Отлетевшая от изрубленного столба щепка попала Ханноку по лбу, аккурат между рогов. Зверолюд сморгнул и вновь себя полностью осознал.
Конечно, он прекрасно помнил, как дошел до двора темницы, волоча на веревке отвоеванную пленницу. А еще то, как убеждал, безуспешно, тюремщиков определить ее, временно, в камеру. Вернее, хамил и ругался. Стража не горела желанием разводить канитель с жаровнями и антимагической солью по второму разу, они только проветрили каземат. Стража по-хорошему посоветовала ухайдокать опасную нелюдь прямо здесь. Или вон, хотя бы, столб. Да, вот этот вот.
Ханнок бросил меч в ножны, чувствуя себя идиотом. Только клинок поцарапал. Зверолюду было неуютно – тот самый амок, про который ему часто говорили, не превратил его в неразумное животное, как он боялся, отнюдь. Но все равно напомнил о том времени, в самом разгаре мутации, когда он себя не контролировал.
- Успокоился?
- Аха.
- Ну вот и славно, - стражник отложил в сторону легкий самострел, одноручный, почти игрушечный. Впрочем, вещица и не предназначена для убийства – заряжается короткими стрелками, наверняка смазанными транквилизатором. Может, специально для угомона озверелых. То, как княжий человек держался – настороже, но спокойно, словно к нему по пять раз на дню приходят с требованиями злые, не вполне адекватные демоны, заставляло предположить, что проблема на Юге повсеместна, регулярна и давно привычна.
Ханнок посмотрел на столб и прикинул, что далеко не все зарубки на нем оставлены его мечом. И он точно помнил, что деревяшку не грыз. И еще, что видел такие же столбы и скрученные из пеньки манекены во дворах, на площадках для отдыха и прочих присутственных местах.
"Здравствуй еще раз, новая родина, край рогатых психов и убийц…"
Впрочем, ему здесь не сложнее всех адаптироваться. Сиятельная пленница то никла, то гордо выпрямлялась. Золотое лицо попеременно выражало скорбь, ярость, ненависть, стыд или вот, только что, при взгляде на рычащего, оскаленного монстра, кромсающего дерево в лохмотья – страх. А еще ярость, ненависть и прочее, по очередному кругу.
Ханноку стало не только неуютно, но и гадостно. Вот он значит какой, в глазах светлых мира сего. Опасная тварь, боль природы, злая шутка диких богов… Интересно, есть ли в богатом на термины южном диалекте слово для таких вот отгорающих "высших"? Полуогарок? Маг в полураспаде? Отчего-то захотелось приложить бедную, бледную немочь таким.
- Нет, мы не принимаем на хранение орденцев, не положено, - упредил его вопрос стражник. Щелкнул по ложу самострела на столе, намекая на этот усыпительный аргумент.
- Хорошо. Я уведу ее, - после недоброй паузы сказал сарагарец.
- Не положено, - повторил тюремщик. Его коллега заступил ворота и тоже красноречиво проверил оружие. И вот это уже огнестрел, опасно.
- Я что, арестован? – рыкнул Ханнок, понимая, что по дурости сорвал такую удачную схему.
- Не-а, можешь валить куда хочешь. Но без нее.
- То есть, вы ее возьмете? – терпеливо повторил Ханнок, чувствуя, как опять начинает звереть.
- Не-а, как только ты уйдешь, мы её убьем.
"Тьмать"
Ханнок лихорадочно думал, развитие событий ему не нравилось.
- Я тогда останусь здесь! – ляпнул он, чувствуя себя витязем-спасителем, глупым, нежданным и неоцененным. Вон как серебряные глаза сверкают, могла бы колдовать – уже трижды сожгла бы на месте.
- Валяй, - великодушия хватило на одно слово, - Через два часа ночь, это будет уже несанкционированное нахождение на охранной территории. С насилием и оскорблением людей закона.
"Тьмать, тьмать, тьмать…"
- Я поручусь за них, - сказал знакомый голос.
Ханноку стало не только неуютно и гадостно, но и страшно. Как он мог забыть про Аэдана, и не заметить, что тот решил пойти за ним? И что этот сойданов сын думает о рогатом самоуправстве и нарушенной церемонии?
- Ты Кан-Каддах.
- Мой клан уже считается вражеским?
- Твой клан считается великим, повсеместным и сующим нос не в свои дела. Тебя мало. Нужен еще один поручитель, - тюремщик продолжал удивлять выдержкой. Стальной человек. Или же получивший надлежащие указания и играющий свою роль в очередной забаве братцев-Санга.
Последний раз редактировалось Snerrir; 04.12.2017 в 22:03.
- Хорошо. Будет вам поручитель. Сарагар, пока меня не будет, давай без сюрпризов, хорошо?
- Аха, - виновато сказал Ханнок.
Дедяди не было где-то с полтора часа. Старшина тюремщиков уже начал прохаживаться вдоль стены, протирать вырезанные на ней солнечные часы, и так блестящие оловянной инкрустацией. Ханнок досадовал, что затупил лезвие о чурбан. Когда обленившееся к осени солнце коснулось вершины строящегося зиккурата, враждебность достигло пика. Но тут, наконец, вернулся Кан-Каддах. С поручителем. Да не одним.
- Эй, ты сказал надо вписаться за знакомого, а не за… это! – возмущенно взвыл Караг, едва увидел девицу раздора. Хвостовой клинок зло щелкнул по камню мостовой. Второй спутник, чтобы не зацепило ненароком, к аккуратно отшагнул в сторону, звякнув маг-стеклянными доспехами.
- Так это знакомая и есть. Личная пленница нашего общего друга, - Аэдан оставался нечитаем и нервирующ. Ханнок все никак не мог понять, всерьез он помогает, или решил развлечься унижением северных недотеп, уже в компании.
- Вот что, господин хороший…
- Ты почти довел меня куда надо, Шесть Лап. И я почти готов рекомендовать твои успехи… знатокам с долгим опытом. Окажи еще услугу-другую для наилучшего впечатления.
Нет, похоже, не шутит. Черный кентавроид посопел, помялся, поцарапал когтями землю, но черканул на протянутой бумаге размашистую подпись. И пришлепнул официальной гильдейской печатью, прямоугольной, красными чернилами.
- Ну-ка, ну-ка, что тут у нас, - старший тюремщик уже уселся обратно за стол под навесом. Брезгливо, двумя пальцами, как обсморканный лист, подцепил документ, - Караг Анатаск… Варау. Веский голос, ничего не скажешь. И этого мало, Кан-Каддах.
- Во-первых, это Гильдия, - судя по всему Аэдан и такое развитие событий ждал, - Вы не хотите, чтобы Гильдия в кои-то веки спелась с… как там нас называют? Киноварными убийцами?
- Нетопырями-кровопийцами, - взгляд у тюремщика по-прежнему оставался недобрым. Такой сероглазый и суровый, что и впрямь вспоминается цветастый поэтический эпитет – "железноокие дикари, хищники тундры и гор"… Нашла терканайская коса на горский камень.
- Да даже если и так. Не с одним этим пришли.
Остекленный огарок подошел, забрал прошение, добавил уже свою подпись. Вернул.
- Матоленим Ксав-Уилаге, Великий Дом Дасаче… огарок, - прочел страж. Почтения в его повадках прибавилось, но на горчичное зерно.
- Я имею честь быть наследным вассалом госпожи княгини Озерного Края, супруги господина вождь-консорта из клана Санга, - поклонился огарок. - Господин вождь-консорт перед началом похода лично предоставил мне привилегию обязанности разбираться с проблемами магического характера. Поскольку, как известно, клан Санга в текущем состоянии пребывает в двойной лояльности, то был сделан запрос господину князю Центрального Горного края о наделении меня соответствующими полномочиями в пределах данного княжества. Запрос был удовлетворен.
- Понятно, - судя по лицу стража, понятно ему не было, но упоминание Сагата Санга и впрямь произвело должное впечатление. - Сколько же вас, великих имен, на мою простую голову. Подождите минутку, дам я вам документ. А потом вы уберете это с глаз моих. И не дай вам боги, чтобы оно выкинуло какую-либо пакость. Я вас запомнил.
- Я еще раз приношу свои извинения, что оторвал вас от важных дел, - казал Аэдан, когда ворота тюремного двора закрылись за ними. По счастью, оставив всех снаружи и в добром здравии… не считая отгорающей, но ей придется потерпеть.
- Право, не стоит, эти Санга могут быть такими упрямыми, - отмахнулся господин наследный вассал, - С вашей стороны было разумным позвать меня, как только вы узнали, что этот человек закона симпатизирует озерному брату.
- Благодарю за добрые слова, - любо Аэдан и впрямь все рассчитал, либо безупречно умел выглядеть таким стратегом.
Огарок еще раз поклонился. И сказал:
- Так когда вы предоставите эту особь мне для изучения?
Ханнок в очередной раз проклял этот длинный день.
Последний раз редактировалось Snerrir; 05.12.2017 в 22:52.
- Э, спокойно, - Аэдан как-то невзначай отодвинул сарагарского зверолюда в сторону. Ханнок понял, что со стороны опять начал скатываться в то недоброе, злое состояние.
- Что-то не так? – удивился огарок, похоже, даже искренне.
- Почтенный, речь шла вовсе не о сдаче это молодой особы вам на опыты.
- Вот как? А вы говорили, что не прочь бы увидеть всех "этих" развешанными по милевым тотемам от Кин-Тарага до Терканы.
- Так это я. И всех в целом. Но просить поручиться я пришел от лица хозяина пленника, а это – наш рогатый друг. Похоже, он не одобряет этого варианта… да убери ты меч, горе!
Ханнок сумел ухватиться за ускользающее благоразумие и с щелчком задвинул клинок обратно в ножны. На счастье, господин Матоленим с чего-то отнес такую бурную реакцию в пределы допустимого. Критерии которого северянина на Юге не переставали вводить в недоумение, а то и откровенную панику.
- Да, вижу, Канн-Каддахи и впрямь не утеряли хватки, - сказал господин Матоленим с благожелательной досадой, - Протяни вам руку, откусите по плечо. Впрочем, мое предложение все еще в силе.
- Нет! – рявкнул Ханнок. У него по-прежнему были трудности с рациональным мышлением.
