом меня. Именно меня – могу поклясться! Его темный, пронзительно острый взгляд знал, кому бросать вызов. И он его бросил, а я, как глава комиссии не мог не ответить. Весь авторитет, и как следствие, вся ответственность за происходящее схлестнулись с моей совестью, вызывая в душе множество противоречий. С трудом подавив эмоции и еще более ослабив галстук, я выступил навстречу этому разбушевавшемуся поклоннику мертвых богов.

Сергей стоял в тени арки авансцены, тревожно всматриваясь в лица присутствующих. Можно было ожидать любой реакции, но не настолько радикальной. Казимир Леофанович Алдевский, кажется, готов вот-вот броситься на парня и разорвать его в клочья. Но это было очевидно с самого начала. Кто имел с ним дело хоть раз, уж никогда не скажет что в мире может быть человек более подверженный влиянию системы, чем этот профессор. Но трибуна гостей, их реакции, тревожные перешептывания с каждым новым словом становились все более заметными и активными. Было ясно – сейчас весь «правый гнев» европейского академического сообщества обрушиться на бедного друга. Обрушиться и раздавит.
Но это было самым интересным. Парень улыбался, он был уверенным. Он шел насмерть с гордостью, и это нельзя было не уважать. Такой сложный человек не мог иметь простых друзей. А он был совсем не прост.
Ха! Он всегда любил драму. Даже в самых мелких вещах. Любой анекдот или сплетню мог превратить в эпическую историю про смерть, предательство, подвиг и славу. Правда, пафосным он не был. Пафосу относился весьма отрицательно, считая его чем то недостойным.
Сергей улыбнулся.
Как там…, «кругом дерьмо, герои умирают без пафоса». Кажется, так звучит его любимая фраза.

А его наступление только начиналось.
- Но мы забываем то, о чем говорил нам даже такой нигилист как Ницше. Каким бы ни была эпоха, история была, есть и будет неотъемлемой частью жизни человека. Тот, кто лишен истории, лишен и своего естества, самоопределения в обществе. Человек не может так просто отказаться от части себя, особенно - во имя весьма призрачной пользы, да так, чтобы после этого не ощущать недостатка. Мы отняли часть личности – личность историческую, не дав людям ничего взамен. Мы забрали учителя, на уроках которого учились сотни и сотни поколений до нас. И кем же мы себя возомнили? Может: Богами!
Нью-йоркский доктор социологии от неожиданности выплеснул содержимое стакана себе на штаны, сидящая подле суховатая женщина неопределенного возраста, гневно сверкая стеклами очков в строгой оправе, порывалась встать и выйти. Казимир Леофанович, наконец вскочил. Увидев это, зал облегченно вздохнул: «давно бы так».
Голос доктора сорвался с гневного на пискливый.
- Социологическое исследование даже столь авторитетного института не позволяет вам, молодой человек, ставить под сомнение новый курс государств, цель которых настолько честна, насколько священна!
Парень усмехнулся.
- После того как вы отринули память о своих предках как ненужную для ума информацию, - вызывающее выражение его лица сменилось хищным оскалом, - осталось ли в вас еще хоть немного святости?
- Вы делаете подмену понятий…, - срываясь с гнева в жестокую отдышку, парировал тот, - Уже доказано международными съездами…. Уже освещено исследованиями ваших коллег, что история не может быть отдельной наукой…. Она не точна, не имеет достаточной меры объективности…. Не несет в себе рационального зерна. Она бесполезна!
Он протер пышущий жаром лоб платком, что тут же полностью промок. Сидевший в центре гостевого стола высокий доктор философии Кельнского университета встал. Тряхнув роскошной гривой седых волос, жестом потребовал слова. Перепуганная до смерти Настенька подала микрофон.
- Молодой человек, - раздался сухой голос электронного переводчика, настигая тихий но чеканенный сталью, немецкий, - вы что, собираетесь поставить под сомнение единогласное решение мировой интеллектуальной общественности?
Докладчик уперся локтем в трибуну, манерно кивнул, оттягивая жест.
-Да!
Казимир нервно тер лоб мокрым платком, ловя капельки пота губами, Настенька готова был расплакаться а глава методологической части Лемира Онаниевна кралась к выходу, явно с целью призвать на помощь силовые структуры.

Сергей хмыкнул. Просто, картина «Падение Польши» в ее лучшей интерпретации. Кругом предательство, шпионы. Верные дети нации подавлены горем и несправедливостью, а посланцы нового порядка уже зачитывают жестокий приговор. Идеалы пали, растоптаны и раздавлены кирзовыми сапогами корыстливого нигилизма, бьет колокол, гремит оружие. Русские гренадеры за дверью готовы раздавить остатки того, что некогда было «Великой Польшей от моря до моря». Блеск! Мэтр сегодня - Он, и честь имею зваться его другом!

Почтенный немец провел пальцами по аккуратной седой бородке. Вновь зазвучал пластик переводчика.
- Мы недавно пережили момент историцистского кризиса. Увлечение прошлым стало повальным, возникло огромное количество легенд, мифов, а они в свою очередь поставили обычного человека перед таким количеством «истин», что он просто в них тонул. Когда человеку сложно сделать свой внутренний выбор, он идет к саморазрушению, начинает сомневаться в каждом своем шаге и как результат – уничтожает себя изнутри. Яркий пример мы имеем с обществами реконструкторов различных эпох прошлого. Увлекаясь так называемыми «переодеваниями», люди не просто воплотили быт, манеры и идеалы прошлого в театрализированное шоу, но и сделали его из милого хобби в часть своей жизни. Они просто таки отмежевали себя от окружающего мира, полностью растворившись в своих грезах. Социальным службам просто пришлось вмешаться.
Докладчик коротко кивнул.
- В результате этого «вмешательства» погибли люди.
- Да, да, молодой человек. А все почему? Эти самые «реконструкторы» стали вершить сопротивление здравому смыслу. Они подняли оружие на людей, что просто хотели им помочь. Что как раз доказывает степень разрушения личности при чрезмерном увлечении прошлом.
Молодой человек усмехнулся, зло блеснув глазами.
- Подняли мечи на автоматы? Социальные службы? Да власти попросту натравили на них спецназ! Это не была попытка помощи врачами душевнобольным, это был разгон любителей прошлого, а любовь эта попросту не вязалась с точкой зрения государственной власти. Они пошли против системы….
- Но какой! – вскрикнул, словно пересилив что-то могущественное, Казимир Леофанович, сотрясая воздух пухлыми кулачками, - Они пошли не против властных, или авторитарных структур насилия. Они пошли против здравого смысла! Община больных идиотов, разлагающая общество изнутри…. Другого выхода не было!
Голос профессора сорвался, казалось, на невыносимом рыдании, хотя им была лишь жуткая отдышка и нервные содрогания грудной клетки. Его согнуло, но парень уже, казалось, этого не заметил. Враг был повержен, но общество….
- Люди просто пошли против, и поплатились. Мы, ВЫ! - строили общество гуманизма, справедливости и свободы слова, но получили ту же диктатуру лишь в другой обертке. Пусть все кругом заклеено радостными лицами людей и символами согласия, но в действительности – сказано властью: уничтожить, уничтожено оно и будет. А все просто: в Европе следом за Америкой к власти пришли прогрессивисты, радикальная партия идущая по пути гуманного всеобщего развития. Ее люди заняли ведущие посты в парламенте совета Европы, ясно по чьей протекции, а в результате….
- Я вас прошу, только без политики! – доктор уже не кричал, он молил, - у нас научная конференция….
- А что, - пара темных глаз пронзила его пухлое тело, - у нас политика более не входит в число предметов социологического исследования? В моей теме было указанно не только прошлое, но и современность.

Глядящий из тени арки Сергей, казалось, готов пуститься в пляс. Пока не исчерпано регламентное время, никто не сможет заткнуть рот выступающему. Развитие свободы слова дошло до своей граничной черты – и все бессильны пока система играет нам на руку. Это был блестящий бой, и я, и все присутствующие не забудут его, хотя дружище, конечно же, поплатится за свое вольнодумие. Академическое будущее отныне для него заказано. Бой – за ним, но война - проиграна.
Молодой человек улыбнулся: но зато КАК!
>

