Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив 2)

[Jur]

Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.

(Архив темы)

Авторам.
1. Текст произведения необходимо скрывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.
5. Крупные произведения рекомендуется вкладывать небольшими кусками раз в день-два.

Скрытый текст - О трудном выборе критика:

Вариантов, собственно, у критика несколько:
1. Написать: "в топку".
Плюсы: Минимальные затраты, как в плане времени, так и в плане эмоций.
Минусы: Вы не поверите. Вы скажете: "Дурак", - и останетесь при своём, потому что людям свойственно не доверять незнакомцам на слово.
Вердикт: Этот вариант отметаем.
2. Начать разбирать подробно, построчно, тыкая пальцем в каждую нелепость и ошибку.
Плюсы: В итоге всё равно будет "в топку", но, всё-таки, вывод будет подтверждён множеством примеров.
Минусы: Вы всё равно захотите сказать "Дурак", и если даже так не скажете, то подумаете наверняка, а критик, который потерял уйму времени, увидев, как автор огрызается и пытается обелить своё произведение всеми силами, понимает, что время потрачено зря и благодарности ждать не надо. Почему? Да потому что вы ни за что не поверите в то, что ваше произведение не стоит того, чтобы его читали. Честное слово, чем лучше люди пишут, тем предвзятее они относятся к своим текстам, но обычно те, кто через слово допускают грамматические ошибки и вообще не задумываются над качеством написанного, уверены, что и так сойдёт. Хотя, конечно, не спорят с тем, что немного подправить не мешает.
Вердикт: Пока человек сам не поймёт, что он пишет плохо, никто его в этом не убедит, потому этот вариант тоже не приемлем.
3. Начать искать в тексте то, что можно похвалить, параллельно чуть-чуть - очень мягко и деликатно - пожурить.
Плюсы: Автор доволен. Его хвалят. К "журению" относится снисходительно, поскольку тон критика не категричный, а, скорее, просительный.
Минусы: Автор понимает, что он - уже готовый писатель, Боже мой! Первое же выложенное произведение - и такой успех! Он, вместо того, чтобы выучить русский язык на уровне школьной программы и обратиться к учебникам писательского мастерства, продолжает строчить унылые опусы в невероятном количестве, тратя своё время, которое можно было бы пустить на что-то полезное. Когда, наконец, придёт понимание, будет поздно: время упущено, прогресса никакого, а тексты-то были - отстой, что ж никто не сказал сразу? Ах, лицемеры...
(С) Винкельрид

Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).

Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)

Напоминаю, что флуд запрещен правилами. Сказать свое "спасибо" критикам можно через репутацию. Так же настоятельно не рекомендуется ввязываться в споры.
И помните, что тут все на равных - никто не обязан вас критиковать и оценивать. Попробуйте для начала сами сделать то же.
Aster

[Lightbes]

Скрытый текст - Октябрь:

- Здравствуй. Надеюсь, что не отвлекаю тебя от работы?

- Нет.

- Мне нравится бывать здесь.

- Да.

- Хм...Я хотела спросить давно ли ты видел С.?

- Два дня назад. А так вижу его каждый день. Здесь.

- Странно..а он..

- Он говорит, что его пленило искусство..и его душа тянется

к мрамору, а сердце, омываемое волнами, пахнет каштанами.

Вот и ходит сюда.

- В смысле?

- Смысл? Он чертов параноик и невротик.

- Хм..

- Да.

- Ну хотя бы он разговаривает.

- Бывает. В основном, когда странствует по коридору.

- Странствует? Коридор? Там где вывешены...?

- Именно. Он даже не смотрит. Говорит, что ищет смысл.

- И? А, как же тогда красота красок, расстояние теней и т.д?

- Не знаю. Есть у него любимая...была точнее, или вернется.

- И какая же?

- "Девятый вал". Часами пропадал, созерцая.

Но в последний визит, без слов, просто начал рвать её в клочья.

- Айвазовского, что ли?! Зачем?

- Да. По его словам - ему нравится она, но "Вал" стал каким-то темным,

и её изнанка делает ему больно.

- Что он имел ввиду?

- Ты тоже рехнулась? Какая разница.

- Хм. Вы же друзья. Как ты можешь?

- Именно могу. Только и надо, что слева.

А у меня времени мало.

- Ладно. А над чем ты сейчас работаешь?

- Уже как год.."Октябрь, умирая, отдаёт маску миражу"

- И это С. параноик?

- Да.

- Всё понятно. Я пошла.

- Да.

- Улыбнись мне, пожалуйста.

- Не получится.

- А ты с ними маску.



[Руслан Рустамович]

Товарищи, деловая просьба. Прошу не разбирать и критиковать текст, а просто сравнить между собой два варианта отрывка - перепиленный и недопиленный. Какой на ваш взгляд лучше? Вот-с...

Скрытый текст - перепиленный:

Глава 1
Ещё в бытность свою студентом вычитал я где-то, что звонок будильника утром является большим психологическим стрессом для человека. Поскольку слишком резко, буквально силой принуждает организм перейти из состояния сна к состоянию бодрствования. Хотя, на мой взгляд, скорее потому, что человек, просыпаясь, понимает, что пора вставать и идти на работу. А уж если это звонок в первый рабочий день после отпуска…
Я сел в кровати и, ещё не проморгавшись, уставился на электронный календарь на тумбочке. 23 июля 3492 года от рождества Христова по Межгалактическому календарю и 19 июня того же года по местному. Всё верно, пора идти в офис, и ждать там очередного задания. Хотя, скорее всего, это задание уже ждёт меня в офисе. Начальство Дальней Разведки, к которой приписана и наша маленькая, но такая важная контора, умеет уважать хорошую работу, и из отпуска между вышеуказанными заданиями сотрудников выдёргивают лишь в самых чрезвычайных случаях. Со мной такое случалось дважды за три года службы. С другой стороны, я не припомню случая, что бы мне приходилось пылиться в офисе без дела дольше пары суток – график у нас очень плотный, и освободившийся сотрудник, как правило, получает очередное задание сразу же по окончании отпуска. Можно поспорить с самим собой на печеньку, что так будет и в этот раз.
Будильник орал. Я поморщился и хлопнул по нему ладонью. Аппарат обиженно мявкнул на прощанье и заткнулся. Словно дожидаясь, пока умолкнет конкурент, начал надрываться телефон. Вообще-то, у меня имелся и видеофон, но он стоял в гостиной, а в спальне имелась простая трубка, без экрана. Ещё не хватало, чтоб позвонивший узрел меня в трусах и майке, мятого и небритого. Я спустил ноги с кровати и зевнул:
- Да.
- Джей, тебя ждёт Йорган. Есть работа. – Пробубнила трубка бесцветным голосом нашей секретарши, чьё сложное трехэтажное имя я так и не смог запомнить за три года. Ну вот, что я говорил? Надо было спорить на печеньку…
- Ага, - ответил я, ища ногами тапочки, – уже мчусь.
- Тебя ждут. – Повторила секретарша и отсоединилась.
Потягиваясь, я встал и, непонятно перед кем красуясь, эффектным жестом широко распахнул занавеси. Утро было серым. Как и любое утро в этом городе. А что вы хотите? Серые здания, серая пыль в воздухе, серые низкие облака, болтающиеся над мегаполисом в любое время года, сероватый солнечный свет, с грехом пополам проникающий сквозь все эти преграды, серый туман, заволакивающий улицы при взгляде с верхних этажей… Всё серое. Наверное, правы психологи, утверждающие, что проживание в современных спальных районах подавляюще сказывается на психике, особенно в купе с утомительной монотонной работой. Поживи пару лет в такой… серости, ходя на работу в столь же серую коробку завода или офиса – взвоешь. В армию запросишься, на передовую… Хорошо, что я здесь, можно сказать, только ночую. Две недели после каждого задания, не считая реабилитации…
Полюбовавшись на унылый пейзаж улицы, разбавляемый только светящими сквозь смог рекламными вывесками, я двинулся в ванную. Походя включил телевизор, попав, разумеется, на военную хронику. Последние годы на любом телеканале можно было встретить передачи лишь трёх типов – старые довоенные фильмы, свежие фильмы о войне, вроде «Подвиг при Краснопресне», и военную хронику, в которую давно уже превратились все новостные программы. В позапрошлом году загнулась, наконец, в виду недостатка аудитории, последняя мыльная опера, стойко продержавшаяся до приказа о тотальной мобилизации лиц женского пола, и даже пару лет после. Некому стало смотреть бесконечные истории из жизни благородных семейств… Неудивительно для государства, ведущего ожесточённую войну второй десяток лет. Я вот ещё помню, какой была сетка телепередач в мирное время, а те, кому сейчас двадцать – вряд ли. Но шансы увидеть мирную жизнь у них есть - последние четыре года удача чаще улыбается Земной Федерации, чем Неройской Империи, однако перелом ещё только намечается. И мы делаем всё, чтобы его приблизить. Мы – это армия, флот, Нацинальная Безопасность и Дальняя Разведка Федерации, а вместе с Разведкой – и моя родная контора. Я посмотрел в зеркало и мрачно улыбнулся самому себе. С первым рабочим днём, Джон. Да, это моё имя – Джон Дербиш, по слухам, уходящее корнями на Землю, то ли в Англию, то ли в Америку, а то ли вообще, в Австралию. Имя простое и незатейливое, как и вся моя внешность: средний рост – 179 см, чёрные волосы и тёмные глаза, в меру накачанный, слегка загорелый, как человек, который может позволить себе раз в год ездить в отпуск, куда-нибудь в тёплые края, в гостиницу с двумя звёздочками. Человек среднего достатка. Черты лица правильные, довольно приятные, хотя и не красавец. Ни татуировок, ни родимых пятен, разве, что практически не заметный под волосами крохотный шрамик у самого темечка, память о чиркнувшем по голове осколке. Что называется «без особых примет». Непохожий ни на кого и похожий на всех одновременно. Таких как я - миллионы. Такой человек может быть бизнесменом, а может и школьным учителем. Солдатом или оператором станка на заводе. Кем угодно. Такому человеку легко затеряться в любой толпе – хоть среди рабочих, идущих на завод. Хоть среди прибывших на побывку военных. Идеальная внешность для разведчика. И для курьера по особо важным. Я вздохнул и снова глянул в зеркало. Не знаю, по каким критериям меня отбирали, но быть может, если бы не внешность ничего этого и не было бы.

Скрытый текст - недопиленный:

Глава 1
Где-то я слышал, что звонок будильника утром является большим психологическим стрессом для человека. Потому, что тот, просыпаясь, понимает, что пора вставать и идти на работу. А уж если это звонок в первый рабочий день после отпуска…
Я сел в кровати и, ещё не проморгавшись, уставился на электронный календарь на тумбочке. 23 июля 3492 года по Межгалактическому календарю и 19 июня того же года по местному. Всё верно, пора идти в офис, и ждать там очередного задания. Хотя, скорее всего, это задание уже ждёт меня в офисе. Начальство Дальней Разведки, к которой приписана и наша маленькая, но такая важная контора, умеет уважать хорошую работу, и из отпуска между вышеуказанными заданиями сотрудников выдёргивают лишь в самых чрезвычайных случаях. Со мной такое случалось дважды за три года службы. С другой стороны, я не припомню случая, что бы мне приходилось подолгу пылиться в офисе без дела. Как правило, очередную работу я получаю сразу же по окончании отпуска. Стало быть, получу и сегодня.
Будильник орал. Я поморщился и хлопнул по нему ладонью. Аппарат обиженно мявкнул на прощанье и заткнулся. Словно дожидаясь, пока замолчит конкурент, начал надрываться телефон. Вообще-то, у меня имелся и видеофон, но он стоял в гостиной, а в спальне имелась простая трубка, без экрана. Ещё не хватало, чтоб позвонивший узрел меня в трусах и майке. Я спустил ноги с кровати и зевнул:
- Да.
- Джей, тебя ждёт Йорган. Есть работа, – пробубнил голос нашей секретарши со сложным трёхэтажным именем, которое я так и не смог запомнить за три года. Ну вот, что я вам говорил – отпуск кончился
- Ага, - ответил я, ища ногами тапочки, – уже мчусь.
- Тебя ждут, – повторила секретарша и отсоединилась.
Я встал, секунду полюбовался видом из окна на город (я живу на 39-ом этаже, в спальном районе) и отправился чистить зубы, походя включив телевизор. Попал на военную хронику – неудивительное явление для планеты, входящей в состав государства, уже второй десяток лет ведущего ожесточённую войну, в каком бы тылу эта планета не находилась. Последние четыре года удача улыбалась Земной Федерации, но неройцы продолжали делать вылазки и наносить удары, и даже провели пару удачных контрнаступлений. Впрочем, гораздо больше контрударов провалилось, в основном трудами Дальней Разведки, а значит, и нашими тоже. Я посмотрел в зеркало и мрачно улыбнулся самому себе. С первым рабочим днём, Джон. Да, это моё имя – Джон Дербиш, по слухам, уходящее корнями на Землю, то ли в Англию, то ли в Америку, а то ли вообще, в Австралию. Имя простое и незатейливое, как и вся моя внешность: средний рост – 179 см, чёрные волосы и тёмные глаза, в меру накачанный, слегка загорелый, как человек, который может позволить себе раз в год ездить в отпуск, куда-нибудь в тёплые края, в гостиницу с двумя звёздочками. Человек среднего достатка. Черты лица правильные, довольно приятные, хотя и не красавец. Ни татуировок, ни родимых пятен, разве, что практически не заметный под волосами крохотный шрамик у самого темечка, память о чиркнувшем по голове осколке. Что называется «без особых примет». Непохожий ни на кого и похожий на всех одновременно. Таких как я миллионы. Такой человек может быть бизнесменом, а может и школьным учителем. Такому человеку легко затеряться в толпе, потому, что толпа едва ли не на 70% состоит из таких же, как он. Идеальная внешность для разведчика. И для курьера по особо важным. Я вздохнул и снова глянул в зеркало. Если бы не внешность ни чего этого, возможно, и не было бы.

[Wendy Wicca]

Lightbes, я не поняла... это законченное произведение? Если честно, похоже на белый стих, но не на рассказ...

Руслан Рустамович, оба по-своему хороши) Про сетку вещания надо бы как-то покороче сказать, не перечисляя все элементы.. Второй лаконичнее и легче читается, но про телевидение - это очень жизненное наблюдение)

В обоих я бы разбила предложения и абзацы более мелко! Там есть смысловое деление! Почувствуйте его!

