Полуплоскость: Дорога к Срединограду

[Элвенлорд Гримуар]

Первая книга с каждым абзацем всё ближе и ближе к финалу... Часть непростая, первотетрадная скоро настанет! Буду печатать воистину, ибо до коле! Может, успею, а может и нет - постараюсь не облажаться. В этом клянусь непомерной эльфийской гордыней!

Скрытый текст - Оторвыш десятый, близкий к победе сил Тьмы.:

Фалгонис смотрел на Альфаета и увидел около него кое-что, чего не ожидал: два Дракона, Огня и Льда, пикировали на огромное неповоротливое существо, отдалённо напоминающее лекрскую жабу. Струи холода и огня переплетались, образуя невозможный узор прозрачно-голубых и жёлто-оранжевых тонов. Гигантская жаба, выползшая из подвалов Кейольского замка, яростно булькала, испуская клубы зеленоватого пара порами на спине. Драконы пролетели всего метрах в трёх над головой уродливой твари и выпустили шар из Огня и Льда в глаз ужасного земноводного. Тварь взревела ещё сильнее, пытаясь проглотить крошечных для неё Драконов, но зрение её подвело: она промахнулась метров на пять, не меньше! Тоби сделал круг, явно собираясь что-то предпринять. Из его рук в оледеневший левый глаз жабы ударила крупная, метра в два, сосулька. Звон донёсся даже до Фалгониса, а он стоял в полутора километрах от этой схватки…
Когда ледяная пыль более-менее осела, все могли бы увидеть, что у монстра остался только один глаз, а от ушкой раковины к подбородку идёт страшный ожёг, с которого кусками отваливается кожа, а мясо ещё кипит. Это постарался Шпик. Драконы уже заходили на второй совместный вираж, в то время как Сай телепортировался почти под брюхо жабы, покрытое беловатой кожей и потёками жёлто-зелёной слизи из пор около лап.
Тёмный эльф оставил там что-то маленькое и светящееся, а сам телепортировался обратно, к своим велл’рандам, ближайшим помощникам и заместителям.
Командир Златого Легиона обратил свой взгляд к Башне Кендиса, самой высокой постройке в замке. У её основания сейчас трудился один из трёх отрядов Джадстера. Фалгонис прищурился… Под командованием Драйда Сигранда. Отряд из двенадцати гномов, из которых двое были орг’рахттерами, камнерезами, а ещё пятеро – оргеннанами, мастерами туннелей, почти закончил свою работу. Два гнома сейчас вставляли последнюю руну в специально выдолбленную ямку и прикрепляли её мощными ударами кулака. Все три команды камнетрясителей должны были закончить работу одновременно. И они её почти закончили. Отряд Драйда был у Башни Кендиса, Кво’наг работал у северной стены, около тронного зала, а Фитхайм занимался подвальным спуском. Да, тем самым, из которого вылезло жабообразное. Все три отряда ждали команды. Сигнала Первого Короля.
И он не замедлил явиться. Фиолетовые, синие и голубовато-зелёные эльфийские руны появились в воздухе, кольцом охватывая замок. Они гласили…
Фалгонис похабно умыльнулся. Они-то уж точно гласили. Просто-таки живописали о том, что два урколака и метролль сделали с Шаяной, пока она спала. Известный в Срединограде анекдот Сар дополнил парочкой штрихов, которые только подчёркивали тупость и невежество мертвяков, а Шаяну делали ну настоящей спящей красавицей…
Только это был пока не сигнал. Сар явно выжидал ещё более подходящего момента.
Драконы весело заорали, поднимая в воздух фонтаны огненных искр и ледяных осколков. Второй глаз жабы отправился к первому! Это стоило отметить хотя бы небольшим сияющим облаком из искрящихся осколков.
Жаба злобно и в то же время грустно взвыла, опускаясь на передние лапы. Ей точно не удастся поймать Драконов без помощи зрения. Так хоть растоптать тут всё во имя Хозяйки!
И она потопала в направлении холма, на котором стоял Фалгонис…
Видимо, чего-то в этом духе и ждал Сар, не зря прозванный Мудрым. Руны, почти сделавшие круг над замком, резко сменили цвет на красный. Вспышка была так сильна, что Фалгонис, хоть и стоял дальше всех, на несколько секунд зажмурился.
Это и был сигнал. Башня Кендиса как-то странно ухнула, будто все камни в ней застонали, а потом от неё начали отваливаться глыбы кладки. В один из проломов, находящийся примерно на седьмом этаже, ринулась сероватая тень.
Огромный кусок стены гарнизона, находящегося недалеко от подвалов, вырвало и швырнуло прямо на спину жабы. Та тихо булькнула и осела. Она была жива, но двигаться пока была не в состоянии. Яростно-испуганный писк резанул по ушам ближайших рэев и жаба поднялась вверх метров на двадцать. Её туша, и так не слишком приятно пахнущая, теперь завоняла настолько отвратительно, что даже урколаки решили попытать счастья в другом месте. Достигнув верхней точки полёта, из живота жабы на землю хлюпнулись непонятные огромные трубки, какие-то канаты и несколько серо-коричневых тюков невероятных размеров. Её внутренности оказались цветом не лучше, чем шкура. Дважды мёртвая жаба плюхнулась на землю, разбрызгивая вокруг себя серо-коричневую кровь и ошмётки дэрка. Тихо заскулив, она отправилась в лучшие миры. Туда, где никто не обижает простых земноводных, на которых ставят опыты… плохие детониры.
Так вот чем был тот шар! Густым огнём Юстаса! В любом месте с достаточно малым количеством воздуха, Густой огонь моментально воспляменяется и нагревает окружающее пространство до температуры лавы в вулкане. А если он ещё и прижат чем-то, то этому «чему-то» придётся очень несладко. Его нагреют. И взорвут.
Внимание Фалгониса привлёк ещё один взрыв. Только этот грохнул на вершине Башни Кендиса, почти у крыши. Двенадцатый этаж… И в проломе мелькнула волна чёрных волос. Неужели это тот, из-за кого и предприняли штурм Кейольского замка?
Сабрина тоже заметила чёрную гриву. Она бы её ни с чем не спутала. Счастливая улыбка на пару мгновений озарила её лицо. И тут же исчезла, уступив место холодному расчёту и злости в глазах. Ах да, Сар сам обо всём позаботится. Он ведь Король! Всё будет куда лучше, чем мы надеялись… «Бла-бла-бла» вполне в духе Тёмных эльфов! Тьфу, даже вспоминать о том разговоре в Замке Королей противно. Как же она хотела сейчас полететь туда, на вершину Кендисовой башни!.. Увидеть эти волшебные глазы ещё раз… Улыбнуться ему и смотреть на то, как он улыбнётся в ответ…
Нет. Она не может. И не станет нарушать прямой приказ Сара, которой он даже не обозначил вслух. Не следует делать того, о чём Первый Король красноречиво промолчал.
Грёв видел, как вершина Башни Кендиса начала разваливаться. Взглянул на Лиолена. Зелёный эльф хмуро посмотрел на Светлого. Ему ли не знать, что они должны делать, а что – нет. Сар… Король. Тёмный эльф, которому дозволено даже то, о чём Ти-Рэкс не мечтал! Лиолен мысленно выругался. А Грёв, слышавший всё это, понимающе усмехнулся.
Никто и ничто не должно было вмешиваться в планы Саростоса Винлитуса и Ин’Анлеала. И Сар удивился бы, если узнал, что кто-то сомневается в тайном разговоре Владыки Жизни и Первого Короля. А такие слухи появились с неделю назад, ещё до прибытия Сабрины фон Сильвербальд и Братства Наших в Срединоград…
Вот только один из присутствующих совершенно никак не прореагировал на то, что в десяти метрах от него ухнули вниз десятки центнеров камня. Альфает, сидящий на своём любимом животном, хсеобайке Рэнди, был немного занят. Он просто не обратил внимания на то, что в проломе кто-то стоит. Но когда он разобрался с тёмными вестниками, тварями, похожими на продукт обмена жидкосями демона и гигантской летучей мыши, магистр-метаморф оглянулся-таки назад. Его взору предстал Тёмный эльф, довольно высокий и хорошо сложённый для своих малых лет. Очень удивлённый и в то же время довольный. Эльф, судя по всему, был немного ошарашен. Чем – Альфает не знал. Да и не собирался пока выяснять. За Тёмным, почти в центре большой круглой комнаты, висел в воздухе шероглаз. Мерзкая тварь явно была очень сердита. Это можно было прочитать и по недовольному излому брови, и по злобному оскалу, и даже по нервно колышащейся струйке слюны, вытекающей из правого угла рта. Альфает даже умилился, глядя, как шероглаз с ненавистью смотрит на него. Да-а, никто не умеет ненавидеть случайного встречного так сильно, как шероглаз в плохом настроении. Да и в хорошем они добрым нравом не отличаются… пока не убьют кого-нибудь. Или сделают ещё какую гадость…
Альфает подавил стремление завтрака выбраться наружу и восхищённо посмотрел на несчастное и жалкое проклятое создание. Всего за несколько секунд пробить восемь щитов, пробраться к телу и… Хорош, подлец, ничего не скажешь! Альфает послал Рэнди приказ разворачиваться, а сам кинул в шероглаза небольшим, проверочным Плетением Вудроффа. Маленький, не больше кулака, сгусток серебристо-жемчужного света, окружённый оранжевыми искорками, похожими на крохотные Огненные шары, летел быстро. Вот его отделяет от шероглаза восемь метров… семь…
И шарик превращается в тонкую плёнку из света, которая начинает мерцать и через две секунды гаснет. Уничтоженная стена была лишь камнем, из которого Орлиус Кейоль строил свой замок. Чар, наложенных на него Шаяной… Но Сар же уничтожил наружные чары! Альфает переключил зрение, снова глядя на пролом. Сар… он никогда и никому не говорит все свои планы. Правильно, в общем-то и делает, как оказалось.
Магистр-метаморф с удовлетворением увидел, что пролом затягивает так называемая Тёмная паутина. Обычное и даже распространённое в Королевстве Теней заклятие. Его может наложить любой Тёмный, если захочет. Самая же интересная и многих удивляющая деталь этого простейшего заклятия – на каждую «нить» паутины можно нацепить чары. Причём разные. И конфликтовать они между собой не будут. Совсем. Даже если повесить на две соседние «горизонтальные» «нити» Изгание Тьмы и Беззвёздную ночь, то ничего – наподобие взаимного уничтожения чар и бровей чародея, например, – не будет. Просто чары друг друга не «заметят». Сейчас Альфает видел, что на всех – ВСЕХ! – «нитях» висели чары Крытого зеркала. Ничто не могло проникнуть ни из башни, ни в башню. Любая магия должна была разбиться о Крытое зеркало, а рэи или другие существа столкнуться с чарами и убриться туда, откуда они пришли. Альфает хмыкнул, приглаживая бороду. Рэнди подлетел поближе к пролому и аркмастер крикнул:
– Не ты ли Миклеанор Саубериззи?
– Да, а с кем имею честь беседовать? – ответил Микли, уверенный в том, что Дириал пока нападать не станет. И чуть погодя тоже.
– Заткнулись оба!!! Это мой замок и я тут хозяин! Эльф быстро убил вампира. Колдун лети по своим делам. Живо, я кому сказал!!! – Дириал потешно выпучил глаз, а струйка слюны стала небольшим ручейком. Шероглаз явно не видел в акрмастере соперника.
– Да-а? А я был уверен, что этот замок принадлежит эндарам Кейолям. Что ж, видимо мой источник сведений немного устарел.
– Старик, если скажешь ещё хоть слово…
– Попробуй. – Альфает не был уверен в том, что Крытое зеркало пропустит или блокирует магию шероглаза. Поэтому выставил небольшой такой, всего в два мегаллона, Щит отверженности. Кто этого проклятого знает… Лучше поставить защиту, чем потом восстанавливаться из пепла или… чего похуже.
Микли был крайне разумен для своего возраста. Поэтому постарался как можно более незаметно отступить к стене, подальше от пролома и весёлого колдуна верхом на непонятной летучей твари. Тёмный эльф почти завершил свои движения, когда Дириал глянул на него двумя более-менее здоровыми щупоглазами.
– Тёмный, и не думай. Слинять не получится.
– Господин Воммет, я только с линии огня уйду, ладно? Мне самому очень интересно, о каких методах получения информации вампиры не могу и мечтать.
Дириал презрительно фыркнул. Этот Тёмный нравился ему всё больше и больше. С такой наглостью и насмешкой говорить с тем, кто только что хотел его убить… Шероглаз начал испытывать к эльфу уважение, а его он испытывал нечасто. Как же этот Миклеанор походил на него самого в юности… В юности.
– Стой и смотри, как сам Альфает Ринфельд, великий и несравненный лорд-извращенец, падёт от моей… от моих глаз! – пафосно проворковал Дириал.
Микли, прищурившись, посмотрел на бородоча. Лорд-извращенец? А с виду старик показался ему не слишком… гм… подкованным в плотских утехах. Всех, всех вокруг надо опасаться. И Тёмный эльф сделал себе пометку на будущее. «Опасаться всех!»
Альфает видел, как менялось выражение лица Миклеанора. Лорд-извращенец! Ублюдочные некроманты Башни Олл’Д-Феа! Он и не знал, что кто-то помнит его прозвище со школьных времён. Почти пол-эпохи прошло, а надо ж! Когда он вернётся в Срединоград – а это будет не позже сегодняшнего вечера – он устроит всем, кто остался с тех пор в Городе Королей небольшую… мозготрёпку. Ведь обидно до кончиков ногтей, что даже какая-то проклятая тварь знает о кличке, которой его наградил Дайриэль Диассенди!
– Попробую, Аль, ох как попробую!
– Прекратите болтать, сударь, и уже кидайте в меня заклятием.
– Господин, можете удостовериться в том, что мои слова с моими делами в разные стороны расходятся очень редко. Извольте убедиться в этом сами. Не возражаете?
– Сударь, не знаю вашего имени, но разрешаю вам показать мне, насколько вы хороши в нашем чародейском деле, - и Альфает учтиво поклонился, приказав своему зверю уйти немного вниз и вперёд. Да-а, аркмастер определённо знал толк в искусстве убалтывания, которое в Срединограде встречается не реже, чем на каждом втором шагу.
– Что ж, господин, вас никто не тянул за язык. Познайте же мощь моей магии и ужаснитесь тем, что я с вами сейчас сотворю!
Дириал широко улыбнулся. Микли с ужасом подумал о том, что лучше бы он в это время стоял лицом к стене. Потому что во рту Дириала обнаружились зубы, доселе невиданные. Тёмный даже сглотнул, размышляя о том, идёт ли челюсть шероглаза со всех сторон головы или же у него слишком много зубов?
Шероглаз внимательно смотрел на свою жертву. Буравил своим налитым кровью глазом, как гном жилу аркония. Альфает наблюдал за этим с неподражаемой срединоградской ухмылочкой. В стиле «Ага, старайся! Мы ещё посмотрим, получится у тебя что-нибудь или опять пфук». Дириал страшно надул шёки и начал бормотать что-то настолько бессвязное, что любому непосвещённому эти слова показались бы магическими формулами, а может и чем-нибудь ещё. Например, ужасными и отвратительными ругательствами шероглаза, которому до смерти надоели всякие бородатые колдунишки, малолетние Тёмные эльфы, зазнавшиеся вампиры, вервольфы, пытающиеся качать свои права и прочая живая и не очень мелочь-бестолочь, которой не понять ни скуки, ни пресыщенности абсолютно всем несчастного эард’шайе. А может быть, он просто вспоминал экзотический рецепт жаркого из хсеобайка, которого приготовить не так просто, как может показаться в первый час разглядывания умерщвлённой тушки.
– Познай же мою Силу! – выкрикнул Дириал, бросая в Альфаета магеллой из Конструктивных советов о самоубийстве, Бесполезном самоисцелении и Кулака Ротрага.
Заклятие, внешне напоминающее светящийся ящик неприятно-переползающего цвета, пролетело всего шесть с небольшим метров… перед бесславным прекращением существования от Крытого зеркала.
Нижняя челюсть Дириала столь резко упала вниз, что из его рта на пол ляпнулась сразу лужица слизистой слюны. По нему было видно, что он не просто удивлён, а ошарашен случившимся. Можно даже сказать, что чего-чего, а этого он совсем не ожидал.
Микли, глядя, как заклинание Дириала вдребезги расшиблось о пустоту, решил провести небольшой эксперимент. Сомневался он секунды две, не меньше. Тёмный эльф подошёл к проёму и медленно, осторожно, начал протягивать к нему руку.
Когда ноготь среднего пальца его правой руки был практически в сантиметре от бывшей окружности стены, руку не слишком сильно отбросило. Микли хмыкнул. Напрягать магическое зрение он не стал, да и не нужно оно сейчас было. Тёмный эльф с интересом посмотрел на ошарашенную рожу Дириала, у которого уже начало подёргиваться нижнее веко. Он переводил взгляд с Микли на проём и обратно. Казалось, что шероглаз пытается сопоставить последние события, но происходило это у него… крайне медленно.
Тёмному эльфу было не слишком приятно наблюдать за тем, как наместник Кейольского замка… думает в замедленном режиме. Микли оглядел комнату. Разрушений с последнего осмотра не прибавилось. Только вот Дарег выглядел неважно. Вампир до сих пор пытался подняться на ноги, но это у него не получалось. Микли почему-то подумал, что его кто-то душит. Или, по крайней мере, надел на него достаточно тугой ошейник. Пару раз Дарег делал руками движения, словно пытался сбросить что-то со своей шеи. Также Микли заметил, что мантия вампира, ранее бывшая удивительно-голубого цвета, стала обыденно-серой почти везде. Словно из неё утекала… голубизна. И, судя по всему, из самого вампира тоже что-то исчезало. Его лицо, прежде почти белоснежное, теперь стало почти розовым, с сероватыми пятнышками. Как у обычного человека, неаккуратно упавшего лицом в грязь. Микли почему-то печально вздохнул, но предпринимать ничего не стал. Ещё успеется, если вдруг понадобится срочная помощь… или осиновый кол.
Пока Микли осматривал разрушения в комнате и вампира, Дириал пришёл в себя. Злобно посмотрев на ухмыляющегося Альфаета, он смачно ругнулся и сурово приказал Микли, заинтересованно наблюдающему за ним:
– Эльф, проверь дверь. Быстро!
– Спешу ослушаться, ваше наместничество. Не вижу смысла.
– Эльфёнок, ты немного не понял. Если мои догадки верны, мы заперты здесь. Как чёрные грибы в бочке у Чернобородых. Ясно? Только мы трое. А я, знаешь ли, не хочу оказаться в одном помещении с Дарегом, когда он придёт в себя.
Микли красноречиво промолчал, но по его ухмылочке было заметно, что это скорее «если», чем «когда». Дириал вздохнул. И сказал проникновенным тоном:
– Когда. Только «когда». Я Дарега не первый век знаю. Он сволочь настолько изворотливая, что я с радостью убил бы его при первой встрече. Так как, посмотришь?
– Эард’лайе, может сам посмотришь? Угнетать Тёмных эльфов обычно себе дороже.
– Аль, я ж тебя за такие слова в землю по волосы из ушей закопаю! Дай только выбраться из этого… этого… положения.
Альфает, начавший догадываться о том, кем мог быть этот рэй до обращения в шероглаза, довольно заржал. Его до сих пор можно было выбесить несколькими правильно подобранными словами. Аркмастер направил Рэнди ещё ближе. Теперь морда хсеобайка качалась вверх-вниз всего в двух метрах от Тёмной паутины.
– Хорошо. Посмотрю. Но делать ничего не буду!
Дириал вздохнул настолько печально и так уныло покачал головой, что у Микли даже появилась уверенность, что этот шероглаз не такая уж и Злобная Тварь, какой хочет быть в глазах всех остальных. Так что… Микли кое-что сделает.
Он подошёл к двери, за которой недавно скрылись два урколака. И сделал то же самое, что и с проломом. Провёл, так сказать, эксперимент по второму разу. Вот только не всё было так, как с воздухом. Сначала его ноготь коснулся двери и только затем, где-то через полсекунды, руку отбросило. И отбросило гораздо сильнее, чем в первый раз. В ушах Тёмного эльфа раздался тихий смешок и отголосок мысли вроде: «Ага, давай ещё раз. Кости твои никто лечить не будет». Он повернулся к Дириалу.
– Да. То же самое. Чёртовы эльфы! Мерзкие, паскудные, ублюдочные эльфы!!!
– Мне послышалось или ты восхищаешься их ублюдочной паскудностью? – с велёлым огоньком в глазах спросил Альфает, на секунду отвлекаясь от лицезрения шероглаза и бросая взор вниз. Седьмая колонна успешно оттеснила прислужников Шаяны к стенам замка. Несколько деандрологов пытались поднять из остатков жабы что-то умопомрачительно мерзкое. И огромное. Причём трижды мёртвое…
– А не плевать ли тебе, чем я восхищаюсь, а чем – нет?
– Ты не слишком похож на обычного шеара.
– Потому что я всего лишь самый лучший эард’шайе за всю историю Полуплоскости.
На это Альфает ничего не ответил. Да и как с шероглазом можно спорить? Он же… шероглаз! Но утверждение Дириала было произнесено с таким… выражением? достоинством? самомнением? В общем, так мог сказать только тот, кто доказал своё право именоваться именно так и никак иначе. А это значит, что ещё одна догадка Альфаета о личности и бывшем теле шероглаза подтвердилась.
Дириал полминуты изучал лицо Тёмного, а потом проникновенно спросил:
– Как ты намерен отсюда выбраться? Только честно.
– Я намерен подождать, пока меня отсюда вытащат.
– План хор-рош! Никакого изьяна нет. Посмотри на Дарега. Через… максимум через двенадцать минут он будет на ногах. И он будет зол. Очень зол на нас обоих.
– А на меня-то за что? – удивился Микли, по-новому посмотрев на вампира.
Кровосос неимоверным усилием повернул голову к Микли. Его оскал боли на пару мгновений превратился в улыбку, несущую адресату абсолютное уничтожение. А перед этим невероятные муки, на которое только был способен древний вампир. Микли подумал о том, что всё-таки лучше поискать пути спасения из этой комнаты. И чем скорее они их найдут, тем лучше будет для его светлой кожи и роскошной чёрной гривы. И жизни тоже.
Шероглаз, видя как выражения на лице Микли сменяются, пока он смотрит на вампира, предупредил, дождавшись, пока Тёмный всё решит:
– Это же летта’эри! У них повод для мести всегда найдётся. Или они его выдумают.
– Миклеанор, если тебе плохо, то ничем не могу помочь, – добавил Альфает, видимо считая, что таким образом он сможет поддержать Микли.
– Аэ реантис, кор-д’гравиа… – пробормотал Микли, вспоминая, с какой лёгкостью Дарег перенаправил в него Цепь огненных шаров. С таким магом драться надо будет очень… скажем так, хитро и продуманно. А времени на это нет.
Дириал подлетел к вампиру и завис в пятидесяти сантиметрах слева-сверху от него. Шероглаз обернулся к Микли, предостерегающе сказал:
– Десять минут и он на ногах. На своих белых, тощих культяпках. Так что ты будешь делать, когда эта злая тварь полностью придёт в себя?
– Так может его добить, пока он не… пришёл в себя? – с опаской предложил Тёмный.
Нет, ему не претила мысль о добивании беззащитного вампира, хотя… Такого ли уж беззащитного? Скорее всего… Нет. Не «скорее всего», а «наверняка». У настолько древнего летта’эри обязательно найдётся, чем ответить врагу, который собрался его добить. Или дальняя телепортация или ещё что. В дайтранга превратится, например. И защищённый вампир будет добивать несчастного глупца, подошедшего слишком близко.
– Миклеанор. Ты его не добьёшь. И я тоже. Я не думаю, что его вообще можно «добить», пока он не решит окончить жизнь самоубийством. А он не решит. Я его уже четыреста лет знаю. И за всё это время не слышал от него ни намёка на «Ах, убейте меня! Как же я жажду покинуть это бренное тело! Ах-ах!» Ни намёка.
Прочитав в глазах Микли надежду на «А может, всё-таки?..», Дириал добил:
– Ты можешь просканировать его мантию? Я – нет. Кто знает, что вообще может под ней скрываться? – вопрос рухнул, как могильная плита на первые два плана Микли.
– Очень старый и тощий вампир в прекрасном состоянии, желающий вас убить? – предположил Альфает. И тут же пожалел об этом.
Вампир приподнялся на колени и глянул на магистра-превращенца.
– Впрочем, уже не только вас, – весело добавил арк-мастер.
Похоже, его нисколько не пугала возможность быть разорванным в клочья или досуха выпитым. Он её просто не допускал в своё сознание.
– Йа-аа… – прохрипел Дарег, стараясь подползти к шероглазу поближе. – Яа-а…
– Да-а? Что ты хочешь нам сказать, Дарег? – с некоторым испугом поинтересовался Дириал, отлетая ровно настолько, насколько Дарег мог дотянуться. Во время «разговора» Дириал плёл сеть чар. Настолько плотных, что воздух вокруг него искрил и пружинил.
Древний вампир попытался снова встать на ноги. У него почти получилось.
– Вы-ы… вы все-е… умрё-оте… ! – прохрипел он.

* * *

– М-да… Им не слишком повезло с выбором смерти.
– Вместо того, чтобы разглагольствовать, расколдовал бы их!
– Вместо того, чтобы вступать в бессмысленные споры, расколдовал бы сам. А ещё Первый лард’лестр Саростоса Винлитуса!
– Вместо того, чтобы терять время, остановил бы его. А ещё Первый Король Срединограда! – не менее язвительно отозвался Алерсион.
Сар неопределённо хмыкнул. «Побыл бы ты с моё Королём этого болота, ты бы в Первую Эпоху повесился!» - язвительный мысльсигнал Сара явно имел успех: Ал несколько помрачнел. И сразу же начал мозговой штурм:
«Чары Гутреберта Несдержанного сейчас не помогут. Времяизвержение тоже. Можно попробовать вытянуть их обратно в наше время Золотой сетью, но…»
«Так что тебя останавливает? Как будто у тебя разрешение на Золотую школу просрочено! «Делай, как думаешь и думай, что делаешь», как говаривал мой отец. Давай!» - мысли Сара были настолько громкими, что их услышал даже Кондир. Впрочем, дрими’нокай ничего не мог сделать, даже если бы захотел: сейчас каждое его движение длилось несколько часов, а на простую мысль уходило десять-пятнадцать минут.
«Ладно. Если что… Подстрахуешь.»
Сар ничего не ответил. Куда он денется? Да и гномомеха немного жаль… Ценный экземпляр техномагической мысли Чёрных.
Алерсион взмахнул руками и принял стойку Мудрого лиса. Его пальцы заскользили по невидимым струнам, едва касаясь их кончиками ногтей. Струны ответили непрерывным, нарастающим гулом, который отдавался внутри у всех в Зале Конфиденсов. Волны почти неслышимого звука пронизывали пространство и время зала, наполняя его немного новым содержимым, а старое аккуратно фиксировали и удерживали. Совмещали с прошлым, будущим и настоящим. Разрывали неправильно скрепленные оковы Времени и сковывали их заново, возвращая то, что должно было быть, а ненужное и неправильное изгоняли в другие потоки реальности. Навсегда запечатывали те рукава времени, в которых могли отразиться непредсказуемые последствия применения Золотой сети.
Гул поднялся до максимальной высоты и стал обволакивать трёх жертв Вязкого времени плотной сетью Золотого звучания. Сар с удовлетворением отметил, что его лард’лестр не растерял способностей за проведённые без магии годы.
Беловатые коконы из вязкого времени, похожие на плотный туман, начали растворяться под резкими ударами Золотых струн. Нити вязкого времени лопались, издавая свист и шипения на грани слышимости, исчезали под напором воли Алерсиона, уходили в ту реальность, где они были самым обычным явлением. Но самое главное, что три рэя, почти затянутые в другое измерение и время, освобождались от ненамеренных чар.
Кондир начал шевелиться примерно после того, как с его головы слетело последнее «облачко» вязкого времени. Дрими’нокай шумно вздохнул и с наслаждением улыбнулся. Да, он был жив. Его не убить каким-то заклятием паскудного шероглаза. Его вообще убить сложнее, чем кажется после детального изучения всех слабостей дрими’нокаев.
Он повернул голову – насколько это позволяло до сих пор неподвижное тело – и увидел… «Король… Первый Король вернулся. А травки уже нет…» Мысли были несколько бессвязными. Но и их хватило, чтобы привести Кондира в ужас.
Сар, всё это время смотревший именно на Кондира, улыбнулся и приветственно помахал ручкой. Вроде как «Здрасствуй-здрасствуй! И как мне тебя убить?»
Кондир сглотнул и ещё раз подумал, что неубиваемость имеет свойство заканчиваться гораздо быстрее, чем приходит осознание того, как плохо ты вёл себя всю жизнь. Он сглотнул ещё раз и посмотрел в глаза Саростоса Винлитуса не с ужасом, но с вызовом. Наследник Кейольского замка не умрёт без боя. Не дождётесь!
Хотя зачем Король освобождал его от вневременности, если не… Скорее всего так оно и было. Саростос решил убить его лично. Самостоятельно. Отомстить, так сказать, за те издержки, что он потерял после того, как на Изумрудных полях вырос Чароедский лес, а изумрудная трава резко прекратила своё существование. Месть Тёмного эльфа и так может быть ужасной, а если учесть, что он Король и потерял три века назад как минимум сотню тысяч ойгенов… Кондир приготовился к мучительной смерти после долих пыток.
Дрими’нокай уже мог свободно шевелить руками. Мечём и дрилл’саром. Но что-то подсказывало ему: «Не стоит провоцировать особ королевских кровей на применение магии. Если всё ещё хочешь жить. И измениться…» Кондир немного развернул корпус и оглянулся. Увиденное его не слишком удивило.
Ну кто бы мог подумать, что Первый Король явится куда-либо в одиночестве? Нет, ему непременно нужен хотя бы один свидетель, который будет восторгаться его крутостью и радостно пищать при каждом королевском чихе! И этим «кем-то» оказался именно Ал.
Да-а, правы были те, кто говорили о некой связи Первого Короля и его лард’лестра. Ох как правы! Даже по тому, как Сар смотрел на Алерсиона, можно было заключить, что между ними что-то есть. Как минимум дружба. А о максимуме Кондир не собирался думать. По крайней мере, пока рядом находятся оба эльфа. За такие мысли и убить могут…
У Сара, напротив, мыслей было мало. В основном это была «Наконец-то! Скоро этот фарс закончится. И я смогу нормально отдохнуть в Дэардэйле.» Или «Полубоги слишком распоясались в последнее время. Надо будет поучить некоторых из них уму-разуму. И сказать-таки Мирморну, что его методика обучения годится только для троллей берсерков!»
Ал вообще не думал. У него было задачка потруднее. Он всегда хорошо направлял и удерживал Золотую песнь, но сейчас что-то ему мешало. Может, дэрк внутри человека? Или то, что гномомех был сделан из таких противоположных металлов, как арконит и хельджин? А может, что гном был именно бывшим?
Малкольм, в отличие от остальных в Зале Конфиденсов, не думал. Его вытягивают из других времён? Прекрасно! Он быстрее наваляет той твари, что сделала это не только с ним, но и с Хозяином. Кондир кривится и почти что трясётся от страха? Нет проблем! Узнаем, почему он так боится и решим проблему самым простым путём. Наваляем той твари, которая хотела убить Хозяина! Да, именно это. В первую очередь. Всё остальное – потом. Сначала надо как следует выпустить пар и убить пару десятков прихвостней Хозяйки. А начнём, пожалуй, с этого человечка, который стоит и с безразличием пялится на… В общем, смотрит на что-то, невидимое для всех остальных.
А человек в чёрном доспехе действительно ни о чём уже не думал. Не жалел. Не мечтал. Из его жизни… сознания… тела… пропала та самая суть, которая подпитывала его все эти весемь… нет, девять лет. Шаяна отказалась от него сразу же, как только он начал погружаться в вязкое время. Он стал ненужным. Он стал никем. Стал собой.
Дэрк в его теле стал бомбой замедленного действия. И скоро он умрёт…
Он отправится в Хеллоршип, где никто не скажет доброго слова. И всем на него будет наплевать… впрочем, как и раньше. Что мог позволить себе пятый сын герцога Алаэля, у которого и земель-то почти не было? Он пошёл в орден Малфуриев только потому, что магистр Фуринг не требовал взносов, на которые у папаши не хватало средств. Как и на доспехи. И на приличный меч тоже… Всё это предоставил орден, в библиотеке которого младший рыцарь и обнаружил «Essere Daerca Nontry», трактат о Хозяйке. Сдуру прочитанное заклинание и к нему в комнату вваливается чудище. Энвийд, как он потом узнал. Ухмыляется, хватает его подмышку и, не смотря на отчаянное сопротивление, исчезает в портале. Как он мог тогда представить, что его средний братец, Иллель, не умер в нападении графа-соседа, а начал служить Шаяне? И он тоже… Сначала его подвергли очистке Тьмой, как её называли прислужники, потом накачали дэрком, а на следующее утро он уже плохо помнил себя. Только самые важные факты, которых было не так уж и много…
Всё равно он сейчас умрёт… Эльфы всегда убивают людей, несогласных с порядками Тёмного города. Города Магии, как они его называют…
Рыцарь-неудачник решил не вставать с колен. Его ждёт только смерть. Какая разница, в какой позе она его настигнет? Рыцарь-малфур и бывший чёрный мечник был готов.
– Айсур, я так понимаю? – спросил один из эльфов. Рыцарь понял это по нахальству, которым пропитались слова, а ещё по мелодичному звучанию голоса.
Он не ответил. Уже не Айсур, а третий г’айд лорниффа Воммета. Много времени прошло с тех пор, как его называли по имени… Чаще всего – «Эй, ты! Где эти орковы патрули шляются? Опять на кладбище попёрлись ужираться до полного невлезания?!» или «Почему длинноухие поганцы опять сбежали, а?! Где те гномы, которых присылали на прошлой неделе?» И вот так постоянно…
– Не хочешь отвечать – не отвечай. Вежливость отставим в угол. Ты как себя чувствуешь? – снова этот эльф! Пусть скорее сделает то, за чем пришёл и оставит его…
Как он не понимает, что его просто бросили? Поигрались и выкинули, словно ненужного дрейка… Теперь он просто… просто… Интересно, а умирать больно?
– Никто тебя убивать не собирается! Но ты меня почти достал. С таким равнодушием относиться к Первому королю… Вставай. У меня тут есть ещё дела, но ты…
– Сар, прекрати. У несчастного мальчика депрессия.
– Этот «несчастный мальчик» хотел меня убить минут… А сколько времени мы уже тут провели? – лорд Кейоль. Любимчик Шаяны. До определённых событий.
– Не больше двух часов, - ответил Алерсион, разминая руки. Да, Золотые струны – мощная магия, но и устаёшь после неё не меньше, чем от Морского огня.
– Так… Айсур… как же его по роду звали… ну-ка… Элаэль! Вы приговариваетесь к убиению Малькольмом Гарранатом, моим другом и лучшим гномомехом в трёх днях пути!
Со стороны Малкольма донеслось довольное скрежетание. Гномомех был почти счастлив от таких слов Хозяина. И ждал лишь одного.
– Убивайт! – выкрикнул Кондир боевой клич Йурского герцогства.
А гномомех именно этого и ждал…
– Кондир, прекратил немедленно. За то, что ты до сих пор жив, скажи спасибо моему терпению и Ин’Анлеалу с Алерсионом. Теперь отозвал свою железяку и наверх. Быстро!
– Я не собираюсь подчиняться какому-то… – Кондир нервно сглотнул после того, как случайно взглянул в глаза Первого Короля. – Какому-то королю.
– Тогда какого орка ты что-то там говорил про дар, про то, что тебе надоело, да и про всё остальное тоже? – накинулся на несчастного дрими’нокая Сар, незаметно ставя Печать собственности на левом виске Айсура Алаэля.
– Я ничего такого никому не говорил! – практически заорал Кондир. Первый Король оказался ещё большим эльфом, чем он представлял по рассказам отца. И как только его до сих пор не свергли? За пять Эпох-то?
– Но ведь подумал, и не раз. Не так ли? – Сар улыбнулся. В изгибе его губ можно было прочитать о превосходстве его мыслечтения, чувства собственного великолепия и ещё того, что если уж взялся врать, то хоть мину делай непроницаемой!
Кондир ничего не ответил. Он просто указал головой Малькольму наверх, а сам начал левитировать. Малкольм, рыгнув разноцветным облачком, полетел за ним.
– Собрались крушить собственность Срединограда? – поинтересовался Сар, насмешливо улыбаясь. – Учти, это из твоего заработка вычтут.
– Это мой замок! И никто мне тут не указ!
– А это – моя страна! И никто мне перечить не станет!
«Просто детвора… – тихо подумал Алерсион. – Сара понять ещё можно, он Король и ему надо развлекать себя, но Кондир… Если он Малли начнёт натравливать… Ну вот.»
– Малкольм, покажи этому Лорду, кто здесь Хозяин!
– Хозяин, но он же меня в порошок сотрёт…
– Малкольм, не слушай дрянного дрими’нокая. В нём дэрк играет.
Гномомех облегчённо вздохнул. Алерсион покачал головой и взлетел к остальным.
– А что будем делать с этим… человеком? – спросил он.
– Исследовать. В нём нет дэрка. Совсем не осталось. Видимо, это какое-то неизученное влияние чужого времени. Ал, а какая тебе-то разница? Пошли Миклеанора спасать!
– Ага. Он сам кого хочешь до смерти заспасает… - пробормотал Кондир, направляясь к потолку. – Анор посильнее Вонючки будет, если его разозлить…
– Идём через параллельные потоки. Билеты уже куплены, дружочки мои!
Алерсион просто-напросто заскрежетал зубами, когда его и остальных рвануло к Башне Кендиса. Сар никогда не научится быть вежливым с поверженными врагами!
А Айсур лихорадочно думал о том, что жить – это не так уж и плохо. Ведь дэрка в нём уже нет! А это значит, что он сможет управлять собой. И эти опыты… позволят заработать как минимум пару-тройку тысяч ойгенов. Может больше, но меньше – никак!

[Элвенлорд Гримуар]

Ах да, ещё и эту тему читайте. А то тыща восемьсот просмотров за два года - маловато будет. Не, даж за два с половиной года.

[Элвенлорд Гримуар]

Скрытый текст - Вампир и победа:

Стоявший на одном колене вампир начал постепенно бледнеть. Закрытые глаза подрагивали, а губы кривились в усмешке, словно он предвкушал, что сейчас сделает с шероглазом и мерзким эльфёнышем.
– Вот видишь. Даже десяти минут не понадобились.
– Тебе слова не давали, предатель, – Спокойный шёпот вампира звучал опасней, чем крик.
– Я ни вам, ни ему ничем помочь не смогу, – быстро предупредил Альфает, прищурившись. Вампир почти восстановился. Хватит ли ему сил телепортироваться из круга Крытых зеркал?
– Молчал бы лучше, старик, – настороженно ответил Дириал. И обратился к Микли: – Надеюсь, ты умеешь сражаться с вампирами.
Дарег только зашипел. Этот шероглаз и раньше привлекал внимание своим свободомыслием, но второй бунт за неполные сутки? Он положит конец вторжению во владения Шаяны. И уничтожит всех, кто не подчинится Ей.
– Дириал Воммет, вы приговариваетесь к развоплощению сущностей за осквернения своего дэрка сомнениями. Приговор будет произве…
– Нет. – Микли и сам не понял, зачем он это сказал. Просто почувствовал, что так нужно, необходимо было сделать. Но что дальше?
– …произведён немедленно. – Дарег встал на ноги, закончив обвинение.
Микли хотел оглянуться на шероглаза, хотя и чувствовал, что этого делать не следует.
Дириал не боялся умереть. Перестать существовать? Да бросьте. Когда радости тебе уже ничто не приносит… Может, хоть там будет что-то новое?
Альфает, видя лишь спины шероглаза и Тёмного эльфа, с уверенностью мог сказать, что эти двое сейчас идут по одному пути. Пойдут ли они им и дальше, покажет только время.
И лишь Дарег ни о чём не задумывался. Он вынес приговор, и он его исполнит. Лично. Надо быстрее действовать, но в малолетнем эльфёныше таилось что-то странное, непонятное. С ним он тоже разберётся. После казни предателя у него будет больше времени для личных интересов. Сначала – дело Шаяны.
Что-то быстрее света метнулось в сторону Дириала. И отскочило с глухим стуком. Вспышка карминного, словно кровь, пропитавшая землю. Глухой стон, раздавшийся вокруг и в центре зала. Невесомый пепел, падающий на каменное крошево. Скрежет клыков и яростное шипение из десятка нездешних глоток.
Белоснежный луч, пронзивший тело, но не тронувший голубую мантию, крик боли. Исчезновение в спиралях света. И тишина.
– Микли, как ты это сделал?
– Сделал что?
– Твои руки. Потом луч света… Ты ведь знаешь, какое это было заклинание?
– А это было заклинание? Я захотел, чтобы вампир исчез и вскинул руки.
– А-а-а, теперь понятно.
Призрачное мерцание. Из него выходят два эльфа, дрими’нокай и гномомех.
– Дириал, сволочь ты бесстыжая! Какого орка ты мне стену сломал?! Малли, взять!
Дириал посмотрел на Микли. Отражение в глазу снова явило эльфа в сине-красном одеянии. Тот бросил что-то сверкающее Тёмному. Изображение сменилось. Теперь в зрачке был сам Дириал, в челюсть которого вонзился меч. Шероглаз умирал. Но было в его взгляде что-то такое, что заставляло думать о очищении и возвращении. А не смерти, как могло показаться.
Микли почувствовал в правой ладони холодок. Сильнее сжал руку. Да, рукоять. Он не стал смотреть, тот ли это клинок или нет. Просто закрыл глаза и почувствовал, как меч пронзает кожу, плоть, кость и снова кожу. Услышал тихий вздох облегчения. Он знал, что другие ничего не слышали. Открыв глаза, он увидел, что на месте, где только что парил Дириал, сверкал огромный шар света. Мгновение – и он взорвался, оставил лишь горстку пепла, невесомо спускающегося на пол, и ощущение долгожданного покоя.
– Я должен был его убить… – тихо и разочарованного произнёс Кондир, покачав склонённой головой.
Малкольм замер в двух шагах от Миклеанора. Тёмный старался не показать виду, но ему отчего-то стало грустно.
– Извини, Хозяин. Меня опередили.
– Так вот как выглядит столь известный в узком кругу Миклеанор Саубериззи!
К Микли подошёл незнакомый Тёмный эльф, от которого веяло величием и спокойствием. Положив ему руки на запылённые плечи, эльф клонился к левому уху и шепнул:
– Не стоит беспокоиться о том, о чем не стоит беспокоиться сейчас. Я знаю.
Микли взглянул в карие, словно кора девикселя, глаза Тёмного. В них было понимание и немного тоски. А ещё – предвкушение праздника, от которого будет не только головная боль.
– Веди себя, как подобает Тёмному. В глазах – Тёмный огонь, в волосах – Тьма, в сердце – Мрак. Встань и идём отсюда.
Анор не понял, как он может встать, если уже стоит, но слова Тёмного придали ему уверенности. Он приподнял подбородок и кивнул, слабо улыбнувшись.
– Молодец. – Одно слово, но Микли не получал такого удовольствия от похвалы ни разу в жизни! И, повысив голос для остальных, Первый Король объявил: – Битва за Кейольский замок окончена. Все могут быть свободны. И, Альфает, прекрати ухмыляться.

