Перелет в Калининград, как его привык называть Майкл, был столь стремителен, что несчастному Садху показалось, будто его перевозят с территории бывшей Польши, хотя и пойман он был в Швейцарских землях
Наш уважаемый читатель наверняка уже задался вопросом: кто же такой Майкл, и почему именно о нем идет повествование? Дабы не мучить любопытство самых любопытных и утолить интерес самых интересующихся, мы не смеем более скрывать от вас эту информацию.
Ровно двадцать три года, несколько месяцев и один день назад - если считать с момента начала событий нашей истории, разумеется, - на свет появился ребенок мужского пола, нареченный своими родителями не иначе, как Михаил. Сей милый мальчик рос вполне обычным ребенком, но будучи в возрасте двадцати лет, при неизвестных автору обстоятельствах, он попал в не самую лучшую компанию. Если быть более точными, Миша познакомился с Грегом, который являлся одним из ведущих представителей касты Садху.
Данная группа людей разбрасывала искры идей свободы и неподчинения политической системе, действующей на планете. И, разумеется, после правильно подобранных речей, а Грег умел достаточно хорошо преподносить даже неприятные вести, стоит отдать ему должное, Михаил воспылал желанием стать одним из борцов за независимость. Попрощавшись с родителями, людьми скромными и считавшими, что путь каждого усеян его личным граблями, обходить которые можно научиться исключительно самому на своем же собственном опыте, Михаил тут же нарек себя Майклом и отправился в путь.
Поскитавшись пару месяцев с Грегом по Европейским землям, новоиспеченный Садху повстречал Митти. В тот момент, Майкл и Грег почти добрались до Австрийской границы, с целью пересечения в Швейцарию, откуда после они собирались пройтись через страну Пиццы, взойти на корабль и уплыть в Испанию. Уже оттуда ходили транспортные отправления на славный остров Гренландия, который и являлся их главной целью. Любой, знающий географию, спросит зачем нужно совершать такой огромный крюк, когда проще отправиться из Норвегии? С легкостью открывая завесу данной тайны, скажем, что в задачи Грега собрать наибольшее количество людей, желающих к нему присоединиться, а южные крови гораздо лучше подходили для бунтарства и революционных мыслей, нежели холодный разум северян.
Так вот, на чем мы остановились? Да, Майкл повстречал Митти, достаточно милого австрийца, который вполне неплохо тараторил на английском языке, причем делал это так часто, что иногда хотелось его насильно заткнуть первым попавшимся под руки предметом. Митти был достаточно крупным мальчиком, но, к сожалению, крупность проявилась не в плечах и росте, а была создана искусственно. Питаясь по большей части в популярных забегаловках, сей мальчик прилично набрал вес, увеличиваясь только в ширину. Этот милый толстячок был до того дружелюбен и добродушен, что Грегу удалось завербовать его в ряды Садху почти играючи. Впрочем, через некоторое время рекрут пожалел, что осуществил данное - Митти прекращал разговаривать только в двух случаях, когда он ел, одно за другим поглощая блюда в любом месте, или в моменты сна, те немногие, которые ему доставались.
У Митти были ещё две отличительные особенности: он был астматиком и таскал с собой кучу лекарственных ингаляторов, а ещё каждое любое, даже малозначительное событие, он воспринимал крайне эмоционально. Являясь полной противоположностью Грегу, он умудрился настолько сильно достать рекрута, что тот принял решение вернуть новобранца обратно в ряды домашних питомцев властвующих пастухов.
К тому же за столь респектабельным Садху водился маленький, можно сказать крохотный, грешочек : периодически Грег сдавал своих начинающих коллег в руки Каст, сообщая их дронам, где следует искать зеленых юнцов. Таким образом этот Садху зарабатывал свою неприкосновенность, так сказать, отводя глаза от своей драгоценной персоны.
Всего одно маленькое сообщение, и вот уже трое бунтарей и любителей свободы улепетывают от машин так быстро, что пятки смешиваются в единое пятно. В один из моментов Грег картинно оступается и ему ничего не остается, как свернуть в другую сторону, дабы геройски отвлечь машины от своих сотоварищей. Разумеется, человек, наделенный холодным разумом, сразу предположит, что дронов-то на всех хватит, но Михаил... ох, простите, конечно же Майкл, будучи в состоянии, близкому к желанию заорать во всю глотку "Мамуля", не сильно задумывался о тонкостях поведения окружающих.
Более того, он бесхитростно оставил Митти, когда тот рухнул, задыхаясь, без сил совершить какое-либо еще движение. В защиту бедняги, мы доводим до сведения читателя тот факт, что из-за крупных объемов Митти, дронам пришлось сильно повозиться, отправляя его в ближайший госпиталь.
В это время достопочтенный Грег, нырнув в одну из заготовленных нор, уводящих человека сложнейшими лабиринтами в сторону свободы, скрылся от назойливых дронов и отправился восвояси. А Майкл... Впрочем, тем, кто читал с самого начала, уже прекрасно известно, что случилось с нашим героем.
Выйдя из территории распределительного терминала, Майкл отправился искать свои родные места. Являться на глаза родителям, которые не смотря ни на что любили его, пойманному Садху совсем никак не хотелось. В нём пробудилось пару месяцев назад забытое чувство под названием совесть, присосалось, словно паразит, к внутренним органам в районе живота и никак не хотело отпускать. Решив, что он уже самостоятельный, Майкл отправился к ближайшему информационному автомату - благо, что такие стояли на каждом свободном углу - и отправил запрос о предоставлении жилищного пространства. К тому моменту, как он получил нужный ему адрес и добрел до него, начало понемногу темнеть. Обратившись к своему внутреннему я, пленник, решил, что самое разумное - это поступить согласно каноническому выражению "утро вечера мудренее" и дождаться рассвета, посапывая в постели. По запросу, Майклу был выделен контейнер стандартных размеров два на два метра, в котором можно было разве что спать. Погрузив свое тело в место для ночлега, Садху отправился блуждать по землям Морфея.
После пробуждения, Майкл всё же нашел в себе гордость и силу, чтобы пойти к родителям. Сказывалась затекшая спина и, конечно, его совесть, которая, судя по всему, спала именно тогда, когда спал и сам Майкл.
Его дом, а точнее дом его родителей, располагался на пересечении улицы Энгельса и проспекта Мира. Заняв место в западной части города, где еще оставалось какое-то подобие экологически чистых мест для отдыха, дом являл собой идеальное убежище для интроверта. Западные окна его смотрели на верхушки ещё не исчезнувших деревьев, которые являли собой границу старого города, а восточные - на небольшой, но столь уютный сердцам живущих там людей, пруд. Исторически пруд забавно обзывали Поплавком, впрочем, из молодых никто уже не знал почему, а старшие только улыбались, когда произносили это вычурное название. Просто такое название и все, говорили они. В этом городе очень многое продолжало быть так, потому что так повелось.
Множество людей, которые приезжали сюда, называли его Кенигсбергом, так, как его окрестили везде, но спустя некоторое время, уже уезжая, туристы сами не могли произнести никакое имя города, кроме Калининграда.
Мы не будем уточнять подробности, но Майкл, оказавшись дома, узнал, что его родители благополучно отправились отдыхать в теплые края, а ему оставили у соседей ключи. Вера в то, что блудный, но все еще хороший сын, вернётся не оставила их. Погуляв по квартире и перекусив (Мама Майкла наготовила различные соления), Майкл пришёл к выводу, что независимость хорошо, а вот домашний уют всё же лучше.
После отдыха блудный сын решил отправиться в сторону легких развлечений (В то время, как мама готовила соления, папа аккуратно убрал совсем немного денег для сына под ящик в его комнате).
В Калининграде было немало мест отдыха, ведь город даже по оценкам старой территории был достаточных размеров, а после расширения раздвинулся, словно птенец кукушки в чужом гнезде, но самым главным местом являлся парк Победы, построенный еще в незапамятные времена и хранимый горожанами, аки зеница ока. Именно туда и направил свои стопы Майкл.
Даже не смотря на то, что он почти всю жизнь прожил в этом городе, Майкл не ожидал того количества народа, которое пребывало в парке. Множество влюбленных пар, гуляющих под ручку, семей с вечно непоседливыми детьми, которые, словно пули, взвизгивали то тут, то там, а так же пожилые люди, законно пребывающие на пенсии. Продавцы различных вкусностей явно пребывали в достатке клиентов, радостно составляя конкуренцию друг другу в жажде продать побольше. Тиры, игры, зеркальные комнаты и многие другие будки для быстрого, но весёлого времяпрепровождения, встречались на каждом шагу. В правой части парка возвышалось колесо обозрения. Построенное еще в детские годы Майкла, оно являлось опасным, но, из-за любви горожан, всё ещё действующим. Соответственно, недалеко от колеса располагалось целое здание медицинского персона, чтобы мгновенно оказать медицинскую помощь - растрачиваться человеческим ресурсом не могла ни одна каста не могла себе позволить.

Постепенно, пробираясь, через массы людей, огибая прилавки с различными яствами, Майкл дошёл до небольшого кафе, обособившегося в северо-восточной окраине парка. Сей интровертный рай давным-давно стал пристанищем молодежи, не желающей трясти мозгами под самую популярную музыку, большая часть мотива которой напоминала один звук "тыц". Впрочем, делать что-либо сами они не желали так же, оттого название кафе "Ленивец" было практически идеальным, как для клиентуры, так и для атмосферной составляющей.
Дойдя до беседок, в которые перебиралась молодежь сразу после прихода теплых дней, Майкл был немного удивлен тем, что большая часть людей обосновалась одной кучкой, эпицентром которой был представитель людей пенсионного возраста. Приблизившись, бывший Садху узнал старичка, восседавшего на удобном диванчике, вокруг которого собралась молодежь, жадно впитывая каждое слово. Это был дедушка одного из друзей Майкла, Коли Перечного, в простонародий звавшегося "Перец". Имя самого дедушки было утеряно глубоко в сознании Майкла, но на поверхность всплывали "Петр", "Сергей" и, почему-то, Иоган.
Вот один из крайних заметил Майкла, и по воздуху начал бегать шепот "Садху". Некоторые тыкая друг друга, кивали на Майкла и произносили фразу "это же этот самый, который сбежал" и подобные этой. Дело в том, что в определенных кругах вести о людях, часто в этих кругах бывающих, распространяются с молниеносной скоростью, при этом они успевают обрасти множеством интересных фактов, которых может и не случалось в действительности, но в воображении каждого они происходили во всем великолепии. И пока Майкл отсутствовал, многие уже точно знали, что он всегда был с детства завербованным агентом Садху, обладающим познаниями практически во всем, начиная от посадки овощей, заканчивая составлением бомб из пары салфеток и скрепки. Меньшая часть была уверена в том, что Майкла жестоко пытали, всеми правдами и неправдами добиваясь его перехода в Садху, а так же промывали ему мозги различными психотропными препаратами. Но лишь единицы знали, что Майкла на самом деле уже давно не существовало, а вместо него всему миру на обозрение был выставлен мастерски сделанный клон-дроид, выполняющий команды тех, кто прятался под личиной Садху.
Разумеется, уверять всех этих людей в обратном Майкл бы не смог, но на его счастье никто не стал задавать вопросы о том, где и как отсутствовал их знакомый.
Не желая привлекать внимание - еще большее, чем уже было, - бывший пленник выбрал свободный стол, за которым решил спокойно заказать себе кофе. К несчастью для Майкла, внимание главного из присутствовавших монстров было приковано к нему, как только он появился. Старик, прекративший рассказывать одну из тысяч или миллионов историй, накопленных за долгую жизнь и бурную молодость, прищурив один глаз долго смотрел в сторону бывшего Садху и молчал. Стоило бы поподробнее описать данного представителя докастовой эры, как называли её современники. Костюм тройка серого цвета, надетый поверх голубой рубашки в синюю перекрестную полоску, образующую квадраты, лицо испещренное морщинами, черные туфли с округлым носом и панама болотного цвета, неизвестно как затесавшаяся в данный гардеробный ассортимент. Дедушка был гладко выбрит, но явно не меньше, чем день назад, и легкая серебряная щетина уже начинала покрывать его лицо. Несмотря на возраст, брови старика были светло-русого цвета, с парой-тройкой седых волосков, спрятанных от внешнего мира.
- Что, неужели, один из Садху вернулся? - Тишина была прервана тем, от кого и ожидали главный удар.
Старик помолчал и продолжил.
- Тяжко жить независимым? Нужно бороться. Пробиваться. А вам лень. - В словах пенсионера явно проскальзывали укоры, но Майклу не была понятна причина. Между тем, дед продолжал наступать.
- Что вообще за мысли о независимости? Независимости от чего?! Кто-нибудь вообще знает, что значит "Садху"? - Он оглядел людей, приподняв одну бровь, а несколько человек еле слышно сказали "отшельник". - И чего вам не живется просто на свете? Раньше вон были войны, нападения, конфликты, но при этом все хотели того, чтобы жить мирно, чтобы не было кризисов, а жизнь людей улучшилась! Так вам дали решение - касты! И что? Нихрена! Весь мир поделился на зоны, конфликты в которых влияли на все существование. Разделили получение благ от ископаемых Земли на всю планету. Уравняли шансы, чтобы доставалось всё не по месту нахождения общества, а по его благосостоянию. И ведь правила сделали простые - чем больше людей, дольных жизнью будет в касте, тем больше и ресурсов. Что сложного то? Что здесь отвратительного?! Я помню время, когда страны боролись за ресурсы, поставив под угрозу существование чуть ли не половины планеты! А что увидели вы? Хорошую медицину, дома для каждого, отсутствие бедности, минимальное количество болезней, технологический прогресс, целью которого является благо всех сразу! Мы такого не видели. Самое смешное, что такие, как этот, - Старик взмахнул кистью в сторону Майкла. - появляются всегда и везде. Вот будет какой-нибудь мировой строй, где всем будет хорошо, если они будут соблюдать принцип "Живи и не мешай другому", так всяким "Садху" и такое не понравится. Будут ведь орать о свободе действий. О том, что их контролируют и подчиняют, хотя, если просто задуматься, ты поймешь, что все действия, являющиеся запрещенными - это причинение вреда другим людям. Да наплевать! "Меня ж притесняют в действиях. Я ж свободный человек, а не цирковая лошадь!" Тьфу! - седой повествователь плюнул под ноги, после чего продолжил - И ведь найдется один придурок, который и других за собой поведет и убедит в праведности слов, так еще и систему разрушит. Нет, он не будет задумываться о том, что большая часть людей выбрала эту "Систему", - ему на них будет насрать - им будет двигать желание просто нагадить. И не важно кому - системе, людям, организаторам, даже Богу - для таких важен сам процесс, а не результат.
Старик на две секунды замолчал, но было видно, что он готов продолжать свои нравоучения еще тысячу лет, хотя, конечно же, до этой глупой молодежи никогда ничего не дойдет. Где-то в глубинах его сознания проскользнуло сравнение с тем, как его в свое время так же отчитывал и учил отец, но эта мысль благополучно покинула сознание дедушки, желающего продолжать.
- И вообще...
- И вообще, пошли домой, деда. - Все обернулись на голос подошедшего внука, державшего в руках стаканчик с мороженным. - Тебя уже бабушка обыскалась! Вставай и пошли. Кинцо посмотрим и ужинать будем.
Кряхтя, но не говоря ни слова, старик поднялся, после чего довольно быстро засеменил прочь от "Ленивца" в то время, как его внук, Коля, махнул рукой Майклу, еще паре тройке людей, после чего сам направился на выход.
Ох, как же был потерян Майкл после подобной речи. В его сознании проносилось более тысячи картин, заставляя его морщиться от предстоящего выбора. Впрочем, не будем обманывать нашего уважаемого читателя, как и Майкл не стал обманывать себя, он уже знал, как нужно поступить. Наш главный герой поднял голову, гордо выпрямил спину, после чего поставленным и твёрдым голосом произнес:
- Официант, американо c молоком, пожалуйста.

Битва за капусту

– Роботов в трюм! Пылесосы в угол, стиральные машинки в центр. Лампы летучие.. к стене. Аккуратней! – Андрей командовал снующими рабочими. – А это что?
– Скидка, – сайлонец почесался, – по договору она у Вас 5%, Вы указали что хотите получить ее товаром. Вот получайте.
– Роботы?
– Садовники. Охотятся на вредителя – большого золотистого шершня.
– Который ест воздушную капусту. Уважаемый, эта капуста растет только у вас на планете. Что вы мне подсунули?
– А Вы знаете, почему больших шершней называют золотистыми? – сайлонец ухмыльнулся сквозь усики, – за характерный окрас брюшка. Размером они – с теленка!.. Желаете отказаться от скидки?

…
Частный транспорт «Фотон» с нелегальным грузом робототехники удирал от патрульного судна. Капитан мрачно мерил шагами рубку и покрикивал на пилота. Удирать получалось плохо.
– Вот же *******! – вспыхнул Андрей Малышев, так звали капитана, когда рейдер вышел на расстояние атаки. – Опять им платить!
Взятки приходилось давать часто. После того как взлетели торговые пошлины, многие торговцы стали контрабандистами, и патруль этим пользовался.
– Рейдер «Сокол», транспорту «Фотон», – преследователь вышел на контакт, – майор пограничной службы Попов. Сканеры обнаружили у вас контрабандный груз, остановитесь и приготовьтесь к досмотру.
– Капитан Малышев на связи.. Господин майор, груз безопасен, нет причин нас задерживать.
– Капитан Малышев, на вашем грузе отсутствуют метки регистрации, следовательно это контрабанда. Приготовьтесь к досмотру, или мы атакуем.
В планах Андрея этого не было, и он поспешил добавить: «Ну вот же метки, господин майор, смотрите! На вид точь в точь как двести тысяч новых кредитов».
– Попытка подкупа офицера, – промычал полицейский, поправив фуражку, – серьезное преступление, тебе, – официальный тон исчез, – не повезло, торговец. У меня тут план по контрабанде горит.
Связь прервалась, и патрульный начал сближение. Андрей помрачнел. Он не хотел в тюрьму.
– Остин, – Андрей вызвал главу СБ. – Тут проблема. Полиция не берет деньги и будет у нас через пять-десять минут.
– Понял. Что будем делать?
Андрей долго не отвечал, а потом, видимо собравшись духом, произнес: «Будет досмотр,.. и когда они высадятся, убей их, Остин. Это приказ, у нас нет другого выхода. Ты знаешь. Вот.. а потом захвати их корабль и взорви.»
– Хорошо босс, сделаю. Я предчувствовал, все закончится именно так.
– Все будет нормально, Остин. Ты справишься. Удачи тебе и твоим ребятам!

Глава СБ командовал отрядом молодых головорезов, которых он набрал в одном из периферийных миров. Тамошнюю промышленность съел экономический кризис, и СБ-шнику не составило труда нанять отряд. Когда он спросил парней, хотят они погибнуть в войнах уличных банд, или пойдут работать на него, ребята выбрали второе. Сейчас им предстояло показать, на что они способны.

Остин придумал план, как заманить полицейских в засаду и перебить. Он приказал отряду рассредоточился по трюму и укрыться за товарами. Бойцы сделали, и их винтовки нацелились в пространство входа. «Ждите, когда они появятся из шлюза, и бейте. После меня. Я сниму командира, а вы мочите остальных» – проинструктировал Остин людей.
А вот и подоспел абордаж. Рейдер впился тросами в бок транспорта, подтянулся и вонзил кишку переходника в шлюзовой отсек жертвы. Группа захвата, блестя золотистыми жилетами пограничного патруля, побежала внутрь.
– Лежать ****, руки за голову! – мат заполнил пространство, – Дернетесь, всех положим! – сапоги забухали по полу и штурмовики ворвались в отсек. Они ожидали увидеть перепуганных торговцев, но никого не было.

Патрульные отдышались. Оглядываясь в поисках хозяев, командир посмотрел на обширный складской трюм с различными механизмами – пусто. Сплюнул. Наглая скотина! Сидит в каюте и ждет, когда к нему придут. Ох, дождется!
Глава СБ, тем временем, укрылся в тени бытового робота и целился – в ярких золотистых мундирах полицейские были хорошими мишенями. Патрульные топтались, косились на расставленные в сумраке трюма устройства и ждали приказов. Остин посчитал какое-то время и выстрелил. Луч прожег золотой жилет командира, тот свалился на пол. Сразу атаковали соратники. Лазеры весело шпарили из темноты по ошеломленным врагам, убивая их одного за другим. Те пытались палить наугад – без толку. Командир мертв, никто не знал что делать, и патрульных убивали как в тире. За пару минут группа захвата была уничтожена.

Следующей задачей главы СБ был захват полицейского корабля. Остин повел отряд через шлюз внутрь рейдера, убивая встречных. Наемники захватили часть помещений, но далеко не продвинулись – полицейские опомнились, организовали оборону, остановили нападавших и связали их боем.

Майор Попов, командир патрульного судна, наблюдал по камерам и злился. В первые минуты он был готов оставить кресло и бежать к своим, но остался, увидев перемены. Его подчиненные остановили врагов в узком коридоре. Меткими выстрелами они вжали контрабандистов в стены. Вот один из наемников схватился за живот и сполз вниз. «Давайте, прикончите наглецов!» – майор в ярости сжал кулаки – но те мешкали. «Слабаки! – он бы давно бросился в атаку. – Трусы!» – Однако.. Попов увидел, как патрульный исчез на несколько минут и вернулся с ящиком. Гранаты! Майор ухмыльнулся.
Гранат было много, ими щедро забросали врагов. Трое наемников погибли, остальные отошли. Ликуя, патрульные бросились за ними.

– Уходим! – скомандовал Остин, –- на транспорт! Там будет легче. – Бойцы огрызнулись лазерами в сторону врагов и устремились к шлюзу. Когда переход был близко, Остин осекся. Перешеек между кораблями простреливался так, что отступающие лишались укрытия и подставлись под огонь преследователей. Остин понял, что бежать туда всем вместе нельзя. Ему надо было остаться и дать своим время пройти сквозь шлюз.
Наемники отступали, а Остин укрылся за каким-то ящиком. Подождал патрульных и высунулся, стрельнув очередью. Патрульный, хватаясь за дырку в золотистом мундире, покатился, а другие дали ответный огонь. Остину пришлось укрыться обратно. Потом по ящику открыли огонь, не давая Остину выглянуть, а потом кинули гранату. Главу СБ ударило куда-то в ноги, в ребра. Он провалился во тьму, не услышав, как ..

Дальнейшие события майор Попов вспоминал, сжимая рукоять револьвера и метя во входную дверь. Он тогда предвкушал победу и уже опрокинул рюмочку, когда внезапно увидел на мониторе это. Тварь выскочила из шлюза и зависла над местом боя. Механоид извивался, размахивал проводами-щупальцами, тыкался из стороны в сторону, как бы что-то ища. Потом резко спикировал на полицейского, обмотал его проводами и воткнул невесть откуда взявшийся длинный штырь в золотой мундир. Полилась кровь, полицейский дернулся освободиться, но штырь ткнул его в живот трижды, и бедняга умер. Тварь тут же накрыли огнем, но не убили, и она кинулась на новую жертву… А когда с монстром справились, из транспортера летел уже десяток таких существ. Ужасные роботы пищали и скрежетали, били в полицейских своими штырями, обвивали щупальцами, вертелись в воздухе.. Людям Остина хватило возникшей неразберихи, чтобы выиграть инициативу, контратаковать и разбить врагов.
Потом бойцы ворвались в рубку рейдера и расстреляли майора Попова.
…
– Все-таки, босс, что ты сделал? – за накрытым в кают-компании столом товарищи поздравляли капитана и поминали погибших. – Не будь твоих роботов, лежать мне за тем ящиком. Боевые дроиды? – начальнику СБ перевязали раны, и ему не терпелось узнать причину победы.
– Дроиды? – Андрей рассмеялся – а похожи! Роботов садовников мне всучили с остальной техникой на Сайлоне. Охотятся на большого золотистого шершня, поедателя воздушной капусты. Кстати ребята, пробуйте салатик из нее..

Массивный армейский грузовик мчался сквозь ливень, разбрызгивая с дороги лужи и грязь широченными колёсами. Встречный транспорт возмущённо сигналил в ответ, измотанные водители ругались сквозь зубы, орали в приоткрытые окна — и смущённо примолкали, когда грузовик на огромной скорости пролетал мимо. Ибо на кабине, кузове и задних дверях будто светились в сырой осенней мгле красные кресты.

Армейская «скорая» снаружи больше походила на танк: орудийная башня с пушкой в три ярда, высокий бронированный кузов, мощная кабина с узкой прорезью пуленепробиваемого стекла. Треть кузова занимала каталка с раненым и комплекс реанимационного оборудования, вдоль стен крепились узкие шкафчики с лекарствами, инструментами и перевязочным материалом. Эта огромная машина, по сути, была настоящей крепостью. Или тюрьмой, это уж как посмотреть.

— Беглецы? — односложно поинтересовался сидевший за рулём молодой мужчина, кивнув на встречную колонну техники.

— Нет, Камил, — откликнулся из орудийной башни приятный баритон стрелка, который со своей верхотуры видел намного дальше. — Альтерийская армия отступает.

Водитель недоверчиво хмыкнул. Он принадлежал к той же национальности и изо всех сил противился мыслям о возможном поражении своей страны. Война длилась больше четырёх лет, и в неё так или иначе оказались втянуты все пять государств Самедии. Как это часто бывает, вооружённый конфликт разгорелся из-за ресурсов. Веймар, занимавший восточную четверть континента, позарился на залежи ископаемого топлива, которыми в изобилии обладал западный сосед – Альтерия. Северяне из маленького, затерянного в густой тайге Скольта выступили на стороне веймарцев; Саргон, вольготно раскинувший свои бескрайние прерии на юге, поддержал альтерийцев.

— Машины? — снова подал голос Камил, крепче стиснув руль.

— Не наблюдаю, — спокойно отозвался стрелок.

Под машинами альтериец понимал не встречные автомобили и не военную технику. Пару месяцев назад с фронта пришли страшные вести — нечто злое неудержимо истребляло всё живое на границе. Когда утихла первая паника, а сообщения стали конкретней, проявился весь ужас ситуации. Воинственный Веймар, чей уклад жизни основывался на силе армии и чёткости иерархии, всегда славился своими прикладными научными исследованиями, особенно в области техники. Однако в этот раз что-то не заладилось. Изобретённый ими искусственный интеллект вышел из-под контроля и теперь воевал сам за себя, методично уничтожая всех, кто попадался под руку. Эти события, вопреки логике, только усугубили ситуацию в международных отношениях. И пятеро мужчин, запертые в прочных стенах «неотложки», понимали это лучше кого бы то ни было, ибо принадлежали к разным национальностям.

— Бензин — конец, — в третий раз попытался развернуть диалог Камил.

Он плохо знал веймарский, но только на этом языке худо-бедно могли изъясняться пятеро спутников. Ко всему прочему, альтерийцам вообще тяжело давался разговорный восточных соседей — он был непривычно резким, почти грубым, словно постоянно отдающим приказы.

— Найди заправку, — скомандовал один из мужчин, что находился в кузове «скорой» и сидел напротив носилок с пациентом. — Скоро стемнеет, нам всё равно нужен привал. Что там по картам, Бьорн?

Северянин в орудийной башне зашелестел бумагами.

— Ближайшая — в двенадцати милях на юг. Но она может быть разрушена.

— Вот и проверим.

Сидящий рядом с командиром смуглый южанин из Саргона коротко глянул на Камила, будто удивившись той покорности, которую он проявлял, повинуясь приказам веймарца. К Веймару испокон веков относились двойственно, его любили и ненавидели одновременно. Ненавидели за напористость, агрессивность, привычку вечно бряцать оружием. Любили — за беспримерную отвагу в любом деле, за надёжность и отзывчивость. Единственного веймарца на борту «неотложки» можно было бы по-настоящему полюбить, если бы время от времени он не проявлял свои отрицательные (с точки зрения спутников) качества.

— Что? — резко поинтересовался командир в ответ на изучающий взгляд. — Что-то интересное усмотрел, Фейсал?

— Размышляю, — степенно ответствовал южанин. — О том, где бы мы были сейчас, если бы Веймар не развязал войну.

Командир отвернулся, шумно и очень зло вздохнул.

— Мэнни, — почти ласково одёрнул его северянин.

— Лично я ничего не развязывал, — немного успокоившись, ответил саргонцу Манфред. — Когда моя страна воззвала ко мне, я ответил на зов. Знаешь, где был бы я? С женой и дочкой, в своём тихом Нойте, вот где.

— Интересно… — задумчиво пробормотал Фейсал. — Веймарец, не желающий воевать? Мне показалось, или основы мироздания сейчас действительно дрогнули?

Манфред с тяжёлым вздохом наклонился к кардиомонитору, который отсчитывал пульс раненого, и машинально постучал пальцами по экрану. Альтерийская техника, как обычно, бессовестно врала в показаниях. Не то что привычная веймарская – надёжная и точная.

— Где был бы ты, Камил? — никак не унимался саргонец.

— Учить, — мечтательно отозвался тот из кабины. — Студенты, лекции, семинары… Хорошо.

— В истории нет сослагательного наклонения, — обращаясь ко всем сразу, произнёс Бьорн. — И гадать, что бы случилось, а что — нет, никакого смысла. Как там раненый?

— Плох, — коротко сказал веймарец. — Обезвожен, потерял много крови и слабеет. Далеко ещё?

— До фронта двадцать миль. По прямой. И до границы ещё сотня.

— Слишком долго…

Их раненый был родом из Неваэха — маленькой страны, нашедшей себе место в уголке между границами Саргона, Альтерии и Веймара. Предки нынешних неваэхцев когда-то составляли союз восьми государств, располагавшихся в западной части Самедии. С места их сдвинул огромный ледник, спустившийся с севера и фактически уничтоживший земли к западу от Угольного хребта, по которому издревле проходила альтерийская граница. Веймар, Саргон и Альтерия, будучи крупнейшими странами континента, великодушно потеснились и выделили переселенцам шестьсот тысяч квадратных миль.

— Вижу, — неожиданно сказал Камил, ухватившись за руль обеими руками, подавшись вперёд и наблюдая за чем-то сквозь узкое лобовое стекло.

