Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив)

[Jur]

Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.

Авторам.
1. Текст произведения необходимо срывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.

Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).

Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)

[Superman]

"Про «жоще» ваще скорбно молчу(((
Хотя представителям «Вернём Хоррор» понравится выражение «девушка сморщилась»." - Снейк, ты на меня за отзыв о твоем рассказе чтоли злишься? Так я это, свое скромное мнение, если что. Это даже не критика была, а именно мнение.

Про форумную критику.
Кстати, дельной критики я тут вообще почти не слышал. Это либо тупо перекладывание фраз с моего стиля на стиль критиканта, либо правка орфорграфии и прочей гадости.
Если уж говорить об опыте критикантов, то пора бы научиться писать нормальные рецензии.

Васекс, не вижу продолжения. А будет ли оно? После высказывания Гаса скорее всего нет. Я его, Сашку, знаю, как облупленого) Скажет, так писать расхочется. Ты, надеюсь, с жизнью там еще не покончил? Но сказка и вправду невыразительная получается.

[Prince ProSpeRo]

Если уж говорить об опыте критикантов, то пора бы научиться писать нормальные рецензии.

написать грамотную рецензию просто нереально на "выклодку", авторы здесь не выкладывают произведения целиком, а потому рецензия невозможна. А, если указывают на ошибки, так то корректирование, которое играет немалую роль в нечто большем, называемым "критикой", а потому, то, что здесь старательно читают и отписывают форумчане вполне можно назвать критикой, какой бы исчерпываемой она не была.

[Snake_Fightin]

Сообщение от Superman

1. Хотя представителям «Вернём Хоррор» понравится выражение «девушка сморщилась»." - Снейк, ты на меня за отзыв о твоем рассказе чтоли злишься? Так я это, свое скромное мнение, если что. Это даже не критика была, а именно мнение.

2. дельной критики я тут вообще почти не слышал. Это либо тупо перекладывание фраз с моего стиля на стиль критиканта, либо правка орфорграфии и прочей гадости.
Если уж говорить об опыте критикантов, то пора бы научиться писать нормальные рецензии.

1. Неа. Это комментарий к фразе Шепчущего во Тьме о смертоносных червях, с которыми побоялся сражаться богатырь из текста Русского Ванхельсинга. Так что при всём уважении не всё в теме вертится вокруг тебя. Да, я очень люблю обидные и третирующие отзывы, так как давно научился направлять ярость в деловое русло. Поэтому когда в ближайшее время набью практически собранную в уме
главу - жду придирок как мяч пинка.
2. спасибо за твоё скромное мнение.

[Toraton]

ManIGarm

и черная река берет пролив, как штурмом берут крепость.

Сообщение от Wikipedia

Проли́в — водное пространство, расположенное между двумя участками суши и соединяющее смежные водные бассейны или их части.

Причем здесь река?

Чернота становится этой рекою и морем становится, где пепельные брызги плещутся за край бокала.

Повтор.
Странные превращение. +
Бокал какой-то непонятный.

явилась неказистая женская фигурка. Колодцы ее были в красноватой ряби.

Колодцы фигуры?

разбитое кровавыми прожилками как детский пазл.

Не ко времени сказано.

- Но почему я глуп?.. –
- Мы все умрем! –

Я то думал, только мне непонятно, что происходит.
Оказывается, герои тоже еще не курсе всех дел.

Абсурд?
Искать в нем зерно истины сизифов труд.

Сквозь витающую в воздухе пепельную пелену, можно рассмотреть мрачную улыбку человеку подобного существа.

Не понял.

Ты не сразу заметил возвращение лимита времени.

В шоке!

Какофония абсурдаподошла к завершению…

Ну наконец-то разобрались.

Советовать тут грешно. Автор сам себе хозяин и на все у него есть ответ. Ответ этот - жанр произведения.

[Ansharatanh]

Начало моего первого (в плане опыта) рассказа "Путешествие на запад".

