Джозеф Хеллер. Уловка-22

[Flüggåәnkб€čhiœßølįên]

Иллария, здесь и проходит. Мой отзыв будет вечером, с мобильного писать не комильфо. Если что, можете начинать.

Сделала отдельную тему. Приятного обсуждения.

[Flüggåәnkб€čhiœßølįên]

Джозеф Хеллер

Думаю, не ошибусь, если назову книгу Хеллера не романом, а одним большим, жирным парадоксом. Здесь действия персонажей сначала доведены до милого безвредного абсурда, а затем не дрогнувшей рукой сброшены в бездну хаоса. Здесь главный персонаж - трус и не скрывает этого. Но, тем не менее, он герой, и не только на бумаге. Настоящий герой с кучей боевых вылетов, чудом сохранивший здравый смысл в безжалостной мясорубке, где свои бьют похлеще парней, ловящих тебя в прицел зенитного орудия.
Автор не давит на кинематографичность происходящего, не показывает с первых же строк военные действия и вываливающиеся из живота внутренности. О нет, он гораздо более жесток. Читатель клюет на легкий слог, от души веселится над отлынивающим от работы Йоссарином, над бедным капитаном Майором Майором, получившим повышение, над пронырой Милоу или любящим парады полковником Шейскопфом. Но в какой-то момент он понимает – события становятся чересчур нелогичны, происходящее медленно выворачивается наизнанку и становится страшно, когда деляга дает немцам сведения, руководствуясь не здравым смыслом, а некой бизнес-честью. Или же когда Аарфи совершает гнусный поступок, но приехавшая на разборку полиция надевает наручники на другого, всего лишь отлучившегося в Рим без приказа на увольнение.
А еще в романе очень много флешбэков. И всплывают они не отдельными воспоминаниями, четко ограниченными кавычками или отдельной главой, а врываются в мысли героя, разрывают событийную ткань прямо во время беседы. В большинстве случаев это разрозненные куски одной жуткой сцены, коренным образом повлиявшие на ГГ, но случаются и лиричные отступления.
Зачем так много нагромождений? Почему просто нельзя показать летающую эскадрилью бравых пилотов и их героические подвиги\смерти?
Ответ прост – Джозеф Хеллер не ставил перед собой цель восславить ветеранов войны, воспеть подвиги или же выставить напоказ сплоченность людей, воюющих за правое дело. Он поглавно подводит нас к мысли, что война ужасна, потому что она есть хаос, сумасшедший дом и девятый круг ада в одном флаконе.
Книга по своему хороша, как альтернативный вариант военной прозе. Она забавна, поучительна и легко цитируема. Вот только может споткнуться о наш менталитет. Не привыкли мы ТАК думать о людях, сражающихся за каждую пядь земли и знающих, что если не пойдут в атаку, их семьи расстреляют или заморят голодом.

Скрытый текст - цитаты:

Техасец оказался до того душкой, до того рубахой- парнем, что уже
через три дня его никто не мог выносить. Стоило ему раскрыть рот -- и у
всех пробегал по спине холодок ужаса. Все удирали от неге, кроме
солдата в белом, у которого все равно не было пути к отступлению:
солдат был упакован с головы до пят в марлю и гипс и не мог
шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Конечно, ловушка, — ответил Дейника. — И называется она «уловка двадцать два». «Уловка двадцать два» гласит: «Всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинно сумасшедшим».
Да, это была настоящая ловушка. «Уловка двадцать два» разъясняла, что забота о себе самом перед лицом прямой и непосредственной опасности является проявлением здравого смысла. Орр был сумасшедшим, и его можно было освободить от полетов. Единственное, что он должен был для этого сделать, — попросить. Но как только он попросит, его тут же перестанут считать сумасшедшим и заставят снова летать на задания. Орр сумасшедший, раз он продолжает летать. Он был бы нормальным, если бы захотел перестать летать; но если он нормален, он обязан летать. Если он летает, значит, он сумасшедший и, следовательно, летать не должен; но если он не хочет летать, — значит, он здоров и летать обязан. Кристальная ясность этого положения произвела на Йоссариана такое глубокое впечатление, что он многозначительно присвистнул.

- Значит так тому и быть, - ответил Уинтегрин. - В таких вопросах надо быть фаталистом. Бери пример с меня. Если мне суждено с выгодой распродать зажигалки и купить у Милоу по дешевке хлопок, значит так тому и быть. А если тебе сужденобыть убитым над Болоньей, значит, будешь убит. Так что давай, лети и погибай, как полагается мужчинею Мне больно тебе говорить, но ты превращаешься в тряпку.

…Людей отправляли из госпиталя на тот свет тактично и со вкусом. Смерть здесь не бросалась в глаза, не была такой грубой и уродливой, как за стенами госпиталя. Здесь не взрывались в воздухе, подобно Крафту или покойнику из палатки Йоссариана, и не коченели в ослепительном сиянии летнего дня, как окоченел Сноудеи в хвостовом отсеке самолета.

— Америка, — сказал он, — проиграет войну, а Италия ее выиграет.
— Америка — самая сильная и самая преуспевающая нация в мире, — объявил Нейтли с горячностью. — А что касается американских солдат, то по мужеству они не знают себе равных в мире.
— Совершенно верно, — любезно согласился старикашка, и в голосе его послышались насмешливые интонации. — А вот Италия — одна из наименее преуспевающих наций на земле. Что же касается итальянских солдат, то они не знают себе равных в мире по трусости. Вот поэтому-то дела нашей страны в этой войне идут так хорошо, а вашей так скверно.
Нейтли удивленно загоготал, затем, шокированный собственной невежливостью, виновато покраснел.
— Простите, что я над вами смеялся, — сказал он вполне искренне и продолжал почтительно-снисходительным тоном: — Но ведь Италия была оккупирована немцами, а теперь — нами. И после этого вы утверждаете, что дела у вас идут хорошо?
— Конечно, утверждаю! — весело воскликнул старик. — Немцев гонят отсюда в шею, а мы, как были здесь, так и остались. Через несколько лет вы тоже уйдете, а мы по-прежнему останемся. Как видите, Италия и вправду очень бедная и слабая страна, но именно это и делает нас такими сильными. Итальянские солдаты больше не умирают на поле боя, а немецкие и американские продолжают умирать. Я сказал бы, что дела у нас идут как нельзя лучше. Да, я совершенно уверен, что Италия выживет в этой войне и будет существовать даже после того, как ваша страна погибнет.
…
— Что вы все твердите выиграет да выиграет, — усмехнулся шальной, замызганный старикашка. — Надо знать, какие войны можно проигрывать, и уметь это делать — в этом вся штука. Италия столетиями проигрывала войны, а тем не менее посмотрите, как отлично у нас идут дела. Франция выигрывает войны и никогда не вылезает из кризиса. Германия проигрывает и процветает. Возьмем, к примеру, недавнее прошлое нашей страны, Италия победила Эфиопию и тут же влипла в неприятнейшую историю. В результате победы мы стали страдать такой безумной манией величия, что помогли развязать мировую войну, выиграть которую у нас не было ни малейшего шанса. Зато теперь мы снова проигрываем войну, и все оборачивается к лучшему. И мы наверняка снова пойдем в гору, если ухитримся, чтобы нас хорошенько расколошматили.
Нейтли смотрел на него с нескрываемым недоумением.
— Теперь я в самом деле не понимаю, о чем вы толкуете. Вы рассуждаете, как ненормальный.
— Наоборот. Я самый нормальный. Я был фашистом при Муссолини, а теперь его свергли и я — антифашист. Я был до фанатизма настроен пронемецки, когда немцы пришли сюда, чтобы защитить нас от американцев. Теперь, когда сюда пришли американцы, чтобы защитить нас от немцев, я — фанатичный проамериканец. Позвольте заверить вас, мой юный разгневанный друг, что у вас в вашей стране не найдется более преданного сторонника в Италии, чем я. Разумеется, пока вы здесь остаетесь.