[Винкельрид]

В недопиленном варианте нет вот этой конструкции, уже поэтому он выглядит лучше:

силой принуждает организм перейти из состояния сна к состоянию бодрствования

[Руслан Рустамович]

Да, это место я ещё обдумываю, но в перепиленной версии как есть не оставишь.

Сообщение от Wendy Wicca

В обоих я бы разбила предложения и абзацы более мелко!

Это да, это тоже можно сделать. Но тут зависит от личного чувства такта.

Сообщение от Wendy Wicca

торой лаконичнее и легче читается

Я вообще не сторонник лаконичности, но конкретно там меня больше смущают неуклюжие грубоватые обороты - писал давно, когда ещё ничего толком не умел, лично мне глаз режет. Но таки да, в перепиленном варианте я боюсь перегрузить. Значит,сам перепил уместен, но нужно сделать фразы легче и изящнее?

[Бармаглотт]

Lightbes, вы, конечно, извините, но что это было?

Руслан Рустамович, IMHO, "перепиливать" до такой степени, как первый, не надо. Текст перегружен до ужаса. В каждом втором предложении какой-нибудь оборот или что-то ещё. Лично я с трудом способен представить героя, который ведёт такой внутренний монолог без особых причин (для него-то это "обычное серое утро", не более). (А уж поверить ему -- тем более.) Второй вариант в этом отношении правдоподобнее.

[Руслан Рустамович]

Ага, вижу. Но всё ж пару мест стоит оставить. Добавление насчёт сетки телевещания - точно, а вот описание утра - спорный вопрос. Как думаете?
кстати, насчёт...

Сообщение от Винкельрид

В недопиленном варианте нет вот этой конструкции, уже поэтому он выглядит лучше:
Цитата:
силой принуждает организм перейти из состояния сна к состоянию бодрствования
__________________

Так нормально?

Ещё в бытность свою студентом вычитал я где-то, что звонок будильника утром является большим психологическим стрессом для человека. Слишком резкий переход от сна к бодрствованию, или что-то в этом роде. Хотя, на мой взгляд, скорее дело в том, что человек, просыпаясь, понимает, что пора вставать и идти на работу.

Вообще, тяжкая ситуация - в переделанном варианте, я вижу, читателю он не нравится. Но в недоделанном он не нравится мне, причём совершенно!

[Тороп]

Небольшой отрывок из книги. Не судите строго, материал пока сыроват:)

Скрытый текст - [spoiler]:

Осень медленно захватывала неведомую землю. Она степенно одевала леса в пёстрые наряды, а небо укрывала серым одеялом туч. Здесь, как и на родной земле, над головой проносились стаи перелётных птиц, а меж деревьев изредка мелькали пятнистые тельца молодых оленей.
Добронрав, посол Русского князя - Ярослава, отказался ехать в повозке. Не хотелось размориться на мягком сиденье, да проспать половину дороги. Воину не пристало нежиться, а уж тем более при иноземцах. Кроме того, было крайне интересно посмотреть на неведомую землю, в которой всё было по-иному. Совсем не так, как в родном Ярославле.
Посла сопровождали солдаты, отправленные для защиты драгоценного гостя. Они всё время ржали, и частенько поглядывали на Добронрава. Русич не обращал внимания на их насмешки. Он был в плечах почти вдвое шире любого из провожатых, а в Ярославле считался первым в бое на двух мечах. Мерить себя с тощими, грязными кое-как оснащёнными стражами, было попросту стыдно. У них даже волосы были обстрижены чуть ли не под корень, в то время как на плечи Добронрава ниспадали густые русые локоны.
Старшим, в приставленной к послу страже, был барон Де'Авиньон. Он сносно говорил по-русски и всю дорогу хвалился богатством его короля и его земли. Барон много рассказывал о Франции и почти ничего не спрашивал о Руси, или Московии, как её было принято называть здесь. Время от времени его болтливость уступала усталости, и Добронрав наслаждался тишиной, но счастливые мгновения длились недолго, и Русичу приходилось всё время делать вид, что он внимательно слушает Барона.
Наконец, отряд доехал до большой деревни. Лошади сильно устали от двухдневной дороги, а у повозки сломалась спица на колесе. Проклиная всё на свете, Де'Авиньон отправил солдат на поиски кузнеца и плотника, а сам пошёл договариваться насчёт ночлега. Барон хоть и производил впечатление обычного болтуна, но дураком, как видно, не был. Сразу смекнул, что лошадям нужен отдых, а ремонт повозки отличное оправдание перед королём за задержку.
Решив не тратить время попусту, Добронрав привязал коня и отправился на прогулку. Ноги и спина затекли от долгой скачки, и теперь сладостно стонали от возможности подвигаться. Бодрым шагом, Русич дошёл до деревенской площади и стал осматривать округу.
Первое, что бросилось в глаза, была грязь. Запах навоза, немытых тел и гнили едва не валил с ног. Гадили прямо возле домов, так что сточные лужи виднелись почти повсюду. Люди проходили мимо хмурые, с серыми, заляпанными грязью лицами. Ни одной чистой рубахи, на глаза Добронраву не попалось, даже девушки ходили в нестиранных одеждах. Дома вокруг стояли простые, сложенные из камня и глины. Их серые стены нагоняли большую тоску, чем тяжёлые тучи в осеннем небе.
Русич уже собирался пойти обратно к своему коню, когда заметил девчушку, тихо прошмыгнувшую за один из домов. Неожиданное любопытство охватило Добронрава, и он осторожно пошёл за ней. Выглянув из-за угла, Русич увидел, как белёсое личико проскользнуло в ворота местного амбара. Недоброе предчувствие закралось в душу воина, но он продолжал наблюдать.
Вдруг, ворота распахнулись, и оттуда вышли два здоровяка, таща за волосы вырывающуюся девчушку. Один из них стал что-то кричать, а второй тем временем, скрутил девочке руки. Малышка оказалась не промах, в какой-то момент она извернулась и ухитрилась укусить здоровяка за палец. Тот вскрикнул и с размаху заехал девочке в ухо.
Добронрав опешил. В родной земле воров, конечно, наказывали, но детей обычно родителям отдавали, а взрослых могли палками бить, или в острог на месяц на хлеб и воду бросить. Здесь же дело этим явно не ограничится. Проверив, легко ли меч выходит из ножен, Русич направился прямиком к здоровякам, но не успел он сделать и трёх шагов, как вокруг них собралась толпа и скопом повалила к площади.
Выстроившись кругом, селяне наблюдали за расправой. Один здоровяк, вынул из нагрудника девочки горсть семян и бросил ей под ноги. Толпа недовольно загудела, стали раздаваться яростные выкрики. Здоровяк схватил девчушку за шею и ткнул лицом в валяющиеся в грязи семена. Ребёнок плакал и вырывался, но толпа лишь одобрительно заорала, не замечая, как сквозь неё, словно медведь через бурелом, проламывается разъярённый Русич. Добронрав пробился в середину и хотел что-то сказать, но в этот миг один здоровяк обхватил девчушку за талию, а второй вытянул её левую рук и замахнулся увесистым мясницким ножом.
Обрубленная рука упала на землю, а здоровяк с диким воем схватился за брызжущую кровью культю и повалился на пол. Второй, что держал ребёнка справа, медленно осел с хрипом, тщетно пытаясь собрать вываливающиеся из проткнутого живота внутренности. Толпа мигом отпрянула, сторонясь иноземца, столь быстрого и безжалостного.
Со стороны небольшой кельи, к площади уже бежал человек в чёрной одежде с чепчиком на голове и четверо солдат местного барона. Добронрав нежно подвинул девочку себе за спину и изготовился к яростному бою. Солдаты были уже совсем близко, когда сзади послышался голос Де'Авиньона. Что он кричал Добронрав не понял, но солдаты и человек в чёрном остановились, а толпа стала расходиться.
Де'Авиньон подбежал ближе и недовольно спросил:
- По какому праву, вы убили крестьян, принадлежащих его величеству Генриху первому? Вам придётся оплатить жизнь каждого из них.
Князь Ярослав Мудрый не зря носил своё прозвище. Зная горячность и решительность молодого посла, он выписал Добронраву внушительную сумму на дорожные расходы, но тратить эти деньги зазря, Русичу совсем не хотелось:
- А что, - произнёс он с лёгкой иронией, - ваш король так беден, что не может подарить мне трёх крестьян, в знак его доброй воли к славному народу Росичей и его прекрасной дочери Анне Ярославне?
Ход был нечестным и почти беспроигрышным. Де'Авиньон даже покраснел от негодования и воскликнул:
- Да как вы смеете, король Генрих первый, один из богатейших монархов Европы! Я как его доверенное лицо, вправе принимать подобные решения от его имени. Его величество дарит вам жизни этих двоих, и не смейте боле говорить о нём в подобном тоне. Это я вам лично советую. – Добавил Де'Авиньон, после небольшой паузы.
- А девочка? – Спросил Добронрав.
Де'Авиньон покраснел от бессильного гнева, но он отлично понимал, как важен для его короля этот брак. Брак, которого он добивался долгие восемь лет. Как преданный вассал, Де'Авиньон поступил так, как было нужно его величеству.
-Можешь взять и её, но не жди королевской милости, если подобное повторится.
- Очень надеюсь, что более не обнажу меча до тех пор, пока не покину ваши земли. – Ответил Добронрав и низко поклонился.
Священник, наблюдавший за их беседой, злобно зыркнул на него из-под серых густых бровей и побрёл обратно в свою келью. Посмотрев ему вслед, солдаты местного барона разошлись по своим постам, поняв, что им здесь делать больше нечего.
На площади остались только зло озирающийся Де'Авиньон, Добронрав и маленькая девочка. Русич почувствовал, как она вцепилась в его ногу и как мелко дрожит её детское тельце, и дело было не только в страхе. На дворе стоял конец октября, а на девчушке кроме льняной рубахи никакой одежды не было. Добронрав подхватил её на руки и, заглянув в нежно-голубые глаза, тепло улыбнулся.
- Меня зовут Добронрав, теперь у тебя будет тёплый дом и семья, а меня будешь звать папой.
Девочка крепко обхватила руками его шею и положила голову на массивную грудь. Она чувствовала биение его могучего сердца, добрые объятья сильных рук в которых юная Аннет, впервые в жизни могла не бояться.