— Подтверждаю, — как всегда спокойно откликнулся Бьорн.

Не отреагировав на их реплики, Манфред достал из ближайшего шкафчика мешок с физраствором и заменил опустевший на штативе. Часто случалось, что в многонациональном коллективе именно веймарцы становились лидерами; их врождённая харизма и способность вести за собой людей создавали прекрасную основу для принятия на себя руководства. Однако Манфред не желал главенства над экипажем «неотложки». Если вдуматься, он толком ничего не знал о попутчиках. Разве что имена да пару фактов из биографии. Бьорн, например, был кадровым офицером и одним из первых отправился служить по контракту к веймарцам. Камил преподавал в университете аграрное дело и по срочному призыву оказался почти у самой линии фронта. Саргонец Фейсал у себя на родине был духовным лидером одного из кланов, а в начале войны примкнул к альтерийцам.

Раненого, которого они везли в Веймар, звали Ярон. Талантливый медик из Неваэха выбрал не самое удачное время, чтобы заняться повышением своей квалификации. Кто уж пустил ему пулю в живот – неизвестно, но теперь, пребывая без сознания в крайне тяжёлом состоянии, Ярон уже никак не мог проявить свои врачебные таланты. «Неотложка» с неутомимым Камилом за штурвалом была в пути уже тридцать шесть часов, и всё меньше оставалось шансов спасти раненого медика. Помочь могли бы соотечественники Манфреда, ведь за веймарцами закрепилась слава лучших врачей Самедии. Оставалось лишь миновать линию фронта и добраться до границы.

— Вроде, никого, — задумчиво заключил Бьорн.

— Не слышу уверенности в твоём голосе, — Манфред выпрямился и, пройдя в кабину, посмотрел в лобовое стекло.

Заправочная станция выглядела как любая другая — четыре колонки под крышей и небольшое здание магазина. Брошенных машин не наблюдалось, значит, скорее всего, бензин в подземных цистернах ещё есть. Дождь по-прежнему лил сплошным серо-стальным потоком, искажая и смазывая очертания предметов, окончательно размывая и без того мутный пейзаж.

— Подъезжай потихоньку, — веймарец опустил ладонь водителю на плечо. — Если что-нибудь подозрительное заметишь, бей по газам. Нам нельзя ввязываться в драку.

— Понял, — Камил сбавил ход, и послушная ему машина покатилась к зданию.

Когда «скорая» мягко остановилась у крайней колонки, экипаж ещё с минуту наблюдал за окружающим пространством. Движения не заметили, заправка казалась заброшенной, но не разграбленной. Пожалуй, можно попытаться вылезти и провести подробную разведку, но устраивать здесь привал было бы верхом глупости.

— Бьорн, слезай, — после напряжённой паузы позвал Манфред, выпрямляясь. — Камил, вы с Фейсалом залейте полный бак и обе канистры. А мы пока пройдёмся по магазинам.

— Печенье? — заглушив двигатель, улыбнулся альтериец.

— Захвачу специально для тебя, если найду.

Пока Камил и Фейсал заправляли машину, Манфред с Бьорном, взяв на всякий случай по винтовке, направились к зданию. По-прежнему ничто не нарушало царившей здесь тишины, только коротко скрипнула ржавеющими петлями передняя дверь, на которой покачивался в такт дуновениям ветра лист бумаги с надписью: «Если Вам что-то нужно, просто возьмите это». Альтерийцы… удивительно доброжелательная нация.

— Возьмём провизии на три дня, если столько найдём, — решил Манфред, забрасывая винтовку за плечо и приоткрывая дверь. — Вода, консервы, пайки… всё, что можно. Да, ещё печенье какое-нибудь посматривай.

— Ты что, любитель сточить углеводов под покровом ночи? — ухмыльнулся Бьорн.

— Не я, а Камил. А мне под покров ночи можно захватить что-нибудь высокоградусное. Я бы не отказался сегодня надраться как следует.

— Я к тебе присоединюсь, — весело пообещал скольтиец, исчезая в полумраке между полок.

В магазинчике царил вполне ожидаемый, учитывая обстоятельства, бардак, но продуктов оставалось ещё очень много и большинство стояло на положенных местах. Переговариваясь через стеллажи, спутники набрали воды, консервов, круп и прочей провизии с расчётом на трое суток. Бьорн всё-таки разыскал две бутылки виски, а Манфред после длительного перебора хрустящих пакетиков захватил имбирного печенья для альтерийца.

Когда они вышли на улицу, ливень заметно ослабел, и с неба теперь летела мелкая водяная пыль. Между стволами корабельных сосен растянулось сизое полотно густого тумана. Камил и Фейсал закончили возиться с топливом и стояли рядом с машиной, что-то негромко обсуждая.

— Поехали, — обратился к обоим Манфред, забрасывая в кузов сумку.

— Стоянка? — Камил непонимающе вздёрнул брови.

— Не здесь, — напряжённо ответил веймарец. — Вернёмся на дорогу и съедем в лес в нескольких милях отсюда. Так будет безопасней.

— Понял, — привычно сказал собеседник, садясь за руль.

— Тебя, может, сменить? — с сочувствием спросил у него Бьорн. — Не устал?

— Устал, — спокойно улыбаясь, Камил застегнул ремни безопасности, крест-накрест пересекавшие грудь. — Люблю водить. Бодрит.

— Ну, как хочешь, летун, — скольтиец добродушно хмыкнул и залез к себе в орудийную башню.

Манфред поспешно закрыл задние двери и дважды хлопнул ладонью по стенке кузова. «Скорая» едва ощутимо вздрогнула, откликаясь на зажигание, мелькнули по лобовой амбразуре резинки стеклоочистителей, а в следующий момент машина бодро тронулась с места, развернулась и направилась обратно к трассе.

Миль через пять Камил свернул с шоссе и углубился по едва приметной тропе в чащу. Бьорн, поглядывая то в окно, то в карту, не различал ни единого признака дороги, но альтериец, похоже, лучше ориентировался в родных лесах. «Неотложка», благодаря огромным колёсам и внушительному клиренсу в восемь дюймов, легко преодолевала бездорожье, и Камил старался ехать медленней, чтобы машину не качало слишком уж сильно.

— Ох, меня растрясло, — стоило автомобилю остановиться на небольшой полянке, из кузова вывалился, приложив ладони к животу, Фейсал.

Он спрыгнул со ступеньки, торопясь ощутить под ногами надёжную землю, и неожиданно оказался под проливным дождём. Ледяные струи били словно пулемётная очередь, но шаман только запрокинул голову и с удовольствием подставил лицо под освежающие капли.

— Фейсал, вернись в машину! — Манфред повысил голос. — Мы уже никуда не поедем и сейчас растянем тент.

— Мои боги говорят, что дождь — высшая благодать, — негромко ответил саргонец.

— А что твои боги говорят насчёт пневмонии? — свесился из башни Бьорн.

Скольтиец, как и Фейсал, был язычником, а потому из его уст шутка не прозвучала оскорбительно. Скажи это Манфред, как все веймарцы — убеждённый атеист, саргонец решил бы, что это акт дискриминации на религиозной основе.

— Пневмония — это не благодать, — согласился Фейсал, возвращаясь в машину.

Дождь не прекращался всё время, пока Манфред и Бьорн занимались обустройством стоянки. Камил остался вздремнуть за рулём, а саргонец сидел в недрах огромной машины, зажав голову между коленей, стараясь дышать поровнее и то и дело посматривая на показания кардиомонитора. Огромный кусок брезента, валявшийся под каталкой, растянули от задних верхних уголков кузова к двум ближайшим соснам. В центр полотна подставили прочную жердь, чтобы скопившаяся вода не продавила навес. Когда Бьорн, разжившись дровами (а сухую древесину скольтиец, кажется, способен был найти даже на дне озера), разжёг костёр, Фейсал поднял голову и прояснившимся взглядом проводил залезшего в кузов веймарца.

— А специй вы захватили?

— Кажется, видел, — Манфред подхватил оба мешка.

— Печенье? — заспанно вопросил с водительского места Камил.

— Вот печенье я точно брал, — веймарец не удержался от улыбки и спрыгнул на землю. — Вылезайте, сейчас ужин сварганим.

Час спустя, сидя вкруг жаркого огня и с аппетитом уплетая нехитрую, но чрезвычайно вкусную кашу, четверо мужчин ловили себя на мысли, что всё происходящее с ними уже вторые сутки напоминает чей-то горячечный бред. Четверо: разных национальностей, социальных статусов, возрастов и специальностей. Всех их объединяла теперь одна цель – помощь нуждающемуся. Цель, с учётом физического состояния этого нуждающегося, довольно-таки призрачная. Они сражались на разных сторонах баррикад и всё же сумели в трудной ситуации найти общий язык.

Манфред придвинулся чуть ближе к костру и, окинув спутников быстрым взглядом, поправил съезжающее с плеч термоодеяло, которое позаимствовал в кладовых «скорой». Промокший до нитки китель — форменную чёрную куртку с бело-жёлтыми погонами военных инженеров — он повесил над костром. Ботинки с высоким берцем, какие были приняты в веймарской армии, стояли рядом с очагом, набитые разогретыми камнями. Сидя босиком и в лёгком свитере, Манфред не мёрз, хотя воздух после дождя казался особенно холодным, да и щуплое сложение его обычно подводило.

— Вы подобрали меня последним, — медленно выговорил веймарец, отставляя в сторону опустевшую миску. — Как всё было до моего появления?

— Угнал «скорую», — с улыбкой поведал Камил.

Он сидел, по-альтерийски поджав ноги, и с удовольствием уплетал припасённое для него печенье. Вид у него при этом был такой, словно он обожрался линта – растения, буйно цветущего в саргонских экваториальных лесах, из которого веймарцы приноровились делать высокоэффективные анестетики. Одна беда была у этих обезболивающих – мощный наркотический эффект.

— Позволь мне, — мягко вклинился Фейсал; альтериец с улыбкой покивал. — Наш добрый друг действительно угнал этот танк на колёсах...

И саргонец в подробностях поведал обо всём произошедшем. Он и Камил видели Ярона ещё до нынешних событий; медик ездил вдоль фронта на личном броневичке, посещая все подряд встречающиеся по пути военные лагеря и оказывая необходимую помощь пациентам, накапливая практический опыт и делясь знаниями с коллегами. Полгода назад он старательно и умело заштопал Камилу простреленную голень, а месяц спустя, попав уже в расположение другой роты, наложил швы Фейсалу на бок, поцарапанный неудачным падением. Ярон спокойно странствовал вдоль фронта, нигде не задерживаясь дольше пары недель.

Потом взвод, к которому был приписан Камил, ввязался в бой с роботами и погиб в полном составе. Единственный выживший альтериец кинулся к ближайшему транспортному средству; огромная бронированная машина «скорой» дала ему возможность покинуть фронт невредимым. Спустя полсотни миль поспешного бегства Камил сделал остановку и с немалым удивлением обнаружил в кузове раненого медика. Ярон тогда ещё был в сознании и мог говорить. Осмыслив положение дел, альтериец принял трудное решение повернуть обратно к фронту.

— В сотне миль к юго-востоку в то время базировались врачи из центрального госпиталя Кирденвила, — говорил негромко Фейсал.

— Кьёрдьюнвилля, — Камил поправил его машинально.

В их армии, как и в веймарской, служили наёмные вояки из других стран, и очень немногие из них были способны без ошибок произнести название альтерийской столицы. Саргонец виновато кивнул спутнику, но повторять не стал и продолжил:

— Однако они опоздали. Моё подразделение незадолго до того как раз перебросили к госпиталю — командование опасалось нападения. И я своими глазами видел, как лагерь был уничтожен. Мы с Камилом повстречались в десяти милях от того места и решили возвращаться на север, откуда по рации ещё подавали голоса альтерийские заставы.

— Но на севере уже были мы, — откупоривая бутылку, сообщил Бьорн. — И я попытался подстрелить неопознанную альтерийскую машину.

— Шутишь, — ошарашено констатировал Манфред.

— Ничуть, — скольтиец улыбнулся в ответ.

Глядя на него — высокого, светловолосого и коротко стриженого здоровяка под сорок — трудно было угадать, каков он в качестве воина. Как и большинство северян, Бьорн был умелым и безжалостным снайпером. Изредка посматривая на внушительную винтовку скольтийца, лежащую в кузове «скорой», Манфред не раз ловил себя на мысли, что и представить не может, каково это: сквозь прицел наблюдать за человеком, «вести» его, а затем выжать спусковой крючок и воочию узреть, что натворила твоя же стремительная пуля. Но, не пребывая в ипостаси скольтийца-снайпера, Бьорн оставался весёлым, доброжелательным мужчиной, не лезшим на рожон и умело сглаживавшим конфликты.

— Я неоднократно вызывал их по рации, пытаясь понять, кто едет, ведь в машине могли быть и свои, — продолжил северянин, неспешно разливая по трём кружкам виски; Камил коротким жестом отказался и кивнул на «скорую», дескать, я за рулём. — Но мне так никто и не ответил.

— Мы по незнанию рацию сломали, — виновато объяснил Фейсал.

— Сломали они, — проворчал Бьорн. — Я мог вам бензобак взорвать, радисты криворукие. Но выждал положенное время, прицелился как следует и прострелил колесо. Кто же мог знать, что у этого танка шины безвоздушные! Однако через сотню ярдов Камил всё-таки остановился, чтобы оценить ущерб. Довольно опрометчиво, на мой взгляд. Но он вышел, попинал колесо и стал осматриваться вокруг, словно искал причину повреждения. Я наблюдал за ним через прицел. И, честное слово, различив альтерийскую форму, был готов стрелять. Камил меня нашёл. Не знаю, как, но он это сделал. Я смотрел в прицел, а он смотрел прямо на меня. Выстрелить было просто невозможно.

— Очень заметная птица, — хихикнул альтериец.

— Да, я сидел на дереве, — пояснил его реплику северянин. — Когда он меня обнаружил, уже оставалось только вступить в переговоры. Камил вкратце описал, что происходит, и я присоединился к ним.

— А контракт? — не понял Манфред. — Это ведь дезертирство в чистом виде. Тебя расстрелять могут, ты в курсе?

— У меня контракт два дня назад истёк, — весело сообщил Бьорн, делая глоток из кружки.

— Но в тот день, когда ты слез с дерева и сел в «скорую», контракт был ещё в силе.

— Ой, не нуди. Вот уж правда: веймарская приверженность инструкциям — это что-то уникальное. И ладно бы сам следовал…

Манфред только хмыкнул в ответ. А ведь северянин был прав, как ни крути. Сам он тоже улизнул с фронта, когда активизировались враждебные роботы, и, уходя на территории Альтерии, понадеялся, что в нынешней неразберихе его не хватятся. Потом можно было бы вернуться к своим с хорошей легендой про вражеский плен, потребовать аннулирования контракта и уехать в Нойт, к семье. Манфред оставался на фронте лишь по одной причине: здесь можно было за короткое время поднять неплохие деньги. Он служил с первых дней войны и успел сколотить небольшое состояние, постоянно отправляя сбережения домой. Теперь ещё несколько лет можно брать внеплановые отпуска и неплохо проводить свободное время в кругу семьи. Воевать ему по-настоящему надоело и даже к немыслимому факту собственного дезертирства веймарец относился только лишь с тупым безразличием.

Поэтому, когда в скитаниях по восточным округам Альтерии ему повстречалась «скорая» с разношёрстным экипажем на борту, Манфред не замедлил присоединиться. Тем более что точно знал, куда им следует держать путь.

— Кем ты был до войны? — полюбопытствовал Фейсал.

Веймарец задумчиво окинул его взглядом, в очередной раз отстранённо подивившись, насколько же они четверо отличаются друг от друга. Саргонцу было под шестьдесят, смуглое лицо изрезали добродушные морщинки, в тёмных волосах, по традиции южан заплетённых в множество косичек, серебрилась седина. По сравнению с ним сидевший почти за спиной шамана Камил — высокий, худой как жердь, русоволосый равнинник — казался совсем юнцом, хотя давно разменял тридцатник и вполне состоялся в избранной профессии.

— Я инженер, — ответил саргонцу Манфред. — И работал по специальности, на проектировании жилых зданий. В последние годы Нойт здорово разросся, и спрос на жильё был огромным. Когда началась война, я заключил стандартный контракт на полгода и отправился на фронт. Очередное продление контракта истекает только через месяц, но, честно говоря, мне до этого уже нет дела.

Во взглядах спутников он улавливал, как ни странно, доброжелательное понимание. Словно они разделяли и осознавали трудный выбор веймарца.

— Я всё спросить хотел, — после паузы выговорил Манфред. — Пока вы не встретили меня, не пытались просить помощи у других «скорых»? Армия отступает, неужели вы ни с одной группой медиков не столкнулись?

— Было, — Камил неожиданно подал голос. — Врачи Альтерии не умеют. Пытались помочь. Отказались.

— Им не хватало опыта, навыков и оборудования, — пришёл ему на помощь Бьорн. — Один альтерийский хирург всё-таки взялся извлечь пулю и сделал это. Но состояние Ярона ухудшилось после операции.

— Нам ещё повстречалась веймарская «неотложка», — Фейсал вздохнул. — Но они нас обстреляли, и пришлось быстро уезжать.

Манфреда эта новость расстроила и обеспокоила. Он ожидал от соотечественников большего благоразумия. Должно быть, они тоже пребывали в замешательстве от всего происходящего. Такое положение дел могло здорово осложнить их путешествие в Веймар, но иного варианта действий всё равно в голову не приходило.

— Ладно, — Манфред закутался в термоодеяло, зябко потёр ладони. — Ложитесь спать. Камил спит всю ночь, а мы втроём возьмём по страже. Я на первой, всё равно одежда сушится. А остальные распределите, как вам удобней.

— Я бы взял вторую, — великодушно предложил Бьорн, вставая.

Дежурить в середине ночи было сложнее всего, но северянин, будучи профессиональным снайпером, привык спать, когда выпадала возможность, и умел отдыхать за самый краткий период времени.

— Отлично, — Фейсал тоже поднялся и залез в кузов машины. — Я всё равно «жаворонок» и легко постерегу лагерь утром.

Манфред остался у костра в одиночестве, однако, вопреки всему, не ощущал ни страха, ни ядовитой печали. Огонь пылал жарко и не подпускал сырой холод, за пределами круга света клубился мрак, а дождливый лес был тих и спокоен.

Утро выдалось на редкость монохромным. То ли следовало в том винить прошедший дождь, то ли в альтерийских лесах всегда так, но когда Манфред открыл глаза, окружающий мир почему-то был исключительно чёрно-белым. Даже красные кресты на задних дверях «неотложки» казались серыми. А ещё в холодном воздухе одуряюще вкусно пахло свежесваренным кофе. Веймарец поспешно осмотрелся вокруг в поисках источника этого восхитительного запаха. Ночью он так и остался спать у костра, разве что всё-таки надел китель и обулся, рассудив, что на теле одежда досохнет быстрей да и утренней сыростью не пропитается. Безотказное термоодеяло не позволило ему замёрзнуть, как это обычно бывало, даже в часы, когда начало светать.

Кофе, как выяснилось, варил Фейсал. Тут не было ничего удивительного, поскольку саргонцы вообще питали слабость к этому напитку. Но шаман ещё и добавлял в котелок самые разные пряности, а потому обычный бодрящий запах дополнялся целой симфонией поистине волшебных ароматов.

— Там на меня немного найдётся? — заспанно пробормотал веймарец, высунув голову из-под одеяла.

— Найдётся, — откликнулся Фейсал. — Я на всех сварил.

— Пахнет он просто замечательно…

Манфред живо сел, машинальным движением растрепал тёмную шевелюру и провёл ладонями по лицу, окончательно прогоняя сонливость и заодно обнаружив, что отросшая щетина покрылась мелкими капельками росы.

После поспешного завтрака они свернули лагерь, возвратились на трассу и продолжили путь к границе. Чем ближе к линии фронта, тем хуже становилось дорожное покрытие, но Камил, вновь занявший кресло пилота, не проявлял лишнего беспокойства и лихо объезжал выбоины и воронки от снарядов, придерживая руль одной рукой и умудряясь одновременно уплетать многоэтажный бутерброд. Манфред старался пореже смотреть в кабину «скорой», потому что у него сразу развивался приступ паники от такого стиля вождения.

— Фронт, — тихо объявил альтериец час спустя, останавливая машину.

Манфред и Фейсал почти наперегонки ринулись в кабину и одновременно склонились к лобовой амбразуре. Картина, представшая их глазам, по-настоящему удручала. Лес впереди расступался, и дорога вывела «неотложку» к краю просторного, мили три в поперечнике, поля, сплошь изрытого окопами, покрытого тёмно-серыми бляшками дотов и ощетинившегося тысячами орудий. Над полем стлался густой тяжёлый дым: горели многочисленные блиндажи и оба лагеря — альтерийский, что был сейчас ближе к путникам, и веймарский, расположившийся на другой стороне. Этот участок линии фронта был полностью разорён, в развалинах не отмечалось ни движения, ни живых.

— Выглядит скверно, — мрачно констатировал из башни Бьорн.

— Согласен, — сказал Манфред, медленно осматривая неприглядный ландшафт. — Камил, нет пути объезда?

— Нет, — альтериец мотнул головой. — Двести миль на север или юг. Лес густой. Много валежника. Только прямо.

Веймарец немного помолчал, размышляя над сложившейся ситуацией. Как и остальным, ему было страшно, и он совершенно не собирался очертя голову соваться в неприятности и подвергать опасности всю группу. Они не могли себе позволить лишний крюк в двести миль; особенно, не будучи уверенными в успехе предприятия. Фронт мог быть мёртв везде, не только здесь. И, скорее всего, так оно и было.

— Тогда вперёд, — Манфред принял решение за всех, и, как обычно, возражений не последовало. — Без лишней спешки. И по возможности — по открытым, просторным местам.

Камил против обыкновения молча кивнул в ответ и взялся за рычаг коробки передач. «Скорая» вздрогнула, трогаясь с места. Огромные колёса съехали с разбитого асфальта и едва различимо зашелестели гравием, передав кузову мелкую вибрацию. Машинально вцепившись в поручень над водительским креслом, Манфред, не отрываясь, наблюдал за приближающимися укреплениями. И когда до крайнего окопа оставалась сотня ярдов, его будто толкнуло в спину ощущение близкой опасности.

— А вы разве не обносите свои лагеря… — тихо начал веймарец, обращаясь к альтерийцу.

Закончить фразу ему помешал неожиданный, а оттого особенно громкий взрыв. Казалось, что-то мягко подхватило «скорую» под задние колёса и с удивительной лёгкостью подбросило на добрых два фута в воздух. Бронированный кузов принял на себя удар, прогнулся, но выдержал. Машина загудела сверху донизу, басовито и раскатисто. От гула на мгновение заложило уши; немного опомнившись, Манфред встряхнул головой и с немалым удивлением понял, что лежит почти под рулевым колесом. В ногах что-то шевельнулось, веймарец бросил туда взгляд и обнаружил чуть дальше скольтийца. Бьорн, по обыкновению не пристегнувшись в кресле стрелка, вылетел из башни.

— …растяжками, — договорил с опозданием Манфред.

Вместо привычного звука голоса в голове отдался какой-то шум, виски заломило от боли, и мужчина, едва начав приподниматься, вернулся обратно на пол. Судя по всему, его никто не услышал, спутников тоже оглушило. Камил — целый и невредимый, поскольку не пренебрёг ремнями безопасности, — недвижно сидел на месте, вцепившись в руль. Немного оправившийся от падения Бьорн, от души матерясь на родном языке, поднимался на ноги. Где-то сзади суетился Фейсал, слышался назойливый писк потревоженных приборов.

Когда звуки немного уточнились и обрели прежнюю чёткость, Манфред всё-таки собрал волю в кулак и сел. Альтериец, кажется, только теперь обнаружил у себя под ногами неведомо как закатившегося туда веймарца.

— Жив? — обеспокоенно спросил он, отстегивая ремни и подавая спутнику руку.

— Да, — с трудом отозвался Манфред. — Что это было?

— Растяжка. Поздно заметил.

Веймарец кивнул, быстро окинул взглядом машину, отыскивая остальных. Фейсал выключил звук у кардиомонитора, стабильно демонстрировавшего устойчивый сердечный ритм, и теперь бинтовал Бьорну разбитый лоб, а скольтиец ещё и неловко потирал ладонью бок. Даже для такого крепкого мужчины, как он, столь страшное падение никак не могло пройти без последствий.

— Отличное начало, — морщась от боли, выговорил северянин.

— Все целы? — слабо поинтересовался Манфред.

— Более менее, — Фейсал затянул кончики бинта. — Мы ехали пристёгнутыми, так что…

— Нельзя дальше ехать, — прервал его веймарец.

— Выходить? — растерянно повёл плечами Камил.

Манфред задумчиво осмотрел каждого из соратников, остановился на забинтованной голове северянина.

— Не все, — наконец, сказал он.

Его встретила внезапная тишина. Манфред полагал, что может разразиться настоящая буря возражений, но спутники без слов ожидали его решений. На мгновение веймарец разозлился на них за эту молчаливую покорность. Горячность веймарцев воистину стала легендарной, но Манфред умел её побороть и в этот раз справился.

— Камил, ты и Бьорн останетесь в машине, — сказал он. — И будьте наготове на своих местах. Мы с Фейсалом выйдем и разведаем путь.

— Мне остаться? – с недоумением переспросил скольтиец. — Но я мог бы…

— Ты себя со стороны видел?

Бьорн мгновение помолчал, затем, соглашаясь, кивнул. Саргонец тоже качнул головой — обречённо. Впрочем, он не стал жаловаться и возражать, когда вдвоём с веймарцем вылез из машины. Они взяли по винтовке, хотя Манфред был почти уверен, что оружие не понадобится. Альтерийский лагерь выглядел абсолютно безжизненным, но всё же стоило предпринять меры для обеспечения собственной безопасности. Уже немного отойдя от «неотложки», веймарец услышал, что Камил завёл двигатель и оставил машину в полной готовности. Бензина, впустую сгоравшего на холостом ходу, было, конечно, жаль, но лучше уж иметь возможность спешного отступления.

— Что мы ищем? – уточнил Фейсал, удобней перехватывая винтовку.

— Всё, что можно. Удобный проезд. Мины и растяжки. Лекарства, воду, еду и выживших. И ещё карты фронта.

— Нехилый список, - нервно прокомментировал саргонец.

Манфред не стал ничего отвечать, увлекшись изучением дороги. Под ботинками тихо поскрипывал гравий, и на его фоне легко можно было пропустить мину, а тем более подобную паутине нить растяжки.

Они шли неспешно и осмотрительно, буквально прощупывая взглядами дорогу, но даже предельная концентрация внимания не уберегла разведчиков от ошибки. Зато здорово помогла Манфреду; услышав, как из-под ног саргонца донёсся тихий щелчок, веймарец плашмя рухнул на дорогу и обеими руками прижал ботинок спутника к земле.

— Замри… — выдохнул он.

В приказе уже не было необходимости. Саргонец и сам понял, что допустил фатальную ошибку, которая им обоим может стоить жизни.

— Нажимная? — больше ради того, чтобы немного развеять страх, спросил Фейсал.

— Да, нажимная, — Манфред поспешно и бережно разгрёб камешки от поверхности мины. — Не нервничай. Я знаю эту конструкцию и смогу её заклинить, чтобы задержать взрыв. Возьмёшь мою винтовку. Как скажу, рви когти к тому грузовику. Секунд пять в нашем распоряжении будет.

Саргонец кивнул и осторожно склонился, чтобы забрать у веймарца оружие. Он понимал, что спутнику винтовка только помешает, когда наступит момент вскочить и бежать. Насколько это было возможно, Манфред осмотрел мину и, вытащив из поясной сумки маленькую отвёртку, вновь растянулся на земле. Со лба катились крупные капельки пота, от напряжения сводило мускулы, но инструмент в руках не дрогнул.

— Медленно поднимай ногу, — сказал он, сумев подсунуть отвёртку под высокий протектор ботинка.

— Поднять? — со страхом переспросил Фейсал.

— Да, но медленно, очень медленно. Не бойся, я её держу.

Судорожно вздохнув, саргонец плавно пришёл в движение и отодвинулся от клапана мины на полшага.

— Хорошо, хорошо… — бормотал Манфред, прижимая кнопку пальцами. — Теперь отходи — так же медленно, пять ярдов. Потом можешь бежать к грузовику.

Всё, что оставалось, — подсунуть кончик отвёртки под край нажимного механизма и надеяться, что эта нехитрая конструкция выдержит достаточно времени, чтобы они успели укрыться в безопасности.

Времени, по счастью, хватило. Манфред вслед за Фейсалом влетел за мощный кузов грузовика, когда инструмент всё-таки выпал из гнезда, а несколько секунд спустя мина взорвалась. Грохот разнёсся далеко по открытым пространствам, гулко отозвался в кабинах брошенной техники и стволах многочисленных орудий. Веймарец и саргонец, отдышавшись, переглянулись и расхохотались, не пытаясь сдержаться.

А шум, порождённый взрывом и на мгновение ослабевший, никак не затихал и, казалось, всё набирал силу. Манфред непонимающе мотнул головой, выглянул из-за грузовика.

— Что там? — спросил Фейсал, заметив, как исказилось лицо инженера.

Манфред немного помолчал, заново обретая дар речи, и с трудом выдавил из себя одно-единственное слово:

— Роботы…

Их было восемь штук. Один — огромная махина высотой с трёхэтажное здание, остальные семеро — вполне человеческих габаритов и очертаний. Все восставали из руин альтерийского лагеря словно потревоженные души павших, но Манфред знал: в отличие от бесплотных духов эти были смертельно опасны для любого живого существа. Судорожно сглотнув, веймарец вернулся в укрытие и огляделся, пытаясь сообразить, как им с саргонцем отступить обратно к «скорой», чтобы их не заметили.

— Мэнни… — вдруг ожила рация в кабине грузовика, за которым они прятались. — Мэнни, слышишь меня…?

