Что сегодня за день такой, с утра мне как лава на голову свалился это человек. Мало того что я носился с ним до обеда показывая ему наши места, так мне ещё пришлось вытаскивать его из лап Гиены, как будто дело до него есть. Так теперь меня и вовсе из дома высылают. С «почётной миссией», дьявол ее дери. Там же холодно ужас, да ещё и тело выдали не ахти, вон на прошлой недели Верджилу, такое тело отгрохали, блондинчик мускулистый, а мне, мне это худощавое не пойми что. Миссия моя заключалось в следующем, нужно было обойти пару наших постоянных клиентов раздать договора, и взыскать плату с неплательщиков. Ну понеслась.
«Пахнет как в чистилище» первое, что пришло мне в голову. Еще бы, я очутился прямо на какой то свалке. Эх люди, терпеть их не могу где живут там и гадят, да и как к нам попадут тоже самое, весь ад уже засрали, скоро место кончится. А потом что? Мы и так уже такой кусок себе отхватили что другие жалуются, пусть на своей земле потом и остаются. Да и наши тоже хороши надо же было выход поставить на свалке.
На выходе из свалки какой то человек обозвал меня «грязным бомжом» и велел проваливать. Я конечно сначала хотел его грохнуть но ведь потом именно мне на его рожу любоваться придется, так что чёрт с ним. Дорога до города была недлинной, всего пару километров. Так кто там у нас первый по списку. «Алан Дрейк, писатель продал душу в обмен на вдохновение, отдавать отказывается. Приговор: пускай в собственных книгах поживет, а тело в роенную больницу.» Хорошо что мы ему ужасы для вдохновения насылали, это хоть интересно, а то писал бы там детективы всякие.
Чётвертый этаж, лифт как всегда не работает. Поднимаюсь, вижу милую картину, трое начинающих нариков, и один профессиональный поджигали ложку. Эх, ну ладно этот он уже конченый, другу вашему тоже всё равно, его завтра машина собьёт, но вы то двое. Вам бы женится, детишек растить, любите друг друга ведь, а признаться не можете. Ну нечего сейчас признаетесь, не раз ещё под герычем это друг другу скажите, и потом когда она себе вены порежет, с твоим именем на устах умирать ведь будет. Ты не чего сказать не успееш, а ведь сказать многое хотел бы, сердце и так с детства слабое, подкошенное наркотиком не выдержит,удар и смерть.
А тем временем я уже стоял перед назначенной квартирой, только было хотел постучаться, как дверь с грохотом открылась. На пороге стояла девушка с растрёпанными волосами и большим чемоданом в руках. Смазавшиеся тушь, и красные от слёз глаза.
-Его нет - трясущемся голосом сказала она. – Не знаю где он.
-Позвольте вам помочь.
Она бросила чемодан и зарыдала. Она едва не упала, пошатнулась и села на тумбу стоящую в прихожей. Мне даже стало как-то неловко. С детства не переношу вид плачущих женщин.
-Что смотрите так на меня. Вы один из его дружков. Ненавижу его. Вас ненавижу! – прерывисто, с трудом произнося каждое слово, прокречала девушка.
-Простите, я вовсе не друг Алана, скорее даже на оборот, но я и вправду пришел к нему. И повторяю если вам нужна помощь, не стесняетесь, говорите, я помогу.
-Да чем вы можете помочь, разве что поставить пистолет к голове и нажать на курок.
-Что такого он вам сделал, что с вами?
-Помогите донести чемодан, я вызвала такси.
-Хорошо.
Я взял чемодан и мы пошли вниз. Я знал о чём она сейчас думает поэтому просто молчал. Перед тем как сесть в машину она спросила меня.
-Вы верите в любовь?
-Нет.- жестко ответил я.
-А я верю, верю, что любовь есть, не верила пока не потеряла, а сейчас верю, если и он верит, как знать может мы встретимся, и я буду счастлива.
-Будите, я уверен.
Машина отъехала. Я присел на лавочку, и стал ждать возвращения блудного поэта домой. А пока я думал, почему сказал ей так. Он ведь женат давно, и забыл её. А когда-то и вправду любил. Хорошо им, могут забыть, разлюбить. Не все, но многие. Она не забыла. И будет помнить его до самой смерти, ещё целый год.
К дому подъехала машина, из нею в стельку пьяные вывалились двое, подсудимый и какая-то девушка. «Белая горячка, упился» подумал я. Доктора с утра сказали тоже самое…
Так следующий. «Коричневый Гигант, рэпер. Просит заключить с ним контракт, встреча у него дома.» Он бы ещё «Белый карлик» назвался или «Черная…» а впрочем всё равно пусть называется как хочет…
Я постучал, дверь открыла старая женщина на вид лет 60.
-Коричневый гигант дома - спросил я чувствуя себя в это время полным идиотом.
-А Тимоша та, да нет гуляет.- ответила женщина.
Чёрт и этого ждать, не какой пунктуальности. Я достал сигареты и закурил. Не чего не чествую, сигара была выкурена так же, даже бутылка дорогого коньякя тысячелетний выдержки не смогла пробудить во мне какие бы то ни было физические ощущения. Чисто ради интереса достал из бездонного кармана маленький ножечек и порезал палец. Кровь пошла. Странно, не люблю кровь, боюсь крови. Не чего не почувствовал но стало как-то не по себе. К счастью меня прервал писклявый голос какого-то парнишки.
-Вы не меня ждете дядя. Чё реально пришли.- Как-то непонятно сказал он, то ли это была манера выражать удивление, то ли ещё что-то, да и к чему это завывание «иеу» вставляемое после каждого слова.
-Торгуешь?- поинтересовался я.
-Чё?- вновь невнятно ответил он.
-Душой.
-А это да продам те хоть душу, хоть тушу, если меня в столицу возьмете и сделаете знаменитым репером.
-Ну хорошо подпиши- я протянул ему контракт.
-Эт типа, а юристы где, а то мало ли, вдруг ты меня на органы разобрать хочешь.
Чёрт этот укуриный ребёнок даже не понимает о чём речь, да давно я здесь не был, но не думал что всё стало настолько плохо.
-Не волнуйся просто подпиши, и ещё кое-что.
Я не дал сказать уму этого сокровенного «Чё» и резко резанул ему палец тем же ножечком, что минуту назад порезал себе.
-Аааа…убивают.- заорал он после почти минутного ступора.
-Да не волнуйся ты, всё прошло и ты станешь знаменитым, но знай через 18 лет я прейду за тобой и мы отправимся в ад. А пока твори, радуйся жизни, ради дьявола смени ты кличку, возьму уж что-нибудь по радикальней, коричневый цвет может вызывать дурные аналогии.
Я даже не стал слушать его сакрального выражения, на столько оно мне осточертело, за какую то минуту, а он ведь теперь 18 лет всех эти парить будет. Я просто перенесся сразу на улицу. Из подъезда донеслось «Иеу… Во вставляет»

