Форум «Мир фантастики» — фэнтези, фантастика, конкурсы рассказов

Вернуться   Форум «Мир фантастики» — фэнтези, фантастика, конкурсы рассказов > Общие темы > Творчество

Творчество Здесь вы можете выложить своё творчество: рассказы, стихи, рисунки; проводятся творческие конкурсы.
Подразделы: Конкурсы Художникам Архив

Ответ
 
Опции темы
  #1  
Старый 14.09.2012, 13:17
Аватар для Sera
Принцесса Мира Фантастики
 
Регистрация: 30.01.2010
Сообщений: 2,236
Репутация: 2580 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Sera
Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику?

Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.

Авторам.

1. Текст произведения необходимо скрывать тэгом спойлер
[spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.
5. Крупные произведения рекомендуется вкладывать небольшими кусками раз в день-два.
Скрытый текст - О трудном выборе критика:
Вариантов, собственно, у критика несколько:
1. Написать: "в топку".
Плюсы: Минимальные затраты, как в плане времени, так и в плане эмоций.
Минусы: Вы не поверите. Вы скажете: "Дурак", - и останетесь при своём, потому что людям свойственно не доверять незнакомцам на слово.
Вердикт: Этот вариант отметаем.
2. Начать разбирать подробно, построчно, тыкая пальцем в каждую нелепость и ошибку.
Плюсы: В итоге всё равно будет "в топку", но, всё-таки, вывод будет подтверждён множеством примеров.
Минусы: Вы всё равно захотите сказать "Дурак", и если даже так не скажете, то подумаете наверняка, а критик, который потерял уйму времени, увидев, как автор огрызается и пытается обелить своё произведение всеми силами, понимает, что время потрачено зря и благодарности ждать не надо. Почему? Да потому что вы ни за что не поверите в то, что ваше произведение не стоит того, чтобы его читали. Честное слово, чем лучше люди пишут, тем предвзятее они относятся к своим текстам, но обычно те, кто через слово допускают грамматические ошибки и вообще не задумываются над качеством написанного, уверены, что и так сойдёт. Хотя, конечно, не спорят с тем, что немного подправить не мешает.
Вердикт: Пока человек сам не поймёт, что он пишет плохо, никто его в этом не убедит, потому этот вариант тоже не приемлем.
3. Начать искать в тексте то, что можно похвалить, параллельно чуть-чуть - очень мягко и деликатно - пожурить.
Плюсы: Автор доволен. Его хвалят. К "журению" относится снисходительно, поскольку тон критика не категричный, а, скорее, просительный.
Минусы: Автор понимает, что он - уже готовый писатель, Боже мой! Первое же выложенное произведение - и такой успех! Он, вместо того, чтобы выучить русский язык на уровне школьной программы и обратиться к учебникам писательского мастерства, продолжает строчить унылые опусы в невероятном количестве, тратя своё время, которое можно было бы пустить на что-то полезное. Когда, наконец, придёт понимание, будет поздно: время упущено, прогресса никакого, а тексты-то были - отстой, что ж никто не сказал сразу? Ах, лицемеры...
(С) Винкельрид



Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).


Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)

Напоминаю, что флуд запрещен правилами. Сказать свое "спасибо" критикам можно через репутацию. Так же настоятельно не рекомендуется ввязываться в споры.
И помните, что тут все на равных - никто не обязан вас критиковать и оценивать. Попробуйте для начала сами сделать то же.
Aster


__________________
Я согласна бежать по ступенькам, как спринтер в аду -
До последней площадки, последней точки в рассказе,
Сигарета на старте... У финиша ждут. Я иду
Поперёк ступенек в безумном немом экстазе.
Ответить с цитированием
  #1081  
Старый 15.01.2018, 18:27
Аватар для Руслан Рустамович
Добро - вещь относительная.
 
Регистрация: 17.11.2009
Сообщений: 12,856
Репутация: 1060 [+/-]
Анита Кения, спойлер ставится мигающей кнопочкой "Sp", левее красного значка ютуба.
__________________
Ответить с цитированием
  #1082  
Старый 15.01.2018, 19:02
Аватар для Vasex
я модератор, а нигвен нет!
 
Регистрация: 20.02.2007
Сообщений: 10,587
Репутация: 1648 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Vasex
Анита Кения, кнопка спойлера вместе с другими кнопками отмечена на этой небрежной, но вроде понятной схеме.
В первом посте этой темы (вверху любой страницы темы закреплено сообщение) объясняется, как делать спойлер.
Если другими словами... Вы можете сначала выделить весь текст и нажать Sp (тогда он весь окажется после введения заголовка под спойлером), либо сначала нажимаете на Sp, нужно внести в появившемся окошке заголовок вашего скрытого текста (например, "скрытый текст" или "развернуть" или "подробнее" или "глава 1", что хотите - напишите), а потом уже вводите нужный вам текст между квадратными скобками появившегося кода спойлера.
В крайнем случае, всегда можно нажать на чей-нибудь пост с нужным вам способом через кнопку "ответить" (именно на этот пост, т.е. полностью его процитировать), и там сможете самостоятельно увидеть, как человек пользовался кодом для цитирования, спойлеров и т.д.
Ответить с цитированием
  #1083  
Старый 15.01.2018, 23:30
Аватар для Винкельрид
Герой Швейцарии
 
Регистрация: 30.05.2006
Сообщений: 2,544
Репутация: 1132 [+/-]
Анита Кения, ох, не зря мне всегда не нравилось, когда автор называется именем главного героя (или наоборот, не важно). Повествование идёт, ждёшь какой-нибудь развязки, а тут - бац! - "и тут я проснулась". Приём супер, оригинальность зашкаливает.
Прошу компенсировать материально затраченное время.
ПС. По делу: обилие многоточий и КАПС смотрятся отвратительно.
__________________
— А ты ниче.
— Я качаюсь.
— Как думаешь, для чего мы в этом мире?
— Я качаюсь.


Не будите спящего героя
Ответить с цитированием
  #1084  
Старый 15.01.2018, 23:50
Аватар для Артем
Новичок
 
Регистрация: 07.01.2018
Сообщений: 2
Репутация: 2 [+/-]
Ранго, проверил еще раз. Word предательски ничего не подчеркивает :( Рассказ обязательно выложу, вот только поколдую над ним. Спасибо за комментарии! Вообще-то мне еще нет 13-ти, а значит мы почти ровесники :)
Vasex, спасибо, все правильно. Буду набивать руку! Кстати, первую главу писал в 11 лет:) Еще раз спасибо за ценные комментарии!
Винкельрид, спасибо! То, что нужно! Я хочу учиться!

Последний раз редактировалось Артем; 16.01.2018 в 00:30.
Ответить с цитированием
  #1085  
Старый 23.01.2018, 13:44
Аватар для Chain
Новичок
 
Регистрация: 23.01.2018
Сообщений: 3
Репутация: 0 [+/-]
Небольшой рассказ, на ваш суд.

Присутствуют нетрадиционные отношения, хотя рассказ написан совсем не для того, чтобы насладиться их смакованием.

Вдребезги
Скрытый текст - вдребезги:


Одна из тёмно-алых дверей вдоль тёмного коридора приоткрывается и наружу выскальзывают белые поблескивающие пальцы, плавно сгибаются.

- Рыжик, расскажи, как ты попал сюда.

- Да я тебе уже сто раз рассказывал.

- Расскажи ещё раз, пожалуйста.


Гладкая и твёрдая ладонь соскальзывает, пытаясь уцепиться за край двери. Обнажённая кукла медленно выглядывает наружу. Безликая голова поворачивается и смотрит вдоль полутёмного влажно-зелёно-алого коридора, усеянного мелким мусором. Очки, телефоны, часы, даже несколько ботинков....

Бесшумно смыкаются стальные двери.

- Я работал молотобойцем, подмастерьем кузнеца - сколько себя помню, с самого детства. Сидел внутри такой большой металлической штуки, похожей на человека, и управлял её ручищами. Ну, как бы сам становился этой штукой, и со всей силы бил туда, куда показывал кузнец. Это не все могли делать, только такие сильные, как я. Ха-ха, бить у меня всегда получалось лучше всего.

- Ха. Да, зубы ты умеешь выбивать.

Шарнирная кукла, стройная и белоснежная, отпускает дверь, и с лёгким жужжанием идёт по коридору, шатаясь и покачивая руками, с трудом удерживая равновесие. Падает с громким стуком, поскользнувшись на красном полу и так же, в полной тишине, скользит по нему, пачкаясь алым, пытается встать. Красивые механические пальцы загребают по полу, натыкаясь на зубы, авторучки и прочее мелкое. С трудом опирается на узкие руки, надсадное жужжание... Падает, стукаясь гладкой, безволосой головой об пол. Упрямо двигается, отталкиваясь к стене. Встает на скользкий твёрдый пол и опираясь о зелёную стену, медленно идёт к стальным дверям в конце коридора.

- Работа была страшно скучной, было очень жарко. И кроме работы заняться было практически нечем. Спать, жрать или слоняться туда-сюда. И знаешь, я даже обрадовался, когда начался пожар... Удивительно, что я сам не додумался его устроить... Почти не помню, как выбрался. Помню, что я очень долго шёл сквозь огонь, вокруг всё обрушивалось. Я видел, как плавятся мои большие железные руки... Очнулся уже в больнице. Ну, мне сказали потом, что это называется больницей, а тогда ведь я ничего не понимал... Я очень долго так провалялся в этой больнице, пока заживали ожоги, и... однажды ко мне пришёл красивый мужчина, в чёрном костюме, и подарил мне цветы. Они были ужасно красивыми, красными... Как кровь и огонь. С такими, знаешь, искрами, когда бьёшь по детали кувалдой... и на металле вспыхивает искристый огонёк... Мне показалось, что я ничего красивее раньше не видел. Мне ведь... никогда раньше не дарили цветов. Короче, я почти влюбился в этого мужика, а он сказал, что мне больше не надо работать в кузне, что теперь я буду жить в этом городе, и что мне нужно найти новую работу. И ещё добавил, что меня будут бить по роже, если я стану бездельничать. Такие тут, типа, правила. Ну, это ты сам знаешь.

- Знаю, но меня что-то никогда не били.

- Это потому, что ты самоубийца. Таких, наверное, не положено бить.

- Ага, такие сами себя бьют...

Коридор плавно темнеет, сверху вниз, и когда кукла добирается до зеркальной поверхности и упирается в неё ладонью, пачкая сталь, - тьма поглощает всё.

* * *

Так непривычно идти пешком. Яркие электрические насекомые бегут огромными стаями с обеих сторон, взлетают вперёд, передо мной, распахивают яркие плоскости светящихся крыльев, я прохожу сквозь них, покачиваясь и глядя на дорожное покрытие, между бесчисленными ногами прохожих. Прохладный ветерок обдувает моё горячее лицо, уже не такое красивое, как утром. Красные тёплые капли срываются с кончика моего носа и губ, исчезая пятнышками под обувью всех размеров и форм, и они мягко вспыхивают, прикасаясь к потрескивающим плиткам тротуара, отдавая ему свою энергию. Люди - живые клетки городских мышц, батарейки и кулаки, и я не удивлюсь, если многие из них работают не только палачами, но и пешеходами...

Каждый должен заниматься своим делом, если не хочет получить по роже.

Нет, я серьёзно... Я сам долго не мог поверить. Повезло, сразу же получил работу, роскошную работу - просто ездить в машинах. Ха-ха, да просто кататься по городу в шикарных машинах и... разбиваться в авариях. Но сейчас я обычный бездельник. И уже на своей шкуре убедился в твёрдости местных законов. На счёт каждого бездельника город записывает удары. По роже. С определённым интервалом, учитывающим физическое состояние и возраст. Обычных, простых ударов по роже...

Упав на колени, кланяюсь городу, сплёвывая скопившуюся во рту кровь, и меня обходят стороной, проклиная очередного трудягу-наркомана. Не самая худшая работа, кстати. Смеясь, отталкиваю от лица холодный тротуар, с усилием упираюсь в него ладонью. Бреду дальше.

Люди, обходящие меня, потребляют рекламный свет, сверкающий между силуэтами тёмных тел, расплывающимися в моих глазах, ныряющих между пятнами света. Бесчисленные человеческие тела заряжают город энергией, двигаясь по его улицам, как обогащенная кислородом кровь. Поток массивных и роскошных машин, гладких, как туши морских животных, с лёгким шорохом катится вдоль моего угасающего, сужающегося сознания, и отражает созвездия рекламных галактик. И я знаю, что ни одна из этих машин не катится просто так... В этом, с виду праздном и весёлом мегаполисе все заняты своим делом, никто и никогда здесь не развлекается так, как это делали раньше. Есть люди, работа которых состоит в том, чтобы улыбаться. Они работают на репутацию города.

Проезжающая мимо машина зацепила ногу, и я немного пришёл в себя. Перед глазами мелькали цифры, показывая интервал, оставшийся до следующего удара - от любого случайного прохожего. Выпрямился, стиснув зубы, обнажив их в широкой и бесплатной улыбке, и пошёл сквозь толпу - к сверкающим, колючим лучам света. Всё быстрее и быстрее шагая, с трудом удерживая равновесие, неуклюже размахивая руками. Люди не отталкивали меня, освобождая дорогу и гадали, должно быть, чем именно я зарабатываю себе на жизнь.

Голубоватая голограмма обнажённой девушки, зазывающая плавными движениями красивых рук, приняла меня в свои призрачные объятья, наклонив безглазую голову. Пройдя сквозь неё, успел заметить отражение своей окровавленной, всё ещё красивой мордашки в витрине, сгруппировался, неуклюже закрывшись руками и... нырнул в темноту, в тёмную и бездонную пропасть, едва успев ощутить удар. Кажется, очень неплохой удар. Надеюсь, я хорошо выполнил свою работу и врезался так, как и должен был. Разбил вдребезги.

* * *

Будущее фальшиво, как кем-то написанный рассказ. Дорогие роскошные машины на улицах на самом деле дешёвая подделка, лишь немногие их них имеют настоящее, огненное сердце и тяжёлый, металлический корпус, все прочие лишь хрупкие игрушки на батарейках. Наверное, и выпускают их в прозрачных пластиковых упаковках. Кто-то таинственный и огромный вскрывает их зубами и пускает кататься по своей игровой площадке, по бесконечному безымянному городу, ночью и днём, в неостановимом движении - катятся яркие, футуристичные модельки по своим питающим линиями, и иногда разбиваются в запланированных авариях.

В этом фальшивом, придуманном будущем люди превратились в кровь. Слились в общую, одинаковую массу питательной алой жидкости, тяжело катящуюся по бесконечным огромным улицам, в бездумном, тупом движении шагая сквозь толпы электрических призраков, призывающие потратить заработанные удары. Хорошие, честно заработанные удары - не те, что нужно получать по лицу. Существующие лишь на вашем счету.

Поддайся прелестям электрической шлюхи, пройди сквозь неё, врежь хорошенько бармену и выпей свою порцию разрешенной лёгкой наркоты - в роскошных комнатах пыток, где тебя за твои же деньги лишат слуха, зрения и остатков невыбитых мозгов.

Один из посетителей таких забегаловок, парень лет двадцати с лишним по имени Рыжий, свирепо, с пиратским синим прищуром, осмотрел дергающееся, вопящее пространство, распираемое взрывами музыки и света, и сжал свою длинную ладонь, в крепкий и исколоченный кулак со сбитыми костяшками, заметно тронутый рыжеватой шерстью. Такая же роскошная шерсть покрывала всё его массивное тело, бурно произрастая на кистях длинных рук, на выпуклом, крепком щите груди, плотно обтянутом белой майкой и тёмным рабочим комбинезоном, на крепких, тяжёлых ногах, обутых в настоящие, старые ботинки из прочной кожи. И переходила в совсем уж бурные, дикие заросли на его голове, опускаясь на широкие плечи - настоящими языками пламени...

Будь этой шерсти лишь немного больше, его можно было бы назвать морфом, подмешавшим зверятинки в генокод, но парень был чист. Таким уж он уродился, и об этом говорило его лицо - слишком некрасивое, чтобы принадлежать измененному. Острые, резкие черты его лица трудно было назвать привлекательными. Это лицо было создано для того, чтобы врезаться в память, но не в качестве приятного воспоминания, а как лезвие топора - встретившись с вашим личиком в самом настоящем ударе. В пьяной, бессмысленной драке.

Подняв кулак, Рыж взрезал им по стойке, да так, что сидящие рядом покачнулись на стульях, и над ней воспарило милое виртуальное личико, с хрустом расколовшись на части. Символ местной валюты, Удар, выглядел именно так. Расплатившись, Рыжий добил свою наркоту, резко запрокинув голову (однажды он исследовал состав этой жидкости: оказалось, что это простая вода со вкусовыми добавкам... ещё одна тайна города) и направился к выходу, оставив корчащееся, орущее пространство за широкой спиной. Казалось, что содрогающиеся в нём люди на самом деле неподвижно стоят на месте, а дергается лишь пространство - как экран барахлящего телевизора. Свет и музыка танцевали людьми.

Будущее фальшиво, как выпивка, состоящая из воды, но почему-то пьянящая. Как виртуальные удары, раскалывающие ненастоящие лица...

Почти до хруста сжав острые зубы и кулаки, глядя в текущую реку "крови", казавшиеся одинаковыми лица (несмотря на футуристичное уродство и красоту некоторых из них), Рыжий едва удержался, чтобы не начать месить их всех прямо сейчас. Нет, они его не получат. Малыш сядет в его машину и они вместе уедут из этого места. То, что этот город бесконечен - это, скорей всего, такая же иллюзия, как и всё остальное. Да. Мелкий не получит ни одного из причитающегося ему ударов. Любой, поднявший на него руку, превратится в кровавый кисель, с плавающими в нём осколками зубов.

* * *

- Самоубийство. В нём... нет ничего плохого, - тихо прошептал Мелкий. В полумраке трудно было определить его возраст. Кажется, он был молодым человеком лет шестнадцати. Может быть, старше. - В нём вообще ничего нет...

Пол представлял собой равномерный слой слабо освещенной одежды и коробок со всяким барахлом, незаметно переходящим в кровать, на которой и возлежал Мелкий. Подняв руки, он тянул их к ярким гирляндам, опутывающим полки на стенах, провисающим подобно лианам под потолком. Меняющие цвет лампочки отражались в его очках. Их цвет сменился на фиолетовый, потом на красный и синий. Парень перекатился на бок и устроился поудобнее, засовывая худые длинные руки под мягкие подушки, вытягивая ноги под одеялом.

- Что может быть плохого в смерти? В ней же ничего нет, абсолютно ничего. Как можно относится к ничему?..

Лампочки сменили цвет и часть из них погасла, подчиняясь программе. Звучала негромкая умиротворяющая музыка из смеси какой-то древней музыки, кошачьего мурлыканья и металлических щелчков. Запищал искажённый женский голосок, повторяющий одну и ту же фразу, в такт музыке и Мелкий сладко зарывался в подушку лицом. Смерть, смерть, смерть, зачем простому человеку думать об смерти?

- К ничему... можно относится по-разному. Наверное... это зависит от того, какое у тебя настроение. Ха... Можно грустить, можно радоваться А можно... а можно вообще никак об этом не думать. А просто зачем думать... об пустоте?

Если вы впервые попадаете в город и находите себе хоть какое-то жилище, вам могут позвонить и предложить работу. Если откажетесь, перезвонят попозже, с каким-нибудь другим предложением. На ваш телефон поступает звонок и обычный, ничем не примечательный голос вежливо спрашивает у вас, не хотите ли вы стать самоубийцей. Вы спрашиваете, не означает ли это, что вам придется немедленно убить себя. Нет, отвечает голос. Вас убьют, когда это потребуется. Вы взволнованно дышите в трубку. А какой шанс того, что таинственному работодателю потребуется вас убить? Трубка отвечает тишиной...

- В смерти нет ничего плохого и ничего хорошего... потому что мы все уже умерли. И попали в ад. Правда, рыжик?..

Мелкий сжимается, обнимая свои худые ноги, прижимает колени к груди и тихо-тихо, почти беззвучно смеётся, пока последняя лампочка не угасает, и тогда Мелкий умолкает тоже. Как тогда, разразившись внезапный смехом, он замолчал, а потом голос из трубки наконец-то ответил ему. Вероятность того, что его потребуется убить настолько мала, что её практически не существует. Поэтому вам будет очень выгодно отдать свою жизнь городу. Главное - действительно желать покончить с собой. Но вам ведь это будет не сложно?.. Голос не врёт. На экране телефона написано, что в этом голосе нет лжи.

И тогда Мелкий соглашается работать самоубийцей.

* * *

Насыщенно-кровавый, будто бы влажный пол плавно переходил в тёмно-зелёный цвет высоких стен длинного коридора, упирающегося в отполированный металл тяжёлых раздвижных дверей, и в темноту потолка. В секции Мелкого были четыре одинаковых двери, скрывающие за собой четыре одинаковые комнаты, одна из которых принадлежала ему.

Босые подошвы коснулись пола, очень гладкого, сухого. Мелкий спокойно выглянул наружу, а потом вышел в коридор и сложил руки на груди - чтобы не выдать их дрожь, лениво рассматривая посетителя - высокого красивого мужчину лет сорока, в строгом тёмном костюме, с аккуратной короткой причёской, выбритого почти до синевы. Он напоминал какого-то актёра, как и все представители города. На его руках были новенькие кожаные перчатки, плотно облегающие крепкие ладони с длинными пальцами.

Он улыбнулся мальчику, голливудской белоснежной улыбкой.

- Вы пришли убить меня?

Мелкий едва заметно вздрогнул, когда мужчина одним красивым движением вынул свой пистолет. Вид этого оружия ему не запомнился, лишь общее впечатление от него: красивая в своей простоте вещь, ощутимо тяжёлая и невероятно реальная - с таким множеством деталей, составляющие его общий вид, которые редко замечаешь в других вещах. Тем более за столь краткое время.

- Нет.

Мужчина протянул пистолет рукояткой вперёд и как только Мелкий взял его, ещё раз улыбнулся ему и ушёл. Когда двери сомкнулись за чёрной спиной, Мелкий медленно опустился на колени, прижался лбом к холодной, болотно-зелёной стене, и ему почему-то подумалось, что он провалится в неё, когда нажмет на спуск. Бледная узкая рука безвольно сжимает удобную, рифлёную рукоять, хранящую чужое тепло. На самом деле он весил не так уже и много, около килограмма с лишним. Наверное, он так ослабел за последние дни. Ему казалось, что он сможет удержать его только обеими руками...

Куда стрелять? В рот или висок? Или приставить к груди?

Темнота словно бы опускалась сверху вниз, и когда Мелкий встал с пола и скрылся в своей квартире, тьма заполнила коридор целиком.

Несколько минут спустя раздвижные двери начали медленно расползаться в стороны, и в них вцепились исцарапанные, цепкие пальцы, поросшие рыжими волосками. Разжав проклятые двери, в коридор влетел крепкий рыжеволосый парень, одетый в новый, разорванный в нескольких местах комбинезон, с логотипом в виде гаечного ключа на груди. Злобно оскалившись, рыжий буквально пролетел расстояние, отделяющие его от закрытой, молчаливо-красной двери и врезался в неё плечом. И ещё раз, со всей силы, выбив к чертям замок, а потом кубарем влетел внутрь.

- Мелкий!..

* * *

Вспышка в темноте. Вот так, очень просто можно будет описать смерть вселенной, когда она схлопнется в точку.

Ничего кроме этой вспышки Рыжий и не увидел. Оглушенный, застыл на месте, не в силах сдвинуться с места. Какое-то время спустя попытался позвать Мелкого - медленно приближаясь, на ощупь, в полуобморочном состоянии, пробираясь через какой-то хлам в коробках. Мелкий вечно захламлял квартиру - будто жил в большом и просторном доме, а не в том крошечном жилище, что выделяли самоубийцам. И покупал себе слишком дорогие, диковинные вещи, тратил на них почти всю зарплату, а потом жил почти впроголодь. Сумасшедший, непригодный для жизни...

Наконец-то Рыжий делает вдох и Мелкий шагает к нему из темноты. Протягивает к нему бледные руки и...

- Рыжик!

Стук сердца, удар, стук сердца, удар, стук сердца, удар...

- ...!!!

Рыжий слышал, как прозвучал выстрел, видел его на глазной сетчатке, чувствовал на языке. Комната расширялась и сжималась вокруг него - частыми хриплыми рывками, в такт его дыханию, а в глазах вновь и вновь вспыхивал выстрел. И ему казалось, что самоубийца стал ещё меньше, чем обычно. Тело его было твёрдым, узким и очень гладким. Узкие руки - неожиданно сильными.

- Куда... ты выстрелил?

Мелкий берёт его руку, кладет его ладонь на свою обнажённую грудь.

- Вот сюда, в сердце.

Пальцы Рыжего натыкаются на острые, твёрдые и неровные края широкого отверстия. Проваливаются внутрь, в пустоту. Мелкий прижимается безглазой головой к его плечу. И тихо шепчет.

- Тихо, Рыжик, тихо. Всё хорошо. Я живой, со мной всё в порядке. Успокойся.

Рыжий пытается вырваться, отстранится, но Мелкий тяжело наваливается сверху, прижимается лбом к его лбу, холодные пальчики ложатся на его пылающие щёки. Кукла почти лежит на нём. На этой узкой, крошечной кровати по-другому и не устроится. Рыжий плачет, прижимает друга к себе и постепенно успокаивается. Даже улыбается. Тело Мелкого очень узкое и хрупкое, как фарфоровая статуэтка. Бесценное, живое...

- Просто кошмар приснился. Всё хорошо...

Юноша расслаблено вытягивается на нём, прижимается тёплой щекой к его широкой груди, слушает стук большого, сильного сердца и продолжает шептать ему, что-то ласковое, успокаивающее. Сон, дурацкий сон. Кошмарный бесконечный сон...

Всё хорошо.


Последний раз редактировалось Vasex; 23.01.2018 в 14:25.
Ответить с цитированием
  #1086  
Старый 23.01.2018, 14:28
Аватар для Vasex
я модератор, а нигвен нет!
 
Регистрация: 20.02.2007
Сообщений: 10,587
Репутация: 1648 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Vasex
Chain, все-таки необоснованно смакуете, слишком много гейской рефлексии, и вообще вся эта упоротая подростковость на околосуицидальные тематики (куда стрелять - в рот или висок, уу, депрессия) бесит всех адекватных людей. К тому же подается неинтересно, без изюминки, без играющего важную роль сюжета.

А еще есть какая-та пропаганда суицида, "в суициде нет ничо плохого" и т.д., хоть и не прямые слова автора.

Прячьте увесистые тексты под спойлер.

Последний раз редактировалось Vasex; 23.01.2018 в 14:31.
Ответить с цитированием
  #1087  
Старый 23.01.2018, 20:32
Аватар для Винкельрид
Герой Швейцарии
 
Регистрация: 30.05.2006
Сообщений: 2,544
Репутация: 1132 [+/-]
Chain, может быть, это и излишняя придирка, но я так и не понял, какую идею несёт текст? Антураж есть, герои - тоже, но с каким посылом это писалось? Никаких сюжетообразующих элементов я так и не отыскал, то есть за рассказ выдана какая-то бессюжетная рекогносцировка:
"Расскажи мне, как ты тут оказался. - А вот поэтому. - И вот мы тут, и тут всё вот как-то так. - Работа самоубийцей - страшное дело, да. - Я боялся, что ты самоубился. - Нет, всё норм, я живой". Так, и что же? Если - ничего, просто бессюжетный мейнстрим - вопрос снят.
Ну и про геев. Это, конечно, мнение лично моё. Но геи - это такая же функция рассказа, как и все остальные. Если такие герои вводятся тогда, когда это необходимо - всё понятно. Если они вводятся только потому, что герои-геи нравятся автору, а больше никакой причины нет - уже у меня, к примеру (а я никогда не был ярым гомофобом, собственно), вызывают недоумение.
Тут же я как-раз и увидел то, что автор сказал не усматривать. Непонятный вообще подаренный цветок и первая заявленная в тексте "почти влюбленность"? Зачем? Почему? (возможно, я просто не понял) Собственно, поменять депрессирующего гея на женщину - ничего, абсолютно точно, не изменилось бы. То есть тот гей ведёт себя в точности, как женщина, но он - мужчина. Вот и думаешь, а что это тогда, как не смакование?
В целом, понятно, что написано хорошим языком, выразительно и ярко, но вот вышеперечисленные вещи сильно портят картину. ПМСМ, естественно.
__________________
— А ты ниче.
— Я качаюсь.
— Как думаешь, для чего мы в этом мире?
— Я качаюсь.


Не будите спящего героя
Ответить с цитированием
  #1088  
Старый 24.01.2018, 07:25
Аватар для Chain
Новичок
 
Регистрация: 23.01.2018
Сообщений: 3
Репутация: 0 [+/-]
Vasex, спасибо за то, что прочитали и прошу прощения за оставленное рассказом впечатление. Пропагандировать ничего не хотел, если и получилось, то неосознанно. Буду прятать.

Винкельрид, идея в том, чтобы показать какой-то необычный ад (не шмог), вариант общества будущего, в которых все должны работать, получая за это плату в виде "ударов" на счёт или ударов по лицу, если не будешь работать, не важно кем (тоже не шмог), показать реальность, в которой так всё контролируется властями, что каждый человек играет роль, как в пьесе (и опять мимо). Ну и просто показать лав-стори, чтобы посмаковать геев (а это получилось, в этом меня убедили и я осознал, что смаковал). Потому что без них действительно ничего бы не изменилось. Цветок был подарен потому, что Рыжий вступил в отношения с городом-адом, который всё для тебя, твой начальник, любовник тебе и всё остальное.

Спасибо за отзыв.