Сквозь пронзительный шорох помех Манфред не без удивления узнал голос Бьорна. Он начал было подниматься, чтобы залезть в кабину и ответить, когда Фейсал дёрнул его за полу кителя.

— Заметят, — мрачно сказал саргонец, снимая с плеча ремни обеих винтовок. — Я их отвлеку, а ты пока выясни, что произошло.

— Будь осторожен, — Манфред принял у него оружие. — Ты ведь…

— Я уже немолод, — перебил его шаман, — но по-прежнему бегаю быстрей.

Когда он исчез за машиной, веймарец не стал проверять, бросились ли роботы следом, и проворно забрался в кузов грузовика.

— Ты починил рацию? — сорвав с рычага микрофон, спросил он у скольтийца.

— Нет, я в соседней машине. Пришлось перебежать…

— Что там у вас случилось?

— Мэнни… Ярон склеил ласты.

Манфред едва сдержался, чтобы не швырнуть рацию об пол. Весь их путь, тревожный и трудный, был напрасен. Всё, что их когда-то объединило и направило, было потеряно. Конечно, состояние медика давно колебалось на грани, но веймарец до последнего надеялся довезти его живым.

— Что делать будем? — снова подал голос Бьорн.

— Как ты себя чувствуешь? — вопросом на вопрос откликнулся инженер.

— Нормально, — прошелестел через помехи северянин. — Лучше, чем я ожидал.

Манфред немного собрался с мыслями. Нужно найти Фейсала, слаженно и по возможности незаметно вернуться к машине и уезжать как можно быстрей. Судя по звукам, роботы бестолково, без особой цели бродили туда-сюда по руинам. Но мечущихся на открытом пространстве людей точно заметят.

— Бьорн, ты мне нужен.

— Слушаю.

— Срочно возвращайся в «скорую» и будь на своём посту. Как только окажешься в орудийной башне, качни пушкой. Я буду знать, что ты готов. Мне нужно забрать Фейсала. Если увидишь, что роботы нас заметили, мочи их без промедления. Всё понял?

— Да-да, понял, — после непродолжительной паузы ответил скольтиец. — Мэнни… пусть твои боги ниспошлют тебе удачу.

— Веймар — страна воинствующих атеистов, Бьорн, — усмехнулся Манфред.

— Тогда я попрошу об этом своих, — весело отозвался собеседник и отключил рацию.

Подождав пару минут, веймарец выпрыгнул из кабины и присел у высокого колеса, чтобы поудобней расположить на спине винтовки. Вскоре ему предстояло бежать, и бежать очень быстро; не хотелось, чтобы оружие помешало. Он постоянно посматривал на «скорую» и не пропустил момента, когда орудийная башня едва заметно двинулась влево-вправо. Бьорн готов. Осталось забрать саргонца.

Как оказалось, Фейсал даром времени не терял и на совесть играл принятую на себя роль приманки. Он быстро и неуловимо мелькал в поле зрения роботов, перемещаясь вдоль окопов под прикрытием брустверов и военной техники, то приближаясь к Манфреду, то удаляясь от него. При этом Фейсал постоянно находился практически на равном расстоянии от «скорой». Это была удачная тактика, поскольку роботы тоже метались из стороны в сторону, не зная, где удобнее настичь проворного саргонца. Всё же периодически механоиды проявляли редкое тугоумие.

Сейчас шаман находился относительно недалеко; их с Манфредом разделяло полторы сотни ярдов пространства с огромным количеством возможных укрытий. Однако веймарец не стал менять позицию и лишь помахал спутнику, чтобы привлечь внимание. Саргонец в ответ показал поднятый указательный палец и дважды хлопнул себя ладонью по правому колену.

«Выживший… — не сразу осознал Манфред. — Он нашёл здесь выжившего…»

Веймарец разразился целой серией жестовых сигналов, пытаясь объяснить шаману, что они собираются предпринять, и Фейсал, поняв сообщение, подтвердил свою готовность к действиям. Он на мгновение скрылся за ближайшим бруствером и вскоре вернулся на прежнее место, неся на руках человека. Манфред различил только лишь бежевый мундир и приметные алые полоски на погонах – это был веймарский медик. Девушка, судя по габаритам.

— Ладно, — вполголоса взбодрил себя инженер. — Помчали!

Естественно, роботы немедленно заметили его манёвр, но Манфред нарочно выбрал кривую траекторию, чтобы Фейсал, отягощённый своей ношей, мог двигаться по прямой. Бьорн, сидевший в орудийной башне, отреагировал без промедлений: тяжёлое орудие «неотложки» поймало в прицел робота, бежавшего первым, и короткой очередью лишило его левой ноги. Манфреду показалось, что пули летели прямо у него над головой, но впечатление было обманчивым. Пулемётные очереди рубили влажный, тяжёлый воздух с гулким жужжанием.

В кузове «скорой» звуки выстрелов почти оглушали, но Бьорн лупил из орудия почти без перерывов, потому что роботы, сколь бы бестолковы ни были, выбрались, наконец, на открытое место и начали стрелять по Фейсалу. Манфред, несмотря на заложенную петлю оказавшийся у машины раньше, высунулся из-за задней двери и, на миг прижавшись щекой к прикладу, тоже открыл огонь.

— Кого он там тащит, во имя Вархэна?! — выкроив мгновение между очередями, крикнул Бьорн.

— Живого, — отозвался веймарец.

Шаман бежал, насколько мог быстро. Вражеские пули выбивали пыль у него из-под ног, но Фейсала явно хранили родные боги, поскольку ни один выстрел не достиг цели. Саргонец примчался к машине, едва дыша, весь мокрый от пота и с дрожащими коленями. Манфред, продолжая стрелять, подставил ему плечо, чтобы помочь залезть в кузов.

— Марафонец, — от души сказал ему Бьорн и присовокупил к определению крепкое словцо.

— У меня тут девушка, неотёсанный северянин, — переведя дух, хохотнул Фейсал. — Мэнни, залезай!

Веймарец, пустив последнюю короткую очередь, запрыгнул в недра «скорой» и поспешно захлопнул двери. Винтовка упала на пол, когда он промчался мимо саргонца и его спасённой находки в кабину.

— Вывози нас отсюда, Камил! Вывози, родной!

Альтериец привычно дёрнул рычаг скорости, крутанул руль, утопил педаль акселератора и, обернувшись в салон, улыбнулся:

— Вас понял.

© декабрь 2013 г.

1. Негерой.

Перебежка - на колено. Перебежка - на колено. Сознание не успевает определить опасность - а руки уже направляют оружие и бьют примерно в середину силуэта. Фигурка скрючилась, осела. Слилась с землёй. Тут же прилетает подача примерно с часу. Каску снимает с головы лёгкая, но такая тяжёлая пуля. Солдат грохнулся наземь. Пусть думают, что отработали. По-пластунски, младенцем прижимаясь к матери-земле, преодолел около пятнадцати метров. Вскочил, перебежал, готовый вступить в огневой контакт, залёг. Прикинул примерный остаток боекомплекта. По всему выходило, что вот этот рожок, пристёгнутый сейчас к "калашу" - последний. И с того около половины отстреляно.

„Вот ведь клятство, - вздохнул. - И почему всегда так?”

А бой, похоже, и не думал заканчиваться. Ещё в самом начале валки бандиты разделились на три группы. Одна была уже уничтожена, остаткам второй тоже ничего не светило... А вот в третьей бойцы были серьёзные: лупили, падлы, редко, да метко. Оттуда "здрасте" - здесь потери. Вон, младший сержант Юдов пал смертью храбрых. Накрыл гранату, осколки которой могли порешить пятерых ребят из его отделения. Молодец, капрал. Человек. Мир ему.

Перехватив ствол поудобнее, солдат взглянул вперёд... и оцепенел. Всего в трёх шагах от него, вбившись рылом в грунт, точала выпущенная из сорокадвухмиллиметрового миномёта мина. Снаряд напоминал макеты ракет Циолковского, как их помнил боец: сигарообразная форма, развитое хвостовое оперение...
Но в последнее время - солдат знал - миномёты сюда не работали. Ни свои, ни чужие. Видимо, сувенирчик остался неубранным ещё с предыдущих конфликтов. „А ну, как сдетонирует? От попадания, например?”- воин судорожно вдохнул. Приподнялся (почти как спринтеры на низком старте)... И со всей возможной силы бросил себя вправо от директрисы атаки. Подобно ошалевшему скакуну, он рванул в поисках ближайшего укрытия. В несколько длинных прыжков, умудряясь пригибаться как можно ниже, нашёл подходящую яму, в которую и закатился.

„Пронесло... Твою ногами в голову! Где свои?!”

„Тук-тук-тук!” - заработал очередями автоматический гранатомёт. Бандиты, ихним душам шомпол в уши... „Фарш-фарш-фарш!” - вспахали землю с камнями гранаты. Где-то в той стороне весело разорвалась ручная эфка. Короткий вскрик. "Пламя" затихло. Накрыли, значит.
Солдат отряхнулся. Ударился рукой обо что-то. Опустил взгляд на пояс. „Подсумок! Гранаты! Ах, я...” - с радостью добравшегося до колодца жаждущего расстегнул подсумок. Три гранаты. Забыл в горячке боя - бывает.

От своих оторвался, что совсем не "гуд" - зато, похоже, вышел на чужих. Вон, кто-то меняет огневую. Да их пятеро! Забросив АКМ за спину, солдат взял в руки две гранаты. Распрямил усики предохранительных колец. Рванул, пригибаясь, к отряду. Ближе... Ближе... Ещё чуть-чуть... Всё! Бросок! Бросок! Третью достать не дали: две очереди прострочили прикрытое лишь "тактиком" тело. „И хрен с ним!” - подумал боец, глядя, как осколки нарезают боевиков ломтями. Земля двинулась на него справа. Но за секунду до контакта мир исчез.

***

- Вот так и погиб мой предок в седьмом колене - обычный солдат Негерой...

Командир пятнадцатой отдельной орбитально-штурмовой группы миротворческих сил ООН первый лейтенант Негерой закончила проверку снаряжения. Взглянула на взводников - молодцы, недаром столько их гоняла.
- Командирам подразделений - занять свои места! - прозвучал голос диспетчера. - Пять минут до начала штурма!
- С богом, ребятки! - выдохнула первый лейтенант.
- Ни пуха!
- К чёрту! - раздались голоса.


- Минута до начала штурма!..

Выиграл в конкурсе ключ на стим-версию игры Alien: Isolation =)

Текст ещё слегка редактируется, особенно предстоит напрячься для улучшения центрального стиха. Просто лениво слоги считать, ударения расставлять и под единый ритм подгонять.
Но критику принимаю, особенно ущербные места готов редактировать.
Вообще я довольно сумбурно расписывал многие вещи, больше for fun, часто в совсем нетипичном для меня стиле, как мне кажется.
Попытался сохранить дух игры и её лёгкую безбашенность на фоне пафосных героических сюжетов и декораций (Понтии Пиратусы и т.д.).
Писал исключительно для мелкого конкурса, целью был приз - его и взял :)

Тем, кто не играл в Divinity Original Sin, во-первых, стоит поиграть, во-вторых, тут довольно много вещей, которые были в игре, но где-то как-то выставляются у меня по-новому:
- из неожиданно говорящих объектов в игре были животные, колодцы, сундук, лужи... у меня в рассказе несколько больше)
- в игре стихии взаимодействуют со стихиями, т.е. вода тушит воду, холод морозит воду, вода проводит электричество, ядовитое облако можно поджечь и т.д.
- заражение гнилью - в игре вроде не убивает, отнимая постепенно здоровье, только оставляет 1 HP, обычными способами не излечить. У меня всё же небольшое авторское допущение, что гниль всё-таки приводит к фатальному эффекту. Это более логично, учитывая симптомы. В игре, наверное, просто пытались облегчить жизнь игроку.
- споры-переговоры часто в игре решаются с помощью системы "камень-ножницы-бумага", и там от красноречия игрока зависит то, как часто он может проигрывать в состязании и сколько ему надо побед до полной победы. подобную систему отобразил в рассказе.
- снегоступы играют немалую роль в зимних зонах, т.к. без них большинство персонажей игры поскальзывается на льду, и долго лежат (2 хода)

p.s. в конкурс к концу срока чуток не успел дописать последние сцены задуманного сюжета, пришлось остановиться на таких финальных словах:
Таким образом, как мне кажется, конкурсная версия текста получилась с более логичной и яркой концовкой, и может даже показаться, что оставшиеся сцены не нужны вообще такому сюжету, но тогда просто и порталы вначале ненужны, а немалая доля приколов приходится на них, да и "гниль" должна была в итоге выстрелить.
Так что после "черта с два" остальной текст уже дописывал после конкурса. То, что не успел. Концовка получилась слегка смазанной, как мне кажется, ну да ладно.

Они брели по широкой лесной тропе, где-то нещадно исполосованной колёсами телег, а где-то утрамбованной копытами и лапами грузных животных. Солнечные лучи пробивались через спутанные ветви деревьев, серебрили росу на траве и листьях, играли блеском на металле доспехов и оружия.
Их было двое. Хорошо экипированный рыцарь со щитом, мечом, арбалетом и стрелами за спиной. И рыжеволосая волшебница – в мантии, с посохом, набалдашник которого то и дело вспыхивал разрядами электричества. Девушка держала в руках потрёпанный дневник, на ходу читая его. Рыцарь шёл рядом, поскрипывая бронёй и поглядывая по сторонам.
- Легенда о проклятом золоте… - донёсся бас из-под забрала в виде бородатого лица. – Звучит, как детская сказка, тебе так не кажется?
- Как байка из таверны, - согласилась волшебница, переворачивая страницу. – Но этот человек излагает мысли в дневнике вполне разумно. Стал бы он расходовать пергамент на глупую выдумку? Особенно заблудившись в Призрачном Лесу, когда уже отчаялся спастись. Думаю, мы ведь ничего не потеряем, если уделим время на проверку его информации.
- Кроме времени! – проворчал рыцарь. - Впрочем, это того стоит. Посмеяться тебе в лицо, когда выяснится, что никакого проклятого замка не существует, как и его проклятого золота в его проклятой сокровищнице.
- Не очень разумно с твоей стороны подкалывать того, кто тебя постоянно лечит. С этим заражением гнилью ты долго без меня не протянешь.
- Да ты и мили не пройдёшь без меня. Куда тебе без моего меча?
- Могу нанять кого-нибудь поспокойнее и поадекватнее.
- Нанять? Не ты ли спустила недавно все свои сбережения на новый посох и сапожки?
- «Обращаться к первому порталу следует Аве Порталус», - зачитала волшебница. – «Он довольно вспыльчивый и прямолинейный, так что нужно запастись терпением и проявить уступчивость». Точь-в-точь как ты.
- Говорящий портал, значит. Говорящие колодцы, говорящие животные. Что дальше? Говорящие трусы?
- Тут сказано, что в проклятом замке – все вещи одушевлены, как и этот портал. Так что нельзя исключать и вариант с трусами.
Рыцарь остановился, снимая шлем. Расправились чёрные кудри до плеч, показалось худощавое лицо с острыми чертами и длинным тонким шрамом на щеке. Это тоже была девушка. Её кожу покрывало синеватое свечение – признак одной из самых неприятных болезней.
- Сайва, - басисто сказала брюнетка. – Время пришло.
- Что-что, прости? – поинтересовалась рыжая, не отрывая взгляд от дневника.
- Сайва, не придуривайся. Мы заговорились, а чёртова гниль уже все жизненные соки из меня высосала. Времени нет на препирания.
- Ты там что-то говорила про смех мне в лицо, да? – улыбнулась Сайва, перелистывая страницу. – И про то, что мили без твоей помощи не пройду.
Воительница закатила глаза.
- Хватит, Сайва. Мне нужна помощь. Или ты хочешь потом потратить на меня свиток воскрешения? У нас, кажется, всего один остался.
- Ты знаешь, Блэки, мне будет тебя не хватать. – Сайва прищурилась, глядя в дневник. – Опять не могу разобрать… Отвратительный почерк. Как будто у автора в некоторых моментах начинался приступ какого-то безумия!
- Сайва! – крикнула Блэки.
- Ладно-ладно! – Сайва с улыбкой убрала дневник, достала посох и произнесла заклинание малого лечения Воды.

Портал поджидал их в чаще леса. Окружённый массивными валунами, поросшими мхом, и высокими деревьями с широкими стволами, он был надёжно скрыт от глаз случайных путников. Но в дневнике нашлись подсказки, как подобраться к нему.
- Аве Порталус! – возвышенно проговорила Сайва, чуть поклонившись. – Мы приветствуем тебя и просим позволения пройти к Проклятому Замку.
С виду это был обыкновенный портал, как тысячи других порталов по всему миру. Только не активированный.
- Приветствую вас, двуногие! – заговорил портал, отчего брови Блэки поползли вверх, а нижняя челюсть вниз. – Я пропущу вас туда, но должен вас предупредить – такие как вы оттуда обычно не возвращаются. Готовы ли вы к этому смертельно опасному путешествию?
- А какие опасности скрываются на той стороне?
- Откуда мне знать, я ведь, словно камень, привязан к одному месту, мне не дано путешествовать. А что на той стороне – я не вижу. Лишь смутно ощущаю, что там довольно прохладно. Дама моего сердца там замерзает, а я здесь ничего поделать с этим не могу.
- Дама… э-э… твоего сердца?
- О да. Она прекрасна, я это чувствую. Хоть и связь между нами так слаба, что я не могу поделиться с ней своими непростыми чувствами. Могу лишь отправлять к ней всякие примитивные вещи. Двуногих, например.
- Послушай-ка сюда… - начала Блэки, но Сайва остановила её, шлёпнув ладонью по бронированному нагруднику. Воительница нахмурилась, но спорить не стала. Всё-таки из них двоих не она отличалась красноречием и умением вести переговоры. Да и не уверена была, что знает, как сражаться с ожившим порталом.
- Аве Порталус, - продолжила Сайва. – Расскажи нам о тех, кто возвращался оттуда.
- Давным-давно, пожалуй, ещё до вашего рождения, мной пользовались очень часто. Торговцы, солдаты, искатели приключений – все ходили туда-сюда. На той стороне был процветающий городок. Теперь там, насколько я понимаю, всё изменилось, замок пришёл в упадок. Торговля прекратилась. Что-то произошло с тамошними жителями. Возможно, их выкосила какая-та болезнь. Беженцев практически не было, а те, что были, несли вести о каком-то проклятье, наложенном на замок. Так и прозвали его - Проклятым Замком. Было и другое название, но что-то я его запамятовал. После этого происшествия случилась на этой стороне война, потом ещё одна. Власть в этих землях не раз менялась, одни двуногие умирали, другие рождались. И про меня вскоре забыли, как и про замок на той стороне. Я и не в обиде. Теперь вокруг стало тихо и спокойно, никто меня не тревожит вот уже сотню лет, хотя я мог сбиться со счёта. Ну, кроме вас, одного недавнего безумца и семейки дятлов, будь проклята вся их родословная. Каждодневный стук по утрам сводит меня с ума!
- О каком безумце ты упоминал? Расскажи о нём.
- Какой-то двуногий. Мы с ним сначала немало говорили, любопытный очень был. Расспрашивал о замке, жителях, но больше всего его интересовало золото. О нём и другие интересовались, за много десятилетий до безумца. Но те вообще не возвращались назад. Пропадали без вести. А этот всё-таки вернулся спустя сутки, вёл себя странно. Сбивчиво бормотал, разговаривал сам с собой, всё твердил о проклятье и проклятом золоте. Он вскоре убежал, больше я его не встречал. Даже не рассказал мне о том, как там поживает моя любовь.
- А золото он с собой не прихватил? В сумке какой-нибудь?
- Куда там! Убегал налегке. Он там, похоже, даже свою собственную сумку потерял. И топор свой. Весь израненный был, кровью истекал. Вы, двуногие, такие хрупкие.
Сайва и Блэки переглянулись. Сайва подумала о том, что потеря вещей и раны на авторе дневника после посещения Проклятого Замка – не очень хороший знак, но воительница вдруг округлила глаза и выпалила:
- Наверное, этот тот умерший в Призрачном Лесу! Автор этого поганого дневника!
- Ты такая догадливая, Блэки, - сощурилась Сайва. – И почему это из нас двоих магией владею я? У тебя же потрясающий интеллект.
- Ты так думаешь? Хм. Всегда не любила всё женское. И магия – это, по-моему, очень женское занятие. Все эти феи, ведьмы, неудобные мантии…. Думаешь, мне стоит больше уделять внимания заклинаниям?
- Однозначно стоит, Блэки. Из тебя получится отменный маг.
- Даже я слышу сарказм в её словах, - пробормотал портал. Затем он вспылил: - Так вы переходите на другую сторону или дальше будете болтать попусту?
- Там, судя по всему, действительно опасно, а в дневнике не разобрать, что именно нас там ждёт, - сказала Сайва, приготовив посох.
- Ну, опасностями нас уже не удивишь, - буркнула Блэки, доставая меч из ножен и опуская забрало шлема. – Давай, Порталиус, открывай проход. Мы готовы к любым неприятностям.
- Бесстрашие смертных – всегда находил это несколько ироничным. Хорошо. Я вас пропущу, только сделайте мне маленькое одолжение. Соберите букет цветов, растущих здесь, на поляне вокруг. Я хочу, чтобы вы передали его от меня моей любимой на той стороне.
Меч и посох пришлось убрать. Девушки принялись собирать цветы. Блэки делала это с нескрываемым отвращением:
- Вообще-то это вредит моему боевому духу. Знаешь, как важен в бою боевой дух?
- Представь, что делаешь это для своей любимой принцессы, о, прекрасный рыцарь, - промолвила Сайва с усмешкой.
Блэки собиралась посмотреть на неё грозно, но для этого пришлось бы поднять забрало, тогда это вышло бы комично. Потому она вздохнула и продолжила собирать цветы.
- Мы убивали орков и демонов, освобождали пленных, боролись с ожившими мертвецами. А на подобные дополнительные задания я не подписывалась. Собирательство какое-то! Не для меня это.
Вскоре они собрали пышный букет, подошли к порталу.
- Думаю, получилось замечательно. Я была бы такому букету рада! – сказала Сайва.
- Чудный букет, - согласился Порталус. – Что ж, надеюсь, вы не подведёте. И выполните мою просьбу до того как… ну, не знаю… исчезнете без вести. Надеюсь, ей понравится. У неё вряд ли есть цветы в её краях.
- Мы не подведём. Только ещё один вопрос – как ты научился говорить?
- Наверняка причину не знаю. Наверное, это случилось тогда, когда что-то произошло в том мире, отчего люди перестали мною пользоваться. Говорили, что там, в замке, помимо проклятого золота полно говорящих вещей теперь. Возможно, причина кроется в этом. Удачи вам на той стороне и не забудьте про букет!
Портал активировался, и путницы прошли в разверзнувшийся проход. С букетом и оружием наготове.

- А! Так его возлюбленная – это портал на другой стороне! – удивлённо воскликнула Блэки.
Сайва посмотрела на напарницу долгим взглядом, затем покачала головой, ничего не сказав.
Небо было затянуто серыми тучами. Шёл сильный снегопад.
Вокруг раскинулись скалистые горы. В отдалении виднелись очертания величественного замка, к которому вела каменистая тропа, петляющая меж скал и обрывов.
Было действительно холодно, Сайва обхватила себя руками, чувствуя дрожь во всём теле. Лёгкая шелковистая мантия совсем не защищала от мороза.
- Приветствую вас, путницы! – донёсся женский голос со стороны портала, возле которого они стояли. – Как там поживает мой дорогой Порталус? Вы ведь говорили с ним?
- О да, он только и думает о тебе. Только о тебе и говорит! – стуча зубами, произнесла Сайва. – Вот букет цветов от него! Думаю, он хочет, чтобы это порадовало тебя красками его мира! И так он выражает чувства, которые питает к тебе!
Она положила цветы на ступеньку портала.
- Прекрасный букет! Право же, он перестарался. Мне достаточно той крупицы тепла с его стороны, что я ощущаю через связывающий нас канал! В любом случае, спасибо вам! И передайте ему моё спасибо!
- С радостью. Но нам нужно в тот замок. Если вернёмся… Когда вернёмся оттуда, тогда и передадим ему то, как ты польщена его вниманием.
- Оттуда мало кто возвращается.
- А какие опасности там таятся?
- Этого я не знаю. Выжившие говорили о проклятом золоте, и если возвращались, то возвращались без него и очень покалеченные. Не понимаю, почему людей тянет в это опасное место. С вашими короткими жизнями, разве не лучше провести жизнь в безопасности, получая удовольствие и радости от множества других вещей?
- Эти вещи покупаются за золото! – бросила Блэки. – Довольно разговоров, нужно двигаться. А то превратимся в проклятые ледяные статуи. Давай, Сайва, пошевеливайся. Чего ты там возишься?
- Переодеваю обувь. Что, я зря купила эти сапожки?
- Боги, вы только поглядите на неё.
- Сама ещё пожалеешь, что не надела снегоступы.

Замок встретил их тишиной и безжизненностью. Завывал только ветер среди могучих стен из тёмного камня. Потолки уходили высоко вверх, теряясь в темноте. Полураскрытые двери примёрзли к полу, практически превратившись в камень. Некоторые были снесены с петель, разбиты в щепки.
Сайва и Блэки медленно шли, напряжённо осматриваясь. Они пересекали огромные помещения – заброшенные рыночные площади, залы с длинными столами, покрытыми замороженной посудой и яствами. Колоннадные залы. Залы со статуями забытых исторических личностей.
- Как думаешь, кто из них умрёт первым? – тихо спросила одна статуя у другой, когда девушки отошли достаточно далеко.
- Думаю, рыцарь примет удар на себя первым. Ведьма ещё может успеть после этого убежать…. Если догадается, что у неё нет шансов победить.
- Да, скорее всего, так и получится. Но эти люди такие же алчные, как и остальные. Они не смогут бросить золото… Потому и погибнут.
Девушки заглядывали в бараки и жилые помещения. Никого не встречали. Кроме скелетов и заледенелых трупов, то и дело попадавшихся на пути. Люди погибали в бою – об этом свидетельствовали их рваные доспехи и поломанное оружие, валявшееся подле тел.
- Да кто же это всё устроил? – нервничала Блэки, потрясая мечом. – Покажитесь уже! Ожидание непонятно чего просто убивает меня!
- Веди себя тише, Блэки, - прошептала Сайва. – Кто знает, может, зло дремлет, и нам повезёт добраться до золота тихо и незаметно. Хотя я уже и не знаю, стоит ли оно этого риска. Посмотри, тот поверженный воин явно не из слабых был. Что за противник сумел сразить его?
Девушки тихо ступали дальше, проходили галерею. Портреты, висящие на стенах, провожали девушек взглядами, нарисованные губы растягивались в улыбки.

Заглянув в библиотеку, Сайва, торжествуя, поспешила к книжным полкам. Вытащив одну из книг, она её чуть не выронила, услышав тонкий писк:
- Только не меня! Почему именно меня?! Не-е-ет! Пожалуйста, только не меня!
- Простите… - пробормотала Сайва. – Я не собиралась ничего плохого вам сделать. Я всегда бережно обращаюсь с книгами.
- Нет! Враньё! Поставь меня на полку! Ты всё испортишь!
- Я… я только взгляну, что у вас…
Она попыталась открыть книгу, на секунду это получилось, но книга с силой захлопнулась.
- Нет! Нет! И нет! Перестань! Не смей этого делать!
- Да что такого, если я только посмотрю? Что у вас там ценного?
- Ничего! Проходи мимо!
- Я только одним глазком…
Она попыталась снова открыть книгу, а та заверещала и задёргалась в руках, как рыбёшка, замахала крепкой обложкой, отбиваясь от пальцев. Сайва выронила книгу, та затихла на полу.
- О, боги! – вздохнула Сайва. Оглядела полки. Теперь она заметила, что некоторые книги дрожат, другие пытаются задвинуться подальше, прячутся друг за друга. – Будь я циничной, как Блэки, принципиально прочитала бы вас всех! Даже если вы неинтересные и глупые! Но вы таковые, наверное, и есть!
Она развернулась и вышла из библиотеки, закипая от злобы, что с ней случалось довольно редко.

Блэки тем временем осматривала кузницу. Сразу было видно, что здесь работал великий мастер. На стенах и полках – высококачественное дорогостоящее оружие и элементы доспехов.
Девушку заинтересовал один из мечей с очень красивой и удобной с виду рукояткой. Она наполовину достала его из ножен, а тот внезапно воскликнул:
- О, да!
Блэки простояла целую минуту, не шевелясь. Ничего больше не происходило. Она медленно вложила меч обратно в ножны.
- О, да! – донесся приглушённый крик из ножен.
Блэки простояла ещё минуту, не шевелясь.
«Я схожу с ума?» - билась о стенки черепа единственная мысль.
Мотнула головой, пытаясь сосредоточиться.
Опять потянула за рукоятку.
- Это так приятно! – крикнул меч.
Она с воплем бросила его вместе с ножнами на пол.
- Ау! Больно! Зачем так грубо? – спросил меч. – Эй, красавец, возьми меня с собой! Я пригожусь! Тебе точно пригожусь! Обещаю!
Блэки быстро покинула кузницу, спотыкаясь. Её щёки под забралом полыхали.

Говорящие предметы ещё не раз встречались у них на пути. Пугающие предостережениями каменные горгульи, ворчливые скамьи со старческим маразмом, хихикающие по непонятным причинам зеркала, факелы самого разного характера. Полезную информацию из них вытянуть было очень непросто. Сайва предположила, что их разум зависит от их размера. Потому что наиболее адекватным и словоохотливым собеседником на их пути оказался большой фонтан-рифмоплёт. Не считая, конечно, двух порталов до этого.
Искусственный каменный фонтан, конечно, не работал, вода в нём заледенела. Но говорил он бодро и звонко.
Сайва и Блэки переглянулись. Блэки почесала указательным пальцем шлем в районе виска. Сайва заговорила с фонтаном:
- Нам бы хотелось понять, что за зло обитает в этих стенах? Почему столько людей погибло в этих залах? Что вообще тут происходит?
Фонтан снова затараторил:
- Значит, король проклял собственные владения в качестве желания, а уж демонам было фантазии не занимать в проклятье чего-либо, - заключила Сайва, хмурясь. – Но мы так и не поняли, что же убивает людей теперь? Где враг, с которым нам предстоит столкнуться?
Фонтан снова заговорил, но его голос упал до едва слышного шёпота:
Блэки снова покрутила пальцем у виска.
- Заговаривается друг наш. Да нет тут никакого зла. И золота, наверное, никакого нет. Какой-то сумасшедший дом.
- Пойдём тогда.
Фонтан продолжал бормотать, постепенно повышая голос:
А затем закричал так сильно в спины бегущим девушкам, что задрожали стены:
И гнусаво расхохотался. А потом закашлялся, будто подавился слюной.

