Креатив 22: Союз Соавторов Сопредельных Республик? - ПСС

[Союз Соавторов]

Спасибо, отзыв нам понравился.

авторское фирменное индейское божество

Хе!

финальный эпизод выглядит спорно и, не побоюсь этого, - провокационно.

Ага!!!

хочется воскликнуть: "Каждому да по вере его!"

И не поспоришь!

[Greenduck]

Здравствуйте, я к вам из Приёмной. Вы звали - и я пришёл, как тот Бэтмен. Стандартно напоминаю, что моё мнение - мнение мимокрокодила и не претендует на истину.
Итак, поехали. Начал читать ваш рассказ и восхитился. Гладкий язык, интересные образы, иронично так. Вот прям очень хорошо. Почему-то неуловимо напоминало миниатюру Шендеровича. Даже не знаю почему)

Скрытый текст - Египетские ночи:

КЛЕОПАТРА. Скажите, кто меж вами купит ценою жизни ночь мою?

ПЁТР ИВАНОВИЧ ЧИЖИКОВ. Ценою жизни?

КЛЕОПАТРА. Да!

ПЁТР ИВАНОВИЧ ЧИЖИКОВ. Одну ночь?

КЛЕОПАТРА. Ну, две.

И я читал-читал, а в середине приуныл. На мой взгляд тут вырисовывается главная проблема рассказа - не выдержанный темпоритм.
То есть смотрите, событий много, персонажи и локации сменяют друг друга как в калейдоскопе. Мельтешение. Но, внутреннего напряжения нет совсем. С г.г. ничего не произойдёт плохого, он словно подхвачен течением и кружится-кружится... Имхо, лучше бы вы показали меньше локаций, но более подробно их расписали. Не исключаю, что это может проблема моего личного восприятия, но у меня создалось впечатление "галопом по Европам".
Вы мастерски работаете с мемами, хоть некоторые пролетели мимо меня. Сказывается возраст. И, что-то мне кажется, что Креатив не совсем ЦА этого рассказа. Тут слишком много людей, которые знают об эпохе застоя в лучшем случае по рассказам родителей. Как я, например. Моё детьство приходилось на лихие девяностые. Потому, наверно, единства с автором я не ощутил в этом плане.
Вообще, всё это отдаёт Пелевинщиной. Такая попытка создать советское мифопространство. Правда Пелевин более груб с историческими мемами, а вы словно бы любовно поглаживаете их. Единственное исключение - Хрущёв) Я не говорю, что какой-то из этих подходов правильнее, просто это по-другому, и это хорошо, что по-другому.
В конце вам снова удалось меня увлечь. В общем и целом впечатление от рассказа вышло скорее положительным. Точка зрение "Юра, мы всё про..." имеет место. Не скажу, что прямо так уж с ней согласен, но... "высадите меня где-нибудь, где не воюют"
Ещё один спорный момент - герой. Он всего лишь призма, через которую автор показывает потусторонний мир. Сам по себе он не представляет интереса. Плохо это, или хорошо - не берусь судить. Почему-то кажется, что это намеренное авторское решение. Лично я люблю более живых персонажей. Но, тут типичный представитель поколения. Он даже мыслит стандартно (см. повторяющийся прикол с доской) Здесь подавление индивидуальности приобретает поистине сакральное значение и становится часть мифологии.
Резюмируя, могу сказать, что это сильная и тонкая работа. Ирония - это сложнее и круче, чем квадратно-гнездовые шутейки. Вы в неё умеете. Хорошая вещь, но не отличная. Для меня всё подпортило мельтешение.
Пусть у гг и, видимо, автора, мировоззрение отличается от моего. И, знаете, иногда было чувство, когда кто-то рядом придаётся ностальгии, вспоминая старые-добрые времена, но ты в них не жил и не особо понимаешь восторги. Но, послушать всё равно приятно. В конце-концов, у разных людей разное "старое-доброе". Спасибо и удачи на конкурсе.

[Союз Соавторов]

Спасибо огромное!!!

главная проблема рассказа - не выдержанный темпоритм

Есть такое(

[Falcon Feather]

Greenduck, вот прям мои мысли описал, после тебя даже добавить нечего. Разве что только акцент другой сделать слегка: "моему крокодилу кажется главная проблема в том, что потрясающий конфликт: "куда деваться атеисту после смерти" потонул в мемасиках и куда-то пропал вообще".

А язык и ирония вообще на зависть удалась. 5 баллов!

Плюсаните, пжл Грину, меня заклинило

[Безумное Чаепитие]

Плюсанул за двоих

[Greenduck]

Да, автор, совсем забыл упомянуть. "От заката до рассвета" снял Роберт Родригес, а не Тарантино. Обычно упоминают режиссёра, когда говорят чей это фильм. Иси чо, Тарантино в фильме был исполнительным продюсером, сценаристом и актёром, но кино снял всё же Родригес.