... Голос доносился как из трубы. Кто-то что-то сказал, но сути я понять не смог. Веки оказались слишком тяжелыми и напрочь отказались открываться. Сознание на пол пути решило развернуться и опять уйти от меня...
... Шум в голове.. ужасный шум. Где я? Кто я? Попытка подняться привела к потоку ругани. Моей ругани. Ага, значит я уже в сознании. Глаза открылись но понимания происходящего от этого не прибавилось. Побитый солдат помог мне сесть. Интересно, откуда я знаю что он солдат? Наверное, стереотип сложился.
- Привет земляк, плохо выглядишь - он говорил по-русски... И ругался я по-русски. Значит я русский. Судя по всему, тоже солдат. Уже что-то.
- Где мы? Что происходит? - я скорее стонал, чем говорил. Голова все еще дико гудела, но мысли были на удивление ясными.
- Хорошо тебя стукнули. Воюем мы, брат.
- Где? - удивительно, но я прекрасно знал с кем.
- Судан.
Какого черта русская армия забыла в центральной Африке? Что я здесь делаю? И вообще, кто я? Я прекрасно помню окружающий мир, но не помню себя.
- Подожди - я начал осматривать помещение. Деревянные стены и полумрак. Свет падал только из небольшой щели под потолком. Наверное, сооружение из родни русским землянкам. - Нас ведь не американцы взяли.
- Проблески сознания на лицо. Помнишь, что с янки воюем. Нет, не они. Местная банда. Видать выкуп хотят. Ты же еще с Чечни помнить должен, за наводчиков много платят.
Значит я наводчик. Веселая работенка. Нужно искать на вражеской территории стратегически важные объекты и наводить удар авиации на себя. А успел ты убраться из пекла или нет, никого не волнует. Сложная задача в горах, там легко замаскировать склады, базы... да все что угодно. А в пустыне как маскироваться? Зачем тут наводчики?
Мой сокамерник вскочил с места, оборвав все мысли. Стреляют. И стреляют не наши. Это я точно знал. Но откуда?
Он прижал ухо к двери и начал прислушиваться. А выстрелы были все громче и звучали все чаще. Я поднялся на ноги и двинулся к соратнику чтобы... чтобы ударить его со всего размаху, а потом бить, бить, бить... бил сколько хватило сил... Эффект неожиданности сработал и мой земляк (а земляк ли) не оказал сопротивления. Выстрелы прекратились. Я присел в уголке комнатушки, в висках барабанами была кровь, голова болела невыносимо. Дверь открылась и вбежали солдаты. Американские солдаты. Увидев меня, они опустили автоматы. Один из доблестных вояк передал, что меня нашли, а второй подошел ко мне.
- Сер, вы в порядке?
- Да - ответил я поднимаясь.
- Вам помочь, сер? - неровная походка была, видать, слишком заметна.
- Нет, я в норме. Пойдем на выход. - на английском я говорил, как оказалось, без акцента.
- Этого забрать, сер? - один из солдат кивнул на русского.
- Солдат, у тебя какая задача?
- Доставить вас в целости и сохранности в расположение части, сер.
- Так вот и доставляй. Хотя бы живым, с целостью и сохранностью ты явно опоздал, солдат.
- Сер, есть сер.
Зачем я спас русского от плена? Зачем дал шанс сбежать? А ведь когда очнется, он своего шанса не упустит. О ведь тоже наводчик.
Я оказался прав на счет землянки, тяжело наверное такое выкопать в песке. На улице же догорали деревянные здания, лежали тела местных. Наши потерь не понесли. По крайней мере я не заметил ни одного раненого или убитого американца. Выручать меня приехали на четырех хаммерах. Солдат я насчитал 12. Возле одной из машин заглянул в зеркало. Не странно, что голова болит, выглядел я очень помятым. Молча залез в машину. В комфортном кресле, а после землянки даже деревянная лавочка казалась комфортной, я прикрыл глаза и мгновенно провалился в сон.
Мы вышли на слад боеприпасов без происшествий. Такое редко бывает. Группа с одиннадцати человек доходит до цели теряя половину состава. А назад возвращаются вовсе единицы. Но в этот раз все было по особенному. Мы не наткнулись ни на одного боевика. Прошли весь путь спокойно. И сейчас в полном составе готовились ударить по складу. В идеале я должен был незаметно установить наводной маячок и убираться оттуда подальше. Но охрана была расставлена по умному. Незаметно подкрасться бы не удалось. Маяк был уже активирован, вертолеты взлетели, на все про все у нас 20 минут. Подход к складу был только один, пришлось бить в лоб. Все было отлично, с боем прорвались на территорию. Маяк я бросил по среди дороги, надо было убираться. Еще 5 минут и вертушки накроют склад. Ребята уплотнили огонь, я побежал к ближайшей яме, чтобы оттуда прикрывать отход следующего. Прыгнул в укрытие и... и уткнулся лицом в землю.
Машина резко затормозила, что отдалось в моей голове ужасной болью. Я опять выругался... Выругался на английском. Солдат, что был за рулем, доложил, что мы приехали и указал направление к медпункту. Туда я и направился, а по дороге обдумывал сон. Даже скорее воспоминания. Я действительно воевал в Чечне. В тот день на цель пустили звено штурмовиков. Вертушки летели бы дольше. Ребят накрыло вместе со складом. Я чудом остался жив... Значит я русский. Но почему тогда спасать меня из плена приехали американцы? Почему от резкой головной боли я инстинктивно высказался именно на английском, хотя тогда еще не соображал где я нахожусь. А если я американец, то почему очнувшись в плену первые слова я произнес именно на русском?
Таблетка подействовала минут через 15. В голове больше не шумело, кровь в висках только-только перестала стучать, а меня уже тащили к командиру, цитирую: "для уточнения деталей операции". О какой операции идет речь, я понятия не имел. Еще больше я удивился тому факту, что с командиром мы оказались давними друзьями и боевыми товарищами. Хотя его я не помнил, хоть убей. Из разговора я понял, что атакуем русскую исследовательскую базу. Меня это смутило. Зачем русским размещать секретный объект в Африке, на территории чужой страны, куда могут заявится американцы и наглым образом украсть все секреты? Не легче бы было разместить ее где-нибудь в Сибири, куда точно никто посторонний не заявится? Но сомнения оставил при себе. Я в операции выступал в роли научного специалиста. Мне предстояло сделать первые выводы, о том, чем проклятые русские занимаются. Разбор плана был закончен, детали согласованы и командир выдал роковую фразу:
- Проще простого, к обеду вернемся - а увидев мое удивление, рассмеялся и добавил - да, как в том фильме. Но у нас все получится. Фильм, кстати, хороший, но все было не так, ты ведь помнишь...
Я и в правду помнил. Помнил фильм "Черный ястреб" про проваленную операцию американских сил специального назначения. Но еще я помнил как мы тогда брали пленных, помнил как играл с пилотом одного из сбитых вертолетов в покер вечером перед операцией. Я помнил что принимал в ней участие. Что-то чем больше ответов, тем меньше я понимаю. Такое ощущение, что кусочки пазла, из которых я собираю картинку, намешаны с разных наборов.
Ребята успешно взяли базу, после чего и я включился в дело. Как специалист, я не имел права подвергать себя опасности, и в штурме участия не принимал. В обычном, на первый взгляд, складском помещении была оборудована шикарная лаборатория. В подвальном помещении еще одна. Я все не переставал удивляться. Всех ученых взяли живыми, штурм длился около пятнадцати минут. Первое, что должен был сделать сотрудник подобного учреждения, это уничтожить все материалы. Пятнадцать минут для этого предостаточно. Но все было целым. Жесткие диски лишь зашифрованы, но не уничтожены, приборы были готовы к использованию... Хватило лишь окинуть взглядом лабораторию, чтоб понять, чем тут занимались, какие эксперименты проводили. Это была не русская база. Чья угодно, но не русская. Когда я спускался в подвал, снаружи раздались выстрелы. По рации передали, что нас штурмует русский спецназ. Это уже походило не на реальную жизнь, а на голливудский блокбастер. Великолепная картинка и противоречащий всем законам логики сюжет. В подвале меня ожидал еще один сюрприз. По среди лаборатории стоял стенд: две полусферы одна над другой и механизм, который эти полусферы соединял. Я уже видел такое. Видел на фотографиях с Манхетенского проекта. Тут делали атомную бомбу. Челюсть отвисла, привычка ругаться дала о себе знать. На сей раз поток брани прозвучал на немецком. Я набрал на таймере 20 минут и побежал наружу. Время выйдет - полусферы соединятся и... и надо быть подальше отсюда, когда это произойдет.
Перед входом кипел бой, русские выделили на штурм больше сил чем американцы. Весь транспорт был выведен из строя, пришлось прорываться и бежать. Бежать прямо и не останавливаться. Благо в суматохе боя всем было не до меня. Прорваться удалось не сразу и бешеный день дал о себе знать. Я отошел максимум на километр. До взрыва оставались считанные минуты. С этой передряги мне не выбраться. Сев на песок я повернулся к лабораториям. Там все еще стреляли. В голове промелькнула мысль, что никто еще не ждал взрыва атомной бомбы чтобы посмотреть как это выглядит вблизи. Так кто же я все таки такой? Не русский, не американец. Зачем мне было взрывать бомбу? Это не выгодно ни одной из сторон.
Яркая вспышка...
***
Врач посветил фонариком в зрачок. Зрачки расширены, реакции нету. Пульса нету. Спешить некуда. Он сказал санитарам укладывать тело на носилки, а сам еще раз взглянул на кресло, в котором нашли умершего. Рядом на столике лежали очки виртуальной реальности и шприц для внутривенных инъекций. Ох уж эти игроки. Для полного ухода в виртуальный мир колют себе какой то новый галлюциноген, наркотик, запрещенный наркотик... но все равно колют. Умерший был мужчиной лет тридцати пяти. Документы искать не стали, это дело полиции. И что ему не хватало в этой жизни? Чем реальный мир хуже виртуального? Думая об этом, врач вышел из квартиры пропустив туда прибывший наряд полицейского патруля. Спускался в низ и вспоминал сколько таких случаев произошло за последний месяц. Подумать только, в Берлине люди убивают сами себя ради того, чтобы стереть грань между реальным миром и игрой. Подойдя к карете скорой помощи он начал забираться на переднее место. Водитель сидел с круглыми от страха глазами, а по радио передали что в Судане взорвали атомную бомбу.