Нас подняли намного раньше обычного. На горизонте не было видно солнца, а звёзды ещё мерцали на отходящем полотне ночи. В казарме стоял невероятный шум, после подъёма нам приказали надеть лучшие одежды и доспехи. Хорошо что у меня нет тяжеловесной защиты, я всегда благодарил Анайе что я лучник. Когда мы выстроились у входа, к нам подошел советник короля.
- Айе, солдаты, лучшие из лучших, вы подняты для того, чтобы один из вас удостоился чести выполнить приказ короля. – Он осмотрел шеренгу и продолжил. – А теперь вы отправитесь на площадь, где произойдёт это событие.
Военноначальник громко крикнул «Айе!», мы хором ответили тем же и зашагали ровным шагом по направлению к площади. Лучшие мечники, лучники и следопыты, многие из которых прошли немало войн, шли в строю, как будто разноцветные драгоценные камни на ниточке, поражали воображение, впрочем, как и многое созданное эльфами.
Вскоре мы были на площади. Некоторое время мы ждали в тишине, затем я услышал разговор людей, он доносился слева, с улицы, которая находилась в стороне ворот. К нам быстро приближалась группа ярко одетых людей разных возрастов, вероятнее всего магов, среди них также был один эльф. Они подошли и тут же закончили разговоры. Остался лишь звук сверчков и шелест травы и листьев деревьев, обдуваемых лёгким ветерком. Через некоторое время послышался звук гремящих доспехов, с правой стороны к нам направлялся король со своей стражей. Мы подтянулись, повернулись в пол оборота к королю и дружно крикнули «Айе». Военноначальник также приветствовал короля. И вот, теперь все были в сборе, первым начал говорить король Валаие. Он поднял в руках амулет с двумя крупными гранеными камнями черного и белого цвета в оправе из серого металла и произнёс:
- Айе, собратья! Приветствую вас, люди! Эта вещь является причиной нашей сегодняшней встречи. Она называется амулетом баланса, в нем заключена невиданная сила. В зависимости от владельца она может быть разрушительной, либо созидательной. Эту вещь очень опасно держать даже здесь, в оплоте света и порядка. Поэтому нам нужно уничтожить этот амулет как можно скорее и в этом нам помогут двое. Один из наших элитных воинов, который сможет хранить амулет в добрых руках, другим будет сильный маг, способный защищать его. – Король сделал паузу и обратился к военноначальнику. – Лоалие, кого ты посоветуешь нам?
Он посмотрел на наш отряд, провёл взглядом по всей шеренге и…, прошёл мимо меня. Положил руку на мечника и, повернувшись к королю, ответил:
- Этот воин имеет немалый опыт в сражениях, на мой взгляд, это лучшая кандидатура.
Только король собирался что-то сказать, как со стороны группы магов послышался возмущённый женский голос:
- Нет, нет, нет! – к шеренге подбежала девушка лет 18. Она была одета в синее платье с короткими рукавами и облегающей юбке выше колена, оно было перетянуто кожаным поясом, а на ногах красовались кожаные сапоги с вычурным орнаментом. Лицо её было похоже на детское, вздёрнутый нос, треугольный подбородок, рот был широким, впечатление портили лишь бледная кожа и брови, которые были так изогнуты, что выражение лица казалось злым. Карие глаза буквально блестели, что говорило об эмоциональности их обладателя. Образ завершали короткие, чуть выше плеч тёмно-коричневые волосы. – Нет, этот воин не подходит. Зачем нам нужен такой силач, когда меня будет вполне достаточно? Давайте возьмём…. – Она на секунду задумалась и подбежала ко мне. Обняла мою шею рукой и с такой силой вытащила из строя, что я почувствовал что задыхаюсь. Не столько от силы, сколько от наглости. Широко улыбаясь, она продолжила. – Вот этот вполне подойдёт…, -я пытаюсь высвободиться от объятий,- он выглядит ловким, можно будет незаметно пройти мимо неприятеля, мы ведь не хотим лишний раз идти на рожон? – Всё это она выпалила на одном дыхании, затем на секунду задумалась, резко изменилась в лице и добавила. – Или вы сомневаетесь в моих способностях?
Воцарилось молчание, я не прекращал попыток к освобождению от захвата, в тишине был слышно лишь моё утробное хрипение. Она решила, что аргументы не достаточно убедительны и захотела привести ещё один факт:
- Вы же все знаете, что я ученица Мерлина, что я обладаю его, поистине великой силой….- в её голосе сквозила обида, но ей так и не дали договорить.
- Хорошо, хорошо. Да, мы все знаем о твоих выдающихся способностях. – Голос принадлежал старику со стороны магов, он был одет в простую белую мантию, на которую спускалась длинная, до пояса, седая борода и доходившие до плеч седые волосы.- Конечно, я полагаю достопочтенный король не будет против, доводы вполне разумные.
Король немного подумал, но согласился. И когда он выразил своё согласие, меня наконец-то отпустили. Перед глазами появились круги, я ощупал горло и начал откашливаться.
Утром следующего дня я собрал все необходимые вещи, проверил свой лук и стрелы, помолился Анайе (почему-то мне казалось, что его помощь мне пригодится) и в сопровождении советника короля и военноначальника, вышел за пределы города. Там меня ждали всё те же маги, и к несчастью всё та же девчонка. Теперь к её одеянию добавились плащ и довольно большая кожаная сумка. Она выглядела безучастной.
Я повернулся к советнику, и тот протянул мне амулет. Во мне возникло чувство неуверенности, такая ответственность ещё никогда не ложилась на мои плечи, но обратного пути нет, это мой долг – служить королю. Дрожащими руками я взял его, ещё раз взглянул на советника, затем на военноначальника, и надел амулет на себя.
Вскоре мы с Кэтлин уже шли по дороге ведущей прочь от столицы. Долгое время мы молчали, пока….
- Эй! – Окрикнула она меня.- Нам надо сворачивать с дороги.
- Зачем? – Искренне удивился я.
- Потому что на карте так написано. Мы не должны привлекать излишнее внимание. – Высокомерным голосом ответила она и раскрыла оную.
- А. Э-э, ну ладно. – Не стал спорить я и тут же свернул в густую траву. Обернувшись, я спросил: - А дальше куда?
Она подбежала и ткнула мне карту прямо в лицо:
- На, изучай! Мне не охота с ней возиться.
Я взял карту и начал её изучать. Наш путь шёл через лес, но самое удивительное в том, что дальше леса путь был не прочерчен, на карте лишь виднелись отметины городов и деревень где мы могли бы остановиться. «Значит путь мы будем выбирать сами», подумал я и тут же услышал возмущённый голос:
- Ну и сколько же ты будешь с ней возиться, ты что, дурень совсем, сколько можно пялиться на карту, там и так всё ясно. – Подумав немного она добавила,- а у меня ноги затекают здесь стоять! Ну же! Двигайся!
- Во-первых, я не дурень, во-вторых, здесь и половины пути не указано, а будешь так обращаться ко мне, я не буду разбираться с картой и предоставлю это дело тебе! – не выдержал я.
- Да кто ты такой, что бы мне это говорить?! У меня таких как ты – сотни. И каждый из них на цыпочках ходит передо мной, а другие вообще ползают! – вскричала она.
- Для начала, у меня есть имя – Ирэ. Попрошу обращаться ко мне по имени!
- Ты просто ещё один жалкий раб. – Презрительно ответила Кэтлин, - твоё имя ничего для меня не значит.
- Значит и твоё имя мне не нужно. Забирай свою карту и иди за мной! – Я кинул карту, и она оказалась у ног Кэт.
- Карта не моя, а твоя! – Крикнула она и, подняв карту, кинула её в меня.
- Я тебе не картограф! Сама разбирайся! – Карта полетела обратно, а я повернулся и медленно зашагал к деревьям.
И тут я почувствовал резкую боль в затылке и понял, что лежу на траве. Над моим ухом кто-то склонился и вкрадчивым голосом сказал:
- Вот твоя карта, эльф. Будешь кидаться в меня, получишь хорошего магического подзатыльника.
После этих слов я попытался встать. С первого раза не получилось, как будто невидимая сеть не давала пошевелиться, и каждое моё движение сопровождала болью. На второй раз меня отпустило. Я медленно встал, отряхнулся и, повернувшись назад, увидел Кэтлин протягивающую мне карту, она ехидно улыбалась. Мне не оставалось ничего кроме как взять её. С этого момента я решил вести себя тише, какой толк спорить с человеком, если у него только один аргумент в споре – сила.
И вот мы опять погрузились в молчание. Мне совсем не хотелось говорить с этой особой, тем более что затылок всё ещё болел. Я мысленно представлял себе несколько месяцев, что ждали нас впереди, и не мог понять, как смогу выдержать эту пытку. Возникло какое-то неприятное чувство, что эта девушка ещё раскроет свой потенциал. С такими невесёлыми мыслями я шёл дальше. О чём думала она, я мог лишь догадываться, тем более что времени на догадки у меня не хватило. Вновь передо мной оказалась земля. Я здорово расшиб себе нос из-за того, что споткнулся о выходящий из-под земли корень. Где-то позади я услышал голос Кэт:
- Неуклюжий эльф.
Я молча встал, отряхнув землю с одежды, и продолжил путь. Спустя некоторое время, отойдя от падения, я вновь начал думать о Кэтлин, вернее о том, что думает она. «Что я, раб, и должен выполнять любую её прихоть?! Ну уж нет, я не позволю помыкать мной! Только…. Только как бы это сделать? Нужно действовать тише…, и хитрее. Возможно….» Я не успел додумать, как опять упал. Противный голос сзади констатировал:
- Невезучий эльф.
Я резко обернулся и увидел улыбающуюся Кэт.
- Это ты!? - Взревел я, поднимаясь с земли.
- Ага, как же. Надо просто под ноги смотреть. – Продолжая улыбаться, ответила она.
- Я прекрасно вижу все, что твориться у меня под ногами! Здесь не было корней.
- Ну не я же их, в самом деле, призвала? – издевалась она надо мной.
Тут я задумался и решил не спорить. Доказать факт магического издевательства я не мог, а спорить с ней было бесполезно.
Через некоторое время я перестал падать. Видимо эта забава наскучила Кэтлин, и теперь она настойчиво добивалась того, чтобы мы сделали привал, потому что её ноги устали. Мы так мало прошли, что я начал спорить о целесообразности нашего отдыха, но это видимо не успокаивало её, а даже наоборот, как будто какая-то странная сила противоречий заставляла Кэт делать всё наоборот, скорее даже из вредности, чем из-за усталости.
После часа бурных дебатов я решил просто молчать. Это начинало бесить Кэтлин, но я думаю, не так сильно как меня. Мы прошли небольшую часть леса и снова оказались в высокой по колено траве. Через некоторое время я перестал слышать шум шагов позади и тут же оглянулся – невысокого дерева, повернувшись ко мне спиной, стояла Кэт. Я, скрестив руки на груди, пошёл к ней. Поравнявшись с ней, глядя в ту же сторону, которую смотрела Кэт, я спросил:
- Что-то случилось? – Она молчала.
Я обошёл её, встав у другого бока, и снова сказал:
- Что-то случилось. – Она опять молчала, и меня начинало это злить.
- Извини, конечно, но я не собираюсь уговаривать тебя идти, равно как и устраивать привал. – Молчание. – Ты же прекрасно понимаешь, что у нас не так уж много времени. Если мы станем делать такие частые остановки, то будем идти годами…– Опять молчание.
- Ладно, - разозлился я, - тогда пойду один!
Конечно, мне было не всё равно. Я подумал, что немного дерзкого поведения с моей стороны не помешает, чем больше уступаешь Кэт, тем сильнее она садится тебе на шею.
Вновь появились деревья. Я остановился и оглянулся, но Кэт за мной не шла. Мне оставалось лишь вернуться за ней.
Когда я вышел в траву и оглянулся по сторонам, то не заметил Кэтлин. Меня охватило чувство страха. Что могло случиться?
- Кэтлин! – прокричал я.
- Эй, я здесь! Чего тебе?! – Послышался крик издалека. Это обрадовало меня. Кэт хотя бы начала говорить со мной.
Я пошёл в сторону голоса. Через некоторое время, сквозь траву, я увидел Кэт. Подходя ближе, я также рассмотрел и то, на чём она сидела. Это было то самое невысокое дерево, около которого ещё совсем недавно стояла Кэтлин(у которого я ее оставил).
- О, Анайе, что ты сделала?! – Взмолился я.
Кэт, не колеблясь, ответила:
- Я устала. Вокруг ни одного камня, не буду же я сидеть на земле.
- Разрушительница. – Сквозь зубы процедил я.
- Что-что? – С мстительной ноткой в голосе переспросила Кэт.
- Ничего. Просто, давай пойдём дальше. Я надеюсь, ты уже отдохнула. – Я начал уговаривать её.
- Ну ладно. Только будем останавливаться чаще, и тогда я не буду разрушительницей. – Ответила она, смеясь.
Я отвернулся от неё и с неохотой произнёс: - Хорошо.
Она встала и, не отводя от меня своих лукавых глаз, сказала: - Ну тогда шагаем, Эльф!
- У меня есть имя. – Тихо сказал я, отворачиваясь в сторону нашего пути, больше даже самому себе, нежели ей.
- Что-что? – опять, с той же противной интонацией переспросила она.
Я вздохнул и ответил: - Ничего.
Мы шли и молчали. Каждый наедине со своими мыслями. Я иногда доставал карту и на ходу придумывал маршрут. Наш путь шёл рядом с главной дорогой. Местами встречались леса, но чаще всего луга с высокой, почти по пояс травой. Через три дня пути мы пойдём вдоль реки, и далее туда, куда она повёдёт. Через неделю мы сможем дойти до Луциана, там же сможем сесть на корабль и приплыть в Тегоан. Дальнейший наш путь я не рассчитывал.
Временами мы останавливались, Кэт отдыхала, и мы снова продолжали путь. Так длилось до тех пор, пока солнце не начало клониться к горизонту. Тогда я понял, что пришло время для привала. Мы остановились, и я начал готовить кашу, с этого момента я официально стал поваром, до конца дней своих, вернее до конца нашего путешествия. Кэт ходила вокруг меня и бубнила себе под нос про то, как она голодна. Я же возился сначала с костром, затем с кашей…. После долгих усилий (потому как я до этого не умел готовить вообще), обед был готов. Я наложил кашу к себе в деревянную миску, а другую протянул Кэт. Она поморщилась и после некоторого раздумья осторожно взяла тарелку. Я замер. Кэт попробовала первую ложку и тут же поперхнулась. Я удивлённо поднял брови и посмотрел в свою миску, затем попробовал немного. Это была обычная каша, ничем не отличающаяся от еды в казарме. Я был одновременно рад тому, что так хорошо сготовил и удивлён, что Кэт не понравилась каша.
- Тьфу! - Плевалась она. – Это варево бедняков! А где мясо, где специи!? Я не собираюсь есть это. – Подвела итог Кэт.
- Думаю нормальная каша…- Пожал плечами я. И тут же Кэт набросилась на меня.
- Это не каша, а чёрт знает что! Если ты привык есть такое, Эльф, то это объясняет твоё рабское происхождение!
- Кто тут раб? – Искренне удивился.
- Как кто? Ты ещё не понял? Ты служишь мне, Эльф…
- У меня есть имя…
- Неважно, - отрезала Кэт. – Я всё равно не прикоснусь к этой каше.
Она махнула рукой - и вся каша из её тарелки мгновенно оказалась на мне. Я начал отряхиваться, пытался успокоить себя: в конце концов, настанет голодное время и для Кэт. А она продолжала ругаться.
Мы снова отправились в путь, и тишина опять окутала нас двоих. До самого вечера мы не разговаривали друг с другом. До тех пор, пока солнце не стало клониться к горизонту, окрашивая траву и деревья золотыми лучами. Тогда мы решили остановиться в лесу на ночлег.
Я раскладывал подстилки, в то время как Кэт стояла, облокотившись на дерево, и руками разминала ноги. Когда с местом для ночлега было закончено, мне пришлось идти за хворостом. Кэт не высказывала желания пойти со мной, она вообще после предыдущего привала стала разговаривать со мной с неохотой, односложными фразами. Я проверил парные кинжалы в голенищах сапог, и смело двинулся вглубь леса. Через час я собрал необходимое количество дров и пошёл к нашему лагерю. Через некоторое время мне в глаза бросились светящиеся шары, которые парили в воздухе вокруг лагеря. Я поспешил туда в ожидании худшего. Но вскоре я увидел, как Кэтлин спокойно сидела на подстилке, вокруг не было никого постороннего. Тогда я замедлил шаг и подошёл к ней. Глаза Кэт светились тем же белым светом, что и шары вокруг нас.
- Что это, вокруг? – спросил я.
На что Кэт нехотя ответила:
- Это мои сферы. Я оставила их, что бы просматривать территорию вокруг нашего лагеря.
Я помолчал, затем тихо ответил «Ясно» и стал складывать из хвороста костёр. Через полчаса мы грелись у огня, а на нём кипела каша, распространяя приятный аромат на весь лес. Кэт сначала отказывалась есть, но потом, тихо ноя про лучшую пищу, она всё же взяла немного походной пищи. Я был рад, мои предположения оправдывались. Закончив с трапезой, мы укутались в плащи и заснули.
Среди ночи меня разбудил голос Кэтлин.
- Вставай эльф, на нас нападают!
Я тут же вскочил и увидел небольшую группу ургулов, наполовину орков, наполовину эльфов. Они обычно промышляют разбоями в лесах. Не очень опасные противники, но для одного путника велика возможность остаться совсем без штанов, а то и без жизни.
Кэтлин подняла руки к небу и, выступив вперед, нанесла по ургулам удар цепными молниями. Я в свой чёред быстро поднял с земли лук и зарядил в него три стрелы. Две из них попали в разбойников и свалили их на землю. Главарь банды, высокий и очень худой ургул, с раскрашенным белой краской лицом, на котором была надета шкура медведя и оленьи рога, выбежал вперёд и выкинул несколько сюрикенов. Кэтлин увернулась от них, а я не успел. Две «звёздочки» воткнулись мне в правое плечо. Рана моментально начала ужасно болеть, а правая рука неметь. Кэт обернулась и посмотрела на меня, я в свою очередь вытащил левой рукой один из кинжалов и встал, ожидая ургулов. Но Кэтлин одна неплохо справлялась с бандой: несколько было поджарено молнией, другие пытались выбраться из липкой слизи жёлтого цвета, главаря же она заточила в водный пузырь. Жалкие остатки банды стали пятиться назад. Некоторые выбрались из слизи и так же последовали за остальными. Главарь бился в конвульсиях – он задыхался. Через несколько минут ургулы скрылись в глубине леса, главарь плавал в сфере воды уже мертвым. Мою руку свело, и я упал на землю от боли. Кэт поспешила ко мне.
- Неуклюжий эльф, как же тебя угораздило?! – Ворчала она и поднимала меня с земли. Затем Кэтлин оттащила моё тело на подстилку. Я согнулся пополам и тихо стонал от боли.
- Эй, не закрывайся, дай…, - она попыталась разогнуть меня, - … дай мне хотя бы вытащить их!
Я сделал усилие над собой и распрямился. Кэт быстрым рывком выдернула сюрикены из плеча.
- И что бы ты делал без меня? – удивилась Кэт и грустным голосом заявила, - Мне не вылечить эту рану, здесь нужно противоядие. – Она подняла с земли «звездочки» и осмотрела их. – «Палач»…, ага, нам понадобится зелье из обычной лавки алхимика, главное во время до ближайшей деревни дойти.
- А что будет, если не вовремя дойдём? – с натугой спросил я, моё тело покрывалось каплями пота, настолько сильной была боль.
- Ну, смерть от паралича сердца, либо лёгких, - она сидела и ухмылялась. – Не бойся, эльф…
- Меня…, зовут…, Ирэ – не выдержал и сквозь зубы процедил я.
- Какая разница,- улыбка слезла с её лица. – Тебе нечего бояться, для полной парализации нужна как минимум неделя, за это время мы найдём алхимика.
- Анайе! – застонал я не в силах выдерживать боль.
- Ясно, ясно – бросила она, вставая с корточек. – Не ори, дальше ещё хуже будет.
Кэтлин направилась к своей подстилке и начала укладываться. Меня же ждала полная мучений ночь.