- Если вас беспокоит, что я якобы желаю причинить вред вашей новой… собственности, то спешу заверить, что меня не интересует хирургия по-живому или кормление живых подопытных образцов ядами и радиоактивными солями. Я не звероврач и не человек пытки. Мой интерес связан с исследованиями магического фона. Видите ли, хаос первых веков после коллапса не позволил нам запротоколировать процесс размагичевания должным образом. Мы видим результат, но имеем весьма смутные представления о конкретном ходе и всем спектре изменений… Да и потом, мне просто интересно. Своими глазами увидеть, с чем пришлось столкнуться предкам, как они медленно угасали и теряли власть над Высшей магией, было бы… - огарок глубоко вздохнул, черные глаза посмотрели вдаль во времени и пространстве, он щипнул чахлую, длинную бородку, - …разновидностью катарсиса.
- Грр! – Ханнок с трудом понимал специфический диалект господина Матоленима, но мнение имел исключительно определенное.
- Мой друг имеет в виду, что обдумает ваше предложение. У нас был долгая и насыщенная неделя, - Аэдан незаметно пнул его в сторону улицы, по которой было ближе идти к дому Хал-Тепа.
- Если передумаете, то знаете, где меня найти, - снова поклонился огарок. Как у него шея еще не переломилась? – Но все же хочу добавить, что под моей… опекой, эта молодая особа скорее всего проживет дольше. Насчет выживания даже и в этом случае обещать ничего не могу.
Когда они прошли уже два квартала, господин Матленим на их пути явился снова, разбойником, выскочив из узкого переулка между двумя высокими заборами. К счастью, без княжьих людей или, хотя бы, озерных громил, призванных обеспечить изначальные условия поручительства.
- Держите! – только и шепнул он, протягивая странное кольцо из металла. Похожее на… ошейник. И наверняка, безумно дорогое.
- Что это? – так же тихо поинтересовался Аэдан, на пару с шестолапом удерживающий малость освирепевшего от неожиданности сарагарца.
- Подавитель. Хал-Теп разберется! – Кса-Уилаге накинул на голову капюшон и скрылся с глаз, словно легендарный лазутчик из Храма Тайн.
Сиятельная, безропотно (если не считать горящий серебряной скорбью и жаждой убийства взор) снесшая все эпопею с "поручительством" выбрала именно этот момент, чтобы упасть в обморок. Напугав проходящую мимо девчушку с коромыслом и вызвав нездоровый интерес зверолюдской стражи.
- Боги, за что мне все это, - Аэдан подхватил ее за ноги, - Шесть лап, помоги!
- Нет, - непривычно боязливо откликнулся кентавроид, - Оно наверняка заразное!
Ханнок наконец смог загнать разогнать багровый туман и кинулся помогать сам.
- Ну, тогда на этом перекрестке нам направо, тебе - налево, задница.
Караг обиженно зашипел, но поплелся за ними.
- Ну что еще?
- Слушайте, у меня в Гильдии… сложности возникли. Я вообще-то когда столкнулся с тобой хотел попроситься на ночлег к лекарю.
- Ох, тьматерь…
"Вот Хал-Теп-то всей нашей компании обрадуется". – уныло подумал окончательно отрезвевший Ханнок.
Последний раз редактировалось Snerrir; 06.12.2017 в 23:07.
Когда они зашли во двор, Хал-Тэп и снежное чудище сидели под навесом и пили чай, судя по запаху – хороший, импортный. В белой мохнатой лапе с черными ладонью и подушечками пальцев синяя поливная чаша казалась маленькой, с плошку для водки. Рядом, за тем же столом, дремал Ньеч. Вдали, на стене, грохотали выстрелы. Орден пошел-таки на приступ, прямо на заранее подготовленные позиции. Их упорство и праведный гнев восхищали и были достойны лучшего применения
- Как прошла церемония? – улыбнулся хозяин дома первому вошедшему, а им оказался гильдеец.
Ханнок вспомнил, что черного пантерочеловека среди подателей жертвы не видел, да и на трибунах варау отсутствовали. Хотя тогда ему самому было не до тщательных наблюдений.
- Вы же знаете, что я… – прозвучало уж больно поспешно, рычаще, может даже и зло. Впрочем, кот тут же передернул уши, просительно, - Эм, хорошо похоже прошла. Почтенный… тут такое дело…
- Задница, отойди!
Они занесли импровизированные носилки во двор. Один встревоженный лекарь тут же отставил чашку и подбежал к ним, второй, разбуженный стуком глиняного донца о столешницу, приковылял чуть позже. А потом Хал-Теп осознал кого, вернее, на его взгляд - что ему притащили.
- Почему вы принесли это в мой дом?
Глядя на морщинистые лица наследников магии, в их черные глаза, вспомнив поведение третьего, остекленного, Ханнок подумал о доме. Дома родня, настоящая, а не мнимая-обритая, распространяла нгатайскую ненависть против Сиятельных и на отгоревших. Зареченцы считали огарков пособниками законтурным чародеям. Недомаги чуждо смотрели, шаркали по темным углам, готовили ножи и накопители для возвращения господ. Порой, после очередного из все чаще случавшихся неурожаев, эпидемий или выловленного из Реки трупа-другого с подозрительными, возможно ритуальными ранами, вспыхивали беспорядки. И со временем сарагарская община таваликки, некогда вторая по численности, разбежалась по соседним княжествам. Нгардок перехватил у давнего врага производство линз и посуды из закаленного стекла, Майтанне, вопреки разгрому, стало центром медицины.
Теперь, достаточно навидавшись как магов, так и размагиченных, Ханнок понял – в данном случае сородичи оказались злобными глупцами. Может когда-то отчаявшиеся огарки и решили обратиться за помощью в Орден, с чего и началась эпоха Священных походов… Но те времена давно прошли, да и были, похоже, временным помешательством. Хал-Тэп смотрел на пленницу так яростно, как ни одному Кенна не получалось, хоть тройную проповедь о душах ему вчини. Ньеч, более спокойный по жизни, тоже был непривычно недобрым.
- Хрраф.
Пока Ханнок решал, что сказать, пришел снежный зверолюд. Сарагарец от чего-то подумал, что тому достаточно двух ударов лапы – одного, чтобы отшвырнуть его самого, второго – прикончить орденшу.
- Да, дружик. Я с тобой полностью согласен. Вы с ума сошли? Понимаете, хоть, что это мина с тлеющим фитилем?
Аэадан понимал. Аэдан был готов извиниться, четырежды, но не больше. Он сказал, что произошла непредвиденная ситуация – во время церемонии казнимая внезапно, совершенно случайно, произнесла формулу признания себя человеком. Да, такая есть. Нет, князь даже лично не стал ее убивать, так что может обидеться, если кто-то решит сделать это за него. Нет, ее сложно вышвырнуть с глаз долой. Поскольку темница закрыта на обезмагичевание, она там точно не выживет. Вы же понимаете, какая это возможность поиздеваться над орденом. Доказать, что мы учтивее и могущественней в науках, чем они?
- Это слишком опасно, - упрямо повторил дикий маг.
Ханнок решил, что, конечно, благодарен терканаю, что тот взял переговоры на себя – разум еще слегка плыл и зверолюд опасался, что не сможет говорить красиво – но все же пора и самому действовать.
- Я бы сказал, что у вас необычные знакомые, но ты и так сойданов сын, - дикий маг обмотал ладонь платком, и только после этого взял металлическое кольцо, - Любопытный сплав. Характерная работа. Подавитель. Дом Дасаче делал такие, когда готовился отражать Одиннадцатый священный поход.
"Дасаче? И эти уцелели?" – Ханнок попытался вспомнить что-либо определенное об Одиннадцатом походе и осознал, что не может. В укульские летописи он был внесен как "успешный", но такими там значилось большинство. Включая тот, в который якобы убили Сойдана Кан-Каддаха.
Ошейник вернулся к Ханноку.
- Впрочем, на его активацию и поддержание все равно нужна магия. Я свою тратить не буду. Нет, это даже не обсуждается. Если вы еще не запамятовали, то у нас тут война. Мне и без милосердия к врагам есть для кого кровью сморкаться.
- Я могу попробовать, - сказал Ньеч.
- Коллега, оно вам надо? – с легкой брезгливостью спросил дикий маг.
- Если я правильно распознал диапазон, там интересное сочетание дикой и Высшей магии. Я бы с удовольствием воспользовался возможностью изучить такое необычное сплетение. Если я хочу завести дело в этих краях, мне было бы полезно изучить местное магическое искусство, а начать лучше всего с контраста между вашими и знакомыми мне традициями…
Судя по выражению половинного лица, Хал-Тэпа давить врачебным жаргоном северному огарку не удавалось. Насколько уже мог судить Ханнок, у южан вообще была к этому делу сопротивляемость, а дикий маг развил ее в себе до полного иммунитета.
- Моей ученице нужно на ком-то практиковаться, - сдался Ньеч. – А если эта помрет, будет не так жалко. И меня всегда интересовало, какую роль в организме Сиятельных играют те "лишние" органы из атласов…
Сарагарцу на мгновение показалось, что Ньеч оправдывался не столько перед диким магом, сколько перед остальными спутниками. Ханноку стало несчастную волшебницу жаль, уже не только чисто ритуально, на и слегка по-человечески. Даже ему так не везло на безумных ученых, как ей.
Шурх. Шурх. Шурх.
- Гррау!
- И ты туда же, - устало сказал Хал-Тэп, взглянув на сунутую прямо под нос грифельную доску с меловой надписью. Ханнок заметил себе, какими четкими и изящными вышли у снежного чудища буквы. Понять написанное не смог – алфавит был нгатайским, но явно использовался для другого языка. И все равно ощутил укол зависти. Фреп-Врап ухитрялся писать красиво и с такими-то лапищами. Потом химеру удалось перековать зависть в более благородный стыд. Что-то сам он слишком быстро сдался, а еще, якобы, элитный гончар.
- Понятно. Вы исчерпали предел моего гостеприимства, - сказал Хал-Тэп, после недоброй паузы. Драколенье уныние еще не успело перерасти в нервы или панику, как горный лекарь пояснил:
- Дальше вы будете у меня в долгу. Поскольку ты, сойданов сын, среди всей стаи вроде как главный, то и спрашивать я буду с тебя. То есть – с самого старика. Я горжусь своей наглостью. Это может пока что остаться под моей крышей. А вы за него в ответе. А теперь, - он поклонился, раскинув руки, на взгляд химера – слегка издевательски, – Чего еще изволите?
- Мне бы переночевать где, - ожил затаившийся было в стороне кошак. Вот уж кто точно не стыдился скрадывать, загрызать и пожирать возможности.
