Форум «Мир фантастики» — фэнтези, фантастика, конкурсы рассказов

Вернуться   Форум «Мир фантастики» — фэнтези, фантастика, конкурсы рассказов > Общие темы > Творчество

Творчество Здесь вы можете выложить своё творчество: рассказы, стихи, рисунки; проводятся творческие конкурсы.
Подразделы: Конкурсы Художникам Архив

Ответ
 
Опции темы
  #1  
Старый 17.06.2011, 23:10
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Сообщение Воин святого престола

Идея точит мне мозг уже полгода. Она меня так измотала, что решил - либо я воплощу ее, либо она меня доконает. Выкладываю в отдельной теме, потому что это мне дополнительный стимул не бросать дело на полпути (вот такая странная логика).
Жанр - фэнтези, на данный момент запланированы 13 глав (основные персонажи) и редкие очень короткие интерлюдии между ними (второстепенные персонажи, двигающие сюжет и расширяющие рамки мира).
Пробовал писать очень давно, так что будет много работы над ошибками. просьба также искать ляпы, недостоверные на ваше личное мнение характеры. Если найдете одни и те же ошибки, пожалуйста, уккажите на то или иное правило (весь учебник Великого и Могучего я не осилю), чтобы автор больше на них не спотыкался.
Как только разгребусь с материалами, выложу в заголовке синопсис и словарик по миру.


Итак, титульный лист уже имеется, начну потихоньку сливать сюда все черновики:

Скрытый текст - карты:

Скрытый текст - Священная империя:



Скрытый текст - Земли Тринадцати:


а если серьезно, то карты очень схематичны и убоги, признаю, на них даже не нашлось места рекам, а они играют очень важную роль в романе


Скрытый текст - Глоссарий. Список будет дополняться:
Солнцеград – столица Священной империи, Розы Запада. По сути управляется архигэллиотом.
Священная Империя – несколько королевств и баронств, объединенных под эгидой Церкви крови, занимают обширную область Ветреных Равнин и простираются от Лихого моря до Волчьей пасти.
Льдистый океан – огромное водное пространство, лежащее на севере империи.
Норды – племена северян, ведущих кочевой образ жизни. *клянусь, до того как начать писать, я не играл в Старые свитки ^^*
Лихое море – воды, лежащие на юге Священной империи, к нему имеют выход страны – Аргестия и Виллия, что делает их важными узлами торговли империи. Море полно жуткими тварями и лишь один пролив, названный Благим Намерением свободен от тварей. Но не от пиратов.
Благое Намерение – пролив, соединяющий торговые пути запада и востока. Единственный морской путь торговли между этими землями.
Мертвые земли – место жестоких столкновений армий запада и востока, вследствие кровопролитных воин местность полностью вымерла – реки пересохли, живность исчезла, а деревья высохли. Лишь жуткие твари, названные падальщиками, водятся там и несть им числа.
Падальщики - жуткие твари – большие как медведь и быстрые как волк – порождение войн и червоточин. Не люди и не звери.
Кальс и Эльс - миниатюрные королевства. Находятся в прямой зависмости от Священных (Святых) земель. Подвергаются постоянным нападениям падальщиков.
Борейа – самое молодое королевство Священной империи. Недавно было принято в состав империи после поголовного, и как поговаривают , насильственного перехода в веру империи. Остальные королевства считают берейцев варварами и относятся к ним пренебрежительно.
Волчья пасть – горный хребет, располагающийся на севере империи. В его окрестностях живут дикие племена- норды, совершающие постоянные набеги на владения лордов-протекторов.
Земли Тринадцати – так называют западные земли, принадлежащие мелкоземельным лордам-протекторам, ведущим постоянные междоусобные войны. На данное время существует 13 баронств, граничащих на западе с необжитыми землями, на юге с Дальноводьем, на севере с Волчьим клыком, на востоке со Священными землями и Делией.
Земли тринадцати лордов (начиная с северо-запада и двигаясь на юго-восток:
1- Кальменголд (лорд Кальм)
2- Лизеншир (леди Лизен)
3- Сульсшир ( лорд Сулроуд)
4- Морлэнд (л. Моргот)!
5- Шэнсвуд (л. Шэнсоу)
6- Таусшир (Л. Таус)
7- Бэррислэнд (л. Бэрри)
8- Фартэйнд (л. Фарслоу)!
9- Долнлэнд (Доллшоу) !
10- Кэнсвуд (л. Кэнсли) !
11- Брэнвуд (л. Брэнд)
12- Коэншир (л. Коэн) Гарольд Коэн
13- Уоллэнд ( л. Уоллштайн)
Край мира – земли, расположенные на западе Империи. По большей части необжитые, скрытые сплошным покровом старых лесов. населены язычниками, племенами вестготов.
Безымянные – служители культа Немого Бога, очень популярного в Землях Тринадцати и изгнанные с приходом служителей Церкви Крови. Практиковали темные ритуальную магию.
Гиблые топи – болотная местность на юге Дальноводья. Знаменита тем, что там растет синелист.
Синелист – лекарственное растение, помогает от большинства болезней.
Восточный Халифат – земли неверных.
Дальноводье – наименее людный край империи – край болот и глухих лесов, ядовитые испарения несут в себе множетсво болезней, но синелист болотных земель очень ценится медиками, поэтому эти земли являются важным торговым элементом империи, но также и местом обитания людей второго сорта – работают на болотах в основном каторжники и покорившие-ветер.
Аурия – королевство, соседсвующее к западу со священными землями. Богато золотом, через ее земли лежит важный караванный путь в Виллию и Аргестию, ведущий к морю.
Сеннайя – плодоносный край, житница империи, богат реками и цветущими долинами является самой южным королевством империи.
Делийское королевство – самое большое королевство империи, вследствие этого постоянно претендует на главенство в ней и состоит в подковерной войне со Священными землями. Делийске короли не раз были отлучены от церкви, прозваны тиранами и свергнуты своим же народом.
Кости Земли – цепь горных массивов, разделяющая Виллию, Аргестию и Сеннайю от остальных стран империи.
Дыхание Аланны – горный перевал, хорошо охраняемый караванный путь между Виллией и Аурией. Торговая артерия империи.
Слабое дыхание Аланны ? – второй перевал через Кости Земли, соединяющий Сеннайю и делийское королевство.
Ветреные равнины – старое название священной империи.
Амплус, Река Великого договора, Многодетная – самая большая и полноводная река западных земель. Считается, что именно от нее, когда-то брали начало все реки запада. Именно ее многочисленные притоки – по сути, самостоятельные реки – являются видимой и нерушимой вот уже много лет границей многих королевств.
Восточные земли – земли неверных, территория, лежащая за мертвыми землями. Населена людьми, не принявшими веру империи, а потому являющих собой объект постоянных попыток завоевания со стороны архигэллиотов империи.
Приграничье – земли ордена Безликих.
Безликие(?) - воины, посвятившие жизнь служению интересам серкви – считаются лушими охранниками геллиотов, первыми, кто идет в поход против неверных.
Последний рубеж – главная крепость Безликих. Расположена в Приграничье.
Дам – приставка к имени покорившего-ветер. Появилась в результате кровосмешения с завоевателями. Означает – чистый, ее используют, когда говорят о чистокровных покоривших-ветер.
Обитель Веры – крепость в солнцеграде, дворец архигэллиота.
«яблоко империи» - Лепесток Солнца, держава, символ власти архигэллиота, единственное доказательство существования богов.
«блажь грешника» - атура, дурман, наркотическая пыльца.
Место Силы - скопление магическое энергии. Бывает одноразовым и постоянным. Вступив на него, маг "заряжается" и становится способным творить чары. Считается, что они образовались от слез Алланы, оплакивающей своего мужа.
Червоточина, врата - считаются, что открываются из-за желчи и слюны Зарока, выплеснутой на землю. Очень опасны, открываются в местах, где вера в богов слаба. Закрыть их могут только маги.
Руны – тайная клинопись древних племен покоривших-ветер. Говорили эти племена на чудном языке, поклонялись духам и дотронувшись до рун и произнеся потаенные слова, приобретали способности, помогающие им выжить в суром тогда еще мире. Теперь почти не осталось как рун так и того народа. Пришедшие с юга кочевые племена долго истребляли древний народ пока его количество не стало так мало что уже не могло угрожать все прибывающим чужакам. Со временем пришельцы стали ценить потомков древнего племени – но было поздно - древняя кровь разбавилась – появились полукровки, квартероны и мало кто уже мог вспомнить старую речь, а руны перестали подчиняться пришельцам и разбавленной крови, и превратились в старую байку.

Народы

Неверные – общее название народов востока.
Северяне – варварские народы Волчьей пасти, борейцы.
Имперцы – так себя называют старейшие королевства империи – Священные земли, Делийцы, Аурия, Кальс и Эльс, баронства Тринадцати Земель .
Южане – Сеннайя, Виллия, Аргестия.
Чахоточные, желтоглазые – уничижительное прозвище покоривших-ветер.
Покорившие-ветер – древний народ, когда-то населявший Ветреные равнины.

Организации

Церковь крови – самая могущественная сила империи, ее адепты имеют большое влияние на прихожан, владеют обширными имениями во всех странах империи, а так же церкви полностью принадлежат Священные земли и самый огромный город западных земель – Солнцеград. Церковь делится на Гэллиотизм (мужскую церковь) и Алланесизм (женскую церковь). Мужская церковь по сути является главной, оперирует деньгами, ведет политические игры, выдачу земель, назначение клира и одобрение восхождения на престол наследников королевств империи. Женская церковь занимается мирскими делами – ведет хронику, помогает убогим, лечит больных, занимается воспитанием и образованием и т.д.
Орден Безликих – братство воинов, отдавших жизнь на служение церкви. Обычно именно из них формируется костяк армий, идущих на войну с неверными. Благодаря им, падальщики еще не поглотили земли империи. Обителью ордена служит крепость Последний рубеж.
Маги – люди, чувствующие Места Силы и умеющие совладать с таящейся в них энергией. В западных землях делятся на темных и белых инквизиторов.
Белые инквизиторы – люди с магическими способностями, служащие церкви.
Темные инквизиторы, чернокнижники - люди с магическими способностями, не состоящие на службе церкви и потому пребывающие вне закона, то есть отлученные от нее.

Боги:

Гэллос – муж Аланы, считается коварно убитым Зароком. Молитва к нему закрывает врата, отвращает лихие помыслы, и открывает все светлое в душе.
Аллана – жена Гэллоса, дабы спастись от коварного Зарока попросила солнце вознести себя на небо. Молитва к ней приручает диких тварей, прогоняет тьму и зло, помогает отыскать места силы.
Зарок – мифический злодей, убивший Гэллоса и охотящийся за Алланой. Считается, что именно из-за его ядовитой слюны открываются врата, а бранные слова превращаются в злобных тварей, проходящих через створки в мир.
Прародитель\Единый? – божество, в которое верят в халифате. Они считают, что им был великий вождь, приведший корабли людей в эту землю.
Немой бог – злобное божество, распространенное на распространенный на Краю мира.




Скрытый текст - Содержание:
__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.

Последний раз редактировалось Flüggåәnkб€čhiœßølįên; 06.02.2014 в 23:09.
Ответить с цитированием
  #41  
Старый 01.05.2012, 18:46
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Эк вас, братцы, пробило читать. Видимо, придется таки и далее продолжпть писать :(


Цитата:
Сообщение от oligerd Посмотреть сообщение
Есть немало чересчур длинных предложений. Советовал бы меньше разъяснять. Это опять же Имхо. Мне всегда казалось ,что образовательный стиль устарел. Он хорош только под стилизацию под 19 век или научную фантастику 50-х.

Цитата:
Сообщение от Ner1 Посмотреть сообщение
Мир как-то не ощущается. Чуть больше бы внимания к антуражу.
Вот и где найти средину между запросами??

А вообще спасибо, просто мои мысли озвучиваете =)
__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.
Ответить с цитированием
  #42  
Старый 02.05.2012, 19:38
Изгнан
 
Регистрация: 11.04.2009
Сообщений: 5,300
Репутация: 1495 [+/-]
глава 4.1
Цитата:
Сообщение от Мережук Роман Посмотреть сообщение
с помощью поромов
опечатка

Цитата:
Сообщение от Мережук Роман Посмотреть сообщение
Одежда почти не просыхала. Реки почувствовали слабину – вышли из берегов.
не пойму логической связи между мокрой одеждой, слабиной и выходом рек из берегов
Цитата:
Сообщение от Мережук Роман Посмотреть сообщение
Острые камни не оставляли даже шанса на спасение. Но удача им улыбнулась, и их прибило к берегу.
Камни прибило к берегу?

Цитата:
Сообщение от Мережук Роман Посмотреть сообщение
Непогода застала их в землях лорда Нойлена Уоллштайна. За долгую жизнь сир Нойлен четырежды был в браке и пережил всех жен.
вернулся назад, второй раз не понял логики. Это как я захожу на сайт, чтобы скачать длс к масс эффекту, а мне вылазит куча рекламы про лучшие котлы, супер мобильники и потрясающую игру про каких-нибудь эльфов империи или драконьих хроник. Где логика между 1 и 2 предложением? Как они могут быть вообще связаны? Ну, если так нужны жёны, то необходимо переходное звено.

Цитата:
Сообщение от Мережук Роман Посмотреть сообщение
Трое суток они искали отмели, пытались преодолеть бурный поток, в котором плыли по течению трупики мелких зверьков, застигнутых половодьем в своих норах, и ветки.
ну, это вообще некрасиво. Особенно "и ветки" - не сразу даже понимаешь, что именно "и ветки"

Цитата:
Сообщение от Мережук Роман Посмотреть сообщение
В дне отсюда течет Неспокойная.
В дне? На дне стакана что ли?
В общем, похоже на рассказ Рея Бредбери, в котором мальчик мечтал, что все люди разом исчезли и семья несколько дней ехала на дрезине в абсолютной пустоте. Мир словно вымер.
__________________
Учитель логики не расстроился, когда его друг утонул. Он не умел плавать, вот и утонул. Все логично
Ответить с цитированием
  #43  
Старый 11.12.2012, 21:57
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Это будет закреплено в шапке - краткий синопсис 1-4 главы.

Скрытый текст - Синопсис:
Синопсис.