<А сотни глаз амфитеатра были прикованы к пышущему гневом пареньку. Плащ растрепался, расстегнувшийся пояс повис хвостом Нечистого. И он, перестав быть таким опрятным, на миг для аудитории превратился в комок протеста и непримиримости.
- Нарастание кризиса в современном обществе, конечно же, не вызвано отказом от истории и всего, что с ней связанно. Она – скорее катализатор процесса цепной реакции нарастающих кризисов! Ответьте мне: когда у пациента больная печень, врач же не удаляет ее, он лечит? Ведь так?! И если что-то болит, его нужно лечить, а не избавляться! А мы режем все, что кажется больным, даже не задумываясь о будущих последствиях.
Строгая леди, что все время этой феерии пыталась покинуть зал, наконец схватила микрофон, и дрожащими от лютого гнева губами осыпала зал рваной сталью немецких фраз. Переводчик хрипел, пытаясь поддерживать ее децибелы.
- Это – не ампутация. Ваши знания этого поступка убоги и поверхностны….
- Они достаточны, - мягко парировал докладчик.
- …Не перебивайте! Вы не знаете корня проблемы, пытаясь закрыться тем очевидным, что лежит на поверхности. Сложнейшие социальные проблемы развития этических императивов современного общества не допускают убийственного влияния информационного нигилизма, - дама поперхнулась, закашлявшись; прочистила горло, - мы должны ограничивать, ограничивать и еще раз ограничивать дабы обезопасить простых людей, лишенных специальных душевных или интеллектуальных качеств, от засилия противоречивых полумифов! Дабы их личность могла выжить в….
- Современном обществе, которое вы и создали. Скажите, профессор…, ой, простите – доктор Кальдрами, если верить шестому параграфу вашей книги «Развитие типов государственности», когда политическое устройство начинает угнетать человека, человек меняет государство сам - насильственно, либо это делает просвещенный аппарат власти, дабы этой самой власти не лишиться. А вы, доктор, вы – и сотни таких же как вы стали архитекторами государственного строя в котором как не крути, во всем будут виновны старые традиции. Экономические кризисы, военные конфликты, социальные проблемы, да что угодно – все это, если верить СМИ, порождения пережитков прошлых лет, которые мы никак с себя не сбросим. А теперь я хочу вас спросить, доктор, - он угрожающе навис над трибуной, словно желая обжечь вжавшуюся в кресло даму своим дыханием, не взирая на отделяющих их шесть метров авансцены, - когда закончатся науки, к чему мы перейдем? Может – к людям? Скажем – пережитком станет…, человеколюбие? И я более чем уверен! Вы оправдаете и это, только ради того, чтобы созданная вами система авторитарных демократий могла существовать! Время этого государственного строя прошло, и ему пора измениться, но вам это не выгодно. Пока не грянет час, и мир не взорвется в пламени общественного давления, пока это пламя не сожжет все и вся на этой проклятой земле, вы не отступите. Пытаясь удержать в руках прошлое, вы разрушаете память о нем, но рано или поздно система станет неуправляема, и….
Он в гневе мотнул головой, словно подавляя проклятие, продолжил.
- А кто из нас и консерватор, так это вы!
Звякнул колокольчик, нависшее над трибуной табло отметило конец времени. Зал взорвался. Из задних рядов вскочили самые обескураженные, Казимир Леофанович, ощущая в руках вернувшиеся полномочия, тут же рвался к трибуне. У выхода показались двое в форме университетской охраны. Низкая и добротная зав учебной частью гордо зыркала из-за их спин, словно уже вкушала сладкую карамель сцены возмездия.
Парень все понял. Пик славы прошел слишком быстро, и теперь пещера с сокровищами начала рушиться, грозя похоронить под своим сводом незадачливого героя. Он отвел ногу назад, резким движением смахнул со стола конспект. Сонмо листов рассыпались под ноги грозно приближающимся академистам.
Сергей махнул рукой и скрылся под аркой. Осталось одно – бежать пока не пришибли.
Словно сорванец разбивший окно, бежал он сквозь рвущиеся к нему руки. Бежал позорно, почти панически, не имея другой возможности и не видя иного выхода. Когда вереница вопящих, дергающихся и сующих руки тел кончилась, и спасительный выход хлопнул тяжелой дверью, в коридоре его настигло еще большее разочарование. Двое из милитаризированной охраны университета, напущенные верной рукой Лидии Онаниевны, бросились ему наперерез. Чья то случайно подставленная нога бросила одного на пол, и он растянулся по ковру, со стоном сраженного тура. Второй же был все так же неумолим, и налитые кровью решительности глаза были тому подтверждением.
Недавно родные и привычные, а ныне серые и мрачные, словно тюремные, коридоры неслись неумолимым потоком. Пролет за пролетом, ощущая за спиной тяжелый топот погони, несся он сквозь университет от гнева общественного мнения, периодически оглядываясь, дабы проверить – насколько общество им недовольно.
Парадный холл мелькнул совсем рядом. Не заметив как перемахнул через пару вазонов, круто завернул ухватившись за ребро колонны и сшибя по инерции расставившего руки охранника, выпрыгнул навстречу осеннему солнцу.
«Свобода!» – мелькнуло в голове, но тело остановилось только по ту сторону дороги. А по улице неслись автомобили, спешили кода то прохожие. И никому не было дела до собравшихся под парадным входом толпы негодующих, и таких смешных, академистов.
Парень отдышался, тряхнул головой и улыбнулся.
«Вот и все». Он тяжело вздохнул, послал про себя проклятие, и огляделся по сторонам. Немного далее, вниз по улице, сквозь боковой выход выскользнула знакомая фигура.
Парень сел на каменный парапет, отделяющий расположившийся напротив университета парк от проезжей части, достал из-за запаха пиджака трубку, набил ее табаком и задумчиво раскурил, глядя как толпа врагов постепенно всасывается назад в здание. Среди них вряд ли можно было бы назвать многих, кто его действительно не любил. Сегодняшняя сцена, не смотря на всю свою экспрессию, ничего не изменила. Большинством овладело обычное желание поглазеть – а чем же все кончится.
Он улыбнулся.
Глупо как то все вышло. Ожидал вступить в просвещенную дискуссию, а вышло грязеобливательство какое то. Словно в парламенте….
Трубка успела хорошенько раскуриться, когда подоспел Сергей.
- Ты жесток и хладнокровен, как герой дешевого боевика! – улыбаясь, хлопнул он товарища по плечу.
Тот пожал плечами.
- Не думал что так все выйдет. Столько времени готовится, а в конце…. Дал волю чувствам. Не правильно все было….
- А если бы не дал? – Сергей вернул своему облику былой холодок, лишь пара серых глаз продолжала светиться, - Да тебя бы растерзали за живо на своей родной территории все эти снобы и интеллектуальные маньяки. Ты их физиономии видел?
Некоторое время сидели молча, пока Сергей не извлек из сумки бутылку Темного Ирландского.
- Пиво? Нет спасибо, дружище. Как то не хочется.
Дружище не долго думая откупорил и влив залпом добрую половину содержимого, громко прочистил горло.
- Как знаешь. Я после такого нервного перенапряжения просто не могу отказаться.
- Какого? А…. А во мне все будто сгорело. – парень поднял глаза, - Все пропало, Сережа. Все кончено. Вся жизнь…. Все, чем до этого жил…. А ведь думал – убедить. Думал – как нибуть подействовать на окружающий мир, его взгляды…. Будь проклят! Будь он проклят!!!
Крик сорвался и застрял во взглядах недоумевающих прохожих. С ветвей растущего за спиной каштана слетело две вороны. Небо начало хмуриться. Запахло дождем.
- Ладно тебе. Утешать не буду – сам знал, на что идешь. Обходи теперь университет десятой дорогой, и молись чтобы в министерство петицию не отправили. Но если говорить о значимости твоего поступка…,

Сергей улыбнулся. Я не могу вспомнить, когда еще он так тепло и добро улыбался. Я самопроизвольно схватил его руку, крепко пожал. Он ответил тем же.
- Это было гораздо лучше, чем если бы ты даже и отстоял свою позицию. Я имею честь знать тебя.
Мы обнялись, потрепав друг дружку по плечам, будто бы перед долгой разлукой.
- Спасибо, спасибо, Сереж. Теперь, позволь мне побыть немного наедине с собой.
Он молча кивнул. Взглянув на меня еще раз, - словно желая получше запомнить, резко развернулся и зашагал прочь. Табак в трубке потух, его остатки звездной россыпью разлетелись по сыреющей мостовой. Дождь приближался.
>

Бывает две разновидности начал. Первая: «Сразу всё пошло наперекосяк», вторая: «Ничто не предвещало неудачи».
Прыгая с триста шестнадцатого этажа здания мегакорпорации «Дошироллтон», миллиардерша-убийца Червона Рута была уверена, что ничто не предвещает неудачи.
Утром девушка легко вычислила жертву с помощью силиконового навигатора, встроенного в правую ягодицу. Имя слабого существа значения не имело, он был удостоен прозвища «Ноль» – обычный затюканный олигарх с годовым оборотом небедной провинциальной планетки в бумажнике.
На здание Червона вскарабкалась по фасаду, удачно попавшись в поле зрения репортёрского простолёта. Коридор здания мегакорпорации, выдержанный в чёрно-красных тонах, прекрасно гармонировал с её одеждой, лаком для ногтей и губной помадой. Ветер красиво шевелил упругие металлизированные волосы Червоны, когда она висела, уцепившись одной рукой за балконную решётку. Правым глазом убийца самонавелась на цель, в левом настраивалась, приятно жужжа, камера видеофона. Нарочно уменьшив скорость падения крыльями чёрного, как кладбищенская ночь, плаща, красавица Червона снаряжала пистолет. Стрелять девушка, конечно, не собиралась: стрельба – это совсем не уровень, так уже давно никто не убивает; просто, приземлившись, она собиралась принять эффектную позу, изученную по фотографии в последнем номере журнала для девушек-убийц «Сдог», и уже неоднократно отрепетированную перед зеркалом. Там как раз применялся пистолет, желательно – свежий «Клуни» семидесятого калибра, исполненный в стильных чёрно-золотых тонах.
А на девяносто шестом этаже всё пошло наперекосяк. Пола плаща зацепилась за дурацкую рекламу, и Червону завертело, как челнок космобайкера в водовороте чёрной дыры. Она могла ещё выровнять падение, но тут, как назло блеснула вспышка фотокамеры, потом – ещё одна, и убийце, вместо того, чтобы сосредоточиться на приземлении, пришлось сверкнуть глазами, поправить чуть съехавший топ и развернуться, чтобы в кадр попала модная катана из розоватого сирианского сплава.
Глупый жертвец – единственный человек, который не заметил красивого полёта Червоны, присел от ужаса, когда сзади него с грохотом вспучился асфальт. Он даже не пытался развернуться, только зажмурился, ожидая смертельного удара в область ДНК. Когда ничего не произошло, человек медленно открыл глаза. Зеваки стояли, раскрыв рты, жадно снимая происходящее на камеры, встроенные в расчёски и визитки. Убийца пыталась выбраться из ямы, морщась от боли. Из ноги, повреждённой от удара об веганский асфальт, самый прочный в восьми галактиках, выпало несколько чипов.
- Уберите камеры! Уберите их к чёрту! – закричала Червона, всё ещё стараясь принять какую-нибудь позу, полную угрозы и эротизма.
Крах великих столь же притягателен, как и триумф. Яркие вспышки засветили оба глаза, от перегрузки сетчатки сам собой включился видеофон, настроенный – о, Боже! – на номер заказчика. Убийца попыталась заплакать, чтобы хоть как-то испортить картинку позора, но ничего не получилось – слёзные железы она удалила ещё в детской группе школы убийц.
Завыли сирены. Это была последняя капля. Провал, да ещё и попадание в полицию – на этом карьера убийцы кончается, и начинается карьера межгалактического клоуна.
Кто-то ухватил Червону подмышки, выдернул из ямы и хорошенько встряхнул. У девушки не было сил даже выпустить отравленные выкидные клыки. Как бесчувственную куклу – сломанную, испорченную, – её швырнули на заднее сиденье тропосферного такси. Машина взмыла на полётную высоту, как раз на уровень той злополучной рекламы, и понеслась, набирая скорость, между облакоскрёбами Космополиса.
- Жива, крошка? – спросил, не оборачиваясь, водила.
Червона промолчала. Катана, гарантия на которую кончалась через пятнадцать перерождений, осталась на месте позора. Пистолет, – а за него отдано четыре последних гонорара, – разбился вдребезги. Плащ из кожи первой жертвы, разорвался. Нога сломана… Лучшая нога, какую ей удавалось сделать за все шестьсот пятнадцать лет. Какая теперь жизнь?
- Дай мне по морде! – сказала она.
- Что?
Водила даже бросил руль и развернулся.
«Небритый, хоть и блондин, – отметила Червона, – странно видеть небритого блондина».
- По морде! Быстрее! Надо отключить видеофон!
Убийца побоялась, что блондин перетрусит, начнёт ахать и попытается отделаться цеплячьей пощёчиной, но водила оказался парнем брутальным. Он ударил без замаха, тыльной частью кулака, голова Червоны, откинулась, как пневматическая груша и вмазалась затылком в пуленепробиваемое заднее стекло. Впервые в жизни теряя сознание, убийца с пятисотлетним стажем видела усмехающеюся в камеру видеофона физиономию заказчика. А потом, почему-то, надпись «FADE» на одном из давно мёртвых языков.