Хал-Тэп кивнул с видом князя, жалующего вассалу поместье, с деревней и малым зиккуратом.
- Нам нужен будет спирт, адсорбенты и сбор для выведения магии. А еще у пациента наверняка откажут почки и ей надо будет…
- Коллежек, зайдите ко мне в амбарец через час, со списком, - нетерпеливо прервал одноглазый, - Мы вместе оценим мои запасы и я там же выставлю счет.
Шурх. Шурх.
- Нет, - вслух ответил Хал-Тэп, - оружьишко ищи себе сам. У меня все равно нет нужного тебе калибра, и я не знаю, у кого его заказать. А вот седло посмотрю, вроде еще осталось твое старое где-то.
"Зачем ему седло?" удивился Ханнок. Потом решил, что вменяемость его внутреннего мира и впрямь уже можно не щадить, поздно уже. И решил включиться в эту странную игру.
- Мне нужна храмовая соль, копал, чернила и бумага, - сказал он, наблюдая за тем, как Аэдан и внезапно исцелившийся от паранойи кот затаскивают носилки в приемную пристройку.
Хал-Тэп если и удивился этой, последней на сегодня, просьбе, то ничем внешне этого не выказал.
Последний раз редактировалось Snerrir; 08.12.2017 в 23:44.
В дверь постучали. Ханнок, не открывая глаз, буркнул:
- Входите!
Зверолюд сидел на полу комнаты, скрестив ноги, в выложенном крупными кристаллами соли круге. Рядом чадила ароматным дымком курильница, резной глины, в виде модели небольшой пирамиды. На низком столике лежали две стопки листов плотной бумаги, чистая и исписанная, а еще калам на лакированной подставке. Сегодняшние успехи на ниве каллиграфии демона не радовали. Совсем, слоговые знаки кривились и плясали варварские танцы, отплевывались от горе-художника кляксами. Но самой попыткой он гордился.
Аэдан молчал. Наверняка, изучал открывшуюся ему сцену. И уж точно - критически.
- Ну и как, помогло?
- Нет, - не стал врать Ханнок. Говоря еще более откровенно – он и не надеялся, что поможет. Укулли любили искупительные и очистительные ритуалы, так что опыт у бывшего оруженосца Света в этом деле уже имелся, и немалый. Но сейчас он поступал по нгатайской традиции. У суровой Четверки вообще с покаяниями было неважно. Сарагарец подозревал, что и у Восьмерки не сильно лучше. Обряд не помог драколеню отделаться от мысли, что он участвовал в недостойном убийстве. Но выразить отношение к произошедшему, задать цель и хоть как-то привести шатающийся разум в порядок медитация помогла. А вот унять головную боль и ощущение кровавого похмелья – нет.
- Значит, все прошло как надо. В отличие от выходки на жертвоприношении.
- Аэдан, я знаю, что это было дурость. И у плахи и потом.
Кан-Каддах отвел не сразу. Зверолюд открыл глаза и увидел, что Кан-Каддах сел на пол, скопировав его позу, с поправкой на отсутствие хвоста и копыт.
- Хорошая смола, - одобрительно сказал терканай, принюхавшись, - Дорогая.
- Я постараюсь возместить все убытки.
- Да не пойми ты меня неправильно. Это была дурость, но наша, родная, нетопыриная. Сойдановы дети, подотчетные лишь богам, да старику, да и им не всегда… Но убытки ты все же постараешься мне возместить. Что это тут у тебя? Красное, майтаннайское? Чего сам не пьешь?
Скрипнула откручиваемая крышка. Булькнуло наливаемое в чашку вино.
- Передумал. Голова и так плывет... Аэдан, амок мне не понравился.
- Хорошо, что не понравился. Недоброе это состояние, если войдешь во вкус - останавливаться все сложнее. Да и голова потом болит.
- Стой, ты так говоришь, будто и сам испытывал!
Кан-Каддах пригубил красный напиток, восхищенно щелкнул языком и сказал:
- Так. Ты мнительный человек, Сарагар. Меньше знаешь, лучше спишь.
- Вот теперь точно страшно. Ты же говорил, что мне нечего бояться внутреннего зверя!
- И сейчас говорю.
- Аэдан! Что же это за тьматерьщина, отвечай нормально!
- Это мракотцовщина. И вообще суеверия.
- Аэдан!
- Ну коль хочешь…
Похоже, последние дни вымотали даже двужильного Кан-Каддаха и ему захотелось отвести душу разговорами. Или он просто решил, что в плане здравомыслия северному обормотню терять уже нечего. Терканай сказал, что вообще-то обычные носители, да и чахлокрылые демоны, не так уж и часто, как он выразился, сплюнув слово, как слишком кислую сливу – "амокируют".
А вот Кан-Каддахов временами заносит. Вспышки эмоций, обостренное реагирование на тривиальные причины, у каждого свои. Фантомные боли. Странные сны. Большинство "нетопырей" привыкло относиться к этому как к данности мира, чему только помогали нгатайские традиции. Потомкам Нгаре и Кау, Льда и Пламени, надлежало всегда учиться смирять свой непростой, божественный темперамент. Так что обычно лишь дополняли привычне перечни ритуалы парой своих. Кто-то даже шутил, что они теперь поголовно настоящие малые свирепцы, с уникальными и взлелеяными гейсами.
Последний раз редактировалось Snerrir; 12.12.2017 в 22:39.
каждый день запаздываешь, довольно много текста пишешь после дедлайна
если причины серьёзные (ну там что-нибудь связанное с часовыми поясами или доступ к компу появляется только в последние полчаса), то можем тебе индивидуально сделать сутки до часа ночи по мск
но только если не будешь дальше запаздывать и впредь
Vasex,у меня сейчас вечером обычно завал по времени, сажусь писать в основном в 22-23:00 МСК (а пишу я довольно медленно), так что с одной стороны это было бы удобно. С другой, со следующей недели надеялся на нормализацию...
Если это не сильная наглость, я бы взял лишний час, потому как в прошлом марафоне у меня такая же ситуация всплыла, я все надеялся, но в результате страдало либо качество текста, либо его количество.
Апдейт: Марафон-2, 7
Скрытый текст - SPOILER:
У некоторых потомков Сойдана эта черта оказывается выражена куда сильнее. Причем, чем недавнее в ту или иную генеалогию вливалась его кровь, тем более яркими и разнообразными виделись сны. Среди рядовых клановцев даже возникло поверье, что вместе со Спиралью старика им перепадает еще и его богатый опыт. И странности. Это служило поводом для опаски со стороны прочих южан, беспокойства самих Кан-Каддахов и питало их же гордыню.
- Значит, не внутренний зверь, а личный Сойдан? – поежился Ханнок, - Что раньше не сказал?
- Удобного момента не представилось. Да и тебе нужно было привыкнуть вначале к хотя бы к собственной морде. Как бы ты представил наш первый разговор? "Привет, Ханнок Шор из Сарагара! Сезон назад у тебя было по пять прекрасных смуглых пальцев на ногах, а теперь по копыту! Тебя вышвырнули из дому за потеряю душ, я только что стащил тебя с жертвенника, тебя клеймили, рыжая девка зовет тебя козлом, но, возрадуйся, ты еще и потомок старшего демона Юга! И, может быть, несешь в себе частичку его души."
Ханнок подумал и согласился, что тогда этого ему, наверное, знать впрямь не следовало. И решил, что со своими нервами и мнительностью надо что-то делать. Все равно с такими родственничками интересные времена обеспечены на всю жизнь.
- Пять и три, - сказал он.
- Хо?
- Я говорю, у меня два пальца на левой ноге пришлось отрезать еще до мутации. Лошадью отдавило… боевой. Когда нгардокайская кавалерия пошла на прорыв в битве… Впрочем, это долгая история.
Сарагарец бросил в курильницу еще пластинку смолы, чтобы Пламя не обиделся и добавил:
- Удивительно, как вы старика еще аватарой Кау не зовете, с такими-то параллелями.
- Не поверишь, - неожиданно зло сказал Аэдан, - каждое поколение находятся идиоты, учиняющие тайные культы в его честь. Их не останавливает даже то, что отец это дело люто ненавидит. Человек он, и всё тут. И все тут. Он же первым отложился от Нгатайского царства, когда Айонен объявил себя воплощением Кау, достигшим постоянства.
- Вот как?
Ханнок примолк, задумавшись. От своего жуткого предка такого воинственного смирения он не ожидал. А еще дома считалось, что с правлением Алого Безумца, а заодно и с его царством, покончило восстание в Ламан-Сарагаре, тогда еще не передравшимся сам с собой. Причем гордились этим все жители, как в Верхнем городе, так и Нижнем с Заречьем. Эти южные высокомерные варвары, кончено, далеко не обязательно имеют верный взгляд на произошедшее и весьма лукавы… Но если подумать, как бы повернулась история, если бы в решающем сражении той войны на стороне Айонена сражалась царская гвардия? По традиции ее набирали из южан.
И совсем уже напоследок промелькнула мысль: а ведь Кенна дома считают теми еще яростнями, вспыльчивыми, с излишне богатым воображением, и едва ли не сумасшедшими…
- Давай о чем-нибудь другом.
- Как скажешь, обормотень.
Дальше они говорили о том, что и где надо купить, чтобы, как закончится осада, как можно быстрее добраться до Терканы, или, хотя бы, до ставки Самого. Сколько вообще еще продлится это осадное сидение. Как дорого обойдется содержание и лечение болезной пленницы. Кому лучше продать захваченные в вылазке трофеи. Где найти другой источник средств, хотя бы на ближайшее время, потому как понятно, что и этого надолго не хватит.
- Сарагар, ты уже придумал, что собираешься с ней делать? Ты у нас человек начитанный, юридически подкованный, наверняка знаешь Саэваров закон и то, что у нас его не отменили. Сейчас, с золочеными у ворот, горцам не до этого. А вот потом тебе все припомнят.
- Аха, помню. "Да не поработит человек человека" и так далее. Прямое личное рабство запрещено, а попытайся я, как положено, сдать ее в условное владение общине, храму или дворцу – ее тут же прибьют. Тьмать, да мне еще и заплатят за эту возможность.
- Неплохой вариант, кстати.
- Аэдан!
- И в самом деле неплохой! Я даже знаю пару нужных человек. Да и ты их знаешь.