Глава Церкви Крови, архигэллиот Иноккий Третий, использует святую реликвию, чтобы спасти Церковь от упадка.
Лотт, бывший оруженосец и наркоман, чудом спасается от хотящих его смерти бандитов. Он встречает Кэт, принадлежащую народу покоривших-ветер, которая хочет возродить славу своих родичей. Они попадают в крутой переплет, оказавшись в центре червоточины – Врат Ада, возникающих в землях людей и забирающих множество невинных жизней. Преодолев недоверие, они объединяют усилия и вместе противостоят ужасной напасти. Лотт обнаруживает скрытый дар. Он закрывает червоточину. Он – единственный человек в мире, способный это сделать, не применяя магию крови и не принося человеческие жертвы.
В южной провинции Священной Империи открывается еще одна червоточина. Спящая в ней мощь благодаря случайному стечению обстоятельств вырывает наружу.
Лотт и Кэт пытаются скрыться от погони. Они решают попытать счастья вне земель Империи, податься на службу к Князю-Чародею, Стэшу Кэнсли. Но и здесь им нет покоя. Мирная свадьба оборачивается кровавой бойней, и они снова ударяются в бега. Спасаясь от преследующего их чудовища, они укрываются в Лесе Дурных Снов, где Лотт видит странные пророческие сны.
Глендайку, королю Бореи, Северной провинции Империи, предлагают вступить в заговор против Церкви Крови. В целях конспирации заговорщики вместо имен используют перчатки. Известно, что в заговоре участвуют девять могущественных людей, имеющих власть и влияние в стране.
Выбравшись из одной беды, Лотт и Кэт попадают в следующую. Они встречают Квази – неверную родом из Восточного Халифата. Вместе они сражаются против вырвавшихся из червоточин тварей. Многие люди узнают о даре Лотта. Не желая привлечь внимание инквизиции, троица решает идти в Дальноводье. Лотт колеблется, он думает, что не заслужил права обладать даром.
Иноккий Третий с помощью шпионов узнает о Лотте и его даре, также Шэддоу, глава инквизиции, докладывает о зреющем Заговоре Перчаток. Архигэллиот велит ему привести Лотта в столицу империи любой ценой.
По стечению обстоятельств, Кэт раскрывает тайну Лотта. Она предлагает ему сложный выбор – либо продолжить путь и бросить наркотики, либо он останется один. Лотт решается покончить с вредной привычкой во что бы то ни стало.

__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.

Последний раз редактировалось Flüggåәnkб€čhiœßølįên; 11.12.2012 в 22:02.
Ответить с цитированием
  #44  
Старый 16.12.2012, 00:35
Аватар для Ner1
Посетитель
 
Регистрация: 30.07.2011
Сообщений: 49
Репутация: 17 [+/-]
И года не прошло.
Цитата:
По стечению обстоятельств, Кэт раскрывает тайну Лотта. Она предлагает ему сложный выбор – либо продолжить путь и бросить наркотики, либо он останется один. Лотт решается покончить с вредной привычкой во что бы то ни стало.
Тридцать минут искал это в предыдущих текстах, думал, что что-то запамятовал. Такая подстава.

По тексту: не очень нравится, как переданы (поданы) эмоции, не проникнулся. Они (эмоции) там пока только в потенциале.
Ну и Лотт слишком жизнерадостный. Поциничнее бы его сделать, по-мартиновски так. Учитывая, что его плющит, это было бы оправданно.
__________________
Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.
Никколо Макивалли, "Государь", 1513
Ответить с цитированием
  #45  
Старый 18.12.2012, 06:44
Посетитель
 
Регистрация: 04.03.2011
Сообщений: 80
Репутация: 26 [+/-]
Мережук Роман, прочитал Ваш отрывок 4-5, но, разумеется, без привязи к остальным отрывкам и без возможных обсуждений и пояснений, так что, извиняюсь, если что не понял.
Во-первых, мне нравится Ваш стиль, написано замечательным языком, читается легко и в целом, складывается впечатление, что читаешь кого-то, кто действительно умеет писать. Конечно, не могу сказать, что за время ознакомления сильно проникся или что-то там почувствовал, но такое редко бывает и с признанными авторами.
Но вот, не знаю, специально или нет, стиль изложения в этом отрывке сбивает меня с толку. Скажем, личное отношение автора к Лотту мне нравится, когда герой не воспринимается как безразличный, или наравне с другими, персонаж. Только само протекание событий поселило во мне чувство, будто вырезаны куски и некоторые абзацы не связаны с предыдущими. Когда герой метается в своих ощущениях - это даже нравится (обрывочный стиль), но затем он начинается двигаться физически и будто телепорт включает. Оп, пошёл, оп, о чём-то подумал и оп, уже на месте (в общем, хотел я сказать то, что, как по мне, переходы слишком резкие). И да, как-то больше сочувствуешь Улю с сыновьями, нежели попавшим в плен девушкам, но это, быть может потому, что я ещё тот сексист.
Так что, отрывок понравился, и даже интересно стало, как слезали люди с наркоты в средневековье. Смущает только скачкообразное повествование.
Ответить с цитированием
  #46  
Старый 19.12.2012, 00:24
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Цитата:
Сообщение от Ner1 Посмотреть сообщение
И года не прошло.
Я мегабыстрый автор, ты ж знаешь =)
Конкурсы повысили ЧСВ, так что решил продолжить, может быть что и выйдет.


Цитата:
Сообщение от Ner1 Посмотреть сообщение
Ну и Лотт слишком жизнерадостный. Поциничнее бы его сделать, по-мартиновски так. Учитывая, что его плющит, это было бы оправданно.
Цитата:
Сообщение от nehay Посмотреть сообщение
Только само протекание событий поселило во мне чувство, будто вырезаны куски и некоторые абзацы не связаны с предыдущими. Когда герой метается в своих ощущениях - это даже нравится (обрывочный стиль), но затем он начинается двигаться физически и будто телепорт включает.
Это предварительный вариант.Я уже говорил, что пытаюсь увеличить темп за счет необдуманности неких действий. Правки будут вноситься по мере вычитки. Второе оправдание - Ломка Лотта будет в пятой главе, еще немного - в седьмой.

Еще вопрос - с сексом\чернухой не перебор?


Интерлюдия дает некоторые спойлеры, возможно она перекочует в другое место. Посмотрим.
Скрытый текст - интерлюдия 4:
Интерлюдия

Наследник умирающего царства

Сухое море Наэри покойно и беспечно только на первый взгляд. Пустыня умеет лгать не хуже рыночной гадалки. Днем невыносимо жарко, ночью холод пробирает до костей. Пески не ведают покоя, здесь бесполезны карты. Барханы медленно ползут в сторону далекого моря, погребая под собой трупы погибших путников.
Ниджат знал писание Прародителя на зубок. Люди – песчинки, говорилось там. Люди – эхо. Только слова, записанные на каменных скрижалях, истинны. В них люди должны обрести веру и истину. Остальное – суета сует.
Но разве холмы Наэри не состоят из крупиц? Разве не накрывают они неосторожных белым покрывалом? Не нарушает ли эхо спокойствие гор? Не поэтому ли сходят снежные лавины, стирая города и людей, что живут в них?
Сюда уходили, чтобы научиться терпению. Обрести истину, которую узрел Прародитель. Жизнь среди смерти. А вокруг – пустота и ветер, меняющий барханы по собственному усмотрению.
Ниджат пробыл в сердце Наэри бесконечно долгий месяц. Питался только водой и сухими лепешками. Сейчас его кожа походила на изюм – влага по каплям покидала тело. Только в глазах чувствовалась полная уверенности молодость.
Он был исследователем до мозга костей. Пытливый разум давно проник в сокровенные тайны, таящиеся в скрижалях. Проник и отринул, так как человеку свойственно бросать вызов силам природы и старым законам. Ниджат был здесь не потому, что его вера в Прародителя пошатнулась. Он понимал ее по-своему.
Нет, он был здесь, потому что знал – в Восточном Халифате назревает буря. Одна из тех, что срывает мясо с костей, одна из тех, что стирает камни в городских стенах.
Отец говорил, разделяй и правь. Он был верующим и понимал слова Прародителя слишком дословно. Манаф отдал сыновьям по городу, назначив их халифами, наместниками кесаря и верховного жреца Прародителя. Ниджат видел, к чему ведет его стремление к разделению. Четыре сына, четыре провинции. Четыре сына, один трон – кровавая резня. Он видел это так же ясно, как Черную Завесу, вороньим клином отделившую восток от запада.
Черная Завеса – еще одна загадка для разума. Священная Война, длившаяся между воинами Прародителя и неверными, давала горькие плоды даже века спустя. Люди Империи шли в бой с хоругвями, изображающими Гэллоса и Аллану. Они верили так же истово, как и предки Ниджата. И умирали так же легко, как и те, кто нес западной цивилизации истину Прародителя. Война, длившаяся двести лет, опустошила земли, деревни обезлюдили, города голодали. Война не знала пощады ни к старому, ни к молодому. Коса смерти собирала великую жатву. Казалось, что оба народа погибнут на полях бесчисленных сражений, когда случилось ужасное чудо. Мертвые Земли породили чудовищ – падальщиков. Так их называют имперцы. Не люди, не звери, не мертвые и не живые. Что-то иное, жуткое и противоестественное. Имперцы уже не думали о светоче веры. Они обрели нового врага. Более злого, чем Халифат. Им противостоял злой демон. Зарок. На него списывали все беды, что выпадали на долю солнцепоклонников. Ниджат считал это очень удобным оправданием для всех грехов, что творят люди.
Халифат не получил персонального врага. Земли Империи и Халифата разделила Черная Завеса – преграда из ветра, костей погибших в войне и чародейства. Непреодолимая. Постоянно расширяющаяся. Она порождала Вихри Смерти, опустошающие земли людей. Они высасывали жизнь из почвы. Обгладывали деревья и слизывали дома, оставляя по себе ржавые доспехи и гнилые черепа. Жители Халифата пробовали бороться, но мечи, и магия не принесли пользы. Вихри продолжали тянуть жизнь из земных недр. Наэри ширилась, белый песок засыпал города, струился сухими реками по улицам и оазисам. Скоро, через сто лет или двести, Адулистан, Кармасши, Балидера и многие другие города, испокон веков бывшие светочем знаний и торговли в Халифате, накроет белая длань пустыни.
В какой-то мере Ниджат завидовал имперцам. Они могли рубить падальщиков, могли бороться. Он мог только смотреть и стараться найти выход. Он чувствовал вину и груз ответственности. Возможно из-за этого он здесь, в белых песках. Ниджат волновался за сестру. Ее миссия оказалась куда более опасной и важной, чем он предполагал.
Зазвонил медный колокольчик, прицепленный у входа в шатер. Ниджат отвлекся от плохих мыслей и приготовился привычным жестом отказаться от хурмы и пахлавы, которую всегда предлагал Непир. Старый слуга заботился о своем господине долгие годы. Ниджат доверял ему как самому себе.
Он ошибся. Вместо сутулого старика с бородой до груди к нему явился воин. В позолоченной кольчатой броне, спрятанной под дорогим плащом. В чалме, скрепленной рубиновой брошью в виде скорпиона и сапогах из змеиной кожи. Акрам любил лоск и всегда выставлял богатство напоказ. Брат улыбнулся ему и перекинул ятаган с левой руки в правую.
– Далеко же ты забрался, Ниджат, – голос у Акрама был грубый, рубил словно иссеченный в битвах клинок. – Хотел затеряться в Наэри? Ты должен бы знать – нет в халифате такого места, где я тебя не найду.
Акрам мастерски владел оружием. Это знали все. Он опасен как скорпион, которых приручал и держал при себе, как некоторые держат собак. Но был горд и глуп. Об этом знали многие, но только Ниджат говорил это ему в лицо. Именно поэтому Ниджат не очень удивился, что за ним пришел именно он. Акрам хотел наказать брата, унизить, перед тем как срубить голову с плеч.
Ниджат всегда был смышленее своих братьев. Поэтому он не спросил брата о том, что случилось с Непиром. Слуга умер от клинка брата. Теперь Ниджат никогда не услышит чудесную мелодию, издаваемую кануном. Слуга не просто умел перебирать струны, создавая мелодию. Непир затрагивал саму душу, лечил старые раны и латал новые. Ниджат понял, что у него не осталось верных людей во всем халифате. Для царственной особы это все равно, что смерть.
– Делай, что задумал, – спокойно произнес он.
– Ты отдаешь жизнь просто так? – удивился Акрам. – Без сопротивления? Прародитель ошибся, когда отдал тебе мужское начало, брат. Ты похож на женщину больше, чем наша сестра.
Он ступил на ворсистый ковер, расстеленный перед входом, и приготовился одним взмахом клинка оборвать чужую жизнь. Внезапно Акрам стал меньше на локоть. Брат нахмурился, сделал еще шаг и провалился по пояс. Ковер обволок его, брат превратился в гусеницу, сплетшую вокруг себя кокон. Акрам рвался вперед, но продолжал погружаться под землю.
Ниджат знал о пустыне все. Пески коварны и изменчивы. Они как люди. Одни переезжают из города в город, другие размякают и навсегда оседают в одном месте. Поди пойми, что хуже. Этому трюку его научил Непир. Старый слуга чувствовал зыбучие пески задолго до того, как мог увидеть их подслеповатыми глазами. За этот дар Ниджат был благодарен ему не меньше, чем за игру на кануне.
– Брат, помоги, – Акрам держал голову над вязкой жижей. Его черная борода, умащенная розовым маслом, походила на колтун пьющего дервиша, только что выблевавшего первую за долгие дни еду. – Помо…
Он с головой ушел в песок.
Ниджат рванулся к нему, погрузил руки в булькающее болото.
– Кто сказал тебе, где меня искать? – Акрам отплевывался от песка. – Вали? Ильяс? Кто из них решил бить первым?
– И-ильяс, - Акрам смотрел хмуро. – Он предложил разделить престол после того как убил отца.
– Значит, это был Вали, – сказал Ниджат.
Акрам не умел врать. Избегал смотреть в глаза. Братья устали ждать, когда долгая болезнь высосет жизненные соки халифа и сделали первый ход.
Ниджат слишком увлекся Черной Завесой. Забыл о самом важном. О сохранении своей жизни.
– Ты поклянешься Прародителем, что не причинишь мне вреда, – потребовал Ниджат. – Отправишься со мной в Балидеру.
Он резко отдернул руку. Скорпион не успел самую малость. Вместо того, чтобы впрыснуть смертельную порцию яда в запястье Ниджата, тварь ужалила своего господина. Лицо Акрама исказила судорога. Полные ненависти глаза бурили Ниджата, сулили все известные муки.
Ниджат не выдержал и отвел взгляд. Он слишком мягок для престола. Не сумел быть твердым с человеком, желавшим ему смерти. Гордость для Акрама дороже жизни. Он знал, что брат не сможет простить ему это унижение. Знал, но все равно попытался спасти.
Почему он так мягок с врагами и так холоден с сестрой? Это он должен был поехать в земли неверных, должен был вести переговоры. Но вместо него поехала сестра. С молчаливого согласия Ниджата. Чем он отличается от братьев? Ничем.
Всего лишь крупица в океане песка.
Ниджат вышел из шатра. Сдернул плащ и укрыл тело слуги. Помолился Прародителю за его душу. В скрижалях написано, что праведников на том свете ждут черноокие гурии. Он хотел верить, что Непир сейчас играет им мелодию, бередящую душу.
Вороной жеребец Акрама бил копытом и требовал наездника.
Ниджат задумался. Вали не глупец. Он не захочет разделить трон с Акрамом. Скорее всего, к палатке уже приближаются верные ему люди, чтобы покончить с еще одним наследником. Здесь оставаться опасно. Адулистан сейчас закрыт для него. Так же, как и ставший родной Балидера. Братья наверняка бьются за дворец, подкупая городскую стражу и дворян. Он надеялся заручиться поддержкой Акрама и его связями с военной мощью Карамсши. В городе было много друзей пустоголового брата. Но теперь и этот путь закрыт. К Балидере уже направляется конница Вали. А может и часть торгового флота Ильяса. Город падет в течение нескольких дней.
Оставалось только море. Он попытает счастья там. Набрать наемников в Южном Халифате? Попробовать договориться с фанатиками, топящими корабли в водах Благого Намерения?
Ему бы талант убеждения, но Ниджат не Вали. Или уверенность и властность. Но он не Ильяс. Все, что есть у Ниджата – ум.
Священники говорят, что ответы на все вопросы кроятся в словах Прародителя. В чем же черпает силы мирянин? В детях своих и близких, говорит седьмая скрижаль. У него нет детей. А близкие готовы убить лишь бы самим сесть на трон. Только сестра его понимала, но сейчас она далеко.
Ниджат достал из-за пазухи амулет. Золотой скарабей молчал. Сестра не отвечала на его призыв. Он не ощущал ее присутствия уже месяц. Возможно, она мертва. Последний раз у них вышел странный разговор. Сестра была взволнована и говорила про надежду для востока и запада. Про мир и любовь. Он посмеивался и называл ее наивной девочкой. Ниджат не верил в избранных чужими богами. Только в свой разум и доброту сестры. Может, Прародитель подсказывает ему направление. Земли неверных? Почему нет. Там его точно не будут искать.