* * *

Битва была близка к завершению. На поле боя остались лишь разрозенные, жалкие остатки войск Шаяны, которые ещё вчера наводили ужас на все окрестные земли. Силы Срединограда неспешно очищали территорию от огрызающихся из последних сил творений и слуг дэрка.
Несколько маггохов отчаянно сопротивлялись ожесточённому натиску десятка Золотых рыцарей и Сабрины. Полувейле уже надоели немёртвые марионетки и теперь она накачивала сразу двух чароедов, скорее всего прежде бывших гномами, Сиянием смерти и Чарами Алктавиана. Чёрные вспышки и полосы фиолетово-розовых лент опутывали разноцветные тела пожирателей магии, впитываясь в них и пополняя их нечестивые ауры. Маггохи творили заклинания непрерывным потоком, но часть аров всё равно оседала в их сущностях. Наконец, один из них окутался многоцветными вспышками. Сабрина выкрикнула короткое заклинание и сверкающего маггоха разорвало, разнесло вокруг тысячами невидимых аров. Её сегодняшние телохранители предусмотрительно выставили стену щитов. Ни взрыв, ни волна остаточной магии не заденет рыцарей Золотого легиона. Засверкал второй маггох…
Трест перекинулся в хиллена минуты две назад. Достойных его когтей противников не было, а пачкаться в мясе урколаков и прочего отребья хобборотень не желал. Сейчас он сидел под невысоким, чёрным деревцем, напоминающим искажённый чёрный дуб, и старательно вычищал из-под ногтей – не таких уж и больших – кусочки плоти и рыжеватую шерсть. То и дело он поглядывал, как воины Королей расправляются с остатками гарнизона Кейольского замка. Видя, как урколака разрубают надвое, или как магголширу рубят одну из голов, он мерзко ухмылялся. Вот дочистит ногти, умоется, восстановит одежду и пойдёт к Грёву и Лиолену. А эта Полуплоскость не так уж и плоха, если есть в кого вонзить когти и сытный, горячий обед! И куда провалился Кузьмич?
Грёв и Лиолен тем временем постепенно ослабляли Чары Ситриаса. Поддерживать их в полную силу сейчас не было никакого смысла: от нескольких тысяч слуг Шаяны на поле боя осталось пара сотен. А через полчаса и они перейдут в окончательно-мёртвое состояние. Жгутов почти не осталось, видны только золотистые ленты с малиновыми, реже – зелёными каймами. Грёв чуть опустил правую руку. Исчезло несколько лент с группы воинов, только что докрошивших полсотни удирающих урколаков. Светлый посмотрел на Лесного. Лиолен кивнул, не оборачиваясь. Ещё полчаса и бой завершится, и можно будет спокойно обшарить весь замок в поисках сбежавших и спрятавшихся слуг Хозяйки. Кто знает, может быть она приготовила воинам Срединограда несколько сюрпризов?
Фалгонис и Сайэрус просматривали поле в поисках поверженных союзников. Результат тройного осмотра был практически идеален: тринадцать временно ушедших в Хеллоршип и ни одного заражённого дэрком. Тринадцать из четырёх тысяч – очень и очень неплохо, учитывая то, сколько здесь было маггохов. Золотой рыцарь и Тёмный эльф переглянулись. Фалгонис кивнул. Сайэрус бросил мысль-сигнал вниз, к ближайшему Звёздному порталу. Кто там сегодня? Квесеттий? Договориться с де’монами насчет возврата столь доблестных воинов будет легко.
Два Дракона, Огня и Льда, в который уже раз облетали замок. Кендисову башню они разглядывали пристально. Но увидеть ничего не могли – знаний в построении Высших Чар у них было меньше, чем у Грёва, не говоря даже о таких великих мастерах как Сар или Альфает. Наконец, высмотрев Треста, Тоби окрикнул Шпика и вместе они полетели к хобборотню.
– Что, скучаешь?
– Да как тут не скучать… – ответил Трест, не поднимая головы. – Всех убили, а я даже развлечься не успел.
– Не найти истинной радости в бессмысленных убийствах.
– Шпик, во-первых, они уже как минимум один раз дохлые. Во-вторых, перестань заучивать словечки Грёва. Вас двоих, вещающих о добре не в суме и живых врагах, для нашей компании многовато будет.
Шпик обернулся к Тоби, но тот отвернулся, что-то весело насвистывая.
– Тебя к Хозяину подбросить или сам дойдёшь? – язвительно спросил Огненный.
Трест сумрачно нахмурился. К Хозяину? Теперь просто к другу. И точка.
– Подбрось. Только смотри куртку не попорть, как в прошлый раз. – Трест ухмыльнулся прямо в глаза Дракону Огня.
– Сам же и подлатаю, – проворчал Шпик, руками будто бы растягивая прочную леску. – Не жмёт, не давит?
Трест напряг мускулы.
– Не-а. Летим быстрее, а?
Рывок и они мчатся на другую сторону замка, к Грайнисону Гринберрау и Лайлену Метофитци. Разумеется, теперь даже в мыслях члены Братства Наших называли себя принятыми именами. И сами не запутаются, и другим правду узнать не позволят.
Когда Трест проносился над разрушенной крышей замка Кейолей, он хотел плюнуть вниз. Но почему-то быстро передумал. Ага, а вон там и Лиолен с Грёвом! Мерцают, кудесники длинноухие. Его широкий рот стал ещё шире, показав довольно чистые зубы.
– Ты, ползобрюх воздушный! Ещё раз так сделаешь и я…
– Что ты? Не надо думать, что я не научился ничему новому за все эти дни. И если хочешь нормального приземления в следующий раз, забудь ту куртку. У тебя их штук десять уже, а тебе всё мало.
– Качественных курток мало быть не может. – Пробурчал Трест, отряхивая колени ладонями. А ладони – Песчаным бризом.
Хиллен подошёл к своему бывшему Хозяину. Ну, Лиолен, может и думает, что он до сих пор является его Хозяином, но теперь-то это не так. Нет, Трест и теперь его в обиду не даст, но выполнять каждый приказ этого хлыща зелёного больше не станет. Хе-хе. Хлыща зеленого. А у Лиолена волосы всё равно зелёные, хотя и гораздо светлее, чем раньше. Хиллен дёрнул Зелёного эльфа за левые ножны.
– Лей, не видел Кузьмича?
– Нет. Он разве не с тобой был?
– Из портала вместе вышли, а потом бой начался. – Трест благоразумно умолчал о том, что сразу после раздачи команд он рванул в лес, перекидываться.
– Думаю, с ним всё в порядке. Грёв, ты можешь его нащупать?
Грёв сосредоточился. Вздохнул. Покачал головой.
– Или он поставил блок, или в таком месте, где найти его проблематично.
Вспышка воздуха и перед ними появилась Сабрина. С довольной улыбкой она окинула их взглядом. Улыбка исчезла.
– Миклеанора не видели? – разочарование она явно скрыла не так хорошо, как хотела бы.
– Точно так же, как и вы, – проворчал недовольный Трест.
Их взгляды встретились.
Хиллен был на две головы ниже, но казалось, что это он смотрит вниз.
– Я уверен, что скоро мы все увидим не только Микли, – поспешил разрядить обстановку Грёв. Да уж, Треста даже седьмая смерть не исправит.
– Тогда я подожду с вами. Не против?
Трест очень хотел заявить что-нибудь в своём роде, но суровый мысль-сигнал Лиолена не дал ему это сделать. Ха-ха. Пусть тешится. Скоро он получит проценты за пять лет, прошедших впустую.
Грёв кивнул. Сабрина встала по правую его руку, напряжённо всматриваясь в Башню Кендиса. А Трест продолжил прерванное занятие. Ногти за него никто чистить не станет.
Минуты шли в молчании. Драконы летали над замком, воины Срединграда приводили в порядок мечи и доспехи, а маги очищали поле боя от дэрка, выжигая или трансмутируя его. «Интересно, – думал Трест, – кто первым не выдержит?» Сабрина держалась хорошо. Только губки изредка покусывала да слишком резко переводила взгляд на телепортирующихся. А их было много: команды арг’реалей прибывали из Срединограда, Свеллебрилля и Мальдфорга каждые несколько минут. Трест снова ухмыльнулся, скептически покачав головой. Она что, в Микли влюбилась? Да быть того не может! Ну, или боги снова взялись за игры.
В трёх метрах от них в сторону замка возник худощавый Звёздный в чёрном плаще советника. Эльф легко поклонился, не нарушая при этом этикета, и сказал:
– Братство Наших и Сабрина могут явиться к походному шатру Первого Короля Срединограда, Саростоса Винлитуса Лэрэйнора дэ Анктикроссима Рэллатаурэ.
И тут же исчез.
Трест подумал о том, все ли эльфы нахальны или через одного.
– Они спасли Анора! – Сабрина кинула в Грёва улыбку безумной радости и исчезла.
«Тоже мне новость. Он и сам бы спасся. Это ж Микли!» Трест стал ждать, что же такого будет дальше. И, видимо, дождался.
– Шпик, Тоби! Ко мне! Микли у Сара! – Грёв мог и погромче. Главное, чтобы и Лиолен не захотел «пообщаться» с Драконами.
– Уже снижаемся! – Тоби был высоко и ответ его послышался, как эхо.
Светлый начал строить портал. Эка невидаль! Нет, чтобы взмахнуть дрилл’саром и перенести всех их к Сару. Даже если спросить, почему он сейчас медлит, то в ответ получишь только какую-нибудь ерунду про «повреждённые битвой магические потоки» или «истощение магической силы». Или ещё что-нибудь настолько же правдоподобное, как и бессмысленное с точки зрения хиллена.
Сразу по приземлению Драконов Грёв прошептал несколько слов на Лесном наречии. Вспышка. Вот же Светлый, вот же великий чародуй! Тресту захотелось именно сейчас поинтересоваться, почему Грёв решил воспользоваться заурядным ар-переносом, а не потоком мысли или теми же самыми вратами времён. Светлый не выглядел истощённым Чарами Ситриаса. Утомления от их долгого поддержания Трест тоже не заметил. Но всё-таки почему он избрал самый древний и долгий способ мгновенного перемещения в пространстве?
А вот и Микли. В светлой курточке из кожи и с растрёпанными волосами. Сабрина рядом. Судя по всему они только что говорили.
– Микли! – выкрикнул Лиолен, кидаясь к лучшему другу.
– Лиолен! – завопил Микли, заключая Зелёного в братские обьятия.
Они рассмеялись. Не виделись несколько дней, а радости как после двух лет разлуки.
Трест расслабился. Его довольная улыбка прямо-таки в лоб заявляла о том, что так и должно быть. Драконы и Грёв подошли к Тёмному и Зелёному. А Сабрина странно смотрела на Братство. И… Трест не очень разбирался во всех этих чувствах, но и он видел, что недовольство в нём, во взгляде этой полувейлы, смешивается с разочарованием.
Заметив, что хиллен её разглядывает, Сабрина легко нахмурилась и заулыбалась. Трест, который был уверен в собственной отразимости её чар, оскалился, показав и коренные тоже. Сабрина чуть усилила напор улыбки. А секунду спустя улыбнулась уже нормально. Хиллен хе-хекнул, вспомнив о не дочищенных ногтях.
Но не здесь же ему этим заниматься?
– Вы, я вижу, уже начали праздновать? – величественный голос сорвал покров уединения, который и так уже был кое-кем изрядно потрёпан.
– Лиолен, это Сар. Сар, это Лиолен.
– Всегда интересовало, как именно происходит изменение имён в компаниях друзей, – Сар учтиво кивнул. – Пройдём в шатёр?
Микли, не выпуская руки Лиолена, правой схватил охнувшую Сабрину и поволок их к крохотному – для Первого Короля, разумеется, – шатру Сара.
Грёв, оглянувшись на Треста, смущённо покачал головой, и, сделав знак Драконам не отставать, двинулся следом.
Трест подумал о Кузьмиче. Где может шляться этот плеонопс? Не-не, Седобородый. Никаких вам больше плеонопсов и лягушек убийц. Надо будет поговорить с коллегой – и другом – по его возвращении. Хватит им быть Защитниками по приказу. Это время осталось в прошлом. Теперь они будут защищать друзей, а не Хозяев.
Надо менять эту жизнь, пока она не изменила тебя.
Трест кивнул, принимая решение и последним вошёл в шатёр.
Он не заметил, да и не мог заметить, что высоко в небе глаза цвета стали прищурились в предвкушении удовольствия. Фигуры расставлены. Пора начинать игру.

* * *

Был ясный день, но в шатре горели с десяток магических светильников – бирюзовых сфер, вокруг которых сновали золотистые ленты. Изредка они рассыпали немного солнечных искр, создавая иллюзию фейерверка и чуть-чуть рассеивая уютные тени. Под фиолетово-чёрный полог пригласили лишь несколько рэев: после Треста, вошедшего последним, проход слился со стенами, а освещение стало полностью магическим. Микли только сейчас обратил внимание на то, что Кузьмича с Братством не было. Где же мог пропадать плеонопс? Может быть, он… Нет. Нет, он бы почувствовал! Да, был бой и перепады мысль-канала ощущались не так хорошо, как в обычное время, но где же сейчас его верный Защитник?
– …сегодня мы не только очистим замок Кейолей от отвратительного присутствия помыслов Шаяны, но и примем в ряды воинов Срединограда нового рэя! – и кто это сказал? Вроде бы голос не Сара, но чертовски похож. Величия поменьше, цинизма чуть больше… Ещё один древний Тёмный?
Из другого угла донёсся протестующий возглас.
– Ты хочешь жить? – это Сар.
Микли не расслышал бормотания, но понял, что жить хотят.
– Вот и прекрасно. На закате ты пройдёшь обряд Обращения-к-Крови. Не спорь. Вот и прекрасно. И кончай свои тёмные шуточки, тебя и так все поймут.
Микли задумался. Кто, как не Кондир мог огрызаться, когда вокруг «враги»? Пожалуй, только он. Интересно, а им позволят наблюдать за Обращением-к-Крови? Всё-таки даже слабое колебание сил может нарушить действие обряда… если «Кровь и кости» Мартена Дизавера не врут.
Тёмный эльф почувствовал на себе взгляд. Немного повернул голову и убедился, что чувства его не обманули: Сабрина любовалась им, нежно сжимая его правую ладонь. Девушка была исключительно хороша – золотые волосы, синие-синие глаза, золотисто-чёрные брови и огненно-красные губы – мечта любого юноши. Но Тёмному что-то в ней казалось неправильным… скрытым… Если можно так сказать. Что-то тёмное, не вязавшееся с её превосходной внешностью и ладной фигуркой, таилось на дне её глаз. Или это просто тени, играющие с магией светильников?
– Мне бы не хотелось представлять нашего нового друга и союзника, но того требуют Силы, что выше меня. – Сар медленно подошёл к Микли и, взяв его за руку, – Сабрина снова нахмулась, а улыбка Лиолена погасла – пошёл к центру шатра. – Позвольте представить вам Миклеаноса Дэнзэгурви, или, что… Впрочем, теперь, я полагаю, он с гордостью станет носить имя Миклеанор. Из славного рода Сауберриз, что владеют всем севером Тёмного Королевства. Он – сын Теодорика Вилфиннея.
И ни аха, ни оха. Никто даже руки ко рту не вскинул. Впрочем, Микли это обрадовало больше, чем расстроило. Какая разница, чей он сын? Главное – то, кто он есть, а не родственные связи. И что имеет в виду Сар под изменением имени? Это же всего лишь прикрытие…
– Также с ним на Полуплоскость прибыли шесть рэев, которых вы уже знаете. Среди них – два истинных Дракона королевских родов. Возможно, что и кровей.
Тут Сар посмотрел прямо в душу Тоби. Ледяной Дракон нервно сглотнул, словно вспоминая то, чего раньше не помнил. А Тёмный усмехнулся.
– Я не знаю, какую игру начал Теор, но если она причинит столько же бед, как и Битва Хаоса, то я могу надеяться лишь на сердца верных Владыкам. – А сейчас Сар выразительно взглянул на Микли. Тёмный догадался, что Первый Король тоже ведёт игру. Причем часть фигур Сара и его отца являются одними и теми же рэями. Вот только к добру это или к худу? Да и что может сделать один Тёмный эльф, пусть он и полубог? Как говорят некоторые разбирающиеся в этих вопросах личности.
Молчание. Несколько рэев словно обсуждали что-то по мысль-каналам. Сабрина нахмурилась ещё сильнее. На лице Лиолена застыло непонятное выражение. Раньше Микли не видел его на лице своего друга. Грёв, наоборот, лучился довольством. В его глазах весело прыгали золотистые искорки. Возможно, Микли сможет узнать у своего лапьего, что же готовит Ти-Рэкс. А возможно, и нет.
– Сегодня к нам вернётся много рэев, пленников Кондира Кейоля и Шаяны. – Снова возглас, быстро подавленный. – Мой первый аэд’ластр, Алерсион Магниори, снова готов противостоять врагам нашего славного города. Адэль Виннарион, Сэгур Баррикстри и Вольд Тассенхофф вернули себе магию. Пятьдесят шесть пленников замка свободны. Практически все маггохи уничтожены, как и управляющие замком. – Да успокоится этот рэй когда-нибудь?! Микли и сам прекрасно понимал, что не стоить доводить эльфов, но Кондиру-то этого не объяснить! – Также нам предстоит позаботиться о том, чтобы наследие Кейолей не исчезло под пылью забвения. Последний лорд Кейоль сейчас находится в этом шатре. Кондир, иди сюда.
Сар не стал оглядываться. Он продолжал держать Микли за руку. И Микли начал чувствовать себя Анором. Всё больше и больше. Узкая, прохладная ладонь Сара чуть светилась тьмой в темноте шатра. Из её линий в линии Анора что-то перетекало. По крайней мере, Микли это чувствовал. И не сопротивлялся. Было в этом спокойное торжество. Уверенность в том, что если и придёт конец, то встретишь его с гордо поднятой головой и во всеоружии, ни уступив своей победы ни одному врагу.
Но кое-кто захотел возразить.
Амулет, подаренный отцом, резко дёрнулся. Ти-Рэкс решил что-то сказать. Причём довольно громко. Анор – да и Микли – не собирался нарушать торжественность момента.
Его усилие, скреплённое желанием и волей, скользнуло к ключицам и заставило амулет утихнуть. Напоследок кругляш обжёг его. Гнев отца проявился слабее, чем мог бы. Но лучше стать сильнее. И найти союзников, если Сар говорит правду.
К Сару подошёл Кондир, встав справа от него. Микли осторожно глянул на дрими’нокая. Сердит, недоволен, упрям. Всё, как и положено прислужнику Шаяны в кругу врагов. Но во тьме его зрачков гуляло бесшабашное веселье, пиная страхи и отвешивая подзатыльники благовоспитанности и злости. Непонятно как заметив заинтересованный взгляд Анора, Кондир подмигнул и ухмыльнулся. Сложил руки на груди. Недовольно посмотрел на невозмутимого Сара.
– Кондир Кейоль, на закате ты сможешь измениться навсегда. До тех пор ты свободен. – Сар даже не посмотрел в его сторону.
– То есть я могу сейчас выйти и побродить по руинам своего замка?
– И да, и нет. Дождись окончания церемонии, эльф Тьмы.
Кондир дёрнулся, будто к его уху поднесли раскалённый прут.
– Мне можно идти? – тихо, даже печально.
– Можно. И не бесись так. Тут все свои. – Сар ухмыльнулся и хлопнул дрими’нокая по левой лопатке. Кондир удивлённо вздрогнул. Микли заинтересованно смотрел, как выражение лица лорда Кеоля меняется от «Всех убить! Воскресить! А потом ещё раз» до «Вот уж не ожидал такого».
Наконец Кондир торжественно улыбнулся и отошёл к Малкольму, засветившемуся от счастья. С его Хозяином всё будет в порядке! Хлопоты были не напрасны.
А Сар обернулся к Микли. Тепло улыбнулся. Сказал:
– Скоро ты будешь в Срединограде, Городе Магии. Там ты найдёшь всё, что пожелаешь. Если пожелаешь. – И Тёмный тоже ему подмигнул.
Микли улыбнулся в ответ и кивнул. Его жизнь снова меняется.
Король Срединограда окинул рэев взглядом, полным величия. Его волосы шевельнулись, словно по ним пробежал ветер, которого в шатре не было. Он на миг прикрыл глаза.
А когда он открыл их, то там плясал Первозданный Мрак.
– Полуплоскость стоит на перепутье. Наши жизни и жизни наших друзей скоро станут той ценой, что мы сможем взять или отдать. Что бы ни случилось дальше, мы должны верить в себя и не бояться принимать решения сердцем, а не разумом.
Торжественное молчание. Кулаки к основанию левого плеча. Перекрещивание рук на груди. Медленные кивки. Склонённые головы, закрытые глаза.
Сар снова открыл глаза – они стали прежними, карими с сотнями золотых искр. Тёмный удивлённо заметил, как Анор опускает руку, медленно разжимая кулак.
– Сегодня мы будем праздновать. Утром я и те, кто пойдёт со мной, выйдем в Срединоград по Юго-Восточному тракту. Пусть этот славный день станет днём возрождения династии Кейолей! – сказав так, Сар склонил голову и отступил на два шага.
Микли отошёл налево, увидев среди серебра, тьмы и золота молодой огонь.
– Ал, ты вернул себе магию?
– Да, Анор, да. Всю, до дальнего ара. – На губах Алерсиона мерцала печальная улыбка, но выглядел он прекрасно. Серебристо-белые плащ, рубашка и брюки поверх боевых руттеров смотрелись на нём так, словно были частью тела.
Светлый чуть веселей улыбнулся, увидев неподдельное восхищение в глазах его ученика. Ин’элле и эл’арреакси молчали, рассматривая друг друга. Отыскивая всё новые чёрточки в изменениях после освобождения. И радуясь, что находят их.
К ним подошёл Грёв. Окинул неодобрительно взглядом. Встал рядом.
Молчание. Напряженное. Спокойное. Удивлённое.
– Я так понимаю, что именно вы Алерсион Магнари.
– Магниори. В этом трудно усомниться. – Чуть спокойнее, чем стоило бы.
– Моё имя Грайнисон Гринберрау. Эн миле ваэн дэатхуас.
– Я не чувствую в вас ни духа Гринберро, ни их зелёной крови. – Презрительно. Анор не стал вмешиваться. Не его это дело – взрослые разберутся лучше.
– Может быть, вы объясните мне, почему вы рядом с моим эдт’вэйлиэ?
– Анор вам не рассказал обо мне, кейо? Искренне жаль, что мой ученик имеет в ваннэ’вайлиа столь холодного в чужих интересах рэя.
Грёв вспыхнул. Чтобы он пропустил хоть час из жизни лапьего?! Этот Светлый ещё заплатит за свои слова. Он постарается, чтобы так и было. Но сейчас Светлый сказал:
– Мне жаль только, что Микли провёл эти дни в столь тесной компании, – и не забыл похабно ухмыльнуться.
От Алерсиона повеяло льдом Застепья. Его глаза недобро сверкнули. Увидел стыд за ваннэ’вайлиа в глазах Анора. Смягчился, неторопливо ответил:
– Если и тесна моя компания, то я никого в ней против воли не беру. Я надеюсь, что вы забудете о своём неуважении к Маггенарам после бокала эшарского синего. – Алерсион протянул руку, в которой по пути возник высокий овальный бокал вина цвета полуденного моря.
Грёв взял его после двух мгновений обдумывания. Тёмный спокойно вздохнул и улыбнулся Алу, извиняясь за лапьего. Буря миновала. Или затихла до нового повода?
Некоторое время прошло в беседах о магии, Хозяйке Восточной Тьмы и том зле, которое они отбросили час назад. Микли изредка смотрел по сторонам: Лиолена и Сабрины нигде не было. Трест расхаживал туда-сюда, отчего-то держа руки в карманах. Драконы непринуждённо болтали с Златобородым и парой норрензи. Малкольм возвышался у добротного стола, что-то вычерчивая и нечасто громыхая. А Сар оглядывал весь зал рядом с Звёздным и высоким Тёмным, за которым стоял рыцарь в золотых доспехах.
– Грёв, ты не видел Лиолена? Или Сабрину?
– По-моему они пошли во-о-он туда сразу после окончания церемонии. Что-то не так?
Микли не стал говорить, что не просто «не так», а «очень не так» и рванул к указанному Грёвом месту.
– …его друг и не собираюсь…
– Я видела, как ты на него смотрел, гаэр. Ты не должен стоять между нами.
– Вставать не собирался, но и отходить с твоего торного тракта, эдвинни, не стану.
– Лесной, я тебя предупредила. Не стоит забывать о том, кто…
– О чём говорим? Вы меня не потеряли? – Микли улыбнулся, словно не слышал их.
– Ни о чём? – Они тренировались? Так синхронно и без тренировок?
– Сабрина, позволь представить тебе Лайлена Метофитци…
– Я знаю его дольше, чем ты думаешь. – Улыбка была обворожительна, но под конец уголки губ полувейлы презрительно дёрнулись, почти испортив все старания.
– Сабрина очень милый в общении человек, – у Лиолена, наоборот, презрения не было. Зато укол пришёлся в самое сердце Сабрины.
Девушка прожгла Зелёного гневным взглядом, но промолчала. Рядом стоял Анор.
– Вы, я вижу, прекрасно проводите время. Что ж, не буду вам мешать. – Микли подмигнул Лиолену, легко улыбнулся Сабрине и отошёл от них прежде, чем те успели сказать хоть слово. Опять раздоры. Сколько можно их терпеть?..
И где Кузьмич? Его Защитника не было подозрительно долго. Что наводило на определённые размышления.
Заметив Треста, он решил подойти к хобборотню. В его присутствии настроение повышалось у всех – Трест не знал слова «уныние».
Но хобборотень лишь покачал головой, глядя ему в глаза: Кузьмича он не видел.
Микли начинал злиться. Его Защитник может постоять не только за себя, но вдруг он встретился с тем, что даже аркендэйдж покажется норренской летней поделкой?
В шатре дверей не было. Второй осмотр. А, вот тут вроде бы можно пройти на свежий воздух. Тёмный не стал ни оглядываться, ни прощаться.
Шатёр Сара стоял на одном из небольших холмов, окружавших Кейольский замок редкой цепью. Фиолетовый, с украшениями цвета серебра и флагом Срединограда, гордо реявшим над ним, он казался даже меньше, чем был снаружи.
Микли осмотрелся.
Вокруг замка шла напряжённая работа: маги мелькали туда и сюда.
Поле боя уже очистили от дэрка и большей части трупов. Гигантскую жабью тварь разбирали на запчасти, а сам замок стремительно приводили в порядок.
Напротив башни Кендиса установили портал-однодневку, через который то приносили материалы, то входили новые маги, то уносили представляющие ценность остатки слуг Шаяны.
Микли вздохнул. Трава была серой, но среди пепла проступали осторожные изумруды новых растений. Слабые, тонкие, готовые расти там, где ни одно другое растение не стало бы. Жизнь возвращалась в эти края, но будет ли она той же, что до безумного соглашения Кондира Кейоля?
Стараясь не наступать на молодые ростки, Тёмный направился к лесу. Чёрные, серые и белёсые, словно в плесени, стволы, ветки с уродливыми подобиями листьев, игольчатая проволока кустов, сероватая земля. Пару раз он замечал, что за ним наблюдают, но кто – не видел. В Срединограде умеют защищать свои владения. Микли ухмыльнулся, тряхнув волосами. Какой же он, этот Срединоград?
Похож ли он на те картины из кресла Мирморна? Или успел измениться за все эти годы? И в какую сторону? Живут ли там до сих пор Пробудившиеся? И правда ли, что всем, кто входит в него, предстоит стать подданными Четырёх Тронов или фермерами навсегда? Микли не знал точных ответов на эти вопросы, но чувствовал, что скоро узнает.
Поваленное дерево оказалось ближе, чем Микли рассчитывал найти. С лёгким вздохом он присел, ощутив правой рукой холод. Наверняка его свалили ледяным заклятием. Тёмный улыбнулся, сосредотачиваясь. Да, Кувалда зим. Мощно, можно даже каменного тролля с первого заклинания свалить. И эльф удивился тому, как легко вспомнил трудное заклинание Призрака магии, которое почти два часа вдалбливали в него Мирморн и Умберто. Поднял правую руку к лицу. В линиях что-то тихо сияло. Сверкало хрусталём и свежим арконием. Сильное, величественное, древнее. Микли улыбнулся, вспоминая Сара. Этот Тёмный был гораздо ближе ему, чем он мог думать. Вживую увидел он его только сегодня, но чувствовал, что знает давно. Как такое может быть?
Микли снова улыбнулся, рассматривая руку на солнечном свету. Поднял вторую – на ней тоже были отпечатки магии. Эльф поднял голову к солнцу – спешившему домой, во Врата на далёком западе, даже дальше, чем Тар-Тар. И краем глаза заметил, как кто-то мелькнул между ним и солнцем, серой тенью исчез в облаках. Редких, но таких белых, что нетающие снега Скоб почувствовали бы себя прошлогодними при встрече с ними.
Некоторое время он тихо сидел, не думаю ни о чём, слушая мёртвый лес и голоса рэев Срединограда, изредка доносившиеся от замка. Солнечный свет играл на коре деревьев, создавая причудливые картины то движущихся в складках коры теней, то паутины солнечных зайчиков, перепрыгивающих с листа на лист, то извивающихся змей из света. Эльф закрыл глаза и опёрся на руки, откинувшись назад.
Тихий, вежливый шорох листьев не отвлёк его от сближения с миром.
Кто-то сел рядом.
Сар. Только от него исходит та сила, что Анор недавно почувствовал в себе.
Они сидели молча. Микли не открывал глаз, Саростос думал о своём.
– Я вам не помешал?
– Конечно, нет! Извини за Грёва. Его опека частенько бывает лишней.
Микли открыл глаза. Алерсион сидел слева от него, закинув левую ногу на колено правой. Его доброжелательная улыбка была совсем не той, что в замке. Сейчас она словно упавший в тихое озеро лист кольверона, а не увядший цветок, которой бросает течением о берега и камни, тут и там торчащие из воды. Сар тоже выглядел чуть иначе, чем в первую встречу и на церемонии. Его тьма словно расправила крылья, создавая призрачный ореол вокруг Тёмного эльфа, видевшего все беды мира. В глазах стало ещё больше золота, а чуть изогнутые уши с острыми кончиками смотрели почти вверх.
– Не беспокойся. Его сомнительное поведение – лишь способ защитить тебя от несуществующей опасности. – Алерсион тепло улыбнулся Сару. Король ответил тем же.
– Знаешь, Ал, он не так плох, если ты узнаешь его поближе.
Саростос хмыкнул. Алерсион посмотрел вдаль, на запад.
– Я знал множество рэев, погибших и за меньшую дерзость. Твоему «лапьему» ничего не грозит. Да и я стану защищаться.
Микли проследил за взглядом Светлого. Над замком Кейолей носились призрачные тени.
– Что-то ар’эвидэйлы активизировались. Ал, не знаешь?.. – спросил Сар, нахмурившись.
– Нет. Наш’Арни, видимо, нашёл нового каэлита. Интересно, кого?
Микли внезапно вспомнил, как Кузьмич смотрел на Владыку Смерти. То немое обожание и тайное восхищение, что стояли у него в глазах, забыть было невозможно. Но чтобы… Нет, он и думать об этом не будет. Кузьмич не стал бы за его спиной…
– Анор, ты словно из Асселейи испил. Что с тобой? – участливо, взволнованно. Ал.
– Ничего. – А может, сказать? Хуже точно не будет. – Мой Защитник, сейчас он Седобородый, неизвестно где. Я не чувствую его, а мысль-сигналы глушатся. Я очень переживаю за Кузьмича, он мне как брат… – Микли замолчал, глядя в чёрную траву.
– Я не думаю, что тебе стоит за него переживать. Он уже выбрал ту силу, что давно пыталась пробиться сквозь заслоны его души.
Микли застыл. Так… Так что же теперь? Значит, он прав? Но как трудно сказать эти два слова…
– Наш’Арни?.. – Микли постарался не шептать. У него почти получилось.
– Да, он принял под свои крылья новую Звезду.
– Я… – Как можно спросить то, что рвётся с языка? Как можно бросить того, кого поклялся защищать ценой жизни?
– Ты с ним встретишься. – Сар грустно улыбнулся. – Тэль-ан-Вангри увидит его не так скоро, как ты решил. Не стоит беспокоиться о том, о чём не стоит беспокоиться сейчас.
Микли хотел спросить ещё, но замолчал. Не стоит? Пожалуй, сейчас действительно не стоит беспокоиться. Беспокоиться вообще ни о чём – солнце светит ярко даже для конца арлая, облака медленно плывут к Мертвоземью, им так хорошо сейчас…
Миклеанор окинул взглядом Сара, а секунду спустя и Ала. Эльфы смотрели на небо.
Анор с новой силой почувствовал, что жизнь его изменяется. Что Звезда Памяти распускает новые грани, на которых росчерками теней и звездного огня начинают проглядывать новые, нежданные им события и встречи.
Его жизнь изменилась. И он изменился вслед за ней.

[Элвенлорд Гримуар]

Скрытый текст - Перед Вратами:

Солнце уже касалось очищающегося леса, играя последними лучами на синей черепице восстановленной башни Кендиса. Замок казался вырезанным из цельного куска теневого гранита: так хорошо поработали над ним гномы и каменные тролли. Ни трещины, ни расколотой бойницы не осталось – всё исчезло, замок возвратился к своему изначальному виду. Но сейчас в нём почти никого не было.
Все, кто оставался в его пределах, стояли на Холме Сара, как его стали называть с лёгкой подачи Альфаета, или теснились вокруг.
Напротив входа в шатёр установили переносной костёр душ, а вокруг него стояли жрецы Ллианор, Ин’Анлеала и Эллайзии. Фиолетовая, изумрудая и чёрная мантии легонько качались на крыльях ветра.
Чуть дальше от них расположились Первый Король и его помощники. Левее от них – неполное Братство наших и Сабрина с тремя своими телохранителями. Ещё левее были Кондир и Малкольм, о чём-то шепчущиеся.
Когда солнце наполовину скрылось за горизонтом, Сар тихо сказал «Пора!».
– Ин’Анлеал, взываем к тебе! – торжественно сказал жрец в изумрудной мантии, обращаясь к северу.
– Эллайзия, яви нам свою силу! – мрачно и глухо сказал жрец в тёмных одеждах.
– Ллианор, направь к нам свои потоки! – жрец в фиолетовом тоже обратился к северу.
Долго ждать не пришлось.
Три огромных головы, в которых неизмеримое могущество сочеталось с прекрасными лицами, возникли над шатром. Потоки серебристых, наитемнейших и пламенно-фиолетовых волос не смешивались, а реяли друг около друга. Три пары глаз внимательно смотрели во все души, что собрались здесь.
– Так ты принял мой дар, - сказал Ин’Анлеал, довольно прищурившись.
– Продался Шаяне, а теперь ещё и право выбора получит, – фыркнула Эллайзия, закатывая глаза. Видно было, что она действительно развлекается, а не зла на Кондира.
– Он мог бы освободиться от её власти сотни лет назад. Не думаете же вы, что Анор смог изменить его решение за несколько часов? – Ллианор с некоторым сомнением посмотрела на брата и сестру.
– Дайриэля он освободил просто доверившись своей интуиции и паре туманных картинок. – Ин’Анлеал снова самодовольно улыбнулся. – Кондир, вставай в круг. Сейчас жрецы начнут тебя отжаривать.
Приглушённые смешки среди всех рэев.
Недовольное бурчание дрими’нокая, быстро шагающего к столбам из кераля и кругам, золотистой дымкой мерцающих в воздухе.
– Ты решил избрать смерть или пробудить древнюю силу, что спит в твоей крови до сих пор? – грозно, даже пару каменных троллей и чёрного орка, старающегося не заржать, пробрало.
– Я выбираю жизнь, – тихо сказал Кондир. Но Владыкам не нужны были слова.
Белая вспышка. Ещё одна. Красное облако. Чёрная спираль, пронизывающая его со всех сторон, разрывающая на куски, заставляющая открыть, отдать шар из сияющей серебром силы. Голубые молнии – из земли в небеса.
Шар опускается в руки Кондира. Лорд Кейоль не ждал подобного? Ведь столько силы, столько первозданной мощи… Он и половины за всю свою жизнь не потратил. И это всё – ему?
Его руки самостоятельно прижимают шар к груди. Там Слово Владык встречается с Даром Ин’Анлеала. Кондир Кейоль вспыхивает в центре костра душ.
Что он сейчас ощущает? Блаженство от соприкосновения с высшей Силой? Радость избавления от веков скуки? Жажду нового, что он так давно хотел утолить? Или – бесконечную боль, страхи, грызущие душу, огонь, опаляющий тело до костей?
Дрими’нокая окутывают белые потоки энергии, обхватывающие его тело, проникающие сквозь кожу, изменяющие кожу и меняющие грани Звезды.
Ему не было больно. Почти. Единственное, от чего его душа разрывалась – то, что он потерял три века своей жизни в служении Силе, чуждой этому очаровательному миру. То, что он выпускал пару-тройку пленников из десятка за определённые материальные услуги, не имело никакого значения. По крайней мере, так он думал. Та боль, что испытывали пленники его замка не шла ни в какое сравнение с поступками, которые можно было назвать «условно добрыми».
Кондир испытывал неподдельную ненависть к себе, он хотел оторвать эти уродливые уши, с которыми прожил столь долго и навсегда опуститься в озёра Кровяных пустошей, чтобы никто больше не страдал из-за его глупости.
Последний лорд Кейоль старался сделать так, чтобы редкие слёзы, текущие по его худым щекам, никто не заметил. Он хотел заорать от ненависти к себе и того ужаса, что он натворил, согласившись на сделку с Шаяной.
Хотел, но не стал. Никто не должен видеть его слабость. Никто.
Он хотел посмотреть на Владык, но не смог. Глаза застилал белый туман.
Ему казалось, что он висит здесь часы, если не десятки, медленно и отчётливо переживая каждое событие своей жизни.
– Кто хочет поделиться с ним своей кровью? – спросил Ин’Анлеал.
– Я. – Алерсион вышел вперёд. Жрец в изумрудном уколол его в ладонь звёздномерцающим кинжалом.
Светлый чуть согнул пальцы.
Когда кровь почти капала через края, Ал подкинул её к Кондиру, висящему уже в двух метрах над центральным кругом.
Рубиновые капли полетели к лорду Кейолю, разгоняясь и становясь лучами кровавого света.
Они ударили в сплетение белых потоков, разрубая их, разрывая плоть Кондира десятками копий, исчезая в сумрачных небесах.
Дрими’нокай слабо застонал. Он умирает? Но почему так хорошо на душе? Впервые за восемьдесят лет? Его губы сложились в счастливую улыбку, а из груди вырвался шар истинной Тьмы, окутывая его спокойным покровом беззвёздной ночи.
Он не существовал. Только отзвуки воспоминаний мелькали в его памяти.
А потом, через тысячелетия или миллиардную долю мгновения, он стал другим.
Тёмный эльф, высокий и статный эл’арреакси, тряхнул гривой чёрных волос и с радостным удивлением посмотрел на свои руки. Цвета койнорского мрамора, длинные пальцы и чуть узкие ладони. А на среднем правой руки – перстень, которого раньше не было. Скаррок из серебра, а спина – из водяного телезия, обвивал его палец. Крылья темного ящера облегали всю первую фалангу, а голову он пристроил уже на костяшке. Хвост свернут в кольцо, кончик торчит вверх и немного подрагивает. В глубинах телезия можно увидеть несколько тёмных искр, медленно перемещающихся в полупрозрачном камне.
– Доволен ли ты своим даром? – Ин’Анлеал завис почти над ним. Кондир задрожал бы от потоков силы, волнами расходящихся вокруг Владыки Жизни, если бы продолжал бояться Сил, что подарили ему новую жизнь.
– Да. – Громко. Уверенно. Гордо.
– Смотри не подведи нас во второй раз. Иначе я отдам тебя Лламоззу. – Владыка Жизни весело улыбнулся и подмигнул новому Тёмному эльфу.
– Я не подведу тебя, Ин’Анлеал. – Торжественный поклон.
Ураган аплодисментов. Радостные выкрики. Недовольных нет.
Когда Кондир поднял глаза, Владыки уже исчезли. Но с ним осталась их сила – не дарованная, но пробуждённая, та, что была запечатана Шаяной во избежание проблем с новой марионеткой. Теперь Кондир мог стать… да кем захочет! Его жизнь – только его.
А теперь ко всему он ещё и бессмертен, как и все эльфы, как и большинство древних.
К нему осторожно подошёл Малкольм. Аккуратно положил руку на плечо.
– Всё тот же. Но уже совсем другой. – Его усы разъехались, обнажив стальные губы.
Но Кондир словно не заметил этого проявления заботы. Он бросился к Миклеанору и заключил его в такие объятия, какие и Алерсиону не снились.
Тёмный эльф изумлённо посмотрел на собрата, когда тот его всё-таки выпустил. Странно, но все кости целы, ничто не болит.
– Спасибо. Ты не представляешь, что сделал для меня. – Тихо, даже Микли с трудом расслышал. – Я обещаю отплатить тебе за то, что ты раскрыл мне глаза. Обещаю.
И Кондир взял лицо Анора в чуть прохладные ладони. Опустил голову. Прикосновение лбами – разряд электричества. Тёплый, и оставшийся там, в глубине.
– Я не открывал твоих глаз. Ты и сам всё видел. Надо было только заставить тебя поверить в то, что ты видишь. – Робкая улыбка.
– Я всё равно бесконечно благодарен тебе. Теперь я смогу… Теперь…
– Да, сможешь. Но не забудь: Хозяйка страшна во гневе. На предавших – особенно.
Во взгляде Кондира можно было прочесть, что теперь ему плевать.
Во взгляде Микли читался ответ: он всецело одобряет это мнение собрата и поможет ему в нелёгком деле.
К ним фиолетовой тенью подошёл Сар. Посмотрел на Кондира. Осмотрел Микли. Рывком Мер’Круита притянул Кондира к себе. Шепнул что-то.
– Что?.. – растерянный, восторженный полувсхрип-полустон Темного эльфа вырвался и улетел в ночное небо, на котором стали возникать таинственно мерцающие звёзды.
– Ты не ослышался. Можешь отправиться в Срединоград хоть сейчас. Я иду завтра.
– Я пойду с тобой, мой Король. – Торжественно, глухо. Чуть тише, печальнее: – Если ты разрешишь мне.
– Об этом не может быть и речи. Две недели пешего хода – не то удовольствие, которое я стал бы запрещать. – Первый Король загадочно улыбнулся. В его глазах отразилась падающая звезда, но на небе её не было.
Кондир блеснул зубами, понимая, к чему клонит его Король.
Микли… Миклеанор пришёл в некоторую растерянность. Как ему поступить?
Идти две с лишним недели с Саром и теми, кто пойдёт с ним или сразу оказаться в Срединограде, воспользовавшись щедрыми на маджегу эксапорталлистами?
Нелёгкое решение. Но как ему быть?
Тёмному эльфу и в голову не пришло посоветоваться с Грёвом или узнать мнение Лиолена. Он просто не думал сейчас ни о чём, кроме звёзд и тайн, что они скрывают в себе.
Наконец, он решился, хоть и было трудно верно ответить на столь непростой вопрос.
– Сар, я иду с тобой.
– А как же Лиолен? Сабрина? Что скажет Грёв? – Сар улыбался бы, если бы не его серьёзные глаза, наполняющиеся Мраком.
– Мне всё равно. Я устал подчиняться кому бы то ни было. И я добровольно иду с тобой и теми, кто пойдёт за тобой.
– Хорошо. – Замолчал. В его взгляде, лице и фигуре, чувствовалось непередаваемое удовольствие и торжество одержанной победы. Но над кем?
– Микли? Это ты? – Встревоженно спросил Лиолен, тихо подошедший к ним.
– А кто ещё это может быть? – Микли ободряюще улыбнулся другу, в котором читались испуг и любопытство. А ещё – неприкрытая тревога.
– Тебя так долго не было… Сабрина рвёт и мечет. – Лиолен довольно ухмыльнулся.
– Она частенько так делает. – Сар качнул волосами. Сложил руки на груди.
– Наши переживают: Кузьмича до сих пор нет. Ты его не видел?
Что ему сказать? Что Седобородый теперь… теперь не с ними? Или придумать красивую историю в стиле Гар Гаверсиана? Нет. И снова – нет.
– Нет. – И не ложь, но и не правда. Та правда, что он хотел бы сказать.
Лиолен печально опустил плечи. Словно в первый раз увидел Кондира и Сара, на голову превосходящих Микли. Будто очнулся от сладкого сна. Посмотрел на друга.
– Лиолен, ты пойдёшь… – Анор не закончил фразу. Он и так знал ответ.
Лиолен шагнул назад с печалью в глазах. Развернулся, пошёл прочь.
Микли опустил голову. Как хорошо, что его глаз никто не видит.
– Анор, я не думаю, что твой друг… – Через две минуты. Так рано. Так поздно.
– Ничего, Сар. В Срединограде все недомолвки между нами исчезнут.
«Ты не понимаешь пока, насколько ты прав» – успокаивающий, знакомый шёпот на границе сознания. Шелест страниц. Вспышки огня. Звёзды и Тьма в них.
Они молчали. А звёзды тихо мерцали над ними, медленно вращаясь на своих кольцах.

* * *

Пир стал для Микли не праздником, а мукой: Лиолен его избегал, Грёв не подходил, неодобрительно хмурясь, когда их взгляды встречались, а Сабрина, пытающаяся обратить на себя его внимание, начинала раздражать. Только Трест в середине празднества подошёл и легонько (как он считал) ткнул его кулаком в левый бок, одобрительно ухмыльнувшись и заговорщицки подмигнув.
Драконы летали тут и там, красуясь перед восхищёнными рэями, не видевшими истинных Драконов с рождения или три тысячи лет. Шпик обращал внимание на себя так успешно, что пару раз заслужил неодобрительно-громкий мысль-сигнал Грёва. Тоби, напротив, болтал напропалую, обретя с десяток приятелей за неполный час. Оба Дракона являли собой маленькие копии самомнения и бахвальства, от которых приходили в восторг сами и приводили всех остальных.
Трест шатался от стола к столу, выглядывая то, что ещё не успел попробовать, а потом тщательно запоминая названия того, что не станет есть никогда. Его лицо озаряла улыбка хищника, жертва которого дрожит на столе от ужаса. А он, обнажив свою вилку и приготовив ложки к бою, идёт за победой. Микли заметил, что хотя хиллен ест очень много, его ремень всё так же туг. Магия? С него станется. Тем более, что столько новых блюд… Все и до середины ночи не перепробуешь.
Сам Микли сидел по левую руку от Сара, не принимая участия в беседе о новых сплавах на основе аркония. Вяло ковыряя вилкой сине-фиолетовый салат из неизвестных ему растений, он изредка отправлял вилку-другую в рот. Кисловато-сладкий вкус был ему безразличен. Пару раз он успел перехватить взгляд Лиолена, но лучший друг тут же отводил глаза. А во второй раз ещё и скрылся среди рэев, пировавших под звёздами.
Анор ждал, когда всё это кончится, когда он, наконец, сможет уйти с пира, не вызвав неудовольствия Сара и остальных. Впрочем, он не думал, что Сар, древний и мудрый, станет его корить из-за нахлынувших переживаний.
В два часа ночи рэи стали расходиться.
Анор печально взглянул на Сара. Тёмный кивнул и повёл рукой, желая показать собрату что-то за его спиной.
Крохотная палатка, чёрная, как глубинные озёра, освещённая только двумя фонариками на углах входа. Одноместная и тихая, как… Микли отбросил подходящее, но неуместное сравнение. Кивнул, желая ночи. Вошёл.
В ней стояла широкая кровать, столик и ажурное кресло в стиле Зелёных орков. У изголовья изгибала блестящие конечности невысокая вешалка. Магия. Снаружи палатка не вместила бы и спальный мешок на чёрного орка, а внутри даже зеркало есть. Что с того, что оно – часть столика? Ха, и расчёски. Наверняка, в нижнем ящике и что-то съестное найдётся. Как он и думал. «Хрусточки в лазурном шоколаде». Микли всё больше и больше уверялся в том, что эльфы гораздо более продвинуты в делах комфорта, чем тираннозавры. И чувств. Как и прочего.
Миклеанор лукаво улыбнулся, расстёгивая куртку.
Утром мысли быстрее бегут.
Он разделся и лёг в удивительно мягкую кровать. Укрылся тёплым, но тонким одеялом из саральтского хлопка. И заснул, не думая ни о чём, кроме пути в Срединоград.

* * *

Пробуждение показалось ему столь скорым, будто он спал не шесть часов, а всего два. Микли заморгал, привыкая к солнечному свету, проникающему сквозь неплотно прикрытый вход. Кто-то посетил его.
Повернувшись направо, в поисках оставленной вчера одежды, он обнаружил, что старая курточка и не менее старые штаны, как и рубашка, исчезли. Вместо них висел неброский костюм из чёрной кожи с серебром. Штаны, куртка, рубашка цвета крови, плывущей по реке, и тонкие чёрные носки взамен унесённых серых. Сапоги из кого-то чешуйчатого стояли там, где Микли оставил старые. Правый точно так же склонился к левому.
Микли довольно улыбнулся и быстро оделся, справившись с четырьмя завязками куртки в разы быстрее, чем раньше.
Сапоги, как и всё остальное, сидели не просто в пору, а словно стали его второй кожей. Натягивая их, Микли поразился работе неизвестного мастера: голени украшали завитки из неизвестного ему металла – то ли сигилита, то ли тектония – а подошва была столь искусно обрамлена шипами и полосами металла, что Микли подумал о том, как здорово будет в них сражаться.
К штанам полагался пояс шириной чуть меньше его ладони. Справа на нём висела небольшая коробочка и глухо звякнувший кошелёк. Слева – обод для меча на пяти цепочках. Тёмный эльф ощутил, что Готмур так и просится на бок к своему Хозяину. Он не стал препятствовать мечу.
Микли обернулся, чтобы встать и выйти. Он только сейчас заметил, что на столике с зеркалом появился кувшин странной формы. Похоже, что он жил своей жизнью, перетекая из круглого жбанчика в нечто, похожее на бокал, и меняясь быстро, но не молниеносно. Тёмный вспомнил, что Мирморн как-то говорил о мойниках эльфов. И даже показывал один, старый подарок от одного знакомого.
Анор направил на кувшин желание. Тот сразу вытянулся, что-то негромко зажурчало и из горлышка, поднявшегося на уровень груди Тёмного, потекла тонкая струйка воды. Падала она в проём на кувшине, затянутый мерцающей плёнкой розоватого цвета. Эльф усилил напор и отлично умылся ледяной водой.
Посвежевший и отдохнувший, он снова посмотрел на вешалку. Там возник малый плащ в цвет костюма. Анор ещё при рассматривании куртки заметил, что на плотных плечах есть непонятные устройства для крепления. Теперь стало понятно, для чего они.
Тёмный справился за пару минут. Малый плащ доходил до бёдер, клином спускаясь вниз. От плечей шли две широкие ленты, державшиеся плаща, но не пришитые к нему. Странно, но лишний слой одежды давал прохладу, а не отнимал её, что казалось бы более уместным. «Эльфийская магия», - довольно подумал Микли, выходя из палатки.
– Рано ты. У нас есть еще полчаса, – насмешливо сказал Алерсион, стоящий у входа.
– Иногда и часа не хватает, чтобы отполировать всю чешую, – хмыкнул Микли.
– Ну, я б на твоём месте не чешую полировал, а расчесался. Хотя… – Светлый сделал вид, что задумался. – Ты не будешь против крохотного заклинания?
Микли кивнул. О расчёске он ещё не подумал.
В его волосах возник ветерок, чёрные пряди колыхнулись на волнах ночи и легли на плечи и спину. Проведя пальцами от виска и вниз, Микли ощутил, что никаких сплетений и в помине нет. Надо будет выучить его. И сказать Алу спасибо.
– С Саром идут пятьдесят шесть рэев. Включая нас. Вот уж не думал, что такая толпа решит прогуляться пешком. Есть же телепорты! И магоходы.
– А почему идёшь ты? – немного бестактно, но вопрос этот вертелся на его языке с прошлого вечера.
– Я очень долго не видел Сара. Да и Сайэрус с Деквинием тоже идут. И много кто ещё. – Алерсион улыбнулся так радостно, что на несколько секунд затмил собой солнце.
– Я их не знаю, но думаю, что они не будут против.
– Микли. Анор. Пойми, для них ты не какой-то выскочка из другого мира, полубог или сын Ти-Рэкса, которого считают освободителем столько же рэев, сколько и проклинают за давнее малодушие. Для нас ты просто рэй. Со своими целями, заботами, стремлениями. Такой же, как и все. Личность, а не игрушка в чьих-то руках.
Алерсион проникновенно посмотрел на Миклеанора. В душу заглянул, если хотите.
И Микли… Анор… Анор понял, что Алерсион говорит правду. Улыбнулся ему.
– Надеюсь, что они и дальше будут считать меня именно тем, кто я есть.
– А не тем, кем можешь показаться. Поверь мне, так и будет.
Тёмный и Светлый пошли к небольшому островку спокойствия, раскинувшемуся вокруг шатра Саростоса. Скоро они пойдут в Срединоград.

