Зрачок прицела на перфорированном дуле уперся в одну из «птиц». Палец лег на спусковую скобу, дрожа, точно цепной пес, учуявший чужого и разве что не гавкая. Спокойно, ждать. Ожидание - невыносимая штука. На секунду - на час - на вечность - все вокруг замерло, затихло, укуталось вуалью немоты.
Лишь палец на крючке дрожал… И разве что не гавкал.
два раза повторяется *разве что не гавкал*
Читается хорошо, в мозгу *есть картинка*
Думаю, так и было задумано, повтор направлен на усиление эффекта.
__________________
Я согласна бежать по ступенькам, как спринтер в аду -
До последней площадки, последней точки в рассказе,
Сигарета на старте... У финиша ждут. Я иду
Поперёк ступенек в безумном немом экстазе.
Линолеум, честно, вот никак не смогла связать этот отрывок с предыдущими. Наверное, потом станет яснее
)))Обязательно станет. Осталось дописать полтора промежуточных подглавка дабы увязать события. Кинул, чтобы заинтриговать и смахнуть пыль с залежавшегося топа.
Цитата:
Сообщение от Vasex
вот вроде и не линолеум, но и не гугл
красиво
признавайся, кого замочил?
В смысле - у кого стырил?))) Да ни у кого - элементарный вариативный подбор слов и ассоциаций. К тому же читаю произведения наших фантастов, тиражи которых на порядок меньше Головачовских или Звягинцевых, но на два порядка выше по качеству, литературности, летучести языка. Кстати, Васекс, я давно так пишу, меня как-то даже Винкельрид похвалил, а от него фиг когда дождешься). Вот http://forum.mirf.ru/showthread.php?t=8352&page=5
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
Скрытый текст - подглав 5 с очередным сумбурным диалогом-вводной и абсурдными научпоповыми выкладками:
- Не стойте, присаживайтесь.
Стас, безошибочно найдя стул, присел. В научно-исследовательском отделе звездолета, он чувствовал себя неуютно. Приборы и механизмы окружали его с самого рождения, но именно в лаборатории возникал некий дискомфорт. Стас не знал почему, но предпочел бы поговорить с Раулем где-нибудь на нейтральной территории, например, на смотровой палубе.
Воздух мерно гудел озоном, заставляя чесаться кожу. Едко пахло кàнифолью и хотя Стас отлично понимал, что никакой канифоли здесь и в помине нет (да и если бы была, то не мог он учуять ее никак - все скрыто изоляцией и панелями, стерильность почище чем в хирургической операционной), но несуществующий запах все равно впивался в ⻭촀촀.и, раздражая синапсы.
- Стас, нескромный вопрос, но… Вы пьете коньяк с кофе?
- Гм. - он неуверенно улыбнулся. - Настоящий коньяк?
- К сожалению, нет, - Рауль заулыбапся в ответ, Стас это почувствовал.- Этиловый спирт плюс пищевые ароматизаторы.
- А вот кофе натуральный, - с гордостью продолжил ученый. - Одолжил несколько ростков из Пищевого Фонда и вырастил сам. Настоящий арабика! Уверяю, такого вы еще не пробовали. Но и коньяк, кстати, ничего. Тоже моего изготовления.
- Давайте пока ограничимся кофе. - Стас догадался, что Рауль пытается разрядить обстановку перед предстоящей беседой, инициатором которой и являлся. Бесхитростный, но эффективный ход - Давыдов любил кофе. Впрочем, и коньяк тоже жаловал, просто сейчас травиться синтетикой не хотелось. Да и сам Рауль вызывал у Стаса скорее симпатию. Несколько лет назад приходилось общаться пару раз. Худощавый, смуглый, чернявый, с тонкими чертами лица и с тонкими же, как у пианиста, пальцами. При разговоре на щеках ученого возникали ямочки, и тот застенчиво опукал лицо, упираясь взглядом в носки обуви, будто таким образом пытаясь это утаить - то ли стесняясь то ли желая выглядеть старше своих двадцати двух. Стаса подобное поведение по-доброму веселило. На мгновение, возникло желание задать Раулю вопрос, перестал ли тот стесняться своей «детскости», но он тут же ее отогнал. Ученый нравился Стасу, да и тону разговора подобная шалость не соответствовала. А разговор предстоял серьезный.
Рауль завозился где-то справа, звякнуло чашками. «Неужели фарфор?» - удивился Стас.
Ожидал услышать щелчок включаемого реле кофеварки, но вместо этого зашипело, по помещению поплыла кислинка газа.
- Используете горелку? - поинтересовался Стас.
- Именно, - охотно ответил Рауль, слегка глотая окончания слов. - Предки предпочитали готовить кофе на открытом, даже не так - настаивали на этом. Огонь, свежесмолотые зерна и турка - составляющие правильного напитка. К тому же, выбор турки имел немаловажное значение. Металл окисляется, портя вкус, керамика вбирает в себя аромат одного сорта, перебивая остальные…
- И какой же туркой пользуетесь вы?
- О, этот секрет, я просто так не выдам. Не в этот раз.
Стас не настаивал. Запахло кофе - терпкий, бодрящий аромат перебил и озон и воображаемую канифоль.
- Чашка вот здесь, да, правильно, - Рауль бережно направлял Стаса. Он не сопротивлялся, хотя и сам с легкостью мог найти чашку и на вытянутой руке пронести туда-сюда, не пролив не капли.
Он осторожно пригубил обжигающий напиток, зажмурился от удовольствия.
- Я готов!
- Э-э-э, не понял? - Переспросил недоуменно Рауль.
- Вы ведь позвали меня с определенной целью. Так вот, давайте уже начнем, что ли.
- Ах, ну да, простите. - Ученый, смутившись, торопливо отставил чашку в сторону, наверняка при этом расплескав добрую четверть.
- Стас, я знаю, вы не очень жалуете наш отдел…
- Из-за вашего отдела очень часто гибнут люди, - перебил Рауля Стас. И с нажимом добавил. - Хорошие люди.
- Такие как Пьехов?
- Да, такие как он. - Давыдов устало потер переносицу. Об Антоне Пьехове, он вспоминать не любил.
- Стас, вы же понимаете, что еще больше людей умирает и умрут, если мы будем бездействовать.
- А вы и так бездействуете, - Стас почувствовал, что начинает заводиться. Слишком велика была его неприязнь к отделу, слишком многое накопилось за эти годы. И чашкой кофе с задушевной беседой этого не спрячешь.
- Толку от этих действий никакого. Пьехов погиб от того, что при работе Ваших приборов возникли перебои с экранированием. Вместо того, чтобы бить Аспидов на безопасном расстоянии, нам приходится подбираться ближе, вплотную, черт вас дери! В самую глотку ко льву. И тогда электроника отказывает, а затем и механика отказывает. В конце-концов, что характерно, - с горькой усмешкой продолжил Стас. - Отказывают люди. Умирают. Гибнут.
- Вы считаете, что я получаю от этого удовольствие? - тихим голосом задал вопрос Рауль. Стаса это немного отрезвило.
- Нет, конечно нет. И более чем уверен, что хотите только добра и разрешения ситуации с Аспидами. Только вот Пьехову от этого не легче.
- Понимаю, - Рауль звякнул ложечкой о стенку чашки. - Терять друзей и коллег всегда больно. На «Арарате» летел мой брат, и уж поверьте, Стас, я вас отлично понимаю. И делаю, что могу и как могу.
- Вы плохо можете, Рауль. - Стас помассировал виски. Поймал себя на мысли, что за всю его жизнь, диалоги с окружающими не доставляли ему столько негатива, как за последнюю неделю. Не заставляли чувствовать себя настолько беспомощным.
- Кажется, нам удалось разрешить проблему.
- Рассказывайте.
- Как вы считаете, Стас, Аспиды разумны?
- Считаю, что все теории и предположения на этот счет писаны вилами по воде. Очевидно только то, что для живого контакт с ними смертелен. По крайней мере, зрячего живого.
- Вот именно, - оживился Рауль. - Почему именно для зрячих, контакт с Аспидами летален, вы никогда не задавались этим вопросом?
- Я пилот, а не ученый. Слышал, что-то связанное с родопсином в глазу.
- Да, реакция родопсина. Обычно, он реагирует на длину волны как - обесцвечивается, позволяя видеть окружающий мир в доступных ему пределах. Реакция фотолиза при этом…
Стас поморщился.
- Рауль, я ведь уже сказал - я пилот, а не ученый. Может, как-нибудь более доступно?
- Простите, увлекся, - спохватился Рауль. - В общих чертах дело обстоит так. Родопсин, зрительный пигмент, работает лишь в определенном спектре. Разлагается и регенерирует. Да вот только у погибших реакция неспецифичная. Родопсин кристаллизуется, каким-то неимоверным способом меняет свою структуру с органической на минеральную, таким образом выступая в роли сверхпроводника. От этого и возникают обширные термические повреждения тканей. По крайней мере мы так считаем. Экспериментируя с синтезированным хромопротеином, мы долгое время пытались выделить сигнатуру излучения сигналов, посылаемых Аспидом…
- Рауль, - перебил ученого Стас. - С чего вы вообще взяли что он посылает нам какие-то сигналы? Почему ваш отдел так свято уверен, что мы имеем дело с Контактом, а не с природным явлением, каким бы необычным оно не казалось?
- Есть на то основания. Мы посылали в зону влияния Аспидов беспилотники с животными, в том числе с высшими приматами. Они, к сожалению, не вернулись, но их телеметрия показала, что даже пересекши, так называемый, «круг смерти», они чувствовали себя нормально. Все отклонения в пределах нормы и не более. Поэтому, у нас есть серьезные основания предполагать, что это Контакт. Или его неудачная попытка.
- Эволюционный порог, - сказал Стас. - О чем могут общаться слон с муравьем?
- Ну, например, муравей, выучив язык слона, может сказать ему: «Перестань топтать мой дом, а я перестану кусать тебя под хвост», - засмеялся Рауль. Стас тоже улыбнулся, иронию он оценил.
- А если, слон настолько глух или настолько туп, что не услышит просьб муравья?
- Тогда ему остается только кусать, в надежде, что слон уберется восвояси.
- В «рояле» передатчик? - Стас в один глоток допил уже остывший кофе.
- Да, передатчик и усилитель. Сигнал не идентичен тому, что посылает Аспид, за исключением некоторых фрагментов, но мы надеемся что этого хватит, чтобы получить новую цепочку, выйти, так сказать, на разговор. И очень надеемся, что это не вызовет новой вспышки агрессии.
- Вы ведете опасную игру, Рауль. Очень рискованную и опасную.
- Я знаю, именно поэтому я вас и пригласил. Чтобы вы в полной мере осознавали всю степень риска. И если нужно, отказаться.
- Разве я говорил, что хочу отказаться? В последнее время, меня все чаще пытаются уличить в малодушии. - Стас вспомнил недавний разговор с Волаком.
- Ни в коей мере, - запротестовал Рауль. - Просто хочу быть с вами максимально честным.
- Да, это лучшая политика, - вздохнул Стас. - Хотя и противная. До оскомины.
- Еще кофе? - поинтересовался ученый. Давыдов мотнул головой.