- … Нгаре, мать наша. А, знаешь, Сойдан с тобой… Я вот чего придумал…
Сарагарец выцепил со стопки исписанных листов верхний, передал собеседнику. Аэдан вчитался и брови у него поползли вверх.
- Так. Ха. Ну… я даже не знаю, чего тут сказать… Ха.
- Я взял эту формулу из действующего свода законов, если ты сомневаешься, – Ханнок ткнул когтем в уже слегка потрепанную книжку, лежащую в углу комнаты, - Она рабочая. Сиятельной не обязательно быть при этом гражданкой Юга, да и моих птичьих… нетопыриных прав должно хватить.
- Да я не в юридическом плане, - Аэдан повеселел, и самое бесящее было в том, что Ханнок даже не мог сказать, что повеселел терканай "внезапно" или "неоправданно", - Мне просто интересно, как вы с ней будете этот, ха, контракт, исполнять.
- Ты сам мне говорил, что любителей экзотики на Юге навалом, - зверолюд против воли скрипнул клыками. Он уже знал, что от этого Сойданова сына разговорами о сарагарской куртуазности не отобъешся.
Аэдан расхохотался, гнусно и торжествующе. Тьмать, когда Кан-Каддах успел так хорошо его узнать?
- Что ж, мой рогатый друг, - отсмеявшись, сказал он и издевательски-сочувствующе положил руку на зверолюдское плечо, - Когда она очнется, откормится и все узнает, то не вздумай являться мне потом скорбным призраком – я тебя предупреждал!
Последний раз редактировалось Snerrir; 10.12.2017 в 19:24.
Когда пришла пора собирать урожай:
Сын Тсаана составляет четыре прошения в восемь инстанций и вместе с шестнадцатью чиновниками идет на поле, после чего остается с одним початком. Но счастлив своей ответственностью.
Дитя Чогда заранее посвящает храму половину на удачу, а половину потом отдает в благодарность за молитвы. Остается с одной картофелиной, но воистину благочестивым.
Винодел Канака поет винограду заклинания, чтобы гроздья сами падали в его давильню. В результате набирает на одну бутылку, но навеки свободен.
А нгатай объявляет урожаю войну и идет резать кочаны. Нечаянно сжигает свою деревню, нарочно - деревню утуджея, подбирает последнюю кочерыжку и выбрасывает ее прочь. Ибо он гордый.
Ханнок вздрогнул и открыл глаза. Поначалу не мог понять, что его так напугало, а потом вспомнил: ему снилось, что он зверолюд. Но дело было даже не в этом, а в том, что до определенного момента это ему казалось абсолютно нормальным. Интересно, нет ли еще какого умолченного Аэданом эффекта озверения? Вроде того, что он однажды забудет, что вообще был нормалом?
Сарагарец сел, расправил и сложил примятые за ночь и затекшие крылья. За окном еще не посветлело толком, но оттуда уже доносились приглушенные звуки большого города. Химер подошел к окну и отодвинул ставень. Звуки усилились. Осажденный Кохорик не спал всю ночь, по улицам кружили патрули, скрипели телеги, развозившие припасы. Острое ухо уловило доносящийся от пролома стук топоров, лязг зубил и лающий зверолюдский тьматерок. Горцы, заскучав от орденской неопытности, похоже уже не просто наскоро заделывали стену, а восстанавливали ее по всем правилам.
Интересно, чего же задумали золоченые? С налета взять им город не удалось, это уже было понятно, так неужто они возмечтали взять его измором? Если так, то это было странное решение. Конечно, новый Священный поход застал южан врасплох, да и пришелся как раз на период страды. Большая часть урожая осталась на полях. Насколько мог он смог понять из разговоров, по всему оазису кипели схватки фуражиров Ордена и партизан из общинников, делящих еще несобранное и не украденное. Цены на частный провиант на городском рынке уже угрожающе подскочили вверх, так что его трофеи за вылазку рисковали растратиться еще быстрее.
Но с другой стороны, у их вождей был свой, особый голод. И такой, какой сложно утолить, обирая свирепых горных поселян. Лорд-командующий сильно рисковал, соревнуясь в силе воли с дикими бездушными, пока его собственные драгоценные души истощаются на поддержание защиты от фона. Белоплащным и так пришлось затянуть философские пояса, они уже даже не рисковали использовать свою лучевую артиллерию.
Да и потом, химер успел уже узнать от Аэдана, что закаленные междоусобицами и природой Ядоземья южане держали в городе большой запас продуктов как раз на случай таких вот непредвиденных катаклизмов. Картофель, выдержанный на высокогорных морозных сушильнях до такого состояния, что мог храниться годами. А еще квашенную капусту, которую местные наловчились закатывать в не такие дорогие здесь стеклянные банки и запечатывать оловянной крышкой. Один такой сосуд дедядя вчера даже выпросил у Хал-Тэпа и вскрыл на ужин. Ел и нахваливал. Угощал.
Северянин так и не понял, что расписные варвары нашли в такой кислой пакости. Даже поинтересовался вслух. В ответ Аэдан прикрыл глаза рукой и сказал что-то про какие-то "вещества жизни". А после вопроса уже про эти последние обидно расхохотался и посоветовал уточнить у "Дока".
По правде сказать, вот последнего химеру отрывать от работы не хотелось. Со времени ритуала прошло уже три дня, Сиятельная балансировала на грани жизни и смерти.
Последний раз редактировалось Snerrir; 11.12.2017 в 21:15.
Признаться, поначалу рогатый северянин всерьез опасался, что черноглазые из ненависти к прекрасноликой родне пленницу по-тихому уморят. Как вариант - опасаясь высшей волшбы, и тут Ханнок не мог их осуждать – от воспоминаний про бой в осадном лагере до сих пор грива щетинилась. Или же Ньеч и Хал-Тэп могли попытаться избавить мир от колдуньи просто из жалости, к ней, и к ее непутевому ловцу.
"Возможно, помри она, и впрямь стало бы лучше всем нам" – малодушно подумал зверолюд и тут же отвесил себе мысленную затрещину, в укульском стиле. Что бы там не подозревал про него Доннхад, заботился о пленнице сарагарец не из присущей землякам сентиментальности или пиетета перед кумирами молодости – это дело вылетело у него из головы, как только его самого вышвырнули из дома. Как бы его не подкалывал Норхад, уже третий день подряд, он еще не настолько отчаялся, что ухватился за первую возможность. Нет, тут дело было в чисто нгатайском упрямстве и ярости от того, что вынудили участвовать в жертвоприношении. Не попытайся князь отобрать его пленного и устроить из этого спектакль – сам бы уже сдал добычу городу, за вознаграждение, конечно. Но волка с два он сделает это теперь!
"Или ты сам себе нашел красивое оправдание. В Доме Дебатов этому учат воистину хорошо." - сказал внутренний голос.
Ханнок взял внутренний голос за глотку и повесил на Клыке Ламана. Четыре раза ударил копьем гордости – в печень, сердце и обе глазницы.
Впрочем, сейчас оба врача, вначале северный, а потом и южный, прониклись милосердием всерьез. Ньеч, как живущий ближе к Контуру и более наслышанный о тамошних обитателях, уже называл это дело "исследовательским проектом высокой ценности". Завел отдельную папку, крашеную в желтый цвет, в которой постоянно регистрировал результаты замеров промагиченности пациентки. Со стороны эти замеры выглядели смешно – сморщенный звероврач снимал очки и внимательно таращился в пустоту над телом Сиятельной. Водил вокруг ее головы выпрошенным у Хал-Тэпа кристаллом, воскурял над жаровней порошки и коренья, курил сам. Только бубна и шапки с гремушками для полноты образа не хватало.
Но Ханнок еще очень хорошо помнил, как от таких невинных с виду манипуляций скрутило его самого. И поздравлял орденшу с тем, что она пока еще в забытье. Обморок, или как его назвал один раз Ньеч - "кома" – пока что ее здоровью угрожал меньше досрочного пробуждения. По крайней мере, так сарагарец понял из туманных высоконаучных объяснений. Рядом с ее лежанкой установили странный аппарат – емкость на высоком подставе ("штатив" – еще одно слово в его копилку укульского). Из какого-то прозрачного, гибкого материала, вроде бычьего пузыря, только более однородного и плотного с виду. От нее отходила такая же трубка, заканчивающаяся иглой. Прямо на глазах Ханнока, как раз зашедшего проведать ход лечения, эту иголку воткнули… прямо в вену на руке пациентки. Да так там и оставили. Залили в емкость какие-то эликсиры, периодически их меняли.
Теперь у не отошедшего еще от укульской щепетильности сарагарца при воспоминании увиденного ком подкатывал к горлу и ныл локтевой сгиб. А еще в ушах звенели монеты, которые ему надо будет уплатить за все это технологическое великолепие. Кстати о них…
Ханнок подошел к кровати и достал кошель из-под подушки. Тот со вчерашнего вечера приятно потяжелел, жаль это ненадолго. Через Хал-Тэпа нашли эксцентричного змеелюда, коллекционирующего сиятельный антиквариат. И сплавили ему умывальник, причем куда дороже, чем вышло бы по весу.
Химер достал из кожаного мешочка золотой кругляш. На одной его стороне - Два Клинка, как он успел уже узнать, герб Терканы, великого княжества. И год чеканки, двадцать пятый, совсем недавний. На другой стороне – лицо, вернее, морда. Драколень, весьма помпезный, тоже эталон (или льстиво, а может и почтительно, приукрашенный). Легенда сообщала, что это Шагаракт Третий, радость божественных предков, великий князь. Уж точно не Старик.
Последний раз редактировалось Snerrir; 13.12.2017 в 09:13.
Следующая. Тоже новая, тоже золотая – профиль остроносой женщины в шлеме, на обороте ладья. Следующая, серебро, свернувшийся в замысловатое плетение змеелюд, а может и Цамми-Дракон и три рогозины. Следующая, томпак, почти стертая и прокушенная насквозь, - не иначе особо подозрительным зверелым, – на аверсе тигриная морда с баками и окольцованными серьгами ушами, реверс – блочный лук и три стрелы. Еще одна, бронза, с квадратным отверстием по центру и странными клеймами, на незнакомом языке – эта реальной ценности здесь не имела, покупатель, расчувствовавшись, положил ее в довесок, как сувенир.
