Игры в песочнице

[Нигвен]

Дорожка, посыпанная гравием, уютно ложится под ноги, зовет прогуляться вдоль, одетых в багрянец листвы, кленов.

Оторвать бы тебе каждый волосок на яйцах, чтобы ты уже взялся за учебник по русскому. Сраные запятые! Я свернул себе мозг, прежде чем понял, что ты хотел сказать.

Лучи предзакатного солнца несут в себе тепло последних теплых дней

Нигвеновый Нигвен не годует по-нигвеновски.

взьерошит волосы а то и, разозлившись, налетит на ветки, окатит голову золотом.

- Правда здесь красиво?
Мы на пляже. За спиной с грохотом накатывает океан, совокупляющийся с твердыней в акте неистовой любви уже десятки миллионов лет.

Где-то это я уже видел. Забавно. ))

налипшие в у нее в ложбинке между шеей

Хорошо, что не "вунее". ))

Ее смех, как колокольчики счастья звенит у меня в голове, наполняет собой и растворяет в себе.

Запятые.

и, иногда, нарочно промахиваясь

Запятые.

как если бы я был котенком, а она моей кошачьей мамой

Отличная фраза. Прикольно. :)

«Не сейчас...- Шепчет Джанин. - Вначале... Догони меня!»

"Шепчет" с маленькой.
И все в таком же духе. Пока по тексту ничего не скажу: хочу прочитать больше кусков, чтобы сложить хоть какую-то картинку в голове. Рано еще что-то говорить. Вроде норм.

[Линолеум]

Скрытый текст - 5:

С днем рождения «меня»!

Тело Джанин упало, и голова ее с громким стуком ударилась об пол. Этот звук я запомнил навсегда, от него я почти каждую ночь просыпался в слезах. В тот момент пришло понимание, что для Джэн в этой жизни все уже закончилось. А для меня все только начиналось.
Человек с серым маревом вместо лица («Это чулок, женский чулок, одетый на голову.») поднял ствол пистолета и направил на меня. Из чернильного вакуума дульного отверстия повеяло таким дыханием неминуемой смерти, что стало понятно: скоро я увижу свет в конце тоннеля. Холодные липкие пальцы страха больно сжали мою мошонку. Стыдно в этом признаваться и этот стыд, наравне со всеми остальными воспоминаниями о том ужасном дне, также останется со мной навсегда, но в миг, когда моя жена и мой ребенок, мертвые, лежали у ног, я жутко боялся, что скоро к ним присоединюсь.
Человек с пистолетом заговорил. Ткань в районе рта пошла складками, словно рябью по поверхности озера от внезапно налетевшего легкого бриза, когда тот хриплым насмешливым голосом произнес фразу:
- Скажи «сыр», детка!
И эти три слова я тоже запомнил. Потому что тогда и появился он. Не уверен, была ли эта фраза, чем-то вроде условного сигнала или же смерть Джанин послужила катализатором появления его на белый свет. Но одно скажу точно: именно тогда внутри меня впервые щелкнул выключатель, некое устройство открывающее замок потайной двери где-то в сознании. Двери склепа или тюремной камеры, если будет угодно, потому что тот кто за ней скрывался должен был либо давно умереть либо никогда не выбраться на свет.
Рука метнулась по направлению к столику со стоящей фарфоровой вазой. «Бабушкино наследство» - часто говаривала Джэн, когда я неловко задевал его бедром, проходя на кухню и ваза начинала угрожающе раскачиваться и дрожать, словно кролик под занесенным ножом мясника. Этим она подчеркивала ценность и важность этого керамического недоразумения, как если бы то был шедевр эпохи династии Минь, а не дешевая поделка начала века. Сейчас же моя правая конечность, живущая собственной жизнью, змеей схватила «бабушкино наследство» и со всей силы запустила в голову «чулка». Удар вышел что надо: думаю, Тай Коб, а может быть, и Рики Хенли уважительно цокнули языками, увидев его. «Парень.» - Сказали бы они. - «Ты зарываешь свой талант в землю! Перчатка питчера тебе подойдет больше, чем статистические отчеты. Перестань маяться херней и займись-ка настоящим мужским делом!»
Пистолет «чулка» громыхнул еще только раз, прежде чем фарфоровое недоразумение протаранило его, с жалобным звоном разваливаясь на куски. Пуля прошила мою голову, выплескивая ее содержимое на ворс ковра - по крайней мере, такую картину рисовало воображение. Но тело думало иначе, тело действовало само по себе, тело (и кое-кто еще) хотело выжить. Ноги пружинами толкнули в сторону и маленький мессершмит сорок пятого калибра вместо того, чтобы протаранить лобную кость, а затем прогрызть себе дорогу через серый гумус моего мозга до костей затылочных, закончил путь в стенке комода, крепко засев в волокнах сосны.
От удара вазой, «чулок» пошатнулся, голова его дернулась в сторону, как от увесистой оплеухи. Но он не упал. И сейчас снова подымал пистолет, целясь в меня:
«Ах, ты ублюдок!» - Сейчас в голосе не слышалось насмешки, там была только ярость и боль, перемешанная с удивлением. Видимо, убийца думал, что все пройдет как по маслу и не ожидал такого поворота событий. «Как же так?!» - Читалось в этом удивленном голосе. - «Ты должен был стоять и не дергаться, ожидая момента, когда я вышибу тебе мозги, а вместо этого разбиваешь об мою голову «бабушкино наследство»?! Приятель, да ты ведешь себя просто отвратительно, вот что я тебе скажу!»
Наверное, подобные идиотские мысли есть неразлучные соседи смертельной опасности, не что иное, как следствие шока. Поэтому голос, прозвучавший в моей голове, я счел первыми признаками того, что окончательно и бесповоротно рехнулся:
«Шевели поршнями, мудила!» - Чужие мысли взрывались, как противопехотные гранаты. - «Или хочешь, чтобы этот суходрот сделал в тебе пару лишних дырок?!»
Я ошеломленно раскрыл рот, меня оглушило присутствие этого некто. Мой мозг просто напросто онемел и он, воспользовавшись тем, что капитан в отрубе, перехватил рулевой штурвал, управляющий моим телом.
Так быстро, так стремительно оно не двигалось никогда. Как Флэш из комиксов.
Моя рука схватила «чулка» за запьястье, вывернув его с такой силой, что послышался хруст костей и треск сухожилий. «Чулок» закричал, теперь в его голосе не было слышно ни ярости, ни удивления — осталась только боль. Костяшками пальцев второй рукой, я (Я?) ткнул его в солнечное сплетение. Вроде бы несильно, но тот согнулся, поперхнувшись собственным криком. Из прихожей по коридору раздался голос:
«Ларри?! Эй, Ларри, че за проблемы?!»
Проблемы у Ларри действительно были и проблемы некислые, потому что мои (МОИ?) руки теперь впились ему в лицо. Большие пальцы нащупали под нейлоном чулка выпуклости глаз и двумя стальными костылями надавили на них.
«ииииииИИИИИИИИ!!!!!!» - Теперь Ларри-чулок, Ларри-убийца Джэн визжал. Казалось, у парня открылось второе дыхание. Как-то раз, по каналу «Нэшнл Географик» показывали индейцев амазонской Сельвы, убивающих пойманного тапира. Животное визжало также.
- Скажи «сыр», детка!!! - Голос, исторгший эти слова, принадлежал мне, но говорил их не я. Мои губы двигались, мышцы моего горла работали, но делал это не я. Это был кто-то другой. Кто-то во мне.
Упругие, водянистые бугры под пальцами лопнули и, прорывая чулок, те ушли в горячие и влажные глубины глазниц Ларри. Визг достиг прямо-таки запредельных децибел, уходя в ультразвуковой диапазон. Но крик чужака, поселившегося в моем теле, говорящего моими губами, убивающего моими руками, все-же, перекрыл этот вопль, корчащегося в агонии человека. Крик полный такого зловещего торжества, такой злобы и ненависти, что волосы невольно вставали дыбом:
- Скажи «сыр», детка!!! СКАЖИ «СЫР», ТЫ, СРАНАЯ СУКА!!! НУ, СКАЖИ ЭТО СЕЙЧАС, ШТОПАНЫЙ ТЫ ГАНДОН!!!