- Давайте лучше этого вашего коньяка.
- Так и знал, что вы передумаете, - Рауль оживленно вскочил. - Коньяк отличный, не пожалеете.
Коньяк и вправду оказался неплох. Не драл горло, а теплым грузом мягко ложился в желудок, делая голову воздушной, а ноги ватными.
Только вот почему-то легче не становилось.
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
Последний раз редактировалось Линолеум; 24.09.2011 в 08:09.
Линолеум, интересный отрывок! Да, мне понравился.
А ошибки твои типичные:
Цитата:
Сообщение от Линолеум
В научно-исследовательском отделе звездолета, он чувствовал себя неуютно.
Запятая не нужна.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Воздух мерно гудел озоном
Приблизительно понимаю оборот, но уж очень размыто, сложно для представления. Запах озона - это да, а вот гул - уже не очень.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Едко пахло кàнифолью и хотя Стас отлично понимал
Запятая.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
равно впивался в ⻭촀촀.и, раздражая синапсы.
???
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Вы пьете коньяк с кофе?
Просто заметка на полях: обычно на первое место ставят превалирующий напиток. Приоритеты ясны.)
Цитата:
Сообщение от Линолеум
- А вы и так бездействуете, - Стас почувствовал, что начинает заводиться.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
- Да, такие как он. - Давыдов устало потер переносицу.
Почему в первом случае ты поставил запятую, а во втором точку?
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Поймал себя на мысли, что за всю его жизнь, диалоги с окружающими не доставляли ему столько негатива
Лишняя.
__________________
Я согласна бежать по ступенькам, как спринтер в аду -
До последней площадки, последней точки в рассказе,
Сигарета на старте... У финиша ждут. Я иду
Поперёк ступенек в безумном немом экстазе.
Нигвен, я наверное вернулся. Сейчас вовсю занят ремонтом детской для своего карапуза (надоело, знаете ли, спать втроем))) и поэтому новый кусок писать начну где-то с понедельника. Пока кидаю разрозненные эпизоды более чем полуторагодичной давности. Со временем, увяжу их в четкую структуру. Ругайте, не стесняйтесь, там есть за что.
З.Ы. Нигвен, жди в гости. Скоро начну читать "Двери" от начала и до конца.
Скрытый текст - кусок - 1:
- Три, два, один – пошел!
Захваты освободили «кентавр» и Стас начал падать.
Зубы заныли от перегрузки, альтиметр шальной круговертью отсчитывает расстояние со скоростью эм жэ в квадрате: эм - сорок восемь тонн, же – десять метров в секунду. Быстро, очень быстро.
Далеко вверху остались линкоры огневой поддержки, стальными брюхами елозящие в стратосфере, огнем бортовых орудий плющащие оборону планеты, чтобы выиграть хоть немного времени транспортникам распуститься спорами десанта. Со всех сторон Стаса окружали десятки таких же, как и его, машин, падающих навстречу распластанному городу.
Планета огрызалась. Трассы электромагнитных снарядов шампурами штрыкали пространство, пытаясь нашарить, насадить на свое острие «Кентавров». И вот уже в ларингофонах надрывно кричит умирающее человеческое мясо, замурованное в распарываемой субсветовыми снарядами, титановой скорлупе.
А поверхность приближается – физика делает свое дело. Плазма шершавым языком трется о стенки кабины, экстазом протуберанцев пытается ворваться внутрь – поверхность приближается.
Смертоносная сетка аэрокосмической обороны становится плотнее – все больше машин выведено из строя, все больше сгоревшего человеческого мяса грохнется о землю – поверхность приближается! Зубы ноют сильнее, до хруста эмали, до десенного кровотечения; сердце заполошно гупает в прутья ребер – поверхность приближается!
Крыша здания бьется в нижние шасси «Кентавра», рушится не выдерживая веса, обволакивает стальную фигуру пеленой пыли. По сторонам от Стаса такие же всплески указывают места посадки остальных десантников. И тут же, казалось безлюдные, улицы и дома ожили, ощетинились дымными всполохами ракетных снарядов; замельтешили фигурки в защитных комбинезонах. Одну из машин сплющило сразу несколькими попаданиями – та тяжело осела, из рваных дыр в броне пыхнуло пламенем. Стас скорее рефлекторно, чем осознанно, утопил гашетки – «руки» кентавра взревели ответным огнем, накрывая крупнокалиберными очередями защитников города, перемалывая их в кашу. Четыре «ноги» выпростались из бетонных обломков, танк зашагал в сторону виднеющейся меж домов площади. На мостовой тут и там лежали скрюченные, заляпанные красным, фигурки, те самые, что минуту назад мелькали меж домов.
При максимальном увеличении, Стас осознал, что это совсем юные, почти подростки, парни и девушки. Одна, худенькая, короткостриженная, разметала руки по искореженной пулями вывеске . Затертые буквы сложились в слова «…учшие колбаски в Кракове», и в голове Стаса будто взорвалась сверхновая, перекашивая рот, заставляя скрипеть зубами. Уши пронзило тоскливым воем – Стас понял, что это кричит он сам…
Скрытый текст - кусок - 2:
Пернач с размаху рушится на скуластое, раззявленное в крике, лицо печенега, вминая и дробя кости. Степняк от удара дергается, на секунду обвисает, насаженный на стальные пластины. Стас резко выдергивает оружие из раскромсанного черепа, и тело падает вниз, в бурлящую людскую кашу.
Каша растеклась повсюду, насколько хватало глаз. Каша бряцала, лязгала, кричала, ржала и умирала. Ровные ряды конницы, после первой сшибки разметало, разорвало на беспорядочные клубки тел, где уже и не разберешь - кто друг, а кто враг.
Одна рука сжимает поводья, вторая держит пернач – палицу с опоясывающими головку стальными пластинами-«перьями». Зажатое стременами, конское тело дрожит, вздымается и опадает пластами мышц, едкий запах животного пота сплетается с собственным, будоражя ноздри.
Навстречу Стасу выскакивает низкорослая лошадка, с прижавшимся к шее всадником. Поводья тот сжимает зубами, руки заняты – натягивают тетиву. Раскосые щели глаз глядят цепко, выискивая жертву.
Тело Стаса работает само по себе – чувства и рефлексы обострены, отточены, кровь вскипает от адреналина. Ноги пришпоривают скакуна, тот визжит, грудью обрушивается на лошадь степняка, хрипя и кусаясь, пытается свалить ее седока. Стас выпускает пернач, тот безвольно виснет на наручном ремне – слишком мало пространства для удара. Достает засапожный нож и бьет по лошадиной шее, метя в артерию. Стасу жалко животное, оно не виновато; но сейчас по другому нельзя, он это знает, поэтому наносит удар не колеблясь. Лошадь кричит почти по человечески, заваливаясь набок, подминает всадника. А тот, изгибаясь в седле из практически невозможной, для удачного выстрела, позы, спускает тетиву.
И попадает. Мир, кувыркнувшись твердью вверх, бьется Стасу о голову. Боли нет. И звука тоже нет – лишь перед глазами немо топчется-танцует разномастный частокол людских и конских ног.
Рядом падает, закрывая обзор, тело человека, недавнего противника. Голова – раздробленное копытом месиво – таращится на Стаса единственным уцелевшим глазом. Нет в нем больше ни ярости, ни злобы, одно лишь только удивление.
И сразу, буруном, наваливается звук, а с ним и боль – каждый по отдельности пронзают тело, а после лупят вперемешку. Бухкотит в висках кровь, глаза напирают на глазницы, точно выпрыгнуть хотят. Стас понимает, что умирает…
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
Как-то цепляет это "эм же". Лучше исправить. "Девушка, девушка! Какая красивая у вас жо пэ".
Цитата:
брюхами елозящие в стратосфере
После "брюхами" запятая. "Елозящие в стратосфере" -- причастный оборот.
Цитата:
орудий плющащие оборону планеты
"Плющащие"? Запятой опять нет.
Цитата:
чтобы выиграть хоть немного времени транспортникам распуститься спорами десанта.
Корабли плыли по морю гудеть пьяная матросня.
Цитата:
штрыкали пространство
Чего делали? Штыркали?
Цитата:
нашарить, насадить
Нашарьте мне килограмм конфет, пожалуйста.
Цитата:
кричит умирающее человеческое мясо
Хорош, чертяка. ))
Цитата:
внутрь – поверхность приближается.
Смертоносная сетка аэрокосмической обороны становится плотнее – все больше машин выведено из строя, все больше сгоревшего человеческого мяса грохнется о землю – поверхность приближается!
Как череп можно раскромсать? Может, лицо или голову?
Цитата:
низкорослая лошадка, с прижавшимся к шее всадником.
Без запятой.
Цитата:
Тело Стаса работает само по себе – чувства и рефлексы обострены, отточены, кровь вскипает от адреналина. Ноги пришпоривают скакуна, тот визжит, грудью обрушивается на лошадь степняка, хрипя и кусаясь, пытается свалить ее седока. Стас выпускает пернач, тот безвольно виснет на наручном ремне – слишком мало пространства для удара. Достает засапожный нож и бьет по лошадиной шее, метя в артерию. Стасу жалко животное, оно не виновато; но сейчас по другому нельзя, он это знает, поэтому наносит удар не колеблясь. Лошадь кричит почти по человечески, заваливаясь набок, подминает всадника. А тот, изгибаясь в седле из практически невозможной, для удачного выстрела, позы, спускает тетиву.
Этот абзац съел мой мозг. Ктулху ф'тагн! Ничего не понял.
Линолеум, знаешь, что напрягает больше всего? Разрозненные отрывки мало увязываются в сюжет, поэтому о нём вообще говорить невозможно. Вот красочная анака космического десанта - и что? Всё, что возможно, это просмотреть ошибки самого текста, а до логики и характеров дело всё никак не дойдёт.
Скрытый текст - 1:
[QUOE='Нигвен;1290615']
Цитата:
брюхами елозящие в стратосфере
После "брюхами" запятая. "Елозящие в стратосфере" -- причастный оборот.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Далеко вверху остались линкоры огневой поддержки, стальными брюхами елозящие в стратосфере,
Нигвен, не вводи человека в заблуждение, тут с пунктуацией порядок. Оборот "стальными брюхами елозящие в стратосфере", он относится к существительному "линкоры" и обособлен правильно.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Захваты освободили «кентавр»
Цитата:
Сообщение от Линолеум
на свое острие «Кентавров».
Цитата:
Сообщение от Линолеум
«руки» кентавра взревели ответным огнем
В первом случае с маленькой буквы, во втором - с большой, в третьем - без кавычек. Так как правильно?
Цитата:
Сообщение от Линолеум
замурованное в распарываемой субсветовыми снарядами, титановой скорлупе.
Запятая не нужна. Вариант, где она ставится, таков: "...замурованное в титановой скорлупе, распарываемой субсветовыми снарядами". Чувствуешь разницу порядка слов?