[Линолеум]

Скрытый текст - выделенные слова можно убрать:

Сообщение от Тороп

Осень медленно захватывала неведомую землю. Она степенно одевала леса в пёстрые наряды, а небо укрывала серым одеялом туч. Здесь, как и на родной земле, над головой проносились стаи перелётных птиц, а меж деревьев изредка мелькали пятнистые тельца молодых оленей.
Добронрав, посол Русского князя - Ярослава, отказался ехать в повозке. Не хотелось размориться на мягком сиденье, да проспать половину дороги. Воину не пристало нежиться, а уж тем более при иноземцах. Кроме того, было крайне интересно посмотреть на неведомую землю, в которой всё было по-иному. Совсем не так, как в родном Ярославле.
Посла сопровождали солдаты, отправленные для защиты драгоценного гостя. Они всё время ржали???????????, и частенько поглядывали на Добронрава. Русич не обращал внимания на их насмешки. Он был в плечах почти вдвое шире любого из провожатых, а в Ярославле считался первым в бое на двух мечах(структура???). Мерить себя с тощими, грязными кое-как оснащёнными стражами, было попросту стыдно. У них даже волосы были о???б???стрижены чуть ли не под корень, в то время как на плечи Добронрава ниспадали густые русые локоны.(К чему, не понял)
Старшим, в приставленной к послу страже, был(старайся поменьше "быловать") барон Де'Авиньон. Он сносно говорил по-русски и всю дорогу хвалился богатством его короля и его земли. Барон много рассказывал о Франции и почти ничего не спрашивал о Руси, или Московии, как её было принято называть здесь. Время от времени его болтливость уступала усталости, и Добронрав наслаждался тишиной, но счастливые мгновения длились недолго, и Русичу приходилось всё время делать вид, что он внимательно слушает Барона.
Наконец(Садденли?), отряд доехал до большой деревни. Лошади сильно устали от двухдневной дороги, а у повозки сломалась спица на колесе. Проклиная всё на свете, Де'Авиньон отправил солдат на поиски кузнеца и плотника, а сам пошёл договариваться насчёт ночлега(Свой в доску парень, хоть и барон). Барон хоть и производил впечатление обычного болтуна, но дураком, как видно, не был (был-был). Сразу смекнул, что лошадям нужен отдых, а ремонт повозки отличное оправдание перед королём за задержку.(По ходу, дураки тут читателИ)
Решив не тратить время попусту, Добронрав привязал коня и отправился на прогулку. Ноги и спина(заменить на тело) затекли от долгой скачки, и теперь сладостно стонали от возможности подвигаться. Бодрым шагом, Русич дошёл до деревенской площади и стал осматривать округу.

А дальше пускай кто-то другой перехватывает эстафету.

[sir-ris]

Сообщение от Тороп

Как-то сразу бросилось в глаза. Не ногами - понятно, что шея его - тоже, а дальше? Нет, перехватывать эстафету пока поостерегусь)

[Тороп]

Спасибо за ваши замечания. Учту, хотя как я сказал материал не редактирован ни разу.
И ещё хотелось бы услышать ещё и отзывы по содержанию текста...:):)
Заранее спасибо:)

Да, ещё вопрос.. про изредка мелькающие тельца молодых оленей... что там не так, я не совсем понял.. Буду признателен за объяснения:):)

Сообщение от Линолеум

А дальше пускай кто-то другой перехватывает эстафету.

Сообщение от Линолеум

У них даже волосы были о???б???стрижены чуть ли не под корень, в то время как на плечи Добронрава ниспадали густые русые локоны.(К чему, не понял)

Этот рассказ является частью романа. У славян, короткая стрижка считалась признаком низшего сословия. В подробностях расписывать долго, но эта информация есть в предыдущих главах книги.

[Robin Pack]

Тороп, провижу аки Нострадамус: любишь Марию Семенову. Хвалю.

Так вот, Семенова никогда бы не позволила себе такого:

о Руси, или Московии

ЩИТО???? В каком веке правил Генрих I, и в каком - основана Москва?

Кстати, с чего это король с номером, если он пока что первый и единственный? Король Генрих, и всё. И кстати, французы произносят это имя как "Анри".

Они всё время ржали,

Это блог или литература?