Скрытый текст - бонус:

Watch on YouTube

[Иллария]

Роман абсолютно прав с

Вот только может споткнуться о наш менталитет.

Сама я в первый раз бросила читать Хеллера на седьмой главе, которая про Маквота.

Скрытый текст - Вот здесь:

Йоссариан, кроме того, не понял, почему Мило так вцепился в записку доктора Дейники, где было сказано всего лишь о выдаче ему фруктов и сока. «Настоящим предписывается, — написал доктор Дейника, — выдавать капитану Йоссариану любые фрукты и фруктовые соки в любом количестве, т. к. считается, что у него печень».
— Такое предписание, — озабоченно мямлил Мило Миндербиндер, — может разорить самую богатую столовую на земле. — Он, словно плакальщик, тащился за коробкой с утраченной провизией через всю эскадрилью — чтобы еще раз прочитать у Йоссариана в палатке предписание доктора Дейники. — Я, значит, обязан выдавать тебе любые фрукты, так? А в предписании даже не сказано, что ты должен их съедать.
— И правильно не сказано, — откликнулся Йоссариан. — Я никогда их не ем. У меня же печень.
— Ах да, печень, — уважительно понизил голос Мило Миндербиндер. — А я и забыл. Очень беспокоит?
— Достаточно, — бодро заверил его Йоссариан.
— Понятно, — сказал Мило. — И как же ты?
— А так, что надо б лучше…
— В каком смысле?
— …да было б хуже. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Мило Миндербиндер. — Только не совсем.
— Да ты особенно-то не беспокойся. Пусть уж она меня беспокоит, моя печень, верно? У меня, впрочем, даже и не совсем печень. У меня синдром Гарнетта — Фляйшекера.
— Понятно, — сказал Мило Миндербиндер. — И что же это за синдром?
— Да все та же печень.
— Понятно, — сказал Мило Миндербиндер и принялся массировать лоб с видом человека, которого мучает какая-то внутренняя боль и он дожидается, когда она пройдет. — В таком случае, — заключил он, — тебе, видимо, надо быть очень осторожным с едой.
— Еще бы, — подтвердил Йоссариан. — Хороший синдром Гарнетта — Фляйшекера — редчайшая штука, к нему нельзя относиться легкомысленно. Вот почему я никогда не ем фруктов.
— Теперь понятно, — сказал Мило Миндербиндер. — Фрукты вредны для твоей печени.
— Да нет, фрукты полезны для моей печени. Поэтому-то я их и не ем.
— А что же ты с ними делаешь? — спросил Мило Миндербиндер, чтобы хоть на несколько секунд отсрочить вопрос, который все сильнее жег ему язык. — Продаешь?
— Просто отдаю.
— Кому? — ломким от испуга голосом вскричал Мило Миндербиндер.
— А кому попало! — гаркнул в ответ Йоссариан.
Резко отшатнувшись, Мило Миндербиндер издал протяжный стон, и на мертвенно-бледном лице у него выступили бисеринки пота. Потом, дрожа всем телом, машинально дернул себя за невезучий ус.
— Например, Дэнбару, — сказал Йоссариан.
— Дэнбару? — тупо повторил Мило.
— Дэнбару. Ему, правда, от фруктов никакой пользы, сколько б он их ни ел. А вообще-то я просто оставляю коробку возле палатки, чтоб каждый, кто хочет, мог их брать. Аафрей, к примеру, таскается сюда за черносливом — он говорит, что в меню его почти нет. Тебе надо бы с этим разобраться, когда будет время, а то мне ведь вовсе не весело терпеть около своей палатки Аафрея. Ну и вот, а всякий раз, как коробка пустеет, капрал Снарк снова мне ее наполняет. Нетли мешками возит фрукты в Рим. Он любит там одну шлюху, которая меня терпеть не может, а его терпит. У нее есть младшая сестра, и она вечно мешает им забраться в постель, да и не только она, там целый выводок девок — даром что у каждой своя комнатенка, — а живут они все под присмотром старика со старухой, и Нетли мешками таскает им фрукты.
— Он их там продает?
— Да нет, просто раздает.
— Щедрый, видно, парень, — хмуро проговорил Мило Миндербиндер.

В этот момент меня прошибло резким осознанием, что речь вообще-то идет о НАШЕЙ Великой Отечественной. И что действие относится примерно к тому же периоду времени, что и дневник Тани Савичевой.

Не привыкли мы ТАК думать о людях, сражающихся за каждую пядь земли и знающих, что если не пойдут в атаку, их семьи расстреляют или заморят голодом.

Разница не в том, к чему мы привыкли. А в том, что все это развивалось на нашей территории и затронуло практически всех и каждого. Например, мой дед был пятым ребенком в семье. Когда началась война, ему было 14 лет, только поэтому он и выжил. Единственный! Моя бабушка с другой стороны его ровесница. К тому моменту, когда родилась я, война давно кончилась. Но бабушку все равно трясло, когда дети хлеб на стол крошили. От голода никто не умер, повезло. Но голодали очень сильно. И не потому, что кого-то специально "морили голодом", чтобы из-под палки против фашистов погнать. А потому, что вокруг шли военные действия. И еду, кстати, живые настоящие фашисты отбирали и дома жгли, в том числе и бабушкин. И гнать против них не особенно требовались, если хлеб отобрать-то и дом сжечь...