...И вот он здесь...Что он тут забыл? Зачем его сюда послали? Стоп. Глупые мысли. Глупый страх. Нужно быть сильным, нужно бороться до конца. Он всю свою жизнь тренировался для того чтобы оказаться здесь. Он всю жизнь ждал этого. А теперь боится? Нет. Он все сделает. Он отстоит честь своего вида. люди будут править миром, а не эта нечисть. Он сотрет вампиров с лица земли. Он истребит их всех! А вот и его цель...
Он подходил к костру, возле которого сидело существо, а точнее вампир. Шаги его не были слышны, а на лице играла улыбка. Он убийца вампиров. Натренированный киллер, которого послали уничтожить остатки некогда великого вида. Оружие уже наготове, до костра осталось всего десяток метров, а он до сих пор не обнаружил себя. Осталось сделать последний рывок и... Она посмотрела на него. Ее глаза отражали пламя костра, но пламени жизни в них не было. Ее плечи опустились.
- Чего же ты ждешь? Убей меня скорее, ты ведь за этим пришел.
- Ты вампир? Ты не можешь быть вампиром - он никогда не видел столь прелестных женщин, и искал причину не убивать ее. Он так надеялся, что она соврет...
- Увы. Ты ошибаешься. Убей меня быстрей.
- Но почему... Почему ты не защищаешься?
- А зачем?
- Вампиры злобные и жестокие существа и...
- Злобные говоришь? На тебя хоть раз нападал вампир? Вообще хоть один вампир нападал на человека? Нет уж. Мы просто защищаемся. А вы нас истребляете.
- Но...
- Мне надоело защищаться. Я потеряла всех родных и знакомых. Зачем мне жить? Убей скорее
- Но... Но...
Она встала и подошла к нему. Взяла его руку в свою и приставила к своему сердцу. Как жаль, что в его руке был осиновый кол. Ее движения были такими грациозными, а прикосновение таким нежным. Она посмотрела ему в глаза и тихо сказала: "бей". Он медлил.
- Бей, чего ждешь? - она уже кричала, а в глазах ее стояли слезы.
- Я не могу
- Истребитель вампиров называется. Почему не можешь?
- Ты красивая и ты... плачешь
- И что? Ты думал вампиры не способны на чувства? Ты многое о нас не знаешь. Оно и хорошо для тебя. Чем меньше знаешь о жертве тем легче ее пришить.
- Я... мы можем поговорить?
Она расплакалась и упала ему на плече.
- О чем? Я твоя жертва и только.
- Расскажи мне немного о себе... о вас.
- О вампирах? Вы нас всех убили. Остался десяток, не больше. Где они я не знаю, если ты это имеешь ввиду.
- Почему ты не защищалась?
- Мне надоело защищаться, надоело вечно прятаться. Разве это жизнь? Я забыла как выглядит солнце
- Солнце? Разве ты не боишься света?
- Нет. Днем земля принадлежит людям. Мы должны прятаться. А ночью... Люди боятся ночи.
Он вытер слезы с ее щек и они еще долго беседовали... Обо всем. Он наверное влюбился. потому что не хотел с ней расставаться. А еще он боялся ее потерять и утром заставил спрятаться. А сам пошел к своим...
Она ждала сумерек. Время никогда не тянулось для нее так мучительно долго. Она ждала не сумерек. Она ждала его. Человека. Истребителя вампиров. Ей так хотелось снова быть с ним. И вот ночь наступила. А его все не было. Она перебирала в уме возможные причины. В голове крутились самые невероятные идеи... Но ей нужно было знать правду. Ближе к утру она отправилась к деревне и увидела ужасное зрелище. Ее вчерашний собеседник висел привязанный к кресту а из груди торчал осиновый кол. Он ведь не был вампиром. Вокруг ликовала толпа. Они радовались его смерти. Ведь он посочувствовал вампирам. Это было последней каплей. Раньше ей хотелось умереть, но теперь она жаждала мести...
Огромная туча накрыла поселение людей, а из лесу вышла прекрасная женщина. Ее глаза пылали пламенем, а из спины росли белоснежные крылья.
- Ангел - шепотом прокатилось по толпе.
- Вы убили хорошего человека. И за это вы все умрете.
- Вампир - обреченно промолвил кто-то...

