Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив)
Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.
Авторам.
1. Текст произведения необходимо срывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.
Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).
Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)
Последний раз редактировалось Jur; 19.03.2009 в 09:45.
я тихонько закрыл дверь, отчаянно пытаясь не щёлкнуть замком
Интриги не получилось. Если он уже тихонько закрыл дверь, то понятно, что замком он не щёлкнул.
Цитата:
Дабы не поднимать шума, я сел на перила и тихонько, метр за метром съехал вниз
Вы так пробовали? Я, при попытке спустится таким образом, шурщу скриплю и пыхчу. Чтобы тихо спуститься по скрипучей лестнице - идут, прижавшись к стене, переставляя ноги вплотную к краю ступеньки. Так она не прогибается.
В первом абзаце Вы трижды применили слово "тихонько". Поищите синонимы.
Цитата:
улыбался мне мой отец.
Мой лучше убрать.
Цитата:
Она едва заметно кивнула, хотя в её глазах читалось едва заметное беспокойство.
Цитата:
Медленно, как во сне, стена медленно расступалась
Цитата:
всего лишь гнусные воры, укравшие лишь малую часть сил
Короче, большой роман пока начинать не советую. Ох, не советую. Потренируйтесь лучше на маленьких рассказиках.
Нукевалкер, -Ну… приготовься,- отец сделал загадочное лицо и нажал на один из кирпичей в стене.
Произошедшее заставило меня замереть раскрыв рот от удивления. Медленно, как во сне, стена медленно расступалась, открывая моему взору уходящую вниз лестницу. - это гарри поттер и философский камень получается, еще тавтология. Есть люди, которые всеми силами мешают делам Высших Сил, - тоже тавтология К несчастью, они тоже хорошо знали отличительные черты Аватаров - как-то не очень получилось. Они же члены ордена, само собой они знают все про Аватаров, а ты написал, будто они тайком где-то этот секрет уловили. Подумай, они гороаздо лучше "брата" должны были это знать ведомая одним Кристаллам известными целями. - не звучит как-то
И еще:
- складывается ощущение, что "твоя" мать до сих пор пользуется этим дневником...представляешь дневник, которого хватило, как минимум, на восемнадцать лет? Лучше уточнить как он датируется..
- Если у "вас" с братом такая разница в возрасте, представляю, сколько лет родителям...
Вывод: нужно над ним работать и работать. Замысел неплохой, впринципе, я бы такое читал. Но до этого еще далеко.
Я вот так подумал, и решил выложить на всеобщее обозрение отрывочек своего... как бы сказать... романа что ли. Нечто большое, страшное, пишеться потихоньку...
На основе рассказа "Сын Легенды" по просьбам моих близких был создан маленький сборник рассказов, сейчас печатаю второй и одновременно с ним "бодяжу" что-то покрупнее, среднее между романом и повестью. Решил выложить один отрывочек, небольшой, без бойни, крови и прочего.
Скрытый текст - Меня капитально приколола эта кнопка))):
...
Сириус уже не раз видел рассвет, точнее, он крайне редко его не видел: мать ещё в раннем детстве показала ему это чудо природы.
Караван подъезжал к развилке, за развилкой шел лес. Сир постучал по броне.
- Что случилось? – вылез водитель.
- На развилке остановишься.
Водитель посмотрел на сопровождающего и юркнул обратно в люк.
На подъезде к разветвлению трассы у Сириуса перехватило дух.
Холмы на востоке резко закончились, и вместо них заблестела тёмным серебром Волга.
- Что случилось? – спросил подошедший было караванщик, но Сириус властным жестом приказал ему замолчать.
Как кровь по клинку, заскользила алая дорожка по холодной глади реки от багрового диска встающего солнца. Словно пламя пожара, кровавое зарево разгоняло ночную мглу.
Солнце поднималось медленно, величаво. От сухой травы и редких деревьев резко обозначились тени, и всё так же медленно, подражая солнцу, они начали укорачиваться, сжиматься к подножию породивших их растений. Где-то в лесу, начинавшемся сразу после развилки, запела ранняя птаха.
Свет от вставшего светила заполнял небо. Сириус закрыл глаза и вдруг понял, что чувствует своей бледной кожей каждый лучик. Открыв глаза, он увидел полностью поднявшийся над горизонтом солнечный диск.
В мёртвом мире родился новый день.
- Я видел многое... – прошептал стоящий рядом старый торговец. – Но за всю свою долгую жизнь я впервые встречал рассвет…
-Значит, ты многое потерял, - раздался глухой голос из-под респиратора.- Отправляемся.
...
Последний раз редактировалось Ежов Никита; 21.01.2009 в 20:16.
Причина: работа над ошибками
Как-то раз я и Гера возвращались с работы чуть раньше чем обычно. Наши коллеги ещё оставались в окрестностях торфяников. Командировка подходила к концу и отъезд был запланирован на следующее утро. Выйдя из леса мы очутились у самого забора того таинственного дома. Редкие причудливые облака застыли в небе грозной флотилией с поставленными парусами в ожидании попутного ветра. Ещё раньше, обсуждая тот замысловатый рассказ старой женщины, мы загорелись желанием непременно побывать в этом доме. Посмотреть что там внутри. Учитывая предстоящий отъезд, другой такой возможности могло не представиться. Войдя во двор через покосившуюся калитку, мы остановились. Добраться до главного входа в здание было нелегко. Все обозримое пространство, вплоть до самого порога, поросло бурьяном. Гера заговорщически подмигнул мне и, нагнувшись, на четвереньках стал продираться сквозь густую траву. Я последовал его примеру. Пряный дух полыни невидимым облаком окутал зелёные заросли.
Этот запах пробудил во мне забытые чувства. Я, будто скатившись с крутых американских горок, за одно мгновение пронёсся по самым отдаленным уголкам моей памяти мимо прекрасных островов безвозвратно ушедшего детства. Где как и раньше пахнет полынью, бабушкиными пирожками и парным душистым молоком.
На главной двери дома висел потрёпанный временем замок. Идти пришлось в обход. С обратной стороны здания мы обнаружили приоткрытую дверь чёрного хода.
Изнутри дом не казался таким страшным. Пыль, бедлам, да голые стены. Обойдя всё помещение мы не нашли ничего особенного что могло бы нас заинтересовать. Старые башмаки, разбросанные по всему полу пожелтевшие журналы, огарки парафиновых свечек на подоконнике. Вот и всё. Никакой интриги. И только собираясь уже уходить, Гера заметил на полу, в дальнем углу комнаты, небольшое бронзовое кольцо, выступавшее поверх маленького деревянного люка. Это был лаз в подвал. Когда я не без труда приподнял прикованную временем крышку, сейчас же в лицо пахнуло могильной сыростью. Запах плесени защекотал в носу, и Гера громко чихнул. Неожиданно бронзовое кольцо выскользнуло из моей руки, и крышка с грохотом вернулась на своё прежнее место. Словно не желая нас впускать она застряла ещё крепче и уже одному её было не поднять. Совместными усилиями мы кое-как справились с этой работой и несколько минут просидели на коленях, с нескрываемым любопытством всматриваясь в зияющую дыру. Необходим был источник света. Спички у нас, конечно, имелись. Без них в лесу нельзя. Но одними спичками здесь не обойтись. И тут я вспомнил о свечных огарках, лежавших на подоконнике. Запалив по одному мы осторожно спустились вниз по трухлявой лестнице. Расстояние от земли до пола оказалось достаточно большим. Здесь можно было стоять, не нагибаясь, а при желании даже и подпрыгнуть. Разойдясь в разные стороны, мы принялись обследовать все закоулки подполья. Остатки истлевшего картофеля, разбитые банки из-под солений и всё это под большим слоем плесени. Отпечатки следов обуви различных размеров и разбросанные повсюду окурки, говорили о том, что в подвале уже кто-то побывал до нас. По всей вероятности здесь работали оперативники. Безрезультатно облазив все углы, мы направились к выходу, продолжая осматривать дощатые стены. Весь фундамент подвала по периметру был обшит вертикально приколоченными досками. Текстура обшивки была однородна и почти нигде не нарушалась. Лишь в одном месте, с южной стороны подпола, несколько тесин немного выделялись на фоне остальных. Другой сорт дерева и более гладкая отделка досок не сильно, но все-таки контрастировала с соседними участками. К тому же они слегка выступали из общего ряда, тем самым нарушая гармонию ровной поверхности. Казалось, за ними что-то есть. Я слегка нажал на это место. Потом надавил сильнее, и… ничего не произошло. Продолжая обследовать выступ, мне с трудом удалось просунуть указательный палец в щель за верхним торцом обшивки. Упершись в небольшой деревянный брусок, я слегка надавил на него, после чего часть поверхности подалась вперед и образовалась узкая дверь. Под дрожащим пламенем свечи обозначились каменные ступени, которые уходили вниз и постепенно растворялись в чернильной темноте подземелья. Вынырнув из-за моего плеча, Гера удивлённо присвистнул. Усиленный пламенем второй свечи, свет пробрался чуть дальше и уперся в громоздкую деревянную дверь, сидевшую на толстых чугунных петлях. Спустившись вниз, мы попытались её открыть, но тщетно. Страх и любопытство - извечные спутники человека. Преграда не поддавалась. Складывалось впечатление, что она была подпёрта чем-то изнутри. Не сдаваясь, я принялся ломиться, бить ногами и что есть силы напирать. Раздался отдаленный треск. Дверь с отвратительным визгом повернулась на ржавых петлях, и мы очутились у входа в старую штольню. Высота тоннеля не превышала двух метров, а в ширину можно было легко вытянуть обе руки, не касаясь при этом боковых стен. Проходя сквозь торфяной пласт, штольня под небольшим уклоном убегала вниз. Когда-то просмоленные, но уже сгнившие от времени шпалы, разделяли длинный коридор на равные сектора. Убегая угловатыми колоннами в темноту, они растворялись на границе света. Вся опалубка штольни также изрядно прогнила, а на бугристом полу возвышались небольшие кучи обвалившейся породы. Идти дальше без специального снаряжения было опасно, но мы все же рискнули. Пробираться пришлось лавируя между завалами. Спотыкаясь о доски отвалившейся местами опалубки, мы проковыляли метров пятьдесят и остановились. В этом месте основной рукав штольни делился на три ответвления. Продолжая уходить вниз, эти коридоры исчезали в темноте. Мы остановились. Взглянув на Геру, я заметил, как он сосредоточенно что-то рассматривал под пламенем свечи. Подойдя поближе, я увидел на его ладони распластавшееся тельце крупного, недавно погибшего, насекомого. Оно было необычным, если не сказать больше. Внешне букашка напоминала гибрид осы скорпиона и стрекозы. Продолговатое тело осы с чередующимися жёлтыми и чёрными полосками, заканчивалось выгнутым хвостом скорпиона с характерным жалом на конце. Немного приплюснутая голова была снабжена большими глазами, а туловище оснащено четырьмя стрекозьими крылышками, расположенными на спине попарно. Занимая добрую половину ладони, существо лежало неподвижно. Оно будто спало. Могло показаться, что вот-вот странный жучок зазвенит перепончатыми крыльями и взлетит.