Поэтому лично я не воспринимаю в одном флаконе понятия "антивоенный роман" и "абсурд" или "гротеск", или "пародокс". Когда я такое читаю, мне кажется, что люди просто горя не видали. Поэтому и смотрят, как бы поинтереснее подать мысль, избежав отношения вроде:

Скрытый текст - Из предисловия к книге Воннегута:

— Книга антивоенная?
— Да, — сказал я, — похоже на то.
— А знаете, что я говорю людям, когда слышу, что они пишут антивоенные книжки?
— Не знаю. Что же вы им говорите, Гаррисон Стар?
— Я им говорю: а почему бы вам вместо этого не написать антиледниковую книжку?
Конечно, он хотел сказать, что войны всегда будут и что остановить их так же легко, как остановить ледники. Я тоже так думаю.

Разница не в привычке. Хеллер пишет: "Йоссариан посещал общеобразовательные занятия в надежде выяснить, отчего совершенно незнакомые ему люди только тем и занимаются, что норовят его убить." Моя бабушка всю жизнь ненавидела фашистов. И "фашист" и "немец" были для синонимами. И это были не какие-то умозрительные люди где-то, куда надо лететь на самолете с бомбами из палатки со всеми удобствами:

Скрытый текст - Цитата из Хеллера:

Благодаря Орру, его соседу по палатке, их жилище было самым роскошным в эскадрилье. Всякий раз, как Йоссариан возвращался после отдыха в госпитале или отпуска в Риме, он обнаруживал новые роскошества — камин, водопровод, бетонный пол, — появившиеся стараниями Орра, пока его не было. Место для палатки выбрал в свое время Йоссариан, а ставили они ее вместе — Орр, улыбчивый рыжий гномик с «крылышками» пилота и кудрявой густой шевелюрой, разделенной на прямой пробор, был главным распорядителем, а высокий, массивный, здоровенный и проворный Йоссариан покорно выполнял его распоряжения. Жили они вдвоем, хотя палатка вместила бы и шестерых.

Для нее фашисты были совершенно конкретными людьми.

[Flüggåәnkб€čhiœßølįên]

Сообщение от Иллария

Поэтому лично я не воспринимаю в одном флаконе понятия "антивоенный роман" и "абсурд" или "гротеск", или "пародокс". Когда я такое читаю, мне кажется, что люди просто горя не видали.

К теме - книга возможно слегка автобиографична - Хеллер был бомбардиром ВВС США и воевал с 1942 года где бы вы думали... в Италии и летал.. не может быть - на том самом бомбардировщике B-25 что и Йоссарин. Так что пороху автор нюхал, но американцы действительно воспринимают войну несколько иначе чем мы. Но зато и мы не воевали с Японией чтобы аж так - в клочья.

по поводу Воннегута, на Лукморе привели такую цитату про Хеллера из его интервью:

Джо написал всего 7 романов, а заработал на них как я за свои 27. И где, спрашивается, справедливость?

[Al Bundy]

Так как меня за все годы празднования 9 мая стало слегка мутить от российского восприятия войны, западное (где война, по сути, адвенча с путешествием в чужие неизведанные земли) кажется интереснее. У американцев во всех их войнах, кроме гражданской и независимости, прорва места для сюрреализма. У нас, в лучшем случае, для героизма.

А Воннегута вы не зря поминаете, да, они весьма похожи с Хеллером. Но Курт, конечно, другой уровень.

[Иллария]

Вы даже не представляете, до какой степени не зря я поминаю Воннегута:)

Кто-нибудь ассоциативную цепочку проследит?

А по поводу адвентюры, вот вам подходящая цитата:

Скрытый текст - Все тот же Воннегут:

— Я вам отвела место, где вы сможете поговорить, там вам никто не помешает, — сказала она.
— Отлично, — сказал я и представил себе два глубоких кожаных кресла у камина в кабинете с деревянными панелями, где два старых солдата смогут выпить и поговорить. Но она привела нас на кухню. Она поставила два жестких деревянных стула у кухонного стола с белой фаянсовой крышкой. Свет двухсотсвечовой лампы над головой, отражаясь в этой крышке, дико резал глаза. Мэри приготовила нам операционную. Она поставила на стол один-единственный стакан для меня. Она объяснила, что ее муж после войны не переносит спиртных напитков.
Мы сели за стол. О’Хэйр был смущен, но объяснять мне, в чем дело, он не стал. Я не мог себе представить, чем я мог так рассердить Мэри. Я был человек семейный. Женат был только раз. И алкоголиком не был. И ничего плохого ее мужу во время войны не сказал.
Она налила себе кока-колы и с грохотом высыпала лед из морозилки над раковиной нержавеющей стали. Потом она ушла в другую половину дома. Но и там она не сидела спокойно. Она металась по всему дому, хлопала дверьми, даже двигала мебель, чтобы на чем-то сорвать злость.
Я спросил О’Хэйра, что я такого сделал или сказал, чем я ее обидел.
— Ничего, ничего, — сказал он. — Не беспокойся. — Ты тут ни при чем.
Это было очень мило с его стороны. Но он врал. Я тут был очень при чем.
Мы попытались не обращать внимания на Мэри и вспомнить войну. Я отпил немножко из бутылки, которую принес. И мы посмеивались, улыбались, как будто нам что-то припомнилось, но ни он, ни я ничего стоящего вспомнить не могли. О’Хэйр вдруг вспомнил одного малого, который напал на винный склад в Дрездене до бомбежки и нам пришлось отвозить его домой на тачке. Из этого книжку не сделаешь. Я вспомнил двух русских солдат. Они везли полную телегу будильников. Они были веселы и довольны. Они курили огромные самокрутки, свернутые из газеты.
Вот примерно все, что мы вспомнили, а Мэри все еще шумела. Потом она пришла на кухню налить себе кока-колы. Она выхватила еще одну морозилку из холодильника и грохнула лед в раковину, хотя льда было предостаточно.
Потом повернулась ко мне, — чтобы я видел, как она сердится и что сердится она на меня. Очевидно, она все время разговаривала сама с собой, и фраза, которую она сказала, прозвучала как отрывок длинного разговора.
— Да вы же были тогда совсем детьми! — сказала она.
— Что? — переспросил я.
— Вы были на войне просто детьми, как наши ребята наверху.
Я кивнул головой — ее правда. Мы были на войне девами неразумными, едва расставшимися с детством.
— Но вы же так не напишите, верно? — сказала она. Это был не вопрос — это было обвинение.
— Я… я сам не знаю, — сказал я.
— Зато я знаю — сказала она. — Вы притворитесь, что вы были вовсе не детьми, а настоящими мужчинами, и вас в кино будут играть всякие Фрэнки Синатры и Джоны Уэйны или еще какие-нибудь знаменитости, скверные старики, которые обожают войну. И война будет показана красиво, и пойдут войны одна за другой. А драться будут дети, вон как те наши дети наверху.
И тут я все понял. Вот отчего она так рассердилась.
Она не хотела, чтобы на войне убивали ее детей, чьих угодно детей. И она думала, что книжки и кино тоже подстрекают к войнам.
И тут я поднял правую руку и дал ей торжественное обещание.
— Мэри, — сказал я, — боюсь, что эту свою книгу я никогда не кончу. Я уже написал тысяч пять страниц и все выбросил. Но если я когда-нибудь эту книгу кончу, то даю вам честное слово, что никакой роли ни для Фрэнка Синатры, ни для Джона Уэйна в ней не будет.