Ханнок перебрал их все, но Сойдана Кан-Каддаха так и не нашел. Самой перспективной кандидатурой показалась личина на серебряном квадратике с насечками. С тщательно вычеканенными морщинами, кожа туго обтягивает широкие скулы, княжий обруч прижимает к голове редкие волосы. Если и тут лесть, то какие же сушеные мощи позировали граверу? А потом химер разобрал-таки непривычные аксаны и умляуты над сиятельными буковками и понял, что это… Ксав-Уилаге, великий оратор Альт-Чеди, оплота Дома Дасаче. Правда, не Матоленим, а Летте, но везет же ему на встречи со знатью последний год! Понял бы что это огарок и раньше, да не ожидал, что у южан в ходу деньги одного из Великих Домов.
Драколень ссыпал монеты обратно в кошель и затянул ремешок. Интересно, а если бы они взяли ассигнациями, нашелся бы нужный портрет на одной из них? Змеелюд-антиквар порывался расплатиться ими, но Ханнок уперся и потребовал металл. Новомодным бумажкам он не доверял. А уже дома у Хал-Тэпа дедядя как бы невзначай оборонил, что на юге такие в ходу уже со времен распада царства. Зараза пятнистая.
Ханнок протер глаза. Хорошо, опять захотелось спать. Вроде бы солнце еще только встает, можно урвать еще часок-другой. Зверолюд посмотрел в окно, чтобы подтвердить мнение. И впрямь, светлее не стало – химерье ночное зрение – но в обесцвеченную ночную картинку стали возвращаться дневные краски. Пока что – еще совсем немного, намеками. Есть еще время, даже с учетом удлинившейся к осени ночи.
Химер клыкасто зевнул. И так и замер, с приоткрытой пастью, глядя в окно. Над коньковой балкой соседнего дома торчала дракозлиная голова. Знакомая, бледная, в круглых очках. Ханнок щелкнул зубами, с трудом удержался от того, чтобы схватить стоящий рядом с кроватью огнестрел. Вежливо помахал княжьему соглядатаю рукой. Бледный хмырь зло сморщил морду и пропал из виду.
"Сволочь. Теперь деньги перепрятывай - наверняка подсматривал как я ими любуюсь".
Сарагарец задвинул ставень обратно, привязал его накрепко шнуром. Лег обратно на кровать, такую широкую и удобную, словно специально сделанную под парнокопытных сонь, уже твердо зная, что сон на сегодня испорчен. Сейчас он встанет, и будет заниматься делом, только подумает, с чего лучше начать завтра поиск дохода, ведь…
---
Когда он к полудню вышел из комнаты, впервые за сезон – полностью выспавшимся, но с чувством легкого стыда от собственного слабоволия, то первым что увидел, была белая саблезубая морда. Снежный угрызец сидел на полу в верхней гостиной, как раз напротив двери в его комнату. Перед ним стоял столик с грифельной доской… а слева лежало седло. Причем не на лошадь, а как раз под самого Фрепа. За столом у окна работал с книгой и абаком дикий маг, невесть с чего предпочётший это место уюту и тишине собственного кабинета. Похоже, сверял доходы и расходы. Хал-Тэп одноглазо посмотрел на Ханнока, почти с нежностью, и перещелкнул костяшку на счетах в сторону увеличения.
- Грр. Урр. – сказал Фреп-Врап.
- Мой друг приветствует тебя этим прекрасным осенним днем и желает долгой жизни, процветания и отсутствия блох, - перевел огарок.
- Аха, и ему того же, - осторожно ответил Ханнок. Отчего-то точность передачи мохнатого приветствия вызывала у него изрядные сомнения.
Снежное чудище зачиркало мелком. Видимо в дальнейшем разговоре рыком и шипением ограничиться никак не получалось. Когда завершило, повернуло доску именно в сторону сарагарца. Тот посмотрел на результат и занервничал. Как бы не напороться на очередной подводный камень от духов-покровителей загадочных ядоземных культур.
"Искр-Вс. поч. под. жзн. Я со смирением прошу позволить мне поступить к вам на службу."
- Аха, – сказал не ожидавший такого поворота сарагарец, - Друг мой… Я рад помочь. Только можно ли объяснить, чем именно?
Четвероногий посмотрел на него, дернул ухом. Ханноку показалось что он чем-то раздосадован. Может и обижен. Ханнок занервничал. Вызывать у столь зубастой и крупной зверюги досаду, или, тем паче, злость, ему не хотелось. Отчего-то подумалось, что Фреп легко может укусом лишить человека руки. А одним ударом лапы – снести ему голову. А может и не просто абстрактному человеку, но и демону.
"Тьмать, тьмать, тьмать… Чего она если он обидется с чего и загрызет? Или это ловушка? А может какая-то незнакомая мне традиция? Чего я упустил?" – пока сарагарец думал, Фреп-Врап повернулся к дикому магу. Тот отложил гроссбух и встал из-за стола. Подошел. Вчитался.
- Северок, ну чего тут не понятного? Вначале стандартное сокращение: "Искренне и высоко почитаемый мной податель жизни". Видишь ли, доска маленькая, а мой дружик излишне вежлив и ответственен. Вот и пытается выразить не вместимое. Дальше, то, надеюсь, понял?
- Нет, - Ханнок решил пойти напролом и ответил честно, - То есть, слова-то - да, а вот посыл - нет.
Фреп-Врап недовольно заурчал. Ханноку стало не по себе. Вроде бы и у самого морда с клыками, вроде бы точно знаешь, что перед тобой не дикий хищник, а разумный, просто малость приболевший Спиралью человек, но все равно пугает. Три дня назад было проще – химер и сам был злой, на грани амока, а сейчас, отдохнув, вновь почуствовал себя цивилизованым гражданином. Таким, которого в норме должны отгораживать от ярости природы и плотоядных монстров стены города, или, хотя бы, балки клеток в зверинцах.
Но, похоже, с выводами он поторопился. Фреп досадовал не на него.
- Ладно, ладно, грызлик, не серчай, - примирительно вскинул ладони дикий маг, - Мне просто нравится наблюдать за тем, как при виде тебя у простечков поджилки трясутся. Неужели ты откажешь мне в этой невинной радости?
- Гррау! – Грызлик продолжил серчать. Похоже "разговор" изначально планировался серьезным и Фреп не одобрял попыток превратить его в фарс с трудностями перевода.
- Ну хорошо, хорошо. Рогатик… Ханнок Шор, видишь ли, моему другу блажь в башку втемяшилась, что ты ему жизнь спас и он теперь обязан тебе это прекрасное событие отработать.
- А-аха, понятно, - Ханнок вспомнил, как целился в илпеша из ружья и по второму кругу заподозрил месть, изощренную и непременно кровавую, - Фреп… э… досточтимый друг. Не надо беспокиться - я всего лишь сделал, что должен был!
- Вот и я ему говорю, не стоишь ты беспокойства, - безмятежно оскорбил химера огарок, - Но Фреп-Врап упрямый, раз решил чего – веслом не выбьешь. Традиции у них, тундровых, знаешь ли. Если откажешь – год будет хандрить, знаю я его.
Ханнок подумал и решил, что с хандрящим Фрепом рядом находиться не сильно безопасней, чем с озлобленным. Но, все же, сделал еще одну попытку увернуться от почетной, но уж больно беспокойной награды. На этот раз уже с рациональных позиций. Или хотя бы выглядящих такими с точки зрения нгатаев, считающих что верность вассала и сюзерена должна быть обоюдной, а служба – вознагражденной:
- Это радует мои… мою душу, но мне и отплачивать за преданность нечем. Почтенные, вы же знаете, что я того и сам того и гляди в долги влезу с этой девицей, как мне еще и хорошим… эм… вождем быть?
Последний раз редактировалось Snerrir; 14.12.2017 в 23:09.
Фреп снова склонился над доской. Написанное показал сразу горцу, видимо, во избежание очередных недопониманий. Ханнок сперва обрадовался, что тот поневоле берет на себя переговоры. А потом отчего-то стало обидно. На вечно подкидывающее ему сложные вопросы Ядоземье. И на себя, за то, что позволяет этому течению расшибать себя о камни. Что ж он, сын Заречья и Верхнего города, стал так неуклюж в вежестве?
- О, не волнуйся, северок, - пока химер думал, Хал-Тэп прочитал три разных написанных и стертых текста. Долго, видно, думал – еще одна досада, - Моему дружику похоже слишком сильно деревяшечкой по темечку досталось. Большой балкой, целым бревнышком. Все глупит и глупит. Фреп, тебе точно компресс не надо наложить?
Саблезубый негодующе ощетинился, но скалиться и кусаться не стал. Видимо, дикому магу многое позволялось. Или же Ханнок вообразил себе про илпешей невесть что и продолжает ханжествовать насчет зверолюдских стереотипов. Этот вариант демону не понравился совсем. Ухватившись за этот нагрянувший дипломатический кураж, он рявкнул, опередив очередной шелест мелка:
- Да в чем дело-то?
- Видишь ли, Фрепу втемяшилось еще и то, что это именно из-за него на тебя свалилась эта докука.
- Э нет, пусть не беспокоится, - царственно отмахнулся Ханнок, - Эту докуку я взвалил на себя сам.
Подумал и решил, словив странное вдохновение: живешь с варварами, так почему бы и морду не разрисовать? И сказал:
- Я отдаю долг Иштанне, долг милосердия. Мой мир рухнул, так же, как и мир этой ведьмы. Подобно этой несчастной, судьба оковала меня ошейником и положила мою шею на жертвенник испытаний под топор прозрения. И подобно ей, нашелся человек, вытащивший меня из этой беды. Я вижу тут связь, вариант божественной дихотомии, когда противоположности работают в связке. Кау и Ахри, мужчина и женщина, месть и прощение, красное и зеленое, Нгат и Тсаан. Идеальный метафизический зал для испытаний. Если мне получится исцелить эту заблудшую промагиченную душу от ее безумия, то я докажу превосходство Внешней стороны над Внутренней. Если же нет, я сниму ей голову и тем докажу превосходство Внешней стороны над Внутренней. Беспроигрышный вариант, гордое милосердие, радость Иштанне!
Оба южанина странно на него посмотрели. Потом мохнатый увлеченно заскрипел по доске мелком. Одноглазый кашлянул в кулак и сказал:
- Северок… Тьолль, северянин, ты это серьезно?
- Нет, - пожал плечами Ханнок, - Надоело, что все требуют от меня разумности. Да и просто соскучился по дому… дому Дебатов. Это очень интересное место в моем родном городе. Если окажешься там – пощади свою голову, пройди мимо двери под золотым свитком.
- У вас там, в Ламан-Сарагаре, все такие?