* * *

Их выходу на Старый Изумрудный Тракт помешало лишь одно неожиданное событие: когда они были почти под кронами умирающего леса, колонну догнали Лиолен и Трест.
Зелёный спешил, а хиллен перебирал ногами так, словно спешить было некуда.
Поравнявшись с Микли, шедшим рядом с Саром в начале колонны, Лиолен просто протянул руку. Миклеанор огненно улыбнулся, схватив тонкую ладонь, как только что откованный по его просьбе меч. Эльфы скрестили кулаки. Отошли друг от друга через минуту. И увидели, что Сар, да и Деквиний с Алерсионом, смотрят на них одобрительно.
Без особых разговоров пятьдесят рэев отправились в путь.

Шли быстро, делая по семь, а то и восемь километров в час. Говорили не так много, как на привалах, но обсуждали практически всё, в чём хоть один из беседующих разбирался чуть больше, чем тролль в починке сапог.
Днём делали только один привал, да и тот был коротким: вырастить еду для мага – дело пяти минут.
Часто шутили, вспоминая прошлые победы и проигрыши.
А по вечерам устраивали настоящие представления с магией во всех проявлениях!

Утром четвёртого дня показались первые фермы: по бокам тракта стояли две массивных башни, а между ними и от них тянулись завесы магии.
Из башен никто не вышел. Но присутствие всё равно ощущалось.
Микли обратил внимание на то, что Лиолен словно ожил: чаще улыбался, отвечал на шутки, поддерживал разговоры, а не отмахивался парой слов. Волосы Зелёного стали пышнее, а в глазах зажглись изумруды предчувствия. Его лучший друг уже посетил Срединоград. Но пока они об этом не говорили.

Шестнадцатый день пути.
Примерно десять утра.
Перед Микли начинают появляться, вырастать, словно из пролитого зелья регенерации, башни и замки Срединограда.
Высокие башни с огненными шпилями опоясывают Город Магии кольцом. Между ними – поля из чар. Даже на вид они столь грозны, что могучая защита ферм кажется поделкой шестилетнего гоблина, знающего только простейшие связки.
Между сорокаметровыми башнями – ажурная арка высотой в пятнадцать метров и шириной в девять. По бокам две крохотных фигурки: расстояние велико.
А над домами, замками, лавками, башнями – тысячи магоходов. Столь разных, что и типы сосчитать невозможно, не то что виды.
Мелькнули два Дракона, сверкнули кристаллами чешуи на ярком солнце. Кристаллические. Таких Микли раньше не видел. Только читал.
Между магоходами – сотни фигурок. Маги. На посохах, ксейлах, баллистарах. Опасно, требует умения – но и наравне с ветром. В магоходе такого нет.
Здания самых разных стилей и архитектурных школ: там орочья Озорная башня, напротив – Зелёный Шпиль трав, чуть дальше Чёрный Камендгрок. И всё здесь уместно, нет ни единого проблеска мыслей о неестественности такого соседства, нет желания спорить о дисгармонии в стилях владельцев.
Далеко, у горизонта, видна Башня Королей – первая постройка, дом и оплот Четырёх Королей. К востоку от неё видна огромная пика Храма Всех, разрезающая небеса стальным сиянием неукротимой силы. К западу – тысяча башен СИМНА, самого доступного во всей Полуплоскости магического института. Вспышки и молнии рассекают над ним воздух: занятия недавно начались.
Вот и ворота. И Стражи – Светлый и Чернобородый. Учтиво кланяются Сару.
Король благосклонно кивает. Оборачивается к Анору.
«Вот я и дома», – думает Тёмный эльф, пересекая черту, отрезавшую прошлое.

P. S. Здравствуйте, уважаемые читатели. Хочу сообщить о том, что я крайне недоволен старым текстом первого романа о Полуплоскости. Это - вариант конца "Место действия: Полуплоскость" в том виде, в котором я намерен продолжать своё творчество. Разумеется, всё, что написано о ней раньше, будет подвергнуто редактуре и критическому анализу. Герои останутся теми же, но я постараюсь сильнее раскрыть их характеры и добавить необходимые описания, вычеркнув лишнее навеки. Общий сюжет изменится незначительно, но заиграет новыми красками. Многое будет объяснено.
И роман начнётся с начала, а не с середины.
Я надеюсь, что смогу сделать свой первый роман гораздо лучше, сильней и качественней, если вы поможете мне в этом.

[griphon]

Полуплоскость - вещь во всех смыслах не обычная. Возможно, кто-то скажет: "Типичное фэнтези". Но это не так. Здесь все самобытно: магия, персонажи, Высшие силы, ощущения героев.
Читая Полуплоскость, иногда удивляешься легкости с какой автор описывает магию. Взять пример из последнего отрывка:

– Ты не будешь против крохотного заклинания?
Микли кивнул. О расчёске он ещё не подумал.
В его волосах возник ветерок, чёрные пряди колыхнулись на волнах ночи и легли на плечи и спину. Проведя пальцами от виска и вниз, Микли ощутил, что никаких сплетений и в помине нет. Надо будет выучить его. И сказать Алу спасибо.

Ну красота же. Без всяких там: "напрягся, сосредоточился на потоках энергии, сотворил заклинание, и оно отняло у него все силы" (и маг стал беззащитным даже против мухи. Та села не него, и маг скончался от бессилия) :)))
И именно этой легкостью (а иногда феерическими описаниями) магия Полуплоскости подкупает. Воспринимается как волшебство. Изумительно красивое и фантастически легкое. И в то же время, понимаешь, что нужно быть эльфом, чтоб такое суметь :)

Привал днём делали только один, да и тот был короток: вырастить еду для мага – дело пяти минут.

Стиль изложения очень необычен. Не только то, как описываются действия или чувства, но именно речевая подача. Своеобразно и емко:

И Кондир взял лицо Анора в чуть прохладные ладони. Опустил голову. Прикосновение лбами – разряд электричества. Тёплый, и оставшийся там, в глубине.

Отличная выработанная схема: действие - результат - ощущение. И если проследить по тексту, практически всегда автор прибегает к этому приему. И ведь работает! Отлично работает. Создавая не только визуальную, но и эмоциональную картину описываемых событий.
И этот прием передает не только действия, но и философское наполнение романа. Тонкой линией, умелыми штрихами, а где нужно, яркими сочными мазками нам показан непростой внутренний мир героев и мифоустройство Полуплоскости.

Когда Кондир поднял глаза, Владыки уже исчезли. Но с ним осталась их сила – не дарованная, но пробуждённая, та, что была запечатана Шаяной во избежание проблем с новой марионеткой. Теперь Кондир мог стать… да кем захочет! Его жизнь – только его.

Всего несколько строк. Но сколько ими сказано! И не вольно задумываешься о том, что наша жизнь - только наша. И ни от кого, кроме нас, не зависит конечный результат.

И таких ненавязчивых выводов-наставлений в книге достаточно, для того, чтобы рекомендовать ее к прочтению

Надо менять эту жизнь, пока она не изменила тебя.

Его жизнь изменилась. И он поменялся вслед за ней


Естественно, как любое произведение, Полуплоскость не лишена недостатков. Для непосвященного человека, наверняка, многие термины книги покажутся китайской грамотой, написанной кириллицей , и он бросит читать не выяснив, что там дальше. Но с другой стороны - убери все это, и часть самобытности будет потеряна навсегда.

В общем, жду продолжения!

[Элвенлорд Гримуар]

Скрытый текст - Пролог:

Тьму, что вольготно устроилась в огромном зале, часто прорезали синие и оранжевые вспышки. На стенах огромного помещения, прежде сверкающих, теперь во множестве чернели пятна копоти. В проломах пола и потолка изредка вспыхивали электрические искры, а иногда появлялись – и тотчас исчезали – смутные фигуры. Тьма воцарилась в зале. Но для тех, кто сейчас в нём находился, преградой она не являлась.
Крупный тираннозавр в короне, одетый в изумрудный плащ с вышитой короной и светящийся во тьме чёрный костюм, высился напротив высокого гуманоида зелёного цвета и в фиолетовой мантии. У правой руки каждого из них стояли их маленькие копии.
Тираннозавр поменьше крепко сжимал в руке четырёхцветную розу. Он тоже был в изумрудном плаще, но на нём был вышит Маггвардс, а не корона. Боевые ботинки тираннозавра могли в любую секунду выпустить клинки, которыми можно разрезать и кожу дракона, не то, что металлический пол зала.
Гуманоид, с зелёной кожей и овальными чёрными глазами, презрительно кривился, глядя на этих теплокровных рептилий. В отличии от соплеменника слева, его голову не украшали ни три загнутых к затылку костяных выроста, ни обод из серебристо-белого металла. Его брови и без волос показывали, насколько ему не нравится быть здесь.
Тираннозавр и гуманоид вели себя не так спокойно, как их старшие собратья.
– Уходи. Уходи и не возвращайся на Дордокс никогда.
– Ты знаешь, что я не уйду. Один раз ты победил. Теперь мой черёд.
– Пап, можно я его Готмуром, а? – тираннозавр поменьше вопросительно посмотрел на сородича.
– Толку от этого не будет. Его не берёт ни одно из наших орудий.
– Я всё равно попробую, – решительно сказал тираннозавр поменьше.
Перебросив розу в левую руку, он призвал в правую Меч.
Чистое лезвие отражало неяркий свет вспышек и ненадолго задерживало его. Гарда, перекрестье которой являло собой крылья дракона, когтями смотрящие на остриё Меча, была тёмно-зелёной, с редкими вкраплениями сверкающих искорок, и походила на хвост дракона, завершающийся острым чёрным шипом. Там, где лезвие соединялось с рукоятью, с двух сторон расположились лица тираннозавров: с одной в короне, с другой – поменьше и без короны. У того, что в короне, глаза были из сапфиров, глаза второго – из изумрудов. Виноградные листья и лозы соединяли лица с крыльями, лезвием и рукоятью, немного заползая на чешую и затеняя её тёмной металлической зеленью. Меч будто жил своей жизнью, покачиваясь и чутко прислушиваясь к мыслям своего хозяина.
Крепко сжав Готмур в правой руке, молодой тираннозавр за несколько шагов достиг высокого гуманоида и, глядя в его ничего не выражающие чёрные глаза, опустил меч на его голову.
Готмур скользнул по среднему наросту, не причинив гладкой коже никакого вреда и замер. Тираннозавр отошёл на несколько шагов, тяжело дыша.
Высокий гуманоид, будто очнувшись, проговорил:
– Ваше оружие не в силах мне навредить. Аурикс, хочешь проучить сына ящерки?
– С радостью, отец, – в интонации младшего гуманоида радости заметно не было.
Гуманоид, смотря прямо в глаза тираннозавру, достал из-под мантии некое приспособление, лишь отдалённо напоминающее бластеры их войск. Всё в переплетении металлических колец, спиралей и изгибов. Сделанное из того же металла, что и обод старшего, оно излучало ауру ужаса. По внутренним кольцам редко пробегали чёрные искры абсолютного уничтожения, по внешним – серебристо-белые, напоминающие о том, что остаётся после жизни.
Молодой тираннозавр сделал ещё один шаг назад. Он концентрировал в розе, наливающейся оранжевым светом, потоки магии, способные положить конец этому фарсу. Меч легко подрагивал, но рука, держащая его, была крепка. Готмур просился в бой, желая превратить этих гуманоидов в мясной салат. Или фарш. На выбор Хозяина.
В передней части устройства, наведённого на тираннозавра, возник маленький вихрь из чёрных и серебряных искр. Он постепенно рос, охватывая всё больше и больше колец и спиралей.
Тираннозавр сделал шаг назад. Поднял Меч.
Вихрь распространился на половину устройства, младший гуманоид победоносно улыбнулся и чуть поднял руку.
– А что это вы тут делаете? – пророкотал кто-то сверху.
В одном из крупных проломов появилась голова, отдалённо напоминающая жабью. Только у жаб нет таких рогов, зубов и чешуи. Жёлто-оранжевые глаза с вертикальными полосками зрачков насмешливо оглядывали всех присутствующих. Рот кривился в довольной усмешке. Из ноздрей вырывались потоки мороза.
– Везел. Ты должен быть наверху, – в спокойствии появились нотки недовольства.
– Сэр Везелиур! – а младший тираннозавр обрадовался появлению старого знакомого. – Вы знаете, как их уничтожить? – он кивнул в сторону гуманоидов. Высокий с некоторой опаской смотрел на нового гостя, младший не сводил взгляда с головы отвернувшегося тираннозавра.
Везелиур, пристально вглядевшись в гуманоидов, покачал головой.
– Нет, Микли, просто так их не уничтожить. И убить их у вас не получится.
– Жаль. – Жалости в голосе младшего тираннозавра не было.
Микли снова повернулся к противникам. Он прищурил глаза и легко улыбнулся, удобнее перехватывая меч. Странное оружие его не пугало – рядом с ним его отец, великий Король Динорума и Зеленочешуйчатый бог, Теорокс Реджинус. Или попросту Ти-Рэкса. Отец никому не позволит его уничтожить.
Тираннозавр начал медленно, по половине обычного шага, пятиться назад.
– Паап, если ты не уничтожил Злого Разума в прошлый раз, то что мы будем делать сейчас? – в голосе молодого ящера была только заинтересованность. И немного любопытства. Страха, к слову, не было не только в его голосе.
– Как-нибудь справимся. – Ти-Рэкс шагнул вперёд, в его руках возник массивный чёрный посох, увитый изумрудными лозами винограда. Венчали его шесть когтей, остриями смотрящие на длинный, в метр, шип, рассеивающий бледно-зелёный свет.
– Ближе не подходи, – предупредил его высокий гуманоид. Его руки, прежде скрытые широкими рукавами, теперь искрились фиолетом. Браслеты на его тонких запястьях неярко сверкали. По ним текло что-то невидимое. И в то же время реальное.
– Когда это я тебя боялся? – насмешливо спросил его взрослый тираннозавр, на губах которого теперь тоже играла насмешливая улыбка.
Поравнявшись с сыном, тираннозавр остановился, приподняв туловище. Его посох наливался изумрудным светом, а в виноградных лозах будто играл ветерок. Конечно, это была всего лишь игра света и тени, но всё равно казалось, что лозы наползают на когти, сворачиваясь под ними в плотную полусферу.
– Может, я их заморожу? – участливо спросил Везелиур.
– Нет.
– Тогда испепелю, – Везелиур начал продвигаться в зал, но его остановили:
– Везел, здесь может быть опасно. Не стоит рисковать. Злой Разум и его сынишко грозные противники.
– Пап, сэр Везелиур может их отвлечь. – Молодой тираннозавр так просто от помощи союзника отказываться не собирался. И шёпотом добавил: – И что мы будем с ними делать, если убить не можем, а уйти по доброй воле они не хотят?
– Что-нибудь придумаем, - Ти-Рэкс ласково улыбнулся сыну и взъерошил его растрёпанную в битве шевелюру. Его сын с удовольствием улыбнулся.
Ти-Рэкс сделал ещё один шаг. В его глазах зажглись огоньки, а посох засверкал ярче. Несколько секунд тираннозавр пристально смотрел на Злого Разума. Тот отвечал ему точно тем же. Оба при этом не показывали никаких эмоций.
– Твои армии разбиты, генералы мертвы, укрепления уничтожены. Уходи. Раз и навсегда. Если ты больше не покажешься в пределах Солнечной и Витурианской систем, я подарю тебе жизнь.
– Твои сведения неверны. – Презрительная ухмылка исказила бескровные губы гуманоида. – Армии? Генералы? Бастионы? Построим новые, в разы лучше прежних. – Злой Разум неким образом возвысился и в его чёрных тоже засверкали огни. – Я пришёл на эту планету раньше и она моя по праву Первого шага. Твои отвратительные скачки во времени не влияют ни на что, грязный ящер. Если ты сейчас же покинешь мои владения, я разрешу твоим гнусным подданным оставить Мегонию живыми. И ты дашь слово, что ни один ящер, терий или нид не ступит на эти земли.
Ти-Рэкс погрузился в раздумья. Его посох продолжал пульсировать светом. Виноградные лозы теперь действительно двигались, оплетая когти и основание шипа. Так тянулось на протяжении двух минут, а потом тираннозавр услышал мысли своего сына, до тех под сдержанно думающего о разных способах убийства Злого Разума: «Пап, ты можешь запихать их в пространственный куб! Так, как сделал с Мистером Катом и его дружками. Уверен, ОПОшки не смогут из него выбраться. Ну?» И Король Динорума ответил: «Мне потребовалась вся новообретённая мощь, чтобы отправить их в космос. Мама не рассказывала тебе, что тогда я отключился на несколько недель? И восстанавливал силы почти полгода. Микли, поверь, сейчас это не выход» Микли замолчал. В его сознании промелькнула мысль о том, чтобы отец сделал хоть что-то, но тотчас погасла.
– Ты долго думаешь. Слишком долго. Решай скорее.
– Проблеус, то, что я не могу тебя уничтожить не значит, что я собираюсь мириться с твоим существованием на моей планете. – И, после недолгого молчания: – Или где бы то ни было ещё.
– Ты сам выбрал. Это твой ответ? Ожидаемо. Аурикс, на тебе ящерка. Ящер – мой.
Младший гуманоид ухмыльнулся так же, как и его отец шестью минутами ранее.
– Да, пап. С ними будет покончено раз и навсегда.
– Меня с доски вы уже смели, насколько я понимаю? – презрительно и равнодушно спросил Везелиур, рассматривая свой серпообразный коготь.
Никто не обратил внимания на его слова. Микли хотел ещё раз напомнить о неоспоримых плюсах помощи Двойного дракона, но, искоса посмотрев на отца, решил, что лучше помолчать. И попытаться разрубить хоть Аурикса. Которого он уже окрестил Злобёнышем.
– Кого первым отправляем на мясное пюре?
– Микли, мы не «отправляем на мясное пюре»! Мы избавляем Дордокс от опасностей, которыми грозит их, – патетичный жест посохом, – присутствие всем нам!
– Одно другому не мешает, – буркнул Микли, припоминая последовательность слов и жестов заклинания Темницы. Если он не может их убить, то посмотрим, как они выберутся из Темницы душ. Или Пространства, если он вспомнит и её.
– Не думай, что твоя магия на нас подействует. Аурикс, молчать.
– Я и не собирался. Паап, сколько можно ждать? У меня палец устал.
– Пусть нападут первыми. Не хочу раскрывать карты перед пресмыкающимися, настолько достойными смерти. – Микли ожидал, что Злой Разум сейчас захохочет, но ничего подобного не произошло: глава ОПОшек просто замолчал.
Прошла ещё минута. Никто не спешил нападать, зная, что у врагов могут быть козыри и сильнее туза. Время шло. Везелиур начал подтачивать когти, бросая недовольные взгляды на тираннозавров и аврелийцев.
– Всё, пап. Я стреляю. Мне надоело стоять и ждать неизвестно чего.
– Хорошо. Стреляй. – Проблеус чуть поднялся. В его руках возникли сгустки фиолетового пламени, чем-то напоминающие свет от посоха Ти-Рэкса.
На спиралях орудия вспыхнуло белоснежно-чёрное кольцо из тысяч искр и начало продвигаться в сторону Микли. Тираннозавр думал, что вот сейчас оно сорвётся и полетит в него, но «срывалось» оно невероятно медленно. Микли сказал:
– Такими темпами я сто двадцать раз убежать успею.
– Я всегда говорил, что пресмыкающиеся трусливы. Теперь я это знаю наверняка.
Через восемь секунд Аурикс добавил:
– Если ты не в курсе, что это, то так никогда и не узнаешь.
– Аурикс, как тебе не стыдно так издеваться над ящерками! Отец тебя такому не учил, – Злой Разум покачал указательным пальцем. За ним оставалась полоса фиолетового пламени из мельчайших искр.
– Хорошо, отец. Стой и смотри, Миклеанус Дензекурви, как тебя…
В двух метрах левее Злого Разума воздух вспыхнул и через огонь прошёл пламенный человек. Ростом около двух с половиной метров, он был на голову ниже Проблеуса Глассиникса. Заметно было, что пламенный спешил. Не обращая внимания на тираннозавров, он открыл рот, собираясь…
– О, архименталь пожаловал. Тео, у этого слизня есть ещё шуты в рукаве?
Пламенный с ненавистью посмотрел на Везелиура. Его огненные глаза сузились, став темнее. Переборов желание ответить, пламенный человек обратился к Злому Разуму:
– Проу, лорд Аурион послал на Аурелию сигнал о всеобщей мобилизации.
Злой Разум не выказал никаких чувств, но Микли понял, что вести были плохими.
– Сколько фаэрри осталось в чертогах? – резче и быстрее, но всё равно спокойно.
– Я последний. Остальные или вернулись в Нингур, или скоро вернутся.
Злой Разум с презрением посмотрел на Короля Динорума.
– Мне придётся убить тебя в следующий раз. Ты ведь не дашь себя в обиду?
Ти-Рэкс насмешливо качнул посохом и с отвращением бросил:
– В прошлый раз все карты были твоими. В этот раз силы равны. Я подожду следующего.
– Пап, неужели ты оставишь их даже без…
– Идём, Аурикс. Нас ждёт встреча с дедушкой. Убьёшь ящерку позже.
Аурикс обернулся и, бросив гневный взгляд на Микли, догнал отца.
Проблеус Глассиникс, отойдя к небольшому возвышению с дырой посередине, взмахнул руками. Фиолетовые вихри взлетели и опали, создав овальный проём, состоящий из перекрученных искристых спиралей. Шагнув в переплетение искр, аврелийцы и фаэрри пропали.
А секундой позже исчез и портал.

Все посты выше этого, кроме последнего, считать крайне неточными трактовками событий.
Приложив определённую долю труда, я добьюсь, чтобы новая трактовка была наиболее приближена к тому, что было.

Или будет.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава первая
Пещера в Алмазных горах

Скрытый текст - Part I:

– И это всё? Это вся битва со Злым Разумом, о котором я столько слышал и читал?!
– Микли, иногда победа хуже, чем поражение. Дордокс теперь наш. – Но Ти-Рэкс хмурился. Костяшки на пальцах его рук потемнели, сжимая посох.
– Если это «ничья», то какой была бы победа? – вопрос Микли повис в воздухе.
К ним спланировал сэр Везелиур, перья и чешую которого кое-где раскрашивали потёки крови и пятна копоти. Подойдя к юному тираннозавру, Двойной Дракон сказал:
– Ти-Рэкс не стал бы преследовать Разума. И не станет, – добавил ящер, поймав взгляд Ти-Рэкса. Тот вздрогнул. – Покончить с этим врагом будет сложнее, чем кажется.
Тираннозавр в короне, казалось, пребывал в печали. Его плечи чуть поникли, а огонь в глазах медленно терял силу. Король Динорума понимал, что должен остановить своего первого врага, но до сих пор не знал, как ему это сделать. Все планы и расчёты, что он так долго создавал, пошли в Бездну сразу, как он взглянул на защиту Злого Разума. С такой сложной сетью из магии, технологии и чего-то непонятного он встретился впервые. В прошлый раз он не смог увидеть и этого. Но он не проиграл.
Ти-Рэкс размышлял о том, как объяснить своему сыну то, что он сам не до конца понимал. То, что складывалось из догадок и сомнений. То, что, быть может, окажется залогом жизни миллионов существ. Или – ключом к их гибели.
Везелиур внимательно смотрел на своего старого друга. Сомнения, видимые только проницательному взгляду, читались с лица Тео, как со страниц книги. Его страхи Дракон понимал, но согласиться с тем, к чему постепенно приходил Ти-Рэкс, Везелиур не мог. Двойной Дракон жил слишком долго и видел сотни трагедий, от личных бед, до межконтинентальных войн, и сейчас он чувствовал, как в незримой сети уверенности появляются крохотные капли отчаяния. Его друг хорошо держался все эти годы, но что будет потом? Что будет, когда узнает о истинном источнике защиты Злого Разума?
Микли на взрослых внимания не обращал. Его беспокоило долгое отсутствие Лиолена и Защитников. Лейленозавр, лягушк-убийца и плеонопс остались держать оборону в одном из коридоров, ведущих в зал. Исследователи и несколько Ледяных Драконов защищали сам коридор, но они тоже не показывались. Мысль-сигналы тут блокировались, хотя Миклеанос и чувствовал, что друзья в порядке. Подумав секунду-другую, тираннозавр сказал:
– Пап, мне было дико интересно стоять и ничего не делать, но хорошенького понемножку. Может, Лиолен и остальные там умирают со скуки, сражая легионы ОПОшек и прочих тварей Злого Разума. Так что, я пойду к ним. Поскучаю немного.
– Нет, Микли. – Ти-Рэкс не выглядел обеспокоенным, нет. Но в его голосе прозвучали нотки, которые Микли слышал достаточно редко, чтобы к ним не прислушаться. Его отец принял решение, нелёгкое, но от этого не менее важное.
Микли удивился. Если он не услышит хоть каких-то доводов в пользу его присутствия в зале, он пойдёт к друзьям. И никто его не удержит.
– Нет, Микли, – повторил Ти-Рэкс. В его глазах появилась грусть и через секунду он продолжил: – Ты и твои друзья должны отправиться на Полуплоскость. Грёв и Драконы идут с вами. Сейчас я перенесу их сюда.
«Что это за полуплоскость такая? – с сомнением подумал Микли. – Вроде бы что-то из геометрии… Ладно, послушаю, что Ти-Рэкс дальше скажет». И, через пару секунд, со смешком: «Хорошо хоть не на трапецию. Или гипотенузу». Подумав об этих невероятно геометрических приключениях, Микли стал ждать.
Спустя минуту в зале появились Леолен, Трест и Кузьмич.
Лейленозавр в зелёном, как и у Микли, костюме и плаще, осторожно осматривался. Его причёска, напоминающая куст осеннего репейника, тоже была растрёпана. В правой руке он сжимал розу, не отличающуюся от розы тираннозавра. В левой был тройник, сейчас пребывающий в режиме меча. На ногах красовались чёрные сапоги до щиколотки. Обычные сапоги, если не считать редкости кожи и мастерства выделки.
Лягушк-убийца, полутораметровый и кажущийся крохотным по сравнению с пятиметровым Микли и четырёхметровым Лиоленом, весело насвистывал, вытирая когти от зеленовато-жёлтой крови ОПОшек, больше похожей на гной. Он искоса посматривал то на Ти-Рэкса, то на Везелиура, ожидая их слов. Его оранжево-жёлтую кожу покрывали чёрные полоски, глаза сияли во тьме, а блики света играли на крупных нижних клыках. Чёрно-серый комбинезон, в котором лягушк сражался, был гораздо удобнее в деле, чем казался при взгляде на него. Он изредка смотрел на Хозяина, хотя и не чувствовал сейчас угрозы. Но лучше быть начеку. Просто на всякий случай.
Невысокий ящерообразный электрод, плеонопс с обвислыми ушами, напоминающими уши спаниеля, держался позади Лиолена и Треста. Его роза, сине-коричневая, была на поясе, а руки свободны. На его лице застыло выражение спокойного пренебрежения, усы, росшие по бокам рта, чуть трепетали при движении воздуха. На нём был такой же костюм, как и у Микли с Лиоленом, хотя он мог одеть и боевую униформу Защитников, в которой решил сражаться Трест. Ботинки Кузьмича ничем, кроме размера, не уступали ботинкам Микли, а на конце хвоста сверкал прилаженный клинок.
Микли порадовался тому, что с его друзьями всё в порядке. Увидев радостную улыбку Лиолена, тираннозавр и сам широко улыбнулся, но решил подождать слов отца, прежде чем подойти к друзьям. Ти-Рэкс что-то высматривал далеко отсюда. Микли подумал, что отец ищет Грёва, его лапьего и наставника, и его Драконов. Они были на поверхности и сейчас наверняка дочищали от ОПОшек резиденцию Злого Разума. Всё-таки шёл восьмой час битвы и пора бы уже…
– Называть это «победой» преждевременно, Микли, – прервал его размышления отец. – То, что ОПОшки уничтожены, не имеет значения. Злой Разум сбежал и нам придётся готовиться к новой встрече с ним, хотим мы того или нет.
«Ну ясное дело хотим!» – раздражённо подумал Микли.
«Как это сбежал?!» – возмущённо удивился Лиолен.
«Через портал, с сынулькой и каким-то архименталем» – поделился Микли, радуясь, что каналы мыслесвязи, полученные с таким трудом, теперь работают как обычно. «Удар Готмуром ему вреда ему не нанёс. Как репой в глиптодонта», – добавил он.
«Даже Готмур не взял…» – в мыслегласе Лиолена слышалась печаль, вместе с которой было и любопытство, и желание исследовать этот феномен со всех сторон.
«В прошлый раз не прикончили, в этот не прикончили и в следующий жив-здоров останется», – насмешливые мысли Треста были так громки, что все почувствовали спокойное молчание Ти-Рэкса.
«Так, ребятки, если вам нечем занять моё драгоценное время, то я видел в верхних коридорах ещё несколько неприрезанных ОПОшек», – Трест с интересом посмотрел на Лиолена. Лиолен ответил ему прищуром, в котором явно читался отказ.
«Папа вроде бы нас…» – Микли не успел договорить.
– …из центра битвы, из таргхаста, из отличного настроения в конце концов! Ти-Рэкс, я понимаю твою скорбь от отсутствия здесь трупа одного известного аврелийца, но вот так выдёргивать меня, когда я даже тарг в цель не разрядил!
Высокий гранвербек в синем боевом халате Совета Семи пребывал в раздражении. Его хобот, на конце которого находились челюсти, подрагивал, а по высокому гребню из окостеневших волос то и дело пробегали молнийки. От крохотных, в палец, до огромных, начинающихся у шеи и кончающихся надо лбом. Очки со стёклами-прямоугольниками отражали голубоватый свет молний и не скрывали злой блеск синих глаз электрода. Его хвост находился в непрерывном движении, а руки были крепко скрещены на груди.
– И можешь не беспокоиться насчёт драконов, тебе они всё равно не дадутся. – Грёв с нескрываемым удовольствием смотрел, как Ти-Рэкс перестаёт искать его Драконов в окрестностях резиденции и, чуть прищурившись, оборачивается к нему.
Король Динорума ничего не сказал насчёт нарушения другом пары-тройки неписаных правил общения с Королём Динорума. То есть с собой. Ти-Рэкс терпеливо ждал, пока Грёв даст своим Драконам команду телепортироваться к нему. Судя по всему, а именно по ухмылке Грёва, Драконы продолжали истреблять ОПОшек, которые не могли не то, что поранить магических ящеров, но даже просто спастись бегством.
Через пару десятков секунд Грёв кивнул чему-то неслышимому и явно попросил Драконов появиться рядом со своим наставником.
Драконы мгновенно телепортировались к Грёву, заняв позиции по его бокам. Ледяной Тоби – справа, Огненный Шпик – слева. Оба некрупные, метров пяти в длину. Кости Тоби немного крупнее и у него всего два рога в виде небольших полумесяцев. Шпик гораздо стройнее друга, его голова длиннее, а рогов на ней так много, что и не сосчитать с первого раза. Оба принадлежат к королевским видам – ледяным лунорогам и багровым кусторогам. Драконы эти юны – всего по девятнадцать, но уже впечатлили Отдел Драконьих Артефактов своими способностями и мастерством. Грёв относится к ним как к сыновьям, хотя их настоящие родители неизвестны.
– Ну что? Лиолен, у тебя сколько? – весело спросил Тоби.
– Перестал считать после полутора сотен.
– Пха! У меня тысяч пять, не меньше!
– Тысячи две и это если считать трупы, – Шпик искоса глянул на собрата. Тот насупился, но задора не потерял.
– Хозяин уничтожил как минимум семьсот. Не знал, не знал, что ОПОшка может стать зомби. – Трест решил не говорить о том, что сам изрубил как минимум две тысячи ОПОшек, три шишки и около сотни новых тварей, которых Защитникам не демонстрировали.
– Не понимаю, чего ты хочешь добиться этим подсчётом? Вся эта грязь, слизь и кровь… Закончить дело как можно скорее и забыть о нём.
– Шпик, ты ничего не понимаешь в азарте боя. В том, как ледяные струи превращают десятки ОПОшек в тысячи кусков клонированного мяса и поток слизи. Как вихри тормозят их жалкие пулялки… Как…
– Всё. Прекратили. Потом поспорите. Ти-Рэкс сейчас будет говорить. – И вполголоса добавил: – Что-нибудь да скажет.
– Вы вместе отправитесь на Полуплоскость. Десять минут назад со мной связался Хекластокс. Один из Беззапретных сбежал. В последний раз его изменения засекли в Алмазных горах. Хекластокс очень ясно дал понять, что Арбаноркракс один из зачинщиков восстания и очень силён. Подчёркиваю: очень. Если он пробрался на Полуплоскость, всем нам… – Ти-Рэкс сглотнул. – Всем нам предстоят насыщенные времена. Так что быстро собирайтесь и в путь.
– Пап, мы поймали всех Беззапретных. Они не могли сбежать из Ямы Проклятого леса. Я там был. Лиолен там был. Они не могли…
– Микли, а кто тебе сказал, что он там был? Насколько я смог понять, Арбаноркракс крайне неуживчивый полиморф. Он, по словам Хекластокса, может вывести из себя даже монолитного во время рабочего сна. Я не стану тебя заставлять, сын, но ты сам подумай: если он проберётся на Полуплоскость, у всех нас будет неприятностей ещё больше, чем сейчас. Микли, это не приказ, но совет.
Микли почти не раздумывая, ляпнул бы «да», но за долю секунды до того, как он открыл рот, Гринверсон Раустэн задал вопрос, интересующий не только его:
– Это та самая «Полуплоскость»?
– Да. – Ти-Рэкс, помедлив, кивнул.
– Так, Дракончики. Чёрная тревога. Брать всё. Микли, если не хочешь, с нами можешь и не идти, – стёкла очков Грёва призывно сверкнули, – но там будет дико интересно. – Грёв теперь смотрел в пространство, несомненно выбирая, что из вещей брать в дорогу. На лапьего он внимания не обращал и даже прикрыл мысли. Гранвербек прекрасно знал, что его лапий никогда не откажется от приключения.
– Паап? – увидев, что отец обратил на него взгляд, Микли спросил: – Что это за Полуплоскость такая?
– Там я стал богом. – Ти-Рэкс грустно улыбнулся. – И чуть не потерял лучшего друга.
– Я рассчитывал на несколько большее описание мира и несколько меньшее число твоих, без сомнений, великолепных, – Ти-Рэкс скривился, – воспоминаний. Может, всё-таки поделишься своими знаниями со своим сыном?
Ти-Рэкс внимательно посмотрел в глаза своего сына. Микли почудилось, что и в душу тоже. Что-то обнаружив, Ти-Рэкс довольно улыбнулся и, легко кивнув, сказал:
– Ты сам всё увидишь. Лорд Бэлидробс, быть может, даст тебе пару советов перед переходом. А может быть, и нет.
– Ага. Понятно. Сейчас пойдут разговоры о надуманных запретах, наложенных табу, смертельных клятвах и прочих глупых пережитках прошлого. Пап, этим меня не пронять. Давай выкладывай всё, что знаешь. Или хотя бы советов дай.
Король Динорума ещё раз подумал, что у Микли больше черт матери, Бешеной Тиары, такой же неугомонной и бесшабашной. Он был бы и не против рассказать, но Микли потом сам будет говорить – чаще, чем ему хотелось бы говорить, – что он испортил ему всё ожидание. Так что сейчас он просто даст… пару советов. Просто советов.
– Во-первых, верь сердцу, а не словам. Во-вторых, каждое действие ведёт к последствиям. В-третьих. В-главных, пожалуй. Не все те, кто предлагает помощь, не ждут её в ответ.
– Всё то же самое, что и везде, – недовольно пробурчал Микли, глядя на Везелиура.
Ти-Рэкс посмотрел на сына странным взглядом, в котором смешивались «Подожди, скоро сам увидишь» и «Ох, лучше бы ты этого не ощутил на своей шкуре!» Во взгляде Микли читалось тысячетонное сомнение. И он спросил:
– Там магия действует или нет?
Ти-Рэкс суровым взглядом предостерёг Гринверсона от ответа, который тот почти дал. Гранвербек не проронил и звука, но в очках ярко вспыхивали искры его гнева.
– Сам увидишь. Не хочу портить сюрприза.
Микли отошёл-таки от папы и направился к Лиолену и Защитникам, стоящим в подозрительном молчании. И почти без движений.
– Слушай, Лиолен, ты не считаешь это новое… приключение несколько безрассудным? Папа ничего про эту полуплоскость не говорит, Грёву приказывает молчать… А мы? Что мы? Лиолен, нам надо узнать про неё побольше перед переходом.
Лиолен вздрогнул, будто только что понял, где находится. Переведя взгляд на Микли, он с некоторым ехидством ответил:
– Когда это тебя останавливал недостаток информации? Я тут только что поговорил с Эолэем и он сказал, что слышал о Полуплоскости от Рено. Вот сейчас думаю порасспрашивать его сильнее. – Он посмотрел на Ти-Рэкса. – Странно, что твой папа не запрещает мне этого. – И, ухмыльнувшись, добавил: – Если мы скоро на ней окажемся, каждая песчинка знания пригодится.
– Такое чувство, что от кирпича Эолэя мне именно она и достанется, – проворчал Микли, поворачивая голову и внимательно смотря на Кузьмича. Защитник, поймав его взгляд, сделал крохотный кивок и продолжил молчать.
Микли покачал головой. Ох уж эти тайны, ох уж эти замалчивания… Когда уже он найдёт того, кто сможет ответить на все его вопросы… И ответит. Без всей этой мишуры и увиливания, которую обожают Ти-Рэкс, Тиара и Ранофрий. Ну, Грёв ещё более-менее, но при разговорах с ним тираннозавр частенько чувствовал себя восьмилеткой, особенно когда дело касалось вопросов магии и других, не менее интересных вещей.
– Так вот, Эолэй говорит, что Ранофрий ему сказал, что на Полуплоскости какой только магии нет. Но сам Ранофрий там не бывал, знает только со слов Ти-Рэкса. – Лиолен ещё раз выжидающе посмотрел на Короля Динорума. Ти-Рэкс сделал вид, что не замечает буквально сверлящего его взгляда и думает о чём-то своём. Лиолен продолжил: – На Полуплоскости кого только нет: и эльфы, и гномы, и орки. И Драконы. Причём, насколько я понял, там такое дикое множество рас, что я сомневаюсь в своём желании посетить этот мир. – Лиолен внимательно посмотрел на Микли.
Тираннозавр чуть вздрогнул и ответил:
– Я буду с тобой. И ни одна сволочь не посмеет коснуться тебя!
Лиолен странно посмотрел на своего друга. «Ну-ну», – промелькнуло по мысль-каналу. Микли нахмурился. Раньше Лиолен в нём не сомневался. Ни в Базе №3, ни при осадах Серосвета, ни ещё раньше. Но он всё равно не даст друга в обиду. Никому. Да и Защитников тоже. Хоть они и сами должны защищать своих Хозяев, «при необходимости и жизнь отдав».
– Микли, а теперь готовься. – Лиолен довольно улыбнулся. Микли подумал, что сейчас он скажет нечто, от чего сам приходит в восторг. И лейленозавр продолжил: – На Полуплоскости столько богов, что общаться с ними можно сутки напролёт, причём каждую минуту с разным. – Улыбка Лиолена стала ещё шире. У Микли появились сомнения в дальнейшем улучшении настроения Лиолена. Как бы чего не вышло…
– Кузьмич, а ты что скажешь? Твои родители были жрецами.
– Я рано их потерял, – спокойно сказал плеонопс, – и многого так и не узнал. Точно могу сказать только одно: много богов – много грызни между ними. Может быть, там дела обстоят лучше, но не думаю. Ти-Рэкс, говорят, вернулся оттуда совсем другим эрдом.
Трест, которого не спрашивали, но которому очень хотелось сказать пару веских слов, незаметно встал у правой руки Лиолена. Чуть выкатив глаза, он поведал:
– А вот мне всё равно. Сколько бы там ни было богов, я никому не позволю причинить зло Лиолену. – И, немного надув щёки, с ухмылкой подмигнул Микли.
Тираннозавр подумал, что Трест несколько сгущает краски. Кому в этой полуплоскости нужны семеро ящеров, даже если ящеров среди них только шестеро? И тут он ощутил непонятные до конца сомнения. Он ведь сын Ти-Рэкса. А это значит, что и сам он в какой-то степени бог. Мам не рассказывала ему о событиях, приведших к его появлению на свет, но по датам получается, что в нём тоже течёт божественная кровь…
Микли мотнул головой, разгоняя неуместные мысли и приводя причёску в ещё больший беспорядок.
– В любом случае, мы все постараемся не умирать, – Микли высказал то, что витало над ними последние несколько минут. – И приложим все силы, чтобы поймать этого самого… как там… Аскарбон… Абранор… Аскорбокриса, в общем.
– Арбаноркракса, – с улыбкой напомнил Лиолен.
– А я о ком? – ни капли не сконфузился Микли.
– Ладно, проехали. – Трест решил перехватить инициативу. – Ребятки, как вы думаете, вы со своими цветочками не привлечёте ненужное внимание? Особенно со стороны голодных феечек? – совершенно невинно спросил он.
Микли и Лиолен сурово на него посмотрели. Роза Микли вспыхнула багровым. В глазах Лиолена зажглась угроза Наказанием.
– Так и знал, что не привлечёте. Ну так как? Мы уже идём за вещичками или ещё пару часиков на голодный желудок поболтаем?
Грёв, подошедший в это время к юным членам Братства Наших, с лёгкой улыбкой наблюдал за тем, как Микли и Лиолен вспоминают, что не ели уже часов восемь, а то и все девять. Гринверсон глянул на Ти-Рэкса, общающегося с кем-то в далеке и сказал:
– По дороге поедим. Я на днях заказал партию «Клубничных крекеров Марти Беккера», приготовленной по эльфийской технологии хоббитами. Как раз и проверим, можно ли не ощущать голода сутки на двух печеньках или реклама всё-таки привирает?
Трест недавно видел эту рекламу. И не сомневался в том, что она именно «привирает». Даже печеньки, сделанные по эльфийской технологии, не способны принести сытость на день. Так что…
– Отличная идея! И посуду мыть не надо, – лягушк-убийца искоса посмотрел на Лиолена, явно задумавшегося о том же, о чём он сам думал полминуты назад.
Лиолен в сомнениях повернулся к Микли и неуверенно спросил:
– Ты не мог бы попросить отца отложить телепортацию хоть на сутки? Я бы очень хотел попрощаться с мамой и папой.
Микли удивлённо посмотрел на него. О чём таком говорит его друг, если они вернутся сразу же, как поймают этого… из Беззапретных, в общем.
– Нет. – У Микли и Треста возникло чувство, что всё это время их тайно подслушивали. А Трест ещё и на Везелиура посмотрел. Двойной Дракон разлёгся на полу зала, как в своей пещере и гонял иллюзии туда-обратно. – Каждая минута дорога. Арбаноркракс очень опасен. И поэтому на сборы у вас уйдёт двадцать минут. Готовы?
– Микли, Лиолен, я думаю, что раз уж всё равно придётся путешествовать вместе, то к себе вы не пойдёте. Выберете что-нибудь… Ох, ладно! Выберете из моего арсенала, что захотите. Вот только доспехов на эрдов у меня нет…
– Им не понадобятся доспехи, Грёв. – Ти-Рэкс печально посмотрел на сына. И решительно продолжил: – Не берите то, что много весит. Не берите и то, чем не станете пользоваться. И не берите с собой много еды, там найдёте. Или поймаете, – добавил Ти-Рэкс, пристально посмотрев на Микли. Под этим взглядом Микли отчётливо понял, что отец имеет в виду именно мясо.
Лиолен, казалось, совсем не обрадовался тому, что домой он не попадёт. Его мама и папа сейчас в Тирайе, смотрели за сетями жизнеобеспечения. Хотя и могли участвовать в битве на Глиодоре, вместе с сыном и Тиарой. Сдержав свои непрошенные чувства, Лиолен отбросил мысли о том, что может и не вернуться на Дордокс. И сказал:
– Я возьму тот стальной посох. Если ты не против, Грёв.
– Нет, не против. А ты, Трест, не хочешь поживиться за счёт заведения? – с улыбкой обратился гранвербек к лягушку-убийце.
– Это, конечно, круто и всё такое, но не думаю, что смогу найти в твоих закромах что-нибудь действительно интересное.
– О, ты ещё всех моих закромов не видел, – Грёв чуть откинул голову, отчего его очки снова сверкнули. Теперь торжествующе.
– У Грёва гораздо больше всякой всячины, чем ты мог видеть, – доверительно сообщил Тресту Тоби. – Он даже с Драконами сделки совершал, а уж сколько всего у него с Земли и Золотого леса! У тебя глазки убегут, если я тебе пару не самых клёвых предметов опишу.
– Уговорили. Возьму какую-нибудь убивалку про запас, – ухмыльнулся Трест.
Грёв удовлетворённо хмыкнул и торжествующе посмотрел на Микли. Микли не понял, почему Грёв обратил взгляд на него, но через некоторое время решил, что так его лапий хочет показать, что Трест, обычно полагающийся исключительно на себя и свои вещи, решил взять что-то из его коллекции.
– Решили? Тогда в Серосвет!
Ти-Рэкс кивнул.
И все семеро оказались в неприметной комнатке, о которой ни Микли, ни Лиолен и уж тем более Защитники раньше и не подозревали. В Серосвете таких неприметных комнаток могло быть несколько тысяч. И в каждой – склад невиданных артефактов.
Грёв подошёл к стене, противоположной маленькой двери, и нажал в несколько точек. Потом плавно провёл ладонью полукруг, будто рисуя радугу слева направо. И…
Вокруг них возникли полки, на которых вольготно возлежали орудия убиения и средства защиты. Некоторые не были известны даже Тресту, а в оружии он разбирался. Лиолен, как зачарованный, подошёл к небольшому жезлу из изумрудного металла с несколькими рубинами и алмазами на вершине. Протянул руку…
– Э, нет. Если ты его возьмёшь, то так просто потом не избавишься.
– Но я ведь… могу его… взять… – изменившимся голосом спросил Лиолен.
– Да, судя по тому, что ты уже вошёл в предслияние с ним, то можешь. Не думал, что ты настолько любишь магию, – Грёв с усмешкой покачал головой.
Жезл оказался гораздо легче, чем предполагал Лиолен. На вес он был словно деревянный. Но то, что произошло после взмаха, стало для него неожиданностью.
Жезл испарился, зато на правом мизинце Лиолена оказалось кольцо из изумрудного золота с рубином и кольцом алмазов вокруг.
– Грёв, так и должно быть? – настороженно спросил он.
– Вроде бы. Ты, главное, не перепугайся, когда будешь заклинать, – и Грёв хехекнул, вспоминая рассказ прежнего обладателя посоха.
Микли разглядывал стены, на которых расположились невиданные орудия смертоубийства и вполуха слушал разговоры друзей. Его внимание редко привлекали мечи и прочие сабли. Ведь у него есть Готмур! Но несколько посохов, пара браслетов и с десяток колец, висящих в пространстве слишком большом для колец, всё-таки заставили его подойти поближе и пощупать одно из них.
– Микли, ты уверен в том, что без них будет не обойтись?
Микли в сомнении посмотрел на матово лоснящийся деревянный посох и искусно вырезанными дубовыми листьями на верху. Перевёл взгляд на удивительно изломанный жезл, выглядящий ломким и непрочным. На два кольца, голубое и лазурное, висящие рядом и старательно делающие вид, что они одинаковые.
– Я уверен в том, что не знаю, можно ли без них обойтись или нет, – честно ответил Микли. – Я не знаю, что – или кого, – мы можем встретить на Полуплоскости. Потому что мне не говорят, – закончил он тише, добавив в голос пару нот раздражения.
– А я уверен, что не могу обойтись вот без этого. – Трест смотрел на свои руки в латных перчатках с огромными когтями и шипами на тыльной стороне. – Если пользоваться не буду, так пусть хоть у кровати висят, взор мой радуют. Если, конечно, ты не против, Грёв, – елейно закончил он.
– Нет. Бери. Я так близко к врагам подходить не собираюсь. Потом дам почитать заметки об этих «коготках». Тебе понравится, я уверен.
Трест скептически ухмыльнулся, но промолчал. Его новые «коготки» приглушённо сверкали и в свете этом Микли виделась странная пульсация. Будто свет настраивается на волну сердцебиения Треста. Микли пообещал себе поговорить с Трестом об этом потом. Обязательно поговорить. Потому что ему очень не понравилось выражение на лице друга.
– Это раньше принадлежало жрецам Саабахуса. – В голосе Кузьмича Микли услышал потаённое возмущение, столь редкое для всегда спокойного, даже отстранённого Защитника.
– Ага. Принадлежало. Не волнуйся, я святилища не обкрадывал. Мне этот черепок достался от одного… друга, – улыбаясь, ответил Грёв.
Микли послышался тихий, на грани слышимости треск. Кузьмич собирается расколоть череп в кулаке? Нет, не похоже. А вот на Грёва, с довольным видом оглядывающего свой тайничок, мог и броситься. Поразмыслив, Микли прикинул, что череп вполне мог принадлежать одному из плеонопсов или родственному им виду. Правда, он был мал. Ребёнку? Микли послал Защитнику команду успокоиться. Кузьмич не отреагировал обычным проявлением. Он сжал череп чуть сильнее. Несколько костяных осколков упали на пол. Плеонопс склонил голову, всё ещё сжимая в руке череп. И, посмотрев на Микли, сказал:
– Всё в порядке. – К Грёву: – Я возьму это себе.
– А пожалуйста? – насмешливо спросил гранвербек.
«А не поймать ли тебе таргеншорн?» – читалось во взгляде Кузьмича.
То, что можно было бы прочитать в глазах лапьего, Микли видеть не мог: Грёв стоял к нему спиной. Зато он мог видеть Лиолена, с восторгом примеривающего пару то ли наручей, то ли браслетов. Одевал он их с некоторым трудом: они были куда уже запястий и кистей лейленозавра. А вот Трест только что положил в карман пару массивных перстней. И Грёв ничего не сказал ему насчёт «пожалуйста».
– Лиолен, ты сам видишь, что они тебе малы. И не знаешь, зачем они.
– Ну Грёв! Это мой любимый цвет!
– Ага. И размер тоже? – Грёв подошёл к Лиолену и парой прикосновений к камням сделал так, что браслеты свободно легли на запястья и предплечья лейленозавра. – Зачем тебе они? Они просто-напросто позволяют летать и чуть свободнее управляться с Воздухом.
– Они неплохо смотрятся вместе с кольцом. И я их сам зачарую, если захочу.
– А я разочарую. Эти чары даже Ранофрий не развеет. Если решил носить, носи, но скажи Тресту, что у него пальцев на все кольца не хватит.
– Ничо, я уж как-нибудь на жезл надену и замагичу так, чтобы они считали палку частью моего тела. Лиолен тоже сложа руки с браслетами сидеть не станет. – Трест ухмыльнулся, взмахнув деревянным жезлом, в котором не было ничего необычного. Совсем ничего необычного.
Микли примерил пару колец и один амулет на толстой цепочке. И в который уже раз поразился способности Грёва не говорить даже того, что нужно. Хотя, судя по услышанному, вещи в этой комнате входят с будущими владельцами в некое состояние, в котором владелец выберет именно их. Кольца Микли понравились, а амулет тираннозавр сунул в карман. Грёв сегодня очень щедр, так что надо пользоваться, даже если потом ничем пользоваться не станешь.
Грёв с удовольствием наблюдал, как его коллекция стремительно сокращается. Пусть они не знают, зачем эти артефакты, пусть они ими, быть может, и не воспользуются. Но в новом походе им пригодятся любые средства, а здесь не было слабых или бесполезных артефактов. Всё, что собрано им за долгие годы, является превосходными образцами зачаровывания могущественных мастеров разных народов. И в эти минуты Гринверсон Раустэн, член Совета Семи и Хозяин Серосвета, испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие. Ну и пусть, что Трест взял себе сорок колец, из которых три были мощнейшими орудиями уничтожения. Зато теперь он, Грёв, сможет не беспокоиться о малой силе старых артефактов Братства Наших. Его собственный артиквариум им ещё не раз пригодится. И очень хорошо, что они собирают свои.