Насколько внушительны не были предыдущие гигантские залы, им было не сравниться с величественностью тронного зала.
Девушки чувствовали себя крошками на длани какого-нибудь невообразимого бога.
Массивные колонны в несметном количестве разбегались во все стороны, с высочайшего потолка лился рассеянный естественный свет. А в центре всего этого на большом открытом пространстве находился королевский трон, с такой высокой спинкой, что не найти было во всём мире великана, который мог бы достать до её верха. Большую часть спинки занимал выцветший затвердевший гобелен с эмблемой в виде короны.
- Ещё один собеседник намечается, - пробормотала Блэки.
Они подошли к трону. С виду обыкновенное каменное кресло, если не считать неуместно высокой спинки с гобеленом.
Никто их не приветствовал.
- Здравствуйте, господин Трон, - сказала Сайва.
Нет ответа. Сайва повернулась к Блэки.
- Если это тронный зал, значит, сокровищница должна быть где-то в той стороне, за троном.
- Да, - сказал трон неопределённым голосом.
- Оу, вы всё-таки говорите?
- Да.
- Расскажите, какая опасность нас поджидает на пути к золоту?
Опять молчание.
- Может, он знает только слово «Да»? – предположила Блэки.
- Нет, - подал голос трон.
- Интересно… - задумчиво пробормотала Сайва.
- Нет.
- Ты отвечаешь только на вопросы, подразумевающие ответы «да» или «нет»? – спросила она у трона.
- Да.
- Забавно! – усмехнулась Блэки.
- Нет.
- А мне кажется, это забавно! – повысила голос Блэки, разозлившись.
Трон промолчал. Сайва посмотрела на напарницу и покачала головой. Затем, подумав, задала вопрос:
- Нас подстерегает опасный враг в этом замке?
- Да.
- Мы с ним справимся?
Трон не ответил. Сайва с улыбкой вздохнула. Ведь молчание означало, что трон не знает ответа, значит, какие-то шансы у них есть. Значит, зло это уязвимо и вообще, возможно, ничего сильно опасного из себя не представляет. А, значит, они с Блэки справятся…
- Нет, - всё-таки ответил трон.
Сайва перестала улыбаться.
- Ха, откуда тебе это знать, трон? – вспылила Блэки, стукнув по нему носком сапога. – На тебе задницей сидят!
- Да, - бесстрастно ответил трон.
- Вот! А значит, ты не можешь знать наверняка, справимся мы или нет с каким-то там врагом!
В этот раз трон промолчал.
- Этот враг - человек? – спросила Сайва.
- Нет.
- Другая раса?
- Нет.
- Зверь?
- Нет.
- Демон?
- Нет.
Сайва перебрала ещё несколько монстров и тварей. Трон говорил на всё «нет».
- А, точно, дракон!
- Нет.
- Насекомое?
- Нет.
- Сайва? – спросила Блэки у трона.
- Нет.
- Я же спрашивала уже про человека, дубина! – сказала Сайва, потом снова спросила у трона: - Приведение?
- Нет.
- Болезнь?
- Нет.
- Мина?
- Нет.
- Одушевлённый предмет?
- Да.
- Просто какой-то оживший предмет в этом замке, как ты?
- Да.
- Это ты что ли враг наш?
- Нет.
- Что же такого опасного может быть здесь? Какая-нибудь ожившая статуя?
- Нет.
- Ожившее оружие?
- Нет.
- Ты этого врага видел?
- Да.
- Этого врага можно убить?
Трон не ответил.
- Так можно или нельзя? – вспылила Блэки, зашагав из стороны в сторону, топчась практически на месте. – Я сойду с ума в этом замке. Да что этот трон знает! Он такой же безумец, как и все эти предметы!
- Нет, - подал голос трон.
- Не надо слушать его, мы тут сами безумцами станем! Сайва, пойдём уже! Наплюй на него! Неудивительно, что тот автор дневника из ума здесь выжил! Пошли в сокровищницу, убедимся, что там ничего нет и дело с концом!
- В сокровищнице есть золото? – спросила у трона Сайва.
- Да.
- Его охраняют? – Сайва в волнении подалась вперёд.
- Нет.
- Вот и отлично! – воскликнула Блэки, хватая за руку Сайву и таща её к следующим воротам. – Берём золото и дуем отсюда! Как там пелось? «Подальше, побыстрее и прочь по горам!»?
- Да, - ответил трон.
Сайва широко открытыми глазами не сводила взволнованного взгляда с трона, пока Блэки тянула её к сокровищнице. Ей казалось, что она уже почти догадалась, в чём загвоздка. Но подходящий вопрос всё никак не подбирался в уме. Неодушевлённое, в замке, угрожающее им, но не охраняющее золото…
- А мы сумеем избежать встречи с ним, взяв золото и отступая, если золото, по твоим словам, никто не охраняет? – крикнула она издалека, хотя чувствовала, что это не тот вопрос, который нужно было задать.
- Нет, - последовал незамедлительный ответ трона.
Вскоре его уже не было видно. Сайва и Блэки входили в сокровищницу короля.

Да, золота там было много. Они стояли на ступеньках, ведущих вниз и утопающих в целом озерце сверкающих монет. Нетронутые сокровища Проклятого Замка. Так называемое проклятое золото.
Блэки подняла забрало и начала спускаться, ошарашено раскрыв рот. Сайва вцепилась в её массивный наплечник, останавливая её.
- Подожди. Не надо. У меня очень плохое предчувствие.
- Да тебе голову совсем задурили, девочка! – Блэки отдёрнула руку волшебницы. – Всем голову задурили! Нет здесь никаких врагов! А все верят, что есть, и боятся к золоту прикасаться из-за суеверий! «Проклятое золото», мамочки! В этом весь секрет этого замка и сокровищницы! Пугать глупцов страхами, чтобы те не решились прикоснуться к богатствам! Ведь ожидание нападения чаще всего куда страшнее реальных противников! Вспомни, скольких мы уже врагов отправили грызть рельеф? Создатели этой загадки предусмотрели это и сделали так, что мы сами себе ужасы напридумывали! Человеческая природа и вера в сказки – вот наш главный враг! Я выше этого, и ты должна мне довериться! Мы уйдём отсюда богачами просто потому, что поступили так, как подсказывает логика, а не чувства! У тебя же мощный интеллект, Сайва, почему ты не используешь его?
Блэки спустилась ниже, ступив в рассыпчатые золотые холмы. Сайва в страхе наблюдала за этим, крепко сжимая посох.
Блэки сделала два шага, остановилась, огляделась. Хмыкнула.
Она начала убирать меч в ножны.
Затем золотой покров ушёл у неё из-под ног. С зычным удивлённым «ыыыы!» воительница повалилась на спину. Её забрасывало монетами.
Сайва, не моргая, уставилась на двигающиеся волны золота. Спина её похолодела, а во рту пересохло. Девушка с замиранием сердца ждала, когда же из-под золота покажется диковинная тварь, о которой они не догадались спросить у королевского трона.
А твари, охраняющей золото, и не было. Проклятое ожившее золото само по себе являлось чудовищем.
Золотые монеты с шуршанием и звоном стягивались к центру сокровищницы, образуя вытянутую гору. Вскоре начал формироваться силуэт человекоподобного гиганта.
- Сайва! – взволнованно покрикивала Блэки, ничего не соображая, крутясь в подвижном золоте, словно угодила в лавину.
- О, боги… - прошептала Сайва, пятясь назад и поглядывая то на Блэки, то на золотого голема. – О, боги…
- Сайва!
- Блэки, уходи оттуда! Скорее!
Девушка в рыцарском доспехе плевалась золотом. Она уже оказалась на пустом каменном полу. Вспотевшая и уставшая, она с трудом поднималась. Сбившиеся волосы заслоняли ей лицо внутри шлема. Она пыталась их расправить непослушными пальцами в толстых кольчужных перчатках.
- Дерьмо орков! Сайва, объясни, где моё золото? – свирепо воскликнула она, оглядывая опустевший пол. Она посмотрела на Сайву, проследила за её завороженным взглядом, развернувшись, и воззрилась на гиганта, сотканного исключительно из золота.
Его рост превышал сотню локтей, не иначе.
Бронированная чешуя ослепительно сверкала.
Золотая корона заползла на голову.
Блэки пробормотала:
- Всё, не надо… Нашла.
Золотой гигант заговорил, и голос его загремел на весь замок.
- Имя мне Златей. Можете называть меня Ваше Златейшество. И мои златеяния запомнятся этому проклятому миру надолго, я вас уверяю. А теперь… приступим!
Он начал поднимать одну громадную ногу, собираясь шагнуть.
Блэки только одно и успела сделать – закрыть забралом лицо.
Титанический вес обрушился на неё, в один миг раздавив вместе с бронёй, как букашку. Кровь девушки росчерками окрасила пол во все стороны от могучей поступи.
Сайва вскричала от ужаса и метнула приготовленное заклинание молнии.
Молния не ранила, никак не повлияла на Златея.
Сайва нервно усмехнулась, затем бросилась прочь из сокровищницы.
На бегу она обернулась и увидела, как гигант теряет форму, превращаясь снова в текучую реку золота, чтобы протиснуться вслед за девушкой в коридор. При этом волна приняла форму огромной руки. Златей тянулся монструозными пальцами вслед за волшебницей.
И двигалась золотая масса очень быстро.
- Проклятое золото! – причитающее кричала Сайва, сбрасывая сумку с вещами, чтобы ускориться.
- Да, - сказал трон, мимо которого она пробегала.
Она бежала через другие залы, петляла по разным коридорам, потому что золотой поток её быстро нагонял на прямой дистанции.
Одни факелы подбадривали её, другие желали ей смерти и подбадривали Златея. Зеркала хихикали, как и прежде, а горгульи говорили, что они ведь её предупреждали.
Все её предупреждали.
Пробегая мимо какого-то незамеченного ранее рычага, Сайва дёрнула его, не останавливаясь. Впереди перед ней высокий дверной проём начал закрываться стремительно падающей сверху решёткой. Взвизгнув, Сайва поднырнула под решётку в последний момент, прокатилась по полу, вскочила и продолжила бег. Она не сомневалась, что чудище легко выломает такое препятствие своим невероятным весом. Получилось ещё удивительнее – масса золота, не снижая скорости, проскочила решётку насквозь, не ломая прутья. Всё-таки Златей мог разбираться и собираться в нужный ему момент. Сложно даже представить, в каком состоянии он был неуязвимее.
Она выскочила на открытый двор замка, уставшая, запыхавшаяся. Сразу же наколдовала дождь, надеясь, что влага сделает врага более уязвимым для молнии. Хотя уже сомневалась, что сумеет хотя бы поранить его, не говоря уже о победе над таким мощным противником.
«Это конец, - подумала Сайва, спеша к внешним воротам крепости через двор. – Влезли в место, которое не по зубам. Вот попала. Надо было прислушаться к предостережениям. Столько знаков было! А я им не вняла, дура! Допутешествовалась! И всё наживы ради! За горсть монет!»
Златей появился под открытым небом. Опять начал собираться в фигуру исполинского голема, расправляя могучие плечи.
- Думаешь, ты меня остановишь водой? Молнией? Огнём? Что там у вас, смертных, есть ещё за пазухой? Может, каким-нибудь ножиком пощекочешь мои пятки? Или отыщешь стрелой неприкрытое золотом место на моём теле? Мва-ха-ха-ха!
Голос гремел сильнее обыкновенного грома.
Золото, покрытое каплями дождя, теперь сверкало ещё ярче.
Сайва не тратила время на разговоры, продолжая убегать. Она оглядывалась, к своему ужасу замечая, как в руке Златея формируется огромный молот. Гигант неспешно брёл за ней, ступая шагами, размером с квартал.
- Умру богачкой, - пробормотала Сайва, спотыкаясь, но продолжая бежать из последних сил. Она вся промокла, и, наверное, от нервов, несмотря на катастрофическую опасность, стала думать о том, как бы ей не простудиться.
Дождь образовывал лужи.
- Твоё золото теперь принадлежит мне! – прогрохотал гигант.
Дождевые лужи сразу покрывались льдом из-за лютого мороза.
– Нужно больше золота!
Златей ступил массивной золотой ногой на лёд и…
…поскользнулся.
Он рухнул на спину быстро, ничего не успев понять, при ударе моментально развалившись на сотни тысяч монет. Судя по всему, даже не успел сделаться рассыпчатым потоком. Поскользнулся и упал, будучи цельным. От мощного удара, земля содрогнулась. Сайву подкинуло в воздух, подхватило ударной волной и бросило на несколько шагов вперёд.
Некоторые старинные башенки и дома вокруг частично развалились от такого землетрясения.
Сайва вскоре очнулась, дрожа от шока, холода и страха.
Сидела на снегу и приходила в себя, глядя на золотые монеты, разбросанные повсюду. Дождь прекратился. Монеты больше не шевелились. Не собирались воедино. Их медленно заносило снегом.
- Так просто? – даже с некоторым разочарованием пробормотала Сайва. – Вот тебе и снегоступы.
Она ещё какое-то время терпела мороз, оставаясь на месте. Боясь как-то испортить идиллию. Если бы Златей снова ожил, Сайва уже не сопротивлялась бы. Смирилась бы, что ни победить, ни убежать она от такого златеяния не может.
Но золото оставалось неподвижным. Просто золото.
- Вот, значит, где твоя златейская пята! – усмехнулась Сайва и зашагала обратно в замок, устало опираясь на посох.

Большинство предметов молчали. Некоторые удивлённо присвистывали. Поздравляли с победой. Некоторые проклинали.
- Я просто не могу подобрать слов! – восклицал проходящей мимо волшебнице фонтан. И вслед громогласно: - СЛОВ НЕ МОГУ ПОДОБРАТЬ, СЛЫШИШЬ?
Решётчатую дверь пришлось ломать говорящим мечом, который сначала кричал «Нет! Стой! Больно! Нет! Пощади!», а потом привык и уже говорил «О, да! О, да! Ещё! О, да!».
Возле трона Сайва подобрала рюкзак с вещами. Извлекла оттуда свиток воскрешения.
- Я победила, - сказала она трону, сама не зная зачем.
- Да.
- Я молодчинка? – улыбнулась она.
Трон не ответил.
Тогда она поставила на сиденье подобранную корону, упавшую с головы Златея после смерти.
«Теперь ты будешь носить корону, а не…» - подумала Сайва.
- Да, - запоздало ответил трон.
Сайва вернулась в сокровищницу и оживила напарницу. У сформировавшейся из останков Блэки появились ангельские крылья, поднявшие её в воздух, а затем исчезнувшие. Она стояла, покачиваясь, как пьяная.
- Мне снился дурацкий сон, - прохрипела она.
- Да уж.
Блэки осмотрелась, приходя в себя. Сайва с улыбкой взирала на неё. Наконец, Блэки спросила:
- Ты его победила?
- Кого?
- Златея!
- Его Златейшество из твоего сна? Да, победила.
- И что с ним теперь? – печально спросила Блэки, пряча меч в ножны.
- Рассыпался. На монетки. Вот такие маленькие. - Она сделала кружок из пальцев, прыснула от смеха и звонко расхохоталась.
Потом они помолчали, улыбаясь. Блэки театрально почесала металлический затылок, спросив:
- Так теперь уже можно собирать их?
- Даже не думай!
- Чёрта с два!

(конец конкурсной версии, продолжение сюжета в следующем посте)

Девушка-портал рыдала. Сайва и Блэки тащили к ней тяжёлые сумки, нагруженные золотом. Большинство других вещей пришлось бросить.
- Что случилось? – взволнованно спросила Сайва.
- Он.. он… он… - рыдала Портальша, захлёбываясь и не в силах произнести что-нибудь внятное.
- Что-то случилось с порталом на той стороне?
- Он… Он подарил цветы-ы-ы-ы…
Девушки посмотрели на букет. Естественно при таком морозе цветки замёрзли, завяли, заледенели.
- Велика беда! – вскинула руки Блэки, но Сайва шикнула на воительницу.
- А ты не знала, что они не выживут на этом холоде? Все ведь понимали. Это всего лишь жест…
- Они… они… символизируют… - Портальша будто задыхалась. – Он… он хотел сказа-а-ать, что… моя красота…. у… у… увядает!
- О, боги. Не надумывай себе всякие небылицы. Он хотел показать, что любит тебя! Что ты прекрасна, как букет цветов!
- Ч-что… у… увядаю-ю-у-у!
Блэки приподняла руки, отмахнулась, отворачиваясь и мотая головой. Сайва понимала, что возлюбленная Порталуса, как женщина, нуждается в поддержке и чужом плече, чтобы выплакаться в него, но не знала, как в таком случае поступить с порталом.
- Ты знаешь что… - Сайва упёрла руки в бока. - Я сейчас отправлюсь туда и поговорю с ним! Спрошу его, что он имел в виду этим букетом, и точь-в-точь передам его слова тебе. Всё, что он скажет. Договорились?
- Д-давай… - всхлипывая, промямлила Портальша.
Сайва бросила взгляд на Блэки, которая разминала мышцы рук после тяжёлой ноши в виде мешка с золотом. Затем взяла свою сумку, меньшую по размеру, и потянула её к открытому порталу.
- Н-н-не подсказывай… ему… только! – сказала напоследок Портальша.
- Не буду. Поверь, он так хорошо о тебе отзывался при нас, что я ни капли не сомневаюсь, что он повторит всё это ещё краше, когда я его попрошу, без всяких подсказок и обманов.
Она растворилась в портальном свечении.
Блэки размялась, склонилась над мешком с золотом. Затем выпрямилась, повернулась к завывающему порталу, подняла забрало и сказала:
- Да почему ты рыдаешь? Соберись. Будь сильной. Не будь тряпкой. Это же всё мелочи. Не считает он твою красоту увядающей, ты ведь портал, а не снеговик какой-нибудь тающий. Ты всегда одинакова. А вообще-то он выглядит в точности, как и ты. Вы же пор-та-лы! Всегда были и будете порталами. Одинаково красивыми, если считаете себя красивыми!
- Много ты знаешь, смертная! – истерично взревела Портальша. – Он раньше передавал прямым текстом, что любит меня! А теперь прислал смертное растение, по которому лучше всего заметно, как оно увядает! Даже камень смотрелся бы лучшим подарком! Столько лет ни весточки, а как возникла возможность – присылает чёртовы цветы! Цветы! В ледяной мир! Нет, я это не намерена терпеть!
Портальша громком хмыкнула. Проход между мирами закрылся.
Блэки застыла с открытым ртом.
- Да, я его бросаю. Надеюсь, это разобьёт ему сердце. Так у вас, смертных, говорят? Никаких больше связей с ним. Ни-ко-гда!
Морозный ветер шумно трепал накидку Блэки. Девушка ощутила всю свою ничтожность на фоне беспощадной необъятности природы.
- А мне как вернуться? – прокричала Блэки. - Это же единственный путь для меня!
- Мне очень жаль, двуногая, - грозно произнесла Портальша. – Но я не собираюсь больше страдать. Все мосты сожжены.
- А как же я? Ты обо мне не подумала? Как мне вернуться домой?
- Не знаю. Но я больше с ним никаких отношений иметь не собираюсь. Разве я не права в своём решении?
Лишь ветер был сему ответом.

- Передай ей, что эти цветы символизируют мою… Она… О, дятлы, она только что разрушила связь! – воскликнул Порталус.
- Она… что? – удивилась Сайва, глядя на погасающий проход.
- Истеричка! – возмутился Порталус. – Поссорилась со мной, даже не выслушав аргументы! Готова всё разрушать, как всегда! Лучше научилась бы строить мосты, а не стены.
- А что Блэки? Как она выберется из того мира?
- Обходных путей я не знаю. Может, твоя подруга уговорит виновницу трезво взглянуть на ситуацию и успокоиться?
- Ох, не знаю… - Сайва с ужасом представила, как Блэки будет вести примиряющие переговоры с властительной капризной дамой. В своём репертуаре.
- Как думаешь, за десяток-другой лет у неё получится? – с надеждой в голосе спросил Порталус. – Вроде за такой срок порталы вполне способны принимать серьёзные решения…
Сайва вертелась на месте, лихорадочно думая над ситуацией. Её глаза округлились, когда она вспомнила про болезнь Блэки - заражение гнилью.
- О, боги… - захныкала Сайва. – Блэки заражена гнилью. Я её недавно оживляла последним свитком воскрешения, её здоровье сейчас в очень плохом состоянии. А она больна гнилью! Ей срочно нужно моё лечение, иначе она умрёт, а я не смогу её снова оживить!

Блэки стянула перчатку и смотрела на кожу руки, покрытую синеватым свечением. Воительница явственно ощущала приближение смерти.
- Открой портал! Мне нужна помощь напарницы! Я умираю от болезни! Посмотри на меня, я не вру!
- Я не буду открывать общий канал с этим козлом! Больше никогда! Пускай познает вечность в одиночестве!
- Меня пожирает болезнь, ты что, не понимаешь? Это куда страшнее, чем какая-та семейная ссора! Позволь мне туда пройти, а потом ссорься с тем порталом, сколько хочешь!
- Исключено. Ноги моей на той стороне больше не будет.
Блэки заскрежетала зубами, закрывая глаза.
- Пожалуйста… - выдавила она.
- Какой прок мне со слова смертного? – фыркнула Портальша.

- Если ты говоришь, что она может наладить с тобой связь, когда захочет... А ты разве не можешь против её воли наладить связь? Хотя бы ненадолго, чтобы Блэки успела проскочить.
- Чтобы поссориться с ней окончательно, смертная? – вспылил Порталус. – На века? Ты ведь не представляешь, что такое века, тысячелетия. Ты столько не жила, не проживёшь. Любая твоя война, любая твоя интрижка – это ничто и пыль по сравнению с нашими отношениями, простирающимися через целую вечность! Как же вы это не понимаете?
«Значит, может», - подумала Сайва, но радости это после его слов не принесло.
- Вечность! Вечность одиночества! Ты даже не можешь себе такое вообразить. Ты не жила сотню лет, наблюдая поколения одних только дятлов и больше никого! Ты не знаешь что это, что это делает с рассудком!
«Они же безумные, как те предметы в замке. Только чуть-чуть поумнее, излагают мысли более ясно», - Сайва вздыхала, не находя, что сказать.
- Что я могу сделать, чтобы ты наладил связь как можно быстрее? Что от меня требуется? Закинь хотя бы меня туда, у меня лучше подвешен язык, чем у Блэки!
- Какая уже разница! – вспылил Порталус. – Я тоже не хочу больше идти навстречу этой истеричке! Хочет морить меня одиночеством, отплачу ей той же монетой! Посмотрим, кто к кому пробиваться первым начнёт!
«Проклятье. А всё могло так хорошо закончиться после победы над Златеем!» - Сайва закрыла глаза.

- Ты всерьёз угрожаешь мне мечом? Порталу? Думаешь, это поможет?
- А что мне ещё делать? – взревела Блэки, потрясая оружием. – Ты же не понимаешь логики! Не собираешься идти на уступки! Готова жизнью моей пожертвовать из-за девичьих капризов! Мне жить осталось считанные минуты – не осталось ни зелий, ни еды, чтобы отсрочить неизбежное! Что мне делать?
- Вы же всё равно смертные! – воскликнула Портальша. - Ты, небось, большую часть своего срока отжила, что тебе терять?
- Но у тебя-то не вопрос жизни и смерти! Почему бы не пожалеть живое существо, когда всё упирается только в обыкновенную ссору? Особенно, если существо ещё можно спасти, а оно находится уже в критической опасности!
- Да, любовь - не идёт ни в какое сравнение с жизнью и смертью. Жизнь есть у каждого. Смерть – неопределённа. А вот любовь выше всего этого вместе взятого. Любовь – это всё. И если её нет, то всё остальное не имеет значения. И жизнь, и смерть просто теряют весь смысл…
Блэки упала на колени, охватив голову руками.
«Сайва! – подумала Блэки. – Сделай что-нибудь! Я больше ничего не могу! У тебя же такой интеллект! Ты просто обязана иметь прекрасный беспроигрышный план по обузданию порталов и спасению товарища! Любимого человека!»

- «Камень, ножницы, бумага»? Ты это серьёзно, смертная?
- Да, я серьёзно, - ответила Сайва. – Проиграю я – оставлю тебя в покое. Проиграешь ты – откроешь портал, чтобы я спасла Блэки, несмотря на твою ссору с Портальшей.
- Какая глупая игра! С такими глупыми правилами! Мне нужно продумать все варианты тактик, на подготовку нужно время.
- У нас нет столько времени! Блэки там умирает, либо сейчас, либо я, чёрт подери, буду тут до конца своего века тебе докучать. Разведу тут целый лес дятлов, ты меня понял? На каждом чёртовом дереве будут жить!
- Дорого же ты готова заплатить за жизнь той смертной! А почему от тебя требуется всего три победы, а от меня целых шесть?
- Ну а ты сколько лет прожил по сравнению со мной? Кто тут мудрее и опытнее? Нужно ведь по-честному сбалансировать игру.
Порталус промолчал, хотя и, вроде бы, дулся.
- Ладно, давай попробуем. Дадим шанс твоей грубиянше, хотя я больше иду на это из-за дятлов. Целый лес дятлов? Неужели ты действительно способна на такое кощунство? Я думал, ты добрая.
- Одной добротой некоторые стены не проломать! Давай быстрее. Я показываю, а ты говоришь. Делаем это одновременно. Поехали! Камень, ножницы, бумага, раз, два, три!
Она выкинула пальцами «ножницы».
- Камень, - в это же время произнёс портал. – Первый раунд мой.
Во второй раз он снова показал камень, хотя Сайва надеялась, что он не додумается повториться. Её ножницы снова разбились.
«Ну, в третий раз уже должно повезти с ножницами!» - подумала она.
Нет, не повезло.

Блэки чувствовала, что смерть дышит холодом в затылок. Гниль добралась до сердца, сердце барахлило. Воительница с трудом хватала ртом воздух. Держалась за нагрудник и покачивалась на месте.
Портальша рядом с ней бормотала, что уже не раз видела смерть смертных, и не находит в этом ничего особенного. С таким же чувством смертные давят неугодных им насекомых, не испытывая при этом никаких угрызений совести.
- Умираю… - с ужасом бормотала Блэки. – Умираю! Всё не так! Не так всё должно быть! Не так!
Она бродила по площадке перед порталом, держась за грудь, вертелась вокруг своей оси, закатывая зрачки. Ледяной холод растекался по телу. В глазах синело. Кроме синевы Блэки уже почти ничего не различала.
«Вот и всё, - подумала Блэки. – Проклятое золото, всё из-за него…»
Блэки покосилась на увесистый мешок. Конечно, они с Сайвой собрали далеко не всё, что осталось от Златея. Но большую часть уже, наверное, замело снегом. А вот этот мешок… Блэки подумала, что если она сейчас умрёт, то через поссорившиеся порталы не скоро кто-нибудь может придти. А уж если придёт, то обязательно ему достанется этот заготовленный мешок, обдуваемый ветрами на площадке перед единственным в здешних краях порталом. Полный бесплатного золота, главное спину не надорвать, вот и все сложности.
- Нет, так не пойдёт, - прошипела Блэки, едва держась на ногах. Она побрела к мешку, покачиваясь. Оглянулась на Портальшу. Та продолжала псевдофилософствовать на тему бытия, любви и людской алчности по отношению к золоту. Блэки ухватилась за мешок и потащила его к краю обрыва.
«Раз уж это конец. То пропадай ты пропадом. Проклятое золото!»
Она спихнула со скалы свои нажитые богатства. Сокровища беззвучно скрылись в тёмной бездне.
Улыбнулась. Не думала, что сможет избавиться от такого куша так легко. Вот он какой, порог смерти.
Блэки попыталась подумать напоследок о чём-нибудь хорошем. Но в голове всё путалось, вспоминались лишь самые сложные противники в боях, пьянки в тавернах, ну и Сайва. Её голос, её насмешки, её…
- Блэки! – донёсся знакомый крик.
Блэки развернулась. Сквозь едва прозрачную синеву она различила что-то рыжее в проёме портала.
- Ох, нет! – устало произнесла Блэки. – Где ты была раньше?
- Играла на твою жизнь в «камень-ножницы-бумага». Не шевелись.
- Какого чёрта происходит? – возмущалась Портальша. - Я же оборвала связь! Как ты здесь оказалась?
Заклинание малого лечения воды сработало как раз вовремя. У Блэки уже потемнело в глазах, она почти падала. Но состояние организма начало улучшаться. Целительные силы разливались по телу. На всякий случай Сайва применила заклинание ещё два раза подряд, доведя Блэки до идеального состояния.
- Поверить не могу, он применил силу! Против меня! – вопила Портальша. – Ради каких-то козявок! Просто не могу поверить! Что его на это подвигло?
- Дятлы! - донёсся прерывистый голос Порталуса.
- О, ты даже как-то проник сюда! – восклицала в смятении Портальша. – Ты силой нарушил все возможные и невозможные законы! Ты не по-портальски себя ведёшь! Ты знаешь, сколько столетий я не буду с тобой после этого общаться?
- У тебя такой шелковистый голос! – проурчал он, будто издалека.
- Плохая связь из-за того, что ты сопротивляешься, милочка! – сказала Сайва.
- Я… я и буду… сопротивляться! – После этого Портальша хмыкнула. Потом ещё раз хмыкнула. Но портал не закрывался.
- Поторопитесь, двуногие, - пробормотал прерывающимся голосом Порталус. – Долго я её не удержу. Она лягается и кусается.
- Идём, - Сайва потащила Блэки к порталу. Блэки, хлопая губами, как рыба, смотрела в сторону обрыва, вытягивая руку в просящем жесте. – Идём! На той стороне осталось моё золото, там предостаточно.
- Моё золото! – окончательно оклемалась Блэки, подвывая от досады. – Моё проклятое золото! Что же я наделала?
Сайва, прилагая все свои силы, едва сумела затащить воительницу вовремя. Потому что «Хм!» Портальши стали уже особенно громкими и сразу за путниками магический проход закрылся.
- Вот так вот! Знайте, кто тут хозяйка! – крикнула Портальша.
В ответ ей слышались лишь завывания ветра.
- Ха-ха, больше вы сюда не сунетесь!
Ничего, кроме ветра и снежинок. Темнеющее небо. Где-то голые, а где-то покрытые снегом и льдом скалы, камни. Слабое эхо от голоса Портальши среди гор, подхватываемое ветром.
- Ни ты, ни твои двуногие друзья!
Тьма, мерзлота и пустота.
- Ты будешь мучиться в одиночестве!
Мерзлота и пустота.
- Вечность!
Пустота.