[Нигвен]

Позвольте мне покритиковать вас, Ansharanh, о изумруд ночи…
1. Хорошо что у меня нет тяжеловесной защиты, я всегда благодарил Анайе что я лучник. – Начнем с грамматики. Нужны две запятые. Больше про русский язык - молчок… Мы собрались здесь не для этого.=)
2. Очень часто повторяется «мы» и «были», «мне». Вы пишите в настоящем. Так и пишите. Давайте не будем уподобляться стаду баранов, что бездумно строчат свои «нетленки».
3. Военноначальник громко крикнул «Айе!», мы хором ответили тем же и зашагали ровным шагом по направлению к площади. – Может я тупой, но «тем же» убрать. Во-первых, «так же». Да и то не знаю, правильно ли?=) Лучше совсем укоренить эти словечки… На корню…
4. Он посмотрел на наш отряд, провёл взглядом по всей шеренге и…, прошёл мимо меня. - Видите ошибку. Грамматическую.
4. И когда он выразил своё согласие, меня наконец-то отпустили. Утром следующего дня я собрал все необходимые вещи, проверил свой лук и стрелы… – Моя вкусовщина=). Уберите «свое».
5.И тут я почувствовал резкую боль в затылке и понял, что лежу на траве. Над моим ухом кто-то склонился и вкрадчивым голосом сказал: - «Моим» лишнее.
6. Кэт не высказывала желания пойти со мной, она вообще после предыдущего привала стала разговаривать со мной с неохотой, односложными фразами. «Моя» прелесть.=)
7. Я тут же вскочил и увидел небольшую группу ургулов, наполовину орков, наполовину эльфов. – Про ур.. Про ургу… Короче, про существ можно и побольше написать. Придайте объем.
8. - Меня…, зовут…, Ирэ – не выдержал и сквозь зубы процедил я. Без комментариев.
Вердикт: не прочитали перед отправкой? Заезжанная тема, но - пока - я вас читаю.

[Vasex]

Васекс, не вижу продолжения. А будет ли оно? После высказывания Гаса скорее всего нет. Я его, Сашку, знаю, как облупленого) Скажет, так писать расхочется. Ты, надеюсь, с жизнью там еще не покончил? Но сказка и вправду невыразительная получается.

ты чо?! :) Я ж написал ещё в тот день, когда последний раз выкладывал. Только оставшиеся не знал - выкладывать снова или нет (т.е. концовку) - думал, раз никому не понравилось, то зачем?

Но так и быть. Вот продолжение и конец, а критика меня не убила, она только на пользу.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
6.
Проснулся как-то Вовочка, а возле его постели – большая куча подарков. От бабушек – носки и кофточки, от дедушек – шахматы и книжки, от дяди Васи и тёти Лены – большой игрушечный робот с мигающими глазами.
- А где волшебные фломастеры?! – сразу заплакал Вова.
- Вот они! – стали успокаивать его все. – В раскраске от твоих родителей!
- У-у, молодцы, мама и папа! – обрадовался Вовочка и радостно запрыгал на кровати. – Я вас очень-очень люблю!
Все взрослые улыбались. А потом они пошли к сладкому столу, а Вова остался наедине со своими подарками.
Сначала он взял листик бумаги и решил порисовать волшебными фломастерами. Сперва Вовочка стал рисовать домик, потом передумал, немного подправил и сделал из домика робота. Но робот выдался каким-то совсем кривоватым. Вовочка решил его замалякать, чтобы начать новый рисунок. Робота он стал переделывать в динозавра, нарисовав сначала страшные-страшные зубы…
И тут картинка ожила…

Рисунок на странице: Вова прыгает в трусах на кровати, по бокам взрослые, а у кровати десятки подарочных коробок. Виден робот с мигающими глазами.


7.
Страшная-престрашная, большая-пребольшая бяка-закаляка с десятью руками, с десятью ногами и со страшными зубами побежала за Вовочкой. Маленький мальчик кричал:
- Мама! Мама!
А бяка-закаляка говорила:
- У-у-у-у! Укушу-у-у!
Выбежал Вовочка из комнаты, остановился, подумал, куда бежать, и порешил спрятаться в ванной комнате. Забежал, закрыл дверь и затих. Боится Вовочка, страшно ему. Коленки трясутся, зубы стучат.
- О-о-о-о! – завыло чудище из-под двери. – Врё-о-ошь! Не уйдё-о-ошь!
Пролезла нарисованная бяка-закаляка сквозь дырочку под дверью, захотела скушать Вовочку. Перепуганный мальчик запрыгнул в ванну, включил душ и направил воду на чудище.
- Не надо-о-о! – заплакала бяка-закаляка. – Я больше не буду-у-у!
А Вовочка всё равно лил на нарисованную бяку горячую воду, пока от неё не остались только рожки да ножки.

Рисунок на странице: Можно просто одну бяку-закаляку в своём ужасном обличии.


8.
Вышел Вовочка из ванной комнаты, глядь – а взрослые даже не заметили, как он с бякой-закалякой воевал.
- Ух, ну и фломастеры! – подумал Вовочка. – Взаправду волшебные! Что же мне ещё такого нарисовать?
Призадумался Вовочка, а тут вдруг звонок раздался. Ещё гости пришли. А-а, так это Петенька и Танечка – лучшие друзья Вовочки! Обрадовался именинник, побежал скорее встречать гостей и принимать подарки.
- С днём рождения! – сказали Петя и Таня хором и дали Вовочке большую-пребольшую коробку сладостей.
- Спасибо! – сказал Вовочка, пожал Петьке руку, поцеловал в щёчку Танюшу и пригласил их к сладкому столу. Про волшебные фломастеры он совсем позабыл.

Рисунок на странице: Петя и Таня с большой коробкой конфет.


9.
Когда дети наелись конфет и фруктов, они решили поиграть в прятки, уступив стол для родителей. Сначала водил Вовочка. Он быстро нашёл Танюшу, потому что она не умела хорошо прятаться и боялась испачкаться. А вот Петю Вова искал очень долго. Так долго, что ему даже надоело. Он попросил папу помочь найти друга. Папа Вовочки тоже обыскал весь дом, но Пети не смог найти.
- Ага! – крикнул он, увидев Петеньку на балконе. – Нашёлся!
Теперь всех искала Танечка. Пока она считала до десяти, Вовочка побежал к себе в комнату. Он увидел на столе фломастеры.
- О, я ведь могу нарисовать стену у себя на месте двери! Войти ко мне в комнату никто не сможет. Тогда Таня меня не найдёт! Даже папа меня не отыщет!
Таня крикнула из прихожей:
- Я иду искать! Кто не спрятался – я не виновата!
Вовочка опять начал рисовать волшебными фломастерами.

Рисунок на странице: Можно сделать рисунок-мини-игру, на котором будет расположен зал в квартире Вовочки, и из разных мест будут торчать нога Пети, рука Тани, а также много шариков и декораций. Вовочка стоит посреди картинки на ковре спиной к зрителю и чешет голову. Маленькие дети, которые будут читать книжку с родителями, могут указать пальцем, где спрятались дети. Главное им не путать с всякими мишками и шариками!


10.
Раз мазок, два мазок, три мазок… Немного закрасим… Немного обведём…
Всё! Стена готова! Нет больше двери – никто не сможет зайти в комнату Вовочки.
- Ха, ха! Какой я умный! – мальчик радостно запрыгал. – Ля-ля-ля! Ту-ту-ту! Никто меня не найдёт никогда! Я спрятался лучше всех! Даже лучше, чем Петька!
Вовочка ещё немного попрыгал на кровати, потом прислушался. Тишина…
- Ой, а как мне потом выйти из комнаты?! – подумал Вовочка. – Ой-ой-ой! А как же я теперь выберусь отсюда?! – Вовочка заплакал. – Мама, папа! Помогите мне! Где дверь?!
В комнате было очень тихо. Вовочка перепугался не на шутку. А что если он теперь останется здесь навсегда? Как он будет жить? Что он будет есть?
- Где я возьму новые игрушки?! В эти же мне скоро надоест играть! Эй, помогите! Я не хочу тут сидеть один!
И тут он догадался стереть стенку с рисунка. Подбежал к листу бумаги, посмотрел на него, подумал и заплакал.
- Что же я наделал! Ы-ы-ы-ы-ы! Фломастеры же не стираются!

Рисунок на странице: мрачная комната, в углу которой сидит Вовочка. Свет из окна, несколько предметов мебели, но в основном голые стены. Атмосфера уныния и одиночества.


11.
Долго или мало плакал Вовочка – никто не знает. Но рано или поздно он догадался нарисовать на рисунке новую дверь. Так он и сделал.
- И почему я раньше не догадался? – думал Вовочка, радостно выбегая в коридор.
- Ага, вот он! – весело закричала Танюша, увидев Вовочку. – Опять Петя лучше всех спрятался – я его никак не могу найти.
Вовочка немного расстроился, что его даже никто и не спохватился, но продолжил помогать Танечке в поисках.
Петя отыскался довольно быстро. Просто Вова и Таня услышали слабый голос:
- Помогите! Кто-нибудь, помогите!
Они прибежали в спальню родителей и увидели Петю под кроватью, на которой спала бабушка Вовочки. Наверное, Петя просто спрятался под неё, а потом пришла старушка и улеглась вздремнуть. Матрас прогнулся и придавил бедного Петьку. Так тот и лежал под ней, боясь закричать, чтобы не разбудить человека.
Посмеялись друзья и решили в прятки пока больше не играть, а пойти заняться чем-нибудь другим. Направились в спальню Вовочки.
- О, какой у тебя классный робот! – воскликнул Петя. – Давай с ним играть!
- Давай, только я первый! – сказал Вова. – Будем играть в войнушку!
А Танечка села за письменный стол, взяла волшебные фломастеры и, не зная о том, что они волшебные, стала рисовать.