***

Близился шторм. Море пенилось и плевалось солеными брызгами. Корабли в спешке отчаливали, покидая порт, чтобы их не выбросило на берег очередной волной.
Ниджат шел мимо лотков со свежей рыбой и креветками, лениво переругиваясь с местными. Недалеко спорили торговцы специями. Крупный краснощекий детина криками подзывал попробовать его клинки. Шлюхи ходили между рядами, выставляя напоказ бронзовые бедра. Прародитель не одобрял падших женщин. В Адулистане их забросали бы камнями, но здесь, на стыке культур, строгие правила скрижалей не всесильны. Море стирало границы между культурами. Оттачивало острые концы, как делало это с галькой.
К середине дня Ниджат сторговал за коня немаленькую сумму. Торговец, вечно потеющий уроженец Южного Халифата с гладко выбритым лицом, все не прогадал. Он без проблем заработает вдвое больше. Но до последнего строил из себя недовольного сделкой. Ниджат почти забыл, что такое рыночные нравы. Он не часто бывал в городах, а когда бывал, редко покидал свои покои.
Он надеялся нанять скромную галеру и под видом купца пересечь Лихое море. Шторм нагрянул не вовремя. Ему не улыбалось отсиживаться в городе, когда братья в открытую объявили охоту на него. Промедление могло стоить жизни. Возможно, в городе уже есть убийцы, и они не станут медлить.
Ниджат направился к пристани. В надежде найти нужное судно он шел под проливным ливнем и вглядывался в названия кораблей. Одна трирема была под штопанным-перештопанным парусом, такие курсируют только между близко расположенными городами и тонут, если волна хоть раз перехлестнет за борт. Двухэтажная бирема «Крепкий кулак» имела большой трюм и полнилась товаром. На такой он не достигнет цели. Корабли братьев перехватят Ниджата еще в заливе. Роскошная вилийская актуария станет приманкой для пиратов. В конце концов, он решил остановиться на небольшом борейском дромоне. Северяне выставили вдоль бортов щиты с обшитой мехом поверхностью. Пятьдесят щитов. Вполне хватит, чтобы отбиться от быстроходных, но трусливых стервятников Лихого моря. Ниджат прикидывал про себя, сколько ему предложить капитану, чтобы тот согласился отступиться от своих планов и доставить путника в нужное место. Нужно быть щедрым, но не расточительным. Иначе его попросту ограбят, как только отчалят и выкинут за борт.
– Ниджат ибн Манаф?
Принц резко обернулся, готовясь к схватке. Бесполезно. Он знал этих людей слишком хорошо, чтобы понять, что не ровня их мастерству. Личная стража отца во главе с лучшим мечником верховного халифа. Санад был стройным и жилистым мужчиной. Он носил только черное и старательно брил бороду. Причина тому – уродующий подбородок шрам и криво сросшаяся плоть, из-за которой борода росла вкривь и делала ее носителя больше похожим на шута, чем на мечника.
Кто из братьев сумел подкупить этого человека? Санад слыл честным и справедливым, но в беспокойные времена люди показывают истинное лицо. Мог ли он убить отца за деньги? За титул?
– Санад, – ответил сын халифа. – В последний раз меня пытался убить человек королевской крови. Видимо, с тех пор я несколько обесценился на рынке.
– Господин, здесь не место таким разговорам, – Санад беспокойно оглядывался по сторонам. – Прошу, пройдемте на наш корабль.
Его просили. Не требовали. Это хороший знак.
Ниджат позволил воинам окружить себя и сопроводить на корабль. Санад прибыл на боевом корабле. Почти непотопляемая пентекотера «Длань Прародителя» была гордостью всего халифата и флагманом флотилии. Ниджат взошел на борт, почти не шатающийся даже во время грядущего шторма. В пентекотере было пять ярусов, в каждом из которых сидели только сильные гребцы, могущие в случае чего сменить весло на саблю. Он прошел в кабину капитана, скрытую под балюстрадой в виде манящих формами гурий. Две лодки, притороченные с боков морского гиганта, мерно бились бортами о крепкое дерево пентекотеры, словно барабаны, что задают ритм гребцам.
Санад налил ему воды. Он знал, что Ниджат игнорирует вино. Ниджат благодарно кивнул и чуть отпил из кубка.
– Итак, Санад, чей я пленник?
– Пленник, господин? – неподдельно удивился телохранитель. – Вы не пленник. Вы хозяин этого судна. Клянусь Прародителем, вы единственный, о ком я подумал, когда случилось горе.
– Вот как?
– Да, господин, – потупился Санад.
Странно было видеть столь грозного воина, чувствующего себя очень неловко. Ниджат перевел дух. Его не собираются убивать. Это хорошо.
– Расскажи, как умер отец.
– Его отравили. Мышьяк в финиковом меде. Они подкупили дегустатора. Смерть предателя обогатила его семью.
– Что же братья?
– Вали нанял наемников и захватил дворец. Ильяс подкупил часть знати и пошел на штурм. Тогда узурпатор начал казнить именитых заложников.
Ниджат скорбно опустил голову. Часть благородных семей давала младших сыновей и дочерей халифам, в качестве обещания мирной жизни. Своими действиями братья настроили против себя многие семьи. Но это пока не давало ему никаких преимуществ.
За Ильясом стоит вся конница Халифата. Вали может откупиться даже от фанатиков. У него множество торговых кораблей и почти весь флот в подчинении. Даже «Длань Прародителя» построен на его деньги. Одно хорошо – братья пока забыли о нем. На время. Ниджат мог ускользнуть из расставленных сетей.
Но нужно спешить. Раз его нашел Санад, найдут и остальные.
– Война мятежников захлестнула улицы Адулистана, – продолжал Санад. – Люди гибнут сотнями. Я… мне предлагали деньги. Но я ни за что не стану марать себя кровью невинных. Воины должны убивать воинов. Женщины и дети должны жить.
Он посмотрел на него. Не палач. Не убийца. Человек чести, живущий по своим правилам, нарушить которые не способны ни золото, ни угрозы.
Ниджат догадался, почему Санад не принял ничью сторону. Сейги. Благородная заложница. Ниджат умел подмечать детали. Взгляд, брошенный утайкой. Прерывистое дыхание, когда она проходит мимо. Санад любил ее, такую близкую и не доступную для безродного. Сейги погибла, когда люди Ильяса пошли на штурм королевского дворца.
– Что же ты хочешь от меня?
– Я хочу служить для вас, как служил вашему отцу. Я знаю, вы не похожи на братьев.
«Он думает, я другой. Хочет так думать. Знает ли он, что я отправил родную сестру к неверным? Знает ли, что мне на руку, то, что сейчас творят братья, и я пальцем не пошевелю, чтобы прекратить бойню в Адулистане?»
– Ты прав, Санад. Я не похож ни на Ильяса, ни на Вали. Я не воин. Всего лишь ученый. Ты готов служить такому человеку?
– Да, господин.
– Отлично. Приказывай гребцам взяться за весла. Шторм близко. Отчаливаем.
– Куда господин приказывает взять курс?
– На запад. Мы пройдем Путем Пряностей. Вдоль Благого Намерения. К Лихому морю.
– Я считал, господин направит «Длань Прародителя» вдоль русла Златоносной. К городу мудрости, Балидере.
– Санад, никто не любит непослушных слуг. Что сделал бы мой отец, посмей ты возражать ему таким образом?
Санад виновато склонил голову.
Ниджат почувствовал себя более уверенно. Он знал, что королевский телохранитель привык служить. Управлять им будет легко. А через него и командой корабля.
– Санад, – тихо сказал сын верховного халифа. – Я знаю про тебя и Сейги.
Воин вытянулся. Лицо в миг огрубело, пальцы потянулись в сабле, шелковым шнуром прикрепленной к кушаку.
– Я не порицаю, Санад. Любовь не знает границ. Будь моя воля, я дал бы тебе титул и сам вложил ладонь Сейги в твою, скрепляя ваш брак перед ликом Прародителя и вверяя вас Его воле.
Он расслабился.
– Она не заслужила такой участи. Я должен был спасти ее. Ваш отец… Я разрывался между ними. Сидел у его ложа в последние минуты. Сидел и смотрел через окно как пять из семи знатных семей идут на приступ дворца.
– Ты человек чести, Санад. Я рад, что в мире, где долг всего лишь слово, есть такие, как ты. Я знаю, ты хочешь отомстить за нее. Хочешь, чтобы резня прекратилась, а истинно верующие перестали убивать себе подобных. Но нужно смотреть правде в глаза. Мои люди далеко. «Длань Прародителя» не попадет в Балидеру. Ее возьмут на таран корабли Ильяса. Они наверняка уже блокировали притоки Злтаоносной, прекратив сообщение судов между городами. Мы должны покинуть халифат. Но мы вернемся. Скоро. И тогда виновные ответят за все.
Санад трижды поклонился и вышел. Воин знал, что господин не подведет. Если бы Ниджат был так же уверен.
Его город, жемчужина востока, обитель науки и искусства, скоро падет. Ниджат не сможет противостоять братьям в открытом бою. Вали наверняка послал часть армии в Балидеру. Воины возьмут город приступом и отберут все сокровища, бережливо накопленные Ниджатом. Он беден как дервиш, одинок как сирота. Песчинка в океане. Эхо в горах.
Почти одинок.
У него есть люди и верный Санад. У него есть «Длань Прародителя» и его ум.
И у него есть сестра.
Единственная, кто всегда понимал, что халифат медленно умирает. Что бороться следует не за то, что у них осталось, а за то, что отобрали Вихри Смерти. Они должны разрушить Черную Завесу. Иначе Наэри поглотит и людей, и города, в которых они расточительно льют кровь, чтобы получить иллюзию всевластия.
Люди-песчинки среди беспокойного моря гражданской войны.
Но разве не из крупиц состоит пустыня? Разве не из-за эха сходят лавины?


__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.

Последний раз редактировалось Flüggåәnkб€čhiœßølįên; 13.10.2013 в 13:33.
Ответить с цитированием
  #47  
Старый 19.12.2012, 18:33
Посетитель
 
Регистрация: 04.03.2011
Сообщений: 80
Репутация: 26 [+/-]
Цитата:
Сообщение от Мережук Роман Посмотреть сообщение
Еще вопрос - с сексом\чернухой не перебор?
Как по мне - нет. Но, знаете, я ориентируюсь на Перумова и Никитина. А у первого, разудалые монахи шутят: "Я не могу пытать её, пока часть меня не находится в ней" и целые очереди выстраиваются, чтобы изнасиловать адептку одного из магических орденов, в то время как второй писал нечто вроде: "Артане насиловали куявских женщин прямо на трупах их мужей и следом убивали". Вот там это резало слух, что аж неприятно становилось. Излишне неприятно. А у Вас, вроде бы нормально, меня больше смутило смакования перерезаемого горла и всаженный в глаз нож. Но это уже вкусовщина.
Ответить с цитированием
  #48  
Старый 23.12.2012, 00:58
Аватар для Ner1
Посетитель
 
Регистрация: 30.07.2011
Сообщений: 49
Репутация: 17 [+/-]
Цитата:
Еще вопрос - с сексом\чернухой не перебор?
Пока не описывается процесс и гениталии - все обычно в норме. хД

Интерлюдия понравилась. Язык как будто бы побогаче стал.

Моя придирка: в современной литературе всегда кто-то умный, кто-то сильный, но дурак и т. п. Пусть так. Но, имхо, не надо говорить об этом прямо, пусть читатель сам поймет из действий персонажа. А то персонаж подается готовым на блюдечке, вместо того, чтобы раскрываться читателю.
__________________
Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.
Никколо Макивалли, "Государь", 1513
Ответить с цитированием
  #49  
Старый 27.12.2012, 22:14
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Цитата:
Сообщение от Ner1 Посмотреть сообщение
Интерлюдия понравилась. Язык как будто бы побогаче стал.
место действия сместилось.


Цитата:
Сообщение от Ner1 Посмотреть сообщение
Но, имхо, не надо говорить об этом прямо, пусть читатель сам поймет из действий персонажа.
прав, видимо исписался.