[Винкельрид]

Во-первых, сообщаю, что я сижу и бездельничаю, потому прочитать и откомментировать твой текст не было для меня тратой драгоценного личного времени. Это если ты мне тоже скажешь скромненько, что не стоит так убиваться.) Во-вторых, я не буду повторяться и писать о достоинствах текста (он по-прежнему мужской, бойкий, жёсткий и т.п.), остановлюсь только на недостатках. В-третьих, ты прекрасно понимаешь, что я буду пытаться научить тебя писать так, как пишу я, т.е. большая часть сказанного - вполне себе вкусовщина. Впрочем, что-то я разобъяснялся. Поехали.

С днем рожденья "меня"!

Я б прям так по-аглицки и написал: "Happy birthday to me!" А что?

Тело Джанин упало, и голова ее с громким стуком ударилась об пол.

Я бы просто про голову написал, без тела. Как-то привычка образовалась, чтоб первое предложение главы было коротким и броским. "Голова Джанин с громким стуком ударилась об пол".

почти каждую ночь

Не звучит.

(«Это чулок, женский чулок, одетый на голову.»)

Ходят слухи, что скоро "одеть" и "надеть" уравняют в правах.

поднял ствол пистолета и направил на меня.

Как-то не знаю. Похоже на повтор. Чем всё это отличалось бы от "направил пистолет на меня"?

Из чернильного вакуума дульного отверстия повеяло таким дыханием неминуемой смерти, что стало понятно: скоро я увижу свет в конце тоннеля.

Может, правда у тебя стиль такой, или это я Веллера начитался? Мне "Из чернильного вакуума дульного отверстия повеяло дыханием неминуемой смерти." кажется более красивым, точным и полно выражающим мысль предложением, остальное, про свет в конце туннеля, - вода. К тому же "видеть свет в конце туннеля" вообще-то обозначает надежду. Ты это хотел сказать читателю в этот момент?

Холодные липкие пальцы страха больно сжали мою мошонку.

Друг мой, создаётся впечатление, что ты никак не можешь определиться, какие пальцы и как сжимают. Или же я просто не догоняю. У тебя тут и "холод" (верное ощущение, подходит) и "липкость" (да, липкий страх - известный штамп) - но оба вместе? Да ещё и сжимают больно?

Рука метнулась по направлению к столику со стоящей фарфоровой вазой. «Бабушкино наследство» - часто говаривала Джэн, когда я неловко задевал его бедром, проходя на кухню и ваза начинала угрожающе раскачиваться и дрожать, словно кролик под занесенным ножом мясника. Этим она подчеркивала ценность и важность этого керамического недоразумения, как если бы то был шедевр эпохи династии Минь, а не дешевая поделка начала века. Сейчас же моя правая конечность, живущая собственной жизнью, змеей схватила «бабушкино наследство» и со всей силы запустила в голову «чулка».

Хорошо ли это, сбивать темп в такой момент?

уважительно цокнули языками, увидев

оценили бы

«Парень.» - Сказали бы они. - «Ты зарываешь свой талант в землю! Перчатка питчера тебе подойдет больше, чем статистические отчеты. Перестань маяться херней и займись-ка настоящим мужским делом!»

«Парень, - сказали бы они. - Ты зарываешь свой талант в землю! Перчатка питчера тебе подойдет больше, чем статистические отчеты. Перестань маяться херней и займись-ка настоящим мужским делом!»

Пистолет «чулка»

Лишнее уточнение. Пистолет в сцене один.

Пуля прошила мою голову, выплескивая ее содержимое на ворс ковра - по крайней мере, такую картину рисовало воображение.
маленький мессершмит сорок пятого калибра вместо того, чтобы протаранить лобную кость, а затем прогрызть себе дорогу через серый гумус моего мозга до костей затылочных

Зачем два раза говорить одно и то же?

Видимо, убийца думал, что все пройдет как по маслу

Видимо-шмидимо. Да, ясен пень, он так и думал. Что ты мусор разводишь?

Я ошеломленно раскрыл рот

Ну тоже ясно, что не зевнул. Хотя тут наречие, может и нормально. Ты ж мужскую прозу пишешь, в ней это классика (зловеще расхохотался, идиотски улыбнулся, расслабленно развалился).

меня оглушило присутствие этого некто. Мой мозг просто напросто онемел и он, воспользовавшись тем, что капитан в отрубе, перехватил рулевой штурвал, управляющий моим телом.

Много "мой-меня-моим"

Костяшками пальцев второй рукой, я (Я?) ткнул его в солнечное сплетение.

Опечатка там, не рукой, а руки. "Костяшками пальцев" - всегда нравился этот оборот. Что интересно, так до сих пор и не знаю, что имеется в виду, просто кулак или эта, как её там, "лапа леопарда", вторые суставы пальцев.

СРАНАЯ СУКА!!!

Да ну, не мог он его так назвать. Мужское ругательство подбери. Мог бы подсказать, только щас один ***** без поворотника подрезал, но сам сообразишь.

[Линолеум]

Сообщение от Винкельрид

Я б прям так по-аглицки и написал: "Happy birthday to me!" А что?

))))Снейк будет против

Сообщение от Винкельрид

Что ты мусор разводишь?

Вин, потому что текст старый. Сейчас, читая его я бы порезал ровно в половину, если не больше. Сделал, как в "Дробь" пошел, взял. Перлов в стиле "своими руками" далее по тексту будет еще куча. Я буду по мере возможности убирать подобное, но опять же. Писалось под впечатлением от западных писателей, у них по тексту фраз аля "когда- она ла-ла-ла" видимо-невидимо. И "его пистолет" и "моя жена" а ведь из читаемого и так четко ясно что пистолета кроме как у "него" и жены кроме как у "меня" не встречается. Может, особенности языка, может тонкости перевода, но у них так. Ты прав на сто процентов, Вин, и я стобой согласен. И все же... Не знаю, надо обдумать)))

Сообщение от Винкельрид

Хорошо ли это, сбивать темп в такой момент?

Опять же, текст старый, я старался писать по-богатому, типа по-взрослому, со всякими отсутплениями, вниманием к ненужным для общей канвы повествования деталям. Как у Кинга или Киза. Старался раздуть повествование, чтобы действительно вышел раманнн, а не 20-страничная новелла. Я был молод и глуп)))

Сообщение от Винкельрид

Да ну, не мог он его так назвать. Мужское ругательство подбери. Мог бы подсказать, только щас один ***** без поворотника подрезал, но сам сообразишь.

В твоей ситуации применимо стандартное ругательство про ишака, выступающегго пассивным партнером в нетрадиционном половом акте. И опять же, я очень косил под американизмы, ругательство "shitty bitch" имхо более подходит.

