Рин. Книга 1. Звезда и жернов

[trubaduren_ru]

Ч а с т ь 2.

Глава 8.

Скрытый текст - <Текст>:

- Два древа Хонхора! – выругался Дэдэн и, подбросив лист в воздух, дунул. Тот изящно изогнулся, а затем бесследно исчез.
Нехорошие новости. Предстатель воли Игуна пригласил к себе верховного квистола Имрии. Тот, естественно, не явился. Тогда предстатель лишил верховного квистола сана и приказал тому отправляться в какой-то дальний монастырь, на самом юге Онгуна. Однако строптивый священнослужитель подчиниться отказался и, в свою очередь, обвинил предстателя в сговоре с Гильдией и в измене делу веры. Возмущению предстателя не было предела, и он, заручившись поддержкой имератора Атурии, тайно послал верных ему священнослужителей, во главе с квистолом Иска Атурийского и усиленных отрядом имперской армии, дабы схватить и доставить для церковного суда непокорного священника. Но, видимо, у того было много сочувствующих и при дворе самого предстателя, ибо кто-то его предупредил, и квистол Имрии, не мешкая, удалился в Пьерт, где его популярность делала невозможным применить по отношению к нему силу. Посланцам предстателя ничего не оставалось, как отправиться в Тирль, к Эрро Второму, и передать тому требования главы церкви о доставке преступного квистола в столицу Атурии. Король Имрии, разумеется, пообещал сделать всё от себя зависящее, но не предпринял ровным счётом ничего: Атурия далеко, а, зная популярность бывшего отца Тила среди народа и своих собственных церковных иерархов, он понимал, что всё это неизбежно приведёт к жестокой междоусобице. Он предпочёл переждать и посмотреть как будут развиваться события дальше. Единственное, что он сделал, так это послал письмо своему верховному квистолу с требованием, чтобы тот явиться ко двору, прекрасно понимая, что тот, всё равно, его не выполнит. Так оно и вышло: верховный квистол сообщил, что его здоровье, в силу обрушившихся на него, благодаря проискам Тёмного, тяжких испытаний пошатнулось, и он никак не может сейчас приехать в столицу, о чём бесконечно сожалеет. На том всё пока и закончилось. Квистол Иска Атурийского продолжал гостить при дворе короля Имрии, неустанно докучая тому своими требованиями, а тот, в ответ, кормил его обещаниями, да развлекал парадными пирами. Но чем дольше всё это затягивалось, тем большей грозой могло обернуться. Только последний дурак не чувствовал, что что-то, да непременно случиться. Во всяком случае, для Дэдэна уже случилось: Гильдия решила, что данная ситуация очень серьёзно затрагивает её интересы и чревата, по отношению к ней, непрекрытой угрозой, а потому, Верховному Иту Западного Инклифа надлежало предпринять всё возможное, дабы оградить Гильдию от какого-либо ущерба. Это означало, что Нгунги теперь будет не до него, о чём он и не преминул известить в своём письме, внезапно появившемся перед старым чародеем.
Дэдэн порывисто встал из кресла и, заложив руки за спину, принялся раздражённо ходить по своим покоям.
Разумеется, то, что делал квистол Имрии, представляло для Гильдии, да и вообще для всех государств Ирвира, большую опасность. Но это, по крайней мере, была опасность знакомая и вполне предсказуемая. А вот о том, что может произойти здесь, в Индэрне, приходилось только догадываться. И очень может быть, что это окажется настоящей катастрофой… Вряд ли, предсказания имели в виду религиозные междоусобицы в Ирвире. А потому, наверняка, то, что должно случиться, так или иначе, затронет весь обитаемый мир.
Дэдэн тяжело вздохнул. Быть может, напрасно, он не рассказал о Рине в Гильдии, или, хотя бы, Нгунги?.. Впрочем, с его точки зрения, того, что произошло здесь, в течение последних нескольких лет, было вполне достаточным для того, чтобы признать это чем-то чрезвычайно важным и удивительным. В чём он, собственно, и пытался всё это время убедить Гильдию. И если ему это не удалось, то вряд ли и Рина кто-либо воспримет всерьёз. В лучшем случае, его заточат в какой-нибудь темнице, до выяснения всех обстоятельств. И Дэдэн сильно сомневался, что это сколь-либо существенно поможет парнишке… Да и остальному миру тоже… А Нгунги… Что ж, Нгунги теперь тоже очень изменился. Он оставил давно в прошлом юношеский задор и любопытство и ныне снедаем честолюбием, обильно разбавленным осторожностью, так как понимает, что всего лишь один неверный шаг может решительно перечеркнуть все его надежды на высокие должности в Гильдии...
Дэдэн нахмурился и вдруг, на мгновение, стал совсем старым: лицо его ещё больше осунулось, щёки ввалились, а лоб избороздили усталые морщины. Неожиданно ему показалось, что он, всё-таки, опоздал. Старый маг выпрямился, сжал губы и прикрыл дрожащей ладонью глаза. Несколько мгновений он так стоял, а затем, глубоко вздохнув, подошёл к комоду из серебристого ясеня, покрытого замысловатой, чернёной резьбой. Открыв дверцу, он извлёк оттуда маленький стеклянный графин и налил немного в кубок приятно пахнущей, золотистой жидкости. Торопливо осушив его, он поставил кубок обратно на полку и закрыл дверцу комода. Когда волшебник обернулся, лёгкий румянец уже расцвёл на его щеках, а глаза сияли, словно у юноши.
Что толку терзать себя сомнениями? Сейчас уже поздно предаваться этому, и раз начатое, должно завершить! А кроме того, хоть что-то, у него всё-таки, да получилось: Рин уже, наверное, в Адэрне, и не сегодня-завтра сядет на корабль и будет в относительной безопасности, пусть пока только и на время. Дэдэн энергично потёр руки и, сунув в карман мешочек с магическими порошками, вышел из комнаты.
Как только за волшебником закрылась дверь, из-под кровати выбежало маленькое, тёмно-серое существо, похожее на шуструю мышку, но только с непропорционально длинной мордой и большими ушами. Зверёк беспокойно забегал кругами, как раз под тем самым местом, где Дэдэн развеял полученное от Нгунги письмо. Задрав кверху мордочку, он нетерпеливо подёргивал носом, словно пытался учуять, что же такого было в том письме, раз оно так разволновало придворного мага? Встав на задние лапы и зажмурившись, зверёк ещё раз осторожно понюхал воздух, а затем досадливо потёр лапами нос и вновь юркнул под кровать.

- Итак, Ндади, зачем ты хотел меня видеть? – Дэдэн присел на каменную скамейку и жестом предложил сделать то же самое и главному трапезничему. Ндади был чем-то весьма встревожен и оттого чувствовал себя неловко. Он озабоченно огляделся, и Дэдэн поспешил его успокоить:
- Можешь не опасаться: я принял меры…
Сегодня, сразу же после завтрака, главный трапезничий, как бы невзначай, оказался рядом с придворным магом и пожаловался тому на боли в левом плече. Дэдэн отошёл с ним в сторонку, и тут Ндади тихо сказал, что им надо срочно переговорить, причём так, чтобы никто об этом не узнал. Дэдэн понимающе кивнул и предложил встретиться сегодня в половине восьмого, на восточной стене, сразу за библиотекой. Ндади мог подняться туда с хозяйственного двора, не вызывая ничьего любопытства, а Дэдэн – пройдя через библиотеку. На том и порешили.
- Ведь это из-за Адэка, не так ли? – слегка склонился к главному трапезничему Дэдэн.
Тот удивлённо отшатнулся:
- Воистину, от тебя ничего не скроешь!.. Но если тебе всё уже известно, то извини, что понапрасну потревожил.
- Нет-нет… - Дэдэн торопливо вскинул руку. - Вполне возможно, что я знаю несколько иное, нежели ты. – Интересно, что же заподозрил Ндади?.. И почему?.. И чего такого не сумел заметить Ивдур?
Ндади ещё раз удивлённо на него взглянул и, смущённо прокашлявшись, начал свой рассказ:
- Ведь ты же знаешь, как я хорошо отношусь к парню? Скажу тебе по секрету, я даже хочу рекомендовать его на своё место, после того, как решу отойти от дел… Полагаю, что он прекрасно со всем справится: парень он смышлёный и вполне честный, да и спуску никому не даст… Именно поэтому я не хотел, чтобы нас кто-нибудь слышал. А то, как бы ему это не повредило, – Ндади вновь прокашлялся. Немного поёрзав на жёсткой скамейке, он продолжил. – Не скажу как давно, но в последнее время я стал замечать за ним некоторые странности… Бывает, случайно взглянешь на него, и покажется, что парень сам на себя не похож! Всего лишь мгновенье, но… Спаси меня всеблагая пятерица! Так вдруг сделается жутко, что аж дрожь пробирает! А иной раз даже нарочно присмотришься... Но нет: вроде Адэк, как Адэк… Ну, думаю, совсем ты стал старым и больным, старина Ндади!.. Однако сегодня, перед завтраком, зашёл я случайно в его комнату, как раз, когда его не было. Смотрю, поизносился у парня камзольчик-то. Надо бы, думаю, поменять. Потянул его, значит, за рукав (там я маленькую дырочку заприметил), а из кармана, возьми, да и посыпься на пол белый порошок, вроде как мука. Видать, и карман тоже дырявым оказался. Заглянул я в него, а там – мешочек, а под ним – этот самый порошок. Любопытство меня разобрало. Думаю, вдруг, озорник, опять какую проказу затеял? Зачем же это он муку в кармане таскает? Развязал я мешочек, а он – почти полный. Что же это такое, думаю? А вдруг, как и не мука? Насыпал я его себе в руку и попробовал… Вкуса никакого, и на муку совсем не похоже... Ну я взял и ещё попробовал… А для верности взял щепоть побольше.
Ндади испугано посмотрел на волшебника, и дрожащей рукой провёл по лбу.
- Что тут со мной началось! Я думал, что вот прямо сейчас и помру!.. Не знаю, зачем сорванцу подобные вещи. Но… ты же сам знаешь, сколько, в последнее время, в городе странного и, зачастую, нехорошего народу было. Вдруг, думаю, он с кем-то из них связался? Ведь чего только по молодости и глупости не наделаешь? А уж он-то, и вовсе, известно, какой проказник!
Сердце у Дэдэна глухо стукнуло, а потом, как ему показалось, и вовсе остановилось. Всемогущий Создатель! Как же он мог доверить охрану Его Решимости неопытному юнцу?
- У тебя с собой этот порошок? – охрипшим от волнения голосом спросил Дэдэн.
- Да… Я прихватил немного…
- Так давай его сюда! – рявкнул волшебник и нетерпеливо протянул руку.
Ндади вздрогнул и вытащил из кармана завязанный, мешочком, платок.
- Вот.
Дэдэн схватил его и торопливо развязал. Осторожно понюхав белый, с виду ничем не приметный порошок, он чуть лизнул его и на минуту задумался, а затем, с нескрываемым облегчением, вздохнул. Слава великой Силе! Это не яд! Наверное, поэтому, охранные заклинания Ивдура никак себя и не проявили.
- Я не знаю, что это… Но вот, что я тебе скажу. Правда, с одним условием.
- С каким же это? – настороженно прищурился главный трапезничий.
- Как старый друг, обещай мне сделать всё так, как я тебя попрошу! – Дэдэн требовательно уставился на него, в ожидании ответа.
Ндади склонил голову и несколько секунд молчал, наблюдая за тем, как воробьи скачут вдоль стены, выискивая зёрнышки. Затем, когда он вновь поднял её, то зябко поёжился и сказал:
- Стар я уже стал для тайн, Дэдэн… Но ради Адэка, так и быть – согласен!.. Чего же ты от меня хочешь?
- Итак, Ндади, во-первых, никому больше не рассказывай об этом… - Дэдэн на мгновение запнулся, но затем вновь продолжил. – Во-вторых, сегодня же скажись серьёзно больным и испроси, при первом же удобном случае, разрешения у герцога временно оставить замок. Если он пожелает, то я могу ему подтвердить, что ты тяжело болен… Пусть это будет, ну… скажем, обмороки и дурнота из-за бледной крови! Ты же, забирай всё своё семейство и, как можно быстрее, уезжай из города... И чем дальше, тем лучше!
- Постой, постой! – опешил Ндади. – А из города-то мне зачем уезжать? Да и…
- Ты обещал сделать всё так, как я тебе скажу! – рассердился придворный волшебник. – Не спрашивай меня больше ни о чём! Чем меньше ты будешь знать, тем тебе же будет лучше! Уж поверь мне… А об Адэке можешь не беспокоиться: с ним всё в порядке. И ещё, перестань за ним следить. Это не твоё дело.
Ндади обиженно засопел, но ничего не ответил.
- Я вовсе не думал, когда давал тебе обещание, что мне придётся выполнять твои странные капризы! – раздражённо произнёс он секунду спустя.
- Проклятье Изгури!.. Капризы?!.. Да что ты несёшь, старый осёл?! – Дэдэн в ярости вскочил и навис, уперев руки в бока, над испуганно сжавшимся главным трапезничим. – Не будь ты некогда моим другом, я бы тебя за твою наглость в крысу бы превратил!.. Капризы!.. Заботишься, заботишься об этих дураках, а они тебя считают всего лишь выжившим из ума стариком! – Дэдэн презрительно фыркнул и от досады топнул ногой.
- Но объясни хотя бы, зачем мне уезжать? Ведь всех злодеев в городе переловили, и жизнь, кажется, понемногу налаживается... А сам я никому ничего не скажу – уж в чём, в чём, а в этом ты можешь не сомневаться! Даже под пыткой! Раз я слово тебе дал... – теперь уже рассердился Ндади и в свою очередь вскочил со скамьи. Он вовсе не малолетний несмышлёныш, чтобы с ним так разговаривали. Он, как-никак, главный трапезничий! И не при ком-нибудь, а при самом герцоге Вальми Уарги Индэрнском, по прозвищу Северный Зуб. А это, что-нибудь да значит!
- Не лезь, куда тебе не следует! Ведь я же сказал: чем меньше ты будешь знать, тем спокойнее и дольше проживёшь. А капризов ради, я просьб не высказываю!.. Вот так! – Дэдэн яростно дёрнул себя за бороду, а затем шумно выдохнул.
Ндади сердито посмотрел в глаза придворному магу, а затем, смущённо потупился:
- Ну хорошо… Я сделаю так, как ты сказал.
Сжав судорожно в руке свою шапку, он сухо поклонился и, развернувшись, зашагал прочь. Дэдэн немного посмотрел ему в след, а затем, ещё пару раз сердито дёрнув себя за бороду, тоже развернулся и пошёл в сторону библиотеки.

- Ваша Верность, как истинный тхалианин, я не могу не сочувствовать столь богоугодному делу, – герцог едва сдерживался, чтобы не заорать на хранившего мрачное молчание квистола. – Но, пронзи меня рог Тёмного! Я не могу понять причину вашего нынешнего упрямства!.. Почему, ну почему вы не послушались моего придворного волшебника, и не прибегли к его посильной помощи? Ведь он почти ничего и не требовал от вас взамен!.. Поступи вы так, и, ради достижения столь благой цели, вам бы не пришлось ввергать мой бедный город в ужас и разрушение!.. Десять слёз Игуна! Почти три десятка солдат убитыми, и ещё больше раненых! Выгорело пол улицы, не считая уж отдельных домов по всему городу, а один – и вовсе растворился в воздухе! И всё – из-за вашего глупого упрямства!
Герцог злобно сверлил взглядом квистола, а тот, недовольно надувшись, с преувеличенным достоинством расправлял лежащую поверх его сутаны массивную серебряную цепь, на которой висела богато украшенная драгоценными камнями тахила.
- Колдовство, Ваша Решимость, – суть служение Тёмному. И церковь не может потакать в этом кому бы то ни было, – квистол хотел ещё что-то добавить, но передумал.
- Вот значит как! – фыркнул герцог. – С каких это пор, позвольте узнать, мой любезнейший искуплённый брат, волшебство стало служением Тёмному?.. А?.. Сотни лет оно верой и правдой служило всем государствам Ирвира, а теперь вдруг, Церковь, ни с того ни с сего, решает, что Гильдия – это сосредоточие зла и обмана?..
- Времена изменились, Ваша Решимость, – мрачно изрёк квистол.
- Не перебивайте меня! – вскипел герцог, лицо его побагровело, а на шеи вздулись вены. – Позволю себе заметить, искуплённый мой брат, что данной точки зрения придерживается незначительное меньшинство!.. Да, меньшинство!.. Я не хочу встревать в это дело, но, видит всесущий Игун, очень надеюсь, что эта весьма опасная ересь будет вскоре искоренена из тела церкви!
- Да устыдитесь слов своих, прегрознейший мой герцог! – в свою очередь вскипел квистол, в тот же миг вскакивая с притворно испуганным и возмущённым видом. – Это сам Тёмный говорит Вашими устами!.. Кто, как не он, прельстил сердца многих мира сего? Кто, как не он, многие столетия сплетал свою хитроумную сеть, чтобы ныне опутать ею и малого, и великого?.. Обманным даром принёс он когда-то в мир этот волшебство, и вот теперь пробил час испытаний, и великие беды уже стоят на пороге в дом наш!.. Одумайтесь, господин герцог!.. Не отвергайте истину!
Квистол разволновался. Его упитанные, немного дряблые щёки побледнели, а губы слегка подрагивали.
- Вы не на проповеди, Ваша Верность, – усмехнулся герцог. – Где доказательства?.. Пронзи меня рог Тёмного, но я решительно не понимаю, с чего это вы так ополчились на Гильдию! Вы можете мне это, наконец, внятно объяснить?
- Что ж… Если это угодно Вашей Решимости…- на мгновение квистол потупился, словно бы разглядывая причудливый узор на ковре, а затем, вздохнул. – В книге “Грядущих истин” искуплённого Тагили, которого все мы свято чтим, - торжественно начал он, - сказано, что господь наш, Игун, в неисповедимой своей милости, дал ему, на исходе жизни, великое откровение… Что видел он, как спелый и сочный плод, покоился в ладонях Господа. И был плод этот – совершенен в своей божественной красоте. И означал он – наш мир… Лицезрение его вселяло в сердце неописуемую радость и дарило душе вечные покой и умиротворение. И Господь сидел и любовался им. Но взгляд Господа обладал такой неописуемой мощью, что, со временем, та часть чудесного плода, на которую чаще всего падал Его взор, стала ещё совершеннее. Позавидовало этому другая часть плода, и вот в соке его появилась горечь, а на нежной и золотистой кожице – изъян. И опечалился от этого Господь, ибо понял, что вскоре погибнет дело Духа и Рук Его. И порешил Он тогда, что пусть, как и в созданном им мире, где фруктовые деревья дают плоды, и те плоды зреют, а после того, как созреют, падают наземь и гибнут от проснувшейся в них тени и горечи, а умерев, дают начало новой жизни, так пусть и этот чудесный плод, из-за того, что он утратил своё совершенство, хотя и угаснет в неравной борьбе с тёмным началом собственного же естества, обретёт через то, в самой своей смерти, новое рождение.
Квистол замолчал и задумчиво посмотрел на герцога.
- И что же это значит? – недоумённо вздёрнул брови герцог.
- Очи Господа чаще всего устремлялись на то, из чего впоследствии, когда мир утратил своё единство, и возникла Церковь. Она по праву согреваема взором божественной любви, и готова на всё, дабы возвеличить и прославить её! Пусть чародейство сильно, и тьма, рано, или поздно поглотит этот мир, но в душе Церкви храниться то, из чего, как из чудесного семечка, возродиться новое и теперь уже навеки совершенное обиталище Духа! – квистол произнёс это на удивление вдохновенно и искренне. И тут же добавил. – Ныне миру явлены знамения: волшебство обретает доселе невиданную мощь, но и Церкви всеблагой и всесущный Господь даровал великую силу! Не отказывайтесь от неё, мой прегрознейший, но наимудрейший и справедливейший господин герцог!
Квистол смиренно поклонился, и герцог, по всему видно, совсем не впечатлённый поведанной ему историей, и которому, к тому же, уже наскучило общество священника, небрежно махнул рукой, позволяя тому удалиться.
- Подумайте об этом, Ваша Решимость! – бросил на прощание квистол, и, шурша туго накрахмаленной сутаной, покинул покои герцога.

[trubaduren_ru]

Ещё раз напоминаю, что если кто хочет читать со сносками, картами, комментариями и содержанием (в формате форума это всё делать крайне не удобно), то добро пожаловать на страничку моей книги! (http://www.trubaduren.ru/fabelius/rin-cont1.htm). Макс Армай.

[trubaduren_ru]

Часть 2.

Глава 9.

Скрытый текст - <Текст>:

Вдали вздымались, изрезанные ветром и временем, желтовато-рыжие горы. Очертания их, в зыбкости раскаленного воздуха, всё время трепетали и оттого казались неуловимыми. Песок, тоже желтовато-рыжий, словно навеки застывшие диковинные морские волны, раскинулся вокруг них. Неожиданно, где-то пока ещё очень далеко, вверх взмыло песчаное облако. Мгновенье оно висело в воздухе, а затем исчезло. Но вскоре вновь поднялось над горизонтом. Тягучее, словно древесная смола, время медленно сочилось с пылающих солнцем небес. Наверное, прошла целая вечность, прежде чем песчаное облако обратилось в стремительно летящее над пустыней чудовище, плоское, словно покрывало, с огромной, увенчанной гребнем головой и мощными, когтистыми лапами по краям. Чудовище приближалось, и теперь стало видно, что на нём кто-то стоит. Но тут налетел песчаный вихрь, и всё исчезло.
Теперь было не так жарко. Стрекотали ночные цикады, и мириады звёзд, под их монотонное пение, бесстрастно взирали на раскинувшийся под ними мир и на город, охваченный страхом и яростью, бесстрашной яростью загнанного в угол дикого зверя. Всюду виделся чадящий свет факелов, слышался скрип подвод и лязг смертоносного железа: это его жители торопились к городским стенам.
Посреди главного зала, по колени в жёлтом песке, стоял герцог. Лицо его было каким-то призрачным и, то и дело, словно бы таяло, являя сквозь себя чей-то чужой, холодный и незнакомый лик. Когда можно было разглядеть лицо герцога, то он о чём-то гневно спорил, рот его открывался, изрыгая ругань и проклятия, но слов не было слышно. Потом стены зала содрогнулись, сверху посыпались куски штукатурки, и герцог упал на пол.
А потом, в воздухе возникло то самое лицо: мертвенно-бледное, и с такими же холодными, серовато-фиолетовыми глазами, источающими решимость и безжалостность. Если бы не это, то его можно было назвать красивым: немного вытянутое, с чётко очерченными, словно бы вырезанными изо льда, скулами, удивительно нежной кожей, и тонкими, плотно сжатыми губами. Волосы у этого незнакомца были бледно-золотистого цвета и приятно ниспадали на его плечи.
- …проснитесь! – Дэдэн застонал и приоткрыл глаза. В дверь кто-то стучал.
- Господин придворный волшебник! Проснитесь же!
Дэдэн узнал голос Ивдура, и, кряхтя, сел на постели. Нашарив на полу тапочки, он поднялся с кровати и, накинув на себя халат, зашаркал к двери.
- Что случилось, Ивдур? – с тревогой спросил Дэдэн, отодвигая тяжёлый засов: сколь бы ты ни был премудрым в магии, но никогда нельзя полагаться только на неё, ибо, едва это случиться, считай, что ты пропал.
Распахнув дверь, он увидел Ивдура, держащего за хвост какую-то ушастую тварь.
- Ну и что это? – насмешливо хмыкнул старый волшебник, указывая на неё крючковатым пальцем.
- Я не знаю, господин придворный волшебник. Но я отобрал это существо у кота, шнырявшего в верхних кладовых… Я никогда раньше такого не видел! – Ивдур был крайне возбуждён и, то и дело, вздымал вверх руку с загадочным зверем, как бы предлагая Дэдэну полюбоваться на него.
- Да… я тоже такого не видел, – Дэдэн равнодушно почесал нос. – Наверное, шпионил здесь, в замке… Не удивлюсь, что если снять с него чары, то оно окажется кем-то совсем другим, хотя, скорее, оно просто привезено откуда-то издалека: ведь многие волшебники умеют заставлять работать на себя всяких диких тварей, но лучше всего – тех, с которыми привыкли работать.
- Я так и подумал!.. Так, что нам с ним делать? – Ивдур протянул Дэдэну ушастого зверька.
- Лучше всего выкинь его! – отступил на шаг Дэдэн. – А потом помой, как следует, руки… Я уверен, что сейчас по замку шныряет ещё с десяток-другой не менее странных созданий. Если бы это было не так, то я бы очень удивился.
- И вы позволите им безнаказанно делать это? – изумлённо округлил глаза Ивдур.
- А как ещё я, по-твоему, должен поступить? Переловить их всех? Следить за ними?.. Должен тебе сказать, что, как правило, это мало чего даёт: они крайне редко узнают что-либо стоящее, а потому, столь же редко отправляют весточки своим хозяевам… Всё, что я, действительно, хотел бы скрыть от них, увы, уже известно слишком многим. Всё же остальное – крайне маловажно… Кроме того, - улыбнулся Дэдэн. – я ведь тоже кое-что, в этом роде, умею! Скажу тебе по секрету, я нашёл общий язык с местными крысами. Многого я, конечно, заставить их сделать не могу, но, по крайней мере, я сумел внушить им, что в их владениях завелось слишком много чужаков. Опасных для них чужаков. Так что теперь они довольно успешно на них охотятся.
Ивдур разочаровано посмотрел на свою добычу и смущённо спрятал её за спину.
- А вот что ты делаешь в столь позднее время? – сурово нахмурился Дэдэн.
- Я? – отступил на шаг Ивдур. – Я, признаться, обеспокоен исчезновением главного трапезничего. Ещё днём он был в замке, а затем, как говорят, сказался внезапно больным и куда-то уехал… Знаете, многие утверждают, что он ссылался на вас! Но я не очень-то в это верю.
- Почему же это? – удивился Дэдэн.
- Мне кажется, что он, в последнее время, следил за лже Адэком… И что-то заподозрил.
- Не проще ли было спросить об этом меня? – недоумённо пожал плечами Дэдэн.
- Да, но… Я не думал, что всё так просто, – совсем растерялся молодой волшебник.
- Вот что! – Дэдэн схватил его за рукав и втащил в комнату. – Раз уж ты пришёл… Мне нужно разобраться с действием одного незнакомого мне снадобья. Но, делать это без помощи другого достаточно умелого чародея было бы крайне неблагоразумно. Всё, что было возможно сделать одному, я уже сделал. Мне удалось разделить его на составляющие, но, по меньшей мере, треть из них (судя по всему, очень важная треть) – мне незнакомы. Я пробовал давать его различным животным, но они хоть и мучились, но не погибали, и когда действие снадобья прекращалось, вновь чувствовали себя вполне благополучно. Я даже решился потратить изрядную часть Силы, и внимательно вчувствовался в него. Но и это не помогло: его сущность неизменно от меня ускользает! – Дэдэн отвернулся и прошёл к красивому комоду позади себя. – Единственное, что мне осталось – это испытать его на самом себе! Вот для этого мне и потребуется твоя помощь… В процессе этого моего опыта тебе нужно будет постоянно держать мой дух за руку, потому как иначе – со мной может случиться что-нибудь ужасное и непоправимое… Ты согласен?
Ивдур расправил плечи и невольно вздёрнул вверх подбородок:
- Разумеется, господин придворный волшебник! Но, признаться, я никогда раньше не держал чей-либо дух за руку и даже не представляю, как это делать.
- А! Ничего сложного… - махнул рукой Дэдэн. – Я зажгу свечу, а потом введу тебя в особое состояние… Ты увидишь меня. Возможно не таким, каким я предстаю пред тобой в обычном мире, но это не так уж и важно... И вот, ты возьмёшь меня за руку, и будешь всё время смотреть на пламя свечи. По мере того, как со мной будет что-то происходить, мы будем удаляться от свечи всё дальше и дальше. Твоя задача – крепко держать меня за руку, не обращать внимание на то, что будет со мной твориться, и не спускать глаз со свечи! До неё всегда должно оставаться не более десяти-пятнадцати шагов, и если расстояние будет увеличиваться – изо всех сил стремись к ней назад. Только без нужды не очень усердствуй, а то непременно вытащишь нас оттуда до срока. Вот когда я три раза дёрну тебя за руку, или, сохрани меня от этого Единый Создатель, утрачу вдруг свою волю, то тогда ты уже, без промедления, нас и вытаскивай. Ясно?
- Да, господин придворный волшебник! Но… может быть будет лучше, если я приму это снадобье, а вы – посторожите меня? – неуверенно предложил Ивдур.
- Нет! Это исключено! – решительно замотал головой Дэдэн. – Чтобы раскрыть тайну этого снадобья, я должен сам всё испытать... А ты – не бойся! Это самое главное. Если, хоть на мгновение, растеряешься, то и меня погубишь, и сам не спасёшься. – Дэдэн на мгновение задумался, и, пожевав губами, добавил. – На всякий случай. Если почувствуешь, что не в силах вытащить меня, то отпусти мою руку и выбирайся сам. После этого, иди к герцогу, и от моего имени проси немедленно схватить лже Адека. Я напишу для герцога, на всякий случай, такую записку… Ну что ж! Приступим, пожалуй?
И Дэдэн, потирая руки, открыл створки комода.
- Иди, помоги мне! – сказал он.
Швырнув загадочного зверька в коридор, Ивдур старательно запер на засов дверь, и лишь после этого с готовностью приблизился.
- На вот, поставь это на стол, – Дэдэн передал ему несколько склянок с тускловатого цвета жидкостями и порошками, а сам подошёл к окну, и, встав за пурпурную, расписанную золотом конторку, зажёг свечу и принялся что-то быстро писать. Затем он сложил лист бумаги, капнул на стык краёв сургучом и приложил к нему свой перстень.
- Если со мной что-нибудь случиться, отдашь это герцогу! Когда он прочтёт, то непременно разрешит тебе схватить того, кто выдаёт себя за Адека. – Дэдэн хмуро ткнул письмо в руку молодого волшебника и отвернулся к столу. – Так, а сейчас я кое-что приготовлю!
Дэдэн положил на стол маленькую зелёную пирамидку, дунул на неё, и над её вершиной тут же заплясало ровное, синеватое пламя. После этого, он поставил над ней треногу, а на неё водрузил кастрюлю с белёсой жидкостью. С помощью металлического стержня с разного рода держалками, он закрепил стеклянную колбу, погрузив её наполовину в уже начавшую закипать белёсую жидкость. В колбе лежал крохотный пористый камешек и ещё какой-то металлический стерженёк, заплавленный в прозрачный материал. Дэдэн сделал неуловимое движение пальцами, и стерженёк принялся стремительно вращаться, позвякивая о стенки сосуда. Затем Дэдэн всыпал туда, через стеклянную воронку, бледно-оранжевый порошок, немного чёрного порошка и щепотку какой-то травы, после чего, одну за другой, влил туда несколько жидкостей, так, что оказалось занятым треть общего объёма колбы. Потом он вставил в горлышко сосуда раздвоенную насадку, в одно колено которой водрузил хитрое стеклянное приспособление, из которого редкими каплями сочилась похожая на тёмно-красную кровь жидкость. В другое колено он вставил двойную стеклянную трубку, меж стенок которой текла, невесть откуда бравшаяся и также неизвестно куда ичезающая, вода. Очень скоро внутренняя трубка этого водовода запотела, и оседающая на его поверхности жидкость стала торопливо скапывать обратно в колбу. Прошло минут пятнадцать. За это время тёмно-красная жидкость полностью стекла в колбу, содержимое которой загустело и стало, словно бледно-зелёная каша. Подождав ещё пару минут, Дэдэн взял в руки очень тонкую деревянную лопаточку и, вытащив раздвоенную насадку, осторожно опустил лопаточку в получившееся варево. Вытащив немного этой каши наружу, он поднёс лопаточку к носу и осторожно понюхал.
- Кажется готово! – удовлетворённо проворчал старый волшебник и улыбнулся. – Я надеюсь, что ты хоть немного голоден.
Ивдур с критическим видом покосился на то, что получилось у придворного волшебника:
- Не могу сказать, чтобы это выглядело особо аппетитным. Но, если так надо... В конце-концов, за годы обучения в университете я уже вполне достаточно наелся всяческих зелий! Так что, одним больше, одним меньше…
- Ну, вот и молодец! – Дэдэн выложил полученную массу на две небольшие глиняные тарелочки.
- У меня только один вопрос! – Ивдур взял склянку с чёрным порошком и, приоткрыв пробку, осторожно помахал в свою сторону ладонью. – Ведь это же толчёная чешуя чёрного дрангарского дракона?
Дэдэн прищурился и с любопытством посмотрел на юношу.
- Ты узнал это по запаху?
- Да-а… - неуверенно ответил тот и, заметив недоверие на лице старого волшебника, пояснил. – Я читал, что порошок из чешуи чёрного дрангарского дракона пахнет смертью и ужасом. Что он подобен смраду изо рта самого Тёмного… И этот, – Ивдур слегка потряс стеклянную банку, – как мне показалось, пахнет именно так.
- Занятно… - пробормотал Дэдэн. – Насчёт того, как пахнет из пасти Тёмного, я ничего сказать не могу. Но истолчённая чешуя этого дракона, действительно, имеет весьма необычный запах. И мне удивительно, что ты его узнал. Особенно, если, как ты говоришь, никогда раньше с ним не встречался… М-да… Я, во всяком случае, использую его для усиления чувствительности духовной эманации. Без него мне бы вряд ли удалось быть достаточно зрячим в той части мира, куда мы с тобой отправимся… В своё время, должен тебе заметить, я затратил очень много усилий, чтобы правильно вычислить этот компонент. Ради того, чтобы определить его, мне пришлось решить ассиметричное уравнение пятого уровня!
Ивдур потрясённо посмотрел на старого волшебника, и рот его при этом сам собой открылся.
- Да, да, друг мой! – самодовольно усмехнулся Дэдэн, который, как и большинство волшебников, был весьма тщеславен. – У меня ушло на это более шести лет! И потом ещё три года, чтобы довести эту процедуру до совершенства. Зато, когда я этого добился, Гильдия сразу же удостоила меня четвёртой ступени. Причём, минуя третью!
Ивдур только руками развёл, а затем сокрушённо вздохнул:
- Боюсь, такого мне никогда не суметь!
- Не отчаивайся, юноша! У тебя ещё всё впереди! – подбодрил его Дэдэн и весело похлопал по плечу.
- А для чего другие компоненты? – спросил Ивдур.
Дэдэн немного укоризненно посмотрел на него а затем, назидательно подняв вверх указательный палец, изрёк:
- Прояви прилежание. Когда вернёшься в университет, сходи в библиотеку и разыщи соответствующую мою работу.
- В библиотеку! – фыркнул молодой человек. – Да всякому, кто уже хотя бы на втором году обучения, прекрасно известно, что все собранные там заклинания и магические ритуалы не работают! Если, конечно, их автор уже не умер. Пойди, найди такого дурака, кто выболтает всем свои секреты, добытые тяжким трудом! Успешно повторить это может только избранный, с кем автор решил поделиться своей тайной… Одного не пойму, почему Гильдия позволяет такое?
- Видишь ли, - Дэдэн откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. – Во всём этом есть определённый смысл… Общедоступны только те заклинания и ритуалы, которые, насколько может полагать Гильдия, и без того уже известны очень многим. Ведь по-настоящему правильно пользоваться сложным заклинанием или ритуалом может научить лишь тот, кто создал их, или же, был обучен непосредственно их автором, или, в крайнем случае, чародеем, имеющим достаточно богатый опыт обращения с ними. Со временем, круг лиц прочно овладевших той, или иной волшебной процедурой, как правило, неуклонно расширяется, пока, наконец, не становиться очевидным, что её можно уже считать почти общеизвестной. Вот так, от создателя, к его ученикам и, иногда, друзьям-чародеям, новое волшебство, медленно, но верно, и распространяется… - Дэдэн налил в кубок немного красного вина и, разбавив его водой, сделал пару жадных глотков. Утерев затем усы и бороду, он продолжил. – Возможно, это и не совсем хорошо, в плане обучения молодых волшебников... Однако не следует забывать, что помимо Гильдии, в мире существует и множество других чародеев, никоим образом с ней не связанных, а зачастую – и явно враждебных. Взять, хотя бы, магов Лингии и стоящих за ними чародейских цехов Дрангара. Конечно, мало кто из них по своей мощи может сравниться с Гильдией, но… честно говоря, как показали события последних лет, в этом вопросе Гильдию могут ожидать неприятные сюрпризы… Да, да, мой юный коллега. – Дэдэн сурово взглянул на Ивдура, когда тот хотел было что-то возразить на это его замечание. – Теперь я уже не столь уверен, что у нас нет достойных противников где-нибудь за Срединным хребтом!.. – Старый маг немного задумчиво помолчал и вновь вернулся к разговору. – Тем не менее, по собственному опыту, я могу сказать, что при известной настойчивости, воспользовавшись указаниями, которые есть в библиотеке, вполне возможно воссоздать волшебную процедуру целиком. Разумеется, при наличии несомненного магического таланта!.. Другое дело, что удаётся это, всё же, далеко не всегда, да и времени и сил требует не в пример больше, чем при обычном обучении… Само собой, что много чему можно научиться из старинных трактатов. Тому, что, несмотря на свою древность, не утратило силы и вот уже столетия, а то и тысячелетия, верой и правдой служит всем волшебникам. Ну, например, запускать огненные шары, или создавать небольшие иллюзии, или же, превращать в вино воду. Но!.. Опять-таки. Если у тебя не будет хорошего наставника, то, скорее всего, шары у тебя, в большинстве случаев, будут лететь куда угодно, но только не туда, куда ты сам хочешь их запустить, иллюзии будут годиться разве что для того, чтобы пугать твоих домочадцев и товарищей, а вино будет такой кислятиной, что им можно будет угостить, разве что собственных врагов… Конечно, бывают и исключения. Однако истории известны имена совсем немногих волшебников, которые, в силу своего исключительного таланта, дошли до всего сами!
Дэдэн снова сделал несколько глотков и удовлетворённо рыгнул.
- Вино у меня, получается неплохое, но я всё же предпочитаю пешарское… На вот, выпей! – и волшебник налил и Ивдуру. – Тебя, наверное, тоже уже жажда замучала! Не подумай, что я жадничаю… Нет… Просто перед таким сложным делом, что нам предстоит, надо иметь трезвую голову, поэтому я и налил тебе немного.
Выпив вина, Ивдур поставил кубок на стол, а затем вновь взял в руки банку с порошком из чешуи чёрного дрангарского дракона.
- Наверное, он обошёлся Вам в целое состояние! – восхищённо произнёс Ивдур, взвешивая её в руке.
- Ха-ха! – довольно засмеялся Дэдэн. – А вот и нет! Я получил его даром!
- Даром?! – Ивдур чуть было не выронил банку от удивления.
- Да, Ивдур, даром! – придворный волшебник, лукаво улыбаясь, погладил бороду и пояснил. – Чёрных драконов – по пальцам пересчитать. И каждый из них имеет своё имя. Так, имя этого было – Нно Торршугу. Что значит – Беззвёздная Ночь. В те годы, когда я ещё не был таким старым, мне доводилось много путешествовать. И вот, можешь мне не верить, но дракон этот был сражён в бою! Не мною, конечно, а одним великим кивилийским воином, с которым мне выпала честь делить тогда путь… Эх! Но это длинная история, и я её тебе когда-нибудь потом расскажу. А сейчас – пора приступать к делу.
Дэдэн, кряхтя, выбрался из кресла и подошёл к столу.
- Возьми там… во-о-он в том шкафчике... пару ложек и иди сюда! – приказал он, усаживаясь на стул.
Ивдур достал серебряные ложки и, недовольно поморщившись, сел рядом с придворным волшебником.
- Ну, что ж, мой юный коллега, приятного тебе аппетита! – усмехнулся Дэдэн и принялся осторожно, по чуть-чуть, есть приготовленное им снадобье. Ивдур грустно вздохнул и последовал его примеру.
Когда всё уже было съедено, Дэдэн вытер рот и бороду салфеткой.
- Ну как тебе моя стряпня? – спросил он.
- Я ел и кое-что похуже! – бодро ответил заметно побледневший Ивдур, но тут судорога отвращения пробежала по его телу, убедительно доказав, что он всего лишь льстил старому волшебнику.
- Это всё из-за чешуи, – пожаловался Дэдэн. – Без неё – это даже довольно недурственно... Ну да ладно! До того, как снадобье начнёт действовать, нам надо ещё кое-что сделать.
И с этими словами Дэдэн поднялся из-за стола. Напротив кресла он поставил на стол толстую свечу и, слегка коснувшись фитиля пальцами, зажёг её. Затем он достал из комода несколько деревянных кружков, с металлическими стерженьками, высотой лита три, вбитыми в их центр, и аккуратно разложил их вокруг кресла, так, что они образовали правильный шестиугольник. После этого Дэдэн вернулся к комоду и вытащил оттуда платок с загадочным снадобьем, принесённым ему Ндади. Развернув его, он некоторое время с сомнением смотрел на этот бесцветный порошок. Выбрав, наконец, несколько самых больших крупинок он решительно положил их себе на язык.
- Совершенно безвкусный! – сказал он, спустя несколько секунд, после чего вернулся к креслу.
- Итак, бери стул и садись слева от меня! – распорядился он затем.
- Видишь, на столике у окна маленький пузырёк с золотистой жидкостью? – спросил он у взволнованного Ивдура. Тот посмотрел, куда указывал старый волшебник и кивнул головой.
- Если со мной что-нибудь случиться, и ты не сможешь меня вытащить оттуда, то налей на донышко кубка этой жидкости и дай мне выпить. А затем намажь мне, ею же, виски, потом – под основанием черепа, на груди – под сердцем, и между большими и указательными пальцами. – Дэдэн, теперь уже не отрываясь, смотрел на свечу, и голос его звучал, как бы издалека.
- Я знаю эти точки сосредоточения, – успокоил его Ивдур и с удивлением заметил, что и себя он тоже слышит немного со стороны. Он ещё раз глубоко вздохнул и, крепко сжав протянутую Дэдэном ладонь, уставился на пляшущий огонёк.
Через некоторое время всё вокруг окутал мрак, и огонёк свечи, одиноко стоящей на столе, остался единственным источником света. Ивдур с опаской огляделся. Старый чародей бледно-жёлтым пятном висел рядом с ним. Лица его Ивдур не мог разглядеть: оно тоже казалось всего лишь мутным, лишённым каких-либо черт, пятном. Наверное, заметив, что Ивдур смотрит на него, Дэдэн ободряюще сжал его ладонь. Тихо-тихо, словно с другого конца огромной пещеры, до него долетел шёпот придворного волшебника: “Не бойся, и следи за свечой!”
Это было очень утомительно, довольно странно и немного страшно – вот так висеть в обволакивающем тебя мраке, не слыша даже биения собственного сердца, когда во всём мире для тебя существует лишь, также необъяснимым образом, висящий в пустоте стол, с мерцающей на нём свечой, да золотистое, овальное облако, парящее рядом и намертво вцепившееся в твою руку. Расстояние до свечи пока оставалось неизменным – шагов пять, не больше, и Ивдур не знал чем же себя занять. Ему очень захотелось узнать, как же он сам выглядит со стороны, но приставать к Дэдэну с подобным вопросом показалось ему неудобным. Хотя, был ли чем занят придворный волшебник, ему также было неизвестно.
Неожиданно Ивдур заметил, что уже какое-то время тьма вокруг понемногу меняется: из безоговорочно чёрной она стала понемногу светлеть, кое-где появились, пока всё ещё едва заметные, цветные полосы, медленно скручивающиеся в спирали и круги. Постепенно они становились всё заметнее, разгорались всё ярче, пока вдруг разом не вспыхнули, обратившись в диковинные цветы, беспрерывно меняющие своё обличие. Через мгновение цветы исчезли, и на их месте возник красочный узор, оказавшийся, правда, столь же недолговечным. Узор сменился загадочным орнаментом, а орнамент вновь взорвался снопом дико перемешанных красок. Ивдур так старательно всматривался во всё это, что у него даже разболелись глаза, хотя, были ли они сейчас у него? Мысленно подняв руку, он осторожно потёр, как ему представлялось – пальцами, веки, и тотчас же увидел перед собой свою ладонь. Молодой чародей обрадовался ей, словно старому знакомому. И тут же его обожгла новая мысль – свеча! Ивдур испуганно уставился на стол: сомнений не было, до него теперь было в два раза больше – примерно шагов десять. Ивдур в панике тут же рванулся к нему и, в то же мгновение, оказался рядом, едва успев остановиться. От стола его теперь отделяло не больше десяти литов, и сквозь переливающееся всеми цветами пространство, смутно проступили очертания комнаты придворного волшебника, кресла, с сидящим Дэдэном, и стулом, рядом с ним, на котором, нелепо ссутулившись, сидел он сам. Ивдур осторожно попятился, пока вновь не оказался от стола на расстоянии пяти шагов.
Вдруг, прямо перед ним, на фоне пылающей свечи, появился белый, туманный круг. Ивдур даже не успел испугаться, как тот уже превратился в красивое лицо неизвестного ему мужчины. Волосы его развевались, словно на ветру, а взгляд был напряжённый и какой-то изучающий.
- Имя! – потребовал он, и голос его был подобен грохоту сошедшей с гор лавины.
- И… И-ивдур! – растерявшись от неожиданности, ответил молодой чародей.
Неизвестный ещё раз внимательно на него посмотрел и исчез.
Через несколько секунд Ивдур услышал, как Дэдэн окликнул его:
- Ивдур!.. Ивдур!
Слышно, как и в первый раз было очень плохо, но разобрать слова не составляло труда. Ивдур ещё крепче сжал руку старого мага и мысленно склонился к нему:
- Я слушаю Вас, господин придворный волшебник!
- Ивдур, свет свечи слишком ярок, и не позволяет мне ничего увидеть… - прошелестел голос. – Отойди шагов на тридцать… А потом… может ещё настолько же.
- Хорошо! – Ивдур очень удивился такой просьбе: ведь Дэдэн сам говорил, чтобы не удаляться от свечи более, чем на пятнадцать шагов. Тем не менее, он послушно принялся пятиться назад. Однако едва он сделал десять шагов, как рука старого волшебника страшно напряглась, не пуская его дальше, и из золотисто-жёлтого облака, в виде которого тот пребывал, словно змея, вытянулась длиннющая шея, увенчанная непропорционально большой головой. На него тут же уставилось сердитое лицо придворного чародея.
- Зад бибкаруса! Чего ты пятишься?! – рявкнул Дэдэн.
- Но вы же сами просили! – стал оправдываться Ивдур.
Пару мгновений Дэдэн размышлял, а потом приказал:
- Никого и ничего не слушай! Не отходи от свечи – ни при каких обстоятельствах! Три раза дёрну тебя за руку – вытаскивай нас отсюда! Всё-ё-ёёёё!..
И шея с головой Дэдэна тотчас же стремительно втянулась обратно в золотисто-жёлтое облако. Раздался чей-то издевательский смех, но Ивдур постарался не обращать на него внимания – он, что есть сил, стремился обратно к столу. Он быстро преодолел шагов пять, а потом, что-то неодолимо стало тащить его назад. Ивдур напрягся, мысленно упёрся в невидимый пол ногами, и, весь подавшись вперёд, рванулся к спасительному свету свечи. Что-то пронзительно зазвенело, и он увидел, что ноги его идут вперёд, а вся остальная часть тела, расположенная выше пояса, оказалась на несколько шагов позади них и соединяется теперь с ними лишь растянутой, до прозрачности, поясницей. Беззвучный крик ужас сорвался с его губ, но, подобную слабость он себе позволил лишь в первую секунду. Ивдуру стало ясно, что он оказался во власти чьего-то магического воздействия.
- Тли згу огуш! Ватай ипу огуна! Ою, ою, дин! – мысленно прошептал он и представил себе сияющую сферу, разрастающуюся от него во все стороны. Несокрушимую, неудержимую, яростную в своём гневе. В душе его всё заклокотало, и он, с бешенством, устремился вперёд. Раздался оглушительный хлопок, сфера лопнула, но и сила, препятствовавшая ему двигаться в сторону свечи, исчезла. И Ивдур вновь, едва успел затормозить, чтобы не выскочить в комнату придворного волшебника.
Только сейчас он заметил, как судорожно сжимал его ладонь Дэдэн. Ивдур хотел взглянуть на него, но не решился отвести взгляд от свечи. Но тут рука старого чародея дёрнулась настолько сильно, что чуть было не выскользнула из его пальцев. Вцепившись в неё, так, что кисть пронзила жгучая боль, Ивдур быстро оглянулся: теперь Дэдэн был не жёлтым с золотом овальным облаком, а бесконечной, кроваво-чёрной полосой, тянущейся в неизвестность. Ивдур дёрнул его за невидимую руку и в ответ получил ободряющее пожатие. Вновь напрягшись, он медленно стал приближаться к свече.
- Доо луго малхт! Малхт ипу огуна! Тидо джуб! Тин о, тин о дин! – это было самое действенное заклинание из известных ему, и Ивдур очень надеялся, что оно поможет. Как и в предыдущем случае, он прочёл его полную форму, а не сокращённую (тогда бы оно звучало, как “долумаиг тидтид”), ибо хотел быть уверен в наибольшем эффекте. Он представил, что мириады лучей врываются в него, проникают в каждую мельчайшую ячейку его тела, наполняя невиданной мощью: заставляя набухать мышцы, утолщаться и удлиняться кости и упрочняться сухожилия. В тот же миг, он с лёгкостью сделал ещё два шага, по направлению к столу, но неожиданно вновь ощутил сильный рывок. Посмотрев назад, Ивдур в отчаянии застонал: придворный волшебник превратился в длинную, тонкую нить, скрывающуюся в огромном, трёхмерном, прозрачном, словно стекло, лабиринте.
- Что же теперь делать? – лихорадочно подумал он. – Какое заклинание следует применить?
И тут, словно ниспосланное от самого Единого спасение, он ощутил, как придворный волшебник три раза решительно дёрнул его за руку. Ивдур с облегчением развернулся и тут же опять потрясённо застыл: перед ним, на разном удалении от него, парили сотни столов с зажженной свечёй. И какой из них был настоящий, Ивдур не имел ни малейшего понятия.
Дэдэн вновь три раза настойчиво дёрнул его руку, и Ивдур понял, что надо спешить.
- В конце-концов, я оставался на прямой линии к столу, и он был, не более чем в семи шагах от меня! – решил молодой чародей, и, утерев со лба воображаемую испарину, двинулся в выбранном направлении. Видимо, это было правильным решением, ибо в тот же миг, все ложные столы разом исчезли, а Ивдур вскоре словно бы упёрся в невидимую ткань, которая пружинила и не желала его выпускать. Он снова видел комнату придворного волшебника, его самого и себя, но пройти туда не мог. Весь напрягшись, он рванулся вперёд. Что-то, с чавкающим звуком, лопнуло. Всё завертелось, стремительно падая ему навстречу, и Ивдур, на долю мгновения зажмурился. Когда же он вновь открыл глаза, то обнаружил себя сидящим на стуле. Повернувшись направо, он, с величайшим облегчением, увидел Дэдэна. Тот полулежал, глаза его были закрыты, а сам он тяжело дышал. Очень тяжело. Лицо его было мертвенно бледным и всё покрыто зеленоватыми, как съеденное ими снадобье, капельками пота. Ивдур хотел было побежать к окну, за золотистой жидкостью, но Дэдэн не отпустил его руку и, открыв глаза, глухо прохрипел:
- Немедленно схвати лже Адэка! Беги же!
Молодой чародей замешкался, и Дэдэн, с трудом, улыбнулся ему:
- За меня не волнуйся! Со мной всё в порядке…
Ивдур коротко кивнул и бросился вон из комнаты.