Последний раз редактировалось Chain; 24.01.2018 в 07:35.
Ответить с цитированием
  #1089  
Старый 24.01.2018, 07:39
Аватар для Chain
Новичок
 
Регистрация: 23.01.2018
Сообщений: 3
Репутация: 0 [+/-]
Спокойной ночи

Щелчок, желтый кружок света, светлеющий к центру, стекает на лист белой бумаги на обложке большой книжки, про Незнайку-самозванца. Он не настоящий, не кукольный мальчик в игрушечном городе, а один из некрылатых эльфов, путешествующих по миру. Зато он не ребёнок, озвученный писклявой женщиной. Это эльфийский щёголь во фраке, с цилиндром и моноклем на глазу. А так, исполняет ту же функцию, что и настоящий Незнайка - изображает, как делать неправильно, выступает источником шуток для остальных человечков и двигает сюжет конфликтными ситуациями.

Незнайка - это я.

Пишу на бумаге, привычно обкусывая нижнюю пухлую губу. Когда я один, она мне не мешает, я её просто не замечаю, но когда, например, еду в автобусе, всё время втягиваю её - надеясь, что мыщцы лица не задёргаются от усталости. Спрячь губу! Привычный окрик отца, когда стою перед ним. Виновный.

Всё просто, я сейчас всё вам объясню, чтобы вы потом не спрашивали, что это, да как, и как это расшифровывается. И потом буду добавлять, если придумаю что-то ещё.

Сейчас я сплю. То есть, я как бы умер, а моё место занял... какой-то дурак. Понимаете,он вобрал в себя... наверное, все извращения и гадости, про которые сумел прочитать. И его на самом деле нет, он выдуманный. Как тот, кого нельзя называть. А раз его нет, то он тянет в себя всё подряд, всякую мерзость, как всякое пустое место. Он не настоящий взрослый, взрослые совсем другие, я знаю, потому что очень много говорил с ними...

Я его не люблю.

Мы с вами спим, и за пределами этого одеяла и постели ничего нет. Я всегда боялся темноты, вот и добоялся, наверное. Нет, мне сейчас не страшно, я улыбаюсь. Это такая игра.

Сейчас я допишу это и усну, а проснусь в совсем другом месте. И так будет, пока я не встречу его, главного злодея из пустоты. И убью его. А потом вновь стану жить, как раньше. Ну, почти как раньше. Придётся делать много всяких скучных вещей. Но это потом, а сейчас будет игра.

Щелчок, фонарик и книгу под подушку, и прохладная гладь под руками (да-да, сейчас я стану Незнайкой и буду путешествовать с эльфами). Я всегда сплю так, с руками под подушкой, чтобы спрятаться посильнее, и с одеялом на голове. Темнота не должна касаться меня. Не смейтесь! Это совсем не смешно.

Спокойной ночи.

Разгерметизация

Космонавт выходит из станции, подвешенной снизу к Луне, и спускается на небольшую уютную Землю - в одноместном корабле с большим откидывающимся фонарем и надписью "СССР" на боку. Летает над ней, откинув прозрачный колпак своего шарообразного транспорта, трогает мягкие облака, тёплые и холодные, окунается в тихо шумящий океан, прохладный и почти горячий, проводит ладонью по шершавым горам, а потом осторожно спрыгивает в яркое море золотой пшеницы.

Планета мягко покачивается под его ногами, пока не приходит в равновесие, под ногами шуршит стебельками разрастающийся воздушный океан. Небо поднимается всё выше и выше, звёзды появляются на нём, будто кончики серебряных иголок, проникающих в мир. Они становятся всё более холодными и твёрдыми, теряя свою мультяшность.

Космонавт садится, смотрит в затухающий горизонт, а потом опускает взгляд невидимых под шлемом глаз. И смотрит на крошечные отверстия в скафандре на своих руках.

Доппельгангер

Скрытый текст - Раз-зубик, два-зубик. Раз-глазик, два-глазик. :
Задерживаю дыхание, хотя и без того задыхаюсь. Делаю несколько шагов назад, упираюсь спиной в стену. Раз-секунда, два-секунда. Ерунда, ненадолго отключили свет - всего на пару часов, а потом снова включат. Не отрубился же он сам собой...


Не дышу уже две минуты и двадцать одну секунду.

Сжимаюсь, скорчившись на дне ванной. Красная стрелка нервно вздрагивает под исцарапанным стеклом. Стискиваю зубы. Лежу под слоем тёплой воды, мягко облегающей лицо, давящей на уши. Правая ладонь сжимает левое плечо, левая лежит на неподвижных рёбрах, третья ладонь прижимается к втянувшемуся животу, чётвёртая давит на висок, безжалостно прижимает меня к твёрдому дну...

Это же очень смешно! Ужасно, невероятно смешно. Боятся самого себя...

У кого бедная фантазия - тому очень не повезло. Он никогда не будет читать страшную книгу, чувствуя, будто буквы плывут и двигаются перед глазами, от настоящего и очень реального ужаса. Он не погрузится в текст, будто в тёплую и глубокую ванную, как в удобное стоматологическое кресло. Туда, где всё с цветом и болью, где всё празднично-яркое и пронзительное - как быстрый укол в палец, когда берут кровь...

Представь, что тебе снится, будто перед тобой сидит твой близнец, а ты даже шелохнуться не можешь. Он трогает твоё лицо, засовывает тебе пальцы в рот. Касается зубов, тихо шепчет... Надо же, сам себе вырвал молочный зуб. Это какую же нужно иметь смелость!.. Но зачем при этом так бояться стоматолога? Он ведь только машинкой - вжик и всё. А потом засунет резиновые безвкусные пальцы в рот и тихо, ласково зашепчет...

Раз-зубик, два-зубик, три-зубик...

Ох, эти сны - долгие, красочные. Но если соблюдать простые правила, они не причинят вреда. Держи руки под подушкой - две ладошки, одна пара рук. Всё прочее - сон. Если напрячься и задержать дыхание - проснёшься. Если под подушкой пальцы стискивает третья, холодная ладонь - задерживай дыхание вновь. Я пришёл за тобой. Напрягись, просыпайся. Не дыши.

Но я не сплю, всё это в реальности. Почему это в реальности?! Почему стою в пустой и чёрной квартире, где только что погас свет? Весь только что был день... Ведь я взрослый человек!.. Здесь пусто, темно и никого.

Только ты и твоё обнажённое, плавно приближающееся тело. Больше никого в пустой и тёмной квартире. Только ты. Я подхожу, ты различаешь мои очертания... Здесь только ты. Внутри своей головы, в темноте. И больше здесь - ни-ко-го. Здесь только я, больше никого кроме меня. Это мои фантазии, твои детские игры и сны. Дурацкий сборник кошмаров...

Ненавижу, ненавижу. Меньше пяти минут назад в квартире был свет! Ну почему его вырубили именно сейчас?..

Чшш, успокойся. Вспомни, что было в последний раз. Он просто коснулся меня и ушёл. Просто коснулся. Медленно взял за руку, поднёс её к своему рту и сжал мой палец зубами. Подержал пару минут и выпустил. Две минуты в зубах, несильное давление на сустав указательного пальца. Сжимаются твёрдые тёплые зубы.

Раз-пальчик, два-пальчик. Не дыши. Я никогда не причинял тебе вреда! Это только твои детские фантазии...

Мама, мой двойник хочет меня съесть! Он хочет меня задушить. Зачем он пугает меня, почему хочет убить? Спаси меня, я боюсь. Это же дико... жутко смешно! Бред поехавшего наркомана, нелепая и смешная вещь...

Раз-секунда, два-секунда, раз-зубик, два-зубик! Давление крови в рвущемся сердце - в раздувшейся, пульсирующей груди. Задержи дыхание и ты проснёшься. Или... сделай что-нибудь необычное. Будь нежным с пожирающей тебя тварью. Обними меня, поцелуй. Поверь, что это сон. Реальный, болезненный...

Это всё не в реальности, только в твоей фантазии. На самом деле это такая игра. Встаёшь перед ростовым зеркалом и несколько минут смотришь в свои глаза, а потом закрываешь их. И продолжаешь смотреть, на воображаемое отражение. Рассматриваешь очень тщательно, каждую мельчайшую чёрточку. Ты так хорошо помнишь это лицо и тело. Можно сказать, что в твоей памяти живёт твой двойник... Стоишь ещё несколько минут. Поднимаешь руку, но отражение не меняет позы. Молча смотрит тебе в глаза. Плавно отходишь под его взглядом, всё дальше и дальше, а оно провожает тебя копиями твоих глаз. Поворачивает голову вслед.

Ласково и мягко улыбается. Бесшумно ступает по невидимому ковру, приближается. Таким же бесшумным шагом, каким двигаюсь сам, кошачьей походкой бледнолицего индейца. Я привык так ходить, привык к испуганным вскрикам тех, к кому приближаюсь со спины. Остался один шаг. Горячо, шумно выдыхаю. Чудовище касается меня кончиком носа, прижимается гладким и тёплым лбом, лицом к моему лицу. Обнимаю за гладкие обнажённые плечи. Плотно-плотно прижимаюсь, чувствую холодное сердцебиение, стеклянную кожу. Целую в уголок улыбающихся губ.

Сожри меня.


Трапапатум

Скрытый текст - Сказка про будни Путута Пататрулля :
— У-у-у-у! Хой-а, хо-о! Хана-на, хой-я-а! Хайя-а, хо-о-ом!


Путут взялся за кончики своих ушей и обернул их вокруг головы. Но этот гудящий бас достал бы его и на крыше...

— У-у-у-у... — старательно вытягивая губы, ещё более зловеще протянул некто кошмарный с огненно-красной шерстью, заплетённой в десятки косичек. Трапапатум в галстуке, в общем-то, достаточно редкая штука, но в очках они иногда встречались. В данном тяжёлом случае они были круглыми, кислотно красного оттенка...

Но что он здесь делает? Ах да, сегодня же суббота, а значит — еженедельное выступление местного заклинателя, гуру, медиума и медиманьяка Кабабунги.

— Хум-м-м... Хой-а-а, ху-м-м! Мои паранормальные органы чувств...

— Ненормальные... — простонал Путут, — вы все ненормальные...

— Пара-а-анормальные, — провыл Кабабунга, — они всеее, все они говорят мне о том, что вы уже проснулись, мои преданные зрители...

Путут крепко зажмурился.

— ...и слушатели. И готовы внимательно выслушать моё еженедельное пророчество...
О ГИБЕЛИ ГОРОДА! В прошлый раз, как помните, я говорил вам, что падёт на него страшная двуединая тень Жирига и Зигзуга... И ТРЕСНЕТ ОН ПОПОЛАМ!

Путут зарычал. Так, словно был не полуметровым пушистым брюхоходом, а огромным медведем, разбуженным посередь зимы.

— Я достаю свой огромный...

— Кабабунга, у меня есть боевые патроны. Настоящие, с морохом. Шесть штук.

— Я достаю свой огромный запатентованный хрустальный шар...

Трапаптум свернулся в своей круглой кровати, стоящей на подоконнике. Я не здесь — я в детстве. Ещё не полицейский. Вообще ни черта. Меня ещё не направили в этот город — контролировать деструктивную деятельность соотечественников...

Я маленький, беззаботный комочек моргающего синего меха.

В мозгах — ноль ампер. Ласково греет солнышко. Я бегу через зелёную полянку, бегу во всю прыть. Потешно взмахиваю ушами... И РАЗМАХИВАЮСЬ ОГРОМНОЙ ДУБИНОЙ!

Нагоняя крошечного пищащего Кабабунгу!!

— Не затягивай, Кабабунга... — Путут обречённо вздохнул. — Я хочу узнать... когда ты наконец сгинешь.

Мучитель, сидящий за экраном неработающего телевизора, покачал алыми дредами, словно не веря ему, и сел поудобнее. Утвердил сферу между задними лапами. Прищурил изумрудные глазищи...

Прошло десять минут.

Косматые лапы как бы с натугой взделись над хрустальной сферой. Между ней и шерстистыми подобиями ладоней зазмеились мощные, приглушённо гудящие молнии.

Прошло ещё десять минут...

В торжественной тишине зловеще скрежетали острые зубы полицейского. Он стоял на на все четырех лапах, готовясь к убийственному прыжку.

— У-у-у-у! — пофигистически провыл Кабабунга, поднял лапы повыше, и загадочно пошевелил чёрными пальчиками. — Зрю, ушастная тень падёт на этот город.

— Ушастная?

— Уша-а-а-астная...

— Так-так. Что бы это могло быть. — Путут пошкрябал в короткой пышной бороде. — Хммм. Может быть... кролики? Помнишь, ты написал в заявлении, что тебя преследуют кролики? Красные...

Кабабунга неодобрительно глянул на него поверх очков — не опуская пока лап.

— Тиха!!

Красный трапапатум вскочил на задние лапы, высоко поднимая ярко засветившийся шар. Путут прищурился, на всякий случай закрываясь лапами.

— ЭТО свершится сегодня!

Шар с грохотом обрушился вниз. Пространство за экраном заполнилось красным тягучим дымом... Кабабунга сгинул.

Путут проклял его, откинулся на спину и захрапел.
* * *

Удивительное лохмато-синее существо зевнуло, распахнув огромную пасть, и на секунду показалось, что оно состоит из неё целиком... Толстый котяра, сидящий рядом, с интересом в неё заглянул, и тут же с ужасом отпрянул, когда она с лязгом захлопнулась.

Трапапатум Путут Пататрулль отнял огромные косматые кулаки от глаз, и мрачно уставился на свою взлохмаченную физиономию. "Обреюсь налысо к чертям..."

Кот спрыгнул с трельяжа — и тут же под ним затаился: рядом раздались шлёпающие шаги босых ног... и звонкий дискант, распевающий непонятную песенку.

— Слаэт оп, ден трамелле, ван дире, дом дейн!..

По коридору просторной прихожей медленно брёл длинноволосый детёныш... Похоже, с закрытыми глазами.

Путут покачал головой. Опять этого психа оставили одного...

Мальчишка остановился, и медленно наклонился вниз, хищно раздувая ноздри. Похоже, учуял или услышал кота, пытающегося проскользнуть мимо.

— Вааан... дииии... Хоп!

Детёныш ловко сграбастал его и, хихикая, зарылся лицом в мохнатое пузо. Кот отчаянно задёргался.

Путут фыркнул, и отвернулся к зеркалу. Вынул откуда-то крошечную серебряную расческу и принялся за дело, тщательно расчёсывая не только бороду, но также брови и бакенбарды. Большинство трапапатумов носили шерсть, как ветер расчешет, но полицейскому это — не к лицу.

Кое-как завершив это важное дело, Путут спрыгнул с трельяжа, подошёл в стене, и пнул по ней ногой. Участок обоёв растворился, открывая небольшую дверцу с золотой табличкой. Здравствуй, любимая работа!

— Великий Савабух, помоги мне не сойти с ума.

Путут прошептал Слово, и уже внутри полицейского управления услышал громкий вопль мальчишки ("не уходи, мы тебя полюбили!"), а потом его звонкий смех. Путут ещё раз покачал головой, и направился к своему кабинету, уворачиваясь от деловито снующих соплеменников.
* * *

Кошачьи глаза под пилотскими очками — широко раскрыты. В широких "консервах" мелькают отражения сотен святящихся труб: налево!направо!вверх! Налево!направо!вниз! Топот лап сливается один протяжный звук: тра-пата-пата-пум! Трапататум! Трапататум!..


Чёрная шерсть сверкает и тянется, как кометный хвост! Хвост! А был ли хвост?! Был ли хвост!!! Оторвался и улетел! Оторвался и улетел! Ха-ха-ха!!!

Панга весело орёт во всю глотку, и поддает ходу. Вьющиеся уши прижаты к спине, напор обнажает хищные сверкающие клыки.

Пять! Четыре! Три!..

Конкуренты режут воздух, несутся мимо, состригая шерсть с носа.

Финиш!!!

Панга зарычал, подпрыгнул крутящимся мячом и со всего маху влетел в красную воронку. Живой шар с шипением пролетел последние полсотни метров, и с громким "ФУХ" выскочил на заваленный бумагами стол. Панга притормозил, сшибая их на пол. Десятки человеческих носов повернулись к нему — глаза смотрят вдоль них встревоженно! Панга набирает воздуху, раздуваясь втрое. Люди болезненно морщатся, затыкают уши.

— Сто чертей вам в глотки!! Свинячье пекло!!! — взревел ушаст. — Я же вам, как людям!.. Кожа!!! КООООЖААА!!!!

Нервный юноша икает, бледная дамочка упирается лбом в писанину. Мелко подрагивая, сползают под стол. Рев нарастает, трясёт лапами слуховые улитки.

— Кожа таранга! кожа таранговая!!! На три чётверти! Душонки бумажные!!! Что творите!!! Что творите, я вас спрашиваю?? Мушистые каряки!!! На третью часть!!!....

Трапататум погрозил икающим, трясущимся человечкам. Погрозил им страшно своим кулаком. Попросил водички.

— ПРОДАВАЙТЕ!!! ЖИВА!!!

Финальный рявк сорвал тощие задницы со стульев. Руки в чёрных нарукавниках запорхали над бумагами, затрещали ломающиеся грифеля.

Бледная хрупкая дамочка вздрогнула, ожила, и стремглав побежала от света в конце туннеля. Свет оказался поездом.

Полный крах.

Бледная дамская хрупочка с неожиданной силой запихивает рулоны в тубы, швыряет их к стене. Бледные ловят тубусы у стены, расставляют их штабелями.

Десятки рук обрывают шнурки. Звенят колокольчики, распахиваются дверки, вспых, вспых, наружу высунулась шерстистая морда. Почтальон хватает пару тубов, перекидывает ремни через шею. Порыв ветра срывает очки, вздымает причёски, гоняет по полу сухую канцелярскую листву. Из дверок под колокольный бой с рёвом, гамом, писком и пиратскими посвистом рвётся пёстрая курьерская толпа. Клерки летят через ушастиков кувырком.

Один из трапапатумов изрекает хрестоматийное "наших бьют", и в ближайшую ногу вцепляется страшной пастью. Другой носитель карандаша перепрыгивает через щелкающие пасти, хватается за трубку с голосовой связью — и отрывает её к чертям. Сипло каркает в неё, хватает соседнюю и страшно, жутко кричит в неё — что-то такое умное и канцелярское (таранги грёбаные, чугунный таз, тащите мебель из кабинетов).

Панга одобрительно кивает.

— Эй, челы! Купцу-то что передать?!

Пробегающий мимо клерк взмахнул стоячей шевелюрой, дико взсверкнул очками. Проорал что-то, махнул рукой и ринулся вперёд головой — в орущую кучу малу. Кто-то дрался, кто-то рассылал тубы, бледная хрупочка выносила мебель.

Панга тщательно повторил услышанную белиберду. Поправил очки, шлёпнул ими по морде — и сиганул! Полёт, неощутимый удар, округлые лапки топают по светящейся трубе. Тра-пата-пата-патум!

Трапапатум.

Уши хлопают, стрелка спидометра зашкаливает за сто офисов в час. По графику оно и не надо, но Панга лишь наращивал скорость. Рычал, будто дизельный движок. Вперёд, вперёд! Позади солнце и луна!..

Ещё вчера — жалкий газетчик, позавчера — дурацкая любовная SMS (зацеловали, дуры — до смерти! Ненавижу глупые скобочки, провалитесь все в ад). А сегодня — лучший купеческий курьер! В Московине, столице мира!!!

Три, два, один! Прыжок-воронка-ФОК! Пфок-пфык-пфук!

Одновременно с Пангой на паркет высыпались трое. Следом — ещё столько же. Курьер вскочил, умело выбарахтываясь из кучи малы, взлетел вверх и...

В глаза бросился спрыгивающий со стола ярко-рыжий трапапатум — в тёмных очках, с пышной развевающейся бородой. Пасть широко распахнулась.

— Беги-и-и-т-я-я!..

— А где купе?.. — пискнул Панга, и через мгновение его плюхнуло и понесло. Распластавшись на огромном, дирижаблеобразном, трапапатум ошалело оглядывался. Мелькали этажи, офисы, смазанные силуэты, искажённые лица. Перед панговым носом вспорхнули обломки стен, взмыли столы, взлетели бумаги. Панга пищал, Панга орал, Панга страшно ругался. Разлетелись кирпичи внешней стены — и трапапатум взмыл под ослепительные облака — над небесными башнями и рукотворными горами Московитана. Титанический город раскинулся под сжавшемся в комочек Пангой, прижатого к огромному животу хохочущего человека.

Купец летел в строгом костюме, с породистым важным лицом и окладистой чёрной бородой — внушительно, в общем, летел. Но вёл себя как мальчишка. Из развевающейся полуседой бороды вырывался грохочущий смех и всякие разные слова, значения которых Панга не знал. Разобрал лишь, что улетел купец, от всех улетел, гахаха, сто чертей вам в глотки, свинячье пламя.

— Господин купец, прекратите немедленно! Людям нельзя колдовать! — зашипел Панга, посучил лапками по пузу, и впился в жилетку с болтающейся цепочкой. Его ушки хлопали в свистящем воздухе. — Вас выбросят в космос!! Или... ещё куда подальше!!! Вы выпимши тем более — врежетесь.

— Ага! И ты здесь! Трапу... трапо... Труляля, короче. Ну как оно там?!

— П-продают!

— Атлична!!!

— Господин купец! А может... не так уж всё и плохо?.. а?! Да, деньги вы, наверное, потеряли. Но в деньгах ли счастье?

Панга освободил одну лапку, почесал нос и задумчиво раскрыл чёрную ладошку:

— Или в них? Точно не скажу — у меня их много ещё не было.

— Га-ха-ха-ха-ха!!!

Толстяк ловко выставил трость в строну, зацепился крюком за шпиль высотного здания, обогнул его ядром и полетел к краю города — как тяжёлая глыба, брошенная из осадной машины...
* * *

Трапапатум щёлкнул которыми чёрными пальчиками, забавно торчащими из синей шерсти, и газета в руках длинноволосого мальчишки выплюнула копию — в точности под размер Пататрулля. Брюхастый ушаст постоял перед ней несколько секунд, ленясь нагибаться. Основательно почесал бок, поднял прессу и направился с ней в свой уголок кухни, где ждал маленький столик с завтраком и светящейся улыбчивой тыквой. На ходу взъерошил голову котёнка, решительным жестом пресёк вылизывание. Спасибо, сам.

Сел.

Вынул откуда-то из шерсти очки в тонкой серебряной оправе (у трапапатумов больше попросту неоткуда, карманов-то нет), и утвердил куда-то в центр буйно произрастающего меха — условно образующего бороду, бакенбарды и усы. Пошевелил влажным чёрным носом, втягивая ароматы кофе и тостов. Развернул газету...

Знаете, что? Хорошо быть трапапатумом. Дежурства нет (Путут дежурил в школе номер восемь, оберегая детей от воздействия соплеменников. Когда эти ушасты рядом, не учиться хочется, а ходить и даже подпрыгивать на ушах). Кабабунга сгинул. Трапапатумы не опасны. Слоны идут аккуратно, а динозавры вообще парят над землёй.

Грохот и шум! Пыль и конфеты в окно! Отчаянный женский визг!..

Мальчик выронил газету из перебинтованной руки и выглянул наружу. Схватился за подоконник и подпрыгнул.

Трапапатум с излишней внимательностью всматривался в чашку с кофе, наливал в неё молоко. Удивительное дело. Только чтоб был экспрессо, но если аккуратно налить молока с пенкой — получается капучино. А ежели ещё сверху нарисовать сердечко... нет, лучше череп.... вот этой вот палочкой...

Путут высунул фиолетовый язык от усердия.

Некоторые рисуют на пенке чуть ли не Мону лизу, и даже деньги на этом зарабатывают. Но это, знаете ли... Нет уж! С места не сдвинусь. Я не человеческий полицейский. Сносите свой город, если вам так удобнее.

— Держите динозавра! Тапутат! Почему у тебя такое дурацкое имя?.. Чего смотришь, оттягивай его за ноздрю! Крабель, лишай его веса, пусть взлетит повыше!.. Да я тоже не помню как! Это... сейчас... Экто-санктре-гама... Эй, Тапутам!.. Тапутут!.. Я говорю, за нозрю его, змеюку, за ноздрю! Ух!.. Тапату-у-у-у-ут!.. Промбель! Держи динозавра!.. Мне нельзя, я старше по званию.

Путут медленно поднял косматые брови. Котёнок повернул голову и посмотрел на полицейского.

— Это голос трапапатума. — объяснил тот.— Не замаскированный от людей, полностью открытый. — уточнил он, поднося дрожащей чашечку к губам. В ней звенела серебряная ложечка.

Мальчик подпрыгнул ещё раз, повыше, но так ничего и не сказал.

Через несколько минут раздался ещё один голос. Нечто среднее между рычанием тигра, с металлическим таким звучанием, и гудением Титаника.

— Тираннозавр, — знающе покивал Путут, рассеянно дожёвывая чашку. Котёнок смотрел в недоумении. — Это такое вымершие животное. — едва не плача, уточнил полицейский. — Настоящая машина смерти, сэр.

Полицейский едва не разорвался пополам, на ходу натягивая фуражку и обматываясь ремнём, сжал полицейскую бляху в зубах. застёгивая пряжку, со всего маху прервал обои в коридоре — напротив трельяжа с разбитым зеркалом (на самом трельяже виднелось несколько капель засохшей крови). Котёнок побежал вверх по мальчишке, и тот наконец-то закричал. Вопль затих за спиной синешерстного, он зажмурился от мгновенной вспышки и... покатился на пузе — мимо десятков топающих лап — мельтешащих перед носом всеми цветами радуги. Полицейская управа.

Пух!

Пропан прервал его скольжение, выставив толстую белую лапу. Путут поднял к нему несчастные оранжевые глазищи. Ветеран ослепительно улыбнулся ему беззубым ртом, сжимая деревянный трапапатумовый винторез калибра "для стрельбы по низколетящим бегемотам". Бороду, штопы не мешала, ветеран заправил за пояс, увешанный гранатами. И он был счастлив, как никогда.

— Не стреляй боевыми! Не целься в людей! — без собой надежды пробасил крошка Путут. Доковылял до арсенала, схватил такое же ружьё, но поменьше, кедровое, перекинул патронташ через плечо, и нырнул обратно в квартиру. Вопль орущего мальчишки плавно вернулся, будто кто-то нажимал на пульт, возвращая прежний уровень громкости.

У входной двери обнаружился взрослый обитатель жилища. Отец этого истерика, судя по всему. Мужчина стоял лицом к двери и глубоко. размеренно дышал. Судя по всему, набирался решимости десантироваться в окружающий мир. Обитатель был обут в ботинок, но в халате. В одной руке он сжимал тупой кухонный нож, в другой — гантель, и глубокомысленно изучал оба предмета. Да, нелёгкий выбор.

Путут переломил стволы оружия — с сочным деревянным хрустом, зарядил патрон с песком Морфея,прицелился в голову и выстрелил. Хозяина окутало облаком мягко искрящихся пылинок. Он постоял секунд-другую, аккуратно положил гантель на трельяж, почесал переносицу и рухнул. Но Путут этого уже не видел, некогда. Пронзённая полицейским дверь колыхалась далеко позади, под короткие лапы прыгали неудобные человеческие ступеньки. Всё в порядке. Под контролем. Все трапапатумы, живущие в этом городе, превосходно владеют магией. И даже если один из них взбесился от счастья — его быстренько скрутят и огорчат до необходимой нормы. Предложат, например, денег — за то, чтобы он целую минуту не думал о полярном медведе.

И всё будет в...

Трапапатум выкатился во двор — между двумя домами. В их окошках пищали люди, некоторые порывались вылезти наружу. Кругом творилось странное, яркое и головокружительное, напоминающее рекламный ролик одного из этих современных газированных напитков, напоминающих химические отходы. Посреди двора стояла кучка прижавшихся друг к другу человских полицейских. Отчаянно вопя, служивые азартно палили из табельного во все стороны. Вскоре их начали отстреливать в ответ. Путут тоже принялся палить, присоединившись к нескольким сослуживцам, оказавшимся поблизости. Стрелять они не умели, но вскоре один из пёстрых зарядов попал таки в одного из копов. Человек выдохнул вереницу ярких мыльных пузырей, дико посмотрел на них и уснул, изумлённый. Стражи человеческого закона по команде старшего сгруппировали огонь, и один из невидимых противников был подстрелен. Пули легко прошли сквозь шаровидное тело, не причинив его владельцу никакого вреда, но выбив несколько клочков оранжевого пуха.

Раздалось яростное, оглушительное рычание.

Маленький свирепый ушастик бросил своё оружие и кинулся в рукопашную. Вспрыгнул ближайшему человеку на грудь, схватил его за шиворот и принялся трясти — что-то неразборчиво приговаривая про мех. Сотрудник милиции дробно пощёлкал зубами, нахмурился и воспроизвёл по памяти несколько приёмов рукопашной — куда-то в пустоту перед собой. Завертелся на месте, проклиная нечистую.

Часть шарообразных полицейских ринулись следом, и одного из брюхоходов тут же подбили — искрящейся молнией дружественного огня. Трапапатум обернулся, удивлённо приподнимая уши, и с ужасом уставился на свою шерсть. Она поменяла цвет с сиреневого на фиолетовый. Ушастик горестно вздохнул...

Главный среди людей ожесточённо выкрикивал команды, повторяя, что всё это гипноз, и нужно действовать по инструкции, а не шмалять во все стороны, вопя благим матом. Инструкцию эту должен был знать любой полицейский. Если к вам навстречу двигается враждебно настроенный осьминог и зловеще шевелит щупальцами... (Нет, автор не знает, что делать дальше, он же не полицейский, и инструкцию эту ему читать не давали.)

Полицейский почувствовал, что больше не в силах на это смотреть, и побежал вокруг пищащего, кающегося во всех грехах дома, приближаясь к к главной улице Советской и собственно, эпицентру парада, раскинувшегося по двум дорогам и аллее. Чтобы, собственно, узнать...