Еще мелочи:

барон Де'Авиньон

Д'Авиньон. И разве Авиньон - это маленькое баронство? Это здоровущий город, богатый. Посмотрел по энциклопедиям - граф должен быть, как минимум.

По сюжету. Поведение героя неестественно. Ты не представляешь себе психологию средневекового феодала. Высокородный дворянин удочеряет крестьянку и иноверку? То есть, дает ей такие же права, как своим бесчисленным законным и незаконным детям? Приданое ей выделит? Представь себе, сколько у этого доброго дяди уже дочек по всем его девкам-чернавкам и по деревням, через которые он проходил. Он о них и не вспомнит. А тут - у родителей, считай, похитил, няшечку.

И что это за манеры - рубить руки чуть что? Остановил бы, прикрикнул. В конце концов, он - рыцарь, феодал, хоть и иноземец, а они - смерды, должны слушаться. Судя по тому, как запросто он общается с девочкой и Д'Авиньоном, Добронрав шпрехает по-франкски как на родном, так что отмазки "не поняли" не может быть.

[Sera]

Рассказ. Не знаю, насколько оправданно, сейчас это основное направление моей мысли.

Скрытый текст - Наська:

- Вот, доктор, ваши хоромы,- мужик широким жестом указал на дом.
Юля окинула взглядом «хоромы» и скривилась. Да уж, красота: крохотная изба, поделённая на две половины. В одной полагалось жить Юле, вторая отводилась под медпункт, то есть рабочее место девушки. Ни электричества, ни канализации, ни водопровода… Колодец во дворе, как и туалет.
- Тут у нас хорошо,- продолжал бубнить мужик в бороду, распахивая перед новым доктором дверь. Правда, перед этим пришлось изрядно повозиться с амбарным замком, украшавшим вход.- Свежий воздух, лес, речка… А какие люди!..
Юля почти не слушала. Стояла на одном месте, словно вросла подошвами итальянских сапожек в жирную сибирскую землю, и проклинала тот миг, когда согласилась отработать год в этом богом забытом селе. Было мощнейшее желание сорваться с места и бежать, бежать до самой Москвы, не останавливаясь на перекуры и сон. Всё, что угодно – но не это!
- Спасибо,- выдавила Юля, перетаскивая через порог тяжёлый чемодан: колёсики вязли в осенней грязи.
«Это только на один год,- сказала она себе, чувствуя, как мороз безысходности сковывает внутренности.- Всего лишь один год. Двенадцать месяцев. Переживу».
Дверь с треском захлопнулась за спиной.

Юля привычно проснулась от холода. Накрылась головой одеялом, но это не принесло ни капли тепла: за ночь изба успела выстудиться. За окном тонко выла вьюга, метущая вот уже седьмой день; за стёклами невозможно было рассмотреть ничего, кроме снежной круговерти.
«Сейчас постучат»,- подумала она мрачно, кривясь, как от зубной боли. Впрочем, кривилась тоже мысленно – за прошедшие недели успела привыкнуть к ежеутренним визитам селян. Или нет? На сердце ложилась ледяная лапа всякой раз, когда через час после рассвета в дверь её дома раздавался громкий стук.
Не прошло и нескольких секунд, как дверь содрогнулась от мощных ударов. Вьюга за окном взвыла с удвоенной силой.
- Несите сразу в «холодильник»!- крикнула Юля, выбираясь из постели. Ноги, сунутые в окаменевшие валенки, мгновенно замёрзли. Хоть ночевала в штанах и носках, они не спасали от мороза.
Кое-как пригладив торчащие во все стороны волосы, натянула толстый шерстяной свитер и вышла из комнаты в сени. В них царил арктический мороз, стены за ночь покрылись слоем инея. Зубы немедленно начали выбивать чечетку. У губ клубился густой пар. В корыте для умывания застыл монолит льда.
Во вторую половину вела небольшая дверь, девушка всегда держал её запертой на засов. Сразу за ней располагалась самая холодная комната в доме, которой положено было стать смотровой. Обе печи не дотягивались до неё теплом, внутри с весны по осень стояла минусовая температура. Юля привыкла называть её «холодильником», и местные, стоило упомянуть о нём в разговоре, всякий раз суеверно крестились и плевали через левое плечо.
Честно говоря, Юле тоже иногда хотелось перекреститься и плюнуть, а ещё лучше – плюнуть и сбежать. Но зимой эти места были совершенно непроходимы.
В «холодильник» вели три двери: две – из обеих половин врачебной резиденции, и одна с улицы, прорубленная пару месяцев назад специально для того, чтоб селяне могли свободно входить внутрь. Она не запиралась: Юля наверняка знала, что без лишней нужды никто в комнату не сунется, да и с нуждой – храбрецов мало.
Она вошла в «холодильник». В дверях, едва отойдя на полшага от порога, стояли два мужика, укутанные в шубы и шапки. Наружу торчали только кончики покрасневших носов и заметённые снегом бороды.
Один из мужиков держал в вытянутых руках одеяльце с ношей.
- Вот,- пробурчал он, стоило Юле появиться на пороге.- Очередной.
Юля проглотила ком в горле и немедленно забрала у него свёрток, чем вызвала гулкий вздох благодарности.
- Мы это… пойдём?..- поинтересовался второй мужик, опасливо озираясь по сторонам.
- Идите уже,- отмахнулась девушка с нескрываемым раздражением.
Свёрток весил не больше пары килограмм, но оттягивал руки. Она поспешила положить его на стол, а когда обернулась, мужиков еже след простыл. Только поскрипывала, покачиваясь на ветру, неплотно закрытая дверь, и снежинки, толкаясь, спешили протиснуться на незанятую территорию.
Свёрток лежал в центре стола, и совсем не было интересно, что внутри. Вернее, КАК это «что» выглядит. Вот только выбора не оставалось.
Убеждая себя, что она профессионал своего дела, и таким её не проймёшь, Юля натянула перчатки и развернула одеяльце. И увидела его. Ребёнка. Мёртвого.
Младенчик лежал на боку, прижав к животу ручки и ножки. Сморщенная кожа густого багрового цвета свисала складкам, словно была ему чересчур велика. На спине, там где, проходил позвоночник, выпирал костистый гребень, похожий на плавник. Одна голова находилась на месте, а рядом росла вторая, сморщенная, высохшая, повисшая на тонком кожаном шнурке, как груша на плодоножке. Слизь и кровь от переноски по морозу застыли в кожных складках мутными потёками.
Это был двадцать восьмой младенец за последние двадцать восемь дней.
Стараясь не прикасаться к нему руками, Юля запахнула одеяльце и отнесла младенца на полку.
Всего в «холодильнике» было шесть полок, приколоченных к стенам. Ежедневно, стоило появиться очередному уродцу, его приносили сюда, а она складывала трофеи на полках, своими руками создавая жуткую кунсткамеру. Завернутые в тряпки, шарфы, одеяла и прочую ветошь, разложенные в рядок, они напоминали поломанных кукол.
Никто не мог решить, как хоронить младенцев, и пока стояла зима, их складывали на хранение.
Каждый из младенчиков имел своё неповторимое уродство. У одного совсем не было кожи. Второй родился сосудами наружу. Третий был изломан так, что его можно было скручивать рулетом. У четвёртого отсутствовали руки, и прямо из плеч торчали ногти. Зато из тела пятого торчали в разные стороны несколько десятков рук и ног. Шестой весь был покрыт бугристыми язвами, истекающими гноем. У седьмого не было лица - круглая лысая голова сидела на шее, как лампочка…
Но страшно было совсем другое: при том, что дети рождались мёртвыми, они продолжали расти. С каждым днём Юля замечала, что дети становились больше, а самые первые успели вырасти почти вдвое. Каждый раз, заходя к ним, девушка чувствовала на себе укусы пристальных взглядом мёртвых младенцев.
Вот и сейчас, стоило остаться одной, Юля почувствовала на себе десятки пристальных взглядов. Несколько секунд она стояла неподвижно, давя страх, убеждая себя, что всё мерещится. Несколько бесконечно долгих секунд отсчитывала время по ударам сердца. Пять, шесть, семь, восемь…
Тишина…
девять, десять, одиннадцать…
Взгляды щекочут, прикасаясь к оголённому нерву…
двенадцать, тринадцать, четырнадцать…
Не выдержала и выскочила вон, быстро задвинула засов и только после этого смогла выдохнуть. Грудь сдавило, перед глазами стелился туман. Или пар изо рта?..
- Дура,- прошипела себе под нос, стараясь выровнять дыхание.- Это надо же было так…

