Рэй Соло. Рассказы и прочая мелочь

[Рэй Соло]

пока выкладываю только рассказ, не прошедший преноминацию на конкурс "100". Позже, по мере выкапывания из недр моего компа, будут появляться и другие рассказы. частично уже выкладывавшиеся здесь.

Скрытый текст - третья попытка:

Третья попытка

- Прошу вас, соблюдайте порядок!- молодой ученый за кафедрой постучал рукояткой лазерной указки по поверхности специально предназначенной для этого дощечки.
Зал с некоторой задержкой угомонился.
- Итак, в настоящее время уже не подвергается сомнению, что Предтечи существовали, и их цивилизация была практически полностью уничтожена катаклизмом, ныне известным под названием «Полночь Ойкумены». Современная нам цивилизация является только ростками, пробившимися из заложенных тогда восстановительных ресурсов и долго паразитировавшими на остатках цивилизации Предтеч. С течением времени мы с вами, так сказать, постепенно научились отрывать головы от поверхности планет, к которым были привязаны с самой «Полночи Ойкумены». Несмело, не всегда правильно и грамотно распоряжаясь свалившимся на нас наследием, но мы снова стали смотреть на звезды, снова стремились покорить не покорившийся нашим предшественникам космос. Несмотря на то, что мы все больше узнаем о Предтечах, все больше находим наших собственных путей познания – говорить о том, что мы хотя бы в основном разбираемся в принципах устройства и жизни Ойкумены, не представляется возможным даже с самыми смелыми допущениями…
- Позвольте,- перебил говорившего кеценкианец из первого ряда,- но в настоящее время в действующем космофлоте любого стратана Ойкумены уже не осталось ни одного корабля, оставленного нам Предтечами! Несмотря на то, что они постоянно обнаруживаются в космосе и на вновь открываемых планетах, абсолютное большинство из них попадает под категорию «хлам» и немедленно списывается или разбирается на запчасти. Наша технологическая мысль продвинулась значительно дальше Предтеч.
Докладчик терпеливо выслушал оппонента, поблагодарил его за заданный вопрос и ответил:
- В вашем вопросе-возражении вы противоречите самому себе, уважаемый. Вы обмолвились, что найденные корабли Предтеч разбираются на запчасти, а куда идут эти самые запчасти? Уж не на производство и ремонт кораблей нашей с вами технологически значительно более продвинутой цивилизации? А не потому ли корабли Предтеч попадают под категорию «хлам», что мы не только попросту не понимаем, что и как там работает, но и просто нам не хватает ума, что бы понять, зачем все это надо? Я не буду перечислять сколько раз обнаруженные в колонизируемых системах корабли Предтеч, при должном обращении, обращали в паническое бегство корабли нашей продвинутой цивилизации. Нет, господа, мы очень далеки от понимания наших предшественников по Ойкумене и тем более, вряд ли поймем их, так как мы избрали свой путь развития. Так же, как в свое время и они…
- Стоп-стоп-стоп!- воскликнул все тот же оппонент,- уж не хотите ли вы сказать, что Предтечи когда-то находились в таком же состоянии, что и мы после Полночи Ойкумены?
- Более того,- докладчик улыбнулся,- это уже практически не поддается сомнению!
- Бред!
- Ни в коем случае!
Аудитория снова зашумела на разные голоса. Среди слушателей нашлись и сторонники, и противники высказанной теории. Некоторое время понаблюдав за творящимся в зале, докладчик снова застучал по кафедре.
- Прошу внимания!
Зал снова затих.
- Анализ информационного наследия Предтеч показывает, что они были далеко не первой попыток разумных оменитов покорить Ойкумену. Но, как и их предшественники, назовем их древними Предтечами, они также выбрали неверный путь своего развития, хотя и абсолютно отличный от их предшественников. Схематично попытки наших предшественников и нашу собственную можно изобразить следующим образом.
Докладчик развернулся к сенсорной доске и принялся рисовать на ней, водя специальным стилосом.
- На основе информационных источников Предтеч мы можем заключить, что в своих попытках покорить Ойкумену древние Предтечи делали главную ставку на планетарные поверхности и магические способы перемещения. Основной транспортной сетью являлись сети телепортов, питавшихся трайлием. При помощи телепортов, размещенных на поверхности планет, производилась переброска живой силы и техники при ведении войн, осуществлялась торговля и дипломатические сношения. Омениты смотрели на звезды, но не думали дойти туда прямым ходом.
Стилос описал вытянутый вверх полуовал.
- Цивилизация достигла пика своего развития, однако тогда нещадная эксплуатация магической энергии привела к коллапсу. При постоянном поступательном развитии, как следствие, постепенном возрастании использования магической энергии, возможно, коллапса и не произошло бы, но боевые действия, известные как Последняя магическая война, потребовали быстрого и одновременного перемещения больших масс войск и военного имущества. Следствием этого стал глубокий магический коллапс.
Стилос продолжил полуовал и описал еще один, только выгнутый в противоположную сторону.
- После этого все магические изыскания попали под запрет, многие достижения были уничтожены из-за слепой боязни всего магического как опасные для цивилизации. Магический коллапс и его последствия обусловили не только откат цивилизации на несколько столетий назад, но и выбор ей другого, принципиально иного пути для покорения Ойкумены. Путь космической экспансии.
Пока докладчик молчал, прервавшись, что бы сделать глоток воды, аудитория потрясенно молчала. Насколько все было логично, настолько же было и страшно. Замкнутый вытянутый вверх овал олицетворял собой стремление к вершинам и бесславное падение надежд. Наконец, докладчик продолжил:
- Как я уже говорил, Предтечи, наши непосредственные Предтечи, пошли принципиально иным путем, предпочтя магическим изысканиям путь прямой космической экспансии. Более сложный, но одновременно и более перспективный, как им казалось. Начав примерно из той же точки, что и древние Предтечи, они пошли иным путем.
Стилос снова начал свой путь по сенсорной доске, но теперь, описывая вытянутый вверх полуовал, он рисовал его с другой стороны.
- Нам не хватает знаний, чтобы оценить и сравнить продолжительность развития и существования цивилизаций Предтеч и древних Предтеч. Даже о самих этих цивилизациях мы знаем лишь в общих чертах. Но, как бы то ни было, цивилизация Предтеч тоже достигла своего пика…
В этот момент стилос закончил описывать рядом с законченным овалом еще один полуовал.
- … после чего последовало столь же стремительное низложение посредством катаклизма, известного под названием «Полночь Ойкумены».
Стилос дорисовал и второй полуовал до полного овала, точно так же вытянутого вверх.
- В отличие от непонятного пока магического коллапса, уничтожившего достижения древних Предтеч, природа «Полночи Ойкумены» в настоящее время достаточно изучена, что бы дать однозначный ответ относительно ее природы и причин, вызвавших этот катаклизм. Непосредственно перед катаклизмом в Ойкумене началась… Что бы вы думали? Крупномасштабная война, потребовавшая перемещения многочисленных флотов боевых космических кораблей! Те телепорты, что у древних Предтеч находились на поверхности планет, а теперь оказались в космосе, питались за счет энергии светил, но принципы, лежащие в фундаменте мгновенного перемещения на огромные расстояния остались те же: огромные объемы энергии неизвестно куда исчезающие и неизвестно как работающие. Парад звезд Т-типа стал своего рода резонатором или предохраняющим клапаном, после которого Ойкумену настиг невиданный энергетический удар, разом, в течение нескольких секунд, практически уничтоживший цивилизацию Предтеч. Теперь посмотрим на современную цивилизацию открытыми глазами. Мы – третья попытка разума если не поработить, то постичь Ойкумену и действующие в ней законы.
Докладчик снова взялся за стилос.
- Мы имеем обширную и постоянно пополняемую базу знаний о цивилизациях Предтеч и древних Предтеч.
Стилос нарисовал короткую прямую черту на одном уровне с нижними полюсами предыдущих овалов.
- Мы следуем путем, отличным от путей, которыми следовали Предтечи и древние Предтечи, используя для перемещения и телепорты магического характера и гиперпространственные переходы.
Стилос провел длинную вертикальную черту из середины короткой.
- И мы стремимся к пониманию Ойкумены, расширению границ ее известной части и распространении нашей цивилизации.
Стилос дополнил вертикальную черту маленьким наклонным штрихом в верхней части. Докладчик вернул стилос на место и, повернувшись к оставшемуся рисунку
100
спиной, намеривался продолжить доклад…

* * *
На подлокотнике командирского кресла замигал огонек экстренной связи с наблюдательным постом гиперпространства. Командир крейсера 1-го класса военно-космических сил Федерации Полночи «Оршунт» онквен Даймарс И Лейгер с сожалением посмотрел на проекцию самого себя за кафедрой, словно наперед знал, что ему не суждено в этот раз досмотреть свое давнее выступление до конца, а потом решительным движением убрал ее и нажал кнопку на подлокотнике.
Проектор незамедлительно показал атхана Лейцуса Хи Нитарна, старшего дежурной смены наблюдателей гиперпространства.
- Господин онквен,- немедленно начал доклад тот,- зафиксировано перемещение крупных кораблей в гиперпространстве. По предварительным оценкам на расстоянии боевого контакта выйдут…
- Сколько осталось времени?- перебил атхана командир крейсера.
- Около трех стандартных минут, господин онквен.
- Понятно, благодарю вас, господин атхан.
Командир крейсера отключил связь и через долю секунды нажал на кнопку объявления общей тревоги по отряду. Сигнал за секунду облетел все пять десятков кораблей военно-космических сил Федерации Полночи, и на контрольном табло красные огоньки сменились желтыми – сигнал получен.
- Мы имеем обширную и постоянно пополняемую базу знаний о цивилизациях Предтеч и древних Предтеч. Мы следуем путем, отличным от путей, которыми следовали Предтечи и древние Предтечи, используя для перемещения и телепорты магического характера и гиперпространственные переходы. Мы стремимся к пониманию Ойкумены, расширению границ ее известной части и распространении нашей цивилизации,- подумал Даймарс И Лейгер, наблюдая за тем, как члены экипажа забегают в рубку управления и быстро занимают свои места по боевому расписанию, а желтые огоньки на контрольном табло сменяются на зеленые – корабли приведены в боевую готовность,- и после того, как Ойкумена дважды указала на ничтожность любой цивилизации по сравнению с ее неизученной мощью, практически уничтожив, мы предпринимаем уже четвертую попытку завершить начатое ей и добить остатки разума в Ойкумене.
Начиналась Четвертая большая война Переделов…

[Рэй Соло]

Ну, так не интересно... Уже почти готов второй рассказ выложить, а по первому еще ни слуху, ни духу. Никто не прочитал?

[Рэй Соло]

Ладно, продолжим...
Фига се что нашел в недрах своего компа - первая проба пера в части касающейся боевой фантастики. Характерно. что писал я ее тогда, когда был еще сугубо гражданским человеком, а интернета у меня не было, следовательно, об армии я имел представление более чем смутное. Умышленно выкладываю все это без редактуры, хотя руки так и чешутся.

Скрытый текст - Прямое неповиновение:

В мирной Ойкумене мы засыпали,
А где мы проснёмся – мы уж не знали.
Вспыхнул ярко огонь в ночи:
Живым, дорогая, меня уж не жди.