Небо...Прекрасное небо...Как же я люблю его...До сих пор не могу поверить, что завтра я стану частью неба...Я буду летать...С детства я мастерил летательные аппараты. Будь то воздушный змей или бумажный самолет, я брался за него со всем рвением. И неимоверно радовался, когда мое детище парило в воздухе. В те моменты я всегда завидовал ему. Ведь оно летало, а я нет. Но ведь в небе тогда было что-то, во что я вложил частичку себя... Значит и я в какой-то степени летал. Я всегда мечтал летать. И вот завтра мое желание исполнится. Я стану птицей. Железной птицей. Я пожертвовал очень многим и все же добился своего. Мой мозг станет частью самолета. точнее я стану самолетом. Я буду управлять им как своим собственным телом. Это и будет мое новое тело. Я об этом всегда мечтал. И вот наконец-то... Не могу дождаться завтрашнего утра... Завтра я буду в небе...
***
Ненавижу! Ненавижу себя! Как я мог так глупо поступить? Я умер. Нет, сознание мое еще живет, но я умер! Я теперь часть неба, но какой ценой? Я не вижу неба. Я не вижу солнца. Я вообще ничего не вижу. Я утратил все. Я никогда больше не почувствую дуновение ветра, вкуса шоколада, запаха цветов... Я больше никогда не услышу ни одного звука! Я потерял все пять чувств. И больше никогда их не обрету. Да, конечно я знаю когда со мной кто-то говорит, я знаю что он говорит, я знаю как он выглядит, я знаю что вокруг. Я все знаю. Но это всего лишь знание. Поток информации. Никаких ощущений. Абсолютно никаких. Как бы мне хотелось ощутить жажду или голод, или хотя бы элементарную боль. Но я даже этого не чувствую. Когда я еще был человеком, я жаловался на боль... А теперь понимаю, насколько мне тогда было хорошо. Как приятно было чувствовать. Чувствовать что угодно, лишь бы чувствовать. И этот компьютер. Да он повышает возможности моего мозга до неимоверных пределов. И, теоретически, я им управляю. Но я не могу покончить с собой. Он не дает мне. Теперь я даже не принадлежу самому себе... Я даже не знаю, кому я принадлежу...
***
-Какого черта вы его отключили? Кто позволил?
-Успокойтесь, товарищ генерал. Все будет нормально, товарищ генерал. Он просто перегрелся, до завтрашнего дня я все исправлю, товарищ генерал.
С этими словами седой дряхлый мужчина в медицинском халате вытолкал высокопоставленного вояку за дверь своего кабинета.
-Да, завтра все будет исправлено - сказал доктор уже сам себе. Ему было всего двадцать шесть, а выглядел он на все шестьдесят. Постарел он вчера. После разговора со своим лучшим другом. Вернее с тем, что он сделал из своего лучшего друга...
Мужчина в халате взял свой блокнот, где записывал все о своей работе над этим проектом и бросил в камин. Он не пользовался компьютером для ведения записей, потому что боялся, что кто-то еще воспользуется его знаниями. Блокнот медленно сгорал у него на глазах. А вместе с ним и вся жизнь обладателя этой маленькой книжечки, и по совместительству обладателя гениального ума. Старик, а он даже считал себя стариком после вчерашнего, вспомнил как все начиналось. Его друг хотел летать, но не мог из-за слишком слабого здоровья. А он знал, что сможет дать ему крылья. С двадцати лет они работали вместе над военной программой по созданию живых самолетов. Они оба были гениями, и обоих давно завербовали военные. А вчера...вчера его друг рассказал ему о своих ощущениях в новом теле... Старик просто отключил питание, зная, что его друг умрет через несколько минут. Но лучше пускай он умрет, чем будет так существовать... Он убил своего друга. Убил тогда, когда провел операцию по соединению его мозга с летательным аппаратом. А вчера он просто попытался хоть немного загладить вину. Его шелковые каштановые волосы превратились в седые и безжизненные нити. Блокнот уже догорел. он всегда мечтал дать другу крылья. Исполнить его желание. А оказалось... Он подошел к письменному столу. Не спеша выдвинул ящичек. Был еще один носитель информации, который доктор собирался уничтожить. Он достал из ящичка свое табельное оружие. Ведь он был офицером. Ему положено было иметь оружие. Он сел в кресло. Приставил дуло к виску. В глазах появился отблеск освобождения от тяжкого груза. Больше никто ни с кем не сделает то, что он сделал со своим другом... Возможно где-то там, он снова увидит своего товарища и попросит у него прощение за все. Если бы кто увидел, с какой легкостью он нажал на курок, то подумал бы, что он сошел сума. Но он мыслил как никогда трезво и объективно. Его мечта умерла. Умерла за то, что убила мечту его лучшего друга…