Рисунок на странице: отсутствует. На этой странице только текст, только на следующей странице мало текста и большой рисунок.


12.
- Ой, мамочки! – завопила Танюша, свалившись со стула. Петя и Вовочка тоже вскочили. На столе расцвёл прекрасный цветок, переливающийся разными цветами.
- Какое чудо! Какие замечательные фломастеры! – захлопала в ладоши Танечка. – Вова, почему ты нам ничего о них не сказал?
- Ну, э-э, я забыл… - пробормотал Вовочка. Пока ребята рассматривали оживший цветок, Вовочка стал рассказывать о фломастерах…

Рисунок на странице: дети стоят вокруг гигантского красивого дивного цветка на столе.


13.
- Дай-ка я что-нибудь порисую! – загомонил Петя. – Я тоже хочу, чтобы моя картинка ожила.
- Только не страшное что-нибудь! – предупредил его Вова.
Петя рисовал плохо. Даже роботов не умел рисовать, чему Вова неоднократно удивлялся. Петька долго думал, что бы он хотел увидеть вживую, и вскоре стал рисовать обыкновенный детский мячик.
- О, классно! – воскликнул он, подхватив появившийся мяч и начав с ним бегать по комнате.
Танечка аккуратненько нарисовала пирожное с взбитыми сливками и красненькими ягодками.
А Вовочка оживил нарисованный пистолет с пульками-присосками. Он стал стрелять в Петьку, а тот стал бегать от друга, прикрываясь мячиком и громко вопя:
- Тётя Женя! Тётя Женя! А Вова в меня стреляется!

Рисунок на странице: бардак в комнате. Танечка рисует что-то на полу на листе, а вокруг бегают Петя и Вова – Вова стреляет присосками в Петю. Поваленные стулья, раскиданные книжки. Подарки и разорванная фольга. Мячик. Цветок на столе.


14.
Наконец, дети устали беситься и решили просто спокойно поиграть с Вовиными игрушками. Но как только пришла очередь Пети играть с подаренным роботом с мигающими глазами, Вовочка понял, что без фломастеров теперь и шагу не сможет ступить. Он сначала обиделся на Петьку, а потом решил нарисовать нового робота – больше и красивее чем у друга. Вова долго пыхтел и сопел, пока тщательно вырисовывал своё творение на листе волшебными фломастерами. Когда рисунок был закончен, появился высокий железный робот с огромными пушками в руках.
- Слушаю вас, мой создатель! – сказал он Вовочке. – Что прикажите?
- Ого, - обрадовался Вова. – Мой собственный робот! Круто!
Мальчик перестал прыгать от радости, напустил суровости и деловитости на собственное лицо и сказал:
- Слушай приказание! Уничтожь вражеского робота!
- Будет сделано! – прозвучал ответ.

Рисунок на странице: громадный металлический робот стоит над Вовочкой, а тот радостно прыгает у подножья его ног. Пушки на руках не забыть!


15.
Что тут началось! Ни словом сказать, ни пером описать! Стены рушатся, шкафы ломаются, всё вокруг грохочет и бахает: БУХ! БАХ! БАБАХ! БУМ! БАМ! ТАДАДАДАМ!
Кричат взрослые, плачут дети. Бедный Петька улепётывает по квартире с игрушечным роботом в руках, спасаясь от ракет и пуль Вовиного робота.
- Стой! Остановись, робот! – кричит Вовочка. – Ты же сломаешь мой дом! И игрушку мою сломаешь!
Петя недовольно насупился.
- Но ведь приказано было уничтожить врага! – удивлённо спросил громадный робот.
- Эх ты, балбес, я же понарошку имел в виду! Не по-настоящему! Это же игра была!
Робот почесал затылок, подумал-подумал и опять молча стал, глядя на Вовочку.

Рисунок на странице: Красивая картинка: на переднем плане убегает Петька с игрушечным роботом на руках. А сзади за стеной взрыва просматривается громадный робот со злыми глазами. Его большие руки с пушками направлены вверх и множество ракет дугой летят к месту взрыва, расположенного между ним и убегающим от него Петькой.


16.
На шум сражения прибежали взрослые.
- Что тут происходит?! Вовочка, ты живой?
- Да, мам, всё хорошо. Только вот этот непослушный робот всю мою спальню разгромил! А ты знаешь, мама, а я в свой день рождения ничего убирать не буду! – насупил нос Вовочка.
- Да хорошо-хорошо, Вовочка, милый мой. Всё нормально! Вот теперь и попроси этого робота прибрать за собой, а заодно пропылесосить квартиру и вынести мусор.
Обрадовались ребята такому правильному решению и нагрузили работой робота. Бедняга заметался по квартире, ставя назад шкафы и чиня поломанную мебель.
А Вовочка решил было маме букетик цветов нарисовать, прибежал в комнату, нашёл несколько уцелевших фломастеров, стал рисовать…
А фломастеры, хоть и волшебные, но без колпачков-то и засохли все как один! Сколько Вовка не мучался, сколько не давил на них – ничего. Пустая страница остаётся, и ничего не оживает.
Заплакал тогда Вовочка, побежал к маме и папе, рассказал всё.
- Ну что теперь поделаешь, сынок, - сказала мама. – Главное не волшебство, заложенное во фломастерах. Если бы ты просто сам нарисовал красивый букетик цветов – я бы была ещё больше рада!
Призадумался над этим Вовочка, пошёл к себе в комнату, достал обыкновенные цветные карандаши и начал старательно что-то рисовать…

Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец! А кто не слушал – тот огурец!

Рисунок на странице: нет картинки на этой странице, только текст.


17.

Рисунок на странице: Нет текста на этой последней странице. Только картинка: от комнаты мало что осталось – повсюду обломки и чёрные кратеры. Робот и дети – все вымазаны в копоть, повсюду дым. Посреди картинки толпа взрослых всё это рассматривает.



всё, канэц)))) Не ругайте сильно! Хотя критику выслушаю)))

[Ansharatanh]

NIGVEN
Во-первых, спасибо за критику. Самое странное то, что каждый из моих друзей видит в этом тексте разные ошибки.
Во-вторых, насчёт заезжанности темы, это мой первый рассказ и он направлен на то, чтобы показать моё истинное я в лице Кэт. Вообще-то он пишется для друзей и я долго думала прежде чем отправить его сюда. Так что, я особо не старалась, главное передать суть.

[Snake_Fightin]

Сообщение от ManIGarm

Прошу оценок... И критики... Много критики...

Тянет на список сцен для компьютерного фильма, не больше. Нету гипнотической передачи картины от автора читателю.

[Vasex]

вот, начал новую повесть писать. Очень мрачную. Наверное))
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

ИДИОТЫ


Стадия 1: Ломающийся человек

1.
Зачерпнув воды в ладони, вы становитесь свидетелем того, как одна за другой те или иные капли находят лазейку и прорываются на волю, минуя коварный плен человеческих пальцев. Они падают вниз. Но если посмотреть на эту ситуацию с другой стороны, окажется, что эти капли – везунчики, которым посчастливилось выделиться из серой массы и прорваться куда-то, достигнуть неожиданных высот, добиться всего, прославиться, получить желаемое…. Это жизнь. Это люди. Люди-капли, большинство из которых глупо толпится у сужающихся лазеек, стараясь обойти конкурентов и вырваться на свободу. Соперничество – один из мощнейших толчков и стимулов к борьбе за существование. Сначала побеждает сильнейший. Да, многие рано или поздно прорвутся, но это уже вопрос времени. Время – деньги, а деньги – это время…
Но как быть с теми, кто не прорвался? Быть может, они просто не успели. Или же были слишком сильно потеснены конкурентами. А, может, они просто сами решили выбрать другой путь?
В любом случае, человек опускает ладонь, на которой остались блестеть три маленьких капли и, даже не задумавшись над их дальнейшей судьбой, вытирает руки о грязные джинсы.
Три маленьких блестящих бусинки погружаются в хитросплетённую стену ткани, расщепляются и поглощаются ею. Их больше нет, а остальные «капли», даже если и узнают о судьбе трёх былых земляков, лишь с ухмылкой пожмут плечами и продолжат свой путь…

2.
Первая «капля»…. Первый выбывший из игры. Один из тех, кто не перешёл на следующий барьер жизни….
Хотя, как считал он сам – его даже не «зачёрпывали» из множества. Его судьбы просто не существовало по определению, а сама «капля» затерялась среди миллионов других, шумным потоком продолжающих прорываться в дальнейшую жизнь…

Его звали Влад. Даниленко Влад. Родители именовали по полному имени – Владислав. Знакомые, а это в основном другие взрослые – Владик. К сожалению, все эти «знакомые» включали в себя и всех однолеток Владислава. Собственно, он не жаловался, даже немного привык (как человек с фамилией Калядов, может привыкнуть к неприятной кличке Кал). И всё же за всю его недолгую жизнь, именование «Владик» ему нравилось меньше всего, на что у молодого парня были веские причины.

