Джонни.
1.
Лиза ждала в дымном вокзальном кафе. На донышке кофейной чашечки остался горький осадок, в который Лиза уныло вглядывалась.
На платформе поток сошедших с поезда постепенно рассосалсяю Один молодой человек шел по краешку платформы и помахивал чемоданчиком. Среди вошедших в моду серых костюмов его черная форма военного флота сильно выделялась.
Лиза заметила Джона и пошла ему навстречу. Он то выскакивал из-за полога раскрытых зонтов, то снова прятался.
- Здравствуй, Лиззи, - Джон неторопясь сошел с платформы. Он галантно приложился к руке девушки – служба не отняла у него его былых манер.
- Между прочим, я тебя сразу узнала. – Лиза переступила через чей-то неудобно оставленный чемодан. – Ты опоздал. Все с твоего поезда уже давным-давно прошли, - чуть обиженно сказала Лиза.
- Лиззи, не обижайся.
- Я тебя очень долго ждала, - Лиза махнула рукой на опустелые чашки из-под кофе.
В кафе, в душном паровозном дыму и пару с кухни, сидело множество народа. Вот старик с тростью – глаз привлекает огромный набалдашник с изображением допотопной страшной рожи. Вот женщина с мальчиком, сосредоточенно раскапывающим соль в солоничке, и девочкой с длинными тоненькими косичками. Их мать сидит и считает сдачу после счета; когда денег нет, приходится считать и мелочь.
- Джон, тебе очень идет форма, - смущенно поизнесла Лиза.
По улице, под дождем, шагали смелые люди, не боящиеся простуды и сырости. Они не прятались от дождя под зонтами, я бежали по тротуарам, задыхаясь от восторга и накатывающей радости. Джон распрощался с Лизой и вновь поцеловал ей ручку.
- Сегодня мы идем в театр, - сказала Лиза, с удовольствием вглядываясь в Джона.
«Какой он все-таки замечательный! Пускай даже иногда смеется надо мной!..»
- Да? – подивился Джон. – Во сколько?
- В шесть, - с готовностью ответила Лиза. – Как обычно, я буду ждать тебя около афишной тумбы.
- У тебя обостренная пунктуальность, Лиза, - бросил на прощаие Джон.
- Да-да, конечно! – заулыбалась Лиза.
В дом своей тетушки Джон вошел вечером, будто бы так же, как и два года назад. Сестра покойной матери, тетушка Алиса, приняла его прохладно, в своей обычной мнере: то ли время перестало для нее многое значить, то ли она не хотела демонстрировать своих чувств.
- Разумеется, ты попал под дождь? Я-то надеялась, что хоть в армии тебя приучат иметь при себе складной зонт.
- Тетушка, там у нас были проблемы покрупнее!
- О да, ну разумеется… Между прочим, у меня совсем не хватает сил перестирывать твои рубашки!..
- Чего ты, тетя, кстати, никогда не делала и делать не будешь, - фыркнул Джон.
После ужина Джон вновь бросился переодеваться.
- Опять куда-то собирается? Неужто на встречу со своей… приятельницей? – подозрительно прошаркала из гостиной тетушка.
- О, - поморщился Джон, - думаю, Лиза будет в восторге от твоего определения ее роли. Она может обидеться, если ты выскажешь ей такое в лицо. Она считает себя моей невестой… и я не собираюсь ее разубеждать.
- А ты циник, оказывается, - возмутилась тетушка. – Такое говорить!.. Эх, пожалуй, отцовский ремень лет одиннадцать назад тебе бы не помешал, но твоя покойная матушка была против телесных наказаний… А отец так и не сподобился приложить руку к созданию настоящего человека из своего сына.
- Значит, я – не настоящий? – Джон обернулся, оставив в покое кривоватый галстук.
- Да ладно тебе. Беги, беги на свое свидание, - пробормотала тетушка.
Тетя Алиса опустила голову, чтобы не видеть своего племянника: ей в очередной раз показалось, что он может быть по настоящему уродлив, когда обычная легкая улыбка сбегает с его лица.
В новой шляпке и на тонких каблучках стоит девушка; она переминается с ноги на ногу, она ждет кого-то. Лиза не уставала от бесконечных минут ожидания. Она пришла раньше, а Джон с букетом мелких цветных цветочков пришел минута-в-минуту.
По холлу сияющего огнями театра Джон и Лиза прошли так, словно были здесь примами. Лиза старалась незаметно поглядывать на Джона, и время от времени ее охватывала гордость за то, что она идет рядом с ним – таким, таким!.. Таким, как никто другой.
Через минуту они уже сидели во втором ряду партера. Перед ним нервно ерзал в мягком кресле плешивый старичок, - из тех, что посещают старые пьесы, виданные дестяки раз, из тех, что знают свои излюбленные постановки до мелочей.
Лиза достала билеты на премьеру благодаря своей подружке Энн. В тот миг ей было все равно, что обычно мужчина должен приглашать даму в театр, потому что она была готова сделать все, что угодно, чтобы доставить Джону удовольствие. К тому же «Красные огни» обещали захватывающее представление, - Джону просто не могло не понравиться!..
В антракт Джон заказал себе воды и фруктовый коктейль – Лизе.
Какие страсти кипели на сцене! Судя по не самому связному сюжету, но больше – по декорациям и антуражу, это была история сложных взаимоотношений древних южных племен. Ноги зриетелей дрожали, руки лихорадочно сжимали ручки кресел. А разумы замирали в ожидании трагической развязки. За три минуты до конца сеанса карты были раскрыты; зал застыл в шоке. Пока психика зрителей была подавлена оркестром, актеры успели доиграть последнюю сцену – погребение вождя со своими лучшими, лучшими из лучших, воинами.
Лиза тихонько потеребила плечо Джона. Он, пытаясь не отрывать взгляда от сцены, повернулся к ней.
- Джон, сколько времени?
- Без пяти, - лаконично ответил Джон.
«Он злится? Неужели на меня? – испугалась Лиза. – Как же он все-таки изменился… Но он все равно…хороший.»
После спектакля выяснилось, что Лизе срочно нужно в дамскую комнату поправить гардероб. Джон оговорился, что будет ждать ее у входа; однако, подумав, все же решил пойти пока в буфет.
Там, неожиданно, собралось чисто мужское общество; поминутно прикладываясь к чашкам и бокалам, господа обсуждали только что увиденное.
- Ну, господа, что скажете по поводу данной постановки? – спросил у аудитории человек в сером костюме, стоящий возле барной стойки.
- Бред, просто бред. Нет, это все очень любопытно, - поправился господин в очках, - но согласитесь – сюжет жалостно хромает.
- Ну не скажите, - импульсивно возник плешивый старичок; Джон вспомнил, что он сидел на месте перед Лизой. – Какие краски, какая экспрессия! Очень ярко и подвижно.
- Ну, может быть, - уклончиво согласился один из посетителей и отпил из бокала. Все остальные последовали его примеру и на минуту воцарилась тишина.
- А финальная сцена какова? – восхитился пожилой усатый господин. – Очень, очень интересно… Святость крови, святость смерти…
- Мне кажется, - подал Джон голос, - что в «Красных огнях» тема смерти обыгрывается даже, можно сказать, исторически. Разве древние не веровали в загробную жизнь? В смертные поля, где должны была состояться встреча с теми, с кем ты был при жизни?.. Смерть здесь – это награда за мужество при жизни. Это избавление, освобождение…
- Господа, ну что мы, в самом деле? – улыбнулся господин у барной стойки. – Все о смерти и о смерти… Давайте получать удовольствие от жизни!
Джон заказал себе кофе с лимоном; теперь, потому как его перебили, он полностью пгрузился во вкусовые ощущения. Об этом вкусе, об этом запахе он иногда мечтал. На службе им не давали пить кофе. Так что Джон успел забыть этот чарующий запах.
- И все же, - вдруг заметил кто-то, - лучшего финала и нельзя было придумать.
По холлу метались растерянные женщины. Они не были в курсе, куда вдруг подевались их мужья. Лиза тоже не обнаружила Джона на оговоренном месте – и интуитивно пошла в буфет. Джон не заметил ее – он сидел с закрытыми глазами над чашкой кофе. Он улыбался. А у него хорошая улыбка. Лиза не смогла его потревожить.
В ночную тьму, с фонарями и мокрым асфальтом, повалили зрители из-под светящегося купола театра. Начинался дождь, и усталые люди, отчаянно позевывающие, морщились от холодных капель. Раскрывались одинокие зонтики; те, у кого их не находилось, бежали и пытались прикрыть голову руками, газетами, плащами.
Но те, кого не пугал дождь, шли спокойно, и наслаждались теплом вечера. Джон взял свою даму под руку, и они, шагая с широких ступеней, удалялись в ночь.
- Молодой человек!.. Постойте, - внезапно раздался оклик.
За ними бежал, подскакивая, немолодой мужчина. Джон узнал его – он тоже сидел в театральном буфете.
- Постойте!..
- Да-да, я вас слушаю, - кивнул Джон.
Мужчина приветственно снял шляпу; но поморщился, и принялся протирать голову с проплешинами платком.
- Я вас заметил еще там, в баре, и понял, что вы-то мне и нужны!
Лиза тактично отошла, так, чтобы не разбирать слов разговора. Джон все равно расскажет все сам. Это еще минуты его голоса.
- Чем я могу быть вам полезен?
- Вы служили? Море, суша? – пытливо спросил господин.
- Море. Разве это имеет какое-то значение?
- Да, действительно, лишь немного…Я, кажется, отвелкся. Так вот, я ищу себе помошника… Мои дела вынуждают меня на дальние путешествия, что при моем возрасте и нагрузке … дел совершенно невозможно… Так вот, - вы произвели на меня впечатление, молодой человек. Ах да, забыл представиться – меня зовут Николас Джордан.
- Коллинз, Джон Коллинз, - ответствовал Джон. – К вашим услугам, мистер Джордан.
- Вы согласны? – обрадовался Джордан.
- Мне нужно подумать.
- Ну что ж… - нахмурился Джордан. – Мой параход отплывает послезавтра. Я очень надеюсь, что вы не подведете меня. Я очень на вас рассчитываю.
Решение проблемы пришло само собой, когда Джон даже не успел еще о ней толком задуматься.