Внезапно из темноты правого ответвления послышался шорох. Фыркая и противно попискивая к нам что-то приближалось. Через пару секунд, медленно пересекая границу тьмы и света, появился невиданный зверь. Это животное походило на крысу, только очень большую. Но шокировало нас другое обстоятельство. Поражало то, что крыс было две. Точнее две в одном теле. Они как бы срослись спинами, при этом, имея общее туловище, единый чешуйчатый хвост и две головы, расположенные вертикально. Заостренные морды, будто обидевшись друг на друга, отвернулись в разные стороны, напоминая образ двуглавого орла на российском гербе. Четыре когтистые лапы, крадучись, несли всю эту биоконструкцию в нашем направлении, а четыре других конечности беспомощно копошились на спине, словно нащупывая точку опоры. Немигающие глаза нижней головы пристально смотрели на нас взором хищника, в то время как бегающие глазки верхней явно замышляли смыться отсюда, да поскорее. Страх и растерянность сковали наши тела. Остатки догоревшей свечи неожиданно выпали из подрагивающей руки Германа. Стало темнее. Мы стояли, не рискуя пошевелиться. Зверь явно готовился к нападению, нагло подбираясь на максимально короткое расстояние. Напряжение росло. Вдруг хищник резко сорвался с места и бросился в моём направлении, но неожиданно, споткнувшись на обломке доски, крыса перевернулась в воздухе и, сделав сальто через головы, приземлилась в двух шагах от моих ног. Я отпрыгнул в сторону и весь сконцентрировался в ожидании следующей атаки. Вопреки моим предположениям, животное почему-то стало испуганно пятится назад. Гера медленно присел и, не отводя от крысы взгляда, стал судорожно ощупывать землю в надежде отыскать хоть палку или кусок доски пригодные для обороны. Поведение крысы меня сначала озадачило, но через секунду я понял в чём дело. После падения животное перевернулось, и пугливая верхняя половина неожиданно очутилась внизу, в то время как её сиамский близнец нервно потрясал лапами воздух, щерился и шипел сверху. На какое-то мгновение тварь замерла, но потом резко развернулась и с пробуксовкой бросилась туда, откуда недавно появилась. Мы последовали её примеру, только совершенно в противоположную сторону. Не справившись с потоком встречного воздуха изнемогающее пламя свечи тихо фыркнуло и погасло. В кромешной темноте, на ощупь, периодически спотыкаясь и падая, мы опрометью неслись к выходу. Наконец, вдалеке замаячил тусклый свет. Входной люк был открыт и мы пулей выскочили из подвала.
Свежий воздух и дневной свет привели нас в чувство. Дух полыни и запах хвои снова заполнили легкие, а на подрагивающей ладони Геры, загадочно переливаясь, лежало замысловатое тело неизвестного науке насекомого.
__________________
Тень разума
Последний раз редактировалось Сергей Фарватер; 21.01.2009 в 16:08.
"Его элитные отряды Охотников" Стестняюсь спросить, а чаво неэлитные делают? "уже пятнадцать лет является почётным Канцлером Ордена, его духовным лидером и наставником, ведущим его в будущее…" Интересно вот, а из каких таких источников выяснилось, что прямо таки в будущее? "Долгие годы я обучался мастерству Охотника" В мегакрутом ордене блат приветствуется? Или все в Охотники? "после становления Аватаром, во время уборки в доме" А какого черта Аватар убирается в доме у почетного канцлера Ордена? "К несчастью, они тоже хорошо знали отличительные черты Аватаров" Охотники знали отличительные черты Аватаров? Просто невероятно!!! Там все такие умные будут? "карта, на которой были отмечены области, в которые в скором времени" Надо придумать новую связку, а то "который" зашкаливает.
Знаете, похоже на краткий пересказ. Причем очень большая доля пафоса. Все слишком красивенько, а чувства часто очень наиграны. Вам еще только над стилем работать и работать... Пока даже о сорняках молчу.
Ежов Никита,
Больше подошло бы название "Волк в каске" - и смешно, и про войну! =))
А если без шуток - то очень понравилось, особенно в моменты "очеловечивания".
__________________
"Все, что я хотел – это пройти по такой земле, где нет карт"
Сергей Фарватер, советую либо тщательно проштудировать учебники по русскому языку 7-го класса (раздел "Пунктуация") либо найти грамотную бету. Читать невозможно, такое впечатление, что запятые расставлялись рандомно.
__________________ Лучше гор могут быть только горы,
Вниз с которых ещё не съезжал.
На следующее утро Беляков уже был в столице. Попав на поверхность через тридцать второе кладбище, он вышел на дорогу и огляделся. До центральной улицы было около двадцати минут ходьбы и старик, придерживая рукой Машку, которая спала за пазухой его старой куртки всю дорогу до столицы, направился к высоткам. То, что старик видел вокруг – не очень радовало взгляд. Толпы людей, бегущих куда-то по своим делам, большая пробка машин, сигналящих друг другу и выкрикивающих из окна водителей. Шум, суета и ни души, за исключением старого смотрителя кладбища. Люди потеряли радость, стремление к жизни. Толпы подростков ходили по улицам, громко о чем-то гоготали и грубили прохожим. Пожилые люди, которые проходили мимо, бросали по сторонам озлобленные взгляды и бормотали себе под нос. Ни кому, ни до кого не было дела. Каждый жил для себя и, по возможности, старался испортить жизнь другому, или в лучшем случае, просто игнорировал окружающих.
- А ты знаешь, Машка, пожалуй, Костя был прав – Сергей Владимирович похлопал по куртке – В этом городе много лишних, они не достойны задерживать очередь, им стоит поучиться ценить то, к чему они так небрежно относятся. Я уверен – на их место в жизни будет много достойных кандидатов. Сегодня же и приступим, вот только квартиру найду.
- Простите, - старик протянул листок с адресом стоящему у пешеходного перехода парню – Вы не подскажете мне, где находится эта улица?
- Отвали, старик, я тебе что, справочное бюро? – Парень с презрением глянул на Белякова и отвернулся, ожидая, когда же загорится зеленый свет.
- Хорошо, как скажешь – старик тихонько похлопал парня по спине, оставляя метку, по которой его найдет исполнительный агент, и удалился вдоль проспекта.
- Ну а что, он даже с наркотиками завязать не может. Я уверен, его смерть будет быстрой – Тихонько обратился он к Машке – Или ты считаешь, что я не прав?
Ранним утром Тони возвращался с ночной смены. Он никогда не хотел работать барменом, но жизнь заставила и лишила его права выбора. Путь его пролегал через десяток закоулков и маленьких улочек, пропахших мочой и блевотиной. Так ближе. Машину ему пришлось продать, чтобы рассчитаться с долгами, а просторную квартиру променять на крохотную комнатку в доме, где о тишине и покое можно было только мечтать. Он свернул в очередной переулок, где от одного из двух фонарей остался лишь погнутый абажур, а второй освещал разве что мусорный бак возле стены. Тони поежился. Утро выдалось на редкость холодным. Сунув руки в карманы, парень ускорил шаг. В этот час здесь никогда не было людей, но впереди что-то мелькнуло, и Тони остановился. Всматриваясь в темноту, он увидел, как что-то огромное несется прямо на него. Парень инстинктивно сделал несколько шагов назад и услышал хлюпанье по лужам, смешавшееся с тяжелым глубоким дыханием. Нечеткий силуэт обрел вполне четкий контур, и Тони увидел, что на него бежит большая черная собака. Он стоял не в силах пошевелиться. Страх сковал его по рукам и ногам, дыхание остановилось, сердце замерло, глаза расширились. В памяти пронеслась картина из детства, когда его друга растерзала соседская дворняга, а Тони все видел и ничего не смог сделать. Ему показалось, что сейчас это была та самая дворняга. Боже мой, как быстро бежит… В бледном свете фонаря Тони увидел, как пес, похожий на пушечное ядро, оторвался от земли и с распахнутой пастью прыгнул на него. Парень закричал, закрывая лицо руками, и в следующее мгновение ощутил адскую боль, волной прокатившую по телу. Пес сбил его с ног и начал мотать головой, нанося новые увечья. Кровь хлестала из ран. Тони отбивался как мог, но собака, выпустив руку, вцепилась в ногу. Он чувствовал клыки, вонзившиеся в плоть, вкус собственной крови, брызжащей во все стороны, запах псины, все сильнее терзающей его тело. Схватив обломок доски, как нельзя кстати валявшийся рядом, Тони привстал и изо всех сил начал колотить собаку. Парень чертовски хотел выиграть в этой битве за жизнь. Пес бросил рвать его и, подняв голову, зарычал. Он смотрел в глаза человека всего мгновение, и Тони вдруг понял, что этот бой он проиграл. Последнее, что бармен увидел в своей жизни, была черная пасть с острыми белоснежными зубами, нанесшими смертельный укус в лицо.
__________________
Добермана всякий может обидеть - не каждый успеет извиниться!
Последний раз редактировалось ZhannaGee; 21.01.2009 в 14:51.
Сообщение от Евгений Анатольевич
- может - лучше в горло, чтоб уж наверняка?
Вы когда-нибудь видели лицо человека после укуса крупной собаки? Я - да! В горло укусит собака, которую учили кусать именно в это место. Животное, движимое инстинктом, не будет изворачиваться, оно укусит то, что видит перед собой. Особенно если физиономия человека расположилась на одном уровне с мордой собаки. Пес с сильной нервной системой в такой ситуации чувствует себя выше homo sapienc, а значит, атакует наверняка. Укус в лицо - скальпированная рана. Смотрится эффектнее, чем в горло и правдоподобнее + болевой шок, общая кровопотеря = стопроцентная смерть.
"Дать пинка"? Вы пробовали дать пинка ротвейлеру, который уже начал вас жрать? В такой ситуации невозможно просто дать пинка, можно только отбиваться всем, что попалось под руку. Меня кусала овчарка, но это была собака со слабой нервухой и сомнительной хваткой, сейчас остались только такие овчарки. Но даже эту собаку невозможно было просто пнуть. Что уж говорить о собаке с рабочими задатками и соответствующим обучением..
__________________
Добермана всякий может обидеть - не каждый успеет извиниться!
Последний раз редактировалось ZhannaGee; 21.01.2009 в 13:02.
Вот, вот, милая, теперь вы сами ипользуете глагол как надо. В форме "отбить" он имеет оттенок действия совершонного, и вводит читателя в заблуждение. А "отбиться" несёт именно тот смысл, который необходимо передать на бумаге.
Цитата:
Сообщение от ZhannaGee
Парень чертовски хотел выиграть в этой битве за жизнь, умирать в столь жуткий час не входило в планы молодого бармена.
Мать моя женщина. Если прежний вариант - умирать в двадцать - ещё походил на обычный канцелязм в исполнении залихватского своего в доску автора, то теперь это нечто невообразимое.
Умирать в столь жуткий час.
1) вариант - персонаж не хочет умирать в это время суток. глупость.
2) персонаж не хочет умирать именно так, а хочет в своей постели, окружоный плачущими внуками. Уже ближе к реальности, но слишком наигранно.
Короче.
1. Двадцать лет вернуть, молодым его назвать когда-то в другой раз.
2. ничего не делать, всеравно потом перепишите.
Бармениада (честь и хвала Ильфу и Петрову)
Чертовски жить хотел бармЕн,
Он умирать в столь жуткий час не думал...
__________________
— Где мои драконы?!
Последний раз редактировалось Aster; 21.01.2009 в 17:40.
застегнул ветровку. Утром всегда прохладно. Сунув руки в карманы, Тони ускорил шаг.