Всё перемешалось в голове – вокруг было такое ощущение, что время начало приостанавливаться. Хотелось кричать, что бы высвободить бурю эмоций, умолять, что бы всё остановилось и взывать к отцу, что бы тот всё исправил. У меня в голове всё никак не укладывалось, как граф мог допустить ошибку, ибо он из тех людей, которые умеют предугадывать и действовать по обстоятельствам. Неужели он ошибся? И сейчас переливающийся кинжал в руках колдуньи пронзит сердце Эллис. Девочку-эльфа, которую мы сегодня нашли, попытались спасти, дали ещё один шанс, но не смогли уберечь от неминуемой… гибели. Внутри меня что-то вновь разрывалось. Последний раз то же чувство, но более сильное, я испытывал только в день смерти матери год назад. Наверное, я уже сдавался – уже сил не было ни себя сдерживать психологически, ни брата физически, который рвался к своей смерти. Наверняка он это знал, но его двигало нечто большее, чем разум. Бросится на колдунью? Но это уже ничего не даст – не успеет, так как клинок уже близко… Боги, умоляю – сделаете что-нибудь…
Я почувствовал, что что-то сзади образовывается, набирает мощь, готовясь ворваться и обрушить всё, что в этом зале находится. И тут грянул ветер, нет, не ветер – целенаправленный ураган, снося всё на своём пути. Небольшой в диаметре, сосредоточенный на колдунье и с такой силой, что ударить клинком она не успела, а сама отлетела на несколько метров назад. То, что хотело материализоваться, лишь вспыхнуло и исчезло, а Эллис всё на том же месте застыла в воздухе, будто её ураган не коснулся вовсе. Лишь через некоторое время она медленно полетела прямо к нам, мы её поймали, а брат уложил головой к себе на колени – она опять была без сознания. Что произошло? Неужели Боги услышали мою просьбу? Сэр Уильям и его противник застыли от увиденного, и начали отступать друг от друга. Дядя к нам, а эльф к образовавшейся дыре в стене, там, куда упала колдунья, с которой слетел балахон. Она начала привставать, но лица ещё видно не было.
– Хотите сказать, что это провал? – Начала она почти шёпотом себе под нос и очень злостно. – Какая сволочь осмелилась?
Меня передёрнуло – в один момент мне показалось, что эта женщина тоже светлый эльф, но она слишком ругается, для светлых… она привстала, и стало понятно, но от этого было только хуже – колдуньей оказалась дроу, тёмный эльф.
– А ты всё такая же, моя ведьмочка. – Раздался сзади довольно знакомый голос. – У тебя всё те же плохие манеры. Стучаться, прежде чем прийти в гости, так и не научилась.
Я обернулся и увидел Агафона! Сначала не поверив, вытаращив глаза, несколько раз их прочищая.
– Я знала, знала. Только ты мастер, мог устроить нам такую подлянку. И на себя сначала посмотри, прежде чем осуждать других!
Мастер? Час от часу не легче… сюрпризы за этот вечер перевалили все допустимые пределы…
– Моя ведьмочка, чего это ты так волнуешься? Хочешь, сядем, чайку попьём? Поговорим о былом? Можно же было просто постучать в дверь. Ну, зачем было этот спектакль устраивать? Привлечь моё внимание можно и другими методами. – Улыбка у Агафона расползлась от уха до уха... нет, не ехидная, скорее искренняя. Между ними что-то было в прошлом?
– Ты ещё издеваться смеешь паскуда? Чтоб тебя демоны! – Она сделала несколько движений руками, произнеся «Шаба!»
Тёмный свет, похожий на шаровую молнию, устремился прямо в нас, но лекарь успел парировать лишь одним взмахом руки нечто под заклинанием «шаба».
– Как не красиво моя сладенькая. – Произнёс он это очень милым голосом, – он что? И вправду издевается или искренен? – Может, прекратим этот вздор и просто пообщаемся, как в старые добрые времена?
– Ах ты… – она попыталась провести ещё заклинание, но её остановил уже безымянный светлый эльф, покачав головой, намекая, что лучше уходить.
– Мы ещё встретимся, мастер Агафон. И ты ещё попляшешь у меня.
– Надеюсь, моя злючка, вы составите мне компанию? Одному скучно ведь…
Собеседник лекаря очень сильно напрягся после этих слов, и было такое ощущение, что сейчас бросится его душить, но вместо этого, сделала взмах правой рукой в землю, произнеся не понятное слово. В итоге образовался дым, ударившийся об невидимую стену, которую тотчас же поставил мастер Агафон перед нами, вытянув руку державшую книгу. Наверное, магическую. Дым этот оказался лишь завесой для отступления, так как после того, как он рассеялся – уже никого не было.
– Вы вовремя мастер Агафон. – Сказал дядя. – В руках у вас, как я понимаю, «Таэдьюм Либер»?
– Да, она самая. Прекрасная штуковина против почти любой тёмной магии. – Всё с улыбкой ответил лекарь и направился к нам. – Боже упаси, опять спящая красавица решила вздремнуть.
Лекарь начал осматривать Эллис, но дал понять нам, что здоровью ничего не угрожает. Сэр Уильям в свою очередь от помощи отказался и, откланявшись, решил отыскать отца, что бы ему в подробностях доложить о произошедшем случае.
Мы же опять несли эльфиеку в ту же гостевую спальню, только на этот раз «транспортировкой» на руках занимался лично Агафон. Вокруг вновь царила суматоха, только на этот раз уже «балом» правили служанки и помогавшая им стража убирать последствия нападения. Многие неизвестные в балахонах оказались обыкновенными людьми, но это те, которые свой последний путь оставили в нашем особняке рядом с павшей охраной. За что они сражались, собственно говоря? Что бы провести этот ритуал, но что он им мог дать? Силу и власть? Только зачем это преследовал светлый эльф на пару с дроу? Ведь это форменное предательство, что со стороны эльфов с обеих сторон не замечалось со времён Великой Эльфийской Войны. Опять куча вопросов, на которые сможет дать ответ вероятнее всего не каждый.
– Лек… мастер Агафон. – Начал я немного запнувшись. – А вы ту колдунью знаете? Ну, та дроу?
– У? Ведьму Таиру? – Загадочно улыбаясь, ответил. – Да… было у нас так, немного. Почти ничего.
– А почему с ней был светлый эльф? – Начал брат. – Это же мерзко выглядит…
– Ну почему? Если светлый с тёмным значит, игра стоит свеч.

Меня передёрнула от этой мысли… игра стоит свеч. Что это за игра тогда такая?
Мы вошли в спальню и уложили Эллис на ту же кровать, в которой она ещё сегодня лежала, наверное, полной надежд, что все её страдания были окончены. К сожалению, мы не смогли их предотвратить своевременно, и даже не знаю – стоит ли ждать повторного нападения.
– Отец сказал, что те, кто хотел убить её – ошибались. – Тихо процедил Дэви. – Но я что-то видел, что-то появлялось перед нами, и это не было иллюзией, могу поклясться Богами и своим именем. Значит, отец ошибся?
– Ребята, есть вещи, которые и вашему отцу не известно. Он умный и хороший человек, но не властелин знаний. И ему свойственно ошибаться. – Он ещё раз проверил Эллис и продолжил уже серьёзнее. – А что насчёт того явления – я сам такого не ожидал. Не думал, что мифы и легенды правдивы…
– Что за мифы и легенды? – Спросил брат.
– Ходят слухи, что один человек, именно человек, получил ангельские способности и бессмертие. Но его, естественно, не приняли на небесах и отвергли, низвергнув в пучины Преисподние на потеху самого Дьявола. Но это лишь слухи, по крайней мере, даже я так считал.
– И это существо хотели подчинить? Оно же в Аду? Как? – Не унимался Дэвид. – И для этого нужна была смерть Эллис? Зачем?
– Не знаю… сам хочу знать, но сдаётся мне, что перед нами лежащий Эльф не такой простой. Как раса Нааф охарактеризовала бы: «Эльф с предрешённой судьбой на свершение великих и исторических деяний».
– А мы можем это узнать? – Уже моя очередь подошла спрашивать.
– Нет, не можем. Только загадочная раса Нааф на такое способно, ну и ещё Высшие Архангелы.
– А с Наафами можно связаться?
Агафон лишь покачал головой, причём лицо его говорило о том, что это затея сама по себе одна из самых крупных глупостей, которую можно придумать. Не зря он упомянул, что она загадочная, даже для него. Я о них краем уха лишь слышал – двукрылая раса подобно ангелам, где живут неизвестно, в наш мир спускаются очень редко и то, по каким-то определённым своим делам. Их видели всего несколько раз за это столетие. Многие считают эту расу просто мифом и выдумками, но почему то мне хотелось в это верить, раз сам Агафон о них серьёзно заговорил.
В коридоре послышались шаги и голоса, которые звали лекаря.
– Лекарь Агафон у нас беда! – Выкрикнула ворвавшаяся горничная. – Граф серьёзно ранен и срочно нужна ваша помощь!
Что-то опять в груди защемило, и сердце стало стучать с такой скоростью, что будто вот-вот оно выпрыгнет. Ноги онемели и не хотели слушаться, но я хотел бежать как можно быстрее к отцу. Неужели прошлогодняя трагедия повторится? Не выдержу этого! Не вы-де-ржу!
– Присмотрите за госпожой Эллис! – Начал Агафон обращаясь к прислуге. – Вы двое, чего встали, а ну марш!
– Он в своём кабинете… – послышался голос сзади, когда мы уже выбежали из спальни.
Бежали мы ровно так же, как и от врагов, только сейчас не убегали, а догоняли. Что именно… хотелось бы знать, но именно догоняли. Может время неизбежного?