[Союз Соавторов]

Оно то так, но... обычный человек знает фильм "От заката до рассвета" как фильм Тарантино, а Родригесу... немножко не повезло, как не повезло например, Константину Савицкому.

«Утро в сосновом лесу» — картина русских художников Ивана Шишкина и Константина Савицкого. Савицкий написал медведей, но коллекционер Павел Третьяков стёр его подпись, так что автором картины часто указывается один Шишкин.

Хотя картина прославилась, всё-таки, благодаря медведям Савицкого. Увы... Слава - женщина капризная .

Ещё раз большое спасибо за внимание к нашему рассказу. От Северного Соавтора - , от Южного Соавтора -

[Greenduck]

Союз Соавторов, значит я необычный) Как-то всегда знал, что Родригес)
Пожалуйста)

[Настоящий Бука]

Пара слов авторам.

Скрытый текст - всего пара:

Придираться особо не хочется, авторы пишут хорошо, уверенно, мелочёвку выловят и поправят самостоятельно.
А вот в общем и целом мне не очень зашло.
Персонажей хватит на роман - слишком много. Мельтешат, как сказал смотритель эстонского зоопарка про черепах. И тема с вождями слишком избитая, сложно найти что-то новое, инетресное. В этом, на мой взгляд, главный минус.
Во всё остальном - крепкая, хорошо сделанная работа.
Удачи!

[Союз Соавторов]

Жаль, Гарри, что вам не глянулось. Особенно расстроен Южный Соавтор.
Но спасибо, что заходили, читали и прокомментировали.

И вам удачи

Союз Соавторов, значит я необычный)

И не поспоришь)

[Настоящий Бука]

Сообщение от Союз Соавторов

Жаль, Гарри, что вам не глянулось.

Похвала вредит авторам, отбивает желание стремиться к большему.

[Эдвина Лю]

Сообщение от Настоящий Бука

Похвала вредит авторам, отбивает желание стремиться к большему.

Категорически не согласна!

[Ранго]

На положении флуда:
Что там - надо сразу в глаза. Ты, (автор Имярек), ... (человек нетрадиционной ориентации)! Ох как сразу творчество наружу полезет!



отзыв о рассказе:
Харона, дремлющего в лодке на берегах черного Стикса, Дмитрий Михайлович Добронравов заметил еще издали, когда уточнял дорогу у чумазого чертенка, разводившего огонь под огромным котлом со смолой и грешниками. - ну это просто перебор, особенно, для первого предложения. Зачем же так утяжелять? Какой-то дом, который построил Джек.
Смех в том, что без гугла не уловил шутку про Герцеговину, а ещё оказалось,что у кукана раньше было совсем другое значение
вообще, можно похвалить за насмешки в стиле монти-пайтона над шаблонами, вроде вкуса французской булки и прочего; смелые сравнения. Но некоторые, пожалуй, чересчур - допустим, чем обрыв может быть схож с бровями? И это будет красавица?
но тут почему-то подумал про… Крым и отступил. передача Крыма, пожалуй, была самым безвредным деянием этого персонажа.
Идея рассказа показалась забавной, своеобразные потусторонние Намедни. Да и вообще - какой многогранный был Союз, какой разный. Неплохо. С другой стороны, только похвалить у меня не получится, хотелось бы большей краткости, юмора поярче. Да и вообще - ведь потусторонней жизни нет, мы всего лишь заживо гниющие мясные мешки, пришли и ушли, через поколение даже памяти не останется; поэтому не особенно понятна необходимость душеприятных (души, кстати, тоже нет) басенок про то, как на другом свете может быть хорошо. К чему обманывать? (риторические вопросы, к автору претензий нет, почти вся культура построена на обмане и бегстве от действительности)

[Warukh]

Годный стиль, читается легко.

Идея "каждый попадает в посмертие, в которое верил" с детством ассоциируется, сам так думал в 9-10, если не изменяет память.

Да и вообще - какой многогранный был Союз, какой разный.

Не, довольно много пробелов. Не хватает локации "Бутовский Полигон" для желающих повторить 37-ой, очереди культистов к зиккурату Лича Ильича и пр. Можно рассказ-аддон написать, например

[Союз Соавторов]

а ещё оказалось,что у кукана раньше было совсем другое значение

Это пусть останется на совести Северного соавтора.

