Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив 2)

[Jur]

Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.

(Архив темы)

Авторам.
1. Текст произведения необходимо скрывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.
5. Крупные произведения рекомендуется вкладывать небольшими кусками раз в день-два.

Скрытый текст - О трудном выборе критика:

Вариантов, собственно, у критика несколько:
1. Написать: "в топку".
Плюсы: Минимальные затраты, как в плане времени, так и в плане эмоций.
Минусы: Вы не поверите. Вы скажете: "Дурак", - и останетесь при своём, потому что людям свойственно не доверять незнакомцам на слово.
Вердикт: Этот вариант отметаем.
2. Начать разбирать подробно, построчно, тыкая пальцем в каждую нелепость и ошибку.
Плюсы: В итоге всё равно будет "в топку", но, всё-таки, вывод будет подтверждён множеством примеров.
Минусы: Вы всё равно захотите сказать "Дурак", и если даже так не скажете, то подумаете наверняка, а критик, который потерял уйму времени, увидев, как автор огрызается и пытается обелить своё произведение всеми силами, понимает, что время потрачено зря и благодарности ждать не надо. Почему? Да потому что вы ни за что не поверите в то, что ваше произведение не стоит того, чтобы его читали. Честное слово, чем лучше люди пишут, тем предвзятее они относятся к своим текстам, но обычно те, кто через слово допускают грамматические ошибки и вообще не задумываются над качеством написанного, уверены, что и так сойдёт. Хотя, конечно, не спорят с тем, что немного подправить не мешает.
Вердикт: Пока человек сам не поймёт, что он пишет плохо, никто его в этом не убедит, потому этот вариант тоже не приемлем.
3. Начать искать в тексте то, что можно похвалить, параллельно чуть-чуть - очень мягко и деликатно - пожурить.
Плюсы: Автор доволен. Его хвалят. К "журению" относится снисходительно, поскольку тон критика не категричный, а, скорее, просительный.
Минусы: Автор понимает, что он - уже готовый писатель, Боже мой! Первое же выложенное произведение - и такой успех! Он, вместо того, чтобы выучить русский язык на уровне школьной программы и обратиться к учебникам писательского мастерства, продолжает строчить унылые опусы в невероятном количестве, тратя своё время, которое можно было бы пустить на что-то полезное. Когда, наконец, придёт понимание, будет поздно: время упущено, прогресса никакого, а тексты-то были - отстой, что ж никто не сказал сразу? Ах, лицемеры...
(С) Винкельрид

Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).

Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)

Напоминаю, что флуд запрещен правилами. Сказать свое "спасибо" критикам можно через репутацию. Так же настоятельно не рекомендуется ввязываться в споры.
И помните, что тут все на равных - никто не обязан вас критиковать и оценивать. Попробуйте для начала сами сделать то же.
Aster

[Евгений Анатольевич]

Лорд Паук,

Сообщение от Лорд Паук

точьвточь

- а вот и не так это пишется! Нужно: Точь-в-точь

Сообщение от Лорд Паук

надавил пальцем на крышку банки. И та весьма неожиданно проломилась под нажимом.

- не лучший вариант разбивать на два предложения.

Сообщение от Лорд Паук

съел пару ложек содержимого консервы

- а это правильно вообще? Я не уверен.

Сообщение от Лорд Паук

на редкость противным и неприятным

- одно объясняет другое.

Сообщение от Лорд Паук

демонстративно съел еще ложку. Затем достал новую из ящика стола и съел немного консервов

- как-то не так...

Сообщение от Лорд Паук

печально и жалостливо затрещавшую в предчувствии беды.

- много одинаковых слов через союзы.

В общем - не впечатлило ничего, возможно нужна переработка, удачи. И блох много...

[Анандита]

Начало рассказа, написанного для Спайфокса. Название нормальное я ещё не придумала, а рабочее "Адский побег".

Скрытый текст - :

1. Я бывал во многих местах и видел много красивых женщин. Но даже мне не доводилось видеть такой невозможной, изумительной красоты, как у девушки, брошенной в камеру следом за мной. Я стоял у стены, скрестив руки на груди, когда заскрежетал ключ в замке и дверь отворилась. Первым, что я увидел, была копна золотого шелка, обрамлявшая полу-детское личико с огромными глазами. Над копной злорадно ухмылялся тюремщик, тот самый ублюдок, что пересчитал мне ребра прежде, чем сунуть в этот вонючий каменный мешок.
-Не тяни к ней лапы, Лисёнок, если не хочешь остаться без них!- мерзко захихикал он и сильно толкнул даму в спину. Бедняжка пролетала три ступеньки, ведущие в моё узилище и я едва успел перехватить её. Она ушиблась о кандалы и вскрикнула от боли. Впрочем, урон был меньше, чем если бы она со всего маху треснулась о каменный пол.
-Отдыхайте, крысьи отродья!- напутствовал тюремщик и железная дверь с грохотом захлопнулась. Девушка оттолкнула меня, гордо откинув за спину свою буйную золотую гриву. Выражение её лица больше подошло бы королевской особе, а не узнице Кийонги- самой мрачной тюряги Тетрамикона.
-Спокойно, фрейя (госпожа)- я поднял руки, демонстрируя самые что ни на есть мирные намерения.- Если и есть человек, которого вам не следует бояться, так это Глем Рас- «Серебряный Лис».
-Да, я слышала, как он вас назвал- она кивнула своей прелестной головкой, на секунду задумалась, потом царственным жестом протянула мне руку.- Амантари, дочь Ариеса, Дома Камини. Я коснулся губами кончиков пальцев и отвесил изящный поклон.
-Я слышала о вас, но не думала, что столь искустный «де ланси» может попасть в Кийонги- сказала девушка. Я слегка смутился. «Де ланси» или «имеющий много лиц», так назывались создания вроде меня. Если уж честно, то я не совсем человек. Вернее, совсем не человек. В моих жилах течет кровь «йе рас»- лис- оборотней, унаследованная от матери. Отец же был «йе нагха»- змей. Я унаследовал оба Обличия. Хотя и отдаю предпочтение материнскому. Чистокровки вроде госпожи Амантари зовут нас «де ланси». Что ж, я был не против. Из её уст я бы и не то выслушал. Эта девушка умела завоевать сердце мужчины, не применяя никаких женских чар. Ей вполне хватало неземной красоты.
-Как вы думаете отсюда выбираться?- полюбопытствовала она, прохаживаясь по камере, от чего у меня всякий раз перехватывало дыхание. Уж больно роскошная у неё была фигурка.
-Вопрос на засыпку- я поднял скованные руки.- Как видите, даже переметнуться не могу.
Она выругалась. Да так остренько, что я разинул рот.
-Ладно, есть один способ…-девушка остановилась, вперив в меня взгляд своих огромных глазищ-, но мне понадобится ваша помощь.
-Всё, что угодно- я пожал плечами-, но что?
-Вы оживите меня- сказала она, начиная пританцовывать в странном ритме-, сейчас я перестану дышать и сердце моё не будет биться. Откроется Переход. Вы возьмете моё тело и войдете в Переход. Затем, когда окажетесь с другой стороны, сделаете всё, что необходимо в таких случаях. Искусственное дыхание, массаж сердца…Попытайтесь вернуть меня любой ценой.
Я смотрел на неё, почти не осознавая того, что она говорила. Вернее, осознавая лишь жуткую истину, скрытую за этими словами. Я знал, о чем она говорила. И я знал теперь, кем она являлась. Но даже это не заставило меня дрогнуть, когда её маленькие руки обняли моё лицо и нежные губки прижались на секунду к моим. Потом она продолжила танец, притопывая и напевая странную ритмичную мелодию, повторяющуюся в такт её пляске. И в тот момент, когда воздух в камере засеребрился, скручиваясь в воронку Перехода, в замке повернулся ключ. Не помня себя я ринулся вперед и подпер дверь плечом, удерживая что было сил. Амантари танцевала в ускоряющемся ритме, задыхаясь, её бледное личико было запрокинуто, из горла вырывались звуки, в которых не было уже ничего человеческого. В дверь ломились с такой силой, что мне стоило немалых трудов удержать её. От очередного толчка я отлетел в центр камеры и спустя секунду мне на руки упало бездыханное тельце.
-Держите их!- отчаянно заорал тюремщик.-Стреляйте! Что-то толкнуло меня в бок и под лопатку. Я сгреб девушку в охапку и почти рухнул в сияющий портал.

2. Горячая земля содрогалась под ногами. Я рухнул, чувствуя ужасную слабость и дикую боль в спине и боку. Но первое, что я сделал, это уложил девушку на землю и принялся массировать её сердце. Раз, два, три…большим пальцем оттянул её точеный подбородок и, зажав носик, вдохнул воздух в легкие. Раз, два, три…снова рот в рот. И снова. И снова… Спустя минут пять я с отчаянием понял, что все мои усилия тщетны. Амантари лежала неподвижно, сердце её не билось. И тогда я прибег к последнему средству- зная природу этой милашки, я был уверен, что оно сработает. Обмакнув пальцы в сочащийся кровью бок, я смазал её хорошенькие губки, ещё несколько минут назад прижимавшиеся к моим.
-Давай же, детка, открой глазки!- пробормотал я, смачивая в крови носовой платок и выжимая несколько капель в ротик девушки. Она пошевелилась и вздохнула. Огромные глаза, открывшиеся секундой позже, были серебряно-алыми. Как и у всех представителей её расы в момент кормления. Я в последний раз обмакнул платок в кровь и протянул ей. Она с благодарностью взглянула на меня, взяла платок. Я отвернулся. Разорвав на полоски рукав рубашки, я как мог перетянул рану в боку и попытался остановить кровь, струящуюся из дыры под лопаткой.
-Давайте, я помогу- слабо произнесла Амантари-, не бойтесь, я уже достаточно сыта. Давайте!
Для начала она промокнула платком струящуюся из отверстия кровь, потом положила сложенную в несколько слоев ткань на спину и умело перевязала. Всякий раз, когда её ручки касались моего тела меня передергивало. Она это заметила и пожала плечами.
-Мы все такие, какими родились на свет- её глаза, снова ставшие человеческими, смотрели грустно и нежно- , вы- «де ланси», я- «ллоран». Я помог ей встать, хотя сам шатался от слабости.
-Кто я такой, чтобы судить даму, тем более спасшую мою жалкую шкурку?
Она улыбнулась. «Ллоран», создания Сумерек, древние, смертоносные, к счастью, встречались настолько редко, что считались едва ли не вымершими. Они могли появиться в семье родителей- людей, в чьих жилах текла разбавленная многими поколениями Сумеречная кровь. Амантари была одной из таких созданий. Её отец и мать были обычными людьми, но пра-прадед отца был наполовину «ллоран» и его отравленные гены спустя четыре поколения передались Амантари. Впрочем, если бы не природа девушки, мы бы уже корчились на столах в комнате пыток и молились о смерти. Лишь Сумеречникам свойственна способность управлять пространственно-временными тоннелями. Правда, чаще всего это отнимало львиную долю сил. К счастью, малая толика крови способна вернуть им силу.
-Ну, и куда мы теперь?- поинтересовалась Амантари, шагая рядом со мной по дрожащей горячей земле странного мира, в который нас закинул тоннель. Черное небо, багрово-алые тучи, гряда черных базальтовых скал вдали. Я никогда здесь не был, но узнал бы это место из тысячи. Нас занесло в один из худших миров Внешнего Предела. Здесь могли выжить лишь создания с Темной кровью, да и то, сильнейшие.
-Интро!- Амантари усмехнулась.- Что ж, следовало догадаться…да, я здесь впервые, но хорошо знаю это место.
-Ну да, темное создание- я издал неразборчивое хмыканье- , фрейя, ты можешь как-то нас отсюда извлечь?
Она покачала своей прелестной головкой.
-Если бы! Увы, здесь есть лишь один портал и прорваться сквозь него почти невозможно. До сих пор лишь одному человеку удалось это сделать.
Она внезапно замолкла, а я ощутил веяние благоуханного ветерка.
-Белая Стража…-её голос упал-…Глем, я…мне нельзя с ними встречаться!
Она прижалась ко мне в страхе, а я озирался вокруг, ища источник аромата. Я увидел его в десятке шагов. Точнее, их. Стоявший впереди группы был очень высокого роста, выше своих собратьев, самый мелкий из которых был ростом в семь футов. Огромные светлые глаза смотрели спокойно и в то же время грозно с прекрасного лица. Я крепко прижал к себе перепуганную Амантари. Если они собираются её забрать, им придется постараться. Лидер сделал движение рукой, призывая отпустить девушку. Я покачал головой. Амантари вся дрожала, прильнув золотоволосой головкой к моей груди и обхватив обеими руками за пояс.
-Не отдавай меня им-задыхаясь , причитала бедняжка-, не отдавай…
Я погладил её по голове. Лидер медленно приблизился. От него исходило нестерпимое сияние. Я с трудом заставил себя отвести взгляд от его лица, настолько прекрасного, насколько вообще может быть прекрасно лицо живого существа.
-Мы сюда попали случайно- сказал я, отступая на шаг-, и были бы благодарны, если бы вы вернули нас обратно в наш мир.
-Не всё так просто, «де ланси», твоя женщина принадлежит Темной Крови. Тебя мы можем вернуть, но она остнется здесь.
-Нет! -Глем, не отдавай меня!- Амантари крепко прильнула ко мне, вцепившись обеими руками в мой торс и спрятав личико в складках рубашки.
-В таком случае вам обоим придется пройти весь путь. Сумеете выбраться через портал на Окраине- быть посему. Не сумеете- останетесь здесь навечно.
-Мы бы с радостью, если бы нам указали путь- я крепче прижал к себе дрожащую Амантари-, и место, где я мог бы немного прийти в себя.
-Ну что ж, - лидер улыбнулся чарующей улыбкой ангела, коим, в сущности, и являлся- пусть это будет награда за храбрость. Он положил руку мне на плечо и я ощутил, как на мгновение жутко зачесались раны. А потом…потом был прилив силы и энергии. Я уставился на него, потрясенный до глубины души.
-Вы можете излечивать раны? Здорово! Вот бы мне так! Лидер с улыбкой смотрел на меня. В его взгляде не было осуждения, злости или чего-либо другого. Ничего кроме чистоты и любви. Сам не зная почему, я тоже улыбнулся в ответ и спросил:
-Как тебя зовут, повелитель?
-Повелевает лишь Всевластный- лидер поднял глаза к черно-багровому небу-, а я его ставленник и слуга. Моё имя Эйлиен. Ты сможешь вызвать меня только три раза, если возникнут трудности. Запомни, Глем Рас- только три раза! Справляться с проблемами будешь сам. Да, кстати, внутри Дворца Безумия нога твоей спутницы не должна касаться пола, иначе она останется здесь навечно. В следующее мгновение его и его группы не было. Я ошеломленно хлопал глазами. Амантари по-прежнему прижималась ко мне, трясясь всем телом от ужаса. Отняв её лицо от своей груди я увидел на её белоснежных щечках две кровавые дорожки. Прочерченные слезами. Всё верно…Темные плачут кровью. Я помог ей утереть слёзы и только потом обнаружил, что цепи, сковывавшие мне руки, лежат на земле. Я мысленно послал благодарность Эйлиену и посмотрел по сторонам, пытаясь определить, куда идти. Вдали, справа от гряды черных базальтовых скал мерцал и переливался город. Во всяком случае, какое-то крупное поселение.
-Ну что, идем?- тихо спросил я, положив руку на плечо Амантари. Она кивнула и мы потопали в сторону города.

[Snake_Fightin]

Тут уже недавно была история, как девушку и юношу замкнули в одном зиндане. Как-то это настораживает, что практикуется в этих ваших фентызях разнополое заключение. Хотя, чего не сделаешь ради романтишной сцены.

[Анандита]

Snake_Fightin, сразу предупреждаю это не любовный жанр и не романтика. У персонажа влюбленность почти в каждой очередной истории (их с ним у меня уже шесть), но он не имеет права на чувства.