Так как в этой теме всё равно почти не появляются комментарии, то и напоминать не буду.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава первая,
продолжение

Скрытый текст - Part II:

После того, как карманы Братства Наших чуть ли не трещали по швам, а в руках было по паре артефактов, Грёв привлёк к себе внимание громким покашливанием.
– Вы, я вижу, так и понесёте всё в зубах? – после утвердительного кивка и одобрительного оскала Треста, Грёв продолжил. – Это, – перед ним появились четыре небольших мешочка из светло-коричневого, приглушённо поблёскивающего, материала, – малые походные мешки. В них уже лежит пара смен одежды ваших размеров и кое-что по мелочи. В них, – в правой руке Гринверсона возник длинный, на две головы выше его самого, деревянный посох, выглядящий как грубо оструганная ветка дерева с чем-то нацарапанным, – могут поместиться, – Грёв неторопливо начал погружать посох в мешок, – и более крупные вещи. – Когда посох полностью исчез в мешке, не порвав при этом его с обратной горловине стороны, Грёв продолжил: – На мешках есть чары, благодаря которым вы сразу нащупаете то, что вам нужно. Нет, Трест, только то, что вы сложили в мешок. Нет. И нет. Трест, тебе до Астрального шкафа, как хромому гоблину до луны. Ох, сколько можно повторять одно и то же… Единственный вариант, так это чтобы кто-нибудь положил Карающие свитки в твой мешок. Но я уверен, что таких идиотов не существует. Всё с мешками понятно? Все готовы?
Трест готов не был. Он бы ещё смирился с тем, что Карающие свитки придётся добывать самостоятельно, но последние слова Грёва вновь пробудили в нём тягу к приобретению неприколоченных гвоздями ценностей. Он, получив свой мешок, наобум кинул в него кинжал, два браслета, медальон, трое одинаковых поножей и ржавый на вид шлем, покрытый пылью.
– Теперь я вижу, что ты готов, – с некоторой брезгливостью отметил Грёв, наблюдая за исчезновением в горловине шлема Арфария де ла Венктарисси, последнего некроманта, ступившего в подгорья без приглашения.
Микли в последний раз окинул взглядом тайник лапьего. У него возникло чувство, что вещей только прибавилось: пустые места на стенах вновь скрылись под множеством волшебных – или не очень – изделий. Микли кивнул Лиолену и сказал:
– Грёв, если тебе так хотелось избавиться от могучих штучек, ты мог их просто выкинуть на помойку, – и пристально посмотрел на Треста, с невинным видом ковыряющего позолоту на двуручном мече.
– На помойке, – Грёв тоже посмотрел на упорного в своих бесплодных стараниях Треста, – их кто-нибудь когда-нибудь найдёт. А так они пропадут бесследно.
– Знать бы ещё, что пропадёт, – пробормотал Трест, оборачиваясь и скалясь.
Он похлопал по своему мешку, в котором ничего не звякнуло.
– Узнаешь. Сейчас на объяснения нет лишнего времени.
– А сам-то ты что ничего не взял? Тайник как-никак твой, – подмигнул Гринверсону лягушк-убийца.
– Именно, что мой. И всё, что сможет мне хоть сколько-нибудь пригодиться, я давным-давно держу в Астральном шкафу, периодически добавляя в него вещицу-другую. Так вы готовы или нет?
Лиолен оторвал взгляд от рапиры, красивой, но бессмысленной, и сказал «Да».
Микли, Кузьмич и Трест кивками показали, что тоже готовы.
Драконы, которые не взяли вообще ничего, таинственно переглянулись.
– Ну, что, забирай нас, Ти-Рэкс, – громче обычного сказал Грёв.
И они снова очутились в зале, в котором за эти двадцать минут прибавились несколько дыр. Теперь рядом с сэром Везелиуром сидел незнакомый Микли Дракон из Ледяного Легиона и тоже чистил ногти, не обращая внимания на окружающих. Около Ти-Рэкса клубилась тень, в которой ярко горели два кровавых огонька.
– Здравствуйте, Карнос, – поприветствовал друга отца Микли.
– И тебе не хворать, – в потустороннем голосе Карноса слышалось одобрение.
– Я вижу, вы готовы, – Ти-Рэкс перевёл взгляд с Грёва на Треста, улыбающихся, как сытые акулы. – Микли, подойди сюда.
Когда Микли подошёл к отцу, Ти-Рэкс протянул ему руку, в которой лежал округлый амулет на серебряной цепочке.
Бережно положив амулет на ладонь сына – её при этом словно током ударило – Ти-Рэкс неторопливо сказал:
– Этот амулет позволит мне говорить с тобой. Не всегда, но так часто, как я смогу пробиться сквозь границы Запределья. Храни его лучше, чем Готмур, береги, как Лиолена. Это – залог твоего здоровья. Не потеряй его.
Пристально посмотрев на серебристый амулет со спиралями и завитушками, над которыми парили крохотные сгустки тумана, Микли крепко сжал его в кулаке. Прижал к груди. Подняв голову, он с чувством сказал:
– Обещаю, что не потеряю его, пап.
Микли почувствовал, как кружок из металла вспыхнул теплотой.
Ти-Рэкс улыбнулся сыну и вытащил из складок плаща продолговатый цилиндр с белыми концами и серединой сделанной из чего-то вроде прозрачного стекла. В темноте зала Микли показалось, что по стеклу бегут символы. Он сразу узнал охранитель: устройство, в которое он с друзьями и прочими динорумцами запечатывали полиморфов для транспортировки на Галлистхайт, их вечноживой корабль.
– Этот охранитель сильнее и прочнее остальных. Арбаноркракс не выберется из него при всём желании. Если с ним что-то случится… – Ти-Рэкс помрачнел. – Если с ним что-то случится, вам придётся очень несладко. Ты понял меня?
Микли кивнул, глядя в глаза отца. В них сейчас читались тревога за единственного сына и надежда на то, что всё сложится хорошо.
– Вы готовы? Все? – спросил Ти-Рэкс, внимательно оглядывая каждого из Братства Наших.
– Да, – ответил за всех Грёв.
Ти-Рэкс торжественно кивнул и Братство Наших оказалось на каменистом плато, в противоположном конце которого стоял замок, переливающийся тысячами разноцветных искр в лучах низкостоящего солнца.
– Владения Лорда Бэлидробса! – восторженным шёпотом выдохнул Лиолен. – Алмазный замок!
Грёв снисходительно посмотрел на юного друга и не стал напоминать о вульгарности такого перевода. Сам скоро поймёт: следующий круг обучения – пятый, первый из кругов глубокого познания.
Трест тоже осматривал замок. Только в его взгляде виделись совершенно другие чувства: вместо упоения красотой – потрясение мощью, вместо восторга – желание узнать сильные и слабые места в обороне, вместо радости от тысяч бликов света на шпилях и стенах – удовольствие от мысленного просчёта осады или защиты.
Микли видел Замок Стотысяч Камней драгоценных впервые. И он тоже был в восторге. Серосвет, который он считал хорошо изученным, казался ночным факелом, мёртвым и равнодушным по сравнению с фигурой из ледяных цветов и солнечного света.
Яркий, сияющий, словно парящий над землёй, Замок Лорда Бэлидробса был произведением искусства, над которым Огненные Драконы работали не один год, выстаивали цепи колоннад и мостики галерей, рощи башен и побеги балконов, десятки переходов и множество каэлла’йхэ, мест-для-лежания-и-всё.
Над Замком переливались золотым и белым две большие иллюзии, играющие роль зеркал. Они отражали солнечный свет на стены и башни, которые уже не могли сиять под прямыми солнечными лучами. Иллюзии, состоящие из небольших отражателей, и сами блестели как чешуя, напоминая то ли шкуру тигроящерицы, то ли бока огромных рыб, невесть как оказавшихся в небе.
Зоркий Лиолен заметил несколько фигурок Драконов, с такого расстояния казавшихся крохотными. За стенами намечалось движение, но самих жителей Замка видно не было. Стены, хоть и казавшиеся прозрачными, преломляли свет с такой потрясающей избирательностью, что невозможно было понять, двигается за ними кто-то или нет. Внимательно наблюдая за одной и той же фигурой, можно было определить, подвижна она или стоит на месте, но простым, быстрым взглядом, заметить это становилось делом недюжинной сложности.
– Нас будут встречать или сами найдём?
– Трест, неужели так надо влезть со своими вопросами?
– Но, Хозяин, все ж молчали!
– Вот именно. Кроме тебя.
Трест насупился и с силой пнул приличных размеров валун. Тот отлетел пару раз и, ударившись о длинный плоский камень, замер, издав гулкий звук.
– Ох, Трест… Вот вечно тебе что-нибудь сделать надо! Неужели нельзя тихо и молча просто постоять пару минут?
– Я уже постоял «просто, тихо и молча» три минуты пятьдесят семь секунд. Так что, Хозяин, надо что-то делать. А то наше приключение будет тихим и молчаливым.
Лиолен тихо и молчаливо посмотрел на своего Защитника. Тот невозмутимо продолжал делать вид, что его устраивает бессмысленное разлюбовывание замка Огненных. Микли смотрел на друга и удивлялся тому, насколько им двоим нравится спорить по любому пустяку. Трест мог воспротивиться абсолютно любой идее, высказанной кем-либо, а потом рьяно переметнуться на другую сторону с энергией, достойной лучшего применения. Микли улыбнулся.
Грёв, приставив руку козырьком к глазам, в чём не было никакого смысла, наблюдал за небом. Когда Трест стал убеждать Хозяина в необходимости встать на ноги и пойти прямо сейчас, он негромко сказал:
– Тише. Сюда летит Лорд Бэлидробс.
Лиолен замолчал, вглядываясь в небо.
Замолчал и Трест. Последнее слово осталось за ним.
Шпик и Тоби смотрели в небо с улыбками, становящимися всё шире.
Микли тоже поднял голову.
В небе ощущалось движение, но, сколько юный эрд не вглядывался, главы Огненных Драконов он не увидел. Применить магию? Подходящее заклинание нашлось быстро, хотя стоит ли его использовать? Если Дракон такой силы хочет, чтобы его не замечали, то и сложнейшими заклинаниями ничего не обнаружишь.
Решив применить магию, Микли через секунду увидел рой сиреневых точек, быстро приближающийся к Братству. Отдалённо он напоминал очертания дракона, вокруг которого кружились сотни, нет, тысячи мотыльков, слетевшихся на эхо магии. Тираннозавр чуть подправил заклинание и смог разглядеть контуры Лорда Бэлидробса, напоминающего выросшего Шпика.
– Он круче, чем в «Драконьей Энциклопедии»… – восторженно прошептал Тоби.
– Он круче, чем Аркхей Данзелиур, – зачарованно выдохнул Шпик.
– Что-то мне не нравится этот блеск в их глазах, – с похабной ухмылкой заметил Трест, внимательно рассматривая странную травку, выросшую среди обычной травки.
Лягушк-убийца в небеса не смотрел. «Не пялился», как сказал бы он сам. А вот шесть жёстких травинок оттенком темнее соседних, гораздо уже и на вид очень острых, сразу привлекли его натренированный взгляд. Бэлидробс прилетит к ним в любом случае, так зачем терять время на попытки его разглядеть, когда под его ногами растёт такое удивительное сокровище? Правильно. Незачем.
Кузьмич, бросив взгляд на Драконов, на травинки, на Грёва и под конец на Хозяина, развернулся на сто восемьдесят градусов и с интересом начал рассматривать горы. Он по незаметным для несведущего признакам ради любопытства отыскивал пещеры и рудные жилы, выходящие на поверхность. Плеонопс знал, что где-то тут живут и богатеют гномы, но проверить, так ли это на самом деле, времени у него, скорее всего, не найдётся.
А Грёв, наблюдая за своими подопечными ящерами – и одним электродом, – довольно улыбался, поглаживая в кармане небольшой деревянный кубик.
Когда Лорд Бэлидробс приземлился, а сделал он это через пару минут, Братство увидело, что книги, голограммы и редкие кадры с запечатлённым Огненным Драконом преуменьшают действительность.
Глава Огненных был велик. Величие это заключалось не в размере. И не в короне, искусно оттеняющей многочисленные рога Дракона. Величие Лорда Бэлидробса витало вокруг него, становясь почти явственным ощущением. Ещё немного и вот ты уже чувствуешь, как мощь пронзает тебя от кончиков пальцев до глубин души, ощущаешь эти спокойные нотки на вкус. Да, ещё немного. Но этого «ещё» недоставало. Лорд Бэлидробс показывал свою мощь, но делиться ею не собирался.
– Вы, я смотрю, готовитесь к штурму Близнецов? – сдержанно и насмешливо уточнил Бэлидробс.
– Нет, Великопламенный, – ответил Грёв, легко кланяясь.
Лорд Огненных поморщился. Спросил:
– Неужели нельзя было взять меньше чадящих? Гринверсон, на Полуплоскости вы можете лишиться всех безделушек. И скорее всего лишитесь, – Огненный посмотрел прямо в душу Треста и, найдя там мысли о «Продать весь хлам гномам. Задорого», понимающе хмыкнул и продолжил. – Я закрою переход на неопределённое время, так что вам лучше поторопиться. Этот упырь, эта преображающаяся мразь заковала в камень двух моих подчинённых. На освобождение их уйдут дни, если не месяцы.
Гринверсон резко помрачнел. Заковал в камень Драконов? И не самых слабых? Да, Арбаноркракс показал, что шутки с ним плохи, но что он сделает после перехода?
Стараясь не думать о худшем, Гринверсон вежливо спросил:
– Если мы можем чем-то помочь, то готовы сделать это.
Бэлидробс оглядел членов Братства. Микли подумалось, что он сейчас насмешливо улыбнётся, но Огненный просто сказал:
– Нет, помочь вы ничем не можете.
Глава Огненных Драконов ещё раз посмотрел на Шпика и Тоби, завороженно любующихся им. В его взгляде на миг мелькнуло удивление и сразу за этим Лорд мотнул головой, отгоняя что-то невидимое. Микли на кратчайшую долю секунды увидел сероватую плёнку появившуюся над зрачками Огненного Дракона.
– Я перемещусь с вами ко входу. Дальше – сами. Без проводников.
Мгновенное головокружение, встряска множества искр и они перед пещерой.
Перед пещерой, в стены которой вплавлены два Дракона. Живых и очень злых Дракона. Части их тел переплетены с камнями и кристальными месторождениями, те же, что остались на поверхности, выглядят, как раньше. Арбаноркракс действительно очень силён, раз сумел сделать подобное с Огненными Драконами.
Микли сглотнул, с ужасом смотря за слабо шевелящимся дайковским хвосторубом, рядом с которым стояли синий вильцехвост и янтарный багроворог. Около правого Дракона, кошмарновзора, тоже стояли Драконы. Все четверо плавно водили руками и тихо пели, закрыв глаза. Иногда слышался негромкий треск и каменная крошка осыпалась на землю, освобождая ещё одну чешуйку.
– Теперь сами видите, на что способна эта тварь. – В голосе Лорда Бэлидробса явственно чувствовалась плохо сдерживаемая ярость. – Если бы Ти-Рэкс бросил предупреждение раньше… На полчаса раньше…
Микли порадовался тому, что он не Ти-Рэкс. Грёв оценил умение Ти-Рэкса обходить опасные места дальним путём. А Трест был недоволен тем, что теперь не увидит разговор по душам Зеленочешуйчатого бога и главы Огненных. Из которого победителем мог выйти и тот, и другой.
– Если вы его вдруг встретите, передавайте приглашение на чашку чая, – Бэлидробс сказал это так, что не приходилось сомневаться в том, что полиморфа ждут петля на шее или что-то ещё хуже.
– Обязательно. С сахаром, я полагаю? – Трест ответил неестественно сурово.
– С сахаром. С большими кусками сахара. – И снова речь шла не о чаепитии.
Лиолен, вздрогнув от ощущения скорого зла, повернулся к Микли. В его глазах виднелась неуверенность в правильности путешествия. А особенно – в выборе Ти-Рэкса.
«Микли, мы не лучшие воины на Диноруме. Ти-Рэкс мог отправить других. – После недолгого колебания: – Я не хочу умирать…»
«Я не позволю. И Трест не позволит.»
«Это радует. Но…» – но Лиолена прервал Кузьмич:
– Мы можем дать ему фору. Или, – кивок на карман в штанах Микли, – постараемся догнать его как можно скорее. Кто за что?
– Ребятки, пещера – вон там, – с Лордом Бэлидробсом, пребывавшем в таком чудесном настроении, никто не решил спорить.
Братство попрощалось с главой Огненных. И направилось в неестественно чёрную тьму пещеры. Когда Трест оглянулся, Лорд Бэлидробс громко сказал:
– Я запечатаю вход. Когда вы решите вернуться, дайте знать. И не возвращайтесь раньше, чем через два месяца.
Грёв с неудовольствием выслушал эти слова главы Огненных. Он почти знал, что на поимку Арбаноркракса им потребуется времени больше, чем два месяца.
Или три месяца. Но об этом он думал уже во тьме пещеры.

В пещере царила тьма. Как и в других виденных ими. Только здесь она была другая. Здесь она следила за каждым движением, рассматривала их души, как руны на древних монолитах, внимательно отмечая то, что было в них правильно и то, чему быть не должно. Тьма, царящая в пещере перехода, была живой.
И ей очень не понравился предыдущий путешественник.
Шли молча. Старательно осматриваясь по сторонам, вглядываясь в неестественную тьму, пытаясь обнаружить опасности раньше, чем они обнаружат их. Но не видели ничего: их руки, их хвосты, даже глаза Треста, прожекторами светящиеся в обычной темноте, скрывал межмировой мрак. Как они не старались, глаза их видели только тьму. Минута, проведённая в пещере, казалась вечностью, а час – секундой. Они были потеряны среди бесконечной тьмы и не решались тревожить её своими голосами. Чувство, что рядом кто-то есть, следовало рядом с ними и каждый из них надеялся, что рядом – друг, а не существо, для имени которого и места под светом нет. Минуты сплетали вокруг них поток бесконечного ожидания, тьма дарила неуверенность и беспокойство, но каждый из них знал, что рядом друзья. Знал и верил в это всей душой. Цеплялся за это знание до последнего.
Сколько они прошли, Микли не знал. Его часы, как и всё остальное, скрывала пелена тьмы. Он чувствовал, вернее, пытался себя уверить в то, что прошло полчаса. Или сорок пять минут. Эрда посетили мысли о том, что он мог постареть за все эти годы, проведённые… Нет. Нет, он не мог постареть. И Лиолен тоже. А что, если Лиолена подменили дружелюбным клоном из витков его памяти? Что, если его лучший друг сейчас в плену и его… Нет, вот он, идёт рядом. И Микли почти чувствует его. А позади шагает Трест, думая о…
А Трест в свою очередь ни о чём подобном и не думал. Ну подумаешь, тьма. Даже Тьма. Что он, раньше такой не видел? Ну и что, что не видел? Вот теперь видит. И что? И ничего. Тьма, как тьма. Только уж больно живая. Даже, может быть, разумная. А если из неё повыпрыгнет кто-нибудь с зубами и когтями, то уж Трест ему наваляет.
Трест посмотрел на свои когти. И не увидел ничего.
Он точно знал, что поднимал руку. Он чувствовал, как работают мышцы и сгибаются пальцы. Но ничего не увидел. И сжал челюсти, стараясь держаться так, как держался всегда.
Грёв рассматривал темноту так, как и всё неизвестное, непонятное, странное. Пристальный взгляд учёного подкрепляла доля магии, но на сей раз она ничего не давала. Грёв изредка видел сгустки тьмы. Или думал, что видел. Как он знал из рассказов знакомых, между стенами пещеры перехода всегда остаётся шесть метров. Или – больше. «Зависит это от того, – говорил Джейоникрус, – сколько рядом существ идёт. И от их размера». Так что теперь Грёв предполагал, что стены пещеры находятся метрах в восьми друг от друга. Узнать точнее, а тем более подойти и дотронуться до стены, он мог и хотел. Но что-то советовало ему не делать этого. Идти вперёд, слушая приглушённые шаги и не оглядываться.
Лиолен во тьме ничего не видел. Потому что там ничего не было. И он не боялся находиться в ней, в отличии от Микли, отголоски мыслей которого он слышал. Тьма… тьма была… словно покрывало, затмившая зрение и обострившая остальные чувства. Тьма, окутывавшая его, казалась нежной чёрной взвесью, покрывшей всю его одежду, волосы и чешую. И он не хотел её стряхивать, нарушая заповедный покой этого древнего места.
В голове Кузьмича роились вопросы. Задать их было некому, искать ответы в своих знаниях неэффективно, оставить в покое невозможно. Кузьмич сжимал маленький череп в кармане, инстинктивно проводя указательным пальцем над правой глазницей. Будь у него хоть немного времени на ритуал… Но сила, идущая от черепа не позволяла сомневаться: в правом кармане лежит череп его родственника. И он обязательно узнает, кого. На тьму Кузьмич не обращал внимания. В ней он был невидим. Как и раны его души.
Шаги с тихим шорохом замирали в прошлом, отсчитывая метры, отделяющие их от входа. И приближающие к выходу.
С каждой секундой, проведённой в пещере, все члены Братства Наших чувствовали, что скоро увидят новый мир, невиданный, неизвестный. Их уши ловили каждый шорох, который чаще всего оказывался именно шорохом шагов, но через какое-то время, может, шесть тысяч лет, а может, и пару минут, Драконы услышали далёкие, приглушённые крики. И наконец-то смогли сказать.
– Там кто-то кричит. – Неожиданно лаконично предупредил Тоби.
– Если это Арбаноркракс, нам очень повезло, – сообщил Грёв.
– Если это Арбаноркракс, нам очень не повезло, – поправил его Трест.
Даже в темноте Трест почувствовал скептический взгляд лапьего Микли и попытался выкрутиться:
– Тогда наше приключение станет самым коротким приключением из тех, что я знаю. – И через пару шагов добавил: – Может, помедленнее пойдём, а?
Медленнее они идти не стали. Быстрее тоже. Все думали о том, как будет выглядеть Арбаноркракс. И не станет ли темнота для него слишком хорошим подспорьем. О том, что их могут вплавить в стены или размазать тонким слоем чешуи и мяса по ним же, старались не думать. Только Трест весело потирал руки, на которых уже ладно сидели перчатки с когтями. Всё-таки чистить их гораздо практичнее, чем пачкать собственные.
Лиолен, как самый зоркий, изменения в темноте заметил первым. И тут же сообщил об этом.
– Впереди серость. Мы близко от выхода.
– Или входа. Это как посмотреть, – возразил Трест.
Лиолен не стал смотреть. Всё равно в этой тёмной тьме ни черта не видно.
Крики стали постепенно стихать. Драконы, воспользовавшись своими врождёнными способностями, слышали голоса на непонятном языке. Остальным они говорить об этом не собирались. Несколько были сердитыми, ещё пара – яростными, а один старым и спокойным. Через полсотни шагов яростные голоса стали просто сердитыми.
– История с Драконами может повториться, – после недолгого обмена мыслями с собратом предупредил Тоби.
– Да неужели? И кого на этот раз вплавят в гранит? Кентавров? – язвительно поинтересовался Трест?
– Я бы не сказал… – начал Шпик, но резко понял, что Трест снова ставит под сомнения их врождённый дар. – Нет. Точно не кентавров.
– Трест, помолчи, – тихо сказал Лиолен.
Трест выполнил указание Хозяина. А потом спросил:
– На Полуплоскости вообще кентавры есть?
– Кого там только нет, – ответил Грёв, думавший о своём. – Шпик, Тоби, проверьте, могут ли они услышать и увидеть нас раньше, чем это сделаем мы?
Драконам понадобилось меньше секунды на поиски ответа. Шпик сказал:
– Нет, мы можем застигнуть их врасплох.
– Если Трест не начнёт травить анекдоты, – добавил Тоби.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава первая,
продолжение

Скрытый текст - Part III:

Драконы захихикали. Трест решил, что сейчас именно это он и сделает. Но тихо сказал:
– По-моему, их совершенно недавно застигли врасплох. А этот номер и с шутками не всегда проходит, – и стал вглядываться в серость, которой становилось всё больше.
Остаток пути Братство проделало в молчании. И размышлениях. Лиолен размышлял о том, что при первом же удобном случае отчитает Треста, который в последнее время вёл себя не совсем по Уставу. А иногда и совсем не по Уставу. Трест думал, что Лиолен в последнее время слишком щепетилен в вопросах, касающихся отхождения от Устава, который писался во времена, когда на Диноруме считали, что вот-вот вернётся Злой Разум. «Вот-вот» случилось через пятнадцать лет, а Устав остался всё таким же, бездушным списком инструкций для тех, кто не может думать своей головой. Трест же всегда говорил, что случай на случай не приходится и то, что он должен следовать духу Устава, но никак не его букве. Говорил он это, конечно, про себя. Но часто.
– Идём тихо, – тихо предупредил Братство Грёв. – Неизвестно, кто впереди, – добавил он ещё тише. – Но опасности я не чувствую, – на грани слышимости.
Микли переступал ногами в два раза осторожнее, чем раньше. Многие звуки приглушались в темноте, а шагов раздавалось гораздо меньше, чем должно было быть. «Может, Драконы летают?» – спросил он у самого себя. «Может, сталактиты на шести метрах?» – насмешливо перебил его Тоби. «А может и сталагнаты, если отойти с середины», – заметил Шпик.
«Вы же Драконы. У вас дар и всё такое. Неужели нельзя просто взять и посмотреть?»
«Можно просто взять и посмотреть. Только здесь тьма. Везде. А смотреть на ощупь я не собираюсь. До сих пор крыло побаливает», – возразил Шпик.
Микли, вспомнив рассказ Лиолена о сломанном крыле Шпика, замолчал.
Перед ними становилось всё больше серости и всё меньше тьмы. В сероватом воздухе проступали очертания неких крохотных фигур. Судя по всему, крохотными они были исключительно из-за расстояния.
Впереди пещера становилась шире, между стенами было метров шестнадцать, а может, и больше. Туман, который путешественники приняли за просвет в темноте, исходил от бревна, на котором стоял крохотный шарик серого цвета. Микли он напомнил Серосвет с его искусственной луной. А Тресту – дотла сгоревшую ёлку.
До границы серости и тьмы оставалось совсем немного. Грёв стал идти ещё медленней, а через несколько шагов остановился и прошептал:
– Идём предельно осторожно. Их восемь. В бой не бросаться. Постараемся пройти без лишней крови. Особенно ты, Трест. Коготки обновишь потом.
Трест сделал вид, что оскорбился. В темноте это проявление самомнения никто не увидел. Кроме тихо прыснувших Драконов. И Лиолена, неодобрительно покачавшего головой.
Двадцать пять шагов и…
– Здравствуйте! – доброжелательно поздоровался Грёв.
Пять теней, вышедших из тумана, явно решили пожать ему руку. А может, и ещё что.
Кто-то рявкнул на незнакомом наречии. Грёв продолжил:
– Мы идём по следу опасного преступника, который недавно здесь был.
«Опасного преступника? – подумал Микли. – По-моему, папа не говорил о его преступлениях. Хотя… вплавлять Драконов законопослушный полиморф не станет».
Тот же голос сердито проворчал – тени отошли в темноту – и сурово продолжил.
– Нет, мы не заодно с ним. Мы должны его обезвредить.
«Грёв, может, заклянёшь и нас на распознавание речи?» – без особой надежды спросил Микли у лапьего.
«Может, и закляну. Только пообещайте молчать. Особенно…»
«Да понял я, понял» – Трест и думал недовольно.
«Трест, а вам разве не должны проводить сеансы чарогипноза? Для понимания языков?» – заинтересовался Лиолен.
«Должны-то должны, но на Диноруме этот язык вряд ли известен, а дракончики лишний раз веко не подымут», – проворчал лягушк-убийца, уже понимающий речь тени.
– …не могли его нагнать десять минут назад? Не могли предупредить через дрож-камни? – разорялся предводитель теней, в голосе которого теперь было больше грусти, чем суровости.
– Мы только что видели Драконов, впечатанных Арбаноркраксом в скалы. Вы думаете, уважаемый…
– Каа’го Илитирн.
– Уважаемый Каа’го Илитирн, мы не шли так быстро, как могли? Тайны дрож-камней нам неизвестны. Ваших воинов можно вернуть… в исходное состояние?
– Да. Можно. Ваш «преступник», промчавшись к выходу, превратился в странную тварь и улетел. Куда вы идёте?
– Нам надо его поймать. Мы идём за ним.
– Теперь вам его уже не догнать. К Мирморну Мудрому с вами пойдёт Грак’аал Фейр.
– К кому? – неподдельно удивился Грёв.
– Ближайший Страж Спокойствия. Вы пойдёте к нему и расскажете о Арбаноркраксе всё, что знаете. Я не желаю ждать и слушать ваши сказки. Всё, идите. Крак, с ними. Ашшар, проводишь до выхода, потом за шаррехами. Что стоите?
Грёв действительно стоял. Идти… нет, переться в неизвестные дали для «доклада» некоему Мудрому… Нет, не этого он ждал. Микли, молчавший до сих пор, просто подумал: «Ну? Чего стоим? Пошли уже!»
И Грёв, пожелав предводителю теней всего хорошего, последовал за проводником.
Из тумана они вышли быстро. В пещеру, по которой они шагали сейчас, уже проникал дневной свет. В нём можно было рассмотреть «теней» получше. Во-первых, тенями они точно не были. Во-вторых, Грёв правильно сделал, что решил сначала говорить, а потом не бить.
«Тени», как ещё в тумане заметил Микли, имели недлинные рога и массивные тела. Теперь же, когда видно было словно в сумерках, он рассмотрел и остальные детали внешности их проводников. Существа, покрытые длинной коричневато-серой шерстью, ходили на двух ногах, а их руки, а точнее ручищи, на вид могли дробить камни. До колен, они, конечно, не доставали, но при росте в три с половиной метра были явно длиннее, чем надо бы. Пальцы заканчивались изогнутыми когтями, которыми и махайрод стал гордиться. Широкие рты с массивными нижними клыками, торчащими вверх на человеческую ладонь, внушали почтение. Прямой нос чем-то походил на обезьяний. Широкие ноздри с шумом втягивали воздух, выдавая беспокойство их хозяев. Некрупные для таких тел черно-карие глаза внимательно смотрели по сторонам. Рога, несколько витые и серовато-белые, напоминали бараньи. На ногах когти были сточенные и походили на небольшие копытца. Тот, что шёл справа, на вид был старше соплеменника. Его шерсть имела более светлый оттенок, когти были длиннее, а рога – причудливей.
На стенах пещеры Микли с некоторым удивлением увидел рисунки в виде спирелей и кругов, чем-то отдалённо напоминающие алфавит электрод. Только многие фигуры на стенах доставали от пола до потолка, а ещё часть тянулись через другие. Правый проводник, заметив, что разглядывает ящер, презрительно фыркнул. Левый не обратил внимания на недовольство соплеменника. Солнечный свет, становясь ярче с каждым десятком метров, позволил краскам заиграть в полную силу. Спирали, круги и волнистые линии теперь стали ещё темнее. Багровые, коричневые, цвета глубин океана и листьев, никогда не видевших солнца, они изображали… А тут Микли сделал неприятное для себя открытие. Теперь он ясно понял, что эти рисунки сделаны не просто так: они охраняют пещеру. Он и прежде чувствовал некое зловещее присутствие, но подумал, что они слишком близко от темноты, разделяющей миры. Нет, теперь он знал, что рисунки непрерывно смотрят на них. Смотрят и… О том, что было бы после «и», если бы они шли без монструозных провожатых, Микли старался не думать.
Шагов пятьдесят спустя они вышли в огромную, в пятьдесят метров высотой и не менее ста в ширину, пещеру. У её стен стояли пятиметровые каменные столбы, отдалённо похожие на сталактиты, а на другой стороне виднелся выход в новый мир. Под потолком пещеры медленно перемещались шары желтовато-зелёного света разной величины.
Они остановились.
Проводник постарше сказал что-то соплеменнику и ушёл в один из боковых проходов, которых было не менее дюжины с каждой стороны. Оставшийся с ними проводил его тяжёлым взглядом и сказал:
– Я Грак’аал Фейр из Рода Н’Горек. За пределами наших пещер вам будет опасно. Советую держать оружие наготове. Если оно у вас есть. – В последних словах Грак’аала Микли почувствовал скрытую издёвку, хотя интонация у проводника была одной и той же. «Надо его расспросить по дороге», – подумал Микли.
– Если там есть опасность, то мы встретим её во всеоружии. А лучшее оружие – то, которое может за себя постоять. Так что… – И Трест быстро зашептал, делая руками странные жесты.
Лиолен первым догадался о намерениях своего друга.
– Нет. Трест, прекрати. Я кому говорю?!
Трест не обращал на хозяина внимания. Ему было не до того.
– Лиолен, путь долгий будет. Пусть подурачится… – Грёв быстро замолчал, но «напоследок» чувствовалось так явно, что даже плеонопс немного занервничал.
А Трест тем временем завершил пассы и дочитал заклинание.
Перед ним возник вихрь из снега. Или снежка. Вихрь бы жидким и каким-то вялым, спирали его крутились медленно и лениво. В центре спиралей образовался комок, растущий с пугающей скоростью. Когда комок стал размером с голову Треста, вихри исчезли лентами белой пыли. Комок продолжал расти. Трест отошёл на безопасное расстояние, а Лиолен, показав ему кулак, печально покачал головой.
Комок становился больше и больше, а потом…
– Здрассте! – прочвокал голем, бывший увеличенной в четыре раза копией Треста.
– Привет-привет, – важно и деловито сказал его создатель, подходя к голему и кусая его за голень. – Сметана хороша, но чего-то не хватает. – Трест пару раз махнул руками и проворчал несколько коротких заклинаний.
Голем охнул и качнулся. В разных его частях проступили зелёные пятнышки, а сам он стал немного посверкивать.
Трест снова его надкусил и с удовольствием констатировал:
– Малость пересолил, но с укропчиком пойдёт на ура.
– Ты что, жрать его будешь? – насмешливо спросил Тоби.
– А что? – спокойно ответил Трест. – Одними печеньками сыт не станешь.
Проводник, смотревший на всё это с нескрываемым отвращением, спросил:
– Вы закончили? Нам пора.
Грёв кивнул и предупреждающим взглядом остановил Треста, который явно хотел намагичить ещё какую-то съедобную тварь. Лиолен хмыкнул и пошёл вслед за главой их маленького братства. Микли, наблюдая за големом, с подозрением смотрящего на своего создателя, тоже двинулся в путь.
– «Жрать подано!» И где теперь обучают столь высокой магии? – глухо ворчал голем, словно у него был собственный разум. – Да… повезло так повезло.
Трест только хмыкнул, глядя на своего нового защитника. Хмыкнул и поморщился, оглянулся и окинул печальным взглядом своё творение. Нет, «жрать» он его, разумеется, не станет. Но вот понадкусывать… Понадкусывать непременно надо.
В молчании они прошли до выхода из пещеры, широкой арки с грубыми барельефами. И Братство замерло, потрясённое открывшимся видом.
Перед ними раскинулись горы, на восток и север становящиеся ниже. За горами лежало золотисто-карее разнотравье степи. На востоке, у далёкого горизонта, темнела тонкая полоса. На севере виднелись крохотные серые зубья, а запада видно не было.
Свежий, чистый и холодный воздух был напоён волнующей смесью ароматов. Тут и там сверкали ручьи и небольшие водопады, а внизу расположилось скромных размеров озеро, воздух над которым странно мерцал.
Над Братством стремительно пролетела стая неизвестных им птиц, а через пару секунд из-за скал нырнул в воздух…
– Это же феникс!!! – в восторге завопил Лиолен.
– Ага. «Это же феныкс!» – передразнил его Грак’аал. – Теперь каждая тварь в округе знает, что из Пещеры перехода вышли… непонятно кто.
– От непонятно кого и слышу, – оскорблённо процедил лейленозавр.
– Я – ингредек. – Гордо и с достоинством.
– Я свой вид кому…
– Он лейленозавр, – быстро оборвал его Гринверсон. – Ещё среди нас есть тираннозавр, гранвербек, плеонопс и ранае интерфекторем. И Драконы.
Драконы с заговорщицким видом переглянулись. Тоби хмыкнул. Шпик покачал головой. Тоби посмотрел на Треста. Шпик тоже.
– Это что ещё за Раная? Почему меня до сих пор с ней – или с ним? – не познакомили? – возмущённо вопросил он. – Он что, невидимка? – и стал оборачиваться.
Посмотрев направо и налево как минимум по двадцать раз, Трест понял, что шутки его никто не разделит и решил выказать своё презрение к скрытному Грёву. Он сложил руки на груди и, фыркнув, демонстративно отвернулся, поставив пару преломляющих зеркал. В зеркалах он видел, как Грёв почтительно кивает ингредеку, а тот отвечает тем же. Взгляд Треста остановился на зашевелившемся камне. Камень сразу замер. Трест нахмурился. Камень изо всех сил старался выглядеть, как и обычные, неподвижные камни. Трест покачал головой и повернулся обратно. Грёв как раз спрашивал у ингредека, сколько времени займёт путь до этого волшебника.
– Недели две. С частыми привалами больше. Будем останавливаться только на ночь и избежим встреч с таврами – дойдём за десять дней.
– Долго, – протянул Грёв, что-то подсчитывая в уме. – Как посмотрит уважаемый Грак’аал на небольшие изменения в графике движения, если применить пару заклинаний ускорения?
– Хорошо. Скорее дойдём – скорее вернусь в племя. Какие заклинания?
– Пара связок, формулы которых вам ничего не скажут. – После недоверчивого взгляда ингредека, продолжавшегося четыре с лишним секунды, Грёв добавил: – Это будут именно ускоряющие и укрепляющие заклинания, так что вам не о чём волноваться, уважаемый Грак’аал.
Ингредек медленно сменил недоверчивость на равнодушие.
Кивнув, он стал быстро спускаться, ловко прыгая по камням.
Гринверсон последовал за ним, шепча на ходу. Под рукавами его боевого халата неярко вспыхивали кольца света.
Микли переглянулся с Лиоленом.
«Всё равно другой дороги нет. Левитировать не станем», – ответил друг.
Микли кивнул и первым пошёл за Грёвом, стараясь наступать на те же камни, на которые наступал и он. За ним следовал Лиолен, легко перешагивая с камня на камень.
Трест и Кузьмич пошли рядом, внимательно осматривая окружающие их скалы. Передав другу и сослуживцу воспоминание с каменным существом, Трест стал вдвойне осмотрительней. А Кузьмич помрачнел, зная, на что способны создания из камня.
Драконы кружили над ними, в высоте, укрывшиеся столь сложными сетями заклинаний, что даже Грёв чувствовал их с трудом. Не то, что видел.
По пути к озеру они несколько раз пересекали неглубокие ямы, камни в которых были гораздо мельче, чем везде. Кузьмич заметил, что подобные ямы разбросаны по всему подножию горы, а камни в них – примерно одинакового размера. Пару раз плеонопс боковым зрением видел нечто вроде сероватой лестницы, идущей по их правую руку. Когда он старался её рассмотреть, лестница, если она и была, исчезала. Поделившись с Трестом, Кузьмич понял, что лестницу видел только он. Микли и Лиолену Защитники о ней решили не говорить: мало ли что взбредёт в голову их Хозяевам?
Спуск к озеру оказался длиннее, чем думал Грёв. Они шли около получаса, хотя от выхода из пещеры казалось, что до озера минут пять, не больше.
Озеро оказалось больше, чем при взгляде сверху. Пять высоких камней, несколько напоминающих естественные скалы, стояли на берегу. Микли подумал, что если посмотреть на них сверху, то они будут на равном расстоянии друг от друга. А присмотревшись, он увидел знаки на ближайшем из этих камней. Умело маскирующиеся под трещины и игру света с тенью, письмена – или рисунки, – были ему незнакомы.
Трест, тоже остроглазый, подошёл к камню и собирался ковырнуть одну из трещин рукой в перчатке. Сделать он этого не смог по простой причине: Грак’аал, неведомо как появившись рядом с ним, перехватил его руку в полуметре от грани камня и раздражённо проговорил:
– Не вы ставили эти сети, не вам их ломать.
Откинув руку Треста, ингредек сурово посмотрел в глаза лягушка-убийцы и всегда невозмутимый Защитник Лиолена отошёл к остальным, склонив голову. Лиолен, видевший всё это, знал, что глаза его сейчас яростно сверкают. Как бы Трест чего не выкинул. Придётся ему присматривать за своим Защитником, скорым на обиду и быстрым на расправу.
Грёв, остановившись у самого берега, вглядывался во что-то над серединой озера. Драконы о чём-то шептались с Кузьмичём, а голем Треста просто стоял, пялясь в пространство. Микли, видя, что привал пока не объявили, подошёл к лапьему.
– Что видишь, Грёв?
– Источник Жизни, один из Источников, о которых говорил Арфарий. Примени Магический взгляд. – И Грёв вновь замолчал.
Микли создал это небольшое заклинание за пару секунд и тоже увидел.
Источник Жизни. Огромный шар изумрудно-зелёного цвета, в котором на потоках цвета молодых листьев берёзы парили крупные разнообразнейшие листья. Были они полупрозрачные, с ореолом из золотистых искр, напоминающих не то семена, не то споры, не то пыльцу, и словно живые. Потоки непрерывно пересекались, листья переходили из одного в другой, опускаясь почти на дно Источника и взмывая к вершине.
Спустя какое-то время Микли заметил, что в самом Источнике и под ним постоянно крутятся насекомые и рыба. Пару раз нетерпеливые рыбины выпрыгивали из воды за особо приглянувшимся жуком или стрекозой. Но обычно рыбы только высовывали голову из воды, чтобы съесть неосторожное насекомое, спустившееся слишком низко. Из-за постоянно выныривающих рыб под Источником не стихали рябь и всплески.
– Лиолен, я вижу, времени даром не теряет, – довольно поделился наблюдениями Грёв.
– Ох, он опять со своим занудным томом… Не уверен я, что у него хоть что-то получится с этими… этими…
– Символами, – закончил за него лапий.
– Символами, – согласился Микли.
– Сможет он их разгадать или нет – всё равно ничего нового не узнает. Эта рунопись не является языком, на ней пишут только овеществлённые заклинания. И предупреждения, – Грёв весело скосил левый глаз на Микли.
– Кхм. Так ты знаешь, о чём говорится на камнях?
– Нет, разумеется. Это и так понятно. «Не приходить с целью личной наживы». «Не брать больше, чем нужно сейчас». «Не мешать другим брать, то, что им нужно». «Оставить зло и страх за пределами этого круга». «Поделиться с тем, кто не может взять сам». Это пять основ Дара, древние правила для тех, кто ступает на землю под защитой Жизни. Не смотри на меня так, я и сам знаю не так много, как хотел бы.
Микли вздохнул и посмотрел под ноги.
В трёх метрах от его ботинок на берег накатывали маленькие волны. Камни, наполовину покоящиеся в воде, крупные и поменьше, служили домом для тысяч усоногих рачков желтоватого и бежевого цвета. Часть из них сейчас находилась над уровнем воды, а те, чьи раковины скрывались под водой, процеживали её в поисках одноклеточных, неосторожно подплывших к их домикам. Дальше, на небольшой глубине, раковины становились крупнее. И, скорее всего, пищей для самых больших становилась рыба.
Микли поднял голову.
Из шара на него кто-то смотрел.
Моргнув от неожиданности, Микли стал внимательнее всматриваться в Источник, но там уже никого не было. Простояв так двадцать секунд, миропутешественник подумал, что ему, наверное, показалось.
Лёгкий смех прозвучал у него в голове.
Нет, не показалось. Но говорить об этом он никому не станет. Сейчас точно.
Грёв, странно посмотрев на своего лапьего, спросил:
– Ты увидел что-то?
– Нет. – Быстро ответил Микли. И только через пару секунд сообразил, что ответил он слишком быстро. Грёв, улыбнувшись, отвернулся.
– Микли! Микли! – к ним молнией подскочил Лиолен, возбуждённый сверх всякой меры. – Ты должен мне помочь! У меня не хватает силы, чтобы завершить рамку Саксиса!
Микли обернулся к Грёву. Лапий сделал вид, что ничего не заметил. Ухмыльнулся.
– Эм-м… Лиолен… Понимаешь, тут такое дело… – Микли продолжал медленно, тщательно выбирая слова, которые он считал подходящими. – Эти камни – не самая лучшая вещь, на которых можно читать символы. Они…
– То есть ты мне не поможешь? – деловито уточнил лейленозавр, не меняясь в лице.
По виду Микли можно было догадаться, что «ну как бы да».
– Не проблема. По пути мы точно встретим много всего интересного, у чего можно будет сделать привал и заняться неторопливой расшифровочкой всего и вся, – Лиолен даже засиял внутренним светом, ступая на исхоженный вдоль и поперёк проспект желания изучить всё и вся. Записать, пронумеровать, приклеить бирки и сложить в застеклённый шкаф своего познания. – Тогда чего же мы ждём? Идём скорее!
Грёв мотнул головой налево. Там, у скалы, которую хотел проверить на прочность Трест, стоял Грак’аал. Ингредек водил руками по линиям, некоторые из которых вспыхивали зелёным, а другие – серебристым и белым.
– Он играет на них! Никогда бы не подумал, что так можно делать!..
– Он не «играет на них», – опроверг его догадку Грёв. – Насколько я могу видеть, он оставляет сообщение. Связанное со Смертью, если я правильно понял серые потоки.
Микли и Лиолен переглянулись. Никаких серых потоков они не видели.
Грёв торжествующе ухмыльнулся и пошёл по берегу к проводнику.
Эрдам ничего не оставалось делать, как идти за ним. Тем более, любопытство их разгоралось с каждым шагом.
– Уважаемый Грак’аал, часть нашего отряда, – Лиолен поморщился, что о нём сказали «часть нашего отряда», – интересуется временем выдвижения в путь. У вас найдётся ответ насчёт этого?
– Есть. Через пару минут. И скажите своим Драконам, уважаемый Гринверсон, что они привлекают излишнее внимание. Здесь не все друзья нам.
Ингредек неторопливо водил руками по линиям.
Теперь Микли смог лучше рассмотреть это действо. Когда монстр задевал когтями линии, идущие сверху вниз, они начинали светиться, по ним пробегала зелёная линия, напоминающая потоки в Истонике. Если ингредек задевал горизонтальные или волнистые линии подушечками пальцев, то по ним бежала вспышка серебра, оставляющая за собой тонкий след. А когда он прикасался ладонями к небольшим углублениям, то по линиям, сходившимся в них, бежали ручейки белого света.
Да, со стороны это здорово напоминало игру на музыкальном инструменте, некоем старшем брате арфы, но звуков слышно не было. Если не считать за звук тихий шорох когтей по камню и глубокое клокотание, напомнившее Микли какой-то давно забытый мотив. Ингредек напевал, но понять его было невозможно.
– Мы тут, – тихо сказал Тоби, встав рядом с Грёвом.
Они со Шпиком завороженно наблюдали за переплетениями линий, возникающими и ускользающими в непонятном ритме.
Микли обернулся к Лиолену. Его друг, прищурившись, запоминал.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава первая,
продолжение