Илсаис, Тысячеликий, как он себя называл, лежал на кровати в своей комнате. Вернее, не в своей, а старшего трапезничего, в которого ему пришлось перевоплотиться по воле повелителя. Илсаис вновь конфузливо поёжился: из-за этого распроклятого трапезничего он чуть было не лишился расположения своего господина! Да воссияет око Конжага, что этот мерзкий трапезничий, знал что-то стоящее! Если бы не это, то повелитель давно бы его уничтожил. Превратил бы в вечно стонущий ветер, ни мгновения не знающий покоя, и нескончаемо мечущийся в вихрях страданий. А ведь Илсаис говорил господину, что не силён в магии, что тот должен сам явиться и забрать этого трапезничего, или же, прямо тут, допросить его! Откуда Илсаис мог знать, что эти люди окажутся столь хрупкими и изнеженными? А если тот и умер, то и что с того? В конце концов, сбросил же он его незаметно в реку? А главное – сказал же тот перед своей смертью, что-то важное, что-то такое, чему его господин необычайно возрадовался? Илсаис совершенно отчётливо почувствовал это. Когда он сообщил господину, что в тот день, у того самого дома, перед тем, когда туда явились слуги Врага его господина, странный недуг сразил другого трапезничего, который здесь уже не служит, а присягнул на верность иному властителю, чьи владенья носят название Оленья Тропа и расположены недалеко от этого, столь уже надоевшего ему, Илсаису, города, то Илсаис и сам ощутил тот неизяснимый восторг, что вдруг наполнил всё существо его повелителя. Однако когда Илсаис сказал, что старший трапезничий расспросов не выдержал и умер, повелитель страшно разгневался. Конечно, Илсаис помнил, что трапезничий обязательно должен был остаться живым. Но что ж тут поделаешь? Ведь по доброй воле тот ничего не желал говорить! Гнев повелителя был ничуть не меньше, чем его радость перед этим. Илсаис ужасно испугался. Но повелитель всегда был добр к нему. И всегда высоко ценил. А потому, умерив свой гнев, сказал, что во всём бывает скрыто и что-то хорошее, и, раз уж так всё получилось, то ему, Илсаису, надо стать на время старшим трапезничим и, получив таким образом доступ к еде местного правителя, попытаться подготовить того к его приходу. Это был последний раз, когда Илсаис слышал голос своего повелителя. После этого он мог слушать его волю лишь из уст других его слуг. А теперь, к сожалению, даже и они были вынуждены покинуть город. Уходя, они передали ему последнее напутствие господина: тот говорил, что задача стала слишком опасной, и что он не будет на него гневаться, если Илсаис откажется от её исполнения и уйдёт вместе со всеми. Но Илсаис не хотел разочаровывать своего господина и гордо ответил им на это: даже если ему придётся расстаться с жизнью, он не откажется от того, что поручил ему повелитель. Он знает, сколь это важно для него, а потому – остаётся.
Нельзя сказать, что он был излишне самоуверен: ещё тогда он ощущал лёгкое беспокойство, и вовсе не был убеждён, что действительно справится с порученным ему. Но то чувство, что он испытывал на протяжении последних нескольких дней иначе, как ужас он назвать не мог. Илсаис был очень чувствительным ко всяким душевным веяниям существом и оттого сразу уловил запах стремительно надвигающейся опасности. Потому и пребывал не в самом лучшем настроении. Конечно, он мог бы просто взять и сбежать. И повелитель, и в правду, не сказал бы ему ни единого слова в упрёк… Но завершение было так близко! Да и гордость не позволяла… С другой стороны, если его схватят, то это может обернуться для его повелителя большими издержками, и тот, скорее, вновь станет гневаться за проявленное им упрямство, чем, нежели, хвалить за подобную преданность.
Илсаис грустно вздохнул, и решил для себя, что если завтрашний день не принесёт никакой перемены к лучшему, то он откажется от личины старшего трапезничего и примет облик кого-нибудь другого, дабы попытаться довести порученное ему дело до конца. Порешив так, Илсаис подтянул эти нелепые человеческие колени к столь же нелепому человеческому брюху и, обхватив их ещё более неудобными руками, беспокойно заснул.
Острое чувство смертельной опасности разбудило его. Илсаис стремительно вскочил с кровати и распахнул дверь. В тот же миг на него кто-то налетел и повалил на пол. Несколько мгновений Илсаис, ничего не соображая, отчаянно сопротивлялся, пытаясь вырваться из неправдоподобно крепких объятий, но затем совладал с собой и быстро принял наиболее привычный свой облик. Пахло колдовством, и потому действовать надлежало предельно осторожно. И крайне решительно.
Илсаис мягко выскользнул из сдавивших его рук и, проскочив меж ног нападавшего, вновь устремился к двери. Все двенадцать щупальцев молниеносно вытолкнули его в коридор, и он даже уже успел превратился в огромный, упругий шар, чтобы стремительно умчаться прочь, как вдруг почувствовал , что его подвесили в воздухе, где он мог лишь бессильно вращаться на месте. Видимо, без боя ему не уйти. Илсаис издал душераздирающий рёв, такой, который издавали гигантские медведи-ревуны, когда дрались за обладание самками, и, выстрелив во все стороны множеством гибких и тонких, словно лианы, конечностей, с острыми, прочнее стали, шипами на конце, обрёл, наконец, требуемые точки опоры. В тот же миг, как это случилось, он ринулся на опешившего противника, приняв в полёте облик ужасного улинга – самого страшного хищника, которого он только знал: шесть одинаково ловких и сильных лап, ядовитые, острые клыки, в три ряда, мощный хвост с тяжёлой булавой и невообразимая ловкость в гибком, тренированном теле. Не дав врагу опомниться, он попытался впиться в его горло, одновременно терзая его всеми лапами. Фонтаном брызнула алая кровь – наверное, ему удалось повредить артерию, но, к удивлению Илсаиса, дальше острые клыки не прошли, упёршись, в воистину, стальные мышцы. Руки противника смертельно сдавили его, так что Илсаису показалось, что сейчас его переломят пополам. Сделав невозможное усилие, ему удалось выскользнуть из этой чудовищной хватки и отскочить в сторону. Противник ошарашено смотрел на него и, как был уверен Илсаис, сам до смерти его испугался. Но Илсаис чувствовал, что несмотря на это, бороться тот будет до конца, и ни за что не позволит ему уйти, даже ценой своей собственной жизни.
Плохо! Илсаис тут же превратился в огромное медузообразное существо, метра полтора диаметром, и вновь ринулся на своего врага, на этот раз пытаясь его обволакивать и не давать дышать. Руки противника безуспешно рвали податливое тело, ни на каплю не облегчая его положения. Илсаис принялся стрекать его ядовитыми железами, и напавший на него колдун стал ослабевать. Слава Конжагу, что колдун, судя по всему, был ещё слишком молод и неопытен! Илсаис удвоил усилия, понимая, что скоро здесь будет полно людей, привлечённых шумом борьбы, и тогда ему уже вряд ли удастся спастись. Неожиданно, тело врага утратило свою мощь, и Илсаис ощутил, что борется с самым обычным человеком. Но, в тот же миг, какая-то ослепительная сфера вырвалась из груди колдуна, и мгновенно расширившись отшвырнула Илсаиса на стык стены и потолка. Оглушённый магическим ударом, он потерял на несколько мгновений сознание, а когда пришёл в себя, то обнаружил, что часть его тела безвозвратно утрачена. Это было не смертельно, но создавало определённые трудности: Илсаис не мог теперь изменяться столь же быстро, как и прежде. Со временем, он сможет восстановить то, чего лишился, но сейчас надо было, как можно быстрее уходить.
Илсаис бросил взгляд на распростёршегося на полу колдуна. Тот был ещё жив, хотя и потерял много крови, которая, как это ни странно, перестала течь из страшной раны на шее. Магия! Решил про себя Илсаис, и, превратившись в полностью слившееся со стенами существо, крадучись, устремился направо по коридору, с обоих концов которого уже доносился шум. Илсаис не стал добивать поверженного врага: надо было спешить, и если повезёт, то тот и сам умрёт. Кроме того, он не испытывал к нему ненависти: каждый делал свое дело. Илсаис ощущал в своём сердце лишь чувство досады, за то, что ему так и не удалось выполнить, порученное ему самим повелителем.
Мимо него, так и не заметив, пробежали двое стражников, а вслед за ними – несколько вооружённых чем попало обитателей замка, из числа прислуги. На миг Илсаис затаился, а затем вновь продолжил движение. Ещё через несколько секунд он достиг окна и бесшумно выскользнул наружу. Взобравшись по стене на крышу, Илсаис стал терпеливо превращаться в айра. На это у него ушло около минуты. Когда он закончил с этим, то распахнул широкие перепончатые крылья и беззвучно взмыл в небо.

[trubaduren_ru]

Часть 2.

Глава 10.

Скрытый текст - <Текст>:

Раны были тяжёлыми: помимо множества не столь серьёзных, полоса разорванной плоти тянулась слева направо практически через всю спину. Но не это беспокоило Дэдэна. В конце концов организм у молодого чародея был крепким. Да Ивдур и сам, прежде чем его окончательно одолело это загадочное существо, сумел устранить наибольшую опасность, удачно срастив повреждённые артерии на шее. Так что и крови он потерял немного. Беспокоило его другое: молодой чародей слишком тяжело переживал неудачу, и именно это, пожалуй, и было самым главным препятствием на пути к его окончательному выздоровлению.
- Не стоит так уж сильно убиваться! – Дэдэн размешал в чашке с цветочным чаем немного ярко-зелёного мёда горподий – крупных насекомых, похожих на стрекоз, но живущих большими колониями. Этот мёд покупали у кочевников, что жили среди обширных степей, за морем Ветров. – На вот, выпей!
Ивдур нехотя взял чашку и принялся осторожно, маленькими глотками, пить огненный чай.
- При встрече с врагом столь необычным, я бы, наверное, тоже растерялся, – вновь попытался успокоить его Дэдэн. Но Ивдур мрачно смотрел в пол и не желал слушать никаких оправданий для своего поражения. Вид его был столь подавленный, словно он провалился на выпускных экзаменах в Университете.
Дэдэн деликатно кашлянул.
- Послушай, Ивдур, – сказал он затем. – Возможно, я скажу нечто общеизвестное, но мне кажется, тебе это нелишне будет напомнить… - Дэдэн чуть наклонился вперёд и устремил в его сторону иссохший, словно корень старого дерева, палец. – Тебе никогда не следует забывать, мой молодой друг, что настоящий волшебник должен достойно сносить свои поражения и ошибки! И ты, как и любой другой мастер своего дела, должен уметь извлекать, даже из них, что-то полезное для себя!
Ивдур допил чай и молча поставил чашку на столик рядом с кроватью.
- Я не почувствовал в этом существе ничего волшебного! – с обидой в голосе вдруг воскликнул он.
Дэдэн вновь откинулся на спинку кресла и насмешливо взглянул на него:
- Ты, как я вижу, тоже пребываешь во власти этого распространённейшего заблуждения... – в его глазах на мгновенье запрыгали весёлые огоньки, но они почти тут же погасли, уступив место давнишней усталости. – Очень многие полагают, что тот, кто обладает волшебным даром, или просто вооружён магическими знаниями, бесспорно сильнее того, кто этим похвастать не может… И совершенно безосновательно, должен я тебе заметить! Мне, увы, за мою долгую жизнь, не раз приходилось убеждаться, насколько подобное суждение ошибочно.
Ивдур закрыл глаза и никак не отреагировал на это его замечание.
- Два древа Хонхора! – потерял терпение Дэдэн. – Если ты намерен провести свою жизнь в вечных стенаниях и самобичевании, достойных, разве что, какого-нибудь глупого монаха, то не вижу причин, препятствовать тебе в этом! Как встанешь на ноги, так, будь добр – избавь меня от своего унылого общества! – И Дэдэн решительно направился к двери, и, уже было взявшись за ручку, всё-таки обернулся. – Но если в тебе осталось ещё хоть что-нибудь от настоящего волшебника, то ты должен устыдиться подобного малодушия!
И с этими словами он сердито вышел в коридор.
Оказавшись там наедине, Дэдэн горько вздохнул. Ему ли говорить о малодушии? Когда Ивдур отчаянно сражался с тем, кто выдавал себя за Адэка, он беспомощно лежал в своей комнате, потрясённый впечатляющей мощью создателя загадочного снадобья, не в состоянии предпринять что-либо. Мастерство и сила таинственного противника заставили Дэдэна почувствовать себя жалким ничтожеством, возомнившем о себе невесть что. Тот играл с ним, словно кошка, с пойманным мышонком, и лишь, наверное, благодаря невероятной удаче Дэдэну удалось вырваться из его власти. И даже больше того (как он вынужден был признать, безжалостно поправ свою гордость), если бы не поддержка молодого чародея, беспрестанно отвлекавшего внимание этого неожиданного и грозного врага, то вряд ли бы ему это удалось.
И всё же. Несмотря на всё, он сумел раскрыть тайну порошка! Дэдэн обеспокоено погладил бороду и ещё больше заторопился. Какой необычный план! Приходилось отдать должное изобретательности этого волшебника. Задумка была весьма остроумной: воплотиться в самого герцога и потом уже делать всё, что заблагорассудиться. Никто бы даже не заподозрил: герцог оставался бы самим собой, и лишь в некоторых своих поступках и суждениях оказался бы несвободен. Возможно, того бы это и насторожило, но вот окружающих – вряд ли: герцог и так отличался излишней вспыльчивостью и сумасбродством.
Дэдэн вновь вспомнил, какое потрясение он испытал на Дороге, когда, едва только покинув Предверие и оставшегося там Ивдура, вдруг ощутил внутри себя чьё-то присутствие. Именно в это мгновение он и постигнул предназначение неизвестного снадобья. Но было уже поздно. Этот кто-то ждал его, что, в общем-то, было неудивительно – ведь Дэдэн сам предупредил его своими многочисленными опытами с животными. Словно сумрачная тяжесть вошла в его дух. Это немного походило на то, как иногда, посреди ночи, вдруг ощущаешь, как нечто тёмное и удушающее навалилось тебе на грудь, пытаясь проникнуть внутрь, и тогда нужно найти в себе силы – не сдаться и отбросить это от себя прочь. Чувство вязкой беспомощности, охватившее его в тот момент, сковало волю. Этот кто-то настойчиво рвался внутрь, пытаясь вскрыть Дэдэна, словно устрицу. Изнемогая от этого полнящего отчаянием объятия, он застонал и на какой-то миг сдался. И неожиданно увидел этого чужака: перед ним возникло на удивление знакомое лицо. Дэдэн не помнил, откуда он его знает, но и тех нескольких секунд, в течение которых он смотрел на это молодое, очень красивое, но пугающе холодное лицо, было достаточно, чтобы не сомневаться в этом. Чужак тоже с любопытством и не торопясь разглядывал его, видимо, полагая, что теперь Дэдэн полностью находится в его власти. Однако тут его ждал неприятный сюрприз. При воспоминании об этом Дэдэн даже невольно улыбнулся. Что ни говори, а он не напрасно столько десятилетий посвятил изучению мира Дороги! Понимая, сколь губительно сейчас малейшее промедление, он тут же внутренне напрягся и, что есть силы, дёрнул за ближайший узел сосредоточения, как он это называл. Поверхность Дороги, словно паутина, которую сначала потянули за нить, а затем вдруг резко отпустили, спружинила, и таинственный чародей был немедленно куда-то отброшен. Куда – этого бы теперь не сказал и сам Тёмный. Но к величайшему удивлению Дэдэна, незнакомец, всего лишь через несколько мгновений, вновь кружил где-то рядом. Но на это раз он был куда осторожнее, и не спешил приближаться. Неожиданно, одна из нитей Дороги вылетела невесть откуда и, подобно бичу, захлестнула призрачное тело Дэдэна. Как это ему удалось? – успел он тогда подумать. О подобном он даже и помыслить не мог! А затем, противник потащил его за собой, увлекая туда, откуда, вероятно, проник на Дорогу. Если бы ему это удалось, и Дэдэн покинул бы Великий Путь не в том самом месте, откуда начал по нему своё движение, то навсегда расстался бы со своим телом, и его дух оказался бы в полном подчинении у этого чародея. К счастью, Ивдур крепко держал его за руку, и потому очень скоро Дэдэн с размаху налетел на “рубеж” – нечто, что не позволяло проникнуть на следующий участок Великого Пути, не покинув полностью предыдущий. Нить огненным лезвием прошла сквозь него и умчалась куда-то вперёд. Придворный волшебник облегчённо вздохнул и, три раза “дёрнув” Ивдура за руку, незамедлительно устремился назад, в обычный мир. О назначении порошка он уже знал вполне достаточно, а тягаться силой со столь искусным волшебником, как его противник, было делом заведомо безнадёжным. Однако не одолел он и половины пути, как тот вновь настиг его. Вероятно, чужак понял, что удерживало Дэдэна, и постарался уничтожить, или, хотя бы, выманить Ивдура из Предверия. Дэдэн ощущал это, но помочь своему молодому помощнику мало чем мог. И хотя теперь противник каким-то образом разделил свои усилия, Дэдэну почти не стало легче: ему, по-прежнему, с трудом удавалось противостоять изобретательному и сокрушительному по своей мощи врагу. Он вновь с ужасом ощутил, как тот неудержимо проникает внутрь его сущности, с каждой секундой заполняя собой его мысли, желания и волю. В отличие от Предверия, на Дороге волшебство было не властно: здесь действовали свои законы, и побеждал тот, кто лучше их знал, и тот, чей дух был сильнее. И Дэдэн с горечью чувствовал, что уступает противнику и в том, и другом. Если бы не Ивдур, по-прежнему, упорно тащивший его назад, то, возможно, он бы уже и сдался – столь невыносимо мучительным было ощущение потери себя. Дэдэн сосредоточился на самом важном в себе – том, что, подобно нескольким точным мазкам живописца, безошибочно позволяло кому угодно, сразу же понять, что это – именно ты, отдав всё остальное во власть незнакомца. Дух Дэдэна мгновенно сжался в маленькое, плотное, сферическое облачко, которое, завертевшись волчком, ринулось прочь, вытягивая за собой из плена, в виде длинной, сияющей нити, остальную часть его сущности. Ивдур уже был близок к тому, чтобы вызволить его, и Дэдэн надеялся, что предпринятый им манёвр даст ему на это время. Но чужак, растерявшись в первый момент, довольно быстро сообразил, что же произошло. Непостижимым образом искривив Дорогу, он заключил сияющую нить духа Дэдэна в некое подобие лабиринта, а сам встал у его входа, так что теперь Дэдэн, в любом, случае не смог бы его миновать. Но свеча горела уже где-то в двух шагах от Ивдура! Придворный волшебник не сомневался в этом, и потому вновь дёрнул того три раза за руку. Это лишило его последних сил, приведя, одновременно, в бешенство таинственного врага. В тот же миг, так ему, по крайней мере, показалось, свеча ослепительным солнцем вспыхнула у него перед глазами, и Дэдэн понял, что спасён. Он едва успел прошептать Ивдуру о лже Адеке, как тут же потерял сознание.
Коридор повернул, и солнце ворвалось в него через узкое окно в стене, заставив придворного волшебника на мгновение зажмурится. Эта часть замка давно уже была малолюдна: сейчас не много найдёшь охотников бывать там, где обитает волшебник, поэтому шаги Дэдэна гулким эхом разносились по пустым коридорам. Дэдэн невольно прислушался к тому, как их звук перебегает от стены к стене, и на этот раз мысли его обратились к герцогу.
Примерно через час, когда он немного пришёл в себя, то сразу же послал за старшим придворным лекарем – ади Лирбу И’Колстой. Как только тот явился к нему, Дэдэн вручил ему большой флакон с золотистым эликсиром и велел четырежды в сутки, через равные интервалы, давать его по чайной ложке герцогу.
- Его Решимость в величайшей опасности! – слабеющим голосом, едва слышно прошептал он. – Объяснить всё я сейчас не в состоянии. Но заклинаю вас всеми искуплёнными Ирдума! Убедите герцога принимать моё лекарство!.. И сами, неотлучно будьте подле него. Если Его Решимость почувствует себя странно – немедленно посылайте за мной... Я, как только немного …приведу себя в порядок, сразу же сам явлюсь к Его Решимости и обо всём, самым наиподробнейшим образом доложу… А сейчас мне требуется, хоть немного покоя.
И Дэдэн обессилено опустил голову обратно на подушку.
Впереди, пока ещё далеко, раздались чьи-то торопливые шаги, словно бы кто-то бежал. Когда коридор вновь свернул и перешёл в открытую галерею, Дэдэн увидел, что ему навстречу несётся насмерть перепуганный стражник.
- Господин придворный волшебник! Господин придворный волшебник! – закричал тот, едва завидев его. – Господину герцогу дурно!.. Он умирает!
Взгляд его был растерян, губы дрожали, а шлем – слегка съехал набок. Это был ещё совсем молодой парень. Возможно даже, что ему впервые довелось стоять в карауле у герцогских покоев. Неудивительно тогда, что он так испугался.
- Что с ним? – спросил Дэдэн, подхватывая руками полы длинного упленда и пытаясь перейти на лёгкий бег, от чего всё его тело тот же час мучительно заныло.
- Я не знаю! Из комнаты Его Решимости выскочил придворный лекарь, сказал, что Его Решимости очень плохо, что он умирает, и велел мне немедленно бежать за вами, Ваше Могущество, – оглядываясь на бегу, ответил стражник.
Они стремительно преодолели расстояние, отделявшее их от той части замка, где располагался герцог. Сердце Дэдэна бешено стучало, и каждый вдох отдавался в груди резкой болью. Остановившись перед дверью, ведущей в покои герцога, волшебник опёрся руками о колени и на несколько секунд закрыл глаза. Стражник, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу, изумлённо посмотрел на него, но не решился что-либо сказать. Немного придя в себя, Дэдэн поправил на плечах упленд, а затем громко постучал в дверь.