- Ну что? - приставала Лиза – любопытство не давало ей покоя. – Что он тебе сказал?
- Знаешь, Лиззи, мне кажется, что мне очень повезло, - произнес Джон, запуская руку в кармна. Там лежала картоночка – визитка Джордана.
Под дождем Лиза промокла, но почти что не замечала этого. Когда они подошли к дому Лизы, Джон уже принял решение.
- Спокойной ночи, Лиззи, - и на прощание Джон поцеловал девушке ручку. Лиза робко улыбнулась в ответ, и позвонила в дверь своего дома.
- Спокойной ночи, Джон.
«Мой Джонни, спокойной ночи!»
- Слугой… Лакеем, - неодобрительно ворчала тетушка Алиса, наблюдая за тем, как Джон пакует вещи. – Твой отец такого бы не понял.
На минуту Джон оставил в покое пару свежих рубашек – и оглянулся на тетушку. Он улыбался, он смеялся, и эта улыбка сидела на его илце почти что как маска.
- Не ворчи, пожалуйста. Это неплохое место…
- Сколько же тебе будут платить? – сурово продолжила тетушка. – Нет, мистер Коллинз, я решительно против! Делай со мной, что хочешь, но чтобы ты – и слуга!..
- Тетушка, перестань, - ласково сказал Джон. – Мне пообещали столько, что на каждый церковный и светсткий праздник я смогу присылать тебе половину моей былой стипендии.
Джон снова усмехнулся и продолжил сборы.
Джордан должен был ожидать своего нового секретаря в порту. Утром Лиза примчалась на проводы, - у нее была косовато одета шляпка, и русые волосы выбились из прически. Она очень боялась опоздать и не увидеть Джона.
Пока Джон ждал такси, Лиза осторожно трогала его за рукав и заглядывала его в илцо. Неожиданно она оказалась очень маленькой и хрупкой - так, что Джону стало жалко эту маленькую девушку. Лиза смахнула с его плеча пылинку, погладила его, - и из-за поворота вынырнуло такси. Джон распрощался с дамами и сел в автомобиль. А на тротуаре осталась стоять маленькая седая старушка и еще меньшая девушка в синем.
2.
В душном порту Джордан также прощался со своей семьей – она состояла только из его жены, маленькой пухлой миссис Джордан. Джон удивился тому, как точно и похоже она прикасалась к плащу своего мужа и осторожно разглаживала скалдочки на груди, застегивала пуговки и всматривалась в глаза.
Наконец, пассажиров погрузили на борт, и параход отчалил. Джорндан долго стоял на палубе и на прощание помахивал миссис Джордан платком.
У Джона не могло быть морской болезни, но тем не менне его стало мутить. От духоты ли, от запаха краски… Джон провел в таком состояни около суток, позабыв о том, что он на работе. Перед ним постоянно мелькали две оставленных фигуры – тетушка и Лиза. От того в Джоне просыпалось чувство вины, и в пиковый момент ему в голову пришла мысль потребовать, чтобы его ссадили в первом же порту.
Наконец, Джон пришел в себя. Осторожно он вышел из каюты, чтобы не потревожить мертвецки спящего и нестерпимо храпящего соседа. Он собирался заявиться кь Джордану и спросить о том, чем он может ему помочь.
Джордан обедал. Задумчиво пережевывая непрожаренное мясо, он настолько удалился от реальности, что не сразу заметил, как Джон вошел. Но, наконец углядев юношу, он сунул ему в руки пачку каких-то конвертов и выставил его за дверь. Он сболтнул только, что не смог дома со всем разобраться.
Джон присел на шезлонг и перелистал конверты. Часто попадался один и тот же адрес, но почерк каждый раз был новым.
«Дорогой Джордан!
У нас все неплохо, но деньги заканчиваются. Да и прожить здесь при наших документах совершенно без проблем, ты, наверное, догадываешься – не так-то просто. Ждем твоего наискорейшего выздоровления, а еще сильнее ждем тебя к себе в гости.
Таня почти что поправилась, и уже даже не кашялет.
Скоро все закончится, и мы поедем домой.
Твои Николсоны
- Роджер, Питер и Таня.»
Содержание письма не напоминало деловое. Джон смутился. – возможно, по ошибке, он прочитал личное письмо нанимателя, которое тот не успел прочесть на берегу.
Адрес на другом конверте был написан мелким кривоватым почерком.
«Привет, мистре Джордан!
Пишет вам заблудшая, замученная душа, в надежде на совет и, скорее всего, помошь.
Вы очень известны в своей среде; то, что мне расказали, вселило в меня надежду.
Я слишком устал, чтобы делать что-либо самому. Скорее всего, у меня даже не хватит душевных сил, чтобы изменить все к лучшему…или же оборвать все бесповоротно.
Как видите, я лишен способности писать связные письма.
Жду вашего ответа по адресу: Гольстен, 56а, владение №7.
С бессильной надеждой
Александр Ойлинг.»
Скорее всего, он надо мной издевается, - решил Джон. Он просто подыскал повод, чтобы выставить меня вон.
За дни плавания и полной апатии со стороны Джордана, Джон немножко одичал. Он не мог смотреть на людей, так же маявщихся от скуки, не мог смотреть на мертвый серовато-графитовый океан. У него не было сил ходить каждый день по палубе из стороны в сторону и начинать непроизвольные беседы.
Начиналась ночь. Стемнело, по борту зажглись фонарики. Джон не мог спать, - его сосед храпел в каюте треть суток, чем выводил Джона из себя. На воздухе было холодно, и Джон пошел в зал, где по вечерам давали танцы и играл оркестр.
Танцевали пары, горел осторожный свет. Джон прокрался к бару и заказал огромный стакан лимонной воды. У него могло не хватить денег на что-то более значительное. Он сел в уголочке барной стойки и прикрыл глаза, прислушиваясь к музыке. Она не могла заглушить неуловимого скрипа палубы и снастей. И море шумело… По залу кружили бледные световые пятна, красноватые, синие, белые…
- Разрешите пристать с разговором, - грубо рявкнула у Джона над ухом.
- Позволите приземлиться рядом с вами?
Некий человек с грохотом поставил бутылку виски, а рядом с ней – бокал. Там на дне еще были остатки прозрачной водки, но это не помешало человеку плеснуть туда и виски.
- Вот смотрю я по сторонам – тьфу! – высказался он.
Джон отпил воды и поглядел на своего соседа. Тот выпил уже предостаточно – у него раскраснелось лицо и помутнели глаза.
- Кругом одна гадость! Вот пришел я сюда – и что? Смотреть только на эти гнусные рожи, - плюнул человек и опрокинул стакан. – Вот этот вот суррогат пить… А, отрава!..
- Вот скажи-ка мне, парень – какого черта я, Александр Дэниел Флемминг тут делаю? – И Флемминг стукнул по столу. – Хоть застрелись, честное слово! Иногда так думаешь – зачем все это? Даже вот это вот, это, - показал он на выпивку, - не помогает. Понимаешь?
- Да-да, конечно, - закивал Джон. Тон мужчины начинал его забавлять; ему было интересно слушать дальше. – Продолжайте, пожалуйста.
- Нет, серьезно бы – вон, море рядом, топись – не хочу! Так ведь жалко! Хоть бы катаклизм какой случился… Или там, нападение… Устал я.
Александр Д. Флемминг зажмурился и замолчал. В его голове закружились мысли, приведшие его в слезное состояние сознания. Сейчас ему больше всего требовалось чьего-нибудь участия, он положил руку на плечо Джона – и приготовился что-то сказать, но…
На Джона пахнуло запахом виски. Скорее всего, минут через пятнадцать он бы и зам опьянел, если бы не стряхнул с отвращением руку Флемминга. Таких людей, как он, Джон не ценил. За слабость, за нытье и пьянство. Из душного зала Джон выбрался на палубу, прямо в звездную ночь.
У Джона внутри все дрожало. Тоскливые ночные воды, безлунное небо и шум музыки – все это мешало мыслям, некоей ускользающей идее… Надо будет написать Лизе и тетушке, - подумал Джон. – Иначе я свихнусь в этой сплошной пустоте.
3.
Через много дней путешествия парохов вошел в бухту. За все время Джордан ни разу не потревожил Джона – они даже не разговаривали, что Джона ни капли не трогало. Но как же все-таки соврали все эти умники, которые мнят, что в путешествии легче всего заводить знакомства!.. Эти смешливые барышни и их величавые мамаши, выпивохи и филосовствующие – не стали Джону, да и его хозяину, ближе, хоть и жили они под одни кровом и ходили одними тропинками.
Весь последний день Джордан мучался морской болезнью. Внезапно она накатила, так что Джону пришлось сносить с трапа также и вещи нанимателя. Обрадовашись, в одиночку путешествующие дамы нагрузили его багажом. На что юноша ответил вежливостью сквозь зубы, и только успел подхватить свой чемодначик.
Здесь, в душной жаре чужой страны, Джон мечтал лишь скорее добратьться до жилья.
Вокруг царствал лишь запах пота и навоза. Все краски гасли по стравнению с штормящим сознание ароматом – пота, цветов и навоза.
Наконец, полубегом, Джордан и Джон достигли их жилища. Бунгало с соломенной крышей, оно скрипело и немного покачивалась на деревянных столбиках. Мистер Джордан, бледный, сказал Джону не беспокоить его, и ввалился в дверь своей спальни.
В единственной лишней комнате копошились местные. Джон холодно приказал им выметаться и лег на скрипучую кровать. Со дня на день она должны бал развалиться – под грузом Джонова тела доски просели почти что до пола.
От дня до вечера день прошел незаметно. Джон пил и пил воду, бутыль за бутылью – жажда его мучила постоянно. Когда стемнело, к нему в комнату робко зашла смуглая служанка – господин Джордан просит его к себе в кабинет. Даже в этом крошечном доме Джордан умудрился обзавестись приходящей горничной, как потом узнал Джон.
- Коллинз, у меня есть к вам дело… Думаю, сейчас самое время, - сказал Джордан себе под нос, - говорить что-то раньше было бы бессмысленным… Недалеко отсюда есть одно приятное заведение – вы его сразу увидите, в конце концов, спросите у кого-нибудь дорогу… вам подскажут. Там вы встретитесь с одним полезным человеком… Он все вам объяснит сам. Вы его узнаете, - среди местных он должен выделяться.