Цитата:
Сообщение от Линолеум
кричит умирающее человеческое мясо
Цитата:
Сообщение от Линолеум
все больше сгоревшего человеческого мяса
Яркий оборот, да. Настолько, что им не стоит злоупотреблять. А когда встречается дважды на крохотном пятачке - это не комильфо.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
И тут же, казалось безлюдные, улицы и дома ожили, ощетинились
Начало предложения ужасное, подразумевает запятые через каждое слово и массу уточнений. Зачем?
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Стас скорее рефлекторно, чем осознанно, утопил гашетки
А если написать "Стас рефлекторно утопил гашетки" - что изменится? Зато минус ещё одно очень странное уточнение-противопоставление.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
скрюченные, заляпанные красным, фигурки, те самые,
Между этими словами запятая не нужна.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
При максимальном увеличении, Стас осознал, что это совсем юные, почти подростки, парни и девушки.
Боже, ну как же ты любишь вставки/уточнения! Вот скажи мне на милость, зачем к "совсем юным" надо делать приписку "почти подростки"? То есть совсем юные, но при этом похожи на подростков, да и то не совсем из за почти. Ни одно определение не даёт точной информации, а собравшись вместе, они начинают конфликтовать.
Да, и перед именем запятая не нужна.
Скрытый текст - 2:
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Пернач с размаху рушится на скуластое, раззявленное в крике, лицо печенега, вминая и дробя кости.
Выделенная запятая - лишняя.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Ровные ряды конницы, после первой сшибки разметало
Не нужна запятая.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
почти по человечески
по-человечески
Цитата:
Сообщение от Линолеум
А тот, изгибаясь в седле из практически невозможной, для удачного выстрела, позы, спускает тетиву.
Это не предложение, а настоящий апофеоз, взрыв мозга для такого буквоеда как я.
"А тот, изгибаясь в седле, из практически невозможной для удачного выстрела позы спускает тетиву".
При этом вторая часть предложения продолжает оставаться чудовищно неподъёмной.
Цитата:
Сообщение от Линолеум
Рядом падает, закрывая обзор, тело человека, недавнего противника.
А если написать "Рядом падает, закрывая обзор, тело недавнего противника" - что изменится? Читатель не догадается, что речь идёт о человеке?
Цитата:
Сообщение от Линолеум
глаза напирают на глазницы
Так не бывает. Глазница - это полость, глаза на неё напирать не могут.
__________________
Я согласна бежать по ступенькам, как спринтер в аду -
До последней площадки, последней точки в рассказе,
Сигарета на старте... У финиша ждут. Я иду
Поперёк ступенек в безумном немом экстазе.
Эхо грехов наших
- Останься. - она положила руку ему на плечо. Стас, собравшийся уже было вставать, замер.
- Еще на чуть-чуть. – Шепот Марины звучал просяще, почти умоляюще. Но не это заставило Стаса остановиться. У них существовало неписанное правило, некий самообразовавшийся ритуал: в последнюю ночь перед отбытием, они практически не разговаривали. Лишь молча стискивали в объятиях друг друга, до опустошительного головокружения, до предельного самозабвения наслаждаясь каждой секундой пребывания вместе. «Когда делается что-то важное, это делается в тишине» - всегда шутила на этот счет Марина.
И сейчас, Стас понял, что в этот раз, Их правило будет нарушено.
- Смотри, - Марина взяла его руку и положила себе на лицо. – У меня здесь морщинка появилась.
- Где? – Притворно возмутился Стас, едва сдерживая улыбку. – А ну-ка, дай я…
Он провел рукой по Марининому лицу, аккуратно пробежался подушечками пальцев по лбу, носу, щекам. Потом склонился и нежно поцеловал ее в глаза.
- Обманщица. – В темноте не было видно, но Стас знал, что жена улыбается в ответ. – Нашла о чем…
Марина засмеялась, обвив руками шею Стаса, уронила голову ему на грудь.
- Обманули дурака, на четыре кулака! – Он обнял жену, ожидая, когда она все-таки скажет то, о чем на самом деле думала. Стас слишком хорошо знал Марину, чтобы понимать: веселье нарочитое, всего лишь маска, скрывающая истинное настроение.
- Стасик, когда все это закончится? – Марина задумчиво рисовала ноготком по его коже. – Скажи, когда?
- Мариш, я не знаю, – честно ответил Стас. – И, наверное, никто не знает. Если бы мы имели хоть малейшее представление, с чем боремся, то…
- Я устала, Стасик. – в темноте, он почувствовал, как жена привстала на локте, как смотрит на него.
- Я до тошноты устала бояться за тебя. Ведь тебе не понять, каково это – бояться! Ты никогда и ничего не боишься, вот поэтому нам с тобою порой так тяжело! Не знать – когда ты вернешься, да и вернешься ли вообще…
- Вернусь. – Стас нежно коснулся груди Марины, легонько боднул упругий сосок. – Жди меня, и я вернусь, только очень…
- Ты считаешь, что я дура истеричная, да?! – Голос жены неуловимо изменился, заледенел. – Стасик, ты пойми – как ксенобиолог, я тебе в ножки, как кланялась так и кланяюсь – если бы не Корпус, мне только и оставалось бы, что гипотезы строить да теоретические монографии ваять на тему: «Предполагаемые пути эволюции видов внеземного происхождения за пределами Звездного Треугольника». Только бог с ними, с монографиями, с исследованиями, если я не увижу тебя больше! Ты мне дороже всех научных трудов, Давыдов, слышишь?!
- Слышу-слышу, - невольно поморщился Стас. – Ты же отлично знаешь, что очень хорошо тебя слышу.
- Ни черта ты, не слышишь, Давыдов! – Холодно сказала Марина, рывком высвобождаясь из объятий, отодвигаясь. – Не слышишь и никого никогда не слушаешь – только себя!
- Мариш, ну надо! – Стас потянулся за ней, чтобы снова прижать к себе, но пальцы смяли лишь пустоту.
- Тебе пора, работа ждет. Пойду, приготовлю кофе. – Марина встала с постели и, не включая света, вышла из спальни. Стас вздохнул – настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Нащупав лежащую на полу одежду, он принялся одеваться.
На ощупь. В темноте. Как и всегда.
Темнота окружала его уже неполных два года.
Скрытый текст - 2:
- Человечество на грани, Стас. – Давыдов не видел, но знал, что командующий Волак стоит сейчас у большого панорамного окна с видом на открытый космос. Отсутствие зрения отточило его интуицию до опасной синевы бритвенного лезвия.
- Так будет не всегда, командующий. - Стас потянулся и зевнул: строгий и педантичный Волак почему-то никогда соблюдал субординацию в разговорах с подчиненными с глазу-на-глаз. – Бог не выдаст, свинья не съест, есть такая старая русская поговорка. А вы все не можете насмотреться на звезды?
- Что, я стал слишком предсказуем, да? – Хохотнул Волак. Смех у него был приятный – густой и терпкий, как хорошее вино.
- Видимо, старею, раз уж даже слепой может меня расколоть. Знаешь, в чем моя проблема, Стас? Я с детства мечтал оказаться там. – Волак постучал по бронированному стеклу. – Прочертить маршрут по дабл-ю Кассиопеи; махнуть к Ориону и проверить: сколько у Ригеля планет, совпадает действительность хоть на чуть-чуть с тем, что выдумали в этой древней телеопере, как ее… Ах, да – «Звездный путь»; Набрести на необитаемый мирок в туманности Андромеды и заорать на всех диапазонах: «Именем Земли, нарекаю тебя Новый Краков»!
Командующий Волак обернулся настолько резко, что Давыдов почувствовал поток воздуха, плеснувший в лицо.
- У детей есть одно преимущество перед взрослыми – их нельзя заставить не мечтать! Можно сколько угодно запрещать, а вот заставить…Земля сгорела в горниле ядерных войн, еще до нашего с тобой рождения, нам только и осталось, что называть далекие планеты в честь обугленных древних городов!
Давыдов не перебивал командующего. Иногда на Волака накатывало, и Стас знал, что надо просто дать тому высказаться.
- Я помню, маленьким, смотрел на звезды и удивлялся: вот же, вся вселенная рядом – только руку протяни и ухватишь! А на уроках говорили, что на существующих двигателях туда пилять и пилять… Элементарно не хватит ресурсов корабля! А вот если бы человечество открыло концептуально иной способ…
Теперь Волак ходил по кабинету из стороны в сторону, нервный стук его шагов больно бухал Стасу по барабанным перепонкам.
- Открыло! – Раздраженно бросил Волак. – Вот вам, гиперпереход. Прыжок и двадцать парсеков позади! Еще прыжок и еще двадцать! При современном развитии навигационного оборудования, до окраин Млечного Пути можно добраться за два года!
- Тогда мне казалось, что проблема решена. Только вот первое, что мы нашли, – тут Волак неожиданно обратился к Стасу. - Как там сказал Прулкс?
Давыдов грустно улыбнулся. Когда исследовательский звездолет «Арарат» один из первых десяти, оснащенных гипердвигателями, вынырнул в районе системы Бенетнаша, и датчики зафиксировали Аспида, вахтенный пилот Горациус Прулкс произнес фразу, ставшую впоследствии печально крылатой:
«А это что за хрень»? – Услышали спасатели, удивленный возглас, после того как вскрыли черный ящик корабля. Фраза, прославившая, в принципе, ничем особо не выдающегося Прулкса, также оказалась и последним, что он произнес в своей жизни. Спустя ровно три секунды по корабельному времени, он упал и больше уже не поднялся. Как и остальные пять человек вахты. Сто тридцать два члена экипажа, находившихся в гибернационных камерах, постигла та же участь – смерть без объяснимых причин. Датчики «Арарата» не зафиксировали скачков радиационного фона, опасно превышающего норму, на корпусе не обнаружили, ни единой угрожающей жизни, людей пробоины. Защита корабля была абсолютной… И бесполезной.
За вскрытием черного ящика дело не встало. Ученые провели тщательную аутопсию каждого, кто летел на «Арарате». У всех умерших оказалась сходная черта – обширные кровоизлияния и некроз головного мозга, повреждения роговицы и глазного нерва – хрусталики буквально прожарились до углей, как хлеб в неисправном тостере. Подобное могло случиться вследствии микроволновой изомерии, но только если источник высокочастотных колебаний засунули погибшим прямо в голову – никаких аномальных скачков энергии на борту, приборы не показали.
- Хрень, сплошная хрень, Стас! – Волак замер теперь у стола, барабаня по столешнице. – Мне скоро восемьдесят, а звезды все так же далеко! Выматывает это, Стас, выводит из себя.
- Per aspera ad astra! – Улыбнулся Давыдов. – Человечество справится и с этим, командующий. Мы знаем, как бороться с Аспидами, а это уже кое-что.
- Стас-Стас, это в тебе сейчас говорит славянский оптимизм. Какова статистика столкновения с Аспидом в зоне прыжка, знаешь?! Четыре года назад она была один к ста-ста пятидесяти, сейчас - один к пятнадцати-двадцати пяти. Борьба с Аспидами бессмысленна - все равно, что вычерпывать ложкой море! Со времен последней войны прошло два столетия, а человечество до сих пор не оправилось. Нам не хватает ресурсов! У звезды Белсара ничего нет – ни жизни, ни полезных ископаемых, у Альфа Центавра тоже самое! И даже будь иначе, тратить годы, добираясь туда на досветовых скоростях… Марс трещит по швам от перенаселения, на Венере после пятидесяти лет терраформирования только-только образовался протеиновый бульйон. Ждать еще пять-шесть веков, пока она станет пригодной для жизни – мы просто вымрем. Non progredi est regredi – нам нужен дальний космос, Стас, ты знаешь об этом не хуже меня.