Как раз правильная последовательность, ничего менять не нужно. Единственное, это вместо "Утром всегда прохладно." было бы лучше " Поежился от холода. Сунул руки в карманы и ускорил шаг."
"второй еще не включили"- а зачем его утром включать? Возможно вы имели ввиду -"никогда не включали." Или как-то так...
Цитата:
В этот час здесь никогда не было людей, но атмосфера все равно стояла мрачная.
Интересное наблюдение. Наличие людей должно сказаться на общую атмосферу? Абсолютно разные и противоречащие друг другу мысли, да еще и в одном предложении.
Цитата:
Впереди что-то мелькнуло, и Тони остановился.
Он всегда останавливается, когда впереди что-то мелькает? Неврастеник?
Цитата:
он вдруг увидел, как что-то огромное несется
Вдруг? Здесь лучше либо продолжить расписывать его замешательство и страх, либо уже как-то реагировать. И зачем собаку назвать «что-то», зрение плохое? Уж лучше расписать его боязнь собак.
В "Собаке Баскервилей" есть похожая сцена- вот где сплошные эмоции...
Мне, как читателю важнее увидеть переживания героя, чем анатомические подробности всей сцены.
Мы, вроде, уже об этом говорили.
QUOTE='Horadrim;441702']он вдруг увидел, как что-то огромное несется
Вдруг? Здесь лучше либо продолжить расписывать его замешательство и страх, либо уже как-то реагировать. И зачем собаку назвать «что-то», зрение плохое? [/QUOTE]
В темноте сложно сразу разглядеть что это там мелькнуло. Тем более если расстояние приличное...
Цитата:
Сообщение от Horadrim
"второй еще не включили"- а зачем его утром включать?
Это Вы у нас в городе не были. Новая фишка горэлектросети - ночью хоть глаз выколи, зато в шесть утра включают фонари! Ладно, исправим...
Цитата:
Сообщение от Horadrim
Он всегда останавливается, когда впереди что-то мелькает?
[ Темно. Страшно. Впереди что-то мелькнуло. Я бы тоже остановилась и подумала, стоит ли продолжать путь (правда в реальной жизни я по всяким злачным местам не хожу, я на машине езжу).
"Собаку Баскервиллей" не читала, поэтому сравнивать не с чем. Статью про МРЭ придется перечитать заново...
__________________
Добермана всякий может обидеть - не каждый успеет извиниться!
Последний раз редактировалось ZhannaGee; 21.01.2009 в 14:12.
Хотя и сладостен азарт
идти по сразу двум дорогам,
Нельзя одной колодой карт
играть и с Дъяволом и с Богом.
И.Губерман
Скрытый текст - Перчатка:
Тень промелькнула и пропала. Человек от неожиданности сморгнул и остановился в растерянности.
- «Что бы это могло быть?». Он оглянулся и увидел её. Рыжая лайковая перчатка. Она лежала на сером окутанном поздними сумерками снегу, и свет от покачивающегося на ветру фонаря то отступал, то снова высвечивал её контур.
- «Какая-то растяпа потеряла, а ведь вещь дорогая» - размышлял он, поднимая находку и стряхивая с неё невесомый снег.
- « Правая, правая. Где же твоя пара?- человек поднёс её к лицу и принюхался. – Какой тонкий, неведомый аромат. Такого запаха я ещё не знал», - подумал он, мысленно представив хозяйку потерянной вещи.
- «Надо положить тебя на видное место. Глядишь и владелица спохватиться да вернется», - проговорил он вслух, словно обращаясь к реально существующему человеку и поймав себя на этом, насторожился. «Что-то я стал заговариваться в последнее время, - подумал ещё нестарый художник». Он положил перчатку на низенький металлический заборчик, расположенный вдоль тротуара, тоскливо посмотрел по сторонам и направился к своему подъезду, словно одинокий медведь в пустую, холостяцкую берлогу.
Открывая дверь в выстуженную квартиру, человек на какое-то мгновение ощутил легкое движение воздуха. Из жилища пахнуло подвальной сыростью перемешенной с духом застарелой плесени, от чего у художника по спине пробежал холодок, а на лбу, выступила испарина.
- « Что за ерунда?», - подумал он, ступая в прихожую. Включив свет, и не разуваясь, он быстро прошёл на кухню где закрыл настежь распахнутую форточку. – «Странно. Я ведь её, не открывал. Кажется »,- мужчина задумался и вдруг словно оцепенел. Внезапно в его глазах вспыхнул образ той самой перчатки, которую он нашёл на улице, и ему показалось что, проходя по прихожей, он видел именно её лежащую перед зеркалом на полочке между алюминиевой расчёской и синим флаконом с туалетной водой. Человек рванулся обратно к двери и, остановившись перед большим зеркалом, застыл. Рыжая перчатка местами немного потёртая и подмокшая лежала на полочке, отражаясь в зеркале чёрной дырой расправленной манжеты.- « Я что свихнулся?», - подумал он, продолжая внутренний диалог. Художник точно помнил, что оставил предмет во дворе. Как он мог оказаться тут, было непонятно и это обстоятельство наводило на мысли, с которыми он никак не мог согласиться и принять.- « Одно из двух - либо у меня белая горячка и я взял перчатку сам того не осознавая, либо здесь присутствует какая-то чертовщина»,- опять мысленно сказал себе растерянный человек. Потом ему вдруг показалось, что из-за холодильника отражённого в зеркале прихожей, выскочил маленький бесёнок с отливающими при свете лампочки белыми рожками и прошмыгнул в тёмную кладовку. Лежавшая без движений перчатка внезапно зашевелилась. Сначала пришёл в движение большой палец, затем мизинец, после чего она немного надулась, воспарив в воздухе и приняв объём руки внезапно объявившейся хозяйки, взялась ощупывать пространство в прихожей, будто пытаясь обнаружить отсутствующую голову и другие части своего предполагаемого тела. Немного освоившись, она подплыла к зеркалу и проделала некоторые манипуляции напоминавшие движения женщины, прихорашивающейся накануне посещения театра, затем повернувшись пальцами к художнику, перчатка произнесла: - Здравствуй милый! Ты не возражаешь, я буду тебя так называть? (если конечно слово произнесла, здесь могло быть уместным). Речь прозвучала в голове художника, но ощущал он её так, будто звуки исходили от самого предмета и это явление не вызывало сомнений.
- Успокойся дорогой! Ты весь дрожишь. Поговори со мной, пожалуйста. Я так этого хочу, - она приблизилась к лицу ошеломлённого мужчины и нежно провела по небритой щеке указательным пальцем.- Тебе необязательно произносить слова общепринятым способом достаточно воспроизвести их в мыслях, и я услышу это точно так же, как ты слышишь сейчас меня. Попробуй!
Тембр её голоса казался обворожительным, а произношение было столь очаровательным, что художник некоторое время не мог прийти в себя от таинственного восторга. В нём боролись два чувства: страх перед чем-то неведомым и восхищение неповторимо прекрасным.
- Кто ты?- наконец-то вымолвил мужчина, опускаясь на табурет, стоявший у стены в прихожей.
- Кто я? Неважно. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Но не теперь! Сейчас мне просто необходимо быть с тобой и это главное.
- Но почему я? Отчего, ни кто-то другой, который лучше меня? Что во мне есть такое, чего нет в других? Ответь! И что означает фраза - «быть с тобой»? – сначала он говорил вслух но потом, сам того не заметив, перешел на мысленную речь.
- Ну, во-первых, ты меня нашел, а во-вторых, ты художник и это очень важно. «Быть с тобой»- означает находиться всегда рядом особенно в те часы, когда ты работаешь над своими холстами, творишь, фантазируешь. Я буду любоваться твоими работами, ухаживать за тобой, стану твоим единственным другом. Я сделаю тебя счастливым! Ты удовлетворен моим ответом?
- А, я? Что должен сделать я взамен? Ты ведь не просто так собираешься со мной нянчиться? Верно?
- Ты прав,- произнесла она, зависнув прямо у него над головой. - Взамен я попрошу одно: пока мы будем вместе ты не должен, встречаться с женщинами и тем более не посмеешь жениться.
- Ничего себе! А что ты ещё потребуешь? А? И вообще тебя нет. Просто я, наверное, болен, и мне нужно отдохнуть, возможно, тогда ты исчезнешь, - художник сбросил с себя верхнюю одежду и открыл холодильник. Достав непочатую бутылку водки, хранившуюся для особого случая, он отправился на кухню. Там человек взял из шкафчика гранёный стакан и за несколько минут опустошил всю бутылку не оставив ни капли. Затем, не замечая никого и ничего он, прошёл в спальню и рухнул на кровать как был, в одежде и обуви.
Утро было тяжёлым и невыносимым. Художник лежал на кровати навзничь, уже проснувшись, но, пока не открывая глаз. Голова была будто напичкана крупинками разбитого стекла, а неровный пульс отдавал в область правого виска.
« Опять нарезался», - размышлял он, прислушиваясь, как из крана в ванной комнате срывается очередная капля воды и со страшным треском разлетается в разные стороны по всей периферии его воспаленного мозга. «Где я? Что Я?», - человек напрягал память, пытаясь вспомнить, что же с ним произошло вчера. Веки словно чугунные задвижки не хотели подниматься, и он смирился с этим. В его сознании словно из небытия стали возрождаться образы и события вчерашнего дня. Они были разбросаны на чёрном фоне зелёными и синими пятнами. Затем будто кто-то выплеснул на мистический холст из загадочного сосуда потоки багровой крови, и картина стала плавно скрываться за алой плёнкой, затягивая красочное полотно всё больше и больше, а от былого рисунка уже оставалась лишь крошечная точка готовая в любой момент слиться с кровавым грунтом выплеснутой жидкости. И когда это произошло, будто раздался ядерный взрыв и на ослепительно белом фоне начал пульсировать образ рыжей перчатки то, приближаясь, то удаляясь на немыслимое расстояние. Он всё вспомнил! Всё!!! Но что это было? Сон или явь?
Мысли стали постепенно приходить в порядок. Сознание начинало проясняться. Художник стал прислушиваться к малейшим звукам возникающим поблизости. Сначала чуть слышно задрожали оконные стёкла от рёва проезжающего по улице автомобиля. Затем что-то хрустнуло и зашипело на кухне. После чего где-то совсем рядом раздался шелест бумаги раскрывающейся книги или газеты. Человек с усилием открыл газа и вдруг увидел вчерашнего бесенка, мирно сидевшего за столом и читающего потрепанный журнал. «Дело дрянь»,- художник снова закрыл глаза. Шелест прекратился. Он опять поднял веки. За столом никого не было. Мужчина протянул руку и взял небольшое зеркальце, стоявшее рядом на старой тумбочке. Он посмотрел на своё отражение. «Да!» – подумал он, разглядывая покрасневшие глаза и до неприличия помятую физиономию. После чего человек опустил ноги на пол и уставился на чёрные ботинки разрисованные белыми разводами уличных реагентов. « Чёрт возьми! Обутым я еще не спал ни разу», - он встал на ноги и осторожно пошёл на кухню. Возникшее недавно шипение переросло в беспорядочное потрескивание и потянуло запахом жарящейся яичницы с салом и луком - его любимого блюда.