Джордан говорил быстро. То и дело он прикладывал пальцы к виску, и наконец, закончив, замахал на Джона руками.
- Выйдете около восьми часов. А теперь, прошу вас, оставьте меня в покое, Джон.
- Выпейте чего-нибудь, - посоветовал Джон и ушел.
В не самое позднее время стемнело. Под густым, бархатным небом заблистали веселые ночные дома – и в один такой вошел Джон. Там, в клубах пара от очага, где жарилось мясо, от запахов алкоголя, в круговерти тел вокруг, Джон заметил за крайним столом человека в приличной одежде.
- Добрый вечер, - произнесл Джон и сел напротив.
- Привет-привет. Я – Риндман, - сказал он, поглядев из-под шляпы. – Не желаете представиться?
- Джон Коллинз.
- Можете звать меня Джордж. Я же хочу звать вас просто Джоном, - заявил он, и шепнул хозяину лавочки, чтобы тот принес ему местного вина.
- Будешь пить? – спросил Риндман, ставя перед Джоном стакан.
Но Джон сразу отказался – в незнакомомй стране, в не самом приятном месте. Опьянев, он переставал отвечать за себя.
- Так отказываешься? – посуровел Риндман. – Ну, - дело хозяйское. Нам нужно идти, так что ты подождешь меня… Пока я не закончу.
Полураздетые девушки играли на бубнах. В этой музыке без ритма и мелодии Джон сидел, опустив голову и закрыв глаза. Риндман напротив пил, почти не глядя на Джона.
- Так, - вдруг быстро сказал Риндман, - ты выходишь и ждешь меня в дести метрах отсюда. Я догоняю тебя, мы идем, куда надо.
- Джордан говорил, что вы должны сообщить мне нечто важное. Когда? – резко спросил Джон.
- Скоро. Выходите, - приказал Риндман и устало выдохнул. – Да идите же. в конце концов У меня совершенно нет настроения с вами объясняться.
Джон уже жалел, что пришел. Он так никогда и не поймет, чего ради пришел сюда, не поймет, чего ради его взял на работу Джордан. Он собирается платить ему деньги за то, что он будет жить рядом с ним, в одном доме, и бегать ночами на странные встречи. Так все выглядело.
Но упрямство взяло свое. Оглушенный, разозлившийся, Джон вывел на лицо улыбку. На него наскакивали с подносом, на него проливали жгучий котейль с прецем, шипели сквозь зубы на незнакомом языке – а он улыбался и шел прочь. У него не сводило мешц лица, потому что это – всего лишь маска, которая бережет Джона Коллинза.
Вышли звезды. Сколько времени он просидел в этой дыре? Сколько минут он удерживал локти над столом, чтобы не испортить ткань в слое остатков пищи и выпивки? Сколько пил вино Риндман короткими глотками, посверкивая глазами поверх головы Джона?
- Эй, стой, - услышал Джон. Оказывается, он ушел дальше, чем следовало. Риндман не сказал ничего, - он шел чуть впереди Джона. Ему некуда было деваться.
- Куда мы идем? – спросил Джон. Ничего не понимая, в носвещенной темноте, каждый шаг был труден от неизвестности.
Риндман не сказал ничего.
Так они шли, и через некоторое время откуда-то появилась нвая фигура – он, этот мужчина, шел справа. Теперь их трое.
Риндман остановился, и Джон налетел на него с зади. Даже от спины Джеймса несло вином. Много же он проводит в этом заведении.
- Стой здесь, - сказал третий, и они с Риндманом пошли к дому. – Мы скоро.
Прошуршала трава. Там, вдалеке, горело маленькое окошко. Минуты Джон присматривался к этому свету, и решился подойти ближе. И он увидел…
Вот сидит старик. Перед ним толстая свечка, чашка, - он один и ему скучно, ему не с кем даже поговорить. Редкие волоски кружатся в свете пламени, поблескивают мелкие мотыльки над свечкой.
Старик этот – четкий черный силуэт на свету. Джон смотрел на него, и не мог отвести глаз.
Так сидит он, пока возле не появиляется черная тень. Мужчина с четким прямым носом садится напротив – он говорят… Рука мужчины быстро пролетает над чашкой, и они продолжают говорить. У второго мужчины крепкие руки – это видно по тени. Руки же старика сухие, тощие.
Но что это? Локти старика опираются на стол, а голова пивисает, словно он вдруг устал ее держать. Такой вот театр теней…
Свет погас, и Джон моргнул от неожиданности. Он не заметил, что вышла луна, и теперь все вокруг казалось серебристым.
Джон очнулся не сразу. Нервно он огляделся, но никого не увидел. Шевелилась листва, шершала трава от холодного ветра – и ничего больше.
- Идем отсюда, - сказал Риндман, зайдя Джону сзади.
Молча они втроем пошли прочь. Видя тольок спину Риндмана, Джон не думал, тольок смутно чувствовал подкорку происходящего.
- Вы убили его? – спросил он.
Риндман передернул плечами, но не сказал ничего.
- Идем, идем, - сказал третий.
В темноте они спустились в сырой погреб. Они вошли с улицы; дом же не горел ни единым огнем. Джон не помнил дороги – он не мог даже уйти. Риндман не опасен – но кто он такой? Он тперь сидел за столом, спрятав лицо в руки.
Не закрывая глаз, не давая возможности заснуть, Джон просидел до рассвета.
- Эй, Джон, - тихо позвал Риндман. – ты не спишь?
- Джеймс, - раздался чей-то ровный голос. Джон повернул голову, и вдруг увидел, что в самом темном углу стоит диван. Раньше на нем что-то лежало – Джон не видел, что. Теперь там сидел человек.
- Джон, - Риндман поднялся со стула, - вон тото мешок костей, которого ты уже видел – это Карл. Эй, Карл, ты спишь?
Карл что-то промычал в ответ. Он лежал на раскладушке у стены.
- А вот тот, что в тени – это ОНил. Опасный человек. Разрешаю тебе его бояться.
- Джеймс, прекрати это убогий цирк, - процедил ОНил. – Рад представиться – Фредерик ОНил.
- Джон.
В полутьме подвала, с потолочными окошками и решетками из тростника, Джон разглядел ОНила.
- Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – спросил Джон. Риндман копался в ящиках – и нашел наконец-то бутыку. – Ну? Зачем я вам нужен?
- Сэм ушел, - сказал Риндман, довольно улыбаясь после первых глотков.
- У него начинался открытый туберкулез. И самому тяжело, и нас мог подставить, - Карл поднялся с койки.
- Риндман, прекрати. С утра, а? – вздохнул Карл. Он подошел к Риндману и попытался вырвать у него бутылку. – Ты что, не понимаешь, что твое пьянство может доставить нам кучу неприятностей. Фред, скажите ему!
Более щуплый Риндман вывернулся и выскочил на улице. Карл выскочил за ним.
- Ну. Что вы молчите?
- Что ты хочешь услышать? – осведомился ОНил.
На секунду повисла тяжелая тишина. Но тут снова вниз с громом ввалился Риндман. Под глазом у него набухала краснота, но бутылку он прижимал к груди.
- Ну, Риндман, - закричал Джон, - давай, объясни мне, почему ты вчера отравил этого старика? Или это был не ты? Кто тогда?
У Джона перед глазами плавали розовые кровяные пятна. Это все напоминало странный сон, - Джон ослабел и опустился на стул, сложив руки на груди.
- Ну, ты, - посмутнел Риндман. – Не кричи тут… Прошу тебя…
- Да пойми же ты, что он все равно мучался! – закричал Риндман, отчаянно покусывая губу. – Его дочь не могла больше смотреть на это, она пришла к Джордану… Фред, поговори с ним…
Джеймс выбрался наверх, поскорее убегая от Джона и вопросов.
- Ищут себе оправдания, - улыбнулся Фредерик. – Стесняются…
- Зачем? Зачем?
- Действительно – зачем? Это не мы решаем, - кто, - на выдохе сказал ОНил. – Оправдываются, показывают, как они праведны…
Они убийцы, - подумал Джон. – И не просто, а с философией…
- Сэм, что ушел от вас, - наконец, смог сказать Джон. – Думаете, он вас не выдаст?
- Нет, - уверенно ответил ОНил. – Не выдаст.
- Либо вы убили его, либо ему уже ни до чего…
- Нет. Он просто не захочет никому расказать. Пойми, он с нами с самого начала, - сказал ОНил и приблизил лицо. – Мы – это его дела. Они и дальше пойдут, хоть и уже без него… Как он может предать нас?
Глаза Фреда отливали белесым зеленым. Джон смотрел в эти глаза, и начинал понимать. Это не бред. Это не сумашествие.
- Если нас будет мало, мы станем беспомощны. Вы могли бы пригодиться нам, Джон.
Фредерик успокился и ушел на своем сесто на диване.
- Мне нужно подумать…
Да. Ему очень нужно было о стольком подумать…
Джордан сидел у себя. На кухне под навесом служанка готовила завтрак.
Джон зашел к Джордану, но не нашел, что сказать. Он полулежал на диване с полотенцем на лбу – он все еще недомогал.
Успокоившись, Джон задумался. Наверное, я чего-то не понимаю. Да. Я не знаю всего.
Джон застал компанию в том же положении. Риндман отсыпался; Карл стирал в деревянной шайке, а ОНил сидел на диване, сложив руки на груди.
- Добрый день, - Джон спрыгнул с лестницы.
- Здравствуйте, Джон.
- Я не могу понять. Я не могу… Зачем? Не ради же денег?
- Ха, - усмехнулся Карл. – Джордан платит нам только половину на четверых.
- Не смейте даже думать. что он наш хозяин, - оборвал Фред. – Он дает нам имя, он раскрывается. А на самом деле он нам не нужен.
- Зачем? – с трудом спросил Джон. Унего ломило ребра, - этот кошмарный сон затягивался, и Джон не видел выхода. – Зачем тогда?
Изнутри прорывало ужасающее чувство. Закрыть глаза, перестать дышать, перестать думать… Спрятаться от ужаса, который уже близко и подкрадывается с каждой секундой.
- Ну, так что вы решили?