К счастью горничная немного преувеличила ранение отца, и наш лекарь довольно быстро справился, но настоял на том, что бы граф соблюдал постельный режим пару дней, так как вражеский кинжал всё-таки вошёл в область живота и возможно повредил печень. Нас же дворецкий Роберт прогнал, сказав мол, ничего с отцом не будет, хоть он и без сознания, а мы только мешаться под ногами будем и вообще – мы должны идти в свою комнату, так как после всех событий нам необходим сон. Спать совсем не хотелось и как можно заснуть, когда на нас только что напали, отец без сознания, как и наша гостья, а в особняке кавардак. Но под натиском взгляда сэра Уильяма мы всё-таки сдались и отправились по своим комнатам.
Я с братом сидел в моей спальне, и долго обсуждали прошедшие за вечер события. Мы погасили свет и разговорили тихо, что бы никто не зашёл и не начал причитать. Первым делом мы решали «судьбу» Стивена – выругать его за свою шутку или поблагодарить. С одной стороны он нам жестоко соврал, косвенно из-за него наша семья подверглась нападению неизвестных, в результате чего отца ранили. Но с другой стороны в итоге мы спасли Эллис, а по заверениям Агафона больше атак со стороны ордена Вэрум, так он их обозвал, не последует, а значит теперь мы все в относительной безопасности. Сэр Уильям упомянул, что к завтрашнему дню охрана поместья будет усилена многократно и тогда никакой орден не сможет проникнуть. Но всё-таки оставались вопросы, на которых нам так и не дали ответов…
– Дэви, как думаешь, почему именно Эллис?
– Может случайная жертва? Ведь она недавно прибыла в Стэрлнив?
Я немного подумал и ответил:
– Агафон сказал, что она с предопределённой судьбой вроде по изменению истории?
– Свершению великих дел, как-то так. – Поправил он меня. – Может быть, конечно, но нельзя исключать случайность. Не в том месте и не в то время…
– А как он тогда определил, что у неё судьба определённая? Он сам сказал, что судьбу видеть могут только раса Нааф и Высшие Архангелы, а значит, он или соврал, что маловероятно, или уже знал об этом нападении и приготовился, включая своей специальной книжки. – Я помедлил, заметив, как брат немного удивляется моим ходом мыслей, и продолжил умным лицом. – То есть можно сделать вывод, что Эллис не простая случайность в выборе жертвы. И Агафон был к этому готов…
– Да… в этом есть логика. А цель какая? Если Эллис предопределена на свершение великих дел, то её убийство могло сильно изменить судьбу, но и при этом орден, как их там?
– Вэрум
– Да, Вэрум. – Согласил брат. – Так вот они получали ещё и контроль над тем недо-ангелом, который, скорее всего – вырвался из Ада. – Теперь моя очередь удивляться, а он продолжил. – Именно, так как он тогда мог начать появляться прямо у нас в особняке? Неужели прямиком из Преисподнии? Нет, нет и ещё раз нет. Это говорит, что этот ангел на свободе и похоже уже в нашем мире.
– Двух зайцев одной стрелой…
– Именно, но только остаётся догадаться, почему именно Эллис, а не любая другая с такой же судьбой…
– Может, они в будущем, ну ангел и наша гостья, будут как-то связаны?
– Возможно. Я думаю нужно сначала узнать, что означает название ордена.
– Для начала нужно понять, что это за язык… – зевая ответил я.
На удивление наша дискуссия продолжалась не долго. Зайдя в тупик, мы не заметили, как уснули на диване. Ничего удивительного – день выдался весьма утомительным и до последнего момента мы и не замечали, как очень сильно устали, погрузившись в глубокий сон.

Проснулся я утром, обнаружив, что брата и след простыл. Первым делом я умылся, после этого пошёл к отцу, наведать как у него там дела. К своему удивлению я заметил, что следов вчерашнего ночного побоя в особняке уже почти не заметно, только лишь одна большая дыра в стене в одном из залов. На славу постаралась прислуга, и было такое ощущение, что ничего не произошло, но лица людей выдавали вчерашние ужасные события.
Отец лежал в своей спальне в не плохом настроении. Там же были сэр Уильям, мастер Агафон, брат и наши новые сегодняшние гостьи: герцог Паларис со своим сыном Стивеном. О герцоге я знал не многое, хоть в его доме мы бывали довольно часто. Это очень занятой человек, который занимал высокую должность в Империи. С моим отцом они знакомы ещё с очень престижной Шокенской Академии, где в молодости они вместе учились. Если сбросить внешность, то по характерам и манерам они как две капли воды, почти как братья. Может из-за этого у них такая близкая дружба? А вот его сына – Стивена – мы знали прекрасно. Он был на два года старше меня, но довольно застенчивым парнем в общении и только с нами раскрепощался и был готов порой на самые безумные поступки. Чувствуется наше влияние.
В тот момент, когда я вошёл, герцог сокрушался насчёт вчерашних событий и чуть бы не давал клятву, что все виновные понесут самое строжайшее наказание.
– Доброе утро всем! – Поприветствовал всех присутствующих и понял, что перебил человека, но никто особо этого не заметив, тоже меня поприветствовали, а отец сделал мне маленькое замечание:
– Уже почти полдень. – Не ругая, скорее упоминая…
– Так вот. – Продолжил герцог. – Я наведу информацию о вашей гостье и свяжусь с Высшим Советом Амоса. Так она не помнит своего имени?
– К сожалению, память у неё заблокирована гораздо сильнее, чем это может показаться на первый взгляд. – Ответил Агафон. – Сейчас она в саду, оправляется от вчерашних последствий.
– Как я понимаю, необходимо или пригласить посланника Высшего Совета, что бы он сам госпожу Эллис проверил или везти её в Амос.
– Последнее не рекомендуется. – Начал отец. – Возможно повторное нападение со стороны ордена Вэрум.
– Орден Вэрум, значит. – Смутился герцог. – Братья Магнус и Стивен, вы не будете против, если покинете помещение?
– Дэвид и Раймонд, сопроводите своего друга в сад. – Посоветовал отец.
Хоть нам очень хотелось послушать серьёзный разговор, но нам ничего не оставалось, как подчиниться. Благо сад находился не далеко от спальни отца и когда мы вошли в него, то сразу набросились на Стивена, завалив его на газон. Тот стал сопротивляться, а мы всё не унимались.
– Да я же пошутил! – Смеясь, кричал он.
Наверное, мы так весь день его и возили бы по земле, пока нас не остановила подошедшая Эллис:
– Простите. – Неуверенно она начала. – Может не стоит драться?
Мы сразу остановились лёжа на газоне, посмотрели в её сторону с весёлыми лицами, и она сразу поняла, что мы не всерьёз дерёмся. Какая же она наивная девочка. Мы встали, отряхнулись:
– Знакомьтесь, – начал брат, указывая на эльфа. – Госпожа Эллис, которую мы вчера нашли в лесу и в итоге спасли.
Она покланялась, как это подобает этикету эльфов, а брат продолжил.
– А это, – взяв за плечи нашего друга, обращаясь к Эллис. – Наш лучший друг – Стивен. По его злой шутке мы и находились вчера в лесу и косвенно он тебя тоже спас.
– Благодарю вас господин Стивен. – Улыбаясь и поклонившись ещё раз. – Очень приятно с вами познакомиться.
Стивен явно засмущался, не зная, что ответить и через некоторое время из себя выцедил:
– Просто Стивен или Стиви… не люблю, когда ко мне так сверстники обращаются. Чувствую себя не уютно.
В следующий час мы с чувством и расстановкой рассказывали нашему другу вчерашние события, делясь своими впечатлениями не только с ним, но и друг с другом за малым круглым столиком в саду. Стивен и Эллис изрядно повеселились от того момента в рассказе, когда мы её «испугались» в лесу. При этом я отметил тот факт, что та аура, которая исходила от девочки ни брат, ни сам эльф не заметили. Когда я об этом завёл речь, то она очень удивилась и заверила, что никакой магией не владеет, что бы устанавливать ауру «отвода» – своеобразная лёгкая магия внушения животным, которой обучают с четырнадцати лет всех эльфов, а ей всего тринадцать, как и Стивену. Вот так мимолётно мы и узнали её возраст. А мои ощущения растолковала, как наваждение в нервной ситуации. Оставалось только согласиться, ибо ей лучше знать, чем владеет, а чем нет. Но у меня осталось ощущение, что она сама и не подозревает о своих способностях. Это кстати может объяснить, почему в качестве жертвы выбрали именно её и когда наш рассказ дошёл до тех событий с ведьмой, то осторожно высказал свою идею.
– Бред, ты же слышал – она не владеет никакой магии. – Возразил мне брат. – Или ты не доверяешь Эллис? Я, лично, ничего не ощутил.
– Я верю ей, но вдруг, если она и сама не подозревает о своих способностях? – Парировал я возражение. – При этом помнишь, Агафон мне сказал, что я предрасположен к магии? Ну, месяца четыре назад? Так вот я и почувствовал.
– Сказки всё это… предрасположен он…
– А в этом что-то есть. – Заступился за меня Стиви. – Если госпожа Эллис и вправду обладает скрытными и потенциальными способностями, о которых она сама пока не догадывается, то этим можно объяснить многое, например, почему они нагло вторглись в поместье, а не попытались найти другую жертву.
– Можно просто Эллис. – Попросила девочка. Тот лишь кивнул немного смущённо.
– Кстати, Стиви, Эллис, а вы не в курсе, что может значить слово «Вэрум»? – Вспомнив вчерашний разговор с братом, спросил. По идее Стиви изучал несколько языков и интересовался историей, а Эллис… ну мало-ли.
– Да, знаю, конечно. – Ответила Эллис. – Это означает «истина» на старо-эльфийском, на котором давно не разговаривают.
– Если быть точнее, то с окончанием Великой Эльфийской Войны больше четырёхсот лет назад. – Добавил Стиви.
– Так называлось сообщество, которое на нас напало – орден Вэрум. – Сказал я.
– Орден истины? – Удивилась Эллис. – Но почему тогда имея название на старо-эльфийском, они разговаривали и произносили заклинания на языке, который был на него похож, но существенно отличался. Я такой не знаю…
– Естественно, не знаешь, – начал Стивен. – Единственные языки, которые схожи со старо-эльфийским: нынешний язык эльфов, а его используют в основном только Высший Совет Амоса, но ты его бы поняла, – взглянув на девочку, ответил. – А второй – язык атлантов, как раз, который ты и не поняла. А вэрум, то есть истина, он и там – вэрум…
Нам оставалось только удивляться, то ли от знаний Стиви (и откуда у него только такие познания в языках?), то ли от новости, что напавший орден в качестве своего языка для заклинаний использовали атлантский. Но думаю, что это уже и так без нас прекрасно знают, а нам остаётся дальше гадать – где и в чём тут смысл? Нам же никто не расскажет, но любопытство не «выключишь» как часы.
– Рей, Дэви – где у вас тут библиотека? – Спросил Стиви. – Я об Атлантах знаю совсем ничего, но думаю, всем нам будет интересна взаимосвязь между ними и названием ордена.
Мы двинулись прямо в нашу крупную библиотеку, которая была настолько огромная, что занимала два крупных зала в правом крыле особняка. Найти здесь необходимую книгу то ещё занятие, хоть они были расставлены по порядку алфавита. Здесь, наверное, можно найти информацию обо всём на свете, чего не пожелаешь.
Через некоторое время мы нашли то, что искали – старую, толстенную книжку в тёмном переплёте, на которой было написано: «Атлантида». Прежде чем открыть её, пришлось основательно сдувать пыль – давно никто не пользовался. Никогда не думал, что чтение истории нашего мира может быть так увлекательно. А может история атлантов была интересней и не хуже, чем выдуманные рассказы? Если вкратце, то эта раса погибла почти девятьсот лет назад, просуществовав около одного тысячелетия. Что примечательно, теперь мне было ясно, откуда ведётся летоисчисление эльфов – именно с гибели этой расы. Сегодня восемьсот девяносто пятый год по эльфийскому календарю, который распространён повсеместно. У нас же, в Блуменской Империи, оно ведь делится на периоды, то есть сегодня восьмой год двенадцатого периода. В каждом периоде – двенадцать лет, и через пять лет будет тринадцатый период. Но наш календарь в последние пятьдесят лет редко используется, в основном только на официальных встречах, где всё проходит по протоколу, ну и ещё в договорах. Но вернёмся к атлантам – их цивилизация была развита в те времена, когда эльфы им ещё служили, а люди были лишь дикарями и рабами. Это была величественная раса совмещающая магию, алхимию и технику, но Боги решили их покарать за свою самонадеянность и решение раскрыть истину мироздания, для которого был создан некий артефакт «Сефирот», который обладал чудовищной антисилой (да-да, меня это то же озадачило…) и ныне считающийся утерянным во веки веков. В книге указывается, что с небес прилетели Высшие Архангелы, они же Боги, с армией ангелов, и в тринадцатидневной войне атланты пали раз и навсегда сгинув с лица нашего мира, так и не успев использовать артефакт. Этот день считается и трагедией и праздником, так как и люди и эльфы обрели свободу и смогли воздвигнуть свои цивилизации. Но главное это то, что атлантов уничтожили лишь за любопытство – они хотели найти истину. И скорее всего ту же истину, что ищет сейчас орден «Вэрум». Вот тут мурашки по телу пронеслись – ведь они могут повторить участь своих предшественников, но на этот раз под удар попадут нынешние цивилизации, то есть все мы.
Во время нашего бурного обсуждения этой книги и связи с ними ордена вошёл Агафон и услышал нашу дискуссию. Немного поморщившись, он нам сообщил то, что разбило все наши предположения:
– И вы верите этим сказкам?
– Но ведь это… – начал брат.
– Ну… сказки и ничего более. Атланты меньше, чем за несколько дней сгинули – это правда. Но никакие ангелы их не карали, будьте уверены – они просто не смогли удержать силу, которую создали.
– Сефирот? Значит, это правда? – Не унимался брат.
– Никто вам точно не скажет – дело было давно и за это время успели переврать много раз, так что не заморачиваете себе голову лишним и доверьте поиски ордена взрослым и главное – профессионалам.
– А вы, собственно, по какому вопросу пришли мастер Агафон? – Спросил я.
– Герцог Паларис собирается покинуть графство.
Это означало, что Стивену пора уходить…