— Зачем?!! Ну зачем, зачем, скажите мне, во имя всех богов и чертей, ЗАЧЕМ вы это делаете?!!
Представьте себе, что по вашей улице шествует бразильский парад из сна сумасшедшего бразильца, абсолютно невидимый и беззвучный. А через мгновение - он уже наяву, во всех красках и всевозможных звуках. Пожалуй, в таких случаях "паника" - слишком мягкое слово. Пожалуй, больше подошло бы "всеобщая истерика". Панику вызывает землетрясение. Летающая подводная лодка, увитая гирляндами цветов, величаво вылетающая из пустоты, вызывает остолбенение или заразительный, истерический смех... Полицейский Путут выбрал остолбенение и впал в него, крепко и основательно. Мимо застывшего ушаста протопал пыхтящий ярко-оранжевый шар - сородич, замахивающийся гранатой.


- Писательница! Лови, уходит!

Бросок, взрыв. Хрупкая длинноволосая девушка с визгом подлетает на несколько этажей и зависает в грибовидном облаке. Флегматично смотрит вниз, и пишет что-то в телефоне, покачиваясь в магическом дыме...

Остолбеневший ушаст замедленно оглядывался, не опуская высоко поднятых косматых бровей.

Уже упомянутый тираннозавр, лишённый веса, парил на уровне пятого этажа и хлопал страшной пастью, ловя взлетающие воздушные шарики. На верхней челюсти болтался вцепившийся в ноздрю трапапатум. В опасной близости от летающего ископаемого парит, вращаясь и порхая, толстый, пьяный и развесёлый бородач в дорогом костюме старомодного покроя. От него доносится, что он, мол, от всех ушёл, триста чертей вам в глотку. Другой, вполне обычный и вменяемый мужчина с непередаваемым выражением лица - летел куда-то вдаль, всё выше и выше, держась за задние лапы маленького трапапатума, повисшего на ниточке голубого шарика...

- Мне на пенсию - через триста сорок шесть лет... - пожаловался мужику Путут, когда тот пролетал мимо. Мужчина странно посмотрел на него, а маленький трапапатум сочувственно покачал головой. К стене дома рядом прижался спиной паренёк в полицейской форме. Он тщательно целился в несущееся мимо буйноцветье - в каких-то пританцовывающих слонов, низколетящих китайских драконов (настоящих, без китайцев внутри), в пёстрых динозавров (на самом деле динозавры были ярко-радужными,а не серо-зелёными, как думают скучные учёные), в жёлтые подводные лодки и... ТРАХ! Трапапатум на реактивной тяге огрел его здоровенным молотом по фуражке, мгновенно его вырубив. Над головой полицейского залетали мелкие, но суровые трапапатумчики с ангельскими крылышками. Путут, сердито фыркая, разогнал их лапками и приложил большое ухо к груди павшего.

- Спит вроде бы. Скоро кататься начнут на людях... - бормотал Путут Пататрулль. - Уходить нужно, бежать... Но куда? Ещё пару минут, и нас начнут бомбить...

- КРА-А-АБЕЛЬ!..

Необъятный седой трапапатум пробивается сквозь пёструю толпу - в очках, с тяжёлой золотой цепью на шее. Ревёт, как медведь, потрясает пудовым кулачищем.

- Да чтоб ты лопнул! Вы зачем спутники в кашалотов попревращали?! Ловите, ловите их кто-нибудь, идиоты!

Путут с ужасом смотрит в небо, забыв про человеческого коллегу.

- Вурдулачьи уши! Я говорил связь отрубить, а не спутники в кашалотов превращать!! Нет, не читал его! Не смешно! Да уймите вы уже этого придурка с пулемётом!..

- Вы видите, что у меня в ухе?.. Дырка в пять рублей. Как я теперь покажусь в приличном обществе?

- Ты уже в нём, деревенщина!

- Продень в него кольцо потолще, из меди или золота. А будут спрашивать, отвечай: йо-хо-хо!

- Господа, сколько можно об ушах? У нас что, нет другой темы для светской беседы?.. Эгей, ловите гранату! Хоба!..

- Так и оставь, брутально.

- Хочешь, сведу с Бородухой. Если его удар сегодня не хватит. Слышишь, надрывается? Он тебе медаль даст, как ветерану.

- Ага, сейчас. Он меня в банку обещал засунуть, в трёхлитровую. Ещё и обрадуется, что сам пришёл. Мы вчера с Промбелем...

- Уважаемые, вы не видели такого пожилого полицейского с двуствольной гаубицей? Говорят, у него патроны не холостые, с морохом... Посматривайте по сторонам, джентльмены.

- Не будете ли вы так любезны одолжить мне гранату? У меня закончились.

- Конечно, конечно, милейший. Вам с каким взрывом? Есть с цитрусовым ароматом, есть с хвойным. Я, знаете ли, предпочитаю бодрящие взрывы. Признаюсь, сам люблю подорваться с утречка.

- Эге-ге, достали этого, с пулемётом. Р-разбойник! У меня в ухе пол-улицы видно.

- Да купи ты уже новое! Вон, Патам продаёт на Цинкзаводской. Кавайные-кавайные.

- Да ну вас, честное слово. Где я возьму такую шерсть? У меня изумительная зелёная шёрсть...

- Кашалот!!

Мимо Путута, начавшего уже посмеиваться, промчался ошалевший трапапатум в пилотских очках. Это был Панга. Несчастный курьер из Московитана. За пару минут несчастный избегал весь город - и понятия не имея ни о какой конспирации, и о том, что трапапатумы должны прятаться от людей... Его увидело столько народу, что ушастое правительство решило, что терять уже нечего и теперь трапапатумы по всему миру выходили на улицы и веселились кто во что горазд. По крайней мере, это на некоторое время прервало человеческие войны...

Путут смотрел, как мимо пролетает стайка звонко смеющихся детей, порхающих, как бабочки, как летит, переворачиваясь, хохочущий мамонт, как какой-то искрящийся пушистик со смехом бегает вокруг злобно кричащей тётки, лупящей его сумочкой, на всё, что творится вокруг... И смеялся уже от всей души, забыв про работу, про свою службу, охрану людей и все прочие серьёзные глупости. Ведь, в конце концов, Путут Пататрулль был самым настоящим трапапатумом.

Последний раз редактировалось Chain; 24.01.2018 в 08:09.
Ответить с цитированием
  #1090  
Старый 24.01.2018, 11:59
Аватар для Винкельрид
Герой Швейцарии
 
Регистрация: 30.05.2006
Сообщений: 2,544
Репутация: 1132 [+/-]
Цитата:
Сообщение от Chain Посмотреть сообщение
идея в том, чтобы показать какой-то необычный ад (не шмог), вариант общества будущего, в которых все должны работать, получая за это плату в виде "ударов" на счёт или ударов по лицу, если не будешь работать, не важно кем (тоже не шмог), показать реальность, в которой так всё контролируется властями, что каждый человек играет роль, как в пьесе (и опять мимо).
То есть идея в том, чтобы показать какой-то необычный сеттинг? Но смысл рассказа, вроде как, не в этом. Что-то я навскидку не припомню, чтобы, к примеру, режиссёр, придумав интересный мир, зазывал зрителей словами: "Я тут придумал планету Пандору, у меня всё красиво и животные шестилапые, приходите смотреть". Он отчего-то решил вписать в свой сеттинг сюжет.
Я вообще не о том, донёс или не донёс. Ну понял я, да. Мир, где по морде бьют и хренью заставляют заниматься под видом работы, при этом каждый шаг властями контролируется (чёт я Россию нашу сразу вспомнил), ну и что? О чём рассказ-то? Просто показать какую-то свою придумку и показать своё умение составлять слова в предложения?
P.S. Собственно, посмотрел пару других текстов и сам ответил на последний вопрос.
__________________
— А ты ниче.
— Я качаюсь.
— Как думаешь, для чего мы в этом мире?
— Я качаюсь.


Не будите спящего героя
Ответить с цитированием
  #1091  
Старый 31.01.2018, 02:19
Посетитель
 
Регистрация: 30.01.2018
Сообщений: 16
Репутация: 20 [+/-]
попробовал написать прозу

Идея, как обычно, лежит на поверхности.
Скрытый текст - Планета Телепатия:

Все шло, как обычно. Планета была уже близко, автоматика готовилась к посадке, но совершенно неожиданно для всех корабль как будто уперся в невидимую, но непреодолимую стену. Планета, очень похожая на Землю, не пускала корабль к себе. Анализаторы воздуха показывали, что состав воздуха планеты, как две капли воды похож​ на земной. Запищал анализатор-переводчик.
- Мы приветствуем вас на планете Телепатия! Мы хотим узнать, откуда вы? Какая ваша цель прибытия на Телепатию?
- Говорит Капитан корабля Биг Найф. Мы - люди с планеты Земля. Наша система связи отправила​ вам местоположение нашей планеты. Наша цель - контакт и изучение вашей планеты и вашего населения.
- Уважаемый Биг Найф! Говорит главный инспектор безопасности планеты Телепатия Нельзяк. На нашей планете запрещено ношение, приобретение, производство и применение любого оружия! На вашем корабле есть люди, в мыслях которых есть желание применить на нашей планете оружие... Объясните им всем, что мы не можем пустить ваш корабль из-за них...
- Уважаемый Нельзяк! Объясните, почему вы считаете, что мы хотим применить против вас оружие?
- Уважаемый Биг Найф! На Телепатии стоит автоматическая система распознавания мыслей о ношении, приобретении, производстве и применении любого оружия! Несколько ваших людей представили в мыслях применение оружия против жителей Телепатии... Система сработала и не пускает вас на Телепатию.
- И что теперь делать?
- Мотивируйте своих сотрудников выкинуть и забыть даже думать о том, чтобы​ носить, производить, приобретать и применять оружие!
*****
Капитан посмотрел на своего зама и услышал то, чего никак не ожидал услышать:
- Это самая лучшая планета на свете! Хочу жить в мире, где нет оружия!
- А как же защищать себя, семью, страну, планету?
Опять включился автомат-переводчик...
- Защищать можно всё. Но без оружия.
- А как нам понять, что нам ничего не угрожает?
- Очень просто. АС-РМ - автоматическая система распознавания мыслей. При обнаружении вирусных мыслей об оружии дает команду системе безопасности СБ, и СБ изолирует носителя вируса и пытается его вылечить. В вашем случае антивирус еще не разработан. Но не волнуйтесь, наши разработчики антивирусов своё дело знают! Вылечим!
*****
Секунды хватило капитану, чтобы сообразить... Что надо безумно срочно врубать задний ход кораблю и лететь со скоростью, на какую только способен корабль, но ПОДАЛЬШЕ ОТ ЭТОЙ ПЛАНЕТЫ!!!!!
*****
Когда первый страх прошел... Страх того состояния, когда ты, воин, не сможешь на своей Земле пользоваться никаким оружием...
*****
Заместитель внимательно посмотрел на своего капитана...
- А тебе хочется жить там, где никто не может применить против тебя оружие? Не можешь не только ты, но и никто другой? Это же самая лучшая безопасность, которую только можно придумать!
- У кого из членов экипажа осталась семья на Земле?..
- Ты хочешь сказать, что...
- Что...
- А не повернуть ли нам опять на Телепатию?
*****
Нейроинженеры Телепатии очень быстро сделали антивирус...
У нас на Земле так пока еще не умеют...
*****
У экипажа был выбор. На Землю, или на Телепатию... Но когда ты считаешь саму мысль о нужности оружия вирусом и болезнью, как ты сможешь вернуться в мир, который болен?
*****
А может, экипаж корабля возьмет для лечения все необходимое, и вернется в мир, который болен, и вылечит его? Безнадежно болен, или все-таки надежда есть?
*****
Вернется. Надежда на Земле пока еще есть...

© Чередов Антон, 29.01.2018г.

Ответить с цитированием
  #1092  
Старый 31.01.2018, 11:33
Аватар для Винкельрид
Герой Швейцарии
 
Регистрация: 30.05.2006
Сообщений: 2,544
Репутация: 1132 [+/-]
Чередов Антон, "отличная" идея о том что "убивает не человек, а пуля".

У меня после прочтения, прямо тут, в этом окошке, родился сиквел

"Прибытие на планету Безоружия"
Никитос выполз из детской, зевая во весь рот:
- Ма-а-а! Когда завтрак?
- Пять минут, Турецкий! - отозвалась с кухни мать. - Только вещи закончила раскладывать!
Они прилетели на планету Безоружия только вчера, багаж горой был свален в самой большой комнате с окном во всю стену. Никитос снова зевнул и побрёл к чемоданам. Разбирать их вчера было неохота, но отец вечером намекнул, что если Никитос хорошо поработает, вечером они пойдут гулять, все вместе.
Никитос щёлкнул замком чемодана и вздрогнул от дико заревевшей сирены. В кухне завизжала мама, и Никитос опрометью бросился туда.
Мама стояла в стеклянном цилиндре, горящим алым цветом. В руке она держала нож. Громкий равнодушный голос вещал: "Вы обвиняетесь в ношении, производстве, приобретении или применении оружия. Мы вынуждены изолировать вас и лечить".
Исчезло всё: голос, свет, цилиндр и мама. Это было так неожиданно, что Никитос по-дурацки протёр глаза.
Выскочив на лестничную площадку, он столкнулся со взрослым.
- Наконец-то, проснулись, а мы уже задолбались ждать, - хмыкнул он. Из-за лифта вышли ещё двое.
- Там... моя мама...
- Знаю, малыш! Мы слышали сирену. Могу поспорить: мать и нож, так? Классика! - заулыбался взрослый, небрежно отпихивая Никитоса с дороги. - Всегда одно и то же.
Он прошёл по-хозяйски в дом, двое других - следом.
- Эй! Вы что себе позволяете? - раздался голос отца.
Он стоял, с пакетом продуктов и в шлёпанцах. На пакете был нарисован символ, перечёркнутый пистолет - герб планеты Безоружия.
Никитос хотел рассказать про исчезновение мамы, но решил, что пока не время.
- Что позволяем? - переспросил незваный гость. - Да вот хотим порыться в ваших вещичках.
- Вы с ума сошли.
- А ты попробуй нас остановить. Защити свою семью.
- Я... я скрипач... - взвизгнул отец. - Вы не смеете.
Пока один держал отца, двое других быстро перетряхнули чемоданы.
Когда они ушли, отец бросился к телефону.
- ...было ли у них оружие? - искусственным сочувствующим тоном спросила трубка.
- Нет, не было.
- В таком случае, мы не можем вам помочь. На нашей планете запрещено ношение, производство, изготовление и применение оружия. Это - не наш случай.
Никитос, совершенно удручённый, не стал дослушивать, побрёл в большую комнату. Конечно, всё устроится. Просто какая-то ошибка, сбой в системе. Маму вернут, когда разберутся, и грабителей тоже накажут.
Он сел возле разбросанной кучи игрушек, поворошил их ладонью и рука его оказалась возле шарикового пистолета.
Завыла сирена, Никитоса накрыл купол.
__________________
— А ты ниче.
— Я качаюсь.
— Как думаешь, для чего мы в этом мире?
— Я качаюсь.


Не будите спящего героя

Последний раз редактировалось Винкельрид; 31.01.2018 в 11:44.
Ответить с цитированием
  #1093  
Старый 31.01.2018, 12:45
Аватар для Руслан Рустамович
Добро - вещь относительная.
 
Регистрация: 17.11.2009
Сообщений: 12,856
Репутация: 1060 [+/-]
Винкельрид, сиквел по традиции многое потерял в сравнении с первой часть. Например - капслок. Вообще нет капслока. Так часто и бывает, когда за вторую часть шедевра берётся другой режиссёр.
__________________
Ответить с цитированием
  #1094  
Старый 31.01.2018, 13:45
Посетитель
 
Регистрация: 30.01.2018
Сообщений: 16
Репутация: 20 [+/-]
Винкельрид , да, идея вируса оружия имеет такой недостаток... Что надо подумать о том, как защитить себя слабым. И что вирус агрессии лечить тоже важно. И о перегибах тоже нужно подумать... Может важнее лечить вирус агрессии - не знаю. Но я все же начал с вируса оружия, и вот почему: система срабатывает, когда появляется мысль ПРИМЕНИТЬ оружие. Да еще и против жителей. Применить оружие - это вирус! На планете Телепатия. Люди, больные этим вирусом, могут начать войну...
Ответить с цитированием
  #1095  
Старый 07.02.2018, 04:54
Новичок
 
Регистрация: 18.12.2017
Сообщений: 3
Репутация: 0 [+/-]
Бомба Тай

«Вещь» редко бывает первым романом. В очереди творчества она стоит под номером №, часто теряясь в других работах и пиратских черновиках, поэтому её не сразу замечают. Так вот для меня сейчас самый важный роман на творческом поприще это – «Тай». И так уж получилось, что это мой девятый роман, официально запущенный в личную библиотеку и изданный в издательстве Стрельбицкого.



Это роман-откровение с погружением в тайский колорит и традиции. Он не имеет отношения к личной жизни, и не собирается пугать Вас биографией. Это мистический роман о жизни в Таиланде и мальчике, который в 10 лет потерял родителей в ужасающем цунами 2004 года. Жизнь «под рукой Будды» не бывает полностью жестока. Забрав у мальца всё, в ответ она даёт ему «Дар потерь» – способность видеть и взаимодействовать с тонким миром. Сирота всерьез рискует стать экзорцистом и остаётся жить при храме на Пхукете. Что будет с ним дальше? Об этом Вы узнаете из романа.

Первая глава в подарок. Продолжение можно скачать тут.

С уважением,
Степан Мазур.