Винкельрид, на самом деле я благодарен тебе и Нигвену и Роме Мережуку И Снейку за проявленный интерес. Честно, я знаю что текст неряшлив очень и очень, что канва сюжета шаблонна, что местами изобретаю велосипед и рассуждаю о банальнейших сентенциях. И все же, вы тратите свое время (самое драгоценное в этой жизни) на чтение и даже блин разбор. Т.е. хотите помочь, хотя с несомненно большим удовольствием могли заняться чем-нибудь другим. это подкупает. Спасибо всем еще раз.

[Flüggåәnkб€čhiœßølįên]

Сообщение от Линолеум

Винкельрид, на самом деле я благодарен тебе и Нигвену и Роме Мережуку И Снейку за проявленный интерес. Честно, я знаю что текст неряшлив очень и очень, что канва сюжета шаблонна, что местами изобретаю велосипед и рассуждаю о банальнейших сентенциях. И все же, вы тратите свое время (самое драгоценное в этой жизни) на чтение и даже блин разбор. Т.е. хотите помочь, хотя с несомненно большим удовольствием могли заняться чем-нибудь другим. это подкупает. Спасибо всем еще раз.

Не за что, как только мафия меня сольет в игре, я продолжу разбор =)

[Линолеум]

Скрытый текст - 6:

Пальцы провернулись в кровавой мякоти и в горле Ларри заклокотало. Ноги подогнулись и тело начало валиться вниз. Мои руки отпустили его лицо, отпустили неохотно, так ястреб выпускает из когтей разорванного в клочья зайца. С больших пальцев капало, к ногтю правого прилип ошметок роговицы. Я с ужасом наблюдал, как указательный самостоятельно, небрежным щелчком смахнул ее на ковер. Вообще, странно и даже немного забавно ощущать себя гостем в собственном теле, бесправным и беспомощным наблюдателем. Пассажиром авто, внезапно ожившего, прямо как в том фильме - кажется, он назывался «Кристина». Так и здесь: ты сидишь, руль и коробка передач заблокированы, двери и стекла закрыты и остается только наблюдать, как твоя демоническая машина мчится вперед, плотоядно щерясь радиаторной решеткой в предвкушении будущих адских забав. Моя «Кристина», например, только что вырвала у человека глаза, чуть брезгливо стряхнув их остатки с пальцев...
Голова повернулась и в поле зрения попала Джэн, изломанной куклой лежащаяй на полу. Глаза удивленно смотрели в никуда, один тапочек свалился с неловко подломленной ноги и изящные маленькие пальчики, которые раньше так любил целовать, сейчас медленно холодели на линолеуме.
И вот тут я затрепыхался. Задергался, как карась на крючке и мне частично удалось вернуть контроль над телом. Ноги неуклюже шагнули к ней:
«Джэнни...» - Просипели мои губы. Знали бы вы, каких трудов мне стоило это «Джэнни».
«Нет времени! - Голос чужака внутри меня, говорил спокойно, но за этим спокойствием, скрывалось нетерпение и злость. - Посмотри, она мертва и ты ей уже не поможешь. Мне жаль».
Ни хрена ему не было жаль, ни на грамм. Но в том, что Джанин мертва, он прав на все сто. Пули попали в грудь, пробив сердце. Кровь пропитала ткань свитера и багровым ручейком стекала на пол, образовав небольшую лужицу. И все же, я сделал еще один шаг по направлению к ней:
«Джэнни» - снова выдавил из себя.
«Твою мать, ты что не понимаешь! - Зло треснуло у меня в голове. - Надо сматывать удочки, они... А, дерьмо, берегись!»
Еще один «чулок», наверное тот, что так беспокоился за Ларри, за эту безглазую мертвую массу застывшую в углу, показался в дверном проеме комнаты - с дробовиком наперевес. Замер на мгновение, оценивая сложившуюся ситуацию, а затем вскинул ружье.
«БАБАХ!!!» - Там, где я только что стоял, в полу образовалась дыра размером с кулак. В последний момент, чужак бросил мое тело в сторону из-под выстрела.
«БАБАХ!!!» - Столик над головой взорвался шквалом щепок и шпона. Я кувырком перекатился за диван.
«БАБАХ!!!» - Из дыры в диване взметнулся снегопадом наполнитель, жалобно тренькнула пружина.
- Эй ты! Иди сюда, урод, и дай мне тебя прикончить! - Громко сказал «чулок», передергивая затвор. Звучное «КЛАЦ!» раздалось гораздо ближе того места, где он стоял первоначально. Хотя, оглушенный стрельбой, я возможно неправильно оценил расстояние.
«Окно! Уходи через окно!» - Лихорадочно зашептал чужак. Очередное безумие сегодняшнего вечера — прыгнуть с четвертогого этажа. Но в сложившихся обстоятельствах, разве имелись другие варианты?
Я попробовал пошевелиться, но еще более судорожно вцепился в ковер. Постыдный страх снова сковал меня.
Вдалеке, из другого конца галактики, раздалось завывание полицейских сирен.
- Копы уже на подходе! - Шаги и низкий голос кого-то третьего, я услышал практически одновременно. - Кончай говнюка и давай сваливать! Эй, парень, тебе конец, слышишь?!
Для большей убедительности, второй «чулок» еще раз клацнул затвором, выплевывая целый патрон.
«Сейчас они возьмут тебя в капкан с двух сторон и размажут по земле! Понимаешь это, сраное ты дерьмо! - Чужак почти стонал от моей беспомощности, от моего страха, от моей медлительности. - Окно твой единственный шанс! Проклятье, это НАШ с тобой единственный шанс!»
«Кто ты такой?» - Я все-таки нашел силы и на какое-то мгновенье отбросил мысли о безумии. Просто-напросто смирился с тем, что окончательно спятил. А почему бы и нет? У меня на глазах убили жену, теперь хотят убить меня. Более чем подходящий день для того, чтобы съехать с катушек. И я решился спросить самого себя: «Кто, черт возьми, ты такой?!»
«Если не прыгнешь в окно, то никогда об этом не узнаешь! Или уйди от руля и дай мне все сделать как надо или расслабься и умирай!» - И воспользовавшись моим ошеломлением, чужак вновь оттеснил меня от штурвала управления собственным телом.
«Эй, вы, говно! - Крикнул чужак, вскакивая во весь рост. - Я трахал ваших мам, и они кончали раз сто!»
Киллеры просто опешили от подобной наглости, и он не стал терять времени даром. Развернулся и рыбкой рванул в окно, разбрызгивая стекло роем сверкающих осколков. Сзади с опозданием громыхнули выстрелы, дробь злобно засвистела над головой. На меня дохнуло холодом январского воздуха. Было восемнадцатое января тысяча девятьсот девяносто шестого года, восемь с половиною миллионов жителей Нью-Йорка каждый со своей жизнью, своими проблемами, своей частной собственностью, своими тараканами в голове и скелетами в шкафу занимались сейчас своими повседневными делами. Кто-то ел и пил, а у кого-то бурчало в животе от голода; кто-то спал, а кто-то работал пятнадцать часов подряд; кто-то любил кого-то, а кто-то угрожая ножом, отнимал в темном углу у прохожего кошелек. Я вот, например, летел вниз с высоты сорок футов навстречу распластанному асфальту, покрытому полуподтаявшим снежным месивом: зима в этом году выдалась теплой и слякотной - большой привет от парникового эффекта всему человечеству. И никому из этих людей (ну разве только моим убийцам, этим славным парням с женскими чулками на голове) не было до того никакого дела...