Опять хозяин пришел. Зеленый, вонючий, немытый. Одно слово орк. Как же он мне надоел. То ли дело эльф. Вот то был хозяин. Смазывал меня, в мастерскую носил для профилактики. А этот. Пришел, включил и сидит перед телевизором. А я дую. Да, именно дую. Ведь я же вентилятор, что мне еще делать? А орк включил футбол и пьет какую-то гадость. Опять накуренный, у шамана значит был. И глазки мутненькие. Ну вот какому такому умнику пришло в голову проводить электричество в деревню орков. И зачем в этом шалаше нужен я? Тут и так со всех щелей сквозит. Ну да ладно. Мне еще нормально. Вот дистанционке от телевизора действительно не повезло. Орк ею бутылки открывает. А когда настроение плохое, может и об стенку запустить. А потом ищет, находит и отдает в мастерскую на починку. Орк без дистанционки жить не может. Ему видите ли лень вставать каналы переключать. Зато пузо как подставка для чашек. Телевизору живется так же как и мне. Я дую, он показывает. И ничего. Еще у нас в хижине есть холодильник. Вот кому повезло. Вот кого орк бережет. Все напитки он держит там, так они холоднее. А сам холодильник говорит, что лучше б орк в него еду ставил, а то рядом валяется куча мяса, и пропадает потихоньку. А холодильнику движок током обливается, что он не может то мясо сохранить. А я все дую. Ну надоело мне уже дуть, сколько можно? Вспомнился эльф, бывший хозяин. Он добрый был. Разговаривал со мной. А этот даже не знает что я говорить умею. Орк этот заполучил меня на распродаже. Эльф уезжал, и продавал все свое имущество. Вот это чудовище и купило меня. Уже сколько времени прошло, а он меня даже не смазал ни разу. Сказать ему что ли?
-Слышь хозяин!
-А? Что? Кто эта?
-Это я, вентилятор.
у орка глаза на лоб полезли.
-Ты, эта, ты же электрический. Ты, ета, таво, гаварить не умеешь.
В голосе у орка чувствовался испуг, что меня вполне устраивало.
-Как видишь, умею.
-Мая галава меня дурит. - Орк обхватил голову руками и начал крутится во все стороны
-Ты успокойся, присядь, хлебни чего-нибудь
-Ты, эта, не камандывай, ато, таво, получишь.
-Не горячись. Опять к шаману ходил, да?
-Шамана? а, да, шамана мне что-то дал не то. Не, шамана умный, шамана дал мне все то.
-Слушай, хозяин. Я что хотел сказать. Меня бы смазать надо.
И тут, с криком:"думать мешаешь" орк стукнул меня кулачищем прямо по движку. Я естественно упал на пол и заглох. Попросил смазать называется.
***
А все таки хорошо, что я тогда заговорил. вот сейчас мы в мастерской...
-Ты эта, починить надо.
-Ты что, бил его, что ли?
-Я эта, от шамана пришел. А шамана мне траву волшебную давать. Я траву курить по дороге. Вот и показалося, шо винтелятар гаварить начала.
-Понятно, завтра придешь заберешь.
-Ага...И эта, замазать его нада...
-Чего?
-Ну замазать, шобы не гудела.
-Ааа, смазать, хорошо, смажу.
-Спасиба. Я завтра, эта, заходить забирать.

Он гнал и гнал вперед невзрачного, но выносливого скакуна. Глаза застилал туман азарта, и только цель выделялась четко: маленькая золотая лань, пытавшаяся скрыться от верной смерти на бескрайних просторах Горьких равнин. И хоть бы рощица, хоть бы кустик — степь стлалась до горизонта, будто кроме этих высоких трав больше не было на свете ничего.
Ещё мгновение. Ещё на локоть ближе — и золотая вскинулась в немом крике, из последних сил рванулась вдаль и ввысь. Но от витой стрелы Охотника не найти спасения. Она бьет в сердце без промаха.