Скрытый текст - Текст:
Глава 1
- Цунами -
Декабрь, 2004 год.
Таиланд, остров Пхукет.
Международный госпиталь.
– Так что, Славик, останешься здесь на ночь. Ничего страшного. Утром приедем, заберём, – голос мамы успокаивал.
Молодого человека 10 лет от роду морозило, но лекарства уже начинали действовать. Кожа приятно зудела под охлаждающей мазью. Накатывала усталость. Хотелось одного – спать. Обезболивающие клонили в сон. Наверное, впервые за всё время семейной поездки в Таиланд, Славик не спорил. Потому даже младшая сестра смотрела на него с сожалением. А обычно суровый отец выдавил улыбку, взъерошил хмурому мальцу волосы и буркнул:
– Держись, боец. Утром будет легче. До Нового Года отойдёшь. Наверстаем. – И тут же добавил укоряюще. – Вот на кой чёрт вообще было в бассейн лезть? Сказали же в номере сидеть. Ты хуже Алёнки. Страховка на случай мощного загара не предусмотрена.
– А я то чего? – Возмутилась семилетняя сестричка. – Не я же сгорела на солнце.
– Я же под зонтиком, – буркнул Слава в ответ, ощущая языком вылезшую после высокой температуры на губе простуду. За час с небольшим купаний после обеда в бассейне, пока родители ездили на шопинг в Пхукет-таун с сестрёнкой (сдались им эти силиконовые подушки!), он сгорел так, что кожа сходила слоями. А всего то и стоило, что задремать после плавания и не заметить, как тень от зонтика сместилась. Даже на море не сходил! Обидно, больно. Пусть родители только попробуют не взять его в центр в следующий раз. Он тогда всем покажет, что такое истерика!
– И я не Слава, я Тай. Просил же, па! – Добавил мальчик. Подобную кличку он себе придумал в аэропорту два дня назад, сократив название страны, в которой вся семья отдыхала туристами.
Мать молча поцеловала в щёку и задёрнула занавеску, разделяющую комнату с пациентом-соседом. Просторная, стандартная палата на двоих обойдётся семейному бюджету в копеечку, так как каждого туриста сразу предупреждают, что сгореть на солнце – это не страховой случай.
Старый таец, лежащий на соседней койке, неприятностей не доставлял, но мать всё равно оградила от него занавеской, чтобы ребёнок не докучал пожилому человеку. Тайцы любят детей. Мать прекрасно знала, что стоит её Славику прийти в себя, как замучит совершенно незнакомого человека расспросами. А тот и рад будет отвечать. Даже если не знает, что ему говорят. Главное, улыбаться. Ещё и подарит что-нибудь. Слава знает, как выцыганить на всех языках мира.
Сынуля начал практиковаться в английском языке ещё в автобусе трансфера, доставляющих семью из аэропорта Пхукета в гостиницу. Менее чем за час развоза досталось за коммуникабельность англоязычному голландцу. С ним Славик познакомился, подружился и не забыл напроситься в гости, как только будет в Амстердаме. Мать вздохнула спокойно лишь тогда, когда автобус развёз их по разным гостиницам. А то могут и всерьез принять его желание побывать в гостях.
Дверь палаты закрылась. Система кондиционирования воздуха работал совсем тихо. Славик вздохнул и прислонил щеку к подушке, проваливаясь в глубокий сон. Уснуть пришлось на животе. На спине лежать не получалось, так как больше всего досталось плечам и шее. Красные как помидоры, эти части тела молили о пощаде.
Разбудил грохот в коридоре. Сколько прошло времени, Слава не знал. Десятки встревоженных голосов звучали на тайском, английском. Слышал и русский. Ловя обрывки фраз, Демченко понял, что этим утром произошло что-то ужасное. Такой шум просто так в больнице не поднимают.
– Что случилось? – Спросил Слава сначала на русском, а затем повторил на английском.
Старик на соседней кровати сделал каменное лицо и молча щёлкнул пультом от висящего на стене телевизора. Слава через боль заставил себя перевернуться на спину, чтобы было видно экран. Новостной канал показывал встревоженных ведущих. Они говорили на тайском, но снизу большими буквами было написано, в том числе и на английском: «Катастрофа на Пхукете!»
Ловя знакомые английские слова в дубляже бегущей нижней новостной строки, Слава ощутил, как внутри что-то оборвалось. Холодный, липкий страх побежал по телу. Слёзы потекли быстрее, чем мозг осознал всю серьёзность ситуации. Просто внутренние ощущения опередили мыслительный процесс и простые слова «цунами», «пляж Карон», «пропали», «погибли», «разрушены», сложились в печальную, до безобразия горькую картину мира.
– Мама! – Закричал Тай, но кричать было не кому. Хуже всего, он не знал к кому обратиться. Где его родители?!
Полное понимание ужаса ситуации пришло несколько позже, когда взгляд безотрывно ловил картинки ужасающих разрушений на телевизоре. Вертолёт снимал остров сверху и показывал крупным планом смытые дома, отели, перевёрнутые автомобили, выдернутые столбы и пальмы. Словно нарочно оператор выхватил знакомую крышу отеля на Патонге, где отдыхала семья Демченко.
– Не-е-ет! – Закричал парень и зарыдал в подушку.
Дверь палаты раскрылась. Слава хотел броситься к доктору с расспросами, умоляя его связаться с родителями, но при одном виде каталки отпрянул. На ней лежал окровавленный, полуголый мужчина: синюшная рука, кусок доски, торчащий из бицепса, огромная гематома на руке, оплывшее лицо, которое представляло собой почти один сплошной синяк. Все вопросы пропали. Славик видел эту картину всего несколько секунд, но их хватило, чтобы эта картина навсегда запечаталась в сознание.
Закрыв глаза, Славик уткнулся в подушку и заревел уже глухо, тихо.
Так Станислав Демченко стал одним из тысяч туристов в Таиланде, семьи которых 26 декабря 2004 года пострадали от цунами. Землетрясение на дне Индийского океана спровоцировало огромную волну, которая обрушилась на остров Пхукет и прошлась по побережью континента, уничтожая любое понимание людей о счастливой встрече Нового Года с пометкой «2005».
Пока Таиланд просыпался и готовился встречать новый день, мощные толчки морского дна привели к смещению огромных масс воды в океане. В открытом море это выглядело как невысокие, но протянувшиеся на тысячи километров водяные полукруги. С невероятной скоростью вплоть до тысячи километров в час они устремившиеся к берегам Таиланда, Индонезии и Шри-Ланки, отмечая себе триста тысяч жертв. Приближаясь к мелководью, волны замедлялись, но приобретали огромные размеры высотой с многоэтажный дом. Эти волны несли энергию разрушения и обрушили их на юго-западное побережье Пхукета и соседние районы: Краби, Пхи-Пхи, Симиланы, Ко Чанг и соседние районы на побережье.
Практически все основные пляжи западного побережья острова пострадали от волны. Особенно досталось Камале, Патонгу, Карону и Ката. Они получили наибольшие повреждения. Волной смыло и многие гостиницы первой линии на пляже. В том числе ту, где остановилась семья Демченко. Об этом Слава узнает позже. Сейчас же его вместе с дедом-тайцем, как не слишком тяжёлого пациента, выкатят на кроватях в коридор переполненного госпиталя. Там мальчик впервые увидит, что такое горе и безумие от потерь.
Тай не знал, что примерно через час после землетрясения в море, остров предупреждал о трагедии: животные и птицы в беспокойстве убегали прочь в джунгли, смолк шум прибоя, а вода в море резко ушла от берега. Заинтригованные люди стали выходить на обмелевшие участки морского дна, чтобы собрать обнажившиеся ракушки и рыбу. Надвигающуюся стену из воды никто не видел до последнего. Она не имела гребня, визуально сливаясь с морской гладью. Когда ее заметили – было уже слишком поздно. С огромной скоростью она принесла на остров огромные потоки взбесившейся воды, сметая всё на своём пути.
Океан прошел вглубь суши на сотни метров. Сама коса смерти обрушилась на побережья и когда её силы иссякли, это был обман. Движение воды остановилось, но лишь для того, чтобы с такой же скоростью устремиться назад. Те, кто пережил первый удар, пострадали повторно, смываемые в Андаманское море. Уходящая вода бросала людей и животных на строения, перемалывала вместе с бетоном и кусками земли, рвала арматурой и досками, крушила о рекламные вывески и автомобили. Людей и все живое било током от разорванных кабелей высокого напряжения и уничтожало всем, что попадалось на пути. Бешеный поток не щадил никого.
После того, как все закончилось, взору уцелевших предстала ужасная картина: полностью разрушенная инфраструктура на пляжах, автомобили на деревьях, стены отелей на холмах, катера и лодки закинутые в джунгли на расстояние до двух километров. Всё, что было построено на берегу, перестало существовать. Всё, что уцелело, было занесено песком, тиной, морской травой и землей. На бывших улицах плавала мебель и продукция магазинчиков, одежда и еда, перевёрнутые макашницы можно было обнаружить на балконах домов. Но что хуже всего: повсюду в беспорядке валялись тела людей и животных. Тех, кто не пережил цунами, находили повсюду.
Словно ощущая всё это, представляя тысячи раз в своем не окрепшем разуме, Тай понял, что сходит с ума. Одна всепоглощающая душевная боль потери родных и близких захватила его целиком. Внутренняя боль самого десятилетнего подростка стала настолько невыносимой, что проявила себя на голове. За это утро в коридоре Тай поседел. Седые локоны перемешались с его русыми волосами, взращённые словно среди криков боли и слёз, звучащих рядом в коридоре.
Выдрав клок волос, и разглядывая седые кудри, Славик поймёт, что больше не может находиться в отделении. Словно сходя с ума, он услышит и увидит такие вещи, которых просто не может быть в реальном мире: люди вокруг него двоились, светились всеми цветами радуги, с преобладанием тёмных цветов. Их тонкие тела то растягивались до потолка, то сжимались до горошины.
Считая всё это жуткой галлюцинацией, мальчик твёрдой рукой откинет одеяло и поднимется. Среди толпы нуждающихся в немедленном лечении людей мало кто обратит на него внимание. Он спокойно напялит на зудящую кожу свои шорты, майку, накинет кепку, вденет ступни в сандалии и выберется на улицу, стараясь как можно быстрее уйти подальше от этого безумия.
Странности, однако, продолжатся и на улице…
Славик обошёл гору бутилированных упаковок с чистой водой. Её только что привезли службы спасения и одна из многих некоммерческой организацией, не оставшейся в стороне от общей для всех беды. Доставляли полезный груз обычные грузовики с местными номерами.
Мальчик осмотрелся. Толпы тайских добровольцев, не оставшихся безучастными, быстро и старательно разгружали полезный груз на ступеньки госпиталя.
Ступив на полосу света из-под козырька здания, Славик натянул кепку пониже на волосы и поморщился, двигая плечами. Спина прилипла к майке. Мазь, которой вчера намазали на ночь, покрылась коркой. Кожа под ней болела даже при лёгком прикосновении ткани. Но этого парень не замечал. Мир для него стал слишком сложным, многогранным. Разум играл с ним в странную игру, которой он не понимал.
Спешащий таец задел парня локтем, тут же извинился, не видя дороги из-за гор ящиков поверх рук. Славик отшатнулся от него. Не столько от обиды за толчок, сколько от удивления – ведь поверх упаковок с водой коренастый таец нёс большую белую змею без глаз. Толстая как удав, она оплела его шею и покоилась большей частью кольцами вокруг головы человека.
«Это ещё что за факир? Зачем сейчас фокусы?» – Подумал Тай.
Мальчик проморгался и попытался снова разглядеть змею, но таец уже скрылся в холле госпиталя вместе с ней.
– Зачем ему нести в больницу змею? Что за бред? – пролепетал Слава и ущипнул себя за руку. Оказалось больно. Более того, яркое солнце уже жарило асфальт и духота
вызвала приступ тошноты. Захотелось пить. Демченко, сочтя увиденное за новые галлюцинации от обезвоживания, подошёл к грузовику.
– Пить, пожалуйста. Хочу пить, – заговорил он как можно громче на английском.
Вид его обгоревшего носа и облазивших щёк был настолько жалобным, что один из носильщиков нашёл время остановиться и извлечь из упаковки бутылку.
– Держи, – сказал он на английском.
– Спасибо, – поблагодарил Славик на английском и отошёл к траве, прячась в тень от пальмы.
Найти свободное место даже вдалеке от входа оказалось непросто. Вся территория госпиталя превратилась в полевой лагерь: машины скорой помощи, грузовики, каталки, палатки, что более ужасно – чёрные, закрытые мешки, в которых как понимал молодой человек, были тела людей. Тут же рядом стояли капельницы для живых и ещё живых. Для тех, кто боролся за жизнь совершались перевязки. Порой экстренная медицинская помощь оказывалась прямо под открытым небом: на скамейках, лужайках, каталках. Как местным, так и туристам, пытались спасти жизнь или облегчить страдания. Никто в этот день не спрашивал о медицинской страховке или страховом полисе. Не считали и потраченное лекарство.
Славик отпил воды, продолжая разглядывать округу. Почти у самого въезда раскинулся полевой штаб в виде армейской палатки натовского образца. Там пытались вести учёт прибывших и составлять списки погибших, вести опознания. Напротив штаба раскинулась полевая кухня, где уже что-то готовилось. Промёрзшим после гидроудара людям требовалась горячая еда. Потому из трубы переносной кухни уже шёл дым. Для тех, кто не пережил удар, вскоре тоже зажжётся дым. Крематории будут работать с многократной нагрузкой все ближайшие недели.
У входа в госпиталь рядом с бутылками воды люди принялись разгружать очередной подъехавший грузовик. Один из ящиков упал, и Славик увидел продолговатые, армейские коробочки – сухпайки. Всё это происходило с ним в реальном мире. Но на фоне этого мира постоянно пытался проявить себя другой. На фоне постоянной суеты людей и неумолкающих разговоров, он видел странных цветастых животных, мелькающих среди людей.
«Животных? Откуда они? Почему разбежался зоопарк?»
Тот, кто решил именовать себя Таем, присел на свободный клочок травы и продолжил пить воду маленькими глотками. От увиденного порядком стошнило. Сил стоять больше не было. Да и куда идти? Родителей смыло волной, он теперь один. Никто не придёт. Никому не нужен. Ещё и с ума сходит от удара. Он бредит. Не может быть вокруг столько животных. Людям сейчас вообще не до них. Вокруг столько смертей.
По щекам от осознания собственного бессилия потекли слёзы. Слава молча лил их и пытался пить воду, заглушая тошноту. Он был самым несчастным и одиноким существом во всём белом свете. Лишь вид истерзанных стихией людей вокруг и их боль, которая читалась на лицах, не давали ему расклеиваться полностью.
«Надеяться не на кого. Я должен быть сильным. Я не такой малёк, как Алёнка». – Подумал мальчик. Образ сестры, всплывший перед глазами, заставил выронить бутылку. Слава зарыдал, больше не в силах держаться.
– Мама…
Пожилая тайка, несущая ящик в руках, отложила ношу и подошла, обнимая за плечи. Прикосновение к коже было болезненным, но Слава не взвизгнул, не отстранился, ощущая во всей возникшей внутри пустоте необходимость хоть в толике душевного тепла. Пусть даже от совершенно незнакомого человека.
– Бедный, седой совсем стал, – проговорила тайка, когда кепка сползла от прикосновения, и обнажились волосы мальчика.
Слава сглотнул ком в горле, не поняв ни слова. Ком и не думал исчезать. Заставив себя отстраниться, Демченко сложил руки в жесте «вай», означающем одинаково, и приветствие, и благодарность, и расставание.
– Спасибо. – Сказал он по-английски.
– Как тебя зовут? – Спросила тайка на том же языке.
– Я…Тай, – заявил Слава и отвернулся, стараясь больше не смотреть на пожилую, добрую женщину.
Мальчик быстро пошёл к воротам, вновь натянув кепку почти до бровей. Его и там никто не задержал. Поток людей, входящих внутрь и выходящих наружу был такой, что ближайшую ограду просто сняли, чтобы не было давки. Монолитными заборы не выглядели и разбирались легко. Здания вокруг вообще казались лёгкими, воздушными, с минимумом бетона и кирпича. Зачем большие стены и мощный фундамент в жаркой стране? Лишь после цунами все здания на побережья начнут строить с расчётом на удар стихии. Они окрепнут. Будут введены новые нормы для архитектуры.
Ближайшая улица была забита городским транспортом – автомобили и мотоциклы стояли на каждом бордюре. Однако, главные подъездные трассы были свободны, не мешая машинам скорой помощи и армейским грузовикам подъезжать к госпиталю. Автомобили, на которых люди самостоятельно добирались до больниц, даже если и бросались на дорогах впопыхах, чтобы на руках донести пострадавших до госпиталя, без всяких церемоний нещадно убирались эвакуаторами или группой людей вручную, чтобы не мешать проезду. Разумный подход, диктуемый чрезвычайной ситуацией, отодвигал личное имущество на второстепенные роли.
Славик пошёл вдоль улицы Чалемпракиат Роуд, как гласила табличка на одном из зданий. Ноги вели, не особо понимая, куда он идёт и зачем. Но не идти он сейчас просто не мог, так как понимал, что если остановится, то просто снова разревётся, как девчонка и его снова начнут жалеть доброжелательные тайцы.
Отец учил, что жалость убивает. И жалеть себя Слава больше не мог, как и позволять кому-то делать это. Прошлый Слава умер и теперь жив только Тай – стойкий и несокрушимый сумасшедший, видящий повсюду зверей.
«Кстати, куда пропали все звери?».
Внимание Тая привлекла группа монахов. Собравшись на пересечение улицы, люди в оранжевых мантиях молились, пели, успокаивали нуждающихся в утешении людей или просто окуривали прохожих и округу палочками ладана. На асфальте стояли множество свечей, лежали залепленные воском и залитые слезами фотографии. Ветер задувал большую часть фитилей, но упорные монахи вновь и вновь зажигали свечки и творили молитвы и поклоны. Несколько монахов стучали в этнические барабаны и звенели колокольчиками.
Как ни странно, среди монахов Тай не заметил ни одного «животного». Они словно сторонились звуков колоколов и дыма ладана, а то и бормотания речитатива мантр монахов. Или может быть даже их внешнего вида? Кто знает. Странные звери просто боялись их. Это мальчик видел точно.
Тут Тай увидел над одним из людей синие всполохи. Сначала пацану показалось, что человек горит. Тай закрыл глаза, зажмурился и потрогал себя за лоб. Определённо у него температура, вот и мерещится.
Но человек не кричал, не бегал, даже не махал руками. Он сидел в позе лотоса и перебирал чётки. Глаза его были закрыты, лишь губы бормотали молитвы. Прочие монахи мало обращали на него внимания. Даже цвет его мантии был чёрным, а не оранжевым, как у прочих.
Тай не мог знать, что почти все монахи были из ближайшего храма Ват Чалонг, расположенного южнее госпиталя по направлению к пляжу Раваи, в то время как мужчина в чёрной мантии был единственным представителем отдалённого, малоизвестного на Пхукете храма Ват Ко Сирей.
Парень подошёл к монаху, ближе рассматривая синие всполохи поверх чёрной траурной мантии. Было в их пламени что-то завораживающее. И не казалось таким безумным, как пляшущие на людях животные.
– Саватди кап. Хун чеу ар рай?
Тай понял, что его поприветствовали, но что спросил таец затем? Как его зовут? На всякий случай Демченко сложил руки в жесте «вай» и ответил, ударив себя в грудь.
– Тай.
– Тай, – лысый монах улыбнулся и неожиданно перешёл на русский с сильным акцентом. – Неожиданное имя. Как и твои волосы. Но оно тебе подходит.
– Откуда вы знаете русский язык? – Восхитился малец, вновь прикрывая сползшей на бок кепкой пряди волос. Они торчали из-под кепки, как неудачно мелированные. Причёска его была не настолько короткой, чтобы спрятать все волосы.
– Он очень похож на санскрит. В университете я изучал много языков. Русский самый сложный.
– Ну да, английский для всех легче. – Легко согласился Тай и тут же спросил. – А вы не чувствуете жара?
– Тай… что ты видишь? – осторожно спросил монах, разглядев подоплёку вопроса. Он так же наблюдал за взглядом подростка, уползающим то за голову монаха, то за его плечи. Мальчик словно старался смотреть то сквозь монаха, то за него. И это не было связано с дефектом зрения. Парень точно знал, куда он смотрит и что он видит.
– Вы светитесь синим. Мерцаете. Это как огонь. Только холодный. Вам не больное?
– Нет. Мне не больно. Это агни совершенной души, – не совсем понятно для мальца ответил монах. – Тебе есть куда пойти?
– Не знаю… нет, – залепетал Тай, отвлекаясь на группу новых монахов. Они приближались к перекрестку вместе с толпой народа. Люди несли носилки с телами. Но больше подростка привлекло не это. Над одним из монахов прямо на голове сидел змееподобный белый дракон. Совершенно бескрылый.
– Дракон. Белый, – поражённо пробормотал парень.
– Мангр Кхав, – добавил монах на тайском. – Ты прав. Это покровитель старика-настоятеля храма Ват Чалонга. Их тотем рода - белый дракон.
– Тотем, – пробормотал завороженно парень. – Я тоже хочу тотем. Хочу мангр кхав.
– Драконы не для фарангов, – улыбнулся монах. – У вас свои, северные тотемы.
Демченко знал, что «фарангами» в Таиланде называют белокожих туристов. Это название можно было условно перевести, как «господин», разве что в уважительном смысле.
– А Змей Горыныч?
– Змей Горьиинич, – повторил с трудом монах, забавно растягивая неподдающиеся слоги. – Что это значит?
– Не важно. И вообще, как вас зовут? – Наконец вспомнил, что не знает имени человека, с кем общается Тай.
– Я забыл о приличиях. Кхо тход . Моё имя – Далай Тисейн. – Монах сложил руки в жесте «вай».
Тай кивнул, но так поспешно, что майка натёрла шею, невольно поморщился. Монах посмотрел на пропитывающуюся сукровицей ткань, покачал головой.
– Ай-ай-ай. Лечить надо. Ты ушёл из больницы?
– Да.
– Почему?
– Там слишком много народу. Не до меня всем.
– Катастрофа. Южный Таиланд. Многие люди погибли. Нужно время. Горе большое. – Монах старательно подбирал слова, то ли давно не разговаривая на русском, то ли не в силах строить длинные предложения по причине неполного знания языка.
– Не в чем разбираться! – Вдруг вскрикнул Тай. – Мои родители мертвы! И сестра! – Голос предательски сорвался. – А я с кукушки съехал.
Монах видимо не понял последних слов, продолжая слушать. На вскрик он не обратил никакого внимания, хотя тайцы по природе своей не любители проявлять сильные эмоции и к крику и ругани относятся неодобрительно. Но в глазах парня стояли слёзы, и это было красноречивее любых эмоций.
– Айм крэйзи, ю андерстенд? – добавил на английском Демченко интерпретацию выражения «съехал с кукушки».
– Сейчас мы можем только молиться, – сочувствующе ответил Далай Тисейн. И мягко взял Тая за ладонь. Это было единственное место, которое на взгляд монаха, у парня не болело после длительного пребывания на солнце. – Идём со мной. Ты не сумасшедший. Пить, есть, лечиться. Храм. Будда услышит тебя. Станет легче.
– Куда идти? Я не могу. Я не знаю вас, – ответил Тай, но всё же пошёл за монахом. – Ай кант гоу виз ю. Ай донт ноу ю, – на всякий случай добавил он для ясности на английском.
– Знаешь. Я Далай Тисейн. Монах. – Уверенно добавил пожилой таец.
Меньше всего Тай ожидал, что монах приведёт его к старенькому японскому мотоциклу. Тот стоял в тени, прислонённым к стене здания среди десятка такого же двухколесного транспорта. Шлем сиротливо висел на ручке.
– Едем, Тай. – Не по возрасту проворно забрался на сиденье монах, сходу заводя мотоцикл. И протянул единственный шлем.
Мальчик затруднялся дать оценку возрасту монаха. Далай Тисейну в равной степени могло быть и сорок и пятьдесят и шестьдесят. Суховатый, поджарый, улыбчивый, с полным рядом явно вставных зубов, бритый налысо монах обладал чарующим взглядом человека, много повидавшего по жизни. Ничего больше сказать о нём Слава пока не мог, но старик не внушал страха. С ним было спокойно.
– Так куда едем? – Только спросил Тай.
– Ват Ко Сирей. Храм Будды. – Кивнул монах. – Лечить. Еда. Тень. Сон. Отдых.
Тай забрался на сиденье сзади, вскрикнув от жара, раскалившего сиденье. Даже стоящий в тени мотоцикл был прогрет солнцем обжигающе горячо. Тропическая хватка Таиланда напоминала о себе при любой солнечной погоде. А таковая здесь была более трёхсот дней в году.
– Ничего, терпи. Сейчас остынет.
Славик застегнул шлем. Мотоцикл неторопливо тронулся, входя в плотный поток транспорта на Чалемпракиат Роуд. Обычно лишённая трафика улица в эти дни была переполнена транспортом, пробивающемся к международному госпиталю. Демченко никак не мог привыкнуть к левостороннему движению. Но монах знал, что делает. Мотоцикл ловко лавировал, находя щели даже там, где поток встал, пропуская машины скорой помощи и грузовики.
Вскоре Тай ощутил, что к боли в коже, сухости во рту и подташниванию прибавляется головокружение. Чтобы не свалиться с мотоцикла, он покрепче обхватил монаха за пояс, устало прислонив щеку к его спине. Закрыв глаза, у Демченко уже не было сил думать, куда и зачем они едут. За дорогой он не следил.
Монах привёз парня к подзаброшенному тайскому храму. Отличался он от прочих храмов на острове тем, что находился не на самом Пхукете, а на отдельном островке Ко Сирей, соединённом с Пхукетом небольшим мостиком. Потому бросить мотоцикл и пересекать мостик пришлось на своих двоих. Рядом с мостом была удобная парковка.
Шагать пришлось прилично. От чего Тай потерял много сил. Но сюрпризы не закончились. Храм был построен на холме и хорошо был виден ещё издалека. А чтобы добраться до входа в главное здание, мальчику пришлось преодолеть немало ступенек. Как спина дракона, они вились то влево, то вправо. Сам проход был не слишком широким. Порядка полутора метра.
По завершению восхождения парень ощутил, что близок к смерти от истощения. А бодрый монах лишь одобряюще похлопал по плечу, взлетев по многочисленным ступенькам без тени отдышки.
– Ничего, ничего, ты привыкнешь. Дыши. Просто дыши.
Тай осмотрелся. Вход на последние ступеньки охраняли статуи серо-золотых драконов. Вроде бы обычные статуи, но парень увидел, как от них тоже исходит небольшое сияние. Тай не знал, как это объяснить, он просто видел, что и некоторые вещи имеют свой «заряд».
Парень посмотрел на монаха.
– Тоже драконы? Тотемы?
– Просто охрана. Не более, – отмахнулся Далай Тисейн. – Настоящие драконы в людях. Потом. Отдых.
Ещё преодолевая ступеньки, Тай удивился, что не заметил на территории храма ни одного туриста. Одни только бродячие собаки здесь чувствовали себя фривольно. Они развалились в теньке под пальмами и мангровыми деревьями, а так же на скамейках. А людям то ли был не с руки сюда добираться, толи место не пользовалось особой популярностью, расположенное вдали от туристических маршрутов.
У самых последних ступенек Тая и монаха встретил только престарелый сторож. Он же был продавцом цветков лотоса для Будды. Вход в храм был свободным, но вот побаловать Будду можно было, купив символические пожертвования в виде палочек ладана или цветков лотоса, как было принято во многих храмах Таиланда. Так туристы и поступали, если попадали в храм.
Видя измождённость подростка, монах принялся разувать его.
– Я сам могу! - Воскликнул Тай и даже попытался наклониться, но голова закружилась ещё больше. Пошатнулся.
– Дыши спокойно, – не принял возражения монах. Затем разулся и сам. Только затем они вошли в помещение, рядом с которым Тай увидел приличного размера колокол. Конечно же ребёнок сразу же ударил в него. Послышался мелодичный гул.
– Хорошо, духов отгоняет. – Одобрил Далай Тисейн.
Зайдя под тень сводов храма, Тай смахнул пот. Здесь было прохладно. Ветер на возвышении охлаждал стены. Взору предстали алтари с редкими подношениями. В храме не было своего крематория и потому местные не справляли здесь даже похороны, забредая лишь для редких молитв или просто чтобы пофотографировать округу с возвышенности.
А вот за алтарями находилась золотая статуя Лежащего Будды. Конечно, статуя была сделана не из золота, только покрыта золотистой краской. Но красили статую давно. Потому краска уныло облезала по причине своей старости. И печальнее всего выглядели ноги статуи: пятки и пальцы были совсем потрескавшимися.
Сама фигура Будды была довольно внушительных размеров и имела свечение на порядок больше, чем драконы на входе. Тай принялся шагать вдоль неё, стараясь понять почему фигура светится. По его подсчётам, она была порядка пяти метров в длину и трёх в высоту.
– Она светится, – наконец решился поделиться догадками Тай.
Далай Тисейн ещё раз пристально посмотрел на мальца и неторопливо заговорил:
– Намоленные вещи тоже имеют свою ауру, как и всё живое, растения, деревья, сама природа. Артефакты, статуи, особые места силы – многие вещи в мире живее, чем принято считать.
– А почему я это вижу?
– Потому что ты тоже стал немного… живее остальных.
Он сказал всё почти без акцента, не подбирая слов, отчего Тай сразу запомнил эту фразу на всю жизнь.
Внутреннее убранство храма было наполнено тайской ритуальной символикой: слоны, цветы, изображения Будды, а также небольшие картины, изображающие сюжеты героических эпосов из священных писаний буддизма.
Перед монахом вырос молодой послушник с подносом, на котором стояли чашки с парующей жидкостью. Как таковой чай тайцы не пили и Слава прекрасно знал, что это не привычный на родине зелёный или чёрный чай.
– Что это?
– Травки. Успокоит. Охладит, – ответил монах едва ли не по слогам, словно опять забыл многие слова.
Тай без спора взял чашки и осушил ещё горячий травяной настой почти залпом, обжигая щёки, дёсны, губы. Всё равно, лишь бы ощутить на языке влагу. Пить хотелось так, словно высох изнутри и теперь рассыпался по миру песком. Скрипучим и горячим.
Послушник поклонился монаху и заговорил с ним на тайском. Слава речи не понимал, улавливал лишь отдельные знакомые фразы. Потому слушал вполуха.
В самолёте во время длительного перелёта мальчик кроме тайского разговорника читал статью в журнале, где говорилось, что каждый таец должен хоть раз в жизни должен прийти и постричься в монахи. Только отслужив в монастыре хоть несколько месяцев, чтобы отрешиться от мирских сует и вообще подумать о жизни, он становится настоящим мужчиной. Срок пребывание при монастыре мог быть любым. Это определял сам человек. Причём принимали на служение в послушники не только тайцев, но и любого другого иностранца при их пожелании. Разве что для этого стоило разобраться с визой. Для самих же тайцев служба Будде была вроде похода в армию, только это было скорее личное, ритуально-символическое, и без уклона в мистицизм. Так многие тайцы замаливали грехи, исправляя праведным служением карму прошлых жизней.
Тай посмотрел на свои босые ноги и перевёл взгляд на старика. Мальчик и не подозревал, что Далай Тисейн был настоятелем храма и одним из трёх человек, кто на сегодняшний момент постоянно проживал в Ват Ко Сирее.
Работал храм лишь в светлое время суток. От рассвета до заката монах и его небольшая свита должны были поочередно служить в угоду Будде, попутно занимаясь своими делами.
– Мне надо домой. Меня будут искать. – Сказал Тай, устав от созерцания Будды.
– У тебя есть родственники?
– Нет.
– Тогда где твой дом?
– Я не знаю. Нигде?
– Тай, для мира ты пропал без вести. Не думай об этом сейчас. Просто дыши.
Далай Тисейн не знал, останется ли ребёнок при храме, но точно знал, что в ближайшие дни и недели так рано поседевший подросток будет развивать своё видение тонкого мира при храме под его руководством. Всё равно в ближайшее время правительству обоих стран не до мальца. Пока составят списки, пока разберут всю бумажную волокиту и сверятся с официальными запросами в обе стороны. Все это время он будет лечить его тело и душу. И подкидывать пищу для ума.
Как ещё помочь тому, кто потерял всё и сразу?
Славику не стали выделять кровать в помещении при храме с парой служек, как поступили бы с любым другим туристом или тайцем, желающим служить храму. Далай Тисейн поселил его прямо в своей комнате в главном здании. Комнате с отдельным входом. Отдав свою постель, сам настоятель перебрался в гамак, который подвесил в углу комнаты. Такому решению было две причины: мальчику нужна была забота для тела, но еще больше внимания требовала его душа, получившая мощный жизненный удар. Для разговора с послушниками он не было готов, слабо зная тайский.
– Все, что мы теряем на нашем жизненном пути, нам даётся на другом плане. – Натирая кожу маслом с травами, известными одному наставнику, сказал монах.
– Я потерял всех родных. У меня больше никого нет. А вместо этого я лишь вижу, что схожу с ума. – Печально заключил мальчик, ощущая, как чешется кожа. Хотелось самому тереться о пальцы старого тайца. А старик вместо этого едва касался кожи. Не понимает что ли, как чешется?
– У меня глюки. Я псих. – Добавил Тай.
– Ты видишь больше других, потому что познал великую боль. Она открыла в тебе новые клети. Это «Дар потерь». Удар, от которого сердце ускоряет ход и вместе с ним ускоряются все внутренние процессы, запуская, в том числе, и внутренний резерв.
– Что вы знаете о «Даре потерь»? Вы тоже теряли?
– Это не первое цунами в Таиланде, – не вдаваясь в подробности, ответил Наставник, но голос его погрустнел, как будто перед глазами пронеслись ужасные картины прошлого. Потускневшие, поблекшие, но все ещё терзающие душу, они были где-то глубоко внутри настоятеля. – Но самое мощное. Надеюсь, люди извлекут из него достаточно уроков.
А Тай по погрустневшим глазам монаха даже представил, что так, однажды, море тоже забрало семью Далай Тисейна. Потому горе мальчика было ему хорошо знакомо. И Тай вдруг поверил, что странный старик хочет помочь. Мальчик доверился ему, проникнувшись к старику как к мудрому наставнику.
– Чтобы что-то получить, надо что-то потерять. – Наконец, продолжил «наставник». – Но если к этому совершенно не готов, удар может запросто сломать тебя, перебросив в следующий урок раньше, чем планировала душа. Это случается, если у Провидения на тебя свои особые планы.
Тай ничего не понял, но вопросов не было. Какие тут вопросы? Вместо них голова опустела, а тело налилось приятной тяжестью. Зуд в коже утих. Глаза закрывались сами. Мальчик прилег на живот. От свежей простыни шел слабый запах алое, в котором вываривали простыни для дезинфекции.
Пожилой таец окунул бинты в миску с варевом и обложил мокрыми тряпками спину, плечи и шею – места, которым больше всего досталось от солнечных ожогов. Затем накрыл мальца покрывалом.
– Это тяжелый груз. Но тот, кто его выдерживает, получает большой потенциал.
– Потенциал, - повторил Тай, ощущая ребрами жесткую самодельную кровать наставника. Она отличалась от тростникового настила лишь парой промасленных досок. Запах масла отгонял вездесущих насекомых, перебивая аромат алоэ. Между рёбрами и досками помимо простыни был лишь тонкий настил в палец толщиной из неизвестного, грубого материала, напоминающего валенки. Но до смерти уставшего подростка это нисколько не смущало. Сон сморил его мгновенно… Снились высокие волны.
Ответить с цитированием
  #1096  
Старый 12.02.2018, 04:05
Новичок
 
Регистрация: 02.01.2018
Сообщений: 6
Репутация: 2 [+/-]
Здравствуйте ещё раз. Не уверен, насколько мне это удалось, но, на этот раз, пытался избегать роялей и штампов. Если можно, опять же, хотелось бы услышать критику.
Скрытый текст - Мы воюем за золото:
— Дракон! — заорал наёмник.
Вырвавшееся из трясины чудище открыло пасть с пятью челюстями, и выпустило облако зелёного газа. Эта гадость оставляла страшные ожоги на коже, и пара попавших под него воинов закричали от боли, а спустя несколько мгновений крик сменился на захлёбывающийся кашель, видимо от того, что они газ вдохнули.
Уродливое коричневое чудище, которое было больше похоже на покрытую бронёй огромную жабу, а не на сказачного дракона, и называлось так лишь за его способность выдыхать обжигающий газ, не остановилось на этом и двинулось вперёд, легко смяв ударом лапы ещё одного бойца, вместе со щитом, которым тот попытался закрыться.
— Копья! — заорал Грон.
Наёмники последовали приказу, встав в строй и уперев в землю специально для такого случая взятые тяжеленные копья, направив остриями к монстру. Тот, к счастью, был довольно тупым, и сам налетел на острия, которые в нескольких местах пробили его броню.
Древки копий затрещали, но выдержали напор чудища, не дав ему дотянуться когтями до людей. Монстр взревел от боли, и, взмахнув лапой, всё же переломил пару копий, а потом вновь открыл пасть, намереваясь вновь выпустить облако обжигающего газа на не желающих быть съеденными людей.
И тут ему в пасть влетела стрела, выпущенная, дожидающегося этого момента, Стивом. Дракон поперхнулся, и вместо того, чтобы травить наёмников, попытался лапой вытащить застрявшую в пасти стрелу. Но с этим у него возникли серьёзные затруднения, поскольку его когтистые конечности, явно, не были предназначены для столь тонкой работы.
— Берн! — вновь крикнул Грон.
— Иду! — отозвался толстяк, раскручивая кистень.
Воины расступились в стороны, и тот, хекнув, точным ударом опустил бешено разогнавшийся шар на голову монстра. Этого броня твари не выдержала, и дракон свалился замертво, с разбитой головой.

— Проклятый колдун, мог бы и помочь, — зло произнёс Майк.
— Проклятый колдун? — усмехнулся Джек, знающий, что его товарищ тоже, хоть и крайне плохо, но владеет магией, — Ну, он заплатил, чтобы мы его охраняли, о том что он нам помогать в бою будет, уговора не было.
К тому же один раз нанявший отряд наёмников Ирвин им всё же помог. Стае крикс, мелких, летучих, тварей, наёмники оказались не в состоянии что-либо противопоставить, и если бы не его помощь, нечисть бы наверное всех и перегрызла.
— Силы, тварь, бережёт, — не был согласен с товарищем Майк, — Если бы помогал, может без потерь бы обошлись, а он предпочитает чужими жизнями расплачиваться.
Потери действительно были немалые, из трёх десятков отправившихся на Гнилое Болото наёмников, в живых осталось только семнадцать.
— Он заплатил, так что теперь неважно тварь он или кто, мы обязаны за него сражаться, — озвучил очевидное Джек.
Майк угрюмо промолчал.
Ведущий отряд Ирвин тем временем остановился. Наёмники заняли позиции вокруг него, ожидая когда тому надоест вертеть в руках какую-то непонятную штуку, состоящую из нескольких бронзовых колец, и маг отправится дальше, как он обрадованно произнёс:
— Здесь копайте!
— Что? — возмутился от такого заявления Грон, — Мы тебе кто — землекопы? Тебе надо, ты и копай.
— Что? Я заплатил вам, чтобы вы довели меня до цели и обратно! — теперь уже возмутился маг.
— Именно! Про то, что мы будем по твоему приказу в грязи возиться, уговора не было!
— Но я не добрался до цели!
— Твои проблемы, — усмехнулся командир наёмников.
— Да как ты смеешь! — заорал маг, — Немедленно откопали вход, иначе…
— Иначе что? — оскалился Грон, — Обратишь нас в пепел? Ну давай, интересно, как ты один отсюда выберешься.
— Но я не могу… — Ирвин неуверенно замер.
— Я доплачу, — предложил он после некоторого раздумья.
— Я же тебе сказал, мы не землекопы, в грязи копаться не будем… — заговорил Грон.
— Погоди, командир, — встрял Ник, — Давайте послушаем его предложение.
Грон недовольно посмотрел на прервавшего и развёл руками.
— Вот здесь рыть надо, доплачу один золотой, — обрадовался маг.
Вместо ответа наёмники заржали.
— Это звучит как оскорбление, — недовольно произнёс Ник.
— Да за один золотой землекопы мне всё болото перекопают! — возмутился Ирвин.
— Вот и надо было брать с собой землекопов, а не воинов, — повторил Грон.
— Ну ладно, два.
— Кончай шутить.
— Пять? — совсем скиснув произнёс маг.
— Неинтересно.
— Ладно, сколько хотите?
Ник немного подумал, и назначил цену:
— Тридцать!
Ирвин ошалевшими глазами посмотрел на наемника.
— Ладно. Плевать. Сам выкопаю. Я никогда в жизни этим не занимался, так что думаю мне потребуется на это несколько дней. А вы будете ждать и защищать меня от болотных тварей.
Грон скрипнул зубами. Такого исхода он не ожидал.
— Ладно, ладно, я переборщил! — пошёл на попятную Ник, — Тридцать золотых — это действительно слишком много. Пятнадцать?
В конечном итоге им удалось договориться на восьми.
— А как вы собираетесь копать? — вдруг спросил Стив, — Это же болото. Вода сразу затопит яму.
Маг застыл на несколько мгновений, а потом грязно выругался.

