…Ведь что такое сказка, сынок? Это пойманная за хвост шаловливая идея, это прирученный вымысел с желтыми, тигриными глазами, шипящий в темноте, это взгляд ненароком в самую глубину твоего сердца, туда, где копошатся древние страхи в сизом, косматом тумане… Сказка – это песнь Матери Земли, которую та пела тебе, глупому дитя, на заре твоей жизни и которую ты узнаешь столетия спустя, если не умом, то сердцем.

Залогом хорошей сказки являются несколько факторов, например, стройная композиция – экспозиция, завязка, развитие, кульминация и развязка. «Люди-костры» – это тебе не новомодный поток сознания без начала и конца. Несмотря на рассказы в рассказе, композиция выдерживается строго, и, хоть многие люди спорили, что автор недоговорил, все нужное автор сказал, да еще и успел обмануть читателя. Ты думал, что сказка о спасении Оливера? Нет, сынок, сказка о спасении себя и о принятии себя таким, каким ты себя сам сделал. Эльфриг – юный бастард, ему нужно смириться с горькой правдой о семье, рано ему пока о себе думать. А вот леди Беркана, сэр Блэдри и сэр Кенвальд должны столкнуться лицом к лицу со своей ложью и ошибками своими, и кто-то из них справляется с задачей, а кому-то – гореть синим пламенем.

В сказке также должен присутствовать более-менее инвариантный набор ролей, и автор не забывает и об этом. Протагонист Кенвальд движет сюжет к кульминации и развязке, антагонист Блэдри, наоборот, старается воспрепятствовать развязке всеми силами, даритель – люди-костры – испытывает героев нелицеприятной правдой, царевна в роли старухи Игваз велит Беркане пройти к ее замку именно Туманным Оврагом… А где же волшебное средство? Где то, что дает судьба нашему протагонисту и что поможет исполнить задание и спасти Оливера? И здесь я снимаю шляпу перед автором и кланяюсь низко, потому что волшебное средство – это сами герои, их смелость и честность. Нет здесь ни шапки-невидимки, ни кота в сапогах, ни Даров Смерти, чтобы помочь справиться с бедой. Если каждому из них написать на лбу чернилами «Бастард», «Мужеубийца», просто «Убийца» и «Завистливый хоббит брат», смогут ли они взглянуть в глаза толпе, смогут ли стиснуть зубы и идти дальше, потому что так велит судьба и любовь?

Как бы ни была хороша идея, если поторопиться, результат получится скомканным и сырым, но наш автор не такой, нет. Наш автор нарисовал прекрасную картину опытной рукой, щедро покрыв ее слоем тумана. Если говорить: «Вот сейчас я сгущаю краски, чтобы напугать тебя, маленький, глупенький читатель», читатель фыркнет и достанет с полки Кинга, а если не описать, а показать страх выступающими из голубоватой хмари фигурами, читатель вздрогнет и пойдет за горячим чаем, шарахаясь от теней в коридоре.

…Ведь чем хороша сказка? Она поет свою простенькую песенку о людях-кострах, предателях, магах и эльфах, а мы слышим совсем другое: а ты смог бы так? Смог бы ты не просто позволить кому-то раскрыть твой секрет, но сам рассказать его, как сделал это сэр Кенвальд? Что дороже тебе – жизнь и здоровье близкого человека или гордость и тщеславие? Сможешь ли ты зажечь костер теплом своего сердца и найти путь или сгоришь в бессмысленной борьбе с истиной?

Если ответишь на этот вопрос, сынок, дай мне знать, я буду ждать тебя в Туманном Овраге.

Непростой рассказ довелось мне прочесть на этот раз. Вот вроде всё в истории на месте: и сюжет фэнтезийный, и язык по большей части соответствует не самым худшим образцам жанра - а сказать: "Отличное произведение, автор!"... Нет, не получается. Причины этого представляются во многом типичными, чтобы не сказать - традиционными, и обнаруживаются на разных уровнях.
Подобно многим представителям жанра, рассказ уважаемой Ирэн Адлер, несмотря на краткость, видится местами избыточным - как в плане событийном, так и в деталях. Однотипность, цикличность происходящего с героями в Туманном овраге внешне, казалось бы, оправдывается изображением различных поведенческих реакций. Вот только так ли уж необходимо читателю знать все четыре истории? Зачем? Показать, что герои различны, жизненные ситуации не слишком схожи, но путь избавления от вины один - признание и смирение? Даже в случае аккуратнейшего подхода к решению этой задачи и идеального исполнения при нынешнем объёме произведения четыре повтора явно избыточны. А в нынешнем виде, увы, добавляются дополнительные проблемы, речь о которых чуть ниже.
Некоторое недоумение вызывает также, например, появление в рассказываемой истории Перстня Совести. Едва ли к моменту завершения рассказа про Блэдри среди участников приключения или среди читателей отыщется кто-нибудь, не понявший сути происходящего. Да и сущность этого артефакта странна: он просто не оправдывает названия. Конечно, в полном соответствии с предсказанием Фиолетового Берета