***
Мой рассказ прервали шаги за дверью в другую комнату, и мы с лекарем, понимая, кто это может быть, вскочили. Дверь приоткрылась и там, облокотившись о дверной проём, стояла моя сестрёнка – Эллис. Она была в ужаснейшем состоянии, и на неё было больно смотреть: вся вспотевшая, глаза заспанные, еле державшаяся на ногах и тяжело дышавшая. Ей рано было пока вставать, ибо пока конец дня, а лекарь прописал до середины ночи.
– Сестра, ты что делаешь? – выкрикнул я.
– Девушка, вам необходим постельный режим. – Согласившись со мной лекарь, начал поучать. – Немедленно возвращайте, иначе вам станет только хуже и…
Но, не успев договорить, она его перебила:
– Катитесь вы… я знаю что делаю… – тяжёло выговорив, двинулась к ближайшему стулу и уселась на нём.
– Эллис ты должна…
– Не смей говорить, что должна, а что нет!
Её глаза пылали – от ненависти и злости ко всему миру. Мне даже стало страшно в один миг, на какие зверства она сейчас готова… Боги, дайте сил её успокоить…
– Госпожа, я ещё раз настаиваю, что бы вы легли в постель, иначе хуже будет только для вас. – Уже на повышенных тонах не отступая от своего, процедил её врач.
– Тебя то, как звать, а? – Поводя пальцем, будто призывая к чему то, спросила Эллис.
– Андреас Васселхайм, лекарь.
Её начинало знобить… плохо дело.
– Так вот Андреас, – начала она. – Хочешь со мной поспорить? Пожалуйста, но только потом не жалуйся, что тебя размазали по стенке.
Он сглотнул слюну от страха. Да и я тоже сейчас её побаивался – в таком состоянии она может сделать всё, что угодно. И нужно было действовать, пока ей совсем худо не стало.
– Всё Эллис, хватит твоих шуточек. – Схватив за плечи, я попытался оттащить её в другую комнату. – Тебе необходим отдых, дура!
Похоже, это её только взбесило и она начала брыкаться как тогда в детстве. Я заметил, как в её правой руке начал накапливаться синенький энергетический шар и обратил внимание на её лицо – оно было злое. Я удивился сначала, что она способна на такую магию, так как раньше ничего подобного за ней не наблюдал никто. А потом удивился тому, что она способна сейчас этим шаром ударить в меня. От этих двух вещей у меня в голове помутилось, но я не прекращал держать и кричать на неё что-то нечленораздельное. Ко мне уже подбежал Андреас помочь, и мы вдвоём её пытались утихомирить, но она всё-таки швырнула этим сгустком энергии в меня. Благо промахнулась, и он прошёл рядом с макушкой, подпалив один-два сантиметров моих волос. А вот шкафу, в который шарик и попал, повезло меньше – он разлетелся вдребезги и его ошмётки лежали по всей комнате.
К счастью она израсходовала свои последние силы и вновь погрузилась в глубокий сон, а мы её перетащили в соседнюю комнату и уложили обратно в постель, где она и лежала последние несколько часов. Лекарь Васселхайм несколько раз проверил её состояние и что-то наложил на лоб. Я же использовал пару простеньких своих заклинаний.
– Прости Андреас, – начал я, как только мы вернулись и сели за тот же столик. – Прости, она очень сильно изменилась за последнее время. Стала… грубее что ли.
– Ничего, я понимаю. Конечно, увидеть эльфа в ярости, который ведёт себя подобным образом – это сродни выиграть лотерею. – Сказал он, покосившись на остатки шкафа.
– Да уж, но сейчас она перешагнула все дозволенные рамки. А что насчёт, эм… последствий, то они будут непременно оплачены.
Он одобрительно кивнул, и мы принялись убирать беспорядок.
Как же так вышло?
Как же я надеюсь, что б всё встало на свои места, иначе бедная девочка Эллис совсем голову потеряет, и будет походить больше на дроу, чем эльфа или человека. От одной мысли становится противно, а какое наказание может последовать, даже страшно подумать. Ведь недалеко до этого, так как сестрёнка уже и так множество границ дозволенного переступила, и ей осталось всего два шага до фатального рывка. Можно, конечно, просить аудиенцию у Императора, попросив Эллис взять под защиту Империи и сделать её подданной. Но откажется ли она от Амоса, который её не пустил в родные края, а позже может изгнать вовсе? Вот уж не знаю.
– Милорд, не хочу быть навязчивым, но вы не окончили свой рассказ, а нам, напомню, ещё довольно долго ждать.
Хорошая идея, но стоит призадуматься с какой части начать? Думаю… а да, конечно:
– Так вот, – продолжая я, помогая в уборке. – Эллис тогда осталась жить у нас в семье. Больше и вправду никаких нападений со стороны ордена не последовало, лишь пару раз они заявляли о себе. Отец пытался выяснить настоящее её имя, но всё тщетно – было такое ощущение, что о ней никто ничего не знает и она будто с неба свалилась. Возможно, это орден так хорошо постарался, я до сих пор не знаю. И тогда, при помощи герцога Палариса, отец обратился к Высшему Совету королевства Амос, но и там дали невразумительный ответ, разрешив доступ к некоторым архивам. Отец и герцог в них провели довольно долго, но ничего так и не узнали, в итоге у них начали складываться подозрения. Тогда я с братом об этом не догадывались, а сейчас уже и сам понимаю – какие именно подозрения, но об этом позже. Отец, сделав некоторые выводы, с одобрением своих друзей – герцога и сэра Уильяма – решил удочерить Эллис, но, как понятно, ему отказали в Высшем Совете, сославшись, что она не является подданной Империи. Долго проспорив с этими советчиками, ему всё-таки разрешили оставить и воспитать её у нас в семье при определённых условиях.
– Каких? – Поинтересовался лекарь.
– До выяснения её настоящей личности и законных родителей или опекунов, а также к нам должен был приезжать каждые полгода ревизор, который следил за воспитанием, что бы оно проходило в эльфийских традициях. Естественно последнее условие было удовлетворено, а вот первое так и не выяснилось до сих пор.
Помедлив, собираясь мыслями, я продолжил:
– Вот так мы стали жить вместе с Эллис и для меня она стала как старшая сестра, а вот для брата всегда была нечто большим. – Приостановил я рассказ и заметил, что на мне идиотская улыбка и продолжил. – Дэви продолжил свои занятия с сэром Уильямом, а Эллис к ним примкнула чуть позже. Мы поначалу удивлялись её способностям стрелять из лука, а дядя нам напомнил, что лук – это вторая душа эльфов, которая их успокаивает и делает последовательными. Она вообще была очень милой и тихой девочкой, не то, что сейчас. Я же начал заниматься с мастером Агафоном, который меня учил пользоваться магией, в основном – исцеляющей, попросив, что бы я никогда не изучал боевую магию. У него похоже на то были свои причины. Вот так и повелось… хоть и немного маг, но вреда никому не смогу причинить.
Закончив с уборкой, мы сели за стол, взяли чего-нибудь пожевать, и разлили чай.
– А что стало в итоге? У вас же получается прямо идиллия… – с интересом спросил лекарь.
– Дальше? Такая идиллия продолжалась примерно два года. В тот день мы собрались поехать в поместье герцога Палариса, повидаться со Стивеном, которого не видели довольно давно, так как он уезжал вместе с отцом на юг по каким-то делам…