[Винкельрид]

Сообщение от Линолеум

летел вниз с высоты восемдесят футов

Я, честно, не знаю, какие там этажи в Нью-Йорке, но четвертый этаж на высоте нашего восьмого?

[Линолеум]

Да, накосячил - мне эта футовая система никогда не нравилась. 80 - это гдето метров 26 выходит...

[Винкельрид]

Да ладно, лучше уж футы, чем вершки, сажени и прочие штофы. Неделю с ними разбираюсь)

[Линолеум]

Скрытый текст - 7:

Сомнительное милосердие

Я смотрю на скомканное страхом лицо Винсента и улыбаюсь. Иисус-дружище, вот теперь он понял, наконец-то его соображалка заработала! Думаю, если бы Мэнсон под ручку с Джеком -Потрошителем сейчас сплясали перед ним канкан, а после отрезали уши и выкололи глаза, Птенчик переживал бы меньше.
- Бу! - Говорю я, и Винсент от неожиданности дергается. Хохочу, как ненормальный — вот это то, что нужно! Дельваро смотрит на меня, как на идиота. В конце концов, я успокаиваюсь:
- Да, Винсент, сегодня каждый из нас получил свою порцию смеха! Я повеселил тебя, ты меня — все довольны!
- Ты лжешь. Я знал Джейкоба Пирса лично и достаточно долго. Твое лицо...
- Винни, ну что ты как маленький! Лицо это одна из самых непостоянных штук в этом мире. Тебе ли не знать об этом? Что нужн,о чтобы ты поверил, что я это я?! Подробности из дела Гэллэхера?!
Вот теперь Дельваро поверит, по другому и быть не должно. О Гэллэхере знал такой узкий круг лиц (тем более половины из них уже давно гнила в земле), что утечка информации просто-напросто исключалась.
- Чего ты хочешь? - Глухо спросил он. Я бы даже сказал «с тоской».
- Ты знаешь, чего я хочу Винсент. Имена.
- Я не знаю име...
Подхожу и наотмашь бью его рукояткой пистолета по лицу. Винсент глотает окончание слов вместе с осколками передних.зубов, голова откидывается и ударяется о чугунное ребро батареи.
-Пфлоклятье! - Шипит он, зажимая свободной от кандалов рукой рассеченную верхнюю губу. Кровь находит себе путь среди его волосатых пальцев и с ускорением свободного падения низвергается на пол: Ниагара в миниатюре. - Джейкоб, я действительно...
Снова заношу руку и Птенчик вскидывает свои закрывая голову. Бью его пяткой в пах. У Винсента вырывается сдавленное «Уффф!..», лицо начинает приобретать лиловый оттенок.
- А ведь есть еще и пассатижи. - Говорю это с тем же участием с каким он обращался к Тюфяку, делая из него котлету. - Да и про паяльник ты вроде вспоминал? Мы с тобой сейчас поменялись местами, Винни, а уж опыта по ведению допросов третьей категории я имею никак не меньше твоего. Ни у кого из моих родных и близких сегодня нет дня рождения, собственно, родных и близких у меня тоже нет, поэтому времени навалом. Так или иначе, ты скажешь все, что я хочу услышать.
Улыбаюсь, улыбка у меня осталась прежней. Улыбка Иуды, апостола, что предал учителя и, не выдержав угрызений совести, покончил жизнь самоубийством. Только я своего звездно-полосатого Христа не предавал. Ненавидел, презирал — это было. Но я всегда служил ему верой и правдой, за что в конце-концов и получил свой нож в спину. Дядя Христос-Сэм оказался, как ни странно, Брутом и последним мудозвоном. О чем-то таком я и подозревал, когда он, моими руками и руками таких же как я, убивал других. Они, другие, по большей части этого заслуживали, хотя были и невиновные. А в принципе, какая нахрен разница - не бывает невиновных, бывает только разная степень вины. Кажется, это сказал кто-то из классиков, хотя возможно это был и ганнери-сержант Грегсон, мой инструктор в учебке. Сержант Жоподрал, так мы его называли. «Сэмпер Фи», «Сэмпер Фи» и еще раз, мать их за ногу, «Сэмпер Фи»!
- Они мертвы! - Винни истерил. - Те, кто должны были тебя ликвидировать после окончания задания. Они расходное звено, ты сам прекрасно понимаешь какие были ставки!
- Ставки всегда высоки, это верно. Когда вы вышли на меня второй раз, кто был исполнителем? Кто-то из Апостолов?
- Только один. Форпс, ты его не знаешь, он появился после тебя. Кодовое имя Петр. Двое остальных всего лишь обычные подонки. Мы не были уверены, что Джон Доу это Джейкоб Пирс, поэтому решили задействовать план четыреста пятнадцать. Взяли пару отморозков, из тех что под рукой, а Форпс на контроле! Все работали вслепую! Прийти, убить, инсценировать грабеж — такие были директивы!
Форпс. С выбитыми зубами, Винни шепелявил и это имя звучало, как «Фолпс». Один из моих бывших коллег, Апостол-убийца на службе правительства.
- Одного я прикончил и, судя по всему, он явно был не из Отдела. Остальные двое, где они сейчас?
- Зачем они тебе?! - На лице Винни застыло удивление. - Это обычные шестерки.
- Это нужно не мне. Впрочем, тебе этого не понять, так что не будем отвлекаться. Имена и адреса.
- Откуда мне это все знать?! - Винни почти простонал, что совсем не вязалось с его здоровой боровообразной фигурой и тем уверенным тоном, каким он разговаривал с Тюфяком. Видно, правду говорят, что внутри каждого садиста-ублюдка сидит малахольный ссыкливый нытик. А может, годы над ним так поиздевались? Птенчик воевал во Вьетнаме, а это, скажу я вам, не субботний пикник с ореховыми тостами и перепихоном.
- Винс. - Говорю терпеливо и даже ласково. - Ты конечно, всегда был придурком, но не дураком. И с памятью очень даже ладил. Твоя голова та еще электронная картотека. Такие вещи, ты запоминаешь против собственной воли. Ну что, попробуем еще раз или перейдем сразу к паяльнику? Времени у меня, как я уже говорил, просто валом.
Винс угрюмо молчал. Я пожал плечами, разочарованно вздохнул и повернулся к столу с инструментами....
Через двадцать минут, Винс назвал имена и адреса. Мне даже не пришлось запихивать паяльник в его жирную задницу. Апостол Петр, Саймон Джэй Форпс проживал в Толука Спрингс, маленьком городке у подножья Скалистых Гор в Колорадо. Со вторым было сложнее: Бартоломью Сайкс был осужден на пожизненный срок за изнасилование с убийством и отбывал наказание в тюрьме строгого режима в Арканзасе.
- Ну вот и все, Винни — Я смахнул со лба пот и начал одеваться. Разговор в абсолютно обнаженном виде меня нисколько не смущал, в Форт Бриггсе нас обучали многому, в том числе и воевать абсолютно голым. Выбрасывали посреди пустыни в чем мать родила, до ближайшего населенного пункта миль 500. Ни еды, ни воды — только ты, зажатый в руке собственный член и солнце, медленно поджаривающее тебя при температуре 180 градусов по Фаренгейту. Ночью было прохладней, если можно считать прохладой ниже нуля. После двух недель таких каникул, начинаешь по другому относится ко многим вещам, в том числе и к собственной наготе. Поэтому я допрашивал Птенчика голым, мне было плевать. Но сейчас разговор подошел к концу. Настало время уходить.
Сломанные пальцы распухли, заставляя всякий раз морщиться от боли. Но это ничего, эта боль почти приятна, это боль живого тела. Когда ты умираешь, то боль отходит на задний план перед этим знаменательным событием. Поэтому, боль — это хорошо, к собственной боли можно привыкнуть, а вот к собственной смерти никак.
Спустя пару минут, мне удалось справиться с пуговицами на рубашке. Заправлять в брюки, я ее не стал: могу же я себе позволить немного неряшливости?
- Когда встретишься с Павлом на очередной вечеринке в аду, дай ему крепкого пинка! - Я прицелился Винни в голову. - Скажешь: Джейкоб Иуда Пирс передает привет!
Винсент Дельваро, этот изувеченный жирный студень, молча уставился на пистолет. Глаза — две стеклянные пуговицы, как у медвежонка Тедди. В принципе, он знал, что так все и закончится. Жалости я к нему не испытывал — он был одним из тех, с чьей подачи меня пытались убить два года назад. Палец уверенно лег на спусковой крючок....
«Подожди» - Прошелестел Тюфяк у меня в голове. - «Не убивай его.»
«Да пошел ты!» - Я мысленно отмахнулся от него. - «Этот говнюк мой!»
Нажимаю на спуск. Вернее, пытаюсь это сделать. От усилий мышцы сводит судорогой, палец дрожит на скобе, но не повинуется. Проклятье, маленький урод внутри меня мешает убить большого жирного урода напротив меня!
«У него семья, дочь.» - Слышу укоризненное в моей (моей!!!) голове. - «Дай ему шанс.»
«Если бы за каждого кого я убивал и у кого были семья и дети, мне давали доллар, то Генри Форд работал у меня посудомойщиком, а Рокфеллер приносил кофе по утрам! Он, между прочим, твою семью убил не раздумывая!» - Я в ярости, я снова пытаюсь овладеть взбунтовавшейся конечностью. Без результата!
«Дай ему шанс» - Настаивает Тюфяк.
Чертыхаюсь, бормочу проклятия. Из-за таких вот паци-соси-фистов, мы и просрали в свое время Вьетнам! «Ладно! Он будет жить! Если он того захочет, останется живым. Ты доволен, мать твою?!»
Тюфяк не отвечает, но через секунду мышцы руки отпускает, я снова могу ей шевелить. Размышляю над тем, успеет ли он среагировать, если спущу курок сейчас? Думаю, что нет, но проверять не хочется. Ничего, у меня есть идея получше! НАМНОГО получше.