Скрытый текст - 5.1:
Глава 5

Исповедь

Ему казалось, сердце бьется громче церковного колокола и по этому ритмичному стуку их легко найдут. Ноги шаркали по каменным плитам, вздымая горы пыли, от которой ужасно чесалось в носу. Чтобы не чихнуть, Лотт зажал нос ладонью.
Квази совсем обессилела. Смуглокожая красавица за день превратилась из полной сил женщины в доходягу, не способную пройти и шага без чужой помощи. Все на что ее хватало – кое-как завязать шнуровку лифа на платье. Кэт натужно пыхтела. Желтоглазая взвалила на себя неверную и тянула ее вперед как ручной ослик.
Его била крупная дрожь, зуб на зуб не попадал. Лотт постоянно тер воспаленные глаза. В лепнине на стенах чудились демоны и призраки прошлого. Сколько он еще продержится? Час? Дольше? Ломка могильным червем ела внутренности, подбираясь к сознанию. Лотт очень хотел застонать. А еще лучше закричать от всепроникающей боли, но знал, что этим погубит их.
Взобравшись по лестнице, они некоторое время брели по просторным залам дворца Фениксов, стараясь запутать преследователей. Сперва Уль с сыновьями пытался их запугать. Улюлюкал, угрожал вырвать язык девушкам и подтереться им. Это играло на руку беглецам. Они хотя бы знали, куда не следует идти. Теперь разбойники затаились. Опасность могла поджидать за каждым углом.
Они прошли мимо зала для приемов. Лотт увидел королевский трон. Мастера отлили из бронзы двух изящных фениксов, на крыльях которых восседали король и королева. Обглоданные временем костяки проглядывали сквозь бронзу. Венценосных особ заложили известковым раствором и камнями, оставив нетронутыми головы. Поверья гласили, что ребенка король убил собственным мечом, чтобы он не достался обезумевшей толпе. Лотт сглотнул и постарался не смотреть на этот ужас.
Зал некогда был дорого украшен. В углах легко угадывались части гербов с содранным золотом и серебром, труха от мебели, которую толпа разбила в щепки и осколки стекла от стрельчатых окон. Плиты пола когда-то украшала цветная мозаика из малахита. Мастера старательно выложили имена всего рода Фениксов. Теперь литеры превратились в каменное крошево. Разбив мраморную мозаику, посреди залы лежали три огромных люстры, на каждой из которых могло поместиться до тысячи свечей. Луна проглядывала сквозь пустые проемы, озаряя место казни бледным свечением.
Дворец должен был стать чудом запада, красоваться наравне с Солнцеградом, костяными городами Борейи, Дыханием Алланы, Крыльями Кальса…
Но он стал могилой. Безумно дорогой и никому не нужной.
Дворец строили по чертежам Фиосетто. У старого архитектора, благодаря которому возвели Розу Запада, не хватило сил. Он умер, успев рассказать лишь толику того, что задумал для королей Делии. Но даже то, что мастер передал подмастерьям, потрясало. Дворец возводили сто лет, пять правителей не дождались, когда возложат последний камень и последнее дерево будет посажено.
Кэт нашла каменную лестницу, ведущую на нижний уровень. Ступени закручивались в крутую спираль. Внизу поджидал кромешный мрак. Кэт шла первой, ориентируясь на ощупь, словно слепой на паперти.
Лотт следовал за ней, неся на руках потерявшую сознание Квази. Он насчитал сорок пять ступенек прежде чем бесконечный спуск кончился. Здесь пахло лавром и розмарином. Кэт зажгла маленькую лучину, чтобы оглядеться.
Они попали на кухню. Если бы у него оставались силы, Лотт поддел бы Кэт, сказав, что даже сейчас ее нюх привел их туда, где должна быть еда. Спустя века пучки засохших трав и кореньев еще лежали здесь, как и брошенная посуда с присыпанным сажей котлом.
Люди покинули короля в трудный момент, и ничто не заставило бы их помочь впавшему в немилость милорду. Говорили, Мятежных Фениксов защищали лишь покорившие-ветер. Но желтоглазых было слишком мало. Люди просто убили их вместе с павшей династией.
Со стороны лестницы послышался шум.
Кэт указала на нишу в стене. Раньше через нее повара поднимали искусно оформленную еду прямо в царские покои. Желтоглазая вскарабкалась вверх по каменной кишке, словно заправский воришка, проникающий в дом через дымоход. Лотт подал ей безвольную Квази и протиснулся сам, заложив проем железной крышкой от печи.
Они успели вовремя. Лотт узнал натужное дыхание толстяка Уля. Его сыновья несли факелы. Если они заметят щели, сквозь которые гуляет сквозняк, всему конец.
– Гнилое место, – послышался молодой голос, принадлежащий одному из близнецов. – Примас, ты видишь их?
– Не знаю, – отчеканил второй близнец. – Темно как у Зарока за пазухой. Глянь в том углу.
– Не богохульствуй, – боязливо ответил Секундос. – Дворец проклят. Призрак Феникса не успокоился. Он хочет смерти праведных.
– Тогда мы ему не нужны, – хмыкнул Примас.
Свет от лучины стал ярче. Лотт видел, как колеблется огонек. Сквозняк. Тянет из трубы. Они заметят. Что тогда? Как долго они продержатся? Он затаил дыхание и неотрывно следил за грязно-желтым огоньком.
– Помалкивай, дурень.
Чтобы не говорил Уль о занятной охоте, хозяин корчмы давненько не выбирался за пределы брошенного монастыря. Лотт слышал, как сипло он дышит. Спуск по крутой лестнице и недолгая погоня отняли у мерзавца много сил. Правда и сам Лотт чувствовал, что обессилел.
– Не теряйте времени зря. Комнатушка пуста. Я не хочу, чтобы они проскользнули мимо нас.
– Далеко не уйдут, – успокоил отца Примас.
– Надеюсь. Я хочу, чтобы желтоглазая тварь увидела свои потроха перед смертью. Квадрос был таким славным мальчуганом.
– И Терций, они не заслужили такой смерти.
– Мы найдем их, пап.
Бандиты ушли. Эхо шагов слышалось еще долго.
Они сидели тихо как мыши в норе, не смея заговорить или шелохнуться. Здесь было тепло и тесно, пахло сажей и старостью.
Наконец Кэт заворочалась. Желтоглазая что-то говорила. Но у Лотта было такое впечатление, что он с головой ушел под воду. Уши заложило.
Внезапно в глазах потемнело, он почувствовал, что падает.

***

Лотт чувствует, что падает. Он пытается сохранить равновесие, но поздно, слишком поздно. Сторм заходит со спины и бьет плашмя по коленям. Меч деревянный, тренировочный, но боль всамделишная. Лотт кричит и падает в размокшую осеннюю землю. Чтобы не глотнуть грязи, он отпускает меч и выставляет вперед локоть.
На тренировочном дворе царят сырость и ветер. Скоро придут холода и превращающий кровь в студень мороз. Дороги от дождей постепенно растекаются как подлива по каше.
Лотт проклинает свою неловкость и непогоду.
Зед и Кайл умирают со смеху. Лорд Кэнсли сердито выдыхает. Длинные вислые усы сюзерена колеблются подобно стягам. Он идет к ним, подбирает грязную деревяшку и подает Лотту.
– Ты мертв, глупый мальчишка. Ты лишился меча, чтобы не запачкать холеное личико? Зачем оно тебе? Мертвецам плевать на внешний вид. Еще раз.
Лорд Кэнсвудский редкий гость на тренировках, но когда сражается Сторм, сир Томас всегда спускается посмотреть на лучшего из бойцов дружины.
Сторм отвешивает сюзерену поклон и делает фиглярскую восьмерку, заводя толпу.
Лотт встает, усилием воли заставляет себя не оттирать грязь с колен. Только не сейчас, когда сир Томас смотрит.
Он приветствует противника и бьет по щиту, призывая к бою.
– Бей первым, – Сторм отводит щит, но Лотт медлит. – Я могу повернуться спиной, если тебе будет легче.
Брат действительно отворачивается, показывая беззащитную спину. Лотт знает куда бить. Защитный доспех из вареной кожи не прикрывает шею. Ударь он туда, и брат падет.
– Давай же, Робкий Лотт, или мне завязать глаза, чтобы у тебя хватило храбрости?
Брат знает, как он ненавидит это прозвище. Знает, от чего впадает в бешенство. Лотт решается и наносит удар.
Сторм легко предугадывает его действия. Брат уклоняется в сторону и ловит Лотта на противоходе. Тупое острие упирается в живот, давит, заставляя отступить.
Кайл чуть не падает от смеха с изгороди, на которой сидит.
– Ты неисправим, – смеется Сторм. – Подумай глиняной башкой хотя бы раз в жизни. Не иди напролом, как бык.
Он снимает кожаный шлем, взлохмачивает темно-рыжие волосы. Машет высунувшимся из окон фрейлинам. Те глупо хихикают и машут платками. Пара падает вниз, но Сторм не удосуживается подобрать ни один из них. Он может получить любую из девушек и, что хуже всего, отлично знает об этом.
Лотт хочет быть на его месте. Хочет одолеть брата в поединке, хочет, чтобы над Стормом хохотали и тыкали пальцами, хочет подобрать хоть один гребаный платок, хотя знает, что любит только Беатрис.
Лотт сгорает от желания стать братом, но знает, что такому не бывать. Сторм Красавчик всегда будет лучше Робкого Лотта. Лотт старается изо всех сил, ловит каждое слово учителя, тренируется до кровавого пота. Он бьет Зеда в трех поединках из пяти. На равных рубится с Кайлом, а ведь тот из благородных, тренируется с детства. Но когда приходит Сторм, Лотт чувствует себя крестьянином, в первый раз увидевшим оружие.
Он делает выпад, Сторм блокирует и сразу переходит в нападение. Лотт прячется за щитом. Левая рука ноет от сильных ударов, обильно летят щепы. Ему кажется, что идет деревянный снег. Лотт пробует огрызаться, наносит ряд колющих ударов, но Сторм слишком опытен, чтобы попасться на такой простой маневр. Брат атакует молниеносно. Он бросается вперед, в последнюю секунду отскакивая в сторону и в полете дотягивается до скулы Лотта.
Мир мрачнеет. Лотт чувствует, как из глаз льются слезы, а тело перестает его слушаться. Он снова в грязи.
– Барахтается как свинья, – гогочет радостный Кайл. – Робкий Лотт, мне сходить за помоями?
– Хватит, – обрывает его сир Томас. Лорд держит своих подчиненных стальной хваткой и не любит любые намеки о том, что его воспитанники низшего сословия. – Вы, двое, покажите, чему научились из уроков мастера мечника.
Зед и Кайл спрыгивают с ограды, достают мечи и осторожно приближаются к Сторму. Они не ровня брату. Но вместе могут заставить его попотеть. Лорд Кэнсли знает, как сбить с них спесь. Лотт думает, что сир Томас с радостью передал бы титул брату по наследству, будь тот благородным. Грубый, такой же солдат, как и его дружина, лорд Кэнсвудский лишь со Стормом позволяет проявить отеческую любовь.
Лотт сплевывает кровавую слюну и кое-как встает. Щупает языком пошатывающийся зуб. Сторм улыбается ему и машет мечом на прощание. Брат сегодня в ударе, вчера он получил золотые шпоры, стал рыцарем милорда и сегодня готов сражаться хоть с демонами червоточин. Лотту кажется, что Сторм уже не видит в нем брата. Только очередного солдата князя.
Лотт ковыляет прочь с тренировочной площадки, видя, как прохожие скрывают ухмылки и отворачиваются. О да, он играет роль шута при брате герое.
Он смотрит на обитые железом ворота Кабаньей Норы. Замок лорда Коэнширского совсем новый. И двадцати лет не прошло с тех пор как каменщики вымостили последним булыжником стену. Но извечная сырость, угнездившаяся в Землях Тринадцати, уже разъедает чертоги князя. Плесень заметна издалека, трещины в кладке ширятся, их два раза в год замазывают глиной и хватким раствором, но Лотт знает – это гангрена. Ее не вылечишь снадобьями.
Он высматривает среди въезжающих в замок телег и повозок одного человека. Люди привозят ежегодную дань. Склады уже ломятся от зерна, клубней, полотна, заготовок железа и меди. Дальние поселения, как всегда, приезжают последними. Им не везет – дороги в последний месяц осени исчезают с лица земли, лошади теряют подковы, с телег слетают оси. Лотт ждет уже который день, почти потеряв надежду. Но сегодня ему везет. Он видит знакомый фургон о двух лошадях, крытый козлиной шкурой.
Лотт возносит мольбу Аллане, покровительнице путешественников. Оруженосец срывается с места, бежит в свои покои, обминая толпящихся в подворье людей, их товары и псов, ждущих момент ухватить с телег засоленную баранину.
Сквозь толчею протискивается усталый всадник с вот-вот готовой пасть от истощения клячей. Он спрашивает о чем-то стражника и тот показывает в сторону тренировочной площадки.
Лотт заходит под каменные своды, словно магический занавес глушащие неописуемый гомон, царящий у ворот. Наскоро приводит себя в порядок, смывает грязь, прочищает ссадины крепким вином. Подходит к спрятанной за съемной панелью нише и достает короб. Внутри маленькая сокровищница. Он смотрит на мелочь гнутых пфеннигов, устилающих дно, десяток марок из грязного серебра и одну золотую, полученную от самого лорда Кэнсли за добрую службу. Он радовался этому подарку как дитя, но тут же остыл, после того как узнал, что вместо того, чтобы дать желтый кругляк, брата сделали рыцарем.
Лотт берет короб и выходит на улицу. Возница не спеша достает товары из ломящегося фургона. Люди умудряются заключать сделки посреди шума и толкотни. Женщины несут свертки в замок, крепкие парни тащат мешки в зернохранилище.
Лавируя между цепочками снующих туда-сюда людей, Лотт добирается до своего знакомца. Он спрашивает его о заказе. Мужичонка некоторое время испытывает его, делая вид, что не помнит, о чем просил Лотт. Но после того, как оруженосец лорда Кэнсли показывает содержимое короба, переходит к делу. Лотт отдает с таким трудом накопленные деньги, не испытывая ни малейшего сомнения.
Он вертит в руках серебряное колечко с крохотным аметистом в оправе и думает о Беатрис. Ее длинных косах, веснушках и смешинках в уголках глаз. Он мечтает о том, как изменится его жизнь после того, как они поженятся. Лотт примерный семьянин. Лотт любящий отец. Он не знал своих родителей, рос в огромном замке лорда Кэнсли, чувствуя себя так, словно был байстрюком. Сир Томас приютил их, двух сирот, дал кров и пищу, получив взамен преданных людей. Лотт не знает, станет ли он таким родителем, какие были у него, но уж точно постарается быть таким, как его сеньор. Строгим, но справедливым.
В подарок расщедрившийся торговец дарит ему чудные сафьяновые сапоги, покрашенные в фиалковый цвет. Лотт благодарит его, думая, что у Беатрис будет запоминающийся день.
Он мчится к любимой девушке, разбрызгивая воду из луж, находит ее в пекарне, готовую вложить очередную булку в печь. Раскрасневшаяся, со здоровым румянцем на щеках и застегнутой всего на несколько петель верхней одежде, девушка весело машет ему. У печи становится жарко, Лотт думает о том, как ей трудно гнуть спину в этом аду целый день, с первыми петухами и долгое время после захода солнца. Думает, что должен получить шпоры после брата и тогда ей не придется работать здесь. Потом замечает дорогой браслет на руке и хмурится.
Беатрис – видная невеста, огневолосая, пышногрудая, с изумрудными глазами и нежным голосом. Она привлекает чужие взоры. Лотт понимает, что готов драться за нее. Понимает, как много она значит в его жизни и то, что он не хочет никого другого.
Лотт показывает ей сапоги. Глаза девушки блестят, на губах играет непритворная улыбка. Она вертит их, гладит руками мягкую кожу, трогает бляшки. Кивком показывает на коморку. Он прикрывает дверь, притягивает Беатрис к себе. Она пахнет сдобой. После поцелуя Лотт чувствует вкус сахара и муки. Беатрис приподнимает юбку повыше и натягивает сапожки. Размер в самый раз. Он говорит, что ей идет. Она смеется, и манит его пальчиком.
Лотт сглатывает, его захлестывает возбуждение. Он хочет ее здесь и сейчас. Он представляет ее голой и в штанах становится тесно. Серебряное кольцо в кармане обжигает неестественным холодом. Лотт выбирает между страстью и романтикой, но, глядя, как Беатрис снимает платье через голову, все мысли разом выветриваются.
В каморку ломятся. Кто-то обрушивает на хлипкую дверцу кулак. Настойчиво дергается ручка. Беатрис охает и пытается привести себя в порядок, а Лотт понимает, что упустил свою возможность.
Он сердито распахивает дверь и, моргая, смотрит на своего брата. Сторм хохочет и бьет себя по коленям.
– Так и знал, что найду тебя здесь, – говорит он и тычет локтем в грудь. – Хороша чертовка, а?
– Отвали, – огрызается младший брат.
– Если бы я мог, – лукаво подмигивает Сторм и сразу становится серьезным. Перед Лоттом не брат, а новоиспеченный рыцарь лорда Кэнсвудского. Этот человек приказывает ему. – Следуй за мной. Кто-то сжег Милотравье. Сир Томас собирает дружину.
Уходя следом за братом, Лотт кидает прощальный взгляд на Беатрис. Девушка уже у печи, поглядывает то на него, то на Сторма, и чему-то улыбается.
В этот момент Лотт понимает, что она дороже ему, чем родная кровь.
В конюшне оседланная и взнузданная лошадь. Люди князя ждут только его. Лотт натягивает хауберк и думает, что от исхода похода будет зависеть судьба дальнейшей службы. Он будет хорошим оруженосцем. Лучшим. Он заслужит свои шпоры и после похода получит Беатрис.
Проезжая мимо рассосавшегося, втянувшегося в щели замкового подворья люда, Лотт вспоминает запах Беатрис. Сахар и мука еще никогда не были так желанны, как сегодня.