- Мой славянский оптимизм не причем, командующий. Согласен, мы тычемся вслепую, - тут Давыдов понял, что, сам того не ожидая, сказал двусмысленность. Волак захохотал, спустя секунду к нему присоединился и Стас.
- Что верно, то верно! – Командующий сел. Давыдов услышал, как под грузным телом скрипнуло кресло. – И это наше единственное преимущество.
Попытки выяснить происхождение и намерения Аспидов терпели неудачу за неудачей. Они внезапно появлялись в местах выхода звездолетов из гиперпространства и столь же внезапно исчезали. Иногда, они не атаковали корабли, хотя некоторые ученые выдвигали гипотезу, что смерть людей – это не результат преднамеренного нападения, а неизвестные побочные эффекты от процессов жизнедеятельности Аспидов. Или же, на самом деле, суперпозиция энергополей не является самодостаточным живым существом, что это беспилотный разведчик неизвестной цивилизации. Возможно, следуя заложенной в него программе, он сканирует звездолет на частотах, естественных для его создателей, но летальных для белковых форм жизни. Доказать эту теорию было невозможно, также как и опровергнуть – уж слишком мало реперов, от которых можно отталкиваться, имелось в наличии. Автономные зонды не возвращались – на расстоянии двух тысяч километров, всякая связь с ними терялась, после исчезновения Аспида из физического пространства их также не обнаруживали – скорее всего, попав в зону влияния магнитосферы, их утягивало следом в гиперпространство. Сканирование на пределе дальности приборов также дало немного: плазмоид, являющийся ядром Аспида, создавал сильные помехи – а приближаться было слишком опасно для жизни. Ученые тщетно бились над вопросами, а между тем количество встреч, а с ними и жертв, росло. Еще немного и на экспансии человечества можно было ставить крест.
Помог случай. Звездолет «Паскаль» возвращался к порту приписки Плутон. На борту данные и образцы, собранные в системе Ви-Игрек Большого Пса. После двадцатого прыжка, звездолет вынырнул на расстоянии трех тысяч километров от Аспида, практически нос к носу. Спустя три секунды сорок четыре человека команды погибли – все, кроме одного. Бортинженер Вейшенг Вэнь был найден живым в корабельном лазарете с лучевыми ожогами глаз. По записям корабельного журнала значилось, что травмы получены вследствии сбоя светофильтров при работе с динамическим моно-расщепителем. Возникла задержка, прибор не успел перестроиться на хаотически изменяемую частоту излучения, и Вэнь получил серьезные травмы. На месте ему ничем не могли помочь, находясь в реанимационном контейнере, инженер ждал возращения домой, для восстановления сетчатки. Слепота спасла Вэню жизнь.
- Шутки-шутками, шеф, но я так и не понял к чему весь этот загадочный экскурс в историю? Расклад такой, какой он есть, и его уже не поменяешь. Мы боремся, как умеем – пускай жутко медленно, но боремся…
- Кажется, у нас появилась возможность переломить ситуацию, - кресло напротив вновь вздохнуло, а спустя секунду на плечо Стаса легла твердая, как доска, ладонь Волака. – Яйцеголовые таки выволокли из кустов свой очередной «рояль».
- И что на этот раз? – Поморщился Давыдов. – Если меня в очередной раз попросят отдать резервный реактор машины под питание их «очередного рояля», то я сброшу этот балласт, как там у предков – «не выходя из кассы».
- Не отходя, Стас, не отходя от кассы, - поправил Волак. – Нет, у «рояля» будет свой источник питания. Все что тебе требуется – это подобраться поближе.
- Насколько?
- На предел для безопасного броска.
Стас замолчал, переваривая услышанное. Сразу вспомнился недавний разговор с Машей, ее тоскливо-бездонное «Не знать – когда ты вернешься, да и вернешься ли вообще…».
Волак, точно почувствовавший замешательство Давыдова, убрал с плеча руку. Шумно выдохнул.
- Джефферсон вызвался добровольцем. Я пока не дал согласия…
- У Джефферсона мало опыта, – резко ответил Стас. Внутри буруном всколыхнулась неприязнь – ему не нравился столь неприкрытый шантаж командующего, но, видимо, у того совсем не оставалось выбора, раз уж в ход пошли подобные методы. Эндрю, светловолосый улыбчивый мальчик, полный энтузиазма и самолюбования юности– Аспид проглотит его и не подавится – не самый лучший кандидат на проникновение в «мертвую зону».
- Здесь главное не опыт, а насколько долго протянут экраны.
- У Джефферсона мало опыта, - повторил Стас. И уже спокойнее. – Сколько времени на подготовку?
- Трое суток. Стас, ты…– Спокойный, размеренный тембр голоса командующего, вдруг неуловимо изменился, и Давыдову почудилось, что в нем звучат нотки то ли страха, то ли неуверенности, а то ли и того и другого вместе – сразу и не поймешь. Волак, всегда честный с подчиненными, а прежде всего с самим собой, отлично осознавал, что сейчас совершил подлость, пускай необходимую, но подлость, фактически принуждая Стаса подписаться на самоубийственный полет. Хотя, подумал он, подлецом был бы я, если бы отказался. Ведь Волак мог отправить Джефферсона и не уведомляя Давыдова, имел на то все полномочия и основания. В данной ситуации, командующий все равно крайний. Поэтому Стас не хотел сейчас слышать эти чужеродные нотки мелкой паники в голосе своего шефа, не хотел унижать того еще больше.
- Пустое, - Давыдов улыбнулся, внутренне надеясь, что улыбка вышла уверенной. – Всегда хотел сыграть на «рояле» и сорвать овации. Надеюсь, яйцеголовые настроили его как следует.
- Надежда, - Теперь в голосе Волака звучала лишь грусть. - Dum spiro, spero.
Неожиданно Стас задал вопрос, которого сам от себя не ожидал.
– Шеф, а Краков красивый город?
Волак молчал где-то с полминуты.
- Я никогда не видел его вживую, - медленно ответил он. – Но да. Очень.
Скрытый текст - 3:
Белесый морок.
Гулко шуршат вентиляторы, перемалывая отфильтрованный, безликий, точно кастрированный воздух. Безвкусный и немного шершавый; когда вдыхаешь, он царапает легкие - едва заметно, но все же неприятно. Там, за куполом, воздух совсем другой. Жидкая, разреженная атмосфера Марса, неистово бушующая, хрустящая на зубах кирпичным песком и этим же песком пахнущая. Живая - и потому в сто крат притягательная такого безопасного и насыщенного кислородом воздуха поселений.
Белесый морок.
Марина сидит напротив. Стас чувствует пряный аромат ее пота, яркий и гладкий, как шкурка апельсина. Слышит пульсацию кровотока в пальцах жены, зажатых в его руке – эдакие маленькие усердные молотобойцы. Ощущает легкую хрипотцу в ее дыхании – возможно, Машу опять просквозило.
- Тебе бы к врачу сходить. – Стас говорит это как можно мягче, до предстартовой подготовки всего полчаса и сейчас он подбирал каждое слово, каждый жест, дабы не расстроить Марину еще больше. Хотя, куда уж больше, все дни с того злополучного разговора, они общались чуть ли не одними междометиями. Но Стас старался.
А Марина вздрогнула и все вокруг неуловимо переменилось: «молотобойцы» застучали чаще и тревожнее, по апельсиновой шкурке поползла щербинка страха. Слепота дает взамен ощущения, недоступные зрячим, но отнимает самое главное – невозможность взглянуть человеку напротив в глаза. Только белесый морок – его проклятие и благословение вот уже почти два года.
- Откуда ты?.. – В сдавленном шепоте Марины и страх и изумление. – Значит, ты знал?
- Только что. – Теперь очередь удивляться Стасу. – Да и то, всего лишь предположил.
- Ты главное не волнуйся так, - неумело попытался пошутить он. – От простуды еще никто не умирал. Но к врачу все же сходи, мало ли.
- От простуды? – Марина затихла, а Стас напряженно «вслушался» в ее запах – страх растворился без следа. И неожиданно начала хохотать, всхлипывая, почти истерически, а «апельсиновая шкурка» встопорщилась рябью. Стас ошеломленно молчал, не понимая подобной реакции, но улыбнулся в ответ. А жена продолжала смеяться, будто в комнату подавалась не привычная смесь азота с кислородом, а только лишь первый и притом в оксидном состоянии.
- Я всегда подозревал, что у меня отличное чувство юмора, но даже не знал, что настолько.
- Что?! – Новый взрыв хохота и голос Маши сквозь слезы. – Господи, Стасик, ты мало того что слепой, так еще и глухой. Какая простуда, причем тут это, с чего ты вообще это взял?! Я думала, что ты узнал, а ты… - Она еще раз хохотнула и закашлялась.
- Узнал что? - Чувствуя себя полным идиотом, спросил Стас. Хотя он уже знал ответ.
- А ты сообрази, ты же ведь такой догадливый.
«Да, догадливый идиот. Но Маша тоже хороша. Могла бы и сказать прямо, а не вот так, за полчаса» - Он обескуражено провел рукой по ежику волос на голове. Хотелось разозлиться, но не получалось.
- Давно?
- Шестая неделя.
- Мда… - Стас шумно выдохнул, крепко задумавшись: «Дурак, дурак – мог ведь и почувствовать, услышать, унюхать, в конце-концов! А она молчала, потому что знала – я брошу все к чертям собачьим и останусь с ней. Буду мучиться, корежиться от чувства вины, но брошу. Не хотела делать из меня подлеца».
- Подожди, а как же Комитет, квота? – Не те слова, не те фразы, какие-то грубо-казенные и не приличествующие моменту, но они лезли из него сами по себе, точно зубная паста из тюбика.
- Стас, - голос ее звучал почти нежно. – Ты же пилот, а пилоты вне очереди. Я временами страшно ненавижу твою профессию, но сейчас… Даже не знаю, плакать мне или смеяться.
Марина и вправду всхлипнула, то ли остаточно от своей недавней эскапады, а то ли от горькой иронии сложившейся ситуации, ее и впрямь пробило на слезу.
«Может, гормоны?» - Мелькнуло шальное. – «Хотя, что ты знаешь о гормонах, чурбан бесчувственный, ты ведь слепец, слепец в квадрате, тебя в самую глотку Аспида засунь, ничего не случится, только отряхнешься»!
«И все-таки подлец». – Стучало в голове у Стаса. Он не хотел оставлять ее сейчас, одну, наедине со страхами не только за еще неродившегося ребенка, но вдобавок еще за него самого. С одной стороны долг перед человечеством, с другой стороны тоже, только более древний, долг перед семьей. – «Как же все это пафосно и нелепо выглядит, порочный круг, который и не порочный вовсе».