Еще немного, и он сможет понять. Еще немного, и барьер, который удерживал Джона, сломается. И вот –он уже сломан.
- Что будет, если я соглашусь?
Лиза ждала в дымном вокзальном кафе ( а зачем? оно ведь дымное). На донышке кофейной чашечки остался горький осадок, в который Лиза уныло вглядывалась(зачем она его пробовала? горький - лишнее
На платформе поток сошедших с поезда постепенно рассосалсяю (это чего за слово?) Один молодой человек шел по краешку платформы и помахивал чемоданчиком. Среди вошедших в моду серых костюмов его черная форма военного флота сильно выделялась.(пустое и двуссмысленное предложение, может так: Военная форма выгодно подчеркивала фигуру юноши.)
Лиза заметила Джона и пошла ему навстречу (гы, прямо из кафе ломанулась). Он то выскакивал из-за полога раскрытых зонтов, то снова прятался.(чушь, в топку. Продолжая про форму: Синюю ткань (твид\хлопок) формы то скрывали ярко-красные зонты, то она вновь вспыхивала кусочком неба на серой платформе)- Здравствуй, Лиззи, - Джон неторопясь сошел с платформы.(куды сошел?) Он галантно приложился к руке девушки – служба не отняла у него его былых манер.(чего он сделал? приложился? чем? кастетом? поцеловал, наверно...)- Между прочим, я тебя сразу узнала. – Лиза переступила через чей-то неудобно оставленный чемодан (это еще за чего такое?). – Ты опоздал. Все с твоего поезда уже давным-давно прошли, - чуть обиженно сказала Лиза.(обиженно - лишнее, я и так понял. смысл фразы к тому же ускользает от меня, или это женская логика?)- Лиззи, не обижайся.(перед этим было "обиженно", помним?)- Я тебя очень долго ждала, - Лиза махнула рукой (не ногой, нет?) на опустелые (да откуда слова такие берем? вот ведь опустевшие МТА)чашки из-под кофе.
В кафе, в душном паровозном дыму (откуда он в кафе? оно ведь закрыто? если нет - тогда какого там был дымно? начало смотрим) и пару с кухни, сидело множество народа (множество народа? ню-ню. масло масленное).Вот старик с тростью – глаз(чей?) привлекает огромный набалдашник с изображением допотопной(это какой?) страшной рожи. Вот женщина с мальчиком, сосредоточенно раскапывающим соль в солоничке (брр, что опять за издевательства над могучим руссским, и девочкой с длинными тоненькими косичками. Их мать (кого? девочкм и солончика?)сидит и считает сдачу после счета; когда денег нет, приходится считать и мелочь. (считать - любимое слово?)- Джон, тебе очень идет форма, - смущенно поизнесла Лиза. (ню-ню, а я смущенно пойду прочь)
Итог: писать что-то путьнее вам еще рано, графоманить - в самый раз.
__________________
Как писать интересные книги? Ответ здесь
( а зачем? оно ведь дымное). (это чего за слово?) (пустое и двуссмысленное предложение, может так: Военная форма выгодно подчеркивала фигуру юноши.)
Вообще-то тенденция образования новых слов или замены одной-двух букв в уже имеющихся, чтоб сделать произведение непохожим на другие, очень распространена у авторов.
Сюда же примыкает и использование слов несвойственном значении.
__________________
— Где мои драконы?!
Последний раз редактировалось Snake_Fightin; 08.09.2008 в 08:17.
Лиза ждала в дымном вокзальном кафе ( а зачем? оно ведь дымное). На донышке кофейной чашечки остался горький осадок, в который Лиза уныло вглядывалась(зачем она его пробовала? горький - лишнее
дымное я так понял прокуренное, дык практически все привокзальные кафе такие =))
любой кофе горький.
а вообще эти оттенки прокуренное, горький осадок и являются одним из факторов которые делают произведение ХУДОЖЕСТВЕННЫМ. Если все оттенки передающие оттенки настроения героя и отношения его к окружающей среде через призму этого внутреннего состояния убрать то останется пресный выхолощенный текст который будет не очень интересно читать.
__________________ Черен круг небесной сферы -
Лишь сгущает мрак в округе.
Вот, что значит жить без меры,
Обагрив по локоть руки!
дымное я так понял эти оттенки прокуренное, горький осадок и являются одним из факторов которые делают произведение ХУДОЖЕСТВЕННЫМ.
Нет, не делают. когда к каждому слову привязано по эпитету - чёрствый хлеб, деревянный стол, голодный рот, скорая трапеза, сухие крошки, короткий взмах - это тоже будет утомлять "глаз".
Художественными оттенки станут, когда будут работать на рисование картины, подчинённой сюжету.
П.С. Вот так нежданного негаданно Диана вызвала критиканов на дискуссию.
Нет, не делают. когда к каждому слову привязано по эпитету - чёрствый хлеб, деревянный стол, голодный рот, скорая трапеза, сухие крошки, короткий взмах - это тоже будет утомлять "глаз".
Художественными оттенки станут, когда будут работать на рисование картины, подчинённой сюжету.
П.С. Вот так нежданного негаданно Диана вызвала критиканов на дискуссию.
Ну я так понял, что героиня находится мягко говоря не в очень приподнятом настроении и дымное кафе и горький осадок подчеркивают это.
"Вот так нежданного негаданно Диана вызвала критиканов на дискуссию." -
за себя говори
__________________ Черен круг небесной сферы -
Лишь сгущает мрак в округе.
Вот, что значит жить без меры,
Обагрив по локоть руки!
Ну я так понял, что героиня находится мягко говоря не в очень приподнятом настроении и дымное кафе и горький осадок подчеркивают это.
А через час прекрасный принц на белом коне пригласит героиню на был.
И гадай читатель: толи кафе дымное и осадок горький, толи заведение светилось золотым блеском и напиток напоминает воздушную амброзию.
персонажей лучше глаголами передавать. Они больше привязаны к сиюминутному состоянию.
У меня есть подозрение. что по излюбленной традиции, все прочитали примерно по абзацу... Надо вы бвыжимку сделать типа "Что было в конеце отрывка?"... Но потом.
4.
Скрытый текст - 4.:
Больше у Джордана и группы не было никаких дел здесь. Через неделю они сели на пароход и отправились домой.
Джон остался вместе со всеми. Джордан запретил ему ехать с ним, чтобы не возбудить подозрений и не обнаружит связи с основной группой.
Все это время они провели в молчании. Джон не мог ни с кем говорить - он перестал улыбаться. Глядя в зеркало, ему виделось одно только чудовище, в которое так случайно он превратился. Когда они сошли на берег, он решил не предупреждать Лизу и тетку о своем возвращении. Он пытался написать им письмо, но не смог – руки начинали трястись и листки летели в корзину.
- По-моему, Джордан нарочно тянет с зарплатой, - сказал Риндман.
В его квартире на четвертом этаже группа собиралась чаще всего. Здесь было серо, почти как в подвале. Джон всякий раз садился на окно и смотрел, как внизу пробегают толы людей и ездят трамваи.
- Да точно, нарочно, - Риндман стукнул кулаком по столу. – Надо бы его навестить. Мне, например, нечем за квартиру заплатить.
ОНил вынырнул из серости. Его фигура расплывалась в легком мраке, и нужно было щуриться, чтобы разглядеть лицо.
- Джон, пойдешь ты, - сказал он. – Мы все уже был там. Ты – нет.
Со свойственной Фредерику авторитарностью он не поинтересовался ничьим мнением.
Дом Джордана с чистым фасадом производил прекрасное впечатление. Джон неуверненно позвонил в дверь, и стал от неожиданности заикаться, когда дверь ему открыла горничная.
- Мистер Джордан у себя. Он просил сказать, что занят, - произнесла горничная на одной ноте.
- Ну, возможно, я все же смогу пройти? – спросил Джон, улыбаясь. – У меня к нему очень важное дело, и думаю, он тольок будет рад меня принять.
Бесцветное существо в сером фартуке робко улыбнулось в ответ, и впустило Джона в дом.
Узкие коридорчики с безделушками на столиках, на полочках, застеленных кружевными салфетками, со стенами с красивыми обоями… Множество дверей, одна из которых вдруг распахнулась и из нее выплыла миссис Джордан. Она, в мелко детальной обстановке, с опрятной прической и небольшими глазками показалась Джону на своем месте – настолько грамонична она была в своем доме.
- Мне нужно к мистеру Джордану.
Она покосилась на Джона, и он – понял – она могла бы защищать покой своего мужа до последнего, если бы Джордан внезапно не вышел сам.
- Добрый день, мистер Джордан.
- Ах да, Джонни, конечно… - рассеянно качнул головой Джордан. – Проходите. Пожалуйста…
Растерянная жена Джордана и позевывающая горничная остались в коридоре.
- По какому вы ко мне делу, молодой человек? – осведомился Джордан. Он все еще выглядел больным; на его письменном столе Джон заметил бутылки с микстурами.
- Меня попросили поговорить с вами.
«У этого парня что-то на уме… - подумал Джордан. – Всё улыбался, улыбался. А теперь уже и нету его улыбки, и ни следа от нее не осталось.»
- Члены группы волнуются. Вы не оплатили их последнюю работу.
- Ах, Джон! – вскричал Джордан. – У меня такое количество проблем, - ты просто даже и представить этого не можешь. Вот и с деньгами с этими… Заплатил клиент меньше, чем следовало, и с переездами этими… На другом континенте ищем работу – дорогое удовольствие…
Джордан потер руки: они стали у него холодными.
Риндман говорил, что он может обманывать их, сколько хочет, пока они снова ему не понадобятся. Вот и теперь – он доволен, что Джон не станет с ним спорить.
- А вот с новой работой все очень плохо… - Джордан поджал губы. Иллюстрация бессилия. – Придется подождать.
Джордан уселся в свое кресло, а Джона усадил на стул. Минуту они посидели молча; Джон рассматривал безделушки на столе Джордана.
- На что вы смотрите, Джон? – улыбнулся Джордан. Он смотрел с дружеским участием, с заглядыванием глаза, и Джона подмывало отвернуться.
- Интересная вещь, - сказал Джон и указал на полуматовый каменный шарик, прижимающий бамажки.