Экстерьер - это разве не из собачьих выставок?
Опечатка.
Аналогично.
А это уже что-то из медицины...
А кто каждый раз собирал из кусочков?
Тирады?
???
Чувствительная спина, однако...Может, присутствие или взгляд?
Тут либо ни единого, либо ни одного.

Аннотация
Город... Как же сильно ощущается давление мёртвых бетонных стен! До смерти родителей этого так сильно не ощущалось, ведь были люди, который меня любили и которых любил я! А теперь что? Только злая тётка, которая ждет-недождётся когда меня заберут очередные родственники. Сколько их уже было? Все мои родственники после 2-3х недель меня сплавляют следующим! Как же меня это все достало! Надо с этим что-то делать!
Вот с такими мыслями шел почти самый обычный мальчик 14-ти лет по проспекту ночью. Кожаная куртка в металлических наклепках, так называемая "Косуха", гитара в чехле за спиной, слегка потрепанные джинсы с несколькими нашивками и цепями. На чехле и джинсах можно было увидеть несколько анимешных значков. В это время это уже было привычно. Людей на улице не было. Он шел, прям как в песне: навстречу цветным витринам, мимо пролетали дорогие машины...
Да... это был самый обычный город и самый обычный подросток-неформал, каких в наше время можно увидеть часто. Вы спросите, почему был? Потому что в эту ночь он перестал быть необычным, а обычный город опустел на одного человека...