- У нас, в Сарагаре, да! – гордо сказал Ханнок.
- … Понятно. Ладно, вернемся к делу. Поскольку мой дружик еще малость ушибленный, да и ты не лучше, уговорю вас обоих я. Фреп состоит фольклористом при университете в Аэх-Таддере - это в Озерном крае. И обычно не бедствует. С войной убыток вышел, да, но, когда он доберется до ближайшего подворья, расплатится. А пока что я ему, так и быть, одолжу, чтобы тебе не пришлось его обеспечивать. Вы же все равно собираетесь в путь вместе с озерниками… так ведь?
- Аха, - сарагарец на мгновение снова слегка приуныл, подумав, что поход к Старику, мимо орденцев, через землю войны, и без того дело сложное и опасное. В компании Сагата с его бешеными вассалами, аэданова братца, смертельно опасной колдуньи на поводке, а теперь еще и снежного чудища из страшилок, которыми дома пугают непослушных детей… и вовсе угрожающее свести с ума.
- Так вот, с вами это получится быстрее. Обоюдная выгода. Вы поможете Фрепу добраться до соседнего княжества. А еще я уверен, что после этой твоей… метафизики, ему явно захотелось тебя допросить насчет родной культуры. И спутников твоих. Работа у него такая - блажь племен собирать и оформлять в сокровища человеческого наследия. А взамен он и впрямь послужит пока вам, пока дурь из него не выйдет.
Последний раз редактировалось Snerrir; 15.12.2017 в 23:21.
Ханнок подумал, что "пока дурь не выйдет" – очень расплывчатая формулировка вассальной клятвы. Это печалило его как законника. Вот решит снежное чудище, что срок вышел, и оставит его в самый ответственный момент, в пути или бою. Или еще и решит отомстить за накопившиеся обиды… Учи теперь еще и илпешские традиции. Мало ли что, вдруг они там у себя, в этих самых тундрах, практикуют еще и ритуальное угрызание за неудачную шутку про четвероногость? Или даже за то, что чужак увидел кого из них без этих дурацких зверолюдских штанов…
- Хрр!
- Ладно, ладно. Не пока выйдет дурь, а по обычной клятве верности, - успокоил ощетинившегося саблезуба огарок. А потом хмыкнул и добавил:
- Северянин, тебе надо поучиться мордой владеть. Слишком выразительная.
- А что не так? - теперь Ханнок и сам почувствовал, как топорщится грива.
- Выглядишь полным северянином. Даже когда злишься, как сейчас. Рыбой из воды. Волчиком на празднике словестности. Даже больше чем эта ваша рыжая или носатый.
- Какой носатый? – Ханноку не понравилось развитие разговора.
- Этот, молодой, пустынничек… Успокойся, расслабься, как врач советую. Если бы в Ядоземье мстили за каждый конфуз – Карантин уже вымер бы.
- Чего тогда Аэдан так беспокоился за… носатого?
- Видишь ли, мстить тебе тут не будут. А вот прямо на месте в морду дать – всегда пожалуйста, - выкрутился дикий маг, - Но насчет илпешей беспокоиться не надо. Очень прагматичный народ. Они за плату позволяют запрягать себя в плуг или телегу. И даже седло нацепить. Слушай, сарагарец, неужели тебя и впрямь никогда не хотелось врезаться в толпу врагов верхом на снежном чудище из легенд?
Ханнок представил себе картину – он, демонический всадник, и его верный боевой монстр, дерут в лохмотья Сиятельных и нгардокаев, разбегающихся по норам или же в мольбе протягивающих руки за милосердием плена. Вышло нелепо, жутковато, но… не лишено красоты. И он решился.
- Хорошо, я согласен. Сейчас я схожу за книгой закона и вы все обговорим по правилам…
- Нет. Сейчас вы с ним пойдете пожрать. А потом будете батрачить на моем дворе. Нужно обновить запас дров и подготовить подвалы на случай если осада затянется. И не смотри на меня драконом, северок, все равно не Цамми. Я оказываю тебе лишнее благодеяние – в городе ты сейчас работы не найдешь. Слишком много деревенских сбежалось со всего оазиса, скучают. Да и потом, - Хал-Тэп одноглазо подмигнул, - Карантинники считаются плохими работничками. Изнеженные и шарахаются от каждой тени.
- Урф.
- А илпешей, дружик, здесь и вовсе еще мало видели. Боятся. Ну, чего расселись?
Ханнок подумал, что и впрямь не против кое-кого легендарно разорвать.
---
- Мы нижайше просим принять нас обратно.
- Громче!
- Мы нижайше просим принять нас обратно под ваше покровительство, господин лорд-командующий!
"Что, пёс, не нравится быть в моей шкуре?"
Верный смотрел на то, как вождь ламанни совершает коленопреклонение и торжествовал. Падать ниц от союзничков ордена никто не требовал, но они поспешили проявить добавочное усердие. А какими надменными были еще осьмидневку назад! Как они слегка вздёргивали носы при его приближении, щурились, кривили губы. Как тянулись за надушенными платками, как оглаживали свои бритые макушки… Как же. Он же- нгардокай, носитель оволчения, личный питомец Сиятельного сотника…
После очередного поспешного штурма между Ламаном и Укулем пробежал пьяный варау. Союзники ругались, клялись, что если бы знали, какие из законтурных вояки на самом деле – нипочем не покинули бы свое княжество. Требовали большей доли припасов, полного допуска к маг-лекарям. Тьматерились на тошноту и слабость от сиятельного фона.
Верный знал, что эта наглость – от страха. Они испугались Юга, его демонов и чудовищ.
Пять дней назад ламанни в полном составе отселились от основного лагеря на два забега, бросив свои обязанности по патрулю и блокаде города. Все награбленные припасы стали оставлять себе. Даже пытались изловить проводника среди местных, чтобы тот провел их обратно.
Облунненные глупцы. Ядоземцы уже либо укрылись за стенами Кохорика, либо разбежались по соседним оазисам. Когда храбрые сыны Верхнего горда сунулись туда вдогонку – горцы так по ним врезали, что четверть палаток в "союзническом" становище опустела.
А потом… о, как он ждал этого, как ждал первого воя на новом месте, первой грызни и стычек… Он ликовал, когда стали проявляться признаки массового озверения. За какие-то два дня гордость ламанни была растоптана в прах, пропахла псиной, вырвала самой себе глотку. Ополовиненный отряд поспешил вернуться под крыло Ордена. И господа Укуля уже дали понять, что не забудут случившегося.
Церемония затянулась, жрецы Мириад Пресветлых читали свитки с гневными гимнами, да не по одному разу. Горели в жаровнях накидки и тоги высшего почтения, отобранные у тех союзников, у которых вообще имелись. В огонь полетело и несколько декоративных, отлитых в виде печатей блях, из золота и серебра – знаков посвящения в воинские культы. Эти принадлежали их вождям. Ламанни каялись и каялись. Видно было, что на этот раз – от всего сердца. Их страх можно было учуять, он перебивал легкий звериный душок, который Верный уже научился ощущать. И который теперь шел от куда более многих. Прекрасный запах. Они воистину в ужасе, а если бы добавить сюда чуточку кровавых ноток…
Верный сразу позабыл про злорадство. Сердце заколотилось, на лбу выступила испарина. Страх перекинулся и на него, подрезал сухожилия, передавил глотку. Он схватился за амулет, который ему выдал Господин. Лорд Тулун гордился этой вещицей – один из немногих волшебных предметов такого уровня, созданных за последние двести лет, его личная разработка. Артефакт поддерживал сразу несколько плетений, искусство, по его словам, прискорбно забытое, когда Укуль спрятался за своим экраном. Об этом он говорил часто, в начале пути лишь доверенным соратникам, теперь – и иным, из других офицеров и мастеров. Верный знал это, потому как часто неслышимой тенью присутствовал при этих беседах. Сейчас, когда Лорд Тулун был уверен в его преданности. И раньше… когда он не был уверен, но рассчитывал на, хотя бы, алчность.
Лорд Тулун говорил: слишком многое истлело невостребованным в библиотеках в пределах Контура и в анклавах огарков во внешних землях. Иное из этого – со знания и молчаливого попустительства Ордена. Сотник считал, что последнее было сущим преступлением. Убеждал, что Укуль погубит не скверна Зараженных земель и даже не козни живущих там мутантов. Он был уверен, что причиной их коллапса будет апатия и пораженчество, страх перед собственным потенциалом и ложный стыд за прошлое. И в ответ на неизбежные "Мы и так пошли в этой чертов поход, с подачи твоих друзей, посмотри на наши потери, тебе мало?" говорил о древних знаниях, опасных, да, суровых и требующих большой отваги. Но способных стать ключом к возрождению Сиятельных и всего этого искалеченного мира.
Когда сомневались, насмехались или же гневно цитировали Учение – подзывал Верного и демонстрировал наложенные на него заклинания…
Верный уже знал, что некоторые из орденцев, поупрямей и более приверженных кодексу, с этих тайных встреч и не возвращались. Они уходили в патруль с разжалованным за потерю сотни командиром и не возвращались. Или неосмотрительно покидали пределы лагеря без сопровождения. Обычное дело в этих проклятых краях – нападения расписных дикарей и мутантов. Лорд-командущий рвал и метал на такую неудачливость, но поделать ничего не мог – каждый магмастер ныне был на счету.
Но Верный знал и то, что теперь, Лорд Тулун мог рассчитывать на поддержку куда большего числа Сиятельных чем когда-либо в своей карьере, даже несмотря на вырубленную дикарями сотню.
А еще Верный был уверен, что некоторые из использованных в спасительном для него амулете плетений и вовсе никогда не попадались на глаза прочим магам Ордена. Но вот об этом он будет молчать до самой смерти. Или до того, что еще страшнее.
Мир начал подкрашиваться алым. Верный снова сдавил амулет, шепча молитву, не тем богам, которым больше не поклонялся, но единственному, кто нынче управлял его жизнью и смертью. Лорд Тулун бы занят, очень занят. Но все же услышал и отжалел ему частичку своей магии. Амулет сверкнул и погас. Волк сбежал – на время, как всегда – на время.
Последний раз редактировалось Snerrir; 19.12.2017 в 23:02.
Верный перевел дыхание и вытер пот со лба. Так близко. Иногда ему казалось, что Лорд Тулун нарочно откладывает подзарядку амулета на последний момент, чтобы питомец не забывал, что ему грозит в случае непослушания.
