Смерть книги

[Hani4]

не-не-не! уровень авторитета как раз повысился. нынешние детишки рано осознают всю прелесть академической успеваемости. но если наш выпуск(берем во внимание успевающих/талантливых лентяев и прочих творческих натур) играючи писал что угодно о чем угодно в любые сроки, то нынешние выпускники(опять же с прекрасными данными-успевающие и далее по списку) так уже не могут. нет привычки. они просто теряются в тексте

[sketchman]

Hani4, хоть я и принадлежу к "нашему выпуску" (я вас на один год старше) и как бы лестно это не звучало, вынужден с вами не согласиться. Вы ещё слишком молоды чтобы размышлять как шекспировский судья:

"Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонных правил и сентенций кладезь,—"

Мол в наше время трава была зеленее, небо более синие и умы светлее. Теперешняя молодёжь настолько же талантлива и способна как и все предыдущие поколения и среди них полно талантов способных играючи выдавать шедевры творчества.

Проблема отцов и детей стара как мир, вы не первый, вы и не последний кто с высока смотрит на новое поколение. Давайте лучше вспомним Александра Сергеевича Пушкина:

"И наши внуки в добрый час Из мира вытеснят и нас."

[Hani4]

sketchman, я как бы не сужу, а передаю мнение моих преподавателей. я не говорю, что нынешние дети глупее. Они не в состоянии работать с текстом. грубо говоря, поисковое чтение-выше всяческих похвал, но создание вторичного текста хромает на обе ноги.

[Леди N.]

Я так понимаю, что обсуждение свелось к тому, то неважно - произойдет смерть бумажной книги или нет. Раньше отомрет само чтение)

[Fictehappy]

Леди N., как любит повторять наш профессор: "Единственная форма потребления книги это чтение".
Книга-то в своей глубинной сущности останется, могут поменяться формы книги, ибо они зависимы от многих фактров, в том числе и от уровня материально-технического развития общества. Но книга останется.
А уж как будут читать... насколько я помню, проблему чтения у нас никогда нормально не разбирали.Вот и сейчас постребность в такой отрасли знания Книжного Дела как "Читателеведение" есть, а нормальной базы под это, увы, нет.

[Медея]

Сообщение от Леди N.

Я так понимаю, что обсуждение свелось к тому, то неважно - произойдет смерть бумажной книги или нет. Раньше отомрет само чтение)

Вот и я об этом. Безумно расстраивает, что люди не просто стали читать, а то, что у подростков чтение книг считается чуть ли не постыдным. Сколько раз видела в контакте в строке "любимые книги" фразы типа "я что, дурак, на это время тратить?".
Недавно мне на глаза попался небольшой, но очень цепляющий рассказ на эту тему. Потратьте немного времени на чтение. Оно того стоит.

Скрытый текст - Майк Гелприн "Свеча горела":

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.
- Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?
Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.
- Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература?
- Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия.
«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.
- Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать?
- Я, собственно… — собеседник замялся.
- Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то…
- Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.
- Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.
- Говорите, я запомню.

***

В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.
- Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?
Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд.
Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.
Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.
В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.
«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».
Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.

***

Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.
- Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?
Максим помялся, осторожно уселся на край стула.
- С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.
- Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.
- Нигде? — спросил Максим тихо.
- Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?
- Да, продолжайте, пожалуйста.
- В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.
Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.
- Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!
- Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.
- У вас есть дети?
- Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?
- Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.
Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.
- Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…

***

- Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович.
- Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?
Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.
- Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.

***

- Литература это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.
Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть.
- Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.
«Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин».
Лермонтов «Мцыри».
Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий…
Максим слушал.
- Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.
- Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.

***

День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.
Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн.
Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков.
Восемнадцатый век, девятнадцатый, двадцатый.
Классика, беллетристика, фантастика, детектив.
Стивенсон, Твен, Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо.

***

Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил.
К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону.
- Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.
Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?
Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу.
- А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.
- В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.
- Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался.
- Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?
- Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал.
- С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?
- Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят.
Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей.
Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.
«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».
Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.
Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота. Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.
Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.
Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше.
- Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка.
- Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?
- Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.
- От… От кого?!
- От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…
- Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.
Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.
- Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.
- Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?
Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.
- Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети.