Я сам выбирал свою судьбу,
Возможно, навек от тебя я уйду.
Мы воины, милая, пришла пора умирать:
Снова в бой, снова на смерть, опять…
Творчество воинов Полночи

Прямое неповиновение
Старший лейтенант Эрах Навил проснулся с трудом. Ничего, кроме опустошённости после вчерашнего разговора с командующим не осталось. Да, он, конечно, поступил вопреки прямому приказу, проявил прямое неповиновение, но он не мог поступить иначе. Целых пять взводов оказались в котле, а ему, ему – старшему лейтенанту Эраху Навилу, за спиной которого была не одна успешная бесшабашная и по всем мыслимым и немыслимым признакам и правилам невыполнимая операция, приказали «уходить из квадрата два-семнадцать с максимальной возможной скоростью». Эрах ругнулся и встал на ноги. Ничего не попишешь: подъём есть подъём. На одевание даже не по тревоге ушло гораздо меньше отпущенных уставом сорока пяти секунд.
Когда он оказался перед корпусом, в котором базировался его седьмой отдельный разведывательный отряд сверхспециального назначения, принадлежащий к четвёртому крылу одиннадцатой Лунной армии Полночи, большая часть отряда уже построилась в правильное каре. На зарядку-разминку полагалось идти строем, но сегодня Эрах был не в настроении строжайшим образом следовать уставу и поэтому он скомандовал: «Без строя, на зарядку, бегом марш!» В первое мгновение отряд опешил, чуть меньше шести сотен пар глаз непонимающе уставились на своего командира. Особенно непонимающе смотрели те пятьдесят девять солдат, которые вчера прибыли вместо тридцати семи убитых и сорока трёх раненных бойцов. Отряду предстояло восполнить ещё два десятка штыков, но их, наверное, составят те, кто сейчас поправляется в госпитале под строгим присмотром врачей. Навила вновь прибывшим, наверное, рекомендовали как офицера, помешанного на уставе и зверски строгого, а тут такое…
- Я, что, непонятно выразился??? А ну, бегом, остолопы!!! – В таком настроении командира не видели даже «старики», находившиеся с ним с самого создания отряда полгода назад и поэтому весь отряд, помня о вчерашнем споре командира с командованием, усиленно нарушая «порядок передвижения по территории военного объекта» помчался на территорию спортивно-оздоровительной секции лагеря.
Зарядкой руководил в этот день подполковник Рейс Каммит, в ведении которого и находился отряд Навила, как и другой, восьмой разведывательный отряд. Он не обратил сначала внимания на такой беспорядок, но, понаблюдав систематические и явно умышленные нарушения порядка зарядки со стороны бойцов седьмого отряда, он сделал им замечание, без особого, впрочем, эффекта.
Как оказалось, о вчерашнем разносе, который устроил Навилу глава базы полковник Майнус Трехт, известно уже если и не всему лагерю, то, по меньшей мере, его половине. Глядя на поведение седьмого, порядок стал нарушать и восьмой разведывательный отряд, которым командовал коллега и давний друг Навила старший лейтенант Велкан Таврия. К концу разминки к акции протеста присоединился и семнадцатый медицинский, к которому и принадлежали те пять взводов, которые вчера были спасены благодаря открытому неповиновению Навила. Вернее было спасено то, что от них осталось: чуть больше половины. Особенно изощрялись те, кому повезло остаться в живых после вчерашнего провала. Понимая, что эта часть разминки все равно угроблена, подполковник Каммит решил закончить её досрочно, и отдал приказ:
- Разминка закончена! Все бегут по пять километров…
- Странно,- подумал Эрах,- вдвое меньше, чем обычно.
Но причина объяснилась вместе с появлением на свет окончания фразы подполковника:
- … а седьмой, восьмой и семнадцатый отряды бегут по двадцать километров!!! Сами знают за что.
Ничего не поделаешь – надо бежать, даже если считаешь это несправедливым и готов спалить из ранцевого огнемёта всех, кто старше тебя по званию. Отряды побежали вдвое увеличенную дистанцию.
На середине дистанции к Эраху подбежала Рамина Талья, лейтенант, командовавшая попавшим в засаду подразделением:
- Эрах, мы всё ещё вас не поблагодарили.
- Не стоит, Ра. Это был наш долг, если даже он не написан в уставе, это был долг совести. Я бы не смог спокойно спать, если бы не сделал этого. Этого требовала наша присяга, даже если никто «наверху» этого не понимает. Одним словом, мы должны были это сделать: не бросать же вас на произвол судьбы под термитные бомбы!
* * *
- Я – Игрок,- представился голос, говоривший из динамика рации дальней связи,- всем картам: фул хаус! Повторяю: всем картам: фул хаус!
Радист, старший сержант Суеддин Таффилар, оторвался от наушников и кивнул старшему лейтенанту Навилу, сидевшему на соседней БМД , а тот, в свою очередь, крикнул куда-то в глубину своей машины:
- Понеслась, ребята.
После этого он выпрямился и махнул рукой всем остальным. Двенадцать БМД его отряда двинулись вперёд на небольшой скорости. Этого требовали осторожность и лес, по которому они ехали. Навил оглянулся назад и увидел весь остальной отряд. Двенадцать машин по двадцать разведчиков и пять членов экипажа в каждой выходили на позиции для атаки.
На разработку этой диверсионно-ударной операции у штаба ушло почти два месяца, и они были довольны результатом своего труда. Оставалось только, что бы на местности всё вышло так же гладко, как на бумаге. Третьему и пятому карату седьмого отдельного разведывательного отряда сверхспециального назначения под его, Эраха Навила, общим командованием требовалось, согласно плану, находиться в резерве и, как только откроется тыл оттягиваемых основными силами вражеских рядов, совершить туда рейд и наделать максимальное количество шума, дабы смешать первые вражеские шеренги и создать условия для их прорыва основными силами. Ждать они должны были ещё довольно долго, но Эрах на всякий случай приказал всем находиться в полной боевой готовности: война - штука непредсказуемая. Вдруг радист резко замахал руками и Навил дал приказ остановиться. Когда БМД встали, он спрыгнул со своего транспорта и забрался на броню того, на котором сидел радист, звавший его. Суеддин без лишних слов протянул ему динамик. Приложив руку с наушниками к голове, Эрах услышал крики, ругань, чьи-то сбивчивые приказания и трескотню автоматных очередей. Вдруг где-то деловито застрекотал пулемёт, раздался свист летящих снарядов гранатомётов и МПТРК , после чего один за одним раздались три взрыва, судя по предшествующему каждому из них пронзительному вою, от танковых снарядов. План штаба определённо дал сбой.
* * *
Эрах втихомолку оглядывал бегущую рядом Рамину. Рыжие, ярко-рыжие волосы, не длинные, но и не слишком короткие: в аккурат до плеч. Большие зелёные глаза. За их её и прозвали в армии кошкой. Стройная, но не худая фигура, длинные ноги, развитая грудь. Поговаривали, что где-то среди её далёких родственников были сантрейи, раса, девушки которой считались самыми красивыми, после эльфов и дэйрас, разумеется. Видимо, от них у Рамины и появились такие вот большие-большие и зелёные-зелёные, как крыжовник, глаза, которые сводили с ума не только таких молодых парней, как Эрах и добрые девяносто пять процентов его отряда, но и уже старых, закалённых вояк.
- Диана!- Эрах окликнул бегущую впереди девушку,- как твоя голова?
- Неплохо,- девушка с бинтами поверх роскошных длинных каштановых волос тоже побежала рядом с ними,- сегодня меня даже выпустили на зарядку, правда после этого мне нужно будет вернуться в госпиталь для того, что бы промыть рану и сменить повязку.
- Это к лучшему,- оптимистично заявил присоединившийся к ним сзади младший лейтенант Миран Кирот, он тоже был среди той группы, которой командовал во время операции Эрах и был, по сути, его ближайшим заместителем,- тебе, по крайней мере, не придётся выслушивать то, чем нас наградят на разводе после того, как мы закончим пробежку и выстроимся на плацу.
- Эрах,- вдруг спросила Рамина,- а ты точно не жалеешь о том, что сделал? За такое недолго и погон лишиться.
- Ну и что? Даже если с меня снимут не только погоны, но и мундир, мне всё равно не в чем будет себя упрекнуть. Я всё сделал так, как подсказывала мне моя совесть, и, я думаю, те, кто остался в живых, меня поддержат, а с теми, кто не выжил, мы встретимся в последний день этих миров, и там они скажут мне всё, что они думают об этом моём поступке, а я честно выслушаю все их обвинения и ни на одно из них не возражу.
* * *
Видимо, всё, что происходило в этот момент в душе старшего лейтенанта, так ярко отразилось на его лице, что те, кто находились рядом, мгновенно приутихли, а за ними притихла и вся остальная группа. Наконец он оторвался от наушников и тихо стал отдавать приказания:
- Так, все под броню. Все, у кого есть гранатомёты и МПТРК, наверх. Оставьте наблюдателей. Будьте готовы в любой момент сражаться, как одержимые или удирать, как будто за вами черти гонятся.
Приказание было выполнено быстро и без вопросов, все поняли по лицу командира, что что-то пошло не так и сейчас, возможно, им придётся принять бой. Неравный бой. Звуки далёкого сражения, тем временем, стали различимы и невооружённым ухом. Где-то на грани горизонта в небо взлетали сигнальные ракеты, комья земли, столбы дыма и огня. Внезапно скрип гусениц, выстрелы автоматов, гранатомётов, МПТРК, и танковых пушек стали слышны совсем рядом: буквально на ближайшей опушке. Эрах совсем было уже вознамерился вести свою группу на выручку своим братьям по оружию, которые, вне всякого сомнения, сейчас отчаянно дрались за свою жизнь, как его снова позвал радист, говоря, что вызывают из штаба. Эрах настроил переговорник на частоты рации.
- Семёрка на связи, Игрок.
- Семёрка, операция отменена! Повторяю: операция отменена! Мы столкнулись с сильными танковыми соединениями при усиленной поддержке пехоты. Джокер и Валет уничтожены. Тройка, Шестёрка и Десятка ведут отчаянную борьбу за свою жизнь. Девятка не выходит на связь. Последнее, что они успели передать минуту назад, то, что на них выходят средние и тяжёлые танки врага численностью до двух звеньев при поддержке пехоты. Где вы находитесь, Семёрка? Приём.
- Там, где и должны, согласно плану,- Эрах хотел ещё что-то добавить относительно того, что он думал о качестве этого плана, а также о тех, кто его создавал, но сдержался,- в квадрате два-семнадцать. Имеем звуковой наш односторонний контакт с противником. Прямого нет. Приём.
- Семёрка, срочно уходите из квадрата. Бегом! Понятно? Бего-о-о-о-ом! Повторите, как поняли. Приём.
Эрах с трудом переваривал только что услышанное: «Как? Уходить отсюда и бросить, проще говоря, кинуть, пять медицинских взводов, полторы сотни девчонок?» Наконец он нашёл в себе силы ответить:
- Не понял вас, Игрок. Мы находимся в звуковом контакте с противником. Он даже не подозревает о нашем существовании. Мы можем их вытащить, Игрок!
- Приказ обсуждению не подлежит, Семёрка!!! Приказываю уходить из квадрата два-семнадцать с максимальной возможной скоростью! Уходить! Понятно? Уходить! Валите оттуда!!!
- Не понял вас, Игрок. Мы можем их спасти. Там же полторы сотни наших девчат!
- Повторяю для особо одарённых: уходите из квадрата два-семнадцать с максимальной возможной скоростью! Через десять-двадцать минут над вами пройдут крылья с термитами на борту. Там всё гореть будет!
- Не могу, Игрок! На нас выходят танки! Тяжёлые и, кажется, сверхтяжёлые. Количеством до …
Эрах не договорил и с силой рванул трубку на себя. Шнур оторвался и Эрах знал, что лёгкий треск разрывающейся синтетической изоляции покажется на том конце провода взрывом. Он осмотрел свою группу. Никто ничего не понимал. Эрах начал говорить:
- Ребята, нам приказали отступать, но там,- он мотнул головой в сторону звуков боя,- полторы сотни наших девчат бьются за свои жизни. Они знают, что мы должны быть рядом и ждут нашей помощи. Я хочу оказать им её. Тот, кто сейчас не пойдёт за мной, не будет считаться трусом или предателем, он всего лишь выполнит приказ. Экипаж?
Из люка высунулся старший прапорщик Ариян Макелази, командир экипажей входящих в группу БМД:
- Командир, там наши. Мы с тобой!
- Миран?
- Я ж после этого себя уважать не стану. Верно я говорю?
Его пятый карат одобрительно загудел.
- А мои что?- обратился Эрах к своим солдатам.
- За тобой, командир, хоть в самый ад! Веди…
Эрах отдал приказ и двенадцать БМД его группы двинулись на звуки боя. Навил переключил переговорник на частоту всех групп этой операции и принялся вызывать Девятку.
* * *
Отряды медленно втягивались в жерло лагерных ворот. Наконец они построились в три правильных каре на своих местах на плацу. Комендант лагеря, полковник Майнус Трехт, а также подполковник Рейс Каммит и капитан Эриата Маллекс как непосредственные начальники отрядов устроивших диверсию уже стояли во главе площади рядом со зданием штаба. Отряды молчали. Молчали и господа офицеры. Тишина была крайне недоброй, и первыми её нарушили старшие по званию. Раздалась команда, приказывающая отрядам сойти со своих мест и подойти к зданию штаба. Солдаты повиновались с обречённостью овец, которых ведет на убой. Тишина восстановилась. Первым не выдержал комендант:
- Ну, и как же отряды могут объяснить своё сегодняшнее поведение?
Отряды угрюмо молчали. Кто-то, в основном те, кто составлял группы Семёрка и Девятка на недавней операции, с открытым вызовом смотрели на начальника. Кто-то, в основном недавние пополнения смотрели себе под ноги, видимо, жалея, что они в это ввязались. Остальные же просто смотрели по сторонам, будто происходящее их не касалось. Полковник повторил вопрос:
- Я спрашиваю вас: как вы объясните ваше сегодняшнее поведение. Нарушение дисциплины. Порядка проведения спортивно-оздоровительного комплекса упражнений. Я не смогу даже перечислить всё, что вы сегодня натворили!!!
- То ли ещё будет, господин полковник…- голос принадлежал Эраху.
С первого взгляда можно было подумать, что полковник сейчас ударит подчинённого, прикажет ему убираться из его лагеря и армии, отправит в исправительный батальон, искрошит его в мелкие клочочки голыми руками или сделает ещё что-нибудь подобное, но он просто остановился и, словно не признав говорившего, спросил:
- Кто это сказал?
- Я, господин полковник,- ответило ему в разных вариациях с десяток голосов из каре седьмого отряда.
Это было уже слишком и всем стало понятно, что ещё одной подобной выходки полковник не вытерпит, но большая часть седьмого отряда и не подумала испугаться. На этот раз почти двухметровая фигура с косой саженью в плечах нависла именно над Эрахом. На его месте, пожалуй, всякий испугался бы, остолбенел от страха, исчез, растворился в воздухе или с максимальной возможной скоростью провалился бы под землю, особенно обладатель всего-навсего ставосьмидесятисантиметрового роста, казавшийся рядом с гигантом-полковником недокормышем, неведомо как просочившемся в армию. Но Эрах был не из таких. Он смело поднял взгляд на старшего по званию и заглянул ему в глаза. Полковник такого явно не ожидал. Он молчал, а Эрах тем временем заговорил:
- Мы объясним это, господин полковник, вашей несправедливостью по отношению ко мне лично, моему отряду в целом и его третьему и пятому карату в частности, а также к бойцам семнадцатого медицинского отряда, которых вы приказали бросить под гусеницами танков и термитными бомбами и которые благодаря нарушению данного вами приказа сейчас имеют возможность поправляться в нашем госпитале под присмотром своих коллег, находиться на плацу или бегать увеличенную вдвое дистанцию.
- А может, вы объясните это вашей несправедливость по отношению к тем солдатам, которые погибли или были ранены в результате того, что они бросились за вами в эту самоубийственную атаку? Что мне сказать их родным и близким, которые посмотрят мне в глаза и спросят, почему погибли именно они?
- Я так полагаю, то же самое, что вы намеревались сказать родным и близким тех, кого вы приказали бросить, стоит лишь подкорректировать имена, звания и фамилии, и всё сложится само собой.
Эрах отчаянно дерзил. Он знал, что после прямого неповиновения, саботажа и других преступлений ему не грозит ничего хорошего и старался подороже продать свою жизнь, свои погоны, то бишь. Полковник угрюмо молчал, наверное, в словах Эраха его что-то задело, что-то показалось правдивым и правильным, что-то, до чего он, подполковник должен был додуматься первым, но никак уж не старший лейтенант. Наконец полковник заговорил:
- Господин Навил, через четыре дня из лагеря в распределительный пункт пойдёт транспорт с раненными. Из уважения к тем, кого вы спасли, я дам вам не ту характеристику, какую вы заслужили, но вольнодумцев и дебоширов я у себя в лагере не потерплю. Вам понятно?
- Да,- угрюмо потупившись, ответил Эрах.
- Все свободны.
- Гражданин полковник, разрешите обратиться?- голос принадлежал младшему лейтенанту Мирану Кироту.
- Что у вас, младший лейтенант?
- Господин полковник, если вы хотите отправить Эр…, старшего лейтенанта Навила, то есть, на распределительный пункт, то я прошу вас, что бы меня как его первого заместителя во время операции, и как второго офицера этой группы, что бы меня тоже отправили на распределительный пункт. Можно даже без характеристики. Одна лишь просьба: я хотел бы и дальше служить со старшим лейтенантом Эрахом Навилом.
- И меня тоже,- встрял в разговор старший сержант Суеддин Таффилар,- я был радистом в группе. Я мог передать в штаб о решении командира.
- У вас была сломана рация, старший сержант Таффилар.
- Я мог её починить. На то я и радист. У меня тоже лишь одна просьба. Та же, что и у младшего лейтенанта Кирота.
- У меня была запасная рация,- добавил дэйрас, младший прапорщик Эйнамиль Суниклас,- я тоже мог передать сообщение и тоже хочу оказаться на распределительном пункте для того, что бы продолжить службу под командованием старшего лейтенанта Навила.
- А ещё и меня,- лейтенант Стан Гунгур, громадный орк, раза в два больше коменданта, которого за его габариты прозвали медведем (хотя этот зверь был, пожалуй, лишь бледной пародией на этого человека) улыбался своей жуткой, но простодушной улыбкой, больше походивший на оскал, от которого шарахались даже волки.
- А тебя-то за что???- эта сцена явно начала выбивать коменданта из колеи.
- А меня просто так, «что б жизнь малиной не казалась»,- повторил орк любимую поговорку Эраха.
- И меня,- попросил вдруг рядовой кеценкианец из нового пополнения, - я тоже хочу продолжать службу под началом старшего лейтенанта Навила.
Нужно ли говорить, что эта реплика оказалась сюрпризом не только для коменданта, но и для самого Эраха? Он мог ожидать этого от тех, с кем служил, тех, кто его знал, а тут… новобранец, наверняка не выучивший даже имена, фамилии и звания всех офицеров.
- А ещё меня, меня! И меня! И нас!- дружно загалдел весь отряд.
Комендант был в растерянности, а тут ещё и семнадцатый, и восьмой стали выступать с устными прошениями отправить их на распределительный пункт. Пока просили лишь словами, но, полковник не сомневался, вскоре это может дойти и до рапортов, направленных куда выше, чем руководство лагеря.
- Я рассмотрю ваши прошения. А пока все свободны,- комендант устало провёл рукой по лбу.
Солдаты и офицеры расходились, оживлённо обсуждая только что произошедшее. Полковник вполне мог просто отправить на внеочередном транспорте Навила на распределительный пункт, но почему-то не сделал этого. Вероятно, он не хотел позорить своего офицера, весь лагерь и себя заодно и поэтому решил отправить его в очередь, возможно, оформив как вылечившегося раненного, место которого уже замещено. Вероятно так же, что это было время Навилу одуматься, принести публичные извинения, признать свои ошибки, получить свою (конечно же, львиную) долю нарядов и суток ареста на гауптвахте, а потом продолжить службу. Всё-таки Эрах Навил был толковым офицером и солдаты (в том числе и не из его отряда) его любили, а его такое вот резкое увольнение могло запросто стать спичкой в соломе. Кроме того, такое поведение всех остальных солдат и офицеров (в том числе и не принимавших участия в операции) наверняка сбило коменданта с толку. Словом обе стороны конфликта находились в состоянии неведения и растерянности, обе ждали действий своих оппонентов.
* * *
Девятка, это Семёрка, мы идём к вам. Ответьте! Девятка, меня кто-нибудь слышит? Дайте ориентировку, Девятка!
Примерно минуту никто не отвечал и Эрах уже решил, что рация разбита, что, собственно, было очевидно, но это не объясняло молчание переговорников, хотя здравый смысл подсказывал, что сейчас у них там есть гораздо более важные дела, чем отвечать на неизвестно чьи позывные. Внезапно динамик в наушнике ожил и сквозь помехи стал прорываться чей-то женский голос:
- Семёрка, Семёрка, это Девятка. Не ходите сюда! Здесь танки и их много. Их очень много! Десятка два, не меньше и все как минимум тяжёлые! Бегите отсюда парни!
- Я – старший лейтенант Эрах Навил. С кем я разговариваю?
- Сержант Тариэль Майники. Уходите!
- Тариэль, дай мне лейтенанта! Это срочно!
- Лейтенант Рамина Талья на связи! Какого чёрта?
- Ра, это Эрах, мы идём к вам. Держитесь.
- Эрах, кретин, тут танки! Убегай отсюда! Ты и нас не спасёшь и своих всех положишь. Уходи! Передай в штаб, что мы вызываем огонь на себя.
- Лейтенант Талья!- Эрах решил придать делу официальный ход, насколько это вообще было возможно в такой ситуации,- Я вам приказываю: держитесь, мы уже близко. Сейчас над квадратом пройдутся термитами. Доложись как у тебя. Это приказ. Приём.
- У нас жарко, Эрах. Две БМП подбиты, но одна ещё в состоянии стрелять. Из строя выведена примерно треть личного состава. Гранаты и боеприпасы на исходе. Снаряды тоже. Заслон наиболее слаб на северо-востоке. Приём.
В этот момент в эфир вдруг ворвался голос Тариэли:
- Командир, они слева клином полезли. Мы…
Взрыв. Тишина. Потом в эфир ворвался ещё чей-то голос:
- Рамина, Тариэль убита! МПТРК уничтожен! Мы долго не продержимся!
- Держитесь, девчонки!!!- влез Эрах,- Ради всего, что вам дорого – держитесь! Мы скоро будем у вас. Держитесь!!!!!!!!!
Двадцать километров в час по незнакомому лесу, не просёлку даже, лесу – любой знающий водитель рассмеётся вам в лицо и назовёт лжецом, но они сделали это, хотя в железном чреве БМД и пассажиров и экипаж швыряло, как жука в спичечном коробке. Трясясь на броне сверху, Эрах вдруг ясно представил себе ясноглазую эльфийку Тариэль, размётанную мелкими клочками от прямого попадания ста сорока миллиметрового осколочно-кумулятивного снаряда. Отчего-то Эрах думал, что это так. Внезапно он понял всю бредовость своей затеи. У него двенадцать БМД и каждая из них несёт одну тридцати семи миллиметровую противопехотную автоматическую пушку и пару спаренных крупнокалиберных пулемётов калибра семь-шестьдесят два. Хотя в боекомплектах и к пушкам, и к пулемётам имелись бронебойные снаряды и патроны, вряд ли они могли причинить тяжёлым танкам хоть какой-нибудь вред. А бронебойные снаряды тридцать седьмого калибра Эрах давно считал чьей-то не слишком умной шуткой. Любой тяжёлый танк, обладая боевой массой около семидесяти тонн и орудием сто сорокового калибра (против тридцати тонн боевой массы БМД и её лёгкой пушки) будет отмахиваться от них, словно медведь от мух. А ведь эти танки наверняка имеют и силовой щит, и активно-навесную броню, и ещё много других технических изощрений, позволяющих им выживать в очень неблагоприятных для этого условиях. Эрах понял, что то единственное, что может позволить ему не только не потерять там оба карата, но и вытащить девчонок – это неожиданность и скорость. Он стал отдавать приказы:
- Миран, слышишь меня?
- Да, господин старший лейтенант!
- Бери своих. Зайдёшь на поле с северо-востока. Как только появишься, сразу отвлеки, кого сможешь на себя. Как только они повернут свои башни на тебя, мы сядем им на хвост и постараемся оттянуть на себя. Пока они будут отмахиваться от нас, эвакуируй девчонок. Как только закончишь эвакуацию, докладываешь и ныряешь в лес. Там тяжёлые тебя не достанут. Понял меня?
- Так точно, господин старший лейтенант! Будет сделано, господин старший лейтенант!
Эрах переключился на волну всего подразделения:
- Слушать экипажам! Тяжёлые танки тяжелее и мощнее нас, но они слишком неповоротливые. Наш козырь – скорость. Господа наводчики, прошу, не приказываю, прошу показать всё, на что вы способны. Господа водители, от вас зависит не только ваша жизнь, но и жизни тех, кто сидит за вашими спинами. У меня всё. Да помогут вам ваши боги.
Сам Эрах был атеистом, но в его отряде многие были верующими, но то, что они носили разные символы веры, молились разным богам и на разных языках, не мешало им быть одним из самых сплочённых отрядов во всей одиннадцатой Лунной армии.
Тишина. Двигатели приглушены. Не более десяти секунд требуется офицерам Мирану и Эраху, что бы оценить обстановку. Из четырёх БМП на ходу только две. Одна всё ещё горит. За её почерневшим и искорёженным корпусом прячутся защитники. Они ведут кинжальный автоматный огонь по пехоте между танками. Иногда из-за груды покорёженного металла вылетает снаряд гранатомёта или МПТРК. Другая БМД стоит чуть в стороне от первой. Её левый борт разворочен прямым попаданием ста сорока миллиметрового оперённого бронебойного снаряда. Но сорока пяти миллиметровая пушка и установленный перед ней восьми миллиметровый пулемёт ещё стреляют. Две другие БМП спрятались за своих подбитых подруг и ведут огонь оттуда. На поле боя и впрямь два отделения танков. Двадцать тяжёлых, влекомые тремя сверхтяжёлыми, правда, пять из них стоят неподвижно, а два даже не стреляют.
- Давай, Миран,- одними губами произносит в переговорник Эрах.
- Есть!- отвечает младший лейтенант, и его БМД с ходу бросаются вперёд.
Шесть стальных молний несутся на полном ходу к подбитым БМП. Они ведут огонь из всего, что может стрелять. Вот вздрогнул и остановился один сверхтяжёлый, вероятно, офицерский, танк. Попадания сразу четырёх бронебойных, хотя и тридцати семи миллиметровых, снарядов в одну точку сумели пробить бронированный фальшборт и опорные катки вместе с кусками гусениц разлетелись по сторонам. Ещё один разрыв снёс установленный на башне пулемёт.
К появлению нового неприятеля стальные махины оказались полностью не готовы. Пока они разворачивались и меняли строй, три танка были лишены подвижности попаданиями в фальшборты, а ещё один был выведен из боя: из него выскакивали оставшиеся в живых танкисты. Но вот счастье отвернулось от нападавших: одна из БМД поймала бортом ста сорока миллиметровый снаряд, и её искорёженные останки закувыркались через крышу в сторону БМП. Лишь одного взгляда хватило, что бы понять: в этих обломках не могло остаться ничего живого. «Да упокоят боги души экипажа и пассажиров этой машины»,- мельком подумал Эрах и отдал приказ выступать.
* * *
Комендант выбрал самый действенный метод прекратить волнения в лагере, вызванные их с Эрахом спором. Так же как в древние времена если гангрена поражала руку, то руку следовало отнять, так же и сейчас если дерзить и проявлять прямое неповиновение начал один, то его нужно убрать, пока это не стали делать все. Ампутация прошла через века и осталась самым верным способом убрать какой-либо изъян. Но комендант не учёл, что если ампутацию будет проводить без обезболивания садист-сантехник при помощи ржавого ледоруба, то эффект может получиться как раз обратный. Лагерь, гудевший как растревоженный улей, раскололся на две половины: одни признавали Эраха героем и, соответственно, болели за него, другие же придерживались точки зрения полковника и осуждали старшего лейтенанта. Но количество последних угрожающе быстро уменьшалось в пользу первых. Напряжение нарастало.
Тем временем виновники этих событий как будто бы ничего не замечали. Комендант занимался руководством лагерем, интересовался настроениями в среде солдат и офицеров и вообще вёл себя, как подобает господину полковнику. Эрах же, напротив, казалось, смирился со своей участью. Он часами валялся на койке, читая или плюя на меткость в воображаемую на потолке муху. Внезапно он встал с койки и пошёл куда-то вглубь казармы. Его терзал один вопрос, возникший сегодня на плацу, и он хотел получить на него ответ перед тем, как навсегда покинет этот кров.
- Рико, можно с тобой поговорить?
Рядовой Рико Рингенстар, тот самый новоприбывший рядовой, который на плацу попросился на распределительный пункт первым из пополнения, вскочил и вытянутся по стойке «смирно»:
- Я весь во внимании, господин старший лейтенант!!!
- Без чинов, Рико, не тянись.
- Есть без чинов, Эрах.
- Слушай, а ты серьёзно сегодня говорил про распределительный пункт?
- Серьёзней некуда.
- А почему? Ты ведь только что прибыл, не знаешь ещё чем вызвана эта стычка, может, моё неповиновение вызвано не верностью присяге, а самодурством, самоуверенностью, наконец, простым желанием выпендриться перед девчонками, попавшими в капкан, показаться героем?
- Я не имею глупости так считать, Эрах. А про то, что я ничего не знаю – вы это зря. Я знаю.
- Откуда?
- Вести очень быстро распространяются по солдатскому телеграфу, Эрах. Я уже знаю все подробности этого случая, кроме того, есть ещё одно…
- Что?
- Понимаете, вы бросили БМД на танки. Это же чистое самоубийство. Там погибли друзья тех, кто остался в живых. Если бы это было вызвано не благими побуждениями и намерениями, то тогда бы ваши солдаты вас бы возненавидели или, из уважения к спасённым, никак не отреагировали. А здесь, насколько я понял, они не собираются отдавать вас без боя и они не только серьёзно готовятся к этому бою, но и решительно настроены его выиграть. В транспорте я ознакомился со всем, что можно было раскопать про этот лагерь в целом и его седьмой отряд в частности. Я понял, что за полгода вы сумели превратить толпу необученных ополченцев, набранных со всех концов Ойкумены, в отчаянных сорвиголов, для которых нет ничего невыполнимого. Да и «сверхспециальное назначение» отряду просто так не даётся.
- А сам ты откуда?
- Я из Эфира, столичный житель.
- А я с Земли, житель периферии.
- А вот лейтенант Гунгур, на сколько я помню, с Синкхарда, более известного как Среднеземелье.
- Да, нас тут всех Полночь собрала с бору по сосенке. Лейтенант Талья, девчат которой мы вытаскивали из танкового капкана, она с системы Хэйп, что в далёкой-далёкой галактике…
- Джедай?
- Ну-у-у-у-у, это ты, конечно, чересчур. Со времён войны за Эфир полуночники с джедаями на полях сражений не встречались. Ни под одним знаменем, ни под разными, хотя, если так и дальше пойдёт, то им это придётся сделать.
Эрах заметил входящего в казарму лейтенанта Гунгура и сразу же он перестал быть Эрахом. Теперь он был только господином старшим лейтенантом.
- Лейтенант Гунгур, трубите сбор отряда.
Хотя, судя по всему, Эраху не долго оставалось командовать седьмым отрядом, он на настоящий момент всё ещё был его начальником, а к ним прибыло пополнение. Пополнение требуется принять.
Отряд построился и Эрах принялся расхаживать перед ним.
- Новоприбывшим – на линию ко мне!
Когда всё пополнение стало на одну с ним линию, он скомандовал «кругом», и переместился между двумя строями. Только сейчас он разглядел их как следует и ужаснулся.
- Младший лейтенант Кирот! Кто эти дети?
- Пополнение, господин старший лейтенант!
- Но всё-таки это дети, а детей полагается воспитывать. Слушайте! Второй раз объяснять не буду, так как тем, кто поймёт, это не потребуется по понятным причинам, а тем, кто не поймёт, уже никогда ничего не потребуется, кроме куска земли один на два.
Подождав, что бы все проникнулись серьёзностью ситуации, он продолжил:
- Итак, дети, вы даже не предполагаете в какое анальное отверстие вы угодили. Вы знаете полное название нашего отряда? Правильно, там фигурирует слово «сверхспециальный», а это значит, что мы не разведчики, нет, мы – в каждой бочке затычка. Командование будет посылать нас всюду, а мы должны поддерживать наш статус. Это, надеюсь, понятно. Итак, я хочу, что бы вы забыли всё, чему вас где-то там учили. Здесь всё придётся переучивать заново. Войне нельзя научится. Только, в лучшем случае, можно научится её понимать. Посмотрите на тех, кто стоит напротив вас. Раньше они так же стояли на вашем месте, а теперь их не отличишь от всех. Отряд, как и любая его часть, единое целое, которое готово перегрызть горло любому за любого своего. Помните, молодёжь!- Хотя большая часть пополнения была старше Эраха по возрасту, он не удержался от такого обращения, к тому же, на войне, как известно, молодость или зрелость определяет далеко не возраст,- Вы – лучшие, кого только смогли набрать, а если нет, то вы станете ими, причём в самое ближайшее время. Вам требуется это запомнить. На этом всё, встать в строй!
Товарищи Навила по отряду уже собрали для него нечто вроде прощального подарка, львиную долю в котором составляли консервы, но были и непонятно как оказавшиеся там три бутылки с пивом. Хотя подарок и был уже упакован и отдан адресату, седьмой отряд не собирался отдавать своего командира без боя, а уж в чём-чём, а в диверсионных акциях с седьмым отрядом никто не мог сравниться.
Возвращающиеся из увольнения солдаты и офицеры седьмого отряда ни у кого из постовых не вызывали подозрения, а тем временем должны были. Как только бойцы оказывались в недрах своего корпуса из карманов, сумок, баулов и других всевозможных вместилищ появлялись тысячи и тысячи, если даже не миллионы «индивидуальных одноразовых средств защиты от возможности заражения венерическими заболеваниями». Тут же уже были припасены горы какого-то белого порошка, который при смешивании с водой давал субстанцию необходимых цвета и консистенции. В результате ударной работы отряда в течение всей ночи, выходящие утром на зарядку солдаты и офицеры стали свидетелями прелюбопытного зрелища: практически на каждой ветке или выступающей части стены (где таковых не нашлось, были вбиты гвозди) красовались завязанные узелками и наполненные белой полупрозрачной жидкостью с перламутровым отливом те самые «индивидуальные одноразовые средства защиты от возможности заражения венерическими заболеваниями». Даже весть о том, что Эрах и комендант поменялись местами, не могла вызвать более бурной реакции. Как только отряды после утренней пробежки построились на плацу (на котором ещё утром красовалась выложенная теми же сомнительными снарядами надпись: «Это только начало…»), началось выявление виновников инцидента, впрочем, ни к чему не приведшее: кто-то действительно не знал, чьих это рук (иди других органов) дело, а кто-то знал, но не стремился сделать свои знания достоянием общественности. В итоге весь лагерь был отправлен на очистку территории, но три четверти личного состава так и не покинули своих корпусов. До отбытия Эраха на распределительный пункт оставалось три дня.
* * *