Цитата:

На самом деле это Перстень Совести… он будет с тобой до конца твоих дней как напоминание о бесчестии, что ты совершил в лачуге старика Бокхарда…

перстень остаётся с героем до его гибели. Но позвольте: где же муки совести? Угрызения, страдания, борьба с собой? Ничего подобного не происходит, а последнее деяние Блэдри продиктовано не совестью и даже не страхом - гневом.
Однако основные проблемы рассказа связаны с внутренней логикой событий и поведения героев. Разумеется, принадлежность произведения к фэнтези несколько смещает акценты. Однако, согласно традиционным представлениям, действие должно происходить в условно-средневековом антураже; и некоторые детали, кажется, призваны укрепить читателя в таком восприятии. В этом случае логично ожидать соответствующего поведения от представителей определённых социальных групп. Оставим на совести автора действия слуги (!), позволяющего себе не просто заговорить без спроса - ослушаться прямого приказа госпожи. Также в принципе можно игнорировать мягко-снисходительную реакцию на это присутствующей знати. Куда удивительнее поведение Блэдри и Кенвальда.

Скрытый текст - Мы же помним:

к моменту начала рассказа оба они - наёмники, согласившиеся отправиться в поход за плату. Но при этом оба:
а) не удосужились выяснить, что их ждёт - настолько, что узнают о людях-кострах и потенциальной опасности со слов мальчишки;
б) даже узнав, что на самом деле происходит, не меняют поведения.
Особенно удивляет второй момент. Опасность реальна, имеет магическое происхождение, но наёмники не требуют дополнительной платы, не бросают героиню, решив, что своя шкура всяко дороже? Нетрадиционные какие-то персонажи. И если в смелость и благородство одного поверить в принципе можно, то для Блэдри попытка скрыться выглядит более вероятной. Сам по себе когнитивный диссонанс, конечно, не страшен - свежий взгляд, новое прочтение... Но должно же быть какое-нибудь обоснование? Нежелание быть обвинённым в трусости? - Недостаточно; к тому же наёмник не мог не понять по первым "сказкам": раскроется не самая приятная и приглядная страница его похождений. Настолько нужны были деньги, что он превозмог страх и наплевал на опасность? Но в рассказе нет ничего подобного; не дело читателя - досочинять за автора...

Логика событий при пристальном взгляде тоже представляется странной. Автору наверняка уже помянули и "Долину совести", и одноимённого джинна - но... Люди-костры не могут (как это представляется на первый взгляд) быть в некоторой степени двойниками героев, персонификацией их совести или вины: стройную картину портит история Эльфрига. Угрызения совести явно не его удел, ибо вины - истинной или мнимой - за мальчишкой нет. Страх... едва ли. Стыд? Тогда отпадает Блэдри. Если же допустить, что поведение обитателей Туманного оврага направлено на банальную проверку терпения и умения слушать - рассказ просто теряет всяческий смысл.
Отдельная проблема рассказа видится мне, как ни странно, в большом количестве аллюзий. Помимо уже упомянутых произведений навскидку можно, например, провести параллель между Вильямом Вильсоном и сэром Блэдри в их гибели. И маячит за многими рассказанными событиями петушиное перо Великого Здрайцы Фиолетовый Берет. Само по себе это неплохо, да и произведения далеко не худшие. Однако аллюзии не могут быть самоцелью, их задача - дополнять рисуемую автором картину; добавлять "тайное знание", дающее опознавшим отсылки добавочные оттенки. Для рассматриваемого рассказа этот приём не работает: читатель обнаруживает параллельные "ветки", мало что дающие в плане восприятия данного произведения. Они размывают картину, лишая интересную работу изрядной доли самостоятельности: слишком ярки, почти навязчивы подсказки.