Человек подошёл к двери и то, что он там увидел, привело его в шок, а из больной головы быстро выветрились остатки вчерашнего хмеля. Над газовой плитой ловко управляясь со сковородкой, словно трудолюбивая пчела кружилась та самая перчатка из его бредового кошмара. Словно почувствовав, что на неё кто-то смотрит, бестия повернулась пальцами к художнику и произнесла: - Милый! Ты проснулся? Какой у тебя непривлекательный вид. Пойди скорее, приведи себя в порядок и возвращайся. Завтрак уже почти готов.
Мужчина, ничего не осознавая, словно под воздействием гипнотической силы направился в ванную комнату. Ровно через полчаса он уже сидел за столом чисто выбритым, переодетым и с жадностью поглощал приготовленную пищу.
- Я ничего не понимаю! Объясни мне, что всё это значит! – произнёс художник, покончив с яичницей.
- Всё хорошо дорогой, - сказала она, наливая крепкий чай в жёлтую улыбающуюся неглубокой трещиной чашку. - Я объяснила всё тебе ещё вчера. Если ты, конечно, помнишь? – перчатка приблизилась к его лицу, немного приподняв средний палец, что походило на мимику лица человека, который возвышает бровь, вопрошая кого-либо и ожидая ответа.
- Да. Я помню, - промолвил мужчина.- Но никак не возьму в толк, зачем тебе всё это?
- Не забивай себе голову, чем ненужно, - пресекла разговор перчатка и нажала на кнопку- «POWER», на панели старенького заляпанного жирными пятнами телевизора.
Цветной экран подсевшей телевизионной трубки засветился размытыми картинками новостной заставки. Затем она снова нажала на кнопку, экран сузился и свернулся в маленькую белую точку в самом центре серого стеклянного квадрата. Перчатка проделала это ещё несколько раз, напоминая сумасбродную жену, которая пытается досадить своему мужу несуразным поведением в отместку за какую-то обиду.
- Я приготовила тебе подарок, - вдруг сказала она.
- Подарок? Что за подарок, и по какому случаю? – удивился мужчина.
- Он находится в кладовке. Пойди, посмотри, - продолжала незваная гостья, словно не замечая слов человека.
Художник выбрался из-за стола и направился к тёмной комнатке. Подойдя, он осторожно открыл скрипучую дверь и ахнул. Белый столб дневного света, ворвавшись в открытую дверь, выхватил из черноты пыльного угла несколько предметов, которых раньше здесь не было. В полумраке, упираясь ножками в пол, а вертикальной стойкой в выкрашенную зелёной краской стену возвышался новенький мольберт, местами ещё не освобождённый от упаковочной бумаги. Справа от него прямо на полу стопкой лежали три этюдника. Немного в стороне стояла большая картонная коробка, которая была доверху заполнена различными красками, растворителями, кистями и другими вещами необходимыми для художественных работ. При ближайшем рассмотрении художник заметил, что все предметы были очень хорошего качества, а на некоторых из них красовались ярлыки известных западных фирм, производящих принадлежности для профессиональных художников. Но, то, что человек увидел дальше, поразило даже его богатое воображение. Немного в стороне опершись на угол картонной коробки, стояла большая инкассаторская сумка с фирменным банковским клеймом на боку и натёртой до блеска запорной металлической рамкой, схваченной через небольшие проушины медной проволокой намертво зажатой свинцовой пломбой.
«Что это?» - мужчина поднял сумку за ручку и резко сдернул защитное приспособление. Кладь раскрылась, словно огромный набитый деньгами кошелёк и из неё прямо на пол вывалились несколько пачек зелёных банкнот аккуратно перетянутых банковской лентой. От увиденного у бедного художника закружилась голова и, теряя сознание, облокотившись на стену, он стал медленно сползать вниз, пока не опустился на пыльный линолеум, упершись онемевшими ногами в накренившийся мольберт. Деревянная конструкция медленно подалась вперёд и с грохотом упала на противоположную стену. При крушении стойка мольберта выскочила из крепления и, падая, больно ударила мужчину по голове, что привело к появлению на его затылке небольшой ссадины, но мгновенно вернуло сознание и ощущение действительности. Мужчина немедленно поднялся и, собрав с пола упавшие деньги, поспешил на кухню.
Зимнее солнце, запутавшись в узорах, не помнивших стирки занавесок, расплескалось по закопченной стене загадочными образами мифических силуэтов. Спускаясь по газовой плите вместе с тёмными кляксами убежавшего когда-то молока, оно перебралось на облезлую ножку деревянного стола и, забравшись на столешницу, улеглось расплывчатым пятном на покоящуюся там, в одиночестве рыжую перчатку. Она лежала совершенно неподвижно, и казалось, будто приятный тембр голоса молодого диктора, исходящий от включенного телевизора убаюкал ее, и сон на какое-то время сковал потёртые кожаные складки разомлевшей ведьмы.
Томное, монотонное вещание неожиданно сменилось более высоким, и из динамика телеприёмника зазвучал, взбудораженный женский голос: «А сейчас уважаемые зрители прослушайте сообщение, которое поступило к нам только что. Сегодня ночью на одной из улиц нашего города было совершено дерзкое нападение на инкассаторский автомобиль, перевозивший крупную сумму денег. Водитель и двое сотрудников сопровождения были зверски убиты особо жестоким способом». На экране телевизора замелькали кадры ночной съёмки проведённой почти сразу после обнаружения погибшего инкассаторского экипажа, где были показаны тела погибших людей с застывшими в ужасе лицами. Но самым страшным в этом зрелище являлось то, что у всех людей было вырвано горло, а через окровавленную, со свисающими клочьями мяса и кожи дыру, белел бугристый столб нетронутых позвонков.
«Граждане! Если кто-то из вас стал свидетелем данного преступления или может, хоть как-то помочь расследованию этого дела большая просьба позвонить по телефону или сообщить об этом каким-либо другим способом». На экране телевизора появилась заставка, где синим шрифтом, были выведены номера телефонов, а также указывались альтернативные способы связи со службой занимающейся расследованием этого преступления.
Художник стоял под аркой дверного проёма у входа на кухню, с пачками денег в руках и находился в полуобморочном состоянии глубоко потрясённый всем увиденным и услышанным. Он медленно, словно боясь случайно потревожить и разбудить спящую, перевёл взгляд с экрана, который уже мелькал заезженной рекламой очередного бренда на всё ещё лежавшую без движения перчатку. Только внимательно присмотревшись, он заметил на её рыжей, кожаной поверхности небольшие едва различимые кровяные пятна, хорошенько затёртые или замытые водой. Он всё понял. Сомнений быть не могло. Человек осторожно ступая на вздыбившийся от частых протечек паркет, направился в прихожую. Там он аккуратно положил на табурет пачки зелёных купюр, и его дрожащие руки с закостеневшими, словно у мертвеца пальцами потянулись к спасительному телефону.
- Ты, не сделаешь этого! Не сделаешь ведь, правда? – раздался голос прямо у него над ухом. Художник вздрогнул.
- Да... Ты права, - прошептал он, и безвольно опустил руки. В его сознании замелькали кадры из увиденного только что репортажа, где оскалившиеся трупы инкассаторов застыли в нелепых позах. – Я не сделаю этого.
- Ну, вот и хорошо милый. А сейчас иди, установи мольберт и подготовь всё необходимое. Пора работать дорогой. Пора работать!
Человек стоял перед чистым холстом с колонковой кистью в руке намереваясь сделать первый мазок. Он ещё не знал, что собирается писать и поэтому находился в нерешительности, а из его покрасневших глаз текли слёзы.
- Почему ты стоишь? – спросила перчатка.- В чём дело?
- Я не знаю с чего начать, - художник поднёс кисть к холсту и снова убрал руку.
- Смелее! Попробуй! Просто прикоснись к нему.
Человек попытался еще, но на этот раз он дотронулся до холста, и произошло чудо. Колонок помимо воли художника плавно скользнул вверх, затем описал окружность и словно живой стал двигаться в различных направлениях, периодически припадая к палитре. Рука человека казалось, срослась с кистью и двигалась за ней словно нитка за иголкой. Мужчина опешил. Он не понимал в чём дело и стоял, наблюдая за процессом создания картины словно посторонний. Будто ни его рука писала на холсте, а работал какой-то другой гениальный творец. И когда шедевр был закончен, художник со злостью зашвырнул отпустившую его, наконец, кисть в дальний угол комнаты.
- Что с тобой? – перчатка нырнула вниз и подобрала брошенный предмет.- Я не пойму что опять не так?
- Это не моя работа,- сказал мужчина, глядя на картину. – Я хочу создавать свои произведения сам и не желаю, чтобы дьявол творил их моей рукой. – Ясно?
- Конечно, ясно мой милый. Только ты ошибаешься, если думаешь, что кто-то создал это за тебя, - перчатка положила поднятую кисть рядом с палитрой, затем включила свет и, приблизившись вплотную к картине, замерла. – Это действительно нЕчто. У тебя потрясающий почерк.
- Ты издеваешься?
- Нет, нет, я и не думала. Пойми одно. Всё что ты сейчас сотворил, на самом деле находилось глубоко внутри тебя. Это твои мечты, надежды, желания. Я лишь посодействовала тебе, высвободив их из прочных сетей стереотипов, комплексов, робости, а колдовство помогло тебе освоить наилучшие техники письма. В дальнейшем ты будешь создавать всё сам. Полностью.
Внимательнее присмотревшись к «своему» творению художник вдруг обнаружил в нём, что-то до боли знакомое, выстраданное. Да, да. Сюжет и образы, отражённые на этом полотне вдруг ярко восстали из притупившейся с годами памяти. Его мысли вдруг отделились от всего происходящего в комнате и умчались далеко, далеко по нисходящей спирали воспоминаний к забытым, но еще не разрушенным замкам и дворцам юношеских грёз и наивных желаний. Там он снова на миг обрёл умиротворение и покой. Вернувшись обратно в реальность, художник словно преобразился. В его глазах вспыхнул азартный блеск, лицо просветлело, и он произнёс: - Ты права. Это всё моё. Только моё. Я мечтал написать эту картину ещё в ту пору, когда был молодым начинающим художником. Мне не хватало смелости, а главное мастерства. Я всё время откладывал это на потом. Но это потом так и не наступило. Моя душа очерствела. Ощущение мира потускнело. И я стал тем, кто я есть. Но теперь я воскрес. Я чувствую в себе столько творческих сил, что их хватит на десятки, нет сотни подобных этому произведений. Я буду писать. Да, всё решено! Я буду!!!
Два года художник работал не покладая рук. Он сотворил множество шедевров. Его картины были сравнимы с лучшими творениями Ван Гога и Тициана, а в чем-то даже превосходили их. Ни одна из крупнейших художественных выставок мира не обходилась без его полотен. Художник стал немыслимо богат. Гениальные картины мгновенно раскупались на престижных аукционах «Сотбис» и «Кристи», оседая в частных коллекциях. Утлая квартирка в рассыпающемся от времени доме сменилась на просторное двухуровневое жилище, недалеко от центра города. Оно было оснащёно большой мастерской и просторным балконом на самом верху современного небоскреба, с высоты которого открывался ошеломляющий вид на безустанно пульсирующее сердце гигантского мегаполиса. Художник начал посещать элитные тусовки. Он стал очень знаменит, и любое богемное общество почитало за честь видеть мастера кисти и кудесника палитры в своём кругу.