[Винкельрид]

Сообщение от Линолеум

180 градусов по Фаренгейту

Это, насколько я понимаю, больше 80 градусов по Цельсию. Ты это типа как у Гоголя Тарас Бульба весил 300 кг или ошибся?
Ага. Убить Билла, только в мужском варианте. Поглядим.

[Линолеум]

Погоди-ка, если я правильно тогда считал 25С это где то 70 по Фаренгейту. У меня по идее должно выходить 55-60С. Или я туплю?

[Линолеум]

Кстати,, отрывок с пустыней больше навеян "звездным десантом" Хайнлайна, чем убить Билла. я сильно сомневаюсь, что подобное существует в реале, но ведь надо же было яйца ГГ залить чугунной оболочкой.

[Винкельрид]

Держи. http://familytravel.com.ua/info/inte...g/celsius_help
Тут - еще подробнее. http://www.dpva.info/Guide/GuideUnit...umToFarenheit/
Про Убить Билла - это я в другом смысле. Организация, где каждый назван по-особенному тематически, покушение на одного из членов, практически приведшая к смерти, последующая охота на членов организации, причастных к покушению. Вот я о чем.

[Линолеум]

За ссылки - спасибо. А насчет УБ - думаю, Тарантино сам это спер с каких нибудь фильмов своего детства. Ничто не ново под Луной)))

[Линолеум]

Скрытый текст - 8:

От пришедшей на ум идейки мои (МОИ!!!) губы снова растягивает улыбка. Интересно, знает ли о ней Тюфяк, умеет ли он читать мои мысли? Если да, согласен ли со мной? Впрочем, ложил я с прибором на его согласие, но все же...
Тюфяк молчит. По крайней мере, не мешает, хоть на этом спасибо. Я опускаю пистолет. Оглядываю комнату, Винни все так же безмолвно смотрит на меня.
- Ладно, Винсенто! - Говорю наконец. - Тур по достопримечательностям пекла откладывается на неопределенный срок.. Все таки у Сюзи сегодня день рождения, нехорошо оставлять ребенка без подарка в такой день!
Винни-Птенчик, Винни-холодец с шумом и облегчением выдыхает. Думаю, реши он сейчас пернуть, то это облегчение сквозило бы и в кишечных газах. Снова подхожу к столу с инструментами, аккуратным рядком лежащим на куске ветоши. Смахиваю пыточный арсенал на пол, тот весело звенит стальными гранями по бетону, и беру ткань в руки.
- Но прежде, чем ты сможешь отправиться домой к жене и дочери, мы с тобой поиграем! - Подхожу к небольшому вентиляционному отверстию в стене, тщательно затыкаю его ветошью, стараясь запихнуть ее как можно плотнее .- Ты конечно не проходил спецподготовки, но все же был солдатом, воевал во Вьетнаме и кое-что повидал в жизни!
Иду к двери, оглядываю ее. Толстая, шумоизолирующая махина плотно прилегает к косяку. Удовлетворенный , иду по направлению к баллону с пропаном для паяльной лампы, продолговатым доисторическим яйцом, стоящим в углу на тележке с колесиками. Винсент с нарастающим беспокойством вертит головой, наблюдая за моими перемещениями:
- Что...Что ты делаешь, Иуда?! - Подозрительным громким шепотом спрашивает он. - Чего еще, мать твою, ты хочешь?
- Когда животное, лиса или койот попадает в капкан, - Продолжаю я, не обращая внимания на вопросы Винни (время ответов еще придет). - То в отчаянии, чтобы освободиться, оно отгрызает себе лапу.
Поворачиваю клапан на вентиле. С вонючим шипением, газ начинает заполнять комнату.
- Какого хера ты вытворяешь?! - Винсент лихорадочно задергал ногой, прикованной к батарее. - Иуда, сукин сын, ты что удумал?!
- Помещение небольшое, времени у тебя минут двадцать, максимум полчаса, поэтому советую не тратить его даром. После, ты потеряешь сознание и благополучно задохнешься! Если не воспользуешься этим! - Бросаю Птенчику под ноги ручную ножовку. И вот тут, его прорвало:
- Мразь! Гнида! Гребанный членосос! Когда я выберусь, я найду тебя и перегрызу твою тощую глотку!!!
- Винни-Винни. - Я сокрушенно качаю головой, но улыбка не сходит с моих губ. - Лучше побереги легкие и не теряй времени. Поцелуй Сюзи от меня!
В комнате уже ощутимо воняло газом. Баллон небольшой, галлонов на десять, но при нулевой вентиляции, этого вполне хватит, чтобы прикончить человека. Помещение предназначалось для убийства и пыток и было хорошо изолированно. В нем только два отверстия — вытяжка пятидюймового диаметра, которую заткнул и герметично закрывающиеся двери. Ее, я только что захлопнул, отсекая Винсента Дельваро, Винни-Птенчика, от спасительного чистого воздуха, оставляя его наедине с непростым решением: с чем ему легче расстаться — со ступней или с жизнью.
Оказываюсь в длинном коридоре: стены покрыты облупившейся, местами сколотой, кафельной плиткой, под потолком через одну неярко горят люминесцентные лампы. Какой-нибудь завод на окраине или склад в порту? Не имеет значения. Достаю сигареты, предусмотрительно позаимствованные у Винни, жадно и с наслаждением курю. Никотин, это здорово, вот что я вам скажу! Только в последнее время, на пачках стали писать, что от курения не стоит. Бред, по-моему яйцеголовые опять о напутали. Я покупаю классику, со старым добрым раком легких: импотенция это для слабаков. Поднимаю пачку, чтобы на нее упало достаточно света: кстати, что тут у нас написано? Так, «Ассоциация здравоохранения предупреждает...». Проклятье, вот оно! Тупо смотрю на «приводит к импотенции», с отвращением отбрасываю пачку, выплевываю сигарету, давлю ее носком ботинка. Винсент, засранец, даже сигареты нормальные не может купить!
Через пару минут блужданий по темным сырым коридорам и гулким складским помещениям, наконец отыскиваю выход. Жмурюсь от солнца, бьющего в глаза, вдыхаю свежий воздух, наполненный ароматами мазута, рыбы и гнилых водорослей. Все-таки порт. Да, все верно, вон и река, похоже это Лонг-Айленд-Саунд, вдалеке Манхэттен виднеется.
Кручу головой и вижу машину Птенчика, приземистый черный Форд «Скорпио». Хорошая тачка, как раз то, что нужно. Иду к ней, вертя ключами, тоже взятыми у Винни в кармане пиджака. Открываю, сажусь, завожу авто. Мотор мощно и приятно загудел на низких оборотах.
«Когда я говорил о том, чтобы ты дал ему шанс, я совсем не ЭТО имел в виду.» - Противно скрежещет в голове Тюфяк. До чего же отстойным может звучать собственный голос, когда им пользуется такое вот недоразумение!
«Пустое, считай, я оказал Винсенту услугу! Вроде, где-то читал, при ампутации ног у мужчин увеличивается потенция. Так что, если он сделает все как надо, то на следующий День Рождения, сможет презентовать своей Сюзи не только очередного говорящего пони, но и вечно орущего и гадящего младшего братика или сестренку. Ты же сам видел, какое дерьмо он курит».
Машина мягко трогается. Выкатываю на подьезную дорожку, проезжаю ворота, выруливаю на шоссе в сторону Квинса. Я втапливаю педаль газа, меня вжимает в сиденье, машина послушным зверем разгоняется до 50 миль. Хочется скорости, хочется свистящего ветра в ушах, но я сдерживаюсь: сейчас не стоит привлекать лишнее внимание.
«Не боишься, что Винсент сможет нам как-то помешать?» - Снова интересуется Тюфяк.
«Он будет молчать, как рыба. За такую утечку информации, Винни прихлопнут, как муху. Придумает что-нибудь про наезд конкурирующей группировки, клан Андронни в последнее время частенько грызется с русскими. Я думаю, все будет пучком.»
Включаю приемник, ловлю волну. Бэрри Гибб из «Би Джиз» своим кастратским фальцетом поет «Остаться в живых». Вот бы Винсу послушать, для него это сейчас очень актуальная тема.
«Что дальше, Джейкоб?» - Не отстает от меня Тюфяк. Занудный он все- таки парень, терпеть не могу подобных людей.
«У нас есть имена и адреса, остальное дело техники. Мы же, кажется, все уже обговорили еще тогда?»
«Да» - Задумчиво повторяет Тюфяк. - «Еще тогда...»