[Fictehappy]

Сумасшедший роман про сумасшедших людей, которые, тем не менее не могут быть отправлены по причине своего сумасшествия с войны домой. Да-да, та самая Поправка-22.
Роман начинался мною трижды и лишь третий раз смог дочитать до конца.
Текст романа подобен паутине, в которую ничего не подозревающий читатель потихоньку влипает.
Война показана не как воинский или трудовой подвиг, а как очень странная работа призванных исполнять трудопую повинность. Молодые парни должны отлетать свои 40-45-50-55-60-65-70 боевых вылетов и вернуться домой, за океан. Или... или попасть на Соломоновы острова, где идёт та ещё мясорубка с японцами.
Кроме Милоу Миндербиндера. Остановлюсь на нём, ибо этот колоритный персонаж очень чётко иллюстрирует присказку что "кому война, а кому мать родна". Поначалу представленный нам автором как начальник офицерской столовой по ходу действия он оказывается руководителем подпольной да какой уж подпольной, вполне себе легальной торговой империи "М. и М."

Скрытый текст - немного штрихов к портрету:

Йоссариан медленно повернулся к Милоу и уставился на него недоверчивым, испытующим взглядом. Он увидел простое, дышащее искренностью лицо человека, не способного на хитрость и коварство, честное открытое лицо с большими глазами, косящими в разные стороны, рыжеватую шевелюру, черные брови и рыже-каштановые усы. У Милоу был длинный тонкий нос с принюхивающимися влажными ноздрями, причем казалось, что нос его всегда повернут не в ту сторону, куда смотрит его хозяин. Это было лицо человека с цельной душой, для которого сознательно изменить своим моральным принципам – гранитному фундаменту всех добродетелей – так же невозможно, как превратиться в гнусную жабу. Один из этих моральных принципов заключался в том, что в торговой сделке не грешно запрашивать максимальную цену.

«М. и М.» в этой надписи означало «Милоу и Миндербиндер», а союз «и», как откровенно признался Милоу, был вставлен, чтобы не создавалось впечатления, будто синдикатом управляет один человек.

Двенадцать ампул с морфием были украдены из санитарной сумки, вместо них красовалась аккуратная записочка, гласившая: «Что хорошо для фирмы „М, и М.“, то хорошо для родины. Милоу Миндербиндер».

К тому времени на боевом счету Милоу было уже немало боевых подвигов. Пренебрегая опасностью и игнорируя критику, он по сходной цене продавал Германии нефть и шарикоподшипники. Это приносило хороший доход и помогало поддерживать равновесие двух противоборствующих сторон. Под огнем противника он держался мужественно и благородно. С рвением, явно выходящим за рамки его скромных обязанностей, он взвинтил цены за обеды в офицерской столовой до такой степени, что офицерам и рядовым пришлось отдавать ему все свое жалованье, чтобы хоть как-то прокормиться. Собственно говоря, никто их не неволил, при желании они могли умереть с голоду – Милоу терпеть не мог насилия над личностью и на всех перекрестках твердил о праве индивидуума свободно распоряжаться своей судьбой. Когда его атака на офицерские карманы встречала сопротивление, он, не щадя ни живота своего, ни репутации, продолжал давить с помощью закона спроса и предложения. Стоило кому-нибудь сказать ему «нет», я Милоу нехотя отступал, но даже в обороне он мужественно защищал историческое право свободного человека платить за спасение от голодной смерти такую цену, какую с него запрашивают.

Этот человек очень чётко иллюстрирует что всё продаётся и всё покупается. Начиная от фиников, заканчивая бомбардировкой собственного авиаполка.
Лично для меня Миндербриндер стал олицетворением того капитала, что стоит за спиной практически любой крупной войны. Стоит и пересчитывая барыши приговаривает, что деньги не пахнут. Возможно, я упрощаю образ и вполне возможно, что в мирой жизни Милоу стал бы гением транспортной логистики и миллионером. Но во время войны... как-то это очень по американски.
И это только один из вереницы сумасшедших персонажей Хеллера.
Поправка-22, что вынесена в заглавие романа страшна не только своей неумолимостью, но и тем, что: «Уловка двадцать два» вообще не существовала в природе. Он-то в этом не сомневался, но что толку? Беда была в том, что, по всеобщему мнению, этот закон существовал. А ведь «уловку двадцать два» нельзя было ни потрогать, ни прочесть, и, стало быть, ее нельзя было осмеять, опровергнуть, осудить, раскритиковать, атаковать, подправить, ненавидеть, обругать, оплевать, разорвать в клочья, растоптать или просто сжечь.

[Иллария]

Хеллера я в итоге прочитала с подачи Воннегута. У Курта Воннегута есть очень симпатичная мне привычка писать предисловия к собственным книгам. Обычно я читаю их после романа. При чтении Slaughterhouse-Five, or The Children's Crusade ("Бойня номер пять, или крестовый поход детей") мое внимание зацепила

Скрытый текст - песенка:

Зовусь я Ион Йонсен,
Мой дом — штат Висконсин,
В лесу я работаю тут.
Кого ни встречаю,
Я всем отвечаю,
Кто спросит:
«А как вас зовут?»
Зовусь я Ион Йонсен,
Мой дом — штат Висконсин…

Поначалу я вообще не поняла, зачем она в там. Тем более что в предисловии отсылка повторялась несколько раз: "А теперь все они выросли, а я стал старым пердуном с привычными воспоминаниями, привычными сигаретами. Зовусь я Ион Йонсен, мой дом — штат Висконсин. В лесу я работаю тут." Или "Увы, проходят быстротечные годы. Зовусь я Ион Йонсен… Какой-то ученый доцент…" В общем, в итоге у меня засаднило память, и из нее всплыл Йосариан.