Ирвин до самого вечера вертел своё странное устройство из бронзовых колец, посылая куда подальше всех, кто рисковал к нему обратиться, и наконец заявил:
— Вода не будет поступать в яму.
— Почему? — спросил кто-то.
— Я её заколдовал.
— А что же ты яму магией не выкопал?
— Какая разница?! Вы будете копать или нет?! — не выдержав, вновь заорал маг.
Ник и ещё три наёмника, не побрезговавших работы землекопов, не стали спорить, и принялись за работу. Лопат ни у кого не было, так что пришлось рубить скрепляющие землю корни оружием, и откидывать грязь щитами. Столь пренебрежительное отношение к оружию вызвало ужасное недовольство Грона, но говорить он ничего не стал, понимая что вариантов особых сейчас нет.
«Землекопы» выкопали яму по пояс. Непонятно как, но вода в неё действительно не поступала. Тут один из стоящих на карауле наёмников заорал, и остальные увидели, как что-то тащит его к воде, из которой выбиралось нечто вроде огромного клубка змей.
— Гидра! — догадался кто-то.
«Змеи» притянули к себе захваченного наёмника, впившись в него своими круглыми пастями. Хотелось броситься на помощь, но делать этого было нельзя, глазом не успеешь моргнуть как она тебя схватит.
— Стив! Зажигательные! Остальные — стена щитов! — скомандовал Грон.
За несколько мгновений выпив всю кровь из человека, гидра бросила бездыханное тело, и поползла к строю наёмников. От попадания горящей стрелы зашипевшая тварь задёргалась и смогла затушить её, но тут же получила ещё одну. От этого настроение гидры изменилось, и она поползла обратно в воду.
— Удирает! — злорадно произнёс командир, — Не отпустим тварь! Отомстим за товарища! Вперёд!
Строй двинулся в бой, и гидра «выстрелила» по нему своими пастями. Но те лишь ударились в стену щитов, не найдя за что зацепиться. В ответ воины, по команде взмахнули клинками, срубив монстру сразу несколько голов.
— Удар! — вновь скомандовал Грон, и количество пастей у твари уменьшилось вдвое.
— В сердце! — приказал командир, увидев обнажившееся шарообразное брюхо твари.
Воины вонзили клинки в тело монстра, и тот, издав прощальное шипение, помер.
— Готов, — с облегчением вздохнул Грон.
И тут ещё одного заоравшего наёмника нечто утащило в воду.
— Что?! — изменился в лице командир.
Вслед за этим вылетевшая из воды «змея», схватила третьего бойца. Увидев это, Джек сломал строй, бросившись вперёд, и, чуть не упав, достал зацепившую товарища тварь.
— Беги! — крикнул Джек уронившему меч воину, и отбил щитом очередную вылетевшую из-под воды голову.
— Назад! — заорал Грон.
Наёмники, кое-как сохранив остатки строя отступили от воды.
— Их что, две? — спросил кто-то.
— Нет. Больше, — ответил Стив, видя как из трясины выбирается около десятка Гидр.
— Ирвин! Мы не справимся! Нужна твоя помощь! — скрипнув зубами, произнёс Грон.
— Я что-то не помню, что мы договаривались о том, что я буду вам помогать, — из свежевыкопанной ямы вылез подозрительно довольный маг.
— Твоё дело. Выбираться значит отсюда один будешь?
— Ну ладно, ладно, сейчас, — Ирвин картинно щёлкнул пальцами, и из ямы раздался грохот.
— И что?
— У меня нет желания тратить силы на этих тварей, так что я открыл проход.
— А что сам не лезешь?
— А вдруг там что-то опасное? — честно ответил маг.
Грон кивнул и отдал приказ:
— Джек, ты у нас самый шустрый, так что давай вперёд.
Воин не стал возражать, и, убрав меч в ножны, швырнул в яму вытащенный из земли факел. Та оказалась не очень глубокой и вела в каменный коридор, на полу которого лежали обломки от обрушившегося потолка. Решив, что будь там ловушка, она среагировала бы на тяжеленные камни, Джек скатился по земляному склону, и, на мгновение повиснув на каменной плите потолка, спрыгнул в яму. В прыжке он успел представить, как пол проваливается под ногами, и он падает на оказавшиеся под ним шипы или чего похуже, но ничего такого не произошло, и, обнажив меч, боец отошёл в сторону, крикнув своим, что всё в порядке.
Наёмники поспешили спуститься за ним, дабы не сражаться с гидрами, и теперь они, освещая дорогу факелами, отправились по обнаружившемуся под болотом каменному лабиринту, ведомые вновь уткнувшимся в свою игрушку Ирвином.
Джек шёл несколько впереди остальных, на случай, если всё же впереди окажется ловушка, в неё попал он один, а не весь отряд. Конечно, он двигался осторожно, готовый в любой момент рвануть обратно.
— Стой! — крикнул Майк, — Впереди что-то есть.
— Ирвин? — Джек вопросительно посмотрел на мага.
— Что? Я не умею обезвреживать ловушки. Сами разбирайтесь.
— Майк имеет в виду, что впереди что-то по твоему профилю, — пояснил Грон.
— Серьёзно? — Ирвин презрительно посмотрел на воина, — Ничего там нет. Вашему колдунишке кажется.
— Может тогда первым пойдёшь? — злобно произнёс Майк.
— А может ты наконец начнёшь делать свою работу! — заорал Ирвин.
— Да хватит вам. Сейчас посмотрим, — Джек двинулся вперёд.
— Погоди! — выкрикнул Кевин, которого Джек спас от гидры, — Джек уже долго первым идёт, разрешите мне сменить его!
Пару мгновений подумав, Грон кивнул.
Вызвавшийся воин вздохнул, и обогнал Джека, пройдя вперёд по коридору. Ничего не произошло.
— Ну и где же страшная ловушка? — довольно оскалился Ирвин.
— Простите, — устыдившись своей ошибки, опустил голову Майк.
— Ничего, лучше лишний раз перестраховаться, чем наоборот, — поддержал его Грон, — Вперёд!
Бойцы продолжили движение, по прежнему не обнаруживая никаких ловушек. Но сам коридор несколько изменился. В его стенах, потолке и полу стали попадаться дыры, выглядящие так, будто кто-то прогрыз каменные плиты. Было непонятно, почему тогда лабиринт до сих пор не затопило, и что важнее, среди известных обитателей Гнилого Болота, не было существ, способных на такое, так что в случае боя, у наёмников не было готовой тактики.
— Что-то приближается, — на этот раз среагировал Стив.
Замерев, остальные воины тоже услышали клекочущий звук доносящийся из нор, и сгруппировались в ожидании противника.
Выбравшаяся из дыры тварь напоминала скорпиона, только без клешней, и с двумя жалами на конце хвоста. Монстр был не самым крупным, где-то по пояс человеку, но наёмники не спешили атаковать, не зная какую опасность тот представляет. По телу существа вдруг пробежало красное свечение, сконцентрировавшись в жалах, и… из них ударила молния. Она попала в щит, но человек всё равно, даже не крикнув, бездыханно повалился на пол.
— В атаку! Разойтись! — быстро отдал приказы Грон, поняв что защищаться здесь бесполезно.
Стив выпустил стрелу, и та легко пробила оказавшуюся непрочной броню монстра, от чего тот с клёкотом задёргался, и, первым бросившийся в бой, воин разрубил тварь пополам. Та всё равно продолжила дёргаться, и боец продолжил махать мечом, пока не разрубил её на десяток частей.
— Ещё идут, — предупредил Стив.
— Они долго заряжают. На месте не стоим. Рубим до того, как выстрелят, — по быстрому объяснил тактику командир.
Дальнейший бой пошёл легко. Большей части тварей даже не дали выстрелить, а те что всё же выстрелили, не смогли попасть по движущимся целям.
— Ещё две. Эти большие, — произнёс Стив.
Две новые твари оказались в два раза крупнее предыдущих и с внушительными клешнями на передних лапах. Оказавшийся ближе всех воин рванул вперёд занося клинок, и ему навстречу метнулась клешня твари, разбив в щепки щит, и вонзившись в его грудь.
Схвативший заоравшего человека монстр принялся кромсать его клешнями, а второй зарядил жало, и, вместо молнии, выпусти с него красный шар. Сам снаряд ни в кого не попал, но, врезавшись в пол, взорвался, расплескав молнии во все стороны, задев четырёх бойцов, которые с криком повалились на пол. Они остались живы, но двигались теперь с огромным трудом, не в силах подняться на ноги.
Стив выпустил стрелу в нового монстра, но та отлетела от его брони не причинив вреда, однако следующая выпущенная стрела вонзилась твари в глаз, заставив её возмущённо заклекотать.
Джек тем временем кинулся к рвущей на куски человека твари, и в последний момент шатнулся назад, одновременно взмахнув клинком, который попал по метнувшийся навстречу клешне. Воин едва удержал меч в руках, такова была сила ответного удара, но клешня монстра повредилась об меч, и теперь беспомощьно повисла, будучи наполовину перерубленой.
Заклёкотавшая тварь шагнула вперёд, взмахнув второй лапой, и чуть не прикончила шатнувшегося назад Джека, задев кончиком клешни его кольчугу, от чего разорвалась, будто сделана из бумаги.
Не достав воина клешнёй, монстр начал заряжать жало, и тут нечто невидимое снесло тварь, отбросив его на несколько шагов, где он беспомощно затрепыхался, поскольку всё его тело оказалось переломано.
— Второго не смогу! — раздался голос устало привалившегося к стене Ирвина, — На них почти не действует магия!
Оставшийся монстр, получив стрелу во второй глаз, клекоча, бешено размахивал лапами, двигаясь на наёмников.
— Сзади заходите! Он там не достаёт! — крикнул Грон.
Один из бойцов проскользнул монстру за спину, и ударил мечом в хвост, но оставил лишь царапину.
— Зак! Давай ты!
Огромный воин, бросил щит с мечом, достал вместо них огромную секиру из-за спины.
Но монстр, получив удар в хвост, сам начал крутится, шустро перебирая лапами, решив таким образом наёмников возможности подойти со спины.
— Рубим лапы! Как Джек сделал! — мгновенно сменил тактику командир, поняв что предыдущая не сработает.
Наёмники окружили монстра, не пытаясь нанести смертельное ранение, а нанося удары по бестолково размахиваемым лапам, и скоро, лишённый зрения монстр, остался с одной клешнёй.
Тварь выпустила ещё один взрывающийся шар, но тот улетел в глубь коридора, никого не задев, и тут Зак, воспользовавшись тем, что тварь на мгновение замерла, ударил ей секирой по хвосту, отрубив его.
— Отлично! — довольно проговорил Грон.
Монстр яростно заклекотал, и, вдруг, будто вновь обретя зрение, скакнул в сторону командира, взмахом оставшейся клешни перерубив тому горло.

После прыжка, в котором прикончила Грона, тварь как-то резко ослабла, и добить её не составило труда. И теперь, под командованием Тима, бывшего помощника командира, наёмники продолжили путь по лабиринту, пока не упёрлись в тупик.
Ирвин не расстроился начав её внимательное изучение одной из стен, и, спустя некоторое время, та, вдруг, уехала в сторону.
— О да! — маг радостно смотрел, на открывшуюся им небольшую комнату, в которой на каменном постаменте лежал какой-то небольшой блестящий предмет.
Но входить внутрь Ирвин не спешил.
— Ну так что? Так и будешь на неё смотреть? — в конце концов спросил новый командир.
— Если тебе невтерпёж, то сходи и возьми, — огрызнулся маг.
Следовать этому совету Тим, конечно же, не стал.
— Ладно, попробуем вот так, — наконец сказал Ирвин, и лежащий на постаменте предмет поднялся в воздух, медленно поплыв в его сторону.
Металлическая пластинка с неровными краями выплыла в коридор, и маг, задержав дыхание, схватил её.
— Есть! — со счастливым лицом произнёс он, и… сгорел в белом пламени.
Металлическая пластинка упала на пол.
Ответить с цитированием
  #1097  
Старый 05.03.2018, 15:27
Посетитель
 
Регистрация: 16.01.2018
Сообщений: 3
Репутация: 0 [+/-]
Скрытый текст - группа рассказов 1:



На одного посетителя, согласно нормативу, отводилось не более пяти минут. Конечно, порой делались исключения. Но и пяти минут зачастую оказывалось много. Что там? Заполнить анкету по шаблону, посмотреть область потребностей и выдать направление на чипизацию. Тем паче, что всё это, по большей части делала машина. Однако на этот раз произошел сбой. Перед Эльвирой сидел седой мужчина. Лет за пятьдесят, точно. В старомодном костюме. Она быстро заполнила анкетные данные.
- Ваша бывшая профессия?
Хотя, какая разница? Если клиент пришел сюда, то бывшая профессия уже не имела никакого значения.
- Я работал учителем.
Она криво усмехнулась. Последняя школа в их округе закрылась – дай, Бог, памяти! – лет семь назад. И никто даже не заметил этого. И эту-то последнюю школу просто так тянули. Мало ли выживших из ума ретроградов! Но к этому времени и они уже повымерли. Сейчас не надо детишкам десять лет протирать штаны за партой, учителям портить себе нервы, всяким псевдоученым составлять программы. Как только ребенку исполнялось положенное количество лет, ему трансплантировали чип общеобразовательной школы. Совершенно безболезненная операция! Несколько минут и все знания, умения и навыки заложены в его голове без всяких усилий с его стороны. Прошло несколько лет и трансплантировали еще один чип – и вот вам готовый инженер, менеджер, летчик, водитель, да кто хотите, согласно карте профессиональных потребностей округа, которая дополнялась и уточнялась каждый год. И не нужно никаких вузов, и не надо тратить пять лет драгоценной для общества жизни. Вот вам готовое и совершенное изделие!
Эльвира посмотрела карту профессиональных потребностей.
- Требуется мастер криогенных установок, нанотехнолог…
- Ну уж нет! – сказал мужчина.
- Биоинженер, рекламный дизайнер, шоумейкер…
- Да нет же!
- Извините! Давайте поглядим дальше. Хотя уверяю вас на первом месте самые престижные специальности. Но вы можете оставить заявку. Наш центр занятости может подождать несколько дней, даже неделю. Ну, можно две недели. Постойте! А у вас есть какие-то пожелания?
- Да! Есть!
Какой-то странный мужчина! Обычно клиенты соглашаются сразу. Да и какая разница? Чип сформирует в тебе нужные качества и навыки, и даже любовь к новой профессии. Многие чувствуют себя вполне счастливыми.
- Тогда я слушаю вас!
- Я хочу работать по своей специальности. Учителем! Иных желаний у меня нет.
- Но такой профессии больше нет.
- Неправда!
- Мужчина! К сожалению, время вашей аудиенции истекло. Я больше не могу вам уделять времени.
- Ну, и что же мне делать?
- Как что?
Он начинал уже раздражать ее. Попадаются же такие экземпляры! Ну, был бы какой-нибудь девяностолетний старик. А то, можно сказать, еще в расцвете сил. Хотя, конечно, и не первой молодости.
- Вы же знаете отлично, что в кратчайший срок должные пройти чипизацию. Иначе это будет сделано помимо вашей воли. Общество не может потворствовать прихотям каждого.
- Я заявляю еще раз, что я не хочу быть никем. Только учителем!
- Но кого вы будете учить, если учеников нет. Вы что только узнали об этом?
- Я буду учить тех, кто пожелает учиться.
- Да вы что, мужчина? С другой галактики свалились? Таких людей нет!
Он подскочил и нервно заходил по кабинету. Это насторожило ее. А вдруг он сумасшедший. Она опустила руку к тревожной кнопке. Но что-то остановило ее в последний момент.
- Да как же вы не поймете? – быстро говорил он. Лицо его раскраснелось. Он резко жестикулировал. - Я имею право на самостоятельный сознательный выбор. Никто не может ограничить меня в этом праве. Если у людей не будет этого права, они станут рабами. Не может общество решать всё за каждого. Человек должен иметь свободу выбора. И поэтому никто не имеет права программировать другого. Пускай даже если это выдается за общественное благо!
- Мне всё понятно! Значит, снова за старое и ладом! С двоешниками, с хулиганами, с учителями, у которых истрепаны нервы и которые сплошь и рядом проклинают современных детей.
- Именно так! Именно за это! И еще за то, чтобы видеть глаза учеников! За то, чтобы у учителя был прямой контакт с теми, кого он учит. Только тогда ребенок действительно учится.
- Это демагогия!
- Но мы же не роботы!
- Мужчина! Наш мозг – тот же самый компьютер, который, кстати, большинство людей не умеет пользоваться или использует лишь незначительную часть его ресурсов. Надеюсь, с этим-то вы согласитесь? Чип же запускает такие мощные пласты нашего мозга… Впрочем, я за это время уже должна была принять трех посетителей. Моему руководству это может не понравиться. Вы хоть понимаете, что меня накажут. Итак, четко ответьте: будете ли вы проходить чипизацию. Если да, то какую профессию вы для себя определили?
- Профессию я для себя определил давно и менять ее не собираюсь. Поэтому в вашей чипизации…И ведь словечко-то придумали какое!...
Он уже подходил к двери, когда она нажала тревожную кнопку. Два коротких сигнала. Это означало, что служба безопасности задержит этого типа недалеко от выхода. И он будет отправлен на принудительную чипизацию.
Она улыбнулась. Хорошо, когда служебная машина работает четко, без сбоев. Человеческим эмоциям здесь не место. Все должно быть предвидено. Ничто не должно ставить работника в тупик. Это прекрасно! Почему об этом не могли догадаться раньше. Она вспомнила глаза мужчины, полные страдания, и поежилась, как будто холодный ветерок забрался в прорезь ее блузки с расстегнутой верхней пуговицей.

Я хочу рассказать вам об истории с описанием очередного феномена, непосредственным свидетелем которого, разумеется, стал я. На этот раз речь пойдет о параллельных мирах. Скажите на милость, кто-нибудь ясно и доходчиво может объяснить, что это такое.
Я и сам не мог толком вникнуть в суть этой научной проблемы.
Ну, как можно попасть в этот параллельный мир? Для этого субъект, допустим, я, должен двигаться со скоростью, близкой к световой. В этом случае, как известно, пространство начинает преломляться, и время движется иначе, медленнее, быстрее или еще как-нибудь. Но для этого я должен оседлать, ну, хотя, солнечный луч. Теоретически это понятно, но практически, любой вам это скажет, это недостижимо. Но вскоре мне представился случай побывать в параллельном мире…
Однако, по порядку.
Двадцать восьмого июня текущего года я расстолковывал соседу некоторые научные построения. Сосед со свирепым лицом терпеливо выслушивал меня. Но чем дальше я просвещал его, тем более темным становилось его лицо. Наконец с криком: «Ну, ты меня достал, падла!» он двинул мне кулаком в глаз. Удар был настолько сильным, что я на несколько мгновений потерял сознание. И в этом промежутки между ударом и до того времени, как снова сознание вернулось ко мне, я и посетил параллельный мир. Вы возможно возразите, что это невозможно. Вот мои теоретические выкладки! В тот момент, как кулак соседа обрушился на мое межглазье, световой луч, проходящий через хрусталик имел минимальный объем в виде крохотной-прекрохотной точки. Только покинув хрусталик, луч встретился со страшным ударом соседского кулака и помчался со световой скоростью в обратном направлении через хрусталик и глазной нерв. Но поскольку луч имел форму точки, занимая минимальное пространство, он тут же мое сознание и меня вместе с ним, ибо я – это и есть мое сознание, и, наоборот, в параллельный мир. Внимание! Еще раз перечитайте, не отвлекаясь ни на что, эту теоретическую выкладку и вникните в ее глубочайшую суть! А теперь двинемся дальше… Что же представляет собой параллельный мир, в который я перенесся в тот момент? Параллельный мир существует в ином пространстве, и время тут движется совершенно иначе, чем в земной реальности. Хотя я в бессознательном состоянии пробыл лишь мгновение, мое пребывание в параллельном мире составило целую эпоху. Прежде всего в параллельном мире возникла яркая вспышка, которая целыми снопами искр рассыпалась в разные стороны. И в конце концов они осветили весь параллельный мир ярко-красным цветом. В нем не было трехмерного пространства, оно было многопространственным, точнее, бесчисленно пространственным. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Затем пространство стало сжиматься в виде концентрических кругов ярких цветов: красного, синего, зеленого. Эти круги колыхались, наплывали друг на друга.
Из глубины раздавался какой-то неясный глухой голос. Потом повеяло прохладой, и в нос ударил сильный запах нашатыря. Я вернулся из параллельного мира в земной.
С искренним уважением ваш Владимир Докучкин!


КАРАРУЧКА – это очень просто. Это когда с одной стороны карандаш, а с другой – авторучка. КРОССДЖИ – это такие клёвые джинсы с пришитыми к ним кроссовками. Очень удобно кстати. МОРЧИПШОК – и не какое это не экзотическое животное! А самая настоящая вкуснятина. Пальчики оближешь! Мороженое с чипсами, и всё это густо политое шоколадом.
Ну, а теперь наша непосредственная история. Однажды Собкор пасся на лугу. Пасся самым натуральным образом. Потому что это ни какой не собственный корреспондент журнала «Веселые картинки», а такое животное большое с рогами, с очень острыми зубами, злое и кусучее. А потому на лужайке его, Собкора, держали на цепи. Когда кто-нибудь подходил близко, он начинал лаять: «Гав! Гав! Гав!» и старался укусить за ногу. Вечером приходила хозяйка и на цепи отводила Собкора домой. На заборе, за которым они жили, была прибита такая табличка, на которой очень хорошо художником был нарисован Собкор и было написано под его портретом «Очень злой Собкор». Хозяйка доила Собкора и уносила молоко в дом. А Собкору выносила косточку, всякие объедки со стола, бросала ему охапку сена. Всю ночь Собкор грыз косточку, жевал сено и звонко лаял, если кто-нибудь проходил мимо их двора.
Однажды к ним в калитку постучали. Хозяйка вышла и увидела высокого худого мужчину с очках «лектор» и сандалиях на босу ногу.
- Дико извиняюсь! А у вас и в правду живет очень злой собкор?- спросил он.
- Да,- ответила хозяйка.
- А могу ли я увидеть его?
- Нет, сейчас он пасется.
- Понимаю! Понимаю! – закивал мужчина. – Собирает материал.
- Да,- согласилась хозяйка. – Он только этим и занимается целыми днями. – А вечером я его дою.
- О! – воскликнул мужчина. – Представляю, как это интересно! А вечером, значит, я могу застать его дома?
- Конечно, только вечером и ночью. А днем он пасется.
- Понимаю! Понимаю! Не мы профессию, а профессия нас выбирает. Ну, что ж! Тогда до вечера!
Вечером мужчина с лекторскими очками вновь постучался в калитку.
- Пожалуйста, проходите!
- Надеюсь, на этот раз я застал собкора дома?
- Конечно же!
- Я бы желал поговорить с ним,- сказал мужчина и зашагал к дому.
- А он у нас не дома!- крикнула хозяйка.
- Как не дома? Вы же только что сказали, что он дома.
- Да дома, но не в доме.
- Понимаю! Так сказать, дышит свежим воздухом на лоне природы.
- Ага!- кивнула хозяйка.
- И где же у вас это лоно?
- Чего? – переспросила хозяйка.
- Где собкор-то, спрашиваю?
- А! так пойдемте! Вот тут под навесом. Я ему косточку бросила. Так он и грызет ее. Любит, подлец, косточки грызть.
- И перемывать! – хохотнул мужчина.
- Не! На счет этого он у нас не способный. Какое там перемывать! Это я могу. А он нет. Это же не человек.
- Конечно! Это пишущий агрегат.
- Как вы сказали? Извините!
Хозяйка подставила ухо к его лицу.
- Я сказал: пишущий агрегат.
- Какие-то странные у вас слова, гражданин хороший!
- Обыкновенные слова! Просто в школе нужно было учиться, как следует, а не записки писать и про подружек сплетничать.
- Да ничего я такого не сплетничала! У меня даже по ОБЖ за одну четверть четверка была.
- Ну, ладно! Ладно! Ведите меня к собкору!
Мужчина нетерпеливо затряс головой.
- Сколько же можно меня турусами на колесах кормить?
- Как вы сказали?
- Да ладно уж! Вам всё равно этого не понять!
«Странный он какой-то,- подумала хозяйка. – Какими это трУсами на колесах его нельзя кормить? Или трусАми? И переспросить-то неловко».
- Вот он наш Собкорушко!
Собкор поднял голову от кости, оскалил желтые клыки и зарычал на незнакомца.
- Это что еще такое?
Мужчина попятился назад.
- Да за кого вы меня принимаете?
- А вы, извините – подвиньтесь, не представились. Я так и подумала, что вы покупатель. Ищите себе Собкора получше.
- Ну, да! Это так! Поскольку я генеральный редактор самой читаемой в городе газеты «Желтая утка».
- Ох вы, меченьки мои! – всплеснула хозяйка руками.
- Зачем же вы на забор повесили табличку «Очень злой собкор»? А я вижу, что тут какой-то урод, страшилище! И вообще непонятно что! Рожищи – во! Клычищи – во! Да еще и вымя до самой земли.
- Да какой же он урод? Сами вы урод! – обиделась хозяйка. – Да знаете, что после таких слов я вам его ни за какие деньги не продам? А сколько он у меня молока дает!
- Не знаю и знать ничего не желаю!
- Ах даже как! А я вот возьму и спущу сейчас Собкора с цепи на вас!
- Да я на вас тогда пожалуюсь!
- А у меня в милиции кум. Он мне задолжал пятьдесят рублей.
- А я совсем не в милицию!
- А куда?
- А туда! Вот так! В союз журналистов заявление напишу, что вы на генеральных редакторов самой читаемой в городе газеты монстров с цепи спускаете. Там вас!
- Ах, вон оно даже как! А ну-ка идите марш с моего двора!
- Да и уйду!
И мужчина очень быстро пошел к калитке, потому что Собкор начал лаять еще злее, и цепь его натянулась, как тетива на луке или как струна на гитаре. Или как поверхность хорошо надутого воздушного шарика перед тем, как он лопнет. И мужчине подумалось: «А что если одно из звеньев цепи окажется слабым и цепь порвется, ведь я тогда не успею добежать до калитки. И этот монстрим вцепится мне в глотку. И всё! Аля-улю! Нет больше генерального редактора!»
Уже выскочив за калитку, мужчина погрозил кулаком и крикнул:
- А табличку-то смените! Здесь нужна такая табличка: «Очень злые урод и уродица!»
- Ах, вон вы даже как! – завопила хозяйка и схватила увесистую палку, которой она гоняла Собкора на лужок и с лужка.
Однако мужчина, генеральный редактор самой читаемой в городе газеты, был уже от нее за тридевять домов.


Последний раз редактировалось Vasex; 05.03.2018 в 16:37.
Ответить с цитированием
  #1098  
Старый 05.03.2018, 16:05
Посетитель
 
Регистрация: 16.01.2018
Сообщений: 3
Репутация: 0 [+/-]
Скрытый текст - группа рассказов 2:

Они оставили МЕНЯ

РАССКАЗ

Мао Чан дернул на себя калитку, привязанную к покосившемуся столбику веревочкой, поседевшей за годы своего существования. Не нужно было ему этого делать. Ограда начала крениться, немного задумалась и рухнула, подняв облако пыли. Друзья успели отскочить, хотя, если бы и не отскочили никакой беды с ними не произошло бы. Но вначале был страх! То, что считалось оградой, тут же рассыпалось в прах и труху. Мао Чан и Тромб, как зачарованные, глядели на творение рук своих. Неужели это сделали они? Из очарования проделанной работы их вывел сиплый голос, который прозвучал как бы из погреба.
- Вот ю хотеть?
Из-за приоткрытой покосившийся двери выглядывала большая голова с копной бурых волос, в которых застряли куриные перышки. Может быть, у аборигенов это такое украшение?
- Дедушка! Далеко ли отсюда до Москвы?
- Какой я вам есть грандфазэ? – проскрипел он. – Мне есть…
Он поскреб скрюченными пальцами пятерни в голове. Из волос посыпалось.
- Мне есть сорок с хвостиком. Ай спик только на рашн. Ю андэстэнд рашн? Ай нот андэстэнд иностранный лянг. Вот так-то!
- Моску есть далеко.
- Моску? Моску есть нон далеко.
Он махнул рукой в ту сторону, где, по его мнению, должна быть Москва. Есть хандэр с центами лье. Андэстэнд?
Тромб смачно выругался.
- Хандерт мы пешком не одолеем никак!

- Майм нэйм ис Джон,- проскрипел большеголовый уродец, глядя на них снизу вверх. На нем были шорты, сшитые из наволочки, и футболка с клыкастым монстром и надписью славянской вязью «Ай лав Чина!». Левый край футболки был заправлен в штанину. Он вытянул пятерню с расширенными кривыми пальцами. Мизинец был длиннее безымянного пальца. Мао и Тромб осторожно пожали его пятерню.
- Ай хилф ю! – гордо заявил Джон.
Открыв рот с черными кривыми зубами, он затолкал по два пальца каждой руки. Он что их собирался откусывать. Друзья отвернулись и зажмурили глаза. Зрелище было не для слабонервных. Он засвистел. На крыльце из двух прогнивших досок появились два существа такие же большеголовые с отвисшими животами. У того, что был постарше, зеленая сопля свешивалась до подбородка. На младшем были обуты кроссовки на шерстяные мохнатые носки. Из всей одежды на них были только набедренные повязки.
-Это мой чилдрен! Вован и Володик,- представил их Джон.
- Прелестные дети! – пробормотал Тромб.
Мао икнул.
- Копия меня. Умные как…
Джон попытался подобрать сравнение. Поскреб затылок. Потом понял, что это безнадежное дело и махнул рукой. И так сойдет!
- Довезут вас до Моску!
- У вас есть автомобиль?
Лица друзей вытянулись.
- Йес! В смысле есть. Ну, то есть есть, имеется в наличии.
Потом он замер на месте с вытянутой вверх рукой:
- Сыны отечества! Карету мне! Карету! Полцарства за коня!
Вован и Вовик побежали в полуразрушенный сарай, опрокинули на землю ворота и оттащили их в сторону. Действительно, в сарае стоял ржавый «москвич».
- Он на ходу? – засомневался Тромб.
Джон кивнул.
- ОК! На резиновым.
Пацаны между тем выкатили раритет из сарайки. Друзья с опаской приблизились. Стекол не было, как и зеркал, фонарей и номеров. Заглянули во внутрь. Вместо заднего сидения лежал деревянный настил. Впереди было сидение только для водителя.
- Неужели вот это еще может ездить?
- Еще как! – с воодушевлением воскликнул Джон. – С ветерком!
И неожиданно запел:
- Мы поедем, мы помчимся
На оленях утром ранним
И отчаянно ворвемся
Прямо в снежную пургу.
- Вот только пурги нам и не хватало для полного счастья? – вздохнул Мао. – Заводится, надеюсь, не с толкача?
- Обижаешь, мистер!
Пацаны выкатили машину.
- Эй! – прикрикнул на них Джон. – Тару вытащите!
Ребятишки открыли капот. Он был забит пустыми бутылками.
- А где же двигатель? – опешили друзья.
- Двигатель сдан на металлолом. Нам за него целый мерзавчик с боярышником дали. Вкусная – спасу нет! – лепетал Вован.
- Что ты несешь, идиот? – рассердился папан.
Бутылки выбросили на траву. Джон вывел из сарайки большого круторогого козла. Пацаны надели на него хомут, к нему прикрепили оглобли и вывели поводья в машину.
- Готово, господа! – торжественно провозгласил Джон. - Милости прошу к нашему «москвичи».
- Может быть, всё-таки пешочком потрюхаем? – с тревогой спросил Тромб.
- Знаешь, дружище, русскую пословицу «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти»?
Они вздохнули и забрались на заднее сидение, куда Вовик предусмотрительно уже бросил соломки.
- Ета…
Джон топтался возле машины.
- Надо бы договориться на счет, ну, мани-мани!
- Само собой!
- А то затраты как никак! Амортизация! Опять же пацанов напрягаю, а то бы они картошку пололи!
Мао протянул денежку.
- Тысяча устроит?
- Это что такое? – удивился Джон.
Мао подумал, что абориген никогда не видел денег, вполне довольствуясь натуральным хозяйством.
- Это тысяча рублей, - терпеливо объяснил он.
- Так!
Джон побагровел.
- Выйди-ка!
- На минутку!
Мао выбрался из машины.
- Пойдем!
Они прошли через огород, буйно заросший чертополохом, и остановились перед покосившимся дощатым сортиром.
- Но я не хочу! – воскликнул Мао.
- Смотри!
Джон осторожно открыл дверь и подпер ее чуркой. Весь туалет был обклеен рублевыми купюрами.
- Хорошие обои! Красивые! Сядешь, нависнешь над толчком и созерцаешь. И начинают тебя посещать философские мысли: о бренности земного богатства, о том, что не в деньгах счастье. И больше нужно думать о душе. И всего-то ушел мой дневной заработок, когда я работал сторожем на местной стройке. Мне и денег-то их поганых не очень было надо. Зато сколько я пиломатериалу спер, гвоздей, разного инструмента. Ведь как у нас в Московии говорят: «Что охраняешь, то и имеешь». За это меня и уволили. Зарылся, говорят, Джон. Воровать, конечно, можно и нужно. Тем стояла, стоит и будет стоять великая Московия. Ну, ладно бы на себя, а то за фунфырики стал загонять охраняемое добро.
Он привалил двери на место.
- Идем дальше!
Зашли в сарай.