И вот на одной из званых вечеринок, в полутёмном зале небольшого уютного ресторанчика художник отдыхал от своих творческих трудов. Он сидел у стойки бара, разгоняя разноцветной соломкой, округлившиеся кубики льда в широком хрустальном бокале с остатками популярного коктейля и отрешённо смотрел сквозь выставленные бутылки дорогих элитных вин. Наверное, в его голове зарождались образы новых творений, а возможно человек думал о чем-то другом, совершенно постороннем - кто знает. Небольшая группа музыкантов в белых смокингах расположилась в глубине маленькой эстрады. Ненавязчиво, тихо струясь, помещение окутала невесомая музыка, а в широком окне за тюлевой вуалью, утопая в неоновых красках наружной рекламы, кружились первые лепестки зарождающегося снегопада.
Вдруг словно молния с небес пронзила тело захмелевшего мужчины. Он вздрогнул точно так же, как в день, когда пытался позвонить по телефону после того страшного репортажа о погибших инкассаторах. Его снова испугал голос, который он узнал бы из миллиона подобных голосов. Такой тембр и благозвучность нельзя было спутать ни с чем. Только теперь, он был облачён в изумительную песню и от того казался ещё прекраснее. Неземные звуки исходили со стороны эстрады и, обходя редкие танцующие пары, нежно касались раскрепощенного слуха художника. Он медленно, словно боясь спугнуть вдруг севшую на его плечё бабочку, повернулся в сторону, откуда доносилась божественная мелодия. На низенькой сцене, с серебристым микрофоном в руке стояла ослепительно рыжая, длинноногая красавица. Её красное, искрящееся при свете рампы платье, глубоким вырезом дразнило глазеющих мужчин, умеренно обнажая очертания стройных ног, а глубокое декольте обрамляло выразительные формы прелестной дивы. Художник оставил стойку и направился в сторону эстрады, обходя уютные столики, подсвеченные декоративными лампами имитирующими пламя трепещущих свечей. Когда он добрался до сцены певица, уже закончила своё выступление и спускалась в зал, по низеньким зеркальным ступеням придерживая полу цепляющегося за выступы платья. В тот миг, когда нога женщины коснулась мраморной поверхности пола затемнённого зала, каблук её чёрной туфли резко скользнул в сторону, обрекая тем самым свою хозяйку на неминуемое падение. В самый последний момент подоспевший художник ловко подхватил ее за талию, и прижал к себе.
Так они простояли несколько мгновений. Их взгляды встретились. Они находились лицом к лицу, и к его щеке прикасался нежный локон её рыжих, вьющихся волос. А запах? Он был неповторим. Похожий аромат художник ощутил только однажды когда нашёл ту самую перчатку, которая перевернула всю его жизнь. Сейчас она находилась дома и ждала его как верная жена.
- Кто ты? – тихо спросил мужчина, ослабляя объятия.
- Я женщина твоей мечты, - промолвила она и озорно улыбнувшись, выскользнула из его рук.
Мужчина понял что ошибся. Голос действительно казался очень похожим, но это был не он.
- Постой! Нам нужно поговорить, - сказал художник, останавливая уходящую женщину.
- Когда-нибудь потом. Сейчас за столиком меня ждут друзья.
- Но где я смогу тебя найти? – художник не хотел отпускать ее, и взял под локоть.
- Я буду петь весь вечер.
- Тогда позволь мне проводить тебя сегодня.
- Боюсь, что сегодня, уже очень скоро превратится в завтра и настанет ночь, а по ночам разумные люди спят.
- Я плохо сплю, - сказал мужчина, освобождая её руку. « Тебя я обязательно дождусь», - подумал он, направляясь к бару на своё насиженное место.
Художник добился своего. Он остался до окончания вечеринки и подвёз певицу на такси прямо к её дому.
Таким образом, они познакомились. Их встречи стали очень частыми. Они происходили в отелях, кемпингах, иногда у неё на квартире, но, ни разу художник не пригласил её к себе домой и понятно почему. Через некоторое время влюблённый мужчина сделал ей необыкновенный подарок - изумительный перстень. Он был инкрустирован платиной по золоту и увенчан редким и очень дорогим дымчатым бриллиантом.
Однажды она спросила его: - Любимый! Когда ты пригласишь меня к себе? Мне очень хочется посмотреть на твои картины увидеть, как ты работаешь. А может быть ты женат, и поэтому боишься пригласить меня в свой дом?
- Ну, что ты милая! – мужчина не знал, что ответить, но быстро сообразил: - Просто у меня там полный разгром. Холостяцкий бедлам. Совсем нет времени разобраться, и навести порядок.
- Так давай я тебе помогу!
- Нет нужды затруднять себя такими пустяками. Я справлюсь сам. Потерпи немного. Всему своё время.
Но его возлюбленная была очень любопытной и нетерпеливой (впрочем, как и все женщины). Она решила прийти к нему неожиданно как снег на голову. Ведь не выгонит же он ее, в конце концов. Благо она знала, где он живёт.
Зимним непогожим вечером художник неторопливо возвращался домой после организации одной из своих выставок. Он шел, кутаясь в меховой воротник, размышляя о своей дальнейшей жизни и о той проблеме, которую ему необходимо было решить в самое ближайшее время. Мужчина на минуту остановился недалеко от того места, где рельсы метро выходили на поверхность. Человек стоял, наблюдая за мелькающими огоньками, выходящего из тоннеля поезда и думал: «А может уехать куда-нибудь далеко-далеко на край земли - в ледяные пустыни или знойные джунгли. Но… разрешит ли это ситуацию? Ведь нечисть вездесуща». И одна фраза, из самого первого разговора с перчаткой отдавалась в его голове ритмичным стуком колёс проносящихся совсем рядом вагонов: «НЕ ПОСМЕШЬ ЖЕНИТСЯ… - НЕ ПОСМЕЕШЬ… - НЕ ПОСМЕЕШЬ».
Войдя в сою квартиру, художник снял верхнюю одежду, переобулся в домашние туфли и прошёл в кабинет. Там он приблизился к массивному дубовому столу, оснащенному большим количеством выдвижных ящиков и, опустившись в зелёное, кожаное кресло, включил старинную настольную лампу. Мягкий рассеянный свет, окропив настольные предметы, пролился светящимся молоком на ламинированный паркет, немного разбавив чернила тьмы, залившие дальние углы помещения. Откинувшись на мягкую спинку человек, снова погрузился в размышления и не заметил черной тени, проскользнувшей в приоткрытую дверь. Это была перчатка. Она незаметно скрылась в самом тёмном углу кабинета, и долгое время наблюдала за мужчиной, читая мысли и отслеживая ход его рассуждений.
В одно время художник серьёзно увлёкся НЛП и достаточно преуспел в этой дисциплине. Он научился скрывать потаённые мысли за самые дальние пределы своего сознания и до времени запирать их на прочный засов. Всякий раз, приходя домой человек, включал потаённый тумблер на панели своего разума и начинал думать только о тех вещах, значение которых не могло повредить ему, в том случае если ведьма вдруг решит покопаться в его мозгах. Вот и сейчас он сидел и размышлял о деталях и эскизах своей новой картины. Перчатка, тщетно пытаясь пробиться сквозь неприступную стену его подсознания. Она как всегда неожиданно выплыла из темноты и предстала перед отсутствующим взглядом мужчины. На этот раз он не испугался. Художник давно привык к неожиданному появлению перчатки и отреагировал только тем, что отвернулся в другую сторону и продолжил свои размышления.
- Дорогой! Ты меня совсем не замечаешь. А ведь я так для тебя стараюсь. В твоём доме всегда порядок. На твоём счете много денег. А где благодарность?
- О какой благодарности ты говоришь? - не сдержался мужчина. - Может купить манекен и надеть тебя на его пластмассовую руку? Как можно отблагодарить дерматиновую рукавицу?
- Это можно расценить как оскорбление? Ты хочешь меня разозлить? – вспылила перчатка и по тону её речи, было понятно, что она вот-вот выйдет из себя.
Мужчина хотел сказать что-то еще, но после её слов быстро осекся, вспомнив с кем, имеет дело.
- Что ты! Я и не думал тебя оскорблять. Просто я совсем не знаю с кем, уже два с лишним года живу в одном доме?
-Хорошо... Я расскажу тебе эту печальную историю о себе и о том, что со мной произошло, - она легла ему на плечё и на время замолчала. Комнату объяло безмолвие. Но тишина была не полной, а какой-то сыпучей. Казалось перчатка, через сито просеивает песок времени, пытаясь отыскать в нём нужные песчинки, в которых хранится память о давно прошедших временах. Наконец она шевельнулась и повествование началось.
В небольшой стране, на самом краю средневековой Европы, во времена Святой Инквизиции и охоты на ведьм появилась на свет девочка. Её, от рождения огненно-рыжие волосы удивляли родных и восхищали домочадцев. Очаровательное дитя. Она родилась в семье крупного землевладельца. Её мать умерла при родах и ответственность за воспитание ребёнка легла на плечи отца. Поместье находилось в прекрасном краю, затерянном среди живописных холмов. Маленькое в прошлом селение постепенно переросло в миниатюрный город со своими кузницами, тавернами, мастерскими. Городок жил спокойной, размеренной жизнью, словно дружная трудолюбивая семья и любой чужак, забредший в эти места, сразу становился приметным. По окраинам городка растянулись крестьянские подворья, которые обеспечивали всё население необходимыми продуктами. Город раскинулся на широком холме. В центре возвышенности расположился великолепный готический храм, воздвигнутый посереди большой площади, от которой в разные стороны разбегались узенькие улочки, соединённые между собой небольшими переулками. Черепичные крыши некоторых домов были залатаны вставками немного отличавшимися оттенком на фоне основного покрытия и от того город казался пестрым и нескучным. Всё предместье вплоть до дальних холмов утопало в виноградниках. Они тянулись длинными грядами, кочуя по возвышенностям, и упирались на юге в скалистые горы, а на севере вплотную подбирались к старому дремучему лесу. С той стороны, где солнце по утрам величественно поднималось над горизонтом, виноградник простирался не так далеко и довольно скоро ограничивался небольшой рекой, которая брала своё начало от водопадов, бушующих в глубине скалистых гор и, петляя между холмами, убегала далеко на запад. Там почти у самого горизонта возвышался величественный графский замок. В низине, где река имела перекат, неутомимо вращалось большое колесо водяной мельницы. Медленно поворачиваясь, оно осторожно врезалось деревянными рёбрами широких лопастей в бурлящие потоки воды и заполняло округу мелодичным поскрипыванием древнего механизма. Рядом с мельницей расположился большой дом, выложенный из серого камня и покрытый бурой черепицей. Там жил мельник со своей многочисленной семьёй. Чуть ниже по течению реки, где крутые берега возвышались непреступной стеной, перекинулся большой каменный мост соединявший город с просторными полями, которые тянулись далеко на восток.
Время двигалось неторопливым всадником. Жаркие летние месяцы сменялись промозглыми, зимними днями. Вода в реке разрушила уже не одно колесо на старой мельнице, а деревья в садах обзавелись множеством новых ветвей.