"Бойня номер пять" - книга о бомбежке Дрездена и путешествиях во времени.

Скрытый текст - В Википедии написано:

Бомбардировка Дрездена - серия бомбардировок немецкого города Дрезден, осуществлённых Королевскими военно-воздушными силами Великобритании и Военно-воздушными силами США 13—15 февраля 1945 года во время Второй мировой войны.

Воннегут приводит в своей книге цитату из исторической книги, описывающей события тех дней

Скрытый текст - Среди прочих высказываний маршала военно-воздушных сил Сондби было следующее::

Санкционировавшие этот налет действовали не по злобе, не из жестокости, хотя вполне вероятно, что они были слишком далеки от суровой реальности военных действий, чтобы полностью уяснить себе чудовищную разрушительную силу воздушных бомбардировок весны 1945 года. Защитники ядерного разоружения, очевидно, полагают, что, достигни они своей цели, война станет пристойной и терпимой. Хорошо бы им прочесть эту книгу и подумать о судьбе Дрездена, где при воздушном налете с дозволенным оружием погибло сто тридцать пять тысяч человек. В ночь на 9 марта 1945 года при налете на Токио тяжелых американских бомбардировщиков, сбросивших зажигательные и фугасные бомбы, погибло 83 793 человека. Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, убила 71 379 человек.

И вот тут у меня начала выстраиваться параллель.

Джозеф Хеллер родился 7 мая 1923 года. В 1942 году (в возрасте 19 лет) вступил в ряды американских ВВС. Через два года он был отправлен в Италию, где выполнил 60 боевых вылетов на бомбардировщике B-25 в качестве бомбардира. Позже Хеллер писал, что война ему «…поначалу показалась веселой… Возникло чувство, что есть в ней что-то очень славное».

Курт Воннегут родился 11 ноября 1922 года. После бомбардировок порта Перл-Харбор (7 декабря 1941 года, повод для вступления США в войну) добровольно вступил в ряды вооружённых сил США и участвовал во Второй мировой войне. В 1944 году, будучи рядовым 423-го пехотного полка 106-й пехотной дивизии, попал в плен во время Арденнской контрнаступательной операции немецких войск. 13—14 февраля 1945 года, находясь в плену, стал свидетелем бомбардировки Дрездена авиацией союзнических войск. Курт Воннегут оказался в числе семи американских военнопленных, выживших в тот день в Дрездене. О том, что происходило тогда в Дрездене, он написал:

Скрытый текст - Из предисловия к роману "Мать Тьма":

Но в ночь на 13 февраля 1945 года, примерно двадцать один год тому назад, на Дрезден посыпались фугасные бомбы с английских и американских самолетов. Их сбрасывали не на какие-то определенные цели. Расчет состоял в том, что они создадут много очагов пожара и загонят пожарных под землю.
А затем на пожарища посыпались сотни мелких зажигательных бомб, как зерна на свежевспаханную землю. Эти бомбы удерживали пожарников в укрытиях, и все маленькие очаги пожара разрастались, соединялись, превращались в апокалиптический огонь. Р-р-раз – и огненная буря! Это была, кстати, величайшая бойня в истории Европы. Ну и что?
Нам не пришлось увидеть это море огня. Мы сидели в холодильнике под скотобойней вместе с нашими шестью охранниками и бесконечными рядами разделанных коровьих, свиных, лошадиных и бараньих туш. Мы слышали, как наверху падали бомбы. Временами кое-где сыпалась штукатурка. Если бы мы высунулись наверх посмотреть, мы бы сами превратились в результат огненного шторма: в обугленные головешки длиной в два-три фута – смехотворно маленьких человечков или, если хотите, в больших неуклюжих жареных кузнечиков.
Фабрика солодового сиропа исчезла. Все исчезло, остались только подвалы, где, словно пряничные человечки, испеклись 135000 Гензель и Гретель. Нас отправили в убежища откапывать тела сгоревших и выносить их наверх. И я увидел много разных типов германцев в том виде, в каком их застала смерть, обычно с пожитками на коленях. Родственники иногда наблюдали, как мы копаем. На них тоже было интересно смотреть.
Вот и все о нацистах и обо мне.

В 1961 году Хеллер написал "Поправку-22".
В 1969 году Воннегут написал "Бойню номер пять".

Скрытый текст - Хеллер пишет о Йосариане:

Йоссариан опирался на неоспоримые доводы, поскольку совершенно незнакомые ему люди обстреливали его из зениток, стараясь прикончить, когда он сбрасывал на них бомбы, и в этом не было ничего веселого. Да и все остальное было не веселей. Ну можно ли веселиться, если живешь, будто бродяга, на диком острове, прижатый нагло раскорячившимися горами к безмятежно голубому морю, которое, однако, проглотит тебя при случае, так что ты и глазом не успеешь моргнуть, а потом выплюнет через пару дней на берег — распухшего, лилового, осклизлого и свободного от житейских невзгод, со струйкой воды из каждой холодной ноздри?

Скрытый текст - И о том, как он летает на бомбардировщике:

А Йоссариана убрали из ведущих бомбардиров, потому что ему с некоторых пор стало наплевать, накрыта цель или нет. Он решил выжить или по крайней мере бороться за свою жизнь до последнего вздоха, и его единственной целью, когда он поднимался в воздух, было вернуться на землю живым.
Люди любили выходить за ним к цели, поскольку он маневрировал как никто другой — то нырял, то резко набирал высоту, бросался вправо, уходил влево, пикировал чуть ли не до самой земли, а потом свечой карабкался в небо, так что пилоты ведомых самолетов едва успевали повторять его маневры и у них не оставалось времени для страха, а он обрывал горизонтальный полет, как только бомбы уходили вниз, и тогда уж закладывал такие виражи, выделывал такие немыслимые фортели, уходя из зоны заградительного огня, что его шестерка рассыпалась в небе, наподобие стайки ошалевших грачей, и любой самолет, окажись тут истребители, стал бы для них беззащитной добычей, но это не имело ни малейшего значения, поскольку истребители у немцев перевелись, и Йоссариан намеренно рассыпал строй, чтобы не угодить, чего доброго, под обломки, если кого-нибудь собьют зенитчики. И только вырвавшись из зоны огня, выдравшись из безумного штурма и натиска, он сдвигал со лба над взмокшими волосами тяжелую каску и прекращал орать бешеные команды Маквоту за штурвалом, который не находил ничего остроумней, чем спросить в такую блаженную минуту, накрыли их бомбы цель или нет.