- Где золото?! – вопила Блэки.
- Погоди, погоди, надо разобраться…
- Где твоё золото?! – верещала Блэки, раскрасневшись. Её шлем валялся на земле, брошенный в истерике.
- Погоди, я не знаю. Вроде всё было здесь, напротив портала, посреди поляны. Куда исчезло, непонятно.
- Где наше золото? – кричала Блэки, топая ногами.
Порталус, глядя на это, только вздыхал.
- Куда оно могло исчезнуть? Птичка унесла? Златей воскрес? Что случилось с золотом, Сайва? Ты за него отвечала!
- Это было моё золото, я перед тобой не должна отчитываться за него! И вообще это я Златея уничтожила, а не ты! Ты весь бой провалялась безучастно!
- Да я приняла весь удар на себя, пока ты отсиживалась в стороне, как всегда! Я пострадала и физически, и морально побольше твоего!
- Я… погоди-ка… Я, вроде, видела какой-то большой валун рядом с мешком, сейчас никакого камня нет. Да-да, во время игры в «камень-ножницы-бумага». Я видела его прямо на этом месте.
- Я, кстати, почти победил, - вставил Порталус. – А валун действительно был прямо посреди поляны, он меня вдохновлял в игре. А потом я тоже отвлёкся, когда мы переместились…
- Ты хочешь сказать, что какой-то вор подкрался, замаскировавшись под камень, к сумке с золотом, ты заметила это, но ничего не предприняла?
- Я… Я видела этот камень. На секунду подумала ещё, что его на том месте раньше не было. Но я слишком была поглощена спасением тебя! Мысли отвлекались на другое! Я не могла уследить сразу за всем вокруг! Нечего меня винить!
- О да, это всё порталы виноваты, что ты оставила нас без гроша! Славный поход!
- Мы можем ещё догнать вора, если повезёт.
- Да куда там. Его уже и след, небось, простыл. Может, он был не один, они разделили навар, чтобы облегчить ношу и уже далеко-далеко. Пока мы теряли время на семейные дрязги. Боги, Сайва, ты же глазастая, как же ты не уследила? Я если проигрываю, то проигрываю битвы. А ты проигрываешь, чёрт побери, мирное время! Спотыкаешься на ровном месте!
- Блэки, ты хоть понимаешь, какая ты для меня обуза? Всё время возвращаюсь, всё время выручаю эту бедную несамостоятельную Блэки. Надоело!
- И мне надоело таскаться с такой бесполезной волшебницей-растеряхой!
- А ты бездумное мясо, нацепившее на себя пласты металла! Зачем избавилась от своего золота?
- Я была на пороге смерти, сумасшедшая! Я плохо соображала! И вообще была определённая логика в том, чтобы скрыть от чужих глаз мешок золота, раз сама уже не смогу за ним приглядывать. Ведь оно могло попасть в неправильные руки!
- Ой-ой, послушать тебя, так кажется, будто ты думаешь не только о себе!
- …Например, в твои неправильные руки! Вечно тратишь деньги на всякую чушь, которую можно найти на дороге! Или вообще их теряешь в огромном количестве! Отдаёшь разбойникам! В общем, на этом наши дороги расходятся.
Блэки пошла в противоположную от дороги сторону, потом вернулась:
- Всё-таки мне туда. Нужно в город за зельями.
- Давно пора было нам разбежаться. Я рада такому раскладу, хотя и буду навещать твою могилку, Блэки, по старой памяти. «Променяла дружбу на гниль». Так будет там написано. Хотя знаешь что? Я пойду с тобой. Буду смотреть, как ты медленно умираешь.
- А я сделаю вот что: раздобуду лопату и выгребу всё златейское золото. Ага. А ты даже копать не умеешь.
- А вот это вряд ли получится на вашем веку, - сказал Порталус. – Очень вряд ли.
Девушки его слов не услышали, поглощённые ругнёй. Они удалялись всё дальше и дальше, пока их совсем не стало слышно.
В лесу опять стало привычно и спокойно. Порталус наконец-то насладился долгожданным отдыхом после сумасбродного дня. Самое сложное, проблемы с Портальшей, он решил отложить на завтра, а то и на следующие полвека. Она всё равно никуда не денется. И когда-нибудь, когда-нибудь они снова сплетут вместе узелок…
…
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук-тук.

День когда солнце всех ослепило.

День когда солнце всех ослепило, по праву можно назвать самым трагичным днём в истории человечества. Учёные до сих пор гадают о причинах произошедшего, но пока доподлинно известно только одно: 23 октября 2014 года в 1:12 утра по Гринвичу, все люди находившиеся под лучами солнечного света ослепли примерно на 6 минут. Ослепли водители находившиеся в этот момент за рулём, прохожие на улицах нелепо застыли всматриваясь во внезапно опустившуюся темноту, люди в офисах ошарашенно тёрли глаза и водили туда-сюда головой пытаясь понять что происходит, потеряли зрение пилоты самолётов.

* * *

Сергей был пилотом пассажирского Боинга уже на протяжении девятнадцати лет и в момент “ослепления” как раз заходил на посадку. Рейс для него был привычный, да и самолёт этот для него был привычнее чем для кого-то любимый автомобиль. Над Сибирью было раннее утро, рассветное солнце ярко светило в кабину пилотов и мысли Сергея были не об удачной посадке многотонной махины, а о том что дома его ждёт жена с дочкой, которой сегодня исполнялось 6 лет. Он вспоминал её белые вьющиеся волосы, представлял как подарит ей новую куклу, а она обнимет его и поцелует в щёку…эти мысли заставляли его улыбаться.

Посадка проходила в обычном режиме и автопилот был уже отключён, пилоты переговаривались с диспетчером и смотрели на панораму небольшого, но симпатичного Сибирского городка, как вдруг вокруг стало темнеть. За пару секунд, свет как будто бы был поглощён, втянут обратно в солнце. Паника в салоне не заставила себя долго ждать, но кто бы что ни делал в этот момент, 109 пассажирам и 8 членам экипажа жить оставалось около минуты.

* * *

Регине было 23 года. В свои обеденные перерывы она любила пить кофе сидя на краю крыши и свесив ноги с высоты в 30 метров, болтать ими наблюдая за городом. Работала она в офисном здании, в небольшой страховой компании “Страховая +”. Регина искренне считала, что это самое дурацкое название которое можно было придумать, но уж что поделать, создавая компанию её совета никто не спрашивал.

Это был обычный офис каких полно. Шкаф с документами, старые обои и часы посередине стены. Время на часах было без пяти минут 12, когда она перевела компьютер в спящий режим, улыбнулась коллегам и направилась к кофе-машине за стаканчиком латте. Как вдруг голос подала Светка.

- Ты опять на свою крышу пойдёшь голубей пугать? Там же уже холодно!
- Вот как снег выпадет, тогда и буду тут с вами лясы точить, а пока погода позволяет, я лучше свежим воздухом подышу.
- Ну как хочешь.

Не то что бы Регина не любила свой коллектив, но Светлана уж очень её раздражала своим постоянным желанием совать нос в чужие дела. Да и к тому же погода была солнечная, так что грех не провести лишние пол часа на свежем воздухе. Прихватив свежий кофе и запасённую для обеда порцию суши, думая только о хорошем, Регина отправилась к лифту.

Технически, выход на крышу был закрыт, но когда ты молодая девушка, не составляет особого труда договориться с охранником и сделать себе второй ключ от необходимого замка. Тем более что охранник был отставной моряк лет 65, с густой бородой и упорно называвший её внучкой, что было очень мило. А вот и он кстати идёт навстречу.

- Здрасьте дядь Миш!
- О! Привет внучка! Ты чего это? Опять Карлсона изображать пошла?
- Ну я чуть-чуть дядь Миш.
- Ой завязывай ты уже с этим. До добра это не доведёт.
- Да ладно вам, я же всегда аккуратно.
- Ладно, иди иди.

Лифт на верхний этаж домчал быстро, дальше старая обшарпанная лестница и вот оно синее небо, свежий воздух и 30 минут покоя и тишины. Подойдя к самому краю, Регина аккуратно поставила кофе и еду на пол и села рядом, болтая ногами в воздухе и смотря на осенний город.

Покой и тишину прервал телефонный звонок. Звонили с офиса, надо было срочно спуститься, потому что там начальник приехал и ему видите ли нужно именно сейчас делать общее собрание.

Ослепило Регину именно в тот момент, когда она вставала с края здания. Произойди это минутой позже или минутой раньше, если бы из офиса позвонили не в этот самый момент, может быть ничего бы и не произошло. Ведь даже ослеплённым можно аккуратно отползти от края дома. Но зрение пропало в самый неподходящий момент. Испугавшись девушка просто оступилась, а дальше был слышен только её крик, но длился он недолго.

* * *

Таких случаев было много. Конечно очень повезло жителям того полушария, где на момент происшествия была ночь. Так же ничего не случилось с людьми находившимися в закрытых помещениях - они даже ничего не почувствовали. Счастливчиками можно назвать всех кто находился в офисах, домах, ресторанах, вообщем всех тех, кто был в сидячем положении и никуда не двигался. Ведь правда, что с вами могло случиться, если вы сидели дома перед телевизором?

Несколько меньше повезло людям работающим в офисах вдоль дорог. Водители потерявшие зрение, теряли и контроль над своими автомобилями и благо если они врезались во впереди идущий авто, но были и те кто таранил витрины магазинов. Это довольно не просто - увернуться от машины влетающей в ваш офис и сложность задачи возрастает многократно если вы при этом ничего не видите.

Однако у слепоты были и исключения.

* * *

Максим был простым студентом экономического факультета и в предыдущую ночь, они с друзьями немножко нарушили режим. Голова у него болела, время было 8 утра и несмотря на раннее время, он шёл по городу в тёмных солнечных очках. Мысли были не самые лучшие, ведь все одногруппники сейчас дрыхли по домам, а ему нужно было в институт защищать курсовую. И ведь знал вчера, что вставать нужно рано утром и что дышать перегаром на преподавателя - не самая лучшая идея, но в студенческие годы гуляешь, каждый раз будто в последний раз и с этим трудно бороться.

Дорога до института занимала около 10 минут на автобусе, но с похмелья трястись не было особого желания и включив любимую музыку Максим решил прогуляться. Морозное утро октября было не таким уж плохим для того что бы прочистить голову перед защитой. Снег выпавший вчера шуршал под ногами, изо рта шёл пар, прохожие с сочувствием посматривали на его тёмные очки, а Макс тем временем погрузившись в музыку и собственные мысли, смотрел себе под ноги и шагал по городу.

Из транса его вывели звуки клаксонов, ударов машин и криков. Краем глаза он заметил летящую на него тойоту и еле успел отскочить в сторону, увлекая за собой женщину которая тоже стояла на пути автомобиля. Прижавшись к стене дома, он посмотрел на дорогу как раз в тот момент, что бы успеть ещё раз отскочить от другой машины которая протаранила дом, в том месте где они стояли лишь мгновение назад.

Вокруг был настоящий хаос. Десятки машин врезались друг в друга, сбивали людей, разбивали витрины и ларьки. Раздался чудовищный взрыв со стороны аэропорта и всю эту какофонию звуков дополняли человеческие крики.

Женщина которую спас Максим продолжала орать что-то о том где свет. Он взял её крепко за плечи и снял очки, что бы посмотреть в глаза и попытаться успокоить. Дальше случилось необъяснимое для него. Он перестал видеть. Ошарашенно покрутил головой по сторонам, не понимая что происходит и заметил небольшой источник света. Это оказались его очки. Вокруг была темнота, но если смотреть через тёмные очки, то видно было как днём. Одев их обратно и оглядевшись он понял, что в этом хаосе, зрение было только у него. На мысли о том, что вчерашняя пьянка судя по всему спасла ему жизнь - времени не было.

Метрах в трёх-ста он увидел горящую машину на тротуаре, застрявших в ней людей и несколько прохожих сидящих на снегу и ощупывающих всё вокруг. Времени до взрыва оставалось не так много, но кроме него спасти их было некому. Макс кинулся туда, за шиворот оттащив прохожих из зоны поражения за ближайший угол и вот уже побежал вытаскивать водителя, как раздался взрыв. Взрывной волной его отбросило далеко назад и ударившись головой он потерял сознание.


Очнулся он в больнице. Обшарпанные стены, мигающие лампы дневного света и суета вокруг. Койка его стояла в коридоре, видимо в палатах уже просто не было мест. Остановив за полу рукава пробегающего врача, он задал вопрос, который задавали сейчас все выжившие на планете:

- Что это было?

- Не знаю, - ответил врач, а затем добавил - Никто не знает.

Почему именно в солнце? Нет, нам, читателям, уже пояснили, что именно светило виновато во всем, но отчего возникло такое впечатление у пассажиров лайнера? Непонятно. Свет просто померк.

Смысл понятен. Но изложен довольно коряво. Я бы поработала над этим предложением.

Предложения не согласованы.

Дальше разбирать не буду, думаю, моё мнение понятно.

https://twitter.com/IlyaSumov

Часть 1
Тук-тук!
Зима… Земля тверда и холодна, через нее не пробьешься так просто, не процарапать себе путь, шутя, как жарким летом. А-а-а-а-а!... Ночь, и холодный ветер. А совсем невдалеке дом, дом, где спрятался ты.
Пара сотен медленных шажков маленьких шаркающих ножек в грязных туфельках - и я на месте.
- Тук-тук.
- Не нужно, пожалуйста. Засыпай, моя маленькая, - Твой голос с легким налетом паники и мольбы зазвучал из-за двери.
- Тук-тук! Открывай!
- Я… Я не слышу тебя!
- Да ну, сейчас ночь, и не время играть в прятки, - я ласково поскреблась в закрытую наглухо дверь. – Ну, открой! Ты же знаешь, что спатки я все равно не буду. - Мой обиженный детский голосок проникал сквозь все его запоры, даже не проникал, а проходил мимо. Душа, крепко запертая в тельце, может достучаться до души родного человека.
- Зачем ты здесь? Зачем ты меня мучаешь? – а-а-а, ты уже всхлипываешь. Сегодня слишком уж быстро начал.
- А я могу иначе? - удивленно поинтересовалась я вполне взрослым тоном - ты дал мне какой-то другой выход? Ты не забыл, какой сегодня день, - этот вопрос был задан уже вполне веселым голоском девочки, которая вся замирает в ожидании чуда.
- Не забыл, маленькая, - горьким, но успокоенным голосом ответил ты, - с днем рождения, родная.
- А какой тортик сегодня будет? – мой радостный голосок, наверное, выводит тебя из себя, ничем не могу помочь.
- Арррррррр! – в отчаянии ревешь ты, а через несколько секунд тишины в доме начинает играть музыка. Твой любимый композитор, Ямаока.
- Ты хочешь скрыться от меня? Забыл купить подарок? Хочешь спрятаться за безумием?
- Да, я не могу больше тебя слушать. Пожалуйста, иди баиньки. Засыпай.
Баю, баюшки, баю,
Не ложися на краю,
Придет серенький волчок
И ухватит за бочок,
И утащит во лесок,
Под ракитовый кусток.
Баю, баюшки, баю…
Сквозь звуки музыки слышна твоя безумная колыбельная.
- Папочка, тук-тук! Ну, открой!
- Это неправильно… - ты начинаешь хихикать, и даже через дверь я чувствую, как все твое существо дрожит.
- Неправильно?!! А хоронить дочь живой правильно!? Открывай, сука!!!! - Я завизжала, как…неважно как кто или что. Мой трупик при этом сильнее застучал в дверь. – ТУК-ТУК!!! Открывай, папочка, иначе я вытащу тебя через эту гребаную трубу!!!
- Маленькие заиньки
Захотели баиньки…
Сквозь звуки музыки и смеха слышна твоя безумная колыбельная
Внезапно, она настигла меня. Моему тельцу стало тяжело поднимать руки, даже глаза стали закрываться. Тут дверь отворилась, и в проеме появился ты, папа. Почему то, ты улыбался, а в руке сжимал моего плюшевого мишку, выстиранного и зашитого в нескольких местах.
А я… А я лежу у тебя на пороге, потому что так и должно быть. Потому что ты принес меня сюда. Все как всегда. Безумие и чувство вины творят чудеса, да, папа? Они могут даже оживить в твоей больной голове дочь, похороненную спящей.
- Ой, да мы уже совсем клюем носиком, держи Мишу, крепко держи, а то он бу-бух! И свалится, что тогда делать будем? А тортик завтра будет, обещаю.
Ты поднял мой засыпающий трупик на руки и понес в мою разрытую тобой колыбельку, недалеко от дома.
- В доме все стихло давно,
В погребе в кухне темно,
Дверь ни одна не скрипит,
Мышка за печкою спит…
А я, страшно сказать, заснула, крепко обняв медведя. Ты вздохнул, погладил меня по голове, прикрыл меня новой крышкой гробика. Ты много их заготовил, впрок, правда?
Тук-тук. Сквозь сон послышались удары молотка.

Часть 2
Будем лечить
- П… пожалуйста. П… прошу.
Судороги, привязанное к кровати тело выгибается, шипит, заполняя спертый воздух своим зловонным дыханием.
- П…пожалуйста, - шепчет и шепчет.
Полумрак окутывает тело вместо одеяла. Веревки впиваются в тонкие бледные кисти рук, но даже тогда кровь не окрашивает их, а бледность не отступает, становится еще более явственной.
- А-а-а-а-а-а-а!! – новый приступ боли превратился в полный страдания и ужаса крик…
- Что?! Что с тобой? – перепуганная Нина растолкала свою подругу Вику, которая, тяжело дыша, вся в слезах уселась на край кровати.
Эту кровать Вика и Нина делили уже несколько месяцев, обе разочаровавшись если не в целом мире, то в его мужской половине точно. Кроме друг друга, у них никого не было, и девушки крепко держались за свой маленький мирок.
- Зая, что случилось? Сон нехороший? – Нина обняла подругу за плечи.
- Да… Да, сон, не волнуйся, ложись. Засыпай, - Вика обернулась к Нине и благодарно чмокнула ту в щеку.
- Куда ты? - Нина уже улеглась и смотрела, как девушка встала и направилась к двери.
- На кухню, чаю себе заварю. Я сейчас все равно не усну.
- Посидеть с тобой?
- Нет, не надо. Спи. Тебе завтра вставать рано. Спи.
Заварив чай, Вика уселась на табурет и осторожно сделала первый глоток обжигающего напитка. Так лучше.
Мимолетом взглянув в чашку, Вика увидела свое отражение, не совсем точное, но все же… Молода, красива. Везет только, как утопленнику. Сначала ушла из дома, потом Володя, тот из-за которого она покинула родителей, в свою очередь бросил ее. Сюжет затерт до дыр, правда? А после этого, Вика, ты умудрилась поменять свои сексуальные пристрастия. Позавчера Нина предложила подруге уехать в Нидерланды и свободно жить там. Вика так и не смогла ответить. Нет, Нина замечательная, чуткая девушка, и, что ни говори, Вика ее любит. Но, черт возьми, сколько перемен! А теперь еще и этот сон, будь он неладен.
Вика снова посмотрела в опустевшую наполовину чашку и ахнула. Вместо ее отражения остывший уже чай отображал знакомую уже койку и привязанное к ней тело.
- Прошу тебя… - зашипело возле уха Виктории.
Девушка вскочила, и с ужасом уставилась на кровать с больным, которая каким-то образом появилась на кухне. Боже мой, на кухне ли? Снова голые стены, никаких окон или дверей. И этот больной. Как Вика ни старалась, она не могла понять мужчина это или женщина, и лица было не рассмотреть, как-будто нарисованное карандашом лицо небрежно вытерли ластиком.
- Любуешься, милая? – твердый уверенный голос прозвучал за спиной. Резко развернувшись в сторону этого голоса, Вика увидела невысокого седого мужчину. В белом халате, он стоял неподалеку и ухмылялся, - извини, что заставил ждать.
- Откуда Вы? Здесь же и дверей то нет, - девушка сделала шаг назад. «Только бы проснуться», - стучало в голове.
- Могу я тебя спросить о том же? – с издевкой в голосе произнес мужчина, - интересуешься? – он кивнул на кровать.
- Кто вы? Кто он… она… неважно! Кто вы оба?!! Что все это значит?!! – Вика уже кричала. Она ничего не понимала, никогда до этого ей не снились настолько реальные сны.
- Ну, меня можешь звать... ну, Доктором например, - он хихикнул. И не надо так шуметь. При больном, - добавил доктор уже со смехом, - а это, - он снова кивнул на кровать, - так, ничего особенного. Это жизнь.
- Чья жизнь? – Вика почувствовала, как ее душа плавно уходит в пятки, а голые ступни обожгло, наконец, холодом от каменного пола, который она до этого не ощущала.
- А это уж тебе решать, милая, - Доктор перестал улыбаться, а в глазах его сверкнула недобрая искра, конечно, считается, что жизнь твоя, но кто знает…
- Это почему же мне? Зачем я здесь? Я же просто…
- Прошу тебя!!! – взвыл больной, и Вика, не удержавшись, упала на пол, отползла в угол и закрыла лицо руками. Что же это? Почему я не просыпаюсь?
- Ну что ты? Зачем так пугаться? – Доктор подошел к девушке, протянул ей руку. Вика еще сильнее вжалась в угол. Тогда он наклонился и неожиданно легко поднял ее с пола и поставил на ноги.
- Подойди, - позвал он Вику, - Посмотри внимательно.
Девушка подчинилась. Она приблизилась к кровати и взглянула на распростертое тело. Ничего в нем не изменилось. Бледная кожа, необычайная худоба. Только лицо, точнее, лица. Теперь больной имел десятки лиц. Одно сменяло другое и так без конца:
Отец, мать, Нина, Володя, незнакомые и кого-то напоминающие лица мужчин, женщин, детей, стариков.
- Ну как, что видишь? – бодрый голос Доктора привел ее в себя.
- Кое-что вижу, - прошептала Вика.
- Ну что, будем лечить или как?
- Или как, - на этот раз желание проснуться было осознанным, а не паническим, и Вика вдруг подскочила на табурете, разлив по полу недопитый чай. Судя по часам, проспала она всего час. Ночь была еще полноправной хозяйкой на этой части Земли.
Не обратив внимания на лужу чая, Вика продолжала сидеть, глядя в одну точку.
Вика! Родная моя, тебе дали выбор. За какие заслуги, не могу сказать, но выбор дали именно тебе. И что ты сделаешь со своей больной жизнью?
- Нет, мне надо подумать, - вслух сказала Вика. Она встала с табурета, подошла к аптечке и достала оттуда пузырек. Сильное снотворное, иногда помогает, а Вика сейчас нуждалась в помощи, как никогда. Что еще? Нож на столе. Тоже пригодиться.
Вика налила в стакан воды, проглотила две таблетки снотворного и запила их.
Она недолго постояла перед кроватью, в которой тихо посапывала Нина. Смотрела на ее милое спокойное лицо. Затем, спрятав нож под рукавом, она улеглась в кровать. Нина улыбнулась во сне и обняла свою засыпающую «Заю».
«Мне надо немного подумать».

Часть 3
Поделись
- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется об камень, и осколки его уносятся с холодным осенним ветром в неведомые края, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Какой человек может желать себе смерти???
************************************************** ******************************
Мало кто разделяет горе с чужими людьми. Каждому на кладбище и своего достаточно.
Екатерина положила цветы под могильной плитой. Пусть хоть до вечера полежат, порадуют доченьку. Все равно ведь унесут, сволочи. Что б вы подавились все там, где будете их перепродавать. Женщина стиснула зубы, но через мгновение не удержалась, расплакалась. От бессильной злобы, от беспомощности, от тоски.
- Машенька, не осуждай меня. Я же лечила тебя, у тебя ведь только горлышко болело. Ты только покашливала! Какая я после этого мать?!!!
- Простите, - спокойный, виноватый голос заставил ее обернуться. Хорошо одетый мужчина стоял неподалеку и смущенно смотрел на Екатерину.
- Что? – Катя еще не пришла в себя, и смотрела на незнакомца отрешенно.
- Я увидел, как Вам плохо… Позвольте проводить Вас домой.
Женщина постепенно приходила в себя. Может и хорошо, что этот мужик заговорил с ней. Хоть как-то отвлеклась. Но идти с ним куда-то, нет уж, увольте.
- Нет, нет. Не беспокойтесь, со мной все в поряд… - видимо, в порядке было не все. Ноги у Кати подкосились, и она бы неминуемо упала, если бы не была подхвачена незнакомцем, который непонятно как успел подбежать к ней.
- Еще раз прошу прощения, - его голос зазвучал намного увереннее, - но отказа Вашего я не приму. Обопритесь на мою руку.
Они вышли за пределы кладбища. У ворот стоял джип, к нему и повел Катю мужчина. А у нее не было сил сопротивляться, кроме того, она почувствовала тепло, в котором нуждалась сейчас больше всего.
Сели в джип.
- Вы курите? – Незнакомец протянул Кате пачку сигарет. Катерина кивнула, взяла сигарету закурила.
- Спасибо.
- Показывайте, куда ехать.
- Вы знаете, давайте я как-нибудь сама…
- Так, а давайте не спорить, - голос его стал еще тверже.
- Бульвар Лепсе знаете?
- Конечно, - он завел двигатель, - поехали, там покажете дом.
************************************************** ***************************
Он никогда не пользовался одеколоном, но пах всегда потрясающе. Почти каждый вечер Катя снова и снова убеждалась в этом, когда, прильнув к его плечу, показывала ему фотографии Маши. Все заканчивалось одинаково: она плакала, он прижимал ее к груди, и становилось так легко и тепло, что Катя засыпала. А просыпалась она уже утром, заботливо укрытая одеялом, в одиночестве, но со спокойным сердцем.
- Послушай, а я так и не знаю, как тебя зовут, - в один из вечеров Катя вдруг вспомнила об этом.
- Разве это так важно? – он посмотрел в ее глаза, она уверенно кивнула, - ну, хорошо, Паша.
- Катя, - она потянулась к нему, чтобы поцеловать, ничего Катерина сейчас так не хотела, как его, чтобы он не вздумал сегодня уйти, укрыв ее одеялом.
Павел отстранился от нее.
- Не надо. Я не для этого с тобой.
- Не для этого? А для чего же? – Всю свою жизнь Катя была уверена, что все, что мужчины делают – только для ЭТОГО, никаких исключений. А тут…
- Тебе плохо со мной?
- Нет.
- Просто поделись…
************************************************** *************************
- Она оплакивает тебя, милая. Никак не может простить себе. Мне все труднее и труднее удержать твою маму. Тяжело…- шепот тонет в слезах.
- Что ты здесь делаешь? – Катя с удивлением уставилась на Павла, совсем непохожего на обычного себя. В рубашке, мокрой и грязной от холодного дождя и брюках, на коленях стоит у могилы Машеньки и обнимает могильный камень.
- Что? Что они будут делать со своим вечным покоем? Я прихожу к ним, они слушают. Почти никогда не говорят, только слушают. Милые… милые…
Катя не верила своим ушам. И это человек, которому она доверилась, который своей силой держал ее на краю пропасти, не давая упасть. Сейчас он был больше похож на жалкого извращенца, которого надо бояться, ненавидеть, но никак не любить. Что он делает на могиле ее доченьки? От ярости у Екатерины перехватило дыхание.
- Катя, поделись со мной!
- Псих! – взвизгнула она, - проклятый извращенец! – Катя изо всех сил ударила стоящего на коленях человека, - зачем тебе нужна я?! Зачем тебе мы?!
- Поделись… - содрогающееся тело барахтается в грязи, - я не могу больше. Ты же сама говорила, что тебе хорошо со мной! Поделись! – кричал он вслед убегающей женщине, захлебываясь в слезах и грязи. Редкие прохожие с опаской косились на него.
- Бедненький, - молодая женщина, стараясь закрыть от маленького сына такую нелицеприятную картину, с сожалением смотрела на Павла, - Сережа, может, поможем ему? – она посмотрела на мужа.
- Да, помощь ему сейчас не помешает, - кивнул тот, доставая мобильный телефон и набирая 103.
************************************************** ***************************
- Да, Михаил Игоревич, вот такие у нас дела. Чтобы за месяц выписались шестнадцать больных, такого я еще не видел, а Вы знаете, сколько я в этой лечебнице работаю. Причем, какие больные! На половину уже рукой махнули, а на другую уже замахивались.
- Ну и ну… А после чего это все началось? Что-то произошло перед их выздоровлением?
- Да, привезли к нам мужчину, по документам – Павел Крушик, 32 года. С кладбища прямиком к нам направили. Вроде, пациент не буйный, только на прогулке к кому-нибудь подойдет, заговорит, а на следующий день пациент здоров. Представляете, один день! Мы сначала не поняли в чем дело, а потом на этого Павла обратили внимание. Ходит и всем говорит только одно: «Поделись».
- Покажите мне его, хочу его осмотреть. Надо же, какой случай.
- Не получится, Михаил Игоревич, умер он. Неделю назад начал слабеть - ничего не помогало, никакие лекарства не действовали, а позавчера умер.
************************************************** ***************************
- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется о доски, и осколки его рассыпаются, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Она рвалась навстречу гибели, но руки ее были связаны. Какой человек может желать себе смерти??? Теперь она дома, милая. Все хорошо, все хорошо.