Можно рассказ-аддон написать, например

Можно, но уже не мы)))


Спасибо за комментарии

[Екатерина Жорж]

Домино.
Рассказ понравился, в моем мысленном списке в числе лучших на Креативе.
Язык. Рассказ хорошо читается, нет такого, чтобы при чтении из-за неудачно построенных предложений запинаешься и хочется поскорее проскочить неудачное место. Наверное, автор вычитывал рассказ вслух, а может, просто аудиал. В любом случае, язык очень лёгкий, предложения не перегружены и информативны, как раз то, что надо для развлекательного чтива. Мне показалось, что текст стилизован под позднего Булычёва и ещё чем-то напоминает Ерофеева. Диалоги — живые, но в них проглядывает стилизация под советскую прозу 60-70-х. Не знаю, это так задумывалось или вышло случайно.
Очень хорошо передана атмосфера. Она живая, настоящая, пахнет сиренью, в речке плавают головастики. Нет деталей, которые лепят для галочки, всё выписано очень хорошо, ёмко и объёмно. Цветы пахнут свежо и по-осеннему, торговый автомат брызжет цитрусовым запахом. Так что по атмосфере твёрдое пять.
Вместе с тем в этом солнечном, ароматном мире в самом деле чувствуется нечто потустороннее. Как это автору удалось? Не знаю.
Мир, нарисованный автором, состоит из нескольких кусков-локаций загробного царства, куда попадает герой после смерти. У меня сложилось впечатление, что автор любит играть в медитативные игрушки, где надо перемещаться по уровням и у каждого свой пейзаж. И вот по этим отдельным мирам и скользит главный герой, скользит в поисках самого себя. Каждый такой кусочек выписан заботливо и с любовью, всё солнечно, ярко и немного ностальгически грустно. Вместе с тем миры-локации не распадаются, не разваливают рассказ, здесь мы видим, по факту, классическую сказку, где герой странствует и встречается с разными персонажами, потому каждый переход выглядит вполне закономерным и даже изящным, с ноткой сюрреалистической шизы.
Главный герой. Можно было бы придраться, что он невнятный. Можно, но не нужно, потому что для такого атмосферного рассказа совершенно не нужен герой-тамада, он огрубит рассказ и лишит его половины прелести. Здесь, собственно, главный персонаж — это сонно-солнечная-сюрреалистичная атмосфера.
Сюжет. Классика о странствии души в загробном мире, о поиске, ранее я уже писала про сказочный сюжет. Конец вообще шедевриален. Он динамичен, но не выбивается из общей атмосферы.
Вывод: рассказ очень и очень хороший.
ЗЫ: поясните глупому человеку смысл грифельной доски с цифрами.

[Союз Соавторов]

Екатерина Жорж

Спасибо за чудесный отзыв! Вы просто профи позитивных отзывов)))

Южный Соавтор

На грифельной доске Кукуцаполь отмечает сколько человек отказалось развязывать Никиту Сергеевича, Леонид Ильич - сколько человек сказали, что в застойные годы жилось хорошо, а Виктор Робертович - сколько человек сказали - ну их на фиг такие перемены.

Северный Соавтор

Добронравов не первый проходил этот путь и отмечал палочкой согласие с происходящим.

[Anor]

У меня один сплошной восторг от этого рассказа. На моменте про мишку включил старенький клип Дельфина "Весна" про Олимпиаду 80 и до сих пор слушаю.

Зачин изумительный! И весело, и интересно:
Слог, сеттинг, интрига загробной жизни – круто!



Потусторонний Советский Союз – класс)
"Пролетарии всех стран" +

"Дым табачный воздух выел!" + +
Мое любимое стихотворение) только почему его упоминает "дворянка"?


Луну давно захватил П3Р – Потусторонний Третий Рейх – класс )))

"Дмитрий Михайлович сделал шаг в сторону кровати, но тут почему-то подумал про… Крым и отступил". – прикол!)))


Кукуцаполь шикарен:
"Я видел такую пирамиду в фильме у Тарантино, – заметил майянскому богу Добронравов.
– Я тоже, – слегка пожал плечами Кукуцаполь. – Задумка понравилась – сделал и себе такое."
+

"– Юрий Валентинович Кнорозов – советский историк и этнограф, лингвист и основатель советской школы майянистики. Известен своей дешифровкой письменности майя. Стыдно не знать!"
Напоминило, кстати, День Радио (Шварцингольд)


Веет от рассказа каким-то Шекли из параллельной вселенной, который родился в России )
А еще "Понедельник начинается в субботу" напоминает)

Правда с концовкой что-то немножко не то...

С точки зрения идеи - она замечательная, но с точки зрения реализации, после мишки немного не дотянула.
Мишка задал атмосферу такой легкой, возвышенной грусти, а потом Цой (которого я очень уважаю) со своим «на к@й» - короче вырвал из атмосферы этот момент.