Источник: Майк Гелприн.

МФ за октябрь 2011 г.
Медея, извини, что в твоём посте - просто чтобы не оффтопить. Robin

[Патриарх]

Сообщение от Медея

Вот и я об этом. Безумно расстраивает, что люди не просто стали читать, а то, что у подростков чтение книг считается чуть ли не постыдным. Сколько раз видела в контакте в строке "любимые книги" фразы типа "я что, дурак, на это время тратить?".
Недавно мне на глаза попался небольшой, но очень цепляющий рассказ на эту тему. Потратьте немного времени на чтение. Оно того стоит.
[SPOILER="Майк Гелприн "Свеча горела""]

Помню, этот рассказ был на "Проекте 100", кажется.

Один отдалённо знакомый студент-технарь увидел как-то на перемене у девочки в руках "Поколение Пи" и с гордостью заявил, что художественных книг совсем не читает. А читает он толи "конституцию", толи какой-то юридический справочник. С одной стороны - ему это, наверное, заснуть помогает, с другой - какой из него конструктор получится с таким-то воображением?
Художественная литература ведь не только для отдыха полезна.

[Медея]

Сообщение от Robin

МФ за октябрь 2011 г.

Сообщение от Патриарх

Помню, этот рассказ был на "Проекте 100", кажется.

Дааа ужжж... Смешанные чувства испытываю. С одной стороны, стыдно за то, что так много интересного пропускаю на форуме. С другой стороны, даже хорошо, что я невольно выступила в роли популяризатора и рекламного агента хорошего автора (всяческих успехов ему в дальнейшем творчестве!).

Сообщение от Патриарх

...с гордостью заявил, что художественных книг совсем не читает. А читает он толи "конституцию", толи какой-то юридический справочник

Мне кажется, читает, и то хорошо. Гораздо хуже, когда и сборник анекдотов в руки не берут, даже газетки завалящей. Сериалы про "пацанов" и "валеру" воспринимают как пример для подражания и источник информации об окружающем мире. Может, проблема в том, что такие люди еще со школы так толком читать и не научились?
В общем, не знаю...
Радует только то, что в метро всё же читают многие. И читают чаще, чем играют или смотрят фильмы.
Так что, будем верить в то, что чтение всё же не умрет. И книга выживет. Пусть и изменится, но выживет.

[Teku]

Другое дело, что чтение раньше было нормой, а теперь стало ненормой. Мне до дома от школы ехать час с небольшим, знали бы вы сколько удивленных взглядов я ловлю на себе за этот час.
Кстати среди молодежи читают почему-то в основном девушки, вижу это хотя бы на примере моего класса. Те парни, которые что-то и читают в большинстве своем предпочитают область правоведения, а не художественную литературу.

[Fictehappy]

Сообщение от Teku

Другое дело, что чтение раньше было нормой, а теперь стало ненормой.

Искренне надеюсь что это не так. Хотя... Первая фраза что я записал на предмете Технология книгораспространения была: "Главной проблемой Книжного Дела Росси сейчас является кризис чтения"
Теперь о чтении в жизни окружающих меня людей. Не скажу за школу, ибо закончил её очень давно, но даже в нашем книжном университете не многие студиозусы читают. Но таки большинство из моей группы. И катаясь каждый божий день в метро я, помимо прочего, смотрю что народ читает. А народ читает разное, много народа, как и я, утыкаются в свои е-буки, кто-то читает неистребимую Донцову, кто-то читает обычные бумажные книги, зачастую ещё советского производства или страшный аляписто-яркий привет из лихих 90х.
Беда только в том, что Москва это не вся Россия.

Сообщение от Медея

Так что, будем верить в то, что чтение всё же не умрет. И книга выживет. Пусть и изменится, но выживет.