Vasex, я же говорю, что название рабочее. Можете предложить своё. Выкладываю ещё кусочек, из середины, чтобы было понятно, что это скорее комедийный боевик с драматическим уклоном (ох, блин, сама не поняла, что сказала!)

Скрытый текст - :

Я протер рукавом глаза, пытаясь прорваться сквозь пелену пурпурно-черного тумана, в котором изредка мелькали какие-то бордовые тени. Амантари исступленно завизжала и с такой силой обхватила коленями мою шею, что я едва не задохнулся. Выпустив рукоятку алебарды, я попытался разжать очаровательные, но смертоносные тиски.
-Фрейя…пустите… вы меня задушите!
-Они здесь!- выдохнула она, чуть ослабив хватку и я почувствовал, как она дрожит.
- Глем, они здесь…они здесь…
Я присел, нашаривая на полу рукоятку алебарды и по счастью наткнулся на неё почти сразу. Схватив чудовищное орудие обеими руками, я поднялся и взмахнул им над головой. Точнее, попытался взмахнуть. Чертова алебарда была кошмарно тяжелой. Меня занесло назад, потом швырнуло вперед следом за орудием, весящим, казалось, целый хеллен ( три тысячи килограмм. прим. Автора). Острие алебарды гулко вонзилось в пол и я услышал истошный визг. Амантари на моих плечах подпрыгнула и завопила так, что я оглох на левое ухо.
-Так его, Глем! Молодчина! Ты отрубил ему хвост!!!
Я похолодел, судорожно стиснув немеющими пальцами скользкое от пота древко.
-Справа, Глем!- завизжала Амантари. Я послушно поднял алебарду и обрушил её в указанном направлении.
-Слева! Ах ты плевок вонючий! Пенёк помеченный! Справа, Глем! Получай, зараза! Слева! Уйй, гад! Берегись, Глем! Вот тебе! Вот! Вот!
Не обращая внимания на звуковое сопровождение, я пытался целить в багровые тени, то и дело возникавшие в почти полной колышущейся тьме.
-Да сколько же их тут?!!!- в отчаянии возопил я, чувствуя, как судорога схватывает уставшие мышцы и рукоять скользит в мокрых от пота пальцах.
-До фига!- радостно проинформировала сверху Амантари. –Ай! Глем, у него меч! Я ударил резко вперед, как копьем или штыком. Алебарда снова увлекла меня за собой и я пронесся вперед, оскверняя воздух теми презанятными выражениями, коим выучился за время моих долгих странствий. Острие навершия воткнулось во что-то живое и помещение огласил пронзительный хрюкающий визг. Я крутанулся, очерчивая вокруг себя линию и зацепил, кажется, ещё парочку врагов.
-Эйлиен!- истошно завопил я, чувствуя, как тело немеет от усталости и из сведенных судорогой рук выскальзывает единственное оружие.- Эйлиен!
Сильные тонкие руки, благоухающие чистотой и цветами обняли моё лицо и губы прижались поочередно к правому, затем к левому глазу и напоследок коснулись рта, вдохнув в меня волну силы и радости. На миг я зажмурился и вскрикнул, когда в открывшиеся глаза хлынул поток света. Ага! Ну, теперь пойдет веселее! Бодрость и сила переполняли меня. Я развернулся, крутанув алебардой, которая внезапно стала легче пушинки.
-Спасибо, Эйлиен!- с радостным смехом я помчался вперед, на напирающую волну врагов, и у самого носа противника так взмахнул алебардой, что рогатые отскочили. Кто не успел, тот опоздал! Я пронесся сквозь строй, вопя так, словно плясал босой на раскаленной сковородке.
Амантари подбадривала меня, вцепившись обеими руками в волосы и используя их на манер руля, отчего у меня глаза выскакивали на лоб при каждом повороте. Потом непонятно как мы оказались в огромной и на редкость зловонной кухне. Местный народ шарахался в стороны. Я летел вперед, игнорируя все правила движения и на бегу сбивая с ног нерасторопных обитателей. У одного из них, одетого только в заляпанный кровью кожаный фартук мне удалось позаимствовать большой мясницкий тесак. Собственно, это была идея Амантари. Она огрела рогатого промеж растительности на башке чем-то железным (звук не вызывал сомнения), а я вынул нож из ослабевшей руки. Неплохая прибавка к алебарде. Тем более, что для ближнего боя она не годилась.

[Диана]

Компьютер едва жив, прошу прощения за опечатки, невычитываемые глазом и за то, что спойлер подключить не могу.

Парк (ранее выкладывала первую главу... когда-то давно)
Вторая глава. Вадик.

Скрытый текст - ----:

Троллейбус сжимал двери, ведь ему нельзя было объяснить, что больше нет возможности ждать. Верка визжала и шипела что-то водителю, потому что именно ее ноги, повисшие в невесомости дикой тесноты, зажимали двери, но этот идиот-садист нарочно притворялся глухим, и его блаженная физиономия бесила девочку еще больше.
- Ты только дай мне отсюда вырваться!!! Гад!
Вадик свалился с нижней ступеньки, некий добрый человек с размаху отшвырнул его на тротуар. Двери, скрепящие и хлюпающие от напряжения, наконец открылись, и люди повалились внутрь, минуя турникет в ходе экстренной сиутации.
Вера проскочила внутрь и застучала в окошко водителя. Она звала Вадика.
Но лежа на асфальте, когда мысли медленно проплывают перед тобой, трудно слышать что-либо.
Ненавижу хамство, - сказал бы он Вере. – Бесит оно меня…
И времени уже абсолютно не хватало.
В таком идиотском мире так трудно жить… Скоро должен был наступить вечер, а их только выпустили из школы, словно они должны были провести там всю свою жизнь; в троллейбус ломились все, так, словно держали последний бой за свою бесценную жизнь.
И еще люди, которые считают всех вокруг наркоманами.
И родители, которые заставляют отбрасывать волосы с глаз и пристально всматриваются, а потом еще вслух спрашивают - а все ли нормально?
И учителя, которым мерещатся их «любимые» ученики среди гаражей с банками пива.
С тех пор, как Игорь попал в больницу, его младший брат попал в ад.
Голова кружится от удара; как в тупом сне, тебе надо торопиться, а ты не можешь подняться, и смотришь медленный ролик того, как удаляется тяжелый троллейбус.
Вадим вскочил на ноги и бегом помчался за троллейбусом. Ремни тяжелого рюкзака распускались все ниже, и он уже бил его по ногам. Вадик подхватил его в руки; он бежал, и вдруг ему показалось, что его ноги сейчас отвалятся.
- Черт! Долбаный урод!.. Скажи спасибо, кретин, что мне влом нестись за твоей гребаной банкой!..
Вадик остановился, и со всей дури бросил сумку на землю.
Икры покалывало, а от злости парню хотелось подпрыгивать на месте. Он подхватил мсумку и рванул с места быстрым шагом.
Быстрые автомобили спешили промелькнуть в последних секундах зеленого. Вадик уже не смотрел на светофоры, и на пустом повороте рванул бегом.
Этот парень не успел притормозить. Ему повезло, и он зацепил Вадика только чуть, так что он лег ему на капот; водила выскочил из машины и за шкирку втащил Вадима внутрь.
Они уже двинулись с места, прежде чем Вадим успел придти в себя.
Наверняк будет сотрясение мозга, подумал он. То уже второе падение за один идиотский день.
- Эй, ты, ты в порядке? – спросил водитель, на нервах скоро гнавший с того места.
- Да, блин, я в полном порядке… У меня все отлично!
Вадим ощупывал свою сумку; она распахнулась, и оттуда уже наверняка успело что-то вылететь…
- Вот черт, - себе под нос пробормотал Вадик.
- Ну так, - заговорил мужик, - если хочешь, я тебя подвезу, куда скажешь. Надеюсь, не будешь такой падлой и не попрешься в милицию потом… типа я скрылся с места?
Вадим настрожился… Он вроде бы был цел; а номера он и так не успел разобрать.
- Подвезете?
- Ну да… - он подозрительно посмотрел на мальчика. – Ты как?
- Да ладно, нормуль… Мне надо на… вот эту улицу…
Он с облегчеием нашупал в кармане бумажку и протянул ее водителю; тот посмотрел, и на его морде отразилось крайнее изумление.
- Эх… навигатор бы…
Вадим пожал плечами и откинулся на спинку. У него чуть кружилась голова.
Они ехали уже довольно долго, и на еще светлых улицах начинали зажигаться первые фонари. Наконец, они выехали за черту окраин района; там начинались индустриальные казематы, а за ними – первобытная московская глушь. Улица стала совсем узкой, а деревья напирали со всех сторон; одна липа так накренилась, что ветки ее скребли по крыше.
- Ну как? Далеко еще? – спросил водитель.
Вадим засыпал; он вспоминал освещенный вечерний класс, ему казалось, что он опять сидит на парте и Верка визгливым голосом объясняет классной, что им будет лучше обсудить все это позже, что теперь они не готовы… не готовы… не…
- Эй, парень!
- Да, да…
- Далеко?
- Это вы меня спрашиваете? Я понятия не имею…
- Ну так где…
- Да блин! Везёте – и везите!
- Слышь, ты, - вскипел водила. Она резко притормозил, так что Вадик, который так и не допилил пристегнуться, влетел в панель. – Пошел вон.
Каким-то ловким пинком он выпихнул его в раскртыую дверцу, и когда пыль из-зпод колес метнулась ему в лицо, Вадик снова валялся на земле.
- Козлина! Урод, блин… - прокричал Вадик.
Его побитое тело казалось куском, провернутым в фарш.
Над ним были только деревья; никакого просвета, только глухой лес. В такие дебри города он никогда не забирался, и не подозревал о том, что в мегаполисе может быть такое…
Дорога была пуста; на обочине не оказалось ни одного человека, и не у кого было даже спросить о наркологической больнице, которая должна была быть именно здесь…
Вадик мотался туда и сюда, делал два шага и круто поворачивал обратно. Его раздражала улица, раздражала неизвестность.
И он так и не знал, куда ему теперь переть по этой глухой промышленной окраине.
Целую неделю он угрохал на то, чтобы договориться с врачами больницы. Он звонил каждый день по нескольку раз, а они так и не смогли объяснить ему, почему бы он не мог увидеться с братом, хотя он готов на обыск, чтобы доказать, что он не достал для него дозу или не пронесет сигарет. Они давали ему другие телфоны; если он звонил вечером, то советовали дозвониться доктору домой, и скорее бросали трубку – мол, сиди и думай, где бы тебе телефон-то достать… Они не верили ему ни на гроши, или просто кому-то былов лом рзговаривать по телефону, вместо того, чтобы после обхода не пойти и не попить кофе.
Если эти уроды дали ему не тот адрес, то он готов был прямо тут лечь и помереть.
Он вез Игорю продукты; и тот бутерброд, который предназначался брату, теперь размазался по всему карману рюкзака .
Здесь не было фонарей, но и сумерки были прозрачны и свежи. Машины гудели где-то вдали, и мальчик пошел на этот шум. Когда же он дошел до тупика, обозначенного маленьким каменным домиком, ему стало страшно.
Как чертовы углы в лесах… все кружит и кружит…
Куст, тесно прижавшийся к стенке домика, скрывал от дороги металлическую решетку при лестнице. Вадим присмотрелся, и заметил, как кто-то корчится там. Он малец струхнул, но решился подойти ближе и не из братской заботы о ближнем… он не мог понять, что там происходит…
Ветки затрещали, и на дорогу вывалился замызганный мужик; он уже давным-давно не сменял одежды и не мылся, и запахи вокруг него были вполне понятными. Вадим не успел отскочить от него, как тот уже повис на парне всем телом.
Он не говорил, не кричал, а бормотал что-то, не разжимая губ. Своими цепкими пальцами он так вцепился в ветровку мальчика, что от него было никак не оторваться.
- Ах ты, чтоб тебя … - заорал мужик, валясь на землю. – Чтоб тебя в больничку да к кроватке привинтить, и …
Он повалился на пол, прижимая руки к глазам; расслышав про больничку, Вадим замер.
- В какую?
- Да в ту самую… Иди, блин, … - он снова послал Вадима.
- Мне в больницу надо… Я найти не могу… Эй, ты…
Вадик помг ему подняться на ноги, но без его поддержки бомж не простоял бы долго.
- Ну так что? Где она?
Он опять забурчал что-то непонятное, и Вадика, уставшего держать его, начинала бесить идиотская ситуация.
И еще нет денег, подумал с ужасом он.
- Я заплачу, - пролепетал парень, словно бы в ответ своим мыслям; но мужик уже зацепился за его слова, и стал заглядывать ему в лицо. Сразу же он научился говорить:
- Да, да, хорошо… А ты че, собрался через вход тащиться? Ха, там уж сто лет никто не ходит. А скафандры так и не знают, думают, мол, в изоляции держат «подопечных». Ага. Щаз. Хрен им, а не изоляция…
Скафандры – это типа врачи, подумал Вадик. А что, хорошая кликуха.
- Короч, пошли…
В темноте зеленых ветвей, через некотрое время они все-таки выбрались в более свободное место. Деревья там были выше, и кусты не цепляли за джинсы. Слабый свет не проникал туда, и в густом мраке Вадим слабо мог разглядеть своего.
Блин, что потом бууудет… Жестец мне…
- Ну, куда дальше?
- Да идем, идем…
Когда пару часов назад он сидел на парте в люминесцентно-светлом классе, он е=не мог представить, в какое дерьмо вляпается позже.
- Вон там забор… - указал он, - видишь, черный такой?
В темноте, в черной вязи колдовского леса, нельзя было разглядеть решетки, покрашеной битумом… Вокруг нее, как-будто у осадной стены, была неглубокая канава, которая пряталась в траве… Вадик узнал о ней, только когда с болью упал на колени и подвернул ногу.
- Мне тут кое-кто подарочек должен был оставить… Ты подожди… я поищу…
Он свалился на четвереньки и стал искать что-то в траве. Вадим выбирался из канавы, из грязи и мокроты на дне. Его джинсы было уже не спасти; ноги скользили по траве, и его все время вело назад - наверное, это от того, что его сегодня сбила машина. Наверное, это от того, что его тело как отбивная.
Обалдеть. Как же мне везет…
Мужик все еще ползал, и чем дольше, тем громче становился его мат.
Там, с другой стороны забора глушь не кончалась. Запутанные кусты, и стволы тонких деревьев создавали пышное серое облако…
Эти деревья… какие странные.
Пока Вадим ждал, ему становилось хуже. Все качалось перед ним; он словно вдруг проснулся на утро после вечеринки, когда он ел на спор сосиски с вареньем… кола… кокс…
Он обнял дерево, кора которого показлась ему чистой… но по его щеке уже полз муравей.
Эти ветки росли как-то вниз, и свешивались черными плетями. Все черное…
- Щас, щас, я найду… Я найду…
На тонких нитях ветвей сидели черные пушистые мухи… черные почки, которые не были и теперь раскрыты… мертвые мухи.
- Черт бы подрал этот гребаный лес… - промычал Вадим.
- Э… Эй, ты! Ты как, бл…, ничё?
Вадим сел на землю. Он снова сползает в канаву.
Этот мужик долго смотрел на него. Он снова припал к земле, как голодная собака, которой кинули кость, и сразу подхватил сверток. На коленях, сложив руки на груди, он словно молился, и разворачивал бумагу… Два пакетика упали в траву, и бомж дрожащими руками лихорадочно поднял их, его затрясло, так он боялся потерять…
Он высыпал один пакетик прямо себе в рот, и вдыхал остатки с грязных пальцев.
- Слышь, ты как? Ты живой?
Вадим не стал отвечать. Впадлу…
Ему казалось, что это его брат.
Когда-то, когда он был совсем мелким, а в его школе им проедали мозг акциями против наркотиков, он полагал, что не знает ни одного наркомана… или просто чела, который пробовал хоть раз.
Он думал, что знает все, что находится за пределами его мира.
Ха-ха, он знал всех его друзей.
В доме один компьютер, и Вадик заходил в почту его брата так же часто, как в свою.
«Слышь, не пиши на стенку, плиз… Если кто спалится, мне ппц, понял?»
«Ну да… ладно. Тебе на сколько хватает? Я просто могу и тебе…»
«Да ладно… Мне немного нужно. Один пакет на три недели… Нормуль=)»
«И это тебя называют нариком… о да… XDD»
«Ладно. Кстати, нашу переписку все видят…»
«Вот то-то и оно… все, хрен, я пошел…»
Вадик читал все это, и не мог поверить, не мог понять. как же так… Какая-то ерунда творится. Так что и себе уже трудно верить.
Все, что творилось за пределами этого его мира, оказалось не таким, каким он считал… Как ему казалось все…
- Поц, ты в порядке? Щас, я еще полечусь… ох, дерьмо…
Он свалился и просыпал один пакет…
- Черные… Почему они черные?
Вадика все сильнее тошнило; но он уже давно не ел.
- Да, дерьмо… Вот так вот. Знаешь, какие хорошие штучки – вот эти, черненькие? Их варить можно… А если так есть, кайфа не будет… А сваришь, еще какую-то … добавишь, и тогда совсем бомба получится…
Нарик вдохнул еще с ладони; его встряхнуло и он упал, обсыпав белым траву.
Вадим отходил. Он все еще обнимал дерево.
Наркологическая клиника обсажена наркотой… круто…
Какие черные мухи… Такие вот мысли, даже когда твое дерьмовое тело болит.
Такие черные…

[Adsumus]

Мой первый опыт в жанре эпического фэнтези. Пафос и масштаб.