Владу исполнилось совсем недавно 16 лет. Дата собственного дня рождения уже в одиннадцатый раз совпала с международным днём знаний первого сентября. Отмечать он, как бы так сказать, не отмечал.
- Ну, шестнадцать, так шестнадцать! - ухмыльнулся Влад, глядя на себя в грязное зеркало, висевшее на внутренней стороне дверцы его скрипучего шкафа. Он всегда надевал галстук перед ним, по-другому просто не мог. Почему-то всё время при этом вспоминалось, как отец один единственный раз показал ему, как завязывать на шее эту деталь одежды. Он был как всегда зол и пьян, но, в силу жалости к ненавистному сыну, которому сказали обязательно ходить в школу в форме, сделал маленькую поблажку. «Один раз показываю! – кричал тогда отец, плюясь, по своему обыкновению, слюной из насквозь пропитанного перегаром рта. – Не поймёшь с первого раза – твои проблемы! Купишь себе «Самоучитель по завязыванию галстуков»! Усёк?». Влад тогда испуганно кивал, прекрасно понимая, что денег на какой-то там «самоучитель» ему достать негде – семье и так чуть хватало на пропитание, не говоря уже о дорогих лекарствах и мобильных телефонах. Но в то же время парень был на протяжении своей жизни довольно смышленым, схватывал всё на ходу и имел прекрасную память. Это и помогло ему раз и навсегда укрепить в уме быстрые движения пальцев отца, между которыми мелькали ленточки тёмной ткани. Теперь это были пальцы Влада, по ту сторону пыльного зеркала, а взгляд парня задумчиво уставился в простое, немного хмурое и унылое лицо, кое-где покрытое маленькими практически незаметными прыщиками. Глаза были простоваты, и, казалось бы, дружелюбны, но лишь слегка подёрнуты лёгкой усталостью и печальной задумчивостью. Они во многом характеризовали его внутренний мир, чувства, отношение к окружающим, и общий взгляд на мир…
В квартире грохнула входная дверь. Тонкие стены, обклеенные старыми немного потемневшими обоями, слегка задрожали. Отец отправился на работу. Значит, уже десять часов – Владу нужно тоже выходить, если он не хочет опоздать на первый урок этого учебного года.
«Одиннадцатый класс! Ещё целый год в этой проклятой школе! Господи, когда это всё закончится? Я уже просто больше не вынесу! Это невозможно терпеть ещё целый год!»
Владислав вздохнул, поцеловал крестик на цепочке, спрятал его под рубашку, поправил галстук, затем воротник. Потом накинул на плечи тёмный пиджак, подхватил маленький пакетик, в котором были блокнот, карандаш и ручка. Он ещё раз взглянул в зеркало, попытался улыбнуться, но улыбка вышла идиотская, так как эмоции всё-таки не смогли прорваться сквозь непробиваемую стену разума, глаза остались такими же унылыми.
- Шестнадцать лет, твою мать, - тихо, чтобы не услышала ненароком мать, сказал Влад своему печальному грязному отражению. – Шестнадцать лет, а ты даже с девушкой ни разу…
Он недоговорил, резко развернулся и вышел из комнаты.
- Сынок! Владислав! Любимый! – мама позвала из своей комнаты. – Постой! Иди сюда!
Влад зашёл в комнату. Картина была печальная: мать уже вторую неделю не поднималась с кровати. Воздух в спальне был сжатым и пропитанный неприятным запахом каких-то трав и лекарств. Рядом с постелью на тумбочке расположился маленький городок каких-то бутылочек лекарств. Женщина, лежащая на кровати, прижимала руками грелку к груди. Лицо было мокрое от пота, но засохшие губы расплылись в улыбке, чашек и настоек.
- Сынок, поздравляю тебя с днём рождения! Ты у нас теперь большой! В одиннадцатый класс идёшь! Здоровья, счастья тебе! – она на пару секунд прервалась, закашлявшись. - Учись хорошо!
- Спасибо, мама, - Влад улыбнулся и хотел её поцеловать, но она протестующее отогнала его от себя, боясь заразить сына.
- Видишь, приболела я что-то…. Ничего не помогает! Но, главное, ты не болей. Иди уже, чего стал – наверное, сегодня тоже нельзя опаздывать! Смотри, учись хорошо – ты ведь моя последняя надежда! Умный, хороший мальчик! Хвалят и в школе, и везде. Может хоть ты чего-нибудь добьёшься, а не то, что этот… кретин! – последнее она сказала уже шёпотом, когда Влад покинул спальню, не зная, что сын всё равно всё ещё будет слышать тихий голос больной матери. – Ишь ты, пропойца! Кого мне бог послал…. Чёрти что! Ни работать, ни сына воспитывать – только гули ему нужны! Водка эта, спирт… Фу!
И она опять зашлась приступом кашля, который скручивал её тело и заставлял биться раскачивающуюся на разболтавшихся ножках железную кровать о стену у изголовья, отчего по квартире пробегала неприятная дрожь…
А Влад взял ключи, вышел, закрыл входную дверь и стал дожидаться лифта.

3.
Владислав был не очень высоким юношей, примерно метр и семьдесят пять сантиметров, может, немного больше. Он был довольно узок в плечах, руки были немного непропорционально длинными, худыми и Влад никогда не мог придумать, куда их деть при ходьбе, чтобы они не мешали ему и не болтались как сосиски вдоль туловища. Владислав не посещал никаких спортивных секций, природа также не наделила его массивным телом. Если речь заходила о мускулах или кубиках пресса в школьной мужской раздевалке, то ему оставалось только понуро стоять в стороне, пытаясь не обращать внимания на выяснения одноклассников – у кого больше, у кого красивее…
Одна отличительная черта у Владика, естественно, присутствовала и, безусловно, доминировала над всеми остальными особенностями его внешнего вида. Его опрятность и аккуратность. Ни один человек в школе не ходил в строгом школьном костюме, галстуке и в туфлях. Обычно школьники, не взирая на строгие указы и правила, забрасывали пиджаки и брюки уже на второе сентября, а галстуки отдавали назад отцам. Но Влад был не такой как все, хотя и он, и окружающие не могли назвать это правильным. Ходить в вонючем нестиранном костюме месяцами – только этого было достаточно, чтобы большинство его одноклассников даже не разговаривали с ним, не говоря уже о том, чтобы сидеть с ним. С ним сидела только Одинцова Света, которую в классе тоже недолюбливали, но об этом позже…
Вот он стоял на автобусной остановке в пол-одиннадцатого, аккуратный, приглаженный с зачёсанными волосами набок. Всё бы хорошо, да только он собирался ходить в таком виде в школу практически ежедневно весь учебный год.
В одной руке у парня был пакетик с блокнотом, во второй – небольшой букетик цветов для классного руководителя (купил на врученные не без недовольства отцом деньги). Поговаривали, что предыдущая учительница больше не будет вести у них в связи с рождением ребёнка (до летних каникул 38-летняя Ольга Валерьевна вела уроки с огромным животом), потому и гадали – кто же заменит теперь.
Сквозь туманное, но пестрящее школьниками и цветами, утро в задумавшееся сознание Влада прорвался звук мотора приближающегося грязного жёлтого автобуса. Створки дверей разошлись в стороны, народ повалил внутрь…

4.
День выдался хмурым и пасмурным, небо было ослепительно белого цвета, а от серого асфальта и мрачных коробок зданий отдавало какой-то унылой прохладной сыростью. Автобус лениво полз по улицам, изредка останавливаясь на светофорах. В салоне было довольно тесно, все школьники старались не помять цветы, многие весело переговаривались и смеялись.
Влад стоял один почти в самом конце. По мере приближения к своей школе, он всё больше понимал, что категорически против встречи со своими одноклассниками. Он их ненавидел…
Но путь продолжался, а поворотов на выбор судьба Владу ещё не предлагала…