Начавшееся после появления машин Мирана замешательство оказалось ещё более усилившемся после появления на поле боя ещё шести БМД карата Эраха. Изрыгая огонь из шести тридцати семи миллиметровых орудий, двенадцати крупнокалиберных пулемётов и неясного числа МПТРК, гранатомётов и автоматов, третий карат явился на поле боя и принялся носиться по опушке шестью серо-стальными молниями, ловко уворачиваясь от ста сорока миллиметровых оперённых и неоперённых снарядов разного разрывного действия. Тяжёлые танки стали разворачиваться и перестраиваться для отражения внезапной атаки с тыла. Один из сверхтяжёлых стальных мастодонтов полностью уже развернул башню и уже собрался поразить командирскую БМД ста шестидесяти миллиметровым оперённым бронебойным снарядом. Экипаж под командованием старшего прапорщика Арияна Макелази сработал отменно: башня развернулась в сторону атакующего, движок взревел, и корпус рванулся вперёд, пропуская за кормой снаряд, а орудие выплюнуло свою порцию огня, стали и взрывчатки в башню врага. С первого взгляда показалось, что наводчик орудия промазал, но спустя миг оказалось, что это не так. Из всех бойниц и смотровых щелей башни танка выплеснулось пламя, смешанное с кусками металла, стекла, пластика, одежды и кровавыми ошмётками. Эрах знал, что среди артиллеристов всадить неоперённый снаряд в движении прямо в смотровую щель башни считается высшим пилотажем, на который способны только истинные асы. При мысли о том, что случилось с экипажем этого танка, Эраха передёрнуло.
Тем временем оставшиеся в живых пять БМД пятого карата по командованием Мирана уже достигли стоящих БМП и начали эвакуацию. Разумеется, сначала грузили раненных. Впрочем, эвакуация не помешала им довольно успешно огрызаться огнём на стрельбу атакующих: ещё два танка замерли и окутались дымом, а ряды пехоты врага пополнились их экипажами. Внезапно одна из БМД остановилась. Эрах не мог разглядеть, что там случилось, но мог предположить, что валящий столбом дым ничего хорошего означать не может.
- Миран, как там у тебя?
- Жарко и тесно, командир! Я потерял две машины, но пока кажется, что места всем хватит! Эвакуация подходит к концу. Будьте готовы рвать когти, как только я скажу.
- Под таким огнём всегда готовы, Миран!
Перестрелка продолжалась. Обе стороны продолжали поливать друг друга огнём из всего, что могло стрелять, имело ствол или хотя бы его подобие. Но скоро к выстрелам прибавились разрывы гранат, которыми выпрыгнувшие из машин разведчики щедро почивали вражеские пехоту и танки. Танковые пушки не могли попасть по юрким БМД и пехотинцам, а от лобовых попаданий тридцати семи миллиметровых снарядов танки даже не чесались, тупо пёрли вперёд, словно ничего не случилось. Но внезапно один из танков сумел как следует прицелиться, и одна из БМД замерла от прямого попадания. Эрах не знал, остался ли там кто-либо живой, но он видел лишь совершенно искорёженную переднюю кабину. «Прощайте, ребята, вы сделали всё, что могли. Кто сможет, пускай сделает больше». Тем не менее, он отдал приказ:
- Я - лидер. Пятого подбили. Подберите кто-нибудь оставшихся в живых.
- Я – третий. Я ближе всех. Беру на себя.
- Осторожней, Третий.
Третья БМД совершила практически полный разворот на немыслимо малой для любого танкиста территории и оказалась вплотную к подбитой машине, закрываясь её корпусом от снарядов. Через пару минут Тройка отъехала, а её командир вышел на связь:
-Семеро холодных и пять тёплых. Весь экипаж в двух сотнях. Везу всех.
Тут очень кстати объявился Миран:
- Эрах, я своё закончил. Уходите.
- Понял тебя, Миран. Срываюсь.- Ответил Эрах и, переключив переговорник на частоту своего карата, добавил,- Ребята, отваливаем.
Карат подчинился беспрекословно. Свист десятков оперённых ста сорока миллиметровых снарядов над головой, и прятки от них по картонной бронёй способны свести с ума кого угодно.
* * *
На следующий день на зарядку не пришло восемьдесят процентов личного состава и для того, что бы хоть как-то развеять бойцов, командование известило лагерь, что сегодня и завтра пройдут внеочередные боевые стрельбы-учения с применением боевой техники и не холостых боеприпасов.
В седьмом отряде, освобождённом по понятным причинам от боевых стрельб, тем временем оживлённо обсуждалась следующая операция возмездия, готовились «боеприпасы» для её проведения и разрабатывался план.
В общем и целом, жизнь в лагере текла своим чередом: отряды маршировали по его территории, направляясь куда-то по своим важным делам, механики возились со своими агрегатами, стрелки заряжали, чистили и смазывали оружие, авиаторы мыли свои крылья и проверяли их исправность, словом всё шло как обычно. Комендант, наверное, даже и успокоился бы, решив, что вчерашняя диверсия была случайной и не будет иметь продолжения, если бы не невидимая, но вместе с тем почти физически ощущаемая тревога и затаённая злоба не расползались по лагерю, заражая всё новые сердца, умы и души. Вскоре эта тревога получила вполне материалистическое воплощение: ожил и загудел динамик экстренного оповещения лагеря. Ещё через несколько мгновений из него зазвучал довольно грубо смонтированный на компьютере, но, тем не менее, дьявольски похожий на коменданта голос: «Внимание, внимание! Объявляю приказ: всем, а особо отряду номер семь срочно покинуть квадрат семь-сорок девять («Ч-ч-чёрт,- подумал комендант,- это же координаты лагеря!!!»). Отряду номер семнадцать остаться на месте постоянной дислокации». Следующие несколько секунд ничего не происходило, но затишье оказалось обманчивым: на небольшой высоте, почти касаясь крыш зданий лагеря, промчалось четыре звена бомбардировщиков, как раз тех, которые несли на борту термитные бомбы после неудачной операции, засыпая территорию лагеря из открытых бомбовых люков печатными листами, на которых неизвестный поэт, не выбирая выражений, рассказал о «тех командирах, что солдат своих предают, и лишь погоны свои берегут» и о том, какие неприятности случаются с теми, кто «отважился сестёр своих спасти, и из-под бомб их увести». На полуистерический запрос коменданта в авиадиспетчерскую, о том, что за борты сейчас находятся в воздухе, последовал бравый ответ, о том, что все самолёты находятся в ангарах, и никого в небе нет. Желание офицеров убедиться в этом собственными глазами напоролось на плотную толпу отрядов, собравшуюся вокруг взлётно-посадочной полосы и которая расступилась, как только самолёты сели и оказались запертыми в ангарах. Разумеется, все опознавательные знаки были заклеены, закрашены и замазаны.
На этот день это была единственная диверсия, но, тем не менее, яркая и запоминающаяся. Солдаты и младшие офицеры посмеялись от души, а у старшего начальствующего состава от такого обращения остались самые неприятные ощущения и предчувствия. Практика показывала, что если подчинённые стали в открытую насмехаться над своими командирами, то тут, если начальство не переменит тактику, недалеко и до открытых вооружённых выступлений. Время снова потекло размеренно: снова по своим делам маршировали отряды, гулко бухали на полигонах орудия и быстро стрекотали автоматы и пулемёты. Лишь изредка можно было заметить на лицах бойцов недобрые усмешки при чтении сброшенной с самолётов «поэмы», но листы с ещё свежими и не высохшими принтерной и ксероксной красками немедленно прятались, как только в поле зрения показывался кто-либо из командования. До обещанного комендантом транспорта оставалось ещё двое суток, а неизвестные бунтовщики уже достигли своей цели: лагерь был на взводе, и увольнение Эраха сейчас могло, в самом деле, спровоцировать настоящий вооружённый бунт. Старшего лейтенанта воспринимали как мученика за честь и идею, а коменданта и командование чуть ли не сатаной со свитой. О личности мятежников у командования были определённые подозрения, но не было ни одного конкретного доказательства, без которых и военно-полевой суд, и военный трибунал лишь посмеются над обвинителями, но, кто бы эти диверсанты ни были, они знали, на что нужно надавить, что бы весь лагерь ополчился против своих офицеров. Время шло, но оставшиеся сорок восемь часов ещё готовили немало сюрпризов.
Отбой по лагерю объявлялся в десять часов вечера, но это был отбой для младшего командного состава и солдат, а старшие офицеры и сам комендант оставались на послеотбойное совещание по итогам прожитого дня. Сегодня комендант не сильно интересовался происходящим, так как все изменения и так были на лицо, поэтому совещание закончилось досрочно. Это, впрочем, коменданта не спасло…
Эрах висел на подоконнике комендантской квартиры в лагере на уровне пятого этажа. Собравшись с силами, он подтянулся и перелез в комнату. В ней никого не было. За ним перелезли ещё несколько бойцов седьмого отряда: легконогие эльфы Сайтикс и Майам, грузные орки Таругур и Турмек, гномы Сарог, Хилон и Джам, хоорлы, легко могущие занять первое место по лагерю в умении быстро и бесшумно передвигаться, Бен, Стикл, Лимо и Ванг, высокие и зеленокожие кеценкианцы Рах и Строн, и другие. У всех за спиной были чем-то гружёные рюкзаки. Миг, и их содержимое появилась на свет, вернее, на тьму, так как в целях маскировки свет решили не включать. С первого взгляда могло показаться, что первая группа бесцельно возится у дверного проёма, а вторая у окна, но скоро стал виден результат их труда: дверной проём со стороны комнаты оказался заклеен бумагой, да так плотно, что не осталось не единой щели, кроме как на самом верху. Через неё и последовало в промежуток между закрытой дверью и бумагой то, что поднималось снизу второй группой. Это оказались точь-в-точь такие же «украшения», какие висели когда-то на каждой ветке и на каждом гвозде, разумеется, с тем же самым наполнением. Когда всё пространство было заполнено, диверсанты приклеили последнюю полоску и быстро ретировались через окно, разумеется, закрыв его за собой изнутри…
Ноги коменданта сами шли к кабинету их хозяина, а вот голова была занята совсем другой работой: как заставить лагерь успокоится? Сейчас стало уже практически очевидно, что увольнением Эраха этой проблемы не решить, а спускать ему прямое неповиновение с рук просто так не хотелось: господином полковником не так-то просто командовать, особенно тем, кто младше его по званию. Его не слишком-то приятный ход мыслей был прерван властным требованием сознания перестать заниматься своими делами и достать из кармана ключ от двери. Когда требуемое действие было выполнено, сознание потребовало открыть только что выуженным из кармана ключом дверь. Комендант проделывал эти действия практически автоматически, ещё не полностью оторвавшись от своих невесёлых мыслей, и потому отпрыгнуть в сторону он попросту не успел. Заготовленное между бумагой и дверью содержимое осыпало коменданта с ног до головы.
Сигнал экстренной ночной побудки показал Эраху и всем прочим диверсантам, что задуманное удалось на славу. Как и следовало ожидать, несмотря на последние разногласия командования и солдат, боевая честь оказалась дороже. Поэтому прошло всего две-три минуты, и весь лагерь, все двадцать отрядов оказались построенными на плацу. Там их встретил взбешённый комендант, один вид которого мог заставить рехнуться от страха кого угодно (вдобавок ко всему некоторые из «средств защиты», видимо, оказались какими-то некачественными, и их содержимое просочилось наружу, из чего комендант сделал неизбежный, но ошибочный вывод относительно рейтинга своей персоны). Разумеется, виновников никто из собравшихся сказать не смог. Разумеется, у командования были определённые подозрения, не подкрепляемые прямыми уликами. Разумеется, всем приказали совершить срочный ночной марш-бросок на сорок километров… Разумеется, все направились в свои корпуса сразу же после того, как покинули плац.
* * *