***

Лотт почувствовал боль в суставах и понял, что еще жив. Сознание возвращалось к нему медленно. Накатывало словно волны во время прилива. Кэт неистово тормошила его за ворот куртки, прижимала холодные ладошки к щекам.
Во рту пересохло и вместо членораздельной речи он смог только захрипеть и жестом попросить желтоглазую прекратить.
– Ты испугал меня, – прошептала покорившая-ветер.
– Ммм?
– Грохнулся на пол как девица, увидавшая крысу.
– Ничего не помню. Вода есть?
Кэт печально покачала головой.
– Все вещи остались в сумках, притороченных к лошадям. Бедная Пегушка небось вся изволновалась без нас.
– Она в лучшем положении, чем мы, – Лотт прочистил горло и огляделся.
Они все еще в дворцовой кухне. Квази сидела на корточках, свесив голову вниз.
– Что с колдуньей?
– Не знаю, бледная как смерть и дышит рывками. Лотт, ей становится хуже.
Кэт хотела сказать еще что-то, но промолчала. Отвернулась, скрывая лицо. Лотт хорошо узнал покорившую-ветер за то время, что они провели вместе. Кэт волновалась не только за неверную. Наверняка он выглядит не лучше.
Голова налилась свинцом, руки дрожали, перед глазами распухали яркие цветы.
– Мы для тебя обуза, – начал Лотт, но Кэт только отмахнулась.
– Не говори такого. Мы команда. Я не брошу вас этим подонкам. Только… не ври мне больше.
Лотт устало кивнул. Кэт легко приходила в ярость, но так же легко остывала. Любая другая давно махнула бы на него рукой, но не покорившая-ветер.
«Она с тобой только ради Дара» – ядовито прозвучало в голове. – «Хочет с твоей помощью очистить Дальноводье от скверны. Будешь ручной зверушкой у чахоточных».
Усилием воли он отбросил подлые мысли.
Встал. Пошатываясь, будто пьяный, подошел к нише в стене.
– Поднимемся по желобу, возможно, там будет проход в одну из башен. А оттуда сможем спуститься по вырезанной в скале лестнице.
Он лез первым. Казалось, подъем длится вечность. Перед Лоттом проносились образы из мертвого прошлого. Череда лиц кружила в безумном хороводе. Он и половины из них не помнил.
Сапоги заскользили по камням. Чтобы не упасть он ухватился за веревку. Бечевка, закрепленная на лебедке, все еще оставалась крепкой. Механизм, не смазывающийся веками, громко скрипнул.
– Пожри меня падальщик, – выругался Лотт.
Звук в гнетущей тишине показался особенно гулким. Наконец, он увидел выход. Ухватившись руками за выступ, Лотт подтянулся и выкарабкался из тесного туннеля. Бегло осмотрелся.
Королевская опочивальня. Гнилая кровать сложилась пополам. Деревянную труху укрыл погребальным саваном балдахин. В ткани, когда-то поистине царской, угадывались очертания огненной птицы. На полу ошметки тряпок. Видимо, мародеры дрались за право носить королевские наряды. Везде следы разбоя, битая посуда и обломки мебели. Пустые стены ободраны. Лишь кое-где виднелись куски из белой глазури. Династия Фениксов приказала сотворить для себя фарфоровую комнату. Хотел бы Лотт увидеть, какой она была прежде.
Горло сдавил спазм. Лотт согнулся пополам. Его вырвало остатками скудного ужина из сухарей.
«Аллана Всепростительница, избави от болезней, Гэллос Спаситель, придай мне сил».
Он хотел помолиться всем святым, но к глотке подступила очередная порция полупереваренной пищи.
– Лотт, помоги.
Кэт уже рядом, желтоглазая выглядела озабоченно, протягивая ему конец веревки. Покорившая-ветер уперлась ногами в остатки фарфоровой штукатурки. И обмотала старую бечевку около локтя.
– Квази не сможет подняться. Мы втянем ее сюда. На счет три. И раз. И два. И…
Лотт и не думал, что худенькая неверная может быть такой тяжелой. Они тянули молча, а проклятый механизм будто назло с каждым движением скрипел все сильнее.
Когда Лотт увидел измученное лицо чародейки только и мог что вздохнуть с облегчением. Руки горели огнем. Он посмотрел на ладони и увидел широкие ссадины на коже. Волоски распустившегося каната угнездились в царапинах, словно черви, пожирающие воспаленную плоть.
Непреодолимым валом накатила тошнота.
– Идут, – крикнула Кэт, когда он выхаркивал остатки еды. Казалось, вот-вот наружу вылезет и пустой желудок. – Не успели.
– Баррикадируемся, – слабо простонала Квази.
Неверная в одиночку пыталась сдвинуть кровать. Кэт и Лотт присоединились к ней. Лотт дернул за ножку, но хилая сосна давно отжила свой век. В руках остался шар и часть навершия. Кое-как они прислонили кровать к дверному проему. С другой стороны сыпался град ударов, перемежающийся руганью взбешенной семейки Уля.
Они забивали дыры всем, чем могли. Кусками мебели, одежды, старым зеркалом с абсолютно черной поверхностью, гипсовыми ангелочками, охранявшими сон престолонаследников над потолком.
– Бесполезно, – устало сказал Лотт. – Мы только отсрочим гибель.
– Будем драться, – упрямо процедила Кэт.
Желтоглазая осматривалась в поисках оружия. Ее нож остался в глазнице Квадроса. Кэт пыталась оторвать от стены подсвечник в форме коленопреклоненного Святого Джерома. Слепой мученик даже не думал сдаваться и крепко сидел в стене. Лотт достал свой кинжал. Кровь одного из сыновей Уля запеклась и покрыла тонкой корочкой лезвие.


__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.

Последний раз редактировалось Flüggåәnkб€čhiœßølįên; 16.10.2013 в 23:02.
Ответить с цитированием
  #50  
Старый 29.12.2012, 01:00
Аватар для Ner1
Посетитель
 
Регистрация: 30.07.2011
Сообщений: 49
Репутация: 17 [+/-]
Цитата:
Говорили, Феникса защищали только покорившие-ветер.
Люди же их, кажется, так не называют. Чахоточные, желтоглазые. Или это показывает изменившееся отношение Лотта?

Цитата:
Но у Лотта было такое впечатление, что он с головой ушел под воду. Уши заложило.
Внезапно в глазах потемнело, он почувствовал, что падает.
Достаточно точно. Недавно сам впервые сознание потерял, примерно так и было.
__________________
Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.
Никколо Макивалли, "Государь", 1513
Ответить с цитированием
  #51  
Старый 31.12.2012, 00:40
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Цитата:
Сообщение от Ner1 Посмотреть сообщение
Или это показывает изменившееся отношение Лотта?
Так ведь он и есть фокальный персонаж. Я не пишу от лица независимого рассказчика. Отношение конечно же изменилось, желтоглазой зовет ее когда раздражен, слово мало похоже на обиду и мне проще писать это как синоним, чередовать. Чахоточная - только в плохом смысле.


С пылу, с жару...
Скрытый текст - 5-2:
Что они сделают против трех здоровенных мужиков с шипастыми дубинами? Поцарапают, да и только.
– Спускайтесь обратно, – Квази бросила в нападающих старинный ночной горшок, – Я задержу их.
– Не выдумывай, – отмахнулся Лотт.
– Ты должен выжить. Люди должны увидеть. Знать.
Неверная будто забывала имперский язык. Она делала долгие перерывы, подбирая нужное слово.
– Что знать?
– Они должны знать, что не все потеряно, – сказала Квази. – Что еще есть надежда. Ты их надежда.
Баррикада задрожала. В проеме замелькали дубинки. Близнецы работали споро, будто рубили лес. Лотт видел искаженные яростью лица и понимал – лучше бы им вообще не попадать к ним живыми.
Победно закричала Кэт. Лотт обернулся убедиться, что покорившая-ветер все же одолела непокорный подсвечник. К его удивлению, произошло совсем иное. Святой Джером, покровитель знаний, которому молятся те, кто желает обрести покой и смирение телом и душой, остался в стене, медленно отъезжающей в сторону.
– Ах ты везучая обжора, – усмехнулся Лотт. – Скорей внутрь!
Они нашли потайной ход. Лотт мысленно пообещал себе поставить свечку святому, подарившему им шанс спастись. Возможно, раньше сюда шмыгали любовники королевы, или фаворитки короля. Или за пологом темноты творились тайные заговоры. Теперь этот лаз послужит благой цели – спасению их жизней.
Уль сунулся было в вырубленный сыновьями пролом. Лотт двинул толстяка в долгие годы лелеемое пузо. Трактирщик охнул и исчез прежде, чем Лотт успел огреть его еще раз.
Девушки уже скрылись в густом сумраке. Кэт ругалась, пытаясь оборвать противовес, не дающий стене встать на место. Покорившая-ветер суматошно искала второй рычаг, который должен был скрыть их от преследователей, но тщетно. Лотту хватило одного взгляда, чтобы понять – рычаг бесполезен. Цепь захлестнула одну из петель и механизм заклинило.
И вдруг его осенило. Лотт вонзил оружие в противовес. Провернул клинок в мешочке, выдернул и снова всадил в податливую кожу. Из разорванной емкости слабым ручейком вытекал песок. Стена, роняя на пол последние плитки фарфора, стала медленно задвигаться. Кэт тоже смекнула что к чему. Вооружившись осколком зеркала, желтоглазая полосовала противовес, словно в нем содержалось все то, что она ненавидела.
Остатки кровати не выдержали. Баррикада пала под натиском пришедших в раж близнецов.
– Проем! – скомандовал Уль. – Не дайте им скрыться. Держите дверцу.
Примас и Секундос ухватились за подсвечник. Помогая себе ногами, постарались замедлить ход.
«Самое время Святому Джерому научить их смирению», – пронеслось в голове Лотта.
Но слепой мученик остался глух к мольбе одного из паствы Гэллоса. Оставалось уповать только на собственную удачу и дерзость.
Лотт схватил одного из братьев за воротник и притянул к себе. Тот, не ожидавший такого от жертвы, отпустил рычаг. Теперь между ними и спасительной сырой тьмой тайного хода стоял только Лотт и один из близнецов, своим телом заклинивший стену.
Давным-давно, в другой жизни, мальчику Лотту прививали такое понятие как рыцарская честь. Уважай своего врага, говорили учителя. Когда тебя просят о пощаде, будь милостив. Не бей беззащитных, защищай слабых.
Настоящий рыцарь так бы не поступил. Он сошелся бы с врагом лицом к лицу. И… умер, как благородный рыцарь.
Но Лотт так и не получил золотые шпоры.
Он ударил не способного пошевелиться бандита в правый бок. Наружу брызнула темная кровь. Лотт продолжал методично работать кинжалом, полосуя обреченного человека, отрезая ему пальцы, делая лишние дырки в печени, легких, селезенке.
– Примас! – в ужасе кричал Уль, – Мальчик мой! Что они с тобой делают!
– Я расчленяю твоего сына, –- сказал ему Лотт и пинком выпихнул обмякшее тело из каменной западни.
Дверь с тихим шелестом стала на место, поглотив вопли беснующегося Уля и угрожающего их сжечь заживо Секундоса.
Лотт упал на колени. Он бы блеванул, но было нечем. Его руки по локоть в крови, были руками головореза. Он чувствовал себя мясником на бойне. Кровь была всюду. На стене, на полу, на нем и на притихших девушках. Кровавый туман висел в воздухе, застил глаза, тяжелый железный запах смерти, и соленый, вяжущий вкус на языке.
– Думаю, наши шансы выжить возросли, – выдавил он.