Воннегут пишет о том,

Скрытый текст - что тем временем происходит на земле:

Он был внизу, в холодном подвале, в ту ночь, когда разбомбили Дрезден. Наверху слышались звуки, похожие на топот великанов. Это взрывались многотонные бомбы. Великаны топали и топали. Подвал был надежным убежищем. Только изредка с потолка осыпалась известка. Внизу не было никого, кроме американцев, четырех человек из охраны и нескольких туш. Остальные четыре охранника, еще до налета, разошлись по домам, в семейный уют. Сейчас их убивали вместе с их семьями.
Такие дела.
Девочки, те, кого Билли видел голенькими, тоже все были убиты в менее глубоком убежище, в другом конце боен.
Такие дела.
Один из охранников то и дело поднимался по лестнице — посмотреть, что там делалось снаружи, потом спускался и перешептывался с другими охранниками. Наверху бушевал огненный ураган. Дрезден превратился в сплошное пожарище. Пламя пожирало все живое и вообще все, что могло гореть.
До полудня следующего дня выходить из убежища было опасно. Когда американцы и их охрана вышли наружу, небо было сплошь закрыто черным дымом. Сердитое солнце казалось шляпкой гвоздя. Дрезден был похож на Луну — одни минералы. Камни раскалились. Вокруг была смерть.
Такие дела.
/.../
— Дрезден был разрушен в ночь на тринадцатое февраля 1945 года, — начал свой рассказ Билли Пилигрим. — На следующий день мы вышли из нашего убежища. — Он рассказал Монтане про четырех охранников и как они, обалдевшие, расстроенные, стали похожи на квартет музыкантов. Он рассказал ей о разрушении боен, где были снесены все ограды, сорваны крыши, выбиты окна, он рассказал ей, как везде валялось что-то, похожее на короткие бревна. Это были люди, попавшие в огненный ураган. Такие дела.
Билли рассказал ей, что случилось со зданиями, которые возвышались, словно утесы, вокруг боен. Они рухнули. Все деревянные части сгорели, и камни обрушились, сшиблись и наконец застыли живописной грядой.
— Совсем как на Луне, — сказал Билли Пилигрим.
Охрана велела американцам построиться по четыре, что они и выполнили. Их повели к хлеву для свиней, где они жили. Стены хлева были еще целы, но крышу сорвало, стекла выбило, и ничего, кроме пепла и кусков расплавленного стекла, внутри не осталось. Все поняли, что ни пищи, ни воды там не было и что тем, кто выжил, если они хотят выжить и дальше, надо пробираться через гряду за грядой по лунной поверхности.
Так они и сделали.
Гряды и груды только издали казались ровными. Те, кому пришлось их преодолевать, увидали, что они коварны и колючи. Горячие на ощупь, часто неустойчивые, эти груды стремились рассыпаться и лечь плотнее и ниже, стоило только тронуть какой-нибудь опорный камень. Экспедиция пробиралась по лунной поверхности молча. О чем тут было говорить? Ясно было только одно: предполагалось, что все население города, без всякого исключения, должно быть уничтожено, и каждый, кто осмелился остаться в живых, портил дело. Людям оставаться на Луне не полагалось.
И американские истребители вынырнули из дыма посмотреть — не движется ли что-нибудь внизу. Они увидали Билли и его спутников. Самолет полил их из пулемета, но пули пролетели мимо. Тут самолеты увидели, что по берегу реки тоже движутся какие-то люди. Они и их полили из пулеметов. В некоторых они попали. Такие дела.
Все это было задумано, чтобы скорее кончилась война.

Скрытый текст - и после того, как бомбардировщики приземлились:

Он вернулся в 1945 год, в третий день после разрушения Дрездена. Билли вместе со всеми остальными вели к развалинам под караулом. И я был там. И О’Хэйр там был. Двое суток мы провели в сарае на постоялом дворе у слепого хозяина. Там нас нашло начальство. Нам дали задание. Велено было собрать вилы, лопаты, ломы и тачки у соседей. С этим нехитрым оборудованием мы должны были отправиться в определенное место, в развалины, и там приступить к работе.
На главных магистралях, ведущих в город, стояли заграждения. Немецкому населению запрещалось идти дальше. Им не разрешалось производить раскопки на Луне.
А военнопленных из многих стран собрали в то утро в определенном месте, в Дрездене. Было решено отсюда начать раскопки. И раскопки начались.
Билли оказался в паре с другим копачом — маори, взятым в плен при Тобруке. Маори был шоколадного цвета. На лбу и щеках у него были вытатуированы спиральные узоры. Билли и маори раскапывали бездушный и косный щебень Луны. Все осыпалось, то и дело происходили мелкие обвалы.
Копали сразу во многих местах. Никто не знал, что там окажется. Часто они ни до чего не докапывались — упирались в мостовую или в огромные глыбы, которые нельзя было сдвинуть. Никакой техники не было. Даже лошади, мулы или быки не могли пройти по лунной поверхности.
Потом Билли с маори и с теми, кто помогал им копать яму, наткнулись на дощатый настил, подпертый камнями, вклинившимися друг в друга так, что образовался купол. Они сделали дырку в настиле. Под ним было темно и пусто.
Немецкий солдат с фонарем спустился в темноту и долго не выходил. Когда он наконец вернулся, он сказал старшему, стоявшему у края ямы, что там, внизу, десятки трупов. Они сидели на скамьях. Повреждений видно не было.
Такие дела.
Старший сказал, что надо расширить проход в настиле и спустить вниз лестницу, чтобы можно было вынести тела. Так была заложена первая шахта по добыче трупов в Дрездене.
Постепенно такие шахты стали насчитываться сотнями. Сначала трупы не пахли, и шахты походили на музеи восковых фигур. Но потом трупы стали загнивать, расползаться, и вонь походила на запах роз и горчичного газа..
Такие дела.
Маори, с которым работал Билли, надорвался и умер. После того, как он по приказу спустился работать в этот смрад, его так выворачивало, что он надорвал себе кишки.
Такие дела.
Пришлось ввести новую технику. Трупы больше не стали подымать на поверхность, солдаты сжигали их огнеметами на месте. Стоя над убежищами, солдаты просто пускали туда струю огня.
Где-то поблизости бедного старого учителя Эдгара Дарби поймали с чайником, который он вынес из катакомб. Его арестовали за мародерство. Его судили и расстреляли.
Такие дела.
А где-то была весна. Добыча трупов прекратилась. Солдаты ушли на русский фронт. В окрестностях женщины и дети рыли окопы. Билли и всех его дружков держали взаперти в сарае, на окраине. Однажды утром они проснулись и увидели, что двери не заперты. Вторая мировая война в Европе окончилась.