Итого:
Очевидно этот рассказ будет лопатой грести баллы в номинации «Только радость впереди» и хотя я пока что только 10 рассказов прочел, что-то мне подсказывает, что если рассказ пройдет в финал, то он его и выйграет.

Держу за вас кулаки!) Спасибо и удачи!

ЗЫ: собственно Дельфин "Весна"

[Союз Соавторов]

Спасибо, Анор!

"Дым табачный воздух выел!" + +
Мое любимое стихотворение) только почему его упоминает "дворянка"?

Это на совести Северного Соавтора.

На моменте про мишку включил старенький клип Дельфина "Весна" про Олимпиаду 80 и до сих пор слушаю.

Так ведь этот клип и вдохновил на эпизод с мишкой)

[Warukh]

Сообщение от Союз Соавторов

Можно, но уже не мы)))

Ну ладно, попробуем...

***

Последним, что Добронравов помнил, был удар. Через паутину разбитого стекла скиталец увидел ветхую кирпичную стену. Дмитрий не имел пристрастия к молодёжным тусовкам с алкоголем, однако легко догадался по сотням надписей, кому посвящено строение. Самого Вити рядом не было. Дмитрий Михайлович вылез наружу.
«Как можно было не объехать столь скромную преграду посреди пустыни?»
— По законам исторической неизбежности.
Дикторский голос был ему знаком. На этот раз речь Сфинкса отдавала карикатурно зловещими нотками, напоминавшими говорок ведущего «паранормальных» передач.
— Что с Витей? Он должен быть жив! Жив!
— Зачем глупости спрашивать? Ты что, читать не умеешь? — каменная маска с бородой попыталась изобразить сарказм, а коготь указал на стену.
— Почему мы остановились?
— Ты сам хотел, чтобы перемен не было.
— Неправда! — сорвался на крик интеллигент. Вышло не особо убедительно.
— Что есть правда, как не диалектически обоснованный факт?
— Мы не хотели перемен… То есть хотели, но не таких… Чтобы все оставалось хорошо, но…
— Проще говоря, хотели улизнуть. Архипрефилистерский шаг, нетоварищ. Мечетесь как политическая проститутка Троцкий. Ни мира, ни войны. Любитель мелкобуржуазных благоглупостей. Ничего, у нас есть лекарство…
Добронравов стал пятиться к «Москвичу». Фараонский головной убор Сфинкса обретал очертания медицинской шапочки, а из когтей монстра вырастали иглы шприцев.
— Советская карательная психиатрия — лучшая в Меммире!
Стена Цоя продвинулась ближе к Дмитрию, попутно белея. Ещё три осколка зданий вырвались из песка, а с неба опускался потолок.

Скрытый текст - Читать дальше...:

— Садись, идиот!
Дмитрий не сразу осознал появление нового персонажа. Пришлось водителю яростно засигналить. Красный Сфинкс осекся от резкого звука, дав пленнику шанс выскользнуть и плюхнуться на заднее сидение.
— И года не прошло.
— Кто вы? Уголовник?
— Самый важный вопрос, лол.
Парень вдарил по газам на задней передаче, да так, словно хотел вдавить педаль в земное ядро.
— Кто лол? Я не лол, я Дмитрий Миха…
— Ааа, проехали! И поехали. Создай разлом!
— Как?
Водитель сменил курс: теперь — прямо в белую стену. Сфинкс, похоже, взмыл в небо, и это не сулило добра.
— Ну вспомни чего плохого из совка своего.
— Не понимаю вас… Но как же пломбир… Кефир… Карусели!
Колеса буксовали в песке, выхлопной дым, казалось, проникает в салон.
— Аааааа, ска, старпер хренов! Жертва Стокгольмского синдрома!
Тем временем Сфинкс летел в направлении лобового стекла, загораживая путь.
— Ой! Давайте так! Я вспомнил! Тогда машины больше дыма производили!
Тут же пустыня заполнилась клубами угольной копоти, как от падения метеорита на динозавров. Красный Сфинкс заклокотал каменной глоткой, а «москвич» протаранил стену то ли Цоя, то ли психбольницы.