Последний свиток обличительного цикла, Гневный Разряд, свернули и убрали в позолоченный футляр. Ламанни, совсем раздавленные, мялись на своем краю плаца. То сбиваясь вместе, словно ища поддержки, то отшатываясь друг от друга – явно вспоминали, что в каждом может волк сидеть. Смотрели зверовато, исподлобья. Интересно, это так совпало, что в союзническом отряде носителей оказалось даже больше, чем в целом по Северу? Или же господин сотник нарочно порекомендовал самые зараженные кланы? Лорд Тулун оказал не по званию большое влияние на подготовку экспедиции.
"Или же" – мелькнула в голове мысль, – "оценки распространения и интенсивности заражения на самом деле безбожно занижены. Интересно, это случайность – или умысел?"
Верный скрипнул зубами, помотал головой, словно пытаясь эту мысль вытрясти. Потому как она невесть с чего прозвучала знакомым голосом, с хрипотцой и размеренностью отомольского выговора.
Слуга лорда-сотника не хотел вспоминать прошлое. Он хотел его убить, порвать на часть, выгрызть ему печень, и ради этого готов был даже слегка сойти с ума.
В затянувшемся молчании Лорд Командующий Священного похода чуть шевельнул кистью руки. Первый из союзников, их вождь, вздрогнул как от пощечины, склонил уже начавшую обрастать седой щетиной голову. И повел своих нелюдей по плацу, цепочкой. По центру лагерной площади установили раму из трех связанных шестов – копья кавалера Ордена, жреческого крюка и посоха мастера артефактов. Шаткая и невысокая конструкция – ламанни приходилось под ней проползать. Они ползли и ползи.
"Козлом целованные любители традиций, мертвых и плесневелых" – сказал Лорд Тулун, - "Когда этот балаган, Кау его трижды возлюби, закончится?"
Никто, кроме Верного, не услышал.
Вождь союзников, так и не отряхнув колени, вымаранные в отравленной пыли Ядоземья, подошел к помосту, где стояло высшее командование Ордена-в-походе. Сам лорд-командующий, господин Учения и магмастер войны. А еще – Лорд Тулун. Вообще-то, хозяину звание и недавние "заслуги" не позволяли там находиться, но сегодня для него сделали исключение.
Хозяин улыбнулся вождю, тепло и всепрощающе. Достал из большой корзины амулет и надел ему на шею, такой же, что спасал сейчас самого Верного. Лорд Тулун не просто возрождал древние знания, он еще и обладал редкостной работоспособностью. Так много, в таких условиях и с таким импровизированным материалом творить нынче могли немногие, даже в светлейших семьях под Благословенным Контуром.
Практическая часть примирения закончилась не в пример быстрей ритуальной. Ламанни едва локтями друг друга не распихивали, стремясь быстрее заполучить наскоро, из частей доспехов и осколков кристаллов, выплавленные куски волшебного стекла. Вряд ли кто из этих невеж мог понять, что означает слово "стабилизатор", но заполучив его в руки некоторые плакали. Если от унижения – Верный их понимал, отлично понимал. Но если тут было облегчение от отведенной беды… то скоро жалкие глупцы сполна осознают, что им на шею нацепили ошейник с поводком.
Амулеты достались не всем. И не потому что закончились – еще полторы корзины остались. Лорд Тулун рассчитывал, чтобы хватило на весь отряд – мятеж был чересчур скороспелым и кровавым. Сейчас он, при виде некоторых, самых нервных, шарахающихся, или наоборот – пришибленно-тихих союзников, лишь качал головой со скорбным лицом. Стоявшие рядом магмастера тут же били по отвергнутому обездвиживающими заклинаниями (тоже личная разработка господина сотника). Потом простецы из вассалов утаскивали парализованных прочь, к уже подготовленным загонам. Ламанни смотрели на безнадежных земляков с лютой ненавистью, от прочих получивших амулет отводили глаза.
- Сол-Тулун Иолч, сотник Света, я вынужден признать, что эта ваша затея с амулетами увенчалась успехом, - сказал Лорд-Командующий, когда раздача стабилизаторов завершилась и ламанни убрели восстанавливать свой основной, покинутый было лагерь. Троица высшего командования ушла в большой шатер, распустив младшее офицерство и оставив при себе лишь нескольких доверенных телохранителей. А еще лорда-сотника и его дикую тень. Господа Сиятельные косились на Верного, перешептывались. Они вели себя утонченней и снисходительней с виду, чем союзные внешники, но Верный знал, что на деле для них он еще гаже, ошибка природы. Особенно для кормчего Учения, этот древний фанатик и вовсе не скрывал своего отвращения.
- Чадо, ты не могло бы отослать отсюда эту мерзость? - проскрежетал старик Хозяину.
- Он ничего не сделает поперек моей воли, - улыбнулся лорд Тулун, - А заодно на его примере можно будет еще раз обсудить примененные плетения, если ваша мудрость, глубокая как тектонический желоб, опять изволит сомневаться.
- Хмпф, - господин Кормчий скрестил руки на груди, с вызовом уставился прямо на носителя отвратного богам проклятья. Тот отвел глаза, в красках представив про себя как стесывает суровую гримасу с этого золотого лица топором. Вряд ли конечно, представится такая возможность, но помечтать приятно… А вообще, ламанни тоже еще какой-то месяц назад задирали носы и что с ними теперь?
- Однако, господа, вернемся к делам насущным, - Лорд-Командующий, Укуль Илай, подошел к столу и налил себе бокал вина, - Теперь у нас полный загон оборотней и половина лагеря подтвержденных носителей. Все еще союзных, к сожалению. Приведение их к покорности – дело благое и отменно приятное, вынужден со стыдом признать эту недостойную смиренного слуги Света радость. Однако же я уже предвижу серьезные проблемы с Дече Атонелем, - орденец даже не соизволил поименовать владыку Ламана его надлежащим титулом, - к сожалению нам придётся отчитаться перед объединенным командованием за потери и… вразумляющее давление.
- К огненному демону Ламан! – сплюнул старик. Эк его допекло, а обычно такой благостный, зерцало вежества, - Господа, лорды, нам пора признать, что и эта псарня потеряна для человечества. Общаться с ними дальше – лишь подвергать риску наших собственных вассалов из малодушных. Вы хотя бы о них подумайте, лорды, если вам уж и впрямь плевать на древнюю мудрость.
- Учитель,- этот хонорифик в устах Хозяина прозвучал едва ли не издевательски, - позвольте вам возразить. Зачем же нам разбрасываться ценным материалом? Вы сказали, что для человечества город потерян? Осмелюсь с вами не согласиться. У дикарей в ходу одно интересно словосочетание – "мясо для пушек". Оно нам не помешало бы. И осмелюсь заметить, что волчатина куда дешевле и уместнее человечины.
- Мы воины Света, Сол-Тулун Иолч, а не мясники. И не бандиты, подкапывающие, крадущие и режущие глотки в ночи. Мы не торгуем телами и душами, даже притворно, даже во имя великой цели! Праведному надлежит вести себя честно даже по отношению к мутанту, ибо для него важны его собственные поступки, а не чужие.
"Взгляни на него, всмотрись в это лицо" – сказал Верному Хозяин, - "Какая страсть! Такая вера. Воистину наш Кормчий - украшение любой скамьи в Домах Дебатов. Ну и где он был, когда в прошлом году Укуль был вынужден брать у этих самых волков зерно в кредит?
- Господа, господа! – лорд-командующий стукнул донцем опустевшего бокала по столу, потом наполнил его второй раз, - При всем долге перед Учением, предлагаю перенести его обсуждение на другое время.
- Приношу свои извинения, Лорд-Командующий, - если старик и хотел чего еще сказать, то Хозяин его опередил, - Вернусь к сути. Мои исследования, хотя и не сравнимы по важности с трудами господина Кормчего...
...Лорд Тулун ввернул-таки еще шпильку и та осталась неотмщенной, - получили уже кое-какие предварительные результаты. С уверенностью могу сказать, что с помощью определенных частот и формул мы уже в ближайшее время сможем влиять на озверевших. Умиротворять их и даже направлять их действия. Если же мне предоставят дополнительные ресурсы, то я смогу изучить и влияние на носителей. Возможно – управлять и их поведением и не только сдерживать, но и вызывать досрочное проявление их истинной сути.
- Боги, да это же сущая мерзость! – проскрипел лорд-Кормчий. Хозяин пожал плечами и ответил:
- Вероятно. Но из тех, которые способна сломать мутантам хребет. Это не просто вопрос усмирения безумных и практической обороны от их набегов на союзников, или, не приведи боги – однажды и на сам Контур... Это еще и клинок в руки нашим дипломатам. Представьте себе возможности давления…
- Возможности для того, чтобы покатиться в бездну! – старший жрец не унимался, - Помимо праведности есть еще и честь. Вы готовы ей пожертвовать, Тулун Иолч, ради своих целей? Причем не только своей, но еще и всех Сиятельных?
Верный заметил ненароком, что Кормчий, обычно безукоризненно соблюдавший протокол и этикет, не назвал приставку к родовому имени Хозяина. Тревожный знак. Но не обязательно, что для них самих.
Сол-Тулун Иолч посмотрел прямо в глаза старику и сказал:
- Ради выживания человечества я готов пожертвовать не только честью, но даже душами тех самых милосердия и праведности. Я готов на тысячу перерождений, илотом на вашем поле, червем в пекле Киньича, волком в городе мутантов, если это поможет вернуть Сиятельным силу, нужную для исцеления этого несчастного мира. Вернуть им надежду. Вы знаете, что сейчас я говорю правду, господин лорд-Кормчий, знаток Учения.
На мгновение в шатре стало тихо. Старик положил руку на эфес меча, но промолчал. Читать Сиятельных было куда тяжелее, чем земляков-внешников и даже этих мерзавцев из отгоревших, но Верному отчего-то показалось, что невидимый баланс влияния и власти в лагере за последнюю неделю успел сместиться и лорд-Кормчий внезапно, только сейчас, по реакции прочих вождей, сам это понял.
- Но возможно, этого и не потребуется, - как ни в чем не бывало продолжил Хозяин, так и не сменив тона, - Давление может быть и со стороны добра и помощи. Знание лишь ресурс, инструмент, и как его использовать, зависит от самого знающего.
- Интересно, последние из прочих Домов говорили то же самое, прежде чем раздуть пожар войны на весь Этлен, который спалил их и все что им дорого? – старик решил сменить тактику, больше не лез напролом, и сказал это негромко, своему соседу за столом. Опасный нелюдь, хитрый для своего поста. Но играть с Хозяином на его же поле? Верный не пожелал ему удачи.