Забегаловка на окраине Горьких равнин не баловала редких гостей экзотическими блюдами. Все было просто и уныло: вареный картофель, курица, пресный хлеб, перебродившее пиво или домашняя ягодная настойка на выбор. Но Рагону и не требовалось большего. Уставший, он сидел в углу и медленно, с удовольствием разжевывал пищу. Двое мужчин, единственные посетители, кроме Рагона, тихо переговаривались за соседним столиком, косясь на него. Они, конечно, сразу заметили золотые пятна на его черных кожаных штанах, да и плащ со знаком Охотника сигналил о владельце. Пусть. Сегодня не тот день, чтобы прятаться: удовлетворенный добычей мужчина хотел разделить с кем-нибудь свой триумф.
Убить золотую лань на самом деле удавалось нечасто. Если не сказать почти никогда. Даже Охотники, гильдия избранных, в глаза её видели по два-три раза за свою жизнь, а уж простой люд знал об этом животном только по легендам. Якобы лани являлись любимицами Бога солнца и спускались с неба в день летнего солнцестояния, чтобы до конца лета посеять по всей земле семена добра и света. И трогать золотых ланей верующие считали великим грехом. Но для Охотников они были всего лишь добычей, хотя и весьма ценной: с помощью крови ланей — на цвет и запах как лучший пчелиный мед — творили маги и знахари самые сильные заклинания, а золотая пудра, осыпающаяся со шкуры после гибели животного, лечила любые раны и указывала путь к чистейшим целебным родникам.
Рагон впервые увидел золотую лань. Увидел — и убил. Он не мог не убить: Охотник, выбрав добычу, любым способом настигает её.
Покончив с обедом, мужчина вышел на улицу, вдоль которой вытянулась на пару верст вся деревня. Рагон уже был здесь как-то, пару лет назад. Кажется, именно в этой деревушке его приветила тогда одна ласковая женщина. А помнит ли она его? Собственно, Охотника интересовало не столько, помнит ли его женщина, сколько не выскочила ли она замуж. В таком случае ему придется искать другую. Конечно, в деревне каждая вторая за Охотником побежит, только пальцем помани, но не всякая будет и умна, и ласкова, и ненавязчива.
Охотник повернулся и медленно пошел в другой конец деревни, на ходу кинув монетку мальчишке-конюху, чтобы получше присматривал за его жеребцом. Когда Рагон двигался по улице, во всей его подтянутой фигуре сквозила собранность и готовность к моментальному броску. Темно-серый плащ с вышитыми серебром охотничьим рожком и витым рогом единорога, из которого делали стрелы мастера гильдии, развевался за спиной Рагона при порывах степного ветра. Черные бездонные глаза из-под длинной спадающей на лоб челки, казалось, смотрят за горизонт, но на самом деле они ловили каждое движение людей и животных. Охотник шагал неторопливо, пружинисто и наслаждался испуганными и завистливыми взглядами крестьян.
Дверь небольшого аккуратного дома распахнулась, едва мужчина вошел на подворье. В проеме стояла простоволосая женщина, уже не молодая, но сияющая той красотой распустившейся розы, что впечатляет особенно. Все в ней — чуть округлое, но с тонкими чертами лицо, яркие зеленые глаза, стройное, загорелое под степным солнцем тело — все дышало свежестью, любовью и ожиданием.
— Ты меня помнишь, женщина? — подойдя ближе, проговорил Рагон.
Та в ответ только немного наклонила голову и продолжала смотреть на него.
— Замуж не вышла? — снова спросил он, внимательно оглядывая дом в поисках признаков руки хозяина. Но нет, чистота и опрятность здесь была такой же милой, не обремененной жестким мужским присутствием, как и сама хозяйка.
— Я тебя ждала, Охотник… — тихо вымолвила женщина.
Рагон с удивлением глянул на неё: вроде не кажется глупой, а что за чепуху мелет? Ждала его. Никто никогда не ждет Охотников. У них нет дома, нет семьи, не родины. И каждому юродивому это известно. Но мужчина ничего не сказал вслух и просто прошел внутрь, как только хозяйка посторонилась.
— Ты ел сегодня? — изо всех сил пытаясь скрыть заботливые нотки в голосе, произнесла она.
Рагон снова посмотрел на женщину, уже с любопытством. Она стала первым человеком, кто умудрился удивить его.
— Конечно. Ты не обязана кормить меня, женщина. Если хочешь услужить, приготовь баню. Я заплачу за все.
— Я не возьму плату с тебя, Охотник, — покачала головой она. — Ты мой гость. И… меня зовут Мариэль.
Рагон не понял, зачем она назвала свое имя. С тех пор, как он стал Охотником, он сам перестал воспринимать себя человеком, хотя по сути все еще им являлся. И все люди были для него необходимыми для жизни, но одинаковыми и, следовательно, заменимыми существами. Гильдия искала среди них тех незаменимых, которым и давала в руки два рога . На данный момент в гильдии состояло всего девятнадцать Охотников, и еще никогда за историю мира их число не превышало двадцати пяти.
Мариэль приготовила баню, и Рагон ушел мыться. А она принялась быстро подметать и без того чистый пол, сунула в печь мастерски раскатанный пирог, перестелила постель. Столько энергии и желания появилось в её движениях, будто женщина встретила мужа из длительного путешествия. Мариэль сейчас корила себя за сказанное Охотнику про свое двухлетнее ожидание. Она знала, что ему это не нужно, знала — он не поймет… но так хотела, чтобы почувствовал. Хотя бы почувствовал…
Наутро, лежа рядом с ним в постели и не смея прикоснуться к спящему, Мариэль только смотрела и тихонько вдыхала его запах. Мужской запах, по которому так стосковалась одинокая женщина.
А через день он снова почувствовал зов Охоты.
— Где-то недалеко в степях бродит Королевский леопард, — учуял Рагон.
Пока он собирался, Мариэль сидела на скамье и смотрела в пол, чтобы не выдать своих чувств. Но не удержалась и уже на пороге окликнула:
— Охотник… — Рагон обернулся. — Когда ты вернешься?
Он прищурился, глядя на женщину. Подумал: почему бы не вернуться сюда еще раз? Она мила…
— Леопард недалеко. Он будет драться, а не убегать — значит, много верст скакать за ним не придется. Возможно, я снова буду отдыхать здесь через несколько дней.
Когда дверь с тихим скрипом закрылась, Мариэль расплакалась навзрыд. От счастья, что он вернется так скоро.

Как только Охотник начинал погоню за выбранной добычей, для него переставал существовать окружающий мир. Только охота, только азарт, только расстояние и смерть на кончике витой стрелы. А после — эйфория, без которой Охотник, так привыкший к испытываемому чувству, уже не сможет жить. Для избранных путь всегда заканчивался смертью: если Охотник не мог настичь добычу, он умирал сам. Витая стрела всегда бьет в сердце без промаха…
Золотая лань и Королевский леопард за неделю — неплохая добыча. Да еще в этих краях скоро должен был появиться Огненный сокол. Птица станет не добычей, а верным союзником, если поймать её голыми руками. Шесть лет назад Рагон не удержал сокола — обжегся и не вытерпел; в этот раз он знал, что не может проиграть. С того раза многое изменилось: Рагон стал одним из лучших в гильдии, и ему позволили пройти еще один курс обучения. Теперь он не просто умел убивать «легендарных животных», но и чувствовал их на весьма дальнем расстоянии. Люди же зачастую не могли даже увидеть тех, кого сами описывали в легендах, поэтому Охотников боялись больше, чем самих животных.
Рагон снова жевал жесткую курицу на окраине Горьких равнин. Эйфория еще наполняла его: слегка стучало в голове, нега разливалась по всему телу — и качество еды поэтому не имело никакого значения. Мелькнула мысль, что он мог сразу пойти к Мариэль — как запомнилось её имя? — но решил повременить. Эта женщина все-таки странная. Хотя Рагону ни с кем еще не было так приятно и спокойно.
Сегодня её волосы очень красиво уложены, мимоходом отметил мужчина, проходя в дом. Как-то хитроумно, множеством кос переплетаясь и создавая на голове корону с вплетенными в неё полевыми цветами. И новое платье, кажется…
— Ты куда-то собралась? — с нотками недовольства спросил Рагон.
— Нет, Охотник…
«Это для тебя. Я ждала тебя каждый день…» — просилось с языка Мариэль. Но она знала, что этого не стоит говорить.
Он скинул плащ, сел на скамью у обеденного стола. Задумчивый взгляд скользил по женщине, тело которой он знал в мельчайших подробностях. Внезапно мужчина встал, подошел к ней и, чуть приподняв подбородок, заглянул в глаза.
— У тебя глаза цвета листвы. Я не замечал раньше, — осторожно произнес он непривычную для себя фразу.
Мариэль чуть прикусила губу, боясь издать хоть звук. Неужели?.. Неужели он что-то чувствует?
— И… зови меня Рагон, — на этом красноречие Охотника иссякло, и он отвернулся.
— Спасибо… — коснулся выдох его спины. Она и не мечтала о чести называть Охотника по имени.
Мариэль казалось, что непроницаемая стена в их отношениях стала более прозрачной. Она верила и не верила, порой внезапно краснела при мысли о нем, и от этого казалась еще более обворожительной. А Рагон неожиданно для себя начал ценить мелочи, которых вовсе не замечал раньше: как особенно приятно пахнет от Мариэль, как вкусно она готовит для него, как осторожно и нежно прикасается, как заботливо ухаживает за его охотничьим костюмом… Никто и никогда не сделает так за деньги.
Каким-то образом эта женщина пробудила в нем давно забытое, закрытое где-то далеко внутри — люди называют это «душа». Рагон вспомнил свое детство до гильдии, мать, к которой испытывал похожие чувства. Он не знал теперь, позволено ли Охотнику заглянуть еще глубже… Мужчина понял вдруг, что может отдаться порыву и смотреть на Мариэль таким же взглядом, как она смотрит на него. Любить её также… Может. Но…
Каждый час, проведенный с ней, теперь доставлял ему удовольствие почти такое же, как Охота. Рагон не позволял себе выразить это ощущение в словах и даже в действиях, но Мариэль все понимала и так. Они наслаждались тихим счастьем каждый с особенным чувством: женщина верила в вечную любовь, а мужчина знал, что расставание неизбежно.