Скрытый текст - Part IV:

Сколько ещё им стоять, Микли было без разницы. Он настроился на чёткий ритм движений и почти начал понимать, что именно они значат. Но через несколько секунд пребывания в этом странном состоянии, ингредек отнял руки от камня.
Когда он повернулся, на его губах сверкала довольная улыбка. Он сказал:
– Теперь и в путь можно. – И первый зашагал по неприметной тропе вокруг озера.
Обойдя озеро, Братство увидело, что на северной его оконечности расположилось небольшое плато, по восточному краю которого спускалась лестница из широких каменных ступеней. Лестница казалась древней на вид, хотя и была в хорошем состоянии. Кое-где встречались сколы и неровности, края которых были тщательно заглажены. Справа от лестницы шли скалы, на вид достаточно неприступные, чтобы охладить пыл искушённых альпинистов. Слева – нагромождение валунов, камней поменьше и просто каменного крошева, полого спускающееся вниз, к отвесным пикам по другую сторону прохода. Разделяли скалистые стены примерно метров четыреста, если не больше.
Лестница вилась по скалам достаточно долго, чтобы не только устать считать ступени, но и начать думать, что она зачарована. Микли упорно всматривался в серые, коричневые и желтоватые камни, но не находил ни единого признака растительности. Да и из озера должны были куда-то уходить воды. Не под землю же, в конце концов? Животных поблизости он тоже не замечал. Говорило ли это о том, что маскируются они лучше, чем он может распознать, о том, что они ведут ночной образ жизни или что их тут вовсе нет, Микли не знал. И проверить это он уже не успеет.
Один раз Микли точно видел каменного великана, провожающего их печальным и усталым взглядом. Поделившись мыслью этим с Лиоленом, Микли понял, что недостаточно внимательно рассматривает окрестности. Оказывается, он пропустил двух великанов наподобие этого и странное существо, напоминающее чешуйчатую крысу ростом в два метра. Правда, крыса тут же скользнула в разлом между камнями и Лиолен не уверен, крыса ли это была. Насчёт растительности Микли тоже заблужлался: деревьев не было, кустов тоже, но трава кое-где росла. С широкими серыми листьями в светлых прожилках. Ещё кое-где стояли грибы. Лиолен довольно ухмыльнулся, мысленно говоря о том, что грибы эти не отличить от валунов. И если бы он не прочитал пару месяцев назад несколько книг по ботанике за круги глубокого изучения, то сам бы не знал, куда смотреть и как их отличить. В общем, Лиолену здесь нравилось. И даже то, что феникса он видел лишь пять секунд, не уменьшало его энтузиазм, а только увеличивало.
Вниз виднелись золотистые травы, когда за спинами путешественников послышался гулкий рокот. Он стал чуть громче и остановился на этой тревожной ноте.
– Можете стать невидимками, становитесь. Это – моркаллех’неар, от него не уйти.
Слова ингредека о чём-то непонятном привели в волнение только Треста. Лягушк-убийца любил встретить кого-нибудь странного и неизвестного и всласть поиграть с ним в ножички. Или дубинки. Что в руки попадётся, в то и поиграть.
Гул превратился в рокот. Рокот стал рёвом. Слева от лестницы маленькие камни начали подпрыгивать, дрожать, биться друг о друга, будто пытаясь уйти от надвигающейся опасности. Камни, конечно же, просто дрожали.
А вот Драконы – нет.
– Грёв! Это… Это что-то непо…
Слова Тоби заглушило рокотание, клёкот, улюлюканье и тысячи других звуков, криков и стонов, сливающихся в непрерывный гул. За ними словно сходила лавина, но не снежная, а из сотен тысяч отголосков былой памяти.
Камни подскакивали уже высоко, но ни один из них не упал на лестницу. Их шорох добавлял гулу неестественности, нагонял потустороннего страха перед неизвестностью.
Лиолен обернулся, но ничего не увидел. Микли стоял на месте. Он видел, как его друг оборачивается и с разочарованным видом собирается идти дальше. Микли взял Лиолена за запястье и в ответ на удивлённый взгляд покачал головой.
Грёв опять заклинал. По его самодовольной улыбке можно было понять, что всё идёт хорошо, но когда этот гранвербек показывал, что всё идёт плохо? Держа руки в карманах, Грёв всматривался в горизонт. В степи, где вдали что-то ярко сверкало.
Звуки не становились громче, но и не затихали. Микли чувствовал, что они приближаются, что их спины отделяет от источника ора не более сотни метров, когда…
Волна. Лавина. Бесцветная, невидимая, но достаточно плотная, чтобы её ощутить. Заложенные на секунду уши и рябь в глазах, от которой становится дурно. Сотни ладоней, толкнувших, щипнувших, проведших по нему когтями. И глаза. Невидимые глаза, которые смотрят в душу, стараясь напугать, вышибить из себя, заставить бежать без оглядки. Рты, открытые в вечном крике и руки, намеренные сбить с пути.
Таков был первый моркаллех’неар, встреченный Братством Наших в новом мире.
Грак’аал, повернувшись к Микли, довольно улыбнулся, выставив напоказ все зубы.
– Молодец. Справился.
– Да чего там справляться… – проворчал Трест, балансируя на краю лестницы. – Двадцать секунд воплей и обжиманий. Любой дурак справится, не то что…
Заметив суровый, с примесью ярости, взгляд Грак’аала, Трест быстро сменил тон:
– Не то, что наши умудрённые силовыми упражнениями Хозяева или высокочтимый Грёв, которого любая собака, то есть крысенид, боится. Верно я говорю, Кэлм? – обратился он к Кузьмичу, смотревшему то ли на скалы, то ли на облака.
– Верно, верно, – отстранённо ответил плеонопс, находившийся здесь не целиком. – Грёва и кошки боятся, не только собаки…
Микли, решивший промолчать, выпустил руку Лиолена из своей и возобновил спуск к подножию. Лиолен, ещё не пришедший в себя, последовал за ним.
Подножие лестницы выходило на небольшое, свободное от травы, пространство, покрытое камнями и камнями помельче. У скальной стороны стоял высокий столб, расширяющийся книзу и чем-то напоминающий скалы у озера Источника. Присмотревшись, Микли увидел и характерные борозды, оставшиеся от… Когтей? Зубил? Магии? Этого он не знал. Борозды не были естественными и это было заметно.
Грак’аал, спустившись с лестницы, подошёл к скале и снова начал «играть».
Зелёные линии чередовались с красными. К белым присоединились чёрные. А рядом с серебристыми пробегали ярко-сиреневые. Сообщение, оставляемое здесь ингредеком, несло больше эмоциональной нагрузки чем то, которое он оставил наверху. И, как показалось Микли, Грак’аал взял что-то с собой. Взял, чтобы вернуть обратно.
Здесь, на скале перед золотой степью, Грак’аал закончил быстрее. Он отнял руку от камня и в небо сорвался изумрудно-зелёный шар, в котором молниями вращались серебристые спирали. Шар был размером с полторы головы ингредека или приличных размеров валун. Он исчез в небесах за считанные секунды, так быстро, что Кузьмич, погружённый в свои мысли, проводил взглядом только то место, где шар пролетел секунду назад.
Когда шар скрылся с глаз, Грак’аал довольно потёр руки и сказал, обращаясь ко всем:
– В этих степях живут тавры. Много их и они разные. Если уважаемый Гринверсон уже приготовил свои заклинания, сейчас самое время их применить.
Грёв кивнул и повёл рукой. С неё сорвалось несколько наполовину бесплотных сгустков энергии и в то же мгновение они коснулись каждого из Братства и Грак’аала. Микли тут же почувствовал удары крохотных молний и прилив бодрости. Сердце Треста застучало быстрее. Лиолен ощутил невероятную лёгкость, с которой он сможет бежать сутки напролёт. А Грёв довольно улыбался, размышляя о том, как эти заклинания подействуют на эрдов. О том, что они могут выйти боком, гранвербек старался не думать.
– Грёв! Откуда ты узнал такие заклинания?! Ранофрий…
– Ранофрий, Микли, не стал бы вас им обучать. А узнал… Узнал от знакомых, которые разбираются в магии получше, чем некоторые трицератопсы.
Грёв ещё раз улыбнулся, сейчас – торжествующе. Если что, он сможет наложить их ещё раз. И ещё. Но заклинаний должно хватить как минимум на шестьдесят часов. После того, как он немного изменил формулы, придав чуть большую продолжительность и чуть больший охват материи, они должны работать так, как надо ему. Так что теперь остаётся надеяться на правильность теории и показывать, что он уверен в сделанном.
Лиолен хмыкнул, услышав про «некоторых трицератопсов». Ранофрий и его любимец Эолэй знали, пожалуй, больше всех о магии эрдов, териев и завров. Но из Ранофрия обычно и слова было не вытянуть, а Эолэй делился полученными знаниями с такой снисходительностью, как будто уже стал бессменным ректором Маггвардса. От Грёва и из книг Лиолен узнал гораздо больше, чем на уроках Рено, как за глаза звали эрда из Семи Первых. И не сказать, что знания Грёва сильно отличались от тех, которыми владел Рено. Но отличия были. Сопоставляя заклинания, делающие сходные вещи, Лиолен с улыбкой замечал, что заклинания Грёва были куда разнороднее, чем используемые Ренофрием. Наверняка в арсенале члена Совета Семи были не только заклятия гранвербеков, плеонопсов, стенгефаа и прочих электрод. А Рено в большей части использовал знания, накопленные на Амморе, Лаанне и Кроакле их обитателями за тысячелетия войн, коротких передышек мирных времён и ужасных катаклизмов.
Впрочем, от Грёва он узнал не только заклинания коренных народов Динорума и Планеты Электрод. В некоторых заклятьях он обнаружил странные частицы, которые при дальнейшем исследовании доступных языков показали принадлежность к магии Древних. Гномские и эльфийские заклятия среди остальных встречались редко, но они были. И это не могло не радовать.
Ведь на Полуплоскости, как сказал Эолэй, жили и эльфы, и гномы. А заклинания, в которых Лиолен обнаружил частицы их языков, были истинно могущественными.
Микли смотрел на Лиолена, задумчиво наблюдающего за редкими холмами кучевых облаков и улыбался. Отголоски мыслей друга вновь пробудили в нём желание стать действительно великим магом. Таким, чтобы Ранофрий завидовал. И чтобы отец перестал уже считать его ребёнком.
Грак’аал давал последние наставления перед тем, как двинуться по степи:
– Тавры рьяно следят за границами своих владений. Попадём на земли Плаграйта – на нас объявят охоту. В землях Каргаана постараются изгнать поскорее. Если встретим шейтаров Калазбека, придётся вступить в бой. Мой род и их кланы давно во вражде. – Ингредек замолчал и через пару секунд продолжил: – Границы земель тавров постоянно смещаются и я не знаю, по чьим землям нам придётся идти. В крайнем случае двигайтесь на запад, а когда достигнете леса, то по его северной опушке. Рано или поздно вас найдут леттер’барии Срединограда.
Микли хмыкнул. Неужели тут есть твари, способные свалить такую громадину?
И тут же приуныл. Теперь есть.
Трест, окинув взглядом своего голема – и куснув его за колено проформы для, – решил, что неплохо было бы создать второго, из пирога с грецкими орехами. Разулыбавшись своим мыслям, в которых два голема месят кентавров, он пропустил момент, когда Братство сорвалось с места.
Вздохнув, лягушк-убийца пустился за ними, прикрикнув на голема, чтобы не отставал.

До заката они бежали быстрее. Травы и низкие кусты мелькали так быстро, что Микли думалось о скоростях ОСЫ. Быстро применив одно из крохотных заклинаний познания, он увидел, что бегут они всего лишь со скоростью четырнадцать километров в час. Немного взгрустнув, тираннозавр подумал, что надо бы бежать ещё быстрее, но некая сила – не будем показывать пальцами, – не давала ему обогнать Грёва, бегущего шаг в шаг с Грак’аалом. Сжав челюсти, Микли оглянулся на замыкающих цепочку Треста и его сметанного голема, следы которого не оставляли за собой озерца сметаны. Трест ему ухмыльнулся и помахал рукой, показывая, что всё в порядке, врагов нет, а если бы и были, то было бы не так скучно бежать.
Солнце на треть скрылось в золотистом полотне, двигающемся в такт редким порывам ветра, а степь не изменилась. Всё те же травы, те же кусты и ни одного тавра поблизости. Микли думал, что они будут на каждом шагу, вооружённые копьями и луками, вопящие, грязные и желающие их убить. Но до сих пор Братству не встретилось ни одного распоследнего сатира, если они тут, конечно, жили.
Темнота наступила гораздо резче ожидаемого. Чем-то её пришествие напомнило Микли отключение искусственных солнц Динорума, хотя свет исчез не так резко. Неожиданно стало темно. Секунду назад свет ещё был, несколько призрачный и оттого в нём всё казалось градациями серого и розового. Секунду спустя Грёву пришлось послать вперёд три шара Невидимых огней, освещающих путь только для тех, кому позволит заклинатель.
Синевато-зелёное пламя в виде метровых сфер неслось в пятнадцати метрах перед Грёвом и Грак’аалом. Шары плыли на расстоянии метров в восемь друг от друга, треугольником с тупым углом посередине. Сразу стало лучше видно, но степь приобрела вид призрачного моря с зеленовато-золотистыми водорослями, качающимися на глубинных волнах.
Микли подумал о привале и сразу же услышал мысленный ответ Грёва:
«Мы прошли мало. Никакого привала. И не думай даже, что я соглашусь ночевать под открытым небом.»
Вздохнув, Микли продолжил бег.

Странно, но на ночь они не остановились. Не остановились и утром.
Грак’аал, увидев, что светает – почти так же резко, как вчера темнело, – расхохотался, вскинув руки над головой. А Микли вспомнил, что последний раз ел перед началом Осады Глиодора. То есть не ел он двадцать три с половиной часа. Немного взгрустнув, Микли повернул голову. Судя по всему, Трест думал о том же самом. И довольно долго. Взгляды, которые он кидал на своё творение, заставляли задуматься о возможной утрате сметанным големом части своего тела.
Трест, если честно, есть не хотел. Есть он хотел вчера, часов десять назад. Сейчас он хотел жрать. Мысли его были так громки и кровожадны, что Лиолен, услышав их, приказал ему молчать. То есть, если он выбесит Грёва, всем покажется много и без добавки. Лиолен, в свою очередь, пообещал Защитнику такой сытный обед, какой он только сможет себе позволить. Согласился. И сделал пометочку на будущее.

Солнце находилось в зените, когда Грёв выкинул за спину несколько свёртков. Они замерли перед руками ящеров и ингредека. Трест, любопытный и голодный, чуть ли не разорвал тонкую ткань, в которой оказались…
– Печени?!
Вой, наполненный желанием убить «щедрого» Грёва, радость от хоть какой-то еды, удивление, что печеньки всё-таки с клубничным кремом и разочарование от того, что там их было всего двенадцать штук. Хоть и на эрда размером. И на этом спасибо.
– Не надо. Так. Вопить. – Слова Грёва падали и оставались позади, не мешая, впрочем, Тресту насыщаться «Клубничными крекерами Марти Беккера».
Трест что-то пробубнил. Крошки помешали ему внятно донести мысль.
– Они не кончатся, сколько ты их не сожрёшь. – По крайней мере, пока они не кончатся у него в запасах. Но об этом Грёв решил не говорить.
Лиолен, откусивший на пробу треть печенюшки, через секунду отправил в рот оставшуюся часть. Нет, они, конечно, были вкусные, но мама печёт лучше. Да и клубничный крем даже на пробу… Тут Лиолен чуть скривился. Ни единого негативного химического соединения. Всё натуральное. И, хотя ему и стыдно было себе признаться, печеньки оказались гораздо вкуснее, чем он думал. За первой вторая, за третьей шестая…
Братство насытилось быстро. Но Грак’аал съел свою порцию гораздо раньше. Хоть Микли и смотрел в свой мешок, но их проводник съел даже меньше, чем Лиолен. А Лиолен, бегущий правее Микли, съел не больше шести. Тираннозавр видел, что его другу нелегко даётся решение о прекращении насыщения, но разум всё-таки взял верх над вкусовыми рецепторами. А вот Трест, судя по доносящемуся до них хрусту, не собирается останавливаться на достигнутом. Микли понадеялся на то, что у Грёва действительно много этих печенюшек. Трест, у которого внезапно кончается вкусная еда, контролирует себя хуже, чем обычно. И простыми шуточками он не ограничится.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава первая,
продолжение

Скрытый текст - Part V:

Второй день подходил к концу. В небесах стало больше облаков, плывущих медленно и неторопливо. Некоторые из них напоминали скорее дождевые тучи, хоть и оставляли за собой сухую степь. Часть этих туч двигалась не так, как остальные. Против ветра, на северо-запад, на северо-восток устремлялись они не по своей воле. Их серые спины и бордовые бока ловили последние лучики солнца, а потом, после такого же резкого заката, как и вчера, стали закрывать собой звёзды.
Микли внимательно смотрел на тучи и, применив Магический взгляд, увидел, что часть туч окутана сетью из зелёных и голубых линий, а от некоторых из них ещё и тянутся нити в ту сторону, куда они плывут. Хмыкнув, Микли продолжил бег.
Примерно в восемь часов вечера Грак’аал, увидев брошенную стоянку, от которой остались горелые палки и разворочанное кострище, предупредил Братство о возможной близости тавров. Трест отреагировал на это известие с энтузиазмом, но молча. Грёв попросил ингредека не беспокоиться. При необходимости он замаскирует отряд так, что тавры его точно не заметят. Грак’аал хмыкнул и промолчал.
К двенадцати они обнаружили ещё одну покинутую стоянку. На этой произошла драка: тут и там валялись сломанные стрелы, в траве поодаль лежал обломок древка копья, а в паре мест были лужицы свежей крови.
Грак’аал остановился и жестом приказал остальным последовать его примеру. Подойдя к одной из лужиц, он наклонился и, обмакнув палец в кровь, понюхал его. Поморщившись, он проделал то же самое и с другой. Он заметил тёмные пятна и на траве. Они не могли быть ничем иным, как кровью. Сравнив их запах с запахом из луж, Грак’аал сказал с беспокойством и некоторой неуверенностью:
– Это муфлоны и срединные кентавры. Если бы было больше времени, я бы смог точно узнать их племена, – он с недовольством посмотрел на обломок копья. – Сражались часов девять назад. Скорее всего, они уже ушли отсюда. Проверять не будем.
Ингредек осмотрелся и, повернувшись к Грёву, скомандовал:
– Поднимайте свет, уважаемый Гринверсон. Уходим как можно скорее.
Трест собирался было поспорить о целесообразности страха перед муфлонами, численности которых они даже не знают, но не произнёс и звука, услышав мысленный рык Грёва. Гранвербек парой фраз объяснил скучающему лягушке-убийце, что драки сейчас – пустая трата времени, которого и так не хватает.
Трест замолчал, не собираясь замечать то, что времени у них очень даже хватает. Им неизвестно не только место, где находится Арбаноркракс, но даже то, в какую сторону он полетел. Что, если они бегут в противоположную сторону? Что, если Арбаноркракс затаился недалеко от выхода и теперь уже на Драконее? Или забавляется на Диноруме?
Всё это Тресту пришлось держать в себе, хотя Микли наверняка почувствовал его сомнения и неуверенность. Нет, конечно, не Лиолен, с которым его мыслеволны должны совпадать на девяносто восемь процентов, а Микли, который всегда чувствует то, что заботит окружающих больше всего.
«В крайнем случае, – закрыто подумал Трест, – поделюсь с ним. Микли что-нибудь придумает. Надо бы поговорить о его талисмане. Может, Ти-Рэкс уже знает о прорыве Арбаноркракса обратно в Витурианскую систему? Но если знает, то почему молчит?..»
Микли действительно слышал настрой и отголоски мыслей Треста. Его занимали те же вопросы. Но размышлял он и о других. Что, если Арбаноркракс уже начал сеять зло? Что, если у Арбаноркракса ещё больше силы, чем он показал?
«Нам нужны союзники. – Твёрдо решил Микли. – Могучие союзники, которые не станут бояться его сил и помогут нам его остановить.»
Нахмурившись, Микли задумался о том, станут ли местные жители помогать им, странникам из другого мира, странникам, которые идут за одним из опаснейших существ, о которых знал Микли. Может, они решат поддержать того, кто сильнее? Арбаноркракс, быть может, уже набирает сторонников, а они просто бегут…
Просто бегут к Стражу Спокойствия, который живёт на востоке…

Двадцатью минутами после полуночи случилось то, чего так долго хотел Трест.
Братство и Грак’аал нарвались на муфлонов, ведущих двух связанных кентавров.
Импульсы присутствия, посылаемые им во все стороны, никак не отреагировали на двуногую родню баранов. Зато сами муфлоны, увидев, что на них несутся ящеры и ингредек, с воплями и воем приготовились к бою. Пара кинула короткие копья, которые Грёв отбил вспыхнувшим перед ним щитом. Ещё несколько послали стрелы. Драконы, спикировавшие вниз, защитили бегущих, а теперь уже стоящих членов Братства от опасности, спалив и заморозив стрелы в полёте. И начался бой.
Или отчаянные попытки муфлонов защититься, если быть точнее.
Первых двух Грёв смёл дугой молнии, отправив в длительный полёт, а после – множество ударов о землю. Ещё одному разодрал грудную клетку Трест, наконец-то обновив свои когти. Его вопль радости и силы, возможно, сотряс облака.
Микли, не хотевший проливать кровь, оглушил одного – или двух, если второй не успел увернуться, – ударом хвоста с разворота. Лиолен с диким блеском в глазах набросил сеть удержания сразу на троих.
Ингредек, закатив на секунду глаза и вроде бы вздохнув, мощными ударами кулаков заставил двоих муфлонов отступить, изрыгая проклятия, а одного свалиться на землю, держась за руку. Заревев, Грак’аал бросил в оставшихся перед ним тавров прозрачно-сверкающим шаром и тех швырнуло назад.
Одного Тоби превратил в глыбу льда, а Шпик разбил точным попаданием направленного сгустка пламени. Не успевшего отскочить тавра пронзило заледеневшим плечом соплеменника.
Двое бросились наутёк, видя, что силы не на их стороне. Кузьмич, будто только сейчас понявший, что они в бою, что-то шепнул, прищёлкнув пальцами, и ноги перестали слушаться беглецов.
Бой был окончен.
– Спасибо, что спасли, – гордо и презрительно поблагодарил один из кентавров.
Ингредек, не обратив на них внимания, добил одного из оставшихся в живых муфлонов. Шепнув что-то Грёву, Грак’аал вскинул руки и в разных местах возникли четыре столба света. Три золотисто-белых и один серебряный, начинающий сереть.
– Может, развяжете? – напомнил о себе тот же кентавр.
Ингредек снова не обратил внимания на его слова. Подойдя к каждому из столбов, он садился на корточки и раздавался влажный хруст. Трест начал испытывать уважение к этому здоровяку. Подходить и просто ломать шеи! Как будто ингредек этим каждый день занимается. Надо бы поговорить с ним. Погодя, когда они придут к Стражу Спокойствия.
Микли рассматривал кентавров. Кентавры подозрительно смотрели на них. Тот, что заговорил первым, был блондином с золотистыми волнистыми волосами и телом. Второй – рыжим. Одеждой кентаврам служили украшенные узорами браслеты на руках и ожерелья. У блондина вдобавок в правом ухе была каплевидная серьга из тёмного металла. Рыжий смотрел скорее затравленно, чем пренебрежительно. В отличии от блондина, явно привыкшего видеть на лицах окружающих подобострастие.
Лиолен, придя к некому выводу, без опаски подошёл к кентаврам и спросил:
– Ну и как вы могли проиграть кучке жалких недобаранов?
– «Кучка жалких недобаранов», – блондин особо выделил последнее слово, – была в четыре раза больше, чем то, что видели вы. Двое моих телохранителей погибли, остался только он, – неуважительный кивок на вжавшего голову в плечи рыжего.
– Вы из рода Тассил’хорр. – Грак’аал не спрашивал, он утверждал. – Что вы делали так далеко от своих земель?
– Не твоё дело, ингредек, – подняв подбородок, ответил блондин. – Развяжите нас и ступайте своей дорогой, нежданные спасители. – И снова издёвка.
Микли уже не так уж и хотел быть спасителем этих тавров. Блондинистый кентавр ведёт себя так, словно не они его спасли, а он их. Да и рыжий выглядит подозрительно. Наверняка блондин занимает высокое положение в своём племени. Иначе с чего ему быть таким нахальным с теми, чью силу он только что видел?
– Уважаемый Грак’аал, мы продолжаем наш путь?
– Да, уважаемый Гринверсон, – ингредек, нахмурившись, развязал ноги и руки кентавров. Те сразу стали растирать затёкшие предплечья и притопывать. – Вы пойдёте с нами, – предупредил он, глядя в глаза блондина. – Мирморн решит, что с вами делать.
Блондин скривился, но через пару секунд раздумий сказал:
– Мирморна не заботят дела кентавров, но да ладно. Небольшой крюк не повредит. Правда, джэл? – в подтверждение своих слов он ударил собрата по плечу.
Тот промолчал, но его взгляд стал куда менее затравленным, чем минуту назад.
Блондин хотел спросить что-то ещё, но, взглянув на ингредека, просто прошёлся по полю боя, подобрав два копья и единственный целый лук. Джел в это время инспектировал содержимое мешков муфлонов, которые они успели побросать в общую кучу. Трест, подойдя к нему, тоже стал инспектировать. Видя, как другой вынимает из мешка что-то стоящее, джел или лягушк кривились, словно у них разом заболели все зубы. Спустя какое-то время джел вытащил из холщёвого свёртка небольшую шкатулку с узором из звёзд и волн, и подозвал соплеменника.
Глаза блондинистого засияли и он, схватив первый попавшийся мешок, сунул в него шкатулку, а джелу бросил копьё и лук.
После осмотра всех мешков кентавры сложили ценные вещи – скорее всего собственные – в два небольших мешка, а в третий несколько краюх хлеба, кусок вяленого мяса, завёрнутый в промасленный пергамент, и небольшой мешок с чем-то мелким и сушёным. Трест на всё это смотрел без особого удовольствия. Но и не стал заявлять, что это де его военные трофеи. Видно, «военные трофеи» были гораздо менее ценными и лежали за планкой того, что можно взять с собой. Или, тем более, гордиться.
Гринверсон, незаметно наблюдавший за кентаврами, думал о том, не приобрели ли они новых неприятностей вместе со спасёнными. Хотя, скорее всего, неприятности будут у тех, кто отдал приказ о поимке кентавров. Надо бы расспросить Грак’аала об этом племени кентавров. И знает ли он, к какому племени принадлежали муфлоны, которых настигла преждевременная гибель.
Не видя, чем себя занять, Микли постарался не думать о том, придёт ли в голову Треста взять себе парочку трофеев от поверженных муфлонов. И хватит ли у него терпения отпилить рога или… Дальше Микли думать не стал, стараясь забыть такие реальные картины с муфлонами, у которых не хватает ушей и хвостов. А у некоторых – и шкур.
В голове Треста роились совершенно другие мысли. Если бы у них было лишнее время, они могли бы проводить кентавров в родное племя. А потом потребовать с вождя премию за столь своевременное спасение копытненьких от скоропостижной смерти. Но, видя, что Грёва совершенно не заботит пополнение кошелька за счёт случайного доброго дела, Трест грустить не стал. А стал сверлить взглядом светлогривого кентавра.
Лиолен с задумчивым видом крутил в руках одну из стрел. Грубый, но острый наконечник, сделанный из железа низкого качества, не смог бы даже оцарапать их чешую. Впрочем, кожу Треста поцарапать мог. Но когда это Трест позволял в себя стрелять безнаказанно? К древку стрела крепилась сплетением из нити, чего-то серого и высохшего, а также, как выяснил Лиолен, сломав её, выемки в наконечнике. Он вспомнил, как они с Микли пару лет назад проверяли свою чешую на прочность.
Заметив на запястье одного из муфлонов странное украшение, больше всего похожее на узловатую верёвку, Лиолен не удержался и попытался его снять. Его ударило волной воздуха, а ингредек, покачав головой и, зловеще улыбнувшись, сказал, что им пора в путь.
Лиолен точно не знал, что он сделал, но враждебность, исходящую от таинственной верёвки, ощутил и он. Ничего хорошего из-за его спонтанного порыва произойти не могло. Хотя Лиолен и не винил себя, он чувствовал, что неприятности только начинаются. И, оглянувшись на Треста, задумчиво стоящего рядом со своим големом, продолжил бег.

Неприятности не заставили себя долго ждать: в три тридцать ночи их выследили.
С юго-востока на Братство Наших текла лавина. Лавина из муфлонов, освещающих себе путь факелами и магическими огнями. Муфлонов, бегущих в зловещем молчании. Муфлонов, которых здесь не было бы, если…
Лиолен знал, что Грак’аал сейчас злорадно улыбается. Знал, но не видел этого. Ингредек сделал то, что лейленозавр ожидал менее всего: не стал говорить о глупом поступке Лиолена. Не стал и предупреждать о том, что верёвочный браслет лучше не трогать. И о том, что у этого могут быть последствия.
– Уважаемый Грак’аал, вы не будете против, если численность преследующих нас парнокопытных существенно сократится?
– Буду, уважаемый Гринверсон, буду. Я не собираюсь допустить нашествия на Крагзигальские пещеры. Они бегут за нами? Отлично. Пусть поговорят с Мирморном и решат все свои проблемы. – Грак’аал на секунду задумался и не столь уверенно продолжил: – Было бы очень неплохо, чтобы мы бежали быстрее, чем они, но не намного. Если вы, конечно, сможете такое устроить.
– Сможем. – Гринверсон нахмурился, но не стал применять боевые заклинания.
Микли почувствовал лёгкость во всём теле. А потом Грёв рванул вперёд…

Бег продолжился и с рассветом. Братство, ингредек и кентавры бежали быстрее, чем муфлоны. Изредка несколько муфлонов вырывались вперёд, но тогда Братство увеличивало скорость и снова отрывалось от преследования.
К рассвету муфлонов стало вдвое меньше. Частые заклинания, в основном разноцветные шары, Грёв без труда развеивал. Помня слова Грак’аала, он не отзеркалил ни одного заклинания, хотя и мог.
С первыми лучами солнца кентавр-блондин начал выказывать неудовольствие. Он оглядывался, поджав губы, хмурился и без особого уважения прищурившись смотрел на Гринверсона. Грак’аал, видя всё это, только ухмылялся в клыки. Зная вспыльчивый и неуживчивый характер правящего рода племени Ксаэлтарн, ингредек с интересом наблюдал за действиями блондина. Когда его прорвёт и во что это выльется, Грак’аал не знал, но догадывался, что произойдёт это весьма скоро.

Полдень ознаменовался сравнительно неплохими известиями: от преследователей осталась жалкая горстка в двести-триста твердолобых голов. С ними всё ещё бежали несколько магов. Град заклинаний, который после рассвета стал моросью, теперь превратился в жидкие плевки красными и сиреневыми сферами, тусклыми и маленькими. Почти половина из них не долетала и до области, в которой Грёв развеивал заклинания. Трест часто бежал задом наперёд и заливисто хохотал, когда муфлон-другой падал в изнеможении. Так же он портил боевой дух безуспешно догоняющих их тавров пронзительными воплями и сомнительными шутками.
Микли и Лиолен переглядывались с недоумением. Неужели эти два кентавра настолько важны для муфлонов? Или в шкатулке, лежащей в сумке блондинистого, что-то действительно ценное? В общем и целом, друзья не жалели о неожиданном спасении этих кентавров. Быть может, в будущем это приведёт к чему-то. А может, и нет.
Сметанный голем, быстро прихлюпывающий около своего хозяина, думал о своём. В который уже раз он оказался рядом с безбашенными рэями, у которых нет не только силы воли, но и храбрости, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Думая так, голем злорадно улыбался в мыслях и потирал свои метафизические руки. Ведь если хозяин умрёт, он станет свободным от оков этого бессмысленного тела, которое к тому съедобно. Но рассчитывать на скорую смерть этого вопящего и кривляющегося земноводного не приходилось – судя по всему хозяин не планировал умереть в ближайшем будущем.
Голему повезло – Трест не стал проводить связку мысленных каналов, как и встраивать в заклинание призыва расширенные ограничения. Лягушк-убийца не мог чувствовать настроения своего творения, но его недовольство заметил бы и Кузьмич, если бы хоть на минуту вырвался из своих воспоминаний. Трест, правда, подумывал оседлать своего голема, но потом отказался от этой мысли. Ещё комбинезон от сметаны стирать.
Грёв, которому не слишком нравилось бежать под недобрым взглядом оставшихся муфлонов, гасил в себе желание развернуться на секунду и послать в преследователей… да хоть горящую землю! Или любое другое заклинание, способное уничтожить с полтысячи парнокопытных дураков за несколько секунд. Но, смотря на Грак’аала, Гринверсон понимал, что уничтожение кого-то здесь может стать серьёзной ошибкой.

Микли уже начинало надоедать упорство муфлонов-преследователей.
Четыре часа дня и их столько же, сколько и в полдень. Неужели они не устают? Или их волшебники тоже чего-то стоят? Изредка оглядываясь, Микли заметил, что разноцветные шарики в них не летят. Может, муфлоны готовят что-то серьёзное? Или исчерпали свои силы?
Собравшись с духом и решив прямо спросить у Грёва, Микли не ожидал, что ответит Грак’аал. Причём ответит до того, как вопрос будет произнесён:
– До Мирморна уже недалеко. Он сможет убедить муфлонов в том, что они совершили ошибку. – И красноречиво посмотрел на кентавров.
Блондинистый сделал вид, что не заметил двухсекундного взгляда. Рыжий вжал голову в плечи и крепче сжал копьё.
Покачав головой, Грак’аал побежал чуть резвее, вглядываясь в тёмную полосу на горизонте, с каждым часом становящуюся всё крупнее.

К семи вечера муфлоны отстали. Через десять минут бега за ними приглядывало всего два или три тавра, не выказывающих агрессивности. Бежали они не то, чтобы легко, но и почти не спотыкались. Грак’аал на это заметил, что разведчики должны узнать, куда мы придём. Также ингредек упомянул, что муфлоны, скорее всего, догадываются о том, к кому бегут Братство и кентавры. Просто подтвердят свою догадку и отстанут.
Тёмная полоса на горизонте теперь стала тёмно-зелёной, местами неровной и неоднородной. Всё Братство почувствовало, что перед ними лес. Возможно, он не уступал размером Бесконечному лесу на Дордоксе, а может, даже больше него.
Ещё через двадцать минут Братство пробежало мимо заброшенной стоянки, состоящей из погасшего очага, выложенного камнями и примятой травы, на которой кое-где валялся мусор.
Пробежали быстро, но Микли подумал, что это не стоянка тавров. Например, на примятой траве он заметил нечто вроде смятого листка бумаги. Рядом с ним валялось что-то до боли похожее на разорванный шнурок. Ещё пара приметных и ненужных вещей свидетельствовали о том, что стоянка сделана руками детей цивилизации.

Лес, тянущийся на север и юг, сколько хватает глаз, постепенно приближался. Высокие, часто выше пятидесяти метров, деревья отражали тёмными листьями свет низко стоящего солнца. Тёмно-алые листья с проблесками золотого и розового шелестели на северном ветру. Множество стволов походили на преграду. Часть из них скрывалась в тени, будто отступая или выжидая момента, чтобы выйти и показать себя во всей красе. С такого расстояния нельзя было различить виды деревьев, но Микли почему-то знал, что там есть и дубы, и клёны, и осины. Также он знал и то, что привычными деревьями этот лес не ограничивается.
Когда солнце стояло в двух ладонях над горизонтом, они пересекли широкую дорогу, выложенную непонятным материалом, больше всего напоминающим серый камень. Она шла с севера на юг на равном расстоянии от леса. Вдалеке Микли заметил каменную колонну, сужающуюся кверху, на которой рассеивал свет сине-зелёный шар в котором кружились потоки и искры. Быстро повернув голову, Микли увидел нечто похожее и на севере, но очень далеко, хотя он не сомневался, что колонна точно такая же, как и та, которую он успел внимательно рассмотреть.
Грак’аал, оглянувшись, довольно хохотнул и предупредил:
– Муфлоны точно знают, куда мы идём. Скоро вернутся к своим.
Кентавры переглянулись. Блондин почти успешно скрыл свою злость.
Теперь они бежали вдоль опушки леса, на север. Деревья стояли метров в двадцати от них, темнеющие и заинтересованные. Микли ощущал на себе десятки взглядов, но сколько ни смотрел направо, никого обнаружить так и не смог. Он подумывал воспользоваться Магическим взглядом, но взвесив плюсы и минусы, оставил эту идею на потом. Мало ли кто сможет почувствовать его магию? Лишние неприятности Грёву не нужны, хотя, быть может, бежать от кого-то страшнее муфлонов было бы интересней.
Спустя двадцать пять минут они добежали до узкой, всего метра в три, дороги, ведущей в глубь леса. Грак’аал, довольно ухмыляясь, заявил, что скоро будет конец их пути. И пристально, с недоброй улыбкой, посмотрел на кентавров. Видимо, те тоже знали, к чему ведёт эта дорога. Потому что сейчас скривился даже невозмутимый блондин.
В последний раз Микли оглянулся и увидел, что преследователи исчезли. На горизонте тоже никого не было. И неизвестно, как муфлоны могли пропасть так быстро.
Деревья росли уже в двух метрах по бокам дороги, часто ветви нависали над ней. Кустов заметно не было. Высокая зелёная трава скрывала корни и тех, кто скрывался в корнях. Микли с некоторой неприязнью видел тут и там огоньки. Часто – парные. И несколько из них были достаточно крупны для того, чтобы их обладателя и тираннозавр обошёл за две мили. Кентавры тоже осматривались на бегу, рыжий готов был стрелять по первому слову блондина. Но их только внимательно изучали, не собираясь нападать.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава первая,
завершение

Скрытый текст - Part VI:

Двадцать минут неспешного бега и Братство остановилось у большого дома, сделанного из дерева и камня. В нём было два этажа и башня в три, примыкающая к правому заднему углу здания. Крыша дома походила на черепичную, но не была сделана из неё. По крайней мере Микли она напомнила именно черепичную, светло-фиолетовую и приглушённо сверкающую в последних лучах солнца. К двери вела лестница в девять низких ступеней. Над дверью и небольшой, два на три метра, площадкой перед ней, нависал козырёк с затейливыми украшениями по бокам и на углах. Окна средних размеров, сквозь которые рассмотреть хоть что-то было невозможно, на первом этаже были такие же, как и на втором. Трава вокруг отличалась яркостью и здоровьем, а конусовидную крышу башни венчал острый шип, мерцающий металлом в сумерках.
Ингредек, взглядом сказав кентаврам держаться справа от него, подошёл к первой ступеньке лестницы. И остановился, готовясь к чему-то.
Через десяток-другой секунд дверь открылась.
Из неё вышел мужчина в расцвете лет, с длинной коричневой бородой, в которой проглядывали седые волоски, и волосами ниже плеч. Одет он был в лёгкий светло-серый свитер и брюки оттенком гораздо темнее. На ногах ладно сидели коричневые ботинки, лоснящиеся от недавней чистки. Веселый прищур морозно-синих глаз дополняла насмешливая улыбка. Руки лежали в карманах.
За ним шагнул гном. Ростом в полтора метра, рыжий и бородатый, он довольно скалился, осматривая гостей с видом дружелюбного маньяка. Его борода была затейливым сплетением косичек, собранных в дуги, свисающих вниз и закреплённых золотыми кольцами. Белоснежную рубашку гном оставил расстёгнутой на верхние две пуговицы, а широкие коричневые штаны почти полностью закрывали остроносые сапоги с завитушками и серебряными тиснением. Могучие руки гном сложил на груди.
За дверью остался ещё кто-то. Микли заметил, что там то и дело мелькают зелёные огоньки и чей-то острый нос, выглядывающий и тут же прячущийся обратно.
– Ну и кто же к нам пришёл? – спросил мужчина обволакивающим и спокойным баритоном.
– Грак’аал Фейр, почётный Третий дэйн Рода Н’Горек. Со мной спасённые из плена муфлонов кентавры, не назвавшие своих имён, и странники из Пещер Иного пути, – Грак’аал сделал жест в сторону Грёва, стоящего позади справа. Рядом с гранвербеком молчаливо стояли Драконы.
Вперёд выступил золотоволосый кентавр. Уважительно глядя на мужчину, он неторопливо сказал:
– Я – Дезоксиус Ренольер, из Дома Клаххатек. Это – Рианоль Каавек, мой личный джел. Эти благородные, – быстрый взгляд налево, – путешественники спасли нас.
– Но не отпустили, – продолжил его мысль мужчина, покровительственно улыбаясь.
Кентавр не ответил. В быстром взгляде, брошенном на ингредека, можно было прочесть гораздо больше, чем узнать из слов «Да, не отпустили».
– Вы свободны. – Мужчина твёрдо посмотрел в глаза Грак’аала. Ингредек взгляд выдержал. – Передавайте привет Резокаэлю, когда доберётесь домой.
Кивнув Дезоксиусу, мужчина ободряюще улыбнулся джелу. Рианоль качнулся. В его походной сумке прибавилось веса. Судя по удивлённому взгляду, кентавр этого не ожидал. Дезоксиус, в сумке которого тоже появилось нечто объёмное, довольно улыбнулся и, уважительно поклонившись, не прощаясь, бросился из леса. Спустя несколько секунд Рианоль низко поклонился стоящему на крыльце мужчине и последовал за соплеменником.
Ингредек оборачиваться не стал. Его презрение было видно по вздёрнутой верхней губе и сморщенному носу. Он сделал приглашающий жест Грёву и гранвербек незамедлительно подошёл к их сопровождающему.
– Я Гринверсон Раустэн, Хозяин Серосвета и член Совета Семи, если вам это о чём-нибудь говорит, – вежливо сказал Грёв, поправляя очки.
– Нам это о чём-нибудь говорит, – с усмешкой ответил мужчина, переглядываясь со скалящимся гномом.
– Со мной также пришли…
– Обсудим всё за столом. Уважаемый Грак’аал, вы не хотите присоединиться к нам за ужином? – поинтересовался мужчина у ингредека.
– Нет, уважаемый Мирморн, единственное, чего я хочу – поскорей вернуться в родовые пещеры.
– Тогда вы не будете против телепортации к озеру Маххаареля?
– Разумеется нет, если вам будет угодно тратить свои силы.
Мирморн эффектным жестом вскинул руку. Когда он её опустил, ингредека с ними уже не было. И не было вспышек, искр и прочей магической мишуры.
Это уверило Микли в том, что перед ними действительно могущественный маг.
– Проходите в дом, – пригласил Мирморн. – Вот только големиуса вам придётся отпустить, – с лёгким нажимом сказал Маг, не отпуская взгляд Треста.
Лягушк-убийца медленно повернулся к своему творению, сложив руки за спиной. Растягивая время, он шаркнул правой ногой по дороге и с сомнением укусил голема за колено. Отойдя на два шага назад, Трест заглянул в глаза созданию из сметаны и укропа и, увидев в них самодовольство, смешанное с радостью освобождения от оков тела, довольно ухмыльнулся, размыкая связки. Голем заискрил.
– Ты один из самых удивительных зовущих, – с усмешкой сказал голем, начиная терять форму.
– А ты один из самых вкусных големов, что я ел, – хмыкнул Трест.
– Прощай! – выкрикнул дух, отделяясь от кисломолочного тела.
– Я тебя запомнил! – весело крикнул вслед уносящемуся духу лягушк-убийца.
– Поигрался и хватит, – одёрнул веселящегося Защитника Грёв.
– И не забудь убрать сметану с моей дороги, – напомнил Мирморн.
– Это заклинание не оставляет следов, – гордо сказал Трест, выпятив грудь.
Тело голема, включая и сметану, и укроп, и кристаллики соли, мягко блестящие в лучах света от магических шаров, появившихся с закатом на козырьке, стало уменьшаться, втягиваясь в центр себя.
Когда от всего голема остался только шар диаметром в метр, укроп и соль разделились в два стремительных потока, тёмно-зелёный и прозрачно-белый.
Двенадцатью секундами спустя от шара, как и втянувшихся в него полос, остались только воспоминания. Печально вздохнув, Трест секунду смотрел в воздух, где только что исчез его первый голем, и, встряхнувшись, занял своё привычное место по левую руку от Лиолена. В его глазах можно было прочесть, что на сметане он не остановится.
«Ты его ещё из пряников сделай», - мысленно усмехнулся Лиолен.
«Мармеладный голем. А что?» – невинно спросил Трест, глядя, как его Хозяин старается не заржать в полный голос.
Кузьмич, всё это слыша, ухмыльнулся, накрутив левый ус на палец.
– Я Мирморн Дэльгастриа, также известный как Мудрый. Это – Умберто МакСэннил, просто хороший гном и верный друг.
«Просто хороший гном и верный друг» склонил голову, широко улыбаясь. Микли заметил блеск в его левой мочке.
– Проходите в дом, странники. За ужином вы расскажете мне, с чем пришли на Полуплоскость, – пригласил Маг, широко открывая дверь.
«И с чем хотите уйти из неё», – со странным интересом услышал в сознании Микли.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава вторая
Страж Спокойствия