Скрытый текст - Кровь и золото:

Они пришли сверху – безликие, сотканные из теней и ужаса.
Встрепенулись воины, что шествовали по бесконечной лестнице. Засверкали клинки.
И начался бой.
Лестница…о, насколько подобна она нашей жизни! Насколько подобна она судьбе Империи, пути славы и величия её сыновей.
Мрак густится в бездонной пропасти. Далеко в вышине – тлеет сорванными печатями вход. А внизу, в вековечной бездне – выход. И никто из ныне живущих не скажет, куда ведёт затянутый паутиной портал.
Лестница тянется сквозь провал – тонкая серебристая нить на алмазных опорах, прихотливо, бессмысленно извивается в пустоте. Века и тысячелетия не знала она людской ноги, но сегодня – вновь, как в былые времена тысячи воинов шествуют по ней.
Айрагендейл Быстрый Меч, избранный воин, хорошо он запомнил приказ Императора…
«…Пробил час. Пророчество сбывается. У нас боле нет иного выхода. Я повелеваю тебе ступить на путь, однажды нами отвергнутый. Сломи же печати, ибо лишь смута древнего проклятия, лишь неодолимая магия тьмы могут помочь нам…»
Демоны – чёрные чудовища, пожирают войска Империи. Хищные крылатые тени низвергаются из пустоты. Доспех не может сдержать их натиск. Меч не в силах дать им отпор.
Передний край войска не устоял. Что-то надломилось в людях. Роняя оружие, крича и рыдая, бросились они назад, вверх, к свету. Возник затор.
- Рубите тварей! Тварей и…и людей! Валите в бездну оступившихся! Прорвёмся – с ними, или без! – вскричал Айрагендейл. И войско двинулось вперёд.
Скрежещет сталь, сверкают клинки. И вновь, и вновь, возопив, низвергается в бездну кто-то из утративших дух. Но вытянувшись в неодолимую стальную цепь, неумолимо маршируют вперёд (и только вперёд!) гордые преторианцы, отборная гвардия, хребет и железо Империи.
Демон мягко опустился на головы бойцов. Шлем Айрагендейла, звякнув о ступени, полетел в пропасть.
- Руби, руби чудовище! За Императора и Честь!
Кровь. Удар. Ещё удар.
Тела летят вниз. Всё меньше вокруг старых, надёжных товарищей.
- Стоять на смерть!
О, каких усилий стоит удержать равновесие!
Тяжёлый труп демона загромождает ступени. Тяжело скользит по ним, сметая людей.
- Вперёд! Вперёд, к вечной славе. У нас нет иного пути!
Колонна продвигается. О как скользки ступени! Шаг влево, шаг вправо смерть.
«…Подними легионы Запада. Всели в их сердца отвагу, ибо вам предстоит великая служба. Семь полных лун будете идти вы через Великую Пустыню, неся мои дары. Идти, покуда не достигнете Печати. Сразись там с Вековечной Стражей…уже десять тысяч лет хранят они покой спящего Зла. Но нынче, ты его нарушишь…»
Туша монстра извивается, поднятая множеством копий. Вес тянет её в бездну, и многих воинов забирает она с собою.
Всё тише за спиной Айрагендейла. Всё меньше ног попирает ступени.
Не оглядываться!
Тридцать легионов повёл он за собой в пустыню. Двадцать из них достигли запечатанных врат, скрывающих вход в Чертоги Тьмы. И многие, многие из них пали в битве с бесстрашными паладинами Вечной Стражи, поклявшимися сохранить мир от запертого зла.
Айрагендейл прорвался через врата с лишь с тремя легионами. Иные из них и сейчас ещё бьются – там, наверху, сдерживая паладинов. А прочие, что спустились – сколькие из них устояли перед демонами мрака?
Цель близка! Циклопический портал впереди!
Но что это? Отчего дрогнул авангард? Отчего бьются, стремятся назад воины, переступившие порог?
- Назад! Назад! Там смерть!
- Нет! – твёрд Айранегдейл – У нас один лишь путь. Там наша цель. И там наша судьба.
- Бежим!
- Я вас остановлю!
- Один? – и обомлел герой. Пред ним – Разейнагор, Хранитель Даров, лучший друг, преданный товарищ.
Он всё же, оглянулся. Нет больше воинов за спиной. Последний из преторианцев летит в бездну. Ступени, ступени скользкие от крови.
- Один.
Разейнагор достал свой меч.
- Ты падёшь!
- Падёте вы. Ведь вас ведёт лишь страх, за мною же – мой долг, судьба Империи, и воля государя.
Клинки скрестились, высекая искры. Сгустился воздух, полон криков боли. Гремят удары, рассекая плоть. И вновь, и вновь, удар, отскок, прыжок.
И за спиною труса воин опустился на ступени. Как змей, он извернувшись, ужалил сталью в сердце.
Низверглось тело слабого в бездонную пучину.
В последнее мгновенье, роняя славный меч свой, герой повис на лестнице, ловя рукой дары.
Клинок летит во мрак, сверкая в тишине. Ни звука…
- Я был Быстрым Клинком, теперь Хранитель Дара. Во всякой ипостаси служу я государю! – изрёк, в портал ступая, израненный герой.
Чертоги Тьмы…сочились в мир безумие и хаос. Отсюда. Некогда стоял мир на краю конца. От тёмной магии, жрецы которой говорили, что пробил час для сильных душ могущества искать. И, власти алча, колдовать, всё всуе сокрушать.
Теперь, тех культов тёмных нет. Адепты их разбиты. Мать Тьмы, владычицы надежд, спит в сокровенном склепе. И ожидает храбреца – даров и новых жертв.
Айрагендейл вошёл в чертог. Колонны, сизый сумрак, влага.
И ни души…
Или?
- Есть кто-нибудь здесь?
О, как жаль, что нет меча! Смущают тени, звуки, смутное движенье вдалеке.
И вот…
- Ты пробудил меня…
Кровь запеклась на устах, как, право, трудно говорить!
- Владычица?
Во мраке – смутный силуэт.
- Зачем пришёл ты, человек?
- Империя страдает! Изнемогает государь, и я…
- Зачем пришёл ТЫ?
Айрагендейл слов не нашёл.
- Я подданный, солдат…мне приказали – я пришёл. Принёс дары… - открыл ларец - …Кровь и Золото Империи. Наша судьба в твоих руках.
Искриться, играет отголосками смех.
- Немного же это.
- Пожалуйста! – полузабытое слово срывается с губ бойца. Ноги подломились, и сырой камень принял на себя его колени.
- Зачем ты пришёл?
- Я…я не мог остаться. Не мог бросится в пропасть! Не мог сгинуть в веках, как прочие! Я служу Империи, и мой удел – спасти её, изменить её судьбу! Я хочу этого! Я хочу быть чем-то большим, нежели просто Айрагендейлом!
Тонкая фигура приближается к нему из теней. Герой уже может разглядеть её черты, прекрасные и ужасные.
- Император взывает о помощи! Дам ему древнюю магию! Дай ему силу изменить мир к лучшему!
- И он обратился к Тьме… - очень, очень острые зубы!
- Цель оправдывает средства. Враги разрывают Империю на части.
Мать Тьмы остановилась перед коленопреклонённым Айрагендейлом.
- Есть иные пути. Ты мог бы одолеть их, не утрать свой меч. Союзы, интриги, наёмники – всегда есть путь.
- Нет! – жарко воскликнул герой – Нет! Может быть, мы и смогли бы устоять в этой войне. Может быть. Но будет другая. И ещё одна. И следующая! И из каждой из них Империя выходит всё более слабой, разбитой. Мы были растлены. Наш народ болен, Кровь и Золото выскальзывают из холодеющих пальцев. Прими же их ты, покуда мы не стали историей.
- Кровь и Золото… - проворковала Мать Тьмы, заглядывая в ларец – это немного, действительно. Однако, важны не они, но то, что ты их мне принёс. Сам.
«Горе оступившимся! Лязг…крики в темноте…»
Падение…Бесконечное падение…
Шаг в сторону – смерть. Оступившиеся срываются.
Древняя магия, способная изменить мир…
- Ты получишь её.
- Мой император…
- Не твой император. Ты.

[Toraton]

Сообщение от Анандита

И кстати, классики тоже с чего-то начинали. Но у них не отбивали охоту писать, так, как это делаете вы! Ведь вы никогда не хвалите, а только хаете.

1. Горький бы с вами не согласился.
2. Автор хочет, чтобы его похвалили! Хм-м!
3. Вот когда вы разовьётесь в классическую форму жизни, тогда уж и прошу к нашему шалашу. Классик он на то и классик, чтобы направо-налево отрывками не разбрасываться.
-------
А теперь по сусалам:

Диана - Последний троллейбус

Троллейбус сжимал двери, ведь ему нельзя было объяснить, что больше нет возможности ждать.
Малопонятное предложение: троллейбус что-то сжимает, а кто-то не может ждать!

Верка визжала и шипела что-то водителю, потому что именно ее ноги, повисшие в невесомости дикой тесноты, зажимали двери, но этот идиот-садист нарочно притворялся глухим, и его блаженная физиономия бесила девочку еще больше.
1. "что-то" хотелось бы лицерзеть в русских эмоциональных выражениях. Нагляднее.
2. Лишнее.
Экспрессивно-сжатая форма выражения мысли:
- Ах ты, ---- -----, - орала Верка. Двери троллейбуса железной хваткой сжимали щиколотку правой ноги, а водитель притворялся глухим.
3. "повисшие в невесомости" - напоминает повтор.
4. "дикая теснота" - сомнительно, также как и глухота водилы.

Вадик свалился с нижней ступеньки, некий добрый человек с размаху отшвырнул его на тротуар. Двери, скрепящие и хлюпающие от напряжения, наконец открылись, и люди повалились внутрь, минуя турникет в ходе экстренной сиутации.
Могу хоть чем поклясться, но я не понимаю что происходит. Можно внятно и простыми доступными словами описать ситуацию?
До сего радостного момента, воздержусь от дальнейшего чтения.
---
Итого: Невнятно.

[BloodRavenCaptain]

И вот, снова я появляюсь на сцене, чтобы ужаснуть читателей бесконечным редактированием своего графоманства, под кодовым названием "Охотник". Ижи еси, аминь. В смысле, допиленный (но не законченный!) пролог. Много пафоса и воды. Буду рад ЛЮБОЙ критике - ведь, как говорится, сколько голов, столько и мнений...

Скрытый текст - Пафос детектед. Впечатлительных убрать от экранов!:

Охотник

«Узри, господь, я жалок, мал и слаб.
Песчинка в море смерти – жизнь моя.
Когда б я мог бороться и швырнуть
В лицо тебе проклятье бытия!
Но нет, господь, я жалок, мал и слаб,
Бескрылый, одинокий и больной…
Господь, будь я твой царь, а ты мой раб,
Того б не сделал я, что сделал ты со мной,
Узри, господь, я жалок, мал и слаб…»

Из неопубликованных стихотворений Феликса Ривареса

«Каждый из нас – игрушка в чьих-то руках. Однако когда игрушка внезапно становится игроком, мир становится с ног на голову…»
Роланд Хеллман

Часть первая: Жертва.

Пролог

ПО ПРИКАЗУ ЕГО НАИСВЯТЕЙШЕСТВА
БОГА-ИМПЕРАТОРА ТЕРРЫ
ЗАКРЫТОЕ ДОСЬЕ ИНКВИЗИЦИИ
ДОСТУП ТОЛЬКО ДЛЯ АВТОРИЗОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ

Поиск в базе данных: Кастус Дрейк

> Осуществляется поиск…
> Найдено документов, соответствующих вашему запросу: 10513. Уточнить параметры?

Ключевые слова для поиска: Одиннадцатый Полк Кафиссии, капитан.

> Осуществляется поиск…
> Документов найдено: 1.
> Документ открывается…

ДЕЛО: AX-18002-BTN.
ДАТА: 117.М39.
ПОДСЛЕДСТВЕННЫЙ СУБЪЕКТ:
Имя: Кастус Дрейк.
Возраст: 52 года.
Ранг: Капитан Имперской Гвардии, Одиннадцатый Полк Кафиссии V, личный номер – 667/19.
Причина задержания: Двойное убийство с особой жестокостью.