Эпилог
Подсказка
«Power», «Welcome to Windows XP», вечер плавно переходит в ночь. Кружка кофе, пачка сигарет, жена с сыном у мамы, начнем-с. Стол разложен, пивной живот вообразившего себя писателем грозно нависает над клавиатурой.
Вроде все готово, однако мысли не торопились ворваться в мое сознание. Ни одного слова, от которого можно было бы оттолкнуться левой ногой и начать. Выводить же «таймс нью романом» бессмертное «смеркалось» тоже желания не было.
Так и хотелось закрыть ворд и раскинуть с братьями по интересам картишки, ну или, на худой конец, обставить компьютерный разум в «Героев». Написать чего-нибудь всегда успеется. Такое часто бывает, когда к творению готовишься. Ни черта не получится.
Сделав хороший глоток кофе, я снова посмотрел на белый лист ворда. Ничего.
- Не идут буковки? – от неожиданности я чуть не свалился со стула. Испуганно оглянувшись, я убедился, что в комнате, кроме меня, никого. Или кофе слишком крепкий, или я слишком часто сижу у компьютера, или…
- Помочь ваять? – я подпрыгнул и снова оглянулся, - сюда смотри, в монитор.
Из монитора на меня взирала детская мордашка, страшная из-за своей бледности и неуловимо знакомая.
- Как тебе не стыдно! – словно прочитав мои мысли, с обидой промолвила девочка, - не узнать свою собственную музу! Куда мы катимся?!
- М-м-муза?!! – судорожными движениями я пытался закрыть окно офиса, но проклятое окошко никак не хотело закрываться, - я всегда представлял себе…
- Ну да, ты ожидал, что сейчас к тебе прилетит розовая фея, подует тебе в ушко, и ты, воодушевленный, продолжишь писать о шизофрениках с гробами на плечах? Глупенький, – муза смешно фыркнула уже у меня за плечом. Я подпрыгнул уже в третий раз за эти несколько минут. – Не пугайся, - нежные руки взрослой женщины обняли меня за плечи. Я покосился на тонкие ладошки и заметил, что одна из них сжимает кухонный нож. Муза тихонько дунула мне в ухо.
- Бедняжка, сам не понял, что хотел сказать, создавая нас, - рядом со мной уже сидел молодой парень и задумчиво глядел в монитор. Именно его голос я услышал сейчас, и перестал, наконец, удивляться происходящему.
- Не понял, - согласился я, - честно говоря, я вообще ничего не понимаю, чем же я обязан этому визиту?
- Тем, что мы хотим, чтобы ты завершил то, что начал. Ты придумал нас, а зачем – сам не понял. Смотри.
На экране монитора я увидел четырех людей и сразу узнал их: на мягкой траве на коленях сидела Вика, а сзади, положив голову ей на плечо, расположилась Нина. Рядом сидел Павел, в чистом, выглаженном костюме. Он держал на руках ту самую девочку, имя которой я так и не придумал. Она уже не пугала своей мертвенной бледностью, выглядела обыкновенной веселой девчушкой, а платьице ее было новым, как будто, подаренным папой на день рожденье. Павел, сквозь слезы счастья, что-то рассказывал то Вике с Ниной, то маленькой девочке.
- Их стоит послушать, не находишь? – муза стала невидимой, но ее голос теперь, точно,
Жил внутри меня. Я одел наушники.
- Вы представляете, милые, - Павел едва сдерживал себя от распирающей его радости, - ее папа почти поправился. Он ушел в церковь, единственное место, где его приняли. Простить его вину не смог бы никто, но теперь эта вина поддерживает его жизнь. Скольким помог папа нашей девочки и скольким еще поможет. Я как то встретил его на кладбище, он не хотел жить, и я попросил его поделиться, - при этих словах девочка крепко обняла Павла и счастливо засмеялась.
- Спасибо, Пашенька, - пролепетала она. Теперь все будет хорошо.
- Да, милая. А вот Вика мне рассказала, что освободила свою жизнь. Кухонный нож ей действительно пригодился. Пригодился разрезать веревки.
- Да, Вика повернулась к Нине и поцеловала ее. Вот какой вид приняла моя жизнь.
В моих ушах шепотом прозвучали три слова, и фигуры моих персонажей растаяли.
- Пиши, - муза игриво дунула мне в другое ухо, - если что, буду приходить к тебе в самых неожиданных обличиях, хорошо?
- Тебе откажешь, - улыбнулся я, - буду ждать, ты кофе пьешь?
Ответа на мой глупый вопрос не последовало, я снова был один в своей комнате.
- Спасибо, милые, - прошептал я.
Открыв папку со своими набросками, я обнаружил фотографию, фотографию четырех людей. Таких разных, но одинаково счастливых.
Имя файла «Совесть, Свобода, Помощь.jpg».

Выйдя из душа, я увидел ее, сидящую на кровати. Махровое полотенце, которым она обмоталась, сползло с одного бока, оголяя часть левой груди. Коричневой стелой в темноте выпирал сосок, покрытый мурашками от холода. Для меня он был притягательнее, чем свет для мотылька.
Я набросился на нее молча. Повалил на спину, после чего началась борьба за главенство сверху под страстные пробы друг друга губами и языками. Через две минуты мое тело было побеждено, и Кошка возвышалась надо мной, медленно вбирая в себя мою плоть. Мы начали набирать темп раскачиваний, заставляя пружины дорабатывать то, с чем не справлялись наши тела. В один момент ее когти пронзили мою кисть в агонии страсти. Она извивалась, как змея на углях, заставляя меня двигаться быстрее и быстрее, в ритм с каждым ее движением. С утробным рыком, я взял ее на руки, поднял с кровати и с силой упер спиной в стену. Над моим ухом пронеслось шипение от боли, сменившейся наслаждением. Кошка, решив инстинктивно отомстить, воткнула свои зубы мне в плечо и начала сжимать челюсть. В тишине, нарушаемой тяжелым, прерывистым дыханием страсти, стало слышно, как рвется моя кожа.
Мой мозг - огромный мыльный пузырь - наполнился электрическим потоком блаженства и наслаждения. Стараясь не останавливаться, я, в такт движениям, прохрипел:
- Е.. Еще... Сил... Сильн.. Еще сильнее!
Ее резцы начали проникать в мясо. Давай же, кошка, покажи лицо своего хищника - сквозь мышцы, пожиная плоть, до самых костей!
Моя кровь, рывками добралась до начальной точки страсти и, смешавшись с ее соком, избрала в качестве пути мою левую ногу. Спустя пару минут, я почувствовал капли из безумного коктейля на полу.
Пришла пора и моему зверю вылезти наружу.
Под ее всхлипы я начал увеличивать амплитуду вхождений. Мой демон брал кошку злобно, жестко проталкивая себя в ее недра. Он желал насладиться чужой болью, слабостью, страстью. Тело разрывало противоречие агонии и безумного удовольствия. Мимолетным призраком в голове пролетела мысль, что я, все же, больной, раз наслаждаюсь подобным.
Порог желания пришелся взрывом в месте столкновения наших тел. Пламя ударной волны поглотило наши нервные системы без остатка. Я чувствовал, как дрожит ее тело от полученного оргазма.
Не в силах больше удерживать, я опустил ее на ноги, уперев голову в стену. Пот стекал ручьями по моей вздымающейся спине, а легким словно было мало воздуха - в попытках отдышаться они вбирали внутрь больше и больше.
Кошка, изредка вздрагивая, с грудным выдохом сползла на пол, где образовалось целое море из крови и нашего сока.
Отдышитесь, Саманта, вы заслужили это право, последний раз в жизни.

***
Вновь приняв по очереди душ с еле теплой водой и слабым напором, разместившись на диване, мы выпили вино, забив нашу усталость им и остатками сыра.
Саманта свернулась клубочком, предоставив мне лицезреть ее спину. Каждый ее позвонок натягивал кожу так, словно пытался выскочить из этого плена наружу.
- Обними меня, пожалуйста. - раздался шепот Кошки.
Я лег на бок, пододвинувшись к ней, и положил правую руку ей на бедро. Она взяла меня за тыльную сторону ладони и укрылась ею, словно одеялом, предложив моему безымянному пальцу наряду с мизинцем ощущать каждый удар ее хрупкого сердца, когда как остальные покоились на ее левой груди.
"Тук-тук" отбивали ее жизненные куранты по моим фалангам, равномерно пропуская через себя кровь. Я уткнулся головой в ее шею, прижавшись к ней губами. От нее исходило тепло, как от кружки с молоком, подогретым для младенца. Она дышала медленно и глубоко в такт ударам сердца - один вздох и четыре удара, выдох - другие четыре удара. Незаметно для меня мое дыхание поравнялось с этим ритмом спокойствия. Мои зубы слегка впились в ее шею. Отдай мне его, Кошка! Я хочу забрать все твое тепло, все без остатка.
И она отдала.
Сколько прошло ударов? Тысяча? Десятки тысяч? Сотни?
В конце концов сердце начало давать осечки, заикаясь, ступая, пытаясь продолжать нести жизнь, сквозь надвигающийся вечный сон. Саманта дернулась на вздохе, ощутив болезненный укол в главной мышце человека, сбив дыхание. Она стала прерывисто втягивать в себя воздух, удивленно раскрыв глаза. Я прижал ее ближе к себе, стараясь не упустить последние крохи тепла ее тела. "Тук-тук" - набатом прозвучали последние удары ее существования. И вот уже мертвая Кошка лежала рядом со мной на кровати, остывшая, замершая калачиком, с моей рукой на своей такой же безжизненной груди.

Одевшись, я решил осмотреть ее сумочку: внутри после произошедшего что-то клевало, не давая покоя.
Так, сперва наденем перчатки, чтобы не было ненужных следов. Теперь можно покопаться в тайнах этой суки.
Хотя нет.
Мертвой суки, еще одной, заслужившей кончину дней в столь молодом возрасте.
Что у нас тут? Косметика, средства личной гигиены, какие-то безделушки. Нет, этот хлам нам без надобности. Кошелек! Подойдет.
Внутри было несколько мятых купюр разного достоинства, множество цветных пластиковых карт и водительское удостоверение на имя Саманты Кроуз. Мое лицо покрыла улыбка. Воспоминания нашего первого общения начали крутиться в моей голове. Дорогой фитнес центр для привилегированных личностей сего мира, две соседние беговые дорожки, среди пяти или шести, на одной из которых была она, а на второй - я. Как же легко было завести это знакомство, при условии, что у меня было четко поставленное задание и все данные на эту милую девушку. Пара комплиментов о ее физической подготовке, и мы радостно щебечем о всей своей жизни приятному незнакомцу. А вот дальше все было куда сложнее - походов в рестораны и напора вылилось такое множество, что был момент, когда я подумывал о провале задания. Дошло до того, что, стоя у зеркала, мне пришлось удостовериваться в своей привлекательности. Но все было идеально: крепкая фигура, аккуратная внешность, ухоженный вид. Тем более, что с ней я был примером для подражания. Впрочем, фирма не позволяет допускать огрехи в процессе выполнения задания. Когда мне присылают новый контракт, я должен быть готов пойти на все, чтобы добиться положительного результата. Этот не был исключением - влиятельная фигура сего мира, мистер Кроуз, обратился к нам с целью уличить его супругу в неоднократных изменах и применить к ней соответствующие санкции. Что ж, не он первый, не он последний. Его известили о правилах игры, и он должен был быть готов к исходу работы над контрактом. А мне пришлось красиво подкатывать к его жене.
Такие дела всегда поручали Инкубу, за то я и ношу это прозвище - вид демона, искушающего женщин и пожирающего их души.
Я давно с ним уже свыкся и сжился. Нет человека из Фирмы, называющего меня иначе. Мое имя уже забыто всеми настолько, что мне самому иногда требуется время для определения себя. Впрочем, многие в этом мире так или иначе хотят забыть свое истинное имя, пусть на время, нарекая себя другим. Вот и Саманта, когда я спросил, как к ней обращаться, предложила Называть ее Кошкой, ведь так делают все друзья. Разумеется, из исходных данных подобной информации не исходило. Во-первых, у нее не было настоящих друзей. А во-вторых, никто не давал ей прозвище Кошка по первой причине. Замкнутый круг. Слегка нахальная, на всю катушку пользующаяся своим положением, женщина, не лишенная красоты, но совершенно одинокая, если не считать мужа, который пропадает на работе днями, когда как супруга была одна.
Мужа Фирма проверила тоже, и он был чист в своей моральной свободе и поступках. А вот чем занималась Саманта, мне предстояло узнать самому. Но здесь уже я пользовался своими методами, суть которых была проста: если она легко легла с другими, за спиной у мужа, то ляжет и со мной. А условия контракта всегда таковы, что заказчик не узнает подробностей работы.
Поэтому муж не узнает, как она сорвавшись на втором десятке свиданий, каждое из которых проходило под фон моих речей о семье, детях, страсти и вечной любви. Не будет ему известно, что, чуть не отдавшись мне в уборной ресторана, она согласилась с моим предложением потерпеть, после чего я привез ее в дешевый мотель у дороги.
Данное заведение было одним из десятка других, которые я использовал или собирался использовать подобным образом.
Правда, мне потребовалось заплатить чуть больше тому мужику на оформлении. Все ради того, чтобы молодую пару, так жаждущую любви, никто не беспокоил своим нахождением в соседних номерах. Тогда мысль об использовании Саманты, как игрушки, созрела в моей голове. Вернувшись к машине, взяв ее за руку, я убедился в своей правоте - она хотела меня, через дрожь, бьющую ее руки и ноги, через страх неизвестности, несмотря ни на что. Мы зашли в номер, где было несколько элементов мебели: двухместная кровать, прикроватный столик с одной ее стороны, я сразу назначил ее своей, тумба с небольшим телевизором и одинокая вешалка в углу комнаты, напротив которой сиротливо выглядывала приоткрытая дверь в ванную комнату.
Пока я доставал из пакета вино, сыр и пару бокалов, прихваченных из ресторана, Саманта использовала душ по назначению. Вышла она, будучи одетой в чулки и нижнее белье, швырнув свое платье к вешалке. После этого, она сразу же перешла в атаку - мое одеяние стало слетать с меня с такой скоростью, что мне оставалось только молча удивляться. Кошка заставила меня лечь на кровать и принялась расстегивать мои брюки. Закончив с этим делом, она начала приносить мне наслаждение. Глядя в потолок, я перебирал мысли о таких вот, как она, шлюхах, сперва дающих обещание любить, а после с таким рвением его нарушающих.
Отбросив эти мысли, я осознал, что мне стало скучно, даже при наличии Саманты, столь ярко ублажающей меня.
Мои пальцы, перейдя от медленных поглаживаний ее шеи и плеч, переместились в ее волосы, погрузив в них всю пятерню. Наступало время моего любимого развлечения - я делаю с тобой все, что хочу, а ты меня благодаришь.
Пальцы сошлись в кулаке, после чего моя рука начала плавно, но настойчиво задавать свой ритм. Движения ускорялись, заставляя Саманту усерднее работать над моим удовлетворением. Так продолжалось минут пять. Когда голова Кошки были в нижней точке пути, я резко дернул ее вверх, натянув волосы в струны. Некоторые из них, не выдержав рывка, оторвались, благодаря чего она зашипела. Но так как ее рот был занят, вышло это более чем тихо и невыразительно. Принесенной девушке боли мне оказалось мало, и я рванул в обратную сторону, заставляя ее давиться, откашливаться, пытаясь вздохнуть. Свободная рука гладила по голому женскому телу, болезненно хватая за грудь и соски. К сожалению, моя игра не могла длиться до прихода удовольствия, ибо сценарий выполнения контракта мог быть нарушен. А это было бы непростительной ошибкой с моей стороны.
В очередной раз поднимая голову Кошки, я притянул ее к себе. Саманта повиновалась с покорностью куклы в руках мастера. В момент вхождения мне было наплевать на ее ощущения. Я брал ее, как подобает в подобных ситуациях - Кошка была простой шлюхой для успокоения моих плотских нужд.
Заполнив ее, мой зверь позволил себе улыбнуться.
Контракт был выполнен.
Сценарий плавно перешел к новому акту, в котором нам следовало нежиться на постели, потребляя вино с сыром.
Я закурил и завязал беседу ни о чем. Из меня вытекали романтические и сентиментальные бредни, подобающие наступившей обстановке. В конце концов, хорошие актеры доигрывают роль до конца, несмотря на очевидность финала. Легкими сменами тем беседы я добился от сытой и охмелевшей девушки предложение посетить душевую. Саманта, под моим чутким руководством, выбрала жребий первопроходца, ведь настоящие джентльмены всегда предоставляют насладиться ощущениям женщине, а после уже загребают остатки удовольствия.
Почти все время, пока Кошка плескалась под струями воды, я курил, глядя в одну точку потолка. Дым поднимался двумя волнами: спиралью тянулась серая нитка, исходящая от сигареты, и плотным потоком - из моих легких. К моменту выхода Саманты из ванной, мною было убито почти четыре сигареты. Как благородный рыцарь, я тут же предложил девушке бокал вина, который она чуть не осушила в пару глотков.
Все шло просто замечательно. У меня оставался в запасе час, за который она окончательно захмелеет и расслабится.

Огненная струя воды обожгла мое тело, отправив в канализацию следы грехов. Огонь тут же сменился прохладой - сказывался никудышный сервис мотеля - нагревающая печь в соседней пристройке явно не справлялась со своей работой. Чего нельзя было сказать обо мне. Маленькая камера, упрятанная в портсигар, покоящийся на прикроватном столике, запечатлела все моменты измены госпожи Кроуз. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. А все свидетели, в лице моего начальства, согласятся с судом постфактум.
Саманта могла спокойно набираться сил в предоставленной ей кровати, а я мог закончить формальности, после чего имел полное право неделю-другую обитать где-нибудь в теплом, солнечном местечке. Намылив голову шампунем с ароматом лимона, я принял решение посетить Индию. Заодно можно было духовно очиститься от этой грязи, в которую мне приходится окунать себя по долгу службы.
Я не имел права говорить, что мне не нравится моя работа, в конце концов, у меня не возникало проблем с финансами или различными потребностями. Хорошая одежда, машина, отпуска и жилье высокой стоимости - мне было дано все, что моей душе угодно. Другое дело - мне приходилось каждый раз погружаться морально и физически в какую-нибудь грязную тварь, чьи обещания и клятвы ничего не стоят для нее же самой. Реже это были мужчины - пару раз мне приходилось соблазнять гребаных педиков, один из которых оказался честен, а вот другого пришлось убрать при попытке начать акт разврата. Большая часть целей моих контрактов была женского пола, который так легко со мной сходился в надежде предать человека, называемого некогда любимым. Каждый раз меня чуть ли не наизнанку выворачивало при общении с ними. Всегда такие честные и праведные снаружи, а через полчаса - бесстыжие шлюхи, развлекающиеся в постели с первым встречным. Начальство давно подметило симпатию представительниц прекрасного пола ко мне, первые звоночки были еще на тестах при отборе и рекрутинге. Так меня сделали тем, кто ценит и уважает, но при этом ненавидит свою работу. Тем более, что в Фирме не позволялось обладать отклонениями в психике, обесценивая жизнь человека. Доказательства сперва, приговор - после - гласило правило, вдалбливаемое нам на тренингах и обучении. Цена любого контракта всегда весила одинаково. Одна человеческая жизнь. Жизнь, которая покоилась на кровати, хмелея от тепла и алкоголя. Нужно признать, что Саманта обладала великолепным телом и нежной кожей. Не гладкой как глянец, а мягкой, реагирующей на любое прикосновение.
При мыслях о нежностях и откровенностях обнаженной госпожи Круз, моя кровь медленно, но верно стала двигаться в одном направлении. Низ живота стал теплее, отчего по всему телу прошли зуд и дрожь. Мой демон уже посылал в голову мысли с Кошкой в различных позах, где она получала бы унижение, даря мне удовольствие. Каждая мысль, как рывок насоса, сгоняла мою кровь сильнее к месту назначения. Перед моими глазами была пелена пара - наконец бойлер заработал стабильно - вперемешку с туманом от возбуждения. Щеки и кончики пальцев горели, Инкуб внутри меня танцевал, в предвкушении действа, которое я не мог ему запретить, ведь контракт был выполнен, а значит я мог и поразвлечься. Главное будет отключить камеру - начальству не обязательно знать о всех увлечениях их работников.
***
Следующим предметом, найденным мною в сумке госпожи Кроуз, была красная папка, тяжелая от находящихся в ней документов. Папка была кожаной, лицевая сторона состояла из двух полей, сходящихся на середине в ремешок с одной стороны и замок - с другой.
Открыв ее, я аккуратно начал вытаскивать по листочку, чтобы можно было сохранить последовательность документов. Современные судмедэксперты достаточно хорошо работают, а я не хотел лишнего шума из-за такой мелочи.
Первой показалась на свет ксерокопия среднего качества, к которой степлером была пришита бумажка с адресом и словом "Юниклиник". При более детальном рассмотрении, оказалось, что большой лист был копией лицензии медицинского учреждения. Запросив голосовой поиск на своем смартфоне, я открыл ссылку данного заведения и заглянул в раздел специализации. Основными направлениями деятельности Юниклиник были проблемы продолжения рода.
Как интересно! Неужели госпожа Кроуз подхватила букет неприятностей, или даже залетела?
Сразу взял на заметку посетить своего доктора, ибо первый вариант не светил бы мне ничем хорошим, даже несмотря на предохранение. Смех смехом, а такая нелепая радость сейчас совсем не нужна. Второй вариант был гораздо хуже - если Саманта была беременна, то мы обязаны будем донести эту информацию до ее мужа, и его реакция могла быть неизвестной. Он может попытаться предать работу Фирмы огласке, в случае чего господина, Кроуза придется убрать - вот от такого страдает репутация, а вместе с ней и я, как исполнитель. Подобные перспективы были хуже какой-то венерологической болезни, посему я начал придумывать где и как стоит избавиться от этих бумаг. К моему облегчению следующей бумагой была распечатка результатов анализов Саманты, в коих значилось, что у нее нет ни болезней, ни беременности. Мрачное будущее тут же отступило из моих мыслей, как я ознакомился с бумагой.
Далее меня ждал сюрприз - я достал выписку о об анализах мистера Кроуза. Ни болезней, никаких тягостных проблем со здоровьем, ни беременности, что ему и грозить не могла. Мне стало интересно две детали: как Кошка достала у своего супруга образец спермы, и зачем она затеяла все эти проверки организмов, тем более, что проводились они в доме для возможных родителей. Ответом была справка, которую я прихватил из папки следующей, зацепив пальцем вместе с фотографией. Фотография упала на пол рядом с моей ногой, но интерес заставил меня взглянуть сперва на бумагу. В ней значилось, что госпожа Кроуз не обладала способностью когда-либо в этой жизни иметь собственных детей.
Выходила простая мотивация для измен - на фоне нервов от подобной новости, девушка могла обвинить в неудачах супруга, отрицая мнение врачей, и пуститься во все тяжкие с незнакомцами. Ну что ж, при подобных обстоятельствах эта версия звучала вполне логично и приемлемо.
Я уже собирался убирать документы обратно в папку, но решил сперва взглянуть на фотографию. Наклонившись и подняв ее с пола, я разглядел маленького мальчика лет пяти. Темные волосы обрамляли улыбающееся лицо с сияющими глазами. Первое слово, которое приходило на ум при виде этого лица, было искренность.
Перевернув фотографию, стало видно, что это скорее анкета.
Белая часть была расписана линиями, заполненными текстом, явно написанным женской рукой. В нижней части стояла печать Городского интерната "Светлый мир". Мальчика, судя по написанному звали Леонард.
Невероятно!
Выходит госпожа Кроуз решила пойти на усыновление. В таком случае моя теория о виноватом муже рушилась на глазах.
Я опустился на край кровати, рядом с уже остывшей Самантой и увидел все ее глазами.
Работа мужа отнимала все время его у семьи, которой была она одна. Со временем госпожа Кроуз поняла, что за деньги нельзя купить окончательное счастье, воплощением коего часто для женщины является ребенок. Все попытки забеременеть от своего супруга оказывались неудачными, что вынудило Саманту пойти в частную клинику семейных дел, где она получила приговор вместо надежды. Это не муж был виноват, а она сама. Именно ее природа обошла стороной, когда выкидывала комом мяса и костей в этот мир. Выход был лишь один - ребенок из приюта. Тщательный отбор заведения, а после выбор ребенка, ведь их так много, а сердце не разорвешь на нескольких - мужу не было известно ни о результатах анализов, как и о их существовании, ни о походах Саманты в приют, и вариант усыновления более чем одного ребенка был бы отвергнут мгновенно. Каждый раз Кошка долгое время блуждала, отводя от себя глаза и внимание общественности, да так хорошо приучилась это делать, что самый близкий человек не догадался. Он принял ее действия за скрытность от него, за измену.
Прости, Кошка, это не ты очередная сука. Это я.
Именно я, не стал следить за тобой рекомендуемые две недели, а после пары дней приступил к выполнению. Да еще и, ломая тебя, жестоко и беспощадно бил тебя по твоей ране, по мечте, разделываемой перед твоими глазами.
Зверь внутри меня притих, уступив место хладнокровному исполнителю. Не было ни паники, ни чувства тревоги. Обеспокоенность, клевавшая меня изнутри, дав посевы, сгинула в небытие, предоставив машине, закаленной сотнями тренировок, искать выход из ситуации. А он был один - инструкции четко гласили поведение исполнителя в подобных ситуациях. Провал контракта бывал крайне редко, но подобное все же случалось.
Я поднял с пола телефон и, закрыв все приложения, набрал служебный номер, отпечатавшийся в моей голове.
Гудок.
Говорят, что в самые тяжелые минуты вспоминаешь самые добрые моменты жизни. В моей голове не было ничего. Пустота.
Гудок.
Ни лиц родителей, которых я перестал видеть с младенчества. Ни друзей - демонам смертного мира не пристало заводить крепкие отношения, тем более, что я не умел дорожить подобным, как это требуется.
Третий гудок прервался, едва начавшись, и я услышал сдержанный мужской голос:
- Слушаю.
- Номер четыре пять ноль один. Контракт на имя Кроуз. Статус - провален. Оснований для исполнения контракта не было. Ошибка номер шестьдесят три - лжесвидетельство. Рекомендации исполнителя - предоставить заказчику перед вынесением приговора ознакомиться с бумагами в кожаной папке. Папка находится на данной позиции исполнителя.
- Каковы дальнейшие действия?
- Все согласно пункту четырнадцать дробь три.
На том конце диалога начали звучать гудки, свидетельствующие о том, что моя заявка начала свое исполнение.
Команда утилизации доберется до мотеля примерно через сорок минут - столько занимает дорога от границы города до мотеля, в котором я совершил свою последнюю ошибку. Они все сделают так, что госпожа Кроуз станет жертвой несчастного случая. Сердце - людей очень слабая штука, остановиться, например, может в любой момент, если дать соответствующий повод. А причина как раз подходящая, ведь любимый муж окончит свои дни несколькими часами ранее. Судебная экспертиза, прикормленная соответствующими способами - кого запугают, а кому и заплатят - вынесет данное постановление, как неопровержимый факт, и общественность сожрет его со всеми деталями.
Я сидел на кровати, выпивая вино, заправленное остатками препарата, убившего госпожу Кроуз. Я впрыснул туда все, что у меня было, а подобная доза способна остановить жизнь человека минут через пять. Мой взгляд скользнул по обнаженной Саманте и уперся в темную гладь потолка. Сквозь белый шум в голове мой внутренний голос повторял одну фразу: как жаль, что не все кошки живут девять жизней.

В этот день утро удивительно солнечное. В квартире прохладно - батареи еле теплые. Я смотрю в окно, иногда на клеенку кухонного стола, но не поднимаю глаз на тебя. А ты снова говоришь про маму, про свою, про мою, надо съездить в гараж взять закрутки, надо купить малому комбинезон, из старого он уже вырос, а марьпетровна из пятидесятой квартиры охамела совсем развела эту вонь кошачью, сил терпеть уже нет, да когда ж это кончится, да ты слушаешь, что я говорю, ирод...
Я смотрю тебе в глаза. Они удивительно серого грозового цвета, знаешь, когда туча вот вот на дождь сойдет, удивительный цвет, прямо с проблеском молний.
Из спальни приходит малой, шлепает по линолеуму босыми ногами и тащит за собой своего медведя, ну прямо по полу, говоришь ты, ну сколько раз тебе повторять, в кого ты такой.
В тебя, отвечает малой, мама, ты же любишь папу, почему ты так кричишь.
Да папа нас не любит, кричишь ты, шлепаешь малого, он начинает хныкать, да когда ж ты замолчишь, иди быстро отсюда.
Ты снова повторяешь про комбинезон, когда тебе дадут премию, да почему у нас в семье никогда денег нет, шкрябаешь ложкой в кастрюле, снова и снова, стряхиваешь крошки, шаркаешь этими чудовищно старыми тапками по полу, в спальне что то громыхает, ты бежишь туда и вы кричите уже вместе с малым. В стену начинают стучать соседи, если прислониться к стене, а ее можно проткнуть ну не пальцем, а отверткой точно можно, слышно, когда сосед чихает, а теперь он кричит, когда ж вы заткнетесь, я со смены, харе орать уже, заткни свою бабу, спать хочу.

Я иду в спальню. Вижу, как окно наливается солнечным светом, в нем парят пылинки, как пух одуванчика, помнишь, мы в институте на полевую практику ездили, как на поляне танцевала, вся в золоте, а вокруг летал пух, было тепло и тихо. А сейчас вижу, как в окно заглядывает солнце, и плавит, плавит стекло. А на солнце пятна. И они гудят. Громко так.
Слышно, как дребезжит посуда в шкафу, ты поворачиваешься ко мне, что то говоришь, но я не слушаю тебя, я выглядываю на улицу, вижу как мутнеет воздух, пыль летит, или не пыль, но что это может быть, никогда такого не видел, а под ногами пол ходит ходуном, падает шкаф, малой плачет, ты обнимаешь его, и я еще успеваю увидеть как падает часть стены.
Клякса. Красная. Сирены.
Дом складывается, пол уходит из-под ног, цепляюсь за подоконник, и зачем так коротко ногти стригу, ну что за глупость, что то бабахает, совсем рядом, и становится совсем темно.