Книга всегда менялась, ибо менялось человечество, но она останется. Люди пока не придумали другой способ "обработки одних мозгов другими мозгами"(с). СМИ, в том числе и электроные, это всё не то.

[Анатолий Евлашкин]

Эпоха бумажных книг заканчивается это факт. Пришло время электронных читалок и флешек.

[check32]

Сообщение от Анатолий Евлашкин

Эпоха бумажных книг заканчивается это факт.

Театр мертв - это факт. Пришло время телевидения и DVD

[Тенгель]

Эпоха бумажных книг заканчивается это факт. Пришло время электронных читалок и флешек.

Ага. Особенно это становится очевидным, если посмотреть на полки магазинов и статистику продаж.
А ещё больше в этом можно убедиться, если в вагоне метро обратить внимание на соотношение людей с читалками и бумажными книгами.

[Al Bundy]

Сообщение от check32

Театр мертв - это факт. Пришло время телевидения и DVD

Аз а сэд, да, в сравнении со своей прежней славой театр мертв, вполне конкретно из-за кинематографа. В качестве ылитного продукта жив)

[Waterplz]

и статистику продаж.

Действительно, давайте посмотрим статистику продаж Амазона. О смерти говорить еще рано, но электронные версии уже обогнали бумажные. Учитывая что книги не имеют такого сильного лобби как музыка, продержатся они намного меньше.

[Тенгель]

А можно смотреть не статистику продаж амазона, а статистику продаж книг по стране. На электронных магазинах покупает меньше 5% населения, и покупаются единицы процентов товаров. Амазон -- не показатель.

[Waterplz]

Тенгель, но Амазон это крупнейший книжный магазин в США. У меня нет статистики по Barnes&Noble, но, судя по их маркетинговой политике, дела с книгами у них обстоят также как в Амазоне.

[Анатолий Евлашкин]

Да и читать люди стали мало. Возможно из за обилия книг, возможно от декультуризации молодёжи. Кто из школьников и студентов читает Жюль Верна, Дюма, Алексея Толстого. Максимум Лукьяненко. И то не думаю, что они читают Звёзды холодные игрушки.

[Тенгель]

Ну, так я не про Америку говорю, а про Россию. Меня США как-то мало заботит.
А то, что читать молодёжь стала меньше -- так это нормально.
В мои студенческие годы, кроме книг, было куда меньше возможностей провести досуг: не было интернета, было очень мало компьютеров (и они были очень дорогие), видеомагнитофонов было побольше, конечно, телевизор показывал всего 5-10 каналов (и больше семи каналов считалось очень много!) и каналы те отличались от нынешних даже, пожалуй, в чуть худшую сторону. Так что, кроме книг, были, в основном, возможности а компании потусоваться, выпить, наркотой побаловаться. Водка в те времена была дешёвая и продавалась везде, кому угодно и круглые сутки, и наркоты было реально много, и она была доступной. Но для большинства молодёжи дорогой. Раньше, кроме читать, тусоваться (в реале) и бухать вариантов-то по большому счёту не было.
Но привычка к чтению закдадывается не в юности, а в подростковые годы. А в советские времена, когда я был подростком, не было даже нормального развлекательного телевидения, и видиков тоже не было. Так что хошь-не хошь а, кроме чтения, других вариантов не оставалось. А читобы читать фантастику -- так её не было никакой в магазинах вообще, а в библиотеках были тот же Ж. Верн, А. Толстой, и прочие в том же духе.
Потому, их и знаем.
А у нынешнего поколения и в подростковом и в юношеском возрасте просто выбор больше.
Хорошо это или плохо -- другой вопрос. Но то, что выбор больше, и они именно поэтому не знаю того, что в прошлых поколениях знали все -- это факт.

[Анатолий Евлашкин]

Не знаю у нас дома был Властелин колец 1983 года издания, рассказы Бредбери и Шекли. Но конечно в начале 90-х началось фантастическое изобилие. Нам тогда с Питера привозили книги издательства Северо-Запад - Говард, Муркок,Нортон.