Запись допроса:

Ну и что вы на меня вылупились, как новобранец на орка? Мы не в стаз-музее, в конце концов.
Какого варпа я вообще здесь делаю? По какому обвинению вы посмели меня схватить и бросить в камеру для особо опасных преступников?..
… Заткнуться? О, заткнуться я еще успею! Не делайте отсутствующее лицо, я-то уже знаю, что мне светит смертный приговор!.. Но за что?..
… Убил? За что я их убил?.. Вы спятили? Я никого не убивал. Я законопослушный гражданин Империума, к тому же, уже тридцать второй год на военной службе. Я ветеран Войны в Болотах, вы об этом знаете, а?!
Ну конечно, не знаете. Вам, безликим ублюдкам, абсолютно наплевать, кто сидит в камере – будь то даже сам Его Святейшество Экклезиарх, папаша Бенедикт IV… Слышал, Lex Imperialis дурно на рассудок влияет. Могу посоветовать хорошего психиатра. Ах, у вас есть штатный? Тогда прошу прощения…
... И все же, я не понимаю… за что?..
Рассказать, как я попал в гвардию? Поройтесь в архивах, там все есть. Бумагомаратели все фиксируют, варп их подери… Хотите получить информацию, так сказать, из первых рук? Хех, никогда не думал, что придется выворачивать душу перед арбитрским Судьей…
Родился я в… Император, дай мне памяти… в шестьдесят седьмом году, точно!..
… Нет, вы слушайте! Я рассказываю так, как мне удобно, если вас интересует эта история, вам придется выслушать мою версию. И ничего вы со мной не сделаете. Мне-то наплевать, останусь я жить или нет. Вам тоже было бы все равно на моем месте.
… И даже не пытайтесь спорить! Или я расскажу все по-своему, или заткнусь, и тогда можете делать что угодно. Уяснили?..
То-то же.
Папаша мне еще в шесть лет сказал: сынок, мое дело – тебя выучить, зарабатывать на жизнь будешь сам. Все время трахал мне мозг этой фразой. Он был чернорабочим на фабрике, и своего обещания выполнить не смог – погиб в пьяной драке. Клинок раскладного ножа того токаря пришелся ему прямо в сонную артерию – шансов на выживание у моего отца просто не было. Кровь хлынула фонтаном, все стены, говорят, заляпала. Не подумайте, что я не люблю своего отца. Я, в некотором роде, его даже боготворю. Если бы он тогда не сдох, ни хрена из того, что я увидел за всю свою жизнь, я бы не увидел – такой вот печальный каламбур.
Тогда моя мамаша нашла единственный выход из сложившегося положения – пошла на поклон к парням Синдиката, чтобы они взяли меня под свою опеку, в обмен, эти бандюги потребовали, чтобы ее дети и дети ее детей впредь были верны делу работников ножа и топора. Нехило, а?..
С тех пор, жил я припеваючи. Шесть дней в неделе шлялся по Городу с самыми опасными головорезами жилого сектора (напомню, мне тогда было всего шесть лет), а на седьмой, по сложившемуся в преступном мире обычаю, наведывался со своими новыми друзьями в самые лучшие бордели с целью немного расслабиться и отдохнуть от «трудовых будней». Вы не подумайте чего – я тогда просто сидел и смотрел на проходящих мимо девочек. Ну а как подрос…
В общем, в эти дни ни один бандит не смел браться за нож. Кодекс, он и на нижних уровнях Кодекс!
Когда мне, наконец, исполнилось шестнадцать, они потребовали, чтобы я начал потихоньку возмещать те деньги, которые они в меня вложили. Выбора-то у меня особого не было, так что… ну да, рэкетом занимался, вымогательством, но до убийств не доходило, можете не беспокоиться.
Так прошло четыре года. Такая жизнь мне порядком поднадоела, и я начал рыскать в поисках новых удовольствий и возможностей как-то проявить себя.
И тут как раз в Город прибыли Имперские рекрутеры – стали набирать парней в Гвардию (как выяснилось позже, только в СПО). Все их обещания славы и прочей пафосной дребедени подкреплялись и более приземленными предложениями: тем, кто вступит в ряды славной Имперской армии, обещано гражданство и жилье рядом с губернаторским дворцом по окончанию срока службы. И я подумал – почему бы и нет? Терять, мне собственно, было нечего – не считать же потерей возможность избить непонравившегося тебе урода, а затем еще и с него денег за избиение спросить. Моя матушка ведь скончалась, как только получила благословление Синдиката – я этого не сказал? И сейчас, после стольких лет, я только начинаю понимать, что ей возможно «помогли»…
Короче говоря, я решился – поставил свою подпись в предложенных мне документах, сел в грузовик и отправился с пятью сотнями таких же раздолбаев, как я, в тренировочный лагерь.
Знаете, на что богата жизнь гвардейца? На промывки мозгов. Это такая стандартная процедура, когда толпу «мяса» строят на огромном заплеванном плацу, чтобы в очередной раз научить ее уму-разуму. На импровизированную сцену выкатывается жирный комиссар, смахивает со своего мерзкого лица капельки пота и начинает толкать речь о нашем незаменимом вкладе в дело защиты Человечества. Бог-Император, как же я ненавижу эту тыловую крысу… Большинство, знаете ли, спят на таких вот пафосных речевках, однако, несчастных новичков этому фокусу никто не обучал, так что…
После речи нас повели на склад, где каждому выдали по панцирному бронежилету и каске. На каждой каске красовалась широкая полоса белого цвета – как я выяснил позже, это был отличительный знак. Если ты носишь такую каску, значит, ты курсант. Или, как еще говорили, кадет.
Впереди меня в очереди стоял невысокий паренек с идиотскими усами. Подметил его потрепанную одежду, придурковатое выражение лица и, знаете, такой легкий налет засранства – обычно эти признаки выдают потомка бывшего аристократа. Ха-ха-ха, удивлены? Ну, господин Судья, не разочаровывайте меня! Рыбак рыбака видит издалека. Вы что, не читали моего дела?!
Ну, вы ведь помните, как все тогда было – беспорядки, погромы, полный бардак - гражданская война весь мир вверх дном перевернула. Благородных тогда резали, как свиней. Все выжившие аристократы тогда сразу к вам, Арбитрам, и бежали. Верили, что вы, блюстители Закона, вернете нашего зарвавшегося губернаторишку на место… Ан нет. Не судьба. Пальцы у этого подонка во всех пирогах – да вот только отпечатков нигде нет… Ребят, как же вы так умудрились оплошать? Вроде бы, и крепость была великолепно укреплена, и астропат живой – могли ведь перед обороной послать сигнал о помощи! Послали, значит? И никто не откликнулся? Собственно, а на что вы надеялись? Наш мир – это зияющая дыра на теле Империума. Отсюда не возвращаются. Свет Императора уже давным-давно покинул Кафиссию… Впрочем, к черту лирику.
Обнесли себя стенами, укрепились кое-как в своей Башне, понаставили везде автоматических пушек – думаете, что обезопасили себя и своих друзей? Черта с два. Губернатор и его подельники в Синдикате просто так не сдадутся – да что я вам говорю, вот уже шестьдесят два с лишком года у вас «перемирие»! А Изгнанники все еще боятся возвращаться на улицы Старого Города…
Вернемся же к теме нашего разговора. Мой папаша уйти не захотел. Принципиальный был. Решил остаться в Старом Городе – сказал, что его дом здесь и ни одна сволочь не посмеет его отсюда выгнать. Синдикатовцы, узрев подобную храбрость, решили оставить его в покое. Только отобрали все – титул, привилегии, имение, деньги… Все отняли – кроме чести.
А через десять лет родился я. Тогда мой отец уже работал на заводе. Спустя еще шесть лет его не станет.
Как вам эта сказочка, а, Судья?..
… Да мне плевать, что это не для записи! Вы не посмеете меня заткнуть! Ни меня, ни…
*продолжение допроса через тридцать минут*
… Да, я спокоен… Извиняюсь, я немного напряжен…
Воды можно? Спасибо.
На чем я остановился?.. Ах, Лекс Риппер… припоминаю…
Его семья в свое время была на территории Оцепления. То есть, под вашей, арбитровской, защитой. Внезапная провокация со стороны Синдиката, десятки убитых с обоих сторон… вы помните… Они тоже погибли… Поэтому Лекс и подался в Гвардию… Чтобы защитить других…
… Нет, ничего, я спокоен. Позвольте мне продолжить…
Он был достаточно странным парнем. Все время ходил с дурацкой лыбой на лице, словно весь мир вокруг него сделан из сахара и сладкой ваты. Может быть, его так приучила жить его мать – не знаю, но он, пожалуй, был самым жизнерадостным человеком, из всех, которых я когда-либо встречал.
Судьба любит играть нашими жизнями словно игрушками. Вы не находите это забавным, а, Судья? Мы ничего не можем сделать наперекор ей, ведь даже если мы думаем, что сделали СВОЙ выбор, то в следующую секунду оказывается, что так и было задумано…
Я стал гвардейцем, и жизнь внезапно потеряла привычную размеренность – словно все, что произошло со мной до этого, было лишь прелюдией, вступлением к чему-то большему. Я до сих пор с трепетом вспоминаю, какие это были лихие дни! Утром – подъем, зарядка, десять кругов вокруг футбольного поля, завтрак, снова зарядка, строевая ходьба, стрельбище…
Судья, скажите, чего вы надеетесь от меня добиться? Признания? Ладно, вот оно вам. Я убил. Что от этого изменилось? ДА, СКАЖИТЕ МНЕ, ЧТО ОТ ЭТОГО ИЗМЕНИЛОСЬ?..
Кафиссия – это Ад. Нет, не тот игрушечный ад, который проповедники постоянно упоминают в своих напыщенных речах. Он был придуман, чтобы заставить людей считать, что их судьба не так уж и плоха, в сравнении с судьбой замученных насмерть в застенках Инквизиции грешников…
Наш, людской Ад – это нечто другое. Это даже не капкан – это могила. Я питаю к Кафиссии очень мало теплых чувств. Была бы моя воля, я бы высадился здесь с двумя-тремя полками и разнес все это место к варповой матери! Однако, Империуму так глубоко на нас плевать, что он даже не удостаивает нас такого внимания…
Не верите? Зря. Я ведь гвардеец. Я знаю, о чем говорю. Последний раз Имперский флот над орбитой Кафиссии видели тридцать лет назад – как раз во время Войны в Болотах. И то, тогда это случилось только потому, что экспедиционный флот сбился с курса и был вынужден выйти из варпа нашей системе. Увидев огни войны, они решили вмешаться. Когда все закончилось – они снова улетели... И я был вместе с ними.
Судья, вы не были тогда там, вместе со мной, в этой изматывающей жаре, где царствуют смерть и москиты. Вам не понять. Представьте, когда ваш боевой товарищ, с которым вы записались в гвардию, с которым вы воевали плечом к плечу, внезапно погиб? И не просто погиб – был сожран проклятыми жмурами, мать их… А потом, когда на базу наплывала следующая волна, то, что от него осталось, воевало на ИХ стороне! Представьте эти искаженные гримасой ненависти лица живых мертвецов, которые шли один за другим, сотнями, тысячами, десятками тысяч! И нас, Одиннадцатый полк Сил Планетарной Обороны Кафиссии V, да экспедиционный корпус Третьего Военно-Космического Флота Сектора Зеро… Нас в полку было около пяти тысяч. Всего пять тысяч, Судья. Против почти двух миллионов жмуров.
Если бы не Флот, я бы с вами тут не разговаривал…
Да что говорить… Вы уже добились от меня признания... Какие причины побудили меня убить двух педагогов Схолы Прогениум Кафиссии V? Что же… Судья, у вас есть дети? Уверен, есть. Наша планетка уже давным-давно отошла от Имперских традиций, так что удивляться тут нечему. Ну да, формально-то власть еще в руках губернатора, да только сам губернатор – сволочь, заправляет он сволочным городом, и на службе у него одни сволочи… Пожалуй, это даже хорошо, что Империум не питает к нам интереса. Мы живем историей, которую создаем сами. Вы, Арбитры, и Синдикат – два вечно противоборствующих лагеря. Вы рвете друг другу глотки ради клочка земли, но обывателям никогда не увидеть этой борьбы, ведь формально, мир уже был давно подписан. Вы верите, что представляете Закон, Имперский Закон, но разве имеет смысл, какой закон вы представляете сейчас, в данных условиях? Вы лишь стая дворняг, которые никак не могут поделить кость, в то время как ваши хозяева с отрешенностью наблюдают за вами издалека…
Так я еще раз повторю свой вопрос – есть ли у вас дети? Мальчик и девочка? Я вам завидую, Судья. Что же… поймите меня правильно… те двое не были конкретно в чем-то виновны, но…
… Как только закончилась война, флот начал сворачиваться и перед нами встал выбор – остаться ли нам обычными СПОшниками или же переименовать полк в Одиннадцатый Кафиссийский и, в конце концов, стать настоящими Гвардейцами? Живыми легендами, стоящими на страже границ Его Величества Императора… Мечта. За мечты нужно бороться, Судья. Единогласным решением, из Одиннадцатого Полка Сил Планетарной Обороны мы превратились в Одиннадцатый Полк Кафиссии V. С этого момента, мы потеряли дом.
В жизни Гвардейца нет такого понятия как «постоянное место жительства». Он постоянно путешествует, где-то постоянно нужно военное вмешательство… Если бы нам повезло, мы бы завоевали во имя Императора какую-нибудь захолустную планетку и сделали бы ее своим новым домом. Однако…
Двадцать восемь лет наш полк мотался по всему сектору, усмиряя мелкие бунты, то там, то здесь! Мы, ветераны Войны в Болотах, были вынуждены утихомиривать толпы тупых панков, да разгонять разбушевавшихся подростков водометами! Для нас… это было не просто унижением, казалось, что людей ничтожнее нас не существовало…
Собственно, как капитан, я отчитываться только перед Лордом-Командиром Сектора, ну а он… да плевать, перед кем он отчитывался. По сути, у нас должна была быть нормальная военная иерархия, как у остальных полков – рядовые, сержанты, младшие офицеры, старшие офицеры и высшие офицеры… Но мы были ветеранами. Мы побывали в Аду – и сумели вернуться живыми. И если бы к нам приставили слащавого лейтенантика, месяц как закончившего учебу, чтобы следить за нами… вы сами понимаете, какие могли быть последствия. Именно поэтому я был единственным высшим чином в нашем полку. Солдаты мне доверяли – как-никак, я был тогда вместе с ними. Многим я спас жизнь…
Итак, наше унижение могло бы продолжаться еще очень и очень долго… пока, наконец, на пост Лорда-Командира не заступил Александр Рамирез. Опытный вояка, был двенадцать раз тяжело ранен – понимаете, Судья?! Двенадцать раз! И он до сих пор жив!
… Вы, наверное, слыхали о кампании на полярном круге Северуса? Он тогда командовал небольшим отрядом разведчиков, заброшенных в тыл, чтобы саботировать артиллерию еретиков. Когда задача была наконец выполнена, он и его люди начали тактическое отступление. В этот момент, по тревоге была поднята вся база противника, и вслед за его отрядом бросилось несколько тысяч самых свирепых подонков в этой галактике.
Потери со стороны противника – три тысячи человек, плюс минус еще сотня солдат. Потери со стороны отряда Рамиреза – ни одного бойца. Александр был гением тактики и планирования. Когда он вел своих людей в бой, в воздухе чувствовалась некая эйфория, солдаты, увидев его, сражались в два раза свирепее, а враги в панике покидали поле боя. Несомненно, Рамирез был самым лучшим кандидатом на пост Лорда-Командира.
Услышав о том, что теперь мною будет командовать самый успешный боевой генерал за последние двести лет, я даже на некоторое время потерял дар речи. Это был наш шанс – прославить свое имя на века или умереть в смертельном бою, с оружием в руках, как и положено гвардейцу.
Рамирез прекрасно знал потенциал войск, которыми он командовал. Нас заменили бестолочами, которые только и умели орать в матюгальники, да в воздух из винтовок постреливать. А мы были отправлены на войну. Войну, которую мы так долго ждали. И местом войны была Кафиссия V…

[ersh57]

На радость критикам выставляю рассказец. Жду яростной критики. Чтобы в хвост и гриву разнесли!