— Бедный Робертович. Опять Халф-Лайф-два-пять.
— А то, — деланно фыркнул Дмитрий Михалыч, — машину вы угнали, стену снесли. Самого небось побили, любер?
Впрочем, на любителя драк из рабочего квартала парень похож не был. Он не отличался богатырским сложением. Угонщик носил чёрно-серебряную куртку из синтетики, голову его закрывал капюшон, а глаза – зеркальные очки.
«Стиляга, что ли? Всё одно: маргинал. Наверняка тунеядец»
«Москвич» выехал из дыма и следовал по проспекту «застойной» эпохи. Однако ощущение черной паволоки, испортившей мир, не пропало. Водитель закурил буржуазный Chesterfield, прямо как заокеанский стервец Рейган.
«Ещё и фарцовщик».
— Я тут причем? — выдохнул парень, — Цой просто романтик. Неформалы ПССу не страшны. Лайв фаст — дай янг. Вот и вся борьба.
«По-аглицки шпарит, и вовсе шпион! А, была не была!»
— Все же — кто вы?
— Имён не положено говорить. Можно – Восемьдесят Девятый. А по классу – посмертный попаданец. Хотя сам предпочитаю пафоснее, «смертенавт». Любите книжки про попаданцев, Дмитрий? Как усатому упырю ядрену бонбу делают в 30-е? Как Горбачёва мочат ледорубом?
— Вообще-то, я пацифист. А вы кому бомбу хотите сделать? Колчаку? Власову? Али Новодворской?
— Ну вашу ж Люсю! — чуть ли не проорал водитель, — бесконечны вселенная и стереотипы совков. Но первое спорно. Ты телик смотришь, дед?
— Не особо. Разве что добрые советские комедии. После 91-го на экране один разврат. И я — Дмитрий Добронравов. Если можно, без «лолов» и «дедов».
— Разврат — это то, что красные со страной сделали. С сапогами и плёткой, ага. 80 % налогов! Гендерные курсы в вузах! Красный патриотизм — официальная религия! Из каждого утюга — следак Гремлин, министр Деменский, историк Молодняков! Середина XXI века, а жизнь, как в древнем Вавилоне. А, что «как»? Красный Вавилон и есть. Или Египет. Или ацтекское царство. Сам же видел.
— Это все глубоко оскорбительно, товарищ Восемьдесят Девятый. Вы напоминаете мне диссидента. Продали великую державу за джинсы и чупа-чупс.
— Чупа-чупс? Раньше гамбургер давали. Эх, дефолт!
— СИНИЙ МОСКВИЧ-2141! ИМЕНЕМ ЛИГИ ПРОГРЕССОРОВ — НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕСЬ! ДИВЕРСАНТЫ НЕ ПРОЙДУТ!

— Три попадания из сорока. Хорошо, что для Алиски бухие рабочие бластер делали.
— Какой Алиски? — спросил Добронравов, но сразу похолодел. В зеркальце мелькали корабли, которые пылкий фанат советской фантастики не мог не узнать.
— Голос — один-в-один.
С кораблей десантировались бойцы с бластерами, бежали по крышам булочных, лавировали по аллеям сквериков, занимали удобные позиции для обстрела за бочками кваса.
— Ну, это не сама Селезнева. Реплики с голосом… Ах ты ж, дрон нелетучий!
Дорога перед «москвичом» поднималась, готовая закрутить беглецов, как в рулет.
— Шурика разработка. Надофедянадор. Из НИИНИКОГО. Давай, на бис. Что-о было плохого в позднем Совке? Не медли!
Добронравов подумал. И приготовился жалеть до конца послежизни.