Мариэль воодушевленно помогла Охотнику собраться, не замечая его хмурого лица. Застегивая плащ серебряной пряжкой, спросила, за кем он будет охотиться в этот раз.
— Огненный сокол, — отрывисто произнес Рагон.
Мариэль ойкнула совсем по-детски, и мужчине смертельно захотелось схватить милую зеленоглазую в объятия и никогда не выпускать.
Женщина наконец перестала суетиться и говорить, почуяв неладное.
— Что-то не так? — робко спросила она.
Рагон покачал головой, глядя в её глаза:
— Я даже не думал, что все может быть так хорошо.
Мариэль постояла немного, потом подошла и осторожно погладила рукой его длинные волосы. А мужчина вдруг взял ее руку и прижал ладонью к своим губам. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она прерывающимся голосом спросила:
— Рагон, ты… Ты вернешься?
Он посмотрел ей в глаза, все еще держа в руках её маленькую ладошку. Она уже знала ответ. По щекам беззвучно катились слезы.
— Почему?.. — одними губами произнесла Мариэль.
Рагон не сразу смог выговорить продуманные сотню раз слова, казавшиеся сейчас такими нелепыми, искусственными.
— Мариэль… — она вздрогнула, впервые услышав из его уст свое имя. — Мариэль… если бы моя жизнь была другой… Если бы — я отдал бы все за счастье быть с тобой. Но моя жизнь — это Охота. Охота — моя суть, смысл существования, сама душа моя….
— Ну и что… — шептала женщина, глядя на него снизу вверх, проводя тонкими пальцами по плечам, груди, будто запоминая ощущения. — Ну и что?.. Ты будешь охотиться, а я всегда буду ждать тебя. Буду заботиться о тебе…
Рагон старался объяснить понятным ей языком.
— Это невозможно… если мысли мои будут всегда рядом с тобой, я не смогу охотиться. А без Охоты я не смогу жить… Поверь, Мариэль… Поверь, лучше закончить все сейчас. Для меня нет другого пути. Охота для Охотника — это все. А я всегда буду Охотником, Мариэль. Всегда.
Мужчина нежно взял в ладони её лицо и поцеловал в губы, соленые от слез. Когда он отпустил, Мариэль бессильно опустилась на колени и закрыла лицо руками. Она не могла смотреть, как исчезает ее единственная любовь, смысл ее жизни. Только негромко стукнула дверь о косяк…

В маленькой деревушке на окраине Горьких равнин больше никогда не видели Охотников. Только изредка проезжие путешественники рассказывали о всаднике с Огненным соколом, кружащим над его головой. Он всегда скакал по степи бешеным галопом и никогда не останавливался ни в одной деревне на ночлег. Его называли Великим Охотником, ибо никто не приносил в гильдию столько добычи и никто не отдавался Охоте так самозабвенно…

Автор постоянно поясняет то, что описывает:
А нам не видно и не понятно. Вы уверены, что кассетные бомбы оставляют после себя такие разрушения? Если нет, стоит ли их упоминать.
Может он просто устал и прилег отдохнуть, а тут мы со своей критикой =).

Опять ремарка автора и повтор.
У меня за спиной!? Это переход автора на эмоции читателя, запрещенный прием.
А жаль, было бы неплохо описать что он видит, слышит, чувствует. Одних действий недостаточно.
Уф, какой лентяй.
=)
Я редко критикую, в основном то, что понравилось.
Перепишите рассказ, но не сейчас, а где-то через месяц другой.
Почитайте пока в этой теме наших критиков. Вы удивитесь сколько похожих ошибок делают начинающие авторы.

Он гнал и гнал. Гнал и гнал. Пока его выносливый конь не превратился в понурую невзрачную клячу.
Маленькая золотая лань, пытавшаяся скрыться от преследования высоко выпрыгнула из высокой травы. Послышался немой крик.
Бедная золотистая лань. Разве она могла знать, что в степи, где нет ни одной рощицы, ни одного кустика можно скрыться от охотника с туманом азарта в глазах. Его ничего не остановит: ни метаморфозы собственного коня, ни кривые стрелы. Он использует каждое мгновение, каждый локоть расстояния, чтобы догнать.
Мишень не выдержала погони и взлетела в воздух.
Витиеватая стрела Охотника выпущенная вслед, сделала вираж, обогнав летящую лань - поразила точно в сердце.