Скрытый текст - ПОСЛЕДНЯЯ РАДОСТЬ. Рассказ 10 861 знак с пробелами.:

ПОСЛЕДНЯЯ РАДОСТЬ

Когда Степаныч слез с высокой кровати, заря еще только занималась. Он поправил одеяло на жене, неторопко оделся и вышел во двор. Утреннюю тишину вспорола пулеметная очередь ядрёного мата. Первой мыслью разбуженной криком бабки было: «Обокрали!». Она выскочила из избы в одной рубахе, уже набрала было воздуха в грудь, чтобы всполошить соседей, но остановилась.
Муж ее стоял посреди двора с полуоткрытым ртом и смотрел на горизонт.
- Дед, чё случилось?
- Так ведь, чтоб его ТРАХ-ТА-РА-РАХ, смотри, красотища какая!
- Тьфу на тебя, матерщинник! Почто орать-то так?!– бабка зевнула, перекрестила рот и скрылась в сенцах.
Дед остался во дворе. Он с восхищением взирал на девственную прозрачность тонких розовых облаков, что причудливо слоились над готовым выползти из-за горизонта солнышком. Только когда край светила приподнялся чуть над черной полоской дальнего леса, дед пошел в избу.
В сенцах разминулся с бабкой. Та спешила к корове. А дед выставил на стол захваченную в сенцах крынку с простоквашей, отпахал несколько ломтей от вчерашнего каравая, достал из-под рушника с поставца блюдко с молодым душистым медом.
Ел он не спеша, щедро поливая хлеб медом и громко прихлебывая простоквашу из кружки. Когда уже заканчивал завтракать, широкой ладонью собирая со стола крошки, чтобы отправить их в рот, явилась старуха. Кухня сразу стала тесной. Дед вздохнул и отправился за дровами, а бабка загремела чугунками на шестке.
Где-то через полчаса дед сидел на лавке у покосившегося палисадника. Скрюченные от тяжкого труда пальцы с потрескавшимися ногтями свертывали самокрутку уже не так ловко, как в молодые годы. Но привычка – первое дело. Никогда он табак в магазине не покупал. «Вот еще, покупать я буду! Я с огорода лучше махры… Она ядренее. А эти цигарки – баловство одно. Перевод деньгам»
Самокрутки дед любил большие. «Я вам чё? Половинкин сын? Мне не на два пыха. Уж ежели курить, то как следоват!» Старший сын, что жил на другом конце деревни, всегда говаривал: «Ты, отец, что печка! Когда вы на пару, полдеревни – в дыму.» Степаныч с удовольствием сделал первую затяжку.
- Эк продирает! – с восторгом заключил он между судорожными приступами кашля. – Злая махра в энтом году!
Когда покурил и прокашлялся, то начал таскать в баню воду. Суббота же! Самый банный день. Журавль от бани далеконько. Добрых три сотни шагов в одну сторону. В котел и бочки с холодной водой надо чуть не сотню ведер приволочь. И дед таскал. Коромысло на плече пляшет, ведра качаются, а вода в них – не колышется почти. Оно – привычка!
Бабка успела и в магазин сбегать, и к сыну старшему заглянуть, и обед в печь зарядить, а дед все еще таскал воду.
- Вот, чего ты, старый, не хочешь к сыну-то? Там и банька белая, и насос, а ты все с коромыслом! – завела жена старую песню.
- Я с этим супостатом не знаюсь. Не сын он мне! – в сотый раз отвечал старик.
Причина ссоры давно забылась, но сдвинуть Степаныча к миру никто не мог. Уперся старик. «Не сын он мне!» И все! Никакие уговоры и увещевания не помогали.
Дымок над баней поплыл только к обеду. Взмыленный Степаныч устроился с цигаркой на лавке у палисадника. Бабка звала его есть, но дед только рукой махал.
- Некогда мне! Я гостёв жду!
- Каки-таки гости? Пошли обедать. Щи стынут. Я уж наложила. И лафитник твой поставила.
- Не, бабка, - отнекивался дед. – Я супризу жду.
- Каку супризу? Ты уже одну супризу под крыльцом третий год хранишь!
- Ага, жди! Сказал я те. Так никакой супризы не станет. Иди, без мене обедай. Я – опосля.
Первым сюрпризом был памятник. Уж больно понравилась деду полированная мраморная плита с золотыми цифирями. Он и заказал. На всякий случай заказал. Дату смерти, правда, не проставили. Ну, он же с понятием! Тогда с сыном и рассорился. Из-за этого самого сюрприза. Да и жена не сильно одобряла приобретение. Но Степаныч хотел покоится в земле со всеми удобствами. Уцепился за памятник, как утопающий за соломинку. В конце-концов все отступились. Деду к восьмидесяти. Пусть сходит с ума, как хочет!
Вот и сейчас, жена только рукой махнула на дедовы чудачества, пообедала, даже вздремнуть успела после обеда, а дед все торчал на лавке, пыхая несчетной самокруткой.
- Ладно, старый, я к сыну в баню пошла. Щи с кашей в печи. Бельё я тебе в сенцах на комоде оставила. Увидишь.
Дед не ответил, только глаза прищурил. Иди, мол, без тебя разберусь.
- Ну, как знаешь. Сын-то из городу беленькую привез. Какую-то на березовых почках. Говорил, тебя ждет.
- Обождется! Не сын он мне, паршивец этакой! Я его… А он… - старик взбеленился не на шутку. Только матерок стлался вслед за удалявшейся бабкиной спиной. Характер!
Машина прибыла ближе к шести. Старик чуть не извелся. Почти весь немаленький кисет вычадил в ожидании.
Длинный тяжелый сверток в суровой бумаге грузчики затащили в сенцы.
- Вы не царапайте! – вился Степаныч под ногами.
- Не боись, дед. Не в первый раз, чай. Тебе куда ставить-то? – спросил могучий в плечах мужик лет тридцати. Похоже, что старшой у грузчиков.
- Так это, прямо здеся в сенцах и ставьте. Вот сюды, к стеночке, - дед суетливо отодвинул лавку. – Прямо туточки и ставьте!
Мужики опустили сверток. Старшой потянулся было к узлу бечевки.
- Не! Не развязывайте! Я бабке супризу сделаю, - остановил его старик.
- Дед, это что же, у тебя никто не…
- Ты что, сынок, господь с тобой! – замахал Степаныч руками. – Это я для себя! Про запас. А то у нас тут все еловые делают. Из сырой доски. А я в сухом лежать хочу. Как батюшка мой, чтобы дубом пахло.
- Ладно, дед. Поехали мы.
- Так, а… - дед попытался сунуть в руки старшому деньги.
Тот ошарил глазами некрашеные сенцы, скользнул взглядом по обшарпанному хомуту на стене.
- Не надо, дед. Все услуги в стоимость входят. Ты бы лучше бабке своей купил чего.
Дед даже растерялся. Не ждал он такого поворота, даже засмущался. Машина уже и за околицей скрылась, а он все молча щурился вслед. Набежавшая старческая слеза замутила взгляд по-детски чистых глаз. Дед смахнул непрошенную жидкость ладонью, громко высморкался.
- Зря! Зря говорят. Что все деньгами сейчас… Вон, остались же люди.
Он еще одобрительно бормотал что-то себе под нос, разбираясь с бельем на комоде.
Парился и мылся он долго. Голышом выбегал к озерцу за огородом, окунался и снова сигал в раскаленное нутро бани. После бани долго отпыхивался в предбаннике, роняя с носа капли пота. Подстеленное на лавку полотенце насквозь промокло. Только полностью остыв Степаныч оделся и не торопясь, в потемках уже, пошел к избе.
В сенцах он включил свет, посидел на лавке с любовью притрагиваясь к шершавой упаковочной бумаге, будто гладил.
- Эй, бабка, на стол собирай! – прикрикнул, как только вошел в избу.
- С легким паром, что ль? – бабка уже лежала. – Ты бы сам там. Неможется мне чегой-то. Видать в бане перегрелась чуток.
- Вот и не хрен было ходить! В нашей баньке-то, оно сегодня ладно было! Хорошо помылся, - разрумянившийся Степаныч накрыл на стол. – Ты сама-то, как, сумерничать будешь?
- Нет, Вася. Говорю же, худо чегой-то. Ты уж один.
- Ну, мотряй! Я проголодамшись сегодня. Так что…
- Ты, старый, чего там в сенцы припер?
- А это суприз! Завтрева увидишь! Ты бутыль-то куды дела?
- В сенцы, в кладовку отнесла. Тамот-ка прохладней.
Степаныч сходил за бутылкой, нацедил в рюмку мутноватую жикость, выпил. Самогонка прокатилась по горлу горячим комком и осела в забурчавшем желудке. Дед крякнул и потянулся за ложкой. Хлебал он медленно, не торопился, подставлял под капли щей с ложки кусок хлеба. Наелся. Встал, перекрестился в красный угол на лампадку.
- Ну, бабка, будем телевизерь смотреть?
- Ты сам уж, - ответила жена сонным голосом. – Да, пока не забыла. Я там болтушку приготовила Буренке. Ты уж отнеси.
- Ладно, старая, лежи. Отнесу!
Степаныч помыл блюдко и ложку, отнес корове болтушку. А потом еще долго таращился в экран подаренного младшей дочкой телевизора.

Утром старик поднялся, как всегда, с зарей. Привычно начал поправлять одеяло на жене. Когда коснулся ледяной руки, замер.
- Вон оно как… - выдавили враз побелевшие губы. – Я-то думал первым…
Степаныч сходил в баню за тазом, во второй раз принес два ведра теплой с вечера воды. Аккуратно обмыл жену. Достал из комода чистое белье. Обрядил и уложил на лавке. Только потом сходил к соседям сообщить новость.
Когда прибежал сын, старик затаскивал в избу сверток.
- Отец…
- Там она, на лавке. Ты помоги затащить.
- Это что?
- Сейчас откроем – увидишь.
Тяжеленный сверток лег на пол вдоль лавки с покойницей. Старик молча содрал бумагу. Сверкнула полировка. На полу стоял роскошный дубовый гроб. Степаныч снял крышку и обнажил белое шелковое нутро.
- За ноги берись, - процедил он сыну.
Жена легла в гроб.
- Великоват чуток, - покачал Степаныч головой. – Я ж на себя…
Потом они вдвоем поставили тяжеленный гроб на лавку. Присели в углу.
- Вот так. Никогда я за ней не успевал. Всегда она первая была, мать-то твоя. В военкомат первая пошла в войну. Тебя вот, до свадьбы еще. И здесь опередила. Всегда она торопилась, - вздохнул старик.
Потом пришли соседи. Завертелось все в круговерти хлопот.
Когда схоронили, то старик напился. Впервые за многие годы напился. Он расхаживал по опустевшей избе и ругался.
- Ты, мать твою ТРАХ-ТА-ТА-ТАХ! Всегда все у меня! Даже гроб и тот! Сноровила! – неслись из открытых окон пьяные выкрики.
Затих старик только под утро. Два дня его никто не видел. Сын приходил, но дальше порога старик его не пустил. Повторилась старая песня про «Не сын ты мне, раз так с отцом поступил!»
Потом старик стал появляться в огороде. Корпел над грядками, таскал воду на полив. Корову-то он отдал еще в день смерти жены. Так что, дел, кроме огородных, у него, почитай, и не было.
Ближе к осени Степаныч слег. Сначала за ним соседка ухаживала. С сыном старик так и не помирился толком. Велел соседке на порог того не пускать. Но уговорили как-то деда. Разрешил. Когда сын пришел, то старик был совсем уже плох, хоть и пробовал еще ерепениться.
Степаныч начал разговор первым.
- Ты, это, я там заказал себе еще. Ты меня в нем хорони. Я в сухом хочу.
- Пап, ты о чем?
- Гроб, сынок. Я же и первый для себя… А оно вона, как вышло. Отобрала у меня Полинушка последнюю радость. Она же всегда первой…
К утру Степаныча не стало. Хоронили его в гробу из сырой елки. На могилу поставили мраморную плиту из-под крыльца. Пригодилась. Как поставили, сын еще погладил полированный камень. «Эх, отец, отец! Надо бы мастера пригласить из городу. Чтобы дату проставил.» Так и сделал. Правда, уже следующим летом.
А заказ дедов прибыл после девятого дня. Сияющий свежей полировкой тяжеленный гроб сын Степаныча с соседом вдвоем долго волокли по огороду в баню. От души матерились. По весне у ребятишек появилось новое развлечение. Как они эту тяжелую громадину из баньки вытащили - никто не знал. Только по разлившейся речке поплыло новое судно, со старательной надписью белой краской на борту - "Дед". Ребятишек, конечно, родители пороли за самоуправство и хулиганство. Да толку-то. Пацаны - они и есть пацаны. Их пороть – и ремень растреплешь, и крапивы не напасешься.

[Лекс]

Ерш, занятно. Пополнил словарный запас. Сюжет с гробами не очень нов. А так довольно традиционное воплощение деревенской прозы, где главными фишками служат предрассудки и искажения речи. Складывается впечатление, что над темами и идеями у тебя стоит желание поиграть с устаревшей стилистикой, потому как несмотря на трагичность событий рассказ воспринимается легковесно. Грустная ироничная байка о неизбежном и даже закономерном вымирании российской глубинки, когда единственным желанием становится сухой гроб.

[ersh57]

Лекс, Легковесность достигается чисто добавлением последнего абзаца. Без этого абзаца чересчер трагично все. Последний абзац превращает весь текст в трагикомичный фарс.И это как раз, по-моему, дает рассказу определенную легкость восприятия. Не дает сознанию зациклиться на смерти деда. Кстати, это не игра с устаревшей лексикой. Люди ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так говорят. По крайней мере, знаю я такую деревню.

А идея здесь - на поверхности же. Как бы ни сильно было желание старика обиходить СВОЮ могилу, он отдает заказной гроб. Сам отдает, без долгих сцен и уговоров. Все эти похоронные приготовления - своеобразная игра. Только эта игра прерывается, когда вступают в действие иные факторы, которые от ГГ не зависят. Лишь после похорон старик опять дудит в ту же трубу. Но уже не то получается. Смерть жены выбивает почву из-под ног. И он уходит, продолжая цепляться за эту игру до последней минуты. Он продолжает на что-то надеятся. Может, хотел он этими приготовлениями смерть отсрочить? Кто знает...

С уважением, Ёрш.

[Snake_Fightin]

При всём уважении к труду, произведение, идею которого нужно пояснять отдельным эссе - это не произведение.

Сообщение от BloodRavenCaptain

1. Ну и что вы на меня вылупились, как новобранец на орка? 2. Мы __ не в стаз-музее, в конце концов.
3. Какого варпа я вообще здесь делаю? По какому обвинению вы посмели меня схватить и бросить в камеру для особо опасных преступников?..

1. "Ну" как-то выдаёт маловысокохудожественность дальнейшего повествования. К тому же после многослойных эпиграфов оно выглядит несолидно. И читатель уже знает, что персонаж - учёный и что-то в этом роде. Нуканье не вяжется с типовым образом ученого.
2. После "мы" просится "же".
3. Про "какого варпа" слышится как бы обращённым к себе. Типа - "Быть или не быть, вот в чём вопрос!" Как-то не верится в психолочическую достоверность. Что человек на допросе будет сам с собой разговаривать.
Короче, всё это вкусовщина, у тебя всё хорошо. Кавайи.

[Линолеум]

Ах мой милый кэпитэн, кэпитен, кэпитен...
Итак-с, что я вижу — очень много букав. Но я сильный и смелый и все буквы победил.

Скрытый текст - мнение:

Очень радуют эпиграфы. Красивые и очень, как-бы это... А, интеллектуальные! Это означает, что автор старается, хочет настроить зрителя, на то, что текст вумный и небанальный. Трем в предвкушении ручонки и садимся читать.

Идет загрузка базы данных, присутствует лаконичный пафос. Пафос я люблю, его можно на хлеб намазать и вприкуску с чаем. Тем более это Вархэм, пафос тут должон присутствовать, брызгать со всех щелей.

Ну и что вы на меня вылупились, как новобранец на орка?

Чего?...Кого...Какого?.. Орка? Не, понятно, Вархэм и все такое обязывает, но читателя неподготовленного это сразу убивает наповал. Кэпитен, у тебя же здесь не просто фанфик замурзанный для горстки друзей, ты же ж нетленнище выставляешь напоказ, неопубликованные стихотворения Феликса Ривареса в эпиграф суешь и сразу такой шлак! Незачотно, очень незачотно.

Так, едем дальше. Базары, базары, сплошные базары.... По хамски ГГ общается с гражданином следователем, очень по хамски. У нас в мусарне этот Кастус Дрейк за такое давно бы по зубам схлопотал. И все как-то непоследовательно, с перескоками с одного на другое, опосля возращаясь к пройденному, с ненужными для гражданина следователя- арбитра и граждан читателей подробностями. Ну вот например:

Клинок раскладного ножа того токаря пришелся ему прямо в сонную артерию

Гм, а на «клинке раскладного ножа» были зазубрины? А рукоятка какая была — пластиковая или костяная? А у «того» токаря были усы? И вообще, откуда ГГ все это известно — он ведь тогда маленьким был, дома в денди-40000бит резался? ИМХО не надо все это здесь, мусор, сам от него страдаю. Я понимаю, тебе хочется побольше деталей, показать читателю картину. Но от этих подробностей текст начинает буксовать и вязнуть, читатель устает и идет играть в Контру или приходовать пивчанское с корешами.