В то утро в Волшебном лесу было неспокойно. Волшебные существа, которые жили в этом лесу – гномы, феи, волшебницы, русалки, великаны и многие другие, говорили о том, что их предводитель, белый Единорог, собрался идти в мир людей. Он хотел привести в Волшебный мир обычную девушку, Принцессу. Только она могла бы убедить Короля, своего отца, что Волшебный мир не опасен для людей и нужно жить в мире и гармонии с миром Магии, как было прежде. Единорог был очень мудр и любил свой народ, который Король и все люди так безжалостно преследовали. Это нужно было остановить!

Волшебный народ:

Единорог прошел сто дорог,
Чтоб нас от беды защитить
Он очень силен и смел и умен,
Никем его не заменить!
Единорог свой мистический рог
Несет как защиту от зла!
Он на свете один, и мы всегда с ним
И им мы гордимся всегда!
А Король нас изгнал
И врагом нашим стал,
Он решил, что мы беды несем!
Но Единорог стать Спасителем смог,
Все наши надежды – лишь в нем!
Единорог ни с кем не был строг,
Он нас научил понимать,
В чем – зло, в чем – добро,
Чтоб плохое ушло,
Должны мы других принимать!

Единорог хотел помочь своему народу обрести, наконец, покой и счастье. Он один сохранил могучие Волшебные Чары, которые могли помочь. Остальной Мир Магии лишился своих сил, был в отчаянии и взывал к нему о помощи! Да и люди были в опасности под влиянием коронованного тирана. Единорог знал, что в Королевстве есть еще три добрых создания, чьи души не запятнаны ненавистью.

Единорог:

Я клянусь ее найти!
Приведу я Принцессу к нам!
Она – дочь Короля, но, прошу вас, не бойтесь!
Да, она так юна, добрых мыслей она полна.
Не вернется она в человеческий мир, где нет солнца…

В королевстве людей тоже было о чем поговорить. Люди пришли к дворцу, чтобы славить Короля, который обещал им истребить Волшебный Мир, сказав, что Волшебство и сказки опасны для всех здравомыслящих людей. Иначе люди могут уйти в мир фантазии и забыть о настоящей жизни…

Народ:

Нам закон – Короля приказ,
Мы врагов истребим за час,
Верим мы всем его словам
И падем мы к его ногам!

Нам закон – Короля приказ,
Мы врагов истребим за час,
Верим мы всем его словам
И падем мы к его ногам!

Лучших рыцарей соберем,
Их отправим в Волшебный лес,
Всех Волшебных зверей убьем!
Не должно быть у нас чудес!

Из толпы вышел рыцарь в позолоченных доспехах и остановился, горделиво глядя на всех. Когда он заговорил, людям стало ясно, что он хочет защитить их от злобных демонов из Волшебного мира.

Народ:

Алан Храбрейший – лучший из рыцарей!

Алан Храбрейший:

Покажите мне монстра, и я схвачу меч!
Коль предложат мне меч, попрошу я арбалет!
Принесут мне арбалет – все же выберу меч…
Мне не страшен дракон, коль я вооружен…
И Волшебный мир будет мной побежден!

Народ:

Алан Храбрейший – лучший из рыцарей!

Алан Храбрейший:

Моя жизнь без страха – всего лишь привычка!
Слышал я, что волшебство для людей очень вредно
И вредней, чем оно в мире нет ничего!
Но схвачу я меч, крикну: «Голову с плеч!»
Чтобы от беды мир людей уберечь!

Волшебник Мерлин был единственным из Волшебного мира, кого Король оставил при дворе. Он не мог смириться с той несправедливостью и злобой, которую он видел среди людей, с той ненавистью людей к Волшебству и хотел хоть как-то открыть людям глаза на то, что они делают.

Мерлин:

Взгляните на себя!
Ушла из вас душа!
Вам плевать на ваши души!
Оглянитесь! Оглянитесь!
Ваш храбрый рыцарь лжет,
Он к бедам нас ведет…
Говорю о страшной битве!
О, не смейте! Нет, не смейте!

Алан Храбрейший:

Ты – Волшебник, а не Бог!
Твое дело – подчиняться Королю!
Зарубить тебя я б смог,
Ведь врагов уничтожать я так люблю!

Юный Джек пас овец на поле и услышал, как шумит толпа в королевстве. Он понял, что происходит что-то серьезное и поспешил в город. Когда он прибежал домой, его тут же окружили его любимые животные. Для них он был лучшим другом.

Животные:

Славный парень, просто Джек!
Он просто фермера сын!

Джек:

Я, проснувшись поутру,
Слово доброе несу для животных и для птиц!

Котенок:

Если болен кто из нас,
Он поможет всем тотчас,
Он и куриц лечит, и лисиц! Мяу!

Джек:

Если чей-то глупый мальчик
Обожжет себе вдруг пальчик,
Я повязку наложу!
Если, рыскав по лесам,
Бедный волк попал в капкан,
Я его освобожу!

Животные:

Славный парень, просто Джек!
Он просто фермера сын!

Джек:

Я не знаю, почему,
Но я каждого пойму
И хороший дам совет!

Котенок:

И святая доброта
Злое победит всегда
И сомнений в этом нет! Мяу!

Во дворце Принцесса, дочь Короля, разговаривала со своей няней. Та заметила, что девушка проснулась и с самого утра казалась очень грустной и задумчивой.

Няня:

Что ты грустна, скажи, Принцесса?
Мрачен твой взор с утра!
Платья, подарки драгоценны
От твоего отца!

Принцесса:

Если б могла ты увидеть!
Сон быть чудесней не мог!
Звал меня тайн хранитель –
Сам Единорог!
Был он так добр и прекрасен,
Хоть все твердили мне –
Сказочный мир для нас опасен,
Было не так во сне!

Няня:

О, я прошу тебя, потише!
Сказки приносят зло!
Что, если кто-нибудь услышал,
Как ты зовешь его!

Принцесса:

Это же Ночь Единорога!
Манит она меня!
Сердце мое полно тревоги,
Слепит глаза свет дня!

Оставшись одна, Принцесса, в задумчивости подошла к окну и внезапно увидела то самое прекрасное создание, приходившее в ее сны! Это был Белый Единорог – лошадь со сверкающим рогом во лбу. Пораженная, девушка открыла окно и даже не заметила, как внезапно оказалась рядом с этим удивительным созданием в лесу, где все деревья сияли словно звезды, а цветы пели тихие песни. Это был мир необычайной красоты. Единорог уводил девушку все дальше в Волшебный лес. Принцесса шла, словно во сне, зачарованная красотой этого великолепного создания.

Принцесса:

Явился он во сне, он звал меня.
Пускай не верят все, но верю я…
Луна растаяла в его глазах…
Мне Ночь Единорога принесла
Мудрость и страх!

Единорог:

Я вновь зову тебя наш мир спасти.
Пришел из сказок я, но не из тьмы…
Открой же сердце мне, мое дитя.
Ведь Ночь Единорога уже здесь,
Уйти нельзя!

Принцесса:

Исчезли сказки все, твердили мне.
Мне снится чудный зверь…

Единорог:

Ты не во сне!

Единорог и Принцесса:

И солнце магии взойдет для нас…
Ведь Ночь Единорога – не любви,
А битвы час!

В Лесу к Единорогу и Принцессе тут же подошли Волшебные создания, ожидавшие ее прихода. Все они смотрели на нее с любопытством и опаской, ведь девушка была человеком, дочерью того, кто объявил войну их прекрасному миру.

Единорог:

Ах, Принцесса! Я прошу, не бойся!
В нашем мире не найдешь ты злости
Здесь лишь чудеса, ты увидишь все сама,
Из людей ты здесь не встретишь никого
И обретешь ты в сердце Волшебство…
Слушай, слушай, как поют драконы
Эти песни так зовут на волю…
В звездах – царство Фей, на секунду ты поверь,
Покажу я тайны мира моего
И обретешь ты в сердце Волшебство!

Принцесса:

И обрету я в сердце волшебство…

Тем временем Джек, видя, как народ все безумнее восхваляет Короля и проклинает Волшебный мир, решил поговорить с волшебником Мерлином.

Джек:

Что творится здесь, о Мерлин, скажи?
Злоба, страх людей терзают всю жизнь
И они чудес боятся просто как огня!

Мерлин:

Вижу сердце я твое,
Ты не скрываешь ничего!
Вместе сможем победить врага!

Джек:

Но я слышал, что Принцесса ушла!
Это магия ее увела?
Волшебство Единорога в силах захватить сердца!

Мерлин:

Единорог – мой старый друг!
О, как же слепы все вокруг!
В Чудо верить запретить нельзя!

Джек:

Мерлин, мы должны Принцессе помочь
И бежать мы сможем лишь в эту ночь!
Вразумить людей пытался ты, только, увы, никак!

Мерлин:

Зло победим мы, знаю я!
Нам в помощь магия моя!
Король думает, что я – дурак…

Джек:

Мы Волшебный мир должны сохранить,
От него есть в наше прошлое нить!
Нет сомнений у меня теперь, что это верный путь!

Мерлин:

Так идем же, юный Джек!
Мы изменим мир навек!
Справедливость мы должны вернуть!

Принцесса уже не боялась Мира Магии и спокойно беседовала с Волшебными существами. Внезапно из-за деревьев вышли двое незнакомцев – величественный старец с седой бородой и юноша с мечом в руке. Люди в Волшебном Лесу?! Волшебный Народ заметно заволновался, видя, что к ним идут люди, но Единорог, их предводитель, радостно подошел к старцу и тот с улыбкой обнял его.

Единорог:

Гляди же, народ мой, гляди же!
Сам Мерлин идет в гости к нам!
Нет у меня друга ближе
И я всегда верил друзьям!
И с ним юный Джек, он так добр!
В душе его свет и тепло!
Он юн, но он всем нам поможет!
Прошу вас, не бойтесь его!

Джек и Мерлин стояли под ожидающими взглядами волшебных существ – Фей, Великанов, Эльфов, Грифонов, Фавнов. Джек нервничал, однако чувствовал, что он должен что-то сказать всем собравшимся.

Джек:

Знаю я, что вы ушли
Из-за приказа Короля!
Но несчастным помогать –
В этом вся судьба моя!
Магию вы сможете вернуть!
Вместе мы пройдем опасный путь!

Волшебный народ:

Просим мы, взгляни на нас,
Твоей мы верим доброте!
Предводитель нам сказал,
Что можем верить мы тебе!
О, Джек, ты можешь нам помочь?
В нашей жизни только страха ночь…
Король всю магию враз запретил
И в людях добрые мысли убил!
Нет у них прав чудеса запрещать!
Больше не можем мы молча страдать!

Джек:

Расскажите мне, друзья,
Как жестоки люди к вам?
Они неправы, знаю я!
Не вразумил их Мерлин сам!
Через что пришлось всем вам пройти?
Помогу упавшим на пути!

Услышав слова Джека, Волшебные создания осмелели. Первыми к Джеку подошли трое мужчин в широкополых шляпах со шпагами.

Три Мушкетера:

Во Франции мы созданы писателем Дюма!
О наших приключениях читали все, всегда!
Но вот Король в Страну пришел, и книги с нами сжег,
Никто чтоб сказки не прочел, и помечтать не смог!
Мы крепко за добро стоим, клянемся, что мы победим!
И книги с нами возродим, их запрещать не дадим!
Ведь наш девиз – один за всех и все за одного!
Король поверил в свой успех – разубедим его!
Не выбросить из душ людей прекрасные слова!
Мы верим в то, что Магия всегда, всегда,
Всегда, всегда, всегда, всегда жива!

Затем вперед из толпы вышел худощавый темноволосый мужчина с бегающими глазами. Он то и дело оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения. Джек подумал, что это вор. Однако, нет. Это был… Волк! И он рассказал свою печальную историю.

Человек-Волк:

Родился я так давно у дровосека в семье,
Но не ощущал я человека в себе
Никогда, нет, нет!
Во тьме мог чуять я запах животных,
То – лучший аромат на земле для меня, о да!
Мне отец однажды рисунок Волка показал, о да!
И сердце мое вздрогнуло, и той же ночью в лес я убежал!
И той же ночью осознал я, что в душе моей таится дикий зверь!
Семья не приняла меня, во тьме охочусь я теперь, да!
Но, увы, они решили – я стал для них врагом!
Но я устал скрываться, нужен мне свой дом!

Да, я – лесной хулиган и мне не страшен наган,
В полнолуние в душе моей всегда ураган!
Да, всегда, да, да!
Но люди все охоту на меня продолжают,
Нету в них капли добра, никогда! Да, да!
Для волков у них всегда в виде клинка или меча ответ, о нет!
Я не оборотень вовсе! Я – обычный Волк!
Вы эти мысли бросьте! Не возьмете в толк!

К Мерлину и Джеку подошли Единорог и Принцесса. Все они уже знали, что им нужно сделать, чтобы заставить людей забыть о ненависти к сказочному миру. С тех пор, как Король занял трон в королевстве и изгнал их в лес, им не будет больше спокойной жизни. Они лишились своих чар, и если люди решат нанести окончательный удар, Миру Магии не спастись…

Волшебный Народ:

Волшебный Мир зовет вас всех,
Зовет в Волшебный Лес!
Закружит вас деревьев смех
И хоровод чудес!
И нет здесь людских законов,
Нет и ненависти их!
Сказал ты слово про людей,
Волшебный Мир затих!
Когда-то жили мы с людьми
По-братски и с теплом!
Решил злодей на трон взойти
И Зло пришло в наш дом!
Он издал приказ изгнать нас,
Истребить нас, убивать!
И люди начали под чары злобы попадать!
Король – злодей, Король – злодей,
Бегите от него скорей!
Он ненавидит Волшебство
И полон он дурных идей!
Он безумен в своем гневе,
В его мыслях – только Зло!
И даже Мерлин-чародей
Не вразумил его!

Внезапно из-за деревьев вышли Алан Храбрейший и его рыцари. Волшебные создания в ужасе и смятении замерли, понимая, что без своих волшебных сил они беззащитны… Единорог тут же загородил собой Принцессу.

Алан Храбрейший:

Что же, монстры, вот и я!
Где же магия, что всех вас защитит?
Что ж молчите, господа?
Я принес вам свод законов
По приказу Короля!
Что же, рыцари мои,
Для нас – честь всю эту нечисть перебить!
И, Принцесса, ты должна
Возвратиться в наше царство, к людям жить!

Тут Единорог вышел вперед. Принцесса замерла, ожидая, что он кинется на врагов. Но когда Единорог заговорил, его голос звучал спокойно и твердо…

Единорог:

Оставь народ мой,
Я сам пойду с тобой!
Ты жаждешь победы – плени же меня!
Я пойду с вами, буду покорным,
Свяжите и бейте, я все стерплю!

Ведь моя жизнь не важней
Свободы для всех людей
И Волшебных созданий,
Я их так люблю!

Принцессу оставьте, и я обещаю,
Блага и богатства дадут за меня!
Трусость я вашу не проклинаю,
Ведь Магии люди боятся всегда!

Ведь моя жизнь не важней
Свободы для всех людей
Я жертвую жизнью
Во имя ДОБРА!

Услышав слова Единорога, все замерли, а злодей радостно с широкой улыбкой повернулся к рыцарям.

Алан Храбрейший:

Что за идея? О, как он глуп!
Победить будет легче нам,
Захватить его в плен и отдать королю!
Да он же лошадь! В цепи его,
Крепче ноги связать, вот и все решено!
Ведь жесток я к врагу!
Смотри, Принцесса, как я силен!
С этой тварью разделаюсь вмиг
И отцу твоему эту нечисть отдам!
Ну, что молчишь ты?
Отец твой торжественно мне обещал,
Все помню я – обещал свадьбу нам!
И мы Волшебство запрещаем!
Мы должны быть людьми и только!
А человеку весь мир подвластен,
И нету больше в упреках толка!

Рыцари осмелели и, подойдя к Единорогу, сковали его тяжелыми железными цепями. Волшебный народ не мог ничего сделать. Без своих магических сил, они могли только смотреть, как враги издеваются над их благородным предводителем! Алан Храбрейший победоносно оглядел своих людей и, подойдя к скованному Единорогу, сильно дернул цепь, отчего тот повалился на колени… Волшебные создания ахнули, Принцесса заплакала.

Алан Храбрейший:

Смерть придет от руки моей!
Докажу, что я всех храбрей!
Эй вы все! Рыдайте там!
Он уж не вернется к вам!
Король наш мудр, он знает толк –
Где человек, а где – опасный волк,
Кого уничтожить, а кого простить
Знает лишь он, и иначе не может быть!
Зло изгнать – вот судьба моя!
Единорога превратить в коня!
Открыть всем глаза на то, что в мире есть!
Убить волшебников, чтоб к людям не смели лезть!
Смерть придет от руки моей!
Докажу, что я всех храбрей!
Эй, вы все! Рыдайте там!
Он уж не вернется к вам!

Рыцари гордо удалились, уводя с собой плененного Единорога. Волшебный народ обратился к Принцессе, однако, совсем не за помощью. В лицо девушки полетели осколки резких, осуждающих слов…

Волшебный народ:

Принцесса, все ты! Он нас бы не оставил!
Теперь же ему грозит смерть!
И выбора нет, должны тебя изгнать мы!
Ты виновна во всем, и прощения нет!
Но есть среди нас один – Волшебник Мерлин…
Он верит в тебя и хочет знать.
Сильна ль ты духом, чтобы быть с нами?

Единорога вели по улицам города, следом шла огромная толпа. Сперва люди не обратили внимания на пленника, думая – что это обычная лошадь, но вот кто-то заметил сверкающий рог у него во лбу… Люди смотрели на Единорога с любопытством, опаской, некоторые – со страхом.

Народ:

Что ведут там за существо?!
В нем скрыт ужас и колдовство!
В нем – все то, что несет нам смерть!
Всех таких – в порошок стереть!

Что ведут там за существо?!
В нем скрыт ужас и колдовство!
В нем – все то, что несет нам смерть!
Всех таких – в порошок стереть!

Отведем к Королю его,
Он прикажет его казнить,
Защититься – важней всего!
Эту тварь мы должны убить!

Алан Храбрейший вошел в Тронный Зал с высоко поднятой головой. Подойдя к Королю, злодей отвесил низкий поклон.

Алан Храбрейший:

О, мой король, мы здесь, и вас обрадует весть
Мы, в битве победив, не посрамили честь
Да, ночью темной, страшной это было!
Ужасны были монстры, не могу описать!
Прошу, не торопитесь нас во лжи обвинять –
Их предводителя мы захватили!

Бежали монстры, лишь узрев меня! Да, да!
Принцесса у них, чудищ злых,
Но мы заплатить заставим их!
Не смогут спастись
Без магии их предводителя!

Уверен, я достоин всевозможных похвал
Ведь сущую я правду обо всем рассказал,
Я с честью свою удаль доказал вам!
Сейчас сюда введут ту плененную тварь
И рогом от нее мне достался удар…
Но тварь наших цепей не избежала!

Прошла вся наша битва на ура!
О да, да! Принцессу спасу!
Да, клянусь! Я монстров убью
И значит, пусть
Исчезнет у людей страх навсегда!

Единорога привели к трону Короля. Правитель высокомерно оглядел закованного в цепи пленника.

Король:

Вот и ты, Единорог, хранитель всех чудес
Как великим ты стать смог, твой род давно исчез!
Мне поведай тайны Волшебства
И, может быть, в награду сохранится жизнь твоя!
О, как ты велик, покажи чуда миг!
Может, в небо ты взлетишь?
Меня в муху превратишь?
Ты годен, чтоб ржать и телегу катать!
Ведь ты – попросту КОНЬ!
О, великий Конь, ты мог полезным быть и здесь!
И зачем тебе твой рог?
Что больше в тебе есть?
А Принцесса?! Где она сейчас?!
Клянусь, что за нее казню я каждого из вас!
О, как ты могуч! Собери много туч
И обрушь на нас грозу!
Ну давай же, я все жду!
Ну что ты стоишь, благородно молчишь?!
Да ты – попросту КОНЬ!
Передо мной дрожи, твой мир я истреблю!
И, спилив твой рог, тебя… в телегу запрягу!
И ты людям пользу принесешь
И никогда уж больше своих сил не обретешь!
Эй! Ты боишься меня? Вот так сила Коня!
Ты – лягушка предо мной!
Мифический герой!
В темницу его, он не стоит того!
Он всего-навсего…
Прочь!
Он всего-навсего…
Да! Он – всего-навсего КОНЬ!

Когда Единорога увели, король подошел к окну, под которым собралась огромная толпа.

Король:

Я – Страны Король! В страхе всех держу!
Любого в темницу посажу
Немедля, коль будет не прав!
И есть резон…
Мой народ! Вам свободу дам
От всех тех, кто опасен нам!
Скажу «запрещен»!

Народ:

Наш король – правитель
И ему мы служим
Всего зла он победитель,
Он магию изгнал!
Верим мы ему!
Будем мы послушны!
Все мы сделаем, как он нам приказал!

Король:

Я велел книги сказок сжечь,
Чтоб умы не смутила речь
Негодных о том, чего нет!
И это так!
Волшебство – это просто зло!
Людям беды оно несло!
Где - правда, где - бред?!
Ведь я – власть имущий и мне наплевать,
Что ненависть может войну развязать!
Я-то знаю, для чего…
И дочь я спасу из мира зверей
И замуж я выдам ее поскорей
Истреблю я волшебство!
У нас есть ум и меч,
Чтоб страну свою сберечь!
Коль не веришь в чудеса,
Не зашорены глаза!
Да!

Народ:

Да, есть правила у нас,
В реальном мире жить сейчас!
Кто хочет сказки навязать,
Тех мы не будем принимать!

Король:

Должны вы гордиться таким королем!
Я выставил стражу ночью и днем,
Чтобы всех вас уберечь!
И главный наш враг – волшебный мир!
Но вы мне доверьтесь, ведь я – ваш кумир!
Ну а сказкам – главу с плеч!
Да, у нас есть ум и меч,
Чтоб страну свою сберечь!
Коль не веришь в чудеса,
Не зашорены глаза!
Да!
Тот мир фей – агрессивный мир!
Я устрою победный пир,
Его истребив!
И мне помогут!
Люди здесь – это простаки,
И готовы схватить мечи,
Коль крикну я им:
«Всех уничтожить!»
У нас есть ум и меч,
Чтоб страну свою сберечь!
Коль не веришь в чудеса,
Не зашорены глаза!
Да!

В темнице Единорог подошел к маленькому отверстию в стене, закрытому решеткой и долго смотрел наверх, думая о Принцессе и надеясь, что она поймет, что должна сделать теперь…

Единорог:

Здесь, в темнице, я не вижу света…
Но я знаю, веришь ты, Принцесса!
Помни обо мне, скажи «нет» этой войне,
Ведь на свете лишь любовь важней всего…
И обретешь ты в сердце Волшебство!

Принцесса:

И обрету я в сердце Волшебство…

Принцесса подошла к Мерлину, Джеку и Волшебному народу. Все смотрели на юную девушку, казавшуюся такой хрупкой, и вдруг увидели огонь, горящий в ее глазах. Это было знаком. Все в один миг почувствовали, что час настал…

Волшебный народ:

Веди нас, Принцесса, пойдем за тобою мы в бой!
Веди нас, Принцесса, и Магии песня станет нам судьбой!

Принцесса:

Простой человек я, но все же я с вами сейчас!
Скажу я, что сделать, чтоб счастье вернулось для нас!
Разорвем мы в клочья цепи, ведь свобода выше смерти,
Так мы спасем волшебство!

Волшебный народ:

Веди нас, Принцесса, пойдем за тобою мы в бой!
Веди нас, Принцесса, и Магии песня станет нам судьбой!

Принцесса:

Пленен предводитель, за это последует месть!
Ведь он, наш спаситель, вернул нам отвагу и честь!
Почему же люди слепы?! Доброты в них больше нету!
Верю, добро мы вернем!

Волшебный народ:

Веди нас, Принцесса, пойдем за тобою мы в бой!
Веди нас, Принцесса, и Магии песня станет нам судьбой!

Мерлин:

О, Принцесса, ты подумай – ты уверена в пути?
О, Принцесса, человек ты, и ты – смертна!
Ты – смела, но ты рискуешь,
Можешь просто не дойти…
Но я вижу, хочешь ты найти ответы!

Принцесса:

Ты не думай, Мерлин, не глупа я
По ночам кошмары мне порою снятся!
Коль распорядилась так Судьба,
Остановить войну – наш долг, не сдаться!
Единорога мы спасем, я вас поведу
В новую страну, где войны не будет!

Волшебный народ:

Веди нас, Принцесса, пойдем за тобою мы в бой!
Веди нас, Принцесса, и Магии песня станет нам судьбой!

Волшебные существа под предводительством Принцессы вошли в город и направились к дворцу Короля. Тот с балкона наблюдал за всем, однако не спешил отдавать рыцарям приказ к нападению. Люди с изумлением глядели на Волшебный Народ, не зная, что им делать, однако втайне восхищаясь прекрасными Феями и стремительными Грифонами. Как и Единорог, они совсем не были похожи на отвратительных тварей, о которых они привыкли слышать…

Король:

Ах, эти твари здесь!
Я так долго ждал, что вы все
В плен придете ко мне!
Смог я распознать,
Что зло – в волшебстве!
Оно нам жить не даст на земле!
Взять их!
Нельзя нам верить тем,
Кто людям смерть несет!
Король я для людей, подвластен мне народ!
Принцесса, постыдись!
Связалась ты с врагом!
Всех я быстро научу, что нужно чтить закон!

Тем временем, по плану Принцессы и Мерлина, Джек пробирался в подземелье, куда заточили Единорога.

Джек:

Я – простой парень, звать меня Джек!
Я всегда защищал справедливость!
Я волков защищал и овец,
Я хочу, чтоб весь мир был счастливым!
Но вот я увидел, как рыцари Зла
Мечтают, чтоб Тьма на Землю пришла!
И я знаю… О, да, все будут мной гордиться,
Ведь из темницы смогу спасти Единорога я!
Нужно мне ту темницу найти,
Снять засов и разбить эти цепи!
Все мы встанем у Зла на пути,
Чтоб Король за злодейства ответил!
Он решил, что он очень умен,
Ну а я же поверил в другое!
Что под маскою зла прячет он?
Есть ли что-то, ему дорогое?
Но, кажется, вот и темница, и там,
В ней, тот заточен, кто так дорог всем нам!
И я знаю… О, да, все будут мной гордиться,
Ведь из темницы смогу спасти Единорога я!
О, великий наш Единорог!
Все мы здесь, чтобы ты стал свободным!
Чтоб людей образумить ты смог,
Научил не жить сердцем холодным!
Чтоб помог Королю обрести
И покой, и любовь в его жизни,
Чтобы Магию мог ты спасти,
Чтоб звучали Волшебные Песни!
Разбей эти цепи, мы все тебя ждем
И новую жизнь все мы враз обретем!

Принцесса и Волшебный народ пытались убедить Короля и людей в том, что Волшебный Мир не опасен, а наоборот, может помочь всем людям открыть в себе что-то новое и прекрасное.

Волшебные создания:

Вот мы здесь стоим,
Это мы, Волшебный Мир!
Да, нет прав у вас
Изгонять из царства нас!
Все имеют право в мире жить!
Вы должны войну остановить!

Принцесса:

Ах, отец, ну как же можешь ты
Осуждать других, ну как же можешь ты?!
Я прошу, войну останови!
Признай Волшебный мир и всех их защити!

Волшебные создания:

И нет проще дел,
Чем на троне восседать
А злодей вам подпел,
Чтобы зло насаждать!
Но мы не потерпим больше зла!
Мир наш изменить пора пришла!

Принцесса:

Ах, отец, прими Волшебный Мир
Дай им право жить и верить и любить!
Не враги они всем нам, пойми!
Не найдем мы в злобе светлого пути!

И тут, к восторгу Волшебного народа и замешательству людей, появились Джек и Единорог. Принцесса бросилась вперед и обняла предводителя Волшебного народа. Мерлин радостно пожал руку Джеку, восхищаясь его смелостью. Король в ужасе замер. Теперь эти волшебные твари отомстят ему?! Но люди теперь смотрели на все без страха. Они уже не ждали угрозы от Волшебного мира

Единорог:

Что же, люди, вот и я!
Я пришел, чтобы всех вас вразумить!
Что ж молчите, господа?
Вам должно быть очень стыдно!
Я пришел вас помирить
С Миром Волшебным!
Люди поняли меня,
Только, знаю, им все нужно переврать!
Для того чтобы потом,
Прикрываясь моим словом, УБИВАТЬ!

Внезапно наступила темнота. Резкие вспышки молний заставили всех зажмуриться. Единорог резко вскинул голову, вздрогнул всем телом и упал. Все в ужасе смотрели на него, не понимая, что произошло. Подкравшийся сзади Алан Храбрейший поразил его своим мечом. Все случилось мгновенно.

Алан Храбрейший:

Смерть придет от руки моей!
Докажу, что я всех храбрей!
Эй вы все! Рыдайте там!
Он уж не вернется к вам!

Злодей внезапно побледнел и попятился, понимая, что ничего более ужасного он не мог совершить. В следующий миг он растолкал толпу и бросился бежать от места своего преступления. Люди и Волшебные создания стояли молча, не в силах поверить, что благородный, добрый и мудрый герой убит чьей-то жестокой рукой. Принцесса в слезах упала на колени, протягивая руку к Единорогу. Мерлин и Джек скорбно опустили головы. В тот момент каждый из присутствующих подумал: Ах, если бы у меня были силы воскресить его!

Волшебный народ:

Какая утрата это для нас!
Наш предводитель был храбрым и мудрым
И если кто видел свет его глаз,
Об этом не мог позабыть ни минуты!