5.
...
...
~~~~~~~~~~~~~~~~
Жду критики. ;)

[Akan]

Мрачно...
Не люблю такую литературу, честно. Вроде неплохо, интересно, но на эмоциональном уровне мой организм отказывается это воспринимать. =) Такие произведения вызывают у меня ощущение... как бы это сказать... грязи, что ли. Грязь, нечто противное и отвратительное. Не люблю я литературы, где нет ничего светлого, сильного, мощного - устремлений, идей, желаний. Навевающие тоску и жалость картины такой жизни неприятны и иногда выхвают не сочувствие, а раздражение.
Сложно объяснить это впечатление.

[Shtir]

Первый мой рассказ после значительного перерыва. Довольно нетипичный для меня, кстати.

Скрытый текст - Последний день:

Дверь подъезда открывается с тихим скрипом, и в нос, за восемь этажей привыкший к затхлому запаху старого мусора и мочи, ударяет свежий морозный воздух раннего осеннего утра. Я закрываю глаза и шумно втягиваю его носом. Полную грудь, до отказа. Сегодня – последний день моей жизни.
Я стою на крыльце своего дома. Как бессчетное количество раз до этого. Множество дней. Я смотрю на свои часы. Циферблат светится в предрассветных сумерках. Восемь ровно. В моем распоряжении остаются две трети суток. Шестнадцать часов до последнего удара сердца. Не очень много, для любого из нас. Но меня это не волнует. Теперь не волнует. Я поднимаю воротник своей кожаной куртки и ухожу прочь от дома, в котором прожил всю свою сознательную жизнь. Навсегда.
У меня не осталось незаконченных дел, как и у большинства тех, кто пользуется правом последнего дня. Это не удивительно, закон именно так и работает. Если к двадцати пяти годам ты ничего не добился в своей жизни - значит, эта жизнь не очень нужна тебе. Не настолько, насколько другим. Искусственный отбор. Селекция. Восемь часов назад в местном филиале Центра по борьбе с перенаселенностью я получил свой последний билет в один конец. Маленькая капсула с ядом, имплантированная в мою голову. К тому времени, когда на моих часах будет полночь, оболочка капсулы растворится под воздействием цереброспинальной жидкости, и я умру. Мгновенно и безболезненно. Оставим последнее на совести врачей.
Я иду по покрытой инеем траве, которой заросла футбольная площадка. Как-то раз, когда мне было лет пять, я впервые вышел в этот двор один. Без родителей, выводивших меня погулять. Не в детский сад или в местную поликлинику. Тогда мне казалось, что это – настоящее Событие. И во всей моей предыдущей маленькой жизни и последующей за ней большой жизнью не было и не будет ничего важнее этого момента. А потом… потом я просто забыл. Надолго, почти навсегда. И вспомнил только теперь.
Двадцать лет назад здесь не было травы. Земля была вытоптана, она была твердой, словно асфальт. Тогда, двадцать лет назад, я думал, что асфальт так и получается. По земле ходят люди, ездят машины, снова ходят люди, а затем снова проезжают машины. И так – тысячи раз, миллионы раз, больше, чем я когда-либо смогу представить. И в какой-то момент земля превращается в асфальт. Когда я видел трещины на асфальте, я думал: значит, по этой дороге давно не ходят, и асфальт постепенно превращается обратно в землю. Когда я бегал по этой футбольной площадке, гоняя мяч с друзьями по двору, я думал о том, что однажды и эта земля превратится в камень. И что эта беготня – нечто большее, чем думают мои друзья или мои родители. Потому что мы участвуем в создании чего-то такого, что сохранится на долгие годы. Намного дольше, чем мы можем существовать. Так я думал. И эти мысли наполняли меня какой-то необъяснимой одухотворенностью и радостью.
Но в один из пасмурных дней я простудился и лежал в постели с ангиной. Отец взял на работе отгул, чтобы присмотреть за мной, и я рассказал ему об этом. О земле, об асфальте и трещинах в нем, о тысячах и миллионах людей, чьи ноги превращают землю в асфальт. Мне было скучно и одиноко, и я рассказывал. Говорил так долго, что во рту пересохло, а слюна стала вязкой и прилипала к языку. Горло саднило, и голос стал хриплым, но я продолжал говорить, я не мог и не хотел остановиться. Я рассказывал отцу о самых важных вещах на свете. Он не смеялся надо мной. Потом я очень долго не мог понять – почему, но он не смеялся. Он не перебивал меня и выслушал мой долгий сбивчивый рассказ до конца. Он только немного улыбался, глядя на меня поверх своих небольших очков. А когда я закончил, отец отложил книгу, которую читал до этого, и пересел из своего кресла на край моей кровати. Я помню, как пружины заскрипели, сжимаясь под его весом, а я поджал ноги, боясь, что папа отдавит мне их. Он рассказал мне все. Про дороги, про асфальтоукладчики, про заводы, где этот асфальт изготавливают. Я мало чего понимал из того, что рассказывал отец, но слушал его очень внимательно. А когда он закончил, я спросил его:
- Это было глупо, пап?
Он посмотрел на меня, лежащего под одеялом, немного бледного, с широко открытыми глазами от всего того, что узнал в этот момент, и снова улыбнулся.
- Нет,- сказал он,- просто ты не знал всего, поэтому ты предположил, что так должно быть. Ты ошибся, но так бывает со всеми. Все строят предположения и все могут ошибаться.
- Та земля, пап,- я прокашлялся, пытаясь избавиться от неприятного чувства в горле,— я думал, что мы превратим ее когда-нибудь в асфальт.- И добавил со всей серьезной категоричностью, как умеют только дети.- Вот это было действительно глупо.
- Нет.- Отец вздохнул и взъерошил мои и без того торчащие в разные стороны волосы.- Мечтать о чем-то – это не глупо. Не бойся мечтать и стремиться к своим мечтам.- Он все так же улыбался, но говорил очень серьезно.- И однажды твои мечты осуществятся.
Прости, пап. Я подвел тебя. Мне двадцать пять, а мои мечты так и остались мечтами. Мне двадцать пять, а в моей голове уже плавает капсула с ядом, и мне никогда не будет двадцать шесть. И у меня никогда уже не будет своих детей, которым я смог бы сказать то же самое: не бойтесь мечтать. Я не боялся мечтать, пап. Но я так и не научился добиваться того, о чем мечтал.
И еще кое-что. В твое время даже этого было достаточно. Быть мечтателем. Придумывать то, чего никогда не было и чего никогда не будет. Извлекать эти мысли из своей головы. Писать о них. Одного этого было достаточно, чтобы стать знаменитостью и обеспечить себя, свою семью. К счастью, ты уже не узнаешь, как все изменилось вокруг. Двенадцать писателей на всю нашу огромную страну, пап. Больше половины из них написали не больше двух-трех книг. Очень сложно к двадцати пяти научиться писать бестселлеры, существуют куда более перспективные и менее рискованные профессии. Уверенность в завтрашнем дне - гораздо важнее, чем бесплотные фантазии. Люди разучились мечтать, пап. На это просто не осталось времени. Если бы ты захотел, то и тогда ты увидел бы, как все идет к этому, ведь ничего не происходит внезапно. Каждый год – все меньше новых фильмов и новых книг. Сначала сотни, потом десятки. Затем – единицы. Каждая новая книга – настоящее событие. Это действительно страшно, пап.
Ты слишком все идеализировал, ты не хотел, чтобы твой сын жил в скучном мире без иллюзий. Там, где дети даже представить не могут, что в шкафу притаился домовой, и поэтому они никогда не прячутся под одеялом. Там, где все живут по расписанию. В двадцать пять – работа, в тридцать – повышение, родителями необходимо стать не позже тридцати пяти, а в семьдесят – неизбежная смерть. Ты ведь никогда и подумать не мог, что может случиться такое.
И самое последнее. Если ты живешь где-то там, в лучшем из миров, в который ты наверняка верил, то очень скоро мы увидимся. И когда ты спросишь, как тут на земле, я обязательно совру тебе. Я скажу, что тут все прекрасно. Я найду, что придумать.

Я останавливаюсь посреди почти пустой улицы. Я никогда не вставал так рано, и потому впервые вижу ее такой. Сегодня среда, середина рабочей недели, и девяносто девять из ста человек сейчас уже находятся на своих рабочих местах, а для спешащих по поручениям курьеров и торопящихся домой школьников еще слишком рано. Я кладу руку на пульс и считаю удары. Семьдесят четыре в минуту. Перспектива неизбежной смерти не пугает и не беспокоит меня. Как не беспокоила она меня на протяжении всех моих двадцати пяти лет. Но, все-таки, разница между мной вчерашним и мной сегодняшним – огромна. Вчера у меня впереди была целая жизнь. И отложить на «потом» можно было все, что угодно. Как я и делал. Я одергиваю рукава своей куртки и продолжаю идти по улице. Не знаю, куда и зачем. Просто идти.
Есть и еще одно отличие. Сейчас я чувствую все по-настоящему. Полностью. До конца. В последний раз мы видим все так, будто никогда не видели этого прежде. Каждая неровность асфальта. Каждое облако на небе. Каждую веточку каждого дерева. Каждый сухой лист на замерзшей земле. Все, что я видел изо дня в день, но не замечал. И все эти мелкие детали, все они - словно узор калейдоскопа. Знакомый до рези в глазах. Память о моей жизни, которую сам я не смог сохранить. Я не помню дыма своей первой сигареты, которую я попробовал, сидя на этих ступеньках каменной лестницы, поднимающейся к больнице. Я не помню первого вкуса крови на своих губах, когда я впервые по-настоящему подрался во дворе того дома. Я не помню лица той девчонки, с которой в первый раз целовался под этим деревом. Будто мое сознание посчитало это недостаточно важным для меня, и выкинуло прочь из альбома ярких воспоминаний. Так иногда прячут в дальний ящик старые открытки на дни рождения. Но эти места… они не забывали никогда. Они всё еще помнят.

Я останавливаюсь на перекрёстке. На пересечении проспекта и маленькой тихой улочки. Я помню, как в детстве хотел здесь жить. Подальше от шума автомобилей, от огромного количества народа, заполняющего всю пешеходную часть; маленькая улица и зеленый двор, солнце, пробивающееся сквозь занавески, каждое утро. И тишина. Тогда я еще ничего не знал о деревнях, но если бы знал – дом на природе обязательно стал бы моей мечтой.
На старом плазменном экране величиной в три человеческих роста, сейчас весна. Этот монитор поставили еще в то время, когда я только научился говорить. С тех пор реклама на нем сменилась агитационными роликами, а после войны – вот этим. Летом здесь показывают зимние пейзажи, зимой – летние цветущие поля. Сейчас на экране из-под ненастоящего снега пробиваются ненастоящие подснежники и распускают свои ненастоящие лепестки. Подснежники окончательно исчезли около трех лет назад, и я, хотя и совсем немного, приложил к этому руку. На моем счету десять сорванных цветков, но для исчезающего растения и это немало. В каком-то смысле, то, о чем я мечтал, бегая по футбольной площадке двадцать лет назад, исполнилось. Только совсем не так, как я того ожидал. Думая о том, что переживет меня, я имел в виду созидание, а не разрушение. Я совсем не хотел быть Геростратом. На экране капли цветков медленно распускаются, три лепестка, белых снаружи, с зелеными полосами на внутренней стороне, расходятся в стороны, обнажая зеленые внутренние листья. Я, не мигая, смотрю на экран. Это последние цветы, которые я вижу, и мне становится немного грустно от того, что я не смогу увидеть их воочию. И впервые за сегодняшний день, впервые за долгие годы, я чувствую, как по моим щекам текут слезы. Они обжигают кожу и оставляют за собой холодные следы, множество холодных дорожек на моем лице. Но я не вытираю их, и они падают на мою куртку, впитываются в ткань.
- Тебе тоже нравятся эти цветы?- Вопрос звучит неожиданно, и я вздрагиваю.
Обернувшись на голос, я вижу девушку лет двадцати. Она стоит, спрятав руки в карманы своей оранжевой курточки, в паре шагов позади меня и внимательно наблюдает за происходящим на экране.
- Это подснежники.- После ярких цветов плазменного экрана, перед глазами плавают белые круги. Я крепко зажмуриваюсь и тру лицо ладонями.
- Я знаю.- Говорит она, не отрывая взгляда от экрана. Цветы распускаются один за другим, снег на земле быстро превращается в воду.
- Они ненастоящие.- Зачем-то говорю я.
- Ну и что.- Девушка пожимает плечами.- Выглядят, как живые. Настоящих ты еще полгода не увидишь. Подожди.
Подождать…
- Тебе плохо?- Девушка переводит взгляд на меня и слегка хмурит брови.
- Нет.- Я снова растираю лицо ладонями. Ветер слишком холодный, и замерзшее лицо кажется чужим.- Нет, мне нормально.
- Ты плакал.- Говорит она.- С тобой что-то случилось?
- Тебе не захочется этого знать.
Позади меня, на большом экране, изображение медленно исчезает. Через минуту все начнется заново.
- Представление, кажется, окончено?- Спрашиваю я.
Моя собеседница приподнимает брови:
- Ты о чем?
- О цветах.
- Ммм…- Кивает она.- Знаешь, тут холодно. Может, ну…
- Пойдем куда-нибудь, где потеплее и где есть горячая еда?- Улыбаясь, спрашиваю я.