Глава 1. Другой мир
Был поздний вечер, легкий ветерок шевелил листву деревьев. Казалось, что этот шелест листьев что-то тихо шепчет, что-то далекое, непонятное и волшебное. Я сидел в каком-то тихом незнакомом дворе на лавочке и смотрел на небо. Оно манило меня своей бесконечностью, своей свободой, своей красотой. Я сидел и смотрел на него, я представлял себя птицей летящей там, в высоте. Летящей в этом чистом небе, где нет ни стен, ни звуков машин, ни грязи, где чище и свежее воздух. Летящей в той высоте, откуда видно стальную и неживую громаду города, наполненную ложью. Хотелось чувствовать, что ты можешь это облететь, облететь всю эту грязь и слизь. Как же все это прочно засело в сердцах людей, они врут друг другу изо дня в день, обманывают всех и себя в том числе, как все это надоело. Душа людей уже давно заросла жиром. Я понимаю, что не бывает зла без добра и наоборот. Но зла стало слишком много, а вроде должно быть равновесие? Так куда же оно подевалось? Когда люди стали ценить лишь золото? Когда они перестали видеть силу духа? Когда они перестали ценить дружбу, любовь, честь? Когда все это произошло?
В последнее время я очень часто стал думать об этом. Ладно, надо идти домой, если это можно назвать домом. Тетка опять будет кричать, что я бездельник и нахлебник. А что я могу сделать? Родители умерли в автокатастрофе, я остался один. Переезжаю от родственников к родственникам, скоро они кончаться и тогда меня отдадут в детский дом. Надо что-то с этим делать! Как бы я хотел попасть в другой мир! Туда, где меньше лжи, тесноты, где есть интерес жить! Я не заметил, как дошел до дома Тётки! Я грустно посмотрел на её окна, в которых еще горел свет. Чтож, она сейчас опять будет орать, что я пришёл поздно, опять будет ругать за мою одежду, будет орать, что я опять брал гитару. А что я могу поделать? Я к ней привык, без гитары за спиной я чувствую себя неуютно. А моя одежда, что в ней такого? Мне она нравиться! Я обожаю эту слегка звенящую при ходьбе куртку, эти потрепанные джинсы в нашивках, эти металлические цепи, эти значки! Со всем этим связанно множество воспоминаний, приятных и не очень. Все это подарки дорогих мне людей: друзей, родителей. Что-то было куплено на концертах для памяти. Все это имело огромную ценность для меня! И я не мог позволить это все выбросить, а ведь если я оставлю все это дома у Тётки, то она обязательно выкинет их. С такими грустными мыслями я зашел в лифт и нажал кнопку пятого этажа.
Лиф т затрясся и неровно поехал вверх, горела лампочка, в наушниках играл рок – все было как всегда, в очередной раз я возвращался домой к тетке. Вдруг лифт остановился, свет погас. Ну вот, только этого не хватало, я застрял где-то между этажами, веселенькая же ждет меня ночь, - подумал я, глядя на индикатор батарейки мптришника. Показания индикатора были неутешительными: батарейка моргала, показывая, что близка к разрядке. Я сел на пол и закрыл глаза, рок привычно продолжал греметь в ушах. Лифт резко поехал вниз. Странно, а ведь свет не загорелся, трос оборвался что ли? - это все что я успел подумать до удара… Мое сознание померкло, я не ощутил ни боли, ни страха… В последний миг была лишь яркая вспышка и ощущение какой-то легкости по всему телу…
На следующий день газеты сообщили, что в одном из домов оборвался трос лифта и лишь по счастливой случайности никто не пострадал – гласили заголовки серьезных газет. Газеты же помельче кричали яркими заголовками: “Пятница -13! Опять происходят странные события. В полночь оборвался трос лифта! Случайность или магия?”. Но в этот раз желтые газеты были правы, да это была магия, и именно в полночь на пятницу 13 оборвался трос. Через несколько дней в газетах появилась фотография мальчика с известием о его пропаже в ночь на пятницу 13. Но вскоре про него все забыли, закрыли дело и перестали искать. Ночь на пятницу 13, говорят в этот день граница между реальностями становиться тонкой и легко проницаемой. Она становиться настолько тонкой, что душа и тело человека, могут преодолеть её. Так и случилось в ту ночь, сильное желание подростка уйти из этого мира, его мечта попасть в другой мир – его желание смогло прорвать эту тонкую преграду.
Запах зеленой травы, звонкое журчанье ручья, шелест множества листьев, тепло солнца гревшее тело – любое летние утро в лесу, сколько же месяцев я этого не испытывал? Как же было непривычно ощущать все это посреди осени. Где же я нахожусь? Глаза открывать не хотелось, не хотелось терять это чувство вернувшегося лета, это чувство веселой и яркой жизни, которая была летом. Так сильно не хотелось открывать глаза и видеть стены бетонной коробки, но сон все равно уйдет… Звуки и запахи растают, как растает и ощущение тепла солнца… Но к моему удивлению этого не происходило… Я открыл глаза: яркий свет, прорвавшийся сквозь густую листву деревьев, слепил глаза… Смутные воспоминания застрявшего лифта и ужасного звука падения всплыли в памяти… Я умер? Может быть… Ведь никто не знает, что бывает после смерти… Что-то нужно делать, не сидеть же на месте? Я встал и к своему удивлению, рядом с собой, обнаружил все свои вещи. Смерть? Странно, почему тогда здесь мои вещи? Я ущипнул себя… Даже ощущение боли осталось… С каждой минутой мысль о смерти мне казалась все более и более глупой… и все-таки надо куда-то идти, чтоб знать все наверняка… Я взял свои вещи и пошел в сторону журчащего ручья, хотелось пить…
Такого леса я еще не видел, огромные дубы с густой листвой практически не пропускавшие свет, тихо шелестели листвой, казалось, что они живые. Я шел и наслаждался красотой утреннего леса, тихий шелест травы под ногами, пение птиц, журчание ручья - все эти звуки доставляли радость истосковавшийся по лету душе. Я шел и думал о том, что это слишком нереально. В наше время лес находился на грани вымирания: тонкие деревья, пожелтевшая от газов листва, мусор под деревьями – все эти следы цивилизации всегда были рядом, здесь же все было наоборот. Все это было похоже на чудный сон. Хруст надломленной ветки разорвал идиллию, я неосторожно наступил на старый упавший сук. Пить хотелось все сильней, и я ускорил шаг. Вскоре я вышел к ручью, Он бил небольшой струей из скалы. Вода ручья была прозрачной, настолько прозрачной и голубой, что казалось, что вода светиться. Давно я не пил родниковой воды. Было жарко и душно. Попив воды, я ощутил небывалую легкость во всем теле. Я снял одежду и лег под прохладную воду ручья. Все это произошло на подсознательном уровне, вода ручья смывала с тела грязь и пот. Казалось, то вместе с грязью смывается все плохое и ненавистное мне. Я лежал и смотрел на небо. Белые облака лениво ползли в голубизне чистого неба. Я не заметил, как уснул, видно усыпляющий шелест деревьев и прохлада ключевой воды сделали свое дело.
Не знаю, сколько времени я спал, но проснулся я уже ближе к полудню. Первое, что я почувствовал после сна, было его успокающивое тепло. Я вспомнил, что лежал в ручье. Но почему-то не ощущал ласкавший холод его воды, как и не слышал его журчания. Поднявшись, я сел и огляделся вокруг. Мои вещи лежали рядом, вокруг откуда-то появились цветы. Такие цветы я видел первый раз, они ослепляли своей красотой и яркостью красок. Вдруг со стороны леса послышался хруст веток. Я поднялся и стал всматриваться в лес, но ничего не мог заметить. Наверно показалось, подумал я и стал одеваться.
-Отойди от вещей человек, - раздался сзади спокойный голос.
Я выпрямился и обернулся, на ветке дерева, примерно на высоте пяти метров сидел человек с луком. Стрела была направлена мне в сердце. Человек выглядел довольно странно. Седые волосы примерно до плеч, зеленый камзол и высокие черные сапоги. Но это не удивило меня так сильно, как его уши и лицо. Глаза зеленого света были наполнены мудростью и добром. Уши же были вытянутыми и заостренными кверху. Я что-то начал припоминать… длинные уши… Эльф? Не может быть, это фантастические существа не могли существовать.
-Кто вы? – спросил я.
Эльф ухмыльнулся, и все также улыбаясь, ответил.
- С каких пор эльфы должны называть свое имя первыми, а человек?
- Вы и вправду эльф? Я думал, что это сказки… Ах да, меня зовут Меф… а вас?
- Сказка? Парень, ты откуда свалился? Я Энтанал из дома Восходящего солнца. Что ты делаешь, так глубоко в наших лесах? Если мне не изменяет память, то людям запрещено заходить в наш лес дальше пары лиг. А ты находишься почти в сердце леса.
Ничего не понимая я сел… Эльфы… что-то здесь было не так. Как-то все слишком нереально и фантастично, прекрасный лес и эльфы, все это как-будто сошло со страниц книг. Я сидел и думал, как неожиданно мою правую щеку пронзила боль. Стрела вонзилась в землю рядом со мной, оцарапав щеку.
-Не игнорируй меня человек! Как ты попал в сердце леса? Рассказывай, я жду, - резко сказал Энтанал.
Я начал рассказывать ему свою историю. Он не понимал абсолютно простых, на мой взгляд, вещей, таких как лифт, гитара, трос, машины… все это приходилось долго и подробно описывать. День уже шел к концу, эльф, проверив мои вещи, куда исчез ненадолго и вернулся с охапкой хвороста. Он выложил камнями круг и сложил в него хворост. Через мгновенья я впервые увидел магию. Эльф что-то прошептал и раскрыл ладонь. В руке у него горел крошечный огонёк, он поднес руки к хворосту и тот легко загорелся. Эльф резко захлопнул ладонь и сел у костра.
-Человек из другого мира, как и предсказано в пророчестве. Садись Меф, рассказывай мне о своем мире, а я расскажу тебе о нашем. Ночь долгая.
Мы сели на траву у костра, ночь была теплая и тихая. Тихая, наверно это не правильное слово, ночь в лесу была наполнена волшебными звуками: шелест травы, листьев, уханье совы, писк мышей. Тот,кто хоть раз ночевал в лесу знают эти звуки, и тишиной назвать это нельзя, это какое-то особое состояние происходящего вокруг. Эльф достал из-за пазухи небольшую коробочку и бересту. Насыпав в бересту из коробочки каких-то трав и закрутив её, он поджег самокрутку от костра и закурил.
- А можно мне тоже? – спросил я у эльфа.
Он молча посматрел на меня и сделав еще одну самокрутку, протянул её мне. Я закурил. Табак моего мира был горьковатым на вкус, а этот сбор трав имел какой-то страный вкус и казалось имел волшебное свойство. Казалось, что с каждой затяжкой в тело входит какая-то древня и добрая сила, тело наполнялось энергий, а душа как-будто парила. Ощущение легкости успокаивало и завараживало. Я сам не заметил, как начал расказывать о своем мире, о своей жизни, о своих мыслях. Энтанал слушал внимательно, иногда что переспрашивая или прося рассказать подробнее. Его забавлял рассказ о технике. Еще ему захотелось услышать гитару, после моего восторженого рассказа о ней. Я достал свою гитару и стал играть. Играл я, как всегда, песни русского рока. В основном лирические, как Беспечный ангел Арии или Романс Сплина. Эльф слушал внимательно и потом долго восхищался. Была уже примерно середина ночи, когда я закончил свой рассказ.
-Что ж, как я и обещал, теперь я расскажу тебе о нашем мире.
- Очень хотелось бы услышать ваш рассказ.
- Наш мир не похож на ваш. В твоем понимание наш мир – это мир меча и магии. Люди, гномы, эльфы и другие персонажи ваших сказаний существуют в этом мире. Не могу сказать что тут жить легче, чем в твоем мире. Но жить тут наверно приятнее, вместо холодного камня дома людей строятся из дерева, лишь снаружи иногда обкладываются камнями, для защиты от огня. Люди добрее, хотя есть и разбойники, хулиганы и прочие, как ты сказал, преступные элементы. Но у нас нет безразличия к другим. При надобности тебе всегда помогут. Возможно тебе будет намного интереснее жить в нашем мире. Не буду рассказывать тебе историю нашего мира, она так же полна кровавых войн и предательств, как и ваша. Лучше остановимся на пророчестве. В нашем мире есть множество орденов и гильдий, как правило, в каждой из них есть предсказатели. Причем они по-настоящему способны наложить удачу, проклятье и предсказать будущие. Так вот, в одно из затмений все предсказатели мира получили одно и тоже пророчество. Эльфы, гномы, люди и другие получили его в одно время. Это пророчество знает наизусть каждый ребенок и взрослый, текст пророчества не туманен, а четко ясен. Это было впервые, когда пророчество было выражено так ясно и четко. Текст же был такой: “Через несколько лет в эльфийских лесах будет большой всплеск магии, и на этом месте появиться человек из другого мира, его имя будет Меф. Жизнь в вашем мире измениться с его приходом”. Вот и все что было сказано в нем. Странно не правда-ли? Многие пророки пытались вычислить место твоего появления и какую-либо информацию про тебя. Но все боги и демоны отказывались говорить о тебе. Больше никто ничего не узнал. В этом мире ждут твоего прихода уже пять лет. Пять лет мир находиться в ожидании, кем ты будешь, злым ил добрым? Убийцем, магом или войном? Ха! Все мы ждали чего-то необычного, а ты оказался самым обычным человеком. Не ловкий, не могучий, не знающий магию. То-то все удивятся. Хотя вроде парень ты не плохой, судя по твоим рассказам. Так что мешать жить, наверно, тебе мешать не будут. Хотя кто знает? Мы все странные, как ты сказал? Все сходят с ума по-своему? Наверно это применимо и к нашему миру. Ну и что ты думаешь об этом?