Итак, завелись, поехали дальше. ГГ все звездит и звездит, упорно интересуется семейным статусом гражданина следователя, начинает заговариваться:

сказал, что его дом здесь и ни одна сволочь не посмеет его отсюда выгнать

Его-го-го. Нехорошо, Феликс Риварес беспокойно ворочается в гробу и все такое, народ возмущенно кричит «шо за ворп и нафиг он тут нужон». К сожалению или к счастью, но нужон, без ворпа в Вархэме 40000 никак. А вот без всего остального вполне можно и обойтись.

Вердикт: мне нравится, как ты пишешь, кэпитен, но над прологом еще работать и работать. Безсвязно, перескоки, интеллектуальная истерия ГГ — все это навевает тоску.

[BloodRavenCaptain]

Линолеум, эх-эх, не сыпь мне соль на рану. Моя вечная проблема - отсутствие чувства меры - дает о себе знать. Из-под моего пера выходят то сухой, безэмоциональный текст, то, наоборот, излишне перегруженный экспрессией фарс. Ну что же, будем работать. Ну так как, весь гонор, значитсо, выкидывать, или пусть живет?..
Ну а упорные вопросы о семейном статусе из-за того,

Скрытый текст - СЮЖЕТНЫЙ СПОЙЛЕР:

что у м-ра Дрейка погиб единственный сын. И часть вины лежит на нем самом.
Проще говоря, ситуация такая - на планету падает корабль Орков, полк Дрейка послали защищать родную планету, попутно взвалив на их плечи эвакуацию мирного населения из зоны военных действий. Жители близлежайших деревень успевают эвакуироваться, однако Схола получает сигнал об эвакуации последней. Естественно, там начинается паника, в которой несколько человек отбиваются от общей волны. Когда эвакуация почти заканчивается, Орки наконец достигают ворот, и Дрейк отдает артиллеристам приказ распахать все к чертовой матери. Когда ритуал давания Священной Имперской Звиздюлины заканчивается, к капитану подходят два преподавателя из Схолы и скорбно извещают, что они не успели эвакуировать из здания всех, и, возможно, отставшие отправились в мир иной. Кастус окидывает взглядом толпу и не видит своего сына. В приступе ярости он жестоко убивает обоих педагогов... blah-blah-blah...

[Анандита]

Я объединила разрозненные части продолжения и выкладываю их как вторую часть "Побега из Ада". Пишите, критикуйте, только пожалуйста, обоснованно и по полочкам. Ибо автор тупа и необоснованной критики не принимает.

Скрытый текст - :

3. У ворот стояла группка весьма симпатичных созданий женского пола. Собственно, определить их пол было несложно благодаря тому, что гибкие, поросшие золотисто-коричневым пушком тела были роскошных форм. Я засмотрелся на них и Амантари подергала меня за рукав.
-Они не люди- шепнула она- , Темная кровь.
Я положил руку на её пышную гриву.
-Идём, надо торопиться. Здесь нельзя ничего есть и пить, если мы не хотим попасть в зависимость и остаться в этом мире.
-Я знаю-кивнула она-, прадедушка рассказывал. Но что мы будем делать, когда доберемся до Дворца Безумия?
-Сначала нужно до него добраться…
Она прижалась щекой к моему плечу…на короткое мгновение…но это было невыразимо приятно.
Одна из пушистых красоток приблизилась, покачивая бедрами.
-Новенькие! Добро пожаловать в Сияющий Город!
-ЭЭЭ…спасибо- кивнул я, старательно огибая милое создание. –Не подскажете, как дойти до Дворца Безумия?
-Информация стоит платы!- пушистенькая нежно коснулась моей щеки мягкой ладошкой. Я аккуратно убрал голову от её ладони и взял Амантари за руку.
-Пошли, сами отыщем!
-Не так быстро, человечек!- девица мигом утратила дружелюбие и развернулась к нам. Длинный змеиный язычок заплясал меж острых зубов.
-Тут ты в корне не права!- отозвался я, перекидываясь в Обличие отца. Трансформация заняла секунд пять, не больше и вот уже каждой клеточкой я ощущал горячую каменистую землю Интро. Стремительный бросок и Темное Создание корчилось в моих кольцах. Я сдавил её хрупкое тельце почти нежно и она закричала от страха, вертя головой. Её товарок словно ветром сдуло. Я приблизил голову к её лицу и немного покачался, заставляя её рассудок открыться и впустить мой.
«Ты пойдешь с нами и укажешь нам путь!»
-Да, господин!- всхлипывая, кивнула она.-Я сделаю, господин!
«Ты будешь предупреждать нас об опасности, о ЛЮБОЙ опасности!»
Она снова кивнула. Я чувствовал как дрожит её тело и гулкий, тяжелый стук её сердца. От неё исходил запах страха. Запах отчаяния, отравляющего разум. Я с удивлением понял, что это существо панически боится смерти.
«Подчинись и останешься в живых!»
Она кивнула снова с животной покорностью. Я медленно ослабил кольца и отполз в сторону. Но мой разум всё ещё оставался влитым в её больной от страха рассудок. Чтобы как-то успокоить её, я снова «заговорил».
«Как тебя зовут?»
-Лларк, господин.
«На языке Интро это значит «ящерка»!»
-Да, господин.
Я убрался из её головы и в пять секунд переметнулся обратно в обличие гуманоида. Лларк упала на землю и склонила голову.
-Встань и веди нас- велел я, с трудом избавляясь от ощущения её страха и душевной боли.-Не бойся, мы не тронем тебя. Пустынная улица, которой мы шли, была освещена лишь зеленоватым светом полусфер, парящих в воздухе. От них исходил легкий запах фосфора. Амантари вцепилась в мою руку. Думаю, моя трансформация не оставила её равнодушной. Ну, тут уж мы квиты! -Сюда, господин- тихо сказала Лларк, поворачивая в душный проулок, освещенный рядами маленьких зеленоватых шариков.

Дверь возникла словно из ниоткуда. Обычная дверь прямо посреди улицы. Лларк медленно отступила, подняв лапку.
-Сюда, господин- снова прошелестел её голос, а в следующий миг её уже не было.
-Глем, я не хочу туда идти!- в голосе Амантари звучала паника. Я подошел к двери и подергал ручку. Дверь медленно открылась и я увидел самую обыкновенную комнату. Обычную, с потрепанной мебелью и облезлой обивкой из зеленого бархата на стенах. Амантари судорожно вцепилась в мою руку.
-Она не соврала! Это вход во Дворец Безумия! Если я войду туда, то останусь в Интро навечно!
Я положил руку ей на плечо и почувствовал как дрожит её маленькое тело.
-Ты не пойдешь- с обреченным вздохом я наклонился, легко подхватил её за талию и водрузил себе на загорбок. Она даже пискнуть не успела. Я слегка повел плечами и она заерзала, устраиваясь поудобнее.
-Ну, пошли, девочка!- я наклонился и втиснулся в дверь, стараясь не задеть притолоку моей прекрасной наездницей.
В комнате было тихо, пахло как обычно пахнет в домах, где подолгу никто не живет. Я огляделся и заметил, что дверь, через которую мы вошли, исчезла. Круглый стол, покрытый некогда белой, а теперь желтоватой от времени скатертью, стоял в углу. Рядом стул с резной спинкой. Под ногами тихо потрескивал ветхий паркет. Было странное ощущение одиночества, покоя и какой-то запредельной усталости, казалось, сочащееся из обитых зеленым бархатом стен комнаты. Я подошел к стене и коснулся кончиками пальцев облысевшей от времени ткани. Глубокая нежность охватила меня. Нежность к этой комнате, к каждому предмету обстановки, к потрескавшимся паркетинам. Я гладил бархатную обивку и мысленно упрашивал комнату пропустить нас. Амантари не шевелилась, слышалось только её шелестящее дыхание.
Дверь возникла неожиданно. Я положил руку на её мерцающую поверхность и на миг мне почудилось, что комнате было жаль отпускать меня. Я ещё раз с нежностью провел ладонью по бархатной обшивке, прощаясь и вышел. Амантари слегка пошевелилась у меня на плечах.
-Ты понравился этому месту- тихо сказала она.

4. Я шел по длинному широкому коридору, в который нас вывела комната. Я представления не имел, сколько нужно идти, в какой стороне выход и вообще, ни о каких особенностях и законах этого места. В той, другой жизни в Центральных мирах мне доводилось слышать лишь обрывочные легенды об Интро и его особенностях. В частности, о Дворце Безумия, прошедший через который никогда уже не будет прежним.
-Глем, слышишь?- тихо окликнула меня Амантари.- Ребенок плачет вроде, или мне это кажется? Я прислушался, остановившись. Да, где-то вдали плакал ребенок. Амантари положила ладошки мне на макушку.
-Глем, какие здесь могут быть дети? Откуда взяться ребенку во Дворце Безумия? Я покачал головой.
-Не знаю…Здесь никому и ничему нельзя верить.
Я снова двинулся по коридору и внезапно уперся в стену. Только что её не было. Я едва не налетел на неё, так неожиданно она возникла перед нами. Амантари негромко вскрикнула. Я осторожно потрогал стену и убедился, что она настоящая. На всякий случай потыкал кулаком. Результат тот же.
Визг сверху заставил меня развернуться на 180 градусов. Я уткнулся в рельефную мускулатуру и медленно поднял голову. На меня с интересом уставились два дружелюбных желто- красных глаза. От неожиданности я попятился.
-Привет, «де ланси»!- голос существа тоже был вполне дружелюбным. Могучего вида алебарда подрагивала в его огромных ручищах, почти касаясь моей груди. Я с интересом рассматривал создание. Огромное, выше меня головы на две, с телом, словно вырезанным из темного мрамора, с угрожающе- красивыми чертами лица и маленькими изящными рожками на чисто выбритом черепе. Из одежды на красавце был только маленький фартучек из толстой кожи и изящные золотые браслеты на запястьях и щиколотках.
-Мне нравится эта девчонка- ухмыльнулся интроанец.
-Ты удивишься, но мне и самому она нравится!- нагло ответил я, делая попытку обогнуть верзилу. Дорогу мне преградила алебарда.
-Отдай девку и можешь идти куда захочешь!
-А может, тебе ещё стриптиз изобразить?- злобно огрызнулся я и вложил в сцепленные кулаки всю силу, которая у меня оставалась. От удара в челюсть интроанец покачнулся и издал звук, больше всего напоминавший удовлетворенное кваканье.
-А ты небезнадежен!- заявил он глядя, как я дую на ушибленные костяшки пальцев. –Что ж, пожалуй, я пропущу тебя, но с одним условием…
-Каким ещё условием?- пробормотал я, всецело занятый травмированными костяшками.
-Когда выведешь девчонку из Дворца...если выведешь, то вернешься сюда!
-Зачем?- тупо спросил я.
-Недогадливый ты!- грустно заметил интроанец.- Я хочу посмотреть, сколько ты сможешь продержаться против меня в открытом бою. Можешь принимать оба своих обличия если захочешь. Ну, так как?
Я не стал даже спрашивать, что будет в случае, если я не дам согласия. Его алебарда была весьма красноречива.
-Согласен! Даю слово!
-Этого достаточно- кивнул верзила и неожиданно протянул мне своё чудовищное оружие.- Держи, «де ланси», думаю, тебе оно пригодится.
Я вцепился в древко алебарды, упертое нижним концом в пол и кивнул.
-Да, и вот ещё что…- рогатый ухмыльнулся и неожиданно плюнул.
От дикой боли, полоснувшей по глазам, я завопил и завертелся на месте, пытаясь стереть с лица ядовитую слюну. Но слишком поздно. В глазах потемнело и скоро лишь пурпурно-черная мгла колыхалась вокруг. Амантари плакала, пытаясь как могла обтереть остатки зловонной мерзости с моей физиономии. Я почти ничего не осознавал от ярости, боли и отчаяния.
-Глем,-тихо позвала девушка- что теперь будет? Из моего горла вырвался стон, больше похожий на рычание.
-Теперь ты будешь моими глазами!
Она снова заплакала. Я протянул руку и коснулся стены, другой рукой крепко держа древко алебарды. Какое- никакое, а оружие. Всхлипыванья сверху становились всё глуше. Наконец она успокоилась и я услышал прерывающийся от слёз голос.
-Глем, ты не туда идешь…поверни влево, ещё немного…
В общем-то она оказалась вполне приличным поводырем. Мы двигались с хорошей скоростью, хотя чертова алебарда оказалась тяжеленной и мне пришлось тащить её волоком экономя силы. Амантари командовала куда идти и я подчинялся. Мы шли уже несколько часов, когда вдруг голос Амантари сорвался и в нём зазвучал испуг.
-Глем…Глем, они здесь…что нам делать? Что нам делать?!!!

Я протер рукавом глаза, пытаясь прорваться сквозь пелену пурпурно-черного тумана, в котором изредка мелькали какие-то бордовые тени. Амантари исступленно завизжала и с такой силой обхватила коленями мою шею, что я едва не задохнулся. Выпустив рукоятку алебарды, я попытался разжать очаровательные, но смертоносные тиски.
-Тари…пусти… ты меня задушишь!
-Они здесь!- выдохнула она, чуть ослабив хватку и я почувствовал, как она дрожит.- Глем, они здесь…они здесь…
Я присел, нашаривая на полу рукоятку алебарды и по счастью наткнулся на неё почти сразу. Схватив чудовищное орудие обеими руками, я поднялся и взмахнул им над головой. Точнее, попытался взмахнуть. Чертова алебарда была кошмарно тяжелой. Меня занесло назад, потом швырнуло вперед следом за орудием, весящим, казалось, целый хеллен ( три тысячи килограмм. прим. Автора). Острие алебарды гулко вонзилось в пол и я услышал истошный визг. Амантари на моих плечах подпрыгнула и завопила так, что я оглох на левое ухо.
-Так его, Глем! Молодчина! Ты отрубил ему хвост!!!
Я похолодел, судорожно стиснув немеющими пальцами скользкое от пота древко. Я вообще мирный и делать кому-то больно, а тем более рубить хвосты не доставляет мне удовольствия. Но в данном случае у меня просто не было выхода. -Справа, Глем!- завизжала Амантари.
Я послушно поднял алебарду, перехватив её поближе к металлу и обрушил её в указанном направлении.
-Слева! Ах ты плевок вонючий! Пенёк помеченный! Справа, Глем! Получай, зараза! Слева! Уйй, гад! Берегись, Глем! Вот тебе! Вот! Вот!
Не обращая внимания на звуковое сопровождение, я пытался целить в багровые тени, то и дело возникавшие в почти полной колышущейся тьме. Сколько длилось сражение, не могу сказать. Мне показалось, что прошла вечность.
-Да сколько же их тут?!!!- в отчаянии возопил я, чувствуя, как судорога схватывает уставшие мышцы и рукоять скользит в мокрых от пота пальцах.
-Кажется, здесь весь Интро собрался!- проинформировала сверху Амантари. –Ай! Глем, у него меч!
Я ударил резко вперед, как копьем или штыком. Алебарда снова увлекла меня за собой и я пронесся вперед, оскверняя воздух теми презанятными выражениями, коим выучился за время моих долгих странствий. Острие навершия воткнулось во что-то живое и помещение огласил пронзительный хрюкающий визг. Я крутанулся, очерчивая вокруг себя линию и зацепил, кажется, ещё парочку врагов.
-Эйлиен!- истошно завопил я, чувствуя, как тело немеет от усталости и из сведенных судорогой рук выскальзывает единственное оружие.- Эйлиен! Помоги!
Сильные тонкие руки, благоухающие чистотой и цветами обняли моё лицо и губы прижались поочередно к правому, затем к левому глазу и напоследок коснулись рта, вдохнув в меня волну силы и радости. На миг я зажмурился и вскрикнул, когда в открывшиеся глаза хлынул поток света. Ага! Ну, теперь пойдет веселее! Бодрость и сила переполняли меня. Я развернулся, крутанув алебардой, которая внезапно стала легче пушинки.
-Спасибо, Эйлиен!- с радостным смехом я помчался вперед, на напирающую волну врагов, и у самого носа противника так взмахнул алебардой, что рогатые отскочили. Кто не успел, тот опоздал! Я пронесся сквозь строй, вопя так, словно плясал босой на раскаленной сковородке.
Амантари подбадривала меня, вцепившись обеими руками в волосы и используя их на манер руля, отчего у меня глаза выскакивали на лоб при каждом повороте. Потом непонятно как мы оказались в огромной и на редкость зловонной кухне. Местный народ шарахался в стороны. Я летел вперед, игнорируя все правила движения и на бегу сбивая с ног нерасторопных обитателей. У одного из них, одетого только в заляпанный кровью кожаный фартук мне удалось позаимствовать большой мясницкий тесак. Собственно, это была идея Амантари. Она огрела рогатого промеж растительности на башке чем-то железным (звук не вызывал сомнения), а я вынул нож из ослабевшей руки. Неплохая прибавка к алебарде. Тем более, что для ближнего боя она не годилась.
-Ну, куда теперь?- поинтересовалась моя подопечная, подпрыгивая на моем горбу. –Внутреннее чутье подсказывает мне, что выход где-то побли…
Она не договорила и снова раздался металлический звон. Я развернулся. Один из милых обитателей сего места медленно сползал на пол. Я покосился наверх.
-Чем ты его, девочка? Перед моим носом свесилась большая чугунная сковорода на длинной ручке. Я одобрительно кивнул.
-Хорошая вещь!