[Винкельрид]

Всегда смущал этот странный метод. Разве наручники перепилить не проще, чем ногу?

Сообщение от Линолеум

Тупо смотрю на «приводит к импотенции», с отвращением отбрасываю пачку

Смешно. Напомнило шутку про качка, который покупал только тот протеин, от которого бицепс растёт.)

[Линолеум]

Винкельрид, зависит как бы от полотна ножовки. Ну и времени на трудозатраты. тут ведь газ и все такое... К тому же, перерезать цепку на наручниках не так весело, как ногу))) В Пиле по моему, ступню как то по хитрому ломали.
а по поводу сигарет, да. Еще один бородатый анекдот )

[Линолеум]

Скрытый текст - 9:

Разговор по душам

Крыша старенького шевроле «седана» вынырнула из темноты, как блестящая черная спина морского чудовища, взрезающее толщи океанских вод. Еще вначале этого самоубийственного полета, сидящий во мне Чужак сгруппировал тело, ловко развернувшись ногами к земле. И поэтому, приземлившись на крышу автомобиля, он лишь согнул колени, гася инерцию удара и отскочив теннисным мячиком от прогнувшегося металла, кубарем покатился по грязному асфальту. Тот шершавым языком слизал верхний слой кожи на кисти, окатив руку волной боли. Я лежал, раскинув руки, впитывая прохладу воздуха каждой порой; слушая гулкий молот сердца, порывающегося плюнуть на все, и в аварийном порядке, прорвав грудную клетку, покинуть тонущий корабль. Ускакать далеко-далеко, чвакая всеми своими желудочками и мышцами и огни ночного города будут влажно отсвечивать на его маслянистых боках.
«Какого рожна ты разлегся?!» - Чужак пнул мой разум своим присутствием. - «Решил засадить свой хер в эту асфальтовую киску по самые помидоры?!»
«Чего ты хочешь от меня?!» - Простонал я в ответ. - «Что тебе еще от меня надо?!»
«Чтобы ты повзрослел. Меня начинает утомлять то, что приходится снимать тебе штаны каждый раз, когда ты решаешь в них надуть! Хочешь получить заряд свинца в свою обвисшую ленивую задницу, пока ты будешь здесь лежать и имитировать акт единения с матушкой Землей?! Пожалуйста, валяй, без проблем! Единственное «но» - эта обвисшая ленивая жопа и МОЯ тоже! ПОЭТОМУ, ШЕВЕЛИ ЕЙ В ТЕМПЕ, СУКА, ПОТОМУ ЧТО НИЧЕГО ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ! ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ, ГРЕБАНЫЙ ТЮФЯК?!! ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ!»
Я попытался встать и сдавленно застонал, когда лодыжки пронзили миллионы игл одновременно. Опершись на локти, снова лег на землю. Я находился в одном из переулков между домами, узком кирпичном ущелье, забитом мусорными баками, картонными коробками и стойким запахом кошачьей мочи. Миссис Пружински, что жила ниже, держала у себя дома около шести этих бестий. Машина, чью крышу я так удачно помял, также принадлежала старой польке, совсем забыл об этом. Стояла здесь все время, с тех пор как переехал жить к Джанин - старая и никому не нужная - такая же как и ее хозяйка. Тлен и разложение задворков — картина более чем обычная для Бронкса. Как и преступность. И пускай, мы жили достаточно далеко от юга, пускай Рудольфо Джулиани бьет себя в грудь, по радио и телевиденью доказывая, что с тех пор как он мэр, в городе резко упал уровень совершения преступлений. Все это стало абсолютно неважным в тот самый момент, когда пуля сорок пятого калибра пробила сердце моей жены, оборвав ее жизнь и жизнь нашего, еще не родившегося ребенка. Глаза застилают слезы, боль утраты снова наваливается на меня. Как ни странно, это придает новых сил, зажигает меня, как электрический ток стоваттную свечу. Я снова подымаюсь, боль в ногах это уже не иглы, это целый рой цыганских шил, но я не обращаю на это внимание. Я живой катод и анод в одном лице, амперы злости и ярости, проходящие через тело, заставляют сделать шаг. Потом еще несколько.
«Хорошо, - Одобрительные слова в моей голове. - Теперь уходи».
Из окна раздается шум, поднимаю голову. В прямоугольнике света над головой, появляется силуэт. Томительно долго всматривается в темноту переулка, ищет меня. Стреляет наобум, град дроби весело барабанит по крыше «шевроле», с резким мяуканьем из под днища авто вылетает кошка и серой тенью скрывается в кучах мусорах.
-Уходим - Слышу я голос другого бандита. - Копы вот-вот нагрянут!
Вой полицейских сирен уже действительно накатывает лавиной.
- Я замочу этого гада! - Ревет первый. - Всажу ему по самое не хочу!
- Он наверняка мертв, лежит со сломанным хребтом! - Первому, видимо, надоело увещевать несговорчивого напарника. - Если хочешь, оставайся, кретин! Но учти — попадешься, никто отмазывать не будет! А если проболтаешься, достанем из-под земли! Пошли, я сказал!
Темный силуэт еше секунду маячит в окне, затем исчезает. Совсем рядом слышится визг покрышек, хлопанье дверей, встревоженные и напряженные голоса, дальний угол дома, выходящий на улицу, расцветает красно-синей иллюминацией.
Полиция, они уже здесь! Спасительное облегчение подгибает ноги, я снова валюсь на талый снег. Перед глазами ярко освещенный кабинет в Эн-Ай-Пи-Ди, мужчина с наплечной кобурой поверх белой рубашки с желтоватыми пятнами под мышками, протягивает мне горячий кофе и спокойным, чуть доверительным тоном, говорит соболезнования по поводу «кончины супруги», о том чтобы я держался. «Мы найдем этих мерзавцев, сэр! Обещаю вам, мы их из под земли достанем!» - Вот что-то такое, он мне, примерно, и скажет.