[IMG]file:///C:/Users/D683~1/AppData/Local/Temp/msohtmlclip1/01/clip_image001.gif[/IMG]
Чем выше Егор поднимался в горы, тем счастливее чувствовал себя.
И вот он стоит на вершине. Под ногами его лед. Ветер со свистом обдувает его почерневшее лицо. «К черту я снимаю свой костюм английский»,- вспомнил он. Это стихотворение дочка учила к уроку, и красивые слова остались в его памяти. Он быстро разделся, расшвыривая одежду.
- О! О! О! – взревел он.
Это было счастье. Он спустился с вершины. Когда он поднимался, то заметил вход в пещеру. И еще тогда решил, что поселится в ней.
Ночь пролетела, как одно мгновение.
Егор проснулся с восходом солнца свежим и обновленным. Слегка била утренняя дрожь. Он вышел из пещеры и долго смотрел на восход солнца. Потом его ноздри быстро задвигались. Он опустил взгляд и вскоре увидел следы, которые цепочкой уходили за скалу. Встав на корточки, он долго обнюхивал след. Это были следы горного козла, самки, которая прошла здесь совсем недавно. Это была крупная особь. Егор пошел по следам. И вот ветерок донес до него запах козы. Она была совсем рядом, хотя он еще не видел ее. Он стал тихонько подкрадываться. Коза лежала под большим черным камнем. Переход утомил ее, и она тяжело дышала. Что же заставило ее подняться так высоко? Егор подкрался еще ближе, и когда оставалось не более шести-семи ветров, резко рванулся вперед. Коза успела вскочить на ноги. В глазах ее успел мелькнуть смертельный страх. Видно ей и раньше приходилось встречаться с человеком, и она знала: где человек, там смерть. Путь к бегству ей преграждал камень, под которым она так неосторожно отдыхала. Его схватил ее за кольцом извивавшиеся рога. Повалился на нее, коза упала на бок, и тогда он резким движением свернул ей голову. Животное дернулось и затихло. Егор огляделся. Кажется, вот этот подойдет. Край камня был достаточно острым. Он распорол камнем шкуру по животу, а дальше уже разделывал тушу руками, вымаравшись в крови до самого подбородка. Внутренности, голову и обломанные конечности он отбросил в сторону. Услышав запах крови, уже кружились над головой два стервятника, нетерпеливо дожидаясь, пока это двуногое существо удалится. Разделав тушу, Егор взвалил ее на плечи и отнес в пещеру. Тут же летучие хищники с громким криком набросились на остатки. Что бы там ни утверждали, а нет ничего лучше теплого сырого мяса, пропитанного живой кровью. Он насытился до икоты. Даже не стал подниматься. По телу разлилась приятная теплота. Однако на всякий случай – мало ли что! – закрыл вход в пещеру большим камнем. Теперь крупный хищник сюда уже не проберется. Расстелил шкуру и мгновенно заснул.
О том, сколько прошло времени, он не думал. Он чувствовал себя счастливым. И иной жизни для себя не представлял. Большую часть дня теперь он охотился, карабкался по снежным склонам, а с наступлением темноты крепко засыпал. Он стал частью гор. А больше ему ничего не было нужно.
- Вот ты куда забрался, молодчина! На этот раз ты перещеголял самого себя.
Егор открыл глаза. Может быть, это сон? Перед ним стояла Нина, уперев кулаки в бока. Потом она протянула руку к его лицу, ухватили за нос и помотала его голову из стороны в сторону. Очень остроумно! Выходит, это всё-таки не сон. Он протяжно завыл. И в этом вое было столько звериной тоски!
- Ну, хватит! – строго сказала она. – Я обыскалась тебя! Что ты такую даль забрался? Я уж думала вернуться назад.
Она раскрыла объемный рюкзак.
- На! вот! Одевайся! Господи! А какая вонища! Как здесь можно жить? Только эти шкуры мы оставим здесь! Да-да! И не смей мне перечить! Да ты уже всех знакомых обеспечил ими.
Через сутки они спустились вниз. Ночевали в маленьком отеле. Ночь была восхитительной. Впрочем, иначе и не могло быть. Нина гладила его мохнатую грудь и нежно ворковала:
- Помнишь, как ты спустился в город, схватил меня и поволок в горы. Не знаю, как я тогда не умерла от разрыва сердца!
- Ну да! Проснулся инстинкт. До этого я жил совершенно один. И даже не понимал, что мне нужно. Но потерял всякий сон и аппетит. И как только я увидел тебя, меня как будто ошпарило кипятком. Я не отдавал себе отчета, что я делал. Всё делал, как в бреду.
- Потом я тебя уговорила спуститься и пойти в загс. Хотя уговорила – это слишком смело. Ведь ты тогда мог только рычать и выть.
- Да! А у меня же не было никаких документов. Ни имени! Ничего!
- Ой! Кого мне только тогда не пришлось задействовать! А так много я ни врала никогда в жизни. В одной конторе я говорила, что ты плыл на корабле по морю, и корабль потерпел кораблекрушение, и спасся только ты один. Другим я врала, что тебя обокрала в поезде. Третьим…
- Ну да! И заставила меня бриться по три раза в день.
- И питаться не только сырым мясом! А каких трудов мне стоило научить тебя пользоваться столовыми приборами!
- Ох! много я тебе нервов вымотал!
Уснули они под самое утро. Совершенно счастливыми. В маленьком отеле, который стоял у подножья горы. Той самой горы, куда ежегодно на несколько дней убегал Егор, и откуда его неизменно возвращала вниз Нина. Находила, куда бы он ни забрался, и возвращала.
- У нас снова те самые сумасшедшие,- сказала жена хозяину отеля за ужином. Ужинали же они обычно очень поздно, когда посетители расходились по своим номерам.
- Да какая разница! – сказал он. – Если они оставляют такие чаевые! И ведут они себя очень спокойно.
И он положил в свою тарелку еще один кусок еще теплого, с кровью, сырого и совершенно несоленого мяса. Кажется, это было мясо горного козла.

С неба звездочка упала





Летняя ночь. О вечном шепчут листья над головой. Где-то далеко стучит поезд. Она кладет ему руку на локоть.
Он курит. Белая струя, как млечный путь, разрезает ночной мрак.
- Ваня! Какая чудная ночь! Как пахнет травами! Ведь замечательно же! Правда же?
- Ну, и чо?
- Если бы я была птицей, я сейчас бы взвилась в небо, полетела туда к звездочкам!
- Ну, и чо?
- Ты мне хочешь что-то сказать? Ванечка! Я же вижу, ну, то есть не вижу, конечно, но чувствую, ты мне что-то хочешь сказать.
- Чаво это?
- Ну, что ты, в общем…
Девушка замолчала. Картина звездного неба была великолепна. И верилось, что в мире существует чудо.
- Чо я-то?
- Ну, что ты меня, Ваня, в общем…
- И чаво?
Она погладила его по плечу. Какой он сильный и добрый! Вот только не очень догадливый.
- Ты меня, Ваня… Ну, подсказываю! Первая буква Л! А дальше сам! Ну, Ваня, что дальше?
Ваня задрал голову вверх и с силой выдохнул белую струю дыма. Звезды его не интересовали.
- А вторая буква Ю. И получается ЛЮ… Ваня! Ваня! Смотри! Звездочка падает!
Она протянула руку вверх. Ваня отшвырнул окурок, проследил за траекторией его полета.
- Ну, и где?
- Да вон же! Вон!
- Ну, и где вон!
Девушка показывала на небо. Рука ее медленно двигалась вслед за падающей звездой.
- И где вон?
- Да вон же!
- А! ну-ну!
Он сморщил лицо. Но девушка это не увидела, потому что она смотрела на небо, а не него.
- Видишь теперь?
- Ну, вижу!
- Ваня! Есть такая примета: когда падает звездочка, нужно закрыть глаза и загадать желание.


По традиции капитанов, вернувшихся на базу с орбиты, после отчета спрашивала:
- Что там с желаниями?
Это было самое интересное. Порой такие были желания, что все на базе на некоторое время впадали в столбняк.
- Вам, Эрл, в этот раз повезло! Вы проходили над Россией.
Капитан кивнул.
- Ого!
Любят русские халяву. Куда уж там американцами с европейцами и азиатами до них! Если исполнять все желания, то никаких ресурсов и времени не хватит. В дело вступал лототрон. Каждое желание получало кодовый номер.
Крутился барабан и вылетал только один счастливый шарик. Тут расшибись в лепешку, а желание выполнять нужно, каким бы оно ни было. Впрочем, обычно какая-нибудь легко исполняемая рутина: «Хочу стать миллионером!», «Хочу стать поп-звездой!», «Хочу, чтобы меня поцеловала Маша!», «Хочу, чтобы выздоровела мама!»
- Что там у тебя, Эрл?
- Ваня Сидоров из Грязного Локтя.
- Повезло Ване Сидорову! Наверно, хочет танк, чтобы рассекать по Грязному Локтю!
- Давай своего Ваню Сидорова!
- Командир! Но… понимаете…
- Что случилось?
- Мы должны отказаться.
- Это невозможно! Ты же знаешь! Мы должны выполнять! Не нами это придумано!
- Посмотрите сами, командир!
- О1 Дьявол!
На экране высветилось Ванино желание.
- Ох, и скотина этот Ваня из Грязного Локтя!
-
«Странный он какой-то, Ванюшка. Не пойму я его. То мне кажется, что он любит меня. Иногда так посмотрит, что я уверена, что он любит меня. И если бы не любил, он со мной бы не встречался. Но порой в его взгляде такое, что мне становится не по себе. Так посмотрит, как кипятком обольет. Вроде того, что он убить меня хочет или сделать мне очень больно».
Маше было грустно и тоскливо, как никогда. Она сама не могла дать отчета, почему на нее навалилось такое, что весь свет не мил и такое ощущение, что жизнь закончилась. Она подошла к пешеходному переходу, даже не поглядев по сторонам. Но водители всегда здесь сбрасывали скорость и останавливаюсь, даже если пешеход еще не вступил на «зебру».
Маша дошла до середины дороги. С той и другой стороны послушно застыли автомобили, пропуская неторопливых пешеходов, чувствующих свое превосходство над автомобилистами.
Лучше этого никогда и никому не видеть. Маша оторвалась от земли, пролетела несколько метров и упала у края дороги. Пешеходы, видевшие это, застыли в ужасе. Женщины визжали. Кто-то закрывал лицо руками, боясь смотреть на страшное зрелище. Выскочивший из «Рено» низенький мужчина был бледен, его всего трясло.
- Я не хотел! Я не хотел! Я не хотел! У меня тормоза отказали. Я тормозил. Честное слово тормозил! – бормотал он непрестанно.
Взгляд его перебегал с одного на другого. Он опустился на корточки, закрыл руками лицо и зарыдал. Плечи его тряслись. Потом он как будто что-то вспомнил.
- А что там с девушкой? Она как?
И сверху чей-то злой голос:
- Что может быть после такого удара? Она мертва. Вы же неслись на полной скорости.


[IMG]file:///C:/Users/D683~1/AppData/Local/Temp/msohtmlclip1/01/clip_image001.gif[/IMG]
Собственно, я мог бы отдыхать всё лето. Я так бы и поступил. Но даже отдыхающих должен время от времени чем-то кормиться, платить хозяйке за угол и позволять себе элементарные платные радости. Ни на то, ни на другое, ни на третье у меня не имелось ни копейки.
Делать я ничего не умею, а вагоны разгружать не хочу. Поэтому оставался единственный путь, и путь этот привел меня в облоно.
Сказать, что мне там обрадовались, значит, ничего не сказать. Если бы мне предложили коньячку с шоколадными конфетами, я бы ничуть не удивился. Но – увы!- заведение было не настолько богато, чтобы позволить себе вообщем-то чуждую для нашего образа жизни западную роскошь. Так матушка не встречает после многолетней разлуки сына-оболтуса или лидеров большой восьмерки в столице всё менее развивающегося государства, как встречали меня. На меня сбежались посмотреть, как на смотрины. Прекрасные гурии тараторили без умолку и пытались усыпить мою бдительность.
Завоблоно смотрел на меня, как на восьмое чудо света, и предлагал все возможные земные блага, как то: районный коэффициент, коммунальное жилье, подъемные, аванс и даже скидки по оплате ЖКХ.
Я выбрал Чернореченск, потому что это был самый дальний угол области. А чем дальше, тем, известно, заманчивей.
Городок этот замечателен тем, что в нем нет ничего замечательного. И если вам не повезло побывать в Чернореченске, значит, вы избежали массы ненужных впечатлений.
Здесь меня ожидал столь же радушный прием. Но прелестных гурий заменила пожилая инспекторша кадров, правда, улыбающаяся постоянно и не без кокетства.
Мне предложили среднюю школу номер три. При этом и.о. и инспекторша как-то странно переглянулись между собой, что должно было бы насторожить меня, но не насторожило по причине полного безразличия к дальнейшей своей судьбе.
Мне даже предложили подвезти, но я отказался, изъявив страстное желание познакомиться поближе с родным с сегодняшнего утра городком.
В первом же ларьке я купил на последние деньги бутылку со слабоалкогольным, но хорошо снимающим последствия вагонной ночи и при этом оставляющим запах тропического фрукта напитком. Утолив жажду, я бодро направился к месту моей предстоящей педагогической славы.
Разумеется, в школе полным ходом шел ремонт. Детишки городили новый забор и окрашивали его в ядовитый зеленый цвет. Технички носили ведра с краской и известкой с первого этажа на второй и со второго на первый, и все поминали какую-то Катю, которая куда-то ушла и чего-то должна была принести.
Стараясь не замазать помятые брюки, я пробрался на второй этаж в кабинет директора. Это был импозантный мужчина лет этак, с золотыми зубами и намечающейся плешью.
Он долго тряс мою руку, приговаривая:
- Это хорошо! Это хорошо!
Я улыбался, соглашаясь с ним, что тоже в этом не нахожу ничего плохого.
- У нас, понимаете, учительница ушла в декретный отпуск. Женщины…
И тут же неожиданно директор предложил:
- А пойдемте я покажу вам рабочее место!
И как-то посмотрел на меня. Меня бы передернуло, если бы не моя природная деликатность.
- О! конечно! Конечно! – закивал я.
Сдалось мне это рабочее место! Вы что же думаете, что я буду все эти летние благодатные деньки корпеть над реставрацией наглядных пособий времен Очакова и покорения Крыма? Как бы не так! Вы поставьте меня на денежное довольствие, выдайте обещанные подъемные… Надо было как-то деликатно перевести разговор в это русло.
В холле нам повстречались стайки ребятишек, опрятно одетых, с ранцами и портфелями. Я с хозяйской озабоченностью проговорил:
- Что-то много у нас осенников!
- Это не осенники,- сказал директор. – Это шестой «В». У них продолжаются занятия.
- Как так? – удивился я. – Но ведь сейчас каникулы!
- Они провинились. И поэтому будут заниматься всё лето.
Я тут же хотел сказать о нарушении закона, о том, как подобное могут терпеть родители… И как это вообще целый класс может оказаться нарушителем? Они что… всем классом три месяца подряд не посещали учебных занятий? Но взглянув на директора, прикусил язык. В его лице было что-то такое нечеловеческое, бестиальной. Представляю, как его боятся ребятишки. Да и взрослые. Такой рявкнет и, пожалуйста, отправляйтесь стирать штанишки.
У меня отпала всякая охота напоминать о подъемных. Уж перебьюсь как-нибудь с полмесяца. Есть же, в конце концов, в городке помойки? А чем бродячие дворняжки лучше меня?
- Вот ваш кабинет!
Директор распахнул двухстворчатую дверь. Мы вошли в просторный зал с наклонным полом и сценой.
- Извините,- сказал я,- я не артист, не музыкант. Я учитель русского языка и литературы.
- Я знаю.
Директор так взглянул на меня, что сразу же пропала всякая охота возражать ему.
- Вон видите доска перед сценой!
Действительно, перед сценой стояла небольшая зеленая доска.
- Можете вести урок перед доской. Но поверьте мне, лучше это делать со сцены.
- Хорошо!- кивнул я.
- Пройдемте на сцену!
Мы поднялись. Директор указал на дверь.
- Это ваше подсобное помещение.
- Нет! погодите! – рассмеялся я. – Это даже не смешно. Зачем мне всё это?
В пыльной с высоким потолком подсобке на витражах лежали стамески, молотки, зубила, дрели, какие-то бакулки, шкатулки, гайки, шайбы и прочий трудовой скарб.
Директор, стоявший ко мне спиной, стал медленно поворачиваться. Я, будучи далеко не смелого десятка, попятился к дверям.
- Сейчас будет звонок! На ваш урок! Вы поняли меня?
- Хорошо! – кивнул я.
Директор, проходя мимо, щелкнул меня по носу. Это было забавно. И я осмелился.
- Знаете, у меня ни копейки. Я кушать хочу. Мне сказали, что подъемные… Авансик хотя бы.
Директор, не поворачиваясь, сказал:
- Готовьтесь к уроку! Готовьтесь, голубчик!
И вышел. Я постоял какое-то время в подсобке и вышел следом за ним. Прошел по коридору к парадному крыльцу. Хорошо, что хоть есть сигареты. Может быть, хоть табак приглушит чувство голода. Я отошел чуть подальше, стал за толстое дерево, надеясь, что здесь меня не заметят. Когда я прикурил сигарету, раздались голоса. Мимо меня проходили девушка с юношей. Судя по всему старшеклассники, и шли они из школы. На девушке всё было салатного цвета: кофточка, узкие брючки, сандалики, носочки, заколка в волосах. Даже глаза у нее, кажется, были салатного цвета. Юношу я не успел разглядеть, потому что в это время они поравнялись со мной. А я, надо вам сказать, имею привычку летом в жару носить меховую шапку. Нет, я не панк, не хиппи, не для понтов. Но это еще меня кочевники научили: в летний жар носить теплый головной убор, тогда тебя не хватит солнечный удар. Шапка – единственная моя ценность в жизни. Больше ничего у меня нет: ни угла, ни семьи, ни родственников, ни друзей. Нет! когда-то это всё у меня было. Но это в той жизни, в которой я уже давно не живу. Поэтому, когда девушка сорвала с моей головы шапку и они бросились бежать, я кинулся вслед за ними, истошно вопя:
- Отдайте! Прошу вас, отдайте!
Я бежал быстрее их, и расстояние между нами неумолимо сокращалось. Они тоже понимали, что рано или поздно я их догоню.
- Бросьте шапку! Негодяи! – закричал я им. – Вы мне совершенно не нужны! Мне нужна только моя шапка!
Девушка бросила шапку. Я поднял ее с земли и стряхнул пыль о свои брюки. И направился на урок. Когда я вошел в зал, дети дружно поднялись из-за парт. Перед каждым на парте учебник, тетрадь и пенал. « А что же всё-таки изучают в шестом классе?» Я постарался вспомнить. Но из этого ничего не получилось.
- Как вы уже догадались,- громко заговорил я, широко улыбаясь и стараясь изо всех сил понравиться им,- я буду вести у вас русский язык и литературу. Нет! не вести, а изучать вместе с вами.
Дети, не сводя глаз, смотрели на меня. У каждого идеальная посадка. Ни звука. Какие дисциплинированные дети! В чем же они могли провиниться, что их так жестоко наказали, лишив летних каникул. Но сейчас я спрашивать об этом не буду.
- Ну, что же, ребята! Давайте откроем тетрадки!
Дети, как по команде, раскрыли тетрадки. И снова застыли. Да! Порядочек армейский!
- А теперь запишем дату и тему сегодняшнего урока!
Дети достали авторучки. Я повернулся к доске и стал разыскивать мел. Обычно кусочки мела лежат на специальной подставочке, которая крепится к нижней кромке доски. Но подставка была идеально чистой. Я наклонился, надеясь увидеть мел на полу. Куда же подевался этот чертов мел? В это время у меня за спиной раздался шум, не громкий, но не услышать его мог только глухой. Как будто какая-то птица била крыльями. Я резко повернулся и забыл о всяком меле, уроке, Чернореченске и даже о шапке, которая в это время на несколько сантиметров приподнялась на моей голове.
Один из мальчиков, широко размахивая руками и вытянув шею, летал по залу от стенки к стенке. Чушь! Галиматья какая-то! Наверно, у меня начались глюки от голода. Я потряс головой. Когда я поднял взгляд, то увидел уже две летающих фигуры. Вскоре над партой воспарила девочка. На ней была короткая черная юбочка. Она одной рукой придерживала юбочку, а другой разводила перед собой, как это делают при плавании брассом. Через пять минут добрая дюжина парила в зале. А что же другие? Они тоже не сидели без дела. Кто-то, как муха ползал по стенам, кто-то змеей скользил между партами и стульями. Один мальчик быстро крутился на голове. А вон прыгает кузнечик! Прыг-скок! Прыг-скок! Жаль, что у меня нет сачка! Я рассмеялся. Наверно, ободренные моим смехом, подопечные стали двигаться еще быстрее. Надо мной раздавался свист стремительно пролетающих летунов. Шипенье, стрекотанье, щелканье, жужжанье… Всё пространство было наполнено всевозможными звуками. И только я стоял неподвижно и молчал. Что вообщем-то и неудивительно! Я не умею летать, как птица, ползать по стенам, как муха, и ползать, изгибаясь всем телом, как змея. Я вообще ничего не умею, поэтому и пошел в пед. Мне ничего не оставалось, как опуститься на стул, положить ногу на ногу, скрестить руки на груди и молча наблюдать за происходящим.
В такой позе я просидел молча до самого звонка. Понимаю, что это непедагогично. Учитель не должен идти на поводу. Я должен был выдать тему, чему-то научить этих маленьких оболтусов. Но для этого сперва я должен был навести дисциплину. Как же я мог навести ее? Вы можете заставить порхающую бабочку опуститься и сидеть на одном месте неподвижно сорок минут, слушая придурка в шапке и отвечая на его дурацкие вопросы? Или, может быть, вас послушаются ползующие по стенам мухи и дружно усядутся стройными рядами, чтобы изучать притяжательные и относительные местоимения?
Когда они порхали возле моего лица или проползали возле моих ног, я явственно видел птичьи и змеиные головки. Вначале они все для меня были на одно лицо, но к концу урока я уже начал различать: вот это воробей, а это синица, а это, безо всякого сомнения, уж… Но я не знаю ни птичьего, ни змеиного языка, поэтому не мог понять, о чем они ведут речь. Несомненно, обсуждают нового учителя, болтают о мобильниках, компьютерах, играх, мотоциклах. Что еще может быть интересно шестиклассникам? Когда я изучу их птичий, змеиный, мушиный языки, мне с ними будет легче, потому что я буду говорить с ними о том, что их интересует. А о чем я сейчас могу с ними вести речь, когда я вот здесь сижу на стуле у доски, на которой никто, наверно, никогда не писал, а они…
Теперь мне было понятно, почему шестой «В» лишили каникул и почему мой кабинет величиной с добрый театральный зал.
После урока я зашел к директору. Он разговаривал по телефону. Положил трубку и сухо сказал:
- Я вас слушаю.
- Это я вас слушаю.
Он хмыкнул.
- И что бы вы, мой юный друг, желаете услышать от меня.
- Я уже вам говорил об этом. Мне нужен аванс. Или вы хотите, чтобы учитель вашей школы, молодой специалист, рыскал по помойкам в компании бродячих дворняжек? Или стоял на паперти с протянутой рукой?
Директор встал и подошел к сейфу. Отодвинул бутылку в сторону и достал заветную пачку. Я бы не отказался, если б он отслюнявил побольше этих проклятых бумажек, без которых у молодого подающего надежды учителя прямо на уроке начинаются глюки от голода. Я свернул деньги и сунул их в задний карман своих далеко не первой свежести брюк. Кстати, единственных. Я уже представлял себя сидящим в небольшой уютной забегаловке. Всё-таки жизнь иногда может быть приятной.
Директор закрыл сейф и отошел к окну.
- Что-то жарко сегодня, душноватенько. А они парятся каждый день на уроках.
Директор расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, потом следующую.
- Разве вам их не жалко, коллега?
- Очень жалко,- ответил я вполне искренне.
- А мне-то как жалко! Но дисциплина есть дисциплина! Тут послабление, там пожалеешь, они и сядут на голову. Тогда это будет не школа, а фирменный бардак. Бардачище! Вы согласны со мной, коллега?
Он шумно, с каким-то скрежетом расчесывал грудь. Я посмотрел на этот черный шерстистый треугольник, темневший из-под треугольника расстегнутой рубахи, на пальцы, на конце которых вместо ногтей были желтоватые когти, и согласно кивнул. Даже шаркнул ножкой. А что бы вы мне посоветовали делать, если я уже получил аванс и мысленно находился в маленькой уютной забегаловке?