***

Лотт смотрит на клубы густого дыма, стремящиеся к небу как жертвоприношение языческим божествам, и думает: выглядела ли его родная деревня так же или тогда все было иначе?
Смердело ли горелым мясом? Лежали на земле тела защитников, пронзенные тисовыми стрелами и порубленные плохо заточенными топорами?
Он смотрит на редких ворон, недовольно каркающих на дружину лорда Кэнсвудского, прервавшую их пиршество, и не может не думать о родителях, которых, скорее всего, не придали земле, а оставили на съедение зверью. Воины не гробовщики. Они не станут терять время на захоронение мертвецов.
– Милотравье пало за считанные минуты, – докладывает Зейд. Парень морщит широкий нос и старается дышать сквозь тряпку. Милотравье полнится разлагающимися трупами. – Оборонительные стены западной окраины только курам на смех. Я двинул рукой и свалил столб. Там и прорвались. Мужчины пытались организовать оборону, но их быстро оттеснили к хоромам старосты, где и заперли.
Лотт смотрит на обугленные остовы большого дома. Он словно воочию наблюдает, как остготы забивают двери и окна, лишая жителей возможности принять грудью меч. От просмоленных факелов гонтовая крыша занимается сначала скромным огоньком, который медленно вбирает ненасытным чревом кусочек за кусочком, пока не добирается до спрятанного внутри лакомства.
– Женщин нет, – говорит Кайл. Маленького роста, сын мелкого дворянина всегда чуть приподнимается на стремени, чтобы выглядеть вровень с остальными оруженосцами. – Скорее всего, напали Волчьи Шкуры. Женщины Империи ценятся дороже золота и оружия у этого племени.
– Или Сушеные Уши, – вставляет Зейд. Юноша чешет щетинистую щеку и развивает мысль. – Они торгуют с пиратами, а те продают живой товар людям пирамид.
– Это не они, – отмахивается Сторм.
Брат спрыгивает с гнедого жеребца по кличке Вихрь, быстрого как молния, и подходит к ближайшему трупу. Бедолаге раскроили череп, но Сторма не интересует причина смерти. Рыцарь откидывает прядь волос цвета древесной коры. Залитое кровью лицо пугает Лотта спокойным и умиротворенным взглядом. Оруженосец украдкой смотрит на сира Томаса, боясь, что тот заметит минутную слабость. Но лорд Кэнсвудский увлеченно следит за братом.
– Видишь, – говорит Сторм, – и правое, и левое на месте. Сушеные Уши любят собирать трофеи. Поверь, если бы на деревню напали они, мы бы узнали. Эти парни не умеют действовать тихо.
– Тогда кто? – спрашивает Кайл.
– Лесные Призраки, – странно, но Лотт произносит слова твердо и уверенно, а не мямлит, как это с ним случается в присутствии сира Томаса.
Кайл фыркает и готовится осадить его очередной шуточкой, но Сторм смотрит на него и под этим взглядом Кайл опускается в седло, становясь почти карликом.
Кайл ненавидит его за то, что Лотт простолюдин. Он только делает вид, что смирился с положением вещей. Как только представляется случай, мелкий оруженосец напоминает о низком происхождении. Его слова давно не ранят Лотта. В отличие от брата он не забыл, откуда родом.
Сливовая. Деревенька на границе с Шэнсвудом. И они со Стормом – последние из ее жителей. Он не злопамятен, нет. Он не станет мстить, когда дружина князя Кэнсвуда настигнет остготов. Но и милости им не видать.
– Верно, – говорит брат. – Все трупы здесь – только крестьяне. Призраки забирают павших, как знак устрашения.
– Хорошо, – сир Томас угрюмо кивает. – Я знаю некоторые их лежки. В дне пути от Каменных Стражей есть одна. Если поторопимся, нагоним.
Сир Томас в гневе. Ему нанесли обиду, показав брешь в защите княжества. Он выставляет дозорных и шлет разведывательные отряды. Князь готовится выбить язычников со своей земли мечами и топорами.
– Молодец, – Сторм тычет его локтем под бок, и подмигивает. – Все ждал, когда сообразишь.
– Ты знал? – удивленно произносит Лотт.
– Конечно. Не стану же я забирать всю славу себе. И тебе перепадет кусочек. Кайл и Зейд дураки, они не понимают эту жизнь так, как мы. Мы Марши, Лотт. Я начну новую родословную, а ты ее закрепишь.
Сторм бьет себя в грудь. На панцире черной краской нарисован герб их милорда – кабан, со сломанным клыком.
Лотт слабо улыбается, думая, что это самая большая похвала, которую он слышал от брата за лет пять. Возможно, быть вторым после лучшего не так уж и плохо, если первый – твой брат?
– Как знать, может, я первым продолжу нашу родословную, – отвечает ему Лотт и гордо показывает сокровище.
Колечко с аметистом кажется крохотным в кольчужной рукавице, но Лотт смотрит на него как на алмаз размером с яйцо.
– Я сделаю Беатрис предложение, когда вернусь. И, думаю, она согласится.
Брат прыскает в кулак раз, другой, пытается справиться с собой, но веселье продолжает литься из него как эль из бездонного рога. На смех собираются воины. Зейд глупо посмеивается, Кайл ожидает. Лотт готов поспорить на то, что в уголках губ благородного оруженосца он видит не слюну, а желчь.
– Он хочет жениться на потаскухе Бетти, – отдышавшись, говорит собравшимся Сторм. – Ох, братец-братец, ты все-таки непроходимый тупица.
Лотт бьет его в лицо. Попадает в сочленение шлема, но удар достаточно сильный, и Сторм падает, марая начищенные доспехи. Лотт колотит его изо всех сил, но удары не достигают цели. Брат либо уворачивается, либо блокирует их. Он терпеливо ждет, когда Лотт выдохнется, перехватывает руку и валит того на землю. Садится сверху и придавливает коленом шею.
Удар. Щека Лотта пылает. Еще один. Кожа лопается как кожура на перезрелом плоду. Ему трудно дышать, Лотт открывает рот, но вместо глотка воздуха внутрь затекает кровь и грязь.
– Бил, когда не ждал, – шипит брат, методично нанося удары. – Подонок. Получай. Еще разок. Не будь мы одной крови, я давно бы сломал твою хлипкую гусиную шейку.
– Гусиную шейку – где-то рядом булькает от удовольствия Кайл. Он недолюбливает Сторма так же, как и Лотта, но старший брат опаснее. Поэтому Кайл предпочитает пресмыкаться перед ним, сконцентрировав ненависть на Лотте.
– Твоя Беатрис просто шлюха, – говорит брат. – И ты знал бы про это, не будь олухом. Дает каждому за безделушки. Джорджу Месяцу за место при дворе, Зейду за стеклянные бусы.
Лотт делает рывок, но брат держит крепко. Колено давит на шейные позвонки, он почти слышит хруст, с которым они вот-вот сломаются.
– Меня обслужила лучше девок из борделя, – язвит Сторм. – Извивалась как ведьма на огне. Всего-то за браслетик. За колечко из тебя-то она выпьет все соки.
– Хватит, – властно произносит сир Томас.
Голова Лотта гудит, как церковный колокол. Брат ослабляет хватку. Лотт тянется к ножнам.
– Прекрати!
Желание начать неравный бой велико, но годы послушания берут свое. Левый глаз медленно заплывает. Зейд протягивает ему платок. Лотт прикладывает к щеке вначале рукавицу. Холодная кольчуга на мгновение облегчает жгучую боль.
– Мои оруженосцы не устраивают драки между собой, когда есть враги вне княжеских стен, – произносит лорд Кэнсли, сверкая глазами. – Они не пускают друг другу кровь из-за глупых баб. Сторм, я начинаю жалеть, о том, что возвел тебя в рыцари.
Брат скорбно склоняет голову. Внезапно Лотт понимает, что рыцарство – все, чем он дорожит. Сторм жаждет славы, желает вступить в ряды Железной Вольницы. Он хочет стать правой рукой сира Томаса и на этом пути не погнушается переступить через труп брата.
– Я виновен, мой лорд, – говорит брат. – Я приму любое наказание.
– Вы все виновны, – отвечает лорд Кэнсвудский. – Лотт виновен, потому что затеял драку, ты – потому что не смог подобрать нужных слов. А вы двое, – сир Томас смотрит на притихших Зейда и Кайла, – не разняли их. Такие воины мне не нужны.
– Но… – хочет возразить Сторм. Сир Томас дает волю ярости, длинные усы развиваются в разные стороны. Он почти наезжает на брата боевым конем. – Знай свое место, мальчик.
Сторм бледнеет и часто кивает.
– Вы не поедете с нами, – успокаиваясь, продолжает лорд Кэнсли. – Следуйте в Луговье. Узнайте, почему люди затягивают с данью. Я рассчитываю, что дорогой все обиды забудутся, и вы снова станете примером для подражания. Теми, на кого следует ровняться.
Дружина покидает Милотравье, лошади отбрасывают копытами огромные комья слипшейся земли. Предоставленные сами себе, четверо следят за ними завистливыми взглядами.
– Ты не Марш, – говорит Сторм. – Маманя, кажется, загуляла с кем-то на стороне. Нет у меня брата. Никогда больше не смей заносить на меня руку. Если такое повторится, я снесу твою пустую башку, привезу ее твоей девке и засуну кой-куда.
Он пускает Вихря галопом. Зейд смотрит сочувственно, но не решается подбодрить. Кайл некоторое время гарцует на коне, но, видя, что на него не обращают внимания, спешит нагнать Сторма.
Лотт вертит в руке гнутое кольцо. Аметист выпал из оправы, когда он молотил брата. Он так и не нашел его в грязи.
Он не знает, что больнее – услышать именно от брата такие слова или осознать, что все они – правда.

***

– Лотт, очнись! – темнота нехотя выпускала его из нежных объятий. – Говори со мной, не засыпай!
– Мешочек. Где мой мешочек? – прошептал Лотт, ощупывая липкую от крови куртку. – Был здесь. Я помню, помню…
– Ты его выбросил, – сказала Кэт.
Желтоглазая тревожно всматривалась в пыльную мглу. Квази неясным силуэтом застыла рядом.
Глаза заволокло пеленой. Он потер их, но зрение от этого не улучшилось.
– Почему здесь так светло?
– Скальная порода рыхлая. Вся в трещинах и дырках. Ты видишь лунный свет.
– Мы можем выбраться наружу?
– Не здесь, слишком узко.
– Блажь… Дай мне хоть одну понюшку, пожалуйста.
– У меня ее нет. Но, если бы даже и была, тебе ни за что не дала.
– Дай мне чертов порошок! – прорычал Лотт и попытался схватить ее за горло.
Чахоточная тварь увернулась и заломила руку. Он попытался укусить ее за щеку, но получил пощечину.
В голове немного прояснилось, но желание вдохнуть желтую пыльцу никуда не исчезло. Зато, хотя бы, он смог мыслить более трезво.
– Отпусти.
– Ха!
– Я не стану на тебя нападать. Честно.
– Смотри у меня, – Кэт пригрозила кулаком. – Если опять полезешь ко мне со своими лапищами, отхватишь по первое число.
Он примиряющее поднял руки вверх. Цветные пятна гарцевали на стенах, потолке, неровном полу, они облепили даже Кэт. Словно перед ним стояла не покорившая-ветер, а ярмарочный скоморох. Он ощущал себя подслеповатым стариком, у которого постепенно отказывает разум, а тело живет самостоятельной жизнью.
– Ты справишься, – возле самого уха прошептала Квази. – Только поверь в это.
Лотт кивнул. Он чувствовал, как в венах закипает кровь. Казалось, по ним бежит жидкий огонь. Однажды, в другой жизни, оруженосец видел человека, сошедшего с ума от «блажи грешника». Лотт встретил его возле паперти. Некогда здоровый мужчина превратился в жалкого старика с выпавшими волосами, пытающегося жевать яблоко обломками гнилых зубов. Нищий просил богов даровать ему легкую смерть. Раздирая руки до крови, он молил, чтобы муравьи перестали грызть его кости.
Лотт шел по узкому проходу, стараясь не трогать руки. Жилы пульсировали. Подвижные бугорки сновали туда-сюда. Он понимал, что на самом деле никаких насекомых там не может быть, но мысль поддеть синюю ниточку и проверить так ли это темной птицей клевала затылок.
– Слышите?
Кэт застыла, прислушиваясь к неясному шуму.
– Что?
– Ветер зовет, – загадочно улыбнулась желтоглазая. – Сюда, я выведу вас наружу!
Лотт переглянулся с чародейкой. Та лишь пожала плечами. Плана у них все равно не было. Почему бы не довериться чутью Кэт?
Они шли следом за желтоглазой. Шум усилился. Лотт слышал перестук капель, точащих камни. Было еще что-то такое в воздухе. Причудливый запах, пробивающийся сквозь сырость плесневых колоний.
Проход расширился. Стены перестали упираться в плечи, потолок вознесся вверх подобно ангелам. Они оказались в просторной пещере. Месяц сочился серебром сквозь скальные прорехи, окутывая пространство дымкой схожей на церковные воскурения.
В дальнем углу валялись оси от тележек, и пустые мешковины, поросшие ковром зеленых грибов. Посреди просторной пещерки возвышался соляной столб. Белесые сосульки свисали с него диковинными плодами. Чуть дальше, теряясь в водяном тумане, блестели наросты известняка и кварцевые кристаллы.
– Тупик – вздохнула Кэт.
– Может и нет, – Квази указала на трещину в скале.
Камень вокруг был мокрым и искрошенным. Свет луны снова мелькнул в одной из прорех и Лотт увидел бледную радугу, мелькнувшую в водянистой взвеси. Теперь он понял, на какой шум ориентировалась Кэт. Вода хлестала сплошным потоком, ниспадая с вершины скалы, и в темноте трещина сливалась с серым фоном.
Он подполз к краю выступа. Смогут ли они выжить, если сиганут вниз? Он не поставил бы на это пфенинг. Скорее всего, разобьются об острые камни и всплывут кверху брюхом. Лучше не рисковать.
– Роза ветров! – в сердцах воскликнула Кэт.
Желтоглазая пораженно застыла возле соляного изваяния.
– Такое я надеялась увидеть в последнюю очередь.
– Что там? – спросил Лотт.
– Мои родичи, – отозвалась покорившая-ветер. – Здесь статуи кого-то из моего народа!
Лотт вгляделся в гладкие белесые текстуры и пораженно цокнул языком. Возле сталактита, навеки сплавившись с его основанием, лежали покорившие-ветер. Но это были не скульптуры.
– Тела, – подтвердила его догадку Квази. – Это не статуи. Когда-то они были живыми существами, но соляной раствор и известняк мумифицировали останки, предотвратив тление.
– Их убили, – зло сказала Кэт. – Наверняка они были слугами королевы. Их просто убили за компанию. Покорившие-ветер только мусор. Старые износившиеся игрушки. Нас сломали и выкинули.
– Не думаю, что все обстояло именно так, – задумчиво произнес Лотт. – пПосмотри, как распложены тела. Словно они были живым щитом, охранявшим что-то.
Он хотел поднять окаменевшие останки, но руки только скользили по гладкой поверхности. Тогда Лотт подобрал навершие кирки, оставленной когда-то строителями, и вопросительно посмотрел на Кэт.
– Я сама, – она уверенно взяла у него ржавую железку и засучила рукава. – Родная кровь не потревожит их ветреные души.
С этими словами она ударила по изваянию. Окаменевшая рука треснула и откололась. Кэт работала быстро. Вскоре желтоглазая добралась до того, что спрятало время, и охнула.
– Не может быть, – пробормотала Кэт. – Здесь, в недрах замка, все это время была сокрыта стела.
Девушка показала на едва видную во мгле руну.
– Вот что они охраняли. Память предков была для них дороже жизни, хоть они и не могли ею воспользоваться.
– Но можешь ты, – заметил Лотт.
– Да. Могу и воспользуюсь.
Кэт продолжила очищать стелу от известнякового захватчика с упорством увлеченного работой мастера, и ничто на свете не могло ее остановить.
Лотт не стал говорить желтоглазой о соображениях насчет гибели ее родичей. Он сильно сомневался, что именно камень с клинописью стал причиной их самоубийственной обороны. Тела образовали почти ровный круг возле гладкого отверстия величиной с локоть.
Квази тоже заметила эту странность. Она удивленно переглянулась с ним, не в силах вслух высказать невероятную догадку. Дыра вела глубоко вниз. Она была слишком маленькой, чтобы в нее смог протиснуться взрослый. Но вот младенец...
Нет, одернул себя Лотт, эта история слишком похожа на сказки, которые болтает пьянь в тавернах. Россказни о том, что нашелся наследник, боги знают, сколько времени считающийся мертвым. Род Фениксов умер окончательно и безвозвратно.
– Фуух, – Кэт отирала пот со лба. – Я одолела тебя, треклятая каменюка.
Покорившая-ветер скороговоркой прочитала разбросанные по серой поверхности символы. Лотт, помня о прошлой встрече с духом-хранителем, жестом показал Квази отойти и зажмурить глаза.
– Тив!
Из стелы заструился тягучий синий свет, в котором замерцала призрачная фигура в дымчатых одеяниях. Хранитель преклонил колени перед призвавшей его. Кэт победно взглянула на спутников и коснулась индигового лица.
Камень зашипел, нагреваясь от мощных магических потоков.
Лотт кое-как отполз в сторону. Глаза горели. В горле сильно першило. Он чувствовал, что новый приступ накроет его с головой. Возможно, он уже не увидит рассвет.
– Не следуй во тьму, – говорила издалека Квази. – Будь с нами. Говори.
– О чем?
– О себе. О жизни до встречи с нами. Только не иди во…

***


__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.

Последний раз редактировалось Flüggåәnkб€čhiœßølįên; 27.10.2013 в 00:28.
Ответить с цитированием
  #52  
Старый 31.12.2012, 12:28
Аватар для Ner1
Посетитель
 
Регистрация: 30.07.2011
Сообщений: 49
Репутация: 17 [+/-]
Цитата:
Так ведь он и есть фокальный персонаж. Я не пишу от лица независимого рассказчика.
"Лотт говорит "люди говорят...""
Просто у меня когнитивный диссонанс оттого, что Лотт коверкает то, что говорят люди.