Девочка землевладельца - маленький нежный ангел, превратилась в красивую молодую девушку, а её прекрасные рыжие волосы с возрастом стали немного темнее и приобрели каштановый оттенок. У неё появились подруги. Девушки часто приходили к реке и подолгу стояли на каменном мосту, наблюдая как вода, закручиваясь в водовороты, разбивается о каменные опоры старого моста. Ещё им нравилось разглядывать людей, проходящих мимо, сплетничать по поводу их одежды и внешнего вида. Но самым обожаемым занятием девушки была верховая езда. В день совершеннолетия отец подарил ей прекрасного коня - чёрного как сатана и резвого как тысяча чертей. Подобного скакуна не знала округа. Частенько подруги садились на коней и уносились прочь от старого города. Прекрасные амазонки удалялись в бескрайние дали, вдоль кудрявых виноградников, мимо глазеющих крестьян оставляя за собой лишь пыль от копыт, разгоряченных лошадей. У девушек были свои излюбленные места, которые они посещали чаще других. Нередко подруги отправлялись к таинственному лесу, который считался непроходимым. Спешившись на одной из полян, не углубляясь слишком далеко в заросли, они лакомились ягодами и веселились, наблюдая за дикими кроликами которые частенько выскакивали из кустов затем, вдруг заметив людей, стремглав уносились обратно в колючие заросли ежевики. Иногда девушки отправлялись к скалистым горам. Следуя вдоль петляющего русла реки они, проносились на резвых скакунах по самому берегу, обдавая радужными брызгами зазевавшихся рыбаков. Там среди непреступных скал находилось большое зеркальное озеро. Ночью в нём отражались звезды, временами падая в его прозрачные воды, а днём любовались собой облака, проливаясь хрустальными каплями летнего дождя. Со скал, свисающих прямо над водной гладью, с разных сторон каменистых берегов сбегали три шумных водопада. Даже издали не составляло большого труда заметить, что были они не совсем обычными, так как имели разные цветовые оттенки. Это происходило из-за того что здешние горы были богаты рудами и минералами. Падающая вода веками окропляла горную породу и от того каменные колоссы окрасились в радужные цвета. Первый водопад, а точнее скала, с которой он срывался, имела синеватый оттенок. Он находился недалеко от русла реки вытекающей из озера, а за ним на приличном расстоянии друг от друга бушевали ещё два - красный и зелёный. В жаркие дни подруги любили купаться вблизи синего водопада, подставляя обнажённые тела и разгорячённые лица под прохладные ниспадающие струи. Эта местность находилась так далеко от города и дорог, что девушки могли часами плескаться в воде, не беспокоясь, что их застанут за этим занятием и они, не стесняясь, снимали свои одежды.
Но как-то раз, двое молодых людей скитаясь по окрестностям графства, ненароком забрели в эти пределы. Они остановились у озера для того чтобы напоить уставших лошадей и передохнуть. Услышав со стороны водопада отдалённые крики веселящихся подруг, молодые люди незаметно подкрались к тому месту и долго наблюдали за резвящимися в сверкающих брызгах обнажёнными озорницами.
Одним из юношей, был единственный сын старого графа владельца огромного замка. Второй молодой человек приходился ему кузеном и приехал на время погостить в старинном замке своих родственников. Графскому сыну очень понравилась прекрасная рыжеволосая девушка. Дождавшись, когда амазонки нарезвившись, помчались домой, братья проследили за ними и таким образом узнали, где они живут. Вернувшись в замок, графский сын отправился к отцу. Он рассказал ему о своей прогулке и о той прекрасной девушке, которую он увидел и чья красота, покорила его сердце.
С самого детства графский сын был серьёзно болен. Он страдал падучей болезнью. Иногда при падении он разбивался в кровь, после чего доктор подолгу залечивал его раны и пичкал различными пилюлями. Врачи и знахари говорили старому графу, что болезнь может отступить или вовсе прекратиться в том случае, если юноша жениться на спокойной девушке и будет избегать стрессов и волнений. Старый граф задумался над этим и задался целью подобрать подходящую жену для своего наследника. Но до сих пор его сыну никто не приглянулся и граф находился в постоянном ожидании чуда. Но чудеса в данном случае были бессильны. Сам старый владелец замка слыл в округе колдуном. Его побаивались местные жители, приписывая старику всевозможные нечистые поступки. В народе ходили слухи, что граф занимается колдовством и алхимией. Говорят, что в тёмные ночи он чёрным филином вылетает из окна своей высокой башни, и парит над городом, высматривая всё и вся. Ночная птица часто спускается во дворы горожан, подкрадывается к раскрытым окнам, где подолгу подслушивает, о чём говорят ничего неподозревающие люди. Если вдруг он слышал о себе нехорошее, то через некоторое время в том доме кто-то заболевал, либо приходила другая беда. Но это были всего лишь слухи и домыслы. Никто об этом доподлинно знать не мог. Но молва не возникнет на пустом месте, и во всём этом было что-то непонятное, бесовское. Как бы то ни было, граф был не в силах излечить недуг своего чада и надеялся только на докторов.
Разговор с наследником порадовал его. В душе отца родилась надежда что сын, наконец, жениться и всё измениться коренным образом. К тому же эта девушка происходила из богатой и знатной семьи, и данный брак мог стать неплохой партией для его ребёнка.
Неделю спустя после случая на озере старый граф отправил с гонцом приглашение отцу рыжеволосой девушки, в котором настоятельно просил его вместе с дочерью посетить свой замок. Он недвусмысленно намекнул землевладельцу о причине сего приглашения. В тот же день отец позвал к себе дочь, и они долго разговаривали по этому поводу. Не так давно во время очередной прогулки с подружками к каменному мосту девушка познакомилась с прекрасным юношей. Он оказался сыном мельника. Молодые люди понравились друг другу. С этого дня влюблённые только и делали что считали часы и минуты, до того мгновения когда увидятся снова. По вечерам они уединялись от своих сверстников и убегали вдвоём на дальние виноградники, где подолгу лежали под спелой лозой, смотрели на звёзды и разговаривали. Они мечтали о будущем и о том дне, когда священник и господь навечно свяжут их сердца и души брачными узами. Когда же девушка узнала о приглашении в замок, она сначала наотрез отказалась туда ехать. Но отец убедил её в том, что не стоит наживать себе таких врагов, тем более что старый граф приходился дальним родственником самому королю и отказ от приглашения мог не лучшим образом повлиять на их дальнейшую жизнь. Вскоре погожим летним днём к дому землевладельца подъехала изумительной красоты карета. Её корпус был сработан из красного дерева, инкрустирован серебром, а на двери красовался объёмный фамильный герб.
Через некоторое время отец и дочь уже ступали по натёртому до блеска деревянному полу большого зала древнего замка. Стены помещения украшали янтарные панно. Справа от входа возвышался длинный деревянный стол, сервированный в лучших традициях средневековья. После обеда старый граф предложил сыну, чтобы тот показал гостье замок и имеющиеся в нём достопримечательности. Молодые люди с радостью покинули каменное помещение и отправились на свежий воздух. Графский сын долго водил девушку по территории цитадели. Они побывали в бесконечных подвалах, где в огромных бочках годами зрели терпкие вина. Затем проследовали по прекрасной оранжерее, восхищаясь красотой удивительных орхидей ухоженных искушённым садовником. Огромная библиотека поразила воображение начитанной девушки, а таинственная лаборатория старого графа привела в восторг сверкающими колбочками, змеевиками и различными диковинными штучками. Далее молодой человек предложил спутнице забраться на стену замка, чтобы увидеть, как выглядит графство с высоты исполинской крепости. Они поднялись по крутым ступеням на самый верх восточной башни и, приникнув к широким бойницам каменного бастиона, замерли, будучи очарованными открывшимся видом. У девушки перехватило дыхание. На такой высоте она была впервые, и ей вдруг показалось, что сознание и мысли, которые на данный момент, почему то жили в своём обособленном мирке, сейчас закружатся как водоворот в быстрой реке, а душа отделится от тела и улит прямо с башни в бесконечные дали. Постепенно девушка привыкла к новым ощущениям и принялась рассматривать открывшуюся панораму. Там далеко внизу зеленели виноградники. На желтеющих полях трудились крестьяне, которые казались маленькими чёрными буквами на пёстрых страницах созревающей нивы. Совсем далеко в той стороне, где располагался город, едва прорисовывались очертания храма, в котором она исправно молилась, посещая церковные службы. Девушке вдруг стало грустно и очень захотелось домой. Но нужно было решить, то зачем, они с отцом приехали в это место. Общаясь и разговаривая с графским сыном во время прогулки, девушка поняла, что человек он добрый и застенчивый, а значит, наверняка поймёт её и не станет настаивать на помолвке. Она рассказала ему о своей любви к сыну мельника и о том, что мечтает выйти за него замуж. Сделав это, девушка подняла голову и пристально посмотрела в глаза юноше, чтобы оценить его реакцию на всё ею сказанное и обмерла. Молодой человек переменился в лице, его руки затряслись, он неестественно запрокинул голову назад, а из раскрывающегося, словно у выброшенной на берег рыбы рта, вырвалась обильная, белая пена. Ошеломлённая девушка сильно испугалась и, испустив пронзительный крик, упала без чувств, сильно ударившись о каменный выступ. Перепуганные стражники, цепляясь друг за друга звенящими доспехами, бросились наверх по лабиринтам узких каменных проходов в направлении уже угаснувшего вопля. Тем временем сын графа, потеряв над собой контроль, повалился в проём пушечной бойницы. Он бился в судорогах и, упираясь ногами в ребристые стены амбразуры, медленно, но неумолимо продвигал своё тело вперёд навстречу неминуемой гибели. И в тот момент, когда подоспевший стражник уже протянул руку чтобы вызволить человека из каменного зева, юноша последний раз сильно изогнулся, и резко оттолкнувшись от выступающего из стены камня, сорвался вниз с высокой башни, разбившись о серые валуны, торчавшие из земли у самого подножья замка. После этой страшной трагедии старый граф разразился всеми проклятиями, на которые только был способен обезумевший в горе колдун. Он наслал великую порчу на бедную ни в чём не повинную девушку и на могиле своего сына поклялся именем дьявола отомстить за смерть единственного наследника, обвинив во всём случившемся только её.
Жизнь продолжалась, но для дочери землевладельца всё круто изменилось не в лучшую сторону. Целый месяц она тяжело переживала обо всём случившемся в замке. Затем неожиданно тяжело заболел и вскоре умер сын мельника. Это стало большой трагедией для любящей девушки, но, то, что произошло дальше, не вписывалось, ни в какие рамки
реальности и здравого смысла. Временами она стала замечать, что всё до чего она дотрагивалась, непременно меняло свою сущность. Если девушка прикасалась к прекрасному цветку - растение увядало на глазах. Погладив домашнего пса, она на утро обнаружила его мёртвым. И такое случалось почти со всем к чему бы, девушка не притронулась. У её крепкого, здорового отца внезапно случился удар, и вот уже несколько недель, он лежал, недвижим, не в силах произнести ни единого слова. Дочь восприняла случившееся с ним несчастье на свой счёт и сильно от этого страдала. Наконец она дала себе слово не дотрагиваться ни до чего живого и стала неукоснительно соблюдать это правило. Девушка забыла подруг. Стала жить как затворник и уже всерьёз начала задумываться о монашеском облачении. Она часто горевала по своей умершей матери и нередко в своих пламенных молитвах обращалась к ней за помощью. Мать приходила к несчастной дочери в её снах, и они подолгу беседовали вдвоём, витая в облаках у чудесных врат небесной обители. После этих грез девушка просыпалась счастливой и отдохнувшей. Жизнь уже не казалась ей такой пропащей, а в душе снова вспыхивали искорки надежды и веры в то, что все, в конце концов, наладиться и беды умчатся в безвозвратную даль.