Дверь распахнулась, и на пороге появился невысокий, сухощавый человечек, со смешно оттопыренными ушами и сросшимися на переносице густыми, чёрными, как смоль, бровями, из под которых остро поблёскивали маленькие глазки. Он немного сутулился, и от того казался похожим на какую-то большую и несуразную птицу.
- Что с герцогом, нди’а Лирбу? - встревожено спросил Дэдэн.
Нди’а Лирбу страдальчески наморщил лоб и недоумённо развёл руками:
- Ах, господин Юингир! Творится нечто такое, что находится далеко за пределами моего понимания! Я лекарь, а не волшебник.
- Что с герцогом? – повторил вопрос Дэдэн и схватив лекаря за рукав, потащил, вслед за собой, в опочивальню.
-Дэдэн, это вы? – услышал их герцог.
Голос его был столь слаб, что, казалось, в любую секунду готов был и вовсе исчезнуть.
- Ваша Решимость, что за несчастье обрушилось на Вашу голову? – Дэдэн устремился к широкой кровати под расшитым золотом балдахином, на которой возлежал герцог. Лицо герцога было бледным и напряжённым, на шее вздулись вены, а руки судорожно вцепились в одеяло. Северный зуб страдальчески взглянул на него:
- Будь проклято всё это ваше волшебство, Дэдэн, и вы вместе с ним!.. – с трудом произнёс он, после чего надсадно закашлялся. Нащупав на одеяле платок, герцог утёр рот и попытался сесть, облокотившись на локоть. Когда ему это удалось, он вновь накинулся на придворного волшебника. – Объясните мне, что такое со мной твориться?! Почему вдруг мои руки становятся не моими, и лицо… моё лицо также вдруг оказывается чужим?!.. Отвечайте, Дэдэн, что со мной!.. Если в меня, по вашей глупости, вселился какой-нибудь демон, то, клянусь дыханьем Господним, вы об этом пожалеете!.. – и герцог обессилено откинулся на подушки.
Услышав такое, Дэдэн резко выпрямился и от досады поджал губы, а ади Лирбу опасливо отодвинулся от него в сторону.
- Не делайте вид, что вы тут не причём! – злобно прохрипел герцог, вновь хватая платок.
- Ваша Решимость, я признаю, что в последнее время нередко бывал не прав, – поклонился придворный волшебник. – Но! Клянусь Единым и Всесущным, винить меня в каком-либо злом умысле против Вас – крайне несправедливо! – Дэдэн еле сдержался, чтобы самому не вспылить. – Едва только я узнал, что Вам что-то угрожает, как тут же известил Вас об этом и принял все возможные меры предосторожности... И я по-прежнему делаю всё, что в моих силах, дабы оградить Вас от любой опасности!.. – Дэдэн обиженно нахохлился. – Вы, я надеюсь, принимали то лекарство, что я Вам рекомендовал?
- Подите к Тёмному, с этим Вашим лекарством! – швырнул в него платком герцог, а затем, стерев со лба дрожащей рукой капельки пота, добавил. – Да, я его принимал…
Дэдэн облегчённо вздохнул.
- Да снизойдёт в нас Единая Сила!.. Это очень хорошо, Ваша Решимость… Именно благодаря этому Вы и поняли, что кто-то пытается в Вас проникнуть.
- Что-о-о?!.. – взревел герцог, подскакивая на постели. Судя по всему, голос к нему чудесным образом вернулся.
- Ты хочешь сказать, что я чуть не умер из-за этой твоей микстуры?! – с яростью прошипел он, мстительно буравя придворного волшебника взглядом. Нди’а Лирбу испугано сотворил на груди знак круга и отодвинулся от Дэдэна ещё дальше.
- Из-за этой моей микстуры, господин герцог, Вы, всё же, остались самим собой, а не превратились невесть в кого! – позволил и себе повысить голос Дэдэн. – Не забывайте, Ваша Решимость – я катор великого инклифа и волшебник четвёртой ступени, так что прекрасно осознаю свою ответственность за вашу жизнь и перед гильдией, и перед королём!
- А как тогда, бесценный мой Дэдэн, вы объясните, что мне вообще пришлось пить эту вашу отраву? С какой стати, кто-то пытался мною овладеть? – лицо герцога выражало неприкрытое недоверие. Казалось, ещё немного – и он обвинит своего придворного волшебника в измене.
Дэдэн снисходительно улыбнулся.
- Полноте, Ваша Решимость! Я, всё-таки, в магии не новичок. И если бы мне зачем-то понадобилось лишить Вас жизни, то уж поверьте мне, я бы сумел это сделать так, чтобы никто и никогда об этом не догадался! Ну, разве что, мои коллеги по гильдии… Они-то уж точно не преминули бы докопаться до истины… А, кроме того, как и всякий придворный волшебник, я связан клятвой – и с Гильдией, и с Вами… А это, как должно быть Вам известно, не пустой звук… Её не так-то легко нарушить.
- Но ведь случалось и так, что нарушали? – герцог не отрываясь, мрачно смотрел на Дэдэна.
- Случалось… - волшебник не отвёл взгляда, но в его собственном, вызова уже не было. – Но только, всякий раз оказывалось, что дело того не стоит… Да и посудите сами, Ваша Решимость, что мне за выгода пытаться убить Вас? Насколько мне известно, врагов, готовых достойно заплатить мне за это, у Вас, по крайней мере сейчас, нет. Да и случись что с Вами, я же первый – кто окажется на подозрении! Даже если я и исхитрюсь избежать наказания, то мне, с такой-то репутацией, уже никогда не удастся с этой стороны Срединного хребта, занять столь же выгодную должность.
Дэдэн едва удержался от горького смеха: в последнее время назвать его должность выгодной мог, разве что, какой-нибудь безумец – одни расходы! Да к тому же, без малейшей надежды на то, что они когда-нибудь будут возмещены.
- Пусть так! Но вы не ответили на мой вопрос: каким образом, несмотря на все ваши хвалёные меры, некто чуть было не овладел моими телом и разумом? За что я вам плачу жалование, Тёмный вас побери?! – взревел герцог и тут же вновь закашлялся. Лицо его побагровело, а на глазах выступили слёзы. Дэдэн вопросительно посмотрел на ади Лирбу, и придворный лекарь, подойдя к нему чуть поближе, негромко пояснил.
- Когда с Его Решимостью случилось это несчастье, и демоны пытались овладеть им, то претерпевая с ними великую борьбу, Его Решимость постоянно пил холодную воду и требовал класть лёд на своё чело… Демонам не удалось одолеть его, а вот горло господин герцог изрядно застудил, – сказал он.
Дэдэн кивнул и вновь повернулся к герцогу.
- Итак, Дэдэн. – сдавленным голосом произнёс тот. – Я жду ваших объяснений... Дайте же мне платок! Чего вы его мнёте в руках?
Дэдэн вернул герцогу платок, а затем вновь отступил на шаг.
Вот оно! Кажется, решающая минута пренеприятнейшего объяснения наступила. Интересно, что известно герцогу? В первый момент Дэдэн испытал огромный соблазн представить всё дело так, словно о том, что трапезничий – не тот, за кого себя выдаёт, он узнал лишь во время своего путешествия по Дороге. Ведь Ндади уже уехал из города и потому ничего не мог рассказать. По крайней мере, в сколь-либо обозримом будущем. Но потом Дэдэн вспомнил про двух солдат, знавших о “смерти” Адэка. В своё время, не предполагая насколько далеко всё это зайдёт, он не позаботился об этом. А теперь, пожалуй, было уже поздно. Можно, конечно, заставить их замолчать, в крайнем случае, даже просто убив, но, поразмыслив, он решил, что издержек больше, чем выгод: не исключено, что те солдаты, кому-нибудь уже, да проболтались. Довольно сложно будет разыскать и вывести из игры всех свидетелей. Да и Ндади не вечно будет вдали от города. Наверное, лучше всего будет рассказать герцогу почти что правду.
Дэдэн размышлял, внимательно разглядывая при этом, крупный, похожий на слегка приплюснутую картофелину и покрасневший от простуды нос герцога. Да! Пожалуй, как можно больше правды – будет лучше всего.
- Что вы уставились на мой нос, Дэдэн? Размышляете, как бы поскладнее соврать? – герцог произнёс это без тени улыбки, но и особой неприязни в его голосе Дэдэн не почувствовал.
- Нет, Ваша Решимость – думал, с чего начать. История эта и длинная, и запутанная. Как раз подстать “Королю Гуло и его пятому сыну”. – Дэдэн вовсе не собирался потакать излишней догадливости герцога: тот, кажется, и без этого слишком многое понимает.
- Начните, как это всегда делают, с начала. – и герцог картинно откинулся на подушки, всем своим видом демонстрируя бесконечное терпение.
Дэдэн деликатно кашлянул и покосился на стоящего поблизости придворного лекаря, отчего тот залился густым румянцем.
- Нди’а Лирбу, оставьте нас! – приказал герцог, проследив за взглядом волшебника.
- Как Вам будет угодно, Ваша Решимость! – поклонился лекарь и торопливо вышел из комнаты.
- Итак, Дэдэн, я вас слушаю, – и герцог опять закашлялся. Когда очередной приступ утих, герцог вытер лицо платком и вновь устремил взгляд на волшебника.
- Ваша Решимость, я тоже недавно пережил нечто подобное тому, что и вы нынче. И я надеюсь, вы понимаете, что я нахожусь не в самом добром здравии. Ничего, если я, с Вашего позволения, буду краток?
- О чём это вы, Дэдэн? – герцог так и подался вперёд, а глаза его лихорадочно заблестели.
Волшебник досадливо нахмурился.
- Чтобы окончательно прояснить кое-какие возникшие у меня вопросы, мне пришлось совершить путешествие по Великому Пути. К сожалению, перед этим я предпринял ряд действий, которые предостерегли некоего могущественного чародея. Того самого, который пытался проникнуть в ваши тело и разум, господин герцог. А это был именно он, а вовсе никакие не демоны… И вот, этот чародей, как оказалось, ждал меня там. Как только я оказался на Дороге, он тут же напал на меня и попытался овладеть моим духом. К счастью, я позаботился на случай всяческих неожиданностей: меня оберегал, присланный мне в помощь на прошлой неделе из Оонга один молодой волшебник, – Дэдэну неприятно было вспоминать о том, что с ним тогда случилось, но ему был понятен интерес герцога к этому, и потому, послушно продолжил. – Мне довелось пережить ужасную борьбу, в которой я, лишь благодаря своему огромному опыту и отточенному чародейскому искусству, сумел одержать победу. Враг, ни с чем, отступил, а я – благополучно...
- Кто этот чародей, и что ему от меня нужно? – прервал его герцог.
- Я не знаю, Ваша Решимость, – поклонился Дэдэн.
- Не смейте мне лгать, Дэдэн! – вскипел тот.
- Клянусь Вам всеми искуплёнными Ирдума, что мне это неведомо! – торжественно произнёс придворный волшебник. – Я могу лишь догадываться.
- Ну так извольте, тогда, посвятить меня в эти свои догадки! – рассердился герцог.
Дэдэн виновато потупился.
- Я как раз и собирался это сделать!.. Помните, Ваша Решимость, на днях Вы соизволили дать своё согласие на арест некоего неизвестного нам лица, выдававшего себя за бирюмского графа Иштуни Белая Луна? – герцог кивнул, и тогда Дэдэн продолжил. – Этот самый злоумышленник, как мне удалось установить, скорее всего как-то связан с Дрангтумом, и именно по его повелению, какое-то время назад пытались убить одного из ваших старших трапезничих, место которого занял, приняв его обличие, один из слуг этого незнакомца.
- Что-о-о?! – в бешенстве взревел герцог. – У меня в замке пытались убить моего слугу, мало того – подменили его на какого-то проходимца, а я ничего не знаю!.. Да знаете, Дэдэн, что я с вами за это сделаю?!..
Северный Зуб вскочил с кровати и, вцепившись в отвороты упленда, принялся яростно трясти придворного волшебника.
- Я… я… я заточу вас в темницу! До тех пор, пока вы не дадите мне столько золота, сколько сами весите!.. Вы слышите меня, Дэдэн? – кричал он, всё тряся и тряся волшебника.
Дэдэн вытаращенными от страха глазами взирал на герцога, являя тому уместный для данной ситуации ужас, про себя же терпеливая ожидая, кода тому надоест его теребить. Наконец, Северный Зуб устал и, оттолкнув от себя придворного волшебника, тяжело опустился на край кровати.
- Вы – просто изменник!.. – прохрипел он, с трудом сдерживая подступающий кашель.
- Ваша Решимость…
- Я Вам … кх-х!.. кх-х!.. не дозволял кх-х!.. говорить! – сквозь кашель, прокричал герцог. – Вон… кх!.. кх!.. на столике… дайте мне микстуру от кашля!
Дэдэн подошёл к столику и, взяв в руки толстый флакон, налил из него в изящную серебряную ложечку густую, с неприятным запахом жидкость.
- Это сироп, а не микстура, Ваша Решимость, – сказал он, протягивая ложку герцогу.
- Да мне плевать, что это!.. Хоть дерьмо собачье! Главное - чтобы помогало! – вновь вскипел тот.
- Как Вам будет угодно. – на сей раз Дэдэн немного обиделся.
Герцог выпил лекарство и, в раздражении, швырнул ложку на пол.
- Итак, Дэдэн, я жду ваших объяснений.
- Гм… Что ж… Извольте… - волшебник в задумчивости погладил бороду. - Зная ваш крайне вспыльчивый характер, Ваша Решимость, я побоялся, что вы прикажите немедленно схватить лжетрапезничего. Если бы это произошло, то разобраться в том, что же за всем этим стоит, уже вряд ли бы удалось. – Дэдэн поднял руку, заметив, что герцог хочет возразить. – Вам должно быть известно, Ваша Решимость, - сказал он с нажимом, - что многие чародеи используют, так называемых, рабов – различных обитателей Ирдума, в том числе и людей, узнать от которых что-либо об их хозяевах, если те не хотят этого, практически невозможно. Даже под самой страшной пыткой… Разрешение таких рабов от их обязательств перед своими властителями – очень сложное искусство, владеют которым лишь избранные… Я, к величайшему своему сожалению, подобным талантом не обладаю… Именно в силу всего вышеизложенного, Ваша Решимость, я и не хотел рисковать и не доложил вам о произошедшем.
- Ну хорошо, пусть так!.. – герцог с силой ударил кулаком по своему колену. – Но как вы могли допустить, чтобы моя жизнь оказалась в опасности?! Или у вас и для этого есть подходящее объяснение?.. А, Дэдэн?
- Да, Ваша Решимость, – ответил волшебник с достоинством. – Вы совершенно напрасно подозреваете меня в измене.
- Ну, уж об этом вы позвольте мне самому судить! – недовольно заметил тот. – Продолжайте!
Дэдэн кротко вздохнул и вернулся к прерванному рассказу, который, из-за постоянных вопросов герцога, становился всё более сумбурным:
- Господин герцог, как я не раз уже вам говорил, с моей стороны было предпринято всё возможное, дабы оградить вашу сиятельную особу от малейшей опасности: на вас были наложены все необходимые для такого случая защитные чары, мой помощник, и днём, и ночью, следил, чтобы с вами, не дай бог, не стряслось какое-нибудь несчастье, инткулы постоянно прочёсывали замок буквально сверху до низу – от самых глубоких подвалов, до флюгеров на шпилях башен!.. Я предполагал, что подложный трапезничий подослан, либо для того, чтобы следить за Вашей Непреклонностью и двором, либо, с целью отравить Вашу Решимость. Отравить вас, к счастью, невозможно – от этого вас защищают чары. Что же касается слежки, то я, причём не безуспешно, противопоставил ей свою собственную, в результате чего мне и удалось выяснить насчёт мнимого графа Иштуни… - на мгновение Дэдэн замер, чуть склонив голову набок, но затем, встрепенувшись, вновь продолжил. – Но я недооценил противника. Злодеи и не помышляли о Вашей смерти! Лжетрапезничий, изо дня в день, подсыпал в вашу еду некое волшебное снадобье… В совершенно ничтожных количествах. И, без сомнения, не ядовитое. Хотя, в достаточно большом количестве оно и вызывает дурноту, но причиной смерти явиться не может. Именно поэтому, охранное заклинание и не распознало в нём ничего опасного!.. Увы, господин герцог, пусть и с величайшими скорбью и стыдом, но я признаю: если бы всё шло именно так, как и задумал этот таинственный чародей, то по прошествии какого-то времени, он наверняка добился бы того, в чём сегодня, возблагодарим небеса, потерпел неудачу!..
И Дэдэн смиренно потупился, ожидая, что ему скажет герцог.
- Вы, Дэдэн, конечно же, человек учёный… Вам всё, верно, и так понятно, – герцог набычился и, казалось, вот-вот бросится на старого волшебника. – Но, пронзи меня рог Тёмного! Сам-то я, по-прежнему, ничего не понимаю!.. Чего хотел от меня этот ваш чародей? Зачем мне подсыпать что-то в еду, если это не отрава?.. Что, вообще, происходит в моём городе?!
- Вы без конца меня перебиваете, Ваша Решимость! Из-за этого я сбиваюсь! – огрызнулся Дэдэн. – Если вы перестанете это делать, то я, наконец, смогу изложить всё по порядку, и вам всё сразу же станет ясно… Так! – Дэдэн приложил пальцы к вискам и на мгновение зажмурился. – Намерения этого чародея были таковы, – сказал он, когда вновь открыл глаза. – Во-первых, подменив вашего трапезничего своим прислужником, он решил сразу две задачи: основная – вы получали несколько раз в день его снадобье, что было необходимо ему для того, чтобы иметь в дальнейшем возможность управлять вашими решениями и поступками, и второстепенная, но тоже немаловажная – он был в курсе того, что происходило в замке. Во вторых, Ваша Решимость. Счастливым образом узнав о подмене трапезничего, а потом и о волшебном снадобье, я невольно приоткрыл завесу тайны над его замыслом, а совершив путешествие по Великому Пути, сумел понять его до конца. Осознав это, он, я думаю, несмотря на известный риск, так как не всё ещё было для этого готово, попытался реализовать то, к чему так стремился, но потерпел неудачу. И я полагаю, что имею полное право считать, что это – всецело моя заслуга, – сказал Дэдэн и самодовольно подбоченился. - Предвидя такой поворот событий я прислал вам волшебный эликсир… Между прочим, я сам его придумал в своё время… Да… Занимаясь в молодости изучением тайн духовной сущности самтов, что неизбежно приводит и к изучению Великого Пути, мне, предварительно, пришлось решить задачу упрочнения связи между собственным духом и телом. Результатом этого и явился мой эликсир… Но, кажется, я отвлёкся! – спохватился Дэдэн, заметив, что герцог вновь нахмурился. – Чего же именно он ищет, или добивается, то тут, Ваша Решимость, я, увы, и сам теряюсь в догадках… Как и раньше, могу сказать одно – это, без сомнения, нечто чрезвычайно важное, раз весь волшебный мир так переполошился. Нечто, о чём, возможно, следует поискать в древних пророчествах, а, быть может, и в каких-нибудь недавних знамениях…
- Ну так и ищите, Дэдэн! Я, наконец, хочу это знать! – не утерпел герцог, вновь прерывая Дэдэна. Вскочив с постели, он вдруг принялся возбуждённо ходить по комнате. – Волшебник вы, или нет? – Дэдэн утвердительно кивнул головой, и герцог продолжил. – Ну вот и ищите!.. Даю вам неделю на это. Неделю, и не дня больше!.. Причём, с доказательствами. Пустопорожние домыслы можете оставить при себе – я и так сыт ими по горло. Вам всё понятно?
- Да, господин герцог, – слегка поклонился Дэдэн, а про себя подумал. – Через неделю Рин уже будет далеко. Что ж, вот тогда пусть герцог о нём и узнает.
- Сегодня после обеда я ещё хотел бы услышать от вас кое-какие подробности… Но, смотрите, Дэдэн! Я не потреплю от вас больше ни единого слова лжи! – и герцог яростно погрозил ему пальцем.
- Ступайте прочь!.. Я устал и не желаю больше вас видеть, – добавил он, снова укладываясь на кровать.
- Желаю вам скорейшего выздоровления, Ваша Решимость, – Дэдэн ещё раз поклонился и торопливо покинул герцога.

Укрывшаяся в тени лещины скамья была холодной. Отполированный за века камень плотно прилегал к телу и, казалось, с жадностью вытягивал из него живительное тепло. Сквозь узор веток Дэдэн рассеяно наблюдал за проплывавшими в небе облаками, уже чуть позолочёнными в лучах заходящего солнца. Отсюда, из небольшого садика, во дворе герцогских покоев, был виден лишь небольшой кусочек неба, но от этого взгляд к нему притягивался ещё сильнее.
- Как холодно… - наконец пробормотал себе под нос волшебник и, едва заметно покачав головой, поднялся со скамьи.
- Ну, прощай, Аффир! – сказал он, вдруг хлопнув ладонью по тусклому камню. Согласно древнему преданию, когда-то, давным-давно, много столетий назад, в эту скамью был превращён коварный советник тогдашнего властителя замка. Выдав своего господина его врагам, он получил от них щедрую плату. Но младший сын герцога, заручившись поддержкой короля, изгнал их, а попавшего к нему в руки злодея, по его приказу, придворный волшебник превратил в эту самую скамейку. Как гласят легенды, советник этот был человеком злобным, завистливым и имел дурной глаз, отчего скамейка пользовалась плохой репутацией: на ней мало кто решался сидеть. И, тем не менее, за долгие годы, её камень отполировался до блеска.
Дэдэн сделал уже несколько шагов, как вдруг раздался лёгкий хлопок, и в воздухе, прямо перед ним, возник желтоватого цвета конверт. Письмо! Стоящий неподалёку слуга испуганно обернулся на неожиданный звук, но, увидев придворного волшебника и что-то парящее перед ним, тут же вновь смущённо склонился над цветами. Дэдэн нетерпеливо взял его в руки и с удивлением прочитал: “Катору Великого Инклифа Волшебников в славном герцогстве Индэрнском, Могущественному Волшебнику Четвёртой Ступени Божественной Силы, открывателю Жизненной Спирали Духа Самтов, Дэдэну Юингиру Имсскому от его достославного коллеги и верного друга, Могущественного Волшебника Четвёртой Ступени Божественной Силы, повелителя странных дождей и великого знатока таинственных погодных явлений, Жэ Йюфа К’аан Омфелонского.”
- Жэ Йюф?.. Чего этому пройдохе от меня нужно? – проворчал Дэдэн, торопливо распечатывая конверт. Вернувшись на скамейку, он тут же погрузился в чтение.
“Приветствую тебя, мой старинный друг! Доколе на нашем небосводе сияет солнце, и звёзды по ночам вещают нам о воле богов, да пребудешь ты в добром здравии и в обладании извечной Силой! Да никогда не ослабеют память твоя и воля твоя!
Ты, наверное, удивлён, что, после стольких лет молчания, я решил написать тебе? Готов спорить, что ты сейчас ломаешь голову, пытаясь понять, что же это мне от тебя понадобилось? Не утруждай себя, друг мой! Я уже слишком стар, чтобы лукавить. А дело в том, что события, к которым наш мир несётся на всех парусах, слишком тревожны и загадочны, чтобы думать о каких-либо сиюминутных выгодах. О них нынче беспокоятся лишь законченные дураки, не видящие дальше собственного носа. Однако, обо всём по порядку.
Во-первых, спешу сообщить тебе, пока ещё эта новость свежа и не поистаскалась, склоняемая так и эдак многочисленными придворными сплетниками и прочим праздным людом, что давно уже тлеющая вражда между Гильдией и Церковью готова вновь жарко вспыхнуть, охватив весь Ирвир всепожирающим пламенем. К величайшему моему стыду, вина за это, во многом лежит и на Радужной Башне.
Как ты уже, наверное, наслышан, верховный квистол Имрии, давно проповедующий вражду и ненависть ко всему волшебному, сумел избежать гнева предстателя и обрёл надёжную защиту в Пьерте, где у него множество сторонников. Церковь гневно осудила эту ересь, но, видимо, тень Тёмного уже пала на наш мир, раз столь многие добрые люди попали под её власть. Не зная, как заставить строптивого квистола подчиниться воле предстателя и явиться пред его грозные очи, дабы понести заслуженное наказание и изъявить смирение и покорность, без того, чтобы начинать ради этого братоубийственную войну, один из высших церковных иерархов (не буду здесь раскрывать тебе его имя), по просьбе предстателя, обратился за помощью к Радужной Башне. Первый Мастер созвав на совет только тех, кто, по его мнению, поддержит эту просьбу, получил желаемое им одобрение и дал знать предстателю, что Гильдия охотно поможет. Взамен он потребовал, чтобы Церковь продолжала и дальше со всей решимостью преследовать эту ересь, и, кроме того, чтобы Церковь отныне не возражала против желания многих богатых семейств в восточных и прибрежных провинциях империи, наряду с семейными священниками, иметь при своих домах ещё и волшебника, того, что столь долго и безуспешно добивалась от Престола Гильдия. По неведомой мне причине, предстатель, на столь невыгодные для Церкви условия, согласился. Не знаю, останется ли он, после этого, и дальше предстателем, но дело сделано.
Между тем, кое-кто в Радужной Башне считает, что Гильдии не следует, в данном вопросе, помогать Церкви: и так уже слишком многие в Ирвире недоброжелательно настроены по отношению к волшебству, и если вдруг что-то пойдёт не так, то репутации Гильдии будет нанесён непоправимый ущерб. Ясное дело, что Церковь ни при каких условиях не признается в подобной сделке. А, кроме того, тут у нас, уже почитай как год, ходит пророчество Серебряного Волоса. Думаю, не стоит тебе напоминать, сколь большим уважением он пользуется. Более авторитетного предсказателя в Гильдии сейчас просто нет, да и в ближайшее время вряд ли появиться. Так вот, Серебряный Волос, где-то около года назад, как раз на одном из заседаний Большого Совета, высказал мысль, что в Ирвире наступают тревожные времена. Возможно даже, что завершается текущая эпоха, и всех ожидают великие испытания. Он говорил, что в созвездии Утки, которое соответствует небесному отражению Ирвира, появилась Огнебородая комета, причём, в отличие от трёх предыдущих её визитов, хвост кометы, похожий на кроваво-красную человеческую бороду, направлен из созвездия Утки в сторону созвездия Ветра, что сулит нашему краю великую смуту и неисчислимые бедствия. Пока ещё она слишком далеко, и только самые зоркие могут увидеть её на небосводе в виде маленькой красноватой точки. Но то, что это та самая комета, которая появляется раз в пол тысячи лет, и чьё появление всякий раз сопровождается многочисленными несчастьями, сомневаться не приходиться. Три весны подряд, говорил Серебряный Волос, первым в западных странах расцветает стрелолист, что также является крайне неблагоприятным знаком. Пастбища на юге вдруг оскудели, а в рыбачьи сети всё чаще и чаще вместо рыбы попадаются невиданные доселе морские чудовища. И, наконец, он поведал, какое именно откровение было послано ему богами, во время его последнего путешествия по Великому Пути, когда его дух устремился к Блуждающей звезде. Он рассказал, что взору его предстал какой-то прибрежный город. К воротам его были прибиты люди, в облачениях Гильдии. Затем ворота отворились, и оттуда устремилась ликующая толпа. И все были вооружены. Вслед за ними из города появились рыцари, за которыми двигался отряд конных воинов, а за ними - копьеносцы и лучники. Затем взгляд его перенёсся на крепостную стену, и там, в ярких лучах восходящего солнца, он увидел высокого человека, облачённого в платье огненно-красного цвета. Серебряный Волос уверен, что это был верховный квистол Имрии, а всё ниспосланное ему откровение – грозное предупреждение Гильдии. Он говорил, что каждый, кто внимательно вслушается в себя, и сам почувствует, что мир нынче изменился, что что-то тревожное пробудилось в нём, и сердце невольно охватывает чувство страха и неуверенности. Многие, при этих его словах, согласно закивали головами, но не меньшее количество присутствующих лишь недоумённо пожали плечами. Первый Мастер принадлежал к последним, и он потребовал от Серебряного Волоса и всех присутствующих, чтобы они никому больше не говорили об этих, как он выразился, пока ещё весьма сомнительных пророчествах. Он сказал, что не зачем понапрасну волновать Гильдию и всех обитателей Ирвира, пока не будут получены дополнительные доказательства. Вот что случилось на заседании Большого совета около года назад.
Тут, однако, надо ещё вспомнить и о том застарелом соперничестве между нашим Первым Мастером - Эрлайлом Сокрущающим и Серебряным Волосом. Сразу же нашлись те, кто стали утверждать, что провидец всё придумал, дабы досадить главе Большого Совета. В итоге, предупреждению Серебряного Волоса не придали большого значения. Но в свете последних событий, все вдруг сразу вспомнили о нём. Ещё бы! Прибрежный город – это, без сомнения, Пьерт! А откровение – мрачное предзнаменование готовящейся вылазке. Первый же Мастер, по-прежнему, утверждает, что всё это – ничего не значащий вздор, так как не владеющим магией обывателям никогда не совладать с сильным отрядом опытных чародеев. Он послал отряд в Восточный Инклиф, к тамошнему верховному иту - Н’Нгунги Храо Д’Диву, которого ты хорошо знаешь, с тем, чтобы он помог им незаметно добраться до Пьерта и, вообще, во всём содействовал. Однако тот, узнав о цели их путешествия, пришёл в ужас, и немедленно примчался в Радужную Башню, в надежде отговорить Первого Мастера от задуманного. Разумеется, отговорить Эрлайла Сокрушающего ему не удалось, а вот должности своей, так как он на отрез отказался учавствовать в этом, лишился. Эрлайл, сгоряча, прогнал его прочь, а верховным итом в Восточный Инклиф решил назначить, с молчаливого одобрения совета, во всём послушного ему Аккуда Бо Тохвавала, по прозвищу Туманное Нечто. Нгунги страшно разозлился и потребовал немедленно созвать Совет Зелёного Сукна, но Радужная Башня оказалась ещё не готова к подобным волнениям, и, за исключением Серебряного Волоса, Чёрного Марли, Юкк Хота Ленивого, Алина Третьего Стального Духа, и Вечно Спящего его никто не поддержал. Даже больше того – пригрозили, что за неисполнение распоряжений Гильдии, изгонят из неё на пять лет. Нгунги ничего на это не сказал, но на следующий день – неожиданно исчез, что взволновало, как его сторонников, так и Первого Мастера, который заподозрил в этом, какой-либо возможный заговор против себя. Так что теперь все в Радужной Башне следят друг за другом ещё пристальнее, чем обычно.
Зная, что Нгунги был твоим другом, я счёл необходимым предупредить тебя об этом. Вдруг он явиться к тебе? Теперь же, когда ты в курсе последних событий произошедших в Башне, ты будешь готов сделать правильный выбор. И я надеюсь, что ты поступишь, согласно своей мудрости, в которой я никогда не сомневался и которой всегда безмерно восхищался.
Будь и мне добрым другом и напиши, если вдруг, благодаря милости богов, узнаешь что-либо интересное. На этой просьбе я и заканчиваю своё письмо.
Прощай, старый друг. Пусть ветра всегда дуют тебе в спину, а Сила – будет послушна и неиссякаема!”
- Старый вингерлон! – выругался Дэдэн и, превратив письмо в маленькое семечко, спрятал его в карман короткого камзола, который носил под уплендом. Жэ К’аан, по существу, так и не обозначил своей позиции, и судить о том, на чьей он стороне, не представлялось возможным. Скорее всего, он и не ждёт каких-либо вестей от него. Он просто кинул камень в его заводь и теперь внимательно наблюдает. О, Жэ К’аан может многое узнать по кругам идущим по воде! Он в этом деле – великий мастер!.. А вот Нгунги приятно удивил его. Дэдэн давно уже привык считать, что того интересует лишь полное опасности и тщеславного азарта восхождение по иерархической лестнице Гильдии. Кто бы мог подумать, что он вдруг плюнет на всё, и поступит так, как того и требует Клятва!.. Хотя, не исключено, что он лишь сделал какой-то очень хитроумный и совсем неочевидный ход всё в той же борьбе за власть… Кто знает, о чём он догадывается и к чему, на самом деле, стремиться?
Дэдэн посидел ещё с минуту, пытаясь постигнуть тот хитрый узор, который нынче соткала для его мира, склонная к злой иронии, судьба. Не особенно преуспев в столь неблагодарном занятии, придворный волшебник, с трудом поднялся и, снедаемый тревожными предчувствиями, понуро побрёл к себе.

Ивдур сидел у распахнутого окна и жадно читал какую-то истрёпанную книгу. Где-то на улице самозабвенно пели кузнечики, которым нежным эхом жалобно вторили крыльцы. Солнце почти уже село, и потому, даже у окна было темно.
- Ты бы свечу зажёг, – сказал вошедший в комнату Дэдэн.
- А я и не заметил, как стемнело! – встрепенулся тот, удивлённо озираясь. Неохотно захлопнув книгу, он встал со стула и пошёл навстречу Дэдэну. – Что говорят в замке о случившемся?
- Некогда мне было сплетни-то собирать, – проворчал Дэдэн, направляясь прямиком к кровати. – Дхонкх!
Кряхтя, он лёг на одеяло, свесив с кровати обутые в нарядные сапожки ноги. Вытянувшись на спине, старый волшебник блаженно закрыл глаза. Ивдур в нерешительности остановился.
- Дхонкх! Да где же ты? – вновь прокричал Дэдэн, а затем повернулся на бок, лицом к молодому чародею. – Ну чего тебе?
- Кх! – кашлянул тот в кулак и, глядя на Дэдэна немного исподлобья, спросил. – Господин придворный волшебник… Как вы полагаете, ведь всё уже закончилось?.. Можно ли надеяться, что ничего плохого больше не будет?..
Дэдэн нахмурился и в задумчивости пожевал губами.
- Вы звали меня, Ваше Могущество? – из соседней комнаты появился заспанный Дхонкх – преклонных лет луллийец. Его некогда ярко-красный нарост на голове от старости стал бледно-жёлтым, а густые, чёрные волосы, по бокам от него, совершенно исчезли, сменившись невыразительными зеленоватыми чешуйками.
- Да! Помоги мне раздеться! – Дэдэн нехотя сел, и Дхонкх тут же, с готовностью, вцепился своими шестипалыми лапами в сапоги и очень ловко стянул их.
- Боюсь тебя разочаровывать, Ивдур, но у меня дурные предчувствия. Вернее, я даже уверен – всё ещё только начинается. – Дхонкх между тем снял с Дэдэна упленд и камзол и теперь принялся за штаны. – Однако не стоит бояться грядущего! Что толку трепетать перед ним? Это ведь, всё равно ничего не изменит… Если ты чувствуешь, что тебе предстоят ужасные испытания, то лучше подготовься к ним… или, на худой конец, как следует отдохни… Дхонкх, будешь чистить одежду, брось семечко из кармана в банку на полке!
Дхонкх поклонился и, схватив в охапку одеяния волшебника, вновь пошёл в соседнюю комнату.
- Покойной вам ночи, господин! – бросил он на прощание.
- И ты тоже иди спать… - обратился Дэдэн к Ивдуру. – Радуйся, что пока ещё можешь это делать на кровати с мягкой периной.
- Что вы хотите этим сказать? – насторожился тот.
- Ничего… - ухмыльнулся Дэдэн. – Тоже, так сказать, предчувствия… Ну всё, ступай! Покойной тебе ночи!.. А-а-а!.. – и Дэдэн сладко зевнул, залезая под одеяло.
- Покойной и вам ночи, господин придворный волшебник! – Ивдур зябко поёжился и вышел в коридор. Едва он сделал несколько шагов, как за спиной послышался звук задвигаемого засова.

[trubaduren_ru]

На страничке книги (http://www.trubaduren.ru/fabelius/rin-001-305.htm) уже появилась 5 глава из 3-ей части. Макс Армай.

[trubaduren_ru]

Часть 3. Глава 1.

