Почти сразу же переулок, по которому ее вели, влился в более широкую улицу. По аналогии с родными городами, Миэн могла бы сказать, что это дорога для процессий. Бездушные захватчики Альто-Акве перестроили город под свои вкусы, но основа планировки сохранилась. Отголоски древнего величия проглядывали не только в громаде центральной башни и куполах над источниками, они находились тут и там в кварталах простецов. Белым камнем, пущенным на фундаменты и подклеты, фонтанной чашей или замшелой статуей во внутреннем дворике. Но поверх этих драгоценных реликвий громоздился Нгат. Деревянными домами с острыми крышами, крытыми дранкой и черной черепицей. С резных стен пучили глаза божки, скалились чудища, флажки из шелка трепыхались на горном ветру. Боги, неужели ей все это могло хоть на минуту показаться симпатичным?
Над крышами возвышались пирамиды ложных капищ. Они еще не могли соперничать по высоте с куполами Омэля, но не от недостатка амбиций. Самое большое было окружено строительными лесами. Похоже на время осады работы прекратили, но, судя по всему, по завершению эта варварская груда камня и кирпичей станет почти вполовину объема ближайшего древнего монумента. Хотя, с бездушных станется просто уничтожить наследие прошлого, когда они окончательно поймут, что не могут с ним соперничать…
Ох, не о том она думает. Сквозь тщательно взращиваемое презрение сорняками пробивался ужас, грозя задушить оставшиеся силы на корню. Потому как дома давно не строили и такого. Очень давно не строили… Почему она не продолжила учебу в семинарии хранителей реликвий и памятников, а заставила отца записать ее в гарнизон? У нее был такой хороший результат по итогам пятилетки, она бы легко получила должность в родном превратном городе, или, чем Боги не шутят, в самой столице? Сейчас бы она могла работать над…
Миэн вернула себя в чувство. Но получилось уже совсем с трудом. Хотелось домой, к семье, забыть обо всем этом кошмаре, проснуться. Вид мутантов и подобий вокруг совсем не помогал укреплять волю.
Их ненависть была ледяной и ощутимой, словно продираешься против ветра на заснеженном перевале. О нет, они не орали, не бросались огрызками, почти не ругались. Миэн уже ненавидела их за то, что они так не делают. К поношению она уже успела морально приготовится за эту ночь в застенках. А эти просто стояли двумя рядами, самцы справа, самки с детенышами – слева и смотрели, молча, оценивающе. Те что одеты попроще – насуплено, исподлобья, своими чужанскими глазами, так что даже у неозверевших чудятся клыки и когти. Те, что побогаче, в шелках и нефрите, хищно щурились поверх вееров, и букетиков цветов, перебирали пальцами по древкам и рукоятям оружия. Боги, как же их тут много, на что вообще надеется Орден?
Миэн почувствовала, что ее решимость тает, как лед у жаровни. Потому, когда в толпе увидела местного огарка, то даже его черный, пустой взгляд, даже это сморщенное, вырожденное лицо, и то показалось почти родным. Сама уже не понимая, что делает, она сказала ему:
- Помогите!
Огарок криво улыбнулся и черканул ладонью у горла. Тащивший ее демон отчего-то споткнулся, но Миэн показалось, что это у нее самой земля ушла из-под ног.
Возглавлявший процессию варвар в шлеме-маске, казалось, специально выбрал этот момент, чтобы взмахнуть двуручным клевцом и хрипло затянуть языческий гимн. Прочие подхватили, грубыми голосами, завораживающе. Заборы и стены разошлись в стороны, они выходили на площадь. С двух сторон ее возвышались парные пирамиды, на восток и запад. Север и юг ограничивали длинные ступенчатые платформы, на которых густо толпился народ. А на пересечении этих четырех осей уже возвышался наскоро сколоченный постамент, с самыми жутко выглядящими дикарями, которых ей только доводилось видеть в жизни.
Из рядов слева выскочила старушка, растрепанная, в черном платье. Миэн отшатнулась было, чисто машинально, но бить ее не собирались. Дикарка надела пленнице на шею гирлянду цветов, провела ладонью по золотокожей щеке. Нежно, оставляя след из краски и смолы, но вот глаза у женщины были совершенно мертвые.
Демон впереди опять заартачился, сбился с шага. Ему на помощь пришло подобие с двуручным мечом на плече. Мягко взяло старушку под руку, что-то шепча увело в сторону. Шествие продолжилось. Миэн уже могла рассмотреть во всех подробностях главных участников ритуала.
Толстый дикарь в алых штанах и золотых украшениях, с вычурной конструкцией из длинных зеленых перьев, закрепленной на спине. В плетеной шапке, украшенной иглами.
Его подручные в резных деревянных личинах, числом четыре. Личины были вырезаны под морды демонов, не обычных, простите Боги, обычных, а подлинно мифических.
Предатель из выродков в стеклянном доспехе. В руке он держал кристалл, серый, казавшийся смутно знакомым.
Наконец, наиважнейшие действующие лица – топор с вогнутым лезвием, на длинной, двуручной рукояти и жертвенная плаха полумесяцем.
- Страдание мимолетно, награда совершенна…. Страдание мимолетно, награда совершенн-а-а-а-а!
Под пронзительно-синим небом Ядоземья, среди чужих красок и богов, Сол-Элеис Миэн поняла, что не хочет умирать. Только не так. Но ее слабый вскрик потонул в нарастающем грохоте барабанов и завываниях конхов.