- Ну, да.- Кивает девушка.- Только ты не подумай, что…
- И не собирался.

В последний раз я водил свою девушку в ресторан или кафе… очень давно. Так давно, что я уже и не помню – кто это был. Когда я еще учился в школе, через дорогу от моего дома стояла маленькая уютная забегаловка. Она почему-то называлась трактир, хотя была сделана в стиле американского придорожного кафе. Я любил там бывать, даже несмотря на то, что запахи с кухни, которыми было пропитано все кафе, совершенно не способствовали хорошему аппетиту. Я очень любил бывать там, и до девятого класса, вплоть до того момента, когда мне разонравились праздники, каждый день рождения, я отмечал там. Сначала с родителями. Потом с друзьями. Сначала – дешевый газированный лимонад бледно-желтого цвета, вкуса чуть сладкой воды. Хотя, тогда я понимал в дешевом лимонаде куда больше, чем сейчас. Потом – мутное пиво, которое никому из нас не нравилось, но все равно каждый раз мы пили именно его.
И, конечно, первое место, куда я вел свою девушку, каждую девушку, которую называл своей, было «Трактиром». Тогда я еще не понимал, что они не разделяют моих восторгов относительно этого места. Возможно, если бы я рассказывал об этом, меня бы поняли, но тогда я не считал нужным говорить об очевидных для меня вещах.
А потом «Трактир» сгорел. Не знаю, сожгли его намеренно или виной была старая печка на кухне, заслужившая место на свалке еще в те времена, когда я не умел ходить. Просто однажды утром я вышел на улицу и увидел вместо кафе обгоревшие стены да провалившуюся крышу. Это случилось, когда я был в десятом классе, за два года до смерти мамы и за пять лет до смерти отца. Тогда это было моим первым по-настоящему большим потрясением.
- О чем задумался?- Отрывает меня от воспоминаний моя спутница.- Еда стынет.
Еда здесь очень сильно отличается от той, что была в старом кафе. Мясо имеет вкус мяса, а не старой резины, а в макароны не забыли добавить соль. Но те блюда, что подавали в «Трактире», мне всё же нравились больше. Это трудно объяснить.
- Да так, ни о чем.- Говорю я.- А тут, однако, неплохо кормят.
В тот день я не пошел в школу. Я вообще никуда не ушел с того места до самого вечера, я просто стоял у пешеходного перехода, снег падал на мою голову, мои плечи, попадал в глаза, но я не обращал внимания. Даже когда от мороза я почти перестал чувствовать свою руку, сжимавшую пластиковый пакет с тетрадями, я не сдвинулся с места. Так я стоял и смотрел на то, что еще вчера было «Трактиром», а теперь – всего лишь обуглившимися останками. Уже через пару месяцев здесь начнут строить двухэтажное здание для чего-то скучного и до ужаса унылого, вроде нотариальной конторы, уж не знаю точно. И я никогда больше не ходил в подобные заведения. Даже в столовую университета, в котором учился.
- Не болтай с набитым ртом,- смеется она,- подавишься и помрешь, что мне тогда с тобой делать?
От этих слов я глотаю наполовину пережеванный кусок мяса и надсадно кашляю.
- Вот видишь!- Продолжает смеяться она.
Более половины из тех людей, кто пользуется правом последнего дня, не доживает до его конца. У многих не выдерживают нервы, и они просто убивают себя каким-нибудь доступным способом. Вешаются или прыгают с крыши многоэтажного дома. Перед процедурой в центре контроля все без исключения проходят несколько психологических тестов. Попавшим в группу риска, право последнего дня даже не предлагается. Но, так или иначе, большая часть прошедших тесты заканчивают жизнь не от капсулы в голове, а задыхаясь в петле, падая с огромной высоты на землю или сидя в ванной, перерезав себе вены. Это - ожидание смерти, когда она не видится чем-то далеким, тем, что придет через столько лет, что ты даже не можешь представить. Ожидание той смерти, которая уже ждет тебя в паре шагов, менее, чем в десяти миллионах ударов сердца, так близко, что ты почти физически ощущаешь ее присутствие… невыносимо, и теперь я очень хорошо понимаю всех этих людей. Хотя это плохо получается, я стараюсь не думать о том, что будет завтра. Я собираюсь прожить этот день до конца.
- Я все хочу тебя спросить,- откашлявшись, говорю я,- почему ты вдруг подошла ко мне там, у рекламного щита?
Вилка с очередной порцией макарон останавливается и ложится обратно в ее тарелку. Она пристально смотрит на меня и, после короткой паузы, отвечает:
- Ты странный… Понимаешь,- продолжает она, видя удивление на моем лице,- ты не похож на остальных, какой-то другой. Я сразу это увидела.
- Чем же?
- Ну, все спешат, все куда-то торопятся, по идее, время идти на работу. А ты никуда не спешил. Стоял, плакал и смотрел на эти цветы.
- Насколько я понимаю, ты тоже никуда не спешила.- Неловко улыбаюсь я, будто меня уличили в чем-то постыдном.
- Скажем, я тоже люблю подснежники.

Когда мы закончили говорить, на улице было уже темно. Сколько же мы просидели здесь? Как же быстро летит время, даже когда его остается совсем чуть-чуть. Что ж, это был довольно интересный разговор, раз я даже не заметил, как стемнело.
- Уже поздно.- Говорит девушка.
- Да.- Говорю я.- Тебя проводить?
- Не стоит. Сегодня и так все как-то с ног на голову.
- Да уж.
Для большинства людей, не попавших в категорию «неудачников», последний день ничем не отличается от всех остальных. Тебе около тридцати, и ты все так же с трудом просыпаешься утром и идешь на работу, успевшую надоесть. И ты даже не подозреваешь, что к вечеру ты станешь еще одним несчастным случаем в сводке новостей. Возможно, хотя и вряд ли, ты попадешь на первые полосы газет. Тебе уже давно за восемьдесят, и ты просыпаешься, когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы ты мог увидеть его в окно, а на часах – давно полдень. Ты будешь лежать в своей постели и думать: «Когда же все это кончится?». А когда солнце сядет, все действительно кончится для тебя раз и навсегда. Но ни в восемьдесят, ни в тридцать ты никогда не сможешь настолько четко прочувствовать свой последний день. Все то, что уходит. И, в отличие от всех этих безымянных и публичных противников нынешних методов борьбы с перенаселенностью, я не считаю произошедшее со мной какой-то ужасной трагедией. Больше не считаю. По крайней мере, сегодня я действительно жил. И я чувствую даже некоторую благодарность за это.
Я смотрю на часы. Половина двенадцатого. Да, мне действительно не стоит ее провожать.
- А ты что же, останешься?- Спрашивает она.
- Еще немного посижу. Торопиться мне все равно некуда.
- Ладно, я побежала. Дома, наверное, уже потеряли.
- Иди уже.- Улыбаюсь я.
- Я тебе позвоню.- Так все говорят и никто никогда не звонит. Все об этом знают, но всегда одни притворяются, что говорят правду, а другие - что верят. Хотя, кто знает.
- Пока!
Когда за девушкой закрывается дверь, я откидываюсь на спинку стула и устало опускаю руки. «Жизнь, все-таки, - удивительная вещь»,- шепчу я себе под нос. Мне немного грустно от того, что я увидел все это так поздно. И немного больно, совсем чуть-чуть. Пойми я это раньше, все могло быть совсем иначе. Но у кого-то нет и этого. В любом случае, это был удивительный, хотя и очень короткий, день. Я улыбаюсь и закрываю глаза. В последний раз.

[Винкельрид]

Shtir, отличный рассказ. Не собираюсь копаться в нём и отыскивать какие-то огрехи, сделай это сам (пунктуацию поправь), но отозваться готов. Люди частенько размышляют о том, что было бы, если... Иногда получается что-то, о чём тяжело или стыдно говорить вслух, в твоём (ничего, что я на "ты"?) же рассказе всё получилось мирно и по-доброму, с хорошей долей грусти и философии. Мне, как человеку, с настороженностью относящемуся к излишкам злобности и насилия в текстах, это - как бальзам на рану. Интересно, кстати, было бы почитать что-то твоё типичное.

[Prince ProSpeRo]

Только что написал, давно в голове преобладала пустота, возможно только из-за желания писать и заставлять свой мозг работать, написал эту небольшую миниатюру. Был бы признателен любым комментариям (Не пугайтесь, это я - psr)


Всё случается. Равно как и жизнь, существует смерть. Свет растворяется во тьме, прекрасный плач новорожденного, затмевают предсмертные крики умирающего. Всё относительно: где свет, там мрак, где радость, там печаль, где искренность, там ложь.

Ещё утром твой друг желал тебе здравия, вечером он готов тебя обмануть, продать и даже убить. Совсем недавно тебе признались в любви, сейчас ты одинок, одинок, как ветер среди высоких серых гор, окутанных белой скатертью тумана.

И всё-таки ты продолжаешь жить, пусть не наслаждаясь отведёнными Всевышним днями. Правда, существует одно но: человек всегда стремится получать положительные эмоции, а ты их лишен и, видя, что иного выхода нет, соглашаешься с такими как ты – изгоями собственной жизни и протягиваешь парню в потрепанном кенгуру последнюю, не менее потрёпанную, купюру с изображением Архангельского порта. Вот оно: ты улыбнулся, ты стал сильнее, ты теперь Всевышний и готов на всё, ведь ты лишен того чувства, сковавшего тебя после многих разочарований - ты лишён страха. Серые краски сменили яркие размытые пятна непонятного цвета: они то голубовато-зелёные, то ярко красные, а бывает перед тобой предстаёт весь спектр красок и оттенков и ты летишь, тебе неведома печаль и боль.

А спустя время ты превращаешься в раба. Теперь положительные эмоции не заполучаются собственными усилиями, и лишь парень с красными глазами и немытыми волосами может тебя спасти, протянув руку помощи с зажатым в ней герметичным пакетиком, наполненным магическим порошком. И только это чудо-зелье заставляет тебя плакать и смеяться без всяких причин.

И вот наступает день, когда ты решил не выйти на работу. И купюры с портом Архангельска остаются в прошлом, но есть на земле хорошие люди и именно они уговаривают тебя обменять бабушкину квартиру на целый пакет волшебного зелья! Осмотрев старенькую квартиру, ты понимаешь, что она жутко наскучила и тут же идёшь на сделку, а бабулю, которая, казалось, совсем недавно готовила великолепные пирожки, отправляешь в дом престарелых.

Вот они парни в темных, выглаженных костюмах. Они только что приняли от тебя необходимые бумаги, и ты принимаешь в дрожащие руки довольно тяжёлый целлофановый пакет с изображением американского доллара и ждёшь, когда же «черные костюмы» тебя оставят. Спустя мгновение, понимаешь, что, оказывается, ждут тебя и стандартным движением руки с вытянутой кистью указывают на старую, обтянутую кожзаменителем дверь. Ещё немного подождав, ты снова ощущаешь тяжесть пакета и думаешь, как же ловко ты их провёл, обменяв обвалившуюся лачугу на такое добро. И как же ты удивился, когда поднявшись на крышу, в старой семейной кладовой обнаруживаешь, что в пакете далеко не зелье, а та мука, из которой у бабули получались вкуснейшие золотистые пирожки.

Где жизнь, там смерть. Где мрачная кладовая, там край крыши дома, где недавно ты числился жильцом. Где крыша дома, там мокрый асфальт, и жизнь, в которой ты числился жильцом, заменена спокойной смертью, где ты стал новосёлом.

[svd47]

Написано неплохо, мне понравилось.

[Shtir]

2 Винкельрид
Спасибо за положительный отзыв. Насчет моих типичных вещей - оно тебе вряд ли понравится, да и под правила форума не подпадает. Дело в том, что пишу достаточно большую вещь по мотивам Doom'a. Хотя сюжет достаточно далек от оригинала, но все же - какой же это дум - и без сцен насилия? Впрочем, если все же интересно - кинул в личку ссылку на ЖЖ.

[Винкельрид]

Vasex

Его опрятность и аккуратность. Ходить в вонючем нестиранном костюме месяцами

Странное представление об опрятности и аккуратности.

[Vasex]

Винкельрид , спасибо, немного подправил, хотя факты остались те же. Просто он интеллигентно выглядит)))
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Продолжаю выкладывать дальше. Жду критики, отзывов о содержании, ну и ошибки, если найдёте, нелепости и т.д.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
5.
Около одиннадцати Влад уже достиг своего школьного двора. Здесь всё только и говорило об общем праздничном настроении, радости, долгожданных встречах и предвкушении… нет, совсем не будущей учёбы, а простого времяпрепровождения с одноклассниками в городе этим вечером, полным радостных воспоминаний, приколов и рассказах о летнем отдыхе. Всё это подавалось в красивой, но неорганизованной обёртке, приправленной алкогольными напитками, сигаретами, нюхательным табаком, и грязными анекдотами…
Влад пересекал школьный двор, незаметно маневрируя между множеством школьников, пышных букетов цветов, фотоаппаратов и видеокамер. Он искал свой собственный класс, чтобы пристроится к группе, поздороваться со всеми, кто пожелает, и просто начать медитировать в ожидании окончания этого ненавистного ему дня…