- Подарок, - хихикнул Джордан. – Брат моей супруги, помнится…На нашу годовщину… Да, конечно…
Лиза, наверное, ждет его, как и раньше. Она уже привыкла ждать, наверное…
Вдруг в дверь пролез нос горничной, и она шепнула, что у дверей ждет еще один посетитель.
Джордан тяжело вздохнул, и попросил Джона пройти в смежную комнату.
Дверь осталась неприкрытой. Портьера, висящая на дверном портале, пахла пылью и женской косметикой. Джона окатило этим запахом с головой. И тольок появление клиента в кабинете Джордана отвлекло его.
Этот человек был не просто худ. У него на лице не осталось ничего, кроме выпирающих скул, челюстей и глаз на выкате. Снимая шляпу, он пригладил ерошашиеся волосы, и покривил губы.
- Здравствуйте, мистер Джордан. Прощу прощения, что побеспокоил вас… - напряженно забормотал он. – У меня к вам есть неотложное дело…
Джордан мгновенно преобразился. Широким жестом он пригласил гостя присесть, и он правда сел на краеше стула. Джордан милостиво улыбался, как улыбался, возможно, король, своим нерадивым смиренным подданным.
- Что вы, что вы… простите, как мне называть вас?
- Мое имя Клайд, мистер Джордан,- робко представился посетитель. – Так вот, у меня к вам дело…
И тут же он оборвал себя самомго, словно не смея приступить к основному делу.
Джон больше не видел его – но представил, как Клайд перебирает пальцами или мнет шляпу. Джону виделось это так ярко, словно он видел сквозь стену.
- Знаете, в вашем доме узкие коридоры… Я случайно толкнул вашу… горничную? Как вы думаете, она не будет на меня за это в обиде?
Джордану начинала действовать на нервы нерешительность Клайда, и он нетерплеиво заметил, что его прислуга не из хрупких.
- Да, наверное, - согласился Клайд. - В вашем доме очень узкие коридоры…
- Возможно, нам уже пора переходить к делу, - поторопился Джордан. – Или, может, вы хотите кофе?
Клайд шумно вдохнул, согласившись с Джорданом.
Джон подслушивал за дверью, и, пока Клайд говорил, Джон представлял себе его – его и его жизнь. Что должен он чувствовать сейчас и всегда. Как он должен жить, чтобы быть здесь и говорить сейчас это…
- Понимаете, несколько недель назад я оформил страхование моей жизни… Понимаете. я не слишком много зарабатываю… Сейчас, даже, совсем не… Вобщем, поймите меня… Я узнал о вас совершенно случайно. Ведь, знаете, от самоубийства моей семье не выплатят страховки… Так вот… Такое дело…
Клайд замялся. Джон присел на подлокотник дивана – он еще пока не слишком понимал, чего именно хочет Клайд. Может быть, он только догадывался, но страшился понять.
- Я вас понял, - тропливо произнес Джордан. – Какова будет плата?
В шелку двери Джон увидел, как Клайд передернулся.
- Треть страховки. Вот… вся сумма… - Он попросил у Джордана листок, чтобы написать цифру. – Этого достаточно?
Джордан фыркнул, и предложил Клайду еще немного подумать над ценой. Он посчитал ее слишком низкой.
- Простите, мистер Джордан? – перепугался Клайд. – Я не могу дать вам больше! Не могу дать больше!
- Хорошо, хорошо, - быстро согласился Джордан. – Где и когда?
- В следующие выходные… Где-то, где будет не очень много народа…
- Нет. В толпе все будет гораздо проще и не вызовет подозрений. Так будет для вас же лучше. Вы знаете…
Джордан задумался. Наступило молчание.
Знает ли миссис Джордна о делах своего мужа? Вспоминая ее внешность, чуть самодовольное лицо женщины, которая может беспокоиться только о домашних мелочах, можно решить, что нет. И по тому, что она так любит и заботится о Джордане…
Там, за стеной, оканчивалась человеческая жизнь, решалась судьба. Он умрет, - чего ради? Но если он сам того хочет? Если он спасает эти своих детей и дальнейших потомков?
- Да, скоро будет праздник на площади. – наконец вспомнил Джордан. – Там все и будет. Это будет подходящее место.
Джордан обрадованно хихикнул; Клайд от неожиданности подскочил на стуле, поднялся и сделал два коротких шажка по комнате.
- Как вас узнают?
- Н-не знаю… - пролепетал Клайд.
- Держите в руках белый бумажный пакет, - И в голосе Джордана вновь прозвучала радость открытия.
- До свидания, мистер Джордан, - сказал Клайд, пожимая себе руки.
- Да-да, прощайте, Клайд.
Когда человек вышел, Джон возвратился в кабинет хозяина. Джордна откинулся в кресле и довольно вздыхал.
- Вы слышали, Джон? Одни проблемы со всякими…
- До свидания.
На улице Джон успел догнать Клайда. Он шел медленно, шарахался от машин и прохожих, и чуть не попал под трамвай. Там Джон и подхватил его под руку, для того чтобы он не упал.
Он звона и гула рельсов Клайд окончательно спал на лицо. Он испугался - пострадать преждевременно.
- Простите. может быть, вам нужна помощь? – спросил Джон.
Клайд поглядел на него, и, должно быть, почувствовал что-то. Его нервно подергивающееся лицо, закушенные губы и дрожащий висок, - это был страх.
- Не рано ли? Так сразу… - Он был почти что убит. – Простите, пожалуйста…
Клайд вывернулся и побежал по улице.
- Так он торговался с ним? – Карл сжал зубы и нахмурился.
- Да сволочь Джордан, - махнул рукой Риндман. – Нет, а интересно будет на эту вдовушку посмотреть? Которая денежки за смерть мужа получит… Гадины же эти «женщины»…
ОНил сидел за столом. Он единственный из всех мог по-настоящему создавать планы. Теперь он также рассматривал нарисованный по памяти план площади. Он думал, и ему не мешали разговоры в группе.
- Так вы говорите, там будет праздник…
Диана, вы уж, извините, я так нежданно, но, думаю, вы не обидетесь.
Сразу признаюсь 4 отрывок прочитал не полностью.
Читать можно, НО
ВЫ очень слишком много часто употребляете имена. Джон- Джордан, и так весь текст. Приедается. А так, можно поработать над текстом и всё будет ОК!
Успехов!
До вечера было еще далеко, но по площади уже бродили люди. Но, конструкцией площадки, их разбило на две части огороженной ковровой дорожкой, и неудачно распределенные подолгу переговаривались друг с другом, опирались на бортики и мяли искуственные цветы.
Двое мужчин в одинаовых серых костюмах ходили по обе стороны с какими-то мешками и стопками в руках – они недовольно косились на отдыхающих, которые им, видимо, мешали, вздыхали, перехватывали свою ношу удобнее и шли дальше.
При свете дня все казалось настолько фальшивым!.. А ведь когда стемнеет, сотни фонарей обещают красоту, сказку, и впечатление чуда, от нереального света во тьме.
Музыканты заиграли на сцене. Они улыбались людям, и улыбались естественно, как ни странно – никто не вспомнил о том, как отвратительно может выглядеть сейчас их странная радость. Музыка разогнала кровь и подняла настроение, - народу стало еще больше.
Один человек с белым пакетом в охапке, - он подошел к самой сцене, где, ссутулившись и сжав руки, он стоял, его толкали плечами и локтями… Он почти что не слышали музыки, и такие близкие, такие мощные ноты не доходил до него. Его глаза то и дело поднимались на уровень крыш и бледных туч, - никто не обращал на него внимания. А если кто-то проходил миом и таращился на его мешок, он опускал лицо, чтобы никто не смог взглянуть в него.
Джон увидел его на своей стороне. По его спине бежали мурашки, а в голове теснились мысли. Он так и не поговорил с ним, а ведь он мог бы ему сказать – зачем?.. Теперь уже он не мог подойти к нему. Джона успели заметить, запомнить… Он так никогда и не узнает, что чувствовал этот человек, когда Джордан не удовлетворился предложенной ценой. Что он видел, кого, как жил? С чем он умрет?
В воздухе появилось что-то новое – возможно, ветер донес запах речной воды. Становилось холодно – иногда Джону приходилось сжимать зубы, чтобы они не стучали.
Карл не видел Джона, да и не смотрел почти. Он смотрел только на свои руки – чтобы они не дрожали, чтобы ничего не чувствовать. Нет, ему не страшно, совсем не страшно – но он должен сделать все хорошо.
Постепенно темнело, но фонарей еще не зажигали. Музыканты устали – дайте отдых музыкантам! Они тоже хотят вяло переминаться с ноги на ногу и вытягивать шею над головами толпы, выискивать глазами что-то. Им тоже надо отдыхать… Джон закурил – высокая башня, задекорированная сеткой с цветами и бумажными листьями,чуть-чуть прикрывала его от основной массы народа. Там, внутри этой башни, можно было поместиться. Те мешки с хламом, которые Джон завалил вниз, не мешали выходу, - главное, чтобы ничего не сорвалось… Это ест самое страшное.
Дама в черном толкнула Карла плечом; от ее взгляда у мужчины под ребрами все задергалось – ему показалось, как будто она знает… обо всем знает…
- Простите? – Карл не выдержал.
Дама ласково снисходительно улыбнулась и пошла дальше. Даже постоянно уворачиваясь, она демонстрировала свою роскошную походку.
Сигарет не оказалось в кармане. Наверное, случайно он потерял их…
В толпе легко затеряться. Люди приходят в магазин и видят новую партию качественных плащей. Улицы раскрашиваются светлыми пятнами, жизнь становится светлее!..
ОНил мужественно отстоял суровую очередь, чтобы приобрести этот плащ… Его расчет оказался верен, и теперь он уже встретил пару человек в таких же. как у него, плащах.
Клайд стоял слишком близко к сцене и слишком далеко от бортика ограды. Это требовалось немедленно исправить.
Джон приметил Фредерика – тот, с трубкой, в хорошей новой одежде, шел сквозь толпу, рассекая ее, как ледокол. Осторожно он подошел к Клайду – и он дрожащей рукой падал ему коробок спичек. Джон сидел внутри башки – сквозь прорехи в конструкции и сетке он увидел, как в страхе и сомнении Клайд поглядел на ОНила, еще не зная, кто он такой…
В холоде затрещали тормоза – это съезжались высокие особы. Когда мэр с супругой выбрались из машины, зрители зааплодировали. Включили освещение – но смолкла музыка. Потому что музыканты собрали инстременты, откланялись и освободили сцену.