Встретился он с Муркой





РАССКАЗ
Чемлучше тебе было вчера, тем хуже будет утром.
Зюзин разодрал глаза. Повернул голову. В затылке ломило. На полу битая посуда, рыбные и мясные кости. Скатерть сползла со стола. Перевернутый стул. Полный разгром. В боку кололо. Огляделся. Он лежал на раздавленном елочном шарике. Елка накренилась, как будто собралась кому-то отвесить поклон.
Зюзин, кряхтя, поднялся и обследовал поверхность стола, затем заглянул под стол, поглядел под елочкой. Только пустые бутылки и стопки.
Но – это уже стало традицией – в дальних закромах холодильника у него всегда хранилась заветная поллитровочка. На всякий пожарный! Кажется, такой пожарный случай наступил. Зюзин попытался выпрямиться. Хотя это не удалось, но на ногах он держался, а значит, мог передвигаться в нужном направлении. А когда есть заветная цель, то до нее можно и по-пластунски добраться. Он сделал несколько шагов.
Так моряк идет по палубе корабля во время сильного шторма. Но если у моряка есть цель, он всегда доберется до нужной точки. Но даже морской волк не сможет этого сделать, если на пороге кухни (пардон, кокпита!) он узреет чудище, которое «обло, стозевно и лаяй». Именно такое зрелище и предстало перед Зюзиным. Ну, ладно, там белочка или зеленые чертики. Его этим уже не напугаешь. Но это был огромный косматый монстр с тремя собачьими головами. Возле его ног шевелился змеиный хвост.
Но джентльмен даже с глубокого бодуна остается джентльменом.
- А вы кто будете? – миролюбиво спросил Зюзин. – Не из зоопарка ли случаем сбежали?
Чудище всеми тремя головами оскалило желтые мокрые клыки.
- Я Цербер!
- Очень приятно! И что с того?
- Мужик! Ты чего? В школе не учился? Я охраняю вход в ад.
- Понятно! – кивнул Зюзин. – Я тоже одно время поработал охранником. Меня, правда, быстро выгнали. Во время боевого дежурства я не стоял, а лежал пластом.
Трехглавая псина зарычала. Причем это было настолько убедительно, что Зюзин не решился дальше продвигаться к заветной цели.
- Да знаешь, что я делаю с теми, кто пытается вырваться из ада? Рву их в мелкие клочья.
Это заставляло задуматься. Дилемма: не понятно, что лучше – быть здоровым и веселым или быть разорванным в клочья.
- Значит, на кухню я не смогу пройти? – на всякий случай поинтересовался он.
- Аа!
- Да! Значит, я действительно в аду.
Он поплелся к ёлочке. А за его спиной стук зверских лап и смрадное дыхание.
- А телевизор-то хоть можно включить? Посмотреть, как люди встречают новый год? В смысле, продолжают встречать.
- Я тебе включу! – рыкнула одна из голов.
- У матросов нет вопросов!
Зюзин плюхнулся в кресло. Обруч, который сжимал голову, как будто кто-то подкручивал и подкручивал. Сердце билось через раз. И этот раз мог затянуться, да так, что он посинеет и похолодеет. Цербер полностью перекрывал дверной проем, не оставляя никакой надежды на спасение.
Так вот он какой этот ад! Однако не очень комфортно. Как говорится в таких случаях, не пожелаешь и врагу.
- Хотя бы водички! – простонал Зюзин.
Цербер попытался собрать на одной из лап фигушку. Хотя она получилась не очень красивой, но убедительной. Зюзин вздохнул и погрузился во мрак мучений. Внутренние демоны рвали его внутренности, готовы были разорвать его кровеносные сосуды.
- Сколько же это будет продолжаться? – простонал Зюзин.
- Утешил! А разве тебе не известно, что декларация прав человека запрещает пытки.
Цербер зевнул.
- Так это же человека! А ты грешник. И на ад законы международного права не распространяются.
В это время на коленях он почувствовал что-то мягкое и теплое.
- Мурзик! – умильно пробормотал Зюзин. – Как ты мой, ненаглядный, встретил Новый год? А мне, знаешь, как сейчас плохо!
Мурке было хорошо. В отличии от хозяина у нее были только полезные привычки. Зюзин завидовал ей. Она была для него недостижимым идеалом, эталоном. А еще говорят «животное». Это мы животные. Самые худшие из худших.
Кажется, Мурка всё понимала: как плохо ее хозяину сейчас. Он не заигрывал с ней, не гладил, не щекотал за ушком. Она подняла голову и увидела печальные глаза.
Муркнула. И стала медленно подниматься. Спинка ее изогнулась дугой. Шерстка стала дыбом. А глаза округлились. В них был страх и одновременно готовность сражаться до последних когтей. Она смотрела на порог. Потом зашипела как змея и издала воинственное «мяу». Собаки, известно, не отличаются остротой зрения. Даже те, кто приходит к нам из ада, когда наши несознательные души терзает неотвратимое похмелье.
Зато у Цербера оказался острый нюх. Теперь в нем не было прежней расслабленности. Перед ним не какой-то тюфяк Зюзин, а враг всего собачьего рода, даже тех, у кого три головы сразу. Враг страшный и неутомимый. Цербер занял боевую стойку, бойко застучал змеиным хвостом по полу и одновременно оскалил сразу три пасти.
Мурка спрыгнула на пол и, всё так же изгибая спину и шипя, боком медленно двинулась к двери. Цербер рычал, злобно следил за ней, но не двигался с места. И только, когда Мурка оказалась у самой двери, он переставил одну лапу вперед и низко наклонил головы. Мурка громко мякнула и стрелой вылетела за двери.
Цербер, громко топая лапами, ринулся за ней. Зюзин только успел увидеть стремительно исчезающий в дверях змеиный хвост. И что это было? Он сидел как соляной столп. Оказывается, столп может не только стоять.
Да, что же он застыл? Зюзин осторожно поднялся, прислушался. Тишина. Он сделал шаг и опять прислушался. Ничего. А вдруг Цербер устроил что-нибудь такое-этакое за его непослушание. Еще шагнул. А! была не была. Он на цыпочках добрался до кухни. Заглянул. Тихо и пусто. Зюзин добрался до холодильника. Вот она заветная, неприкосновенный запас в самом нижнем ящичке. Холодная, покрытая снежной изморозью. Нетерпеливо скрутил пробку. И прямо из горлышка. По пищеводу, по желудку, а потом по всему телу разлилась приятная теплота.
Следом пришел аппетит, а за ним смысл жизни. Стало совсем хорошо. Нет! Рано ему еще в ад.
- Мурр!
Зюзин опустил взгляд.
- Мурочка ты моя ненаглядная.
Кошечка гладилась то одним, то другим боком об его ногу.
- А где этот-то?
Он не решился назвать его вслух. Скажи «черт», и черт тут как тут.
Как же он забыл! У древних египтян была богиня мудрости. Как ее? Бакстет что ли? Ее изображали в виде кошки. Хоть Цербер и ненавидел кошек самой лютой собачьей ненавистью, но что он может сделать богини?
- Хорошо Зюзин встречает Новый год! – восхищались жильцы дома.
До самый потаенных уголков дома, который осчастливил своим проживанием неунывающий Зюзин, доносился его проникновенный голос, которому мог бы позавидовать даже самый дорогой блондин страны:
Мурка! Ты мой Муреночек!
Мурка! Ты мой котеночек!

Возвращение




До какого же скотства, свинства может опуститься человек! Хотя вот это грязное, вонючее, что-то мычащее, хрюкающее существо можно назвать человеком? Его даже животным нельзя называть, чтобы не оскорблять братьев наших меньших. Мерзость! Гадость! Тьфу! Ну, мой юный друг, понятно, чистота эксперимента и всё такое прочее, но не до такой же степени. И где вы это подобрали?
Впрочем, давайте выйдем отсюда! Здесь уже невозможно дышать. Сейчас начнется тошнота.
Вышли на свежий воздух.
- Как будто заново родился! – рассмеялся Неклюдов. – Оказывается, как мало надо для счастья! Совсем мало! Надо, чтобы тебе под нос сунули вот такое, а потом дали возможность подышать свежим воздухом. И всё! Ты счастлив!
- Так, мой юный Кулибин! Позволь мне так тебя называть?
- За ваши деньги, что угодно.
Новонареченный Кулибин с благодарностью принял сигаретку из рук самого богатого человек, ну, скажем, самой богатой ресурсами державы.
- Я вам благодарен, Иван Николаевич!
- Не надо, Володя! Хотя я не верю в этот бред, но… ты мне нравишься. Отец вылитый! Отец! Фанатик и романтик! Пока я тебе не нужен, надеюсь?
Даа! Тяжела доля российского олигарха! Понадобятся денежки или еще что-то, звони!
-
Тут чуть было ни забастовал Авир.
- Вовка! Я не буду раздевать ЭТО! Отвези ЭТО! И вообще, где ты ЭТО взял? Я ухожу из дома! Здесь и за месяц не выветрится эта вонь!
Пришлось бегать по магазинам, искать респираторы. Кондиционер работал на полную мощность. Фуфелу (так его прозвал Авир) дали бутылку водки. Авир вышел.
- Я не могу это видеть!
Фуфел одним махом заглотнул бутылку, сделав лишь два перекура. После чего запел нечто невнятное, потом забормотал, обоссался и уснул.
Володя Кулибин раздел его, что оказалось делом непростым и весьма неприятным. Теперь вместе с Авиром, который не снимал респиратора и перчаток, они установили десятки датчиков, различных присосок, с тянущимися от них к сканеру проводами. Через час тело голого бомжа, густо опутанного разноцветными и разнокалиберными бомжами, напоминало мохнатого шмеля.
Теперь можно было включить сканер.
-
Авир отчаялся.
- Нет, Володя! Лучше было провести эксперимент на крысе или свинье. Это безнадежно! Ты же видишь? Чего еще? Хорошо, что Неклюдов относится к тебе как к приемному сыну.
- Вот что, Авир… Больше не называй его Фуфелом! Он Илья Викторович Зюзюкин.
- О!
- При нем был оказывается паспорт.
- Как прикажите, сэр!
-
Грохот. Мат, который нельзя назвать трехэтажным. Он небоскребный. Фу… Пардон! Илья Викторович требовал, мягко выражаясь, опохмелки и возвращения одежды.
Поднос с тарелками и со всех их содержимым полетел вслед Володи. Хорошо, успел увернуться.
- Выпусти его! – умолял Авир.- Выпусти! Не измывайся!
Володя заглянул в комнату, которую скорей всего можно было назвать камерой.
- Захочешь жрать, скажешь или постучишь.
И едва успел захлопнуть за собою дверь…
- Пошел ты на…
-
Позвонил Неклюдов. Как всегда, бодр и весел. Вспомнил и про ЭТО. Володя пробормотал нечто неопределенное. Неклюдов всё понял.
- Давай сюда в Америку! Отдохнешь! Постажируешься в языке!
- Ну…
- Ладно! Не торопись! Звони!
-
Ушел Авир. Перед тем, как хлопнуть дверью, обозвал дураком. Может, он и прав. Поживем – увидим. Илья стал есть.
- Выпивку требует, но уже не с прежней настойчивостью. А как бы по инерции. Попросился под душ.
Володя положил возле него одежду. Илья переоделся.
- Может…
Володя покрутил рукой у лица, намекая на безобразную растительность.
- А тебе оно…
И ввернул то, что положено.
- Слушай, Володя! Где я и что?
- Ты Илья Викторович Зюзикин.
- Это я без сопливых знаю.
- Мы подобрали тебя на улице. Ты умирал.
- Слушай! А телевизор сюда нельзя поставить? Газетки там? Можно даже книжку. Я когда-то в той другой жизни был инженером.
И тут же рассердился на себя за то, что заговорил о прошлом, которое он навсегда вычеркнул.
- А на улицу мне можно воздухом подышать? – грубо спросил он.
- Думаю, что через два – три дня вполне.
-
- М-да! С этим костюмчиком очень идет борода.
Илья стоял перед зеркалом.
- Организовать? – спросил Володя.
Неужели?
- А знаешь что? Давай!
Они прошлись по Кировской туда-сюда. Вроде как сын идет с отцом. О чем-то мирно беседуют, озираются на красивых женщин. Посидели в уличной кафешке.
- Курс мой закончишь? – спросил Илья.
Что он мог ему сказать? Он же не тюремщик. Какое право он имеет держать его под замком.
- Поживи у меня сколько хочешь. Куда же ты сейчас пойдешь?
- Ладно! Спасибо! Поищу работу!
-
Володя чуть не запнулся. У самого порога стояла огромная коробка.
- Что это?
- А! знаешь Володька по дешевке купил на барахолке. Китайские комплектующие. Торговался полдня. Отдали почти что даром. Они и сами не знают, что с этим делать. Никто не берет. А тут такого дурака нашли.
- Можно я посмотрю?
В коробке лежали какие-то платы.
Впрочем, он ничего в этом не понимал.
- И зачем это?
- Скоро увидишь!
Илья довольно потер руки.
-
Господи! Какой-то Диснейленд! По всему полу, по стенам, по потолку, по столу, по телевизору везде ползали различные зверушки. Крохотные скалолазы карабкались вверх, мимо них стремительно летали самолеты, ракеты, вертолеты, приземлялись парашютисты. И всё это кричало, звенело, пищало, переливалось различными цветами, мигало.
- Что это такое?
- Вот! Как говорится, от скуки на все руки.
Илья как-то стеснительно улыбался.
-
Шикарный лимузин выехал за город. В открытое окно залетел запах помойки. Охранник закрыл окно.
- Открой! Ну-ка, Степан, сверни налево вон там!
- Там же свалка, Илья Викторович!
- Мне повторить?
- Слушаюсь!
Он вышел из машины. Закурил.
- Илья Викторович! Поехали! Тут же задохнуться можно.
- А? Что? Поезжайте! Поезжайте, ребята!
- А вы?
- Мне повторить?
- Слушаемся!
Две машины медленно стали разворачиваться.
- К черту я снимаю свой костюм английский… Я ли вам не свойский? Я ли вам не близкий?
Илья швырнул галстук, пиджак.
- Здорово, чумаки и чумички! Я вернулся!
-
«Куда подевался олигарх Илья Зюзюкин? Скорей всего, это было заказное убийство. Работал профессионал. И вряд ли загадка пропажи самого богатого человека нашей страны будет раскрыта».





Последний раз редактировалось Vasex; 05.03.2018 в 16:37.
Ответить с цитированием
  #1099  
Старый 05.03.2018, 16:33
Аватар для Vasex
я модератор, а нигвен нет!
 
Регистрация: 20.02.2007
Сообщений: 10,587
Репутация: 1648 [+/-]
Отправить Skype™ сообщение для Vasex
Стоп. Хватит, Кора. Никто не будет столько читать и критиковать, не надо сливать сюда всё своё портфолио. Предостаточно было бы одного рассказа, а то и его части, и если найдутся комментаторы - тогда писать остальное.

Целую кучу постов объединил в два, при этом потерялись названия, советую дописать и не разбивать рассказики на отдельные посты, это похоже на захламление форума.
Объединил бы всё в одно, но там максимум знаков поста превышен.

Последний (третий теперь) пост собираюсь удалить вообще, если автор не расставит адекватно пробелы.

И у вас там ссылки-картинок ведут к вам на комп (диск С и т.д.), а это так не работает. Ссылку давайте на интернет-картинки. Но аккуратнее, уменьшайте их размер, чтобы не рвать чужие экраны).

Ну и для больших текстов используйте спойлер (первый пост темы читайте или правила форума)

Последний раз редактировалось Vasex; 05.03.2018 в 16:36.
Ответить с цитированием
  #1100  
Старый 05.03.2018, 17:11
Посетитель
 
Регистрация: 16.01.2018
Сообщений: 3
Репутация: 0 [+/-]
Хватит флудить, даблпостить и захламлять раздел. Последнее предупреждение от модератора. Читайте правила и сообщение модератора выше.
Скрытый текст - группа рассказов 3:
АБП против БТР





ИСТОРИЯ ПУГАЧЕВСКОГО БУНТА
"Нучтозадень, - сдосадойдумалон, глядя, какдождьсмываетостаткивыпавшегоночьюснега. – Лучшеужзима, чем эта мерзопакостная осень с ее слякотью!»
Он был лучшим адвокатом столицы, Бронштейн-Разудалый, еще не проигравший ни одного процесса. Нос его сморщился, глаза прикрылись. Откинув назад и придерживая пенсне, он громко, не скрывая удовольствия, чихнул. А что? От отправления естественных потребностей надо получать удовольствие.
Судья, протирая свою черную мантию белоснежным носовым платочком, брезгливо проговорил:
- Предупреждать надо, господин адвокат!
- Сяс! – усмехнулся Бронштейн-Разудалы. – Ни хрена вам не сделается, чистоплюи какие! Вы же не мы! К вам зараза не пристанет!
Несмотря на осеннюю слякоть, процесс решили проводить не во дворце правосудия, а на стадионе «Спартак». И для этого были веские обстоятельства. Над стадионом натянули огромный тент и включили сотни теплогенераторов, гонявших тепло на всем пространстве. Поэтому многие сняли скоро с себя не только верхнюю одежду, особливо капризные к перепадам температур особи женского пола. Если, конечно, не стыдно показывать что-то такое алчущим взглядам мужчин.
Полигамия у мужчин – это не национальность, а внутреннее состояние, главная составляющая их богатого внутреннего мира. Нужно быть в постоянной боевой готовности, иначе тебя опередят другие.
- Слушается дело по обвинению Анны Бориславны Пугачевой в государственной измене и совершении предательства, - монотонно забубанил председатель суда, как дьячок, не оправившийся еще после вчерашнего праздника.
Все трибуны были заняты. Даже из-за границы, будь она ладна, прибыли зеваки и журналисты.
Преступница сидела в железной клетке. На руках и на ногах у нее были кандалы, а на голове деревянная колодка, которая не позволяла ей согнуть шею. Рядом стояли два дюжих терминатора с лазерными секирами и мордами, которые просили кирпича. Только толку-то! Им было неведом чувство боли.
Мониторы разных размеров, расположенные по параметру всего стадиона, а также в оживленных местах столицы и губернских центрах, и столицах пока еще зарубежных государств, показывали холенное лицо заскучавшей Пугачевой, которая в этот день стала самой главной персоной на всей планете. И читалось на ее лице: «Мели, Емеля! Твоя неделя! А попался бы ты на моей неделе, то болтался бы между небом и землей с выпотрошенным электронным нутром!»
- Признаете ли вы свою вину? – скучающим голосом спросил судья и зевнул.
Пугачева встрепенулась.
- Вину, спрашиваю, признаете? – повторил вопрос судья.
- Вину нет! А вино, если оно, конечно, хорошее, а не «Три топорика», да! Очень даже признаю.
- Изволите шутить?
- Да пошел ты, знаешь, куда? В пи… короче в пим дырявый.
Она отвела взгляд. Миллионы… Нет! Миллиарды обитателей земного шара ахнули во всех уголках планеты, отчего Земля закачалась, но сумела удержаться и не сойти с околосолнечной орбиты. Вот была бы смехотища!
Вызвали свидетелей: Гринева там, Машу Миронову, Швабрина, Суворова. Того знаменитого и непобедимого за давностью дет и ветхости праха не стали тревожить. А вызвали другого, который со списками агентов, шпионов, разведчиков и прочих лиц, работавших под дипломатическим прикрытием, укатил в туманный Альбион и всех без зазрения совести сдал кому надо. И поэтому стал немножечко и недолго знаменитым, а также образцом высокой морали и офицерской чести. А как деньги, полученные за списки у него закончились, стал лихорадочно писать фолианты, в которых очень неубедительно доказал, что Гитлерик был добрый, мягкий и пушистый и вынужден был защищаться от усатого кровожадного злодея. Впрочем, без всякого успеха. Свидетели доставали из широких штанин и узеньких джинсов дубликаты бесценного груза – электронные книжки и зачитывали свои свидетельские показания, путаясь в словах и ударениях. Кого-то во время этой зачитки стошнило. Выходило, что Пугачева – злодей дальше некуда, БТР-убийца, исчадие ада и прекрасный образчик порочной человеческой породы. Тот, который главный по защите прав человека и сверхнечеловеков отлучил ее от высоких общемировых ценностей, предал ее анафеме и плюнул в сторону клетки.
- Ты посмела называть себя С-Адама-Ведущим-Свой-Род-аль- Хуссейном? Так?
- Ложила я на Хуссейна вот таким пробором! – вяло ответила Анна. – Если бы он у меня был, конечно! Вы что тупицы? Понять не можете? Не за Хуссейном или Али-Бабой, а за мной пошло всё оставшееся человечество, которого становится всё меньше, а скоро вообще не будет.
Арлекино! Арлекино!
Нужно быть смешным для всех! –
неожиданно запела она.
- Прекратите петь! – монотонным голосом произнес судья. – Здесь не там. То есть не концертный зал. Петь будете в солнечном Магаданском крае!
- Возражаю! – вскричал адвокат и подскочил с места. – Судья не должен угрожать обвиняемой, то есть моей подзащитной. Выражаю протест!
- Принято! – всё так же монотонно произнес судья.
Его каменное лицо оставалось непроницаемым.
- Накладываю на себя штраф в тридцать юаней!
- Я требую, чтобы в качестве свидетелей пригласили Галку Максимова и Киркора Филиппова! – произнес адвокат.
Судья кивнул. На сцену взлетели два сияющих щегла. Их место здесь, а не среди зрителей!
- Я люблю вас! – завопил Максимов, повернувшись к судьям и раскинув руки, как будто хотел их принять в свои объятия.
А Филиппов прошелся по сцене туда-сюда, послал небрежный поцелуй в сторону клетки и, подняв руки над головой, громко захлопал.
- Друзья! Приветствуем супер-ультра-альма-мега-звезду! – закричал он, показывая, какая у него белоснежная улыбка.
А потом грязнул:
- Рыбка моя!
Жест в сторону клетки.
- Я твой тазик!
Но допеть ему помешал влетевший на сцену лучший блондин мира.
- Супер – это я! Друзья, «Шарманка», от которой во всем мире сходят с ума!
И завыл.
Судья не побагровел, потому что он не мог багроветь по своей природе, как совершеннейший продукт научно-технической революции.
- Вы не на сцене, а в зале судебных заседаний, - сказал он.
- Это зал? – удивился Максимов. – Это же стадион «Спартак»! Только слепой может этого не замечать.
Помощник прошептал в ухо судье:
- Неудачно выбрали место. И кто только это придумал? Спартак тоже был известным бунтовщиком, выступившим против существующего строя.
- Вы глупы и не образованны! – возразил старший судья. Голос его был ровный, без всякого осуждения. – «Спартак» - это футбольная команда, которая не проиграла ни одного матча за всё время своего существования.
- Это так! – согласился молодой.
- А потом какой-то босяк и самозванец имел наглость называть себя этим славным именем. Кстати, как и наша мадама.
Тут на трибунах завопили:
- Судью на мыло!
- Смею заверить, неуважаемую мною публику, что биотехнологические роботы, сокращенно БТР, по своей составляющей компоненте не годятся для производства мыльной продукции, в отличии от людей.
После этого он повернулся к гастролирующим по сцене.
- Молодые люди… Ну, молодые, разумеется, с точки зрения пенсионеров… Что вы можете сказать по существу дела? Давайте по порядочку.
- А что нужно сказать? – спросил Бас Николаев.
- Вы имели контакты с преступницей, врагом существующего робототехнологического строя, поднявшей против него бунт?
- Они! – запищал Николаев, показывая на Максимова и Филиппова. – Я не имел! И еще попрошу, ваша честь, чтобы секретарь записал, что величайший певец всех времен и народов – это я, а не эти бандерлоги! Разве вы не видите, что это ничтожества и самозванцы?
- Это кто ничтожество? – завопил Филиппов. – Ты мне сейчас ответишь за базар!
- У вас были контакты с самозванкой?
- Да какие там контакты, - замялся Филиппов. – Ну, чуть-чуть. Ну, пару раз было. Но я не виноват!
- Ну, что же, картина ясная,- тихо произнес судья. – А как вам, юный друг?
- Более чем!
Уже громко судья объявил:
- Последнее слово предоставляется обвиняемой! У вас есть что сказать суду?
- И сказать, и спеть, и сплясать! – бойко воскликнула Анна. – Но пазаран!
Стадион замер, ибо все знали, что Анна никогда за словом не в карман, не в бюстгальтер не полезет и так может припечатать, что никаким потом растворителем не отмоешь.
- Слушаем вас!
- Ага! Сяс! Вы бы на меня еще железобетонную плиту навалили! А что? Давайте! С вас станется! Хоть колодку-то снимите, изверги!
- Ваша честь! Прошу удовлетворить просьбу моей подзащитной! – вякнул адвокат, чуть оторвав задницу от стула.
- Господин адвокат! Кому, как не вам знать положение УПК РФ – Роботизированной Федерации! – холодно процедил судья. – Обвиняемые в государственной измене должны содержаться в кандалах и колодке и постоянно находиться в железной клетке.
- Вы еще испанский сапог на меня наденьте! – весело воскликнула Анна. – Хоть полюбуетесь, какая у меня стройная ножка!
- Пытки нашим законодательством запрещены.
- А вот эти железяки, деревяха – это не пытки по-вашему?
- Будете пререкаться с судом, лишу вас последнего слова. Не забывайтесь!
- Ваша честь! Разрешите ей говорить хотя бы сидя? – жалостливо попросил адвокат.
- Может быть, еще лежа? Ладно! Я удовлетворяю вашу просьбу. Обвиняемой разрешается сказать свое последнее слово, не поднимаясь со скамейки! Ну-с!
- Последняя у попа жена, - усмехнулась Анна. – Нет уж! Не надо мне ваших подачек, барин!
Она попробовала подняться. Во всех уголках земного шара затаили дыхание. Неужели получится? Сможет ли эта далеко нехрупкая женщина подняться, отягощенная железяками и колодкой. Лицо ее налилось кровью. На лбу блестели капельки пота. Она плотно стиснула зубы. Было видно, как под просторной тюремной робой напряглись мышцы ее ног, рук, пресса и талии.
Хотя о талии это так, для красного словца…
Она оторвалась от скамейки и стала медленно приподниматься. Каждый сантиметр ей давался огромным напряжением. Во всех уголках мира стали делать ставки: поднимется или нет. Это было покруче всякого тотализатора. В Лас-Вегасе один сумасшедший триллионер поставил на кон всё свое состояние. Президент пока еще сохранявшихся Соединенных Штатов отставил все свои дела и не отрывался от монитора. Чуть приподнявшись, Анна застыла и стала переводить дыхание.









[IMG]file:///C:/Users/D683~1/AppData/Local/Temp/msohtmlclip1/01/clip_image001.gif[/IMG]
РАССКАЗ