Настоящее время всегда такое странное. ;)
__________________
Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.
Никколо Макивалли, "Государь", 1513
Ответить с цитированием
  #53  
Старый 03.01.2013, 23:32
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Скрытый текст - 5-3:
– Сторм сказал чистую правду, – Зейд чуть натягивает поводья, заставляя свою лошадь поравняться со скакуном Лотта. Видя выражение лица оруженосца, Зейд примиряющее машет руками. – Эй, я лишь хочу, чтобы ты не возводил замки из песка. Лучше знать горькую правду, чем прослыть дураком.
– Мне плевать, что обо мне подумают, – говорит Лотт. – Когда я вернусь, все изменится. Неважно, сколько их было до меня. Важно, что мы любим друг друга.
– Как знаешь, – хмыкает Зейд. – Только не делай вид, что тебя окружают одни ублюдки. Сторм хочет для тебя лучшей доли.
– О, он прекрасно дал об этом понять, – желчно отвечает Лотт.
Он вырывается вперед, отделяясь от кавалькады. Заставляет коня бежать рысью. Скрываясь за покрытым инеем холмом, слышит окрик Зейда.
– Это всего лишь слова! Вы братья и останетесь ими всегда! Еще помиритесь!
Зима дышит в затылок Землям Тринадцати. Тепло покидает эти места как умирающий, делающий последний вздох перед вечным сном. Земля черствеет. Бесчисленные ямы на дорогах покрыты гладкой коркой льда, хрустящей под копытами лошадей.
Небо стального оттенка готовится разомкнуть уста, чтобы покрыть все снежной шапкой. Лотт держится в стороне от остальных всю дорогу. Он думает только о Беатрис.
Конечно, она согласится выйти за него. Станет честной женщиной. После этого никто не посмеет назвать ее шлюхой. Возможно, из него получится лучший семьянин, чем воин.
Луговье стоит близ урочища. В голой степи темным пятном чернеет лес, дома окружают высокие деревянные срубы. Деревня находится вдали от караванных путей и Края Мира. Живет тихой мирной жизнью. Ухоженные поля располагаются квадратами на три, а то и четыре длины полета стрелы вокруг селения.
В подворье поглазеть на пришлых собираются местные. Когда еще увидишь закованных в броню воинов? Невидаль для рабочего человека, целый день гнущего спину в поле.
Староста Луговья, высокий, не смотря на прожитые годы, все еще дюжий мужчина с бородой до груди делает поклон в пояс, как только видит знак своего лорда на латах.
Узнав о причине их визита, староста склоняет голову и просит господ хороших не гневаться.
– Нет урожая в ентом году, – говорит. – Посевы погибли. Порча заразила всю округу, меняли места. Сжигали семена, выбрасывали плохую землю. Все зря.
Он ведет их к зернохранилищу. Трое мужчин снимают засов и отворяют крепко сбитые ставни. Амбар пропитан цвелью. Горы зерновых поглотил снежный пух с черными точками. Зараза перебросилась и на клубни. Даже бочки с соленьями поддались болезни.
– Белая Гниль, – Зейд отходит назад и творит святой знак. – Почему не сожгли?!
– Ждали гонцов, – отвечает староста. – Лорд должен знать, что мы ничего не утаили. Все так, как видите своими глазами. Пойдемте, люди добрые.
Белая Гниль всегда приносит мор в Империю. Цвель пожирает все, до чего добирается. Коренья, плоды, злаки, поражает животных, щипавших зараженную траву. Есть такую пищу нельзя. Человек бредит два дня и умирает в горячке.
Их ведут в дом старосты. Вся мебель из ольховника, пусть непрочная, зато деревьев в избытке. Они снимают доспехи, отирают мозоли там, где железо соприкасалось с кожей. Садятся за длинный стол. Старостина дочка, девица в самом соку, красоту которой не скроет ни здешняя глушь, ни неухоженное лицо, накрывает скромный стол, чтобы накормить гостей.
Им дают постную кашу и забористую медовуху на липе. Зейд довольно лопает, подмигивая Лотту. Мол, даже в такой дыре можно найти что-то хорошее.
Сторм долго смотрит на еду и перебрасывается парой фраз с Кайлом. Тот кивает и уходит на подворье. Лотту не нравится настроение брата. Сторм собран. Он делает вид, что доволен положением, но Лотт знает – брат чего-то ждет. И тогда разразится гроза.
Он отодвигает полный горшочек, пытаясь понять, к чему сведется трапеза. Зейд нахваливает сивуху хозяина, отирая молодой пушок на подбородке.
Внезапно подворье взрывается криками. Сторм вскакивает. В руках кинжал. Он бросается к старосте, двигает его кулаком в скулу и валит на деревянный пол. Лезвие упирается в горло, и он велит:
– А теперь, смерд, показывай, что ты действительно прячешь в своих закромах.
Дочка старосты пытается умолять Сторма отпустить отца, но тот делает знак и Зейд берет девушку за косу. Намотав волосы на локоть, он лишает ее возможности сопротивляться.
Опешивший Лотт не может произнести ни слова. Он лишь покорно двигается за товарищами по оружию на улицу. В подворье гам. Орут бабы, плачут дети. Кайл с обнаженным клинком стоит среди открытой конюшни. Возле его ног труп молодого парня.
– Хотел остановить оглоблей, – хмыкает Кайл и добавляет – Лотт, кажется это твоя оглобля.
Он показывает на наполовину вынутый из ножен клинок, оставленный около лошади. Лотт не отвечает ему. Он заходит внутрь и видит погреба, скрытые до этого соломой. Дергает засов. Внутри нетронутая Белой Гнилью рожь. Немного, меньше десятка мешков.
– Врать нехорошо, староста, – напутствует Сторм. – У вас есть зерно. Не важно, где оно спрятано. Я не собираюсь искать во всех тайниках и землянках вонючей деревеньки.
– Нет, господин, – молит староста. – Это все, что у нас осталось. Клянусь Гэллосом! Если мы отдадим последнее, не сможем пережить зиму. Начнется голод!
– Заткнись!
Сторм бьет по затылку рукоятью. Старик падает без чувств. Бабы охают, мужики потихоньку собираются в группы.
– Времени у вас до первых петухов, – заявляет Сторм, оглядывая толпу.
Лотт не верит собственным глазам. Брат возомнил себя судьей? Самим лордом Кэнсвудским?
– Снаряжайте телеги, люди. Если к утру вся мука, все зерно и мясо, что присвоили себе, не будут готовы к отправке, я прикажу вздернуть вашего набольшего.
– Брат…
– Заткнись!
Сторм не смотрит на него. Сейчас он –царь. Ему и только ему принадлежит здесь все.
– По твоей вине мы здесь оказались. Так что заткнись и слушай меня. Нам приказано забрать провизию.
– Нас послали узнать, что к чему.
– Ты наивен и глуп, Лоттар. Лорд Кэнсли не будет дергать людей туда-сюда, чтобы они болтали с грязными холопами о погоде и урожае. Ему нужен результат. Я сделаю то, что хочет мой лорд.
– За ваше неповиновение, за попытку слукавить, – Сторм обращается к толпе. Он поворачивается к дочери старосты, онемевшей от происходящего. – Ответит она. Кайл! Пусть покажет альков отца. Ей нужно очень хорошо потрудиться, чтобы замолить грехи вшивой деревеньки.
Кайл загоготал, поддернул девке платье, ухватив за мягкие места.
– Пойдем красавица, позабавимся.
Девушка плачет, но понимает, что никто ей не поможет, и ведет оруженосца за собой. Толпа нехотя расступается перед ними. Растет ропот.
Лотт чувствует недовольство. Он видит обреченность в глазах матерей, боящихся, что их чада умрут с голоду. Они знают сколь беспощадна зима к неготовым. Оруженосец видит сжимающиеся кулаки мужичин. Чувствует их злобу также ясно как свежий воздух во время грозы.
Сторм забыл о том, какими могут быть отчаявшиеся люди. Он рыцарь, живет при дворе и мнит себя тем, кто стоит над остальными. Лоттар тоже оторван от мира, в котором родился. Он сытно ест и крепко спит. Ему не нужно вставать до заутреней молитвы, чтобы покормить скот и взяться за плуг. Но почему он видит то, чего не видит брат?
– Пусть их судит лорд, – говорит он. – Сир Томас справедлив. Он поймет нужду этих людей.
– Зачем ему ехать в пропахшую навозом деревню? – смеется Сторм. – Эти люди ничто. Такой же скот как коровы или овцы. А стаду нужна крепкая рука. Клянусь моими шпорами, они ее получили.
– Так нельзя, – растерянно говорит Лотт. – Ты творишь самосуд.
– Ты так ничего и не понял. Лорду Кэнсли нужны верные люди. Он выбирает между нами, и самые достойные станут с ним вровень. Нельзя показывать слабину. Нельзя не выполнять приказы.
Лотт понимает гораздо больше, чем думает брат. Он догадывается о том, что Сторм метит на место наследника их сеньора. Лезет вперед, словно медведь-шатун и убереги Аллана того, кто станет у него на пути.
– Он должен знать.
– Он узнает, что зерно доставлено. И все.
– Нет!
Лотт садится в седло, забыв про поклажу.
– Он узнает обо всем, что ты здесь устроил.
– И похвалит меня, – ухмыляется Сторм. – Последний шанс, Лоттар. Ты со мной или против меня.
– Зейд! Поехали со мной. Ты ведь понимаешь, к чему все клонится, ты такой же, как я. Милорд должен знать правду.
Секунду кажется, что Зейд готов перейти на его сторону. Его лицо бледнеет, и рыжие веснушки проступают каплями крови. Он делает шаг в сторону, неуверенно тянется к поклаже, но затем одергивает руку. Зейд идет вслед за Кайлом, бубня под нос проклятия.
– Ты всегда был трусом, – говорит напоследок Сторм. – Ни на что не годный крестьянин. Скачи быстрее, Робкий Лотт! А когда увидишь лорда Кэнсли, передай ему, что Луговье пришлет зерно в Кабанью Нору. Передай мои слова, и ты увидишь, на чьей стороне правда.
Лотт мчит по бездорожью весь день. Снег метет в лицо. Солнце поглощают темные облака. Он ориентируется только по знакомым местам.
Колкие слова незримыми стрелами вонзаются в спину, гонят вперед, словно егеря дикого зверя. Неужели Сторм прав? Лорд Кэнсли не может быть таким бессердечным. Он обязательно разберется, в чем тут дело. И воздаст каждому по делам его.
Но что, если Сторм прав? Их послали за зерном, и обида на брата заставила его поступить наперекор зову родной крови. Брат добудет провизию, вряд ли сир Томас поинтересуется каким образом. Что лорду до проблем одной деревни? Человеком больше, человеком меньше. Главное – результат.
Его точит сомнение в собственной правоте. Решимость по капле убывает с каждым часом. Он думает, не повернуть ли назад. Нет, он отрезал пути к отступлению. Если он вернется в Луговье без лорда Кэнсли, навсегда останется Робким Лоттом.
Он берет себя в руки. Яростно сдавливает бока ни в чем не виновной лошади и мчится вперед, штурмуя белую пелену.
Надежды сира Томаса не оправдываются. Лесные Призраки не посетили лежбище, предпочтя иную дорогу.
Княжеская дружина стоит небольшим, но обороноспособным лагерем вокруг неглубокого оврага. Воины отдыхают после дня тяжелого перехода. Лошади поглощают стремительно таящие запасы сена.
Лотт идет к своему сеньору, не отвечая на закономерные вопросы. Людям интересно, где он потерял остальных.
Он сжато информирует обо всем, что произошло в Луговье. Не приукрашивает факты, не обеляет себя. Он не может понять обрадован или огорчен Томас Кэнсли. Суровое лицо нерушимо как камень. Лорд поглаживает длинные усы, решая как быть.
И вот, когда Лотт почти уверен, что его выведут перед ратью и выпорют за непокорность, лорд Коэнширскй дает ответ:
– Я услышал тебя, Лоттар Марш. Я узнаю о том, что произошло. И ты поедешь со мной.
Сир Томас берет с собой треть воинов. Остальных разбивает на десятки и отсылает патрулировать Край Мира. Остготы вполне способны нанести еще один набег, набравшись наглости после Милотравья.
В пути у троих лошадей слетают подковы и, чтобы бедняги не охромели, воины пересаживаются на тех, что повыносливее. Пороша застит глаза, сугробы растут прямо на глазах. Лотт понимает, что случись все на день позже, они добрались бы в Луговье спустя неделю.
Деревня кажется пустой. В предвечерних сумерках горят несколько огней, да и те – перед воротами. Их никто не встречает. Ставни на окнах заперты. Лошади прядают ушами. Они первыми чуют кровь.
Лотт охает. Он словно впервые видит своего брата. Тот уже не похож на рыцаря в сияющих доспехах. Скорее на пугало для ворон. Сторм в одной рубахе, подвешен цепью к столбу. Рядом с ним Кайл и Зейд. Кайлу не до смеха. Его лицо исказила маска ужаса. Глядя на Зейда, Лотт чувствует вину. Не уберег, не сумел достучаться. Странно, что он переживает за него больше, чем за брата. У всех троих вспороты животы. Внутренности требухой валяются под босыми ногами. Животы набиты порченым зерном под завязку. Белая Гниль ломится из вскрытых мясницким тесаком тел, лезет из открытых ртов, ушей, выколотых глазниц.
Не в силах больше смотреть Лотт отворачивается и ловит взгляд сира Томаса. Милорд мрачен.
Первый клинок Кэнсвуда погиб так глупо, так нелепо. Не от рук орд захватчиков. Всего лишь от крестьянских дубин.
Томас Кэнсли медленно достает меч из ножен. Велит солдатам окружить деревню и рубить всех непокорных.
Воины врываются внутрь. Слышатся крики и лязг оружия.
– Слезай с коня – велит сир Томас.
Лотт повинуется, стараясь не делать резких движений. Все слова, что он сказал ему, теперь только эхо. Он жив, тогда как остальные мертвы. Он не защитник деревни, он малодушный пособник бунтовщиков. Не важно, что Сторм вынудил людей пойти на крайность. Не важно, чья душа более черна – его или брата. Сторм прав. Томасу Кэнсли важен результат. И Робкий Лотт дает его своему сеньору.
– Мой лорд…
– За трусость, – сухо говорит сир Томас. – За бегство, за не выполнение приказа, за то, что не встал плечом к плечу с собратьями, а позорно бежал с поля боя, приговариваю тебя, Лоттар Марш, к изгнанию с княжьего двора. Меч, щит и латы долой.
Он выполняет волю своего господина беспрекословно. Обезоруживает себя среди побоища. Легкая куртка не спасает от колкого мороза, но Лотт благодарен за то, что ему оставили хотя бы ее.
– Иди и помни, – говорит вслед сир Томас. – Братоубийцы горят на самом дне ада.
«Если подобные мне грешники жарятся в вечном огне, почему ад так холоден?» – думает он, покидая Луговье, где лорд Кэнсвудский вершит суровое и справедливое для него правосудие.