В цветистой речи мэр применил, возможно, все жпитеты, которые знал. Особенно он расписывал приглашенных гостей. Главного же никто так и не понял – по какому поводу, для кого и зачем устроили это «благотворительно торжество».
Под пиджаком у Джона было привязано ружье. Он стрелял хуже, чем Карл, поэтому ему надлежало сделать отвлекающий выстрел в воздух или в полог сцены. Джон карабкался через узкую конструкцию, и боялся, что раскачает ее, - тогда все пропадет… Неотесанные деревянные балки царапали кожу; к тому же было совершенно темно – ближний фонарь еще не был зажжен.
Плечи Карла застряли в верхнем проеме. Некстати вспомнилась сказка о Алисе Лиддел – как она потреяла свои руки далеко внизу, какой беспомощной сделалась… С треском ткани Карл все же протиснулся вверх и встал ногами на перекрытие. Сверху было видно все – как разносчики предлагают людям горячий чай или глинтвейн, как дают желающим кексы. Мэр читал речь – к сцене уже подъезжали машины гостей, - какое красочное зрелище! Какие хорошие автомобили, какие дорогие.
- …я рад пригласить сюда, на этусцену, обворожительную женщину, - мэр подмигул, -и, что самое важное, просто удивительно человека! Миссис Рид, которую все знают как благотворительницу и женщину, которая по-настоящему сочувствует людям. Ведь сочувствие –это так важно!..
Внезапный свет ослепил Джона. Он вложил ружье в руку – включение фонарей было сигналом. Карлова башня напротив неуловимо качнулась – Джон понадеялся, что это заметил только он.
Миссис Эллен Рид, в легком свете электричества, в отрывистых вспышках фотокамер, шла по дорожке. Она улыбалась, - все и в любой ситуации на ура принимали эту улыбку. Миссис Эллен Рид привыкла к вниманию, привыкла наслаждаться им – это ведь всего лишь крохотный каприз, безобидный и очень милый. Миссис Рид красиво шла – за сотни глаз няпряженно наблюдали за ней, не смея аплодировать.
Клайд был подведен ОНилом достаточно близко к заграждению, чтобы Карлу было удобно стрелять… ОНил курил трубку, и словно бы также любовался прелестной Эллен в ярко-алом, замечательно свежим вечером и торжественной обстановкой. Карл неотрывно смотрел на ОНила в светлом плаще, и у него не хватало сил отвести глаза на мишень.
Шелкнула, задымила вспышка – и резкий, острый звук обрушился на миссис Эллен Рид. Она вскрикнула немузыкальным голосом и упала, разом смяв все впечатление. Выстрел – и на время все застыло в тишине. Пока тело незнакомомго истощенного мужчины не повалилось, заливая кровью, на полную женщину рядом.
Кровь стучала в ушах, висках, глазах… Джон проваливался вниз, и был уверен, что своими телодвижениями с головой выдал себя. Сейчас он выйдет и его под белы рученьки – никогда больше не пойдет гулять с Лизой, не будет пикировок с теткой… Ничего, уже никогда больше. Он нажал на курок почти одновременно с Карлом, даже сам не понял. как… Две лампы лопнули от его пули А куда делся ОНил? Когда же он успел?
Ружье на ремне было сразу же прикручено к телу. Внизу Джон сбросил пиджак, вывернул его наизнанку; непослушной рукой пригладил волосы, и замер. Он может не выходить наружу, он может отсидеться здесь, ни за что и никогда его здесь не найдут, не догдаются…
Но по гулу снаружи Джон понял, чтобольше у него не будет шанса. Он вылез, он постарался унять дрожь, - никто не заметит. Ничего не заметит.
Миссис Рид приводили в чувства. Отряды полиции появились будто бы из ниоткуда, - но они уже начинали огораживать площадь. Джон перемахнул через ограду и помчался по некоей улице прочь… Фонари не зажигались – и так, в темноте, Джон едва сумел найти дорогу.
Риндман тоже был на площади – как зритель. В тот день он отпросился из своей аддвокатской конторы, где работал также и Карл, но другим графиком, и отправился на общее дело. Когда Джон прибежал у нему домой, хозяина не было. Нервозно Джон отвязал ружье и бросил его в тайничок в полу.
Стук в голове так и не проходил. «Пожалуйста, Господи! Почему все так? Почему… Как глупо… как страшно...» Но внутри уже сидела мертвая, спокойная уверенность. Неизвестно в чем, непонятно откуда. Все будет хорошо – единственное, что мог Джон Коллинз сейчас себе сказать.
Тем же вечером Джон в новом костюме, со старым чемоданом в руке, стучался в дом своей тетушки.
Продолжение. Только... Желательно начинать с начала.
5.
Скрытый текст - :
До вечера было еще далеко, но по площади уже бродили люди. Но, конструкцией площадки, их разбило на две части огороженной ковровой дорожкой, и неудачно распределенные подолгу переговаривались друг с другом, опирались на бортики и мяли искуственные цветы.
Двое мужчин в одинаовых серых костюмах ходили по обе стороны с какими-то мешками и стопками в руках – они недовольно косились на отдыхающих, которые им, видимо, мешали, вздыхали, перехватывали свою ношу удобнее и шли дальше.
При свете дня все казалось настолько фальшивым!.. А ведь когда стемнеет, сотни фонарей обещают красоту, сказку, и впечатление чуда, от нереального света во тьме.
Музыканты заиграли на сцене. Они улыбались людям, и улыбались естественно, как ни странно – никто не вспомнил о том, как отвратительно может выглядеть сейчас их странная радость. Музыка разогнала кровь и подняла настроение, - народу стало еще больше.
Один человек с белым пакетом в охапке, - он подошел к самой сцене, где, ссутулившись и сжав руки, он стоял, его толкали плечами и локтями… Он почти что не слышали музыки, и такие близкие, такие мощные ноты не доходил до него. Его глаза то и дело поднимались на уровень крыш и бледных туч, - никто не обращал на него внимания. А если кто-то проходил миом и таращился на его мешок, он опускал лицо, чтобы никто не смог взглянуть в него.
Джон увидел его на своей стороне. По его спине бежали мурашки, а в голове теснились мысли. Он так и не поговорил с ним, а ведь он мог бы ему сказать – зачем?.. Теперь уже он не мог подойти к нему. Джона успели заметить, запомнить… Он так никогда и не узнает, что чувствовал этот человек, когда Джордан не удовлетворился предложенной ценой. Что он видел, кого, как жил? С чем он умрет?
В воздухе появилось что-то новое – возможно, ветер донес запах речной воды. Становилось холодно – иногда Джону приходилось сжимать зубы, чтобы они не стучали.
Карл не видел Джона, да и не смотрел почти. Он смотрел только на свои руки – чтобы они не дрожали, чтобы ничего не чувствовать. Нет, ему не страшно, совсем не страшно – но он должен сделать все хорошо.
Постепенно темнело, но фонарей еще не зажигали. Музыканты устали – дайте отдых музыкантам! Они тоже хотят вяло переминаться с ноги на ногу и вытягивать шею над головами толпы, выискивать глазами что-то. Им тоже надо отдыхать… Джон закурил – высокая башня, задекорированная сеткой с цветами и бумажными листьями,чуть-чуть прикрывала его от основной массы народа. Там, внутри этой башни, можно было поместиться. Те мешки с хламом, которые Джон завалил вниз, не мешали выходу, - главное, чтобы ничего не сорвалось… Это ест самое страшное.
Дама в черном толкнула Карла плечом; от ее взгляда у мужчины под ребрами все задергалось – ему показалось, как будто она знает… обо всем знает…
- Простите? – Карл не выдержал.
Дама ласково снисходительно улыбнулась и пошла дальше. Даже постоянно уворачиваясь, она демонстрировала свою роскошную походку.
Сигарет не оказалось в кармане. Наверное, случайно он потерял их…
В толпе легко затеряться. Люди приходят в магазин и видят новую партию качественных плащей. Улицы раскрашиваются светлыми пятнами, жизнь становится светлее!..
ОНил мужественно отстоял суровую очередь, чтобы приобрести этот плащ… Его расчет оказался верен, и теперь он уже встретил пару человек в таких же. как у него, плащах.
Клайд стоял слишком близко к сцене и слишком далеко от бортика ограды. Это требовалось немедленно исправить.
Джон приметил Фредерика – тот, с трубкой, в хорошей новой одежде, шел сквозь толпу, рассекая ее, как ледокол. Осторожно он подошел к Клайду – и он дрожащей рукой падал ему коробок спичек. Джон сидел внутри башки – сквозь прорехи в конструкции и сетке он увидел, как в страхе и сомнении Клайд поглядел на ОНила, еще не зная, кто он такой…
В холоде затрещали тормоза – это съезжались высокие особы. Когда мэр с супругой выбрались из машины, зрители зааплодировали. Включили освещение – но смолкла музыка. Потому что музыканты собрали инстременты, откланялись и освободили сцену.
В цветистой речи мэр применил, возможно, все жпитеты, которые знал. Особенно он расписывал приглашенных гостей. Главного же никто так и не понял – по какому поводу, для кого и зачем устроили это «благотворительно торжество».
Под пиджаком у Джона было привязано ружье. Он стрелял хуже, чем Карл, поэтому ему надлежало сделать отвлекающий выстрел в воздух или в полог сцены. Джон карабкался через узкую конструкцию, и боялся, что раскачает ее, - тогда все пропадет… Неотесанные деревянные балки царапали кожу; к тому же было совершенно темно – ближний фонарь еще не был зажжен.
Плечи Карла застряли в верхнем проеме. Некстати вспомнилась сказка о Алисе Лиддел – как она потреяла свои руки далеко внизу, какой беспомощной сделалась… С треском ткани Карл все же протиснулся вверх и встал ногами на перекрытие. Сверху было видно все – как разносчики предлагают людям горячий чай или глинтвейн, как дают желающим кексы. Мэр читал речь – к сцене уже подъезжали машины гостей, - какое красочное зрелище! Какие хорошие автомобили, какие дорогие.