[Рэй Соло]

Скрытый текст - Прямое неповиновение:

Углубившись в лес на недосягаемое для тяжелых танков расстояние, Семёрка и Девятка остановились передохнуть, что бы дать отдых техникам и их агрегатам, а заодно и разгрузить сильно перегруженные четыре БМД карата Мирана и оставшиеся две БМП медиков. С разгрузкой едва успели закончить, как в небе зародился гул, который трудно было с чем-либо перепутать: так могли гудеть лишь двигатели гружёных бомбовозов. Разом вспомнив о термитной опасности, Эрах отдал приказ завершать погрузку и сниматься. Машины резко рванулись с места.
- Техники, родные, давайте!- умолял водителей БМД кто-то из спасённых.
Эрах не стал одёргивать паникёра, а, вернее, паникёршу: то, что они пережили там останется у них в памяти надолго. Не хватало ещё чуть ли не чудом спасшись от врагов, быть убитыми собственными же бомбами. Как говориться, существует лишь одна вещь точнее огня противника: когда по тебе стреляют свои…
Машины как угорелые неслись через лес, сминая подлесок и кустарники, а за спиной, буквально в сотне метров, рвались термитные бомбы. Кто-то отворачивался, кто-то как завороженный смотрел на то, как загорается за их спиной лес, кто-то старался помочь раненным, закрывая собой от них разворачивающееся сзади зрелище величественного разрушения, но равнодушным и бездеятельным это не оставило никого. Эрах прекрасно понимал, что ему будет за такое вот исполнение боевого приказа. Прямое неповиновение, порча военного оборудования, коим являлась рация, практически самоубийственная, не продуманная, осуществляемая без всякого плана, удавшаяся лишь по чистой случайности, операция… Это могло вытянуть на вполне весомое наказание, что б другим не повадно было. В действительности Эрах, как, впрочем, и Миран, и все остальные стали понимать, как им дьявольски повезло: стоило лишь врагу держать где-нибудь в запасе хотя бы взвод танков, не обязательно даже тяжёлых, сошли бы даже и лёгкие, и от спасателёй не осталось бы и мокрого места. «Бы» набиралось довольно много, и, Эрах не сомневался, всё это ему ещё припомнят, когда будут наказывать за «неподчинение приказам старшего по званию в боевой обстановке».
Внезапно Эрах стал впадать в какое-то серое состояние полного безразличия, наверное, это было последствием пережитого нервного стресса: накажут, ну и что? Он сделал своё дело, он спас тех, кого можно было спасти, он не отступился от присяги, как ему приказывали из штаба. Он всё сделал как надо. Будь спокоен, те, кого ты спас, тебя не забудут. Будь спокоен…
* * *
Шёл третий день после разговора Эраха и коменданта и, по совместительству, второй день внеплановых боевых учений. День начался вполне мирно, если, конечно не считать того, что на утреннюю зарядку пришло всего от силы пятьдесят солдат, что для лагеря, в котором насчитывалось более двенадцати тысяч душ населения, явно нормальным не считалось. Да и те, кто пришёл, не слишком-то усердно выполняли упражнения, словно были деревянными, а кросс и вообще бежать отказались. В общем, по понятным причинам, зарядку пришлось отменить. Учения шли своим чередом, правда, те, кто в них участвовал, не слишком заботились об их результатах, чем приводили старших офицеров лагеря в сильное, но бесполезное бешенство. Обострение борьбы ознаменовалось лишь тем, что теперь не только седьмой, но и все остальные отряда при передвижении по территории лагеря и не думали о строе. Офицеры лютовали, наряды и сутки на гауптвахте сыпались дождем, но об их выполнении вспоминали так же, как и о «порядке передвижения по территории военного объекта», словом, никак. Вчерашнюю «поэму» обсуждали уже ни от кого ничего не скрывая, даже при офицерах. Ни о каком послушании не могло быть и речи, лагерь просто не реагировал на команды вышестоящих офицеров.
Никаких диверсионно-подрывных акций на этом этапе уже не требовалось: командование лагеря и так уже ненавидели всей душой и незамутнённым сердцем. Но седьмой отряд не был бы седьмым отрядом, если бы успокоился на этом этапе. Традиционно столовая считалась тем местом, где все споры и разногласия прекращались и забывались, но сегодня война добралась и туда: обеды для членов тех пяти взводов, что попали в танковые клещи во время операции, были заранее доставлены в корпуса, а в столовой их места заняли стаканы до половины наполненные авиационным спиртом, на каждом из которых сверху лежал кусок чёрного хлеба, щедро посыпанный крупной жёлтой солью. Традиционное блюдо для поминания погибших в армии Полночи. Стоит ли говорить, что в этот день по столовой дежурил седьмой отряд? Это переполнило чашу терпения. Лично Эрах не видел, но мог предположить, что кто-нибудь из рядовых уже сказал в лицо кому-нибудь из штаба парочку ласковых. День между сторонами прошёл в состоянии вооружённого до зубов перемирия. На следующий день вечером очередной транспорт должен был доставить Эраха на распределительный пункт, но по поводу тех, кто просился ехать с ним, командование пока ничего определённого не сказало, но было совершенно резонно предположить, что отпускать их просто так никто не будет. Но в таком случае штаб мог смело рассчитывать на продолжение диверсий.
Вечером, после отбоя, офицеры, как обычно, собрались на совещание. Видок у всех был тот ещё: мало того, что над ними везде и в открытую насмехались все, кому не лень, но ещё и отряды, участвующие в учениях преподнесли свои сюрпризы.
- Господа офицеры,- голос полковника дрожал,- прошу докладывать о результатах учений.
Пошли доклады:
- Меткость артиллерийских орудий упала на сто процентов.
- Мастерство оказание помощи у отрядов семнадцать и восемнадцать упало на сто процентов.
- Меткость уставной стрельбы отряда номер восемь упала на сто процентов.
- Отряд номер семь в учениях не участвовал.
- Меткость бомбометания отрядов авиации упала на сто процентов.
-…
- Авиационные отряды рапортуют о том, что у них на исходе авиационный спирт.
- Мы же недавно, произвели поставку!
- Я им сказал об этом, господин полковник,- голос майора хоорлы Вита Маркиса предательски дрожал,- они говорят, что все запасы были израсходованы на то, что бы весь лагерь дружески помянул погибших под термитами медсестёр…
- Всё это, конечно, прискорбно,- комендант с трудом сохранят спокойствие,- и я даже имею определённые подозрению о личности лиц, виновных в срыве учений, но со мной сегодня приключилась другая, гораздо более необъяснимая, история. Когда я вечером стелил себе постель, я собственными глазами видел, что под подушкой у меня ничего не было, а сегодня утром я обнаружил там это.
Комендант поднял руку, держа за вершину то самое, ставшее уже символом современных разногласий, завязанное узелком сакраментальное «индивидуальное одноразовое средство защиты от возможности заражения венерическими заболеваниями», разумеется, не пустое. Многие офицеры заулыбались, наиболее несдержанные прыснули в кулак. Даже среди старших офицеров уже стали распространяться случаи нарушения субординации.
- Это мои,- промолвил подполковник Рейс Каммит и отнял руку от лица,- кроме них никто не мог это сделать. Скорее всего, седьмой отряд. Наверное, все двери и окна оказались закрыты изнутри и никаких следов?
- Да, а вы как догадались?
- А попробуй они у меня ещё следы оставить!!!- заявление Каммита плохо вязалось с последними событиями в лагере.
- Всё, господа офицеры, я считаю, что с этим надо кончать. Если так дальше пойдёт, то мы можем легко потерять лагерь. Завтра этому настанет конец.
- Есть лишь одна проблема, господин полковник. Одна, но очень большая.- Голос принадлежал эльфу капитану Айраку Тревишеску, командиру двух автотранспортных отрядов,- Мне не кажется, что мои подчинённые выполнят Ваш приказ доставить старшего лейтенанта на распределительный пункт.
- Я не собираюсь отправлять старшего лейтенанта Навила на распределительный пункт. Я боюсь, что это может иметь нежелательные последствия для боеспособности всего лагеря в целом и седьмого отряда в частности. У меня есть план. Я попробую уладить это дело сам. Господин Каммит, я прошу вас передать старшему лейтенанту Эраху Навилу моё желание поговорить с ним.
- Есть, господин полковник! Разрешите идти?
- Не разрешаю, господин подполковник, отложите это до утра.
- Есть отложить до утра, господин комендант.
* * *
Семёрка и Девятка прибыли на перевалочную базу последними. Только здесь постепенно стала вырисовываться картина разгрома: Тройка и Десятка не смогли уйти. От них обоих набралось едва по взводу от каждого. От Джокера и Валета остались жалкие крохи, не более двух десятков солдат от обоих вместе взятых. Шестёрка потеряла половину личного состава. Единственные танковые соединения, участвовавшие в операции, Двойка и Король, при поддержке Дамы и Четвёрки пехоты до последнего прикрывали отход всех остальных. Они потеряли до половины своего состава, и лишь срочная термитная бомбардировка спасла их от полного уничтожения. С врагом не встретились только в срочном порядке отошедшие (по мнению Эраха, так просто бежавшие с поля боя) подразделения Пятёрка, Восьмёрка и Туз. Все, кому посчастливилось остаться в живых, ходили перемазанные кровью, копотью и грязью. Раненные изо всех сил сжимали зубы, стараясь не застонать. Парни не хотели позориться перед девчонками, девушки не хотели казаться слабее парней, но и те, и другие не хотели отвлечь своим стоном на себя помощь медика от того, кому она, возможно, нужнее. Техника выглядела, по меньшей мере, жалко: лохмотья рваной брони, на тех машинах, которые экипаж сумел вывести из боя и вымаранные кровью водителей кабины тех машин, которые вывели из боя не их экипажи.
Притчей во языцех сразу же стал приказ, отданный командованием Семёрке по отношению к Девятке. Командование уже успело отбыть в лагерь, иначе ему было бы не избежать объяснений находящегося на боевом взводе Эраха. Сам отряд Эраха потерял три БМД, экипажи двух из них полностью погибли, экипажу третьей повезло больше: они отделались лёгкими контузиями и парой переломов на всех. К погибшим первым отделениям первого и второго взводов карата Мирана прибавились семеро погибших из вторых отделений третьего и четвёртого взводов карата Эраха и десять из третьих отделений третьего и четвёртого взвода карата Мирана. Девятка потеряла из ста пятидесяти одного солдата и офицера личного состава и шестнадцати бойцов из экипажей БМП шестьдесят пять солдат и пятерых из экипажа. Не будь этого приказа, инцидент ещё можно было бы замять, ведь на войне бывает всякое, но эта ошибка будет стоить командованию четырёх спокойных дней, одних сорванных учений, трёх сорванных зарядок и ещё много чего…
К тому времени, когда уцелевшие, раненные и их техника начали отправку на базовый лагерь, все только и говорили, что об этом приказе. Детонатор был взведён. Миг взрыва близок…
* * *
В день, когда Эрах должен был покинуть лагерь на зарядку не вышел никто, но зато все входы и выходы из лагеря, а также аэродром и автопарк были взяты под контроль солдатами. Лагерь явно готовился к последней, решающей битве за Эраха.
- Эрах,- голос Рейса Каммита был спокоен, как будто за последние четыре дня ничего не произошло,- тебя к себе комендант.
- Пошёл он…,- и Эрах подробно объяснил, где бы он хотел видеть коменданта, и сколько раз ему там, по мнению подчинённого, следует провернуться.
- Я бы на твоём месте явился, поверь другу, я всегда желал, желаю, и буду желать тебе только добра. Я не хочу расставаться с тобой. Так что иди. И постарайся извиниться.
Эрах пожал плечами, как бы показывая, что он думает об этих извинениях, поправил форму, подкинул на плече рюкзак с прощальным подарком и пошёл являться. У здания командного центра уже собралась небольшая толпа. Перед Эрахом она расступилась:
- Давай, Эрах!
- Мы с тобой!
- Не робей!
- Давай, старший лейтенант!
- Мы тебя не отдадим!
- Давай, Эрах!
Эрах исчез в дверном проёме, прошёл по коридору и поднялся на последний, пятый этаж, на котором располагался зал для совещаний и, постучавшись, получил разрешение войти. Комендант сидел во главе длинного стола, как будто руководил совещанием.
-Проходите, старший лейтенант, садитесь.
Эрах сел. Минут пять они молчали, разглядывая друг друга так, как будто увиделись в первый раз.
- Что ты думаешь о современной армии Полночи, Эрах?- комендант редко называл своих подчинённых по имени, но если называл, то это было приглашением к задушевному разговору, разговору двух равных.
- Думаю, это сильнейшая армия Ойкумены.
- А чем обусловлена её сила?
- Единством в её рядах представителей всех, или большинства Свободных Народов Ойкумены.
- Да! Именно так! Но в твоём отряде, как и во всей армии, есть представители всех народов, но ты – человек, и тебе как-то удалось заслужить их доверие и уважение. Я никогда раньше не видел и не слышал о том, что бы подчинённый дэйрас просил разделить и на него участь наказываемого командира-человека. Как тебе это удалось?
- Не знаю, господин комендант. Может, дело в том, что я никогда не делал различий между ними, ну, то есть, я никогда не просил гнома посмотреть, что вдали, орка – подкрасться и снять рядового, а эльфа или хоорлу сражаться в первой линии, но все они понимали, что это вызвано не моим личным предпочтением, а тем, что тот, кого я прошу, просто справиться лучше.
- Знаешь, когда-то в Ойкумене были времена, когда люди в одном строю с орками не предвещали ничего хорошего. По крайней мере, так считали книжники того времени. И они редко ошибались.
- Времена изменились, господин полковник. Современная армия Полночи одним своим видом может довести любого книжника того времени до инфаркта. Кто бы из них мог подумать: орки в одном строю не только с людьми, но и с гномами, своими заклятыми врагами, с эльфами, и даже с дэйрас, не говоря уже о хоорлах, сантрейях, синкариотах и многих других.
- Сколько ты на фронте, Эрах?
- Полгода, если не считать академии.
- Молодой, а дерзкий.
- Не мы такие, жизнь такая.
- Вот как раз о жизни я и хотел с тобой поговорить. Почему во время операции ты сделал именно так?
- Почему не ушёл и почему не бросил?
- Ну, можно и так.
- Не знаю.- Эрах правда не знал, что говорить,- Наверное, просто не смог. Не смог и всё. Я, конечно, понимаю, насколько глупо это звучит, но я просто не смог.
- Ты не думал о последствиях?
- В тот момент я думал только о тех девчонках, которые попали в капкан и которых надо вытаскивать. Ни о чём больше я не думал. Не успевал. Ведь девчонки надеялись на нас, хотя и не хотят до сих пор в этом признаваться. Возможно, надеялись чисто подсознательно, ведь они знали, что мы где-то рядом.
- А если бы спасение не удалось? Как ты мог отдать такой приказ?
- А я не отдавал такого приказа, господин полковник. Я просто объяснил своим парням ситуацию, рассказал о Вашем приказе и сказал, что девчонок надо вытаскивать. Я вызвал добровольцев. Добровольно вышли все: и техники, и солдаты Мира…, прошу прощения, младшего лейтенанта Кирота, и мои. Я никого не принуждал.
- Тебя любят солдаты даже контрразведки, хотя вы, как разведка, и они, как вашим коллегам противодействующие, недолюбливаете друг друга, и я об этом знаю. Тебя все любят. Даже подполковник Каммит, хотя ты его, гм… Ну да ладно об этом! Я решил не отправлять тебя на распределительный пункт. Время действительно изменилось: подчинённым на передовой действительно виднее, чем командиру из штаба. Я думаю, за время, м-м-м, беспорядков у тебя накопилось много дел в отряде. Приступи к ним немедленно.
- Есть!!!- Эрах не верил своему счастью,- Но можно одну просьбу, господин полковник.
- Давай, что у тебя.
- Я прошу, что бы те, гм, дисциплинарные взыскания, наложенные за время бунта, были отменены. В этом я виноват и готов понести наказание. За всех.
- Я отменю их, и тебе за это ничего не будет, но взамен я хочу получить ответ на один вопрос.
- Я весь во внимании, господин полковник.
- Скажи, а эти, гм, «средства индивидуальной защиты», которыми вы украсили лагерь, ведь это седьмой отряд сделал, как и сюрприз у двери, как и подарок под подушкой? Эти украшения были подобраны с каким-то особым смыслом или просто так?
- Мы подумали, что вы своим приказом уронили честь лагеря, другими словами, «опустили» его. Поэтому и такие своеобразные «украшения». А что касается зачинщиков, то это действительно мы, седьмой отряд. Что нам за это будет?
- Ничего, ровным счётом ничего. Иди служи, старший лейтенант.
Эрах откозырял, повернулся через левое плечо и, чеканя шаг в мраморные плиты зала, отправился служить.
* * *
Отряды застыли в строю. Двадцать правильных каре, по шестьсот пять солдат и офицеров в каждом. На возвышении перед штабом стояли двое: Эрах Навил и Старег Лукиян. Первый вешал второму на грудь орден «смелость», третьей, очень высокой, степени.
В строю абсолютной тишины не было. Там разговаривали новоприбывшие эльф и дэйрас с погонами старшего и младшего сержантов соответственно:
- Смотри, какой напыщенный индюк стоит.
- Ага, забыл уже, наверное, что парней на чистую гибель послал.
- Это ж надо так, что бы два карата с БМД на тяжёлые танки бросить.
- Да их там всего сорок два по чистой случайности погибло.
- Да, повезло парням, а ведь могли и все там остаться.
- Эй, вы, заглохните оба!!!- встрял стоящий сзади в строю орк с погонами ефрейтора,- Зелень только и умеет, что старших ругать! Это индюк, между прочим, сам, когда старшим лейтенантом был, лет семь назад, такой же манёвр совершил, только там танков было в два раза больше. Его потом чуть из армии не выкинули.
- И правильно бы сделали…
- А ну, молчать, уроды!!! Вы, насколько я знаю, на БМП против танков не нарывались. И на БМД танков не атаковали, А он не только атаковал, но и выиграл! Весело в тылу сидеть да всех обсуждать, а вот если бы действительно в штабе в такую ситуацию попали, то рвали бы, наверное, на себе волосы и не отдали бы ни одного толкового приказа, а вот он не растерялся. Ни сейчас в штабе, ни тогда в бою. Молчите уж, зелень,- орк действительно имел право их осуждать, хоть и был младше обоих по званию. Он прослужил уже почти год.
Эльф и дэйрас прикусили языки.
Тем временем старший лейтенант Старег Лукиян откозырял и направился к своему седьмому отдельному разведывательному отряду сверхспециального назначения, принадлежащему к четвёртому крылу одиннадцатой Лунной армии Полночи. Полковник Эрах Навил выпрямился и назвал следующую фамилию.