— Ну что поделать, из лога коммент не выкинешь, как у нас в 2k30-м говорят. Это только из учебников можно главы вырезать по заданию Партии. Да не дуйся, Дмит Михалыч: фантастика же, мутанты, ядерка! И никто не мрёт в реале! В отличие от жертв Совдепа.
— Разве этот мир хуже нашего? Бытие — то, что дано нам в ощущениях. Читайте классиков материализма.
Данная в ощущениях местность после Чернобыля 2.0 стала совсем недружелюбной.
— Это Меметический мир, — ответил парень, — как бы собрание всех мифов, мечтаний, креативов людей.
«Так вот чего Ильич мемекал, а я уж думал, заикаться стал…»
— Только убивать и рушить должен я. Типично для буржуя вроде вас: чужими руками жар загребать.
— Не поэтому, — устало бросил Восемь-Девять, — просто ты — Погранщик. Неплохой по сути мужик ты, Михалыч. За совок топишь потому, что это типа традиция, мир, братство, детишки весёлые. А на деле что было – не помнишь. Почитай биографии Гевар этих, Дзержинских, Радеков. В общем, ты добрый, но послужил Легиону. И попал сюда, как на мытарства. А я… Через ЭВМ переместился, говоря вашим языком. Ну, и немного мистики, наверное.
— Я прекрасно знаю слово «компьютер».
— Фух, возвращаемся потихоньку. Знакомые кукурузины?
В бескрайнее поле то и дело били молнии. Меж ними тут и там возвышались пирамиды. Далее шел залив, заполненный мрачными остовами кораблей — то ли современных, то ли пиратских, какой-то дикий синтез.
— Хрущ — из проигравших богов. Он реально ацтекская марионетка был, селюк тупой. Потом Вишну с Шивой сюда привел, бхай-бхайкая. Брежнев в цикле застоя почему? Потому, что Сансара. А Шива — типа темная сторона Совка. Чикатила тот же. Или Чернобыль. У берега, если что, Карибский кризис. Жертвоприношение Субботе. Хорошо, улеглось.
Будто назло, за этим словом последовал грохот и хлопки, будто исполины выбивали ковёр размером с четыре футбольных поля.
— Вот раздулся, пи…
Дмитрий едва успел «проглотить» бранное слово. Не то, чтобы речь попаданца его проняла, просто подобие птеродактиля размером с цех уже не походило на старого доброго дедушку Сфинкса.
— Он в зените силы, — откомментировал смертенавт, — Двадцатый съезд, все дела. Дальше легче будет. Для хрущевского периода-то ругань найдешь?
— А то! Хрущев, ревизионистская собака, исказил учение Маркса-Энгельса-Ленина!
Ничего не происходило. Кроме вылета со стороны залива полсотни ракет.
— Э, дядя, поторопись!
— Хрущев, наймит кровавого империализма, опорочил честь нашего вождя Сталина!
Ракеты все летели — медленно, тягуче, как если бы акула плыла в варенье.
— Так, брат, не пойдет, — нервно процедил смертенавт, — вся критика твоя только питает Сфинкса.
Мысли Дмитрия судорожно метались. Вот уже ракеты падают…
— Ракеты падают!
— Открытие века, — чуть ли не плюнул в него Восемь-Девять.
— Да нет же! Сейчас!
Хоть Дмитрий Михайлович и придерживался атеистического взгляда на мир, но был честным интеллигентом. Сперва он вспомнил шутку либералов-атеистов про «ракеты, падающие от святой воды» (глупое глумление, тут плакать надо, да и либералов Добронравов не жаловал). В Бога Михалыч не верил. И космос любил. Но со своим багажом научных и философских знаний нашел зацепку.
— Не обязательно быть воинствующим безбожником, чтобы летать в космос!

— Ну ты дал, дядя! Респе-ект!
— Только снова не закуривайте, пожалуйста.
Впервые за долгое время Добронравов улыбался. Ещё бы! "Москвич" парил в вакууме, превратившись в миниатюрный шаттл вроде "Бурана" формой, но размером с прежнее авто. Пожалуй, стоило и дальше верить, что он не упадет. Звёздные скопления здесь выглядели не реалистично, а переливались голубым и розовым, как на обложке фильма про космос.
— Меметический мир не обладает чёткой топографией, — сказал попаданец, — хорошо, времена космической гонки позади… То есть наоборот, в будущем. А то получили бы со всех сторон.
— А вот и Лунный Рейх! — воскликнул Дмитрий, — вы, молодой человек, надеюсь, не дружны с фашистами?
— Родился более чем через восемьдесят лет после падения режима Бенито Муссолини. А если вы про дружбу с Рейхом — вопросы к Молотову.
— Ну, знаете! Почтили бы память партизан!
— Партизаны — вон там, — смертенавт лихо развернул «Буран» и указал на Землю, покрытую вулканическими разломами, — а нам в другую сторону.
— Куда же?
— Как на входе в ПСС, помните? Игра в ассоциации. Красный?
Дмитрий Добронравов не стал отвечать – это только оскорбило бы его уровень знаний о Солнечной системе.
— Партизаны — земляне. Простые мужики и бабы от сохи. Они сражались за Родину. Партия же восседает на Марсе. И смотрит сверху, иногда посылая…
Добронравов не дал смертенавту договорить дежурную колкость о штрафбатах и черенках.
— Стоп. Марс же красный, что с ним?
— Как что? Железный занавес включили. Сфера вокруг планеты. Там этого металла много…
— Да, знаю, богатое содержание в земной коре.
— Не совсем. Пройти можно, показав свою неблагонадежность.
— Ну, это легко. Триллион расстрелянных лично Сталиным! Сталин ел детей!
— Догадался уже, что не прокатит? — опять перешёл на «ты» парень, — саркастические мемы о раздутых репрессиях только отводят гнев от большевизма. Выставляют антисоветчиков фриками. Сейчас превратится шаттл в сельской сортир, будешь знать.
У Добронравова защипало глаза. Каково это — разрываться меж двумя идеалами?
— Эх… Папу моего, Михаила Валентиновича Добронравова… того.
Взгляд смертенавта буравил его, как сама смерть.
— В лагеря на двадцать лет, — с ясным лицом, распрямив плечи, насколько позволила кабина, сказал Дмитрий.