Знаете, я не воспринимаю книгу Хеллера отдельно от книги Воннегута. Вообще.

[Vasex]

Я не уверен, но с Воннегутом тут вроде много дословных похожестей. Например, умирающая кричащая лошадь, как в Бойне номер 5 или колыбели для кошки. Точно не помню.

Если где-то обо всех этих похожестях есть инфа в инете, типа статьи с примерами... подскажите, кто знает.

[Иллария]

Сообщение от Vasex

Я не уверен, но с Воннегутом тут вроде много дословных похожестей.

Васекс, не вполне поняла суть вопроса. Вы о "самоповторах" Воннегута? Или о перекличках с Хеллером? Перефразируете?

Сообщение от Al Bundy

Так как меня за все годы празднования 9 мая стало слегка мутить от российского восприятия войны, западное (где война, по сути, адвенча с путешествием в чужие неизведанные земли) кажется интереснее. У американцев во всех их войнах, кроме гражданской и независимости, прорва места для сюрреализма. У нас, в лучшем случае, для героизма.

Еще одна цитата в тему. В 1933 году в нацистской Германии жгли книги. Под речевку: "Нет — писакам, предающим героев мировой войны. Да здравствует воспитание молодёжи в духе подлинного историзма!"

Горел в тех кострах, главным образом, роман Эриха Марии Ремарка о первой мировой войне "На западном фронте без перемен". В 1971 году, уже посмертно был опубликован его роман "Тени в раю", где действовал один из героев "Триумфальной арки" (действие развивается во второй половине 30-ых годов, заканчивается - началом второй мировой), доктор Равик. В незаконченной авторской редакции, которую издательство переработало (я не знаю, насколько сильно, "нетронутого" Ремарка потом тоже опубликовали, но я уже не читала) это называлось Das gelobte Land - "Земля обетованная". Что раем, что землей обетованной представлялось там именно США, приютившее беженцев со всех концов Европы, пытающихся сбежать от ужасов войны. Рай - потому что война не затронула, потому что вокруг люди, которые видят в ней "абстракцию"... Если не ту самую "адвенчу" из поста Al Bundy. Почему "тени", думаю, не надо объяснять. Потому что в рай вошли люди с душами, выжженными войной, тюрьмами, концлагерями, и непрерывным бегством...

Еще один ракурс для взгляда на Хеллера, на самом деле.

[Fictehappy]

Сообщение от Иллария

Поэтому лично я не воспринимаю в одном флаконе понятия "антивоенный роман" и "абсурд" или "гротеск", или "пародокс". Когда я такое читаю, мне кажется, что люди просто горя не видали.

Практически всё время, что я читал Хеллера, я не мог отойти от ощущения что эти люди не знают зачем они воюют. Просто не знают. Что их действительно взяли и отправили выполнять не самую приятную трудовую повинность.

[Иллария]

Сообщение от Fictehappy

Практически всё время, что я читал Хеллера, я не мог отойти от ощущения что эти люди не знают зачем они воюют. Просто не знают. Что их действительно взяли и отправили выполнять не самую приятную трудовую повинность.

У Хеллера персонаж, скорее, доброволец, который пошел на войну то ли из патриотических соображений, то ли в романтической жажде славы с "адвенчами". А оказалось, там реально убивают. Кстати, в тех самых "итальянских полках", где служил и сам Хеллер, было около 12 тысяч добровольцев в лице "американских японцев". Формальным поводом для вступления США в войну послужил разгром Перл-Харбора японцами.
У Воннегута персонаж, скорее, уже призывник. В 1940-ом в США был объявлен первый за долгое мирное время призыв, что-то около миллиона двухсот тысяч именно призывали.
У Ремарка в "Тенях" - "беженцы". Люди, которые пытаются выжить, убежав от войны.

[Fictehappy]

Иллария, Историю я помню.)
Но, сдаётся мне что все они призывники. Если уж жуликоватого доктора Дейника призвали в действующую армию, то почему же остальные должны были попасть туда добровольцами?
"Тени в раю", признаться не читал.
Со своей стороны введу ещё один роман-параллель - это "Молодые львы" Ирвина Шоу, насколько я помню (ибо читал в далёком 2002м) там все основные действующие лица со стороны Америки призывники, и служба у них далеко не сахар.

[Иллария]

Сообщение от Fictehappy

Иллария, Историю я помню.)

Уважаю! Поскольку сама - все время путаюсь, приходится "цифровые" справки собирать в качестве "личных костылей":) У меня реальные проблемы с цифрами, про собственный ДР напоминать надо, если спрашивают, сколько мне лет и надо точно ответить, а не последний юбилей назвать - приходится высчитывать мучительным усилием:) И я ничуть не преувеличиваю. Дети ужасно обижаются, когда я путаю, в какой они класс ходят...

Сообщение от Fictehappy

Со своей стороны введу ещё один роман-параллель - это "Молодые львы" Ирвина Шоу, насколько я помню (ибо читал в далёком 2002м) там все основные действующие лица со стороны Америки призывники, и служба у них далеко не сахар.

А поцеловать? В смысле, обосновать:) Шоу я люблю полным собранием сочинений, хотя, конечно, там можно синусоиду при желании рисовать, выбирая разброс по практически всем из возможных признаков. В чем отличие-сходство "Молодых львов" от книг Хеллера и Воннегута, если оставить в стороне тот факт, что все они о войне?:)

[Fictehappy]

Сообщение от Иллария

А поцеловать? В смысле, обосновать:)

Это всё моё субъективное восприятие литературы.:)
Если указывать в чём их сходство... то скорее, на мой взгляд, там не сходство, а различие.
У Шоу всё более-менее понятно, Германия, - империя зла, но показана она с точки зрения (ЕМНИМС) австрияка, бывшего горнолыжного инструктора, американские солдаты - еврей и актёр, каждый со своей судьбой, и каждый знает за что он воюет.