[Рэй Соло]

Скрытый текст - Прямое неповиновение:

Углубившись в лес на недосягаемое для тяжелых танков расстояние, Семёрка и Девятка остановились передохнуть, что бы дать отдых техникам и их агрегатам, а заодно и разгрузить сильно перегруженные четыре БМД карата Мирана и оставшиеся две БМП медиков. С разгрузкой едва успели закончить, как в небе зародился гул, который трудно было с чем-либо перепутать: так могли гудеть лишь двигатели гружёных бомбовозов. Разом вспомнив о термитной опасности, Эрах отдал приказ завершать погрузку и сниматься. Машины резко рванулись с места.
- Техники, родные, давайте!- умолял водителей БМД кто-то из спасённых.
Эрах не стал одёргивать паникёра, а, вернее, паникёршу: то, что они пережили там останется у них в памяти надолго. Не хватало ещё чуть ли не чудом спасшись от врагов, быть убитыми собственными же бомбами. Как говориться, существует лишь одна вещь точнее огня противника: когда по тебе стреляют свои…
Машины как угорелые неслись через лес, сминая подлесок и кустарники, а за спиной, буквально в сотне метров, рвались термитные бомбы. Кто-то отворачивался, кто-то как завороженный смотрел на то, как загорается за их спиной лес, кто-то старался помочь раненным, закрывая собой от них разворачивающееся сзади зрелище величественного разрушения, но равнодушным и бездеятельным это не оставило никого. Эрах прекрасно понимал, что ему будет за такое вот исполнение боевого приказа. Прямое неповиновение, порча военного оборудования, коим являлась рация, практически самоубийственная, не продуманная, осуществляемая без всякого плана, удавшаяся лишь по чистой случайности, операция… Это могло вытянуть на вполне весомое наказание, что б другим не повадно было. В действительности Эрах, как, впрочем, и Миран, и все остальные стали понимать, как им дьявольски повезло: стоило лишь врагу держать где-нибудь в запасе хотя бы взвод танков, не обязательно даже тяжёлых, сошли бы даже и лёгкие, и от спасателёй не осталось бы и мокрого места. «Бы» набиралось довольно много, и, Эрах не сомневался, всё это ему ещё припомнят, когда будут наказывать за «неподчинение приказам старшего по званию в боевой обстановке».
Внезапно Эрах стал впадать в какое-то серое состояние полного безразличия, наверное, это было последствием пережитого нервного стресса: накажут, ну и что? Он сделал своё дело, он спас тех, кого можно было спасти, он не отступился от присяги, как ему приказывали из штаба. Он всё сделал как надо. Будь спокоен, те, кого ты спас, тебя не забудут. Будь спокоен…
* * *
Шёл третий день после разговора Эраха и коменданта и, по совместительству, второй день внеплановых боевых учений. День начался вполне мирно, если, конечно не считать того, что на утреннюю зарядку пришло всего от силы пятьдесят солдат, что для лагеря, в котором насчитывалось более двенадцати тысяч душ населения, явно нормальным не считалось. Да и те, кто пришёл, не слишком-то усердно выполняли упражнения, словно были деревянными, а кросс и вообще бежать отказались. В общем, по понятным причинам, зарядку пришлось отменить. Учения шли своим чередом, правда, те, кто в них участвовал, не слишком заботились об их результатах, чем приводили старших офицеров лагеря в сильное, но бесполезное бешенство. Обострение борьбы ознаменовалось лишь тем, что теперь не только седьмой, но и все остальные отряда при передвижении по территории лагеря и не думали о строе. Офицеры лютовали, наряды и сутки на гауптвахте сыпались дождем, но об их выполнении вспоминали так же, как и о «порядке передвижения по территории военного объекта», словом, никак. Вчерашнюю «поэму» обсуждали уже ни от кого ничего не скрывая, даже при офицерах. Ни о каком послушании не могло быть и речи, лагерь просто не реагировал на команды вышестоящих офицеров.
Никаких диверсионно-подрывных акций на этом этапе уже не требовалось: командование лагеря и так уже ненавидели всей душой и незамутнённым сердцем. Но седьмой отряд не был бы седьмым отрядом, если бы успокоился на этом этапе. Традиционно столовая считалась тем местом, где все споры и разногласия прекращались и забывались, но сегодня война добралась и туда: обеды для членов тех пяти взводов, что попали в танковые клещи во время операции, были заранее доставлены в корпуса, а в столовой их места заняли стаканы до половины наполненные авиационным спиртом, на каждом из которых сверху лежал кусок чёрного хлеба, щедро посыпанный крупной жёлтой солью. Традиционное блюдо для поминания погибших в армии Полночи. Стоит ли говорить, что в этот день по столовой дежурил седьмой отряд? Это переполнило чашу терпения. Лично Эрах не видел, но мог предположить, что кто-нибудь из рядовых уже сказал в лицо кому-нибудь из штаба парочку ласковых. День между сторонами прошёл в состоянии вооружённого до зубов перемирия. На следующий день вечером очередной транспорт должен был доставить Эраха на распределительный пункт, но по поводу тех, кто просился ехать с ним, командование пока ничего определённого не сказало, но было совершенно резонно предположить, что отпускать их просто так никто не будет. Но в таком случае штаб мог смело рассчитывать на продолжение диверсий.
Вечером, после отбоя, офицеры, как обычно, собрались на совещание. Видок у всех был тот ещё: мало того, что над ними везде и в открытую насмехались все, кому не лень, но ещё и отряды, участвующие в учениях преподнесли свои сюрпризы.
- Господа офицеры,- голос полковника дрожал,- прошу докладывать о результатах учений.
Пошли доклады:
- Меткость артиллерийских орудий упала на сто процентов.
- Мастерство оказание помощи у отрядов семнадцать и восемнадцать упало на сто процентов.
- Меткость уставной стрельбы отряда номер восемь упала на сто процентов.
- Отряд номер семь в учениях не участвовал.
- Меткость бомбометания отрядов авиации упала на сто процентов.
-…
- Авиационные отряды рапортуют о том, что у них на исходе авиационный спирт.
- Мы же недавно, произвели поставку!
- Я им сказал об этом, господин полковник,- голос майора хоорлы Вита Маркиса предательски дрожал,- они говорят, что все запасы были израсходованы на то, что бы весь лагерь дружески помянул погибших под термитами медсестёр…
- Всё это, конечно, прискорбно,- комендант с трудом сохранят спокойствие,- и я даже имею определённые подозрению о личности лиц, виновных в срыве учений, но со мной сегодня приключилась другая, гораздо более необъяснимая, история. Когда я вечером стелил себе постель, я собственными глазами видел, что под подушкой у меня ничего не было, а сегодня утром я обнаружил там это.
Комендант поднял руку, держа за вершину то самое, ставшее уже символом современных разногласий, завязанное узелком сакраментальное «индивидуальное одноразовое средство защиты от возможности заражения венерическими заболеваниями», разумеется, не пустое. Многие офицеры заулыбались, наиболее несдержанные прыснули в кулак. Даже среди старших офицеров уже стали распространяться случаи нарушения субординации.
- Это мои,- промолвил подполковник Рейс Каммит и отнял руку от лица,- кроме них никто не мог это сделать. Скорее всего, седьмой отряд. Наверное, все двери и окна оказались закрыты изнутри и никаких следов?
- Да, а вы как догадались?
- А попробуй они у меня ещё следы оставить!!!- заявление Каммита плохо вязалось с последними событиями в лагере.
- Всё, господа офицеры, я считаю, что с этим надо кончать. Если так дальше пойдёт, то мы можем легко потерять лагерь. Завтра этому настанет конец.
- Есть лишь одна проблема, господин полковник. Одна, но очень большая.- Голос принадлежал эльфу капитану Айраку Тревишеску, командиру двух автотранспортных отрядов,- Мне не кажется, что мои подчинённые выполнят Ваш приказ доставить старшего лейтенанта на распределительный пункт.
- Я не собираюсь отправлять старшего лейтенанта Навила на распределительный пункт. Я боюсь, что это может иметь нежелательные последствия для боеспособности всего лагеря в целом и седьмого отряда в частности. У меня есть план. Я попробую уладить это дело сам. Господин Каммит, я прошу вас передать старшему лейтенанту Эраху Навилу моё желание поговорить с ним.
- Есть, господин полковник! Разрешите идти?
- Не разрешаю, господин подполковник, отложите это до утра.
- Есть отложить до утра, господин комендант.
* * *
Семёрка и Девятка прибыли на перевалочную базу последними. Только здесь постепенно стала вырисовываться картина разгрома: Тройка и Десятка не смогли уйти. От них обоих набралось едва по взводу от каждого. От Джокера и Валета остались жалкие крохи, не более двух десятков солдат от обоих вместе взятых. Шестёрка потеряла половину личного состава. Единственные танковые соединения, участвовавшие в операции, Двойка и Король, при поддержке Дамы и Четвёрки пехоты до последнего прикрывали отход всех остальных. Они потеряли до половины своего состава, и лишь срочная термитная бомбардировка спасла их от полного уничтожения. С врагом не встретились только в срочном порядке отошедшие (по мнению Эраха, так просто бежавшие с поля боя) подразделения Пятёрка, Восьмёрка и Туз. Все, кому посчастливилось остаться в живых, ходили перемазанные кровью, копотью и грязью. Раненные изо всех сил сжимали зубы, стараясь не застонать. Парни не хотели позориться перед девчонками, девушки не хотели казаться слабее парней, но и те, и другие не хотели отвлечь своим стоном на себя помощь медика от того, кому она, возможно, нужнее. Техника выглядела, по меньшей мере, жалко: лохмотья рваной брони, на тех машинах, которые экипаж сумел вывести из боя и вымаранные кровью водителей кабины тех машин, которые вывели из боя не их экипажи.
Притчей во языцех сразу же стал приказ, отданный командованием Семёрке по отношению к Девятке. Командование уже успело отбыть в лагерь, иначе ему было бы не избежать объяснений находящегося на боевом взводе Эраха. Сам отряд Эраха потерял три БМД, экипажи двух из них полностью погибли, экипажу третьей повезло больше: они отделались лёгкими контузиями и парой переломов на всех. К погибшим первым отделениям первого и второго взводов карата Мирана прибавились семеро погибших из вторых отделений третьего и четвёртого взводов карата Эраха и десять из третьих отделений третьего и четвёртого взвода карата Мирана. Девятка потеряла из ста пятидесяти одного солдата и офицера личного состава и шестнадцати бойцов из экипажей БМП шестьдесят пять солдат и пятерых из экипажа. Не будь этого приказа, инцидент ещё можно было бы замять, ведь на войне бывает всякое, но эта ошибка будет стоить командованию четырёх спокойных дней, одних сорванных учений, трёх сорванных зарядок и ещё много чего…