— Кем папа был? Новомученик, белогвардеец? Нам бы боевая меметика или бафф не помешали.
Наконец-то попаданец-антисоветчик смог вновь задымить. Добронравов посчитал его позу слишком вальяжной, особенно для такой ситуации.
— Из крестьян, — буркнул он, — родился в Донецке, инженер под Псковом, в пятидесятые депутат. Ленинградское дело.
— Ладно, прости, Михалыч. Я прагматиком стал за месяцы работы. Не думай, что твоему бате не сочувствую. Я сам нищеброд, так-то. Дело ж не в белой кости, Сфинкс по всему народу прошёлся со своим выводком. Хрущевы-Брежневы — это так, мелкие баги. Партия — вот где Легион.
— Опять легион. Это из игрушек каких-то?
— Имя мне — Легион.
— А, понял. Цитата из еврейского фольклора.
— Не задел, я агностик. Но, кстати, верно. Египет, где сфинксы, там тоже упоминался. Помнишь, чем дело кончилось?
— Кровь… Везде кровь…
— И это было.
— Там кровь!
При созерцании марсианских ландшафтов Дмитрий порадовался одному: в посмертии не бывает инфарктов. Обугленная почва пропиталась бурой массой, тут и там громоздились горы тел, одетых и нагих. По мощеным дорогам передвигались отряды из двух-трёх мрачных фигур в кожанках. Лица их были рубленые, как у статуй.
— Соцреализм, однако. Это вы, Дмитрий, ещё героев Окон Роста не видели, те вообще големы. Хорошо пролетать над Бутовским полигоном, а не лежать в яме.
— Ужас… Но почему так мрачно? Где хотя бы архитектура? Ведь какой памятник истории!
— В основном, на спутниках. Ближний Деймос и Красный Ампир. Элита отдыхает там.
— Кстати, о ней. Что-то Сфинкса давно не видно.
Восемь-Девять размял кисти в обрезанных перчатках, похрустел шеей.
— На отрезке, близком ко Второй мировой, он слабее. Солдаты в окопах, может, и были атеистами, но не за Карлу-Марлу в бой шли. Ну и уступки Сталина Церкви, с Британией союз, со Штатами.
К очередям выстрелов, слившимся для Дмитрия в подобие комариного гула, добавилось эхо взрывов.
— Знаете, товарищ смертенавт, мне грустно. Почему все хорошее в СССР — либо иллюзия, либо в заведомо проигрышном положении? Так жить нельзя. Я мирный человек. За науку, но не богоборец. Люблю труд и без ГУЛага. Альтернативы? Ну не по душе мне Макдоналдс и Рэмбо, а уж нацистов — простите, презираю.
— Таков был двадцатый век, — философски пожал плечами парень, — породивший глупые дихотомии. Коммунист или нацист. Совок или хиппи. Дубовый безбожник или колдун-сектант. Потому, что Легион убил настоящее.
— Это вы про усадьбу с вишнёвым садом булкохрустов?
— Ну, булка все же вкуснее и полезнее лагерной баланды. А по существу: знаю эту локацию. Там собираются олухи, не понимающие трагедии России. Для них цивилизация — не более, чем фольклор. Ещё одна ложная альтернатива, как Лунный Рейх или бедняга Цой.
— А какая альтернатива не ложная?
— Сейчас увидите.

Несмотря на следы разрушения, пятикупольный собор оставался грандиозным зрелищем. Неудивительно, на народные деньги ведь строили, в честь победы над западным захватчиком. Советские источники неохотно делились этим фактом. В эпоху, когда доживал свой век Добронравов, Храм Христа Спасителя стал синонимом роскоши РПЦ, но сейчас, среди оттенков серого и багрового, белая громада смотрелась оплотом Света. Из-за бетонных коробок съезжались по четырем дорогам грузовики. А в небе Марса клубилась воронка красного пламени. Сфинкс готовился нанести удар.
— Эх, Господи, если ты есть, прости.
Восемь-Девять втопил руль, ведя «Буран» на снижение, готовясь выбить опечатанные врата.