В селе жила женщина по имени Наська – так она сама себя называла. Откуда она появилась, никто не знал, родных в селе у неё не было, но женщина задержалась, заняв дом на самой окраине. Мало с кем общалась, ни с кем не дружила.
Каждое утро, начиная с первого февраля, она рожала одного ребёнка, мёртвого уродца. А через пару часов её снова можно было увидеть гуляющей по селу в интересном положении, и на другое утро на свет появлялся следующий младенец. И так день за днём. Местные обходили её дом стороной, но каждое утро засылали мужиков, чтоб подобрать с крыльца новорождённого.

От натопленной печи тянуло теплом.
За окном продолжалась метель.
Юля сидела у окна и читала женский роман. Она обожала женские романы: прекрасных дам, их верных кавалеров, готовых броситься в огонь и воду ради своих возлюбленных – и недругов, плетущих интриги, но рано или поздно терпящих сокрушительное поражение. Такое построение сюжета казалось Юле самым логичным и применимым для жизни. Она тоже всегда мечтала поддаться чувствам, броситься в водоворот эмоций, взлететь на крыльях любви. Но прагматизм всё портил, возвращая девушку обратно на землю, в мир серых будней и ничем не примечательных людей.
Из розовых грёз её вырвал посторонний звук. Юля вздрогнула и выронила книгу.
Сквозь треск поленьев в печи и вой метели пробился детский плач. Вот один голос, вот к нему присоединился второй, вот третий…
Юля не могла вздохнуть, её словно парализовало. Собственное тело вдруг стало деревянным, сердцебиение болью отдавалось в груди, а уши помимо воли ловили, притягивали к себе каждый звук.
- Этого не может быть,- прошептала она и испугалась собственного голоса, таким незнакомым он показался. Словно это не Юля, а кто-то за её спиной произнёс фразу. Откашлялась и повторила:- Этого не может быть.
Уверенности это не прибавило. Плач продолжал разрывать барабанные перепонки, буравить мозг, и казалось, что звучит он уже не снаружи, а в голове Юли.
- Хватит!
Они не могут быть живы!
Юля сорвалась с места и побежала в «холодильник», с единственной целью – убедиться, что всё это не правда. Странные галлюцинации, искажение ветра в дымоходе, да что угодно!
Плач грохотал прямо за стеной. Юля, ломая ногти, откинула засов и распахнула дверь.
И в тот же миг плач стих. Девушка стояла в дверях, тяжело дыша, будто после марафона; одна рука вцепилась в косяк двери, вторая сжалась в кулак. Уши наполнял пулемётный треск пульса, заслонивший собой все прочие звуки.
Свёртки с младенчиками смирно лежали на полках, как всегда безмолвные и пугающие.
Юля уже развернулась, чтоб пойти обратно, но в этот момент краем глаза заметила что-то яркое, лежащее в самом углу. Она сделала шаг вперёд, ахнула и застыла: это было полотенце, в котором ей принесли какого-то по счёту ребёнка. Сам ребёнок лежал но полке: белая кожа в частой сосудистой сетке, на ногах и руках веерами длинные паучьи пальцы со множеством суставов. Затылок ровно срезан, и видно, как пот тоненькой плёнкой плетутся извилины мозга.
Вот только Юля точно помнила, что этот младенец лежал на боку, подвернув под себя пальцы, а сейчас он словно сидел на корточках, далеко вытянув голову на тонкой шейке.
Медленно подойдя к полке, Юля подняла полотенце, накинула его на младенца и вышла на непослушных, подгибающихся ногах.

Ночью она снова слышала разноголосый детский плач. На этот раз не побежала проверять, наоборот, скорчилась под одеялом и тихо плакала от страха, вытирая слёзы кончиком пододеяльника.

Войдя на другой день в «холодильник» с очередным младенцем в тряпичном коконе на руках, Юля обнаружила, что всем уродцы сбросили с себя покрывала и поменяли позы.
Новый ребёнок выпал из ослабевших рук. Девушка втянула воздух и опрометью выскочила вон.

День прошёл как в тумане. Юля не могла ни на секунду отвлечься, не могла думать ни о чём другом, в голове вертелись только младенцы. Страшные, уродливые мёртвые младенцы, умеющие расти. Детский плач, так похожий на настоящий.
К вечеру вьюга прекратилась, но вместо неё ударил мороз. В прозрачном, хрустящем воздухе кружились редкие снежинки, ослепительно – белое небо жгло сиянием глаза. И всё равно Юля вышла на прогулку – просто не могла больше находиться под одной крышей с этими существами. Глядела на укрытое снежной глазурью село и удивлялась: как в таком живописном месте может рождаться такое…
Между домами появилась фигура женщины. Несмотря на мороз, она была одета в платье с накинутым поверх пальто, без шапки: заплетённые в две косы чёрные волосы свисали вдоль спины, как дохлые змеи.
«Наська»,- поняла Юля.
Она хотела поскорее уйти в дом, но не успела: Наська заметила. Остановилась, уставившись на девушку непроницаемыми чёрными глазами. Руками прикрыла заметно округлившийся живот.
- Тебе ведь они нравятся?- спросила Наська высоким, надрывным голосом.
- Что?
- Мои дети.
Юля поперхнулась и промолчала.
- А ты им нравишься,- добавила Наська, проходя мимо.- Ты им очень нравишься.
Беременная уже скрылась за поворотом, а Юлька до самого вечера просидела на улице, не уверенная, что хватит сил вернуться в дом.