Скрытый текст - <Текст>:

Кана ещё крепче обвила его шею руками. Одарив жарким поцелуем, она тут же, со смехом, отстранилась.
- Смотри же! Ты обещал! – сказала она, весело глядя на него.
- О, моя прекрасная Кана!.. Как можешь ты сомневаться? Я лишь повидаю родителей. Погощу у них дней пять, и сразу же вернусь! – в отличие от девушки, Рин был сама серьёзность.
- Ах! – та лишь рукой махнула. – Вот пригласят тебя в гости в какое-нибудь почтенное семейство, встретишь ты там нарядных городских девушек, да ещё, небось, и с хорошим приданым, так тут же и позабудешь про свою Кану…
Рин замотал из стороны в сторону головой, а затем рухнул перед девушкой на колени. Схватив её за руки, он с укоризной воскликнул:
- Ну как ты можешь такое говорить!.. Ведь у меня только одно сердце, и его я уже отдал. Тебе, Кана!.. Но даже если, по какому-то глупому капризу, я захотел бы совершить подобное кощунство, то и тогда не сумел бы сделать этого, ибо, клянусь последней слёзой Игуна, во всём целом свете не встретил бы девушку прекраснее и нежнее, чем ты!
Кана, одними лишь уголками губ, едва заметно усмехнулась и принялась бережно ворошить волосы Рина.
- Многие умеют складно и красиво говорить, да только, что от этого проку?
- Кана! – вновь воскликнул Рин, желая видимо возразить, но девушка не дала ему этого сделать и в ту же секунду опять припала к его губам с поцелуем, повалив его, вслед за тем, на землю. На этот раз он был столь долгим, что гусеница, сидящая на листе, склонившейся над ними ветки старой липы, успела съесть его на половину, прежде чем молодые люди разомкнули свои объятия.
- О-о, Рин! – едва слышно прошептала девушка. Она перевернулась на спину, глаза её были закрыты, а высокая, красивая грудь взволнованно вздымалась. Полежав так несколько мгновений, она приподнялась затем на локотке и, склонившись над ним, нежно провела по его щеке рукой:
- Мне пора. Солнце уже на самой серёдке...
- Я провожу тебя, – сказал Рин, вскакивая на ноги и протягивая руку, чтобы помочь девушке подняться.
- Нет, Рин. Я ведь тебе уже говорила! Не ровён час отец увидит.
- Но, Кана! Все ведь и так знают! Или ты полагаешь, что люди вокруг слепые? – всякий раз, когда об этом заходила речь, Рин начинал злиться, хотя и понимал, что девушка права: люди могли догадываться о чём угодно, но это, всё равно, не позволяло пренебрегать правилами приличия. Но с другой стороны, он ведь уже твёрдо решил, что непременно женится на ней. Вот примет только участие в первом своём состязании оруженосцев, во время какого-нибудь ближайшего рыцарского турнира, на который соизволит поехать ади Питри, и сразу же женится! Но не раньше этого: он дал себе такой обет, и даже привязал, во имя его исполнения, серебряную цепочку, чуть пониже правого колена. Может быть, если ему повезёт, и если на то будет воля Божья, то он окажется в числе двух, наиболее отличившихся оруженосцев и его посвятят в рыцари.
- Кана, пройдёт ещё немного времени, и я обязательно на тебе женюсь! – решительно заявил Рин.
Девушка досадливо на него взглянула, а затем, чуть отвернувшись в сторону, сказала:
- Я ведь тебя об этом не прошу… Я вообще ни о чём тебя не прошу!.. Ты мне очень нравишься, Рин. Но неужели ты и сам не понимаешь, что никогда не сможешь жениться на простой крестьянке?
- Мой отец даст мне своё согласие! Я как раз собирался его об этом просить, – выпалил Рин.
- Вот как? – Кана удивлённо воззрилась на него своими красивыми, зелёными глазами, вспыхнувшими, подобно изумрудам. – Но ведь твой отец богат?
- Ну и что с того? Он у меня человек гордый и независимый, и всегда поступает так, как считает нужным, а не так, как принято. И он не то, чтобы очень уж богат, пусть даже с ним и считается сам герцог, – Рин прижал руку Каны к своему сердцу и, нежно улыбнувшись, добавил. – А кроме того, наш род не относится к благородным, и поэтому я не вижу для нашей женитьбы никаких препятствий!
Лицо девушки озарилось радостью, но она так ничего и не сказала в ответ. Помолчав несколько мгновений, она сжала в своих ладонях руки Рина, и, загадочно улыбнувшись, спросила:
- Придёшь сюда сегодня вечером?
- Конечно! Как только освобожусь, непременно приду! – Рину было и смешно, и странно, что она может в этом сомневаться. Интересно, что означает эта её улыбка? – подумал он.
Девушка ещё раз крепко его обняла и, одарив коротким поцелуем, со счастливым смехом бросилась прочь. Выбежав из-под тени деревьев в поле, она обернулась и весело помахала ему рукой. Рин тоже радостно помахал ей в ответ. Дождавшись, когда Кана скрылась из виду, он мечтательно потянулся, а затем, отряхнув от травы свой камзол, отправился в замок.

Воздух слегка дрожал от знойного марева, а вместе с ним менялись и очертания домов деревушки, раскинувшейся неподалёку от замка. Приглядевшись, ади Питри узнал Рина, скорее по походке, чем по внешнему виду, ибо тот был пока ещё слишком далеко. Рин возвращался из небольшого перелеска, что рос сразу за ближним полем. Незадолго перед тем, как он появился, оттуда же, откуда и Рин, но только в сторону деревни, направилась стройная фигурка девушки. То, что она была стройной, ади Питри просто домыслил, потому как хорошо знал Кану, старшую дочку Йоргла-молчуна: разглядеть её с такого расстояния он просто не смог бы. Вот ведь тоже незадача! Упрямый мальчишка по уши влюбился в девчонку и теперь ничего и слушать не желал. Девушка-то, и вправду была красавицей, но Рин – считай, что уже рыцарь (то, что с его доблестью, умением и ловкостью, тот непременно заслужит себе рыцарский титул, ади Питри ничуть не сомневался), а она – всего лишь дочь зажиточного крестьянина, да к тому же ещё и его ленника. Ади Питри досадливо сплюнул. Ничего! В следующем месяце, в Пьерте объявлен Большой Турнир. Блестящий двор, радостная суета, внимание благородных дам, слава и удовлетворённое тщеславие сделают своё дело: голова от всего этого у парнишки непременно закружится, и он и думать забудет о своей простодушной подруге. Впрочем, сейчас его не это заботило. Ади Питри нахмурился: отсюда сверху казалось, что Рин идёт слишком медленно. И он вновь подумал о своём давешнем сне.

Листва деревьев плотным пологом нависала над ним. Где-то высоко в небе ярко сияло солнце, но здесь внизу, под этой толстой зелёной крышей, безраздельно царствовал вечный сумрак, лишь изредко, кое-где, пронзаемый узкими спицами света. Было на удивление тихо – только шорох листвы под сапогами. Казалось, что всё вокруг замерло, затаилось и встревоженно наблюдает за ним. Ади Питри невольно поёжился: здесь, без меча, он чувствовал себя почти что голым. Под ногой громко хрустнула ветка. Ади Питри на мгновение замер, а затем вновь продолжил идти вперёд. Неожиданно деревья расступились и рыцарь оказался на берегу каменистого ручья. На другой его стороне, окунув кончики ветвей в воду, лежала поваленная ветла, а на ней, грустно опустив голову, сидела юная девушка. Она задумчиво расплетала венок и бросала вытащенные из него цветы в воду. Покружив несколько мгновений на одном месте, цветы подхватывались течением и уносились прочь. Хотя лица девушки не было видно, но сердце рыцаря тут же встревожено забилось: он не мог ошибиться! Это была она, Иара Прекрасная! Ади Питри зашёл было в воду, думая перейти ручей, но вдруг остановился в растерянности, не зная, как поступить: идти ли ему дальше, чтобы приблизиться к Деве лесов и полей, или же не тревожить богиню, раз уж та не обращала на него внимания. Некоторое время он так и стоял в нерешительности, но тут Иара Прекрасная легко и грациозно, одним неуловимым движением, поднялась с дерева и, отведя с лица густые пряди зеленовато-золотых волос, посмотрела прямо на Питри Фрогана.
- Приветствую тебя, доблестный рыцарь! Пусть вода моих озёр, рек и ручьёв всегда утолит твою жажду, листва деревьев укроет от обжигающего солнца, или неистового дождя, а трава будет тебе нежной постелью! Я рада вновь видеть тебя, – улыбнулась она ему.
- О, прекраснейшая из прекрасных, я готов до конца дней моих возносить хвалу небесам за то, что они позволили мне вновь встретить тебя!.. Воистину, тот, кто увидит тебя хотя бы раз, обретает вторую жизнь, а тот, кому это счастье выпадет дважды, и вовсе становится бессмертным, – Ади Питри, прямо в воде, упал на колени и, низко склонив голову, прижал правый кулак к груди.
- Ты столь же учтив, сколь и славен, рыцарь! – голос её переливался звоном тысячи серебряных колокольчиков, наполняя сердце неизъяснимым блаженством. – А теперь встань и выслушай меня!
Ади Питри с достоинством поднялся, но, так как приглашения не последовало, остался на своей стороне ручья.
- Я знаю, что твой юный оруженосец собирается на днях навестить родной дом, – голос Иары был всё столь же беззаботно звонок, но, как показалось ади Питри, на мгновение в её глазах промелькнула тревога.
Рыцарь утвердительно кивнул головой и Иара продолжила:
- Ты должен сделать так, чтобы он уехал прямо сегодня. Едва взойдёт солнце, как резвый конь должен мчать его прочь от твоего замка… - Иара на мгновение запнулась. – Прости, но большего я сказать не могу!.. – Она вдруг стала печальной и сразу же чуть склонила голову, словно бы пытаясь скрыть это.
- Как пожелаете, моя госпожа! – ответил ади Питри и, немного смутившись, спросил. – Если Вы не сочтёте это за непозволительную дерзость – почему Вы не можете сказать большего? Разве боги не поступают так, как им того хочется?
Иара Прекрасная вскинула голову, как будто собиралась рассмеяться, но на устах её застыла грустная улыбка:
- Да, мы вольны поступать так, как нам заблагорассудится. Но даже нам не открыто грядущее, и мы, зачастую, можем видеть лишь маленький его кусочек… К тому же будущее столь же изменчиво, как и настоящее, и чем больше ты о нём знаешь, тем в меньшей степени оно сбывается… Я не знаю, почему твоему оруженосцу надо выехать домой именно сегодня. Но мне доподлинно известно, что это, действительно очень важно! Иначе меня бы здесь не было… Надеюсь, ты доволен моим ответом? – Ади Питри благодарно поклонился, а затем смущённо кашлянул.
- Я вижу, что твоё любопытство граничит лишь с твоей преданностью. Ты ещё хочешь о чём-то спросить? – нахмурилась Дева.
- Гх, гх! – прокашлялся рыцарь. – Да не прогневается на меня моя госпожа! С тех пор, как я взял Рина к себе в оруженосцы, меня днём и ночью, безотступно мучает этот вопрос… Поверьте, если бы не это, то я бы не почём не осмелился Вас расспрашивать!
- Ну, так что же ты хотел узнать? – подбодрила его Иара Прекрасная.
- Я знаю, что с Рином связана какая-то великая тайна и, пронзи меня рог Тёмного, если ему не предстоит свершить великие дела! Но что это за тайна? И каким образом мой юный оруженосец должен исполнить своё предначертание? И как мне лучше помочь ему в этом? – и ади Питри пытливо посмотрел на Деву лесов и полей.
- Да, именно такие вопросы я и ожидала от тебя услышать. Однако, даже если бы я и знала ответы на них, то, не сочти это за недоверие, мой верный рыцарь, но я не посмела бы сказать их тебе. Великие тайны раскрывают себя сами, и именно тогда, когда сочтут это нужным. И не тебе, и даже не мне решать, когда это время наступит... А если говорить о твоей службе во исполнение предначертанного, то тут твоя совесть должна быть спокойна – ты сделал всё, что было в твоих силах и… боюсь, что даже больше, – и Иара Прекрасная благодарно улыбнулась, однако почти тут же заботы вновь затавили её нахмурится. – Времена меняются… Может случится так, что я не смогу больше прийти к тебе… Прошу тебя, береги своего юного оруженосца! А теперь прощай, мой преданный рыцарь… - И Иара неожиданного шагнула в ручей, стремительно пересекла его и, остановившись перед опешевшим ади Питри, нежно поцеловала его в губы. Ади Питри показалось, что он просто задохнулся от охватившего всё его существо блаженства. Голова его закружилась, сердце бешено застучало, а в глазах вспыхнули, подобно чародейским огненным фонтанам и взлетающим звёздам, мириады прекраснейших цветов. Он услышал удаляющийся серебрянный смех Иары, и через мгновение провалился в забытьё.

Очнулся он уже в своей постели. То, что виденное им во сне было доподлинной правдой, он ничуть не сомневался. Он до сих пор ощущал на губах то волшебное прикосновение, которым одарила его прекраснейшая из прекрасных. И как теперь ему быть? Придётся теперь поститься, покуда хватит сил. Ведь оскорбить уста, хранящие поцелуй самой Иары Прекрасной, было бы немыслимым кощунством! Ади Питри озабоченно, но счастливо вздохнул и посмотрел в окно. На улице светало. Он отшвырнул в сторону одеяло и поспешно встал. Одевшись, он торопливо поднялся на следующий этаж и громко постучал в дверь комнаты, в которой жили его оруженосцы. От первого же удара дверь распахнулась, и ади Питри вошёл внутрь. Постель Рина была пуста. Рыцарь выругался сквозь зубы и растолкал Таркуда.
- Где Рин?
- А-а-а!… - сладко зевнул тот. - Откуда ж мне знать?.. Он нынче влюблён, а влюблённый юноша, всё одно, что обезумевший по весне кот: разве ж за ним уследишь?.. Небось опять пошёл в поле цветы рвать. А может и ещё куда.
Ади Питри энергично потряс Таркуда за плёчо:
- А ну просыпайся, старая кираса, и седлай Динглина. А потом отправляйся бегом искать Рина.
- Да что случилось-то? – встрепенулся старый оруженосец.
- Пока ничего… Но если ты не поторопишься, - угрожающе произнёс рыцарь. – То тогда непременно что-нибудь случиться!..
- Да ладно, вам, господин. Чего вы так кипятитесь? Я уже иду! – Таркуд вскочил с постели и метнулся к сундуку, что стоял в углу комнаты возле узкого окна, и на который была беспорядочно свалена одежда.
- Хорошо. Поторопись! – ещё раз бросил на ходу рыцарь и устремился будить остальную челядь, которой, за последние года два-три, в его замке заметно прибавилось.
Однако, несмотря на все усилия, найти Рина так и не удалось. Равно, как и Кану. Прав был старый оруженосец! Хотя, виноват был он сам: зачем он вчера сказал Рину, что тот до полудня может быть свободен?
…Ади Питри ещё раз досадливо взглянул на Рина, неторопливо идущего через поле к замку, и стал спускаться с башни.

Едва Рин вошёл в замок, как сразу же почувствовал, что произошло что-то необычное, ибо все его обитатели высыпали на двор и теперь стояли, тихонько шушукаясь и глядя на него. У коновязи же переминался с ноги на ногу осёдланый Динглин и нетерпеливо фыркал. К седлу был приторочен короткий кахтский лук и два колчана со стрелами, а ещё – пара седельных сумок.
- Слава Создателю, что ты вернулся! – воскликнул при виде него Питри Фроган.
- Что-то случилось, ади Питри? – немного испугался Рин.
- Да, случилось! – нахмурился тот. – Через месяц в Пьерте состоится Большой Турнир, и я полагаю, что тебе настало время проявить себя. Мы будем в нём участвовать… Я в рыцарском турнире и поединках, а ты, в турнире, устраиваемом для оруженосцев. И если на то будет воля Всесущного, то без наград, почёта и славы мы оттуда не уедем… Ну, я-то уже немного староват для таких забав, а вот тебе – в самый раз!
- Большой Турнир! – ахнул Рин и радостно хлопнул в ладоши. – Но ведь это ещё только через месяц.
- Да! – снова нахмурился рыцарь. – Через месяц. Но я решил, что мы не будем ждать, когда к нам с приглашением заедет гербовый король, в сопровождении герольдов и персевантов, а сами поедем в Пьерт и заявим о своём участии… Заодно, ты и с городом познакомишься… Через три дня и поедем.
- Как через три? – удивился Рин. – Ведь я же завтра должен был ехать домой?.. Или теперь не поеду?
- Почему не поедешь? – пожал плечами Питри Фроган. - Вот сейчас сядешь на Динглина и поедешь!
- На Динглина?! – ещё больше изумился Рин. Динглин, красивый и необычайно рослый боевой конь, несмотря на свой размер, в выносливости ничуть не уступал приземистым лошадкам кочевников. Питри Фрогган купил его всего год назад, выложив за него какую-то совершенно немыслимую сумму денег, и души в нём не чаял. И то, что он решил доверить его Рину, потрясло того до глубины души. Что-то в этом было не так! – подумал он про себя.
- Да, на Динглина! И немедленно поедешь домой… А я, как закончу тут кое-какие дела, заеду за тобой – мне тоже в Индерн надо – и тогда мы вместе поедем в Пьерт, – пояснил Ади Питри, протягивая Рину толстую, плотную поддёвку, короткую кивиловую кольчугу и меч.
- Что, ехать прямо сейчас?.. Даже не пополдничав? – растерялся Рин. Он рассеяно надел через голову предложенный ему доспех, а затем подпоясался коротким мечом и повесил за спину небольшой круглый щит, изнутри которого было прикреплено с дюжину коротких метательных кинжалов.
- Ничего страшного… Динглин тебя за пару часов домчит. Дома и поешь. А натощак-то оно скакать сподручнее будет.
- Гм, – с сомнением произнёс Рин: пары часов, по его мнению, было явно неостаточно. Однако его уже со всех сторон окружили обитатели замка.
- Во как бывает, сынок! – ухмыльнулся Таркуд и подал ему каль – подшлемник из толстого войлока, а затем и саму железную шапочку, после чего с силой хлопнул ладонью по плечу. – Глядишь, ты у нас скоро и рыцарем станешь! Смотри, не задавайся тогда, а не то тебе старик Таркуд, по старой памяти, всыплет так, что пожалеешь, что когда-то за меч взялся!
- Рин, до турнира месяц, а тебе ещё столько учить! Вот если и мы, вслед за тобой, приедем в Пьерт, то клянусь ветром степей, ты не слезешь у меня с коня, а лук прирастёт к твоим ладоням! – немного невнятно, как и все кахты, но добродушно прогудел Рхани, высокий для своего народа кахт, уже почти два года обучавший Рина верховой езде и стрельбе из лука. Рхани учавствовал почти во всех последних походах кахтов, а в качестве наёмника – в изрядном числе войн не только в странах Ирвира, но и в других, порой весьма удалённых краях Ойриса.
- Эла! Как бежит время! Желаю тебе удачи, юноша, пусть даже ты и не жаловал мои уроки! – с укоризной произнёс Эрв, как казалось, сплетённый из одних сухожилий, чрезвычайно ловкий и сильный фарланин, дававший Рину уроки фарланского искусства боя без оружия. Рин очень стыдился этой стороны своего обучения, ибо считал подобные навыки недостойными рыцаря, который должен был, по его мнению, доказывать свою доблесть в честном сражении – с копьём, или мечём в руке, или иным, принятым благородной традицией оружием. Однако Питри Фроггану почти удалось убедить Рина, что в его случае всё не так, что ему, возможно, предстоят какие-то совершенно небывалые дела, для свершения которых даже и представить нельзя какие умения и навыки могут потребоваться.
- О, Рин, я надеюсь, что ты не выкажешь себя невежей?.. Мне просто страшно подумать, сколь ужасно ты можешь оконфузиться, будучи в кругу людей благородных и образованных! – вцепился в его локоть Гшор-бю-Ткауци, которого Рин терпеть не мог, хотя и страшно уважал: он не знал никого на свете, кто был бы мудрее этого высоченного рокканца. Гшор учил его риторике, этикету, теологии, магии, чужим языкам, поэзии, музыке и прочим невоинским наукам и искусствам. Правда, к величайшей досаде рокканца, толку от этого пока было мало. Рин и сам очень переживал из-за своих неуспехов на данном поприще, но, что он мог поделать, раз не был создан для всех этих премудростей? Гшор мог заставить его сидеть над книгами хоть целый день, и всё равно Рин ничего, кроме чувства глубокого и искреннего разочарования у своего учителя не вызывал. Однако тот почему-то не отчаивался и лишь менял способы изучения своего предмета.
Вап и Хругуг, были людьми, лет тридцати – тридцати пяти. Опытные солдаты, в своё время немало прослужившие под командыванием ади Вары Великолепного, они тоже протиснулись к Рину и дружески похлопали его по спине:
- Мы в тебя верим, парень! – широко ухмыльнулся Вап.
- Надавай там всем по заднице! – весело загоготал Хругуг.
А старик Бирт лишь обнял его, рыдая, и ни за что не хотел отпускать, пока сам ади Питри не отвёл его в сторону.
Даже Аддана и Прегеше, деревенские девчонки, которые следили за чистотой в замке, готовили пищу и всех обстирывали, и те, хотя и не решились подойти к Рину, в чрезвычайном возбуждении подпрыгивали на одном месте и что есть силы махали ему руками.
Самым последним, кто принял во всём этом участие, был Трел, коренастый крестьянин, бывший и за конюха, и за истопника зимой, и вообще делал по хозяйству всё, что ему не поручали. Трел снял шапку, и добродушно улыбаясь, с чувством искреннего умиления наблюдал за всем происходящим.
Как-то всё странно получается, подумал Рин, растеряно перводя взгляд с одного знакомого лица на другое. Почему всё так неожиданно и… так неправильно? Почему ему надо отправляться в путь прямо сейчас?.. Но Рин даже подивиться этому, и то не успел.
- Ну всё, давай, поезжай! – приказал ади Питри и крепко обнял его.
Рин тяжело вздохнул, а затем ловко вскочил на Динглина. Что толку ломать голову над тем, чего всё равно нельзя избежать? Ещё раз обведя всех на прощанье взглядом, он ударил коленями в бока коня и резко крикнул:
- Хей! Хей!
Динглин радостно заржал и, встав на дыбы, замахал в воздухе передними ногами, после чего с силой ударил копытами в землю, всхрапнул и пустился вскач. Рин ещё раз обернулся и взмахнул рукой. А потом в лицо ударил ветер, и дорога понеслась ему навстречу, исчезая под мощными копытами скакуна.

Рин был страшно горд от мысли, что уже очень скоро ему выпадет честь принять участие в рыцарском турнире и непременно хотел поделиться этой своей радостью с Каной. Поэтому, едва выехав за ворота замка, он почти сразу свернул к деревне.
Дом Каны был вторым со стороны замка. Подъехав к невысокой, высотой по грудь, каменной ограде, Рин проворно спрыгнул на землю и накинул поводья на ветку, росшего подле калитки, дерева.
- Кана! – крикнул Рин, нащупывая рукой щеколду с другой стороны калитки.
- Кана! Это я, Рин!
- Что-нибудь случилось? – дверь в дом распахнулась, и на пороге появилась обеспокоенная девушка, а из окна немедленно высунулись её родственники, столь же любопытные, сколь и многочисленные – мать, братья, сёстры, тётушки. Увидев такое множество зрителей, Рин тут же смутился и с сожалением понял, что вновь выставил себя полным дураком.
- Нет, нет, пожалуйста не волнуйся! – уже гораздо более сдержанно сказал Рин и, гордо расправив плечи, с достоинством продолжил. – Через месяц в Пьерте будет большой турнир, и ади Питри высказал желание отправиться на него. Будучи его оруженосцем, я тоже поеду вместе с ним… Конечно до рыцарских поединков и турниров меня никто не допустит, но в состязаниях оруженосцев я непременно буду участвовать! – Рин с досадой почувствовал, как довольный румянец предательски проступает на его щеках.
- Ах, Рин! – испугано всплеснула руками Кана. – Я буду молиться за тебя!.. Да хранит тебя сердце Игуна, и пошлёт удачу искуплённый Ригурн!
- Да примет Игун к сердцу слова твои! – вежливо поклонился в ответ Рин. Он с недоумением заметил, что в глазах у Каны была не радость, а тревога.
- Но почему ты так одет и куда направляешься сейчас?.. Ведь до турнира ещё месяц! – Кана была по-настоящему испугана и не скрывала этого.
- Одет? – события сегодняшнего дня навалились на него столь стремительно, что Рин даже не успел осознать всего того, что с ним произошло. Он удивлённо оглядел себя с головы до ног и только сейчас понял, что, и в правду, подобный наряд более подходил к военному походу, чем нежели к поездке к родным. Действительно, почему?
- Мы выезжаем в Пьерт через три дня… - улыбнулся Рин и, не очень-то сам веря в то, что говорит, добавил, желая успокоить девушку. – А до этого времени ади Питри отпустил меня погостить домой... В Пьерт мы поедем прямо из Индэрна, куда он заедет за мной. Я думаю, ади Питри считает нужным, чтобы я привыкал к настоящему облику оруженосца. Чтобы чувствовать себя уверенным на военных состязаниях, необходимо чтобы доспехи не вызывали ощущения неловкости и воспринимались, как обычная одежда… Вообще-то, я и так уже к ним привык, но на столь добром коне, как Динглин, мне проверить себя ещё ни разу не доводилось… Думаю, что дело в этом.
- Ох, Рин! Может оно и так, но сердце моё сжимается от тревожных предчувствий! – и Кана, не обращая внимания на множество любопытных глаз, схватила Рина руками за голову и, притянув его к себе, прижалась к его губам жарким поцелуем. – Береги себя!
- Ну что ты, Кана! Ну что может со мной случиться? – прошептал Рин.
- Береги себя! – ещё раз повторила девушка и припала к его груди.
- Кана! – сердито крикнула из окна её мать. – Кана, веди себя достойно!
Но Кана, казалось, даже и не слышала её. Зато Рин услышал. И ещё раз, украдко, поцеловав девушку в губы, отстранил её от себя.
- Ну всё, прощай! Мне пора! – сказал он и, стремительно развернувшись, чуть ли не бегом, бросился к коню. Вскочив на Динглина, он помахал ей рукой и, уже более не оборачиваясь, помчался в сторону индэрнской дороги.
- Береги себя! – снова прошептала Кана, утирая рукавом слёзы.

Через полчаса бешеной скачки, от которой у него сладостно захватило дух, Рин достиг развилки и выехал на индэрнскую дорогу. Тут он немного попридержал Динглина и дальше уже поскакал не столь резво: надо было дать коню немного отдохнуть.
Вдруг впереди, справа от дороги, он увидел что-то странное: высокий столб, чем-то напоминающий тахилу, а на нём – человек. Чтобы это могло значить? Рин вгляделся. Поза человека была какая-то неестественная, словно бы тот не сам сидел на этом столбе, а был прикреплён к нему помимо своей воли. Динглин недовольно всхрапнул, и Рин успокаивающе потрепал его по холке, после чего слегка ударил коленями, вновь заставляя того скакать быстрее. Через несколько мгновений Рин уже не сомневался – столб был ничем иным, как огромной тахилой, а человек, привязанный к ней – мёртв, или же без сознания.
Что же это? Кто мог такое сотворить? Разбойников тут уже, пожалуй, со времён Лоддера Длинные руки не было. Да и не стали бы они тратить время и силы на то, чтобы привязывать свою жертву к столбу! – Рин озабоченно насупился. В первое мгновение ему стало немного не по себе, а затем он почувствовал, как его сердце закипело от негодования, и жаркая кровь прихлынула к голове.
- Хей! Хей!- вскричал он, и Динглин рванул вперёд. Не прошло и минуты, как он поравнялся с этой огромной тахилой и поспешно соскочил с коня.
- Эй, вы живы? – крикнул он останавливаясь у ног несчастного. Рин потормошил того за ноги, и, так и не услышав ответа, вгляделся в лицо висящего. И тут же вздрогнул, ибо оба глаза того оказались выклеваны птицами.
- Да что же это! Что за негодяи сотворили такое?! – гневно вскричал Рин, и стремительно выхватив меч, разрезал верёвки, опутывавшие ноги мертвеца. Затем он вновь вскочил в седло и, подъехав вплотную к столбу, приподнялся на стременах и перерезал верёвки, удерживавшие руки несчастного. Бережно подхватив падающее тело, он положил его поперёк седла. И похолодел под взглядом пустых глазниц… Несмотря на то, что лицо несчастного было ужасно изуродовано, он узнал убитого. Это был слуга Дэдэна, придворного волшебника герцога имрийского.
И тут только он заметил, уже наполовину скрытую пылью и землёй, надпись из камней, что была выложена у основания столба – «Колдун». И сразу же вспомнил о тех тревожных слухах, что изредка доходили до Оленьей Тропы в последнее время – о верховном квистоле Имрии, о новой распре между волшебниками и церковью, о том, как всё новые и новые толпы верующих стекались в Пьерт. Даже в глуши поместья ади Питри они представлялись Рину чем-то пугающим и грозным. Но только сейчас он, со всей отчётливостью, осознал истинное значение этих событий. Лишь сейчас, видя перед собой мёртвое тело человека, которого он когда-то знал, пусть даже и не очень хорошо, Рин внезапно и очень остро ощутил, что столь привычный мир вокруг него вновь бесповоротно изменился. Точно так же, как это уже случилось с ним однажды, когда он вдруг понял, что, по какой-то неведомой ему прихоти Божьей, ему уготована необычайная судьба. В то же мгновение всё его тело покрылось бисеринками пота, а тело охватила какая-то немощь, словно члены его стали из ваты, а воли в сердце осталось не более, чем в тряпичной кукле. Однако длилось это не дольше нескольких секунд, ибо новые тревоги с ещё большей яростью нахлынули на него. Рин вспомнил об отце, который водил знакомство с Дэдэном, и которого многие жители города и самого по себе почитали за волшебника. Раз уж вокруг такое творится, не случилось ли чего-нибудь ужасного и с его семьёй? С отцом? С мамой? С Ликом и Ашей?.. Рин зарычал и заскрежетал зубами от охватившего его отчаяния, на что Динглин недоумённо фыркнул. Рин хотел было немедленно скакать в Индэрн, но бросить у дороги непогребённое тело было бы для него святотатством, и он, пересилив себя, вновь соскочил на землю.
Торопливо копая мечом могилу, он неустанно молился, прося Всесущего защитить его близких от всевозможных бед и напастей. Но здесь, возле холмов, земля была каменистая и поддавалась с трудом, отчего дело двигалось не очень быстро. Капельки пота, стекали по лбу Рина на его нос, или, пощекотав брови, устремлялись прямо в глаза, отчего те немилосердно щипало. Он то и дело утирался рукавом, и уже очень скоро лицо его перепачкалось и стало более походить на лицо крестьянина, чем нежели блестящего оруженосца. Наконец, Рин посчитал, что глубина могилы вполне достаточная, и уложив в неё несчастного слугу Дэдэна, опустился перед могилой на колени и наспех прочитал прощальную молитву. Сотворив знак круга, он поспешно засыпал её землей, и вскочил на Динглина.
Огромная тахила зловеще возвышалась над небольшим холмиком земли. Зрелище было и пугающим, и торжественным одновременно.
– Я запомню это!.. Обязательно запомню!.. – едва слышно прошептал Рин и дёрнул поводья.
- Хэй! Хэй! – в следующую секунду закричал он, и Динглин стрелой сорвался с места.