Отыскав выход из кухни, мы оказались в гигантском колонном зале, словно созданном сумасшедшим дизайнером. Роскошь и безвкусица уживались здесь вполне гармонично. Слишком яркие, кричащие цвета мозаичных панелей, украшавших одну из стен казались мне ужасающими…до тех пор, пока я не взглянул на противоположную стену. Содрогнувшись, тут же отвел взгляд. Вторая стена представляла собой цветные барельефы с изображением пыток, убийств и различных извращений. Меня едва не вырвало прямо на роскошный ярко- алый ковер и понадобилось минут пять чтобы прийти в себя. По тому как судорожно Амантари вцепилась в мои волосы я понял, что ей сие зрелище тоже по нраву не пришлось.
-Чего-то тихо здесь- сказал я.- Слишком уж тихо.
-Я боюсь- зашмыгала носиком Амантари.
Я шагнул вперед и ноги почти по щиколотку погрузились в алый ворс ковра. Следующий шаг…не состоялся. Толстый ворс словно обвился вокруг ступней , а тело двинулось по инерции вперед, Словно в кошмарном сне я падал бесконечно долго, крича от отчаяния и горя и слыша ответный вопль Амантари. Мы покатились по ковру, а в следующее мгновение её уже не было.


5.

Ошеломленный потерей, я сидел прислонившись к одной из монументальных колонн и держа в руках тесак. Внутри было пусто и ледяной ветер задувал прямо в душу. Я потерял её…Потерял девушку, спасшую мне жизнь, просившую моей защиты. Я должен был что-то сделать, что угодно…ВСЁ, что возможно…но не сделал. И теперь я сидел, погружаясь всё глубже в пучины отчаяния, в самую глубину моего личного Ада, пока тоненький голосок из глубины моей измученной души не прошептал «Второе желание». Я вздрогнул. А ведь правда, у меня осталось ещё два желания.
-Эйлиен! Помоги мне!- позвал я, и сам изумился тому, как жалко и мучительно- слабо прозвучал мой голос.
Он появился. Просто вышел из-за роскошной портьеры, висевшей у входа в зал. При виде него я почувствовал, как отчаяние, затопившее было душу, отступает. Эйлиен подошел и положил руку мне на плечо, помогая встать.
-Я могу отправить тебя домой прямо сейчас- тихо сказал он.
Я покачал головой. Его присутствие сделало меня достаточно спокойным и я уже сформулировал свою просьбу.
-Если я попрошу вернуть её, ты скажешь, что это невозможно.
Он кивнул, глядя на меня с глубокой жалостью и нежностью.
-Тогда отправь меня туда, где она сейчас находится.
-В самые глубины Интро, туда, откуда нет возврата- его голос был исполнен глубочайшего сострадания. –Ты готов пойти за ней Сердце Тьмы? В Город Потерянных Душ?
-Готов- ответил я.
-На что ты надеешься, Глем Рас?
Я пожал плечами.
-По крайней мере, ей не придется оставаться одной. Если я не сумею вытащить её, то останусь с ней там. Одиночество- самое страшное что есть на свете.
-Ты прав,- кивнул Хранитель-и для Темной Крови это личный кошмар. Ибо их души принадлежат Тьме. Одиночество во Тьме…
Я содрогнулся от ужаса. Я не хотел даже представлять себе этот кошмар.
-Возможно, она не узнает тебя. Возможно, не захочет ничего менять.
Я пожал плечами.
-Да…возможно…
-Ты уверен, Глем Рас?
Я кивнул. Эйлиен положил руку мне на плечо и мигом позже мы стояли на продуваемом всеми ветрами пустынном плато. Гнетущая отмосфера этого места проникала в самые недра души. И я понял, почему Интро называли Кошмаром Вечности. И почему сюда ссылали самых отъявленных, самых неисправимым преступников, потерявших право называться разумными существами. При мысли, что где-то тут Амантари, совсем одна, во Тьме, наедине со своей болью, мне стало жутко.
-Я должен оставить тебя, Глем- сказал Эйлиен и мне стало ещё горше и холоднее, но я постарался взять себя в руки.
-Ничего, выберусь…жаль только, нечем огонь разжечь.
-В этом мире другие физические законы- голос Хранителя был полон грусти- и огонь здесь гореть не будет. Лишь черное пламя и черные воды, несущие горечь, можно найти в этом месте. И снова я спрашиваю тебя, готов ли ты блуждать в поисках женщины, принадлежащей Тьме?
Я не ответил, просто повернулся и обнял его. Он положил руку мне на голову и невероятное ощущение покоя, радости и любви нахлынуло волной, унося страх и горечь.
-Что ж, не смею больше тебя отговаривать- Эйлиен улыбнулся и сунул руку в складки своего белоснежного одеяния.
–Возьми эти три кристалла,- он протянул мне кристалы Киассари, драгоценные "кормящие камни" из одного окраинного мира- они помогут тебе и ей продержаться некоторое время без воды и еды. Просто положи в рот на некоторое время, а когда насытишься и напьешься, сохрани до следующего раза. И вот это.
Мне в ладонь легло нечто невесомо- легкое. Теплое сияние окутывало тончайший плат, словно сотканный из паутины. Я задержал взгляд на нем, а когда поднял голову, Хранителя уже не было. Лишь едва слышный шепот коснулся казалось, самого сердца:
-Сумеешь пробудить в ней любовь- спасешь её душу.

Я стоял, озираясь вокруг и пытаясь определить, в каком направлении идти. Но в голове не было ничего кроме тягостного чувства беспомощности и безнадежности.
Поразмыслив немного, я решил принять Обличие отца, как наиболее приемлемое в этом мире. Не столько по причине эмоциональной холодности, сколько из-за желания быть настороже. Поплотнее пристроив на шее плат, в который были завязаны одежда и драгоценные кристаллы, я переметнулся и с холодным удовлетворением ощутил под кожей каменистую землю. Небольшим неудобством было то, что земля была очень холодная, но это казалось совершенно неважным. Всматриваясь в мерцающее темным светом пространство впереди, я пополз к скалистой гряде, на одном из участков которой свечение было более интенсивным. Теплое сияние, исходящее от плата окутывало меня облаком и я не слишком удивился, почувствовав, как подрагивает земля от крадущихся шагов. Я чуть замедлил ход, давая неведомому преследователю приблизиться. От него исходило тепло живого тела, настолько слабое, что будь я в человеческом облике, не почувствовал бы его. Кто бы это ни был, он был живой. И я ощущал что-то вроде равнодушного интереса к этому существу. Вдобавок местный обитатель мог стать источником информации. Чувствуя присутствие уже достаточно близко, я развернулся и сделал молниеносный рывок, обвив кольцами живое теплое тело.
К моему вящему удивлению противник оказался достоин моих колец. Я ощутил мощное сопротивление, едва не заставившее меня разомкнуть объятия, но тут же стиснул их ещё крепче. Глухой стон был ответом, но я не спешил выпускать добычу. Медленно, прощупывая, я вторгся в сознание чужака и вновь изумление едва не заставило меня разжать объятия.
-Во имя всего святого, Глем?!- голос, прозвучавший в темноте, был хриплым и сдавленным.
Осторожно убрав нити, проникающие в разум обитателя этого места, я столь же медленно и осторожно разжал тиски и отполз в сторону.
-Спасибо, малыш- прозвучало из темноты.
Я переметнулся в течение мгновений и, поправив на бедрах сползшую повязку, отвесил изящный поклон.
-Ну, твоё величество, не ожидал!.
Она вышла в теплое сияние плата и улыбнулась. Высокая, ослепительная, как и прежде. Императрица Кольца Миров Афродита Вангелис. Я улыбнулся в ответ и сделал шаг ей навстречу. Спустя секунду сильные мускулистые руки обвились вокруг моей шеи и мягкие губы прильнули к моим в долгом поцелуе.
-Так значит, это всё-таки была правда! Что тебя отправили в Интро!- вырвалось у меня, когда моя императрица всё- таки соизволила прервать поцелуй.
-А ты-то как сюда попал, Лисёнок?- отозвалась она вопросом на вопрос.
-Хотя здесь не слишком хорошее место для беседы. Идём, малыш.
По дороге я вкратце поведал историю моего попадания в Интро и потери Амантари. Как всегда, Дита оказалась изумительной слушательницей. Я не заметил, как мы подошли к небольшому каменному дому, расположенному на широком плато, с одной стороны обрывающемся в пропасть.
-Здесь я живу, малыш- императрица посторонилась, пропуская меня в дом- и ты представить себе не можешь, как я рада тебя видеть!
-Ну, я всё ещё твой верный шут, не так ли?- я ухмыльнулся, просачиваясь в дверной проем.- А место шута рядом с его госпожой.

Здесь, наверное, следует сделать маленькое отступление. Сказать, что мне повезло- значит ничего не сказать. Встретить Афродиту Вангелис в самом сердце Тьмы было так же нереально, как если бы здесь вдруг запылало яркое солнце.
Когда-то я был её шутом. В те дни, когда она захватила Кольцо Миров и утвердилась на троне как императрица, я был при ней. Как и те, кто потом отреклись от неё. Впрочем, таких было немного. Афродита умела снискать уважение даже своих врагов, что уж говорить о друзьях. Увы, идя дорогой мести, она пошла по гибельному пути.
Некогда она спасла Кольцо Миров от вторжения Извне, объединив разрозненные орды Внешнего Предела и бросив их в решающую битву с пришельцами как союзников Центральных Миров. Вскоре после окончания войны она удалилась в мир, который его жители называли Землей , и где она отыскала своего возлюбленного. Вместе с ним она поселилась в долине, в маленьком доме. У неё и её любимого родилось девять детей.
Однако отплатили ей чернейшей неблагодарностью. Правители нескольких Центральных Миров, успевшие вступить в сговор с захватчиками, отправили по следам Диты убийц. Её выследили на Земле, где она жила вместе с мужем и детьми. Её муж и восемь из девяти детей были убиты сразу, одного из малышей старший сын успел спрятать прежде, чем пал под ножами убийц. Но и ей удалось уничтожить двоих и захватить одного из убийц, под пыткой выдавшего её имена нанимателей. Вот тогда, обезумев от гнева и горя, она решилась на месть. Объединив боготворящие её дикие орды Внешних Пределов, она вторглась в Центральные миры и уничтожила троих из пяти предателей. А потом она внезапно исчезла. Её искали, но не нашли. Ходили слухи, что Совет Вечности приговорил её к ссылке в Интро, но говорили об этом очень тихо, ибо ссориться с Советом было себе дороже. Трон императора занял её наложник Хаген, который не сумел удержать в подчинении дикарей предела. Империя распалась. Но я уже был тогда далеко, в одном из закрытых Внешних миров. Я ушел, когда понял, что Дита не вернется.

-Ты голоден?- спросила императрица, накрывая на стол.
Я с изумлением смотрел на тушеное мясо и фрукты.
-Откуда?

[sir-ris]

Сообщение от Анандита

Я объединила разрозненные части продолжения и выкладываю их как вторую часть "Побега из Ада". Пишите, критикуйте, только пожалуйста, обоснованно и по полочкам. Ибо автор тупа и необоснованной критики не принимает.

Я аккуратно убрал голову от её ладони и взял Амантари за руку.

Анандита, может, лучше: Я осторожно отстранился или в этом роде?
А вообще мне нравится:))
P.S. Любовная история вполне может быть фоном для приключений.:))

[Анандита]

Ладно, вот вам оконченный кусок.

Скрытый текст - :

-Ты голоден?- спросила Дита, накрывая на стол. Я с изумлением смотрел на тушеное мясо и фрукты.
-Откуда?
-Ты забываешь, что ученица Дау из Отранто способна на кое- какие трюки с материей- улыбнулась Афродита.- Так что кушай на здоровье. Искать твою ллоранскую девчонку на пустой желудок- верх безрассудства!
- Она не моя,- я пожал плечами, налегая на мясо- уж кому как не тебе это должно быть известно!
-Да…я и забыла,- она чуть наклонила голову вбок, глядя на меня огромными сиреневыми глазами- но ведь тебе нравится эта малышка! Так почему бы нет?
-Потому что не хочу! Пусть она даже будет самой красивой девчонкой Вечности. Но она спасла меня от пыток и смерти в Кийонги и я обещал вытащить её отсюда, а я всегда держу обещания.
-Это правда…-императрица усмехнулась- правда Глема Раса, императорского шута. Но ведь никто не требует от тебя соблюдения верности! Ты имеешь полное право на…
-Оставим это!- я прервал её довольно грубо, но желания не было спорить. –Если можешь помочь мне найти Амантари, помоги. Если знаешь, как её отсюда вытащить, буду благодарен тебе по гроб. Но умоляю, прекрати сватать мне каждую красивую девчонку Кольца!
Афродита молча кивнула в ответ.

Лёжа в чистой постели, я отвернулся к стене. Против воли из глаз потекли слёзы. Я попытался было представить себе личико Амантари, но возникло другое лицо. Пусть менее красивое, но бесконечно родное, любимое. Засыпая, я чувствовал, как намокла от слёз подушка.
Афродита меняла мужчин как перчатки. Лишь одному она могла быть верна, своему ненаглядному Эрику Рейну. Тому самому, что погиб на далекой Земле. Поговаривали, что в ней текла капля крови «йе окта», перевертышей- кошек. Так или иначе, она никогда не была одна, но и никогда не была ни в чьей тени. Такая уж у неё была натура.
Её дочь Аллорет была другой…настолько другой, что полюбив её однажды, разлюбить я уже не мог. Аллорет была «нге нтауи», полукровка- нтауи по отцу. Дочь Дау из Отранто, мудреца, миротворца и ученого, чья слава гремела в Кольце Миров и за его пределами. Увидев её однажды я понял, что никогда уже не буду прежним. Уж так она действовала на мужчин. На всех, не только на меня. Я не приносил ей клятв верности и не признавался в любви под окнами её спальни. Просто как-то так само собой получилось, что она оказала мне честь, избрав в наложники. Почти три года я был счастливейшим из смертных. А потом нам пришлось расстаться. Я отправился с её матерью по пути мести. Аллорет же не признавала мести и ненависти. Как и все нтауи, она была бесконечно добра и милосердна.
После падения Императрицы я ушел во Внешние Пределы. Здесь в одном из военных столкновений получив травму головы, я лишился возможности управлять Переходом. Меня бросало из мира в мир и я не мог вернуться в тихий окраинный мирок, где обитала моя любимая. И предать её я тоже не мог. Ни на секунду я не забывал Аллорет. Я знал, что вряд ли смогу когда- нибудь вернуться к ней, но забыть её…это было невозможно. Мне кажется, Дита знала это, потому что никогда не претендовала на меня как на наложника.