Забегаловка в центре Сладкой степи не баловала редких гостей экзотическими блюдами. Только постоянным посетителям она предлагала поджаренного рябчика, мясо на ребрышках, отменное пиво. Все остальным приходилось кушать: вареный картофель, курицу, пресный хлеб и перебродившее пиво . Но Рагону-охотнику и не требовалось большего. Уставший, он сидел в углу и медленно, с удовольствием разжевывал пищу, иногда глотал, переваривая, но чаще, просто сплевывал под стол.
Двое мужчин, единственные посетители, кроме Рагона, тихо переговаривались за соседним столиком, косясь на него. Они, конечно, сразу заметили грязные пятна на его черных кожаных штанах, да и плащ со знаком охотника, словно испорченная лампа, сигналил о странности владельца. Поэтому они решили не связываться-себе дороже.
Ну и пусть. Сегодня не тот день, чтобы соблюдать приличия. Удовлетворенный, Роган страстно хотел перед кем нибудь похвастаться. Но не этим же странными типами.
Убить золотую лань витой стрелой на самом деле удавалось не часто. Если не сказать, что почти никогда. Охотники гильдии Избранных, говорили, что лани являлись любимицами Бога солнца и трогать их считали великим грехом, хотя били их постоянно, используя кровь как добавку к чаю, вместо пчелиного меда.
Рагон впервые увидел золотую лань. Увидел — и убил. Он не мог не убить: пить простой чай - надоело до чертиков.
Пожевав все что было на столе, и выпив деликатесный чай, мужчина вышел на улицу, вдоль которой вытянулась на пару верст вся деревня.
Кого тут только не было: дети, старики, старухи, женщины, только мужиков не видать. Рагон уже был здесь как-то, пару лет назад. Кажется, именно в этой деревушке он выбрал тогда ласковую женщину. А может быть и не в этой, и не женщину вовсе. Охотник почесал затылок. Да, трудно будет выбрать... Люди замерли в ожидании.
Рагон двигался по улице. Во всей его подтянутой фигуре сквозила собранность и готовность к моментальному броску. Старушки строили глазки, старики в надежде , что выберут их пытались распрямить спины, женщины, готовые к броску охотника, снимали с себя шелковые платки, только дети продолжали играть не обращая внимания как темно-серый плащ охотника с вышитыми серебром охотничьим рожком и витым рогом единорога, развевался за спиной Рагона при порывах степного ветра. Его черные бездонные глаза из-под длинной спадающей на лоб челки, ловили каждое движение людей и в особенности домашних животных. Охотник шагал неторопливо, пружинисто подпрыгивал и наслаждался завистливыми взглядами крестьян.
-Неохота,- сделал для себя вывод Роган, просмотрев всех. Свернул в ближайший двор.
Дверь небольшого аккуратного дома распахнулась, едва мужчина вошел. В проеме показалась простоволосая лысеющая женщина, уже не молодая, но сияющая той красотой распустившейся розы, что впечатляет особенно. Части ее тела: чуть округлое, но с тонкими чертами лицо, яркие зеленые глаза, стройное, загорелое под степным солнцем тело — все дышало свежестью, любовью и ожиданием.
— Ты, женщина? — подойдя ближе, проговорил Рагон.
Та в ответ только немного наклонила голову.
— Замужем ? — снова спросил он, внимательно оглядывая дом в поисках признаков бардака. Но нет, чистота и опрятность здесь говорила о том , что мужиками и не пахнет.
— Я одна, — тихо вымолвила женщина.
Рагон с удивлением глянул на неё,и ничего не сказав вслух, прошел внутрь, как только хозяйка посторонилась.
— Ты ел сегодня? — изо всех сил пытаясь скрыть заботливые нотки в голосе, произнесла она.
Рагон снова посмотрел на женщину, уже с любопытством. Она стала первым человеком, кто умудрился удивить его.
— Если ты называешь плохо прожаренную курицу едой в вашей забегаловке, то да. Приготовь баню, помыться бы мне, плачу,- кинул он ей монетку.
— Я не возьму плату, — покачала она головой, но монетку поймала и спрятала. — Ты мой гость. И… меня зовут ...
-Мне не интересно знать, как тебя зовут.- остановил ее Роган, с тех пор, как он стал Охотником, он и сам частенько забывал как его зовут. Охотникам имена не нужны..
Женщина побежала готовить баню, а Рагон стал наводить в доме мужской порядок- то есть разбрасывать все по углам.
Вернувшись, женщина увидела в доме беспорядок- столько желания появилось в её взгляде, будто женщина встретила мужа из длительного путешествия...
Наутро, лежа рядом с ним в постели и не смея прикоснуться к спящему, женщина только смотрела и тихонько вдыхала его запах. Мужской запах, по которому так стосковалась.
А через день он снова почувствовал себя мужчиной.
— Где-то недалеко в степях бродит Королевский леопард, — объявил Рагон.
Пока он собирался, женщина сидела на скамье и смотрела в пол, чтобы не выдать своих чувств. Но не удержалась и уже на пороге окликнула:
— Охотник… — Рагон обернулся. — Ты обещал не заплатить.
Он прищурился, глядя на женщину. Подумал: вот есть же женщины нормальные на свете,- подумал еще,- но животные все же лучше…
— Леопард недалеко. Он будет драться за свою честь, а не убегать — значит, я снова буду отдыхать здесь через несколько дней.
Когда дверь с тихим скрипом закрылась, женщина расплакалась навзрыд. От счастья, что он не заплатил, а значит вернется.

Как только Охотник начинал погоню за выбранной добычей, для него переставал существовать окружающий мир. Только охота, только азарт на кончике кривой стрелы. А после — эйфория, без которой Охотник, так привыкший к испытываемому чувству, уже не сможет жить. Для избранных путь всегда заканчивался полным слиянием с природой. Охотник же пока еще время от времени возвращался к людям.
Золотая лань и Королевский леопард за неделю — неплохо.

Рагон снова разжевывал жесткую курицу в центре Сладких степей. Эйфория еще наполняла его: слегка стучало в голове, нега разливалась по всему телу — и качество еды к этому не имело никакого отношения. Леопард был хорош.
Мелькнула мысль, не пойти ли к той женщине, — но решил повременить. Эти странные женщины -разве могут они сравниться с леопардом. Хотя Рагона так и подмывало с кем-нибудь поделиться.

Сегодня её лысеющие пряди волос очень красиво уложены, мимоходом отметил мужчина, проходя в дом. Как-то хитроумно: множество кос переплетаясь и создавая на голове корону с вплетенными в неё полевыми цветами, для объема. И новое платье, кажется…
— Ты куда-то собралась? — с нотками недовольства спросил Рагон.
— Никуда...
«Это для тебя. Я ждала тебя каждый день…» — просилось с языка . Но она знала, что этого не стоит говорить.
Он скинул плащ, сел на скамью у обеденного стола. Задумчивый взгляд скользил по женщине, тело которой он изучил еще в прошлый раз, не найдя там ничего интересного, вот если бы у нее был хотя бы хвост или шерсть на спине.
Внезапно он встал, подошел к ней и, чуть приподняв подбородок, заглянул в глаза.
— У тебя глаза зверя. Я не замечал раньше, — произнес он непривычную для себя фразу.
Женщина чуть прикусила губу, боясь издать хоть звук. Неужели?.. Неужели он что-то чувствует?
— И… зови меня Рагон, — на этом красноречие Охотника иссякло, и он отвернулся.
— Спасибо… — коснулся выдох его спины. Она и не мечтала о чести называть Охотника по имени и впервые ее сравнили с добычей.

Каким-то образом эта женщина пробудила в нем чувство охоты, которое он на людях обычно прятал глубоко внутри.
Каждый час, проведенный с ней, теперь доставлял ему удовольствие почти такое же, как охота.
Рагон не позволял себе выразить это ощущение в словах и даже в действиях, но женщина все понимала и так. Они наслаждались тихим счастьем каждый с особенным чувством: женщина с нежностью смотрела на беспорядок в доме, а мужчина знал, что эта женщина- добыча...
Но даже самая длинная охота когда-то кончается. Кончилась и эта.
Она воодушевленно помогла охотнику собраться, не замечая его хмурого лица.
Мужчина нежно взял в ладони её лицо и поцеловал в губы, соленые от слез.
-Неохота,-произнес он.
Женщина бессильно опустилась на колени и закрыла лицо руками. Она не могла смотреть, как исчезает ее единственный шанс на беспорядок в доме. Только негромко стукнула дверь о косяк…