— Как бы то ни было, я до конца остаюсь материалистом. Вы хотите укрыться от Ленина в церкви. Сомневаюсь, что это поможет.
— Я и не собирался молиться. Не по плечам такая ноша. Это мир снов, мир бесов. Если Бог есть, он видит нас. Но… как говорят, «сама дура виновата». Будем действовать по наитию.
Белый шаттл стоял напротив церковного алтаря с распахнутыми вратами. Изнутри храм являл причудливый синтез роскоши и запустения.
— Как получилось, что собор до сих пор стоит? — задал вопрос Дмитрий.
— Меметический мир зациклен, — через плечо крикнул смертенавт, двигаясь в сторону алтаря, — достаточно выбрать верную точку вторжения, и мы застанем ключевой момент. Сегодня момент особый. В нашем мире — конец 2031-го. Понимаешь?
— Догадываюсь, — вздохнул хорошо знающий историю пенсионер.
— НИКТО НЕ СМЕЕТ МЕШАТЬ ИСТОРИЧЕСКОМУ ПРОЦЕССУ!
Восточная стена загрохотала, и в бреши возникла каменная маска Сфинкса. Глаза полыхали алым так, что на сварку смотреть было бы приятнее.
— Стой и не бойся! — закричал попаданец. Дмитрий не совсем понял, о чем речь.
Продираясь через ограждения алтаря, Сфинкс выстрелил лучами из глазниц. Добронравов в страхе замер и съежился. Выстрел преследовал не его.
— Эй, шпион германский! А ты знаешь, что учение Маркса бессильно, потому, что неверно?
Сфинкс издал визгливый звук, напоминающий «АРРРААА!!!», и бросился на смертенавта с когтями. Полы под парнем покрылись грибницей, напоминающей осьминожьи щупальца. Попаданец неистово прыгал, уклоняясь от угрозы сверху и снизу. Дмитрий почувствовал: ноги мокнут.
— Ускоряет ход событий, сволочь! Бассейн проступает!
— Что нам делать?!
— В бардачок! Табличка!
— ВЕРНИ СОБСТВЕННОСТЬ ПАГТИИ, ФИЛИСТЕГ!
Добронравов устремился к шаттлу. На счастье, бардачок остался прежним. Вот она, петиция за сохранение прежних порядков. Витя испугался и не смог вырваться из петли времени.
Сфинкс тем временем прижал хулителя Советов к полу и готовился выстрелить.
— Владимир Ильич! Отпустите моего друга, вам нужен я!
Шмяк. Когти Красного монстра проломили грудную клетку смертенавта. Кровь полилась на грибницу.
— Владимир Ильич, вы неправы! Это противоречит ценностям гуманизма!
— Вы разрушили половину моего мира… Не вам, пребуржуазнейшее говно нации, вещать о гуманизме!
Сфинкс метнулся в центр храма, упёрся лапами в пол, срастаясь с камнем и грибницей. Монстр рос на глазах. Стены собора трескались.
— ВСЕМ ПОКИНУТЬ ЗДАНИЕ! ВЕДЕТСЯ ДЕМОНТАЖ! — заорал снаружи рупор.
— Не сходи с места, — булькая кровью, хрипел Восемь-Девять, — ставь галочки!
Дмитрий списал бы приказ на помутившийся в агонии рассудок смертенавта, но был столь испуган, что не осмелился перечить. Одну за другой он чиркал пометки, усиливающие ПСС. Сфинкс все рос, превращаясь в верхушку величайшей задумки советских архитекторов.
— На три-два-один — ломай!
— СТОООООЙ!!!
Подвижный верх Сфинкса рванулся вперёд. В этот же момент один из кранов ударил по куполу над Добронравовым. Паникадило в три с лишним тонны обрушилось на камень и плоть. Следующий удар пришелся по восточной стене. Шар был таких размеров, что машина представлялась не меньше собора. Сфинкса разворотило в кровавую кашу, ошмётки повалились на пол. Упавшая плита разнесла в клочья шаттл. Разряд тока из электроники корабля добил Сфинкса. И Дмитрия Михайловича.

Его вывел из забытья шорох мелкого зверья в кустах. Вокруг простирался светлый смешанный лесок, пахло грибами и болотом. Судя по погоде — бабье лето.
Прошло мгновение, но все, бывшее ранее, казалось Дмитрию целой жизнью. Где он теперь? На авраамический ад не похоже. Да и в раю вроде ангелы с арфами…
Пройдя метров тридцать, Добронравов споткнулся. Грифельная доска. Без галочек. И не пустая.
«Привет, друг! Сожалею, что не могу видеть лично. После рейдов мы просыпаемся в реале и долго отходим. Если ты нашел это послание, то обязан знать: миссия не была финальной. Я годами изучал хронику разрушения ХХС, чтобы в нужный момент уничтожить Сфинкса и табличку. К сожалению, мы не учли шаттл и твою смерть. Однако Орден Смертенавтов верит, что Меметический мир не будет прежним. Если Бог есть, пусть хранит тебя, если нет — желаю сил на пути. А перемены обязательно приложатся. Восемьдесят Девятый.»
Вытерев набежавшую слезу, Добронравов поправил свеженький, как из химчистки (кстати, современная точно не хуже советской), пиджак, и зашагал вперёд. За справедливостью, грибами и, возможно, снова переменами.

За дыры в сюжете, недостаток аутентичных деталей и пр. просьба сильно не расстреливать, писал с мобильника, частично на улице, только редактил на компе.