Её разбудило осторожное прикосновение. Чьи-то пальцы прикоснулись к щеке, едва ощутимо погладили кожу. Так обычно делала мама, когда хотела разбудить Юлю в школу: сначала гладила по щеке, потом целовала и говорила: «Тигрёнок, пора вставать»… А вот и поцелуй – шершавый и мокрый, оставивший неприятный след.
Юля распахнула глаза и столкнулась с мордочкой младенца. Затянутые белыми плёнками глаза смотрели прямо на неё, верхняя губа приподнялась, обнажив иголки зубов…
Грудь разорвалась от крика. Юлю подбросило на кровати. Она схватила младенчика за руку и швырнула о стену: от удара кожа на голове лопнула, обнажив пульсирующий в ромбе большого родничка мозг.
А по полу к кровати ползли уроды – младенчики, шипя и извиваясь. В свете ночника они отбрасывали кривляющиеся тени.
Юля спрыгнула с кровати, схватила кочергу и ударила ею ближайшего ребёнка, двадцать восьмого, с двумя головами. Удар пришёлся по плечику, одна рука хрустнула и изогнулась под немыслимым углом, но ребёнок только оскалился.
Не помня себя, Юля колотила и колотила подступающих уродцев. В воздух летели ошмётки бескровной ткани, кусочки мозга, обломки костей. Но это не останавливало монстров, они наступали лавиной, тесня девушку к дальней стене.
Дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену. В проёме стояла Наська. По голым ногам струилась кровь, пустой живот висел широкой складкой. Зато на руках извивался ещё один ребёнок, белый и лоснящийся, похожий на жирную личинку.
- Я же говорила, что ты нравишься моим детям,- проговорила Наська спокойно.
Путь к двери был отрезан. Юля в отчаянии озиралась по сторонам, но выходом не видела. Если только…
Схватив табурет, она швырнула его в окно. Во все стороны брызнули осколки стекла. Юльа бросилась к нему и выпрыгнула, не заметив, как изрезала руки. В лицо ударил мороз, заставив съёжиться.
- Ты не сможешь убежать,- слышался за спиной голос Наськи.- Ты им нравишься.
Младенчики переваливались через подоконник и падали в снег, продолжая упорное движение к своей цели.
Юля, едва помня себя от ужаса, бросилась прочь, в сторону леса…

- Жалко бедняжку,- жена старосты села стояла у окна, завернувшись в широкий платок, и глядела, как тоненькая фигурка, утопая в снегу, бежит к лесу, а за ней упрямо ползут крошечные чёрные точки. Следом шла ещё одна женская фигура – Наська, баюкающая на руках последнего, тридцатого младенца.- Хорошая была девочка.
Селяне убивали проклятую Наську, но всегда под зиму она возвращалась и, как её ни жгли, ни резали, ни топили - наутро староста находил на пороге мёртвого младенца. И те, словно перенимали от матери живучесть, не сгорали и не тонули, а возвращались на тридцатый день - для трапезы.
Так продолжалось уже двенадцать лет. Сначала ненасытной скармливали больных и убогих, но таких было мало, а проклятая не желала оставить село в покое.
- Ну и что?- спросил староста с кровати.- Каждый год они тут такие хорошие. Или хочешь будущей зимой побывать на её месте?
- Да ну тебя!- испугалась жена.
- Вот и нечего слёзы лить. Дети поедят и уйдут… Не она первая…
Жена суеверно перекрестилась, поклонилась в сторону красного угла и пошла спать.

***
- Вот, доктор, ваши хоромы,- пробубнил мужик, широким жестом указывая на дом.
Светлана огляделась и кивнула. Конечно, не дворец, но жить вполне можно. Опять же, печка, колодец. Не пропадёт!
- Тут у нас хорошо,- продолжал бубнить мужик в бороду, распахивая перед новым доктором дверь. Правда, перед этим пришлось изрядно повозиться с амбарным замком, украшавшим вход.- Свежий воздух, лес, речка… А какие люди!..
- Да, воздух тут отличный,- согласилась Светлана, глубоко вдохнув букет ароматов ранней осени.- И красотища какая!
Она подхватила сумку и шагнула в дом.
Дверь с треском захлопнулась за спиной.

[Тороп]

Сообщение от Robin

Тороп, провижу аки Нострадамус: любишь Марию Семенову. Хвалю.

Так вот, Семенова никогда бы не позволила себе такого:


ЩИТО???? В каком веке правил Генрих I, и в каком - основана Москва?

Кстати, с чего это король с номером, если он пока что первый и единственный? Король Генрих, и всё. И кстати, французы произносят это имя как "Анри".


Это блог или литература?

Еще мелочи:
Д'Авиньон. И разве Авиньон - это маленькое баронство? Это здоровущий город, богатый. Посмотрел по энциклопедиям - граф должен быть, как минимум.

По сюжету. Поведение героя неестественно. Ты не представляешь себе психологию средневекового феодала. Высокородный дворянин удочеряет крестьянку и иноверку? То есть, дает ей такие же права, как своим бесчисленным законным и незаконным детям? Приданое ей выделит? Представь себе, сколько у этого доброго дяди уже дочек по всем его девкам-чернавкам и по деревням, через которые он проходил. Он о них и не вспомнит. А тут - у родителей, считай, похитил, няшечку.

И что это за манеры - рубить руки чуть что? Остановил бы, прикрикнул. В конце концов, он - рыцарь, феодал, хоть и иноземец, а они - смерды, должны слушаться. Судя по тому, как запросто он общается с девочкой и Д'Авиньоном, Добронрав шпрехает по-франкски как на родном, так что отмазки "не поняли" не может быть.

Про Московию.... текст написан позавчера, ещё пишу про времена ивана грозного, иногда простите путаюсь. (уже исправлено, спасибо).

Прошу заметить, что действие происходит в 11-ом веке. Герой романа не дворянин, а боярин, сейчас это генерал. Далее, на Руси ещё не было сильного социального расслоения, а ещё в 9-ом веке его не было вообще. У князя были такие-же права как у последнего холопа, только обязанности разные. Потому для русского боярина, да ещё и молодого, это вполне нормальный жест.

Герой не знает французского языка, Де'Авиньон - знает Русский. С девочкой Добронрав говорит так же, как люди говорят со зверем, которого хотят приручить... вы же не будете ему мурлыкать на его языке, не зная что это значит.

Про рубку рук.. перечитайте отрывок(если не лень).. там описано, что мужик уже готов был отрубить девочке руку, выбор сделанный молодым славянином может и скоропостижный, но увы... обстоятельства вынуждали.

Авиньон кстати, стал таким большим не так давно, в то время это была почти деревня..:):)

[SpellCaster]

Сообщение от Snake_Fightin

Ухахатывались

Вот уж точно самое аутентичное слово для 11 века!
Я бы предложил "хохотали" или "гоготали"

[Винкельрид]

Зубоскалили
Покатывались/помирали со смеху
Надрывали животы
Щерились
Хохотали до упаду
А "ржали" - правда, словечко так себе.

[Sera]

Вообще-то писалось для чтения вслух, поэтому присутствует разговорность. И под музыку, но процесс подбора ещё не завершён. Но мне важно, чтоб текст в первую очередь создавал нужную эмоциональность, чтоб я передавала её не только тоном.

Скрытый текст - Крошка:

1 сентября.
«Здравствуй, мамочка. Я появилась, я теперь есть. Ты не знаешь обо мне, а я уже тебя люблю. Когда подрасту, смогу рассказать, как это бывает, когда существует только любовь. Одно большое чувство, заполняющее весь мир.
Сейчас я в пути. Нужно найти удобное место, чтоб устроить домик. Это так странно!
Я уже начала расти. Совсем чуточку, незаметно, но ведь это только начало, правда? У меня ещё всё впереди.
Пожалуйста, помоги мне. Я сама не смогу хорошо устроиться, но больно будет расстаться, когда только-только узнала, что ты у меня есть. Милая, я так хочу жить».