- …я рад пригласить сюда, на этусцену, обворожительную женщину, - мэр подмигул, -и, что самое важное, просто удивительно человека! Миссис Рид, которую все знают как благотворительницу и женщину, которая по-настоящему сочувствует людям. Ведь сочувствие –это так важно!..
Внезапный свет ослепил Джона. Он вложил ружье в руку – включение фонарей было сигналом. Карлова башня напротив неуловимо качнулась – Джон понадеялся, что это заметил только он.
Миссис Эллен Рид, в легком свете электричества, в отрывистых вспышках фотокамер, шла по дорожке. Она улыбалась, - все и в любой ситуации на ура принимали эту улыбку. Миссис Эллен Рид привыкла к вниманию, привыкла наслаждаться им – это ведь всего лишь крохотный каприз, безобидный и очень милый. Миссис Рид красиво шла – за сотни глаз няпряженно наблюдали за ней, не смея аплодировать.
Клайд был подведен ОНилом достаточно близко к заграждению, чтобы Карлу было удобно стрелять… ОНил курил трубку, и словно бы также любовался прелестной Эллен в ярко-алом, замечательно свежим вечером и торжественной обстановкой. Карл неотрывно смотрел на ОНила в светлом плаще, и у него не хватало сил отвести глаза на мишень.
Шелкнула, задымила вспышка – и резкий, острый звук обрушился на миссис Эллен Рид. Она вскрикнула немузыкальным голосом и упала, разом смяв все впечатление. Выстрел – и на время все застыло в тишине. Пока тело незнакомомго истощенного мужчины не повалилось, заливая кровью, на полную женщину рядом.
Кровь стучала в ушах, висках, глазах… Джон проваливался вниз, и был уверен, что своими телодвижениями с головой выдал себя. Сейчас он выйдет и его под белы рученьки – никогда больше не пойдет гулять с Лизой, не будет пикировок с теткой… Ничего, уже никогда больше. Он нажал на курок почти одновременно с Карлом, даже сам не понял. как… Две лампы лопнули от его пули А куда делся ОНил? Когда же он успел?
Ружье на ремне было сразу же прикручено к телу. Внизу Джон сбросил пиджак, вывернул его наизнанку; непослушной рукой пригладил волосы, и замер. Он может не выходить наружу, он может отсидеться здесь, ни за что и никогда его здесь не найдут, не догдаются…
Но по гулу снаружи Джон понял, чтобольше у него не будет шанса. Он вылез, он постарался унять дрожь, - никто не заметит. Ничего не заметит.
Миссис Рид приводили в чувства. Отряды полиции появились будто бы из ниоткуда, - но они уже начинали огораживать площадь. Джон перемахнул через ограду и помчался по некоей улице прочь… Фонари не зажигались – и так, в темноте, Джон едва сумел найти дорогу.
Риндман тоже был на площади – как зритель. В тот день он отпросился из своей аддвокатской конторы, где работал также и Карл, но другим графиком, и отправился на общее дело. Когда Джон прибежал у нему домой, хозяина не было. Нервозно Джон отвязал ружье и бросил его в тайничок в полу.
Стук в голове так и не проходил. «Пожалуйста, Господи! Почему все так? Почему… Как глупо… как страшно...» Но внутри уже сидела мертвая, спокойная уверенность. Неизвестно в чем, непонятно откуда. Все будет хорошо – единственное, что мог Джон Коллинз сейчас себе сказать.
Тем же вечером Джон в новом костюме, со старым чемоданом в руке, стучался в дом своей тетушки.
Диана, скажу честно, прочитал всё. Но, увы, хочется спать.
Читаю и сплю. Всё настолько вязко, что нет сил. Тыры-тыры-тыры и всё.
И ещё, вы можете обьяснить персонально мне, в чём смысл этого текста?
Последнее: впечатление могло быть другим, если бы вы всё же читали тексты перед тем, как их выкладывать.
После свадьбы Лиза и Джон остались жить у тети Алисы. Она совсем не была против – Джон даже думал, что она рада своей семье. Она скучала без Джона, когда он не жил дома, а теперь радость общения перестала быть длоя нее существенной проблемой.
Джон полюбил быть дома. Этот дом был слишком хорошо ему знаком – с самомго детства мама возила его сюда, пока была жива, а когда ее не стало, он переселился сюда насовсем. Когда папа приезжал к сыну со службы, то в этом доме и в рождество казался некстати, невовремя. Тольок тетушка была здесь всегда, непременно. Без нее не было бы и самого дома.
Лиза окончательно успокоилась, когда Джон устроился в фирму «Маэлз, Маэлз & Кейн». Выходя замуж, Лиза не задумывалась о том, на что их семья будет жить. Наконец, все успкоилось, и в этой ноте стабильности у них завелись первые, новые традиции.
Вечером Джон пил кофе под торшером и листал газету. Лиза присаживалась рядом и смотрела на Джона, и тот делал вид, что ничего не замечает. Однако порой отпускал колкости на счет того, что его не предупредили, что он женится на гипнотизере.
Так и сейчас они сидели. Тетушка слушала радио в своей комнате – она уже плохо видела и не могла читать книг. Всегда это время затишья так дорого, так спокойно… так счастливо.
Вдруг в дверь постучали.
- Я открою, - поднялаь было лиза, но Джон, быстро отложив газету, усадил ее на место.
- Я сам, сиди, пожалуйста.
В открытую дверь пахнуло холодом. На пороге стоял мужчина в шляпе и плаще.
- Кто вы? Что вам здесь нужно?
В голове у Джона поднимался стук. Тысячи страшных вариантов проносились перед глазами, тысячи опасностей, которые грозят ему и его нынешнему счастью.
- Ну? Кто вы такой?
Фонарь над дверью уже давно не работал. Человек с досадой снял шляпу и сделал шаг вперед к свету.
- Черт возьми, Карл! – вскрикнул Джон.
Карл косо усмехнулся и отступил обратно. Он приложил палец к губам, похлопал Джона по плечу.
- Привет. Зря не пригласил на свадьбу.
Джон не прикрыл за собой двери, и Лиза высунула нос в шелочку. Карл широко улыбнулся девушке, и дверь тотчас же захлопнулась.
- Что-то произошло? Из-за чего ты пришел?
Карл улыбался в ответ. И эта улыбка страшно пугала Джона. В любой другой ситуации он бы сразу попросил Карла с дождя в дом. Теперь же он не мог придумать. Как рпедставить своего приятеля домашним.
- Ну так что? Что случилось?
- Расслабься, - осклабился Карл, - придешь завтра. Вот адрес.
Бумажка была вложена в руку Джона, и Карл исчез в дождливом мраке.
Джон закрыл дверь. Нужно было придумать, что сказать Лиз.
Квартира ОНила не напоминала подвал, в отличие от жилища Риндмана. Там у оконо были широкие подоконники, там не было занавесок, там было высоко и не от кого было прятаться.
- Джордан просил явиться. Прислал телеграмму, - идиотскую такую еще…
- Да… - протянул Риндман из угла. Там он тщетно пытался вскрыть шкафчик с напитками.
- Джон, ты идешь, - сказал ОНил. – Прямо сейчас.
Горничная не узнала Джона, и вновь купилась на ласковую улыбку.
- А, Джон! – Джордан благодушно развел руки и усадил Джона на стул.
- Рад вам, мой мальчик? Да… Вы не против. что я вас так называю? Но, черт возьми, что за формальности – вы вполне могли бы быть моим младшим сыном, почему бы и нет?..
Миссис Джордан на всех парусах ворвалась в комнату, и завопила:
- Никки, боже! У меня сгорели эти злосчастные тосты! И зачем их только надо было…
Но тут она увидела Джона, и все так же, пулей, вылетела из комнаты.
Смущенный Джордан потре переносицу под очками и спросил:
- Ну так, Джон, по какому же вы поводу меня посетили? – Но он не стал дожидаться ответа, и расплылся в улыбке. – Впрочем, может, не стоит прямо сразу о делах? Я сегодня иду в театр… Джон, я прошу вас пойти со мной!
Джон улыбнулся в ответ, хотя в это время думал, как Джордна пытается извернуться, чтобы не говорить ничего о «делах».
Вечер оборвал день, не дав ему как следует окончиться. Потемнело, полил горячий дождь. Джордан расщедрился и взял такси, - у них при себе не оказалось зонтов, как назло. Веерами брызг, влажными пробками они добрались до театра. Мутно сверкал он огнями во мгле, в наплывающем тумане.
- Знаете ли, Джонни, я всегда покупаю еще один билет рядом, - распространялся Джордан, - это очень спасает от неприятного соседства! Да-да, очень…
В холл набилось множество мокрыхи обозленных прохожих, пережидающих дождь. Среди них было много курящих – комнатка для курения была распахнута, и валящий оттуда табачный дым заполнял все пространство.
- Джон, посмотрите только! – воскликнул мистре Джордан, указывая на вбежавшего молодого человека. Несмотря на явную молодость, он уже вспел обзавестись десяточкой лишних килограммов, и теперь, раскрасневшись, пытался перевести дух, втягивая дымный воздух. – Между прочим, я заметил вас сразу. Нет, вы только поглядите… К сорока у него уже будет полный набор болезней… Какая вопиющая неспортивность…
Еще немного он поболтал себе под нос, и вноь обратился к своему спутнику.
- Я заметил вас моментально! Сейчас такое количество юношей, которые решительно не следят за собой… Вы-то, мой мальчик, к таким не относитесь. Так вот, находить людей в подхохдящей форме становится все сложнее и сложнее, - вздохнул Джордан, они вошли в темный зал.
Манеру этого человека говорить Джон не мог понять. Его поставленную интонацию и ровный голос, тщательно подбираемые слова – так декламировали Шекспира, а не возмущались нездоровьем поколения.
Когда-то Николас Джордан правда служил в театре. Он находил свое счастье в работе, и любовь осталась до сих пор. Конечно, это был уже не тот театр, но он все же не мог отказаться от привычки. Изредка обуреваемый злостью и возмущением, Джордан вс-таки меньше и меньше интересовался внутресодержанием. Он приходил сюда за стуком из-за кулис, за шепотом оркестровой ямы, за шелестом зала и за своими воспоминаниями. Он приходил, садился в кресло и закрывал глаза…
Джон учуял крепкий запах духов и косметической пудры. Рядом с ним дама держала в руках розы – и их запах точно так же проникал в Джона, перебивая все возможные мысли.