Скрытый текст - Part I:

Микли предпоследним, с некоторой опаской, зашёл в дом Мага. За ним вошёл Трест.
Дверь беззвучно и быстро закрылась, отрезав Братство от опасностей мира.
Магические светильники рассеивали дневной свет в коридоре, ведущем направо и налево. С противоположной стороны от входной двери находились ещё несколько на разном расстоянии друг от друга. На двух из них Микли заметил руну, складывающиеся в непонятный набор слогов, а когда он попытался припомнить, читал ли он о чём-то подобном ранее, как и символы, и странные слова исчезли из его сознания.
Подойдя к правому концу коридора, на стене которого располагалась массивная дверь с украшениями из дубовых листьев и затейливых рогов, Мирморн остановился и, повернувшись лицом к гостям, спросил:
– Может быть вам стоит сменить тела на время пути по Полуплоскости? Всё-таки гранвербеки здесь встречаются почти так же редко, как и тираннозавры. – На этих словах Мирморн посмотрел на Микли.
Тираннозавр понял, что это намёк. На его отца, который тут уже побывал.
– Да, – сказал Грёв, – мы примем этот подарок.
И Гринверсон Раустэн, член Совета Семи и Хозяин Серосвета, ослепительно улыбнулся, сверкнув стёклами очков.
– Тогда прошу в предбанник, – Мирморн открыл дверь. – А затем и в морфогенератор.
Микли прошёл за Грёвом через дверной проём. Зал, в который они вошли, был как минимум равен дому размером. На правой его стене находились сотни, если не тысячи ящичков сантиметров пятьдесят на семьдесят каждый. На левой стене ничего не было.
Зато перед ними, у дальней стены, находилась набольшая комната, выглядящая как средних размеров коробка. Цвета этот куб два на два метра был древесного, а проход просто занавешен темно-лиловым отрезом материи.
Рядом с кубом стоял небольшой, по грудь взрослому человеку, пюпитр, на скошенной к ним вершине которого Микли заметил нечто, похожее на клавиатуру.
– Решайте, кто пойдёт первым. Верхнюю одежду можете снять здесь. Нижнюю – за занавеской в предбаннике. – Мирморн махнул рукой в сторону куба. – Время морфогенерации у каждого рэя своё, но уверен, что вы уложитесь в пару часов.
– Грёв, я пойду первым, – утвердительно сказал Микли.
– Если его не разорвёт на кусочки, я иду вторым, – тут же предупредил Лиолен.
– Договорились. Я пока поговорю с магом, – улыбнулся Грёв.
Драконы, которым трансформироваться не было нужды, кивнули.
Мирморн, с прищуром глядя на Драконов, загадочно улыбался.
– Хозяин, если тебя вдруг на части разорвёт, можно я стану Защитником Микли?
На Треста уставились два яростных взгляда и как минимум три заинтересованных.
– Уважаемый, никого ни разорвёт. Это мощнейшая магомашина в мире.
– И что с того? – ухмыльнулся Трест. – Всё случается впервые. Или как-то так.
Лиолен только покачал головой, поражаясь наглости своего Защитника. Грубить настолько могучему волшебнику?! Да он с ума сошёл! Мирморн может превратить его в… Нет, стать лягушкой ещё раз Тресту не грозит. Тогда в хорька. Или жужелицу.
Прокрутив эти мысли в голове ещё раз и, видя, что Мирморн всё так же спокойно улыбается, Лиолен понял, что его Защитнику ничего не грозит. По крайней мере сейчас.
Микли снял плащ и теперь расшнуровывал боевые ботинки.
Грёв осматривал комнату Магическим взглядом. И ничего не находил. Подпитывая заклинание всё большей и большей силой, углубляя углы обзора, добавляя дополнительные параметры обнаружения… И всё равно ничего.
Повернув голову к Мирморну, Хозяин Серосвета увидел добродушную, чуть ехидную улыбку и насмешливые искорки в прищуренных глазах.
Маг явно знал что-то, до чего не мог додуматься Грёв.
И, судя по всему, это что-то лежало на поверхности. Настолько близко, что… наверное, можно было протянуть руку и просто коснуться ответа.
Но Грёв просто отключил Магический взгляд и вежливо улыбнулся Магу.
На Микли остались футболка и боксеры, когда Мирморн подошёл к «клавиатуре» и начал что-то быстро настраивать.
Подойдя к нему, Микли с интересом спросил:
– В кого я превращусь?
Мирморн, не оборачиваясь, бросил через плечо:
– Это зависит от твоих личных качеств, характера и прочих ментальных свойств.
– То есть я могу превратиться в слизнемонстра? – с опаской задал вопрос Микли.
– Сам-то как думаешь? – теперь Мирморн обернулся и доброжелательно улыбнулся тираннозавру, несколько неуверенному в силе своих качеств.
Микли не ответил. Мирморн, показав глазами на занавесь, предупредил:
– Всё уже настроено. Ты не должен ничего бояться – опасностей там нет.
Микли кивнул и быстро зашёл в предбанник. Он не собирался передумывать, но всё-таки не хотел сейчас испытывать свою волю на прочность.
Войдя за занавеску, он увидел с правого боку лавку, рассчитанную на высокого человека. Оставив одежду на ней, юный тираннозавр вошёл в морфогенератор, услышав приглушённый крик и чей-то панический визг.
И замер.
Перед ним сияла всеми цветами и оттенками радуги круговерть света. Там были шлейфы из солнечных лучей, полотна бесконечной тьмы, мириады лучистых травинок цвета настолько яркого, что изумруды от зависти обратились в пыль. Всё это сверкало и переливалось, крутясь вокруг него то медленней, то быстрей. Потоки яркого света струились перед ним и вокруг него, наполняя радостью жизни и жаждой новых тайн. Пеленой прекрасных звёзд, спустившихся с неба, перед ним раскрывались такие грани цвета, о которых он раньше и догадаться не мог. И в то же время свет этот был плотный, не лёгкий и не тяжёлый, материальный и…
Микли подумал, что эти спирали и потоки материальнее его самого. И, посмотрев на свои руки, понял, что это так: рук он своих не увидел. Хвоста тоже. Решив ущипнуть себя, он понял, что не сможет этого сделать: он не только не видел своих рук, но и не чувствовал их.
Зато видел вихри, три вихря, скручивающиеся вокруг его сути. Чёрный, как ночь со сверкающими звёздами. Зелёный, цвета зрелых дубовых листьев с золотыми прожилками и вкраплениями весенне-зелёных полос. И красный, пламенно-оранжевый, по которому сновали маленькие волны, похожие на языки огня.
Были и другие вихри, но были они бледнее и не таких размеров как первые три. Синий, цвета безбрежного океана. Бело-голубой, напоминающий облака и навевающий воспоминания о скорости и ветре. Серебристый, от взгляда на который появлялась уверенность. И тонкие, сверкающие золотые полосы, проникавшие в вихри и выходившие из них так, словно это было делом само собой разумеющимся.
Затем он увидел своё тело. Оно медленно уходило, сверкая тёмно-зелёной чешуёй. В тёмных волосах с фиолетовым отливом играли искры, придавая им нереальный цвет. Тело подбадривающе улыбнулось и подмигнуло.
Через секунду его скрыло полотно фиолета и зелени.
В следующее мгновение Микли понял, что не знает, что ему делать. Куда ему идти, если от него ушло тело? Да и зачем?
Мирморн не дал ему никаких инструкций. Сказал, что «всё уже настроено» и всё.
Что делать дальше, Микли не знал. Он стал внимательно осматривать окружающие его потоки цвета и света. Он чутко ловил каждое изменение вокруг себя.
И не заметил, как к нему подошёл эльф. С длинными, ниже пояса, тёмными, почти чёрными волосами и бледной кожей. С острыми ушками размером в ладонь, узкими и похожими на полумесяцы. С прямым, не считая горбинки у переносицы, носом. С глазами цвета изумрудов под прямыми лучами солнца. С атлетическим телосложением. С лёгкой насмешливой улыбкой на тонких губах.
Микли не мог пошевелиться. Он словно прирос к месту, не в силах оторвать взгляд от эльфа, приближающегося к нему. Подойдя почти вплотную, темноволосый эльф протянул к нему руку в приглашающем жесте и…
Микли сам не понял, как оказался в новом теле.
Вихри вокруг него изменились. В зелёном появились новые коричневые полосы и ещё несколько оттенков летнего леса. Красный стал больше и ярче, тысячи искр побежали по нему, охватывая весь вихрь, наполняя его новой силой и жизнью. А чёрный, раньше не отличавшийся размером от первых двух, вырос, став самым большим. В нём возникли десятки новых ярчайших «звёзд», а те, что были, стали соединяться в странные созвездия и удивительные фигуры. Тьма его наполнилась мощью, невиданной ранее и заняла главенствующее место среди потоков, среди которых появилось несколько новых.
Новое тело…
Без хвоста, без чешуи, без когтей…
В новом теле он был беззащитен, но отрицать его удобство он бы не стал. Теперь равновесие не приходилось поддерживать с помощью хвоста. Руки гораздо подвижнее. Ноги с пятью пальцами, а не тремя и заканчивались аккуратными ногтями, а не когтями, которыми и тонкий лист железа можно было пробить.
Но самое главное – волосы. Мягкие и длинные, совсем не похожие на его собственные, которые в сравнении с новыми казались толстой гибкой проволокой. Ощущая их шелковистые прикосновения к ладони и пальцам, Микли улыбнулся, почувствовав прилив радости.
И ощутил ещё кое-что.
Его звали. Незаметный, тихий и почти неслышимый голос в подсознании говорил, что пора. Пора выходить из морфогенератора. Пора возвращаться в новый, таинственный и чарующий мир, полный магии и тайн.
Увидев среди потоков света проём, тусклый и тёмный, Микли с сожалением вошёл в него, зная, что будет вспоминать этот день всю свою жизнь.
Кое-как натянув футболку, доставшую до середины икр, бывший тираннозавр вышел из предбанника. В зале было подозрительно тихо.
И все смотрели на него.
– Микли, с тобой всё в порядке? – с затаённым опасением спросил Мирморн.
– Да вроде всё… – неуверенно ответил Микли, которому всё-таки было немного не по себе без привычного нижнего белья.
Мирморн внимательно посмотрел на Микли.
Микли внимательно рассматривал всех.
Мирморн выглядел обеспокоенным, но не слишком. Стоящий слева от него Грёв был взволнован гораздо сильнее, но старался не показывать этого. Лиолен с огромными глазами, кажется, не дышал. Трест и Кузьмич смотрели на Микли с академическим интересом, как на непонятную диковинку. Драконы переглядывались, Шпик редко качал головой, Тоби хмурился. Умберто не выказывал ни беспокойства, ни удивления.
А вот странное существо, лежащее на полу связанным и с кляпом во рту, пребывало в паническом ужасе и старалось как можно дальше отползти и от Микли, и от Мирморна. Походило оно на высохшего гнома ростом в семьдесят сантиметров, без бороды и с грязными светло-коричневыми волосами. Тонкий длинный нос подрагивал, громадные, в пол-лица, блёкло-синие глаза с паутиной капилляров были распахнуты, а крупные уши с заострёнными кончиками дрожали. Зелёный с коричневым кафтан существа был в серых пятнах пыли и, судя по всему, отпечатках гномьего ботинка. Существо тряслось и всхрипывало с каждым движением, с каждым вздохом.
– Знакомься, Микли, это Стигиус. Просто Стигиус, – подчеркнул Маг, с брезгливостью кивнув на связанное существо. – Пока ты сменял тело, он зашёл сюда поинтересоваться здоровьем новых гостей.
– И поинтересовался, – с приглушённой злобой рыкнул Умберто.
– Да, поинтересовался, – не стал спорить Мирморн. – Ты точно себя хорошо чувствуешь? Ничего странного или необычного не ощущаешь? – настойчиво спросил Мирморн у Тёмного эльфа, не понимающего такого пристального интереса.
– Всё в порядке, – немного устало ответил Микли. – Только есть хочется.
Мирморн и Грёв переглянулись. Грёв чуть опустил голову, прикрыв глаза.
– Когда получите новые тела, тогда и поужинаете, – отозвался Мирморн.
– Микли, ты отлично выглядишь! – восторженно выдохнул Лиолен, рассматривая новое тело лучшего друга. Но в глазах его был затаённый страх.
Микли поискал взглядом во что бы одеться, но ничего подходящего не нашёл.
– За той завесой, – в углу появилось лиловое, в сверкающих перламутром разводах, полотно от шкафов до стены, – вы будете переодеваться. Сейчас дам тебе что-нибудь поприличнее, – хмыкнул Маг, глядя на футболку, в которой Микли выглядел отощавшим духом Подземелья. – Лиолен, твоя очередь, – напомнил Маг.
Лиолен, быстро и с опаской глянув на связанного карлика, скрылся за занавесью предбанника.
Мирморн, подойдя к средним шкафчикам, начал проверять их содержимое. На восьмом он довольно улыбнулся и вытащил свёрток коричневой кожи и ткани.
– Думаю, это твой размер, – с улыбкой Мирморн передал Микли свёрток.
Для одежды он оказался довольно тяжёлым, хоть и не был слишком большим. Микли скрылся за завесой, войдя в небольшой проход около стены.
Через пару минут молчания, слегка неестественного – ведь с ними был Трест, Микли вышел, одетый в светло-коричневую рубашку, лёгкую кожаную куртку цветом темнее и штаны с бахромой, оттенком темнее рубашки, но светлее куртки. На его ногах плотно сидели сапоги на пол-ладони ниже колена из тёмно-коричневой кожи с плотными подошвами.
Мирморн одобрительно кивнул, улыбаясь в бороду. Грёв сверкнул очками, внимательно смотря на новое тело Микли. Кузьмич, сидя на лавке, разглядывал череп. Его ничто не волновало.
Через минуту из предбанника вышел, практически выбежал Лиолен с сияющими глазами. Хоть он и был завёрнут в футболку, невозможно было не заметить, что он стройнее Микли. И сантиметров на десять ниже.
– Микли! Ты потрясающе выглядишь! – Лиолен кинулся к другу и крепко обнял.
– Давай-ка оденься сначала, – предложил ему Мирморн.
Эльф кивнул так, что длинные, длиннее, чем у Микли, изумрудно-зелёные волосы взметнулись вверх и отошёл от друга. На шаг.
Телосложением Лиолена был заметно стройнее Микли и не столь атлетичен. Черты лица тоже тоньше, а уши загнуты концами вниз, напоминая листья непривычного дерева.
Тем временем к ним подошёл Маг, держа в руках свёрток зелёных тонов.
– Я пошёл, – предупредил Грёв, с некоторой грустью смотря на двух эльфов, таких разных и всё же очень похожих.
Лиолен, постояв несколько секунд рядом с Микли и твёрдо держа свёрток в руках, чему-то кивнул и ринулся переодеваться. Трест, подойдя к Микли, бросил невзначай:
– Я смотрю, что-то наша команда почти сплошь из эльфов состоит. Что на это скажешь, мм?
– То же, что и я, – громко сказал Лиолен из-за завесы. – Мы перешли в те тела, что нам наиболее подходят в этом мире. И, хоть без хвоста и непривычно ходить, но новое тело мне нравится не меньше старого.
– Я вообще-то у Микли спрашивал, – ничуть не смутившись ответил Трест. – Да и орать так незачем. У Шпика крыло, небось, до сих пор болит.
Шпик тут же с неприязнью посмотрел на лягушка-убийцу. Тоби качнул крылом и его собрат тут же повернулся к нему, морща усы и верхнюю губу. Драконы, не обращая внимания ни на Мирморна с Умберто, ни на Братство, говорили о своём. В их линии мыслесвязи не смог бы пробраться и Грёв, если бы Драконы не захотели бы его пустить. А Мирморн не интересовался чужими мысленными разговорами.
Маг проверил ещё несколько выдвижных ящиков и, придя к удовлетворительному результату, встал справа от Умберто, сунув большие пальцы в карманы брюк.
– Я бы ответил то же самое, – примирительно улыбнулся Микли.
– Вот. И, Трест, мне кажется, что ведёшь себя немного не по уставу, – заметно тише добавил Лиолен.
– Лучше уж так, чем как Кузьмич, – хмыкнул Трест, искоса взглянув на коллегу.
Микли не мог не признать, что это действительно так, но всё-таки слушал он эти слова своего друга с неприязнью и грустью. Кем был тот, чей череп так влияет на его Защитника? Надо постараться это узнать, пока у них есть время.
– Микли! – крикнул Лиолен, выходя из-за завесы. – И ты спустишь ему это с рук?
– Он твой Защитник, ты ему и говори, – вяло отмахнулся Микли, глядя на лучшего друга в зелёном костюме, украшенном стилизованными листьями и узором, напоминающим весенние побеги. «Тем более, что он прав», – с грустью подумал Микли, спрятав эту мысль от остальных.
Куртка и штаны Лиолена напоминали их же у Микли, если бы не узоры. Сапоги до середины икры, а манжеты рубашки длиннее, чем надо бы. И рукава куртки у запястий не столь воздушные, как у него, хотя всё равно смотрятся на его друге отлично.
Что Микли и сказал, получив от друга улыбку искренней радости.
– Что до Кузьмича, – тихо сказал Лиолен, подойдя к друзьям близко-близко, – то я даже не ловлю его мысль-сигналов. Он очень хорошо отгородился. После пещеры эта стена усилилась. Микли, что будем делать?
– Если всё не пройдёт само собой, я отыщу способ.
– А я помогу, – твёрдо кивнул Лиолен.
– И я, – сурово сдвинул брови Трест.
Трое друзей посмотрели на четвёртого. Кузьмич дёрнулся, но его взгляд как был прикован к небольшому черепу в руках, так и остался.
Трест печально вздохнул, понимая сослуживца как никто.
– Что-то Грёва давно нет, – сказал он, чтобы развеять мрачные мысли.
– Где его нет? – Грёв вышел из предбанника с ухмылкой до ушей. Острых ушей.
Умберто не сдержался и заржал, глядя на члена Совета Семи в боевом халате, волочащемся сейчас по полу. Грёв, тряхнув гривой серебряных волос, сверкнул очками.
– Был «так долго» потому, что некоторые тела, – он прихлопнул себя по левому боку, – считают, что у меня меньше мускулов, чем есть. Мирморн?
– Наверное, ты не так часто вспоминаешь о своём теле, – ухмыльнулся Маг и потянулся, демонстрируя отличное телосложение. – Если бы ты думал о внешности больше или чаще, не пришлось бы тебе втолковывать чароформам свои условия вселения. И, как я понимаю, теперь ты доволен?
– Более чем, – ответил Грёв, осматривая новое тело.
Ростом он стал на ладонь выше Микли, обрёл не столь пышные серебристые волосы с фиолетовой прядкой и мускулистое телосложение, хоть и не такое мощное, как у Мирморна. Уши Грёва на первой трети от кончиков были странно надломлены.
– Ну? Что я говорил? – спокойно спросил у Микли Трест. – Сплошь эльфы. Вот если ещё Кузьмич или драконы…
– Нет нужды изменять тело в этой машине, – высокомерно заявил Шпик. – Через пару десятков лет мы освоим Высшую трансформацию и сможем превращаться в любое существо, в какое захотим.
– Ага, оставаясь драконами девяносто восемь процентов времени, – хмыкнул Трест.
– Ваши родители так просто вас отпустили? – спросил Мирморн с таинственной улыбкой. Он левитировал Грёву небольшой свёрток светлых тонов парой секунд ранее.
– Мы не знаем, кто они, – честно ответил Шпик. – Так что за нас отвечает Грёв, – Дракон ехидно посмотрел на эльфа, невозмутимо идущего за завесу.
– И даже не догадываетесь? – с насмешливыми искрами в глазах продолжил расспросы Маг.
– И даже не догадываемся, – ответил Шпик с немалой долей язвительности.
Мирморн замолчал, обдумывая сказанное Драконами и оглаживая бороду. На его губах играла спокойная, тёплая улыбка, а взгляд был направлен вдаль.
Микли переглянулся с Лиоленом и Трестом. Лиолен пожал плечами. Трест хмыкнул так, словно у него был ответ, но делиться им он не стал бы.
– Ну что? Теперь моя очередь? – без особого энтузиазма спросил он.
– Твоя-твоя. Давай, стань маленьким эльфиком с крылышками и паскудным характером, – ухмыльнулся Лиолен, несильно стукнув кулаком в правое плечо Треста.
Трест не нашёлся, чем на это ответить. Сказать, что он был в шоке – просто промолчать об этом. Он смотрел на друга и не понимал, как ему такое в голову могло прийти. Но то, что Лиолен растёт – и в его глазах тоже, – было видно невооружённым взглядом.
– На Полуплоскости нет крылатых эльфов. – Мирморн был совершенно серьёзен. – И я не советую упоминать об этом при самих эльфах. Которыми вы теперь, – он обвёл глазами трёх рэев с длинными и острыми ушами, – тоже являетесь.
Лиолен хотел было спросить, какими эльфами они стали, но решил подождать более подходящего момента.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава вторая,
продолжение

Скрытый текст - Part II:

Трест зашёл в предбанник. Лиолен и Микли молча стояли, глядя на занавеску. В их сердца медленно проникало понимание того, что жизнь изменилась и возвратиться к прежнему теперь не получится. Новый мир, новые тела, новые знакомства несут с собой и новые возможности, и новые проблемы. Им придётся постараться – очень сильно постараться! – чтобы в душе, в неизмеримых её глубинах, где таится самое ценное, то, что любой страшится потерять, они остались бы теми же самыми, кем и пришли на Полуплоскость.
Микли неуверенно посмотрел в глаза Лиолену. Лиолен ответил робким взглядом.
И кивнул, твёрдо, до боли сжав ладонь Микли. Их пальцы переплелись.
Выйдя из-за завесы, Грёв продолжал осматривать своё тело. И одежду. Светло-коричневую куртку, белоснежную рубашку и бежевые штаны. Сапоги несколько отличались стилем и мастерством изготовления от немного похожих сапог Микли и Лиолена. Его были заметно ниже и вырез их располагался сзади, а не впереди. Также их носы были немного загнуты, а узоры в виде переплетающихся волн и облаков, похоже, были созданы из настоящего серебра, сплетённого в нить. От горла куртки шла замысловатая шнуровка, с которой он, а точнее тело, справился за пару минут. Да и рукава оказались просторнее даже, чем у Микли.
И, судя по всему, Грёва несколько нервировало отсутствие хобота и хвоста.
– Вернёшься в норму через пару дней. И, насколько мне известно, эльфы у нас не привыкли срывать фрукты хоботом, – ухмыльнулся Маг.
Грёв с некоторой злостью перевёл взгляд на него. Поправил очки. Завёл за левое ухо искрящуюся фиолетовую прядь. И спросил:
– Можешь определить, придётся мне есть феримбул или нет?
– Нет, – с весёлой улыбкой ответил Мирморн. – Тела Светлых эльфов и гранвербеков несколько отличаются по своему составу. Ты можешь попробовать феримбул, если хочешь. Скорее всего, тебя не убьёт.
Грёв содрогнулся. Его губы скривились при воспоминаниях о том, что происходило с гранвербеками при длительном отсутствии феримбулов в их рационе и вокруг них.
Но теперь он был светлым. Или Светлым? Надо будет расспросить. И не стоило позволять Камелианиту забирать этот череп. Похоже, Микли не нравится, что верный друг и Защитник погружается в чуждую память всё глубже и глубже.
Быстро скользнув по свежим следам воспоминаний плеонопса, Грёв ужаснулся.
Нет, точно не стоило давать ему столь мощный артефакт. Да ещё и непроверенный.
– Ну что? Скоро ужинать? – спросил Мирморн, оглядываясь на Умберто.
Рыжебородый гном, казалось, только что появился в зале. Он возник словно бы из ниоткуда, хотя всё это время находился рядом. Лиолен вздрогнул, а гном кивнул, широко ухмыльнувшись:
– Кое-кто без сладкого останется, а?
– Кое-кто получит плетей, – зло прошипел Маг, катнув карлика по полу раз-другой.
– Не в первый и не в последний раз. Может, ещё разок кислотой, а?
– Ну что мы, звери, что ли? – протянул Мирморн. – Хотя за то, что он сделал, его стоило бы отправить как минимум в вольное приключение, а как максимум сделать постоянным жителем одного из кладбищ.
Карлик панически завопил. По крайней мере, постарался это сделать. У него получился только приглушённый стон, полный боли и ужаса.
– Ничего, не впервой. – Мирморн катнул ещё раз. – Больше головой думать будешь.
– Всё-таки кто это? – спросил Микли, внимательнее рассматривая карлика.
Мирморн посмотрел на потолок, задумавшись. Через несколько секунд он ответил, подбирая слова, как камни для бус:
– Стигиус живёт здесь из-за жалости. Его родители оставили его, а сами ушли. Попросили приглядывать за ним и только. Я бы давно уже придушил его, но мне не позволяет моё доброе сердце. А Умберто просто не хочет пачкать руки.
Умберто сверкнул зубами в плотоядном оскале.
– Придушить можно только один раз. А душить можно ежедневно. – Гном подмигнул темноволосому эльфу и ещё раз улыбнулся. Очень, очень добродушно.
– Если он приносит столько неприятностей, зачем держать его в доме?
– Выгнав его, неприятностей станет только больше. – Мирморн замолчал, таинственно улыбнувшись.
– А вот и я! – Трест ухмылялся, стоя в майке и нижних шортах. Его старая одежда была ему почти впору. – Не все у нас эльфы будут, ой не все! Вон какой я замечательный, распрелестный хоббит! Аж все ноги в шерстях! – и Трест крутнулся на месте, показав, что и сзади у него «все ноги в шерстях».
Ростом он стал около метра сорока, с пышными кудрявыми волосами цвета скорлупы зрелого лесного ореха и ногами, покрытыми шерстью до уровня шорт и выше. Ступни и ладони его немного больше, чем надо для пропорциональности, хоть это и не слишком бросалось в глаза. Круглое лицо с чуть приплюснутым носом и пухлые губы придавали ему сельского колорита. Прозрачно-синие, почти серые глаза в обрамлении пышных ресниц и густых бровей смотрели с озорством и вызовом. Уши почти целиком скрывали волосы, но по мочкам можно было догадаться, что они тоже немного крупнее обычных ушей для такой головы.
Трест был собой доволен. Дико доволен.
– И это, смотрим сюда! – сказал он, задорно махнув рукой. – Это ещё не всё!
Он махнул левой рукой и по пути с ней что-то произошло. Дрожь в воздухе, тихое шипение и рука Треста, и без того мускулистая, взрывается буграми мышц и ножей.
– Вау!.. – Лиолен не стал скрывать чувств. – Ты крут, Трест!
Трест, тряхнув рукой, вернул ей обычный вид. Когти длиной в ладонь стали округлыми аккуратными ногтями, а мышцы вернулись в норму.
– Неплохо для новичка. Такой хобборотень, как ты, может достичь небывалых высот. И ты хиллен, а не хоббит. Запомни на будущее.
– А чем они отличаются, уважаемый Маг? – с блеском в глазах спросил хиллен, а не хоббит.
– Многим. И не забывай, что сила идёт рядом с ответственностью.
Трест недовольно надул щёки. Как будто он собирается грабить, насиловать и жечь. Хотя было бы любопытно попробовать то, чем на Диноруме он при всём желании не смог бы заняться.
– Если я хиллен, а не хоббит, то почему вы назвали меня хобборотнем, а не, допустим, хиллвольфом? – Лиолен не ожидал такого вопроса от своего Защитника. Мирморн тоже. Но он ответил.
– «Хоббос» с норрензана – «ужасающий». А оборотень… Я знаю, почему ты так долго был в морфогенераторе. Договаривался и выкраивал себе всю возможную мощь. Я не против этого, поверь мне. И, глядя на твою ауру сейчас, я вижу, что она сильнее раза в полтора, к тому же у неё великолепные возможности для роста. – Мирморн замолчал, лукаво глядя на чуть смущённого Треста. – К чему-то готовишься?
Хобборотень помолчал несколько секунд. Ответил мудро подобранными словами:
– Полуплоскость опаснее, чем я думал. Мне надо стать сильнее, чтобы защищать своих друзей с такой силой, о какой я раньше и не мечтал.
Лиолен с улыбкой посмотрел на Защитника, Микли – с уважением.
Грёв удивлённо переглянулся с Драконами. Шпик пожал плечами, Тоби хмыкнул. Ледяной Дракон знал Треста и его убеждения лучше, чем остальные. Лучше, чем Лиолен.
– Остался Кузьмич. – Трест с опаской посмотрел на друга. Тот всё так же сидел на лавке, не отрывая взгляда от черепа. Хиллен засомневался в том, что Камелианит сможет убедить магическую машину в том же, в чём он сам убедил её не так давно. Трест покачал головой, медленно подойдя к коллеге и положив руку на его левое плечо. – Друг, пора.
Плеонопс дёрнулся и, мгновение посмотрев вперёд, снова перевёл взгляд на череп.
Трест несильно качнул друга. Раз, другой. На третий Камелианит вздрогнул и попытался скинуть руку хиллена резким движением плеча. Недостаточно резким: Трест не оторвал руки, только сжал плечо крепче и с силой затряс сослуживца.
– Кэм… – шепнул он почти в самое ухо друга. – Кэм… Пора меняться.
Камелианит, вздрогнув ещё раз, посмотрел в глаза другу. Осмысленно. И кивнул.
Он встал, сжимая череп всё крепче, и, подойдя к занавеси, взглянул на Хозяина.
Столько тоски было в этом взгляде и столько боли, которую не разделить ни с кем, что Микли качнулся, как от удара.
Камелианит обменялся решительным взглядом с Трестом. Оба Защитника понимали, что в случае опасности их друзья могут положиться только на них. Новый мир, полный опасностей и тайн, не станет дружелюбнее, узнав цель их прибытия. Не станет и менее опасным, если они не научатся управлять своей силой и искать новые знания. Может быть, кому-то из них не суждено вернуться на Динорум. Но сейчас Камелианит и Трест не думали об этом. Старались не думать, не позволяя себе впасть в отчаяние и совершить ошибку, отголоски которой будут долго гулять по будущему.
Не отрывая взгляда от глаз коллеги, Кузьмич твёрдо кивнул и зашёл внутрь.
Лиолен и Микли встревоженно переглянулись. Темноволосый эльф прежде никогда не видел своего друга и Защитника таким волевым и сосредоточенным. Спокойный и уверенный в себе Кузьмич нечасто влезал в их разговоры, а сам начинал их достаточно редко. Кузьмич не любил вмешиваться в чужие дела, не находил удовольствия в схватках и предпочитал незаметно находиться рядом, не привлекая чужого внимания.
Но сейчас Микли не узнавал своего Защитника. Столько в нём решительности! Камелианит твёрдо решил что-то изменить… Но что? Об этом Микли мог только догадываться, с беспокойством вспоминая перемены, произошедшие с его другом после обретения черепа. Сдвинув брови, Микли решил, что не успокоится, пока не узнает, кому принадлежал этот череп и почему он так важен его другу.
Вздрогнув, Микли увидел, что Лиолен задумчиво смотрит на него из-под ресниц.
Лиолен чуть повернул голову, пряча глаза за волнами волос. Его тоже беспокоило странное поведение Кузьмича, но ещё больше он переживал из-за сомнений Микли.
Его лучший друг, неожиданно ставший серьёзнее и взрослее, немного пугал его. То, как он бросился вслед за бронечервями, похитившими его, Треста и Кузьмича, уже тогда взволновало лейленозавра, чуткого к чужим несчастьям и боли. Его сознание тогда было отключено, но после того, как он узнал от Грёва и Микли, что его друг в одиночку преследовал бронечервей и договорился с ними о союзе, сильно впечатлило его. Его лучший друг готов был пожертвовать собственной жизнью, не думая ни о последствиях, ни о том, как друзья будут жить без него.
Лиолен пообещал себе стараться не попадать в ситуации, когда за него рисковали бы другие. Теперь он точно знал, что ради него Микли зайдёт и за границы возможного. Это знание и пугало его, и согревало его сердце. Но он не мог себе позволить, чтобы лучший друг пострадал из-за его глупых или опрометчивых поступков. Он никогда себе не простит, если из-за него с головы Микли упадёт хоть волосок.
Микли отбросил безрадостные мысли и, тряхнув головой, заметил, что Треста с ними нет. Вопросительно посмотрел на Мирморна. Маг качнул головой в сторону завесы. Микли, решив немного отдохнуть, присел на скамью. Дерево оказалось неожиданно тёплым и живым на ощупь.
Справа от него сел Лиолен. Друг положил свою ладонь на его. Тихо спросил:
– Что ты сделаешь, если я умру?
Микли опешил. Несколько секунд он ошеломлённо смотрел на лучшего друга не в силах произнести и слова. Он даже думать не мог: настолько он был потрясён.
Придя в себя, Тёмный эльф серьёзно сказал, взяв левую руку Лиолена в свои:
– Я пойду за тобой и верну тебя. Никто не посмеет разорвать нашу дружбу, ни смерть, ни время, ни пространство.
– А что…
– Я пойду за тобой куда угодно и верну, чего бы мне это не стоило. Даже боги не смогут помешать мне, когда я пойду за тобой.
И столько решимости, столько силы и воли было в словах Микли, что Лиолен кивнул.
А когда он поднял голову, на его мягких губах сияла самая искренняя улыбка, полная радости и уверенности.
Микли тоже улыбнулся, вобрав и отразив то же, что было в улыбке его лучшего друга.
– А что скажет на это твой отец?
Грёв слышал их разговор. И спокойно говорит об этом.
Микли встал. Глаза его горели океанами пламени, а сердце в эти минуты готово было затопить гневом вселенную. Микли сделал шаг к наставнику и резко сказал:
– За Лиоленом я пойду куда угодно и никто – никто! – не будет мне указывать, что верно, а что – нет, что опасно и почему лучше подождать!
Почувствовав, как его правую ладонь берёт в свои Лиолен, Микли удивился и…
Лиолен смотрел на него, а в глазах была грусть.
– Микли, может не надо…
– Надо. Лиолен, я уже взрослый эрд. Мне двенадцать и пора уже всем, – Микли с неожиданной ненавистью посмотрел на смутившегося Грёва, – кончать обращаться со мной, как с мягкоклювым двухлеткой. Я никому не позволю забрать у себя Лиолена и нашу дружбу. Никому.
Ещё один взгляд.
Грёв шатнулся, словно на него бросилась стена.
Он не узнавал Микли. Что с ним стало за жалкие три дня, проведённые на Полуплоскости? Что будет с ним – и с ним, с Грёвом, тоже, – если они проведут на Полуплоскости дольше, чем необходимо для поимки Арбаноркракса?
Грёв склонил голову. По фиолетовой пряди вниз скользнуло несколько тусклых искр. Он задумался. И, решив что-то про себя, вздохнул.
Подняв голову, Грёв посмотрел на Микли. Тёмный эльф не увидел во взгляде лапьего ни насмешки, ни злобы, ни разочарования. Только торжество.
– Я рад, что ты стал самостоятельным. И ты, Лиолен, должен понять, что Микли теперь не остановится. Вас… – Грёв замолчал на секунду. – Вас стоило бы проучить за дерзость, но я и сам был таким. Если бы… – во взгляде Грёва появилась печаль. – Стой я твёрже на своих стремлениях, я был бы счастливее. Но… – Грёв замолчал. Тряхнул волосами, в которых что-то блеснуло. – Ладно, не буду о прошлом.
Помолчав секунду-другую и видя, что Микли и Лиолен с подозрением на него смотрят, Грёв сказал, грустно улыбнувшись:
– Стойте на своём, друзья мои. Стойте на своём и будьте счастливы. – Отвернувшись от них, он крикнул «Эй, Шпик!» и медленно подошёл к своим Драконам.
Микли и Лиолен переглянулись. Мирморн и Умберто тоже. С пониманием и отеческой заботой.
– Когда тебе понадобится моя помощь и помощь Стойких Рыжебородых, только скажи, – добродушно прогудел Умберто, положив мощную ладонь на левое плечо Микли.
– На меня тоже можете рассчитывать. – Мирморн мягко улыбнулся в бороду, пытливо глядя на эльфов. – У вас будет очень насыщенная жизнь. – Маг стал серьёзней. – А я ни за что не пропущу возможность помочь делом и словом тем, кто обладает такими сердцами.
Лиолен смутился. Слова Мирморна всколыхнули в его сознании неприятные картины. Которых не было. И это пугало.
Микли твёрдо кивнул, зная, что слова тут будут лишними.
Свёрток с карликом дёрнулся и замычал, почувствовав себя свободнее без нажима.
– Ну ты-то чем им можешь помочь? Лучшее, что сможешь сделать – держаться от них подальше. – Мирморн хмыкнул, левитируя свёрток под дальний конец лавки.
– Да уж, – согласился Трест, выходя из-за завесы и поправляя бриджи, – он хуже Виллога в кабинете информатики.
Микли перевёл взгляд на Защитника. Новая одежда ему несомненно шла.
Тёмно-коричневый жилет со светлыми пуговицами на белой рубашке навыпуск. Коричневая куртка со множеством карманов, застёжек и ремешков, сделанная минимум из трёх видов кожи. Матерчатые бриджи в тон куртке с кожаными квадратами на коленях. И высокие, выше щиколотки, ботинки, которыми даже на вид можно было убить орка. Шипы на пятках, по три – на носах, на голени с внешней стороны… И странный блеск, чем-то напоминающий о чешуе больших ящериц, то и дело возникающий то тут, то там. Шнуровка у ботинок казалась неправильной, но в чём тут дело, Микли понять не смог. Между ботинками и бриджами проглядывала густая, кудрявая шесть.
– По крайней мере, мне не будет стыдно появиться в приличном обществе вместе с тобой, – одобрительно хмыкнул Лиолен, оценив новый костюм своего друга.
– То есть если бы я стал…
– Мелким паскудным гоблином, – помог ему Умберто.
– Ну, может и им, – не стал спорить Трест. – Ты бы стыдился того, кто находится рядом с тобой? – Защитник улыбался, но глаза его были серьёзны.
– Нет, не стыдился. Я знаю, что внутри ты тот же. Но остальные могут принять твою внешность за настоящую и действовать в силу своих убеждений и принципов, не тратя время на то, чтобы узнать, какой ты на самом деле.
Треста так и подмывало спросить, какой же он на самом деле, но он не стал. Может, это и не перегнёт палку, но согнуть посильнее постарается точно.
– Ладно, уговорил. Так и я ведь не стану судить гоблина по внешности…
– Тем более, что некоторые гоблины Срединограда весьма уважаемые личности.
– …а буду судить его по внутренности, – продолжил хобборотень, не обращая внимания на слова Умберто. И Трест, скорее всего, говорил не о душе.
– Об этом можно поговорить и за ужином. Тем более уже почти десять. – Мирморн повернул голову к Грёву и, обернувшись, сказал: – Как я вижу, скоро вам придётся заплатить за улучшенную выносливость и время, которое вы сберегли.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава вторая,
продолжение

Скрытый текст - Part III:

– Чем? – с некоторой опаской спросил Трест, который не очень-то любил платить.
– Диким жором, если быть точным. Ну и, возможно, проваляетесь в кровати сутки или около того, – ответил Умберто, накручивая на палец кончик уса.
– А, ну это-то ладно, – с облегчением выдохнул Трест, успевший перебрать пару десятков расплат, среди которых были и совсем уж невероятные.
– Погоди. Заклинание действовало на наши старые тела. А они ушли. Так?
– Лиолен, ты будешь удивлён, но эта сеть действовала не только на тела. Ваши сознания, ауры и Звёзды тоже были под чарами. Так что… Ты сейчас хочешь есть?
– Немного, – честно ответил Лиолен.
– А хотел ли ты есть, когда вышел из предбанника? – продолжил расспросы Маг.
– Нет, – тихо и чуть испуганно сказал зеленоволосый эльф. И переглянулся с Микли.
Микли вздрогнул. Он тоже чувствовал это.
– Насколько диким может быть этот жор? – осторожно спросил он.
– Скажем так: от твоей стройности не останется и следа, – сказал Умберто, окинув взглядом талию Лиолена.
Лиолен вскрикнул и… усмехнулся:
– Ну, я думаю, что смогу контролировать себя. Да и должны же быть какие-то заклинания для того, чтобы... – он остановился.
Из предбанника вышел Кузьмич. Он был гномом.
Ростом он стал сантиметров на пять выше Треста и гораздо шире в кости. Нельзя сказать, что его мускулы были огромны, скорее, ближе к средним. Но чувствовалось, что при желании Кузьмич сможет дробить камни голыми руками. Широкая грудь Кузьмича почти полностью скрывалась в футболке с изображением вилленморниса играющего на сквеббленшвейке. Из футболки был виден только клин под шеей, которую на половину скрывала густая борода. Седая и короткая, в пол-ладони, она искрилась под магическим светом. Недлинные, чуть ниже плеч, волосы Кузьмича тоже были седыми. Широкий нос и рот, укрытый усами, некрупные овальные уши и высокий лоб придавали Кузьмичу по-своему суровый, но добродушный облик. По его виду чувствовалась уверенность и сила. А в светло-голубых, почти серых, глазах, сверкали искры насмешки.
– А кто теперь суровый гном? Я вдвое круче Гимли и втрое сильнее Торина!
– Если ты имеешь в виду именно тех, о ком я подумал, то ты это зря, – хмыкнул Умберто, жестом показывая на сверток с одеждой и на завесу.
– А чё ж? – не согласился с ним Трест. – Я, например, уже выше Пиппина и Мерри, а по боевым навыкам уж точно их превосхожу.
– Легко превосходить литературных персонажей, – миролюбиво улыбнулся Лиолен.
– Таких ли литературных? – хитро прищурился Мирморн, глядя на эльфа.
– А можно поподробней? – заинтересовался Микли.
– Можно и поподробней, – не стал спорить с ним Маг. – Только на сытый желудок.
Мирморн улыбнулся и подмигнул. Затем подошёл к панели управления и нажал несколько кнопок. Панель стала светить приглушённо. Некоторые кнопки погасли.
К Микли подошёл Грёв и Драконы. Лапий задумчиво сказал:
– Магический фон здесь очень силён. Я бы даже сказал, пугающе мощен.
Мирморн незаметно оказался рядом и с едва уловимым сарказмом сказал:
– Так ведь здесь Страж Спокойствия живёт, а не какая-нибудь лесная ведьма. – И, помедлив, добавил: – Мог бы и спросить. Тем более, что вы скоро станете моими учениками.
Микли поперхнулся. Через силу выдавил:
– Вообще-то мы и сами не слабые маги…
– …но в магических системах и заклинаниях Полуплоскости соображаем не лучше гоблина-шахтёра, – жестоко закончил за него Страж Спокойствия. – Так что, дяденька, можно мы не будем отказываться от обучения у вас? А?
Маг переводил испытующий взор с Микли на Лиолена, с Лиолена на Микли.
Трест стоял рядом с ними и потешался, глядя, как его друзья в нерешительности стоят с презабавнейшим видом ошеломлённых тетеревов.
– Например, кто из вас, – Мирморн перевёл взгляд с Микли на Лиолена и обратно, – мог бы попытаться напасть на меня с помощью своих заклинаний. Уверен, у вас что-нибудь получится. – Но на лице Мага можно было прочесть «По крайней мере, вы меня рассмешите».
Лиолен с сомнением посмотрел на Микли. Микли пожал плечами.
– Может быть, вы отойдёте на пару метров? – неуверенно предложил темноволосый эльф.
– Твоё заклинание настолько большое? – хмыкнул Маг.
Микли смутился ещё больше, чуть покраснев. Маг телепортировался на десяток метров, к противоположной стене. Вот он тут – мгновение – и там.
Лиолен взмахнул появившейся у него в правой руке розой и выкрикнул «Давида-на-швабре!» Перед ним возник миниатюрный парень с очками и шарфом, оседлавший швабру. С яростным воплем он полетел в сторону Мага.
И с яростным воплем покатился по полу, как и два куска швабры. Ударившись несколько раз об пол, парень удивлённо исчез. Пролетел он около двух метров.
– И это всё? – с язвительным разочарованием спросил Мирморн.
– Невероятно… – прошептал Лиолен. – Он справился с Давидой…
– Невероятно, – насмешливо подтвердил Маг. – Я бы справился и с двумя.
Пару секунд он смотрел на трёх юных магов и, подумав о чём-то, спросил:
– Неужели у вас нет чего-то действительно интересного? Чего-то, что можно было бы отбить с удовольствием, а не отвращением?
Микли снова переглянулся с Лиоленом. Лиолен зловеще улыбнулся. Микли хекнул.
И они ударили потоком огненных всполохов и осколков льда. Две спирали, потоки переплетающегося огня и холода, ударили в Мирморна, расцветив его вспышками оранжевого и голубого. Маг стоял как ни в чём не бывало и покровительственно улыбался. Его руки лежали на груди, а на губах играла добрая, весёлая улыбка удовольствия. В глазах же хороводом плясали искры и магия эльфов.
– Сильнее сделать можете или уже на пределе? – с бодрящим пренебрежением бросил он.
Микли хмыкнул и усилил напор. Лиолен сделал то же.
Огромный смерч из огненных потоков, шаров, завихрений и вспышек вместе с сосульками, потоками обжигающего ледяного крошева, искр и морозного ветра едва не касался пола. Мирморн полностью скрылся за пеленой пламени и льда. Но эльфы чувствовали, что Стражу Спокойствия это нравится. Чертовски нравится.
И они усилили напор.
Смерч превратился в ураган, воющий одиноким оборотнем, в котором было столько магии и мощи, что Мирморн довольно выкрикнул, нехотя развеивая его:
– Молодцы! Чего-то вроде этого я от вас и ждал. Хорошо сработано! Ваши сплетения очень хорошо взаимодействуют. Вы делитесь одним заклинанием на двоих, создавая его четырьмя руками так, как делают двумя. Это редкий дар и он мне очень, очень нравится. За месяц я натаскаю вас в магии так, как смогу. Но и вы не должны возмущаться и учиться спустя рукава. Всё-таки некоторые мои заклинания удивляют и профессоров СИМНа. – Мирморн быстро подошёл к ним.
Положив правую руку на левое плечо Микли, а левую на правое Лиолена, он пытливо спросил, посмотрев каждому из них в глаза и души:
– Вы готовы стать моими учениками на месяц?
– Да, - не думая ответил Лиолен.
Микли просто кивнул. Он чувствовал, как лучший друг горит жаждой новых знаний. И как Мирморн светится желанием делиться с ними таинствами магии нового мира.
– А меня? А меня в ученики можно? – елейным голосом спросил Трест, сделав умильные глазки и шаркнув ножкой.
– Конечно, можно. И Камелианита можно, и Гринверсона, – Мирморн доброжелательно улыбнулся Тресту и Грёву. – Да и Драконы наверняка узнают много нового, просто почитав пару книг в моей библиотеке. Вы не потратите время зря.
Драконы, делавшие вид, что разговор Мага и эльфов им не то, чтобы очень уж интересен, навострили уши. Новые знания – новая сила. А силу Драконы любили. Всё-таки редко кому удавалось заинтересовать их так, как заинтересовал Мирморн. Тоби и Шпик чувствовали в нём великую силу, магию, для которой почти нет преград. А если и есть, то Мирморн подумает и обойдёт их. Как предполагал Шпик, Мирморн если и не был на уровне сил Лорда Бэлидробса, то очень близок к нему. А ведь, как он понял, Мирморн Мудрый не самый сильный маг Полуплоскости. При этих мыслях Огненный Дракон довольно щурился и облизывал чешуйчатые губы в предвкушении. Тоби тем временем потирал руки с крупными когтями и весело ухмылялся, рассматривая перспективы, которые они смогут воплотить в жизнь.
Мирморн, не обращая особого внимания на Драконов, знал, что учить их будет одно удовольствие. Или просто оставить на день в библиотеке, заботливо поставив на стол блюдо с бутербродами и глейсенским молоком. Эльфы, такие юные и почти наивные, тоже будут прекрасными учениками. А упрямость Гринверсона ему импонировала. Он мог бы сломать Светлого эльфа за несколько секунд, но убедить в своих стремлениях словом и делом куда интереснее и выгоднее. Да и хобборотень с сомнениями в сердце и тягостными думами в Звезде просто кричал о помощи, если ты умеешь слушать.
Умберто, в свою очередь, знал, что это не последние герои, выходящие из Дома Мирморна. Не самые сильные или самые умные. Но они могут достичь того, чего хотят. Или – будут хотеть, когда поймут, сколько возможностей предоставляет Полуплоскость тем, кто готов открыть ей своё сердце и научиться видеть не только глазами.
Грёв, чувствуя, что его новый учитель превосходит большинство прежних, улыбался кончиками губ. Может быть, хоть здесь он приблизится к счастью? Или хотя бы забудет о проблемах, которые уже стали значительной частью его жизни…
– Всё это, конечно, прекрасно, но… – Камелианит бесшумно подошёл к ним. – Мы подумали о том, чем будем платить за столь щедрое предложение?
Мирморн весело посмотрел на Седобородого гнома и, прищурившись, сказал:
– Мне некуда девать деньги, а гости у меня бывают не то, чтобы очень часто. Так что обучать вас я берусь из интереса. Да и разве за преумножение знаний надо платить чем-то, кроме времени, самой большой драгоценности из тех, что есть у каждого?
На это Кузьмич ничего не ответил, но в усах его расцвела широкая улыбка, тут же прыгнувшая на губы Микли. Темноволосый эльф был искренне рад тому, что его друг снова весел и может улыбаться. И в его руках нет черепа. Куда гном его дел?
Напоминать о черепе своему другу Микли не стал. Неизвестно, к чему это может привести. Новых проблем Микли не хотел. По крайней мере до тех пор, пока Арбаноркракс не будет пойман.
– Итак, все готовы к самому обычному, ничем не выдающемуся ужину в Доме Стража Спокойствия? – Мирморн хитро улыбался, ничем не выделяя совершенно обыденные слова. – Все одеты, все проголодались. Не так ли?
Микли глянул на прочную добротную одежду Кузьмича. Серый цвет брюк напоминал гранит, тёмный жилет походил на мрамор, а то ли куртка, то ли короткий камзол цветом весьма напоминала залежи железной руды. Массивные ботинки в смертоносности превосходили даже ботинки Треста. Хоть и не было на них шипов и прочих милых сердцу хобборотня опасных украшений, чувствовалось, что тот, кто их носит, не упадёт ни при землетрясении, ни при цунами, ни при извержении вулкана.
На шее Седобородого мерцала цепь из непривычного светлого металла с овальным оранжевым камнем посередине. Микли подумывал, что она из мифрила, но потом отверг эту идею. Может, на Полуплоскости есть этот легендарный металл?
– Есть-то он есть, но по сравнению даже со сталью тьмы – дешёвка на корм сталегрызам. А если сравнить его с арконитом или сплавами хторонита, то мифрил покажется алюминиевой фольгой для детских забав. Не больше, не меньше.
– Умберто можно доверять в этих вопросах. Всё-таки он жил под горами больше трети своей долгой жизни, – заметил Мирморн, открывая дверь в коридор.
Микли решил, что ему необходимо узнать о Полуплоскости как можно больше.
Выйдя из зала, Мирморн подошёл к первой двери по правую руку и открыл её. В неё ужом скользнул Умберто, а за ним прошло и Братство. Маг зашёл последним, закрыв за собой дверь.
Братство оказалось в зале, не уступающем по размеру морфогенераторской. Только этот искусно украшен и гораздо приятней на вид. Стены закрывало то ли дерево, то ли искусная его имитация, затейливо расписанная спилами и тщательно подобранными по цвету аппликациями. По углам стояли четыре светильника из серебристого металла с тремя золотистыми шарами на вершине. Каждый светильник высотой около двух с половиной метров, а шары немного больше головы взрослого эльфа. Под потолком висели драпировки из коричневого бархата и шёлка. В центре потолка сверкала люстра из мастерски огранённых кристаллов, в каждом из которых пребывал живой всполох света. В центре зала находился стол, рассчитанный на двадцать две персоны. По длинным его сторонам стояли красивые деревянные стулья с удобными на вид спинками и искусной резьбой. За короткими сторонами – два массивных кресла из того же дерева, что и стол со стульями. Кресла походили на троны, с подлокотниками и ножками в виде когтистых звериных лап. Стол освещали несколько канделябров по девять свечей в каждом, бросающих солнечные блики на его зеркальную поверхность.
– Ну что? – спросил Маг. – Рассаживайтесь.
– Не стоя же есть? – хохотнул Рыжебородый из левого кресла.
Мирморн занял правое кресло. Микли и Лиолен сели по левую руку от него, Трест и Кузьмич напротив них. Место правее Треста занял Грёв, а Драконы устроились уже по его правую руку. Микли удивился тому, что на столе нет ни еды, ни напитков, но, решив, что не так уж всё просто, как видится, не показал своего удивления.
Мирморн шевельнул правой рукой и на стене справа от него образовался небольшой прямоугольный портал, из которого тут же потекли ошеломительные запахи.
– Аскейлос, выбери нам на сегодня что-нибудь из традиционных блюд Тёмных, Светлых, Зелёных и Седобородых. И, пожалуйста, печёной сахарной… скажем, семь порций и, возможно, ещё две, – добавил Мирморн, глядя на Драконов.
– Сейчас будет, Мирморн, – в проёме сверкнули пронзительно-синие глаза под белой повязкой на серебристой гриве волос.
Микли обменялся удивлённым взглядом с Лиоленом. И через мельчайшую частицу времени на столе стали появляться разнообразнейшие блюда!
– Вау! – выдохнул Трест, глядя, как перед ним появилось блюдо с огромной репой, сочащейся сахарным сиропом. Золотистым и сверкающим, как цветочный мёд.
Здесь были и салаты, и закуски, и сладости, и несколько первых блюд, от которых шёл ароматный пар и восхитительный запах. Несколько кувшинов различного объёма появились на столе вместе с бокалами и кружками. Умберто, схватив один из трёх кувшинов, появившихся рядом с ним, тут же наполнил до краёв свою деревянную, пережившую много драк кружку ароматным пенным пивом. И не теряя ни секунды, осушил. Мирморн, с тёплой улыбкой наблюдая за ним, налил себе половину бокала багрово искрящего вина. Отпил глоток. Улыбнулся чуть шире и спросил:
– Неужели вы не голодны? Ну же, за счёт заведения! – и Маг отсалютовал бокалом эльфу за порталом.
Эльф с повязкой на волосах довольно улыбнулся и, кивнув, спросил:
– У тебя гости? Сколько они у тебя проведут и много ли их?
– Семеро. Двое едят за двоих. Месяц точно, может, немного больше.
– Отлично! Смотри, не опаздывай – твои блюда могут уйти на другие столы, – эльф тихо рассмеялся, глядя лучезарными глазами на Мирморна.
– Так уж и уйдут? – лукаво спросил Маг, подмигнув сакрэйеру.
– Уйдут-уйдут, – подтвердил мастер готовки, усмехаясь. – Сегодня на сорок минут опоздал.
– У меня уважительная причина. Передавай привет Сару, когда увидишь.
Эльф серьёзно кивнул и портал закрылся. Мирморн переводил взгляд с одного члена Братства на другого и, завершив рассматривание, многозначительно кивнул.
– А что с чем есть? – спросил Микли, разглядывая десятки блюд, на каждом из которых лежало нечто незнакомое, но очень аппетитное.
– Тело само подскажет, – таинственно ответил Маг, протыкая вилкой небольшой овощ, похожий на жареную картошку.
Микли пролеветировал себе на тарелку несколько этих золотистых овощей и по несколько ложек трёх салатов, наиболее притягательных на его взгляд. Наколов своей вилкой один из овощей, Микли зажмурился и отправил его в рот.
О чудо! Это была самая настоящая жареная картошка. С золотистой корочкой и посоленная ровно столько, сколько нужно для чудесного вкуса.
За картошкой в рот отправился салат из чего-то тёмного, напоминавшего своим видом водоросли. Салат этот походил на тушёный молодой папоротник и огурцы, хрустящие и свежие, под пряным острым соусом и с капелькой соли. Другой чем-то напомнил оливье, а третий, из разных зелёных листьев, принёс с собой слабые воспоминания о квашеной капусте под терпким соусом.
Лиолен ел нечто вроде крупной вишни и ещё несколько разновидностей здешних фруктов и ягод. Он неторопливо осушал бокал с темным, красно-синим, напитком, от которого шёл приятный насыщенный аромат.
Трест методично уничтожал всё, до чего дотягивался, а Кузьмич ограничился жареной картошкой, салатом, похожим на оливье и то ли булочками, то ли огромными, в руку креветками. Грёв и Драконы пробовали по паре ложек многое, но через десяток минут остановились на разных салатах и подобии густой похлёбки цвета скорлупы зрелого лесного ореха.
Микли почувствовал, что уже насытился. Есть для вкуса хотелось, но он подавил это желание, когда появилась Она. Круглая и золотистая, в сахарном сиропе с не растворившимися кристалликами белой сладости, она лениво смотрела на него своим боком. Как и шесть её подруг, крупных, сверкающих в лучах солнечного света и притягательных, как тройник новой модели. Семь реп вальяжно покоились на большом блюде, надменно взирая на вкушающих рэев. Семь реп, самая маленькая из которых была размером с голову гнома, а самая крупная на пару сантиметров больше. Семь отборных реп. Приготовленных с любовью, по древнему рецепту хилленов, не хранящемся в тайне, но всё равно сложном для непосвящённых в трудное дело услады голодных желудков.
Не думая, Микли положил Её на своё блюдо, уже чистое после жареной картошки и салатов. И, глядя сверху вниз на величественный корнеплод, он глубоко вдохнул и вонзил в Её бок нож. Отрезал восьмую часть. Наколол на десертную вилку. И откусил.
Нежная, мягкая плоть репы заставила Микли отдаться наслаждению, оставив все печали в прошлом. Сочная и сахарная, она казалась творением богов, спустившихся на землю для избавления страждущих от грусти и дурных мыслей. Репа таяла во рту быстрее, чем самое лучшее мороженое и оставляла на языке ощущение несказанной радости и восхитительного удовольствия. Она стекала по языку золотистым потоком блаженства, который хотелось продлить так долго, как это возможно.
Но ни десять минут, ни пять наслаждение не продлилось. Микли съел репу – размером чуть меньше его головы, – за три минуты и двадцать шесть секунд.
С лёгким вздохом он отодвинул тарелку и с тоской посмотрел на оставшихся золотистых красавиц, притягивающих его взгляд.
– Лучше ограничиться одной, – заметив его взгляд, сказал Мирморн. – От них не толстеют, но может возникнуть привыкание, а это не самая лучшая зависимость.
– Их трудно готовить? – с лёгким вздохом спросил Микли у него.
– Нет. Не слишком. Но чтобы печёная сахарная получилась такой, какую ты вкушал, надо её не просто приготовить. Надо полностью посвятить себя готовке на несколько часов и вложить в неё всю свою любовь, свои мечты, своё хорошее настроение… Это сложно, Микли, действительно сложно. Но ты, если будешь стараться, сможешь приготовить печёную сахарную. Хотя, – Мирморн хитро прищурился и, улыбнувшись, посмотрел на внимательно прислушивающегося Треста, – лучше попроси приготовить печёную сахарную Треста. У него к этому врождённая предрасположенность.
– Это тебе не ножки от табуреток грызть, – довольным, сытым голосом заметил Лиолен, откидываясь на спинку стула.
Трест с недоумением и смесью недовольства и разочарования посмотрел на него. Укоризненно так посмотрел.
Мирморн, удивлённо повернувшись сначала к Лиолену, а затем и к Тресту, получил в ответ расплывчатое «Все вопросы к Тресту» от Лиолена. Зеленоволосый эльф улыбался.
Скоро блестящие чистотой блюда начали исчезать. На столе остались сладости и напитки, в части которых Микли безошибочно узнавал вина. Некоторые из них по запаху были весьма лёгкими и почти без алкоголя, а содержимому пары небольших кувшинов позавидовал бы и спирт в девяносто шесть процентов. Между прочим, из одного, с вязью багровых и синих, как предгрозовое море, спиралей, наполнил пару бокалов Умберто. И по Рыжебородому нельзя было сказать, что он это хоть как-то заметил.
– Грёв, можно сегодня попозже лечь спать? – весело спросил Лиолен. И тут же заработал предостерегающий взгляд нахмурившего брови Микли.
– Думаю, да. Вы всё-таки уже взрослые эрды, – весело ответил Грёв.
– Эльфы, – весомо поправил его Мирморн. Поймав взгляд Гринверсона, Мирморн продолжил: – Я очень надеюсь, что подобная ошибка не станет началом неприятностей. Если она, конечно, произойдёт. – Маг твёрдо и убедительно заглянул в глаза Микли и Лиолену.
Эльфы почувствовали, что не всё так просто с новыми телами. Или…
– У Ти-Рэкса есть здесь враги? – чувствуя сердцем ответ, спросил Микли.
– Не то, чтобы есть…
– Вот ты какой, сын Теодорика Вилфиннея… – томный голос, ленивый и тягучий, как патока с паучками и бабочками в глубине, прорезал ответ Мирморн.
– Селертона! – воскликнул Маг, не стараясь, впрочем, отодвинуться или вскочить.
– Такой… красивый… Такой… желанный. – Обольстительно. Хищно.
Над столом возникло лицо адски привлекательной женщины. Большие красивые глаза с чёрной подводкой, словно нарисованные брови, аккуратный нос и сочные губы, привлекающие взгляд яркой алой помадой с тонкими чёрными линиями. Небольшие уши скрывались в насыщенно-чёрных волосах, витающих вокруг головы тёмными волнами. Чуть высокие скулы и немного заострённый подбородок придавали соблазнительному лицу хищный и опасный вид.
– Что ты здесь забыла? – сурово, но без злобы спросил Маг.
– Грубо, слишком грубо, Мирморн, – надула губки женщина, поворачивая лицо к Магу. Её глаза на миг вспыхнули красным огнём, который тут же исчез.
– Тебя тут не ждали. И никто не звал.
– Если меня здесь не ждали, то эльфика ждёт много сюрпризов, – сказала женщина, медленно повернув голову к Микли. – Приятных и… неприятных.
Селертона насмешливо улыбнулась, но в улыбке её, кроме удовольствия, была и странная злость, причины которой Микли понять не мог.
– Если ты боишься за гостей, не стоит продолжать: те, кто надо, знает. Те, кто хочет, скоро будут знать. – Селертона хищно усмехнулась, с вызовом глядя в глаза Мага.
– Я не помешал? – спросил величественный и приятный голос.
Селертона исчезла, напоследок одарив Микли взглядом, полным злобы.
– Конечно нет, Ин’Анлеал, – с облегчением сказал Маг, глядя на нового гостя.
– Сын Ти-Рэкса. – Голос не изменил тембра, но стал чуть холодней.
– Сын может не совершить ошибки отца, – тихо и твёрдо сказал Мирморн, глядя куда-то вдаль.
– Может, и не совершит. Таких ошибок Полуплоскость могла и не пережить. – Новый голос, женский и недовольный, но прекрасный в своём недовольстве, как огненный цветок, исчезающий во тьме небытия.
– Придумаешь тоже. Миклеанос юн и не так бессердечен.
– Вот кого не спрашивали, так это тебя, – в женском голосе недовольства стало меньше. Ровно настолько, чтобы в нём сквозила лёгкая неприязнь и чуть-чуть упрёка.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава вторая,
продолжение

Скрытый текст - Part IV:

– Когда меня спрашивают, что-то менять уже поздно. – Голос третьего был холоден, но не бессердечен. Ответил он скорее с иронией, чем с язвительностью. Так отвечают тому, кто иногда вызывает неприязнь, но всё же не злит своими словом и делом.
– Вижу, что они хотят измениться. Стать сильнее. Настолько могущественными, чтобы никто не смог причинить вред друзьям. – В четвёртом голосе, тоже женском, насыщенная сила грозовых облаков сливалась с радостным звоном летнего ручья. И в то же время он был самым юным и восторженным из четырёх. Его хотелось слушать, как рокот водопада или треск угольков в костре.
– О, Ллина, прекрати. Ты видишь это в каждом, – фыркнул второй голос. – Ты видишь это в каждом.
– Я не обращаю внимания на стоячие камни, Эллайзия, – насмешливо ответил четвёртый. – И тебе они тоже не интересны.
Секундное молчание прервал новый голос, мягкий и обволакивающий:
– Оставьте свои упрёки хотя бы здесь. Что Миклеанор и Леоллан будут думать о нашей первой встрече? Будьте серьёзнее, вы же не дети.
Два молчания. Грозовое, с потрескиванием молний, и тёмное, звёздное, с шёпотом летнего ветра и шорохом ночных трав.
– Как всегда, все быстрее меня. – В шестом голосе, мужском, прозвучал упрёк.
– Он рассудительней своего отца. – Первый голос, с нотками удовольствия.
– Но и в ярость приходит быстрее, – во Втором голосе не было недовольства или сожаления, только констатация факта, имеющего место быть.
– И в то же время его чувства позволяют понять, что за друзей он встанет горой, – задумчиво сказал Шестой. Нельзя разобрать, в чём именно заключалась задумчивость: в том, что это хорошо или в том, что это может принести новые неприятности.
Микли собирался привлечь внимание сущностей, что вели свою беседу, будто находились здесь одни. Тёмный чувствовал, что он рядом со столь могучими силами, что и отец смог бы у них многому научиться. И он… он хотел что-нибудь сказать, но как вступить в этот разговор без проявления снисходительности со стороны сил? Чтобы его не посчитали ребёнком, влезающим в дела старших, а собеседником если и не равным, то способным стать равным?
– Какие интересные мысли… – промурлыкал Второй голос. – И что же ты хочешь сказать, Микли, Владетель Готтенмейрнеа?
– Мне и моим друзьям, – Микли твёрдо посмотрел на Лиолена, Треста и Камелианита, – стоит узнать, с кем мы разговариваем. И почему вы намекаете на большую ошибку Ти-Рэкса?
Первый рассмеялся. Его смех – весёлый, но не насмешливый, – подхватили и остальные. После этого он сказал:
– Мирморн, просвети наших новых друзей.
Мирморн пришёл в замешательство, длившееся не больше половины мгновения. И сказал:
– Владыки оказали честь нам, явив свои голоса.
– И лики. – Первый не перебил слов Мага, но дополнил их.
И явил себя.
Прекрасного эльфа с возвышенным и гордым лицом, обрамлённым волнами изумрудных волос. Брови его, как и ресницы, тоже изумрудного цвета, чуть темнее. Глаза, в синеве которых можно блуждать тысячелетия. Лёгкая улыбка, ободряющая и помогающая продолжить путь. Уши, выглядывающие из волос только кончиками.
– Ин’Анлеал, Владыка Жизни.
Мирморн мог бы и не говорить о владениях Ин’Анлеала. Его окружало настолько сильное поле стремления ввысь, к солнцу, к новым успехам и берегам, что не понять это представлялось делом достаточно сложным.
Микли поразился величию Ин’Анлеала. В нем столько естественной мощи, сколько он и представить раньше не мог.
Глаза Лиолена расширились в благоговейном трепете.
– Эллайзия, Владыка Тьмы.
Вторым голосом обладала прекрасная девушка, чьи бесконечно тёмные волосы походили на звёздное небо. Глаза её и черты лица немного хищные, красивые той красотой, что умеет постоять за себя и своих последователей. Губы насмешливо, но не злобно улыбаются, лиловые, с багровыми лучиками глаза довольно щурятся.
– Ллианор, Владыка Магии.
Четвёртый голос тоже принадлежал девушке, но она казалась моложе и радостнее, чем Владыка Тьмы. Фиолетовые волны волос то искрят, то по ним пробегают язычки пламени, а пару раз в них возникали настоящие молнии. На глазах её невозможно сосредоточиться – они меняют цвет и оттенок стремительней мысли. Владыка Магии весело улыбалась, глядя на пришедших из другого мира с неподдельным интересом.
Справа от Ин’Анлеала начали проступать черты ещё одного лица. Печаль таится в его глазах, брови сурово хмурятся. В прозрачно-голубых глазах с отливом металла непреклонность и в то же время возможность получения второго шанса. Серебристо-серые волосы, похожие на волосы других Владык, напоминают завесу, сквозь которую почти видны другие звёзды и другие земли. Он, как и Эллайзия, как и Ллианор, представился сам:
– Нашер Арниблархус, Владыка Смерти. Для своих, – он посмотрел на Камелианита, – Наш’Арни.
Камелианит словно и не заметил пристального внимания, обращённого на него. Или – заметил, но не подал вида. Что, скорее всего и произошло на самом деле.
– Я Владыка Природы, Сар’Интуарсса.
Пятый голос принадлежал девушке с волосами гораздо более светлыми и весенними, чем у Владыки Жизни. И возникает ощущение, что в них сейчас распустятся цветы и начнут порхать бабочки. Ярко-карие глаза и весёлая улыбка на губах, почти такая же, как и у Владыки Магии, придают её лицу удивительно благосклонное выражение.
– Лламозз, Владыка Света. – Шестой голос был лаконичен.
Его светлые волосы, отливающие золотом, походят на лучи света. Золотистые брови и подозрительно прикрытые глаза дают понять, что он видит не только внешнюю оболочку. У Владыки Света всегда найдётся и достойная награда, и подходящая кара, не жестокая, но и не слишком мягкая. Всё это читается по его лицу быстрее, чем мысли успевают сменить друг друга.
– Мы не держим зла на твоего отца, хотя ошибка, совершённая им, зла принесла больше, чем призрачного добра, – Ин’Анлеал посмотрел прямо в душу Миклеанора.
И он увидел то, что его порадовало. Он улыбнулся и продолжил:
– Детей не судят за ошибки отцов. – Пауза. – И у него есть ещё шанс на возврат.
– Мне постоянно говорят, что папа совершил ошибку. Какую? Какую ошибку он совершил?
– Анор, ты узнаешь это тогда, когда придёт время. Сейчас нет слов для ошибок прошлого. И не позволяй сомнениям разъедать твоё сердце.
Ин’Анлеал говорил спокойно и торжественно. В глазах его, тем не менее, плясали искорки веселья и дружелюбной насмешки. Сказав свои слова, Владыка Жизни с довольством увидел, что Анор делает именно то, что ему делать не советовали.
Микли пристально смотрел на Ин’Анлеала, в то же время не видя его. Ти-Рэкс никогда не разговаривал с ним о Полуплоскости, а с мамой они не успели обсудить и пару вопросов, связанных с его отцом. В Хрониках Динорума о Полуплоскости тоже не говорилось ни слова – Ти-Рэкс получил божественную силу над Австралией, в самом конце Битвы богов. Ничего, кроме этого Микли обнаружить не смог. Он чувствовал сердцем, что всё здесь сложнее, чем он может представить.
И что Владыки сыграли в этом деле значительную роль.
Миклеанор сфокусировал взгляд на Ин’Анлеале. Твёрдо спросил:
– Когда я узнаю о ошибке Ти-Рэкса?
Его медальон дёрнулся, тут же замерев. Микли почувствовал, как что-то гасит волны силы, исходящие от него. Быть может, Ти-Рэкс хочет высказаться?
– Когда придёт время. – Наш’Арни говорил спокойно и неторопливо, но слова падали в сознании Миклеанора каменными глыбами, оставляя в памяти борозды, забыть о которых нельзя. – Не забывай: часть божественной силы Теодорика течёт в тебе.
– Покажи нам Готтенмейрнеа. – Ллина не просила и не заставляла. Констатировала ещё не случившееся, но то, что произойдёт.
Анор не стал сопротивляться просьбе. Он позвал Готмур, пришедший к нему не так давно. Меч своего отца, силу которого Король Динорума полностью так и не раскрыл.
Меч сверкал в лучах мощи Владык. Каждая его грань отражала неземной свет и бесконечную тьму, волны магии и бесцветный шёпот смерти. В нём словно пробудилось что-то древнее и неистребимое. Пробудилось и потянулось к Владыкам.
Потянулось как к друзьям, потерянным в бесконечной памяти былого и безднах пространств, отделяющих одну Звезду от Другой. Потянулось и легло в волю Ин’Анлеала, оказавшись почти у лица Владыки Жизни. Меч искрился яростным весельем вновь вспыхнувшей памяти о былом и не случившемся.
Вспыхнул и заискрился золотом радости от возвращения к своим создателям. Тем, кто влили в него огромную, бесконечную силу. И тем, кто предоставили его Хозяину, тому, кто так и не смог облечь в жизнь волю Владык.
Меч задрожал, вздрогнул и сказал:
– Так долго… Я боялся перестать быть тем, кем создан.
– Так ты умеешь говорить? – вырвалось у Микли.
– Да, умею. А ты спрашивал раньше? – Меч улыбался Анору блеском своих граней и переплетением теней в крыльях дракона.
Микли закусил нижнюю губу. Он и правда ни разу не задумался о том, что его Меч может быть разумен. Хотя Готмур подавал немало поводов усомниться в том, что он просто оружие, напоённое магией.
Тёмный эльф смотрел на своё оружие и в то же время видел его заново. Меч изменился, оставшись прежним: став ярче и яростней, он не потерял своей смертоносности и силы. Микли усомнился в том, что прежде Готмур убивал с радостью. Но он не знал о настоящем предназначении своего Меча. Не знал он и о том, почему отец потерял свой Меч, расстаться с которым по доброй воле не пожелал бы никто.
И в его душу закралось сомнение. Пробралось из глубин столь далёких, что и не подозреваешь о них, пока не придёт время. Сомнение в том, что его отец всегда был добр и отважен. И всегда делал лишь добрые дела.
Видя это, Ин’Анлеал переменился в лице. Но что именно он сейчас чувствовал, мог поведать только он сам. А он не стал этого делать.
Глаза же Грёва зло сузились, хоть он и не знал всего о странствиях Зеленочешуйчатого бога на Полуплоскости. Не знал, но догадывался, что скрывать что-то благородное и достойное Ти-Рэкс не стал бы. И поэтому в его душу тоже закралось сомнение. Не такое сильное, как то, что проникло в душу Миклеанора, но и его хватило, чтобы посеять вопросы, которые Король Динорума счёл бы бестактными и излишними.
– Знаешь, а я ни разу не слышал, чтобы твой отец переступал через своё слово… – задумчиво проговорил Камелианит так, словно и не парили над ними Лики Владык.
Микли быстро взглянул на своего Защитника. Кузьмич… Камелианит был так же спокоен и рассудителен, как и всегда. И нельзя сказать, что он говорит – или думает, – о чём-то плохом.
– Можешь спросить у своего отца, – в глазах Сарины застыла грусть.
И невысказанное, но от этого не менее ощутимое «Сейчас его никто не держит» осталось в воздухе искрами спрятанных воспоминаний.
Микли послал устойчивый сигнал в медальон.
Но медальон молчал. Его действительно ничто не держало. В молчании чувствовалась растерянность и неясное желание ответить. Но медальон молчал.
– Вот видишь. – Эллайзия усмехнулась. Печально и красиво.
– У Ти-Рэкса всегда было много тайн, – сказал Наш’Арни.
– Даже мы не знаем всех его секретов, – ободрил Анора Ин’Анлеал.
Микли постарался сдержать ухмылку. Если бы он сам знал хоть одну тайну Ти-Рэкса. Тёмный эльф успел себя одёрнуть и быстро подумал, не заметил ли Грёв, что на него только что хотели незаметно посмотреть? Нет, не заметил. Или – сделал вид. Это Грёв умеет. Анор захотел спросить кое-что у Владык и посмотрел на Владыку Жизни, пытаясь узнать, будет его интерес вознаграждён или всё так и останется на уровне догадок и домыслов?
Ин’Анлеал смотрел на Микли с дружеской улыбкой. Он всем своим видом показывал, что спросить его можно. И получить ответ тоже.
– Ти-Рэкс мог послать за Арбаноркраксом кого угодно. Но послал меня. И моих друзей, – Микли невольно посмотрел на Кузьмича. – Это связано с его ошибкой? Может быть, я часть его плана? Вы знаете хоть что-то об этом?
«Или – догадываетесь?» – читалось в его глазах.
– Нет, знать этого мы не можем.
– К сожалению, – добавила к словам Ин’Анлеала Эллайзия.
– Но можем точно сказать, что здесь ты свободнее от его воли больше, чем в любом другом месте.
Медальон на шее дёрнулся. Молча и зло.
– Не забывай, что здесь ты ничего и никому не должен. Также ты не должен считать, что кто-то станет заставлять тебя делать что-то. Не забывай и о том, что наш мир – мир неограниченных возможностей и бесконечного познания. Не забывай и то, что ты пришёл сюда не по своей воле.
– В отличии от отца, – сказал Наш’Арни.
«У которого был выбор», – повисло в молчании.
Микли… Миклеанор… Анор задумался о словах Владык.
Всей правды они не говорили, в словах их сквозили дыры недосказанности, но он чувствовал, что и лжи в них нет. Зачем им ему врать? То, что отец молчит, хотя слов у него много, также вселяло уверенность. И сомнения в чужой уверенности.
– Неограниченные возможности… И бесконечное познание… – Анор посмотрел на Лиолена. – И всё это задаром? Неужели вы ничего не хотите от меня? От нас?
– Сейчас ты и сам не знаешь, чего хочешь. – Ин’Анлеал доброжелательно улыбнулся. – А когда захочешь… Когда захочешь, тогда и будет разговор.
Странно. Если они не собираются ничего требовать и приказывать, зачем он им нужен? Если он им всё-таки нужен и они об этом не говорят, это другое дело. Но всё-таки… Спокойная, тихая жизнь и тайны магии, лежащие перед ним… Возможно, не настолько спокойная и тихая, но всё-таки это будет не Динорум и Дордокс с возвращением Злого Разума… Которого и убить нельзя.
Анор посмотрел на Ин’Анлеала. Владыка Жизни словно и не видел размышлений Тёмного эльфа, словно и не знал о его сокровенных мыслях. Всё так же улыбается, всё те же изумрудные глаза, искрящиеся спокойствием и доброжелательностью… Владыки знали, что путники из другого мира не станут отказываться от возможностей.
Аккуратно скосив глаза, Анор заметил, что Грёв пребывает не здесь. На губах Светлого эльфа играла лёгкая улыбка предвкушения, а перед глазами стоял невидимый туман, за которым лежали его желания.
Анор улыбнулся. Здорово, что лапий не против. Да и если бы был против…
Ин’Анлеал ослепительно улыбнулся и сказал, прищурившись от удовольствия:
– Только что ты доказал, что достоин большего, чем стать сопровождающим пленённого Арбаноркракса. Зови меня, когда будешь нуждаться в Жизни. Но помни: власть моя велика, а твоих сил хватит для решения многих проблем.
– Ох… Опять ты за своё. Анор, Ин имеет в виду, что не станет чистить твои зубы или умывать каждое утро. Как и я. – Эллайзия оскалилась.
Трест молчал. Микли обратил на необычное для лягушка-убийцы поведение ещё со времени появления Владык. То ли Защитник не хочет портить торжественности момента, то ли действительно изменил своим всегдашним привычкам. Это было странно. Но не плохо. Иногда шутки Треста приносили больше вреда, чем веселья.
Камелианит внимательно смотрел на Наш’Арни, стараясь запомнить Владыку Смерти в мельчайших деталях. Или – найти в нём что-то, чего Микли пока что не смог увидеть. Его Защитник, увлечённый поиском, не замечал взгляда Хозяина. А Наш’Арни напротив прекрасно видел оба направленных на него взгляда. Нельзя было сказать, как именно к этому относится Владыка Смерти, но его заинтересованность была видна и невооружённым глазом. Может быть, Наш’Арни чувствовал родственную его силам энергию в Камелианите. А может и нет.
Ин’Анлеал смотрел на Миклеанора с непередаваемой гаммой чувств, среди которых наиболее заметное место занимал интерес, направленный в будущее Тёмного эльфа.
– Для цельного понимания ошибки, совершённой Теодориком, надо знать историю Полуплоскости. – Ин’Анлеал говорил нехотя, в раздумьях, стоит ли вообще это говорить. – Или хотя бы те её части, что прольют свет на свершения твоего отца во времена ХХонических Войн. А для этого необходимо время. – Ин’Анлеал пристально посмотрел на Мага.
Мирморн неторопливо сказал, обращаясь к Анору и Грёву:
– Моё кресло Памяти может показать вам события, о которых говорит Ин’Анлеал. Мы могли бы посмотреть их сегодня, если никто из вас не чувствует себя усталым.
Микли спать не хотел. Вид остальных тоже не давал намёков на скорое желание заснуть. Грёв, правда, хмурился, но почему ему не понравились слова Мага, Анор не знал.
Оставив сомнения до лучших времён, Грёв перехватил взгляд Миклеанора и твёрдо сказал:
– Посмотрим. Я надеюсь, что проникновение в чужую память не принесёт чужих бед.
Он посмотрел на Мирморна, давая понять, что провести его непросто.
– Нет, уважаемый Грёв, мы не будем погружаться в чужую память. Моё кресло серьёзно отличается от других артефактов памяти. Оно транслирует воспоминания на настенный кризор, а не помещает астральную проекцию визионера в воспоминания. Нет никакой опасности в том, чтобы смотреть воспоминания этим способом.
Грёв, сомневаясь, ещё раз посмотрел на Мирморна. Маг был уверен в том, что его слова истинны. Но всё-таки что-то смущало Гринверсона. Некая недосказанность или сам тон Мага, не оставляющий сомнений в безопасности этого способа, настораживали Светлого эльфа. «Пока не проверим, не поймём», – сказал он себе. Драконы согласились.
Ин’Анлеал посмотрел на Мага. Мирморн сказал так, как надо.
– Не забывайте – здесь у вас есть не только друзья.
«И очень хорошо, что кое-кто не появился», – пронеслось в воздухе.
– Ха-ха-ха! Вы гляньте: сынулька Ти-Рэкса теперь с нами! Эй, Микли! Не хочешь сделать одолжение дяде ХХону?
– Как всегда, появился в лучшее время, – шершавые камни слов Эллайзии никак не отразились на лице ХХона, возникшего левее всех.
– Да ладно. Это ж я! Ты б сказала спасибо, что Шаяна не припёрлась.
Все Владыки выразили недовольство. ХХон хмыкнул и повернул оскал к Анору:
– Нет, ну ты говори «Да!» Это плёвое дело. А благодарность Владыки Хаоса многого стоит. Всё равно рано или поздно ты окажешься там. И сделаешь это.
Микли с сомнением посмотрел на ХХона. Чем-то Владыка Хаоса напоминал орка, чем-то человека. Правильные черты лица казались неправильными и искажёнными. Глаза, пылающие всепоглощающим огнём, любопытные и жадные до новых последователей, смотрели и на него, и в его душу. Губы, показавшиеся бы красивыми, если бы не многочисленные мелкие трещинки и нездоровый, серовато-алый, цвет, кривились в довольной усмешке. Уши скрывал шлем, крупные и затейливо извитые рога которого могли быть как собственными, так и пугающим украшением. Хоть и заметно, что ХХон родственен силами остальным Владыкам, но всё же он не был одним из них.
– Ну как? Насмотрелся вдоволь? Теперь скажешь «Да!»?
– Я не стану отвечать, пока не узнаю, чего именно от меня хотят. – Анор почувствовал, что Эллайзия внимательно наблюдает за ним. И остальные Владыки тоже.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава вторая,
продолжение

Скрытый текст - Part V:

– Ну узнаешь ты. И что дальше? Новые вопросы, новые ответы. И снова вопросы. – ХХон посмотрел на Ин’Анлеала с ожиданием его слов. Владыка Жизни промолчал. – Это бесконечная цепь, прервать которую невозможно. Ты хотел узнать о своём отце? – с хитрым прищуром посмотрел на него ХХон. – Узнаешь. И пожелаешь того, чтобы знание это не было и твоим.
Владыки молчали. В их молчании читалось что-то похожее и на осуждение, и на одобрение тоже.
ХХон смотрел на Микли внимательно, прощупывая его мысли, раскрывая полотно прошлого и будущего. Тщательно высматривая узлы, которые могут принести ему выгоду. Смотрел пристально, не скрывая довольной улыбки. Не скрывая и того, что воспользуется всеми возможностями для удовлетворения жажды власти, желания править всем и всеми так, как хочет он.
Ин’Анлеал вроде и не обращал внимания на ХХона, но в то же время следил за каждой его мыслью, стремительно проносящейся по сущности Миклеанора.
Микли не мог знать, что именно с ним сейчас происходило, но чувствовал, как в нём что-то… что-то становится так же, как и было раньше. А что-то иное остаётся неизменным. Это чувство, чувство странное и непривычное, подталкивало Анора к мысли, что им всерьёз заинтересовались. Всерьёз и надолго.
Анор хотел задать несколько вопросов, но он не был полностью уверен в том, что это правильные вопросы. А уверенность ему сейчас необходима. Владыки не будут слушать его, если он не станет выбирать верные слова.
– Так что? Говоришь «Да!» и получаешь… да многое, если подумать, получаешь. Всё равно у тебя почти нет выбора. – ХХон говорил настойчиво, но больших надежд на ответ Миклеанора не возлагал.
Микли, прищурившись, смотрел на Владыку Хаоса.
Владыка Хаоса, не скрывая неправильных, железных зубов, разглядывал полубога.
– Когда кому-то из вас надоест играть в Отведи глаз, можем пойти наверх. Ночи у нас длинные, но история Полуплоскости ещё длинней.
Владыка Хаоса с любопытством посмотрел на Мирморна. «Оооо!!!» – протянул он, в предвкушении закатывая глаза, кинул «Скоро увидимся!» и, подмигнув Анору, исчез в рыже-багровой вспышке.
Ин’Анлеал быстро взглянул на Эллайзию. Та кивнула. Владыка Жизни сказал:
– Мы снова встретимся быстрее, чем ты думаешь. Я дам тебе совет: не всегда доводы разума и сердца лучше слов сердца.
Владыки оставили зал. Без вспышек, искр или прочей мишуры: только что мощь переполняла комнату, а через миг она ушла.
Мирморн, поймав волосок у подбородка двумя пальцами и склонив голову, сказал:
– Не нравится мне это… И Владыки, и ХХон силы слишком самолюбивые, чтобы с ними шутить. Когда-нибудь ты это поймёшь, – закончил он, с грустью посмотрев на Анора.
Микли смотрел в свою тарелку и не видел её. В его памяти выделялась мысль о том, что кое-кто уже «пошутил» с Владыками. И как бы шутки этого кое-кого не отразились на нём. И почему кое-кто молчал, когда мог или защитить себя в глазах присутствующих сейчас за столом, или заронить ещё большие сомнения. Он решил промолчать.
И это молчание не осталось без внимания Миклеанора: теперь он должен разобраться ещё и с причинами, по которым кое-кто не захотел вступить в разговор.
Анор поднял голову от тарелки. Гринверсон без эмоций смотрел на него. Лиолен, как он чувствовал, сейчас обеспокоен. А вот Трест до сих пор молчит. Не к добру это.
– Микли, ты не должен придавать молчанию Ти-Рэкса столько значения. Может, он был занят? Сейчас на Диноруме не самое спокойное время.
Микли устремил взгляд на Камелианита взгляд, полный решимости.
– Он не был занят. Он – промолчал.
Лиолен положил свою ладонь поверх ладони друга.
– Ты не знаешь своего отца. Ты стал его сыном два месяца назад. Не волнуйся.
Микли посмотрел на своего лучшего друга. Ну как ему объяснить, что нельзя быть сыном бога и не знать об этом почти всю свою жизнь? Это – всё равно что… Нет, не предательство, но нечто к этому очень и очень близкое. Микли ни разу не говорил со своим отцом так, как хотел бы. Не получал от него ни знаний, ни советов, в которых нуждался сам, а не которые ему хотел дать отец. Он мечтал о любящей, искренней семье, в то время как мама проводила на работе времени больше, чем могла бы, а о отце своём он до недавнего времени знал меньше, чем ничего.
Лиолен посмотрел на своего лучшего друга. В его взгляде боль смешивалась с желанием, непоколебимым желанием сделать всё так, чтобы его лучший друг стал счастлив. В то, что это непременно произойдёт, Лиолен верил с непреодолимой силой. И вера эта сияла округ него, сверкала убеждённостью и знанием, что всё так и будет.
Так и случится.
Лиолен приложит к свершению этого все свои силы.
И Микли наконец станет счастлив несмотря ни на что.
Микли чувствовал мысли друга и вера его загоралась новым светом, светом, что будет сиять всегда, вопреки всем, кто жаждет обратного.
Мирморн встал с кресла. Направился к выходу из обеденного зала.
– Трон мыслей на втором этаже. – Он хотел сказать что-то ещё, но не стал.
Братство поднялось из-за стола. Умберто вышел вслед за Магом.
Коридор показался Микли другим. Вечерним. После сумерек в нём появилось больше теней. И стены, обитые светлым деревом, стали живыми. То там спил подмигнёт, то напротив срез кольца растянется в улыбке. Светильники стали и ярче, и тусклее одновременно: свет накрывал больше пространства и становился гуще.
Лестница, по которой они поднимались, лестница из тёмного, полированного дерева, не позволяла звуку их шагов стать свободным. Поглощала она и свет.
Коридор на втором этаже ничем не отличался от коридора первого этажа. Быть может, только оттенок дерева чуть более серый, да узоры на дверях немного вычурнее.
Они прошли по коридору направо. Мирморн открыл последнюю дверь с левой стороны. Жестом пригласил Братство внутрь.
Зал не был великолепен или ошеломителен: невыразительные стены, покрытые естественным серо-голубым камнем, на которых не было никаких украшений.
Мягкий свет зажёгся сразу, как Мирморн вошёл в зал Памяти. Кресло, больше напоминающее трон из рогов оленя мифических размеров, стояло напротив входа, гораздо ближе к нему, чем к противоположной стене. Ножки кресла, выполненные в виде львиных лап, крепко стояли на нешлифованном полу. Рога, смотревшиеся при первом взгляде цельными, оказались витыми, а кое-где и преднамеренно изогнутыми, с желобками и ребристыми участками. То, что можно было принять за трещины с небольшого расстояния, вблизи стало спиралями и молниями звёздно-чёрного и солнечно-золотистого цветов. Видно было, что трон Мысли делали долго, со старанием и любовью к своему творению. В каждом завитке, в каждом изгибе рога чувствовалась рука мастера и его бережное дыхание, трепет к шедевру магического искусства.
Таков был трон Мысли Мирморна Мудрого. Такой он и сейчас.
– Кресла я перемещу настраиваемые. Шпиккейриул, Тобисбрантис, вам, я полагаю, не кресла нужны, а эйреттины? – после кивка Драконов, Мирморн продолжил: – Я покажу не всё, что хотел бы. Сон после неопробованных заклинаний вдвойне необходим.
Умберто развалился в кресле по левую руку от Мирморна. Оно тут же стало ниже и массивней. Даже на вид мягкое и чертовски удобное, обитое коричневое материей, с каркасом из псевдодерева.
Грёв сел в кресло по правую руку Мага. Его кресло устремилось вверх, став напоминать стул с высокой спинкой и резными подлокотниками. Устроившись в нём поудобнее, Грёв стал оглядывать стены. Микли знал, что лапий ищет магию. Но магии в этом зале обнаружить было невозможно, сколько бы Светлый не искал.
Микли занял кресло впереди, между Грёвом и Мирморном, Лиолен сел между Мирморном и Умберто. Защитники заняли места по бокам от них.
– С чего бы начать? – негромко спросил Мирморн у самого себя. – Начну с начала.
В углах стены, противоположной двери, показались небольшие кристаллы. Прямоугольные, крупные и полупрозрачные, они сияли неярким внутренним светом. От каждого из четырёх отделилось по два фрагмента, направившихся друг к другу. Части кристаллов, оставшиеся на местах, теперь напоминали треугольники со срезанными острыми углами. Части, пришедшие в движение, соединились ровно на середине отрезков, соединяющих треугольники в большой, занимающий всю стену, прямоугольник. Из каждой прямоугольной конструкции, состоящей из двух частей, наполовину поднялась небольшая сфера света, по цвету неотличимая от самих кристаллов. Лучи, протянувшиеся из четырёх сфер к центру, соединились без каких-либо искр или вспышек.
Экран развернулся.
И на нём появилась картинка.
Звёздное небо и океан тьмы под ним. Тёмный океан отличался только тем, что сверху находились сверкающие точки, а снизу их не было. Темнота долго была недвижима, но и она, наконец, пришла в движение: серые полосы змеями вились под звёздами, сливаясь и расползаясь во все стороны. Жемчужное море разливалось во тьме от одного её края до другого. Море шевелилось, но не волны пробегали по нему, а туманные змеи. И среди змей этих, ползающих, казалось бы, хаотично, засверкали звёзды. Крохотные, сияющие внутренним светом, они не рассеивали жемчужный туман вокруг, но и не давали ему поглотить или накрыть себя. Среди звёзд попадались и крупные, насыщенные, и мелкие, рассеивающие ровно столько света, чтобы не быть поглощёнными туманом. Изредка звёзды наливались могучим сиянием и медленно рассеивали его, освещая туман, возвращаясь к собственному пульсирующему свету.
Звёзды сияли всё сильнее, собирая в себе столько света, что теперь жемчужная пелена казалась золотой. Тысячи звёзд, сверкающих как крохотные солнца, образовали собственное, солнечное море под морем из бесконечной тьмы. Они набирали свет, но света вокруг не становилось меньше. Наоборот, там, где только что было просто светло, сейчас стало невозможно ярко. И меж звёздами разлился звук.
Глубокий, рокочущий гул, идущий из самого сердца времени, пронёсся волнами над звёздами и под ними. В звуке этом, могущественном и полнящемся первородной мощью, было торжество победы над тишиной, радость от нескончаемой свободы, счастье от осознания себя частью нового мира… Мира, не пробудившегося ото сна.
Волны света пришли в движение. Звёзды, налившиеся сиянием таким ярким, что серебро и золото, жемчуг и перламутр признали бы себя невзрачными и тусклыми, стали двигаться в золотой дымке. Некоторые стремились вниз, продолжая рассеивать свет из глубин тумана. Некоторые поднимались выше, становясь ещё ярче и возжигая свет в звёздах вокруг себя. Некоторые оставались на своих местах и светили всё так же ярко.
Водовороты и вихри, порождённые светом звёзд и стремительными извивами потоков туманных змей, привели в волнение всё море света. Туманные змеи, чьи движения раньше казались лишёнными какой-либо цели, теперь напоминали танцоров, чётко знающих свою роль в непрерывном и непонятном танце. Их тела при неослабевающем внимании описывали некие фигуры, следить за которыми было сложно. Стоило отвести взгляд и фигуры тут же превращались в невнятные линии и углы, а змеи менялись местами, заново начиная свой путь.
Звёзды над золотым морем разливали свет, не похожий ни на дневной, ни на ночной. Их скопления и росчерки чем-то напоминали картины, символы, знаки. Десятки, сотни звезд, горевших во тьме, словно запечатлели деяния далёкого будущего. Или прошлого? Понять это было невозможно. Как невозможно и отвести глаз от переливов белоснежного, серебряного, весенне-зелёного и бледно-голубого света. Редкие алые точки и фиолетовые искры лишь подогревали интерес к рассматриванию картин, поисков того, чем они могли быть. Или желали казаться.
Среди скоплений выделялись несколько. И ещё пара дюжин особенно ярких звёзд, обособленно покоящихся на своих скобах, привлекали к себе внимание.
Среди них, в небесной тьме, ощущалось движение. Его нельзя было увидеть пристальным взглядом, но как только отводишь его, что-то мелькало. Невещественное, призрачное, полупрозрачное. Напоённое первородной мощью и знанием прошлого, будущего и настоящего. Там, среди звёзд и созвездий, были те, кого назовут богами. И сейчас они с любовью смотрели на новосотворённый мир.
Золотое море волновалось. Вспышки тут и там порождали цунами и смерчи света. Звёзды, сиявшие ярче, стойко держали вокруг себя меньшие звёзды. И волны бившегося в вихрях хаоса света не меняли положения звёзд и не сносились их прочь. Особенно яркие звёзды поднимались ещё выше, увлекая за собой и те, что были вокруг.
Как долго это продолжалось, сказать было невозможно. Не секунды и не эоны веков длился всеохватный танец золотого света, но очень, очень долго. Туманные змеи, носившиеся в воцарившемся хаосе, казалось, не имели к нему видимого отношения. Нельзя сказать, в какой именно момент цунами стали умерять свою мощь, а вихри становиться просто ветром. Но через какое-то время свет вокруг звёзд стал спокоен, а звёзды остановились, сияя уверенно и твёрдо.
Звёзды продолжали сиять, а золотой свет стал бледнеть. Как быстро золотой туман стал туманом бледным, призрачным, сказать было невозможно. И звёзды стали гаснуть.
В те же мгновения меж звёздами верхними и нижними разлилось ощущение покоя и уверенности, спокойствия и осознания того, что всё идёт так, как надо. Туман уходил под пристальным взором сил, наблюдающих за этим миром.
Вдалеке, на краю нового мира, первого мира, появилась тонкая серая полоска. А под верхними звёздами начали пробуждаться крохотные точки.
Присмотревшись внимательнее, опустившись к самой нижней границе неба, можно было понять, что это сотни пар глаз. Смотрящих на звёзды. И друг на друга.
Секунды шли. Раскрытых глаз становилось больше. Серая полоска росла.
Внизу началось движение. Те, кто прежде спал, вставали и осматривали друг друга в тусклом сумеречном свете. Рассматривали они и тех, кто до сих пор не проснулся. Смотрели с улыбкой. Или морщились: не все спящие нравились Первым Пробуждённым.
Небеса, на которых медленно бледнели меньшие звёзды, прорезали крылатые тени. Громадные и стремительные, изящные и величественные, они приземлялись среди Первых. Пробудились ли они раньше или прилетели из нездешних мест? На этот вопрос у Первых пока не было ответа.
Две огромных тени приземлились рядом с первыми, кто открыл глаза. К ним подошли ещё несколько Первых, гордых и уверенных в своей силе. Начался разговор.
Первый рассвет мира явил удивительную картину: на высокой траве расположились два Дракона рядом с четырьмя Первыми, не уступающими им величием. Драконы – один огненно-красный, другой – льдисто-голубой, – говорили с Первыми Пробудившимися. Глаза Первых сияли звёздным светом. Их волосами бережно играл ветер. В негромких голосах ощущалась мощь, а одежда их была проста и элегантна.
Пока Первые говорили с Драконами, начали просыпаться остальные. Высокие и низкие, грузные и изящные, на паре ног и на нескольких парах: все они ошеломлённо взирали на возвышающихся тут и там огромных теплокровных ящеров. Некоторые с ужасом. Некоторые с благоговением. Некоторые – равнодушно.
Между Первыми, Драконами и остальными, которым не было числа, засновали невысокие зеленокожие мальцы. Они, казалось, могли беспрепятственно проникнуть куда угодно, послушать, о чём говорят и с улыбкой, которую вряд ли можно назвать приятной, исчезнуть, тихо смеясь.
Пробудились и другие ящеры: громадные змеи, существа, напоминающие маленьких драконов без рук, гигантские ящерицы с шеями, похожими на деревья и такие, у которых в шее словно щит застрял. Много их было и были они разные. Но проснулись они в отдалении от Первых и не спешили показаться Драконам.
Значительная часть гигантских змей и небольших крылатых ящеров двинулась к ближайшим Драконам, снежно-голубому и ярко-зелёному. Они аккуратно петляли мимо поражённых необычным шествием существ, уверенно двигаясь к цели.
Огромные насекомые, пробудившиеся недалеко от ящеров, со злобой щерились на темнокожих людей, собирающихся в небольшие группки. Насекомых было много, как по количеству, так и по разнообразию. Похожие на муравьёв существа о чём-то трещали с гигантскими скорпионоподобными тварями, жуки размером со скалу неторопливо общались с напоминающими кузнечиков созданиями, а вдалеке поднимались в воздух бабочки с размахом крыльев в добрый десяток метров.
Вдали от них, ближе к солнцу, поднявшемуся в первый раз, ходили и левитировали существа гораздо более странные, чем пробудившиеся в других местах. У некоторых тела состояли из облаков, часть была помесью животных с людьми, изредка попадались существа, которым и описания придумать было нельзя: так быстро они перетекали из одной формы в другую. Значительное их число и не собирались подойти к Драконам и Первым, но несколько десятков полузверей всё же пошли к ним.
О чём говорили Первые, Драконы и присоединившиеся к ним пробудившиеся, Братство услышать не могло. Наверняка вопросы, которые они обсуждали, были важны. И Первые, и Драконы отнеслись друг к другу со взаимным уважением: невозможно было сказать, что Первые пресмыкаются перед Драконами или что Драконы смотрят на Первых свысока. Они говорили на равных, не сравнивая своё могущество с чужим, но зная, что собеседники не будут пользоваться им в корыстных целях.
Говорили они долго: солнце поднялось высоко, но ни Первые, ни Драконы не собирались останавливаться. Возможно, они общались бы и до темноты, но некая потасовка, которой не смог разглядеть и Лиолен, привела к завершению разговора. Драконы быстро обменялись мыслями и, придя к согласию, взлетели. Если солнце и тут вставало на востоке, то направились они на север. За ними последовали остальные Драконы. Немного погодя на север потянулись и ящеры, слушавшие Драконов.
Первые, обсудив чью-то выходку, без которой можно было и обойтись, пошли вслед за Драконами. Казалось, что две колонны, идущие впереди всех, ведут за собой искры – тёмная и светлая. Искры часто посматривали друг на друга и, судя по всему, мысленно общались. Шедшие за ними Первые весело болтали и внимательно рассматривали всё необычное, что попадалось им на глаза.
За первыми колоннами выдвинулись ещё две – за зелёной искрой и искрой звёздно-голубого цвета. А за ними колонн было не счесть. Впрочем, некоторые из них шли так, словно не знали, что они идут в колонне, а небольшая часть двигалась цепочками.
Ящеры, не ставшие слушать Драконов, насекомые и темнокожие люди пошли на юг. Перемешались они держась подальше друг от друга, кидая злобные взгляды и выискивая друг у друга слабые места.
Странные существа и значительная часть зверолюдей последовали на восток. Они шли дружно, вместе, не делая особого различия друг между другом. Выдвинулись они среди последних, хотя почему они не ушли раньше, являлось загадкой.
Там, где несколько часов назад пробудились тысячи существ, теперь сновали только зелёные мальцы, которых с каждой минутой становилось всё меньше.
Сейчас только трава поднимается здесь, в месте пробуждения. Она стремит соки в ненароком придавленные стебельки. Тихий шорох слышен, когда ветер проносится над ней. И нет рядом никого, кто мог бы примять блестящие сочные травинки своей ступнёй.
А в небесах, под заснувшими звёздами, на новый мир смотрели его властители. Смотрели с улыбкой и довольством. Их отрада и работа скоро начнётся. Чувство того, что что-то начинается, явилось вместе с радостью от успешного пробуждения мира. Чувство это несло в себе и удовольствие от новых высот, которые возьмут пробудившиеся под чутким руководством, и печаль из-за несвершившихся, но таких ощутимых грядущих событий. Среди облаков было ещё одно чувство: чувство уверенности в будущем. Том будущем, что они сами напишут для нового мира. Мира, который они будут защищать и от внутренних бед, и от внешних. И обязательно научат достойных пробудившихся тому, как защищать его самостоятельно. Ведь так приятно знать, что они могут положиться на тех, кто если и уступает в понимании богам, то не намного.
В этом мире их будет много. Тех, кто хранит знания и оберегает жизнь.
Экран стал медленно гаснуть. Трава тускнела, а небо из голубого становилось тускло-серым. Воспоминание вернулось в Кресло Памяти и экран на стене начал переливаться приглушённым розовым светом с лиловыми вкраплениями.
Мирморн таинственно улыбался, глядя на экран, но видя не его.
– Что мы видели? – спросил Микли, хотя и так знал ответ.
– Первый восход солнца Полуплоскости.
– Ну и первый день этого мира, конечно, – добавил Умберто.
– Но… орки рядом с эльфами? И никто никого не убивал? – поразился Лиолен.
– А ты видел у них оружие? – с прищуром посмотрел на него Рыжебородый.
– Нет… но… Они были настолько далеко, что… – смущённо пробормотал Лесной.
– Повернём вопрос другой гранью. Ты ощущал у них присутствие оружия?
Лиолен подавленно замолчал, разглядывая неприметные узоры на полу.
Микли тоже не ощутил у Пробудившихся присутствия оружия. Намерения причинить кому-то вред он тоже не ощущал. Единственной вспышкой агрессии стала та потасовка, прерванная быстро и решительно.
– Вот и правильно. Тогда смертей не было. – Умберто широко улыбнулся.
Микли жаждал задать важнейший вопрос, вертевшийся у него в голове с первых минут воспоминания. Он понимал, что ответа может не получить, но не задать его не мог.
– Так чьи это воспоминания? Если все проснувшиеся были внизу… – он замолчал.
– Правильно, – улыбнулся Мирморн. – Вопрос, кстати говоря, совершенно лишний. Ты сердцем знал, что видел воспоминания Владык. Но не захотел этого признать, убедив себя в том, что тебе необходимо подтверждение собственного знания.
Лиолен быстро взглянул на Микли. В глазах лучшего друга он прочёл то же, что чувствовал и сам: «Как мог кто-то настолько могучий доверить свои воспоминания кому бы то ни было?» Это было странно и для него – странно и непривычно, но приятно.
– Вижу, о чём задумались. Воспоминание, которое вы только что увидели, искусно настроено для просмотра. Изменить в нём малейшую деталь не сможет никто. Кроме Владык. Также это воспоминание, как и многие другие, являются частью культурного наследия Полуплоскости и всех рас под присмотром Владык. Оно есть в менталлидах у многих могущественных Магов и у всех Королей. Владыки не делают особой тайны из знания о Первом дне для тех, кто интересуется историей, а не иллюзорной возможностью найти их слабые места. Так что, Братство, я думаю, – нет, уверен, – что ответил на ваши невысказанные вопросы.
Микли медленно кивнул. Мирморн дал гораздо больше ответов, чем он мог бы задать. Ответов, породивших новые вопросы и ещё сильнее разжёгших его интерес.
Лиолен повторил жест друга. Он подумал о том, как было бы здорово войти в число тех, кому доверяют Владыки. И тут же радостно улыбнулся, спросив:
«Микли, как думаешь: твой отец хоть раз доверял свои воспоминания?»
«Я никак не думаю. Мой отец мало кому доверяет. И я точно не вхожу в число этих счастливчиков.»
– Мирморн, а воспоминания Ти-Рэкса у тебя есть?
– Нет. Я знал, что ты спросишь. В своё время я не считал себя его другом, тогда как он не был самым разговорчивым Тёмным из известных мне.
– Ха. Да, Ти-Рэкс очень избирательно относится к дружбе.
Анор удивлённо посмотрел на Грёва. Непонятный смешок и слова, сказанные со странной смесью эмоций были для него неожиданностью. Нет, конечно, он не думал, что отец и лапий друзья не разлей вода, но всё же сказано это было резковато.
– К вражде он тоже… относится избирательно.
Тёмный не смог увидеть изменения эмоций Мирморна, но слова Мага прозвучали оскорблением… оскорблением, если бы он точно знал, из-за чего Магу не нравится отец.
– Давай оставим в прошлом то, что не изменить? Он не сможет сделать это снова.
– Ты всегда был слишком снисходителен к нему, – проворчал Маг, но не сказал больше ни слова.