Однажды затворница всё же решилась выйти в город, походить по знакомым улицам и исповедоваться в храме, который она так давно не посещала. Проходя по главной площади, где в воскресный день собралось множество горожан, внимание девушки привлекла толпа людей скучившихся вокруг седого, безликого шарманщика, который развлекал народ благозвучной музыкой, ненавязчиво вытекавшей из его видавшего виды инструмента. Молодым был шарманщик или старым, толстым или худым определить было невозможно, так как лицо его до самых глаз скрывала грязная повязка, а туловище укутывал длинный зеленый плащ. Обычно таким способом прокажённые скрывают дефекты своего лица и тела, изъеденные неизлечимым недугом. Самым необычным действующим лицом в этой сцене была противная, облезлая обезьяна, ловко исполнявшая мудрёные трюки на полосатом коврике возле ног комедианта. Когда девушка вплотную приблизилась к импровизированной сцене, едва протиснувшись сквозь скопление праздных зевак, противная макака вдруг прервала свою репризу, и пристально уставившись на нового зрителя, злобно оскалив свои жёлтые зубы, вдруг громко закричала. Пронзительный вопль постепенно перешёл в истерический смех. Этот хохот казался настолько сильным и неестественным, что девушка, дабы не оглохнуть закрыла уши ладонями, опустила голову и зажмурила глаза. Когда она вновь посмотрела перед собой обезьяна, как ни в чём небывало продолжала выполнять свои трюки, а любопытная толпа всё также смотрела на неё, не переставая безудержно восхищаться, немыслимым выкрутасам и удивительной изворотливости мерзкой твари. Девушка подумала, что вероятно всё случившееся ей только почудилось, иначе люди по-другому бы реагировали на происходящее. Неожиданно её взгляд задержался на облепленных дорожной грязью длинных полах плаща загадочного шарманщика. Они спускались до самой земли, и когда комедиант повернулся, чтобы покланяться на очередные аплодисменты, плащ слегка приподнялся, и девушка мельком увидела ноги владельца обезьяны. Ступней, как и самой обуви под плащом не оказалось. Вместо этого в землю упирались два уродливых обрубка расширенные к низу и туго затянутые в затёртые до дыр, кожаные мешочки. Без сомнения это были копыта, а их владелец наверняка сам дьявол. И когда девушка подняла голову чтобы лучше рассмотреть прикрытое лицо незнакомца - их взгляды встретились. В его зрачках на миг вспыхнул ослепительный свет, подобный блеску бриллианта, сверкнувшего отшлифованной гранью и в это мгновение девушка вдруг почувствовала чью-то руку осторожно пытавшуюся проникнуть в карман её платья, где лежал гобеленовый кошелёк. Она машинально схватила незадачливого вора за шею, и в туже секунду раздался душераздирающий крик подобный тому, что прозвучал недавно из пасти злобной обезьяны. Чтобы мошенник не вырвался, девушка взяла его за обе руки и сильно сжала запястья. Воришкой, оказался молодой беспризорник, одетый в жуткие лохмотья, грязный и босой. Он продолжал неистово вопить, и казалось его крик с каждой секундой усиливался всё больше и больше. На этот шум мгновенно собрался народ со всей площади. Большая толпа обступила место происшествия, шумно галдя, словно стая ворон, и возмущаясь беспредельной наглостью юного плута. Неожиданно крик прервался, и люди уставились на мальчика. На глазах у всех, его руки стали покрываться отвратительными, водянистыми пузырями, которые затем лопались, расползаясь по телу краснеющими воспалёнными язвами. Лицо подростка вдруг почернело, и он бездыханным трупом рухнул на булыжную мостовую, выскользнув из ослабшей, девичьей хватки мерзким, слизистым угрём. Наступившая тишина продержалась недолго. Через мгновение в остолбеневшей от шока толпе, словно возглас глашатая прозвучало страшное слово – « Ведьма». И в один миг, его подхватила вся оголтелая масса перепуганных людей. Через некоторое время несколько стражников следивших за порядком на городской площади, уже вели бедную девушку к зданию, где располагался трибунал Святой Инквизиции. Они вели её быстро, брезгливо подгоняя длинными копьями и выдерживая безопасную дистанцию. Судьи не стали долго разбираться с доставленной под конвоем ведьмой. Немного посоветовавшись, они вынесли ей страшный вердикт: - « Сжечь на костре». Но, старый граф остался недоволен столь «мягким» приговором. Хотя суд Святой Инквизиции не подчинялся местным правителям и вельможам, всё же в некоторых случаях он прислушивался к их мнению. Учитывая пожелания графа, приговор был ужесточён и главный судья повелел сначала четвертовать ведьму, а уже потом бросить её останки в огонь. Но злопамятный колдун не успокоился и на этом. Чародей придумал более страшное наказание. После четвертования девушки, он приказал своему слуге тайно выкрасть отсечённые руки мученицы и принести их к нему в замок. Затем, велел одному искусному мастеру снять с них кожу и сделать добротные перчатки: - «Они должны быть непременно рыжими, в тон волос этой змеи», - распорядился старик:- « А оставшуюся плоть немедленно сжечь в раскалённой печи». Спустя несколько дней, две красивые, рыжие перчатки лежали на столе перед старым графом и ждали своей дальнейшей участи.
Гнусный колдун долго ворожил над тем, что осталось от бедной девушки. Он читал заклинания, не раз окроплял перчатки всевозможными зельями и с помощью потусторонних сил вызвал душу умершей повелев прибывать ей отныне в этих двух кожаных предметах. Он проделал это всё не без помощи сатаны. Когда же старик завершил свой страшный ритуал ясное доселе небо над серым замком вдруг закрыли тяжёлые, свинцовые тучи, а в почерневших небесах затрепетали огненные стрелы, оглушая округу могучими громовыми раскатами. Подойдя к раскрытому окну, некромант последний раз посмотрел на перчатки, плюнул на них и выбросил с высокой башни, предав порыву налетевшего ветра.
Закончив рассказ, перчатка будто вздрогнула на плече у художника. Ему даже показалось, что она заплакала горькими слезами, издавая негромкие всхлипы, но это были всего лишь воздушные пузыри, бегущие тонкой струйкой в глубине уютного аквариума. Она тихо соскользнула с плеча мужчины на письменный стол и снова замерла, будто в ожидании вопроса.
- Действительно печальная история,- промолвил художник. – Но что, же случилось потом?
- Затем произошло, очень много событий и я не стану тебе о них рассказывать, так как на это могло бы уйти целая уйма времени.
- Но мне всё же интересно куда ты попала после того как граф выбросил тебя из окна замка? Где вторая перчатка? Вас же было две?
- Да действительно нас было и остаётся две. Разные судьбы, но одна душа.
- Разве так бывает?
- Как видишь, это есть. Мы существуем в разных измерениях. Одновременно. Я здесь, но я и там. Тут у меня одно предназначение, а там совершенно другое никак несравнимое с этим. Я надеюсь, ты не сомневаешься в существовании третьего измерения?
- После нашей с тобой встречи, я уже во многом перестал сомневаться и готов поверить во всё что угодно, - художник вздохнул и откинулся на спинку кресла. – И что, вы больше никогда не были рядом?
- Почему же, иногда мы встречаемся. Это происходит в такие минуты, когда одной из нас угрожает опасность. Если это вдруг случается, то мы мгновенно оказываемся рядом. Пространство для нас ничто.
- Если судить по твоему рассказу, ты была доброй и милой девушкой. Откуда тогда эта злость, нетерпимость к людям, жестокость? Взять, к примеру, тех инкассаторов, которых ты лишила жизни.
- Я многих погубила на своём веку. Отчасти, теперь это моё предназначение в данном мире. Но в душе я всё та же, добрая рыжеволосая девушка. Только порой наступают такие минуты, когда мной овладевает слепая ярость. Будто дьявол начинает руководить моими действиями. В такие моменты я становлюсь непредсказуемой в своих поступках, и тогда непременно жди беды, - она на мгновение замолчала, затем осторожно произнесла: - Вот и сегодня я сделала нечто такое, о чём теперь сильно жалею.
-Что же это?- мужчина боязливо посмотрел на перчатку.
- Поднимись на второй этаж, пройди ванную комнату, и ты всё увидишь сам.
Художник как ошпаренный вскочил с места, сдвинув в сторону массивное кресло и, предчувствуя, нечто непоправимое рванулся по винтовой лестнице на второй уровень своей квартиры.
Подбежав к полупрозрачной стене, за которой находилась большая джакузи, человек, приоткрыл дверь и остановился, не решаясь войти в неосвещённую комнату. Постояв несколько мгновений, он нащупал гладкий выключатель и нажал на плоскую клавишу.
Картина, которая предстала перед ним, могла поразить и привести в ужас любого даже самого стойкого человека с железными нервами. Посреди широкой, когда-то белой ванны, стоял больших размеров чёрный пластиковый мешок, а всё пространство вокруг него, включая высокий потолок, было обильно заляпано кровью. В углу за дверью валялся широкий разделочный нож. От засилья красного цвета художник зажмурил глаза и на мгновение застыл, чтобы не потерять сознание. Затем с трудом взяв себя в руки, он осторожно приблизился к зловещему узлу и расправил его горловину.
- О боже! – воскликнул обезумевший мужчина. – Это неправда! Такого не может быть!
Окровавленный мешок был доверху набит кусками, уже немного обветренного мяса, расчленённого человеческого тела. В этом месиве вдруг, что-то сверкнуло, затем глаза художника наполнились слезами и наконец, он рухнул на колени, упёршись лбом в холодный кафель, и глухо разрыдался. Он больше не сомневался. Художник узнал ту вещь, которая излучала ледяной блеск. Это был дымчатый бриллиант.
-Ты расстроен милый? - услышал он голос у себя за спиной.
-Я расстроен?!!- задыхаясь от негодования, переспросил художник, поражаясь спокойному тону с которым перчатка произнесла эту фразу. – Да я тебя призираю, я тебя ненавижу, будь ты проклята!!!
-О-о-о дорогой! Меня уже столько раз проклинали, что я к этому уже давно привыкла. Но ты сам виноват во всём что произошло. Ведь это не я нарушила наш договор. Зачем ты стал встречаться с этой женщиной? Тебе было известно к чему, это может привести, но все-таки ты пошёл на такой шаг. Это ты её убил. И вина в её гибели лежит только на тебе.
- Не было никакого договора. Ты меня ко всему принудила, - сказал художник, повернувшись к убийце. – Если бы я не стал выполнять все, то, что ты велела, я давно бы был уже мёртв.
- Возможно. Но ты с удовольствием пользовался теми благами, которые я тебе предлагала и, ни разу не отказался от чего либо. Значит, ты принял мои условия.
Художник поднялся на ноги, оперся рукой о стену и замолчал. « А ведь она права, - размышлял он. - Во многом виноват я сам, и за всё рано или поздно нужно платить. Но это ведь не повод лишать жизни, ни в чём неповинного человека! По большому счёту наверняка все с самого начала было подстроено, - человек попытался вспомнить тот вечер, с которого началась вся эта история. - Черт меня дёрнул поднять эту перчатку. Но я знаю что делать. Да-да я знаю».