Оказалось, что он все же успел промокнуть от дождя, и теперь его тело липко покрывалось мурашками.
…Лиза предупреждала, чтобы он брал с собой зонт… Почему он отказался? Почему?..
Окончательно потемнело и раздвинули занавес. Джордна развернулся и шепнул что-то; Джон не расслышал его. На мглистой сцене не разобрать фигур актеров, и вообще ничвего не разобрать – ни декораций в черной паутине, ни огромного рояла посередине… Один густой черный туман.
Джон очнулся от оглушительных хлопков рук. Кто-то потреал его по плечу, Джон открыл глаза и зажмурился от резкого света.
- Ай-яй-яй, Джонни, - погрозил пальцем Джордан, - как же так! Вы производите впечатление воспитанного юноши. Но как же так! Спать на спектакле!.. Ай-яй-яй…
Выбравшись из театра, по лужам и искристой мостовой, они отправились к ценру города. Оттуда легче всего было добраться до дома и Джордану, и Коллинзу.
- Теперь-то пора поговрить о деле, - серьезно сказал Джордан. – Я совсем заболтал вас, Джон, но, знаете, мне тоже хочется просто отдыха…
- Есть заказ. Один анонимный господин просит позаботиться о своей жене. Он ничего больше не сказал мне, кроме того, что его жена уезжает в санаторий по Южной ветке 16, в субботу. Поезд на Логн, №7891, пятый вагон. Запомните?
- Уже запомнил, - ответил Джон.
- Хорошо. Я пришлю вам телеграмму.
Старик махнул рукой и скоро пошел по улице вперед.
Леди Рейчел Нельсон появилась на вокзале за десять минут до поезда. Всю дорогу ей казалось, что водитель едет слишком медленно, и она в нервах стучала кулаком по спинке сиденья.
- Бог мой, Дэниэл, нельзя ли ехать поскорее!..
На что Дэниэл невнятно бурчал в ответ и не повышал скорости.
Вокруг не было ни одного носильщика. Леди Рэйчел выбралась из машины, и оказалась прикована к своим чемоданам.
- Добрый день, мадам, - вдруг услышала Рэйчел. И увидела перед собой приятного бношу. Непроизвольно она улыбнулась, посматривая в его глаза – на них она обращала внимание сразу же. Эти вот, темные, красивые, привлекли ее.
- Здравствуйте.
- Нехорошо, когда такая прелестная дама должна таскать на себе такие чемоданы… - сказал Джон.
Эта дамочка сразу стала ему отвратительно. Иных чувст она и не должна была вызывать.
«Ты не должен относиться к ним как к людям, - сказал ему ОНил когда-то, - потому что тогда ты не будешь себя чувстовать человеком. Это такие многосложные заблуждения, что и не известно, кто на самом деле прав…»
ОНил затягивается полными легкими, и его трубка пахнет горьким табаком…
Рэйчел притронулась в спине Джона, и попросила поставить ее чемоданы на платформе.
- Большое спасибо… как я могу вас называть?
- Эван, мадам.
- Мистер Эван, я так вам благодарна!
Рэйчел мнила себя красивой женщиной. Она вышла замуж за положение и обаяние лорда Нельсона, и все же считала, что не она от этого выиграла. Теперь ей было уже тридцать пять, - она же не давала себе и двадцати трех.
- Я даже не представляю, как смогу отблагодарить вас! Пожалуй, мне придется вас поцеловать!..
Жирно накрашенные губы оставили след, но ему пришлось удержать свою руку. Лиза никогда не использовала столько помады, как леди Нельсон. От нее пахло дорогими французскими духами, о которых грезили стольокие женщины, и ее движение поцелуя было выверенным, точным, проверенным множество и множество раз.
- Я был рад помочь такой прелестной даме…
Если бы кто-то задержалася в зале ожидания дольше положенного времени, то непременно обратил бы внимание на мужчину в плаще, читающего расписание поездов. Этот кто-то бы наверняка решил, что за это время можно выучить расписание отхода и прихода поездов наизусть.
ОНил заметил, как клиентка потянулась целовать Джона. От этого Джон сегодня, вернувшись домой, покраснеет в смущении. К лучшему, что его жена слишком юна, чтобы истолковать этот знак.
Риндман метался по станции с видом человека, потерявшего чемодан. Его ноги не согласовывались с руками, и, глядя на себя со стороны, Джеймс решил бы, что это – псих. Джон, слегка ослабевший от злости и стойкого запаха духов, поглядел на Риндмана, и ему захотелось рассмеяться. Нестойкими шагами он подошел к Риндману и повел его в буфет.
До последнего Рэйчел крутила головой, пытаясь выглядеть симпатичного, молодого Эвана. Но ничего не вышла – и она заскучала в своем мягком купе. С ней были только ее чемоданы, - но говорить или слушать они не умеют… Рэйчел закрыла глаза и представила Эвана точно, в деталях…
На душе у Карла было спокойно. Проводник вагона напомнил ему отца – еще при жизни сын запомнил его старичком с добрыми морщинами по лицу и суховатым голосом.
Только Фредерик сидел в зале ожидания, разворачивал газету. Джон и Риндман уходили, покачиваясь, будто пьяные, в сторону, терялись в клубах паровозного дыма…
От мерного покачивания вагона Карл заснул. За короткий миг сна перед его глазами пронеслись сотенные картины – темно, и горят огни… Как много их – нереальных, странных…
Леди Рэйчели продолжила скучать и в ресторане. Санаторий, в который ее пожелал отправить супруг, принимал в этом сезоне одних стариков и инвалидов, с которыми Рэйчел была лишена дара говорить.
- Кажется, здесь больше нет свободный столиков, - извинительно сказал он, и сел напротив леди Нельсон. – Вы не будете против, если я присоединюсь к вам?
Леди кивнула – она размякла от приятного теплого томления по телу. Этот человек прятал от нее глаза – и это пробуждало еще больший интерес. И чем дальше поезд увозил леди от дома и мужа, тем свободнее становились ее представления о том, как надлежит себя вести с незнакомцами…
- Вы не знаете, - здсь хорошо готовят? – осведомилась леди Нельсон.
- Понятия не имею, - пожал плечами Карл, - Но, за те деньги, что мы платим… Хочется надеяться на уровень.
Карл замолчал – хоть и должен был что-то сказать, но не мог.
- Да… Меня зовут Рэйчел, - улыбнулась женщина и положила свою руку на середина стола.
- Кларк, - ответил Карл, и накрыл ее руку своей. Улыбаясь, Карл мучительно думал, как глупо и ненатурально он выглядит.
До вечера Карл просидел в клиенткой, выслушивая ее жалобы на мужа и глупые россказни о своих городских делах. Когда же в купе пришлось зажечь свет, Карл раскланялся и ушел в соседний вагон – к себе, оставив несчастную леди страдать в одиночестве.
Проводник пришел и погасил свет. Рэйчел с тоской смотрела на пробегающие в окне черные полустанки, расчерченное деревьями небо. Она сидела, скорчившись, завернувшись в плед, и внутри она ощущала только пустоту. Рэйчел немного поплакала, но не заметила облегчения. Даже этот удивительный человек с покладистым характером, человек, умеющий молчать, сейчас бы не спас ее от странных минут откровения с собой… Поскорее бы уж заснуть… За это день глаза у Рэйчел ужасно устали, она блаженно закрыла их и откинулась назад, дав себе отдых.
С ужасом Карл понимал, что его глаза закрываются. Он закурил; в купе уже можно было задохнуться, но дым еще сильнее повлек его в сон. С трудом он стоял, чтобы не заснуть сидя, руками он вцепился в запор окна. Случайно он отвел задвижку, и рама с грохотом упала. Дым повалил вон, и от свежего воздуха голова у Карла немного проянилась.
Он вышел из темного купе в светлый коридор. У окна, вдали от лампы, стояла женщина с тонкой сигареткой и выпускала струйки дыма.
- Доброй ночи, - сказал Карл. Дама в ответ смерила его взглядом и кивнула в ответ.
- Не спится?
- Представьте себе. мне до сих пор не стелили постели, - процедила дама, но тут же грустно вздохнула, - На самом деле я безумно устала.
- Безобразие, - поддержа Карл, - вам стоит обратиться к проводнику.
- Где я его сейчас найду? Наш проводник куда-то испарился.
- В соседнем купе, возможно…
Дама пожала плечами, бросила сигаретку в окошко и пошла на поиски проводника. В нескольких шагах она обернулась и бросила:
- Прикройте дверь в свое купе. Ваш дым может не выветриться.
Карл перепрыгнул переход меж вагонами. В нем вскипела неожиданная энергия, двигаться ему стало легко и очень удобно.
Никого не было. Не было слышно и голосов – все, видимо, спали. Рэйчел так и не додумалась запирать двери. Карл говорил ей про повышенную безопасность в этих поездах… Про редкостные нападения дорожных бандитов…
Кровь, случайно попавшая на рукав, повергла Карла в панику. Поспешно он накинул пиджак и выскочил в проход… Но ручка только провернулась, дверь же оставалась запертой… Карл, в гудении крови, подумал, что это уже за ним, неизвестным сверхестественным способом он пойман. Моментально он рванул по коридору, сжимая плечи, чтобы не задевать за стены и лампы. Он запрыгнул в туалет и заперся там. Поезд должен был совершить ночную остановку… Если его поймают, он скажет, что просто вышел в туалет, если же нет – он сойдет с поезда.
Карл скомкал снятую рубашку и бросил в круглое иллюминационое окошко. При желании все возможно объяснить, а при нем есть еще одна рубашка.
Поезд остановился. Переждав, пока успокоится сердце, испуганно и востроженно колотящееся, Карл вышел. Счастье заполняло его всего, - и в ночной темноте все казалось ему сплошным светом.
Каким же смехотворным оказался его страх! Кажется, Карл даже рассмеялся над самим собой, так странно ему было вспоминать ему себя, - перепуганного, мучительно соображающего…
Все теперь – свет… И его путь свободен.
Конкурсы
04.09.2008, 14:32