12 сентября.
«Милая мама, я хорошо устроилась! Здесь безопасно и уютно, и мне будет очень удобно расти. Ты уже знаешь обо мне? Нет? Мне очень хочется, чтоб узнала. Представляю, как ты обрадуешься, и я буду радоваться вместе с тобой. Я же всё чувствую, мамочка. Знаю, что ты самая добрая. Самая родная.
А я ещё немножечко подросла и уже научилась есть. Всё идёт правильно, не тревожься. Я буду очень стараться, чтоб скорее с тобой встретиться».

18 сентября.
«У меня теперь есть нервная система. Мамочка, я тебя ощущаю! Это так чудесно – чувствовать, какая ты тёплая.
И появились настоящие мышцы. Я смогу тебя обнять, мамочка! Когда-нибудь обязательно обниму, прижмусь крепко – крепко, и никуда не отпущу. Ты только немножечко подожди, хорошо? И я тоже подожду».

21 сентября.
«Я буду девочкой, мама! Теперь я точно знаю, что буду девочкой! Чудесно, правда?
По мне течёт твоя кровь, и я чувствую, как бьётся твоё доброе сердце. Мы будет очень похожи. Как я хочу вырасти совсем-совсем такой же, как ты, родная. Я всегда буду рядом, обещаю. Я так тебя люблю».

16 октября.
«Милая мама, у меня теперь есть лёгкие. Когда я появлюсь на свет, то смогу дышать. И говорить. И смеяться. Мы будем дышать вместе: я и ты. Так же, как сейчас, только ещё лучше. Как же мне этого хочется!
И сердце – ты представляешь, у меня есть сердце. Оно пока совсем не стучит, но ведь это не важно. Зато важно, что в нём живёшь только ты одна. Моё сердце будет твоим маленьким домиком, и если тебе станет грустно – обязательно в него приходи. Вместе нас никто не обидит.
Мамочка, пожалуйста, узнай обо мне. Ведь я уже такая большая!»

18 октября.
«Милая, наконец-то ты обо мне узнала! Ты рада? Правда, рада? Я тоже очень счастлива. Теперь мы сможем разговаривать, и ты будешь мне отвечать. У меня начали появляться уши, скоро я смогу тебя услышать. Ты мне станешь петь разные песенки и рассказывать загадочные истории. Ты, конечно, знаешь очень много разных историй. А я расскажу, как росла только для того, чтоб однажды услышать тебя по-настоящему, обнять и сказать, как сильно тебя люблю».

26 октября.
«У меня голубые глаза. И когда я смогу их открыть, то увижу тебя, милая мамочка. Знаю, что ты очень красивая, и тоже с голубыми глазами. Мы очень похожи: у меня такой же нос и губы. И даже хмурюсь я точно как ты. Как нам будет хорошо вместе. Мамочка, ненаглядная, подожди ещё чуть-чуть. Я почти выросла».

9 ноября.
«Родная, тебе нравятся светлые волосы? У меня они будут совсем белыми; ты сможешь причёсывать их и вплетать ленточки. А я буду причесывать тебя, гладить твои волосы ладошками. Не могу дождаться этого момента! Быть рядом с тобой, держать за руку, гладить по голове и целовать.
Знаю, что смогу быстро бегать. Ты же чувствуешь, что здесь, внутри, я всё время бегу к тебе».

19 ноября.
«Я буду любить кошек и лошадей, бояться пауков и темноты. Смогу очень красиво танцевать и вышивать крестиком. Взявшись за ручку, мы будем гулять по парку, и ты разрешишь мне бегать за бабочками, но я всегда буду их отпускать. И по утрам не стану есть кашу – не обижайся, ладно? А когда раскапризничаюсь, достаточно будет только твоего поцелуя, чтоб меня успокоить. Но я постараюсь не капризничать, чтоб тебя не огорчать.
Скоро всё так и будет, вот увидишь. Ведь я пока ещё не самостоятельная. Я – кусочек тебя, твоя крошка. И я очень тебя люблю…»

- Вы уверены?- женщина – доктор строго глянула поверх стерильной маски.
Оля сжала губы и упрямо кивнула, хотя внутри всё холодело от страха. Но она… она не могла! Столько планов на жизнь, столько разных дел, идей – от них невозможно отказаться! Ведь вся молодость впереди, вся жизнь!
Это ведь ещё не человек, а так, непонятное нечто...
Тем более Сашка тоже не собирался менять своих жизненных установок ради… ради этого.
- У вас есть шанс передумать,- продолжала врач, натягивая перчатки.
- Я всё решила,- ответила Оля и полезла на кресло.

21 ноября.
«Сегодня моя мама убила меня…»

Вопрос в том, что делать с обилием местоимений? Я не представляю. Когда выкидываю, сразу начинает казаться, что изменения не на пользу, а оставляю - черезчур много.

[Потполкин]

Сообщение от Sera

Вопрос в том, что делать с обилием местоимений? Я не представляю. Когда выкидываю, сразу начинает казаться, что изменения не на пользу, а оставляю - черезчур много.

*чересчур

Я бы вообще эту затею бросил, т.к. около 3-4 таких зарисовок в сети видел. ОЧЕНЬ старо

Сообщение от Sera

У меня теперь есть нервная система. Мамочка, я тебя ощущаю!

О-о-о. Захотели по генезу побегать?
Гораздо круче смотрелось быL"Мама, у меня теперь есть анальная и оральная бухты!"))))
или:"Мама, я уже не рыбка и не птичка!"

а вообще и так уже пост-модерн, без желания автора. Деррида прям.
Если автора убили, то кто пишет?)
И присутствует огромнейший косяк - "мама, я буду девочкой". Тогда какого фига персонаж до этого говорил о себе в женском роде?)))
Это была неродившаяся Ванга?

Сообщение от Sera

И под музыку, но процесс подбора ещё не завершён.

Pink Floyd - Embrio
Catapilla - Embrionic Fusion
The Deep - Trip №76(середина. знаковый момент)
Moonchild Trio - Litany IV
Moonchild Trio - Hobgoblin
:) :D

А вообще - очень гуманный рассказ.
Я даже слоган придумал:

Убив ребёнка в утробе, вы избавляете его от будущего стремления вернуться в мать

[Винкельрид]

Sera, читал не то что подобное, а практически идентичное произведение, которое называется "Дневник нерожденного ребенка". По крайней мере, концовка там точно такая же ("Сегодня моя мама убила меня"), хотя у тебя, конечно, расписано подробнее.
Вот ссылка, http://ulin.ru/diary.htm

[Ignis]

Sera, цель рассказа благородна и заслуживает одобрения. Особенно в наше время натужных циников, прикрывающих импотенцию потоками желчи.

Но чёрт побери, зачем нужно скатываться в суконность банальной антиабортной пропаганды? Ход, делающий из зародыша - эдакий аналог уже выросшей девочки - это даже не банальщина. Это обесценивание той реальной связи, что возникакет между матерью и ребёнком ещё в утробе. Ещё тогда, когда ребёнок лишь набор недифференциованных клеток. Эту связь не описать грубыми аналогиями "в лоб". Да и ощутить её дано не каждой.

Нужна пропаганда? Лучше почитай Ломачинского. "Криминальные аборты". Ну или просто описание собственно процедуры аборта на поздних сроках. И не из пропаганды, а из мед. справочника. Простое и безэмоциональное.