[trubaduren_ru]

На страничке книги (http://www.trubaduren.ru/fabelius/rin-001-305.htm) уже появилась 5 глава из 3-ей части. Макс Армай.

Рад также сообщить что теперь все желающие могут получить всю мою книгу (Рин. Книга I. Звезда и жернов.) целиком. В 4-х электронных форматах: .pdf, .fb2, .epub и .mobi. Кроме того, всем желающим автор, с удовольствием, ПОДПИСЫВАЕТ ЭЛЕКТРОННЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР КНИГИ! Да, да! Вам не показалось! Я, действительно, подписываю своим читателям их экземпляры моих электронных книг! И даже вставляю в него, присланные читателями ФОТОГРАФИИ себя любимых, чтобы уже никто не сомневался, что это именно их экземпляр книги! Не верите? Заходите! Увидите сами:

http://www.trubaduren.ru/ebook-000.htm

Да. Если кто-либо заметит, что что-нибудь не работает, напишите, пожалуйста!

И ещё. Не заливайте пока на флибусту и прочие злачные места! Придёт время, и я сам разошлю книгу по сетевым библиотекам и прочим ресурсам.

[trubaduren_ru]

Ой! Впервый раз нашёл раздел "Последние полученные отзывы". Извините, что никому ничего не отвечал и никак не реагировал! Я, действительно, не подозревал об его существовании. Впрочем, я и сейчас не понимаю, куда на них положено отвечать в рамках форума. Подскажите, пожалуйста, если не трудно!

[trubaduren_ru]

Я тут подумал ещё и решил, что если книга понравится, то она ведь всё равно довольно быстро утечёт в разные сетевые библиотеки и хранилища, а если не понравится – то, значит, она просто никому не нужна. Бороться с этим бесполезно, а, главное, скорее всего и не нужно. Мир бесповоротно изменился: копирайт умер (или же скоро умрёт) а значит, надо учиться жить по каким-то иным правилам. В связи с этим, я хочу сделать следующий шаг: я объявляю, что данная моя книга подлежит совершенно легальному, свободному и бесплатному обращению в интернете. Я лишь прошу: если вдруг книга Вам понравилась, то не поленитесь, пройдите по ссылке на сайт автора и переведите ему оттуда столько, сколько не жалко.

Если же Вы хотите подписанный автором электронный экземпляр книги, то его Вы можете получить также на сайте автора, но только уже по фиксированной цене.

В ближайшие дни я сделаю на сайте страничку, с которой можно будет свободно скачать книгу в электронном виде. После же этого я разошлю её по сетевым библиотекам (какие знаю). И, конечно, продолжу выкладывать её здесь на форуме.

[trubaduren_ru]

Часть 3. Глава 2.

Скрытый текст - <Текст>:

Пыль на дороге, поднятая Динглином, после того, как Рин покинул деревню, давно уже осела, а ади Питри всё стоял на стене и смотрел в ту сторону. На сердце у него было неспокойно, словно сами орхаты, невидимыми тенями, завели вкруг него свой зловещий танец. Ади Питри перегнулся через стену и посмотрел вниз, а затем неторопливо спустился на двор.
- Таркуд!.. Таркуд!.. Седлай Заронда! – ади Питри уселся на каменную скамью, перед входом в главную башню и стал ждать, когда оруженосец подведёт к нему скакуна. Камень раскалился на солнце, и довольно скоро рыцарь ощутил, что его ноги покрылись капельками пота. «Да сколько же ещё ждать?!» - раздражённо подумал он и в нетерпении поднялся со скамьи.
- Если вы вознамерились скакать вслед за Рином, то, готов побиться об заклад, что Динглина Заронду нипочём не догнать! – весело ухмыльнулся Таркуд, подводя, наконец, к рыцарю коня.
- Нет, я не за Рином… Мне надо в деревню… - обронил Питри Фроган, вскакивая в седло.
- Хотите образумить дочку Йоргла-молчуна? – хитро прищурился старик.
Ади Питри недовольно поморщился:
- Нет, Таркуд… Хотя, наверное стоило бы!
- Может и стоило, да только, я так думаю, вряд ли бы из этого что-нибудь получилось! – сказал Таркуд и обнажил в довольной улыбке свои редкие, наполовину сгнившие зубы.
Ади Питри ничего не ответил и лишь слегка дёрнул поводья, на что Заронд повёл ушами и нехотя направился к воротам. Проехав через небольшой подъёмный мост, рыцарь оказался на обширном лугу, с небольшим уклоном спускавшимся в сторону деревни, раскинувшейся в половине иля от замка. Чуть правее дороги, немного вдали от неё, возвышался островерхий шатёр Рхани, в который кахт всегда перебирался, когда бывал свободен. Вот и сегодня, едва Рин уехал, как Рхани вскочил на своего скакуна и вновь умчался туда. Как с удивлением открыл для себя Питри Фрогган, у кочевников было несметное количество религиозных обрядов, которые и стремился соблюдать поступивший к нему на службу кахт. Дорога вильнула вокруг росшего, в одиночестве, мощного дуба и уже почти по прямой устремилась в деревню.
Рыцарь подъехал к дому старосты и спешился. Под окном, затянутым бычьим пузырём, на маленькой деревянной скамеечке сидел белый, как лунь, старик и, опёршись ладонями о колени, смотрел на дорогу.
- Старик, где Лэмрит? – окликнул того ади Питри. Старик безучастно посмотрел на него и ничего не ответил.
- Папа на дальнем поле! – пискнул тоненький голосок, и рыцарь увидел, как из-за дома боязливо выглянул мальчуган, лет пяти.
- Передай ему, что когда вернётся, то пусть сразу же явится ко мне в замок! – повелительно сказал ади Питри и развернулся, чтобы идти обратно к лошади.
- А зачем? – ещё более испугано пискнул малыш.
- У меня к нему дело! – улыбнувшись ответил рыцарь и, вытащив из кармана мелкую монету, метнул её мальчишке. – Держи!
Мальчуган бросился вперёд и ловко поймал её, после чего вновь стремглав убежал за угол дома, где его уже поджидала целая ватага ребятишек.
“Впрочем…” - подумал ади Питри. – “Не мешало бы и мне самому проехаться по своим владениям. Давно я этого не делал!” – и, вскочив на Заронда, направился в сторону дальнего поля.
Сразу же за деревней начинался яблоневый сад, проехав который рыцарь оказался на деревянном мостике, перекинутом через неглубокий ручей. От моста до дальнего поля было всего пару илей. Дальнее поле было самым обширным во владениях ади Питри и простиралось на три иля на запад, упираясь затем в большой лес, который тянулся аж до самого тэрийского тракта. Но этот небольшой просёлок вёл не к нему, а сразу же за дальним полем резко сворачивал на юг, к Индэрнской дороге. Погода была великолепной, и понемногу, под лучами жаркого солнца, опасения рыцаря стали таять, словно снег по весне. Ему уже не казалось столь необходимым срочно расширить ров замка и укрепить стены.
До дальнего поля оставалось уже совсем чуть-чуть, и ади Питри мог даже разглядеть фигурки своих крестьян, трудолюбиво копошащихся среди грядок агута – культуры, весьма похожей на рис, произрастающий в Бирюме, но только более неприхотливой и, пусть и не такой сытной и урожайной, но зато отличающейся от последнего ярким, остро-сладким вкусом, весьма ценящимся во всём Ирвире. И тут он увидел, как по дороге из леса вылетела кавалькада всадников, бешено мчащихся ему навстречу. Рыцарь привстал на стременах и, ребром приставив ко лбу ладонь, попытался разглядеть скачущих, но из-за поднявшихся вокруг них клубов пыли, ему это так и не удалось.
- Да придут все слуги Тьмы! – выругался ади Питри, заставляя Заронда танцевать на одном месте. От внезапно нахлынувшей на него нерешительности, он не знал как ему поступить – дождаться ли, на правах хозяина этих мест, нежданных гостей и потребовать у них ответа, кто они такие и куда направляются, или же внять своим чувствам и благоразумно укрыться в замке? Несколько мгновений он колебался, но затем, всё же, гордость взяла верх, и рыцарь, решив, что убегать в данной ситуации было бы и недостойно, и неблагородно, остался на месте.
Отряд всадников мчался быстро, и уже скоро Питри Фрогган смог их пересчитать. Двадцать семь! И, причём, все при оружии. Доспехи ярко сияли на солнце, так что сомневаться не приходилось. Рыцарь вздохнул и, выехав на середину дороги, стал ждать.
Подъехав ближе, всадники попридержали своих скакунов, а затем неспешно окружили рыцаря. Это были шоэны, обитатели одноимённого архипелага Шоэн, что раскинулся далеко в океане, на юго-запад от кахтских степей. Довольно редкие гости в их краях. Стройные, изящные, с серебристыми волосами и сильно вытянутыми лицами. Однако гораздо больше рыцаря заинтересовал сурового и властного вида пришелец, немного похожий на дрангарца, но только без гребня на голове и вообще без каких-либо признаков шерсти на теле. Наверное он и есть тот, кто их возглавляет, подумал ади Питри. Не успел он так решить, как всадники перед ним расступились и вперёд выехал человек. Мгновение рыцарь его разглядывал, а затем удивлённо воскликнул:
- Это ты?!.. Это ты, Хайес Длинный Язык?!
- Как приятно встретить старого знакомого! – ухмыльнулся бородатый, рыжеволосый мужчина лет тридцати – тридцати пяти, высокий и статный.
- Не иначе, как сам Тёмный заново отрастил твой язык! – зло бросил ему Питри Фрогган, невольно хватаясь за меч. Хайес был «отпетым». В своё время Хайес Чёрное Копьё владел обширными землями в Лирне. Но много лет назад, когда Хайес был ещё совсем молод, он похитил старшую дочь одного весьма богатого, но не столь родовитого и влиятельного, как он сам, рыцаря, обвенчался с ней и потребовал непомерного наследства и не получив требуемого, объявил себя оскорблённым и присоединил к своим землям его владения. Вскоре после этого девушка неожиданно скончалась. Это как-то сошло ему с рук. Но затем, во время второй лингийской войны, он оболгал перед королём ади Доргтана Кручёный Рог, бывшего его соседом, предоставив лжесвидетелей, за что тот был лишён своего имения, часть которого опять-таки отошла к Хайесу. Однако справедливость всё же восторжествовала, и негодяй был выведен на чистую воду. Хайес был лишён рыцарского звания, его меч сломали, герб на щите стёрли, а сам щит привязали к хвосту лошади и три раза провели её вокруг церкви, вслед за солнцем. После чего над ним был совершён обряд отпевания, и его лишили имени. А потом отдали во власть палача, который и отрезал его язык. Однако король был милостив и сохранил тому жизнь, приговорив лишь к вечному изгнанию. Куда Хайес ушёл, никто не знал. Одни говорили, что он подался за Срединный хребет, другие – что во Фрааскую империю, третьи же утверждали, что Хайес уплыл далеко на запад. Но всё это было досужими домыслами, ибо, на самом деле, с той поры его никто и никогда больше не видел.
- Мой язык – не твоё дело! Попридержи-ка лучше свой! – огрызнулся Хайес. – Если ты будешь благоразумен и покладист, то сохранишь жизнь!
- Ты смеешь мне угрожать?! – вскипел ади Питри, стремительным движением обнажая меч. Несколько шоэнов в тоже мгновение натянули тетеву своих луков.
- Не кипятись, Питри Фрогган! Мне нет до тебя дела. Я лишь заберу то, за чем пришёл, и с миром уйду. – Хайес выглядел озабоченным, и, вопреки своему обыкновению, не склонным к ссоре.
- И что же это? – осторожно спросил ади Питри.
- Мне нужен твой молодой оруженосец. Отдашь его мне, и мы сразу же покинем твои земли. – Хайес напряжённо смотрел ему в лицо, ожидая ответа.
- Зачем тебе мой оруженосец? – в свою очередь спросил рыцарь.
- А вот это тебя уже не касается! – потерял терпение Хайес. – Отвечай, где он?
- Я в ответе за своих людей!.. Так что не видать тебе моего оруженосца, как своего отрезанного языка! – и подняв Заронда на дыбы, рыцарь развернул его грудью к лучникам, и заставив сделать назад несколько шагов, оказался подле Хайеса, неуловимым движением выбив того из седла.
- Хас ли омуо!* – завопил тот, оказавшись на земле. Шоэны неодобрительно переглянулись и опустили луки.
(* - Не трогать его! (шоэн.))
- Ха! Ты хочешь выглядеть благородным? – засмеялся ади Питри. – Тебе это не идёт! – и тоже спрыгнул на землю.
- Зачем ты злишь меня? Неужели тебе не дорога твоя жизнь? Отдай мальчишку и живи счастливо дальше!.. И ты никогда больше меня не увидишь! – Хайес не на шутку разозлился и тоже выхватил меч. Очень странный меч, необычно узкий, длинный и извивающийся, подобно змее… Ади Питри при виде него вздрогнул и невольно отступил на шаг, но тут же вновь овладел собой.
- Очень заманчивое предложение! Ещё чуть-чуть и ты бы уговорил меня! – слегка поклонился рыцарь.
- Аггла вэ!* – вдруг рявкнул похожий на дрангарца загадочный пришелец и все, кроме Хайеса, развернули коней и вновь поскакали по направлению к Оленей Тропе. От неожиданности Питри Фрогган немного растерялся и даже опустил меч.
(* - Все за мной! (шоэн.))
- Чёрт с ними! Пусть едут! – сплюнул Хайес, выставляя перед собой меч. – Но предлагаю тебе последний раз подумать! Я уже не тот, что раньше, и тебе не выстоять против меня, старик! Слышишь меня, Питри Фрогган?
На мгновение ади Питри засомневался. Он надеялся, что убив Хайеса, который хорошо знал Имрию со всеми её городами, в том числе и Индэрн, он существенно затруднит поиски Рина его спутникам. Но теперь, видя, как те уверенно поскакали к его замку, он подумал, что возможно ошибся. Тем не менее, отступать было поздно. Да и не в его обыкновении.
- Ты всегда был хвастлив! И, должен тебе заметить – необоснованно хвастлив! – усмехнулся рыцарь покручивая кистью меч.
- Я думаю, что ты сейчас убедишься, что неправ! – зло бросил Хайес и взмахнул клинком. Рыцарь чуть отклонился в сторону и отразил удар. Дав соскользнуть клинку противника, он молниеносно продолжил движение своего меча и чуть было не рассёк Хайесу горло. Однако тот непостижимым образом увернулся и сам неожиданно перешёл в атаку. Отражая наносимые один за другим хитрые и сильные удары, Питри Фрогган невольно подумал, что на этот раз, пожалуй, Хайес не лгал. Несколько раз они попеременно яростно наступали друг на друга, пока наконец рыцарь не изловчился и, направив кончиком меча клинок противника в сторону, слегка не поранил тому руку.
- Орхат рогатый! – ругнулся Хайес и отскочил в сторону. – Я недооценил тебя, старик!
И снова ринулся в атаку. Широкоплечий и могучий он дышал всё также ровно, как и в начале поединка, в то время как ади Питри начал понемногу уставать. Ади Питри резко выдохнул и, стремительно отскочив от противника на несколько шагов, на мгновение остановился.
- Хэа! – вскричал рыцарь и в свою очередь устремился в атаку. Он стремительно наносил один за другим свои самые хитрые удары, но каждый раз Хайесу чудесным образом удавалось избежать их. «Да он сам Тёмный!» - подумал ади Питри, вновь вынужденный отступить.
-Ллой! – выкрикнул боевой клич своего рода Хайес и, почувствовав, что Питри Фрогган устал, с удвоенной энергией атаковал рыцаря. На мгновенье солнце ослепило ади Питри, время, как ему показалось, остановилось, и он, как на давно забытой картине увидел что-то знакомое: стоящего перед собой человека, а в руках у него - необычно узкий и длинный меч, извивающийся, подобно змее… Высокий и широкоплечий. Лица его не видно, но ади Питри знает, кто он… Это был его сон… И тут холодная сталь вонзилась в его грудь и, рыцарь, болезненно вскрикнув, рухнул навзничь.
- Нельзя быть столь упрямым… и гордым! – криво ухмыльнулся Хайес и, вытерев об одежду поверженного противника свой меч, тяжело дыша, вскочил в седло.
- Хей! – крикнул он и, ещё раз оглянувшись на лежащего посреди дороги Питри Фроггана, ударил каблуками в бока своего скакуна. Уезжая, он видел, как с поля, с мотыгами наперевес, бежали на помощь своему господину крестьяне, почувствовавшие, когда с ним остался всего лишь один противник, внезапный прилив отваги. И громко расхохотался от этого зрелища.

Рхани пел песню Утренней Звезде, которая должна была, после долгого перерыва, вновь появиться на небесах этой ночью, когда вдруг земля донесла до него весть, что к замку направляется многочисленный отряд на добрых конях. Его нынешний господин, был всё утро чем-то обеспокоен, и Рхани предположил, что подобный отряд вполне мог быть тому причиной. Рхани допел до конца семистрочный тпанг и стремительно выбежав из койма, одним прыжком оказался в седле.
- К-кхат! К-кхат! – гортанно крикнул он, и Йкунах, что на его языке означало, Южный Ветер, подобно степной птице помчал его к замку господина, которому он ныне служил.
До замка было недалеко, и уже через несколько минут Йкунах, гулко простучав копытами по подвесному мосту, влетел в замок.
- Враг! Враг! – что есть силы завопил Рхани и бросился поднимать мост.
Подбежали Вап и Хругут и принялись ему помогать.
- Что случилось? – полюбопытствовал Эрв, появляясь словно бы из ниоткуда.
- Рхани, в чём дело? – высунулся из узкого окна башни Гшор.
- Всадники! Много всадников! – бросил через плечо кахт и ещё усерднее принялся крутить колесо.
- Не поднимайте мост! Не поднимайте! – это из конюшни выскочил заспанный Таркуд. – Господин Питри уехал в деревню!
- Да нет, не слушайте его, поднимайте! – раздражённо махнул рукой Гшор. – Если это гости, то ади Питри приедет вместе с ними, а если это и в правду враги, то ворота непременно должны быть закрыты!
- А вдруг он в опасности, дурень ты заморский! – взвился Таркуд.
- Быть может и так. Но в любом случае будет лучше, если ворота окажутся закрыты, – рассудительно заключил Гшор, исчезнув вслед за этим из окна.
- Он прав, Таркуд! – сказал, подбегая к нему, Хругут. – Если это гости, то мы быстренько опустим ворота, а если враги – то их много больше, и отбиться от них мы сможем, лишь затворившись в замке. А ади Питри рыцарь опытный и сам сообразит, как ему поступить.
- Ай! Подите вы все к Тёмному! – рассердился Таркуд и бросился в дом.
Рхани сбегал за своим круглым шлемом и уже бежал на стену с двумя колчанами и луком в руках. Его примеру незамедлили последовать Эрв и Вап, в то время как Хругут притащил огромный арбалет и теперь, тяжело пыхтя, карабкался с ним по лестнице.
Из башни вышел Гшор и тоже полез на стену. В одной руке у него было массивное копьё, в другой – большой круглый щит, голову скрывал тяжёлый шлем, с широкими прорезями для его смешных ушей, а тело защищал ярко-красный панцирь с затейливым золотым рисунком. Когда он поднялся наверх, всадники уже подъехали к замку на выстрел стрелы но, увидев, что мост поднят, остановились. Несколько минут они стояли тесной кучкой, а затем отъехали назад ещё немного, после чего от них отделился один всадник и поскакал к замку.
- Пусть ветер четырёх сторон всегда несёт вам прохладу, а не бурю! – сказал всадник, останавливаясь напротив ворот.
- Айвонец! – удивлённо задёргал ушами Гшор. – Откуда он здесь взялся? – и крикнул громко, уже обращаясь к пришельцу. – Пусть солнце всегда дарует вам ласковое тепло, а не иссушающий жар! Кто вы, и что за дело привело вас в наши края, друг мой?
- Я Оссу Та, скромный волшебник, родом с острова Айвуру, волею богов заброшенный на Шоэн, где ныне и служу разным тамошним господам. А здесь я оказался, сопровождая купцов с Шоэна. Наш путь лежит из Пьерта в Индэрн, а затем в Тирль, откуда мы имеем намерение направиться в Пешар. Судя по всему, мы сбились с пути и вместо дороги на Индэрн оказались на этом просёлке, но, хвала всеблагому Ийкену, повстречали вашего господина, а теперь и нашего радушного хозяина, достопочтимого ади Питри Фроггана, который великодушно предложил воспользоваться своим гостеприимством. Движимый заботой о своих людях, крестьян из близлежащей деревни, он высказал пожелание назначить назавтра ярмарку, а до того предложил купцам отдохнуть в его замке и, вкушая с ним за одним столом, поведать о тех новостях, что довелось им услышать за время своего долгого пути. Телеги с купцами и остальной охраной едут следом – они уже на большом поле, что перед лесом, а ади Питри любезно указывает им дорогу. Воистину, нечасто встретишь столь учтивого и достойного господина, как ади Питри! Да хранят его волны Ийкена! – и айвонец вежливо поклонился.
- А я Гшор-бю-Ткауци, вольный странник с Роккана, учёный и волшебник, в настоящее время – верный слуга ади Питри Фроггана, – поклонился в ответ Гшор. – Что ж, я рад, что ади Питри с минуты на минуту будет здесь. Клянусь вам, что как только он доберётся до замка и велит мне опустить мост, как я тут же, с превеликим удовольствием, это и сделаю.
Оссу Та воздел в сторону Гшора руку, сжатую в кулак, что у айвонцев означало негодование, и гулко прокричал:
- Неужели, глубокоуважаемый Гшор-бю-Ткауци, вы не доверяете мне?! Неужели вы осмелитесь ослушаться приказа своего господина и не впустите нас?! – его широкие ноздри гневно раздувались, а вид стал ужасно грозен.
- Я страшно опечален, что вынужден огорчить вас, но, предобрейший мой господин Оссу Та, мост я не опущу! – ответствовал Гшор, пергнувшись через стену вниз.
- Но почему? Вы воюете с кем-нибудь? Или на то есть ещё какая-нибудь причина? Извольте объясниться! – упорствовал айвонец.
- Нет, да пребудет вовеки великий Роккан! Мы ни с кем не воюем, и очень надеюсь, что и не будем. Но таково пожелание моего господина, и, сколь бы странным оно вам не казалось, я намерен его исполнить, – соврал Гшор.
- Что ж, как я вижу, у ади Питри Фроггана очень хорошие слуги!.. Однако, не думаю, что это доставит ему удовольствие, – сердито бросил айвонец и, развернув коня, поскакал к своему отряду.
- Я ничего не понял! Что с моим господином? Ади Питри сейчас приедет? – Таркуд, уже в полном военном облачении, требовательно тряс Гшора за локоть.
Гшор перестал смотреть вслед удаляющемуся Оссу Та и повернулся к старому оруженосцу: – Нет, Таркуд, я думаю, что ади Питри вряд ли приедет… И я молю Единого, что бы с ним не случилось какого-нибудь нечастья!
- О, всемогущий Игун! Смиренно прошу тебя, спаси моего господина! – заметался по стене Таркуд, в отчаянии хватаясь за голову.
- Ты полагаешь, что айвонец лжёт? – спросил Гшора Эрв.
- Да. В его словах нет ни слова правды! – нахмурился рокканец. – Во-первых, шоэны – морские торговцы и, если уж выбираются на сушу, то охрану ни на шаг от себя не отпустят. Даже в самом дружественном окружении. А во-вторых, айвонец ни за что не станет служить ни охранником, ни кем-либо ещё, для каких-то там купцов, и даже никогда не поедет с ними вместе по каким-либо своим делам. Уж поверь мне!
- А кто они, эти айвонцы? – полюбопытствовал Эрв.
- До невозможности высокомерные обитатели острова Айвуру, что далеко на юго-восток отсюда, с другой стороны нашего материка. Они считают, что боги создали их первыми в этом мире, и им предначертано владеть и управлять Ойрисом. Они столетия потратили на завоевания, но так ничего и не добились… Что это там? – и Гшор указал в сторону отряда. А там восемь всадников быстро рассредоточились вокруг стен, взяв замок под круговое наблюдение, а ещё с десяток развернулись и поскакали обратно в деревню. Оставшиеся напротив поднятого моста всадники взяли в руки луки. В тоже мгновение какая-то рябь пронеслась по полю перед замком и с сокрушающей силой налетела на стены. Замок вздрогнул, так что все его защитники попадали, но выдержал удар.
- Проклятие Эура! Он и в правду волшебник! – выругался рокканец вскакивая на ноги. И тут же что-то забормотал и странным образом взмахнул руками.
Лошади противника, вместе с всадниками, взмыли в воздух на целый ран, и беспомощно взбрыкивая ногами, испугано заржали.
- Так их! Так их, Гшор! – радостно оживился Вап. – А ещё размахнись ими посильнее и зашвырни на этот их треклятый остров!
Но лошади уже вновь твёрдо стояли копытами на земле и лишь шарахались из стороны в сторону, пока всадники пытались их успокоить.
- К сожалению, это всё что я могу, на таком расстоянии, – виновато развёл руками Гшор. – Однако теперь айвонец поостережётся использовать Силу!.. Хотя, не могу не признать, что он, в отличие от меня, настоящий волшебник.
- Да хранит нас всех десница господня! – испугано запричитал Таркуд. – Он разнесёт наш замок!
- Нет, Таркуд, нет! – успокаивающе похлопал его по плечу рокканец. – Камень основы всё ещё силён и выстоит почти против любого волшебства… Я осматривал его.
- К тому же они, кажется, передумали идти на штурм! – обрадованно сообщил Хругут. Действительно, всадники противника опустили луки, а многие из них даже и спешились.
- Они что, решились на осаду? – озадаченно хмыкнул Вап и, поставив локоть на стену, подпёр голову ладонью. – Не думаю, что у них что-нибудь получится.
- Я тоже, – ухмыльнулся Хругут, вставая рядом с товарищем.