11 «В» неожиданно возник перед парнем и запестрил яркими красками. Практически ни одна девчонка из его класса в этом году не пришла в строгом костюме на первое сентября. Влад ещё раз убедился в том, что все те, кто называют их класс самым непослушным, развратным и просто перекошенным, в целом, правы – в этот раз женская половина его одноклассников превзошла сама себя. Лиза, одна из самых выделяющихся девушек в 11 «В», сейчас была в тоненьком обтягивающем ярко-алом платье, которое было видно даже за километр. Супер короткое, как сверху, так и снизу, оно сексуально сидело на её идеальном женском теле, еле сдерживая прекрасные формы плотно обтягивающей красной как кровь тканью. На Лизином лице, как и на дюжине остальных лиц одноклассниц Влада, не осталось и миллиметра, не покрытого несколькими слоями макияжа. И, несмотря на этот факт, выглядели они, как признался себе даже сам Влад, просто восхитительно. Катя, Рита, Лариса, Света и другие девушки в этой группе тоже выглядели вызывающе и демонстративно «анти-соответствующе» нормам. Разноцветные наряды, открытые животы, спины, мини-юбки и мини-мини-мини-юбки. Присутствовали джинсы, которые просто выводили из себя директора их школы, многие были изрешечены рваными порезами с болтающимися лоскутами. Две лучшие подруги Лизы (тоже пышногрудые, но уже не такие красивые), тоже были в платьях красных тонов, что теперь выделяло бы их тройку из любой серой массы людей…
Подходя к своему классу, Влад сразу отметил для себя две вещи. Во-первых, не было видно ни одного парня (даже вездесущего Андрея Лобанова), во-вторых, Владиславу здесь было уж точно ни место среди этой пёстрой толпы…

6.
- Вла-а-адик! – заулыбалась Светлана, увидев смущённую серую тень, пристроившуюся где-то за спинами её подруг. Она театрально всплеснула руками, и радостно заговорила полненькими розоватыми губами, от которых до Влада дошёл сильный концентрат мятной жевательной резинки «Dirol» и крепкого перегара. – Как ты подрос! Смотрите, девочки, Владик всё такой же строгий и интеллигентный мужчина – в костюмчике, с галстуком!
Все повернулись, многие зашлись шаловливым смехом. Влад залился лёгким румянцем, поспешно закивал, здороваясь с ними («здрасть, здрасть, здрасть»). Отряд Лизы лишь вскользь смерил его презренными взглядами и моментально забыл о нём, переключившись на двух высоких мускулистых парней, подошедших к 11 «В» из группы с флажком 11 «А».
Спустя пару минут все девушки окончательно забыли про Владислава, а ему оставалось только молча и нетерпеливо ожидать начала торжественной линейки. Он чувствовал себя ужасно: казалось, он не просто ни к месту в этой компании, а как будто не дорос или упустил в жизни какую-то важную перемену в жизни, через которую прошли все кроме него…

7.

[Snake_Fightin]

Сообщение от Prince ProSpeRo

Только что написал, давно в голове преобладала пустота, возможно только из-за желания писать и заставлять свой мозг работать, написал эту небольшую миниатюру.

Пустота в голове. Кто сказал что это плохо? Самые свежие идеи приходят в чистый разум. Свободную от внутренней болтовни голову.
Так случилось и на этот раз. Рассказ порадовал. Заметен рост автора. Также произвело хорошее впечатление. То, что ты свободно себя чуствуешь. Без фентезийных стереотипов. Которыми, как мишурой, многие (и я) увешывают свои словесы.
О грустном. По большому счёту наши тексты мотаются между двумя полюсами. Телеграфом и канцеляритом.

[Akan]

Сегодня я морально готов выслушивать критику, а потому выкладываю свой рассказ "Проблема Антихриста". =)

– Батюшка, не пора ли застрелиться?
Отец Митрофан поднял голову. Васька, маленький узкоплечий уборщик, почувствовал на себе полный горя и нехристианского, животного отчаяния взгляд священника, и инстинктивно поежился.
Не обращая внимания на недостойный вопрос отрока, из которого, как был убежден святой отец, ничего стоящего не выйдет, Митрофан обхватил голову руками и запричитал:
– За что же Бог ниспослал нам такое несчастие?
Вася промолчал, и начал делать вид, якобы усердно подметает под лавкой возле иконостаса, стараясь не смотреть в очи святых, которые, казалось, внимательно наблюдали за его усердием.
Отец Митрофан встал со скамьи и надел на нос большие очки. Наполовину поседевшая его борода была растрепана, и орлиный нос скривился так, что даже неискушенному наблюдателю были заметны обуревавшие старца душевные муки.
– Господи… Кто подумать мог, что Антихрист явится у нас?
Вася печально склонил голову, стараясь показать свою скорбь. В глубине души он радовался приходу Антихриста – ведь теперь у отца Митрофана будут серьезные неприятности. С тех пор, как в 2009 году православными церквями мира был выпущен декрет про грядущий приход Антихриста и призывы ко всеобщей церковной бдительности, Вася не помнил дня, который отец Митрофан не начинал с тщательной и основательной проверки записей о крещениях, венчаниях, и чтения газетных новостей. В течение шести лет ни одна цифра, ни одно слово не ускользало от бдительного ока старца, и каждый прихожанин наблюдал за происходящим вокруг него, готовый уловить малейший след зла.
И, наконец, предсказание свершилось.
Антихрист объявился. Как и подобает Зверю, пришел он внезапно и приход свой рассчитал так, дабы злом своим омрачить христианскую церковь и лишить всякого доверия ее служителей. И если Вася инстинктивно ощущал нависшую над головой старца опасность, то сам отец Митрофан пребывал в великом смятении.
– Схожу ли с ума, или вправду сходится все… – бормотал священник, расхаживая по монастырю, и гулкие шаги раздавались в тишине, навевая Василию мысли о неумолимой поступи Антихриста по Земле.
– Чего же не сходится?.. – промолвил Вася, с уважением поглядывая на маленький, устланный вышитыми полотенцами столик, на котором лежала книга с церковными записями, и со знанием дела добавил: – На свет явился за 666 недель до 6 июня 2006 года. На голове рога, глаза огненные, крылья под плащом кожистые трепещут. Людей речами своими смущает и смуту вызывает.
– Знаю, Василий, знаю, – горько сказал старец. – Только как же скажем мы, что в церковь нашу он на проповеди ходил, пока рога те люди не заметили, и он крылья под плащом скрывать не перестал? Сам я исповедовал его, и в грехах он мне каялся, во лжи, в том, что от людей таится. Сам благословлял его истинную сущность свою не скрывать, и с людьми искреннее быть. Поглумился, Антихрист. Как открыть, что его мы, слуги Божии, под носом у себя не разглядели?
Вася промолчал и сделал вид, якобы старательно подметает под церковной лавкой возле иконостаса.
– Не можем мы людям объявить его Антихристом.
– Как же? Сами ведь, батюшка, не догадаются, когда после открытия произвольных модификаций внешности в 2009 году столько самозванцев появлялось.
– Понятно, что сами не догадаются, – вспылил отец Митрофан. – Сами им что говорили? Крылья? Рога? В мире Божьем и не такие чудеса есть, мало ли чего по воле Божьей вырастет у человека. А если тайну откроем, то на церковь позор навлечем. Нужно мне, Василий, с Антихристом тем поговорить, дабы церкви благочестие сохранить.
Васька послушно кивнул и понял, что самое время удалиться. Он подхватил метлу и отправился убирать в церковном подвале, в то время как отец Митрофан застыл перед иконами святых и забормотал слова молитвы с просьбами помочь ему разрешить невесть откуда взявшуюся проблему.

***

Отец Митрофан нервничал. Пальцы отбивали на деревянной скамье искаженный ритм одного из церковных гимнов, а глаза его бегали по сторонам, пытаясь найти среди икон и вычурных золотых подсвечников что-то, что защитит его и его церковь от влияния Антихриста.
Он сидел перед священником. Красные зрачки неподвижно смотрели в лицо отца Митрофана, и среди вьющихся рыжих волос пробивались маленькие рога.
– Итак, вы – Антихрист? – неуверенно произнес отец Митрофан.
Он кивнул.
– Вы выдаете себя за мессию… Сеете смуту в сердца людей. Зачем?..
– Это моя работа, – спокойно ответил Антихрист, жестикулируя крыльями, в то время как его руки спокойно лежали на коленях.
– Да, да… Конечно. Понимаете, как у представителя православной церкви, у меня не было бы к вам претензий, если бы вы не подставили нас. Вы же прихожанин нашей церкви. И вот тебе – Антихрист. Прецедент, понимаете?
– Что я могу поделать? Мне было интересно послушать вашу проповедь, но уж решайте свои проблемы сами. Я, в конце концов, лишь наемный работник, – пожал плечами слуга зла.
– Хорошо, мы не имеем ничего против вашей работы. Естественно, в конце концов, зло будет уничтожено, и вы будете гореть в аду, но мы бы хотели заключить с вами небольшой договор. Сделку. Она облегчит вам вашу работу, и спасет наш авторитет.
– К завтрашнему дню весь мир будет знать о моем приходе. Найдутся и те, кто поверят в то, что я – мессия, и их, позвольте заверить вас, будет немало. Начнутся войны, бедствия. Слишком поздно.
– Мы предлагаем заключить сделку немедленно.
Разговор продлился немногим более часа, прежде чем Антихрист вышел из здания церкви и исчез в ночной темноте. И на столе отца Митрофана осталось единственное напоминание о нем – подписанный контракт с двумя размашистыми подписями, одна из которых была выжжена огнем.

***

Церковь догорала. Тлели обугленные деревянные доски, и странный запах ощущался в воздухе – скорее всего, горели остатки икон, а может, то был лак, нанесенный на церковные лавки и столы при недавнем ремонте.
Отец Митрофан с чемоданом, наполненным его личными вещами, которые священник не пожелал оставить на съедение огню, Васька, и Антихрист стояли и молча наблюдали за этим зрелищем. На лице старца было написано умиротворение, ведь вместе с церковью горели и книги с церковными записями, и все, что могло хоть как-либо напомнить о регулярном посещении ее когда-то Антихристом. Даже Вася осознавал, что каждый решит, что мерзкий поджог местной церкви – дело рук странного человека с рогами и кожистыми крыльями. И теперь никто не поверит в то, что когда-то ее настоятель отец Митрофан сам читал проповеди Зверю. Наконец, странное зеленоватое пламя никогда не натолкнуло бы на мысль о том, что не силы зла, а священник мог быть причастен к этому поджогу…
– Красивое зрелище, – вдохновенно произнес Антихрист, обращаясь к священнику. – Подобные еще будут, смею заметить, когда я донесу до людей свои мысли, и они поверят в то, что я единственный их спаситель, и мы уничтожим религиозные пережитки прошлого.
Вася содрогнулся. Отец Митрофан старался держать себя в руках и промолчал.
– Осталась единственная проблема, – заявил Антихрист. – Отдайте мне наш контракт, пожалуйста.
– Зачем?
– На память. Я просто хочу, чтобы он лежал у меня.
– Надеюсь, вы понимаете, что мы не зря включили в договор пункт о том, что физически уничтожен он будет лишь в случае, если одна из сторон сделает это в присутствии другой стороны, и та не будет возражать. Даже мысленно, – усмехнулся священник, и Васе показалось, что отец Митрофан что-то скрывает. – И, конечно, лишь в случае физического уничтожения контракт считается аннулированным.
– О нет, – осклабился его собеседник. – Мне нет смысла уничтожать документ, и я допустил ошибку, оставив его даже вам на столь недолгое время. Не хочу, чтобы вы забыли условия договора и слишком быстро рассказали всем, что я организовал ваш маленький пожар в обмен на неразглашение того, что я не простой проповедник, генетически изменивший свою внешность из стремления к эпатированию публики. С правоохранительными органами я разберусь, но гарантии того, что меня официально не объявят Антихристом слишком рано, мне необходимы.
Отец Митрофан внимательно посмотрел на Антихриста. Вася заметил, что священник боится, но все же старец совладал с собой и произнес:
– Контракт уничтожен. Он был в церкви, когда вы устроили пожар. Как видите, я был рядом с вами и не протестовал. Вы выполнили условия договора, уничтожив его самого.
Антихрист застыл в изумлении. Темные рожки налились кровью, и из его уст вырвалось рычание.
– Жаль, что я не могу убить вас прямо сейчас, потому что после этого вашим соотечественникам будет нелегко поверить в то, что я их спаситель. Впрочем, я скоро вернусь.
Антихрист распрямил свои крылья, и взмыл в воздух, обдав священника волной горячего воздуха, и через несколько минут его силуэт уже нельзя было различить в ночном небе.
Отец Митрофан взял мобильный телефон, и отошел в сторону, чтобы вызвать пожарных и сообщить начальству о пришествии и скором исчезновении посланника зла.
И Вася остался наедине со своей радостью. Ведь теперь они с отцом Митрофаном наверняка переедут в большой и просторный монастырь, где кроме Васи будет еще целый штат уборщиков.