***

– И все же я побывал в Кабаньей Норе, не смотря на запрет лорда, – ломаным голосом продолжал Лотт, глядя сквозь дыру на светлеющий небосклон. – Взял подаренный когда-то сиром Томасом меч. Виделся с Беатрис. Как глупо было надеяться на то, что она поймет. Я просил ее отправиться вместе со мной, жить в законном браке пред Гэллосом и Алланой, но в ответ услышал только насмешки. Теперь я понимаю, она любила не меня. Подобные ей любят только то, что может дать мужчина. Они верят звонкой монете, а ласковые слова их также холодны как трупы.
Делиться сокровенным было… легко. Ранее казалось, что с каждым словом он будет вырывать брони, которой закрылся от людей, и останется беззащитным. Но теперь слова вылетали будто стрелы. Он говорил, и события прошлого оживали яркими образами, призраки превращались в живых людей, запечатлевшихся такими, какими были тогда.
Девушки не прерывали. Он не знал, слушают ли они или спят – Квази от слабости, Кэт от только что пережитого свидания с духом-хранителем. Лотт говорил, и тяжкий груз вины становился легче.
– Про меня ходили разные слухи. Одни хуже других. Нигде не было покоя оруженосцу, которого прогнал господин. Мне отказывали в ночлеге и прогоняли с подворья. За год я превратился в изгоя. Брат часто приходил во сне. Он насмехался и бросал порченым зерном. Видения высасывали душу. Я хотел забыть прошлое, но оно не отпускало. «Блажь грешника» не казалась такой уж плохой идеей.
Он невесело рассмеялся. Смех поглотил кашель. Легкие горели адским пламенем. Лотт попытался встать, но мышцы свело судорогой. Он замычал от боли. Через силу продолжил:
– Атура приносит легкость. Ты забываешь обо всем. Паришь в пустоте, нежась от наслаждения. Я познал рай, который, казалось, потерян на веки. Я не заметил, как мир сузился до простого слова. Атура. Блажь. Мне нужна была только она. Утром, днем, вечером, ночью. Как только кончалось действие порошка, начиналась тягучая ломка. Все о чем можешь думать – где бы раздобыть понюшку.
– Я не раз задавал себе вопрос – правильно ли поступил тогда? Я действовал так, как учили. Старался быть рыцарем из легенды. Они спасают девиц и побеждают зло. Эти люди казались жертвами, а мы просто головорезами с большой дороги. Головорезами на службе у лорда. Сторм прав, – вздохнул Лотт. – Я наивный глупец. Превратил окружающую нас грязь в прекрасную сказку. Жизнь тяжела и не справедлива ко всем. Нет героев или злодеев. Есть люди, которые верят, что добро существует и те, кто не верит ничему. И я не знаю, кто из них хуже.
– Но теперь у тебя есть дар, – тихо сказала Кэт. Она поглаживала древние письмена на камне так же нежно, как любовница ласкает мужчину.
– Дар, – повторил он. – Он предназначен не мне.
– Почему ты так считаешь?
– Взгляни на меня, – воскликнул Лотт. – Я же чертов наркоман. Если встану, земля уйдет из-под ног. Все о чем я сейчас думаю – почему не бросил вас умирать? Почему вернулся и кинул «блажь грешника» в костер?
– Почему же ты так поступил?
Квази. Не видно, смотрит она на него или говорит с закрытыми глазами. Камень холодил затылок, не давал уйти за видимый смертным окоем. Он молчал, так как не знал ответа.
– Я скажу, почему ты так поступил, Лоттар Марш, – произнесла Кэт. Первые зарницы рассвета ударили в пористую скалу, осветив ее лицо, сделав похожим на картины художников, рисующих нимбы над экзальтированными мучениками. Он увидел новый шрам-рунир у виска, похожий на парящую птицу. – Потому что ты хороший человек. Таких мало и их считают глупцами, ты прав. У них чистое сердце и за это их ненавидят.
– У них почти нет друзей, – вставила Квази, – но те, что есть – не бросят в нужде.
– Благодаря таким как ты, Лотт, – сказала Кэт, подходя ближе. – Этот мир не поглотили червоточины. Ты в сто раз лучше, чем был Сторм. Ты спас много жизней рискуя собственной.
– Так часто говорят про дураков, – усмехнулся он.
– Так часто говорят про святых, – уверенно сказала Квази. – И мне кажется, ты заслужил свой…
Гулкий грохот заполнил просторную пещеру. Падали камни. Обвал? Нет, понял Лотт, это старая кладка поддается человеческим рукам. Старый Уль жаждал вернуть кровавый долг и поквитаться с убийцами его семьи.
– К оружию! – закричал бывший оруженосец, хотя при нем был только кинжал, Квази не могла стоять, а Кэт казалась такой крохотной, что двинь ее плечом, она рассыплется.
Первым появился Секундос. Оставшийся в живых близнец взмахнул дубиной, желая одним махом покончить с желтоглазой, но та вертко уклонилась и пнула нападавшего под колено. Секундос расстелился на полу. Тогда в дело вступил Уль. Старый трактирщик дал пинка Кэт. Покорившая-ветер кубарем отлетела в темный угол и замерла там, не издав ни одного звука. Лотт встал. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, двинулся к разбойнику на нетвердых ногах.
Цветные мошки плясали джигу, его шатало, как моряка во время жуткой качки. В голове пульсировала только одна мысль. Защитить. Любой ценой защитить Кэт.
Он сцепился с раздавшимся в стороны от сытной жизни разбойником. Вязкая борьба обреченного. Уль двинул кулаком в живот. Пульсация жгучей боли разлилась по солнечному сплетению, распространяясь по всему телу с быстротой молнии. Лотт стиснул зубы. Устоял. Он ткнул кинжалом, целя под кадык. Слабый удар вышел каким-то хлипким и несуразным. Уль перехватил его руку, сжал, выкручивая сустав, заставляя выпустить оружие.
Квази, измученная, полуживая от недостатка магии, ставшей ее частью, схватила кабатчика за ногу, стараясь отвлечь внимание на себя и получила кованым сапогом по голени. Неверная всхлипнула, пытаясь укрыться от града пинков, посылаемых изрыгающим проклятья Улем.
Лотт наседал с другой стороны, ведя борьбу за крохотный кусок металла. Двое калек против одного здорового. Идеальный расклад для бойцовских ям, будь они теми, кто сражается за деньги, собрали бы не меньше десяти золотых марок.
Лотт старался изо всех сил, но знал, что проигрывает. Его руки онемели, горло душил захват старого бандита, а помощь Квази походила на соломинку, брошенную утопающему. Наконец, Уль разжал его кулак и кинжал со звоном упал на каменный пол.
Он видел налитые кровью, полные лютой злобы глаза, искривленный в жуткой гримасе рот и чувствовал – после следующего удара уже не встанет. Просто потому, что мертвецы не обладают таким талантом.
Кто-то заголосил тоненьким, но жутко противным голосом. Кэт, словно одна из племени нордов, чьи женщины идут в бой наравне с мужьями, кричала, посылая проклятья на голову главаря. Известным одним лишь богам способом желтоглазая повергла здоровенного Секундоса. Близнец стоял на коленях, держась за причинное место, и глухо подвывал. Кэт держала в руках нож, крохотный, почти игрушку.
Уль не рассмеялся. Из-за собственной беспечности он потерял троих сыновей. Он только приподнял за шиворот Лотта, показывая, что девушке тоже есть, кого терять.
– Я раздавлю его как блоху, – предупредил он. – Если твоя рука дрогнет, если хотя бы подумаешь об этом, этот парнишка умрет.
Не смотря на грозный тон Кэт весело подмигнула им.
– Запомни хорошенько, Лотт, то о чем здесь говорили. И поверь, наконец, в себя. – Она приставила нож к горлу бандита, заставляя его повиноваться. Вместе, они стали пятится к каскаду низвергающейся воды. – Ведь вера способна творить чудеса.
– Кэт! – запоздало крикнул Лотт.
Покорившая-ветер резко дернула Секундоса, увлекая за собой в пропасть. Тот, нелепо взмахнув руками, не удержался на мокром полу и рухнул вниз.
Желтоглазая все рассчитала верно. Уль забылся. Он ослабил хватку. Будто слепой смотрел туда, где только что стоял его последний отпрыск, не веря, что за одну ночь лишился всех детей. Он даже не вскинул руку, как сделал бы всякий разумный человек на его месте, чтобы защититься от прервавшего нить жизни удара.
– Лотт, – звала невдалеке Квази. – Она…
– Ее нет, – тихо сказал последний из рода Марш.
Он оставил кинжал в теле Уля. На коленях, так как сил подняться уже не оставалось, подполз к краю обрыва. Водяная пыль сделала лицо мокрым, разбавила пресной водой соленые слезы.
Ничего не видно. Густая взвесь и пустота за ней. Такая же необъятная, как и та, что подобно гнойному карбункулу, зрела в нем.
– Ее больше нет.


__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.

Последний раз редактировалось Flüggåәnkб€čhiœßølįên; 27.10.2013 в 00:28.
Ответить с цитированием
  #54  
Старый 07.01.2013, 15:20
Аватар для Ridanr
Посетитель
 
Регистрация: 25.04.2012
Сообщений: 50
Репутация: 7 [+/-]
Я так понимаю, Квази - и есть отправленная в Империю дочка покойного халифа?
__________________
Добрых слуг короля отправлять за тридцать светолет слишком расточительно. А для ненадобной швали у нас есть Матрица, презерватив и пуля.
Ответить с цитированием
  #55  
Старый 09.01.2013, 00:43
Аватар для Ner1
Посетитель
 
Регистрация: 30.07.2011
Сообщений: 49
Репутация: 17 [+/-]
Цитата:
Я так понимаю, Квази - и есть отправленная в Империю дочка покойного халифа?
Говорят Лорд Сноу - Таргариен.

Если честно, после мыслей Лотта "буду бороться за нее" рассчитывал немного на другое. А именно на то, что он понимает реальное положение дел и что ему все равно, что она потаскуха. Тогда бы я его даже зауважал.

Слишком много "что".

Но в итоге Лотт оказался и соплей, и болванчиком. Таковым, в целом то, и остался. За какими качествами главного героя мы наблюдаем?

Хауза я смотрел только потому, что он наркоман. А теперь Лотт потеряет свое единственное положительное качество.
__________________
Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.
Никколо Макивалли, "Государь", 1513
Ответить с цитированием
  #56  
Старый 14.01.2013, 22:44
Посетитель
 
Регистрация: 04.03.2011
Сообщений: 80
Репутация: 26 [+/-]
Мережук Роман, прочитал отрывок 5-4, и снова те же смешанные чувства. Стилистически просто отлично, хотя вначале складывается впечатление, что автор играется мышцами, мол, глядите как я умею. Но это от лукавого. Дальше текст слегка пробуксовывает, благодаря тому же телепорту, но затем выравнивается и увлекает.
Ссора братьев мне показалась слегка нереалистичной. Брат Лотта кажется сверхспокойным и уверенным, а затем действуют будто в состоянии аффекта: "У меня нет брата!". С другой стороны, я недостаточно знаком с материалом да и потом вроде как говорится, что единственное чем он дорожит - титул.
В остальном, мне очень понравилось
Ответить с цитированием
  #57  
Старый 11.02.2013, 14:43
Посетитель
 
Регистрация: 04.03.2011
Сообщений: 80
Репутация: 26 [+/-]
Мережук Роман, прочитал отрывок 5-5. Плюсы всё те же, поэтому смысла говорить о них нет, к тому же, наконец-то исчез телепорт. Но мне показались странным два момента. Первый - когда они нашли соляные изваяния. Перечитывал несколько раз, но уловить переход так и не смог. Именно по ощущениям. То есть они шли, затем трещина, потом "смотрите", и хоп, статуи кружком что-то защищают.
Воторое - насчёт ломки Лотта. Она присутствует вначале и конце, но отсутствует в середине, и это мне показалось странным.
В остальном, отличный отрывок, как будет время - прочитаю следующий.
Ответить с цитированием
  #58  
Старый 03.03.2013, 20:21
Аватар для Ridanr
Посетитель
 
Регистрация: 25.04.2012
Сообщений: 50
Репутация: 7 [+/-]
Какой-то невеселый хэппи-энд получился. Я надеюсь, это все же клиффхэнгер.
__________________
Добрых слуг короля отправлять за тридцать светолет слишком расточительно. А для ненадобной швали у нас есть Матрица, презерватив и пуля.
Ответить с цитированием
  #59  
Старый 03.03.2013, 20:27
Аватар для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Scusi!
 
Регистрация: 01.10.2009
Сообщений: 3,941
Репутация: 1910 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Flüggåәnkб€čhiœßølįên
Цитата:
Сообщение от Ridanr Посмотреть сообщение
Я надеюсь, это все же клиффхэнгер.
Не совсем.
В книге предполагается 10 глав, я подвел черту под окончанием пятой.

Цитата:
Сообщение от Ridanr Посмотреть сообщение
невеселый хэппи-энд получился
Авторская ирония =)
__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.
Ответить с цитированием
  #60  
Старый 03.03.2013, 22:52
Аватар для Ridanr
Посетитель
 
Регистрация: 25.04.2012
Сообщений: 50
Репутация: 7 [+/-]
Я к тому, что желтоглазую жалко.
И нюанс. Оруженосец крупного феодала - это, как правило, и сам потомок благородного дома, его союзника, вассала, etc. А о жизни Лотта до попадания в копье Кэнсли неизвестно вообще ничего. Можно было бы вставить пару строчек, наподобие "слухи разошлись, я стал изгнанником, отец проклял меня и запретил приближаться к поместью Маршей".
__________________
Добрых слуг короля отправлять за тридцать светолет слишком расточительно. А для ненадобной швали у нас есть Матрица, презерватив и пуля.

Последний раз редактировалось Ridanr; 03.03.2013 в 23:06.
Ответить с цитированием
Ответ

Метки
мережук роман, фэнтези

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 01:32. Часовой пояс GMT +3.


Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.