- Вы поэтому ведете агитацию среди моих подопечных и перехватываете нужные мне материалы? – сказал магмастер Войны, молодой для этого звания. Внимательные серебряные глаза смотрели поверх сцепленных в замок ладоней. Наполовину опаленное давним ожогом лицо смотрелось жутко. Маг такого уровня и власти мог бы воспользоваться услугами лучших медиков Контура, но, амбициозный и скромный одновременно, предпочел оставить себе напоминание об одной давней ошибке. Насколько мог вспомнить Верный, этот Сиятельный был одним из немногих боевых командиров, действительно часто бывавших во внешних землях. Его Хозяин опасался больше всех прочих и ощутимо встревожился от таких обвинений. Верный даже услышал ругательство, длинное и сложносоставное, неожидаемое от знатного витязя, которое лорд-сотник переслал ему на "мысленной" частоте.
- Да. Именно поэтому я делал это, - Лорд Тулун воистину умел сохранять внешнюю невозмутимость, и объединять в своих деяниях вежество, отвагу и наглость. Черта, по иронии судьбы, пользовавшаяся уважением у нгатаев и родственным им варваров, но отнюдь не у его собственных соплеменников.
- На будущее, я рекомендую вам обращаться ко мне прямо, а не работать за моей спиной. Вы все же подчиненный, а не высший командир, - неожиданно мирно ответил магмастер Войны. Похоже, долгое пребывание среди дикарей оказало влияние и на него,
Последний раз редактировалось Snerrir; 22.12.2017 в 23:29.
- Я правильно понимаю, что в потенциальные помощники в вашем проекте вам нужен не абы кто, а люди, обладающие талантами в определенных частотах?
- Истинно так, - осторожно ответил Хозяин, похоже, проницательность начальства уже действовала ему на нервы.
- Я распоряжусь чтобы младшие послушники прошли тесты на нужные вам диапазоны и, может, отряжу пяток-другой вам на постоянной основе. Как только бремя поддержания локального контура спадет. И если Лорд-Командующий не против.
- Лорд-Командующий не против, - сказал Укуль Илай.
"Одумались, хвала мастеру Спиралей" – услышал Верный. Хозяин был так взволнован, что говорил с ним, и сам того не замечал. Эта привычка появилась недавно и Верный еще не знал, как к ней относиться. Она пугала, да, но и давала надежду, что однажды Хозяин заиграется и ему самому удастся перекинуть кости судьбы… Ох, плохая мысль, злая мысль, от нее больно. Плохо. Не думать.
… вот теперь снова хорошо.
Сотник радовался. Лорд Тулун не ожидал такого богатого улова на сторонники среди высшего командования. Он даже процитировал пару строчек из благодарственного гимна Пресветлому, а такое с ним случалось нечасто. Эта радость еще согревала Верного, когда Лорд-командующий, выдержав надлежащую паузу, добавил:
- Все равно надо занять чем-то молодежь, пока мы отсчитываем дни до возвращения домой.
Вспышка хозяйской ярости была такой, что Верный даже пошатнулся. Но внешне сотник ничем ее не выказал.
- Господин?
- Да, да. Знаю, что вы мне скажете. Победа уже близко, надо лишь проявить волю. Но напомню, что целью нашей вылазки были: сбор информации об угрозе с Юга, состоянии фона, ловля живых образцов и изъятие артефактов с городищ Омэля. Последняя их них и так вызывает нарекание у многих из высших чинов и оказалась оплачена чересчур большим количеством жизней. Остальные задачи мы выполнили и перевыполнили.
- Господин!
- Ах да. Еще нам сказали захватить и возродить Альто-Акве, превратить его в форпост Света в царстве Тьмы. Явить волю Укуля всему миру. Вот только знаете что, Сол-Тулун Иолч, я благодарен вашим покровителям, за то что они так здорово поспособствовали организации экспедиции, но приказывать они мне не вправе. Довольно и того, что я согласился величать это предприятие Священным походом, а себя Лордом-командующим.
Укуль Илай налил себе третий бокал.
- Будем реалистами, лорды. Даже если нам удастся захватить это логово без неоправданных потерь, Укуль не сможет его удержать. Наши оценки военной мощи и тактики южных мутантов оказались преступно устарелыми и заниженными. А ваши уверения в том, что многие южане, якобы, только и ждут того что мы явимся и поведем их к Свету – полной чушью. Боги столько людей, славных людей, погибло только из-за того, что мы так поверили в эти сказки… Этому тощему дикарю в маске… На алтарях…
Так и не отпитый бокал с дребезгом разбился, брошенный об стол, вино залило чистую белую скатерть.
- Ты понимаешь, что это пятно на репутации Ордена уже не смыть! Пятно на моей репутации!
Беломраморный фасад святилища духа Сол-Тулун Иолча впервые пошел трещинами.
- Господин… Господин я …
- Будь счастлив, что твой плащ не сгорел в одной жаровне с ламанскими, лорд-сотник без сотни! Мастера связи уже получили сообщение от идущих к нам подкреплений. Через неделю, если, дай то боги, на нас не свалится еще одна "совершенно непредвиденная воля Света", нам доставят новую партию великих кристаллов с Внешнего контура… еще одна излишняя жертва… И мы уйдем обратно. Артефакты, образцы, и опыт, за который мы заплатили столь высокую цену, гораздо важней нашей спеси. И тем более спеси ваших друзей, Сол-Тулун Иолч. Я сказал. Ты услышал.
Хозяин переборол себя и почтительно склонил голову:
- Да, Лорд-Командующий. Простите, Лорд-Командующий. Но, пока мы ждем подкреплений, могу я продолжить мой проект с оборотнями? Возможно нам удастся добиться еще кое-каких результатов, прежде чем мы покинем Ядоземье.
Лорд-Командующий остыл и вялым кивком дозволил продолжать. Пошел к стазисному ящику за новой бутылкой. Сотник поклонился его спине и вышел. Верный, на подгибающихся ногах, хватаясь за сердце, за ним. Затылок жег торжествующий взгляд старшего жреца.
"Словно дракозел на льду" – присказка, популярная у варау.
"Точно волк на стрельбище", - выражение, часто используемое тер-демонами.
"С грацией снежного чудища", - словосочетание, встречающееся в поэзии Кин-Тарагских Словорубов.
"Рукопись трезвого шестолапа" – оценочная формула, распространенная в Нижней Тундре.
- "Отрада симпозиумов, вспомоществование ораторам, точильный камень разума или Большой перечень распространенных идиом". Составитель - Велп-Наб Наточенный, университет Аэх-Таддера, 1012 г.
---
- Вперед.
Фреп-Врап пробежал десять прыжков и остановился, едва не уткнувшись носом в забор. Лекарский двор был для тренировок мал и неудобен, даже когда его не заполняла очередь пациентов, перекладываемая поленница или собрание общества любителей таваликской гимнастики, в котором, как оказалось, Хал-Тэп был председателем. Но иных возможностей размяться, а заодно почувствовать-таки себя витязем-мутантом и его верным свирепым чудищем у Ханнока и Фрепа не было. С улицы их гоняла стража, злая из-за осады. Пугать добрых горожан непривычным зрелищем, а главное – сшибать с ног, оказалось запрещено и вообще финансово невыгодно. С площади у общинного резервуара их выставили свирепые горянки, которым они мешали обстирывать и кормить возросшее из-за войны население города. А на площадки для игры в мяч, пустующие и удобные, Ханнока пока нельзя было заманить и деньгами – слишком свежа была память о жертвоприношении.
Странная осада не то чтобы затягивалась, но держала всех навзводе. И еще, одновременно, изнывающими от скуки. Орден усвоил-таки урок и массированно стены больше не атаковал. Даже те попытки, собственно, осадного дела, что еще имели место больше походили на театральную постановку, чем на реальную войну. Самым заметным развлечением в эту неделю была попытка подкатить к укреплениям осадную башню, которую строили чуть ли не всем простецким контингентом Ордена. Кохорикаи подпустили ее ближе и разнесли в щепки из пушек.
Горцы все чаще возмущались тем, что князь не снесет это золоченое позорище с лица Ядоземья одним ударом. Самым рьяным уже приходилось напоминать о добродетелях терпения и послушания дружинными затрещинами или судейскими розгами. Вчера одну семью обвинили в пособничестве Ордену. Правдиво или нет, но стража вытаскивала подозреваемых буквально с всенародной виселицы.
- Поворот налево.
Все-таки словами не удобно. Но совать Фрепу в клыки удила, или, тем паче, крепить на копыта шпоры Ханнок не решался. А править одними ногами, со степняцким мастерством, так и не научился.
- Вперед, с разгона! Аррэ!
Шест ударил в старую, дырявую корзину, навешенную на воткнутый в землю кол. Сбил вниз и Фреп тут же азартно наподдал по ней лапой, забросив через забор на огород соседки. Оттуда заругались, с визгливой искусностью. С другой стороны двора заулюлюкали тонкими голосами. Ханнок посмотрел туда и увидел рядок детей, рассевшихся на крыше. Девочка в платьице и боевой раскраске, мальчик с горской стрижкой и в доспехе из палок. А еще два зверолюденка. Рогатый, с маленькими смешными крылышками, в драных штанишках и накопытниках. И чешуйчатый, в расшитом кожухе-чехле на длинное тело. Их пол сарагарец определить не брался.
Ханнок, приосанился, перехватил изображающий всадническое копье шест с верхнего, варварского, хвата, на привычный, таранный. Примерился к следующему колу, уже с закреплённой доской. Ее украшала намалеванная сажей рожа, на взгляд бывшего гончара жуткая, но не лишенная экспрессивности. И подписанная: "Йа злобен ординец. Хар. Хар."
Ханнок подумал, что, возможно, имеет смысл дать Фрепу урок живописи. И укульского. И внезапно решился.
- Давай еще раз. Только бери вправо, а на середине пути развернешься. На счет… Стой! Тьма! Сто…
Для своего размера Фреп был исключительно маневренной зверюгой. И быстрой. Ханнок опять об этом забыл. И поплатился, вылетев по дуге из седла и проехавшись по жесткой, такой возмутительно жёсткой земле, утоптанной почти до бетонной твердости.
Конкурсы
13.08.2016, 19:08
Марафон. Солнце Каннеша
Похожие темы