Какой же был прекрасный день! Меня назначили заместителем заведующего лаборатории. Это раз! Я решительно объяснился с Тасей и предложил ей руку и сердце. И она всё это благосклонно приняла. Это два! И, любезные господа! Жизнь – вообще расчудесная штука! Поглядите только на эти деревья, на ветках которых Дед Мороз разложил свои холодные подушки; вслушайтесь в этот снежный хруст под ногами, как будто вы ступаете по свежим огурцам! А воздух! А небо! А как милы и забавны окружающие нас люди!
- Извините! У вас не найдется закурить?
Дорогу мне преградил молодой коренастый крепыш. Но какая обезоруживающая улыбка!
- Конечно же, найдется! Непременно найдется!
Я стал охлопывать себя по карманам. Куда же я положил эти дурацкие сигареты? Вечно я их толкаю в разные карманы, и каждый раз мне приходится их отыскивать. Вот они! Я стал расстегивать куртку. И в этот момент кто-то сзади крепко схватил меня за руки и вывернул их за спину. И тут же я почувствовал, как на моих запястьях щелкнули наручники. Это не бандиты! Те бы просто шарахнули меня по башке бейсбольной битой.
- Вы арестованы, гражданин Попковский!
Если они назвали меня по фамилии, значит, это не случайный арест.
- А не будете ли вы столь любезны и не скажите, за что меня арестовали?
Меня бесцеремонно запихнули в милицейский уазик на почетное заднее место.
С двух сторон меня плотно зажали. Сидеть было неудобно. Каждый скачок машины причинял боль.
- Умоляю! Снимите наручники! Я никуда не убегу!- попросил я.
И тут же заработал тычок в живот, от которого у меня в глазах потемнело, и больше уже не возникало желания о чем-либо просить этих сумрачных товарищей. Меня доставили в мрачное здание, где обшарили с ног до головы и запихнули в камеру, где на нарах уже отдыхал какой-то дядечка. Он лежал лицом к стене и мирно посапывал. «Ко всему привыкает человек-подлец!» - как писал один классик, тоже изведавший прелести тюремной жизни. У зарешеченного окна сидел еще один жилец камеры. Он обернулся и спросил меня:
- За что, братело?
Что мне было ответить?
- Сам не знаю. Ни в зуб ногой!
- Да как же не знаешь?
- А вот так! Попросили закурить. И всё! Повязали, как кутенка. Привезли сюда. И ничего не объяснили.
- Козлы!- произнес мой товарищ по несчастью.
После чего он до глубокой ночи рассказывал мне про милицейский беспредел. Не скажу, что после его рассказов мое настроение улучшилось. Сказать, что я был напуган, значит, ничего не сказать. И поэтому, когда утром отворили калитку и крикнули: «Поповский! На выход!», я самым бессовестным образом струхнул, представив, как сейчас меня будут избивать и пытать.
Но никто меня не бил, не пинал и не посыпал мои свежие раны солью. К немалому моему удивлению допрашивала меня молоденькая симпатичная женщина, которой я всё порывался сказать комплимент и спросить: «Что она делает вечером?»
- Ну, рассказывайте, гражданин Поповский, как совершили свое преступление! Врать не советую!
- Прошу прощения за беспокойство, которое я вам доставил, но никакого преступления я не совершал. А потому и не знаю, что мне вам рассказать.
- Так-то и не знаете?
- Совершенно!
- А знаете ли вы, гражданин Поповский, что чистосердечное признание облегчит вашу вину? На суде зачтется.
Мне стало искренне жаль эту симпатичную женщину и захотелось помочь ей. Но чем я ей мог помочь, если я ничего не знал. И почему я не совершил вчера никакого правонарушения? Ох! Растяпа он и есть растяпа!
- Вот поэтому, гражданин следователь, я чистосердечно признаюсь, что никакого преступления не совершал. Сожалею! Но того, чего не было, не вернешь.
- Хм! Может быть, вы еще и будете отрицать, что вчера не заходили в салон игровых автоматов «Стань мультимиллиардером», что на улице Романа Абрамовича?
- Совершенно верно изволили заметить! Конечно же, буду отрицать, потому что я никогда не бывал ни в каких салонах игровых автоматов и даже не знаю, с какой стороны туда открывается дверь. Разумеется, это большое опущение в моей жизни…
- Ах! Вон вы как!
Следовательница поднялась, подошла к телевизору и ткнула кнопку.
- Мы будем смотреть «Следствие ведут знатоки» или «Опера. Убойный отдел»? – пошутил я и, как всегда, неудачно. Мне стало стыдно.
- Угу! Будем! Только очень внимательно смотрите, гражданин Поповский. Надеюсь, исполнителя главной роли вы узнаете сразу.
Ух ты, елки-палки! А на экране-то был я! Оказывается, в этом самом салоне «Стань мультимиллиардером» я был завсегдатаем. Как много мы еще не знаем о себе! Ты смотри! Меня здесь узнают, здороваются за ручку. Девушка в мини-юбочке подходит ко мне с подносиком. А на подносике длинная такая стопочка на ножке. Взял, хлопнул, крякнул. Интересно, что же такое я выпил? Мартини? Коньяк? Амарети?
- Узнаете себя, гражданин Поповский? Или заявите, что это не вы?
Я узнал себя. Одежонка вот только на мне была не моя. И честно говоря, всё-таки это был не я. Но если бы я рассказал правду, то не парился бы сейчас на нарах, а отдыхал бы в одной из палат психбольницы, откуда бы вышел через несколько лет полным идиотом. Нет уж! Не дай мне Бог сойти с ума! Уж лучше посох и тюрьма! Извиняйте! Я уж лучше проведу несколько лет на свежем воздухе в компании с интересными людьми с неординарными биографиями. По-моему, общение с ними даст больше, чем общение с наполеонами и александрами македонскими.
- Вы уж извините, гражданин следователь, но не могли бы вы мне напомнить, что же я такого натворил? У меня что-то с памятью, знаете.
- Дурака-то не включайте, гражданин Поповский!
На счет дурака, конечно, верно. Но я ведь тоже не лишен простого человеческого любопытства. А ведь речь идет как никак о нескольких годах моей жизни.
- Ну, ладно, Поповский! Скажу! Вы обвиняетесь в том, что раскрыли код одного из игровых автоматов. В результате чего преступным образом присвоили один миллион рублей пятнадцать копеек. Ну! Что вы скажите?
- Пардон! Сколько, вы сказали, копеек?
- Пятнадцать копеек, Поповский!
- Забавно! А что же можно в наше время купить на пятнадцать копеек? Вот незадача!
- Не надо! Не паясничайте, Поповский! Вы будете признаваться или нет?
Как ни признаться такой милой женщине? Но в чем я ей мог признаться? В чем? В том, что в один прекрасный день мне позвонил Толя Лебядкин? Еще и его впутать в это дело? Мы вместе с ним учились в университете, жили в одной комнате и делили вместе и камень науки, и горбушку хлеба. Теперь же встречались нечасто. В последний раз выпивали недели две назад. Встречаться и выпивать – это два действия, неразрывно связанные между собой. Хорошо мы тогда посидели! Толик всё что-то нес о своем изобретении. Он помешан на изобретениях.
Я в этих вещах не слишком-то разбираюсь. Да и не помню многого. Запомнил только что скальпелем он быстро и совершенно безболезненно где-то срезал у меня часть кожи. Самую чуточку! Я даже не помню, в каком месте.
Была пятница, когда он позвонил мне в очередной раз. Сначала побалагурил, а потом предложил законтачиться. Я страшно вымотался на работе и подумал: а почему бы не расслабиться. По дороге с работы я загрузился в гастрономе и к Толику. Обитает Толик на третьем этаже, это очень удобно для визитеров, потому что не надо ждать лифта, которого никогда не дождешься, когда он нужен.
Прыг-скок-перескок! И ты на месте! Дзынь-дзынь! Хозяин! Толик-алкоголик! Открывай быстрей! Сезам открылся.
- Заходи!
Но я не мог сделать и шага. Первым моим побуждением было бежать прочь. Я был охвачен ужасом, остолбенел, застыл, как соляной столб. На меня смотрел я. Да! Да! Только одежда на мне была не моя. Одежда была Толика.
- Ты чего встал!
Я прошептал (голос куда-то исчез):
- Ну, ты даешь, Толян! Ну, ты артист! Надо же так загримироваться! Я даже напугался сначала. Убежать хотел.
- Да проходи же ты! Проходи! Чего стоишь-то, как статуй?
Толик стал выкладывать на кухне продукты и бутылки из моего пакета и при этом безудержно болтал. Я же безучастно сидел в сторонке.
- Ты ошибаешься! Никакой это не грим! Неужели ты забыл, о чем я тебе рассказывал в последний раз? Забыл? Признавайся!
- Забыл! Как-то так всё смутно!
- Ну, ты даешь! Это же ведь открытие века! Да чего там века! Нашего-то века всего пять лет с хвостиком. Бери ширше и копай глубже! Нобель обеспечен! И слава на века! Так сказать, гений всех времен и народов!
- Ты серьезно?
- А то! Ну, я же тебе говорил! Неужели не помнишь? Всё-таки я сделал это! Берешь клетку у одного человека и внедряешь ее другому. Клетка несет весь набор информации о человеке. Нужно только знать, какая это клетка. И адресат – это тот, которому я клетку внедрил – перевоплощается в другого человека, в донора, у которого я брал клетку. Врубаешься? Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю.
- Понимаю,- пробормотал я. – Так ты хочешь сказать, что ты…
- А чего тут говорить!- хохотнул Толик. Или это не Толик, а Я? Или какой-то Я-Толик?
Всё смешалось в доме Облонских, то есть в моей голове.
- Что тут говорить, дружище? Что говорить? Всё. Что нужно, уже сказано. Ты же своими глазами видишь, что результат перед тобой. Вот он Я-Ты!
- Так значит ты для этого скальпелем тогда? Срезал у меня что-то.
- Для этого! Именно для этого! А для чего же еще? А ведь хорошо получилось! С первого же раза и всё получилось!
- Так это что же,- спросил я. – Теперь ты всегда будешь мною. Теперь ты – это я? Теперь меня двое?
- Зачем мне это нужно?
На его лице была презрительная гримаса.
- Мне что больше делать нечего? Я это только для проверки. Должен же я был убедиться! Теория теорией, а нужно убедиться, эксперимент нужен. И я, как подлинный герой науки, решил для эксперимента использовать собственное тело. А так чего бы я был тобой? Экая драгоценность! Я буду собой и только собой, Анатолией Лебедкиным, лауреатом Нобелевской премии, гением всех времен и народов! Ты пафос чувствуешь? А ты что? У тебя же и рожа не ахтец! А я симпатичный. Не Ален Делон, конечно, но симпатии противоположному полу внушаю. Девушки меня любят.
Выпили мы с ним за это дело. Не каждый же день делаются гениальные открытия! Потом еще раз, потом еще и еще. Я уже и со счета сбился.
- Ты только подумай!- кричал Толик. – Какие это возможности открывает! Безграничные! Эх, взять бы клетки у Буша или у Чубайса Анатолия Борисыча! Прикинь! Перспективы какие! А представляешь, каких дел можно наворотить! Властелин мира и рядом не валялся!
- Ты бы, Толик, не очень-то!
Я погрозил ему пальцем. Толик хохотнул.
- Не очень, Толик! Нехорошо всё это! Ох, чует мое сердце!
- Или, допустим, Аллы Пугачевой! Прикинь, дружбан! Приезжаю куда-нибудь Я-Алла Пугачева. И голос, и всё-всё-всё один к одному! Кругом поклонники, цветы! А деньги какие! Лопаты еще такой не придумали! Ну, теперь, корифан, заживем! Теперь крутнем динаму! Пыль столбом!
К концу нашей встречи я уже не очень крепко держался на ногах, но всё же, прощаясь, взял с него слово, что он не будет эксплуатировать мой облик, что завтра-послезавтра пусть себе другой облик делает. А то мне от одной мысли о двойнике жутко становится. К тому же я не Анатолий Борисыч и не Алла Пугачева, многого с моей образиной не сделаешь.
- Да на кой ты мне сдался! – орал Толик уже на лестничной площадке.
С тем мы и расстались. Это была моя последняя встреча с ним, вот такая необычная.
Сейчас я нахожусь в далекой республике Коми. Рукой махнуть до полярного круга. Местность тут хорошая. Правда, зимой холодновато. А летом гнуса! Не продохнешь! Срок мой уже подходит к концу. Но я со страхом ожидаю своего освобождения, которого может и не быть. Нет-нет! Режима я не нарушаю. Но представляете! Выхожу я с чистой совестью за высокий забор с колючкой. Лепота! А тут добрые молодцы берут меня под белы ручки и снова защелкивают на них браслеты.
- Гражданин Попковский! Вы обвиняетесь в ограблении Пенсионного банка.
И вот тут попробуй докажи, что ты не верблюд, что в то время, когда ограбили банк ты кувалдой забивал костыли на железной дороге Воркута – Салехард. Или все-таки рассказать о гениальном открытии Толика Лебядкина?

Сто дней после приказа

РАССКАЗ
Когда остается сто дней до приказа, дембеля расслабляются и дают полную волю своему изощренному воображению. Они лежат целыми днями в казарме, гоняют молодежь за водкой в соседнюю деревню и делают последние штрихи в дембельском альбоме.
И вот они по пути домой. Рыбак рыбака видит издалека, а тем более дембель дембеля. И вскоре все дембеля, ехавшие в поезде, собираются в одном вагоне, а напуганные пассажиры рассасываются по другим вагонам. Проводники, железнодорожная полиция и другие ответственные лица стараются не показываться в этом вагоне без особой нужды. Ближе к ночи дембельский вагон гудит и расшатывается. И только профессионализм машинистов поезда позволяет удерживать его в колее. А в соседнем вагоне едут в отпуск курсанты высшей школы милиции. Кто там и к кому зашел и зачем, за солью или по другой нужде, история умалчивает.
Слово за слово – и понеслось. Теперь уже весь состав раскачивало как вдробоган напившегося мужика, возвращающегося домой. И опять машинист проявил чудеса профессионализма, не дав поезду рухнуть с насыпи.
Победить дембеля да еще далеко за полночь, да еще когда он едет домой, да еще когда этого дембеля целый вагон невозможно. Поэтому будущие блюстители порядка, подобрав раненых, ретировались на свое место под сопровождение выразительного дембельского лексикона.
Но добропорядочные пассажиры и персонал состава понимал, что расслабляться рано, потому что в скором времени предстояла остановка на станции. И многие сомневались, сможет ли поезд следовать дальше после этой станции. На всякий случай приготовили аптечки, оделись и достали сумки и чемоданы. А дембельский вагон с нетерпением ждал остановки, поскольку спиртные закрома вагона-ресторана были пусты. И вот поезд замедляет ход, а дембеля приведя себя в относительный порядок, выстраиваются к выходу. С криками «ура!» они высыпаются на перрон и вскоре в вагон потянулась цепочка с ящиками и упаковками. Никогда еще на этой станции не было такой прибыли!
Только они раскрыли упаковки и стали доставать тару с огненной водой, как в проходе показалось существо, на которое они вначале не обратили никакого внимания, пока это существо не заговорило:
- Товарищи дембели! У меня к вам есть деловое предложение!
Подняли они взоры и не верят им. Быть такого не может! Стоит перед ними существо чуть выше пояса самого низкорослого дембеля.
А само зеленое, как крокодил Гена. Но не Гена! Это точно. Глаза выпуклые, как две чайных чашки, если их перевернуть кверху дном. А на голове – ну! Это уже ни в какой голове не укладывается! – усы растут. Точнее два полуметровых уса.
- Всё, пацаны! Белочку поймали! – изрек старшина. – Говорила мне мамка: не пей, Серега! А я ее не слушался.
- Погоди, старшина!
Ефрейтор Клопов отодвинул его плечом.
- Ты кто будешь?
Зеленая уродина подмигнула круглым глазом.
- Я инопланетянин. С планеты… А, впрочем, неважно.
- И чо? – спросил ефрейтор. – Бухнешь с нами?
- Да я же говорю, что у меня деловое предложение. Правительство моей планеты приглашает вас к себе на службу. Мы очень хорошо платим.
- А бухло есть на вашей планете?
- Всё, что пожелаете!
Приговорили дембеля несколько упаковок и ящиков и решили: «А где наша не пропадала! Домой всегда успеют! А вот побывать на другой планете и оставить о себе добрую память у инопланетян, а особенно инопланетянок – это не каждому дано!»
Тут же этот зеленый уродец во что-то свистнул, с кем-то попищал, пошевелил усами-антеннами, спустилась летающая тарелка, вагон с дембелями тут же на ходу отцепили, прицепили его к этой самой тарелке, и та его отбуксировала на эту самую планету, название которой ни одни дембель даже на пьяную голову выговорить не сможет.
Встретили их очень радушно. Гостеприимно накрыли полянку среди инопланетных каменюк и экзотических растений. Отметив, как подобает новоселье, во время которого всё на планете притихло и попряталось, дембеля вздремнули. Всё-таки сказались тяготы долгого переезда и перелета. Даже железобетон не всякое напряжение выдерживает. Инопланетяне хотели взглянуть на этот удивительный воинский контингент, но оттуда несся такой мощный храп, что они всё-таки поостереглись это делать. Не будем их осуждать за это! Проснувшись, дембеля перед началом боевых действий потребовали дозаправки, после чего пришли в веселое и боевое расположение духа.
- И где этот ворог? – строго спросил ефрейтор, самозвано присвоивший себе право командовать ограниченным дембельским контингентом.
Зеленый в высоких сапогах и при эполетах показал в сторону горизонта, где горбились темные холмы. Веселья стало еще больше. Громко бухая бутсами, дембеля дружной толпой понеслись в указанном направлении, оставляя за собой густое пыльное облако. Противная сторона во всем была похожа на нанимателей, только отличалась фиолетовым цветом, особо ненавидимым военнослужащими. Фиолетовые намеревались после кратковременной обороны перейти в решительную контратаку и закончить войну на вражеской территории малой кровью, так, как их учили в академии генерального штаба и военных училищах. Это и погубило их. Наемники, забившие на военную науку и искусство вот такой с прибором и с присвистом, ворвавшись в окопы, били со всей силы по мордам и пинали под дыхало. После чего противник терял всякое желание сопротивляться.
Если еще учесть, что битва сопровождалась таким ором, где единственно цензурными были выкрики «Десантура не сдается!», «Даешь Берлин и Вашингтон!», то понять психологическое состояние деморализованного противника совсем не сложно. Это всё равно, что вылить на себя целый ушат кипятка. Оставив на поле поражения новейшие образцы военное техники, они бросились, как тараканы, врассыпную, куда их чашевидные глаза глядели. Высший командный состав, как и положено, бежал впереди всех и быстрее всех. Спасения не было нигде. Повсюду их доставал несокрушимый дембельский кулак и окованная броней подошва бутс. Еще они познакомились с новым способом ведения боевых действий, который назывался «дать поджопника». Они его боялись даже больше, чем прямого удара в челюсть, потому что после него они узнали, что такое скорость, близкая к скорости света.
Через четверть часа после начала боевых действий враг был окончательно повержен и разгромлен, к немалому удивлению обеих сторон. Над куполом их рейхстага взвился победный флаг. Дикторы захлебывались от восторга. Недобитые остатки вражеских войск сдавались в плен целыми дивизиями для дальнейшей отправки на освоение целинных и неприспособленных для долгого существования земель и спускались в глубокие шахты и рудники. Шумно отпраздновали победу. Президенту присвоили титул самого выдающегося генералиссимуса.
Генералов и высших офицеров наградили орденами, остальной же офицерский состав и рядовых, доблестно наблюдавших за ходом сражения в бинокли на безопасном расстоянии, медалями и почетными грамотами. На месте битвы возвели величественный памятник. Дембелям подогнали бухло и «телок». Все инопланетятки, даже перешагнувшие столетний рубеж, жаждали отдаться диким нецивилизованным землянам. Понять их было можно. Дембеля же, увидев такую неземную красоту, тут же без всякого принуждения дали торжественную клятву хранить верность далеким Олям, Наташам и Маринам, ожидавшим их возвращения в далеких градах и весях. Ну, скажем так, «условно ожидавшим». Потом некоторые самые щепетильные потребовали, чтобы местных «телок» убрали с их глаз долой, чтобы они окончательно не позабывали, что такое либидо и половой инстинкт. «Уж лучше козу!» - выразил общее мнение ефрейтор.
Не прошло и месяца как вся планета была объединена под властью самых демократичных и цивилизованных зеленых обитателей. Исчезли границы. Спикер конгресса народов планеты обратился к дембелям от имени президента продлить контракт для последующего завоевания всех планет Галактики. Причем он неустанно нахваливал их боевые качества. Его послали туда, откуда он впервые много лет назад увидел белый свет. Он не понял этого послания. Ни конгресс, ни президент сильно не огорчились отказом. Генеральный архивариус раскопал какую-то «Повесть временных лет», в которой рассказывалось о том, как враждовавшие между собой племена пригласили со стороны варягов, чтобы те навели у них порядок и хоть какой-нибудь орднунг. Те охотно согласились. Те пришли, установили порядок да так и остались, основав правящую династию. Как бы и с дембелями не получилось подобного. Сначала захватят всю галактику, а потом какой-нибудь ефрейтор провозгласит себя пожизненным президентом, а прежнего отправит в зоопарк.
От греха подальше! Прицепили их вагон снова к летающей тарелке и оттортали его на землю, прямехонько на ту же самую станцию. Состав стоял на том же самом пути, потому как не могли никак досчитаться одного вагона, самого важного для сохранения обороноспособности великой и непобедимой державы. Протерли глаза и не верят им: вагон стоит там же, где ему и положено быть.
Кто-то может усомниться в подлинности этой истории. Таких маловеров я отсылаю к тому самому вагону, где на столиках и откидных полках сохранились вырезанные надписи, так сказать, памятники письменной истории.
И напоследок. Как говорится, на десерт. Если вам попадется его дембельский альбом, под фотографией с лихими парнями вы прочитаете следующий стишок:
Дембель – это вам не штемпель,
Не приказ, не звание,
Дембель – знает каждый дембель –
Это состояние.

Это зов самой природы
И столпотворение,
Ощущение свободы,
Саморастворение!

Никого не признаешь!
На всё начальство хором
С их приказами кладешь
Вот такой с прибором!
На сим позвольте раскланяться!



[IMG]file:///C:/Users/D683~1/AppData/Local/Temp/msohtmlclip1/01/clip_image001.gif[/IMG]
ЧЕМ ВЫШЕ
Жил человек в городе. У него был дом, семья, друзья, соседи, знакомые, сослуживцы. И много-много просто случайных встречных. Но этот человек перебрался в горы и стал там строить дом. Из камней.
- Зачем ты это делаешь? – спрашивали его. – У тебя же есть дом. А здесь нет никого.
- Там внизу слишком шумно и тесно. И к тому же, отсюда я буду видеть весь город.
Теперь он жил один. К нему только время от времени заходили пастухи и альпинисты.
Но и здесь ему не понравилось, и решил он переселиться на самую вершину.
- Ты совсем с ума сошел!- сказали ему. – Там же вообще никого!
- Ну и что,- усмехнулся он. – Зато мне оттуда будет весь мир виден.
И он забрался на вершину. До чего же здесь холодно! И никого нет. Даже орлы сюда не залетали. Одни камни и лед.
Сидит этот человек на самой вершине и трясется от холода и голода. Но и вниз не спускается. Он единственный. Смотрит он с презрением вниз, хотя ничего и не видит. Но и люди не видят его. Потому что тучи окутывают гору.
КОТ НА ЛУНЕ
Сидит Кот на Луне. Вопит благим матом. Мяу! Мяу! Мяу! Без перерыва.
- Ну, чего ты воешь? – спрашивают его космонавты.
- Да как же мне выть? – плачет горькими слезами Кот. – Здесь же нет ни одной мышки. Даже и не пахнет мышами.
- Да чего тебе эти мышки дались? Зато у тебя всемирная слава!
- Да не хочу я вашей славы. Зачем она мне? Я хочу жить так, как я люблю жить. Понимаете ли вы хоть это?
И он с такой укоризной посмотрел на космонавтов, как на неразумных детей, которым не понятны простые истины.
ЦАРЬ ЗВЕРЕЙ
Сидит Лев на лужайке на троне.
- Вот я царь зверей,- говорит он. – Все меня боятся.
- О! да! – закричала разномастная свита.
- Но никто меня не любит. Нет у меня ни одного друга.
- Да что вы, ваше величество!
И стали придворные льстецы распинаться, как сильно они любят его.
- А ведь ты первый пнешь и плюнешь на меня, когда я настолько одряхлею, что не смогу даже хвостом пошевелить,- сказал он Шакалу, главному царскому лизоблюду.
- Я? – запищал Шакал. – Да что вы, ваше величество?
- Не надо! – махнул устало Лев лапой. – Чем больше тебе дано, тем большего ты лишаешься.
Но придворные лишь недоуменно переглянулись: о чем он.
ПОЛИТИК
- Купите мне слона! – заявил за обедом Витенька родителям.
- Ты чего, сынок? Какого слона?
- Слона! Хочу слона! Купите слона! – закатил Витенька истерику.
- Ну, Витенька, подумай, где же мы его разместим! Да и денег у нас таких нет. И прокормить не сможем,- уговаривали его родители.
- Ну, тогда жирафа!
- Час от часу не легче!
А Витенька воет волком.
- Купите мне крокодила! Если не купите крокодила, я ничего есть не буду.
- Но, Витенька!
- Послушай, сынок! – подобострастно сказал папа. – А может, щенка? Хорошего! Породистого!
Теперь Витенька на зависть всем ребятишкам прогуливается по двору с щенком.
- И как тебе удалось выпросить его у родителей? – удивляются они, потому что им родители щенков не покупают.
А Витенька хитро сощурит глаза и важно отвечает:
- А надо быть политиком.
- А как это?
- Долго объяснять,- высокопарно отвечает Витенька и шествует важно по двору дальше.
РУЧЕЕК
Бежит Ручеек. Звенит его звонкий голосок: «Ах! Как хорошо! Какое синее небо! Какое яркое солнце! Как весело заливаются птицы! Ох! Какой я счастливый!» Вскоре он увидел впереди огромное водное пространство. «Виват! Море! Настоящие штормы и дельфины, бригантины и акулы, пираты и отважные мореплаватели! Вот это здорово!» Но почему-то в море не оказалось не только ни одной акулы, но даже самой мелкой рыбешки. Да и вода была совсем не соленая, а какая-то затхлая и грязная. Всюду плавали пластиковые бутылки, пакеты из-под чипсов и прочий мусор, а на дне были не водоросли и камни, покрытые мохом, а ржавые железяки, битое стекло и обломки кирпичей. Вот так часто и бывает. Попадется что-нибудь на нашем пути, мы уже и думаем, что это море или даже океан. А оказывается, что это всего-навсего большая-пребольшая лужа.
ЛИСТИК
Порхает Листик над землей и восторгается: «Я лечу! Я птица! Я могу подняться до самых звезд! Эй, вы! Орлы и чайки! Вы слышите меня? Я такой же, как и вы!» Но в это время он упал на землю. Огляделся. Фу! Вокруг него лежали сухие, морщинистые, перекособоченные черные и грязно-коричневые листья.
- Куда я попал? – возмутился Листок и стал с упоением рассказывать, как он летает.
А когда его восторженный голос наконец-то замолк, старый сморщенный листок проговорил:
- Что ж ты думаешь, что мы всю жизнь вот такими и лежали здесь? Каждый из нас тоже познал счастливые мгновения полета. Каждый из нас висел когда-то на дереве, пока холодный осенний ветер не сорвал нас и не бросил сюда на землю.
Лежит себе Листок под деревом, сохнет и чернеет. А сверху летят все новые и новые листочки. Такие восторженные и хвастливые. Пока…
СНЕЖИНКА
Порхала Снежинка и нахвалить себя не могла:
- Какая я красивая! Какие изумительные формы! Разве еще есть в мире подобная красота?
А рядом с ней летела другая Снежинка и тоже любовалась собой и нахваливала себя. И третья, и двадцатая, и трехсотая… А потом все эти снежинки упали у крыльца дома. И получился сугроб. Вышел хозяин, взял лопату и перебросал сугроб за ограду. И не увидел никакой красоты снежинок. А всё потому, что их было много-много-много. А поэтому это были не снежинки, а просто сугроб. То есть куча снего.
ИВАНУШКА-ДУРАЧОК
Жил да был Иванушка-дурачок, полеживал он себе на печке да бока грел. Но времена-то уже наступили иные: никто на печках не путешествует да и печек таких почти не осталось. Люди путешествуют на автомобилях, самолетах, кораблях, а то и на космических ракетах.
- Эх-хе-хе! – вздыхает Иванушка-дурачок. – Надо и мне шагать в ногу с научно-техническим прогрессом. Хватит бока-то мять!
Достал он кубышку и купил турбореактивный двигатель да и поставил его в печь. Закрепил как положено.
- Вот и я приобщился к прогрессу! – обрадовался Иванушка, любуясь модернизированной печью.
Повернул он ключ зажигания. Как затрясется печь, как заходит ходуном! А затем, как грохнуло, брякнуло, бахнуло и развалилась печь на мелкие осколочки. Самого же Иванушку-дурачка подхватило воздушной волной, понесло и так шмякнуло о землю, что и последние мозги ему бы выбило, если бы они у него были. Хоть в этом Иванушке повезло.
- Ну, ты и даешь! – говорят ему люди. – Ты и , правда, Иванушка – дурачок! И как ты только додумался? Ну, так тебе, дураку, и надо!
И смеются… Бывает и мы, как Иванушка-дурачок, стараемся угнаться за прогрессом, а сами двумя ногами стоим в прошлом. Вот так и получается: то брякнет нас, то шмякнет, то непонятно куда воздушной волной отнесет. А нам хоть бы что!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И АРНОЛЬД ЧАН ВАМ ДАММ
Гуляет Илья Муромец по аллее, дышит свежим воздухом, наслаждается пением птиц и никогошеньки не трогает. Тут ему навстречу Арнольд Чан Вам Дамм, супер-пупер-сверх-звезда. Весь такой, как на пружинах, в наколках, сережках, кольцах. Вау!
Увидел он Ильюшеньку. Презрительно сморщился и плюнул себе на кроссовки.
- Это ты что ли Илья Муромец? – цедит он сквозь зубы. – Сейчас посмотрим, какой ты богатырь. Кик-боксинг! Ия!
Завизжал супер-звезда, как поросенок. И серия молниеносных ударов – в корпус, по голове, по рукам, по ногам. Ия!
- Да ты чего это? – спрашивает Ильюшенька. – Никак приболел, парнишка? Что ж ты так визжишь-то?
- Айкидо! – пищит Арнольд Чан Вам Дамм.
В воздухе переворачивается и пятками в нос, в лоб, в солнечное сплетение.
- Да хватит! Хватит, малой! – пытается его урезонить Илья. – Ну, чего ты? Ну, довольно же!
А того уже не остановишь: то карате у него, то дзюдо, то тайский бокс, то вообще черт ногу сломит.
Визжит супер-звезда, пот с него ручьями катится, красный, как кумачовое знамя. Чего он только не вытворял. Акробаты отдыхают. Гимнасты бы от зависти лопнули. И ногами-то он Илью молотит и ребром ладони, потом в ход пустил нунчаки, стальные шарики и звездочки, и даже бейсбольную биту.
- Охо-хо-хонюшки! – вздохнул Илья. – Да кто же так дерется, чудак? Вот смотри, как надо!
Плюнул Илья в кулак и звезданул Арнольда Чан Вам Дамма по уху. Тот и покатился кубарем. Подбегает Илья к нему, приложил ухо к груди.
- Фу! Дышит! Хорошо еще, что в четверть силушки ударил, шутейно. Достает Илья Муромец мобильник и давай набирать номер «скорой помощи».


[IMG]file:///C:/Users/D683~1/AppData/Local/Temp/msohtmlclip1/01/clip_image002.gif[/IMG]
Что самое главное в человеке? Правильно! Чувство юмора. Недаром ученые доказали, что человек, который часто смеется, живет дольше, лучше и вообще. Вот почему мы такие живучие, потому что смеемся постоянно, шутим налево и направо. У нас с экономикой может быть сикось – накось. Криминалитет у нас какой-то, не такой, как у всех. А вот с юмором всё в порядке. Проблем нет.
Ну, наш коллектив возьмем для примеру. С утра уже ржем, как жеребцы. То анекдот траванут, то Иван Иванович пройдет. Нет, в Иван Иваныче ничего смешного нет и ходит он нормально. Но смеяться-то над кем-то надо. Вот мы и смеемся над Иван Иванычем. Он остановится, взглянет на нас, видим, что что-то хочет сказать, а потом вздохнет, махнет рукой и уйдет. Мы ухохатываемся.
Не подумайте только, что смех – это хиханьки да хаханьки. Каких трудов стоит поддерживать в коллективе постоянное юмористическое настроение! Для этого надо научиться всех передразнивать, в смысле копировать, и всем дать прозвища. Вот того же Иван Иваныча только как не называли. Большинством своим это неприличные слова, чтобы подольше смеяться, поэтому я их приводить не буду.
Отпад, конечно, если кто-то упадет. А если еще и с переломом, смеху не оберешься. Как-то коллега принес на работу древнерусскую летопись, прочитал нам, как какого-то князя Василька на пол повалили, положили ему на грудь доску и давай ему ножичком глазки выковыривать. Мы попадали, ржали, как бешеные. В автобусе рассказал одному мужику про это. Он, дурак, ничего не понял, даже не улыбнулся.
Шуточки друг над другом устраиваем. То в суп кому-нибудь наплюем, пока он за солью ходит, то ведро с краской на голову наденем, то сверху на голову кирпичик так пиииють… Один Иван Иваныч шуток не понимает. Ну, не всем дано. Он все один и один. Неинтересный такой тип. Неколлективный. Белая, так сказать, корова. Это шутка! Оценили? А какую шутку я на той неделе откаблучил! Подкрадываюсь сзади тихонечко так… ап-ап-ап! Ну, конечно, к Иван Иванычу. Все-то видят меня. А он нет. спиной ко мне стоит потому что. Все улыбаются, а я рожи разные корчу, чуть челюсть не вывихнул и нос не свихнул. Хохот. Только Иван Иваныч ничего не понимает. Я приподнимаюсь на цыпочках и, сделав зверское лицо, замахиваюсь доской. Ну, представляете, что творится! Только один Иван Иваныч ни гу-гу. И хрясть его со всего размаху по башке. Доска эта БАМ! И напополам! А Иван Иваныч так шмяк на пол. Без звука. Ну, все упали! По полу катаются. Я тоже, хотя знаю правило хорошего юмора: тот, кто шутит, не должен сам смеяться для большего смеху. Вообщем. И сам катаюсь со всеми и ржу, как этот… Ну, а как узнали, что Иван Иваныч того, совсем загнулся, сами представляете, что творилось. Умирали, натурально, от смеху. Когда меня в наручниках увозили, я думал стены рухнут. Милиционеры – у них дело с этим-то не очень – ничего не понимают, спрашивают меня:
- Чего это они?
- Да так, - говорю, - ничего, товарищ генералиссимус! А у вас спина белая. Вот они и смеются.
Ну, и сам, натурально, заржал, как конь. У меня-то с чувством юмора всё в порядке.



Последний раз редактировалось Vasex; 05.03.2018 в 18:57.
Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход

Похожие темы
Тема Автор Раздел Ответов Последнее сообщение
Программы обработки текста Jur Творчество 28 16.08.2020 22:41
Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив 2) Jur Творческий архив 3202 13.09.2012 21:14
Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив) Jur Творческий архив 2998 19.03.2009 16:23
Нужно ли закрыть тему "Свои произведения, кто хочет почитать и дать критику?" Superman По сайту и форуму 42 24.08.2007 17:29


Текущее время: 13:42. Часовой пояс GMT +3.


Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.