- Не знаю, -честно ответил я.
- Вот и я не знаю. Но совет могу тебе дать небольшой. Ты можешь жить за счет песен, которые ты мне пел. Пусть они не всегда понятны, но они хорошие и красивые, можешь жить рассказами своего мира, у нас есть много людей платящих за хорошую историю. А может найти и что свое. Главное жить и радоваться тому, что ты делаешь. Ты очень юн, особенно по сравнению с нами, эльфами.
-Вы наверно правы, но я хочу попробывать себя в магии. Во многих книгах, про которые я говорил, люди попадали в другой мир и получали различные способности. Наверно стоит попробывать.
- Дело твое, а сейчас давай спать. Утром я провожу тебя до ближайшей деревни людей. В лесу Эльфов тебе нельзя оставаться, людям здесь запрещено находиться. Но мы решили отдать дань пророчеству и не убивать тебя. Но это только на первый раз. Приятных тебе снов.
-Спокойной ночи Энтанал.
Утро настало быстро, казалось, что я только что лег и сразу встал. Энтанал уже был на ногах и видимо давно, он жарил на костре кролика. Перекусив, мы с эльфом двинулись по лесу. Как он сказал, к землям людей. Закон эльфов гласил, что человек, как и другое мыслящуе существо, не может заходить в лес дальше нескольких лиг. Мы же были в самом центре леса. Как я понял, для меня сделали исключение. Эльф шел бытсро и бесшумно. А я через каждый шаг спотыкался и делал шум. Его это очень раздражало. Ближе к вечеру мы пришли к небольшому дому. С деревьев спрыгнуло около десятка эльфов и окружило нас. Их стрелы были нацелены на нас. Энтанал что-то грубо сказал на непонятном мне языке и они опустили луки. Я понял, что это был эльфийский. Язык звучал плавно и текуче, но в нем чувствовалась скрытая мощь и сила. Он был похож на природу, тихий и красивый, но в тоже время страшный и могучий. Эльфы обменялись приветствиями с Энтаналом. Один из них, выступив не много вперед, поздоровался и со мной.
- Приветствую тебя, человек из пророчества!
Я немного удивился обращению, но все же я ответил.
- Здравствуй. Можно ли узнать твое имя?
Эльфы засмеялись. Меня поразила их реакция, но я еще раз спросил имя. Эльфы продолжали смеяться. Удивленный их реакцией я стоял и смотрел на них, не говоря ни слова. Ко мне подошел Энтанал.
- Это эльфы войны. Все они из клана Коготь Дракона. В обычаи этого клана, чтобы узнать имя эльфа, нужно устроить поединок с ним. Только после поединка он назовет свое имя, как проигравший или как победитель. Они самые искусные войны нашей расы. Если ты спросил имя одного из этого клана, приравнивается к брошенному вызову. Удачи человек.
Эльфы перестали смеяться и образовали ровный круг вокруг меня и того эльфа. Кто-то из толпы выкинул по 2 небольших клинка. 2 воткнулись в землю возле меня, а 2 возле эльфа. Я еще ничего не успел осознать, как эльф неуловимым для моего глаза движением оказался около своих клинков. Колени его были согнуты, одна рука держала кинжал над головой, а другая перед лицом. Он уже был готов к поединку, когда я еще даже не осознал во что вляпался.
-Бери оружие, человек! Посмотрим достоин ли знать имя одного из нас.
-Нет, я не хочу драться,- крикнул я, хотя уже подозревал что изменить ничего не смогу.
- Бери оружие! Бой идет до первой крови. Неуважение традиций приводит только к смерти!
Делать было нечего, убить они меня могут в любую секунду, а так хотя бы был небольшой лучик надежды. Я подошел и взял клинки. Когда-то давно я занимался в клубе ролевиков и немного умел обращаться с кинжалами. Руки расслаблены и готовы в любой момент двигаться, кинжалы лежат в ладонях и являются продолжением моих рук. Я отступил на шаг назад, развел руки с кинжалами в стороны и, вспоминая, быстро описал полушарие ими. Вроде ничего не забыл, руки двигались легко и быстро, защиту я помнил. Эльф начал кружить вокруг меня, танец уже начинался. Я собрал в себе все свои умения и силы, если верить книгам фэнтази моего мира, то эльфы искусные войны, и я не могу продержаться долго, главное чтоб не убили. Эльф резко прыгнул вперед и выкинул одну руку с кинжалом вперед. Скорость эльфа была потрясающей, но многодневные тренировки в клубе не были напрасны, я успел заблокировать его удар. Эльф усмехнулся и отпрыгнул назад. Что-то в его усмешке мне не понравилось, возникло ощущение, что он играет со мной, как играет кошка с мышью, перед тем как убить её. Руки сами собой разошлись и опять были вытянуты. Эльф еще раз усмехнулся и сделал такой же рывок, я кинул руки на защиту от удара. Но удара не было, эльф прыгнул вверх и, сделав сальто, перелетел через мою голову. Его скорость была невероятна, я еле успел увидеть блеск кинжалов над своей головой. Развернуться и отбить удар я уже не успевал. Приземлившись за моей спиной, эльф резко ударил кинжалами назад, целясь в легкие. Удар был смертельным. Я этого не вдел, скорее, чувствовал, что сейчас он пронзить меня, и я умру, захлебываясь своей кровью. И тут время для меня остановилось. Я очень хотел жить, не то что раньше. Я попал в новый мир и хотел узнать его, мне он был интересен. Я чувствовал, что здесь я найду свой путь и свою дорогу. Мне чудилось, что я поток света. Я увидел картину боя со стороны. Вот я и эльф стоим спиной друг к другу, руки эльфа закончили замах и уже возвращаются назад для того чтоб нанести последний для меня удар. Мои руки все еще блокируют несуществующий удар. Я заметил, что руки эльфа медленно двигаются, приближаясь к моей спине. Я понесся к своей спине, я не понимал, что я делаю. У меня просто было непреодолимое желание стать щитом, который защитит спину моего тела. Вот я уже нахожусь между кинжалами и своей спиной. И тут время вернулось на свои места, раздался треск и разломленный деревянный щит упал на землю, клинки лишь слегка зацепили мою спину, оставив неглубокие раны. Я упал на колени от боли. Эльфы начали удивленно перешептываться, он были удивлены. Но больше всего был удивлен я. Непонятно как, непонятно откуда, я смог призвать щит. Я не мог поверить в то, что я на это способен. Я недавно впервые увидевший магию и узнавший что она существует, использовал её. Эльф подошел ко мне и подал руки, помогая подняться.
- Ты достойно сражался, человек. Ты смог использовать магию для уменьшения урона своему телу. Ты очень исскустный маг. Своей отвагой и мастерством мага, хоть ты и проиграл, ты заслужил узнать моё имя. Меня зовут Миллавеллор.
- Миллавеллор, я рад узнать твое имя, но ты ошибся. Я ни разу не использовал магию раньше, не обучался ей и вообще увидел и поверил в неё всего день назад, так что я ни какой не маг. Так же я не был отважен, мой бой был только от безысходности положения. Для меня не было разница, как я умру, от стрел твоих собратьев или же от твоего клинка, я и не думал о том, что смогу выйти живым из этой битвы.
- Все в этой жизни не случайно, человек. Наша битва помогла тебе узнать свою силу. И теперь тебе выбирать, как ей распоряжаться и что с ней делать. Сегодняшняя ночь запомниться мне и моим братьям, как рождение нового мага. Если ты хочешь, можешь остаться с нами на празднество твоего прихода в этот мир. Магия, сразу выдает натуру. С её помощью ты мог сейчас легко убить меня, так как я не ожидал от тебя подобного. Но ты предпочел защититься, а не атаковать. Значит ты пока еще человек, который может принести пользу добру.
-Но я сделал это не осознано, мне просто хотелось жить
- Вот именно, ты просто хотел жить. Но подсознательно ты не хотел, и отнимать жизнь другого разумного существа. Значит, кровь понапрасну проливать пока ты не хочешь. Мы, эльфы всегда хорошо разбираемся в магии.
- Но почему вы собрались праздновать мой приход в этот мир? Я же обычный человек.
- Нет, ты не обычный. У тебя магический дар. Ты из другого мира. И пока ты больше принадлежит свету, чем тьме. Каждое разумное существо служащие свету всегда приносит нам радость. И появление еще одного доброго человека мы непрочь отпраздновать. Тем более что нашей службе настал конец, мы можем вернуться домой. Останется только вывести тебя из леса. Сейчас тебе выбирать праздновать нам окончание миссии сейчас с тобой или потом, но без тебя.
-Я не против празднества, хотя твои речи мне и не совсем понятны. Но мне бы хотелось побыть с вами.
Тогда я еще был мальчишкой, которому весь этот мир был в диковинку. Мне было интересно абсолютно все. Я испытывал щенячий восторг от того что общаюсь с настоящими эльфами, что владею магией, что я в другом мире, что я жив.
- Принесите восстанавливающий эликсир, наш гость наверно устал после боя, он же человек, - сказал Миллавеллор.
Мне принесли небольшую кружку, какого-то странного варева, от него шел пар. Отказываться было бы не прилично, и поэтому я с улыбкой на лице взял кружку. Эликсир был приятным на вкус, не смотря на то, что его вид был очень отталкивающим. По телу растекалось тепло эликсира, в теле чувствовался огромный приток энергии, оно казалось невесомым. Все царапины и раны, полученные во время сражения и путешествия по лесу, исчезли. Не осталось никакого ощущения боли, только теплота и легкость. Эльфы веселились, смеялись, сражались на клинках. Мне все было интересно, и я смотрел на их праздник, находясь от него в стороне. Неожиданно меня кто-то взял за плечо, я повернулся и увидел Энтанала. Он улыбнулся и сел рядом со мной.
-Ты хорошо показал себя человек. Показал, как маг. Теперь тебе дорога в академию магов. Ты же ничего о ней не знаешь, как я понял?
-Да. Я читал о ней только в книгах, и не особо-то верил, что она существует.
-Как твои ощущения после эликсира?
-Чудесны. Это непередаваемое ощущение.
- Кровь единорога, это один из главных элементов этого зелья. Говорят, что человек выпившей крови этого существа повышает свой магический потенциал в несколько десятков раз.
-Да?
-Но это только слухи, ты и так очень сильный маг, призыв усилием воли – это один из самых сложных видов магии.
- Я не знаю, как я это сделал.
-Конечно не знаешь, ведь ты еще ничего не знаешь о магии и нашем мире. А теперь я хочу тебя попросить поиграть тебя на гитаре.
-Конечно, с радостью.
Я встал, достал из чехла гитару и сел около костра. Я долго играл на гитаре, часа 4. Играл и пел. Эльфы были очень внимательны, они не пропускали ни одного слова, ни единого звука.
Потом были гульбища, странные алкогольные напитки. После этого всего я заполз под какое-то большое дерево и уснул. А гульбища еще продолжались.
- Вставай
Я проснулся от легко толчка в плечо. Передо мной стоял Энтанал и другие эльфы.
- Пора в путь
Я потянулся и встал. Странно. В теле царила небывалая легкость, голова была ясна. Ладно, надо идти. Я надел куртку, которую, похоже, снял во сне и накинул чехол с гитарой на плечо
- Все, я готов.
Мы выдвинулись. Лес понемногу начал терять свою волшебность. Деревья становились меньше, они уже не вызвали такого трепета, как пару сотен шагов назад. Эльфы шли молча. Так мы шли пару часов. Солнце уже стояло в зените, когда мы вышли к небольшой деревушке.
- Прощай человек.
-До свидания.
Эльфы молча развернулись, и ушли в лес. А я двинулся к воротам деревушки. Деревня была обнесена частоколом, примерно в два человеческих роста. Ворота были открыты. Я прошел, на улицах было довольно тихо, только домашние животные и редкие кучки ребятишек. К одной из такой кучке, я и подошел.
- Простите, где у вас тут таверна?
Вроде так в фэнтази назывались местные варианты гостиниц.
- 5 дом отсюда, - сказала бойкая девчушка лет 6. Ее рыжие волосы спускались чуть ниже плеч, конопатое лицо светилось улыбкой.
- Спасибо, - я порылся в карманах и к своему счастью, нашел там пару барбарисок, которые отдал девчушке, - Возьми леденцы.
-Ой, спасибо, - Девчушка схватила леденцы и сразу же развернула один и сунула в рот, после чего побежала к другим, хвастаться.
Я пошел в сторону таверны. Голоса ребятни доносились еще пару домов. Дойдя до таверны, я открыл дверь и вошел внутрь. В таверне находилось пара мужчин и бармен за стойкой. Все оглянулись на меня.
Я остановился в дверях, посетители заведения смотрели на меня. Моя одежда, наверно, казалась им странной. Ну я все же из другого мира… Я спокойно подошел к стойке, вроде это так называлось.
- Здравствуйте, - сказал я трактирщику.
-Здравствуй, что заказывать будем?
И тут я понял, что денег у меня нет…
- Да пока ничего. Можно у вас тут попеть?
-Ну, если посетители не вышвырнут тебя, то пой, - усмехнулся трактирщик.
Я взял стул около одного из пустующих столов, поставил его в углу, расчехлил гитару. Чехол положил перед стулом, сразу вспомнились друзья и стрит. Я вздохнул и сел на стул, слегка поднастроил гитару и начал играть.