[Элвенлорд Гримуар]

Глава вторая,
продолжение

Скрытый текст - Part VI:

Миклеанор теперь точно знал, что Ти-Рэкс, или, как его называли здесь, Теодорик Вилфинней, сделал нечто настолько неправильное, что об этом помнят и через столетия.
И сколько времени прошло со времени ухода Ти-Рэкса? Не меньше пары сотен лет, это уж наверняка.
Анор пристально посмотрел на лапьего.
Грёв отвернулся.
Тёмный успел заметить смущение, но вида не подал.
Чтобы Гринверсон Раустэн, член Совета Семи и Владетель Серосвета проявлял настолько явные признаки слабости? Раньше Микли не смог бы в это поверить. Сейчас Анор сам видел эти проявления. И они ему очень не нравились.
Полуплоскость влияла на них сильнее, чем они могли представить.
И ему нравились эти изменения.
– Когда мы перейдём к воспоминаниям о крушении долга Ти-Рэкса? Я правильно понимаю, что он должен был сделать нечто за обретённую силу?
– Правильно, – Мирморн печально улыбнулся. Морщинки в уголках его глаз на мгновение дали понять, насколько стар Страж Спокойствия.
– Ти-Рэкс сделал то, что должен был. Хотя и совсем не так, как планировали.
– Владыки. – Анор умел сопоставлять факты. И взгляды, обращённые к нему.
– Да. Он сделал, как посчитал нужным. Последствия ужасали, но… сделанного не вернуть. – Маг вздохнул. Его широкие плечи поникли на мгновение, но он тут же плеснул энергией, отгоняя печаль и горечь. – Следующее воспоминание будет о…
Мирморн замолчал, высматривая что-то в невидимых далях. А потом предложил:
– Как вы отнесётесь к лёгкому десерту из клубники со взбитой сметаной?
По загоревшимся глазам Треста можно было понять, что отнесутся они очень и очень хорошо. Остальные тоже не стали отвергать перекус поздним вечером.
– Сейчас мы не станем смотреть воспоминания о части эпохальных свершений, что произошли до Основания Срединограда. Перейдём прямо к этому впечатляющему событию, ведь никого из нас здесь не было бы, если бы не было Срединограда.
Трест заёрзал, усаживаясь поудобнее. От «великих свершений» и «эпохальных событий» его начинало клонить в сон. Хиллен держался мыслей о том, что основание Города Магии нечто действительно уникальное и пропустить такое воспоминание было бы ошибкой. С другой стороны, он был уверен в том, что сможет упросить Мирморна или Умберто показать воспоминание ещё раз, «чтобы рассмотреть детали» или «запомнить всё до мельчайших подробностей». Довольно улыбаясь, Трест неторопливо опускал изящную ложечку в изысканный десерт, простота которого соперничала со вкусом.
От центра экрана побежали золотистые искры. Первые – маленькие, с зёрнышко риса, за ними размером с горошину, а потом и с ноготь на мизинце древесного гоблина. Искры заполняли экран волнами, уходя вовнутрь и озаряя Зал Памяти золотым светом. Это было красиво, но когда появилось изображение, часть Братства Наших ахнула.
Перед ними лежали Поля Побуждения.
Изумрудно-зелёный покров из трав тянулся до горизонта. На нём расположились сотни рэев в десятках групп. Каждая из них представляла свою расу и королевство. Здесь были даже огромные насекомые из лесов далёкого юга. Не было здесь вражды, но на настороженный взгляд можно было наткнуться каждую минуту.
Рэи выжидали.
Солнце стояло в зените и лёгкий ветерок качал стебли трав, вымпелы на шатрах и стяги около палаток. Поглощающие дневной свет палатки Тёмных рядом с яркими, рассеивающими тепло и улыбки шатрами Светлых. Крепкие походные дома Чернобородых из пластин горного серебра, обтянутых тканью и мехом. Хижины, которые лесные гоблины собирают из всего, что найдут и палатки гоблинов древесных, напоминающие несдающиеся пни с молодой порослью на срубе. Огромные, внушающие почтительный трепет шатры чёрных орков, больше похожие на скалы или валуны, чем на место отдыха этих воителей. Несколько гнёзд насекомых из джунглей юга, различных как по архитектуре, так и по убранству. Кого здесь только не было…
Властный голос раскатился по лугам:
– Все вы здесь ради одной цели: стать правителями Города Магии. Приготовьтесь. Через несколько минут в центре круга появится Чёрный Жезл. Первые четверо, коснувшиеся его, станут править в новом городе. Стремитесь победить честно.
Пока Голос говорил, на поляне между палатками образовался широкий круг с границей из золотистого света, сплетённого в искрящееся кольцо. От него исходили потоки силы, предупреждающие о том, что пересекать границу раньше срока бессмысленно. Ветер, шевелящий травы, никак не воздействовал на кольцо.
Вид некоторых рэев показывал их нетерпение, желание как можно скорее увидеть схватку за власть над новым городом. Лорды, прибывшие на Поля Пробуждения с небольшими свитами, нетерпения не выказывали. Часть лордов, среди которых были сыновья Эннеприона и Мер’Круита, тихо переговаривались, нечасто кивая.
Орки чёрные и младшие, красные и серые, стали лагерем почти рядом. С презрительной насмешкой они оглядывали остальные делегации, выискивая слабые места и цепляя взглядом предметы, напоённые магией. С ними пришли несколько могучих шаманов и артэлейдеров, которые явно не обратили внимания на предупреждение о запрете боёв во время соревнования.
Лесные гоблины бегали туда-сюда, сверкая зубами и стараясь вынюхать что-нибудь интересное. Мало ли что кому потребуется? На худой конец пара красивых слов обрастёт впечатляющими деталями и превратится в сказку, которую будут рассказывать по вечерам. Гоблины древесные почти не показывались на солнце, предпочитая благословенный уют взращённых ими походных пней. Другие геобби бездельничали.
Время тянулось медленно. Минуты казались часами, в секундах, как в меду, застывали движения и мысли. Рэи бродили вокруг шатров и палаток, не зная, чем занять себя до начала соревнования, искоса смотря на соперников, запоминая их преимущества.
Голос пронёсся снова:
– Состязание начнётся через малую четверть. Лорды, приготовьтесь к честной победе. Магия в круге нежелательна.
Сыновья Королей, кханов и вождей встали перед искрящимся кольцом. Саростос кивнул Аллериону. Тот ответил кивком. Кэладриус и Арренион тоже кивнули, поймав взгляды собратьев. Эльфы возьмут своё честно.
– Состязание началось.
К Чёрному Жезлу, возникшему в центре круге, устремились все сыновья Королей. Орки, чёрный, красный и серый, сообща раскидали ближних соперников и рванулись вперёд, предвкушая власть и славу. Гоблины с ловкостью змей сновали под ногами, пригибаясь и с трудом удерживаясь от того, чтобы поставить подножку тем, кто выше. Гномы, каждый сам по себе отряд, бежали чуть ли не быстрее эльфов.
А они были почти у цели.
Саростос, Аллерион, Кэладриус и Арренион были у жезла.
Эльфы замерли у него. Все могли коснуться чёрного металла одновременно.
Но они ждали.
К жезлу подбежал лесной орк, Ар’Таурикс с зелёной кожей, отливающей голубым.
Настороженно взглянув на эльфов, он протянул руку к Чёрному Жезлу.
Саростос оказался быстрее. Его правая рука коснулась жезла раньше. А следом за Ар’Тауриксом жезла коснулся и Гимнорн, Лорд Рыжебородых.
Внезапно у жезла появились Сэмри Стиглинс, Лорд норниксов, и Нейкор, правитель Западной Империи. Оттолкнув Сэмри, почти схватившего жезл, Нейкор со зловещим оскалом замер. Его рука остановилась в трёх сантиметрах от блестящего в полуденных лучах чёрного металла. Сэмри коснулся жезла.
И четырёх Лордов рвануло вверх. Их руки словно прилипли к Жезлу, наливающемуся силой. Они устремились к облакам и замерли метрах в трёхсот от земли.
Без удивления оглядывая свои будущие владения, Саростос с удовлетворением отметил, что трое его соправителей стараются держаться достойно в необычной ситуации.
Гимнорн и Сэмри держались неплохо, но Ар’Таурикс своих чувств почти не выдавал.
Лорд Тёмных эльфов улыбнулся. Им нужен сильный город, союз всех рас против любого врага, желающего возвыситься над Королевствами. Их сила будет в единстве, а единство невозможно без королевской крови. Кровь эльфов на троне Города Магии даст многое, но и возьмёт немало. Так что молниеносный совет, о котором не знал почти никто, решил, чтобы новыми Королями стали и Пробудившиеся Позже.
Власть чувствовалась вокруг них, великая власть и могучая магия. Саростос чувствовал и движения Высших, смотрящих на новых Королей с заинтересованностью и удивлением. Конечно, они не могли наверняка знать, что эльфы поделятся властью с Утренними расами. Но Владыки – а Ин’Анлеала Сар ощущал очень сильно, – знали, что Город Магии станет одним из сильнейших бастионов Знания и Жизни на Полуплоскости.
Ар’Таурикс хотел для защиты своего народа власти большей, чем та, которую он получил по праву рождения. Тар’Тар часто подвергался ударам со стороны имперцев, несущих огонь и смерть деревьям. Они дорого платили за каждый лист, но этого было мало. Лесной орк желал спокойной и тихой жизни для леса, для всех его обитателей от черноспинной зельевки до мракокрылого жатенника. Теперь, когда он стал Королём, полноправным и могучим, ему под силу облечь свои желания в плоть реальности.
Гимнорн не мечтал о защите своего Королевства или новой власти: Рыжие хребты – могучее королевство, на которое никто не стал бы нападать. Его влекли… Он и сам пока не мог сказать, почему вступил в соревнование. Воля отца, Майроха Железобрада? Или тяга к новому, что непременно будет заложено здесь? Быть может, даже само осознание того, что он станет жить вдали от гор дарили его сердцу покой и уверенность в правильности принятого решения.
Сэмри просто соревновался. Победа ради победы, как он думал, стала бы ещё одной ступенькой в лестнице из его побед. Но… Нейкор? Его жажда победить и стать Королём нового города приводила Сэмри в замешательство. Разве Нейкор не обладает властью надо всей Западной Империей, хоть и зовётся пока Лордом-наместником. Норренс не был уверен в том, что решение Нейкора вступить в соревнование было делом честным и правильным. Король Алатус пропал без вести несколько десятков лет назад и в этом точно замешан Лорд-наместник. Хиллен смотрел сверху вниз на правителя Западной Империи. Нейкор разглядывал Сэмри и других Королей, но чувства свои держал в тайне.
Саростос чувствовал и остальных Владык. Все они были здесь. Настойчивое намерение Эллайзии провести Королей через цепь испытаний. Равнодушное спокойствие Наш’Арни. Уверенность и непреклонность Лламозза. Нетерпеливое веселье Ллины. Лёгкий интерес и предупредительная внимательность Аластора. Мягкая спокойная мощь Сарины.
И нетерпеливое желание управлять всем ХХона.
Чувствовал он и изменения в окружающем их воздухе. В нём маджега и готанна смешивались, образуя причудливые узоры, плавно перетекающие из одной неовеществлённой формы в другую. Некоторые из них он мог разглядеть, другие – нет. И в тех, чьи очертания он смог распознать, Тёмный эльф видел города и замки, магию и мир, спокойные времена и боль от будущих ран. Видел он и себя, восседающего на троне из сверкающего горными сумерками чёрного камня. Величественный и чуткий, он правил вместе с остальными Королями твёрдой, но внимательной рукой. Он видел Город, возвышающийся с оплотами Королей на равных, не затмевая их и не давая затмить себя.
Он видел Центр мира, в котором каждый будет чувствовать себя как дома.
– Здесь будет стоять великий город, открытый для всех напоённых магией Звёзд.
– Для всех защитников Жизни и Природы, ценящих самый малый лист, самую тонкую травинку.
– Всем, кто станет чище сердцем и откроет его для нового, он станет домом.
– И те, кто в иных землях видел лишь горе и страх, кто пришёл, ища лучшего для себя, найдут здесь пристанище и Силу, чтобы стать лучше.
Невидимый общий кивок, молчаливое согласие воли.
«Начинаем», звучащее в сердцах решительной музыкой, созидающей и непреклонной.
Вокруг Королей появились контуры Владык, наливающиеся цветами каждый миг. Что-то упало под ноги Королям, бриллиантом засверкавшее в лучах полуденного солнца. Невещественная мощь, собранная в несколько концентраций, замерла на растущем кристалле.
– ХХон, твоя очередь.
– Кто сказал, что я дам мельчайшую долю своей мощи для этого фарса?
– Кто сказал, что отказавшихся будут спрашивать?
Ноты грусти сквозили в этом суровом ответе, грусти и сожаления.
Там, где находился невидимый ХХон отделились несколько белых плит… Нет, то были не плиты: четыре зуба перестали быть частью ХХона и теперь плавно опускались на всё растущую линзу кристалла. Теперь стало заметно, что это…
– Хрусталик Ин’Анлеала! – сдавленный выдох Ар’Таурикса разнёсся, казалось, до Великих Скоб.
Лорд лесных орков не ошибся: Владыки подарили часть себя новому Городу.
Ин’Анлеал печально улыбался, глядя на потрясённых Лордов. Они вложили в оплот Магии великую мощь, что будет расти и совершенствоваться силами его защитников.
ХХон вперил взгляд, полный презрения и злости, в Ин’Анлеала. Он быстро заращивал зубы, но что-то непредвиденное помешало ему: зубы его стали стальными. Блестящий металл заменил кости, потерянные минуту назад.
– Немного походишь с такими. Может, поймёшь, что делиться полезнее.
Владыка Хаоса, яростно оскалившись, с вызовом посмотрел на Владыку Жизни.
– Нейкор, бей их!
Его слова мгновенно стали действием.
Нейкор, превратившись в огромного ястреба, с нехорошей ухмылкой понёсся к Королям.
Выставив для атаки когти, не уступающие стали Рыжебородых, Лорд-наместник по спирали устремился вверх. В его зелёных глазах застыли ненависть и веселье. Он жаждал убить Королей нового города. Убить и подчинить его грубой силой, отчаянием и страхом управляя в Городе Магии.
Обогнув линзу, остановившую свой рост, Нейкор со зловещим молчанием устремился к Сару. Гимнор и Сэмри едва успели увернуться от его когтей. В округлившихся глазах Ар’Таурикса, ошеломлённого внезапной атакой, сверкнула злость. Нахмурившись, он стал зачитывать заклинание, плавно выводя руками жесты.
Сар, и не подумавший отойти или отскочить с пути громадного ястреба, пугающе улыбнулся. Он телепортировался и теперь леветировал метров в пятидесяти от того места, где только что стоял. Казалось, он играет с Лордом-наместником, играет, зная все ходы заранее.
ХХон с недовольством и растерянностью смотрел на довольно прищурившегося Ин’Анлеала. Владыка Жизни бросал вызов Владыке Хаоса. Неохотный кивок раздражённого ХХона ознаменовал согласие с неоглашёнными правилами.
Ар’Таурикс удивлённо посмотрел на свои руки. Заклинание, которое он почти осуществил, развеялось без следа. Ощутив явное недовольство, скопившееся вокруг, он без труда понял, что в этой битве ему места нет.
Зелёный орк неспешно присоединился к Рыжебородому и норренсу, наблюдающими за магическим поединком, всё удаляющемся от них.
Сар играючи отбивал все заклинания, что бросал в него правитель Западной Империи. Вспышки всепоглощающего пламени, молнии силой в тысячи бурь, потоки ледяного воздуха с мельчайшими осколками льда, вихри чистой энергии, разрушительные и своевольные, разбивались о его щиты, обновляемые только при необходимости.
Тёмный эльф сплетал ары в удивительной прочности полотна, в которых чувствовалась мощь, способная испепелить не только Нейкора, но и всю его империю. Лорд Королевства Теней мог убить своего недруга за считанные секунды, но не делал этого, предпочитая истощать маджегу Лорда-наместника великолепной защитой.
Видя, что все его атаки разбиваются о щиты Лорда Тёмных, Нейкор изменил тактику. Теперь он бил непрерывным потоком хаоса, заставляющим само пространство корчиться от боли.
Сар нахмурился. Отвратные проявления силы ХХона разрывали воздух и искажали ары его щитов. Если так пойдёт дальше, ему предстоит или начать настоящий бой, или сдерживать волны хаоса часами, если не днями.
Тёмный эльф перебирал возможные решения этой неприятности. Он мог бы… Да, именно так он и сделает.
В поток хаоса, где не было видно ничего кроме разворачивающихся и взрывающихся безднами силы вихрей неестественных цветов, вонзился тонкий прозрачный луч. Искусно уклоняясь от массивных вихрей и разрывая мелкие, он устремился к Лорду-наместнику. Через несколько секунд к Нейкору ринулся ещё один, за ним ещё и ещё.
Лучи извивались в вихрях хаоса, непреклонно стараясь выстроить вокруг Лорда-наместника правильные концентрические круги.
Нейкор пребывал в недоумении: неужели Тёмный не собирается его уничтожить? Сила Хаоса, что наполнила сейчас его ауру, не чувствовала никакого сопротивления со стороны лучей. Единственное, чем они могли похвастаться – они практически не касались потоков Хаоса. А если и касались, то в тот же миг изменяли свой курс.
По губам Сара скользнула тень улыбки. Да, его идея работает.
Концентрические круги из полупрозрачного света почти сложились в желаемую фигуру. Шесть сфер, сверкнувших новым солнцем на какую-то секунду, полностью заблокировали всю дарованную ХХоном магию.
Саростос довольно улыбался. Его жгуты, сложенные практически полностью из аров Абсолюта, смогли заблокировать канал силы. Его жгуты и крошечная просьба, промелькнувшая на четвёртом потоке сознания. Замаскированная столь умело, что если бы не пристальное внимание Владык, то не воплотиться бы ей в жизнь.
Ин’Анлеал, прищурившись посмотрел на ХХона. Владыка Хаоса сумрачно кивнул.
Сар почти направил сеть заклинаний, предназначенную для откачки оставшейся маджеги Нейкора к цели, но Лорд-наместник уже был свободен от лучей его магии. Свирепо улыбнувшись и с презрением в зелёных глазах сделав кивок, должный обозначать почтение, Нейкор в собственном теле уже леветировал вниз.
Чувствую удовольствие Ин’Анлеала, Лорд Тёмных прыгнул к другим Королям нового города.
Ар’Таурикс, Гимнорн и Сэмри с удивлением и радостью смотрели на триумфатора.
Зыбь пронеслась в воздухе. От линзы вверх и вниз пронеслось неясное ощущение могущества. Время и пространство на секунду стали податливыми и услужливыми. Вокруг Королей возник замок… нет, единственная башня, пронзившая небеса и напоённая магией настолько мощной, что и Сар пришёл в лёгкое удивление. Остальные Короли были потрясены могуществом, окружившем их.
Они стояли в тронном зале, занимающем, казалось, весь этаж. Четыре трона позади них являли собой шедевры мастерства их рас, а пол был выложен искусной мозаикой. Высокие стрельчатые окна из прозрачного стекла свободно пропускали свет. Гобелены, разделяющие окна, были виртуозными копиями картин, вышедших из под кисти лучших живописцев Полуплоскости. Магические светильники, озаряющие высокий сводчатый потолок, медленно перемещались, скользя по рунной росписи и видам красивейших уголков Королевств. Магия преломляла солнечные лучи, рисуя удивительные полотна из света всех цветов радуги.
Короли любовались великолепием своего нового дома. На лицах их читалось благоговение перед величием этого места, которое они должны оберегать. Гордость и желание защищать свой замок видели Владыки и на лицах Королей, и в их сердцах.
Саростос осторожно выдохнул. В самых сокровенных снах ему и не снилась такая честь. И такая ответственность. Он торжествующе улыбнулся, призывая свой посох. Расправив плечи и взяв его в правую руку, он с вызовом сказал:
– Теперь это наш Город. И пусть плачет тот, кто подумает захватить Срединоград.
Глаза Королей отразили величие этих слов.
Молчаливое согласие переливалось над ними, одаряя их уверенностью в своих делах и непреклонной силой общей цели.
Короли неподвижно стояли, смотря на Тронный зал и не видя его. Перед каждым из них появлялись картины, от которых то радостно сжималось сердце, то в гневе сводило скулы. Их мысли сейчас видели прошлое, настоящее и будущее, их Звёзды сверкали сотнями солнц, их сознания раскрылись друг другу. Все они чувствовали, что Город, их Город, будет стоять всегда. Стоять до тех пор, пока защитники его не свернут с пути сохранения Жизни и Знания, тайн и спокойствия их мира. Знали, что так будет всегда.
Сар повернулся. Гордо и неспешно он прошёл к своему трону.
За ним последовал Сэмри. И Гимнорн. И Ар’Таурикс.
Все они ощутили вдохновение, его чарующие потоки, окутывающее их Звёзды и сердца, их деяния и мысли, их прошлое и их будущее.
Теперь они связаны со Срединоградом, Городом Магии, Городом Жизни и Знания. Их помыслы будут направлены на возведение величайшего Города Полуплоскости, в котором все рэи, независимо от расы или способностей, смогут найти свой дом. И, поселившись здесь, под величием и защитой Королей, они будут в гармонии со своими желаниями и чувствами.
За миг, ставший для них вратами в сердца друг друга, они увидели самые сокровенные мечты и самые жуткие кошмары. Их желания и надежды, лишь мелькнувшие в дальних уголках сознания, обрели поддержку и опору в соединившихся гранях Королей. За миг они узнали друг друга лучше, чем кровные братья за всю жизнь.
Удовольствие, обволакивающее Тронный зал, стало насыщеннее. Все Владыки, даже ХХон, остались довольны устремлениями Королей и их желанием возвести лучший город на Полуплоскости. Владыка Хаоса, хоть и был озлоблен утратой зубов, вместо которых теперь сверкал металл, чувствовал, что Срединоград станет опорой и для него, и для его наместников.
Город, в котором каждый будет чувствовать себя нужным. Город, где Знание станет величайшей ценностью. Город, в котором Магия и Жизнь станут наградой всем.
Микли качнул головой. Воспоминание рассеивалось, возвращаясь в кристаллы.
– Почему Сар не убил Нейкора, когда мог?
– Ты убил бы Аурикса Глассиникса, если бы мог?
Мирморн испытующе смотрел в глаза Миклеанора. Ответить придётся честно.
– Нет, не убил. – Микли опустил глаза и продолжил с нежданным жаром в голосе: – Я сделал бы так, чтобы он не смог вредить динорумцам, но убивать не стал.
Микли не видел, как глаза Гринверсона потемнели. Светлый покачал головой. Промолчал.
– Вот видишь. – Мирморн дважды провёл ладонью по каштановым волнам бороды. – Ты не стал бы. Не уверен я в том, что и отец твой проявил бы столько благородства.
– Ти-Рэкс и Злой Разум противостоят друг другу долгие годы. Микли видел Аурикса единственный раз. И видел его несколько минут. Я не осуждаю ни Микли, ни его отца, но считаю, что в первую очередь надо разобраться с тем, кто является настоящим врагом. Разобраться раз и навсегда. Так, чтобы зло, сотворённое им, осталось только в памяти и служило напоминанием о собственных ошибках и злополучном малодушии.
– Ты говоришь, будто уверен в своём друге на сто процентов. Но так ли это?
Мирморн хитро прищурился, переведя взгляд на Грёва, в речи которого скользила жёсткость и уверенность в своих словах.
– Да. Да, я уверен. Ти-Рэкс никогда не хотел причинять кому бы то ни было боль без очень веской причины. Злой Разум совершил ошибку, попытавшись захватить Землю и Дордокс. Если бы не его неуязвимость, Ти-Рэкс покончил бы со злом, которое он сеет вокруг себя, пятнадцать лет назад.
– Ты уверен в этом? Уверен в том, что Король Динорума собирается покончить с Проблеусом «раз и навсегда»?

[Элвенлорд Гримуар]

Глава вторая,
продолжение

Скрытый текст - Part VII:

Мирморн ещё сильнее сощурился. Его глаза сейчас напоминали прорези, через которые на мир смотрела искрящаяся тьма. Маг знал что-то такое, о чём ни Гринверсон, ни Ти-Рэкс не догадывались. Его слова об отце пробудили в Микли недавнее воспоминание. Воспоминание о том, что его отец и Проблеус общались как противники, а не как враги.
Гринверсон замолчал. Видно было, что он ищет слова для несокрушимого ответа, но не может их найти. В глазах его читалась неуверенность. Воспоминания о разговорах с Ти-Рэксом о его враге теперь казались неясными и неустойчивыми. Грёв с удивлением вспоминал, что его друг хотел не убить Проблеуса, но лишь пресечь творимое им зло в отношении динорумцев, Драконов и электрод.
Трест, видя сомнение на лице негласного предводителя Братства, ухмыльнулся.
– Ну убьёт он его и что дальше? Найти сейчас нового врага, столь изощрённого умом и делами, будет довольно затруднительно.
Гринверсон посмотрел на норренса с удивлением и неприязнью.
– Неужели ты думаешь…
– Грёв, ты знаешь о игре под названием «шахматы». Подумай, а?
Слышать такие слова от Защитника, отличающегося разве что нахальством и посредственными шутками, было в новинку и для Микли с Лиоленом.
– Трест, ты считаешь, что Ти-Рэкс – белый король?
– Нет, Хозяин. И я не говорил, что он играет за светлую команду.
Микли удивлённо посмотрел на Треста. Не прошло и недели, а Защитник ведёт себя не только не по Уставу, но и высказывает суждения, раньше ему несвойственные.
– На тебя слишком сильно влияют перемены. – Грёв сказал это тихо и без окраски.
– На тебя слишком сильно влияет уверенность в непогрешимости Ти-Рэкса, – с ухмылкой парировал Трест, оборачиваясь к Грёву.
Мирморн с насмешкой посмотрел на Светлого.
– Он всегда делал то, что хотел, – Маг говорил без спешки, так, чтобы его слова врезались в память. – Даже во времена ХХонических Войн он постоянно преподносил сюрпризы. Никто не знал, чего от него стоит ждать в следующий момент.
– Да, его постоянные «сюрпризы» попортили немало крови не только его врагам, – Умберто поморщился и, поёрзав, уселся поудобнее. – Его чары часто были сплетены так, что даже Маги не могли с первого раза их обуздать, а тактика отличалась ударами с подчас невозможных направлений.
– Но побед он принёс достаточно, – Мирморн говорил так, будто был в прошлом и видел сейчас невероятные победы Ти-Рэкса.
– Да, достаточно, – Умберто скривился, вспомнив не самые приятные события.
– Но оставим его дела в прошлом. Вряд ли он сможет вернуться, – Мирморн завершил фразу, но весёлые искорки в его глазах и довольная ухмылка просто-таки кричали: «И перепоганить всё снова».
– Мирморн, ты думаешь, что Владыки хотят…
– Я не думаю о желаниях Владык.
Микли замолчал. Он не сомневался в том, что Владыки вплели его в свои игры. Это было так же ясно, как и то, что Трест перестал быть всего лишь бесшабашным шутником. Но всё же… Если Владыки и в самом деле хотят, чтобы он делал то, что им нужно, им предстоит учесть и то, что он больше не на Диноруме и его…
«Не заставить выполнять свои условия силой?» – вихрем пронеслось в его сознании.
«Мы никогда не пользовались своим могуществом так грубо».
«Никогда не заставляли делать что-то против воли».
«Как твой отец».
Последнее не было сказано, но буквально читалось из предшествующих слов. То, что Микли действительно действовал только по приказу отца, он знал и так. Но теперь… Теперь он будет делать то, что хочет. И когда хочет.
Глаза Миклеанора грозно сверкнули. Подлокотники кресла хрустнули.
В воздухе стало ощущаться удовольствие. Выбор был сделан.
Микли чувствовал, что его будущее меняется – и меняется разительно. Он чувствовал, что проложенные раньше дороги рассыпаются, тщательно подогнанные плиты превращаются в песок, сыплющийся с обочин, а тропки, о которых он раньше и не задумывался, становятся широкими трактами, неизвестными и тем привлекательными.
– Сыновья не отвечают за дела отцов. Но исправить их могут.
– Я бы не советовал давать столь внезапные клятвы.
Миклеанор промолчал. В его глазах сверкнули искры, сказавшие больше, чем смогли бы слова. Он не станет подчиняться приказам, как раньше, но хороший совет не скользнёт из уха в ухо. И все те, кто раньше заставляли его действовать – тут Гринверсон вздрогнул, хотя Анор не обернулся, – дважды подумают перед тем, как решать за него.
Лиолен, чувствую мысли друга, с беспокойством посмотрел на Треста. Лягушк-убийца, а теперь норренс-хобборотень, пожал плечами. Этот жест можно было расценить и как «Он может сам о себе позаботиться», и как «Память станет старше, слова станут мягче». И как безразличие к новым для их друга мыслям.
– Что мы увидим дальше? – спросил Миклеанор, желая задать другой вопрос.
– Я бы сказал по-другому. А именно – чего мы сейчас не увидим. Время позднее, а событий, изменивших ход истории много. Сегодня мы не будем смотреть воспоминания о безвесном острове и Соглашении с Хеллоршипом, о песке Гарра и Изменении Сердца мира, о Третьем походе орков и Лесной защите. Но… мы увидим, какая мелочь послужила началом ХХонических Войн и как Теодорик очутился на Полуплоскости.
– Мелочь? Я бы так не сказал. Эти сволочи…
– Бер, не порть первое впечатление. Они не знают и слова о событиях столь давних дней.
Умберто хохотнул. С широкой улыбкой сказал, не обращаясь ни к кому:
– Да уж, такого далёкого! Как сейчас помню пятьсот восемьдесят девятый год второй тысячи. И толпы этих сволочей поганых, сующих свои рыла куда ни попадя…
Мирморн не сказал ничего. Он не посмотрел в сторону гнома, вспоминающего события, происходившие три с половиной тысячи лет назад. Но Умберто замолчал, красноречиво посмотрев в глаза Лиолена. Рыжебородый пребывал в такой ярости, что в кольцах на его бороде начал пульсировать внутренний огонь. С трудом сдерживая себя, чтобы не ответить Магу грубостью, он уставился на экран так, будто пытался его сломать.
– Тысяча пятьсот восемьдесят девятый год останется в памяти Королевств одним из самых чёрных. ХХон, уже давно планировавший нечто серьёзное, проявил, наконец, часть своих планов. Планов коварных, но не проработанных до конца. Я сомневаюсь в том, что он не хотел уничтожать Пологие Холмы и норрензи, обитающих там. Впрочем, только ХХон знает, о чём он тогда думал. Начинаем.
Золотистые искры разбежались по экрану. Луга и холмы, невысокие деревья с насыщенной, яркой листвой, аккуратные дороги, выложенные серовато-бежевыми плитами и живые изгороди, чуть качающие карминными цветами на ветру являли картину идиллическую, возможно, немного нереальную.
Вид немного изменился: теперь Братство видело город, выстроенный на холмах и в них. Невысокие стены, сложенные из округлых камней, окружали холмы, вокруг которых петляли дороги. Они были скорее данью традициям, чем надёжной защитой от захватчиков. Двери и окна, округлые и будто сплюснутые сверху, украшали гирлянды из живых цветов, ярких фруктов и сочных овощей. Причудливые столбы с фонарями тоже протянули друг к другу ленты гирлянд, с которых свешивались иллюзорные руны и поздравления, вытканные на огромных отрезах материи.
На улицах города царило оживление: нарядно одетые норрензи спешили по делам, завершая приготовления к празднику. На площадях и во дворах поставили огромные столы, способные не один день насыщать и втрое большее количество рэев. Крошечные феи и фейки, сновавшие вокруг норрензи, привносили ещё большее чувство радостного ожидания. Их крылья оставляли за собой шлейфы сверкающей пыльцы и разноцветных вспышек. Сияя улыбками, они украшали город своими чарами.
Жители и гости с нетерпением ждали вечера. Ждали начала праздника.
Приготовления проходили быстро, без суеты. Все знали, что они должны делать и делали это не отвлекаясь на проходящих и пролетающих мимо. До заката оставалось не больше четырёх часов, а сделано было больше половины. С каждым часом улыбки на лицах норрензи и фей становились всё шире, а руки всё быстрее заканчивали приготовления. Все ждали великолепного праздника и готовились именно к нему.
Лучи солнца расцвечивали черепицу и сталь крыш уже не золотистым, но алым. Тени от деревьев, редких башен и фонарных столбов медленно двигались на восток. На площадях собиралось всё больше жителей и гостей Пологих Холмов. Взгляд на их довольные улыбки заставлял улыбаться и тех, кто смотрел на них. Белоснежные зубы изредка вспыхивали красным под лучами заходящего солнца, а волосы алели. Каштан и золото словно окрашивались кровавыми каплями. Светлые же волосы становились похожи на снег после битвы, а цвета вороного крыла – ночным озером с дорожкой кровавой луны.
Изменения эти были мимолётны: норрензи и феи были слишком веселы, чтобы замечать их. Никто и не думал о том, чтобы приглядываться к солнечным бликам на чужих волосах. Праздник в их сердцах был сильнее осторожности.
Сердцем праздника была поляна с Матерью Яблонь, древом великим и могучим.
Она росла здесь с тех пор, когда Риззетио Стиглинс привёл норрензи в Изумрудные Холмы. Символ богатого урожая и нежданный дар Сар’Интуарссы, благосклонность и расположение в виде чудесного древа. Мать Яблонь была самым высоким деревом во всех Изумрудных Холмах. Яблоки, что росли на ней, были больше головы взрослого карего орка, а некоторые и с голову чёрного. Мёд тёк в их хрустящих боках. Сладкие и румяные, они были достоянием всех Холмов и отведать их приезжали из всех Королевств.
Золотом она была освещена и красными отсветами светились её листья. Искусной магией созданные шары медленно перемещались под листьями и над ними, облаком алого света окутывая её. Золотистые и оранжевые гирлянды украшали ствол шириной в пятнадцать метров. Их блеск плавно перетекал с цепи на цепь, иногда исчезая почти бесследно, иногда разгораясь межлистными шарами. Мать Яблонь светилась удовольствием и покоем, видя, что все вокруг радуются её дарам.
Ночь наступала с запада, отправляя на разведку всё больше и больше теней. Долгими призраками и лоскутами темноты, они прибывали в город и с неодобрением занимали свои излюбленные места. Следить, чтобы все были спокойны и веселы нравилось им, но что-что на пределах света их беспокоило. Что-то скользкое, как дым.
Тени и бесплотные наблюдатели всё чаще замечали, что им что-то не нравится. То громкий вскрик раздражал, чего прежде не случалось, то смех казался мокрым кашлем, то звонкий топот танца слышался ударами бревна по помосту. Тени прислушивались к своим чувствам. Прислушивались внимательно. Но безрезультатно.
Норрензи, феи и гости других рас предавались веселью, наслаждаясь чудесными блюдами и чарующими напитками. Смех звучал чаще и чаще, а бочонки с пивом подкатывали почти тут же. Вино не ударяло в головы, а еда не тянула вниз: чары Третьего Урожая замечательно действовали на довольных рэев.
Час Ллианор миновал и приближался Час Эллайзии. Праздник продолжался, наращивая обороты. Везде слышны были шутки и тосты, пожелания долгих дней и обильного урожая, возгласы удивления и похвала искусным поварам. Норрензи, и так прекрасно себя чувствующие, следили за кубками и бокалами. Никто не хотел заснуть раньше положенного. Никто не хотел видеть сны во время Золотого Рассвета.
Уже подходили к концу Часы Эллайзии, когда тени начали замечать нечто странное. Смех, громкий и радостный, затихал. Взгляды, полные удовольствия и веселья, становились недоверчивыми и подозрительными. Прежде веселые лица мрачнели. Сам свет тускнел, превращая гирлянды в простые цепи из металла и дерева. Фонари вспыхивали ярче и резче, разливая свой свет не так, как раньше.
Тени чувствовали себя неуверенно, неуверенно и удивлённо. Среди них то и дело проскальзывали мысли о важности происходящего. О том, что надо известить об этих событиях руководство. О событиях, которые уже начали происходить.