Наш предводитель злодеем убит,
Злодеем без сердца, без совести, чести
И он неподвижно пред нами лежит
И память о нем снова требует мести!

Наш предводитель, Единорог,
Нес в сердце свет и добро, всем дарил их
И нас защитить от гибели смог,
Но зло и коварство его погубили…

Принцесса безутешно плакала. Ее слезы падали на гриву мертвого Единорога. Мерлин подошел к ней и, ласково поддерживая, помог подняться с земли.

Принцесса:

О, за что судьба жестока,
Ты погиб безвинно!
Свет души твоей далекой
Греет нас незримо
Для чего же гибель им твоя?
Неужели то – судьба?!
Злоба в душе – повод к войне,
Повод убить тебя!
О, за что же эта боль всем нам?!
И мы плачем по тебе…
Жертва твоя – во имя нас
Скажем же «нет» вражде!
Неужели я виновна,
Что тебя пленили?!
Хоть и знала, что спокойным
Твое сердце было…
О, прости меня за эту боль!
Искупить вину позволь!
Пусть твой народ в мире живет,
В мире, где есть любовь!
О, за что тебя злодей сгубил?!
И мы плачем по тебе…
Жертва твоя во имя нас!
Скажем же «нет» вражде!

Внезапно весь двор залил мягкий свет, разогнавший окружавшую всех темноту. Через мгновение все увидели Единорога. Он появился в ореоле серебристого света, медленно направлялся к собравшимся. Все ахнули.

Волшебный народ:

Но что за чудо? Что же за свет?
Нет, мы не верим глазам!
Вновь магия светлая, жизни ответ!
Она снова дарит тепло свое нам!

И мы вновь видим… наш предводитель…
Нет, мы не верим глазам!
Он жив, поднимается в облаке света
И вот он идет навстречу всем нам!
Вот он здесь, рядом, ласковым взглядом
Благодарит нас за все!

Единорог:

Вернулась к нам магия,
Спасибо Принцессе!
Меня воскресило ее волшебство!

Волшебный народ бросился к Единорогу, Принцесса обняла его. Король и люди смотрели на все, как завороженные. Единорог высвободился из объятий Принцессы, величественным шагом подошел к Королю и коснулся его своим рогом. Тиран закрыл глаза, а когда открыл их вновь, все заметили, что он смотрит вокруг уже без ненависти во взгляде. Произошло самое настоящее ВОЛШЕБСТВО!

Король:

Волшебный мир, я должен вам сказать…
Я перед вами страшно виноват!
Не понимал я, что есть ненависть,
Куда ведет она…
Из-за меня случилась та война!
Я осознал, в чем моя вина…

Но как случилось, что таким я стал?
То Демон Мести меня пожирал,
Когда Принцессы мать погибла, и моя жена…
Сказали мне, что в том Злых Чар вина!
И Злобы чашу я испил до дна…

Принцесса верно говорит всем нам!
Мы превратили нашу жизнь в бедлам!
Зачем затеяли все это… Но не надо слов!
Отныне помогать вам я готов!
Вспомним же все, что есть ЛЮБОВЬ!

Принцесса радостно подошла к отцу и взяла его за руку. Все вокруг радостно закричали. Время страха и тьмы для Волшебного Мира и людей окончилось. Единорог подошел к Принцессе и вместе они обратились ко всем.

Принцесса:

Как нам души уберечь
От вечной злобы?
Пусть магия любви воскреснет вновь!
Тем, кто отдал жизнь вражде,
Злу и тревоге –
Им не понять, что свет есть и любовь!
Так бросьте прочь кровавый меч,
Должны мы счастье уберечь,
Пусть же война уйдет с порога!

Единорог:

Как войну остановить?
Давно нет страха…
Мы сможем возродить те времена,
Когда Зло было лишь в Аду,
А мир Волшебный жил в ладу
С простыми смертными, без страха!

Принцесса и Единорог:

Да, зароем Меч Войны
Мы понимаем,
Что враг порою скрыт и в нас самих
Изгоним ненависть и тьму,
Чтобы вернуть добро в страну,
Войны и горя чтоб не стало!

Алан Храбрейший бежал, не оглядываясь. Он понимал, что его героизм теперь обернулся страшным поступком, который никто ему не простит! Внезапно прямо перед ним, словно из ниоткуда, возник царственный образ того, кого он только что подло и коварно убил. Ошеломленный рыцарь попятился назад и упал на колени, ожидая неминуемой гибели. Однако Единорог спокойно подошел к своему врагу.

Алан Храбрейший:

О, нет, нет, Боже! Ведь я убил тебя!
Видел народ, что это сделал я!
Я убежал, чтобы спастись от всех
Да, я совершил неискупимый грех!
Ты же говорил, что в людях нет добра
И они используют твои слова,
Чтобы обвинять! Чтобы запрещать!

Единорог:

О, нет, поверь, я тебе благодарен,
Ведь ты обессмертил тем имя мое!
Да, ты убил, но не подозревая,
Что Магия Света на землю придет!

Алан Храбрейший:

Нет, я знаю, я проклят!
Но только не лги мне,
Что все ты простил!
Люди все разом припомнят,
Но я верил в то, что я Зло истребил!
Кровью запятнано сердце мое!
Я предал страну, покидаю ее…
Кровью запятнано сердце мое!
Я предал страну, покидаю ее…

Прошло несколько лет. Люди и Волшебный Народ жили в мире и согласии. Единорог порой появлялся, навещал Принцессу, Короля, Мерлина и Джека. Все знали, что он всегда поможет им и удержит их сердца вместе, чтобы все были счастливы.

Принцесса:

Чудо, никогда не забуду
Это светлое чудо,
К нам вернулось добро!
Наши слезы омыли раны в наших сердцах!
И прощенье к нам пришло!

Вечность, целый мир – бесконечность…
Нашей Магии верность
Сохраним мы навек!
Если люди поверят в то, что есть чудеса,
Возродится Человек!

Все мы верим, что любовь
Согреет вновь наши души
Наша память горький след оставит,
Но Злу нас не разрушить!

Чудо! Оно сердце разбудит,
Тьма его не погубит,
Оно будет сиять!
Пусть же люди раскроют свои сердца для чудес
И увидят мир опять!

Все мы счастья страстно ждем
И верим в светлое завтра
Солнца светом, радугой иль дождем
Оно придет внезапно!

Снова Утро Единорога!
Бросьте взгляд на мгновенье
На Его сыновей!
Вы узрите тот же свет в их юных глазах
И родится новый день!

КОНЕЦ

Посвящается композитору сэру Эндрю Ллойд Уэбберу, чья музыка вдохновила написать эту сказку.

Темнело. Шёл нудный дождь. На трамвайной остановке под зонтиком стояли две девушки. Они о чём-то тихо разговаривали. Вдруг вспыхнула яркая вспышка молнии. Одна из девушке вскрикнула. Её крик растворился в темнеющей улице и шуме дождя.
- Блин, Аня, не кричи! – сказала Лера - девушка с длинными белыми волосам, вьющимися до пояса. – Я понимаю, что ты боишься грозы, но не стоит каждый раз кричать, когда вспыхивает молния!
- Прости, ничего с собой не могу поделать, – ответила Аня. – Ты же знаешь, что в детстве молния ударила в дерево возле нашего дома и затем оно горящее упало на наш сарай, где в этот момент была моя мама…
- Ладно-ладно, прости. Но всё же – сдерживай себя. А то весь квартал перепугаешь.
Становилось всё темнее. Тучи подходили со всех сторон. Казалось, ещё чуть-чуть, и они начнут цеплять крыши домов, сдирая с них антенны и черепицу. Дождь усиливался, падая огромными тяжёлыми каплями с неба. Каждая капля была размером с крупную фасолину и , падая на асфальт, разбивалась на сотни мелких капелек.
Прошло некоторое время и стало совсем темно, как ночью. Дождь стоял непроглядной стеной. Можно было увидеть лишь на пятьдесят метров перед собой, не больше.
- Блин, когда уже трамвай приедет? Сколько мы стоим уже? Минут 40? Или час? – занервничала Лера. – О, Господи! Кажется, будто уже вечность тут стоим! А ещё этот дождь… Уфф, моим волосам это вредно.
- Скоро, думаю, приедет. – Неуверенно ответила Аня.
Улица была пуста. За последние полчаса не проехало ни одной машины. Казалось, что они одни в этом мире вышли в такую ужасную погоду на улицу. Конечно, ведь в такую погоду лучше сидеть дома в кресле укутавшись в плед, попивать горячий шоколад и смотреть любимый сериал.
Вдруг вдалеке сквозь стену дождя замелькали огоньки.
- Ну наконец-то! – в один голос выдохнули девушки.
Это был не трамвай. К остановке подъезжал чёрный Рэйндж Ровер. Он медленно скользил по тёмным водам, затопившим проспект, как лайнер по океану. Он остановился прямо напротив девушек. Стекло опустилось и на них смотрел молодой парень, лет двадцати восьми. У него были немного взъерошенные тёмные волосы, небольшая щетина на лице и небольшая родинка на правой скуле. Глаза его были ярко голубые, в которые, когда смотришь – утопаешь как в океане. Одет он был в деловой костюм.
«Наверное какой-нибудь богатей или бизнесмен». – подумала Лера, у которой была слабость к успешным и состоявшимся мужчинам. Её вообще редко интересовал внутренний мир второй половины, главное – толстый кошелёк и крутая тачка. Именно поэтому её парни приходили и уходили чуть ли не каждую неделю.
- Здравствуйте, миледи. – сказал водитель Ровера. – Что же вывело вас в такую погоду на улицу?
- И вам добрый вечер! – Резко и с ухмылкой отозвалась Лера. – Мы ездили в торговый центр и немного загулялись, а тут дождь, а мы стоим уже долго, и…
- Мы ждём трамвай. – перебила Аня. – Он скоро должен приехать. Спасибо.
- Вы, видимо, не знаете. – сказал парень. – Весь транспорт в центре стоит, в том числе и трамваи. И всё из-за этого ливня. Думаю, сегодня уже ничего не приедет. – сказал он, посмотрев на небо с какой-то грустью.
- Вот блин! – сказала Лера. – А до дома, если пешком, часа полтора идти.
- Могу вас подбросить. – сказал парень. – Если вы не против, конечно. Будет обидно, если две такие красивые девушки промокнут до нитки в такой негожий вечер.
Леру покрыл лёгкий румянец. Больше, чем богатые парни, её нравилось, когда эти богатые парни делали комплименты.
- Было бы весьма кстати! – проворковала Лера.
Аня резко дёрнула её за рукав и прошипела наклонившись:
- Мы же совсем его не знаем, что ты говоришь?!
-Успокойся ты! Всё будет о’кей! – с улыбкой ответила Лера. Ане это не понравилось. - Мы были бы очень благодарны Вам! – ответила она парню в машине.
- Отлично! – загорелся парень. – Тогда прыгайте ко мне, подброшу вас с ветерком!
Девушки, все мокрые от дождя так, что с одежды стекало небольшими ручейками, уселись на заднее сидение. В салоне приятно пахло «вонючкой» - маленькой баночкой с ароматическим маслом, которые можно найти практически в любом магазине автозапчастей. Сидения были обтянуты чёрной кожей, весьма приятной наощупь. Панель была выполнена из тёмно-красного дерева со стальными вставками в некоторых местах.
Парень повернулся к девушкам и подождал, пока они закроют за собой дверь. Он долго смотрел с лёгкой улыбкой на лице и затем спросил:
- Вы, наверное, замёрзли?
- О да, жутко! – выпалила Лера. Её зубы уже давно начали постукивать.
Парень включил печь и тронулся с места.
- Кстати! Мы так и не познакомились. – кинул через плечо парень. – Как вас зовут?
- Меня Лера, а это Аня.
- Очень хорошо. Меня зовут Игорь
- Очень приятно. – буркнула Аня. Она старалась не смотреть ни на парня, ни на роскошный салон, ни на свою подругу, которая уже поправляла своё декольте, что бы лучше было видно её грудь. Она просто смотрела в окно и думала о том, чтобы скорее оказаться дома, заварить чашку горячего кофе и засесть за свой блог. Она не писала в нём уже пару недель. За это время многое накопилось. Пора излить изголодавшимся читателям свои мысли. А писала она совершенно про всё - начиная с того, что видела сегодня, заканчивая глобальными размышлениями про возникновения Вселенной и существование Бога. И её блог, кстати, пользовался большим успехом. Еженедельно прибавлялось около сотни новых читателей, что не могло не радовать.
За окном проносились фонари и вывески магазинчиков, кафешек и баров. Дождь не переставал ни на секунду.
Вспышка молнии.
Аня закрыла рот рукой, чтобы не закричать, и зажмурила глаза.
Раскат грома.
- Давайте я включу радио. – сказал водитель Ровера. – А то звуки грозы угнетают и вводят в апатию.
Он включил радио и тут же послышался голос диктора. Он зачитал письмо от слушателя и поставил песню по заявке. Аня узнала эту песню. Это была Lights с одной из своих первых песен – Ice. Ане она очень нравилась и настроение от услышанного любимого трека немного поднялось.
«Всё не так плохо. Я в тепле, еду домой, да и ещё под свою любимую песню» - подумала Аня.
Лера, тем временем, уже во всю расспрашивала парня о том, где он работает и сколько получает. Аня услышала лишь последнюю часть их диалога:
-…а ещё я коллекционер. – сказал парень. – Если хотите, можем заехать ко мне, попить кофе и я покажу вам много интересного. А затем завезу вас домой.
- Да, да! Кончено! Давайте! – чуть ли не крича вскочила Лера.
Аня схватила её за руку и подтянула к себе:
- Ты что, офигела что ли!? Ты собираешься поехать к человеку, которого видишь первый раз в жизни?! – прошипела Аня.
- Анька, не отбирай у меня счастье. Глянь, хахаль какой! Мы заедем ненадолго, отогреемся, высохнем и он нас потом завезёт домой. Не волнуйся ты! – ответила Лера. – Да, мы с удовольствием к вам заедем, Игорь! Очень хочется посмотреть на вашу коллекцию! – обратилась она к водителю.
Тот ухмыльнулся.

“…
I'm looking at you, looking at me what can I'm
Sorry its a little late but you know
What just want to keep me happy
What I gotta do you, make you let
Me get away with it this time…”

Доносилось из динамиков пение Lights.
Они уже выехали за городи неслись по трассе, в сторону небольшого посёлка рядом с городом, который городские прозвали «район нищих». Не без сарказма, конечно, ведь небольшой посёлок полностью состоял из внушительного размера современных коттеджей, саун и парочки супермаркетов. И он всё ещё застраивался и расширялся во все стороны.
И вот они подъехали к огромному трёхэтажному коттеджу на самом краю посёлка. Заехав во двор, девушки обратили внимание на бронзовые и мраморные статуи животных.
- Ого! Это и есть ваша коллекция?
- Нет, что вы! – ответил парень. – Это всего лишь часть фасада. Зайдём же во внутрь.
Он подогнал машину к крыльцу, заглушил двигатель и выскочил из машины, подбежал к двери девушек и открыл дверь.
- Прошу вас, в мой скромный дом. – сказал Игорь, протягивая руку Лере. В руке у него оказался зонтик.
Лера, держась за его руку, вышла из Ровера и пошла за ним. Он довёл её под навес крыльца и вернулся за Аней.
- Прошу. – сказал он протягивая руку.
- Благодарю. – ответила Аня, хотя и не была рада приезду сюда.
Она вышла из машины.


***
- Что ж, дамы! Что предпочитаете? Чай, кофе, горячий шоколад? Есть напитки и по-крепче. - сказал Игорь, снимая пиджак.
Девушки уже сидели на диване в гостиной перег горящим камином. Гостиная была большая и мебель в ней была полностью из красного дерева, диваны - из кожи. Всё было раскошно. Парень жил на широкую ногу и не скрывал этого.
- Мне, пожалуйста, чашечку горячего шоколада. – сказала Лера. – Ань, а ты что будешь?
- Кофе. – буркнула Аня. – Двойной. Без сахара.
- Очень хорошо. – сказал Игорь, обножив зубы в улыбке. – Ждите здесь, я скоро принесу вам ваши напитки.
Игорь удалился в другую комнату, по всей видимости кухню. Лера встала и начала рассматривать гостиную. На стенах висело старинное оружие: мечи, секиры, булавы, арбалеты, катаны и многое-многое другое. Лера с удовольствием и хищным интересом рассматривала всё это. А Аня сидела на диване сложив руки и думала о том, как бы скорее уехать отсюда.
Через некоторое время в комнату вошёл Игорь с подносов в руках, на котором стояли три чашки. Он поставил поднос на стол.
- Вот, дамы, угощайтесь. – сказал Игорь. – Вам, Лера, горячий шоколад, а вам, Анна, двойной чёрный кофе, свежеобжаренный, без сахара, как и просили.
Он протянул девушкам чашки. Лера жадно стала пить горячий напиток. Аня тоже хотела выпить, но, поднеся чашку ближе к лицу, учуяла незнакомый запах. Что-то было не так. Это был одновременно и кофе, и одновременно не совсем он. Уж Аня точно-то знала. Она пьёт кофе столько, сколько себя помнит и может отличить многие виды кофе. Но это… Что-то было не так. Не подавая вида, она делала вид, что пьёт, на самом деле просто поднося чашку ко рту.
Игорь пил из своей чашки, не отрывая взгляда от девушек
- Вы коллекционируете оружие? – вдруг, неожиданно для себя, спросила Аня.
- О, нет, что вы! – отмахнулся парень. – Это осталось от моего отца. Моя коллекция… Она более ценная и редкая. Её экспонаты тяжело достать. Позже я вам её покажу. Вам понравится, я уверен! Я как раз привёз ещё несколько экспонатов…
- Вы нас заинтриговали. – сказала Лера. В её голосе было что-то не так. Он стал тяжелее. – Покажите скорее свою кол… коллекцию!
- О да. Всенепременно. Только подождите ещё немного, я хочу допить чай.
Аня посмотрела на Леру. Та уже допила свой шоколад и седела облокотившись. Глаза её были немного прикрыты, как будто веки налились свинцом. Игорь посмотрел на девушек и произнёс:
- Что ж! Настало время показать мою коллекцию. Я был рад, что вы проявили интерес и теперь я хочу поделиться с вами своими мыслями, рассказать о своём… эмм… фетише, если позволите так высказаться. Пройдёмте! – Игорь встал и повёл девушек за собой, наверх по лестнице, на третий этаж. – Всё началось около шестнадцати лет назад, когда я был юношей. У меня никогда не было друзей, а ведь подросткам нужно общение, сверстники. Так вот, однажды я случайно столкнулся на улице с одной милой девушкой, как оказалось позже – моей сверстницей. Я случайно зацепил её и из её рук выпали книги. Мы одновременно опустились что бы поднять их и соприкоснулись пальцами. Лишь на долю секунды. Её пальцы были тонкими и хрупкими, как цветок на сильном ветру. И мягкими. Её пальцы… Кгхм… Так вот, после этого мы стояли и смотрели друг на друга. Я лишь смог сказать «Дура» и убежать. На следующий день мы снова столкнулись лицом к лицу. Но в этот раз мы улыбнулись друг другу. И она пожала мне руку. Я взял её ладонь в свою руку. Её пальцы показались мне ещё более хрупкими, и я побоялся их сжимать сильно… Так я и познакомился со своим первым другом. Мы часто гуляли, разговаривали, созванивались вечерами. Потом дружба переросла в нечто большее. Мы это понимали. Осторожнее, здесь упасть можно. – Сказал Игорь, указывая на неаккуратно сложенный коврик на втором этаже лестницы. – Так вот. Мы стали парой. Вечерами мы сидели на берегу реки и держались за руки. Просто молча сидели. Я гладил её пальцы, своими, целовал их, прижимал к щеке… Но однажды…
Однажды она не позвонила мне вечером. Я не придал этому значения. На следующий день она была не такая, как всегда. Что-то было не так… Кстати, почти пришли, дамы! Так вот, как оказалось позже, она параллельно начла встречаться с другим парнем. Я был зол! – Вспылил Игорь.
Лицо его теперь не было столь приветливо, как при встрече. Оно испещряло ненависть и злобу ко всему в этом мире. С Лерой уже было что-то не так и это было весьма заметно.
- Так вот, дамы. После этого я подумал… Что она должна быть моей… Не вся… Но должна. И однажды я пробрался к ней в дом… Кстати, мы уже почти пришли. Так вот. Я пробрался к ней. Я взял отцовские садовые ножницы с собой и транквилизатор, который стянул у соседа-ветеринара. Она спала крепко. Я вколол ей дозу транквилизатора, проверил иголкой в руку, помогло ли – она не шелохнулась.
Игорь подошёл к большой массивной двери, в которую вставил ключ и повернул его четыре раза.
- Так вот, милые дамы…
- Мне как-то не по себе… - сказала Лера.
- …моя коллекция…
- …Аня…
- …это пальцы.
Лера упала на пол. Аня, вскрикнув, зажала рот руками.
- Что вам нужно от нас!? Что вы хотите с нами сделать?!
- Я всего лишь хочу пополнить свою коллекцию. – с маниакальной улыбкой произнёс Игорь. – Видишь ли, всегда в девушках меня привлекали только пальцы. Не грудь, не длинные ноги. Пальцы. И только они…
- Что вы подмешали ей в шоколад!? – кричала со слезами Аня.
- О, не волнуйтесь, всего лишь снотворное. С ней всё хорошо. Пока что.
За спиной, в открытой двери, Аня увидела небольшую комнату, с большим количеством полок, на которых стояли банки. А в банках… Пальцы. Сотни, тысячи пальцев. Разных размеров. Были и детские маленькие пальчики, и пальцы взрослых девушек. На банках были подписи. Аня смогла различить лишь одну из них: «Юлия. 29 лет. 5 августа 20** года».
- Вы сумасшедший! – вскрикнула Аня. – Отпустите нас!
- О нет. Нет, нет и нет. Ни в коем случае. Вы – часть моей коллекции. Вы – мои. И ваши пальцы теперь – тоже мои.
Аня бросилась вниз по лестнице.
«Быстрее, к двери, в его тачку, и в милицию! Его должны закрыть далеко и надолго!».
Аня пересекла гостиную и подскочила к двери. Она была закрыта на ключ. Аня билась в дверь, как муха в стекло. Паника подступила к горлу.
«О, Господи, неужели я умру так, в руках маньяка?!»
Она кинулась в коридор. Там было пять или шесть дверей. Она ринулась во вторую и закрыла дверь за собой. Это оказался рабочий кабинет, с книжными шкафами и большим письменным столом возле окна. Она кинулась к одному из шкафов и спряталась за ним, лицом к окну. В коридоре послышались шаги.
- Где ты, девочка? Я хочу посмотреть на твои пальчики! – послышалось в коридоре.
Аню забила дрожь. Огромный ком стоял в горле. Хотелось закричать, но нельзя было себя выдавать. В коридоре Игорь распахнул одну комнат. Наступила недолгая тишина. Только дождь барабанил в окно. Потом опять послышались шаги. Он подошёл к комнате, где была Аня, и подёргал ручку. Дверь закрыта.
- Тебе лучше не прятаться от меня. Я всё равно возьму то, что мне нужно! – послышался грозный голос из-за двери.
У Ани потекли ручьём слёзы. Она держала рот рукой, чтобы не закричать. Игорь достал ключи из кармана и начал перебирать их. Ане этот момент показался бесконечно долгим. Лучше бы оно так и было. Игорь нашёл нужный ключ и вставил его в дверь. Она распахнулась. Игорь ступил несколько шагов в комнату и остановился, обводя взглядом её. Аня держалась, чтобы не закричать. Игорь постоял ещё несколько секунд и уже развернулся, чтобы уйти из комнаты, как…
Вспышка молнии за окном.
Крик.

"Чадящий факел почти не разгонял тьму. В дальнем углу камеры мерно капала вода. На сыром полу каменной коробки сидели двое: угрюмый здоровяк, до самых глаз заросший косматой метлой бороды и худой бледный юноша, почти подросток.

- Они совсем стыд растеряли, - бурчал бородач, исподлобья зыркая в сторону массивной решетки, перегораживающей выход, - Ладно, моих поперекалечили, каты безмозглые -разбойничать у нас пока не разрешено. Так я ж тому дознавателю сколько твердил: мальчишка у нас гостем был, шел куда-то, да к костру переночевать попросился. А он смеется, говорит, мол, коли якшаешься с кем ни попадя, так туда и дорога. Руку тебе вон повредили...

- Ты видишь не всю картину, Ро, - хрипловатым голосом откликнулся юноша, - Твоя шайка оказалась тем самым куренком под косой крестьянина. Они шли за мной.

- За тобой? - Ро выпучил глаза, став похожим на филина, - А...

- Ты помнишь Искупителей, Ро?

- Разве ж такое забудешь, - усмехнулся в бороду разбойник, - Они были элитой... Особый отряд для борьбы с колдунами-отступниками. Жаль, что их упразднили... Вдвойне жаль, что упразднили каждого лично.

- Мой отец был Искупителем. Когда их... казнили, - юноша сглотнул, - мне было восемь. Я обещал отомстить. Теперь время пришло. Прости, Ро, я не знал, что солдаты уже нашли меня, когда просил у вас ночлега.

- Рано или поздно это должно было случиться, - успокаивающе прогудел бородач, - не казни себя, Вел. Скажи лучше, что ты задумал?

- Убить короля, - буднично ответил юноша, - но для этого мне нужно с ним встретиться. А единственный способ этого добиться в наше неспокойное время - попасть к нему на допрос. И завтра утром меня туда отведут.

- Но там же будет охрана! Личная гвардия короля - это не стадо коров, тебе не выжить!

- А мне и не надо. Я двенадцать лет готовился к этому. Теперь мне нужно лишь призвать кощея и дать ему свою жизнь. Этого хватит на исполнение единственного приказа - убить. А потом он развоплотится.

- Интересный план, - хмыкнул разбойник, - А ты уверен, что все получится? - Нет, - подумав, ответил юноша, - Но другого выхода я не нашел. Давай спать, Ро. Мне завтра понадобится свежая голова.

Солнце еще не выглянуло из-за горизонта, когда скрежет замка разбудил все подземелье. - Ну, успеха тебе, мальчик, - произнес разбойник. - К черту, Ро, - отозвался Веллан, - Не буду прощаться, скоро увидимся.

В допросном зале было не протолкнуться от обилия солдат. Казалось, вся личная гвардия короля набилась в тесную комнату в страхе, что допрашиваемый причинит какой-либо непоправимый вред первому лицу государства. Стены едва заметно искрились, демонстрируя заботу придворных магов о здравии монарха. Юношу привязали к тяжелому креслу так, что он стал похож на кокон, и лишь тогда в допросную неторопливо вошел его высочество король.

- Ну, - произнес монарх, когда его с надлежащими почестями усадили в резное кресло, -зачем ты, негодяй, кричал на каждом углу, что намереваешься убить меня? Или ты надеялся, что об этом не будет незамедлительно донесено, куда следует, и что не будет принято необходимых мер? Неужели ты настолько глуп?

- Напротив, твое величество, - осклабился Веллан, - Я искренне надеялся, что меня схватят, и что ты сам возжелаешь допросить столь дерзкого глупца.

Юноша закрыл глаза и медленно произнес заклинание. Затем победно посмотрел на короля. - Ты умрешь, - произнес Веллан, - Скоро…

Тут его внимание привлекло разгорающееся свечение на стенах комнаты. Король проследил его взгляд и победно усмехнулся.

- Я предполагал нечто подобное, и мои маги изменили в этот раз схему защиты. Любое произнесенное заклятие теперь не гасится, как раньше, а возвращается к магу, произнесшему его двух- а то и трехкратно…

Тело юноши изогнулось от нестерпимой боли. Правитель с усмешкой откинулся на спинку кресла. Сияние стен все усиливалось и уже перекрыло свет восходящего солнца. Пленник уже не корчился, а сидел, прикрыв глаза и закусив нижнюю губу. Король с удовлетворением наблюдал, как по подбородку пленника побежала кровь.

- Тебе очень больно, - наконец спросил он, - Может приказать гвардейцу прервать твои мучения?

- Ты глупец, - выдохнул в ответ юноша, - А еще, ты мертв.

Как по сигналу, стены потускнели, а Веллан без видимых усилий разорвал опутывающую его веревку. Гвардеец, схвативший его за руку, обмяк и рассыпался истлевшим скелетом. Остальные благоразумно не стали рисковать.

- Ты дал мне то, о чем я не мог даже мечтать, - сказал недавний пленник онемевшему монарху, - Я сам, своими руками могу убить тебя – мог ли я надеяться на это? Прощай, твое величество. Точным ударом подобранной сабли Веллан приколол короля к его креслу и смотрел в тускнеющие глаза до тех пор, пока в них не погасла последняя искорка жизни. Затем юноша отвернулся от тела и направился в подземелье.

Разбойники приветствовали его нестройным гулом. Не тратя времени на поиски ключей, юноша вырывал решетки одну за другой, освобождая тех, кто по его же безрассудности оказался здесь. Вожак разбойников Ро рассмеялся, выходя из клетки.

- Ты был прав, мальчик, когда говорил о скорой встрече! Я даже соскучиться не успел!

Лесные братья шумно праздновали свое освобождение. В стороне от шумной гулянки, на холмике лежали недавние соседи по камере.

- И как ты теперь? – спросил Ро, буравя юношу глазами.

- Не представляю, - ответил тот, - Я пытался разобраться, как вышло, что я стал… тем, чем стал. Видимо, защита исказила действие магии, а в итоге я оказался вселен в кощея, который принадлежит мне. Получается замкнутый круг: это тело нерушимо, пока я жив. Любые попытки разрушения бессмысленны, магия на него не действует, напротив, тело подпитывается направленными на него заклятиями. С другой же стороны, я жив, пока кто-либо не сумеет разрушить тело, в котором я заперт.

- То есть теперь ты бессмертен?

- Нет. Теперь я вечен, - грустно подытожил юноша, - Никто не знает способов уничтожить кощея, который сам себе Создатель и сам себе же Создание. Остается только одно – искать. Может однажды…"