Художник вышел из жуткого помещения, отстранив парящую в воздухе ведьму, и отправился в свой кабинет, где заперся на ключ и пробыл в одиночестве некоторое время. Далеко за полночь замок в двери кабинета щёлкнул, художник вышел, и направился в прихожую. Там он облачился в шубу, обулся и подозвал к себе перчатку.
- Ты уже не сердишься на меня дорогой? – произнесла, она, медленно выплывая из-за угла. – А зачем ты оделся? Уже так поздно! Куда ты собрался?!
- Я смирился с неизбежным, - бесстрастно произнёс мужчина. Того что произошло назад не вернуть. А сейчас, мне нужно кое-что тебе показать и это очень важно. Может тогда, ты от меня отвяжешься.
- Но почему в такой час? Не лучше ли подождать да завтра?
-Идти туда лучше ночью, когда все люди спят. Я же не хочу, чтобы меня увидели со своей летающей, кожаной подружкой, какие ни будь зеваки. Ты ведь понимаешь?
- И что это за таинственное место?
- Почему таинственное? Честно говоря, я не хочу сейчас тебе рассказывать подробности. Считай данную прогулку сюрпризом. Ты же мне делала сюрпризы. И не раз! Я уверен, что ты об этом не пожалеешь.
Человек протянул руку и перчатка, немного помедлив, словно в чем-то сомневаясь, улеглась к нему на ладонь.
- Хорошо. Ты меня заинтриговал. Я люблю сюрпризы.
Художник положил её в карман пальто и захлопнул за собой входную дверь.
Старые часы над заводской проходной показывали четверть второго. Как давно он здесь не был. Внешне всё осталось прежним. Тот же высокий забор с протянутой по периметру колючей проволокой, те же коричневые двери - только выкрашенные свежей краской, и неизменно серое, ступенчатое здание, упирающееся в ночное небо длинными стволами почерневших труб. Сколько лет он проработал на этом предприятии в должности художника-оформителя и не вспомнить. Здесь его ценили. Оформление стендов, создание стенгазет, изготовление плакатов - всё это входило в обязанности мастера. Даже надписи, которые до сих пор красовались у входа на территорию завода - дело его рук. Но главной гордостью художника была стена, расписанная в заводской столовой на которой была изображена тайная вечеря Христа Спасителя в окружении своих учеников. Сначала директор предприятия был против такой росписи, сюжет которой явно не вязался с интерьером рабочей столовой но, увидев красоту и точность с которой художник сумел передать дух времени и достоверность знаменитого творения Леонардо, разрешил оставить всё как есть. Подойдя к турникету, мужчина негромко постучал по стеклу, за которым в полудреме томился вахтёр и жестом попросил его выйти из своей каморки. Пожилой человек нехотя поднялся из-за стола и вышел в открытую дверь навстречу ночному гостю.
- Это вы? – дружелюбно произнёс он. – Что-то вас давненько не было в наших краях. Наверно зазнались. Я слышал, что вы разбогатели стали знаменитым. Это правда?
-Что есть, то есть,- смутившись, ответил художник, совсем не ожидая увидеть здесь своего старого знакомого. – Думал вы на пенсии, а смотрите-ка ещё в строю и выглядите молодцом,- художник на мгновение вспомнил время, когда пожилой вахтёр по утрам пропускал его через заводскую проходную, как иногда разговаривал с ним перед уходом домой, а порой он даже одалживал старику немного денег.
- А как же? Жить-то надо. На одну пенсию сегодня не протянешь,- старик сплюнул и играючи крутанул вертушку турникета. Металлическая рамка с противным писком сделала несколько оборотов и остановилась.
-А вас то, что сюда привело, в такой поздний час? – вахтёр с любопытством взглянул на художника в ожидании ответа.
- Дело в том, - произнёс ночной гость.- Сегодня утром я улетаю в другую страну и мне хотелось бы забрать некоторые мои вещи, которые я оставил в своём кабинете и не успел взять в тот день, когда увольнялся с работы. Они мне просто необходимы. (Схитрил художник).
- А почему ночью? - недоумевая, произнёс вахтер.- Что, днём зайти времени не хватило?
- Честно говоря, я про это совсем забыл, а сейчас вот, уже скоро самолёт и вдруг как осенило. Может, пропустите меня по старой памяти. Я мигом одна нога здесь другая там, - художник улыбнулся и заискивающим взглядом, посмотрел на старика.
- Вообще-то сами знаете не положено, но… вас так и быть пропущу - в виде исключения. Только быстро, а то вдруг какой проверяющий, - вахтёр снял один из ключей, висевших на доске рядом со столом, и протянул мужчине. – Куда идти то не забыли?
Художник двигался быстрым шагом по расчищенной от снега дорожке в направлении литейного цеха. Полная луна, петляя меж ветвей промерзших лип, сопровождала его печальным взглядом, а яркие звёзды нет, да и падали с ночного неба искрящимися слезами оставляя за собой длинные быстро исчезающие линии. Подойдя к двери в здание, над которой висела старая табличка с надписью «Литейный цех», он остановился. Ещё раз, взглянув на звёздное небо, художник взялся за дверную ручку и вошёл в помещение. Полумрак внутри производственного строения, нарушался только мерцанием люминесцентных ламп дежурного освещения, да маревом раскалённого метала висевшим над широким жерлом плавильной печи, а хрупкую тишину разбавлял монотонный гул водяных насосов и ненавязчивая песенка вентиляционной вытяжки. Процесс плавки металла на заводе был автоматизирован, и поэтому людей в ночном цехе практически не было, если не считать нескольких полусонных операторов находившихся в отдельной комнате и следивших за приборами управлявшими ходом работ. Пройдя в дальний конец цеха, художник осторожно поднялся по металлической лестнице на самый верхний ярус высокой железобетонной конструкции и, ступив на широкую платформу, остановился, чтобы немного осмотреться. С такой высоты всё производство было как на ладони. Со стороны входа на широкой площадке теснилось множество станков, застывших загадочными идолами в ночной полутьме. Недалеко от художника почти над самой горловиной печи, в которой потрескивал раскалённый металл, находился большой контейнер полностью забитый ломом, готовым к переплавке. Из этого большого поржавевшего ящика выглядывало множество металлических деталей и вещей, давно отслуживших свой век. Они торчали в разные стороны и, будучи окутанными полумраком напоминали огромного ощетинившегося дикобраза. Разглядывая эту кучу человек, явно искал какой-то предмет. Среди прочего хлама выпиравшего из громоздкого ящика художник заметил толстую цепь, которая лежала на самом краю контейнера и одним концом свисала с его бортика, заканчиваясь большим острым крюком. Другая сторона этой цепи была снабжена огромным чугунным ядром, покоящимся на обрезке ржавого швеллера. Это необычное приспособление походило на старинные кандалы, в которые раньше помещали опасных преступников, только вместо запорного кольца здесь находился замысловатый крючок. « Это как раз то, что нужно», - подумал художник и подошёл к ржавому контейнеру. Таким образом, он оказался прямо над пылающей бездной расплавленного металла.
Мужчина опустил руку в карман и достал томившуюся там спутницу.
- Что это милый? – спросила она, едва выбравшись из заточения.- Куда мы пришли? – это всё что успела произнести перчатка.
Художник резко, что было сил, сжал её в ладони и, схватив свисающий крюк, продел в манжету перчатки и рванул его на себя. Раздался треск рвущейся плоти, и поражённая жертва тут же начала неистово извиваться на крючке, словно пойманная изворотливая рыба, не желавшая просто так сдаваться хитрому ловцу.
Затем человек с трудом вытащил из контейнера ржавое ядро и словно заправский отлет запустил его вниз прямо во чрево раскалённой печи. Человек стоял и наблюдал, как чугунный шар медленно, но неотвратимо приближается к неспокойной поверхности огненной ванны, утягивая за собой ржавую цепь с извивающейся на ней ведьмой. Раздался сильный всплеск, и едва перчатка соприкоснулась с раскалённым металлом, произошла яркая вспышка, которая тотчас обернулась маленьким огненным бесом. Он, повизгивая, заметался по жгучей поверхности преисподней,после чего, забравшись на верхний выступ печи, спрыгнул вниз на бетонный пол и, петляя между тёмными силуэтами безжизненных станков, скрылся из виду, оставив за собой лишь огненный угасающий шлейф. Изумлённый человек ещё долго стоял, отрешённо уставившись вниз пока его глаза не устали в потоках обжигающего воздуха, и он отвернулся от огня, утирая глаза полные горячих слёз.
Затем ссутулившийся художник выпрямился, расправил плечи и, собираясь уходить, вдруг вскрикнул от неожиданности и замер. Прямо перед ним на расстоянии двух шагов, в воздухе парила перчатка, зловеще подрагивая всем своим существом.
- Левая?!! Но как…
- Милый. Зачем ты это сделал?- с сожалением произнесла она. - Мне с тобой было так хорошо.
Сильный удар в грудь потряс обескураженного мужчину. Он отскочил в сторону, ударившись о контейнер и не удержавшись на краю платформы, рухнул вниз в жуткие объятья огненной геенны. Раскалённые массы словно расступились перед падающим телом и, поглотив его, сомкнулись, снова выпустив из своих глубин лишь небольшое чёрное облачко. Оно поднималось всё выше и выше пока не достигло замасленной решетки воздуховода, затем мгновенно улетучилось вместе с беспокойной душой успокоившегося человека.
ЭПИЛОГ
Мороз крепчал, и прохожий поглубже уткнулся в тёплые недра своей старенькой дублёнки. Свежевыпавший снег лишь слегка припорошил дорожную грязь, но зато, не скупясь, приодел голые кусты сирени в белые пушистые полушубки. День уже заканчивался, однако вечер ещё не наступил. Высоко на старом тополе вскрикнула ворона. Затем она взлетела, обломив сухую ветку, и умчалась, прочь рассекая усталыми крыльями холодный воздух. У человека бешено забилось сердце. Он остановился. Через мгновение всё прошло. Вдруг прохожему показалось, будто совсем рядом с ним, на землю опустился голубь. Он повернулся. Вместо птицы на снегу лежала рыжая перчатка. Человек нагнулся и поднял её.
- Ещё тёплая. Видно только что обронили, - вслух произнёс мужчина и тут же осёкся.
Внезапно очень близко кто-то хихикнул. Через мгновение смех повторился. Человек украдкой посмотрел по сторонам. Поблизости никого не оказалось.
- Что за чертовщина?- снова в голос произнёс молодой поэт и, пристроив находку между свисающими над тротуаром промерзшими ветками сирени, отправился дальше, отбросив посторонние мысли, повторяя и подгоняя под размер никак не поддающийся ямб.
Последний раз редактировалось Сергей Фарватер; 21.01.2009 в 18:15.
Причина: Не влезает в один пост.
Смотрится эффектнее, чем в горло и правдоподобнее + болевой шок, общая кровопотеря = стопроцентная смерть.
Ни одно ранение в лицо не приводит к стопроцентной смерти. Стопроцентная смерть на голове - это разорванная сонная артерия (хотя уже не на голове) или повреждённый мозг, всё остальное - процентами сильно поменьше. Люди выживают с оторванной челюстью и сквозной огнестрельной раной лица. Конечно, если уродство, в иносказательном смысле, - стопроцентная смерть для молодого человека, тогда - да.
__________________
— А ты ниче.
— Я качаюсь.
— Как думаешь, для чего мы в этом мире?
— Я качаюсь.
22.01.2006, 01:44
Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив)
Отрывок