Прошло четверть часа, и из деревни появился ещё один всадник, бешеным галопом мчавшийся к замку. Чуть позади него скакали ещё четверо. Подъехав к айвонцу, он стал с ним о чём-то оживлённо беседовать, то и дело указывая в сторону замка. Айвонец же сидел неподвижно, так, словно бы это и не с ним говорили.
- Замок магически защищён. Не знаю насколько надёжно, но в этом крае почти совсем нет Силы, так что мне очень сложно будет преодолеть его защиту… А кроме того, у них там волшебник-рокканец. Пусть он и не чета мне, но он ещё больше истощил и без того скудный запас Силы, – айвонец невозмутимо взирал на кипящего яростью Хайеса.
- У нас нет времени на осаду, пронзи меня рог Тёмного! – в очередной раз вскричал Хайес. – Или мы с ходу захватим замок, или об этом можно будет забыть!.. Да и откуда там взяться рокканцу?
- Не знаю откуда, но он там! И не горячитесь, арвер. Я что-нибудь придумаю, – Оссу Та на мгновение оглянулся на замок. – Волшебство совсем необязательно использовать столь прямолинейно.
- Ну, так думай, волшебник, думай! – зло бросил айвонцу Хайес. – А я пока попробую их переубедить, – и рыцарь, резко развернув коня, поскакал к замку.
- Будь осторожным, арвер! – крикнул ему вслед Оссу Та.

Солнце ещё было высоко, и ни одно облачко не смягчало его беспощадного жара, так что очень скоро Гшору в своих прекрасных доспехах стало невыносимо душно. Даже лёгкий ветерок не помогал.
- Эрв, кто это ещё скачет сюда? – спросил он фарланина, утирая со лба слегка желтоватый пот.
- Человек, – ответил тот, покидая тень от стены, в которой до этого он укрывался.
- Вот как? – оживился рокканец.
Тут всадник подъехал ко рву и громко закричал:
- Приветствую вас, славные воины, защитники Оленьей Тропы! Я – Хайес Чёрное Копьё, старший сын Рулга Хейморна, по прозвищу Высокая Башня, господин Дорна, Ладола, Ирта и других земель в Лирне, в своё время незаслуженно отнятых у меня королём, внявшим лживым наветам. Я хочу предложить вам выгодную сделку. Выгодную, как я полагаю, и вам, и мне! Готовы ли вы меня выслушать?
И Хайес стал выжидающе переводить взгляд с одного лица на другое.
- Так ты жив, лживый предатель? Гнусное исчадие квана! О чём с тобой можно говорить? Ты – попущенье господне, ниспосланное на нашу землю за наши прегрешения! Я всегда считал, что покойный король был не прав, когда по своему великодушию, избавил тебя от смерти! Да тебя и десять раз кряду казнить было бы мало! Ни верьте ни единому его слову! Ни единому! Чтоб тебя орхаты забрали прямо к Тёмному! – это Таркуд, неожиданно вскочил на самый край стены и, если бы Эрв не ухватил его за широкий пояс, подпоясывавший кольчугу, то непременно свалился бы вниз. – А ну, отвечай немедленно, негодяй, что с моим хозяином, с моим славным и досточтимым ади Питри!
Даже со стены было видно, как изменился в лице рыцарь: злобная гримаса исказила его, словно молния – дождливое небо.
- Кто ты такой, чтобы сметь оскорблять меня?! И кто бы ты ни был – не тебе судить о том, виноват в чём я, или нет! Если король счёл нужным оставить мне жизнь, то не тебе отказывать мне в праве на неё!
- Замолчи, Таркуд! – попробовал урезонить старого оруженосца Гшор, стаскивая того со стены. Но Таркуд яростно отбивался от него и ни за что не хотел спускаться.
- Я Таркуд Огрре, верный и преданный оруженосец своего господина, честнейшего и доблестнейшего рыцаря, ади Питри Фроггана! Не будь я так стар, я бы сам спустился и искрошил тебя в капусту, зловонное порождение тьмы! Отвечай, где мой господин?
- Да уймись ты наконец! – и рокканцу, совместными усилиями с Эрвом, удалось наконец стянуть оруженосца с края стены. – И да ниспошлёт Единый и Всесущный на тебя, хотя бы на пять минут, дар молчания!
Мрачный, словно грозовая туча, Хайес, досадливо сплюнул и вновь заговорил:
- Только что мне нанесли тяжкое оскорбление! И теперь я, покуда не смою его кровью, никуда отсюда не уйду! Вашего господина, насколько я понимаю, сейчас нет. А ты, старый пень, у которого рот зловонней любой выгребной ямы, уже слишком трухляв, чтобы сражаться со мной!.. Но, как я слышал, у вашего господина есть ещё и молодой оруженосец. Пусть это и не достойнно рыцаря – связываться с тем, кто стоит ниже тебя, но… я давно уже отбросил все эти устаревшие предрассудки. Я готов сразиться с ним. Что ты на это скажешь?
Таркуд всенепременнейше хотел что-то сказать, но ему не дали: Эрв крепко держал его, закрыв рот старика своей широкой ладонью, и сколько тот ни бился, вырваться ему не удавалось.
- Ответь сперва, что с нашим господином, ади Питри Фрогганом? – спросил Хайеса Гшор.
- Не знаю… Когда мы выехали из лесу, то какой-то всадник, едва завидев нас, стремительно ускакал, прямо через поле, в сторону индэрской дороги. Возможно, это и был ваш господин, ади Питри.
- Поклянись, что это правда! – потребовал рокканец.
- Клянусь всеми искуплёнными, слезами Игуна и сами сердцем Его, что это истинная правда! – ни на мгновение не замешкался Хайес.
- Я готов сразиться с тобой, Хайес Чёрное Копьё! – закричал Эрв, подражая молодому человеческому голосу, с лестницы, куда он уже дотащил яростно упиравшегося и отбивавшегося Таркуда.
- Да отпусти его, небеса Ривлана! – прибежал на помощь своему другу старик Бирт и тут же вцепился в руку фарланина, замжимавшую рот оруженосца.
- Я отпущу, если он пообещает больше не вмешиваться! – согласился Эрв.
Секунду помедлив, Таркуд кивнул головой, и фарланин отпустил его.
- Котелок ты пустопорожний! Верёвка трёпанная! Чтоб тебя орахты по жилке распустили! Чтоб твои руки навек скрючило! – тут же набросился на него Таркуд, правда, в полголоса. Но затем вновь устремился к рокканцу. Однако Эрв успел поймать его за руку и так и не дал подняться по лестнице до самого верха.
- Не верь ему, Гшор! Этот клятвопреступник врал, наверное, ещё в утробе своей матери! – громко зашептал рокканцу Таркуд. – Они наверняка захватили ади Питри, и держат его в плену! Нам надо его освободить!
- Не торопись, Рин! – глядя на старого оруженосца в упор, громко произнёс Гшор. – Пусть рыцарь объявит своё предложение, ради которого он пожелал с нами говорить!
Таркуд опешил и в изумлении, молча, уставился на рокканца.
- Мне нанесено тяжкое оскорбление! И покуда я не поквитаюсь за свою обиду, я не желаю говорить ни о каком предложении! Пусть выйдет молодой оруженосец вашего господина, и я сражусь с ним! Пусть он ответит за те слова поношения, которым я подвергся со стороны его старшего товарища! – взъярился Хайес. – Даже больше того, я обещаю, что если потерплю от него поражение, то сразу же, и уже безо всяких условий, покину ваши земли! Обещаю вам это!
- Благородный рыцарь! Мне кажется, что будет справедливее, если на поединок с вами выйдет другой, по старшинству, оруженосец ади Питри. Тот, что младше Таркуда, но старше Рина. А кроме того, он тоже принадлежит к благородному и весьма почитаемому в своём крае роду, – вежливо предложил Гшор.
- Что?! Ещё один оруженосец?! – Хайес стал красный, как помидор, от охватившего его негодования. – Ты лжёшь, рокканец! У ади Питри только два оруженосца!
- Не горячитесь, мой любезный ади Хайес, и, прошу вас, умерьте свой гнев! – любезно улыбнулся Гшор, обнажив, спрятанные за толстыми, ярко-фиолетовыми губами крупные и белоснежные зубные цилиндры. – Почему вы решили, что вам доподлинно известно, сколько у ади Питри оруженосцев?
- Ну хорошо, - нахмурился рыцарь. – Кто же, этот оруженосец?
- Это фарланин Эрв Файро Долгий Путь, из славного рода вю Жергза! – торжественно объявил Гшор, оборачиваясь к Эрву и приглашая того жестом показаться Хайесу.
- Фарланин?! – обескуражено вскричал Хайес. – Не морочьте мне голову! – но тут же осёкся, едва увидев Эрва. – Вот так дела!.. Я смотрю, нынче в Оленей Тропе можно найти кого угодно! Уж нет ли среди вас, ко всему прочему, ещё и дрангарцев, улгийцев, фраасцев? Может там у вас и варгунцы найдутся? И даже лживые вингерлоны?
- Я не понимаю, к чему эти ваши странные намёки? – скрестил на груди руки Эрв. – Если вы хотите со мной биться – то извольте! – я немедленно к вам спущусь!
- Да, но… - Хайес запнулся, но затем продолжил. – Тем не менее, после того, как я сражусь с вами, я бы желал скрестить свой меч с Рином. Так, кажется, зовут юного оруженосца ади Питри?
- Однако! Почему же вам, воинственный ади Хайес, непременно хочется поединка с Рином? Разве одного поединка с Эрвом будет недостаточно?- недоумённо, по-роккански, воздел вверх руки Гшор.
- Рин – человек, так же, как и его господин, а потому, лишь человеческая кровь способна смыть нанесённое мне оскорбление! – не отступал Хайес.
- В первый раз слышу о подобном уложении! В интамских законах сословий об этом нет ни слова! – возразил Гшор.
- К чёрту интамские законы! – вновь вспылил Хайес. – Если хотите, то я готов биться с двумя одновременно!
Услышав такое, Эрв аж перегнулся через стену, чтобы получше рассмотреть такого смельчака.
- Ади Хайес, я правильно вас понял? – не поверил своим ушам, смешно шевельнув ими, Гшор. – Вы изъявили желание биться одновременно с воином-фарланином и молодым, но уже весьма искусным во владении мечом, оруженосцем?
- Да, Тёмный вас побери! Вы не ослышались! – и Хайес выхватил из ножен свой меч. – И я готов это сделать немедленно!
- Это замечательно, неистовый ади Хайес! Но только я не готов, взять на себя подобную ответственность. Это было бы бесчестно, по отношению к вам! Ведь что потом говорили бы люди о таких оруженосцах, если бы вдруг удача оказалась на их стороне? Они бы навеки покрыли свои имена позором! Я не могу допустить этого! – не согласился с рыцарем Гшор.
- Вы издеваетесь надо мной! – судя по всему, терпение Хайеса истощилось. – Тогда я буду биться с ними по очереди! Сперва – с фарланином, а затем – с Рином!
- Ну что ж, раз вы так на этом настаиваете… – задумчиво протянул Гшор.
- Да, я настаиваю! – решительно рубанул свободной рукой воздух Хайес.
- Что ж… Тогда предлагаю назначить поединок на завтрашний полдень, ади Хайес. – Гшор выглядел, как нельзя серьёзнее.
- Зачем же так надолго откладывать? – забеспокоился рыцарь. – Я готов сразиться с ними прямо сейчас!
- Нет, нет, наисмелейший мой ади Хайес! Необходимо соблюсти все правила. Возможно, что те, кто учавствуют в поединке, лишаться своей жизни, а потому, они должны быть готовы предстать перед своими богами. Фарланин, например, должен для этого вознести полночную молитву и исполнить утреннее служение. А Рин – исповедаться, если уж не священнику, который, кстати, живёт совсем рядом – за ручьём, там, где стоит церковь, подле водяной мельницы, и вы, к слову говоря, вполне могли бы за ним послать, то хотя бы своим священным книгам, – не уступал Гшор.
- Скажите проще, эти ваши оруженосцы – отъявленные трусы! Ха-ха-ха! – захохотал вдруг, довольный своим выпадом Хайес.
- Давай, я сражусь с ним прямо сейчас! – натянуто улыбнулся Гшору фарланин.
- Нет, Эрв, погоди! – удержал того Гшор.
- Однако, фарланина я уже видел, а где же тогда самый молодой оруженосец? Отчего он скрывается, словно девица на выданье? – Хайес что-то заподозрил и стал с беспокойством шарить глазами по вершине стены. – Представьте его мне!
- Он слишком горяч, и я не поручусь, что он не спрыгнет к вам прямо со стены! Так что, для его же блага, приходиться держать его взаперти, – развёл руками рокканец.
- Десять слёз Игуна! Да вы, всё-таки, морочите мне голову! – взревел, словно раненый вепрь, ади Хайес и погрозил всем кулаком. – Я вижу вас насквозь! Отвечай, враль рокканский, где юный Рин?!
- Зачем вам, достопочтимый ади Хайес, молодой оруженосец ади Питри? – как ни в чём не бывало полюбопытствовал Гшор.
- Я дам вам за него золота, много золота! И ещё драгоценных камней, крупных, как грецкий орех и чистых, словно слеза господа нашего! Вот, целый кошель! – и Хайес, отвязав от седла увесистый мешочек, потряс им в воздухе.
- Это и было вашим взаимовыгодным предложением? – проницательно спросил рокканец.
- А разве это не так? – пожал плечами рыцарь, снова убирая меч в ножны, видимо поняв, что поединка он не дождётся. – За каким Тёмным вам сдался этот молокосос? Если бы вы согласились отдать его мне, то стали бы богаты! Сказочно богаты!
- Если бы вы ответили мне – зачем он вам, то я, быть может, подумал бы над вашим предложением! – прокричал в ответ Гшор.
- Его хочет видеть один очень влиятельный господин, чьё имя я не знаю, ибо общался лишь с посредниками. И всех этих людей нанял тоже я, так что они тоже ничего не знают!.. Ну так как вам моё предложение? – стоял на своём рыцарь.
- Что, и айвонца тоже вы наняли, ади Хайес? – не поверил тому Гшор.
- У айвонца – долг чести ко мне! – рявкнул Хайес, как бы желая раз и навсегда обрубить все дальнейшие пререкания. – Отвечайте, согласны вы или нет?
- Я не могу вам так сразу ответить, терпеливейший ади Хайес: я должен посоветоваться с товарищами, – слегка поклонился рокканец.
- И как долго вы намерены советоваться? – конь под Хайесом от нетерпения уже танцевал на одном месте, и тому приходилось прилагать усилия, чтобы совладать с ним, как, впрочем, и с самим собой.
- До завтрашнего утра! – ответил Гшор.
- Что?! – вновь взревел Хайес. – Я даю вам четверть часа, и ни минутой больше! – и уже не желая что-либо слушать, развернул коня и поскакал прочь от замка.

Едва Хайес приблизился к всадникам, к нему подъехал Оссу Та.
- По-моему, они морочат мне голову! – Хайес был страшно раздосадован. – Либо – кто-то нас опередил, и вся эта разношёрстная шайка разбойников сама захватила этого самого Рина по чьему-то поручению! Хотя… Я, кажется, узнал старого оруженосца… Да и сам Питри Фрогган, не давал повода так думать.
- Вернее будет предположить, что это Питри Фрогган выполнял чьё-то поручение, – сказал айвонец, утирая платком свою лысую голову, в едва заметную, чёрно-желтую, широкую полоску.
- Что за поручение? – насторожился Хайес.
- Это одному Кфалу ведомо! – отмахнулся от вопроса волшебник.
- Что ж… возможно он намеривался отправиться в какое-то дальнее путешествие… Очень дальнее! – задумчиво проворчал себе в бороду Хайес. – Надо проверить ещё кое-что, – айвонец с любопытством посмотрел на него, и рыцарь продолжил. – Вполне возможно, что этого Рина в замке просто нет... Я съезжу в деревню, и постараюсь выяснить, не знают ли они там чего о молодом оруженосце Питри Фроггана.
- Хей! Хей! – тут же прикрикнул Хайес на лошадь и поскакал в деревню.
- Агглуо офе дикт… оро, оро, оро ка оро!* – тут же ткнул пальцем Оссу Та в четверых шоэнов, и те молчаливо последовали за Хайесом.
(* - Поезжайте за ним… ты, ты, ты и ты! (шоэн.))

Ади Питри лежал на широкой кровати Йоргла Молчуна. Только у него одного во всей деревне были в доме кровати, все же остальные спали либо на скамьях, стоящих вдоль стен, либо на сундуках, а то и вовсе на тюфяках, набитых свежей соломой. Ади Питри был мёртв, и все ждали священника. Впрочем, за отцом Неремом уже послали, как послали, напрямик через поле, и гонца в ближайший замок, с вестью о том, что на Оленью Тропу неведомо кто напал. Однако, и об этом уже знал каждый, гонец, пронзенный шоэнской стрелой, лежал в лесу, за полем, даже не доехав до индэрнской дороги: его лошадь вернулась без седока, а вокруг деревни, на некотором удалении от неё, разъезжало несколько шоэнов, не позволявших никому из жителей покинуть её. Всех, кто не разбежался с полей сразу, согнали в деревню. Правда, враг почему-то не грабил и не насильничал, что было как-то странно. Хотя на последнее обстоятельство вряд ли бы кто стал жаловаться.
Жители деревни, потрясённые этим неожиданным нападением, а ещё больше – смертью своего господина, угрюмо затворились по своим домам, беспокоясь за своё имущество и семьи. Мужчины насупились и озабоченно молчали, а женщины причитали и плакали. Правда, кое-кто из селян, видимо полагая, что даже мёртвый хозяин может каким-то образом их защитить, собрались в доме Йоргла Молчуна и теперь сидели, в глубокой печали, время от времени вытирая катившиеся из их глаз слёзы. Им было от чего плакать: ади Питри был очень хорошим господином. Мало того, что он уже много лет не увеличивал оброка, что позволило его крестьянам зажить намного богаче, чем крестьянам других господ, так он и всякими работами в свою пользу донимал не слишком часто, разве что в последнее время. Да и то, если уж и требовал что-то сделать, то с ним всегда было можно договориться о наиболее удобных для жителей деревни сроках. Теперь же, после его смерти, либо следовало ожидать приезда какого-нибудь его наследника, который окажется неизвестно ещё каким хозяином, либо, дабы таковой не найдётся, готовиться к тому, что весь его лен перейдёт к его непосредственному сюзерену – герцогу Индэрскому, что, зная о жизни его крестьян, не сулило жителям Оленей Тропы ничего хорошего.
Кана, самая красивая из дочерей Йоргла Молчуна, омыла рану ади Питри, очистив её от уже начавшей подсыхать крови, и теперь сидела подле него, тихонечко всхлипывая. Сам Йоргл, то и дело беспокойно запуская пальцы себе в бороду, тяжко вздыхая и ероша волосы на голове, ходил из угла в угол и, временами наступая кому-нибудь на ногу, невнятно бурчал извинения.
Неожиданно на улице раздался конский топот. Все присутствующие вздрогнули и настороженно повернулись к двери. Уверенные шаги, сопровождаемые лёгкой поступью шоэнов, приблизились к дому, дверь распахнулась и на пороге появился статный рыцарь, тот самый, что сразил ади Питри.
- Где молодой оруженосец вашего господина? – грозно гаркнул он, останавливаясь при входе и переводя взгляд с одного крестьянина на другого.
Все присутствующие невольно ссутулились и постарались отвести взгляд в сторону. Тогда рыцарь решительно подошёл к ближайшему и, бесцеременно схватив того рукой за подбородок, повернул его лицо к себе.
- Отвечай! Где Рин? – брызжа слюной, рявкнул он.
- Н-не знаю, мой прегрознейший господин! Наверное, в замке, – испугано залепетал тот.
- Если ты мне лжёшь, то я велю тебя повесить, а твой дом – сжечь! – зло прошептал рыцарь, склонившись и глядя прямо в глаза несчастному. Затем он резко развернулся и, схватив за ворот другого крестьянина, приподнял того с табурета:
- А что ты знаешь об этом? Где молодой оруженосец?
- Н-не знаю! Заклинаю Вас Единым и Всесущным, мой господин, отпустите меня! Я ничего не знаю! – испугано запищал тот. Рыцарь разжал руку, и мужчина мешком рухнул обратно на табурет.
- Если оруженосец не в замке – я сожгу вашу деревню дотла!.. – прорычал рыцарь и медленно обвёл каждого пылающим взглядом, а затем, криво усмехнувшись, добавил. – А может быть, я сожгу её вместе с вами!
- Он уехал в Индэрн! – крепко сплетя перед грудью пальцы рук, на середину комнаты выбежала мать Каны, а сама девушка, услышав это, громко вскрикнула и тут же прикрыла рот ладонью.
- Что ты сказала, женщина? – повернулся к ней рыцарь.
- Он уехал сегодня вскоре после полудня в Индэрн! – повторила мать Каны, невольно отступая на шаг. Рыцарь внимательно посмотрел на неё, а затем повернулся к девушке. – Твоё неподдельное волнение, красавица, больше всего убедило меня в том, что это – правда!
И с этими словами рыцарь развернулся и вышел на улицу. А через несколько мгновений вновь раздался конский топот.

- Мы едем в Индэрн! – крикнул Хайес ещё издали. – Мальчишка там!
- Ты уверен в этом, арвер? – спросил, впрочем, без особого удивления Оссу Та.
- Да. Они проговорились, – Хайес подъехал вплотную к айвонцу и остановил коня. – Я их, как следует, припугнул, и они проговорились. Он уехал туда вскоре после полудня… Задница Тёмного! Одно дело схватить его в этой дыре, но соваться в город! Соваться в город гораздо опаснее.
- Ничего, арвер. Главное – успеть. Я надеюсь, что у нас есть ещё время, – Оссу Та оглянулся по сторонам. – Однако, следовало бы созвать людей.
- Мы возьмём с собой только пятерых. Остальные пусть ждут нас в лесу севернее города, в пару илей от него, там где река делает излучину и подходит прямо к огромному валуну. – Хайес с силой потёр лоб. – Да… И пусть едут не сразу вслед за нами, а обождут до вечера. Чтобы из деревни и замка до этого времени никто не сбежал. И пусть едут не по дороге, а прямо через это поле, во-он, до того леса! – махнул рукой на восток рыцарь. – Сразу за ним и будет река. Пусть спускаются вниз по течению, пока не уткнутся в тот самый валун.
- Хорошо, арвер, – кивнул Оссу Та и поманил рукой высокого шоэна. Пока тот объяснял шоэну, что от него требуется, Хайес ещё раз проехался вдоль маленького замка, оглядывая окресности. Хорошее место! Красивое и умиротворённое. Хотел бы он, устав, наконец, от скитаний, встретить здесь свою старость. Хотя, впрочем, для него это уже вряд ли возможно.
- Мы можем ехать, арвер! – крикнул ему Оссу Та.
Хайес слегка разочаровано вздохнул и, не оборачиваясь, развернул коня в сторону дороги. Следом за ним, в сопровождении пятерых шоэнов, поскакал и айвонец.

[trubaduren_ru]

На сайте появилась возможность бесплатно скачать любую мою книгу в электронном виде (в электронных форматах .pdf, .fb2, .epub и .mobi), в том числе, и целиком книгу «Рин».

[trubaduren_ru]

Часть 3. Глава 3.

Скрытый текст - <Текст>:

Перестук копыт по булыжной мостовой родного города, звучал в ушах Рина, подобно сладчайшей музыке. Деловая суета, шум и толкотня на улицах, от которых Рин за те два месяца, что не был в Индэрне, успел уже отвыкнуть, радостно будоражила и немного пугала. То и дело оглядываясь по сторонам, он оставил позади Рыночную площадь, с её невообразимым гвалтом и толчеёй, и уже через несколько минут спешивался перед своим домом.
«Кэбокту Вэн», как и всегда, выглядел опрятно и приветливо. Отведя Динглина на конюшню, расседлав его там и вытерев насухо, Рин, едва сдерживая себя, чтобы не побежать, напустил себя важный вид и неторопливо вошёл в гостиницу. За трактирной стойкой скучал Паст, а мамы нигде не было видно. Завидев Рина, Паст радостно заулыбался и помахал ему рукой.
- Приветствую Вас, доблестный оруженосец, краса Ирвира и гроза всех прибрежных королевств! – напыщенно произнёс Паст, едва сдерживаясь от душившего его смеха.
- Как я рад тебя видеть, Паст! – улыбнулся в ответ Рин, ничуточки не обидевшись. – Мама наверху?
- А разве ты не знаешь? - смутился трактирщик. – Они три дня, как уехали. Господин нди’а Буни сказал, что на ярмарку в Адэрн.
- На ярмарку в Адэрн? – растерялся Рин. – Как на ярмарку?.. И даже меня не дождались?
Паст смущённо пожал плечами и ничего не добавил к уже сказаному. Рину же показалась, что его вдруг и совершенно незаслуженно взяли и обманули. Сердце тоскливо защемило, а в носу предательски защекотало.
- Гава! – вдруг крикнул Рин, направляясь к лестнице.
- Гава уехала на пару недель к своим родичам в деревню… – уставился в стойку Паст.
- Уехала к родичам в деревню?! – Рин был потрясён. За всю свою жизнь он не помнил случая, чтобы Гава покидала «Кэбокту Вэн» больше чем на два дня.
- Ну да!.. Твой отец решил отпустить домой и Гаву, и Лигурту, на то время, пока он с семьей будет на ярмарке. Вот, только я один и остался. Не считая, конечно, людей при трактире… Но, я полагал, что тебе это известно. – Паст выглядел немного растерянным. – Господин нди’а Буни сказал, что они известили тебя об этом… Разве это не так?
- Дыханье Господа нашего! Конечно нет! Чего бы я тогда сюда приехал? – разозлился Рин и с силой ударил кулаком по трактирной стойке, отчего кружки и тяжёлые бутыли, стоявшие на ней, громко звякнули. Немногочисленные посетители тут же с любопытством воззрились на них, видимо, предвкушая какой-нибудь ссору, однако, к их разочарованию, ничего такого не последовало. Рин уже взял себя в руки и, склонившись к Пасту, недоумённо спросил:
- Ну хорошо, Гава уехала к своим в деревню. Ну, а Лигурту-то чего отпускать? Она ведь и так живёт через четыре дома отсюда!
- Не знаю, Рин! – почему-то почти шёпотом ответил Паст и, боязливо оглянувшись по сторонам, как бы желая удостовериться, что их никто не подслушивает, заговорщицким тоном продолжил. – Мне всё это вообще кажется ужасно странным! Во-первых, никаких сборов в дорогу не было! Просто господин Вэйс утром, три дня назад, отправил куда-то госпожу Рилли, вместе с Ликом и Ашей, а затем, спустя где-то часа два, привёл меня в свою комнату, вручил все ключи и велел отвечать, если его будут спрашивать, что он с семьей отправился в гости к кому-то из горожан и к вечеру будет. А на следующий день он велел отвечать, ежели кто будет о нём справляться, что они уехали на три дня к родственникам госпожи нди Буни. Но… и это уже мне совершенно не понятно! – тут Паст и вовсе перешёл на едва слышный шёпот. – Господин Вэйс сказал… что на самом деле они отправляются на ярмарку в Адэрн, но строго–настрого запретил, кому-нибудь до их возвращения, об этом рассказывать!.. – Паст замолчал и обескуражено уставился на Рина.
- Как ты думаешь, Рин, чтобы всё это могло значить? – немного испугано спросил его затем трактирщик.
Сердце юноши сжалось от страха: у его отца и раньше бывали какие-нибудь секреты, но никогда ещё он не был столь осторожным. К тому же, никаких родственников у его мамы отродясь не было. По крайней мере, он о таковых никогда не слышал. Что же случилось? И Рин стразу вспомнил распятого на тахиле слугу Дэдэна. Неужели это безумие проникло уже и в Индэрн?
- Послушай, Паст… - решительно начал Рин. – В городе ничего не говорят против волшебников? Не… не преследуют и… не убивают тех, кто причастен Силе?
Паст напряжённо сглотнул и немного отстранился от Рина.
- Ну… Преследовать, не преследуют. Но смотрят косо… С того времени, как ты последний раз приезжал домой, в городе много что произошло. Понаехало тьма-тьмущая чужеземцев, многие из которых, как это выяснилось в дальнейшем, были волшебниками. И уж как они тут набезобразничали! И город чуть не спалили, и друг дружку из-под тишка убивали. И всё чего-то разнюхивали и выспрашивали. Но, клянусь всеми искуплёнными, никто так и не понял, что же они хотели узнать! А кроме того, из-за всех этих их бесчинств появилось много недовольных теми, кто знает всякие там магические искусства. Хотя, тут, конечно, хватили лишку, ибо наши волшебники, те, что состоят в Гильдии и чтут устав Радужной Башни, никакого отношения к этим безобразиям не имеют, и даже наоборот, как могли помогали герцогу в борьбе с пришлыми злодеями, наравне со священниками. Но многие боятся теперь всех волшебников. Да и нынешние разногласия в церкви, когда часть искуплённых отцов стала также открыто призывать к искоренению магии, ещё более смутили добрых тхалиан. Вот, к слову, проповедающих против волшебства и Гильдии нынче, почитай, что на каждом углу… Они учат, что те, кто использует Силу – прислужники Тёмного. – Паст снова склонился к Рину и приглушил голос. – А ещё они говорят, что и сам Предстатель спутался с ним! – и Паст недоверчиво округлил глаза. – Но, Рин… я полагаю, что это-то уж точно глупость!
- Я думаю, что те, кто распускает подобные слухи – и есть самые его верные слуги! Я не оправдываю тех проходимцев, что с помощью чародейского искусства нанесли ущерб жителям нашего города. Но и те, кто ополчился против всех владеющих Силой, без разбора, тоже ничем их не лучше! – неожиданно жарко выпалил Рин, а затем, устало проведя ладонью по лицу, словно бы пытаясь стереть какое-то неприятное воспоминание, посмотрел прямо в глаза трактирщику. – Знаешь Паст, они ведь убили слугу Дэдэна. Я сам, своими руками, отвязал его от огромной тахилы и похоронил… Его убили там, где поворот от дороги на Пьерт к Оленей Тропе.
- Искупи нас и защити, Всесущный! Что ты такое говоришь?! – всплеснул руками Паст, отшатываясь от стойки.
- Они одержимы Тёмным! Верно тебе говорю, Паст! Всё зло мира вдруг пробудилось и овладела душами добрых жителей Имрии!.. Если бы ты только видел, что они сделали с ним!.. – и Рин, схватив руку тракирщика, крепко сжал её.
- Что же это такое! – испугано запричитал Паст. – Что за проклятое время наступает! Если господин герцог не прекратит это безумие, то, право, я даже и не знаю, чем всё это закончится.
- Как ты считаешь, наверное, мне надо рассказать Дэдэну о его слуге? – неуверенно спросил Рин.
Паст на мгновение задумался:
- Рассказать-то надо… Однако, как бы кто не увидел, что ты ходил к волшебнику… Сейчас это не безопасно, если ты, конечно, не какой-нибудь знатный господин. Конечно, ничего страшного, я думаю, с тобой не случиться, но слишком многие будут смотреть на тебя косо и станут шептаться за твоей спиной. Да и все эти проповедники…
Рин лишь презрительно фыркнул и медленно скрестил руки на груди.
- Пусть только кто попробует взглянуть на меня косо!
- Не горячись, Рин! Незачем быть столь неосмотрительным, – попробовал урезонить юношу трактирщик. – Ты, конечно, уже не мальчик, а настоящий воин, и можешь постоять за себя, но, всё равно, не стоит лезть на рожон, без необходимости. Ведь это всё от гордыни! И, следовательно – грех!
Рин насупился.
- Послушал бы я, как бы ты заговорил, если бы сам похоронил того беднягу!
- Да не услышит Тёмный твои слова! Терпение, Рин, терпение. Вот расскажешь обо всём придворному волшебнику, тот сообщит всё герцогу, а уж Его Влиятельность сами решат, как надлежит поступить. – Паст перегнулся через стойку и успокаивающе похлопал Рина по плечу.
- Хорошо… Тогда я пойду к Дэдэну прямо сегодня! Вот отдохну немного с дороги, приведу себя в порядок и пойду!.. Дай мне ключи от наших комнат, – и Рин, буквально выхватив из руки трактирщика небольшую связку ключей на аккуратном бронзовом колечке, развернулся и побежал вверх по лестнице.
Глядя ему вслед, Паст лишь горько вздохнул и с сомнением покачал головой.