К тому времени, когда уцелевшие, раненные и их техника начали отправку на базовый лагерь, все только и говорили, что об этом приказе. Детонатор был взведён. Миг взрыва близок…
* * *
В день, когда Эрах должен был покинуть лагерь на зарядку не вышел никто, но зато все входы и выходы из лагеря, а также аэродром и автопарк были взяты под контроль солдатами. Лагерь явно готовился к последней, решающей битве за Эраха.
- Эрах,- голос Рейса Каммита был спокоен, как будто за последние четыре дня ничего не произошло,- тебя к себе комендант.
- Пошёл он…,- и Эрах подробно объяснил, где бы он хотел видеть коменданта, и сколько раз ему там, по мнению подчинённого, следует провернуться.
- Я бы на твоём месте явился, поверь другу, я всегда желал, желаю, и буду желать тебе только добра. Я не хочу расставаться с тобой. Так что иди. И постарайся извиниться.
Эрах пожал плечами, как бы показывая, что он думает об этих извинениях, поправил форму, подкинул на плече рюкзак с прощальным подарком и пошёл являться. У здания командного центра уже собралась небольшая толпа. Перед Эрахом она расступилась:
- Давай, Эрах!
- Мы с тобой!
- Не робей!
- Давай, старший лейтенант!
- Мы тебя не отдадим!
- Давай, Эрах!
Эрах исчез в дверном проёме, прошёл по коридору и поднялся на последний, пятый этаж, на котором располагался зал для совещаний и, постучавшись, получил разрешение войти. Комендант сидел во главе длинного стола, как будто руководил совещанием.
-Проходите, старший лейтенант, садитесь.
Эрах сел. Минут пять они молчали, разглядывая друг друга так, как будто увиделись в первый раз.
- Что ты думаешь о современной армии Полночи, Эрах?- комендант редко называл своих подчинённых по имени, но если называл, то это было приглашением к задушевному разговору, разговору двух равных.
- Думаю, это сильнейшая армия Ойкумены.
- А чем обусловлена её сила?
- Единством в её рядах представителей всех, или большинства Свободных Народов Ойкумены.
- Да! Именно так! Но в твоём отряде, как и во всей армии, есть представители всех народов, но ты – человек, и тебе как-то удалось заслужить их доверие и уважение. Я никогда раньше не видел и не слышал о том, что бы подчинённый дэйрас просил разделить и на него участь наказываемого командира-человека. Как тебе это удалось?
- Не знаю, господин комендант. Может, дело в том, что я никогда не делал различий между ними, ну, то есть, я никогда не просил гнома посмотреть, что вдали, орка – подкрасться и снять рядового, а эльфа или хоорлу сражаться в первой линии, но все они понимали, что это вызвано не моим личным предпочтением, а тем, что тот, кого я прошу, просто справиться лучше.
- Знаешь, когда-то в Ойкумене были времена, когда люди в одном строю с орками не предвещали ничего хорошего. По крайней мере, так считали книжники того времени. И они редко ошибались.
- Времена изменились, господин полковник. Современная армия Полночи одним своим видом может довести любого книжника того времени до инфаркта. Кто бы из них мог подумать: орки в одном строю не только с людьми, но и с гномами, своими заклятыми врагами, с эльфами, и даже с дэйрас, не говоря уже о хоорлах, сантрейях, синкариотах и многих других.
- Сколько ты на фронте, Эрах?
- Полгода, если не считать академии.
- Молодой, а дерзкий.
- Не мы такие, жизнь такая.
- Вот как раз о жизни я и хотел с тобой поговорить. Почему во время операции ты сделал именно так?
- Почему не ушёл и почему не бросил?
- Ну, можно и так.
- Не знаю.- Эрах правда не знал, что говорить,- Наверное, просто не смог. Не смог и всё. Я, конечно, понимаю, насколько глупо это звучит, но я просто не смог.
- Ты не думал о последствиях?
- В тот момент я думал только о тех девчонках, которые попали в капкан и которых надо вытаскивать. Ни о чём больше я не думал. Не успевал. Ведь девчонки надеялись на нас, хотя и не хотят до сих пор в этом признаваться. Возможно, надеялись чисто подсознательно, ведь они знали, что мы где-то рядом.
- А если бы спасение не удалось? Как ты мог отдать такой приказ?
- А я не отдавал такого приказа, господин полковник. Я просто объяснил своим парням ситуацию, рассказал о Вашем приказе и сказал, что девчонок надо вытаскивать. Я вызвал добровольцев. Добровольно вышли все: и техники, и солдаты Мира…, прошу прощения, младшего лейтенанта Кирота, и мои. Я никого не принуждал.
- Тебя любят солдаты даже контрразведки, хотя вы, как разведка, и они, как вашим коллегам противодействующие, недолюбливаете друг друга, и я об этом знаю. Тебя все любят. Даже подполковник Каммит, хотя ты его, гм… Ну да ладно об этом! Я решил не отправлять тебя на распределительный пункт. Время действительно изменилось: подчинённым на передовой действительно виднее, чем командиру из штаба. Я думаю, за время, м-м-м, беспорядков у тебя накопилось много дел в отряде. Приступи к ним немедленно.
- Есть!!!- Эрах не верил своему счастью,- Но можно одну просьбу, господин полковник.
- Давай, что у тебя.
- Я прошу, что бы те, гм, дисциплинарные взыскания, наложенные за время бунта, были отменены. В этом я виноват и готов понести наказание. За всех.
- Я отменю их, и тебе за это ничего не будет, но взамен я хочу получить ответ на один вопрос.
- Я весь во внимании, господин полковник.
- Скажи, а эти, гм, «средства индивидуальной защиты», которыми вы украсили лагерь, ведь это седьмой отряд сделал, как и сюрприз у двери, как и подарок под подушкой? Эти украшения были подобраны с каким-то особым смыслом или просто так?
- Мы подумали, что вы своим приказом уронили честь лагеря, другими словами, «опустили» его. Поэтому и такие своеобразные «украшения». А что касается зачинщиков, то это действительно мы, седьмой отряд. Что нам за это будет?
- Ничего, ровным счётом ничего. Иди служи, старший лейтенант.
Эрах откозырял, повернулся через левое плечо и, чеканя шаг в мраморные плиты зала, отправился служить.
* * *
Отряды застыли в строю. Двадцать правильных каре, по шестьсот пять солдат и офицеров в каждом. На возвышении перед штабом стояли двое: Эрах Навил и Старег Лукиян. Первый вешал второму на грудь орден «смелость», третьей, очень высокой, степени.
В строю абсолютной тишины не было. Там разговаривали новоприбывшие эльф и дэйрас с погонами старшего и младшего сержантов соответственно:
- Смотри, какой напыщенный индюк стоит.
- Ага, забыл уже, наверное, что парней на чистую гибель послал.
- Это ж надо так, что бы два карата с БМД на тяжёлые танки бросить.
- Да их там всего сорок два по чистой случайности погибло.
- Да, повезло парням, а ведь могли и все там остаться.
- Эй, вы, заглохните оба!!!- встрял стоящий сзади в строю орк с погонами ефрейтора,- Зелень только и умеет, что старших ругать! Это индюк, между прочим, сам, когда старшим лейтенантом был, лет семь назад, такой же манёвр совершил, только там танков было в два раза больше. Его потом чуть из армии не выкинули.
- И правильно бы сделали…
- А ну, молчать, уроды!!! Вы, насколько я знаю, на БМП против танков не нарывались. И на БМД танков не атаковали, А он не только атаковал, но и выиграл! Весело в тылу сидеть да всех обсуждать, а вот если бы действительно в штабе в такую ситуацию попали, то рвали бы, наверное, на себе волосы и не отдали бы ни одного толкового приказа, а вот он не растерялся. Ни сейчас в штабе, ни тогда в бою. Молчите уж, зелень,- орк действительно имел право их осуждать, хоть и был младше обоих по званию. Он прослужил уже почти год.
Эльф и дэйрас прикусили языки.
Тем временем старший лейтенант Старег Лукиян откозырял и направился к своему седьмому отдельному разведывательному отряду сверхспециального назначения, принадлежащему к четвёртому крылу одиннадцатой Лунной армии Полночи. Полковник Эрах Навил выпрямился и назвал следующую фамилию.

[Руслан Рустамович]

Узнаю собственный стиль лет эдак... Ну, сколько-то назад :D Много. Короче, раннего периода своего творчества :)

[Терри П]

Сообщение от Рэй Соло

Ну, так не интересно... Уже почти готов второй рассказ выложить, а по первому еще ни слуху, ни духу. Никто не прочитал?

Вам по первому рассказу честно сказать или как?

Идея есть, а рассказа нет, есть только начало рассказа. Понимаете, вы описали некоторый мир, идею про Предтеч, и? ГГ там совсем не нужен, завязки, конфликта, развязки сюжета нет.

Обычно выходят в следующие туры рассказы у которых есть ГГ, есть сюжетная линия, связанная с этим героем, а идея и фант.миры работают фоном на этот сюжет. Скажем, если бы вы рассказывали о жизни этого Даймарса, поисках инфы по теории и т.п., а идея Предтеч была бы антуражем получилось куда лучше. А так фант мир есть, а героя и рассказа, увы, нет.

P.S. Ещё показалось, что в объяснениях слишком много терминов, но это на любителя.

[Рэй Соло]

Руслан Рустамович, я чуть поздже открою интригу в каком классе это было написано :)

Сообщение от Терри П

Вам по первому рассказу честно сказать или как?

Честно, и, если возможно, по-русски. Только чернояз лучше спрятать в ЛС, а то админы могут помешать мне узнать ваше мнение. Я же к такому отношусь терпимо, если оно касается предмета оценки, а не меня лично.

[Потполкин]

авторский язык убивается самим же автором на раз.
Яркий пример

Сообщение от Рэй Соло

практически самоубийственная, не продуманная, осуществляемая без всякого плана, удавшаяся лишь по чистой случайности, операция…

или же

Сообщение от Рэй Соло

разгрузить сильно перегруженные

в целом проза отбивает желание к чтению. Становится ясно, что тут де припечатают моралью, а здесь стрельнут, а вон там опять будет ответственное решение. Откровенная скука на почве художественного шума и мусора.

[Рэй Соло]

Сообщение от MAXHO

Откровенная скука на почве художественного шума и мусора.

первый опыт, куда деваться... Я ж говорил, что руки чешутся отредактировать, но умышленно выкладываю как есть.

[Потполкин]

Рэй Соло, даже если отредактировать и вычесать язык, то от этого не изменится вот это

Сообщение от MAXHO

Становится ясно, что тут де припечатают моралью, а здесь стрельнут, а вон там опять будет ответственное решение.

[Рэй Соло]

Сообщение от MAXHO

даже если отредактировать и вычесать язык, то от этого не изменится вот это

нет, могло бы многое что измениться. Корректура может включать решительные рывки сюжета влево-вправо.

[Хомяк]

Рэй Соло, а ты отредактируй и выложи новую версию. Там и сравним. Заодно будет хороший опыт тем малышам, кто пренебрегает вычиткой.

[Рэй Соло]

Неохота. Я лучше выкину вещь родившуюся на три месяца позже, но долгое время существовавшую только в виде рукоописи и поэтому добросовестно отчитанную несколько раз. Ждите.