И он сделал то, что делать было не надо, потому что это выглядело еще более пошло и нелепее. Стас порывисто обнял жену, ныряя лицом в гущу волос, губами хватая уши, глаза, лоб. Марина подалась ему навстречу, уже плача по настоящему, тихо и безудержно, как маленький ребенок.
Запищал зуммер органайзера. Стасу захотелось сорвать браслет и зашвырнуть куда подальше, бахнуть вдребезги о стену. Пять минут, у них оставалось всего пять минут вместе.
- Я вернусь! - зашептал он скороговоркой, целуя Марину в соленую от слез щеку. – Даже если мне ноги-руки отрежет, я на культяпках к тебе приползу. Ты только себя береги и верь, что я вернусь, слышишь? Главное, верь.
Она лишь молча кивала, уткнувшись Стасу в плечо, а он жалел, так как никогда не до этого, о том, что не может взглянуть на нее.
Белесый морок.
Белесый морок и только.
Скрытый текст - 4:
Он не видел ничего.
И видел все.
Приглушенно пульсировали звезды, мягко мерцали туманности - все необозримое пространство вокруг пухло от света. Сердцебиение галактики, ее кровообращение, капиллярный ток завораживали Стаса своей цепенеющей красотой. шелестящая яркость квазаров, рокочущий прибой далеких гамма-всплесков, дождевая капель бомбардирующих "Кротон" фотонов - все это расцвечивало космос буйством красок, насыщало его жизнью. В такие минуты Стас забывал, что слеп.
"Черный квадрат" оказался на самом деле не черным, просто красок и оттенков было так много, что они сливались в единый фон.
Эхо-сенсорная мембрана отсеивала все лишнее, фильтруя спектр, иначе окружающее пространство действительно напоминало бы работу Малевича: приглушала монохроматику холодного водорода, отсекала завихрения ультрафиолетовых и рентгеновских лучей далеких мета-галактик, блокировала фон помех естественного циклотрона Крабовидной Туманности. Затем в дело вступала Биогравитационная линза Мирзахи - основанная на принципе визуальной рецепции кожи, она обрабатывала полученные данные цветового спектра, переводя их в тактильно-плоскостные, дешифруемые и передаваемые на затылочные доли мозга уже в виде образов. Грубых, но узнаваемых. Эффект Розы Кулешовой - женщины-калеки, подарило человечество возможность дать отпор неведомому врагу. Не возможность воевать, но возможность защититься и, может быть, вступить в контакт.
"Познать - значит понять". Стас всегда полагался на эту простую фабулу. Будучи человеком действия, интуиции, иногда порыва, сейчас он старательно анализировал все факторы той или иной ситуации, никогда не шел напролом, всегда задумывался о последствиях. Люди дорого заплатило за свою импульсивность. Захлебывающиеся в тесноте Солнечной системы миллиарды, всего лишь недавно были жалкими десятками тысяч, избежавшими пекла глобальной войны. Неоправданная, бессмысленная жестокость человека ужаснула его самого, алкалоидная эйфория схлынула и наступило тяжелейшее похмелье - цивилизация в руинах, ресурсы истощены, единственная пригодная для жизни планета превращена в ком спекшегося радиоактивного шлака. Воевать стало не с кем и не за что, пришло время выживать. На этот раз без насилия. Один из факторов выживания, эволюции вида замкнул петлю - лежащий на чаше весов танатос чуть было не перевесил либидо.
Парадоксально, но неприятие пришло само собой. Никто не стал копаться в ДНК, удаляя из генома лишнюю Y-хромосому, никто не стал регулировать уровень лития и кобальта в крови или выработку эстрогена и прогестерона. Всем достаточно было оглянуться на окружающую действительность. Или посмотреть хроники. Ненасилие стало биологическим преимуществом только после наступления Апокалипсиса.
И поэтому, каждый раз, когда Стас применял "Сулицу", дезактивируя Аспида, он испытывал ужас и отвращение к себе. Лишь постоянный психотренинг и надежда на то, что в следующий раз это Нечто не вынырнет по курсу беззащитного корабля, сея гибель, не давала ему скатиться в омут безумия. Ученые со скепсисом относились к теории разумности Аспида, более склоняясь к версии беспилотного автомата, что впрочем несильно утешало Стаса. Правды не знал никто. Ее еще только предстояло выяснить.
"Кротон" завис в ста тысячах километрах от Аспида - гуманоидная фигура в доспехах из легированной керамики. Массивный приплюснутый торс, вместо головы фасеточное полушарие эхо-сенсорной мембраны, левая "рука"-манипулятор оканчивается длинным жалом "Сулицы" , ноги с противостоящими суставами для большей устойчивости. Последнее бесполезно в бескрайности космоса, всего лишь атавистическое наследие штурмовых роботизированных танков прошлого, на базе которых и были разработаны "Кротоны". Машины для исследования. Машины для защиты. Машины для Невойны.
И все таки, машины для нападения. Заряд энерговируса, намотанный на протонную струну "Сулицы", дремал, дожидаясь своего часа. Достигая цели, он дестабилизировал структурную целостность Аспида, провоцируя цепную реакцию, по силе сравнимую с аннигиляцией антивещества.
"Георгий-Победоносец, пронзающий змея. - Неввесело шутил иногда Стас на этот счет. - Правда, вместо змея у меня спрут".
Аспид и впрямь походил на причудливое головоногое. Причудливая клякса извивающихся энергетических щупалец, впаянная в пустоту.
"Надеюсь, сегодня нам не придется сражаться. - Мысленно обратился к нему Стас. - "Надеюсь, сегодня нам удастся поговорить.
Он послал импульс на маршевые двигатели, и "Кротон", мерцая ионным свечением, начал падать навстречу.
Скрытый текст - 5:
Не стойте, присаживайтесь.
Стас, безошибочно найдя стул, присел. В научно-исследовательском отделе звездолета, он чувствовал себя неуютно. Приборы и механизмы окружали его с самого рождения, но именно в лаборатории возникал некий дискомфорт. Стас не знал почему, но предпочел бы поговорить с Раулем где-нибудь на нейтральной территории, например, на смотровой палубе.
Воздух мерно гудел озоном, заставляя чесаться кожу. Едко пахло кàнифолью и хотя Стас отлично понимал, что никакой канифоли здесь и в помине нет (да и если бы была, то не мог он учуять ее никак - все скрыто изоляцией и панелями, стерильность почище чем в хирургической операционной), но несуществующий запах все равно впивался в ноздри, раздражая синапсы.
- Стас, нескромный вопрос, но… Вы пьете коньяк с кофе?
- Гм. - он неуверенно улыбнулся. - Настоящий коньяк?
- К сожалению, нет, - Рауль заулыбался в ответ, Стас это почувствовал.- Этиловый спирт плюс пищевые ароматизаторы.
- А вот кофе натуральный, - с гордостью продолжил ученый. - Одолжил несколько ростков из Пищевого Фонда и вырастил сам. Настоящий арабика! Уверяю, такого вы еще не пробовали. Но и коньяк, кстати, ничего. Тоже моего изготовления.
- Давайте пока ограничимся кофе. - Стас догадался, что Рауль пытается разрядить обстановку перед предстоящей беседой, инициатором которой и являлся. Бесхитростный, но эффективный ход - Давыдов любил кофе. Впрочем, и коньяк тоже жаловал, просто сейчас травиться синтетикой не хотелось. Да и сам Рауль вызывал у Стаса скорее симпатию. Несколько лет назад приходилось общаться пару раз. Худощавый, смуглый, чернявый, с тонкими чертами лица и с тонкими же, как у пианиста, пальцами. При разговоре на щеках ученого возникали ямочки, и тот застенчиво опуcкал лицо, упираясь взглядом в носки обуви, будто таким образом пытаясь это утаить - то ли стесняясь то ли желая выглядеть старше своих двадцати двух. Стаса подобное поведение по-доброму веселило. На мгновение, возникло желание задать Раулю вопрос, перестал ли тот стесняться своей «детскости», но он тут же ее отогнал. Ученый нравился Стасу, да и тону разговора подобная шалость не соответствовала. А разговор предстоял серьезный.
Рауль завозился где-то справа, звякнуло чашками. «Неужели фарфор?» - удивился Стас.
Ожидал услышать щелчок включаемого реле кофеварки, но вместо этого зашипело, по помещению поплыла кислинка газа.
- Используете горелку? - поинтересовался Стас.
- Именно, - охотно ответил Рауль, слегка глотая окончания слов. - Предки предпочитали готовить кофе на открытом, даже не так - настаивали на этом. Огонь, свежесмолотые зерна и турка - составляющие правильного напитка. К тому же, выбор турки имел немаловажное значение. Металл окисляется, портя вкус, керамика вбирает в себя аромат одного сорта, перебивая остальные…
- И какой же туркой пользуетесь вы?
- О, этот секрет, я просто так не выдам. Не в этот раз.
Стас не настаивал. Запахло кофе - терпкий, бодрящий аромат перебил и озон и воображаемую канифоль.
- Чашка вот здесь, да, правильно, - Рауль бережно направлял Стаса. Он не сопротивлялся, хотя и сам с легкостью мог найти чашку и на вытянутой руке пронести туда-сюда, не пролив не капли.
Он осторожно пригубил обжигающий напиток, зажмурился от удовольствия.
- Я готов!
- Э-э-э, не понял? - Переспросил недоуменно Рауль.
- Вы ведь позвали меня с определенной целью. Так вот, давайте уже начнем, что ли.
- Ах, ну да, простите. - Ученый, смутившись, торопливо отставил чашку в сторону, наверняка при этом расплескав добрую четверть.
- Стас, я знаю, вы не очень жалуете наш отдел…
- Из-за вашего отдела очень часто гибнут люди, - перебил Рауля Стас. И с нажимом добавил. - Хорошие люди.
- Такие как Пьехов?
- Да, такие как он. - Давыдов устало потер переносицу. Об Антоне Пьехове, он вспоминать не любил.
- Стас, вы же понимаете, что еще больше людей умирает и умрут, если мы будем бездействовать.
- А вы и так бездействуете, - Стас почувствовал, что начинает заводиться. Слишком велика была его неприязнь к отделу, слишком многое накопилось за эти годы. И чашкой кофе с задушевной беседой этого не спрячешь.
- Толку от этих действий никакого. Пьехов погиб от того, что при работе Ваших приборов возникли перебои с экранированием. Вместо того, чтобы бить Аспидов на безопасном расстоянии, нам приходится подбираться ближе, вплотную, черт вас дери! В самую глотку ко льву. И тогда электроника отказывает, а затем и механика отказывает. В конце-концов, что характерно, - с горькой усмешкой продолжил Стас. - Отказывают люди. Умирают. Гибнут.
- Вы считаете, что я получаю от этого удовольствие? - тихим голосом задал вопрос Рауль. Стаса это немного отрезвило.
- Нет, конечно нет. И более чем уверен, что хотите только добра и разрешения ситуации с Аспидами. Только вот Пьехову от этого не легче.
- Понимаю, - Рауль звякнул ложечкой о стенку чашки. - Терять друзей и коллег всегда больно. На «Арарате» летел мой брат, и уж поверьте, Стас, я вас отлично понимаю. И делаю, что могу и как могу.