Но главное - я буду в безопасности, в меня больше никто не будет стрелять. Если бы только Джэн не... Если бы...
«Нельзя тебе в полицию, придурок!» - Отрезает чужак. - «Там тебе точно никто не поможет.»
«Почему? Как?» - Задаю очередной глупый вопрос самому себе. Я уже свыкся с тем, что у меня проблемы с головой, все - таки слишком рано меня выписали из больницы. Как врачи такое обычно называют? Кажется, посттравматическим синдромом?
«Ты тупой, как Гуфи! Тебя убьют, как только окажешься у копов. Не сразу, но уж точно наверняка! Это не были обыкновенные бандиты.»
«Почему? Почему ты так решил?»
«Иди ты в жопу, вот почему!»
Чужак замолкает, а тело снова начинает жить своей жизнью. Поднимается на колени и на четвереньках ползет в глубину переулка, оставляя двенадцатую стрит, призывные мигалки полицейских машин, сухость кабинета детективов и благодатное тепло бумажного стаканчика с кофе в руках, у себя за спиной.
Господи, как же хочется курить! Ловлю себя на этой мысли и удивляюсь. Я никогда не курил, не выкурил ни одной сигареты, за все то время, как вышел из комы. Курил ли я в своей прошлой жизни? Если да, то почему не задавал себе подобного вопроса? Ногти на руках никогда не были покрыты желтым налетом никотина, меня никогда раньше не тянуло закурить, но разве это показатель? Что вообще я знаю о себе, о своем прошлом до того несчастного случая? Меня доставили в Пресвитерианскую больницу без бумажника, без водительских прав, без карточки соцстрахования. Джон Доу не настоящее имя, так называют всех поступающих в больницу, живых и мертвых, которых не смогли опознать. По полицейской базе данных, я тоже нигде не числился, меня как будто вообще не существовало. Джон Доу начал жизнь с чистого листа. Я помнил как читать и писать, как надевать носки и менять нижнее белье. Я знал, что Микки Маус это мультяшный герой, а не премьер министр Франции. В конце концов, помнил и то, что Франция это страна, а премьер-министр высокая правительственная должность, помнил и знал обо всем том, что меня окружало. Но вот кто я такой, чем занимался, где родился, вырос и жил, была ли у меня семья — это покрыто пеленою мрака. Тяжелая ретроградная амнезия, вследствие черепно-мозговой травмы — такой диагноз поставили врачи только я очнулся. В бессознательном состоянии, я провалялся неделю — еще бы чуть-чуть и меня отключили: в очередной раз чаша весов капитализма перевесила жизнь человека без банковского счета. Звучит как заголовок коммунистической газеты, но так оно и было на самом деле. Кстати, что такое коммунизм я тоже знал, причем знал хорошо, не на уровне среднестатистического обывателя. Как и о многих других политических режимах. Поэтому и пошел работать младшим аналитиком в аппарате президента. Думаю, что до амнезии занимался чем-то вроде этого.
Пальцы рук нащупали металлическую рифленую поверхность, зашарили по ней. Нашли углубления, схватились и медленно со скрежетом начали сдвигать тяжелую стальную крышку (люк, люк в асфальте) в сторону. Шумно выдохнув, Чужак (так я теперь буду называть свою отпочковавшуюся часть сознания) начал спускаться в открывшееся отверстие из которого тепло дохнуло спертым воздухом. Мои ноги, обутые в домашние теннисные туфли, нащупали скользкую перекладину, вмурованную в бетон. Начали осторожно спускаться. Когда (мои?) глаза оказались на одном уровне с землей, Чужак схватился за край люка и потянул его на себя, отрезая от нас и без того неяркий свет городских сумерек. Оставляя нас в темноте, один на один.
Замер, перевел дыхание и снова начал спускаться вниз. Я не пытаюсь как-то снова взять контроль над собственными телом, не пытаюсь одержать верх над чужаком. Я разбит, я устал, у меня только что убили жену! Если он вдруг решить сейчас выдавить мне (себе?) глаза, как он это сделал с Ларри-чулком, то мне на это плевать! Пускай лезет куда хочет, хоть к центру Земли, я не буду сопротивляться.
Перекладины кончились, ноги коснулись дна. Тонкая парусина туфель мгновенно напиталась водой, что текла под ногами: хорошо хоть она была теплой, пневмония была бы очень некстати.
Постепенно глаза привыкают к темноте, я начинаю различать очертания низкого свода тоннеля, уходящего в обе стороны. Чужак разворачивается и идет назад, как мне кажется, на юг от моей квартиры. Через несколько сот футов, мы (мы?) оказались на развилке, еще один тоннель уходил с запада на восток, а может с востока на запад – какая к черту разница! Над головой располагалась решетка ливнестока, сквозь прутья падал свет от стоящего рядом фонаря. Сирены все еще звучали, но уже не так громко, мы находились за полквартала от них.
Чужак повернул налево. «В сторону Бруклина», - Подумал я и в моей голове презрительно фыркнули.
Мы шли и шли, иногда уверенно поворачивая на перекрестках и ответвлениях. Я не замечал течения времени, оно осталось там, наверху. Здесь же оставалась только темнота, плотной массой давящая на плечи, монотонное журчание воды и бесконечные бетонные кишки тоннелей и перекрестков.