-Глем, поднимайся! Пора вставать, малыш!
Я сел, помотав головой, чтобы прогнать остатки сна. Афродита стояла передо мной, одетая в свои обычные доспехи. Но выглядела при этом так, что я на время забыл, как дышать. Её стройная и в то же время мускулистая фигура выделялась на фоне мерцающего света голубоватых газовых шариков, парящих под потолком. На плечах и руках мерцала золотая вязь татуировок.
-Одевайся, на столе есть остатки вчерашнего ужина. Я скоро вернусь.
Дита придирчиво осмотрела меня.
-А ты здорово похудел, малыш! Кожа да кости!
Я уже почти заканчивал завтрак, когда она вошла в гостиную, ведя за собой худощавого беловолосого парня в щегольской куртке и двумя пистолетами странной конструкции, висящими на кожаном поясе, охватывающем костлявые бедра.
-Познакомься, Глем, это Марсиус, один из лучших здешних проводников. Он отведет нас в Город.

[Snake_Fightin]

Сообщение от Анандита

Ладно, вот вам оконченный кусок.

Признаю, был неправ. Это не любовная история. Это история, где про любовь, оценку внешности, положения, про отношения между мужчинами и женщинами речь идёт в каждом абзаце.

[Лорд Паук]

Еще одна глава из "Разбитой Сущности"

Скрытый текст - Нотиус, ожидание приносит результат:

Придавив левую руку массой остального тела, Нотиус оторвал с нее пласт псевдокожи и кусок мышц. Как он и ожидал, пуля разбила поршень гидравлической системы, нарушив всю отлаженную работу. Участившиеся подрагивания ладони пришлось усмирить тяжелым ящиком, набитым всякой рухлядью.
"Сам я рухлядь древняя,- подумал Нотиус, вырезая пулю скальпелем, изготовленным из куска ржавого железа.- Нечего и говорить"
Устранить кусок свинца было легко, а вот исправить повреждения – куда сложнее. Часть поршней пришлось выдернуть и передать их нагрузку на другие. Теперь левая рука стала слабее правой. Но найти новые детали в этом мире невозможно. Хотя бы потому, что мир этот и не существует как будто.
Починка заняла всего полчаса, хотя время здесь и не имело значения. Оно здесь не имело ничего.
Старый кибер с трудом поднялся и быстро проверил состояние организма. Его положение становилось с каждым "днем" все хуже и хуже. Никаких запчастей, никакой возможности полноценного ремонта. Если бы еще и погиб мозг в таких условиях, Нотиусу никто бы не смог помочь. Да никто и не собирался ему помогать.
-Все-таки Лорд не все предусмотрел, когда создавал меня. Надо бы ему…
Тут кибер осекся и посмотрел вниз. Старая привычка, оставшаяся от человека. Уже два года он не вспоминал о Лорде. Сначала он восемь лет пытался найти его, затем смирился с невозможностью найти хозяина и укрылся в этом старом бункере. Лишь иногда он рыскал по окрестностям, в поисках подходящей пищи. То, что осталось в нем от человека, умершего две с половиной тысячи лет назад, требовало своей энергии, в отличие от остальной кибернетической половины. Но такие поиски оказались опасны – всего одна встреча с неизвестными людьми и пришлось ему чинить руку.
-Все-таки надо мне его найти. Он не мог просто так исчезнуть. Не мог. Не такой человек. Просто так не сдастся. Тршк...
Изо рта Нотиуса послышалось потрескивание и шипение.
На ремонт некстати отказавшей звуковой системы пришлось убить пару часов. В результате долгих манипуляций с частотой и силой, голос его стал рычащим.

Тяжелая крышка бункера приподнялась и резко откинулась в сторону. Кибер выбрался наружу и посмотрел на тяжелое багровое небо, низко нависшее над землей. Десять лет назад оно не было так низко. Но таким же кровавым было. Кровавым, словно рубин.
Нотиус почувствовал страх. Это ощущение, что не свойственно бездушному механизму, все еще оставалось в человеческой его части. Десять лет прошло с того момента, как вселенная застряла в одном мгновении времени. И небо все ниже и ниже.
-Стоп. Не десять лет. А девять лет, двенадцать месяцев, тридцать один день и двадцать три часа пятьдесят девять минут. Еще чуть-чуть осталось.
Он услышал какой то шум вдалеке и насторожился. Еще одна встреча с аборигенами для него могла бы быть последней. Кибер посмотрел на крышку бункера и собрался было запрыгнуть обратно, но все поплыло перед глазами.
-Неужели еще и глаза отказывают? Я не крот, чтобы...
Он не успел додумать мысли, как уже лежал на земле.
Одна из дремлющих программ, дожидающихся своего часа, включилась и блокировала все системы.
Нотиус стоял на огромном свежевспаханном поле под чистым голубым небом. Солнце ярко заливало все вокруг. Тепло и спокойно. Но только на первый взгляд.
Нотиус был не один на поле. Обернувшись, он увидел двоих.
Огромный, черный трехметровый демон нападал на высокого человека в плаще. В нем старый кибер узнал хозяина.
Последний отбивался от атак мечом и резкими отскоками в стороны. Но становилось ясно, что долго он так не продержится. Демон был гораздо выносливей его, и каждый раз удары жутких лап все ближе и ближе проходили мимо врага.
Нотиус услышал голоса, что звучали в голове хозяина.
-Прими же тьму в себя! Ты проиграешь! Подумай, что будет дальше, после твоего поражения…
-Никогда! Никогда я так не поступлю!
-Твое право заблуждаться. И ты им пользуешься.
Демон выбил, наконец, меч. Хозяин упал на землю. Нотиус не знал, пронеслась ли вся его пяти с половиной тысячная жизнь перед глазами. И перед самым ударом демона в голове кибера пронесся пронзительный крик:
-Я согласен! Тьма, приди в меня!
Небо не разверзлось в тот же миг, не прозвучал оглушающий гром. Лишь темные облачка мгновенно окружили тело, защищая его от удара. А затем неведомо откуда взявшиеся у хозяина длинные кожистые крылья отбросили демона назад. Взревев, тот вновь бросился в атаку, но был встречен восемью лучами, бившими прямо в его грудь. Теперь хозяин был одного роста с ним, все восемь рук били разноцветными лучами в демона.
-Неужели он стал таким сильным?!- Недоумевающее думал Нотиус, наблюдая за схваткой. На него не обращали внимания, словно и не было рядом с ними.- Это воспоминание. Но оно не мое! Кем оно было загружено?
Несмотря на то, что теперь враг стал сильнее, демон не сдавался. Рыча от дикой боли, причиняемой лучами, он шел вперед. Хозяин же отступал, все равно проигрывая этот бой.
-Только это и было вам нужно? Чтобы я умер, подчиненным тьме?- В его мысленном голосе чувствовался сарказм.
-Нам не нужен ты свободный. Зато ты, полностью порабощенный – лучшее из того, что можно желать.
-Никому нельзя доверять. Лгут все. Даже я на это способен.
-Остановись!- Голос неизвестного, или неизвестных, сбивавших хозяина с пути, взвыл от бессильности. Он явно что-то понял.
Но было уже поздно. Лучи перестали бить в демона, и в тот же момент он бросился в последнюю атаку.
Длинные когти вышли изза спины хозяина, кровь окрасила землю темным цветом.
Раздался ужасный скрежещущий звук, словно в часовой механизм вселенной попала крохотная песчинка, сломавшая всю систему. Небо побагровело, начиная снижаться. Но тут же прекратило, как только тела хозяина и демона исчезли, вместо них в воздухе завис крупный рубин. Однако и он исчез, разбившись на несколько осколков.

-Вот этого мы вчера подстрелили. Корявый неплохо в него маслину шмальнул. Только он от нас сдрапал, тут где-то пропал.
Нотиус открыл глаза. Действие программы-воспоминания прекратилось. Он увидел над собой пятерых людей, двоих он узнал – это они недавно напали на него.
-Что ты несешь? Крови не видно, только на руке царапина какая-то. Истратили патроны зря. И еще он жив.
Бандиты уставились на кибера. На их лицах появилось немалое удивление – только что Нотиус лежал абсолютно неподвижно, труп трупом, и тут ожил.
-Придется исправить,- задумчиво произнес один и выстрелил в голову кибера почти в упор.

[ChristianVeles]

Скрытый текст - Эпилепсия. Мутант. Геноцид:

Быть может, потому что я редко бывала дома, видела его вечно спокойным с горделиво-прищуренными глазами. Мне было некогда с ним общаться, сами понимаете, учёба, проблеты и т.п. Но я знала, что что-то не так, но питала иллюзии… Он перестал играть в игрушки. «Вырос» - наивно полагала я. Поссорился с подружкой – бывает, просто пусть не общаются с ней.

В тот день я решила прогулять физкультуру, сидела дома в интернете искала книги…

По сердцу полоснул жалобный то ли вой, то ли писк.

Я тут же вскочила и увидела, как Он беспомощно барахтался на спине, свесив язык. Его тело резко и быстро вздрагивало, а глаза… его голова крутилась по сумасшедшему резко, но всё же чёрные пуговки постоянно находил моё лицо. Если в его широко открытых глазах не бликовала бы лампа, можно было счесть, что глазницы пусты.

Странно, но он смотрит на меня как на бога, будто я спасу его как тогда, когда он угодил в ведро с водой. Ещё вспоминается тот случай, когда он застрял между стеной и шкафом… или как он запутался в ткани… в общем у нас с ним было много приключений.

Я – не я, скованная совершенно не понятным ощущением, словно кожа отделилась от мышц, но мне не больно, просто как-то противно, холодно, сухо, тянет…

Надо было бить тревогу, когда, он на ходу закрывал глаза, ударяясь о стены и предметы, когда перестал играть, ночами шибуршился и пищал, мешая спать. «Чекист», - ворчала я, перенося на кухню клетку накрытую тканью. Я не видела, что с ним происходит там, в темноте. Он как-то при мне упал в обморок, но после же вскочил как ни в чём не бывало.



А сейчас дрожащими руками приподнимаю его тельце над полом. «Чаки, Чаки!», - еле шевелю онемевшими губами. Он щёлкнул крохотными челюстями, прикусив язык. В тот миг захотелось положить его, бризгливо встряхнуть рукой, побежать в ванную и смыть эту кровавую узенькую змейку, которая сползла до середины ладони. Но собираю волю в кулак и поправляю язычок, нежно глажу мордочку, спину, лапки. Всё тело твёрдое, как окоченевшее, как чучело… расслабилось.

Успокоился. Умер? Фух, уснул, крепко сжав мой мизинец в когтях. Надо бы готовиться к семинару… К чёрту учёбу. Мамка просила пропылесосить… к черту! Всё к чёрту! Никто из них не поймёт мою трагедию.

Аккуратно перекладываю Чаки на ткань.



Он попал ко мне случайно. Я не знаю, в каких условиях он был. Но знаю точно, что но погибал. Местами ещё голенький и совершенно не складный, он смотрел на весь мир доверчивыми огромными глазами. Я вскармливала его, учила всяким штучкам… Привязывала к цепочке крохотный кулончик в виде клыка и тащил по полу, а он так горделиво за ним бегал. А как, задрав голову, нёс свой трофей! Маленькое существо с огромным чувством достоинства смешно так огрызалось на кошку. Она же крупнее и сильнее его. Это мы с его подружкой научили его рычать на кошек. Он часто что-то бормотал бывало и громко, но никогда не кричал, в отличие от соседских…

Мою руки с мылом уже второй раз, а упрямая, ржаво-коричневая полоска все не смывается. Она слабо тянет кожу.

Ну вот уже всё смыла, но кажется, что руки грязные… всё равно грязные.



Надо срочно отвезти Чаки к ветеринару.

А у специалиста как назло выходной именно во вторник, в другом месте врач птицами не занимается. И лишь знакомый орнитолог сказал, что у мальца что-то с головным мозгом. Что возможно опухоль, быть может он ушибся или наследственность такая, может быть вообще он появился на свет из-за инцеста.

Чаки, вообще, немного альбинос, а в целом, по масти - арлекин. Я ещё любуюсь его нежно-салатовым оперением и чёрно-изумрудными маховыми перьями с белыми пятнами у основания.

У таких как он, как и у альбиносов много всяких патологий… Но что бы так всё было страшно… Вот и вспоминаются те самые руки с полоской запекшейся крови. Этот след – знак тысячелетнего геноцида. Именно геноцида без всяких преувеличений. Как могут осуждать фашизм, те кто говорим о чистоте крови животных, о выведении и сохранении пород (сравним с рассами)?…

Ведь в дикой природе такие как Чаки умирают не только из-за странного цвета, но и из-за глухоты, слепоты, лейкемии, артрита или эпилепсии... Слишком много болезней и что бы один альбинос радовал глаза зевак, быть может, десятки, умирают в младенчестве. Десятки из выживших страдают от множества болезней, связанных исключительно с мутацией из-за беспорядочных связей с родственниками… и единицы доживают до преклонного возраста.

В прочесе выведения породы, например, собак, порой из одного помёта берутся щенки с подходящими качествами. И только когда порода устанавливается, люди следят за тем, чтобы не случалось инцеста. Но тот грех откликается эхом на многих поколениях, и только один из сотен участвует на выставках, второсортный материал уходит в рабство к людям с бюджетом поскромнее, а недопёски, которых не возможно продать из-за экстерьера или болезней, уходят из жизни быстро и страшно… или на улицы.

А фраза: «Мы в ответе за тех, кого приручили» угодным животным-рабам, и то до тех пор, пока живы хозяева или живые игрушки угодны хозяевам…



Надо идти на драмкружок, одеваюсь. Ну не умею я без погрома.

Его опять ломает!

Ну и пусть. У меня много дел более важных, чем какой-то волнистый попугайчик. Мне ещё на ёлке надо будет играть Деда Мороза!

Что я говорю!

К чёрту Деда! Если скажут, то откажусь от роли.

«Лапочка моя. Хороший мальчик! Всё будет хорошо. Всё будет»… Не будет ничего. Но по совету мамы толчу «Феналипсин». Это лекарство должно помочь. Видел бы кто-то как я разбавляю порошок в ложечке.

Темнеет. Он сидит на свое жёрдочке как обычно, спокойно и надменно. Как обычно переговаривается со своей подружкой, а она ворчит на него из соседней клетки.

Совсем недавно они забавно так катали попрыгунчик, отбирали друг у друга спичку. Да, да, эта жалкая щепочка была для них целой палкой подходящей для игры в апорт. Правда, быстро рассыпалась в прах.

Я не знала, что он так страдает! Хочу, что бы он жил и радовался жизнью, но при каждом припадке искренне хочется накормить снотворным, что бы он уснул вечным сном.

Мечусь из угла в угол в комнатке 3Х4, смотрю то на дверь, исколотую дарцем, то на квадратики света по ту сторону проспекта, задавая себе один и тот же вопрос: «Как же мне быть?». Ведь если смерть – наказание, то этот мутантик ни в чём не виноват, виноваты люди… Если смерть – отпущение, освобождение, награда… то это лучшее, что я могу для него сделать. Но я не хочу быть убийцей, и ем исключительно растительную пищу, чтобы не убивали для меня.

Убийство – слабость! Самоубийца – слабак! Царь приказывает казнить политических преступников - слабак! Родственники тяжело больного человека, настающего на эвтаназии – то же слабы, как и сам больной. Хищник слаб, ибо может, есть только мясо. А человек всеяден, ему дан выбор: убивать или нет. Но увы человек не выбирает: воскресить или нет. Я лишь продлеваю его страдания, потому что не одобряю любую форму убийства. Это всё – моя гордыня.

Родная дикая стая давно бы избавилась от Чаки, но поскольку его стая – Я и его подружка, решить мне: «Так как же быть?».