- Вы плохо можете, Рауль. - Стас помассировал виски. Поймал себя на мысли, что за всю его жизнь, диалоги с окружающими не доставляли ему столько негатива, как за последнюю неделю. Не заставляли чувствовать себя настолько беспомощным.
- Кажется, нам удалось разрешить проблему.
- Рассказывайте.
- Как вы считаете, Стас, Аспиды разумны?
- Считаю, что все теории и предположения на этот счет писаны вилами по воде. Очевидно только то, что для живого контакт с ними смертелен. По крайней мере, зрячего живого.
- Вот именно, - оживился Рауль. - Почему именно для зрячих, контакт с Аспидами летален, вы никогда не задавались этим вопросом?
- Я пилот, а не ученый. Слышал, что-то связанное с родопсином в глазу.
- Да, реакция родопсина. Обычно, он реагирует на длину волны как - обесцвечивается, позволяя видеть окружающий мир в доступных ему пределах. Реакция фотолиза при этом…
Стас поморщился.
- Рауль, я ведь уже сказал - я пилот, а не ученый. Может, как-нибудь более доступно?
- Простите, увлекся, - спохватился Рауль. - В общих чертах дело обстоит так. Родопсин, зрительный пигмент, работает лишь в определенном спектре. Разлагается и регенерирует. Да вот только у погибших реакция неспецифичная. Родопсин кристаллизуется, каким-то неимоверным способом меняет свою структуру с органической на минеральную, таким образом выступая в роли сверхпроводника. От этого и возникают обширные термические повреждения тканей. По крайней мере мы так считаем. Экспериментируя с синтезированным хромопротеином, мы долгое время пытались выделить сигнатуру излучения сигналов, посылаемых Аспидом…
- Рауль, - перебил ученого Стас. - С чего вы вообще взяли что он посылает нам какие-то сигналы? Почему ваш отдел так свято уверен, что мы имеем дело с Контактом, а не с природным явлением, каким бы необычным оно не казалось?
- Есть на то основания. Мы посылали в зону влияния Аспидов беспилотники с животными, в том числе с высшими приматами. Они, к сожалению, не вернулись, но их телеметрия показала, что даже пересекши, так называемый, «круг смерти», они чувствовали себя нормально. Все отклонения в пределах нормы и не более. Поэтому, у нас есть серьезные основания предполагать, что это Контакт. Или его неудачная попытка.
- Эволюционный порог, - сказал Стас. - О чем могут общаться слон с муравьем?
- Ну, например, муравей, выучив язык слона, может сказать ему: «Перестань топтать мой дом, а я перестану кусать тебя под хвост», - засмеялся Рауль. Стас тоже улыбнулся, иронию он оценил.
- А если, слон настолько глух или настолько туп, что не услышит просьб муравья?
- Тогда ему остается только кусать, в надежде, что слон уберется восвояси.
- В «рояле» передатчик? - Стас в один глоток допил уже остывший кофе.
- Да, передатчик и усилитель. Сигнал не идентичен тому, что посылает Аспид, за исключением некоторых фрагментов, но мы надеемся что этого хватит, чтобы получить новую цепочку, выйти, так сказать, на разговор. И очень надеемся, что это не вызовет новой вспышки агрессии.
- Вы ведете опасную игру, Рауль. Очень рискованную и опасную.
- Я знаю, именно поэтому я вас и пригласил. Чтобы вы в полной мере осознавали всю степень риска. И если нужно, отказались.
- Разве я говорил, что хочу отказаться? В последнее время, меня все чаще пытаются уличить в малодушии. - Стас вспомнил недавний разговор с Волаком.
- Ни в коей мере, - запротестовал Рауль. - Просто хочу быть с вами максимально честным.
- Да, это лучшая политика, - вздохнул Стас. - Хотя и противная. До оскомины.
- Еще кофе? - поинтересовался ученый. Давыдов мотнул головой.
- Давайте лучше этого вашего коньяка.
- Так и знал, что вы передумаете, - Рауль оживленно вскочил. - Коньяк отличный, не пожалеете.
Коньяк и вправду оказался неплох. Не драл горло, а теплым грузом мягко ложился в желудок, делая голову воздушной, а ноги ватными.
Только вот почему-то легче не становилось.
Скрытый текст - 6:
«Кротон» трясло от электромагнитных турбуленций. Квази-интеллект машины давал пространственную развертку все чаще с задержкой, постоянно замирал, по несколько раз просчитывая координаты и собственное местоположение. Спустя пару минут, Стас перешел на ручное управление, ориентируясь по ЭСМ.
«Вслепую». - иронично отметил он про себя.
Кротон мелко задрожал — прошел сквозь вихревую колонну одного из «щупалец» Аспида. Так близко Стас к нему еще не подбирался, так близко не подбирался еще никто. Кроме Пьехова. Стас стиснул зубы. Тогда, вместо Антона должен был лететь он. А сегодня, Стас занял место Джефферсона.
Перед самым отлетом, Эндрю зашел к нему в каюту. Постучал в переборку, хотя и так знал, что Стас его заметит.
Готов? - Вопрос был задан лишь для того, чтобы что-то сказать. «Слишком молод, - подумал Стас. - Чтобы знать, когда лучше промолчать. И слишком молод для полета в самое пекло».
Ага, - Стас зевнул нарочито громко, надеясь что ослепленный Джефферсон не учует фальши в этом небрежном жесте. - Я как пионер, готов всегда!
Пионер? - Переспросил Эндрю. - В смысле, как первооткрыватель?
В смысле, как бойскаут.
Бойскаут? - Озадачился Джефферсон. - Это что-то древнее, из земной истории...
Да, - Стас вздохнул. - Зачем пришел?
Ну как? - Джефферсон растерялся, Давыдов услышал изменения в тембре голоса юноши. - Пожелать удачи и все такое.
«Да он же завидует! - Внезапное озарение всколыхнуло в Стасе уже привычное в последнее время раздражение, переросшее в злость. - Сопляк газированный, завидует что меня отправили на смерть вместо него!»
Как там у тебя дела с Лейлой? - Пришлось приложить усилие, чтобы голос не дрожал от сдерживаемой ярости. - Еще не женился?
Нет... - Эндрю не понял причины внезапного изменения темы разговора, но все-таки что-то такое учуял: Стас услышал, как тот отступил на шаг назад.
Так вот, - Давыдов поднялся с койки и медленно пошел навстречу. - Возьми и обязательно женись! Она же тебя любит, хоть ты и дурак, красивые девушки всегда влюбляются в дураков! Выпроси квоту у Комитета, там дураков любят вдвойне, особенно слепых, и заведи ребенка! А удачу свою, как и все остальное засунь в задний карман!
Стас, ты чего? - Эндрю пятился в коридор, Давыдов наступал на него, сжимая кулаки. - Я ведь только...
Я понял, что ты только! - Он почти кричал. - Дурак ты и только. Аспиды любят дураков даже больше, чем красивые девушки и Комитет вместе взятые! Они их глотают вместо десерта.
Стас замахнулся и ударил. Промазал конечно — Джефферсон даром, что слепой, но тоже не лыком шит. Увернулся, но не ответил, хотя Давыдов очень хотел, чтобы Эндрю ему вмазал. Прислонившись спиной к переборке, он слушал быструю дробь удаляющихся шагов. И думал — не дурак ли он сам.
- Стас, - Голос Рауля искажался помехами и статическими шумами. - Как идет работа прибора?
Он сверился у квази-интеллекта. Тот скороговоркой зашептал отчет.
Передача идет с самого пересечения границы.
Ясно, - в голосе Рауля звучало плохо скрытое разочарование.
Никакой реакции? - Догадался Стас.
Пока нет. Как обстоят дела с экранированием? Извините, но телеметрия все время сбоит, приходится дублировать.
Сорок семь процентов от первоначальной плотности.
Я понял вас. Стас...Думаю, пора возвращаться. Скорее всего, в этот раз ничего не выйдет.
Вы так быстро сдаетесь? - Стасом вдруг овладело злое веселье. - Здесь слишком большие возмущения, я попробую подобраться поближе, найти просвет.
Стас! - Теперь голос ученого был явно испуганным. - Отставить, в смысле, возвращайтесь немедленно! Вы и так забрались слишком далеко. Щитов впритык хватит на обратный путь!
А ты думал, легко танцевать по кромке лезвия? - Стас повел машину вниз, хотя с тем же успехом это мог быть и верх. Испуганный голос Рауля звучал все более прерывисто, пока не утонул в потоке статических помех.
«Кротон» уже не просто потряхивало, металл выл в гравитационных тисках Аспида. Шепот квази-интеллекта временами срывался в фальцет, выдавал заведомо ложные данные о прекращении подачи дыхательной смеси, о разгерметизации кабины. В конце-концов, Стас отключил его, перейдя на дублирующие реле — примитивные и от этого надежные.
Плотность щитов быстро снижалась. Аспид высасывал энергию, а необходимость экранирования «рояля» ему в этом здорово помогала. Эхо-сенсорная мембрана отказала, когда «Кротон» попал в очередной гравитационный поток. Стас выругался.
Ну же, отвечай, - шептал он как, заговоренный. - Так и будем в молчанку играть?
Машина вздрогнула, словно в конвульсиях, и затихла. На секунду, Стас подумал, что вдобавок ко всему еще и оглох — такая наступила тишина. Лишь спустя мгновение услышал собственное тяжелое дыхание, биение сердца и понял, что системы «Кротона» мертвы. Возможно, «рояль» еще работал, передавая сообщение. Никому уже не нужное — Аспид как был, так и оставался глух и нем.
Вот и поговорили, - Сказал Стас, откинувшись в кресле. - По душам.
Глаза полоснула вспышка, да так, что Стас закричал от боли и удивления. Некто невидимый рванул покрывало белесого морока, и он увидел.
Впервые, за два неполных года, Стас увидел все.
Скрытый текст - 7:
Под ногами рыпело - снежная корка неохотно поддавалась натиску лыж. Перекошенные телеграфные столбы подпирали заиндевелые лохмотья облаков, в просветах меж которыми нервным оскалом таращилась луна.
Холодно. Так холодно Стасу еще никогда не было. Пальцы костенели в рукавицах, он боялся что они примерзнут к лыжным палкам и их придется отдирать с мясом. Мороз, не стесняясь забирался под маскхалат, стеганный полушубок, гимнастерку, исподнее и студеными лапами мял нутро, заставляя обмирать, вздрагивать от каждого прикосновения.
Рука впередиидущего комроты на миг взметнулась вверх. Следы автомобильных шин сворачивали в сторону маячащего чуть левее подлеска. Придется снимать лыжи и дальше ползком. От мысли, что надо ложится на наст, Стаса передернуло.
Стволы деревьев пронизывали пространство над головой артериями голых ветвей, пряча отряд от, и без того скудного, лунного света. Автомат на спине то и дело сползал вбок, приходилось останавливаться и поправлять. Гортанные, ломаные фразы чужого языка, раздавались все громче и явственнее, наполняя нетерпением и прогоняя холод . Сползающий автомат только замедлял, но без него никак, а руки сейчас нужны, чтобы ползти. Левой-правой, левой-правой...