[Линолеум]

Скрытый текст - 10:

Наконец, чужак остановился у еще одного люка, на этот раз прямоугольной формы. К нему также вели металлические скобы вделанные в каменную кладку. Поднялся по ним, подергал люк за вделанную ручку. Тот подался, пропуская приглушенный красноватый свет и влажное шипение. Комната, в которую вел лаз, напоминала котельную. Черт возьми, это и была котельная: переплетение труб различных диаметров, огромный доисторический котел на ножках с надписью «Вульф Бразерс» на чугунном боку, деловито сопящий и испускающий тонкие струйки горячего пара, куча угля в жестяном поддоне. Единственная лампа на стене, в забранном решеткой плексигласовом колпаке, выхватывала из темноты только небольшой участок помещения, окрашивая все в зловещие бордовые тона и придавая тому таинственный, почти мистический вид. Дальние углы котельной тонули во мраке, наполненным шорохом и странными шумами, тени, отбрасываемые все той же лампой, шевелились, как если бы были самостоятельным живым существом. В детстве в таких подвалах сосредоточены все кошмары мира, здесь живут все чудовища из комиксов и фильмов. Будь мне лет десять , я бы ни спустился сюда ни за какие коврижки. Хотя, что я знаю о том времени? Ничего, моя память и моя жизнь ограничивается полуторами годами после комы, все остальное плавает, как клецки в супе, в темных водах забвения, Окутанно тьмой. Также, как и эта старая котельная.
«Скажи «сыр», детка.» - Шепот раздался из паутины труб, уходящих в глубину неосвещенной части комнаты. Голос тихий, но четкий, я абсолютно точно был уверен, что слышал его наяву.
- Кто здесь?! - Губы мне еще повиновались. Хриплое эхо его отразилось от ржавого металла и затерялось в колышущихся тенях. Раздался смешок и, скажу вам, забавного в нем было не больше, чем в Борисе Карлоффе играющим Дракулу.
Чужеродный контроль над моим телом исчез так неожиданно, что я, не ожидая того, в который раз за этот ужасный вечер, упал. Зашипев от боли в ободранной руке, приподнялся с холодного и пыльного пола на одно колено. А когда поднял голову, то впервые увидел его. Чернильный силуэт, казалось, плавал в паровом мареве, дрожал и искажался в такт движениям белесых струй, с шипением выпускаемых из многочисленных вентилей и запорных клапанов. Облако парового тумана на мгновение скрыло его фигуру, а когда рассеялось то никого уже не было. Позже, я много размышлял над этим и все больше склоняюсь к мысли, что мое разыгравшееся воображение сыграло очередную злую шутку, на этот раз с моим зрением. Но какая-то часть сознания до сих пор не верит ,что то что я видел было оптической иллюзией, игрой света и теней, преобразованной моим больным свихнувшимся мозгом в столь конкретный образ. Какая-то часть меня до сих пор думает, что тогда, в помещение котельной, наполненной скрипами и шорохами старых труб и стонами оседающего фундамента, действительно впервые увидела Его, увидела ту его часть, которая смогла прорваться в этот мир из места, где была обречена оставаться навеки. Джейкоб Уильям Пирс, Апостол Иуда, убийца и мертвец в одном лице — именно он тогда, вечером восемнадцатого января тысяча девятсот девяносто шестого года, смотрел на меня, сидящего на цементном полу котельной, смотрел из тьмы в которой жил последние пятсот сорок семь дней и восемь часов. Тьмы, из которой Я его освободил.
«Сюда...» - Прошептала Тьма из дальнего угла. И я пошел на этот зов. Медленно, спотыкаясь, словно против воли и все же вопреки этому добровольно. Волосы на голове зашевелились, член сжался до размеров сушеного чернослива, во рту пересохло, как после пачки ментоловых пастилок. Круг красного света лампы остался позади. В какой-то момент, мне показалось, что темнота впереди сейчас выпростает щупальца, начнет срывать одежду вместе с кожей и мясом, дробить кости, размозжит позвоночник. Дерьмо из разорванного кишечника потечет по ногам вперемежку с кровью и, возможно, если повезет, я умру от болевого шока раньше, чем услышу, как Тьма, с хрустом чавкая моей плотью, снова прошепчет мне «Скажи «сыр», детка. Скажи «сыр», Джонни-гребанный-слюнтяй-позволивший-убить-свою-жену.» Мое рациональное «я», получило мощный удар под дых и теперь сидело, забившись, в самом дальнем углу подсознания. Абсолютный, атавистический ужас полностью и безраздельно владел мной.
И когда я, без каких либо происшествий, достиг двери, выкрашенной простой масляной краской, удивление от того, что ничего не произошло, было не меньше моего облегчения. Над дверью мерцала табличка «выход».
«Кирпич, третий снизу, справа от косяка. Посмотри.» - Чужак снова вернулся и, поверьте мне на слово, в тот момент, я был чертовски рад его появлению.
Наклоняюсь, смотрю на стену. Кладка из красного кирпича, местами покрытого белесоватым налетом плесени. Третий снизу кирпичный прямоугольник, примыкающий к деревянному косяку дверного проема, на вид ничем не отличался от своих собратьев. Такой же в меру грязный и заплесневелый. Колупаю его с краю пальцем, пытаюсь расшевелить. Тот поддается. Совсем чуть-чуть, на какие-то миллиметры, но я приободренный успехом усиливаю натиск и, спустя минуту, кирпич сдается мне на милость. Аккуратно откладываю его в сторону, просовываю руку в образовавшуюся щель. Пальцы нащупывают сверток, обмотанный целлофаном. Вытягиваю, разворачиваю, смотрю. Деньги, перетянутая резинка и скатанная в трубку пачка сто и пятидесяти долларовых купюр. Если судить по количеству, здесь тысячи две-три, не меньше. Дальше две карточки водительских прав, одно на имя Мерфи Клеменсона младшего, второе приндлежало Клаю Роберту Карстону.
Ни первое, ни второе имя, мне незнакомо, но на обеих удостоверениях моя фотография. Рассматриваю их внимательно, изучаю свое лицо, каким оно было до того, как я очнулся в Пресвитерианской больнице. На одном фото я с длинными до плеч волосы и аккуратной бородкой, на другом в очках с толстой роговой оправой. Зрение у меня нормальное, очки я никогда не носил. Впрочем, волосы и бороду тоже.
Оба выданы в восемьдесят шестом году: одно в Чикаго, другое в Топеке. Я на фотографиях выгляжу ненамного моложе меня теперешнего, но откуда я знаю, сколько мне лет? Ориентировочно, около 30. Еще раз пристально вглядываюсь в фото. Все верно, это действительно я, за исключением очков и прически, никаких отличий. Хотя взгляд. Сосредоточенный и цепкий, он как колючая проволока. Такие глаза, если увидишь, то запомнишь надолго.
Откладываю деньги и водительские права в сторону и вынимаю из пакета еще один увесистый сверток. Предмет внутри него, помимо целлофана, обмотан еще и промасленной тканью. Под ней, я обнаруживаю пистолет и к нему две запасные обоймы. Молча смотрю на тупорылый ствол, прямые линии оружия. Оно напоминает пиранью — маленькую, но смертельно опасную. От вороненого металла так и веет угрозой. Осторожно откладываю пистолет в сторону.
«Возьми его.» - Слышу настойчивый шепот Чужака. - «Возьми все.»
Я не хочу, не хочу этого делать, но понимаю, что он прав, что так или иначе мне ПРИДЕТСЯ взять ВСЕ. И оружие в том числе.
Я молча рассовал найденное по карманам.
«Хороший мальчик». - Снова шепчет мне он. - «Теперь ложись. Нам надо отдохнуть. И поговорить.»
После этих слов, все начало плыть у меня перед глазами. Реальность начала ускользать, мертвая Джэн и безглазый Ларри-чулок со своими подельниками сжимались в точку, как сжимается изображение выключаемого телевизора. Шипящая и тарахтящая тьма котельной мягко, но настойчиво накатила на меня, облапила меня своими теплыми псевдоподиями, липкими и влажными, как...