Комната родителей дышала его детством. Всё в ней напоминало о счастливой поре, и Рину на миг даже показалось, что он никогда и никуда не уезжал. Сердце сладостно защемило, и из его груди невольно вырвался глубокий вздох.
Но нет! Приглядевшись, он заметил, что комната изменилась: на комоде мамы не стояли в беспорядке зеркальца, бутылочки с маслами и баночки с благовониями, не лежали красивые, богато украшенные гребни и другие украшения, обычно всегда в изобилии присутствующие на нём. Да и всё вокруг было прибрано, словно бы тут никто не жил, словно бы это была сдаваемая внаём комната, ождающая новых постояльцев. Это ощущение было настолько чужим и странным, что в какой-то момент Рину даже почудилось, что он уже никогда не увидит ни маму, ни отца, ни своего озорника-братишку, ни милой сестрёнки. Никого из тех, кого он так любил, и кто до сих пор оставался главным смыслом всей его жизни.
Рин плотно сжал губы и не позволил слезам вырваться наружу. Постояв потерянно некоторое время посреди комнаты, он наконец вышел в коридор и, заперев дверь, направился к себе.
Вот и его кровать. Стянув с себя сапоги и сложив на стоящий у стены сундук свои кольчугу и оружие, он бросился лицом на подушку и крепко зажмурился. Что же всё-таки происходит? Куда подевалась его семья? И всё ли с ними в порядке? И, самое важное – где их теперь искать? От охватившего его беспокойства и бесчисленных и, как казалось Рину, неразрешимых вопросов голова его буквально раскалывалась. Быстрее бы уж приезжал ади Питри, с надеждой подумал Рин. Он наверняка что-нибудь да присоветует! Сам того не заметив, Рин заснул.

- Это Индэрн? – спросил Оссу Та, направляя своего коня вровень со скакуном Хайеса.
- Да, – коротко бросил тот в ответ.
- Красивый город, – задумчиво произнёс волшебник, любуясь живописным нагоромождением красноверхих башен и ослепительных, сияющих золотом шпилей, заключенных в мощные объятия высокой крепостной стены. Вокруг холмов, на которых возвышался город, раскинулся широкий лабиринт предместий, состоящий пусть и не из богатых, но вполне добротных и аккуратных, почти сплошь человеческих домов, и их маленький отряд, уже как раз проезжал первые из них.
Однако, это только издали казалось, что предместье было необычайно обширным. Неуспели всадники толком разглядеть проносящиеся мимо них дома, как оказались перед городскими воротами. Прямо перед ними, подле дороги, стоял стол, скрытый от солнца высоким балдахином. За столом сидел мужчина, облачённый в очень короткий и тесный, сиреневого цвета жакет, с полосатым, бело-зелёным бальцо на голове, похожем на вышитый валик. Перед ним была раскрыта толстая книга, а рядом стояли чернильница и деревянный стакан, наполненный серого цвета перьями. Вокруг же прохаживалось трое, вооружённых длинными копьями и короткими мечами, стражников, на боку одного из которых болтался широкий рог.
- Ваши имена, добрые путники. С какой целью вы прибыли в наш славный город Индэрн, находящийся под защитой и в полной власти нашего наирешительнейшего и наиславнейшего герцога Индэрнского? – равнодушно спросил их этот человек за столом, когда они подле него остановились.
- Я – ади Пайк Даггемо, господин Лысых Холмов, – надменно улыбнулся Хайес, выпрямляясь в седле. – А это – мои спутники: айвонец То Сомма, посол купеческой гильдии фрааского города Парн, и шоэны, сопровождающие досточтимого посла. Их имена: Аллав, Майас, Йо, Борг и Сахо. В Индэрн мы прибыли, дабы посол мог ознакомиться с товарами, привозимыми в ваш богатый город и, коли найдутся подходящие, уговориться с его владельцами о будущих покупках. Я говорил моему спутнику, – и Хайес слегка поклонился в сторону айвонца, - что Индэрн – очень знаменитый торговый город, и что его рынки славятся не только по всей Имрии, но и по всёму Ирвиру.
Привратный служка торопливо записал всё сказанное рыцарем, лишь раз с любопытством взглянув на спутников Хайеса. Посыпав запись мелким песком, он, спустя пару секунд сдул его и отодвинул книгу.
- Мы рады приветствовать вас в нашем славном городе. Надеюсь, вы останетесь довольны и его гостеприимством, и его богатством, и найдёте всё то, что ищите, – улыбнулся одими губами привратник. – Однако, досточтимые господа, я должен предостеречь вас: в нашем городе, согласно воле нашего наирешительнейшего герцога Индэрнского и членов нашего многоуважаемого маристула, под страхом денежного штрафа в двадцать даргов, запрещается иметь при себе оружие длиной, превышающей три лита. Вам надлежит, ежели вы имеете при себе подобное оружие, сдать его в ратушу до завтрашнего полудня. Держите въездой флаг, – и служка протянул Хайесу небольшой холщёвый лоскут, жёлтого цвета, на котором нацарапал какой-то номер, несколько коротких строк и дату их приезда.
Хайес молча схватил флаг и, небрежно сунув его в карман, направил коня в сторону ворот, а Оссу Та и шоэны, столь же невозмутимо двинулись за ним следом.
- И куда нам ехать дальше? – спросил у рыцаря айвонец.
- На постоялый двор «Кэбокту Вэн». Это его родной дом, и я полагаю, что искать его следует именно там, – усмехнулся Хайес и тут же окликнул идущего мимо горожанина. – Эй, добрый человек! Где тут у вас находится постоялый двор «Кэбокту Вэн»?
Горожанин остановился и, удивлённо развёл руками:
- Великодушно простите, господин, но в нашем городе нет такого!
- Что? – Хайес заметно побледнел. – Ах, ты, негодяй! Не смей мне врать! Я точно знаю, что здесь есть постоялый двор с таким названием!
- С позволения вашей милости, я не негодяй! – обиделся горожанин, слегка приподнимая свою шляпу. – А если вы не верите мне, то спросите кого угодно, и всяк подтвердит вам мои слова!
- Пошёл прочь, безродное отродье! – разозлился Хайес. Горожанин испугано отшатнулся и тут же с готовностью скрылся.
- Й-ах, й-ах, й-ах! – вдруг безудержно и странно засмеялся Оссу Та.
- Ты чего? – недоумённо посмотрел на него рыцарь.
- «Кэбокту Вэн» - это же по-кивилийски! Какой простолюдин понимает этот древний язык? Да они даже и не запомнят такое название, ибо оно для них – сущая бессмыслица! – ответил тот, утирая платком глаза. Затем он углядел ещё одного горожанина и окликнув его, показал красноватого цвета олт.
- Ответь мне любезный, как нам разыскать постоялый двор господина нди’а Буни? – спросил он у прохожего, когда тот приблизился.
- А! Это где «Кабак Вэна?» - радостно осклабился тот. – Конечно, добрый мой господин! Нет ничего проще! Езжайте и дальше по этой улице, пока не окажитесь на Рыночной Площади. Поезжайте прямо через неё, никуда не сворачивая. В конце площади увидите храм, что зовётся Храмом Искуплённого Априна. Одна улица пойдёт слева от него, но вам она не нужна. Вам следует двигаться по той, что идёт справа. Она зовётся Тележной, но многие кличут её и Двухколенной, поскольку она два раза поворачивает. На середине её, опять-таки направо, вы увидите ещё одну улицу, но пошире. Это Белошвейная улица. Вот там, как раз, и стоит «Кабак Вэна».
- Держи, любезный! Спасибо тебе, – и Оссу Та метнул горожанину монету. Горожанин ловко её поймал и, радостно улыбаясь, поклонился:
- Премного Вам благодарен, великодушный господин! Премного Вам благодарен!
- Ну вот, видишь, я был прав! – самодовольно улыбнулся айвонец.
- Что ж, на то ты и учёный волшебник, чтоб разбираться в подобных вещах! – невнятно проворчал Хайес, пытаясь скрыть своё недовольство. – Ладно! Поехали быстрее! Мне уже нетерпиться схватить, наконец, этого треклятого оруженосца! Хэй! Хэй! – и рыцарь слегка подогнал своего коня.
- Эй, айвонец! – вдруг обернулся он к Оссу Та и ткнул пальцем в небольшую решётку в мостовой, закрывающую дыру под ней. – Что это такое?.. Когда я был в этом городе последний раз, то этого не было!
Волшебник торопливо подъехал к рыцарю и любопытством склонился:
- Я уже видел такое в других городах… Только это было далеко отсюда… Это городской водосток… И я думаю, это хорошо, что он здесь есть. Не исключено, что он нам пригодиться.
- Это как же? – недоверчиво усмехнулся Хайес.
- Лишь всеблагой Йикен пока может знать это, – коснулся ладонью своей макушки Оссу Та, что у айвонцев означало то же самое, что и пожатие плечами у людей.

Несмотря на то, что улицы были весьма узкими, и народу на них было не мало, до «Кэбокту Вэн» они добрались довольно быстро.
- Отведи лошадей в конюшню! – бросил Хайес какому-то человеку, выскочившему из постоялого двора, при их приезде.
- Слушаюсь, господин! – поклонился тот, беря его коня под узцы.
- «Кэбокту Вэн» значит, – пробормотал Хайес, оглядывая нарядный трёхэтажный дом с просторными пристройками.
- Эй, трактирщик! Где я могу увидеть хозяина? – крикнул рыцарь Пасту, входя на первый этаж.
- А зачем он вам, господин? Если вы хотите снять для проживания комнаты, так предложить их вам могу и я, – ответил Паст, выходя из-за стойки.
- Нет. Мне нужно переговорить лично с хозяином. Ведь его зовут нди’а Буни? Не так ли? – и Хайес больно ткнул в грудь трактирщика пальцем.
- Да, мой господин. Хозяина «Кэбокту Вэн» зовут именно так! – кивнул Паст, машинально потирая ушибленное место.
- Ну, так веди меня к нему! – рассердился на бестолковость собеседника Хайес.
- А вот это никак невозможно, – упрямо помотал головой Паст. – Господин нди’а Буни, вместе со всем своим семейством, отбыл погостить к родственникам своей дрожайшей супруги Рилли нди Буни три дня тому назад и вернётся только через четырнадцать дней, в благост, что будет через неделю.
- Так-таки со всем семейством? – усмехнулся рыцарь.
- Да. Именно так, мой господин, – поклонился Паст.
- Вот ведь незадача! – Хайес досадливо хлопнул кулаком по своей ладони.
- Не сочтите меня за невежу, за то, что я лезу не в свои дела. Но не соблаговолит ли добрый господин изложить мне причину, по которой он хотел бы встретиться с господином нди’а Буни лично? – ещё ниже склонился Паст.
- Что ж… Я хотел вернуть ему очень большую сумму денег, которую, уже довольно давно, ему задолжал, – прошептал почти в самое ухо трактирщика Хайес.
- Кх! – озадаченно кашлянул Паст. – Тогда, быть может, вы дождётесь возвращения хозяина?
- Увы, мой друг, увы! Это невозможно. Ровно через пять дней я должен покинуть Индэрн. И, представляешь, как расстроиться славный господин нди’а Буни, когда узнает, что он так и не смог получить назад свои деньги! – ещё жарче зашептал рыцарь.
- Вот ведь незадача! – прищёлкнул языком Паст. – Но… Может быть вы согласитесь вернуть их старшему сыну господина нди’а Буни, Рину? – вполголоса спросил рыцаря Паст.
- Старшему сыну? Но ведь ты сказал, что хозяин уехал со всем семейством? – удивлённо вскинул брови Хайес, на что Паст виновато развёл руками. – И при том, мой друг, могу ли я ему доверить столь большую сумму?
- О, не сомневайтесь, мой доблестный господин! – обрадовался Паст, что крайне неприятная для него ситуация разрешилась сама собой. – Рин – молодой человек очень рассудительный. Он уже несколько лет служит оруженосцем у ади Питри Фроггана. И, могу вам поручиться, что честнее юноши вы не сыщите во всём Ирвире!
- Да ну? – недоверчиво усмехнулся Хайес. – Давай поступим так: я сперва сам, лично, взгляну на этого славного юношу, столь богато одарённого всевозможными добродетелями, а уж потом и решу, можно ему доверять, или нет.
- Хорошо, мой господин, как вам будет угодно! – снова поклонился Паст. – Но только с этим придётся немного обождать.
- Что такое! – сразу же повысил голос рыцарь.
- Не извольте беспокоиться, Рин отлучился в замок, и, как я полагаю, ещё затемно вернётся, – успокоил того Паст.
- Ну что ж, до ночи я вполне могу обождать! – недовольно пробурчал Хайес.
- А теперь извольте я предложу вам и вашим спутникам комнаты, – гостеприимно улыбнулся трактирщик, а затем, обернувшись, громко крикнул.- Эй, Бигон! Быстрей иди за стойку вместо меня! Живее!.. Живее я сказал!
В то же мгновение невысокий, полный человечек стремглав вылетел из задней комнаты и, озабоченно хмурясь и что-то ворча себе под нос, занял место Паста.
- Ты идёшь? – обернулся Хайес к айвонцу.
- Нет, арвер. Я посижу немного здесь, – холодно улыбнулся в ответ Оссу Та, лишь едва обозначив губами круг.
- Как хочешь, – буркнул рыцарь и заторопился вслед за трактирщиком. Шоэны также последовали за ним.

Рин продремал совсем немного. Сколько – он не знал, но свет солнца почти не изменился. Хотя дни сейчас стояли самые длинные в году, часа через три уже должно было стемнеть, поэтому, если Рин собирался попасть на аудиенцию к Дэдэну сегодня, то ему следовало спешить. А ведь он хотел ещё навестить и Адека, и Ндади, и всех, всех, всех, кого он так давно не видел! Рин первый раз был в городе, имея столь грозный вид: и меч, и кольчугу, и лук со стрелами, и даже ослепительно сияющий щит, со спрятанными в него метательными ножами. И он уже предвкушал, какое ошеломляющее впечатление произведёт в замке.
- Я в замок! Вернусь к ночи, – крикнул Рин Пасту, спустившись по лестнице на первый этаж, туда, где располагались трактир и кухня.
- Хорошо, Рин. – кивнул Паст, скучая за трактирной стойкой.
Пока Рин добирался до замка, он успел уже пожалеть, что поддался такому мальчишеству: его пару раз останавливала городская стража, никогда раньше так не усердствовавшая, и самым тщательным образом разглядывала въездной флаг, незабывая при этом напомнить, что завтра после полудня он уже не имеет права носить при себе подобное оружие. Так что теперь он даже сомневался – а пустят ли его, вообще, в таком виде в замок? Однако возвращаться назад Рину было лень, и он решил – будь, что будет! В крайнем случае, если сегодня ничего не получится, то он перенесёт всё на следующий день.
Как он и предполагал, стража, стоящая при входе в замок, впустить его отказалась, так что пришлось просить, пробегавшую мимо девушку-служанку, зайти на кухню и разыскать там, или куда оттуда направят, Адэка, или же Ндади. За это он насыпал ей в маленькую, очаровательную ладошку несколько фиртлей.
Ждать пришлось довольно долго, и, к удивлению Рина, пришёл почему-то не Адэк, и даже не Ндади, а Рикунд. Важный, словно индюк.
- Пропустите его! Я главный трапезничий Его Наирешительности. Я ручаюсь за этого юношу!
Главный трапезничий? – растерянно подумал Рин. Что это значит? Неужели со стариной Ндади что-то случилось? И где Адэк? Ведь именно его Рин ожидал увидеть больше всего.
Стражники переглянулись, и тот, что был постарше, отрицательно помотал головой:
- Этого никак нельзя! Вас, господин трапезничий, я знаю. Но он пусть, всё равно, оставит здесь своё оружие. Тогда я его пропущу.
- Этот юноша поступил на службу оруженосцем к ади Питри Фроггану, по повелению нашего всемилостивейшего господина, герцога Индэрнского, и я не исключаю, что Его Милость захочет посмотреть на то, как выполняется это его высочайшее распоряжение. А для этого, юноше надлежит иметь соответствующий вид! – Рикунд обиженно надул щёки, закинул высоко голову и являл собой вид столь значительный, что Рин даже глазам своим не поверил: неужели этот преважный господин и есть тот самый суетливый подхалим Рикунд, которого, ещё в совсем недавнем прошлом, он знал? Однако стражник был неумолим, так что пришлось Рину, со вздохом, вновь лезть в свой карман.
- Что, всего пять фиртлей?! – оскорблённо встопорщил усы стражник. – Да за такие деньги, тебя, не то, что я – в замок, а даже распоследняя девка под свою юбку не пустит!
- Да, на! Подавись, пиав распроклятый! – разозлился Рин, протягивая тому ещё и олт. – Смотри только от жадности не лопни!
- Поговори у меня ещё! – с напускной строгостью заворчал довольный стражник. Пять фиртлей он отдал своему товарищу, а олт засунул в свой кошель, спрятанный под кольчугой. – Ну чего встал, котелок начищенный? Проходи уж, пока я не передумал!
Бросив на усатого сердитый взгляд, Рин торопливо прошёл через ворота.
- А где Ндади? – недовольно пробурчал он, подойдя к Рикунду. На мгновение чувство собственной значительности покинуло новоиспечённого главного трапезничего, и тот, расплывшись в приветливой улыбке, с силой хлопнул юношу по спине:
- Тебя Рин, в этих доспехах, просто не узнать! Я когда подходил к воротам, даже подумал, уж не перепутала ли чего та девчонка?.. Ну и возмужал же ты!.. Настоящий рыцарь, клянусь Дыханьем Господним!
- Да и я, признаться, не ожидал, что именно ты меня встретишь. Да ещё, и как главный трапезничий! – не удержался и тоже улыбнулся в ответ Рин. – Что с Ндади?
- Э-эх! Ндади вдруг захворал, да здорово захворал. Так захворал, что четыре дня назад даже исспросил дозволения у герцога на месяц покинуть замок. Герцог всемилостивейши разрешил ему это, и Ндади уехал… В какую-то деревню. То ли к родичам, то ли к какому-то своему давнему другу. Так плох был он, что я ничего из его слов не понял… - сочувственно покачал головой Рикунд.
- Да что ж это такое! – встрепенулся Рин. – Это прямо моровое поветрие какое-то! Все вдруг взяли и разъехались! Сначало мои все, теперь вот и Ндади!
- Как, и господин нди’а Буни с семьёй уехал? – прищурился Рикунд. – Куда же это?
- К родственникам моей мамы, – ответил Рин, испытывая чувство неловкости, из-за того, что приходиться врать.
- И в самом деле… как моровое поветрие… - пожал плечами Рикунд и добавил, горько вздохнув. – Один Тона остался… Да и то, уж месяц как отошёл от дел… Так его та давнишняя история потрясла (это когда его околдовали), что он так до конца и не смог оправиться… Да ниспошлёт благодать Всевышний на нашего великодушного господина! Он позволил Тона остаться при замке на полном Его, Наирешительности, обеспечении.
- Погоди, погоди! – опешил Рин. – Как один Тона остался? А где же Адэк?
- Так ты не знаешь! – с ужасом посмотрел на него Рикунд и всплеснул руками.
- Чего я не знаю? – побледнел от леденящего сердце предчувствия Рин.
Рикунд отвёл глаза в сторону и заметно тише сказал:
- Когда тут у нас бесчинствовали чужеземные чародеи, один из них вселился в Адэка, полностью овладев им. А когда его подлый обман раскрылся, сгинул неизвестно куда… Кое-кто говорит, что видел, как он обратился в диковенную птицу и улетел… А Адэка, значит, не стало… Во как, с Адэком-то!
- Не может быть!.. Этого не может быть! – прошептал потрясённо Рин, и жаркие слёзы сами собой навернулись на его глазах. – Адэк!.. Как же так? – прошептал он и, закрыв лицо руками, затрясся от рыданий.
- Ну, что ж теперь поделаешь! – приобнял его за плечи Рикунд, пытаясь успокоить. – Жаль, конечно, Адэка. Но на всё воля Господа!.. Ну, пойдём, пойдём отсюда! – и, раздосадовано оглянувшись по сторонам, трапезничий повлёк за собой юного оруженосца. Ему тоже было жаль Адэка. Но, в то же время, если бы тот не погибнул столь ужасной смертью, то и он, Рикунд, никогда бы не стал главным трапезничим. Рикунд был не глуп и догадывался, что Ндади хотел видеть своим преемником не его, а именно Адэка… Однако… Всё в руках Господа!
Проходящие мимо люди, поневоле задерживали шаг и оглядывались на статного юношу, облачённого в великолепные доспехи и горько-прегорько над чем-то рыдающего.

Пара свечей на столе слегка потрескивали, отбрасывая на стены причудливые пляшущие тени. В комнате Рикунда окон не было. Так как главным трапезничим герцог назначил его лишь на время отсутствия Ндади, то жить он остался там же, где жил и раньше.
- Н-да… - задумчиво протянул Рикунд, зловеще уставившись прямо на Рина. – Клянусь всеми искуплёнными Ирдума, так оно и было! Чародей прыгал с крыши на крышу, расшвыривая вокруг себя огненные шары! Но прингид сотворил молитву, и, так как он был тхалианином истинно праведным, то сила Господа снизошла в него. Прингид грозно указал пальцем в нечистивого, и треклятый чародей рухнул вниз, на мостовую. Тут ему и конец пришёл!
Рин сидел на сундуке, вжавшись в самый угол маленькой комнаты, и мрачно смотрел в стол. Неужели всё это творилось в его родном городе? А он даже и не знал! Теперь, по крайней мере, ему стала понятна та странная ненависть, которой вдруг все воспылали к волшебникам. И всё же… Это же всё были чужаки, которые не только не признавали истинной веры, но даже, чего доброго, были прислужниками самого Тёмного! Разве можно их всех ровнять с теми, кто на протяжении многих веков верой и правдой служил народам Ирвира, и даже больше того - сами были его неотъемлемой частью?
- Ты тоже считаешь, что волшебство – от Тёмного? – спросил Рин, вертя в руках изрядно побитое огниво.
- Не знаю… - и Рикунд громко втянул в себя воздух. – От Тёмного ли, или ещё от кого… Ясно только одно – это не Господь вкладывает в души знание волшебства, ибо никогда ещё те, кто истинно служат Ему в церквях и соборах, не знали этого тёмного исскуства.
- Но это потому, что все, кто хочет стать частью тела Церкви, обязан пройти обряд Искупления, после которого все волшебные способности исчезают, – возразил Рин.
- А ты не думал, что раз такой обряд есть, то это не просто так? – повысил голос Рикунд, сердито воззрившись на Рина. – Разве истинным тхалианам нужно прибегать к помощи волшебства?
- Бывает, что и нужно, – пожал плечами Рин. – Вот, заболеет пашня, молоко у коровы испортится, человек или вещь какая ценная пропадёт, или когда мечу надо придать благородную прочность, или же погоду узнать, всегда за этим, да и за много чем ещё обращались к чародеям.
- Всё равно! – нахмурился Рикунд. – Волшебство – это скорее зло, чем праведное дело! И любое чародейство – неискуплённое мастерство!
- Эх! Ладно… Пора мне идти к Дэдэну, – поднялся Рин.
- Да поздно уже! – тут же вскочил Рикунд. - На улице, поди, уже совсем стемнело! К тому же, ты знаешь, какой он нынче сердитый ходит? Как напустится на тебя, так и пожалеешь, что сунулся к нему с дурной вестью на ночь глядя! Ложись-ка ты лучше у меня спать, а завтра утром оно всё и сподручнее будет.
Рину сейчас уже и самому идти не хотелось: вряд ли бы что-либо изменилось от того, когда узнает о смерти своего слуги придворный волшебник – сегодня ночью, или же завтра утром. К тому же, честно говоря, Рин, как и все вокруг, Дэдэна побаивался. На том и порешили.