Лес расступился внезапно, расплескиваясь поляной и уходящей к дороге просекой. Сгрудившиеся в кучу грузовики, сливались в одно ископаемое чудовище. По птичьи переваливаясь, вокруг сновали угловатые фигуры. Урчали незаглушенные двигатели, мерцали рубиновые огоньки папирос, доносилась негромкая речь.
У Стаса от напряжения сводило скулы. "Ну же, ну!" - пульсировало в голове. Сзади, со скрипучим шорохом подтягивались остальные из отряда., прятались за деревьями, занимали позиции для стрельбы. Все знали что делать, оставалось лишь дождаться сигнала. Автомат наконец-то перекочевал со спины в руки. Стас зубами содрал рукавицы: какой холод! - никакого холода и в помине. Зрачок прицела на перфорированном дуле уперся в одну из «птиц». Палец лег на спусковую скобу, дрожа, точно цепной пес, учуявший чужого и разве что не гавкая. Спокойно, ждать. Ожидание - невыносимая штука. На секунду - на час - на вечность - все вокруг замерло, затихло, укуталось вуалью немоты.
Лишь палец на крючке дрожал… И разве что не гавкал.
Винтовочный выстрел - сухой, точно кашель астматика. Одна из фигур, вскинув руки, упала и пузырь безмолвия лопнул - изрешетился очередями, посекся осколками. Часть «птиц» смело сразу же, остальные заметались, заполошно вжимаясь в снег, заогрызались в ответ, но как-то вяло, без должного напора. Застрекотавший было пулемет умолк, стрелок уткнулся лицом в казенник, разметав, точно крылья, полы шинели. Багровым нарывом взрыва лопнул один из грузовиков - поляна вспыхнула негативом и тут же захлебнулась гротескными тенями и багряными отблесками. Истошно орущий факел нырнул из кабины в сугроб. Сладко запахло паленым.
Стас бежал вперед, стреляя от бедра, надсаживая легкие громогласным «Ура!». На ходу сменил опустевший диск уже короткими очередями, прицельно: «Тебе! И тебе! И тебе тоже!».
Нога предательски перецепилась через труп в дымящейся вермахтовской шинели, и Стас плашмя рухнул заземлю. Руки, вместо чтобы нащупать опору, канули в пустоту.
Яму только-только начали засыпать. Голые - как, на таком морозе?! - тела лежали вперемешку, чуть присыпанные мерзлой глиной. В свете пожара мерцали изможденные лица, провалы раскрытых ртов, глазниц, торчащие под противоестественными углами конечности. Их не расстреливали, может, из-за нехватки патронов, а может в силу национальной бережливости, «птицы» не тратили патроны. Ставили на колени и ударами прикладов дробили затылочные кости.
Стас забыл, что надо дышать. А, может, не забыл, может испугался это сделать. Тела навалили почти вровень с краями и у него мелькнула мысль, почти кощунственная, что дыхни только и этим теплом отогреешь мертвую кожу, уже начавшую покрываться кристалликами льда. Отогреешь, пустишь жизнь обратно, почти насильно туда, где ей уже нет места.
Затихла какофония перестрелки. Трещал оплавленный металл, рыпел под ногами снег, раздавались короткие приказы комроты. Кто-то протяжно стонал, кто-то на плохом дребезжащем русском умолял: «Найн! Найн! Капитулирен! Сдаваться! Мы есть Сдаваться!».
В ответ лишь винтовочный выстрел - сухой, точно кашель астматика.
Скрытый текст - 8:
- Три, два, один – пошел!
Захваты освободили «кентавр» и Стас начал падать.
Зубы заныли от перегрузки, альтиметр шальной круговертью отсчитывает расстояние со скоростью эм жэ в квадрате: эм - сорок восемь тонн, же – десять метров в секунду. Быстро, очень быстро.
Далеко вверху остались линкоры огневой поддержки, стальными брюхами елозящие в стратосфере, огнем бортовых орудий плющащие оборону планеты, чтобы выиграть хоть немного времени транспортникам распуститься спорами десанта. Со всех сторон Стаса окружали десятки таких же, как и его, машин, падающих навстречу распластанному городу.
Планета огрызалась. Трассы электромагнитных снарядов шампурами штрыкали пространство, пытаясь нашарить, насадить на свое острие «Кентавров». И вот уже в ларингофонах надрывно кричит умирающее человеческое мясо, замурованное в распарываемой субсветовыми снарядами, титановой скорлупе.
А поверхность приближается – физика делает свое дело. Плазма шершавым языком трется о стенки кабины, экстазом протуберанцев пытается ворваться внутрь – поверхность приближается.
Смертоносная сетка аэрокосмической обороны становится плотнее – все больше машин выведено из строя, все больше сгоревшего человеческого мяса грохнется о землю – поверхность приближается! Зубы ноют сильнее, до хруста эмали, до десенного кровотечения; сердце заполошно гупает в прутья ребер – поверхность приближается!
Крыша здания бьется в нижние шасси «Кентавра», рушится не выдерживая веса, обволакивает стальную фигуру пеленой пыли. По сторонам от Стаса такие же всплески указывают места посадки остальных десантников. И тут же, казалось безлюдные, улицы и дома ожили, ощетинились дымными всполохами ракетных снарядов; замельтешили фигурки в защитных комбинезонах. Одну из машин сплющило сразу несколькими попаданиями – та тяжело осела, из рваных дыр в броне пыхнуло пламенем. Стас скорее рефлекторно, чем осознанно, утопил гашетки – «руки» кентавра взревели ответным огнем, накрывая крупнокалиберными очередями защитников города, перемалывая их в кашу. Четыре «ноги» выпростались из бетонных обломков, танк зашагал в сторону виднеющейся меж домов площади. На мостовой тут и там лежали скрюченные, заляпанные красным, фигурки, те самые, что минуту назад мелькали меж домов.
При максимальном увеличении, Стас осознал, что это совсем юные, почти подростки, парни и девушки. Одна, худенькая, короткостриженная, разметала руки по искореженной пулями вывеске . Затертые буквы сложились в слова «…учшие колбаски в Кракове», и в голове Стаса будто взорвалась сверхновая, перекашивая рот, заставляя скрипеть зубами. Уши пронзило тоскливым воем – Стас понял, что это кричит он сам…
Скрытый текст - 9:
Пернач с размаху рушится на скуластое, раззявленное в крике, лицо печенега, вминая и дробя кости. Степняк от удара дергается, на секунду обвисает, насаженный на стальные пластины. Стас резко выдергивает оружие из раскромсанного черепа, и тело падает вниз, в бурлящую людскую кашу.
Каша растеклась повсюду, насколько хватало глаз. Каша бряцала, лязгала, кричала, ржала и умирала. Ровные ряды конницы, после первой сшибки разметало, разорвало на беспорядочные клубки тел, где уже и не разберешь - кто друг, а кто враг.
Одна рука сжимает поводья, вторая держит пернач – палицу с опоясывающими головку стальными пластинами-«перьями». Зажатое стременами, конское тело дрожит, вздымается и опадает пластами мышц, едкий запах животного пота сплетается с собственным, будоражя ноздри.
Навстречу Стасу выскакивает низкорослая лошадка, с прижавшимся к шее всадником. Поводья тот сжимает зубами, руки заняты – натягивают тетиву. Раскосые щели глаз глядят цепко, выискивая жертву.
Тело Стаса работает само по себе – чувства и рефлексы обострены, отточены, кровь вскипает от адреналина. Ноги пришпоривают скакуна, тот визжит, грудью обрушивается на лошадь степняка, хрипя и кусаясь, пытается свалить ее седока. Стас выпускает пернач, тот безвольно виснет на наручном ремне – слишком мало пространства для удара. Достает засапожный нож и бьет по лошадиной шее, метя в артерию. Стасу жалко животное, оно не виновато; но сейчас по другому нельзя, он это знает, поэтому наносит удар не колеблясь. Лошадь кричит почти по человечески, заваливаясь набок, подминает всадника. А тот, изгибаясь в седле из практически невозможной, для удачного выстрела, позы, спускает тетиву.
И попадает. Мир, кувыркнувшись твердью вверх, бьется Стасу о голову. Боли нет. И звука тоже нет – лишь перед глазами немо топчется-танцует разномастный частокол людских и конских ног.
Рядом падает, закрывая обзор, тело человека, недавнего противника. Голова – раздробленное копытом месиво – таращится на Стаса единственным уцелевшим глазом. Нет в нем больше ни ярости, ни злобы, одно лишь только удивление.
И сразу, буруном, наваливается звук, а с ним и боль – каждый по отдельности пронзают тело, а после лупят вперемешку. Бухкотит в висках кровь, глаза напирают на глазницы, точно выпрыгнуть хотят. Стас понимает, что умирает…
Он тонул, захлебывался в бесконечной череде мыслеобразов, фрагментов чужих жизней. Сотни раз, Стас сходил с ума и выныривал из сонма безумий, тысячи раз умирал, чтобы снова воскреснуть. Горящая улица древнего города, бронзовый меч в руке, пылающий штурмовик валится на землю, танковые траки, неумолимо надвигающиеся на глаза, окровавленные десна располосованного оскалом рта... Битвы, смерти, сцены войны, раз за разом.
«Хватит!!!» - Кричал в ужасе Стас. Череда убийств не прекращалась.
«Хватит!» - Умолял он в который раз. Лишь новый вал смердящего насилием ужаса.
«Хватит»... - Шелестели в агонии губы. И наконец, спустя вечность, смертоубийственная мерзость отхлынула. От этого стало еще больнее, но и в то же время легче. Окутало некое очищение. Возможно, в чем то это было похоже на роды. Возможно, Стас и впрямь заново родился.
Тьма, что режет зрачки, сильнее самого яркого света. Безмолвие, от которого хочется заткнуть уши. Пульсация, точно круги по воде. Вопрос, который не являлся вопросом, но не ответить на него было нельзя.
Это больно, - ответил Стас. «Круги по воде» изменили ритм пульсаций. Попытка анализа, осмысления и новый вопрос-не-вопрос. Он попробовал вновь ответить и не смог. Как передать глухому от рождения красоту симфонии, как объяснить слепому неистовство красок морского заката.
Умирать больно. - Стас не нашел для ответа ничего лучшего. Еще одна попытка анализа, нечто похожее на недоумение.
Умирать — это когда так. - Стас воссоздал в голове образ погибших со сверхсветовых кораблей: безжизненные тела, выгоревшие глазницы. Затем дополнил еще одной картиной: попадание «сулицей» в Аспида, детонация, вспышка.
«Круги по воде» заметались, сопоставляя новые данные. На этот раз вместо вопроса последовало иное.
«Умирать не больно, - Не голос, скорее всполох на подкорке.- Больно не умирать».
Стас хотел возразить, даже нашел для этого подходящие образы. Не стал, вспомнил череду смертоубийств. Хотел кивнуть согласно, но не смог. И все же его поняли.
«Помоги», - новый всполох. Затем образ, что создал сам Стас: «сулица», Аспид, вспышка.
Стас ошарашенно переваривал услышанное.