Кстати, из фантасмагории, мы же практически не упомянули о двух мертвецах: первый это "мертвец из палатки Йоссариана", тот несчастный лейтенант, из молодого пополнения, погибший в первом же вылете. Чью гибель решили не афишировать, а закопать под бумагами. И второй доктор Дейник, тот самый, что погибнув де-юре принёс своей супруге немалую прибыль.
P.S. Навещу родительский дом, обязательно возьму по "кирпичику" Воннегута и Шоу. Хочется перечитать их именно в бумаге, освежить в памяти и взглянуть на всё это по новому.

[Иллария]

Сообщение от Fictehappy

P.S. Навещу родительский дом, обязательно возьму по "кирпичику" Воннегута и Шоу. Хочется перечитать их именно в бумаге, освежить в памяти и взглянуть на всё это по новому.

Я сейчас "Мать Тьму" перечитываю, но, наверное, отложу на время в пользу чего-то легкого, развлекательного, вызывающего в мозгах приятный белый шум. Что-то под весенний авитаминоз плохо действует на настроение. (Некстати, Говард У. Кэмпбелл-младший дается в "Бойне" глазами Билли Пилигрима. Там довольно больший эпизод "пропаганды".)

Ни у Ремарка, ни у Шоу - нет ни грамма абсурда. Гротеск - тоже не используется как прием. В данном случае имеется в виду тот план, который подразумевает "отклонение от нормы, условность, преувеличение, намеренную карикатуру" и прочее, позволяющее использовать его в сатирических целях.

[Al Bundy]

Признавайтесь, кто-то из наших статью на вики поправил, метко заметив неточность перевода Йоссариан, который Иосарян? -) Весьма вероятно, да, во всяком случае ударение в его имени (фамилии) сделано по тому же ошибочному принципу, по которому ударения далеются американцами во всех армянских фамилиях.

[Al Bundy]

Хеллер
Кэч 22

1944 год, на острове в Средиземном море расквартирован полк военно-воздушных сил США. Силы совершают боевые вылеты и бомбят не всегда вражеские объекты, стараясь уйти от зенитного огня и уложиться в узор бомбометания, который генерал Пеккем придумает чуть позже. Самым безопасным считается экипаж с местным армянином Иоссаряном (он представляется ассирийцем), потому что Иоссарян больше прочих боится умереть. Пока он боится, местный фантастический делец Милоу основывает торговый синдикат, функционирующий по любопытной, но непонятной товарообменной схеме. Из палатки Иоссаряна не могут выселить мертвеца, потому что тот не успел умереть официально; здравствующему доктору выражают сочувствие по поводу гибели, а его жене выплачивают компенсации, так как доктор мертв по документам. Беспощадно перемешанное время действия идентифицируется не датами, а нормой боевых вылетов, которую командование постоянно увеличивает. Знаменитая уловка-22 заключается в том, что A невозможно без B, но наличие B противоречит A.

Показательно пацифистский роман Хеллера полон, прости господи, абсурда (что, впрочем, совсем не странно для бедного еврея), временами чертовски смешон, временами почти страшен, но похож на многостраничный пересказ одного и того же анекдота. Сначала анекдот кажется свежим, но успевает приесться уже к середине. «Уловка-22» несомненное литературное событие в послевоенном мире (этим, собственно, обусловлен нарочитый негатив ко всему, что связано с войной), и здесь талантливо переплетено множество характеров и временных отрезков, продуманы почти сюрреалистичные эпизоды (в частности, с голым человеком на дереве) и остроумные диалоги. Однако фразу «да понятно уже!» задолго до финала выкрикнет даже читатель-швейцарец.

Этот роман, пожалуй, слишком нравится людям с устойчивой идеей, чтобы быть действительно произведением, а не иллюстрацией антивоенного настроения. Это лучший анти-main-kampf, и его позиции в литературных рейтингах, превосходящие того же Воннегута, который хорош настолько, что не слишком нравится людям с идеей, и с которым роман Хеллера стилистически пересекается, обязаны во многом этому аспекту, нежели безотносительным художественным достоинствам. Не подумайте дурного, «Уловка-22» по-прежнему вкусное пирожное. Но, кажется, в основу рецепта добавили немного нереализованного египетского хлопка.

Скрытый текст - раз приняты цитаты, вот феминистская:

- Вот и прекрасно. Я с тобой потанцую, - сказала она, прежде чем Йоссариан успел раскрыть рот. - Но спать со мной я тебе не позволю.
- А кто тебя об этом просит? -- спросил Йоссариан.
- Ты не хочешь со мной спать? -- воскликнула она с изумлением.
- Я не хочу с тобой танцевать.

[Flüggåәnkб€čhiœßølįên]

Сообщение от Al Bundy

Признавайтесь, кто-то из наших статью на вики поправил, метко заметив неточность перевода Йоссариан, который Иосарян? -) Весьма вероятно, да, во всяком случае ударение в его имени (фамилии) сделано по тому же ошибочному принципу, по которому ударения далеются американцами во всех армянских фамилиях.

Не, я еще когда только выбирали книгу туда заходил, инфа задолго до нас была. И, кстати, там сказано, что именно со второй книги переводчик писал уже Йоссарян, и персонаж говорил про себя именно как про армянина, а не ассирийца. Может, Хеллер сам запутался?

Сообщение от Vasex

Я не уверен, но с Воннегутом тут вроде много дословных похожестей. Например, умирающая кричащая лошадь, как в Бойне номер 5 или колыбели для кошки. Точно не помню.

Если где-то обо всех этих похожестях есть инфа в инете, типа статьи с примерами... подскажите, кто знает.

ты б отзыв оставил что ли :)

[Al Bundy]

Сообщение от Мережук Роман

Не, я еще когда только выбирали книгу туда заходил, инфа задолго до нас была.

Хм, значит не заметил, мне почему-то показалось, что сначала там все ограничивалось лишь упоминанием продолжения Уловки и того, что Иосся в ней признается, мол, он армянин. И лишь потом появилось предположение об ошибке перевода его фамилии.

И, кстати, там сказано, что именно со второй книги переводчик писал уже Йоссарян, и персонаж говорил про себя именно как про армянина, а не ассирийца. Может, Хеллер сам запутался?

Я сравнивал написание/звучание с фамилией американского гражданина, Доктора Смерть Киворкяна (собственно, Kevorkian), про армянские корни которого американцам доподлинно известно. Видно, что окончание такое же, как и у Yossarian. Плюс и там, и там американцы ставят ударение на второй слог, а не как принято - на "я" -) Так что написание не нуждалось в изменениях, но, наверное, Хеллер мог запутаться в том, из какой страны происходят фамилии такого типа. Но мне все это нравится в качестве шутки, из ассирийца в армянина - прелесть. Актер, кстати, в экранизации отличный!