Не больно? - Спросил он.
Не больно. - Ответили ему.
Стас думал, искал варианты решения проблемы. Ему не мешали.
Здесь не могу. - Анализ, согласие, ожидание вариантов.
Нужно назад. - Он облизнул бы губы, но снова не вышло. На этот раз поиск вариантов. Нахождение оптимального. А после тьма.
Обычная.
Почти родная.
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
За два неполных года у Волака заметно прибавилось седых волос. Возможно, прибавилось и морщин, но Стас не мог сказать наверняка. Командующий, сгорбившись в кресле, буравил Давыдова тяжелым взглядом. Рауль застыл в углу, внешне спокойный и даже будто дремлющий - только сжатые до белизны в замок пальцы выдавали волнение и нетерпение ученого. Стас с удивлением отметил, что тот повзрослел и эта зрелость ему шла.
- Можешь объяснить, - На лице Волака гуляли желваки. - Как ты появился в открытом космосе, за пять тысяч километров от «круга смерти» Аспида за тридцать секунд до того, как с тобою пропала связь и ты исчез с экранов радара?
Стас, взъерошил пятерней волосы.. Не те вопросы, не те. Но ведь с чего-то надо начинать.
- Технически, нет. Да и какое это имеет значение?
- Большое. Ты был без «Кротона», без одежды, без сознания, черт тебя подери, и без этой твоей дурацкой слепоты! За те двадцать минут, как тебя засекли и подобрали, ты умудрился не задохнуться, не замерзнуть и не взорваться от декомпрессии! Это, знаешь ли, имеет какое-никакое да значение!
Последние фразы, Волак кричал, лицо его побагровело, капельки слюны вылетая изо рта, попадали на защитный экран, делящий помещение пополам, и мгновенно испарялись. Стас осознал, что за последнее время, командующий сильно сдал. Странно, почему раньше он этого не заметил. Слепота не была тому помехой — просто с момента возвращения, он на многое начал смотреть по другому.
- Suum cuique, - Стас покачал головой. Посмотрел на Рауля. - Ваш прибор сработал, как надо, уважаемый ученый. Контакт состоялся.
Лицо ученого засияло от ликования. Сцепленные руки наконец-то разжались.
- Стас, мы...
- Нет, - Он грустно улыбнулся. - Стас Давыдов все еще где-то там, размазанный по изнанке вселенной. Вернуться обратно невозможно. Я всего лишь дубликат. Сняли смерок, по быстрому слепили на коленке и выкинули на свет божий.
- Кто? - Рауль подался вперед. - Создатели Аспидов?
- У Аспидов нет создателей. И они не пришельцы, по крайней мере в буквальном понимании термина. Всего лишь эхо.
- Рассказывайте! - Ученый почти умолял. - Рассказывайте, ради Бога!
- Представьте, что человечество это огромная нейронная сеть, суперкомпьютер, передающий в пространство колоссальное количество информации. Большинство теряется, рассеивается , но данные с устойчивым, сильным сигналом доходят до края вселенной. Человечество уже доказало, что лоренц-инвариантность никакая не аксиома, поэтому эти данные достигают пределов темной энергии со сверхсветовыми скоростями. Но и там они не рассеиваются, а локализуются в некоем буфере. А теперь представьте, что со временем у этого буфера образуется разум — не интеллект, в полном смысле, и даже не самосознание, а некий сверхрефлекс, возможность анализа поступающей информации...
Стас на секунду замолчал. Два человека за защитным экраном слушали внимательно и не перебивали. Давыдов подумал, насколько он сам теперешний принадлежит к человеческой расе. Насколько он остался для кого-то коллегой, для кого-то другом, а для кого мужем? Последнее больно дернуло изнутри, и Стас поторопился продолжить:
- Мы и сами используем темную энергию для гиперперехода. Ее колоссальная гравитация служит нам противовесом для мгновенных прыжков через космос. Зачем идти через парадную дверь вдалеке зала, если можно воспользоваться черным ходом. И мы идем подсобкой, короткой дорожкой через изнанку пространства. Те, кто не должны там появиться. И захватываем по пути, точно неводом глубоководную рыбу. Вытягиваем в физический космос, меняем функцию с ввода на вывод обратно на носитель. На нас.
- Что за данные? - Рауль спросил отчего-то шепотом. - Какова информация?
- Смерть. - Стас пожал плечами. - Боль, насилие, бессмысленная жестокость. То, что свойственно почему людям, то что вызывает наиболее сильные эмоции, несет наибольший заряд.
- Бессмыслица какая-то! - Пробормотал Рауль. - Причем здесь это и кристаллизация роговицы?..
- Да откуда я знаю?! - Стас устал потер лицо. - Оно не сказало. Половина из того, что я рассказываю всего лишь личные догадки и гипотезы. Там, за чертою плевали на Планковские пределы и на все наши куцые знания о мироздании! Оно, Аспид, да хоть Господь Бог, как его ни назови испытало шок, сравнимый если бы младенца из чрева матери запихнуть прямо в костер! А когда ты корчишься в огне, то становишься не особо разборчивым в средствах спасения. Если раньше, оно просто принимало и хранило информацию, то теперь передает и анализирует. Почему каналом ввода служат здоровые глаза, я понятия не имею. Термические ожоги и отмирание мозговых тканей скорее всего от колоссальных обьемов информации — история войн у нас довольно таки богатая. Подключите слаботочный прибор к высоковольтной сети — и увидите что получится. Но даже если бы это не имело значения, люди, находящиеся в «круге смерти» все равно продолжали бы умирать. С этим грузом трудно жить. Мне и сейчас непреодолимо хочется наложить на себя руки, но тогда все будет напрасно — и мой контакт с Этим, и мое возвращение.
Волак ссутулился еще больше.
- И что ты предлагаешь? Замаливать грехи? Посыпать головы пеплом?!
- Я не предлагаю пока ничего. А вот Оно — да. Даже не предлагает, требует. Требует убить его. Оно чувствует все то же самое, что и его невольные жертвы, весь тот же обьем ужаса и стыда. Там, за чертой это всего лишь обычная информация, где боль лишь один из вводных параметров. А здесь она обретает объем и форму.
- Как оно может чувствовать боль? - Новый вопрос Рауля. - У него нет нервных окончаний, болевых центров. Всего лишь как некую дисфункцию?
- А разве этого недостаточно? - Переспросил Стас.
Ученый не нашелся, что ответить. Шумно засопел командующий.
- Это все? Со сверхсветовыми полетами и дальними космосом — это все?
Стас поплевал на палец и дотронулся до защитного экрана. Зашипело, запахло паленым
- Не мне это решать. Свою функцию я выполнил. Возможно, я что нибудь и смогу придумать, но не здесь, сидя за дурацкой микроволновой перегородкой.
Волак повернулся к Раулю.
- Ему можно верить?
Тот сверился с данными планшетного компьютера. Кивнул, видимо довольный результатами.
- ДНК, химический состав совпадают. Это наш Стас Давыдов.
Волак недоверчиво хмыкнул. А Стас засмеялся.
- Вы же друг другу не верите! Куда уж мне в ваш охотный ряд со своим говяжьим рылом.
- Свиным. - Волак скривился. - Уберите экран.
Мерцающая мембрана растаяла. Но Стас даже не пошевелился, чтобы встать.
- Краков действительно красивый город.
Волак вздрогнул, наконец-то маска свирепой враждебности пропала.
Агатовая глыба космоса и пляшущая золотом жила Аспида в ней. Через призму био- гравитационной линзы все было более четким и простым. Сейчас уже не нужной, но Стас все равно испытывал странную смесь дискомфорта и тоски за прибором, что почти два года заменял ему зрение. Эхо прошлого — иногда хочется забыть, а иногда не отпускает. Он вспомнил лицо Марины, как она смотрела, а он все ждал, когда же она раскусит его, увидит некую мельчайшую деталь, мизерный намек на фальшь, что пропустили ДНК-анализаторы. Но она обязательно заметит и тогда любовь и радость в глазах сменятся жгучим холодом: «Ты не мой Стас! Верни мне его, слышишь?! Верни!» А он не сможет этого сделать, так же как настоящий Давыдов не смог сдержать обещание и вернуться. Только и получилось, что создать копию, пускай и неотличимую от настоящей. Но Маша ничего не заметила, лишь вцепилась в него объятиями. Суррогатный Стас обнимал ее и думал: кто он - прощальный подарок, попытка искупления несдержанного слова?
Ответ так и не пришел к нему. И теперь, летя навстречу пространственной аномалии, Давыдов надеялся, что сможет это выяснить. Возможно, сейчас.
- По моему, твоя затея не стоит и выеденного яйца. - Голос Волака в наушниках.
- В этой поговорке точно было «выеденное» яйцо? - Усмехнулся Стас.
- Не умничай Давыдов. Не тебе со мной спорить.
- Не буду, командующий. За девять месяцев мне до смерти надоело со всеми спорить и что-то доказывать.
- Но все же вышло по твоему. Хоть я и не уверен, что у тебя выйдет.
- Данные, я просто поменяю входящие данные. Усилю сигнал «роялем» и подойду вплотную. - Хотел сказать, как в «прошлый раз», но запнулся.
- Пока все работает нормально. - Это Рауль. Ты уже за чертой, а все работает нормально, а ты зрячий и все еще жив! Невероятно!
- Аспид знает, что это я и блокирует исходящий поток сигналов. Ему это сложно, но он пытается, как и я. Все будет в порядке. Даже если шансов изменить функцию мало, я все равно должен попытаться. Я ему обещал.
Рауль промолчал, так и не уловив сути последней фразы. Почему-то, все верили компьютерам и никто Стасу. Один только Волак нечто подспудно подозревал, но куда его подозрениям до данных экспресс-анализа. А Стас устал спорить и доказывать. И потому молчал.
«Кротон» тряхнуло. Квази-интеллект выровнял машину и тут же тряхнуло еще раз. Аспиду все труднее было сдерживать свою прямую функцию. Можно задержать дыхание, но получится ли не дышать часами?
- Ну потерпи-потерпи! - Стас отключил автопилот и схватился за штурвал. - Осталось немного, совсем чуть-чуть...
Машину рвало в клочья электромагнитным шквалом. Системы выходили одна за другой, силовые щупальца Аспида дергались все беспокойнее — тот готовился «выдохнуть».
- Ну вот и он! Извини, что заставил тебя ждать. - Стас Давыдов улыбнулся и включил усилитель «рояля» на полную.
Эфир близлежащего пространства взорвало криком, полным ярости и ликования жизни.
Криком новорожденного.
Криком сына.
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
Последний раз редактировалось Линолеум; 03.09.2013 в 12:11.
Ну, думаю тема уже свое отработала, поэтому модераторам вполне можно ее сносить. Всем кто помогал огромное спасибо.))))
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
Ну нет уж, ни за что! Я ещё только на половине текста.
__________________
Я согласна бежать по ступенькам, как спринтер в аду -
До последней площадки, последней точки в рассказе,
Сигарета на старте... У финиша ждут. Я иду
Поперёк ступенек в безумном немом экстазе.
Конкурсы
21.09.2011, 07:02
Запятой опять нет. 